Текст как текст
Автор Андрей Битов и Andrei Bitov
5/5
()
Об этой электронной книге
Связано с Текст как текст
Издания этой серии (38)
Последняя любовь Гагарина: сделано в сСсср Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Багажъ: книга о друзьях Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Битва Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Все наизусть Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Текст как текст Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Лиственница: сборник стихов Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Мэбэт: история человека тайги Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Потерял слепой дуду: повесть, рассказы, эссе Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Образок: повесть, рассказы Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Город на Стиксе Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Делай, что хочешь: эскапистский роман Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Леон и Луиза Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Остров: интеллектуальный триллер Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Genius Loci: повесть о парке Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Влюбленный бес: история первого русского плагиата Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Дом близнецов: интеллектуальный триллер Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Анекдот как жанр русской словесности Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Рондо: роман взросления Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Исповедь уставшего грешника Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Заххок Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Черная папка: история одного журналистского расследования Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Искушение Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Человек из Красной книги Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Неистощимая Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Другая, следующая жизнь Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Безъязыкий толмач: избранные переводы Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Речь молчания: сборник стихов Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Опыты на себе Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Смерть и воскрешение А.М. Бутова: происшествие на Новом кладбище Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5
Похожие электронные книги
Завтрак у Sotheby's.: Мир искусства от А до Я Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Советский Союз: Последние годы жизни Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНемножко иностранка Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Битва Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Кремлевский клад: Cosa Nostra в Москве Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНикита Хрущев Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБагажъ: книга о друзьях Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Генерал и его армия: Роман Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокАвгуст Четырнадцатого: Красное колесо Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВремя Путина Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБелая гвардия Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВсе наизусть Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Свободная Любовь: Личные истории знаменитых людей Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНеизвестный Сталин Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПолитические портреты: Леонид Брежнев, Юрий Андропов Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокРимские каникулы Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСмертельная любовь: Личные истории знаменитых людей Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛавка нищих: Русское каприччо Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДва конца Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОни окружали Сталина Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛюбовь и жизнь как сестры: Личные истории знаменитых людей Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСестры Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗвездные часы и драма "Известий": За кулисами знаменитой газеты Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВнеклассное чтение: Russian Language Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокК жизни Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКрасный сфинкс. Книга 1: история русской фантастики от В.Ф. Одоевского до Бориса Штерна Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Операция «Транзит». Батальон ангелов: Russian Language Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСволочей тоже жалко Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛитератор Писарев Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокZhizn' Vasilija Fivejskogo Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
Отзывы о Текст как текст
5 оценок0 отзывов
Предварительный просмотр книги
Текст как текст - Андрей Битов
Андрей Битов
ТЕКСТ КАК ТЕКСТ
Писатель Андрей Битов стал лауреатом Платоновской премии-2015.
В июне этого года экспертный совет по присуждению Платоновской премии определил лауреата в области литературы и искусства в 2015 г. Им стал один из основателей постмодернизма в русской литературе, выдающийся писатель современности — Андрей Битов. В дни Международного Платоновского фестиваля А. Битову была вручена почетная премия «За эстетическую верность одинокому голосу человека и преданность общему делу возвращения наследия Андрея Платонова».
В издательстве «АрсисБукс» выпущены книги автора: «Битва», «Текст как текст», «БАГАЖЪ» и «Все наизусть».
I. Родина, или могила
1. РОДИНА ПОЭТА
Пограничник поднял шлагбаум, и мы переехали из Грузии в Грузию. Стало так тихо, что мы остановились. Та же Кура плыла слева. Она была не та же, как и мы. Она была — выше. Нам еще предстояло привыкнуть к себе. С некоторой глухотой, разминая ноги… Заграница — это где живут другие люди, не мы. Здесь других не было, но как бы и нас — не было. Никого не было. И небо и зелень стали другого цвета, хотя не могли они быть другого. Другого света они стали. Такой остановленный свет бывает только осенью, когда пробуксовывают мгновения и вдруг чувствуешь, оказавшись впервые, что уже бывал в таком времени и пространстве, именно в этом, в котором ни разу до того не был. Не был, но бывал. Ощущение того света.
До осени было далеко посреди июля. Тот свет был ближе.
……………………………………………………………………………………¹
Мы были так же посторонни, как белая нить истребителя в небе. Другая планета. Пришельцы. Скитальцы. Не странно ли, что «скит» и «скиталец» — однокоренные слова?
Как, однако, там? Не те же ли там проблемы? Перенаселение, Мальтус, экология? Если, по Данту, в чистилище еще надо попасть, и даже ад — для души еще своего рода карьера, и толпа топчется у Стикса, не допущенная ни туда, ни сюда (все люди, не исполнившие своего назначения…), то какова же толпа эта на наш четырехмиллиардный мир? Избранным не пройти к перевозу… Гениально прозрел современный бард: «И огромный этап, тысяч пять, на коленях сидел…»
…У одной парикмахерши на днях умерла мать. Она очень плакала по маме. И снится ей мама. «Только не плачь, прошу, — говорит мама, — мне и так очень тяжело». «Как — тяжело?» — естественно интересуется дочь. — «Здесь очень сурово». — «Как сурово? — интересуется дочь. — Может, тебе чего туда послать?» — имея в виду теплые вещи и продукты. — «Ничего не надо. Здесь все есть, все справедливо. Только очень сурово».
Беседа воспроизведена дословно. Что поймет современный человек под словом «сурово» здесь и что поймет он — там? Не нравственная ли норма человека сурова человеку современному?
Как, однако, там?
