Discover millions of ebooks, audiobooks, and so much more with a free trial

Only $11.99/month after trial. Cancel anytime.

"Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.
"Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.
"Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.
Ebook363 pages5 hours

"Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.

Rating: 0 out of 5 stars

()

Read preview

About this ebook

Вниманию читателей предлагается первый (в 2015 году) выпуск электронного альманаха, составленного из произведений, одобренных Борисом Стругацким к публикации в журнале «Полдень. XXI век», но из-за кончины главного редактора и закрытия журнала так и не вышедших в свет. Проект был начат в декабре 2013 года. В сборнике представлены произведения разных жанров: от современного городского фэнтези до классической «твердой НФ». Большинство авторов выпуска уже публиковались в журнале.
LanguageРусский
PublisherAegitas
Release dateMar 14, 2016
ISBN9781772463668
"Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.

Read more from Коллектив авторов

Related to "Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.

Related ebooks

Fantasy For You

View More

Related articles

Reviews for "Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1.

Rating: 0 out of 5 stars
0 ratings

0 ratings0 reviews

What did you think?

Tap to rate

Review must be at least 10 words

    Book preview

    "Полдень" - Альманах фантастики. Выпуск 1. - Коллектив авторов

    От составителя

    Уважаемые читатели!

    Заглавную повесть пятого выпуска (первого в 2015 году) Борис Стругацкий планировал напечатать в журнале «Полдень. XXI век» еще два года назад. Однако судьба распорядилась так, что «Игра в DOOM» Андрея Зинчука выходит в свет только сейчас. Остальные  произведения альманаха также были одобрены мэтром, но из-за его кончины и закрытия журнала так и остались «пылиться» в редакционном портфеле.

    Почти все авторы выпуска уже публиковались в журнале.

    Николай Романецкий

    Содержание

    FLORSH09

    Идеи и фантазии

    Андрей Зинчук «ИГРА В DOOM». Приключение (с предисловием Бориса Стругацкого)

    Макс Квант «ПЛОТВА». Рассказ

    Марина Ясинская «СИНДРОМ ЛУИ ВИВЭ». Рассказ

    Дмитрий Смоленский «ТАМ, ЗА ХОЛСТОМ». Рассказ

    Мария Познякова «БЫДЛОСЧЕТ». Рассказ

    Вадим Ечеистов «ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ». Рассказ

    Личности и размышления

    Станислав Бескаравайный «ЗНАКОВЫЕ СИСТЕМЫ В МЕЖМИРОВОЙ ТОРГОВЛЕ»

    Зеев Бар-Селла «ПЕРВАЯ ОРАНЖЕВАЯ»

    BUSHEL

    Альманах фантастики

    ПОЛДЕНЬ

    image002

    Андрей Зинчук

    ИГРА В DOOM [1]

    Приключение

    Спокон веков фантастика была (и остаётся сегодня) литературой, строящей и населяющей миры. Это могут быть миры вполне реалистические, искажённые одним-единственным фантастическим допущением (человек-невидимка, разгуливающий по обыкновеннейшей английской деревушке), или миры необычайные, почти невероятные – чужие планеты, например, населённые странными существами. Но по сути своей эти миры вполне реалистичны: они управляются хорошо известными законами природы, и действуют в них (будучи главными героями) вполне реальные земные люди.

    В середине 50-х, однако, в практику фантастики вошли миры нового типа – миры иллюзорные, миры-фантомы, миры-грезы – абсурдистские, внереалистические, управляемые не законами физики, а законами психики или некоей компьютерной программой. Такого рода миры часто называют теперь виртуальными. Они – порождение Нового Времени, новых технологий, новых способов воздействия на сознание и воображение потребителя. И уже нетрудно сегодня представить себе революционное превращение литературы, как части реальности, в страшноватый симбиоз искусственного сна и кибернетического искусства, когда читатель (зритель? потребитель?) погружается в виртуальный мир полностью и без остатка. И тут уже главным для писателя – создателя миров – становится не вопрос «как?», а гораздо более важные вопросы – «зачем?», «с какой целью?», «для чего это нужно?»

