Выдающиеся деревья, которые изменили нашу жизнь

Введение

Что делает дерево полезным? Если отвечать коротко, все деревья дарят жизнь, все полезны. Деревья, как и океаны, управляют климатом Земли и его несравненным биоразнообразием, поглощая углекислый газ, загрязняющие вещества и солнечную энергию и выделяя кислород. Деревья участвуют в круговороте воды и газообразного азота, работают как кондиционеры воздуха и обеспечивают среду обитания миллионам видов других растений, насекомых, птиц, млекопитающих и земноводных. Они укрепляют и обогащают почву, замедляют наводнения.

Одно-единственное дерево-ветеран, растущее на поле, может приютить более 300 видов птиц и насекомых. Деревья оказываются для них источником пищи, а также местом, где можно гнездиться и размножаться, укрываться от хищников в трещинах и разломах коры или объявлять о себе потенциальной паре. Деревья, образующие непрерывный полог — такой как в лесах или рощах, — создают гораздо более масштабные биомы, порой объединяя народы и континенты громадным живым организмом с почти бесконечными взаимосвязями и взаимозависимыми биологическими и поведенческими отношениями. Когда деревья умирают, их материалы возвращаются в природный круговорот или становятся поглотителем углерода.

Для первобытных людей — разумного вида, занимавшегося собирательством в саванновых лесах Восточной Африки и сильно зависевшего от деревьев, — они служили партнерами в их великом культурном предприятии. Деревья дают укрытие и тень, материалы для создания самых элементарных и удачных инструментов и убежищ. Мы едим их плоды, используем листья и кору как лекарства, их древесина питает очаги, которые дали нам свободу как думающему и творящему виду. Деревья колонизировали все континенты, где существуют сообщества людей, они, как и мы, обладают способностью адаптироваться и находить новые решения. По крайней мере 60 000 видов деревьев возникли за последние 300 миллионов лет, гениально реагируя на все благоприятные возможности и угрозы, которые создает природа.

Красота, изменчивость и выносливость деревьев, их долгая жизнь и явный стоицизм служили для людей источником вдохновения. Роль деревьев, соединяющих небеса и землю, жизнь и смерть в бесконечно обновляемом круге, может показаться почти магической. Мифы и легенды превозносят их мудрость, сверхъестественные способности и склонность привечать духов. Художники и писатели тысячелетиями восхваляли и очеловечивали, высмеивали и изучали деревья. Хотя ботаники и биологи все лучше узнают поразительное устройство деревьев, они начинают казаться не менее, а еще более чудесными и сложными. Мы знаем, что деревья способны общаться друг с другом как над землей, так и под ней, поднимать почвенную воду с невероятной глубины, нашли всевозможные способы размножаться, находясь в удалении от неподвижных потенциальных партнеров.

Каспар Давид Фридрих. «Одинокое дерево» (Der einsame Baum), 1822 г.

Люди — беспокойные и любопытные эмпирические экспериментаторы с природой. Впервые применив острый инструмент для расщепления ствола или снятия коры в далекой древности, сообщества людей исследовали и использовали деревья в течение почти миллиона лет. Во всех обитаемых уголках нашей планеты практические знания относительно их применения, полезных материалов, распространения и поведения собирались и передавались последующим поколениям. В Карибском бассейне маленьких детей и приезжих предупреждают, чтобы они не прятались от дождя под ядовитым манцинелловым деревом, или манцинеллой (Hippomane mancinella), дабы не покрыться жуткими волдырями, и не ели его аппетитно выглядящих плодов. Пастухи в Алтайских горах в Казахстане давно научились доверять своим свиньям и лошадям, которые умеют находить самые сладкие разновидности диких яблок. В Юго-Восточной Азии уже много тысяч лет назад узнали, что определенные деревья при повреждениях выделяют поддающееся формовке водонепроницаемое молочно-белое вещество. Имя того гения, который первым высушил и поджарил боб дерева какао в Андах, чтобы отведать пищу богов, скрыто во мраке времен.

В этой книге я прославляю все многообразие наших связей с лесами и деревьями в галерее портретов тех из них, которые завязали особенно интересные взаимоотношения с человечеством. Во многих случаях это истории о местной мудрости и последующих мировых открытиях, об эксплуатации, роковых последствиях для окружающей среды и социальном угнетении. В других оказывалось, что незаметные и непривлекательные деревья могут предложить удачные решения проблем современной жизни благодаря целебным свойствам или своему месту в ключевых стратегиях выживания для беднейших регионов мира. По возможности я снабжал эти истории удачными фотографиями или творениями великих художников и ботанических иллюстраторов.

