Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Тень Инквизитора
Тайный город – 8
Вадим Панов
Тень инквизитора
ПРОЛОГ
Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь,
Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает, и всякую,
приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода
Евангелие от Иоанна
ГЛАВА 1
«Руководство Русской Православной Церкви до сих пор никак не
отреагировало на появление Союза ортодоксов, более известного
под названием Курия, светские власти также молчат, явно не
собираясь вмешиваться в дела Церкви. Тем временем деятельность
уличных проповедников становится все шире и шире. Центры Союза,
объединяющего православных граждан, замечены во всех крупнейших
городах России, и некоторые СМИ уже поспешили прилепить к этой
организации ярлык „черносотенной“. Мы хотим разобраться…»
(«Известия»)
***
Дальний скит.
Пермская область,
18 сентября, четверг, 05:01 (время местное).
Было еще совсем темно.
И холодно.
Обычный для осени утренний морозец, едва заметный в больших городах, здесь, на
пороге великой Сибири, пробирал до костей, бодрил знатно, по-хозяйски врываясь в еще не
отапливаемые кельи и выдергивая из-под одеял сонных послушников. Пять утра, время
приступать к делам.
Нина быстро вскочила с грубой кровати, перекрестилась на икону в углу и,
подпрыгивая на холодном полу, торопливо натянула одежду. Привычка долго потягиваться и
неспешно ворочаться под одеялом, всеми силами откладывая момент окончательного
пробуждения, осталась далеко позади, где-то в прошлой жизни, не осененной светом
истинной веры.
«Работай, и Господь заметит тебя. Работай, и Господь приблизит тебя. Истинная вера
приходит через тяжкий труд».
Прошлая жизнь была бессмысленна и вела в ад. В ней не было места подлинным
ценностям. В ней не было места служению. В ней не было места Цели.
В сенях Нина нашла свою телогрейку, тщательно застегнулась на все пуговицы и,
согревая дыханием озябшие руки, вышла на улицу. Она гордилась тем, что выходит на
работу первой из всех послушников, и знала, что ее усердие будет обязательно
вознаграждено.
«Истинная вера приходит через тяжкий труд!»
До завтрака надо успеть подоить коров, натаскать им сена и воды и убрать в телятнике.
Потом времени не будет: после завтрака следует молитва и работа с проповедником, поиск
своего места в замысле Божьем, поиск себя.
Домик младших послушников располагался вдали от основного комплекса скита,
прямо у леса, рядом с хозяйственными постройками. Им не разрешалось приближаться к
четырем массивным строениям, обнесенным высоким частоколом. Келья, коровник,
свинарник, огород, небольшая часовня – вот и все, что окружало Нину последние месяцы.
Работа, молитвы, работа, молитвы. Поиск. Все правильно, так и надо. Господь смотрит на
тебя. Господь не забудет о тебе. Господь укажет тебе путь.
Нина старалась не думать, что двое новичков, прибывших вместе с ней, уже нашли
свое место в божественном замысле, увидели свет истинной веры и, получив статус
учеников, переехали в главную часть скита. Свет коснулся их, значит, они были достойны.
Володя, например, не провел в младших послушниках и недели, как Господь дал ему знак:
все видели, как Володя излечил сломанную руку Григория. Разумеется, проповедник сразу
же отправил юношу к матушке Чио. Через три месяца было откровение Григорию, когда он
одним взглядом поднял в воздух племенного быка. Господь выбирает лучших. Тех, чья вера
сильна. Володя и Гриша пошли по указанной Им дороге, и Нина верила, что она сумеет
пойти следом. А пока…
Девушка захлопнула дверь в коровник и улыбнулась.
А пока надо работать!
1 Евангелие от Матфея.
За что? Ведь я сдался сам! Проявите милосердие во имя Господа! Вы обманули меня!!
Возможно, привязанный к столбу Марк прокричал бы именно так. Возможно,
по-другому. Вполне вероятно, что юноша нашел бы силы для ругательств и проклятий.
Возможно… Предусмотрительные помощники Чио наложили на несчастного несложное
заклинание, управляющее мышцами лица, и теперь мимика Марка демонстрировала
окружающим лишь страх и смятение перед неизбежной карой. А голос помощники просто
выключили, чтобы ненужные вопли не нарушили торжественность церемонии.
Ближе всех к столбу стояли младшие послушники, молодая поросль Курии, те, в ком
еще не пробудилась магическая сила и не пустила глубокие корни истинная вера. Они
должны увидеть экзекуцию во всех подробностях, проникнуться, впитать в себя тяжесть
гнева Господня. И уверовать.
Или засомневаться. Чио устраивали оба варианта: ей нужно было точно знать, как
далеко готовы пойти эти люди.
Следом были выстроены старшие послушники, те, кому удалось разбудить в себе
магические способности, кто увидел свет истинной веры и пожелал следовать ей. Глина
человеческая, и только напряженная работа позволит понять, что можно вылепить из нее.
И, наконец, дальше всех от неудачливого Марка расположились проповедники, как
называли их младшие адепты. Гордость Чио: группа тщательно отобранных и
подготовленных магов, чья вера в идеи Курии подкреплялась не только механически
заученными догматами. От обычных уличных проповедников Союза ортодоксов они
отличались, как небо и земля: воины Господа, паладины нового крестового похода, будущая
элита. Эти смотрели на экзекуцию совсем другими глазами и прекрасно знали, за какие
именно прегрешения благочестивая матушка карает незадачливого беглеца. А потому –
стояли отдельно, не смешиваясь с остальными обитателями скита.
Царящая на площади тишина нарушалась лишь мерным шумом окружавшего базу леса.
Чио, одетая, по обыкновению, в строгий черный плащ и плат, скромно остановилась у столба
и, обведя взглядом паству, громко произнесла:
– Воскликните Богу, вся земля. Пойте славу имени Его; воздайте славу, хвалу Ему.
Скажите Богу: как страшен Ты в делах Твоих! По множеству силы Твоей, покорятся Тебе
враги Твои. 1
Путь истинной веры труден и тернист. Легко принять райское блаженство, но как же
тяжек путь к нему. Многие соблазны ждут на этой дороге. Искушение, предлагаемое
демонами, сулит невиданные блага, но отнимает душу. Отнимает единственное, что есть
настоящего в нас. Отнимает веру и заставляет отвергать Его. – Чио выдержала паузу. –
Человек слаб и податлив искушениям. Но Господь милостив, любовь Его безгранична, и
готов Он прощать грехи раскаявшимся. Но не тем, кто отверг учение Его и выступил против
Него! Не тем, кто по дьявольскому наущению предал единоверцев своих, кто, аки волк в
овечьей шкуре, проник в овин, дабы сеять смуту и смерть. Нет милости к тем, кто доверие
употребил во зло и удар свой, подобно Иуде, нанес исподтишка!
Громкие возгласы послушников оборвали речь матушки. Если еще несколько минут
назад непосвященные смотрели на Марка скорее с любопытством, то теперь в их глазах
читалась откровенная враждебность.
Ощущение нереальности, неправильности происходящего захлестнуло Нину. Девушка
видела горящие глаза послушников, отчетливо чувствовала ярость, кипящую в их сердцах,
но, как ни старалась, не могла разделить ее. Марк, жалкий, поникший Марк, совсем не
казался ей врагом. Какая опасность Ему может исходить от человека? От жалкого, слабого
человека?
– Искусным змеем проникает Сатана в душу человеческую, заставляя забыть об
истинной вере и о Боге. Заставляя поклоняться идолам и творить злодеяния без страха и
совести. Но смеем ли мы судить отступника? Смеем ли мы вставать между ним и Богом?
1 Евангелие от Матфея.
присутствии не было необходимости.
Карлик нахально сидел за письменным столом Чио и деловито копался в ее
компьютере. Такая поза была наиболее выигрышна для Нура: маленький, всего четыре фута
и один дюйм, рост едва угадывался, а вот мощный плечевой пояс и несоразмерно длинные и
мускулистые руки обманывали наблюдателей, заставляли принимать малыша за настоящего
гиганта.
– Мне казалось, ты получил все материалы, которые запрашивал. – Несмотря на
поведение карлика, Чио оставалась невозмутимой, если не сказать – равнодушной, а в
недовольных словах не прозвучало раздражения.
– Решил освежить в памяти кое-какие подробности, – протянул Hyp в ответ.
Неестественно большие, похожие на лопаты кисти карлика угрожающе нависали над
клавиатурой, но грубые на вид пальцы скользили по кнопкам мягко, даже нежно, выдавая
невероятную ловкость. Матушка сделала несколько шагов, бросила взгляд на монитор – Hyp
изучал личные дела послушников – и отошла к окну, устремив взгляд на часовню.
– Ищешь что-нибудь конкретное?
– Да так… три маленьких вопроса. – Hyp отодвинул клавиатуру, и его бесцветные
глазки цепко обежали игуменью. – Как давно ты общалась в последний раз с Иваном
Хазаровым?
– Два месяца назад, – ровно ответила матушка, ничем не выдав удивления
неожиданным вопросом. – Я подготовила для Ивана двух проповедников и лично
сопровождала их в Новосибирск.
Хазаров занимал пост координатора Восточной Сибири и в иерархии Курии находился
на одном уровне с Чио. Старый, опытный маг, стоявший у истоков Союза ортодоксов и, как
казалось матушке, горячо разделяющий идеалы Курии. Чио знала, что Глеб очень хорошо
относится к Ивану, ценит его мнение, а вот Hyp – недолюбливает. Впрочем, карлик
недолюбливал всех, кроме Глеба, но собака должна подчиняться хозяину, и старый Иван жил
спокойно.
– Как ты нашла его?
– Как обычно, – пожала плечами игуменья. – А почему ты спрашиваешь?
Толстые пальцы Нура мягко погладили столешницу.
– Иван пропал.
– Захвачен?
– Не думаю, – махнул рукой карлик. – Положение Ивана делало его недоступным для
нелюдей. К тому же я не прогнозировал их активности. Здесь что-то другое.
Рассказывать матушке о двух своих соглядатаях, призванных сторожить
подозрительного Хазарова, Hyp не собирался. Тем более – о том, что они не справились.
– Давно пропал Иван?
– Этой ночью.
Иерарх такого уровня знает слишком много, чтобы исчезнуть из-под контроля службы
безопасности даже на несколько часов. Глеб, конечно, мог себе позволить хорошие
отношения со своими сподвижниками, но карлик не верил никому, и если Иван покинул
Курию – это прокол Нура. Теоретически матушку должны были порадовать неприятности
малыша, но дело превыше всего и, как бы ни относился к ней Hyp, они сидят в одной лодке.
– У Ивана могли возникнуть разные обстоятельства.
– Могли, – согласился карлик. – Я подключил всех своих осведомителей и хочу, чтобы
ты сделала то же самое. Пусть ищут Хазарова везде, где можно.
– А когда найдут?
– Тот из нас, кто будет ближе, навестит старика… И выяснит… насчет его
обстоятельств.
– Понятно, – кивнула Чио, искренне надеясь, что ей удастся встретиться с Иваном
первой. В принципе, старик был ей безразличен, но матушка прекрасно понимала, чем
закончится визит Нура. А решать судьбу Хазарова должен Глеб.
– Теперь следующее. – Карлик, не поднимая глаз на игуменью, снова погладил
столешницу. – Этот Андрей… Он хороший маг?
– Достаточно хороший.
– Мне не понравилось, как он повел себя на церемонии.
– Он хотел произвести на тебя впечатление.
– Будем считать, что ему это удалось.
Hyp был псом Курии, сторожевым псом с потрясающим нюхом. Чио не знала, кто он,
откуда и что заставляет его так преданно и беззаветно служить Глебу, но уже не раз
убеждалась, что лидер не ошибся: карлик обладал невероятной способностью находить
слабые места.
– Андрей хороший маг, – повторила игуменья.
– Хороший маг еще не значит хороший член Курии. Он устал повиноваться тебе?
– Да, – хладнокровно подтвердила Чио. – Но я его контролирую.
– Нам нужно, чтобы ты в первую очередь занималась приказами Глеба, а не
сохранением своего влияния на воинов Курии. Ты должна быть спокойна и не думать о
посторонних вещах. И воины должны подчиняться тебе и только тебе. Вожак должен быть
один. – Hyp помолчал. – Я вижу, честолюбие этого парня зашло слишком далеко. Андрей не
понимает, что сейчас мы должны быть едины. Поэтому либо нужен второй скит, либо здесь
сменится лидер. Второй скит мы делать не будем. – Снова пауза. – Глеб говорит, что ты
умная. Я в целом согласен с ним. Ты сможешь доказать, что я не ошибаюсь?
– Смогу, – спокойно ответила Чио.
– Андрей слишком самоуверен и настраивает так же остальных. Это опасно. Мы
готовим воинов, которым только предстоит стать победителями. А он уже стал им.
Резоны карлика были понятны. Взбалмошный маг способен поставить под удар
выполнение приказа Глеба, чего пес Курии никак не мог допустить. Неисполнение и даже
вероятность неисполнения приказов лидера Hyp рассматривал как личное оскорбление и
безжалостно истреблял всех, в ком сомневался. В лучшем случае – убирал очень и очень
далеко от главных событий. На памяти Чио Глеб ни разу не вмешался в подобные решения
карлика.
– Я же сказала, что смогу решить эту проблему. – В голосе матушки очень нечасто
проскальзывало раздражение, но сейчас был именно такой случай.
– И как можно быстрее.
Несколько секунд бесцветные глаза Нура жестко буравили Чио.
– Хорошо, я решу проблему быстро. – Матушка помолчала. Взяла себя в руки, вновь
превратившись в спокойную, чуть отстраненную маску. – Каков третий вопрос?
– Что?
– Ты сказал, что у тебя есть ко мне три вопроса.
– Да, сказал. – Карлик вновь уставился в монитор, на личные дела адептов. – Девица,
которая устроила истерику во время церемонии…
– Нина?
– Возможно. Почему она повела себя так? Недостаточно верит?
Чио покачала головой:
– С верой у нее все в порядке. Ей еще не приходилось участвовать в экзекуциях.
– Если с верой все в порядке, экзекуции должны вызывать не шок, а прилив энтузиазма.
Прощение и любовь инструменты хорошие, но от плетей никто отказываться не собирается.
Даже Бог. Она это понимает?
Матушка замолчала. Она собиралась неспешно обдумать поведение Нины и принять
решение на ее счет, но видела, что Hyp хочет получить немедленный ответ. Тем не менее
торопиться в таком тонком вопросе не следует, карлику придется подождать.
Hyp же, поняв, что игуменья должна поразмыслить, нацепил на нос очки, и его пальцы
побежали по клавиатуре.
– Та-ак, Нина Николаевна Топоркова, два года в Курии, из них полгода в ските. Весьма
достойный срок, чтобы определиться… Но не определилась… Передала в дар Союзу
ортодоксов две квартиры в Екатеринбурге, автомобиль и все сбережения… Мелочь, конечно,
зато показывает, что с верой у нее действительно все в порядке. – Карлик чуть склонил
голову и посмотрел на Чио поверх стекол. На самом деле, матушке было известно абсолютно
точно, ему не нужны очки, но Hyp, словно действительно был шутом, копировал Глеба во
всем, включая одежду и манеру поведения. – А как у нашей Нины с магией?
– Плохо, – вздохнула Чио. – Задатки у нее есть, но разбудить способности мы пока не
можем. Нина совершенно не чувствует энергию.
– Принудительное вливание пробовали?
– Несколько раз. Никакого эффекта. – Матушка выдержала паузу. – Возможно, мы с
ней ошиблись.
Магические способности у людей встречаются нечасто, распознать их непросто, а уж
пробудить и того сложнее. Проповедники выискивали и отправляли в Дальний скит всех, у
кого можно было прочесть хотя бы зачатки, хотя бы намеки на возможные перспективы, но
даже усилий Чио не всегда хватало на то, чтобы превратить присланного человека в
настоящего мага.
– Тогда почему она до сих пор здесь?
– Я планировала дать Нине еще месяц.
– Еще месяц… – Карлик почесал голову. – Сколько еще недоделок у тебя скопилось?
– Пятеро.
– Пятеро… – повторил Hyp и резко бросил: – Ты поняла, почему Нина закатила
истерику на церемонии?
– Кажется, да, – невозмутимо ответила матушка. – Она пожалела Марка.
– Отступника и Иуду?
– Нина слишком глубоко и слишком близко к сердцу приняла заповедь о любви к
ближнему.
– Ты уверена в своих словах?
– Я наблюдала за Ниной достаточно долго.
– Хорошо, – пробормотал карлик, – пусть так. Нину пока оставим, а от остального
балласта избавься сегодня же. Тех старших послушников, которые хотя бы наполовину
готовы к самостоятельной работе, отправляй координаторам, остальных объедини с
младшими и не подпускай к главному комплексу. Пусть работают во славу Господа.
Впервые с начала разговора в непроницаемых глазах Чио мелькнула хоть какая-то
эмоция. Интерес.
– Началось?
– Глеб еще не отдал приказ. – Hyp улыбнулся. – Но чутье меня еще не подводило. Глеб
все обдумает, взвесит и отдаст приказ начинать в самое ближайшее время. А значит, нам
надо подумать, куда рассовать… полуфабрикаты, чтобы не путались под ногами. В ските
должны остаться только воины.
Умный пес не просто выполняет приказы хозяина, он их предвидит. И Чио вновь
подумала, что, кем бы ни был Hyp, Глеб в нем не ошибся.
***
Дальний скит.
Пермская область,
18 сентября, четверг, 20:29 (время местное).
Бетонные стены безжалостно давили со всех сторон, не давали дышать, сводили с ума.
Куда ни поверни голову, взгляд всюду упирается в рукотворный серый камень, тупой и
мертвый. Слабенькая лампочка под высоким потолком – не достать, ворох прелой соломы в
качестве постели, в углу унитаз и кувшин с чистой водой. И металлическая дверь с
окошечком, через которое узнику передавали еду и воду. Три кувшина в день. О еде лучше
не вспоминать: тарелка неопределенной каши утром и вечером, каравай хлеба.
Окна в камере отсутствовали, но Дитрих понимал, что это не карцер: просто тюрьма
находится глубоко под землей, тщательно скрытая от посторонних глаз. Разумно и
предусмотрительно, учитывая то, для каких узников она предназначена. Хотя из
заключенных тщательно высасывали магическую энергию, их сил и воли с избытком хватало
на создание неприятностей. На бунты и сопротивление. Но не на побег. Вырваться из
подземного лабиринта не удавалось никому, о чем Дитриху в первый же день с гордостью
поведал старый тюремщик. И продемонстрировал фотографии казненных беглецов. Дитрих
ответил неприличным жестом, но в глубине души понял, что его не обманывают: достаточно
было всего одного удачного побега, чтобы Великие Дома не оставили от этого места камня
на камне, ибо предназначалась подземная тюрьма исключительно для их подданных. Для
последних представителей древних рас, некогда правивших Землей. Для жителей Тайного
Города.
А организовали это узилище челы. Челы! Тюремщиками были челы! И это вызывало у
Дитриха особое бешенство. Он бы еще понял, если бы очутился в подвалах Цитадели или
Зеленого Дома. Великие Дома перманентно враждовали друг с другом, и в этих играх
плененный лейтенант гвардии мог бы сыграть хоть какую-то роль, но для чего он нужен
челам?! Они не понимают, с кем связались? Какие силы затронули? Лейтенант гвардии – не
последняя фигура в Ордене, о нем не забудут, его будут искать… Эта надежда питала
Дитриха в первые дни плена. Эта надежда позволяла ему смеяться в глаза тюремщикам и
швырять им в лицо тарелки с кашей.
А потом надежда умерла. Умерла в тот самый миг, когда Чио с легкой улыбкой
показала лейтенанту опубликованный пресс-службой Ордена официальный список
погибших во время «Лунной фантазии», кровавой резни, устроенной гарками Сантьяги под
стенами Зеленого Дома. Длинный перечень рыцарей, нашедших свою смерть из-за
недальновидности старого Леонарда. Длинный, тоскливый перечень. В первую очередь
Дитриха поразила именно длина списка, горькое понимание тяжести урона, понесенного
Великим Домом Чудь. И лишь потом, когда глаза нашли строчку «командор войны Дитрих
де Кассо, лейтенант гвардии, ложа Саламандры», его захлестнула вторая волна грусти:
искать официально погибшего гвардейца никто не станет.
Надежда умерла. Оставалось только ждать, чего захочет от пленника матушка Чио.
***
***
***
***
***
Дальний скит.
Пермская область,
18 сентября, четверг, 21:02 (время местное).
Как обычно, ее сопровождала рысь. На этот раз одна, но очень крупная. Пушистая
тварь важно вошла в камеру, брезгливо принюхалась и замерла у двери, не сводя желтых
глаз с пленника. В ее появлении не было необходимости: в своем нынешнем состоянии
Дитрих не был способен нанести Чио вред, но матушка любила диких кошек.
Она появилась следом. Высокая, стройная, с собранными в простой узел черными
волосами. Чио некоторое время изучала пленника, и на ее губах играла знакомая, ничего не
выражающая улыбка. В представлениях Дитриха, челы восточных семей были сдержанными,
и матушка Чио полностью этому соответствовала. Понять, какие мысли скрываются за
непроницаемыми черными глазами и вечно спокойным лицом, было невозможно, но легкая
полуулыбка завораживала, была фирменной маркой, и, как понимал рыцарь, никогда не
отражала реальных чувств матушки.
– Я знаю, ты мне не веришь, – негромко произнесла женщина. – Но все равно хочу
предложить сделку.
– Какую?
– Честный поединок во имя свободы.
– Я не гладиатор!
– Ты им станешь в любом случае, – пожала плечами Чио.
– Я не буду драться.
– Тогда против тебя выйдет не мастер, а новичок. – И снова отстраненная, но
завораживающая полуулыбка.
Дитрих служил в гвардии много лет и понимал, что женщина права. Даже если он
откажется драться, его все равно используют для подготовки воина. Выпустят зеленого
юнца, которому необходимо почувствовать вкус крови, научиться быть жестоким, и заставят
его уничтожить врага. В данном случае сопротивления как раз не требовалось, но
согласиться на такую роль рыцарю было еще горше.
