Тьма и останки скелета : Grishaverse входит в трилогию

ГЛАВА я

ДРАГОЦЕННО ЗАЩИЩАЯ ШИРОТУ ВЫЖИВАНИЯ Со стороны оживленной дороги я впервые увидел холмистые поля и заброшенные фермы Тульской долины, а за ними Теневой Каньон. Наверху светило яркое осеннее солнце, но я продрог в своем пальто, глядя на дымку, которая лежала грязным пятном на горизонте через две недели после того, как мой батальон покинул военный лагерь на Полизной.

В этот момент я почувствовал, как что-то тяжелое ударило меня в плечо сзади. Я потерял равновесие и чуть не упал лицом в слякотный тротуар.

Солдатское громкое «Эй!» нарушил тишину. Следите!

Почему ты не возражаешь против собственных толстых ног? Когда я, наконец, вышел из себя, я с удовольствием увидел выражение потрясения на его большом лице с подбородком. Люди, невероятно огромные люди с огромным оружием, не воспринимают всерьез такое тщедушное создание, как я. Когда они, наконец, понимают это, они всегда кажутся растерянными.

Новизна быстро прошла для солдата, который бросил на меня злобный взгляд, когда поправил свою ношу и присоединился к потоку лошадей, солдат, повозок и фургонов, спускавшихся с холма в долину внизу.

Идя быстрее, я стремился стать выше других людей. Я знал, что сильно отстал, так как уже несколько часов не видел телегу геодезиста или его желтый флаг.

Пока я шел, легкий ветерок дул мне в спину, и я вдыхал свежие древесные ароматы осени. Мы ехали по Ви, широкой дороге, которая прежде соединяла Ос-Альту с процветающими портовыми городами западного побережья Равки. Однако это было до Теневого Каньона.

Из глубины толпы послышался чей-то голос. Что за придурок напевает себе дорогу в церковь? Я бросил еще один взгляд на пятно на горизонте и подавил дрожь. Каньон Теней, темная щель, которая отрезала единственную береговую линию Равки и превращала страну в остров, я видел на многих картах. Облако было либо пятном, либо темной бесформенной массой. Некоторые карты упрощали дело, изображая Каньон Теней в виде длинного тонкого озера и называя его «Невидимым». Прозвище было выбрано, чтобы успокоить умы войск и торговцев и побудить их перейти через него.

После этого я фыркнул. Это могло бы обмануть коренастого лавочника, но мне от этого не стало легче.

Я отвернулся от далекого зловещего дыма и окинул взглядом заброшенные тульские сельхозугодья. В этой долине исторически располагались одни из самых богатых поместий Равки. Когда-то это была сельская община, где фермеры выращивали урожай, а овцы бродили по открытым полям. Однажды ничего не было; в следующий раз по сельской местности прорезалась черная полоса, полоса практически непроницаемой тьмы, которая с каждым годом становилась все больше и кишела монстрами. Никто не мог объяснить, что произошло с фермерами, их домашним скотом, их урожаем или их семьями.

Я твердо сказал себе: «Перестань». В результате ваших действий становится только хуже. За прошедшие годы многие отважились пересечь Каньон, как правило, со значительным личным риском. Чтобы не паниковать, я глубоко вздохнул.

«Нельзя терять сознание посреди дороги», — прошептал голос, когда большая рука легла мне на плечи и сжала меня. Подняв глаза, я увидела доброе лицо Мэла, идущего позади меня, его блестящие голубые глаза сияли от счастья. Просто вперед, — призвал он. Шаг за шагом. Процедура вам знакома.

«Ты портишь мою схему». На что ответ: О, правда?

Да. Потерять сознание, попасть под колеса и тяжелые травмы вокруг. Я думаю, тебе только что пришла в голову фантастическая идея."

К сожалению, если я ранен, я не смогу войти в Каньон.