А вот так. Отчасти вот так, как здесь, где за границей Грузии оказалась Грузия же, где та же река и те же горы потеряли имена как принадлежность нам. Нам здесь принадлежал лишь арбуз, привезенный с собою, — мы его остужали в реке и упустили. Теперь и он не наш, уплывал от нас, домой — он от нас сбежал. Нам принадлежал укус слепня, слепо обозначившего, что что-то, не знаем что, или кого-то, не знаем кого, мы на том свете, ставшем для нас этим, раздражали.
Мы ехали дальше, но это уже мало что меняло. Мир за границей, однажды нами пересеченной, был ровен и светел, однороден, односоставен. Менялись очертания скал, породы рощ, цветы полян, и — ничего не менялось. Словно один и тот же мир поворачивали с разных сторон перед нашими глазами, а не мы на машине ввинчивались в новый серпантин. Воля наша была условна. Отнюдь не сами меняли мы окружающее пространство. Оно подсовывалось, отодвигалось, поворачивалось к нам и от нас — мы стояли. Не было ни воли, ни произвола. Здесь было сурово.
Не так сурово, а так сурово. Здесь почему-то вставал вопрос, снятый человеческим общежитием, где ты всегда — по отношению к другим, вопрос: кто ты такой? Кто ты такой, что сюда пришел?
Куда — сюда? Здесь было как там. Мы въезжали, под нас подкатывало, мы приближались, на нас надвигалось… И вот мы обнаружили, что стоим и дальше, по-видимому, не едем. Что это?
Родина Руставели.
Не стану утверждать, что я повторял знакомые мне с детства строки. Есть особая убедительность в имени поэта, и не читанного тобою. Ухо услышит звук, соответствующий чьему-то имени, сто раз, и в нем не будет имени. Но стоит раз произнести его человеку знающему, что оно значит, знающему на высоте собственной любви, как вы и услышите и поверите. Слово «Руставели» слетает с уст грузина именно таким убедительным образом. Вы уже не сомневаетесь. Вам не обязательно проверять.
Так вот где он жил!.. То ли он жил в раю, то ли вы в аду, то ли место таково, что могло послужить столь высокому рождению, то ли поэт таков, что возвысил его до своего зрения, и природа потом вынуждена была соответствовать уровню своего запечатления — стала такой? Нет, однако, сомнения, в силу пограничных или каких других обстоятельств, что природа здесь осталась в том состоянии, в каком была при нем. Его — нет. Он давно ушел в мир еще более тот, чем этот. Мир замер, провожая его взглядом, да так и остался на месте, на этом месте.
«Мир — лишь миг», — сказал друг, возможно, цитируя. Миг этот проскочил между Руставели и нами — мы стояли с ним в одном мире. Миг этот — простирался. «Он лишь взмах ресниц мгновенный…». Мы стояли, боясь сморгнуть.
Соринкой в глазу застряла турбаза, остальное было так же, лишь на его взмах ресниц позже. И отворотясь от турбазы, видели мы.
И не сразу скажешь, в чем тут дело. Красивое, конечно, место. Но — не в этом.
Несколькими гигантскими отвесами, очень музыкально восставшими в пространстве, противоположный берег уходит в небо, подавляя окрестность. Он — желт. А сейчас, в лучах закатных, — золотист и розов. В нем чернеют дырки, отсюда почти точки. Так и у нас на речках бывает обрывистый берег испещрен гнездами ласточек, они стремительно ныряют в них, с криком вылетают, чудом не сталкиваясь, стригут пространство на многие треугольники. Это — жизнь.
Здесь нет ласточек. Если бы они были, то это были бы уже орлы, орлы бы показались отсюда меньше ласточек. Масштаб — вот что гипнотизировало. Вы не знали, какое это, — то, что у вас перед глазами. То есть масштаба не было.
И оно молчало. И вы молчали. Молчали не от потрясения, восхищения или еще какого-либо подобного словесного чувства, которое потом словами или возгласами разряжается, не оттого молчали, что как бы на время утратили дар речи, потрясенные. Молчали оттого, что слов здесь и не было. Или их здесь однажды не стало…
Когда-то здесь был монастырь. То есть эти дырки — входы в пещеры, в кельи. Это вам объяснят, когда наутро, после зарядки и манной каши, поведут через реку на экскурсию. Он был основоположен, и он быстро рос, превращаясь в пещерный город невиданного в истории размера. Храмы и хозяйственные службы, кельи обширные и с удобствами, и схимнические, недоступные, все выше и выше, лестницы и переходы, выдолбленные в скале и висячие, террасы, галереи и мосты… Духовный оплот и сердце Грузии в упоительное для Грузии время, связанное с именами Тамар и Шота.
Но и века не прошло. «Мир — лишь взмах ресниц мгновенный». Землетрясение, подобной силы не отмеченное ни до, ни после, до наших дней, обрушило скалу в ущелье, и с ней — город. Таким образом, то, что мы видим теперь, есть так называемый в черчении вертикальный срез — трагическая наглядность! «Далее посмотрите на эту фреску, — убеждал романтический экскурсовод в джинсах, особенно подчеркивающих узость бедер, в белой свободной рубашке, особенно подчеркивающей ширину плеч, с открытым воротом, особенно открывающим сильную шею и нательный крест, так и не поглядывая на девушку, особенно внимательную и выдвинувшуюся вперед, но тоже на него не поглядывающую… — На этой фреске вы видите уши животного, — говорил экскурсовод, вообще-то охотник, воин, только сейчас, временно, экскурсовод, — животное это, по ушам, конь. Но художник не стал бы рисовать одни уши коня, ясно, что он рисовал всадника на коне. А это значит, что остальная часть фрески упала в ущелье…».
Вопрос «з