Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Запретный мир
Запретный мир – 1
АРТЁМ КАМЕНИСТЫЙ
ЗАПРЕТНЫЙ МИР
Посвящается моему брату Константину. Без него я бы не
отважился выложить сей труд на суд читателей.
ПРОЛОГ
Объём комнаты был невелик, никто не станет устраивать пышные хоромы на всеми
забытой наблюдательной станции. Здесь, на окраине галактики, имперский образ жизни был
доведён до полного аскетизма. Голые стены небрежно обработаны кремниевым полимером,
им же залит пол. Несколько светильников, два стула. Мечта аскета. Такор Зеракодин очень
слабо разбирался в инженерии оборонных систем периметра, но даже его скудных познаний
хватило, чтобы понять – на строительстве здорово сэкономили. Наверняка без лишних
изысков скинули на поверхность этого мёртвого сателлита штурмовой монтажный комплекс,
тот шустро выжег несколько километров коридоров и помещений, поднял башню Главного
Поста. Теперь Наблюдатели вполне могли нести здесь героическую службу многие годы.
Платили неплохо, да и работа (или скорее её полное отсутствие) довольно почётная. Вахты
короткие, оборудование не знает отказов и ремонта. Сотрудники славятся патологической
ленью, что послужило поводом к созданию массы анекдотических историй об их
героических буднях. Удел бездельников и неудачников, почти полная благодать. Правда,
имеется элемент риска: в любой момент может произойти то, ради чего и поставлена
тщательно замаскированная башня Главного Поста. И вот тогда сотрудники станции
выполнят свою настоящую работу. Их труд займёт несколько мгновений, если очень повезёт
– минут. Затем станция со всеми обитателями превратится в светящееся облако
ионизированного газа, так что почёт профессии создавал лишь ореол героической смерти,
грозившей каждому Наблюдателю.
Тактическая планетарная модель занимала две трети помещения. Такор в своё время
немало насмотрелся на подобные пособия, но это его здорово удивило. Необычная вещь на
необычной станции. Создание модели такого класса требовало кропотливой работы всего
местного персонала в течение нескольких месяцев, а то и лет. Заставить трудиться над ней
одного Наблюдателя уже подвиг, но тут явно приложился не один. Такор повернулся к
Мессету:
– Кем создана эта модель?
– Мне пришлось привлечь часть ресурсов Главного Наблюдателя. Работали все
сотрудники станции.
– Участвовали все? Это достойно внесения в хроники Империи. До вас Наблюдатели
Окраин дружно участвовали лишь в гомосексуальных интригах.
– У нас необычная станция, – осторожно заметил Мессет.
– Иначе меня здесь бы не было. Почему систему внесли в четвёртый список?
– Явные следы Древних.
– Насколько явные? – заинтересовался Такор.
– Их оружием уничтожена пятая планета Каутэтора-13. Что они применили –
неизвестно, но обнаружено много обломков со следами кристаллических изменений,
характерных для многих разрушенных миров. Третья планета населена хлоками, одной из
рас ветви эро. Экспансия этой ветви по многим мирам Галактики, согласно современным
представлениям, является результатом древнейшей колонизации. После разведки этих двух
фактов с лихвой хватило для внесения мира в четвёртый список. Мои собственные
наблюдения за годы работы позволили собрать ряд дополнительных фактов, которые могут
отнести Каутэтор-13 даже к пятому классу, если не выше. Хочу заметить, что хлоки – одна
из рас Запретного Мира.
– Они же представляют добрую четверть совета, – заметил Такор и поинтересовался: –
Местные аборигены знают о нас?
– Трудно сказать. Сотрудники станции часто посещали их планету, раньше от скуки,
сейчас для сбора фактического материала. Нас, разумеется, замечали, но эти гуманоиды
неспособны адекватно отличать реальность от фантазии, и на общественном уровне у них
царит неразбериха мнений. Мы, в меру своих возможностей, проводим анализ их источников
общественной информации по данному вопросу. Часть общества вообще считает себя
единственным разумом во Вселенной, другие утверждают обратное, третьи считают, что их
внимательно изучают с разными целями – от гастрономического интереса до бескорыстных
просветительных мотивов.
Такор указал на модель:
– Судя по тому, что я вижу, у них достаточно развитая индустриальная цивилизация.
Смогут ли местные аборигены выжить в условиях Запретного Мира?
– Не всё так просто. Здешняя дикость приняла более цивилизованные формы, и только.
Кроме того, их общество очень неоднородно. Взгляните сюда...
Проследив за указкой, Такор увидел масштабные изменения фрагмента модели, и на
вынесенной развёртке показалась поляна в тропическом лесу. Несколько примитивных
хижин, низкие гуманоиды с тёмной кожей, грязные настолько, что Такору померещился
запах немытого тела.
– Как видите, они далеки от индустриализации, – заметил Мессет.
– И много здесь таких?
– Да, но ставку лучше делать на более цивилизованные особи. Психика диких
аборигенов может пострадать при резкой смене условий, да и общение с ними затруднено.
Цивилизованные хлоки в этом плане предпочтительнее. Конечно, неизбежны большие
потери материала, но наши ресурсы их с лихвой окупят.
– И как вы думаете осуществить перенос?
– Здесь не надо придумывать ничего нового. У Империи есть готовая схема – Октаэдр
Запретного Мира. Необходимо шесть портальных станций гораздо меньшей мощности, без
периметра безопасности это обойдётся не так дорого, а без него здесь можно обойтись.
– Не дорого? – Такор покачал головой. – Боюсь, это не совсем так.
– Понимаю, но я имею в виду только то, что это сооружение будет классом ниже
Октаэдра. Кроме того, затраты несопоставимы с прибылью, мягко говоря.
– Неизвестно, получим ли мы прибыль вообще. В любом случае Совет будет против
этого, а Семья не пойдёт на открытый конфликт из-за гипотетической прибыли. Но я не
говорю вам нет.
– Что же вы тогда говорите?
– Я посоветуюсь с Семьёй, возможно, мы найдём приемлемый вариант. Если Семья
ответит – нет, вы можете поискать помощь в других местах. Ваш проект очень интересен, со
времён Второй попытки не было разработок подобного масштаба. Десанты автоматов не в
счёт, это сущая мелочь.
– Я ценю вашу личную поддержку и хочу предложить запасной вариант, на случай,
если Семья не примет полный. Для эксперимента, можно переправить в Запретный Мир
незначительное количество местных гуманоидов. Если они адаптируются, и мы получим
прибыль, можно будет думать о более масштабном проекте.
– Это удачная мысль. При таком развитии событий даже маленький успех позволит нам
игнорировать Совет. Но успех нужен обязательно, другой попытки вам не дадут.
– Я понимаю. Постараюсь отобрать среди цивилизованных хлоков наиболее
приспособленных. Мне потребуется несколько лёгких кораблей и автономная портальная
станция малой мощности. Для расчёта транспортировки хватит части мощности Главного
Наблюдателя.
– А обратная связь?
– По моим данным в одном из районов Запретного Мира со времён Второй попытки
уцелела часть транспортной сети. Надо только подключить её к Октаэдру. Пожалуй, это под
силу лишь вашей Семье.
Такор согласно кивнул и, отвернувшись от модели, заявил:
– Вы не размениваетесь на мелочи. Если вам интересно моё мнение – я целиком за ваш
проект. Руководитель, сумевший заставить работать два десятка Наблюдателей, достоин
всяческой поддержки... – и чуть тише добавил: – ...как исчезающий вид.
ЧАСТЬ 1
УСТРОЙСТВО СВЯЗИ
ГЛАВА 1
– Слышь, Робин Гуд, время не скажешь, мои совсем стали. – Бородатый егерь с досадой
постучал по циферблату старых командирских часов.
Имени этого парня он не знал, но справедливо полагал, что на кличку тот не обидится.
Так и было. Глупо обижаться, если тебя действительно зовут Робин, и на охоту ты явился с
мощным углепластиковым луком вместо ружья. Фамилия не Гуд, а Игнатов, но в свете
вышесказанного это несущественно. Редким для России именем Робин был обязан отцу.
Горячая южная кровь наполовину украинца, наполовину татарина не могла согласиться с
предложенным женой рядовым имечком Игорь. Как так? Старший сын, надежда и опора
отца – и вдруг Игорь? Только через мой труп. Супруга не решилась на столь радикальные
меры, и папаня призадумался. Одно дело настоять на своём мнении, другое – а как же
действительно назвать наследника славного рода. За вдохновением счастливый отец
обратился к телевизору. Просмотрев программу новостей, он подобрал несколько неплохих
вариантов, из которых ему, как большому оригиналу, более всего приглянулся Рабиндранад.
Мама почему-то не очень обрадовалась столь чудному имени, возник нешуточный конфликт.
Поняв, что жена стоит крепче Брестской крепости, отец всё же согласился с более
упрощённым вариантом. Так на свет явился Робин Файзуллин. Спустя несколько лет
родители расстались, ребёнку досталась фамилия отчима. Примерно на этот же период
пришёлся показ по советскому телевидению многосерийного блокбастера о трудной жизни
организованной преступной группы вольных стрелков и их главаря Робин Гуда. Детвору от
экранов было не оторвать бульдозером, в промежутке между сериями мастерились
деревянные мечи и луки, устраивались баталии. Тёзке атамана завидовали чёрной завистью,
периодически били. Отчим, мужик строгий, но справедливый, поймав пасынка с разбитым
носом, поинтересовался:
– Кто?
Робин сурово засопел, собираясь играть в пленного партизана до последнего. Стукачей
он не любил, но и отчима побаивался. Поколотил его гроза двора – Стас-Груша. Природа
щедро наградила хулигана мощными телесами и высоким ростом, но существенно
сэкономила на всём остальном, так что Стасу приходилось учиться по два года там, где
остальные вполне справлялись за один. Этот факт его здорово раздражал, а своё раздражение
он срывал весьма незамысловато: лупил тех, чьи познания выходили за рамки таблицы
умножения. Что примечательно, как правило, такие детишки не страдали от избытка силы и
представляли собой лёгкую мишень для грозы двора. Робину доставалось чаще других –
из-за успехов в школе и независимости характера.
Поглядев на скорбно-мученическую физиономию пасынка, отчим вздохнул:
– Можно хотя бы узнать, за что?
– Ста... То есть они сказали, что я хуже всех стреляю из лука и позорю своё имя.
Отчим привёл Робина в секцию стрельбы из лука. Тренер одобрительно осмотрел
фигуру нового ученика. Из наследия отца его заинтересовали длинные руки, а по немалому
носу он щёлкнул пальцем:
– Придётся подрезать, а то тетиву будет задевать. Зовут-то тебя как?
– Робин.
Тренер оживился:
– Гуд?
Кличка осталась на всю жизнь. Ради справедливости следует заметить, что тёзку своего
он больше не позорил, успехов в спорте добился немалых, а в тринадцать лет его перестал
колотить Груша, после того, как сам был крепко бит.
ГЛАВА 2
Очнувшись, Робин сразу понял, что лежит не в кровати. Столь горбатых лежанок не
бывает, да и постельного белья не было. Открыв глаза, он внимательно оценил своё
расположение в пространстве. Кроватью здесь и не пахло. Тело его расслабленно
свешивалось через чудовищно толстый ствол поваленного дерева, руки неудобно
придавлены туловищем. Борясь с колющей дрожью, сотрясающей все конечности и шею,
Робин с трудом подтянул ноги к груди, их тут же скрутило в столь жестокой судороге, что он
не сдержал стон. Закусив губу, переждал приступ, медленно, стараясь не делать резких
движений, приподнялся, сел. Оценил окружающую обстановку и, не сдержавшись, выдал
универсальную фразу, подходящую к большинству нестандартных жизненных ситуаций:
– Твою мать!
То, что ситуация была нестандартной, сомнения не вызывало. Ствол дерева,
послуживший Робину кроватью, толщиной был под три метра, а вокруг возвышались
громадины его живых собратьев. Кроны их, смыкаясь в вышине, образовывали сплошной
полог, зелёный сумрак пронизывали редкие солнечные лучи, но они лишь подчёркивали
безжизненный мрак нижнего яруса леса. Земля была голой, ни травы, ни кустов, лишь
подстилка сухих листьев и упавшие ветви. Робин любил лес, но в таком был впервые и готов
был поклясться, что подобные великаны в России нигде не сохранились. Лесозаготовители
ни за что не пройдут мимо такого подарка. Да и в других частях планеты вряд ли имеются
подобные леса, по крайней мере, он о таких странных джунглях не слышал.
Вытащив мобильник, Робин ничуть не удивился отсутствию сигнала, но привычное
пиликанье кнопок слегка успокоило. Оглядевшись, он увидел на земле свой лук, рядом
лежал незнакомый рюкзачок тёмно-синего цвета. Странная телесная слабость почти прошла,
можно было рискнуть спуститься. Для этого пришлось пройти к вершине павшего великана,
здесь ствол был тоньше. Вернувшись назад по земле, осмотрел лук, остался доволен его
по-прежнему хорошим состоянием, занялся незнакомым рюкзаком.
Самым большим предметом в нем оказалась книга в пластиковой обложке. Робин
отложил её в сторону, осмотрел остальные вещи. Маленькое полотенце, кусок мыла,
бритвенный станок, большой складной нож, пластиковая бутылка с водой, рулон туалетной
бумаги, несколько пластиковых пакетов, алюминиевый котелок с ложкой. В маленькой
аптечке вата, бинты, склянка йода, пузырёк с розовыми пилюлями и упаковка из трёх
шприц-тюбиков. На последних двух предметах виднелись многочисленные надписи на
разных языках. Робин опознал английский текст, он не отличался от русского варианта. На
пузырьке значилось – «антибиотик», на упаковке шприц-тюбиков – «универсальное
противоядие». В отдельном свёртке, на дне, была стопка плиток, похожих на шоколад с
вкраплениями рубленой соломы. На них коротко и ясно красовалось слово «пища», тоже на
нескольких языках. Здесь же был небольшой пакетик с солью, со столь же лаконичной
надписью.
Закончив осмотр, Робин взялся за книгу. На первой странице струились столбики
разноязыких текстов. Русский вариант звучал таким образом: «Человек, ты находишься на
другой планете, очень далеко от Земли. Вернуться назад ты не сможешь. На следующей
странице ты найдёшь изображение устройства связи. В местности, где ты находишься, тебе
надо найти такое устройство. С его помощью ты сможешь получать необходимые для жизни
предметы и продовольствие. Для этого необходимо иметь растения и минералы, пригодные
для обмена. Их описание приведено в книге после описания устройства связи. Будь
осторожен, в этом мире есть много опасностей – несколько рас аборигенов, хищные звери,
ядовитые растения и животные. В книге ты найдёшь много полезной информации.
Доставляй к устройству связи растения и минералы, и мы всегда будем тебе помогать».
Взглянув на следующую страницу, Робин изучил изображение устройства связи и
инструкцию по его использованию. Далее приводилось описание двадцати шести видов
полезных растений и девяти минералов с советами по их сбору и обработке. Остаток книги
занимали изображения различных представителей флоры и фауны с краткими описаниями.
Зачастую хватало одного слова – «хищник», «ядовито».
Робин закрыл книгу, задумался. Случившееся меньше всего напоминало розыгрыш, а
значит, произошло невероятное – он не на Земле. Кроме того, сила, забросившая его сюда,
явно указала, что назад возврата нет. Как не дико, но придётся привыкать к мысли, что это
навсегда, ведь он не имел понятия, как вернуться на Землю. Робин похолодел, представив,
как годами будет скитаться по этому весёлому чернобыльскому лесу, собирая травку,
спасаясь от многочисленных хищников и склонных к людоедству аборигенов. От
нахлынувшей тоски захотелось взвыть, и тут прогремел раскат близкого выстрела.
Вскочив, Робин завертел головой, пытаясь определить направление. За выстрелом
донесся зычный крик, явно человеческий. Определившись с направлением, Робин подхватил
рюкзак и поспешил в ту сторону. Крики следовали один за другим, кто-то явно пытался
привлечь к себе внимание. Впереди посветлело, вскоре показалась опушка леса. За ней
виднелся короткий, пологий склон, поросший кустарником, внизу, среди валунов, бурно
кипела небольшая горная речка. На другом берегу, выше такого же склона, вздымался столь
же чудовищный лес, а на его опушке стоял человек в камуфляже. Робин узнал одного из
охотников и крикнул, стараясь перекрыть шум реки:
– Эй! Я здесь!
Охотник спустился к берегу и прокричал:
– Ты один?
– Да, а ты?
– Нас здесь пока двое. Петрович ищет остальных.
– Значит, егерь тоже тут. Отлично! Я уже думал, что один остался в этом милом парке.
– Давай, переправляйся сюда.
– Нет, здесь опасно, слишком мощное течение. Поднимусь выше, поищу более удобное
место.
– Ну давай, только быстрее. Мне очень не нравится эта история, – сделав паузу,
охотник добавил: – И это место тоже, не по себе как-то.
Робин поспешил вдоль берега. Речка была не широкой, да и валунов в ней хватало, но
удобного места для переправы не обнаруживалось. Пришлось подняться метров на двести.
Здесь разливался широкий мелкий перекат. Валунов было великое множество, можно было
рискнуть переправиться, даже не замочив ног. Выбрав наиболее перспективный маршрут,
Робин легко преодолел водную преграду, лишь в одном месте пришлось совершить
рискованный, длинный прыжок.
Уже почти вернувшись к охотнику, услышал совсем близко очередной выстрел.
Досадно поморщился: переводить невосполнимые запасы патронов на сигналы – явное
расточительство. Вдруг выстрелы загремели один за другим, послышался крик, полный
ужаса и боли. Робин замер, потянулся к колчану, вытащил три стрелы. Две оставил в руке,
третья легла не тетиву.
Выстрелы стихли столь же внезапно, как и начались. Тишину теперь нарушал лишь
шум реки. Смолкли птицы, прежде весело щебетавшие среди кустов и в кронах деревьев,
казалось, весь мир замер в зловещем, напряжённом безмолвии. Робин почувствовал на себе
чужой, мертвящий взгляд, заставивший шевелиться волосы на затылке. Зубы его
непроизвольно оскалились, загудел натягиваемый лук; волчком развернувшись, он, почти не
глядя, пустил стрелу в то, что подбиралось сзади и уже протягивало узловатые, когтистые
лапы.
Хлопнула освобождённая тетива, вновь загудела, принимая следующую стрелу.
Кошмарная фигура заваливалась назад, судорожно дёргая своими многочисленными
конечностями, но Робин, не колеблясь, выстрелил вновь, в этот же миг уловил боковым
зрением шевеление кустов, послал третью стрелу в нового противника, уже вполне осознано
целясь в голову, туда, где среди мерзких розоватых бугров поблёскивала узкая щель глаза.
Рука метнулась к колчану, захватила новую тройку стрел. Однако Робин уже почти
наверняка знал, что всё кончено. Он не мог сказать, откуда пришло это понимание, но
чувствовал, что больше противников пока нет.
Подойдя к ближайшему телу, внимательно оглядел поверженного монстра. Тот ещё
мелко вздрагивал в агонии, но страха уже не внушал. Ничего подобного Робин раньше не
видел даже в фильмах ужасов. Корявое двухметровое тело, нелепо изогнутое,
несимметричное. Два плечевых пояса несут четыре лапы. Верхняя пара непропорционально
длинная, два локтевых сгиба, лопаты-ладони с короткими когтистыми пальцами. Нижний
пояс нёс конечности почти человеческого типа. Это были настоящие руки, с тонкими
пальцами, заканчивавшимися небольшими, почти символическими когтями. Монстра носили
по земле короткие толстые лапы, вывернутые коленями назад. Коричневое тело было
безволосым, кожа походила на сухую, свернувшуюся чешую, осыпавшую клейкую
поверхность. Голова несколько диссонировала со всем остальным. Столь же
несимметричная, она представляла собой сложную систему сросшихся бледно-розовых
бугров, покрытых редкой короткой щетиной. Посередине располагался огромный
единственный глаз, прямо под ним алела короткая ротовая щель, откуда выглядывал
хвостовик стрелы, другая пробила лоб.
Убедившись в смерти второго противника, Робин прошёл вперед, к месту, где встретил
охотника. Тот по-прежнему находился здесь, но груда мяса, затянутая в обрывки
окровавленного камуфляжа, менее всего напоминала человека. Рядом ещё хрипела туша
монстра, розовая пена пузырилась в пулевых ранах на груди. Судя по всему, стрелок всадил
в нападавшего всю обойму карабина, но тварь успела его достать. Хотя не исключено, что
здесь поработали другие её приятели, прежде чем наброситься на лучника.
Со стороны леса послышался лёгкий свист. Подняв голову, Робин увидел коренастую
фигуру Петровича. Тот подошёл ближе, оценил побоище и покачал головой:
– Да, ни хрена себе, сходило решето по воду! Что же это за красавчик такой?
– Не знаю, но явно не Бельмондо. Надо полистать книгу, может, там о них что-то
написано. Ты видел кого-нибудь ещё?
– Нет. Да и звать других теперь боязно, мало ли кто припрётся на сладкий голосок... –
Егерь кивнул в сторону туши монстра.
– Правду говоришь, уходить нам отсюда надо: эти твари держатся стаями, я там ещё
двоих завалил. Как бы другие их сородичи не обиделись.
– А что с Саней делать будем? – Петрович кивнул на труп.
– Забросаем камнями. Ты начинай, а я сейчас вернусь, стрелы свои вытащу. Ты нож не
одолжишь, мой хлипковат, а надо кость ковырять.
Склонившись к трупу охотника, егерь снял с его пояса ножны и протянул Робину:
– На вот, у Сани хороший свинорез. Он ему уже не больно-то и нужен, а тебе
пригодится. Бери, бери, покойный не обидится.
– Ты патроны у него посмотри и вообще, забери всё полезное. Нам здесь любая мелочь
пригодится, сейчас не до щепетильности.
Оставив егеря заниматься мародёрством, Робин вернулся к месту боя, спугнул
несколько небольших крысоподобных зверюшек, вознамерившихся было полакомиться
свежатинкой. Нож действительно оказался довольно неплохой, с его помощью стрелы
удалось извлечь целыми и невредимыми. Робин обмыл их в реке, затем помог Петровичу
закидать тело охотника речными валунами, сделав своеобразный небольшой курган.
Окончив скорбный труд, оба присели возле могилы, помолчали.
– Не люблю ментов, – вздохнул егерь, – но этот неплохой парень был. И выпить не
дурак, и лишнего себе никогда не позволял. Вот уж чудна судьба человека, в такой дали
головёнку сложить. Как думаешь, зверьё до него не доберётся?
Вспомнив местных крыс, Робин покачал головой:
– Доберётся. Наверняка доберётся. Но на большую могилу нет времени. Здесь всё
пропахло кровью, как бы не пожаловали хищники. Да и сородичей этих циклопов тут может
быть больше трёх. Надо уходить.
– Возьмёшь себе карабин?
– Пусть ружья будут у тебя, я из них стреляю плохо. Лук привычнее.
– Дивное дело! А что, в армии-то не служил?
– Нет, я в институте учился, а там военная кафедра. Да и не очень-то в армию и рвался.
– Зря, с тебя добрый бы офицер вышел.
– Как у нас обстоит дело с патронами?
– К моей родимой два с половиной десятка, но пули и картечь двенадцать штук,
остальные – дробь, к СКСу хорошо, полная коробка – двадцать пять штук, и россыпью без
малого два десятка. Спасибо Саньке, запаслив был.
– Ты, Петрович, береги патроны. Вряд ли мы их здесь достанем.
– Знамо дело, чай тоже не пень без мозгов, я тут даже за Саней гильзы собрал. Вдруг на
что сгодятся?
– Ладно, хватит камни высиживать. Предлагаю перебраться на другой берег, здесь
повыше есть удобное место. Если нас кто-нибудь станет вынюхивать, река помешает. А
увидишь циклопов, бей им в голову, в грудь стрелять бесполезно.
Петрович предложение одобрил, и вскоре напарники совершили переправу. Далее
направились вниз по течению, придерживаясь опушки леса. Шли молча, настороженно
оглядываясь по сторонам и держа оружие наготове. Несколько раз пришлось перебираться
через бурные ручьи, в одном месте речку зажали отвесные скалы, она срывалась с них
серебряным водопадом. Пришлось обогнуть каменное препятствие, искать удобный спуск.
За скалами местность заметно изменилась. Рельеф был по-прежнему холмистым, но лес
принял более привычный вид, деревья-великаны исчезли, появился густой подлесок, что
прибавило путникам забот. В густых зарослях легко могла спрятаться целая орда циклопов,
да и более крупным хищникам здесь полное раздолье. Речка замедлила свой бег, временами
разливаясь глубокими плесами, на пологих берегах часто появлялись различные животные.
Петрович божился, что некоторые из них ничем не отличаются от привычных сохатых и
оленей, но многие выглядели явной экзотикой. Да и головы оленей вместо рогов украшали
короновидные наросты с зубчатыми краями. То и дело из-под ног срывались довольно
крупные зверьки, напоминающие гибрид кенгуру с зайцем, Робин подстрелил одного из них.
Петрович добычу освежевал, завернул тушку в лопухи и пообещал вечером приготовить
зайца «по-тамбовски».
Хищники их не беспокоили, изредка мимо прошмыгивали местные крысы, при
ближайшем рассмотрении оказавшиеся мелкими подобиями куниц. Более хищных зверей не
попадалось, но на песчаных косах путешественники часто видели следы когтистых лап
размером от пятака до крупной сковороды. Это заставляло не расслабляться: в сравнении с
такими монстрами циклопы казались сущими хомячками.
Часов через шесть солнце склонилось к горизонту. Путники устроили привал,
расположившись на песчаной косе. Натаскали сушняка, егерь взялся за приготовление
ужина. Робин рубил ветви колючего кустарника, сооружая защитное ограждение вокруг
бивуака. Импровизированные стены не устоят перед атакой крупного зверя, но замедлить
нападение врага могут, да и шум выйдет немалый.
Уже в полной темноте сели ужинать. Робин развернул одну из плиток «пищи»,
надкусил, скривился и констатировал:
– Гадость!
– А ну, дай-ка я, – потребовал Петрович.
Прожевав кусочек, он невозмутимо заявил:
– Похоже на жжёный навоз.
– А ты-то откуда знаешь его вкус? – хмыкнул Робин.
– Дед мой, царствие ему небесное, в брагу любил немного его добавлять. Я аж детство
вспомнил.
– Не знаю, что там у тебя было в тяжёлом детстве, но эти экскременты я осмелюсь есть
только под угрозой голодной смерти. Давай лучше займёмся твоим тамбовским зайцем.
Мясо неведомой зверюги оказалось весьма недурным на вкус. За неспешной трапезой
полилась беседа:
– Ты-то как, жена имеется? – поинтересовался Петрович.
– Да нет, как-то не обзавёлся.
– Может, оно и к лучшему. Ни жены, ни детей. У меня-то четверо, внуков уже трое.
Вряд ли их уже когда увижу, аж сердце ноет.
– Петрович, ты успокойся. Не дай Бог, прихватит. Врачей здесь не предвидится.
– Что ты, угомонись, у меня мотор – слон обзавидуется. Да я, если хочешь знать, до сих
своих лет девкам покоя не даю. У нас порода крепкая, что дуб морёный. А я вот что весь
день думаю, кому в башку пришло нас сюда затащить? Ты вот парень умный, институт
закончил, как сам-то мыслишь?
– Ты по поводу института не очень на меня смотри, это был институт физкультуры, а
там хорошим спортсменам почёт и уважение, учеба же не главное. Я в ту пору не последним
был. Но тоже весь день размышлял над этим вопросом, многое передумал. Ты вот что скажи,
в ваших краях какие-нибудь странные, необычные вещи случались?
– А то! Мы же не пальцем деланы. В Михайловке у почтальонши петух яйцо снёс. В
Погореловке у доярки дитё родилось, само чёрное, ликом вылитый зоотехник, а негров-то в
Погореловке с сотворения мира не было. В Кудряшах старая церковь есть, так если пьяного
туда в подвал закрыть и ночь продержать, всё, никогда более пить не будет: веришь ли,
стакан в руки и тот не идёт, удрать норовит...
Через пять минут подобного монолога Робин понял, что окрестности охотхозяйства
следует объявить мистическим заповедником мирового значения и причислить к известной
семёрке чудес света, поставив первым номером.
– Тихо, Петрович; о ваших деревенских чудесах в другой раз расскажешь. В том лесу,
где мы охотиться собирались, не случалось ли чего-нибудь такого, что может быть связано с
сегодняшними событиями?
– Почему не случалось? Случалось. Там инопланетяне шалят.
– Это как?
– А так. Болото видел? За ним перелесок, далее два озера. Одно так, кот нассал, другое
тоже невеликое, но глубины бездонной. Караси там – во! – Руки егеря разошлись во всю
ширь, изображая излюбленный рыбацкий размер. – Купаться боязно. И повадились там энти
гуманоиды рыбку таскать. Сами они из себя маленькие, голова луковицей, а глазищи такие –
быков завидки берут. Игнат с Погореловки там верши ставил, как увидел их, ой что было!
Уж насколько сам крепкий мужик, а на цельную неделю слёг. Покуда лежал, самогона ведро
выдул, еле успокоился.
– А сам-то ты их видел?
– Пару раз видал, тока очень издалека, – уклончиво пробормотал егерь и, оживившись,
добавил: – А вот тарелку летающую узрел третьего дня. Аккурат по краю болота прошла,
здоровенная зараза, хлебать с неё не перехлебать.
– А ты перед самой вспышкой ничего не видел?
– Да не, кажись, не видал. Но я же ввысь не поглядывал, чего мне там было смотреть?
– Я вот тоже. Но не раз слышал истории о том, что пришельцы похищают людей.
– Да и я слыхал. Кино даже видел, не помню, как называется, там ещё такой Малдер
был, скажу тебе, большого ума человек, почти как Штирлиц, а подруга его – вылитая
Зинка-кладовщица, тока покрасивее. В Пирогове у нас дочка механика от инопланетянина
родила, батя не поверил, сходил в Кущёвку, на выселки, всем там звиздюлей навешал,
никого не пропустил.
– Ладно, Петрович, я понял. Но вот зачем мы пришельцам – не ясно. По книге видно,
что им только травки и камни нужны. Но если они столь высокоразвиты, что легко летают
между звёзд, то неужели не могут справиться без нашей помощи? Мы с тобой полдня
пролазили, но ни травинки не собрали.
– Да мы и не глядели.
– Правильно. Но если бы и глядели, куда её девать? Устройство связи нам не
попадалось. Почему нас раскидали по округе, не проще ли собрать всех возле этого
сооружения? Уже сегодня мы могли бы что-нибудь насобирать, отправить по назначению. В
действии похитителей я не вижу никакой логики.
– Умно говоришь, как по писанному. А я так думаю, никак нам не понять этих
гуманоидов. Так что давай-ка лучше о ночёвке покумекаем, я мыслю, спать надо по очереди.
А то как бы в чужой пасти не пробудиться.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
В нужное место вышли к вечеру. Витязи клялись, что все появились где-то поблизости.
Лагерь разбили на берегу небольшого ручья, поужинали трофейными припасами – копчёным
мясом и рыбой, рыхлыми лепёшками, пирогами с грибами и мясом. Распределили ночные
вахты. Робин поставил себя первым. Решив не терять времени даром, он направился к
пленницам, возле которых укладывался на ночлег его «подарок». Подняв перепуганную
девчонку, он подвел её к костру, усадил на кучу лапника, сел рядом. Та тут же поднялась и,
помертвев лицом, принялась стаскивать платье. Чертыхнувшись, Робин вскочил, решительно
прервал начинающийся стриптиз, опять усадил вконец растерянную пленницу. Подбросив
веток в огонь, он приступил к освоению местного языка:
– Робин, – медленно произнёс он, показывая на себя.
Несколько раз повторил. В карих глазищах последовательно сменилась целая гамма
чувств, от страха до удивления, наконец, мелькнула искра понимания, девочка указала
пальцем на своего страшного хозяина и мелодично прозвенела:
– Роб-бин!
– Примерно так. А тебя как звать? – Робин указал на неё пальцем.
Та поняла, ткнула пальцем себе в грудь:
– Сата Неомо Кайя.
– Больно много для такой пигалицы. Ты будешь Сата. Поняла? Ты Сата, я – Робин.
– Сата, Робин.
– Вот мы и познакомились.
Робин ободряюще улыбнулся, девчонка робко улыбнулась в ответ. Он подумал, что
если она перестанет испуганно сутулиться и наведёт порядок на голове, то выглядеть будет
весьма ничего. А приодеть, так вообще красавица. Начало было положено, теперь можно
приступать к изучению языка. Робин около часа допрашивал Сату, пока не увидел, что
девушка откровенно трёт глаза. Отправив её спать, он замер у костра, упорядочивая
полученные знания, стараясь сохранить полученный словарный запас.
Рядом подсел егерь, пошевелил палкой огонь, подняв к небу столб искр.
– Что, Петрович, не спится?
– Как тут сопьёшься? С воды пьян не будешь. День дурной был, сколько мыслей
новых, думать не передумать. Ты-то как, язык освоил?
– Да что ты, не так быстро. Пока только в основном названия разных предметов. Но,
судя по всему, это наречие не очень сложное, а на память я не жалуюсь.
Товарищи помолчали, Петрович подбросил в огонь щедрую порцию веток и тихо
проговорил:
– Ты, паря, что сундук с двойным дном. Сам, говоришь, даже в армии не служил, а
баталию сегодня вёл, как Кутузов: ты налево, ты направо, а ты вообще стой. Поселян этих
бил, как на параде, будто и не люди они вовсе. А начальство их? Лютой смерти предал.
Пересвет, вон, тот тебя больно хвалит. Говорит, славная тризна у ребят вышла. А Мавр, так
тот чуть не побелел. Не хочешь рассказать, откуда ты такой взялся?
– Почему бы и нет, – Робин пожал плечами, – думаю, здесь все подписки отменяются.
Я тебя не обманывал, просто всего не рассказывал. Да и мало мы с тобой лясы точили. Есть
такая очень серьёзная контора, которая испытывает постоянную потребность в
специфически подготовленных парнях. Для подготовки таких парней однажды понадобился
инструктор по работе с холодным оружием. Серьёзные люди оглянулись, увидели меня,
сделали предложение, от которого нельзя было отказаться.
– Так ты не только с луком могёшь?
– С луком я не просто «могу». Я на олимпиаде совсем немного до золота не добрал.
Отчим у меня бывший циркач, с детства учил ножи и топоры метать, на лошади
джигитовать, в институте по фехтованию друг натаскал. В общем, я прошёл что-то вроде
специальной учёбки, меня мельком прогнали по смежным дисциплинам – всё, инструктор
готов. В учебном центре я работал до последнего дня, а там чего только не было. Боевые
приёмы отрабатывают на трупах, свиньях, а то и живых людях – «куклах». Так что кровью
меня не напугать.
Егерь подбросил в костёр очередную охапку веток, хотя пламя ещё не сожрало
предыдущую порцию.
– Ну что ж, паря, всё, что оно ни делается, то к лучшему. Здесь энти живодёрские
умения ох как не помешают! А я вообще-то вот чего подошёл: следит за нами кто-то.
– Кто?
– Про то не ведаю, ночью зреть людям не дано. Ты головой не верти, краем глаза глянь,
видишь, над лесом два высоких дерева небо зачерняют? От них прогалина меж кустов идёт,
по ней он и крадётся, там чисто, шуму много не делает, но нет такого хитрована, чтоб меня в
лесу обмануть. Ты сможешь его взять, или я сам?
– Смогу.
– Тогда делаем так. Ты иди вправо, сделай вид, что ложишься, а я будто бы тебя
сменил. Костёр добро раскочегарен, за пламенем он тебя не увидит. Крадись к нему по
опушке, в лес не забирай, там шуму больше. Я, как почую, что ты на прогалину вышел, ор
заведу, будто кусило меня что. Ты под это дело к нему и выйдешь. Только иди от самого
леса, а то перед костром тебя заметно будет.
Демонстративно стащив доспехи, Робин отошёл от костра, прилёг, отполз к опушке,
далее двигался на полусогнутых, носками ботинок зондируя почву на предмет сухих веток и
других шумоопасных предметов. На путь к прогалине ушло около десяти минут. Робин
замер, достал из-за пояса трофейный пистолет, стал ждать концерта Петровича. Тот, до сего
момента спокойно сидевший у огня, вдруг взревел белугой, вскочил, нелепо запрыгал:
– Ох, что ж за проститутка, ох уж мне! Да растудыть её через моржовый хрен!
– Да ты чего, Петрович? – кричали разбуженные ребята. – Чего орёшь?
– Как тут не орать, гадюка какая-то на спине лазает и кусает, что клещами. Ох, уберите
ж её с меня!
Под этот шум Робин скользнул на прогалину, призраком возник за спиной присевшего
лазутчика, приставил ствол к стриженому затылку и спокойным голосом сказал:
– Отгадай с одного раза, что я приставил к твоей голове?
Шпион даже не дёрнулся и не менее спокойно ответил:
– Ну, даже не знаю. Неужели свой член?
– Ответ неверный, но юмор я оценил. – Робин вытащил из-за пояса противника копию
своего пистолета с аналогичным глушителем. – А сейчас очень медленно, без суеты,
подними руки вверх и иди к огню.
При свете костра все с интересом разглядывали таинственного незнакомца. Тот
оказался невысок, светловолос, с простой внешностью, не поддающейся описанию. Только
глаза были необычными, тускло голубыми, холоднее льда и одновременно с доброй, весёлой
искоркой. Широко улыбнувшись, он обратился к Петровичу:
– Вечер добрый, нельзя ли погреться у вашего костра?
– Волчья пасть тебя согреет, – не очень дружелюбно пробурчал егерь.
– Почему за нами следил? – спросил Робин.
– Я же не знал, что вы такие замечательные ребята. Вот и присматривался.
– Пистолетик у тебя больно интересный, у меня такой же. Ничего по этому поводу
сказать не хочешь?
