Чеченские рассказы

Александр Кацо

СОЧИНЕНИЯ

Том 2

ЧЕЧЕНСКИЕ РАССКАЗЫ

Нью-Йорк, США

Александр Кацо (Соколов Александр)

Избранное, том 2, Рассказы (Рассказы. Чеченские рассказы.).

Книга опубликована методом самиздата.

Aleksandr Katso (Sokolov Aleksandr)

Featured Short stories Volume 2, (Stories. Chechen stories.).

The book was published using a self-publishing method.

© Александр Соколов (Кацо), 2017

© Обложка - работа художника Элисо Циклаури - Жизнь

Копирайт Библиотеки Конгресса США

Copyright of Library of Congress, USA

Все права защищены. Никакая часть произведения не может быть воспроизведена, использована или распространена в какой-либо форме или посредством каких-либо средств без письменного разрешения хозяина копирайта или его наследников.

По всем вопросам обращаться по емэйлу: akatso@hotmail.com

All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or distributed in any form or by any means without the written permission of the copyright owner or his heritors.

All inquiries should be sent to: akatso@hotmail.com

Нью-Йорк, США

От автора

Дорогие читатели,

рассказы, которые вы найдёте в этом томе, написаны в разные годы, но все они об одном и том же: о человечности и бесчеловечности, неравнодушии и безразличности, доброте и злости, благородстве и подлости.

Цикл «Чеченские рассказы» – это 15 антивоенных рассказов, написанных по материалам войны в Чечне. Часто жизнь закручивает нас настолько, что нам бывает не до других людей, их радостей и болей. Война – это горе для обеих воюющих сторон. К счастью, жизнь устроена так, что, в конце концов, она наказывает равнодушных или их потомков. Только когда чужая боль станет и нашей болью, мы сумеем изменить мир. Об этом повествует цикл «Чеченские рассказы».

Все рассказы расположены в хронологическом порядке, по времени их написания.

Автор пишет для Вас и ему не безразличен Ваш душевный отклик. Если у кого-то возникнет желание пообщаться с автором или потребность в доброжелательной критике, то Вы можете это сделать, прислав своё сообщение на email:akatso@hotmail.com

РАССКАЗЫ

Оглавление

Рассказы для взрослых

Парик

Объявление

Жил-был Тряпочкин

Золотое яичко

Жёлтая дыня

Путешествие с мамой

Лизочка

Человоды

Не забудем, не простим!

Десант в Россию

Угрызения совести

Девушка на вечер

Мячик на дереве

Говно

Алёнушка

Цикл «Чеченские рассказы»

Засада

Гном

Молчаливый свидетель

Патимат

В мышеловке

Предатель

Без вести пропавшие

Молчаливый баянист

Приговор

Дорога

В подвале

На дыбе

Победители народов

Суд

Башня

П А Р И К

Костя Евграфов скромный, стеснительный человек. Лысина, большая и благородная, простирается у него ото лба к затылку. Из-за этого женщины на работе в шутку прозвали его солнышко. Что только Костя ни делал, чтобы скрыть ее. Он перекидывал волосы от уха к затылку, но они держались плохо, и приходилось их смазывать, что придавало лицо лакейское выражение. Пробовал он отращивать волосы на затылке. Вид был приличней, но стоило подуть небольшого встречного ветерку, как они вставали дыбом.

Однажды, во время международного хоккейного матча, Костя узнал, что один из канадских профессионалов играет в парике. Убедившись собственными глазами, что парик может прочно держаться на голове, Евграфов поспешил в ближайшую субботу в магазин. Два выходных дня Костя то и дело подходил к зеркалу, подпрыгивал, нагибался, тряс головой ... Он уже представлял, как идёт под руку со своей тайной любовью Лидочкой Золотовой. Душа его пела, мысли хулиганили.

В понедельник дворовые старушки не узнали его. То же самое произошло, когда он появился в институте. Счастливый, он первым здоровался со знакомыми, но те только удивлённо оборачивались и пожимали плечами. Зато девушки, которые раньше равнодушно проходили мимо, теперь кокетливо улыбались и строили глазки. И только когда он занял свое рабочее место и повесил пиджак за кульман, всё объяснилось. Новость быстро облетела отдел, и люди, сначала робко, а затем всё смелее и смелее стали собираться вокруг его стола. Наступила неловкая тишина.

