Альманах журнала "Венский Литератор" No 23

Литературный журнал «Венский литератор» издается в Вене, Австрия, на русском языке с 2006 года и представляет современную русскоязычную литературу во всем ее многообразии.

Almanac of Wiener Literat Magazine 23

Published by Wiener Literat at Smashwords

Copyright 2013 Wiener Literat Magazine

Альманах журнала «Венский Литератор» № 23

Copyright 2013 журнал «Венский Литератор»

Smashwords Edition License Notes

This ebook is licensed for your personal enjoyment only.  This ebook may not be re-sold or given away to other people.  If you would like to share this book with another person, please purchase an additional copy for each recipient.  If you’re reading this book and did not purchase it, or it was not purchased for your use only, then please return to Smashwords.com and purchase your own copy.  Thank you for respecting the hard work of our authors.

«Венский Литератор» ISSN 2219-164X

Главный редактор: Сергей Тихомиров

Редакционная коллегия:

Марина Калашникова, Евгений Бердичевский

Помощь в корректуре: Татьяна Вьюгина

E-mail: editor@sootechestvennik.com

Web: www.sootechestvennik.com

Обложка: Вена, старый  и новый Регенсбургер Хоф, 1897, акварель. Franz Poledne.

Оглавление

Публицистика

Владимир БРИСОВ

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ ОДНОГО ЛЕСА

Поэзия

Кселена ЛИТВИНОВА

Галина СЫЧЕВА

Екатерина КАРГОПОЛЬЦЕВА

Проза

Владимир БРИСОВ

БЕЙСБОЛЬНОЙ БИТОЙ ПО МОСКВЕ

Владислав РЕЗНИКОВ

ДЕСЯТЬ РУБЛЕЙ

АВТОСЕРВИС

СЕКУНДА

Евгений БОРОДОВИЦЫН

РАМОНЬ. ПРОКЛЯТЫЙ ЗАМОК

Виктор ГУСЕВ-РОЩИНЕЦ

СОН СЕМЁНА БУШУЕВА

Константин ФИЛИМОНОВ

МОЙ ДРУГ И СОПЕРНИК МАРЛОН

Игорь КАРПОВ

УДИВИТЕЛЬНЫЙ «СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ»

БУЙНЫЙ  ПОПУТЧИК

«ОТЦОВСКИЙ  КАПИТАЛ»

Марина БАЛУЕВА

ПИТЕРСКИЕ АЛЛЮЗИИ

ЗДЕСЬ НЕ СТРАШНО, ЗДЕСЬ МОЙ ДОМ

Лидия ДЕВУШКИНА-СОММЭ

ТЫ УХОДИШЬ, КАК ПОЕЗД

КУЛЬТПОХОД В ОПЕРНЫЙ ТЕАТР

Николай ТОЛСТИКОВ

УГОЛЕК

СОЛДАТ

Евгений  ТАТАРСКИЙ

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Руслан НУРУШЕВ

СКАЗКИ  О  РАЗНОМ

ПО  КОМ  НЕ  ЗВОНИТ  КОЛОКОЛ

Новые книги издательства «Венский Литератор» («Wiener Literat»)

Владимир БРИСОВ

Россия, Москва

Родился в Москве, жил и работал в России, в ближнем и дальнем зарубежье. Объездил около пятидесяти стран Мира. Автор романа, повестей, рассказов, эссе. Издавался в Соединённых Штатах, Канаде, Германии, Австрии, Украине, России. Образование высшее литературное, член Союза писателей России.

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ ОДНОГО ЛЕСА

Вместо эпиграфа: «К концу стремится март, но серый день прошёл с обильным снегопадом, без солнца проблесков. Совсем стемнело, белые сугробы и ледяные шапки на заснувших елях. Как будто фильм снимают про январь, и декорации расставлены умело. Софитов только нет, как нет и фонарей, прожекторов. Нет, впрочем, никакого освещенья: ни факелов, ни керосинок нет, забыты свечи, спички отсырели и зажигалку не могу найти, хотя уже обшарил все карманы. Лишь скорбный лик луны и пара звёзд мерцают в небе. Оттуда, с высоты должны им быть видней земные беды. Холодный ветер, скользкая тропа, один в лесу гуляю. Неуютно».