    Примерно об этом и написал Андрей Зинчук свою повесть «Игра в DOOM».

    Борис Стругацкий

    Эпизод первый

    Ранним утром в начале нашей тихой улочки – одной из тихих улочек нашего маленького и уютного городка, затерявшегося на необозримых просторах России, – на разных концах парковой скамейки в тени под чахлым деревцом сидели два совершенно чужих друг другу человека и смотрели в разные стороны: ничем не примечательный интеллигентный мужчина лет сорока пяти – Афанасий Павлович и шестнадцатилетняя Маринка – заплаканная и погружённая в себя. Разумеется, они и не подозревали о том, как сильно к этому времени уже были связаны одной необыкновенной историей, недавно закрутившейся в нашем городе. Правда, Афанасий Павлович к этому времени успел разглядеть хорошенькое личико девушки и оттого смотрел в противоположную сторону особенно пристально: там расположилась закрытая по причине раннего часа булочная.

    Следует отметить и ещё одну деталь этого необычного утра: со своей скамейки Афанасию Павловичу было хорошо видно (особенно это касалось первых этажей), как в глубине не спящих в этот ранний час квартир светились голубые экраны. Когда-то такое можно было наблюдать в общенародные праздники: в Новый год, в Первое мая или же в дни очень важных для всей страны событий: например, в день запуска первого космонавта Земли – тогда улицы были так же пустынны, и так же в окнах светились экраны телевизоров. Как светились они и в дни Большого хоккея…

    Наконец, собравшись с духом, Афанасий Павлович спросил конспиративным голосом:

    – Вы слышали?

    Ответом на эту фразу мог быть только закономерный вопрос: «что?» Но Афанасий Павлович не удостоился даже этого естественного вопроса. Поэтому он вздохнул и поднял глаза с домиками бровей вверх, где в кроне доживавшего свой скучный век деревца возилась мелкая птичья шпана и сыпала вниз всякую дребедень, и только после этого решился объяснить свои неприличное любопытство:

    – В нашем районе снова исчезают подростки!

    – Что? – очнулась на своём конце скамейки Маринка.

    – Что по этому поводу думает молодёжь?

    – Слышала, – отвечала Маринка, не повернув головы.

    Афанасий Павлович удовлетворился ответом и продолжил, как ему показалось, весьма непринуждённо:

    – Интересно вы отвечаете: через вопрос!.. Извините, вы тоже кого-нибудь ждёте?

    – А вы хотите мне что-то предложить? – ответила, резко обернувшись, Маринка.

    – Хм… – смутился вежливый Афанасий Павлович и задумался над её словами, а заодно и над следующим своим вопросом.

    Но оказалось, что девушка и сама не прочь поддержать разговор:

    – А вы, например, и вообще не можете ответить! – заметила она жёстко. – Несколько месяцев назад они тоже исчезали. А потом нашлись. Говорят, ездили за грибами.

    – За какими грибами? Зимой? Вы что?! – воскликнул Афанасий Павлович.

    – Ну, я точно не знаю, слухов ходило много… Может, за маринованными. Помню, что всё обошлось. И теперь, наверное, обойдётся.

    Беседа начинала принимать непринуждённый тон, и Афанасий Павлович поёрзал на своём конце скамейки, прикидывая, не настал ли момент пересесть поближе к другому её концу? (Даже пернатая шпана, затеявшая что-то в жидкой кроне деревца над его головой, перестала его раздражать). Но на всякий случай он повёл разговор издалека:

    – Ну, те, что в кафе исчезли, не заплатив, – это понятно. Когда смываются с уроков – понятно тоже. От девушки один сбежал – ясно. Но, говорят, они исчезают прямо на улице: идут-идут и вдруг – бац все разом – и их нет. А ещё, говорят, один плыл, плыл в бассейне, нырнул и… Все вылезли, а его и след простыл. Это как прикажете понимать? Чего молчите? Ведь теперь-то их исчезло сразу пятеро! И всё как назло – призывного возраста. Причём ни в больницах, ни в моргах… Ни милиция, ни военкомат – никто ничего. Исчезли, будто растворились – никаких следов. Родители в панике! – выдал он, не останавливаясь, но последнее, про родителей, видимо зря, потому что девушка тут же нахмурилась:

    – Да вам-то что? Вы разве их родитель? Я же говорю: возможно, уехали за грибами! Не понятно разве?