– О какой сделке ты говоришь?
– Свобода.
– Ты права – я тебе не верю.
– Ситуация очень простая, – с прежним спокойствием продолжила Чио. – Ты не
знаешь, кто мы и где сейчас находимся. Ты не несешь нам угрозу. Более того, максимум
через полгода ты станешь для нас абсолютно безопасен. – Дитрих бросил на женщину
быстрый взгляд, но… эти проклятые непроницаемые глаза! И ровный голос. – Поэтому я
предлагаю заключить контракт на шесть месяцев. Ты будешь сражаться с соперниками,
которых я назначу, и если против тебя будет выходить маг, то перед боем ты будешь
получать энергию для заклинаний. Каждый бой насмерть. Если продержишься – через
полгода мы отпустим тебя в Тайный Город.
«Свобода!» Во рту пересохло.
– Какие у меня гарантии?
– Заклятие обещания. – Женщина вытянула вперед правую руку. – Я клянусь своим
сердцем, что сдержу данное тебе слово.
Она разжала кулак, и Дитрих жадно впился глазами в две черные фигурки. И
почувствовал волну энергии! Это был настоящий артефакт и настоящее заклятие. Честная
сделка.
«– Ты хочешь сражаться на потеху челам?
– Свобода!»
Обо всем остальном можно подумать после, когда карательный отряд гвардии разнесет
это осиное гнездо на составляющие, и Чио будет лежать…
Дитрих накрыл ладонь женщины рукой, почувствовал, как впились в кожу фигурки,
накрепко связывая рыцаря и матушку старинным магическим ритуалом.
– Я беру твое слово и согласен выполнить все, о чем ты меня просишь! Я обязуюсь
сражаться с твоими воинами в течение шести месяцев и клянусь своим сердцем, что сдержу
данное тебе слово.
Как же приятно держать в руке настоящий артефакт! Как же приятно чувствовать
волны энергии. Пусть чужая – челы использовали силу Колодца Дождей, – но все равно
магия.
– Я беру твое слово. – И снова чарующая, но ничего не выражающая полуулыбка. – Мы
договорились, Дитрих.
Одна из фигурок перекочевала в ладонь чуда. Рысь фыркнула и отвернулась.
– Когда будет драка?
– Очень скоро. – Чио внимательно посмотрела на пленника. – Не волнуйся, рыцарь,
очень скоро ты сможешь вновь создать боевой аркан.
***
***
Ленинградская область,
18 сентября, четверг, 23:53.
Старое кладбище, чудом уцелевшее до наших дней, пряталось в небольшой роще, за
которой начинался густой и мрачный лес. Когда-то, давным-давно, когда страна жила
совершенно другой жизнью, владельцы ближайшего поместья хоронили на этом погосте
своих родственников, тщательно ухаживая за богато украшенными могилами. В те времена к
кладбищу вела заботливо протоптанная дорожка, а среди деревьев рощи не встречалось
высохших или больных экземпляров. В те времена…
Бурные перемены не обошли стороной владения большого дворянского рода.
Поместье, прославившееся огромным трехэтажным домом, еще не дворцом, но уже не
хижиной, некоторое время прослужило дачей для мальчиков из Смольного, но во время
очередной попойки сгорело дотла еще в двадцатых годах. В сохранившихся постройках
хотели было оборудовать колхозный коровник, да закрутились, а там фашист пришел, потом
целина… в общем, некогда. А когда опомнились, выяснили, что сгнили добротные строения
без хозяйского присмотра. Ну, сгнили, и ладно. Кладбище же сначала тихо приходило в
запустение, печально взирая на свинцовое прибалтийское небо роскошными памятниками, а
затем, по мере того как новая власть размывала моральные устои туземцев, начало
подвергаться разграблению. Первой жертвой стала узорная чугунная ограда с воротами,
затем стали разворовывать гранитные и мраморные плиты, а однажды присланные в колхоз
шабашники по пьяни раскопали четыре могилы, надеясь стянуть с дворянских скелетов
украшения. Тащили все, что могло пригодиться в хозяйстве, но некоторое время назад
разграбление приостановилось, притормозив перед самым сложным и аппетитным:
огромным склепом, венчающим композицию родового погоста. Разворотить его на камни
было несподручно, слишком уж хорошо потрудились строители, мужики было договорились
с мотористами, обещавшими свернуть громадину спецтехникой, да передумали.
После того, как на оскверненном погосте завелись очень нехорошие люди.
– Назаретская скверна превращает свободного человека в раба, заставляя подчиняться
догмам, противным людской природе! – Сильный голос Цезаря, гранд-мастера храма, гулко
звучал под сводами старинного склепа. – Я отвергаю Бога, ибо не хочу быть рабом его! И я
плюю на крест.
– Я плюю на крест, – послушно повторила светловолосая девушка с пронзительно
голубыми глазами и немедленно проделала требуемое действо, осквернив лежащее у ног
распятие.
Цезарь, высокий, статный, с длинными черными волосами и аккуратно подстриженной
бородкой, одобрительно улыбнулся. Как и все посвященные, собравшиеся в склепе для
проведения церемонии Инициации, он был одет в черный шелковый плащ с откинутым
капюшоном, но на его груди висела золотая пентаграмма – символ власти гранд-мастера.
– Пусть церкви самозванца Иисуса разрушатся в пыль! Пусть все отбросы
человечества, поклоняющиеся гнилой рыбе, страдают в горе и отрицании! Мы растаптываем
их и плюем на их грехи.
– Пусть будет кровь, во славу повелителя Тьмы! – выдохнули собравшиеся адепты.
И одновременный выкрик двадцати с лишним глоток заставил беспокойно затрепетать
пламя черных свечей.
Разместить Храм богов Бездны в старом склепе Цезарю приказал сам Люцифер. Давно.
Еще во время самого первого явления лидеру небольшой (тогда) самодеятельной группы
приверженцев Сатаны.
Цезарь отчетливо помнил волну сладкого ужаса, затопившую все его существо в
незабываемые мгновенья визита дьявола, помнил охвативший тело чудодейственный огонь
адского пламени, не причинивший, тем не менее, никакого вреда. Помнил властный голос
Хозяина, проникающий в каждый уголок души, и глаза, горящие неукротимой яростью.
Тогда Цезарь узнал, что избран богами Бездны и что жизнь его отныне принадлежит Тьме.
Два дня после явления Цезарь пребывал в коме, а на третий, к изумлению видавших
виды врачей, спокойно поднялся с больничной койки и попросил есть. Удивление мелких
обывателей не волновало адепта древних богов. Покинув госпиталь, Цезарь сразу же
направился в указанное Сатаной место и, обнаружив склеп, окончательно уверовал в силу и
могущество своего владыки. Старинная кладбищенская постройка оказалась вершиной
настоящего айсберга и скрывала потайной ход в подземный храм, состоящий из обширного
главного зала и десятка комнат, наполненных всем необходимым для жизни и совершения
обрядов. С тех пор большую часть времени Цезарь проводил здесь.
– Пусть будет экстаз и тьма, пусть будет хаос и смех. Пусть будет жертвоприношение и
борьба!
Хрупкая девушка, стоявшая у алтаря по правую руку гранд-мастера, вскинула
подбородок и уверенно продекламировала:
– Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твое на небесах. Как это есть на земле.
Дай нам этот день нашего экстаза. И предай нас злу и искушению. Ибо мы – твое царство на
зоны и зоны.
– Пусть будет осквернена святыня! – провозгласил Цезарь.
Борман, главный страж храма, на вытянутых руках поднес к девушке чашу, полную
раскаленных углей.
– Пусть произойдет отречение!
В синих глазах белокурого ангела вспыхнула злоба. Тонкие руки извлекли из складок
плаща освященное Причастие и обдуманно медленным движением поднесли его к огню.
– Этим поступком я обещаю противостоять Назаретской скверне и отдаю себя телом,
кровью и душой Сатане! Я прославляю его имя!
– Слава Сатане! – радостно рявкнули адепты. Борман, выждав должную паузу, отошел
в сторону. Гранд-мастер положил руки на узкие плечи девушки и тяжело посмотрел в ее
глаза.
– Ты готова принять волю повелителя Ада?
– Готова.
Под руками Цезаря черный шелк плаща послушно скользнул на пол, оставив девушку
совершенно обнаженной. Прежним, тяжелым взглядом гранд-мастер медленно оглядел грудь
жаждущей посвящения красавицы, подтянутый животик, соблазнительный холмик,
украшенный кудрявым треугольником, и узкие бедра. Ноздри Цезаря раздулись.
– Ты готова отдать себя древним богам Бездны?
– Готова.
Девушка легла на алтарь и развела в сторону ноги.
– Слава Сатане!
– Я отдаю себя Бездне и богам Хаоса! Я отдаю себя Люциферу и желаю его
пришествия на трон Земли!
Сбросивший плащ Цезарь усмехнулся и неожиданным рывком яростно вошел в
девушку. С ее губ сорвался непроизвольный крик.
– Славь Сатану!
– Я верю лишь в одного князя, Сатану, кто правит всей Землей. И в один Закон,
который торжествует над всем. Я верю в один Храм. Наш храм – Сатане. И в одно Слово,
которое торжествует над всем, Слово экстаза. И я верю в закон Зона, который есть
жертвоприношение и позволение крови. Для которого я не проливаю слез. Ибо я воздаю
хвалу моему Князю, несущему огонь. И предвкушаю Его царствование и Его вожделение…
Голубые глаза закатились, ногти скребли черный камень алтаря, а голос несколько раз
срывался на стон. Гранд-мастер двигался напористо и жестко, едва не разрывая женскую
плоть яростными толчками, и каждое его движение сопровождалось криками адептов.
Молчаливый Борман щедро окроплял совокупляющихся кровью шакала.
– Славь Сатану!!
– Сатана правит Землей! – из последних сил выдохнула девушка.
– Да!!!
Угодное Люциферу семя ворвалось в лоно новообращенной, и ее громкие стоны
смешались с приветственным ревом поклонников богов Бездны.
– Сатана принял нашу сестру! – громко возвестил Цезарь. – И нарекает ее Равенна. –
Крики прервали речь лидера. – Примем же в наш круг человека, сумевшего освободить свою
душу от Назаретской скверны!
Тонкая игла боли пронзила левый висок Цезаря. Гранд-мастер покачнулся и поднес
руку к голове. Еще один укол, чуть более глубокий, чем первый, не оставил сомнений:
– Люцифер желает говорить со мной!
Адепты, готовящиеся к завершающей церемонию оргии, замерли.
– Я чувствую его приближение! – Боль в виске становилась нестерпимой – Сатана
ненавязчиво давал понять, что следует поторопиться. – Готовьтесь к встрече повелителя
богов Бездны!
Стражи быстро стащили с алтаря обнаженную девицу, торопливо омыли священный
камень козлиной кровью и, так же как все остальные посвященные, рухнули на колени.
Верный Борман почтительно накинул на плечи гранд-мастера черный шелковый плащ. Как
правило, Люцифер являлся к Цезарю без свидетелей, но уже дважды за последние три месяца
его визиты совпадали с проводящимися в храме церемониями, вызывая трепет у адептов.
– Я приветствую тебя, Сатана, князь Земли, повелитель богов Бездны, создатель
Бездны и Тьмы! – Стоящие на коленях затянули гимн. – Я приветствую тебя, гений Сущего и
Господин Мрака.
Тонкие огненные линии, появившиеся на черном камне алтаря, сложились в
пентаграмму. Цезарь, успевший набросить капюшон, ступил в самый ее центр, опустился на
колени и склонил голову.
– Я приветствую тебя…
Плащ полностью скрыл фигуру гранд-мастера, превратив ее сначала в неясную тень,
едва освещенную огненными языками пентаграммы, а затем… Даже те посвященные,
которым уже доводилось видеть визиты Люцифера, смотрели во все глаза, чего уж говорить
о тех, кто впервые лицезрел это действо? Складки черного плаща начали каменеть, именно
каменеть, превращая тень в тяжелую скульптуру, замершую на постаменте алтаря.
Несколько мгновений красные нити пентаграммы пылали нестерпимо ярко, обдавая
присутствующих жаром, но потом успокоились и превратились в тоненькие прожилки, едва
заметные на черной поверхности священного камня.
– Славьте Сатану! – хрипло выкрикнул Борман.
Равенна неожиданно поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, подошла к алтарю. Она
робко посмотрела на помощника гранд-мастера.
– Можно?
Борман понимающе усмехнулся и кивнул. Тонкая ладонь девушки прикоснулась к
складкам плаща Цезаря.
– Мрамор! – Она вновь повернулась к Борману. – Это мрамор!!
– Славь Сатану!
Глубокое, выворачивающее наизнанку ощущение бесконечного падения в Бездну до
ужаса напугало Цезаря только в самый первый раз. Уже следующий визит Люцифера
гранд-мастер пережил гораздо спокойнее, а затем даже научился получать удовольствие от
потрясающего чувства стремительного полета в самое сердце Тьмы, чувства оторванности от
жалкой Земли и гнилого мира, пропитанного проклятой Назаретской скверной. Душа Цезаря
жаждала лететь вечно, наслаждаясь невообразимой скоростью и преодоленным страхом,
наслаждаясь свободой, подарить которую могут только древние боги.
– Твои старания оценены по достоинству, гранд-мастер. Эта Инициация добавила мне
сил.
Цезарь стоял на появившейся в пустоте огромной ладони, и справа, у самых его ног,
пылала корона Солнца.
– Я счастлив, повелитель!
Раскаленная звезда бурлила в шаге от Цезаря, но рука Люцифера надежно защищала
гранд-мастера от бушующего пламени.
– Вместе с моей силой растет и твоя, Цезарь, твое могущество становится все
ощутимее.
– Я чувствую его, повелитель!
– Твой храм услаждает мой взор и мое сердце. Никто на Земле не сделал большего,
славя мое имя.
– Я твой раб, повелитель!
– Навечно.
– Навсегда!!
– Я не ошибся, когда избрал тебя, Цезарь. – В голосе Люцифера проскользнуло
удовлетворение. – Но времени мало. Очень мало. Сокрушительный удар хочу нанести я по
этому миру, навсегда избавить его от Назаретской скверны и вернуть трон Земли древним
богам Бездны. Готов ли ты, Цезарь, служить этой цели?
– Я твой раб, повелитель!
– Отбери лучших членов своего храма и отправляйся в Великий Новгород…
– В эту глушь?! – Цезарь разочарованно вздохнул. – Ты говоришь, что я силен,
повелитель, а отправляешь в провинцию…
– Мне показалось, ты пытаешься спорить?
Дикая боль пронзила гранд-мастера, ладонь слегка наклонилась, и адские языки
пламени жадно лизнули Цезаря, мгновенно превратив правую часть его тела в страшный,
покрытый волдырями кусок мяса.
– Прости меня.
Не удержавшийся на ногах гранд-мастер покатился к раскаленному Солнцу, и только в
самый последний момент сумел уцепиться за ладонь, повиснуть, чувствуя, как жестокая
корона поглощает его ноги.
– Прости меня!
– Громче! – лениво попросил Люцифер.
– Прости меня!!
– Еще громче!
– Прости меня!!!
Огненный цветок разорвался внутри Цезаря, причинив невероятную, невозможную
боль и на мгновение лишив чувств. А еще через мгновение гранд-мастер вновь стоял на
ладони Сатаны, и только неестественная бледность напоминала о кошмарном инциденте.
– Встань, раб! – с прежней ленцой в голосе предложил Люцифер.
– Разве…
– Ты опять не понял, что я имею в виду?
– Прости меня! – Цезарь торопливо рухнул на колени. – Прости!!
– Так лучше, – одобрил голос. – Запомни: ты мой раб! И твои ученики будут моими
рабами! И все смердящие челы станут покорно славить мое имя. Ибо я – повелитель.
– Ты повелитель.
– Придет время, и ты возвысишься, Цезарь. Тебе будут повиноваться миллионы челов,
но ты останешься моим рабом.
– Я останусь твоим рабом, повелитель. Навсегда.
– И будешь править от моего имени.
– И буду править от твоего имени.
– И будешь славить его.
– Вечно. – Цезарь склонил голову и поцеловал гигантскую ладонь. – Вечно,
повелитель.
– Молодец. – Люцифер помолчал. – Грядет великий день, раб. Усилиями всех, кто
славит мое имя на Земле, я уже обрел достаточно сил, и с каждым днем мое могущество
растет. Приближается пришествие. Это заслуга всех рабов, но тебе выпала наивысшая честь.
Ты будешь лично встречать меня.
– Когда?
– Этот день грядет. Я выбрал тебя неслучайно, Цезарь, и сделаю так, что ты
поднимешься выше остальных. Но для этого ты должен доказать свою преданность.
– Я готов, повелитель.
– Итак, ты отправляешься в Великий Новгород.
***
Дальний скит.
Пермская область,
19 сентября, пятница, 08:00 (время местное).
Заключенный договор вселил в Дитриха надежду на благополучное завершение
бесславного человского плена. Рыцарь понимал, что бесстрастная Чио занимает не последнее
место в иерархии загадочной организации и вряд ли ее лидеры готовы разменять матушку на
гвардейца великого магистра, пусть даже и командора войны. А нарушить заклятие
обещания не способны даже навы. Черная фигурка, которую чуд повесил на нашейную
цепочку, не таила подвоха и сожжет сердце Чио в случае несоблюдения условий договора.
«На что же ты надеешься, матушка?»
Хорошие маги большая редкость среди челов, и гибель неплохо – Дитрих сумел это
оценить – подготовленной колдуньи явно не должна входить в планы врага. А честных
схваток рыцарь не боялся: он был уверен в своих силах и не сомневался, что уничтожит
любого соперника, которого предложит ему Чио.
Шесть месяцев позора, и свобода! На слова игуменьи, что через полгода он не будет
представлять опасности, рыцарь внимания не обратил – блеф! Свержение Великих Домов
невозможно в принципе.
«Так на что же ты надеешься?»
Зрители, собравшиеся в большом подземном зале, встретили его появление со
сдержанным неудовольствием. Девять, двенадцать, семнадцать, быстро сосчитал Дитрих. Не
самых сильных, но и не мелочь, пятеро из них приближались к уровню рыцаря-мстителя, что
считалось неплохим показателем по меркам Ордена. В основном молодые мужчины, четыре
девушки. «И эта свора собирается штурмовать Тайный Город?» Не обращая внимания на
гудящих челов, рыцарь спокойно вошел в очерченный круг и остановился, ожидая
соперника.
«Гладиатор! Гладиатор для человской потехи!» Ненависть переполняла душу, энергия
Карфагенского Амулета, магического Источника чудов, бурлила в каждой клеточке
организма, но выплеснуть ее против проклятых тюремщиков Дитрих не мог: любое
нарушение заклятия грозило мгновенной смертью. «Полгода, подонки, подождите полгода!»
– Сегодня мы увидим, как сражается один из наиболее подготовленных боевых магов
Тайного Города, гвардеец великого магистра, рыцарь командор войны! – объявила Чио. –
Схватка будет настоящей: один из противников умрет на ваших глазах.
Матушка сидела в кресле, установленном на небольшом возвышении, и у ее ног
свернулись два пушистых комка, две рыси. Впервые с момента своего пленения Дитрих
видел Чио не в строгом одеянии игуменьи и, несмотря на ненависть, не смог не оценить ее
холодную восточную красоту. Волосы матушки, тщательно уложенные в высокую,
изысканную прическу, были перехвачены ниткой розового жемчуга. Тонкое платье
предательски выдавало все достоинства великолепной фигуры, обнаженные руки были
украшены браслетами, и только переплетенный изумрудной лозой крест, притаившийся
между соблазнительными, едва прикрытыми тканью полушариями груди, напоминал о том,
кем представлялась Чио рядовым адептам Курии.
– Соперником рыцаря командора войны… изъявил желание стать Андрей!
Выход молодого мага был куда более примечателен, нежели появление чуда, и
чувствовалось, что Андрею нравятся приветственные, порою даже восторженные крики
соплеменников. Чел воспринимал их как должное, и его кивок в сторону Чио был скорее
данью вежливости, нежели выражением подлинного почтения к игуменье. Андрей
чувствовал себя равным ей. Дитрих с любопытством рассматривал соперника. Молод,
значит, неопытен, но быстр. Глаза умные, спокойные. Поддерживающие крики вселяют в
парня некоторую самоуверенность, но головы Андрей не потерял и противника не боится. «Я
у тебя не первый, – понял рыцарь. – И энергии в тебе куда больше, чем закачала в меня
осторожная матушка. Что ж, тем интереснее будет бой».
Едва соперники встали лицом к лицу в центре круга, как был дан сигнал к началу
схватки – ослепительная вспышка, совершенно неожиданная для рыцаря и вполне привычная
для его врага. И сразу же последовал первый аркан Андрея.
Дитрих не ошибся в противнике: небольшой опыт заставлял молодого чела полагаться
на силу, забывая о том, что схватки выигрывает разум, а не кулак, эффективность, а не
эффектность. Возникшее вокруг пленника «Кольцо саламандры» третьего уровня вызвало
радостный рев зрителей, но не произвело на рыцаря особого впечатления. Огонь был
фирменным почерком Ордена, и на отражение этого удара Дитрих затратил гораздо меньше
драгоценной энергии, чем хотелось Андрею. Чуд выставил внутренний радиус, запрещавший
кольцу сжиматься, и одновременно провел первый, разведывательный выпад, сформировав
вокруг противника ядовитое облако. «Вздох мантикоры» – совсем несложное для отражения
заклинание, но примененное в нужное время, способно сбить атакующий порыв врага. Так и
произошло. Андрей успел уловить появление смертельного тумана в самый последний
момент и выбрал правильный ответный ход, стремительно отбежав от медлительного облака
в противоположный конец зала. Но следующее его решение назвать грамотным было нельзя:
чел активизировал сильный защитный аркан, обезопасив себя, любимого, от действия
любого яда.