– У меня есть разрешение.
– Покажи.
– Я его дома забыл, а твоё где?
– Что-то мне подсказывает, оно там же, где и твоё. Ты один?
– Вы почти первые, кого я тут видел.
– Что значит – почти?
– У меня была волнующая встреча с местными туземцами, но мы не сошлись
характерами. Больше никто мне не попадался.
– Ладно, ночуй пока здесь, завтра сам решай, оставаться или дальше искать
приключения. Звать-то тебя как?
– Можете называть меня Хонда.
– Хонда? – радостно гукнул Ахмед. – Слушай, какой хороший имя, совсем как
женский! А нам здэсь жэнщин не хватает, мало их, ты понял?
– Да понял, – спокойно ответил Хонда, и поинтересовался: – Ты, стало быть, не
успеваешь горячих парней обслуживать? Странно, такой задницы, как у тебя, на роту должно
хватать. Ты не филонь, и в вашем коллективе будет царить любовь и согласие.
Горец вытаращил глаза, побагровел варёным раком и выдал на одном дыхании:
– Я твой папа имел, я твой дэдушка имел, я твой прадэдушка имел, я всэх твой
прадэдушка имел и всэх их папа тоже, – выдержав паузу, он понял руку и, выпрямив
указательный палец в наказующем жесте, торжественно закончил, – и я имел ишака, который
имел тибя!
– Не знаю, не знаю. Выглядишь ты так, будто наоборот, они тебя все поимели, а ишак
на это мероприятие ещё и свою родню привёл.
На Ахмеда жалко было смотреть. Его покинул дар речи, из горла вырывались лишь
сиплые хрипы. Гигант вытянул руки, явно намереваясь уничтожить обидчика с
максимальной жестокостью. Робин гаркнул во всё горло:
– А ну успокоились, устроили тут вечер юмора! Спать! А то до рассвета не
угомонитесь!
Ахмед притих вмиг, видимо, авторитет Робина для этого великана был непререкаем.
Хонда благоразумно промолчал. Лагерь постепенно успокоился, и остаток ночи прошёл без
происшествий.
ГЛАВА 5
После ужина все расселись вокруг костра, беседой отвлекая Аниту от её горя. Робин
отбился от коллектива, продолжив занятия с Сатой. Выяснив несколько десятков новых слов,
достал книгу. Начал её листать, показывая изображения животных и растений. Сата охотно
говорила их названия, правда, многое было ей неизвестно. Робин случайно проскочил через
несколько страниц, попав на изображение устройства связи. Завидев фотореалистичную
картинку, девочка указала на неё пальцем:
– Рохо!
– Что? Ты видела это?
Глядя на взволновавшегося мужчину с удивлением, Сата вновь указала на книгу:
– Рохо!
– Ты там была? – сказал Робин и стал формулировать этот вопрос жестами.
Девочка поняла, отрицательно покачала головой и, напрягая память, попробовала
объяснить, напрягая весь свой невеликий запас слов:
– Рохо стоять. К рохо течёт вся вода. Мне идти там, где много вода, я найти рохо.
Расспросив девчонку поподробнее, Робин понял, что устройство связи находиться на
берегу моря, или большого озера. В него впадают все местные реки, так что найти дорогу
туда не сложно. Судя по всему, Сата знала какие-то точные приметы, указывающие на
местоположение рохо, но описать их не смогла. Теперь Робин знал, куда они отправятся
после прочёсывания этого района.
– Ладно, иди спать. Ты что, не поняла, спать! – он показал в дальнюю сторону поляны,
где стоял шалаш пленниц.
Девочка встала с трогательно-жалобным видом, посмотрела с немой мольбой. Робин
нахмурился, прислушался. С той стороны доносился бас Ахмеда, коротко проржал Густав,
послышался женский смех. Там явно кипело нездоровое веселье. Поняв, что Сата туда, мягко
говоря, не рвётся. Робин взял её за руку, подвёл к шалашику, выделенному Аните:
– Тук-тук! Есть кто дома? Не спишь?
– Ещё нет, – напрягшимся голосом ответила девушка.
– Тебе там не скучно, – сказал Робин и осёкся: – Я не то имел в виду. Ты это, тут у нас
местная девчонка, ты не будешь возражать, если она с тобой поживёт?
Из шалаша выглянула золотистая головка; глянув на Робина, Анита недоверчиво
произнесла:
– А я думала, что она спит с тобой. Вы так мило любезничали в сторонке от всех!
– Это не то, что ты думаешь. Я пытаюсь выучить местный язык, считай, что она моя
учительница.
Глаза девушки блеснули странной радостью, она улыбнулась:
– Никогда не видела учительницу в два раза моложе ученика. Оставляй её, я только
рада буду, не так страшно спать.
– Сата, это Анита. А-ни-та. Ты спать здесь. Поняла?
Обрадовано закивав, юная пленница обратилась к хозяйке шалаша:
– Я Сата, ты Анита.
– Слушай, ну ты не мог сказать, что я Валькирия?
Три дня егерь с помощниками искал землян, но удача улыбнулась лишь на вторые
сутки. Отряд пополнили два новых члена. Один – Дима-Тевтон, из того же клуба
исторического фехтования. Как и все его товарищи, парень крепкий, в тяжёлых латах, со
щитом и кучей оружия. Второй новичок – просто Игорь. На сборе клуба он был гостем,
доспехов не имел, статью не вышел, возрастом тоже – ему не было семнадцати, да и
состояние здоровья внушало некоторые опасения. Скитаясь по лесу, он ел всякую гадость и
заработал хроническую диарею, которая, согласно известной рекламе, заставала его
врасплох в самые неподходящие моменты.
Ночью третьего дня спать не пришлось – разразилась буря. Ветер играючи ломал
деревья, в несколько минут снёс шалаши, вода свергалась настоящим водопадом, молнии
били, как из пулемёта. Ручей вышел из берегов, лагерь оказался под угрозой затопления.
Кончилось буйство стихии только к утру. Мокрые и уставшие, все отсыпались до обеда.
Петрович походил по лесу и категорически заявил, что старые следы все потеряны и
вряд ли удастся кого-нибудь найти. Робин смирился с мыслью, что большой отряд собрать
не удастся, и принял решение идти к устройству связи.
ГЛАВА 6
– Прости нас, сын самой большой звезды. Мы оказались слабы. – Сабир, младший азат
деревни, извивался в пыли деревенской площади, лобызая сапоги высокого человека в
просторном чёрном одеянии, расшитом огромным количеством черепов бласов.
– Где старший азат? – брезгливо спросил хозяин сапог.
– Он мёртв, – всхлипнул Сабир, – цохваны убили его.
– Как это случилось?
– О, владыка Глаз Мира, мне страшно говорить! Вели убить меня, язык мой больше не
может мне служить.
Пнув азата ногой, жрец прошипел:
– Я, Зардрак акх Даутор, атон всех атонов Заоблачного храма, приказываю тебе и
твоему гнилому языку – ты скажешь всё! Что случилось после того, как вы отправились в
погоню за странным существом, похожим на женщину?
– Великий, случилась большая беда. Мы видели много чужих следов, но не боялись, с
нами ведь шли нуры. Но голоногая женщина оказалась цохваном, она завела нас в ловушку.
Мне страшно это вспоминать, я видел то, чего нельзя видеть ни одному человеку! Там были
цохваны, очень много цохванов. Таких мы ещё не видели, это ожили страшные предсказания
Торанвера! Многие из них были сделаны из тёмной бронзы, их не брали наши топоры, а
копья попросту раскалывались. У одного лицо сделано из самой ночи, другой был огромным
великаном, он разрывал людей на куски. Они убили многих наших людей и всех нуров.
Наши сердца переполнились большим страхом, мы стали спасать свои жизни, а цохваны
гнались следом, медными когтями убивали тех, кто отставал. Мы бежали до самой деревни.
– Ты хорошо всё видел?
– Да, я швырял камни из задних рядов. Я лучше всех в деревне управляюсь с пращой.
– Как они убили нуров?
– О, муж мириадов эйко, это было страшно! У двух цохванов были огромные луки,
большой силы, три человека не смогут такой натянуть. Они метали стрелы такой крепости,
что те пробивали нурам головы. Другой цохван извергал гром, и от того грома не было
спасения. Последний нур бросился за цохваном, двигавшимся быстрее молнии. Он оторвал
ему голову, тот упал, но едва коснулся земли, как голова отросла вновь. Нур опять бросился
на него, но ему помешал другой цохван, похожий на худую женщину в одежде дэйко. Он
приказал нуру проверить его. Лесной страж замешкался, но поняв, что перед ним не атон и
даже не имин, хотел убить обманщика. Тогда цохван, лежавший на земле, захохотал, махнул
рукой, метнул молнию, убил последнего нура. Я рассказал всё, что видел, великий!
Зардрак призадумался. В отличие от невежественных поселян, он относился к проблеме
цохванов без всякой религиозной истерии и страха, как к явлению известному, привычному
и хорошо изученному. Атон прожил немало, но на его памяти никогда ещё цохваны не
устраивали столь кровавое побоище. А уж убить четырёх священных нуров!.. Подобное
невозможно было даже представить. Особо настораживала странная женщина: она смогла
остановить нура словами, а в это невозможно поверить. Хотя если предположить, что это
одна из уцелевших исс, то дело становится более понятным. Но тогда сила её огромна, не
всякая исса может приказать нуру замереть хоть на мгновение. Здесь явно произошло нечто,
требующее очень тщательного расследования. Жрец вновь пнул всхлипывающего азата:
– Ты бросил в лесу тела четырёх священных нуров. Это большой грех!
– Великий, но у нас почти не осталось мужчин! Мы не сможем забрать лесных стражей,
нас всех убьют цохваны...
– Молчи, отрыжка магира. Ты отправишь на место битвы самых лучших охотников,
они должны проверить – на месте цохваны или ушли. Я пошлю своих младших атонов в
ближайшие селения, завтра они приведут много мужчин и, возможно, нуров. Мы убьём
цохванов и позаботимся о телах павших.
ГЛАВА 7
Лес не загорелся, и до самого вечера отряд двигался без приключений. Река в этих
краях разлилась по настоящему, по ней вполне смогло бы пройти небольшое речное судно.
Рельеф стал более пологим, скалы исчезли, лес поредел, часто перемежался обширными
полянами. Местность была более населённой, пришлось обойти не одно селение; путники
нередко пугали одиноких охотников. Однажды по реке быстро проскочила узкая лодочка с
парой гребцов.
Окинув взглядом зелёный луг, Робин скомандовал:
– Остановимся здесь, чувствуйте себя, как дома.
– Эх, красотища! – воскликнул Густав и, ущипнув ближайшую светловолосую
пленницу, добавил непонятное слово с вопросительной интонацией. – Саотюн?
Та рассмеялась, отскочила от игриво настроенного витязя. Запомнив неизвестное
слово, Робин оставил отряд устраивать лагерь, сходил к мелкому заливчику, где подстрелил
парочку жирных гусей. Возвращаясь назад, услышал гневные крики. На краю лагеря стояли
друг против друга Ахмед и Густав, причём последний вытирал кровь с разбитой губы. Оба
поливали друг друга площадной бранью, махали руками, заводясь всё больше и больше.
Сбоку растерянно переминалась Сата.
Робин поспешил к эпицентру разгорающегося конфликта. Завидев его, Густав крикнул:
– Эй, убери своего нукера, пока я с ним чего-нибудь не сотворил.
– Да что ти мине сдэлаеш? Жопа станеш цилавать? Цилуй, я нэ вазражаю!
– Тихо, что тут у вас случилось? Из-за чего сыр-бор?
– Этот Кинг-Конг меня ударил!
– Ахмед, объясни, зачем ты ударил Густава?
– Я иво папа имел, я иво дедушка...
– А ну, помолчи. И когда ты только всё успеваешь. Густав, за что он тебя ударил, ведь
вы вроде приятели?
– Да совершенно ни за что! Эта девчонка мимо проходила, я её по заду хлопнул, что
тут такого? А этот урод молча подскочил и как врежет! Хорошо, я голову успел развернуть,
оторвало бы напрочь, у него же кулаки, что вёдра. Тьфу ты!
Густав неожиданно засмеялся. Робин удивился, поинтересовался:
– И по какому поводу мы так весело ржём?
– Да как тут не ржать! Этот гоблин за твоей спиной показывает пантомиму на тему
своих глубоко личных взаимоотношений с моими многочисленными предками.
Робин обернулся и сурово уставился на джигита. Тот стоял в подчёркнуто
расслабленной позе, являя собой воплощение невинности.
– Послушай, Ахмед, ты же мог его серьёзно покалечить. Не нравится, так скажи
словами, нам только драк не хватало. Немедленно перед ним извинись.
– А пусть он не трогать твоя девушка.
– Да она мне нужна? Я же ничего ей не сделал, я же без всякой задней мысли, можно
сказать, со всей душой. У меня вон, подруга бегает, – Густав показал на светловолосую
пленницу.
– Вот и отлично, а ну, пожали друг другу руки! Вот так! Сата, иди за мной.
Отойдя чуть в сторону, Робин расстелил плащ, усадил девушку, присел рядом. Та
смотрела испуганно, опасаясь наказания. Улыбнувшись, он поспешил её успокоить:
– Всё хорошо. Ты совсем ни в чём не виновата. Хорошо. Поняла?
Сата кивнула головой.
– Вот и отлично. Кстати, что такое саотюн? Са-о-тюн. Поняла?
Глаза девушки испуганно вспыхнули, налились страхом. Она стыдливо обернулась на
суетящихся неподалёку людей, глянула на Робина с отчаянной обидой, поднялась, начала
снимать платье.
– Да что за день!!! – воскликнул тот, вскакивая.
Схватив Сату за руки, он попытался её успокоить:
– Всё! Хватит! Я просто хотел узнать. Я всё понял. Да что ж ты так меня боишься! Я же
тебя пальцем не трогал, не обижал! Ты забыла, как меня спасала? Разве я обижу тебя, глупая.
Эх, жаль, ты мало понимаешь наш язык!
– Я понимать, – девушка виновато улыбнулась, смущённо потупилась.
– Ладно, прости мне моё дурное любопытство. Присядь. Слушай, я знаю, что
понимаешь ты больше, чем можешь сказать, так что мои слова тебе в основном ясны. Мне
очень интересно, что мы сегодня повстречали. Кто это был?
– Цохван.
– Это слово произносила старая женщина в твоём селении, когда тебя отдавала мне.
Что это значит?
– Ты цохван.
– Ничего не пойму. На эту тварь я совершенно не похож. Не мог же я за эти дни так
измениться!
Девушка нахмурила личико, попыталась объяснить.
– Ты не ходить живой лес без страх. Нур тебя делать стоять, смотреть, ты быть другой,
не лес без страх. Ты прийти не знаю. Ты рождаться не звезда. Ты цохван!
– Но это было совсем другое существо. Почему оно взорвалось после ранения?
Бросив на Робина снисходительный взгляд, Сата пояснила:
– Все знать, цохван не трогать. Его уметь трогать только нур. Он делать это хорошо.
– Кто такой нур?
– Ты говорить циклоп.
– Понятно. А скажи вот что, Ахмед цохван?
– Да.
– Но ты же видела, он был ранен, но не взорвался. Почему?
– Он другой цохван, я не знать. Я не атон, не имин, я дэйко. Я мало знать.
– Что такое дэйко?
– Это плохо. Мне нет никогда к атону, мне не петь имин. Мне могут хотеть заставлять
умирать.
В глазах девушки показались слёзы. Сердце Робина дрогнуло, он обнял малышку,
успокаивающе погладил по спине.
– Я мало что понял из твоих слов, но догадался: дэйко быть не очень весело.
Успокойся, здесь ты не дэйко, никто тебя не обидит. Я поговорю с Густавом, он будет
обходить тебя десятой дорогой.
Робин выходил из реки, где мылся в стороне от лагеря, и замер. На берегу возле его
одежды, поджав к груди ноги, сидела Елена.
– Эй, красавица, ты бы отвернулась, что ли.
– А зачем? Я хочу на тебя посмотреть.
Пожав плечами, Робин с напускным безразличием выбрался на сушу, поспешно
отряхнул воду, стал натягивать одежду на влажное тело, мысленно проклиная бесстыжую
нимфоманку. Её насмешливый взгляд не покидал его ни на мгновение.
– Ну, и как впечатление? – одевшись, спросил он.
– У тебя очень красивое тело. Мне понравилось. Не хочешь взглянуть на моё?
– Спасибо, как-нибудь в другой раз.
– Ну надо же, чем же я хуже твоей Саты? Неужели эта зелёная девчонка умеет что-то
особенное, чего не умею я? Может, просветишь?
– Между нами ничего не было, это знают все, тут ничего не скроешь.
– Обманывать нехорошо. Вы только что так мило обнимались, прямо как голубки,
приятно было смотреть.
Посмотрев на Елену с сожалением, Робин спокойно констатировал:
– Ты воспринимаешь весь мир через призму своей испорченности. Учти, она иногда
здорово искажает картину.
– Так тебе не нравятся испорченные женщины?
– Честно говоря – нет. Так что извини, пойду я.
– Смотри, когда передумаешь, может быть поздно.
– Как-нибудь переживу.
Робин поднял оружие и не спеша направился к лагерю. Девушка смотрела ему вслед, в
глазах угасла насмешка, сменившись обиженно-растерянным выражением. Слепым,
рефлекторным движением она зачерпнула горсть крупного песка, сжала в руке, палец что-то
укололо. Очнувшись, она со злобой швырнула содержимое ладони в воду и, встав, пошла на
свет костра.
– Великий, мы нашли место, где цохваны провели ночь... – Голос охотника был
почтителен, но сам он не терял достоинство.
– Как твоё имя? – спросил Зардрак.
– Меня называют Тукс Длинный Лук.
– Тукс, что ты видел в том месте?
– Цохваны нарвали много веток, сложили их в кучи и спали на них. Они жгли очень
большой костёр, когда я отыскал это место, угли ещё не остыли. Вокруг были обгрызенные
кости разных птиц и нагусов. В кустах я нашёл кучи кала, и там были странные вещи.
Охотник протянул жрецу что-то похожее на смятую тряпку. Странный материал был
почти невесом и шелестел при сгибании. Зардрак понюхал находку, брезгливо скривился от
явного запаха дерьма.
– Куда ушли цохваны?
– Великий, они отправились в сторону Большого озера. Я не пошёл за ними, мне не
было приказано выследить их.
– Тукс, имины нашли это в голове убитого нура. Ты знаешь, что это такое?
Охотник повертел увесистый продолговатый медный конус, внимательно рассмотрел
со всех сторон, подбросил в ладони.
– Великий, я видел страшные раны в головах священных нуров. Они будто бы
нанесены стрелами, хотя только проклятый цохван сможет пронзить могучую голову
лесного стража. Но это непохоже на оставленный наконечник, такую вещь трудно
прикрепить к древку. И медь здесь только сверху, внутри что-то другое, оно тяжелее сотума
или меркита. Я не знаю, что это такое.
Зардрак задумчиво покачал головой. Слова Тукса подтверждали его выводы.
Обернувшись, он в очередной раз окинул взглядом место кровавой битвы. Десятки поселян
стаскивали тела к возводимой пирамиде погребального костра, на многих лицах застыл
страх: большинство ни разу не видело такого количества трупов, а уж мёртвые нуры могли
напугать любого крестьянина.
– Тукс, ты сам вызвался идти по следу, оставил других охотников. Почему?
– Великий, я один из лучших следопытов Вертины. В лесу от меня не спрячется даже
блас. Как ни страшны цохваны, я всегда увижу их раньше и не дам заметить себя. Другие
охотники не столь искусны и могли бы меня выдать своим шумом.
– Я вижу, тебя не пугает это ужасное место. Ты уже воевал?
– Великий, я участвовал во многих битвах, а два года назад был в рядах вашего войска
в долине Костей. Там погибло четырежды вдесятеро больше людей и семь священных нуров.
Меня не напугать холодными трупами.
– Тукс, ты мне понравился. Я дам тебе важное задание, и если ты выполнишь его
хорошо, то будешь возвышен и награждён. Неотложные дела требуют моего присутствия в
Заоблачном храме. Я не могу здесь больше оставаться. Ты должен выследить убийц, узнать о
них как можно больше. У меня есть большое подозрение, что это просто разведчики от
еретиков с побережья, цохваны так никогда не действуют. Следи за ними до самого
полнолуния, затем иди к Заоблачному храму, найди там меня. Вот, возьми это кольцо, тебя
пропустит стража на перевале, а любой атон или имин окажет помощь.
– Великий, прости мне мою дерзость, но разве мы не станем преследовать цохванов?
Они двигаются медленно, их несложно догнать. Ведь здесь собрана немалая сила – более
сотни поселян. Среди них много охотников, есть бывшие воины, а цохванов совсем мало.
– Тукс, твой вопрос меня сильно разочаровал. Взгляни, – Зардрак обвёл рукой место
побоища, – неведомые враги убили всех этих людей с великой лёгкостью. Они не потеряли
ни одного своего. Нет, с ними не справиться столь малыми силами, а поражение такого
большого отряда посеет панику во всех окрестных селениях. Потому ты и должен узнать о
врагах как можно больше. Известный противник – это уязвимый противник.
ГЛАВА 8
Двенадцать дней маленький отряд спускался по реке. Движение всё более замедлялось
– мешали многочисленные овраги, поросшие густым кустарником; временами путники
начинали петлять в лабиринте пойменных озёр, с трудом находя путь среди стариц. Очень
часто встречались следы былого великолепия этого пустынного края. Земляне пересекали
заросшие поля и дороги, пожарища, оставленные на месте больших селений, лесные
вырубки. Однажды видели величественные руины древнего храма, с довольно заметными
следами копоти на уцелевших стенах. Всех потрясли остатки двух великолепных
барельефов, изображавших драконов, летевших навстречу друг другу. Качество работы было
изумительным, это был настоящий шедевр. Все указывало на былое многолюдье этих
пустынных земель, где сейчас остались только редкие маленькие деревеньки.
Стычек с аборигенами больше не происходило, но пару раз пришлось отбиваться от
агрессивно настроенных существ, похожих на чёрных бультерьеров. Местные называли их
магиры, держались они небольшими стаями до десяти особей. К счастью, храбростью эти
хищники не отличались и, встречая отпор, удирали на поиски более доступной добычи.
Однажды всех здорово напугала огромная серая кошка, размером покрупнее леопарда и с
клыками, достойными саблезубого тигра. Хищница деловито занималась разделкой оленьей
туши, на людей совершенно не соблазнилась, только коротко рявкнула, заставив обойти её
десятой дорогой. С продовольствием у путников проблем не было, но однообразная дичь
уже приелась, поэтому все очень обрадовались, когда наткнулись на рощицу местных
плодовых деревьев. Земляне прозвали их каштанами, пленницы говорили – тубы.
Запечённые в углях, мучнистые плоды были весьма недурны на вкус, и обед, устроенный на
большой поляне, вышел отменным.
– Вот зараза! – выругался огорчённый Петрович, едва надкусив лакомство. – Уже
вторая коронка отвалилась, скоро нечем жевать будет.
Подобные проблемы были почти у всех. Люди каждый день теряли пломбы, протезы,
коронки, сыпались мёртвые зубы. Никто не понимал, в чём дело, то ли виновата местная
вода, то ли ещё что-то. Это здорово портило настроение: стоматологических клиник здесь не
было. Пленницы ничего не могли объяснить по этому поводу, но сами щеголяли
великолепными белыми зубами. Впрочем, егерь не очень расстроился и продолжил уплетать
лакомство другой половиной челюсти.
– Эх, хлебца бы ещё, хоть кусочек! – мечтательно протянул он.
– И сто грамм с огурчиком! – добавил Густав. – Не могли эти проклятые пришельцы
пару пузырей в рюкзак кинуть.
– И чтоб не водяры, а спирту, он меньше места занимает, – согласно поддакнул егерь и,
осёкшись, с изумлением глянул куда-то за спину Робина.
Тот, увидев, как вытягиваются лица остальных товарищей, с удивлением подумал, что
егерь первый раз оплошал. До этого он всегда заранее узнавал о приближении разных
сюрпризов и путешественники успевали приготовиться. Затем Робин обернулся и
потрясённо замер. Из леса выходил единорог.
Сказать, что он походил на белую лошадь с рогом, было неслыханным оскорблением.
Он был столь великолепен, что казался чудом, неуместным под светом солнца. Одно его
присутствие заставило поблекнуть все краски дня вокруг; казалось, что даже ветер стал
тише, будто боялся испугать это сказочное видение. Робин вздрогнул, услышав звонкий
девичий смех. Радостная Сата подбежала к единорогу, без страха провела по мерцающему
рогу; тот доверчиво склонил голову к её груди, позволяя обнять голову. Девушка вновь
рассмеялась.
– Какая прелесть! – потрясённо воскликнула Лена, встала, пошла вперед, заворожено
вытягивая руки.
Единорог дёрнулся, поднял голову, яростно сверкнул глазом, ударил копытом,
угрожающе заржал.
– Нет! – крикнула Сата. – Тебе нельзя! Он не хотеть!
Раздражение единорога вывело Робина из оцепенения. Он поднялся, повернулся к
Аните, странно помялся и, склонившись к ней, тихо спросил:
– Не обижайся, но я должен задать тебе неприятный личный вопрос, и мне нужен
правдивый ответ. Скажи, у тебя были мужчины?
Златовласка вспыхнула маковым цветом, бросила на Робина возмущённый взгляд, но,
увидев в его глазах только настойчивое ожидание ответа, потупила взор и отрицательно
качнула головой.
– Попробуй подойти к нему, не бойся, он не обидит девственницу.
Анита медленно подошла к единорогу, нерешительно провела ладонью по длинным
прядям серебристой гривы. Тот повёл шеей, положил голову на девичье плечо. Она
восторженно засмеялась. И тут единорог посмотрел Робину в глаза.
Тот потрясённо дёрнулся и медленно, как лунатик, пошёл вперед, слепо вытянул руку,
положил на белую голову... Мир исчез, остались только Робин и Зверь.
Тукс Длинный Лук стоял посреди выжженного пепелища. Весь вид охотника выдавал
сосредоточенную работу мысли. Он уже выяснил, что след не пропал, просто ненадолго
изменил направление. Его волновало совсем не это. Жизнь Тукса была полна приключений,
и подобные пепелища он встречал не один раз. Но это было совсем свежим и явно связанно с
преследуемыми цохванами, не зря они здесь столь резко свернули от реки. Сперва Тукс
подумал, что это погиб кто-то из преследуемых, но изучив следы, понял, это не так, все они
продолжили путь. Возможно, они повстречали цохвана, который не оставляет следов, и он
тут же с грохотом сгорел. Но охотник мало верил в такое невероятное совпадение.
Самый простой ответ – пепелище устроили те же странные цохваны. Их мощь
ужаснула даже бесстрашного охотника: ни с чем подобным ему сталкиваться ещё не
приходилось. В голове шевелилась крамольная мысль – вернуться назад, доложить, что
цохваны сгорели в огненной вспышке. Но против этого восставала гордость Тукса. Втайне
он считал себя лучшим охотником, а лучшему охотнику стыдно опускаться до трусливого
обмана. Отбросив постыдные сомнения, Тукс шагнул вперед.
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
– Да там, в натуре, почти все в железе, как рыцари, – восторженно докладывал Ганс. –
Ну, чисто крестоносцы!
– Ты пургу не мети, – степенно охладил его Борман, – по порядку говори. Сколько их,
кто, как. Чем там занимаются.
– Ну, их там человек пятнадцать. Пять баб, это точно. Два ружья, больше не видел.
Доспехи не известно – у всех или как. Они их то надевают, то снимают, никак не поймёшь.
Но сбруя там классная! Кольчуги, латы, какие-то пластинчатые штуковины, шлемы – всё
чёткое, красивое, чистый Голливуд. Мечей не счесть, топоры здоровенные, кинжалы. Луков
полно, у них на пляже стрельбище, без конца тренируются, сволочи.
– Хорошо стреляют?
– Да не понять, я далеко сидел, даже бинокль не помогает. Но вроде попадают. Девки у
них полный отпад, у меня аж линзы запотели.
– Ишь ты! Как стреляют, ты не понял, а баб рассмотрел во всех подробностях.
Интересное у тебя зрение, может, вынуть один глаз, посмотреть, как он устроен?
– Борман, да ты че? Я же тебе не гоню! Бабу правильный мужик где угодно разглядит!
Сюда этот, белобрысый, топает, что вчера приходил. Я как его увидел, сразу обратно дёрнул,
ребят одних оставил, пусть смотрят.
– Ага, а вот и он, лёгок на помине. Иди сюда, Хонда, садись.
– Сесть всегда успеем, – отозвался тот и послушно оседлал лавку.
– Выпьешь? – предложил Борман.
– А что, есть?
– А как же! Из космических далей гуманоиды подгоняют, – кивнул вождь в сторону
устройства связи. – Валет, плесни-ка ему. Не пугайся только, это простой спирт, немного
водичкой разведенный. Ещё никто не помер. Ну, как?
– Оу-у-у-у! Похоже на загоревшееся ракетное топливо. Неужели с водой у вас большой
дефицит, зачем так экономите?
Все заржали. Валет протянул тарелку с жареной рыбой.
– На вот, закуси с нашего стола.
– Ну, и как дела у Робина Гуда? – Борман приступил к беседе.
– Всё как я и говорил. Остров потихоньку превращают в Брестскую крепость, твоё
предложение никого не вдохновило. Долго совещались, ответили твёрдо – баб не отдадут ни
при каких условиях, присоединяться к вам не станут, нет вам доверия. Робин предлагает вам
четверть собранной травы за доступ к устройству связи.
– А задницу свою в придачу не предлагает? – ухмыльнулся Борман. – Что там с
Зондером и Крысом? Почему не отпустили?
– Их не освободят, пока с вами не договорятся.
– Упрямые ребятки. Ты сам-то, что надумал?
– Сам я ничего не сделаю, что вы хотите с контуженного паренька из рабочего посёлка
при динамитной фабрике. Тут вы должны сами подсуетиться, помогу, чем смогу.
– Тяжёлый ты человек, Хонда, не хочешь инициативу проявлять?
– Ну, если вопрос в этом, одного или двух я могу прикончить. Но потом придётся
удирать к вам. Так как? Могу даже подрезать их снайпера-егеря, командира вряд ли, тот
волчара битый, у него глаза даже на заднице, сам засыплюсь и ему ничего сделать не успею.
– Ты же серьёзный мочила, а не можешь одного спортсмена хлопнуть.
– Он действительно чемпион, а у меня нет ствола. С ножом я против него, что комар.
Хлопнет не глядя. Разве что повезёт, со спины подпустит, но при глазах в таких местах это
проблематично.
– Не надо, – отмахнулся Борман, – ты нам там нужнее. Надо будет, сами его завалим,
это тебе не Фидель Кастро. Ты иди обратно, передай ему вот что: мы требуем три четверти
собранной травы, четыре бабы, пять полных комплектов доспехов с мечами. На таких
условиях подпускаем их к устройству связи, пусть пользуются. Не делай страшные глаза, я и
сам знаю, не согласятся. Твоё дело передать. Успеешь сегодня ещё раз вернуться?
– Легко!
– Тогда ступай, да поживее.
Тукс Длинный Лук застывшей тенью сидел в пяти шагах от резвящейся парочки. За
последний час он узнал о взаимоотношениях мужчин и женщин больше, чем за всю свою
предыдущую жизнь. С интересом следя за любовниками и запоминая причудливую
позицию, в которой двигались их возбуждённые тела, он с юмором думал, как будет
докладывать об этом своему верховному атону. А докладывать ему придётся много чего.
Сегодня Туксу не повезло. Выбрав удобное место, откуда легко следить за островом, он
столкнулся с парой таких же странных цохванов. К своему стыду, он заметил их слишком
поздно, но всё завершилось хорошо: они оказались слабы и легко позволили себя убить.
Охотник даже успел наскоро разделать их тела, убедился, что они практически ничем не
отличаются от нормальных людей. Забрав у них несколько странных предметов, он стал
вести себя осторожнее, осмотрел следы, нашёл маленькую деревню удивительных цохванов
– возле рохо. По всему выходило, что они полным ходом осваивают эти пустынные земли.
Подойти к лагерю на острове было очень трудно. Бородатый цохван вёл себя
беспокойно, он чувствовал охотника. Тукс полдня просидел в камышах, обмазавшись
речным илом. Грязь забрала его запах, теперь охотник слегка благоухал болотом и надеялся,
что бородач его не учует. На остров Тукс приплыл под водой, зажав в зубах стебель речного
тростника и держа камень на груди. Но оказавшись здесь, понял, что рисковал совершенно
зря. Он слышал несколько разговоров, но слов совсем не понимал. Неподалёку отсюда
занималась любовью другая пара. Развлечения у них были не столь затейливы, но женщина
явно местная, говорила на коренном наречии Вертины. Однако то, что она страстно говорила
своему любовнику, не имело никакой практической пользы. Возможно, следовало
попробовать её похитить, доставить верховному атону, но это было очень рискованно.
Малейший шум, и охотник превратится в дичь. Тукс узнал много – и в то же время не узнал
совершенно ничего. Он до сих пор не имел ни малейшего представления, откуда взялись эти
странные цохваны и что им здесь надо. Срок его разведки вышел, настало полнолуние
Ареты, надо было возвращаться к атону, в Заоблачный храм. Если он прикажет, сюда всегда
можно прийти снова.
Охотник насторожился, медленно обернулся. Неподалеку с
торжественно-настороженным видом прошмыгнул крадущийся Зондер. Ему наконец удалось
обмануть бдительность местных часовых, и он спешил покинуть гостеприимный остров.
Тихо зайдя в воду, он, почти не шевелясь, поплыл вниз по течению, намереваясь выбраться
на берег где-нибудь подальше. Сердце его било барабаном в ушах, хотелось петь от
неудержимой радости. Поглядев ему вслед, Тукс решил, что ему тоже давно пора уходить, и
скользнул к воде.
ГЛАВА 12
– Анита, там кто-то идёт! – Голос Лены был полон нескрываемой паники.
Девушка молча схватила лук, быстро проскользнула среди густых кустов, встала в
окопчике возле Саты. Та показала на брод:
– Он один, идёт сюда снизу реки, со стороны рохо.
В воду заходил незнакомый мужчина лет двадцати пяти. В больших очках, с
намечающейся ранней плешью, совершенно не тренированная фигура. Самый что ни на есть
интеллигентный облик. Он явно двигался к ним, заходя в воду всё глубже. Рядом замерла
Лена, уложила двустволку на бруствер, опустила предохранитель:
– Неужели придётся стрелять? – перепугано шепнула она.
Анита ей не ответила, задумалась. Незнакомец был один, но это не успокаивало,
девушка опасалась хитрой ловушки. Отбивать нападение было некому, на острове остались
только женщины и всего один, если так можно сказать, мужчина – Игорь. Ребята оставили
им ружьё, но в случае вражеской атаки оно не очень поможет. Беззаботная прежде красавица
нахмурилась, покосилась на вконец испуганную Лену, поняла, что действовать придётся
самой. Почувствовав на своих плечах непривычный груз ответственности за других людей,
она на миг растерялась, но тотчас смогла взять себя в руки. Сухим, непререкаемым тоном
она заявила:
– Лена, держи его на прицеле и не высовывайся. Сата, тебя это тоже касается.
Поднявшись, Анита вышла на берег, подняла лук со стрелой на тетиве:
– Ещё один шаг, и ты покойник!
Парень замер посреди брода в неловкой позе, глянул с удивлённым испугом:
– Я ничего вам не сделаю, честное слово, у меня даже оружия нет! Пожалуйста, позови
ваших мужчин, я должен сообщить им что-то важное.
– Говори мне!
– Послушай, нельзя терять время, им грозит опасность! Позови их, прошу тебя!
– Или ты говоришь всё мне, или уходи! – Тон девушки отбивал всякую охоту
возражать.
– Хорошо, – наконец, сдался незнакомец. – Я пришёл из посёлка Бормана, меня зовут
Антон. Мне удалось узнать, что сегодня на ваших мужчин нападут, когда они будут
выходить из леса. Им нельзя идти на встречу с Борманом, там их ждёт засада.
Вмиг растеряв свой решительный вид, Анита испуганно вскрикнула:
– Но они ушли, и уже давно!
– Да как же так! – взвыл Антон. – Получается, мы с ними разминулись. Мне надо идти,
я попробую их догнать!
– Постой! – Девушка больше не колебалась. – Я пойду с тобой!
Из кустов выскочила Сата:
– Я тоже с вами идти!
– Ты чего? – опешила Анита.
– Так будет хорошо. Я уметь читать след, немного, а вы не знать леса. От меня будет
большая польза. Я брать лук и медный нож.
– Хорошо, давай быстрее!
Уже в лесу, на ходу, Антон коротко рассказал, как случайно подслушал разговор
Бормана и Ганса, откуда и узнал о коварном замысле врага. Он тот час покинул лагерь, это
было весьма трудно – никого не выпускали. Пытаясь спрямить путь, парень разминулся с
ребятами, что его ужасно расстроило.
– Всё равно, спасибо тебе, это смелый и благородный поступок – утешила его Анита.
– Я должен был так поступить. Вы не представляете, как нам там живётся. В последнее
время, когда пошли слухи о вас, у всех появилась хоть какая-то надежда. Я ещё вчера узнал,
где вы расположились, хотел сбежать к вам, но не смог. – Антон вздохнул. – У них моя жена.
Жизнь в посёлке била бурным ключом. Хонда ещё ни разу не видел здесь такого
столпотворения. Не менее тридцати человек собралось на небольшом пятачке, под охраной
пяти бритоголовых ребят с ружьями и пистолетами. На скалах осталось всего четверо
дозорных, хотя обычно их было не менее шести. Крест сегодня был занят: на нём извивался
обнажённый парень, мыча через деревянный кляп. Вокруг него вились клубы прожорливых
насекомых.
