В мире, которого нет

выиграл.

Глава 1

«Загляни на дно пустой колеи, влачащейся по песчаной дороге. Здесь не только след недавно пропылившего авто. Всмотревшись, ты увидишь отпечатки подков, что оставили лошади диких кочевников, давным-давно владевших этим краем, вмятины от капель дождя, упавших с неба тысячелетия назад, и величественные глыбы песчинок, в каждой из которых заключена вечность…» — слова постепенно затихали, тонули в шуме прибоя. Какое-то море набегало на какой-то берег, безжалостно круша песчаные замки, и с довольным урчанием отступало обратно...

— Ты мне что-то обещал, между прочим… — Голос Алёнки вернул его к реальности, где действительно было море, песчаный берег и дом на невысоком холме, издали похожий на древний замок.

По ночам надо спать. Хотя бы иногда. Но какой, спрашивается, может быть сон, если они наконец-то вдвоём, наконец-то сами по себе, и у них есть собственное жилище… Не дом — дворец! Родовое гнездо, которое после долгой и нелепой тяжбы между его родителями и какими-то бывшими прадедовыми приживалами наконец-то вновь обрело хозяина.

— Пойдем. — Он поднялся, стряхнул с себя высохший песок, чмокнул Алёнку в щечку, ухватил её за руку и потянул за собой — на холм, к дому.

Дюжину комнат и подвал они уже исследовали за последние несколько дней… Теперь настало время самого загадочного, самого манящего — мансарды, где прадед провел не меньше половины своей долгой жизни — кабинет, мастерская художника, лаборатория, «фотоателье»… Он бы и рояль туда затащил, если бы лестница была шире раз в пять… Там было единственное убежище, где никто не смел его беспокоить в этом некогда многолюдном доме.

— Ну как? — нетерпеливо спросила Алёнка.

— Сейчас! Сейчас… — Наконец-то один из ключей с тяжелой связки вошёл в скважину запылённого висячего замка, и Антон приготовился одолевать сопротивление ржавого механизма. Но ключ повернулся неожиданно легко, без малейшего скрипа. — Здесь подождёшь? — За дверью была тьма непроглядная, и ему самому было жутковато входить внутрь.

— Нетушки! Я с тобой. — Алёнка вцепилась в его футболку, пытаясь разглядеть хоть что-то внутри тёмной комнаты.

— Только тихо… — Он сделал первый осторожный шаг, стараясь не отрывать ступни от пола, одновременно ощупывая стену за дверным косяком в надежде обнаружить выключатель.

Как ни странно, пальцы сразу же наткнулись на холодную керамическую коробку с двумя кнопками. Одинокая лампочка, свисающая с потолка на витом проводе, вспыхнула, как сотня солнц, и на мгновение ослепила обоих. Алёнка даже коротко вскрикнула и уронила пакет с зелеными яблоками, которые шумно раскатились по полу.

Посреди комнаты — фотоаппарат, этакая гармонь без клавиш на фигуристой резной опоре. Чёрная крышка на объективе чем-то напоминает пиратскую повязку на глаз. Медная табличка «во лбу»: «Ѳ.IОХИМ и Ко»… Отполированная до блеска круглая табуретка, явно отобранная когда-то давно у рояля, стоящего в гостиной. Приземистый диван, обитый чёрной кожей. Этажерка от пола до потолка, уставленная колбами, пробирками, мерными кружками, холщовыми пакетиками и картонными коробками… Ещё одна дверь — вход в темнушку. Фотографии в застекленных рамках на дощатой стене — дамы и господа начала минувшего века. Странно… Что-то здесь не так! Есть какая-то неправильность во всём этом… И тут до него дошло — что именно… Яблоки, раскатившиеся по полу, буквально светились изумрудной зеленью, а всё остальное было абсолютно чёрно-белым, как на старом фотоснимке.

— Ты заметила?

— Что?

Наваждение прошло мгновенно, как только он услышал её голос, и окружающее пространство приобрело привычные оттенки.

— Вот и пришли… — Антон вдруг вспомнил, как менялось его настроение за последние минуты: с каждой ступенькой узкой скрипучей лестницы становилось всё неспокойнее на душе.

— А здесь ничего… Уютненько. — Она подошла к «Ѳ.IОХИМ»-у и осторожно провела мизинчиком по ребрам «гармони». — А почему пыли почти нет? Ты же сказал, что сюда лет десять никто не заходил.

— Правда, никто не заходил. Как прадед умер, так и всё…

— А он работает? — Казалось, Алёнка вовсе и не ждёт ответа, продолжая ощупывать стенки камеры. — А давай попробуем… Давай! Щёлкни меня этой штукой. Ну, попробуй.

— Не знаю. Я только видел, как это делается. Да и химикаты наверняка протухли. И пластины…

— Ну и пусть ничего не получится. А ты попробуй. А вдруг! — Недавняя растерянность уступила место привычному куражу, и сопротивление было явно бесполезно. Оставалось только распахнуть скрывавшие окна плотные черные занавески…

Теперь, когда в помещение проник дневной свет, недавнее беспокойство рассеялось. Алёнка уже сидела на табуретке, положив ногу на ногу и кокетливо склонив голову набок.

— Только сиди и не шевелись, пока я не позволю.

— Я — статуя! Я доведу тебя до ипохондрии. — Она сбросила с плеч халатик, оставшись в одном купальнике, и действительно замерла.

— Рано. Я еще пластину не вставил, не прицелился…

— Издеваешься?!

— Да! — Он даже позволил себе слегка усмехнуться. В перевернутом, размытом и шевелящемся изображении Алёнки было действительно что-то забавное. — А вот теперь точно замри. — Он выскользнул из-под черной накидки, щелкнул пальцами, показывая ей, куда смотреть, и снял крышку с объектива. — Раз, два, три…

— А он на меня посмотрел…

— Кто?

— Он. — Алёнка кивнула в сторону объектива.

— Ага. В нем скрыта чья-то бессмертная душа. Ты, кстати, здесь призраков не наблюдала? — спросил Антон трубным голосом. — Их тут штук пятнадцать — не меньше. Здравствуйте, Ипполит Матвеевич! — Он отвесил глубокий поклон, глядя на входную дверь, так что она невольно оглянулась.

— Ты всё шутишь, а я действительно что-то чувствую. Даже мурашки по спине…

— Сейчас будем ловить твоих мурашек…

— Нетушки! Сначала я желаю видеть, что у нас получилось. Мурашками потом займемся. И даже не подходи. Больше ни шагу!

— Ну, хорошо… Только потом не пой мне сказку о потерянном времени.

Сначала ничего не происходило. Поверх пластины пробегали волны, — Алёнка нетерпеливо баламутила проявитель пинцетом, но, прежде чем на серой поверхности начали проступать темные пятна, прошло не меньше минуты. А то и две…

— Я же знала, что ты всё можешь! — Она хотела захлопать в ладоши, но почему-то не решилась выпустить из рук инструмент. — Ой, а вот и я…

Действительно, её черный силуэт прорисовался неожиданно четко… И вдруг сначала по углам, а потом всё ближе к центру начали проступать лица, лица, лица… Антон руками выхватил пластину из проявителя, торопливо ополоснул в воде и осторожно опустил в фиксаж. Ему показалось, что ещё мгновение, и эти лица исчезнут, что их навсегда скроет чёрная пелена.