Внешне, ничего выдающегося в этом лесопарке нет. Лесопарк - это когда, в отличие от леса, негде заблудиться, а в отличие от парка, негде купить пива. Лесничий местный, во главе интернациональной бригады приезжих со всех концов бывшей «необъятной», пилит могучие вековые ели. Затем, собранные вместе «калиброванные», очищенные от веток стволы исчезают. Вместо зелёных красавиц елей, остаются давно засохшие деревья, с облетевшей корой, никого не интересующие, кроме дятлов. «Лесозаготовители» обходят умершие деревья стороной, «нечего зря пилы тупить, никто дряхлые дырявые стволы не купит». И стоят они годами, помеченные белыми крестами, как могилы на кладбище. Не брезгует Леший, то есть лесничий, и берёзами, они в мангале для шашлычка хорошо горят и «ароматят» мясо. С их реализацией проблем нет. Само лесничество, притаившееся за глухим высоченным забором, по количеству и качеству строений напоминает барскую усадьбу.

У крепко запертых ворот душными летними вечерами нередко «толпится» десяток служебных чёрных машин. Их скучающие водители, доставив начальство, в который раз «перетирают» характеристики дорогих авто, которые им, увы, не по карману. А из-за забора нежный ветерок, заглушая закатную молитву птиц, разносит по окрестности бравурное пение чиновников:

- Ты рыбачка, я - рыбак, ты морячка, я – моряк.…

От мужского, хмельного разноголосья спасает молодой, звонкий, женский хор: - Парней так много холостых, а я люблю женатого… Умение накрывать «поляну» - непременное условие карьерного роста в России третьего тысячелетия, в кураже замахнувшейся на создание собственных нанотехнологий.

Из спиленных деревьев особенно жалко сосну, не воспроизводится она в подмосковных лесах. Дерево, почитаемое за стойкость и долголетие во всех землях, где оно произрастает. Десятки его видов украшают леса от Скандинавии до Юго-восточной Азии. Огромные сосны на песчаном берегу Сиамского залива под Хуа-Хином так же красивы, как и российские, на берегах бессчётных прозрачных озёр Карелии. Латинское название рода - Pinus семейства Pinaceae – сосновые. Само же латинское название восходит к древнегреческой легенде о нимфе Питис, которую ревнивый бог северного ветра Борей превратил в дерево. Старые «корабельные» сосны доживают свои полтысячи лет, а молодых на смену нет. Со времени оплодотворения женских соцветий пыльцой мужского «цветка» и до созревания семян в шишках проходит один, реже два года. Проще говоря, беременность сосны длится от одного до двух лет. И пыльца мужская способна переноситься ветром на дальние расстояния, и сосновые боры ещё не все вырублены, и шишки под ногами попадаются, а вот, подишь ты, сосновый молодняк не растёт в городских и пригородных лесах, и точка. Пора, наверное, писать SOSновый. Ну, в общем, всё, как в науке, где средний возраст учёных почти сравнялся с пенсионным. А молодёжь менеджерит, продавая всё, кроме родины, из-за низкого спроса на этот товар, или бороздит просторы Америки, Западной Европы, а теперь уже и Китая. В Вене половина всех реализующих билеты в оперу и на концерты классической музыки – российская молодёжь с «верхним» образованием. Во многих гостиницах Манхеттена трудятся выходцы из России, совмещающие работу с учёбой в американских университетах. Из моих частых встреч с соотечественниками в Европе и Америке вынес убеждение, что люди готовы трудиться и больше, и с самоотдачей, только бы не возвращаться на родину. Почему? У каждого свой ответ, но в целом он сводится к качеству жизни и комфорту.