Проходя мимо пятерки боевиков, он заметил среди них беглеца Зондера. Тот гордо
сиял свежевыбритой головой и посматривал на пришельца косо. Упреждая неизбежные
вопросы, Хонда небрежно бросил:
– Эй, чубатый, Борман у себя?
– Да, – автоматически брякнул тот.
– Это хорошо! – Хонда одарил головорезов искренней, обаятельной улыбкой и
уверенным шагом двинулся к хорошо знакомой хижине.
Проводив его взглядом, Зондер подумал, что здесь происходит нечто странное. Не
должен этот наглец так вольно передвигаться по лагерю. Ничего не сказав остальным
приятелям, он медленно пошёл за Хондой.
– Ты?! – изумление Бормана было безгранично. – Да ты что здесь делаешь? Почему ты
не привёл сюда своих?
– Ай-я-яй! Не успел войти, а уже кричат. Злые вы... – Хонда небрежно присел на чурбак
в углу, обвёл троицу удивлённых вождей весёлым взглядом и радостно сообщил: – Я тут
мимо шёл, очень странные вещи видел. Борман, ты помнишь ту красивую полянку, которую
вчера мне показывал?
– Ну? – настороженно пробурчал вождь.
– Представляешь, там сейчас лежат четыре трупа, а неподалёку, под самой рекой, ещё
один. Какие-то совсем молодые парни, ещё недавно полные сил. Даже не знаю, что это с
ними случилось, может, простудились?
– Что-о-о!!!
– Да не волнуйся ты так сильно, того и гляди, инфаркт заработаешь, а доктора здесь
нет. Кстати, помнишь, я тебе как-то говорил, что лук бьёт практически без шума?
Представляешь, так оно и оказалось!
– Ах ты, иуда! – рассвирепевший Борман начал подниматься и замер, потрясённо глядя
в отверстие глушителя, пистолет в руке белобрысого предателя возник, будто из воздуха.
– Я же говорил тебе, не волнуйся! Ну почему меня никто не слушает?
Раздался отрывистый хлопок, лязгнул оружейный механизм, посылая в ствол новый
патрон, рука чуть повернулась в сторону Дикого, тот, выпучив глаза, тянулся к автомату на
стене. Новый хлопок, и он, судорожно извиваясь, завалился на спину, упав рядом с
бьющимся в агонии Борманом.
Валет, громко испортив воздух, замер каменной статуей, с ужасом глядя на чёрный
зрачок смерти. Хонда весело улыбнулся, он никуда не спешил. Настоящий убийца должен
дать своей жертве проникнуться торжественностью момента. Хонда верил, что в этом случае
с её смертью вся сила жертвы перейдет к нему, он станет ещё могучее, ещё смертоноснее. Но
тут в планомерное действо вмешался новый, непредвиденный фактор: на пороге показалась
фигура Зондера.
В один миг, оценив обстановку, он вскинул наизготовку дробовик. Хонда недовольно
поморщился, не сводя прицела с Валета, свободной рукой выхватил второй пистолет, нажал
на спуск. Молниеносный выстрел вышел несколько смазанным, Зондеру сорвало верхушку
черепа. Стрелок не удовлетворился таким результатом, столь же быстро выпустил вторую
пулю, угодившую в солнечное сплетение. Боевик захрипел, согнулся, завалился на бок,
вывалив содержимое головы на земляной пол. Хонда на мгновение отвлёкся, завороженный
страшной красотой смерти, и этот миг использовал Валет.
Он и до этого знал о Хонде многое и даже не думал играть в героя. Поняв, что появился
хоть мизерный, но шанс, Валет, опрокидывая лавку, рванулся изо всех сил, спиной пробил
ветхую стену и покатился по склону ложбины, завершив свой путь в ручье. Даже не заметив,
что пуля, пройдя вскользь, страшно разворотила скулу, он, не оглядываясь, бросился вниз; в
голове была только одна мысль – уйти как можно дальше от этого страшного места.
Хонда сокрушённо покачал головой, досадуя на свою небольшую оплошность.
Впрочем, она не слишком помешала его кровожадным планам, однако потребовала
увеличения темпа. Засунув пистолеты под куртку, он пересёк хижину, сорвал со стены
автомат, отщёлкнул рожок, надавил пальцем на верхний патрон, улыбнулся. Магазин был
полный. Взведя оружие, он встал на пороге хижины, вскинул автомат к плечу.
Короткая очередь смела головореза на скале. Чуть поведя стволом, он сшиб
следующего, одновременно видя, как начинает падать третий: меткий егерь не подкачал, и за
остававшегося дозорного можно было не беспокоиться. Боевики в посёлке стали приходить в
себя, кто-то заорал, бухнул дробовик, просвистела пуля таких габаритов, что её звук походил
на гул небольшого самолета. Пора было заканчивать парад. Хонда отпрыгнул в хижину,
перекатился по полу, выпустил в дверной проём неприцельную очередь, пугая оставшихся
противников и, не снижая темпа, нырнул в дыру, любезно проделанную удравшим Валетом.
Стены хижины взорвались фейерверком разлетающихся щепок – пули и картечь прошивали
её насквозь... Но Хонду это уже не касалось.
Ящерицей проскочив по склону крутой лощины, он достиг источника, бьющего со дна
каменистой чаши. Осторожно выглянул наружу. Четверо оставшихся боевиков продолжали
самозабвенно расстреливать штаб-квартиру Бормана. По сторонам они не смотрели. Эти
идиоты даже не догадались рассыпаться по укрытиям, сгрудившись в одном месте, они
представляли собой отличную мишень. Уперев рожок в землю, Хонда выпустил несколько
скупых очередей, спокойно покинул укрытие, подошёл к поверженным врагам, добил, не
разбираясь, кто раненый, а кто умирающий.
Огляделся вокруг, нахмурился. Один из дозорных всё ещё был жив. Петрович со своей
позиции не мог его видеть. Раненый боевик как раз прицеливался в своего врага из карабина.
Хонда поднял автомат, но выстрелить не успел: удар пули сорвал боевика со скалы, следом
донёсся раскат далекого выстрела. Егерь всё же засек часть головы уцелевшего противника.
Улыбнувшись, Хонда, за неимением других слушателей, заявил сам себе:
– Ну что, Серёжа, это был очень глупый план, но благодаря тебе он всё-таки сработал.
Я горжусь тобой, мой мальчик!
Похвалив себя, он повесил автомат на плечо и подошёл к толпе перепуганных людей,
неподвижно лежавших на земле.
– Можете вставать, спектакль уже кончился. Кто-нибудь мне скажет, за какие заслуги
перед обществом тот паренёк кормит мух?
Одна из женщин подняла голову, взглянула на улыбчивого убийцу с ужасом и еле
слышно проговорила:
– Его... Он хотел отсюда сбежать. Вас предупредить.
– Мне кажется, учитывая последние события, его можно снять.
– Что это?
– Анита, это совсем мёртвый человек, – перепугано ответила Сата.
– О господи, кто же это?
Антон рассмотрел убитого, недоумённо покачал головой:
– Это Ганс! Что же с ним случилось?
– Ему кто-то резать шея.
– Да это понятно. Что же здесь произошло?
Перепуганная троица разглядывала страшную находку. Тело бритоголового они нашли,
едва повернув от реки; по словам Антона, до посёлка оставалось идти не более километра.
Не разбираясь в тактике, они не понимали, что видят перед собой труп вражеского
дозорного. Задачей Ганса являлось раннее обнаружение отряда мужчин с острова. Заметив
их, он должен был поспешить к известной Хонде поляне, присоединиться к засаде, а затем
встретить противника кинжальным огнём из всех стволов. Свою задачу он не выполнил –
Ганс, как обычно, витал в красочных эротических мечтах, когда бесшумно подкравшийся
Петрович перерезал ему горло. Затем Робин с помощью Хонды перебил элитных
головорезов Бормана, засевших у поляны. Красивый и простой план вождя прогрессивной
молодёжи рухнул. Островитянам оставалось заслать в стан врага Хонду, благо его туда
свободно пропускали, где он должен был перебить главарей в хижине, после чего покинуть
посёлок по лощине. Диспозиция врага была внимательно изучена в трофейный бинокль, так
что всё должно было получиться, так как Петрович брался прикрыть лазутчика снайперским
огнём, отвлекая от него дозорных. Жалкие остатки бритоголовых уже не представляли бы
серьёзной опасности, с ними можно было покончить позже. Наглый диверсант просто
ускорил события, проявив со своей стороны смелую инициативу. Ничего этого девушки не
знали, ребята не хотели их лишний раз беспокоить и, уходя, ничего о своих планах не
сказали.
Валет устал бежать. Упав на спину, он бессильно смотрел в небеса, успокаивая шумное
дыхание. В голове роились одновременно тысячи разных мыслей, тело его непроизвольно
вздрагивало, всё ещё не отойдя от пережитого ужаса. С таким кошмаром он ещё никогда не
сталкивался, спасло его просто чудовищное, невероятное чудо. До конца своих дней ему не
забыть мальчишеской улыбки безжалостного убийцы, его ледяных глаз, темноты
пистолетного зрачка.
Что делать? Куда ему бежать дальше? Валету везде чудилась приближающаяся смерть.
Он слышал за собой стрельбу и был уверен: враги победили, возврата назад больше нет.
Ничего, он уйдёт в лес, спрячется. У него есть хороший нож и пистолет с парой обойм,
сохранилось немного спичек. Хоть Валет коренной горожанин, но силы у него хватает, не
пропадет. Если повезёт, можно найти ещё одно устройство связи. Тут он вспомнил, что у
врагов есть опытный егерь-следопыт. Проклятье! Он чуть не взвыл от отчаяния. Спасения
нет, его найдут везде. Стоп, а почему он так испугался, надо подумать спокойно, хоть и не
получается, перед глазами маячит видение – Хонда, мягко улыбаясь, идёт своей крадущейся
походкой, небрежно высматривая его следы. Следы, следы... Следы!!! Они не остаются на
воде, это выход! После нападения дикарей осталось несколько трофейных лодок. Они рядом,
здесь, возле самого устья реки. Сесть в одну и уплыть подальше. Озеро огромное, другой
берег почти не просматривается, а дальний край и вовсе не виден, даже с высокой скалы.
Там хватает островов, его следов никогда не найдут. Надо будет затаиться на время, потом
уйти на поиски другого устройства связи.
Валет насторожился и чуть не закричал от страха, совсем рядом послышались голоса.
Нет! Он не умрёт! Он должен жить, если надо, он прорвётся к спасительным лодкам с боем.
В руке сам собой появился пистолет. Оружие было неважное, небольшого калибра, но это
лучше, чем совсем ничего. Низко пригнувшись, парень быстро двинулся в сторону врагов,
бешеным вепрем выскочил из кустов, сквозь пелену ярости разглядел ненавистные фигуры,
поднял руку и открыл огонь, целясь в единственного среди них мужчину.
Парень охнул, плавно присел, завалился на бок, зажимая руками пробитый живот;
девушки истошно закричали, бросились бежать в разные стороны. Валет припустил за
черноволосой, но понял – длинноногую газель ему никогда не догнать, выстрелил вслед,
почти не целясь, однако попал. Та споткнулась и с криком покатилась по земле. Подскочив к
ней, Валет собрался уже добить жертву, но тут перед самым носом прогудело что-то
длинное. Обернувшись, он увидел, что вторая беглянка замерла в грациозной позе лучницы и
накладывает на тетиву очередную стрелу. Взревев, он дважды выстрелил в её сторону, та
вскрикнула, спряталась за ствол дерева.
Не задумываясь о своих действиях, он склонился к раненой, вырвал из её трясущейся
руки грубый медный нож, схватил девушку за руку, потащил за собой, невзирая на
отчаянные крики и сопротивление. Валет сам не знал, зачем это делает; единственная мысль
в его голове была очень простой – во что бы то ни стало добраться до лодки и уплыть отсюда
как можно дальше.
Возле лодок никого не было. Выбрав одну, самую небольшую, он швырнул в неё свою
плачущую добычу, упёрся в борт, столкнул челнок на воду. Узкая лодка, подхваченная
быстрым течением, пошла довольно ходко, но ему это показалось недостаточным. Валет
схватил весло, заработал им изо всех сил, больше поднимая брызг, чем увеличивая скорость.
– Убью, убью, всех убью! – повторял он, не переставая. – Хонда, падаль рваная! Убью!
Хрен вы меня достанете!
В глазах стояло лицо Хонды – ублюдок уже не улыбался, он стоял на берегу с
растерянным, огорчённым видом. Бросив весло, Валет безумно захохотал, увидев, что давно
уже плывет по бескрайней озёрной глади. Выпрямившись во весь рост, он ликующе
вскричал:
– Ну что, сука! Достал?!
Рядом кто-то испуганно вскрикнул. Недоумённо нахмурившись, Валет обернулся,
уставился на окровавленный комок возле своих ног. Радостно оскалив свою изуродованную
физиономию, он склонился над пленницей, схватил за волосы, потянул, заставляя смотреть
на себя. Увидев перед собой кровавую маску, та закричала, страшно, обречённо, но своего
похитителя не разжалобила.
– Я тебя знаю, ты девка Хонды! – безумно прошипел он и добавил: – Твой Хонда не
придёт. Всё, он остался там, на берегу!
Не сводя с девушки маслянистого взгляда, он потянулся к пряжке ремня.
– А сейчас я тебя славно поимею, можешь звать своего дружка сколько душе угодно. Я
поимею девку Хонды!!!
Радостно засмеявшись, он придавил кричащую, бьющуюся пленницу всей своей
немалой тушей, наслаждаясь её бесполезным трепетом. Та извивалась изо всех сил, но их у
раненой девушки было немного. Ударив её несколько раз затылком о дно лодки, Валет
разорвал на ней окровавленную одежду и потянулся своим возбуждённым телом, не обращая
больше внимания на безумный огонёк, разгорающийся в девичьих глазах.
ГЛАВА 13
Они победили. Причём случилось это даже раньше, чем предполагал Робин. Он
планировал, что, истребив командную верхушку врагов и их лучших боевиков, посланных в
засаду, они планомерно осадят посёлок и постепенно уничтожат остальных или хотя бы
заставят их сдаться. Тем придётся нелегко, так как самое хорошее оружие Борман выделил
головорезам в засаде, а оно достанется трофеями победителям. Самая опасная роль в этом
плане выпала Хонде, но кроме него в посёлок никого бы не пустили. Однако тот ещё более
себя подставил, решив проблему одним махом. Ну что же, победителей не судят.
Присев на брёвнышко возле Хонды, Робин поинтересовался:
– А почему же ты вообще сам всё не сделал, раз уж такой крутой?
– Тебя пожалел, – лениво процедил тот. – Что ты в старости своим внукам будешь
рассказывать? Что за тебя всё дедушка Хонда делал?
– Ну, значит, спасибо тебе огромное, ты настоящий друг, не забыл обо мне подумать.
Как здесь всё прошло?
– Нормально, только Валет ушёл. Это чисто мой косяк.
– Ничего, Петрович его спокойно найдёт.
– Тут парень на кресте висел, представляешь, чисто Голгофа! Картинка была, хоть кино
снимай. Что сейчас делать будем?
– Сейчас пошлём пару ребят на остров, пусть наших девушек приведут. Соберём весь
здешний народ, объявим о полной победе революции, организуем похороны павших
боевиков. Всё, Хонда, мы победили, можем веселиться.
– Что-то ты такой весёлый, что хоть сейчас на похороны.
– День такой. Да и гложет меня мысль неясная. Будто бы забыл что-то очень важное и
никак не могу понять, что.
– Не бойся, наши девушки в безопасности.
– Да при чём здесь девушки?
– При том. Поверь, мне виднее. А это что такое?
Из-за скалы показалась стремительно бегущая фигурка. Все с изумлением узнали
Аниту. Растрёпанная, плачущая девушка замерла перед Робином.
– Ты что здесь делаешь? – охнул он.
– Там, в лесу, там лежит труп с перерезанным горлом. Мы стояли возле него, а тут
выскочил какой-то толстяк с окровавленным лицом. Он из пистолета убил Антона, ранил
Сату, схватил её и куда-то утащил. Я ничего не смогла сделать, – Анита была на грани
истерики.
– Да как вы сюда попали?! – вскочил взволнованный Хонда.
– К нам на остров прибежал местный парень, Антон, он сказал, что вас здесь хотят
убить. Мы бежали за вами, хотели предупредить.
– Дуры, какие же вы дуры! – Хонда впервые вышел из себя. – Это был Валет! Да какой
же я мудак, так сплоховал! Порву суку, он жить не будет!
– Спокойно, паря, – произнёс Петрович, – я их мигом догоню.
Робин поднялся и каким-то странным, спокойным голосом заявил.
– Мы пойдём вместе.
– Да что ты! Тебе тут делов выше головы, надо ж всё обустроить, взять в свои руки,
людишкам местным себя показать. А за девку не переживай, я быстро обернусь.
– Мы пойдём вместе.
Егерь хотел было сказать что-то ещё, но, поймав взгляд Робина, осёкся, увидев в нем
такое, что почувствовал, как на голове седеют волосы. Сил хватило только на то, чтобы
согласно кивнуть.
– Хонда, ты тут пока без меня начинай, вместе с Мавром.
Тот даже не подумал возражать и, проводив товарищей взглядом, приказал.
– Векша, возьми пару местных ребят, сходите на то место. Найдите этого
подстреленного Антона, вдруг он жив.
Петрович молчал очень долго. Он ничего не сказал, когда увидел кровь на том месте,
где девушка упала, настигнутая пулей, ничего не возразил, когда Робин приказал
продолжить преследование на лодке, но сейчас смолчать не смог:
– Робин, нам их никогда не найти. Это озеро краёв не имеет, одних островов тыща.
Года не хватит всё осмотреть.
Бросив на егеря помертвевший взгляд, парень безжизненно произнёс:
– Мы дойдём до того маленького острова с одиноким деревом. Если там никого не
будет, я придумаю, где их искать ещё.
Петрович благоразумно промолчал. Такого Робина он не знал и боялся его до
полусмерти. Спорить не хотелось совершенно. Сердце охотника тоже болезненно ныло,
славную девчонку было жалко до слёз. Но помочь ей ничем нельзя, здесь необходимо
несколько быстроходных катеров, а где же их взять? Егерь уже смирился с обидной потерей,
но не Робин. Тот отнёсся к пропаже девушки очень странно; похоже, у него что-то серьёзное
случилось с головой. Выйдя в озеро, он указал Петровичу курс, заставляя двигаться по одной
прямой, не покладая при этом вёсел. Егерь совершенно точно знал, что у Робина с этой
девушкой ничего не было, в их маленьком отряде такое невозможно было скрыть, но сейчас
его терзали вполне обоснованные подозрения.
Робин на миг замер с занесённым веслом, взглянул вперёд, заработал ещё
ожесточённее. Взглянув туда же, егерь заметил на берегу озера скорчившуюся черноволосую
фигурку. Отпустив крепкое словцо, он покосился на Робина с суеверным ужасом.
Сата сидела на плоском валуне, обхватив поджатые ноги руками. Камень был тёплый,
но девушку била сильная дрожь. Робин присел перед ней, положил ладони на мокрые
колени. Она подняла на него потемневшие, измученные глаза:
– Робин, – еле слышно шепнули посиневшие губы, – он, он меня...
– Тише, девочка, молчи, я все понял. Ничего страшного, не переживай ты так, забудь. А
я его непременно убью, обещаю.
– Робин, ты меня не понял, – уже громче произнесла девушка. – Он хотел со мной
делать то, что ты подумал, но не смог. Он стал как дикий, а я тихо взять его пистолет. Ты
показывал, как стрелять, я это сделала. Но он был жив, только сильно кричал. Я смогла
прыгать с лодки в воду. Я очень хорошо плавать, но еле сюда приплыть. Я сильно устала,
мне холодно и больно. Я думала, что скоро умру здесь, мне так холодно.
– Бедняжка, да ты ранена! Ты просто потеряла много крови. Покажи!
Пуля угодила девушке выше лопатки и, пробив тело, вышла над ключицей. Рана была
очень аккуратной – очевидно, пистолет был небольшого калибра, – но всё ещё сочилась
кровью. Сата явно потеряла её немало. Перевязочных материалов не было, приходилось
надеяться, что кровотечение уже практически закончилось и рана не откроется.
– Ты сможешь самостоятельно надеть на себя мою рубашку?
– Да, Робин, я смогу.
– Вот, возьми, мы отвернёмся. Свои лохмотья скинь, они мокрые.
Уже на обратном пути Петрович опасливо поинтересовался:
– Робин, я все никак уразуметь не могу, а как ты догадался, что она на этом острове?
– Не имею представления, – безразлично ответил он, – я просто это знал.
Хонда не сдержал радостного вопля, когда увидел Робина с Сатой на руках. Тот на
ходу коротко бросил:
– Она ранена и потеряла много крови. Куда её можно положить?
– Хижина Бормана свободна, там полно места, есть хорошая койка. Я сейчас
какие-нибудь тряпки принесу, подожди.
Хонда притащил с местного склада отрез какой-то грубой материи и тонкое одеяло,
щедро перестелил постель павшего вождя, скинув оттуда всё, что там было. Робин уложил
Сату, укрыл остатками ткани и одеялом: девушка всё ещё продолжала дрожать. С помощью
товарища перевязал ей рану, не жалея ваты и бинтов.
– Сильно больно?
– Ничего, – Сата бледно улыбнулась, – я уметь терпеть.
– Один момент! – Хонда засуетился, заметавшись по хижине, затем подскочил,
протягивая стакан: – Вот, выпей.
– Что это?
– Ужасная гадость, хуже не придумаешь, но если осилишь, точно заснёшь спокойным
сном. Гарантирую, на себе не раз проверял.
Девушка начала пить бесцветную жидкость, вначале ничего не поняв, но тут глаза её
широко раскрылись, оторвавшись от стакана, она закашлялась, обижено воскликнула:
– Зачем меня заставлять это пить! Это... это огонь-вода!
– Верно, детка, – засмеялся Хонда, – именно так говорили бедняги индейцы.
– Я тебя не понимать!
– И не надо, – сказал Робин. – Успокойся, сейчас водички дам, запить эту гадость.
Постарайся уснуть.
Минут через пять измученная девушка забылась сном. Хонда звякнул стеклом,
протянул стакан Робину:
– Выпей, тебе это надо. – Чуть помолчав, добавил: – Стакан верни, мне тоже надо. Что
там с Валетом?
– Ну и гадость! Не мог водой развести нормально, как малышка это пила!
– Ничего, это только на пользу. Хоть согрелась. Так что с Валетом?
– Не знаю. Он хотел её изнасиловать, по-видимому, потерял от страсти бдительность,
она в него стреляла из его же пистолета, потом прыгнула в воду. Он её догонять не стал,
возможно, серьёзно был ранен. Еле доплыла до суши, потеряла много крови, видишь, как её
знобит. Говорила, что Валет был жив, но не стану же я его искать!
– Может, сдох всё же? Да хрен с ним! Выпьешь ещё? Тут закусь есть, две карамельки.
– Наливай!
Собутыльники в три захода прикончили всю бутылку и одну карамельку, помолчали,
думая каждый о своём. Решив, что пора возвращаться к делам, Хонда произнёс:
– Слушай, тебе надо бы взглянуть на это рохо поближе. Да и объясниться с местным
населением. Без тебя никто на это не решался, – увидев в глазах товарища невысказанный
вопрос, поспешно добавил: – Я сейчас Аниту приведу, она здесь посидит. Да и Ахмед уже
наверняка снаружи стену подпирает. Одну её не оставим, не волнуйся, теперь всё будет
хорошо.
– Ладно, иди, собирай народ. Я пока схожу к рохо. Посмотрю, что там к чему.
– На вот, это у Бормана было. – Хонда протянул два пакета с сушёными травами. –
Товары на обмен, пригодится.
Робин взял свёртки, взглянул на осунувшееся, бледное лицо спящей девушки и наконец
понял то, чего не мог сказать себе вот уже несколько дней. Он влюбился.
Робин стоял в центре устройства связи, перед грибообразным возвышением. Как много
пришлось пережить, чтобы оказаться здесь. Он нашёл верных друзей, любимую девушку,
опасных врагов. Целая жизнь уложилась в эти несколько дней, а для многих она в эти дни и
закончилась. Что сделано, то сделано, и перед ним находилось сооружение, совершенно
чуждое этому миру. Оно было не просто искусственным, оно было как бельмо на глазу.
Робину больше всего хотелось заложить сюда крупнокалиберный фугас, а после тщательно
заровнять воронку бульдозером. Он не понимал, откуда явились такие мысли, но сердцем
чувствовал их правоту. Сбросив непонятное оцепенение, он вытянул руку, положил ладонь
на большой чёрный прямоугольник с метровой диагональю.
По поверхности прямоугольника тут же пошла цветная рябь. Загорелись разноязыкие
надписи. Пробежав по ним взглядом, Робин увидел ту, что его устраивала, и выделил её
пальцем:
ЯЗЫК – РУССКИЙ
Робин стоял перед собравшейся толпой. На него смотрели десятки глаз. Его товарищи,
всё ещё увешанные оружием, жители посёлка, лишившиеся своих угнетателей,
перепуганный Крыс, единственный, кто уцелел из бритоголовых – все они напряжённо
застыли, ожидая, что же им скажет этот странный человек с удивительно сильным взглядом.
Все дружно вздрогнули, когда его меч со зловещим лязгом покинул ножны. Лезвие
коснулось земли, Робин прошёл перед толпой, проведя в каменистой почве борозду и, не
убирая оружие, заговорил просто, но проникновенно:
– Устройство связи не является ничьей собственностью, любой имеет право им
пользоваться, никого не спрашивая и никому не платя. Все мы свободны в своём выборе, но
в то же время выбор не слишком большой. Здесь много опасностей, человеку трудно выжить
в одиночку. Кто хочет присоединиться ко мне, пройдите за эту черту, но помните: вы
лишитесь части своей свободы ради общего блага. Чтобы выжить, нам придётся действовать
сообща, часто жертвуя личными интересами. Кто останется сам по себе, должен будет сам
позаботиться о своём выживании. Я всё сказал, каждый должен решить сам.
Первыми, не колеблясь, черту перешли все его товарищи. Следом поспешно
потянулись остальные, через минуту по ту сторону остался один Крыс. Сиротливо кривясь,
он как-то боком, как раненый краб, подошёл к затоптанной полосе, неловко переступил,
нелепо задрав ногу, чуть ли не до пояса. За Робином пошли все.
ЧАСТЬ 2
БОЙ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ
ГЛАВА 1
Робин сидел возле постели Саты и грустно думал, что в мире нет справедливости.
Бедняга Антон, получивший две серьёзные раны – в живот и в грудь – чувствовал себя
вполне сносно и, похоже, вполне успешно поправлялся. Девушка, пострадавшая гораздо
меньше, серьёзно слегла. То ли пуля вбила ей в рану обрывки одежды, то ли виновата
попавшая озёрная вода, но Сата второй день металась в бреду. Тело её горело огнём, она при
этом всё время мерзла, часто кричала сразу на двух языках. В кошмарах её посещали
мёртвые родственники, нуры, несостоявшийся насильник и вовсе неизвестные персонажи. В
редкие моменты короткого просветления она просила пить, отказывалась от еды, часто
смотрела невидящим взглядом, никого не узнавая.
Анита ухаживала за ней в одиночку, никого не подпуская и не отходя ни на шаг.
Девушка вбила себе в голову, что именно она виновата в случившемся. Отчасти так всё и
было – они не должны были покидать остров. Робин несколько раз пытался её успокоить, но
тщетно. Единственное, что Аниту утешало – это его твёрдая убеждённость, что Сата не
умрёт. Её лечили какими-то весьма сомнительными отварами Глита и Трама, перевязки
делала Клава, студентка третьего курса мединститута, единственный человек в посёлке,
имеющий отношение к врачебному делу. А работы для медика было достаточно. Помимо
Саты и Антона, на больничную койку попал Крыс. Какие-то очень недружелюбные личности
подстерегли его ночью на краю посёлка и педантично пересчитали рёбра, не забыв уделить
внимание и другим частям его организма. На несчастном бритоголовом молодчике
практически не осталось живого места, ему даже стонать было больно. Он не выдал своих
обидчиков, а Робин их не стал даже искать, отлично понимая, что обозлённым людям просто
потребовалось выместить свои обиды на единственном уцелевшем угнетателе. Наказывать
их за это не поднималась рука.
Анита тронула его за плечо, прервав раздумья и, неловко смущаясь, проговорила:
– Ты не мог бы выйти? Мне тут надо кое-что с ней сделать...
Коротко кивнув, Робин бросил на Сату последний взгляд и вышел наружу. В посёлке
почти ничего не изменилось. Остались те же хижины и шалаши, только крест исчез, да на
скалах дежурят всего трое дозорных. Новый посёлок начали ставить возле устья реки. На
общем совете решили, что старое место мало пригодно для обороны малыми силами, да и
почва слишком каменистая для строительства. Берег реки казался гораздо предпочтительнее:
там можно было легко поставить деревянную крепость, вырубив местный лес, чем сейчас и
занималась большая часть людей. Остальные малыми группами обходили окрестности,
собирая травы. Петрович с Векшей прочёсывали берега озера в поисках новых людей и за
два дня нашли ещё четверых.
Робин спустился с холма. Здесь на опушке вовсю стучали топоры и визжали пилы, шла
заготовка леса. Он планировал расчистить все заросли, чтобы вокруг крепости расстилалось
открытое пространство. В этом случае никто не подберётся к ним незамеченным, да и
обстреливать врагов будет гораздо легче. Дозорные следили за озером день и ночь, все
опасались возвращения хафидов, но пока никого не замечали. Глита и Трама говорили, что в
начале осени появится много людей из селений Вертины – так они называли всю местность к
северу от Большого озера. Кто-то придёт пешком, кто приедет на ездовых быках – суфимах
или в лодках, привезут товары для торговли с купцами побережья. На песчаном острове
развернётся бойкий торг. В эту пору хафиды не рискуют нападать, слишком много
собирается народа, а у купцов неплохая охрана.
Завидев Робина, Хонда бросил топор, приглашая присесть, указал на поваленное
дерево, крикнул всей бригаде:
– Перекур, стахановцы!
– Как успехи?
– Норма. Завтра эту полосу до реки расчистим. Пару ребят отсюда можно забрать,
пусть ров копают, а то у нас брёвна оттаскивать уже не успевают. Нам надо что-то с
металлом решать.
Проблема была довольно злободневная. Из рохо можно было получать металлические
инструменты высокого качества, но не всё было так просто. Чтобы получить один
небольшой топор, два десятка людей должны были собирать травы дня три. То же касалось и
других вещей, а многие самые необходимые товары в списках и вовсе отсутствовали. Ребята
из клуба имели навыки кузнечного дела, ведь доспехи и оружие они делали практически
сами, а Пересвет и вовсе был в этом деле большим профессионалом. Но для работы им
нужен был металл, а его как раз и не хватало. У них было около тридцати килограмм
трофейной меди и бронзы – вот и весь наличный запас. Лена, благодаря своему образованию
и профессии, немного разбиралась в минералогии и металлургии, но где искать необходимые
полезные ископаемые, не представляла. Из геологии местности она поняла только то, что
скалы гранитные и ничего полезного из них не получить. Но больше никаких дельных
советов от неё так и не дождались. Тевтон весьма смутно представлял, что железную руду
можно добыть в болоте, и сейчас с двумя помощниками копался на другом берегу реки.
Вообще с ребятами-медиевистами им невероятно повезло. Помимо обладания
вооружением и доспехами, каждый из них знал массу полезных сведений о быте и хозяйстве
древних времен. Это было неудивительно, ведь создавая себе амуницию, они собирали всю
доступную информацию об интересующих их временах; для них было немалым позором,
если кто-нибудь обнаруживал, что доспех или меч не соответствовал эпохе либо стране.
Единственное допустимое отклонение от исторической фактуры – использование
современных материалов.
– Здесь есть железо, нам его надо только найти.
– Откуда ты знаешь?
– Лена нашла несколько подходящих камней на берегу реки. Их принесло течением
сверху. Может, Тевтон всё же обнаружит что-нибудь в этой болотной грязи?
– Тут даже Ахмед свою идею высказывал. Он где-то краем уха слышал, что на
железной руде отклоняется магнитная стрелка. Теперь хочет тебя увидеть, представить свой
гениальный проект беготни по холмам с компасом в руке. А откуда местные аборигены
берут медь и бронзу?
– Сата! – Голос Робина невольно дрогнул. – Сата говорила, что они, в основном,
выменивают металл у купцов с побережья. Ещё его с гор приносят тамошние жители.
– Не переживай, поправится она и обязательно наделает тебе кучу маленьких
робингудиков. Что ты так хмуро на меня смотришь? Не веришь в свои собственные силы?
Ну, так и быть, помогу тебе и в этом деле, чего не сделаешь ради друга.
– Иногда я сам удивляюсь, почему ещё ни разу не набил твою мерзкую морду. Может,
пора всё же начинать?
– Ты последний в невероятно длинной очереди, сразу за Крысом.
– А ему-то ты чем досадил?
– По большому секрету сообщил, что наша врачиха Клава в сговоре с теми, кто его так
славно отколошматил. Высказал ему своё твёрдое убеждение, что она его обязательно
отравит. Знаешь, после этого у него почему-то здорово снизился аппетит.
– И почему тебе всё сходит с рук? Ладно, если что, я буду на стройке. Не забудь,
вечером у нас заседание совета.
Проводив Робина взглядом, Хонда поднялся, от души потянулся и зычно проорал:
– Сидите, тунеядцы? А ну за работу! Стране нужен лес!
Робин шёл по стройке, больше напоминающей разорённый муравейник. Здесь всё ещё
только начиналось, несведущий человек вряд ли догадался бы, что, собственно говоря, здесь
строится. В одном месте уже начали устанавливать ошкуренные брёвна, наметилась линия
рва – на данный момент это были все успехи. Не хватало инструментов, не стоило и мечтать
о механизмах; тягловых животных, и тех не было. Люди работали от зари до зари, но никто
не роптал. Все уже поняли – новая власть не имеет ничего общего с предыдущей шайкой и
думает не только о себе. Никому не хотелось встретиться с бандой дикарей в чистом поле,
при практически полном отсутствии патронов.
Завидев Робина, из глубокой ямы вылез радостно ухмыляющийся Ахмед, быстро
затараторил:
– Вах, Робин, ты умный, ты физику знаешь! Я тебе сейчас сказать, что придумал. Я
понял, как найти железо!
– Ничего не выйдет, – улыбнулся Робин, – с помощью компаса мы его не найдём.
– Вах, как ты знать, что я хотеть говорить?
Скользнув по гиганту снисходительным, всезнающим взглядом, Робин с мудрым видом
покачал головой, спокойно пошёл дальше, оставив Ахмеда стоять с потрясённым видом. Из
таких мелочей создаются легенды. Уже к вечеру все будут знать, что их великий вождь
умеет читать мысли своих людей.
Осмотрев фронт работ, Робин увидел, как от другого берега реки отчалила небольшая
лодка. Поспешив навстречу, встретил Тевтона. Тот выглядел не слишком презентабельно, на
что Робин ему заявил:
– У тебя вид, будто ты из болота вылез.
– Ещё издевается, – буркнул тот и протянул какой-то весьма подозрительный грязный
комок. – Вот, посмотри.
– Что это?
– Руда. Вроде бы.
– Там её много?
– Откуда я знаю, но если нашли в одном месте, значит, она должна быть и в других. Не
могли же мы обнаружить единственный её источник?
– Хорошая новость, сегодня на совете всех порадую. А сейчас давай думай, как
наладить добычу.
– Руда, это, конечно, хорошо, – высказался Мавр, – но это ещё не железо. С болотной
рудой придётся повозиться.
– Это точно, – поддержал его Пересвет, – и серы в ней много.
Заседание временного совета было в полном разгаре. По сути дела, это и не совет, как
таковой, а простая производственная планёрка. Все руководители участков работ в быстром
темпе высказывали свои проблемы и претензии, так же молниеносно решались общие
вопросы. Робин, поняв, что все текущие проблемы решены, заявил:
– Мне придётся сходить в деревню к аборигенам, и лучше не в одну. Надо
продемонстрировать своё миролюбие и попытаться наладить с ними торговые отношения.
Подождав, когда стихнет шум, вызванный этим заявлением, он спокойно продолжил:
– Я всё уже давно продумал, меня держали только личные причины и желание
проследить, как здесь всё начинается. Но ждать чего-то дальше – только терять время.
Насколько мне известно, у местных крестьян очень ценятся металлические предметы. Чтобы
получить небольшой нож, достаточно в одиночку собирать траву в течение пары дней. Ткани
и посуда у нас тоже недорогие. С небольшим набором этих товаров следует добраться до
ближайших селений, а там попробовать поторговать. Аборигены поймут, что нам нужно, и
сами будут приносить нам травы и продовольствие.
– Да они тебя прикончат и всё бесплатно заберут, – не выдержал Пересвет.
– Вряд ли, я всё довольно хорошо продумал. Насколько мне известно, в этих краях нет
крупных поселений с воинами и жрецами. Вся эта местность именуется южная Вертина,
здешнее население платит натуральную дань атонам – это здешняя религиозная верхушка.
Воинские отряды в этих краях появляются только для борьбы с еретиками-риумами, а с ними
уже практически покончено. С точки зрения атонов, мы нечто вроде демонов, нас называют
цохваны. Если поначалу не демонстрировать чёрную морду Мавра и других необычных
людей, вроде Ахмеда, то можно вполне сойти за нормального местного человека, скажем, из
дальних земель. А поняв, что с нами выгодно иметь дело, поселяне на всё будут смотреть
сквозь пальцы. Местный народ не склонен к религиозному фанатизму, и если бы не атоны,
нам здесь не было бы лишних проблем. Нападать на путников тут не принято, разбойников
почти нет. Так что я практически не рискую, главное – не нарваться на атона и осторожнее
вести себя с иминами, они тут вроде шаманов-знахарей. Поймите, нас очень мало, мы не
сможем существовать во враждебном окружении, надо как-то приспосабливаться,
вписываться в этот мир.