- Коська, ты - прелесть! - первой не выдержала Лидочка. И тут толпу прорвало:

- Сколько стоит?

- А на ночь его снимают?

- Потрогать можно?

Началась дискуссия: прилично ли мужчинам носить парики?

- Женщины ведь носят, - прогремел бас.

- Так-то - женщины! - ответил баритон.

- А что ж лучше лысым ходить?

Евграфову хотелось провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть,

ему казалось, что парик вот-вот соскользнёт с головы. Вдруг из задних

рядов выдвинулась тучная фигура Петухова. Он протянул вперёд красные,

растопыренные пальцы и попросил:

- Дай померить.

Евграфова будто навзничь опрокинуло.

- Я вам в другой раз дам, - собравшись с духом, тихо ответил он.

Но у Петухова была лысая, как коленка, голова, и ему не терпелась примерить парик тотчас же.

- Да ладно тебе, чего стесняться, здесь все свои, - не отставал он. Костя исподлобья взглянул на окружающих. Одни с недоумением смотрели на Петухова, другие ухмылялись. Лидочка, осторожно кося глазами в его сторону, что-то быстро шептала на ухо своей подружке.

- Не дам, - резко сказал Костя и набычился.

- Не давай, не давай, а то, может, он голову не мыл, - пошутил кто-то. Все рассмеялись.

- Почище твоей будет, - огрызнулся Петухов и снова попросил, - слышь, ну, дай померить.

- Иван Петрович, что вы к нему пристали? Пойдите в магазин и купите, - раздалось несколько голосов.

- Да я что отнимаю? - обиделся Петухов, - я ж померить только прошу.

Все молчали и ждали развязки. Парик, словно обруч, стягивал Евграфову голову.

- Что вам от меня надо? - обращаясь ко всем, негромко начал Костя,

а затем, неожиданно для самого себя, выкрикнул, - что вы тут выстроились, как в кино?!

Крикнул, тут же испугался своих слов, и, отстранив Петухова, выбежал в коридор.

Обливаясь потом, ни на кого не глядя, он побежал в туалет. Закрывшись в туалете, он сорвал с головы парик и сунул его в карман. «Опозорился как дурак с этим париком и нагрубил. Как теперь людям в глаза смотреть?!» - вытирая лысину платком, сокрушался Костя. Он как-то разом ослабел и долго приходил в себя.

- Зря ты его снял, он тебе очень шёл, - сказала, как ни в чём не бывало, Лидочка, когда он вернулся на место. Это было последней каплей.

Костя написал заявление об уходе, и понёс его начальнику. Начальник сидел в своём кабинете и ничего не знал о произошедших событиях.

- Ты чего это вдруг надумал? - удивился он. - Может, считаешь, что мы мало тебе прибавили?

- Не в этом дело, - ответил Костя.

- Нет, уж ты оставайся, дружок. Я уйду через год в пенсию, тебя рекомендовать хочу на своё место, - по-секрету сообщил начальник и, добродушно улыбнувшись, вполголоса добавил, - ты ж у нас самая светлая голова в отделе.

При этих словах Евграфов не выдержал и упал.

30 сентября 1975 г.

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Однажды Чумикову стало грустно. Так грустно, что захотелось с кем-нибудь поговорить. Со временем это настроение исчезло, но мысль о том, что людям часто бывает не с кем поговорить по душам, не оставляла его. И вот, как-то утром Чумиков появился в приёмной рекламного агентства. Инспектор, мужчина средних лет, предложил ему сесть.

- Слушаю Вас,- сказал инспектор.

- Вот, - Чумиков протянул ему листок.

Инспектор взял объявление, и тут же очки его поползли вверх.

- Мы таких объявлений не печатаем,- произнёс он. Чумиков был готов к такому ответу.

- А почему? - быстро спросил он.

- Я же Вам русским языком сказал: такие объявления мы не печатаем.

Инспектор пребывал под маской суховатой учтивости и вовсе не собирался терять время на объяснение своих действии посетителям. Однако, Чумиков принадлежал к той породе мягких людей, которых трудно сбить с задуманного.

- Вы мне так и не ответили на вопрос, - напомнил он.

Инспектор поднял глаза. Настойчивость посетителя несколько раздражила его.

- Кто из нас, гражданин, здесь работает? Наверно, я лучше знаю, что можно принять, а что нельзя?!

