Kublanov Family History - Rusian

Семья
Кублановых
с 1843 года
Израиль
2 Семья Кублановых
________________________________________________________________________________________________
2004 г.
Семья Кублановых 3
________________________________________________________________________________________________
Эта книга посвящается нашим

дорогим и любимым родителям
Авторы книги: Кубланов Керпель Лейзерович

и Кубланов Григорий Михайлович
Издательство и художественное оформление: Кубланов К.Л.
Ваши отзывы и пожелания отправляйте по адресу:
M.D. Kublanov K., Tarfon st. # 5/3, 51420

BENE-BRAK, ISRAEL
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА I (Кубланов К.Л., Кубланов Г.М.)

Город Невель
Город Невель находится в 450 км южнее Ленинграда и в 90

км севернее города Витебск, сейчас входит в состав Псковской
области.
Город граничит с Белоруссией, железные и шоссейные
дороги связывают город с Ленинградом, Москвой, Киевом,
Минском, Великими Луками и Полоцком.
Город Невель расположен на берегу озера Невель, из этого
озера вытекает река Еменка, впадающая в реку Ловать. Красивый
рельеф местности, множество озер и рек, хвойные и смешанные
леса, благоприятный, мягкий климат сделали Невель
излюбленным местом отдыха жителей города и многочисленных
гостей, приезжающих сюда отдохнуть из разных городов страны.
Название города, как считают краеведы, произошло от
названия озера Невель, на берегах которого и расположен город,
а слово «Нево», «Невь» - от древнефинского корня,
обозначавшего море, озеро, река.
История города Невеля тесно связана с древней историей
России. Первое летописное упоминание о городе и его окрест-
ностях относится к 1185 году. В документах, относящихся к
правлению Ивана Грозного, Невель упоминается в числе городов,
основанных во время его царствования (1533 год). Во второй
половине 16-го века Россия начала войну с Ливонией, а затем с
Литвой и Польшей за выход к Балтийскому морю. Военные
действия развивались с переменным успехом, и город Невель
оказывался в руках польских королей, литовских гетманов. В
1654 году царь Алексей Михайлович выступил против Польши, и
войска воеводы Шереметева овладели городом Невелем, но
спустя 25 лет город вновь оказался в руках поляков.
В 1705 году город Невель посетил Петр I. Он ознакомился с
системой невельских рек и озер и высказал мысль о
________________________________________________________________________________________________
целесообразности соединения двух рек – Ловать и Западная

Двина, однако идея Петра I не была осуществлена.
В начале 19-го века в Невеле проживало 2908 человек, из
них евреев – 771, то есть свыше четверти населения города.
В 1812 году жители Невеля принимали активное участие в
Отечественной войне против Наполеона, в короткое время город
был превращен в крепость, через город прошли тысячи пленных
французских солдат.
В 1850 году через город было проведено шоссе,
соединившее Петербург с Киевом. Это привело к росту
населения, торговли и ремесел. В последующие годы город
разрастался, было построено несколько фабрик, возникло
множество мелких кустарных предприятий. До начала Великой
Отечественной войны в городе работала одна из крупнейших в
стране щетинная фабрика, плодоовощной комбинат,
кондитерская фабрика, винокуренный и кирпичный заводы,
много кустарных предприятий. Городская электростанция
обеспечивала электроэнергией центр города, работал городской
радиоузел.
В городе были открыты: медицинское училище,
педагогический техникум, было много начальных и средних
школ, работали городской кинотеатр, большой клуб щетинной
фабрики, городской парк и парк щетинной фабрики, где часто
выступали приезжавшие на гастроли артисты, городские
самодеятельные коллективы.
В городе была районая больница, в которой работали
весьма опытные врачи (Скачевский, Юдин и другие),
медицинские сестры, несколько поликлиник и аптек.
Была своя интеллигенция – врачи, юристы, инженеры,
писатели. Всемирно известная пианистка – Юдина Мария
Вениаминовна родилась в Невеле, здесь она провела свои
юношеские годы. В Советском Союзе славился известный певец
– невельчанин – Эппельбаум, в Ленинграде работал видный
________________________________________________________________________________________________
профессор по болезням уха, горла и носа – невельчанин –

Рутенбург. В городе издавалась городская газета на русском и
еврейском языках.
В городе было много синагог, раввинов, резников, иешивы
и хейдеры, функционировала еврейская школа, город Невель был
в то время типичным еврейским городом. В 1926 году органы
советской власти закрыли синагоги, арестовали раввинов,
резников и учителей мужских школ, отменили раздельное
обучение детей в школах, частные хейдеры (школы для
мальчиков). После этого многие евреи стали уезжать из города.
Накануне Великой Отечественной войны в городе
насчитывалось около 18800 жителей, большая часть из них были
евреями.
Старый Невель до II мировой войны

________________________________________________________________________________________________
Мирная жизнь и труд невельчан были нарушены

вероломным нападением немецко-фашистских армий на
Советский Союз в июне 1941 года. Во время войны город Невель
подвергся безжалостному разрушению и разграблению, а жители
города уничтожению, тысячи мирных граждан были убиты или
угнаны на принудительные работы в Германию.
Жители города и Невельского района не склонили голову
перед немецко-фашистскими убийцами и грабителями, они
включились в активную партизанскую борьбу против
оккупантов. Было создано несколько партизанских отрядов,
которые уничтожали фашистов, взрывали эшелоны с войсками и
вооружением, и тем самым невельские партизаны оказывали
посильную помощь фронту. За подвиги на фронтах Великой
Отечественной войны 16-ти невельчанам было присвоено звание
Героя Советского Союза.
В первые дни войны и особенно после первой жестокой
бомбардировки города тысячи жителей бежали из города на
восток, оставив в своих домах всё нажитое. Среди убежавших из
города немало было евреев. Этот верный шаг позволил им спасти
жизнь. Особо жестокому уничтожению подверглись евреи, не
успевшие уйти из города. Всех их поместили в гетто, заставляли
целыми днями работать на немцев, избивали, подвергали
постоянным издевательствам. 6-го сентября 1941 года около
тысячи евреев – женщин, стариков и детей собрали на окраине
города, называвшейся «Голубой дачей», и всех их расстреляли.
Сейчас здесь установлены обелиски и общий памятник,
напоминающие о зверском расстреле немецкими захватчиками
________________________________________________________________________________________________
безвинных детей, женщин и мужчин. Светлая память нашим

матерям, отцам, сестрам, братьям и детям!
Оккупация города продолжалась свыше двух лет, и только
6-го октября 1943 года, благодаря мощному наступлению
советских частей 3-ей Ударной армии под командованием
генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого, город Невель был
освобожден.
После изгнания немецко-фашистских захватчиков началось
постепенное возрождение города, была восстановлена работа
предприятий и учреждений города, началось большое жилищное
строительство, тысячи жителей города получили новые,
современные квартиры со всеми удобствами. Город сейчас
отстроен, многоэтажные дома, асфальтированные улицы
украшают город, работает много новых крупных предприятий, в
квартирах жителей появились телевизоры, телефоны. Следует
отметить, что евреев в городе почти не осталось, живет около 10-
15 еврейских семей, да и то – старики. Синагоги, миньяна нет,
нет еврейской жизни в городе. Начатое в 1926 году решение
еврейского вопроса Сталиным, закончил Гитлер во время II
мировой войны. А город Невель после войны стал еще более
благоустроенным и красивым, чем до войны.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Куперман Цимле – моя бабушка по материнской линии,

расстреляна немцами 6-го сентября 1941 г.
Куперман Мэра – жена брата моей мамы,

Куперман Тайба, дочь Мэри,

________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Вечная память нашим дорогим братьям

Керпелам, погибшим во время войны.
Кубланов Керпель Михайлович, Кубланов Керпель Самуилович,

убит немцами в Невеле убит во время блокады
в сентябре 1941 г. Ленинграда в 1942 г.
Ерменсон (Кубланов) Керпель Кубланов Керпель Абрамович,

Михайлович, погиб на Фронте погиб на Фронте в 1943 г.
в 1942 г.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Памятник евреям, расстрелянным немцами.

Невель 6-го сентября 1941 г.
________________________________________________________________________________________________
Часть мемориала памятников евреям,

расстрелянным немцами в Невеле на «Голубой Даче»
6-го сентября 1941 г.
________________________________________________________________________________________________
Часть мемориала памятников евреям,

расстрелянным немцами в Невеле
на «Голубой Даче» 6-го сентября 1941 г.
________________________________________________________________________________________________
Обелиск евреям-мужчинам, расстрелянным

немцами в Невеле на «Голубой даче» 6-го сентября 1941 г.
________________________________________________________________________________________________
Обелиск евреям-мужчинам, расстрелянным

________________________________________________________________________________________________
Обелиск евреям-женщинам, расстрелянным

________________________________________________________________________________________________
Обелиск расстрелянным немцами женщинам в Невеле

на «Голубой даче» 6-го сентября 1941 г.
________________________________________________________________________________________________
Обелиск расстрелянным немцами женщинам в Невеле

________________________________________________________________________________________________
Обелиск расстрелянным немцами детям в Невеле

________________________________________________________________________________________________
Обелиск расстрелянным немцами детям в Невеле

________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА II (Кубланов К.Л., Кубланов Г.М.)

Кубланов Натан-Керпель и его жена Бейля
С городом Невелем тесно связана жизнь нескольких

поколений семьи Кублановых. Происхождение фамилии –
Кубланов – в точности не известно. Недалеко от города, по
дороге на Великие Луки, есть деревня Кубланово. По- видимому,
в этой деревне когда-то давно жили предки Кублановых.
Возможно, название деревни произошло от фамилии живших там
Кублановых.
Самые ранние и достоверные сведения о семье Кублановых
имеются о Кубланове Натан-Керпеле, который родился в Невеле
в 1843 году, и всю свою жизнь прожил в этом городе. Его мы по
праву и считаем родоначальником большой семьи Кублановых, о
которой пойдет речь в этой книге.
В Невеле в середине 19-го века, кроме Натан-Керпеля,
жили его братья и сестры, но о них и их семьях, к сожалению, у
нас нет достоверных сведений.
В возрасте 27 лет Натан-Керпель женился на Бейле (Белле),
в их семье было 6 детей и все – мальчики. Натан-Керпель был
габаем (старостой) в дворянской синагоге, считавшейся
привилегированной в городе. Умер Натан-Керпель в 1925 году в
возрасте 82-х лет.
Однажды в синагогу на улице Элиэзер в городе Бней-Браке
в Израиле пришел бывший невельчанин в возрасте 95 лет
Шмуэль Гуревич, который, узнав, что я – Кубланов, сказал, что
это- знаменитая фамилия в Невеле, а когда он узнал, что меня
зовут – Керпель, он сказал, что помнит габая в Невеле – Керпеля
Кубланова, и мне это было приятно слышать.
Жена Натан-Керпеля – Бейля родилась в Невеле в 1845
году, в возрасте 25 лет она вышла замуж. Всю свою жизнь она
прожила с мужем и умерла в 1927 году в возрасте 82-х лет.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Натан-Керпель, Невель 1843 –1925 Невель.

Его жена Кубланова Бейля, Невель 1845 –1927 Невель.
Стоят их сыновья Муля (слева) и Абрам.
________________________________________________________________________________________________
СПРАВКА
1. Отец Кубланова Гриши – Мейлэх – являлся сыном

Кубланова Натан-Керпела, поэтому для Гриши Кубланова
Натан-Керпель являлся дедушкой, его жена Бейля –
бабушкой, а их сыновья для Гриши Кубланова являлись
дядями.
2. У сына Кубланова Натана-Керпела – Хаима – был сын –
Лейзер. Для Лейзера Натан-Керпель был дедушкой. Таким
образом, для сына Лейзера – Керпела – Хаим был
дедушкой, а Натан-Керпель – прадедушкой, а его жена
Бейля – прабабушкой.
Родословная семьи Кублановых
Кубланов
Натан-Керпель = Бейля
Беше (Борис) = Доба Хаим = Миня Мейлех (Михаил) = Песя
Ар-Янкев = Блюма Авремл (Абрам) = Соре-Лея Муля (Самуил) = Кейля

________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА III (Кубланов Г.М.)

Дядя Бэше (Борис) и его семья
Старшим сыном в семье моего дедушки был Бэше (Борис).

Он родился в 1870 году, в возрасте 24-х лет он женился на Добе,
ей в это время было 18 лет. В их семье было трое детей – все
девочки. Жили они в Невеле в своем доме на улице
Комсомольской (бывшая улица Троцкого) недалеко от церкви.
Чем занимался дядя Бэше – неизвестно, умер он в сравнительно
молодом возрасте еще до начала Великой Отечественной войны.
Тетя Доба родилась в 1876 году, после замужества жила с
дядей Бэше, а после его смерти – одна (в городе в это время жила
ее младшая дочь Мэра). Когда началась война, тетя Доба вместе с
семьей ее дочери попала в руки немецких оккупантов и 6
сентября 1941 года была расстреляна и похоронена на «Голубой
Даче».
Кубланова Доба,
Невель 1876-1941Невель
Старшей дочерью в семье была Фаня, она родилась в 1895

году, замужем не была, вместе со своей сестрой Неттой уехала в
________________________________________________________________________________________________
Ленинград и жила там в одной квартире с нею, по специальности

была зубным врачом. В начале Великой Отечественной войны
Фаню призвали в Армию, весь период блокады Ленинграда она
работала в одном из военных госпиталей города, а в дальнейшем
с частями 2-го Украинского Фронта дошла до Вены, уволилась с
военной службы в 1946 году и возвратилась в Ленинград.
Некоторое время после демобилизации Фаня работала по
специальности, потом вышла на пенсию. В преклонном возрасте
она упала, у нее был перелом шейки бедра. Умерла Фаня в 1985
году в возрасте 90 лет.
Средней дочерью у дяди Бэше была Нетта, она родилась 16

ноября 1897 года. В 1919 году она вышла замуж за Оскотского
Бориса (он жил в городе Городок Витебской области – недалеко
от Невеля), ко времени женитьбы ему было 23 года. После
окончания гражданской войны в России они уехали в Ленинград.
Нетта стала фармацевтом и работала в аптеке, а Борис работал
старшим бухгалтером в Ленэнерго. В июле 1941 года его
мобилизовали, а в сентябре 1941 года его часть попала в
окружение под городом Ельня, и там он погиб. В начале Великой
Отечественной войны Нетту мобилизовали, присвоили ей звание
лейтенанта медицинской службы и направили служить в один из
ленинградских госпиталей. Вместе с этим госпиталем 26 августа
1941 года (до начала блокады города) Нетта и двое ее сыновей
эвакуировались в город Киров, где она прослужила всё время до
окончания войны, в 1945 году она возвратилась в Ленинград.
Здесь она несколько лет работала в аптеке, а потом ушла на
пенсию. Жила Нетта в своей старой квартире вместе с Фаней.
Умерла Нетта 8 октября 1991 года в возрасте 94 лет.
________________________________________________________________________________________________
Кубланова-Оскотская Нетта Борисовна,

Невель 1897-1991 Ленинград
и ее муж Оскотский Борис,
Городок 1896-1941 Фронт.
В семье у Нетты и Бориса было двое детей – старший

Керпель (Капа) – назван в честь его прадедушки Керпеля. Капа
родился 9 мая 1924 года, в Ленинграде закончил среднюю школу
и вместе с матерью эвакуировался в город Киров в августе 1941
года. Здесь Капа в 1942 году поступил в Военно-морскую
медицинскую Академию, которая в 1941 году была эвакуирована
в Киров, а в 1947 году закончил ее. Летом 1944 года Академия
была переведена в Ленинград, где она размещалась в корпусах
бывшей Обуховской больницы (недалеко от Витебского вокзала).
За полгода до окончания Академии Капа женился на Рае, она к
этому времени закончила Ленинградский медицинский институт.
После окончания Академии Капу направили служить в качестве
военно-морского врача на Дальний Восток, туда он поехал вместе
с Раей. Со временем Капа стал высококвалифицированным
врачом-отоларингологом, а Рая – врачом урологом. После
службы на Дальнем Востоке оба они и их две дочери
возвратились в Ленинград. Капа уволился с военной службы и
________________________________________________________________________________________________
работал по специальности, Рая работала в поликлинике. Через

некоторое время они получили 3-х комнатную квартиру на
проспекте Славы. В их семье родились две дочери – Наташа и
Таня. Наташа стала архитектором, работала по восстановлению
дворца Кочубея в Ленинграде. Ее жизнь трагически оборвалась –
она была убита неизвестным бандитом у порога своей квартиры,
а Таня еще до этого уехала в Америку. После смерти Наташи,
Капа с Раей уехали жить к Тане в Америку, где они живут до сих
пор, а в их ленинградской квартире живут их внучки (дочери
Наташи).
Оскотский Керпель (Капа) Борисович,

Ленинград 1924 - живет в Америке
и его жена Рая,
Ленинград 1925 - живет в Америке
Младший сын Нетты и Бориса – Лёня родился в

Ленинграде тоже 9 мая двумя годами позже Капы. До начала
войны учился в средней школе в Ленинграде, а закончил 10
классов после эвакуации вместе с мамой и братом – Капой в
городе Кирове. Там же Лёня в 1943 году поступил в Военно-
морскую медицинскую Академию, которою закончил в 1948
году. После окончания Академии Лёню направили служить на
Дальний Восток, куда он поехал со своей женой Блюмой. Блюма
к этому времени закончила Ленинградский медицинский
институт, стала врачом – рентгенологом. Отслужив положенный
________________________________________________________________________________________________
срок на Дальнем Востоке, Лёня с Блюмой и двумя сыновьями,

которые у них родились, возвратились в Ленинград. Леня был
высокообразованным врачом, он защитил две кандидатские
диссертации – одну по медицине, другую по химии, в Ленинграде
занимался научной работой, а в последнее время работал врачом
в отделе гражданской обороны одного из районов Ленинграда.
Лёня всё время отмечал значительное ухудшение зрения, даже
затруднялся самостоятельно переходить улицу, очень тяжело
Лёня переживал после преждевременной смерти своей любимой
жены Блюмы – она умерла сравнительно молодой в возрасте 55
лет – он жил после этого один, приходилось заботится о себе и о
двух сыновьях. Возможно, всё это и привело к тому, что 10
октября 1991 года Лёня покончил с собой через два дня после
смерти мамы. Объяснить причину этого поступка Лёни все же
трудно.
Младшей дочерью в семье дяди Бэше была Мэра. Она

родилась в 1901 году, когда ей исполнился 21 год, она вышла
замуж за Мулю (Самуила) Богорад, который был старше Мэры на
10 лет. Муля работал на Невельской щетинной фабрике, а Мэра
была домохозяйкой. В их семье было трое детей – две дочери и
сын Боря. Старшая их дочь Соня родилась 19 марта 1923 года, в
1940 году она закончила Невельскую среднюю школу, уехала в
Ленинград и поступила в первый медицинский институт. В годы
войны Соня жила с тетей Неттой в Кирове, в 1945 году
возвратилась в Ленинград, продолжила там учебу в институте и
закончила его в 1947 году. Будучи на 3-м курсе института, Соня
вышла замуж за поэта из Эстонии Игоря Ринк, родила сына, с
огромным трудом растила сына и продолжала учится (в этом ей
помогали тетя Фаня и Нетта). После окончания института Соня с
________________________________________________________________________________________________
Игорем и маленьким сыном уехала в город Таллинн, но жизнь с

Игорем не сложилась, и вскоре они разошлись. Соня со временем
стала высококвалифицированным рентгенологом, последнее
время она работала главным рентгенологом республики. После
развода с Игорем Соня вышла замуж за Анатолия и долгие годы
жила с ним в Таллинне. Сын Сони – Лёня стал доктором физико-
математических наук и живет сейчас в Москве, муж Сони –
Анатолий недавно умер, а Соня живет одна в Таллинне,
переезжать к сыну в Москву она не хочет.
Богорад-Ринк София Самуиловна,

Невель 1923-живет в Таллинне
Второй дочерью Мэры и Мули Богорад была Нина, она

родилась в 1925 году, а их сын Боря (он назван в честь его
дедушки Бэше) родился в 1931 году. Судьба этой семьи оказалась
трагической. После начала Великой Отечественной войны вся
семья (кроме Сони) не успела эвакуироваться из города, и все они
попали в руки немецких оккупантов. 6 сентября 1941 года всех
их, кроме Нины, вместе с другими евреями города немцы
расстреляли.
________________________________________________________________________________________________
Нина была очень красивой девушкой, и, видимо, она в свои

16 лет понравилась немецкому офицеру, который заставил её
быть его любовницей. Свою фамилию и имя она изменила,
числилась русской. Незадолго до освобождения города Невеля,
гуляя однажды по городу с этим офицером, она встретила свою
одноклассницу, которая бросилась к ней с возгласом: «Ниночка,
как я рада тебя встретить!» Этого было достаточно, чтобы Нину
разоблачили, как еврейку, и расстреляли.
Родословная Кубланова Бэше (Бориса)
Кубланов
дедушка бабушка
Кубланов Бэше = Доба

(Борис)
Кубланова Фаня Оскотский = Нетта Богорад = Мэра

не замужем Борис Муля
Ринк = Богорад Богорад Нина

Оскотский = Рая Оскотский = Блюма Игорь Соня не замужем
Капа Лёня
Лёня = Галя Богорад Боря

не женат
Райков = Наташа Женя Боря
Глеб не женат не женат
Кац = Таня
Аркадий
________________________________________________________________________________________________
Вместо предисловия.
Настоящая глава представляет собой перевод моей книги на иврите

«Семья Кублановых – от поколения к поколению с 1843 года», изданной в
2002 году в Израиле, с описанием жизни 6-ти поколений детей моего
дедушки Хаима.
В марте 1991 года мой брат Миша, сестра Аня и я решили, наконец,
написать книгу о жизни нашей семьи. С этой целью мы стали диктовать
содержание будущей книги на аудиокассеты, каждый из нас вспоминал о
жизни семьи и о своей жизни. Но внезапная болезнь Ани и Миши, а затем их
быстрая смерть приостановила работу над книгой.
Жена Софа, дочь Инна и сын Арик настаивали, чтобы я возобновил
работу над книгой, они считали, что я обязан это сделать для детей, внуков,
всех родных и знакомых нашей семьи. И я продолжил работу над книгой,
хотя для меня было нелегко ворошить и вновь пережить еще раз жизнь моей
семьи.
Писать эту книгу мне помогали: жена Софа, сын Арон-Хаим (Арик),
дочь Инна (Миня) и ее дети – Элиэзер (Лейзер), Иосиф и Моше. Выражаю
им свою сердечную благодарность.
В книге были использованы материалы из книг, журналов и газет о
нашей семье, написанные в разное время.
Кубланов Керпель Лейзерович

с книгой на иврите
Невель 1925 – проживает в Израиле
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА IV (Кубланов К.Л.)

Мой дедушка Кубланов Хаим и бабушка Миня
Кубланов Хаим Керпелевич

Невель 1872 – 1942 год Ленинград
и его жена Миня
Ляды 1875 – 1942 год г. Киров.
Мой дедушка Кубланов Хаим родился в городе Невеле в

1872 году, женился на Мине, она родилась в 1875 году в
Могилевской губернии в городе Ляды, в богатой семье. Ее брат –
Холомянский Самуил был купцом первой гильдии при царе
Николае II, имел свой дом в Санкт-Петербурге, конюшню при
ипподроме, снабжал фуражом конную армию Витебского
военного округа. Мой дедушка Хаим, как и его отец – мой
прадедушка Натан-Керпель Кубланов, был габаем (старостой) в
«Новой синагоге» города Невеля, которую советская власть
закрыла в 1925 году. В 1936 году дедушка Хаим вместе со своей
женой переехал в город Ленинград. 3 января 1942 года во время
блокады Ленинграда дедушка умер от болезни крови. Папа сумел
________________________________________________________________________________________________
достать машину и отвезти дедушку на Преображенское кладбище

и похоронить его по еврейскому обряду, а бабушка Миня
эвакуировалась с сыном Исааком в город Киров, где она умерла в
1942 году.
Родословная дедушки Хаима и бабушки Мини
Кубланов Натан-Керпель = Бейля

прадедушка прабабушка
Кубланов Хаим = Миня

Кубланова = Ерменсон Кубланов = Элька Кубланов = Аня

Хая Меня Элиэзер (Оля) Ицхак (Хая)
(Лейзер) (Исаак)
Кубланова = Мочкин Кубланов = Аня

Соня Лева Меер (Хая)
(Сарра) (Мирон)
В семье дедушки Хаима и бабушки Мини было пятеро

детей: Хая, Лейзер (Элиэзер), Исаак (Ицхак), Соня (Сарра) и
Меер (Мирон).
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА V (Кубланов К.Л.)

Семья тети Хаи Ерменсон-Кублановой
Старшей в семье дедушки Хаима и бабушки Мини была

дочь Хая. Моя тетя Хая родилась в городе Невеле в 1897 году, в
1918 году вышла замуж за невельчанина Ерменсон Менахем –
Мендель (Меня – Михаил), 1895 года рождения, он работал
портным. После свадьбы они уехали в город Великие Луки, где
жили до 1930 года, здесь у них родились четверо детей – Керпель
(Костя), Ицхак (Изя), Лева и Фрума. В 1930 году переехали в
Ленинград, жили на Петропавловской улице, Петроградского
района, здесь дядя Меня продолжал работать портным. Тетя Хая
с семьей летом 1942 года эвакуировалась из блокадного
Ленинграда, и жили они в Средней Азии. В 1946 году они
возвратились в Ленинград и жили на Большом проспекте
Петроградского района. Дядя Меня умер в 1972 году, в возрасте
76 лет, а тетя Хая – в 1977 году в возрасте 80 лет.
Ерменсон Хая Хаймовна,

Невель 1897 – 1977 Ленинград.
________________________________________________________________________________________________
Керпель (Костя) родился в 1919 году, в Ленинграде он

закончил среднюю школу и поступил в педагогический институт
имени Покровского на математический факультет. Керпель был
способным студентом, хорошим спортсменом, был капитаном
волейбольной команды института. Участвовал в Великой
Отечественной войне, погиб в боях под Сталинградом в 1942
году.
Ерменсон Керпель (Костя) Михайлович,

Великие Луки 1919 – 1942 Сталинград.
Нарвские триумфальные ворота в Ленинграде

________________________________________________________________________________________________
Ицхак (Изя) родился в 1920 году, после окончания средней

школы в Ленинграде был призван на военную службу, через
несколько месяцев после начала Великой Отечественной войны
погиб под Вязьмой 1941 году.
Ерменсон Ицхак (Изя) Михайлович,

Великие Луки 1920 - 1941 погиб под Вязьмой.
Лёва родился в 1923 году, учился в школе, был призван в

армию, участвовал в Великой Отечественной войне, был
награжден правительственными наградами. После войны
женился на Элле, у них двое детей – Костя и Стелла. Лёва с
семьей жил в Ленинграде, работал заведующим посудным
магазином, умер от рака в 1986 году в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
Фрума родилась в 1926 году, окончила среднюю школу в

Ленинграде, в 1942 году вместе с родителями эвакуировалась в
Среднюю Азию, а в 1946 году возвратилась в Ленинград,
поступила в педагогический институт, после окончания
института работала начальником отдела планирования в системе
здравоохранения. Вышла замуж за Копырина, военного
инженера, у них двое детей – Виктор и Семен. В настоящее время
вся семья живет в Америке.
Ерменсон – Копырина Фрума Михайловна,

Великие Луки 1926 – проживает в США
________________________________________________________________________________________________
Родословная тети Хаи Ерменсон-Кублановой
Кубланов

Ерменсон = Кубланова
Меня Хая
Ерменсон не женат Ерменсон = Элла Копырин = Ерменсон

Керпель Лева Коля Фрума
Ерменсон не женат Костя Сергей Виктор Семен

Ицхак
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА VI (Кубланов К.Л.)

Семья Кубланова Элиэзера (Лейзера)
Кубланов Элиэзер (Лейзер) Хаймович.

Невель 1899 – 1972 Ленинград
________________________________________________________________________________________________
Занавес на шкафу, где хранятся свитки Торы

в синагоге на улице Элиэзер города Бней-Брак в Израиле
в память о наших дорогих и уважаемых родителях –
Элиэзера и Эльки Кублановых от сыновей и дочерей.
________________________________________________________________________________________________
Свиток Торы, приобретенный Мишей Кублановым

в Невеле и подаренный синагоге на улице Элиэзер
города Бней-Брак, в Израиле в память о наших дорогих
и уважаемых родителях – Элиэзера и Эльки Кублановых
от семьи Кублановых. Этот свиток Торы в руках
Арона-Хаима (Арика) Кубланова.
________________________________________________________________________________________________
Вторым ребенком у моего дедушки Хаима и бабушки Мини

был мой отец – Лейзер (Элиэзер), он родился в 1899 году.
С ранних лет папа начал трудовую деятельность,
материально обеспечивая семью. Папа женился в 21 год на
невельчанке Эльке (Оле) Куперман, рождения 1895 года. Мама
была из семьи, которая пользовалась уважением и почетом среди
невельчан.
После свадьбы в 1919 году папа построил дом из четырех
комнат. Дом находился на привокзальной площади города
Невеля.
Наш дом в Невеле 1972 г.

________________________________________________________________________________________________
Элька (Оля) Куперман (справа) перед свадьбой

с сестрами: Двойрой - Гнесей Баркан и Гисей.
________________________________________________________________________________________________
Иосиф-Ицхак Шнеерсон
Любавичи (Россия) 1880 – 1950 Бруклин (США)
Отец часто ездил в Ленинград и привозил сливочное масло,

приготовленное уважаемым невельским шейхетом Хаимом –
Довидом Лейн для Ребе Шнеерсона на Моховую улицу дом
номер 22. Вообще, отец часто любил приходить к Ребе и
получать его благословение, за советом и передать письмо от
невельчан к Ребе и ответы Ребе к ним.
Мой отец занимался заготовкой и ежедневной отправкой
мяса в Ленинград в железнодорожном вагоне – холодильнике
емкостью в 16 тонн.
За торговлю мясом без патента (разрешения от финотдела)
папу арестовали и судили. По приговору суда папа был осужден
на 6 месяцев к принудительным работам с конфискацией дома и
всего имущества. Маму с пятью детьми выселили на улицу, мама
арендовала комнату, но когда приехал сын хозяйки комнаты, он
________________________________________________________________________________________________
закричал: «Выгони отсюда семью капиталиста». Маме пришлось

снять другую комнату.
В 20х годах в связи с тем, что отец занимался торговлей,
нашу семью признали лишенцами без права участия в выборах в
государственные органы власти. Лишенцы были лишены права
на образование и медицинское обслуживание, в школах детям
лишенцев не давали бесплатных завтраков. В 1929 году папа
сказал маме: «Нам в Невеле больше делать нечего», и папа уехал
в Ленинград искать квартиру.
В семье моих родителей родились пятеро детей: первый –
Менахем -Мендель (Миша) в 1921 году; вторая – Хая (Аня) в
1923 году; третья – Люба в 1924 году; четвертый – Натан -
Керпель (в честь прадедушки) в 1925 году; пятая – Стерна (Соня)
в 1927 году.
Семья Кубланова Лейзера переезжает в Ленинград
Ленинградская синагога, построенная

бароном Гинзбургом в 1896 году.
________________________________________________________________________________________________
В 1930 году вся наша семья переехала в город Ленинград в

четырех комнатную квартиру. Все дети учились в одной школе, -
бывшей женской Коломенской гимназии. Директор школы был
еврей, по фамилии Кантор Моисей Абрамович. В семье дома
разговаривали на языке идиш, хотя директор школы настаивал,
чтобы дома дети говорили по-русски, но отец говорил, что
еврейский язык является проявлением идишкайт (еврейство).
Язык идиш широко распространен по всему свету.
В 1933 году моего отца арестовали с требованием выдачи
золота, накопленного за время торговли мясом. В тюрьме отца
продержали 42 дня, он вернулся домой похудевшим,
ослабленным. После этого отец с двумя помощниками –
невельчанами открыл штамповочный цех по производству
гвоздей, завес и других изделий.
В 1935-1936 годах жилищная контора райисполкома
Октябрьского района города Ленинграда сделала ремонт нашей
четырех комнатной квартиры, а мы временно жили в бывшем
магазине на первом этаже. Когда ремонт был почти закончен,
папа спросил у знакомого юриста: «Как быть, райисполком хочет
забрать одну комнату?» Совет юриста был однозначным:
«Въезжай в квартиру немедленно». Папа попросил Мишу сделать
еще один комплект ключей от всех дверей квартиры. Во время
обеденного перерыва рабочие ушли в столовую, а Миша забрал
все ключи и на Сенном рынке быстро сделал второй комплект
ключей. Вечером мы смогли перебраться в свою квартиру. Утром
папа пришел на свою работу, но ему на работе не сиделось, и он
приехал домой, чувствуя, что там «весело». Люди из
райисполкома пришли в квартиру и повышенным тоном начали
требовать: «Как вы смели въехать в квартиру в то время, когда
ремонт еще не закончен – не покрашены полы? Сейчас же
освободите квартиру – надо покрасить полы!» Папа тоже
повышенным тоном сказал им: «Не кричите, здесь я нахожусь в
своей квартире. Дочь находится в больнице с плевритом, а жить в
________________________________________________________________________________________________
бывшем магазине больше невозможно, там очень холодно и

сыро. А что касается покраски пола, то я – человек рабочий, и я
полы сам покрашу, только оставьте краску». Таким образом,
отдельная квартира осталась за нами.
21.06.1941 Война
Когда началась война с фашистами, все население

Ленинграда должно было участвовать в обороне города. Маму
направляли для оборудования противотанковых рвов, но вместо
мамы поехала моя сестра Аня. Она вернулась через 10 дней, еле
живая, похудевшая, почерневшая, чуть не попала в плен к
немцам.
Кубланов Миша – студент I ЛМИ

________________________________________________________________________________________________
Папу призвали в армию, но поскольку он был нездоров, его

направили на медицинское освидетельствование, в результате
чего он был освобожден от службы в армии.
Миша в начале войны уже учился в первом медицинском
институте, и его, как студента, не мобилизовали в армию.
Люба была командиром отряда по воздушной обороне
нашего дома, в ее подчинении была вся молодежь дома, в том
числе и я – Керпель. Однажды во время моего дежурства на
крышу и вокруг дома упало несколько фугасных бомб, наш дом
закачался в разные стороны, а одна зажигательная бомба пробила
крышу, и на чердаке бомба начала гореть. Возникла опасность
пожара всего дома. Я схватил специальные щипцы, захватил эту
бомбу и выбросил ее на улицу через слуховое окно. Наш отряд
должен был следить за соблюдением затемнения окон в ночное
время. И вот, однажды во время бомбежки мы увидели, что из
окна нашего дома кто-то выстрелил осветительной ракетой в
сторону судостроительного завода имени Марти. Сразу же мы
сообщили в милицию, был произведен обыск и арестован
немецкий разведчик, живший в нашем доме многие годы.
26 августа 1941 года после налета фашистских самолетов
начался пожар на продовольственных складах города. Во время
пожара сгорели запасы продовольствия города, над Ленинградом
повисла громадная коричневая туча – это горел сахар, в воздухе
пахло жжённым сахаром. Сразу же началось урезание выдачи
продуктов по карточкам, хлеб выдавали по 150 грамм на
человека. Мама предложила нам – детям отрезать от своей пайки
хлеба небольшой кусочек для папы, но он этого не знал. В городе
начался голод, к которому присоединился холод, температура
доходила до –30 градусов, водопровод не действовал, туалет не
работал, освещение – коптилкой, отопление не работало, дров не
было, отапливались «буржуйкой», а дровами – была мебель. На
«буржуйке» готовили еду из жмыхи – дуранды. В октябре 1941
________________________________________________________________________________________________
года папе удалось купить полкоровы, а также шкуру от коровы, и

все это оставил для семьи. Осенью 1941 года мама с Любой
добрались до капустных полей, капусты уже не было, но они
сумели вырезать капустные корни и из них сделали квашеную
капусту, которую ели зимой.
Во время блокады города сотни тысяч жителей умерли от
голода и холода, трупы умерших свозили на машинах в братские
могилы на Пескаревское кладбище, где в настоящее время стоит
монумент – памятник погибшим ленинградцам.
Семья Лейзера Кубланова эвакуируется из Ленинграда
Из последнего куска коровьей шкуры мама сварила мясной

суп. 2 февраля 1942 года вся наша семья эвакуировалась через
Ладожское озеро на военной автомашине, накрытой брезентом
при температуре –35 градусов и периодических бомбежках. В
сторону Ленинграда на этих машинах доставлялось
продовольствие для жителей города. В момент прибытия на
«Большую землю» солдат дал Любе половину большой хлебной
лепешки – это для нас было вкуснее шоколада. Прибывших
ленинградцев погрузили в товарные вагоны и привезли в город
Вологда. Здесь закончились бомбежки, обстрелы, стало тихо –
даже не верилось, что это возможно. По пути следования поезда
давали продукты питания по списку. От Вологды на санях нашу
семью отвезли в колхоз «Большой двор», там нам дали домик, мы
все помылись в деревенской бане, много месяцев мы не мылись.
Хозяйка дома сварила чугун с картошкой «в мундирах», которую
мы с удовольствием поели вместе с шелухой, было очень вкусно.
Пришел председатель колхоза и спросил отца: «Ну, как, все
хорошо, все в порядке?» Папа ответил: «Все хорошо, только
________________________________________________________________________________________________
левая рука гуляет». Через 15 минут нам принесли две большие

буханки хлеба.
В этом колхозе мы пробыли месяц, поправились, исчезли
отеки, папа сказал, что надо отсюда уехать. Мы погрузились в
товарный вагон поезда, который следовал на юг страны.
Семья Лейзера Кубланова в Казахстане
Доехали до станции Или, которая находится в Казахстане, в

75 километрах от города Алма-Ата. Здесь мы оказались в
совершенно другой обстановке – тепло, солнце щедро греет, на
перроне много евреев из Польши, которые посоветовали папе
остаться здесь: «Здесь Вам будет хорошо, ведь Вы – верующие, и
здесь есть резник, а в Алма-Ате вас не примут, так как город уже
переполнен эвакуированными». И мы решили остаться здесь.
Купили саманный домик размером в 15 кв. метров за пять тысяч
рублей. Мы жили за счет продажи тех вещей, которые нам
удалось привезти с собой. Папа устроиться на работу не мог, все
считались иждивенцами моей сестры Ани, которая работала в
артели. Люба, Соня и я учились в школе…
Однажды к нашему домику подошел нищий и папа спросил
его: «Откуда ты?» Нищий ответил: «Из далека, Вы не знаете».
Папа был настойчив и снова сказал: «А может быть, я знаю?» «Из
Невеля, есть такой город», сказал нищий. Тогда папа сказал
нищему: «Скажи свою фамилию, и я скажу тебе, кто твои
родственники?» Нищий назвал свою фамилию, и папа назвал
всех его родных. На нищего это произвело ошеломляющее
впечатление. Папа накормил его, взял его на речку, помыл его,
белье сжег и дал ему свое белье, а мама пошла с ним в больницу
и его госпитализировали. Этот нищий пробыл в больнице целый
________________________________________________________________________________________________
месяц, у него спали отеки, он поправился, побрился и вышел из

больницы совсем не похожим на прежнего нищего – это был
молодой человек 35-ти лет. Папа устроил его на работу в колхоз
возить сельхозпродукты в поселок. В дальнейшем мама его
женила на еврейской женщине, и он был счастлив. Он всем
говорил, что теперь у него есть и мама и папа.
Мой брат Миша очень долго болел малярией, тифом, и
гнойным паранефритом (воспаление околопочечной клетчатки),
по поводу чего ему пришлось перенести тяжелую операцию в
медицинском институте города Алма-Ата. О выздоровлении
Миши заботилась вся семья, доставали для него красную икру и
прочие дорогие продукты. В 1943 году Миша продолжил учебу в
Алма-Атинском институте на третьем курсе.
Однажды Мише в Алма-Ате сказали, что приехал в город
раввин Леви – Ицхак Шнеерсон, и об этом он рассказал папе.
Папа сказал, что это – большой человек, знаменитая личность и
просил передать ему конверт с деньгами. Раввин Леви – Ицхак
Шнеерсон – отец последнего Любавического Ребе Менахема –
Менделя Шнеерсона. В возрасте 31 год (1901 год) он был
приглашен в Екатеринослав (сейчас город – Днепропетровск) на
должность раввина еврейской общины города. После
Октябрьской революции Леви – Ицхак оказался лидером борьбы
с красным атеистическим террором, что вызвало резкую реакцию
НКВД. В 1939 году его арестовали и выслали на юг Средней
Азии, станцию Чиили, где он находился в ссылке в течение пяти
лет. В 1943 году друзья добились переезда Леви – Ицхака в
Алма-Ату. Миша часто навещал раввина, и при первой же
встрече Леви – Ицхак сказал: «Мне говорили, что здесь есть
верующий студент». Когда Леви – Ицхак заболел, Миша привез к
нему профессора из института. Но к великому сожалению,
болезнь прогрессировала и была неизлечима. В июле 1944 года
Леви – Ицхак Шнеерсон умер и похоронен в городе Алма-Ата.
________________________________________________________________________________________________
Через 35 лет Миша был на приеме у Ребе Менахем –

Мендель Шнеерсона в Америке, Ребе встал перед Мишей и
поблагодарил Мишу за внимание и помощь, оказанную его отцу
в Алма-Ате.
Мы переехали в Алма-Ату в 1944 году после смерти Леви –
Ицхака и жили на той улице, где жила его жена Рабанит Хана,
папа старался оказывать ей материальную помощь.
В 1945 году Миша возвратился в Ленинград и продолжил
учебу в первом медицинском институте, приобрел комнату, и в
начале 1946 года вся наша семья возвратилась в Ленинград, мы
получили две комнаты на проспекте Маклина дом 40 квартира 25.
Набережная Невы в Ленинграде.
В 1939 году при нападении Германии на Польшу многие

польские евреи бежали в Советский Союз. В конце 1946 года
проводилась репатриация польских подданных из Советского
Союза в Польшу. Вместе с ними уезжали в Польшу многие наши
знакомые через город Львов. Наша семья была намерена также
________________________________________________________________________________________________
выехать из Советского Союза, для этого все мы приехали в город

Львов, но нам это не удалось, и мы возвратились в Ленинград.
Жизнь вошла в обычное русло, Миша женился на Фриде.
Свадьба Миши Кубланова с Фридой

25.3.1948 г. в Ленинграде.
Аня вышла замуж за Романа, а Люба – за Аркадия.

