Конец света
()
Об этой электронной книге
Связано с Конец света
Издания этой серии (24)
П. Осликов продолжает хотеть как лучше Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВ школу! - кричат Бабушка и Фридер: "Schule!", schreit der frieder und oma kommt mit Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПриключения П. Осликова, ребенка, который хотел как лучше Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПослушай мое сердце Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБабушка! − снова кричит Фридер: Und wieder schreit der Frieder Oma! Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБабушка! − кричит Фридер: "Oma!" schreit der Frieder Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДневник Джанни Урагани Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБабушка и Фридер - друзья навек: Oma und Frieder - Jetzt schreien sie wieder! Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКонец света Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМой дедушка был вишней Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокГлаз волка: У меня больше нет терпенья. Я ведь волк! Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокХедвиг и ночные жабы Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПростодурсен: Лето и кое-что еще Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокХедвиг наконец-то идёт в школу! Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокХедвиг совершенно не виновата! Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокХедвиг и прекрасная принцесса Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокРека, текущая вспять Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛучше лети. Проект № 19. Небо - для всех Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБертик и Чмух Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДобриллион Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОдинокое дерево Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСистемные ошибки Д.Т. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВафельное сердце Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБабушка! — кричит Фридер.: 42 истории из жизни проказников Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
Отзывы о Конец света
0 оценок0 отзывов
Предварительный просмотр книги
Конец света - Наталья Евдокимова
СЧАСТЛИВЫЙ И БЕЗМЯТЕЖНЫЙ
Не плачь, это был просто мир.
Так послышались мне слова из песни
Вокруг меня благоухали цветы. Я шел по полю, раскинув широко руки, задрав голову, и щурился от солнца. Слева росли разносортные тюльпаны, справа — краснощекие маки, хаотично — розовые кусты. Все это было так неправильно, так противоестественно, что я проснулся, замотал головой, потер глаза и с отвращением сказал:
— Бр-р-р!
Я протянул руку и защелкал будильником. Ведь точно помнил, что установил режим сна на «Кошмары»! Но так и есть: таймер светился надписью «Легкий и радостный сон». Что такое! Я покосился на дверь. Она была приоткрыта — значит, кто-то заходил. И этот кто-то — наверняка мама! Сложно представить папу, как он заходит на цыпочках в мою комнату и коварно меняет режимы… Хотя нет, легко представить! Он еще потирает ладони, злобно и противно приговаривая:
— Хе-хе-хе-хе…
Но гораздо проще представить маму. Как она смотрит на будильник и шепчет:
— Маленький мой, ну зачем же тебе кошмары? Ты потом кушать плохо будешь. Вот тебе легкий и радостный сон, лапочка моя.
И неистово жмет, жмет на кнопки, а потом целует меня в макушку и с удовольствием смотрит, как я от ее поцелуя морщусь во сне.
Я зарычал, вылез из теплой постели, закрыл дверь и сменил режим будильника на «Ужасный кошмар». Спокойно выдохнул и закрыл глаза.
А справа от меня разросся розовый куст, и аромат роз мягко обволакивал меня, а сверху летели лепестки сакуры… Пели соловьи.
Я проснулся в холодном поту. Сразу посмотрел на дверь. Она еще предательски покачивалась. Мама, наверное, даже в макушку меня не стала целовать, а выбежала из комнаты, как антилопа.
— Скорее, скорее! — поторапливала она себя, теряя на ходу тапочки. Ага, вон один тапочек в углу валяется.
Я ударил по будильнику кулаком, яростно переставляя режимы со «Счастливого и безмятежного сна» на «Леденящий душу кошмар». Сцепил зубы и свалился на кровать. И упал прямо в одуванчики — почему-то мягкие и пружинящие. Засмеялся, раскинул руки и вдохнул запах сирени. Мохнатые сиреневые кусты раскинулись на километры вокруг, спускались вниз с горы, и вид открывался такой, будто это палитра художника. Звенели колокольчики.
Я проснулся и закричал. Мама громко затопала, убегая из моей комнаты. Я, завывая, набросился на дверь. Чтобы она плотнее закрылась, подставил мамин тапочек, придвинул стул, комод. Переставил на будильнике режимы с «До краев наполненного счастьем сна» на «Наистрашнейший кошмар».