- А мне не понятно, почему Вы не хотите печатать моё объявление? - не сдавался Чумиков.

- Потому что у нас государственное учреждение, а не частная лавочка,- не выдержал, наконец, инспектор.

- Вот именно, и каждый может печатать, что хочет. Тем более что у меня ничего такого там нет.

- Чего такого? Вы бросьте, гражданин, меня путать.

Лицо инспектора выражало нетерпение и настороженность.

Чумиков ждал ответа. Чтобы как-нибудь избавится от надоедливого посетителя, инспектор протянул ему пачку рекламных бюллетеней.

- Нате, посмотрите, найдёте хоть одно объявление похожее на Ваше?

- А какое это имеет значение?

- Да, Вы посмотрите, - инспектор подвинул к себе бюллетени, развернул один из них и стал читать, - куплю полдачи, даю уроки, меняю квартиру, пропала собака... А у Вас что? — Разговариваю по душам!

Чумиков опустил глаза.

- Глупости какие-то приносите, гражданин, только время отнимаете, - сказал инспектор, и лицо его приняло прежнее выражение.

- Глупости? - после некоторого молчания тихо произнёс Чумиков,- с каких это пор дачи и квартиры стали важнее души?

- Извините, гражданин, мне философией заниматься некогда, меня люди ждут..., - нарочито

громко проговорил инспектор, как бы приглашая к себе заглянувшего в дверь мужчину.

- Тогда покажите инструкцию, согласно которой Вы действуете, - не унимался Чумиков.

- Идите к начальству, если мне не верите, и с ним разбирайтесь, - ответил инспектор.

Начальник тоже называл Чумикова гражданин, тоже предлагал  ознакомиться с бюллетенями, а под конец развёл руками и посоветовал обратиться в министерство.

Ни в какое министерство Чумиков не пошёл, а отправился домой, напечатал на своей допотопной машинке с десяток объявлений и расклеил их на столбах. Через несколько дней в его прихожей раздался звонок. В дверях стоял милиционер.

- Вам кого? - осведомился Чумиков.

- Вы разговариваете по душам? - спросил в ответ милиционер.

- Да, проходите, пожалуйста, - предложил Чумиков.

- Да нет,- замялся милиционер, - мне вот, вручить Вам поручено. И он протянул Чумикову листок.

Это был фирменный бланк, на котором указывалось, что он, Чумиков, за самовольную расклейку объявлений в общественных местах, на основании указа исполкома горсовета наказывается денежным штрафом.

1977- 5.2000 г. г.

ЖИЛ-БЫЛ ТРЯПОЧКИН

Когда все ещё спали, Тряпочкин надевал свою неброскую рабочую одежду, не спеша перекусывал и, вооружившись совком и метлой, шёл сражаться с серой птицей ночи. Он очень любил это время, когда молчат дома, улицы пустынны и во всей округе только один хозяин - он, Тряпочкин. Метла напевает свою нехитрую песенку шик, шик, тр-р-р скребёт по асфальту совок. Эти звуки сливались с первыми лучами солнца, с чистыми, ещё не натруженными голосами птиц, и поселяли в душе Тряпочкина робкую и строгую мелодию утра. Тряпочкин гордился своей профессией. Он думал не только о том, чтобы не пачкалась обувь его сограждан, но и о том, чтобы, аккуратно убранные и чисто вымытые водой и солнцем улицы, радовали глаз. Он был убеждён, что даже такие мелочи, как брошенная бумажка или заплёванная урна способны испортить настроение человеку.

Большинство дворников работало на двух или даже трёх участках, Тряпочкин же всегда брал один. Денег, конечно, выходило мало, но тут ничего не попишешь. Жена ругалась, соседи посмеивались.

- Жизнь коротка, спешить нельзя, надо дело свое хорошо делать, -

отвечал он.

Так уж было у Тряпочкина заведено, что он заканчивал убирать улицы к тому времени, когда люди уходили на работу. Он одевался потеплее и садился на лавочке около своего подъезда. Слушал и наблюдал. Когда из подъезда выходили жильцы, он приветливо здоровался с ними и справлялся о делах. Одни отделывались общими фразами, другие делились с ним своими горестями и радостями. Жена уходила на работу в девятом часу и непременно пеняла:

- Здоровый мужик, а сидит, как старая бабка. Людей бы постыдился. Неужели дела себе не можешь найти?!