В 1948 году в Ленинграде был арестован Зелик Першиц за
попытку выезда из СССР. Взамен обещанного освобождения из
под стражи он выдал всех евреев, пытавшихся в 1946 году
выехать из страны. Вслед за этим, начались аресты тех, кто
пытался выехать из страны. Были арестованы даже те, кто знал,
но не доложил об этом властям.
________________________________________________________________________________________________
Арест семьи Лейзера Кубланова
4 ноября 1950 года арестовали отца. 9 января 1951 года

арестовали Аню, несмотря на то, что ее ребенку в это время было
полтора года, он был оставлен с отцом.
Муж Ани – Роман с сыном Боренькой
15 января 1951 года арестовали маму. 18 апреля 1951 года я

отнес три передачи для мамы, папы и Ани. Когда я подал
передачи дежурному и назвал свою фамилию, он велел мне
подождать, закрыл окошко и начал звонить по телефону. Я сразу
понял, что меня хотят здесь арестовать, и я быстро ушел на
улицу. Через 10 минут я увидел, как двое мужчин в плащах и
шляпах вышли из «Большого» дома КГБ и зашли в помещение,
где принимали передачи. Придя домой, я сказал Мише, Любе и
Соне, что меня хотели арестовать во время передачи продуктов
родителям и сестре. Мы знали, что всех нас арестуют и ждали
ареста. 21 апреля 1951 года начался Пейсах, первый сейдер.
Пришел к нам Миша с Фридой, Люба с Аркадием и с ребенком в
возрасте 12 месяцев. Справили сейдер, хорошо поплакали. В 23
________________________________________________________________________________________________
часа Миша с Фридой ушли домой, а через 10 минут арестовали

меня, а когда машина отъехала, арестовали Соню, а затем и
Любу. Аркадию сказали: «Берите ребенка и идите домой». Итак,
вся наша семья находилась во внутренней тюрьме – «Шпалерке»,
которая располагалась внутри квартала: Литейного проспекта,
улицы Войнова – бывшая Шпалерная, улиц Чайковского и
Чернышевского.
Набережная Робеспьера
ул. Воинова (б. Шпалерная)
Здание КГБ
двор
Литейный проспект
Чернышевского
Проспект
ТЮРЬМА
двор
ул. Чайковского
Здание КГБ
План Ленинградской внутренней тюрьмы
________________________________________________________________________________________________
Карта Ленинграда
Меня привезли в приемную тюрьмы, раздели догола,

просили присесть «на корточки» несколько раз, осмотрели рот,
забрали ремень и шнурки от ботинок. Возвратили одежду и
поместили в комнатку, без окон, размером 1,5 метра на 1 метр –
________________________________________________________________________________________________
«собачник», с электролампочкой на потолке, которая горела 24

часа, вместо кровати – деревянные нары без матраца, подушки и
одеяла. Утром дали кусок черного хлеба и чашку кофе из
желудей. Через какое-то время меня ввели в камеру номер 222 на
четвертом этаже. В камере была металлическая кровать,
прикрепленная к стене, унитаз чугунный, раковина с краном,
металлический столик, прикрепленный к стене, металлическая
табуретка, также прикрепленная к стене. Сверху у потолка –
небольшое окно, с козырьком над ним снаружи, чтобы нельзя
было смотреть вниз, а только вверх и можно было увидеть
кусочек неба. Пол и унитаз заставляли мыть ежедневно, днем
спать не разрешалось, ни лежа, ни сидя. Утром давали 200 грамм
черного хлеба, кружку кофе из желудей и 5 грамм сахара. Днем
давали овсяную кашу, суп рыбный с неприятным запахом,
кусочек черного хлеба, а вечером – кофе из желудей и кусочек
хлеба, иногда давали к обеду добавку – овсяную кашу. Спать
разрешалось с 10 часов вечера до 6 часов утра, голову накрывать
одеялом не разрешалось, свет горел всю ночь. Каждые десять
дней – душ с холодной водой и 5 грамм мыла. Во время
следствия надо было сидеть на прикрепленном к полу стуле на
расстоянии 1,5 метров от следователя. На вопрос следователя,
был ли я во Львове, я ответил:
– Да, был во Львове.
На следующий вопрос, хотел ли я уехать из Советского
Союза, я ответил:
– Нет, а разве нельзя переезжать из одного города в другой,
– и мы со следователем «пикировались» на эту тему. По
дальнейшим вопросам следователя я понял, что он знает всё и
больше, чем я о тех людях, которые пытались уехать из страны и
были арестованы во многих городах Союза.
Во время следствия часто заходил прокурор по надзору за
следствием полковник Гребенчук, и я у него спросил:
________________________________________________________________________________________________
– Почему вы меня не арестовали 18 апреля, а арестовали

только через 3 дня?
Он ответил:
– Почему ты так думаешь?
– Знаю точно, что вы хотели меня арестовать 18 апреля, а
арестовали 21 апреля.
– Скажи, Керпель Лейзерович, – сказал полковник, –откуда
ты это знаешь?
– А мне это известно… – ответил я.
Мой ответ их заинтересовал, может быть, кто-то
предупредил об аресте. Мне стали угрожать карцером и другими
карами. И тогда я рассказал им, что произошло 18 апреля во
время передачи продовольствия родителям и сестре.
– Оказывается, ты – парень ушлый – сказал мне
следователь, на что я ответил, что я не считаю себя глупее
других. На очередном допросе следователь, заполнил
паспортную часть протокола допроса, открыл средний ящик
письменного стола и начал читать книгу. Я решил его
«подкузьмить». Во время следствия, если кто-то заходит в
кабинет, подследственный должен встать. Услышав, что дверь
открылась и кто-то вошел, я сделал вид, что я сплю и не встал.
Следователь ударил кулаком по столу и крикнул:
– Почему ты не встал?
Вошедший прокурор также спросил:
– Что вы, положения не знаете? Когда кто-либо заходит в
кабинет, вы должны встать!
– Да, я знаю, но получилось так, что следователь читал
книгу, и я уснул.
– Как ты смеешь такое говорить? – заорал следователь, а
прокурор говорит:
– За такую ложь тебя могут наказать.
– Нет, это – не ложь. Откройте средний ящик письменного
стола, и вы увидите развернутую книгу для чтения – сказал я.
________________________________________________________________________________________________
Прокурор посмотрел на капитана – следователя, и тот покраснел,

как красный флаг. Следователь нажал на кнопку, и меня
отправили в камеру.
Однажды во время следствия я обратился к следователю:
– Товарищ капитан!
Следователь закричал на меня:
– Брянский волк тебе товарищ!
Я ответил, что в Брянске я не был и не знал, что в Брянске
есть волки.
Во время следствия я спросил у следователя:
– Какой срок я получу?
Он посмотрел на меня волчьими глазами и сказал:
– У тебя же был кодекс, так что ты сам знаешь, что
получишь.
Я промолчал, я знал, что уголовный кодекс находился у
Миши. Мне стало ясно, что Миша тоже арестован.
В это время в кабинет зашел прокурор, и я к нему
обратился с вопросом:
– Ну, как? Теперь все вы довольны?
– Чем? – спросил прокурор.
– Вы должны быть довольны, ведь вся семья Кублановых
арестована.
– Нет, – говорит прокурор, – твой брат Мендель не
арестован.
– Слушайте, гражданин прокурор, ведь я знаю точно, что
мой брат находится здесь, – сказал я.
– Откуда ты знаешь? – сказал прокурор.
– Это сказал мне гражданин следователь, – ответил я.
– Как ты смеешь говорить такое?! – закричал следователь, –
я тебе этого не говорил.
– Да, но Вы сказали, что у меня был кодекс, и я знаю, какой
срок я получу. Так Вы ответили мне на вопрос: «Какой срок я
получу, а кодекс был у брата, а не у меня».
________________________________________________________________________________________________
Следователь покраснел, как вареный рак, а меня

довольного тем, что я снова сумел «подкусить» следователя,
увели в камеру. Я доказал капитану, что я не глупее его.
Так я вел себя на следствии. Мне было наплевать на них, я
их не боялся, так как считал, что я всё потерял, ведь вся наша
семья находится в тюрьме.
Воспоминания Миши (Менделя) Кубланова
Д-р Кубланов Мендель Лейзерович

в своем кабинете в 1999 году в Израиле.
2-го апреля 1951 года после сейдера мы с Фридой ушли

домой. Назавтра утром Фрида ушла на работу, а я остался дома
один, мне надо было идти на работу к 10 часам. В девять утра
Фрида позвонила домой и сообщила мне, что ей звонил Аркадий
________________________________________________________________________________________________
– Любин муж и сказал, что после сейдера сразу арестовали Костю

(Керпеля), Соню и Любу.
Родители Фриды, а также наши родственники советовали
мне срочно уехать из Ленинграда. Я поехал в город
Всеволожьское, в 35 км от Ленинграда и там снял комнату,
сказал хозяйке, что мне надо готовить диссертацию. Она
покупала мне продукты питания. И там я жил несколько дней и
думал, что надо поменять паспорт, уехать на Кавказ или в
Казахстан, придется работать не врачом, а сапожником или
портным. Для осуществления этого плана нужны были большие
деньги, которых у меня не было. Через 4 дня приехала ко мне
моя жена с двумя сумками с продуктами. Увидев ее, я взорвался:
– Так ты приведешь ко мне КГБ.
А она ответила:
– Но ты ведь голодаешь».
Я понял, что из этой затеи ничего не выйдет, и через пару
дней я приехал домой, вышел на работу и стал ждать ареста.
Я спросил у Фриды, будет ли она приносить передачи в
тюрьму моей маме? Она и ее родители сказали, что не будут это
делать. Тогда я им сказал, что, будучи в тюрьме, я сам буду
помогать своей маме.
24 мая 1951 года в 12 часов дня меня арестовали. Я получал
передачи от Фриды, эти продукты с разрешения начальства я
передавал маме. Через 5 с половиной лет, когда вся семья
возвратилась из заключения в Ленинград, мама сказала, что в
тюрьме она получала шоколад и другие продукты, но не знала от
кого.
– Мамочка, я получал эти продукты от Фриды и передавал
их тебе, - признался я.
– Ты меня спас, сыночек, от голода, я уже была на грани
жизни и смерти, – сказала мама.
Аня получала передачи от своего мужа Романа, Люба от
мужа Аркадия, а папа, Керпель и Соня не получали никаких
________________________________________________________________________________________________
передач. Всего в Ленинградской внутренней тюрьме содержалось

39 человек, которые хотели выехать из Союза в Польшу, а также
те, кто знал об этом, и не доложили. На нашу семью было
заведено три следственных тома, на которых было написано:
«Хранить вечно». В Ленинградской внутренней тюрьме папа
находился один год, мама – 10 месяцев, Аня – 10 с половиной
месяцев, Люба, Соня и Костя (Керпель) – 8 месяцев, а я – 7
месяцев.
Суда, как такового, не было, а решением особого
совещания при Комитете Государственной безопасности СССР 5-
го сентября 1951 года по статье 19-58-1а-11 были осуждены: папа
на 10 лет, мама, Аня, Люба, Соня, Керпель и я к 8 годам
исправительно - трудовых лагерей (ИТЛ).
По окончании следствия папу привезли к следователю.
Прокурор обратился к папе:
– Лейзер Хаймович, мы знаем, что у тебя есть клад –
золото. Тебя отправят в Сибирь, в лагерь на 10 лет, и оттуда ты
вряд ли вернешься живым. Так отдай свой клад государству, а так
твой вклад все равно пропадет.
– Мой клад не пропадет, - ответил отец.
Прокурор повторил еще раз свою просьбу, а папа еще раз
сказал им:
– Мой клад никогда не пропадет.
Так оно и было. Когда мы всей семьей вернулись из
лагерей, Керпель и папа достали этот клад, и это нам очень
помогло для устройства жизни всей семьи в Ленинграде, а затем
для выезда в Израиль – ведь мы приехали из заключения ни с
чем, а помощи не от кого было ждать.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Семья Лейзера Кубланова в тюрьме «Кресты»
Керпель рассказывает: из внутренней тюрьмы Ленинграда

нашу семью перевели в перевалочную тюрьму «Кресты». При
переводе мы не встречались, нас перевозили в закрытых
машинах, которые народ называл «воронок». На этих машинах
снаружи было написано «Хлеб». Когда я выходил из машины,
папа из окна тюремной камеры увидел меня, бледного, худого.
Конечно, папе было больно смотреть на меня, для него это было
трагедией – видеть своего младшего сына в таком виде и не
иметь возможности ничем помочь ему. Папа понял, что старший
сын Миша тоже здесь находится, он выпросил у коменданта
тюрьмы свидание с нами. Это свидание продолжалось 15-20
минут под лестницей, в тупике. Мы сидели на корточках, а трое
охранников стояли на расстоянии 2-х метров от нас. Папа нам
сказал, что каждый должен думать о себе, так как мы будем в
разных местах и надо стараться сберечь себя, с Божьей помощью,
мы все останемся живыми и будем еще все вместе. Папа
спрашивал Мишу про внука Бореньку и внучку Мариночку. Папа
спросил меня: «Где он?» я понял, что папа имеет в виду клад… и
я ответил: «Там же».
Мы смотрели друг на друга, не плакали, вели себя
мужественно, но каждый думал про себя. Папа думал: когда он
еще раз увидит своих сыновей, а мы думали о том, сможем ли
снова увидеть своего отца и друг друга. Это было тяжелое
расставание, но без слёз.
Маму, Любу, Аню и Соню перевели в женскую тюрьму
«Кресты». Эта тюрьма из красного кирпича, в трех-пяти
километрах от Финляндского вокзала, но никто не знал, что это
здание – тюрьма.
В тюремной камере я был еще с тремя евреями –
невельчанами. Режим дня был более свободным, можно было
днем поспать. Однажды из окна камеры я увидел в прогулочном
________________________________________________________________________________________________
дворике, что мой папа гуляет с раввином Эпштейном. Я крикнул:

«Аба» - это на древнееврейском языке означает – «Папа». У папы
был хороший слух (он был кантором – хазаном в малой
хоральной синагоге Ленинграда, в последний раз был хазаном во
время осенних праздников в 1971 году, будучи больным
лейкозом), и он услышал мой голос. Я стал махать рукой через
решетку. Папа в ответ тоже помахал мне рукой, незаметно для
часовых на вышках. Папа жестом показал мне, что раввин меня
благословляет. Я стоял у окна, и слёзы текли ручьем из моих
глаз. Я привязал к решетке платочек, и папа знал, где находится
окно моей камеры.
Когда меня отправили этапом в лагерь, я снял платочек, и
папа понял, что меня увели на этап.
Семья Лейзера Кубланова в тюрьме города Кирова
В сентябре 1951 года из тюрьмы «Кресты» всю нашу

семью, каждого в отдельности, погрузили в «столыпинские»
тюремные вагоны, разделенные на купе, в каждом купе по 6
человек, сверху – маленькое окно, с решеткой и колючей
проволокой. Были отдельные вагоны для мужчин и для женщин.
Меня поместили в купе, где были заключенные, уже
побывавшие в лагерях. Вид у них был ужасный – оборванные,
худые, грязные. Мне стало не по себе, я залез на верхнюю полку
и старался уснуть. Меня привезли в город Киров и поместили в
перевалочную тюрьму – бревенчатое, старое, одноэтажное
здание. В камере было около 150 заключенных, новых и старых.
Меня в камере встретил друг нашей семьи – невельчанин
Соломон Березин. Увидев меня, он упал мне на грудь и плача
закричал: «Ой, Керпеле, что сделали с Вашей семьей?!» Он тоже
________________________________________________________________________________________________
был во Львове и был осужден на 10 лет ИТЛ. В камере был еще

Миша Блинер, тоже невельчанин, осужденный на 10 лет за
финансовую помощь нуждающимся евреям, а также за то, что
знал о людях, пытавшихся уехать в Польшу, но не доложил об
этом. В смежной камере находились папа и Миша, в перегородке
была небольшая дырка, и мы переговаривались между собой.
Мама, Аня, Люба и Соня тоже были в этой тюрьме, все они были
в одной камере. Аня напросилась раздавать белье по камерам
через окошко в дверях-(«кормушка») и имела возможность
увидеть папу и Мишу и сказать им пару слов о маме, Любе и
Соне. Папа сказал Ане: «доченька, думай о себе, береги свое
здоровье». В это время меня в Кирове уже не было, так как я
находился здесь 7 дней, после чего меня отправили на этап.
Кубланов Мендель накладывает тфилин в тюрьме
Воспоминания Менделя (Миши):

Меня привезли в камеру, где находилось
150-200 заключенных. Внезапно я увидел
двух евреев, один из них сделал мне знак –
«иди сюда» и спросил: «Ты сын Лейзера
Кубланова?» Это был Моше Висецкий, а
второй был раввин Мендель Футерфас.
Моше Висецкий знал папу еще в Невеле,
и он узнал меня, так как я похож на отца.
Они тоже хотели выехать нелегально из Союза, за что оба
были осуждены на 10 лет каждый. «Ты хочешь накладывать
тфилин?» - спросили они. «Конечно, – ответил я, – уже много
месяцев не накладывал тфилин». Меня накрыли одеялом, и я
наложил тфилин в тюрьме. Я сознавал, что за тфилин могут дать
________________________________________________________________________________________________
еще 10 лет лагерей, но все-таки я не отказался накладывать

тфилин в тюрьме.
Через два дня их отправили на этап. А через пару дней
открывается дверь камеры, и входит папа с раввином
Эпштейном. Я растерялся, папа стоял у дверей и осматривался. Я
позвал его: «Папа, папа!». Многие заключенные заплакали, видя
встречу сына с отцом в тюрьме. В руках у папы был мешочек с
хлебными корками, он был худой, бледный, папа уже год
находился в заключении. Вместе с папой я был в тюрьме два
месяца. Однажды забрали папу с раввином Эпштейном на этап, и
я снова остался один, но через несколько дней меня также
отправили на этап неизвестно куда. Потом я узнал, что в этот
этап попала моя сестра Люба. Оказалось, что мы ехали с нею в
одном поезде, но я об этом не знал.
Воспоминания Ани (Хаи) Кублановой – Сухаренко
Я родилась в январе 1923 года в городе Невеле. Жила

вместе с родителями в Ленинграде, работала зав. швейным цехом
в промкомбинате.
________________________________________________________________________________________________
Аня (Хая) Кубланова – Сухаренко с мужем Романом.
Мой будущий муж – Роман Сухоренко работал там же

часовым мастером. В феврале 1948 года мы поженились, 29 июня
1949 года родился у нас сын Боря (Бенцион). В 1946 году,
находясь в городе Львове с целью выезда из Союза в Польшу, я
повсюду ходила вместе с папой, и многие видели нас, а поэтому
после ареста папы мы все знали, что меня тоже арестуют. Я
договорилась с мужем о том, что после моего ареста он отвезет
нашего ребенка к его родным в город Могилев. Арестовали меня
в Ленинграде 9-го января 1951 года, моему сыну Боре было в это
время полтора года. Допросы в тюрьме велись почти 2 часа в
день. В основном, следователя и прокурора по надзору
интересовал вопрос: – Кто еще хотел выехать из Союза, и кто
знал об этом? Но от меня они ничего не узнали, я никого не
выдала.
В камере было тесно и душно, вместо 1-2-х
подследственных было четверо. Надсмотрщики были люди злые,
оставшуюся на кухне пищу они выбрасывали, но нам добавку не
давали.
После окончания следствия мама попросила свидания со
мной, чтобы попрощаться. Неизвестно было: встретит ли мама
меня еще раз в жизни? Мама выглядела очень плохо,
похудевшая, старше своих лет. Она беспокоилась о папе, о детях,
о внуке Боре и внучке Марине, которые остались со своими
отцами. Свидание было очень тяжелым, мама упала в обморок, и
следователи сказали маме, что больше свиданий ей не дадут. Суд
- особое совещание приговорил меня к 8 годам ИТЛ по статье:
19-58-1а-11. После ленинградской тюрьмы меня перевели в
тюрьму «Кресты», где находились так же мама, Люба и Соня, но
мы там не встречались. Из тюрьмы «Кресты» перевели нас всех в
тюрьму города Киров.
________________________________________________________________________________________________
Здесь, в тюрьме, я была в одной камере с мамой, Любой и

Соней. Все вместе мы говорили, вспоминали и плакали. Из
Кирова папу, маму, Соню и меня погрузили в товарные вагоны
для перевозки скота – мужчин перевозили отдельно. Мама и я
были в одном вагоне, а Соня – в другом. Мы с мамой
разговаривали целыми днями, и одна женщина пристала к маме,
почему мама разговаривает только со мной и больше ни с кем,
что – другие женщины так глупы? Но когда мама сказала, что я
ее дочь, эта женщина заплакала и извинялась много раз.
Мы прибыли в город Тайшет, в Сибири, в 4-х тысячах
километров от Ленинграда. Мороз – минус 40 градусов, снег
выше колен. Под конвоем, с собаками нас повели в лагерь.
Конвойные предупредили: «Шаг вправо, шаг влево, и мы будем
стрелять без предупреждения». И так было во время
этапирования заключенных.
Ночью нас привели в женский
лагерь по обработке слюды – работа
пыльная и очень вредная. Соня была в
другом женском лагере, на лесоповале,
работа очень тяжелая.
Посылок Соня не получала. Мамина
племянница – Люба Баркан-По-
ташинская, получив от тети Сони
Мочкиной мамин адрес, стала посылать
нашей маме посылки. Мы все очень
благодарны нашей двоюродной сестре
Любе за помощь нашей маме. Мама
работала на кухне, я была вместе с мамой
первые два года, и никто не знал, что мы родные, а кто знал об
этом, тот не выдал нас. На работу нас поднимали в 6 часов утра,
после завтрака работали по 12 часов в сутки. В лагере было 500
заключенных, несколько еврейских женщин – наших
однодельцев. Через 2 года маму отправили в инвалидный лагерь,
________________________________________________________________________________________________
я очень переживала, плакала, а ночью мама возвратилась, так как

не было места в вагоне, и нас обеих это очень обрадовало, мы
снова были вместе.
Мне рассказали женщины, которые находились в лагере
вместе с Соней, что однажды среди белого дня Соня подошла к
забору с колючей проволокой. Часовые с вышек стали кричать
ей: «Куда идешь? Стой, стрелять будем!» Соня им ответила: «Вот
этого я и хочу!» На этот крик прибежали женщины-заключенные
и с криком охранникам: «Не стреляйте, мы ее заберем» –они
забрали Соню в барак. Можно себе представить, в каком
состоянии находилась Соня, если она пошла на расстрел.
Однажды женщины в
лагере закричали:
«Сухаренко! Аня! К тебе
сестра пришла!» Моя
сестричка Соня была
оборвана, истощена. Я ее
накормила тем, что было у
меня, достала ей другую
одежду. Соня была со мною
много раз во время
пребывания в лагере. Соню
как-то отправили на работу
в колхоз. Я просила
начальника лагеря не отправлять мою подругу в колхоз – он не
знал и не должен был знать, что мы родные сестры, ведь я
Сухаренко, а Соня – Кубланова, но он отказал в моей просьбе, и
Соня уехала в колхоз. Маму все же отправили в инвалидный
лагерь. В вагоне мама и Соня встретились. Возле поезда стояли
мужчины-заключенные, и Соня спросила их: «Из какого лагеря
Вы?» Они ответили: «Мы из седьмого лагеря». «А Лазаря
Кубланова Вы знаете?» Они ответили: «Да, он здесь». Соня
выпрыгнула из вагона и стала кричать: «Аба, Аба!» на иврите
________________________________________________________________________________________________
(это означает – папа). Конвойные подумали, что Соня хочет

бежать, и они стали кричать ей: «Стой на месте! Стрелять
будем!» Заключенные закричали конвойным, что это отец с
дочерью. Так произошла встреча Сони с отцом. Соня сказала
папе, что мама тоже здесь, в вагоне, и тогда на несколько минут
удалось встретиться маме с папой. Это была радостная встреча
для всех троих.
Однажды в лагерь приехали заключенные с концертом, и
среди них был папа. Он специально приехал, чтобы встретиться
со своей старшей дочерью Аней, и тогда папа рассказал мне о
своей встрече с мамой и Соней. Папа работал в лагере по уборке
и кипятил воду для чая на весь лагерь.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Лейзер Хаймович

в лагере, в Сибири.
Через некоторое время папа получил посылку от своей

сестры Сони, а затем от своего брата Исаака, за что мы очень
благодарны тете Соне и дяде Исааку.
Дядя Исаак послал посылку от имени своего отца, нашего
дедушки, умершего в 1942 году и указал его адрес, так как боялся
указать свой адрес, но папа, получив посылку, понял, что
посылка от его брата.
Моя сестра Соня работала до ареста фармацевтом в аптеке,
а в колхозе – ветеринаром. Меня перевели на работу на
лесопилку, работа была тяжелая. Начальник лагеря предложил
мне взять ларёк, так как предыдущая работница со своей работой
не справлялась. Работа в ларьке тоже была довольно сложной:
нужно было ехать на лошади за продуктами в центральный склад
– 12 км. зимой при температуре –50 градусов, по глубокому
снегу, а летом по – болотам.
Однажды зимой начальник лагеря сказал мне: «Сухаренко,
в лагере нет хлеба, надо тебе ехать за хлебом». Я одела на себя
все, что было у меня, села в сани и поехала через лес по снегу.
Начальник сообщил по телефону на склад, что я выехала. Меня
встретили, напоили чаем, погрузили в сани хлеб. Я немного
отдохнула и возвратилась в лагерь с хлебом.
Каждый раз, когда я проезжала с продуктами мимо лагеря,
где находился папа, я ему оставляла продукты питания.
Начальник лагеря был евреем, хотел дать мне денег, но я не взяла
их, я боялась этого. Я просила начальника лагеря соединить меня,
папу, маму и Соню с проживанием за зоной. Он согласовал мою
просьбу с вышестоящим начальством, и я сказала папе, что мы
будем, наверно, жить все вместе, и взяла его вещи в сани. Через
несколько дней папа приехал к нам. И мы поселились все вместе
за зоной в одном домике.
________________________________________________________________________________________________
В очередной раз я получила на складе головку

швейцарского сыра, заплатила деньги, а сыр оставила для
питания нашей семьи. Наступал Пейсах, а за рекой жили бывшие
заключенные, которым не разрешалось ехать обратно домой.
Переплыв на лодке к бывшим заключенным – евреям, они при
встрече спросили меня: «Что тебе нужно, в чем ты нуждаешься?»
Я им сказала, что скоро Пейсах, и мне нужно: 5 кг муки, рыбы и
изюм. Все это они дали мне, а денег не взяли. Мы испекли мацу,
сделали вино из изюма. Начальник лагеря послал меня за
молоком, и мы справили последний Пейсах в Сибири в 1956 году.
Хлеб мы не брали, получили зарплату по 30-50 рублей каждый.
Сухаренко (Кубланова) Аня в Сибири.

________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Семья Лейзера Кубланова возвращается в Ленинград
Воспоминания моей старшей сестры Ани:

В июне 1956 года в лагерь прибыла комиссия из Москвы
для пересмотра дел заключенных. Перед прибытием комиссии
папа купил шоколадные конфеты, чтобы отметить возможное
освобождение из заключения. А если, не дай Бог, не освободят –
чтобы успокоиться. Маму, папу, Соню и меня освободили с
правом проживания в городе Ленинграде.
Слава Богу, радости не было предела. Дали телеграмму в
Ленинград и в Могилёв.
Через несколько дней мы автобусом прибыли на станцию
Тайшет. Здесь мы купили билеты на поезд «Пекин – Москва», в
мягкий вагон, других вагонов не было. Папа попросил
проводника поместить нас в одном купе, за что папа дал
проводнику на чай. Мама приготовила бутерброды, но мне
ничего не хотелось. Я думала о встрече с мужем, сыном,
которому уже было 7 лет, и со всеми родными. Через неделю мы
прибыли в Москву, купили билеты на Ленинград. В Ленинграде
нас встретили муж, Миша, Люба – радости нашей не было
границ. Мы все заехали к Мише, а потом ко мне домой. Я
получила паспорт с пропиской в Ленинграде, а через несколько
дней я поехала в Могилев за сыном, который находился у
бабушки и дедушки со стороны мужа. Встречу с сыном
невозможно описать словами. Ребенок 6 лет не видел своей
матери, и вдруг появилась женщина, которая сказала, что она его
мама. Перед отъездом в Могилев я договорилась с папой, чтобы
через 7 дней мне дали телеграмму о том, что я срочно нужна в
Ленинграде. Я купила сыну много игрушек, все, которые он
хотел, школьную форму, мороженное, клубнику, шоколад.
Получив телеграмму, я взяла сына и уехала домой в Ленинград. И
только в поезде мой сыночек Боренька сказал мне слово – мама, и
я заплакала.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Керпель (Костя) в лагере города Воркута
Воркута – это такая планета,

где 12 месяцев – зима,
а остальное – лето.
Из кировской тюрьмы меня погрузили в «столыпинский»

вагон (купейный). Там уже находились старые заключенные. В
каждом купе было 6 человек. Дверь от туалета всегда была
открыта, а часовой с ружьем стоял напротив туалета, наблюдая за
нами. В течение двух суток я не мог помочиться, и только, когда
мы вышли из вагона в Воркуте, я смог это сделать на снегу, после
этого снег окрасился в коричневый цвет, как кофе.
Город Воркута находится в тундре, на севере страны.
Климат очень суровый, зимой температура воздуха доходит до
45-50 градусов ниже нуля, бывают снежные бури, сильные ветры,
растительности здесь никакой нет. Вокруг города расположены
шахты по добыче каменного угля и лагери заключенных,
работавших на этих шахтах. Привели меня в лагерь –
распределитель, откуда этапы идут на Новую Землю и другие
места. Среди заключенных – женщин я увидел одну женщину,
похожую на мою сестру Любу – я даже испугался, мне
показалось, что она похожа на еврейку, но мне было неудобно об
этом ее спрашивать. Я только спросил ее: «Вы уезжаете отсюда?»
«Да» - ответила она. Тогда я попросил ее что, если она встретит
кого-либо из Ленинграда, чтобы передала привет от студента –
медика, холостого, у которого есть золотые зубы, показал ей свой
рот. А фамилия – Кубланов, начинается с буквы – «К» - кулак и
показал ей кулак. Я – в Воркуте, а мысли мои о всей нашей семье.
Уже после освобождения из лагерей, в Ленинграде, я спросил
маму, Аню, Любу, Соню: «Получили ли Вы когда-нибудь привет
от меня?! «Да» - сказала мама, - еще в Кировской тюрьме одна
женщина рассказала, что в Воркуте она встретила студента –
________________________________________________________________________________________________
медика с золотыми зубами, а фамилию забыла. Мама показала ей

кулак и сказала – Кубланов? «Да,» - сказала эта женщина, - это
точно, он тоже показал мне кулак». Таким образом, вся моя семья
узнала, что я нахожусь в Воркуте.
Из этого лагеря этапом, под конвоем, с собаками, я попал в
лагерь особого режима – «Речлаг» при шахте №40, которая
добывала один миллион тонн угля в год. В лагере находилось 3.5
тысячи заключенных с пришитыми номерами на одежде на спине
и на правом бедре спереди. Мой номер был – 1-К-820.
Бараки были из тонких досок, между которыми был
насыпан шлак. В бригаде было 50 человек, из них четверо евреев,
в том числе трое невельчан – наши однодельцы. Их семьи
остались дома, и они получали регулярные посылки от своих
родных. Я же ни от кого посылок не получал, так как мне никто
их не посылал, вся моя семья находилась в лагерях. Письма
разрешалось отправлять два раза в год, через цензора, но я писем
никому не писал, так как я не знал адресов, кому писать.
Я работал в шахте на глубине 500 метров, работали в две
смены по 12 часов. Я работал по откатке вагонеток с углем от
забоя к стволу шахты. Все получали 600 грамм хлеба, 5 грамм
сахара, суп-баланду и овсяную кашу. Бригадир был хороший
парень, он видел, что я истощен, нет у меня сил, он направил
меня на работу на поверхности, в теплое место, но очень
пыльное. Все же это было лучше и легче, чем работа под землей.
За время пребывания в лагере я получил одну продуктовую
посылку от моей тети Сони Мочкиной, папиной младшей сестры,
и одну посылку от Фриды – жены моего брата Миши – яблок 2-3
кг из Ялты.
Здесь я хочу вспомнить добрым словом мою дорогую и
любимую тетю Соню, которой вся наша семья обязана и
благодарна за заботу о нашей маме и папе. Мы хорошо
понимаем, что было тогда нелегко пойти в «Большой дом» КГБ
города Ленинграда, чтобы узнать наши адреса. Никто этого не
________________________________________________________________________________________________
сделал, только одна тетя Соня. Тетя Соня передала папин адрес
дяде Исааку, а мамин адрес – маминой племяннице – Любе
Баркан – Поташинской, и только они отправляли посылки в
лагери. Для этого им приходилось вложить много труда: закупить
продукты, а затем ехать поездом за город, так как в Ленинграде с
адресом «почтовый ящик» посылок не принимали. Сколько они
потратили здоровья! Мы всегда помнили и помним и никогда не
забудем благородство нашей дорогой тети Сони. Преданная
сестра была у нашего отца – это тетя Соня! В то тяжелое для нас
время все от нас отвернулись, думая, что мы уже никогда не
вернемся в Ленинград, а погибнем в лагерях Сибири, и только
одна тетя Соня была с нами.
Когда хоронили тетю Соню, мы с папой подошли к могиле
дедушки Хаима, и папа просил своего отца: «Прими, пожалуйста,
свою дочь Сарру (Соню) и посади ее на трон среди цадиков –
праведников. Это говорит твой старший сын Лейзер». Светлая
память нашей дорогой и любимой тете Соне.
В лагере было 42 еврея, из них трое однодельцев, все они
получали посылки из дому. Все знали, что я посылок не получал,
но никто из них меня никогда не угощал, а поэтому они со мной
не общались, и я был в одиночестве. Я возвращался в барак после
работы и писал рецепты на оберточной бумаге из под цементных
мешков, так как другой бумаги у меня не было. Я это делал,
чтобы не забыть то, чему я учился в институте.
Дома, в Ленинграде, я часто страдал ангинами,
простудными заболеваниями, а здесь, в лагере, в Воркуте, даже
при сильных морозах – не болел. И вот однажды на работе,
спрятавшись от всех, я лег на снег, глотал снег, думая, что,
наконец, я заболею. Так я пролежал на снегу около часа. Меня
искали, кричали: «Кубланов, Кубланов, где ты?», но я не отвечал.
Потом я пришел в бригаду, а помощник бригадира напал на меня
и ударил ручкой от лопаты по правому плечу. Но он испугался,
потому что он подумал, что я пойду жаловаться начальству, и
________________________________________________________________________________________________
сказал мне: «Не ходи к начальству, отдыхай два дня». А я ему