«Если воин не любит рисковать, родне придется оплачивать его похороны». Одно из
любимых выражений старого Рика Бамбарды Дитрих вспомнил гораздо позже, после боя, а
сейчас позволил себе лишь скупую улыбку: чел переключил внимание на собственную
безопасность, и мощность окружавшего рыцаря «Кольца саламандры» упала до первого
уровня.
Шутки закончились. Теперь Дитрих четко представлял возможности врага… а то, что
дальнейший бой будет походить на избиение, его не волновало. Два аркана рыцарь
активизировал одновременно: первый из них отправил к не любящему рисковать челу еще
одно ядовитое облако, второй окончательно погасил «Кольцо саламандры». Дитрих тут же
закрыл защитное заклинание, экономя драгоценную магическую энергию. Андрей ответил
«Эльфийской стрелой». Хорошей стрелой, четвертого уровня, не меньше, способной пробить
десятидюймовую броню. Очень красивой стрелой, совершенно бессмысленной во время
дуэли с опытным соперником: от сотни мелких стрелочек первого уровня было бы куда
больше толку. Уклонившись от выстрела, Дитрих молниеносно провалился в
предусмотрительно созданный в полу портал и как ни в чем не бывало вырос в шаге от
противника.
Зрители ахнули.
Энергии оставалось трагически мало, но каждую ее каплю рыцарь использовал с
максимальной эффективностью. Примитивный «Бурлящий котелок» ударил в глаза Андрея
потоком раскаленного пара. Чел завизжал и схватился руками за обожженное лицо. Он
совершенно забыл о схватке, и Дитрих, сплетя из остатков магической энергии несложную
«Рыбацкую сеть», закупорившую силу Андрея, стальным захватом сдавил шею врага.
И замер.
Молодой чел всхлипывал в железных руках воина, ошеломленные зрители с надеждой
повернулись к Чио, молча умоляя ее остановить бой, но матушка смотрела на происходящее
с обычной невозмутимостью.
Дитрих выжидал ровно две секунды, а затем его сильные руки пришли в движение, и
хруст позвонков Андрея пистолетным выстрелом прозвучал в тишине зала.
Чио спокойно дождалась возвращения двух мрачных охранников, сопроводивших
рыцаря в его темницу, только после этого поднялась с кресла и медленно вышла в центр
круга, с легким презрением покосившись на распластанное тело Андрея.
– Вы дети Курии, дети Господа нашего, лучшие дети человечества. – Голос матушки
звучал необычайно сильно и уверенно, привлекая все внимание еще растерянных и
ошеломленных магов. – Но оставаться детьми навсегда – удел слабоумных, недостойный
тех, кто выбрал путь истинной веры! Кто выбрал путь борьбы и служения! Время игр
прошло. Вы привыкли к учебным боям, привыкли к тому, что ошибки можно исправить, но,
оказавшись лицом к лицу с демонами Тайного Города, вы сможете рассчитывать только на
себя. Они вас жалеть не будут. Они воины. Они дети воинов. Бесчисленные поколения их
предков оттачивали боевую магию, и смертоносные арканы бурлят в их крови тысячи лет.
Только сообща, только ценой неимоверных усилий мы сможем разгромить демонов в их
логове. Только веря в себя и друг в друга! Только так!
Теперь у него не камера, а… В принципе, конечно, тоже камера, но куда более
комфортабельная, чем грязная клетка. Две комнаты: что-то вроде гостиной и спальня,
телевизор с DVD и куча дисков, ванная с туалетом и отдельной душевой кабинкой, мини-бар
с отличным выбором напитков.
– Правое плечо посильнее… да, вот так…
Схватка отняла много сил, много эмоций, но все равно, даже нежась под умелыми
руками массажистки, Дитрих вновь и вновь перебирал в памяти детали боя. Все ли было
правильно? Оптимально? Кажется – да. Каждая капля энергии потрачена с умом, каждая
капля вела к победе над наглым человским мальчишкой. Старый Рик Бамбарда был бы
доволен действиями одного из своих учеников. Победа! Что может быть приятнее?
Но постепенно мягкие прикосновения женских рук пробудили и другие мысли…
Схватка боевого мага всегда завершалась желанием. Острым желанием. Жгучим. Во
время магической битвы организм работает на пике, на пределе возможностей, каждая
клетка взрывается энергией, бурлит, вибрирует, выплескивает все, на что способна. Эмоции
и сила рвут тебя на части, а затем… Затем приходит опустошение. Если снова в бой, если
снова повышается уровень энергии, то спад преодолевается быстро, практически незаметно:
ты снова на пике, на пределе. Но если есть время расслабиться, то организм требует снять
остаточное напряжение самым древним и проверенным способом.
Дитрих ощущал приход желания, мучительно пытался подавить его, но не преуспел:
умелые руки девушки нежно скользили по мускулистому телу рыцаря, уже не массируя, а
возбуждая мужчину.
«Это унизительно! Спальня наверняка просматривается!»
Дитриха мутило от одной мысли, что можно заняться любовью перед
челами-охранниками, но природа неумолимо брала свое. Он сжал зубы, крепко зажмурился,
уткнувшись лбом в кровать, но перед мысленным взором рыцаря снова и снова появлялась
массажистка. Невысокая, с короткими, до плеч, волосами и не самым выразительным в мире
лицом, она была одета в черный халат до колен, застегнутый на все пуговицы.
«Нет, – поправился Дитрих, – три верхние были расстегнуты так, что полушария
груди…
Не думать об этом!!»
– Перевернитесь, пожалуйста, на спину.
Он мог пробурчать, что уже достаточно. Что устал и хочет спать. Что… Но слова
остались несказанными, погибли где-то в гортани, и Дитрих молча подчинился.
И открыл глаза.
И оказалось, что, пока он лежал на животе, девушка успела избавиться от лишней
одежды и разминала рыцаря в крайне скудном облачении. Хотя вряд ли заколку для волос
можно считать одеждой.
– Вам понравилось?
Она дотронулась до его бедер.
– Понравилось, – выдавил из себя Дитрих, понимая, что организм все равно ответит на
вопрос.
– Я вижу.
Грудь у массажистки была небольшая, но высокая, и розовые соски уверенно смотрели
вверх, заставляя рыцаря тяжело задышать.
– Не стоит сдерживать себя, воин.
Девушка улыбнулась, склонилась, и ее губы скользнули по животу Дитриха. Волосы
защекотали кожу, а руки продолжили путешествие по бедрам туда, где возвышался ответ на
ее вопрос.
«Будь я проклят!»
Рыцарь грубо притянул девушку к себе.
– Все в порядке?
– Да, матушка. – Массажистка опустила глаза. – Он уснул.
– А как ты?
– Замечательно.
Чио прищурилась.
– Завтра утром тебя проверит врач, если у тебя получилось, нашего гостя навестит
другая девушка.
– Да, матушка.
Массажистка повернулась и медленно пошла по коридору.
Полукровки! Глеб умен и сделал правильный вывод: среди челов рождается мало
магов, а вероятность того, что у полукровки будут магические способности, высока. Значит,
нужно использовать любую возможность для получения потомства от нелюдей. Чуды, люды,
шасы, даже концы, все, кто попадал в подвал матушки Чио, вольно или невольно общались с
тщательно отобранными девушками, укрепляя магические линии челов. В большинстве
случаев опыты проходили удачно, и в картотеке Курии уже значилось не менее двух
десятков будущих магов, которым предстояло стереть в порошок семьи своих отцов. Дитрих
был жемчужиной этой работы, столь мощный маг попал в Дальний скит впервые, и матушка
не сомневалась, что жизнелюбивый и сильный рыцарь успеет сотворить не одного ребенка,
наделенного магическими способностями. Но…
Чио внимательно огляделась и, убедившись, что массажистка исчезла за поворотом,
брезгливо усмехнулась. Матушка не часто давала волю эмоциям, но в данном случае
сдержаться не могла.
***
Ресторан «Корона».
Москва, улица генерала Белобородова,
19 сентября, пятница, 09:37.
– К чему, интересно, такая таинственность? – Артем без энтузиазма оглядел довольно
уютный, но далеко не самый изящный в мире зал ресторанчика. – С утра пораньше, у черта
на куличках…
«Корона», где была назначена встреча, кокетливо притаилась во дворе жилого дома на
самой окраине Москвы, и наемники потратили почти сорок минут, чтобы только добраться
до ресторана.
– Ты повторяешься, – буркнул Кортес.
– И буду повторяться! – Артем с сомнением посмотрел на бокал свежевыжатого
апельсинового сока и сделал большой глоток. – Мне здесь не нравится.
– Ты не забыл, чем зарабатываешь на жизнь?
– Разве это жизнь? Сплошные нервы. Где романтика? Где приключения? Где
изюминка, которая заставит распахнуться мою душу?
– Сколько ты спал сегодня?
– Не много, – коротко признал молодой наемник.
Кортес фыркнул, помолчал и негромко поинтересовался:
– Как я вижу, у вас с Ингой все нормально?
Артем понимал, что напарник имеет полное право на этот вопрос – лидер должен быть
уверен в членах команды, – и даже удивлялся, что Кортес до сих пор не задавал его.
– Надеюсь, ты ничего ей не рассказывал?
– Надеешься?
– У каждого человека есть право на ошибку, но если бы это было твоим стилем, ты бы
не стал моим напарником. Ты достаточно умен, чтобы проанализировать случившееся и
сделать правильные выводы.
– Мне нужна Инга.
– Это твой выбор.
– Скажем так: я исчерпал свой лимит ошибок.
– Превосходная реплика.
– Тогда почему ты надеешься, что я промолчал?
– А ты собирался рассказать Инге об Олесе?
– Гм… Я думал об этом.
– Достаточно того, что ты сделал правильный вывод.
– Достаточно… – Артем потер подбородок и, воспользовавшись ситуацией, перевел
разговор на другую тему: – Кстати, почему наш гость не согласился говорить при девчонках?
Он женоненавистник?
– Могу только предполагать, – после короткой паузы, дав официанту возможность
забрать пустую тарелку и подать кофе, ответил Кортес.
– Предполагать что?
– Мы с тобой похожи.
– Ага, – поддакнул молодой наемник, – Особенно в профиль.
Кортес вздохнул.
– Мы с тобой обычные челы, дружище, не маги.
– И что?
– И все. Думаю, загвоздка в этом. Насколько я знаю, Иван не испытывает отвращения к
женщинам.
– Иван Хазаров… Кстати, ты обещал рассказать о нем поподробнее.
Артему показалось странным, что Кортес откликнулся на первый же зов неизвестного
Ивана и, едва вернувшись с острова, торопливо направился на встречу в маленький
ресторанчик, расположенный в дальнем, если не выразиться покрепче, уголке Митино. До
сих пор такую прыть опытный наемник показывал только при общении с Сантьягой. В
отношении остальных потенциальных клиентов он был более нетороплив.
– Рассказать? – Кортес откинулся на спинку стула. – В свое время Иван Хазаров имел
большой авторитет в Тайном Городе. Ходили даже слухи, что он хранитель Черной Книги,
впрочем, безосновательные.
– Это я знаю. Кару я никогда не забуду.
Последствия устранения взбесившегося хранителя главного магического достояния
челов оказались для молодого наемника не самыми веселыми: эрлийцы вытащили его
буквально с того света.
Кортес поморщился.
– Как маг Иван слабее Кары, но у нас и такие редкость. Поэтому, когда я говорил, что
Иван Хазаров имел большой авторитет в Тайном Городе, я имел в виду именно большой
авторитет. Он считался вожаком челов, неформальным лидером, к которому обращались за
помощью и советом. К его слову прислушивалась королева Зеленого Дома и даже
привлекала Ивана к работе в Большом королевском совете.
Артем уважительно присвистнул. Ни одному челу не дозволялось открывать рот среди
высшего руководства Великого Дома Людь, тем более принимать участие в совещаниях на
таком высоком уровне, и подобная привилегия лучше всего показывала место, которое
занимал Хазаров в Тайном Городе.
– Тогда почему он ушел? И куда?
– А вот этого никто не знает. В один прекрасный день Иван исчез. Растворился,
покинув Тайный Город безо всяких объяснений.
– Поэтому ты проявил такую резвость?
– Да, – коротко кивнул наемник. – Иван добился всего, о чем мог мечтать человский
маг в Тайном Городе. И я не понимаю, чего ему не хватало.
– Душевного спокойствия, Кортес, душевного спокойствия.
Украшавшие плечи наемников метки Темного Двора должны были предупредить своих
обладателей о появлении мага, но старик, неожиданно остановившийся у их столика, был
пуст: ни капли энергии. Опытный колдун поступил бы таким образом только в одном случае:
прячась. И беглого взгляда на Хазарова было достаточно, чтобы убедиться в правильности
подобного вывода. Высокий костлявый старик с окладистой бородой и длинными седыми
волосами выглядел усталым, встревоженным. Недорогой плащ изрядно помят и совершенно
промок на плечах – несмотря на дождливую погоду, зонтика у Ивана не было, ботинкам
необходима хорошая сапожная щетка, плечи опущены, но главное – глаза. Глаза Хазарова
были больными и какими-то отчаянными.
– Тебе действительно интересно, почему я ушел?
– Очень.
– Не ожидал. – Старик криво улыбнулся. Отчаяние, тяжелым прессом давившее на
Хазарова, притупило его восприятие, но Артем почувствовал, что откровенный вопрос
напарника зацепил Ивана. – Не обижайся, но тебе будет трудно это понять.
– Потому что я не достиг того, чего достиг ты?
– Нет, потому что ты не маг. – Старик снял потрепанную шляпу и вытер лоб. – Наша
сила, наши способности… они ставят нас на ступеньку выше обычных людей. Дарят
невиданные возможности, но… но делают чужими… для челов. Мы можем помогать людям,
даже бескорыстно помогать, но все равно остаемся для них непонятными, чужими. Атеисты
считают нас экстрасенсами, верующие… – Иван сбился. – Верующие в лучшем случае
считают нас…
– Колдунами, – задумчиво окончил фразу Кортес.
– А в худшем дьяволопоклонниками и чернокнижниками. Нам не верят.
– И боятся.
– Но я не хочу стоять вне общества. Да, я другой, но… Но я не отверженный. Я искал
способ стать своим для людей. Оставшись самим собой. Ты понимаешь, что я пытаюсь
сказать?
Опытный наемник медленно провел пальцем по чашке полуостывшего кофе, кивнул и,
не поднимая глаз, поинтересовался:
– Неужели ты ушел в Забытую пустынь?
– Нет. К сожалению, нет. – И снова в глазах старика мелькнула отчаяние. Иван
вздохнул. – Вы когда-нибудь слышали о Курии?
***
***
Ресторан «Корона».
Москва, улица генерала Белобородова,
19 сентября, пятница, 10:19.
– Церковь создана людьми и для людей. Это единственная догма, которая не
изменилась за две тысячи лет. – Хазаров задумчиво погладил ладонью скатерть. – Ее
пытались нарушить десятки раз, понимаете? – Старик опустил глаза. – Десятки раз, под
самыми благовидными предлогами, люди пытались нарушить эту догму. Лучшие маги
пытались идти одной дорогой с Церковью, и ни у кого не получалось.
– А как же Инквизиция? – удивился Артем. – И Забытая пустынь?
– Это не то, – буркнул Кортес.
– Это совсем не то, – согласился Хазаров. – Монахи присматривают за соблюдением
договора между Церковью и Тайным Городом. Назвать их магами можно с большой
натяжкой: они не покупают энергию у Зеленого Дома.
– Есть договор? – Артем покосился на напарника.
– Когда инквизиторы взяли Великие Дома за горло, у наших друзей оставалось два
выхода: большая война или дипломатия. Они выбрали второе. – Кортес усмехнулся. – В
Тайном Городе не любят вспоминать об этом, но договор Великие Дома выполняют
скрупулезно.
– Монахи держат Великие Дома в кулаке? – Молодой наемник все еще не мог прийти в
себя. – Насколько я знаю, с ними не особо считаются.
– И тем не менее.
– Забытая пустынь беззащитна перед Тайным Городом в том смысле, который ты
вкладываешь в это слово, – пояснил Кортес. – Сантьяга может уничтожить ее движением
пальца.
– Но ничего, кроме новой волны Инквизиции, это не принесет, – добавил Иван.
– А как челам удалось…
– Историю подучишь позже, – оборвал напарника Кортес. – Иван, ты говорил о
нарушении догмы. Маги пытаются проникнуть в церковь? Или я неправильно тебя понял?
– Все правильно, – тихо ответил старик. – Поэтому я здесь.
– Это связано с твоим исчезновением?
– Да. – Хазаров помолчал. – Несколько лет назад ко мне пришли люди… Человек. Один
человек. – Старик запнулся, сжал кулак и горько усмехнулся. – Как вы понимаете, я ни с кем
не делился своими переживаниями, а потому его слова не просто потрясли – они проникли в
мою душу. Он говорил необычайно правильные вещи. Очень правильные. Он говорил
именно то, что я жаждал услышать больше всего на свете. И я до сих пор верю, что он
говорил искренне.
– Но все-таки ты пришел к нам, – заметил Кортес.
Иван пропустил слова наемника мимо ушей.
– Он говорил об ответственности, которая лежит на магах. О той стене, которая
отделяет нас от нормальных людей. И о том, как можно преодолеть эту стену.
– Кто он? – негромко поинтересовался Артем.
Но Хазаров лишь дернул головой.
– Он говорил, что в сложившейся ситуации мы можем, и даже обязаны, прийти к
людям через Церковь. Проповедуя слово Божие и помогая от Его имени. Не занимать
официальных постов, чтобы не нарушать договоренности и не вызывать гнев Великих
Домов, но создать религиозную организацию, действующую строго в рамках истинной веры.
– И объединить человских магов, – задумчиво закончил Кортес.
«В боевые отряды», – продолжил про себя Артем.
– Истинно верующие маги станут наилучшим примером для паствы. – Судя по
отстраненному выражению лица, Иван цитировал чьи-то, запавшие в душу слова. – Их сила
и убежденность послужат благому делу: объединению людей вокруг церкви и укреплению
духа. И одновременно это откроет нам правильную дорогу. Мы найдем свое подлинное
место в мире и перестанем быть изгоями. Пусть прячутся нелюди. Наша раса владеет Землей,
и мы имеем право не бояться своих возможностей. Мы имеем право использовать свою силу
на благо общества и быть его полноценными членами. Мы являемся такими же созданиями
Господа, как все остальные люди, и имеем право на Его любовь.
Иван грустно усмехнулся.
– Звучит как программная речь, – проворчал Артем.
– Это и есть программа. – Иван опустил глаза. – Точнее, краткое изложение
основополагающих принципов Союза ортодоксов. Курии.
Кортес нахмурился, отодвинул пустую чашку, вытащил из прибора зубочистку в
бумажной упаковке, вскрыл ее, повертел в руке деревянную палочку, сломал и бросил на
стол.
– В этом Союзе есть обычные челы?
– Разумеется. Большую часть рядовых проповедников составляют именно они, но ядро
Курии – маги.
– Обычных челов используют как рекламных агентов, – протянул Артем. – Они
разносят весть о Союзе и привлекают внимание. Затем появляются маги и творят чудеса.
Классика маркетинга.
– Я бы не хотел, чтобы ты острил на эту тему, – твердо попросил старик.
– Извините, – опомнился молодой наемник.
– Но, как я понимаю, суть дела Артем передал правильно? – Кортес внимательно
посмотрел на Хазарова.
Иван медленно кивнул: – Да. Суть юноша передал верно.
– Магов много?
– Достаточно.
– Единицы, десятки, сотни?
– Десятки.
– Уровень?
– В основном средний. Их учат внутри Курии.
– Откуда такое количество человских магов? – осведомился Артем. – Рекрутировали в
Тайном Городе?
– До недавнего времени Москва была для Курии запретной зоной.
– Разумно, – одобрил Кортес.
– Тогда откуда?
– Искали по всей стране. Ходили по улицам, по школам, институтам, вычисляли,
проверяли и, если находили человека со способностями к магии, старались привлечь его в
Курию.
– Ты тоже этим занимался?
– Несколько лет, – кивнул Иван. – Я стоял у самых истоков Союза.
– Надо понимать, ты был в нем не последним человеком?
– Координатором Восточной Сибири, – сухо ответил старик. Он снова выдержал
паузу. – Не стану отрицать: долгое время Курия полностью соответствовала моим
представлениям о том, каков должен быть истинный путь мага в нашем мире. Мы служили
людям и помогали им тогда, когда никто, кроме нас, не мог прийти на помощь. Мы дарили
надежду и разжигали в них огонь истинной веры.
«Интересно, кто оплачивал приобретение магической энергии у Зеленого Дома», –
подумал про себя Артем. Но озвучивать свою мысль молодой наемник благоразумно не стал.
– Потом начались изменения. С какого-то момента те, кто проходил через Дальний
скит, стали возвращаться не проповедниками, а наставниками. Их учили не служить людям,
а управлять ими. А двое последних… – Иван сбился. Наемники поняли, что старику очень
тяжело. – Последние двое, что прибыли из Дальнего скита, были такими же проповедниками,
как вы астрофизиками. Квалифицированные боевые маги, уже попробовавшие вкус крови.
Они умели убивать. И тогда я понял, что ошибся.
– Всякая организация должна заботиться о своей безопасности.
– Они сожгли шамана.
Наемников не особо шокировало подобное известие, но тон беседы требовал участия:
– Что?!
– Аутодафе в наши дни?
– Костер был неделю назад, – угрюмо сообщил Иван, не заметивший искусного
притворства Артема и Кортеса. – Они объявили шамана еретиком и убили на глазах у всей
деревни.
– Это попахивает Инквизицией, – пробурчал Артем.
– Пока это попахивает самодеятельностью, – не согласился Кортес. Он жестко
посмотрел на Хазарова. – Почему ты не обратился в Забытую пустынь? Почему пришел к
нам?
– Потому что, – медленно ответил Хазаров, – в настоящий момент вы разговариваете с
человеком, имеющим сан священника Русской Православной Церкви. – Старик криво
усмехнулся. – Ну что? Хороша самодеятельность?
