Когда падали звезды

Часть 1

Гостья из прошлого

Начало сентября выдалось дождливым и холодным. Аня не стала ждать, когда в погоде наметятся перемены к лучшему. Собрала вещи и вместе с десятилетней дочерью переехала в город. Обычно они проводили на даче всё лето и задерживались до средины сентября. С учительницей всегда договаривался Алик, и недоразумений не возникало. Но дожди и неожиданное резкое похолодание изменили планы. Пришлось досрочно консервировать дачу и возвращаться домой. Девочка пошла в школу, как положено, первого сентября, а Аня немного приуныла.

Пока Даринка находилась в школе, женщина не находила себе применения. До предварительно намеченного срока оставалось чуть больше двух недель. Малыш должен был появиться на свет в конце сентября или в начале октября, а сейчас было только начало сентября. Мешал большой живот, и периодически снились тревожные сны, которые Аня не в силах была объяснить.

Дождь заунывно отбивал дробь по подоконнику, заливал водой стекло. Картинка за окном получалась размытой, смазанной и какой-то призрачной. Возникало впечатление унылой нереальности, навевавшее сон. Аня была довольна правильно принятым решением.

«Надо бы помыть рамы, — лениво шевельнулась в голове, не оформившаяся в желание, скучная мысль. — А-а, потом как-нибудь! Пусть дождь прекратится. Он же когда-нибудь прекратится!..»

До возвращения дочери из школы оставалось достаточно времени, и Аня решила вздремнуть. Не раздвигая тахты, прилегла в гостиной с книгой в руках, да так и не заметила, как, не заинтересовавшее, чтиво выскользнуло из рук. Даже сон приснился. Каким-то тревожным, недобрым был этот нечаянный сон. В нём вдруг снова появилась она… Словно из белесого тумана выплыла её странно-прозрачная фигура, закутанная во что-то грязное, рваное, а из прорех в призрачной одежде, не останавливаясь, лилась кровь. Она строго смотрела Ане в глаза и молчала, будто почему-то осуждала, и внимательно наблюдала за утомлённой ожиданием женщиной, будто порывалась о чём-то предупредить…

Там, во сне Аня испугалась, увидев её снова. В последний раз видение возникло перед отъездом на дачу. На даче же некогда было думать о посторонних вещах. Аня в хлопотах не замечала, как пролетало время, а тут, в городе, предоставленная сама себе, она снова увидела эту странную прозрачную женщину, которая опять так напугала, что сердце сжалось в груди. Кто эта женщина, откуда ворвалась в её сон, Аня не могла найти ответ, и, собравшись с духом, хотела задать вопрос неожиданной посетительнице тревожного сна. Вдруг пространство нереальности прорезал то усиливающийся, то затухающий где-то в тумане, леденящий душу звук сирены и призрачная женщина начала таять, искажаться и теряться в клубах сгустившегося вдруг вокруг неё белого марева. Аня проснулась, а тишину комнаты всё разрывали и разрывали телефонные звонки.

Звук телефонного зуммера был резким, протяжным, и, до невозможности, не приятным. Сколько раз Аня просила Алика купить другой, более современный, телефон с мелодичным сигналом и с кнопочным набором номеров, чтобы не крутить до остервенения диск, но муж был занят на работе, приходил домой с «последними петухами», устало ужинал и засыпал беспробудным сном, иногда забыв даже словом обмолвиться. Он был ведущим инженером крупного завода, и Аня никогда не обижалась на невнимание своего Алика. Она знала, как Алик любит её.

Грузно поднявшись с тахты, Аня побрела к телефону, который стоял на специальном столике в прихожей. Со вздохом облегчения, опустилась на табуретку, предусмотрительно поставленную заботливым мужем рядом с телефонным столиком.

— Алло, Анюта?! Как поживают мои Анютины глазки? — Услышала она весёлый голос мужа.

— Алик, я спала и проснулась от жуткого звонка. Он так напугал меня! Я прошу тебя, замени телефонный аппарат на другой, с мелодичным зуммером! — Со слезами в голосе воскликнула Аня.

— Анютка, я сегодня с половины дня свободен, и мы с тобой специально пойдём в город за таким телефончиком, хочешь?

— Хочу! — Обрадовалась Аня.

— Посмотрим, кто раньше вернётся домой, я, или Даринка! — Рассмеялся Алик.

«Мальчишка, он до сих пор так и остался озорным мальчишкой, но как же я люблю этого шалуна!» — Подумала Аня, и улыбнулась от хорошей мысли. В груди разлилось приятное тепло, но, взглянув на часы, мирно висевшие на стене в просторной прихожей, Аня вздохнула.

— Даринка придёт с минуты на минуту, а ты ещё не ушёл с работы.

— Ты не учла скорости научного прогресса. Даринка идёт с друзьями и пешком, а я на машине! — Парировал Алик и снова рассмеялся. — Жди меня, любимая, скоро буду.

— Ох, скорей бы! — Обрадовано воскликнула Аня, кладя трубку на рычаг, и направилась в кухню. Надо было разогреть обед. Она всё ещё продолжала улыбаться, но впечатление от страшного сна не рассеивалось, как бывало раньше. Даже мысль о раннем возвращении Алика с работы не смогла снять появившегося вдруг напряжения и чувства тревоги. Образ странной женщины, внешне похожей на неё, не исчезал из памяти. Бездонные глаза незнакомки будоражили душу, весь её облик вызывал, леденящий всё существо, ужас. Казалось, странная незнакомка в своей рваной и грязной от крови одежде, стоит за спиной и с осуждением наблюдает за действиями Ани. Как же они похожи друг на друга!

Аня пыталась отмахнуться от навязчивого видения, но забыть жуткий образ и пылающий осуждением взгляд, как бывало раньше, не удавалось. Незнакомка будто преследовала её, и скрыться от назойливого видения было невозможно. Странная женщина неотступно, стояла за спиной, будто приросла к ней…

Аня решила напевать первую, пришедшую на ум песенку, надеясь пением отпугнуть жуткое видение. Вначале это удавалось, но, постепенно привыкнув к новым ощущениям, Аня снова внутренним взором увидела чудовище за своей спиной.

Наконец раздался мелодичный звон входного колокольчика. Когда-то очень давно Алик привёз дивный дверной звонок из первой заграничной командировки. Звонок исправно служил хозяевам квартиры многие годы. Сейчас он добросовестно оповещал Аню, о том, что Даринка вернулась из школы раньше отца. Ане так и не удалось увидеть, как дочь идёт по мокрой улице, возвращаясь из школы. Зато обед был готов к подаче на стол.