– Хорошо, – согласился Мавр, – но почему именно ты?
– Это просто: я единственный, кто достаточно хорошо овладел местным наречием. Мне
не придётся корчить из себя немого.
– Я пойду с тобой, – заявил Хонда, – прикинусь глухонемым Герасимом.
Представив пересмешника в роли немого, все невольно рассмеялись.
– Идея хорошая, – согласился Мавр, – одному слишком опасно.
– Вот и хорошо, выйдем утром. Ты, Мавр, останешься здесь за главного.
– Ну как?
– Всё по-прежнему, – ответила Анита. – Всю ночь прометалась в бреду, уснула только
под утро.
– Я не смог быть здесь этой ночью. Мне сейчас надо уходить, пришлось отсыпаться.
– Знаю. Не волнуйся, здесь всё будет хорошо. Она сейчас впервые заснула нормальным
сном. Правда, днём бред может вернуться, но Клава говорит, что это всё равно очень
хороший признак.
Робин постоял с минуту, глядя на спящую девушку так, будто старался навеки
запечатлеть в памяти её облик. Медленно наклонился, но златовласая сиделка поспешно его
остановила и прошептала:
– Не надо, не трогай её, она может проснуться.
Глянув на Аниту чуть ли не враждебно, Робин кивнул, молча развернулся и вышел на
улицу, где его ждал Хонда. Им пора было уходить.
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
– ...Со стороны суши стена практически завершена, можно начинать ставить помосты
для защитников, – продолжал Мавр свой доклад, – а людей распределим по другим участкам.
– Нет, – категорически заявил Робин, – отступите вглубь крепости метра на два, ставьте
параллельно вторую стену. Между ними всё забьём утрамбованной землёй и камнями,
сверху постелим настил. Тогда помосты не понадобятся.
– Но это огромная работа! – изумился Мавр. – Да наша бревенчатая стена и так в три
раза выше местных частоколов, а о её толщине и говорить нечего!
– Нет. Мы должны быть готовы ко всему. Людей у нас пока хватает, аборигены здорово
помогают, справимся. Сейчас надо бросить на возведение укреплений все силы, дома можно
соорудить позже.
– Это сколько же земли понадобится!
– Ничего, будем углублять ров, он всё равно сухой.
Ров был довольно больной темой. В своё время многие настаивали на том, что крепость
стоит возвести чуть подальше, на низменном берегу реки. В этом случае ров будет заполнен
водой, что обеспечит неплохую защиту. Противники этого проекта опасались наводнений; в
конечном итоге их поддержал Робин, и стройку начали на возвышенности, метрах в ста от
реки. При углублении рва в одном месте наткнулись на линзу глины с камнями и валунами,
работа там была сплошной мукой.
– Пересвет, сколько у тебя человек в кузне?
– Считая меня, четверо.
– Ясно. Нам надо срочно заняться производством оружия. Не напрягайся так, я
понимаю, что местное железо для этого не слишком подходит. Можно начать использовать
сталь из инструментов, вскоре их будет более чем достаточно – аборигены не перестают нам
тащить травы и минералы. Качество её отменное, она пойдёт на любое вооружение. Бери
себе помощников потолковее, столько, сколько надо. Подумайте над доспехами: я понимаю,
что хорошая броня или кольчуга очень трудны в изготовлении, но можно делать изделия
классом попроще. По моему заказу нам таскают толстую кожу, надо приспособить её к делу.
В самых ответственных местах укрепить стальными пластинами, против местного оружия
защита выйдет довольно неплохая.
– Послушай, Робин, – голос Марка был полон опасливого любопытства, – с кем ты тут
собрался воевать? С местными аборигенами сам же мосты навёл, между нами теперь мир и
благодать. Хафиды? Так они не слишком опасны, такие укрепления против них не нужны.
– Ты просто смотришь на то, что легче увидеть. Мы не знаем, как сложатся наши
отношения с местной правящей верхушкой. Атоны могут собрать немалые силы, у них есть
профессиональные воины, отборная гвардия – храмовая стража. Это тебе не заторможенные
крестьяне в лаптях. Да те же хафиды, что ты о них знаешь? Несколько лет назад они
совершили страшный набег на Вертину; судя по всему, в нём участвовало более тысячи
воинов. Представьте, что такая орава припрётся к нам в гости.
– Картинка неприятная, – согласился Мавр, – лично я всё осознал.
– Вот и хорошо, я думаю, на сегодня хватит. До завтрашнего вечера всё обдумайте, что
ещё можно сделать для усиления нашей оборонной мощи. Сейчас – это главная задача.
ГЛАВА 4
– Я тебе, паря, точно говорю: осётры тут, что откормленные кабаны. А уж икры с
каждого полпуда будет, не меньше. На их морды глянуть – просто жуть берёт!
– И как ты только это разглядел? – Голос Робина был полон ехидного недоверия.
– Э, да ты никак мне не веришь? – Петрович нешуточно обиделся. – Зря! Я на Волге
службу проходил, а там этих осётров, что и академику не сосчитать. Я, ежели хочешь знать,
пока службу нёс, по этим осётрам, что профессор стал. Даже и не сомневайся. А тут я сбоку,
у выхода с протоки, рыбачить присобачился, рыба тут на крючок в очередь выстраивается,
тока крик идёт, дескать, кто тут у нас крайний? Даже с такими непутёвыми снастями без
улова никак не останешься. А в ту пору меня к протоке потихоньку отнесло, утро тихое
было, солнышко подсвечивает, глянул я – мать моя почётная доярка! А там этих осётров,
боже ж ты мой, куда там Волге! Тут я и покумекал всей своей черепушкой – больному
человеку икра самое первое дело!
– Тише ты, вроде нас качнуло что-то, будто за дно зацепились!
– Да ты не суетись так, тут мы через яму проплываем, глубина, что у цыганского
кармана, я до её дна ни одной снастью не достал, а протока, вон она, ща в неё войдём. Ой, а
чего же енто?
Вода позади лодки вспучилась исполинским горбом, в утреннем тумане блеснул рыбий
хвост, габаритами напоминавший газетный киоск, ударил по воде, пустив волну, достойную
сильного шторма. Оба рыбака, вымокнув с ног до головы, присели на дно лодки с
разинутыми ртами.
– Это что, и есть осётр?
– Моя ты бедная маменька! – дрожащим голосом отозвался егерь.
– Не очень ты на неё похож, – нервно пошутил Робин.
– К берегу греби! Да поспеши!!!
– Почему? Мы же собирались осетра поймать!
– Да греби же! Какой осётр? Посрать мне очень требуется. Ох, быстрее, как бы штанам
беды не вышло!!!
– Не шуми ты, я его вижу, тут точно осётр, да здоровый в придачу! – азартно выдохнул
Робин, хватаясь за острогу.
– Да забудь ты за него, к берегу правь! Ой, не медли!!!
Застыв на миг у борта лодки, Робин стремительно ударил что-то в толще воды. Острога
замерла, встретив препятствие, затем судорожно задёргалась, вырываясь из рук; егерь
истошно заорал, представив, что за монстра мог загарпунить их совершенно сумасшедший
вождь и, пожалуй, сглазил: после сильного рывка тот с криком улетел за борт. Перепуганный
до полной стыдобы, Петрович жадно прислушивался. В густом, как молоко, утреннем
тумане слышались сильные всплески, отчаянная ругань вперемешку с азартными воплями.
Затем настала тишина.
Егерь уже собрался оплакивать товарища, как услышал его крик:
– Эй! Петрович, двигай сюда!
Тот поспешил взяться за весло. Вскоре из тумана показались очертания крошечного
островка. На берегу сидел Робин с видом кота, объевшегося сметаны. Перед ним на
мелководье лежала огромная рыбина, из её туши корабельной мачтой торчало древко
остроги. Это был, конечно, не столь внушительный экземпляр, как перепугавший егеря
монстр, но тоже немалый.
Завидев лодку, Робин вскочил, картинно взялся за свой гарпун, сурово нахмурил брови
и неестественно зычным голосом прожжённого морского волка произнёс:
– Зовите меня Исмаил!
ГЛАВА 5
– Робин, в какой психбольнице тебя учили так работать мечом? – ревел Тевтон,
поднимаясь с земли. – Сколько тебе объяснять, меч и нож – это совсем разные вещи,
заходить за спину противника и резать ему шею мечом – плебейство чистой воды!
– Не знаю, я-то остался на ногах, а вот кто-то упал на пятую точку.
– Да ни один мастер меча не предположит, что его противник клинический идиот. Я же
мог достать тебя раз сто, тебя спасли только твои нечеловеческая гибкость и паучье
проворство.
– Хм, надо их поблагодарить.
– И если ты будешь продолжать бить меня ногами, я когда-нибудь тебя подловлю и от
души огрею по голени латной перчаткой. Ох, и хорошо же тебе будет! – сладострастно
протянул Тевтон.
– Да вы, батенька, садист! Не угодно ли попробовать ещё одну схватку?
– Сходи к Ахмеду, на руках поборись. Достал ты меня своим уголовным стилем боя.
Где красота сверкания стали? Где чёткость атак и плавность передвижений? Ты сражаешься
как конченый отморозок с финкой!
– Не хочешь, так бы и сказал.
Диалог проходил на тренировочной площадке под крепостной стеной. Густав, Тевтон и
Мавр каждый вечер проводили здесь занятия с народом, стараясь всем привить хотя бы
примитивные боевые навыки. Вот и сейчас вокруг стучали деревянные мечи, десятки
человек разучивали удары, блоки и короткие связки. Чуть дальше было стрельбище, там
командовала Анита. Из всех кандидатов в стрелки выбрали самых перспективных, набрав
отряд в тридцать пять человек. К всеобщему удивлению, в лучшие ученики быстро выбрался
Петрович. Робин предполагал, что через месяц-другой он далеко обгонит Аниту. С подачи
Хонды, всех лучников именовали рейнджерами, а пехотинцев – кнехтами.
Кузница работала во всю мощность, недостатка в железе и стали уже давно не было.
Лучшие мастера занимались сложными заказами, остальные помогали им в простых
операциях и выполняли рутинную работу. Здесь хватало производственных успехов,
появилось много необходимых вещей – мечи, секиры, пики, укреплённые кожаные доспехи,
нагрудники, шлемы, даже одна кольчуга из крупных колец. Хоть процесс шёл и медленно, но
армия постепенно вооружалась.
Основные работы на стройке были завершены. Не настолько уж большая вышла
крепость, а народу к строительству привлекли более чем достаточно. Временами здесь
работало до ста сорока аборигенов. Со стороны суши крепость прикрывали три башни, одна
из которых держала ворота. Стена между ними была высотой около шести метров, на
половину высоты её снаружи выложили камнями. Со стороны реки укрепления были
пожиже, а башен только две, да и те совсем небольшие. Периметр уже был полностью
замкнут, оставались только незначительные работы, вроде установки подъёмного моста.
Внутри крепости ещё хватало дел, возводилось жильё, склады, новая кузница, рылись
колодцы. Но по сравнению с укреплениями это были сущие мелочи.
Поток землян полностью иссяк; всего их набралось сто двадцать девять человек. Но
они составляли меньшую часть населения крепости, с лёгкой руки Хонды названой
Ноттингемом. Остальную представляли риумы, собранные со всех окрестностей,
выкупленные отовсюду рабыни-дэйко и молодые девушки, от которых за соответствующую
плату рады были избавиться азаты. Таким образом, население посёлка составило почти
триста человек, а женский вопрос был полностью решён. Приходилось опасаться
дальнейшего увеличения населения и стараться этого избегать: места для проживания было
не слишком много, и тесниться не хотелось. Пришлось отказывать корыстолюбивым азатам
изо всех близлежащих деревень: женщин уже было более чем достаточно.
Отношения с аборигенами были вполне нормальные. Те были рады-радёшеньки своим
новым соседям, и беспокоило их лишь то, что с новыми поселенцами начнут напрямую
торговать дальние селения, отказавшись от услуг ближних посредников. Хафидов видно не
было; очевидно, в этом районе обитали только две уничтоженные землянами шайки. В такой
обстановке некоторые начинали уже жаловаться на милитаристские замашки вождя,
вылившиеся в обязательную муштру и непомерные военные расходы.
Жизнь была приятна и размерена. С этой благостной мыслью Робин покинул плац и
потихоньку пошёл в сторону бани. Эх, если бы ещё Сата избавилась от этой странной
слабости. На удивление сильно её подкосила болезнь. Его раздумья прервали самым
бесцеремонным образом – запыхавшийся часовой прокричал в самое ухо:
– Там, на реке! Там лодки! Какие-то крестьяне плывут.
– Не ори ты так, всё в порядке. – Робин сделал паузу, повернулся в сторону реки, но
из-за стены её не увидел. – Это начинается ярмарка, вот-вот появятся купцы.
– Тукс Длинный Лук, ты нужен мне для очень важного поручения.
– Великий, я готов служить тебе всеми силами.
– Мы пойдём с тобой вдвоём к устью Стайры, посмотрим на странных пришельцев.
– Но великий, это опасно, вам нельзя так рисковать.
– Это не столь опасно. У нас есть сведения, что они не трогают крестьян, а наоборот,
стараются быть с ними в дружбе. Я переоденусь охотником, мы возьмём немного товаров,
сделаем вид, что идём на ярмарку.
– Великий, а почему мы просто не возьмём с собой воинов и нуров?
– Тукс, твоё дело молча подчиняться, но я всё же тебе отвечу, так как ты мне пришёлся
по нраву. Мы мало знаем об этих людях, но и нашего малого знания достаточно, чтобы
понять – они довольно сильны. Здесь, в Вертине, обстановка ухудшается с каждым годом, и
это несмотря на все наши победы. Усмирённые мрины восстают снова и снова, на них
поглядывают шоквуты и тоже отбиваются от рук. Они нагло требуют обеспечения их
металлическим оружием, якобы против мринов, но стоит им почувствовать в руках силу –
сразу попытаются установить здесь свою власть. Повсеместно падают нравы, церемонии
проводят из-под палки, дань собираем только с помощью сильных военных отрядов. Нам не
нужны здесь большие неприятности, хватает проблем на юге, где не прекращается война с
людьми Побережья. А эти пришельцы могут оказаться нашими хорошими союзниками. Но
даже если это не так – вдруг их сила поможет им победить наш отряд? Это очень порадует
всех врагов и ухудшит обстановку в той части Вертины.
– Великий, прости мне мою дерзость, я просто слаб умом.
– Ничего, Тукс, твоё любопытство похвально, оно выдаёт, что у тебя есть хотя бы
немного разума. Иди, приготовься к дороге, мы уйдём утром.
Подождав, когда охотник покинет зал, Зардрак встал с кресла, криво усмехнулся и тихо
добавил:
– А если придётся воевать, возможно, для победы вполне хватит нас двоих.
ГЛАВА 6
– Вот поэтому там теперь торговать весь год можно, понятно? – снисходительно
объяснял словоохотливый пастух двум тупым охотникам.
– Вот оно как? – изобразил удивление Зардрак. – Да, знали бы, ещё луну назад пришли
бы, не топтались зря в Коралисе.
– А сейчас поздно, – добавил крестьянин, – им рабочие уже там не нужны.
– Ну, прощай, мы поспешим, а то без нас ярмарка закончится.
Охотники, мнимый и настоящий, пошли дальше. Отойдя от стада, Тукс спросил:
– Великий, ты чем-то опечален?
– Сколько тебя учить, сейчас называй меня Зар. И не мешай мне, я думаю.
Чем ближе они подходили к устью Стайры, тем явственнее были следы пришельцев.
Многие видели их своими глазами, работали на строительстве странной деревни с названием
Ноттингем. В одном селении показывали женщину, которая понесла от пришлых купцов.
Вели чужие люди себя совсем необычно. Они не грабили крестьян, не трогали без спроса их
женщин, всё, что им требовалось, покупали честно, давая очень хорошую цену. Зардрак
видел крепкие ножи и топоры, отличные пилы, красивую посуду, тонкую ткань. Особенно
удивил его серый металл: крепость его была невероятна. Никто не испытывал страха перед
странными купцами, хотя все отмечали, что они явно не похожи на верных приверженцев
Одинокого Бога. Однако это совершенно не волновало никого из крестьян, а постоянного
присутствия атонов в этом диком краю не предусматривалось.
Зардрак мрачнел всё больше и больше. Нет, не зря он отправился в этот поход, местные
пришельцы явно коварнее всех остальных. Они в короткий срок очаровали окрестных
крестьян и теперь занимали в их мыслях больше места, чем все религиозные догмы. Здешние
мрины вообще обнаглели до того, что почти в открытую отправляли обряды риумов. Люди
со всей южной Вертины шли через этот край на ярмарку и заражались этим разложением.
Все с интересом выслушивали рассказы о пришельцах, мало кого пугало даже описание
человека, чёрного как ночь. Жрец уже начинал жалеть, что не взял с собой воинов, здесь
срочно следовало устроить показательную, жестокую чистку.
В этой деревне они поменяли у пастуха своих уставших ездовых быков на свежих
животных. Их предупредили, что дальше деревень не будет до самого Ноттингема, но там
нет большого стада, и суфимов им никто не поменяет. Пришлось замедлить ход, что
раздражало Зардрака всё больше и больше. Он мрачно размышлял, что давно следовало бы
покончить с нечестивыми ярмарками. В своё время на эту лазейку купцов с побережья не
обратили особого внимания, орды хафидов казались надёжным заслоном, а умелая политика
Великого храма поддерживала их боевой пыл. Но никто не принимал во внимание глупые
верования дикарей, а вот хитрые купцы их использовали во всю. Они располагались на
небольшом голом острове, торгуя прямо с кораблей, и в случае угрозы могли сняться оттуда
почти мгновенно. Лодок их корабли не боялись, у них хватало воинов, а других больших
судов на Великом озере не было. Приходилось мириться с тем, что купцы беспрепятственно
торгуют медным оружием с данниками Вертины. Запрещать крестьянам ходить на торг было
бесполезно, они будут делать это тайком, а такое неподчинение подорвёт авторитет власти.
Утешало только то, что очень немногие торговцы рисковали сюда добираться – это
предприятие было довольно выгодным, но опасным. В этом походе Зардрак был не против
взглянуть и на эту ярмарку, кто знает, может, в его мудрую голову придёт хорошая идея и он
прекратит эту деятельность людей с Побережья.
– Мне жаль вас разочаровывать, но нам больше не нужны рабочие. – Робин с явным
сожалением кивнул двум крепким охотникам.
Оба были на вид весьма бывалые, и их явная опытность внушала невольное уважение.
А самый высокий из них, черноволосый крепыш неопределённого возраста, не походил на
обычных охотников: такой гордой осанки и пронзительных глаз совершенно уверенного в
себе человека Робин здесь ещё никогда не видел.
– Прости нас, большой азат, но может мы ещё чем-нибудь сможем пригодиться?
– Увы, боюсь, что нет. Люди нам нужны были только на строительстве крепости, а с
ним мы сейчас можем управиться своими силами. Сходите лучше на ярмарку, я слышал,
купцы охотно нанимают хороших охотников, увозят их к себе – воевать с людьми гор. Они
возвращаются оттуда богатыми людьми. Ступайте с миром.
Высокий черноволосый человек смотрел на охотников с вершины крыльца. Ликом он
чем-то напоминал хищного горного орла, а тёмные глаза невольно притягивали любого,
покоряя странной, несокрушимой силой. Зардрак замер, впитывая в себя каждую черту этого
человека, стараясь его запомнить до малейших деталей, чтобы впоследствии легко узнать в
десмериуме и убить без всякой ошибки. А уничтожить незнакомца следовало обязательно,
причём сделать это надо как можно скорее. Почтительно кивнув своей будущей жертве,
Зардрак спокойно пошёл к выходу из посёлка.
Уже за воротами Тукс не сдержал вздоха облегчения: он страшно боялся, что им не
дадут выйти. Его, конечно, потрясла эта мощная крепость, построенная с такой огромной
скоростью, но испугало совсем другое. Здесь было великое множество риумов. Никто из них
не скрывал своего происхождения, многие открыто носили ожерелья мести, объявляя себя
врагами культа Одинокого Бога. Столь большое количество ничего не боящихся еретиков
Тукс видел впервые. Если бы кто-нибудь узнал в его спутнике Великого Настоятеля
Заоблачного храма, страшно представить, что бы сделали эти люди.
Отойдя на безопасное расстояние, Зардрак остановился, резко повернулся к Туксу,
заговорил очень поспешно, чуть ли не давясь словами:
– Это враги, это самые страшные враги, каких только можно представить.
– Да, великий, хуже риумов врагов нет.
– Тукс, риумы для нас ничто, это пыль под ногами. Их вождь – вот кто наш враг! Я
видел его глаза, он – сама угроза существующему порядку. Он страшная сила, сметающая
всё на своём пути, подстраивающая мир под себя. Он ещё сам не знает, кем является, но с
каждым днём будет понимать это всё больше и больше. Какое счастье, что я догадался
прийти сюда сам, пока он не стал совсем неуязвимым! Мы с тобой убьём его!
– Но как, великий? Возле него много воинов, а нас только двое, мы погибнем, но ничем
ему не повредим!
Зардрак зловеще улыбнулся и заговорил совершенно спокойно:
– Мы не будем нападать на него в этой крепости. И за её пределами тоже.
– Но великий, а где же мы тогда его будем убивать?
– Там, где нет звуков мира, – видя, как вытянулось лицо охотника, атон пояснил: – Ты
не поймёшь, тебе вполне достаточно знать, что наш враг Робин Игнатов там будет
беззащитен. Сейчас мы спрячемся в лесу, я не буду есть весь день, а ты будешь носить мне
холодную ключевую воду. Ночью мы будем петь хвалу Одинокому богу, на рассвете
умоемся росой, а днём я убью Робина Игнатова. Ты мне в этом поможешь.
Голый песчаный остров было не узнать, торг шёл вовсю. Почти полтора десятка
маленьких кораблей, похожих на древние ладьи, бок к боку тянулись по берегу. Вокруг
суетились сотни людей, кто-то, испробовав прикупленного вина, орал песни, другие до
хрипоты торговались с купцами, размахивали связками мехов, какими-то тюками,
бочонками. Такой суеты Робин не видел уже давно.
Торговые люди недоверчиво поглядывали на странных людей, совершенно не похожих
на крестьян. Но предложенные товары им очень понравились, они быстро забыли про свою
настороженность, настойчиво зазывали их к себе. По приказу вождя, несколько самых
ушлых землян торговались вовсю, стараясь скупить как можно больше меди.
Города-государства побережья бронзы не имели, так как единственное известное
месторождение олова располагалось в горах Заоблачного хребта и контролировалось их
врагами – атонами.
Робин с интересом обошёл все торговые точки, прикупил немного разных вещей.
Послушал, о чём говорят люди, внимательно осмотрел корабли. Пора было возвращаться,
сегодня здесь ему больше делать нечего. Уже в лодке, обернувшись, он увидел, что вслед
ему с палубы корабля пристально смотрит богато одетый чернобородый купец, а вставший
сбоку крестьянин что-то ему торопливо объясняет. На всякий случай запомнив и того, и
другого, Робин отвернулся; сегодня внимания к себе он видел уже более чем достаточно, и
замеченная сцена не удивила.
Лодка причалила в стороне от ближайшего мыса, где было не протолкнуться от
быков-суфимов и их хозяев. Не спеша прошёл вдоль берега к открытым воротам
Ноттингема, стражник вскинул копьё на караул, Робин кивнул ему в ответ. Внутри крепости
не сдержал хозяйской гордости, улыбнулся. Хижин больше не было, рядами стояли
аккуратные бревенчатые дома, всё чисто и красиво, только в стороне реки ещё продолжается
строительство. Крыши пока покрывали спаянными пластиковыми пакетами, но уже дымили
печи, обжигая черепицу.
Сата с Анитой сидели на пороге маленького домика и занимались делом – крепили
оперение на стрелы. Робина они заметили, когда парень вырос над их головами:
– Робин! – радостно улыбнувшись, произнесла Сата.
Анита блеснула глазами, собралась было встать, чтобы уйти, но Робин её остановил:
– Сидите, я вам подарки принёс.
Девушки происходили из разных миров, но реакция обеих оказалась до безобразия
одинакова. Моментально забыв про работу, обе бросились в дом, чтобы примерить новые
наряды. Хорошо хоть про Робина не забыли, категорически потребовали подождать на
улице, чтобы после вынести свою оценку платьям и, разумеется, получить критику по
полной программе за то, что совершенно не умеет их выбирать. Сидя у стены, он думал, что
жизнь здесь оказалась намного безмятежнее, чем он боялся.
ГЛАВА 7
На маленькой поляне среди густого леса сидели двое. Зардрак снял с себя одеяние
охотника и облачился в харг, расшитый многочисленными черепами бласов. Сегодня можно
было не думать о маскировке: в этой чаще их вряд ли кто увидит. Атон сидел, поджав ноги,
перед крошечным костерком, рядом он разложил несколько маленьких мешочков.
Расположившийся в стороне Тукс смотрел на действия Зардрака с суеверным страхом.
Жрец непрерывным речитативом бормотал какие-то совершенно непонятные слова,
время от времени протягивал руку к одному из мешочков, брал оттуда щепоть цветных
порошков, швырял в огонь. Пламя на миг вспыхивало, ноздри щекотали необычные, но
приятные ароматы. Тукс догадывался, что ему выпала честь лицезреть одно из высших
таинств атонов. Это его пугало и радовало одновременно. Возбуждение Длинного Лука было
так велико, что он не думал об усталости, хотя и не спал всю ночь.
Голос атона усилился, в нём прорезались визгливые нотки. Вскрикнув почти женским
голосом, Зардрак открыл глаза, взглянул на Тукса горящим, возбуждённым взглядом и
прохрипел:
– Теперь мне понадобится твоя помощь!
– Тукс Длинный Лук, я доверяю тебе свою жизнь. Если мне в запредельном пути
доведётся увидеть опасность, твои правильные действия могут меня спасти.
– Великий, я же совсем несведущ в таких делах!
– От тебя не потребуется слишком многое. Присядь поближе, вот так, возьми мою
руку, ладонь должна быть кверху. Отлично. Теперь своей ладонью хлопни по моей. Слабее,
ещё слабее, вот так! Ты должен хлопать по моей ладони всё время, не на миг не
останавливаясь и чётко соблюдая ритм: три удара, два удара, потом один. Повторяй за мной
– раз-два-три, раз-два, раз. Хорошо! Что бы ни случилось, не теряй этот ритм. Вдруг
случится, что я упаду, тогда послушай стук сердца; если оно не будет биться, положи мою
ладонь в горячие угли костра. Ты всё понял?
– Да, великий. Но что ты хочешь сделать?
– Я убью нашего врага. А сейчас не мешай мне.
Зардрак протянул руку к последнему мешочку, извлек риалу, сжал её в левой руке.
Тукс восхищённо охнул, завороженный алмазным блеском священного предмета. Атон сам
не знал, зачем ему такие крайние меры предосторожности, но слишком уж его испугала
личность их нового врага, он не хотел давать ему ни единого шанса. Закрыв глаза, жрец ушёл
в десмериум.
Встав, Зардрак обернулся, взглянул на своё тело, оставшееся в ролиуме. Оно сохранило
сидячее положение, только голова склонилась ещё ниже. Взволнованный Тукс монотонно
отбивал Ритм Возвращения. Атон радостно посмотрел вокруг – десмериум играл всеми
красками, каждый предмет обернула мерцающая дымка, пролетевшая птица показалась
разноцветным шаром. Хищно усмехнувшись, Зардрак пошёл убивать своего врага.
Глупая девчонка до последнего мига не верила, что её убивают. Она так и умерла с
улыбкой на устах. Её тело, наверняка спрятанное неподалёку, сейчас пылало огнём, жадные
угасающие молнии потрескивали меж обнажающихся костей, вырывая искрящие клочья
плоти. Зардрак грустно улыбнулся, качая головой. Жалко было убивать такую красотку, с
гораздо большим удовольствием он бы сделал её ирраной, но она сама выбрала свой путь.
Искрящийся клубок, облепивший тонкую фигурку, догрыз остатки фантома
десмериума, ослепительные молнии ушли в землю. Сата, живая и невредимая, стояла на том
же месте и с интересом смотрела, как дымят проплешины в траве. Подняв голову, она
насмешливо поинтересовалась:
– Ты закончил?
Зардрак судорожно сглотнул, расставил ноги, с двух рук ударил Ледяными Укусами,
без передышки замкнул врага в Сферу Яда, осыпал Трупной Плесенью, вбил туда шесть
Умирающих Звёзд, а всё получившееся сжёг Вспышкой Отчаяния. Когда улеглось
бушующее пламя, Сата спокойно констатировала:
– Становится скучно!
Вот тут Зардрака проняло по-настоящему, он ведь знал совершенно точно – у иссы нет
защиты, она не могла пережить и сотой доли использованной против неё мощи. Ведь Рябь
нельзя обмануть!
– Ты не можешь быть живой!!! Это какой-то обман!!!
– Атон, ты ведёшь себя глупее мальчишки! Неужели такого мудреца, как ты, можно
обмануть?
– Как ты это делаешь? – крикнул Зардрак, послав Плевок Вулкана.
Девчонка недовольно поморщилась, щёлкнула пальцами – пламя, окутавшее было её
фигуру, исчезло.
– Ты плохо меня слушаешь, – укорила она жреца. – Я ведь сказала, что сегодня первый
раз вышла в десмериум. А не задумался ли ты, раз уж такой мудрый, что это значит? Вижу,
что нет. Подсказываю – я стала настоящей иссой, перед тобой уже не плачущий ребёнок.
Начинай воспринимать меня серьёзнее.
– Да что ты понимаешь, – яростно вскричал Зардрак, выпуская облако Ласковых
Лезвий вслед за Кипящим Покровом. – Я убил десятки исс, среди них была и твоя мать! Я
хотел выжечь тебе глаза, я мог убить тебя, ты помнишь это!!!
– Помню! – Девушка помрачнела. – Зря ты тогда не воспользовался моментом. Теперь
придётся об этом пожалеть.
Зардрак устал. Сила его быстро истощалась в непрекращающихся атаках, он с трудом
смог бы сейчас остановить сердце сильного врага, но об этом уже не думал. Пока Робина
хранит эта невероятная исса, он недосягаем. Следует подумать об изменении тактики, а
заодно и выяснить всё, что удастся... Благо девчонка довольно словоохотлива.
– Странно, – произнёс он, – я думал, твоя мать была последней, кто же тебя учил? Кто
провёл инициацию?
– Моя мать отказалась от меня. Её очень разочаровала нескладная дочь, лишённая
таланта. Я не знала учёбы и никогда не была даже у самого слабого Источника. Все были
уверены, что даже тень силы испепелит меня.
– Зачем ты лжёшь, ведь сейчас тебя переполняет мощь?!
– Всё так, но и одновременно совсем не так. Ты не поймёшь.
– А ты попробуй, объясни!
Зардрак с трудом скрывал ликование. Он понял, как её уничтожить. Ни одна исса не
пострадала бы от такой необычной атаки, но эта сумасшедшая не имеет даже ничтожной
крохи знаний и не позаботилась о некоторых обязательных мелочах. Атон начал подготовку
к нападению, не забывая поддерживать защиту. После столь оригинального нападения у
иссы будет немного времени, она может успеть ответить в отчаянной контратаке. Между тем
Сата охотно пустилась в объяснения:
– Я сильна, но моя мощь имеет природу, недоступную тебе. Мне не нужен Источник.
То, что мне помогает, составляет неотъемлемую часть нашего мира; мне стало ясно это
только сейчас, в десмериуме.
Зардрак атаковал. Фантом Саты странно дёрнулся, атону показалась, что она на миг
исчезла. Взглянув в её по-прежнему снисходительно-насмешливые глаза, жрец расхохотался:
– Да ты полная дура! Я же убил тебя, ты всё-таки проиграла! Ну что ты смеёшься? Твоя
связь с телом порвана, фантому осталось существовать всего несколько мгновений! Всё,
прощай!
Сату сообщение не обескуражило. Она замолчала, со скучающим видом оглянулась по
сторонам, как бы не замечая всё более вытягивающееся лицо Зардрака; наконец, посмотрев
на него с презрением, заговорила ровным голосом, не теряя самообладания.
– Глупец! Тебе ещё не надоело? Не трать время, я неуязвима. Ты думал, что изолировал
клочок десмериума со мной внутри? Так оно и было, но в это время в нём не было меня.
– А где же ты была? – еле выдавил из себя опешивший Зардрак.
– Ушла немного выше, тебе там никогда не бывать!
Тут Зардрак понял – ему давно уже пора сматываться. То, что он ещё жив, объясняется
капризом кошки, решившей поиграть с мышонком. Атон закрыл глаза, стал входить в Ритм.
Раз-два-три, раз-два, раз, раз-два-три, раз-два, раз. Но резонанса не было, он не чувствовал
своего тела, не мог вернуться. Его что-то держало, а скорее кто-то. Жрец открыл
помутневшие от ужаса глаза, взглянул под ноги. Так и есть, изумрудно-зелёные побеги густо
оплели его тело до самого пояса. Странно было видеть, как они растут из выжженной на
месте битвы земли.
– Зардрак, – так же спокойно продолжила Сата, – я прощаю тебе всё. Мне никогда не
забыть, как ты держал перед моими глазами раскалённый клинок, требуя отказаться от
родных, но я прощаю это. Прощаю и то, что ты убил всех моих близких, всех друзей и
знакомых, всех тех, с кем я росла. Прощаю, что приговорил меня к мучительной смерти
среди веселящихся людей. А убью тебя за то, что ты хотел лишить жизни моего любимого
человека. Этого простить нельзя. Моя мощь – любовь; тебе этого не понять, но более
страшной силы нет, на ней держится весь мир, она скрепляет каждую его частицу.
– Да что ты несёшь! – Зардрак чуть ли не выл. – Даже твои риумы не несли такого
бреда!
– А я не риум! Я смеюсь как от них, так и от тебя! Всё, чего вы хотите – это власти, как
над телами, так и над душами! Я сама по себе, всё, что мне надо, это счастья для любимого
человека. Когда он дрался с нуром, я встала на его защиту, сказала Слово Приказа. Но я
пыталась использовать силу своей Искры, из-за чего чуть не сгорела, у меня отнялись ноги,
любимый нёс меня на руках. Потом я попала в руки его врага, тот хотел надругаться надо
мной, но этого нельзя было допустить – ведь моё тело принадлежит любимому. Я ударила
насильника своей слабой Искрой, но кончилось всё очень плохо. Мне удалось спастись, но
сила чуть не покинула моё тело, смерть стояла со мной рядом. Я должна была умереть, но не
могла, моя жизнь принадлежит любимому. Сегодня, поняв, что ты пришёл за ним, я ушла в
десмериум, хотя для меня это недоступно, и только здесь поняла – Искра ни при чём, она
просто влилась в этот неиссякаемый Источник, позволила им воспользоваться. Я ничего не
боялась, когда ты пытался меня убить. У меня не было страха за себя, я только защищаю
любимого. Ты не мог вывести меня из равновесия. В этой сфере не было брешей, твои
усилия не могли пробить её и за сотни лет боя. Глупец, ты только научил меня, как
пользоваться оружием, ведь я совершенно не представляла, что надо делать, меня ведь никто
не учил! Но поражу я тебя не твоим знанием, нет! Ты умрёшь другой смертью!
Атон не сдержал поражённого возгласа, когда исса извлекла прямо из воздуха большой
чёрный лук.
– Нет! Здесь никто не может иметь оружие!
– А это не моё оружие, это лук моего любимого, – пояснила Сата и безразлично
добавила. – В ролиуме я его не смогла бы натянуть даже наполовину. И кстати, Зардрак,
чтобы тебе ещё веселее было умирать, скажу тебе кое-что – на перевал меня унёс Хранитель.
Зардрак завыл... С неописуемым ужасом он смотрел, как девчонка изящно отставила
ногу, чуть повернула маленькую ступню, подняла оружие, на тетиве появилась странная
стрела, прозрачнее стекла. Тетива натянулась. Жрец задёргался, смерть казалась неизбежной
– проклятая исса бросила его в пучину страха и отчаяния, самообладание испарилось уже
давно, а с ним и все защиты, которые он так тщательно выстраивал в начале схватки. Убить
его сейчас смог бы и младенец. Раз-два-три, раз-два, раз, раз-два-три, раз-два, раз! Он всё
ещё не сдавался, но это был просто жест отчаяния. Уже видя, как освобождается натянутая
тетива, Зардрак почувствовал свои ладони, инстинктивно сжал обе, даже не задумываясь о
том, что это может принести спасение. В следующий миг всё исчезло в ревущем огненном
смерче.
Тукс Длинный Лук монотонно бил по ладони Верховного атона. Тело его было
неподвижно, из приоткрытого рта тянулась струйка слюны. Тукс не прекратил своё странное
занятие даже когда на поляну выскочили несколько магиров. Завидев людей, глупые
животные бросились было попробовать их на вкус, но остановились и, мелко повизгивая,
попятились назад, испуганно соря помётом. Охотник почему-то совсем не удивился их
необычному поведению.
Вдруг тело атона дёрнулось, выгнулось дугой, забилось в судорогах. Тукс удержал его,
уложил на землю; тот захрипел, давясь обильной пеной, раскрыл безумные глаза. Из уст
Зардрака сорвался стон, с огромным ужасом он смотрел на свою правую ладонь, с которой
сыпался невесомый пепел. У него больше не было риалы. Сжав руку охотника, жрец еле
слышно прохрипел:
– Тукс Длинный Лук, я всё-таки вернулся!
– Великий, что с тобой случилось?!
– Беда Тукс, беда. В десмериуме меня ждала засада. Если бы не риала, я был бы уже
мертв.
– Но как это могло быть, ведь никто не знал о нас?