Его явно позабавили вытянувшиеся лица наемников.
– Ты известный маг, – после паузы произнес Кортес. – Монахи Забытой пустыни
обязаны были узнать об этом и…
– Но ничего не произошло. – Иван вздохнул. – Поэтому я пришел к вам. Больше мне
верить некому.
Артем понял, о чем думает напарник. Если за Курией действительно стоит Забытая
пустынь, последствия будут непредсказуемы. Разумеется, Великие Дома не выстоят против
челов, но драться они будут отчаянно, и – молодой наемник быстро, на глазок, прикинул
возможности ведущих семей Тайного Города – будет очень хорошо, если население Земли
уменьшится всего на две трети. Но это оптимистичный вариант. В худшем же случае маги
превратят планету в непригодный для жизни астероид.
Кортес задумчиво потер нос и мягко предложил:
– Иван, если ты не против, давай подробно поговорим о лидере Союза ортодоксов.
– А если против буду я?
Метки Темного Двора несколько минут назад среагировали на всплеск энергии,
вызванной появлением в ресторане мага. И Артем, и Кортес видели стоявшую в дверях зала
восточную красавицу, но поскольку женщина, не выказывая никакого интереса к
собеседникам, сразу же подошла к стойке бара, наемники перестали обращать на нее
внимание.
– Я буду против, – холодно повторила Чио, останавливаясь около столика. Хазаров
побледнел. – Иван, ты не должен был так поступать.
– Ты… Не тебе судить, Чио, – выдавил старик.
– Мне, – спокойно бросила матушка. – Второй раз в жизни ты отказываешься от честно
заработанного уважения. От всего, чего добился. Второй раз в жизни ты бросаешь своих
друзей…
– Вы мне не друзья!
– Единомышленники, – поправилась Чио. – Это гораздо важнее. – По ее губам
скользнула безразличная улыбка. – Иван, ты знаешь, как он относится к тебе. Остановись.
Срывы бывают у каждого – он поймет. Я обещаю, что поддержу тебя.
– Я сделал выбор, – тихо ответил Хазаров.
– Милая девушка…
– Я не разрешала тебе говорить! – Чио даже не посмотрела на подавшего голос
Артема. – Сиди смирно.
– Ого! Кажется, нам угрожают! – Молодой наемник улыбнулся и демонстративно
положил руки на стол. Ладонями вниз. Очаровательный жест самых мирных намерений,
способный успокоить любого агрессора.
Кортес одобрительно хмыкнул и добавил:
– Я бы не советовал вам, мадам, открывать военные действия.
– Кто это? – поинтересовалась Чио у Хазарова.
– А кто вы?
– Не важно. – Миндалевидные глаза игуменьи пробуравили старика. – Иван, я прошу
тебя в последний раз.
– И угрожать не следует, – продолжил давать ценные советы Кортес.
– Почему?
– Потому что, если вы угрожаете, – охотно развил тему наемник, – вы должны быть
готовы привести свою угрозу в исполнение. В данном случае – убить кого-нибудь.
Например, нас. Но если вы решите нас убить, то вы должны быть на сто один процент
уверены, что вам это удастся. Только в этом случае имеет смысл начинать нас убивать. Но
поскольку вы не знаете, кто мы и на что способны, вы не можете быть уверены в своих силах
на сто один процент и вовлекаете себя в непредсказуемое предприятие…
Чио была хорошим магом. Даже очень хорошим: ведь ей удалось выбраться из
ресторана живой, но вот воином она была средним. Ни один гвардеец, ни один дружинник не
позволил бы Кортесу отвлечь свое внимание бессмысленными словоизлияниями. И,
соответственно, не пропустил бы первый удар.
В отличие от напарника, Кортес не стал класть руки на стол, но так же оставил их на
виду, беззаботно откинувшись на спинку стула. Неагрессивные позы наемников обманули
Чио, и только чудом ей удалось увернуться от разрывной пули. Игуменья не поняла, что в
руке Кортеса появился пистолет, среагировала на движение, дернулась, и смертоносное
жало, направленное точно в грудь, пропахало плечо женщины. Чио швырнуло на пол, и
«Эльфийская стрела», выпущенная Артемом, проскользнула в миллиметре ото лба
женщины, обожгла ее кожу и рассекла живот вбежавшего в зал Сергея. На указательном
пальце правой руки молодого наемника было надето тонюсенькое пластиковое колечко –
одноразовый артефакт, заряженный смертоносной молнией. А легким постукиванием по
столешнице, которое Чио приняла за трусливую дрожь, Артем привел оружие в готовность.
– Портал!
Кортес вскочил на ноги и выпустил еще две пули в матушку, но Чио, несмотря на
дикую боль в плече, ухитрилась откатиться в сторону, избежав еще одного свидания со
свинцом.
– Портал!!
У Артема не было времени на то, чтобы сдернуть с пояса «Дверь», спасительный
артефакт, создающий переход в безопасное место: двое других помощников Чио оказались
хладнокровнее неудачливого Сергея и, благоразумно не входя в зал, атаковали наемников
снопом «Эльфийских стрел». Секунда потребовалась Артему и Кортесу, чтобы прыгнуть в
разные стороны и взять проход в зал под перекрестный пистолетный огонь, мешая магам
улучшить точность стрельбы. Грохот выстрелов заставил официантов и бармена искать
спасения под мебелью, еще двое посетителей, выбравших не самое удачное место для
завтрака, судорожно вжимались в стены, раненая Чио продолжала путешествие по полу,
стараясь не попасть в зону поражения наемников, и только белый, как смерть, Иван
продолжал отрешенно сидеть за столиком, не делая ни малейшей попытки укрыться.
Победить боевых магов с помощью огнестрельного оружия было нереально. Задержать,
выиграть время – да, но не победить. Пусть помощники матушки и были смущены
агрессивной атакой наемников, пусть они укрылись, не рискуя подставляться под разрывные
пули, но уходить они не собирались, и каждая секунда приближала миг, когда пришедшие в
себя маги нанесут решающий удар.
Чио чувствовала, что быстро теряет силы, но боль не мешала думать: юные помощники
в затруднении, им надо помочь. Матушка не видела, где находятся наемники, не могла
нанести прицельный удар, однако выдержка ей не изменила, и волна аркана окутала зал
ресторана.
– Прикрывай! – Опустошивший магазин Кортес наконец-то выхватил «Дверь» и,
прошептав короткое заклинание, швырнул артефакт в угол – Уходим!
Артем, продолжая стрелять в сторону противника, начал быстро перемещаться к
спасительному вихрю, рассчитывая захватить по дороге все еще пребывающего в ступоре
Хазарова. Молодой наемник понял, что старик в шоке, но был уверен, что двух-трех сильных
рывков будет достаточно, чтобы переместить Ивана к порталу. Кортес, понявший замысел
напарника, молниеносно перезарядил пистолет и поддержал Артема огнем, но…
Грохот, сотрясавший стены ресторана, неожиданно сменился безобидными щелчками:
пистолеты наемников дали осечки. Одновременно. Пару мгновений напарники еще
нажимали на спусковые крючки… А затем в зал влетела «Шаровая молния» – враги не
преминули воспользоваться неожиданным подарком. Помощники Чио знали, что матушка
внутри, были уверены, что она жива, а потому не рискнули создать мощный аркан,
ограничившись самым слабым уровнем, и только это спасло наемникам жизнь. Кортес
нырнул в переход первым, Артем, совершивший гигантский прыжок, следом, на мгновение
опередив ударную волну объемного взрыва. Тратить драгоценные секунды на Ивана
напарники не стали.
– Жив? – Морщившаяся от боли Чио в первую очередь поинтересовалась состоянием
свалившегося со стула Ивана.
– Оглушен, – буркнул помощник. – Но жив.
– Сергею конец! – Второй маг взвалил несчастливого товарища на плечи.
– Уходим. – Матушка пошатнулась, но сумела вызвать вихрь портала. – Иван
расскажет, с кем он встречался.
– Это были наемники, – проворчал тот, что тащил Сергея. – Кортес и его напарник.
Чио тихо выругалась.
ГЛАВА 3
«Перестрелка на окраине Москвы! Как минимум, один человек
пострадал в результате кровавой разборки в маленьком ресторане
„Корона“ в Митино. Как сообщают очевидцы, трое мужчин,
завтракавших в полупустом зале, подверглись нападению…»
(РБК)
***
***
Дальний скит.
Пермская область,
19 сентября, пятница, 13:27 (время местное).
За исключением небольших повреждений, полученных в «Короне», – три ожога от
«Эльфийских стрел» и «Шаровой молнии» плюс легкая контузия, – Иван был в полном
порядке. Его никто не бил, никто не тронул и пальцем, и это было хуже всего. Старик видел
вокруг не ненависть – недоумение. Переполненное грустью недоумение в глазах человека,
долгое время считавшегося другом. И это искреннее недоумение делало бессмысленным
заготовленный пафос речей и ответов. Это недоумение безмолвно кричало: предатель!
Лучше бы они били…
– Он убил их подло, исподтишка, – негромко продолжил Hyp так, словно никто из
присутствующих не знал истории двух молодых проповедников. – Не дав возможности
защититься.
– Они убийцы, – глухо произнес Иван.
– Ребята верили координатору, считали его образцом для подражания. Когда я готовила
выпуск и решила, что они будут работать в Восточной Сибири, восторгу мальчишек не было
предела. – В обычно бесстрастный голос Чио умело добавила нужное количество тоски, и ее
слова металлическим ежиком скребли по душе старика. – Они считали тебя легендой, Иван,
мечтали увидеть истинно верующего человека. Мечтали, что ты сделаешь их настоящими
проповедниками. – Матушка выдержала приличествующую моменту паузу. – Одному было
двадцать три года, а второму всего двадцать.
Карлик сидел за столом, подперев могучими кулаками подбородок, Чио, немного
бледная – рана давала о себе знать, стояла у стены, а дальний угол кабинета был занят
глыбой, абсолютно потерявшейся в тени.
– Они убийцы. Вы сделали их убийцами.
– Мы сделали их проповедниками, Иван, настоящими стражами веры. Истинными
адептами Курии.
– Мы сделали из них людей, которые помнят корни и чтят семью. Людей, которые
сознательно выбрали свою дорогу и честно идут по ней.
– Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды. Не уклоняйся ни
направо, ни налево; удали ногу твою от зла .1
Глеб сидел на жестком и неудобном стуле, прямо напротив Хазарова, и не сводил со
старика глаз. До сих пор он не проронил ни слова, но теперь, когда негромкий голос лидера
наполнил помещение, мгновенно замолчали все остальные.
– Я мог бы говорить долго, но не хочу. Мне трудно. – Грусть и недоумение исчезли из
голубых глаз лидера Курии, теперь они не выражали ничего. Ни-че-го. Глеб снял очки и в
упор посмотрел на старика. – Наша история знает одного человека, который побывал в аду и
смог выбраться оттуда. Иван, ты помнишь, на каком кругу, согласно его рассказу,
пребывают изменники?
– На девятом, – буркнул Хазаров, отводя взгляд.
– На последнем, – вздохнул Глеб. – Ты дважды предал тех, кто тебе верил. Ты дважды
отступник и достоин девятого круга. Hyp, Чио, вы должны были подготовить следователей
***
***
***
Дальний скит.
Пермская область,
19 сентября, пятница, 18:46 (время местное).
Отдав приказ о начале операции, Глеб, решил не возвращаться в нелюбимый питерский
офис, а дождаться Чио в Дальнем ските, благо проблем с пересылкой необходимых для
работы материалов он не испытывал: информация поступала в кабинет игуменьи быстро и в
полном объеме.
Заголовки первых новостей, повествующие о событиях на улице Галушкина, внушали
сдержанный оптимизм. «Одержимые фанатики штурмуют научный центр!», «Кто против
дианетики?!», «Свобода совести под угрозой!!». Статейки были плодом «чужих»
журналистов, прикормленных получившей удар сектой. Не имеющие точной информации,
не до конца понявшие произошедшее, они действовали по заранее подготовленной схеме:
как только у дианетиков возникли проблемы, с пеной у рта бросились защищать свободу
совести. Прием испытанный и для первого ответа вполне универсальный: кто бы ни
заинтересовался сайентологами, хоть бандиты, хоть налоговая полиция, вопли о тягостных
пережитках империи зла должны были привлечь внимание к горестному положению
дианетиков.
«Свои» статьи и сообщения выглядели совсем по-другому: «Воздаяние на улице
Галушкина!», «Очевидцы: Мы были свидетелями чуда!», «Проповедник Курии: Господь
послал нам знак…». Пока задействованы Интернет, радио и телевидение. Газеты
отреагируют позже, только завтра, и в них, помимо рассказов о происшествии, будут
помещены уже написанные, «вдумчивые», аналитические статьи. Глеб взял со стола гранки
будущих изданий. «Дианетика – ересь?», «Церковь или граждане? Кто выступил против
сайентологов?», «Было ли чудо?», «Союз ортодоксов призывает правительство выступить
против тоталитарных сект», «Свобода совести или свобода без совести? Курия требует
разобраться с одурманиванием народа!», «Агрессивный культ познал на себе силу истинной
веры!».
Завтра к полудню о Союзе ортодоксов узнают все граждане страны, включая слепых и
глухонемых. Кто-то будет говорить о нем с ненавистью, кто-то с восхищением, остальные с
любопытством. А это именно то, что необходимо на данном этапе – известность.
Превращение в мощную публичную организацию окончательно сплотит ряды Курии,
привлечет новых сторонников и убедит старых в том, что они не ошиблись. Одно дело
сочувствовать подозрительной секте, и совсем другое – быть вместе с теми, кого
поддерживает внушительная часть населения страны. Известность станет страховкой и…
локомотивом для дальнейших действий. Известность и поддержка населения сметет с дороги
все препятствия, за исключением Великих Домов, но с нелюдью разговор будет отдельный.
Известность Курии заставит Забытую пустынь поддержать Глеба, пусть нехотя, пусть скрепя
сердце, но деваться монахам будет некуда – после воскресенья нелюди ни за что не поверят,
что Забытая пустынь вне игры, и монахам придется встать на сторону Союза ортодоксов и
помочь Курии в борьбе с Великими Домами. Ради спасения церкви. «А потом я решу, что
делать с вами…» Глеб снял очки и аккуратно протер стекла. Пока все развивается так, как
задумано. И всего один сбой: Иван. Глеб вздохнул. Он с самого начала знал, что Хазаров
может сломаться, но тогда, на этапе становления Курии, вера и опыт Ивана были
необходимы. Старик работал как сумасшедший, и работал великолепно. Благодаря ему
Курия осела в Сибири, заполучила массу сторонников и, что самое ценное, изрядное
количество магов, найденных Хазаровым на российских просторах. Иван был рядом в самые
сложные минуты, и Глеб полностью полагался на него. Но жизнь не стоит на месте.
Интересы Курии вышли за миссионерские рамки. Глеб надеялся, что Хазаров поймет это,
поймет, что даже самая благая цель не достигается в белых перчатках. Поймет и примет.
Иван не понял. Не принял.
А Глеб надеялся до последнего. Запретил Нуру даже думать об устранении старика… и
получил предательство.
«Сентиментальность, черт бы ее побрал, – невесело усмехнулся Глеб. –
Сентиментальность».
Глупая слабость поставила под удар великолепно просчитанный план. Глеб видел
неодобрительные взгляды Нура – высказать свое возмущение иначе карлик не рискнул, – но
лишь упрямо выпячивал губу.
«Да, сентиментальность. Да, глупость. Но потому я и называюсь человеком. – Глеб
уселся на краешек стола. – Да, я не смог перешагнуть через Ивана. Я, не задумываясь,
сбрасывал с доски десятки людей, но Ивана пожалел и теперь буду расплачиваться за это. В
конце концов, враги на то и существуют, чтобы пользоваться нашими слабостями. А
слабостей у меня не так уж и много».
Глеб поднялся, вернул на нос очки, потянулся и снова присел, на этот раз в жалобно
скрипнувшее кресло. Сбой допущен, и надо принять меры для его локализации. Станет ли
Кортес мстить за Ивана?
Проанализировав досье, собранное на лучшую команду наемников Тайного Города,
Глеб понял: мстить не будет, но в тех, кто напал, вцепится. В первую очередь, из-за самого
факта нападения – терпеть подобное обращение Кортес не привык. А во вторую, из-за того,
что мог рассказать Хазаров. Как среагирует Кортес, почуяв угрозу для Тайного Города? Глеб
задумчиво потер подбородок. Останется в стороне, не рискуя ввязываться в слишком
сложные дела, или пойдет по следу, предвкушая солидное вознаграждение от Великих
Домов?
– Нет. – Глеб покачал головой. – Только не это.
В свое время он тщательно анализировал спровоцированный Карой кризис и понял, что
именно Кортес сделал так, чтобы Черная Книга не попала в руки Сантьяги. А
вознаграждение тогда предполагалось более чем солидное, даже по меркам Великих Домов.
Но наемник отказал комиссару, и новый хранитель увез Черную Книгу из города. А значит…
– Даже если Иван рассказал тебе слишком много, ты не побежишь к Великим Домам, –
улыбнулся Глеб. – Ты будешь думать об интересах всех челов, и мы можем попробовать
договориться.
***
***
Дальний скит.
Пермская область,
19 сентября, пятница, 20:20 (время местное).
Сколько же прошло времени? Неделя? Месяц? Господи, пятнадцать лет! Он рядом
пятнадцать лет! Его глаза, его улыбка. И пятнадцать лет ее рука, взъерошивающая волосы
Глеба, дрожит так, словно это происходит в первый раз. Ни разу, ни на одно мгновение Чио
не приходило в голову, что пламя, вспыхнувшее между ней и Глебом годы и годы назад,
потускнело или погасло. Он не давал ей повода для этого. Да, его работа, его цель, отнимала
массу времени и сил, да, она видела любимого гораздо реже, чем хотела, но зато в их
нечастые встречи железный Глеб полностью принадлежал ей. И в эти минуты Чио снова и
снова убеждалась, что весь мир ее мужчины вращается только вокруг нее.
И, прижимаясь к нему всем телом, задыхалась от счастья.
– Хороший день. – Чио перевернулась на бок и поцеловала любимого в плечо. –
Трудный, длинный, но хороший. Все вышло так, как ты хотел.
– Не все, – мягко ответил Глеб, задумчиво проведя рукой по длинным волосам
женщины.
– Ты о наемниках? – Чио виновато вздохнула.
– Нет.
– Тогда о чем?
– Сегодня днем Hyp получил доказательства против одного из возможных кандидатов.
Я должен переговорить с этим господином и принять решение. Может быть, он просто
оступился. Или же у нас появились проблемы. Надо понять, кто еще играет против Курии.
Матушка нахмурилась, закусила губу, и ее черные глаза подернула легкая дымка. Она
была слабой предсказательницей, но какие-то картины будущего уловить могла.
– Это будет плохой разговор, – примерно через минуту произнесла женщина. – Я
чувствую. Ты будешь разочарован и зол.
– Значит, надо обязательно ехать, – рассмеялся Глеб.
– И тебе будет грозить опасность.
– А это предсказывать бессмысленно.
– Возьмешь меня? – с надеждой спросила Чио.
– Нет. – Глеб обнял ее за плечи, а второй рукой нежно прикоснулся к щеке женщины. –
Ты нужна мне здесь.
– Своим собакам ты доверяешь больше?
Сухоруков улыбнулся, поцеловал Чио в лоб и прошептал:
– Не ревнуй. Они никогда не будут значить для меня столько же, сколько ты. – Еще
один поцелуй, и уже совсем тихо: – Пожалуйста, перестань называть их собаками.
***
***
ГЛАВА 4
«Бог карает еретиков? Именно так заявляют проповедники
Союза ортодоксов, объясняя странные события, произошедшие в
офисе широко известного на Западе тоталитарного учения Рона
Хаббарда. Паническое бегство сектантов, вызов полиции, пожарных
и спасателей, гибель ведущего пропагандиста дианетиков… После
первых, весьма истеричных заявлений руководители московских
сайентологов неожиданно замолчали, представители властей
отделываются общими фразами, и все это, как стало известно
нашему корреспонденту, связано с тем, что никто не в силах внятно
объяснить, что же в действительности произошло на улице
Галушкина…»
(«Вечерняя Москва»)
***
– Это тебе не по зубам. Патриарх слишком много значит для страны, для народа, для
власти, чтобы решение о его избрании мог принять бывший полковник КГБ.
– Даже так? – Сухоруков посмотрел на Осиновского с легким интересом.
– Да, Глебушка, именно так. Или ты думал, что я неспособен сложить два и два?
Поверь, я немножко знаю о твоих подвигах. И о том, что ты считаешься погибшим. И о тех
деньгах, которые ты выудил из Комитета государственной безопасности. Я знаю все.
Прикинь, в живых осталось достаточно много людей, которые с большим интересом узнают
о твоем чудесном воскрешении. Тебе это надо?
– А твой богопротивный Союз мы в два счета предадим анафеме, – поддакнул
успокоившийся Феофан. – Виданое ли дело – костры для еретиков в наши дни?!
– И построишь свою предвыборную агитацию на борьбе с Курией?
– Гениально, правда? – улыбнулся Осиновский и скромно добавил: – Я придумал.
Инструмент, созданный, чтобы привести кого-то к власти, мы задействуем принципиально
по-другому. Статейки о возрождении черносотенства, о свободе совести… пара уголовных
дел против твоих проповедников… я слышал, что они жгли наркодилеров?
– Ага, – подтвердил Феофан.
– И разгром научного центра припомним. Посадим кого-нибудь за это.
– Нехорошо вставать на пути прогресса, – согласился митрополит. – Церковь не должна
препятствовать развитию общества.
– Попросим поддержки у хороших людей: неодобрение действиями Союза выразит
главный раввин, а там, глядишь, муфтий подтянется… В общем, Феофан окажется
единственной фигурой, способной удержать церковь от воинствующего радикализма.
– Люди вас не поймут, – как-то робко произнес Сухоруков. – Союз действует в их
интересах.