Вы спросите, а причём тут учёные? Да притом, что когда-то, лет «-дцать» тому назад, они говорили о тридцати километровой зелёной зоне вокруг Москвы, недвусмысленно «намекая» на то, что это лёгкие столицы (слово мегаполис ещё не употребляли, и дышалось легче). Архитекторы и градостроители (тогда их ещё не называли «точечные ГАДОстроители») рассказывали о неприкосновенности парковых территорий, которые клиньями входили в Москву, постепенно расширяясь, по мере продвижения от центра города к его окраинам. Где сегодня эти говоруны, кто ответит за базар? Ведь население верило в строгость научных подсчётов потребления кислорода каждым носом. Верило в продуманность планов развития Первопрестольной, или Белокаменной, или Златоглавой, или «Москвы – образцового коммунистического города», - так в разные эпохи именовали наш город. (Наш? – Спросите вы. - Измерь температуру или запишись на приём к психиатру по поводу неадекватности восприятия действительности. Он такой же «наш», как и многомиллиардные банковские счета нефтяных и газовых кампаний, как загадочный стабилизационный фонд, то появляющийся, то исчезающий в руках политических иллюзионистов). К сожалению, разобщённость, как ржавчина металл, разъедает наши души. К традиционным бедам – «дураки и дороги» - надо прибавить разобщённость, позволяющую дуракам с мигалками перекрывать дороги. Журналисты шутят, что даже движение «Наши» распустили, чтобы переименовать в «Моё». Как говорят молодые теле- и радио-ведущие: «Знаем, слышали ваши сказки о том, что деревья были зеленее и птицы чирикали громче». Но ведь так и было, господа, деревьев было больше, и птицы пели разными, ныне исчезнувшими, голосами. Человек – венец природы -оказался самым живучим приспособленцем, конкурируя с крысами и микробами.

Так вот, гуляю я по малопримечательному лесопарку, где так же, как в других, местное население, соскучившись по живому общению в очередях, круглые сутки наполняет банки, бутыли и пузырьки вяло текущей родниковой водой. Тут же, за разговором, и умываясь, и отхлёбывая. А чуть ниже в маленьком прудке, «моржи» ныряют в ледяную воду вместе с собаками, одни, радостно фыркая и крича «хорошо», другие, громко скуля и лая от страха. Ну и пусть вокруг висят грозные предупреждения о недопустимости, даже вредности потребления воды. Власть не любит нас, а мы не верим ей, даже в ущерб собственному здоровью.

Хотя нет, я плохой патриот своей малой родины, отличие у парка есть. Это Битцевский лесопарк, в котором Пичушкин, теперь, слава Богу, уже осужденный, убил, по его словам, более 60-ти, а по найденным милицией трупам – 49 ни в чём не повинных людей. Почему не совпадают цифры? Не всех жертв Битцевского маньяка удалось найти. И к тому же этот подонок мог завысить кровавое число погибших, соревнуясь со своим кумиром – Чикатило (он же «Сатана», «Советский Джек Потрошитель»), совершившим 53 доказанных убийства, и ещё более десяти (по оперативным сведениям). Поэтому и прыгают цифры. Пичушкин шёл на рекорд. Прозванный журналистами «Шахматистом», он хотел закрыть именами убитых все 64 клеточки на шахматной доске, а потом купить новую и начать «игру» сначала. В своих преступлениях он гнался за количеством жертв, невзирая на их возраст, а Чикатило убивал детей и молодёжь. Битцевский маньяк понимал, что во всём уступает своему объекту подражания. И в жестокости преступлений, и в их всесоюзном масштабе, и в уровне образования (Чикатило имел несколько средних и высших, а за плечами Пичушкина – только ПТУ), и в изворотливости (задерживался и выпускался на волю, ввиду недостаточности улик), и в социальном статусе (периодически занимал руководящие должности, некоторое время состоял в рядах КПСС, был женат и имел детей, вместо работы грузчиком и одинокой жизни Битцевского маньяка). Навёрстывая упущенное, Пичушкин поставил преступления на поток в последние два года до своего ареста, почувствовав безнаказанность и стремясь стать серийным-убийцей номер один в новейшей истории России. Вопрос поимки Чекатило стоял на контроле в ЦК КПСС, розыск возглавляли руководящие работники прокуратуры и МВД. Консультативную помощь оказывал специалист по серийным убийцам профессор А. О. Бухановский, член двух американских академий: Судебных наук и Психиатрии и права. Психологический портрет, составленный Бухановским, во многом соответствовал реальному образу убийцы. На фоне беспрецедентного по масштабу (с привлечением армейских подразделений) розыска Чикатило, совершавшего убийства в разных городах, создаётся впечатление, что Битцевского преступника, действующего долгие годы в одном и том же лесопарке, милиция часто «забывала». Наша свободная пресса вплоть до ареста ничего не писала о нём.