    – Почему же… – вновь смутился и в самом деле очень вежливый Афанасий Павлович. – Только вы меня неправильно поняли: я ведь к вам по-хорошему: сидите тут совершенно одна, улица пустынна, вдруг кто-нибудь?.. Или что-нибудь так же, как их?.. – Пытаясь выкрутиться, он сделал только хуже, потому что девушка рассердилась, похоже, уже не на шутку:

    – Послушайте, папаша! Может быть, я специально!.. Может быть, я тут тоже исчезаю!.. Вообще! Из этой жизни! И это не понятно, что ли?!

    – Извините, – вконец смешался Афанасий Павлович.

    – Ничего, – буркнула Маринка и отвернулась.

    И они вновь принялись смотреть в разные стороны.

    А смотреть им, в общем, было не на что: в любом российском городе можно найти хотя бы одну такую тихую улочку, вдоль которой стоят старые, чьей-то милостью дожившие до наших дней домики, вросшие в землю по первые этажи и замшевшие. Сама же улица обычно пустынна и по причине раннего часа тиха. И неизвестно, какими путями пошла бы раскручиваться дальше наша история и куда бы завела она двух этих чужих друг другу людей, если бы именно в этот момент не послышалось рычание грузового автомобиля, а потом и сам он не вывалился из соседнего квартала на перекрёсток – тревожно зелёный, крытый камуфляжной сеткой, со следами автоматной очереди на ветровом стекле, с закопчённым бортом и прикрученной к кабине проволокой дверцей – будто вывернувший в нашу мирную жизнь из фильма про войну. Отчётливо попахивающий пороховым дымком (или это только показалось Афанасию Павловичу?) и какими-то нешуточными событиями, он остановился на противоположной стороне улицы как раз напротив скамейки, где сидела наша поссорившаяся «парочка». Дверца кабины открылась с характерным лязганьем, и наружу выскочил водитель в камуфляжной форме. Сверившись с какой-то бумажкой, он подошёл к закрытой двери булочной и подёргал за ручку. Потом ещё раз заглянул в бумажку, прошёл к соседнему дому и постучал в окно первого этажа.

    – Есть тут кто живой, не? – спросил он и продолжил громко через стекло: – Слышь?! Я только хотел узнать: где тут дом за номером двадцать семь?! В путёвке указано «двадцать семь», а там булочная! Что? Точно она? Не понял!.. А позвонить от тебя никак? Телефон занят? – При этом военный водитель чему-то необъяснимо обрадовался: – Праздник у вас сегодня, что ли? Я говорю: у вас сегодня что, праздник? Гуляете? Улица словно вымерла!

    Отойдя от окна, он пересёк улицу и направился к скамейке, на ходу зачем-то сам с собой объясняясь:

    – Главное, не знаю, куда сгружать товар – полный кузов оргтехники! Битый час мотаюсь. Где двадцать седьмой дом?..

    Если бы кто-нибудь наблюдал за Афанасием Павловичем в тот момент, когда на нашей улице появился военный грузовик, он заметил бы вдруг взявшуюся откуда-то страшную тоску в его обычно ясных глазах. Между тем, ничего особенного в этом грузовике не было, – мог бы сказать тот же самый посторонний наблюдатель: переезжает, например, со старого места дислокации на новое войсковая часть, или же, как это часто с ними случается, заплутал в городе товарищ военный, или… Да мало ли каких объяснений нашлось бы этому событию? Но по реакции Афанасия Павловича можно было предположить, что и с этим сильно пострадавшим где-то грузовиком его жизнь тоже уже каким-то образом была связана…

    – Где тут двадцать седьмой дом? Слышь? – повторил свой вопрос подошедший.

    – А чёрт его знает! – не очень вежливо ответил Афанасий Павлович.

