Discover millions of ebooks, audiobooks, and so much more with a free trial

Only $11.99/month after trial. Cancel anytime.

Жаркое лето
Жаркое лето
Жаркое лето
Ebook938 pages10 hours

Жаркое лето

Rating: 0 out of 5 stars

()

Read preview

About this ebook

Серия КЛиП - Криминал, Любовь и Приключения:
«Жаркое лето»
«Мерзкие забавы»
«Чертов город. Пролог»
«Чертов город»

Серия КЛиП написана автором по заказу украинского издательства и является сплавом различных жанров.
Остросюжетная проза.

ВНИМАНИЕ.
В тексты включено оговоренное с издателем количество сцен эротического характера, романы содержат любовные и приключенческие линии. Романы написаны хорошим литературным языком, профессионально отредактированы и рассчитаны на массового читателя, достигшего совершеннолетия.


ЖАРКОЕ ЛЕТО

Трое состоятельных друзей, придумав оригинальное развлечение, заманивают в хитроумно расставленную ловушку ничего не подозревающую жертву - молодую женщину, которой предстоит стать игрушкой для омерзительных забав стареющих сластолюбцев.
Удастся ли спасти свою девушку от неминуемой гибели ее молодому человеку - обычному, на первый взгляд, парню.
LanguageРусский
PublisherXinXii
Release dateNov 8, 2014
ISBN9789934808753
Жаркое лето

Read more from Алексей Оутерицкий

Related to Жаркое лето

Related ebooks

Action & Adventure Fiction For You

View More

Related articles

Related categories

Reviews for Жаркое лето

Rating: 0 out of 5 stars
0 ratings

0 ratings0 reviews

What did you think?

Tap to rate

Review must be at least 10 words

    Book preview

    Жаркое лето - Алексей Оутерицкий

    Приключения.

    Глава 1

    Негромкий женский вскрик нарушил покой теплого майского вечера. Дорожку парка, по которой шли двое – высокий сутуловатый мужчина лет двадцати пяти под руку с элегантной шатенкой, – перегородили три мужские фигуры, возникшие, казалось, ниоткуда. Один, покрупнее, выдвинулся и с ухмылкой осмотрел потенциальные жертвы. Пальцы шатенки нервно впились в предплечье спутника, а тот застыл в растерянности, позабыв о тлеющей в пальцах сигарете.

    – Испугались, – с наигранным сочувствием сказал верзила в потертом джинсовом костюме, и легкий ветерок, дунувший со стороны троицы, донес до пары запах водочного перегара. – Напрасно... Мы всего лишь сигаретку подошли попросить.

    Он шагнул вперед и лениво, как бы нехотя, ударил спутника женщины по корпусу. Мужчина издал короткий болезненный стон, согнулся, а самый невысокий из троицы подскочил к женщине и пятерней зажал ей рот. Верзила ударил мужчину теперь по лицу и тот повалился в траву рядом с парковой дорожкой.

    – Да не мычи ты, – процедил он обмякшей в цепких руках шатенке и скомандовал своим: – Ты проверь карманы, а ты отведи ее в сторонку... – Он подумал и опять лениво, как бы исключительно по необходимости, пнул мужчину под ребра. Отошел в сторонку, закурил, бросив беглый взгляд на подельника, согнувшегося над затихшим в траве мужчиной, и направился к зарослям кустов, куда низкорослый увел женщину. – Без лифчика ходишь, – с укоризной сказал он, двумя пальцами приподняв лицо женщины за подбородок. – Не боишься железы-то застудить?

    Низкий, удерживающий женщину сзади, сдавленно хохотнул. Приблизившийся третий хотел что-то сказать, но сзади негромко хрустнула ветка и трое настороженно обернулись.

    – Оклемался наш герой... – процедил верзила, но ирония в его голосе прозвучала фальшиво – настолько разительной была перемена, произошедшая с избитым мужчиной. Даже в слабых отблесках редких фонарей можно было различить, что у приближающегося упругая спортивная походка, а сутулости не было и в помине. Человек с широко развернутыми плечами, казалось, не имел ничего общего с поверженным спутником шатенки.

    Сразу две испещренные наколками кисти нырнули в карманы.

    – Приключений захотелось... – пробормотал верзила. – Ладно, сделаем.

    Мужчина не ответил. Последовал резкий выпад, и не успевший достать нож главарь упал от удара в солнечное сплетение. Он еще плавно заваливался спиной в кусты, а мужчина уже развернулся к его растерянно переглянувшимся подельникам. Двое замерли в оцепенении, не решаясь ни напасть, ни предпринять попытку унести ноги.

    – Обмочились? Пахан оклемается, не похвалит.

    – А-а-а... Колян, мочи его!

    Самый пьяный из троицы рванулся вперед, но тут же оказался на земле, срезанный четко проведенной подсечкой.

    Тот, кого назвали Коляном, попятился. Он видел, что в падении его дружок получил еще ногой в голову, а такое мог исполнить только опытный спортсмен. Опомнившись, он предпринял попытку улизнуть, но удар по шейным позвонкам не позволил ему это сделать.

    Молодая женщина широко раскрытыми глазами смотрела на своего кавалера. Все произошло настолько неожиданно и быстро, что в случившееся невозможно было поверить.

    – Испугалась? – Мужчина подошел к ней вплотную, обнял, и женщина уткнулась лицом в его грудь. – Оля, успокойся, все уже кончилось.

    – Саша... – С десяток секунд двое стояли, обнявшись. Руки мужчины поглаживали растрепавшиеся женские волосы. Он откровенно млел от неожиданно свалившегося счастья – от проявленной Ольгой нежности, что, впрочем, после произошедшего было неудивительно. Сейчас еще неплохо было бы выпить, чтобы дать организму разрядку.

    – Саша! – Вскрик прозвучал одновременно с шорохом сзади, и мужчина, чувства которого были сейчас обострены, отреагировал мгновенно. Он оттолкнул Ольгу, развернулся, и нож оклемавшегося уголовника пронесся мимо, чиркнув Александра по ребру. Дальше все опять выглядело заученным, автоматическим – захват руки, уверенное движение, и рука напавшего издала неприятный хруст. Хруст этот слился с воплем боли теряющего сознание мужчины.

    – Саша... ты что, спортсмен? Ты никогда не рассказывал, что занимаешься какими-то единоборствами.

    Кажется, Ольгу начал бить озноб. Александр молча взял ее за руку и потянул за собой. И только выведя женщину из парка, оказавшись на улице, среди редких прохожих, подал голос:

    – Ты бы прикрылась, что ли, а то мне опять воевать придется. Сейчас все мужики на твои прелести поглазеть сбегутся.

    Ольга охнула и попыталась как-то привести себя в порядок. Все эти события настолько выбили ее из колеи, что она забыла про самое важное для женщины – про свой внешний вид.

    На счастье, такси подвернулось почти мгновенно. И хотя ехать было недалеко, таксист не выказал недовольства коротким рейсом и даже не пытался набивать цену. Он зажег в салоне свет и всю дорогу пялился в зеркало заднего вида на Ольгу, явно пытаясь поймать момент, когда ее грудь выпрыгнет из разошедшейся по шву рубашки. В противовес откровенно довольному таксисту Александр хмурился на протяжении всего пути – ему казалось, что хитрый водитель специально совершает неоправданно резкие повороты и слишком быстро набирает скорость после подозрительно частых притормаживаний.

    Он расплатился, машина уехала, и пара замерла на крыльце двенадцатиэтажного дома в некотором замешательстве. Оба жили здесь – Александр на третьем, Ольга на седьмом этаже, – порой заходили друг к другу в гости, но «тех» отношений между ними еще не было, невзирая на прикладываемые Александром старания. Сейчас же, после совместно пережитого, между ними, похоже, должны были зародиться отношения новые, предельно близкие, насколько это возможно между представителями противоположных полов. Оба это явственно почувствовали, поэтому и замерли сейчас, находясь в некотором смятении. После затянувшегося молчания Александр набрал воздуха в грудь и, не сумев скрыть в голосе напряжение, неуверенно произнес:

    – Оля, может... зайдем ко мне? – И в стремлении предупредить возможный отказ, чувствуя ее колебание, вовремя с пользой для себя припомнил: – Я же вроде как раненый.