Зардрак застонал, понимая, что левая сторона тела ему больше не служит. Скрипнув
зубами, он сжал руку охотника ещё сильнее:
– Тукс, ты помнишь тех худых женщин?
– Да великий.
– Иди в крепость, найди ту, у которой чёрные волосы; не ошибись, в её глазах блестят
золотые искры. Она исса невероятной силы, убей её.
– Только её?
– Да! Поспеши! Нет, стой! Наверное, разум тоже не хочет мне служить, иначе уста мои
не извергали бы такие страшные глупости! Они знают, что мы здесь, нам надо бежать,
сейчас же! Ты должен посадить меня на суфима и гнать как можно быстрее. Мне будет очень
больно. Если воля моя ослабнет, я буду просить остановиться, но ты не должен слушать.
Тукс, как можно быстрее доставь меня в храм Рогеса. Давай же, нам нельзя терять время.
ГЛАВА 8
Настроение у Робина было неважное, день выдался ещё тот. Сорванные переговоры с
Лацием, странные события неподалёку от крепости, достойные новой серии «Секретных
материалов», отряды риумов, до сих пор прочёсывающие окрестности – одного этого вполне
хватало. А тут ещё непонятное поведение Саты – она не показывалась ему на глаза,
очевидно, опасаясь тяжёлого разговора. Робин знал, что девушка покидала крепость вместе с
подругой, но, разумеется, не смог бы её отругать за это. Тем сильнее его обидело поведение
возлюбленной: молодой человек очень хотел её увидеть, хоть бы ненадолго.
На крыльце послышались лёгкие шаги, скрипнула дверь. Робин, собиравшийся уже
тушить светильник, обернулся и удивлённо замер:
– Сата!
Девушка улыбнулась, закрыла дверь, пошла к нему, глядя смущённо, но с
нескрываемым любопытством. Тут Робин слегка смутился: он был почти голый.
– Сата, как хорошо, что ты всё же пришла, – поспешно заговорил он. – Я искал тебя,
очень хотел увидеть, я совсем на тебя не сержусь за вашу прогулку и...
Договорить молодой человек не успел: девушка заключила его в объятия, и уста
влюблённых слились. Оторвавшись от Робина очень нескоро, Сата смущённо произнесла:
– Я не пряталась, мне надо было подготовиться.
– К чему? – тупо спросил ошеломлённый её поведением Робин.
– Ты что, не понимаешь? – ещё больше смутилась Сата. – Я пришла к тебе. И не смотри
так! Со мной всё в порядке, я совсем выздоровела и не уйду!
Глаза девушки странно блестели яркими, золотистыми точками, а разгорающийся
огонёк не смог бы оставить равнодушным даже мумию. Робин понял, что сам теперь не
позволит ей уйти.
– Да ты у нас опаснее Лены! – усмехнулся он, приходя в себя. – Та хоть в дома к
честным людям не врывается.
– Обними меня крепче, мой цохван!
– Так я по-прежнему демон? Печально.
– Ничего не поделаешь, – Сата игриво пощекотала возлюбленного, – у тебя здесь
растут волосы!
– А у тебя нет?
– Конечно! Ни у кого из наших людей нет волос подмышками. Правда, многие ваши
женщины их срезают, но они растут вновь.
– Как интересно! А можно мне посмотреть?
– Не знаю, наверно, можно. Не смейся! Поцелуй меня! Что ты делаешь?
– Как что? Снимаю платье!
– Подожди! Я сама! Да отпусти же!
– Неужели я всё-таки увижу конец этого процесса!
– Робин! Ну что ты говоришь?
– Сата, на моей памяти ты уже дважды это начинала, но ещё никогда не доводила дело
до финала. Трепещу от мысли, что сейчас увижу твоё тело!
– Робин! Ты смеёшься! Я сейчас уйду! – не слишком убедительно возмутилась
девушка.
– Ну, не сердись! Я не смеюсь, я ликую! Мне очень приятно видеть тебя, очень
радостно смотреть, как ты пытаешься выбраться из этого платья, а уж то, чем мы будем
заняты в ближайшее время, радует меня гораздо, гораздо больше! Давай помогу, а то ты
действительно никогда его не снимешь. А это что такое?
– Я это сшила сама. Лена сказала, что мужчинам очень нравится, когда такое носят
женщины.
– Эта учительница химии и здесь достала! Ещё какие-нибудь сюрпризы будут?
– Робин, её язык не останавливается, она говорит там, где лучше молчать. Но я боюсь
даже думать о многих её словах, а не то что делать! Больше сюрпризов нет. Робин, куда ты
меня несёшь?
– На кровать.
– Подожди, поноси меня ещё, хоть немного! Мне так нравится!
– Что же ты раньше молчала? Малышка, здесь и места для этого нет, может, выйдем на
улицу?
– Представляю! Будет очень весело, все придут смотреть. А уж как обрадуется Хонда,
сколько у него будет слов! Робин, помнишь, как ты меня носил? Я тогда еле могла с тобой
говорить, даже не мечтала, что ты будешь моим мужчиной. Как же я тебя люблю!
– Всё, больше не могу, идём в кровать. Так, что это такое? Как мило, даже жалко
снимать!
– Робин! Пожалуйста, потуши свет!
– Ни за что, как же я тебя тогда увижу! Сата, убери руки, ну прошу тебя. Какая же у
тебя красивая грудь! Прекрасная ты моя!
– Робин! Ой! Какой ты нежный! Спасибо!
– Малышка, первый раз вижу девушку, которая благодарит за ласку. Красавица, да что
с тобой сегодня, ты не похожа на саму себя. Как красиво блестят твои глаза, как смелы
поцелуи, а тело дрожит от малейшего прикосновения.
– Не останавливайся, говори так же, мне очень приятно это слушать. И руки...
пожалуйста, делай так же!
– Конечно! Любимая, какие длинные у тебя ножки...
Сата всхлипнула, вырвалась из мужских объятий, взглянула с обидой:
– Робин, зачем ты так? Ты просто смеёшься!
– Девочка моя, – парень был ошеломлён. – что не так? Чем я тебя обидел?
– И ты спрашиваешь? Хвалишь длинные ноги, сейчас начнёшь сравнивать с лягушкой.
– Глупышка, – Робин засмеялся, – я же из другого мира, ты что, забыла? У нас
считается, что красивая девушка должна быть стройной и длинноногой.
– Правда? – Голос Саты был полон недоверия.
– Конечно! Ты же сама знаешь, Аниту считают первой красавицей, а у неё фигура
немногим пышнее твоей. Иди же ко мне! Сейчас посмотрим, что тут у нас ещё припрятано.
– Робин! Потуши свет! Прошу тебя!
– И не подумаю. Вот и всё, с одеждой покончено! Ты почему вся сжалась? Боишься? Я
не сделаю тебе ничего плохого, что ты, любимая!
– Не обращай на меня внимания! – тихо прошептала Сата. – Я же простая перепуганная
эйко, а ещё... ещё наши женщины говорят, что у вас большие шоко. Лена сказала непонятные
страшные слова, как ты меня будешь рвать на фашистский крест.
– Эту Лену я когда-нибудь убью! Не простой смертью. Не бойся, я же с тобой ещё
ничего не делаю. Ну, открой глаза, расслабься, посмотри на меня.
– Робин, я и так боюсь, а если посмотрю на тебя, наверное, умру от страха.
– Ну что ты, милая, не умрёшь. Я буду самым нежным мужчиной в мире, вот так,
видишь, это не так уж и страшно.
– Робин! Что ты делаешь?
– Если тебе что-то не нравится, так и скажи.
– Я не могу так сказать.
– Почему?
– Мне же всё нравится! Всё! О Роб-бин! Как ты можешь это делать! Это так стыдно!
Почему ты остановился? Мне же очень нравится!
– Вот и пойми тебя. Любимая, ложись вот так, хорошо. Не бойся, но сейчас может быть
немножечко больно. Совсем чуть-чуть, расслабься, я люблю тебя.
Тишину разорвал короткий девичий крик. Робин виновато замер, глядя на
исказившееся личико Саты, но девушка не позволила ему останавливаться, успокоила его
несколькими дрожащими словами:
– Роб-бин! Всё хорошо, я просто немного испугалась, мне не больно, пожалуйста!
– Сата!..
Потом они долго лежали, обнявшись, постепенно приходя в себя. Робин был настолько
счастлив, что это невозможно передать словами. В голове не было ни одной мысли, он
улыбался, поглаживая волосы девушки. Сата открыла глаза, посмотрела любящим,
благодарным взглядом, ничего не сказала, передвинулась, положила голову ему на грудь.
– Как ты? – ласково спросил Робин.
– Мне очень хорошо, – так же ответила девушка, – это было совсем не больно, только в
начале, немного. Мне так хорошо!
– Что с тобой сегодня?
– Сегодня лучший день моей жизни. Я не хочу даже разговаривать. Как хорошо!
– Вот видишь, а ты трусилась осиновым листом, на спинку падала с зажмуренными
глазами, требовала свет убрать.
– Я больше не буду. Робин, раз уж ты не погасил свет, можно посмотреть на твой
шоко?
– Смотри, любопытная ты моя. Ну, как, очень страшно?
– Ой! А... можно немного потрогать? Чуть-чуть.
– Ну конечно, разве я могу тебе хоть что-то запретить!
– Робин!!! Послушай, а ты можешь ещё?..
Ночь раскинула над крепостью своё звёздное покрывало. Малая луна, Арета, сверкала
своим полным серебряным диском. Одинокий часовой медленно расхаживал по стене, звеня
стальной кирасой; вахта была скучной, а молодому парню очень хотелось веселиться. Но
сегодня это невозможно: смена караула будет ещё не скоро, а к тому позднему времени
жизнь в Ноттингеме затихнет полностью. Дозорный остановился, опёрся на алебарду,
прислушался. Так и есть: со стороны ближайших домов донёсся торжествующий девичий
крик. Часовой завистливо вздохнул, поднял оружие и направился дальше – служба
продолжалась.
Несколько мрачных мужчин-риумов стояли на небольшой поляне. Они не спали всю
ночь, но никто не показывал усталости. Если бы потребовалось, любой из них готов был
бодрствовать до полного изнеможения, только бы это помогло справиться с их врагом. Но
тот ускользнул, оставив помятую траву и золу от костра, пепел уже давно остыл.
Риумы расступились, в центр круга прошёл Стихос. Присев, он взял щепотку золы,
понюхал, брезгливо отряхнул пальцы, кивнул, как бы соглашаясь с чем-то. Один из риумов,
совсем молодой мужчина, сделал шаг из круга, звонко заговорил, ни к кому не обращаясь:
– Это были они. Костёр совсем маленький, он не согреет, и пищу на таком не
приготовить; вокруг рассыпаны частицы высушенных трав и грибов. Я видел следы двух
человек, они ушли отсюда верхом на суфимах.
Стихос чуть повернулся, кивнул ещё раз. Из круга выступил другой мужчина,
низенький, бочкообразный, с роскошной бородой. Он заговорил глухим басом, так же
отстранённо:
– Сын Йорафа, Варкад, видел возле Ноттингема двух охотников. В старшем он узнал
Зардрака акх Даутора, Великого Настоятеля Заоблачного храма, атона, допущенного к
Источнику Сердца Мира. Ребёнок знал его – он один из тех, кто год назад был схвачен на
празднике двух лун. Ему тогда удалось сбежать. Варкад говорил, что Зардрак был одет как
охотник, его спутник так же. По словам Варкада, они шли от ворот. Мальчик испугался,
побежал к отцу, всё рассказал, но ему не поверили.
Стихос поднялся, посмотрел в небо, заговорил глухим, мрачным голосом:
– Два охотника, похожих по описанию на тех людей, которых видел Варкад, приходили
позавчера в Ноттингем, говорили с Робином Игнатовым, скорее всего, просились на службу.
За это время проклятый Зардрак запомнил нашего вождя, ушёл на эту поляну, провёл
полный обряд Торанвера, затем ушёл в десмериум. В это же время Сата Неомо Кайя
покинула крепость в сопровождении своей подруги. Спрятавшись у реки, она тоже покинула
ролиум, вступила в бой с атоном, прогнала его, не дав убить Робина Игнатова. Вы все
видели, как ужасна была их схватка, но исса осталась невредимой; вряд ли то же самое
можно сказать о Зардраке, ведь кто-то должен был пострадать при таком буйстве стихий.
Стихос замолчал, обвёл взглядом круг собравшихся, кивнул самому пожилому:
– Где она сейчас?
– С позднего вечера не покидала ложа Робина Игнатова. Когда я направлялся к вам,
они ещё не засыпали, хотя уже начинала бледнеть заря.
– Ты уверен? Крики разных женщин схожи, нет ли ошибки? Все знают, Сата Неомо
Кайя носит белую заколку эйко?
– Я не бросаю пустые слова. За нею следили два охотника, иссу ни на миг не оставляли
без присмотра, едва только ты отдал приказ беречь её. Сперва мои люди нашли Сату Неомо
Кайю на берегу Стайры, она жгла Костёр Памяти. Залив угли водой из реки, исса
направилась к Ноттингему, обошла все стены, прикоснувшись к каждому бревну. Что она
делала, не знаю, но у неё было очень серьёзное лицо. Закончив трогать брёвна, Сата Неомо
Кайя отправилась в баню для женщин; я следом отправил туда свою младшую жену, а вокруг
поставил несколько человек. В бане исса была очень долго, до темноты, затем прошла к
своему дому, на пороге поговорила немного с лучницей Анитой. Они обнялись, и Сата
Неомо Кайя ушла в дом Робина Игнатова. За домом смотрят трое; никто не выходил, но
слышен шум, какой производят женщина и мужчина на ложе.
– Хорошо, – тем же мрачно-серьёзным тоном заявил Стихос, – продолжайте следить за
ней. Враги коварны, её могут попытаться убить, в ролиуме она очень уязвима. Отвечу вам на
немой вопрос, почему Сата Неомо Кайя не проводит с нами обряды. Я говорил об этом с
нею. Она сказала, что у неё больше нет веры, ей одинаково далеки как риумы, так и атоны.
Она смеялась над моими укорами, и даже память о её великой матери не вызвала стыда. Исса
сказала мне, что у неё есть только Робин Игнатов и больше ей ничего не надо. Сердце моё
переполнила печаль, больше мы об этом не говорили, ведь она забыла веру предков. Но
сейчас всё изменилось. Сата Неомо Кайя показала, что она великая исса и защищает нашего
вождя с такой яростью, что плавится земля. Пусть она не риум, но её силу необходимо
беречь: без неё Робин Игнатов станет беззащитным перед убийцами, ведь наши талисманы и
обереги на крепостных воротах не смогут защитить от такого врага, как Зардрак акх Даутор.
Глаза Стихоса сверкнули, он сжал кулаки:
– Запомните, риумы, Сата Неомо Кайя может погибнуть лишь после того, как умрёт
последний из нас. Все наши жизни ничего не стоят в сравнении с ней. Наш вождь Робин
Игнатов – единственный человек, сила которого может победить атонов, а Сата Неомо Кайя
– его исса!
ГЛАВА 9
Солнце давно уже светило в полную мощь. Вместо стёкол окна дома закрывала мутная
пластиковая плёнка, но свет она задерживала слабо, и комната была хорошо освещена. Робин
с задумчивым видом сидел на краю кровати и нежно смотрел на свою возлюбленную. Сата
ещё спала с тем трогательным, притягательным чистым видом, с каким могут спать только
совсем молодые девушки. Молодой человек старался не шуметь, сидел очень тихо, но тут за
окном что-то грохнуло, зычный голос одного из кузнецов выдал смачную тираду, причём
цензурными в ней были только предлоги.
Сата открыла глаза, зажмурилась и засияла улыбкой.
– Робин! – радостно воскликнула она, ответив на нежный поцелуй, но тут же
опомнилась, натянула одеяло до подбородка.
– Интересно, – задумчиво протянул парень, – чего же я там ещё не видел?
– Бесстыжий! – заключила Сата. – Ты давно меня разглядываешь?
– Милая, на дворе уже день. Я успел сходить на ярмарку, поговорил там с почтенным
купцом Лацием Мар Улаком, выслушал массу язвительных комментариев по поводу нашей
ночи от Хонды и немало практических советов от Ахмеда. Рядом с домом гремели в складе
кузнецы, но тебя бы и гром не поднял. Бедненькая моя, сильно устала?
– Какой ужас! – застыдилась девушка. – Откуда все знают, что было этой ночью?
– Глупышка, ну разве у нас можно хоть что-нибудь скрыть? Деревня! А кроме того, ты
так мило кричала, что удовольствие получили все наши соседи.
– Как стыдно! Я теперь не смогу выйти!
– Да что ты! Выйдешь с гордо поднятой головой, пусть все завидуют. Кстати, возле
дома временами маячит Анита. Когда я заходил, она посмотрела на меня очень
многозначительным взглядом. Мне кажется, она подозревает, что я замучил тебя до смерти,
и теперь караулит дом, не даёт избавиться от тела.
– Робин, а почему ты встал так рано?
– Мне некуда деваться, у меня много обязанностей. Ведь никому не будешь объяснять,
что выжат досуха зелёной девчонкой. Если хочешь, поспи ещё, тебя просто шум разбудил.
– Нет, мне надо идти домой.
– Глупышка, здесь твой дом, никуда не отпущу.
– Ты хочешь, чтобы я тут тебе всегда надоедала, – улыбнулась Сата. – А только что
жаловался на полную истощённость.
– Ничего, если что, тебя всегда можно связать и уложить под кровать, чтобы не
приставала, нимфоманка кареглазая!
Сата посмотрела пристальным, на удивление серьёзным взглядом, без всякой
игривости спросила:
– Робин, ты же хочешь сказать что-то совсем другое. Я слушаю.
– Да малышка, – голос парня был не менее серьёзен. – С кем ты сражалась вчера возле
опушки леса?
Пожав плечами, девушка спокойно заявила:
– Я знала, что ты догадаешься, разве это скроешь. Но здесь мне трудно говорить.
Можно, я оденусь и мы пойдём к реке?
– Конечно! Как ты скажешь. Если хочешь, можешь вообще промолчать, я не стану
любить тебя меньше.
– Нет, Робин, я никогда не буду от тебя ничего скрывать. Как можно иметь тайны от
любимого. Да и тебе надо узнать много нового. Отвернись, пожалуйста, мне надо одеться.
Робин, пожалуйста, ты ещё не раз увидишь моё тело, не смотри!
Тот послушался, и вскоре Сата разрешила:
– Всё, можешь повернуться. Я очень страшно выгляжу?
– Что ты, красавица моя!
– Толку от твоего мнения. Какой ужас у меня на голове!
– Вот, возьми, твоя заколка.
– Оставь себе.
– Но зачем она мне?
– Я тоже в ней уже не нуждаюсь. Пойдём.
Они вышли из дома и направились к воротам. Подождав, пока влюблённые отойдут
подальше, следом потянулись трое риумов, не замечавших, как за ними, в свою очередь,
следит Хонда.
Сата шла, пока стены крепости не скрылись за поворотом реки. Девушка остановилась,
аккуратно подобрала платье, присела на траву. Рядом устроился Робин. Они долго молчали,
глядя на прозрачные воды Стайры. Со стороны Ноттингема доносились звуки кузнечных
работ, иногда плескалась рыба, больше никто им не мешал. Робин подобрал камешек, ловко
запустил его, заставив прыгать по воде. Девушка усмехнулась, а он задумчиво заговорил:
– Ты знаешь, на первый взгляд это был вполне понятный мир. Архаичный, неразвитый,
с примитивной культурой и технологией. Ты первая, кто заставил меня задуматься, что не
всё так просто. У меня было с кем тебя сравнить, ведь мы забрали с собой Глиту и Траму.
Посмотри на них: они до сих пор двух слов связать не могут, а ты училась языку с пугающей
быстротой. Ты с лёгкостью усваивала понятия, чуждые для дикого человека, не имела
никаких религиозных предрассудков, если не считать, конечно, крайней чистоплотности.
Даже твой страх перед нами больше напоминал ожидание обиды, самих по себе нас ты не
боялась. Но понимать, что не всё так просто, я начал после той битвы, где ты остановила
нура. У меня странное мышление, я очень наблюдательный и могу часами разбирать один и
тот же эпизод, пока не пойму всю его подоплеку. Ты что-то сделала с этим монстром, он
некоторое время просто не мог пошевелиться. Для меня это осталось загадкой, и позже,
когда достаточно овладел языком, я поговорил с Глитой; та сказала, что ты приказала нуру,
больше ничего из её слов понять было нельзя, тупость её не знает границ. Что ты с ним
сделала?
Сата улыбнулась одновременно лукаво и виновато:
– Приказала. Не смотри на меня так, это правда. Так много надо сказать, но не знаю,
как. Хочешь, я расскажу тебе сказку?
– Давненько мне их не рассказывали.
– Вот и хорошо! Я попробую говорить так, чтобы ты понял. Слушай и не перебивай!
В давние времена в стране под названием Вертина жил счастливый народ, его называли
риумы. От могущественных предков им достались великие знания и Источник большой
мощи – Айтэг Бланориз. Великий лес Вертины хранили единороги, они сами пользовались
силой Источника и давали её юным девушкам, тем, кто мог её принять, в ком горит Искра.
Они становились иссами, их могущество было велико, позволяло получать высокие урожаи
на полях, строить города, лечить людей, усмирять хищников и делать много других
полезных вещей. С севера и востока страну закрывали горы, с юга расстилалось огромное
озеро, с опасными болотами за ним; с запада тоже возвышался горный кряж, но вершины его
были невысоки, уютные долины плодородны, населены они были шоквутами. В стране скал
правили атоны, могучие жрецы Одинокого бога; они были мудры, и у них был свой
Источник – Сердце Мира. Между двумя народами царил мир, хотя случались и стычки. Но
ссоры были незначительны, гораздо выгоднее казалась торговля друг с другом и городами на
побережье моря, которое расстилалось на западе и юге, куда шли дороги через горы. Но
было у атонов то, что не давало покоя их соседям – единственное известное миру
месторождение оловянного камня, на котором древние поставили Заоблачный храм.
Добавляя олово в медь, можно получить бронзу, очень крепкий металл, мощь которого
несокрушима. Воин с бронзовым оружием – страшная сила в мире меди и камня.
Зависть овладела сердцами старейшин риумов, они решили забрать себе Заоблачный
храм, стать единственными обладателями бронзы. Это казалась лёгким делом, ведь
население гор было немногочисленно по сравнению с Вертиной. Старейшины объявили
учение атонов богопротивным, искажающим заветы Одинокого бога. Была собрана огромная
армия Изумрудных Воинов, разъезжавших на могучих быках, каждый из них был огромного
роста, облачён в нефритовые доспехи и хорошо вооружён. За ними шло несметное
количество простых ополченцев и охотников.
Эта несокрушимая сила с лёгкостью смела все армии атонов, ничто не могло ей
противостоять. Жрецы Одинокого бога гибли, не в силах победить такое множество исс. Но
был среди них мудрец, проживший очень долгие годы, звали его Торанвер акх Рэйг. В былые
времена атоны прогнали его из храма за еретические мысли: он говорил, что богу не
требуется столь догматическое поклонение, религия не должна ущемлять свободу духа. Он
говорил и другие вещи, обошёл весь мир, говорят, был даже в неведомых землях, за
болотами хафидов, и эти дикари объявили его святым. Видя, как гибнут беспомощные
крестьяне, Торанвер акх Рэйг преисполнился гнева. Он отправился на встречу со
старейшинами риумов, но его едва не убили; спастись удалось только благодаря помощи
иссы Тары, она полюбила мудреца. Тогда бывший жрец решил пойти на страшный шаг –
уничтожить всю армию Изумрудных Воинов.
Он не раз бывал в Айтег Бланоризе и знал возможности этого Источника. Но знал и
возможности Сердца Мира, даже то, о чём другие атоны не подозревали или о чём они не
задумывались. Вся гора под Сердцем Мира пронизана пещерами, в них живут странные
создания – нуры. Века жизни вблизи столь великого проявления Силы ужасно изуродовали
их тела, эти малюсенькие трусливые создания никогда не показывались на дневной свет. Но
была у них одна интересная особенность, не свойственная никаким другим живым
существам. Они могли воспринимать Приказ атона, получившего Силу у Сердца Мира, а
иссы на них действовать не могли. В своё время Торанвер изучил нуров, его позабавил этот
каприз природы, но пришли трудные времена, пора было использовать любое доступное
оружие.
Мудрец спустился в пещеры и собрал огромное количество нуров. Мощь Торанвера
была столь велика, что он смог заставить их выбраться на поверхность. Орда пугливых
зверей пошла за своим повелителем. Он вёл их тайными тропами, неведомыми жителям
Вертины, а последний переход к Айтег Бланоризу сделал ночью, так что их никто не
заметил.
Утро армия нуров встретила под сенью огромных деревьев, в окружении единорогов.
Зелми не могли сдержать смеха – мудрые создания, но во многом они простодушнее детей.
Единороги позволили Торанверу воспользоваться силой Источника, а он пообещал, что
полученное могущество понадобится только для разгрома армии Изумрудных Воинов. Так
на свет явились страшные чудовища. Сила Айтэг Бланориза ещё больше изуродовала тела
нуров, но дала им огромный рост и физическую силу, а шкура у них и прежде была весьма
прочной. Теми же тайными тропами Торанвер акх Рэйг провёл свою новую армию в горы, к
Заоблачному храму, где кипела великая битва – атоны давали свой последний бой.
Риумы уже ворвались за стены, когда на них обрушилась орда нуров. Напрасно иссы
пытались приказать монстрам – на то, чтобы просто задержать их на несколько мгновений,
уходила вся их сила. Изумрудные Воины не дрогнули, но против нуров сражаться было
очень тяжело, а те с лёгкостью рвали в клочья зелёные доспехи. Военачальник риумов хотел
отступить, встретить врага на более удобном для суфимов месте, но единственные ворота
были перекрыты, почти вся армия оказалась в ловушке между нурами и атонами. Кровавая
бойня шла до вечера, уйти смогли только несколько исс и Изумрудных Воинов, а
опоздавшее к битве ополчение Торанвер атаковать не стал.
Мудрец отвёл остатки своего войска в пещеры, а затем по просьбе атонов вернулся в
Заоблачный храм. Ему был устроен самый пышный приём – победители чествовали своего
освободителя, но мысли их были далеки от благодарности. Атоны поняли, что сами могут
использовать нуров, а миролюбивый Торанвер станет для них помехой. Усыпив
бдительность мудреца, они схватили героя, но убить не решились – мудрец всё же был их
спасителем. Его заперли в подземельях, где он кричал от ярости и горя, поняв, что дал в руки
властолюбивых мерзавцев самое страшное оружие. Несколько послушников постоянно
сидели у дверей, записывали его проклятья.
Тем временем атоны прошлись по всем пещерам, собрали нуров, как изменённых, так и
прежних карликов. Всех их доставили в Айтег Бланориз, обескровленные риумы не смогли
этому помешать. С единорогами церемониться не стали, не убоялись святотатства,
дождались, когда те окружат пришельцев, после чего напали. Зелми очень сильны, но они не
воины, у них не было предводителя, не было намерения сражаться, их застали врасплох.
Спасаясь от полного уничтожения, священные животные покинули лес. А вскоре на свет
явилась чудовищная армия.
Риумы не теряли времени даром, лихорадочно готовились дать отпор, собрали всех, кто
мог держать в руках оружие. Они уже не думали о нападении, все их помыслы были только о
защите родины. Две армии сошлись в долине, которую сейчас называют долина Костей.
Таркс Оран Шегус, военачальник риумов, хотел подняться на перевал, чтобы сверху
обрушить на врага камни, а затем ударить всадниками на суфимах. Но нуры напали раньше.
Закипела долгая битва сразу в двух срезах реальности: воины и нуры в ролиуме, иссы и
атоны в десмериуме. Тара с несколькими сильными помощницами прорвала цепь жрецов и
обрушила на нуров огонь и молнии. Но часть храмовых бойцов атонов обошла позиции
риумов и напала на слабо защищённый лагерь, где лежали беспомощные тела исс. Началась
резня.
Незадолго до этого Торанвер сбежал из заточения. Он успел к завершению битвы и
смог спасти свою возлюбленную. Вместе с Тарой мудрец скрывался в лесах, ведь ему не
было места ни среди риумов, ни среди атонов. Однако иссу позвал долг перед родиной, она
ушла, унося под сердцем ребёнка Торанвера. Больше никто мудреца не видел, он исчез
бесследно.
А на просторах Вертины свирепствовала смерть. Атоны решили окончательно сломить
своих врагов. Они уничтожали города и деревни, разрушали храмы, за малейший отпор
убивали всех в округе. За несколько лет некогда цветущая страна превратилась в безлюдную
пустыню. На освободившиеся плодородные земли переселяли шоквутов, и постепенно жизнь
стала налаживаться.
Но в сердцах покорённых жила ненависть к захватчикам. Ещё оставались иссы и
священнослужители. Дайра, дочь Тары и Торанвера, втайне от атонов готовила восстание.
Сила её была велика, а своей неукротимой решимостью она заражала всех вокруг. План её
был прост: исса собиралась узнать тайную тропу в горах, неожиданно напасть на Сердце
Мира и уничтожить молодняк нуров. Тут следует уточнить, что изменённые создания теряют
способность к размножению, поэтому приходилось разводить их в родных пещерах. Без
пополнения войско нуров исчезнет через несколько десятков лет, а с солдатами уже можно
воевать привычными способами.
Дайра готовилась несколько долгих лет. Она воспитала своих дочерей сильными
иссами, только младшая оказалась бесталанной. Всё, на что она оказалась способной, это
приказать мелкой птичке сесть на палец. Забытая родными малышка рано научилась читать,
по несколько раз изучив все доступные ей книги. Девочке в этом никто не мешал.
Подготовка к нападению уже близилась к завершению, когда заговорщиков выдал
предатель. Дайра собрала кого успела, пошла к горам, в последнем, отчаянном порыве
стремясь достичь Сердца Мира. По иронии судьбы нуры настигли маленькое войско в той же
долине Костей. Войском командовал один из самых могущественных атонов – Зардрак акх
Даутор. Он предложил Дайре сдаться, но получил отказ. Нуры окружили риумов и убили
всех, не уцелел никто. Это была последняя большая битва. Вертина покорилась полностью.
Уже вечером на перевале нашли младшую дочь Дайры. Зардрак не хотел её убивать,
гораздо интереснее было заставить пленницу принять веру атонов. О том, что внучка
великой Тары покорилась, узнали бы во всей Вертине. Но несмотря на детский возраст,
девочка была дочерью своей матери и даже под угрозой страшных пыток хранила молчание.
Зардрак поставил её перед молодым голодным нуром, который мог умертвить её страшной
смертью, но монстр не тронул девочку. Разгневанный атон приказал принести её в почётную
жертву на великом празднике, проходившем раз в четыре года. Ожидала она этого события в
маленькой деревне возле Айтег Бланориза.
ГЛАВА 10
В залах Первого храма было сыро и гуляли холодные сквозняки. Мрачные своды
создавали давящее ощущение, как бы грозя опуститься, раздавить всех, кто не успеет
скрыться в узких проходах. Множество послушников день и ночь чистили стены, но плесень
всегда находила лазейку, расцветая на влажных пятнах. Иногда в углах, заросших паутиной,
находили грибы. Сердце Мира плакало, ведь Хранитель устал, нет ему больше интереса ни в
чём. И потому жалобно пищат запертые в клетках маленькие нуры, а их многочисленные
языки больше не лакомятся плесенью, не чистят Источник. Гниль разъедает Первый храм.
Девять Верховных атонов собрались в Зале Малых Церемоний. Они внимательно
выслушивали рассказ десятого, статного жреца весьма заметной внешности. Вся его фигура
излучала бешеную, яростную энергию, впечатление портило только то, что временами левая
сторона лица у него замирала, безвольно опускалась, на несколько мгновений отказываясь
служить хозяину. Повествование его было долгим, он старался не упустить ни одну мелочь,
так что к концу некоторые слушатели стали испытывать нетерпение. Но наконец уверенный
голос затих, в зале воцарилась тишина. Некоторое время её ничего не нарушало, но затем
прозвучал вопрос:
– Зардрак акх Даутор, мы выслушали твой рассказ с великим вниманием. Всех нас
восхитила твоя мудрость и решительность, твоей вины в поражении нет. Но с этими
пришельцами надо что-то решать, они появились в самых разных местах, но почти всех
удалось убить. Осталось только два их поселения, но судя по твоему рассказу – Ноттингем
самое опасное из них. Ты был там, знаешь противника лучше, чем все присутствующие, как
же надо с ними поступить?
– Убить! Всех!
– Это понятно. Как именно следует это проделать?
– Я уже отправил несколько лазутчиков из клана Горных Теней, они попытаются
ликвидировать иссу Сату Неомо Кайю и Робина Игнатова. Но не следует рассчитывать
только на это, нам нельзя терять время, язва расползается, Вертина может вспыхнуть
восстанием в любой момент, даже здесь послушники рассказывают друг другу легенды о
бронзовых людях, пришедших расправиться с атонами. Потребуется армия, около тысячи
нуров, в три раза больше храмовых воинов, множество ополченцев-шоквутов и
охотников-стрелков. Мы дойдём до Ноттингема, оставляя за собой выжженную землю: всех,
кто вёл дела с нечестивыми пришельцами, следует примерно наказать. Селение цохванов
уничтожим со всеми обитателями. Хорошо бы ещё оставить до весны большой отряд, не дать
купцам с побережья провести торг.
– Ты просишь слишком большое войско, нам негде взять такие силы. Наша армия
наконец захватила один из перевалов, война пришла на Побережье. Сейчас там каждый
солдат на счёту. Ещё немного, и проклятые города падут один за другим.
– С городами можно покончить позже, – не сдавался Зардрак, – это враг хорошо
изученный. А здесь медлить нельзя.
Однако ему так и не удалось убедить всех Верховных атонов. Но армию Великий
Настоятель всё же получил: старейший жрец после долгого обсуждения высказал решение,
устроившее всех:
– Ты заберёшь половину воинов с горных застав, соберёшь ополчение на юге Вертины,
снимешь половину стражи в местных храмах и четверть в своём, Заоблачном. Отсюда
получишь сто нуров и пятьсот храмовых воинов, ещё сто нуров придут с берегового хребта.
Из казны бери медь и серебро, найми лучших охотников и бойцов горных кланов. Сила
соберётся меньшая, чем ты требовал, но всё равно немалая.
Зардрак склонил голову, принимая мнение собрания. Не прощаясь, он вышел из зала –
следовало спешить, ведь армию надо ещё собрать.
Ноттингем спал. Ночь была ясной и холодной, к утру грозил ударить первый
заморозок. Озябший часовой держал пост на стене, меряя расстояние от башни до башни
монотонными шагами. Очень хотелось лечь в тёплую постель, прижаться к мягкому боку
своей женщины и спать до обеда. Он почти проклинал начальство, заставлявшее нести дозор
день и ночь, хотя ещё ни разу не попался дурак, рискнувший влезть на шестиметровую
стену. Тому, кто в башне, ещё хорошо, можно погреться у печурки, а ему куда деваться? Эх,
зря он не надел тёплую меховую поддевку, давно ему не приходилось дежурить в такую
пору, не подумал, что ночи уже холодные.
Страж не заметил, как над гребнем стены показалась голова, внимательные глаза
изучили его с ног до головы. Не издав ни малейшего шума, тёмная фигура проскользнула за
спину, в лунном свете блеснул металл. Часовой потрясённо замер, когда чужая рука
мелькнула за спиной, он хотел закричать, но перерезанное горло издало только булькающий
хрип. Убийца придержал свою жертву, не дав загреметь кожаным доспехом с нашлёпками о
доски настила, аккуратно уложил, перегнулся через парапет, махнул рукой. На стене
показались ещё три бесшумные тени. Часть дела была сделана.
Мегс сидел за дровяной поленицей и следил за крыльцом. Он не первый раз нёс здесь
вахту, и пока ничего не внушало опасения. Робин Игнатов и Сата Неомо Кайя уже давно
угомонились, из дома не доносилось ни малейшего звука. Мегс был хорошим охотником и
славился отличным слухом, но сейчас не слышал ничего подозрительного. Казалось,
Ноттингем вымер, самый большой шум издавали быки в далёком загоне, не перестающие
жевать свою бесконечную жвачку. И тут Мегс почувствовал, как сзади подкрадывается
неведомый враг. Он развернулся в один миг, размашисто описав полукруг маленьким
топориком, держа его за петлю, продетую в рукоятку, но сталь, вместо того, чтобы встретить
живую плоть, с треском ударила по деревяшкам дров. В тот же миг на рот легла холодная
ладонь, вымазанная чёрной краской, а узкое лезвие короткого бронзового стилета вонзилось
в шею, отточенным ударом раздвигая позвонки.
Робин проснулся, не понимая, что его разбудило. Вокруг царила полная тишина, только
Сата тихо посапывала под боком, однако даже эта умиротворяющая картина не смогла
прогнать неясной тревоги. И тут, закрыв на миг лунный свет, на фоне мутного квадрата окна
промелькнула тень. Следом послышался сильный удар по дереву, затем короткий,
булькающий стон. Робин тихо приподнялся, закрыл рот девушки ладонью, поднимая её
голову. Та дёрнулась, глянула с недоумением, тут же в глазах загорелся лукавый огонёк.
Сата ещё толком не проснулась, но при виде странного поведения возлюбленного её мысли
привычно пошли по вполне определённому направлению. Несмотря на серьёзность
ситуации, Робин не сдержал улыбки, тихо шепнул:
– Развратница моя, у тебя одно на уме! Очень тихо иди в кладовку. И захвати свою
одежду, а то замёрзнешь.
– Что случилось? – насторожилась девушка.
– У нас небольшие неприятности, но не бойся, я справлюсь.
Красавица была дитем своей эпохи и, не предаваясь паники, шепнула:
– Сначала я помогу тебе одеть доспехи. Потом спрячусь.
