Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России (05.04.

2010)
Автор: Паршина Ольга Николаевна

http://dibase.ru/article/05042010_parshinaolgaikolaevna_6745/
На правах рукописи
Паршина Ольга Николаевна
Стратегии и тактики речевого поведения
современной политической элиты России
Диссертация
на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Специальность 10.02.01 - Русский язык
Научный консультант -
доктор филологических наук
профессор О.Б. Сиротинина
Саратов – 2005
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
Глава 1. Политический дискурс и его стратегии 11
1.1. Понятие политического дискурса, его функции 11
1.2. Стратегии и тактики политического дискурса 18
Глава 2. Жанры устного политического дискурса 23
2.1. Проблемы жанров в современной лингвистике 23
2.2. Диалогические жанры
2.2.1. Теледебаты 37
2.2.2. Общественно-политическое ток-шоу 49
2.2.3. "Прямая линия" 50
2.3. Монологические жанры
2.3.1. Инаугурационная речь 55
2.3.2. Программная речь 60
Глава 3. Стратегия самопрезентации 64
3.1. Тактика отождествления 68
3.2. Тактика солидаризации
3.3. Тактики оппозиционирования 79
Глава 4. Стратегии борьбы за власть 84
4.1.Стратегии дискредитации и нападения 84
4.1.1. Тактика обвинения 85
4.1.2. Тактика оскорбления 91
4.2. Манипулятивная стратегия 94
4.2.1. Демагогические приемы 100
4.2.2. Манипулятивные тактики. 102
4.3. Стратегия самозащиты
4.3.1. Тактика оправдания 110
4.3.2. Тактика оспоривания 111
4.3.3. Тактика критики 112
Глава 5. Стратегии удержания власти 117
5.1. Информационно-интерпретационная стратегия 117
5.1.1.Тактика признания существования проблемы 118
5.1.2 Тактика акцентирования положительной информации- 120
5.1.3.Тактика разъяснения 122
5.1.4.Тактика комментирования 124
5.1.5. Тактика рассмотрения проблемы под новым углом зрения 132
5.1.6. Тактика указания пути решения проблемы 133
5.2. Стратегия формирования эмоционального настроя адресата 136
5.2.1. Тактика единения 136
5.2.2. Тактика обращения к эмоциям адресата 139
5.2.3 Тактика учета ценностных ориентиров адресата 141
Глава 6. Стратегии убеждения 147
6.1. Аргументативная стратегия 148
6. 1. 1. Тактика обоснованных оценок 150
6.1.2. Тактика контрастивного анализа 153
6.1.3. Тактика указания на перспективу 156
6.1.4. Тактика иллюстрирования 166
6.2. Агитационная стратегия 169
6.2.1. Тактика обещания 170
6.2.2. Тактика призыва 172
Глава 7. Общие (неспециализированные) тактики 175
7.1. Тактика акцентирования 175
7.2. Тактика дистанцирования 180
Глава 8. Риторическая грамотность политика и риторические
портреты отдельных политиков 197
8.1. Риторическая грамотность политика 197
8.2. Риторические портреты отдельных политиков 212
8.2.1. Риторический портрет В.В. Путина 212
8.2.2. Риторический портрет Д.О. Рогозина 242
8.2.3. Риторический портрет А.Б. Чубайса 251
Заключение
Приложение. Образцы текстов 303
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования. При всем разнообразии проблем современного российского
общества многих людей в нашей стране волнует речь представителей политической элиты.
От речевого поведения политической элиты во многом зависит ее успех или провал на
выборах, а следовательно, и судьба страны. Именно поэтому во всех странах, начиная со
школы и заканчивая работой специалистов-имиджмейкеров, огромное внимание уделяется
именно речи и шире – речевому поведению человека, претендующего на власть.
Россия только недавно стала страной публичной политики. И сами политики, и население
(избиратели) оказались к этому не готовы. В публичной политике нередко наблюдаются
«кухонные свары коммуналок» прошлого, что, несомненно, мешает нормальному развитию
общества и страны. Это сопровождается «бумом» политологических и социологических
исследований политических процессов в России.
Перестройка дала толчок и развитию анализа языка политики в России, изучению
тоталитарного языка советской эпохи и постперестроечных явлений в русском языке конца ХХ
века. Однако подавляющее большинство научных работ выполнено на материале газетных и
журнальных текстов, в то время как устное речевое поведение политических лидеров
современной России остается малоисследованным.
Слово «элита» (от французского - elite) означает «лучшее, «отобранное», «избранное».
Институт элиты является неотъемлемым элементом любого цивилизованного общества. В
мировой социологической и политологической литературе существует множество
определений политической элиты, накопившихся с конца ХIХ века, когда это понятие было
впервые применено для описания и характеристики тех социальных групп, которые занимают
высшее положение в системе социальной иерархии.
Если суммировать основные значения, в которых этот термин применяется в научной
литературе, то получится пестрая картина. Элитой именуются люди, относящиеся к «лучшей
части общества» по социальному происхождению, или по уровню образования, культуре, или
как наиболее активные в политическом отношении лица, ориентированные на власть и т.д.
При различии трактовок существенно понимание политической элиты как относительно
организованного меньшинства, осуществляющего политическую власть над обществом в
целом. Это лица, принимающие в рамках политической системы главные решения, отдающие
приказы и контролирующие их [Мухаев 2000: 91; Пугачев 2002: 144 и др.].
С точки зрения структуры власти различные социально-профессиональные группы, входящие
в политическую элиту, отличаются неодинаковой степенью влияния на процесс принятия
важнейших политических решений. По этому критерию современный политолог П.Шаран
делит политическую элиту на три группы: высшая, средняя и административная [цит. по
Мухаев 2000: 102].
Высшая элита представлена руководителями властных структур, теми, кто непосредственно
участвует в процессе принятия решений, значимых для всего государства, и оказывает
существенное влияние на этот процесс. Средняя элита – это примерно 5% взрослого
населения, выделяющихся одновременно по трем признакам: доходу, профессиональному
статусу и образованию. К административной элите относятся государственные служащие,
занимающие руководящие посты в министерствах, департаментах и других органах
управления.
Нами будет исследоваться устное речевое поведение высшей элиты, представленной
Президентом и членами Федерального Собрания, в первую очередь, лидерами крупных
политических партий. Устное речевое поведение политической элиты составляет
политический дискурс (речь в условиях частной жизни человека в кругу друзей и семьи, как
правило, закрыта от общества, не влияет на судьбы страны и недоступна исследователю).
Объектом исследования является устный политический дискурс.
В качестве предмета исследования рассматриваются стратегии и тактики устного
политического дискурса.
Цель работы – выявить стратегии и тактики речевого поведения политической элиты,
определить их работоспособность и эффективность, соотнести их с языковыми средствами
выражения. Данная цель определила следующие задачи исследования:
1. уточнить содержание понятия «речевая стратегия»;
2. определить виды стратегий воздействия, используемых
представителями российской политической элиты;
3. выявить набор тактик, характерных для каждой стратегии,
обосновать выделение специализированных и общих тактик, а
также установить наиболее типичные для каждой тактики
речевые средства;
4. выяснить взаимосвязь, взаимодействие и взаимообусловленность
стратегий и жанров политического дискурса;
5. проследить эволюцию жанров политического дискурса с 1999
по 2004 г.
6. дать риторические портреты отдельных политиков.
Материал исследования. Исследование проводилось на материале видеозаписей речевого
поведения российских политиков, осуществленных автором в период 1999-2004 гг. В составе
этого материала телеинтервью с политиками, их выступления в предвыборных теледебатах,
различных ток-шоу («Времена», «Глас народа», «Свобода слова», «Основной инстинкт» и
т.д.), дающие возможность наблюдать особенности устной формы политического дискурса, в
которой высок элемент спонтанности, а также программные, инаугурационные,
поздравительные речи и т.п. Объем материала – 70 часов звучания.
В качестве дополнительного материала использовались также тексты газетных интервью
политических лидеров.
Основным методом исследования в данной работе является описательный метод,
включающий в себя наблюдение, сопоставление, обобщение и интерпретацию полученных
фактов, а также приемы риторического анализа.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нём впервые сделана попытка
выделения, классификации и анализа речевых стратегий российских политиков на основе
изучения используемых ими языковых средств. Результаты этого изучения и найденные
приёмы анализа являются новыми и расширяют представление о современном политическом
дискурсе.
Теоретическая значимость работы. В результате исследования выстраивается система
применяемых политиками стратегий и тактик, оценивается их частотность и эффективность,
выявляется зависимость их применения от жанра речи, от ситуации и от коммуникативного
типа личности, что вносит определенный вклад в риторику и прагматику вообще и в
исследования политического дискурса в частности.
Практическая ценность диссертации. Результаты исследования могут быть использованы в
вузовских курсах риторики, теории речевого воздействия, речевой коммуникации. Они также
могут представлять интерес для специалистов по связям с общественностью при разработке
приемов проведения выборных кампаний.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Политический дискурс неоднороден: в нем выделяется газетный дискурс печатных СМИ,
устный журналистский дискурс на радио и телевидении и устный политический дискурс самих
политиков, в который включаются: устное публичное выступление политика в предвыборных
дебатах, в ток-шоу, в различного рода телеинтервью с ним, речь в условиях «прямой линии»,
программная речь, инаугурационная речь.
2. В устном политическом дискурсе наиболее частотны событийные диалогические жанры.
При этом наблюдаются трансформации традиционных жанров (например, дебаты
трансформируются в теледебаты), иногда вызывающие жанровые модификации, в частности
жанра интервью (по типу свертывания, по типу синтеза и по типу имитации). Эволюция
жанров проявляется и в появлении новых жанров («прямая линия»).
3. В устном политическом дискурсе политической элиты можно выделить следующие
коммуникативные стратегии: самопрезентации, дискредитации, нападения, самозащиты,
формирования эмоционального настроя адресата, а также информационно-
интерпретационную, аргументативную, агитационную и манипулятивную. В основе
классификации лежит коммуникативная цель, которая понимается как прогнозируемое
искомое, представление о результате, который должен быть достигнут, по отношению к
адресату, а также набор и типы тактик, которые используются для реализации цели.
4. Высказанная нами гипотеза о соотношении стратегии как определения направленности
речевого поведения в данной ситуации в интересах достижения цели коммуникации и тактики
как конкретного шага в реализации стратегии, конкретного выбора и последовательности
речевых действий внутри этого шага полностью подтвердились материалом, что позволило
уточнить имеющиеся в литературе понятия стратегии и тактики. Стратегия общения
реализуется в речевых тактиках, которые представляют собой выбор и последовательность
речевых действий, характеризующихся своей задачей в рамках избранной коммуникативной
стратегии. Выбор стратегии является определяющим фактором и выбора тех способов и
средств, которые использует политик для достижения поставленной цели.
5. Наряду с существованием специализированных тактик, например, тактик обвинения и
оскорбления, в устном политическом дискурсе элиты можно выделить и неспецифические
тактики, общие для нескольких стратегий. Так, тактика акцентирования может использоваться
и в аргументативной стратегии, и в информационно-интерпретационной стратегии, и в
стратегии формирования эмоционального настроя адресата.
6. Анализ показал, что эффективность применения той или иной стратегии или тактики
зависит от ситуации общения, жанра речи, учета говорящим особенностей адресата, а их
выбор во многом определяется типом речевой культуры и типом языковой личности
политического лидера.
Апробация результатов исследования. По теме диссертации опубликовано 23 научные
работы общим объемом 19 п.л., в том числе монография «Стратегии и тактики речевого
поведения современной политической элиты России» (11,4 п.л.). Основные теоретические
положениядиссертации обсуждались на заседании научного семинара Института русского
языка, литературы и журналистики при филологическом университете Саратовского
госуниверситета (апрель 2003 г.), на заседаниях кафедры русского языка и речевой
коммуникации Саратовского госуниверситета, получили апробацию на II Международном
конгрессе исследователей русского языка (Москва, МГУ, март 2004 г.), IV-ой, VII-ой и VIII-ой
Международных конференциях по риторике и речевой коммуникации, Международной
конференции «Коммуникация: концептуальные и прикладные аспекты» (Ростов-на-Дону, май
2004 г.), других международных, всероссийских и зональных научных конференциях,
симпозиумах и семинарах в Саратове, Пятигорске, Астрахани и др.
ГЛАВА 1. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС,
ЕГО СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ
1.1. Понятие политического дискурса, его функции
В настоящее время отмечается возросший интерес лингвистов к проблемам дискурса
активных социальных групп и прежде всего – политиков. Политический дискурс представляет
собой явление, которое имеет частотное проявление и особое социальное значение в жизни
общества. Вместе с тем феномен политического дискурса не поддается однозначному
определению.
Политический дискурс является сложным объектом исследования, поскольку лежит на
пересечении разных дисциплин – политологии, социальной психологии, лингвистики и связан
с анализом формы, задач и содержания дискурса, употребляемого в определенных
(«политических») ситуациях [Демьянков 2001: 118].
В.Н. Базылев считает, что политический дискурс может рассматриваться как вариант
фатической речи (её жанровая разновидность) в том плане, что частные цели политического
дискурса (помимо собственно информационного содержания) подчинены начальному
контактному импульсу, а информативная задача высказывания становится вторичной. Для
того чтобы быть «правильно» (адекватно замыслу) понятым реципиентами, автор текста
должен апеллировать к коллективным знаниям и представлениям. Если же речь идёт о тексте
в политической сфере, то, вероятно, должна иметь место апелляция к когнитивной базе,
поскольку политики и политические обозреватели адресуются (точнее - в идеале должны
стремиться к этому) ко всему населению страны, а не к какой-то его части [Базылев 1997].
По концепции А. Н. Баранова и Е. Г. Казакевича политический дискурс образует
«совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил
публичной политики, освещенных традицией и проверенных опытом», подчеркивается его
институциональность [Баранов, Казакевич 1991: 6]. В институциональном дискурсе общение
происходит не между конкретными людьми, а между представителями одного или разных
социальных институтов (правительства, парламента, общественной организации,
муниципалитета) и представителем другого социального института или гражданином
(избирателем).
При семиотическом подходе политический дискурс определяется как своеобразная знаковая
система, в которой происходит модификация се-
мантики и функций разных типов языковых единиц и стандартных рече-
вых действий [Шейгал 2000: 3]. Политический дискурс также трактуется как
институциональное общение, которое, в отличие от личностно-ориентированного, использует
определенную систему профессионально-ориентированных знаков, т.е. обладает
собственным подъязыком (лексикой, фразеологией и паремиологией). С учетом значимости
ситуативно-культурного контекста, политический дискурс представляет собой феномен, суть
которого может быть выражена формулой «дискурс = подъязык + текст + контекст» [Шейгал
2000: 15].
В.З. Демьянков считает, что политический язык отличается от обычного тем, что в нем:
политическая лексика терминологична, а обычные, не чисто «политические» языковые знаки
употребляются не всегда так же, как в обычном языке;
специфическая структура дискурса – результат иногда очень своеобразных речевых приёмов;
специфична и реализация дискурса – звуковое или письменное его оформление.
Выделяя в рамках политической филологии политическую лингвистику, В.З. Демьянков
указывает, что её предметом являются:
а) синтактика, семантика и прагматика политических дискурсов;
б) инсценировка и модели интерпретации этих дискурсов, в частности именования
политологически значимых концептов в политическом употреблении в сопоставлении с
обыденном языком. [Демьянков 2001: 117-118].
Общественное предназначение политического дискурса - внушить адресатам (гражданам
сообщества) необходимость «политически правильных» действий и /или оценок [Демьянков
2001: 127].
Некоторые ученые [Паршин 2001] подвергают сомнению существование феномена
политического дискурса, считая, что языковые черты своеобразия политического дискурса
немногочисленны и не столь просто поддаются идентификации, а обычные лексические и
грамматические маркеры, по которым можно выделить политический дискурс как
своеобразное явление, не выходят за рамки соответствующих идиоэтнических языков. По
мнению П. Б. Паршина, под политическим языком подразумевается вовсе не язык или, по
крайней мере, не совсем и не только язык. Он выдвигает тезис о том, что предметом
политической лингвистики является идиополитический дискурс, т.е. «своеобразие того, что,
как, кому и о чем говорит тот или иной субъект политического действия» [Паршин 2001: 194].
В своей работе мы принимаем в качестве рабочего определения «политического дискурса»
речевую деятельность политических субъектов в сфере институциональной коммуникации.
Коммуникативными особенностями политического дискурса являются институциональность,
конвенциональность и публичность (официальность).
К числу институциональных характеристик политического дискурса относятся его функции. К
основным функциям политического дискурса Р. Водак относит: 1) персуазивную (убеждение),
2) информативную, 3) аргументативную, 4) персуазивно-функциональную (создание
убедительной картины лучшего устройства мира), 5) делимитативную (отличие от иного), 6)
групповыделительную (содержательное и языковое обеспечение идентичности) [цит. по
Желтухина 2000а: 72].
В работах других зарубежных лингвистов, посвященных языку политики, выделяются наряду с
информационной функцией также контролирующая функция (манипуляция сознанием и
мобилизация к действию), интерпретационная функция (создание «языковой реальности»
поля политики), социальная идентификация (дифференциация и интеграция групповых
агентов политики) и агональная функция.
Политический дискурс, наряду с религиозным и рекламным, входит в группу дискурсов, для
которых ведущей функцией является регулятивная. Исходя из целевой направленности,
основной функцией политического дискурса можно считать его использование в качестве
инструмента политической власти (борьба за власть, овладение властью, ее сохранение,
осуществление, стабилизация или перераспределение). Однако, по мнению Е.И. Шейгал
[2000: 35], данная функция по отношению к языку настолько же глобальна, насколько
коммуникативная функция всеохватывающа по отношению к языку. В связи с этим
предлагается дифференцировать функции языка политики в качестве аспектных проявлений
его инструментальной функции по аналогии с тем, что все базовые функции языка
рассматриваются как аспекты проявления его коммуникативной функции..
Е.И. Шейгал в рамках инструментальной функции языка политики выделяет восемь функций:
функция социального контроля (создание предпосылок для унификации поведения, мыслей,
чувств и желаний большого числа
индивидов, т.е. манипуляция общественным сознанием);
- функция легитимизации власти (объяснения и оправдание решений относительно
распределения власти и общественных ресурсов); функция воспроизводства власти
(укрепление приверженности системе, в частности, через ритуальное использование
символов);
- функция ориентации (через формулирование целей и проблем, формирование картины
политической реальности в сознании социума);
функция социальной солидарности (интеграция в рамках всего социума или отдельных
социальных групп);
- функция социальной дифференциации (отчуждение социальных групп);
- агональная функция (инициирование и разрешение социального конфликта, выражение
несогласия и протеста против действий властей);
- акциональная функция (проведение политики через мобилизацию или «наркотизацию»
населения: мобилизация состоит в активизации и организации сторонников, тогда как под
наркотизацией понимается процесс умиротворения и отвлечения внимания, усыпление
бдительности) [Шейгал 2000: 36].
Наиболее значимым проявлением инструментальной функции языка политики, которое
должно стимулировать к совершению действий, является мобилизация. Стимулирование
может осуществляться как в форме прямого обращения (в таких жанрах, как лозунги, призывы
и прокламации, законодательные акты), так и в создании соответствующего эмоционального
настроя (надежды, страха, гордости за страну, уверенности, чувства единения, циничности,
враждебности, ненависти).
В современной отечественной политической лингвистике существует несколько направлений
исследования политического дискурса..
В первую очередь проблемы политической коммуникации нашли отражение в работах,
посвященных изучению тоталитарного языка [Купина 1995; Романенко 2000 и др.]. В
монографии Н.А. Купиной рассматривается словарь советских идеологем, относящихся к
политической, философской, религиозной, этической и художественной сферам, а также
языковое сопротивление и языковое противостояние коммунистической идеологии внутри
России.
Значительный вклад в изучение политической коммуникации сделан А.К. Михальской
[Михальская 1996б]. Проблема отношения речи и власти исследуется ею в плане
сравнительно-исторической риторики с привлечением материала СМИ. А.К. Михальская
отмечает: «Если для политиков предшествующих эпох необходимо было в первую очередь
владение искусством публичного выступления (оратории), то для современного
политического лидера этого недостаточно. Требуется также, а возможно, и в первую очередь,
мастерство публичного диалога» [Михальская 1996б: 139].
От сделанных автором теоретических обобщений речевого поведения политиков
отталкиваются многие последующие исследователи политического дискурса. В русле
подходов к изучению политической речи, разработанных А.К. Михальской, исследуют
современную политическую коммуникацию М.В. Китайгородская и Н.Н. Розанова
[Китайгородская, Розанова 2003]. Сопоставление политического дискурса с советским
политическим языком позволило им выявить основные тенденции в изменении характера
современной политической коммуникации, и прежде всего – это замена жестко вертикальной
модели общения между властью и народом, свойственной тоталитарному обществу, на
модель с широкой зоной горизонтальных связей, свойственную демократическим обществам.
Заслугой авторов является описание «многоголосия» в современной политической
коммуникации не только на материале СМИ, но и устной речи политиков.
Ещё одно направление изучения политического дискурса касается перестроечных и
постперестроечных инноваций в русском языке конца XX века [Баранов, Караулов 1991;
Воробьева 2000; Гудков 2001; Вепрева 2002 и др].
Предпринятый нами обзор ни в коем случае не претендует на полноту охвата имеющейся по
рассматриваемому вопросу литературы. Бесспорно, что исследование политического
дискурса только начато и нуждается как в уточнении самого феномена политического
дискурса, так и в более глубоких и масштабных описаниях материала с позиций
дескриптивного и когнитивного подходов.
На наш взгляд, нерешенные задачи изучения политического дискурса касаются прежде всего
уточнения самого понятия политического дискурса, так как во многих работах он трактуется
слишком широко.
Другая нерешенная задача – описание речевого поведения политиков в плане речевого
воздействия. Необходимость исследования политического дискурса на материале речи
политиков диктуется тенденциями развития политической коммуникации, наблюдаемыми в
нашем обществе, а именно – «орализацией» [Стернин 2003: 105] общения, значительным
возрастанием роли устной речи, увеличением её удельного веса в общении и повышении
значимости устной речи как формы существования языка. Это является свидетельством
смены монологической коммуникативной парадигмы устной диалогической коммуникативной
парадигмой.
1. 2. Стратегии и тактики политического дискурса
Политический дискурс отражает борьбу за власть. Это определяет особенности
коммуникативных действий, основой которых является стремление воздействовать на
интеллектуальную, волевую и эмоциональную сферу адресата.
Активно использующаяся в политической коммуникации воздействующая функция языка
реализуется через применение речевых стратегий. Актуальность термина «стратегия» в
лингвистике сопровождается отсутствием общепринятой интерпретации.
С позиций прагмалингвистического подхода стратегия определяется как «совокупность
речевых действий» [Труфанова 2001: 58], «цепочка решений говорящего, его выборов
определенных коммуникативных действий и языковых средств» [Макаров 2003: 192].
В русле когнитивного подхода О.С. Иссерс понимает под коммуникативной стратегией
«комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативных целей»,
который «включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от
конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана»
[Иссерс 1999: 54]. Ученый считает, что стратегии и тактики речевого поведения
непосредственно связаны с основными этапами речевой деятельности – планированием и
контролем, поэтому стратегия представляет собой «когнитивный план общения, посредством
которого контролируется оптимальное решение коммуникативных задач говорящего в
условиях недостатка информации о действиях партнёра» [Иссерс 1999: 100].
С позиции психологингвистики под стратегией понимается «способ организации речевого
поведения в соответствии с замыслом, интенцией коммуниканта» [Борисова 1999: 85],
«осознание ситуации в целом, определение направления развития и организация
воздействия», «развернутая во времени установка субъекта на общение» [Веретенкина 2001:
178]. В широком смысле коммуникативная стратегия понимается как сверхзадача речи,
диктуемая практическими целями говорящего [Борисова 1999].
А. К. Михальская, основывая свое определение коммуникативной стратегии на понятии
выбора, выделяет две глобальные коммуникативные тенденции: к сближению и к
индивидуальности. «Предпочтение (выбор) одной из возможных тенденций ( ... ( и проявление
этого предпочтения в речевом общении назовем коммуникативной стратегией» [Михальская,
1996а: 98].
При определении стратегии, как видим, учитываются такие характеристики, как зависимость
выбора стратегии от цели и коммуникативного намерения, а также зависимость от ситуации.
Учитывая все сказанное, при употреблении термина «стратегия» мы будем понимать ее как
определенную направленность речевого поведения в данной ситуации в интересах
достижения цели коммуникации.
Исследователи называют различные виды коммуникативных стратегий в разных дискурсах, в
том числе в политическом: дискурсивные, стилистические, семантические, прагматические,
риторические, диалоговые и т.д.
Е.И. Шейгал [Шейгал 2000] выделяет в политическом дискурсе следующие виды стратегий:
- стратегия вуалирования, затушевывания нежелательной информации (позволяет
притушить, сделать менее очевидными неприятные факты);
- стратегия мистификации (сокрытие истины, сознательное введение в заблуждение);
- стратегия анонимности (деперсонализации) как прием снятия ответственности.
Можно назвать ещё несколько видов стратегий применительно к политическому дискурсу:
стратегия реификации (конструирование образа врага), стратегия делегитимизации
(разрушение образа оппонента) и стратегия амальгамирования («мы»-дискурс) [Филинский
2002]. Стратегии дискредитации и самопрезентации в политическом дискурсе на материале
письменных текстов СМИ проанализировала О.С. Иссерс [Иссерс 1999].
Ю.М. Иванова, исследуя политический дискурс США, выделяет варьирующую, аддитивную и
интродуктивную стратегии [Иванова 2003]. О.В. Гайкова анализирует манипулятивные и
аргументативные стратегии предвыборного дискурса США [Гайкова 2003].
Однако при этом в литературе отсутствуют четкие основания выделения типов стратегий и их
соотношения с тактиками.
В диссертации представлена попытка классификации и анализа речевых стратегий
российских политиков на основе изучения используемых ими языковых средств. В основу
классификации мы предлагаем положить конечную цель, которую мы понимаем как
прогнозируемое искомое, как представление о результате, который должен быть достигнут по
отношению к адресату.
При формулировании коммуникативных целей мы воспользовались классификацией
Аристотеля, которая не потеряла своей актуальности и лежит в основе многих современных
концепций. Безусловно, она претерпела изменения, но сам принцип классификации остается
продуктивным.
Стратегии в политическом дискурсе определяются целями, которые вызывает к жизни
политическое общение. Как правило, политик желает:
а) побудить адресата проголосовать на выборах за определенного кандидата, партию, блок,
движение и т.п.;
б) завоевать авторитет или укрепить свой имидж, «понравиться народу»;
в) убедить адресата согласиться с говорящим, его мнением, принять его точку зрения (о том,
что правительство работает плохо, или что реформы идут успешно, или что «во всем виноват
Чубайс»);
г) создать определенный эмоциональный настрой, вызвать определенное эмоциональное
состояние адресата;
д) дать адресату новые знания, новые представления о предмете речи, информировать
адресата о своей позиции по какому-либо вопросу.
Следует отметить, что в политическом дискурсе вряд ли может преследоваться цель
«информировать» без желания сформировать при этом положительное или отрицательное
отношение адресата к чему-либо или изменить его мировоззрение, повлиять на его образ
мыслей, поэтому функция воздействия в политическом дискурсе всегда присутствует.
С точки зрения речевого воздействия стратегию можно рассматривать только с помощью
анализа тактик, поскольку стратегия в переводе с греческого (stratos «войско» + «ago» веду) -
искусство планирования, основанного на правильных и далеко идущих прогнозах. А тактика
(греч. «искусство построения войск») – это использование приемов, способов достижения
какой-либо цели, линия поведения кого-либо. В этом контексте стратегия является
комплексным феноменом, а тактика – аспектным. Таким образом, необходимо
проанализировать аспектные феномены, чтобы рассмотреть целостную картину стратегии.
Для определения стратегии речевого воздействия необходимо учитывать не только
коммуникативную цель, но и набор и типы тех тактик, которые используются для ее
реализации. Так, побудить проголосовать за определенного кандидата можно путем
предъявления убедительных аргументов, а возможно с помощью средств саморекламы или
через опорочивание, очернение политического противника в глазах избирателей. Речевые
тактики в нашем понимании представляют собой выбор и последовательность речевых
действий, характеризующихся своей задачей в рамках реализуемой коммуникативной
стратегии.
В результате анализа нами были выделены следующие коммуникативные стратегии,
используемые российской политической элитой: стратегии самопрезентации, дискредитации,
нападения, самозащиты, формирования эмоционального настроя адресата, а также
информационно-интерпретационная, аргументативная, агитационная и манипулятивная
стратегии.
Эти стратегии, реализуемые в определенных тактиках при помощи тех или иных языковых
средств, будут рассмотрены в главах 3 - 7, во 2-ой главе будут проанализированы жанры
устного политического дискурса, в 8-ой – даны риторические портреты отдельных политиков
(В.В. Путина, Д.О. Рогозина, А.Б. Чубайса).
ГЛАВА 2. ЖАНРЫ УСТНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО
ДИСКУРСА
2.1. Проблемы жанров в современной лингвистике
Повышенный интерес современной лингвистической науки к
исследованию речи, появление новой отрасли языкознания - речеведения,
развитие прагматики, риторики обусловили рост популярности
исследований отдельных жанровых форм [Арутюнова 1992; Вежбицка 1997;; Шмелева 1997;
Федосюк 1997; Долинин 1999; Дементьев 2001; Жанры речи 1997, 1999, 2002].
По мнению Т.В. Шмелевой, в современной отечественной русистике существуют три
различных подхода к проблеме речевых жанров [Шмелева 1997]:
Лексический, предполагающий обращение к именам жанров, толкованию их семантики.
Данный подход наиболее тесно связан с теорией речевых актов, во многом основанной на
анализе употребления глаголов речи.
Стилистический, согласующийся с традициями литературоведения, предполагающий анализ
текстов в аспекте их жанровой природы, включая композицию, отбор специфической лексики
и т.д. Данный подход широко используется в исследованиях стилистов, психолингвистов,
социолингистов, а также лингвистов, изучающих живую разговорную речь.
Подход, основанный на анализе моделей жанра, предполагающий исчисление этих моделей
и изучение их воплощения в различных речевых ситуациях. Основополагающим моментом
данного подхода является признание существования в речевом сознании «типового проекта»,
канона, схемы определенного речевого жанра.
При описании речевой модели жанра, как считает Т.В. Шмелева, релевантными являются
следующие признаки, которые она называет жанрообразующими, выделяя коммуникативную
цель как наиболее типологически значимый признак, противопоставляющий четыре типа
речевых жанров: информативные, этикетные, императивные, оценочные. Кроме
коммуникативной цели к жанрообразующим признакам она причисляет:
образ автора (информация о нем как об участнике общения заложена в типовой проект
речевого жанра);
образ адресата;
образ прошлого, акцентирующий внимание на эпизоде, предшествующем общению;
образ будущего, подчеркивающий события, следующие за общением, предполагающий
дальнейшее развитие речевых событий;
тип диктумного (событийного) содержания;
языковое воплощение речевого жанра, спектр возможностей языкового наполнения жанра,
его лексические и грамматические ресурсы.
Шесть первых параметров, включенных в модель речевого жанра, по замечанию Т.В.
Шмелевой, относятся к реальностям действительности и общения, последний, седьмой,
связан с «дифференциацией языковых средств по требованиям речи» [Шмелева 1997: 97].
Т.В. Анисимова рассматривает возможные уровни описания жанров, выделяя три основных
[Анисимова 2000]:
1. Концептуальный уровень описания жанров, имеющий своей целью выделение и описание
самых общих, глобальных признаков, присущих всем без исключения жанрам
соответствующей группы. Главным в данном случае является установление системных
отношений разных жанров друг к другу. Специфика жанра должна быть описана по трем
наиболее важным признакам:
первичность / вторичность жанра;
предполагаемая реакция (отсутствие непосредственной ответной реакции или ее
замедленность; непосредственная словесная реакция; реакция действием);
- интенциональная направленность жанра.
2. Определение жанра на уровне замысла, когда уточняется специфика жанра. На этом
уровне возможно составить модель жанра, т.е. описать общие признаки конкретного жанра.
Как результат, возникает формула жанра, которой впоследствии можно руководствоваться
при разработке текста, чтобы не уклониться от жанрового стандарта.
3. Текстовый уровень, наиболее важный для определения специфики жанра. На данном этапе
условная схема, созданная ранее, наполняется живым содержанием. Жанровая схема
заполняется
«словесной тканью», языковыми средствами.
Актуальным вопросом жанроведения является классификация речевых жанров.
Исследователи выделяют первичные и вторичные жанры, информативные и фатические,
тематически обусловленные и свободные, жанры письменной и устной коммуникации,
официального и неофициального общения, диалогические и монологические, речевые и
риторические жанры.
На основе иллокутивного критерия построена типология жанров диалогического общения Н.Д.
Арутюновой [Арутюнова 1998: 653], которая выделяет:
информативный диалог;
прескриптивный диалог, основанный на деятельностном общении;
обмен мнениями с целью принятия решения или выяснения истины; диалог, имеющий целью
установление или регулирование межличностных отношений;
диалог, имеющий целью установление или урегулирование межличностных отношений;
5) праздноречевые жанры: эмоциональный,
артистический, интеллектуальный диалог.