    Нож, прошедший вскользь по ребру, не натворил особых бед – оставил след чуть серьезнее царапины, рана даже не кровоточила уже, но сейчас сам факт боевого ранения являлся не только весомым для мужчины аргументом, но и преотличнейшим оправданием для молодой женщины, чтобы она решилась, наконец, сделать очередной и такой естественный в развитии их отношений шаг. После секундной паузы Ольга вздохнула и, подчиняясь неизбежному, смиренно произнесла:

    – Не возражаю. Ты, оказывается, настоящий герой. И как я только раньше этого не рассмотрела... Ну, а поскольку героев требуется своевременно поощрять, чтобы вдохновить их на новые подвиги... Только давай пойдем ко мне – надеюсь, ты понимаешь, что девушке необходимо привести себя в порядок. Хорошо?

    Глава 2

    Антон Алексеевич Мышастый сидел в своем офисе, расположенном в деловом центре города Мшенска, и откровенно скучал. Скука преследовала его с тех пор, как возглавляемое им дело стало почти полностью автономным и приносило доход фактически независимо от его непосредственного участия. Лишь в исключительных случаях Мышастый лично вникал в проблемы, возникавшие в его хозяйстве, чтобы дать заместителям необходимые указания. Благодаря отменному деловому чутью и в немалой степени удаче Мышастым была создана небольшая и очень жизнеспособная империя по месту проживания. В империю эту входила сеть магазинов, склады, оптовые базы, точки общепита, не считая коммерческих ларьков и прочих мелких объектов – и все исправно приносило деньги, ручейки которых сливались в средней мощности финансовый поток. Все это было создано им фактически с нуля, по возвращении из мест заключения, когда весь его капитал составляло то, что удалось уберечь от конфискации, и что за долгие годы его отсидки не было прожито неработающей женой.

    Иногда Мышастый, поддаваясь настроению, начинал размышлять, как сложились бы его дела, не живи он именно в Мшенске – обычном, ничем не выделяющемся городе с примерно миллионным населением, – а, к примеру, в Москве или другом крупном городе, где, соответственно, делаются настоящие крупные дела. И неизменно приходил к выводу, что его вполне устраивает то, что он имеет здесь и сейчас. Более масштабный бизнес хоть и приносит куда большие дивиденды, но является не в пример более опасным, а уподобиться очередному убитому банкиру, что в последнее время не было большой редкостью, ему не хотелось. В Мшенске, не являвшемся местом сосредоточения мощного промышленного или финансового потенциала, он чувствовал себя комфортно и безопасно. К тому же в этих краях преобладал умеренный мягкий климат, на котором сделать бизнес не представлялось возможным, но который для его пятидесяти с лишним лет являлся не последним по значимости фактором довольства своим местом проживания. И все это в довесок к обычной для человека привязанности к родным пенатам, в которых прошла его молодость. Что же касалось вопросов безопасности, то в свое время Антон Алексеевич сам себе ее и обеспечил, что также являлось предметом его законной гордости.

    Началось все во времена бурно развернувшейся кооперативной деятельности, когда вернувшийся после отсидки Мышастый обнаружил, что отныне поощряется то, за что он в свое время пострадал, работая директором плодово-овощной базы – то есть обычная предпринимательско-хозяйственная деятельность. Тогда же возникли первые ростки явления, обозначенного заморским словом «рэкет», и, соответственно, появилось вполне объяснимое нежелание бизнесмена, зарабатывающего деньги своим горбом, делиться ими с теми, кто хотел бы отобрать у тебя часть заработанного лишь потому, что он сильнее, нахрапистее, и имеет своеобразные представления о таких понятиях, как труд или справедливость. Тогда и пришлось ему предпринять некоторые шаги, чтобы это свое заработанное оградить от загребущих, жадно протянутых к нему лап. С этим прекрасно справилась созданная при кооперативе охранная структура, с помощью которой удалось отвадить от своего детища обнаглевших сборщиков оброка. Тогда же, видя положительный результат таких действий, к нему посыпались обращения от многочисленных знакомых с просьбой о защите, желающих платить своему, предсказуемому и относительно адекватному, нежели каким-то бритоголовым отморозкам... В итоге деятельность охранного подразделения, созданного Мышастым исключительно для защиты своего добра, претерпела значительные изменения. Незаметно для самого себя он в итоге просто-напросто заменил незаконных сборщиков податей, которых еще совсем недавно не без оснований презирал, и стал, по сути, обычным руководителем обычных бандитов, не забывая, впрочем, и о законном бизнесе, который благодаря немалому опыту шел у него весьма неплохо.

    Естественно, Мышастый не стал почитаемым в соответствующей среде паханом, для чего нужно было иметь незапятнанную с точки зрения уголовного мира биографию, но, приобретя в свое время необходимые познания, разобравшись в его, этого мира, законах, свою нишу нашел. В итоге под его руководством находилась одна из двух наиболее крупных бандитских группировок города, хотя относительно собственной персоны слово «бандит» он старался применять насколько возможно реже. Главарем второй авторитетной группировки был Александр Иванович Бодров, с которым Мышастый уживался вполне мирно, поделив территорию города примерно поровну и четко оговорив сферы влияния каждого. Более того, они считали себя кем-то наподобие друзей, нередко встречались, обменивались информацией, которой считали нужным делиться друг с другом, а порой и просто пересекались для разговоров «за жизнь» в каком-нибудь приличном ресторане.

    Пройдя весь этот путь и достигнув определенной вершины, Мышастый на разных этапах своей деятельности переболел многими сопровождающими развивающихся бизнесменов детскими болезнями. Посещал в свое время модные курорты, делал дорогие ненужные покупки, пробовал много чего еще... Перепробовав это многое, пощупав все сильными волосатыми руками, он в какой-то момент ощутил, что все это больше просто не лезет ему в глотку. В итоге Мышастый решительно отсек все ненужное, оставив лишь самое необходимое, то, без чего обойтись было действительно нельзя.

    И основной отдушиной для него стало на данный момент общение с прекрасным полом, каковой Мышастый очень любил. Еще у него котировалась охота, чуть меньше – рыбалка, и чтобы все это проходило в компании старых, проверенных друзей. Новых знакомых он заводил крайне неохотно, по складу характера тяжело сближаясь с людьми. В круг немногочисленных друзей Мышастого входило несколько человек примерно того же уровня финансовой и общественной значимости для города Мшенска, что и он сам. В дополнение к схожим привычкам, общности мировоззрения и интересов, их объединяла условная «бывшесть».

    Бывший мэр города Эдуард Константинович Воловиков; бывший областной партсекретарь Желябов; и бывший же главпрокурор области Сидорчук. Эта «бывшесть» как признак заката карьеры либо жизни никого из них не тревожила и не порождала даже подобия комплекса неполноценности. Составить себе кое-какой капитал успели все, побывать во власти – тоже; так что сейчас, несколько отдалившись от дел, они воспринимали свое состояние скорее как необходимый порой тайм-аут. И балуясь иногда шашлычком на чьей-нибудь даче, порой отвлеченно рассуждали, стоит ли делать еще одну попытку похода во властные структуры. Вроде и не очень-то молоды, всем уже перевалило за пятый десяток, но, конечно, и в старики себя записывать рановато – какие ж они старики. Их деятельность в бизнесе, общение с прекрасным в виде девочек и коньячка, физическая нагрузка в виде тенниса, охоты или рыбалки – все это служило лучшим тому подтверждением. Единственным, кто совершенно определенно решил в последний раз вспыхнуть на небосклоне местной политики, оказался бывший мэр, а теперь, де-юре, обычный пенсионер – Воловиков, который наметил годика эдак через два попытаться вновь пробиться в главы местной администрации, и ныне весьма небезуспешно готовивший для этого необходимый плацдарм.

