Воин

Аркадий уселся на скамейку возле маленькой своей избушки, срубленной монахами ещё в двадцатом веке и, глядя на красный диск закатного Солнца, призадумался:

- «Минуло десять лет моей службы в этом монастыре разбросанном, по склонам сопки, в виде небольших избушек сарайчиков церкви в дремучих лесах. Хорошо здесь, особенно летом, тишина покой. Даже и не хочется вспоминать, ту мою прежнюю мирскую беспокойную жизнь. Жена моя вела разгульный образ жизни, так что детей практически приходилось воспитывать одному. Выросли они, закончили школу институт и разъехались по городам. А он, оставшись не у дел, и не видя для себя иной работы кроме как службы Господу Богу нашему, подался в этот маленький мужской монастырь. Первых три года служил здесь Аркадий трудником, затем пару лет послушником работая на монастырских землях не покладая рук своих – монах глянул на свои большие натруженные руки, стряхнул с чёрной рясы прилипшие таёжные колючки и улыбнувшись вновь предался своим воспоминаниям – сколько я этими руками выкорчевал деревьев под монастырские постройки. Сколько сложил печей из кирпича, а сколько десятков гектаров земли вспахал на лошадях под сельскохозяйственные угодья нашего монастыря? И не счесть, наверное. Да и надо ли мне всё это считать, вспоминая обо всём? Конечно же нет, надо трудится как и прежде вознося молитвы Господу Богу нашему о даровании людям совести разума, а то что творится в современном мире, настоящая бесовщина вперемешку с глупостью – и монах вспоминая, что видел по телевизору по новостям в общей монастырской избе, перекрестился несколько раз, недовольно поморщился и вновь погрузился в свои, уже невесёлые, думы – разврат ересь войны властвуют на Земле, молодые люди обманом выманивают деньги у пенсионеров ветеранов труда оставляя их без средств существования. Когда уж человечество одумается, да хоть немного поумнеет? Научится жить по заповедям Божьим в мире и согласии между собой народами».

Вдруг Аркадий услышал жалобное мяуканье.

- А, это ты Мурзик – молвил монах улыбаясь и беря с земли на руки маленького серого котёнка – ну здравствуй подкидыш – сказал он гладя котёнка по мягкой шёрстке – сейчас пойдём в избу и я налью тебе молочка. А завтра с раннего утречка пойдём с тобой на рыбалку. Ты ведь любишь у нас рыбку? А? Мурзик? Конечно любишь, по мордочке твоей хитрой вижу.

С этими словами монах открыл дверь в полутёмную горницу своей избушки. Нащупал спички на печной завалинке. Зажёг в углу лампадку у иконы с образом Всевышнего и, помолившись Господу Богу нашему, прошептал святые молитвы. А после взял со стола глиняную кринку и налил котёнку молока.

- Пей Мурзик – сказал он пододвигая блюдечко котёнку – молочко у нас свежее парное, сам сегодня наших коров доил. Пей и ложись спать в свою коробку до утра. А я посижу ещё немного возле нашего домика в ночи на скамеечке, да подумаю думы свои житейские.

С этими словами монах вышел из избушки, плотно прикрыв за собой дверь, и уселся на скамейку смотря как красный солнечный диск в тёмно-серых облаках медленно скрывается за горизонтом.

- «Судя по этим тяжёлым кучевым тучам, дождь наверное к завтрашнему утру обязательно будет – подумал Аркадий отмахиваясь от писклявых комаров – а если так, то пойду я завтра в церковь. В ней очень много дел: иконостас