сказал: «Ударь меня еще раз с другой стороны, чтобы я отдыхал
четыре дня». Но удивительно, что я все же не заболел.
* * *
Я узнал, что организуются курсы по повышению
квалификации фельдшеров по оказанию первой помощи при
травмах, так как в шахте и на поверхности ежедневно были
травмы, даже со смертельным исходом. Я обратился к главному
врачу медсанчасти лагеря с просьбой включить меня на эти
курсы. «Согласна, - сказала она, - но от работы Вы не
освобождаетесь».
После работы, вместо того, чтобы отдыхать, я в течение 2-х
месяцев посещал эти курсы. Конечно, это было не легко без
отдыха, но мне было приятно находиться среди медиков, я
надеялся, что после окончания этих курсов меня возьмут на
работу в медсанчасть.
Лекции нам читали заключенные-врачи и даже доценты.
После окончания курсов был экзамен без билетов, надо было
отвечать на вопросы. На экзамене присутствовала главврач.
Отвечая на вопросы, я старался употреблять латинские названия
мышц, связок, сосудов, нервов, что производило благоприятное
впечатление на экзаменующих. На экзамене я получил пятерку,
но на работу в медсанчасть меня не взяли, так как не было мест, и
я продолжал работать на прежнем месте.
Приходилось работать на разных работах на поверхности:
на откатке вагонеток, нагруженных 500 кг породы (камней) от
ствола шахты до тирикона (свалка породы) по рельсам, которые
шли немного в гору. Однажды ночью, в снежную пургу почти
ничего не было видно и не слышно, мой напарник – немец,
бывший эсэсовец, опрокинул вагонетку в мою сторону, когда я
подкладывал под колеса палку – тормоз. Вагонеткой меня
ударило по затылку, а лбом я ударился о рельсу. На медпункте
________________________________________________________________________________________________
шахты фельдшер наложил мне на рану лба металлические скобки

и отправил меня в барак. Назавтра, на приеме врач дал мне
освобождение от работы на три дня. Конечно, он мог бы
госпитализировать меня в стационар, но он этого не сделал, он
боялся за свое место в медсанчасти. Ведь врач тоже был
заключенным.
Мой напарник – немец приносил мне все три дня хлеба по
500 грамм. Где он доставал хлеб, я не знал и не спрашивал, так
как там об этом не принято было спрашивать. Мои однодельцы
(т.е. осужденные по одному делу со мной) меня не навестили,
видимо, они опасались, что надо будет мне принести какие-
нибудь продукты.
* * *
Весной 1952 года я заболел желтухой, и меня госпитализи-
ровали в терапевтический стационар. Старший фельдшер был
хороший парень. Он сказал мне:
– Я тебя в течение двух недель вылечу.
Он вводил внутривенно дважды в день глюкозу, а также
физиологический раствор под кожу в области бедра по пол-литра,
и я быстро поправился. Во время прохождения курса лечения
против желтухи ко мне подошел старший врач терапевтического
стационара и спросил меня:
– Ты учился в медицинском институте?
– Да, – ответил я, – окончил четыре курса.
– Тогда, может быть, ты нам поможешь?
– С удовольствием, – ответил я.
Меня назначили ночным дежурным фельдшером в
стационаре. Мне дали белый халат, и я стал измерять кровяное
давление, температуру утром и вечером и раздавать лекарства.
Иногда я проходил по лагерю в белом халате, как будто я
кого-то ищу, так я хотел, чтобы заключенные видели, что я –
________________________________________________________________________________________________
медработник, так как все знали, что врач и фельдшер – Бог

лагеря.
В то время в лагере была эпидемия гриппа, было много
больных. Измеряя одному из больных кровяное давление в
дежурной комнате, я спросил его:
– Ты – Векслер – еврей?
– Да, - ответил он.
– Откуда ты?
– Из Вильнюса, и я отсидел уже девять лет. Скоро будет
Пейсах.
– У тебя, наверное, будет маца, раз ты знаешь, когда
Пейсах, – сказал я.
– Да, будет одна маца для себя.
– Ты должен дать мне полмацы – ведь я тоже еврей, я
должен сделать «браху» - благословение на мацу.
Он ответил:
– Я не знаю.
А я ему сказал:
– Ты, да, принесешь мне мацу, я жду тебя, – так я
закончил с ним разговор.
________________________________________________________________________________________________
Аничкин мост в Ленинграде

________________________________________________________________________________________________
Керпель: первый Пейсах в лагере Воркуты, 1952 г.
Накануне Пейсах Векслер пришел ко мне в стационар, дал

мне конверт и сказал:
– Вот маца, но никому ни слова, иначе я еще десять лет
лагеря получу, – и быстро ушел.
Я сменил свой старый халат на новый, положил в карман
конверт с мацой, думая – там, где я буду, там и маца будет. После
окончания обхода и, выполнив все назначенные процедуры, я
зашел в дежурную комнату, постелил на стол белую бумагу,
вынул мацу из конверта, а вместе с мацой оказалась маленькая
агада, которую читают на сейдере вечером.
– Вот Вам в лагере, в Воркуте, у меня, Керпеля, сына
Лейзера Кубланова, маца и агада на столе, - подумал я.
Об этом можно было только мечтать, но все это было у
меня на столе!
Я читал агаду всю ночь, плакал, как ребенок, думая, где
мама, папа, Миша, Аня, Люба и Соня. Как они?
Утром я должен был сдать ночное дежурство. Все врачи и
фельдшеры уже были в ординаторской. В это время я зашел в
ординаторскую, и старший фельдшер обратился ко мне:
– Откуда у тебя новый халат? Жид – вор, где ты взял его?
Быстро сними его или я тебя вышвырну на улицу!
В жизни на меня так не кричали и не ругали. Я быстро снял
халат, а он – этот крикун – одел его и засунул руки в карманы,
вывернув правый карман, в котором раньше была маца. На
крашенный пол ординаторской высыпались крошки мацы. Я
обомлел. Он нагнулся, пальцем взял крошки мацы и говорит мне:
– Это – маца? Да, сегодня ведь у евреев пасха!
Я стоял, как столб, думая: «отказаться от того, что у меня
есть маца или нет?» Я ответил:
– Да, это – маца.
________________________________________________________________________________________________
В ординаторской наступила мертвая тишина, а я думал, что

кто-то из них доложит оперативному уполномоченному лагеря
обо мне, и мне придется отвечать на вопрос, где взял мацу, и,
наверное, я получу еще 10 лет лагеря. Но внезапно ко мне
подошел старший врач стационара, похлопал меня по плечу и
сказал:
– Ты – в порядке!
А остальные присутствовавшие сказали:
– Он – наш!
Все они были политические заключенные и имели по 25 лет
срока. С того дня я стал своим среди врачей и фельдшеров, и я не
был после этого в одиночестве. Если раньше, когда я заходил в
ординаторскую, они замолкали и посылали меня измерять
кровяное давление у больных и отмечать в историях болезни, то
теперь они сами меня приглашали в ординаторскую и угощали
шоколадными конфетами, печеньем и прочими деликатесами –
ведь все они получали посылки из дома, а также подарки от
больных. Это был мой первый Пейсах в 1952 году в лагере
Воркуты.
* * *
В 1953 году в одном из лагерей Воркуты была забастовка
заключенных. Забастовка длилась больше недели, работа
прекратилась, каменный уголь не добывали. Заключенные
требовали улучшить питание и ослабить режим. Ночью внезапно
часовые с вышек открыли огонь из пулеметов по баракам, стенки
которых были сделаны из тонких досок. Люди спали на нарах и
были таким образом убиты. Из числа заключенных в лагере в
количестве 3000 человек в живых осталось 1600 человек. Один из
них прибыл к нам в стационар, ни с кем не разговаривал,
держался руками за голову и говорил: «Как это так, как это так?»
Однажды в 4 часа утра, когда сняли замки с дверей бараков
я, будучи дежурным по стационару, услышал крики и большой
________________________________________________________________________________________________
шум. Я открыл дверь стационара и увидел людей, бегущих с

металлическими прутьями, обрезками труб и ножами. Я
испугался и сразу же закрыл дверь стационара на засов. Больные
проснулись и стали открывать окна, чтобы посмотреть, что
делается снаружи. Я закричал на больных, чтобы все закрыли
окна, а кто не закроет окно, сегодня же будет выписан в бригаду.
Я подумал, что это – погром на евреев, в лагере было 42 еврея.
Многие заключенные говорили, что в лагере слишком много
евреев и что во всех бедах виноваты евреи. Оказалось, что один
из заключенных – литовец обозвал заключенного – грузина
оскорбительным словом: «черная ж-а». Черных – грузин, татар,
чеченцев в лагере было много, они сговорились и устроили резню
против литовцев, эстонцев и латышей. Во главе этой банды стоял
грузин, бывший полковник. В то утро «черные» убили 17
человек.
* * *
Эпидемия гриппа кончилась, больных стало мало, и меня
вернули обратно в бригаду на тяжелую «черную» работу.
5-го марта 1953 года по радио сообщили о смерти Сталина,
но в лагере стояла абсолютная тишина и спокойствие,
заключенные боялись говорить об этом друг с другом, но я
думаю, что в душе каждый радовался этому. Мы не знали, что
будет дальше, но во всех лагерях сняли решетки с окон бараков, а
также замки с дверей, барак был открыт круглые сутки, ночью
уже можно было выходить в туалет на улицу, а не оправляться в
бочку, стоявшую в бараке, как это было раньше. Кроме того,
сняли свои номерные знаки.
* * *
Кубланов Керпель (Костя) в лагере станции Сейда

________________________________________________________________________________________________
Я узнал, что главный врач медсанчасти лагеря делает обход

в хирургическом стационаре. Я проследил, в какое время
производится обход, и я решил поговорить с нею на улице, так
как в кабинете она всегда была не одна. И вот, я стою и вижу, что
главврач вышла из санчасти и направляется в хирургический
стационар. Я пошел к ней наперерез, рассчитав, что мы должны
встретится на перекрёстке. Так оно и было. Я обратился к
главврачу с просьбой взять меня на работу в медчасть или
посодействовать о переводе меня на работу медиком в другой
лагерь. Сказал ей:
– Вы же видели на курсах фельдшеров, что я – почти врач.
Она ответила:
– Потерпите еще полтора – два месяца, я Вам помогу.
Встреча, как я думаю, продолжалась меньше минуты, так
как нам нельзя было встречаться на улице, я пошел дальше, а она
в стационар.
Летом 1954 года меня и еще одного фельдшера вызвали с
вещами и посадили в пассажирский поезд под конвоем солдата.
Поезд шел на юг, в окне я увидел кустики, а затем кустарник. Мы
прибыли на станцию Сейда. Здесь протекает река Сейда,
впадающая в Печору. Мы прибыли в лагерь для стариков –
инвалидов, которые стали инвалидами на тяжелых работах в
лагерях Воркуты. Этот лагерь находился в 75 км южнее Воркуты
на берегу реки Сейда.
Нас привели в терапевтический стационар. Нас принял врач
– заключенный и спросил:
– Кто из Вас играет в шахматы?
Напарник показал на меня:
– Он играет в шахматы.
Врач вынул шахматы из письменного стола, мы разыграли,
кто играет белыми, и начали играть. Белыми играл я. Я играл,
думая: «Выиграть или проиграть?». Играл он хорошо, но
Кубланов еще лучше… Я решил: «Спорт – есть спорт», и
________________________________________________________________________________________________
выиграл партию. Врач распорядился, что фельдшер будет вести

прием больных, а меня оставил работать в стационаре, чтобы
иметь возможность играть со мною в шахматы.
Через несколько месяцев врача освободили из-под
заключения, он отсидел 10 лет от звонка до звонка.
Я остался старшим в терапевтическом стационаре. Кроме
меня, было еще два фельдшера, работы было много, контингент
больных – тяжелый. Все свое свободное время я читал
медицинскую литературу.
Неожиданно, я получил письмо от тети Сони Мочкиной,
младшей сестры моего отца. В письме был адрес моей мамы.
Обычно все письма проходили через цензора, а это письмо он
принес мне сам, так как я его лечил.
В этом лагере была возможность не пользоваться столовой,
а получать зарплату, что я и сделал. Я получал 800 рублей в
месяц. В лагере был ларек, и я покупал то, что я хотел и кушал,
что я хотел. Получив адрес мамы, я попросил у начальника
лагеря разрешения съездить в Воркуту. Он разрешил, и я поехал
без конвоя. В Воркуте на почте я отправил маме 400 рублей и
вернулся в лагерь. В следующем месяце я снова попросил
начальника лагеря разрешить мне съездить в Воркуту. «Зачем, -
спросил он, - ведь Вы недавно ездили». Я вынул из кармана
квитанцию об отправке денег на адрес почтового ящика, при этом
я рассказал ему о судьбе всей нашей семьи. И тогда он сказал:
«Поезжай!» Так я делал каждый месяц, не зная: получает ли мама
эти деньги или нет? Но я считал, что, если мама получит деньги
даже один раз, то стоит посылать деньги.
Когда мы все встретились в Ленинграде в 1956 году, я
спросил маму: получала ли она деньги? «Да, - сказала мама, -
много раз, но я не знала и не знаю от кого были эти деньги, так
как в лагере мне не сообщали, кто посылает мне деньги». Тогда я
сказал: «Мама, это я посылал тебе деньги». «Сыночек, - сказала
________________________________________________________________________________________________
мама, - я и все мы тебе очень благодарны, эти деньги нам очень

пригодились».
В лагере на станции Сейда я работал в качестве врача
терапевтического отделения на 60 коек. Работы было очень
много, но все же это была работа не в шахте и не на общих
тяжелых работах. Однажды заходит ко мне в ординаторскую
молодой заключенный, на вид здоровый и говорит мне:
– Доктор, я пью много воды.
– На здоровье, – ответил я,
– А сколько ты выпиваешь воды в день?
– До 10 литров, – сказал он.
– А сколько мочи ты выделяешь? – спросил я.
– Много, – говорит он.
Тогда я предложил ему пить и мочиться в моем
присутствии в ординаторской. Я убедился, что он действительно
выпивает до 10 литров воды и выделяет в день ведро мочи.
Прочитав литературу, я назначил исследование мочи и
рентгеновский снимок черепа. Оказалось, что удельный вес мочи
почти, как вода, а на снимке черепа была обнаружена опухоль в
области турецкого седла. Я поставил диагноз: «опухоль
головного мозга, несахарный диабет» и стал оформлять
документы на досрочное освобождение из заключения по
болезни.
В лагерь приехала врачебная комиссия, и я представил
этого больного для досрочного освобождения. Когда на
комиссию зашел этот на вид здоровый парень, председатель
комиссии сказал мне:
– Ну, доктор, если Вы будете таких парней актировать, то
кто же тогда у Вас останется в лагере?
Но когда я доложил о больном, то председатель комиссии
спросил меня:
– А рентгенснимок черепа Вы сделали?
– Да, – ответил я и показал ему снимок.
________________________________________________________________________________________________
Все члены комиссии посмотрели рентгеновский снимок, а

председатель спросил меня:
– А кто послал на рентген больного?
– Я послал, – ответил я.
Тогда он подошел ко мне, похлопал по плечу и сказал:
– Молодец, доктор!
Документы больного отослали в суд для досрочного
освобождения из заключения. Этот больной в знак благодарности
спросил меня:
– Что бы вы хотели, чтобы моя мать прислала Вам из
Москвы?
Я попросил, чтобы прислали мне «Руководство по терапии»
и фонендоскоп. Через полтора месяца я получил книги и
отличный фонендоскоп.
В лагере был заключенный, игравший на скрипке. Я его

госпитализировал, чтобы он отдохнул от работы, но с условием,
что он научит меня играть на скрипке. Однажды он сыграл для
меня мелодию «Кол нидрэ» - это мелодия молитвы, которую в
синагогах читают нараспев накануне Судного дня. По окончании
игры я ему сказал: «Так, Вы же еврей?» «Нет,» - ответил он.
Научившись азам игры на скрипке, вскоре я его выписал из
стационара.
Интересно, что в этот же период времени мой брат Миша,
работая врачом в лагере города Караганды, то же самое сделал,
что и я – учился играть на скрипке.
* * *
Моя комната находилась непосредственно в стационаре.
Однажды ночью меня разбудили криком: «Больной умирает!»
Вбежав в палату, я увидел посиневшего больного, лежавшего на
кровати, а на полу валялся кусок сала. Я сразу понял: он
________________________________________________________________________________________________
подавился куском сала. Я крикнул: «Дайте мне ложку!» Но пока

искали ложку, я с трудом всунул ему два пальца в рот и вынул из
горла кусок сала. Больной ожил, но мне он успел покусать два
пальца. Назавтра на «пятиминутке» главный врач спросила меня:
«Почему у Вас забинтованы пальцы?» Я рассказал, что было
ночью, и она, а также все врачи сказали: «Вы – настоящий врач!».
* * *
Мне сообщили, что в соседний лагерь прибыла партия
заключенных и среди них – один еврей. В моем лагере евреев не
было. Мне захотелось узнать: кто он? Через несколько дней, в
белом халате я пришел в тот лагерь и встретил этого человека. Я
его спросил: кто он? Оказывается, он тоже был во Львове с
намерением выехать из Союза, но ему это не удалось, и он
получил десять лет лагерей. Он знал нашу семью, а мы знали его
семью. Я с этим человеком договорился, что ночью он вызовет
врача из-за сильных болей в области сердца. С врачом этого
лагеря я был в хороших отношениях, и я с ним договорился,
чтобы он взял больного в терапевтический стационар на
носилках и «лечил», как можно дольше. Через несколько дней так
было сделано. Этого больного я навещал в стационаре и
договаривался с врачом о дальнейшем его «лечении».
* * *
Как-то ко мне обратился заключенный – немец с жалобой
на боли в половом члене и на невозможность мочится. При
осмотре я поставил диагноз: «ущемление головки полового
члена» и срочно направил его в хирургический стационар, где
ему произвели операцию – обрезание крайней плоти, как принято
у евреев.
* * *
________________________________________________________________________________________________
Однажды пришел ко мне в ординаторскую капитан КГБ –

старший оперуполномоченный лагеря. Я встал (так как я не
забывал, что я – заключенный).
– Здравствуй, доктор, – сказал он, – у меня к тебе есть
разговор, но, если ты кому-либо расскажешь, - голову оторву!
Я ответил:
– Есть врачебная тайна, этика врача и клятва Гиппократа.
– Я заболел, – сказал капитан, – посмотри – и опустил
брюки. Я осмотрел и увидел гнойные выделения из
мочеиспускательного канала.
– Это – гонорея у Вас, – сказал я ему, – надо срочно лечить!
– Давай начинай, – сказал капитан.
Я сказал, что надо выписать и получить пенициллин.
– Завтра приходите, и мы начнем курс лечения, но Вам
нельзя контактироваться с женой.
А сам я стал искать в книгах схему лечения больных
гонореей. Я провел курс лечения пенициллином, и капитан
выздоровел. В знак благодарности капитан принес мне
рыболовные крючки и леску (он был рыбак-любитель), а я
обратился к нему с просьбой о моем переводе – проживать за
зоной лагеря. Он посоветовал мне написать заявление начальнику
лагеря, самому отнести ему, а он обещал мне помочь. Через
неделю я получил отдельную комнату в доме вне зоны. В
комнате была печь, самостоятельно я варил, ел, пил, - в общем,
было не плохо. Это было летом. Я пошел на речку, наловил рыбу,
поджарил ее, купил вина – ел, пил и думал: «А что кушают мама,
папа, Аня, Люба и Соня? Миша – врач в лагере, и он – обеспечен
посылками от жены,» - так я предполагал. Так оно и было.
* * *
Я узнал, что из заключения освободился один фотограф,
имевший полный комплект фото-принадлежностей. В Москву
ему не разрешили ехать, как политзаключенному, и он должен
________________________________________________________________________________________________
был остаться жить в Воркуте. Денег у него не было. Я купил у

него полный комплект фото-принадлежностей и подумал:
«отошлю свое фото мамочке». Я сфотографировал сам себя при
помощи автоспуска и отослал несколько фотокарточек мамочке.
Кубланов Керпель в лагере, в своем кабинете.
В 3-х км от лагеря находился совхоз, я сходил туда,

нащелкал две фотопленки, а через пару дней я сделал
фотокарточки, отнес туда и заработал на этом много денег. Так я
ходил фотографировать в совхоз несколько раз.
* * *
Будучи в лагере, я ни от какой врачебной работы не
отказывался – заболел врач-лаборант, - я заменял его. Умерших
________________________________________________________________________________________________
заключенных полагалось вскрывать. Работу патологоанатома

никто не хотел выполнять, а когда мне предложили работать
патологоанатомом, я согласился, я считал, что это мне может
пригодиться в дальнейшей медицинской работе. Во время
вскрытия трупа я попросил линейку для измерения толщины
сердечной мышцы. Главврач сказала мне:
– Незачем измерять толщину сердечной мышцы, я вижу на
глаз – 2 см.
Главврач была очень серьезной, пунктуальной и никаких
поблажек мне не давала. Я же сказал, что толщина сердечной
мышцы – 2.5 см. Тогда присутствовавшие на вскрытии врачи
сказали: «Поспорьте». Главврач сказала, что она никогда не
проигрывает, а я согласился поспорить с нею. Я взял линейку,
измерил толщину сердечной мышцы, и оказалось – 2 см. Я
заявил, что я проспорил, что и нужно было мне.
Когда в следующий раз я поехал в Воркуту отправлять
маме деньги, я купил флакон духов «Ленинград» с изображением
медного всадника. Я вошел в кабинет главврача, поставил духи
на стол и сказал:
– Это – Вам.
Она отказалась брать духи (от заключенных
вольнонаемным сотрудникам лагеря запрещалось принимать
подарки). Я сказал:
– Это – Вам, ведь я проспорил. Извините, – и я вышел из
кабинета.
* * *
В лагерь приехали несколько человек набирать
заключенных для легкой работы в лагерях города Потьма – это в
400 км восточнее Москвы (Мордовская АССР). Я решил, что мне
следует уехать с Севера, так как после освобождения всех
осужденных по 58-й статье (политических заключенных)
оставляли жить на Севере. Я подумал, что лучше быть возле
Москвы, чем в тундре, возле Воркуты. Я попросил главврача,
________________________________________________________________________________________________
чтобы она вписала меня в список отъезжающих в Потьму, я

также попросил и капитана КГБ, которого ранее я лечил от
гонореи, помочь мне выехать отсюда, в Потьму. Он даже
обрадовался, что может от меня избавится, так как я знал его
тайну. Так я покинул Север, но на душе была тревога – кем я
буду там работать? – в должности врача или чернорабочим? Я
знал, что во многих лагерях Союза врачи-заключенные работали
простыми рабочими.
Керпель Кубланов в лагере г.Потьма
Товарный поезд с заключенными из Воркуты прибыл на

станцию Потьма. Солнце светило, кругом леса, чистый, лесной
воздух – это, конечно, не тундра. Поезд с заключенными
сопровождал мед-фельдшер, бывший со мною в лагерях Воркуты
и Сейды. На вокзале он купил для меня огромный помидор. Я его
съел без соли и подумал, что стоило сюда приехать. Все годы,
будучи на Севере, я не видел ни свежих овощей, ни фруктов.
Нас привели в лагерь, построенный еще в 1921 г. – это
были бревенчатые, двухэтажные дома. Меня направили работать
в терапевтическое отделение на 60 коек и в поликлинику на
ежедневный прием больных. Работы было очень много, так как
весь контингент заключенных был ослаблен тяжелой работой в
других лагерях.
Я жил в одной комнате с двумя врачами – хирургом и
рентгенологом. Евреев в лагере было мало, заключенные
работали на заводе по изготовлению фанерных ящиков для
телевизоров и радиоприемников.
Керпель: последний Пейсах в лагере г.Потьма, 1956 г.
В день праздника Пурим (за месяц до праздника Пейсах) я

получил посылку от брата Миши (он был освобожден из
________________________________________________________________________________________________
заключения досрочно по состоянию здоровья 29.12.1954 года):

мацу в белом, новом мешочке, сахар-рафинад, грецкие орехи и
сушенные сливы. Я решил, что я должен в дни Пейсаха не
употреблять хлебных продуктов и не питаться в столовой. У меня
была картошка – 2 кг., алюминиевая кастрюля. Утром перед
Пейсахом я почистил кастрюлю, сделал ее пригодной к
употреблению в Пейсах.
Весь Пейсах я ничего хлебного не ел, работы было почему-
то больше, чем всегда. К концу праздника Пейсах я похудел на 5-
6 кг, ослаб, но работал.
Главный врач медсанчасти лагеря вызвала меня к себе в
кабинет и спросила:
– Что с Вами, Вы очень плохо выглядите, похудели. Я Вас
отправлю в центральный стационар для обследования.
Я был очень взволнован этим и сказал:
– Доктор, скажите, пожалуйста, я сделал хотя бы одну
ошибку в лечении больных или на меня есть хотя бы одна жалоба
от больных?
Главврач тогда спрашивает меня:
– Так что же с Вами, доктор?
– Я хочу на волю, – сказал я.
Главврач сказала мне:
– Мне известно, что через 2 месяца приедет комиссия из
Москвы, и Вы будете освобождены. Продержитесь еще немного,
и Вы поедете домой. Прошу никому ничего об этом не говорить.
Я поблагодарил ее и мы расстались.
У меня был адрес мамы, и я сразу написал ей письмо, в
котором сообщил, что скоро будет комиссия во всех лагерях
Союза для пересмотра дел, и нас всех освободят – я это точно
знаю – написал я в письме. Это письмо я отправил не через
цензора, так как во всех лагерях адрес был – «почтовый ящик»
(п/я), а переписка заключенных между лагерями была запрещена.
________________________________________________________________________________________________
* * *
Из Москвы 4-го июля 1956 года прибыла комиссия в
составе 5-ти человек для пересмотра дел заключенных на месте, а
на другой день меня вызвали на комиссию, и в течение 5-ти
минут был решен вопрос о моем освобождении из заключения с
правом проживания в Ленинграде.
Главный врач медсанчасти попросила меня провести
последний раз прием больных, и я не мог ей отказать. В конце
приема зашел в кабинет молодой парень, бледный, худой,
заросший и рассказал мне за что он попал в лагерь. Он был из
Ленинграда, был на фронте во время войны, попал в плен к
немцам, и был освобожден американской армией из плена и
переправлен в Палестину. Здесь он женился на дочери богатого
еврея. В 1955 г. он решил туристом поехать в Ленинград
навестить свою мать и сестру. Он поехал пароходом вокруг
Европы в Ленинград, где его арестовали и осудили на 25 лет за
измену Родине и шпионаж. В лагерь он прибыл в день моего
освобождения. Кто-то из заключенных сказал ему, что доктор,
который ведет прием, освободился из заключения, и он из
Ленинграда. Тогда он решил прийти ко мне на прием. Выслушав
его рассказ, мне стало его очень жалко, я дал ему денег, направил
его в ларёк, чтобы его там накормили без денег и просил, чтобы
он сказал, что его направил доктор Кубланов. Я также направил
его к парикмахеру, чтобы его постригли без денег. Я попросил
его дать мне адрес его матери и сестры, чтобы передать им
привет от него, но он решил, что это не следует делать, так как за
квартирой его матери могут следить сотрудники КГБ, и мое
посещение квартиры матери может привести к большим
неприятностям для меня.
Много лет спустя, в Израиле я встретил человека, который
рассказал мне, что тот человек, который поехал в Ленинград
навестить свою мать и сестру и который был у меня на приеме
________________________________________________________________________________________________
перед моим освобождением, отсидел 10 лет в лагерях Союза, а

сейчас он находится в Израиле.
Кубланов Мендель и Люба в лагерях г.Караганда
Воспоминания Михаила:
31-го декабря 1951 года эшелон с заключенными прибыл в
Казахстан. Меня и других заключенных этапом отправили в
лагерь под названием «Рудник» на севере Казахстана. Это был
лагерь особого режима – «Степлаг», где заключенные были с
пришитыми к одежде номерами на спине и на бедре. Письма
разрешалось писать два раза в году. После 3х недельного
карантина и знакомства с работой лагеря меня направили в
терапевтический стационар и на прием больных. Я жил в бараке
вместе со всеми заключенными. Условия жизни первые два года
были ужасными. Главного врача я сумел приблизить к себе,
угощая его хорошими папиросами, подарками, которые я получал
от жены. Однажды я попросил главврача дать мне комнату для
жилья, где хранятся трупы до вскрытия и до захоронения. Трупы
убрали в сарай, я сделал ремонт, и стал жить самостоятельно. Это
было для меня большим удобством во всех отношениях.
Работа врача была тяжелая, на приеме было до 100 человек
в день, и все хотели получить освобождение от работы, так как
работа в лагере по добыче меди была тяжелой.
Цензор в лагере также был своим человеком, и все
заключенные – евреи, а их было около 30, посылали письма
домой через меня. Накануне Судного дня (Йом Кипур) пришел ко
мне один еврей и сказал:
– Ты знаешь, что послезавтра у евреев Судный день?
– Да, – ответил я, – знаю.
________________________________________________________________________________________________
– Так вот, – продолжал он, – ты должен освободить от

работы всех евреев.
Я попросил других врачей, чтобы они освободили от
работы обратившихся к ним евреев. Все 30 евреев в Судный день
не работали. На следующий день меня вызвал заместитель
главврача и начал кричать на меня:
– Жид, ты получишь еще 10 лет лагерей за национализм,
освободил всех евреев от работы. Ты что?!
– Я не знаю, о чем Вы говорите, – ответил я, – я ни одного
еврея не видел на приеме. Что Вы хотите от меня?
А сам подумал, что кто-то меня «предал». Зам. главврача
покричал еще на меня, а затем крикнул:
– Вон отсюда!, и я довольный ушел на прием больных.
Однажды я освободил от работы 50 заключенных.
Начальник лагеря построил их всех и спросил каждого:
– Что у тебя?
– Дизентерия.
– Кто тебя освободил от работы?
– Доктор Кубланов, – ответили они.
И так начальник лагеря опросил всех заключенных, и все
сказали, что их освободил доктор Кубланов. Меня вызвал
начальник лагеря к себе, накричал на меня и выгнал на общие
работы. Я взялся за лопату – «Надо работать!» Ко мне подошел
санитар-заключенный, которые не работал, а находился там для
оказания первой медпомощи при травмах и говорит мне:
– Возьми мой чемоданчик и сиди, а я за тебя буду работать.
Все знали, что я пострадал ради заключенных, давая им
освобождение от работы. В лагере говорили: «День кантовки
(день – когда не работаешь) – год жизни». Но через два-три дня
меня вернули на врачебную работу.
* * *
________________________________________________________________________________________________
В праздник Ханука в картофелине я делал ямку, туда

вставлял фитиль из ваты, наливал масла, и оно горело полчаса.
Так я отмечал Хануку в лагере.
Накануне Пейсах я получил от жены посылку: мацу, сахар,
компот, орехи, гусиный жир со шкварками, и я соблюдал Пейсах,
не употреблял хлебных продуктов.
* * *
В 1954 году перед еврейским новым годом (сентябрь) ко
мне подошли двое заключенных и сказали, что я должен
госпитализировать двух заключенных. Я им объяснил, что любая
госпитализация проходит через главврача, но они повторили, что
«это тебе приказ, ты должен делать то, что тебе говорят». «Вы
здесь люди новые, а я здесь уже многие годы, и Вы мне не
указывайте, что делать!» «Мы с тобою рассчитаемся» - сказали
они и ушли. На следующий день, когда я выходил из кабинета с
приема больных, один из заключенных, приходивших ко мне
вчера, ударил меня по голове железной трубкой. Я упал, облитый
кровью, потерял сознание. В хирургическом стационаре мне
сделали перевязку, врач-хирург сказал, что у меня кровоизлияние
в мозг. Меня госпитализировали в городскую больницу.
Начальник лагеря просил меня в больнице не говорить, что я –
заключенный, а получил травму на производстве, так как не
разрешалось госпитализировать заключенных в городскую
больницу. Меня прооперировали, у меня был правосторонний
паралич, и я не мог разговаривать, передвигался с помощью
палочки. Речь постепенно восстановилась.
________________________________________________________________________________________________
Доктор Кубланов М.Л. после

травмы головы в лагере в 1954 г.
Через месяц я приступил к врачебной работе. Прибыла в
лагерь врачебная комиссия из центра для актировки инвалидов
для последующей передачи в суд с целью досрочного
освобождения из заключения. Для комиссии я оформлял истории
болезни инвалидов, неспособных к работе для актировки. И вот, я
сижу и пишу истории болезни, а спиной ко мне стоит врач из
этой комиссии и говорит: «Я оперировал Вашу сестру Любу по
поводу аппендицита, все хорошо, она в лагере Кингур для
женщин. Люба знала, что Вы в лагере Рудник, и она передала
Вам привет». Лагерь, в котором находилась Люба, также особого
режима – «Степлаг», заключенные с нашитыми номерами.
С тех пор я знал, где находится Люба, и я стал ей помогать
через моего цензора: посылал деньги по 200 рублей, новые
сапоги и много другого. Люба работала на лесоповале. В 1954
году в лагере, где была Люба, была забастовка заключенных,
которые требовали улучшения питания и сокращения рабочего
дня с 12 до 10 часов. Я попросил моего цензора (за деньги)
вывести сестру из лагеря, я боялся, что на лагерь пойдут танки, я
предчувствовал, что будет что-то страшное. Любу и еще 19
заключенных – женщин вывели из зоны лагеря для срочной
________________________________________________________________________________________________
сельскохозяйственной работы – заготовки капусты для лагеря,

где была забастовка, а на следующий день на лагерь пошли
танки, разрушившие и раздавившие все и всех.
* * *
________________________________________________________________________________________________
Вид Дворцовой набережной у Мраморного

дворца от Петропавловской крепости.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Я попросил главврача, а он был «мой», меня тоже

сактировать, поскольку я был парализован вследствие травмы,
полученной от бандитов. Я показал ему послеоперационный
рубец почти от пупка до поясницы после операции, сделанной в
Алма-Ате в 1942 году по поводу паранефрита. Я сказал ему, что
во время этой операции мне была удалена левая почка. Главный
врач, увидев послеоперационный шов, сказал: «Оформляй
историю болезни на себя». И я стал оформлять историю болезни
на себя так, как надо!
В октябре 1954 года прибыла врачебная комиссия для
актировки инвалидов – эта комиссия обычно приезжает раз в
году, и 29 декабря 1954 г. после прохождения врачебной
комиссии, областной Карагандинский суд освободил меня из
заключения досрочно, без права жительства в Ленинграде. Жена
прислала мне посылку с вещами, я переоделся и стал свободным
человеком.
* **
Я решил навестить сестру Любу, которая находилась в
женском лагере в 25 км от меня. Я пробыл у Любы несколько
дней, спал в «гостинице», где ночью был жуткий холод. Люба на
дни нашей встречи была освобождена от работы. Я оставил Любе
деньги и свои вещи, а сам пошел на прием к начальнику Степлага
Казахстана – генералу, передал его секретарше заявление с
подробным описанием Любиного положения о ребенке и муже.
Через некоторое время меня вызвал генерал и спросил: «Кто
писал заявление?» Он заверил меня в том, что Люба будет
освобождена с реабилитацией. Я навестил Любу еще раз,
рассказал ей о встрече с генералом. Вскоре мы расстались в
надежде на скорую встречу в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Мендель (Михаил) возвращается домой
Воспоминания Миши:
Я купил билет в Ленинград, а через неделю прибыл в

Ленинград. Меня встретили жена и мои дяди, все мы поехали к
родителям жены, там сразу же я наложил тфилин.
Я ночевал почти каждую ночь в другом месте, так как в
справке об освобождении из лагеря было написано: «Проживание
в городе Луга, Ленинградской области», но в дальнейшем я сумел
получить новый паспорт с пропиской в Ленинграде и стал жить в
своей комнате. Я освободился раньше всей семьи на полтора
года, но мое сердце и мои мысли были с семьей. Я стал
отправлять посылки маме, папе и сестрам, а Керпель мне
написал, что ему ничего не надо. Отсылать посылки из
Ленинграда в лагери не разрешалось, можно было отправлять
посылки только из малых городов области. Это было неудобно и
тяжело, приходилось ехать поездом в район, из поезда выбегали
десятки людей с посылками к почтовому отделению, где
проводилась проверка содержимого посылки – нет ли
взрывчатки, водки и других запрещенных к пересылке
предметов. У меня была возможность отсылать посылки только
по воскресеньям, в другие дни я был занят закупкой продуктов.
Наконец, через полгода я поступил на работу в должности врача -
дерматолога в кожно-венерический диспансер Смольнинского
района г.Ленинграда.
Через некоторое время я устроился преподавателем кожно-
венерических болезней в медицинское училище, где я работал до
отъезда в Израиль. В начале ноября я взял отпуск на неделю и
поехал к брату Керпелю, так как он находился ближе всех
родных. Приехав в Москву, я пошел на прием к председателю
Верховного Совета, секретарше я сдал 6 заявлений от мамы,
папы, Хаи, Любы, Керпеля и Сони. Секретарша не хотела брать
________________________________________________________________________________________________
все 6 заявлений, но я ее все же упросил, убедил, что все

заявления от одной семьи. После этого я пошел к Генеральному
прокурору СССР Руденко и ему также отдал 6 заявлений с
просьбой переквалифицировать 58ю статью (политическую) на
84ю статью (бытовую), по которой срок наказания до 3х лет, что
дало бы возможность освободить всю семью из заключения , так
как они находились в заключении больше 4х лет.
После этого я поехал в Потьму к Керпелю, это было 6 часов
езды от Москвы, у него я пробыл всего один день. Керпель мне
рассказал и нарисовал схематично, где находится семейный клад,
но я боялся зайти в сарай, где хранился клад, опасаясь, что за
мной следят.
Через полтора года приехала в Ленинград вся семья, и
тогда папа вместе с Керпелем достали клад, что позволило семье
нормально питаться, купить одежду, а после получения квартир –
папе и Любе приобрести мебель и посуду. Ведь никто, ни одна
душа, нам не помогла.
* * *
После моего освобождения я стал навещать Марину – дочь
моей сестры Любы. Когда Любу арестовали, ее дочери был один
год. В первое посещение я принес Марине подарки и сказал ей:
– Скоро твоя мама приедет с работы.
– Нет у меня мамы, – сказала Марина, – у меня есть только
бабушка.
Эта бабушка убедила ребенка в том, что у нее нет мамы, и
слово «мама» вычеркнула из детских книжек.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Муж развелся с Любой через 3 месяца после ее ареста. 12