    Все это мимолетно пронеслось в мыслях Мышастого и не зацепилось за сознание, ибо было прокручено уже не единожды, а излишним самокопанием он заниматься не привык. Но в который раз в этих мыслях проскользнуло что-то, что не было возможности зафиксировать, как нельзя обычно вспомнить только что виденный сон. И такое обстоятельство слегка его раздражало. Это был какой-то зыбкий неуловимый образ, который неплохо было бы поймать и, подобно бабочке, нанизать на булавку, но сделать это пока не удавалось. Зафиксировав такую данность, Мышастый отбросил попытки поймать это ускользающее, решив, что рано или поздно, оно придет само, без напряжения, как это зачастую и бывает.

    Единственное, что вполне определенно уловил Мышастый – ускользающая мысль была связана с чем-то приятным, и приятное это было явно эротического оттенка. Все это настроило его на определенный лад, да еще наслаивалась эта треклятая скука.

    Скачущие мысли внезапно предательски подсунули ему образ жены и Мышастый непроизвольно поморщился. Интересно, сколько он с ней не спал... Смешно было даже думать, что бесформенная женщина в вечном домашнем халате и бигуди на голове может у кого бы то ни было вызвать мысли, связанные с физическими взаимоотношениями полов. А кстати, почему женушка все время в бигуди? Ведь она несколько раз в неделю посещает «Эдельвейс», этот модный, престижный салон красоты, который содержит подруга жены Воловикова. Салон являлся чем-то вроде закрытого дамского клуба для определенного круга лиц определенной степени значимости. В «Эдельвейсе» встречались с целью убить излишек свободного времени далеко не последние в городе женщины, которые там парились, загорали, подвергались массажу, завивались, распрямлялись, маникюрились-педикюрились, распивали чаи-кофе – в общем, наводили лоск на свои в большинстве случаев начавшие неумолимо увядать прелести, а главное, предавались любимому занятию: перемыванию косточек мужьям и обмену бесконечными сплетнями.

    Однако, несомненным плюсом этого замечательного заведения для Мышастого и ему подобных являлось то, что скопившийся в своих недрах пар раздражения их половины по большей части выпускали именно там, и не существуй такой отдушины, трудно было даже представить, что творилось бы по вечерам в некоторых с виду вполне респектабельных домах. А уж когда эти кумушки вдруг переходили с обычных сплетен на деловую стезю, то дома для их супругов на какое-то время наступал просто сущий рай. Подобное, например, имело место не так давно, когда эти праздные дамочки месяца два бегали с безумной идеей создания какого-то АО, СП или чего-то в подобном роде – Мышастый точно не знал, да и знать не хотел, но времена те вспоминал с преогромнейшим удовольствием. Да, тогда он видел жену лишь урывками, все же остальное время она висела на телефоне, ведя якобы деловые переговоры с такими же наверняка бигудястыми, огромного самомнения подругами. Изредка ради интереса прислушиваясь, Мышастый улавливал что-то типа: «надо проконсультироваться у юриста», «где мы возьмем такое количество товара», «нет, на такие цены мы выйти не сможем» и тому подобную ересь. Точнее, сами по себе эти фразы ересью не являлись, таковой они становились, лишь вылетая из уст его жены и ей подобных, вызывая у него искренний смех – не надо было даже смотреть по ящику Петросяна. А самое интересное, что ни за какого рода консультациями жена к нему подчеркнуто не обращалась, видимо доказывая тем самым, что и «у них» мозги устроены не хуже, чем у мужей.

    Да, в то время компания Мышастого смогла вдохнуть глоток свободы и, пользуясь счастливым случаем, провела несколько незабываемых загулов с молоденькими соискательницами титулов какого-то очередного конкурса местной красоты, куда вездесущий Желябов влез зачем-то в состав жюри. Да и просто, в конце концов, устроили несколько отличных пьянок без боязни вызвать недовольство своих дражайших половин, которым в то время было не до них. По завершении безумной затеи создания этого АО, закономерно окончившейся пшиком, Мышастый, с ностальгией вспоминая то благословенное время, несколько раз с невинным видом предлагал жене свою помощь в реализации возможных бизнес-идей, на что в ответ слышал невнятное ворчание и откровенно подозрительные взгляды – с некоторых пор он не проявлял интереса как к самой жене, так и к ее времяпрепровождению...

    Раздумья Мышастого прервал негромкий сигнал внутренней связи. Нажав кнопку стоящего на столе селектора, он повел плечами и вяло произнес:

    – Слушаю.

    – Антон Алексеевич... – Бархатный голосок секретарши Елены Смирновой внезапно вызвал у него прилив внизу живота без прямого созерцания ее телесных прелестей. Такого рода неожиданности он замечал за собой уже давно. На его внезапно пробуждающееся желание – а что самое важное, подкрепленное, как в данном случае, и возможностью – могло повлиять что-нибудь неожиданное, какая-нибудь вроде бы незначительная деталь, для кого-то другого никакой ценности не представляющая. Мышастому навсегда запомнился давнишний эпизод, ярко характеризующий его нынешнее состояние в области проявления мужской потенции: в финской бане, уединившись с восемнадцатилетней блондинкой – идеального, словно сотворенного родителями по его спецзаказу тела, – он, однако, никак не мог как следует возбудиться. Ни от ее танцев, исполняемых в костюме Евы, ни от довольно качественных оральных ласк – все было напрасно. А когда он уже отчаялся и, отпуская избранницу, потянулся за бутылкой коньяка, произошло долгожданное и, как все чаще бывало с ним в последнее время, не столь легко доступное. Узрев неожиданный изгиб нагнувшегося за босоножками молодого тела и появившуюся от этого движения кожную складку, у него вдруг вскочил член, да столь резво, словно пробка выскочила из бутылки... Годы, – философски рассудил тогда хозяин проявляющего с некоторых пор строптивость работника. А впрочем, не только годы – просто наступила некая пресыщенность. И хотя до всяческих там плеток и подобных штучек дело пока не дошло, для возбуждения ему все чаще требовался фактор новизны. А где ее было взять, эту самую новизну, при его-то жизненном опыте...

    – Вам звонит Романов. Будете с ним говорить?

    Мышастый поморщился. Желания общаться с этим человеком у него сегодня не наблюдалось. Он являлся каким-то дальним родственником еще более дальнего родственника знакомого подруги чьей-то там жены – примерно так можно было охарактеризовать степень его связи с этим человеком, то есть ровным счетом никаких дел у него к Романову не было и быть не могло. Но зато дело к нему было у Романова. У этого средней руки бизнесмена возникли какие-то напряги с бригадой Бодрова, который взорвал дверь его универсама в рамках бандитской программы вдумчивой работы с клиентом. Романов, естественно, запаниковал, и, через десятые руки выйдя на жену Мышастого, каким-то образом задобрил ее и получил обещание уладить это дело. Кстати, антикварные серьги, которые он недавно случайно заметил на столике в спальне жены, по-видимому, являлись как раз подарком Романова. Мышастый же, уступив в свою очередь бурному натиску жены, обещал ей это дело закрыть, поговорив с начавшим дуреть в последнее время Бодровым. В принципе, ему ничего не стоило это сделать, с последним у них было отличное взаимопонимание, да и Романов стал бы тогда его вечным должником. А такого можно будет каким-нибудь образом использовать в дальнейшем – как знать, когда может понадобиться тот или иной человек... Да, Мышастый решил, что возьмется уладить это дело, но конкретно сейчас этим заниматься не хотелось. Да и вообще ничем. Кстати, делу это только пойдет на пользу – пусть Романов пока понервничает. В дальнейшем, когда в нем возникнет нужда, клиент будет значительно покладистей, в чем бы эта нужда ни проявилась.