Справедливо замечая, что «в реальной жизни названные жанры редко бывают представлены
в чистом виде», Н.Д. Арутюнова подчеркивает, что «они различны по своим целям - прямым и
косвенным, степени запрограммированности ответных реакций, распределению ролей и
коммуникативных интересов, «правовому кодексу», протяженности, интенциональным
состояниям собеседников, условиям успешности, по модальным характеристикам»
[Арутюнова 1998: 650].
О.Б. Сиротинина предлагает разграничить понятия «речевой жанр» и «риторический жанр»
[Сиротинина 1999]. Она отмечает, что «один и тот же жанр может быть чисто речевым при
отсутствии специально спланированного, сознательно использованного построения речи и
употребления в ней определенных языковых средств и риторическим - в случае
сознательного планирования и употребления тех или иных средств» [Сиротинина 1999:28].
О.Б. Сиротинина указывает, что не всякий речевой жанр является риторическим даже в
потенции, целенаправленно обучать можно лишь тем речевым жанрам, «которые
одновременно являются или хотя бы могут быть риторическими» [Сиротинина 1999: 29].
Используя понятие «риторическое произведение», видимо, близка к такому пониманию
риторического жанра Т.В. Анисимова, определяющая его как «исторически сложившийся
устойчивый тип риторического произведения, единство особенных свойств формы и
содержания, определяемое целью и условиями общения и ориентированное на
предполагаемую реакцию адресата» [Анисимова 2000: 34].
Исследователи проблем речевых жанров выделяют простые, «элементарные» жанры и более
сложные - «комплексные» [Федосюк 1997: 104], событийные жанры (сложные речевые
события) [Гольдин 1997]. К сложным речевым событиям В.Е. Гольдин относит события
общественного характера, обычно планируемые, контролируемые (собрание, митинг и т.п.).
Строение таких событий имеет общественно закрепленный, институционализированный,
даже в значительной мере ритуализированный характер. Разным сферам деятельности,
разным социумам свойственны, по мнению В.Е. Гольдина, свои комплексы сложных речевых
событий, которые и составляют важный компонент речевой культуры общества.
В.В. Дементьев и К.Ф. Седов называют гипержанрами, или гипержанровыми событиями,
речевые формы, сопровождающие социально-коммуникативные ситуации и объединяющие в
своем составе несколько жанров. Минимальной единицей типологии речевых жанров
исследователи называют субжанр – одноактное высказывание, которое состоит из одного
сверхфразового единства и которое способно входить в собственно жанр на правах тактики
[Дементьев, Седов 1998: 20].
В нашем исследовании вслед за В.В. Дементьевым и К.Ф. Седовым мы будем понимать жанр
как вербальное оформление типичной ситуации социального взаимодействия людей
[Дементьев, Седов 1998: 6]. Хотя взаимодействие людей осуществляется прежде всего в
диалоге, а в публичной речи уровень взаимодействия, безусловно, более низкий, тем не
менее оно присутствует даже в монологической речи. Так, инаугурационная речь является
составляющей церемонии инаугурации.
Кроме обычных жанров, мы выделяем событийные речевые жанры (сложные речевые
события [Гольдин 1997]), которые состоят из разных жанров (уже не событийных), а они, в
свою очередь, состоят из субжанров, в роли которых могут выступать и элементарные
речевые жанры (просьба, приказ). Для краткости в процессе изложения материала для всех
этих понятий мы будем использовать слово «жанр».
В современной лингвистике большое внимание уделяется исследованию отдельных, в том
числе риторических, жанров. За последнее время детальному анализу подверглись многие
жанры, в основном жанры повседневного общения [Седов 2001; Безяева 2002; Жанры речи
1997, 1999, 2002 и др.], научной речи [Салимовский 2001], публицистики [Тертычный 2002].
Исследованию телеинтервью в коммуникативно-прагматическом аспекте посвящена работа
Т.И. Поповой [Попова 2002], однако основное внимание в монографии уделяется речевому
поведению ведущего: «стратегию в телеинтервью осуществляет журналист, именно ему
принадлежит право выбора стратегических шагов» [Попова 2002: 27]. В указанной выше
работе Т.В. Анисимовой [Анисимова 2000] дается подробная характеристика жанров деловой
речи некоторые из которых (мнение, критика, предложение, возражение и др.) широко
используются и в устной политической коммуникации..
В политическом дискурсе объектом исследования являлись в основном лишь отдельные
жанры [Купина 2000; Михальская 2000; Бакумова 2002; Гайкова 2003 и др.].
Подробную классификацию жанров политического дискурса впервые предложила Е.И.
Шейгал [Шейгал 2000: 255-270]. По мнению автора, жанры можно дифференцировать:
по параметру институциональности / официальности;
по субъектно-адресатным отношениям;
по вариантам политических социолектов;
по событийной локализации;
по степени центральности или маргинальности того или иного жанра в поле политического
дискурса;
по характеру ведущей интенции.
При градуировании по оси институциональности / официальности Е.И. Шейгал располагает
жанры политической коммуникации в следующей последовательности (от максимальной
неформальности общения до максимальной институциональности): разговоры о политике в
семье, с друзьями и т.п. – самиздатовские листовки и граффити – телеграммы и письма
граждан – политический скандал – пресс-конференции – публичные политические дискуссии –
публичные выступления, речи политических лидеров – законы, указы и прочие политические
документы - международные переговоры, официальные встречи руководителей государств
[Шейгал 2000: 256-257].
Проводя стратификацию политического дискурса по субъектам политической деятельности,
Е.И. Шейгал выделяет общественно-институциональную коммуникацию, коммуникацию между
институтом и гражданином и коммуникацию между агентами в институтах [Шейгал 2000: 269].
В первом случае автор разграничивает коммуникацию по линиям «институт – общество» (она
представлена жанрами лозунга, призыва, декрета, плаката как обезличенных «высказываний
институтов» или жанрами указа, публичной речи как высказываний политических лидеров) и
«общество – институт» (жанры петиции, обращения, листовки, наказов избирателей и т.п.). В
дискурсе политиков-профессионалов Е.И. Шейгал выделяет особую область – речевые
жанры, субъектами которых могут быть лишь лица, занимающие самые верхние этажи в
политической иерархии, например, руководители государств: это такие жанры, как
инаугурационная речь, послание конгрессу о положении дел в стране, прощальное
обращение президента и др. В коммуникации между агентами в институтах выделяются
внутренняя (служебная переписка, закрытое заседание) сфера и публичная сфера, в которой
реализуются жанры переговоров, парламентских дискуссий, партийной программы,
программной речи на съезде партии и др.
В качестве одного из возможных критериев стратификации политического дискурса Е.И.
Шейгал называет отнесенность жанра к тому или иному событию политической жизни,
которое может быть циклическим (выборы, инаугурация, съезд партии, церемония
патриотического праздника, ежегодное выступление президента с посланием Федеральному
собранию), календарным (встреча депутата с избирателями, парламентские слушания, визит
политического деятеля) или спонтанным (митинг, политический скандал, референдум)
[Шейгал 2000: 264-265].
Степень центральности или маргинальности того или иного жанра в поле политического
дискурса определяется тем, в какой степени он соответствует основной интенции
политической коммуникации – борьбе за власть. С этой точки зрения прототипными жанрами
являются парламентские дебаты, публичная речь политика, лозунг и голосование. Помимо
ведущей интенции, критерием прототипичности является первичность текста. В полевой
структуре жанрового пространства политического дискурса автор выделяет в качестве
первичных жанров заявления, речи, дебаты, переговоры, декреты, конституции, партийные
программы, лозунги и т.д. К сфере вторичных жанров политического дискурса Е.И. Шейгал
относит интервью, анекдоты, аналитические статьи, мемуары, письма читателей, граффити,
карикатуру и т.п. [Шейгал 2000: 269].
По характеру ведущей интенции автор разграничивает:
- ритуальные / эпидейктические жанры (инаугурационная речь, юбилейная речь,
традиционное радоиобращение), в которых доминирует фатика интеграции;
- ориентационные жанры, представляющие собой тексты информационно-прескриптивного
характера (партийная программа, конституция, послание президента о положении в стране,
отчетный доклад, указ, соглашение);
- агональные жанры (лозунг, рекламная речь, предвыборные дебаты, парламентские дебаты)
[Шейгал 2000: 270].
Классификация Е.И. Шейгал построена на широком материале не только русского, но и
американского политического дискурса, но без учета специфики устной или письменной
коммуникации.
2. 2. Диалогические жанры устного политического дискурса
В последнее время наблюдается экспансия диалогических форм в сфере публицистики
[Колокольцева 2001: 13; Попова 2002: 15]. Это касается и политического дискурса.
Диалогические дискурсы представляют собой весьма сложные образования, в рамках
которых переплетаются разноаспектные лингвистические и экстралингвистические факторы.
Виды диалогов выделяются исследователями с разных позиций. Так, для С.А. Сухих при
классификации диалогических дискурсов ведущей является макроинтенция коммуникантов,
на основе которой он выделяет аффиляционный диалог, диалог-интервью,
интерпретационный и инструментальный [Сухих 1998: 15]. На наш взгляд, представляется не
совсем корректным обозначение «диалог-интервью» для диалогов с эвристической
макроинтенцией, так как при этом возникает ассоциация с определенным жанром речи.
В уже упоминавшейся классификации Н.Д. Арутюновой типы диалогических дискурсов
выделяются в соответствии с основными целями общения [Арутюнова 1992: 52-53].
Однако ни одна из известных в диалоговедении классификаций, на наш взгляд, не может
удовлетворять исследователей политического диалога, так как, во-первых, в условиях
коммуникации разные типы диалогических дискурсов находятся в постоянном
взаимодействии и зачастую перекрещиваются, следовательно, нельзя строить
классификацию по одному признаку; во-вторых, претендуя на универсальность,
существующие типологии не учитывают специфику диалога в разных функциональных
сферах, а ориентируются в основном на сферу повседно-бытового общения.
При систематизации диалогических речевых произведений в политическом дискурсе важно,
на наш взгляд, опираться прежде всего на общеязыковые функции, которые специфически
преломляются в нем.
При характеристике политического дискурса в его как монологических, так и диалогических
формах следует учитывать цель, которую ставит политик в своем публичном выступлении.
Цели коммуникации соотносятся с реализацией языковых функций.
В результате анализа материала видеозаписей телевизионных выступлений политических
лидеров нами установлено, что конкретные коммуникативные категории политического
диалога, прежде всего категория чуждости [Захарова 2001: 167], могут формировать
агональный, информативно - интерпретационный и декларативно - персуазивный виды
диалога.
Агональная функция политического дискурса наиболее ярко проявляется в диалогах в период
предвыборной борьбы за власть. Это жанры безусловного влияния: сложные речевые
события – общественно-политические ток-шоу и теледебаты, в которых представители
разных политических партий используют средства агитационного воздействия, направленные
на борьбу с оппонентами за адресата - избирателя, интервью с политическими лидерами.
Такая агитационная речь имеет четкую стратегию: побудить адресата (избирателя) к выбору
того или иного кандидата.
Цель декларативно-персуазивных диалогических форм - создание убедительной картины
лучшего устройства мира. Декларативная функция проявляется в провозглашении политиком
принципов своего видения государственной политики, государственного устройства.
Декларация принципов не служит непосредственным призывом к действию, а должна убедить
электорат в ценности, преимуществах предлагаемой модели управления государством и тем
самым создать положительный имидж политика. Задача политика, дающего интервью перед
выборами, - убедить электорат в том, что лидер обладает необходимыми знаниями,
мудростью и видением перспективы, достаточными для того, чтобы улучшить экономическое
положение населения, поднять престиж страны.
Информационно-интерпретационные диалоги представлены разными формами жанра
интервью и такого нового жанрового образования, как «прямая линия». В политических
диалогах подобного типа на первый план выступает не содержательно-фактуальная
информация, а содержательно-концептуальная, раскрывающая авторское понимание
отношений между явлениями, фактами, событиями и обнаруживающая их скрытый смысл.
Так, «прямую линию» нельзя рассматривать как механический процесс сообщения
информации.
Наиболее частотной событийной жанровой формой во всех видах политического дискурса
является интервью. В исследовании А.К. Михальской выявлена специфика политического
интервью как речевого жанра [Михальская 2000]. Она отмечает, что политическое интервью -
это высококонвенциональный (социально «условный»), публичный речевой жанр с жёстким
распределением речевых ролей непосредственных участников, в котором журналист
раскрывает или стремится раскрыть значимые для общества черты политика, в том числе и
«опасные», тогда как последний, отвечая на вопросы журналиста, стремится убедить
общество в своей «востребованности» [Михальская 2000: 68].
Признавая ценность выявленных А.К. Михальской характеристик этогго жанра, в то же время
выразим мнение, что политическое интервью – это не всегда агональный жанр, в котором
ведущий нападает (обвиняет), а политик защищается или оправдывается. Наши наблюдения
дают основание считать, что степень агональности политического интервью зависит от
установки ведущего и от типа его языковой личности (сравнить, например, «Момент истины»
А. Караулова и «Времена» В. Познера или «Зеркало» Н. Сванидзе).
Как жанр, интервью в современном политическом дискурсе отличается большим
разнообразием: это интервью короткие и пространные, сенсационные и «дежурные»,
ожидаемые и эксклюзивные, проблемные и портретные. Сейчас наблюдается обновление
этого жанра на телевидении, связанное, видимо, с тем, что интервью в полевой структуре
жанрового пространства политического дискурса относится к вторичным жанрам.
Содержательное изменение структуры телеинтервью Т.И. Попова [Попова 2002] усматривает
в том, что современное телеинтервью переакцентировало свои интересы с предмета
разговора на самого собеседника, что прослеживается в таких типах, как интервью с
участником события, интервью с профессионалом (экспертом), интервью с личностью.
«Современные ТИ [телеинтервью], характеризующиеся «лично-биографическим
эгбисционизмом» участников и усилением роли ведущего, отражают основные тенденции
развития современной журналистики и информационно-коммуникативного общества в целом»
[Попова 2002: 14].
Обновление интервью проявляется прежде всего в изменении структуры и сферы
использования жанра. Так, вместо одного интервьюера - несколько («Народ хочет знать»
[РТР, позже – ТВЦ]). В телепередаче В.В. Познера «Времена», наоборот, интервью берется
не у одного политика, а у нескольких.
Телевизионная передача «Времена» является сложным речевым событием, поскольку она
планируется, назначается, до определенной степени контролируется ведущим и имеет
определенный ролевой состав участников [Гольдин 1997: 27]. Такие событийные жанры
характеризуются наличием макродиалога, выражающегося в диалогическом типе общения,
хотя диалогическая форма сочетается в нем с монологической.
Эта программа, посвященная определенной актуальной проблеме, очень сложное речевое
событие, как и «Момент истины» А. Караулова. Возможно, перед нами примеры рождения
нового гипержанра.
Любое жанровое образование обычно представлено
субжанрами. При этом следует иметь в виду, что любой субжанр может быть как одним из
составляющих какого-либо жанра, так и самостоятельным речевым или риторическим жанром
в структуре сложного речевого события (см. раздел 2.1.1 «Теледебаты»). Субжанрами
интервью, вероятно, можно считать интервью с включенными в него наблюдателями.
Непосредственное включение телезрителей в процесс общения ведущего с видными
политическими деятелями может носить как визуальный характер (РТР, «Народ хочет знать»),
так и аудиальный (РТР, «Зеркало»).
Диалогические формы типа «Времена» можно рассматривать как жанровые модификации,
возникающие в результате объединения нескольких моделей на жанровой основе, наиболее
восприимчивой к изменениям. Как правило, такими основами становятся жанры, имеющие
долгую историю и обладающие некоторой степенью универсальности. В нашем случае
инвариантной основой является событийный жанр интервью. Это объясняется гибкостью
жанра интервью, отсутствием в нем жестких канонов. В телевизионной передаче «Времена»
новая жанровая модификация возникает в результате трансформации – синтеза жанра
интервью и жанра дебатов. Влияние последнего проявляется в заданности темы для
обсуждения, дискуссионном характере общения, в увеличении количества интервьюируемых
собеседников.
Противоположным типом жанровых трансформаций являются новые жанровые образования,
возникающие в процессе нарушения величины, объема конструкции. «Свертывание»
жанровой модели, как показали наши наблюдения, приводит к появлению мини-интервью. В
политическом дискурсе подобный тип трансформаций отмечен нами как жанр «мнение» в
новостных программах при обращении журналиста к видным политикам с целью дать краткую
оценку какому-либо событию.
Наконец, обращает на себя внимание трансформация жанра интервью по типу «имитации»,
когда отрицание жанрообразующих доминант модели приводит к изменению этой модели до
такой степени, что можно говорить об имитации жанра [Звягина 2002: 11-12]. Примером такой
модификации могут служить ответы кандидата на пост президента В.В. Путина на вопросы во
время его встречи с доверенными лицами: отсутствует ведущий, вопросы задаются
несколькими участниками встречи, и вопросы, и ответы заранее подготовлены, и – главное –
это интервью лишь по форме, а по сути – продуманное изложение позиции кандидата по
ключевым вопросам.
В то же время наши наблюдения показали, что при всем разнообразии телесценариев
остается специфический отличительный признак интервью: вопросно-ответная структура и
типовая композиция (зачин – основная часть – концовка) [Голанова 1996: 258].
2.2.1. Теледебаты
Теледебаты как «ноу-хау» избирательной кампании в России появились сравнительно
недавно, однако уже сейчас играют важную роль в выборной кампании, являясь ее
необходимым элементом, можно сказать, ритуалом. Считается, что нередко именно успешное
выступление политика в теледебатах сказывается на результатах голосования. Безусловно, с
течением времени дебаты изменились, они стали менее спонтанными, более управляемыми,
тщательно подготовленными специалистами по имиджу и ведению кампаний. При всем этом
избиратели по-прежнему считают теледебаты моментом истины, позволяющим им по-
настоящему глубоко узнать кандидатов. Ведь у этой формы есть одно преимущество: она
дает возможность кандидатам непосредственно обратиться к гражданам, пользуясь самым
эффективным из доступных им средств массовой информации [Мицкевич, Файерстоун 1996:
41]
В то же время отношение к дебатам в разных странах не одинаково. Например, в
Великобритании их принципиально не проводят: по мнению политологов, это отдаляет
население от принципов парламентаризма, переключая их внимание исключительно на
лидеров. Не популярны теледебаты и в Японии – в последний раз их проводили в 1990 году.
В США претенденты на пост президента участвуют в публичных схватках в среднем 4 раза,
отвечая на «острые» вопросы двух-трех журналистов и полемизируя друг с другом. В Чехии
политики получают вопросы от телезрителей по телефону. Самыми продолжительными
теледебатами являются канадские – они длятся до трех часов, причем проводятся сначала на
английском, а затем на французском языках.
В России теледебаты проводятся начиная с 1991 года, однако до сих пор не разработаны
четкие правила их проведения. Мы проанализировали видеозаписи теледебатов двух
последних парламентских и президентских кампаний (1999-2000 гг. и 2003-2004 гг.) на 1
канале, телеканалах РТР, ТВЦ, НТВ, чтобы выяснить, в чем же состоит специфика этого
событийного жанра.
Не встретив в специальной литературе описания теледебатов, мы обратились к определению
понятия «дебаты», чтобы установить специфические дифференциальные признаки
«теледебатов».
Из системы определений, предложенных И.А. Стерниным, ясно, что полемику, дискуссию и
диспут предлагается считать разновидностями спора, а дебаты и прения – разновидностями
обсуждения проблемы. Отличие прений от дебатов заключается в том, что прения
устраиваются по определенному, оглашенному кем-то докладу, а дебаты проходят как
высказывание участниками различных точек зрения на ту или иную поставленную проблему
[Стернин 2000: 82].
Наши наблюдения показали, что при разнообразии сценариев, предлагаемых
телекомпаниями, отмеченный специфический признак сохранен и в телевизионных дебатах:
ведущий предлагает вопрос для обсуждения, а участники высказывают точку зрения своей
партии (или свою собственную) по этой проблеме.
В отличие от парламентских дебатов, теледебаты представляют собой «спор для слушателя»
(термин С.И. Поварнина), то есть не для того, чтобы приблизиться к истине или убедить в
чём-то друг друга, а для того, чтобы убедить слушателей или произвести на них то или иное
впечатление. Прямой адресат речи участника теледебатов (ведущий, другие участники) часто
является второстепенным, так как на самом деле речевая деятельность направлена в
основном на наблюдателей (телезрителей), которые и являются истинным адресатом этой
деятельности.
Коммуникативная цель теледебатов – побудить адресата (избирателя) к выбору того, а не
иного кандидата, убедив его в необходимости совершения сознательного действия. Этим
теледебаты близки к другим жанрам агитационного дискурса [Купина 2000: 216]. Специфика
же теледебатов формируется за счет особых ситуативных условий: это устная спонтанная
речь в её диалогической форме в ситуации непосредственного общения, но с дистанционным
и пассивным истинным адресатом.
Теледебаты – сложное речевое событие поскольку оно имеет коллективный характер,
планируется, назначается, специально организуется, до определенной степени
контролируется ведущим, регулярно повторяется, имеет определённый ролевой и
коммуникативный состав участников и может быть представлено в виде сценария
[Дубровская 1999: 102].
Сложные речевые события группируются по сферам общения. Теледебаты – сложное
речевое событие политической сферы, им свойственны общественная характер,
официальность и публичность.
Общение в сложных речевых событиях может протекать в разных жанрах. В каждом из
сложных речевых событий реализуются речевые и риторические жанры, соответствующие
той или иной коммуникативной цели.
Агитационный дискурс, как отмечают исследователи, характеризуется свободой выбора и
сочетаемости жанровых образцов [Купина 2000: 217]. Рассмотрим отличия в сценариях
теледебатов на разных телевизионных каналах. В 1999-2000 годах теледебаты как таковые
проводились только на каналах РТР и ТВЦ (НТВ проводило дебаты в рамках ток-шоу «Глас
народа») по довольно однообразному сценарию: участники обсуждали заданную ведущим
тему, обменивались воинственными или же вежливыми репликами, отвечали на
предназначенные лично им вопросы телезрителей, поступившие заранее в адрес передачи
(только в варианте РТР) и на прощание обращались к телезрителям с призывом голосовать.
В том виде теледебатов, что проводили РТР и ТВЦ, нами были отмечены следующие
речевые и риторические жанры: программная речь, речь в прениях, возражение,
предвыборное обращение.
В следующую предвыборную кампанию сценарии теледебатов заметно изменились. Новым
жанром дебатов на всех каналах явилось представление своей партии. На твц, помимо этого
нововведения, все осталось прежним. На 1 канале, впервые освоившем теледебаты, была
использована та же схема: представление – программная речь – речь в прениях или
возражение – ответы на вопросы ведущего – предвыборное обращение. На каждом этапе в
распоряжении кандидатов было по одной минуте.
Самым усложнённым оказался вариант РТР, построенный по принципу градации. В первом –
разминочном – раунде участники отвечают на не слишком сложные вопросы ведущего
(Почему в вашей команде сегодня так много женщин? и т.д.), затем – на вопросы
телезрителей, поступившие в адрес одного или всех кандидатов. Следующие раунды
посвящены каждой из представленных партий: претендент отвечает на вопросы (как правило,
провокационные) оппонентов или членов их команд. Заканчиваются теледебаты
предвыборным обращением.
Дадим краткую характеристику жанрам, которые представлены в теледебатах.
Программная речь предполагает в официальной ситуации собрания сообщение о своем
кредо, своем видении ситуации или своем понимании движения общества вперед
[Анисимова, Гимпельсон 1998: 119]. В теледебатах программная речь представляет собой
заявление своей позиции, изложение взглядов участника дебатов (его партии, движения) на
вопрос, сформулированный ведущим, например: «В чем может состоять, на ваш взгляд,
национальная идея?», или «Каково ваше мнение о положении в Чечне?», или «Надо ли
пересматривать результаты приватизации?». (Развернутый анализ программных речей
кандидатов на пост главы государства см. в разделе 2.3.3.).
По нашим наблюдениям, программная речь в теледебатах отличается вариативностью,
свободой построения. Это сложный речевой жанр, который может включать в себя несколько
субжанров: мнение, критику, предложение.
Обязательным элементом программных речей участников дебатов является изложение
мнения. Задача этого жанра (в составе программной речи – субжанра) – предъявление и
аргументация собственного восприятия ситуации, явления [Анисимова 2000: 35]:
Е.Б. Мизулина: Наша позиция как раз и заключается в том / что сегодня разумно ставить
вопрос / о введении чрезвычайного положения на территории Чеченской республики / в
соответствии с законом / действующим / о чрезвычайном положении // И ввести форму
правления / президентскую форму правления / что разрешает закон о чрезвычайном
положении // Если будет решаться так вопрос то это будет означать // в Совет Федерации
будет предложен соответствующий указ исполняющего обязанности президента / и в этом
указе будет сказано / кто будет обеспечивать порядок // Нужно только комплектовать из
собственного населения живущего на территории Чечни / или все-таки на период
чрезвычайного положения / что было бы совершенно рационально и законно / обеспечивать
этот порядок силами федеральной милиции может быть / направляя туда по очереди отряды
милиции особого назначения из разных регионов / чтобы не допустить столкновения двух
противоборствующих сторон / которые пока остаются // Ведь велика опасность не только в
том / что как бы бандиты под видом мирных жителей войдут в состав власти / милиция это
власть / но ведь велика опасность / что тот кто не был в составе бандитов / кто пострадал от
них / из числа чеченского населения / воспользуется чтобы отомстить //
Ведущий: В общем вы против формирования чеченской милиции из местного населения?
Е.Б. Мизулина: Ну я не то чтобы против… / я отношусь с большой осторожностью // И если
ввести чрезвычайное положение и прямое президентское правление / это открытый
легальный путь с обсуждением / как / сколько ограничить / какие деньги / как они будут
использоваться // Вот для чего нужно президентское правление // [РТР, «Выборы-2000»,
21.03.2000];
Мы считаем что / Россия не должна стесняться что она самая мощная в экономическом плане
/ держава постсоветского пространства // И доктрина СПС состоит в том что // Россия должна
стать реальным лидером / на постсоветском пространстве / что означает / во-первых
экспансию / российской экономики / и действительно защиту там прав / и свобод граждан в
том числе и наших соотечественников / что означает лидерство России и более тесную
координацию в политическом смысле // Все это называется лидерство России на
постсоветском пространстве // (Б.Е. Немцов) [1 канал, «Выборы-2003», 27.11.2003].
Т.В. Анисимова относит этот жанр к информационным, но, по нашему мнению, само наличие
аргументации, использование аргументативной стратегии предполагает включение этого
жанра в разряд убеждающих.
Как в приведенном выше выступлении Е.Б. Мизулиной, участники дискуссии могут
предложить свой вариант разрешения сложной проблемы, имеющей общественное значение,
в рамках жанра (субжанра) предложение.
Некоторые участники теледебатов в программной речи ограничиваются лишь критикой
действующей власти или оппонентов:
Я считаю развязывание войны в Чечне / жутким преступлением против всех народов которые
живут в нашей стране // чеченцы / русские / ингуши / все буквально / там одних беженцев
миллион человек // Нет военного решения этой проблемы / но развязывали её Ельцин /
Черномырдин / Грачёв / Гайдар и многие другие // Поэтому одно дело борьба с бандитами а
другое дело / когда вся республика / по сути дела превратилась в зону сплошного бедствия / и
нет тоже реальной программы // Я опубликовал программу в «Советской России» // Первое //
ничего не делают для развития нефтехимического производства / и строительной
промышленности которая там была довольно развита // Второе // деревня не готова чтобы
сеять в эту посевную // Третье // необходима социальная защита и поддержка // Четвертое /
восстановление элементарного порядка и управления // А видите только сводки военных
действий / а после войны надо обеспечить восстановление // (Г.А. Зюганов) [РТР, «Выборы–
2000», 7.03.2000];
Ложный тезис о том что не нужна философия идей / придуман теми кто хотят сокрыть / те
цели / во имя которых совершается та или иная политика // За любой доктриной / будь то
экономической / правовой / исторически всегда стоит понимание нацией места в мировой
истории // И именно крушение России и нынешняя её катастрофа проистекают оттого / что
нам всем внушили что у нас просто / у каждого / один / свой / контракт с государством и мы
разобщены полностью // И марксистская идея / и либеральная «граждане мира» / и
пролетариат безнациональный ведут к одному мировому образцу // «Российский
общенародный союз» считает что русский народ должен вернуться к своим исконным
ценностям // (Н.Н. Нарочницкая) [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
В этих случаях критика – не субжанр программной речи, а самостоятельный жанр в
теледебатах, подменяющий собой программную речь.
Иногда программная речь может строиться не по стандарту, а отражать творческую
индивидуальность говорящего. Приведем в качестве примера выступление Н.И. Травкина,
который в 1999 году представлял в теледебатах партию «Яблоко», а в настоящее время
сошел с политической арены:
У нас национальную идею когда начинают искать / то почему-то подразумевают что вот
сейчас кто-то что-то выдумает и все проблемы будут решены // Долгое время национальная
идея как у нас была? // Вот я тут недавно был во Владимирской области одновременно
поехал в Петушки / там тоже одна национальная особенность связанная с этим местом // А
дальше Муром / где Илья Муромец тридцать три года на печке лежал а потом совершил
несколько подвигов // У нас национальная идея всё равно что щуку поймал / или стрела в
лягушку попала / повезло / а это царевна / все сразу свалилось с неба // Не может быть
национальная идея которая страну вытащит и всех сделает счастливыми // Пахать надо / па-
хать // А здесь роль государства / и какие правила государство вводит / чтобы человек
заинтересован был / пахать на себя на свою семью // Может быть если национальную идею
приближать / то что надо уже / поменьше надеяться на государство и побольше на себя //
[РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
Это яркая, образная, легко воспринимаемая речь, насыщенная аллюзиями, обращением к
прецедентным текстам (поэме Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки», русским народным
сказкам и былинам). Но вряд ли она в полной мере выполняет задачу программной речи –
выразить позицию представляемой говорящим партии по предложенному для обсуждения
вопросу.
Другим жанром, встретившимся нам во всех вариантах теледебатов, является речь в прениях
– как бы законченная по смыслу реплика в диалоге. «Речь в прениях – это выступление, в
котором оратор формирует определенную точку зрения на предмет речи, убеждает в
предпочтительности или преимуществах предлагаемой точки зрения перед другими
возможными или имеющимися» [Анисимова 2000: 33-34]. Этот жанр используется при
обсуждении больших спорных вопросов. Его отличительная черта – наличие тесной связи с
предшествующими выступлениями. В этих условиях возрастает степень спонтанности речи, в
то время как все предыдущие жанры в структуре теледебатов обычно риторические.
К возможным формам реализации этого жанра Т.В. Анисимова относит обоснование, которое
не предлагает нового решения проблемы, а имеет задачей разъяснить свою позицию по
обсуждаемому вопросу и убедить аудиторию в том, что эта позиция правильная [Анисимова
2000: 34]. Например:
Да / я должен признать / что авторитет России за последние годы в мире вырос // Вырос
благодаря авторитету и довольно активной ясной позиции Владимира Владимировича Путина
и МИДа // Тем не менее / на наш взгляд базовыми приоритетами / внешней политики должны
быть не отношения допустим с Китаем / или с США / а в первую очередь базовый приоритет /
это отношения со странами содружества / СНГ // Почему? Во-первых / потому / что там живет
двадцать пять миллионов наших соотечественников // и эти люди нуждаются в помощи
России // Во-вторых потому что / историческим / культурологическим и языковым образом мы
связаны навеки с этими странами / и мы не можем эти отношения разорвать // В-третьих
экономические связи с этими странами являются ключевыми // (Б.Е. Немцов) [1 канал,
«Выборы-2003», 27.11.2003].
Обоснование, как правило, продумывается заранее, хотя бы «на всякий случай», что делает
его риторическим жанром.
Задача возражения состоит в указании на несогласие со словами или действиями другой
стороны, а также на слабые стороны ее позиции [Анисимова 2000: 39]. Так, при обсуждении
вопроса о нарастании в нашей стране антизападных настроений Б.Е. Немцов возражает Н.Н.
Нарочницкой, считающей, что Европа «все так же боится России»:
Разыгрывается такая карта // Но я считаю что конфронтация с Европой / катастрофа для
России // Это же все было / железный занавес / это бесправие / нищета / это ксенофобия / это
/ разжигание национальной розни // Вы знаете / Европа / крупнейший наш торговый партнер /
пятьдесят миллиардов долларов товарооборота // Европа / всегда когда Россия
приближалась к Европе / в России был прогресс // [1 канал, «Выборы-2003», 27.11.2003].
Несогласие с выступлением оратора может быть показано в реплике разными способами:
подчеркиванием противоположной точки зрения, иронической фразой:
Ведущий: Николай Ильич / расскажите о взглядах Явлинского на этот вопрос //
Н.И. Травкин: Ну что я буду рассказывать…//
Н.Н. Нарочницкая: Ну как же / вы же член «Яблока» / прораб перестройки!
Н.И. Травкин: Я и остался прорабом //
Н.Н. Нарочницкая: Чудесное признание! [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
Именно в таких жанрах, как речь в прениях и возражение (не риторических), ярко проявляется
тип языковой личности говорящего по его способности к кооперации в речевом поведении
[Седов 2000] (подробнее о типах языковой личности политиков см. в главе 8 «Риторическая
грамотность политика и риторические портреты отдельных политиков»).