    – А позвонить ты мне со своей мобилы не дашь? – не отставал водитель. – У меня батарейка села.

    – У меня, может, тоже батарейка села, – невежливо буркнул обычно вежливый Афанасий Павлович и, коротко взглянув на Маринку, удалился с гордо поднятой головой. По пути он вспомнил, что ещё лет пятнадцать-двадцать-тридцать назад за углом противоположного дома стоял видавший виды телефон-автомат, с которого в экстренных случаях можно было звонить. А теперь?..

    Если бы гипотетический посторонний наблюдатель мог подслушать мысли Афанасия Павловича после его досадной встречи с Маринкой, он бы, наверное, удивился тому обстоятельству, что Афанасий Павлович зачем-то принялся вертеть в своей голове таинственную фразу о «четырёх днях», произнося её многократно и на все лады; потом эти таинственные «четыре дня» как-то сами собой перетекли в цифру «четыре», а уже сама эта цифра – в ещё более таинственный и какой-то совсем уже непонятный «четыр»; с этим-то пугающим его «четыром» в голове Афанасий Павлович и ушёл, и теперь буквально всё, что попадалось ему на глаза, вращалось вокруг одного этого страшного «четыра», – так, как это обычно и бывает у неврастеников.

    А у Маринки никаких мыслей по поводу встречи с Афанасием Павловичем не было. Но в силу того, что и быть не могло: одолевали её не мысли, а, скорее, чувства, поэтому девушка осталась сидеть на скамейке, целиком погрузившись в себя, сразу же забыв про обеспокоившего её немолодого приставалу.

    Водитель же грузовика тоже ни о чём особенном не думал, правда, совсем по другой причине: в голове у него крутилась очень простая и давно заведённая программа: пожрать, выпить, бабу, отдохнуть, развлечься; и снова: пожрать, выпить, бабу (и иногда с вариациями: развлечься с бабой), отдохнуть, пожрать, выпить… Но донимать вопросами о «мобиле» отрешившуюся от мира Маринку он всё же не рискнул, понимая, что тут легко можно нарваться и на грубость.

    Эпизод второй

    Замечали ли вы когда-нибудь, что живущие в первых этажах многоэтажных (и даже не слишком многоэтажных) домов чем-то неуловимо отличаются от своих соседей, живущих выше? Первые «этажи» обычно проще в общении, приветливее, дружелюбнее, что ли… Может быть, вследствие того, что им не составляет труда в любой момент выйти на улицу или вернуться с неё в дом, не затруднившись ни лестницей, ни, тем более, тесной кабинкой лифта? Хотя, наверное, дело в том, что заселяются первые этажи обычно иначе – «демократическим» путём и другим контингентом – простыми людьми.

    Если силой воображения мы перенесёмся в один из таких невысоких и ничем не примечательных домов нашей улочки, а именно – в первый его этаж, то как раз и очутимся в обычной, скромно обставленной однокомнатной квартире. Тут живут относительно молодая женщина Василиса Тихоновна со своим сравнительно взрослым сыном Димкой. Более-менее свободное место у них есть только на кухне, где к этому моменту собрались двое: сама Василиса Тихоновна и некто Володарский – в белом медицинском халате и выглядывающих из-под него неопределённого цвета брюках и почему-то ярко-жёлтых ботинках. Димка их разговору помешать не мог: дверь в комнату была предусмотрительно прикрыта и, кроме того, оттуда доносились странные звуки и столь же странная завораживающая музыка, перебиваемая выстрелами, криками и стонами.

    – Ну-с, и как же ТЕПЕРЬ (он особенно нажал на это слово) чувствует себя наш несовершеннолетний пациент? – сухо осведомился Володарский.

    – Доктор!.. Мне дважды звонили на работу из военкомата, спрашивали про Димку. Говорят, у нас в районе снова начали исчезать подростки! – невпопад ответила немного сбитая с толку его «официальным» тоном Василиса.

    – Не придавайте значения: слухи, сплетни. Причём, как всегда, самые невероятные. Несколько месяцев назад тоже говорили, что исчезли, а они на самом деле ездили за грибами за город! – успокоил Василису Володарский.