    – Скажи, я сам ему перезвоню. Когда – не говори. Просто пусть ждет. А сама, пожалуйста, зайди ко мне.

    Через минуту в дверях кабинета возникла улыбающаяся Елена.

    – Скоро совсем в талии переломишься, – нарочито ворчливо пробурчал Мышастый, прекрасно понимая, что секретарша, проработав с ним уже два полных года, отлично научилась разбираться во всех оттенках голоса своего шефа и поэтому имеет ясное представление о цели его вызова. Так неожиданно ее бархатный голосок породил некую интересную цепочку, которая, как он надеялся, очень скоро приведет его к состоянию, которое слегка подсластит одолевавшую сегодня скуку.

    – А что с моей талией? – с невинным видом поинтересовалась Елена.

    – Да с диет, наверное, не слазишь. – Это было как бы прелюдией, чем-то вроде ухаживания – не пускаться же солидному человеку с места в карьер, хватая даму за всякие интересные места. Хотя и смешно, конечно, отпускать сомнительные комплименты в виде брюзжания, тем более что оба прекрасно знали – именно из-за своей точеной фигуры, в комплект которой входила тонкая талия, девица и была в свое время выбрана им. Как многим людям плотного телосложения ему нравились девушки худенькие, как бы себе в противовес.

    – Не совсем, – сказала она. – Пока моя талия прекрасно обходится без диет.

    – Тогда, возможно, для твоей уникальной талии не составит труда помочь не такому гибкому организму, – наконец подобрался он к главному.

    – Я так понимаю, с вашего стола упала ручка?

    Щеки секретарши порозовели и эта деталь подхлестнула нарастающее возбуждение. «Падение ручки со стола» уже какое-то время являлась его любимой игрой. Повторяясь, она, конечно, несколько приелась, но по-прежнему продолжала доставлять нехитрые радости психофизической разгрузки. Как порой случается, забава родилась случайно, экспромтом, и, как предполагал Мышастый, идея ее была ниспослана ему свыше.

    Как-то раз сидящая напротив секретарша записывала распоряжения патрона, и тут со стола упала его авторучка. Судя по звуку, она откатилась в сторону Елены. Он вежливо попросил ее поднять ручку и передать ему. Кажется, еще отпустил какую-то шутку про великоватый живот и прочие физические особенности не самого молодого человека, мешающие ему согнуться. Елена отложила кожаную папку, опустилась на корточки и потянулась рукой под массивный дубовый стол. Через некоторое время Мышастый, сочтя, что пауза затянулась, решил заглянуть вниз. Когда он увидел свою секретаршу в интересной позе при задравшейся юбке делового костюма, обнажившей край ажурных чулок, его мозг словно отключился, а руки стали действовать сами по себе.

    Быстро расстегнув ширинку, Мышастый притянул к себе голову Елены и уткнул ее лицом между расставленных ног. От возбуждения разрядка наступила очень быстро, как у малолетнего онаниста, а отпустив секретаршу, он первым делом побрел к стенному бару, чтобы принять незапланированную рюмку коньяка. И уже вливая в себя ароматную жидкость, вдруг почувствовал биение сердца и осознал, до какой степени взвинтило его произошедшее.

    Конечно, когда любая, пусть даже самая возбуждающая, игра повторяется не единожды, она начинает приедаться, но под настроение и такая, не раз опробованная, может оказаться весьма кстати...

    Интересно, когда Елена окончательно исчерпает себя в качестве объекта моего вожделения, – внезапно подумал Мышастый, наблюдая, как секретарша исполняет свой трюк. Хотя, какая разница. Вряд ли это произойдет в ближайшем будущем. Уж, по крайней мере, все получше жены... И тут же испуганно себя оборвал: стоп! Нельзя думать о жене, иначе случится непоправимое. В его памяти свежо было ужасное воспоминание, как однажды не вовремя всплывший в голове образ жены на корню подрубил уже подступивший было оргазм, в его годы и без того приходящий со все большим и большим трудом. У каждого, насколько он знал, на этот счет существовали свои пунктики. Тот же Воловиков, например, как-то обронил, что ему для этого нужна полная тишина, и даже неожиданно залаявшая за окном собака способна свести на нет проделанную работу, а уж о работающем телевизоре и говорить нечего. Наверное, и у остальных на сей счет имелось что-то свое, интимное; на Мышастого же именно воспоминание о жене действовало подобно орудийному откату. Приходилось проявлять изрядную осторожность, и это являлось сложной задачей даже для его гораздого на выдумку серого вещества. Попробуй-ка не думать о зеленой или какой там обезьяне, не про любимую жену будет сказано...

    Он наконец отпустил Елену и та отправилась приводить себя в порядок. Кажется, процедуры заключались в полоскании рта и подновлении макияжа – или чем там она занималась в небольшом офисном санузле после подобных развлечений... Он же проследовал к двери, находящейся в задней части кабинета, за которой находилась скромно обставленная комната, окрещенная им «кабинетом психологической разгрузки». По сути, это была обычная жилая комнатка с видеодвойкой, баром и, конечно же, широким диваном, на котором его хорошенькая секретарша, некогда финалистка городского конкурса красоты какого-то там года – где и была замечена и оценена своим будущим шефом, – частенько пребывала в разных степенях оголенности и самых интересных позах, какие только был способен придумать и воплотить в жизнь Мышастый. Он вообще любил импровизировать, разнообразить такого рода досуг, и был этим весьма горд, потому что немалой части женщин, насколько он в них разбирался, это нравилось тоже.

    Сейчас же диван понадобился ему по своему прямому назначению – отдыху после разрядки. Включив телевизор и приглушив звук, чтобы иметь возможность вполуха слушать местные новости, он погрузился в состояние полудремы. Но когда диктор принялся зачитывать сводку криминальных новостей, он с ленцой взял пульт и добавил громкости – криминальные новости и без того порой бывали весьма интересными, но его они интересовали еще и как не последнего в городе человека, имеющего немалое в этой криминальной сфере влияние.

    Ага, вот как раз упомянули про небезызвестного Бодрова, – автоматически отметил Мышастый. Конечно, не впрямую, не конкретно, а так, намекнули осторожненько, что такое-то и такое-то могло быть совершено ребятами, которые в свою очередь могли иметь к нему какое-нибудь отношение. И это было правильно, ведь не зря тот взял на приличное денежное содержание – разве что без выдачи пищевого довольствия – едва ли не половину городской милиции и прокуратуры. А вторую половину кормлю я, – усмехнулся Мышастый. И кто же тогда в итоге ловит преступников?.. Но, коль уж ему напомнили о Бодрове, надо будет тому позвонить, договориться о встрече. Отобедать с ним, поговорить, а заодно и расспросить, чем ему так не угодил этот бедолага Романов. Да и вообще, давненько с ним не встречались, а время от времени это надо делать хотя бы из-за того, что на таких встречах порой рождаются очень интересные идеи.

    Внезапно из монотонного повествования диктора ухо Мышастого выхватило какую-то деталь. Ага, что-то там про изнасилования. Да, точно – три за прошедшую неделю... Ну, первый случай, – отметил он, – действительно перебор. Какой-то деятель затащил девицу на стройку; причем, как это обычно бывает в последнее время, затащил средь бела дня, на виду у прохожих; та кричала, сопротивлялась, и никто, ясное дело, и бровью не повел. Классика... Ага, – опять автоматически отметил Мышастый, – попользовал, да еще и голову ей едва не проломил. Да, девчонке явно не повезло... Но два других случая – самый настоящий смех! Таких «недотрог» следовало бы отдать роте изголодавшихся солдат, пусть бы те поучили их уму-разуму. Подобных Мышастый откровенно недолюбливал. Этакие инфантильные девочки, а ведь кобылам уже по двадцать лет с хвостиком. И как раз их никто никуда не тащил, как ту, пострадавшую на стройке. История этих даже диктором, как ему показалось, была рассказана с плохо скрываемой усмешкой. История из серии: я познакомилась в ресторане с мужчинами кавказской национальности и мы выпили столько-то. Потом мы поехали в ресторан такой-то и там выпили еще столько-то. Затем поехали в гостиницу такую-то. Там мы пили, танцевали, потом разделись, легли вчетвером в одну постель, и вдруг они неожиданно начали ко мне приставать. И вот тут-то я и поняла, что они хотят от меня такого, о чем я и не подумать не могла...

