ПГТ Крапивное. Том первый

«Иль мало вам, что лицедей я…»

Иль мало вам, что лицедей я,

Еще хотите, чтобы плут?

Покинуть жизни заведенье

Перед подачей лучших блюд,

На то надеясь, что к расчёту

На то с поправкой привлекут?

О нет, и нет! Какого чёрта?

Всё досмотрю, останусь тут.

Начхать на блюда, важен принцип.

Имею подпись и печать:

Назначен пьесы проходимцем,

Разрешено паясничать.

Я посижу, а вы едайте.

Зачем бездействует оркестр?

Веселье значилось в контракте.

Ах, боже мой, он тоже ест?

Тащите рожки с чердака,

Я покривляюсь вам чутка.

9.11.17

«Петров выходит в ночь из мастерской…»

Петров выходит в ночь из мастерской.

Должна быть трость, но, видимо, оставил.

И всё же ночь, таков её раскрой, —

Не видно швов. Могли не разглядеть.

Итак, должна быть. Мы её представим.

Петров согласно правилам одет.

Широкий свитер, выцветший местами,

Шарф шерстяной, мы в осени сейчас,

Мешок штанов, как новый, правда, летний.

Берет напротив. Видимо, что шанс

Его почтить вниманием последний.

Над свитером пиджак, похоже, твид,

Безжалостно натянут, освежась

Углом платка. Петров один на свете.

Петров, согласно правилам, стоит,

Довольно долго, прежде чем направить

Шаги в ночной не населённый мир.

Петров — его единственный параметр,

Он заключённый, он и конвоир.

Петров идёт спокоен, не спешит.

Безлюдна осень, ночь, весь белый свет

Петров сидит в кафе, где ни души.

Дождёмся, как забрезжится рассвет,

Как встал Петров, оправил свитерок,

Пошёл без трости, здесь мы различим,

От мастерской в кварталах четырёх,

Не можем знать, случайно или нет,

Но были правы, обронил берет.

14.04.18

«Когда начинается то что…»

Когда начинается то что

Не ясно пока оно что,

Окно выходило на почту,

И бюст называли вождём

За то, что похож на катринку,

Но кто его видел, вождя?

В картинке была серединка

И стержень вставляло дитя.

Там было дитю любопытно:

А если проткнуть по бокам

То тут это — он, или ты — там?

Проткнуло. Не ясно пока.

Когда начинается то что

Не ясно пока оно что,

Дитю было многое сложно,

И мы его тут подождём,

В картинке ни с той и ни с этой

От дырочек в ней стороне,

Но в стержне, который кассетой,

Мотал что не помнится мне.

Хотя и не стержень, а ручка,

А чаще всего — карандаш,

Мы ждём его, в общем, хоть тушкой,

Хоть с мишкой, хоть с чем бы ни дашь.

6.10.19

«Мысль о бездействии Т. посетила когда умы…»

Мысль о бездействии Т. посетила когда умы,

Многие требовали доказательств, вскоре те и пришли с востока,

Догадаться бы раньше, но дремучие предки основательно были угнетены,

Радовались как раз тому, что Т. никого не трогал.

Худо ли, бедно поправили часть доктрин,

Кое-что переименовали в эпос, основную часть — в комиксы,

По-прежнему Т. никого не трогал, и постепенно народ открыл

Как не течёт под лежачий, чем гусь от воды не смокнется,

Выяснилось, что воз и кобыла не рассчитаны вообще на баб

Жили себе припевали, как и сейчас хотя б,

Но, может, с небольшими, присущими тем временам, нюансами,

Так, например, если кто безответственно уповал на Т.,

Были там и такие, как есть и у нас они,

Но в те времена их жгли, а у нас не те.

Припевали всё громче, жили всё шире, едва доставало ног,

Мясо да кости текли рекой и где надо срывались в пропасть,

Шло чередом и, видать, своим, пока не настал денёк,

Баба вскочила, как юный сайгак, на воз, гусям в один миг утоплось.

Или предохранитель какой погорел у Т.

Или он тут сгорел, а там вышел бок с проводкой,

Но живём вроде широко, да ноги уже не те,

И припеваем как-то с тех пор с виноватой ноткой.

13.04.18

Т. К.