Чикатило ловили нервно, спеша, попутно казнив человека, не причастного к данным убийствам (он совершал похожие преступления, за которые ранее уже отбыл наказание). Ошибочно установленная группа крови помогала маньяку Чикатило долго увиливать от правосудия. Раскрутку Битцевского дела поспешной никак не назовёшь. Но всё же был подстрелен (слава Богу, не убит, а ранен) безвинный пенсионер, убегавший от оперативной группы. Он не понял по лицам, что люди в штатском – милиционеры, и решил, что на него в лесу напали грабители. Эх, жаль, что милицию в полицию переименовали только год назад и тогда она не была ещё сплошь и поголовно переаттестована. Работники милиции без аттестации не смогли додуматься до того, что при обычном, штатном патрулировании и столь же обычном оповещении граждан об опасности, можно было избежать многих жертв. Посетители лесопарка в большинстве одни и те же. Часто встречая на тенистых тропинках замкнутого молодого человека, никто и не думал в чём-либо подозревать его. А он чувствовал себя «хозяином леса», проведя на воле лишних 14 лет, если отмерять срок от первого убийства. Были в русском языке такие понятия как «злодейское преступление», «убийца-душегуб». Определяющие действия нелюдей, с позиций не юридических, а общечеловеческих, с позиций религиозной морали. У меня не поворачивается рука описывать их зверства. Но и сейчас лесопарк становится безлюдным с первых намёков на темноту. Кого только не встретишь на его дорожках: от бритоголовых, качающих мускулы и разучивающих нацистские «кричалки», до спящих у костров бомжей.

Эксперименты по ампутации «лёгких столицы» продолжаются совместно, я бы даже сказал наперегонки, властями как города, так и области. Теперь под лесом протянули из Бутово ветку метро. Интересно, выдержат деревья постоянную вибрацию от электропоездов или начнут гибнуть, как вдоль МКАД. Ну что делать, если городские власти напоминают «очумелые ручки», не ведающие, что творят, но знающие, что вытворяют.

Природа. ХХ век нанес такие раны экологии, что «не замечать» климатические сюрпризы становится всё труднее. Засушливое, задымлённое, от горящих торфяников, лето 2010. Любители природы кормили и носили воду «братьям меньшим», как никогда до этого. Синицы и менее доверчивые поползни ели с руки. За белками, цокая и рассыпая орехи и семечки, бегали целыми семьями. Кормили уток на высыхающем пруду и даже лесных мышей. Зяблики перестали суетиться в поисках пропитания, а сидели на скамейках рядом с людьми, ожидая очередную порцию семечек и крошек. Потом зима 2011-го, с ледяными дождями, погнувшими и поломавшими множество молодых деревцев. Так и застыли тонкие берёзы и осины в скорбном поклоне, будто специально построенные арки при входе в лес. И, наконец, минувшая зима, отодвинувшая на полтора месяца весну, с рекордными снегопадами в марте и апреле.

В конце марта в Москву прилетели самые многочисленные обитатели московских лесопарковых зон – дрозды. Прилетели доверчивые глупые птахи, а вокруг снег и холод. Из кормушек они никогда не едят: ни крошки, ни семечки, ни крупа у них не вызывают аппетит. Они насекомоядные, и этим всё сказано. Их корм в ожидании тепла прячется под метровой толщей сугробов. Дроздов охватила паника, спустя день – два, после прилёта. Они метались стаями по дворам, под заинтересованными взглядами ворон, охотящихся на растерявшихся птиц. Подскажет ли их инстинкт самосохранения, что нужно отлететь южнее и переждать затянувшуюся зиму, или они вернулись на родину погибнуть?

Так и не разбившись на пары, теми же стаями, большинство дроздов улетело. Уставшие, ослабевшие птицы остались, провожая своим щебетом растворившиеся в сумерках стаи. Их численность год от года и так падает: поющих, гомонящих, чирикающих.

В каждом парке гуляют энтузиасты одомашнивания всё новых и новых видов животных. Кто-то выгуливает хорька, кто-то карликовую свинку, лошадку. Один чудак носит на плече крупного чёрного ворона. Однажды я наблюдал, как к ворону на встречу прилетели два его сородича - иссиня чёрные сильные птицы. Они звали его на волю, то отлетая на расстояние, то возвращаясь, при этом громко, гортанно крича. Но дрессированный ворон на них вообще не реагировал. Он, попавший в неволю маленьким птенцом, не понимал языка своих собратьев. Так же, наверное, и мы, люди, перестали слышать и понимать голос природы. Она посылает сигналы SOS, а мы думаем, что это шум ветра, заблудившегося в кронах деревьев.