Некоторые виды, естественно, подпадали сразу под несколько категорий. В первой главе я рассматриваю деревья, которые давали чрезвычайно полезные материалы, начиная с древесины с невероятно широким набором свойств и кончая корой для бумаги и веревок, орехов для освещения и семенных коробочек в качестве ударных инструментов. Я посвящаю отдельную главу съедобным плодам и орехам, как хорошо известным, так и знакомым не всем, еще одну — деревьям, которые подарили нам особые кулинарные ингредиенты и традиции. Краски, эфирные масла и лекарства составляют центр описаний дюжины деревьев, и целый раздел посвящен тем деревьям, которые я назвал «деревьями для планеты»: видам, которые настолько важны человечеству, что их следует защищать, чтобы они не оказались потеряны из-за небрежения или невежества. Несколько избранных видов я включил в главу с названием «Супердеревья»: чертова дюжина древесных звезд с поразительными свойствами. Некоторые из деревьев вполне могли бы оказаться в других главах, но я надеюсь, что в целом мое решение — очень немногочисленная подборка из тысяч «полезных» видов — подвигнет читателей на более подробное знакомство с этими дарителями жизни, на которых мы так полагаемся, и с теми сообществами людей, которые ценят и оберегают доверенные нашим заботам природные богатства.

В мире пластика, бетона, стали, наступающих пустынь и истощающихся минеральных ресурсов стоит вспомнить об этих щедрых на дары биологических, химических и технических феноменах, которые способны и готовы удовлетворять множество наших материальных и духовных потребностей — если только мы дадим им место… и время.

ГЛАВА 1

ПРОБКОВЫЙ ДУБ,

ГЕВЕЯ, ШЕЛКОВИЦА:

РОГ ИЗОБИЛИЯ

Гуттаперчевое дерево

Береза

Капок

Лещина

Бальза

Белая шелковица

Бакаут

Бук

Липа мелколистная

Калебасовое дерево

Пробковый дуб

Гевея

Махагониевое дерево

Бумажная шелковица

Масляное дерево

Королевская пальма

Лес отличается несравненной полезностью, приспособляемостью и красотой. Древние охотники-собиратели наверняка открыли практически все, что можно сделать с помощью палки, начиная с разворошенного муравейника или термитника и кончая захлопывающейся ловушкой на кролика. Тысячи лет назад австралийские аборигены научились разжигать огонь ветками австралийской шелковицы ( Hedycarya angustifolia ). Более крупными ветками можно отогнать хищников или соорудить из них временную изгородь, а если их заострить или утяжелить, они пригодятся для нападения или обороны. В целом древесина всех видов — от сверхплотной до самой легкой — обычно мало поддается сжатию и растяжению, и жители лесов во всем мире узнавали, какая древесина местных деревьев самая лучшая, и использовали ее для самых разных целей, начиная со стен и крыш домов и кончая гатями на болотах.

Если перерезать природные волокна ствола или ветки, то любознательному ремесленнику открывается новый мир: дерево расщепляется вдоль волокон и его можно превратить в доски, планки, клинья, мебель и элементы самых разных приспособлений. Некоторые деревья — такие как сверхтяжелое гваяковое дерево (Guaiacum officinale) — дают древесину, которая для некоторых изделий тяжелого машиностроения оказывается лучше любых современных материалов. Кроме того, архитекторы снова стали серьезно относиться к дереву как к возобновляемому строительному материалу.

Деревья дают не только древесину: пробковый дуб известен своей уникальной губчатой корой, которую можно снимать регулярно, а у многих деревьев кора дает длинные волокна, из которых можно изготавливать веревки, циновки, рыбацкие сети и даже одежду и бумагу. Из коры североамериканской березы рыбаки и трапперы делали прочные, упругие, легкие каноэ.

Урожай пробки в Тарифе (Андалусия).

В этой, первой, главе виды деревьев с четырех континентов иллюстрируют широчайший диапазон материалов, получаемых из деревьев местными жителями, которые издавна использовали их как подручные материалы для крыш, зданий, изоляции и набивки. Листья служили кормом для гусениц шелкопряда и домашних животных, из кожуры их плодов получались хорошие емкости, а масло из их семян использовалось для готовки и освещения. Один из традиционных принципов жителя леса требует пускать в дело все части дерева: то, что не идет на изготовление необходимых предметов, становится топливом. Некоторые деревья ценятся как индивиды, другие сажают и убирают как сельскохозяйственную культуру каждые несколько лет. Многие деревья могут отдавать свой продукт без вреда для себя, другие же надо сажать заново, обеспечивая следующее поколение. Однако ни к одному не следует относиться так, будто оно не является частью более широкой экосистемы: отдельные деревья можно заменить, а вот древние леса — нет.