Мэл медленно кивнул. «Понятно. Если это поможет, я могу столкнуть тебя под тележку для покупок. Со стоном я сказал: «Я подумаю об этом», но я все равно чувствовал, что мое настроение поднимается.

Я пытался бороться с влиянием Мэла, но оно было слишком сильным. Были и другие, как я. Мэл поймал взгляд великолепной белокурой девушки, проходящей мимо и машущей рукой.

Был сделан звонок «Эй, Руби». Увидимся!

Руби выбежала в толпу, хихикая. Мал сиял, пока не увидел, как я закатила глаза.

«Что? У меня сложилось впечатление, что тебе нравится Руби.

Так уж получилось, что нам особо нечего обсуждать, — саркастически добавил я. Руби поначалу мне даже нравилась. Я беспокоился о том, чтобы покинуть Керамзинский детский дом и завести новых друзей, когда мы с Малом явились на военные сборы в Полизную. Но многие женщины стремились познакомиться со мной, и Руби была среди них Дружба длилась ровно столько, сколько мне понадобилось, чтобы понять, что Мэл была единственной причиной чьего-либо интереса ко мне.

Теперь я видел, как он казался полностью удовлетворенным, подняв лицо к октябрьскому небу с раскинутыми руками. В его походке была некоторая пружинистость, которую я заметил с некоторым отвращением.

Мне нужно разъяснение, что с тобой не так. После некоторого молчания я сердито прошептал. Он был ошеломлен и ответил: «Ничего». Одним словом: фантастика!

Но как ты можешь быть таким... таким веселым?

«Бойкий? Я никогда не был из тех, кто срывается на джигу. Я, конечно, никогда не хочу быть торжествующим человеком.

— Итак, что это? Я жестом попросил его ответить и спросил. Вместо того, чтобы столкнуться с верной смертью и расчленением, «Кажется, ты готовишься к фантастической трапезе».

Эта шутка заставила Мэла усмехнуться. У вас много дел, и вы слишком много об этом беспокоитесь. Много поджигателей гришей и несколько противных сердцебитов защищают лодки с тех пор, как им приказал король. У нас есть оружие, — продолжил он, указывая на револьвер, висевший у него за спиной. Проще говоря, «с нами все будет в порядке».

«Винтовка ничего не сделает, если будет сильный натиск».

Мал бросил озадаченный взгляд в мою сторону. «Что с тобой в последнее время? Я никогда не видел тебя таким сварливым. И ты даже некрасивый.

Я сказал: «Спасибо», несмотря на свое ворчание. Я плохо спал Так что еще нового?

Он имел полное право быть правым. Никогда прежде я не мог спать спокойно. Но предыдущие два дня были злыми. Все в моем полку, кому не повезло попасть в Каньон, понимали, почему у меня были все основания опасаться этого путешествия. С другой стороны, было более глубокое чувство беспокойства, которое я не мог определить.

Через мгновение мой взгляд остановился на Мале. Когда-то у меня была полная свобода в том, чем я делилась с ним. «Я просто... так чувствую».

Положи конец своему беспокойству. Возможно, Михаил присоединится к экипажу скифа. Когда вулкан увидит его большой, сочный живот, он убежит.

Меня осенило: сидя рядом друг с другом в библиотеке герцога, мы с Мэлом просматривали страницы объемистого тома в кожаном переплете. Мы наткнулись на изображение вулкана с характерными чертами существа: длинное грязное оружие, такое как острые когти, кожистые крылья и ряды острых зубов для поедания человеческой плоти. Поскольку им пришлось провести столько поколений слепыми из-за охоты в Каньоне, легенда гласила, что они могли учуять запах человеческой крови на большом расстоянии. Я указал на страницу и спросил: «Что на ней содержится?»

Остатки слов Мэла остались у меня в ушах. Что вы думаете? Нога? Мы швырнули книгу через всю комнату и с визгом вырвались на свежий воздух.