Скоро исчезнут зелёные лягушки и изящные шустрые ласки, никто не сможет любоваться парящим высоко в небе ястребом, не испугается совы, таинственно хлопающей крыльями среди ночи, не услышит на закате соловья и не сосчитает года, подаренные кукушкой. Я не буду рассказывать о диких зайцах, ещё недавно выпрыгивавших на лесные просеки, о высохших лесных прудах, где водились цветные тритоны, о гордых лосях, обитавших в этих самых «лёгких Москвы», застроенных домами. Не стану писать о грибах и ягодах: рыжиках, сморчках, костянике, вкуса которых вам уже не узнать. Вы всё равно не поверите и скажете мне: «Да, знаем, деревья были зеленее и птицы пели громче». Самые важные вопросы к нашей совести. Не покупать на свадьбу декоративных голубей, которых потом пожирают серые вороны. Не кидать шприцы там, где играют дети. Не оставлять горы мусора, по которым легко составить меню вашего очередного пикничка и представить любовную страсть по количеству брошенных кондомов. Не мыть машины на берегу прудов и рек, превращаемых нами в болота и ручьи. А совесть, она либо есть, либо отсутствует. Никогда не слышал об операциях по пересадке совести. А хорошо бы среди рекламных предложений «живот уйдёт навсегда», «приворожу, не отстанет», «верну потерянную девственность», найти и такое «разбужу совесть».

Вот так и выглядит краткая история одного лесопарка. Лес сам рассказал мне её голосами птиц и быстрыми ручьями талого снега. Он рассказывает её каждому входящему под его ветви, но разделить грусть могут только дураки и юродивые, не забывшие с детства голос леса. А к словам дураков никто не прислушивается, ведь вокруг так много серьёзных взрослых людей, которые знают «что почём» в этой жизни, и, как им кажется, способны решить все проблемы в свою пользу. Ах, да, я забыл добавить, что история парка уходит корнями к дворянским фамилиям, владевшим этой землёй. Лопухины, из рода которых происходила Евдокия Фёдоровна - первая жена Петра Великого, князья Гагарины, Бутурлины. Их усадьбы стоят забытые и закрытые от народа высокими заборами, скрывающими следы разорения и разрухи. Ну, зачем о них писать, кому интересна седая старина, когда мы с современностью-то разобраться не в силах.

БЕЙСБОЛЬНОЙ БИТОЙ ПО МОСКВЕ

Встречу забили, как всегда, в день смерти Владимира Высоцкого. Мои последние воспоминания о нём это графин спирта, который он, бравируя и эпатируя публику, попросил поставить на стол во время выступления в закрытом НИИ, работающем на оборонку. Мне, тогда совсем молодому учёному секретарю общества Знание, он сказал, хлопнув по плечу:

- Старина, на кой чёрт мне твоё оформление бумаг, по которым я получу какой-то гонорар, спустя месяц. Этот месяц ещё надо прожить. - Он приехал выступать без предварительных переговоров о гонораре, что было большой редкостью для артистов. Думаю и графин спирта ему был не очень нужен, это был вопрос принципа. Как в его песне: «Мне бы выкатить портвейна бадью! Мол, принцессу мне и даром не надо, Чуду-юду я и так победю».

А дальше в переполненном зале звучали его песни, зажигая глаза оборонщиков. Как организатор, я даже автограф не взял. То ли постеснялся, то ли думал, что Высоцкий навсегда, какие его годы...

Потом, уже совсем потом, после смерти Владимира Семёновича, выступал с проникновенным словом, знавший его многие годы, Валерий Золотухин с конферансом Наума Станиловского и восторженные научные сотрудники музея музыкальной культуры имени Глинки, с накопленным материалом о великом артисте и его семье. Почти что сразу последовал запрет горкома партии на выступления о Высоцком. Чем это было вызвано? Не знаю. Наверное, тем, что, по мнению властных бюрократов, он был слишком популярен и любим в народе. Любим больше всех секретарей ЦК КПСС вместе взятых.

Мне лично продолжение выступлений о нём грозило вылетом с работы по методу пинком под зад, но предать кумира моей юности я всё равно не мог. Просто вечера его памяти в отчётах и афишах я стал называть вечерами популярной песни. Вот и всё.