Во всех вариантах теледебатов присутствует еще один жанр, обычно риторический, –
предвыборное обращение. В отличие от жанра прений, где в большей степени проявляется
прямой диалог, здесь говорящий обращается непосредственно к избирателю как к прямому
адресату с целью побудить его предпочесть на выборах определённую партию или
кандидата. Например:
Я прошу избирателей поддержать блок Жириновского / номер семнадцать в бюллетене для
голосования // Завтра мы проводим последний митинг и шествие по Тверской от Пушкинской в
двенадцать часов дня // Сегодня все лезут в патриоты а мы уже десять лет // Мы хотим
сильной России / мы хотим поднять русский народ / мы не против малых народов но мы
против национальных клеток / в которых живут наши граждане // Мы знаем как сделать
сильной экономику / Голосуйте за блок Жириновского!
Специфика предвыборного обращения в теледебатах обусловлена временным лимитом в 30
или 60 секунд, за которые говорящий должен назвать действие, которые адресату
необходимо совершить (поддержать на выборах определенного кандидата, сделать
правильный выбор или хотя бы прийти на выборы), и аргументировать необходимость этих
действий. Все это может продумываться заранее (а может и репетироваться).
Таким образом, особенности теледебатов как сложного речевого события обусловливают не
только определённый набор жанров и их субжанров, но и соотношение в них творческого
начала и стандарта: в программной речи наиболее ярко проявляется творческая
индивидуальность говорящего, в речи в прениях – тип языковой личности, а обращение к
избирателям строится по шаблону. В отличие от парламентских дебатов в теледебатах
появляется пассивный адресат – наблюдатель, который не может вмешаться (а иногда и
может) в обсуждение того или иного вопроса, но является основным (истинным) адресатом.
Выявленное нами своеобразие теледебатов может свидетельствовать об эволюции жанровой
природы дебатов, обусловленной коммуникативными задачами, стратегиями и тактиками
политического дискурса.
2.2.2. Общественно-политическое ток-шоу
Близким жанру теледебатов является жанр общественно-политического ток-шоу. В
настоящее время на российском телевидении существуют только две таких программы:
«Основной инстинкт» С. Сорокиной (1 канал) и «Свобода слова» С. Шустера (НТВ). Ведущий
задает вопросы по актуальной на сегодняшний день теме приглашенным – известным
политическим и общественным деятелям, они высказывают свою точку зрения, соглашаются
друг с другом, возражают, вступают в полемику. В число участников программы «Основной
инстинкт» могут быть включены и обычные люди, как-то связанные с обсуждаемой
проблемой, например, родители погибшего на школьных военных сборах
одиннадцатиклассника – при разговоре о введении в школе обязательной начальной военной
подготовки. В студии присутствуют пассивные наблюдатели - зрители. В ток-шоу могут быть
использованы телерепортажи с мест событий, организованы телемосты.
С теледебатами этот событийный жанр сближает наличие единой темы разговора,
задаваемой ведущим, и дискуссионность обсуждения. Основные характеристики жанра
теледебатов присутствуют в ток-шоу в свернутом виде. Набор жанров, представленных в ток-
шоу, тот же, что и в теледебатах (мнение, возражение, критика, речь в прениях,
предложение), за исключением предвыборного обращения и программной речи.
Однако есть и отличия. В теледебатах роль ведущего преимущественно техническая: он
предлагает участникам заранее подготовленные вопросы, следит за соблюдением
регламента. В ток-шоу ведущий направляет обсуждение в нужное, по его мнению, русло, его
личность проявляется более ярко, она накладывает отпечаток на весь ход разговора.
Особенно это касается ведущей программы «Основной инстинкт» С. Сорокиной: она активно
вмешивается в разговор, даже перебивает говорящего, может по собственному решению
прекратить обсуждение какого-то вопроса и сменить тему разговора. В этом отношении
выгодным образом отличается речевое поведение ведущего «Свободы слова» С. Шустера.
В вариантах теледебатов, предлагаемых РТР и НТВ, вопросы, помимо ведущего, могут
задавать и присутствующие в студии члены «команды» каждого из политических оппонентов –
его товарищи по партии. В ток-шоу «Свобода слова» право задать вопрос и высказать свое
мнение имеют приглашенные эксперты: известные политологи, социологи, журналисты. Но,
несмотря на то, что зрители лишены права задавать вопросы, они тоже могут выразить свое
мнение по обсуждаемой проблеме («Основной инстинкт») или свое отношение к только что
прозвучавшим высказываниям участников («Свобода слова») путем голосования. Результаты
голосования тут же становятся достоянием присутствующих и комментируются ведущим
(«Основной инстинкт»).
2.2.3. «Прямая линия»
Метаморфоза речевого жанра интервью в политическом дискурсе особенно ярко видна в
организации такой формы диалогического общения с крупными политическими фигурами, как
«прямая линия». «Прямая линия» как сформировавшийся жанр в общественно-политической
сфере представлен преимущественно письменной фиксацией в газетных изданиях («прямая
линия» с В.В. Путиным идет в прямом эфире и повторяется в записи). Но все-таки это жанр
устной речи, поэтому рассмотрим более подробно этот жанр на материале видеозаписей
«прямой линии» с В.В. Путиным в 2001, 2002 и 2003 годах.
«Прямую линию» мы определяем как сложное речевое событие – особый событийный жанр,
представляющее собой дистанционный публичный диалог вопросоответного типа между
адресатом (телезрителями, читателями) и видным политическим деятелем.
Обнаружены следующие жанровые характеристики «прямой линии»:
1.Типологическая стратификация. Для прямой линии типично дистантное общение (наличие
дистантных наблюдателей из числа телезрителей, читателей).
2. Способ общения. Контакт между коммуникантами непосредственный. Канал и средство
связи коммуникации или только аудиальный (вопросы читателей по телефону), или
аудиовизуальный, совмещающий непосредственный контакт политика, отвечающего на
вопросы ведущего телепрограммы. Форма речевого контакта устная, но текст «прямой линии»
может печататься в газете.
3. Организация общения.
а) Функция «прямой линии» - возможность прямого общения с населением, в процессе
которой политик не только предоставляет в ответах информацию по актуальным вопросам
политики и экономики, но и дает свою интерпретацию и оценку событий, проблем.
б) Общение спонтанное.
в) Стратегии и тактики стандартные, социально приемлемые.
г) Отсутствует жестко заданная тема. Даже в случае строгого объявления темы возможны
отступления от неё как в вопросах, так и в ответах.
4. Топология речевого события. Расположение коммуникантов дистантное (визуальное и
невизуальное).
5. Объективные ситуативные характеристики коммуникантов.
а) «Прямая линия» - это диалог, но в нем участвует несколько коммуникантов – адресантов,
последовательно сменяющих друг друга (как правило, сложное речевое событие «прямая
линия» включает в себя одного отвечающего, но бывает и несколько).
б) Социально–статусные отношения коммуникантов асимметричные. Отличие «прямой
линии» от традиционного интервью заключается также, на наш взгляд, в перераспределении
коммуникативной инициативы, в возрастании роли каждого из адресантов в диалоге. В
«прямой линии» телезрители (читатели) – адресаты и наблюдатели общения, но задающие
вопрос, - выступают в роли непрофессиональных субъектов общения. Обращаясь к
представителю власти с прямыми вопросами, они обретают свойства адресантов общения,
инициирующих запрос информации.
Обратимся к жанровой структуре «прямой линии». В речевом событии на макроуровне в
качестве единицы общения ряд лингвистов выделяет коммуникативный эпизод [Борисова
2001: 25.] Деление коммуникативного события на эпизоды отражает коммуникативную
динамику диалогического взаимодействия, его членимость на фазы в соответствии с
изменением деятельностной структуры коммуникативного процесса.
В жанре «прямая линия» коммуникативный эпизод обычно состоит из вопроса
(стимулирующей реплики) и развернутого ответа политика (реактивной реплики). Но это не
диалогическое единство, а единица более крупная.
Критериями выделения коммуникативного эпизода считаются следующие признаки:
ориентированность на решение коммуникативной задачи (коммуникативно-деятельностное
основание);
тематическая цельность (показатель содержательной целостности)
иллокутивная связанность реплик–высказываний внутри эпизода (показатель прагматической
связанности);
жанрово–композиционная оформленность (показатель структурно–речевой целостности)
[Борисова 2001: 26].
Каждый коммуникативный эпизод связан с введением новой темы. Выбор темы в «прямой
линии» в основном свободный: меняются адресанты (телезрители, читатели) – меняется, как
правило, тема.
Коммуникативные эпизоды, из которых состоит целостное речевое событие, воплощаются в
речевых жанрах. В макроструктуре каждого коммуникативного эпизода «прямой линии», по
нашим наблюдениям, представлены обычно такие жанры:
информативный диалог: запрос информации – ответ,
информативный диалог с целью принятия решения,
диалог–«ратификация», констатирующий принятие решения о дальнейших действиях,
субжанры (этикетная рамка: диалог–приветствие, диалог–прощание).
Интересно проследить особенности инициальной и реактивной реплик. Можно отметить
своеобразие жанрово–композиционной структуры речевой партии инициаторов запроса
информации: обычно запрос информации состоит из экспозиции с функцией обоснования
запроса информации (жанр микросообщения) и собственно запроса информации (вопрос –
просьба).
Охарактеризуем микроструктуру ответной реплики В.В. Путина. В его ответах на вопросы
телезрителей прослеживается определенная последовательность коммуникативных шагов:
установление контакта со слушателями;
подтверждение существования проблемы;
оценка ситуации, связанной с данной проблемой;
объяснение причин, приведших к трудной ситуации;
информирование о том, как решается проблема;
приведение статистических данных, примеров, аналогий в качестве аргументов;
обобщение изложенного (указание пути решения задач, обещание принять меры, выражение
уверенности в позитивном исходе).
Исследование коммуникативных и структурных особенностей «прямой линии» приводит к
мысли, что перед нами новое жанровое образование – возможно, трансформация жанра
интервью, а скорее – новый событийный жанр.
В целом можно прийти к заключению, что новые модификации, возникающие в устной форме
политического дискурса в результате жанровых трансформаций, делают его жанровую
систему разнообразнее и сложнее.
2.3. Монологические жанры устного политического дискурса
В устном политическом дискурсе кроме диалогических жанров используются и жанры
монологической речи, такие, как инаугурационная речь, программная речь, обращение главы
государства к населению по поводу особой, «кризисной» ситуации (например, захват
заложников на Дубровке в октябре 2002 года), поздравительная речь по поводу памятной
даты или юбилея, приветственное слово, напутственное слово и т.п. В них реализуется,
главным образом, стратегия формирования эмоционального настроя адресата (подробнее об
этом см. главу 5 «Стратегии удержания власти»). Однако, в отличие от диалогических жанров,
в монологических жанрах, как правило, есть письменная основа, ослабляющая, а часто
исключающая спонтанность речи, поэтому монологические жанры характеризуют стратегии и
тактики речевого поведения политика, но в значительно меньшей степени - устный
политический дискурс.
2.3.1. Инаугурационная речь
Инаугурационная речь президента в российском политическом дискурсе, как и сама
процедура инаугурации, - жанр новый, но имеющий свои отличительные черты. А.Т. Тазмина,
исследовавшая инаугурационную речь президентов США, отмечает, что особый характер
президентского обращения и обряд инаугурации создают четкий тип президентского
инаугурационного обращения [Тазмина 2001: 46], используемый не только американскими
президентами.
Инаугурационные речи В.В. Путина, произнесенные им в 2000 и в 2004 году, строятся в
основном по этому же типу. В исследованиях, посвященных данному жанру, отмечается, что
инаугурационная речь президентов США в первую очередь выполняет функцию объединения
слушателей как народа [Тазмина 2001: 48; Шейгал 2002: 207; Чикилева 2003: 306].
Лейтмотивом речей Президента также является призыв к объединению: к объединению всех
граждан в единый народ и к объединению, тесной связи руководителя государства и народа.
Этому в первую очередь способствует активное использование местоимения мы. Лингвисты
отмечают, что в инаугурационной речи местоимение первого лица единственного числа
используется крайне редко, гораздо чаще употребляется местоимение we (мы) [Чикилева
2002: 305]:
Мы доказали что Россия становится по-настоящему современным / демократическим
государством //;
Мы обязаны беречь достигнутое / хранить и развивать демократию // [2000];
Прошедшие годы были для нас всех / нелегкими // Прямо скажу / они были временами /
временем серьезных испытаний // Тогда в двухтысячном году очень многие проблемы
казались просто неразрешимыми // Но в критических ситуациях народ России проявил свои
самые лучшие патриотические гражданские качества / когда боролся за территориальную
целостность / за единство страны / и когда упорным трудом создавал основы для роста
экономического потенциала // <…> Это мы сами остановили агрессию международного
терроризма / избавили страну от реальной угрозы распада // Это мы вместе сделали нашу
Россию открытой страной / готовой к широкому равноправному сотрудничеству с другими
государствами / страной / укрепляющей свои позиции на международной арене // [2004].
В первой инаугурационной речи Путина призыв к единению нации в столь знаменательный
момент её истории включает и идею необходимости преодоления политических разногласий
ради общего будущего России:
Обращаюсь к тем / кто голосовал за других кандидатов // Убежден что вы голосовали за наше
общее будущее / за наши общие цели / за лучшую жизнь / за процветающую и сильную
Россию // У каждого из нас свой опыт / свои взгляды // Но мы должны быть вместе / нам
многое предстоит сделать сообща //
Помимо призыва к единству нации, отличительной чертой инаугурационной речи является
также обращение к традиционным ценностям. Прославление силы и величия России в
инаугурационных речах Президента призвано вызвать патриотические чувства у её граждан,
дать им надежду на лучшее будущее:
Здесь / в Кремле / средоточие нашей национальной памяти // Здесь / в стенах Кремля /
веками вершилась история нашей страны // И у нас нет права быть «Иванами не помнящими
родства» // Мы не должны забывать ничего // Мы должны знать свою историю / знать её такой
какая она есть // Извлекать из неё уроки / всегда помнить о тех кто создал Российское
государство / отстаивал его достоинство / делал его великим / мощным / могучим // Мы
сохраним эту память и мы сохраним эту связь времен // И всё лучшее из нашей истории / всё
лучшее мы передадим потомкам // [2000].
Наиболее часто В.В. Путиным упоминаются следующие ценности: «целостность страны»,
«единство», «солидарность», «сила» и «величие» России, «свобода», «демократия»:
… впервые за всю историю нашего государства / за всю российскую историю / впервые
верховная власть в стране передается самым демократическим / самым простым образом /
по воле народа / законно и мирно // [2000].
Более подробный анализ использования тактики учета ценностных ориентиров адресата в
инаугурационных речах Президента дается в главе 5 «Стратегии удержания власти».
Жанр инаугурационной речи характеризуется определенной композицией. Во вступительной
части В.В. Путин, как бы продолжая текст только что прозвучавшей клятвы, демонстрирует
свое понимание обязанностей президента России на современном этапе, уже акцентируя
свои обязанности и используя 1-е лицо единственного числа:
А сейчас я еще раз хочу вернуться к главной ее сути и сказать что обязанности президента /
хранить государство и верно служить народу / и впредь будут для меня святы / и впредь будут
для меня превыше / всего // Я буду исходить из того что помощь и поддержка граждан
Российской Федерации / являются самой главной / и / самой / надежной опорой и надеждой
для ее президента //; Как и в предыдущие годы буду работать активно / открыто / и честно /
сделаю все что смогу / все что в моих силах чтобы оправдать надежды миллионов людей //
[2004].
Далее, в основной части, В.В. Путин дает краткое изложение главного политического курса. В
соответствии с эпидейктическим характером инаугурационной речи конкретный политический
курс «предлагается для созерцания, а не для действия» [Тазмина 2001: 52]. В качестве
эффективного приема в инаугурационной речи В.В. Путина используется темпоральный
фактор – обращение к прошлому, настоящему и будущему. Американские президенты,
демонстрируя идею сохранения старого опыта, преемственность традиций, как правило,
обращаются к своим предшественникам, цитируя их или перефразируя их известные
высказывания [Тазмина 2001: 50]. В первой инаугурационной речи В.В. Путина тоже есть
ссылка на высказывание предыдущего Президента России:
Первый Президент России Борис Николаевич Ельцин покидая Кремль <…> произнёс слова
которые многим запомнились // Он сказал / и сегодня повторил в этом зале // «Берегите
Россию!» //Именно в этом я вижу свою главную президентскую обязанность //
Институт президентства в нашей стране насчитывает немногим более десяти лет, и В.В.
Путин приэывает черпать силы в примерах героической истории страны:
Мы с вами наследники России / родины выдающихся сынов и дочерей / тружеников / воинов //
Они оставили нам в наследство огромную великую державу // Наше прошлое безусловно
придает нам силы // [2004].
Поскольку в 2004 году В.В. Путин был избран на второй срок, в обзоре прошлого опыта им
отмечаются успехи и достижения, чего нельзя было заметить в первой инаугурационной речи
в 2000 году. Политический курс переизбранного президента рассматривается как
продолжение курса предыдущего срока, одобрение которого подтверждено выбором народа:
Теперь главная цель ближайшего четырехлетия / превратить уже накопленный нами
потенциал в новую энергию России / достичь за счет этого принципиально лучшего качества
жизни наших людей / добиться реального ощутимого роста их благосостояния // <…> Убежден
// лучшей гарантией такой преемственности является зрелое гражданское общество // Только
свободные люди в свободной стране / могут быть успешными //
В заключительной части В.В. Путин обращается к будущему, подчеркивая, что для
достижения поставленных целей «у нас есть все возможности // есть ресурсы / свой
собственный опыт / есть огромная энергия прошедших лет / интеллектуальный потенциал»:
Это величие должно быть подкреплено / подкреплено новыми делами сегодняшних
поколений граждан нашей страны // И только тогда / наши потомки будут гордиться теми
страницами / которые мы с вами впишем в биографию великой России // [2004].
Инаугурационную речь В.В. Путина можно рассматривать как типичную для этого жанра (об
индивидуальных чертах речи В.В. Путина см. главу 8 «Риторическая грамотность политика и
риторические портреты отдельных политиков»).
Однако в речи российского президента есть и отличия, обусловленные особенностями
исторического развития страны. Так, А.Т. Тазмина отмечает, что в инаугурационной речи
президенты США часто, если не всегда, обращаются к богу, используя не только имя
всевышнего, но и молитвы. В ХХ веке в сознании нескольких поколений российского общества
сформировались устойчивые атеистические традиции. А.В. Сергеева отмечает, что среди
приоритетов, которые сближают россиян, «религия» стоит на одном из последних мест
[Сергеева 2004: 238]. Обращение к богу в инаугурационной речи В.В. Путина вряд ли бы
нашло отклик в сердце каждого россиянина, что В.В. Путин, очевидно, понимает и, будучи
глубоко верующим человеком, в инаугурационной речи об этом ни слова не говорит.
1.3.2. Программная речь
Жанр предвыборного программного выступления в российском политическом дискурсе также
формируется на наших глазах. Это жанр, в котором реализуется прежде всего
аргументативная стратегия.
Сравним, например, предвыборные программные выступления В.В. Путина [РТР,
Программное выступление перед доверенными лицами, 12.02.04] и И.М. Хакамады [АиФ,
№10, 2004 г.]. У них много общего, что в целом характерно для этого жанра, сложившегося в
европейской и американской политической культуре. В центре выступления претендентов на
пост президента – изложение программы развития страны, собственных взглядов и
предлагаемых действий. Концепция И.М. Хакамады, предлагаемый ею новый политический
курс выражены высказыванием-слоганом: «Современным людям – современную власть». У
И.М. Хакамады, так же, как и у В.В. Путина, не только представлена концепция будущего
политического и экономического развития, но и дается обоснование выдвинутых идей на
основе использования тактики обоснованных оценок, тактики контрастивного анализа, тактики
иллюстрирования, тактики указания на перспективу, тактики акцентирования (подробному
анализу этих тактик посвящена главы 6 «Стратегия убеждения»и 7 «Общие
(неспециализированные) тактики»), что дает основание считать этот жанр формой
реализации близких друг другу аргументативной и агитационной стратегий. Это первая
микротема основной части программного выступления.
Вторая микротема программной речи в соответствии с особенностями этого жанра
предлагает конкретные способы реализации предложенной кандидатами программы.
Обращение к будущим результатам с указанием путей их достижения в речи В.В. Путина мы
рассмотрим в главе 5 «Стратегии удержания власти».
И.М. Хакамада, излагая проект создания новой демократической партии, останавливается на
двух принципах ее деятельности: реформе власти и реформе экономики. При этом
указываются конкретные пути реформирования, манифестируемые условно названными нами
речевыми глагольными моделями с модальными словами нужно, надо, нужен, необходимо,
должно, нельзя. См., например:
не должно быть государственной монополии на СМИ;
чиновников нужно не назначать, их нужно выбирать в результате конкурса;
нельзя допускать участия силовых ведомств в экономике и политике;
надо контролировать, чтобы ни в коем случае не было случаев проявления межнациональной
розни;
нужен закон о лоббизме и четкие правила о том, как должны взаимодействовать власть и
бизнес.
Как и в речи В.В. Путина, в выступлении И.М. Хакамады много формул акцентирования: я
думаю, я хочу сказать, для меня главное. Обращает на себя внимание ключевое слово новый,
которое неоднократно подчеркивается ею: новый (курс), новая (власть), новая (партия), новая
(страна). Различный статус кандидатов в президенты сказывается на структуре и стиле текста
программного выступления. У действующего президента, переизбирающегося на второй срок,
формулы акцентирования более категоричные: убежден, подчеркиваю и т.п.:
Убежден / для поступательного развития государства и общества нам абсолютно необходима
цивилизованная политическая конкуренция //
Убежден / только развитое гражданское общество может обеспечить незыблемость
демократических свобод / гарантии прав человека и гражданина //
Еще раз подчеркну / свободы и права граждан / это высшая ценность которая и определяет
смысл и содержание государственной работы //
Кроме того, если В.В. Путин в обзоре ситуации в стране останавливается как на
существующих на данный момент недостатках, так и на последних достижениях в
экономическом и политическом развитии России, то И.М. Хакамада больше прибегает к
резкой критике в адрес правительства и президента:
Выросло поколение людей, которые хотят жить в свободном мире <…>. При этом они зажаты
в совершенно чудовищные рамки: чтобы открыть свою фирму, нужно дать взятку отдельно –
чиновника, отдельно – бандиту. Кому это выгодно? Наверное, президенту, который за 4 года
задавил абсолютно все демократические инициативы. Мне понятно, почему Россия в 2004
году оказалась при аккуратно воссозданной советской системе власти. Путин с ее помощью
приблизился к псевдостабильности, которая с виду кажется очень устойчивой..<…> Нельзя
наращивать аппарат, нельзя с улыбкой игнорировать взяточничество – это путь, который
ведет в тупик.
Закачивается программная речь призывом, выраженным у обоих кандидатов в имплицитной
форме (подробнее о тактике призыва см. раздел 6.2.2):
Спрашивается / справимся ли мы с этой работой? Результаты последних лет дают все
основания сказать / да / это в наших силах // И мы сделаем это / сделаем обязательно // (В.В.
Путин);
Я думаю, что необходимость всех этих перемен уже настолько очевидна, что новая
демократическая партия обязана возникнуть. Чтобы шаг за шагом создать рациональную,
логичную, эффективную систему власти, которая будет устраивать всех и, главное, будет
реальным ответом на запрос людей, свободных граждан России. Всем нам надо пожелать
удачи, ведь каждый достоин этого. Пришло время самим нанимать власть, а не ждать сверху
властного чуда (И.М. Хакамада).
Подведем итоги. Мы не ставили целью дать исчерпывающую характеристику всех жанров
политической коммуникации (это задача жанроведения), а попытались охарактеризовать те
процессы, которые в настоящее время происходят в жанровой структуре устного
политического дискурса (появление новых жанров, некоторая трансформация существующих
жанров), связанные с использованием разных стратегий и тактик.
Устный политический дискурс реализуется при участии политика в тех или иных событийных
жанрах, включающих в себя как риторические, так и речевые жанры. Анализ подтвердил, что
в более спонтанной диалогической речи, в отличие от монологической, значительное место
могут занимать речевые жанры. В заранее подготовленной в письменной форме
монологической речи господствуют риторические жанры.
В любом жанре у политика есть выбор как стратегий, так и тактик, но сам жанр накладывает
на этот выбор свои ограничения, поэтому, как будет показано в дальнейшем, есть
зависимость такого выбора от жанра (интервью или теледебаты, ток-шоу или «прямая
линия», программная речь или инаугурационная и т.д.).
ГЛАВА 3. Стратегия самопрезентации
Без всякого сомнения, одной из главных задач политического лидера является задача
«понравиться народу». Поэтому в рамках политической борьбы за власть наиболее
актуальной проблемой является формирование имиджа политического лидера.
Имидж – это стереотип человека, закрепившийся в массовом сознании. Он призван в
концентрированной форме отражать суть человека или партии [Почепцов 2000а: 18].
Поскольку обычно избиратель не имеет с политиком личных контактов, фактически он
воспринимает не самого лидера, а его имидж. Своё решение большинство избирателей
принимает, опираясь не на рациональные доводы, не на критический анализ многочисленных
политических лозунгов и программ, не на детальное изучение биографий кандидатов, их
личных качеств, а, полагаясь, скорее, на интуицию, на комплекс впечатлений от кандидатов,
на их образ (имидж).
Можно сказать, что имидж политика является частью его профессионального успеха. Отсюда
следует, что чем точнее будет выстроен имидж, тем эффективней будет коммуникация с
избирателями, и, следовательно, будет достигаться основная задача – завоевание и
удержание симпатий населения.
В целом, под имиджем понимается образ–представление, целенаправленно создаваемый,
наделяющий впечатление от человека дополнительными ценностями (человеческими,
нравственными), что, собственно, и способствует более эмоциональному его восприятию.
По словам Г.Г. Почепцова, «имидж представляет собой обращенное вовне «Я» человека, так
называемое его публичное «Я». Люди как бы покрыты определенным коммуникативным
ограждением в виде публичного «Я», за которым иногда может скрываться иное «Я»
[Почепцов 2000а: 545].
Имидж политического лидера – это представление о политике, сложившееся у населения в
результате длительного на него воздействия, обладающее высокой устойчивостью и
сопротивляемостью к изменениям [Цуладзе 1999: 41-42]. В политической коммуникации
имидж является результатом сознательной работы: лидер демонстрирует не свои истинные
качества, а создаваемый и культивируемый образ, активно навязываемый избирателям.
В последнее время издано большое количество книг о создании имиджа политика,
руководителя, бизнесмена [Имидж лидера 1995; Цуладзе 1999; Почепцов 2000а; Шепель 2002
и др.], подготовленных психологами и политологами. Однако в них практически нет анализа
вербальных составляющих имиджа. А ведь имидж политического лидера во многом создается
с помощью языковых и речевых средств и умений, так как речевое поведение лидера
непосредственно оценивается адресатом, наблюдающим политика по телевизору,
слушающего его по радио, читающего интервью в прессе.
Среди лингвистических исследований, в которых рассматриваются приемы создания
политического имиджа, первой появилась работа А.К. Михальской [Михальская 1996б]. О.С.
Иссерс, исследуя коммуникативные стратегии русской речи, выделяет в политической
риторике стратегию построения имиджа – стратегию самопрезентации [Иссерс 1999: 199-206].
Действительно, для успеха речевого воздействия политика особенно важной оказывается
стратегия самопрезентации, которая занимает центральное место среди стратегий
воздействия на широкие массы.
Самопрезентация - широкое и объемное понятие, и соответственно используется в ряде наук.
С точки зрения психологии, самопрезентация направлена на возбуждение в объекте
воздействия определенных эмоций с расчетом на то, что эти эмоции вызовут желаемую
реакцию. Впечатление, что NN - личность, создавшая себе репутацию надежного,
компетентного, заслуживающего доверия и привлекательного человека, расширяет
возможности его влияния на других людей. Поэтому-то люди и затрачивают значительное
количество времени, усилий и денег для достижения социальных идентичностей (или
оснований власти) [Куницына и др. 2001].
С позиций речевой коммуникации, «самопрезентация – это эмоциональная «самоподача»
оратора, косвенная демонстрация психических качеств его личности для формирования
определенного впечатления о нем самом и его целях» [Быкова 2000а: 50]. Создание
положительного впечатления об адресанте актуализирует доверие аудитории к говорящему.
Для создания необходимого образа политики используют широкий спектр приемов и средств.
Имидж может служить и средством облегчения диалога политика с избирателями, и
средством манипуляции общественным мнением.
Наши наблюдения показали, что самопрезентация может носить как стратегический, так и
тактический характер. В речевом поведении политиков, «борющихся за власть» [Михальская
1996б: 92], самопрезентация выступает как основная стратегия, а в речевом поведении
политиков, «достигших власти» - как сопутствующие тактики. В любом случае сверхзадача
укрепления имиджа присутствует в речи политика всегда, особенно в преддверии
парламентских и президентских выборов.
Стратегия самопрезентации включает в себя различные тактики, направленные на то, чтобы
повлиять на восприятие окружающими адресанта. К сожалению, в научной литературе
отсутствует четкая проработанность тактик самоподачи в их речевых реализациях.
Исследование речевого поведения политиков позволило нам выделить тактики, с помощью
которых в политическом дискурсе реализуется стратегия самопрезентации, и сгруппировать
их в зависимости от частотности употребления:
тактики, употребляемые всеми представителями политической элиты: тактика
отождествления с кем-либо или чем-либо, тактика солидаризации с адресатом, тактика
создания «своего круга», тактика дистанцирования;
тактики, употребляемые рядом политиков: тактика нейтрализации негативного представления
о себе (С.В. Кириенко, В.В. Жириновский), тактика гипертрофирования «я – темы» (В.В.
Жириновский, Г.А. Явлинский и др.), тактика акцентирования положительной информации
(В.В. Путин, С.М. Миронов);
тактики, употребляемые лишь отдельными политиками: тактика эпатирования (В.В.
Жириновский), тактика насмешки (Г.А. Явлинский) и др.
Наше исследование посвящено в основном тактикам первой группы.
3.1. Тактика отождествления
В первую очередь обращает на себя внимание тактика отождествления (с кем-либо или с
чем-либо), без которой невозможно сформировать имидж политика.
Суть тактики отождествления – в ненарочитой демонстрации символической принадлежности
к определённой социальной, статусной или политической группе. Если лидер воспринимается
избирателями как «свой» и озвучивает проблемы, которые близки его потенциальной
аудитории, он может рассчитывать на определенную поддержку электората. Именно на эту
тактику делается ставка в политической рекламе: «Имидж… задаёт апробированные пути
идентификации объекта. Объект в результате становится узнаваемым» [Почепцов 2000б: 47].
Политологи утверждают, что политическая идентификация выступает средством объединения
по отношению к одним и дистанцирования по отношению к другим людям, политическим
организациям, институтам власти, позволяет ориентироваться в реальных и воображаемых
структурах общества. Человек конструирует политическую реальность и свое место в ней по
шкале «свои – в чем-то близкие – чужие - враждебные».
Исследователи вычленяют пять моделей идентификации избирателей с политическим
лидером:
Готовность голосовать за него как за личность;
Ощущение избирателями близости своей политической позиции с взглядами лидера;
Ориентация на его статус;
Вера в эффективность его действий;

Неприятие конкурентов политика (негативная идентификация, голосование по принципу

«меньшего зла») [Попова 2000: 148].
Анализ политической идентификации лидера помогает понять принципы «выстраивания»
имиджа.
Считается, что многие избиратели выбирают кандидата автоматически вследствие своей
установки на определенную партию, а вовсе не в результате сознательного решения. В
российских условиях, когда многие политические объединения создаются «под выборы», по
мнению О.В. Поповой, голосовать, руководствуясь партийной идентификацией политического
лидера, могут не более 15-18% избирателей. В основном ими являются стойкие сторонники
КПРФ (около 12%), ЛДПР (2-3%) и «Яблока» (3-4%) [Попова 2000: 149].
Идентификационная модель Г.А. Зюганова опирается на силу КПРФ, на политический вес
представляемой им политической партии. Политический лидер в этом случае демонстрирует
на выборах как бы не свои собственные достоинства, а мощь, силу, значение «стоящей за
спиной» социальной группы. Это проявляется, например, в использовании им эмоционально
окрашенной лексики торжественного, пафосного типа вместо конкретной критики (Чечня /
наиболее яркое и страшное выражение курса и политики / последних десяти лет //), а также в
использовании местоимения мы в значении «партия»:
Мы завтра можем сформировать правительство народного доверия / ограничить самовластие
президента / восстановить Советскую власть и решить те проблемы / которые волнуют
каждого жителя нашей страны // У нас есть такая возможность и поэтому с нами так отчаянно
сражается партия власти // [РТР, «Выборы –2000», 7.03.2000];
За нами идет наиболее дееспособная, грамотная, думающая часть населения. Они говорят,
что кроме как на КПРФ опереться больше не на кого [«Российская газета», 30.10.2002].
Политик может отождествлять себя в глазах избирателей не только с политической партией,
но и с государством, и с определённой социальной группой. Так, идентификационная модель
В.В. Путина строится с опорой на государство. За его спиной также стоит значительная сила,
олицетворяющая мощь всего исполнительного аппарата страны. В глазах избирателей В.В.