Аня не ошиблась. Даринка стояла у входной двери, небрежно сбросив ранец на цементный пол, и внимательно рассматривала какую-то открытку, видимо, купленную по дороге домой.

— Мама, смотри, какую прелесть я купила в киоске! — Радостно завизжала девочка, тыкая открытку в лицо матери.

— Доченька, ты опять ничего из еды не купила? Я же тебе денег дала только на еду!

— Я кушать не захотела, зато глянь, какая классная открытка! Она мне будет закладкой в книжке по арифметике.

— Ладно, дорогая, иди мыть руки и садись за стол. Обед готов и ждёт тебя.

— Мама, я сделаю уроки, и пойду к Ленке, похвастаюсь своим приобретением, можно?

— А с нами не пойдёшь? — Лукаво прищурилась Аня.

— Куда? — Удивилась Даринка.

— Сейчас вернётся с работы папа, и мы пойдём в магазин покупать новый, модный, замечательный телефон.

— Пойду, пойду! Подождёт Ленка. Я вечером к ней загляну, и ещё новым телефоном похвастаюсь! — От радости завизжала Даринка, и, забыв вымыть руки, вихрем влетела в кухню, где на столе уже дымилась тарелка ароматного борща. — Ух, ты, сегодня мой любимый борщик со сметанкой! А чесночёк ты купила?!

— Купила, купила, найдёшь на столе. Но сначала, Даринка, пойди, всё же, вымой руки, ты же в школе была! — С укором вздохнула Аня.

— Я думала, ты не заметишь! — Недовольно воскликнула Даринка и, скривив уморительную гримасу, отправилась в ванную мыть руки, изрядно перепачканные в чернилах.

Во входной двери заскрежетал ключ. Девочка тут же передумала идти в ванную, и с криком «папка пришёл!» кинулась в прихожую.

Аня на мгновение осталась одна в кухне, и снова ощутила присутствие незнакомки за спиной. По телу пробежал озноб, внутренности сжались в комок. Аня в страхе бросилась вон из кухни, в прихожую, откуда доносились звуки весёлой возни дорогих сердцу людей.

— Жена, корми уставших путников! Они голодны, но совсем не устали, и готовы к новым приключениям.

— Предлагаю всё же воспользоваться услугами ванной комнаты! — Лукаво прищурилась Аня и взглянула на Даринку.

— Хитренькая ты, мамочка. Ничего не пропускаешь! — Шутливо-обиженно воскликнула Даринка с некоторой досадой, но с весёлыми нотками в голосе.

— Я вам вкусный обед предлагаю, без дополнительных блюд! — Рассмеялась Аня.

— А что это за дополнительные блюда? — Удивлённо вскинула тонкие брови девочка. — Может, они нам по вкусу придутся?!

— Глисты, например! — Весело подмигнул дочери отец. — Давай послушаемся, и после обеда снова отправимся в странствия…

Алик увлёк дочь в ванную мыть руки. Оттуда уже доносились весёлые голоса любимых отца и дочери, слышалась весёлая возня, заглушавшаяся звуком лившейся воды из крана, но чувство несвободы, какого-то сжатия не покидало и отдавало вниз живота, и в поясницу. Аня тревожно обернулась, и, снова увидев её, вздрогнула всем телом…

«Бред какой-то, — подумала Аня. — Нет, надо идти в кухню и заниматься домашним хозяйством!»

Упрямо мотнув головой, грузной, переваливающейся походкой отправилась в кухню.

В универмаге было шумно и почему-то душно, не смотря на то, что на улице было отнюдь не жарко. Аня не отважилась нарушить радостного возбуждения дорогих сердцу людей, и послушно следовала от прилавка к прилавку за мужем и дочерью. Даринке купили много подарков. В их числе была модная, яркая куртка, так как в старой рукава оказались коротковатыми после летних каникул, и девочка не могла скрыть радости, держа новое приобретение в руках.

С огромным количеством пакетов, подошли к прилавку с телефонными аппаратами, и тут вдруг Аня снова увидела её. Женщина в рваной одежде стояла рядом с ними у прилавка и покупала телефон, который так нравился Ане. Ни продавец, ни окружавшие их покупатели не обращали внимания на странный костюм незнакомки. Женщина о чём-то бойко и весело спорила с продавцом, а тот старательно отвечал на вопросы странной посетительницы, не находя в ней абсолютно ничего подозрительного. У Ани снова до боли сжались внутренности, и ощутимо заныло в пояснице.

— Алик, извини, я почему-то устала, идём домой… — Тихо и жалобно простонала Аня, надеясь, что муж не услышит её. Своим нечаянным возгласом Аня не хотела вызывать недовольство мужа. Но он оглянулся на звук её голоса и внимательно посмотрел Ане в глаза.

— Анечка, что-то не так? Ты же хотела купить новый телефон… — Успела она услышать голос мужа. Дальше, будто кто-то выключил свет и звук. Медленно, как в замедленных съёмках, Аня стала оседать на мраморный пол универмага. Алик успел подхватить её, и Аня почти не ощутила падения. Сознание в тот момент отказалось служить ей.

— Мамочка, мамочка! — Завизжала перепуганная дочка. Пакеты с покупками разлетелись в разные стороны. Алик не слышал крика дочери. Он склонился над женой, пытаясь привести её в чувство. Нервы сжались в тугой комок. Мозгом владело одно единственное желание: чтобы Анечка снова открыла свои прекрасные глаза и, улыбнувшись, смущённо сказала: «Ну, как, получилось? Я хотела тебя напугать!..». Но попытки привести жену в чувство, не увенчались успехом. Аня лежала без чувств, а вокруг собиралась толпа зевак. Любопытные люди, с интересом наблюдали за развитием бесплатной сцены с плохим концом.

— Скорую, надо срочно вызвать скорую! — Закричал кто-то из толпы зевак. К Алику присоединился какой-то энергичный мужчина, примерно одного с ним возраста.

— Не волнуйтесь, всё закончится благополучно. Я — врач, и уже не одного младенца держал на руках, доверительно улыбнулся человек.

— Помогите, прошу вас! — Простонал Алик, не уставая гладить Аню по лицу.

— Идите, и вызовите «скорую помощь», а я постараюсь как-нибудь облегчить её состояние, — сказал доктор, строго взглянув Алику в глаза. — И успокойте дочку. Не хватало ещё одного обморока.

— Доченька, скорее… Пойдём, скорее, поищем, откуда можно позвонить, — Торопливо сказал Алик, пытаясь увести Даринку в сторону. Но девочка вцепилась руками в куртку, надетую на Аню, и отказывалась расставаться с мамой.

— Вы ещё здесь?! — Раздражённо взревел доктор. — Поторопитесь, у нас не так много времени. Я же просил убрать отсюда ребёнка!