Одно время Тряпочкнн пытался объяснить ей свои дела, но она решительно перебивала:

- За работу деньги платят!

Видя, что с объяснениями ничего не получается, он стал отшучиваться:

- Работа - не волк, в лес не убежит.

На самом же деле свободного времени у Тряпочкина совсем не было, а сиденье у подъезда составляло важную, неотъемлемую часть его жизни, так как в эти минуты у него завязывались контакты с людьми, в эти минуты он подмечал то, что не выскажет человек даже в порыве откровения. Проводив людей на работу, он садился читать. Чтение для Тряпочкина тоже было трудом. Читал он медленно, вдумчиво, пытаясь разобраться в том, что ему хотел рассказать писатель. Если встречалась какая-нибудь интересная мысль, он выписывал её в особую тетрадку. Когда книга наводила на размышления, он доставал другую тетрадку - Дневник и заносил свои мысли туда или же писал письмо автору книги.

Если автора не было в живых, Тряпочкин вставал и почитал его минутой молчания. Некоторые из писателей и поэтов отвечали ему и даже переписывались с ним, чем вызывали недоумение у жены. Однажды она не утерпела и прочла одно из писем. Оно было сердечное и то же время деловое: автор соглашался с целым рядом замечаний Тряпочкина относительно рассветов, птиц, снега и некоторых психологических тонкостей.

- И была охота таким важным людям время на тебя тратить? - Удивлялась она,

- Не было бы охоты - не тратили бы, - скромно замечал он, нисколько не кичась подобными знакомствами.

- А если ты такой умный, что же не пошёл в институт - спрашивала жена.

- Зачем? - удивлялся он.

- А затем, что они институты пооканчивали, теперь за свои книги деньги большие получают, а ты всё в газеты да журналы бесплатные статьи пишешь ...

- И почему ты, Маша, всё на деньги переводишь?

- Потому что о семье голова болит!

- Разве тебе чего-нибудь не хватает? Ты ведь не жадная.

- Да, что я о себе беспокоюсь?

- Обо мне тоже не надо, я доволен. Значит Витька остаётся. А что

ему надо? Горбушку с солью, да по улицам бегать ... А писать так, чтобы тебе ещё деньги за это платили - талант нужен!

- Что ж ты пишешь? Только время да бумагу изводишь!

- Душа просит, - устремляя взгляд вдаль, отвечал Тряпочкин.

Временами жене казалось, что за своими занятиями он совершенно забывает о ней, и спрашивала:

- Скажи честно, ты любишь меня?

- Не любил бы, разве стал бы с тобой жить!? - отвечал он.

Почитав и сделав выписки, Тряпочкин брал свой разношенный портфель и шел на улицу. Он был в обычной дворницкой одежде, грубых рабочих ботинках и на голове его цепко сидела шестиугольная кожаная фуражка. В одном отделении портфеля находились банка с мыльным раствором, щетка, скребок, огрызок веника и фанерка, заменяющая совок; в другом - тряпки, газеты, молоток, гвозди, веревка и моточек проволоки. Все это необходимо было ему для работы: где доску прибить, где возле урны почистить, где стекло помыть, где деревце подвязать ... В верхнем кармане куртки всегда лежали у него авторучка и блокнот, в который он заносил появившуюся мысль или факты, с которыми приходилось сталкиваться и которые в дальнейшем служили ему материалом для статей. Обойдя свой участок и исправив замеченный непорядок, Тряпочкин уверенной и неторопливой походкой шел дальше, внимательно поглядывая по сторонам.

В частных беседах и на собраниях в домоуправлении некоторые коллеги обвиняли его в том, что он хочет выслужиться перед начальством, показать, какой он хороший, а другие - плохие. Особенно усердствовали те, которых он критиковал. Часть же шутила:

- Да, пусть убирает, нам же легче будет.

Но были и такие, которые поддерживали Тряпочкина. И всё же иногда ему становилось грустно от людской несознательности. Когда Тряпочкину становилось грустно, он начинал думать о будущем. Будущее представлялось ему не иначе, как красивым городом, в котором царят Справедливость, Любовь, Труд и Знания. Улицы аккуратно убраны, люди приветливы и желают друг другу только добра. Каждый занят своим любимым делом, но раз или два в неделю выполняет порученную ему общественную работу. В чистых витринах магазинов стоят картины известных художников, всё пространство от земли до неба заполнено музыкой и, конечно же, на каждой улице есть открытые магазины с самыми лучшими книгами. Заходи, выбирай любую.