Кто яви видимой стажёр,

А для невидимой, по брайлю,

Причина бдительности штор

И к бытию, и к ночи ранней,

От бытия, в объёме полном,

Плыву по комнате чернильной,

Склонюсь пред шторами с поклоном,

В восторженности нерушимой,

Увижу блик, ленивый, лживый,

Впитаю мозгом воспалённым,

Иду записывать в дневник,

Что мир за шторами возможен,

Где кто-то есть, лишь мы не можем.

21.06.17

«Напиток — юными рывками…»

Напиток — юными рывками.

Волной — трибуны кадыка.

Где вскоре пятна на бокале,

Там расположена рука.

Душа успела освежиться,

И тортик черепом берёт.

Лежит красивая вещица.

Её зовут шуруповёрт.

Но где посевы — ребус тайный,

Любая мельница — кошмар.

Поставь на место снег

хрустальный.

Верни в шкатулку глупый шар.

16.06.18

«11 числа 11 месяца 17 года…»

11 числа 11 месяца 17 года

В 11 часов 11 минут и 17 секунд

Лежал в плавках, очках и в тени от грота

Вычёркивал из блокнота именно этот пункт

Следующие наблюдения будут сделаны 12 декабря

Затем расстояние начнёт уменьшаться опять

Нет никаких гарантий, возможно, придаю зря

Значение подобным вещам, но как знать, как знать…

11.11.17

«Удобно пишется, глаголы…»

Удобно пишется, глаголы

Когда рифмуешь без затей.

Сравнимо с банкой пепси-колы

Не столь полезной для людей,

Но иногда необходимой

Запить какой-нибудь биг-мак.

Вооружён сей парадигмой,

Рукою эдак: мах-мах-мах

На все приличия да пользы

И ну в глаголы рифмоваться.

Иная пицца ночью поздно

Заходит тоже куртуазно,

Не откажу себе и в рифмах,

Поди, здоровья не нарушит.

Не все же счастье в черных икрах,

А от шампанских даже пучит.

Ты не боишься, завтра встанешь,

А тот, кто встал, ещё лежит?

Из этих, оба, как узнаешь,

Кому и что принадлежит?

Весьма, по-моему, не плохо

И так и так, с любого бока.

11.11.17

«Кругом разговоры слышны о трудах. Бардак…»

Кругом разговоры слышны о трудах. Бардак.

Если у них разговоры, то кто — в трудах?

Предвидя вопрос, замечу, что в их рядах

В. К. — не последний болтун, когда кабак,

Располагает достаточным для поддержки сил

Именно с той наклейкой, что я просил.

Отметим, что, разгорячён, становлюсь красив,

Из скромности делаю вид, что пришёл не с ним,

Тем, кто — красив, В. К. ибо с кем говорить ещё?

Дескать, едва знакомы, цедим, за жизнь речём,

Где она, с кем, и хоронят у них почём,

Может, когда и к нам на омлет с борщом.

Именно с той наклейкой, почин как есть,

Преображает грызню бесконечных мест

В переходное право сегодня поставить крест

На перепалках наших, учти, что никто не ест,

Крест проявляется в районе обычно двух,

Слышишь, полегче за руки хватай, петух,

Мышца с повадкой ватки, не учащает стук

Вечность — на весь экран, просишь добавить звук,

Бездельники проведут до места, где ты потом лежишь,

Пусть оно хоть под столбом, интереса — шиш,

Гады экран не видят, слышат помехи лишь,

Громкости хер добавят. В дерньер им такой Париж.

Единственный, кто работал в правильном, на мой взгляд, ключе,

Вот именно что работал, не отдыхал вообще —

Это был алгоритм в правом моём плече

Подтягивать руку чуть вверх, где кулак в т. ч.

Развернув к себе тыльную часть боевой конечности,

Левой наносить удар в её середину, в адрес той самой вечности.

Пусть хоть лежать под столбом, но лежать — не вешаться,

Наутро там даже синяк, как укол от бешенства.

Опять столбнячок, В. К.? Всё строчишь, что я мерещится?

Коней придержи, В. К., мы здесь не одни, воздержимся.

18.04.18

«Где свинцовые две тени…»

Где свинцовые две тени

Своих отпрыгнули растений

И долго-долго друг за другом

Гонялись в воздухе упругом

На колоссальных скоростях,

Намного больших, чем трамвая,

Мы тоже двигалися так,

Шум никакой не поднимая,

Дела оставили и отдых,

Врезались вдруг в упругий воздух,

Потом стремглав обратным ходом,

Где тел подавленным банкротам,

Через плечо шептали «уууу»,

Пока свинцовые к своим

Былым растениям прильнув

И пригарцовывая, «иииии»

Произносили наслаждаясь.