июня 1956 года Люба возвратилась в Ленинград, я ее встретил и
привез к себе домой, ехать к мужу было невозможно, так как он
женился на другой женщине. Вместе с Любой я поехал навестить
Марину, привезли ей подарки, игрушки и прочее. Люба, плача,
сказала Марине:
– Я – твоя мама, – а дочь отвечает:
– Нет, ты мне не мама, у меня есть только бабушка-мама!
И так продолжалось при каждом посещении дочери. Через
месяц Люба устроилась на работу, а через два месяца получила
комнату. Люба подала в суд, чтобы вернуть к себе дочь. Суд
присудил ребенка матери. Теперь перед нами встал вопрос: как
взять ребенка к Любе домой? Отец и не думал отдавать ребенка
матери. В школе, где в это время училась Марина, директором
был Моисей Абрамович Котлер. Я ему рассказал всю нашу
историю, и он решил нам помочь. Медсестра школы в белом
халате зашла в класс, где училась Марина, и позвала ее на
рентген. Марина взяла свой портфель и вместе с медсестрой села
в такси, а я с Любой – в другое такси. Затем, когда мы немного
отъехали, мы с Любой пересели в такси к Марине, а медсестра – в
наше такси и возвратилась в школу. Когда мы с Любой сели в
такси к Марине, она стала кричать: «Ты мне не мама, а бабушка
мне мама». Когда приехали к Любе домой, там было все
приготовлено для дочери, но девочка плакала и Люба плакала.
Люба и Марина были вместе несколько дней, но никакого
контакта между ними не было, Марина повторяла: «Ты мне не
мама, а бабушка мне мама, хочу домой». Люба взяла отпуск за
свой счет, для того, чтобы быть вместе с дочерью. Когда Люба
отвела Марину в школу, отец забрал ее с урока и отвез к себе
домой. Он подал заявление в суд для пересмотра дела. Его
адвокат представил суду справки от детского врача и детского
психиатра о том, что ребенок после встречи с матерью страдает
неврозом и что у Марины нет контакта с матерью и что Марина
________________________________________________________________________________________________
не хочет встречаться с матерью. Повторный суд постановил, что

ребенок должен находится у отца. По совету врачей –
специалистов Люба не обратилась в Верховный суд ради
сохранения здоровья своей дочери.
Марина вышла замуж за еврейского парня, родила дочь и
сына.
Воспоминания Керпеля:
Сестра Люба родилась в г. Невеле в 1924 году, со всей
семьей приехала в Ленинград в 1930 году. Во время войны с
немцами в 1941 году была командиром отряда по воздушной
обороне нашего дома, способствовала обнаружению немецкого
шпиона в нашем доме.
Люба вместе с мамой во время блокады города добиралась
до села Рыбацкое (под Ленинградом) на капустные поля, где
собирали капустные листья и выкорчёвывали капустные корни –
это спасло всю семью во время блокады от цинги. Люба вместе с
Мишей возвратились в Ленинград из Львова раньше нас на
несколько месяцев. Миша сдавал государственные экзамены в
медицинском институте, а Люба создала ему все условия для
успешной сдачи экзаменов. В 1951 г. Люба вместе со всей семьей
была арестована за «намерение измены Родине» и осуждена на 8
лет с содержанием в ИТЛ. КГБ не посчитался с тем, что Люба в
это время была кормящей матерью, а ее ребенку еще не было
года.
Второй раз Люба вышла замуж за невельчанина Михаила
Голанд, у них родился сын Юра, в 1974 году они втроем
приехали в Израиль, хорошо устроились: купили 3х комнатную
квартиру, оба работали, а сын учился. В 1990 году Михаил
Голанд умер от болезни сердца.
Сын Любы – Юра окончил школу, затем учился в Америке,
получил 1-ю степень (свидетельство об окончании института).
Юра женился на девушке из России – Элле. У них родились трое
детей – Михаил, Ронан и Люба, названная в честь своей бабушки.
________________________________________________________________________________________________
Юра – сын Любы и Михаила Голанд

подписывает брачное свидетельство.
В Израиле Люба активно помогала вновь прибывшим из

Союза, ходила с ними к врачам, в банк и другие учреждения, так
как они сами не знали языка, заведовала складом одежды для
вновь прибывших и многое другое. Когда прооперировали
(операция на сердце) нашу младшую сестру Соню, Люба
ухаживала за нею в больнице, а затем и дома, хотя сама была
больна циррозом печени. 28-го ноября 1991 года Люба умерла.
Кубланова – Голанд Любовь Лейзеровна

Невель 1924 – 1991 Израиль.
________________________________________________________________________________________________
У памятников Любе и Михаилу Голанд

стоят: слева Миша, Соня и Керпель.
* * *
В 1994 году в гости в Израиль приехала внучка Любы –

Елена – дочь Марины. Мы ее приняли очень тепло, дали ей много
подарков (костюм, сапожки, туфли и пр.) Я сказал ей: «Если бы
ты приехала при жизни нашей сестры Любы, твоей бабушки, то
она привела бы тебя в лучший магазин Тель-Авива и одела бы
тебя в шелк и бриллианты». Все присутствующие: моя жена
Софа, брат Миша, его жена Фрида и сестра Хая сказали: «Точно!
Люба так бы и сделала».
Кубланов Мендель едет в Израиль
Воспоминания Миши:
После приезда мамы и семьи Керпеля в Израиль они
выслали мне, Ане, Любе и Соне визы на въезд в Израиль. Все мои
сестры визы получили, а я не получил. Я стал спрашивать у жены
________________________________________________________________________________________________
- не получала ли она визу? У меня возникло подозрение, что она

спрятала визу, так как она категорически не хотела выезжать из
Союза. Я решил пойти на почту, чтобы выяснить: не было ли на
мое имя письма из заграницы. Работник почты нашел в книге
регистраций зарубежной корреспонденции, что несколько
месяцев тому назад было письмо из Израиля. Это письмо
получила Фрида и скрыла его от меня, в чем она и призналась и
отдала мне визу.
Я стал готовится к отъезду в Израиль, а за два дня до
отъезда мне позвонил староста Ленинградской синагоги –
невельчанин Бутман Шая. Он сказал мне, что в больнице
Смольнинского района умер уважаемый синагогальный еврей и
просил меня помочь, чтобы этого еврея не вскрывали. Я обещал
Бутману выполнить его просьбу.
Я пошел в больницу, в которой я был консультантом в
течение 25 лет, и с главврачом был в прекрасных отношениях.
Когда я зашел в кабинет, я увидел, что там сидит за столом
другой главврач, с которым я не был знаком.
Я стал упрашивать главврача не производить вскрытия, но
он отказал мне.
При этом я вспомнил, что в 1949 году мне позвонил мой
отец и сообщил, что на улице упал и скончался на месте
уважаемый еврей, который очень много сделал для синагоги –
Иосиф Тамаркин. Отец просил меня сделать все, что возможно,
чтобы не вскрывать Тамаркина.
Главврача больницы, куда привезли тело Тамаркина для
вскрытия, я также не знал, но дав ему подарок, он согласился не
производить вскрытия.
Но в данном случае я не решался предложить главврачу по-
дарок. Удрученный и расстроенный, я вышел из кабинета и
пожалел, что обещал Бутману, что смогу выполнить его просьбу.
Неожиданно в коридоре я встретил зав. отделением. Он спросил
меня: «Что с Вами, почему Вы такой расстроенный?» Я ему рас-
________________________________________________________________________________________________
сказал о беседе с главврачом, и тогда зав. отделением сказал мне,

что он постарается всё устроить. Оказалось, что зав. отделением
знал умершего, и причина смерти была ему ясна. Он считал, что
можно не вскрывать. Через 10 минут зав. отделением вышел из
кабинета главврача и сказал мне: «Все в порядке, можете
хоронить без вскрытия».
Это было последнее мое доброе дело перед отъездом в
Израиль.
На этом кончаются воспоминания моего старшего брата
Миши. К великому сожалению, в возрасте 78 лет Миша
скоропостижно умер.
Миша прожил и проработал по специальности в Израиле 25
лет, и все это время он пользовался большим уважением среди
всех, кто знал его. О нем написано во многих книгах, журналах и
газетах.
Кубланов Мендель Лейзерович

Невель 1921 – 1999 Израиль
________________________________________________________________________________________________
Керпель у могилы своего брата – Миши.
Воспоминания Керпеля:
«Миша приехал с семьей в Израиль после меня через два

года, в 1974 году. Если я приехал в Израиль с мамой и своей
семьей «на голые камни», то Миша был встречен и устроен на
высшем уровне: купил 3х комнатную квартиру, работал кожно-
венерологом в поликлинике в Тель-Авиве и в своем кабинете
частным врачом.
13 ноября 1974 года в субботу во время кидуша в нашей
синагоге, в Бней-Браке, мой брат Мендель (Миша) рассказал о
своем пребывании в Ленинградской внутренней тюрьме
«Шпалерке» в камере номер 160. Раввин Яков Зоар заметил, что в
1927 году в этой же тюрьме в той же камере находился
Любавичский Ребе Иосиф-Ицхак Шнеерсон, которого обвиняли в
распространении и сохранении еврейского образа жизни в
________________________________________________________________________________________________
большевистской России. Суд приговорил Ребе к смертной казни,

в дальнейшем смертная казнь была заменена ссылкой в Соловки
на 10 лет, но и ее заменили тремя годами ссылки в Кострому, где
Ребе пробыл всего 10 дней благодаря заступничеству мировой
общественности во главе с председателем Российского Красного
Креста Пешковой (жены А.М. Горького). В это время велись
переговоры между правительством Латвии и Советского Союза о
продаже сельскохозяйственных продуктов. Член латвийского
сейма Мордэхай Дубин, очень богатый и влиятельный человек,
настоял на подписании договора при условии, если Советский
Союз согласится на выезд Шнеерсона в Ригу. Ребе Шнеерсон
приехал в Ригу, затем в Польшу, а в начале 2й мировой войны он
уехал в Америку и организовал новый центр ХаБаДа.
За облигации деньги возвратили, а за все остальное

имущество: золотые вещи (обручальные кольца, золотые часы),
серебряную посуду, сервизы, мебель, постельные
________________________________________________________________________________________________
принадлежности и многое другое – не возвратили, это все

исчезло бесследно.
Кубланов Керпель возвращается в Ленинград
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
5-го июля 1956 года меня освободили из заключения. На

автобусе всех освобожденных подвезли на станцию Потьма, и
там я дал телеграмму об освобождении на адрес Миши, купил
билет в Москву. Приехав в Москву, я решил зайти в синагогу,
чтобы отблагодарить Всевышнего за освобождение из
заключения. Отблагодарить Всевышнего в Ленинградской
синагоге я боялся из-за «стукача», который выдал нашу семью.
В Москве около синагоги было много народа – евреев.
Оказывается, что в Союз приехала израильская футбольная
команда. Когда я об этом узнал, я быстро ушел, так как боялся
контакта с иностранцами, купил билет в Ленинград, дал
телеграмму о выезде из Москвы. В Ленинграде меня встретили
мама, папа, Миша, Люба и Соня, а Аня в то время уехала в
Могилев за ребенком. Все мы приехали к Ане домой. Итак, я
дома со всей своей семьей, даже не верилось в это! Я отдал папе
деньги – около 3-х тысяч рублей, папа поблагодарил меня,
________________________________________________________________________________________________
сказал: «Ты – молодец, сыночек, эти деньги очень пригодятся

нам».
В день прибытия семьи в Ленинград из лагерей сразу
возникла проблема размещения всех на ночлег: Соня ночевала
первую ночь у родственников. Утром, перед уходом Сони, ей
сказали: «Соня, ты забыла свою ночную рубашку». Я ночевал
одну ночь у других родственников, так как мне необходимо было
читать медицинскую литературу, что я и делал у них днем и
ночью, но ночью мне несколько раз сделали замечание, чтобы я
не читал, выключил бы свет, так как я порчу себе глаза. Мы
поняли, что лучше нам всем спать на полу у Ани, подкладывая
лагерные телогрейки вместо матрацев.
Вторая важная проблема для всех нас – была обязательная
прописка в течение месяца, в противном случае, это могло
привести к высылке из Ленинграда. Наши родственники отказали
нам в этой просьбе, и мы вынуждены были обратиться к чужим
людям. Папу прописал директор рыбного магазина на улице
Рубинштейна, маму прописала к себе Аня, меня прописал
директор книжного магазина, бывший политический
заключенный, Любу и Соню прописали подруги. Папа снял дачу,
и там мы все прожили до получения своей жилплощади.
В лагере я работал полгода в шахте, полгода на
поверхности и 3.5 года в качестве врача в стационаре. Находясь в
лагере, я всегда желал, чтобы моей семье было лучше, чем мне в
лагере и чтобы они освободились из заключения раньше меня.
Так оно и было. Работа в шахте была самая тяжелая, и я
освободился позже всех.
Кубланов Керпель восстановлен в мединститут
Будучи в лагере, я мечтал закончить свое медицинское

образование и получить диплом врача.
________________________________________________________________________________________________
Вскоре после приезда в Ленинград я зашел в кабинет

директора института, где я учился до ареста. Я рассказал ей свою
историю и показал документы, что я работал в лагере в качестве
врача. Она попросила меня позвать к ней юриста института. Я
зашел к юристу, рассказал ему о своей истории, показал
документы, что я работал врачом в лагере. Думаю, что я убедил
его, сказав, что государство будет иметь от меня больше пользы,
если я буду работать врачом, чем простым рабочим. Государство
уже потратило много средств на мое обучение в институте за 4
курса. Директриса, посоветовавшись с юристом, сказала мне, что
я восстановлен в институте для продолжения учебы с сентября
1956 года.
Учиться мне было нелегко. Первое время у Ани в комнате
(19 кв. метров) жила вся семья. В углу стоял маленький столик с
настольной лампой, и, когда все спали, накрывшись одеялом
вместе с настольной лампой, я занимался. Читать надо было
много, особенно пройденный материал. Что касается практики,
то я был на высоте – ведь я работал в лагере врачом. Во время
обхода больных в терапевтическом отделении я отличился, и
профессор предложил мне аспирантуру, но когда я зашел в
секретариат, мне сказали, что нет места. Я узнал, что место в
аспирантуре было, а меня не взяли, так как в личном деле было
указанно, что я был в заключении по 58-й статье (политическая).
Я закончил учебу, сдал экзамены, и получил диплом врача. По
распределению я получил назначение на работу врачом в
Ленинградской области, в 300-х км от Ленинграда. Меня это
назначение не устраивало по многим причинам.
В это время мой отец случайно встретил мужчину и
разговорился с ним. Собеседник оказался заведующим кабинетом
санпросвет работы Всеволожского района, он помог мне
устроится на работу врачом – педиатром во Всеволожском
районе Ленинградской области, в 35 км от Ленинграда. Здесь я
проработал 3 года, после чего я устроился работать в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
В дальнейшем, я прошел специализацию по детской неврологии

и работал детским невропатологом, консультантом в детской
инфекционной больнице Калининского района города и в
детской поликлинике до отъезда в Израиль.
Кубланов Керпель и Верховская Софа

перед свадьбой.
Кубланов Керпель женится
21 февраля 1961 года я женился на студентке 5-го курса 1-

го Ленинградского медицинского института Софе, дочери
доктора Верховского - ведущего психотерапевта гор. Ленинграда.
Жена Софа после окончания института работала терапевтом в
больнице, затем прошла специализацию по психотерапии и
________________________________________________________________________________________________
работала психотерапевтом в психоневрологическом диспансере

Калининского района гор. Ленинграда до отъезда в Израиль.
8-го ноября 1961 года у нас родилась дочь Инна (Миня), -
это имя моей бабушки, матери моего отца.
Инна (Миня) – дочь Кубланова Керпела и Софы
В 1964 году папа купил свиток Торы и передал мне, сказав,

что с этой Торой я уеду в Израиль, так оно и было, я приехал в
Израиль с Торой.
________________________________________________________________________________________________
Керпель Кубланов со свитком торы в Израиле.
3-го апреля 1968 года родился сын Арон-Хаим (Арик), ему

дали имя Арон в честь отца моей жены, а Хаим в честь моего
дедушки.
Арик (Арон-Хаим) в Ленинграде в детском саду.
Свой отпуск я обычно брал во время еврейских праздников

(сентябрь) и иногда я выезжал с семьей в Сухуми, где была
________________________________________________________________________________________________
синагога и Черное море, здесь я мог совмещать приятное с

полезным.
Мои друзья, отдыхавшие в Сухуми в 1965 г.
1-й ряд: слева направо: проф. Брановер Герман из Риги,

Фридман Илья из Саратова, Пинская Аня из
Москвы, Кубланов Керпель с дочерью Инной,
Пинский Изя из Москвы.
2-й ряд: Березина Соня, её муж Перец из Ленинграда,

тёща проф. Брановера из Риги, Березин Лёва из
Ленинграда, моя жена Софа и Сегаль Акива из
Ленинграда.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Лейзер с женой Элькой (Оля) на даче, 1970 г.
В 1969 году многие мои знакомые начали выезжать в

Израиль. Наша семья всегда мечтала жить в Израиле, на родине
своих предков, чтобы сохранить еврейство для наших детей. В
1970 году из Ленинграда в Израиль выехала семья Фридман, я с
ними передал данные о родителях и моей семье для высылки нам
визы на въезд в Израиль, но, к великому сожалению, мы
получили визы в конце 1971 года. Но наш папа к 1972 году уже
был тяжело болен острым лейкозом и выехать не мог.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Мой отец Кубланов Лейзер во время болезни
Кончина Кубланова Элиэзера – нашего отца
3-го января 1972 года наш папа умер в Ленинграде в

возрасте 73 лет и похоронен на кладбище Жертв 9-го января (на
участке 64, ряд 3-й, место 6).
Памятник на могиле папы

________________________________________________________________________________________________
Сидели шиву по отцу всю неделю, выполняя все правила

еврейского закона по умершему. Я взял отпуск на неделю.
Читали в свитке Торы, которую Миша привез из Невеля: в
субботу, понедельник и четверг, всегда был миньян (10 евреев),
после окончания шивы два раза в день мы ходили в синагогу на
Лермонтовском проспекте. В связи с тем, что мы жили далеко от
синагоги, а ездить по субботам запрещено, в субботу мы не
посещали синагогу, но по нашей просьбе евреи читали кадиш
(поминальную молитву) по нашему отцу.
Двери нашего дома всегда были открыты для всех, а стол
был полон еды. Все говорили, что Лейзер Кубланов –
хлебосольный еврей. Еще в Невеле к нашему дому для питания
были прикреплены два ученика из ешивы.
Когда мы переехали в Ленинград в 4-х комнатную
большую квартиру, у нас всегда ночевали и питались приезжие
невельчане. В 1933 году, когда в стране был голод, папа взял к
нам домой бывшего миллионера Дворкина Михаила, который до
революции имел дома в Петербурге на Садовой улице, а после
революции остался нищим, без жилплощади. Папа выделил ему и
еще одному еврею – Прус Шмуэлю отдельную комнату.
Дворкину папа сделал паспорт, и он уехал в 1934 году в
Ригу, а затем в Палестину. Жил Дворкин в Бней-Браке, многие
знали его, и он рассказывал о помощи, которую в свое время ему
оказал папа.
С 1935 года у нас жил мамин племянник Иче (Ицхак)
Поташинский, который работал разметчиком на заводе
Орджоникидзе. В начале Великой Отечественной войны он
пошел добровольцем на фронт и погиб в 1942 году.
С 1937 года жил у нас старший брат Ицхака – Гриша
Поташинский, которого папа устроил работать электриком в
промкомбинате.
В 1939 году жила у нас мамина племянница – Люба
(Блюма) Баркан, которая работала учительницей в вечерней
________________________________________________________________________________________________
школе. Гриша Поташинский и Люба Баркан поженились, их

свадьба была у нас дома, и они переехали жить на улицу
Моховую. Во время войны и блокады города у нас жил мамин
племянник Хаим Черномордик, который учился в
железнодорожном техникуме. Он ушел добровольцем в армию, в
1943 году он погиб на фронте.
После войны, когда мы все вернулись из эвакуации в
Ленинград, у нас также были люди, которые нуждались в ночлеге
и в питании.
До нашего ареста в 1950 году у нас регулярно питались
братья Прус – Бэрл – 14 лет и Зуся – 10 лет, которые приехали из
Ташкента. Их мать умерла, а отец был арестован. Сейчас оба
брата живут в Израиле, и Бэрл вспоминал: «Если хочешь
пообедать, надо идти к Лейзеру Кубланову», а Зуся сказал моей
сестре Любе, что «вкус котлет Вашей мамы у меня до сих пор на
языке». А когда наша семья вернулась из лагерей Сибири и
Казахстана в Ленинград, некоторые бывшие друзья и даже
родственники не заходили к нам домой. Когда я был на практике
в Невельской больнице, меня даже некоторые родственники не
приглашали на чай – ведь вся моя семья – бывшие политические
заключенные.
Выезд семьи Кубланова Керпеля в Израиль
Через месяц после смерти папы я начал собирать

документы для представления в ОВИР с целью выезда в Израиль:
характеристику с работы, справку с места жительства, заполнил
большую анкету, полученную в ОВИРе, фотографии моей семьи
и мамы, справку о смерти отца и месте захоронения.
________________________________________________________________________________________________
12 апреля 1972 года я получил разрешение на выезд из

Союза. Получив разрешение на выезд из Союза, я посетил мой
родной город Невель. Я сделал фотографию нашего дома,
который конфисковали и оборудовали в нём детский сад. Наши
двоюродные сёстры – Маня (Матле) и Груня Баркан посещали
этот детсад и рассказали мне, что население города называет этот
детсад – «детсадом Кубланова».
Хочу отметить, что при моем выезде из Союза в Израиль
многие наши родственники и знакомые возмущались и ругали
нас за то, что мы покидаем страну Советов, но через многие годы
те, кто ругали нас, последовали нашему примеру, а те, которые не
уехали – сожалеют об этом до сих пор.
________________________________________________________________________________________________
Семья Кублановых приезжает в Израиль
Иерусалим
Столица государства Израиль – Иерусалим, построенный

еврейским царем Давидом в 1003 году до н.э.
1. Крепостная стена с воротами и башней Давида.

2. Стена плача.
3. Стена плача, позади – мусульманская мечеть с куполом,
построенная на месте разрушенного еврейского храма.
4. Общий вид города Иерусалима.
5. Продолжение крепостной стены с воротами.
В Израиль мы прилетели 1-го мая 1972 года, поселили нас в

гостиницу для вновь прибывших репатриантов в Тель-Авиве.
________________________________________________________________________________________________
Набережная Тель-Авива
По приезде мы получили всего 150 лир на 5 человек (в то

время в Израиле шекелей не было). Служащая, оформлявшая
наши документы для получения ежемесячного пособия в размере
450 лир, потеряла наши документы, и мы остались без денег для
проживания. В синагоге при гостинице, где мы находились, ко
мне подошел еврей Городецкий и дал мне 450 лир. Эти деньги я
ему возвратил, когда стал работать. Этого человека я не знал, но
он мне сказал, что, будучи во время войны в Ташкенте, он
слышал о нашей семье, а когда я покупал квартиру в Бней-Браке,
он одолжил мне 10 тысяч лир на длительный срок (зарплата моя в
то время была 1500 лир в месяц).
Керпель рассказывает:
Мы с мамой и моей семьей прибыли в Израиль 1-го мая
1972 года. Я должен признаться, что в первое время мне было
________________________________________________________________________________________________
тяжело – я почти не знал языка – иврита, но знал идиш,

материально не был обеспечен, я постоянно думал об оставшихся
в Ленинграде родных. Сын сестры Ани – Борис окончил в
Ленинграде электромашиностроительный техникум и работал в
проектном институте в Михайловском замке в Ленинграде. Здесь,
в Израиле не было такого института, и по приезде ему пришлось
бы работать на заводе.
Однажды я увидел в Тель-Авиве на одной из главных улиц
города – улице Аленби, что сидит пожилой мужчина и точит
стекла для очков. Я спросил у него: «Если мой племянник –
оптик приедет сюда, он заработает на хлеб?» Он ответил так: «На
масло тоже».
Я сразу написал Ане письмо, что надо обучить Борю работе
с оптикой. Я посоветовал пойти в оптический магазин,
находящийся на углу Невского и канала Грибоедова, где они
жили, и обратиться к заведующему – хорошему еврейскому
парню, которого я немного знал. Получив мое письмо, Аня с
Борей сделали всё, как я им советовал, и, когда они приехали в
Израиль в декабре 1972 года, Борис после окончания ульпана –
школы иврита, устроился работать оптиком в Тель-Авиве. Здесь
Борис поступил на курсы оптиков и получил израильский диплом
оптометриста. Поработав полгода, я с Аней сняли квартиру в
Бней-Браке на I этаже, где открыли оптический магазин, а затем
купили помещение – магазин, где Борис работает до настоящего
времени.
6-го апреля 1979 года Борис женился на Хане Левиной, ее
отец Бениамин – невельчанин. У них родились две девочки –
Белла и Рахель.
________________________________________________________________________________________________
Сухаренко Борис (Бенцион) с женой Ханой

и дочерями Беллой и Рахель, проживают в Израиле.
Моя старшая сестра Аня была, как вторая мать, заботилась

о всех. Будучи в лагере в Сибири, она отдавала свой сахар маме
или Соне – они этого не знали. У папы она была правой рукой.
Здесь, в Израиле, Аня, живя близко от Сони, была с нею,
как родная мать. К великому сожалению, в возрасте 76 лет Аня
12 июня 1999 года умерла от лимфомы – болезни крови,
похоронена она в Иерусалиме.
Кубланова – Сухаренко Аня (Хая) Лейзеровна,

________________________________________________________________________________________________
Через месяц после приезда в Израиль

Керпель с мамой посетили стену плача в Иерусалиме.
Ажурная ограда Певческого

моста в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
Через 2 месяца после приезда в Израиль мне сказали, что в

5 км от гостиницы, где мы жили, находится крупная больница
«Асаф-а-рофе», в которой требуются три детских врача. Я пошел
в эту больницу, главный врач принял меня очень любезно и
сказал, что пришлет мне письмо. Я знал, что, когда обещают
прислать письмо, - это означает, что получен отказ. Я попросил
главврача, чтобы мне разрешили посещать детское отделение
больницы, и он разрешил мне посещать отделение. В отделении
меня принял профессор – очень добрый, хороший человек. Во
время обхода профессор представил всем присутствовавшим
врачам больного ребенка и попросил врачей поставить диагноз. В
палате стало тихо, врачи не знали, чем болен ребенок, а я
высказал предположение, что ребенок страдает редким
врожденным заболеванием.
Профессор подтвердил мой диагноз. После обхода
профессор послал своего заместителя к главному врачу больницы
сказать, что зав. отделением хочет взять меня на работу, но
главврач отказал в этой просьбе, ссылаясь на мой возраст, а мне
было тогда 47 лет.
13-го июля 1972 года специальная комиссия приняла
решение о признании мамы и меня узниками Сиона, так как мы
были в Союзе репрессированы по 58-й статье (политическая) и
вручила чек на 1500 лир для покупки холодильника.
На берегу Мёртвого моря.

________________________________________________________________________________________________
Шестиметровая менора, подаренная английским

правительством в честь создания Государства Израиль
4-го декабря 1972 года в Израиль приехала моя младшая

сестра Соня (Стэрна) с двумя сыновьями – Борей (Хаим-Бэр) 14-
ти лет и Сашей (Шмуэль) 11-ти лет. За год до приезда в Израиль
Соня перенесла две большие полостные операции, после которых
муж Сони – Аркадий ушел к другой женщине. Перед отъездом
Сони Миша оформил развод по еврейскому закону (гет). Я
содействовал, чтобы Соню с детьми поселили в гостиницу, где и
я находился с семьей. Когда я устроился на работу и купил
квартиру в Бней-Браке, то, конечно, и Соню надо было поселить
возле меня, и я помог Соне получить государственную 3-х-
комнатную квартиру, а затем и Ане с сыном получить квартиру
из 2-х с половиной комнат недалеко от Сони.
С Соней было много проблем, так как в Израиль она
приехала очень ослабленной после перенесенных операций в
Ленинграде, часто болела, но, слава Б-гу, она поправилась, и я
устроил ее на работу фармацевтом в Тель-Авиве, где она
работала до произведенной операции на сердце в 1991 году.
________________________________________________________________________________________________
Старший сын Сони – Боря учился в религиозной школе.

Один год он учился в Америке в ешиве у Любавичского Ребе,
женился в 1988 году на племяннице моей жены – Лене
Верховской. У них двое детей – Лея и Элишай.
Жених Боря – сын Сони – обсуждает

брачное свидетельство.
Второй сын Сони – Шмуэль (Саша) тоже учился в

религиозной школе. К его 13-летию я нанял учителя для
подготовки к бар-мицве, и в 13 лет устроили бар-мицву в нашей
синагоге в субботу. В конце чтения недельной главы Торы
Шмуэль прочел мафтер. При этом присутствовала вся наша семья
во главе с мамой. После этого был большой кидуш.
В 1987 году Шмуэль женился на девушке-израильтянке
Мирав. У них родилось двое детей – мальчик Элиэзер и девочка
Янив. Шмуэль работает таксистом.
Сестра Соня умерла от болезни сердца 15 июня 1998 года.
________________________________________________________________________________________________
Слева Кубланова-Будницкая Соня (Стерна)

с сестрами Аней (Хаей), Любой и братом Керпелем
Скульптура льва на берегу Невы.

________________________________________________________________________________________________
Семья Кубланова Керпеля в Бней-Браке
Центральный парк в Бней-Браке с каскадом водопадов

(Фото Арика Кубланова)
Через несколько месяцев я и Софа получили израильские

дипломы врачей, а 1-го октября 1972 года меня приняли на ра-
боту в поликлинику в Бней-Браке при частной больничной кассе
«Маккаби». В этой больничной кассе по всему Израилю работало
900 врачей. Я получал зарплату 1250 лир в месяц. Работал я
очень много, а по вторникам посещал детское отделение
больницы. В течение месяца я должен был сделать 50 вызовов на
дому бесплатно. Я неоднократно просил главврача перевести
меня на самостоятельную работу с оплатой в зависимости от
количества принятых больных детей, но главврач отказывал мне
в этой просьбе. Родители моих пациентов стали активно
________________________________________________________________________________________________
ходатайствовать перед руководителями больничной кассы

«Маккаби» о переводе меня на самостоятельную работу, как
работало большинство врачей. Одна из родительниц выступила
по радио с просьбой о переводе меня на самостоятельную работу,
другая написала большую статью в центральную газету, а третий
устроил забастовку у здания поликлиники, обвесив себя
плакатами, в которых пациенты требовали о переводе меня на
самостоятельную работу. В конце концов руководство
больничной кассы «Маккаби» вынужденно было перевести меня
на самостоятельную работу. Такая работа была более выгодная в
материальном и моральном отношениях.
Родители моих пациентов были очень довольны мною во
всех отношениях. Один из них – Арон Бейлин подарил в мою
честь свиток Торы в синагогу города Бней-Брака на улице Раши.
* * *
Жена Софа устроиться на работу психотерапевтом не
могла, так как в Израиле в то время психотерапия широко не
практиковалась.
1-го октября 1972 года Софа поступила на работу
психиатром в псих. больницу города Натания, зарплата ее была
1200 лир – эту зарплату выплачивало еврейское агентство
Сохнут. На работу Софа ездила тремя автобусами, а затем надо
было идти пешком 2 км – зимой под дождем, а летом под
палящим солнцем. Половина зарплаты уходила на оплату
проезда. Через год удалось перевестись в психиатрическую
больницу Бней-Брака.
Однажды в психиатрическую больницу города Бней-Брака
поступила женщина, которая говорила только по-русски.
Главный врач попросил Софу обследовать ее.
Оказалось, что дочь этой женщины должна была выйти
замуж за приехавшего из Союза. Мать дочери выяснила у
жениха, что ему не производили обрезания. Он был согласен
________________________________________________________________________________________________
произвести эту операцию, но не знал, где можно сделать эту

операцию. Тогда мать невесты приехала в город Бней-Брак,
надеясь, что здесь жениху смогут сделать обрезание. Она ходила
по главной улице, не зная иврита, спрашивала по-русски у
многих мужчин – «обрезание, обрезание». Эту женщину сочли
ненормальной и поместили в психиатрическую больницу. Софа
разобралась в причине госпитализации этой женщины и взяла
координаты жениха, после чего «больную» выписали из
больницы.
Получив от Софы номер телефона жениха, я с ним
связался, и совместно с доктором Ротшильдом в его доме в Бней-
Браке была сделана операция – брит-мила.
Через несколько лет психиатрическую больницу в Бней-
Браке закрыли, а Софу перевели работать психиатром в больницу
Тель-а-Шомер. Отработав в Израиле врачом – психиатром 30 лет,
Софа ушла на пенсию.
Кубланов Керпель с женой Софой

в день ее шестидесятилетия.
________________________________________________________________________________________________
Была возможность получить 4х комнатную квартиру на 4-м

этаже без лифта в дальнем районе города Бней-Брака – это был
нерелигиозный район. В этом районе уже жили врачи из России,
Аргентины, а поэтому частной практики, на которую я
рассчитывал, не будет, и я отказался от этой квартиры.
Я купил 3х комнатную квартиру на 1м этаже в центре
города Бней-Брака, сам сделал косметический ремонт в квартире,
в марте 1973 года перед праздником Пейсах мы вместе с мамой
переехали жить в эту квартиру.
Через полгода сестра Соня получила квартиру, и мама
переехала жить к ней. Это был наш первый Пейсах в Израиле, и
на сейдере я рассказал о моем первом Пейсахе в лагере Воркуты
и о последнем Пейсахе в лагере города Потьма.
Здесь, в этом районе, у меня была обширная частная
практика, и я хорошо сделал, что отказался от предложенной
ранее квартиры.
В 1975 году Семья Кубланова Лейзера

у стены плача в Иерусалиме в день 3х летней
годовщины со дня смерти нашего любимого отца.
________________________________________________________________________________________________
На снимке слева направо: Миша, мама, Керпель,

Люба, Аня и Соня.
В 1975 году из Беер-Шевы к маме в Бней-Брак приехала
внучка Ар-Янкева – Белла с двумя мальчиками – Ароном и
Мишей, она просила меня помочь произвести мальчикам
обрезание. Сама Белла уехала в Беэр-Шеву, оставив детей у
мамы. Я связался с доктором Ротшильдом, и в назначенное время
привез детей к нему домой, где мальчикам произвели операцию –
обрезание. После операции мальчиков я отвез к маме, и они
находились у нее 10 дней. Миша ежедневно делал мальчикам
перевязки, питание было организованно на высшем уровне,
каждый день ребятам приносили новые игрушки. Через 10 дней
Белла приехала и забрала детей с двумя мешками игрушек. В
дальнейшем у нас с Беллой не было никакого контакта. В
настоящее время она с детьми живет в Австралии.
Через 6 лет после прибытия в Израиль мы с женой Софой
поехали в туристическое турне по Европе: Италия, Франция,
Швейцария, Англия и Испания.
В Италии мы вспомнили и видели историю древнего Рима:
Колизей, где проходили гладиаторские бои, арку императора
Тита, построенную в честь его победы над Иудеей и разрушения
святого Иерусалимского храма, с барельефом семисвечника –
символа еврейского народа, гибель Помпеи от вулкана Везувия.
Во Франции мы были в знаменитом музее Лувр,
поднимались на Эйфелеву башню, в Швейцарии – особый
изумительный ландшафт природы, в Англии посетили
знаменитый музей восковых фигур мадам Тюссо, в Испании
посетили музей великого художника Гойи, присутствовали во
время корриды – боя быков. Конечно, обо всём увиденном можно
было бы написать много книг, но на меня произвёл большое
впечатление переезд границы из одного государства Европы в
другое. Во время переезда автобусом границы Италии и
Франции наш гид собрал паспорта всех туристов и передал их на
________________________________________________________________________________________________
контрольный пункт Италии. Через полчаса мы получили наши

паспорта обратно и поехали к границе Франции, где повторилось
то же самое, и мы въехали на территорию Франции. При этом
никого не интересовало: кто ты, зачем едешь, к кому едешь,
никто из пограничников в автобус даже не заходил.
А что сделали с нашей семьёй в 1950 году только за то, что
мы переехали из Ленинграда во Львов и думали выехать из
Советского Союза?
Всю нашу семью арестовали и заочно, решением особого
совещания присудили к 8-10 годам ИТЛ особого режима.
Интересно: какой врач, инженер, учитель, рабочий или
колхозник в СССР мог сделать турне по Европе?
Я приехал в Израиль с мамой, женой и двумя детьми, и в
течение первых шести лет я сумел купить 3-комнатную квартиру,
легковую машину BMW и совершить с женой путешествие по
Европе. Все это является наглядным примером разницы между
«загнивающим капитализмом» и «процветающим» социализмом.
Будучи в Израиле, я написал и издал книгу на иврите о
семье Кублановых за 160 лет без какой-либо цензуры. В
Советском Союзе было написано множество книг, но цензурой
они не были допущены в печать, а некоторых литераторов –
таких как Бродский, – выслали из Союза на Запад, где они
получили Нобелевские премии по литературе.
________________________________________________________________________________________________
Парк в киббуце на берегу моря.
На приеме у Любавичского Ребе
Любавичский Ребе Менахем – Мендель Шнеерсон,

Николаев (Украина) 1902 – 1994 Нью-Йорк (США)
В 1978 году я был в США на приеме (ехидут) у

Любавичского Ребе Менахем – Мендель Шнеерсона в течение 6
минут, которые запомнились мне на всю жизнь. Ребе
расспрашивал меня о всей нашей семье, еще в шестидесятых
________________________________________________________________________________________________
годах Ребе интересовался моим отцом: «Где находится сейчас

Лейзер Кубланов и что с ним?»
Из этого дома в Бруклине, в Нью-Йорке,

Любавичский Ребе организовывал рассылку
своих представителей ХаБаДа во все страны мира,
которые создали там еврейские школы, синагоги и миквы.
Президент США Рональд Рейган подписывает

закон – «День воспитания молодежи Америки».
________________________________________________________________________________________________
Этот день в Америке проводится в день рождения

Любавичского Ребе Менахем – Мендель Шнеерсона.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Кончина Кублановой Эльки – нашей мамы
19 мая 1981 г. скоропостижно, в возрасте 86 лет, умерла

наша мама.
Кубланова Элька (Оля) Хаймовна,

Невель 1895 – 1981 Израиль.
Мама в Невеле окончила еврейскую гимназию, зная идиш и

немного иврит, мама довольно хорошо освоилась в Израиле, по
субботам и праздникам она ходила в синагогу, дружила с женой
________________________________________________________________________________________________
раввина, пользовалась уважением, ее приглашали на свадьбы и

другие торжества. Когда мы всей семьей сидели шиву по маме,
раввин синагоги сказал нам: «Дети, что Вы хотите? Ваша мама
приехала из лагерей Сибири в Израиль и похоронена в возрасте
86 лет в Иерусалиме, так это же – люкс» Она была мамой не
только для нас, но и для многих других людей.
Семья Кублановых у могилы своей мамы

в Иерусалиме, 1982 год.
По приезде в Израиль моя дочь Инна (Миня) поступила в

пятый класс, в школу для девочек, а затем окончила гимназию,
после чего поступила в университет Бар-Илан, на факультет
биологии, но в конце 2-го курса она захотела изучать медицину и
уехала в Румынию.
* * *
________________________________________________________________________________________________
Свадьба дочери Инны Кублановой
На 2-м курсе учебы в Румынии Инна встретила своего

будущего мужа – Хаима Данан, который учился на 5-м курсе
стоматологического факультета.
Отец Хаима – зубной врач, в его семье семь сыновей и одна
дочь. Хаим отслужил в Армии Израиля три года, после чего он
уехал учиться в Румынию. 24-го июля 1983 года Инна вышла
замуж.
Невеста Инна со своим женихом Хаимом

________________________________________________________________________________________________
Кубланов Керпель благословляет свою дочь

Инну (Миню) перед свадьбой в 1983 г.
Родители жениха и невесты на свадьбе

________________________________________________________________________________________________
Под свадебным балдахином: невеста Инна (Миня)

с женихом Хаимом. Родители невесты и жениха на свадьбе.
Моя дочь Инна (Миня) с мужем Хаимом Дананом

со своими детьми в 1997 году – Элиэзером, Иосифом,
Моше, Элька-Цвией, Шмуэлем и Ароном.
________________________________________________________________________________________________
Дедушка Керпель подстригает внука

Иосифа – сына Инны и Хаима в 1988 г.
Бар-мицва внука Элиэзера –

сына Инны (Мини) и Хаима, 1997
________________________________________________________________________________________________
Внучка Элька-Цвия – дочь Инны и Хаима,

ученица 10 класса женской гимназии, 2003г.
Дом отдыха в киббуце.