Свою же жизнь он менять не собирался, так как считал, что у него всё в порядке. Если же и размышления о будущем не помогали, то Тряпочкин подходил к своему старинному буфету и выбирал подходящую к настроению книгу. Но, вообще-то, он был веселый человек, часто шутил и смеялся, а иногда ему в голову приходили забавные мысли. Например, однажды он приклеил на всех близлежащих столбах объявление: Если кому-нибудь грустно или некому излить душу, то звоните, не стесняйтесь по телефону ... Спросите Максима.

Ничего путного из этого, правда, не вышло. Позвонили какие-то школьницы, поинтересовались, сколько ему лет, не женат ли? Так, баловство одно, только соседей насмешил. Максиму-то всё равно, что скажут, а жена обозлилась, ругалась, что посмешищем её выставил. Тряпочкин понимал её, ну, а с другой стороны, - какой же тут смех, если чья-нибудь душа в одиночестве мается? Тряпочкин для того ещё, может, книги читал, чтоб с другими душами общаться.

Спрашивали как-то у Максима: почему в книгах одно, а в жизни другое?

Отвечал:

- Это в плохих книгах так, а хорошие - они всегда правду говорят.

Ещё спрашивали: что с ней, с этой правдой делать? Законы придумали хорошие, а порой в обход - себе дешевле. Недаром говорится: закон, что телеграфный столб: перепрыгнуть нельзя, а обойти можно.

«Дешевле ли будет? - Как бы прикидывал сказанное Тряпочкин, - один раз, может, и дешевле, а если в общей сложности посчитать? Сами ведь потом жалуемся. Нет, без правды жить - в потёмках блуждать! ».

Однако, случалось и Максиму утаивать правду.

Так, через людей дозналась жена, что ходил он потихоньку с сыном участки убирать.

- Что ж нам всю жизнь за другими подчищать? - тужила она.

- Ничего, - успокаивал Максим, - пусть парень с детства ко всякой работе привыкает, всякий труд ценить учится.

И ещё был за Тряпочкиным грех: не рассказывал он жене ничего о тех гонорарах, которые получал за напечатанные статьи, а тратил все деньги на покупку новых книг. Если же жена допытывалась что и откуда, отвечал, что дарят знакомые литераторы.

Так вот и жил Максим Тряпочкин.

Иногда случалось кому-нибудь из жильцов дома проснуться пораньше, тогда они слышали, как напевает свою нехитрую песенку метла, подходили к окну, видели ладную фигуру Максима Тряпочкина, деловито движущуюся посреди пустынной улицы, и на душе у них отчего-то становилось тепло и спокойно.

Февраль 1977 г.

ЗОЛОТОЕ ЯИЧКО

Миша - аспирант. За три года он должен защитить кандидатскую диссертацию или, по крайней мере, сделать её.

- Учёным можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан, - любит шутливо повторять он.

Тема диссертации у него длинная: «Использование вычислительной техники и АСУ в бухгалтерском учёте на предприятиях лёгкой промышленности». Так сказать, на грани разных сфер: с одной стороны, и туда, и сюда, а о другой стороны, никуда. Миша сам бы до этого никогда не додумался, это шеф ему подсказал. Ну, и голова его шеф! Сорок с небольшим, а уже доктор наук, в академическом институте работает, в учебном преподаёт, в журналах подвизается, У него и дача, и машина, и квартира трёхкомнатная кооперативная - деньги лопатой гребёт.

«Нам бы только остепениться, - мечтает Миша, - а там мы своего не упустим».

Миша высокий, широкоплечий, интересный. На переносице солидные очки в чёрной оправе. Спереди волосы несколько поредели, и лоб как бы увеличился в размерах.

- К такому лбу только степени не хватает, - смеётся Миша.

Занимается он часов по восемь в день. Утром делает пробежку в лес, принимает душ. Это для укрепления тела. Затем неторопливо завтракает и часам к одиннадцати, нарядно одетый, выходит из дома. На нём модные ботинки на платформе, вышитая рубашка с галстуком и костюм в полоску. Миша едет в библиотеку. Живёт он в отдельной квартире, но заниматься дома не может, потому что всё его отвлекает: то кричит кто-нибудь во дворе, то спать хочется, то по телевизору что-нибудь интересное показывают ...