Путин отождествляется с такими атрибутами государства, как порядок, стабильность,
законность, справедливость, устойчивость. В речи политика этот имидж находит проявление в
употреблении местоимения мы в значении «правительство», «государство»:
Затем мы перейдём к планомерному выводу военных подразделений с территории Чечни //;
Это началось не по нашей вине // Ведь не мы же напали на Чечню // [1 канал, 7.02.2000].
Наши исследования показывают, что во время борьбы за пост президента в 2000 году для
В.В. Путина было характерно преобладание «я» над «мы» («я» – 23,3, «мне» - 4,6, «мы» - 18
на 1000 словоупотреблений). Это может объясняться тем, что в предвыборный период от
кандидатов требуется демонстрация сильной, яркой, деятельной личности. Ср. иное
соотношение «я» - «мы» в период после вступления в должность президента (раздел 8.2.1).
В целом, тексты выступлений В.В. Путина в период борьбы за власть мало отличаются от его
текстов президентского периода. В этом плане интересна точка зрения политологов [Цуладзе
1999: 49; Попова 2000: 151] о том, что наиболее эффективной считается «ролевая
идентификация», когда политик, еще не получив искомую должность, ведет себя таким
образом, как будто он уже занял этот пост (т.е. проигрывает определённую социальную роль
и убеждает широкую аудиторию в том, что он хорошо смотрится в этой роли).
Подобное речевое поведение свойственно и В.В. Жириновскому, который так же, как Путин,
употребляет мы в значении «государство» и даже «народ»:
И мы должны сказать Западу: мы нейтральная страна, мы демократическая страна, у нас есть
свободная пресса, есть частный сектор. И мы не хотим ложиться под вас, под НАТО, под
Евросоюз, под Америку, мы – отдельная цивилизация;
У Российского государства есть свой самобытные традиции, и мы не можем, к примеру, взять
европейское одеяло и натянуть его на себя, сказав, что стали европейцами [«Российская
газета», 30.10.2002];
Имидж политического лидера должен соответствовать ожиданиям социальной среды.
Стремясь привлечь избирателей на свою сторону, политик обращается к близким и понятным
им ценностям. Так, например, Г.А. Зюганов использует приём апелляции к общей
национальной принадлежности. По данным социологических опросов, 48,7 % русского
населения страны считают, что «все народы равны, но … президентом пусть будет всё-таки
русский» [Сергеева 2004: 267]. См.
Мне ЦИК отказал / чтобы я написал в анкете кандидата в президенты что я русский // Сейчас
русские все узнают / они возмутятся // Это безобразие // Русский народ сегодня / самая
оскорблённая и униженная нация // Единственный наиболее крупный народ оказался
разделённым // [РТР, «Выборы-2000», 7.03.2000].
«Советизмы» лидера КПРФ создают образ носителя прежних ценностей (наказы избирателей,
Советская власть, коллективная борьба и т.п.) в расчете на свою идентификацию с советской
властью в сознании избирателей, помнящих из своего прошлого только хорошее.
Чтобы быть «своим», лидер должен говорить на языке той социальной группы, которая
составляет его электоральную базу. Другими словами, имидж политика предполагает четкую
адресность. В речи Б.Е. Немцова широко представлены экспрессивные фразы молодёжного
сленга (безнадега совковая, за мной не заржавеет, прокачка нефти на халяву и др.).
Вероятно, это должно демонстрировать принадлежность политика к молодёжной группе,
создавать для неё маску «своего парня». Однако исследователи отмечают, что употребление
Б.Е. Немцовым таких выражений, как взять на поруки, враги народа, владельцы крупных
компаний ведут себя как оккупанты входит в противоречие с тем образом, который
выстраивается на знании его политической биографии [Соколовская 2002: 18]. Таким образом
возникают как бы два восприятия одной и той же личности. Представляется, что в речевом
поведении лидера СПС отсутствует продуманная стратегия самопрезентации, а превалируют
сиюминутные эмоции.
Г.А. Явлинский отождествляется в сознании избирателей с очень узкой социальной группой
людей, обладающих прекрасным образованием, поддерживающих западные либеральные
ценности и в основном проживающих в крупных промышленных городах. Его речь насыщена
большим количеством развернутых метафор, фразеологизмов, ссылок на прецедентные
тексты, различных форм языковой игры.
Однако образ умного, тонкого, ироничного, интеллигентного человека, как показали выборы
еще 2000 года, уже исчерпал доверие. Агитация голосовать прежде всего за личность лидера
«Яблока» не имела большого успеха.
К тому же, и в создании образа интеллигентного, образованного человека Г.А. Явлинский
допускает промахи. Так, в телепередаче «Мы и времена» он попытался использовать
эффектную фразу Авраама Линкольна в качестве собственной мысли, без ссылки на
источник, но не учел высокого образовательного уровня ведущего передачу В.В. Познера,
который уточнил авторство цитаты, привел ее более точную и яркую формулировку [1 канал,
20.02.00].
Интересно отметить, что в наших материалах практически не встретился создаваемый
политиками образ «простого человека», который О.С. Иссерс отмечала в качестве частотного:
«Избранник народа должен быть таким, как все… Соответственно в имидже политика-
избранника намечается семантический компонент Простой человек. Политик вместе со своим
народом предпочитает «ходить на работу пешком, так как здесь (!) нет машины» или ездит в
общественном транспорте (Жириновский), «почти все» деньги тратит на питание и не может
«подступиться к нынешним ценам» (Немцов)» [Иссерс 1999: 199]. На наш взгляд, это связано
с различием во времени сбора материала (1990–1996 гг. и 2000–2004 гг.). Нынешние
политики понимают непродуктивность такого образа (электорат на эту удочку больше не
поймаешь) и не используют его, в том числе и В.В. Жириновский, выведший ЛДПР на первое
место в парламентских выборах 1994 года именно благодаря такой самоидентификации.
Участие в политической жизни требует от политического лидера рационального
просчитывания всех поступков, учета всех возможных ожиданий других людей. В результате
перед политиком может возникнуть соблазн «имитации политической идентичности» с
широкими социальными слоями [Попова 2000: 150]. Это не относится к В.В. Путину. Он всегда
отождествляет себя с адресатом в широком смысле, с народом, но отнюдь не только с
«простыми людьми».
Несомненно, имидж политика в определенной степени предопределен социально-
психологическими характеристиками группы, которой он адресован. Однако в случае с
политиком общенационального масштаба такой имидж представляется слишком
ограниченным. В этом случае требования к имиджу кандидата не могут быть продиктованы
ожиданиями какой-либо одной группы. А. Цуладзе приводит в качестве примера победу на
президентских выборах 1996 года Б.Н. Ельцина, который не опирался на какую-то одну
социальную группу, а стремился привлечь голоса избирателей практически всего
политического спектра России («Ельцин – президент всех россиян»), исключая его крайне
левый фланг. В то же время Г.А. Зюганов не смог преодолеть свой «узкоспециализированный
имидж» и не был воспринят как общенациональный лидер [Цуладзе 1999: 47-48].
Структура имиджа общенационального лидера довольно сложна. Внешнюю оболочку
составляет личность самого лидера и его общие программные цели. Внутри этого «главного»
имиджа можно обнаружить несколько более «узкоориентированных» имиджей.
Соответственно этим требованиям имидж В.В. Путина многогранен. Это и интеллигент:
большое количество «прямых отсылок», свидетельствующих о вежливости говорящего (Как
вы знаете; уверяю вас; согласимся, что; соглашусь, наверно, с вами; вы правы, конечно и
т.д.).
Это и не публичный политик, а в большей степени чиновник, успешный управленец или
юрист: он стремится аргументировать свою позицию, о чем свидетельствует подчеркнутая
логичность его речи с четко выраженными условными и причинно-следственными связями.
Это и военный, разведчик: в его выступлениях нет пояснений, корректировок фраз. Эффект
спонтанности создается за счет пауз обдумывания. Это человек не слова, а действия. Его
речи кратки, динамичны, информационно насыщенны. Закрытость бывшего «кэгэбиста»
проявляется в выборе определенных синтаксических конструкций – пассивов, безличных
предложений. Они эффективно воздействуют на публику, поскольку рассматриваются как
некое проявление высшей воли, своеобразный элемент судьбы, предопределенного свыше
решения, а отнюдь не желания отдельного человека. См., напр.:
Нужно было определенное мужество / чтобы принимать определенные решения и
выстраивать последовательность наших действий силового характера // [1 канал, 7.02.2000].
Довольно успешно идентифицирует себя со многими социальными группами и В.В.
Жириновский.
Политик, используя тактику отождествления с адресатом, показывает себя представителем
аудитории («я такой же, как и вы»), а избиратель видит в кандидате частичку себя.
Избиратели голосуют за политического лидера, опираясь на представления о сверхчеловеке
или среднем человеке. Если ни один из претендентов не является яркой личностью,
обладающей уникальными выдающимися способностями, то люди предпочтут выбрать
«такого же, как они сами» [Попова 2000: 146].
К языковым средствам реализации тактики отождествления с адресатом (народом) относятся
1. разговорные фразы:
Сколько дадут голосов / все мои // (К.А. Титов) [РТР, «Теледебаты», 13.03.2000];
Вы знаете исконно русское / «Дают бери / бьют беги» // Вот это примитивно но правильно //
Если кредиты дают / и на хороших условиях / глупо от них отказываться // (В.В. Путин) [1
канал, 7.02.2000];
2. афоризмы или лозунговые фразы:
Есть закон человеческий / не сдавать своих // (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Герой дня», 14.02.2000];
Конечная цель / благосостояние народа;
Кто нас обидит / тот трех дней не проживет // (В.В. Путин) [1 канал, 7.02.2000];
3. цитирование всем известных прецедентных текстов или ссылка на них:
Не нужно считать / что после того как конъюнктура изменится / что все рухнуло / что все /
«клиент уезжает / гипс снимают!» // Никакой трагедии не произошло // (В.В. Путин) [1 канал,
7.02.2000];
Разговоры стихнут скоро / а / олигархи останутся // (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Личный вклад»,
22.11,2003];
Я помню / и люди моего поколения помнят / массу анекдотов о водопроводчиках еще
советских времен / то гайки нет / то там потекло / то здесь протекло // (В.В. Путин) [«Прямая
линия», 18.12.2001].
3.2. Тактика солидаризации
Близкой тактике отождествления с адресатом (возможно, её разновидностью) является
тактика солидаризации с адресатом («я с вами, я понимаю / разделяю вашу проблему»).
Порой их трудно разграничить. Они реализуют стремление создать впечатление общности
взглядов, интересов, устремлений, ощущение «психологического созвучия» говорящего и
аудитории.
Языковые средства создания такого впечатления разнообразны. Это:
речевые формы установления контакта (обращение по имени или имени и отчеству);
выражение согласия с оценкой проблемы, данной адресатом: В принципе я с вами согласен;
действительно, вы правы; абсолютно с вами согласен;
выражение согласия с оценкой кого-либо или чего-либо, предположительно имеющейся у
адресата (избирателей): Евгений Максимович относится к людям / у которых нет других
интересов чем интересы государства // Их конечно можно по-другому понимать / с ним можно
поспорить // Его называют государственник / для которого интересы государства стоят выше
общественных // Это опытный человек независимо от его служебного положения // Я знаю что
он мне не откажет встретиться и обсудить какие-то конкретные вопросы / проблемы // И если
он не будет где-то на государственной службе официально / я всегда буду уважать этого
человека // [1 канал, 7.02.2000]. Здесь В.В. Путин солидаризируется с большим количеством
граждан нашей страны, положительно оценивающих личность и деятельность Е.М.
Примакова.
В наших материалах самый широкий спектр реализаций тактики отождествления (с
государством, с различными социальными группами, с прямым адресатом) и тактики
солидаризации продемонстрировал В.В. Путин. Возможно, это является одним из факторов
устойчивой популярности данного политика.
«Эмоционально-экспрессивные формы речи интерпретируются аудиторией как личное
отношение говорящего к тем объектам, явлениям, событиям, о которых идёт речь, и
способствуют разрушению барьеров критического восприятия, созданию атмосферы
«общения», т.е. выполняют определённую ориентирующе-регулятивную функцию и
повышают суггестивность речевого воздействия. Возникающие при этом явления эмпатии,
эмоционального заражения и сопереживания формирует оценочный фон восприятия речи
слушателями» [Быкова 2000а: 51].
Языковые способы формирования такого впечатления у В.В. Путина разнообразны: это и
употребление местоимения мы в значении «мы с вами» (Мы с вами должны подумать
серьезно), это и разговорные вкрапления (Одному из фигурантов [Ш.Басаеву – О.П.] оттяпали
ногу; Это вы в десятку попали ; Парламент работает на износ), это и отсылка к собственному
опыту в форме нарратива (рассказ о начале военной службы, о первой зарплате).
Тактики отождествления с адресатом и солидаризации по-разному действуют в разных
жанрах. В интервью они могут быть направлены на журналиста, в «прямой линии» - на
участника диалога, и всегда – на истинного адресата (телезрителей - избирателей). Прямой
диалог с истинным адресатом - телезрителями (читателями) дает возможность последним не
только получить информацию из первых рук, но и составить личное представление о
политическом лидере.
3.3. Тактики оппозиционирования
Обозначение своей принадлежности к определенному социальному слою, присоединение к
адресату достигается политиком и через реализацию других тактик, опирающихся на
существующую в речи коммуникативную категорию, которую некоторые ученые называют
семиотической оппозицией «свои - чужие», другие – коммуникативной категорией чуждости.
Разграничение «своих» и «чужих» как традиционный прием политической борьбы и
характерная черта политической речи лежит в основе подхода Е.И. Шейгал к исследованию
институционального дискурса [Шейгал 2000]. Е.П. Захарова в ряду обязательных для
речевого общения категорий с коммуникативно организующей функцией выделяет категорию
чуждости, которая базируется на семантической категории чуждости. [Захарова 2001: 167].
На коммуникативной категории чуждости основывается применение коммуникантами
различных тактик, например тактики создания «своего круга» [Иссерс 1999: 202], который
может включать в себя и широкие массы «студентов, ветеранов, крестьян, научной
общественности, творческой интеллигенции» (Г.А. Зюганов), и отдельных личностей:
За это единение [конфессий - О.П.] / за эту миротворческую деятельность меня наградил
орденом Святого Даниила / я очень признателен / Патриарх всея Руси Алексий Второй // (К.А.
Титов) [РТР, «Выборы-2000», 13.03.2000];
Я позвонил Путину и сказал ему о своем решении. Тот ответил: «Ситуация аварийная, так что
не будем из этого политику выстраивать. Помог и помог, правильно сделал» (А.Б. Чубайс)
[АиФ, №36, 2002].
Авторитет Президента, Патриарха, «крупных ученых, академиков Басова и Прохорова,
Котельникова и Лякишева» (Г.А. Зюганов) добавляет коммуникативной позиции говорящего
убедительности.
С другой стороны, наши материалы показывают, что следует разграничивать базирующиеся
на категории чуждости агональные тактики (тактику оскорбления, тактику обвинения и т.п.) и
выделенную нами в политическом дискурсе тактику дистанцирования (более подробно о ней
см. в главе 7 «Общие тактики»).
Тактика дистанцирования является неспециализированной татикой, то есть общей для
нескольких стратегий. Тем не менее, чаще всего она используется для самопрезентации.
Сущность дистанцирования - «отдаление», «отстраненность» от оппонента, адресата и даже
от объекта высказывания. Это можно обозначить паролем «я не рядом», «я не такой». См.,
например:
Это ослабит роль князьков / местных монархов / вассалов Кремля // Их роль ослабнет / но
роль закона возрастет // [РТР, «Выборы-2000», 13.03.2000]. Губернатор Самарской области
К.А.Титов, дистанцируясь от других губернаторов («князьков», «местных монархов»), с одной
стороны, пытается показать свой государственный масштаб, свое соответствие должности
главы государства и, с другой стороны, подчеркивает свою независимость от действующей
власти, «Кремля».
Народ молчит // Люди говорят мне / «А мы за Ельцина не голосовали» // Что же на улице не
говорите? Они покорные / они как рабы себя ведут // [РТР, «Выборы-2000», 23.03.2000]. Этот
приём дистанцирования от истинного адресата - электората - используется В.В.Жириновским
для создания в представлении избирателей образа «Верховного правителя», способного
вывести народ из глубокой пропасти.
Наблюдения над речью представителей политической элиты показывают, что приемы
дистанцирования от оппонента репрезентируются не столько на лексико-грамматическом
уровне, сколько на уровне синтаксической структуры высказывания. Рассмотрим пример
реализации тактики дистанцирования на текстовом уровне - фрагмент выступления
С.М.Миронова:
Почему у нас такое название / «Партия жизни»? // Все партии которые сейчас существуют / и
в России / и многие за рубежом / это все партии девятнадцатого - двадцатого века // Все они
основаны на каких-то классовых принципах // Как мы делим? Левые правые центр //
Относительно чего? Кому принадлежат средства производства / что такое частная
собственность и как она / так сказать...// Это все идеологемы ушедшие // Главное сейчас /
сейчас возникают так называемые партии новой волны во всем мире // Так вот «Партия
жизни» это партия новой волны / поэтому у нас в названии нет слова типа...// Мы должны уйти
от этих классовых оценок / мы даже показываем что все эти партии / все лежат на плоскости /
а «Партия жизни» вертикально вверх / как цветок из-под асфальта // [1 канал, «Времена»,
27.04.2003].
Приведенный пример демонстрирует, что С.М.Миронов как лидер только что созданной
партии дистанцируется от уже существующих партий, пытается завоевать свою нишу в
политической структуре общества, акцентируя то, что новая партия «не такая, как другие».
Коммуникативная категория чуждости, реализуемая в тактике дистанцирования, участвует
здесь в структурной организации текста. Весь текст строится, развертывается на
параллельном противопоставлении «они» (все партии, которые сейчас существуют, все эти
партии) и «мы» (Российская партия жизни). Важным текстообразующим моментом
оказывается система движения от темы к реме, выходящая за пределы одного предложения,
рематическая прогрессия: все партии - это партии девятнадцатого - двадцатого века, затем -
основаны на каких-то классовых принципах, далее - это все идеологемы ушедшие;
Российская партия жизни - это партия новой волны, далее - мы должны уйти от этих
классовых оценок. Завершается микротекст образным метафорическим
противопоставлением: все эти партии - все лежат на плоскости, а «Партия жизни»
вертикально вверх, как цветок из-под асфальта.
Итак, мы можем наблюдать целый репертуар тактик в рамках единой стратегии
самопрезентации. Анализ нашего материала показывает, что в речевом поведении
политической элиты одна и та же тактика может иметь разное речевое воплощение. Это
зависит от ситуации общения, особенностей адресата, а также от статуса политика, его
индивидуально-психологических характеристик и культурного уровня (см. об этом главу 8).
Некоторые политики (например, Г.А. Зюганов) применяют приёмы построения имиджа
трафаретно, штампованно. Другие (Б.Е. Немцов) не демонстрируют обдуманной стратегии
самопрезентации. Третьи (Г.А. Явлинский) оказываются в плену созданного ими образа.
Думается, одним из слагаемых успеха на политическом поприще В.В. Путина является
умелое использование им основных тактик стратегии самопрезентации – тактики
отождествления (во всех её разновидностях) и тактики солидаризации с адресатом в
сочетании с максимально большим спектром языковых реализаций этих тактик.
В целом, успех речевого воздействия обеспечивается набором тактик, а эффективное
применение тактик зависит от выбора их речевого воплощения.
ГЛАВА 4. СТРАТЕГИИ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ
Политический дискурс, как известно, характеризуется, прежде всего, проявлением
ожесточенной борьбы за власть. В политической коммуникации сталкиваются мнения,
идеологические установки, ценности. И закономерным является то, что в политическом
дискурсе особая роль принадлежит коммуникативной категории чуждости, в которой
отражается семиотический принцип членения мира на «свой» и «чужой». «Коммуникативно
организующая роль категории чуждости обнаруживается на разных ступенях организации
речевого общения. Она проявляется в выборе коммуникативной стратегии, жанров общения,
в этикетном оформлении, отборе тематики, характере использования средств эффективности
общения, степени информационной полноты и эксплицитности ее выражения, в количестве
коммуникативных импликатур, тональности» [Захарова 2001: 169].
4.1.Стратегии дискредитации и нападения
Как уже отмечалось, одной из основных функций политического дискурса является
агональная функция. Наши материалы показывают, что в речи политиков она реализуется
прежде всего в стратегии дискредитации, которая является основной в противопоставлении
«свои – чужие». Цель стратегии дискредитации – подорвать авторитет дискредитируемого
объекта, унизить его, опорочить, очернить в глазах избирателей.
Следует учитывать, что в политическом дискурсе эта стратегия предполагает публичность
речевых действий и рассчитана прежде всего на реакцию наблюдателей (т.е. избирателей),
хотя в ситуации непосредственного присутствия политического противника может быть
направлена и на него (ток-шоу, теледебаты). В последнем случае, по нашему мнению, мы
имеем дело с другой агональной стратегией, с разновидностью стратегии дискредитации –
стратегией нападения. Помимо уже названной цели – опорочить политического оппонента,
стратегия нападения может преследовать задачу вывести его из равновесия оскорблениями,
ложью, клеветой, задеть его чувства, заставить защищаться и тем самым лишить
возможности высказать свою позицию. Нападение – доминирующая стратегия речевого
поведения В.В. Жириновского. Последовательным приверженцем этой стратегии в выборной
кампании 2003 года показал себя Д.О. Рогозин. Иногда так действует и Г.А. Явлинский.
Стратегия дискредитации в политическом дискурсе в последнее время была объектом
изучения отдельных лингвистов [Желтухина 1998; Лазарева, Горина 2001; Степанов, Месечко
2002 и др.], однако преимущественно на материале письменных СМИ. Наиболее полный
анализ этой стратегии предложен О.С. Иссерс. Автор отмечает, что самой яркой тактикой в
реализации стратегии дискредитации является тактика оскорбления, издевки [Иссерс 1999:
160]. Наши же материалы показывают, что, в отличие от журналистов, подобная тактика
политиками используется реже. По нашим данным, основная тактика дискредитации в речи
политиков – обвинение.
4.1.1. Тактика обвинения
Тактика обвинения используется практически всеми политиками. Ее можно отнести к
специализированным тактикам стратегий дискредитации и нападения.
Обвинение, как отмечает О.С. Иссерс, отличается от оскорбления тем, что не предполагает
намерения унизить, уязвить, выставить в смешном виде [Иссерс 1999: 161]. В речи
политических лидеров обвинение оппонентов или правительства – это, как правило,
обличение или разоблачение, которые не должны оставить сомнений в том, что страна идет к
быстрому и неминуемому краху. См., например:
Пять человек объявили эту войну / Ельцин / Черномырдин / Грачев / Бурбулис / и Гайдар /
потом Степашина привлекли / стали вооружать / потом столкнули лбами / потом развязали
эту кровавую / страшную войну // (Г.А. Зюганов) [РТР, «Выборы-2000», 7.03.2000];
У нас в стране введена цензура на тему Чечни // В Чечню не пускают журналистов / тема
Чечни является запретной для всех государственных телеканалов / хоть в Чечне погибло
более пяти тысяч солдат / и офицеров / и десятки тысяч мирных жителей // Нынешняя власть
категорически против того чтобы народ знал правду // (Б.Е. Немцов) [НТВ, «Свобода слова»,
5.12..2003];
Партия СПС выступала за начало войны в девяносто девятом году / и говорила что там
возрождается российская армия (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003];
Нынешнее правительство и нынешняя власть / не будет заниматься сельским хозяйством /
потому что генеральная линия этой власти / уход от ответственности / от социальной / от
экономической // Линия новой старой власти Путина / это линия на демонтаж государства / на
устранение государства от ответственности за состояние дел в экономике и обществе / от
ответственности за жизнь каждого человека // (С.Ю. Глазьев) [ТВЦ, «Выборы-
2004»,11.03.2004];
Когда был Кириенко / а Чубайс ему советовал / в девяносто восьмом году / кончилось это
тем / что в стране произошел финансовый крах // И расследование Совета Федерации
показало / что конкретными виновниками / банкротства страны / были Кириенко / Дубинин /
Чубайс и Гайдар // Это / данные официального расследования // Эти четыре человека
принимали решение о банкротстве страны / которые привели к тому / что валютные резервы
просто исчезли и банки обанкротились // (С.Ю. Глазьев) [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003].
Армия выполняет все то / что ей предписывают политики // Ответственность за то куда
бросили армию / что с ней делают / в первую очередь несут политики // Использование армии
для решения внутренних вопросов / это преступление // <…> Мы считаем возмутительным /
что на сегодняшний день отсутствует военная концепция // (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Свобода
слова», 28.11.2003].
На уровне языкового воплощения тактика обвинения реализуется прежде всего
употреблением номинаций с резко отрицательной окраской, оценочных эпитетов с
отрицательным компонентом значения: дикая, страшная (война), омерзительный (вой),
чудовищное (преступление). См. также:
… если поставим на место зарвавшихся монополистов из РАО ЕЭС (С.Ю. Глазьев) [ТВЦ,
«Выборы-2004», 11.03.2004];
Надутые рейтинги смогут сыграть свою грязную роль // (Э.А. Памфилова) [РТР, «Выборы-
2000», 23.03.2000].
Отрицательная оценочность может выражаться разными частями речи:
Путину безразлично все, что думают граждане нашей страны // (Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы
и времена», 20.02.2000];
Защитим наши выборы // Выбор у нас действительно есть и будет // Очень жаль если оставим
страну на разграбление тех коррумпированных чиновников // (С.Ю. Глазьев) [ТВЦ, «Выборы-
2004», 11.03.2004];
Вам тогда мешал Верховный Совет / он вам мешал окончательно разграбить страну // И вы
пошли на то чтобы подготовить не только указ тысяча четыреста / но вы еще пошли на то
чтобы добиться величайшего позора / когда из танков расстреляли национальный
парламент // (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].
В роли маркеров чуждости отмечены лексические единицы, выражающие недоверие к
оппоненту: якобы, так называемые и др. См.:
Приватизация была проведена так называемой группой Чубайса на американские деньги и
выражала их интересы // (К.А. Титов) [РТР, «Выборы-2000», 13.03.2000];
Так вот эти, с позволения сказать, партийцы взяли и проголосовали против (Г.А. Зюганов)
[«Российская газета», 24.11.2002].
Наблюдения показывают, что политики в отсутствие рассуждений и аргументов часто
используют ярлыки, подменяющие мнение обвинением. В качестве ярлыков нами отмечены
политические пейоративы (фашисты, террористы – о правительстве), дисфемизмы: …эти
придворные организации / которые создают нереально высокие рейтинги и формируют
общественное мнение / чтобы потом было легче подтасовать результаты выборов // (Э.М.
Памфилова) [РТР, «Выборы-2000», 23.03.2000]. Наиболее типичны, по нашим наблюдениям,
метафорические модели с негативной оценкой, принижающие политический статус
противника:
1. Концепт «криминальный мир»: политические лидеры – бандиты, террористы, преступники.
Например:
Главный террорист до недавнего прошлого сидел в Кремле // Главные разрушители до сих
пор сидят в правительственных структурах // (Г.А. Зюганов) [РТР, «Выборы-2000», 7.03.2000];
Есть такой бандитский прием / сначала создать людям проблемы / а потом помочь решить //
Вот также и с тарифами / сначала поднять их / в три-пять раз / а потом начать снижать / чтобы
показать какие мы хорошие / но не в три-пять раз / а на десять-пятнадцать процентов // Так
что хватить лгать господа // (С.Ю. Глазьев) [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003];
2. Концепт «театр»:
Этот фарс на крови – он просто отвратителен! [об обмене журналиста А. Бабицкого на
российских военнопленных – О.П.] (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Герой дня», 14.02.2000];
Мы же не можем участвовать в этом виде клоунады [о выборах мэра Москвы – О.П.] (Г.А.
Явлинский) [РТР, «Выборы-2003», 11.11.2003];
На сцену вылазиют главные кукловоды [о формировании правительства парламентского
большинства – О.П.] (Г.А. Зюганов) [ТВС, «Итоги», 18.05.2002].
3. Концепт «спорт»:
Мы не сторонники олимпийского движения // Если нет кандидата который может победить / то
лучше не участвовать в выборах // (Б.Е. Немцов) [РТР, «Выборы-2003», 11.11.2003].
4. Концепт «война»:
Половина нашего населения не имеет планов на будущее // О чем это говорит? В стране на
самом деле идет война // У людей нет планов на будущее / потому что они выживают //
выживают каждый день // Эта война сегодня идет / между властвующими олигархами и всем
остальным народом // (С.Ю. Глазьев) [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003];
Это вот очень интересно / когда допустим на одном фронте двенадцатая и тринадцатая
армии / воюют там с другим так сказать противником // И еще кроме того они и между собой
воюют [о партиях СПС и «Яблоко» – О.П.] (П.П. Бородин) [РТР, «Выборы-2003», 11.11.2003].
Сила речевого воздействия тактики обвинения увеличивается, когда речевые маркеры этой
тактики проявляются не только на лексическом, но также и на синтаксическом и шире - на
текстовом уровне. Вот пример из речи Г.А. Зюганова о якобы предполагаемом вступлении
России в НАТО:
Это не просто война / это предательство тех кто полег на фронтах войны // Это вызов Пекину /
Дели / и всему мусульманскому миру / это вызов всем арабским странам // Это не просто
глупость / это преступление против нации / против всей нашей истории // Это дорога
обслуживания крупного капитала военными средствами // Это развал окончательный военно-
промышленного комплекса // Это предательство всех наших югославских друзей // Это новые
разграничительные линии не только по всей Европе но и по всему миру // [РТР, «Выборы-
2000», 7.03.2000].
Ключевыми словами в этом тексте являются слова с ярко выраженной негативной оценкой:
война – предательство – преступление – глупость - развал. В этот семантический ряд входят
и лексемы вызов, (дорога) обслуживания, словосочетание разграничительные линии,
приобретающие значение отрицательной оценочности только в условиях контекста.
Высокая концентрация отрицательно-оценочной лексики, выраженной преимущественно
отглагольными именами, создает «предикативную конденсацию» [Золотова 2003: 353]. Таким
образом, в данном тексте ключевые слова выполняют определенную роль в композиционно-
синтаксической организации текста. Повтор вариантов лексем негативной окрашенности
создает также эмоциональную экспрессивность речевого произведения. Такой прием
нанизывания негативных оценок в параллельных синтаксических структурах (иногда не всегда
логично и ритмично выдержанный), по нашим наблюдениям, часто встречается у Г.А.
Зюганова.
Средства выражения агональности считаются рядом исследователей основной приметой
политического дискурса и описаны довольно подробно [Шейгал 2000].
4.1.2. Тактика оскорбления
О.С. Иссерс отмечает, что при использовании тактики оскорбления в качестве
коммуникативной задачи оскорбляющий видит унижение и осмеяние партнера [Иссерс 1999:
164]. По нашим наблюдениям, тактика оскорбления встречается прежде всего в речи
политиков, представляющих конфликтно-агрессивный тип языковой личности (по типологии
К.Ф. Седова) [Седов 2000]. Чаще всего тактика оскорбления используется в рамках стратегии
нападения в теледебатах, когда конфликтные агрессоры прибегают к обсуждению личности,
намерений оппонента, оценке его поступков и действий, даже брани.
Речевое поведение подобных политиков – это, скорее, проявление присущего им типа
языковой личности, чем осознанное намерение. Изощренные приемы и коммуникативные
ходы, о которых пишет О.С. Иссерс, направленные на унижение и высмеивание
политического противника, характерны преимущественно для журналистских текстов СМИ,
хотя некоторые представители политической элиты тоже могут продемонстрировать
владение широкой палитрой средств дискредитации и нападения, например, В.В.
Жириновский, Д.О. Рогозин, Г.А. Явлинский.
Анализ языковых средств реализации тактики оскорбления показал, что ими чаще всего
являются инвенктивы. См.:
… в Государственной Думе в тот момент сидели сволочи / которые организовали позор нашей
страны / (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003];
Поэтому уже сейчас надо гнать большой дубовой палкой Чубайса // (Г.А. Зюганов) [РТР,
«Выборы-2000», 7.03.2000].
Уничижительную оценку могут приобретать в контексте политической речи дейктические
знаки эти, они, там и фамилии в нарицательном значении и множественном числе:
У этих правых вообще слабость к энергетике;
Кругозор узок, и неведомо всем этим чубайсам и гайдарам, насколько они смешны (Д.О.
Рогозин) [«АиФ. Свободный взгляд», № 11, 2003].
Прямым оскорблением по отношению к президенту Башкирской республики звучит реплика
В.В. Жириновского:
Рахимов в Башкирии на меня обиделся / когда я предложил убрать республики // Он
подумал / что я предлагаю убрать национальности // Ну он по-русски плохо понимает // [РТР,
«Выборы-99», 23.11.1999].
В качестве ярлыков тактики оскорбления нами отмечены лексемы, употребляющиеся в
пейоративном значении и обозначающие отступления от этических норм:
Хранитель ночного горшка президента (Г.А. Явлинский о А.Б. Чубайсе) [НТВ, «Глас народа»,
26.11.1999];
Эта борьба носорога с мамонтом / омерзительная / между самими демократами / это и есть
созидание? (Н.Н. Нарочницкая) [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999];
Это ваш уровень - кухня // Вы сами кухня! (С. Умалатова) [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
В стратегиях дискредитации и нападения далеко не последнюю роль играет метафора.