Запрыгнул в кровать, зажмурился и в каком-то оцепеняющем ужасе думал: «Только бы снова не цветочки…»
…Утром солнце било мне в глаза. Первым делом я вспомнил, сколько кю у меня осталось, — полтора. Все равно что ноль — за полтора кю ничего не сделаешь. Поэтому вставать не хотелось. Я ворочался, прятался под одеяло, прикрывался подушкой, но уснуть уже не мог. Я сполз на пол, потер глаза и огляделся. Дверь была закрыта, но стул и комод стояли на своих привычных местах. Маминого тапочка не было. Будильник мигал режимом «Кошмары». Я в своей синей клетчатой пижаме по-пластунски дополз до двери, открыл ее, просунув под низ пальцы, и пополз на кухню, где бушевала мама. Она на меня взглянула сверху вниз и заботливо спросила:
— Что снилось?
— Мой любимый кошмар, — похвастался я, вскарабкиваясь на диванчик у стола. — Про цветочки. А тебе?
Мама отмахнулась:
— Я режимами не пользуюсь, ты же знаешь. Зачем тратить кю на бесполезные вещи? Но если тебе интересно, то мне тоже снились цветочки.
Я поперхнулся сухариком, который уже успел сунуть в рот:
— Ничего себе! Без режима — и цветочки. Ну даешь.
— Учись, кроха, — весело сказала мама и поцеловала меня в макушку. Я замотал головой.
Мама поставила передо мной первое, второе и третье. Я справился с супом за секунду, перешел ко второму, попросил добавки, намазал хлеб маслом, попросил еще добавки, а потом посмотрел на маму умоляюще.
— Что такое? — удивилась она. — Невкусно?
— Да вот… — с трудом сказал я, показывая на тарелку. — Уже совсем не лезет, а есть все еще хочется, — и, морщась, потащил вилку в рот.
Мама тут же схватилась за тарелку, и я схватился за тарелку. Но одной рукой. В другой я держал ложку и продолжал есть. Мама тянула тарелку.
— Что ты там установила? — спросил я и завертел головой в поисках устройства с режимами. — Какой-нибудь «Волчий аппетит»?
Мама спохватилась, отпустила тарелку, достала из кармана таймер и быстро защелкала.
Я вздохнул и откинулся на спинку дивана.
— Что там было? — уставшим голосом спросил я.
Мама отмахнулась, нервно зашагала по кухне, погладила меня по голове, переставила тарелки, убрала кастрюли, схватилась за веник и стала усердно мести и без того чистый пол.
— Новый режим, — пробубнила она. — «Слона бы съел» называется.
— Очень подходящее название, — издевательски сказал я. — Самое то для завтрака. Ты же не тратишь кю на бесполезные вещи!
— На эксперименты трачу, — буркнула мама.
Она наверняка полночи просидела, описывая новый режим, чтобы к утру порадовать меня или посмотреть, как я лопну. И я бы лопнул, разлетелся на осколки, и не было бы меня, такого замечательного.
Хорошо, что устанавливать режимы можно только на себя и на близких родственников. И только с их согласия. А то в мире творилось бы непонятно что. Я часто об этом думаю. Вот, например, два врага. Враждуют себе испокон веков, никто им не мешает. И тут враг как возьмет, да как поставит на соперника режим «Обожание врагов». И вот уже бывшему врагу несут цветочки, обнимают крепко-крепко, только все это кажется немного странным…
Или какой-то ненормальный установит на меня режим «Хочу биться головой о стену», и буду я биться головой о стену — день, другой, неделю, месяц, год, всю жизнь. А ненормальный будет смотреть на меня в бинокль и посмеиваться.
На улице все пестрело красным — как всегда в первый день недели. Я тоже шел в красных брюках, незастегнутой длинной красной рубашке, из-под которой виднелась красная майка. И, конечно же, на мне были красные носки с красными ботинками. Этот день я люблю больше всех остальных. Даже больше трех выходных, когда можно ходить в каком угодно цвете. В выходные все старались выделиться, одежда пестрела разноцветьем, и поэтому все казались больше похожими друг на друга, чем в остальные дни. В выходные я тоже ходил в красном. Даже был членом «Клуба любителей красного» — но только потому, что за одно посещение клуба давали два кю. Совсем немного, но лучше, чем ничего. Еще я состоял в клубах любителей оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового, а также в клубе любителей неофициальных цветов. Как любой нормальный человек, я вступил еще и в клубы ненавистников красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового. Из клуба ненавистников неофициальных цветов меня исключили, потому что узнали о членстве в других клубах — очень там дотошные организаторы. Все это приносило мне 32 кю в месяц и было неплохим подспорьем. Я знаю, что многим моим сверстникам лень ходить в клубы, но я не из ленивых. К тому же всегда интересно, что там будут говорить. Иногда я выступаю с докладами — долго и тщательно готовлю их дома. За доклад не дают ни одного кю, но зато все участники клуба смотрят на тебя другими глазами. Жаль только, Фет не ходит со мной в клубы — считает это ерундой и бесполезной тратой времени. Мне без него скучно. Он мой лучший друг.