________________________________________________________________________________________________
Мой сын Арон-Хаим (Арик) в 4х летнем возрасте приехал в

Израиль, окончил школу и гимназию.
11.04.81 справили бар-мицву сыну в зале, было много
народа, торжество прошло весело.
Арик вместе с родителями и сестрой

во время бар-мицвы.
В следующую субботу в нашей синагоге Арик читал

мафтер, после чего был большой кидуш, присутствовала вся
наша большая семья во главе с мамой. Было очень приятно
справить бар-мицву моему сыну здесь, в Израиле.
* * *
Арик окончил технологический институт в Иерусалиме,
получил диплом инженера. После окончания института служил в
Армии 6 лет в качестве инженера. В настоящее время работает
инженером.
________________________________________________________________________________________________
Будучи в Ленинграде, я не предполагал, что в Израиле есть

снег, и можно ходить на лыжах. И вот, я с сыном поехал на север
Израиля, на гору Хермон. На лыжной базе мы взяли полный
комплект лыж с ботинками, поднялись на фуникулёре на
вершину горы и спустились по снегу вниз. Приятное впечатление
– в Израиле на лыжах.
Мы с сыном на лыжной базе на горе Хермон.
Скульптура Клодта на Аничкином

мосту в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
Я и Софа на катере по Кинерету.
Во время отпуска мы часто отдыхали на озере Кинерет.
* * *
Однажды во время купания в Средиземном море мы с
сыном Ариком увидели тонущего человека. Арик, не раздумывая,
подплыл к нему, а затем и я подплыл, и мы оба спасли этого
человека, приехавшего из Иерусалима. Он был высоким, грузным
мужчиной и не умел плавать. Море тогда было спокойным, без
волн, и он, по-видимому, попал в яму-водоворот.
Такой же эпизод был у меня на Черном море, когда я
отдыхал в Сухуми. Тогда я таким же образом спас еврея из
Москвы.
* * *
________________________________________________________________________________________________
Свадьба сына Арона-Хаима (Арика) Кубланова
7-го июня 1994 года Арон-Хаим (Арик) женился на

девушке Розанне (Рейзел) Кац. Она окончила 1,5 курса
медицинского института в Ужгороде, после этого она приехала с
родителями в Израиль в 1990 году, здесь она окончила школу
медсестер в Иерусалиме.
Жених Арон-Хаим (Арик) со своей невестой Розанной.

________________________________________________________________________________________________
Под свадебным балдахином рав Гольдшмид

читает брачное свидетельство жениху
Арону-Хаиму (Арику) и невесте Рейзел (Розанне).
Родители жениха и невесты на свадьбе.

________________________________________________________________________________________________
У Розанны и Арика родились дети: Мирьям, Элиэзер-

Иосиф и Эмануэль Менахем-Мендель (Миша).
Дочь Арика и Розанны Мирьям –

ученица 1 класса женской школы.
8-го февраля 1999 года брит-мила внуку Элиэзеру

(Лейзеру) Иосифу. Сидит сандак - дедушка Керпель Кубланов.
Стоят справа: дедушка Моше Кац, отец новорожденного Арон-
Хаим (Арик), слева мой брат Менахем-Мендель
(Миша), в центре мойл готовит ребенка к брит-мила.
________________________________________________________________________________________________
Семья Кубланова Керпеля Лейзеровича в день

брит-мила внука Элиэзэра–Иосифа (на руках у матери)
– сына Розанны и Арика 16.02.99.
Элиэзэр – Йосиф 2,5 года дома.

________________________________________________________________________________________________
Дедушка Керпель подстригает внука Элиэзэр–Иосифа.
Мазаль Тов! Поздравляем! 8-го апреля 2003 года у моего

сына Арона – Хаима (Арика) и его жены Розанны родился
мальчик. На 8-й день была произведена брит-мила,
новорожденному дали имя Эммануэль – Менахем – Мендель в
честь моего брата. Эммануэль – Менахем – Мендель Кубланов
пусть растет здоровым, умным и счастливым человеком всем нам
на радость.
Мой сын Арон-Хаим (Арик) с женой Рейзеле

(Розанной) и детьми Мирьям, Элиэзэром-Иосифом
и Эмануэлем Менахем-Менделем, 2003 год.
________________________________________________________________________________________________
Семья Кубланова Керпела Лейзеровича в день брит-мила

внука Эмануэля Менахем-Менделя, который находится в
коляске – сына Арика и Розаны, 16.04.2003 года
Отец с сыном Кублановы во время

брит-мила Эмануэля – Менахем – Менделя
________________________________________________________________________________________________
Родословная Элиэзера (Лейзера) Кубланова
Кубланов

Кубланов Элиэзер = Куперман

(Лейзер) Элька (Оля)
Кубланов Миша = Фрида Кубланова= Михаил Кубланов = Шейна Кубланова = Абрам
(Менахем-Мендель) Люба (Мотл) Кубланова = Хаим
Натан Керпель Стерна (Соня)
Миня (Инна)
Кубланова = Роман Юра = Элла Хаим Бер = Лена
Михал
Хая (Аня) (Борис)
Элиэзер Лея
Ронан Иосиф
Борис = Хана
Элишай
Люба Моше
Белла
Рахель Элька-Цвиа
Шмуэль = Мирав
Шмуэль
Элиэзер
Арон
Кубланов = Рейзел Янив
Арон-Хаим Розанна
Мирьям
Элиэзер-
Иосиф
Эмануэль,
Менахем-
Мендель
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА VII (Кубланов К.Л.)

Семья дяди Ицхака (Исаака) Кубланова
Мой дядя Ицхак (Исаак) родился в городе Невеле в 1901

году. В 14-ти летнем возрасте мой дедушка Хаим отвез Исаака в
город Витебск учится в иешиве. Проучившись 1,5 – 2 года, он
вернулся домой. Обладая хорошей памятью, Исаак хорошо знал
многие разделы Торы наизусть. Через несколько лет Исаак
открыл магазин кожных изделий в городе Невеле.
Лед идет по Неве.
В Ленинград дядя Исаак приехал в 1932 году и жил у своей

сестры Сони. В 1933 году был арестован по обвинению в
хранении золота, накопленного за время торговли кожными
изделиями в городе Невеле во времена НЭПа, в тюрьме дядю
Исаака продержали 42 дня, вышел он из тюрьмы истощенным и
больным и жил по-прежнему у Сони.
В 1934 году мой отец помог Исааку приобрести комнату на
проспекте Бабурина и отремонтировать ее.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Исаак (Ицхак) с Аней (Хаей)

в день свадьбы – 1935 год.
В 1935 году Исаак женился на невельчанке Хае (Ане), 1915

года рождения. Свадьба была в Ленинграде, у них родились двое
детей – Бэлла (названная в честь прабабушки Бейли) и Леня. Дядя
Исаак работал на заводе «Вулкан» заведующим отделом
снабжения. В марте 1943 года семья дяди Исаака вместе с
бабушкой Миней эвакуировалась из блокадного Ленинграда по
льду Ладожского озера в город Киров. Бабушка Миня осталась у
жившего в то время в Кирове дяди Мирона (Меера), а семья дяди
Исаака переехала в Казахстан, сошла на станции Или, где жила
наша семья, но о месте проживания нашей семьи Исаак не знал.
Увидев в окне одного из домиков еврейские книги, они поняли,
что здесь живет наша семья (из воспоминаний Бэллы – дочери
Исаака).
В 1945 году семья дяди Исаака вернулась в Ленинград и
получила жилплощадь на Псковской улице Октябрьского района.
Дядя Исаак восстановился на работу на заводе «Вулкан» в
прежней должности и там продолжал работать до выхода на
пенсию.
________________________________________________________________________________________________
Когда наша семья была репрессирована и находилась в

лагерях, дядя Исаак посылал посылки моему отцу, а когда папу
освободили, он дал телеграмму начальнику лагеря о том, что он
берет своего брата на свое иждивение.
Мы все благодарны дяде Исааку за всё хорошее, что он
сделал для нашего отца.
Дядя Исаак умер в 1975 году, а тётя Аня в 1988 году.
Кубланов Ицхак (Исаак) Хаймович,

Дочь дяди Исаака – Бэлла, закончила педагогический

институт имени Герцена в Ленинграде, факультет иностранных
языков – английский и немецкий, проработала 30 лет в
________________________________________________________________________________________________
Ленинградском техникуме железнодорожного транспорта

методистом и преподавателем английского и немецкого языков,
вышла замуж за Алика Зигман, у них одна дочь – Ирэна, замужем
за Димой, они оба закончили технологический институт в
Ленинграде. Вся семья Бэллы переехала в США в 1992 году, и
живут они в Чикаго. Старшая их внучка Яна, 1981 года рождения,
учится в университете, младшая внучка – Аня, 1989 года
рождения, учится в школе. Бэлла и Алик – пенсионеры.
Ирэна работает программисткой, ее муж Дима первые 8 лет
также работал программистом, а затем основал свой бизнес –
оборудование кухонь и ванных комнат.
Семья Бэллы: Яна, Аня, Ирэна, Алик и Дима Зигман.
Семья Бэллы и Алика Зигман живут в США с 1992 года.

Сын Исаака Лёня родился в мае 1939 года в Ленинграде,
женился на Мире. Лёня работает в ГАИ в Ленинграде, имеет
звание – майора. У них двое детей: сын Сережа родился в 1971
году в Ленинграде, закончил электротехнический институт,
женат, имеет дочь Карину, живет с семьей в Ленинграде,
________________________________________________________________________________________________
бизнесмен; дочь Ольга родилась в 1973 году, окончила

педиатрический институт в Ленинграде, в настоящее время живет
в Чикаго, работает техником по ультразвуковому обследованию,
не замужем.
Кубланов Леонид Исаакович и его

жена Мира, проживают в Ленинграде.
Кубланов Сергей Леонидович,

Ленинград 1971 – проживает в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
Кубланова Ольга Леонидовна,

Ленинград 1971 – проживает в Чикаго, США.
Разводной мост в Ленинграде

________________________________________________________________________________________________
Родословная Кубланова Ицхака (Исаака)
Кубланов

Кубланов Исаак = Хая (Аня)

(Ицхак)
Кубланова Бэлла = Алик Кубланов Лёня = Мира
Ирена = Дима Кубланов Сережа Кубланова Ольга
Яна Аня Карина
Ростральные колонны и биржа

________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА VIII (Кубланов К.Л.)

Семья тети Сони (Сарры) Мочкиной-Кублановой
Моя тетя Соня (Сарра) родилась в Невеле в 1902 году,

окончила Невельскую женскую гимназию, вышла замуж в 1924
году за Лёву Мочкина, 1896 года рождения, из города Опочка
Псковской области, после свадьбы они прожили там два года.
Соня (Сарра) и Лёва Мочкины

после свадьбы в 1925 году.
Дядя Лёва – бывший офицер царской армии, был

культурным человеком, играл на скрипке, курил трубку. Вся
семья Кублановых любила и уважала дядю Лёву.
________________________________________________________________________________________________
Офицер Лёва Мочкин служил в царской Армии

во время 1 мировой войны. (14 мая 1917 г.)
В 1926 году родилась дочь Гинда (Женя), в этом же году

семья Мочкиных переехала в Ленинград. В 1935 году у них
родилась вторая дочь Бэлла (названа в честь прабабушки Бейли).
Дядя Лёва работал в Ленэнэрго заведующим топливным отделом,
в период блокады города вся семья оставалась в Ленинграде. Тетя
Соня была ответственной за противопожарную охрану дома,
затемнение окон и др. До войны они жили на улице Чайковского
в отдельной квартире. Семья эвакуировалась из блокадного
Ленинграда в конце 1943 года в город Фергану, в Среднюю Азию
и возвратилась в Ленинград в 1945 году. Жили они в Александро-
Невской лавре. Бытовые условия здесь были ужасные во всех
отношениях. В 1947 году дядя Лёва умер от тифа, а тетя Соня
работала в мясном магазине на Лиговском проспекте. В начале
60-х годов тетя Соня получила квартиру на улице Фрунзе
Московского района.
________________________________________________________________________________________________
Описывая жизнь тети Сони, я хочу еще раз напомнить, что

во время репрессии нашей семьи тетя Соня проявила большое
великодушие и мужество, помогая материально – посылками, и
морально – письмами всем нам, особенно, папе с мамой, за что
мы очень благодарны ей.
Тетя Соня умерла в 1962 году от рака легких и похоронена
рядом с мужем на еврейском Преображенском кладбище города
Ленинграда.
Памятник на могиле Мочкиных в Ленинграде
Женя окончила планово-экономический институт, после

этого проработала 41 год на машиностроительном заводе имени
Ленина начальником экономического отдела, вышла замуж за
________________________________________________________________________________________________
Свойского Марата, у них родился сын Лёва, названный в честь

своего дедушки Лёвы.
Лёва женился, в его семье родился сын Максим, который
женат на Светлане. После рождения Максима Лёва со своей
женой развелся.
Бэлла Мочкина и Керпель Кубланов

на даче под Ленинградом в 1957 г.
Во время приезда в Израиль – туристкой

Бэлла Мочкина и Керпель Кубланов в 1999 г.
________________________________________________________________________________________________
Бэлла окончила Ленинградский железнодорожный

институт, вышла замуж за Туманского Марка, у них родился сын
Лёня (назван в честь дяди Лёвы), Лёня женат на Лене, и у них
родился сын Женя, а затем дочь Наташа.
Бэлла с Марком Туманским разошлась и вышла замуж за
Маковера Марка.
Бэлла Туманская с мужем

Марком Маковером.
Семьи Жени и Бэллы живут в Германии.
Сестры – Женя и Бэлла Мочкины.

________________________________________________________________________________________________
Родословная тети Сони Мочкиной-Кублановой
Кубланов

Кубланова Сарра = Мочкин Лёва
(Соня)
Мочкина Женя = Свойский Марат Туманская Белла = Маковер Марк

(Мочкин)
Лёва
Лёня = Лена
Максим
Женя Наташа
Летний сад в Ленинграде

________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА IX (Кубланов К.Л.)

Семья дяди Меера (Мирона) Кубланова
Мой дядя Мирон (Меер) родился в Невеле в 1905 году,

женился в 1926 году на Хае (Аня), она была дочерью Якова
Кубланова – брата моего прадедушки Натан – Керпеля. В 1929
году в Невеле у них родился сын Борис.
Адмиралтейство в Ленинграде
В 1930 году семья Мирона переехала в город Ленинград,

где у них родились еще двое детей: Яков родился в 1936 году и
Лёва – родился в 1937 году. Первое время Мирон работал
чернорабочим на заводе «Марти», а затем агентом по снабжению
на швейной фабрике имени Володарского. Тетя Аня работала
кассиршей в универмаге «Пассаж».
В конце августа 1941 года Мирон и его семья
эвакуировались в город Киров вместе с фабрикой имени
Володарского. Все трое детей жили в интернате под Кировым,
затем они переехали в город Киров и жили с хозяйкой в одной
________________________________________________________________________________________________
комнате. Дядя Мирон был призван в армию и направлен в

военный госпиталь, где его назначили начальником вещевого
снабжения. В 1944 году тетя Аня с тремя детьми возвратилась в
Ленинград в прежнюю квартиру на проспекте Бакунина, а дядя
Мирон вернулся в Ленинград позднее. По возвращению в
Ленинград тетя Аня работала на стройке рабочей. Тетя Аня
страдала гипертонической болезнью, болезнью сердца, и 31 мая
1978 года она умерла в возрасте 72 года.
Дядя Мирон по возвращению в Ленинград работал агентом
по снабжению на прежней фабрике – имени Володарского, а
затем директором инкубаторной птицефабрики, потом перешел
на работу заготовителем сельхозпродуктов во Всеволжской.
После ухода на пенсию он заболел болезнью Паркинсона, при
падении получил перелом бедра, умер в Ленинграде от
инфицированных пролежней и воспаления легких 17 мая 1983
года.
Кубланов Мирон Хаймович,

Невель 1905 – 1983 Ленинград,
и его жена Кубланова Анна Яковлевна,
________________________________________________________________________________________________

Борис родился в Невеле в 1929 году, закончил
Ленинградский медицинский институт и клиническую
ординатуру по хирургии, кандидат медицинских наук. 16 июня
1962 года Борис женился на Светлане, 1938 года рождения, она
окончила Гродненский педагогический институт по специаль-
ности – математика и черчение, работала учительницей, а затем –
программисткой. В семье у Бориса в 1963 году родился сын
Леонид, он окончил Ленинградский политехнический институт –
инженер, работает программистом.
3-го июня 1973 года в Ленинграде в семье у Бориса и
Светланы родилась дочь Марина, она окончила школу мед.
сестер.
Семья Бориса в 1990 году переехала в США, здесь Марина
получила высшее медицинское образование, а 21-го ноября 1998
года погибла в автокатастрофе.
Семья Кубланова Бориса Мироновича:

жена Светлана, дочь Марина и сын Леонид
________________________________________________________________________________________________
14 ноября 1998 года.

Яша (Яков) – второй сын дяди Мирона родился в
Ленинграде в 1935 году. Яша окончил электротехнический
институт – с 1975 года кандидат технических наук, женился на
Бэлле, 1935 года рождения, инженер связи. Их сын Миша 1958
года рождения, закончил институт, женился на Эмме, 1963 года
рождения, она – инженер, у них двое детей – Наташа и мальчик
Женя.
Кубланов Яков Миронович Ленинград 1936

и его жена Бэлла 1935 живут в Ленинграде.
Лёва – третий сын Мирона родился в Ленинграде в 1937

году, окончил медицинский институт, врач – рентгенолог,
кандидат медицинских наук, женат на Людмиле, 1946 года
рождения, она – инженер. Их сын Костя родился в 1970 году,
шофер, женат на Анне, которая закончила фармацевтический
институт. У них дочь – Марина, 1999 года рождения.
Братья Яша и Лёва и их семьи живут в Ленинграде.
________________________________________________________________________________________________
Родословная Кубланова Мирона
Кубланов

Кубланов Меер = Хая

(Аня)
(Мирон)
Кубланов = Светлана Кубланов Яков = Белла Кубланов = Людмила

Борис (Яша) Лёва
Кубланова Кубланов Кубланов = Эмма Кубланов = Аня

Марина Леонид Миша Костя
Кубланова Кубланов Кубланова

Наташа Женя Марина
Медный всадник
________________________________________________________________________________________________
Заканчивая книгу о жизни семьи Кублановых, я благодарен

Всевышнему за то, что Он привел мою маму, меня и мою семью
на Святую землю – землю наших предков.
Я благодарен Всевышнему за духовную, моральную и
материальную жизнь в Израиле.
Я никаких претензий к Всевышнему не имею, и я хотел бы,
чтобы Всевышний тоже ко мне никаких претензий не имел.
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА X (Кубланов Г.М.)

Мой отец Мэйлех (Михаил) и его семья
Третьим сыном у дедушки Натан-Керпеля был мой отец

Мейлех (Михаил). Мой отец родился в 1874 году. В возрасте 26-
ти лет он женился на Соминской Песе (она родилась в 1885 году
и была моложе отца на 11 лет). Отец был стекольщиком,
занимался мелкой торговлей, ездил по деревням, где менял
промтовары на продукты, тем самым он помогал семье, умер в
1924 году в возрасте 50 лет от порока сердца. В семье было 9
детей, двое из них умерли в раннем детстве, из семи остальных
сейчас в живых остались лишь двое – Мойсей и я – Гриша, оба
мы теперь живем в Израиле.
Дети Мейлеха (Михаила) Кубланова

1-й ряд: слева направо: Гриша, Рая, Меер.
2-й ряд: Мойсей, Заля и Соломон.
Ленинград, 1983 г.
________________________________________________________________________________________________
Следует отметить, что в семье моего отца было гораздо

больше детей, чем у его братьев. Так, у моего дяди Хаима было 5
детей, у Ар-Янкева – 4 ребенка, у дяди Беше и Абрама – по 3
ребенка, у дяди Мули – только 1 ребенок, а у моего отца и матери
– 9 детей. О трудности воспитания детей они не думали.
После смерти мужа мама в возрасте 40 лет одна должна
была воспитывать семерых детей. Мать была маленькой,
худенькой женщиной, обрушившееся на нее горе не сломило ее,
целыми днями, не зная отдыха, трудилась она по дому. Надо
было всех детей одеть, накормить и напоить, для чего нужно
было готовить пищу в печке, а чай кипятить в большом самоваре
– все это было тяжелой работой. Следует учесть, что в доме в то
время не было ни водопровода, ни канализации, ни отопления, ни
электросвета, ни радио, ни других современных удобств – все
надо было делать вручную. Надо было постирать белье, для чего
с помощью коромысла мама приносила два ведра воды из
колодца на расстоянии 250 метров от дома, делая несколько
таких «рейсов», надо было убрать квартиру, ухаживать за
коровой, подоить ее, отвезти в стадо и многое другое… Так
продолжалось 17 лет. Конечно, все дети старались помочь маме,
старшие – Рая, Соломон и Керпель пошли работать, остальные
подрастали, учились в школе. Перед Великой Отечественной
войной все дети разъехались – кто в Ленинград, кто в Москву,
Мойсея и меня призвали на военную службу, мама осталась в
доме одна, в городе в своей квартире с семьей жил только мой
брат Керпель. Когда началась война, мама и Керпель со своей
семьей не успели эвакуироваться. Немцы их поместили в гетто, а
6-го сентября 1941 года немецкие палачи всех их расстреляли,
все они похоронены на «Голубой даче», на окраине Невеля.
________________________________________________________________________________________________
Кубланова Песя Соломоновна

Невель 1885 – 1941 Невель
убита немецкими оккупантами,
похоронена на «Голубой даче».
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Старшей в семье была Рая, она родилась 19-го сентября

1903 года. Рая училась в Невельской женской гимназии и
закончила ее. После учебы Рая пошла работать, в 25 лет она
вышла замуж за Гришу Зильберова, рождения 1904 года,
жившего по соседству с нашей семьей, и в скоре они вдвоем
уехали в Ленинград.
Рая устроилась работать в канцелярском магазине, а Гриша
пошел работать на завод. Получили они маленькую, полутемную
комнату в квартире для троих жильцов на улице Полозова, на
Петроградской стороне. Через год после приезда в Ленинград у
них родился сын Миша (17.08 1929 года), названный в честь его
дедушки, а еще через полтора года родился второй сын – Сеня
(Зяма) 1.05.1931 года. Как все они могли жить в своей тесной
комнате, остается загадкой. Ребята подрастали, учились в школе,
на лето Рая приезжала с детьми к маме в Невель, и наш дом
наполнялся веселым, задорным детским смехом. У Миши в
детстве было странное пристрастие – он своими зубами грыз
печку, по-видимому, в его крови было мало кальция для
формирования костей. Миша не любил ждать, когда бабушка его
будет кормить – тогда он громко кричал на весь дом: «Сломаю
дом, сломаю печку…» А было ему в это время 8-9 лет.
Когда началась Великая Отечественная война, Гриша
добровольно вступил в ряды народного ополчения, а для Раи и ее
детей наступили тяжелые времена. Осенью 1941 года началась
блокада Ленинграда, начались интенсивные бомбардировки и
артиллерийские обстрелы города. В огромном городе перестал
работать водопровод, канализация, прекратилась подача
электроэнергии, не работало паровое отопление, в городе
начались серьезные перебои с обеспечением населения
продовольствием, а потом – настоящий голод. По карточкам
выдавали по 150 грамм хлеба на человека, воду Миша и Сеня
привозили на саночках из Невы, общественный транспорт
(трамваи и автобусы) в городе не работал, учеба детей в школах
________________________________________________________________________________________________
не проводилась. Рая с детьми была обречена на голодную смерть.

К счастью, на помощь им пришел мой брат Меер. После того, как
по состоянию здоровья (после перенесенного полиомиелита у
него была одна нога короче другой) он с фронта вернулся в
Ленинград, ему удалось устроиться на работу инспектором
питания в столовых одного из районов города. Это позволило ему
самому питаться в столовых, кроме того, он мог взять с собой
кое-что из продуктов и готовой пищи – все это он приносил Рае.
Без преувеличения можно сказать, что без помощи Меера Рая и
ее дети, вероятно, умерли бы от голода. Летом 1942 года Рае с
детьми удалось эвакуироваться через Ладожское озеро, когда они
плыли на судне через Ладогу, к счастью, немцы их не бомбили. В
дальнейшем, они с трудом добрались до города Ижевск, где к
тому времени там жили и работали два брата Раи – Заля и Меер.
Заля после окончания института в 1940 году был направлен
работать на военный завод, и с этим заводом он был эвакуирован
в 1941 году в Ижевск, а Меер еще в начале 1942 года был
эвакуирован через Ладожское озеро, а в Ижевске он работал на
заводе на должности заведующего продовольственным складом.
Это было спасением для всех, ибо Меер мог помочь Рае и Зале
сносно питаться. Рая устроилась работать вахтером в
ремесленном училище, Миша поступил учиться в ремесленное
училище, а Сеня продолжил учебу в школе.
В Ижевске Рая с детьми прожила три очень тяжелых года,
полных лишений, после чего в конце 1945 года все они вернулись
в Ленинград. В 1943 году Рая получила горестное извещение о
том, что Гриша на Фронте был тяжело ранен и что от ран он
скончался в военном госпитале, ему в это время было всего 39
лет.
После снятия блокады Ленинграда десятки тысяч жителей
города стремились как можно быстрее возвратится в родной
город, однако для возвращения в город требовалось получить
специальный пропуск. Возникла огромная очередь для получения
________________________________________________________________________________________________
пропусков, эта очередь растянулась на несколько лет. В этой

ситуации чиновники райисполкомов города, ведавшие выдачей
пропусков, стали спекулировать выдачей пропусков, наживаться
на этом. К этому времени я побывал в освобожденном городе
Невеле, и мне удалось продать наш дом, вернее, то, что осталось
от него, за 5 тысяч рублей. На эти деньги я сумел «купить»
внеочередные пропуски для Раи и ее детей, а также для Меера и
его жены Мани. Без этих денег они вернулись бы в Ленинград не
раньше 1947-1948 года. К приезду Раи я с моим товарищем по
Академии сделал в комнате Раи «генеральную» уборку, и она
приехала в чистую свою комнату.
В Ленинграде после войны жизнь была по-прежнему
тяжелой, вся тяжесть существования семьи легла на плечи Раи,
она не брезговала никакой черновой работой и делала все, чтобы
дети ее не голодали, отказывая себе во всем. Рая сумела
воспитать своих детей честными и порядочными людьми, в
тяжелую минуту братья Раи старались помочь ей во всем. Меер
устроил Раю на хорошую работу, а Миша после окончания
ремесленного училища пошел работать на тот самый завод, на
котором прежде работал его папа.
Так материальное положение семьи постепенно стало
улучшатся. Как жене участника Великой Отечественной войны,
Рае в 80х годах дали новую, трехкомнатную квартиру на улице
Хасанской, где она жила с семьей своей племянницы Галей (дочь
Зали). Рая умерла 14 августа 1990 года, прожив 87 лет, от
заболевания сердца. Смерть Раи была тяжелым горем для всей
семьи.
________________________________________________________________________________________________
Кубланова – Зильберова Раиса Михайловна

Зильберов Григорий Борисович

Невель 1904 – 1943 Фронт.
________________________________________________________________________________________________
Старший сын в семье у Раи и Гриши – Миша родился

17.08.1929 года в Ленинграде. В 13-ти-летнем возрасте вместе с
мамой и братом эвакуировался из блокадного города через
Ладожское озеро в Ижевск. Там Миша поступил в ремесленное
училище. В 1945 году Миша с семьей возвратился в Ленинград.
Чтобы помочь семье, Миша поступил на завод, но вскоре Мишу
призвали на военную службу, служил он в авиационных войсках
в городе Иваново.
Отслужив положенные три года, Миша вернулся домой и
поступил на курсы шоферов, окончил эти курсы, после чего он до
выхода на пенсию не расставался с автомобилем. В возрасте 26
лет Миша женился на Люсе, родившейся 28 марта 1932 года. У
них родились две дочери – Галя (23 апреля 1956 года), а через 7
лет – Ира (7-го октября 1963 года). Галя 7-го августа 1985 года
вышла замуж за Мишу Шайкевича, у них родился мальчик Рома.
Около 8-ми лет назад Галя со своей семьей уехала в США. Галя
успешно приспособилась к жизни в Америке, работает в фирме и
ее на работе ценят, как хорошую работницу, а Миша в Америке
не «прижился», жизнь в их семье не сложилась, Миша в 2001
году возвратился в Ленинград, а Галя с сыном осталась в
Америке.
Вторая дочь у Миши и Люси – Ира по натуре очень
энергичная, успешно занимается бизнесом в Ленинграде. Но в
личной жизни Ире не везет: она вышла замуж за моряка
загранплавания (4.11.1986), родила сына – Дениса, с мужем
разошлась, потом жила с Валерием, он трагически погиб в
автокатастрофе, сейчас Ира живет с Вадимом.
________________________________________________________________________________________________
Зильберов Михаил Григорьевич в молодости

Ленинград 1929
и его жена Фаня (Люся) Ленинград 1932
– живут в Ленинграде.
Второй сын в семье Раи и Гриши – Сеня (Зяма) родился 1

мая 1931 года. В 11-ти-летнем возрасте вместе с мамой и Мишей
эвакуировался из блокадного Ленинграда в город Ижевск. Там
Сеня закончил учиться в 7-м классе, и в 1945 году с семьей
вернулся в Ленинград. Через некоторое время Сеня пошел на
работу на завод, приходилось ему ездить в топографические
экспедиции. В 1951 году, в возрасте 20 лет, Сеню призвали на
военную службу, в течение четырех лет он служил матросом на
Северном флоте. Служба на флоте была тяжелой, суровой, но она
закалила Сеню физически и духовно. После демобилизации Сеня
возвратился в Ленинград и поступил на учебу в строительный
техникум, по окончании которого Сеня работал на стройках
Ленинграда слесарем, бригадиром, мастером, прорабом.
Учитывая хорошую, добросовестную работу Сени, его потом
назначили на должность инженера и заместителя начальника
отдела капитального строительства на заводе. В 1960 году, в
возрасте 29 лет, Сеня женился на Жене Фридлянд, рождения 21
________________________________________________________________________________________________
апреля 1933 года. Женя стала для Сени хорошей женой и

преданным другом. Через год у них родился сын – Боря
(25.07.1961 года). К этому времени Сеня с Женей получили
двухкомнатную, благоустроенную квартиру, они дружно жили и
с любовью воспитывали своего сына. Сеня и Женя работали оба,
это порой отрицательно сказывалось на жизни их сына. В то же
время они старались дать Боре хорошее воспитание. Учебу в
школе Боря сочетал с посещением различных кружков во Дворце
пионеров. После 7-го класса Боря поступил в строительный
техникум, закончил его в 1980 году, но работа техника-строителя
ему не нравилась, и он пошел на курсы официантов и некоторое
время работал официантом в ресторане. В 1985 году в возрасте 24
года Боря женился на Марине, она работала медсестрой, у них
родился сын Даник. В 1989 году они в троем эмигрировали в
Америку. Жизнь в Америке у Бори не удалась: он работал в
ресторане, потом он работал шофером – развозил продукты
домой по заказу покупателей – эта работа ему тоже пришлась не
по душе, и он начал работать на такой работе, которая в Америке
запрещалась по закону. В результате власти США заставили
Борю прекратить заниматься незаконной деятельностью, и он
вынужден был покинуть Америку и вернуться в Ленинград, где
Боря теперь занимается бизнесом. Будучи в Америке, Боря
обратился к властям с просьбой, чтобы они разрешили его
родителям приехать в Америку, такое разрешение было
получено, и Сеня с Женей и ее матерью в 1993 году уехали в
Штаты. Вот уже 10 лет они живут в прекрасной квартире в Нью-
Йорке. В Америке Сеня с Женей получили пожизненную пенсию,
медицинскую страховку, что позволяет им лечится бесплатно.
Через несколько лет после прибытия в Штаты Сеня подвергся
хирургической операции на позвоночнике, которая закончилась
неудачно, и теперь Сеня вынужден передвигаться в инвалидной
коляске. Через 7 лет после приезда в Америку Сеня с Женей
получили американское гражданство, и теперь они полноправные
________________________________________________________________________________________________
граждане Америки. Еще в Америке у Бори и Марины 5 ноября

1993 года родился второй сын, которого они назвали Рональдом,
в честь американского президента Рейгана. Семейная жизнь у
Бори и Марины не сложилась, прожив вместе 10 лет, они
разошлись. От этого их шага страдают больше всего их дети,
Марина живет теперь с американцем, дети ее мало волнуют, а
Боря живет в России. Жизнь Сени и Жени можно было считать
весьма благополучной, но неустроенность жизни двух их внуков,
отъезд сына в Россию, и его развод с Мариной, одиночество в
Америке – все это отравляет их жизнь в Америке.
Зильберов Семен Григорьевич, Ленинград 1931,

и его жена Евгения Ароновна, Ленинград 1933,
– живут в Америке.
________________________________________________________________________________________________
Зильберов Борис Семенович

Ленинград 1961 – живет в Ленинграде.
Вторым ребенком в семье был Соломон (Сеня), он родился

21 июня 1905 года. Соломон прошел очень суровую и трудную
жизнь. В Невеле Соломон закончил 7 классов, в 18 лет его при-
звали на военную службу, которую он проходил в Невеле. После
демобилизации Соломон на заработки уехал в Одессу, там ему
пришлось много работать. В то время в стране и на Украине был
голод, жизнь в Одессе была тяжелой, нередко он голодным ухо-
дил на работу. В Одессе Соломон вступил в Коммунистическую
партию ВКП(б), потом он решил пойти учится в Коммунистиче-
скую Академию в Москве, имея всего 7 классов образования, од-
нако через некоторое время Соломона из этой Академии отчис-
лили. В Москве Соломон поступил работать на завод, жил в об-
щежитии, а перед началом Великой Отечественной войны Соло-
мон поступил на первый курс планово-экономического института
имени Плеханова, но учится ему не пришлось, так как вскоре на-
________________________________________________________________________________________________
чалась война, и Соломон добровольцем ушел на фронт. Часть, в

которой служил Соломон, попала в окружение, и он, наряду с
другими солдатами, попал в плен. Там Соломон назвался Каба-
новым, жителем Кавказа. Соломона немцы направили работать
на военный завод. Долгое время немцы его не проверяли, им нра-
вилась его игра на скрипке и то, что он неплохо мог говорить по-
немецки, но в конце войны один из бывших сослуживцев Соло-
мона, доложил немцам о том, что он – еврей. Однако в это время
начались интенсивные бомбардировки немецкой территории
авиацией союзников, а советские войска воевали уже на немец-
кой земле, так что немцам было не до Соломона, они думали
лишь о том, как спастись самим от неминуемого возмездия на-
ступавшей советской армии. Правда, во время мытья в бане не-
мецкий врач должен был проверить Соломона, но спасло то, что
в этот момент началась бомбардировка американской авиации,
все немцы разбежались и они не успели выявить его, как еврея и
расстрелять. Вскоре Соломон попал к союзникам, которые пере-
дали его Советскому командованию. Находясь в плену у немцев,
Соломон ежедневно опасался, что его выявят, как еврея, а это
было равносильно смерти. Четыре года плена для Соломона были
кошмарным сном, который, к счастью, закончился благополучно.
Примерно через год после окончания войны Соломона, как нахо-
дившегося в немецком плену, направили в так называемый тру-
довой лагерь, где он должен был работать, а органы КГБ тем
временем проверяли: не скомпрометировал ли он себя во время
нахождения в плену. Соломона направили в шахтерский город на
Украине – Енакиево. Здесь Соломон работал счетным работни-
ком в управлении шахты. В конце 1946 года Соломону, как быв-
шему студенту, прервавшему учебу в институте, разрешили вер-
нуться в Москву для продолжения учебы. Соломона восстано-
вили в планово-экономическом институте, и он закончил этот ин-
ститут в 1950 году и был направлен на работу бухгалтером-эко-
номистом на московский металлургический завод. 27 марта 1947
________________________________________________________________________________________________
года Соломон женился (ему было 42 года) на Розе Львовне (ей к