    Тьфу! Таких «недотрог» Мышастый с удовольствием продал бы в какой-нибудь заграничный бордель, и пусть обслуживают пахнущих носками арабов пожизненно. Кстати, подобный сценарий «изнасилования» был, кажется, в виде юморески у кого-то из сатириков. У этого шустряка Задорнова, что ли.

    И все же в услышанном определенно что-то было, ведь неспроста из массы новостей мозг расслабленного Мышастого зачем-то выхватил именно эти эпизоды. А своему мозгу он очень и очень доверял, и полагал, что не без оснований. Какая-то существовала здесь взаимосвязь с непонятными томлениями последнего времени, с чем-то неизменно ускользающим от его разума в самые потаенные уголки подсознания. Но с чем? Над этим еще предстояло крепко поразмыслить.

    Глава 3

    В субботнее утро в одной из квартир города Приреченска раздался телефонный звонок. Мужчина лет двадцати пяти, раскинувшийся на стареньком диване, открыл глаза и не мешкая снял трубку телефонного аппарата, чтобы избавиться от назойливых звуков.

    Зевнув и в очередной раз мимолетно подумав, что давно следовало бы уменьшить уровень громкости сигнала, он приложил к уху треснутую трубку.

    – Алло.

    – Это номер 528839? – осведомился сухой старческий голос.

    Мужчина подобрался.

    – Да, – подтвердил он, хотя номер его телефона вовсе не соответствовал названному собеседником.

    – С вами говорит Мстислав Сергеевич Лось.

    Имя инженера из фантастического произведения Алексея Толстого нисколько не удивило и не рассмешило окончательно пробудившегося мужчину.

    – Слушаю вас, Мстислав Сергеевич... – присев, произнес он. Его мускулистое тело уже не выглядело расслабленным, как это было в первые секунды пробуждения.

    – Слушайте внимательно, Гусев... – Старческий голос приобрел командирские нотки. – Ровно через два часа, в парке имени Горького, на одной из скамеек слева от центрального входа. Вы меня поняли?

    – Понял, – ответил мужчина, не удивившись также и тому, что его назвали именем еще одного персонажа «Аэлиты», хотя настоящая его фамилия была совсем иной.

    – Отбой, – скомандовал голос и в трубке зазвучали короткие гудки.

    Дальнейшие действия мужчины отличались четкостью и экономичной быстротой. Последовала короткая разминка, и вскоре его тренированное тело уже пребывало под ледяными струями воды в требующей ремонта ванной комнате. Вообще, однокомнатная квартира, где проживал мужчина, не производила впечатления уютного, обихоженного хозяином гнездышка. Даже после беглого взгляда любому бы стало понятно, что ремонт не производился здесь по меньшей мере лет шесть. Выгоревшие возле окон обои и протертая в местах наиболее интенсивного хождения половая краска подтверждали этот вывод. И хотя грязь как таковая отсутствовала – хозяин был человеком чистоплотным, – чувствовалось, что квартира для него просто место для проживания. Место, где ест, пьет, спит, справляет естественные надобности, смотрит телевизор его тело. Женщине, случайно заглянувшей в его холостяцкую обитель, не пришлось бы охать и хвататься за влажную тряпку, чтобы немедленно произвести уборку, но и взгляду остановиться было бы не на чем. Стандартная мебельная секция, потертый диван с журнальным столиком рядом, пара кресел, телефон, телевизор, магнитофон – не нищета, но и никакого намека на излишества; обычное место проживания неприхотливого в быту человека.

    Обтершись махровым полотенцем, мужчина почистил зубы, побрился и занялся приготовлением завтрака. Завтрак был стандартен, как и все в этой квартире – яичница с парой обжаренных сосисок и чашка кофе. Покончив со всем этим, мужчина закурил сигарету отечественного производства и посмотрел на электронные настенные часы. Отметив, что процесс идет с небольшим опережением графика, он принялся одеваться.

    Спустя некоторое время мужчина, названный телефонным собеседником Гусевым, был в районе назначенной встречи. Оставшиеся минуты он не спеша прогуливался по улицам, прилегающим к парку, изредка меняя направление движения и фиксируя происходящее вокруг взглядом внимательных синих глаз. Какой-нибудь оперативник, наблюдая за ним со стороны, мог бы уверенно сказать, что действия мужчины похожи на стандартные действия агента на предмет обнаружения возможной слежки. Однако за мужчиной никто не наблюдал. Лишь один раз на него явственно обратили внимание две девушки, пребывающие в состоянии легкой эйфории, вызванной употреблением двух – трех легких алкогольных коктейлей на каждый из крашеных ротиков. Одна, в короткой, открывающей весьма недурные ноги юбке, подтолкнула локтем подружку в брючном костюме.

    – Смотри, Кать... Нет, вон, левее. На актера похож... этого, как его... Ну, который колошматил Сталлоне в «Рокки-4».

    Мужчина прошел мимо кокетливо посмотревших на него девиц, не обратив на них внимания. Он действительно чем-то напоминал Дольфа Лундгрена, а вот если бы за ним наблюдал уже не оперативник, а опытный психолог, то наверняка заметил бы, что поведению прогуливающегося мужчины присущ некий автоматизм, и предположил бы, что тот, возможно, находится под воздействием каких-либо психотропных средств. И тот факт, что он равнодушно прошел мимо привлекательных девушек, служил тому лишним подтверждением.

    Но и психолог за ним также не наблюдал. Лишь подружки – два юных и весьма симпатичных создания разочаровано вздохнули, когда высокий мужчина, не задержав на них взгляда, прошел мимо. Одна из девушек, достав из сумочки зеркальце, на всякий случай даже принялась себя разглядывать, предположив – может быть дело в том, что какая-нибудь деталь ее миловидного личика нуждается в срочной подправке... Но уже через минуту два развязных молодых человека, пропавших пивом и несвежими подмышками, остановились рядом и, возбужденно жестикулируя, принялись убеждать их в обратном. А еще через минуту моментально проникшаяся симпатиями друг к другу четверка направилась в сторону ближайшего бара, устремляясь навстречу приключениям. А похожий на киноактера мужчина, взглянув на часы, зашагал в сторону центрального входа в парк имени Горького.

    Скамейка его собеседником была выбрана удачно. Длинная, она примыкала к детской площадке и являлась традиционным местом сбора молодых, и не очень, мамаш, усаживающихся небольшими группками и наблюдающими за играми своих чад. На подобных скамейках всегда найдется местечко и благообразному старичку, который в данный момент сидел между двумя мамами и с улыбкой наблюдал за маленькой девочкой с ведерком и лопаткой в руках. Его нетронутая облысением голова была украшена жестким ежиком седых волос. Мужчина подошел к скамейке и молча уселся рядом. Старичок, не поворачивая головы, заговорил без какого-либо вступления:

    – Сегодня, в восемнадцать ноль-ноль. Улица Инженерная, дом 146. Замороженная стройка, охраны нет. Стандартный двенадцатиэтажный дом, аналогичный дому вашего проживания. На одиннадцатом этаже, в отсеке, соответствующему 64-ой квартире этого типа домов, на кухне, под грудой строительного мусора. Винтовка с оптикой. Перейдете на двенадцатый этаж. Лоджия трехкомнатной квартиры, по левую руку от входа. Выходит на улицу Калинина, с нее просматривается вход в ресторан «Баку». Расстояние приблизительно 250 метров. В промежуток с 19-00 до 19-30 у входа в ресторан должна остановиться автомашина «Мерседес». Цвет – серый. Мужчина скорее всего выйдет из правой задней двери. Носит очки. Рост приблизительно 160 сантиметров, волосы вьющиеся, темные, имеются обширные залысины. До того, как он войдет в ресторан. Лица, сопровождающие его, нас не интересуют. Только если они перекроют главный объект... Инструмент оставляете на месте. В 21-00 я вам позвоню. В пакете все необходимое.