Алик никогда не испытывал ничего подобного. Все родственники были живы и здоровы, и никто и никогда серьёзно не болел, а тут — жене плохо, и дочка в истерике, никак не хочет отпустить мамину куртку. Уговоры не действуют.

Кое-как, взяв себя в руки, Алик бросился к продавцу.

— Вы можете помочь?! — С надеждой в голосе спросил Алик молодого продавца.

— Я уже вызвал «скорую помощь», — Сказал продавец. — Придётся немного подождать.

— Сколько?! У нас совсем нет времени, она же может родить прямо здесь! — Не сумев сдержаться, закричал на продавца Алик. — Помогите, я вас умоляю!

Женщина в красном пальто с покупкой в руках, спокойно отошла от прилавка и вскоре затерялась в толпе посетителей. Алик даже не взглянул на неё…

Алик никогда и никого так не просил. Шок, вызванный состоянием беременной жены, мешал адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию. Он вновь бросился к жене. Увидев под Аней расплывшееся большое мокрое пятно, схватился за голову.

— Что это?! Она умирает?! — Прошептал он, пытаясь осознать случившееся.

— Воды отошли. Она рожает, — уже более спокойно сказал доктор. — Постарайтесь разогнать толпу, ей мало воздуха.

Доктор склонился над Аней, так и не пришедшей в сознание, а Алик, как сумасшедший, кинулся разгонять толпу. Возле его жены столпилось много любопытных, стремившихся не упустить момента разрешения проблемы. Им было безразлично, какие чувства испытывают главные герои разыгравшейся драмы, им было интересно, какой ход примут, имевшие место, события. Их невозможно было прогнать, они появлялись снова и сжимали кольцо, не обращая малейшего внимания на старания Алика. Любопытные люди ждали продолжения бесплатного спектакля. Даже на сантиметр оттеснить зевак не удавалось.

— Люди, разойдитесь, отойдите хоть на несколько шагов, ей же воздуха не хватает! — Безуспешно пытался объяснить толпе Алик, но его уже никто не слушал. Кольцо, образованное любопытными посетителями универмага, постепенно сужалось. Передние ряды уже ногами топтались по одежде и роскошным волосам женщины, так опрометчиво разметавшимся по каменному полу. Сзади напирали те, кто ещё не успел, не увидел.

— Что здесь происходит?! — Раздался вдруг чей-то зычный строгий голос где-то в задних рядах толпы. — Пропустите представителя власти! Немедленно пропустите!

— Рожает, женщина рожает! Прямо на полу! — Послышались услужливые, и, даже, восторженные возгласы со всех сторон. Эти люди надеялись, что на их глазах сейчас произойдёт нечто такое, о чём, возможно, они всю жизнь будут взахлёб рассказывать за праздничными столами…

Кто-то упорно пробирался в центр сквозь толпу, безжалостно расталкивая любопытных крепкими локтями. Вскоре, рядом с растерянным Аликом и горько плакавшей Даринкой, выросла крупная фигура молодого милиционера.

— Ну, что тут у вас?! — Строго спросил милиционер у склонившегося над Аней врача.

— Воды отошли. Ждём. Женщина пока не транспортабельна. Должна подъехать «скорая», уже вызвали, — чётко отрапортовал доктор, продолжая щупать пульс у потерявшей сознание Ани.

— Чем я могу помочь? — Спросил милиционер.

— Разгоните толпу, роженице воздуха не хватает, — строго, со злостью, сказал доктор. Он безуспешно старался вдохнуть жизнь в бесчувственное тело роженицы.

— Ну-ка, разойдитесь все! — Вдруг громко рявкнул милиционер, и плечом стал оттеснять людей от лежавшей без чувств на каменном полу Ани. — Ща, я дубинкой непослушных!..

Толпа немного отодвинулась, но не собиралась сдавать свои позиции. Уходить никто и не думал.

— Интересно же!.. — Воскликнул кто-то из толпы.

— Щас, вам станет ещё интереснее! — Отреагировал на возглас милиционер. — Я — седьмой, вызываю опергруппу… Самостоятельно справиться не могу… — Проговорил милиционер в микрофон портативной рации. — Понял, пока буду действовать самостоятельно…

— Дядя, отгоните их от моей мамочки, у папы ничего не получилось, а я ещё маленькая!.. — Сквозь слёзы отчаяния, громко всхдипывая, еле выговорила Даринка.

— А у нас с тобой обязательно получится, маленькая. Церемониться мы не будем! — Сердито воскликнул милиционер, и плечом стал оттеснять толпу. — А, ну, разойдитесь! Ничего интересного уже не произойдёт. Кто не разойдётся, имеет шанс провести ночку-другую в «обезьяннике». Разойдись, я сказал! Я наряд вызвал. Кто не захочет разойтись по-хорошему, применим более жёсткие меры влияния! Привлечём за мятежные действия и неподчинение органам власти!..

Толпа отступила ещё на шаг, но милиционер не сдавал позиций, и упорно оттеснял людей от потерявшей сознание роженицы.

— А может, моя помощь понадобится! — Пропищала сердобольная старушка, не желая уступить свой пост милиционеру. — У меня таблетки есть!

— В свидетели пойдёте! — Громко гарккнул милиционер, животом оттесняя старушку в сторону лестницы.

— В какие это свидетели?! Я же помочь хочу! — Справедливо возмутилась старушка, тряся увесистой косметичкой, заполненной всякой лекарственной дрянью, но страж порядка был неумолим. Он упорно оттеснял старушку к выходу с этажа.

— Свидетель и преступник на одной веточке сидят, как воробышки! Идите, дамочка, и без вас разберёмся, если, конечно, к нам в гости не хотите! — Воскликнул милиционер, внушительными толчками провожая старушку. Та обиженно засеменила вниз по лестнице, что-то недовольно бурча себе под нос о чёрствости теперешнего народа, но молодой милиционер даже не отреагировал на злобные высказывания старушки.

Когда милиционер вернулся на место происшествия, там уже работали люди из вызванного наряда. Рядом с роженицей, сидел на корточках человек, объявивший себя врачом. Врачей «скорой помощи» ещё не было. У ног роженицы стоял мужчина средних лет. Он обнимал девочку, пытаясь её успокоить. Вокруг них были разбросаны пакеты с уже не нужными им покупками…

— Славик, как, порядок? — Спросил милиционер старшего по званию коллегу.

— Нормалёк. Только «скорая» не едет. С бабой плохо, беременнаяона, «отъезжает» похоже, а так, ты же видишь! — Ответил тот и победно обвёл взглядом опустевший холл универмага. За прилавком, молча, стоял чем-то недовольный продавец, и ни души вокруг.

