Наслаждайтесь миллионами электронных книг, аудиокниг, журналов и других видов контента в бесплатной пробной версии

Только $11.99 в месяц после пробной версии. Можно отменить в любое время.

До света
До света
До света
Электронная книга589 страниц5 часов

До света

Рейтинг: 5 из 5 звезд

5/5

()

Читать отрывок

Об этой электронной книге

В книгу вошли произведения об альтернативной реальности, в которой могла оказаться Россия, о попытках через изменение прошлого переформатировать настоящее, о трансформации человека и появлении «новых людей». Об изнанке сознания, порождающей монструозных существ, о вторжении громадного мира мертвых в крохотный ареал живых, наконец — о том, что мир вообще не такой, как мы его себе представляем. Это фантастика — поскольку выходит за пределы обычных границ, но это и сверхреализм — представляющий наше существование во всей его полноте…
ЯзыкРусский
ИздательDialar Navigator B.V.
Дата выпуска31 мар. 2016 г.
ISBN9785000990056
До света
Читать отрывок

Читать больше произведений Андрей Столяров

Связано с До света

Похожие статьи

Отзывы о До света

Рейтинг: 5 из 5 звезд
5/5

3 оценки0 отзывов

Ваше мнение?

Нажмите, чтобы оценить

Отзыв должен содержать не менее 10 слов

    Предварительный просмотр книги

    До света - Андрей Столяров

    НЕКТО БОНАПАРТ

    Рассказ

    Прежде всего он повернул ручку на подоконнике, и стекла потемнели, становясь непрозрачными. Он не хотел, чтобы его видели, если они следят. Потом зажег матовый свет и осмотрел квартиру — встроенная стандартная мебель, плоский шкафчик, крохотная стерильная кухня с пультом через всю стену.

    Кажется, ничего не изменилось.

    Надсадно лопнуло ядро, воткнувшись в берег. Содрогнулись опоры, полетела коричневая земля. Солдаты, смятые ударной волной, попятились. Пули сочно чмокали в груду сбившихся тел. Заволокло пороховой гарью, раздуло ноздри. Знамя упало на дымящиеся доски пролета. На другой стороне, за жарким блеском полуденной воды, визжала картечь. Была одна секунда. Только одна секунда в порохе и смерти, среди ревущих ртов — под белым небом, на Аркольском мосту. Он нагнулся и, ничего не видя вокруг, поднял знамя. Он был еще жив. Он кричал что-то неразборчивое. И вокруг тоже кричали. Ослепительное солнце разорвалось в зените, и солдаты нестройной толпой вдруг обогнали его…

    Он подошел к компьютеру и торопливо перебрал клавиатуру. Серебристый экран был мертв. Информация не поступала. Память была заблокирована. Это давало точку отсчета. Из сети его отключили в самом конце июня.

    Ректор тогда сказал:

    — Мне очень жаль, Милн, но в вашу группу не записалось ни одного студента. Никто не хочет заниматься классической филологией, слишком опасно. И дотаций на ваши исследования тоже нет.

    — Я мог бы некоторое время работать бесплатно, — запинаясь, ответил он.

    Ректор опустил глаза, полные страха.

    — Вы слышали, что пропал Боуди? Сегодня утром его нашли, опознали по отпечаткам пальцев — так изуродован…

    — Но не филологи же виноваты, — с тихим отчаянием сказал он.

    — Мы получили предупреждение насчет вас, — объяснил ректор. — Мне очень жаль, у меня нет для вас денег, Милн.

    Помнится, он не прощаясь поднялся и вышел из чужой пустоты кабинета и пошел по чужой пустоте коридора, а встречные прятались от него как от зачумленного.

    Значит, июнь уже истек.

    Это плохо. Он рассчитывал на больший запас времени. Примерно через месяц он получил приглашение от Патриарха, но следить за ним начали, видимо, гораздо раньше. Главное — выяснить, сколько ему осталось. Он потянулся к телефону и отдернул руку, обжегшись. Телефон, конечно, прослушивается. Если он будет справляться о дате, то они сразу поймут, что произошел повтор. И тогда его отправят в Карантин, откуда не возвращаются. Авиценна предупреждал об этом. Де Бройль попал в Карантин и уже не вернулся. И Дарвин тоже попал в Карантин. И Микеланджело не вернулся из Карантина.

    Лестница была пуста. Он спустился на цыпочках и взял газету из ящика. Газеты ему доставляли, он уплатил за полгода вперед. Бэкон смеялся над ним, когда он выписал, единственный на факультете. А вот пригодилось.

    Где теперь Роджер Бэкон? Говорят, что это был удачный запуск. Нет никаких доказательств — слухи, сплетни, легенды… Письмо Монтесумы никто не видел. Может быть, оно вообще не существует. Мистификация.

