Discover millions of ebooks, audiobooks, and so much more with a free trial

Only $11.99/month after trial. Cancel anytime.

2012. Точка возврата
2012. Точка возврата
2012. Точка возврата
Ebook365 pages5 hours

2012. Точка возврата

Rating: 0 out of 5 stars

()

Read preview

About this ebook

Ученые до сих пор не могут прийти к единому мнению: почему человек использует лишь 10% возможностей своего мозга? Елена Карева, нейрофизиолог, пытается выяснить, для чего предназначены остальные 90%, что именно спрятано по другую сторону «барьера». Молодая женщина уверена: ответ на этот вопрос следует искать в снах людей и поэтому сравнивает разные энцефалограммы. И однажды начинает разбираться со сновидениями Егора Лукошкина. Повторяющиеся ночные образы, рожденные в мозгу одного человека, протягивают ниточку к великой тайне нашей планеты и Космоса в целом, где время движется не только вперед от прошлого к будущему, но и сворачивается в замысловатые петли искривленного пространства. О чем, наблюдая за поведением звезд, предупредили потомков древние индейцы майя. Согласно их пророчеству, человечество должно было столкнуться с этой проблемой в 2012 году. Правда, некоторые астрологи прочитали дату иначе, считая, что речь идет о 2033 годе. Так что все еще впереди...

LanguageРусский
Release dateMay 7, 2014
ISBN9781310703256
2012. Точка возврата
Author

Roza Sergazieva

Роза Сергазиева по образованию журналист. Одно время работала в газете научным обозревателем. Это не простой жанр в журналистике. Сложный материал нужно изложить так, чтобы его поняли читатели, в массе своей не владеющие специфическими знаниями. Автор много общалась с учеными, конструкторами, изобретателями. Наблюдала за стартом ракет на космодроме Байконур, побывала внутри глубоководного аппарата «Мир», готовила репортажи о работе астрономов, об исследованиях мозга, языка дельфинов. И однажды стало понятно, что увиденное можно вплести в сюжет книги. Одной, потом другой, третьей,... пятой и т.д. Так появились научно-фантастические романы в серии «Лестница времени» и «ДетектиФ».

Read more from Roza Sergazieva

Related to 2012. Точка возврата

Related ebooks

Science Fiction For You

View More

Related articles

Reviews for 2012. Точка возврата

Rating: 0 out of 5 stars
0 ratings

0 ratings0 reviews

What did you think?

Tap to rate

Review must be at least 10 words

    Book preview

    2012. Точка возврата - Roza Sergazieva

    АЛЬФА-ПЕТЛЯ

    Пролог

    День предстоял долгий.

    Нестерпимо жаркий, безумно влажный.

    Расплавленный солнечный шар замер прямо над вершиной каменной пирамиды, словно раздумывал, двигаться ли дальше к горизонту или заставить распростертую у подножия землю трескаться от зноя еще активнее.

    «Один… Два…Три…, - считал про себя старый жрец, медленно спускаясь по ступенькам. – Уф-ф. Остановка».

    Икшефтус перевел дух и прислонился спиной к прохладным плитам. Дьявольской силы пекло, убивающее город внизу многолетней засухой, во внутренних лабиринтах каменного мешка практически не ощущалось. Мало того, до старика через некоторое время, игнорируя истончившуюся от долгого ношения ткань, которая служила жрецу одеждой, даже мог добраться холод. Высохшее тело при прикосновении к камню быстро теряло внутреннее тепло.

    Сколько же точно лет Икшефтусу? Жрец приблизил к лицу правую ладонь, подвигал скособоченными от артрита пальцами: сквозь натянутую кожу цвета высохших стеблей кукурузы просвечивали дорожки набухших вен. Старик он и есть старик – колени практически не гнутся, глаза видят мир расплывчато, словно сквозь туман, дыхание вырывается из груди со свистом. Но Икшефтус может гордиться: его соплеменники-мужчины, если не погибали на охоте или не подхватывали какую-нибудь хворь, от рождения до момента, когда их освобожденный дух отправлялся в вечное путешествие к звездам по Млечному Пути, обычно проживали 52 туна. Жрецы тянули дольше, они общались с богами и могли уговорить последних о продлении жизни, поэтому добирались до цифры 70 и даже 80. Например, учитель Икшефтуса продержался целых 85 тунов. Но Икшефтусу, судя по всему, суждено побить рекорд наставника: еще весной перешагнул за черту в 100 тунов. И каждое утро ждал и надеялся, что звезды, наконец, призовут его усталый дух к себе. Неужели Небесные Властители забыли об одиноком индейце?