Политической метафоре посвящены работы А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова, А.П. Чудинова
[Баранов, Караулов 1991; Чудинов 2001]. В исследованиях этих лингвистов представлены
разнообразные метафорические модели. В наших материалах их спектр довольно скромен:
современные политические лидеры в устных выступлениях не так часто употребляют
метафору. Образной, метафорической речью в основном отличаются Д.О. Рогозин и Г.А.
Явлинский.
Наиболее типичны, по нашим наблюдениям, следующие метафорические модели,
обладающие «оскорбительным» потенциалом:
1. Концепт «негативный мир»: политические лидеры – вредные существа. См., например:
Хватит зомбировать народ своими идеями которые нигде никак он не реализовал // (К.А.
Титов о Г.А. Явлинском) [РТР, «Выборы-99», 13.03.2000];
Сегодня Анатолий Борисович – это трехглавый Змей Горыныч, который и в СПС витийствует,
и пытается в РСПП воду мутить, да еще и едва ли не всю национальную экономику на
коротком поводке держит, возглавляя РАО ЕЭС (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободный взгляд», №
11, 2003].
2. Концепт «животный мир»:
Владимир Вольфович / хватить макать хвост в Индийский океан // (Д.О. Рогозин) [НТВ,
«Свобода слова», 21.11.2004];
Приобретаются всякие там «Челси», виллы и проч. А им в затылок дышат новые алчные
волки, новое поколение предпринимателей, которым нефтебизнеса уже не досталось и
миллиардные состояния уже даже во сне не приснятся (Д.О. Рогозин) [«Комсомольская
правда», 5.12.2003];
Объединение коммунистов, жириновцев и «Единства» в один блок … - такой КоЖиЕд
появился // (Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000]. На первый взгляд, в этом
примере ни о каком живом существе речь не идет. Но при восприятии слова на слух
создается впечатление, что в нем два корня – - кож - и - ед -, первый вызывает ассоциацию с
некоторыми насекомыми-паразитами, второй - аналогию с названиями животных типа
муравьеда, а в целом возникает весьма неприятное ощущение.
3. Концепт «мир вещей»:
Заслушаешься Чубайса – скоро с лампочками в подъезде начнешь здороваться. В чем
Анатолий Борисович в смутные годы поднаторел – так это в презентациях своих идей (Д.О.
Рогозин) [АиФ, №46, 2003].
4.2. Манипулятивная стратегия
Опорочивание политического оппонента может достигаться и с помощью способов и средств
психологической обработки аудитории, с помощью манипулятивных приемов и тактик. Вряд
ли возможно четко разграничить манипулятивную стратегию и стратегию дискредитации. Так,
например, В.И.Карасик, ссылаясь на монографию Д.Уолтона, называет дискредитацию
разновидностью манипулятивной стратегии [Карасик 2002: 99]. Цели воздействия у них
зачастую совпадают. Но не всегда целью манипулятивного воздействия является подрыв
авторитета дискредитируемого объекта, например, если правительство хочет, используя
спекулятивные приемы, оправдать какие-то свои неправомерные действия. Как уже было
сказано в предыдущем разделе, реализация стратегии дискредитации и стратегии нападения
в речи политиков – это одно из проявлений речевой агрессии, которая представляет собой
особый тип речевого воздействия. Речевое манипулирование и речевая агрессия – это
разные, но связанные между собой понятия. «Агрессия как форма речевого поведения <…>
нацелена на оскорбление или преднамеренное причинение вреда человеку», хотя «приемы
агрессии могут использоваться в качестве манипулятивных» [Копнина 2003: 254]. К.Ф. Седов
считает критерием дифференциации конфликтной манипуляции и речевой агрессии скрытый
характер побуждения при манипуляции [Седов 2003в: 200].
Проблема манипулирования индивидуальным и массовым сознанием в последние годы все
больше привлекает внимание психологов и лингвистов [Ермаков 1995; Доценко 1997;
Московичи 1998; Цуладзе 2000; Панкратов 2000; Шейнов 2000; Кара-Мурза 2001; Панасюк
2002; Грачев, Мельник 2002; Седов 2003а и др.]. Е.И. Доценко проанализировал
существующие определения манипуляции и выделил следующие признаки этого понятия: 1)
родовой признак – психологическое воздействие; 2) отношение к объектам манипулирования
как средству достижения собственных целей; 3) стремление получить односторонний
выигрыш; 4) скрытый характер воздействия (как самого факта воздействия, так и его
направленности); 5) использование (психологической) силы, игра на слабостях
(использование психологической уязвимости); 7) мастерство и сноровка в осуществлении
манипулятивных действий. Основываясь на этих критериях, Е.И. Доценко предложил
несколько определений манипуляции, самое известное из которых звучит так: «Манипуляция
– это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому
возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально
существующими желаниями» [Доценко 1997: 59].
Г.В. Грачев и И.К. Мельник считают, что выделенные Е.И. Доценко формулировки
манипуляции относятся, в основном, к одной ее разновидности – межличностной, и
определяют манипуляцию несколько иначе, как процесс использования различных
специфических способов и средств изменения (модификации) поведения человека или целей,
желания, намерений, отношений, установок, психических состояний и других его
психологических характеристик в интересах субъекта воздействия, которые могли бы не
произойти, если бы адресат знал в достаточном объеме данные, относящиеся к ситуации, в
частности – какие способы применялись по отношению к нему или в каких целях они
использовались [Грачев, Мельник 2002: 112-113]. Э. Шостром, определяя манипуляцию,
подчеркивает, что манипулятор также является жертвой своей жизненной установки. Он
считает, что «манипуляция – это псевдофилософия жизни, направленная на то, чтобы
эксплуатировать и контролировать как себя, так и других» [Шостром 1992: 28].
К.Ф. Седов противопоставляет конфликтной манипуляции продуктивную манипуляцию,
которую он считает неизбежной в реальной повседневной коммуникации. «Цель продуктивной
манипуляции – расположить к себе коммуникативного партнера, используя его слабости, но
не вызывая у него синдрома фрустрации [Седов 2003а: 23-24]. Добавим, что в обыденной
жизни многие из нас выполняют роль невольных манипуляторов без цели причинить зло.
Манипуляции даже могут быть направлены, с нашей точки зрения, на благо «жертвы»,
конечно, не в соответствии с ее желаниями, но, по крайней мере, не во вред ей. Так,
например, мать может использовать различные ухищрения для того, чтобы дочь не
встречалась с «неподходящим», по мнению матери, молодым человеком. Мы же будем
говорить об осознанной, намеренной, спланированной манипуляции, направленной на
достижение корыстных целей.
Отдельные исследователи в ряду коммуникативных стратегий выделяют и манипулятивную
стратегию [Купина 2002; Веретенкина 2001]. М.Ю. Кочкин разграничивает три вида
манипулятивных стратегий в политическом дискурсе: стратегию игры на ущемленном
достоинстве, стратегию прививки, стратегию произвольного выбора наименования [Кочкин
1999]. О.В. Гайкова относит к манипулятивным стратегиям предвыборного дискурса стратегии
самопрезентации и дискредитации [Гайкова 2003].
Л.Ю. Веретенкина, исследуя межличностное общение, определяет манипулятивную
стратегию как развернутую во времени установку субъекта на общение, характеризующееся:
1) наличием явного и скрытого уровней воздействия с целью получения односторонней
выгоды; 2) отношением к партнеру как к средству достижения собственных целей; 3)
неосознанным характером поведения адресата (иногда и адресанта). Однако, считает Л.Ю.
Веретенкина, в межличностном общении манипулятивная стратегия проявляется редко, «так
как манипулятор контролирует и свое поведение, скрывает истинные чувства и намерения,
подменяет настоящие эмоции фальшивыми» [Веретенкина 2001: 179]. По нашим
наблюдениям, в политической коммуникации манипуляция довольно часто может
использоваться в качестве стратегии, как специфическая установка на общение (и тогда
манипулятивная тактика реализует манипулятивную стратегию), а может использоваться в
качестве приема, как ситуативное и косвенное средство воздействия (тогда это
манипулятивная тактика при реализации других стратегий). Для достижения конкретной цели
манипулятор организует эту тактику, включенную в подготовку и проведение основного
воздействия (например, при использовании стратегии самопрезентации или информационно-
интерпретационной стратегии).
Особенность манипулятивной стратегии заключается как раз в специфике тех тактик, которые
применяются для достижения той или иной цели. По мнению В.И.Карасика, манипуляции –
различного рода уловки в дискурсе, имеющие целью обманным путем убедить адресата
встать на позиции отправителя речи, несмотря на несостоятельность фактического или
логического обоснования вопроса. «Уловки в дискурсе представляют собой совокупность
разнородных приемов социально осуждаемого воздействия на адресата» [Карасик 2002: 95].
Предпринимались неоднократные попытки классифицировать приемы манипуляции,
используемые в первую очередь в полемике, дискуссии, споре. Первая такая классификация
была предложена еще С.И. Поварниным [Поварнин 1990]. С тех пор в многочисленных
пособиях по логике и риторике приводятся разнообразные примеры разнородных ошибок в
суждениях, сознательно применяемых с манипулятивной целью.
В.И. Карасик в своей работе выделяет три основных вида манипуляции: псевдоаргументация,
имитация авторитетности и имитация силы [Карасик 2002: 95]. Наиболее изученной является
псевдоаргументация: намеренные и ненамеренные ошибки в аргументации (паралогизмы и
софизмы), «позволительные» и «непозволительные» уловки, а также психологические уловки,
позволяющие добиться победы над оппонентом в споре [Еемерен, Гроотендорст 1992;
Панкратов 2000; Шейнов 2000 и др.]. Однако нельзя считать манипулятивным приемом любое
нарушение законов и требований логики (аргумент «к аудитории», аргумент «к выгоде» и т.п.).
Политическая речь не может обойтись без средств внушения. Обращение к эмоциям
адресата – закономерный, естественный элемент речевого воздействия в политической
коммуникации. Спекулятивный характер имеют не сами приемы, а их употребление в речи
недобросовестными политиками.
Политическая коммуникация вообще относится к тем сферам жизни, где особенно часто
практикуется манипулирование. Политическая манипуляция, в отличие от межличностной,
предполагает воздействие на широкие массы и осуществляется с целью сделать их
ведомыми, отвести им роль пассивных исполнителей воли правящих групп. Воля
меньшинства в завуалированной форме навязывается большинству.
В ряде современных исследований содержатся классификация и анализ приемов, с помощью
которых достигается желаемый прагматический эффект и осуществляется целенаправленное
речевое воздействие на массовую аудиторию в текстах СМИ [Быкова 2000а, 2000б; Ермакова
2000 и др.].
Е.И. Шейгал разграничивает виды манипуляции в политическом дискурсе в зависимости от
характера информационных преобразований. Референциальное манипулирование -
фактологическое (ложь, подтасовка фактов, преувеличение, недоговорки) и фокусировочное
(сдвиг прагматического фокуса) - связано с искажением образа денотата / референта в
процессе обозначения действительности. Аргументативное манипулирование связано с
нарушением постулатов общения: это нарушение логики развертывания текста или цельности
текста (уход от ответа, переключение темы), уклонение от обязанности доказывания,
маскировка логических ходов (ложные аргументы, возражение под видом согласия и т.д.)
[Шейгал 2000: 190-191].
4.2.1. Демагогические приемы
Проблема манипулятивного воздействия включает в себя множество более частных
вопросов, одним из которых является вопрос о соотношении понятий «манипуляция» и
«демагогия». В словарях иностранных слов «демагогия» представлена как использование и
лживых обещаний, и преднамеренного извращения фактов, и лести для достижения той или
иной цели, например, для привлечения масс на свою сторону, для создания популярности.
Таким образом, в понимании слова «демагогия» соединились признаки и демагогии, и
манипуляции. Некоторые исследователи рассматривают речевую демагогию как
разновидность речевой манипуляции [Копнина 2003: 254]. Дифференцируя эти понятия,
скажем, что основными признаками демагогии, на наш взгляд, являются высокопарные
рассуждения, использование пустых обещаний (явно невыполнимых, но все же даваемых),
недоказанных фактов, а также гиперболизация своих достоинств, гиперболизация всего
положительного с точки зрения адресата.
Демагогия и манипуляция могут существовать отдельно друг от друга: встречаются люди,
использующие демагогические приемы лишь для самоутверждения, без стремления
заставить адресата сделать что-то в своих интересах. Однако в политической коммуникации
эти понятия пересекаются, перекрещиваются. Так, в речи Г.А. Зюганова встречаются и
демагогические, и манипулятивные приемы. Но в первую очередь он демагог:
Я единственный реальный кандидат который может противостоять партии власти / и это мы
доказали на протяжении всех последних лет // Я народный кандидат у которого есть реальная
/ конкретная программа вывода страны из кризиса / есть мощная команда / которая в
состоянии решить эту проблему // Мы завтра можем сформировать правительство народного
доверия / ограничить самовластие президента / восстановить обновленную Советскую власть
/ и решить проблемы которые волнуют каждого жителя нашей страны // [РТР, «Выборы-2000»,
7.03.2000].
Приведение «страшных», но ни на чем не основанных цифр - любимый демагогический прием
Г.А. Зюганова (впрочем, как и В.В. Жириновского):
Тот курс который располовинил страну / обескровил ее / восемьдесят с лишним миллионов
человек оставил без еды / без тепла / без работы / без уверенности в завтрашнем дне /
превратил в беженцев //;
Девяносто восемь процентов россиян согласны что последние 10 лет страной управляли
преступники / которые разрушили и обобрали до нитки // (Г.А. Зюганов) [РТР, «Выборы-2000»,
7.03.2000];
Пятьсот офицеров кончают жизнь самоубийством каждый день! Пятьдесят человек
расстреливают каждый день! Туберкулезом харкают полстраны! (В.В. Жириновский) [НТВ,
«Свобода слова», 23.05.2003].
Из демагогических приемов, используемых политиками, наиболее часто встречаются
необоснованные оценки – подмена объективной оценки (см. раздел 6.1.3) субъективным
опорочиванием:
Я вообще не уверен, что СПС пройдет в Думу и продолжит оказывать свое тлетворное
влияние на национальную политику и экономику (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободный взгляд», №
11, 2003].
В таких случаях сложное общественное событие однозначно и совершенно бездоказательно
оценивается таким образом, как это хочет представить говорящий:
Угроза России сохранится до тех пор / пока олигархи и их политические адвокаты / например
СПС и Борис Немцов будут у власти / у нас не будет здорового государства / здорового
общества / здоровой армии // (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];
Никакого плана у Григория Алексеевича нету // Его план / как и план Запада / отторжение
всякого национального региона / сегодня Чечня / завтра…// Плана никакого нет / план один /
план ЦРУ / дальше ввести нас в национальный конфликт / ввести в войну чтобы разрушить
страну / разрушить Российскую Федерацию / этого допускать не надо // [РТР, «Выборы-2000»,
21.03.2000]. Однако факт сотрудничества Г.А. Явлинского с ЦРУ должен быть доказан
отдельно, чего В.В. Жириновский не делает.
4.2.2. Манипулятивные тактики
Но если демагогические приемы просты в применении и доступны каждому, даже
начинающему политику, то использование средств манипуляции требует некоторой тонкости,
даже мастерства. Большой диапазон манипулятивных средств воздействия в наших
материалах продемонстрировали Г.А. Явлинский, В.В. Жириновский и Д.О. Рогозин.
Средством морального уничтожения политического оппонента у них является, например,
тактика гиперболизации, утрирования, которая у Г.А. Явлинского сочетается с присущей
лидеру «Яблока» иронией:
А уж когда он [В.В.Путин] победит / а победит он непременно / если уж альтернативы нет /
тогда можно и военную подготовку с детского сада / и призыв / и контртеррористическую
операцию продолжить в других регионах страны / для укрепления единства России // [1 канал,
«Мы и времена», 20.02.2000].
Вообще политики очень любят указывать на чрезвычайные события и критические ситуации,
якобы грозящие народу. Любое неблагополучие в стране квалифицируется как важная
проблема и раздувается. Избирателей запугивают катастрофическими последствиями,
неутешительными прогнозами развития страны (хаос, гражданская война, возврат прошлого,
распад России и т.д.), которые могут возникнуть в случае победы политических противников:
При нынешней власти сельское хозяйство ждёт фактически обезземеливание / лишение
средств производства / и превращение в наёмных батраков // Это касается не только
сельского хозяйства // (С.Ю. Глазьев) [ТВЦ, «Выборы-2004», 4.03.2004];
Если она [эпоха Ельцина] в ближайшие шесть месяцев не прекратится / уже летом будет
финансовый обвал / обесценятся деньги / люди месяцами не увидят зарплаты / подскочат
цены // Этого краха Россия в целом уже не переживет // (Г.А. Зюганов) [РТР, «Выборы-2000»,
7.03.2000]. Это прием прогнозирования негативных последствий, который на речевом уровне
выражается в оперировании пропозициями с отрицательной модальностью и лексемами
негативной оценки: обвал, обесценятся, подскочат, не переживет.
Используется политиками и тактика компрометации:
Повышать цены на водку / это вещь которую нельзя делать // Это перпендикулярно жизни
народа // Вспомните восемьдесят седьмой год! Это не так делается // Что думал Путин когда
увидел, что цены на водку повышаются? ( Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена»,
20.02.2000]. Мысль адресата направляется на формирование отрицательно-оценочного
суждения о политическом лидере за счет упоминания его имени в контексте печально
знаменитой антиалкогольной кампании, с которой обычное рыночное подорожание водки
ничего общего не имеет. Здесь используется прием ложной аналогии.
Вообще, у политика, ориентированного на победу любой ценой, довольно большой арсенал
приемов, методов психологической обработки аудитории, к которым относятся такие, как
отвлечение внимания от основной проблемы, ложь, подтасовка фактов и пр. Определяющую
роль при манипуляции играют способы подбора и интерпретации фактов, которые диктуются
определенной целью автора. В современном обществе информация является частью
повседневной жизни и инструментом в руках политиков. «Манипуляции немыслимы без
преднамеренного искажения реального положения вещей путем замалчивания одних фактов
и выпячивания других, публикации ложных сообщений, пробуждения у аудитории негативных
эмоций с помощью визуальных средств или словесных образов и т.д.» [Цуладзе 1999: 120]
В сравнительно небольшом интервью, примеры из которого мы уже приводили, можно видеть
обширный набор средств внушения, употребленных опытным политиком Г.А. Явлинским в
спекулятивной форме.
В.В. Познер: Как вы объясните популярность Путина?
Г.А. Явлинский: А я постараюсь обсудить это с другой стороны // А давайте посмотрим что за
эти шесть месяцев происходило у нас в стране // Вот у нас взрывались дома // У нас началась
антитеррористическая операция и превратилась в широкомасштабную войну с непонятным
исходом // Потом прошли самые грязные за всю историю Российской Федерации выборы / ну
самые грязные по стилистике / когда творилось на экранах в том числе первого канала / все
то что люди с трудом могли принять // Потом произошла совершенно непонятная вещь
особенно для тех кто например голосовал за «Единство» как за Путина // Произошло
соединение коммунистов и жириновцев в такой противоестественный блок / такой КоЖиЕд
появился // Потом вдруг обменяли журналиста на военных / гражданского / на военных //
Потом снова стали взрываться дома в Хабаровске // Потом опять пошло предупреждение о
том что все опять может взрываться // Скажите / вы действительно считаете что всему этому
нет альтернативы?
В.В. Познер: Нет-нет / ведь я вам задал другой вопрос / как объяснить популярность Путина?
Г.А. Явлинский: А кто вам сказал что Путин популярен?
В первую очередь обращает на себя внимание прием подтасовки фактов. Несколько
синтаксических конструкций параллельной структуры с анафорическим наречием потом в
качестве средства связи содержат напоминание о террористических актах, «грязных»
выборах и других негативных событиях, которые произошли во время пребывания Путина у
власти и за которые он может нести ответственность. Предложение с детерминантом снова
оказывается в одном ряду с этими напоминаниями. Таким образом бытовое событие (утечка
газа в жилом доме в Хабаровске) за неимением подходящего «свежего» факта,
подтверждающего якобы бездарное руководство страной исполняющего обязанности
президента Путина, умело внедряется в ряд катастроф, за которые тот должен ответить. Тем
самым достигается цель дискредитации политического противника перед началом
предвыборной кампании.
В приведенном выше отрывке находим и уклонение Г.А. Явлинского от ответа в форме
контрвопросов с переходом к новой теме, более выигрышной (потому что обвинять легче, чем
объяснять) и потому более желательной для говорящего, и риторический вопрос как
навязывание своей точки зрения. Отметим, что контрвопрос – вполне допустимый прием
полемики с оппонентом. Но здесь не дебаты, а интервью, инициатива в диалоге принадлежит
ведущему, и задача интервьюируемого – в ответ на вопрос журналиста изложить свою
позицию, свое мнение. Таким образом, политик нарушает и жанровые нормы.
Будучи имплицитным выражением утверждения, риторический вопрос в этом фрагменте
выступает в качестве маркера рематической прогрессии – отправной точки в цепочке
рассуждений. Это вопрос – предположение, требующий однозначного ответа. В вопросе
содержится версия ответа, но вопросительная форма снимает модальность категоричности.
Намерение Явлинского здесь – направить мыслительные действия слушающих по
предложенной им версии. Заметим, что употребление разных видов вопросительных
высказываний – одна из примечательных особенностей идиостиля лидера «Яблока».
Часто политики используют такие манипулятивные приемы, когда идеи, суждения, оценки
внедряются в сознание адресата скрыто. В речевом плане это выражается в построении
высказываний с намеренно допущенными смысловыми лакунами, провоцирующими адресата
на «заполнение» этих лакун не высказанными автором, но выводимыми на основе законов
речевого общения суждениями. Приведем пример подобной речевой импликатуры из
анализируемого диалога Г.А. Явлинского с В.В. Познером. Политик опять не отвечает на
вопрос журналиста о причинах популярности своего соперника в борьбе за президентское
кресло прямо, а сам задает ведущему серию вопросов, которые должны подвести
слушателей к выводу о недостоверности данных рейтинга:
Г.А. Явлинский: Скажите / кто был самым популярным в апреле?
В.В. Познер: Лужков //
Г.А. Явлинский: А в июле?
В.В. Познер: Примаков //
Г.А. Явлинский: А в августе? / Степашин // А потом? / Уже Путин // Сколько времени прошло
между этими «безальтернативными» кандидатами? // А у нас еще кампания не началась //
Из числа классических софизмов политиками широко используется такой прием, как
«ложное» («поспешное») обобщение. Он состоит в неправильном наделении всего ряда
явлений качествами, которые отмечаются в одном или нескольких случаях:
Сегодня его [журналиста А. Бабицкого - О.П.] обменяли / завтра обменяют любого (Г.А.
Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000];
Все [политики – О.П.] прибегают в Кремль и спрашивают / «Чего изволите?»;
У нас политик либо клоун над которым все смеются / либо от него ничего не зависит // (Б. Е.
Немцов) [НТВ, «Свобода слова», 23. 05.2003].
В речевом плане этот прием выражается синтаксической структурой неопределенно-личного
предложения, определительными местоимениями все, весь, любой, каждый с обобщающим
значением или в виде дефиниции.
При использовании политиками стратегии нападения приемы языковой манипуляции
направляются не только на избирателей, но и на непосредственного адресата – оппонента,
присутствующего в телестудии. «Принципиально важным является вопрос о разграничении
двух типов адресатов в манипулятивном дискурсе: адресата-оппонента и адресата-публики»
[Карасик 2002: 97]. Для этих целей в речи политиков, по нашим наблюдениям, нередко
используется провокационный вопрос. Например: Скажите / не считаете ли вы свою политику
финансовую / по отношению к армии / действительно предательством? (Г.А. Явлинский А.Б.
Чубайсу) [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999]. Этот вопрос действительно можно назвать
провокационным, так как он не преследует никакой иной задачи, кроме цели поставить
противника в тупик, и заставляет оппонента оправдываться.
В полемике с А.Б. Чубайсом Г.А. Явлинский применяет и другой манипулятивный прием –
голословные, бездоказательные обвинения (инсинуации):
Самое большое количество самоубийств среди наших офицеров случилось именно оттого /
что вы лично / перестали платить им зарплату; Вы / лично вы / в течение девяносто шестого /
девяносто седьмого / девяносто восьмого годов / пока вас не убрали из правительства /
передавали деньги в Чечню якобы на экономическое восстановление / а на самом деле на
вооружение бандитов //
Такие приемы в сочетании с другими: навешиванием ярлыков и оскорблениями - в расчете на
эмоциональную неустойчивость противника составляют тактику выведения оппонента из
себя.
В целом можно отметить, что в речи политиков манипулирование достигается в языковом
плане преимущественно оперированием пропозициями на текстовом уровне (в рамках
фрагмента текста или в пределах одного предложения). Это отличает приемы
манипулирования, используемые политиками, от манипуляций в языке СМИ, где, по данным
исследователей используются единицы и лексического, и синтаксического уровней, их
семантико-стилистические сочетания [Быкова 2000а, 2000б; Ермакова 2000].
4.3. Стратегия самозащиты
Легко предположить, что в условиях ожесточенной борьбы за власть политик, являющийся
объектом дискредитации или прямого нападения, делает ответный ход, используя при этом
аналогичную, «наступательную» или же другую - «оборонительную» стратегию. Выбор одного
из двух вариантов определяется типом языковой личности политического лидера, его
установкой на кооперативное или же конфликтное общение, а также самой ситуацией
общения.
При этом «оборона» в конкретной ситуации может выступать в качестве самостоятельной
стратегии речевого поведения политика– стратегии самозащиты, а может сочетаться с
агональными средствами воздействия, то есть переходить в «наступление». Так, в речи А.Б.
Чубайса во время его известного поединка с Г.А. Явлинским [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999]
встречаются и средства защиты, и средства нападения. Это объясняется, возможно, тем, что
инициатива в этих дебатах принадлежала лидеру «Яблока», а А.Б. Чубайс вынужден был
менять приемы в ответ на очередной ход своего оппонента.
В другом нашем примере Г.Н. Селезнев в интервью журналисту Н.К. Сванидзе [РТР,
«Зеркало», 13.04.2002] использует преимущественно стратегию самозащиты, чтобы отвести
нападки товарищей по партии, обвинивших его в предательстве интересов КПРФ в
Государственной Думе и потребовавших его ухода с поста председателя. Цель Г.Н.
Селезнева - убедить в необоснованности этих обвинений в первую очередь избирателей, в
том, что «не виноват он». Его задача также показать, что невыполнение им решения
руководства партии не свидетельствует об отказе от коммунистических убеждений. Г.Н.
Селезнев стремится сохранить за собой голоса избирателей, что было весьма актуальным в
преддверии создания им отколовшейся от КПРФ собственной партии.
Рассмотрим тактики стратегии самозащиты на материале данных
примеров.
4.3.1. Тактика оправдания
Специализированной тактикой стратегии самозащиты является тактика оправдания.
Наблюдения показывают, что заключающаяся в самом названии тактики сема «правда» так
или иначе проявляется в тексте выступления политика. Если у Г.Н. Селезнева это ключевые
слова «правильно», «неправильно» (Я поступаю правильно, потому что…), то у А.Б. Чубайса
в качестве речевого маркера тактики оправдания выступает слово «правда»:
Но правда состоит в том / что ни я / ни мои коллеги / те кто работал все эти восемь лет / вовсе
не считаем что мы самые умные / что мы не ошибались // Но ведь чистая правда и то что вы-
то / Григорий Алексеевич / за все восемь лет пребывания в элите российской политики не
ударили палец о палец //
В этом фрагменте обращает на себя внимание не только экспрессивный повтор правда,
чистая правда, но и оппозиция дейктических знаков я, мы - вы, выражающая
противопоставительные смысловые отношения между высказываниями в структуре текста.
Прием противопоставления выступает в качестве текстообразующего стержня и в речи Г.Н.
Селезнева:
Иногда мне говорят / некоторые наши товарищи говорят / что это неправильно / я говорю что
постановка вопроса такой быть не должна //
Г.Н. Селезнев, сопоставляя свою точку зрения с точкой зрения товарищей по партии, ставит
целью доказать свою правоту. На языковом уровне это выражается через ключевые слова
правильно, неправильно и оппозицию текстовых коннекторов: некоторые - я, мне - они, всем -
я.
Вообще оправдание носит характер объяснения поступка говорящего и представляет собой
жанр убеждающей речи. Не случайно поэтому в наших материалах речевым средством
репрезентации тактики оправдания оказываются сложноподчиненные предложения с
придаточными причины в качестве аргументов:
Я поступаю [т.е. отказываюсь покинуть пост спикера Госдумы – О.П.] абсолютно правильно /
поскольку я занимаю один из важнейших постов в России // (Г.Н. Селезнев).
4.3.2. Тактика оспоривания
Тактика оправдания часто выступает вместе с тактикой оспоривания. Задача тактики
оспоривания – не только не согласиться с предъявляемым обвинением, но и опровергнуть
негативную оценку, обозначить свою позицию. Рассмотрим реализацию этой тактики на
примере фрагмента интервью Г.Н. Селезнева.
Н. Сванидзе: Зюганов сказал / что будет присматриваться к Вам //
Г.Н. Селезнев: Ну что значит присматриваться?! Я в своих позициях уже не мальчик /
пятьдесят пять / поэтому присматриваться как я буду пересматривать свои взгляды… //
Видимо речь будет идти о том как будут проходить решения в Государственной Думе //
Второе // Я уже говорил / Куваев один из тех кто машет шашкой / снимает головы / исключает
из партии // Я думаю что если так поступят по отношению ко мне / то они совершат просто
политическую ошибку // Но я не думаю что московские коммунисты просто оставят все это /
если он возбудит дело //
Риторический вопрос в начале ответной реплики Г.Н. Селезнева и интонация обиды,
возмущения передают не только эмоциональное состояние политика, но и – косвенно -
возражение против решения руководства партии. Далее идет микротема, в которой
приводятся основания, не дающие адресанту возможности согласиться с оппонентами –
Зюгановым и Куваевым: Я в своих позициях уже не мальчик…Следующая микротема
содержит указание на слабые стороны позиции оппонентов – оценку деятельности Куваева и
отрицательный прогноз последствий такой деятельности: …если так поступят по отношению
ко мне, то они совершат просто политическую ошибку. Как видим, тактика оспоривания
манифестируется на текстовом уровне.
4.3.3. Тактика критики
Близка к тактике оспоривания тактика критики позиции оппонента. Обе они являются не
специализированными, а общими для нескольких стратегий. Тем не менее тактика критики
часто встречается в стратегии самозащиты. В наших материалах критика выражается в
основном через эмоциональные аргументы и средства негативной оценки. Вот как Чубайс
парирует обвинение со стороны Г.А. Явлинского:
Такой набор убедительных аргументов / лжец / подлец / Григорий Алексеевич / Юпитер ты
сердишься / значит ты не прав //
… Какая замечательная / блестящая / прекрасная / ничем не пробиваемая позиция / я не
отвечаю / я все эти годы стоял в стороне и смотрел / я все эти годы указывал / это
неправильно / а тут всё провалено // Знаете / такой образ чистой / непорочной / неподкупной
невесты / с одной проблемой // невесте шестой десяток //
Критика Г.А. Явлинского А.Б. Чубайсом представлена на речевом уровне обращением к
прецедентному тексту, развернутой метафорой, иронией. У Г.Н. Селезнева негативная оценка
представлена преимущественно метафорами:
Куваев / один из тех, кто машет шашкой / снимает головы //
Мне кажется должно пройти время / чтобы остыли горячие головы //
То что происходит раскол в мозгах / это налицо //
Косвенные формы выражения негативной оценки, дискурсивные слова (вводные мне кажется,
видимо, прагматическая частица вряд ли) – средства, которые снижают категоричность
критики Г.Н. Селезневым решения товарищей по партии. Ведь его оппонентами являются не
враги, а люди «своего круга», члены той же партии, в которую входит и он сам. Кроме того,
здесь проявляются индивидуальные черты неконфликтной языковой личности этого политика
– стремление к кооперативному стилю общения, «психологическому балансу общения»
[Матвеева 2003: 155]. В целом, этот политик обнаруживает риторическую грамотность:
используемая им тактика выполняет свою роль – она выражается достаточно эмоционально,
но не оскорбительно для оппонентов. Он не использует при самозащите агональных тактик, а
только дистанцируется от некоторых членов своей партии. Вот пример тактики
дистанцирования в речи Г.Н. Селезнева:
Что считать жесткой оппозиционностью? // Ну вот когда я слышу некоторых наших людей
которые переводят всю жесткость на язык / вот заборным языком / как ты его ни назови /
жестким / грубым / лично я и много людей нашей партии никогда не хотят говорить с
властью // Умным языком / умными идеями / умными программами / вот чем можно говорить //
Эти программы могут быть жесткими / эти программы могут полностью отличаться от того что
видит правительство России / но они должны быть приемлемыми // Они должны быть
технологически расписаны так / что придя к власти вы можете ее быстро реализовать / и
общество вас поддержит // что вы / не делая революцию / не делая государственного
переворота / укрепляете Россию / Федерацию / даете нормально жить регионам // Это
хорошая жесткость //
В рамках стратегии самозащиты в наших материалах встречаются и другие
неспециализированные тактики, в частности, тактики упрека и угрозы. Они нередко
представлены косвенными формами репрезентации содержания, импликационными
структурами. См., например, скрытый упрек Г.Н. Селезнева своим товарищам:
Поэтому то ли аргументов не хватило / то ли времени подумать не хватило / но по крайней
мере решение состоялось такое / чтобы я покинул пост Председателя Государственной
Думы //
Тактика угрозы на когнитивном уровне часто представляет собой указание на следствие,
предполагаемый негативный результат совершения оппонентом определенных действий:
Я волнуюсь за другое / за организационный раскол // Я не хотел бы этого // Говорят он реален
/ это говорит пресса // Я / не хотел бы // Скоро ведь выборы // Важно насколько программа
будет отвечать интересам населения // Партия это часть общества / и она в одиночку много
сделать не сможет //
Этот фрагмент текста выступления Г.Н. Селезнева можно интерпретировать как скрытую
угрозу руководству КПРФ в случае исключения из партии увести за собой часть товарищей и
заодно голоса избирателей.