    Старичок поднялся и, оставив на месте, где только что сидел, небольшой пакет, неспешно пошел по тенистой аллее. Со стороны, по походке и армейской выправке, его можно было принять за отставного военного. Добротная, а главное чистая и тщательно выглаженная одежда, подтверждала это впечатление. Именно отставным майором ГБ он и являлся.

    Мужчина взял пакет, взглянул на часы. Убедившись, что в его распоряжении около двух часов свободного или условно свободного времени, он направился в сторону, противоположную той, в которую удалился собеседник. Пройдясь по улицам и найдя подходящий незапертый подъезд, мужчина ступил на пропахшую мочой лестницу. Поднялся на несколько пролетов вверх, остановился между вторым и третьим этажами, возле окна. Здесь он аккуратно вскрыл пакет и обнаружил в нем небольшое зеркальце круглой формы, какие можно купить в любом киоске, тонкие хлопчатобумажные перчатки белого цвета, темные дешевые очки из пластмассы, жесткую щеточку накладных усов на самоклеющейся основе, и мягкую матерчатую кепку серого цвета. Усики, пользуясь зеркальцем, он приклеил здесь же, надел кепку, очки и, взглянув на свое отражение, остался удовлетворенным увиденным. Конечно, это не было бог весть какой маскировкой, но внешность стала более размытой, неопределенной, чего и следовало достичь. Уж теперь, по крайней мере, его никто не додумается сравнить с Дольфом Лундгреном, как только что это сделала девушка на улице. Мужчина прекрасно слышал ее адресованные подруге слова, частично предназначенные и для его ушей, боковым зрением даже отметил, что девчонка была весьма симпатичной, но в его планы не входило ничего, что могло бы отвлечь от выполнения полученных по телефону инструкций. Никакие, пусть даже самые красивые девушки мира не могли помешать ему выполнить задание. По сути, сейчас он стал неким подобием зомби, разве что подчинялся не какому-нибудь шаману, а ни чем не примечательному старичку в поношенном плаще, являвшемуся отставным майором серьезной и могущественной по сей день организации, не подвластной времени и ветрам политических перемен.

    Прежде чем поехать на трамвае к месту выполнения задания, мужчина зашел в оказавшуюся по пути пельменную и попросил двойную порцию пельменей. Жуя с размеренностью автомата, не спеша и не затягивая процесс, он доел свой заказ. Подцепив вилкой последний комочек начиненного мясом серого теста, он запил съеденное стаканом холодного компота с сухофруктами и поднялся.

    Пришло время добираться до места совершения акции. На наручные электронные часы мужчина поглядывал редко, видимо чувство времени у него было развито отменно. Подойдя к трамвайной остановке пятого маршрута, который пролегал чуть в стороне от Инженерной улицы, он дождался трамвая и, зайдя в полупустой салон, расположился на одном из задних сидений. Подъезжая к намеченной остановке, он вытащил из кармана кепку, которую сунул в карман после примерки, расправил и аккуратно пристроил ее на голове с короткой стрижкой.

    Выйдя из трамвая и сориентировавшись, мужчина прошелся по улице, параллельной искомой. Не заметив ничего подозрительного, он свернул на Инженерную. Нужный дом – недостроенная высотка – был виден издалека. Пройдясь вдоль ограждающего стройку забора, он выбрал место для проникновения – плохо держащиеся доски. Несколько сильных движений, и он очутился на территории объекта. Здесь произошла накладка. Подойдя к крыльцу, через дверной проем он заметил какое-то шевеление. Внутренне собравшись, готовый к любым неожиданностям и ничем не проявляя этого внешне, он нарочито неторопливой походкой продолжил движение.

    Мгновение спустя он увидел, что внутри, на бетонной лестнице, покрытой цементной пылью, песком, россыпями мела вперемешку с гвоздями, щепками и обломками кирпичей, восседают две бомжеватые личности, похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы. Только один из «братьев» был одет в лишенный пуговиц плащ, сшитый по моде пятидесятых, а второй являлся обладателем плаща современного покроя, стильность которого усугублял оторванный воротник. Небритые, заросшие недельной щетиной физиономии излучали умиротворенность, причину которой подошедший мужчина обнаружил в виде стоящей в их ногах трехлитровой банки, заполненной на две трети неизвестной жидкостью синеватого оттенка. Рядом была разложена мятая газета, на которой громоздилась куча каких-то отбросов, среди которых можно было разглядеть подгнившие яблоки, расплывшиеся томаты и прочую дрянь. Не иначе, как достали все это из мусорника, – автоматически отметил мужчина, – а пьют что-то наподобие политуры или стеклоочистителя.

    Заметив в своей вотчине постороннего, «близнецы» прервали неспешную беседу и уставились на непрошеного гостя. Один, видимо более шустрый и общительный, вскочил на ноги, обнажил в улыбке обломки гнилых зубов и жестом радушного хозяина взмахнул рукой:

    – Братан, прошу к столу, мы сегодня угощаем!

    Он тут же проворно нагнулся и подхватил пластмассовый стаканчик. Наполнил мутной жидкостью из банки и протянул подношение гостю, до чувствительного носа которого донесся запах немытого тела, псины и еще чего-то неопознанного. Мужчина, чей мозг сейчас, подобно компьютеру, работал быстро и экономично, моментально оценил обстановку и сухо, сквозь зубы процедил:

    – Я не братан, я прораб. Сейчас вернусь с объекта, и если вы к тому времени будете еще здесь, устрою вам такое, после чего вытрезвитель покажется земным раем... – Он оттолкнул руку со стаканчиком, и его содержимое градом мелких капель оросило кирпичную стенку. Запахло чем-то ацетоновым. – Короче, вы меня поняли... – Боком, стараясь не задеть угощавшего, он проскользнул мимо и быстро пошел вверх по лишенной перил лестнице.

    – Ой-ой-ой... – прокомментировал каркающим голосом второй «близнец», но мужчина не обернулся. – Прораб нашелся, мать твою так!..

    Крепкие ноги донесли тело мужчины до одиннадцатого этажа размеренным шагом, словно двигался заведенный механизм. Сориентировавшись в мрачных коробках будущих благоустроенных квартир и вычислив 64-ю, мужчина прошел в небольшую кухонную комнату, к кучке строительного мусора.

    Запустив руку внутрь, он извлек оттуда сверток и потянул за краешек плотной материи. Убедившись, что внутри находится снайперская винтовка, аккуратно обмотанная мягкой войлочной тканью, мужчина перешел на двенадцатый этаж.

    Зайдя в трехкомнатную квартиру, он миновал небольшой коридор, свернул налево и, пройдя через комнату, вышел на лоджию с ограждением из ряда металлических прутьев. Быстро оценив открывшуюся перед ним панораму, он нашел взглядом ресторан «Баку». Как и было обещано, вход в него просматривался отчетливо. Рассмотрев все детально, он отступил назад, надел перчатки и приступил к осмотру оружия. Убедившись в наличии в магазине патронов, он проверил заранее установленную дальность, через оптический прицел осмотрел вход и подступы к ресторану.

    Аккуратно положив винтовку на расстеленный войлок, мужчина нашел небольшой чурбачок для упора и установил его на краю лоджии. Подобрал с десяток осколков стекла размером с ладонь, прошел в квартиру и разложил их возле входа таким образом, чтобы любой вошедший обнаружил бы свое присутствие. После этого мужчина взглянул на часы и убедился, что до назначенной акции оставалось еще какое-то время.