– Люди поймут то, что им скажут, – махнул рукой Осиновский. – А вот тебе мы
информационные каналы обрубим.
– И через неделю о Курии забудут.
– Людям нужна вера и сильная церковь, – тихо обронил Глеб. Обронил скорее для себя,
чем в противовес словам Осиновского.
– Для чего? – поинтересовался Борис. – Людям нужна просто церковь, и я ее им дам.
– Мы, – поправил компаньона Феофан.
– Скорее даже ты, Фифа, – рассмеялся Осиновский. – Только ты. Я всего лишь друг. –
Он холодно посмотрел на Сухорукова. – У тебя нет шансов, Глебушка, поверь.
Эксклюзивного доступа к телу патриарха не будет: слишком много сильных людей не
заинтересованы в этом. Да и один ты не выстоишь.
– Предлагаешь договориться?
– А почему нет? Чем больше я о тебе узнавал, тем большим уважением проникался. Ты
умен, ловок, у тебя есть хватка. В нашей команде ты не затеряешься. Надо только научиться
жить в коллективе.
– К сожалению, – грустно улыбнулся Глеб, – как раз на это я не способен. Я не умею
жить в коллективе, я умею только управлять. – Он помолчал. – Феофан меня не удивил, он
продемонстрировал все те качества, за которые я едва не сделал его патриархом:
изворотливость, непостоянство, склонность к грязи и безразличие к делам Церкви. Мне
нужен был именно такой человек… но я готов удовлетвориться и более сложной фигурой.
Митрополит, все наши договоренности расторгнуты. Борис, можешь забирать его с
потрохами – перспектив у Феофана нет. Теперь нет.
– Ты уверен?
– Да, Боря, я уверен. И если ты не умеришь свой аппетит, то тоже лишишься
перспектив.
– Ты мне угрожаешь?
– В первый и в последний раз. – Глеб поднялся на ноги. – Ты знаешь только то, что я
контролирую серьезную компанию. Феофан знает только то, что в свое время я помог ему
стать самым крупным контрабандистом в России. Ты думаешь, что за мной стоят люди из
КГБ. Феофану кажется, что уголовники. Никто из вас ничего не знает обо мне на сто
процентов. И даже сложив известную вам информацию, вы не будете знать больше. Просто
на смену одним предположениям придут другие. – Сухоруков резко повернулся к
Осиновскому. – Боря, ты ухитрился украсть полтора миллиарда долларов и контролируешь
финансовые потоки в десять раз большие. Для этого нужны мозги. Отвлекись на секунду от
схем и цифр и обдумай то, что я сказал, сложи еще две двойки. Возможно, это поможет тебе
спастись. Подчеркиваю: возможно. Я, в принципе, незлопамятен. Мы созвонимся завтра, в
четырнадцать тридцать. – Глеб сделал шаг к двери, но задержался и через плечо бросил: –
Феофан, мне очень жаль, но тебе не поможет ничего. Прощай.
И вышел из кабинета.
Некоторое время Осиновский и митрополит молчали, внимательно глядя друг на друга,
затем Феофан крякнул, подошел к бару, налил себе водки и пробубнил:
– Завтра в два часа дня назначена наша пресс-конференция.
Борис без одобрения покосился на пьющего митрополита.
– Да неважно все это. Уже.
Феофан поперхнулся, закашлялся и, не глядя на Осиновского, глухо спросил:
– Ты все-таки решился?
– А почему нет? – рассмеялся Борис. – Мальчик сам подписал себе приговор. Хотя
жаль, способности у него есть. Не стоило ему сюда приезжать.
– Ты с самого начала знал, что убьешь его, – догадался митрополит.
– Я не мог упустить такую возможность, – холодно парировал Осиновский. –
Появились люди, которых Глеб раздражает. Он не примыкает ни к одной команде, не
следует в чьем-то кильватере, делает все, что хочет… Добавь к этому его скрытность – черт
побери, я единственный из двадцати самых сильных людей страны знаю, как он выглядит, –
и ты поймешь, что мы окажем услугу не только себе.
– Ты подставил меня.
– Каким образом?
– Если Глеба убьют по дороге из моего дома…
– Но ведь там будут мои люди, – напомнил Борис. – Все честно: твой дом, мои ребята.
Мы в одной лодке, Фифа.
Митрополит кивнул, налил себе еще водки, залпом выпил и, не выпуская из руки
стакан, проворчал:
– Та история, о которой я упоминал…
– Только не повторяй, пожалуйста, смешной рассказ о том, как кучка храбрых
уголовников пыталась ликвидировать бывшего полковника КГБ, – поморщился
Осиновский. – Фифа, поверь, на этот раз Глеба встретят настоящие профессионалы. Все,
забудь, выбрось красавчика из головы. Давай лучше еще раз продумаем твою завтрашнюю
речь.
Устраивать засады на Рублевском шоссе только на первый взгляд казалось идиотской
затеей. Да, полицейских на этой трассе куда больше, чем на любой другой российской
дороге. Да, помимо полицейских, Рублевку контролировали спецы из охраны высших
должностных лиц. Да, концентрация видеокамер превышала здесь все разумные нормы, а в
небе периодически крутился вертолет. Да.
Вот только вся эта красота создавала у едущих по Рублевке мишеней и их охранников
обманчивое чувство защищенности. Именно то чувство, которое так необходимо хорошему
профессионалу, чтобы качественно выполнить работу. А выполнение работы у таких людей
редко занимает более минуты. Ведь каждое действие рассчитано, все мелочи предусмотрены,
место, лишенное видеокамер и удаленное от ближайших постов, выбрано, пути отхода
проверены и перепроверены.
– Двадцать секунд! – прошептал старший. Он поддерживал связь с наблюдателями. –
Все даже лучше, чем мы планировали: «мерин» делает сто двадцать миль в час. – Через
дорогу метнулась неясная фигура, оставившая за собой маленький прямоугольный предмет
на короткой треноге. – Готовность!
План был продуман на все сто. Компактный, но необычайно мощный прожектор
гарантированно ослепит водителя, и старший давал «мерину» сто ярдов свободного полета
по еще мокрой после прошедшего дождя трассе. Затем исковерканную тачку обработают
ребята из группы контроля, и весь отряд растворится в темном лесу. Одна минута. В
принципе, старший не ожидал, что после аварии в «мерине» хоть кто-нибудь выживет, но
Осиновский требовал абсолютной гарантии, а значит, придется стрелять.
– Время!
«Мерседес» вылетел из-за поворота, подобно набравшему ход истребителю.
Приземистый, черный, он едва угадывался в ночной тьме, и вдруг ярко осветился
миллионами внезапно вспыхнувших свечей. Сноп света ударил по глазам водителя, старший
прищурился, ожидая визга тормозов или резкого поворота, но…
Машина сбила прожектор, плавно сбросила скорость и медленно остановилась у
обочины. Как раз напротив группы контроля.
Резкое изменение освещения привлекло внимание Глеба. Он оторвался от разложенных
перед ним деловых бумаг и вопросительно посмотрел на шофера.
– На нас напали, – сообщил Нар. И в подтверждение его слов по бронированному
корпусу «Мерседеса» защелкали пули: группа контроля справилась с оторопью и принялась
за дело. – Ехать дальше?
– Нет, – Глеб снова взялся за бумаги. – Hyp, убей их всех.
Карлик открыл дверцу и выбрался из машины. Нар засопел, но, послушно оставшись на
месте, привалился к рулю и стал с любопытством наблюдать за действиями напарника.
Сухоруков же, напротив, потерял к происходящему всякий интерес. Он снял очки,
устало потер глаза и, вытащив из кармана малюсенький телефон, нажал на кнопки:
– Михаил Иванович? Это Глеб, простите великодушно, что разбудил, но мне нужна
ваша помощь.
– Все, что угодно, Глеб, все, что угодно. – Собеседник откашлялся. Чувствовалось, что
Сухоруков выдернул мужчину из глубокого сна, но он быстро приходил в себя. – Я слушаю.
– Обстоятельства требуют проведения показательной порки одного неблагоразумного
господина Я уже продумал несколько неприятных сюрпризов, а вам необходимо
предпринять следующее…
***
Западная Сибирь,
20 сентября, суббота, 05:01 (время местное).
Шесть лет – долгий срок, иногда – слишком долгий. Торопливая, наполненная
событиями жизнь преподносит сюрпризы каждый день, а уж если дней больше двух тысяч,
то в их калейдоскопе можно забыть о многом. Что-то становится неважным, что-то
неинтересным, ненужным, что-то стараешься выбросить из памяти, что-то уходит само.
Даже дни простых людей сливаются в вагоны скоростного экспресса, а что уж говорить о
нем?
Шесть лет назад Михаил Дубов стал губернатором богатейшего края, жемчужины
Западной Сибири, славной не только добывающими предприятиями, но и мощным
машиностроительным комплексом, устоявшим на ногах в период распада империи. Шесть
лет назад металлурги, которым надоело договариваться с бывшим секретарем имперского
«кома», привели к власти политика новой волны: достаточно молодого и достаточно
популярного. Шесть лет назад Дубов по-хозяйски вошел в главный кабинет края и подписал
свой первый указ. Такое невозможно забыть ни через две тысячи, ни через двадцать тысяч
дней. Отличный подарок на сорокалетие.
Несмотря на молодость, Михаил уже в то время был достаточно опытным политиком: в
тридцать лет он избирался в законодательное собрание края, через четыре года в
Государственную Думу, и прекрасно знал скрытые рычаги власти. Он понимал, что
металлурги подняли его наверх не за красивые глаза, но считал общение с ними неизбежной
платой. В принципе, умелые промышленники и не требовали слишком много: лоббирование
интересов в Москве и грамотные законы в крае – небольшая цена за возможность стать
первым. Лихие времена безоглядного накопления капитала миновали, и бизнес старался
играть по нормальным правилам, за которыми и наблюдал Дубов.
Первый звонок прозвенел, когда Михаил решил сменить доставшегося ему в
наследство начальника полиции. Бывший милиционер, переживший не одного секретаря и
губернатора, славился крутым нравом и совершенно не подходил под новую концепцию
управления краем. Губернатор лично поехал в полицейское управление, лично переговорил с
начальником, но вместо ожидаемой реакции: ярость, гнев, раздражение, встретил лишь
веселое недоумение. «Давайте не будем спешить, – предложил главный полицейский. –
Подождем до утра?» А уже вечером Михаила посетили «авторитетные» люди. И объяснили
ему, что край, славящийся металлургией и машиностроением, имел еще одно существенное
достоинство: крайне удачное расположение, что делало его едва ли не идеальным центром
транзита наркотиков. Несмотря на смену власти, «авторитетные» не собирались менять свои
маршруты и вежливо, пока вежливо, попросили не трогать опытного и заслуженного
начальника полицейского управления.
Это был удар.
И даже порядок суммы, которую «авторитетные» были готовы ежемесячно вносить в
любой удобной для господина губернатора форме, не мог заставить Михаила принять этот
удар. Хотя предложение было более чем заманчивым.
Дубов обратился к металлургам, но получил ответ: «Ты должен решить сам». Он понял,
что его не сдали: в противном случае «авторитетные» бы не церемонились, но вмешиваться в
дела драгдилеров металлурги не хотели. Они остались в стороне. Но и Михаил не мог себе
позволить спокойно смотреть, как край захлестывает волна дешевых наркотиков. Не мог, и
все.
И тогда к нему пришли проповедники Курии.
А потом – Глеб.
И последовало еще одно джентльменское соглашение. Глеб не скрывал, что его методы
будут отнюдь не демократическими, но энергия, увлеченность, а главное – ненависть и
презрение, которое лидер Курии выплескивал на уголовников, убедили губернатора пойти на
сделку. И две недели он трясся от страха, наблюдая за тем, с какой жестокостью
проповедники «закрывали» край для наркотрафика. Михаил знал, что боевые действия не
ограничивались только его территорией, что спущенные с цепи солдаты Глеба «проводили
переговоры» на всех уровнях бандитской иерархии, и удивлялся их решимости. И еще
больше он удивился, когда единственный уцелевший из приходивших к нему «авторитетов»
лично выразил губернатору «сожаление по поводу возникших недоразумений». Как ни
странно, Михаилу удалось немного разговорить бандита. «Почему все закончилось так?» –
«Глеб разумный человек. Он понимает, что неспособен остановить наркотрафик по всей
стране, и мы договорились. Твой край он закрыл. И тебе ничего не грозит, так что можешь
уменьшить охрану». – «Но почему?» – «Глеб сказал, что там, где есть знак Курии,
наркотиков быть не должно. Это принципиально. – Бандит усмехнулся. – И еще спросил,
есть ли у нас принципы?» – «И что?» – «Ничего. Я уезжаю в другой город». «Заслуженный»
начальник полиции отправился на каторгу, а оборот наркотиков стал самым низким в стране.
Глеб сдержал слово.
И единственная просьба, которая за этим последовала: не мешать Союзу ортодоксов.
Михаил не мешал. И край стал ключевой базой Курии в Западной Сибири.
Теперь Глеб озвучил вторую просьбу. То, что попросил лидер Курии, было опасным и
не таким простым, как закрывать глаза на деятельность проповедников, но Глеб дал очень
четкую картину происходящего, объяснил, для чего это нужно и насколько важна роль
Михаила. Глеб не врал и не настаивал, он просто попросил, и Дубов понял, что выполнить
эту просьбу необходимо.
Губернатор вздохнул, посмотрел на зарождающийся за окнами рассвет и потянулся к
телефону: надо разбудить много людей и заставить их решить поставленную Глебом задачу.
***
Забытая пустынь.
Подмосковье,
19 сентября, пятница, 23:55.
Забытая пустынь видела много разных посетителей. Приходили сюда священники и
богомольцы, приходили несчастные и больные, приходили ищущие Истину и жаждущие
покоя. Приходили с болью, приходили за помощью, за надеждой, но визитеры, вышедшие из
заплясавшего посреди дороги черного вихря, разительно отличались от обычных
посетителей Забытой пустыни. Высокий черноволосый франт в щегольском светло-сером
костюме, красивая блондинка, спортивную фигуру которой плотно облегали черные брюки и
свитер, и плечистый рыжий здоровяк в слаксах, футболке и кожаном пиджаке. Покинув
вихрь, они остановились в нескольких шагах от ворот, молча изучая скромные деревянные
постройки скита.
– Нас видят, – мрачно заметил рыжий.
– Нас боятся, – негромко произнесла женщина.
– Нас ждут, – поправил Сантьяга спутников. – Нас просто ждут.
Каждому из них приходилось бывать в Забытой пустыни и общаться с монахами.
Иногда эти визиты были холодно-вежливыми, иногда раздраженными, даже агрессивными,
но никогда, по крайней мере, на памяти рыцаря и женщины, маленький скит не был столь
закрыт, как сегодня. Темные силуэты построек, едва читающиеся на фоне ночного неба,
излучали тонкую, едва уловимую, но уверенную угрозу. Нелюдей ждали, но давали понять,
что фоном для разговора станет недоверие.
– Внутрь нас не пустят, – догадался рыжий.
– А мне нравится дышать полной грудью, – улыбнулся Сантьяга, с наслаждением
втягивая ноздрями холодный ночной воздух. – Да и дождя нет.
Нав подошел к висящему у ворот фонарю, запустил руки в карманы брюк и с ленивой
небрежностью ткнул калитку носком туфли.
– Мне тоже нравится дышать полной грудью.
Отец Алексей стоял в тени у забора, за пределами Забытой пустыни, и его черная ряса
полностью терялась в ночном мраке. Но, чтобы обмануть лучших магов Тайного Города,
одной рясы было бы недостаточно.
– Прекрасно подобранное место, – дружелюбно произнес Сантьяга. – Узел шести
силовых линий полностью закрывает вас от сканирования.
– К сожалению, таких мест немного, – признался молодой монах и вышел к фонарю. –
Мир вам.
– Искренне надеюсь.
– Я Милана, воевода дружины Дочерей Журавля, – женщина сделала шаг вперед. –
Моими устами говорит королева Зеленого Дома Всеслава.
– Гуго де Лаэрт, мастер войны Ордена, капитан гвардии, – рыжий холодно посмотрел
на монаха. – Моими устами говорит великий магистр.
И воевода, и рыцарь впервые общались с молодым лидером Забытой пустыни и были
вынуждены отдать дань официозу. Сантьяга в представлении не нуждался.
– Я ожидал делегацию именно в таком составе, – сдержанно кивнул монах.
– Великие Дома хотят услышать объяснения, – с прежней официальностью произнесла
Милана.
– Церковь вербует магов, – поддержал зеленую Гуго. – Это прямое нарушение
договора.
– Договор не нарушен.
– Пока, – мягко вставил Сантьяга. – Но под вопросом оказалась главная догма: церковь
создана челами и для челов.
– Церковь создана людьми, – медленно поправил его отец Алексей. – И для людей.
– Эта догма легла в основу договора. И нам крайне нежелателен ее пересмотр.
– Мы не меняем свои принципы.
– Значит, у вас есть объяснения? – Гуго продолжал напирать.
– Сегодняшняя акция стала для меня сюрпризом, – после паузы ответил монах. –
Неприятным сюрпризом. Церковь не нуждается в дешевых трюках и не стремится к
крестовым походам.
– Дешевым трюком вы называете массированную атаку квалифицированных магов? – с
издевкой уточнила Милана.
– Да, – кротко подтвердил молодой монах. – Истинные чудеса творит только истинная
вера. Вам ли этого не знать?
Воевода и чуд поморщились.
– А колдовство всегда от лукавого, – продолжил мысль Сантьяга, словно не заметив
намека лидера Забытой пустыни на давние события.
– Именно.
– Скажите, отец Алексей, сколько времени вам нужно, чтобы найти этого самого
лукавого и объяснить ему, что нехорошо забывать старые договора?
– И сумеете ли вы это сделать? – добавила Милана.
– Все в руках Божьих, – улыбнулся монах. – Но мы постараемся.
– Вы подтверждаете, что Забытая пустынь не имеет отношения к Союзу ортодоксов?
Сантьяга нечасто задавал вопросы в лоб и всегда тщательно подбирал нужный момент.
Черные глаза комиссара абордажными крюками вцепились в Алексея, и отвести взгляд
молодой монах не мог.
– Да, – Алексей сглотнул, – я подтверждаю, что Союз ортодоксов действует
самостоятельно, без помощи и без указаний Забытой пустыни. Я подтверждаю, что Церковь
помнит о договоре и считает, что он необходим людям.
Милана и Гуго не отрываясь смотрели на Сантьягу: именно ему предстояло принять
решение. Верить или нет.
– Великие Дома согласны дать вам сорок восемь часов на урегулирование ситуации или
внятные объяснения, – тихо проговорил нав. – Если в полночь воскресенья ничего не
изменится, князь разорвет договор.
– Королева разорвет договор, – эхом добавила Милана.
– Великий магистр разорвет договор, – закончил Гуго.
Слова бесплотны, но тяжесть негромких голосов лучших магов Тайного Города могла
придавить к земле любого… только не лидера Забытой пустыни. Молодой монах кивнул и
твердо произнес:
– Если в течение этих сорока восьми часов вы прикоснетесь хоть к одному священнику,
неважно, члену Союза ортодоксов или нет, Церковь разорвет договор. Мы сами разберемся в
своих делах.
– Надеюсь, – улыбнулся Сантьяга. – Искренне надеюсь.
– Ты ему веришь? – Милана пристально посмотрела на комиссара.
– Скорее, да, – кивнул нав. – Как минимум, я верю в то, что отец Алексей не хочет
разрывать договор и приложит максимум усилий, чтобы обуздать своих соплеменников.
Проблемы случаются у всех, проявим понимание к трудностям челов.
– И ты будешь просто ждать? – подозрительно осведомился Гуго.
Деятельный характер Сантьяги был хорошо известен в Тайном Городе, и
предположить, что нав станет терпеливо дожидаться истечения срока ультиматума, было
трудно.
– Князь считает договор очень важным для жизни Тайного Города, – твердо произнес
комиссар. – Он не хочет, чтобы у челов появился повод для его расторжения, а поэтому я
стану просто наблюдать. И буду настаивать на том, чтобы и вы продолжали проявлять
выдержку и терпение. Сорок восемь часов ничего не решат.
– Как сказать, – дернула головой Милана.
– Надо ждать, – очень серьезно закончил Сантьяга.
***
***
Новгородская область,
20 сентября, суббота, 01:01.
– Грядет великий день Пришествия! Противостояние завершается, могущество
Люцифера растет с каждым часом, и вскоре он явится на Землю, в свою исконную вотчину, и
власть богов Бездны распространится повсюду!
– Слава Сатане!
– Верные слуги его возвысятся и обретут власть над стадами людишек. А сеятели
Назаретской скверны будут прокляты и уничтожены! И наступит царствие Бездны! И придет
владычица земли и разделит с Сатаной ложе. И будет их союз вечен, как сама Бездна!
Цезарь яростно посмотрел на соратников. Облаченные в черные плащи, едва
защищающие от проливного дождя, они сгрудились на небольшой поляне, жадно ловя
каждое слово вожака. И пронзительные молнии отражались в широко распахнутых глазах
адептов богов Бездны. Двадцать шесть человек, включая самого Цезаря, самые лучшие,
самые верные из тех, кто проводил обряды на старом кладбище, кто знает вкус жертвенной
крови и готов без оглядки служить Люциферу. Двадцать шесть, два раза по тринадцать,
прекрасное число.
– Великий день приближается, и нам выпала высочайшая честь. Именно мы! Именно
наш храм встретит хозяина в мире. Мы будем первыми, кто встанет у его ног и понесет его
знамя.
Несколько секунд до соратников доходил смысл сообщения, а затем они разразились
бурными воплями.
– Наша верность черным богам Бездны была оценена по достоинству. И каждый из нас
возвысится в новом царствии!
Очередные вопли потонули в проливных потоках дождя. Все, даже хладнокровные
обычно стражи храма, не смогли сдержать эмоции, услышав об открывающихся
перспективах.
– Слава Сатане! – Борман очертил факелом широкий круг. – Слава Сатане!!