тому времени исполнилось 34 года), она работала преподавате-
лем немецкого языка в техникуме и в средней школе. 11-го сен-
тября 1948 года у них родился сын Миша. Несколько лет все они
жили в небольшой комнате многоквартирного дома на Шабо-
ловке. В этой квартире было 8 жильцов. Нетрудно себе предста-
вить, что творилось утром у единственного туалета и на тесной
общей кухне. Такая жизнь продолжалась много лет, особенно
трудно было, когда нередко приезжали в гости родные. В даль-
нейшем, Соломону и Розе дали комнату в двухкомнатной квар-
тире на 8-м этаже на Ленинском проспекте. Здесь условия жизни
были несравненно лучше, чем прежде, однако, учитывая, что
Миша подрастал, и эта комната со временем стала малой для се-
мьи. В это время Соломону от завода удалось получить дачный
участок в 60 км от Москвы, в районе станции Бронницы, но на
участке этом никаких построек не было – надо было построить
домик, туалет, выполнить ряд сельскохозяйственных работ. Все
эти заботы легли на плечи одного Соломона. В доме, в котором
он жил, на 1-м этаже располагался крупный мебельный магазин,
а во дворе дома разгружали привозимую мебель – тут же валя-
лось множество досок, которые Соломон собирал, а потом на
своих плечах поездом отвозил к себе на дачу, и там из этих досок
и шлака Соломон построил дачный домик. Понятно, что эта
«стройка» была довольно долгой и стоила Соломону много сил.
Спустя много лет, металлургический завод, на котором
Соломон работал, в районе Тёплого стана построил большой,
многоквартирный дом, в котором Соломону удалось за немалые
деньги купить 2-х комнатную отдельную, кооперативную
квартиру на 4м этаже – это уже было исполнением давней мечты.
Примерно, к этому времени Миша закончил учиться в школе и
отслужил положенный срок в Армии, а затем поступил и
закончил институт. 1-го февраля 1976 года, в возрасте 27 лет,
Миша женился на Наташе, рождения 21-го января 1952 года (ей
________________________________________________________________________________________________
было 24 года, когда она вышла замуж). Наташа закончила

Московский педагогический институт, впоследствии она
работала переводчицей с английского языка в престижных
московских издательствах. 25-го ноября 1979 года у Наташи и
Миши родился сын Виталий. К этому времени они получили
двухкомнатную квартиру в районе Строгино, что, конечно,
способствовало хорошему воспитанию сына. Виталий в школе
учился хорошо, а после окончания школы поступил в институт и
успешно его закончил. Виталий на этом не остановился и
поступил в аспирантуру, учится в аспирантуре до сих пор и
одновременно работает на предприятии, выпускающем чипсы, в
должности финансового менеджера. 1-го февраля 2002 года
Виталий женился на студентке Московского стоматологического
института Жене – еврейке по национальности. Виталий и Женя
живут в квартире Соломона.
Роза последние несколько лет серьезно болела, не вставала
с постели, и Соломону, несмотря на свой преклонный возраст,
пришлось ухаживать за нею. Правда, Миша помогал своему папе,
но он работал, и мог помочь только в выходные дни, 16-го ноября
2000 года Роза умерла. Соломон остался дома один, с трудом мог
справляться со всеми домашними делами. В это время ему было
95 лет. Миша по-прежнему помогал, из еврейского агентства
Джойнт Соломону два раза в неделю приносили бесплатные
обеды – чтобы их кушать, надо было только разогреть, Миша по
заказу Соломона покупал и приносил продукты. До самых
последних своих дней Соломон сохранял ясный ум, многое
помнил, но плохо слышал, и у него заметно ухудшилось зрение.
За день до своего рокового падения он написал мне очень
хорошее, логичное письмо. 29 ноября 2001 года, возвращаясь
домой после посещения зубного врача-протезиста, Соломон
случайно упал на спину, повредил позвоночник и спинной мозг –
это и было причиной его смерти 1-го января 2002 года. Соломон
________________________________________________________________________________________________
прожил 96,5 лет, он мечтал прожить до 100 лет, но нелепый

случай помешал ему осуществить эту мечту.
Кубланов Соломон (Семен) Михайлович

Невель 1905 – 2002 Москва
и его жена Роза Львовна
Сухиничи 1913 – 2000 Москва.
Кубланов Михаил Семенович

Москва 1948 – живет в Москве.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Виталий Михайлович Москва 1979

и его жена Женя 1982 – в день бракосочетания,
живут в Москве.
Даже не верится, что после 70-80-ти лет уничтожения

духовной еврейской жизни в Советском Союзе наступило
возрождение духовной жизни еврейского народа в России и в
бывших советских республиках: восстанавливаются старые,
разрушенные синагоги, а также строятся новые, возрождаются
хейдеры, иешивы, еврейские школы, еврейские обряды на
свадьбах, производится брит-мила, а также захоронения по
еврейскому обряду, широко справляются еврейские праздники с
демонстрацией их по телевидению. Во многих городах имеются
еврейские общины, которые возглавляют всю эту работу.
Третьим ребенком в семье был Керпель (Карпуша), он

родился в 1907 году, после учебы в школе рано начал работать.
Когда умер отец, Керпелю было всего 17 лет, и он должен был
помогать семье, сначала он работал продавцом в хозяйственном
магазине, а потом перешел на работу в промтоварный магазин. В
________________________________________________________________________________________________
течение нескольких лет перед Великой Отечественной войной

Керпель был заведующим этим магазином, самым крупным в
городе Невеле. Особенно большую помощь семье Керпель
оказывал в 1932-33 годах, когда в стране был голод, он доставал
и приносил продукты домой, поэтому семья не очень остро
страдала от голода. В 1936 году Керпель женился на соседской
девушке Злотниковой Белле, через полтора года у них родилась
первая дочь, они назвали ее Беллой (в честь прабабушки Бейли),
а за 3 месяца до начала войны у них родилась вторая дочь. За два
года до начала войны Керпель получил однокомнатную квартиру
в центре города, и он со своей семьей ушел от нас в свою
квартиру. Летом 1940 года в нашей большой семье произошло
знаменательное событие: из Ленинграда приехали Заля и Меер -
они в это лето закончили учиться – Заля закончил Ленинградский
политехнический институт, а Меер – обувной техникум. Этим же
летом и я закончил Невельскую среднюю школу. Таким образом,
в семье было большое торжество, и все мы собрались в квартире
Керпеля, чтобы отметить это радостное событие. Мама была
счастлива, она видела, что ее сыновья стали достойными людьми.
Никто тогда не думал, что через год жизнь семьи круто
изменится, что мама и Карпуша со своей семьей будут
расстреляны немецко-фашистскими палачами, что двое братьев
окажутся в немецком плену, что все остальные будут страдать в
течение 4 лет, когда шла кровопролитная Великая Отечественная
война.
Когда началась война, многие жители Невеля бежали из
города, а Керпель не знал, как поступить – он заведовал большим
магазином, в котором было много товаров: или бросить все
ценности и бежать со своей семьей и мамой, как все люди, или
ждать указаний. Керпель, будучи человеком в высшей степени
ответственным, целую неделю медлил, ждал указаний от своих
начальников и райисполкома, а указаний никаких не поступало, и
тогда он где-то достал подводу, на которой Керпель, его семья и
________________________________________________________________________________________________
мама уехали из города, но было уже поздно. К этому времени с

севера и с юга немецкие войска продвинулись далеко на восток
от Невеля и соединились – кольцо замкнулось, и Керпель не
успел прорваться через это кольцо, всем пришлось под конвоем
немецких оккупантов вернуться в город. Всех поместили в гетто
для евреев, заставляли много и тяжело работать, издевались над
евреями, а 6-го сентября 1941 года вместе с другими евреями
города всех их расстреляли, они похоронены в братской могиле
на «Голубой даче».
Кубланов Керпель Михайлович,Невель 1907 – 1941

и его жена Злотникова Белла, Невель 1910 – 1941,
– расстреляны немецкими оккупантами
в Невеле и похоронены на «Голубой Даче».
Четвертым ребенком в семье был Залман (Заля), он родился

25-го декабря 1910 года. Когда умер папа, Зале было 14 лет, он
еще учился в школе, Заля на заработки уехал в город Городок,
работал там слесарем, токарем. Вскоре Залю призвали на
военную службу, три года он прослужил в Армии танкистом,
после чего Заля вернулся в Невель и поступил в среднюю школу
номер 1 преподавателем труда - слесарного дела. Зале пришлось
________________________________________________________________________________________________
немало потрудиться, чтобы слесарная мастерская - класс – была

оборудована необходимыми для занятия инструментами –
тисками, сверлильным и токарным станками, напильниками и
другим. Вместе с преподавателем труда по обработке дерева Заля
сделал лодку-байдарку, и на этой байдарке он с шиком катался на
озере и по реке Еменке, вызывая зависть и удивление тех, у кого
байдарки не было, так как для жителей Невеля байдарка была
новинкой и большой редкостью. У Зали, кроме того, было еще
одно увлечение – он хорошо играл на гитаре и неплохо пел, это
вызывало восторг у слушателей, особенно у девушек. Кроме
Зали, на музыкальных инструментах играли Соломон и я. Соседи
говорили – что у Кублановых музыкальная семья. Соломон играл
на скрипке, внутри деки которой была наклейка на итальянском
языке, которая гласила, что скрипка сделана Гварнери в Кремоне
(Италия) в 1730 году, а я играл на мандолине. И вот музыкальная
троица выходила на улицу и начинала играть около дома, а Заля
пел романсы и популярные песни. На звуки музыки собирались
соседи, и это были импровизированные концерты. Кто-то из
знатоков посоветовал Соломону показать его скрипку
специалисту Московской консерватории, надеясь получить за эту
скрипку много денег. Живя в Москве, Соломон показал свою
скрипку профессору Московской консерватории – скрипачу. Тот
внимательно осмотрел скрипку, поиграл на ней и сказал, что эта
скрипка – одна из многочисленных подделок. Соломон был
немало разочарован этим заключением. В 1935 году Заля
поступил в Ленинградский политехнический институт. Через 5
лет Заля успешно закончил этот институт и был направлен на
работу на военный завод в гор. Серпухов. Через год началась
Великая Отечественная война, завод был эвакуирован в город
Ижевск, вскоре завод начал выпускать вооружение для Фронта.
Заля на заводе работал в должности инженера, имел «броню»
(освобождение от призыва в армию). Работа на заводе во время
войны была очень тяжелой и напряженной, приходилось иногда
________________________________________________________________________________________________
даже ночевать на заводе. В 1942 году в Ижевск приехала

невельчанка Маня Бейлинсон, родившаяся 20 декабря 1919 года.
Маня до приезда в Ижевск закончила институт иностранных
языков, а в Ижевске сразу поступила работать в школу
преподавателем английского языка. Вскоре после приезда в
Ижевск Заля и Маня поженились. Жили новобрачные в тесной,
однокомнатной квартире, без всяких удобств. В конце весны 1942
года в Ижевск приехала Рая с двумя сыновьями, а Меер – зимой,
но они поселились в отдельных комнатах. Через год после
женитьбы у Зали и Мани родилась дочь Галя (28-го июля 1943
года), а через полтора года после этого – 22-го февраля 1945 года
у них родилась вторая дочь – Люба. Удивительно, что в это
труднейшее время Заля с Маней рискнули родить двух девочек.
Это был настоящий подвиг. Будучи молодыми, они сумели
преодолеть все трудности и лишения. Приехавший в Ижевск
Меер сумел устроиться работать на завод заведующим
продовольственным складом. Это давало ему возможность
помогать Зале и Рае продуктами, что в то время было очень
ценным. Маня до родов и через некоторое время после них
работала в школе. Через несколько лет Зале дали большую, 3-х
комнатную, отдельную квартиру, что позволило значительно
улучшить условия жизни семьи, тем более, что вскоре к ним
приехали жить родители Мани. После окончания войны Заля
работал начальником цеха на мотозаводе, в это время ему
приходилось сотрудничать со знаменитым изобретателем
советских автоматов Михаилом Тимофеевичем Калашниковым.
Во время развития в стране космической техники в Ижевске
бывший военный завод был переоборудован и начал выпускать
некоторые детали для космических полетов. Заля перешел
работать на этот завод и был начальником цеха. Всюду, где
трудился Заля, он неизменно пользовался огромным авторитетом
и уважением, за свою долголетнюю, самоотверженную и
добросовестную работу на благо своей страны Заля неоднократно
________________________________________________________________________________________________
награждался правительственными орденами и медалями,

ценными подарками и грамотами. Заля работал на заводе почти
до 70 лет, сердечно проводили его на заслуженный отдых. Маня
после рождения двух девочек работала мало, так как за ними
нужен был уход, нужно было уделять много времени их
воспитанию, тем более, что здоровье Мани оставляло желать
лучшего, она частенько болела. К сожалению, в марте 1997 года
Маня нечаянно упала, сломала шейку бедра, и с тех пор она была
прикована к постели, а 29 сентября 2003 года Маня умерла.
Здоровье Зали за последние годы значительно ухудшилось, он
много болел, а 28-го апреля 1997 года он умер от рака легких в
возрасте 86,5 лет.
Кубланов Залман Михайлович Невель 1910 – 1997 Ижевск

его жена Мария Михайловна Невель 1919 – 2003 Ижевск.
Галя хорошо училась в школе, а после учебы в школе

поступила в Ижевске в механический институт. Одновременно с
учебой в школе и в институте Галя училась в музыкальной школе
по классу скрипки, очень успешно занималась музыкой, что
позволило ей впоследствии играть на скрипке в Ленинградском
любительском симфоническом оркестре. После окончания
________________________________________________________________________________________________
института Галя несколько лет работала в Новосибирском

Академгородке, а потом уехала в Ленинград, долгое время она
жила в общежитии, снимала комнату совместно со своей
подругой, некоторое время Галя жила вместе с тетей Раей на
улице Полозова и была там прописана. Это позволило Рае
получить на себя и Галю квартиру на улице Хасанской. Галя в
Ленинграде работала программисткой, потом заведующей
отделом вычислительной техники. 11-го апреля 1980 года Галя
вышла замуж за Виктора Дорфмана, он работал мастером по
ремонту холодильников. У Гали и Виктора через некоторое время
родилась дочь Лиза, жили они втроем в трехкомнатной квартире
вместе с Раей. В июле 1991 года Галя со своей семьей вместе с
родственниками Виктора уехала в Израиль, а в августе 1992 года
Галя с Лизой вернулась в Россию в отчий дом в Ижевске, а
Виктор и его родные остались в Израиле, где они до сих пор
живут на земле «обетованной», считая ее своей родиной. После
возвращения Галя поступила работать программисткой в
нефтяную компанию «Удмуртнефть».
________________________________________________________________________________________________
Кубланова Галина Захаровна

Ижевск 1943 – живет в Ижевске.
Лиза после окончания средней школы (гуманитарного

лицея) поступила и с отличием закончила в 2002 году институт
иностранных языков и литературы Удмуртского
Государственного Университета и в этом же году поступила в
аспирантуру Санкт-Петербургского Университета на кафедру
зарубежной литературы. Наряду с учебой в аспирантуре, Лиза
«подрабатывает» переводчицей в издательстве и на кафедре.
Дорфман Елизавета Викторовна,

Ленинград 1980 – живет в Ижевске, учится в Ленинграде
________________________________________________________________________________________________
Люба закончила среднюю школу, а потом поступила и

закончила индустриальный техникум. В дальнейшем Люба
работала инженером в НИТИ «Прогресс», а затем на мотозаводе,
сейчас она работает бухгалтером в акционерном обществе
«Удмуртнефтепродукт». В 1967 Люба вышла замуж за Марка
Гольдина, он родился 13 июля 1939 года в городе Шорсе
Черниговской области. Ко времени женитьбы Марк закончил
Московский институт инженеров железнодорожного транспорта
(в 1961 г.) и два года работал дежурным станции Ижевск-2, а до
1970 года он работал начальником этой станции. Во время
работы Марк сумел закончить второй ВУЗ (вечернее отделение
Ижевского механического института). Почти 30 лет Марк
проработал на Ижевском мотозаводе руководителем бюро
системы управления производством, в 1999 году Марк ушел на
пенсию, но работает директором еврейского благотворительного
фонда «Хэсэд Ариэль».
После женитьбы у Любы и Марка через год (14 мая 1968)
родилась дочь Фаня. После окончания школы Фаня закончила
педучилище в Ижевске, после чего она работала библиотекарем в
течение года. В 1990 году Фаня вышла замуж и с мужем в 1991
году уехала в Израиль. В 1992 году Фаня с мужем развелась, а в
дальнейшем вышла замуж повторно за Илью Крейдина. В
Израиле Фаня закончила специальные курсы «Хинух меюхад»,
получила степень бакалавра и работала с детьми, имевшими
физические и умственные дефекты. К сожалению, 2-го июля 2001
года жизнь Фани трагически оборвалась.
Через 14 лет после рождения Фани 25-го мая 1982 года у
Любы и Марка родился сын – Илья. После окончания средней
школы Илья поступил учиться в Ижевский университет и в
настоящее время продолжает учиться в университете.
В течение 13-ти лет Илья занимался танцами, принимал
участие в детском танцевальном ансамбле, с которым в 1997 году
находился на гастролях в городах Испании.
________________________________________________________________________________________________
Хорошее знание английского языка позволило Илье летом

2002 года работать с еврейскими детьми в специальном лагере в
Америке, а в 2003 году Илье предстоит работать в еврейском
лагере под Екатеринбургом (бывший город Свердловск).
Гольдин Марк Эльевич г. Шорс 1939,

его жена Любовь Захаровна г. Ижевск 1945
и их сын Илья Маркович
г. Ижевск 1982 – все живут в Ижевске.
Пятым ребенком в семье был Меер (Мирон), он родился 5-

го марта 1913 года. В детстве Меер перенес полиомиелит, после
чего одна нога у него стала тонкой и короче другой, он стал
хромать. Это не помешало ему прекрасно плавать и кататься на
велосипеде.
В юношеские годы у Меера проявились большие
способности игры в шахматы, в 16 лет он стал чемпионом
Великолукской области по шахматам среди юношей, мог
успешно играть даже вслепую. Во время своих приездов домой
из Ленинграда он играл в шахматы со мной вслепую без ферзя и
________________________________________________________________________________________________
неизменно выигрывал. Однажды на вокзале в Невеле в ожидании

поезда Меер сел рядом с приятелем, и вдруг он громко сказал:
«Нет, мой конь стоял не здесь!» Пассажиры и провожающие
были немало удивлены этим возгласом – о каком коне шла речь,
невольные свидетели этой сцены не понимали, что Меер и его
приятель играли в шахматы вслепую. Свои шахматные
способности Меер сохранил до старости, он часто участвовал в
турнирах, входил в сборную команду торговых работников
Ленинграда и имел 1-й общесоюзный шахматный разряд. В
молодости Меер был активным комсомольцем, рано вступил в
коммунистическую партию ВКП(б), но со временем
коммунистические идеи, лозунги и дела членов партии
разочаровали его, и он в душе был не согласен с политикой,
проводившейся в стране.
Жизнь у Меера была весьма тяжелой, в 30е годы он уехал в
Ленинград, скитался по общежитиям, работал много на обувной
фабрике. В 1940 году Меер закончил Ленинградский обувной
техникум, после чего работал механиком на обувных фабриках
«Скороход» и «Пролетарская Победа». С первых дней Великой
Отечественной войны Меер добровольцем ушел на Фронт в
составе народного ополчения, был политруком роты, но из-за
полученного ранения и своего физического недостатка Меер был
отчислен из ополчения, воевать ему пришлось недолго. Меер
вернулся в Ленинград, и вскоре началась блокада города, жить
стало невероятно трудно. Мееру удалось устроиться на работу
инспектором питания в столовых одного из районов города.
Пешком он обходил подведомственные столовые, сам питался
там и кое-что из продуктов и готовой пищи он приносил Рае, что
было в то время бесценной помощью. В начале 1942 года Меер
эвакуировался на «Большую землю» через Ладожское озеро.
Поездом Меер доехал до Свердловска, и там он встретил
знакомого невельчанина, который сказал ему, что Заля находится
в Ижевске, а Гриша учится в военном пехотном училище в
________________________________________________________________________________________________
городе Камышлове, который расположен недалеко от

Свердловска. И тогда Меер, весь опухший от голода и покрытый
многочисленными фурункулами на теле, решился на отчаянный
поступок – он поехал в город Камышлов, чтобы встретиться со
своим младшим братом Гришей. Когда Меер приехал в
Камышлов и разыскал пехотное училище, ему сказали, что
курсант Кубланов Григорий действительно учится в училище, но
сейчас, мол, курсанты находятся в поле на учениях. И Меер
решился в сильный сибирский мороз идти пешком около 20 км в
поле искать зимний лагерь, где должен был находиться Гриша.
Далее надо представить себе такую картину: огромное
заснеженное поле, ветер и сильный мороз. По полю идет строй
курсантов, впереди мгла, плохо видно. Постепенно на горизонте
вдали виднеется фигура человека, которая медленно
приближается к строю курсантов. Среди этих курсантов – Гриша.
Когда строй курсантов поравнялся с идущим человеком, мне
почудилось, что этот человек похож на нашего Меера. Но это
показалось мне чем-то невероятным, невозможным, может быть,
каким-то привидением… И откуда в холодном, снежном,
сибирском поле мог появиться брат – Меер? Все же на мгновение
пришло в мое сознание какое-то озарение, и я из строя крикнул:
«Меер – это ты?!» Идущий человек остановился, поднял голову,
и я понял, что не ошибся, это был он. Нарушив воинские уставы,
я выбежал из строя, бросился к Мееру, и мы крепко обнялись.
После этого я попросил разрешения у своего командира остаться
с Меером. Потихоньку, не веря, что случилось необыкновенное
чудо, мы пошли вдвоем к зимнему лагерю. Там я накормил
Меера, обогрел его в палатке, и он уснул. Вид у Меера был
страшный: худой, изможденный, грязный, все тело порыто
многочисленными фурункулами. Было непонятно: как мог он в
таком состоянии пешком пройти около 20 км в холодное, зимнее
время и не замерзнуть в пути, не погибнуть? Видимо, огромная
сила воли и желание во чтобы то не стало повидаться со мной
________________________________________________________________________________________________
помогли Мееру преодолеть невероятные трудности. Это был

беспримерный подвиг, достойный высшей похвалы! В течение
двух дней Меер был со мною, мне было разрешено находиться с
ним, я кормил его солдатской пищей, он немного пришел в себя.
Оставаться в лагере Меер больше не мог, и он ушел от меня,
чтобы поездом доехать до Ижевска. Мы тепло попрощались с
Меером, я дал ему в дорогу немного продуктов, и он тронулся в
дальнюю дорогу… Никто из нас не знал: встретимся ли мы снова
когда-нибудь или это была наша последняя встреча? То было
тревожное время – в стране шла кровавая война… Приехав в
Ижевск, Меер снял маленькую комнатку и через короткое время
сумел устроиться работать на завод на должность заведующего
продовольственным складом. Он питался в заводской столовой,
кроме того, он мог помогать продуктами Зале, что в то время
было очень ценным, так как Заля и его семья очень нуждались в
такой помощи. Вскоре и Рая с двумя сыновьями приехала в
Ижевск, и забот у Меера прибавилось. Можно с уверенностью
сказать, что помощь, которую Меер оказывал своим родным в
Ижевске, была бесценной, без нее им пришлось бы нередко
голодать.
В 1943 году в Ижевск приехала Маня Грибова, по-
видимому Меер знал ее раньше и пригласил приехать, чтобы
поступить в Ижевский мед. институт. Маня так и сделала, начала
учиться, а в 1944 году она вышла замуж за Меера. Маня родилась
10 июля 1922 года в городе Кременчуг (Украина) в семье
преподавателя в религиозной еврейской школе. В этой семье
было четверо детей – все девочки, в 1935 году семья переехала в
Павловск (под Ленинградом), а в 1942 году по льду Ладожского
озера все эвакуировались в Семипалатинск. Через год после
замужества у Мани родился сын – Миша (26 сентября 1945 года),
а осенью 1945 года Меер, Маня и Миша возвратились в
Ленинград. Сначала их приютила Рая в своей маленькой комнате,
потом они жили в тесной комнате на Свечном переулке, причем,
________________________________________________________________________________________________
в этой же комнате с ними жили еще две сестры Мани. Меер

поступил работать директором продовольственного магазина, что
было немаловажно в послевоенной жизни в Ленинграде, а Маня
продолжала учебу в 1-м медицинском институте имени Павлова,
который она закончила в 1949 году. Меер много лет работал
директором продовольственного магазина, работал много часов,
часто задерживался на работе, много курил и совсем не обращал
внимания на свое здоровье, а оно постепенно ухудшалось, чему
способствовали плохие жилищные условия. Маня после
окончания института работала терапевтом в деревне Дедовичи
Псковской области, но вскоре она тяжело заболела ревматизмом,
долго лечилась, работать не могла, и только в 1954 году смогла
снова начать работать. Но ей пришлось переквалифицироваться –
она стала ушным врачом. К сожалению, взаимоотношения у
Меера с Маней постепенно ухудшались, и в 1957 году они
развелись. Спустя некоторое время Маня снова вышла замуж,
ушла жить к новому мужу, а Меер с Мишей остались жить
вдвоем (Мише было в это время всего 12 лет) в комнате на
Свечном переулке.
Кубланов Меер (Мирон) Михайлович

и его жена Мария Менделевна
________________________________________________________________________________________________
Кременчуг 1922 – 1986 Ленинград.
Закончив учиться в 7м классе, Миша поступил в техникум

авиационного приборостроения, который он закончил в конце
1963 года и немного работал в конструкторском бюро. В июле
1964 года Мишу призвали на военную службу, и до ноября 1967
года он служил в Армии, а в январе 1968 Миша поступил на
вечернее отделение Ленинградского горного института, который
закончил с отличием летом 1974 года по специальности
геофизик. По этой специальности Миша работает до сих пор,
периодически выезжая в геологические экспедиции в различные
районы страны. После увольнения из Армии в 1970 году Миша
женился на Тазовой Валентине, через год у них родилась дочь –
Елена, но этот брак оказался недолговечным, и через 7 лет Миша
и Валя разошлись. В 1985 году Миша повторно женился на
Людмиле Наумовой, по профессии она – геодезистка, у них
растут две дочери – Маша (ей сейчас 17 лет) и Наташа (ей 12
лет). Миша имеет несколько печатных работ по своей
специальности, награжден медалью «20 лет Победы в Великой
Отечественной войне» (этой медалью в 1965 году, кроме
участников ВОВ, награждали всех военнослужащих) и медалью
«Ветеран труда».
В конце 1970 года Меер получил отдельную,
однокомнатную квартиру на проспекте Славы, эту комнату он
получил, прожив в Ленинграде около 40 лет. В этой комнате
Меер жил один, условия жизни у него значительно улучшились,
но за своим здоровьем он по-прежнему не следил, продолжал
много работать, много курил, до глубокой ночи читал, плохо и
нерегулярно питался. Все это привело к печальным результатам –
осенью 1979 года Меер перенес первый инфаркт миокарда, но и
после этого на свое здоровье он не обращал должного внимания.
Частенько в его маленькой комнате допоздна сидели Мойсей,
Миша и Сеня Зильберовы, Давид Савич (так называемый «Клуб
________________________________________________________________________________________________
4-х коней») и играли в шахматы, до глубокой ночи Меер не

ложился спать, много читал, остро переживал недостатки в жизни
страны. Все это привело ко второму инфаркту миокарда, который
оказался роковым. 8-го июня 1985 года Меер умер. Меер обладал
выдающимися умственными способностями, но, к сожалению,
полностью реализовать их он не мог из-за тяжелых условий
жизни. Главными чертами его характера были несгибаемая воля,
жизнелюбие, отзывчивость, постоянная готовность к
самопожертвованию, что особенно ярко проявилось по
отношению к родным в тяжелые годы Великой Отечественной
войны.
Маня нередко болела, хронический ревматизм, которым
она страдала с детства, вызвал серьезное поражение сердца и
почек. Частые обострения болезни, особенно после 60-ти лет, в
конечном счете, привели к печальному результату. Прожив всего
64 года, Маня умерла в больнице 3-го февраля 1986 года,
пережив Меера на 8 месяцев.
Кубланов Михаил Миронович

Ижевск 1945 – живет в Ленинграде
________________________________________________________________________________________________
Шестой ребенок в семье – Мойсей (Мэйсиче) родился 29-го

апреля 1916 года. Когда папа умер, ему было 8 лет. После 7
классов школы он окончил курсы счетоводов и после этого
работал на щетинной фабрике. Осенью 1940 года Мойсея
призвали в Красную Армию, служил он в городе Лепеле
(Белоруссия). В начале войны часть, в которой служил Мойсей,
попала в окружение, в бою с немецкими захватчиками многие
солдаты погибли, а он был ранен в правую руку, а потом, наряду
с другими, попал в немецкий плен. Был Мойсей и в концлагере,
работал на строительстве дорог, на судоремонтном заводе, в
шахте, на тяжелых работах у помещика – всюду это была
каторжная работа. Постоянно приходилось опасаться, что в нем
признают еврея, а это было равносильно смерти. В конце войны
пленных освободили американцы, и сразу после окончания
войны Мойсея передали Советскому военному командованию.
До весны 1946 года он служил в Советских войсках в Германии.
После освобождения из немецкого плена Мойсей подвергся
тщательной проверке американцами, а потом органами КГБ, но
никаких компрометирующих данных за Мойсеем, конечно, не
было выявлено. Демобилизовавшись, в Невель не поехал, а
решил устроить свою жизнь в Ленинграде. Сначала долго
скитался, жил у знакомых и родных, а также у Раи, поступил
работать на предприятие, выпускавшее полиэтиленовые пакеты.
В 1951 году Мойсей женился на вдове – Фире (Эсфире) Энтиной,
родившейся 28 февраля 1918 года. У Фиры была 10-ти летняя
дочь Софа. После женитьбы Мойсей стал жить в квартире Фиры,
в районе Сенной площади – это была одна комната в
коммунальной квартире. Женитьба Мойсея была весьма удачной,
Фира отличалась прекрасным характером, была очень хорошей
хозяйкой, гостеприимной и приветливой, создала в семье уют и
________________________________________________________________________________________________
доброжелательную атмосферу. У Мойсея характер был тоже

приятный, с приемной дочерью Софой у него установились
теплые, доверительные отношения.
Кубланов Мойсей Михаилович

Невель 1916 – живет в Израиле,
его жена Эсфирь Исааковна,
гор. Локня 1918 – 1987 Ленинград
и их дочь Софа.
Через 5 лет после свадьбы у Мойсея и Фиры родился сын –

Лёня (7 июля 1956 года). После окончания средней школы Лёня
поступил и закончил Ленинградский строительный институт.
Еще до окончания института Лёня женился на своей сокурснице
Татьяне, но они быстро разошлись. Через некоторое время Лёня
женился вторично – на Гале Геллер, рождения 17 февраля 1957
года, но и этот брак оказался непрочным. Несмотря на то, что у
Лёни и Гали 21 октября 1985 года родился сын – Даниил, брак их
распался, семейная жизнь у них не сложилась, Галя с сыном
уехала в Израиль, а Лёня остался в Ленинграде. В 2002 году Лёня
________________________________________________________________________________________________
женился в третий раз – на Ольге, моложе его на 20 лет, у них

родилась дочь, которую они назвали Фирой.
Кубланов Леонид Мойсеевич

Софа закончила среднюю школу и в 1959 году закончила 9-

ти месячную книжно – торговую школу, после чего она
поступила работать продавщицей в крупнейший в Ленинграде
магазин «Книга». Одновременно с работой Софа продолжала
учиться на вечернем отделении института культуры. Работа в
магазине «Книга» дала Софе не только хорошую специальность,
но и хорошего мужа – в этом магазине она познакомилась со
своим будущим мужем – Леонидом Шклярманом, и в 1962 году
вышла за него замуж. Лёня Шклярман в это время был военным
врачом, служил в воинской части, потом в городе Гатчина, в
военном госпитале невропатологом. Через год в 1963 году у них
родилась дочь Белла, а через 4 года после Беллы сын – Миша.
________________________________________________________________________________________________
Шклярман Леонид Михайлович Ленинград 1932 –

и его жена София Борисовна Ленинград 1941 –
живут в Израиле.
Семья Мойсея и Фиры долгое время жила в своей

однокомнатной коммунальной квартире, испытывая
значительные неудобства из-за небольшой площади комнаты. В
1964 году умерла тетя Кейля, после этого дядя Муля остался в
своей комнате один, обслуживать себя (ему в это время был 81
год) ему было очень тяжело, и тогда Мойсей предложил ему
поменять его комнату и комнату Фиры на две комнаты в
коммунальной квартире, с условием, что дяде Муле будет
выделена одна комната и за ним будет осуществляться полный
уход. Дядя Муля согласился, и этот обмен состоялся – Мойсей и
его семья стали жить на улице Социалистической в
двухкомнатной квартире. В дальнейшем возникли большие
трудности ухода за дядей Мулей, и он был помещен в дом
престарелых, где он умер в возрасте 86 лет.
Фира длительное время страдала болезнью сердца,
лечилась она нерегулярно. После одного из многочисленных
________________________________________________________________________________________________
обострений Фира была госпитализирована, состояние ее в

больнице не улучшилось, и 29 мая 1987 года она там умерла от
инфаркта миокарда в возрасте 69 лет.
В Израиле давно жила родная сестра Фиры – Муся, она
звала всех приехать в Израиль, и вот в сентябре 1991 года
Мойсей вместе с Софой и ее семьей уехали в Израиль на
постоянное жительство и поселились они все в городе Лоде,
сначала на съемной квартире, а потом – в своей собственной 2-х
комнатной квартире. Квартира эта была для них маловатой,
Мойсей решил перейти в государственную комнату, что ему
удалось осуществить через 5 лет после приезда в Израиль – ему
дали крохотную комнатку, площадью в 7 кв.м во «французской
деревне» в районе Ашкелона – райское место, на берегу моря.
Здесь Мойсей прожил 5 лет, после чего в мае 2001 года ему
предоставили отдельную, однокомнатную государственную
квартиру в центре города, здесь он живет до сих пор. Софа
купила прекрасную, 3х комнатную квартиру в Лоде и прочно в
ней обосновалась, ее дочь Белла вышла замуж и родила двух
детей, живет рядом с Софой, а ее сын Миша закончил
Беэршевский университет, женился, в его семье тоже двое детей,
в конце 2002 года он со своей семьей уехал жить в Канаду.
Последний ребенок в семье - Гриша (Гирш). Я родился 18-

го декабря 1921 года. В примечаниях к книге Лиона
Фейхтвангера «Иудейская война» написано, что у евреев число
18 является счастливым. Трудно сказать: относится ли полностью
эта примета к моей жизни? В ней были взлеты и падения…
Однажды летом, когда мне было 10-12 лет, со мной
произошел невероятный случай, который едва не кончился для
меня трагически. Мама послала меня пасти корову в район
________________________________________________________________________________________________
привокзальной площади. Накрапывал дождик, корова

пощипывала траву, а я от нечего делать стал ходить по рельсам,
которые были сложены недалеко от железнодорожного полотна.
Эти рельсы длиной около 5 метров были сложены на деревянных
брусьях с двух сторон на высоте 1 метр от земли. Привокзальная
площадь в это время была безлюдной, шел дождик. И вот,
внезапно, когда я весело «гулял» по рельсам, одна тяжелая
рельса, которая была с краю, сорвалась с брусьев, я упал на
спину, а рельса придавила мне живот, и я оказался под этой
тяжелой рельсой. Вырваться из-под этой рельсы сам я был не в
силах, долгое время я стонал, но никого вокруг не было, так я мог
бы остаться под тяжестью рельсы неизвестно сколько времени и
неизвестно, чем это бы кончилось для меня? На мое счастье,
мимо меня случайно проходила женщина. Она услышала мой
тихий стон, попыталась вытащить меня из-под рельсы, но это ей
не удалось. Тогда она куда-то убежала и привела двух мужчин,
которые сумели приподнять рельсу, а эта женщина меня извлекла
из «рельсового» плена. Эти двое мужчин и женщина хотели
отнести меня домой, но, видимо, я был в таком состоянии, что
они решили оставить меня у знакомых – Оскотских, живших
примерно в двухстах метрах от нашего дома.
Наверно, я «родился в рубашке», если меня не отправили в
больницу и, если у меня, очевидно, не оказалось тяжелых
повреждений внутренних органов. Через несколько дней я
«отлежался», мне стало лучше, и меня мама забрала домой.
С тех пор прошло около 70 лет. Что случилось со мной, я
до сих пор хорошо помню, к сожалению, имен моих спасителей я
не помню.
В июле 1940 года я закончил с отличием Невельскую
среднюю школу. У меня давно была мечта стать врачом. Когда я
узнал, что в Ленинграде есть Военно-Медицинская Академия, в
которую можно поступить после окончания средней школы, я, не
задумываясь, поехал в Ленинград, надеясь поступить в эту
________________________________________________________________________________________________
Академию. С волнением я поднялся на 2-й этаж главного корпуса

Академии и подал свои документы начальнику приемной
комиссии – полковнику медицинской службы. К великому
сожалению, он меня разочаровал, сказав, что прием в Академию
закончен, и что я опоздал. Он сказал, что помочь мне ничем не
может, и посоветовал своевременно подать документы в
следующем году. Со слезами на глазах я ушел из Академии
домой к своей сестре Рае, где я остановился на несколько дней.
Через несколько дней я встретил своего одноклассника –
Гришу Пейсаховского. Он мне сказал, что он решил поступить в
зенитно-артиллерийское высшее военное Училище, но боится,
что на экзаменах по математике и по сочинению провалится.
Гриша обратился ко мне с необычной и весьма опасной просьбой,
чтобы я пошел сдавать экзамены в это училище вместо него, и я,
не задумываясь о возможных последствиях разоблачения
подмены, согласился пойти с Гришей в его Училище.
Необходимо было предварительно в анкете снять его
фотографию и приклеить мою. Эту «операцию» Гриша произвел
сам, и я на время стал Григорием Ефимовичем Пейсаховским.
Чего не сделаешь для друга, одноклассника и соседа?! Гриша
ушел из Училища, а я остался, и на другой день написал вместо
Гриши сочинение на патриотическую тему. На следующий день я
сдал экзамен по математике, и, как нам объявили, оба экзамена
«Пейсаховский» сдал на отлично. Таким образом, просьбу Гриши
Пейсаховского я выполнил, и дорога в Училище для него была
открыта. Я почувствовал, что мне нужно как можно быстрее уйти
из Училища, так как я боялся, что меня могут разоблачить, как
обманщика. Командиру учебной роты я сказал, что здесь
недалеко живет моя сестра, она заболела, и я попросил разрешить
мне уйти на несколько часов. Командир мне поверил, выписал
увольнительную, и я с облегчением покинул училище. На другой
день я встретился с Гришей. Я рассказал Грише, что я сдал оба
экзамена на отлично и что он теперь может уверенно пойти в
________________________________________________________________________________________________
Училище. Вместо благодарности за то, что я помог ему