Последние слова того, другого милиционера привели Алика в ужас, но вскоре прибыли такие долгожданные врачи. Аню уложили на носилки, пристроили к ней капельницу, и служебным лифтом свезли вниз к машине «скорой помощи».

— Мамочка, мамочка, не бросай нас! — Навзрыд плакала девочка, не попадая в такт движения носилок.

Алик хотел войти в лифт вместе с женой, но дверь закрылась, и разделила их, казалось, навсегда. Даринка истерически кричала, громко стучала в дверь лифта и, как взрослая, много повидавшая на своём веку женщина, умоляла пропустить её к маме.

Подошёл милиционер с пакетами в руках.

— Прошу, посмотрите, всё ли я собрал, — обратился он к Алику, но тот отмахнулся.

— А? Что?! Какие пакеты?! — Рассеянно ответил Алик. — Какое теперь это имеет значение?! Я жену потерял, а вы что-то от меня требуете! Жену увезли, а я даже не успел спросить, куда… — Горестно вздохнул он.

— Не потеряли вы жену. Всё же, возьмите пакеты. Вы же за них деньги заплатили. Я одного хлюста задержал. Похоже, он под шумок что-то у вас позаимствовал, — сказал милиционер, и виновато улыбнулся, настойчиво протягивая пакеты Алику.

— Отпустите его, пусть идёт с миром. И так столько горя!.. — Не сдержавшись, всхлипнул Алик, и отмахнулся от милиционера. — Где же мне теперь искать мою жену?!

— Не волнуйтесь, я помогу вам. Идём со мной. По нашей базе данных мы живо выясним, куда отправилась машина «скорой помощи». К тому времени, когда вы её найдёте, возможно, ребёночек уже и того…

— Что?! — В испуге выкрикнул Алик.

— Ну, это… Родится! — Наконец, нашёл нужное слово милиционер, и виновато улыбнулся.

Милиционер быстро отыскал требуемую информацию, и помог с транспортом. В больницу Алик с Даринкой приехали почти сразу же за «скорой помощью», которая увезла его жену из универмага в родильное отделение одной из больниц города, но никто в приёмном покое не стал разговаривать с измученным неизвестностью мужчиной. Никто! Люди в белых халатах бесчувственно, но услужливо улыбались, и виновато отворачивались. Никто из них не давал никаких объяснений, никто ему не посочувствовал, никто не обнадёжил… Даринка, сгорбившись, сидела в углу полутёмного коридора и тихо плакала. Алик широкими шагами измерял длину коридора.

— Где моя мамочка, что вы с ней сделали?! — Тихо всхлипывала Даринка, ни к кому не обращаясь. Девочку никто не утешал, никто ей не сочувствовал, а отец был охвачен горем и не мог справиться со своими эмоциями, не то, чтобы успокоить ребёнка.

Наконец, из глубины помещения в приёмный покой вошел усталый врач. Он утомлённо вздохнул, и молча сел на маленький, уютный диванчик, в углу кабинета.

— Света, сделай кофеёчку. Душно что-то, открой форточку, — раздражённо потребовал доктор, словно ни к кому не обращаясь. И слышно было, как медсестра затопала, забегала, засуетилась, исполняя просьбы доктора. А он, молча, барабанил пальцами по мягкому подлокотнику, видавшего виды, старенького диванчика, и время от времени нервно передёргивал широкими плечами.

— Иван Фёдорович, там, в коридоре родственники роженицы, которую недавно привезли. Они из нас души вынимают, — воскликнула медсестра, наливая кипяток в чашку.

— Скандалят? — Как-то, безразлично спросил доктор.

— Нет, смотрят. Но на них же жалко смотреть!

— Ага, поэтому ты их в коридор и вытолкала? — Грустно усмехнулся доктор.

— Нет, но… — Смущённо воскликнула медсестра.

— Ладно, попью кофейку, и позовёшь. У них пацан только что родился, — Устало улыбнулся доктор.

— Так, я пойду, и обрадую…

— Никуда ты не пойдёшь. Радоваться особенно нечему. У роженицы проблемы. Пока не знаю, как квалифицировать её состояние. Необходимо немного понаблюдать… Чуть не отдала Богу душу, зараза!..

Спустя пятнадцать минут Алик беседовал с доктором. Он был рад рождению сына, но состояние жены пугало. Оказалось, она была далеко не спокойна после родов, и доктор не обещал скорого выздоровления.

— Готовьте пелёнки и няньку, папаша, а с вашей женой разберёмся, не волнуйтесь. Поможем, чем сможем… — Устало вздохнул доктор, дружески похлопал Алика по плечу, и скрылся за дверью приёмного покоя, а Алик не знал, что теперь делать, куда бежать. Стоял, как дурак, посреди полутёмного коридора, широко открыв рот, и преглупо улыбался, сам не зная, чему.

— Папа, папа! — Дёргала его за полы куртки Даринка, а он не мог ответить ни-че-го… У него только что родился сын! «Поможем, чем сможем», — сказал доктор. Анечку вылечат, Всё вернётся на круги своя, и снова семья будет счастливой. Алик свято поверил словам доктора. У жены лёгкое недомогание, её обязательно вылечат. Зато, у него теперь есть сын! Алик надеялся, что проблема исчезнет сама собой.

Наконец, до сознания дошло, что он совсем забыл о существовании Даринки. Она тут, рядом с ним, и надо её успокоить, ведь всё же почти в порядке. А Анечка отойдёт от родов, и поправится. Он точно знает, всё будет в порядке, ведь у него только что сын родился!

— Доченька, у нас с тобой полный порядок в танковых войсках. У тебя братик родился. Доктор говорит, что никаких претензий к ребёнку не имеет! Здоровый мальчишка получился! — Радостно воскликнул Алик.

— А мамочка?! — Едва сдерживая всхлипывания, нервно спросила девочка, как будто новость о рождении малыша её совершенно не интересовала. — Пусть лучше мамочка домой вернётся!

— И мамочка поправится. Так доктор сказал, а доктору надо верить. Пойдём домой, надо приданое мужику собирать!

— Папа, так не говорят. Приданое невестам собирают, так мне мама говорила! — Укоризненно покачала головой Даринка. — Пошли домой. Я к тёте Ларисе зайду, спрошу, что надо делать. Она умная, недавно тоже врачом работала.

— Да, собирай пакеты, идём домой, — уже спокойно сказал Алик, подбирая разбросанные по коридору покупки. — Снова мы их разбросали!

Спустя несколько дней, Алику предложили забрать ребёнка домой, но Аню пока не отпускали из больницы, и не разрешали с ней повидаться. Мало того, её собирались перевести в психиатрическую лечебницу. Это известие, как громом, поразило Алика.