Но это лишь зигзаги моих воспоминаний. Наше общее место сбора, посвящённое трагическому дню, не менялось уже более тридцати лет – чебуречная на «Колхозной». И давно не «Колхозная» она, эта станция метро, а Сухаревская, и фирменная чебуречная (предприятие образцового обслуживания) превратилась в захудалое кафе, но у меня с годами память стала ретроградной, ну ни как не отлипну от старых названий. В углу зала, у окна стоит знаковый стол, бывший когда-то в круглосуточном резерве для грузчиков Казанского вокзала. Теперь, вместо их захмелевших плутоватых лиц, на меня смотрели карие глаза, так и не растерявшего кудрявой шевелюры, Вити Шварцмана. Обнялись.

– Кто ещё будет? – спрашивает он.

- Пётр Савицкий должен прийти. Ну, может, ещё кто подтянется, - неуверенно говорю я.

- А ты помнишь время, когда наших пацанов человек тридцать собиралось, заряд какой-то в людях был, хотелось общаться. А сейчас и дома не спится, и с друзьями не сидится. Стареем что ли?

- Ну, ты вспомни ещё школу, - отвечаю я, - когда в однокомнатную квартиру Шурика забивалась вся дворовая кодла… врубим Высоцкого, накурим. Мать его - добрая женщина, придя с работы, всегда шутила: «Бой в Крыму, всё в дыму, никого не видно. Или «народу, как на Ялтинском пляже в бархатный сезон». Она крымчанка была.

- На кружевной фабрике работала, кладовщица или что-то вроде того, - уточняет Виктор, - вся мебель в квартире кружевами была забита. Наверное, пол Крыма кружевами снабжала. Ты знаешь, я только сейчас врубился: в Союзе было нехилое производство, если все тащили в таких количествах и ещё выполняли план... На свадьбе Шурика, когда родня их приехала, ё-моё и чулки кружевные, и воротнички, и трусики, и бюстгальтеры.

- Да, да, в женском белье ты всегда хорошо разбирался, - подмигиваю я.

- На свадьбе тогда такую черноморскую русалку закадрил, - у Вити затуманился взор, - как только мы с ней в ванной уединились, так началась драка между провинциальной роднёй и столичными гостями. Потом пошли в ванную мыть битые носы, и начали барабанить в дверь, будто я им задолжал. Сам понимаешь, в такой нервной обстановке совмещать зов предков с гламуром, ну просто невозможно. А дальше-больше или ближе-меньше, не разберёшь, - к ней приставили троюродного племянника и взаимная страсть, подпалившая наши юные сердца, потухла, как пожар после высадки десанта МЧС.

- Кто знает, - глубокомысленно вздохнул Виктор, - может, ловил бы рыбу сейчас на море в другой стране. Сочинял бы об этом рассказы не хуже Хэмингуэя. А она бы вся в белых кружевах ждала меня на берегу с миской галушек.

В зал вошёл Пётр Савицкий, помощник депутата, невысокий, кряжистый, и принялся через толстые стёкла очков осматривать кафе. Наконец, с третьей попытки увидел нас, хлопнул себя по бокам, раскрыл руки для объятий и заспешил, задевая животом мешавшие стулья.

- Советский, - Шварцман всегда так его подкалывал, произнося фамилию в несколько изменённом виде, - ты бы хоть раз привёл депутата в эту харчевню, а то всё в «Пушкине» жрать изволите.

- Ах, Витюша, твоё воображение дальше «Пушкина» не простирается… Главное не еда, а общение, - прищурился Пётр.

- Ну, не скажи, - обиделся Шварцман, - здесь в прежние годы была такая вкусная еда, мы за ней по часу в очереди выстаивали. А потом уже было общение.

- Очередь – аккумуляция политического недовольства масс, - важно заметил Пётр, - опять же ты забыл, мы успевали наобщаться в очереди, а потом уже звучало жрать подано.

 - Я, как-то, помню, отстоял эту твою аккумуляцию не меньше часа, отхватил свою порцию счастья в виде дюжины раскалённых чебуреков, и, прямо посредине Садового кольца, расплавив целлофановую сумку, они полетели на асфальт. Думал удавиться на месте, когда видел, как по дымящейся горке баранины и теста проносились автомобили.

-