ОТСТУПЛЕНИЕ 1
Текст доклада Ностика для клуба любителей синего (мой самый короткий доклад)
Синий. О, синий. Синий цвет — как синее небо. Синева воды. Я люблю синий цвет. Я люблю синий цвет! Люблю синий цвет!!! Меня не обманешь блеклостью желтого, не обрадуешь сиянием красного, теплые цвета холодны. Синий — вот мое тепло. В синем я узнаю себя. В синем я узнаю других. Синие глаза смотрят честно и прямо. Яркий синий, насыщенный синий, официальный синий. Я бы мог говорить вечно, но синяя пучина поглощает меня, и я, сраженный, замолкаю.
(Аплодисменты.)
Школа сегодня выглядела, словно красный парус. В красный ночью выкрашены быстросохнущей краской стены. Красные шторы задувает в форточки, и они приветственно машут нам. Не знаю, почему за посещение школы не дают ни одного кю. Давали хотя бы полкю — и мы бы ходили как миленькие. А так приходится сидеть на уроках, зная, что в это время ты можешь искать, где бы заработать.
Некоторые ученики не шли, а летели к школе. Не думайте, что они такие энтузиасты и я выражаюсь образно. Они не энтузиасты, а выпендрежники. Тратят кю на полеты, чтобы все видели, какие они крутые. Чтобы казалось, будто у них кю куры не клюют. А на самом деле все баллы расходуют на этот полет — от угла школы до крыльца. Ну, может, не от угла… Может, чуть подальше…
— Привет, Ностик!!! — кричит мне как ненормальный мальчишка и приземляется.
— Привет, Фет!!! — так же безумно кричу я.
Да, мой друг — из выпендрежников. Но я очень надеюсь его перевоспитать. Уже много лет надеюсь. Я вообще стараюсь не терять надежды, когда дело касается людей. А вот почему мы орем друг на друга — понять не могу. Мы разговариваем так, будто нас разделяют километры. Даже шепот у нас настолько громогласен, что сбивает с ног первоклассников и девчонок разных возрастов. Кстати, о девчонках. Среди них больше показушниц, чем среди мальчишек. Только они не летают — они, понимаете ли, плывут. Ну, знаете, голову чуть набок, на голове кокошник красный… то есть бант… руки в стороны развели, и в такой полудреме в пяти сантиметрах над землей проплывают. На этом и хватит о девчонках. Что о них говорить, с ними и так всё ясно.
— Сколько у тебя сегодня?! — крикнул Фет, хлопая меня по плечу. Вообще, мы так громко кричим друг на друга, что я лучше буду передавать вам, будто мы просто говорим. А то столько крика будет… Главное — знайте, что на улицах все оборачиваются, когда мы идем, а в общественном транспорте люди выходят на ближайших остановках. Ну и девчонок мы с ног сбиваем одним только голосом, вы уж это запомните.
— Полтора, — говорю.
— Что-то негусто!
— А ты всё жалеешь, что полетами в минус нельзя уйти? — спросил я, и Фет сразу сник.
Он каждое утро на нуле — долетает за последние кю. Что с них всех взять — дети! То ли дело тратить кю на кошмары, чтение мыслей и силу ума.
На уроке я почти не слушал, что там рассказывала учительница. Как всегда, сначала она объясняла нам, как здорово может пригодиться в жизни то, что мы сегодня будем проходить. Я обвел глазами класс. Кто-то сидел с ополоумевшим взглядом, жадно ловя каждое учительское слово. Это те, кто тратит кю на внимательность и усердие. Кто-то делал записи в тетрадь. Это те, что подсчитывают, сколько кю у них осталось. Кто-то рисовал в тетради. Это те, кто мечтает, как бы заработать побольше кю. Кто-то боролся с зевотой и старался слушать учительницу. Это читеры.
— Ност, смотри! —