    Нет, конечно, не забыли, вздохнул Икшефтус, и, оттолкнувшись от стены («Четыре… Пять… Шесть»), добавил к пройденному еще три ступеньки. Теперь перерыв требуется дольше. Половина спуска преодолена.

    Икшефтус не может уйти к звездам, пока не выполнит возложенную на него миссию. Икшефтус – последний жрец великого народа майя. Именно он обязан сообщить человечеству, когда наступит «Конец дней».

    Старик потянулся к краю свисающей с костлявых плеч тряпицы и протер слезящиеся глаза: ну за что ему такое наказание?

    Икшефтус на самом деле никогда не стремился в жрецы, в храм бога Кетцалькоатля попал совершенно случайно – привел отец, чтобы сократить в семье количество голодных ртов. Настоятель тогда искал в помощники смышленого мальчика. Вокруг учителя крутилось с десяток юношей, которые готовили себя к жреческой службе. Икшефтус натачивал палочки для письма на песке, смешивал краски, которыми раскрашивались камни-календари, сопровождал школяров на занятия в обсерваторию. По спиральной лестнице затылок в затылок мальчики поднимались в верхнее помещение. И пока жрец объяснял, как наблюдать за небом, что квадратные окна точно смотрят на точки восхода и захода Солнца в дни весеннего и осеннего равноденствия, зимнего и летнего солнцестояния, Икшефтус, утомленный, дремал в прохладе.

    Но однажды на их город Теотиуакан напал мор. Страшная болезнь смерчем промчалась по домам, отправляя духи индейцев раньше времени в вечное путешествие к звездам. Настолько сильной и безжалостной оказалась хворь, что даже бог Кетцалькоатль не сумел защитить свой храм. Один за другим умерли ученики. За ними последовали взрослые служители храма. Остались только главный жрец и мальчик «подай-принеси». Настоятель призвал к себе Икшефтуса и наказал собираться в дальний путь: ему поручалось пройти через города до самой Чичен-Ицы и сообщить о том, что случилось в Теотиуакане.

    «Семь… Восемь… Девять... Передохнем», - старик приложил ладонь к груди: сердце неистово колотилось. А ведь потом придется идти обратно, наверх. И почему древние предки сделали лестницы такими узкими, что может поместиться только один человек? Иначе Икшефтус давно оперся бы о плечо своего молодого помощника, который ждет сейчас с факелом в Зале Календарей.

    Услышав от настоятеля, что предстоит долгая-долгая дорога до Чичен-Ицы, Икшефтус опустил глаза: жрец не должен догадаться, что поручение обрадовало служку. Да, весть, которую ему поручено доставить, конечно, трагическая, но благодаря ей мальчик, наконец, сможет вырваться из надоевшего храма и окажется в привычных джунглях. Впереди несколько месяцев – в меньшее время никак не уложиться – свободы. По пути он заглянет в деревню к родителям, по которым успел соскучиться, обнимет братьев и сестер, пообщается-подерется со старыми дружками. Но радость первых дней свободы омрачилась бедой: на месте родной деревни торчали останки развалившихся хижин, голодные собаки рылись в отбросах. Такое впечатление, что жители в спешке бежали, побросав вещи и утварь. Земля вокруг, которую племя отвоевало у джунглей под посевы кукурузы, высохла и покрылась беспорядочной сеткой трещин.

    Икшефтус проходил деревни одну за другой, заглядывал в города и ужасался: вокруг стояла оглушающая тишина. Если раньше путник задолго до появления первых каменных строений мог услышать гул, который создавали тысячи живущих в городах индейцев, то теперь пирамиды вырастали как немые призраки. Люди попадались, но только в джунглях, они так же, как Икшефтус, пытались найти живых и безумно боялись городов, сгорающих под солнцем.