Потом другие к нам слетались.

Мурашек мелких и рептилий,

Половник, яблоко, колонна

Плясали, тратились, кутили

Злорадно, дико, неуёмно.

17.04.18

«Ладно, нет никакого пера. Есть гелиевые…»

Ладно, нет никакого пера. Есть гелиевые,

Преимущественно чёрные стержни, и из синего пластика

Сборный корпус. В каком-то смысле это подмена его,

В каком-то между ними — пропасть в степени пропасть.

До конца если быть честным, сейчас я пишу вообще в девайсе,

Это со мной не часто, всё же блокнот удобней, но нынче так,

Представляю, как сидит потом над текстами какой-нибудь вася

И комментирует особенности в их шрифтах,

Дескать, это написано от руки, а вот это кеглем, —

Всё неспроста, не мелочь, но продуманный элемент,

Мир как бы поделён автором на два, в айфоне писал о верхнем,

О нижнем — только в самсунге, а в блокноте исключительно, что их нет.

19.04.18

«Желта бумага, грифель порист…»

Желта бумага, грифель порист,

Но чем же виды замени,

Будь заграждений должным образ,

Которым сделаны они,

И отделяющие нас

От сном пресытившихся глаз?

Крошится мел, рисую своды,

Грозится сокол несть в когтях

Не различить, иль огнь, иль воду,

Иль, рисовальщику в угоду,

Музы’ки панцирь на китах

Ещё не слышимых гармоний.

Желта бумага. Обрамлённый

Непроницаемой завесой,

Сказует грифель новый холм,

Подвержен музе неизвестной,

Увит левкоем, ивняком,

Крошатся крылия мелком,

И всё рачительнее птица

Музы’ки панцирем трудится.

Тепло очам от свежих лир

Незримый лес, растущий мир…

И кто расскажет юным лисам

Им будет зайц иль, может, тигр?

Но я устал от этих майс

Однажды, пусть им будет зайц.

20.07.17

«Иные — зонтики подняли…»

Иные — зонтики подняли,

Но хоть чехол себе пошей,

Мы все идём под голубями.

Не подгадаешь, чей — точней.

Тяни билет на те же темы:

Различий бестолочь и хлам,

Душой поздравленные, где мы,

Как раз от имени чехла.

Чумной заводится моторчик.

Отчалит лодочка, бай-бай,

На всех концов единый прочерк

Кем отдают позалипай.

24.06.18

«Был прав бы цирк, где нами оживили…»

Был прав бы цирк, где нами оживили

Тот стейк-мистейк, что в sangre — на sarten,

Как раз те дни сорили чаевыми,

Как раз на ночь не хватит им затем.

Не хватит нам на сбить хоть что-то, кроме,

В том липком тире, жестяной болван,

Ни меткости, ни призовых в синдроме

От, на словах: не те, кто — по словам.

Вот этот цербер, — надувная панда,

Восточный шершень сочного бревна

Нам подают которым из серванта

Портрет меня но в рамке не меня.

Завидуй, шредер, острому подтексту,

Лети как та корейская морковь,

Из уважения к оставленному месту,

Стремительная к дырке нелюбовь.

Вот жестяной болван, пускай и тратит,

И весь свой тир, и панд, и меткий глаз,

На рост бревна, чтоб — поведётся, лапоть,

Распустит ветки, листья, пенопласт.

Нас нет древней (амёбы — исключенье),

Нас метче нет (коль речь о провиант),

Но реку взять — что б делало теченье,

Не существуй бы устий étudiant.

Что учит он из высших заведений

Трухлявым раком, сеткой карася,

Попёртый поц, возможно, даже гений,

Из неких лилий, заводью скользя?

Ха-ха, стреляйтесь! Вешайтесь в прихожей!

Мечи вонзите в vientre, abdomen!

Цедите всё, что вывернуто кожей,

Такой же кожи компаса взамен.

Ох, побежал бы, если б дали север,

Но где уж тиру — против соболей!

Сам — наковальня! Сам ты — наковальня!

А я Гермес. А я теперь Гермес.

24.12.18

«Лежишь на даче, куришь в гамаке…»

Лежишь на даче, куришь в гамаке.

Есть неудобство некое в ноге.