Раньше он в Ленинку ездил, но там волокиты много: пока нужные книги получишь - час пройдёт. В институтской лучше, там можно со своими приходить, да и библиотекарша знакомая, всё, что нужно, достанет. У Миши много таких знакомых: секретарши, лаборантки, поварихи ... Хоть и маленькие люди, а без них не обойдёшься. Отношения самые разные: от здравствуйте и до свидания до близких, интимных, но жениться Миша пока не собирается. «Напишем диссертацию, тогда и посмотрим», - мыслит он, но до этого ещё - начать и кончить.

Тему ему шеф выбрал довольно узкую, зато практический выход будет. Миша к результатам эксперимента отношение имеет косвенное: просто шеф числится в качестве одного из научных консультантов эксперимента, и Мишу к этому делу приспособил. Миша ездит иногда по заводам, интересуется, как идут дела, добирает материалы и приносит их шефу. Иногда шеф высказывает Мишке некоторые мысли, тот пересказывает их на заводах, но заводские только сердятся.

- Нам здесь видней, что к чему, ты лучше скажи своему, чтобы помог детали выбить ... Такую помощь Мишка иногда через шефа оказывал, за это к нему относились довольно дружелюбно. А что ещё надо! Сейчас три года потерпишь, зато потом можно будет всю жизнь сливки снимать.

И Мишка мается. Он сидит в библиотеке за полированным столом, на столе аккуратно разложены журналы, брошюры и учебники по бухгалтерскому учёту, финансовому анализу, применению АСУ. Сначала он занимается более-менее упорно, потом скука начинает одолевать. Он вдруг замечает, что читает одну и ту же страницу в третий раз. Мишка отваливается на спинку стула, мысленно посылает весь бухгалтерский учёт куда подальше, но теперь уже поздно - терпи, казак. Он достаёт пачку «Примы» и направляется к выходу, перекурить. Лицо его выражает серьёзность и сосредоточенность. Так, во всяком случае, кажется молоденьким студенткам, занимающимся тут же, в зале. Аспирант для них - всё равно, что бог. Как они пронюхали, что он - аспирант, неизвестно, но по взглядам чувствуется, что знают. А может быть, просто так смотрят, понравился?

«Значит, мы ещё ничего, - усмехается он, - мы и через три года ничего будем. Это от нас не убежит ». Но Миша вовсе не собирается зарывать себя в науку, он своего и сейчас не упускает. Времени свободного много, деньжонок тоже хватает (репетиторством подрабатывает), а тут ещё дядя-геолог то и дело в длительные командировки уезжает и, чтобы квартира не пустовала, Мишке ключи оставляет - присматривать. Мишка - человек не жадный: сам пользуется и шефу ключи сделал на всякий случай. Пригодилось. Отношения теперь самые тесные стали. Поначалу немного стеснялись друг друга, а сейчас запросто, шутят.

- Ты не против, если я туда заеду, зачёт тут у одной принять, - спрашивает шеф.

- Много собираетесь поставить? - интересуется Мишка.

- Какие наши годы, - скромничает шеф, и оба смеются.

Перерыв кончается, идти на место неохота, и он сворачивает к конторке, за которой сидит миловидная библиотекарша.

- Леночка, дай «Крокодил» почитать, - просит Миша, а сам смотрит неотрывно, как под облегающей юбкой упруго передвигаются Леночкины ягодицы. «Нет, прямо хоть беги отсюда», - сокрушается он, а сидеть ещё до восьми. Мишке главное - дотянуть до обеда, а там время быстрее покатится. После обеда он опускает голову на руки и, положив перед носом раскрытый журнал, дремлет минут двадцать-двадцать пять. Сопротивляться бесполезно, всё равно разморит. После сна он чувствует себя бодрее. Выкуривает сигарету и ещё час что-то читает или пишет. Потом перерывы становятся чаще. Конечно, виноваты студенты: ходят туда-сюда, отвлекают. Последнее время Мише больше нравится заниматься на квартире у дяди. Мать собирает ему еду: бульончику в термос, кусочек утки, ветчину, сыр, хлеб - в общем, всё как положено. У дяди заниматься лучше, больше успевает сделать, а вечером можно и пригласить кого-нибудь к себе.