Дверь легонько треснула, кто-то ощутимо давил на неё снаружи. Робин мысленно
похвалил Сату: стеснительная девушка каждый вечер обязательно опускала деревянный
крючок, закрывая их гнёздышко. У него мелькнула мысль попробовать поднять тревогу, но
пришлось её отбросить. Противник, поняв, что обнаружен, легко вышибет дверь или
ворвётся в окна. Нет, следует ждать, не выдавая себя.
– Это были убийцы из клана Горных Теней, – сказал Стихос. – Они работают за плату и
не имеют хозяев. Люди узнали одного из них, он приходил днём, приносил товары. Воины
клана тут всё разнюхали, знали совершенно точно, куда надо идти.
– Местные ниндзя, – констатировал Хонда, указывая на изъятый немалый арсенал.
Оружия здесь хватило бы на целый десяток воинов. Всё лучшего качества, в отличном
состоянии, бережно отполированное.
– Видали, какой металл? – Мавр крутанул короткий меч. – Тёмная бронза, не каждая
сталь с ней сравнится. Таких клинков я здесь ещё не встречал.
– А я бы и не хотел такие видеть! – Голос Робина был мрачен. – Они убили часового на
стене, женщину, вышедшую в туалет, трёх риумов вокруг дома... Если бы я их не почуял, не
было бы ни меня, ни Саты. Хорошая у нас крепость, господа, совершенно неприступная!
Заходи, кто хочет!
– Да кто же думал, что так выйдет. – Мавр досадно поморщился. – Будем учиться на
своих ошибках, если не получается на чужих. Во рву наделаем ловушек, наловим магиров,
привяжем под стены. Часовых пустим по двое. В другой раз у них этот номер так легко не
пройдёт. Да и торговцев в посёлок пускать не будем, поставим времянку у ворот, пусть все
дела ведутся там.
– Их было только четверо? – спросил Пересвет.
– Скорее всего, – ответил Хонда. – В лесу нашли четырёх суфимов с поклажей, там ещё
лазит Петрович с рейнджерами, но скорее всего зря.
– Надо готовиться к дальнейшим неприятностям. – Робин покачал головой. – Нас
теперь не оставят в покое. Как бы не пришлось в скором времени на практике узнать –
крепки ли наши стены.
– Как твоя нога? Сильно болит?
– Что ты, после твоего лечения я забыл, какая из них раненая. Милая, тебе, наверное,
придётся пожить у Аниты, пока нам поставят новый дом.
– Но почему? Мы спокойно поживём пока в старом.
– Но ты же видела, там всё залито кровью, женщины её до сих пор отскребают от
досок. Неужели ты сможешь там жить после случившегося?
– Робин, почему я должна бояться крови врагов? В своей жизни я не знаю, кого видела
больше – мертвецов или живых людей.
– Иногда ты меня удивляешь; мне казалось, что вид крови тебя пугает.
– Меня пугает только вид твоей крови. А кроме того, ты сказал, что там всё уберут.
Вся система Дэйто-7 являлась одной огромной промышленной зоной. Три внешние
планеты-гиганты были покрыты густой сетью химических синтезаторов, две внутренние
были интегрированы в единый производственный комплекс. Их поверхность сплошь
покрывали технологические модули, ближние орбиты являлись олицетворением
рукотворного хаоса, здесь всё представляло невероятно густую транспортную сеть. На
дальних подступах величаво проплывали скелетоподобные громадины биотических верфей.
Ещё дальше темнели мрачные исполины боевых станций, представлявших самое последнее,
внутреннее кольцо обороны. Таких рубежей было несколько, последние зонды раннего
обнаружения уходили в межзвёздное пространство на расстояние в полтора световых года.
Система Дэйто-7 являлась самой крупной военной верфью в секторе Империи, здесь
производились почти все корабли, классом превосходящие четвёртый.
В роскошной каюте штабного корабля восьмого класса собрались шесть разумных
существ. Все они были гуманоиды, имели полное гражданство и в своей сфере каждый
обладал сильными рычагами воздействия на политику Империи. Высокий хлок-альбинос в
парадной сбруе адмирала Имперского флота стоял у обзорного иллюминатора и с интересом
наблюдал, как огромный астероид исчезает в дебрях транспортной сети, отправляясь на
полную переработку. Коуфф видел подобное зрелище уже не раз, но оно ему не надоедало.
Повернувшись к присутствующим, он заявил:
– Взгляните на ту верфь. Там собираются лёгкие штурмовые крейсера пятого класса.
Сорок шесть процентов расходов на сооружение такого судна уходит на монтаж концевого
кольца. Конфигурация этого агрегата приводит к тому, что крейсер имеет круглую,
уплощённую форму, малоэффективную для размещения передовых орудийных систем;
кроме того, этот элемент конструкции является самой уязвимой частью корабля.
Всего-навсего шесть с половиной килограмм меркита могут решить эту проблему
кардинально. Себестоимость корабля снизится на тридцать девять процентов, огневая мощь
увеличится в полтора раза, а учитывая выросшую надёжность, класс поднимется до
восьмого. Простейшие тактические расчёты показывают: имея всего восемьсот таких
кораблей, мы можем сократить охрану внешнего периметра на двадцать шесть процентов.
Высвободившийся флот позволит нам захватить стратегически выгодный участок сектора
стергов. Его аннексия имеет для нас двойное значение: во-первых, мы получаем богатые и
легкодоступные месторождения редкоземельных элементов, запасы их там колоссальны; во
вторых, плоскость границы сектора выравнивается, что позволит существенно сократить
количество патрульных кораблей в этом регионе, пустив освободившиеся на усиление
ударного флота. Согласно политическому прогнозу, в ближайшее время нас ждёт весьма
благоприятный период для подобной операции: в Матриархии стергов назревает кризис
престолонаследования. Подобные кризисы – достаточно обыденное явление в их
политической жизни и случаются с периодичностью в десять-двадцать лет, всегда
выливаются в несколько локальных междоусобных стычек, после чего затухают. Достаточно
спровоцировать небольшой пограничный конфликт либо нападение на наших граждан, после
чего ввести в регион свои силы под предлогом поддержания мира и порядка.
– Но после окончания кризиса стерги потребуют возвратить захваченное
пространство, – не выдержал один из слушателей.
– Увольте меня от этих глупостей, – отмахнулся адмирал. – Все мы серьёзные люди и
прекрасно понимаем, что потерять гораздо легче, чем возвратить. Всегда найдётся
какая-нибудь воительница, обделённая Матриархией; достаточно немного приласкать
несчастную, и она с радостью объявит данную территорию свободным государством и
найдёт кучу причин, почему это должно быть так. Разбирательство по таким вопросам
длится очень долго, а учитывая нашу личную заинтересованность, окажется и вовсе
бесконечным. Неужели не всё равно, какой статус будет у этой области пространства? Для
нас главное – спокойно пользоваться минеральными богатствами. У стергов отвратительный
флот, больше подходящий для пиратства и мелких операций, но оборона систем у них
налажена великолепно, нам не мешало бы у них поучиться. В то же время непреложный
закон тактики гласит: пассивные оборонные комплексы систёмной защиты неэффективны
против маневренных кораблей классом от седьмого и выше. Однако при использовании
стандартных технологий маневренный корабль такого класса получить невозможно, это
несовместимые понятия. В таком случае подобная военная операция теряет всякий смысл:
потери будут таковы, что в Совете поднимется колоссальная буря. Вы сами знаете
политическую ситуацию в Империи: боевая доблесть приветствуется в одном случае –
победа должна быть бескровной. Что вы хотите сказать?
Низкорослый брайн покачал своей огромной головой:
– Нам очень приятно слушать ваши мудрые рассуждения и не хочется вас огорчать, но
объясните, зачем вы нас собрали? Для выслушивания военных теорий? Вы сами прекрасно
знаете ситуацию в Империи: никто не пойдёт на риск кровопролитной войны даже ради
богатейших запасов стратегического сырья. Как мы поняли из ваших слов, для быстрой и
бескровной победы потребуется около пяти с половиной тонн меркита. С таким же успехом
вы можете потребовать объявить вас императором всей галактики; поверьте, добиться этого
гораздо проще. Миллионы учёных не смогли синтезировать малейшую крупицу этого
вещества, а доступ к единственному известному его источнику, мягко говоря, затруднён. В
свете данных фактов лично я не вижу смысла в нашем собрании.
– Поверьте, – спокойно ответил Коуфф, – я очень ценю ваше время и не намерен его
тратить попусту. Всем вам известно, что Запретный Мир практически отдан на откуп Семье
Гвен. Все вы их прекрасно знаете: силы у них гораздо меньше, чем апломба, замашки
откровенно бандитские, а жадность просто чудовищна. В своё время они предложили
простую и довольно эффективную программу эксплуатации Запретного Мира с помощью
биотических дроидов. На тот момент никто не стал у них перехватывать инициативу, да и
впоследствии, как вы хорошо знаете, выгоды от проекта были не слишком значительны. В
основном им удавалось получать небольшие количества биологически активных веществ
уникальной природы, все присутствующие с удовольствием их используют, невзирая на
очень высокую цену. Добыча того же меркита не превышала двух-трёх килограмм в год.
Поймите моё огромное удивление, когда со мной вошли в контакт несколько представителей
Семьи и предложили купить сто семьдесят килограмм этого ценнейшего вещества.
Все возбуждённо загудели: цифра была просто колоссальной. Подождав, пока шум не
утихнет, адмирал спокойно продолжил:
– Их объяснение, что это накопления многих лет, мне показалось неубедительным. При
их жадности они бы давно засветили такие запасы, набивая цену. Я подключил флотскую
разведку и параллельно с ней несколько негосударственных структур. Выяснилась масса
интереснейших фактов. За последние несколько месяцев товарооборот продуктов
биологического сырья Запретного Мира вырос в несколько сотен раз, а на аукционах сейчас
предлагают лоты из десятков килограмм сотума. Поверхностная проверка Октаэдра
показала: нуль-транспортировка за тот же период выросла в тысячи раз, причём эти данные
всячески пытались исказить в меньшую сторону. Надёжные источники сообщили, что Семья
Гвен в тайне от Совета разработала и реализовала принципиально новую программу
освоения ресурсов Запретного Мира.
На этот раз шум поднялся ещё больше: наглость алчных деляг просто поражала. Коуфф
выждал паузу и вновь заговорил тем же холодным, бесстрастным тоном:
– В ходе разработки аналитики подняли все проекты последних десятилетий,
касающиеся Запретного Мира. В специальный комитет при Совете эти бредни приходят
десятками в день. Один из них принадлежал некоему Мессету, в то время простому кадету
Корпуса Наблюдателей. Сейчас он дослужился до начальника станции на самом краю
галактики. Свободного времени ему, как вы понимаете, там хватало; он улучшил свой
проект, проделал некоторую практическую работу по его реализации, благо расположение
места работы этому благоприятствовало. Не получив в должного отклика от нашего
многоуважаемого Совета, он обратился напрямую к хозяевам Октаэдра. Семья Гвен его
поддержала; на моей памяти они не отказались ещё ни от чего, что могло бы принести
прибыль. В рамках своей наглой затеи Гвены совершили акт грубого пиратства, похитив
около двух тысяч хлоков с дикой планеты Каутэтора-13. С помощью Большого Октаэдра они
переместили их на поверхность Запретного Мира и принудили добывать ресурсы в обмен на
предметы, необходимые для жизни. Поначалу процесс шёл вяло, но потом стал нарастать
просто огромными темпами.
– А как они транспортируют ресурсы?
– Во время Второй попытки на поверхности Запретного Мира были смонтированы
несколько десятков малых транспортных установок пассивного типа. Они не содержат
собственных источников энергии, в конструкцию их включена теплообменная штанга
глубокого погружения, и для собственного функционирования они используют тепловой
градиент планеты. Семейка Гвен легко их активировала, а похищенных хлоков постарались
высадить поближе. Ничего сложного, но зато как эффективно; я преклоняюсь перед этим
Старшим Наблюдателем Мессетом.
Немного взволнованным голосом толстенький корранин поинтересовался:
– А не было ли замечено реакции Запретного Мира на эти события?
– Мы проанализировали все происшествия последних месяцев. Не было ничего, что бы
выходило за пределы стандартных статистических показателей. Всё прошло совершенно
спокойно, Запретный Мир не отреагировал на эти события. Сейчас Семья Гвен сворачивает
свою дроидную программу, полностью переключаясь на новый проект. Единственное, что
насторожило, это событие в районе одной из транспортных установок. Его засёк дальний
зонд, но информацию вовремя не передал – Семья как раз в тот момент начала свои
махинации с базами данных. Мы смогли получить эти сведения только сейчас.
Узконаправленный луч слежения засёк на поверхности Запретного Мира эффект,
возникающий при переходе корабля в дальнее гиперпространство. По мощности это
соответствует судну средних размеров четвертого или пятого класса.
Все собрание застыло ошеломлёнными статуями, кто-то не выдержал:
– Но корабль не может стартовать в дальний гипер, находясь вблизи крупных объектов
с большой гравитацией. Да и как он вообще мог оказаться в системе Запретного Мира и при
этом быть в таком состоянии, что смог куда-то ещё стартовать?
– Ответ мне не известен. Оптического изображения у нас нет, вполне возможно, что
речь идёт не о корабле. Мало ли что может происходить в этом сумасшедшем мире. Просто
другие процессы, которые могут вызвать подобный эффект, нам пока не известны. Но что бы
там ни было, сейчас не до расследований. Для нас сейчас важно только одно – пять с
половиной тонн меркита. Или кто-нибудь ещё думает, что зря теряет здесь своё драгоценное
время?
Никто так больше не считал.
ЧАСТЬ 3
ОСАДА
ГЛАВА 1
Офицер храмовой стражи Гралг был очень недоволен. Веселье в захваченной деревне
было в самом разгаре, а его отряду пришлось уйти, чтобы выбрать место для лагеря. Следом
топают несколько сотен ополченцев, но те уже далеко отстали, косолапым лапотникам не
тягаться с откормленными суфимами. Вскоре они примутся за работу, обустраивая стоянку,
а мрачные солдаты тем временем осмотрят окрестности в поисках притаившихся вражеских
лазутчиков. «Но ничего, – утешал себя бывалый воин, – в следующий раз пошлют
кого-нибудь другого, а нам перепадёт ещё больше веселья».
Вдруг Гралг насторожился. Он сам ещё не понимал, что его обеспокоило, но доверял
своему чутью – оно не раз выручало в опасных ситуациях. Офицер осмотрелся: отряд ехал
меж двух холмов по узкой тропе. Склоны холмов покрывали заросли колючих вечнозелёных
кустарников, там легко можно спрятать сотню солдат, ведь эти растения не сбрасывают
листву на зиму. Однако всё было спокойно. Гралг видел, что первый снег возле кустов сиял
нетронутой белизной, на нём отчётливо выделялись редкие следы птиц и животных. Воин
совсем было успокоился, как вдруг ясно различил туманное марево в нескольких местах и
понял, что видит морозное дыхание спрятавшихся врагов. Гралг сделал глубокий вдох,
собираясь выкрикнуть резкую команду, но не успел – стрела с трёхгранным стальным
наконечником легко пробила его открытую скулу и вонзилась в мозг. Под копыта суфима
рухнуло уже мёртвое тело.
Больше всего на свете Зардраку в данный момент хотелось кого-нибудь убить. Судя по
всему, это желание настолько ясно читалось в его глазах, что было понятно всем
окружающим. Столько внимательных, подобострастных рож он не видел ещё никогда. Его
только что оставили наконец в покое имины, рана была перевязана, рука зафиксирована.
Страшная боль, отдающаяся в левом ухе, почти утихла, но только благодаря большой дозе
обезболивающего; без него повреждённые кости заставляли вскрикивать при каждом
движении. Однако одновременно лекарство неудержимо клонило в сон, в то время как
расслабляться пока было нельзя.
Зардрак рассматривал две вражеские стрелы. Одну вынул Тукс из стенки его шатра.
Она была обгорелая, с медным наконечником, чуть выше которого виднелись примотанные
остатки пакли. Даже сильные повреждения не мешали увидеть – качество изделия было
довольно невысоким. Вторую стрелу вытащили из его плеча. Она пробила тело насквозь,
разнеся на своём пути череп бласа, толстую войлочную безрукавку, которую нелегко
пронзить топором, легко прошла сквозь мускулы и кости жреца. Для того, чтобы её извлечь,
пришлось отпилить наконечник, но и без него было хорошо видно отменное качество
стрелы. Ровная, отполированная, с тщательно подогнанным оперением. Впечатлял и
наконечник – по-хищному заострённый, трёхгранный, цвета грязного серебра; на нем не
оставил царапины даже хороший бронзовый нож.
Картина нападения была совершенно ясна. Обстрел был не случайным, его
спланировали очень хорошо. В темноте враги выбрали отличную позицию, было ясно – в
отличие от солдат Зардрака, с местностью цохваны знакомы прекрасно. Никудышными
стрелами с зажигательным материалом они вызвали панику в лагере, заодно всё хорошо
осветили, а сами при этом оставались в темноте. Потом их страшные луки принялись метать
эти смертоносные иглы, от которых не всегда спасал даже крепкий доспех. Смелая атака
небольшого отряда под командой самого Зардрака окончилась полной катастрофой:
раненный предводитель скатился в овраг, солдаты были уничтожены почти все – на фоне
горящего лагеря им не удалось спрятаться. Охотники успели обстрелять противника, но у
них не было таких стрел, а уж луки вообще не шли ни в какое сравнение. Если враги и
пострадали, то очень незначительно. Правда, большой отряд Эргана всё ещё искал их в
ночном лесу, но на благоприятный исход этой затеи атон даже не надеялся.
Зардрак понимал, что потери войска незначительны, но это уже второе нападение
наглого врага за один день. Из строя выбыли уже порядка сотни человек, почти столько же
суфимов, сгорели четыре баллисты и великое множество солдатских палаток. И все эти
потери они понесли ещё до начала настоящей битвы. Жрец проклинал свою неторопливость
– не стоило отвлекаться на эти всеми забытые деревни, тогда армия давно бы могла стоять
под стенами проклятой крепости. Интересно, если у атонов здесь такие потери, что же будет
в Ноттингеме? Собственная армия внезапно показалась Зардраку опасно небольшой.
Если вы вдруг захотите узнать, что такое настоящее удовольствие, побегайте пять дней
по суровому зимнему лесу в вымокшей, запотевшей одежде, тяжёлых доспехах, таская на
себе кучу оружия и питаясь сушёным мясом, по вкусу и консистенции сходным с подошвой
старых сапог. Добавьте к этому близкое присутствие злобных врагов, несколько кровавых
стычек, ночёвки в снегу, длинные ежедневные переходы и вонь от трофейных быков. А
после этого сходите в настоящую русскую баню, смойте с тела липкую грязь, пропарьте все
до единой косточки, да не просто так, а с хвойным веником, до пьянящего головокружения.
Может, это и не райское наслаждение, но чувствовал Робин себя невероятно хорошо.
В здании совета уже ждал добротно накрытый стол; рядовых рейнджеров тоже не
забыли, их откармливали в столовой. Вождю с ходу сунули в руку запотевший стакан с
водкой. Сата поднесла ложку с икрой. Петрович радостно вскочил, произнёс довольно
короткий тост:
– Ну, выпьем, что ли!
Поставив стакан, Робин принял из девичьей руки закуску, а затем с аппетитом
накинулся на остальные яства, благо Сата уже наложила ему полную тарелку. После
третьего тоста вождь отодвинулся от стола, обвёл всех пристальным взглядом и заявил:
– Мы им просто немного пощипали перья, до победы ещё очень далеко. Они сюда
придут дня через два.
– Сколько их? – спросил Мавр.
– До хрена. Одних нуров штук триста, храмовых стражей более тысячи, охотников с
луками человек четыреста, ополченцев тысячи две, и ещё какие-то мелкие отряды
наёмников, человек двести. С виду неплохие воины, примерно сорок стрелков с довольно
крутыми роговыми луками. Около десятка баллист с собой тащат, вроде «скорпионов»;
правда, мы несколько смогли сжечь. Вот такие дела.
– Серьёзные ребята! – присвистнул Хонда. – Где же мы их хоронить будем?
Шутку не оценили. Названные цифры заставили всех серьёзно призадуматься. Мавр
покачал головой, невесело произнёс:
– С учётом наших риумов мы можем выставить на стены максимум сто семьдесят
человек, включая обученных подростков и крутых женщин типа Аниты. От остальных толку
не будет – бабы и дети. Доспехи разного качества менее чем у сотни, да вы ещё притащили
десятка два. С оружием тоже небогато, хороших мечей не хватает, в основном копья и
топоры. Правда, осталось более полутора сотен патронов к разным стволам, но это нам не
слишком поможет.
– Если они полезут всей толпой, да ещё грамотно это проделают, нас сметут, как
тараканов веником, – невесело заявил Тевтон. – Их преимущество просто колоссально, у нас
даже стрел не хватит всех перестрелять.
– Стрелы мы непрерывно делаем, – сказал Пересвет, – а крепостные машины швыряют
простые камни, их нам не надо экономить, уж чего-чего, а этого добра здесь хватает.
– Да и укрепления у нас отличные, – уверенно отозвался Мавр. – Ров глубокий, с
кольями и ловушками, таран подвести будет непросто. Полезут с лестницами – милости
просим! Запасы дров велики, хватит на море кипятка, к тому же смолы резерв имеется.
Конечно, будет нелегко, но думаю, отобьёмся.
– Они от нас не отступятся. – Робин угрюмо покачал головой. – В крайнем случае,
будут сидеть под нашими стенами, делать всякие пакости и ожидать, когда у нас закончатся
припасы.
– Не дождутся, – засмеялся Мавр. – Пока вы бродили, мы, пользуясь приличными
морозами, пару ледников устроили, сети каждый день ставим, благо озеро пока не замерзает.
Считай, тонны четыре рыбы уже заморозили, а впереди ещё два дня. Круп и овощей мы по
осени скупили порядочно, суфимов сейчас около сотни, сена для них тоже хватает. А ещё
рыбы и мяса насушили да накоптили, орехи, грибы, мочёные ягоды... Скорее они с голоду
все помрут, в этих краях большой армии не прокормиться.
– У них быков хватает, – сказал Робин, – да и обоз немалый. По дороге грабили все
деревни, видели бы вы, что они там творили! Нам лучше всем до одного лечь, но пускать их
сюда нельзя. Мы – смертельные враги, кто-то должен непременно погибнуть, но пока их
шансы на победу больше. У нас одна надежда – крепкие стены. Сата, мы видели несколько
атонов, одного вроде даже убили. Они знают о тебе, так что подумай, какие действия от них
можно ждать.
Девушка нахмурилась, уверенно произнесла:
– Я справилась с Зардраком акх Даутором с большой лёгкостью. Атоны не станут
атаковать нашу крепость из десмериума, они боятся меня. Следует ждать других действий,
не могу сказать каких. Я ведь совершенно необученная исса.
– Они будут пытаться тебя убить, – сказал Хонда. – Ты ни на миг не должна оставаться
в одиночестве, без охраны. А к стенам даже близко не подходи.
– Ну уж нет! – возмутилась Сата. – Мне надо смотреть на врага, я единственная из вас,
кто имеет представление о возможностях атонов, только мне доступно видеть то, о чём вы не
имеете малейшего понятия. Кроме того, в детстве я читала много книг, в том числе и
описания великих битв. Вы хорошо изучили военное искусство своего мира, но здесь могут
применить то, о чём и не подозреваете. Робин, пожалуйста! Я вовсе не собираюсь махать
мечом, но на стенах мне бывать просто необходимо! А моё искусство врачевания? Я могу
почти мгновенно остановить кровь из самой страшной раны, чем спасу много жизней.
– Она говорит правду! – решительно заявил Пересвет. – Её быстрая помощь
тяжелораненым незаменима. У нас сейчас довязывают хорошую кольчугу, я сам её
переделаю под фигурку Саты, подберём лёгкий шлем. От стрел защита хорошая, а при
малейшей угрозе будем немедленно отправлять её вниз. Робин, не смотри так мрачно, мы все
понимаем твои чувства, но нам некуда деваться: битва будет очень тяжёлой, придётся
использовать все средства защиты.
– Я понимаю, – невесело сказал вождь, – но понимать и одобрять – это довольно
разные вещи. Давайте дружно подумаем, что ещё мы можем предложить нашим врагам.
Высказывайте любые идеи, пусть самые глупые и нелепые. Давайте, это называется
мозговой штурм.
Хонда с самым серьёзным видом начал высказывать свои предложения:
– Как только они пойдут в атаку, первым делом сразу их напугаем: откроем ворота,
выведем Ахмета, он покажет им свой член. Потом...
ГЛАВА 2
Зардрак акх Даутор стоял на опушке леса и смотрел на крепость ненавистных цохванов.
Со времени его последнего посещения Ноттингема здесь кое-что изменилось. Ров местами
обложили камнями, повсюду утыкали добротно заточенными кольями, выстроив их в
несколько плотных рядов. Гребни высоких стен прикрыли сплошным навесом, покрытым
розовой черепицей, он не прикрывал только некоторые площадки с метательными
машинами. Мост через ров исчез, а ворота стали какими-то чудн́ыми, непонятно, как они
открывались; скорее всего, их намертво заколотили. Меж бревенчатых зубцов мелькали
многочисленные защитники, солнце искрилось на их доспехах, в морозном воздухе там и
здесь поднимались столбы дыма.
Зардрак не раз брал мощные крепости и города, он знал, как это делается, но сейчас ему
попался довольно крепкий орешек. Стены сложены из свежего леса, на большую высоту
обложены крупным камнем, выше обмазаны глиной. Пользуясь холодами, проклятые
цохваны облили их водой, застывшей сплошной ледяной коркой до самого дна рва. Поджечь
укрепления было практически невозможно. Впрочем, можно попытаться устроить им
пожары внутри, пуская зажигательные снаряды из баллист. Работы здесь предстоит немало:
надо засыпать ров в нескольких местах, соорудить тараны и башни, подвести эти осадные
орудия к стенам и только тогда штурмовать. Учитывая, что у противника имеются очень
хорошие стрелки, все работы придётся проводить под защитой больших щитов, их
потребуется очень много. Впрочем, принимая во внимание небольшую численность
цохванов, можно обойтись и без передвижных башен. Осада обещала быть долгой и,
учитывая время года, довольно неприятной, к тому же войско при последней вылазке врага
лишилось значительной части утеплённых палаток.
Зардрак повернулся к своим молчаливым спутникам: за его спиной стояло шесть
младших атонов. Показав им на крепость, он заявил:
– Исса Сата Неомо Кайя находится за этими стенами. Один из вас должен непрерывно
наблюдать за Ноттингемом из десмериума, но при малейшей опасности, уходить в ролиум:
если она сделает вылазку, мы должны сражаться с ней сообща, слишком уж велика её сила.
Никто из вас не должен показываться врагу на глаза: их луки бьют очень далеко, а ваши
жизни ценны и незаменимы. Отправляйтесь в свой шатёр, начинайте следить за Верхним
Срезом.
Враги укрепились очень хорошо, но в каждой крепости можно проделать брешь, а
Зардраку этого было вполне достаточно. Одна-единственная лазейка, и в пролом ворвутся
страшные нуры, солдаты только довершат разгром. А потом можно будет без особой спешки
наказать окрестных крестьян и покончить со вторым гнездом проклятых цохванов.
Был первый день осады Ноттингема.
Зардрак остановился в сотне шагов от крепостных ворот. За его спиной остались два
спешенных воина, молодой нур и избитый пленник с мешком на голове. Атон с интересом
проследил, как со стены сбросили верёвочную лестницу, по ней спустились четверо. Двух он
хорошо знал, остальных не помнил, но этого было и не надо. То, что цохваны
воспользовались столь сложным способом выходи из крепости, означало одно: ворота
открыть непросто. Скорее всего, их заколотили и забаррикадировали намертво, как жрец и
раньше подозревал. Враги медленно преодолели ряды кольев, подошли поближе. Вперёд
вышел Робин Игнатов, сбоку, в шаге от него замерла настороженная исса, два воина
разошлись в стороны, один поигрывал странным угловатым оружием.
– Приветствую тебя, Робин Игнатов, – вежливо кивнул атон.
– Привет и тебе, Зардрак акх Даутор, – спокойно произнёс тот.
– И тебе привет, Сата Неомо Кайя, – криво усмехнулся жрец. – Я вижу, с момента
нашей последней встречи ты стала ещё красивее. Мне кажется, некоторые приятные
прелести взрослой жизни пошли тебе на пользу.
– Зардрак, – с холодным презрением ответила девушка, – даже не думай проделать
сейчас какую-либо подлость. Знай, я легко смогу остановить твоего нура даже без помощи
воинов.
– Понимаю, – с лёгкой насмешкой заявил атон, – но никто не будет делать глупостей и
без твоих предупреждений. Стоит мне не так шевельнуться, как ваши стрелки со стен
разрядят в нас свои тугие луки. Робин Игнатов, ты видел мою армию и хорошо понимаешь:
вам не победить. Знай, после штурма не уцелеет никто из вас, не пощадят даже женщин. Но
и мы не хотим нести большие потери. Я предлагаю вам сдаться. Ты с ближайшими друзьями
закончишь свои дни в заточении, но условия будут неплохие – хорошая еда, красивые
женщины, тёплые комнаты в подвалах Заоблачного храма. Остальные пройдут проверку
нурами, некоторые останутся в живых: мы примем меры, чтобы не все из них умерли. Учти,
это моё первое и последнее предложение, дальше будет только смерть. Посмотри сюда!
Атон кивнул воинам. Те подвели поближе связанного пленника, сорвали грязный
мешок с головы. Робин с удивлением узнал знакомое лицо. Это был землянин. Здесь,
неподалёку от рохо, жила отдельная компания из одиннадцати человек. Они наотрез
отказались присоединяться к ноттингемцам, вели себя очень тихо и незаметно, их встречали
только при посещении устройства связи, где отшельники часто сдавали свои травы. Даже
угроза нашествия не заставила их отказаться от вольной жизни. Они заявили, что пересидят
опасные времена в лесу. Робин не знал, что вчера их выследили охотники, перебили всех,
притащив в лагерь единственного пленника – этого молодого парня.
Вид землянина был просто ужасен. Охотники, потеряв двух своих товарищей, с ним не
церемонились; на бедняге не осталось живого места. Он с отчаянной надеждой смотрел на
своих земляков оставшимся глазом. Парень не обернулся, когда к нему подошёл нур,
получивший от атона ментальный сигнал. Монстр был очень голоден, его специально не
кормили для такого случая.
Робин не сдержал возгласа отвращения, когда увидел, как между буграми уродливого
тела раскрылись несколько щелей, и оттуда показались мясистые розовые щупальца. Сата
вскрикнула, что-то быстро произнесла с такой скоростью, что все слова слились в одно. Нур
вздрогнул, но не остановился. Голодное чудовище, получив приказ кормёжки, становилось
неуправляемым до тех пор, пока не насытится. Тело его было изменено, но сохранялся
первичный инстинкт, заставивший выступить на концах чистящих псевдоподий фермент,
предназначенный для переработки плесени. Пленник заорал, когда его кожу обожгло липкой
кислотой, но голодный нур на этом не остановился; его страшные органы питания прорвали
расползающуюся кожу, глубоко ушли в тело жертвы, высасывая все соки. Несчастный
землянин задёргался в агонии, не переставая кричать от нестерпимой боли.
Всё произошло в несколько коротких мгновений, никто не успел ничего понять, только
Сата отвернулась, зажмурила глаза. Потрясённый Робин прижал её к себе, пряча лицо на
своей груди; девушка даже не почувствовала холода доспехов.
– Это был очень голодный нур, – невозмутимо произнёс Зардрак. – А теперь
представьте, как мучительно умирать, если они практически сытые. Всех вас ждёт такая же
страшная участь, если вы не примете моё щедрое предложение. Подумайте очень хорошо!
Едва сдерживая рвущийся гнев, Робин решительно покачал головой:
– Зардрак акх Даутор, твоё предложение так же черно, как твоя гнилая душа! Если
хочешь нас покорить – вперёд, мы никуда не прячемся. Ты уже однажды приходил сюда в
личине охотника и помнишь, как быстро потом пришлось удирать. Умному человеку вполне
хватит одного раза, но ты так и не понял ничего, урок прошёл впустую. Ну что ж, мы очень
рады будем его повторить! Пойдём, любимая, нам нечего здесь больше делать.
Зардрак проследил, как цохваны поднялись на стену. К тому времени нур насытился,
оторвался от сморщившегося тела и стоял в полный рост, ожидая приказаний. Зардрак
послал ему короткий приказ и направился в сторону лагеря. Переговоры прошли с
некоторым успехом: жрец кое-что узнал о Сате Неомо Кайе – её сила оказалась вовсе не
безграничной. Даже эта могущественная исса не смогла остановить голодного нура. Правда,
это и так считалось невозможным, но кто знает, чего от неё можно было ожидать. Как бы то
ни было, Зардрак узнал о врагах нечто новое, а знание атон очень ценил.
Исса лежала на своей старой кровати в доме Аниты. Она сняла кольчугу и верхнюю
одежду, осталась в коротком простом платье. Сата давала последние инструкции подруге:
– И помни, самое главное – это Ритм Возвращения. Смотри, чтобы не получилось, как в
прошлый раз!
– Может, лучше я, – осторожно предложил Робин, сидящий у изголовья возлюбленной.
– Нет, милый, не надо. Тебе будет тяжелее, эмоции помешают выдерживать Ритм.
Давай, Анита, начинай.
Сата закрыла глаза, расслабилась, мысленно произнесла Слово Прощания и, после
короткого приступа головокружения, встала возле кровати. Анита продолжала размеренно
отбивать Ритм Возвращения, Робин неотрывно смотрел на безвольное тело, следя за
признаками жизни, даже язвительный Хонда сидел в углу с необычайно серьёзным видом.
Перед иссой встала проблема, с которой она ещё никогда не сталкивалась. Дверь была
заперта, открыть её обычным образом она, разумеется, не могла, а как применить свою силу,
не представляла. Нет, конечно, можно постараться ударить по двери совсем лёгким
Касанием Ветра, но для расчёта необходимого усилия не хватало опыта. Она могла легко
разнести дверь в щепки, а это нежелательно. Зажмурившись, Сата сделала несколько шагов.
Ощущение было неприятным, будто протискиваешься в узкую нору, где можно застрять в
любой момент. Глаза она открыла уже на улице и быстро пошла к воротам. Здесь оказалось
ещё тяжелее, но в конечном счёте иссе удалось преодолеть и это препятствие.
Лагерь врага выделялся издалека; такого зрелища девушка ещё не видела. Из скопища
палаток и шатров на высоту в десять человеческих ростов вздымалась мерцающая туманная
колона, от неё отходило неисчислимое множество радужных нитей, паутиной облепивших
все окрестности. Вся эта сеть непрерывно дрожала и медленно вращалась по кругу. Сата
поняла, что видит какую-то сложную систему защиты, выставленную атонами против неё.
Двигаться в этой паутине, не коснувшись нитей, было совершенно невозможно.
Исса разочаровано замерла возле необычной преграды. До лагеря ещё оставалось
довольно далеко, обидно было возвращаться, не увидев никаких подробностей. Вдруг Сата
заметила интересную картину – сквозь паутину пролетели несколько птиц. Даже не понимая,
как ей это удалось, девушка скопировала на себя их характеристики, вытянула руку,
коснулась конца нити. Та дрогнула, но тут же успокоилась: сигнализация не реагировала на
птиц и не удивлялась, почему эта так низко и медленно летает.
Сата пошла дальше, уже не обращая внимания на паутину, которая отвечала ей таким
же пренебрежением. Девушка не стала выяснять, что является источником этой странной
защиты, она обещала Робину не рисковать. Её задача была простой – посмотреть, что готовят
враги, стуча целыми днями топорами. И ей это удалось. Тщательно осмотрев всю площадку,
на которой кипели работы, исса постаралась всё запомнить подробнее, затем поспешила
обратно. Паутина реагировала на неё всё более нервно, очевидно, обманывать её бесконечно
не получится.
Вернувшись тем же путём, Сата встала возле кровати и с любовью посмотрела на
Робина. Тот, не видя фантом, нежно гладил волосы её тела, с тревогой поглядывая на лицо.
Сата почувствовала неприятный укол ревности и улыбнулась: приревновать к самой себе –
это нечто невероятное. Но так и было: лежащее на кровати безжизненное тело казалось ей
совсем чужим, и внимание к нему со стороны любимого неприятно сжимало сердце. Закрыв
глаза, исса настроилась на Ритм, услышала встречный ответ и произнесла Слово Встречи.
Открыв глаза, девушка увидела над собой лицо Робина. Тот неуверенно улыбнулся:
– Ты уже здесь!
– Да, Робин, я вернулась.
Подавшись навстречу друг другу, они слились в поцелуе, радуясь друг другу, как дети.
В тишине отчётливо прозвучал голос Хонды:
– А меня? Я, кстати, очень люблю, чтобы при этом самым кончиком языка водили по
моей верхней губе.
ГЛАВА 3
Сата хорошо рассмотрела лагерь врага и смогла объяснить увиденное людям, знающим
в этом толк. Все признаки показывали, что атоны готовы приступить к сравниванию их рва с
землей, и более того, готовятся сделать это как можно быстрее. У них уже были почти
собраны два мощных тарана, но подвести под стены их пока невозможно. К сожалению,
ночная погода выступила на стороне нападающих: их заметили уже на ближних подступах,
когда тёмные колоны стали ясно выделяться на белом фоне заснеженной земли.
ГЛАВА 4
Зардрак акх Даутор был очень доволен. Военная кампания наконец пошла по
привычному для него руслу, без неприятных сюрпризов и нелепых потерь. Ночью у него
случались моменты, когда он был готов отдать команду на отступление. В самом начале его
напугали большие пылающие снаряды, летевшие на огромное расстояние, но быстро
выяснилось, что цохваны не могут их метать слишком часто. Затем на подходе к стенам
вражеские лучники и машины нанесли столь большой урон войску, что солдаты дрогнули,
стали поглядывать назад, а ополченцев пришлось подбадривать щедрыми пинками. Однако
вскоре всё наладилось и, хотя смерть продолжала гулять по рядам штурмующих, они на
совесть справились со своим делом.