То чуешь бога клейкую слюну

То подойдут и раскачают дети,

То, если выронят, ударенный в скелете,

Негромко охнешь. Судя по всему,

Не создан бить скелетом по планете.

Планета пахнет норкой, муравьём

И, как ни странно, жигулёвским пивом.

На гамаке, весёлые, твоём

Воздушным шариком, а нет, презервативом

Играют дети. Яблочным огрызком

Ристает солнце в космосе неблизком.

Уткнёшься носом в облако дымка,

С планеты тоже не упал пока,

Опять же куришь, грустен и зашиблен,

Читай, деталь какого-то станка

Важнейшего, но с неисправным чипом.

24.06.17

«Фразы из холодильника…»

Фразы из холодильника

Требует дань риторика.

Ирод распят годинника.

Кант четвертован дворика.

Тромба харчо острейшее

На бытовом наречии.

Рискуя, пробит доскою,

Расплавленный гвоздь бросается

Текста в плюс сорок с кровью

Минус, вкрутую, пятница

Двадцать второе июня,

Отёчность и отравление

Припадками остроумия

Без объявления,

Молитвенный пост дичания

Нервного окончания.

22.06.18

Шкаф

1.

Говорят, что зараза не пристает к заразе,

Как выяснилось, до поры.

Пробовал заснуть на террасе,

Покусали блохи или комары,

Скорее всего, блохи

Говорят, что до свадьбы заживёт,

Но личный опыт подсказывает, что дела плохи.

Чешу живот.

Где-то в соседнем здании

На расстоянии одной вытянутой верёвки с бельём

В это время открывается окно и всё тайное

Становится явным, а я покусан и утомлён.

Скорее всего, блохами, лежу под тентом,

Явное меня интересует слабо,

Так бывало и ранее, но этим летом,

На этой террасе, с этим видом напротив, даже ты не могла бы

Заинтересовать меня, а уж явь подавно.

Когда чешется даже там, где и не достану,

Надо потереться об шкаф, это элементарно.

Но я не встану. Как странно,

Что я не встаю.

Мог бы сварить себе кофе, доесть сыр (он где-то там есть тоже),

Намочить простыню,

Обернуться. Но это какое-то оптическое бездорожье,

Какая-то (есть такое противное слово) муть,

Верёвка с дурацким бельём, предположим,

Сделана из протянуть,

А я из укусов блох или комаров, что не исключено, конечно,

И вот мы отчаянно взаимодействуем с помощью

Отсутствующих поблизости шкафа, ножниц, женщины,

Отчётливого понимания, чем тебя покусало, полночью

Под тентом, на террасе, в растерянности

От этой неопределённости,

Отдавая себе отчёт,

Что отношение к этому никуда не денется,

А если и денется, то никто не расстроится,

Жёлудь.

2.

Полощет флаги как-то скверно.

Угрюмо как-то гнёт дубы.

Задумай путь, и шагом первым —

Не меньше месяца ходьбы.

Кому идти ещё спросите,

Иль есть хоть кто? А я бы смог.

Но зал молчит. На сцене зритель.

Свет неуместен и врасплох.

Все по углам или подвалам.

Иди потрогай, — муляжи.

Чтоб даже крыс повыдувало

Меня не ведать, одолжи.

И чтобы вихри знать, помилуй.

И что за чёрная вода.

Но тянет с непреодолимой

Безумной страстию туда

3.

Доверим жёлудь трепотне

Беконов пасеки болезной

Знать, завелась на полотне

Дороги патина железной

Подкидыш мечется дубчат

Лежит состав, цистерны свесив

Где раньше мост, теперь печать

Подгнивших рёбер редколесья

Из род способных продолжать

Никто не радует, все бесят

Когда противно их спасти

Как должен я себя вести?

Иль подливать бекону щей,

Иль насувать медочка в осы?

Подобьем пьяных корешей,

Подкинут грязные откосы

Идей замызганный шматок

Про есьм заждавшийся чертог.

Читай, подвал, говнонасосы,

Газетка липнет на бетон

Лицом селебритевым — книзу

Откосы, ну вас. Я потом.

Лицом бы — кверху, если… крысы,

Там, кстати, пар и скорлупа,

И бой бутылочный опасный.

Неоднократно прилипал

На подошву отвратной массой.

Давно в таком не соревнуюсь.

Дубчата, прочь. Откосы, ну вас.