Четыре представителя племени каян собирают гуттаперчу со ствола дерева. Саравак, северо-запад Борнео.

Токарь за работой в Уэст-Уикоме (Бакингемшир), примерно 1945 г. Ножки стульев традиционно вытачивались на токарном станке с ножным приводом.

К особым физическим свойствам каждого дерева привязан громадный массив сведений: эмпирических, исторических и мифических. Некоторые деревья считаются настолько важными для истории и идентичности места своего произрастания, что фигурируют на флагах или почтовых марках как национальные символы. Есть еще очень и очень много деревьев, которые можно было бы сюда включить и которые так же важны для местных жителей, как в течение долгих тысячелетий важна была для европейских фермеров и пастухов лещина. Некоторые деревья сейчас в большей или меньшей степени забыты ради промышленных товаров, изготавливаемых массово и по шаблону, но я вижу глубокую иронию в том, что пластмассы и топливо из нефтепродуктов, этот бич современных экологов, получают из ископаемых останков деревьев, которые погибли миллионы лет тому назад.

Вполне естественно, что сбор материалов по истории многих деревьев из этой книги обнажил некоторые неприятные исторические факты. В частности, деятельность колонизаторов, рабовладельцев и предпринимателей-промышленников из ведущих европейских стран имела длительные экономические, социальные и экологические последствия, принесшие как немалую гуманитарную пользу, так и негативные результаты. Памятуя о том, что эти деревья являются частью истории как примеры творчества и открытий, не следует забывать и о прискорбных фактах угнетения и эксплуатации. Деревья из этой главы были свидетелями и того и другого.

Гуттаперча, Palaquium gutta (Isonandra gutta); раскрашенная вручную гравюра на меди из книги доктора Виллибальда Артуса «Справочник по лекарственным растениям, применяемым в медицине» (Hand-Atlas sämmtlicher medicinisch-pharmaceutischen Gewüche). Йена, 1876 г.

Гуттаперчевое дерево

Palaquium gutta

Другие названия: палаквиум, пайена

Если у стоматолога вам проходили канал, депульпируя зуб, то, возможно, получившееся отверстие заполняли штифтом из натурального латекса, называемого гуттаперчей. А если вы изучали историю телеграфа, то знаете, что первые трансатлантические телеграфные кабели, проложенные в середине XIX века, имели покрытие из этого же материала, чья пластичность, устойчивость к воздействию морской воды и изоляционные свойства были чудом того времени. Латекс привел к всемирной революции в области связи и электроэнергии, однако его история — это также история экологической катастрофы и колониальной эксплуатации.

Липкий белый латекс гуттаперчевого дерева, произраставшего в Юго-Восточной Азии, традиционно собирали в удаленных холмистых рощах, где рабочие ножом надсекали кору живого дерева: латекс является его природной защитой, и его можно собрать в металлическую чашку через стержень птичьего пера. Свернувшуюся гуттаперчу размягчают и формуют в горячей воде, после чего она — в отличие от каучука (сока Hevea brasiliensis) — затвердевает и может выдержать погружение в морскую воду.

Когда в начале 50-х годов XIX века был принят весьма амбициозный план — связать нервные центры Британской империи трансокеанским электрическим телеграфом, — спрос на гуттаперчу достиг промышленных масштабов. Для конкурирующих западных держав, жаждущих новостей и стремящихся получить политические и коммерческие преимущества, которые обеспечивала почти мгновенная коммуникация, ее использование стало вопросом глобальной стратегии. Гуттаперча стала очень модным материалом и применялась для изготовления мячей для гольфа, тростей и даже мебели. Деревья срубали, собирали их сок и бросали гнить тысячами, а может, и миллионами. Это была экологическая катастрофа. Каждый ствол величественного гуттаперчевого дерева, вырастающего до 30 метров, позволяет получить в среднем всего 11 унций (312 граммов) латекса, а семена оно начинает давать только на тридцатый год роста. В Британии импорт гуттаперчи в 1875 году достиг миллиона тонн: оценивается, что всего за два года в Индонезии и Малайзии было срублено 69 000 деревьев. Сведение леса ради получения прибыли — дело не новое¹.

Несмотря на создание плантаций и введение щадящих способов получения латекса, этому удивительному дереву удалось выжить