Как видим, стратегия самозащиты имеет несколько иное речевое воплощение, чем стратегия
дискредитации. Тактики стратегии самозащиты реализуются в основном на синтаксическом и
текстовом уровнях.
Итак, проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы.
1. Характерная для политического дискурса агональная функция реализуется в речи
представителей политической элиты через стратегии дискредитации, нападения, самозащиты
и манипулятивную стратегию. Стратегии дискредитации, нападения, самозащиты и
манипулятивная стратегия имеют разные задачи: дискредитация, нападение и манипуляция
находятся в арсенале агрессивно нападающих адресантов (политиков), самозащита
появляется в силу необходимости ответить на выпады оппонента (обвинения, оскорбления),
но все они характеризуют политические силы в ситуации борьбы за власть
2. Каждая стратегия борьбы за власть реализуется как через специализированные тактики,
так и через общие для всех стратегий тактики и приемы, например, тактику критики и тактику
дистанцирования
3. Несколько тактик могут выступать в сочетании друг с другом, усиливая таким образом
речевое воздействие каждой из них.
4. Выбор политиком той или другой тактики зависит не только от особенностей ситуации, но и
от типа языковой личности говорящего. Так, Д. О. Рогозин и В.В. Жириновский явно
проявляют склонность к использованию тактики оскорбления, манипулятивных тактик и
демагогических приёмов, Г.А. Зюганов – к использованию тактики обвинения, а Г.Н. Селезнев
- тактики критики и тактики оспоривания.
ГЛАВА 5. СТРАТЕГИИ УДЕРЖАНИЯ ВЛАСТИ
5. 1. Информационно-интерпретационная стратегия
Информационно-интерпретационная стратегия в основном представлена жанрами
диалогической речи – интервью и таким новым жанровым образованием, как «прямая линия».
В политических диалогах подобного типа на первый план выступает не содержательно-
фактуальная информация, а содержательно-концептуальная, раскрывающая авторское
понимание отношений между явлениями, фактами, событиями. На этом основании мы
определили стратегию, которую используют руководители государства при информировании
граждан о важнейших событиях социальной, экономической и политической жизни как
информационно-интерпретационную.
Информационно-интерпретационная стратегия мало привлекает лингвистов, основным
объектом исследования политического дискурса являются прежде всего стратегии
манипуляции, дискредитации, формирования имиджа, в то время как они составляют далеко
не весь спектр используемых приемов и средств воздействия в политической коммуникации.
Создается впечатление, что лидеры нации заняты лишь очернением оппонентов и
манипуляцией сознанием избирателей. Однако такое поведение характерно не для всех
политиков. Так, В.В. Путин никогда не чернит политических противников, не принижает их для
создания себе выгодного фона, не хулит прошлое.
Наши наблюдения показывают, что большое место в речевой деятельности политиков,
находящихся у власти, занимает воздействие на общество, осуществляемое через подачу
информации и ее интерпретацию, что, конечно, не исключает при этом использования и
других средств, например, отдельных приемов манипуляции.
Изучение материалов выступлений Президента России, Председателя Государственной
Думы, Председателя Совета Федерации позволили выявить следующие специализированные
тактики в использовании ими информационно-интерпретационной стратегии: тактика
признания существования проблемы, тактика акцентирования положительной информации,
тактика разъяснения, тактика комментирования, тактика рассмотрения проблемы под новым
углом зрения и тактика указания на путь решения проблемы.
5.1.1. Тактика признания существования проблемы
Тактика признания существования проблемы используется, как правило, в ответной реплике
диалога. На речевом уровне эта тактика манифестируется в виде высказываний бытийного
типа с предикатами существует, имеет место быть, есть:
Такая проблема существует (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001];
Есть много доводов «против» поспешного подписания протокола (С.М. Миронов)
[«Литературная газета», № 9, 2004].
Гораздо чаще признание существования проблемы выражается высказываниями с
предикатами - оценочными прилагательными. Среди них высокой частотой встречаемости
отличаются прилагательные важный, сложный, ключевой (в значении «основной»,
«главный»), большой (в значении «серьезный») в сочетаниях с именами существительными
проблема, вопрос, положение: проблема сложная (важная, большая), вопрос достаточно
сложный, вопрос один из важнейших, ключевой вопрос, положение сложное и т.п. Как видно
из примеров, в качестве оценочных объектов выступают наименования точки фокусировки
внимания: вопрос, проблема. Например:
Александр Николаевич / проблема ветхого жилья носит масштабный характер / и она
актуальна не только для шахтерских регионов / но и даже для центра России // (В.В. Путин)
[«Прямая линия», 18.12.2003].
Одно из «излюбленных» оценочных прилагательных В.В. Путина – чувствительный:
Очень чувствительная сфера для природы //
Реформа ЖКХ идёт / но очень медленно // Это самый чувствительный вопрос для
населения // [Пресс-конференция, 24.06.2002].
Оценки, выраженные именами прилагательными, в синтаксической структуре предложения
включаются в предикативную позицию, выступая в качестве компонентов составных именных
сказуемых:
Вообще это большая энергетическая проблема //
Фундаментальная наука для нас важнее / чем энергоносители и газ //
Что касается школ // отдельная важная проблема // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001].
Реже используются имена существительные в субъектной и объектной позиции:
Острота этой проблемы растет даже не с каждым годом, а с каждым днем (С.М. Миронов)
[«Литературная газета», № 9, 2004];
Вы затронули одну из болевых точек // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001].
Различаются два способа выражения пропозитивных значений в качестве объектов оценки:
номинализации противостоят глагольные формы. Наши наблюдения показывают, что в
реализации рассматриваемой тактики предпочтение отдается номинализации и атрибуции,
что в основном соответствует точке зрения Н.Д. Арутюновой, считающей номинализацию
основным средством выражения оценочных препозитивных значений [Арутюнова 1988: 104].
Интересно заметить, что в другом типе дискурса – научном - картина другая. Так, Л.Ю. Иванов
отмечает, что в текстах научных дискуссий глагольные формы выражения оценки успешно
конкурируют с номинализациями [Иванов 2003: 124].
Тактика признания существования проблемы характеризует В.В. Путина как руководителя,
владеющего «политикой слова». В этом таланте Путина известный журналист В. Третьяков
видит главную причину его популярности у населения [«Российская газета», 29.04.2004].
5.1.2. Тактика акцентирования положительной информации
Тактика акцентирования положительной информации выражается эксплицитно, через
использование слов положительной оценочности. Их много в текстах политических лидеров,
находящихся у власти, когда они обращаются к демонстрации успехов в экономической,
социальной сфере, достигнутых под их руководством. См. примеры в «прямой линии» В.В.
Путина в его вступительном слове перед ответами на вопросы граждан:
Этот год был у них (тружеников сельского хозяйства) значительным / рекордным //
Урожайность на сто гектар является рекордной //
Рост доходов имеет тенденцию с прошлого года устойчивую //
Можно сказать что уходящий / две тысячи первый год / был для нас удачным // [«Прямая
линия», 18.12.2001].
Интересно употребление прилагательного реальные, которое в контексте приобретает
коннотативное значение положительной оценки:
Рост доходов пенсионеров двадцать три процента // Это реальные цифры / я говорю
реальные цифры … это все реальные / за вычетом инфляции // [«Прямая линия», 18.12.2001].
Оценки чаще всего представлены атрибутивными формами, встречаются также и
субстантивы, например, рост, динамика (в контексте характеризующаяся положительной
оценочностью), перелом с положительным коннотативным значением:
Рост промышленного производства составил пять целых две десятых процента //
Всё это / в целом / привело к определенному видимо и к психологическому перелому / потому
что у нас сохранилась положительная тенденция в … / в рождаемости // (В.В. Путин)
[«Прямая линия», 18.12.2001].
Оценка может выражаться и глагольными формами: горизонт планирования увеличился;
увеличились золотовалютные запасы, укрепился рубль… Набор оценок при этом не
отличается разнообразием.
Заметим, что в аспекте коммуникативного синтаксиса позиция оценочных прилагательных в
функциональной перспективе высказываний, как правило, соответствует описываемой в
лингвоаксиологических работах структуре оценочного суждения: оценочный предикат – в
позиции нового (ремы), объект оценки – в позиции данного (темы). Несмотря на возросший в
последние годы интерес лингвистов к оценочной проблематике, обстоятельных
исследований, посвященных рассмотрению оценочности в русском политическом дискурсе,
мало [Баранов 1990; Романов 2000; Хлынова 2000]. В частности сравнительно немного
внимания в лингвоаксиологических работах уделяется объекту оценки. Типы объектов оценки
на материале научной речи рассматривает Л.Ю. Иванов [Иванов 2003: 123-130].
В наших материалах при реализации тактики акцентирования положительной информации в
качестве объектов оценки выступают события, факты, процессы, действия.
Итак, наблюдения показали, что акцентирование положительной информации, опора на
ценностные приоритеты (критерий «хорошо») ориентированы не только и не столько на
сообщение информации, сколько на речевое воздействие на адресата. Интерпретация
политиком реалий действительности часто направлена на нейтрализацию негативного
представления адресата.
Сопоставление ценностных критериев в информационно-интерпретационных текстах
политического дискурса показывает, что ценностными приоритетами при реализации тактики
признания существования проблемы являются критерии «важность», «основной», «главный»,
а для тактики акцентирования положительной информации – критерий «хорошо».
5.1.3. Тактика разъяснения
Тактика разъяснения – другой необходимый компонент реализации информационно-
интерпретационной стратегии. Разъяснение необходимо потому, что адресант должен
учитывать отсутствие нужных фоновых знаний у собеседника и поэтому не ограничиваться
простой констатацией факта, простой оценкой информации, но сопровождать свой ответ или
выступление дополнительной информацией.
Характерной чертой разъяснения является наличие двух основных звеньев цепочки: того, что
требуется разъяснить, и собственно разъяснения.
Первое звено разъяснения не всегда может быть выражено в тексте эксплицитно, но оно
должно находиться в общем поле зрения собеседников.
Разъяснение часто обращено в прошлое: сообщается, как случилось, что данное положение
дел имеет место. На речевом уровне тактика разъяснения реализуется в этом случае
глаголами в форме прошедшего времени:
Но если говорить серьезно, то история вопроса такова. Человечество в какой-то момент
осознало, что экологическая катастрофа в случае неприятия отдельными государствами
ограничений в экономике неизбежна.. Это привело к подписанию в 1992 году рамочной
конвенции ООН об изменении климата. Суть конвенции: государства-участники должны были
к 2000 году снизить уровни выбросов парниковых газов и довести их до уровня 1990 года. И
тем самым добиться стабилизации концентрации парниковых газов в атмосфере на
относительно безопасном уровне (С.М.Миронов) [«Литературная газета», № 9, 2004];
А что касается учителей / то в этом году мы только что приняли решение / с первого января
оно вступит в силу / с тем чтобы поднять ряд вопросов в этой сфере на государственный
уровень / на уровень региона Российской Федерации по зарплате и по техническому
оснащению школ // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001].
Одним из наиболее частотных показателей тактики разъяснения являются устойчивые
синтаксически связанные конструкции с лексемами дело, касается (дело в том, что…; что
касается…, то; таков(а). Например:
Что касается Ирака / здесь / это особый разговор // Ведь там международных террористов при
Хусейне не было // Это отдельная проблема // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2003].
5.1.4. Тактика комментирования
Близка к тактике разъяснения тактика комментирования, представленная высказываниями,
поясняющими смысл контекста или некоторых слов, высказываний и выражаемых ими
понятий:
Уникальность положения России определяется спадом промышленного производства после
1990 года. Получается, что наши обязательства на сегодняшний день уже выполнены,
выбросы парниковых газов не превысили в 2000 г. 70 процентов от уровня 1990 г. Иными
словами, Россия имеет «мягкие» обязательства, из которых следует, что от нас не требуется
снижать выбросы ниже уровня 1990 г., но мы и не имеем права их превысить с 2008 по 2012
год (С.М. Миронов) [«Литературная газета», № 9, 2004].
Наблюдаются также случаи метакомментирования в репликах-реакциях:
Я бы так не сказал // Российская экономика не зависит от цен на нефть // Бюджет зависит /
это правда //
Всё что сделано без санкции Совета Безопасности ООН / нельзя признать справедливым и
оправданным // как минимум / я говорю очень мягко // (В.В. Путин) [«Прямая линия»,
18.12.2003].
Заметим, что функции подобных выражений не сводятся только к метакомментированию. Их
задачи гораздо шире: структурирование информации, акцентирование внимания, ситуативно-
типологизирующая функция, то есть указание на то, что имеет место именно диалог, наконец
персуазивность – речевое воздействие в широком смысле. Уточнение «мета» выступает как
один, хотя и важный аспект их использования.
В реализации тактики комментирования большую роль, на наш взгляд, играют так
называемые дискурсивные слова. К классу дискурсивных слов лингвисты относят лексические
единицы, обеспечивающие связность речи, указывающие на взаимоотношения между
говорящим и слушающим, а также передающие отношение говорящего к сказанному
[Хачатурян 2003: 354]. Семантика дискурсивных слов – придание особого дискурсивного
статуса некоторому фрагменту дискурсивной последовательности [Киселева, Пайар 2003: 9].
Рассмотрение подобного разряда слов и выражений находится в фокусе внимания ряда
современных исследователей метатекста, изучающих дискурсивные слова с разных позиций,
что проявляется прежде всего в неоднозначном понимании ими самого понятия –
«дискурсивные слова». Так, К. Киселева и Д. Пайар ограничивают дискурсивные слова
группой вводных слов, хотя само определение понятия, данное ими, нацеливает, на наш
взгляд, на широкий подход к пониманию дискурсивных слов [Киселева, Пайар 2003].
И.Т. Вепрева, указывая на широкое и узкое понимание метатекстовых образований,
предметом своего исследования избирает рефлексивы, понимаемые ею как метаязыковой
комментарий по поводу употребления актуальной лексической единицы [Вепрева 2002].
Другими лингвистами [Вежбицка 1978; Сиротинина 1980; Гладров 2004] дискурсивные слова
рассматриваются в широком аспекте, как единицы, имеющие в дискурсе ситуативно-
прагматическое содержание.
В нашем исследовании мы опираемся на широкое понимание дискурсивных слов как
строевых компонентов текста, реализующих иллокутивные функции и связанных с речевыми
шагами говорящего по порождению текста.
Широкое понимание позволяет выделить следующие общие функции дискурсивных слов:
композиционно-строевую функцию, функцию акцентирования, фасцинативную функцию
(функцию координации адресата в речевом потоке), функцию метатекстового
комментирования [Вепрева 2002].
Поскольку в термин «дискурсивные слова» лингвистами вкладывается разное содержание
(рефлексивы [Вепрева 2002], коммуникемы [Меликян 2002], метатекстовые элементы
[Падучева 1996] и т.п.), представляется целесообразным при широком подходе пользоваться
термином «дискурсивы».
В дальнейшем при конкретном анализе некоторых тактик по мере необходимости мы будем
обращаться к характеристике отдельных групп дискурсивных слов.
Материалы нашего исследования показывают, что речевыми маркерами тактики
комментирования часто являются дискурсивные слова, выполняющие рефлексивную (правда,
действительно, значит, видимо, вместе с тем, возможно) и композиционно-строевую функцию
(прежде всего).
Рассмотрим функционирование слова правда в тех его употреблениях, где оно имеет статус
дискурсивного слова. По мнению Н.Д. Арутюновой, правда имеет двойную ориентацию:
отношение суждения к действительности и отношение действия к норме [Арутюнова 1998].
Вслед за Д. Пайаром, мы считаем, что в дискурсивных употреблениях правды преобладает
первое отношение [Пайар 2003: 28].
В качестве дискурсива правда, в отличие от знаменательного существительного правда,
выступает как неизменяемое слово, оно имеет в дискурсивной последовательности
«метаязыковую» функцию, вводя, комментируя, ставя под сомнение или соотнося друг с
другом высказывания или фрагменты высказываний [Пайар 2003: 27].
В речи В.В. Путина часто встречаются дискурсивы, в том числе и слово правда:
Но теперь о главном / о росте доходов населения // Они выглядят следующим образом // У
нас рост доходов / имеет тенденцию устойчивую // В прошлом году он составил шесть
процентов / в этом году шесть с половиной // Зарплата средняя / хочу это подчеркнуть /
именно средняя по стране ….// Значительно сократилось количество безработных // реально
сократилось количество безработных с одиннадцати процентов до восьми процентов…//
Увеличились золотовалютные запасы / укрепился рубль // Правда нам не удалось выйти на
запланированные темпы инфляции / она ниже чем в прошлом году / но не та которая была
запланирована // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001].
В этом фрагменте текста дискурсивное слово правда в начальной (инициальной) позиции
имеет целью не столько уточнить, дополнить, расширить, скорректировать сказанное ранее,
сколько выразить иной взгляд, иную точку зрения на «положение вещей» [Пайар 2003: 28], на
результаты социально-экономического развития страны в предыдущие четыре года
президентства В.В. Путина. Эта точка зрения противоречит общему (положительному)
впечатлению, которое создает левый контекст. В плане организации дискурсивной
последовательности с дискурсивом правда отношения между двумя точками зрения являются
отношениями противопоставления, но при этом пропозиционное содержание левого и правого
контекста не взаимоисключают друг друга.
Для данного случая характерно, что пропозиционное содержание правого контекста
релевантно для развития дискурсивной последовательности только с учетом того
дискурсивного статуса, который ему придает правда. Опустить дискурсивное слово правда
без ущерба для связности дискурсивной последовательности невозможно. Возможна замена
на уступительный союз хотя, но смысл и воздействующая сила фрагмента от этого
пострадали бы.
Маркерами тактики комментирования являются и другие дискурсивы. В «прямой линии» это и
слова видимо, значит, действительно и т.п. Так, отвечая на вопрос, выгодно ли спецслужбам
использовать заявление Б. Гантемирова о ситуации в Чечне, президент отвечает:
Что касается заявления Гантемирова // Если бы он знал реально в каком доме расположились
те или иные бандиты / и имел возможность захватить / он бы это сделал / я в этом нисколько
не сомневаюсь // Видимо / это знание носит общий характер // (В.В. Путин) [«Прямая линия»,
18.12.2001].
В данном фрагменте высказывание с дискурсивом видимо проявляет дискурсивный статус
предположения, представленного как интерпретация восприятия Путиным заявления
Гантемирова. В аспекте дискурсивной последовательности имеет место соположение двух
высказываний, каждое из которых по-своему комментирует информацию Б. Гантемирова.
Происходит переход от нарративного высказывания к интерпретации. Дискурсивный смысл
появления предположения состоит в том, чтобы объяснить причину отсутствия реального
захвата недостаточной информационной осведомленностью Гантамирова, а не его
нежеланием осуществить захват.
Довольно часто Путин прибегает к слову значит. как, например,
в следующем фрагменте:
И как я уже сказал / мы спустились с трех с половиной миллиардов рублей до одного с
половиной // Значит / давайте прямо скажем / нельзя давать / несбыточных обещаний / либо
из других сфер выковыривать эти деньги / извините меня за моветон… В конечном итоге это
только разрушает экономику // Значит / вот мы первую задачу в этой сфере уже решили… Вот
эти повышения они значительны все-таки / в реальном исчислении // Значит все они
реализуются с первого января текущего года // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001].
В этом фрагменте у дискурсивного слова значит неодинаковая дискурсивная семантика и
неодинаковая роль в развертывании дискурсивного пространства. В первом случае значит
семантически близко к союзу и поэтому, во втором – синонимично вводному слову итак, в
третьем случае значит, скорее всего, выступает как сигнал добавления, уточнения.
Иную семантику имеет дискурсивное слово действительно:
Да / положение сложное // Действительно / я говорил об этом в самом начале / хочу повторить
// Мы не могли перейти к бюджетной сфере / пока не погасили долги перед бюджетной
сферой // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001].
Дискурсивная семантика слова действительно, определяемая сферой действия правого
контекста, который начинается с данного дискурсивного слова, - подтверждение и
акцентирование, поскольку подтверждающий смысл уже содержался в слове да (левый
контекст). В аспекте дискурсивной последовательности действительно выражает
адекватность, отношение соответствия правого контекста тому положению вещей, которое
оно описывает.
Довольно часто в текстах выступлений политиков используется дискурсив прежде всего,
выполняющий композиционно-строевую функцию:
Прежде всего в стране восстановлен конституционный правопорядок / укреплена а по сути
отстроена заново вертикаль федеральной исполнительной власти // (В.В. Путин)
[Программное выступление перед доверенными лицами, 12.02.2004].
В данном случае дискурсивное слово вводят контекст, иллюстрирующий, поясняющий общее
описание действительности, которое присутствует в предыдущем контексте, констатируя при
этом, что данный результат для говорящего очень важен.
Аналогичную дискурсивную семантику с добавлением значения временной
последовательности действий, синонимичную во-первых, вводное словосочетание прежде
всего в роли дискурсива проявляет и в таком примере:
Мы обязаны довести до конца и программу наших политических преобразований. // <…>
Прежде всего, мы реализуем реформу федеральных отношений // (В.В. Путин) [Программное
выступление перед доверенными лицами, 12.02.2004].
Обобщающее описание ситуации (наши действия) уточняется с помощью обращения к
конкретным примерам. В подобных случаях дискурсив прежде всего оказывается близким по
значению, но не тождественным вводному слову например, поскольку в отличие от него
акцентирует не последовательность действий, а их значимость. См. также:
Избыточное присутствие государства в экономике имеет своим следствием и ряд других
негативных факторов // Прежде всего чиновники от имени государства продолжают
выполнять множество незаказанных и не нужных налогоплательщику функций /
разрешительных / лицензионных / надзорных // (В.В. Путин) [Программное выступление перед
доверенными лицами, 12.02.2004].
Заметим, что дискурсивы используются не только при реализации информационно-
интерпретационной стратегии, но и в других тактиках. Наш материал фиксирует употребление
дискурсивных слов поэтому, значит, вообще, видимо, возможно, действительно, наверное,
конечно у Д.О. Рогозина, И.М. Хакамады, Б.Е. Немцова, Г.В. Бооса, С.И. Иваненко и других
политиков в ответных репликах диалога. Так, Д.О. Рогозин неоднократно обращается к
дискурсивам видимо, возможно, наверное:
Все в духе Чубайса, он, видимо, всех по себе измеряет [«АиФ», №46, 2003].
Возможно, все карты спутало дело «Юкоса» [«Комсомольская правда», 5.12.2003].
Дискурсив видимо в соответствии со своей семантикой выражает не только предположение,
но и пояснение, интерпретацию левого контекста.
Дискурсив возможно в инициальной позиции высказывания имеет дискурсивный статус
догадки относительно ситуации. Оба эти дискурсива использованы во избежание
ответственности за недостоверность высказывания.
Интересно употребление у Д.О. Рогозина дискурсива скажем во фрагменте текста, когда
правый контекст интерпретируется как одна их иллюстраций, поясняющих общее описание
действительности, которое присутствует в предыдущем контексте [Хачатурян 2002: 358]. См.:
Если бы Чубайс занимался чем-то одним, скажем, возглавлял только СПС и полемизировал с
коллегами в рамках предвыборных дебатов, то и отношение к нему было бы иное [«АиФ.
Свободный взгляд», № 11, 2003].
Неопределенно-обобщенное описание ситуации «занимался чем-то одним» нуждается в
уточнении, и это реализуется с помощью дискурсива скажем. «Руководство СПС»
представлено как одна из возможных иллюстраций предшествующего описания ситуации.
Аналогично близость семантики дискурсива скажем дискурсиву например можно усмотреть и
в таком примере: А я считаю, что экономическая наука не может быть ни «левой», ни
«правой», как, скажем, математика или черчение [«Комсомольская правда», 5.12.2003].
Таким образом, тактика комментирования с помощью дискурсивных слов помогает
реализовать интерпретационный замысел адресанта.
5.1.5. Тактика рассмотрения информации под новым углом
зрения
Интерпретация осуществляется и с помощью тактики рассмотрения информации под новым
углом зрения.
В этом случае говорящий (адресант) хочет предложить новый взгляд на обсуждаемую
проблему, некоторый новый аспект рассмотрения проблемы, который (по сверхзадаче)
заставил бы адресата пересмотреть ранее вынесенные суждения.
Факультативный признак таких фрагментов текста – наличие лексических единиц с
семантикой новизны: новый, иной, другой и т.п. Например, предложение иного рассмотрения
реальной ситуации:
Но есть и другие составляющие этой проблемы // Кредитные // (В.В. Путин) [«Прямая линия»,
18.12.2003];
Взвешивая все «за» и «против» ратификации Россией Киотского протокола, нужно принимать
во внимание целый ряд аргументов и фактов. Киотский протокол впервые может ввести
рыночные отношения в сферу охраны окружающей среды… (С.М. Миронов) [«Литературная
газета», № 9, 2004];
Думаю что 7 лет / это совсем многовато // Есть и другая составляющая этой проблемы // Вы
знаете я сам думал тоже над этим / и получается что мы хотим достичь стабильности путем
подрыва Основного Закона государства / Конституции // Как только начнем править
Конституцию / это уже путь к какой-то нестабильной ситуации // Вот стоит только начать /
потом не остановиться будет // (В.В. Путин) [Ответы на вопросы доверенных лиц, 12.02.04].
Путин, связывая свой имидж с ценностью, важной для большинства населения России –
стабильностью государства, сообщает новый аспект рассмотрения проблемы президентского
срока правления – невозможность изменить конституцию страны. В приведенном примере
дискурсив вы знаете (как бы «акт откровенничания») помогает поддержанию контакта,
апелляции к единству с народом.
5.1.6. Тактика указания на путь решения проблемы
Тактика указания на путь решения проблемы также является специализированной в
информационно-интерпретационной стратегии. Она предполагает использование
определенных приемов:
Указание на возможные решения. Например:
…вместе с тем государство / вместе с тем // государство и конечно РАО ЕЭС прежде всего
(нрзб) правительство … намерено осуществлять ряд программ / которые будут развивать эту
сферу //
…нам систему здравоохранения, так же как и систему образования, нужно приспосабливать
… к новым условиям //
Здесь многое нужно сделать / и главное чтобы деньги шли непосредственно вам / другим
людям / собственникам жилья // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001];
Указание на возможные способы достижения решения. Например:
Накопительная часть пенсии будет функционировать следующим образом // Сегодня
предприятия и учреждения отчисляют пятнадцать процентов / в следующем году в
накопительную часть пойдет только два процента //
Повторяю / Это будет происходить поэтапно / ежеквартально //
Основное внимание будет обращено на страховую медицину //
Дело не только в нефтянке // У нас ВТЭК развивается быстрее чем перерабатывающая
промышленность // В конечном счете это ударит и по ВТЭКу // Поэтому здесь нам надо
сбалансировать это развитие различных секторов экономики // Делать это надо очень
аккуратно //
У нас если не ошибусь / примерно восемьдесят миллионов квадратных метров жилья
находится в таком состоянии // А какой выход? Выход на мой взгляд есть // Он в развитии
ипотечного кредитования // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2003].
Указание на возможные результаты решения:
И если это так / то с будущего года будет формироваться устойчивый / хороший
инвестиционный климат //
Мы считаем / и правительство исходит из того что / это позволит выйти из тени зарплате //
Все это вместе плюс дополнительные усилия государства и компаний / работающих в этой
сфере / должны дать положительный эффект // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2001];
Это и будет реальным вкладом России в экологическое оздоровление Земли (С.М. Миронов)
[«Литературная газета», № 9, 2004].
Наблюдения показывают, что маркерами тактики указания на путь решения проблемы
являются чаще всего 1) формы будущего времени глаголов несовершенного вида (будут
развиваться, будет формироваться, будет происходить, будем ориентироваться, будет
направляться) и 2) формы составного именного сказуемого с глаголами в роли показателя
будущего времени (будет позитивный эффект, будет реальным вкладом, будет обращено
внимание).
В случае использования составного именного сказуемого с глаголом-связкой будет
эффективно воздействует на адресата не только сам факт указания на возможность решения
проблемы, но и указание на возможные положительные результаты, что выражается
наличием (употреблением) в составе именной части сказуемого имен прилагательных и
существительных с положительной оценочностью: положительный (эффект), позитивный
(эффект), реальным (вкладом) и т.п.
При указании на возможность решения на речевом уровне маркерами наряду с глагольными
формами будущего времени являются сложные формы сказуемого, включающие модальное
слово и глагол совершенного вида в форме инфинитива, причем часто в безличном
употреблении, что усиливает объективную необходимость действий, делает предложенные
шаги категорически неизбежными: нужно сделать, должны состояться (в ближайшее время),
(правительство) должно проводить.
Умелое использование политиком тактики указания на путь решения, особенно при ответах
на вопросы граждан, в конечном итоге дает им надежду на лучшее будущее, нейтрализует
негативное отношение населения к ситуации в стране, способствует формированию чувства
доверия к своим лидерам.
5. 2. Стратегия формирования эмоционального настроя
адресата
Стратегия формирования эмоционального настроя адресата реализуется в основном в
выступлениях руководителей государства, обращенных к населению страны по поводу каких-
либо важных событий. Это тексты разных жанров: приветственное слово, поздравление
граждан с праздником, инаугурационная речь президента, обращение к населению по поводу
чрезвычайных событий и т.п. В них используются как специализированные тактики, так и
общие. Представленность той или иной тактики и их набор зависят во многом от жанра.
Однако во всех жанрах используются тактика единения, тактика обращения к эмоциям
адресата, тактика учета ценностных ориентиров адресата.
5.2.1. Тактика единения
Тактика единения реализует задачу объединить слушателей как «народ», что отвечает
общим критериям торжественной риторики и соответствует архетипу поведения русского
человека «действовать вместе и сообща», стремиться к единству и общности [Сергеева 2004:
149].
На речевом уровне это выражается в выборе ключевых слов.
В поздравительной речи В.В. Путина, которую он произнес 12 июня 2003 года по случаю
праздника – Дня независимости России, ключевым словом – концептом является лексема
единение.
Данный концепт репрезентируется в тексте также прилагательным единый (единый народ,
единая страна).
Концепт представлен и рядом синонимов: консолидация, сплоченный (сплоченная страна),
неделимый (неделимая страна). Анализ синонимов ключевого слова, вербализирующего
исследуемый концепт, дает возможность выявить дифференциальные признаки данного
концепта, выявляющиеся в сочетании лексем, принадлежащих к синонимическому ряду
[Попова, Стернин 2001: 124-125].
Сравним значения синонимов единство, консолидация, сплоченность по словарям. В
Большом толковом словаре русского языка под редакцией С.А. Кузнецова [2002] слово
единство определяется так:
1. Цельность, неразделенность, сплоченность.
2. Общность, полное сходство, совпадение.
3. Сочетание в одном целом, в неразрывной связи.
В Русском семантическом словаре под ред. Н.Ю. Шведовой [1998] единство трактуется как
«нераздельность того, что существует рядом, вместе, во взаимных отношениях».
В Словаре синонимов русского языка под ред. З.Е. Александровой [1971] указываются
следующие значения слова единство:
1. Цельность, целостность, целость, слитность, нераздельность, неразрывность,
неделимость, неразделимость, нерасчленимость.
2. Общность.
См. также в указанном Словаре синонимов:
Консолидация: 1. См. упрочение. 2. Объединение.
Толковый словарь С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [1992] дает такое толкование слова
единство:
1. Общность, полное сходство. Е. взглядов.
2. Цельность, сплоченность. Е. нации.
3. Неразрывность, взаимная связь. Е. теории и практики.
Сопоставление значений синонимов единство, консолидация, сплоченность позволяет
выявить специфические для концепта «единство» семы, актуализируемые в тексте речи В.В.
Путина: «общность», «целостность» («неделимость»), «сплоченность», «объединение».
Соответственно такие же значения имеет и прилагательное единый, что подчеркивается в
тексте сочетаемостью его с именами существительными народ, страна.
Экстралингвистическая информация о содержании концепта может выявляться и через
лексико-семантические варианты лексем, через устойчивые словосочетания. Так, в речи В.В.
Путина сема «общность» реализуется при использовании пространственных параметров: все
регионы, во всех регионах.