поступить в Военное Училище, он сказал мне, что он передумал
поступать в Училище и туда не пойдет. Я был очень возмущен
бессовестным поступком Гриши: сначала он, не задумываясь,
подверг меня опасному испытанию, а потом с легкостью
отказался от поступления в Училище. Долгое время я не мог с
ним разговаривать, так сильно я был зол на него, но со временем,
с годами обида моя на него прошла, и теперь мы по-прежнему
дружим. К сожалению, Гриша недавно умер.
В Ленинграде делать мне было нечего, и я вернулся в
Невель, а через несколько месяцев меня призвали в ряды
Советской Армии. Сначала меня направили учиться в школу
санинструкторов в Петергофе, но через несколько месяцев эту
школу расформировали, и я был направлен служить в пехотную
часть недалеко от города Выборга. Служба здесь была очень
тяжелой, суровой. Зимой морозы доходили до 30-35 градусов,
младшие командиры были малограмотными, а все солдаты имели
среднее или высшее образование, поэтому своей грубостью и
муштрой они старались нас – солдат всячески унизить. Когда в
роте узнали, что я играю на мандолине, меня взяли в ансамбль. В
ансамбле было немало хороших музыкантов и певцов, поэтому на
дивизионном смотре наш ансамбль занял первое место. Было
принято решение направить наш ансамбль на корпусной смотр
художественной самодеятельности в город Выборг. Мы снова
выступили успешно, заняли призовое место, нашим коллективом
здесь руководил известный композитор Носов. Но самым
примечательным событием в Выборге была моя встреча с мамой.
Она совершила героический поступок: сама поехала из Невеля в
Ленинград, а потом – из Ленинграда в Выборг, чтобы повидаться
со мною. Мы оба были бесконечно рады нашей встрече, к
сожалению, больше я маму уже никогда не видел, через полгода
началась Великая Отечественная война, и маму мою в Невеле
расстреляли немецкие оккупанты.
________________________________________________________________________________________________
Перед началом Великой Отечественной войны многих

солдат из нашей роты стали посылать на учебу в разные военные
училища, меня направили учиться в военно-летное Училище в
Москве. На мандатной комиссии этого Училища я сказал, что
учиться на летчика не желаю, что я хочу учиться только на врача.
Мое заявление не понравилось членам комиссии, и было решено
отправить меня обратно в свою часть. Я вернулся в часть 21-го
июня 1941 года, а ночью началась война, и я оказался на Фронте.
Я горько пожалел, что не остался в Училище, в Москве, а
оказался в пекле, но жизнь показала, что мое решение оказалось
для меня правильным. Со мною вместе из нашей части в это
училище был направлен мой одноклассник и однополчанин Сима
Аксельрод. Он очень хотел поступить в это училище, его
приняли, но потом я узнал, что через несколько месяцев после
начала войны в воздушном бою он погиб…
Через некоторое время после начала Великой
Отечественной войны в бою я был ранен. После ранения для
лечения меня эвакуировали сначала в Ленинград, а потом на
Урал, в город Нижний Тагил. После излечения меня направили в
запасной стрелковый полк. В этом полку я прослужил около года,
а затем меня направили в Камышловское пехотное Училище.
Летом 1942 года командованием Училища я был откомандирован
в город Киров для поступления в Ленинградскую Военно-
Морскую Медицинскую Академию. Кроме меня, в эту Академию
из Камышловского Училища был откомандирован Беня
Краснопольский. Наконец, подумал я, моя мечта стать врачом
осуществится. Вдвоем мы приехали в Киров, разыскали
Академию и обратились к председателю приемной комиссии. Но
нас сразу разочаровали, председатель приемной комиссии сказал
нам, что прием в Академию закончен, вы, мол, опоздали и
придется вам вернуться в свою часть. На наши оправдания, что
мы – люди военные, мы могли приехать только тогда, когда нас
откомандировали, председатель приемной комиссии сказал, что
________________________________________________________________________________________________
помочь нам он ничем не может, мол, Академия – не резиновая…

Вполне понятно, что, отказав нам в приеме в Академию, нас
убили, настроение у обоих было тяжелейшее, в одно мгновение
моя мечта стать врачом снова покинула меня.
В Кирове в это время жила моя двоюродная сестра – Нетта
Борисовна Оскотская с двумя взрослыми сыновьями и дочерью
другой двоюродной сестры – Мэры Богорад – Соней. У меня
было такое ужасное настроение, что я не хотел никого видеть и
предложил Бене немедленно уехать из Кирова, но он был
настойчив и уговорил меня согласиться встретиться с родными.
Мы нашли дом, где все они жили, а вечером, когда со службы
пришла домой Нетта, я рассказал ей о нашем горе. Выслушав
меня, Нетта сказала, что всё поправимо, не надо расстраиваться,
что завтра надо нам пойти к самому Начальнику Академии –
генералу Алексею Ивановичу Иванову, добрейшему человеку, и
он нам поможет. С недоверием я отнесся к словам Нетты, но она
свою уверенность аргументировала тем, что она недавно сама
обращалась к генералу Иванову, когда возникли проблемы с
поступлением в Академию ее сына Капы, и он этот вопрос
быстро решил положительно.
На следующее утро мы с Беней были в Академии и ждали
прихода Начальника Академии. Когда он вышел из машины, я
бросился к нему, но он сказал, что он торопится, принять нас не
может, но посоветовал обратиться к замполиту Академии
полковнику Корнилову. Мы нашли кабинет Корнилова, зашли к
нему, и я объяснил ему всю ситуацию. Внешний вид наш был не
самый лучший – мы были в старой солдатской форме, в
пилотках. Возможно, наш жалкий вид произвел на замполита
хорошее впечатление, он нас пожалел. Он спросил нас: «Сумеете
ли Вы сдать экзамены?» Мы заверили его, что экзамены сдадим
обязательно. Тогда он позвонил председателю приемной
комиссии и велел допустить нас к сдаче экзаменов. Мы
поблагодарили полковника Корнилова за оказанную нам помощь
________________________________________________________________________________________________
и заверили не подвести его. Счастливые, мы с Беней вышли из

кабинета замполита, и я сказал Бене, что теперь нам надо сдать
экзамены так, чтобы не подвести полковника. Как оказалось, мы
сдавали экзамены не одни, таких, как мы, было несколько
опоздавших офицеров-медиков с Тихоокеанского Флота. Я сдал
экзамены со средним баллом 4.7; Беня – со средним баллом 4.3,
таким образом, экзамены мы сдали успешно, полковника
Корнилова мы не подвели, и нас приняли в Академию. Поистине,
от разочарования и беды до радости и счастья порой всего один
шаг… Так, Нетта Борисовна своим добрым советом сыграла
решающую роль в моей жизни и в жизни Бени Краснопольского,
и я всю свою жизнь был благодарен ей за это, и при каждой
встрече с нею я неизменно говорил ей слова благодарности.
Мы стали полноправными курсантами Академии, нас
переодели во флотскую форму, мы надели на голову бескозырки,
на ее черной ленте было написано: «Медицинская академия».
Мое сердце было переполнено гордостью и счастьем. Строевые
занятия вскоре были заменены медицинскими и общими
занятиями – анатомией человека, латинским языком, физикой,
химией и др. Все это было очень интересным, и я занимался с
увлечением, однако весной 1943 года со мною произошло
событие, которое едва не кончилось исключением меня из
Академии. А случилось вот что… Вечером, после дождя нашу
роту курсантов вели строем на ужин, и я, как назло,
поскользнулся и упал, ударился локтем о грязный асфальт –
рукав моего бушлата был в грязи. Носовым платком я немного
очистил рукав бушлата, но пятно осталось. Когда все курсанты
расселись по обеденным столам, дежурный по столовой –
старшекурсник Борис Канделис совместно с дежурным по роте
обходили обеденный зал, подсчитывая количество столов,
занятых курсантами. В это время к ним присоединился командир
роты – капитан Давидян. Когда все трое подошли к столу, за
которым я сидел, капитан Давидян спросил меня, почему у меня
________________________________________________________________________________________________
грязный рукав бушлата? Я сказал, что я нечаянно упал по пути в

столовую. Дежурный по столовой Борис Канделис был
свидетелем моего разговора с командиром роты и, видимо,
запомнил его. Дальнейшие события развивались так: во время
подсчета количества столов, занятых курсантами, Борис
Канделис допустил ошибку, и он с дежурным по нашей роте
решили, что поужинало на 12 человек меньше. Дежурному по
роте надо было сказать Борису Канделису: «Мы с тобой
ошиблись, в расходе у меня на 12 человек меньше, всего три
человека дневальных не кушали», но он так не сделал. Он решил
молчать и вписал в список не ужинавших своих друзей и
приятелей – 12 курсантов. Дежурный по роте поднялся на 2-й
этаж в аудиторию, где после ужина занимались самоподготовкой
курсанты, и стал вызывать в коридор своих приятелей. Он по
очереди спрашивал каждого, в том числе и меня: «Ты хочешь еще
раз поужинать?» А мы в ответ спрашивали его: «А разве можно?»
«Да, - отвечал он, - иди в столовую и скажи, что ты еще не
ужинал, а у дежурного по столовой имеется твоя фамилия.
Наших ребят в лицо он не знает». А кому из молодых ребят не
хочется еще раз поесть? Вот и я пошел в столовую и сказал
дежурному, что я еще не ужинал. Но я, к несчастью, забыл снять
свой бушлат, рукав которого был грязный. Дежурный по
столовой – Борис Канделис, увидев грязное пятно на рукаве
бушлата, сразу меня узнал и закричал: «Ты врешь, ты уже
ужинал, я сразу тебя узнал, капитан Давидян тебе сделал
замечание по поводу грязного бушлата. Вон отсюда!»
Неведомым путем Борис Канделис сумел «разоблачить» еще
нескольких курсантов, которые попытались второй раз
поужинать. Свой гнев он обрушил на дежурного нашей роты и
пригрозил завтра же доложить начальнику Академии о
случившемся. На следующий день вечером в аудитории собрали
весь наш первый курс и зачитали нам приказ Начальника
Академии. В нем говорилось о том, что случилось в столовой
________________________________________________________________________________________________
вчера, а затем – приказываю: «За недостойное поведение и обман

дежурного по столовой исключить из Академии следующих
курсантов». И в числе нескольких курсантов была названа моя
фамилия. Как гром среди ясного дня, обрушился на меня этот
приказ. Мне хотелось заплакать, но в присутствии всего курса я
сдержался. Многие курсанты пытались меня успокоить, но я не
мог прийти в себя от услышанного. Что делать? Как спасти
положение, я не знал, всю ночь я не мог заснуть, сердце мое
бешено билось в груди. Уже полгода я проучился, неплохо
учился, привык к академической жизни, думал, что моя мечта
стать врачом наконец осуществится, и вдруг всё пошло прахом,
полетело в тартарары… На другой день я обратился к командиру
роты капитану Давидяну. Я просил его помочь мне, просил его
обратиться к Начальнику Академии, чтобы он отменил свой
приказ в отношении меня, но капитан Давидян сказал, что он не
пойдет к генералу и что генерал не отменит свой приказ, мол,
надо было думать раньше… И тут же он прочел мне нотацию о
том, что сейчас идет кровавая, тяжелейшая война, тысячи солдат
и офицеров погибают на Фронте, а вы тут от жиру беситесь,
совесть свою и честь потеряли. Я всё это молча выслушал и ушел
от него. Я решил обратиться с такой же просьбой к начальнику
курса – подполковнику Баженову. Он выслушал меня, помолчал,
а потом сказал: «Попробуем, но, если подведешь – близко ко мне
не подходи!» Подполковник Баженов поговорил с Начальником
Академии, а вечером он меня вызвал к себе в кабинет. Он сказал
мне: «Подполковник Баженов хлопотал за тебя, он сказал, что ты
– хороший курсант, даже младший сержант. Как же ты дошел до
жизни такой, что пытался обмануть дежурного по столовой? Тебе
что, не хватает питания? Вот я – генерал – получаю один такой
же паек, как ты, этим пайком питается вся моя семья, а тебе
одному не хватает?! Почему ты второй раз пошел в столовую,
отвечай!» «Виноват, товарищ генерал, я совершил недостойный
поступок, но я обещаю, что больше такое никогда не повторится»
________________________________________________________________________________________________
- ответил я. «Хорошо, иди учись, -сказал генерал, - но, если ты

допустишь какое-нибудь нарушение – вылетишь из Академии». Я
«вылетел» из кабинета Начальника Академии, как на крыльях,
как будто я снова родился. Вот такая грустная история
произошла со мной, но, слава Богу, она закончилась для меня
благополучно. Разумеется, я от всей души поблагодарил генерала
Иванова и подполковника Баженова. После этого случая я
старался вести себя так, чтобы никаких замечаний не иметь,
учился я хорошо, увлеченно, в течение нескольких лет я
принимал участие в работе научного курсантского кружка на
кафедре анатомии под руководством начальника кафедрой
профессора Долго – Сабурова. Профессор был доволен моей
работой на кафедре и сказал мне, что он будет хлопотать, что бы
меня приняли на кафедру на должность адъюнкта после
окончания Академии. Летом 1947 года я закончил Академию по
высокому разряду (по государственным экзаменам у меня была
одна оценка – хорошо, а все остальные оценки – отлично), в виде
поощрения мне полагался добавочный месячный оклад, а у кого
все оценки были отличные – выплачивалось два оклада.
Профессор Долго – Сабуров пытался оставить меня на кафедре
адъюнктом сразу после окончания Академии, но высокое
начальство в этом ему отказало, и я получил назначение на
службу врачом на Тихоокеанский флот. Профессор Долго –
Сабуров заверил меня, что через год службы я смогу подавать
документы в адъюнктуру, место для меня он будет держать. По
пути во Владивосток я остановился в Омске, там я женился на
невельчанке Славиной Розе, и вместе с нею мы прибыли во
Владивосток. В отделе кадров медицинской службы я получил
назначение на должность врача военной части во Владивостоке.
Через месяц меня направили служить в отдаленный батальон
этого полка, в 18-ти км от города. Здесь нам отвели комнатку
площадью в 5 кв.м., в ней поместилась узкая солдатская кровать
и тумбочка, которая служила и столом, в комнате была еще печка
________________________________________________________________________________________________
с двумя конфорками – это все коммунальные удобства. У нас с

женой не было никакой посуды, готовить пищу было
невозможно, из солдатской столовой я брал котелок с едой для
Розы, а сам я снимал пробу на кухне. Воду приходилось носить
из ручейка, который был в низине. Зимой подход к ручейку
замерзал, и подниматься наверх с двумя ведрами по ледяной
горке было небезопасно. А чтобы помыться в бане, нужно было
пройти по снежной дороге около 5 км. Но мы были молодыми, и
житейские трудности преодолевали легко. Через полгода меня
перевели работать в санчасть полка в городе, дали комнату в
квартире на двоих, Роза смогла устроиться на работу
преподавателем во Владивостокское медицинское училище –
словом, жизнь наша стала более легкой и интересной.
Через год службы в полку я собрал все необходимые
документы для поступления в адъюнктуру Академии и сдал их в
медотдел Флота, оттуда их секретной почтой должны были
переслать в Академию. Я взял отпуск, чтобы поехать в
Ленинград для сдачи экзаменов в адъюнктуру, а перед отъездом я
зашел в медотдел узнать: отправлены ли мои документы в
Академию? Начальник отдела кадров майор Зиновьев сказал мне,
что мои документы отправлены в Академию две недели назад. Со
спокойной душой я уехал в Ленинград. Когда же я зашел в
Академию, чтобы узнать: прибыли ли мои документы, сотрудник
учебного отдела Академии, мой бывший сокурсник Шепелев,
сказал мне, что моих документов пока еще нет. У него я узнал,
что он тоже претендует на место адъюнкта на кафедре анатомии,
но, мол, профессор Долго – Сабуров сказал ему, что он будет
добиваться, чтобы ему дали два места для адъюнктов. Я сразу
понял, что Шепелев является серьезным моим конкурентом, и не
зря он сумел после окончания Академии устроиться на работу в
учебный отдел, а в период учебы он и близко не подходил к
кафедре анатомии. Я подумал, что из Владивостока секретная
почта может быть идет долго. Через день я заходил в Академию,
________________________________________________________________________________________________
и Шепелев мне каждый раз говорил: «Твоих документов пока

нет». Через две недели я серьезно забеспокоился отсутствием
моих документов, дал телеграмму во Владивосток, а в это время в
Академию приехал Начальник Медицинского Управления ВМФ
генерал – лейтенант медицинской службы Кудинов для
утверждения кандидатов в адъюнктуру. А моих документов всё
нет. Я сумел связаться по телефону с профессором Долго –
Сабуровым, который отдыхал в Ялте, и он посоветовал мне
срочно собрать копию документов и поехать с ними в Москву к
генералу Кудинову. У меня возникло подозрение, что Шепелев
припрятал мои документы, поскольку он претендовал на место
адъюнкта на кафедре анатомии, на то самое место, на которое по
праву претендовал я. Это мое подозрение я высказал вслух в
семейном кругу в присутствии моей сестры Раи и брата Меера. Я
собрал копии моих документов, и с ними я уехал в Москву. В
приемной Медицинского Управления я пытался добиться приема
у Начальника Управления генерала Кудинова, но мне сказали,
что генерал не может меня принять. Таким образом, все мои
попытки поступить в адъюнктуру в 1948 году оказались
безуспешными, двери Академии передо мной закрылись. Мне
ничего не оставалось, как вернуться в свою часть. Перед этим я
заехал в Коломну, где в это время Роза родила сына – Мишу. Мы
решили, что ей и сыну лучше некоторое время пожить с
родителями, так что я уехал в часть один.
Тем временем мой брат Меер, не посоветовавшись со мной
и не спросив у меня разрешения, написал письмо на имя Сталина.
В этом письме (я это письмо никогда не видел и не читал) Меер
написал Сталину, что у него имеется талантливый брат, который
закончил Военно-Морскую Медицинскую Академию и сейчас
подал документы для поступления в адъюнктуру, но его
документы спрятал в Академии офицер Шепелев, который сам
претендует на это место. Меер просил «дорогого товарища
Сталина вмешаться в это дело и помочь его брату поступить в
________________________________________________________________________________________________
адъюнктуру» – таково было примерное содержание письма.

Сталин, разумеется, это письмо не читал, но от его имени оно
было направленно Начальнику Медицинского Управления ВМФ
– генералу Кудинову с резолюцией: «Разобраться и доложить». В
Академию была направлена комиссия для проверки фактов,
изложенных в письме. Эта комиссия установила, что документы
на меня в Академию не поступали, и, что Шепелев к этому делу
не причастен. Когда я возвратился во Владивосток и зашел в
медотдел Флота, мне сказали, что документы в Академию не
посылали потому, что было такое распоряжение Начальника
медотдела. Жаловаться на него Командующему Флотом было
бесполезно. Когда профессор Долго – Сабуров узнал о письме на
имя Сталина и результатах проверки фактов, изложенных в
письме, он, конечно, решил, что автором письма на самом деле
являюсь я, что я являюсь кляузником, и он сказал, что пока он
работает в Академии, ноги Кубланова в Академии не будет. О
реакции профессора мне сказали позднее мои сокурсники. Во
всей истории с письмом самым удивительным было то, что
Меера за клевету не привлекли ни к партийной, ни к уголовной
ответственности, хотя в то время был 1948 год… В это время в
стране явно чувствовался разгул антисемитизма, и я понял, что
пытаться поступить мне в адъюнктуру бесполезно, особенно
после злополучного письма на имя Сталина, поэтому я решил
больше не подавать документы в адъюнктуру – двери Академии
для меня закрылись навсегда…
В стрелковом полку я прослужил еще три года. Надо было
подумать о получении какой-нибудь медицинской
специальности, не вечно же служить полковым врачом. Я решил
стать хирургом, поэтому я подал документы на курсы
специализации по хирургии, которые были во Владивостоке. В
течение пяти месяцев я учился на этих курсах, после окончания
которых меня назначили на должность врача – хирурга на
крейсер «Калинин». Крейсер «Калинин» совершал короткие
________________________________________________________________________________________________
рейсы вокруг побережья, далеко от Владивостока не уходил,

никаких больших операций на крейсере (например при
аппендиците, грыже) мне не приходилось производить.
Запомнилась мне лишь одна удачная малая операция. На крейсер
краном опускали очень тяжелый металлический груз, и этим
грузом матросу раздробило указательный палец правой кисти –
ногтевая фаланга и половина средней висели на кусочке кожи, из
раны было сильное кровотечение. По всем правилам хирургии
оторванную часть пальца надо было отсечь, а на оставшуюся
культю надо было наложить швы. Но я решил поступить вопреки
правилам: на основание пальца я наложил жгут, остановил
кровотечение, обезболил рану, раздробленную кость фаланги я
сопоставил, а края кожи сшил, на палец наложил шину.
Ежедневно в лучевую артерию руки я вводил раствор
пенициллина, чтобы избежать нагноения. К радости моей и
пострадавшего матроса оторванная часть пальца прижила. Это
была своего рода пластическая операция. На крейсере я
прослужил год, перспективы роста не было, и я попросил, чтобы
меня перевели работать в военный госпиталь.
В конце 1952 года я был назначен на должность старшего
ординатора хирургического отделения военно-морского
госпиталя в районе станции Угловая, в 30 км от Владивостока.
Работа в этом госпитале была значительно сложнее, труднее и в
то же время более интересной, нежели работа в полку и на
крейсере. Довольно много приходилось оперировать, часто
приходилось производить экстренные операции ночью, иногда
дважды за ночь, а утром – обычная работа не отменялась, отгула
не было. В этом госпитале я прослужил три года, приобрел
определенный хирургический опыт, но судьбе было угодно,
чтобы я оставил работу хирурга. В результате систематической
обработки рук спиртом и йодом перед операциями у меня на
руках возникла экзема, оперировать мне пришлось временно
прекратить, но долго это продолжаться не могло, и я по совету
________________________________________________________________________________________________
врача-дерматолога решил оставить работу в качестве хирурга.

Мне предложили должность заместителя начальника военно-
морского госпиталя по медицинской части (начмед) в отдаленном
гарнизоне, в бухте Ольга, и я вынужден был согласиться.
Добираться в этот госпиталь можно было либо морем на
пароходе, либо на военном самолете типа «Дуглас». И тот и
другой способ был очень труден, особенно для моей жены,
которая страдала «морской» болезнью, и к тому же в это время
была беременна. Мы выбрали второй путь – самолет, тем более,
что лететь всего надо было 1 – 1.5 часа. Мне было разрешено
погрузить в самолет весь свой багаж, включая шкаф, и
относительно благополучно мы приземлились на военном
аэродроме, а оттуда нам пришлось на грузовой машине –
«полуторке» по немыслимым ухабам несколько часов добираться
до госпиталя, причем нас было уже трое – кроме нас с женой, с
нами был еще семилетний сын Миша. Вначале жить нам было
негде, нас поместили в маленькой палате, без всяких удобств и
без кухни, но через некоторое время нам дали двухкомнатную,
маленькую квартиру без воды, без канализации и с печным
отоплением – мы и этому были очень довольны. В этом
госпитале я прослужил пять лет, после чего из-за болезни сына
меня перевели на должность начмеда Новороссийского военно-
морского госпиталя. В общей сложности на Дальнем Востоке я
прослужил около 14 лет, в это время я был уже подполковником
медицинской службы. В Новороссийском госпитале я прослужил
до января 1971 года, почти 10 лет, после чего я был уволен из
рядов Советской Армии. Незадолго до окончания моей военной
службы наш госпиталь проверял начальник медслужбы Северо-
Кавказского военного округа генерал с музыкальной фамилией –
Шопен. Перед отъездом в Ростов он спросил начальника
госпиталя его мнение обо мне: смогу ли я справиться с
должностью начальника госпиталя в городе Майкопе? Мой
начальник госпиталя – Мойсей Евсеевич Волошин – на этот
________________________________________________________________________________________________
вопрос генерала ответил утвердительно. Вскоре в штабе округа

был подготовлен приказ о моем назначении начальником
Майкопского военного госпиталя, причем моего согласия никто
не спросил. Перед тем, как отнести проект приказа на подпись к
Командующему военным округом генерал-полковнику Плиеву,
кто-то из отдела кадров посмотрел мое личное дело, и к своему
«ужасу» увидел что я – беспартийный и к тому же у меня пятая
графа анкеты не очень хорошая. Представление приказа на
подпись было отложено, генералу Шопену указали на
невнимательное отношение к подбору руководящих кадров, а
генерал Шопен по телефону обрушился на Волошина
изысканной, площадной бранью… Так и не состоялось мое
назначение на должность начальника госпиталя, чему в душе я
был очень рад. В начале 1971 года я был уволен из рядов
Советской Армии в запас. Всего я прослужил 31 год – срок
весьма солидный. Несколько месяцев после увольнения я
отдыхал, а потом поступил на работу в плавательный бассейн на
должность врача. В мою обязанность входило оказание первой
врачебной помощи при травмах и несчастных случаях.
Поскольку, кроме меня, в бассейне дежурили еще две медсестры,
у меня особой нагрузки не было, и я занимался расчетами
количества хлорной извести, необходимого для дезинфекции
воды в бассейне, чего до меня никто не делал, дезинфекция воды
производилась «на глазок».
Проработав в плавательном бассейне около года, я стал
добиваться, чтобы меня приняли на работу судовым врачом. И
хотя у меня была хорошая характеристика, большой врачебный
стаж и хирургическая специальность, на работу судовым врачом
устроиться было довольно трудно, особенно врачу – еврею.
Каждую кандидатуру тщательно проверял Комитет
Государственной Безопасности (КГБ), и, в основном, он давал
согласие на прием на работу. Через несколько месяцев разных
проволочек меня все-таки на работу приняли. Первый мой рейс
________________________________________________________________________________________________
на танкере «Комсомолец Кубани» состоялся в январе 1972 года –

танкер шел на Кубу, и я переживал, что не в Италию. После Кубы
наш танкер через весь Атлантический океан пошел мимо южной
оконечности Африки, пришел в Персидский залив, здесь
загрузился нефтью, а затем снова обогнул юг Африки и пошел
курсом на Канарские острова, чтобы там пополнить запасы
пресной воды и продуктов, а так же «отовариться». Мы получили
испанские деньги – песеты, и катер отвез нас на берег, а там нас
уже ожидал автобус «русского» магазина. У меня глаза
разбежались от обилия товаров. Меня поразила манера
обслуживания в магазине – индус – хозяин магазина немного
говорил по-русски, быстро обслуживал каждого, сам упаковывал
все покупки, а мы должны были только написать свою фамилию
и название танкера. Все покупки хозяин магазина доставлял на
танкер на своей машине, а мы – покупатели ходили по городу
Санта-Крус де-Тенерифе и любовались
достопримечательностями этого испанского города. Когда мы
возвращались из увольнения на танкер, матросы, знавшие, что
это мой первый рейс, спросили меня с ехидцей: «Ну, как, доктор,
теперь ты сам увидел загнивающий капитализм?» И я им ответил:
«Да, я убедился, что капитализм совсем загнил, даже дым идет от
него!» Матросы дружно засмеялись. После Канарских островов
наш танкер направился в Италию, в порт Генуя. Здесь снова
команда танкера была в увольнении, «отоварились» в магазине
для русских моряков, причем ходить по городу разрешалось
только по три человека – наша тройка походила по городу, мы
любовались красочными магазинами, красивыми улицами,
зданиями, а также молодыми итальянками. После разгрузки
нефти в Генуе наш танкер через пять дней возвратился в
Новороссийск. Наш рейс продолжался около трех месяцев, в
порту меня встречали Роза, Миша и Лина – все были рады снова
увидеться, я всем привез хорошие подарки. К сожалению, наша
встреча была кратковременной, наш танкер снова загрузился
________________________________________________________________________________________________
нефтью, и я ушел в очередной рейс. Перед отходом танкера в

рейс в порт прибыла группа военных пограничников, танкер был
взят под вооруженную охрану – у кормы и у носа танкера стояли
вооруженные автоматами солдаты, на танкер поднялась бригада
пограничников, которая тщательно проверяла помещения и
каюты, бригада таможенников проверяла паспорта всей команды
по списку, представители санитарно-эпидемиологической
службы проверили записи в санитарных паспортах, содержание
камбуза (кухни) и условия хранения продуктов и воды, при этом
санитарный врач и фельдшер были особенно довольны, если
после осмотра они уходили с танкера с хорошим куском мяса или
другого продукта. Вся процедура осмотра танкера продолжалась
примерно полтора-два часа. У меня всё это вызывало удивление,
ибо в иностранных портах (в Гаване, Персидском заливе, Санта-
Круз де-Тенерифе, в Генуе) ничего подобного не было, по
прибытию танкера в порт на борт поднимались один-два
представителя, которые решали все вопросы. При отходе танкера
из иностранного порта никаких представителей на борту и около
него не было, причем, такую картину в советских портах (Туапсе,
Одесса, Новороссийск) и во всех иностранных портах я наблюдал
всегда в течение 3-х лет моего плавания. Однажды я заменял
врача танкера «Пролетарская Победа» на время его отпуска. В
каюте он оставил свою одежду, она мне мешала, и я перенес ее в
шкафчик в лазарете, закрыл шкафчик на ключ, ключ положил в
ящик стола и забыл, куда я спрятал его. Когда танкер пришел в
наш порт, на борт, как обычно, поднялись пограничники,
таможенники, санэпид. врач, и начался осмотр судна. Проверяли
все помещения, шкафчики, ящики. Когда проверяющие дошли до
лазарета, они попробовали открыть шкафчик, куда я положил
одежду врача, но шкафчик не открывался. Мне предложили
открыть шкафчик, я начал лихорадочно искать ключ, но не нашел
его. Мои слова о том, что в шкафчике вещи врача, только
вызвали желание открыть шкафчик, так как они были уверены,
________________________________________________________________________________________________
что я спрятал там контрабандные товары. Мне предложили

пригласить боцмана с ломом, он пришел и взломал дверцу.
Проверяющие были явно разочарованны, убедившись, что в
шкафчике были носимые вещи врача. Но они не успокоились, так
как в шкафчике они нашли коробки с физиологическим
раствором, а на коробках была фабричная надпись на латинском
языке, которого они, конечно, не знали. «Доктор, что это за яды,
которые Вы тут храните?» - спросили меня. Я сказал, что это - не
яды. Проверяющие потребовали показать им «Книгу учета ядов».
Там они не нашли учтенными эти коробки и спросили меня еще
раз: «Почему Вы не внесли в «книгу учета ядов» эти лекарства?»
Я снова повторил, что ампулы в коробках к ядовитым веществам
не относятся. Не веря мне, проверяющие пригласили санитарного
врача, который подтвердил, что я их не обманываю. Таким
конфузом, «не солоно хлебавши», проверяющие ушли от меня, а
я в душе посмеялся над ними. За время моего трехлетнего
плавания я много раз был на Кубе, в разных портах Италии, на
Канарских островах (Испания), в Англии, Франции, Германии, в
Марокко (в порту Касабланка), в Гибралтаре, в Ираке, Кувейте,
Объединенных арабских эмиратах (порт Абу – Даби), в Катаре
(порт Доха), в Ливане (порт Тир). Нельзя сказать, что я
познакомился с этими странами, их достопримечательностями, в
каждом порту команду увольняли на 3-4 часа, причем основная
цель у моряков была – «отоваривание», прелести этих стран и
городов мало интересовали моряков. Таким образом, я мог по-
лучить самое поверхностное представление о странах и городах,
в которых я побывал за три года, тем не менее, я много
интересного узнал о зарубежных странах.
Будучи в зарубежных странах, я снимал своим
любительским киноаппаратом во многих городах Италии, Кубы,
в городе Касабланка и многих других городах, производил
киносъемку на танкере во время шторма на море, однажды я снял
четыре гигантские акулы, которые плыли рядом с танкером.
________________________________________________________________________________________________
Впоследствии я монтировал отснятые пленки, и получалось у

меня много интересных, цветных кинофильмов. Кроме того, во
время плавания я записывал своим магнитофоном много
прекрасной эстрадной музыки, звучавшей в разных странах, так
что во время плавания я зря время не терял и сделал много
полезного и интересного. Мои фильмы и музыкальные кассеты
хранятся у меня до сих пор.
К сожалению, здоровье Розы к 1975 году ухудшилось, и я
был вынужден уволится с должности судового врача, хотя это
привело к большой потере в зарплате, но рисковать здоровьем
жены я не мог. Надо было вновь «устраиваться» на работу. Мне
предложили должность врача – медстатистика в поликлинике
моряков или полставки врача-хирурга. Учитывая, что я
хирургией давно не занимался, а также и то, что мне было уже 54
года, я согласился занять должность медстатистика. Через
несколько лет работы в этой должности меня назначили на
должность заведующего статистическим отделом
Новороссийской больницы моряков, на этой должности я
проработал почти 25 лет. Всего я проработал и прослужил 59 лет,
из них врачом – 52 года. В 2001 году мне присвоили военное
звание – полковник медслужбы. За участие в Великой
Отечественной войне и службу в Советской Армии и Военно-
Морском Флоте, долголетнюю и добросовестную работу я был
награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом
Отечественной войны второй степени, медалью «За боевые
заслуги» и семнадцатью Правительственными медалями,
приказом Министра Здравоохранения СССР в 1967 году
награжден значком «Отличнику здравоохранения».
В августе 1999 года с женой я уехал жить в Израиль.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Григорий Михайлович

Невель 1921 – проживает в Израиле.
Осенью 1947 года после окончания Академии, получив

назначение на Тихоокеанский Флот, я заехал в город Омск и там
женился на невельчанке – Славиной Розе, рождения 7-го апреля
1924 года. Она к этому времени закончила Омский медицинский
институт и обучалась в аспирантуре. Свадьбы в обычном
понимании у нас не было: мы вдвоем сходили в Омский ЗАГС,
где нас зарегистрировали, а вечером в тесной, маленькой
комнатке состоялся «свадебный вечер». На этом вечере, кроме
нас, была хозяйка этой комнаты и подружка Розы – это все гости.
Поскольку посуды у Розы было мало, стаканов не хватало, я
торжественный тост пил из своего бритвенного прибора. О
каких-либо танцах и речи не могло быть, так как в комнате было
так тесно, что пройти было трудно. И, несмотря на то, что у нас
________________________________________________________________________________________________
не было пышной, большой, красивой свадьбы, мы прожили с

Розой вместе, в любви и согласии 54 года.
Сразу после замужества перед Розой стоял вопрос: остаться
в Омске, чтобы закончить учебу в аспирантуре или бросить
аспирантуру и вместе со мной уехать во Владивосток? Я, а так же
многие преподаватели института и подруги настоятельно
советовали использовать эту возможность – закончить
аспирантуру, а после защиты диссертации поехать к мужу, но
Роза отказалась от этой возможности и сразу уехала со мной, о
чем впоследствии часто сожалела.
Вскоре после прибытия к месту моей службы Роза
поступила на работу преподавателем во Владивостокское
медицинское училище, через некоторое время она закончила
курсы специализации по болезням уха, горла и носа и
одновременно с преподавательской работой поступила на работу
в поликлинику моряков на должность врача – отоларинголога.
После перевода меня в Военно-Морской госпиталь на
станции Угловая, Роза работала врачом воинской части, а в бухте
Ольга работала вольнонаемным врачом в госпитале, в котором я
был начмедом. После моего перевода в Новороссийск Роза снова
поступила на работу преподавателем ушных и инфекционных
болезней и работала в городской поликлинике врачом –
отоларингологом. Всюду, где работала Роза, она пользовалась
большим уважением, авторитетом и любовью студентов,
преподавателей и больных. Студенты медучилища говорили, что
Роза – артистка, имея в виду её блестящие лекции и занятия.
В своей жизни Роза, как жена офицера, испытывала
большие трудности постоянных переездов, неустроенность с
жильем и бытом. На своих хрупких плечах она стойко
переносила все невзгоды – все это, а также жизнь и учеба в
институте в голодные годы периода Великой Отечественной
войны пагубно отражались на её здоровье.
________________________________________________________________________________________________
Роза часто болела, много раз госпитализировалась по

поводу болезни сердца, желудка и поджелудочной железы,
перенесла три большие операции, а в июне 1999 года – перелом
шейки бедра. В Израиль Роза приехала, лежа на носилках, а через
две недели она смогла встать на обе ноги и понемногу
передвигаться. Через два месяца Роза уже сама поднималась по
лестнице и спускалась с неё, без палочки могла ходить по улице.
Роза и все мы были счастливы, она совершила своего рода
подвиг. К сожалению, радость и счастье Розы были недолговечны
– в конце мая 2001 года, меньше, чем через два года после
прибытия в Израиль у Розы возник обширный инфаркт миокарда
с почти полной закупоркой венечных артерий. Врачи
крупнейшей Тель-Авивской больницы сделали Розе срочную
операцию на сердце (шунтирование), после которой Роза умерла
в больнице 18 июня 2001 года, через две недели после операции,
на 78-ом году жизни.
________________________________________________________________________________________________
Кубланова Розалия Яковлевна

Невель 1924 – 2001 Тель-Авив.
Через год после моей женитьбы, 21 сентября 1948, года у

нас родился сын Миша, названный так в честь моего отца.
Учиться в школе Миша начал в бухте Ольга, а через 10 лет он
закончил Новороссийскую среднюю школу с золотой медалью. В
1971 году Миша поступил в Ростовский университет, жил в
общежитии, мы регулярно посылали ему деньги на питание и
другие нужды. После окончания университета Миша женился на
сокурснице по университету Лиозе Бановой, рождения 24
декабря 1948 года.
Кубланов Михаил Григорьевич

Коломна 1948 – Владивосток 1985
и его жена Банова Лиоза Магометовна
Черкесск 1948 – живет во Владивостоке
________________________________________________________________________________________________
Вскоре они уехали в Ленинград, где работали в научной

лаборатории, однако ввиду неблаговидного поведения
руководителя лаборатории и отсутствия благоприятной, деловой
обстановки, Миша с Лиозой ушли из этой лаборатории, а вскоре
для продолжения научной работы они уехали во Владивосток.
Здесь функционировал Дальневосточный филиал Академии наук,
и Миша с Лиозой под руководством известного ученого, доктора
медицинских наук Брехмана продолжили свою работу над
кандидатскими диссертациями. 30-го августа 1975 года у них
родился сын Нурамин, и это надолго затормозило научную
работу, которую вела Лиоза. Длительное время Мише и Лиозе
приходилось жить во Владивостоке без квартиры, в плохих
бытовых условиях, это серьезно мешало успешной работе. Через
6 лет после рождения Нурамина, 26 мая 1981 года, родилась дочь
Амина, а еще через два года родилась вторая дочь – Белла (8
февраля 1983 года). После рождения трех детей Лиозе пришлось
отказаться от занятия научной работой, а Миша, несмотря на все
трудности, успешно продолжал работу над диссертацией. В
апреле 1985 года Миша защитил диссертацию и стал кандидатом
физико-биологических наук. Вся семья, конечно, испытывала
огромную радость в связи с завершение работы над
диссертацией, а так же по случаю получения Мишей четырех-
комнатной квартиры. К сожалению, эта радость была омрачена
неожиданной, тяжелой болезнью Миши, 25 августа 1985 года
Миша умер от рака тонкой кишки. Все попытки спасти Мишу
или хотя бы продлить его жизнь оказались безуспешными, Лиоза
осталась одна с тремя маленькими детьми. Маленькие девочки
выросли, закончили учебу в средней школе, поступили во
Владивостокское музыкальное училище, но через два года они
уехали в Ленинград, и там продолжили учебу в музыкальном
училище имени Мусоргского. В настоящее время обе мои внучки
учатся в Ленинградской консерватории: Амина по классу
________________________________________________________________________________________________
скрипки, Белла по классу флейты, а Нурамин с Лиозой живут во

Владивостоке.
Дети Миши и Лиозы – мои внуки Нурамин, Амина и Белла.