— Что же я буду делать с малышом без жены?! — Вскричал Алик, услышав такое предположение.

— Вы, что же, папаша, от ребёнка отказываетесь?! Пишите заявление, вас поймут, — строго сказала разговаривавшая с ним медсестра.

— Что значит, меня поймут?! Не отказываюсь я от ребёнка! Я попросту не знаю, что с ним делать без жены, а вы даже не пустили меня к ней!

— Ваша жена не скоро домой вернётся. Сейчас её состояние вызывает очень серёзные опасения. Потому и переводят её в другую клинику. Вам же спокойнее. Что вы станете делать, если у вас будет больная жена на руках, да, ещё и грудничок? Придётся пока самому учиться. Спасибо бы сказал, а он ещё чем-то не доволен, выкаблучивается тут! — Возмущённо вскинула белесые брови медсестра. Алик остался один на один со всеми невзгодами одинокой жизни. Остался один с двумя детьми, и даже представления не имел, что будет делать дальше.

Дома младенец вдруг требовательно заорал, а Алик не знал, как его утешить. Он носил малыша по комнатам просторной трёхкомнатной квартиры и напевал первую, пришедшую на ум песню, но ребёнок не успокаивался.

«Мы — красные кавалеристы, и про нас!» — Отчаянно пел Алик, усиленно тряся малыша, но это не помогало. Ребёнок орал.

Даринка заглянула в папины руки, и, как взрослая женщина, строго покачала головой.

— Папа, ему что-то надо, а ты про кавалеристов поёшь. Может, давай его развернём, и посмотрим, какой он там? — Задумчиво покачала головой дочь. — Может, он укакался?

— И что нам делать, если укакался? — Пытался перекричать малыша Алик.

— Мы его помоем и перемотаем. Я умею. Я же с куклами на даче возилась, а он такой же, как мой пупс, — серьёзно сказала дочка, и вдруг улыбнулась.

— Ладно, давай посмотрим, чего он так орёт, — согласился отец, и осторожно положил ребёнка на красивую тахту в гостиной.

— Не-е. пап, так не пойдёт. Мы же с тобой всю мебель перепачкаем какашками. Мама ругаться будет, когда вернётся из больницы.

— Что же делать? — Всерьёз расстроился Алик, и, подхватив орущего ребёнка, забегал по комнате.

— Давай, я постелю своё кукольное одеяло на стол. Там его и перепеленаем, — Убедительно и серьёзно сказала дочка, и Алик целиком и полностью с ней согласился. Одного он только не знал: когда Анечка вернётся из больницы, в которую её так неожиданно перевели из родильного отделения, и когда же, наконец, отругает его за нерадивость.

Малыш плакал не напрасно. Его срочно следовало обмыть и водрузить на него новый памперс, но как это сделать с таким крошечным существом, Алик не знал. И снова на помощь ему пришла дочь.

— Ох, эти мне мужчины, ничего не умеют, а дневник проверяют, и ещё ругаются за плохие отметки и замечания… — Бурчала Даринка, из мисочки тёплой водой ловко обмывая крохотную попку младенца.

— Я больше не буду ругаться, если, конечно, не заслужишь, — примирительно прошептал Алик, с вожделением наблюдая за действиями дочки, и с чувством поцеловал Даринку в пухленькую щёчку.

— Папа, ему уже поесть надо. Иди, готовь питание, а я его в чистые пелёнки замотаю, — строго сказала дочь, не оборачиваясь к отцу.

— Что же мы с тобой будем делать в понедельник? — Вздохнул Алик, не решаясь отойти от стола.

— Я с ним останусь, — с готовностью и вызовом сказала Даринка, даже не подумав, что в понедельник ей самой придётся начинать новую учебную неделю.

— Ты должна пойти в школу, — напомнил дочери Алик.

— Папа, ты же на работу пойдёшь, ведь это же важнее же! — Возмущённо воскликнула Даринка.

— Надо где-то срочно няню искать… — Задумался Алик.

— Папа, я знаю, кто сможет нам помочь! — Рассмеялась вдруг Даринка, перевязывая голубой ленточкой ножки братика, чтобы не размоталась пелёнка.

— Кто? — Удивлённо воскликнул отец.

— Ленкина мама, тётя Лариса. Она же дома работает, и на работу идти не собирается.

— Откуда ты знаешь такие подробности? — Удивился Алик.

— Так я же у неё спросила! Она сама вызвалась помочь, и денег не просила… — Смущённо ответила Даринка.

— Хорошо, я подумаю, — сказал Алик и отправился в кухню готовить еду для малыша, предварительно убедившись в том, что Даринка аккуратно положила замолчавшего ребёнка в кроватку.

В воскресенье Алик сумел выкроить время, чтобы проведать жену, но из его затеи ничего хорошего не получилось. К Ане его не пропустили, даже передачу отказались принять. Сказали, что больная не в том состоянии, чтобы принимать посетителей, и еда ей сейчас не требуется. С доктором, который принял на себя лечение жены, поговорить, тоже, не удалось. В воскресенье в отделении дежурил другой доктор, он не мог дать ответ на изводившие Алика вопросы.

Ни с чем, измученный горем, мужчина вернулся домой. А дома его ждали новости, позволившие в дальнейшем наладить быт и успокоить нервы. У колыбельки малыша хлопотала соседка Лариса. Даринка ей во всём помогала.

— Что это такое? — Удивлённо, с некоторым оттенком раздражения, воскликнул Алик, из прихожей указывая на знакомо-незнакомый силуэт, нарисовавшийся у колыбельки сына, когда дочь радостно выбежала ему навстречу.

— Папа, я же тебе говорила, что смогу устроить наши дела, пока мамочка в больнице! — Возмущённо прошептала Даринка. — Я тётю Ларису позвала.

— Час от часу не легче, — недовольно пробурчал Алик, надевая домашние шлёпанцы.

— Пап, ты бы спасибо сказал! Тётя Лариса мне так помогла, сама бы я ни за что не справилась. Она маленькому пуп чем-то помазала, и он замолчал, слышишь?! Он сейчас заснул! — Укоризненно покачала головой дочь.

— Я не просил тебя впутывать посторонних людей в наши семейные дела! — Не на шутку рассердился отец.

— Она — не посторонняя, она — соседка! Ты бы посмотрел, какие мы молодцы, тогда бы не сердился… Мы даже обед приготовить успели, пока ты был в больнице! — Справедливо возмущённо воскликнула Даринка и обиженно отвернулась.