Идея «единения», единства страны присутствует во всех выступлениях президента. Так, в
инаугурационной речи В.В.Путина в 2000 году тактика единения репрезентируется такими
лексико-семантическими вариантами концепта «единство», как: сплотить народ, собрать
граждан вокруг ясных целей и задач. См. также употребление лексемы одно в значении «одно
и то же», «общее»:
…у нас одна / Родина / один народ // У нас с вами / одно / общее / будущее //
В инаугурационной речи Президента России 2004 года каждый из компонентов текста
способствует задаче объединить слушателей. См., например:
Вместе мы сумеем очень много … / и сейчас постепенно становимся единой нацией //
Манифестацию тактики единения наблюдаем и в поздравительных речах российского
президента. Так, в поздравлении с Днем Победы 9 мая 2004 года она представлена на уровне
сочетаемости лексем, репрезентирующих концепт «единство»: день национального единения,
это наш общий праздник, один на всех.
На синтаксическом уровне созданию эмоционального эффекта служат такие риторические
фигуры, как анафора, параллелизм и т.п. Например:
Это мы сами добились <…> Это мы сами остановили агрессию <…> Это мы вместе сделали
нашу Родину открытой страной…
См. также пример использования градации и парцелляции в поздравительной речи:
У нас общие цели / мы хотим чтобы / наша Россия / была свободной / процветающей / богатой
/ сильной / цивилизованной страной // Страной / которой / гордятся ее граждане / и которую /
уважают / в мире //
Созданию воодушевляющего торжественного настроя аудитории в инаугурационной речи 7
мая 2004 года способствует использование парных рядов однородных членов с союзом и:
…помощь и поддержка граждан Российской Федерации / является самой главной / и / самой /
надежной / опорой и надеждой для ее президента //
…обязанности президента / хранить государство и верно служить народу / и впредь будут для
меня святы / и впредь будут для меня превыше / всего //
5.2.2. Тактика обращения к эмоциям адресата
Тактика единения тесно связана с тактикой обращения к эмоциям адресата. В политической
коммуникации большое место в арсенале средств воздействия на массы занимает внушение,
эмоция, образ. Так, употребление в речи В.В.Путина лексемы единение вместо возможного
варианта единство не только акцентирует внимание на определенных признаках общего
глубинного концепта, но и имеет яркую стилистическую и эмоционально-экспрессивную сему.
В толковом словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [1992] слово единение имеет помету
«высокое» и такое толкование: «тесная связь, приводящая к единству, сплоченности».
Высокий эмоциональный настрой создается в воодушевляющих речах представителей власти
за счет использования лексики возвышенного стиля, положительной оценочности. См., напр.,
в речи В.В. Путина 12 июня 2003 года: чествуем, высоко ценим, могучий (народ), святой
(обязанностью), гордятся, процветающей (страной).
Пафос воодушевляющей речи создается и за счет интонационного выделения оценочных
слов: это наш общий праздник. Смысловые (логические) ударения акцентируют ключевые
слова и позволяют слушателям вникать в смысл сказанного и оценить то, что сказал
президент. В этих случаях тактика обращения к эмоциям адресата совмещается с тактикой
акцентирования, подчеркивания наиболее важных моментов речи. В инаугурационной речи
2004 года наблюдаются и прямые формулы акцентирования:
Но сегодня / глубоко понимая меру личной ответственности / хочу подчеркнуть // успех и
процветание России не могут и не должны зависеть от одного человека или одной
политической партии / одной политической силы //
См. также начало инаугурационной речи В.В. Путина после принятия присяги:
А сейчас я / еще раз хочу вернуться к главной ее сути и сказать что обязанность президента…
5.2.3. Тактика учета ценностных ориентиров адресата
Воздействующий потенциал политических выступлений тесно связан с тем, насколько политик
может реалистично оценивать ценностную систему адресата и опираться на нее в своей
речи. Главное отличие политического дискурса от других видов дискурсов заключается
именно в его явно выраженной апелляции к ценностной системе, существующей в данном
обществе. Политический дискурс непосредственно связан с ценностными ориентациями в
обществе, которые образуют его концептуальную основу.
Ценности – понятие философское, аксиологическое. Ценность – это свойство того или иного
общественного предмета, явления удовлетворять потребности, желания, интересы
социального субъекта (индивида, группы людей, общества) [Энциклопедический словарь по
культурологии 1997: 426].
Существует много классификаций ценностей, разработанных философами, культурологами и
социологами. В русском политическом дискурсе, по нашим наблюдениям, чаще всего
учитываются ценности по отношению к субъекту-носителю. Здесь выделяются следующие
ценностные группы: индивидуальные, групповые, государственные (национальные),
общечеловеческие (универсальные).
На речевом уровне в наших материалах тактика учета ценностных ориентиров адресата
представлена ключевыми словами, отражающими ценностные доминанты.
В торжественной речи эмоциональность дискурса определяет специфические способы
воздействия, прежде всего - апелляции к доминантным ценностям культуры. Так, в
инаугурационной речи В.В. Путина 7 мая 2004 года тактика учета ценностных ориентиров
адресата опирается на ценности, взятые из различных сфер человеческой жизни, прежде
всего это универсальные и государственные ценности.
Основная ценность, которая присутствует в выступлениях Путина, - это единство страны. В
последние годы в сознании всех поколений россиян, отмечает исследователь русской
ментальности А.В. Сергеева, появилась новая тенденция - к патриотизму. «Большинство
народа хочет видеть Россию не только страной своего проживания, но и чувствовать себя
жителем богатой, свободной и пользующейся уважением в мире державы» [Сергеева 2004:
222]. См. в инаугурационной речи президента:
боролся за территориальную целостность страны, за единство страны;
и сейчас постепенно становимся единой страной;
избавили страну от реальной угрозы распада.
В этих высказываниях ключевыми словами, отражающими ценностные ориентиры, являются
(территориальная) целостность, единство, единый (народ), как негативная альтернатива –
распад. Они представляют все составляющие концепта «единство». «Вопреки расхожим
утверждениям об огромном разрыве между поколениями, несмотря на все потрясения в
жизни страны в последние годы, несмотря на то, что между старшим, средним и младшим
поколениями россиян имеются отдельные расхождения в оценке событий, всё-таки
социокультурный мир России не «рассыпался», а сохранился». Подавляющее большинство
россиян (почти все поколения!) гордится историей страны, в первую очередь, Победой в
Великой Отечественной войне и послевоенным восстановлением в стране, своими великими
поэтами, писателями, композиторами, достижениями космонавтики. [Сергеева 2004: 218-219].
И это единство поддерживается не столько на рациональном уровне (одна и та же идеология,
общие интересы, ценности и цели), сколько на уровне сопереживаний, эмоциональных
образов.
В обращении к историческому прошлому страны В.В. Путиным подчеркиваются
национальные ценности, значимые для большинства ее граждан, и прежде всего это «сила» и
«величие» России:
…И конечно могли гордиться авторитетом сильной но миролюбивой страны; Мы с вами
наследники тысячелетней России / родины выдающихся сынов и дочерей / тружеников /
воинов // Они оставили нам в наследство великую огромную державу // Наше прошлое
безусловно придает нам силы //
Экспликация ценностной системы осуществляется через использование словосочетаний
существительных с прилагательными, в которых основной смысловой акцент сделан на
прилагательном. Атрибутивное поле в речи президента представлено сочетаниями:
свободные люди в свободной стране, сильной страны, великую огромную державу, великой
России, славная история.
Обращает на себя внимание использование политических стереотипов: свободные люди в
свободной стране, Родины выдающихся сыновей и дочерей, страницами, которые мы впишем
в биографию великой России. Образ великой страны у Путина существует не только в
прошлом, но и в настоящем, и в будущем:
Это величие должно быть подкреплено новыми делами …; наши потомки будут гордиться
теми страницами / которые мы с вами впишем в биографию великой России //
Образ великой страны выражается также имплицитно при перечислении достижений ее
граждан в предыдущие четыре года. См.:
Вместе мы сумели очень много / и достигли этого только сами // Это мы сами добились
высоких темпов развития нашей экономики // преодолели непростое идеологическое
противостояние и сейчас постепенно становимся единой нацией //
Интонационное выделение слова сами и его повтор подчеркивает ценностную установку на
силу и величие России. Апелляция к ценностям «сила» и «величие» страны затрагивает и
такую доминантную ценность русской культуры как гордость своей страной. См., например:
народ России проявил свои самые лучшие гражданские патриотические качества. Это
выражается как глагольными лексемами (могли гордиться, будут гордиться), так и
оценочными прилагательными (лучшие, патриотические, славная).
Излагая в инаугурационной речи свою программу, Президент апеллирует к
общечеловеческим ценностям, актуальным для современной российской действительности.
Среди ценностных ориентиров здесь преобладают такие понятия, как «благосостояние
граждан», «здоровье», «семья». Социологический опрос россиян показал, что из двух
десятков целей развития общества половина опрошенных выбрала только две: повышение
качества жизни и наведение порядка в стране [Сергеева 2004: 249] . Причем, в отличие от
жителей других стран, улучшение качества жизни, помощь и поддержку россияне ждут именно
от государства. А.В. Сергеева видит причину этого в патриархальном типе отношений,
который веками закреплялся в русском архетипе: как сын предъявляет требования к отцу, так
и граждане могут требовать от государства помощи, защиты, компенсации утерянного, ничего
не давая взамен [Сергеева 2004: 172]. Путин ассоциирует свою политику именно с
названными ценностями. См.:
Мы будем делать все / чтобы каждый человек мог проявить свой талант / и свои
способности // чтобы в стране развивалась реальная многопартийность / укреплялись личные
свободы граждан / чтобы люди в России могли получать хорошее образование / достойную
социальную и медицинскую помощь // чтобы они жили в достатке / и могли завещать детям
результаты своего собственного труда //
В данных высказываниях тактика учете ценностей адресата выражается именными
словосочетаниями, в которых основной семантический вес имеет прилагательное с
положительной оценочностью: лучшего качества жизни, реального ощутимого роста
благосостояния, хорошее образование, достойную социальную и медицинскую помощь.
Итак, можно говорить о регулярном и системном использовании В.В. Путиным тактики учета
ценностных ориентиров массового адресата.
Проведенный нами анализ позволил выявить специфику обращения к ценностным
ориентирам в русском политическом дискурсе. Во-первых, обращает на себя внимание то, что
главы разных государств апеллируют к разным ценностям, о чем свидетельствует
сопоставление наших наблюдений с наблюдениями исследователей немецкого и
американского политических дискурсов [Шейгал 2000; Юдина 2001; Тазмина 2001].
Во-вторых, предпринятое нами исследование позволило уточнить направление
использования ценностных ориентиров в политическом дискурсе, а именно: обращение
российских политиков в своей речи в первую очередь к государственным и
общечеловеческим ценностям. Для представителей российской политической элиты
наиболее релевантна ценностная группа, выделяемая по субъекту (адресату) – носителю
этих ценностей.
Тактика учета ценностных ориентиров адресата принадлежит к числу общих,
неспециализированных тактик и используется и в других стратегиях, в первую очередь, в
аргументативной и агитационной (об эффективности применения этой тактики отдельными
политиками см. разделы 8.2.2 и 8.2.3).
Знание и умелое использование политиками тактик стратегии формирования эмоционального
настроя адресата – залог эффективности речевого воздействия на массовую аудиторию.
ГЛАВА 6. СТРАТЕГИИ УБЕЖДЕНИЯ
Одна из основных целей политической коммуникации – убедить адресата (сограждан,
избирателей) согласиться с говорящим, его мнением, принять его точку зрения.
Убедить - значит в условиях наличия у адресата свободы воли и возможности рационально
мыслить, при помощи вербальных и невербальных средств повлиять на процесс принятия
адресатом решений путем изменения онтологического статуса его знания о факте или
событии таким образом, чтобы адресат был уверен в благоприятности для него самого
принятия предлагаемых мнений, отношений, оценок или совершения какого-либо действия
[Бокмельдер 2000: 15-16].
Убеждение предполагает выполнение нескольких условий. Во-первых, это наличие у
адресата возможности по собственной воле принять то или иное решение, совершить или не
совершить то или иное действие. Во-вторых, действие, которое, как ожидается, совершит
адресат в результате акта убеждения, должно рассматриваться им как благоприятное тем или
иным образом для него самого. В-третьих, адресат должен иметь возможность сознательно
принять те или иные оценки и отношения, или предпринять то или иное действие.
Существует несколько способов достижения поставленной цели. Преследуя ту же цель, что и
манипулятивная, – убедить адресата, аргументативная стратегия противостоит ей, отличаясь
типом тактик. Так, например, тактика обоснованных оценок противостоит спекулятивному
приему подмены объективной оценки субъективным опорочиванием, который является
основным приемом манипулятивной стратегии, тактика указания на перспективу –
манипулятивной тактике гиперболизации. Аргументативные тактики основываются на
разумных доводах, как рациональных, так и эмоциональных, апеллирующих к ценностям
адресата.
6. 1. Аргументативная стратегия
Аргументация – это сложная и многогранная интеллектуальная деятельность, включенная
практически во все сферы жизни человека, связанные с потребностью убеждения адресата в
необходимости принятия выдвигаемого тезиса. Это разновидность коммуникативной
деятельности, направленной на убеждение адресата при помощи аргументов (где аргумент –
это средство убеждения, имеющее речевую форму выражения и апеллирующее к
мыслительным способностям адресата и его личностным ценностям).
В политической коммуникации аргументативная стратегия выполняет особую функцию:
именно аргументация способствует осуществлению демократически оформленного участия
граждан в выборе власти и через посредство избранных депутатов принятия общественно
значимых решений. В демократических сообществах существует постоянная и все время
растущая «потребность в кооперации» вместе с народом, которая реализуется через
аргументативную форму при обосновании мотивации тех или иных действий. Это диктуется
интересами самосохранения общества и интересами общественных групп, ориентированных
на достижение хотя бы минимального уровня лояльности по отношению к принимаемым
политическим решениям. Аргументативная стратегия становится также единственным
легитимным способом разрешения общественных конфликтов. Процесс аргументации
является неотъемлемой частью современной общественной жизни, даже если этот процесс
становится просто средством достижения узких интересов определенных общественных
групп [Юдина 2001: 98].
Проблема аргументативной специфики речевого высказывания решается в современной
науке в рамках логической, тактической, социально-психологической и риторической
парадигм, а также в русле постулатов когнитивной психологии. Понятие «аргументация»
относится к категориальному аппарату лингвистики, риторики, анализа дискурса (и
лингвистики текста), логики, психолингвистики, прагмалингвистики.
Наше исследование показало, что аргументативная стратегия политической речи
конституируется на основе использования специфических аргументативных тактик.
По нашим наблюдениям, в речи современных (в том числе риторически грамотных)
политических лидеров формально-логические процедуры используются не часто, поскольку
политический дискурс характеризуется личностной ориентацией и эмоциональностью
процесса аргументирования. Применение в полной мере методов дедукции и индукции в ходе
аргументации встречается редко, так как неформальный аргумент – это не цепочка идей, но
«паутина, состоящая из всех аргументов и всех доводов, которые все вместе помогают
достичь желанного результата» [Perelman 1978: 18]. В сфере политики важно не доказать
истинность чего-либо, но утвердить свою мысль, привлекая на свою сторону
единомышленников.
Как известно, в структуру операции аргументации входит выявление альтернатив разрешения
ситуации, их сопоставление и оценка, а также выбор одной из них. Поэтому наиболее
частотными в сфере политического общения оказались выделенные нами тактика
контрастивного анализа, тактика видения перспективы, тактика обоснованных оценок; другие
тактики менее частотны.
6.1.1. Тактика контрастивного (сопоставительного) анализа
Тактика контрастивного анализа опирается на прием сопоставления. Сопоставление фактов,
событий, результатов, прогнозов воспринимается адресатом как убедительные аргументы.
В наших материалах параметрами сопоставления являются прежде всего темпоральные
отношения, реже – пространственные. См. напр.:
И сегодня соотношение между внешним долгом и ВВП у нас лучше / а это один из важнейших
показателей здоровья экономики // Он у нас лучше чем во многих европейских странах // (В.В.
Путин) [«Прямая линия», 20.12.2003].
Е.П. Захарова, выделяя коммуникативные категории темпоральности и локальности,
указывает, что темпоральность включает в себя и ситуативно-речевое время, и время
обсуждаемых событий, предшествующих событию, планируемых, прогнозируемых [Захарова
2001: 166]. Категория темпоральности в политическом дискурсе проявляется чаще всего, по
нашим наблюдениям, в сопоставлении двух основных характеристик: 1) характеристика
прошлого и 2) характеристика настоящего. Модель структуры фрагмента аргументативного
текста складывается
из формы прошедшего времени (как несовершенного, так и совершенного вида) + форма
настоящего времени глагола.
См. примеры:
В прошлом году промышленное производство у нас выросло на три целых шесть десятых
процента / в этом году это / шесть и семь десятых процента // Почти в два раза больше // (В.В.
Путин) [«Прямая линия», 18.12.2003];
Но тогда работали в режиме расчистки завалов, ошибок и в атмосфере большого негатива.
Сейчас люди начинают видеть плоды усилий тех лет;
Преступлением был бизнес в нашей стране двенадцать лет назад. А сегодня он реально
кормит, поит и одевает страну;
В 1998-1999 годах в энергетике все стройки почти встали. 40 научно-проектных института
РАО «ЕЭС» просто до ручки дошли. Сейчас этот комплекс работает так мощно, что Северо-
западная ТЭЦ – первый в стране парогазовый цикл – введена в строй день в день (А.Б.
Чубайс) [«Комсомольская правда», 19.09. 2003].
Встречается и иное сочетание временных характеристик:
форма прошедшего времени (совершенного вида, реже – несовершенного вида) + форма
прошедшего времени глагола совершенного вида:
В начале две тысячи третьего года у насколичество людей доход которых ниже прожиточного
минимума / их кр\оличество равнялось тридцати семи миллионам человек // В третьем
квартале текущего года / две тысячи третьего / это количество сократилось на шесть
миллионов / но всё равно это цифра огромная и унизительная для России // (В.В. Путин)
[«Прямая линия», 18.12.2003];
форма будущего времени совершенного вида глагола в значении настоящего
результативного + форма будущего времени совершенного вида:
Хватит на то, чтобы спокойно обслуживать внешний долг в этом году. А вот уже на
следующий, 2004 год придется поскрести по сусекам (Е.Т. Гайдар) [АиФ, № 17, 2003]. Такой
прием, с одной стороны, открывает перспективу, а с другой – создает эффект большей
убедительности ввиду привязанности к настоящему моменту.
Интересен случай, когда в значении настоящего результативного употреблена форма
прошедшего времени совершенного вида (перфектное значение):
Мне кажется, что Путин нашел прагматический баланс внешней и внутренней политики. До
него внешняя политика России продолжала оставаться инерционной (Е.Т. Гайдар) [АиФ, №
17, 2003].
Помимо соотношения временных форм глаголов характерным маркирующим признаком
рассматриваемой аргументативной речевой структуры является также использование
дейктических элементов как средства сцепления частей аргументативного текста. На речевом
уровне сопоставительные отношения выражаются оппозициями наречий раньше, тогда (в
СССР) - теперь, сегодня, сейчас.
Ещё несколько лет назад на эти цели государство практически не выделяло денег // Вот три
года назад на эти цели в государственном бюджете было запланировано всего двести
миллионов / около двухсот миллионов рублей // В этом году мы выделили впервые /
подчеркиваю впервые в две тысячи третьем году / выделили миллиард триста миллионов / в
федеральном бюджете / плюс пятьдесят процентов как минимум / должны добавить
регионы // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2003].
В роли элементов оппозиции могут выступать и календарные словосочетания типа: в 1998
году - сейчас:
В тактике контрастивного (сопоставительного ) анализа в качестве аргументов часто
используются статистические данные, что повышает степень убеждающего воздействия.
Как правило, контрастивный анализ сопоставляет прошлое и настоящее (реже – будущее), но
при этом не отмечены факты контрастивного анализа идей, характеризующих ту или иную
партию, принципов деятельности (своей или оппонента). Последнее в зачаточной форме
наблюдается в нашем материале только у К.А. Титова (видимо, это один из показателей
слабости нашего гражданского общества, ещё до конца не сложившейся партийной системы).
6.1.2. Тактика указания на перспективу
Тактика указания на перспективу направлена на то, чтобы выражать стратегические цели,
позиции и намерения говорящего. Политики, оценивая ситуацию в стране (политическую,
экономическую), часто пытаются дать прогноз развития событий в будущем.
Указание на перспективу включает предлагаемое решение и предполагаемый результат.
Результат, как правило, рассматривается после того, как в тексте фиксируется предлагаемое
решение.
Несмотря на то, что ментальный акт прогнозирования может сопровождаться известной
долей сомнения, апелляция к результату придает прогнозированию аргументативную силу.
Рассмотрение некоторого решения с точки зрения последствий, которые оно за собой влечет,
является одним из важнейших аргументов за или против этого решения. Приведенные ниже
примеры указывают на нежелательные результаты, поскольку слова печальна, экстремизм,
рухнет, угрожает, сверхтяжелые проблемы заведомо олицетворяют антиценности:
Если ничего не предпринимать, то лет через 15 энергосистема страны рухнет (А.Б. Чубайс)
[АиФ, № 32, 2002];
Наша армейская перспектива печальна. Если ничего не делать, а именно это и
предполагается в бюджете-2003, то у России просто физически не будет армии уже в 2005-
2006 году (Б.Е. Немцов);
Я определенно вижу это будущее Северного полушария // Дело в том что в следующие
пятьдесят лет стране придется пройти через сверхтяжелые проблемы в демографической
структуре общества // Поэтому нам надо думать не только о годовой реформе / но и о вековой
реформе // (А.Б. Чубайс) [1 канал, «Времена», 16.11.2003].
Характерна при этом категоричность вывода, отсутствие рефлексивов сомнения (возможно,
можно предположить, как кажется, представляется и т.д.).
Перспектива может видеться и позитивной. По контрасту с негативной перспективой в таких
высказываниях политики используют имена прилагательные и глаголы с положительным
созидательным значением. Например:
Если мы хотим чтобы у России была сильная армия / если мы хотим чтобы Россия могла
отразить агрессию / в том числе и на Востоке / исходящую от Ирана / Пакистана / если мы
хотим справиться на Кавказе / то надо строить профессиональную контрактную армию // Если
мы это сумеем / то я вас уверяю никто даже не осмелится напасть на Россию // (Б.Е. Немцов)
[НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];
Реально по концу года у нас получилось шесть и шесть десятых / может быть шесть и девять
десятых рост ВВП / то есть рост экономики // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2003];
Что будет в процессе реформ через 5,10, 15, 20 лет? Вся распределительная сеть останется
под реальным государственным контролем. Сами электростанции будут объединены в
крупные генерирующие частные компании. Они будут конкурировать между собой за доступ к
потребителю. За сбыт. А как конкурировать за сбыт? Цену снижать (А.Б. Чубайс) [АиФ, № 32,
2002];
Если говорить по-крупному / это о горизонте в тридцать-пятьдесят лет / согласитесь / что мы
неизбежно идем вперед (А.Б. Чубайс) [1 канал, «Времена», 16.11.2003];
К 2007 году в России должна быть единая и сильная правая партия (И.М. Хакамада) [АиФ,
«Свободный взгляд», 3.12.2003].
Но и в этих случаях характерна категоричность суждения. Вероятно, это делается специально
– для усиления убеждающего воздействия.
Прогнозирование политиками развития событий бывает более убедительным, когда в
высказывании указывается обусловленность перспективы определенными факторами. При
этом на речевом уровне тактика указания на перспективу чаще всего выражается сложными
условно-предположительными синтаксическими конструкциями:
Если мы будем продолжать такую же экономическую политику / то мы уже не столкнемся / то
мы уже не столкнемся с проблемами / с которыми столкнулись в девяносто восьмом году /
никаких дефолтов уже не будет // (В.В. Путин) [«Прямая линия», 18.12.2003];
Если бы Верховный Совет устоял и законность восторжествовал, то, уверяю вас, политика
велась бы в интересах общества, в интересах экономического роста (С.Ю. Глазьев) [АиФ,
2003];
Если последовательно проводить различные экономические преобразования, настанет
момент, когда мир не сможет игнорировать экономику страны с населением в полтора
миллиарда человек;
Когда рост инвестиций в российскую экономику продолжится 3 года, можно будет сказать, что
структурные реформы дали результат (Е.Т. Гайдар) [«Комсомольская правда», 22.04.2003].
Обусловленность прогноза может иметь свернутую речевую форму – в виде простого
предложения, в котором условно-предположительные отношения выражаются
детерминантной группой. Чаще всего такие детерминанты начинаются словами в случае,
учитывая:
Таким образом, в случае реализации неблагополучного сценария развития экономики России
и связанного с ним падения доходов бюджета проблема внешней долговой нагрузки может
снова приобрести первостепенное значение;
Учитывая временные лаги между принятием правительством или ЦБ каких-либо мер и
реакцией общего уровня цен, правительству, по-видимому, уже не удастся выйти за рамки,
заложенные в Законе о бюджете на 2002 год (Е.Т. Гайдар) [«Правое дело», № 42, 2002 ].
Таким образом, создание как положительной, так и негативной перспективы с помощью
речевых средств осуществляется как через атрибутивность, так и через акциональность, т.е.
систему глаголов – форм будущего времени, сослагательного наклонения, модальных
глаголов и предикатов, а также на уровне синтаксических структур. «Обусловленное»
прогнозирование более типично, например, для А.Б. Чубайса, категоричное – для И.М.
Хакамады.
6.1.3. Тактика обоснованных оценок
Высказывания, содержащие оценку, составляют довольно значительную часть общего числа
высказываний в тактиках политического дискурса, в том числе и в аргументативных.
Аксиологические суждения вводятся препозициональной установкой мнения. Мнение же
оказывается субъективным, поэтому от того, как представлена оценка, во многом зависит
эффективность аргументации. Только обоснованные оценки могут быть приняты как аргумент
в речи оратора [Анисимова 1999: 11]. При этом, безусловно, сама необходимость
аргументирования предполагает наличие разных точек зрения на одну проблему.
В лингвоаксиологических работах основанию и обоснованию оценки традиционно уделяется
меньше внимания, чем прочим компонентам оценочной структуры [Иванов 2003: 130]. Вслед
за А.А. Ивиным мы понимаем основание как «…те доводы, которые склоняют субъектов к
одобрению, порицанию или выражению безразличия в связи с разными вещами» [Ивин 1970:
27]. Иначе говоря, основание оценки соотносится с ее обоснованием [Иванов 2003: 130].
Требование обоснованности утверждений в научном дискурсе сохраняет свою силу и по
отношению к оценочным высказываниям в политическом дискурсе.
Выделяя в аргументативной стратегии тактику обоснованных оценок, мы имеем в виду
суждения, при помощи которых оратор стремится объективно оценить предмет и обосновать
свою оценку. На семантическом уровне это осуществляется установлением между частями
аргументативного текста причинно-следственных отношений.
Оценочные контексты исследовались нами с прагматической точки зрения. Критерий
отнесения их к тактике обоснованных оценок - является ли рассматриваемый фрагмент
текста достаточным обоснованием для реализации коммуникативного намерения (дать
оценку).
Чтобы стать хорошим аргументом, обоснованная оценка должна быть правильно построена.
Возможны две речевые модели использования тактики обоснованных оценок. Модель А
представляет собой рассуждение о том, что данная оценка вызвана известными условиями
(заключение от следствия к причине):
… понимаем / что сделать это абсолютно необходимо // Оно само не рассосётся // Мало того /
если не добиться в ближайшее время перелома // в эту зиму будет хуже / чем было в
прошлую // (А.Б. Чубайс) [ТВЦ, «Момент истины», 26.09.2003];
На мой взгляд / и на взгляд моих товарищей по партии / это очень опасное направление //
Почему? Потому что проблемы просто так не уходят / не исчезают // они не уходят / они
заходят все глубже и глубже // (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003];
Президент раскалывает общество такими заявлениями // Посудите сами // Посадили
Ходорковского / до суда / обратите внимание // Кому-нибудь пенсию повысили? Зарплату
повысили? Вон студенты сидят / стипендию может быть кому-то повысили? Из страны
вывезли деньги // Прекратились крупные контракты // Сократились инвестиции // Сократились
рабочие места // Сократились поступления в бюджет // Результат / нищая страна / больше
бедных / и никакого экономического роста // (Б.Е. Немцов) [НТВ, «Свобода слова», 7.11.2003];
А направление было ошибочным // Вместо того чтобы ремонтировать всю инфраструктуру /
решили получать максимальные / доходы от граждан / которые и так находятся в весьма
сложном положении // (Г.А. Явлинский) [РТР, «Выборы-2003», 11.11.2003].
Это нормальная позиция. Никаких тотальных пересмотров не нужно. Это коснулось бы
миллионов граждан. В том числе тех, кто приватизировал квартиры, гаражи, мелкие
предприятия (Е.М. Примаков) [АиФ, № 43, 2003].
Оценка нормальная позиция мотивирована неприятием и даже невозможностью иной
позиции, что и обосновано во фрагменте.
Аналогично обоснованы следующие оценки:
СПС проиграло по двум простым / но очевидным всем причинам // Первая причина / что не
договорились с «Яблоком» / не сделали общий список // <…> И вторая причина по которой вы
проиграли / вы остались старыми / вы не изменились // (В.А. Рыжков) [НТВ, «Свобода слова»,
2.04.2004];
В этом году продолжала расти рождаемость // Хороший показатель // (В.В. Путин) [«Прямая
линия», 18.12.2003];
Журналист: Оппоненты СПС часто обвиняют вашу партию а антигосударственной и
антипатриотической позиции.
Б.Е. Немцов: Это совершенно несправедливое мнение. Программа нашей партии
предполагает продолжение экономического роста и социального развития страны,
укрепление обороноспособности страны и обеспечение безопасности наших граждан
[«Российская газета», 30.10.2002].
О проблеме напомнила власть допустив серьезную ошибку // Она реально пошла на
пересмотр итогов приватизации // (А.Б. Чубайс) [НТВ, «Свобода слова», 14.11.2003].
В модели В сначала приводится обоснование, а затем как следствие, обобщение дается
оценка, то есть рассуждение о причинно-следственной зависимости представляет собой
вывод о том, что при данном положении вещей результатом будет то или иное (заключение
от причины к следствию):
Когда приняли закон о регистрации предприятий в одно окно, министерство по налогам и
сборам потребовало, чтобы оно было в их ведении. Потом выяснилось, что МНС не может
справиться с задачей упрощенной регистрации частных предприятий. Получается, что
исполнительная власть сама нарушает закон (И.М. Хакамада) [АиФ, «Свободный взгляд»,
3.12.2003];
Отсутствие действенной российской политики в СНГ / неизбежно влечёт за собой энергичное
заполнение этого пространства более активными государствами // Вместе с тем не стоит
увлекаться сентенциями о том / что никто кроме России не имеет права претендовать на
лидерство на пространстве СНГ // Это в корне ошибочный / убаюкивающий / и
дезориентирующий нас тезис // (В.В. Путин) [1 канал, «Время», 12.07.2004];
Олигархи борются за сохранение своего влияния. Поэтому оказывают поддержку партиям как
справа, так и слева. Это совершенно новая ситуация (Е.М. Примаков) [АиФ, № 43, 2003];
Мы готовы признать и исправлять все те ошибки, которые были сделаны раньше, в том числе
и Чубайсом. Ни на кого свою вину мы не перекладываем. Это честная позиция (И.М.
Хакамада) [АиФ, «Свободный взгляд», 3.12.2003].
Встречается использование двух оценок в одном фрагменте аргументативного текста:
оценка + ее обоснование + вторая оценка как следствие, вывод из предыдущего
высказывания.
См.: И инфляция у нас регулярно снижается // Прогноз был как раз двенадцать процентов //
Мы его выдержали // И это тоже очень важный и существенный показатель // (В.В. Путин)
[«Прямая линия», 18.12.2003];
Не нужно представлять себе бизнес такой идиллической детской площадкой, где все дружно
играют в куличики. Большой бизнес, к сожалению, сплошь и рядом оказывается не на уровне
реальных современных социальных требований. Он сплошь и рядом делает попытки
приватизации власти, что является фундаментальной опасностью, сопоставимой по своим
последствиям с опасностью деприватизации (А.Б. Чубайс) [«Комсомольская правда»,
19.09.2003].
Реже представлены в наших материалах формы реализации тактики обоснованных оценок
посредством установления пояснительно-уточняющих отношений между частями
высказывания. В этом случае, так же, как и в ранее рассмотренных, обоснование может
следовать за оценкой (модель А), а может предшествовать оценочному суждению (модель В).
См., например:
И я знаю что сейчас ТНК стоит дорого / дорого потому что порядок навели // Слава богу //
(А.Б. Чубайс) [НТВ, «Свобода слова», 14.11.2003];
В тех законах, которые творились в экономике в 1996-1998 годах, виноваты и власть, и
политики, и олигархи. Потому что наши законы были непонятными и мутными (И.М. Хакамада)
[АиФ, «Свободный взгляд», 3.12.2003];
У бизнеса есть готовность к добровольному снижению прибыли в интересах потребителей.
Это характерный сигнал (Е.М. Примаков) [АиФ, № 43, 2003];
Людям нужно объяснять, что под этим флагом их будут заставлять покупать худший товар за
большую цену. Плохой «Москвич» по цене хорошей иномарки. Это прямое нарушение
интересов потребителя (Е.Т. Гайдар) [АиФ, № 17, 2003];
Кто больше виноват – министр, который продается, или олигарх, который за деньги покупает
власть? Поэтому мы и говорим, что нужно провести административную реформу, убрать
купленных олигархами чиновников и сделать власть прозрачной и ответственной (И.М.