19 января 1956 года в далекой бухте Ольга родилась дочь
Полина (имя в честь бабушки Песи – моей мамы). В
четырехлетнем возрасте она совершила с родителями
сверхдальний переезд через всю страну с берегов Охотского моря
к берегу Черного моря, в город Новороссийск. Музыкальные
способности у Лины проявились в раннем детстве, в пятилетнем
возрасте она уже пела небольшие детские песенки. В семилетнем
возрасте Лина пошла в школу, одновременно она поступила в
детскую музыкальную школу. Через несколько лет Лина начала
посещать вокальный кружок при Новороссийском дворце
пионеров, и там она пела пионерские и комсомольские песни.
Вокальный коллектив при дворце пионеров, руководимый
Ольгой Владимировной Кушнаревой, успешно выступал не
только в городе, но и по телевидению в городе Краснодаре, а в
1969 году состоялось выступление вокального коллектива по
центральному телевидению из Москвы. Во время этих
выступлений Лина всегда пела сольные песни.
________________________________________________________________________________________________
Одновременно с пением советских песен у Лины

пробудился интерес к еврейским песням, чему способствовало
прослушивание дома пластинок с еврейскими песнями в
исполнении известных певиц – Нехамы Лившиц, Клементины
Шермель, сестер Берри, Анны Гузик и других. К 13 годам Лина
знала и неплохо пела несколько еврейских песен. В это время в
жизни Лины произошло знаменательное событие. В город
Новороссийск с концертами приехала Клементина Шермель. На
концерт с родителями пошла и Лина. Концерт прошел успешно,
хотя слушателей в зале было около ста евреев, знавших идиш.
После концерта Лина с большим букетом цветов пошла за
кулисы, отдала цветы Клементине Шермель, при этом она
сказала ей, что она тоже умеет петь еврейские песни. По просьбе
Клементины Лина спела песню, которую она выучила по
пластинке, на которой эту песню пела сама Клементина.
Послушав пение Лины, Клементина сказала на идиш своей
аккомпаниаторше: «Истэр кен их руик шторбэн» («Теперь я могу
спокойно умереть»), имея в виду, что у неё появилась преемница.
Конечно, эти слова Клементина сказала в шутку, но Лина
восприняла эти слова всерьез, они запали в душу Лины и явились
огромным стимулом для совершенствования пения еврейских
песен и расширения репертуара.
В июне 1973 года Лина с отличием закончила среднюю
школу и сразу поступила в Новороссийское музыкальное
училище, а к 21-му году отлично его закончила. Для
продолжения музыкального образования Лина уехала в Москву и
там поступила в педагогический институт имени Ленина, на
музыкальный факультет. Обучаясь в институте, Лина продолжала
петь еврейские песни. Однажды во время еврейского праздника
Суккот Лина пошла в синагогу на ул. Архипова. Праздник этот
по обычаю сопровождается песнями и танцами. Там она
услышала, как многолюдная толпа евреев пела «Гевейну шалом
алейхем» («Мы принесли мир Вам»), и Лина не удержалась и
________________________________________________________________________________________________
начала петь на идиш. Собравшиеся около синагоги с

удовольствием слушали молодую певицу, а потом наградили ее
дружными аплодисментами. Это был первый
импровизированный концерт, который Лина спела в Москве.
В 1982 году Лина закончила институт и в этом же году
вышла замуж за москвича – Олега Белиловского, рождения 11-го
марта 1952 года.
Через полтора года, 29-го ноября 1983 года, у Лины и Олега
родился сын Яша, его назвали так в честь дедушки Якова – отца
Розы. До рождения Яши и после этого Лина работала в Москве
преподавателем музыки в школе, а Олег – программистом. Я и
отец Олега – мы сообща купили Лине и Олегу хорошую, 3-х
комнатную квартиру – это значительно улучшило бытовые
условия наших детей.
После рождения сына концертная деятельность Лины и ее
мужа – аккомпаниатора-гитариста Олега не только не
прекратилась, она даже расширилась: они часто выступали на
фестивале еврейской песни в Овражках под Москвой, и в
Московском центре еврейской культуры имени С. Михоэлса, и в
концертном зале имени М. Глинки и в других местах.
________________________________________________________________________________________________
Кубланова-Белиловская Полина Григорьевна

Бухта Ольга 1956 и ее муж
Белиловский Олег Михайлович – живут в Израиле.
О пении Лины были опубликованы хвалебные отзывы в

еврейском журнале «Советиш Геймланд» («Советская Родина»),
в журнале «Еврейская традиция в Российской империи и
Советском Союзе» и в других изданиях, а один из музыкальных
критиков сравнил пение Лины с пением великой французской
певицы – Эдит Пиаф, сказав, что «Полина Белиловская – это
еврейская Эдит Пиаф». В начале 1991 года во всесоюзном
музыкальном журнале «Кругозор» о пении Лины была помещена
восторженная статья и к журналу была приложена гибкая
пластинка с песнями в ее исполнении.
________________________________________________________________________________________________
Поет Полина Кубланова-Белиловская
В сентябре 1991 года Лина с семьей уехала в Израиль.

Первые три года у них были большие трудности в жизни
(отсутствие постоянной работы, трудности с жильем и др.), но
постепенно их жизнь в Израиле наладилась, оба они нашли
постоянную работу по специальности, устроились с жильем, Яша
быстро освоил иврит и неплохо учился в школе. Недавно, через
10 лет жизни в Израиле, Лина и Олег купили 3-х комнатную
квартиру в Рамат-Гане, в 15-20 км от Тель-Авива.
Концертные выступления Лины и Олега в Израиле
продолжаются, их нередко можно слушать в Гистадруте, и в
идиш-клубе, и в городском отделе абсорбции и других
аудиториях. Неоднократно выступали они по израильскому
телевидению и по радио. В ведущей израильской русскоязычной
газете «Новости недели» 5-го декабря 2002 года была помещена
большая статья «Поет Полина Белиловская». В этой статье
подробно рассказывается о творческом пути Лины, как певицы.
Яша в июле 2002 года закончил учебу в школе, призван на
военную службу. Как и его родители, он увлекается музыкой,
играет на флейте, на гитаре и на пианино.
________________________________________________________________________________________________
Сын Полины и Олега – мой внук Яша

Белиловский Яков Олегович
Москва 1983 – живет в Израиле.
________________________________________________________________________________________________
Родословная моего отца Мейлеха
Кубланов
Кубланов Мейлэх = Песя

(Михаил)
Зилберов = Кубланова Кубланов = Роза Кубланов = Бейля Кубланов = Маня Кубланов = Маня Кубланов = Фира
Гриша Рая Соломон Керпель Залман (Заля) Меер Моисей
Зилберов = Люся Кубланов= Наташа Беба Дорфман = Кубланова Кубланов = Люда Шклярман = Софа
Миша Миша 3 года Виктор Галя Миша Леня
Миша Галя Виталий Женя Лиза ? Лена
Валера Ира Девочка Не замужем Маша
3 месяца Наташа
Зилберов = Женя
Сеня Гольдин = Кубланова Кубланов = Оля
Боря Марина Марк Люба Лёня
Крейдин = Фаня Даня
Илья Женя Белла
Фира
Илья холост Миша Рина
Кубланов = Роза
Гриша
Кубланов = Лиоза
Миша
Нурамин
Амина
Белла
Белиловский =Кубланова
Олег Полина
Яша холост
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА XI (Кубланов Г.М.)

Дядя Ар-Янкев и его семья
Четвертым сыном у дедушки был мой дядя Ар-Янкев

(Арон-Яков). Он родился в Невеле в 1876 году, в 24 года он
женился на девушке Блюме из города Городок, Витебской
области, ей к этому времени было 20 лет. До Великой
Отечественной войны дядя Ар-Янкев работал рабочим в
типографии, на щетинной фабрике, был коробейником, то есть
ездил по деревням и там продавал мелкие хозяйственные товары,
а взамен покупал у крестьян продукты питания. Дядя Ар-Янкев и
тетя Блюма жили очень бедно, их маленький домик был похож на
покосившуюся лачугу.
В начале войны, когда возникла опасность для жителей
города, дядя вместе с семьей своей дочери Ривы эвакуировался в
Чкаловскую область, где прожил 3 года, а после освобождения
города Невеля от немецких оккупантов все вернулись домой. К
этому времени дяде Ар-Янкеву было около 70 лет, вернувшись в
Невель из эвакуации, жил он один, за ним ухаживали его дочери
Рива и Соня, внуки, умер дядя в возрасте 86 лет от воспаления
легких.
Жена дяди – Блюма родилась в 1880 году, после
замужества и до войны жила вместе со своим мужем и детьми в
Невеле. Незадолго до войны она поехала в гости к дочери Оле в
Ленинград, но выехать оттуда после начала войны не смогла,
осталась жить у Оли, вместе с Олей они пережили 1-й год
блокады города, и лишь в феврале 1942 года она смогла
эвакуироваться по льду Ладожского озера, но после этого, в
поезде она замерзла и умерла в возрасте 62-х лет.
________________________________________________________________________________________________
Семья дяди Ар-Янкева и тети Блюмы.

Сидят: сын Михл, дядя Ар-Янкев Керпелевич,
Невель 1876 – 1962 Невель,
тетя Блюма Городок 1880 – 1942 в эвакуации.
Стоят: дочери – Рива, Оля и Соня.
В семье у дяди Ар-Янкева было 4 детей, старшей из них

была Рива, она родилась в 1902 году, до замужества работала
счетоводом. В период НЭПа Рива имела небольшой собственный
магазин.
В 1930 году Рива вышла замуж за Осера Савич,
родившегося в Литве в 1899 году. Во время 1-й мировой войны,
когда немецкие войска оккупировали Литву, Осер и его семья
бежали оттуда, так Осер оказался в Невеле, работал сапожником,
и в 31 год женился на Риве.
Вскоре органы советской власти магазин Ривы
реквизировали, над Ривой и Осером нависла угроза ареста,
поэтому они быстро уехали в Крым. Там они три года работали в
колхозе, а затем вернулись в Невель – угроза ареста теперь
миновала. Рива больше не работала, ей надо было воспитывать
троих детей, а Осер работал по перевозке изделий кустарных
________________________________________________________________________________________________
предприятий. Когда началась Великая Отечественная война, Рива

и ее семья вместе с отцом - дядей Ар-Янкевом - эвакуировались в
Чкаловскую область, где они жили три года. Осера в январе 1942
года призвали в Армию, он погиб на Фронте в 1942 году. После
освобождения города Невеля Рива со своей семьей и отцом
вернулась домой. В последние годы своей жизни Рива тяжело
болела, в 1950 году, в возрасте 48 лет, она умерла от рака
молочной железы.
Кубланова-Савич Рива Ароновна

Невель 1902 – 1950 Невель
и ее муж Савич Осер Давидович
Литва 1899 – 1942 Фронт.
В семье у Ривы было трое детей – одна девочка и два

мальчика. Старшей в семье была Белла, она родилась в Невеле в
1930 году, там закончила школу, после чего поступила и
закончила Ленинградский Северо-западный институт
электрификации и механизации сельского хозяйства, ее
направили работать инженером в город Павловск. В 25 лет Белла
вышла замуж за своего сокурсника по институту – Валентина
Громова – он тоже работал в Павловске. Детей у них не было,
________________________________________________________________________________________________
поэтому Белла решила разойтись с Валентином, и в 1966 году она

вышла замуж повторно за Хромова Вячеслава. Во втором браке у
Беллы через год родилась дочь – Люба. Люба закончила
Ленинградский педагогический институт, химический факультет,
вышла замуж за Гольдштейна, в настоящее время она с мужем
живет в Москве, работает в школе преподавателем химии, детей
у них нет.
Белла умерла в 1996 году от тяжелого заболевания нервной
системы, а ее первый муж до сих пор живет в городе Павловске.
Вторым ребенком у Ривы был Давид, он родился в Невеле в
1933 году 23-го августа, окончил 7 классов и начал работать на
Невельской обувной фабрике заготовщиком. В 18 лет Давида
призвали в Армию, а после демобилизации жить в Невеле не
хотел и уехал в Ленинград. Здесь Давид поступил на 6-ти
месячные курсы, готовившие механиков швейных машин,
работал по этой специальности, шил обувь на машине. В
Ленинграде Давид познакомился со своей будущей женой
Гильдой, рождения 1930 года, и в 1960 году женился. Через год у
них родилась дочь – Римма. Гильда по специальности техник-
аналитик, работала в лаборатории. Жили Давид с Гильдой в
Ленинграде, здесь они получили квартиру. Римма закончила
среднюю школу, а потом закончила Ленинградский
политехнический институт, вечернее отделение факультета
контрольно-измерительных приборов, работала потом
радиомонтажницей. В 1983 году Римма вышла замуж за Гришу
Зубкина, рождения 1956 года. Через год у них родился мальчик
Боря. В 1990 году Римма и Гриша с Борей уехали в Израиль и
поселились они в городе Афула, здесь в 1991 году у них родилась
дочь Лиора, а через два года к ним приехали Давид с Гильдой,
они также поселились в Афуле, купили себе квартиру и живут все
недалеко друг от друга. Сейчас Давид и Гильда – пенсионеры,
Гриша Зубкин работает на заводе токарем, Римма временно не
работает, а их дети учатся в школе.
________________________________________________________________________________________________
Третьим ребенком у Ривы был Гриша, он родился в 1938

году, в годы войны он с мамой жил в Чкаловской области, в 1944
году со всеми вернулся в Невель. После учебы в школе стал
шофером. В 35-ти летнем возрасте Гриша женился на девушке
Рае Зац из Одессы, рождения 1950 года, она закончила ПТУ и
работала швеей. Через год после женитьбы в их семье родилась
дочь Полина, а еще через 5 лет – мальчик Миша. В 1992 году вся
семья репатриировалась в Израиль. После почти 20-ти-летней
совместной жизни Гриша развелся с Раей, и теперь они живут в
разных городах Израиля. Гриша работает на кондитерском
предприятии, Рая – в прачечной, Полина – воспитательница в
детском саду, а Миша – охранником.
Дети Ривы и Осера Савич

дочь Белла, Невель 1930 – 1996 Москва
сын Гриша, Невель 1938 – живет в Израиле
сын Давид, Невель 1933 – живет в Израиле.
________________________________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________________________
Вторым ребенком у дяди Ар-Янкева был Михл (Михаил),

он родился в 1904 году в Невеле, закончил 7 классов, а в 18 лет
его призвали в Армию. После службы в Армии Михл работал на
общих работах, определенной специальности у него не было. В
1938 году Михл женился на Лее, она родилась в Полоцке в 1899
году, была старше Михла на 5 лет. Лея в Полоцке работала
продавщицей в магазине, а после свадьбы переехала в Невель. В
их семье через год, в 1939 году, родилась дочь Белла (по
документам она – Эстер). Когда началась Великая Отечественная
война, Михла призвали в Армию, он погиб на Фронте в 1942
году, а Лея с дочерью эвакуировалась в Куйбышевскую область,
откуда они вернулись после войны в Полоцк. Лея умерла там в
1958 году.
Кубланов Михл (Михаил) Аронович

Невель 1904 – 1942 погиб на Фронте
и его жена Лея Полоцк 1899 – 1958 Полоцк.
Дочь Леи и Михаила – Белла закончила среднюю школу, но

специальности у нее не было, она работала уборщицей. В 23 года
________________________________________________________________________________________________
Белла вышла замуж за Виктора Муравьева, родила двух детей –

Арона и Мишу. Семейная жизнь у Беллы и Виктора не
«клеилась», Виктор был любителем алкоголя, прожив вместе 10
лет, они разошлись. После развода Белла с двумя детьми 10 и 7
лет, в 1973 году уехала в Израиль. Здесь жизнь у Беллы была
нелегкой, она получала пособие на себя и на детей. Прожив в
Израиле несколько лет, Белла с детьми уехала в Австралию. На
этом связь родных с Беллой прервалась, о ее дальнейшей жизни и
жизни ее сыновей ничего не известно. Виктор остался жить в
Полоцке, где повторно женился.
Дочь Михела и Леи Белла Михайловна

Невель 1939 – живет в Австралии.
________________________________________________________________________________________________
Третьим ребенком у дяди Ар-Янкева была дочь Соша –

Соня. Она родилась в 1906 году в Невеле, до Великой
Отечественной войны училась в школе, вступила в ряды
Коммунистической партии и работала секретарем партийной
организации на заводе. В начале войны Соня с другими родными
эвакуировалась в Чкаловскую область, а в 1944 году она
вернулась в Невель и работала на почте. Замужем Соня не была,
умерла в возрасте 48 лет от рака желудка.
Кубланова Соня (Соша) Ароновна

Невель 1906 – 1955 Невель.
Четвертой и последней в семье была дочь Элька (Оля). Она

родилась в Невеле в 1908 году, в 30-е годы Оля уехала в
Ленинград и до войны работала фасовщицей в институте вакцин
и сывороток. Все время блокады города Оля оставалась в городе,
никуда не выезжала и чудом выжила. После войны Оля
________________________________________________________________________________________________
продолжала работать в том же институте, и после выхода на

пенсию свою работу не оставляла до 75 лет. Замужем Оля не
была, жила одна. В возрасте 89 лет Оля решилась переехать в
Израиль и поселилась у своего племянника Давида в Афуле. В
течение последних 4-х лет Оля находится в доме для престарелых
недалеко от Афулы. Сейчас ей 95 лет.
Кубланова Элька (Оля) Ароновна

Невель 1908 – живет в Израиле.
________________________________________________________________________________________________
Родословная дяди Яр-Янкева
Кубланов
Кубланов Ар-Янкев = Блюма
Савич = Кубланова Кубланов = Лея Кубланова Соня Кубланова Элька

Осер Рива Михаил не замужем не замужем
Громов = Савич Муравьев = Кубланова

Валентин Белла Виктор Белла
Арон = ?
Миша = ?
Савич = Гильда
Давид
Зубкин = Римма
Гриша
Савич = Рая
Гриша
? = Савич
Полина
Савич = ?
Миша
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА XII (Кубланов Г.М.)

Дядя Абрам и его семья
Пятым сыном у дедушки был мой дядя Абрам (Аврэмл). Он

родился в Невеле в 1878 году. В возрасте 29 лет он женился на
Софье (Сора-Лея) Лиозновой. У дяди Абрама был добротный (по
тем временам) дом недалеко от польского кладбища, во дворе
была корова, были куры.
До Великой Отечественной войны дядя работал на
щетинной фабрике рабочим, а тетя Софа была домохозяйкой,
умела шить, была хорошей портнихой и этим немного
зарабатывала.
В начале войны дядя Абрам и тетя Софа эвакуировались в
город Уральск – на севере Казахстана. Дядя Абрам умер в
Уральске в 1942 году от заворота кишок в возрасте 64 года. В
начале 1942 года в Уральск из блокадного Ленинграда
эвакуировалась дочь дяди – Юля и ее маленькая Света, так что
некоторое время они жили в одном городе, но в разных
квартирах. Сюда же после тяжелого ранения на Фронте приехал
сын дяди – Лёва.
В 1945 году Юля со Светой возвратились в Ленинград, а
тетя Софа осталась в Уральске на попечение Левы, но в 1947 году
Лёва с согласия мамы отправил ее к Юле в Ленинград.
Первое время тетя Софа жила вместе с Юлей, но потом ее
забрала племянница, жившая на Суворовском проспекте – у нее
бытовые условия были лучше, но Софа тяготилась тем, что жила
у племянницы на правах «бедной родственницы», много болела,
и в 1949 году она умерла от туберкулеза легких.
________________________________________________________________________________________________
Семья дяди Абрама и тети Софы.

Кубланов Абрам Керпелевич
Невель 1878 – 1942 Уральск
и его жена Лиознова Софья
Рядом с ними сидит их дочь Юля
Стоят – слева муж Юли – Михаил,
сыновья Лёва и Керпель.
В семье у дяди Абрама было трое детей. Старшим из них

был Керпель, он родился в Невеле в 1911 году. В Невеле он
закончил среднюю школу, в 18 лет его призвали на военную
службу, потом его направили учиться в военно-политическое
училище, по окончании которого он стал офицером, политруком.
Керпель со своей воинской частью участвовал в Великой
Отечественной войне и погиб под Курском в 1943 году, был
неженатым.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Керпель Абрамович

Невель 1911 – 1943 погиб на Фронте
Вторым ребенком в семье дяди Абрама была Юля (Ева).

Она родилась в 1913 году в Невеле, была очень красивой
женщиной. В возрасте 23-х лет Юля вышла замуж за Михаила
Абрамовича Кальницкого. Вскоре они вдвоем уехали в
Ленинград, а через год у них родилась дочь Светлана. До
Великой Отечественной войны Юля работала в военном училище
связи, а ее муж – в милиции. Когда началась война, Юля со
Светланой вместе с училищем связи в начале 1942 года
эвакуировалась в город Уральск, где в это время уже жили
родители Юли. Мужа Юли – Михаила в начале войны
мобилизовали, а в 1942 году он погиб в боях под Ленинградом.
В 1945 году Юля с дочкой возвратилась в Ленинград, там
они жили сначала с родителями мужа. Юля снова устроилась на
работу в военное училище связи, в 1960 году Юля вторично
вышла замуж за преподавателя этого Училища – полковника
________________________________________________________________________________________________
Гридчина Николая Сергеевича. Летом 1964 года второй муж

Юли скоропостижно умер, и Юля вновь осталась одна, в
последнее время она много болела, в 1999 году она умерла от
рака печени, прожив 86 лет.
Кубланова-Кальницкая-Гридчина Юлия Абрамовна

Дочь Юли – Светлана закончила институт физкультуры

имени Лесгафта, в 1961 году вышла замуж за преподавателя
Военной Академии имени Можайского – Слюсарь, через два года
у них родилась дочь Елена. Светлана в 1972 году с мужем
развелась, и с тех пор живет одна. Сначала Светлана работала
заведующей отделом культурно-массовой и оздоровительной
работы в обкоме профсоюза «Просвещение», в настоящее время
она работает заместителем директора детской спортивной
школы. Дочь Светланы – Елена родила двух сыновей. Старший
внук Светланы весной 2003 года в возрасте 19 лет погиб в
автокатастрофе, а второму внуку сейчас 15 лет.
________________________________________________________________________________________________
Кальницкая-Слюсарь Светлана Михайловна.

Третьим ребенком в семье у дяди Абрама был Лёва, он

родился в Невеле в 1916 году. В 18 лет Лёву призвали на
действительную военную службу, а в начале Великой
Отечественной войны его мобилизовали, он участвовал в боях, в
1943 году Лёва был тяжело ранен в правую руку. После ранения
Лёва долго лечился в военном госпитале, руку ему сохранили, но
в связи с повреждением нерва рука у него не функционировала,
она атрофировалась и просто висела. После выписки из госпиталя
в 1944 году Лёва приехал в город Уральск. Несмотря на то, что
рука у Лёвы не работала, его приняли на работу в школу
преподавателем физкультуры и военного дела. В Уральске Лёва
________________________________________________________________________________________________
женился на Марии Ивановне, жил с нею до своей смерти в 1999

году, умер Лёва от онкологического заболевания. Детей в семье у
Лёвы не было.
Кубланов Лев Абрамович

Невель 1916 – 1999 Уральск.
________________________________________________________________________________________________
Родословная дяди Абрама
Кубланов
Кубланов Авремл = София

(Абрам) Соре-Лея
Кубланов = Мария Кубланов = не женат Кальницкий = Кубланова

Лёва Керпель Михаил Юля
Слюсарь Светлана
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА XIII (Кубланов Г.М.)

Дядя Муля и его семья
Шестым, самым младшим сыном у дедушки был мой дядя

Муля (Самуил). Он родился в Невеле в 1883 году, в возрасте 25
лет он женился на Кейле, рождения 1887 года. В 1910 году у них
родился единственный сын Керпель, больше детей у них не было.
Сначала дядя Муля с семьей жил в своем доме на улице Большая
Велижская, до войны он работал на Невельской щетинной
фабрике, тетя Кейля не работала. Перед войной все они уехали в
Ленинград, там дядя работал в крупнейшем магазине «Пассаж»
вахтером.
Когда началась Великая Отечественная война, дядя Муля с
тетей Кейлей эвакуировались, в 1945 году они вдвоем вернулись
в Ленинград. Дядя снова пошел работать вахтером в магазин
«Пассаж», здесь он работал до выхода на пенсию. Жили они в
коммунальной, однокомнатной квартире на улице Большая
Московская, недалеко от «5-ти углов» на Загородном проспекте.
Тетя Кейля в 1964 году умерла в возрасте 77 лет, и дядя Муля
остался один, ему в это время был 81 год, ухаживать за собой ему
было очень трудно.
Мой брат Мойсей предложил дяде Муле объединить
(поменять) его комнату со своей комнатой на двухкомнатную на
улице Социалистической, с условием, что за дядей будут
ухаживать он и его жена Фира. Дядя Муля на это согласился, и
они стали жить вместе. Дядя умер в 1969 году в возрасте 86 лет.
Сын дяди Мули – Керпель после приезда с родителями в
Ленинград работал в органах КГБ, после начала Великой
Отечественной войны он из города не уехал и погиб во время
артиллерийского обстрела в период блокады, ему было всего 32
года, женатым Керпель не был.
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Самуил (Муля) Керпелевич

его жена Кейля Невель 1887 – 1964 Ленинград
и их сын Керпель Невель 1910 – 1942 Ленинград.
Родословная дяди Мули
Кубланов
Кубланов Муля = Кейля

(Самуил)
Кубланов Керпель Не женат

________________________________________________________________________________________________
Словарь еврейских терминов
Агада – легенда, сказание.

Пасхальная агада – рассказ об исходе евреев из
Египта в 1300 году до н.э.
Бар-мицва – введение 13-ти летнего мальчика в общину.
Брит-мила – обряд обрезания крайней плоти у младенца

мужского пола, совершаемый на 8-й день после
рождения в знак союза (завета) между Богом и
народом Израиля.
Габай – староста синагоги.
Гет – развод по еврейскому обряду.
Гой – нееврей, иноверец.
Ехидут – встреча с Ребе с глазу-на-глаз.
Иешива – высшая религиозная еврейская школа.
Кашер (кашерный) – ритуально приготовленная к употреблению

пища и предметы, связанные с соблюдением
заповедей (еврейских законов).
Ктуба – еврейский брачный контракт.
Кидуш – торжественное освящение субботы или праздника над

бокалом вина.
________________________________________________________________________________________________
Лехаим – за жизнь, тост, произносимый во время застолья.
Мафтер – чтение из недельной главы пророков после субботней

главы Торы.
Маца – лепешки, выпеченные из муки и воды, без закваски,

которые евреи едят 7 дней во время праздника
Пейсах.
Миква – «скопление воды», специальный бассейн для

омывания с целью очищения от ритуальной
нечистоты.
Миньян – кворум из 10 совершеннолетних мужчин,

необходимых для богослужения.
Мойл – лицо, совершающее обряд обрезания.
Песах – отмечается 7 дней в марте-апреле в память об исходе

евреев из Египта (1300 лет до н.э.)
Пурим – праздник в честь избавления персидских евреев от

физического уничтожения в 356 году до н.э. согласно
книги Эстер (Эсфирь). Отмечается за месяц до
наступления праздника Пейсах.
Раввин – духовное высшее звание.
Ребе – раввин, цадик – духовный вождь общины.
Сандак – уважаемый человек, который держит ребенка во

время обрезания.
________________________________________________________________________________________________
Стена плача – западная стена Иерусалимского храма,

разрушенного римлянами (Титом) в 68 году н.э.
Многие века к этой стене с плачем приходят евреи,
прося у Всевышнего духовной, моральной и
материальной помощи.
Суккот – праздник Кущей, осенний праздник. После исхода из

Египта евреи жили в шалашах («сукках»).
Тора – свод законов, данных Богом евреям через Мойсея –

рукопись на пергаменте – свиток Торы.
Тфилин – филактерии, кожаные коробочки с текстами из Торы,

которые накладываются евреями на левую руку и на
лоб и прикрепляются специальными кожаными
ремнями. Тфилин накладываются мальчиками с 13-ти
лет.
ХаБаД – религиозное движение хасидов, основанное в 18 веке.

(Аббревиатура от Хохма, Бина, Даат – Мудрость,
Разум, Познание)
Ханука – освящение – праздник в ознаменование победы

Маккавеев над греками (164 год до н.е.),
освобождения Иерусалима и очищения храма.
Хасид – благочестивый, приверженец хасидизма.
Хасидизм – религиозное народное движение, которое основал

Баал-Шем-Тов.
Хейдер – традиционная религиозная начальная еврейская

школа для мальчиков.
________________________________________________________________________________________________
Цадик – праведник.
Шабат (шабес, суббота) – седьмой день еврейское недели, день

отдыха от работы.
Шойхет – резник, совершающий ритуальный убой кашерного

скота, птиц.
Шива – первые семь дней траура по умершему после

захоронения.
________________________________________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ
ГЛАВА I (Кубланов К.Л., Кубланов Г.М.)................................4

Город Невель......................................................................................4
ГЛАВА II (Кубланов К.Л., Кубланов Г.М.)................................26
Кубланов Натан-Керпель и его жена Бейля..............................26
Родословная семьи Кублановых..................................................28
Кубланов ..................................................................................28
Натан-Керпель = Бейля.......................................................28
ГЛАВА III (Кубланов Г.М.)...........................................................29
Дядя Бэше (Борис) и его семья.....................................................29
Родословная Кубланова Бэше (Бориса)......................................35
ГЛАВА IV (Кубланов К.Л.)...........................................................37
Мой дедушка Кубланов Хаим и бабушка Миня.......................37
Родословная дедушки Хаима и бабушки Мини........................38
Кубланов Натан-Керпель = Бейля..........................................38
прадедушка прабабушка.........................................................38
Кубланов Хаим = Миня............................................................38
дедушка бабушка.........................................................................38
ГЛАВА V (Кубланов К.Л.).............................................................39
Семья тети Хаи Ерменсон-Кублановой......................................39
Родословная тети Хаи Ерменсон-Кублановой...........................43
ГЛАВА VI (Кубланов К.Л.)...........................................................44
Семья Кубланова Элиэзера (Лейзера).........................................44
Семья Кубланова Лейзера переезжает в Ленинград................50
21.06.1941 Война...............................................................................52
Семья Лейзера Кубланова эвакуируется из Ленинграда........54
Семья Лейзера Кубланова в Казахстане....................................55
Арест семьи Лейзера Кубланова..................................................59
Воспоминания Миши (Менделя) Кубланова.............................65
Семья Лейзера Кубланова в тюрьме «Кресты» .......................69
Семья Лейзера Кубланова в тюрьме города Кирова...............70
________________________________________________________________________________________________
Кубланов Мендель накладывает тфилин в тюрьме................71

Воспоминания Ани (Хаи) Кублановой – Сухаренко................72
Семья Лейзера Кубланова возвращается в Ленинград...........85
Кубланов Керпель (Костя) в лагере города Воркута...............86
Керпель: первый Пейсах в лагере Воркуты, 1952 г.................93
Кубланов Керпель (Костя) в лагере станции Сейда................95
Керпель Кубланов в лагере г.Потьма.......................................104
Керпель: последний Пейсах в лагере г.Потьма, 1956 г..........104
Кубланов Мендель и Люба в лагерях г.Караганда................107
Кубланов Мендель (Михаил) возвращается домой................116
Кубланов Мендель едет в Израиль............................................122
Кубланов Керпель возвращается в Ленинград.......................127
Кубланов Керпель восстановлен в мединститут....................130
Кубланов Керпель женится.........................................................132
Кончина Кубланова Элиэзера – нашего отца..........................138
Выезд семьи Кубланова Керпеля в Израиль...........................140
Семья Кублановых приезжает в Израиль................................142
Семья Кубланова Керпеля в Бней-Браке.................................151
На приеме у Любавичского Ребе................................................157
Кончина Кублановой Эльки – нашей мамы............................161
Свадьба дочери Инны Кублановой...........................................163
Свадьба сына Арона-Хаима (Арика) Кубланова....................171
Родословная Элиэзера (Лейзера) Кубланова ..........................177
Кубланов ................................................................................177
Натан-Керпель = Бейля.....................................................177
Кубланов Хаим = Миня.........................................................................177
Кубланов Элиэзер = Куперман...............................................................177
ГЛАВА VII (Кубланов К.Л.)...................................................178
Семья дяди Ицхака (Исаака) Кубланова.................................178
Родословная Кубланова Ицхака (Исаака)................................184
ГЛАВА VIII (Кубланов К.Л.)......................................................185
Семья тети Сони (Сарры) Мочкиной-Кублановой................185
Родословная тети Сони Мочкиной-Кублановой.....................190
________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА IX (Кубланов К.Л.)................................................191

Семья дяди Меера (Мирона) Кубланова..................................191
Родословная Кубланова Мирона................................................195
ГЛАВА X (Кубланов Г.М.)..........................................................197
Мой отец Мэйлех (Михаил) и его семья...................................197
Родословная моего отца Мейлеха..............................................265
Кубланов ................................................................................265
Натан-Керпель = Бейля......................................................265
Кубланов Мейлэх = Песя......................................................................265
ГЛАВА XI (Кубланов Г.М.)......................................................266
Дядя Ар-Янкев и его семья.........................................................266
Родословная дяди Яр-Янкева.....................................................276
Кубланов ................................................................................276
Кубланов Ар-Янкев = Блюма.................................................................276
ГЛАВА XII (Кубланов Г.М.).......................................................277
Дядя Абрам и его семья...............................................................277
Родословная дяди Абрама...........................................................283
Кубланов ................................................................................283
Кубланов Авремл = София.....................................................................283
(Абрам) Соре-Лея...................................................................283
ГЛАВА XIII (Кубланов Г.М.)......................................................284
Дядя Муля и его семья.................................................................284
Родословная дяди Мули...............................................................285
Кубланов ................................................................................285
Натан-Керпель = Бейля.........................................................285
Кубланов Муля = Кейля........................................................................285
Кубланов Керпель Не женат...................................................285
Словарь еврейских терминов.....................................................286
________________________________________________________________________________________________

Kublanov Family History - Rusian

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Kublanov Family History - Rusian

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Семья

Эта книга посвящается нашим

Авторы книги: Кубланов Керпель Лейзерович

Ваши отзывы и пожелания отправляйте по адресу:

M.D. Kublanov K., Tarfon st. # 5/3, 51420

ГЛАВА I (Кубланов К.Л., Кубланов Г.М.)

Город Невель находится в 450 км южнее Ленинграда и в 90

целесообразности соединения двух рек – Ловать и Западная

профессор по болезням уха, горла и носа – невельчанин –

Старый Невель до II мировой войны

Мирная жизнь и труд невельчан были нарушены

безвинных детей, женщин и мужчин. Светлая память нашим

Куперман Цимле – моя бабушка по материнской линии,

Куперман Мэра – жена брата моей мамы,

Куперман Тайба, дочь Мэри,

Вечная память нашим дорогим братьям

Кубланов Керпель Михайлович, Кубланов Керпель Самуилович,

Ерменсон (Кубланов) Керпель Кубланов Керпель Абрамович,

Памятник евреям, расстрелянным немцами.

Часть мемориала памятников евреям,

Часть мемориала памятников евреям,

Обелиск евреям-мужчинам, расстрелянным

Обелиск евреям-мужчинам, расстрелянным

Обелиск евреям-женщинам, расстрелянным

Обелиск расстрелянным немцами женщинам в Невеле

Обелиск расстрелянным немцами женщинам в Невеле

Обелиск расстрелянным немцами детям в Невеле

Обелиск расстрелянным немцами детям в Невеле

ГЛАВА II (Кубланов К.Л., Кубланов Г.М.)

С городом Невелем тесно связана жизнь нескольких

Кубланов Натан-Керпель, Невель 1843 –1925 Невель.

1. Отец Кубланова Гриши – Мейлэх – являлся сыном

Родословная семьи Кублановых

Беше (Борис) = Доба Хаим = Миня Мейлех (Михаил) = Песя

Ар-Янкев = Блюма Авремл (Абрам) = Соре-Лея Муля (Самуил) = Кейля

ГЛАВА III (Кубланов Г.М.)

Старшим сыном в семье моего дедушки был Бэше (Борис).

Старшей дочерью в семье была Фаня, она родилась в 1895

Ленинград и жила там в одной квартире с нею, по специальности

Средней дочерью у дяди Бэше была Нетта, она родилась 16

Кубланова-Оскотская Нетта Борисовна,

В семье у Нетты и Бориса было двое детей – старший

работал по специальности, Рая работала в поликлинике. Через

Оскотский Керпель (Капа) Борисович,

Младший сын Нетты и Бориса – Лёня родился в

срок на Дальнем Востоке, Лёня с Блюмой и двумя сыновьями,

Младшей дочерью в семье дяди Бэше была Мэра. Она

Игорем и маленьким сыном уехала в город Таллинн, но жизнь с

Богорад-Ринк София Самуиловна,

Второй дочерью Мэры и Мули Богорад была Нина, она

Нина была очень красивой девушкой, и, видимо, она в свои

Родословная Кубланова Бэше (Бориса)

Кубланов Бэше = Доба

Кубланова Фаня Оскотский = Нетта Богорад = Мэра

Ринк = Богорад Богорад Нина

Лёня = Галя Богорад Боря

Настоящая глава представляет собой перевод моей книги на иврите

Кубланов Керпель Лейзерович

ГЛАВА IV (Кубланов К.Л.)

Кубланов Хаим Керпелевич

Мой дедушка Кубланов Хаим родился в городе Невеле в

достать машину и отвезти дедушку на Преображенское кладбище

Родословная дедушки Хаима и бабушки Мини