Возрадуемся!!
Одна из девиц в экстазе расстегнула плащ, и Цезарь понял, что пора переходить к
инструктажу: вряд ли Хозяина устроит, если вместо запланированного мероприятия в лесу
начнется очередная оргия.
– Сегодня мы проведем Мессу ереси! Первый ритуал, необходимый для встречи
Люцифера.
– Да!!
– За мной! Все за мной! – Цезарь вывел адептов на опушку и указал на небольшую
церковь, едва различимую на темном небе. – Здесь мы должны принести хозяину первые
дары!
Ветер разгулялся не на шутку. Он завывал в щелях, кидался на двери и окна, мощными
рывками бил в стены. Крупные капли дождя наперегонки барабанили по крыше, а
жутковатые молнии то и дело освещали окна.
– Стихия. – Семеныч прислушался к шуму дождя. – Стихия, прости Господи.
Он покряхтел, перекрестился на икону Богоматери и медленно направился к выходу из
храма. В обычное время Семеныч уже давно дремал бы в сторожке, но разгулявшийся ураган
заставил старика прийти в церковь, убедиться, что все в порядке. И хотя Семеныч знал, что и
окна закрыты, и лампы погашены, все равно решил проверить. Электричества в храме не
было, того и гляди свечу какую прозеваешь ненароком, а допустить этого никак нельзя.
Опять же, иконы старые проверить надобно, такая погода только добрым людям вредит, для
ворья всякого раздолье. Иконами приход гордился. Старинные, XVI и XV веков, они сумели
пережить и войну, и коммунистов, и нашествия воров. Два раза церковь пытались ограбить,
и оба раза Господь не давал приход в обиду: находили святотатцев быстро и возвращали
образа на законное место. Хотели еще после первой кражи поставить сигнализацию, но
электричество так и не дотянули: храм-то на отшибе, в красивом месте, но от людей
далековато. Вот и живет по старинке.
Семеныч перекрестился еще раз, не спеша отворил дверь и в ужасе застыл: на пороге
храма стоял чернобородый мужик в длинном, до пят, и насквозь мокром плаще.
– Не будет здесь больше света, старик. – Чернобородый закашлялся. Или засмеялся,
резко, отрывисто, и прошел в храм, оставляя за собой грязные, мокрые следы. – Никогда не
будет.
И следом потекла темная толпа. Со смехом, с улюлюканьем, плюя и швыряясь комьями
грязи. Кто-то ударил сторожа по голове, кровь залила лицо старика, боль заглушила
сознание, и он с трудом понимал, что делают нечестивцы. Или не хотел понять. Не мог. Ибо
даже представить себе был не в состоянии, что кто-то, находясь в здравом уме, прикажет
гвоздями прибить человека к дверям храма. Сознание еще не раз покидало старика, но в те
минуты, когда Семеныч открывал глаза, он видел.
Он все видел.
Как нечистая кровь осквернила купель со святой водой.
Как ломались старинные образа и, покрытые плевками, летели под ноги захватчиков.
Как вспыхнули черные свечи и на алтаре запылала красным пентаграмма.
Он слышал гнуснейший гимн, пилой режуший своды храма, и омерзительное
богохульство, несущееся следом. Нечестивцы служили мессу, страшную, безумную мессу, и
даже дикая боль отступала перед отвращением, которое Семеныч испытывал, глядя на это
жуткое действо. Сатанинские пляски завершились оргией, сигнал к которой подал
чернобородый, овладев одной из девиц прямо на алтаре. Неистовая оргия перемешала
грешников в мерзкую кучу, осквернила храм противными стонами и истеричным хохотом.
– Ты еще жив? – Снова боль – окурок ткнулся в лоб Семеныча, вырывая сторожа из
беспамятства. – Дышишь?
Пелена перед глазами отступала неохотно, но Семеныч сумел разглядеть стоящего
напротив чернобородого. Вожак нечестивцев вновь облачился в плащ, выглядел веселым и
довольным. Кроме него и сторожа, в оскверненном храме никого не было.
– Мы уходим, старик. – Чернобородый плюнул на пол. – Дождь кончился. – Смех,
похожий на кашель. – Спасибо, что приютил.
Семеныч молчал.
– Тебе понравилась месса? Знаешь, ты можешь спасти свою жизнь. – Чернобородый
поднял с пола обломок старинной иконы. – Плюнь на нее! Отрекись от глупого бога,
который покинул тебя в собственном храме. Спаси свою жизнь.
И чем дальше отступала пелена беспамятства, тем яростнее набрасывалась на сторожа
дикая боль. Семеныч не чувствовал рук, казалось, что адский огонь сжигает тело, подбираясь
к самому сердцу. Старик знал, что умирает, но, глядя прямо в лицо убийцы, все-таки нашел
силы произнести несколько слов.
– Что ты бормочешь?
Цезарь бросил окурок и прислушался.
– Прости их, Господи, ибо не ведают они, что творят.
И снова смех, похожий на кашель.
– Как же ты глуп, старик! Грядет Пришествие повелителя Бездны! Власть его над
Землей будет вечной! Посмотри вокруг! Посмотри, что я сделал с этим оплотом Назаретской
скверны! И так будет повсюду!! Разве могут зажравшиеся попы противостоять Люциферу?
Разве сходит на них истинная благодать?
– Прости их, Господи, ибо не ведают они…
– А ведь ты мог спастись. – Цезарь плюнул. – Передавай привет Назаретянину.
Старик уронил голову на грудь.
Борман отбросил пустую канистру из-под бензина и щелкнул зажигалкой, огонь,
несмотря на все еще моросящий дождь, жадно побежал по храму, охватывая старые стены и
врываясь внутрь. Сруб, переживающий невиданную муку, застонал, и его тоскливое
прощание разбудило ближайшую деревню.
***
Москва, улица Новый Арбат,
20 сентября, суббота, 01:12.
Он играл здесь каждый день. И летом и зимой он приходил в подземный переход,
ставил складной стульчик, доставал старенький аккордеон и целый день играл для
проходящих мимо людей. Современную попсу и народные песни, красивейшие романсы и
рок-баллады… Он мог подобрать любую мелодию, и прохожие охотно бросали в раскрытый
футляр монеты и бумажки. Он не мог видеть людей, но догадывался, что его музыка им
нравится, что она проникает в душу, заставляет отвлечься от истеричной городской суеты и
хоть на минуту дать передышку натянутым нервам. Он играл с утра и до самого позднего
вечера, но иногда задерживался еще на пару часов. Обычно он заранее чувствовал
приближение этого «иногда». Странная мягкая сила настойчиво просила – именно просила! –
задержаться в переходе дольше обычного. И слепой никогда не отказывал в этой просьбе.
Проходило некоторое время, и в пустом – всегда пустом! – тоннеле слышались звуки шагов.
Их всегда было трое. Они всегда приближались издалека и молча останавливались в
двух-трех шагах от музыканта. Обманчивая легкость их поступи не вводила слепого в
заблуждение: обостренные чувства подсказывали, что, как минимум, двое гостей обладают
впечатляющим сложением, и только третий был маленьким. Совсем маленьким.
Слепой всегда приветствовал визитеров одинаково. Он задирал голову, поворачивая
лицо к мужчинам, и, улыбаясь, говорил:
– Я вас узнал.
– Добрый вечер, – здоровался маленький.
– Как обычно?
– «Амурские волны», – негромко произносил один из высоких.
В коллекции Глеба хранилась масса записей старого, обворожительно красивого
вальса. В одном из его клубов «Амурские волны» блестяще исполнял духовой оркестр, но
больше всего Глеб любил слушать эту мелодию здесь. В полутемном подземном переходе, в
исполнении старого слепого музыканта. В подземелье вальс звучал слегка фальшиво, но с
той душой, с какой должна исполняться музыка. Звучал так, как будто только сейчас эта
восхитительная мелодия пришла в голову музыканта. Звучал так, как столетие назад.
Глеб стоял молча, неподвижно глядя на желтоватую кафельную стену с несколькими
отбившимся плитками. Стоял, впитывая в себя звуки… и душу слепого исполнителя. Или
закрывал глаза, позволяя мыслям уноситься далеко-далеко… Или устало прислонялся к
стене, упираясь лбом в холодный камень.
И хриплый аккордеон ласкал его…
Закончив играть, музыкант негромко вздохнул, нежно провел пальцами по клавишам,
заставляя инструмент издать переливчатую мелодию, но не задорно-обещающую, а тихую,
задумчиво-грустную. И снова заиграл «Амурские волны». Слепой знал привычку странного
гостя: все время, пока он будет здесь, должна звучать музыка.
Он сыграл еще два раза, после чего Глеб, едва слышно произнеся «спасибо»,
развернулся и быстрым шагом направился к лестнице на улицу. Нар, подозрительно
косящийся на низкий потолок, потянулся следом, а Нур, подойдя к старику, вложил ему за
пазуху толстую пачку банкнот.
– Прекрасная вещь, старик. И играешь ты ее прекрасно.
И, не дожидаясь ответа, поспешил за хозяином. Это тоже было частью ритуала.
– Прекрасная вещь, – тихо согласился слепой.
***
***
– Тем или иным способом я контролирую почти пять процентов рынка страны. А если
прибавить к ним дружественные или чем-то обязанные мне компании, которые охотно
прислушаются к моим советам или просьбам, то эта цифра увеличится еще больше. – Глеб
задумчиво провел рукой по холодному металлу ограды. – Я не хвастаюсь, я сказал это, чтобы
вы поняли: у меня есть и деньги… и власть. И не искали мотивов моих поступков там, где их
нет.
– Остается только простое и абсолютно естественное желание облагодетельствовать
толпы соплеменников, – заметил Артем.
Некоторое время Глеб молчал, затем с интересом полюбопытствовал:
– А что здесь плохого?
Молодой наемник пожал плечами:
– Очень нехарактерно для удачливого бизнесмена.
– Создание и развитие моего бизнеса имело одну цель: финансирование Союза
ортодоксов, – объяснил Глеб. – Если бы я мог ограничиться доходами от бензоколонки, я
был бы счастлив, но Курия требует миллионы.
– Да и связи нужны, – добавил Кортес.
– Верно, – согласился Сухорукое. – Чиновники, депутаты, губернаторы… человеку с
положением общаться с ними куда легче, чем лидеру бедной религиозной организации.
– Да, к человеку с положением прислушиваются.
– Но вера остается на первом месте, – жестко бросил Глеб. – Я знаю, что некоторые
мои помощники рассматривают Курию как удачный лифт наверх. Я использую их энергию,
их честолюбие… и останавливаю на определенном рубеже. Вперед идут только те, для кого
Курия – дом.
– Насколько далеко вперед вы собираетесь идти?
– Как я понимаю, вы ждете конкретного предложения?
Сейчас Глеб должен назвать цену. Продемонстрировать, на что могут рассчитывать
наемники, присоединившись к нему.
– Формирование… назовем его условно так: Великий Дом Чел.
– В рамках Тайного Города?
– Нет, в рамках этой планеты.
– А что будет с нелюдями?
– В настоящее время их резервация обладает слишком широкой автономией, –
медленно ответил Сухоруков. – Я далек от мысли устраивать в Тайном Городе геноцид, но,
на мой взгляд, они должны вести себя более сдержанно. И не скрывать от людей знания. По
моим оценкам, реставрация магической линии в эволюции людей займет от тридцати до
пятидесяти лет. Затем, сплавив колдовство с нашими технологиями, мы создадим
принципиально иное общество, не имеющее аналогов в истории.
– Мы идем к этому обществу, – тихо произнес Кортес. – По оценкам Темного Двора, до
него осталось от двухсот до четырехсот лет.
– И люди попадут под власть Тайного Города.
– Или под власть ваших магов.
– Вы забываете о Курии, – напомнил Глеб. – Помимо всего прочего, я даю людям
этические ценности, забываемые в наши дни.
– Костры, безусловно, способствуют укреплению солидарности, – хмыкнул Артем.
– Костры – первый этап, – терпеливо объяснил Сухоруков. – Участие в этих
мероприятиях прививает чувство локтя, чувство причастности к происходящему. Костры
консолидируют сторонников Союза. – Глеб помолчал. – Странно, что я должен говорить об
этом. А что касается власти магов, – теперь Сухорукое смотрел на Кортеса, – мне кажется,
что эти люди достойны большего, чем жизнь изгоев и кривые усмешки соплеменников. В
новом обществе они будут иметь возможность раскрыться полностью, а церковь позаботится
о том, чтобы у простых людей были равные с магами права.
– А как насчет ислама? Буддистов? Прочих религий? В Китае и Индии живет почти
половина населения шарика, а с христианами там туго.
– Повторюсь: я не собираюсь устраивать геноцид и провоцировать религиозные войны.
Понимание того, что наша церковь истинная, придет к людям постепенно.
– Если все узнают о магии, оно не придет никогда, – вставил Артем.
– Вы плохо знаете историю, молодой человек, – рассеянно отозвался Глеб. –
Преобразование энергии с помощью магических приемов не имеет отношения к церкви и
интересует меня исключительно с прикладной точки зрения. Истинные чудеса творит только
истинная вера.
– Тогда зачем вам маги-проповедники?
– На данном этапе без них не обойтись. – Сухоруков посмотрел на часы. – Я разумный
человек и понимаю, что вы не дадите мне ответ немедленно. Впрочем, можете не отвечать
вовсе: пока мне будет достаточно вашего нейтралитета. Но любое действие, направленное
против меня, я, с вашего позволения, буду рассматривать как отказ от сотрудничества
навсегда. Я принципиально не предлагаю свою дружбу дважды. Все.
Он коротко кивнул, развернулся и неспешно направился на свой берег.
***
***
***
***
Дом «Помидор».
Москва, Ленинградский проспект,
20 сентября, суббота, 02:43.
– Шеф, – дюжий телохранитель осторожно потрогал Кселимана за плечо. – Шеф, мы
приехали.
– Вижу. – Моисей шумно подобрал скопившиеся в уголках губ слюни и, опершись на
крепкую руку охранника, выбрался из машины.
– В подъезде все чисто.
– Не напрягайся, Вовочка, не напрягайся. Завтра, как обычно.
Кселиман небрежно махнул телохранителю ручкой и, не открывая зонта, пошатываясь,
направился к дверям.
Тупые охранники! Да кто осмелится его тронуть? Тем более здесь? Видеокамеры,
консьержи, охранники здания… да и положение, черт бы его побрал!
Жизнью своей Моисей был доволен. А ведь мама говорила: «Мойша, будь как все, иди
в стоматологи или финансисты». Но Кселиман поступил по-своему и не прогадал. Копаться в
чужих ртах или засыпать за письменным столом? Увольте! Единственное, что умел делать
Моисей, – болтать и находить нужных людей, которые могут протолкнуть других нужных
людей в нужном направлении. Другими словами: проводить в жизнь проекты. Неужели
такое умение ничего не стоит? Ха! Пожалуйста: в неполные сорок лет Мойша уже личный
помощник одного из богатейших людей страны, журналюги кормятся с его рук и
заглядывают в глазки. Квартира в Москве, квартира в Лондоне и дом во Франции. Вот
только печень… Хоть до сорока еще целый год, организм, измученный многочисленными
проектами и кампаниями, периодически напоминал хозяину о необходимости передышки.
«Нужен отпуск».
Но отпуск пока невозможен. В последнее время у босса плохое настроение, надо
работать, поднимать его престиж. А печень скрипит…
Моисей открыл дверь квартиры и замер: играла музыка. Моцарт, мягкие звуки скрипки.
Неужели Мойра приехала? Она должна вернуться только завтра! «Черт, я ведь обещал ей,
что буду возвращаться домой не позже часа ночи… И трезвый».
– Дорогая, я уже дома! – Моисей прошел в гостиную и остановился в дверях. –
Дорогая?
В поисках долговязой фигуры подруги взгляд Кселимана блуждал под потолком, а
визитер был значительно ниже. Лысый карлик, одетый в превосходно пошитый костюм,
стоял прямо в центре комнаты, и его неестественно длинные руки плавно двигались в такт
музыке. Он дирижировал.
– Что это значит?
– Мойша, одну секундочку, – попросил малыш. – Одно мгновение…
Скрипка вывела последние ноты, звук затих, но в комнате еще продолжал витать
призрак великолепной мелодии. Секунд тридцать и карлик, и обалдевший Кселиман
молчали. Первый – наслаждаясь, второй – растерянно.
– Дивная музыка, – прошептал карлик. – У тебя отличная коллекция, Мойша. Извини, я
не смог удержаться, чтобы не послушать.
– Ты кто такой?
– Меломан, – улыбнулся малыш. – Просто меломан. – Он глубоко вздохнул, неспешно
просмотрел еще несколько дисков и, выбрав один из них, вставил его в музыкальный
центр. – Поверь, Мойша, нет ничего прекраснее, чем умереть от руки того, кто разделяет
твою страсть. Музыка бессмертна, а мы лишь скромные ценители, крадущие у вечности
мгновения для подлинного наслаждения.
Кселиман узнал вступление: вторая симфония Рахманинова, и согласился с карликом –
умереть под такую музыку…
Он даже не успел испугаться.
ГЛАВА 5
«„Состояние патриарха остается стабильным“. Сухие
заявления врачей начинают вызывать определенную тревогу.
Стабильно тяжелым? Стабильно нормальным? В чем
стабильность??Тем временем, лидеры РПЦ не дают никаких
комментариев. Вообще никаких. Мы понимаем, что болезнь Его
Святейшества не самый подходящий момент для заявлений, но, с
другой стороны, обществу было бы интересно знать об отношении
официальной церкви к так называемому Союзу ортодоксов.
Напомним, что за последние дни это объединение православных
граждан громко заявило о себе и получило широкую поддержку…»
(«КоммерсантЪ»)
***
***
***
Тверская область,
20 сентября, суббота, 12:00.
Это был единственный аспект операции, в котором Глеб не принимал
непосредственного участия. Нет, он не страдал ненужными комплексами и сам обрисовал
жизненную необходимость этой линии плана, но заниматься такой грязью отказался, свалив
все на Нура. Впрочем, карлик не обижался. Он вообще никогда не обижался на Глеба и
всегда с пониманием относился к его решениям. Общаться с великим? Слишком высокая
честь для ребят Цезаря, хватит с них Нура.
Карлик потратил на подготовку команды сатанистов почти два года. Он лично отыскал
Цезаря, неудачливого студента-философа, воспитал его и помог организовать дело.
Магических способностей у недоучки не было, но этого и не требовалось. Как раз наоборот,
он и не должен был обладать ими. А фокусы, демонстрируемые адептам черного культа…
Что может быть проще: пара артефактов, иногда личное участие Нура, и, пожалуйста,
авторитет Цезаря поднялся на невероятную высоту, доказав и ему и адептам правильность
выбранного пути. Теперь сатанистам оставалось сделать две вещи, которые не могли
совершить ни Глеб, ни сам Hyp, ни члены Курии. Две вещи, ради которых, собственно, на
них и тратили время. Две вещи, которые они должны были совершить… и умереть.
«Черные боги Бездны! – Hyp сплюнул. – До чего же тупы эти челы».
Портал открылся неподалеку от небольшого хутора, одиноко стоящего на опушке
большого леса. Это укрытие Hyp приобрел год назад, тщательно подготовил и велел Цезарю
прибыть в него сразу после операции в Новгородской области. Карлик быстро
просканировал дом и удовлетворенно хмыкнул: сатанисты на месте. Молодцы. Даже охрану
удосужились выставить: пара лохматых кретинов курила возле околицы, обсуждая свои, по
всей видимости, сатанинские, дела. Хорошо еще, что плащи не напялили, болтаются в
потрепанных джинсах и камуфляжных куртках.
Невидимый для человского глаза, Hyp прошел в дом, уверенно поднялся на второй
этаж и зашел в небольшую, но лучше всех обставленную комнату, где на широкой кровати, в
окружении сразу двух девок спал Цезарь. Пару мгновений карлик брезгливо разглядывал
голых челов, затем уселся в кресло и небрежно свистнул. Негромко, но так, что Цезарь сразу
же открыл глаза. Только Цезарь – девицы продолжали безмятежно посапывать.
– А? – Заспанный чел с трудом приходил в себя. – Чо надо? – Он резко вскочил на
ноги. – Ты кто?!
– Брюки надень, – попросил Hyp.
– Ты кто?
– Называй меня Hyp, – предложил карлик. – Я от Хозяина.
– А… – Цезарь схватил грязноватые штаны. – Точно! Он говорил, что ты придешь.
Вообще-то малыш сам поведал бородатому философу о своем прибытии во время
очередного «сеанса», но стоит ли засорять слабую человскую голову высочайшими
материями?
– Хозяину понравилась Месса, – сообщил Hyp. – Ты провел церемонию на высочайшем
уровне и, самое главное, неожиданно для наших врагов. Теперь никто не сможет остановить
Пришествие. Ты молодец!
– Я старался. – Цезарь решил продемонстрировать скромность перед лицом
загадочного посланника Сатаны, но на его лице растеклась довольная ухмылка.
Hyp действительно был доволен: полицейские, взбешенные дикой выходкой сектантов,
прилагали неимоверные усилия на поиск мерзавцев и уже сегодня вечером, благодаря
подкинутым карликом уликам, должны были выйти на заброшенное кладбище в
Ленинградской области и установить личность Цезаря. В свете того, что предстояло сделать
жрецу богов Бездны в дальнейшем, такой послужной список был необходим.
– Рассиживаться, тем не менее, не стоит. Времени мало, а дел много.
– Я сделаю все, чтобы Хозяин занял трон мира.
– Поэтому ты и был избран.
– А потом я буду приближен к Хозяину? – решился уточнить бывший студент.
– Ты будешь вечно стоять у его трона, – подтвердил Hyp. – Но сначала дела. – Малыш
привычным, «глебовским» жестом протер очки. – Во-первых, мне нужен надежный
парнишка для скоротечной операции. Думаю, Борман, главный страж храма, вполне
подойдет.
– Почему не я?
– Тебе достанется самое аппетитное, – успокоил насторожившегося Цезаря карлик. –
Ты будешь организовывать Пришествие.