    Но самое тягостное впечатление произвела некогда величавая Чичен-Ица. Город оказался не просто пуст. Некогда крепкие дома превратились в руины, их разграбили, словно тысячеголовый дракон разбросал камни и пожрал людей. Икшефтус, глотая слезы, взобрался по ступеням на вершину пирамиды Кукулькан, вошел в венчающий ее некогда торжественный храм. Но лишь ветер гулял меж серых колонн. Весть о трагедии в Теотиуакане некому было донести. Ни одного жреца в городе Икшефтус не нашел.

    И отправился в обратный путь.

    Настоятель выслушал рассказ вернувшегося гонца, вздохнул и повел его через площадь к пирамиде Солнца. Потом все вверх, вверх, практически до самой вершины, а оттуда лабиринтом коридоров в Зал Календарей. Икшефтус привычно, как поступал раньше, послушно остановился у входа. Но жрец мягко подтолкнул мальчика к священной стене. Так Икшефтус стал единственным и в силу обстоятельств последним учеником последнего жреца-настоятеля. Старик принялся терпеливо объяснять новому слушателю правила математики, рассказывал про движение Солнца и Луны, учил читать старые и составлять новые календари. Но Икшефтус, от природы нелюбопытный и нерасторопный, сопел и пыхтел, тер слезившиеся глаза, слушал рассеянно, ковырял в носу, складывал и вычитал с ошибками. Путал календари хааб и тцолкин, не понимая, почему нельзя обходиться одним. Настоятель скрипел зубами, злился, когда мальчик в очередной раз не мог сложить два числа, и даже нещадно сёк ленивца. Но потом, поохав, вновь принимался за объяснения, сознавая, что иного выхода нет. Икшефтус – последний из племени жрецов. И значит, именно ему, оболтусу и неучу, придется доверить главное знание майя – их тайное пророчество.

    - Десять… Одиннадцать… Двенадцать! – выдохнул Икшефтус и ступил на золотой песок, устилавший пол в Зале Календарей.

    И максимально, на сколько еще был способен, наследник жрецов выпрямил спину и вошел в освещенное горящим факелом помещение. Пред юным помощником Икшефтус должен выглядеть достойно, как и полагается хранителю многовековой тайны, исполнителю великой миссии. Подросток склонился в учтивом поклоне. Икшефтус прохромал (колено предательски заныло, дождя в любом случае не предвидится, почему же болит нога?) к священной стене. Ее украшал главный из длинного перечня календарь индейцев – Камень Судеб. Гигантский, раскрашенный яркими красками (в основном красной, золотой и голубой) круг, состоящий из нескольких, плотно прижатых друг к другу колец – в нем майянцы зашифровали даты пяти поворотных моментов в жизни человечества. Когда люди погибали и возрождались вновь. В центре оскалился лик Тонатиу – верховного Солнца пятой эры, ничто не может скрыться от его свирепого взгляда. Две божественные руки, больше похожие на страшные лапы с длинными когтями, украшены зелеными изумрудными браслетами. В каждой руке Тонатиу держит человеческое сердце, язык бога походит на лезвие – он требует жертвоприношений для непрерывности движения Солнца. Поколения индейцев дрожали перед Камнем Судеб, Камнем Пяти Солнц человечества. Но сегодня его устрашающую красоту могут лицезреть только два представителя некогда могущественного и многочисленного племени майянцев: последний жрец и его помощник. Раз в год традиционно в День Красного Дракона (то есть как раз сегодня) они навещают Зал Календарей, жрец - чтобы поклониться главному камню, помощник - чтобы подновить потрескавшиеся краски, смести паутину.

    Подросток укрепил факел в специальной подставке, вынул из кармана пучок соломы и начал протирать календарь.

    Икшефтус скрюченными, плохо гнущимися пальцами провел по выдолбленным в стене холодным линиям. Последний жрец должен продемонстрировать хоть и единственному зрителю свою причастность к великой тайне. Указательный палец уперся в плоскую выемку. Своеобразный пробел в Линии Судеб. Лакуна, которую предстоит заполнить именно Икшефтусу.

    Мальчик отбросил клочок сухой травы и, подпрыгивая, стал смахивать с углов переплетенные пыльные нити. Потом присел на корточки и дыханием сдул осевшую между значками пыль.

    - Что тут написано? – ткнул он рукой в финальный отрезок текста и поднял голову к жрецу.

    - «Конец дней», - торжественно произнес Икшефтус.

    - Что означает «конец»? – мальчик отличался от сверстников, обитавших ныне в городе у подножия пирамиды, ребенок был надоедлив и болтлив.