    – Да-да, я что-то такое слышала… Именно за грибами. Доктор… Я вам так благодарна!

    – Не стоит. Скажите лучше вот что… Вещей в окно, надеюсь, он больше не выкидывал? И, кстати, витрин не бил?

    – О, нет! Он… Знаете, кажется, впервые в жизни он по-настоящему увлечён.

    – Увлечён? Да? – Володарский заметно оживился.

    – После того, как по вашему совету я купила ему более мощный компьютер…

    – Согласитесь, что это было вовремя? – впервые с начала разговора врач улыбнулся. Но странное дело: глаза его при этом оставались ледяными. (Наверное, такими и должны быть глаза у районного психиатра – решила про себя Василиса.)

    – Да-да. Димка теперь целыми сутками сидит за ним… Правда, из-за этого он ходит временами такой бледный, такой невыспавшийся… А ведь в этом году ему нужно закончить десятый класс!

    – Закончит. Надеюсь, больше не будет никаких разбитых витрин, никакой милиции и никаких сомнительных компаний? – Володарский встал и прошёлся по кухне от стола до буфета – два маленьких шага туда, два таких же маленьких обратно. И далее во всё время разговора он уже не останавливался ни на минуту, мотаясь по крошечной кухне, как большой белый маятник.

    – Ну что вы! Теперь он сидит один, тихий, всё время играет. Что удивительно. Приходят старые друзья, зовут его с собой – он у них ещё совсем недавно был вроде заводилы, – а он сидит. Не один же он бил тогда те витрины! Это они сорвались после концерта той ужасной группы, где поёт этот ужасный… всё время забываю его фамилию!.. Кто ж знал, что их будет там ждать милиция? Молодёжь!.. Им всё кажется не то и не так… Да вы, быть может, и сами когда-то были таким, доктор? – Василиса подождала, но не дождалась ответа врача. – Говорят, теперь это снова входит в моду: бунт против вещей, которые их родителями были нажиты с таким трудом! Хорошо, ладно, пусть бунт. Тогда бы шли в духовное… В церковь, например. Но современная церковь их не привлекает. И я их понимаю: она тосклива, мрачна. Димкина Ма… ну, у них отношения… Маринка мне как-то однажды призналась: если будущее наших бессмертных душ так же уныло, как праздник в церкви, тогда уж пусть лучше они, наши души, умрут при нашей жизни! Вот что мне кажется по-настоящему страшным… – Василиса сделала паузу и спросила осторожно: – Скажите, доктор, а Димку скоро снимут с учёта? Я слышала, что это может быть на всю жизнь?..

    – Думаю, держать его на учёте так долго нет никакой необходимости. Но некоторое время он обязательно должен побыть под наблюдением. Имейте в виду ещё и вот что: в этом возрасте мальчику особенно необходим рядом какой-нибудь взрослый мужчина. Впрочем, об этом мы с вами уже говорили…

    – Да, я помню. А это не вредно, доктор?..

    – Что? – Володарский остановился и зачем-то выглянул из окна кухни на улицу.

    – Ну, то, что он буквально сутками играет в эту ужасную Игру, которую вы ему дали?..

    – Это для снятия агрессивности. Сейчас ведь они все очень агрессивны! – и совершенно не к месту Володарский вновь улыбнулся Василисе своей странной ледяной улыбкой.

    – Но всё-таки эти постоянные выстрелы! Это насилие! Кровь!

    – Вы считаете, будет лучше, если он опять примется за витрины?

    – Нет, конечно.

    – Тогда пусть играет. И, может быть, смирится, наконец, с нормальной жизнью, где насилия, как я полагаю, всё же значительно меньше. Или я не прав?..

    – Да уж надеюсь. Я просто не знаю, как вас благодарить, доктор!..

    – Не стоит. Это моя работа.

    И тем не менее Василиса достала из карманчика халата сложенную пополам купюру и попыталась сунуть её врачу:

    – От всей души!

    – А вот это лишнее, – уклонился он.

    – Ну, а если вдруг ещё что-нибудь?..