    Газета была от девятнадцатого числа. Он облегченно вздохнул. Патриарх позвонит только двадцать шестого. Есть еще целая неделя. Он успеет, если только не наделает глупостей.

    Первую страницу занимали сообщения с фронта: Помойка неожиданно прорвала линию обороны сразу в двух местах на Севере и сходящимися клиньями отсекла Четвертую группу войск сдерживания от основных сил. Контрудар специальной армии Хаммерштейна захлебнулся у Праты, глюонные лазеры, на которые возлагалось столько надежд, оказались бессильными. Командующий Четвертой группой докладывал, что своими силами он пробиться не сможет, ведет ожесточенные бои по всей линии окружения. Эвакуация с утраченных территорий уже началась. Сообщалось, что число пораженных чумой невелико, но несколько больше обычного. Потери при эвакуации — двенадцать транспортных вертолетов. Соседняя статья, исполненная официальной бодрости, в тысячный раз поднимала вопрос о нанесении ядерных ударов по болевым точкам Помойки. Обсуждалась гипотеза «второй цивилизации», и приводился снимок аборигена, как всегда, очень плохого качества: лохматый, оборванный человек совершенно фантастической внешности — двухголовый и трехрукий, — согнувшись, обнюхивал консервную банку.

    Он отбросил газету. Он уже читал ее — девятнадцатого июля. На счете обнаружилось немного денег, и он снял их все. Достал паспорт, нерешительно повертел и бросил в утилизатор. Паспорт ему больше не понадобится. Он все время боялся, что откроется дверь и войдет Двойник. Правда, Авиценна клялся, что Двойника не будет: весь отрезок несостоявшейся биографии выпадает нацело, и проживаешь его снова, как бы с чистой страницы. Но кто знает? Никто не знает. Сам Авиценна не уходил в повтор.

    На улице горел костер из книг и стульев, награбленных в покинутых домах. Какие-то бродяги явно призывного возраста жарили крыс, нанизанных на шампур. Крысы были здоровенные как кошки, а бродяги — злые и наглые, небритые, воспаленные, готовые на все дезертиры. Он прибавил шагу, на него недобро покосились, но — пронесло. Зато с ближайшего перекрестка навстречу ему развинченной походкой наркоманов выплыли два юнца лет пятнадцати — контролеры мафи, оба в дорогих желтых рубашках навыпуск.

    Он вспомнил. Это было именно девятнадцатого июля. Ему тогда выбили два зуба и сломали ребро. Ничего не поделаешь. Он обреченно вынул жетон на право хождения по району. Однако на жетон они даже не посмотрели.

    — Плата за год, — лениво потребовал старший.

    Он покорно достал жесткую карточку и глядел, как они, подсоединив ее к своему счету, перекачали все, что там было.

    — А теперь в морду, — цыкнув на асфальт пенной слюной, сказал второй.

    «Государство не гарантирует правозащиту тем гражданам, которые подрывают его основы».

    Прилипающий шелест оборвался сзади. Остановилась машина, и кто-то, невидимый изнутри, поманил контролеров пальцем. Оба вытянулись. Милн пошел, напряженно ожидая оклика. Свернул за угол. Он весь дрожал. Это была «вилка». С этого момента события развивались не так, как раньше. Он не знал, хорошо это или плохо. Но все сразу же осложнилось. У него не осталось денег. А чтобы выбраться из города, надо пройти три района мафи и всюду платить.

    Он нырнул в таксофон и оглянулся. За ним никто не следил. Тогда он набрал номер.

    — Да! — на первом же гудке, отчаянно, как утопающая, крикнула Жанна.

    Милн сказал в горло пластмассового аппарата:

    — Вчера.

    Это был пароль, о котором они договаривались.

    — Завтра! Завтра! Завтра!.. — так же отчаянно выкрикнула она.

    Что означало: приходи немедленно.

    Он испугался — столько страха было в ее голосе. Может быть, там засада? Но в таком случае Жанна не позвала бы его. Кто угодно, только не она. Он побежал мимо кладбища нежилых домов, мимо горелых развалин, мимо пустырей, заросших колючими лопухами, и заколотил ладонями в дверь, и дверь немедленно распахнулась, и Жанна выпала ему на грудь, и, сломавшись, обхватила его детскими руками, и уткнулась в грудь мокрым лицом.

    Она непрерывно всхлипывала, и он ничего не мог понять. Повторял:

    — Зачем ты, зачем?..