– А что будет делать Борман?
– Нам необходимо устранить одного мелкого деятеля, – терпеливо объяснил Hyp. – He
волнуйся, Цезарь, твое лидерство не вызывает сомнений у Хозяина.
***
***
***
***
Дальний скит.
Пермская область,
20 сентября, суббота, 18:38 (время местное).
Большой передышки после первой схватки ему не дали, но следующий бой стал для
Дитриха легкой прогулкой. Молодой и неопытный чел явно боялся командора войны и не
оказал серьезного сопротивления. Рыцарь без особого труда проломил защиту чела и с
наслаждением сжег противника «Дыханием дракона». Зрители восприняли его победу без
лишних эмоций. Да и было этих зрителей не очень много: десяток челов, пристально
следящих за каждым действием чуда. И только позже, через несколько часов после схватки,
как следует отдохнув с двумя симпатичными массажистками, Дитрих понял игру Чио.
Матушка бросала ему кости: слабаков, не оправдавших надежд, или предателей, давая
возможность своим воинам перенять опыт боевого мага Ордена.
– Ну и пусть, – прошептал рыцарь. – Я еще выпущу тебе кишки, клянусь доспехами
Спящего.
В принципе, ему было все равно, кого убивать: договор есть договор, но Дитриха
по-прежнему смущал сам факт соглашения: на что надеялась женщина? Но как бы там ни
было, командор войны был полон решимости сыграть свою партию честно.
На этот раз его соперником был хван.
Четырехрукий здоровяк угрюмо стоял в круге, ожидая сигнал к началу боя, и его
горящие глаза показывали, ждать от хвана пощады не придется. Чуд задохнулся от ярости, и
лишь через минуту, когда первая волна бешенства схлынула, в его памяти всплыли слова
договора: Чио не говорила, что драться придется исключительно с челами. Драться до
смерти. Дитрих вспомнил Большое Царицынское Недоразумение, именно так обозвали
стихийно вспыхнувший конфликт, вылившийся в грандиозное побоище между гвардией,
дружинниками и масанами, которых поддержало два десятка гарок. Тогда только
своевременный приход отряда маршалов-хамелеонов спас честь Ордена, и Дитрих дрался с
четырехрукими плечом к плечу.
– Как тебя зовут?
– Кит, – коротко ответил хван, стараясь не смотреть в глаза командора.
– Тебе обещали свободу?
Молчаливый кивок.
– Она? – Безразлично улыбающаяся Чио не мешала нелюдям общаться, ее забавляла
ситуация. А полусонные рыси у ног матушки смотрели на рыцаря и четырехрукого
недоброжелательно, но более чем лениво.
– Это мой последний бой, – вздохнул Кит. – Ты уж извини.
Извинить за то, что драться хван будет отчаянно… Дитрих покачал головой. Заключая
контракт, он и не предполагал, что дело может обернуться подобным образом: встречей в
последнем бою с более сильным соперником. Самолюбие командора не позволило ему даже
думать об этом… Самолюбие хвана, по всей видимости, сыграло с ним такую же шутку.
Свобода уже здесь, до нее можно дотянуться рукой, но на пути встает несокрушимая скала…
– Я тебя убью, командор, – бросил Кит. – У меня нет выбора.
– У меня тоже, – тряхнул головой Дитрих. – Прости меня, хамелеон.
– Вот это я называю мужским клубом, – фыркнула Чио, и сидящие вокруг маги
захихикали.
Проклятые человские маги, готовые замечать, записывать и подробно обсуждать, как
именно нелюди будут убивать друг друга. Рыцарь обвел зрителей ненавидящим взором.
Учитесь, мерзавцы, учитесь!!..
И ударил Кита рукой. Просто рукой, но «Кузнечный молот» многократно усилил и без
того неслабый удар, отбросив хвана к стене. Четырехрукие быстры, как гепарды, и ловки,
как змеи. Необходимо отнять это преимущество у Кита, и тогда шансы на победу
существенно возрастут. Но у четырехрукого было свое мнение насчет исхода поединка. Его
шансы повысились бы, отними он у рыцаря запас магической энергии – в рукопашном бою
хваны могли противостоять даже навам, и Дитрих почувствовал, как его сдавливает петля
«Навского аркана», хитрого заклинания, высасывающего магическую энергию. Чуд бросил
часть сил на защиту и тут же метнул в четырехрукого «Эльфийскую стрелу». Хван
увернулся, что стоило ему небольшого ожога на левом верхнем предплечье, и упрямо
продолжал тянуть из рыцаря энергию. А заодно провел серию ударов руками, целясь в
голову Дитриха. Если бы Чио вооружила гладиаторов холодным оружием, положение
командора стало бы совсем непростым, но, на его счастье, матушку интересовал
исключительно магический аспект поединка.
Еще несколько «Эльфийских стрел», вспышка «Дыхания дракона», и с каждым разом
четырехрукий уклонялся от ударов все с меньшей скоростью, его правая нижняя рука
повисла плетью, обожженный левый бок был окровавлен, но ярость атак не уменьшалась.
Защита Дитриха слабела, в голове шумело, из разбитых губ и носа сочилась кровь, энергии
оставалось совсем чуть-чуть, а проклятый Кит продолжал наседать… Рыцарь понял, что в
этой схватке проиграет тот, кто допустит следующую ошибку. Одну. Последнюю.
И ее совершил хван.
Предчувствуя победу, он провел очередную серию ударов, но их скорость была уже не
той, что в начале боя. В самый последний момент Дитриху удалось поймать в захват ногу
четырехрукого и, собрав последние запасы магической энергии, накинуть на нее
«Гиперборейский колпак». Плоть к плоти идеальный случай аркана. Нога соперника
превратилась в лед. Мышцы, кости, сухожилия… Кит не успел защититься, да это
практически невозможно при контактном заклинании. Он так и замер, держа на весу
погибшую конечность и глядя, как жадный лед, подобно гангрене, продолжает поглощать
его тело.
– Прости, Кит, – прошептал рыцарь. У него еще оставались капли энергии, которых
вполне хватило, чтобы избавить хвана от мучений. Дитрих вздохнул и направил в глаз
четырехрукого «Эльфийскую стрелу». – Прости меня.
Он устало прислонился к стене и посмотрел на Чио.
– Ты победил, – безразлично сообщила матушка. – Молодец.
Их опять было две. И опять другие. Худенькая короткостриженая блондинка и
пышнотелая кудрявая брюнетка лет тридцати с большой грудью и складками на боках.
И только сняв напряжение, блаженно развалившись на широкой кровати, Дитрих вдруг
подумал, что Чио может использовать его не только в качестве гладиатора. Раньше подобные
мысли не приходили в голову командора, он был слишком высокого мнения о себе, но то,
как матушка поступила в случае с хваном, заставило подозревать всех и вся. А тут еще
постоянная смена «массажисток», их откровенное желание прыгнуть в постель к
«нелюди»… Догадка обожгла рыцаря, заставила покраснеть и сжать кулаки. Он почти с
ненавистью посмотрел на одевающихся девиц и, с трудом сдерживаясь, поинтересовался:
– В прошлый раз ко мне приходила… Лена, кажется.
– Лена и Валя, – подтвердила блондинка. – Понравились?
– Угу… почему они не пришли сегодня?
– Наша очередь, – ляпнула девица и тут же замолчала, услышав яростное шипение
напарницы.
– Какая очередь?!
– Пошли, – брюнетка распахнула дверь.
– Какая очередь, …?!!
Ослепленный бешенством Дитрих попытался выскочить в коридор вслед за девицами,
но, получив мощный толчок в грудь, отлетел к противоположной стене. В помещение
медленно вошла рысь. Ленивая и безразличная. Зверюга уселась возле кровати, зевнула и
сонно покосилась на поднимающегося на ноги рыцаря.
– Несмотря на наш договор, – мягко произнесла Чио, – тебе запрещено покидать
комнату без сопровождения.
– Ты меня использовала, – прохрипел Дитрих. – Проклятая тварь, ты меня
использовала, как…
Но продолжать свою мысль командор не стал, это было выше его сил.
– Как самца-производителя, – невозмутимо закончила матушка. – Поверь, рыцарь, сюда
нечасто попадают маги твоего уровня, и я обязана вытащить из тебя все, что можно.
– Наплодить полукровок?
– Среди челов рождается не очень много магов, – сообщила Чио. – Твой генофонд,
конечно, не выправит ситуацию, но вода камень точит.
Дитрих знал, что гарантия наличия у его потомков магических способностей почти
стопроцентная. И во втором поколении эта цифра уменьшится не намного. А если правильно
вести линии, заставлять магов иметь потомство друг от друга… Работа на века, но эти гады,
похоже, не торопятся.
– Все женщины, с которыми ты спал, обладают магическими способностями. Мы
хорошо заплатили им и не забудем их в дальнейшем. – Матушка усмехнулась. – Они не
первые. И не последние.
– Ловко.
– Надо было думать раньше.
– Семенной банк имени командора войны де Кассо, – Дитрих криво усмехнулся. –
Прием человских девиц по мере накопления сил. – У рыцаря дрожали губы: такого унижения
он еще не переживал. – Ну, а ты, сука, – его взгляд уперся в безразличную матушку, –
хочешь стать мамочкой великого колдуна? Раздвинь ножки! – Дитрих кивнул на постель. –
Или ты лесбиянка?
Чудская истерика не поколебала хладнокровия Чио, она осталась спокойной,
невозмутимой, но все же чуть приподняла традиционную маску безразличия.
– Что ты можешь предложить интересного, рыжий петух? – поинтересовалась матушка
ровным голосом. – Трахай тех, кого тебе подсовывают, и не мечтай о большем. – Она
помолчала. – И не воображай о себе слишком много, семенной центр, я уже являюсь
матерью великого колдуна. И детишки, которых ты наплодил, будут прислуживать моему
сыну и исполнять все его желания. И все ваши дома склонят головы перед моим ребенком. И
перед его отцом.
– Да неужели?
– Ты уж мне поверь. – Чио презрительно посмотрела на рыцаря. – Отец моего сына
никогда бы не позволил использовать себя так, как ты, жалкий самец.
***
***
ГЛАВА 6
«Удивительное происшествие в центре Москвы! Сегодня утром
многочисленные прохожие стали свидетелями странного события:
невиданной силы ветер, неожиданно поднявшийся на Тверской,
разметал процессию кришнаитов. „Это было похоже на кару
небесную, – говорит один из очевидцев происшествия. – Какая-то
женщина обратилась к кришнаитам с проклятиями, и…“ Напомним,
что это уже пятый инцидент, который произошел с членами
религиозных сект за последние два дня. Помимо всем известного
случая в сайентологическом центре на Галушкина, пострадали
свидетели Иеговы…»
(РБК)
***
Тверская область,
20 сентября, суббота, 20:16.
Автобус был самым обыкновенным: массивный междугородний «Мерседес»,
украшенный цветастым логотипом известной туристической компании. Стекла затемненные,
но кого этим удивишь в наше время? Главное – вымыт до блеска, все документы в полном
порядке и даже для водителя предусмотрен форменный комплект: голубая рубашка,
темно-синие тужурка, брюки и фуражка со значком фирмы. Карлик, явившийся к Цезарю,
потрудился на славу. Но больше всего поклонников Люцифера обрадовало содержимое
потайного отсека: многочисленные сумки, набитые новеньким оружием и боеприпасами.
Возбужденные, с горящими глазами, они почти полчаса перебирали автоматы и пистолеты,
проверяли их, перезаряжали и принимали воинственные позы, похваляясь друг перед другом
крутизной внешнего вида. Боевой опыт был не у всех, но Цезарь, выполняя приказ
Люцифера, уже несколько месяцев обучал своих подопечных навыкам владения оружием, и
теперь все они, за исключением разве что новообращенной девицы, уверенно держали
стволы в руках.
– Напоминаю в последний раз! – Вожак оглядел стаю. – До Москвы мы добираемся как
обычные туристы! Не буянить, не хулиганить, в окна не высовываться! Если будет
полицейская проверка, вести себя прилично и не трястись: мы не вызываем подозрений!
– Пока! – хрипло выкрикнул один из мужчин, и толпа захохотала.
Черные плащи были свернуты, и переодетые – опять спасибо карлику – адепты храма
богов Бездны действительно ничем не отличались от группы заурядных туристов. Оружие до
поры вернется в потайной отсек, а излишнюю возбужденность и горящие глаза легко списать
на волнение: полицейским можно объяснить, что большая часть «экскурсантов» едет в
столицу впервые в жизни.
– На остановках не привлекать к себе внимания, – продолжил Цезарь. – И помните: уже
завтра мы будем встречать на Земле Сатану!!
– Да!!
– Все в автобус!
***
***
***
***
***
***
***
***
***
Яна знала, что представляет собой отличную цель. Найти ее – не проблема, и даже
защита, которую она выставила, продержится не более получаса. Запасы «Стима» спрятаны в
надежном месте, до него Великие Дома не доберутся, а потому самым разумным было бы
скрыться из Тайного Города. Переждать заварушку в тихом месте, оглядеться… но это
разумно для наемника. Наложница Великого Господина не могла уйти просто так, не ответив
ударом на удар, и она быстро и хладнокровно продумала план мести. Короткий, но емкий.
Времени мало, только на один выпад, но этот укол будет сильным.
«Сейчас зеленые не ожидают от меня активных действий, надеются, что я побегу,
готовятся к охоте. А потому внезапность на моей стороне. Один удар, после чего придется
скрыться».
Пути отхода Яна также продумала и знала, что успеет унести ноги. Но главное – атака.
Один удар.
Идеальным вариантом было бы убить королеву, но Яна понимала, что прорваться во
дворец с ходу ей не удастся. Нет, Всеслава, ты заплатишь позже. А сейчас тебе придется
испытать то же, что и мне. Яна достала резервный, зарегистрированный на чужое имя
мобильный телефон, вошла в Интернет и запросила у «Тиградкома» поиск телефона барона
Мечеслава. Как правило, там, где находится телефон, находится и его владелец.
***
***
ГЛАВА 7
«Полиция пока никак не комментирует внезапную смерть
митрополита Феофана, одного из главных претендентов на роль
преемника патриарха. Невнятное „скоропостижно скончался“
неспособно ничего объяснить. Сердечный приступ? Самоубийство?
На фоне грандиозного скандала, в который оказался втянут один из
лидеров РПЦ…»
(РБК)
***
Дальний скит.
Пермская область,
21 сентября, воскресенье, 13:13 (время местное).
– Вчера вечером тебя не было в ските, – мягко произнес Сухоруков.
– Я летала к Глебу-младшему, – негромко ответила Чио.
– Соскучилась?
– Очень.
Глеб помолчал.
– Как он?
– Готовит тебе сюрприз.
– Какой?
– Он научился создавать стабильные «миражи». Слепил очень красивую башню метров
двадцать высотой.
– Он пользуется энергией зеленых?
– Да. Но я вижу в нем твою силу. – Чио рассмеялась. – А еще он классно стыкует
магию с компьютером, совсем как в «Тиградкоме». А еще он вскрыл твои файлы и украл из
секретного фонда один фунт стерлингов. Точнее, не украл, а перевел на корреспондентский
счет мельбурнского филиала «G-RUS». А еще…
Глаза матушки заблестели, из них исчезла задумчивость, свойственная последнему
времени, исчезла традиционная невозмутимость и бесстрастность. Говоря о сыне, Чио
совершенно забыла о проблемах и сложности предстоящего дня. Говоря о сыне, Чио была
счастлива. И Глеб не перебивал ее.
– Несколько дней назад он играл в футбол, ободрал коленки, забил два гола и сказал,
что будет нападающим сборной.
– Месяц назад он мечтал стать летчиком-истребителем, – припомнил Глеб.
– А в начале лета бредил дайвингом. – Чио неожиданно замолчала и, выдержав
короткую паузу, тихо произнесла: – Он тоскует по нам.
– Я знаю, – в тон ей отозвался Сухоруков.
– И я тоскую по нему.
– Я вижу. – Глеб нежно поцеловал женщину в шею. – Завтра. Завтра, моя хорошая. Уже
завтра мальчонка будет жить с нами. Я обещаю.
– И у нас будет нормальный дом?
– Он уже готов. Завтра мы в него въедем.
– Ты построил дом?! И не сказал мне об этом! – Она с притворной обидой попыталась
оттолкнуть мужчину.
– Это сюрприз.
– Он большой?
– Он красивый.
– Там большая спальня?
– Огромный камин, сад, пруд и парк до горизонта.
– Наш дом… – Женщина мечтательно вздохнула. – Настоящий дом…
– Днем папа и мама будут работать, а все вечера мы будем проводить втроем. Или
вчетвером.
– Или впятером.
– Главное – вместе.
– Да. Это главное. – Чио заглянула в глаза Глеба. – Я люблю тебя. Очень люблю.
Чио покинула спальню первой, ей надо было подготовиться к выполнению своей
задачи и раздать приказы подчиненным магам. Скит, нетерпеливо ожидающий начала
главного в истории Курии события, бурлил, и жесткая рука матушки была необходима.
Оставшись один, Глеб некоторое время лежал на спине, бездумно разглядывая потолок,
затем дотянулся до телефона и набрал номер.
– Hyp?
– Все идет по плану, – отрапортовал карлик. – Мероприятие подготовлено. Митрополит
Даниил ожидает в Донском монастыре.
– Что с патриархом? – негромко, через силу, поинтересовался Сухоруков. Эта часть
операции угнетала его необычайно сильно.
– Больница полностью закрыта навами, даже я не могу пробиться через их защиту.
Никаких официальных сведений не поступало, но наблюдается активность темных и
монахов Забытой пустыни. Я полагаю, они не могут решить, что делать.
– Ты уверен, что операция удалась?
– «Рев Левиафана» работал расчетное время. Я зафиксировал попытки навов
переломить ситуацию, но они потерпели неудачу. Все нормально, Глеб, я на девяносто
девять процентов уверен, что патриарха разнесло на молекулы.
– А если нет?
– Безразлично. После сегодняшних событий ему придется принять наши правила игры.
А если он не смирится, никто не помешает нам повторить процедуру.
В этом коротышка был прав: если все пройдет так, как задумано, никто и ничто не
помешает Глебу делать все, что он сочтет нужным.
– Объявляй готовность. – Сухоруков рывком поднялся с постели.
– Мы выезжаем через минуту. – Hyp развернулся было, но, увидев выражение лица
гиганта, насторожился: – Что-то не так?
– Нехорошее предчувствие, – вяло отозвался Нар.
– Предчувствие? Необычно для тебя. – Глаза карлика возбужденно блестели. – Мы
давно не фехтовали с Сантьягой, ты отвык.
– Не знаю. У меня такое чувство, будто мы упустили какой-то факт.
– Ничего мы не упустили! – бросил Hyp. – Мишень установлена, публика
подготовлена, Глеб творит чудо – и Тайный Город в нокауте. Через полтора часа Великие
Дома потеряют свою автономию.
– Сантьяга слишком хитер.
– Нар, – вздохнул карлик, – хватит паниковать. Великие Дома не рискнут вмешиваться
в нашу операцию, а после ее окончания уже не смогут. – Hyp тихонько рассмеялся. – Им
придется смириться с истинной верой… в ее новой редакции.
***
***
***
***
***
– Я готов пойти на переговоры! Я готов лично пойти в храм, черт бы вас побрал, – мэр
зло посмотрел на притихших сотрудников спецслужб. – Но я хочу знать, что вы планируете
делать!
– Мы разрабатываем…
– Полтыщи человек внутри, и я не хочу, чтобы еще кто-нибудь из них пострадал! Это
первое. Сегодня праздник, это второе. А третье… – Мэр яростно взмахнул рукой. – А третье
– у меня толпа, перекрывшая центр города. И если мы не решим проблему за час-полтора,
здесь начнутся беспорядки!
– Люди продолжают прибывать, – добавил помощник. – Большая часть в бешенстве.
– Нужно подогнать водометы, – предложил фээсбэшник.
– Идите к черту! Лучше делайте свою работу!
– За час-полтора такие проблемы не решаются, – буркнул генерал Шведов, начальник
Московского полицейского управления. – Заложники, которых выпустили террористы,
рассказывают, что храм заминирован…
– Вы знаете, что это за ублюдки? – перебил Шведова градоначальник.
– Члены сатанинской секты, – ответил полицейский. – Храм богов Бездны. Они из
Ленинграда, базировались на маленьком кладбище в области. Затем сорвались с места…
Позавчера ночью они осквернили церковь в Новгородской области и убили сторожа…
– А теперь добрались до Москвы, – закончил мэр. – Поздравляю, генерал, у этих, –
градоначальник кивнул на представителя федеральной службы, – по стране шляются
обезумевшие сектанты. А вы пропускаете их в мой город. Поздравляю! Очень
квалифицированная работа. Осталось только обработать москвичей из водометов, и все
будет в полном порядке! Идиоты!
Спорить с разъяренным градоначальником никто не стал.
– Так я не услышал главного: что вы будете делать?
– Подготовить штурм за час нереально, – упрямо произнес фээсбэшник. – За два часа
тоже.
– Неужели?
– Ворваться можно прямо сейчас, но крови будет много.
– Тем более, у нас серьезные проблемы, – вздохнул Шведов.
– Какие на этот раз?
Генерал взглядом указал на командира полицейского спецназа:
– Полковник Важенин, доложите.
Клим, впервые разговаривающий с мэром лицом к лицу, откашлялся:
– Ребята… – И тут же поправился: – Мои люди и я лично, господин мэр, не уверены в
том, что штурм – правильное решение.
– В чем дело, полковник? – вскинул брови градоначальник.
– Это храм, – тоскливо ответил Важенин. – Мало того, сегодня ведь большой праздник.
Мы не хотим проливать там кровь. Даже кровь этих подонков.
– …, об этом я не подумал. – Мэр потер лоб.
– Атеисты в отряде есть? – тихо спросил Шведов. – Или не христиане?
– У меня есть татары и башкиры, только им тоже не нравится эта затея, – махнул рукой
Клим. – Это святое место, господин генерал. Как потом они будут людям в глаза смотреть?