    – Полагаю, ничего ТАКОГО больше быть не должно. Но на всякий случай вот: мой новый рабочий телефон. С одиннадцати до пяти, спросить доктора Володарского, – врач присел на краешек стула к столу, выхватил из нагрудного карманчика халата блокнот, черкнул в нем несколько цифр, вырвал листок и протянул его Василисе. Всё это он проделал, как показалось той, одним длинным заученным движением.

    – Это я помню: Александра Ивановича?.. – улыбнулась она.

    – Александра Ивановича, – сухо кивнул Володарский.

    – А меня зовут Василиса Тихоновна! – неожиданно призналась Василиса, чувствуя, что заливается краской.

    При этом на лице врача не отразилось ровно ничего:

    – Я знаю.

    Василиса продолжила наступление:

    – Но вы же не знаете, что чаще всего меня зовут просто Василисой, а то и совсем запросто: Васей. То есть… почему-то все так зовут… Странно, правда? А наш домашний телефон…

    – Он у меня записан, – врач был непробиваем.

    И тогда Василиса предприняла последнюю попытку с ним подружиться:

    – Если бы не вы, доктор, Димку бы, наверное, из школы отчислили!

    – Не преувеличивайте, – Володарский поднялся от стола. – До свидания, Василиса Тихоновна! – С этими словами он достал из кармана халата лазерный диск в прозрачном конверте и таким же резким движением, как до этого лист из блокнота, протянул Василисе: – А вот это передайте вашему… Димке. Тут записан новый эпизод к Игре.

    – А вы не хотели бы сами его увидеть? Мне кажется, он даже не слышал, что к нам кто-то пришёл.

    – А и не надо. В случае чего скажите… что Володарский забегал просто так, узнать как у него дела. До свидания, Василиса Тихоновна!

    Помедлив, Василиса протянула врачу руку:

    – До свидания! И огромное спасибо вам, доктор!

    Володарский лишь слегка коснулся протянутой ему руки и ушёл. Через некоторое время Василиса услышала, как с характерным кашляющим звуком (мы ещё не раз услышим его в этой истории) от дома отъехал легковой автомобиль. И сразу же после ухода врача за плотно прикрытой дверью комнаты смолкли крики и выстрелы, и оттуда вышел Димка, сын Василисы, со словами: «Всё-таки я его убил!»

    В это время Василиса анализировала чрезвычайно важный для неё разговор с врачом: сожалела о том, что не успела узнать об одном, очень важном, и терзалась от того, что сказала другое, лишнее… А про то, что «в этом возрасте мальчику особенно необходим рядом какой-нибудь взрослый мужчина» – это он сказал до того как… или после этого?.. Встревоженная неожиданным визитом врача, она перебирала в памяти основные моменты беседы: «как теперь он себя чувствует?», «слухи, сплетни» и «сейчас они все очень агрессивны», – и вернулась к ключевому для неё: «в этом возрасте мальчику особенно необходим…» Несмотря на ледяной взгляд, а временами и ледяной тон, Володарский ей чем-то нравился; и даже не нравился, а, скорее, притягивал… А каким тоном он сказал ей про телефон: «Он у меня записан!» Интересно, сколько он этим зарабатывает? И ещё почему-то жёлтые, нелепые, похоже, никогда не знавшие щётки ботинки Володарского и его не имевшие цвета брюки не давали ей покоя. «Холостяк он, что ли?» – осторожно предположила она, попытавшись по каким-то известным лишь женщинам приметам с этим определиться; и на этот раз определиться не смогла.

    Пока Василиса вспоминала чрезвычайно важный для неё разговор, врач трясся в своим видавшем виды «Жигулёнке» с отвалившимся глушителем по колдобинам двора, выбираясь на улицу. Его мысли, даже если бы у кого-то и появилась такая фантазия, угадать было невозможно: перед посягнувшим на это встала бы чёрная, до неба, будто антрацитовая стена или плита, а может быть, наоборот, открылась бы пустота бездонного и страшного провала – что, в конечном итоге,

    Enjoying the preview?
    Page 1 of 1