У Алика не было сил спорить с дочерью. Опустошённый, раздражённый и злой, он, молча, отправился в ванную. Долго и тщательно мыл руки под холодной водой, не желая разбавлять поток тёплыми струями. Потом, так же долго и тупо, смотрел на хрустальную струю, весело и звонко вытекавшую из крана. Вытирать руки полотенцем не было ни сил, ни желания. Так и сидел, подставив мокрые руки под струю холодной воды, не ощущая холода… Раздражение и злость постепенно утихали. Холодная вода успокаивала натянутые до предела нервы. Он огляделся по сторонам. Каждая мелочь здесь, в ванной, напоминала о присутствии заботливых рук хозяйки. Вот, её махровый халатик, небрежно брошенный на крючок в последней спешке. Она так больше и не сумела его надеть, а Алик не удосужился отнести его в больницу. Забыл. Анечка так любила после душа закутываться в этот тёплый, пушистый халатик… Вот её косметичка, оставленная незакрытой на полочке. Анечка спешила перед последним выходом за покупками, почему-то нервничала, и, наспех накрасившись, забыла закрыть косметичку. Вот её пушистая мочалка… Аня не признавала других, мыла тело только этой мочалкой. Зубная паста… А в квартире сейчас хозяйничает другая, чужая женщина! Будто, он похоронил свою Аню, а она, та, что сейчас в кухне, готовится накормить его, будто готова заменить безвременно ушедшую жену… Захотелось завыть, затопать ногами, застучать по стенам кулаком. Захотелось объяснить той, которая хозяйничала в его квартире, вместо Анечки, что жена обязательно поправится и вернётся. Не может такого быть, чтобы его дорогая Анечка не вернулась домой! Появилось огромное желание вытолкать, выставить эту чужую вон из квартиры. Не может она заменить хозяйку его дома… Никогда этому не бывать!

Неожиданно появилось то, почти забытое, чувство вины. Он уже не знал, что скажет Ларисе, когда выйдет из ванной, и совсем не задумывался над тем, как поведёт себя при встрече. Всё ещё хотелось кричать, отчаянно махать мокрыми руками, хамить, и топать ногами, хотелось убрать ту чужую, глупую женщину из своего дома и никогда не встречаться с ней даже у дверей лифта. Но он отлично понимал, что поступить так он не сможет, не имеет никакого права. Он очень виноват перед той, которая сейчас хлопочет в его кухне. Громадное чувство вины не стёрли годы. Лишь притупили… Каждый раз, встречаясь с ней возле дверей лифта, он виновато отводил глаза, и сейчас он уже не знал, как надо вести себя с той, которая ни разу не напомнила ему о прошлых провинах и плохих поступках. Ему казалось, нет, он был уверен в том, что Аня ничего не замечает. А однажды Лариса сама обратилась к нему за помощью, когда у неё сломался замок во входной двери. Как же это было давно!..

— Помоги, пожалуйста, а то придётся нам с Ленкой ночевать под собственной дверью, — виновато и тихо сказала она, когда он нечаянно открыл входную дверь своей квартиры. В тот момент его привлёк необычный шорох в наружном коридоре.

Не мудрствуя лукаво, он достал инструменты из шкафа в прихожей, и починил замок. Кстати, как часы, работает тот замочек до сих пор. Уже и их дети выросли. А тогда их девочки важно разъезжали в колясках. Алик купил жене красивую, многофункциональную коляску ярко розового цвета с большими вишнёвыми вставками, которую добросовестно сам сносил с третьего этажа вниз. Анечка не могла поднимать такую тяжесть. У Ларисы коляска была серенькая, лёгкая, неприметная, взятая у кого-то напрокат. Зато, без лишних проблем эта неприметная колясочка помещалась в лифте, и женщина ни к кому не обращалась за помощью. В тот вечер, после вечерней прогулки с маленькой дочкой, Лариса не смогла попасть в свою квартиру. Алик помог, не задумываясь о последствиях. Женщина горячо поблагодарила его, и всё… О прошлом она не напоминала ни тогда, ни потом. Никогда…

— Я не сержусь на тебя, Алик, — потом, на прощанье, вдруг сказала она. — Ты правильно поступил. Честно… Анька твоя — золото, а не баба. Я бы так не смогла… — Тихо сказала она, виновато опустив голову, будто не к нему обращаясь.

Отвёртка чуть не выпала из рук. Откашлявшись, он, молча, продолжал чинить замок. Она смиренно ждала ответа, но он продолжал молчать. Не знал он, что нужно отвечать в таких случаях.

— Спасибо… — Тихо сказала она, вдруг прервав длительное молчание.

— За что? — Удивился Алик.

— За то, что откликнулся… И за замок спасибо…

— Ладно, Лариса, нечего старое вспоминать. Жизнь сложилась у каждого из нас. Извини, что не так, как тебе хотелось, — сказал он жёстко, но она и бровью не повела, не обиделась.

— Ничего, я когда-то постаралась выбросить тебя из головы, — грустно сказала она.

— Получилось? — Спросил, не задумываясь, что делает больно.

— Не совсем… Ленка спасла меня от великой депрессии… — Ответила Лариса и печально улыбнулась.

— А где твой муж? Что-то я давно его не видел.

— Он ушёл. Вчера вечером. Напоследок, громко хлопнул дверью, вот, замок и сломался. Я его периодически Аликом называла. По старой привычке. Не выдержал, сбежал, — горько рассмеялась Лариса.

Снова появилось чувство вины перед этой, ни в чём не повинной, доброй женщиной. Он знал, чувствовал, что она до сих пор любит его по-прежнему, но напомнить о своих чувствах теперь не имеет права. Он любил Аню с каждым годом, прожитым вместе, всё сильнее. Он давно забыл о Ларисе. Он осознавал, что Аня всегда будет идти по жизни рядом и никогда не предаст, не изменит…

— Извини, — грустно буркнул тогда Алик, ожесточённо вкручивая очередной винт в замок. — Извини, я не хоте. Получилось само собой…

— Не о чём говорить, Алик. Я тебя ни в чём не виню. Сама во многом виновата… Что было, то быльём поросло. И ещё можно тысячу поговорок сказать по этому поводу… — Смущённо улыбнулась Лариса.

— Не сердишься? — С надеждой в голосе, осторожно спросил Алик.

— Ох, не сержусь. Я ведь… — Она не договорила, со слезами на глазах, махнула рукой. В коляске завозился ребёнок, и громкий крик малышки возвестил о том, что ей надоело слушать глупые разговоры взрослых.

— Проверяй, должно быть нормально. Если что, скажешь Ане. Я постараюсь исправить.

— Анька твоя классной бабой оказалась, — сказала Лариса, вынимая из коляски ребёнка. — Я с ней подружилась, хоть и завидую смертельно, но зла ей не желаю… Спасибо, что помог.