Ров был засыпан в нескольких местах, к стенам можно теперь без труда подвести около
десятка машин. Но хватит с них пока и двух таранов. Это были капитальные сооружения на
огромных, выше человеческого роста, колёсах, с мощной крышей, укрытой несколькими
слоями толстой кожи. Под ней раскачивалось на цепях большое бревно с бронзовым
остриём. Нет в мире такой стены, которая могла бы устоять против этого мощного орудия.
Зардрак не боялся, что его тараны будут повреждены вражескими машинами. Он уже понял,
что большие валуны летят очень неприцельно, а мелкие не смогут навредить таким крепким
конструкциям. Обслуга была укрыта от лучников крепкими деревянными стенами и многими
слоями сырой кожи, покрытой коркой льда.
Атон стоял на опушке леса с большим отрядом телохранителей. Он хотел дождаться
момента, когда стены начнут поддаваться, а после этого приказать вести сюда нуров. Если
всё будет хорошо, не сегодня, так завтра Ноттингем падёт. Хорошо бы при этом захватить в
плен Робина Игнатова и Сату Неомо Кайю. Зардраку нравилась живая красота девушки, он
очень надеялся, что если пообещать сохранить жизнь её возлюбленному, она подарит
победителю немало приятных ночей. Жрец был стар, видел многое, и надоело ему тоже
немало обычных удовольствий мира. Но он не уставал искать всё новые услады. Неужели
победитель не достоин небольшого вознаграждения? Что может быть необычнее любовной
игры со смертоносной волшебницей?
Из мира мечты Зардрака вырвал весьма необычный шум. К этому времени тараны уже
подходили ко рву, их никто даже не пытался обстреливать. Но не это привлекло его
внимание. Изумлённый атон смотрел на непонятно откуда взявшийся мост, переброшенный
через глубокий ров.
Разъярённый атон смотрел, как жадное пламя пожирает его осадные машины. Рано он
расслабился, испугал свою удачу, проклятые враги преподнесли ему новый сюрприз.
Зардрак опасался вылазки, поэтому не стал закапывать ров перед воротами. Мост его воины
уничтожили, а без него цохваны не могли быстро покинуть свою крепость. Пока они
спустились бы со стен, подоспели бы всадники, а во время рубки лучникам пришлось бы
тяжело, они опасались бы поразить своих. Так что все действия противника были
предусмотрены.
Но никто не ожидал, что мост у них всё же есть, просто весьма хитро устроенный.
Всадники цохванов почти мгновенно выскочили за стены, покончили с таранами и спокойно
вернулись. Солдаты Зардрака не успели помешать, к тому же их как раз обстреляли из
вражеских машин, погибло несколько хороших воинов. Сам Зардрак был на волосок от
смерти: возле него с рёвом пронеслось огромное копьё с широким медным остриём –
мимоходом оторвав руку одному всаднику, оно насквозь пронзило толстого суфима,
раздробив ноги его наезднику.
Развернув быка, атон направился к лагерю. Сегодня здесь делать нечего, придётся
менять свои планы. На этот раз жрец спешить не будет, прикажет сделать несколько башен и
новые тараны. Враг не получит второй шанс: войско Зардрака пойдёт на приступ всей своей
силой, и пусть только попробуют открыть свои хитрые ворота. Правда, на подготовку уйдёт
очень много времени, деталей для машин больше нет, всё придётся создавать самим или
заказывать в Кораллиуме. Но ничего, их никто пока не торопит; армия будет стоять под
этими стенами до тех пор, пока не одержит победу. И хорошо бы, если при штурме в плен
попадут Робин Игнатов и Сата Неомо Кайя. Пока атон будет забавляться с красавицей-иссой,
пленный вождь расскажет все свои секреты и хитрости, Зардраку это пригодится в других
битвах. Жрец был мудр и не уставал пополнять копилку своих знаний.
По лесной заснеженной дороге шёл обоз из двух десятков телег. Скрипели колёса,
фыркали быки, выпуская облака пара, щёлкали кнутами озябшие ополченцы, кутаясь в
тулупы. Они проклинали жестокость своего военачальника, разорившего всю округу: теперь
им негде будет переночевать в тепле. Колона направлялась в Кораллиум, где они должны
были взять бронзовые детали к осадным машинам и припасы для армии. Путь был немалым,
по плохой дороге, в оба конца он займёт около двух недель, а возможно, ещё придётся долго
ждать в городе, пока кузнецы сделают заказ. Впрочем, посидеть в городе никто не возражал.
Даже два суровых храмовых воина, двигавшихся в голове обоза, с удовольствием задержатся
в тёплых казармах стражей. Это гораздо лучше, чем мёрзнуть в переполненных палатках
зимнего лагеря, питаясь почти одним варёным мясом.
Никто не ожидал неприятностей в этой пустынной, разорённой местности. Враги
остались далеко позади, в осаждённом Ноттингеме. Воины не успели даже удивиться, когда
из кустов выскочили несколько мрачных мужиков в грубой крестьянской одежде. В воздухе
мелькнули длинные деревянные крюки, перехватили стражей за шеи, сдёрнули на землю. По
доспехам загремели удары топоров и дубин. Передняя телега остановилась, поднялся
удивлённый возница и тут же заорал, получив стрелу в живот. Из кустов выскакивали всё
новые нападавшие, их было не менее трёх десятков. Ополченцы не собирались отдавать
жизнь за несколько пустых телег. Побросав свой транспорт, они бежали, провожаемые
насмешливыми криками.
Раненый возница ещё корчился на земле, крича от нестерпимой боли. Сквозь
предсмертную пелену он увидел над собой широкоплечую фигуру крепкого крестьянина.
Тот мрачно заговорил:
– Меня зовут Стабр Герн Акварн, я старший азат Нимры. Вы сожгли нашу деревню,
нам едва удалось скрыться в лесу. Мы собираем своё войско, нас с каждым днём становится
всё больше. Вам не будет выхода из лагеря под Ноттингемом. Пусть ваши трупы станут
предупреждением остальным.
Коротко замахнувшись, Стабр вонзил в горло умирающего копьё. Затем он повернулся
к своим людям:
– Ратин, высеки огонь – телеги мы сожжём, нам их не спрятать. Возьмите всех
суфимов, снимите с воинов доспехи и заберите оружие. Трупы повесим на деревьях, пускай
эту падаль клюют птицы. Поторопитесь, нам ещё надо успеть до вечера вернуться в свой
лагерь; к ночи пойдёт снег, он скроет наши следы.
Петрович неподвижно сидел на высоком дереве уже довольно давно. Перед ним
тянулась полоса прибрежного кустарника, следом темнела река, белели только неширокие
забереги тонкого льда. За Стайрой расстилался огромный вражеский лагерь, к нему
последние несколько часов и было приковано внимание егеря.
Сата хорошо описала увиденное, и Петрович легко приметил нужный шатёр, выбрал
удобную позицию. Там действительно жили атоны, они часто выходили на улицу, но всегда
только по одному. Егерь понял, что ещё немного, и мороз окончательно достанет его, скуёт
пальцы, не даст выполнить задачу. Придётся довольствоваться малым.
Как бы подслушав его мысли, качнулся полог шатра, показалась долговязая фигура в
тёмном харге. Охотник слился в одно целое со своим карабином: дистанция была немалой, а
оптического прицела не было. Но оружие было хорошо знакомым, привычным, Петрович
ему доверял: простое и надёжное творение конструктора Симонова одинаково хорошо себя
зарекомендовало как во влажной духоте зелёных джунглей Вьетнама, так и среди трескучих
морозов сибирской тайги. Палец плавно потянул за спусковой крючок, в плечо ударила
пятка приклада, отрывистый грохот выстрела пронёсся по речной долине. Пуля угодила
удачно, очевидно, попала в позвоночник. Тело жертвы отбросило вбок, и оно изломанной
куклой растянулся на земле, раскинув руки.
Егерь довольно улыбнулся, собрался спускаться, но замер: из шатра выскочили ещё два
жреца, склонились над убитым. Упускать такой шанс было нельзя; вновь треснул выстрел,
упал второй атон. Оставшийся сложил в уме два плюс два, понял, к чему может привести
дальнейшее развитие событий, бросился в шатёр в тот момент, когда снайпер вернул прицел
после отдачи. Выстрел с такого расстояния по движущейся мишени вышел смазанным, но
пуля попала. Петрович не понял, насколько сильно пострадал жрец: тот всё же скрылся в
шатре, вокруг забегали возбуждённые солдаты.
Поняв, что больше ему здесь ничего не обломится, егерь слез вниз, несколько раз
подпрыгнул, разминая затёкшее тело. Свою задачу он выполнил, теперь можно путать следы
до самого вечера, а в темноте вернуться в Ноттингем, переправившись через реку на
спрятанной лодке. На том берегу хватает патрулей, но у Петровича был хороший масхалат.
Он белой тенью проскользнёт мимо всех постов, а на стене его будут ждать. Эх, жаль, что
так мало патронов. С дерева можно было прикончить сотню врагов без всякого риска, брода
поблизости не было. Вздохнув с сожалением, егерь подхватил рюкзак, повесил винтовку на
плечо и направился прочь от берега.
Цохваны вновь показали, на что они способны. Их чудовищное оружие поразило трёх
сильных атонов в тот момент, когда никто этого не ожидал. Рилг акх Патран остался жив, но
страшная сила оторвала ему нижнюю челюсть, иминам едва удалось спасти его от полной
потери крови. Несчастный мог только мычать и горестно сверкать глазами. Сражаться он
теперь не в состоянии.
Зардрак остался всего с тремя атонами, их общая сила стала теперь меньше, придётся
нести дежурство по одному, что очень опасно. Если Сата Неомо Кайя вздумает теперь
напасть, страшно представить, что может устроить её сила, разбушевавшись в лагере.
Атонам придётся всё время быть настороже, оплетать лагерь новыми слоями хитроумной
защиты, расходуя свои запасы силы. К главнокомандующему подскочил гонец:
– Великий, отряд доблестного Эсира Ларн Гракоса нашёл брод выше по течению,
солдаты переправились на другой берег и скоро достигнут места, откуда доносился
странный гром. Они найдут тех, кто совершил страшное святотатство и убил атонов!
Жрец кивком головы отпустил гонца, не показывая, что очень мало верит в
благополучный исход. Он давно понял – его противники вовсе не дураки, если что-то
делают, то делают весьма основательно. Да и что толку искать убийц, ведь своё чёрное дело
они уже сделали. А теперь ещё придётся мучить солдат, заставлять воинов патрулировать
левый берег Стайры. Им и так приходится несладко – вместо спокойного отдыха в лагере
они выматываются из сил в многодневных переходах, сопровождая обозы. Мерзкие еретики
повадились нападать на снабженцев, армия потеряла уже несколько десятков солдат и
ополченцев, а уж сколько телег и суфимов – страшно подумать.
Зардрак поморщился от боли в плече: рана всё ещё продолжала давать о себе знать.
Ему всё меньше и меньше нравилась эта война.
Высокий хлок-альбинос в парадной сбруе адмирала Имперского флота сидел напротив
старшего лорда Семьи Гвен и смотрел на него холодным, безучастным взглядом. Тот
чувствовал себя очень неуютно, но всячески пытался это скрыть. Такору Зеракодину эта
беседа очень не нравилась; будь его воля, он бы век не видел этого проклятого адмирала.
Увы, на происходящие события лорд не имел никакого влияния. Красноглазый Коуфф
только что прочёл ему довольно длинную лекцию, где в хронологическом порядке
скрупулёзно перечислил бесчисленные преступления Семьи Гвен, совершённые в последние
годы. Особенно Такора поразили некоторые эпизоды, о которых он даже сам не подозревал.
Многочисленные детали показывали, что адмирал легко сможет доказать все эти случаи, что
чревато большими неприятностями.
Выдержав долгую паузу, Коуфф продолжил:
– В свете перечисленных мною фактов я вижу два варианта развития наших
дальнейших взаимоотношений. Первый – вы делаете нам небольшую уступку в одном
маленьком вопросе, который мы не можем разрешить без вашего согласия, после этого мы
расстаёмся почти друзьями. Второй – все доказательства вышеперечисленных эпизодов
попадают в руки специальной комиссии Совета, причём на неё оказывается нешуточное
давление с целью ускорить расследование. По окончании разбирательства мы получаем от
вас то, о чём просим, но уже без вашего согласия. Хочу добавить, что моя сторона
заинтересована в первом варианте только по той причине, что он позволяет не терять лишнее
время.
Постаравшись принять спокойный вид, Такор произнёс:
– Что именно вас интересует?
– Запретный Мир, – коротко заявил адмирал и пояснил: – Нам нужен Октаэдр и все
ваши права.
Лорд едва сдержал гнев, закрыл глаза, стараясь успокоиться. Эта грязная военщина
посягает на самое святое. В своё время никто не рисковал включать страшную планету в
сферу своих интересов. Его отец, вот кто смог получить концессию, приложив для этого
колоссальные усилия. Правда, она была с огромным числом строгих ограничений, но это
был первый коммерческий проект в системе, где не было ничего, кроме наблюдательных
зондов. Их Семья поставила шесть станций Октаэдра, потратив колоссальные средства,
затем начала работать их локальная программа, в Империю потёк тонкий ручеёк
незаменимых товаров. Вся Империя восхищалась смелой идеей отца. Отдать гордость их
рода?! Но с силами, которые представляет адмирал, они не смогут тягаться. Проклятье! Ещё
бы немного, и можно было пробовать увеличивать масштабы, но теперь всё кончено.
Такор вспомнил некоторые вещи, рассказанные Коуффом. Если в информационную
сеть Империи во всей своей красе попадут кое-какие эпизоды его глубоко личной жизни,
останется одно – очень быстро совершить ритуальное самоубийство. Медлить в этом
вопросе будет нельзя. Проклятый вояка ткнул его лицом в отборнейшее дерьмо, а теперь ещё
надо сделать вид, что лорду это очень понравилось. Какой неприятный день.
– Ну, так какой вариант вы выбираете? – не выдержал адмирал, прервав затянувшееся
молчание.
– Мне более по душе первый, – с бледной усмешкой на устах произнёс Такор.
– Разумное решение.
– Но есть ещё один вопрос. Раз уж наша Семья лишается всех прав на Запретный Мир,
то хотелось бы...
– Я понимаю, – перебил его Коуфф. – Вы получите расширенную концессию на
Олде-11. Детали уточните с моими помощниками. Но больше ничего не просите, вы
полностью исчерпали свой лимит.
Такор почти обрадовался: на столь щедрую компенсацию он не рассчитывал.
– Хорошо, мы немедленно передадим вам все системы управления.
– Вот и отлично, раз уж мы остались почти друзьями, – рот адмирала дёрнулся в
кривой усмешке, – то не подскажете мне, с чем связано почти полное прекращение
поступления меркита в последнее время.
– Я скажу только то, что нам известно, – Такор вполне успокоился. – Почти весь
меркит поступал из одного источника. Это малое транспортное устройство 14-3. Более того,
в основном его поставлял похищенный хлок с порядковым номером 701. По нашему
мнению, в этом районе располагается богатое месторождение этого ценного сырья. Однако
уже около тридцати дней устройство 14-3 не посылает сигналов активации. Тесты
показывают, что оно вполне исправно. Проблема в хлоках, скорее всего, они погибли или
покинули этот район. Мы не можем за ними следить. С периметра Октаэдра невозможно
получать качественную информацию в оптическом диапазоне.
– Очень жаль, – произнёс адмирал, – мы рассчитывали на б́ольшие поставки меркита.
Такор не удержался от злорадства:
– Что же, теперь всё в ваших руках. Попробуйте сами добраться до огромных богатств
Запретного Мира, Семья Гвен вам больше не помощник.
ГЛАВА 5
Подъёмный мост Ноттингема на этот раз опустился почти беззвучно. По нему мягко
прошлёпали два десятка суфимов: копыта животных были плотно обёрнуты тряпьём. На
вылазку шли самые лучшие стрелки, у всех были луки или арбалеты. Немного отъехав от
ворот, отряд развернулся и пошёл вдоль стен по касательной, постепенно удаляясь. Робин
надеялся, что посты противника, завидев отряд всадников, кружащий вокруг крепости,
примут их за своих. Его предположения оправдались полностью, на них не обратили
внимания. Враг расслабился, почти месяц царило спокойствие, ноттингемцы только изредка
обстреливали разъезды. Этой ночью беспечность обещала выйти им боком.
Отъехав подальше, отряд развернулся и направился в сторону маленького стана
противника, разбитого у опушки леса. Там темнели несколько навесов и постоянно горели
костры, возле которых отогревались патрули. Ноттингемцев приняли за своих, никто не
подозревал подвоха до последнего мгновения.
Робин уже ясно видел выражение лиц врагов. Их было около четырёх десятков.
Рассевшись вокруг костров, люди с наслаждением грели озябшие руки. Натянув лук, вождь
выпустил первую стрелу. Тетива резко хлопнула по рукавице, тут же заскрипела снова,
вокруг заработали другие бойцы. Треть врагов рухнули сразу, а пока остальные поняли, что
происходит, Робин успел выстрелить четыре раза, и всё без промаха. На таком расстоянии
доспехи не защищали, тела врагов прошивало насквозь. Около десятка вскочили, выхватили
оружие, часть кинулась на врага, другие к суфимам, но не ушёл никто.
– Собрать лучшие доспехи и оружие! – приказал вождь. – Быков тоже забираем, и
стрелы не забудьте! Шевелитесь, как бы не подошёл очередной патруль!
Быстро, но без суеты собрали всё необходимое и направились к воротам. Робин был
доволен: вылазка удалась на славу, они не получили ни царапины, а враг лишился почти
четырёх десятков отличных воинов. Теперь атоны будут вынуждены усилить патрули; пусть
их солдаты мёрзнут на холодном ветру, чем хуже врагам, тем лучше ноттингемцам. Сбоку
подъехал Хонда:
– А не напасть ли сейчас на один из разъездов?
– Не стоит, они держатся настороже, удивятся, завидев, что к ним направляется другой
отряд. Могут поднять крик, призовут других дозорных, нам оно надо? Пусть лучше
перепугаются, когда найдут своих приятелей, перебитых без лишнего шума. Это надолго
испортит им сон и аппетит.
Впереди показалась громада надвратной башни, у моста стояли несколько рейнджеров
с луками наготове. Заслышав условный свист, они расслабились, повернули в крепость,
спеша предупредить стражу. Трофейные быки застучали по доскам моста незамотанными
копытами. Вылазка удалась.
Возле печки под охраной нескольких дозорных отогревался старший азат Стабр. Робин
узнал его сразу, хотя не видел уже довольно давно. Крестьянин выглядел странно в тёмных
кожаных доспехах храмового воина. Завидев вождя Ноттингема, он поспешно вскочил:
– Привет тебе, Робин Игнатов!
– И тебе привет, Стабр Герн Акварн, вот уж не думал тебя увидеть в нашей осаждённой
крепости. Как дела в Нимре?
– Моей деревни больше нет, – вздохнул азат. – Но люди целы, нас предупредил твой
гонец, мы ушли в леса. Это наша земля, никому не найти наших тайных убежищ. Мы
спрятали своих женщин и скот, а потом начали нападать на обозы атонов. К нам
присоединились другие крестьяне, собрался большой отряд. Мы забрали у врагов много
продовольствия, и люди не голодают. Но больше мы воевать не можем, каждый караван
сопровождают десять, а то и двадцать воинов, по дорогам теперь ходят сильные патрули.
Наших сил достаточно, чтобы убить пятерых солдат, но не больше.
– Я понимаю, ведь вы не бойцы, а простые крестьяне. Но скажи, зачем ты пришёл к
нам, идя на такой риск?
– Мне некуда деваться, я старший азат деревни и должен заботиться о своих людях. Мы
брали пленных и знаем, что вы продолжаете свою борьбу и убили много врагов. Но если
Ноттингем падёт, нас ждёт печальная судьба. Зардрак не успокоится, пока не обыщет весь
этот край, у него много воинов, нам нигде не скрыться. Позволь привести моих людей в твою
крепость, мы будем сражаться вместе с вами.
Робин помолчал, собираясь с мыслями. Возможность получить дополнительных бойцов
привлекала. Крестьян можно вооружить, немного подучить, на стенах, среди более опытных
защитников, они будут совсем не лишними. Но были и минусы, перевешивающие все
выгоды. Быстро прокачав ситуацию, вождь заявил:
– Ноттингем в осаде, будет трудно провести сюда твоих людей. Если они попадут на
глаза дозорам, спасутся немногие.
– Я это понимаю, – невесело сказал Стабр, – но пойми и ты нас. Мы не хотим сидеть в
лесу. Многие наши мужчины потеряли своих родителей, женщин, детей, у них не осталось
ничего, кроме жажды мести. Наши дома сожгли, имущество разграбили; мы должны
сражаться. Пусть хоть часть из нас прорвётся к стенам, это уже неплохая подмога.
– Стабр, если вы так хотите сражаться, то не обязательно это делать в Ноттингеме.
– Робин Игнатов! Я же тебе говорил, мы простые крестьяне, нам не справиться с
храмовыми воинами!
– Вы сможете это сделать. Я дам вам опытного воина, а лучше двух. Они научат вас
побеждать.
– Но у нас даже хорошего оружия нет!
– Ничего, мы поможем. Вы получите доспехи и мечи храмовых воинов, у нас много
трофеев. Вашим охотникам дадим несколько тугих луков с острыми стрелами и тяжёлые
метательные дротики. Ты сможешь завтра принять лодку с грузом возле прибрежной скалы,
той, что дальше острова Торговцев?
– Смогу. Но как вы вывезете такой груз из крепости?
– Устроим завтра вечером отвлекающий маневр у ворот, сделаем вид, что идём на
вылазку. Все дозорные сбегутся, мы их сегодня здорово напугали. В этой шумихе спустим
всё со стены, на берегу Стайры стоят несколько лодок.
– Хорошо, завтра ночью мы будем ждать на условленном месте твоих людей и оружие.
– Посиди здесь, я пошлю человека к Петровичу, он даст тебе белую одежду, чтобы ты
смог пройти мимо всех постов. Не хотелось бы, чтобы тебя поймали.
ГЛАВА 6
Про эту большую поляну в дебрях густого леса знали очень немногие. Место было
удобным для скрытого от чужих глаз лагеря, глушь здесь была такая, что можно было без
риска жечь большие костры. Не зная тропинок через топкие болота, не замерзающие даже в
лютые зимы, сюда почти невозможно попасть.
Здесь пряталось около трёхсот крестьян, считая женщин и детей. Неподалёку был
второй лагерь, чуть поменьше. Густав уже успел внимательно разглядеть хижины и шалаши,
с удовольствием рассмотрел местных девушек; в общем, ему всё понравилось. Чувствовал он
себя, как Фидель Кастро в золотые годы партизанской молодости; только бороды не хватало,
но никто не мешает её отрастить. Хозяйственные мрины и шокваны ужились на удивление
дружно – общая беда сближает – и расположились здесь с размахом, даже колодцы вырыли.
Подойти к лагерям незаметно было невозможно, за всеми тропами следили, а ближайшие
окрестности кишели небольшими стадами суфимов, их пасли на зарослях вечнозелёной
болотной осоки.
Сейчас Густав с Векшей стояли перед своим новым воинством. У опушки толпилось
около восьмидесяти крестьян и охотников. Люди были здесь всякие – и зелёные юнцы, и
суровые мужики, убелённые сединами... Большая часть была с дубинами и короткими
рогатинами, некоторые с медными топорами и уж совсем единицы с трофейными доспехами
и оружием. Все с опасливым уважением смотрели на двух воинов в тусклой серой броне,
стоявших рядом со Стабром. Закончив предварительный осмотр, Густав шагнул вперед и
заговорил сухим командирским тоном, без тени улыбки:
– Я Густав, вы будете меня звать сэр Густав. С этого дня я ваш бог и хозяин, все мои
приказы должны выполняться беспрекословно. Сейчас я буду вызывать вас по одному,
проводить короткую проверку воинских умений. С собой мы привезли почти тридцать
комплектов доспехов и много хорошего оружия; эти вещи получат лучшие из вас. Мой
помощник, Векша, проверит искусство охотников, хорошим стрелкам достанутся тугие луки.
Те из вас, кто не получит оружие: не расстраивайтесь. Мы позанимаемся здесь три дня,
изучая воинское дело, и пойдём в бой, обещаю – там трофеев хватит всем. А теперь
начинаем проверку.
ГЛАВА 7
В десмериуме светло даже ночью, но свет был довольно странный. Небо не имело
звёзд, его затягивали совершенно немыслимые цветные разводы; странно было ясно видеть
все предметы без каких-либо источников освещения. Сата стояла на берегу Стайры, в
километре выше вражеского лагеря. Она готовилась сделать то, что до неё никто совершить
ещё не пытался.
Девушка улыбнулась, вспомнив, как с помощью любимого пыталась разобраться в
своей новой силе. Робин не мог делать подобные вещи, но его ум был необычайным. Слушая
её рассказы после выходов из Верхнего Среза, он мог сделать совершенно неожиданные и
правильные выводы. Именно он догадался, что исса может приказывать неразумным
существам, управляя биологическими процессами в их нервной системе; от него же Сата
узнала и другое – живые создания в основном состоят из обычной воды. Заинтересовавшись
этим, исса поняла, что может приказывать этому вездесущему веществу. Сейчас пришла
пора проверить такое предположение на практике. Здесь ей никто не помешает, лагерь врага,
с его хитроумными защитами, остался далеко позади, за этой местностью никто не следит. А
воды тут вполне достаточно для самых масштабных опытов.
Зима в этом году выдалась очень суровая, девушка не помнила таких морозов и
снегопадов. Но быстрая река сопротивлялась холоду, который не смог сковать её русло
льдом до конца, только вдоль берегов тянулись белые полосы. Взгляд иссы скользил между
прозрачных струй, она видела, что её замысел вполне осуществим. Вода была очень
холодной, иссе по силам разделить её на разные струи, направив замерзающую часть в места,
где можно легко задержать течение.
В этом месте всё благоприятствовало задуманному действию. Река недавно пробила
здесь новое русло, берега вздымались довольно круто, долина была узкая. На то, чтобы
перекрыть русло, не должно уйти много сил, но работы предстояло немало. К сожалению,
Сата не могла остановить течение всей реки, такой объём ей никак не удержать, но был
найден остроумный выход – перекрыть Стайру ледяной плотиной.
Исса начала свой кропотливый труд. Вода, послушная её воле, начала вести себя
необычно, разделяясь на две фракции – переохлаждённую и более тёплую. Остывшие струи
отжимались к берегам, где по приказу Саты ускоренно кристаллизовались, наращивая
забереги вглубь и в стороны. Река недовольно шумела в сужающемся русле, лёгкий лед
закрыл её сверху. Тогда вода стала перехлёстывать через преграду, которая при этом стала
наращиваться всё выше и выше. Процесс продолжался несколько часов, под конец уровень
реки поднялся на нескольких метров. Долину отделяла от неё светлая плотина.
Вода с шумом вырывалась из-подо льда, перехлестывать через плотину она уже
перестала. Однако поднять дамбу ещё выше было невозможно, в этом случае река потечёт по
старому руслу. Настала пора приступить к следующей стадии хитрого замысла.
Сата напрягала все силы и вызвала кристаллические изменения в теле дамбы. Лёд
потрескивал, подчинялся неохотно и очень медленно, но после двух часов утомительной
работы исса добилась желаемого результата. Теперь все линии напряжений массива дамбы
были стянуты в один узел посередине этого удивительного сооружения.
Титанический труд вымотал девушку почти до предела, но сейчас оставался последний,
завершающий штрих. Продолжая удерживать реку в узде, Сата подняла лук, соткала из Ряби
огненную стрелу, наложила её на тетиву... Разбрасывая цветные искры, снаряд ударил в
нужную точку по центру дамбы. Лёд треснул, разваливаясь на множество огромных глыб,
освобождённая из плена вода потащила их вниз, закручивая в огромной бушующей волне.
Только тут Сата поняла, чего ей это всё стоило. Она была страшно вымотана, сил
хватило только на то, чтобы понять, куда же ей следует возвращаться. Если бы не это, можно
было бы направиться в лагерь врага, попытаться атаковать их осадные машины. Атонам
сейчас будет вовсе не до защиты. Но силы девушки были исчерпаны, теперь придётся долго
отдыхать, нечего и думать о новой атаке. Исса пошла домой.
ГЛАВА 8
Хранитель очень устал. Ему было грустно, этот мир потерял для него почти всякий
интерес, он отрывался от действительности всё больше и больше. Он знал, что должен
продолжать выполнять своё нынешнее призвание, но с каждым днём делать это было всё
труднее и труднее. Хранитель уходил в свой замысел, не в силах противостоять своему
главному предназначению. Такое уже случалось, не с ним, с другими, но каждый раз
находился какой-нибудь выход.
Выход был и у него. Нужное ему создание преодолело немыслимый лабиринт
развилок, оно уже рядом, но всё ещё далеко. Завтра путь его снова разветвляется,
возможность может потеряться навсегда, но Хранитель знал: этого не произойдёт, ведь он
сам помог собрать игрушки. Однако даже это знание не могло преодолеть скуку и отчаяние,
терпеть ленивый ход времени становилось всё труднее и труднее, ведь созревший Замысел
сиял перед его взором во всей своей первозданной красе, требовал немедленного
воплощения.
Крошечный чистильщик скатился на пол из какой-то сырой щели в стене. Глаз зверька
сиял диким восторгом: он увидел Бога! Запищав от радости, нур бросился к Хранителю и
потрясённо замер, глядя, как огромный глаз рождает слезу. Налившись влагой, она сорвалась
вниз, упала в Колодец, медленно опустилась на дно, застывая блестящей риалой.
Опешивший нур оглядел стены, скрытые порослью плесени, гроздья грибов,
высыпавшие на потолке, кучи гнили во всех углах зала. Зверёк застонал: ему никогда не
справится в одиночку с таким запустением. Сев возле головы Бога, он горько заплакал,
разделяя его печаль.
ГЛАВА 9
Робин стоял на стене немного левее от надвратной башни. Он смотрел, как враги
готовятся к штурму. Спешенные воины выстраивались колонами, перед ними толпились
ополченцы с лестницами, их прикрывали нуры с огромными щитами, в эту же линию
становились охотники и ополченцы с пращами. Осадные машины уже медленно ползли
вперёд.
В Ноттингеме никто не бил тревогу, все заняли свои места с рассветом. Люди не
завтракали – мало кто мог сейчас думать о еде, да и на полный желудок тяжело переносятся
раны в живот. Все надели чистую белую одежду, на которой санитарки легко увидят кровь и
по ней найдут опасные раны. Каждый защитник получил по чаше с вином, успокаивая
тревогу и заодно причащаясь, возможно, в последний раз. Утро было довольно морозное, но
никто не мёрз; все стояли молча, делать им было уже нечего, все приготовления давно
закончены.
Затрещали механизмы камнемётов, давая первый залп. Робин с сожалением проследил
за его почти нулевыми результатами. На одной осадной башне оторвало колесо, но
деловитая обслуга кинулась исправлять повреждение; ясно было, что не пройдёт и часа, как
машина вновь двинется вперед. Развернувшись, вождь прошёл в башню, спустился вниз:
– Ну как? – тревожно спросила Сата.
– Нормально, – улыбнулся Робин. – Мы повредили одну машину.
– А можно мне посмотреть?
– Нет, милая, я же запретил тебе выглядывать отсюда. Твоя задача – раненые, только
ты можешь спасти многие жизни.
– Да, Робин. Я буду очень стараться, но пожалуйста, будь тоже осторожнее! Мне
больно думать, что ты на стене, а кругом такие опасности.
– Милая, ничего не поделаешь, моё место там.
– Я понимаю, но не могу это принять. Моё сердце так боится за тебя!
– Успокойся, дай я тебя поцелую... У меня хорошие доспехи и очень крепкая рука.
Сиди здесь, мне надо идти, помни, моё сердце с тобой.
– Победы тебе, любимый, – шепнула девушка вслед.
Из башни Робин вышел уже другим человеком: на лице было суровое, решительное
выражение, его люди не должны видеть малейших следов неуверенности или неуместной
нежности. Он должен казаться всем машиной смерти, перед таким вождём им будет стыдно
выказывать свою слабость. Начали бить дальнобойные баллисты, посылая в атакующих
врагов тяжёлые копья. Но большого ущерба они не причиняли, хотя при удачном попадании
выводили из строя иногда сразу нескольких бойцов. Вскоре ударили катапульты и слабые
баллисты, заработали крепостные арбалеты.
Робин поднял свой лук, натянул тетиву, чуть повёл в сторону, учитывая слабый ветер с
озера... Тетива хлопнула по перчатке, и все вокруг охнули от восхищения – один из
охотников упал замертво. Никто не мог бить на такие дистанции, да и не было в Ноттингеме
второго такого лука. Робин успел выпустить больше десятка стрел, когда его начали
поддерживать другие рейнджеры. Потери врага резко возросли. Щиты спасали их лишь
отчасти, стрелы всё равно находили цели. Вскоре начали отвечать вражеские охотники, тучи
стрел летели в разные стороны, между ними изредка пролетали увесистые снаряды баллист и
катапульт.
Ударила тяжёлая вражеская камнемётная машина. Увесистый булыжник пролетел над
стеной, разбив навес в щепки, всех осыпало осколками черепицы. Защитники уже стреляли
из всего, что может стрелять – враг подходил ко рву. Кроме повреждённой осадной башни,
все остальные машины серьёзного ущерба не понесли. Этим мощным сооружениям не могли
повредить баллисты, а зажигательные снаряды только опалили их в нескольких местах.
На участок стены, где стоял Робин, надвигалась осадная башня. Это было огромное
сооружение с неподвижным мостом, его удар должен был прийтись в самый верх
укрепления. Вход закрывал сплошной щит, обитый кожей; в нужный момент его собьют
изнутри. Выше поднимался закрытый этаж с лучниками, те били из трёх бойниц. Робин стал
целиться в них, высматривая шевеление в тёмных щелях. Хватило нескольких выстрелов,
чтобы охотники угомонились; если кто и выжил, то боялся и нос высунуть.
Рядом появился Хонда, хлопнул Робина по плечу:
– Не скучал тут без меня? – и заорал во всю глотку: – Смертельный номер,
демонстрируется впервые и всего один раз! Спешите приобретать билеты, число мест
ограничено!
Робин не успел ничего сказать, как Хонда тигриным прыжком перемахнул на
приближающийся мост, подскочил к щиту, подпрыгнул, забросив в узкую бойницу
дымящуюся термитную бомбу. Без промедления достал ребристую гранату, выдёрнул
кольцо, просунул её в щель поверх щита, тем же прыжком вернулся на стену. Всё заняло
менее десяти секунд. Обведя весёлым взглядом восхищённые лица защитников, Хонда успел
покровительственно заявить:
– Сладкие мои, ну что бы вы без меня тут делали?!
И тут рванула граната. Щит сорвало напрочь, в дыму ревели искалеченные нуры, они
бились на полу в лужах крови. По стене пронесся общий ликующий вопль, тут же стихший:
показались новые монстры. Они поднимались по удобным сходням, проложенным в
несколько колен до самой земли. Робин поднял лук, рядом одиночными выстрелами
затрещал автомат в руках Хонды, без перерыва били луки и арбалеты остальных
защитников. Нуры падали один за другим, в основном благодаря пулям. Никто из них не
добрался до стены; самые шустрые достигали середины моста, не дальше. Вдруг Хонда
отбросил автомат, со свистом выхватил меч:
– Всё! – хохотнул он. – Шутки кончились, начинаю резать!
Робин едва отложил лук, как на них обрушились нуры. Он увернулся от когтистой
лапы, подхватил анр, прыгнул в сторону, встраиваясь в узкую шеренгу, вставшую поперёк
стены. Монстр замешкался перед частоколом копий и пик, в него полетели пилумы, один
удачно пронзил рот, но на месте убитого встали два новых нура. Один слепо рванул вперед,
повис на копьях, пошатнулся, завалился вниз, унося с собой засевшее в монстре оружие.
Второй налетел следом, успел разорвать плечо одному из тяжёлых латников, прежде чем
Робин вонзил в его глаз лезвие арна. Вождя прикрыл какой-то боец, но тут же за это
поплатился: взмах огромной лапы вырвал его щит вместе с рукой.
С другой стороны нуров зажимал маленький отряд под командованием Хонды.
Монстры, преодолев мост осадной башни, вынуждены были останавливать свой
неудержимый бросок и оказывались между двух огней. Пока они топтались перед копьями,
из задних рядов в них летели стрелы и дротики, твари гибли один за другим. Но и потери
защитников были ужасны: если чудовище достигало их рядов, то с треском разлетались
поломанные копья, тяжёлые доспехи рвались как фольга. Один монстр, несмотря на копьё в
брюхе, добрался до бойцов, махнул сразу двумя лапами: ратник в кожаной броне стоял ещё
несколько мгновений, пока безголовое тело обливало всех кровью, второму распороло грудь;
истыканный пиками и мечами, нур упал, но уже в агонии сломал ногу третьему воину.
Но тут поток врагов спал, Робин увидел, что диверсия Хонды всё же принесла
результат. Термит сделал своё дело, верхняя часть осадной башни пылала жарким огнём.
Однако отдыхать было некогда – там, где ров был не засыпан, по лестницам лезли храмовые
стражники, браться за лук было уже некогда. Вождь подскочил к поднимающемуся врагу, со
всей силы огрел его по шлему. Оглушённый солдат упал, но следом уже лез другой.
Подскочил Ахмед, закованный в броню, которой может похвастать не всякий танк. Гигант
подцепил верх лестницы двузубой рогатиной, поднатужился, оттолкнул её в ров.