Я остановился, сам того не осознавая, застряв на месте, не желая отпускать воспоминание. Мал глубоко и раздраженно вздохнул, когда обнаружил, что меня нет с ним, и решительно поплелся туда, где я стоял. Положив руки мне на плечи, он нежно встряхнул меня.

Они задумали как юмористическую сторону. На ужин Михаила не будет.

— Я знаю, — пробормотал я, глядя себе под ноги. Один из моих друзей только что сказал: «Ты такой смешной». Соберись, Алина. Не беспокойся, чувак.

У вас нет возможности узнать это.

Например, «Посмотрите на меня». Я заставил себя посмотреть в его сторону. Я понимаю ваше беспокойство. Я тоже. Мы это переживем, и все будет хорошо. Всегда, мы. Хорошо?» Мое сердце довольно громко стукнуло в груди, когда он ухмыльнулся.

Сделав глубокий нервный вдох, я провела большим пальцем по шраму на правой руке. Я неохотно согласился, а потом заметил, что улыбаюсь в ответ.

Настроение мадам поднялось! Громким голосом Мэл что-то сказал. Наконец-то снова безопасно выходить на улицу.

— Ты мог бы просто помолчать?

Я развернулся, чтобы атаковать его, но он поймал меня в воздухе. Рев разорвал воздух. Копыта и крики. В этот момент Мал схватил меня на обочину как раз в тот момент, когда мимо промчалась массивная черная карета, разбрасывая людей перед собой, когда они бежали, спасаясь от грохота копыт четырех черных лошадей. Рядом с водителем, размахивавшим кнутом, на крыше сидели двое солдат в темно-серых костюмах.

Как Дарклинг. Ни его черный экипаж, ни наряд его охраны нельзя было спутать ни с чем другим.

Медленно прогрохотал еще один автобус, на этот раз ярко-малиновый.

С учащенным сердцебиением из-за близкого промаха я посмотрела на Мэла. Моя благодарность превратилась в тихий шепот. Мэл внезапно осознал, что держит меня. Он ослабил хватку и сделал быстрый шаг назад. Я стряхнул пыль с пальто и постарался не показывать свое красное лицо.

Мимо проехал третий автобус, выкрашенный в ярко-синий цвет, и молодая женщина высунула голову из окна. На ней была шапка из чернобурки, а ее черные волосы были вьющимися. Она оглядела собравшихся, и ее взгляд, естественно, остановился на Мале.

Я сказал себе: «Ты просто слонялся по нему». Нет никаких причин, по которым сногсшибательный Гриша не смог бы добиться того же.

Ее рот изогнулся в легкой усмешке, когда она проследила за взглядом Мэла, не сводя глаз с него через плечо, пока автобус не скрылся из виду. Мал смотрел ей вслед, приоткрыв рот в замешательстве.

Прежде чем что-то еще успело влететь, я рявкнул: «Закрой рот!» Мал моргнул, выглядя немного сбитым с толку.

Кто-то крикнул: «Вы это видели?» Когда я обернулась, я увидела, что к нам спешит Михаил, и на его лице было почти юмористическое изумление. У огромного и рыжеволосого Михаила было широкое лицо и еще более широкая шея. Дубров, тростниковый и черный, следовал за ним вплотную. Оба были следопытами отряда Мала и редко отходили от него.

Мал ответил: «Конечно, я видел это», его остекленевшее лицо сменилось уверенной ухмылкой. От меня закатываются глаза.

Она смотрела прямо на тебя!» — сказал Майкл, похлопывая Мэла по спине.

Мал пожал плечами, но его улыбка просветлела. Он ответил: «Так она и сделала» с самодовольным видом. Дубров напряженно двигался. Ходят слухи, что женщины-гриши обладают способностью колдовать.

После этого я фыркнул.

Михаил тупо уставился на меня, как будто меня там не было. Он крикнул: «Эй, Стикс» и ткнул меня в руку. Я возражал против этого прозвища, но к тому времени он снова обратил внимание на Мэла. Он ухмыльнулся и ответил: «Ты же знаешь, что она останется в лагере».