    Достав из свертка кусок полиэтиленовой пленки, он аккуратно расстелил его на лоджии и улегся на подготовленное место. Не проявляя признаков нетерпения, мужчина неподвижно лежал, рассматривая через оптический прицел каждый приближающийся к ресторану объект. Заметив замедляющий скорость серый «Мерседес», он снял винтовку с предохранителя.

    Из водительской двери вылез высокий плечистый парень в сером костюме. Он огляделся, обошел машину и распахнул заднюю правую дверцу, откуда появился мужчина небольшого роста с залысинами. Обернувшись, он наклонился, наверное, продолжая разговор с кем-то сидящим в салоне или желая забрать оттуда какую-то вещь. При этом его голова опустилась ниже уровня крыши автомашины. Затем объект выпрямился, протянул кому-то левую руку, и из салона выпорхнула блондинка с высоким сооружением из волос, одетая в светлое вечернее платье, и цель оказалась перекрытой. Мужчина запрокинул голову, засмеялся.

    Улучив момент, когда блондинка сделала шаг в сторону, снайпер затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Плечо дрогнуло от отдачи и спустя несколько секунд голова цели окрасилась красным. За долю секунды переместив перекрестие прицела на уровень груди плавно заваливающегося назад объекта, он произвел еще один выстрел, успев заметить, как рот блондинки открылся в беззвучном крике.

    Наблюдать далее не было нужды. Снайпер мог со стопроцентной точностью сказать, что происходит сейчас у ресторана: шофер, выхватив из-под пиджака пистолет и спрятавшись за крыло автомашины, пытается определить место, с которого были произведены выстрелы. Блондинка, сопровождавшая жертву, истошно визжит, пребывая в состоянии истерики, а швейцар и остальные, кто в этот момент находился на улице, отталкивая друг друга локтями, стремятся укрыться в безопасной глубине ресторана.

    Пора было уходить. Особой трудности это представить не могло, потому что пока вызовут милицию, пока та приедет и определит, откуда стреляли, пока это место оцепят, пройдет столько времени, что можно будет скрыться, предварительно вскипятив и выпив кружку чая. Поэтому, не проявляя признаков поспешности или волнения, снайпер сначала ползком принял назад, и только достигнув границы, за которой его никто не мог заметить, если допустить, что у кого-то на месте происшествия оказался бинокль, выпрямился во весь рост. Как бы там ни было, в этой игре существовали свои правила безопасности, и снайпер неукоснительно их выполнял.

    Затем он спустился вниз и... был встречен восторженными восклицаниями своих недавних знакомцев, которым был предоставлен шанс уйти и которым они на свою беду не воспользовались.

    – Прораб, давай к столу!

    Удивительно, но эти двое не выглядели пьянее, хотя с момента, как он их оставил – все это автоматически отметил про себя мужчина, – содержимое банки ощутимо уменьшилось. Видимо, на проспиртованные организмы уже не действовала никакая гадость... Картина повторилась. Вновь вскочил на ноги тот, что недавно протягивал ему стаканчик, только на сей ему не дали высказаться или сделать очередной приглашающий жест.

    Ребро быстро мелькнувшей ладони жестко встретилось с гортанью бомжа, вминая кадык бедолаги внутрь, а мужчина, резко отбрасывая отжившее свой срок тело, уже развернулся к его дружку. Тот застыл с раскрытым ртом, по углам которого налипла беловатая субстанция органического происхождения, и бессмысленно таращился, явно не понимая, что только что произошло. В следующую секунду увесистый обломок кирпича с хрустом опустился на его голову, и второй участник пирушки, не успев проронить ни звука, рухнул на газету с объедками.

    Мужчина вложил обломок кирпича в правую руку бомжа номер один, а второму в качестве оружия подобрал короткий обрезок водопроводной трубы. Такой расклад наверняка устроит ментов, которые тут же закроют дело о дуэлянтах, передравшихся из-за трехлитровой банки с жидкостью синего оттенка. Вряд ли нищенствующая милиция станет проявлять рвение, пытаясь увязать алкашей и снайпера, словно им больше нечего делать.

    Мужчина преодолел лаз в заборе, прошел несколько кварталов и выбросил в подвернувшийся мусорный бак отслужившее свое предметы, полученные в парке...

    – Товарищ Гусев? – Знакомый голос прозвучал ровно в 21-00, как и было оговорено.

    – Да, – бесстрастно ответил мужчина.

    – Без накладок? – осведомился собеседник.

    – Да.

    – Отдыхайте, товарищ Гусев, – сказали в трубку и тут же зазвучали короткие гудки.

    Мужчина положил трубку, завалился, не раздеваясь, на видавший виды диван, и почти мгновенно уснул – ему сегодня выпал тяжелый день.

    Глава 4

    – Чижик, опять уснул? – Бодряческий голос коллеги Александра Чижова по работе вывел его из состояния, метко обозначаемого как «витание в облаках».

    – Чего тебе, – нарочито грубо огрызнулся он, злясь на себя, что уже второй раз нарвался на подобный вопрос, а ведь смена еще только началась.

    Если таким образом пойдет и дальше, ребята к концу дня заклюют, – подумалось Чижову. – Бригадка подобралась – палец в рот не клади. Одно слово, молодежь.

    Ему самому едва стукнуло двадцать пять, да и остальные были примерно того же возраста, когда подкалывать друг друга – святое дело. Мигом начнут донимать: что да как, чем это он ночью занимался, если сегодня то ли спит на ходу, то ли мечтает неизвестно о чем. Все это он ясно прочитал в нагловатых, слегка навыкате, глазах Шурки Волкова, стоявшего перед ним с алюминиевым инструментальным ящичком. Шурка, однако, пока воздержался от комментариев, хотя чувствовалось, парня прямо распирает желание как-нибудь его подковырнуть. Впрочем, Чижов был уверен, что все еще впереди.

    – Я говорю, бугор велел в пятый цех идти, – повторил Шурка и брякнул ящик на пол. – Надо станок там посмотреть... Задолбало уже, если честно. Каждый день одно и то же, как под копирку.

    – А, ясно, мы люди творческие... Интересно, как бы тебе работалось на конвейере, – пробурчал Чижов. – Там ведь годами сидят и закручивают какой-нибудь винтик. Один и тот же.

    – Ну, не знаю... – протянул Волков и ловко высморкался на бетонный пол, приложив к носу палец. – Да хрен с ними, с винтиками, пойдем лучше, перекурим... Как говорится, любая работа начинается с перекура.

    Чижов не улыбнулся, да этого от него и не ожидали. Избитую присказку повторяли и совету ее следовали десятки раз на дню, принимаясь за любую, пусть самую малозначительную и недолгую работу. Он вздохнул и поплелся за Волковым к курилке. Не то что бы ему не хотелось курить или хотя бы просто посидеть за компанию, но он чувствовал, что сейчас его сонный вид вызовет кучу насмешек, которые в любое другое время он принял бы со снисходительным равнодушием. В любое другое, но только не сегодня. Сегодня он может и вспылить, так как произошедшее вчера – та самая причина, из-за которой он не выспался – никоим образом не должно было стать предметом чьих-то плоских шуточек. Ведь он провел первую ночь со своей любимой девушкой.

    Теперь Чижов был даже рад случившемуся вчера вечером в парке, и с усмешкой подумывал – может, разыскать тех уродцев да выкатить им по бутылке за столь своевременное нападение. Ведь если бы они с Ольгой не попали в переделку, ей не порвали бы рубашку, а он не отличился как ее защитник – то до того, что произошло между ними вчера, ему бы было еще примерно как до Луны пешком. Ведь его Ольга не из таких девушек, которые делают это с легкостью и которым безразлично, с кем. Которые лишь к утру спрашивают имя нового партнера, к вечеру напрочь его забывая. Нет, она... А собственно, какая она, – задумался Чижов, мечтательно прикрыв глаза. Вот уж воистину, его счастье, что Ольга с мужем вселились в его дом, в точно такую же однокомнатную квартиру, только на другом этаже.