    - Напутствие предназначено тем, кто столкнется с бедой через много-много тунов, - уклончиво ответил последний жрец, потому что он и сам толком не знал смысл предсказания. У своего учителя не уточнял, так как трезво рассудил, что до часа «ноль» в любом случае не доживет. Как и этот настырный мальчик, и еще много его поколений потомков.

    - А когда мы заполним пустую строчку? – мальчик выпрямился и поискал свободную лакуну: надо убедиться, что она никуда не убежала после их последнего посещения.

    - Я уже объяснял тебе, - забыв про лоск величественности, которым обязан обладать настоящий жрец, цыкнул Икшефтус: как же надоел ему мальчишка, ребенок слишком много задает вопросов, - когда над Землею по велению бога Тонатиу вспыхнет Огненный Цветок.

    - Но купол над головой бесконечен, - скривил губы непослушный подросток, махнув в сторону окна. – Хотя бы известно, в какой части неба зажжется факел?

    - Там, где по ночам восходит Глаз Быка, - повторил Икшефтус то, что постоянно твердил ему учитель.– Священная Красная Звезда, которой веками поклонялись майя. И как только придет Новый Свет, я смогу просчитать точную дату «Конца дней».

    - По-моему, ты давно проспал Небесный Цветок, - хмыкнул вредный мальчишка, - потому что «конец дней» давно наступил. Наше племя стало таким малочисленным.

    - Проглоти свой язык, наглец, - сверкнул глазами старый жрец: вот с кем ему суждено проводить последние дни на этой земле. – Во-первых, после «Конца дней» вообще никого не останется, на всей планете. А во-вторых, Небесный Цветок будет таким огромным и ярким, что затмит Солнце и Луну. Подобное не пропустишь.

    Если честно, жрец тоже не раз ломал голову: чем на самом деле окажется Небесный Цветок. Может, предки имели в виду мощную вспышку молнии? Икшефтус еще помнил серебристые шары, которые нависали над храмами, возвещая о неминуемом начале сезона дождей. Со страшным грохотом, словно одновременно ударяли в тысячи барабанов, шары рассыпались множеством искр. Но вот уже несколько десятилетий молнии не прорезали воздух, как и перестали падать из облаков потоки воды. В глубине души последний жрец боялся, что может пропустить рождение Небесного Цветка. Кстати, из-за подобных опасений Икшефтус и поселился в пирамиде, в помещениях на вершине, ближе к небу.

    Чтобы прекратить дискуссию и не дать мальчику возможности задать очередные вопросы, на которые Икшефтус – в прошлом не очень аккуратный и любознательный ученик – не знал ответов, старик повернулся спиной к Камню Судеб и направился к ненавистной лестнице.

    Ровно двенадцать истертых до скользкости льда ступеней вверх. Под тяжестью ступавших веками по ним жрецов в камнях образовались ямки. «Вот, даже камень по отношению ко времени не вечен, - пробормотал Икшефтус. - Как же наши предки заглядывали на тысячелетия вперед? Откуда узнали, что «Конец дней» неминуем?»

    Плечи Икшефтуса опустились, словно на них давила ответственность перед потомками: он должен завершить Камень Судеб, сообщить человечеству финальную дату. И последний жрец справится с тяжкой миссией.

    А пока… Поскорее бы добраться до своей комнаты и упасть на ложе. Его ждет целительный сон.

    О чем еще мечтать столетнему старцу?..

    Глава 1

    День предстоял долгий.

    Излишне суетный, предсказуемо нервный.

    20 июня 2012 года Егор Лукошкин брился в ванной и перебирал, словно лепестки на ромашке отрывал, невеселые мысли. Каждый год в этот летний день накатывала хандра, хотелось ныть и жаловаться.

    Потому что Лукошкин терпеть не мог дни рождения. Причем - в одинаковой степени неприятности как свои, так и чужие. И чья только голова придумала столь извращенный праздник? Улыбаясь и пожимая руку юбиляру, восторженно трындишь человеку совсем не то, что на самом деле о нем думаешь. А когда приходит твой час, начинаешь с подозрением внимать гостям: превозносят, например, профессиональные качества именинника, но что конкретно имеют в виду, на что намекают, что прячут между строк? Нет, дни рождения – это галера, рабская повинность. Одни подарки чего стоят. Мечешься, выбираешь, вручаешь, нервничаешь потом: понравится-пригодится ли человеку презент. Хоть и придумали в качестве успокоения присказку про дареного коня, ну так все равно каждый норовит в «зубы» заглянуть.