Но всё же приходится заезжать по делам и в институт, и тогда он сидит в библиотеке. Леночку сменяет Верочка, а Мишка всё высиживает своё золотое яичко. Между делом он просматривает последний номер «Юности» и «Иностранной литературы», 16-ую страницу «Литературки» и «Советский спорт». «Не помешает быть в курсе дела, всё-таки часто приходится с женщинами общаться, надо же показать, что он не сухарь учёный. Да и интересно! Интереснее, во всяком случае, чем бухгалтерский учёт. Мншка смотрит на часы. Ещё час остался. Он тяжело вздыхает и пытается вникнуть в суть читаемого, но статья шефа никак не лезет в голову.- Май, потом лето - два месяца, потом до октября месяц и ещё два года, - подсчитывает Мишка, - господи, побыстрей бы уж, - еле слышно шепчет он.

1978 г.

ЖЁЛТАЯ ДЫНЯ

Та дыня, о которой пойдёт речь, была жёлтого цвета, правильной формы, располневшая и потрескавшаяся от довольства и сытости. Тут же на полу лежала другая дыня, чуть большего размера, более вытянутая и отнюдь не в таком красивом одеянии: светло-зелёная, крокодиловая окраска сменялась на животе её матовым горчичным пятном, отнимавшем права молодости и здоровья. Посередине между ними помещался килограмма на три арбуз уродливой формы. Но, несмотря на внешнее различие, все три овоща имели засохшие хвостики и, кроме того, дыни источали нежный аромат, арбуз, приложенный к уху, звенел при щелчке, как солидный колокол, и всё же хозяин интуитивно отдавал предпочтение желтой дыне. Хозяин стоял и обдумывал, в каком порядке лучше расположить дары природы, чтобы гость, который вскоре должен был пожаловать к нему, не сразу смог остановить свой взгляд на жёлтой дыне. Хозяин уже повернул ее так, чтобы единственное пятнышко бросалось в глаза, положил арбуз боком, чтобы уродство его не отпугнуло гостя и, наконец, вытащил на свет божий горчичное пятно, которое хоть и не внушало доверия, зато придавало зелёной дыне более нарядный вид.

Хозяин хотел, чтобы гость сам выбрал, что ему есть на десерт. Под свои же действия он подводил такую мысль: с одной стороны, если он выберет для гостя плод, который окажется неважным, получится конфуз, с другой, если гость будет выбирать сам, то пенять станет не на кого. Можно было бы, конечно, убрать жёлтую дыню совсем, и никто про нее никогда бы не узнал, но, во-первых, гость незадолго перед этим радушно принял его, а во-вторых, хозяин занимался самовоспитанием. Как хотелось быть добрым, и так жалко было расставаться с частью яств. В этих раздумьях и застал хозяина звонок, раздавшийся в прихожей.

Подогретая вином беседа увлекла. Приятели перескакивали с одной темы на другую, и минуты летели незаметно. Когда же подошло время десерта, и хозяин предложил выбор, гость указал пальцем на жёлтую дыню.

-Ну, давай эту что ль, - равнодушно сказал тот.

Хозяин обмыл овощ водой и всадил нож в спелое тело дыни. В нос ударил густой, настоявшийся аромат, и, словно опьянённый им, хозяин нарезал все новые и новые куски.

Дыня таяла во рту - так она была спела и сладка. Выедали аж до самой корочки.

- Все, больше не могу,- первым отвалился на спинку стула гость.

Хозяин тоже почувствовал, что сыт. Они отдувались и поочерёдно нахваливали дыню, добрая четверть которой ещё покоилась на тарелке. Хозяин немного поуговаривал гостя добить божественный продукт, но так как сам не мог подать пример, то остаткам дыни суждено было дожить до следующего дня. На следующий день хозяин с большим удовольствием доел остаток, но ещё долго у него в комнате сохранялся приятный дынный запах. И когда в последующие дни хозяин принялся за арбуз, оказавшийся розовым и несладким, и дыню с горчичным пятном, напоминавшую по вкусу траву, то с теплотой вспоминал о жёлтой дыне. Чувство жадности исчезло, отошло куда-то в сторону, заменяясь стыдом и недоумением.

Неужели человек так устроен, что не может сделать хоть что-то бескорыстно? - думал хозяин, и чем