    В один прекрасный день... Действительно прекрасный, ибо, как уверен был Александр, сама судьба велела Ольге переехать именно в этот дом, хотя сколько вообще жилых домов имеется в городе с населением около миллиона человек... В тот день он возвращался с работы изрядно уставшим, потому что уже целую неделю ему приходилось выполнять работу кузнеца – такое иногда бывало, если последний болел, а точнее, попросту пил. И не выгоняли его только потому, что эта отмирающая профессия давно являлась дефицитной... И подходя к своей многоэтажке с единственным желанием – поесть и завалиться на диван, он увидел крытую грузовую автомашину, из которой небритые личности в рабочих комбинезонах выгружали мебель. Наблюдал за выгрузкой молодой, модно одетый мужчина. Да и мебель, как автоматически отметил про себя Чижов, была дорогой, явно импортного производства. Точнее он определить затруднялся, так как плохо разбирался в подобных вещах и никогда не взялся бы отличить мебель чешскую от, допустим, итальянской, потому что это всегда было ему до лампочки. У него самого, к примеру, стояла вообще старая рухлядь, которая его вполне устраивала.

    Поняв, что это просто очередные новоселы, он обогнул перекуривавшего грузчика с явственным выхлопом спиртного, перебивающего даже дым сигареты, и вдруг застыл на месте, словно его ноги приклеились к размякшему на жарком солнце битуму – ощущение, знакомое с детства с его играми на всевозможных строительных объектах. Под звонкое цоканье каблучков из подъезда прямо на него вышла молодая женщина. Он почуял тонкий аромат каких-то духов, в марках которых не разбирался, как и в мебели, и застыл, не в силах оторвать от незнакомки взгляда. Та же мельком на него посмотрела и, повернув голову, сказала распоряжающемуся разгрузкой мужчине:

    – Валера, иди лучше наверх, показывай, что куда ставить. Я сама здесь посмотрю.

    Голос ее оказался мелодичным, под стать внешности. Такой голос можно было слушать и слушать, а на женщину смотреть и смотреть.

    Валера – ее муж, как-то обреченно, словно у него отобрали что-то ценное, что он считал своим, подумал Чижов. И побрел к скамейке у входа в подъезд. Он уже забыл, что чертовски устал и проголодался – работа кузнеца требовала дополнительных калорий. Теперь он готов был просидеть сколько угодно, любуясь этой женщиной в простом легком платье. Ее тонкую талию перехватывал поясок, а вырез платья приоткрывал небольшую упругую грудь... Чижов до сих пор помнил то ощущение, с которым он тогда на нее смотрел. Он украдкой разглядывал женские достоинства незнакомки по отдельности, а в голове все смешалось в кучу – и легкий загар, и прическа, и маникюр, и босоножки на каблуках, придававшие ей дополнительную грациозность, и многое другое, от чего невозможно было оторвать глаз.

    Он так и просидел до самого окончания разгрузки, любуясь новой соседкой и заставляя себя отводить взгляд, когда женщина поворачивалась в его сторону. Он не знал, убедительно ли у него получается изображать человека, бесцельно убивающего время, но искренне надеялся, что со стороны его затянувшиеся посиделки выглядят именно так. В самом деле, еще примет его за какого-нибудь маньяка, испугается, но... но ничего с собой поделать он не мог. Хотя, наверняка она заметила интерес к своей персоне, не зря ведь говорят, что у женщин на такие дела особый нюх.

    Домой Александр пошел лишь после того, как вновь появился Валера, примерно его ровесник, расплатился с рабочими и увел красавицу-жену в их новую квартиру. Он почувствовал укол ревности и одновременно зависть к обладателю этого бесценного сокровища.

    С того дня Чижова словно околдовали, хотя бабником он никогда вроде не был. Естественно, случались в его жизни женщины, которых он время от времени приводил в свою квартиру – все же он был здоровым мужчиной и организм требовал своего. Но, выпустив пар, никогда не помышлял о продолжении отношений, ни одна из девушек не зацепила его настолько, чтобы задуматься о постоянных встречах с ней или, тем более, о совместной жизни. А может, играло свою роль то, что женщин он никогда не понимал и, если быть полностью откровенным, немного их побаивался. И вот, после этой встречи Чижов потерял, что называется, покой и сон. То есть сон он как раз таки не потерял. В снах все чаще и настойчивей являлась к нему очаровательная соседка, которая совсем не была замужем и весьма благосклонно к нему относилась. Иногда, после очередной такой встречи, Александр к своему стыду просыпался разряженным, с подсохшей в трусах влагой известного происхождения. Хорошо, что он был парнем начитанным, и знал – ничего противоестественного в этом нет, просто организм самостоятельно справляется с проблемой, не решаемой его хозяином. На деле же, а не в снах, его богиня не обращала на него особенного внимания. Лишь по прошествии какого-то времени они, встречаясь в парадном, стали здороваться. Чижову только и оставалось, что оборачиваться и тайком провожать волнующую воображение фигуру обожающим взглядом. В своем замужестве соседка выглядела вполне счастливой, разводиться, на что втайне надеялся Александр, явно не собиралась, да и то сказать, если бы это и произошло, осмелился бы он на решительные действия? На этот вопрос он не мог себе точно ответить.

    С некоторых пор, разведав, в какое примерно время Ольга – он уже знал, как ее зовут – отправляется на работу и возвращается с нее, Чижов старался как бы случайно столкнуться с женщиной возле почтовых ящиков или пройтись за ней до трамвайной остановки, пожирая предмет своего обожания восхищенным взглядом. Так продолжалось какое-то время, пока однажды он не встретил Ольгу в подъезде с заплаканными глазами, поникшую и утратившую так нравившуюся ему задорную походку. Дом облетела весть, что ее муж Валерий погиб в автомобильной катастрофе. Через какое-то время Чижов, который не мог без жалости смотреть на так нравившуюся ему женщину, увидел Ольгу в траурном платье – в тот день состоялись похороны. С этого момента она стала юридически свободной, но радости Александр не испытал, здоровое начало подсказывало ему, что на чужой беде ничего хорошего для себя не выстроишь. Видя, какой убитой ходила Ольга в последующие дни, Чижов преисполнялся к ней искренним сочувствием, и будь он хоть чуточку ближе с нею знаком, обязательно попробовал бы найти какие-то слова утешения.

    Прошло полгода, затем год, а Ольга по-прежнему оставалась одна. Вопреки предположениям нашедшихся злопыхателей, в ее квартиру не потянулись вереницы мужиков, она не устраивала развеселых гулянок и оргий. Зато, как с удовлетворением отметил Чижов, к ней постепенно вернулась прежняя уверенность в себе, а также, к его радости, и задорная женская походка – жизнь брала свое.

    Тем не менее, прошло еще немало времени, пока он набрался смелости и решился с Ольгой заговорить, впоследствии очень смутно помня, что мямлил ей, встретив возле почтовых ящиков – настолько был тогда взволнован. А затем произошло чудо и они стали встречаться. Если бы у Чижова были соответствующие возможности, он бы написал благодарственное письмо на завод, изготовивший для водяного крана Ольги преждевременно прохудившуюся прокладку. Именно она послужила поводом их первой, уже не случайной встречи, которая не стала единственной.

    С того момента он на правах знакомого – почти друга – не только стал запросто общаться с предметом своего преклонения, но несколько раз приглашал Ольгу в кафе и кино. Отношения развивались как нельзя лучше, но кто знает, как долго пришлось бы ему еще мучиться от неосуществленных желаний, если бы к нему на помощь опять не пришел его величество случай в виде трех подвыпивших отморозков.

    Теперь, после благополучного исхода дела, Чижову казалось, что эти поганцы напали на них с Ольгой как нельзя более кстати, хотя им тогда и пришлось пережить несколько неприятных минут. Да, он тогда здорово растерялся и даже – чего уж там – крепко струхнул.

    Enjoying the preview?
    Page 1 of 1