    Принимать дары – обратный конец той же «палки»: после ухода гостей, как правило, остается ворох предметов. За редким исключением совершенно не нужных. Разрываешь очередную упаковку и злишься: выбросить – жалко, но что теперь с подобным «удовольствием» делать? Так, в прошлом году Лукошкину кто-то подсунул (иначе и не скажешь) миниатюрные дорожные шахматы. Но Егор сроду в «клетках» не разбирался, тратить время на столь мудреные игры не собирался, даже от скуки. Решение, лежащее на поверхности: убрать в шкаф до очередного чужого дня рождения и вручить потом виновнику торжества. Вроде, рокировка выигрышная, в деньгах экономия. Но где гарантия, что не осчастливишь шахматами того же человека, который презентовал тебе «миниатюрную ненужность».

    Лукошкину, как он считал, ни разу еще не вручили подходящий подарок. Вещь необходимую и полезную с его точки зрения. То, что Лиля дарила (свитер или галстук) – конечно, полезно и нужно, но лишь с точки зрения жены. Подобные носильные вещи она бы и так рано или поздно приобрела. Зачем же обычную покупку приурочивать к якобы особому дню? Вот тут и кроется отгадка: да потому что никакой особости в юбилее и нет.

    Так размышлял Егор, рассматривая себя в зеркале над раковиной. Сегодня главе семейства, как почтительно говорили раньше, исполняется сорок. Вернее, двум главным членам семейства, как надо говорить теперь – у нас же равенство полов - исполняется по 40 лет. Лукошкину – ярому противнику юбилеев – еще несказанно повезло: они с женой родились в один день. Благодаря столь редкому совпадению они когда-то и познакомились. Ровно 20 лет назад.

    Последний экзамен сдан, под сессией подведена жирная черта, зачетка спрятана до зимы, сердце радостно бьется в предвкушении долгих каникул. Вадим Нелюбин – друг-однокурсник уверил Егора, что мужики имеют полное право расслабиться и отметить официальный юбилей Лукошкина. Начинается новая жизнь - студенческое лето, и лучше встречать его в новой компании. Старая за пару лет поднадоела: Егор и Вадим грызут гранит русского языка на филфаке. Особая репутация факультета известна: в группе они единственные представители сильного пола. Поначалу, «по-первокурсному», подобное казалось преимуществом: все девчонки – их. Но «по-второкурсному» и дальше окружающие лица потеряли оригинальность и приелись что ли, ну, как… конфеты работникам шоколадной фабрики, когда их (в смысле кондитеров) в какой-то момент непреодолимо начинает тянуть на солёненькое.

    Нелюбин подхватил друга под локоть и довел до неизведанного еще развлечения – до порога ночного клуба. Они тогда только-только стали открываться в Москве и внушали некоторый трепет впервые заглянувшим сюда. И хотя парни оделись привычно – джинсы да рубашки с коротким рукавом (подумаешь, эка невидаль - клуб), мимо тяжеловесов-охранников проходили на подогнувшихся коленках: вдруг не пустят. Кто его знает, как правильно воспринимать ночное заведение: то ли ресторан, где музыки больше обычного и до утра, и тогда без пиджака никак; то ли забегаловка, где лишь танцы, с закуской в перерывах. Но студенческий прикид не вызвал у стражников настороженно отрицательных эмоций, и друзья проскользнули в полутемный зал.

    В центре возвышалась не то чтобы сцена, так – небольшой деревянный пятачок. На помосте стоял барный – то есть высокий и без спинки – стул. На нем, удобно зацепившись одной ногой за перекладину, сидел парень: он пел, терзая в руках микрофон, подтопывал второй ногой в ритм, откидывая периодически сваливающийся на лицо непривычно большой, достающий до подбородка, светлый чуб.

    - Ой, я знаю его, - блеснул эрудицией Вадим. – Гарик Сукачев. Рок-н-ролл. Нам туда, - и он подтолкнул Егора к свободному столику у стены.