    Она вцепилась в него и втащила в квартиру, и там, уже не сдерживаясь, захлебнулась обжигающими слезами, тихонько ударяясь головой о его подбородок:

    — Тебя не было два месяца, я хотела умереть… всех выселили, ходили санитары и сразу стреляли… я спряталась в подвале… пауки, крысы… я боялась, что ты позвонишь, пока я в подвале… я лежала и слушала шаги за дверью… почему, почему тебя не было так долго?..

    — Не плачь, — сказал он, целуя кожу в теплом проборе волос. — Тебе нельзя плакать. Как ты поведешь французскую армию на Орлеан? Добрый король Карл не поверит тебе.

    Это была шутка. К сожалению, слишком похожая на правду. Она слабо улыбнулась — тенью улыбки.

    — Полководцы без армий. У тебя впереди «Сто дней», Ватерлоо и остров Святой Елены. А у меня — бургундцы, папская инквизиция и костер в Руане… Возьми меня с собой, я хочу быть там и первой пасть в самом начале сражения!

    — Я назначу тебя своим адъютантом, — пообещал он. — Ты поскачешь на белом коне и принесешь мне весть о победе. Это будет самая блистательная из моих побед.

    Налил на кухне воды. К счастью, вода была. Жанна выцедила мелкими глотками и успокоилась. Она умела быстро успокаиваться.

    — Мы, кажется, спятили, — сказала она. — Я здесь целых два месяца и каждую секунду жду, что они приедут за мной. Но теперь — все. Мы уйдем сегодня же, да?

    — Да, — сказал он. — У тебя есть деньги?

    — Долларов десять, я последние дни почти не ела. — У нее вся кровь отхлынула от лица, сделав его как из мрамора. — Это очень плохо, что у меня нет денег?

    — Надо пройти три района мафи — значит, три пошлины.

    Она отпустила его и зябко передернула обнаженными просвечивающими плечами. Сказала медленно:

    — Для женщин особая плата. Я могу расплатиться за нас обоих. — Увидела в его руках телефонную трубку. — Куда ты? Кому? Зачем?..

    — Патриарху, — застревая словами в судорожном горле, ответил он. — Лучше уж я сразу попаду в Карантин. — Бросил трубку, ­которая закачалась на пружинном шнуре. Посмотрел, как у нее медленно розовеют щеки. — Выберемся как-нибудь, не плачь, Орлеанская дева. Пойдем ночами, ночью даже мафи прячутся от крыс…

    — Я тебя люблю, — сказала Жанна.

    Он накинул куртку ей на плечи, потому что она дрожала.

    — Слежки не было?

    — Нет.

    — Никто не заходил — ошибочно, не звонил по телефону?

    — Как в могиле…

    Тогда он тоже улыбнулся — впервые.

    — Конечно. Им и в голову не придет. Надо поесть чего-нибудь, завтра утром мы будем уже далеко, я тебе обещаю.

    Они прошли на кухню, такую же стандартную, как у него. По пути он осторожно отогнул край занавески. Залитая солнцем улица была пустынна.

    Жанна держала в руках банку с яркой наклейкой.

    — У меня только консервированный суп, — жалобно сказала она. — Но я могу заказать по автомату, хоть на все десять долларов.

    — Не стоит, — ответил он. — Будем есть консервированный суп…

    Машина с синим государственным номером — «пропуск всюду!», которая спасла его от мафи, приткнулась за поворотом и поэтому не была видна из окна. В ней терпеливо, как истуканы, сидели четверо, очень похожие друг на друга. Когда он забежал в парадную, то человек рядом с шофером негромко произнес в рацию:

    — Оба на месте. — Послушал, что ему оттуда приказывают. — Хорошо. Понял. Прямо сейчас.

    Махнул рукой.

    И все четверо вылезли из машины.

    Ночью бежали Пракситель и Чингисхан. Они бежали не в повтор и не в преисподнюю по «черному адресу» — после катастрофы с Савонаролой, где совместились два образа и установка, заколебавшись, как медуза растворилась в пучине времени, запусков больше не было. Они поступили проще: в полночь, когда охрана до зеленых звезд накурилась биска, а дежурный офицер был пьян и спал беспробудным сном, Чингисхан, вспомнив навыки инженера, устроил лавинное замыкание в сети компьютера и отключил электронные шнуры, опоясывающие Полигон. Они спустились из окна по скрученным простыням, перерезали колючую проволоку и ушли в сторону станции, где след их терялся. Станцию еще в прошлом году распахали свои же бомбардировщики, и среди хаоса вздыбленной арматуры спрятаться было легко.

    Патриарху сообщили об этом только под утро. Он поднялся с невесомостью измученного бессонницей человека. Его не волновал Пракситель — какой толк от скульптора? И Чингисхан его тоже не волновал: конечно, полководц