Дубров уточнил: «Я понимаю, что шатер гришей огромен, как церковь».

Много отличных темных закоулков, — сказал Михаил, шевеля бровями.

Когда Мал увидел это, он закричал. Все трое ушли, крича и толкая друг друга, даже не взглянув на меня.

Я сказал себе под нос: «Рад вас видеть, ребята». Поправив перекинутую через плечо лямку рюкзака, я вернулся обратно к дороге и последовал за последним из отставших в Крибирск. Я должен был приложить больше усилий, чтобы быть быстрым. Когда я добрался до Палатки Документов, я знал, что попаду в беду, но сейчас я ничего не мог сделать.

Михаил ударил меня по руке, и я терла синяк. Палочки. Это имя мне очень не нравилось. Я подумал: «Ты грустишь о том, что в своем квасовом тумане ты не называл меня «Палочками», не так ли? Пытался лапать меня у весеннего костра».

Когда я был там, я мало думал о Крибирске. Главный картограф заявил, что это была маленькая деревня до Теневого Каньона, с пыльной главной площадью и гостиницей для путешественников. Усталые путники на Вы. Однако теперь он больше походил на грязный портовый город, выросший вокруг постоянных военных казарм и сухих доков, из которых песчаные лодки переправляли людей в ночь в Западную Равку. Вдоль дороги были бары и то, что я принял за публичные дома, предположительно обслуживающие солдат королевской армии. Торговцы снабжали свои товары всем необходимым для путешествия по Каньону: огнестрельным оружием, таким как винтовки и арбалеты, и осветительными приборами, такими как лампы и факелы. Удивительно, но побеленные стены и блестящие луковичные купола маленькой церкви были в потрясающем состоянии. Или, может быть, это не так шокирует в конце концов. Любой, кто планирует пересечь Теневой Каньон, должен сделать паузу и помолиться.

Я направился в помещение геодезиста, бросил свои вещи на раскладушку и направился прямиком к палатке с документами. Слава богу, старшего картографа поблизости не было, так что мне удалось проникнуть внутрь.

Когда я вошел в белую брезентовую палатку, я, наконец, впервые с тех пор, как увидел Каньон, почувствовал покой. Палатка Документов в каждом лагере выглядела одинаково: ряды чертежных столов, залитые светом, над ними сгорбились художники и геодезисты, усердно работающие. Тонкое царапанье перьев и кистей, шелест бумаги и запах чернил успокаивали после суматохи поездки.

Я соскользнул с пальто и сел на верстак рядом с Алексеем, который повернулся ко мне и пробормотал: «Где ты был?»

Я чуть не попал под карету Дарклинга, сказал я, вытаскивая новый лист бумаги и просматривая свои рисунки в поисках чего-нибудь, что можно было бы воспроизвести. Мы с Алексеем были стажерами старших картографов, и поэтому от нас требовалось ежедневно сдавать по два готовых чертежа или визуализации.

Алексей осторожно сделал глубокий вдох. «Правда? Серьезно, ты его видел?» «Я был слишком занят тем, чтобы не умереть».

Как говорится, Могло быть и хуже. Он увидел грубый набросок долины, которую я должен был воспроизвести, и остановил меня. — Тьфу. Нет, не тот. Он открыл мой блокнот, указал на рельеф горного хребта и дотронулся до него. — Вот.

Как только я начал записывать свои мысли, в палатку ворвался старший картограф и пронесся по центральному проходу, по пути наблюдая за нашим продвижением.

Если вы начинаете рисовать, Алина Старкова, я надеюсь, что это второй. Да, я сказал это, зная, что это ложь. Это правда, да.

— Расскажи мне о коляске, — тихо сказал Алексей после того, как Картограф ушел.

Теперь я должен закончить свои наброски.

Когда я спросил его, почему так долго, он вздохнул и пододвинул мне один из своих