– Я всех твой папа имел! – доверительно сообщил джигит карабкающемуся солдату.
Мелькнули удивлённо-перепуганные глаза верхнего врага, улетавшего прочь с
нарастающей угловой скоростью. Робин бросился к следующей лестнице, постепенно
продвигаясь к другой осадной башне.
Там обстановка была похуже. Ноттингемцы истратили немало горшков с горючей
смесью, но зажечь машину не смогли. Нуры смели всех на приличном участке, бойцы
пытались их давить, зажимая копьями, но безуспешно. Здесь была настоящая мясорубка,
монстры разошлись во всю. Тевтон стоял в первом ряду копейщиков, выставив перед собой
длинный двуручный меч. Латник работал им как пикой, прикончив уже несколько нуров, но
и сам едва стоял на ногах. Когтистая лапа разорвала забрало, из раны на лбу струилась кровь,
заливая глаза, плохо слушалась нога, воин сам не заметил, когда её повредили. Но уйти было
нельзя, Тевтон был главным на этом участке, его отсутствие скажется на боеспособности
соратников. Понимая, что необходимо идти на самые крайние меры, он заорал:
– Бросайте зажигалки прямо на стену, перед осадной башней! Надо зажечь всё! Скорее!
Полетели первые гранаты, взвыли обожжённые нуры. Бойцы двинулись вперёд, давя
врагов лесом острых копий. Монстры бушевали, защитники падали один за другим, но
навстречу им шла другая стена солдат, врагов зажимали с двух сторон. Концы их копий
встретились перед мостиком. Тевтон радостно прорычал, приветствуя Робина, и тут, не
удержав равновесия, рухнул на колено: стрела нашла брешь, оставшуюся на месте забрала,
сбоку вонзилась в глаз. Сильный воин выбыл из боя только на несколько мгновений. Подняв
руку, он как соломинку сломал древко стрелы, оставив торчать в глазнице небольшой
обломок с наконечником, приподнялся, с ходу делая выпад в морду ближайшего нура,
торжествующе заревел, чувствуя, как лезвие, пробив кость, уходит в плоть. Зримый мир
сократился для него наполовину, и Тевтон не видел, как последние гранаты полетели в недра
открытой башни, где всё запылало синим огнём от спирта вперемешку с чадящим пламенем
горящей смолы. Бойцы торопливо тушили стену: надо было спешить, позади них кипел бой,
храмовые стражи напали на стрелков, теснили их к башне.
Хонда, оценив, что на его участке атака отбита, забрал десяток бойцов и бросился к
надвратной башне – по другую её сторону творилось что-то очень неладное. Так и оказалось:
едва он ворвался в башню, как споткнулся о труп защитника, тут же зазвенели мечи: здесь
было полно врагов, они уже пытались разобраться с механизмом подъёмного моста. Схватка
оказалась кровавой, тут было не до искусства боя – все перемешались и спешили нанести
друг другу как можно больше ударов, преимущество было у тех, кто имел более крепкие
доспехи. Хонда удачно достал одного в шею, но тут же заработал в спину столь сильный
удар, что рухнул на пол всем телом; на него тут же упал кто-то ещё, а по руке от души врезал
сапог с крепким каблуком.
Шум усилился, когда в башню ворвались Робин с Ахмедом. Обезумевший от страха за
свою девушку, вождь походил на ветряную мельницу в ураган, его меч не останавливался,
кинжал в левой руке тоже не оставался без работы. Снеся со своего пути нескольких врагов,
Робин прыгнул вниз, легко оттолкнулся уже от середины лестницы и через миг был у её
подножия.
В медпункте орудовали двое стражей, ещё столько же валялись на полу. Один зажимал
в угол Сату, отчаянно отмахивающуюся мечом. Нападавший явно имел проблемы со зрением
и часто тряс головой. Другой страж деловито резал женщин, мечущихся по всему
помещению. Робин на ходу швырнул в него кинжал и бросился на помощь Сате. Миг, и
лезвие меча прошило бронзовые доспехи стража, крепко засев в его позвоночнике.
Перепуганная Сата обняла любимого:
– Робин! Ты пришёл! – потрясённо охнула она и вдруг вскрикнула. – Анита!
Златовласка лежала у подножия лестницы. Робин перевернул её на спину; голубые
глаза смотрели слепо, удивлённо, он сразу увидел, что кольчуга на груди пробита узким
лезвием, скорее всего арна, под девушкой растеклась большая тёмная лужа:
– Робин! – еле слышно шепнула Анита.
– Молчи! – крикнул он. – Не вздумай умирать! Слышишь?! Не вздумай! Сата, останови
ей кровь! Да очнись же ты, иначе Анита умрёт!
Исса протянула ладонь, закрыла рану. Робин ласково погладил её щеку:
– Милая, прости. Мне надо спешить.
– Да, Робин, – кивнула девушка, – иди. Ты нужнее там. Я справлюсь.
Хонда открыл глаза, с минуту приходил в себя. Ему было очень неудобно, он лежал
под приличной кучей трупов. Ситуация требовала словесного выражения; не обращая
внимания на отсутствие живых собеседников, он горестно пожаловался:
– Хичкок отдыхает. Вас что, специально на меня складывали? Я себя чувствую, как
ишак, попавший на брачные игры слонов!
Кляня судьбу, бедняга стал выкарабкиваться на свет божий. Он уже наполовину вылез,
когда мимо с воем и лязгом пробежало что-то огромное, в дверях на правую стену Хонда
успел увидеть только мелькнувший молот.
– Однако! – удивился парень и продолжил своё барахтанье.
С трудом поднявшись, он понял, что неплохо бы выяснить, что сейчас происходит в
округе. Шатаясь, Хонда поднялся на верхнюю площадку. Здесь было не слишком
многолюдно. Одинокий Крыс пытался развернуть баллисту с развороченной станиной,
наводя её вдоль стены, он хрипел от натуги, но упрямо продолжал двигать орудие. Ничего не
говоря, Хонда стал с другой стороны, упёрся покрепче, дело сразу пошло веселее.
– Всё! – заорал Крыс, – Отойди, а то тебя зацепит плечом!
Баллиста с резким звуком метнула круглый камень, одинокий наводчик закрутил ворот,
тупо глядя перед собой; он жил от выстрела к выстрелу и уже забыл о существовании
Хонды. Тот отошёл к бортику, посмотрел на правую стену: там кипела страшная бойня, в
центре кровавого водоворота спиной к спине стояли Робин и Ахмед. То, что они вытворяли,
казалось немыслимым: это был живой фрезерный диск, монотонно перемалывающий все
вокруг. Хонда восхищённо покачал головой, перешёл на левую сторону башни, глянул туда.
Стена горела ярким пламенем, занявшись от башни, которую он собственноручно поджёг в
начале боя. Сама осадная машина пылала так, что алые языки вздымались выше надвратной
башни, жар бил в лицо. Но сильных боёв здесь не было, атака врага было отбита везде, кроме
правой стены. Там вместе с Робином сражалось большинство оставшихся защитников.
Хонда направился к внешней стороне площадки, намереваясь увидеть, что
предпринимает противник. В этот момент огромный булыжник, пущенный вражеской
осадной катапультой, разнёс вершину башни. Во все стороны брызнули обломки брёвен,
Хонду подбросило вверх. Перемахнув через ограждение, он вниз головой полетел во двор
крепости, успев подумать, что в этом месте всё выложено булыжниками и мягкой посадки не
будет.
Очнувшись, Хонда потрогал голову, убедился, что она на месте, только шлем немного
помялся. Затем он открыл глаза, оценил ситуацию и сухим голосом констатировал:
– Я знал, что дуракам везёт, но не настолько же!
Падая вдоль стены башни, он зацепился металлическими пластинами сапога за верёвку.
Сознание парень потерял от удара по брёвнам. Верёвка висела здесь не просто так и не для
ловли пролетающих мимо Хонд: с её помощью на верхнюю площадку поднимали в корзинах
снаряды к баллисте. Шутник теперь висел вниз головой, плавно раскачиваясь в десяти
метрах над землёй; положение было незавидным.
Вдруг наверху, среди изломанных брёвен, показалась окровавленная голова Крыса.
Глядя на Хонду, он тупо сказал:
– Я думал, тебя убило. И Аниты нет. Ты что тут делаешь?
– Онанизмом занимаюсь, – брякнул Хонда. – Сам, что ли, не видишь?
– А-а, – глубокомысленно согласился артиллерист.
– Что – а?! Вытаскивай меня наверх, но только осторожнее, представляй, что тянешь
Аниту, и в случае успеха спасательной операции она, возможно, даст тебе подержаться за
сиську.
Оказавшись на стене, Хонда обессилено присел на вывороченное бревно и перевёл дух.
Он видел, что здесь всё держится только на честном слове; надо было уходить, но сил не
было, от продолжительного пребывания кверху ногами кружилась голова. С трудом
управляя собственным взглядом, Хонда с удивлением смотрел на Крыса. Тот невозмутимо
уложил снаряд в гнездо разбитой баллисты и уставился на оторванную рукоятку ворота.
– Клеопатра, что ты делаешь, тебе что, совсем скучно? – не удержался Хонда.
Бросив на шутника безразличный, пустой взгляд, Крыс спокойно ответил:
– Мне надо взвести баллисту, я её уже зарядил.
– Кто бы тебе зарядил, – вздохнул Хонда. – Ты что за бред несёшь? Баллиста разбита,
башня повреждена, мы с тобой едва уцелели. Надо уходить вниз.
– Хорошо, – согласился Крыс. – Сейчас я взведу баллисту, и мы пойдём вниз. Но
только сначала надо будет выстрелить. Остался последний снаряд, почти все провалились в
дыру после удара. Я выстрелю, мы спустимся вниз и найдём их, сложим в корзину, понесём
наверх. Потом я заряжу баллисту...
Хонда отвесил парню оплеуху. Крыс глянул на него с недоумением и обидой:
– За что?
– Очнись, нет больше твоей баллисты, а у тебя сотрясение мозга. Нам нельзя здесь
оставаться, пол может провалиться в любую минуту. Пойдём, я отведу тебя в лазарет.
Робина он нашёл неподалёку от башни. Тот сидел на краю стены, свесив ноги вниз, и
смотрел на действия противника. Хонда присел сбоку, расстегнул помятый шлем, стянул с
головы, морщась, когда освобождались слипшиеся от крови волосы. Освободив голову, он
разглядел своего вождя. Вид у Робина был ужасен: он весь был покрыт кровью, причём
неясно даже – своей или чужой. Доспехи были страшно измяты, пробиты в нескольких
местах, отдельные пластины отсутствовали, в дырах виднелась нижняя кольчуга, левый
наплечник был сорван, изжёванное забрало болталось сбоку от шлема.
– Ты скверно выглядишь, – произнёс Робин. – У тебя ничего не болит?
– У меня не болят только гланды, – огрызнулся Хонда. – О чём ты тут размышляешь с
таким мудрым видом?
– Векшу убили, – грустно произнёс вождь, – Игоря тоже. Анита очень тяжело ранена,
может, уже умерла.
– Зря ты её не трахнул, – усмехнулся Хонда.
– Может, и зря, – спокойно кивнул Робин. – Она защищала лазарет. И Сату. Так и
лежала у подножия лестницы.
– Я только что оттуда, – сказал Хонда. – Крыса отводил, у него череп треснул. Там
Тевтон с гордым видом всем рассказывает, как спас твой лук. Он лежал на стене, вот-вот мог
сгореть.
– Что с ним?
– Всё нормально, огонь до него не добрался.
– Я спрашиваю о Тевтоне.
– Стрелу в голову получил. Остался без глаза, сейчас там пытаются наконечник
вытащить, он кость пробил. Мавр там же, замотан с ног до головы, что твоя мумия.
– Я с ним уже говорил, – сказал Робин. – Его нур зацепил, доспех в лохмотья изодрал,
рёбра переломал, да и мелких ран хватает.
Друзья замолчали, глядя в сторону врага. Стражи продолжали подготовку к новой
атаке, уже строились первые колоны. Рядом слышались размеренные удары, это без
передышки били тараны. Им недолго осталось работать: бревенчатая стена с земляной
засыпкой не могла сопротивляться таким монстрам. Неподалеку от них суетились десятки
человек, они заливали водой стену перед горящей осадной башней. На борьбу с пожарами
были брошены все, даже обслуга камнемётов прекратила непрерывный обстрел.
– И что дальше? – наконец спросил Хонда.
– Ничего, – спокойно ответил Робин. – Сейчас они подведут к стене последнюю
машину, мы не сможем им помешать, закончились зажигательные снаряды. По мостику и
через проломы ворвутся нуры, их осталось ещё много, вновь приставят лестницы, полезут
храмовые стражи и ополченцы. У нас на ногах осталось около трети бойцов, все вымотаны,
изранены. Мы погибнем.
– Робин, – потрясённо выдохнул Хонда, – ты не должен так говорить. Мы все молимся
на тебя, никто не отступит без твоего приказа. Пусть мы все умрём, но до последнего мига
должна быть надежда. Люди мечтают: ты что-нибудь придумаешь.
– Сергей, я всё это понимаю, поэтому говорю эти слова только тебе. Мы перебили горы
врагов, но чего нам это стоило? Их осталось ещё слишком много, они до нас доберутся. Есть
одна надежда – продержаться до темноты и попробовать пойти на прорыв. Возле старого
лагеря спрятаны несколько лодок, там у берега вода не замерзла. Можно попытаться спасти
часть женщин, остальные попробуют уйти на суфимах.
– Вряд ли, – скептически сказал Хонда. – Смотри, сколько вокруг стен шастает отрядов
всадников. Зардрак сильно опасается, что мы сбежим, не пожалел трёх сотен воинов, чтобы
перекрыть нам все возможные лазейки.
– Я не говорил, что это будет легко, но так могут спастись хоть некоторые. Нам надо
только выдержать ещё одну атаку.
Хонда улыбнулся и подчёркнуто любознательно поинтересовался:
– Раз уж ситуация настолько неприятна, не расскажешь ли напоследок, что ты
проделываешь со своей девчонкой? Только поподробнее, я как-то слышал её вопли, проходя
мимо вашего дома, даже не представляю, как можно довести до такого развратного
состояния эту скромницу.
– Спасибо хоть подглядывать не стал, – усмехнулся вождь. – Вот уж не думал... не...
Робин замолчал, глядя куда-то вдаль удивлённым и странно пустым взглядом.
Неподалеку ударил вражеский снаряд, стена качнулась, но он даже не вздрогнул. Вождь
превратился в статую. Удивлённый Хонда настороженно спросил:
– Эй, парень, что с тобой? Ты ещё здесь? – Он помахал ладонью перед лицом
застывшего воина.
Робин вскочил на ноги упругим движением хорошо отдохнувшего человека, взглянул
на друга решительным, горячим взглядом, заговорил отрывисто и чётко:
– Мы должны атаковать, надо немедленно собрать всех, кто ещё может держать оружие
в руках. Зардрак этого не ожидает, мы застигнем их врасплох.
Хонда ошеломлённо захлопал глазами: поведение вождя свидетельствовало о крайне
запущенном случае шизофрении, но говорил он столь убеждённо и непререкаемо, что ноги
сами готовы были нести тело выполнять приказ, независимо от сознания.
– Ты что? – охнул ошеломлённый боец. – Какая атака? Их там больше тысячи! А у нас
сотня калек, еле ноги передвигающих. Крепость горит, нам даже в обороне не удержаться!
– Я хочу знать, – требовательно заявил Робин, глядя непреклонным, пронизывающим
взглядом, – ты со мной?
Посмотрев в глаза друга, Хонда криво, через силу усмехнулся, поднял шлем, надел на
голову:
– Я с тобой до самого конца, – спокойно ответил он. – И ты знаешь, что-то мне
подсказывает, что до этого конца очень недалеко.
– Не хорони себя раньше времени, – твёрдо сказал Робин, – я знаю, что делаю, и спешу
не умирать, а побеждать. Пойдём, надо собрать бойцов. Пожары пускай тушат женщины.
Брёвна сырые, залиты водой, горят медленно, в крайнем случае мы отстроим Ноттингем
заново.
Хонда сам не понял, что с ним случилось, но он вдруг поверил в благополучный исход
самоубийственной затеи. Слишком сильна была убеждённость Робина в победе, да и с
тактической точки зрения он был отчасти прав. Противник почему-то не трогал ворота,
наверное, хотел их захватить и открыть для прямой атаки нуров. Как бы там ни было,
выбраться за стены можно было свободно, а враги действительно не ожидали атаки, лениво
строились в сотне метров от стен, не обращая внимания на редкий обстрел защитников.
Через несколько минут возле надвратной башни выстроились все, кто ещё мог держать
оружие в руках. Перед Робином стояли сильные воины в окровавленных, измятых доспехах,
рейнджеры и арбалетчики в кольчугах и кожаных кирасах, подростки из обслуги
метательных машин, несколько решительных женщин – большинство из них впервые надели
броню, она болталась на них нелепым гремящим мешком. Все с надеждой и плохо
скрываемым отчаянием смотрели на вождя. Встав перед открытыми воротами, он показал на
них рукой, заговорил уверенным, проникновенным голосом, от которого задрожали сердца:
– Бойцы, за этой преградой враг! Он уже отведал сегодня наших мечей, больше
половины его солдат остались под стенами Ноттингема. Я знаю, вы очень устали и страдаете
от ран. Но я прошу вас сделать ещё одно, последнее усилие. Сейчас мы выйдем и прикончим
оставшихся врагов. Не бойтесь, хоть их много, но мы победим, я знаю, что делаю, и не
собираюсь рисковать вами понапрасну. Прошу вас, соберите все свои силы, забудьте об
усталости, нам потребуется вся наша твёрдость и отвага! Эй, на башне! Давай, нам нечего
больше ждать!
С грохотом рухнул подъёмный мост. Выхватив меч, Робин бросился вперёд. За ним с
криками ринулись остальные бойцы. Мало кто понимал, на какое самоубийство они идут;
короткая речь ввела их в состояние боевого транса, и стометровую дистанцию ревущая толпа
преодолела в рекордные сроки, заработали мечи.
Зардрак опешил, когда на его войско обрушились цохваны. Они будто обезумели, столь
стремителен был их порыв и страшны крики. Его солдаты тоже растерялись: никто не
ожидал от врага такой страшной атаки. Стены Ноттингема пылали, тараны доделывали
отличные проходы, жалкая кучка израненных защитников не могла помешать новому
приступу. Атон даже отослал триста воинов на суфимах окружить крепость со всех сторон,
чтобы никто не сбежал. Перед стенами строились в основном ополченцы, нуров и стражей
было мало; враг застал их врасплох, мечи сразу собрали немалый урожай.
Но тут Зардрак наконец пришёл в себя, он понял, что атакующих совсем мало. В их
рядах большинство составляли женщины и подростки, и хотя все сражались с небывалой
яростью, исход боя был предрешён. Повернувшись к своим телохранителям, он приказал:
– Видите воина в измятом позолоченном шлеме? Это Робин Игнатов, постарайтесь
схватить его живым.
Опытные, свежие воины бросились к месту сражения. К тому времени растерянность
солдат прошла, враг встретил отпор, их атака захлебнулась в плотной массе ополченцев. Три
атона вели оставшихся нуров, собираясь обрушиться на цохванов с тыла. Сегодняшний день
Зардрак запомнит надолго: таких чудовищных потерь он не мог предвидеть даже в страшном
сне. Он лишился большей части войска, ему придётся долго оправдываться перед старшими
жрецами, но сейчас всё кончится, враг будет побеждён окончательно.
Вырвавшегося вперёд проклятого Робина Игнатова окружили со всех сторон, но его
меч успевал повсюду, а стражники, стараясь его схватить, никак не могли свалить вождя с
ног. Зардрак следил за этой схваткой с таким вниманием, что не сразу услышал
подозрительный шум. Его привело в себя странное поведение стражников в задних рядах:
оглядываясь, они начинали панически метаться. Атон обернулся, и в его памяти на всю
жизнь застыла страшная, величественная картина – на его войско мчалась сплошная белая
стена единорогов! Казалось, лес никогда не перестанет выплёскивать эту нескончаемую
волну. Могучие игрушки богов уже опускали головы, готовясь пустить в ход своё страшное
оружие, ведь перед рогом зелми не устоит никто.
Зардрак понял – битва проиграна, победа невозможна. Сказочные создания были
уязвимы и не имели представления о правильном ведении боя, во многих вопросах тактики
их наивность была безгранична. Если бы солдаты готовились к такому нападению заранее,
то можно было прикрыться стеной телег, выставить копья, но в чистом поле воины,
потерявшие строй, увязнувшие в схватке с цоханами, бессильны. Разогнавшегося единорога
не остановит даже нур. Жрецу оставалось последнее: надо попытаться спасти свою жизнь! У
Зардрака оставалась ещё одна риала. Достав блестящую Слезу Хранителя, он медленно
сдавил её в руке, умоляя Одинокого бога, чтобы он не рассеял его тело в пространстве и
позволил в целом виде явиться к алтарю Заоблачного храма. Дневной свет померк, Зардрак
исчез со слабым хлопком, оставив за собой искрящееся, быстро рассеивающееся облачко. В
следующий миг нахлынувшие единороги смяли первых солдат.
Те, только недавно ликовавшие в предвкушении скорой победы, теперь метались в
панике, побросав оружие и щиты. Нуры успели развернуться, но их было слишком мало,
чтобы выдержать удар неукротимой белой лавины – тех, кто не попал под жала рогов,
растоптали копыта. Единороги разделились на два потока, осторожно огибая ошеломлённых
защитников Ноттингема. Животные гнались за храмовыми стражниками, поспешно
нахлёстывающими своих неповоротливых суфимов. Скорость быков была смехотворно мала,
зелми настигали их с великой лёгкостью, скидывая солдат ударами рогов. Враг даже не
помышлял о сопротивлении, всё войско в один миг превратилось в перепуганную толпу.
Ноттингемцы, придя в себя, поняли, что единороги на их стороне, после чего с энтузиазмом
поспешили довершить дело, убивая уцелевших противников. Несколько воинов бросились к
стенам, быстро вырезали обслугу таранов, которая была так увлечены своим
разрушительным делом, что не заметила разгрома своей армии. Появление мрачных
защитников крепости стало для мародёров неприятным сюрпризом. На стенах крепости,
позабыв о тушении пожаров, ликовали женщины. Победа была явной и окончательной,
армия врага перестала существовать.
– Здравствуй, Ромфаниум.
– Привет, Робин.
– Ты пришёл как нельзя кстати.
– Я не мог прийти раньше, пока не собрал всех оставшихся зелми. Ты почувствовал моё
приближение?
– Да, Ромфаниум.
– Значит, в тебе ещё осталось что-то от прежнего ребёнка.
– Если бы я знал, что вас так много, то не повёл бы людей в эту атаку, у нас и так
большие потери. Почему у тебя слёзы?
– Мне жаль твоих товарищей и нуров.
– Нуров?! Ты жалеешь этих чудовищ?!
– Да, Робин. Если бы ты только знал, какие это забавные, смешные создания. Они
очень добры, трудолюбивы и радуют глаз. Их изменил человек, искалечил им тела и души;
его звали Торанвер акх Рэйг.
– Да, я знаю, Сата рассказывала. Но мне ещё не доводилось видеть нуров в
нормальном, неизменённом состоянии.
– А мне приходилось, когда Торанвер акх Рэйг привёл их в Первый Лес. Забавнее
зрелища не придумать. Они так смешно пищали и сильно боялись всего. С ними поступили
очень плохо, и я всегда пл́ачу при этих воспоминаниях.
– Успокойся, Ромфаниум, неужели ты не рад, что вернулся ко мне?
– Я счастлив! У тебя всё хорошо, ты не обижал Сату Неомо Кайю?
– Что ты, её я никогда не обижу, у нас с ней всё очень хорошо.
– Мне хочется посмотреть на иссу, где она?
– В крепости, помогает раненым, сейчас мы пойдём к ней.
– А там не опасно? Ведь твой город горит.
– Ничего, сейчас соберутся воины и всё потушат. Потом мы починим стены, и
Ноттингем станет красивее прежнего. Хочешь, я угощу тебя сахаром, ты ел его
когда-нибудь?
– Я даже не знаю, что это такое, но мне любопытно.
– Блестящие белые кристаллы, похожие на соль, но сладкие, как эмо. Они тают во рту,
становится очень вкусно.
– Робин, я хочу сахар!
– Пойдём.
Ноттингем горел до утра. Жители не смогли отстоять левую башню с огромным куском
стены, пострадали и другие участки; посёлок лишился многих домов и хозяйственных
построек. Но даже с рассветом, победив огонь, никто не стал ложиться спать, ведь тела
убитых товарищей так и оставались на стенах. Сколь ни велика была усталость, никто не
роптал. Люди собирали своих павших, шатаясь от изнеможения, и только лишаясь сознания
от усталости и ран, прекращали свой скорбный труд. Они победили, но очень многие этого
не увидели; им надо было оказать хотя бы скромные почести.
Тела погибших сложили в оставшуюся вдали от стен осадную башню, туда же
поместили множество зажигательных снарядов, найденных у врага, обломки телег и щитов.
На закате запылал исполинский погребальный костёр, вокруг стояли выжившие защитники,
оплакивая своих друзей и любимых. Никто не говорил речей, всё было уже сказано, ведь
никто не погиб зря. Кем бы ни были эти люди при жизни, смерть их была честной и
достойной – никто не подставил спину врагу, их смогли убить, но не победить.
Оставшимся надо было продолжать жить. Усталость свалила людей. Ночь усыпила весь
Ноттингем, но он не остался беззащитным, его покой берегли единороги.
ГЛАВА 10
Зардрак пролежал без сознания более суток, да и теперь, на пятый день после
страшного поражения, едва переставлял ноги. Он не смог удержать силу погибающей риалы,
его перенесло недалеко, всего лишь к алтарю храма Рогеса, при этом сильно повредило
местный зал Главных Церемоний. Настоятель был не в обиде, его больше потрясла весть о
полном разгроме армии. Теперь он боялся, что ужасные цохваны нагрянут сюда в любой
момент. Зардраку было всё равно, он спешил окрепнуть и вернуться в Первый храм, чтобы
держать ответ перед старшими атонами. Он этого не боялся: серьёзного наказания не будет –
как ни жаль погибшей армии, никто не станет срывать досаду на опытном полководце. Они
сами виноваты, дали ему так мало солдат.
В комнату скользнул безликий послушник:
– Великий, пришло несколько спасшихся воинов твоей армии.
– Хорошо, скажи, чтобы ждали, я сейчас к ним выйду.
В малом дворе стояли два десятка солдат. Грязные, усталые, почти без оружия, с
голодным блеском в глазах – они больше походили на нищих бродяг, чем на доблестных
воинов. Один сильно выделялся вполне нормальным видом. Зардрак улыбнулся:
– Приветствую тебя, Тукс Длинный Лук. Я рад, что ты выжил.
– Да, великий, мне удалось спрятаться среди мёртвых тел. В темноте я покинул поле
боя и собрал этих солдат. Нас было больше, но дорога трудна, два раза нападали еретики. В
этом крае у нас теперь остались только враги.
– Ничего, Тукс. Сейчас они победили, но мы вернёмся, обязательно вернёмся.
– Да, великий. По пути в лесу мы поймали одного цохвана, привели его с собой. Он
немного говорит на нашем языке. Привести?
– Конечно! – Зардрак даже подпрыгнул от радостной вести.
Пленника поставили на колени перед атоном. Тот рассматривал его с огромным
интересом. Довольно высокий, неимоверно грязный и избитый, с мрачным, угрюмым видом,
на лице багровеет уродливый шрам.
– Что он делал в лесу?
– Жил в маленькой землянке с женщиной, которую забрал у крестьян. Когда мы его
нашли, он громом убил одного солдата.
– Ты можешь метать гром? – спросил Зардрак пленника.
– Уже нет, – угрюмо ответил тот.
– Почему ты сидел в этом лесу? Нападал на наши обозы по приказу своего владыки
Робина Игнатова?
– Он мне не приказывает! – почти крикнул цохван. – Робин мой враг, его люди тоже!
– Почему? – заинтересовался Зардрак.
– Они убили моих товарищей, всех. Я едва спасся, только был ранен в лицо. Хотел
забрать их девку, но она что-то сделала со мной, я едва не умер, да ещё и получил пулю в
ногу. Долго прятался в лесах, потом нашёл деревню, украл женщину; мне надо было изучить
ваш язык, ведь мне нет возврата к своим. Хонда меня убьёт.
– Хонда?
– Да! – пленник заскрежетал зубами. – Убийца, головорез, правая рука Робина. Это он
ранил меня в лицо.
Задумавшись, Зардрак сказал:
– Я могу взять тебя на службу.
– А что я должен делать? – насторожился цохван.
– Всё, что я скажу. Мне нужны твои знания о наших врагах. Ты получишь красивых
женщин, одежду, будешь есть вкусную еду, и никто не посмеет причинить тебе вред.
– Согласен, – решительно заявил пленник.
– Однако смотри, – пригрозил Зардрак, – если предашь, смерть твоя будет нелёгкой: ты
оглохнешь от собственных криков. Как тебя зовут?
– Здесь меня знают под прозвищем Валет.
Ноттингем оправлялся от страшных ран. Стены пока не трогали, но уже убрали трупы
врагов и суфимов, кое-как засыпали проломы, оттащили тараны и остатки осадных башен. В
первые дни умерли многие раненые, но те, кто остался, наверняка выживут, и, к счастью, их
было больше. Помогли лекарства из устройства связи и, разумеется, врачебное искусство
иссы. Сата сидела у кровати Аниты. Девушка сегодня пришла в себя; она ещё была очень
слаба, но жизни её больше ничего не угрожало:
– Видишь, как у нас с тобой получается, – слабо улыбнулась златовласка, – теперь ты за
мной ухаживаешь.
– Размечталась, – усмехнулась Сата. – Видела бы ты, скольким мне пришлось помогать.
– Понимаю, – нахмурилась Анита. – Я сильно искалечена?
– Не бойся, твоя красота не пострадала. Лезвие арна проткнуло тебе вершину левой
груди, повредило лёгкое. Рана тяжёлая, но не глубокая. Пострадавшая грудь скоро станет
такой же высокой, как и правая. Останется небольшой шрам, но он рассосётся за год-два. В
нашем мире они долго не держатся.
– Да, я это знаю. А как же меня ранили? Совсем не могу вспомнить!
– Память бережёт тебя от переживаний. Ты храбро сражалась, застрелила из лука двух
врагов, третий ударил тебя арном. Я не смогла ему помешать, мой меч только поцарапал ему
ногу, ворвался другой враг, они начали убивать женщин и раненых. Моя жизнь была на
волоске, но появился Робин и спас нас.
– Ты знаешь, всё, что я могу вспомнить, – это его лицо.
– Да, он говорил с тобой. Сейчас Робин часто хвалит твою храбрость. Потом наши
бойцы отбили врагов, напали на них сами. Следом появились единороги, растоптали всех,
кто не успел убежать.
– Я знаю, мне уже рассказали.
Анита была не одна, в этом доме размещались девять раненых женщин. Все, кто мог
говорить, не умолкали ни на миг. Побыв в этом шуме хоть минуту, можно было узнать все
новости за последние несколько месяцев.
– Тебе здесь плохо лежать, – вздохнула Сата. – Потерпи, через несколько дней
переведём тебя домой. Сейчас тебе лучше находиться под постоянным присмотром, я не
смогу быть всё время рядом, очень много других раненых. Мне так их жалко. Сколько людей
искалечили! Я пл́ачу каждый день, еле засыпаю. Столько страданий. Не знаю, что бы со
мной было, если бы и ты умерла.
– Успокойся, Сата. Теперь всё будет хорошо, я это чувствую.
В соседнем доме возле кровати другого раненого стоял Хонда. Его обычный, слегка
насмешливый взгляд буравил пациента с замотанной головой. Под этим взглядом больной
чувствовал себя неуверенно и беспокойно ёрзал по кровати.
– Привет, Крыс, – наконец сказал Хонда. – Как голова? Череп не жмёт?
– Нормально, – насторожено ответил парень. – А что?
– Да ничего, из вежливости поинтересовался. Знаешь, извини, что я тогда тебя
Клеопатрой назвал. Это просто неудачная шутка.
Крыс посмотрел на пересмешника с недоверием, явно опасаясь подвоха. Но Хонда был
на удивление серьёзен.
– Да ладно, забыли, – буркнул он наконец.
– Вот и хорошо. Ты давай, поправляйся. Витамины кушай, медсестру свою пощипывай,
может, даст. И не переживай, баллисту твою мы сделаем лучше прежнего.
– Да я за эту катапульту и не волнуюсь, – удивился Крыс.
– Да? – Хонда откровенно обрадовался. – Это хорошая новость. Ладно, бывай, мне идти
надо. И это... в общем, ты молодец!
Провожаемый взглядом вконец удивлённого Крыса, Хонда выскочил из лазарета и
догнал Робина, который с очень задумчивым видом направлялся к воротам.
– Куда это ты без охраны? Там можно нарваться на уцелевших стражников.
– Вряд ли, – усмехнулся Робин. – Они до сих пор бегут без оглядки. А без охраны не
останусь: вокруг полно единорогов, да и ты наверняка увяжешься.
– Догадливый какой! Так куда идём?
– К устройству связи, у меня там намечается серьёзный разговор.
– Насчёт рохо. Мы собрали огромное количество меркитовых снарядов для пращи и
баллист, сотума тоже хватает. Их надо сдать, там не меньше трёх тонн.
– Я знаю. Это как раз одна из тем предстоящего разговора.
– Так с кем ты собрался говорить?
– С пришельцами, забросившими нас сюда.
– ???
– Хонда, ты никогда не задумывался о том, зачем нас сюда забросили?
– Я похож на человека, думающего не только о бабах и жратве?
– А я вот иногда размышлял. Что-то узнал сам, кое-что подсказал Ромфаниум, мой
единорог.
– Тебе в больницу надо и побыстрее, пока с суфимами не начал разговаривать.
– Нет, Хонда, единороги умеют говорить, просто ты их не слышишь. Но это и неважно.
Переварив всю доступную информацию, я выдвинул одну гипотезу. Ты сам знаешь, что эта
планета необычная; чего только стоит регенерация утраченных частей тела, у меня уже все
шрамы исчезли. А то, что проделывает Сата? В этом мире есть что-то уникальное, чего нет
больше нигде. И по каким-то причинам пришельцы не могут сюда попасть. Я не знаю, как и
почему, но это факт. Однако им позарез нужны многие местные растения и минералы, для их
сбора нас сюда и забросили.
– Твоя гипотеза дырявая, как решето, – возразил Хонда. – Судя по тому, как нас сюда
забросили, эти ребята развиты весьма неслабо. Даже на Земле умеют синтезировать
сложнейшие вещества и создают новые химические элементы. Пришельцы должны
проделывать такие штуки с лёгкостью.
– Хонда, я всё это понимаю, но думаю, что не всё так просто. По каким-то причинам им
необходимы именно местные растения и минералы. Сейчас мы с тобой это проверим на
маленьком опыте.
– Как?
– Я написал на листке из блокнота записку следующего содержания: «Мы спокойно
можем прожить без ваших товаров, их выбор слишком невелик, а пища плохая. У нас есть
очень много сотума и меркита, но мы не будем их обменивать: ваши товары нам в таких
количествах не нужны. Если хотите получать свои минералы, выполните наши требования».
– И чего ты хочешь требовать?
– К примеру, возврат на Землю. Может, кто-то захочет.
– Вряд ли. Несмотря на последние события, мало кто согласится покинуть мир, где
можно прожить три человеческие жизни, сохраняя при этом здоровое тело.
– Я тоже так думаю, но некоторым хочется домой. А самое главное – мы можем
потребовать у них более широкий выбор товаров. Понимаешь?
– Чего тут неясного! Я даже могу по быстрому набросать предварительный список –
женские прокладки, тактические ядерные ракеты, шоколадные батончики, палубные
истребители вертикального взлёта...
– Всё, помолчи, мы уже пришли.
Друзья стояли перед устройством связи. Робин достал блокнотный лист, завернул в
него кусочек меркита – без него транспортировка не произойдёт: рохо не реагировало на
посторонние предметы, но упаковочные пакеты и корзины с минералами исправно забирало.
На экран легла ладонь, осуществились необходимые манипуляции, послание ушло.
Несколько минут ничего не происходило, экран чернел кромешной тьмой. Хонда уже начал
горестно закатывать глаза, собираясь отпустить едкий комментарий по поводу
происходящего, но тут вспыхнула надпись:
В ход пошла другая записка: «На большом листе с этой запиской переправлен
предварительный список предметов, которые нам необходимы. Большинство из них вам
придётся доставать на Земле».
Экран долго оставался пустым, но наконец разрядился длинным сообщением:
ПРОЩАЙ, 701.
Друзья долго стояли перед тёмным экраном. Хонда был ошеломлён, он не ожидал, что
выводы вождя подтвердятся с такой безупречной точностью. Безликие прежде пришельцы
прервали молчание, снизошли не только до разговора, но и до просьб. Они готовы были на
всё, лишь бы получить тусклые серые булыжники со свинцовым блеском на свежем сколе.
Что же кроется в этих травах и минералах? Никто из них этого пока не знал, но это было уже
неважно. Теперь можно потребовать массу полезных вещей – титановые доспехи, семена
земных растений, привычную одежду, хорошие инструменты. Им понадобится очень многое.
Этот мир уже пытался их сломить, и он будет повторять свои попытки. Надо готовиться к
очередным неприятностям – в следующий раз они будут подготовлены к проискам атонов
гораздо лучше.
Робин хлопнул задумавшегося Хонду по плечу:
– Пойдём, нам надо составить список заказов. – Уже на ходу вождь улыбнулся,
подставив лицо солнцу. – Эх, как хорошо – теплом повеяло, наконец-то кончились эти
морозы!
Приближалась весна.