    Они посмотрели перечень напитков, напечатанный на сложенной, словно театральная программка, двухстраничной тетрадке. Не сговариваясь, выбрали самый дешевый коктейль, и прокричали заказ подскочившему официанту.

    Егор слушал Сукачева, Вадим осматривал зал в поисках подходящей компании.

    В их дуэте именно Нелюбин обычно начинал знакомство. Проверенным и отточенным до совершенства способом - в комплект входили особая загадочная улыбка, подскок одновременно двух бровей и чуть хрипловатый голос. Вадим подплывал к девушкам и представлял сначала себя, а потом сразу, без паузы Лукошкина длинной, но очень выигрышной фразой: «Прошу любить и жаловать: мой друг Егор. Он же - Гоша, он же - Георгий, он же - Жора». Девушки, ошарашенные столь «многоэтажным» вступлением, тут же начинали хихикать, охать и ахать, и дальнейший разговор тек уже свободно, потому что неловкость первых минут легко преодолевалась.

    Наискосок от Сукачева, тоскующего по «маленькой бейбе», склонились над столиком, что-то оживленно обсуждая, три девушки. Вадим прищурился, оценивая шансы, и кивнул Егору. Цель выбрана!

    В музыкальной программе объявили перерыв. Парни подрулили к подружкам.

    - Добрый вечер, - пошел в наступление Нелюбин. – Разрешите представиться: я – Вадим. - И не давая девушкам ни секунды на размышления, тут же добавил фирменное «блюдо»: - А это мой друг Егор, он же - Гоша, он же - Жора, он же - Георгий.

    Три девушки удивленно-послушно перевели взгляд с Вадима на Лукошкина.

    - А что у него значится в паспорте? – неожиданно «не по программе» спросила одна из юных дам.

    - Э…э, - запнулся Вадим, явно не готовый к подобной реакции, - а я и не знаю. – Он и вправду ни разу не задумался поинтересоваться об этом у друга.

    Девчонки дружно засмеялись.

    - Егор, - поспешил на помощь Лукошкин.

    Хотя Нелюбин в спасении не нуждался. Вадим уже пододвинул свободный стул и, потеснив девчонок, уселся за столик. Их приняли в компанию. И пока Нелюбин «наводил мосты» и «производил неизгладимое впечатление», Егор незаметно разглядывал подружек. Девчонки оказались внешне очень похожими: стройные, модно одетые брюнетки. Только у той, что умудрилась «сломать» знаменитый спич про «четырёхимённость» Лукошкина, Лены, лицо уж слишком умное. Ее соседка справа – Ирма относилась к племени хохотушек, бурно реагировала на каждую шутку Вадима. Но внимание Егора привлекла Лиля – слишком грустными казались ее глаза. И Лукошкину захотелось узнать, почему.

    Девчонки, не скрываясь, рассказали о себе. Лиля и Ирма однокурсницы, учатся в Инязе, Лена – двоюродная сестра Лили, на два года младше, будущий биолог. И собрались они в клубе, чтобы отметить… день рождения Лили. Фанфары! Тут уж никто не ставил под сомнение факт, что парни напрасно решили пересесть за девчачий столик.

    Молодежь проболтала-протанцевала в клубе почти до закрытия. Вывалились на улицу перед рассветом. Метро давно заснуло и пассажиров не принимало. Парни пересчитали купюры, оставшиеся в карманах (проездные по понятным причинам помочь не могли). Отправить всех девчонок на попутных машинах не получится, кому-то придется добираться пешком. Лене и Ирме оказалось по пути, Вадим вызвался довезти сначала первую, потом вторую. Егор тут же предложил Лиле рыцарский эскорт: до ее дома не так близко, конечно, но и не так чтобы далеко – за час-полтора неспешным темпом, по просыпающимся улицам. Романтично звучит? Лиля согласилась. Только сначала требовалось позвонить домой, предупредить родителей, чтобы не волновались. Но попробуйте найти работающий автомат в городе сломанных телефонов. Где-то болтался провод с оголенным концом вместо трубки, где-то диск отказывался крутиться по цифрам, а в некоторых будках стены пугали лихо разрисованной, но наготой.

    («Слушайте, - осенило именинника и, размахивая бритвой, Лукошкин принялся объяснять собственному отражению в зеркале, - мы и не заметили, а ведь с московских

    Enjoying the preview?
    Page 1 of 1