Неправильно все это.
Мэр закусил губу.
– Мои парни пойдут, – буркнул фээсбэшник. – Прикажу, и пойдут. Людей спасать надо.
– М-да… – Градоначальник без восторга посмотрел на бравого офицера, подошел к
Важенину и сжал его плечо. – Я вас понимаю, полковник. Очень хорошо понимаю… Но
легче мне от этого не стало.
Клим опустил голову.
– Вытащите ублюдков из храма! Посадите в автобус, в самолет, куда угодно! Без
вопросов – всех положим…
– Я понимаю.
– Это безумие, – проворчал фээсбэшник.
– Это вера, господин офицер, – мягко произнес незнакомый голос.
Все обернулись: к группе подошли два священника. Пожилой, в одеянии митрополита,
и более молодой светловолосый гигант в простой черной рясе.
– Митрополит Даниил? – Мэр поцеловал священнику руку. – Извините, впервые не
могу сказать, что рад вас видеть.
– Согласен, – вздохнул Даниил. – Чего хотят эти звери?
– Мы еще не вели переговоры.
– И правильно сделали, – бросил высоченный спутник митрополита. – Чего бы они ни
добивались, первыми в храм должны войти мы!
Даниил коротко кивнул:
– Это отец Глеб, основатель Союза ортодоксов.
Несмотря на страх перед террористами, заложники не хотели, чтобы дети видели то,
что происходит в храме. Один из них, пожилой мужчина, набрался смелости сказать об этом
Цезарю и получил презрительное согласие на перемещение малолетних узников в отдельное
помещение. Взрослые были вынуждены смотреть или, как минимум, слушать то, что
устроили в святом месте сатанисты.
Три обнаженные женщины, похотливо извивающиеся в свете черных свечей.
Пронзительное пение, тональность которого резала слух, а содержание – душу. Кровь
шакала, щедро окропившая алтарь, горящие иконы и голый Цезарь, неистово насилующий
молодую девушку.
– Слава Сатане!
Стоны боли или наслаждения.
– Да сгинет Назаретская скверна!
Черный факел затрепетал в сантиметрах от лица совокупляющейся девицы.
– Да придет в наш мир Хозяин и воцарится на троне своем вечно!
Цезарь изогнулся, извергая из себя всю ярость Люцифера, и тут же вскинул над
головой поднесенный Ржавым кинжал.
– Кровь добровольной жертвы откроет ворота нового мира! Мы ждем вас, боги Бездны!
Мы ждем тебя, Люцифер! Пусть Темные Тропы приведут тебя на твою Землю!
И длинное лезвие погрузилось в грудь девушки.
– И сила наша не в проливаемой крови, а в истинной вере. Сила наша в том, чтобы идти
указанной Им дорогой. Чтобы идти вместе. – Из глаз митрополита Даниила текли слезы. –
Вот о чем должны мы думать. Думать и надеяться на Него! Обращаться к Нему в минуты
радости и горя! Черпать любовь Его и не сходить с истинного пути! И пусть молитва
поможет нам! На колени!
– Я не понимаю, – прошептал мэр. – Что он хочет? Зачем?
Люди начали опускаться на колени.
– Откройте свои сердца! Откройте свои души! Обратитесь к Нему! И Он поможет!
Толпа молчала. Молчала, склонив головы, и от них, от шепчущих молитвы людей,
начала медленно подниматься мощная, яростная, почти физически ощущаемая волна. Их
вера и их ненависть, их возмущение и их гнев, их сила и их гордость. Слова Даниила
проникли в каждого, кто был на площади, и каждый отдавал пастырю все. Отдавал всю свою
силу, ибо верил. Верил в Него и в этого человека. Отдавал добровольно, отдавал, наделяя
своего пастыря колоссальной силой.
Митрополит развернулся, отбросил мегафон и, разведя руки в стороны, медленно
направился к дверям храма.
– Стой! – Взбешенный Глеб сжал кулаки. – Стой!
Рушилось все, во что он верил. Рушилось с грохотом, с шумом, прямо на его глазах.
Переполненные истинной верой души людей были обращены не к нему – к Даниилу. Это
Даниил принял их силу и их надежду. Сумел принять, ибо пришло его время. И Сухоруков
не понимал, почему это произошло. Отказывался понять сам факт своего поражения.
– Я святой!
Глеб бросился за Даниилом и отпрянул, будто получил болезненный толчок в грудь.
Сила, добровольно отданная митрополиту тысячами людей, никому не позволяла
приближаться к нему. Глаза Сухорукова расширились.
– Я святой! Это должен быть я!
– Вы не можете быть там, Глеб, – кротко произнес молодой голос.
Сухоруков резко обернулся, рядом с ним стоял отец Алексей, и прорычал:
– Это мое место!
– Нет, – покачал головой монах. – Церковь создана людьми и для людей, Глеб. И
истинные чудеса может творить только человек.
– Я человек!
– Тогда попробуйте остановить митрополита, – предложил Сантьяга. Комиссар,
оттолкнув Нара, быстро подошел к Глебу.
– Не верь ему! – выкрикнул Hyp. – Сантьяга, еще слово…
– Вы не Инквизитор, Глеб, вы – Тать. Возможно, последний на Земле. Все, что вам
рассказывали, – ложь. Ваши чудеса – плод энергии, которой питали вас лорды. Только
поэтому вы могли обходиться без Колодца Дождей.
– Это ложь! – Сухоруков отчаянно посмотрел на карлика. – Это ложь?!!
– Ты наша кровь, Глеб, – прошептал Hyp. – Наша надежда, наша гордость. Ты вобрал в
себя лучшие качества челов, но… Но древняя кровь Тать в твоих жилах.
– Нет!
– Ты должен был стать величайшим правителем Земли, – тихо прогудел Нар. – Ты
поднялся бы над всеми и тогда узнал… – Гигант зло посмотрел на комиссара. – Ты терпелив,
Сантьяга, ты дождался хорошего момента, но помешать нам все равно не сумеешь. Hyp!
– Уже! – Карлик щелкнул кнопкой, и маленькая радиостанция отправила в эфир
очередное попурри. – Спасай своих соплеменников, Сантьяга, через пару минут в Москве
появится три новых вулкана.
– Вы зря так легко отпустили гиперборейскую ведьму, – тонко улыбнулся нав.
Лорды переглянулись.
– Я человек…
Удар, полученный Глебом, мог свести с ума кого угодно… но только не его. Только не
Сухорукова, своими руками выстроившего колоссальный замок, оказавшийся нестойким
«миражом». Его вера, его надежда, его… Глеб с трудом различал слова Сантьяги, но
холодный рассудок Сухорукова среагировал мгновенно и не позволил ему и дальше
переживать катастрофу. «Обдумаешь произошедшее потом! Не сейчас. Нет времени на
сопли! Спаси любовь – она не мираж!»
– Чио! – Глеб развернулся и совершил гигантский прыжок в сторону, на ходу бормоча
заклинание портала. – Чио!!
И рухнул на землю.
Митрополит Даниил прошел в распахнувшиеся двери, и храм окутался ослепительным
сиянием.
– Комиссар, что происходит? У нас дикие помехи. Поля с ума сходят, все линии
сплелись в хоровод… У вас там Инквизитор! Комиссар! Немедленно уходите! В храме
работает Инквизитор!!
Рация отчаянно надрывалась, но помочь, увы, не могла.
Четверо мужчин корчились от боли на холодном асфальте площади. Четверо: трое
высоких, причем один – настоящий гигант, и малюсенький карлик. Они извивались, не в
силах побороть выжигающий внутренности огонь, рычали, царапали рукотворный камень,
но, как ни странно, несмотря на спавший морок, мало кто видел эту странную сценку: все
внимание людей было приковано к сияющему храму. За агонией наблюдали двое: Кортес,
напряженно сжимающий рукоять катаны, и молодой монах.
– Время… – простонал Сантьяга. – Кор… Кортес… удачное… врем…
Наемник не услышал – догадался. Ушастый карлик ошибся: комиссар терпеливо
сносил удары татов не для того, чтобы открыть глаза Глебу, а ожидая наилучший,
идеальнейший момент для уничтожения божественных лордов – живых Источников семьи
Тать. Бурлящая в них колоссальная энергия была безопасна во время работы святого, более
того – сделала лордов беззащитными перед нападением обыкновенного человека. Чела.
Кортес обнажил катану, медленно подошел к хрипящему на земле Нару и, спокойно
прицелившись, быстрым и аккуратным ударом отсек гиганту голову.
Отец Алексей перекрестился.
Наемник отшвырнул голову подальше от тела, перевел взгляд на Нура и только сейчас
услышал полустон-полушепот комиссара:
– Глеб… Кортес… главное Глеб… убей……ба…
Глеба?
Здоровяк полз к ограждению. Из всей четверки он переживал атаку святого проще, ведь
магической энергии в нем было меньше, чем у остальных. Да, она раздирала его изнутри, но
колоссальная сила позволяла Сухорукову превозмогать боль. И Глеб полз. Полз, задыхаясь
от терзающего внутренности пламени, полз, ломая об асфальт ногти, полз, потому что
гиперборейская ведьма пошла убивать…
– Чио!
– Убей… Гле… ба… Глеба?
Кортес не понимал, почему Сантьяга хочет в первую очередь избавиться от
полукровки, но спорить не стал: почему бы просто не сделать так, как просит старый друг?
Наемник развернулся к Сухорукову и тут же вскрикнул от острой боли: маленький Hyp
нашел в себе силы подползти и, обхватив ногу Кортеса могучими руками, вцепиться в нее
зубами.
– Отпусти! – Рубить было невозможно, поэтому наемник просто погрузил катану в тело
божественного лорда. – Отпусти же, черт!
Еще один удар, еще… Карлик вздрагивал, но не разжимал челюсти, все глубже и
глубже впиваясь в ногу Кортеса.
– Убей Гле… ба!
Но истекающий кровью, сотрясающийся от судорог и безжалостного огня Hyp делал
все, чтобы спасти Сухорукова. Наемник почувствовал, что теряет силы, и снова ударил
карлика мечом. Бесполезно.
Озарявшее храм сияние исчезло вдруг. Пропало, но еще несколько минут потрясенные
люди вглядывались в посвежевшие, наполненные необычным светом стены собора. И ни у
кого не повернулся бы язык назвать его оскверненным.
Даниил опустил руки, улыбнулся и обвел взглядом внутреннее убранство. С гладкого,
словно вымытого пола исчезли следы крови и сатанинских знаков, пропали черные свечи, а
алтарь и иконостас сияли прежней, истинной чистотой. Люди, сидевшие в углу, уже не
дрожали и не плакали, в их сердцах не было страха и ненависти.
И ни одна тварь не оскверняла более храм своим присутствием.
– Все так, как должно быть, – тихо произнес митрополит.
Он сделал. Он.
И Даниил знал, как следует ему поступить теперь. Неспешным шагом митрополит
прошел за алтарь, вышел в маленький коридор и, пройдя по нему, распахнул неприметную
дверцу, выходящую в противоположную от площади сторону. Даниил остановился, вновь
улыбнулся, закрыл глаза и поднял лицо к яркому, не по-осеннему теплому солнцу.
Все так, как должно быть.
Тяжелая стрела пробила его сердце с поразительной точностью.
– Ты жив? Эй, самец, ты живой? – Чио ткнула рукой в грудь рыцаря. – Слышишь меня?
Голова Дитриха безвольно качнулась. Матушка застонала и сдавила виски.
Сколько времени она была без сознания? Две минуты? Пять? Десять? Судя по всему, не
очень долго, но пробуждение не доставило ей никакой радости. Энергия, заботливо
накопленная для «Слез сердца Земли», погибла безвозвратно. Все линии искорежены,
расставленные камни оплавились, нанесенные символы исчезли. А самое страшное: у Чио
просто не было сил, чтобы повторить ритуал.
Одна из рысей лизнула хозяйку в лицо. Вторая потерлась об ноги.
– Девочки… – Чио благодарно провела рукой по прохладному меху кошек. – Девочки
мои… Нам нужно найти Глеба.
Матушка гнала от себя мысль, что с ним могло что-нибудь случиться. «Он сильный! Он
святой!» Но в глубине души нарастало напряжение.
– Нам нужно найти Глеба.
Она извлекла из-за пояса ритуальный нож, одним уверенным движением уколола
Дитриха в сердце, скривилась, когда вспыхнул висящий на руке рыцаря медальон, и
направилась к лестнице.
Он побежал сразу, как только святой перестал рвать магов на части. Побежал,
спотыкаясь, с огромным трудом, расталкивая людей руками и на ходу вынимая из потайного
кармана последнее средство, несколько черных горошин, сделанных для него Нуром. «Когда
будет совсем плохо – проглоти, не разжевывая!» Карлик не обманул: горошины вернули
силы истерзанному телу, свежесть кричащим мышцам, рассеяли туман в голове, но они не
могли успокоить душу.
«Чио, держись! – Не обращая внимания на оторопевших людей, Глеб прочитал
заклинание и нырнул в образовавшийся портал. – Чио, я иду!»
Она поняла, что не выстоит. Что еще несколько секунд, и проклятая гиперборейская
тварь додавит, дожмет, сокрушит ее защиту. И уничтожит.
Только благодаря везению – соперничать с Яной в скорости она не могла – Чио
избежала блестящих лезвий кошмарного оружия убийцы. Матушке удалось добраться до
Яны, она даже попыталась слепить атакующее заклинание, но противостоять
гиперборейской ведьме, даже ослабленной сокрушительной атакой святого, Чио была не в
состоянии. Они стояли одна против другой, стальные руки Яны заставляли матушку
сгибаться, еще медленно, но уже неотвратимо, а созданное девушкой мощное поле все
настойчивее искало бреши в защите, на которую хозяйка Дальнего скита бросила остатки
своих сил.
Чио не боялась, инстинкт подсказывал, что пугаться нельзя ни в коем случае: страх
ослабит, отнимет последние секунды. Драгоценнейшие секунды. И, если нельзя паниковать,
оставалось одно. Чио позвала на помощь. Отчаянно. Вложив в короткий крик всю веру и
надежду:
– Глеб!!!
Яна не успела среагировать на открывшийся портал. И на тяжелый удар в голову,
отбросивший девушку от почти добитой жертвы.
Глеб понял, что Чио проигрывает, что еще мгновение, и золотоглазая убийца получит
ее кровь, но применить боевой аркан не решился: гиперборейcкая ведьма могла увернуться,
и тогда «Эльфийская стрела» пробьет грудь любимой. Вместо этого Сухоруков просто
ударил Яну кулаком, отбросив гибкую и подвижную, как ртуть, девушку примерно на десять
футов. И с легким удивлением причмокнул, увидев, что Яна сгруппировалась, перекатилась
через голову, вскочила и приняла защитную стойку – такими ударами Сухоруков валил
матерых быков.
– Глеб! – Обессиленная Чио медленно опустилась на землю. – Глеб! Ты пришел…
– Не только я, дорогая. – Сухоруков подхватил жену на руки. – У меня на плечах
парочка мерзавцев, так что надо торопиться.
Гиперборейская тварь не представляла угрозы: Глеб видел, что девчонка действует на
автомате, ее движения неуверенны, прерывисты, помешать не сумеет – нокдаун – и тратить
время на нее бессмысленно. Прижимая к груди находящуюся в полузабытьи Чио, Сухоруков
вызвал портал, терпеливо, хотя каждый нерв дрожал от возбуждения, дождался, пока вихрь
не наберет нужную силу, и…
За его спиной стоял враг.
Один удар сердца. Ровно один удар сердца потребовался Глебу, стоящему на пороге
межконтинентального перехода, чтобы понять, что сделает Сантьяга. Комиссар не станет
прыгать в вихрь следом за ним, не станет создавать «коридор-двойник», пытаясь оказаться в
том же месте, что и Сухоруков, дабы начать честную схватку. Нет, в лучших традициях
своей семьи нав позволит противнику войти в спасительный портал, а затем спокойно и
безжалостно скрутит переход в бараний рог, сомнет, как ненужную промокашку, сотрет в
мелкую пыль всех, кто окажется внутри вихря.
Глеб понял это за один удар сердца. Понял и принял единственно правильное для себя
решение.
– Я люблю тебя. – Он нежно поцеловал Чио в лоб. – Люблю больше всего на свете.
– Нет!!!
Еще один удар сердца.
Колоссальное количество времени, которого вполне хватило Глебу, чтобы бросить
женщину в портал и создать мощное защитное заклинание, не позволившее комиссару
уничтожить переход. И обернуться лицом к врагу.
Вихрь растаял.
Следующие несколько секунд они молча, не делая ни единого движения, стояли, изо
всех сил борясь за утекающий переход, и лишь после того, как растаял последний след и нав
уже никак не мог навредить Чио, Глеб позволил себе слегка расслабиться.
– Ты быстро пришел в себя, Сантьяга.
– Мне помогли, – не стал скрывать комиссар. – Группа поддержки прибыла сразу, как
только это стало возможным. – Помолчал. – Сдаться не желаете?
Теперь выдержал короткую паузу Сухоруков. Выдержал и покачал головой.
– Пожалуй, нет.
Сантьяга ударил до того, как прозвучало последнее слово. Без предупреждения,
казалось – наверняка, но Сухоруков, каким-то чудом отбив черный стилет, сокрушительно
протаранил грудную клетку нава тяжелым кулаком. Оружия у Глеба не было, но
колоссальная физическая сила позволяла ему соперничать с навом на равных. Сантьяга
крякнул и тут же пропустил еще один удар. И это при том, что Сухоруков продолжал
удерживать руку комиссара с зажатым в ней стилетом.
Яна, в голове которой медленно рассеивался туман, не верила своим глазам.
Глеб придавил Сантьягу к стене и тяжело, словно молотом, врезал наву в живот, но
удар, способный убить не только чела, встряхнул комиссара. Во всяком случае, следующий
ход сделал он. Перехватил и крепко сжал правую руку противника. Теперь их позиция была
совершенно равной. Но Сантьяга молниеносно заставил Глеба опустить руки вниз и потянул
еще дальше, на землю. Переход в партер не входил в планы Сухорукова: пока он двигался, у
него еще оставалась малюсенькая надежда на бегство, длительная же возня была выгодна
комиссару, ожидавшему появления помощников.
Глеб выпустил вооруженную руку нава, тут же был вынужден вновь перехватить ее,
избегая удара стилетом, и прозевал смертельный выпад: Сантьяга, сумевший отвлечь
внимание противника, второй рукой нанес сокрушительный удар в подбородок, снизу вверх.
Голова Сухорукова неестественно далеко запрокинулась назад, хватка ослабла. Комиссар
перебросил стилет в левую руку и с лихорадочной скоростью нанес три удара: в живот и в
глаза. Опрокинул обмякшего врага на спину и очень аккуратно и очень уверенно вонзил
тонкий клинок в сердце Глеба.
– Все!
Яна поймала себя на мысли, что впервые в жизни видит, чтобы черные, глубоко
запавшие глаза Сантьяги излучали такую лютую ненависть.
***
– Собственной энергии в организме немного, вы это знаете не хуже меня. Маг способен
выдернуть ее из чела, но это крохи, о которых смешно говорить. Даже если ограбить целую
толпу, невозможно создать серьезный аркан. Но иногда это правило нарушается. – Сантьяга
помолчал. – Мы все еще не очень хорошо понимаем технику работы Инквизиторов. Может
быть, их возможности связаны с тем, что челы отдают свою энергию добровольно. Может
быть, дело в истинной вере… Может быть… Но, как бы там ни было, вы видели сами:
получив поддержку верующих, Инквизитор способен на порядки усилить волну и решить
любую задачу. При этом, что бы он ни намеревался сделать, его работа всегда
сопровождается подавлением любой другой энергии. Митрополит спасал заложников, но
последствия его действий ощутили все мы.
– А когда святые направляли свои усилия конкретно против вас? – тихо спросила Яна.
– Нам было очень плохо, – просто ответил комиссар.
Сантьяга вновь помолчал, покрутил в руке бокал и одобрил его содержимое:
– Превосходный коньяк. Кстати, сегодня я еще не спрашивал: как себя чувствует
Артем?
– Намного лучше, чем пару дней назад, – усмехнулся Кортес.
– Брат Ляпсус обещает выписать его завтра, – добавила Яна.
– Инга буквально затерроризировала эрлийцев, – сообщил нав. – Мне звонил отец
Динамус и умолял избавить его от девушки. Заодно он повысил стоимость лечения Артема
на пять процентов. Мне пришлось согласиться.
Наемники рассмеялись.
– Это успокоило настоятеля?
– Частично. – Сантьяга допил коньяк, приподнялся, собираясь выбраться из кресла, но,
вспомнив о чем-то, хитро посмотрел на наемников: – Совершенно забыл, господа. Я решил,
что мы все-таки должны отблагодарить вас за ту роль, которую вы сыграли в разрешении
кризиса.
– Но мы не заключали контракт, – напомнила Яна.
– Несмотря на это, ваши действия пошли на благо Темного Двора, а мы не любим
чувствовать себя обязанными. Князь лично просил меня подобрать подходящий случаю
подарок. Заметьте, не гонорар, а именно подарок. – Сантьяга раскрыл сверток, который
лежал на столике рядом с креслом. – Небольшой сувенир в знак нашей признательности.
– Кипу?!
Меньше всего на свете наемники ожидали увидеть в руках нава связку разноцветных,
покрытых узелками веревочек.
– Мне кажется, это украшение будет чудесно смотреться на той стене.
– Но…
Кортес и Яна переглянулись. Они помнили, как старательно Сантьяга выманивал кипу
у малолетнего шаса, как внимательно изучал узелки, и видели, что веревочки были гордо
водружены на самом видном месте в личном кабинете нава. Связка явно представляла
ценность, но какую?
– Комиссар, а вы не скажете, какую информацию прячут эти веревочки? – осторожно
осведомился Кортес.
– Не скажу, – улыбнулся Сантьяга и, выбравшись наконец из кресла, направился к
дверям. – Вы ведь отказались подписать со мной контракт.
***
***
***