31.01.19

«Мне чаще стены чем вода…»

Мне чаще стены чем вода

Момент бескрайнего разлива

Даруют, если это дар,

Когда ты падаешь с обрыва,

Прохладным чувствуя нутром,

Что всюду дно, а не потом

Об этом думаю, ложась

Затем, что именно в ту часть

Взгляд упирается всегда

Пространства, нет его за коим,

И я, недвижен, обескровлен

Годами, если есть года,

Могу лежать, исплавив стены

Разливом нечто, что не взгляд,

Делясь прохладою со всеми,

Кто над обрывами стоят.

29.09.18

«Такое чувство вам знакомо…»

Такое чувство вам знакомо,

Когда порывом будто крыл,

Тебя подъемлет, а мирскому,

Едва бы очи приоткрыл,

То не купеческую жалость,

Не восхищений нищий вой,

Но подаёшь ему, снижаясь,

Ты весь себя как таковой?

Пусть отродясь мирское — пусто,

Сомкнутся веки, сгинет блажь,

Знакомо ль вам такое чувство?

Давай, ответствуй мне, уважь.

Забавно было б слышать голос,

Неважно, что бы он речёт,

Моя темница, формой, — конус,

Что сверху падает, — стечёт,

Затем и снизу жду чего-то

Или кого-то элемент,

Отсутствуй где и как угодно,

Знакомо чувство или нет?

Интересует только возглас,

Длина не вечная волны,

Не совершенство, а убогость.

Иль это чувство знали вы?

24.09.17

«Недуг разбит, снаряды всё подвозят…»

Недуг разбит, снаряды всё подвозят.

Зачем всё — тыл, в передовой стране

Нам рассказали бы, но их никто не спросит,

Мой дед Зиновий, дед мой Исраэль.

Зачем вся утварь в радостном безбожьи,

Надраена, отмыта, громогласна

Они не знали бы, но догадались тоже,

Зачем так вийно, где не карамазно.

Предчувствую согласие в их душах

И, благородно недоумевая,

Вопросы к нам: любовей мелкоштучных

Почём торгуем, чем обёртываем.

Эпоха — прочь, мы никого не держим,

Катись, страна из внучей и сыновней.

Мы не в долгу, недуг его повержен

Дед Исраэль и дед Зиновий.

Мы не в долгу, здесь есть другое место,

В котором мы, где глубоко и тёмно,

А вещества волнительного тонны

Диктуют ноты нашему оркестру.

Весёлый марш, вне всякого сомненья.

Подведен к лицам счастья электрод.

Запомнимся грядущим поколеньям

Клыками шуток, дёснами острот.

Подарим плавный воздух ядовитый,

Румяный пепел несколько пустынь,

А там, конечно, только пирамиды,

Где только мы сознанием чисты.

21.07.17

«Что за причуда, но — полёт…»

Что за причуда, но — полёт.

Дозрел сердец ущербный плод,

Летит, как школьница на ринге,

Поторопись же на поминки,

Запоминай, где упадёт.

Молись не знать меня, пощада,

Для пущей копоти и чада

О, эти сладостные шпильки,

Корить, подначивать, колоть,

Трястись от жара в поединке.

Желать обиды, как простуда,

Бери хоть совесть напрокат

О, эти иглы просто чудо,

Нам, мастерам известным вуду,

О них известно, где втыкать.

Несите хлыст, подлейте масел.

Цари, насмешка. Торжествуй,

Упрёк, болезненно-прекрасен.

Вздымайся, ил гниющей страсти,

Мечи поток целебных струй.

5.04.18

«У чёлки, с хвостиком вдогонку…»

У чёлки, с хвостиком вдогонку,

И много шеи было, да,

Иметь успех, подумать только,

Уже не помню, чтоб куда.

Там из плечей под много шеи

И не одна наверняка

Не верить сделай одолженье

Какая двигалась рука.

Её влекли, объектом двига,

Мои места, но не из тех,

Где, в этом именно интрига,

Что я не помню сам успех.

Однако мозг — души припадок,

И докторов тошнит, сынок,

От расползающихся латок

На где бы сросся, если мог.

Над много шеи вспомнить нечто,

Лицо, улыбку… кстати, нос.

Что про улыбку лишь надежда,

То по-любому нос бы рос.

И я пытался… Не выходит.

Любые веки, нос и грудь,

И тьма ушей туда подходят.

Порою клюшку соберут.

Зачем мне клюшка? Я в подружку

Имел успех, а не в хоккей.

Но отвечает мозг за стружку,

А не деталь. Сиди