После того случая Лариса длительное время не попадалась ему на глаза. Он знал, что она заходит в гости к Ане, знал, что вместе они ходят к детскому врачу, гуляют в парке, вместе ходят в районный супермаркет за покупками. Он не запрещал жене дружить с Ларисой, ведь жили семьи рядом, на одной лестничной площадке. Не спрячешься, не утаишься, не убежишь, а Аня никогда и словом не обмолвилась о дружбе с Ларисой. И вот, сейчас Лариса здесь, хозяйничает вместо Ани. В его доме распоряжается так, будто всю жизнь здесь прожила. Могло быть и так, но появилась Аня, и Лариса никогда не сможет её заменить. Никогда…

Ведь когда-то, совсем давно, он страстно любил эту женщину, никак не соглашавшуюся стать его женой. Она не отказывала ему ни в чём, кроме женитьбы. Он был настойчив, и однажды, услышав долгожданное «да», помчался с ней в ювелирный магазин, чтобы купить обручальные кольца.

Но купленные в спешке кольца тогда оказались не нужными. Случайная долгосрочная командировка в Киев спутала планы влюбленных. Виноват во всём, случившемся, оказался Алик. Он неожиданно влюбился в другую девушку, и увяз бесповоротно в своей новой любви. В гостинице, где он проживал, работала горничной девчонка, едва окончившая десять классов. Алик заглянул в её карие и такие ясные глаза, обрамлённые густыми, чёрными ресницами, и понял, что пропал. По долгу службы, заходя в номер к постояльцу, девушка всегда приветливо улыбалась, была внимательна, и старалась выполнить любую разумную просьбу своего подопечного.

Позже, когда они познакомились немного ближе, Алик неожиданно для себя пригласил девушку на свидание. Она не жеманничала, не прятала глаза.

— Хорошо, я за вами зайду сегодня вечером. После семи часов устроит? — Просто спросила она и вышла из номера, не утруждаясь получить ответ. Оставив за собой шлейф приятного аромата дорогих духов, легонько хлопнула дверью номера, и была такова! Алик не мог надышаться этим волшебным, возбуждающим всё его существо, запахом. Она даже не услышала ответ. Ей не нужен был его ответ. Она просто вышла, плотно прикрыв за собой дверь номера, как обычно, как она проделывала это всегда.

Алик отпросился с работы под предлогом важной встречи с деловым партнёром. Ему поверили, и не стали возражать. Отпустили.

Он с нетерпением ждал её прихода, и когда стрелки часов показали половину восьмого, когда он уже почти отчаялся дождаться желанной встречи, в дверь его номера тихо постучали. Сорвавшись с места, Алик бросился открывать дверь. На пороге стояла она, и, будто, светилась в лучах электрического света. Он не смог сдержать страстного порыва, нетерпеливо обхватил её и принялся целовать, но, не получив ответа, вдруг резко отстранился.

— Что-то не так? — Хрипло спросил он, едва превозмогая желание. Медленно, как бы подчёркивая мерзость его неуклюжего поступка, она оттолкнула его. Как же было ему стыдно в ту минуту за свою несдержанность!

— Я… Я не думала, что так, сразу… — Как бы, извиняясь, сказала она. — Я не готова к постельным сценам, извините. Мне уйти?

— Нет, что ты! — Воскликнул Алик. Он тоже был не готов. Он так долго ждал её, целых полчаса, и не мог в один миг отказаться от встречи с волшебницей, полностью завладевшей его разумом, его волей, и вот, так, запросто потерять её.

После этого странного первого свидания были другие встречи, но каждый раз ему было трудно сдерживать свои порывы, и тяжело расставаться с девушкой, которую, он это отчётливо понимал, невозможно будет забыть никогда. И он решился. На одном из свиданий он предложил ей руку и сердце.

— Не знаю, как на твоё предложение отреагируют мои родители. Ты же иногородний… — С сомнением вздохнула Анечка. Так её звали. Когда впервые он услышал её имя, ему захотелось петь, и целый день потом он напевал это имя на разные лады. Сотрудники смеялись, а он не мог остановиться.

— Но ты же совсем взрослая, а жильём я обеспечен! — Яростно воскликнул Алик.

— У нас так не принято, — был жёсткий ответ.

— А как, как у вас принято?! Мы, что, в разных государствах живём?! — Уже с возмущением выкрикнул Алик.

— Я тебя не познакомила со своими родителями. Они не согласятся выдать дочь, за, не известно, кого… — Тихо сказала Аня.

Возмущению Алика не было предела. Это он, один из значимых персонажей гиганта советской индустрии, и, не известно, кто?! Они расстались, так и не договорившись ни о чём. Он даже немного обиделся на Аню за её несговорчивость, но позже Алик пожалел о том, что был упрям, эгоистичен, и не захотел выслушать ни одного из доводов любимой. Он с нетерпением ждал следующей встречи. Решил на работе попросить ещё один отгул за прогулы, и снова там пошли ему на встречу. По календарю, висевшему на стене, он высчитал день дежурства Ани, и стал ждать. Срок его командировки подходил к концу, и следовало предпринять нужные решительные шаги, чтобы Анечка согласилась выйти за него замуж. О Ларисе тогда он совсем не думал, попросту, забыл о её существовании.

Ранним утром следующего дня, обведенного в календаре жирным фломастером ярко красного цвета, Аня своим ключом открыла номер постояльца, чтобы прибраться в нём, и, не сделав и шага, упала в жаркие, неистовые объятии.

Вначале она хотела закричать, но страстные поцелуи Алика не дали возможности это сделать, и через мгновение она с головой окунулась в его нежность, утонула в его сильных и ласковых руках. Она не заметила, как её раздели, как очутилась в его постели, не почувствовала боли, она без остатка растворилась в том великом чувстве, которое зовётся любовью… Не было сказано ни единого слова. Были лишь неутолимая страсть и желание слиться в монолит.

Позже, когда они утомлённые любовью, лежали, обнявшись, на перепачканных простынях, Анечка вдруг испугалась.

— Ой, мне надо идти. Меня уже давно обыскались! — Воскликнула она, выскакивая из постели. И смущённо: — Разрешите воспользоваться вашим душем? А постель я сменю…

Её скромный вопрос привёл Алика в бешенство. Он вскочил и в одно мгновение оказался рядом с ней. Она не сопротивлялась. Тихо плакала, уткнувшись в его мускулистое плечо, лишь периодически вздрагивала, не в силах справиться с чувствами.

— Значит, так, — безаппеляционно решил Алик. — С сегодняшнего дня ты здесь не работаешь. Здесь нечего делать жене ведущего специалиста одного из гигантов индустрии нашей страны, ты поняла?!

— Му-гу… — Всхлипнула Анечка, совершенно не придавая какого бы то ни было смысла только что сказанным словам. Она испугалась. Сверлила мозг одна единственная мысль: «Что же теперь будет?! Выгонят, теперь обязательно выгонят!»

— А сейчас, мы оденемся, и отправимся к твоим родителям. Я по всем правилам буду просить твоей руки. Мне так показалось, что сердце ты мне уже отдала… — Он говорил резко, совсем не спрашивая согласия у девушки, горько рыдавшей в его объятиях.

— Но… — Собравшись с мыслями, вдруг всхлипнула, наконец, Анечка.

— Никаких «но»! Где ключи?! Ага, вот! Ты теперь вынуждена меня ждать, потому, что я не отдам тебе ни одной связки ключей!

Больше не говоря ни слова, он оттолкнул её в комнату, а сам бросился в душ. Потом, опомнившись, снова вихрем ворвался в комнату, схватил рыдавшую в одиночестве Аню за руку, и потащил за собой.

— Куда… Куда вы меня тащите?! — Не на шутку испугалась Аня.

— В душ! Ты когда-нибудь принимала душ в объятиях мужчины?!

— ?!..

— Поверь, это чудовищно приятно!

Он долго ждал, пока Аня решала свои отношения с начальством. Не вмешивался, но готов был в любую минуту прийти на помощь любимой. Его помощи в тот день не потребовалось, и он очень сожалел об этом.

— Я уволилась, — тихо сказала Анечка, выйдя из отдела кадров. — Если бы упиралась, скандал был бы на весь мир!

— Ну, и пусть! Ты так и не ответила мне, хочешь ли ты… — Он не успел договорить. Анечка подпрыгнула и, всё ещё всхлипывая, повисла у него на шее.

— Да, да!.. — Горячо шептали её губы, слегка касаясь кожи его уха. Как же её прикосновения возбуждали его плоть! Он обхватил её и понёс, сам не зная, куда.

— Не всегда бывает плохо, когда Анна на шее! — Смеялся он счастливым смехом.

— Куда ты меня тащишь?! — Сквозь слёзы смеялась Анечка, не размыкая объятий.

— В парк! — С трудом сдерживая желание, не переставая смеяться, отвечал Алик.

Он опомнился лишь у перехода через дорогу. Отсмеявшись, но, всё ещё находясь в восторженном настроении, он осторожно опустил свою драгоценную ношу на горячий асфальт шумной улицы, до краёв залитой ярким солнечным светом.

Но в парк тогда они не пошли. С космической наценкой, купили в ресторане гостиницы бутылку Советского шампанского, Киевский торт и разные деликатесы, потому, что в гастрономе купить подобные товары было в то время невозможно, зашли в цветочный ларёк, и Анечка выбрала три восхитительные розы. Но тут возмутился Алик, и заставил Анечку выбрать ещё шесть таких же роз. Потом он попросил молоденькую, улыбчивую продавщицу красиво упаковать букет, и они отправились на левый берег Днепра, где в то время жила с родителями Анечка.

Дверь маленькой двухкомнатной квартирки открыла мать Ани и ахнула от изумления, неожиданно получив огромный букет роз и пластиковый пакет с деликатесами и бутылкой редкого в то время шампанского.

— Люсик, Люсик, иди, смотри, что Анечка принесла! — От восторга взвизгнула мать, даже не взглянув на часы. Ведь Анечка должна была вернуться домой лишь следующим утром.

— Как ты домой попала?! — Воскликнул удивлённо, но с оттенком родительской строгости, отец, с трудом втискивая своё могучее тело в крохотную прихожую. — Ты же должна быть на работе!

И сразу в прихожей стало тесно, не повернуться. Воцарилось тягостное молчание. Вопрос отца повис в, накалившемся от жары и волнений, воздухе. Родители строго смотрели на всегда послушную дочь и ждали вразумительного ответа, но Аня стыдливо молчала, не смотря на то, что в тот момент была самой счастливой на земле.

— Ну, отвечай отцу! — Строго потребовала мать.

— Я… Я с работы уволилась… — Смущённо, едва слышно, ответила Аня и вдруг, лукаво улыбнулась.

— Что-о?! С такой работы-ы?! У-уволилась?! — В изумлении воскликнула мать, чуть не выронив цветы и пакеты из рук. — Ой, Люсик, что-то мне не хорошо, накапай мне в рюмашечку, пожалуйста! — Простонала она, опёрлась о косяк двери, и поползла вниз, на пол.

— Антонина! Без цирка, будь добра! Ты скоро алкоголичкой станешь от своих рюмашечек! Чай поставь! Разберёмся! — Вдруг прорычал отец и выхватил из рук жены драгоценные пакеты с деликатесами и бутылкой шампанского, многозначительно выпячивавшейся из одного из пластиковых пакетов.

На собрании родительского актива с одной стороны, и влюблённых с другой, было вынесено решение: назначить роспись брачующихся на следующий день. У Алексея Ивановича, отца Ани, нашлись нужные связи, а у Алика — достаточное количество денег, чтобы отступить от общепринятых правил. Их расписали тихо, без лишнего шума и куклы на капоте машины «Чайка». Свидетельницей стала самая близкая подруга Анечки, а свидетелем — её друг детства.

Аня переселилась в гостиницу к мужу, и каждый день терпеливо ждала его возвращения с работы. Потом они отправлялись на левый берег, к кинотеатру «Ленинград», где жили родители Ани, и, совсем вечером, снова возвращались в гостиницу, чтобы на следующий день повторить всё с начала. Какими же были они счастливыми в то время!

Неотступно приближался конец лета, и, вместе с ним, день возвращения Алика в его родной город. Аня становилась скучнее, и скучнее, но всегда радостно встречала мужа у двери номера, а потом долго, стояла на балконе, поджидая Алика, и о чём-то сосредоточенно думала.

— Анечка, в понедельник мне надо выйти на работу. Мы должны уехать завтра, — однажды, в конце очередной недели, сказал Алик, чуть позже вернувшись с работы.

— Фу, как от тебя противно пахнет! — Воскликнула Анечка и брезгливо отвернулась.

— Прости, прости, моя родная, сегодня мы… В общем, была прощальная вечеринка. Ещё раз, прости. Больше такого не повторится! — С отчаянием воскликнул Алик, пытаясь повернуть молодую жену лицом к себе.

— Знаешь, папка так маме каждый раз клянётся, а меня тошнит! — С вызовом, со слезами на глазах, воскликнула Аня, и, резко отвернувшись, бросилась