Хакамада) [АиФ, «Свободный взгляд», 3.12.2003];
ъфоивЩРЖјІЖР©ЖР –Р©ЖовоР©ЖРъфъофЌоъфовЌоР©–Ръфъо†
????F??&?
;иначе, так что.
Рассмотрим репрезентацию тактики обоснованных оценок на лексико-семантическом уровне.
Основная часть оценок в речи политиков, по нашим наблюдениям, нейтральные,
общеупотребительные слова. Эмоциональность оценочной лексемы создается за счет
использования устойчивых словосочетаний: живая реакция, ключевой вопрос, задача
неблагодарная. Повышенную эмоциональность оценкам придает употребление разговорных
слов и словосочетаний со сниженной стилистической окраской никакого проку нет, это
последнее дело (в значении «не подходяще», «неприемлемо»), сильно не нравится и даже
грубых слов: вранье, нужно было им врезать, навязывают. Однако таких сниженных оценок
оказалось очень немного. И это можно объяснить спецификой аргументативного текста,
предполагающей рациональность, а не «перехлест эмоций».
Наиболее часто оценка речи политиков выражается прилагательными и реже – причастиями:
самая болезненная (точка);
(действия) разрушительные;
честная (позиция);
разные (позиции);
(система) уникальна;
абсолютная (катастрофа);
(стратегия) опасна;
важное стабилизирующее (значение);
осознанная (политика);
(направление) ошибочное;
бестолковая (власть);
еще более драматическая (ситуация);
(угроза) значительна
именами существительными (неправда, вина, опасность, угроза, падение, провал и т.п.) и
наречиями, которые часто выступают в роли усилителей оценки:
досконально (не разобрались);
радикально (расширить);
принципиально (другая картина);
очень (серьезные изъяны);
(ситуация стала) весьма (нестабильной)
поразительно (разумное суждение).
Характерно для выражения обоснованных оценок и употребление наречий в роли предиката:
важно изменить психологию по отношению к Чечне;
но это очень полезно и для экономики, и для политики;
нетрудно получить и коррумпированные расстрелы;
игнорировать социальные проблемы опасно.
Глаголы в роли обоснованных оценок обычно отмечаются в составе сложного предиката в
сочетании с модальными словами (наречиями):
не нужно ничего отнимать;
этого категорически нельзя допускать;
нужно вносить изменения.
В наших материалах отрицательных оценок больше. Это объясняется тем, что политики
выстраивают свой имидж, как правило, на критике оппонентов, правительства и т.п.
Например:
Ни правительство / ни кто другой / не могут так поступать // сдавать бандитам приговоренным
к уничтожению своих граждан // Это совершенно невиданная вещь которая кажется мне
совершенно беспрецедентной // Только очень ослабленное чувство гражданственности /
государства / страны / может позволить делать такие вещи // (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Герой
дня», 14.02.2000].
Проведенный нами анализ материала показал, что в речи политических лидеров
представлены как рациональные, так и эмоциональные виды оценок. Среди рациональных
много оценок нормативного характера: это правильно, так не бывает; в штатном порядке;
оказывается не на уровне; здоровая основа; это стабильно; нормальная позиция; ситуация
предсказуема; произвол; негатив; порядок; нарушение; угроза.
Достаточно часто даются оценки утилитарного вида: должна, нужно, надо, нельзя, невыгодно,
полезно, важно, хорошо, плохо, трудная.
Представленность эмоциональных оценок небольшая:
чуткая, пугливая среда;
кощунственно говорить;
железный политический закон;
навязывают;
кружим головы;
интересы весьма неприглядные.
В отличие от языка СМИ [Дегтева, Ягубова 1999: 198], среди обоснованных оценок в наших
материалах почти нет идеологических и связанных с характеристикой лиц, стоящих у власти.
Для аргументативных текстов политиков более характерны рациональные оценки ситуации в
стране.
Обращает на себя внимание использование в процедуре оценивания приема контраста –
соположения с противопоставлением двух различающихся оценок, которые относятся к
одному и тому же объекту. При этом идея, решение, предлагаемые адресантом, выражают
положительную оценку.
На речевом уровне отношения контраста обычно реализуются высказыванием, включающим
противительный союз а и частицу не:
…амбициозные вожди поймут / что не они самые главные / а всё-таки страна // (Б.Е. Немцов)
[НТВ, «Свобода слова», 2.04.2004]
Прием контраста, по нашим наблюдениям, реализуется в двух речевых моделях. Первая – с
препозицией положительной оценки:
Г не плохо, а Д плохо.
Например: И действующий президент должен в них участвовать, а не уходить от обсуждения
проблем, которые волнуют людей (И.М. Хакамада) [АиФ, «Свободный взгляд», 3.12.2003].
Вторая – с положительной оценкой в постпозиции:
Г плохо, а Д не плохо.
Например: Власть должна действовать не в угоду крупному бизнесу, присвоившему ренту, а в
угоду всему обществу (С.М. Миронов) [«Комсомольская правда», 3.12.2003];
Страна всё-таки живёт по справедливости // А что такое жить по справедливости ? Жить по
справедливости / это жить по понятиям // А надо жить по законам // (Б.Е. Немцов) [НТВ,
«Свобода слова», 2.04.2004].
Наши наблюдения над политическим дискурсом не подтверждают точку зрения Л.Ю. Иванова,
исследовавшего оценочность научного дискурса, что начальная позиция для позитивного
оценочного кванта в предложениях с противительными союзами обычно бывает слабой,
поскольку оценочный знак этой позиции «перебивается», «зачеркивается» противоположным
знаком, носитель которого размещается в постпозиции [Иванов 2003: 116]. Исследование
устной формы политической коммуникации показывает, что высказанная адресантом
позитивная оценка и в препозиции, и в постпозиции акцентируется с помощью просодических
средств, в этом состоит и специфика, и определенные преимущества устной формы.
Вы знаете / ситуация даже еще более / коварная / и драматическая // У нас в начале этого
года / вообще впервые за последние пятнадцать лет / ситуация когда объем притока капитала
в России превысил объем оттока капитала // Мы получили чистое положительное сальдо /
впервые за долгие-долгие годы // И как только мы его получили / вот это уж точно по-нашему /
тут же своими руками мы его и развалили // (А.Б. Чубайс) [1 канал, «Времена», 16.11.2003].
6.1.4. Тактика иллюстрирования
Тактика иллюстрирования проявляется в использовании фактов и примеров.
В риторике иллюстративный тип аргумента считается одним из распространенных средств
воздействия. Он имеет наглядную описательную форму. См., напр.:
Реформа начнётся в две тысячи пятом году / до реформы рост цен не остановить // В то же
время сама реформа / приведёт к понижению // Вот Казахстан начал реформу и реализовал
её // Снижение тарифов / в два раза / за три с половиной года там // (А.Б. Чубайс) [РТР,
«Зеркало», 20.11.2002].
В отличие от факта – самодостаточного события, из которого с неизбежностью вытекает
правильность тезиса, пример – это только одно из ряда событий, любое из которого в равной
мере подтверждает высказанную мысль [Анисимова, Гимпельсон 1998: 160]. На речевом
уровне тактика иллюстрирования в этом случае вводится дискурсивными словами например,
как например, помню, так (в значении «например»), вот пример, которые могут начинать
предложение, заканчивать его или оформляться как просодически самостоятельный
компонент дискурса, союзами и частицами в роли коннектора (а вот):
Надо уметь извлекать уроки и из собственных побед и из собственных поражений // Вот когда
американцы проиграли войну во Вьетнаме / они извлекли ключевой урок что их армия / как
сейчас наша / неспособна даже справиться с задачей в довольно слабой стране // Мы к
сожалению после Афганистана / после Чечни / никаких уроков не извлекли // (Б.Е. Немцов)
[НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];
Иначе какой смысл вообще в существовании власти и государства? Суды, например. Зачем
нам суды, которые ничего не судят, а только создают круговорот денег в карманах судей?
(И.М. Хакамада) [АиФ, № 10, 2004];
Вот у вас телефон мобильный / Если бы не мы с Гайдаром / Чубайсом / Хакамадой / то у вас
не было бы его // Второе / и никакой также ипотекой // вы бы не занимались // (Б.Е. Немцов)
[РТР, «Выборы-2003», 17.11.2003];
Наша партия очень много помогает и отдельным людям, и организациям: детским домам,
школам, военным. Ну, вот пример. В мае разведрота Тульской дивизии должна была ехать в
Чечню. Молодые парнишки-срочники. Когда я с ними встретился, они, видимо, просто увидев
во мне своего, <….> сказали: мы в Чечню едем, нас обучили, но у нас бронежилеты.… Если с
десяти метров из «макарова» стрелять, еще держат, а АКМ с любого расстояния прошибает.
<….> В общем, когда они поехали туда, у всех были современные бронежилеты (С.М.
Миронов) [«Известия», 3.12.2003].
Наблюдения показывают, что чаще используются конкретные примеры, реже – потенциально
возможные (или невозможные):
Разве это нормально? Когда вы ищете себе нового сотрудника, вы же выбираете и
приглашаете на собеседование нескольких кандидатов, не бывает так, что вы выбираете из
одного кандидата. Один – это не выбор (И.М. Хакамада) [АиФ, № 10, 2004];
Если вы взяли кредит и обеспечением этого кредита является залог имущества / которое вы
купили на этот кредит / банк не даст вам этого кредита / если вы не сможете заложить что-
то // И это по-честному // Ведь правда это по-честному? (В.В. Путин) [«Прямая линия»,
18.12.2003].
Аргументация обычно опирается (и это очень частотно) на реально существующие факты:
Начну с визита в США. Утверждаю: он стал одной из крупных побед Совета Федерации. За 10
лет в Штаты не было ни одного визита на уровне Председателя. Далее. Был подписан
меморандум о сотрудничестве (С.М. Миронов) [«Известия», 3.12.2003];
Там [во Владивостоке – О.П.] совершенно бестолковая власть / которая думает
исключительно / о взаимоотношениях друг с другом / о решении своих шкурных проблем //
Там хотели построить водозабор еще в девяносто втором году / потом из-за скандала между
Наздратенко и Черепковым они этого не сделали // А сейчас дождались когда воды не стало /
бросились в Москву просить полтора миллиарда долларов // (Б.Е. Немцов) [РТР, «Выборы-
2003», 11.11.2003].
Факты являются самым надежным аргументом доказательства, если они правильно
подобраны и объективно отражают картину события. Наиболее убедительны в этом аспекте
статистические данные. Например:
А у нас сто восемьдесят тысяч семей офицеров не имеют жилья // И расчёты показывают /
что цена вопроса чуть-чуть больше десяти процентов военного бюджета // На сегодняшний
день бюджет военного ведомства составляет четыреста одиннадцать миллиардов рублей //
Если платить каждому семь тысяч / а это на двадцать процентов выше средней зарплаты / то
цена вопроса / тридцать пять- сорок миллиардов рублей // (Б.Е. Немцов) [НТВ, «Свобода
слова», 21.11.2003].
Цифровые модели считаются сильным средством убеждения. Их много и часто используют
такие политики, как А.Б. Чубайс, С.В. Степашин, в какой-то степени - Б.Е. Немцов. Однако
следует отметить, что цифровые показатели имеют двоякий характер. Большее воздействие
на избирателей оказывают «огромные», «устрашающие», но ничем не подтверждённые
цифры, которые применяются недобросовестными ораторами в спекулятивных целях (см.
раздел 4.2.1.) Реальные, фактические данные выглядят гораздо более скромно, а избиратель
не имеет возможности определить, насколько правдивы те или иные цифры, не имеет
возможности различить «честный» аргумент и демагогический приём.
6. 2. Агитационная стратегия
Разновидностью аргументативной стратегии является агитационная стратегия. Задача
агитационной стратегии - воздействовать на поступки слушателей, чтобы побудить их к
совершению определенного действия.
Выступления, в которых используется агитационная стратегия, близки к аристотелевскому
роду речей совещательных, рассуждающих о пользе и вреде, а также о способах достигнуть
наилучшего решения. Аристотель указывал на две возможные цели совещательных речей:
«Дело речей совещательных – склонять или отклонять, потому что ораторы, произносящие
речи публично, делают одно из двух [или склоняют, или отклоняют]» [Аристотель 2000 : 25] .
Основное действие, к совершению которого «склоняют», т.е. призывают политики, -
голосовать за того или иного кандидата, партию, движение, избирательный блок и т.д. При
этом агитационная стратегия использует как аргументативные тактики, так и специфические
тактики обещания, призыва, а также общую тактику учета ценностных ориентиров адресата. В
этом разделе мы не будем документировать примеры, поскольку они стереотипны и часто
повторяются.
6.2.1. Тактика обещания
Тактика обещания на речевом уровне чаще всего манифестируется формами будущего
времени глаголов совершенного вида или глаголами совершенного вида в сложном
глагольном сказуемом:
Я гарантирую / что после своего избрания / на каждый рубль / который был на наших книжках
в девяносто первом году / государство восстановит по тридцать пять рублей // (С.Ю. Глазьев);
На таких людях поднимется страна // (Б.Е. Немцов);
Свобода и справедливость // Уважение к человеку / Это будущее России // Мы знаем как это
сделать // Мы отдадим все силы чтобы это сделать // (Г.А. Явлинский);
Вернем ресурсы народу и тогда Россия встанет с колен // (С.Н. Бабурин);
Мы говорим что уже в две тысячи пятом году / стипендия может быть не меньше тысячи
рублей / зарплата семь- девять тысяч / пенсия не меньше пяти тысяч // И мы готовы это
обеспечить // (С.Н.Бабурин).
Имплицитное представление тактики обещания находим в программной речи И.М. Хакамады:
Я думаю, что необходимость всех этих перемен уже настолько очевидна, что новая партия
обязана возникнуть. Чтобы шаг за шагом создать рациональную, логичную, эффективную
систему власти, которая будет устраивать всех и, главное, будет реальным ответом на запрос
людей, свободных граждан России.
Анализ лексем, обозначающих предмет обещаний позволяет выделить некоторые
закономерности.
1. Для обозначения отношений с властью и избирателями наиболее часто употребляются
лексические единицы двух групп, которые можно условно обозначить «забота – помощь»
(помощь, благополучие, здоровье, образование, пенсия) и «порядок – закон» (право, защита,
безопасность). Граждане требуют заботы, помощи, порядка, а кандидаты (потенциальная
власть) соответственно обещают навести порядок, помочь и позаботиться. Иначе говоря,
предмет обещания в этих отношениях расположен на пересечении, с одной стороны, - чаяний
избирателей, с другой – стратегии, которую готова избрать власть по отношению к гражданам.
2. Чем более конкретен предмет обещаний, тем менее часто употребляется в тексте
обещания соответствующее слово. Так, например, наиболее часто используемые слова
забота, порядок и помощь абстрагированы от конкретного содержания, а конкретно
содержательные пенсия, зарплата, бесплатно встречаются редко.
6.2.1. Тактика призыва
С тактикой обещания связана тактика призыва: она обычно следует после обещаний
кандидатов и завершает текст выступления. На речевом уровне тактика призыва
представлена глаголами в форме повелительного наклонения:
Я прошу вас / приходите седьмого декабря // Ваш голос очень нужен СПС / очень нужен
России (Б.Е. Немцов);
Голосовать за нынешнюю власть недостойно // Это себя не уважать // Давайте проголосуем
за собственные интересы / будем себя уважать и заставим государство нас уважать // (С.Ю.
Глазьев).
Призыв может быть выражен в форме сослагательного наклонения глагола: Очень важно
чтобы вы пришли седьмого декабря и сделали свой выбор // (Г.А. Явлинский).
Пафос призыва усиливается в более развернутых агитационных текстах при использовании
синтаксического параллелизма и анафоры:
Обязательно приходите на выборы если вы хотите чтобы ваши сыновья были живы и
здоровы // если вы хотите чтобы у нас была профессиональная армия // чтобы у нас был мир
в Чечне //
Давайте снижать налоги // давайте защищать собственность // Давайте развивать мелкий и
средний бизнес / наводить порядок в органах власти // Давайте сделаем независимым
правосудие // (Б.Е. Немцов)
Тактика призыва призвана решить проблему мобилизации избирателей, поэтому самым
распространенным призывом является призыв голосовать (Голосуйте за победу патриотов
Родины!). Реже встречается призыв выбирать, что логично, так как кандидат, с одной
стороны, изначально должен представлять, что выбора у избирателей нет: они должны, с его
точки зрения, голосовать за него (его партию), а с другой – важно обеспечить явку
избирателей на выборы.
При этом призыв не всегда выражается эксплицитно. Побуждение к действию может
выражаться самыми различными способами. Имплицитно тактика призыва реализуется в
речи политиков в виде:
а) утверждения-слогана: Великая Россия / Евразийский Союз //
(П.П. Бородин);
б) характеристики партии: Яблоко / партия честных людей //
(Г.А. Явлинский);
Используемый в концовке программного предвыборного выступления Б.Е. Немцова слоган
«Мы вместе обязательно наведем порядок» содержит подтекст «и поэтому голосуйте за
партию СПС».
Программная предвыборная речь И.М. Хакамады, в которой девиз создаваемой новой партии
выражен слоганом «Современным людям – современную власть», заканчивается фразой, в
которой обыгрываются слова власть, властный:
Пришло время самим нанимать власть, а не ждать сверху властного чуда.
Эта фраза в имплицитной форме представляет собой не что иное, как призыв голосовать за
новую партию. На интенцию призыва указывают слова «самим нанимать власть».
Проведенное исследование реализации аргументативной стратегии привело к выводу, что в
речи политиков признаком аргументативной стратегии часто является использование
контрастов, противопоставлений – временного плана, положительной и отрицательной
оценочности, сопоставления в рамках обусловленного прогнозирования.
Характерно, что это противопоставление не столько отдельных понятий и ключевых слов,
сколько противопоставление на уровне синтаксических структур текста. Текст
аргументативного дискурса всегда состоит из более чем одного предложения. Текстовый
уровень репрезентации аргументативных тактик обусловливает использование определенных
средств когезии: союзов (потому что, иначе, если, а и др.), дейктических элементов как
средства сцепления частей аргументативного текста (тогда – сейчас и т.п.), дискурсивов
(например, так, вот, далее…).
При описании речевой репрезентации ряда тактик оказалось возможным представить их в
виде речевых моделей, которые выявляются на уровне речевых структур и позволяют
сравнить схему аргументации в речи различных политиков: речевые модели обусловленного
и категорического прогнозирования, речевые модели сопоставительного анализа,
обоснованных оценок.
В целом, стратегии убеждения в своем речевом поведении используют политики, нацеленные
на конструктивное общение с избирателями, журналистами, на цивилизованный диалог с
политическими оппонентами. Аргументативные тактики, по нашим наблюдениям,
используются такими политиками, как А.Б. Чубайс, Е.П. Гайдар, Е.М. Примаков, И.М.
Хакамада.
ГЛАВА 7. ОБЩИЕ (неспециализированные)
ТАКТИКИ
Как уже отмечалось, каждая стратегия имеет свой набор тактик, которые можно назвать
специализированными. Вместе с тем существуют и неспецифические тактики, общие для
нескольких стратегий, например, тактика солидаризации с адресатом, тактика критики и
другие. Одной из наиболее частотных общих тактик в политическом дискурсе является
тактика акцентирования.
7. 1. Тактика акцентирования
Тактика акцентирования выражает намерение говорящего подчеркнуть, выделить
определенный момент своей речи. Она довольно часто используется при реализации
аргументативной стратегии, нередко встречается в информационно-интерпретационной
стратегии, применяется эпизодически и в других стратегиях.
Частным случаем тактики акцентирования можно считать тактику акцентирования
положительной информации (см. главу 5 «Стратегии удержания власти»). См. пример
использования тактики акцентирования в информационно-интерпретационной стратегии:
Должен вам сказать вообще / что РАО ЕЭС как бы тоже не чужая компания // (В.В. Путин)
[«Прямая линия», 18.12.2001];
Я считаю, что предпосылки для отмены очень хорошие (С.М.Миронов) [«Известия»,
3.12.2003].
См. в аргументативных и агитационных тактиках:
Я уверен что наш народ абсолютно так же любит свободу как другой народ // (В.А. Рыжков)
[НТВ, «Свобода слова», 2.04.2004];
Поэтому я считаю / надо ставить задачи реалистичные // (Б.Е. Немцов) [ТВС, «Итоги»,
18.05.2002];
Главное что хотел бы сегодня выделить / из нашей жизни уходит неопределенность
перспектив / уходит неясность и невозможность строить какие бы то ни было долгосрочные
планы // (В.В. Путин) [Программное выступление перед доверенными лицами, 12.02.2004].
См. на примере реализации стратегии формирования эмоционального настроя адресата:
Я убежден / что Конституция принятая народом / основа политического урегулирования в
Чечне //;
Однако хотел бы здесь добавить / без активного участия в восстановлении самих чеченцев /
без их настроя на реальную работу / ощутимых результатов не будет (В.В. Путин)
[Телеобращение Президента по поводу предстоящего в Чечне референдума по Конституции
республики, 15.03.2003].
Позиция говорящего, соотносящаяся с его намерением, часто выражается через
своеобразные «формулы акцентирования» (Юдина 2001: 112( – глагольную модель,
репрезентирующую определенное намерение (подчеркнуть самое важное, главное в
высказывании).
В сфере представления политических взглядов, при создании высказываний, отражающих
определенные позиции и обстоятельства, характерными маркерами тактики акцентирования
являются следующие «модели», в том числе предложенческие с глагольным сказуемым -
своеобразные дискурсивные слова с функцией привлечения внимания к следующей за ней
мысли: хотел бы подчеркнуть (еще раз подчеркну, хочу подчеркнуть); хочу обратить
внимание; особо отмечу; надо признать; надо сказать; должен сказать; считаю, что…;
полагаю; особо остановлюсь на..; убежден, что..; уместно будет напомнить; как уже говорил;
хочу подтвердить и т.п.
Такие формулы акцентирования могут вводить фрагмент текста, например: Я уже отвечал на
эти вопросы и еще раз хочу подтвердить свою позицию (В.В. Путин), а могут завершать
компонент текста, подчеркивая значимость высказанного ранее утверждения: …В этом я вижу
одну из первоочередных задач всех уровней власти, в том числе и задачу Президента (В.В.
Путин). Дейктическое слово «в этом» также указывает на связь с предыдущим контекстом.
Интерес представляют факты использования одних и тех же дискурсивных форм то в виде
знаменательных частей речи, то в роли вводных слов (и словосочетаний). Это наблюдение
сделано нами относительно употребления самых частотных глаголов в речи В.В.Путина:
думаю, считаю, знаю, повторяю. Ср.:
Таблица 1
Глагол Вводное слово
1) Думаю, что система здравоохранения, которая была создана в советские времена … была
одной из самых лучших в мире.
Насколько это было опасно, объяснять, думаю, не надо.
2) Повторяю, это будет вводиться поэтапно, ежеквартально. И поэтому государство должно
сделать все, чтобы, повторяю, чтобы ключевые элементы старой системы сохранить.
3) Считаю это направление принципиально важным, решающим для становления реальной
демократии в стране.
Может быть, с определенным перебором, я считаю, они делают там по некоторым
направлениям..
4) Я знаю, правительству не всегда удается предотвратить экономически неоправданный рост
цен. В Риге / я не знаю / процентов пятьдесят русскоязычного населения //
5) Я надеюсь / этот вопрос будет решен // Тогда / люди / надеюсь / почувствуют качество
предлагаемых услуг //
Выявляется некоторая последовательная цепочка в функционировании
персонифицированных высказываний: я думаю, что… («я»-предложение с личным
местоимением и глаголом 1-го лица единственного числа) - думаю… (определенно-личное
предложение с эллипсисом местоимения и глаголом 1-го лица единственного числа) – думаю
(вводное слово).
В таких случаях, вероятно, мы имеем дело с различными зонами переходности в системе
частей речи (глаголы – модальные слова) и в системе предложений – непредложенческих
образований – релятивов (коммуникативов).
До сих пор в лингвистике нет однозначного решения вопросов о частеречной принадлежности
служебных слов, о специфике их семантики и функций [Григорьева 2004: 219]. Ряд лингвистов
называет модальные слова и служебные части речи структурными или функциональными.
Заслуживает серьезного внимания точка зрения В. Гладрова, предлагающего различать
оперативные прагматические части речи (модальные слова, частицы) и оперативные
грамматические части речи (предлоги, союзы) [Гладров 2004: 219]. В последнее время
представляется перспективным рассмотрение служебных и некоторых знаменательных слов
в прагматическом аспекте как дискурсивных, так как они не играют в дискурсе номинативную
роль, а выполняют оперативную функцию (см. работы О.Б. Сиротининой, С.В. Андреевой,
В.Н. Шаронова и других).
При акцентировании внимания на путях решения острых экономических и социальных
проблем в «Программном выступлении» В.В. Путина часто используется модель со
значением долженствования – модальное наречие + глагол в форме инфинитива:
нужно прежде всего развивать свой национальный рынок;
надо быстрее модернизировать отжившие свой век производства;
надо прекратить разбазаривание национальных природных ресурсов;
надо завершить начатую налоговую реформу и т.д.
Обычно эти формы выступают в роли предикатов. Отнести подобные предикаты к
проявлению тактики акцентирования позволяет семантика модального слова, сама по себе
показывающая важность, необходимость какого-либо действия.
В наших материалах обращает на себя внимание употребление в функции акцентирования
вводных и вставных предложений, лексически соотносимых с ранее рассмотренными
глагольными формулами акцентирования. Сравнить, например:
надо также признать, что …;
но к сожалению к концу девяностых годов / и это надо признать / она стала утрачивать …
Как вводные и невводные в наших материалах употребляются и другие предложения: хочу
подчеркнуть, должен сказать и т.д. Вводные слова и предложения в прагматическом аспекте
могут выполнять разнообразные функции и поэтому квалифицируются как метатекстовые
элементы (Падучева 1996: 271(. Вместе с тем, по нашим наблюдениям, подобным
компонентам текста присуща также функция акцентирования, подчеркивания. Высказывания с
подобными глаголами помогают также воспринять структуру текста в целом. Частотность
употребления формул акцентирования облегчает его восприятие адресатом путем
эксплицитно выделенного в тексте важного, главного, существенного для адресанта.
7. 2. Тактика дистанцирования
Тактика дистанцирования (о которой уже говорилось в разделах 3.3 и 4.3.3), как и некоторые
другие используемые политическими лидерами тактики политического дискурса, базируется
на существующей в речи коммуникативной категории чуждости. Отношения «свое - чужое»
пронизывают все сферы жизни человека и общества. Как уже говорилось, «семиотический
принцип членения мира на «свой» и «чужой» наиболее ярко отражается в категории чуждости
именно как коммуникативной единице» [Захарова 1998: 89].
В периоды социальных потрясений происходит радикальная трансформация устоявшихся
социальных отношений, которая активизирует действие оппозиции «свое - чужое». Оппозиция
«свое -чужое», реализуемая в противопоставлениях «мы - они», «наши - не наши»,
актуализируется и в современной политической коммуникации. При этом противопоставление
групповых субъектов политики, формирующее базовую дихотомию политических отношений
«свои - чужие», обусловлено групповым характером политических ценностей [Китайгородская,
Розанова 2003: 161].
Общее содержание коммуникативной категории чуждости, представленное оппозицией «свой
- чужой», определим по словарным дефинициям.
Ключевые лексемы, представляющие концепт чуждости в русском языке, - чужой, чуждый.
В Словаре русского языка в 4-х томах под редакцией А.П. Евгеньевой (MAC) [1981-1984]
«чуждый» определяется как «далекий (от кого/чего или кому/чему)»:
а) имеющий мало общего с кем-либо, чем-либо;
б) не проявляющий интереса, склонности к чему-либо, стоящий в стороне от чего-либо;
в) несвойственный кому-либо, неприемлемый для кого-либо, чего-либо, не вызывающий
интереса в ком-либо.
Лексема «чужой» в этом же словаре определяется как
1. Не связанный родственными или близкими отношениями,
общими взглядами, совместной работой и т. п. Слово «чужой» указывает на отсутствие
родственной или духовной близости, общих взглядов, интересов.
2. Принадлежащий другому человеку;
3. Исходящий от другого, сделанный кем-то другим.
Сходные значения приводятся в Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля, в
Толковом словаре русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова и в Толковом словаре С.И.
Ожегова и Н.Ю. Шведовой [1992].
Анализ приведенных словарных дефиниций и наши наблюдения над текстами политического
дискурса приводят к следующим выводам:
Концепт «чужой» («чуждый») не во всех сферах общения реализует все указанные в словарях
концептуальные признаки. Для современного политического дискурса актуальными
оказываются такие дифференциальные признаки этого концепта, как «стоящий в стороне от
чего-либо», «непричастный чему-либо», «далекий по взглядам», «неприемлемый для кого-
либо».
Особенностью политического дискурса является, по нашим наблюдениям, также
неупотребление в текстах политических лидеров ключевых слов концепта - лексем «чужой»,
«чуждый». По-видимому, это пример семантической видовой лакуны — отсутствие слова и
семемы при наличии концепта. На возможность отсутствия в языке употребления словесного
обозначения концепта указывает ряд ученых. В таком случае лакуны компенсируются,
заполняются свободными сочетаниями, развернутыми объяснениями, структурными и
позиционными схемами предложений, несущими типовые пропозиции.
Многозначность выявленных сем концепта «чужой» («чуждый») является базой, на которой
основывается использование коммуникантами различных тактик, приемов осуществления
определенной стратегии в той или иной ситуации.
Идея тактики дистанцирования – противопоставление «мы» – «они» с обязательным
дистанцированием от тех, которые «не наши», которые образуют «не свой (то есть чужой)
круг». Заметим, что категория чуждости - понятие более широкое, чем дистанцирование. Но и
дистанцирование целиком не исчерпывается понятием «чуждый». Об этом свидетельствует, в
частности, разновидность этой тактики, выражающая отстранение, дистанцирование от
событий и фактов политической жизни. В этом случае адресат, подчеркивая непричастность к
событию, хочет оправдать свою позицию или свои действия.
Дистанцирование выражается через противопоставление, однако противопоставление может
использоваться и в других тактиках как акцентирование внимания на различии позиций, точек
зрения или как прием обвинения. См., напр.: Они [правительство – О.П.] гастролируют [в
смысле «разъезжают по стране»], а у нас рассчитано все (Г.А.Зюганов) [РТР, «Выборы-2000»,
7.03.2000]. Здесь нет иллокутивного намерения дистанцироваться, а наличествует явное
обвинение. Дистанцирование можно обозначить паролем «я не рядом», «я не такой». Смысл
же агональных тактик выражается в пароле «я против».
В нашем материале семантика дистанцирования представлена оппозициями:
а) я, мы - он, они;
б) я, мы - вы.
Центральную роль в реализации оппозиции играют дейктические знаки, содержащие
смысловой компонент «отдаления», «отстраненности»: «мы» - «они». «Мы» - это
политический лидер, выступающий либо от себя, но чаще - от имени партии, организации,
социальной группы. «Они», «чужие», могут быть названы поименно (Николай Михайлович
[Харитонов], Явлинский, Масхадов), местоименными словами, привязанными к конкретной
речевой ситуации (некоторые, кто-то, другие) или представлять партию, политическое
движение, административный орган (партия «Яблоко», «Единство», коммунисты,
реформаторы, партия власти, правительство, губернаторы, министры, другие партии,
олигархи, чиновники).
При этом обращает на себя внимание то, что в политическом дискурсе нейтральные
лексические единицы могут приобретать в контексте высказывания отрицательную
коннотацию. В этом плане интересно рассмотреть процесс создания отрицательной
коннотации у лексемы чиновник. В XIX веке в Толковом словаре живого великорусского языка
В.И. Даля слово чиновник понимается как «служащий государю и жалованный чином, хотя
высшие чиновники более зовутся сановниками». В Толковом словаре русского языка под
редакцией Д.Н. Ушакова даны следующие значения слова чиновник:
Государственный служащий (дореволюц., загр.). Крупный ч. Мелкий ч.
перен. Человек, относящийся к своей работе с казенным равнодушием, без деятельного
интереса, бюрократ (укор.). Это не администратор, а ч. Чиновникам нет места на советской
работе.
Те же значения дают Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой и
МАС. Как синонимы к слову чиновник в Словаре синонимов под редакцией А.П. Евгеньевой
приводятся слова чинодрал, чинуша, бюрократ.
Как видим, в XX веке употребление слова чиновник демонстрирует эволюцию исследуемой
лексемы - более частотным является использование этого слова в переносном значении.
В современном употреблении слова чиновник отражаются динамические процессы нашего
времени, порожденные политическими, экономическими и социальными переменами в
обществе. Привычное, давно усвоенное языком слово чиновник претерпевает в последнее
десятилетие некоторые изменения и входит в разряд слов, вернувшихся с периферии
общественного языкового сознания, маркируемых в словарях советского периода как
устаревшие, относящиеся к чуждому быту. Так, в Толковом словаре современного русского
языка под редакцией Г.Н. Скляревской [2001] в качестве основного указывается значение
«служащий государственного аппарата какого-либо ведомства» без комментария «в
дореволюционной России», без ассоциаций с категориями буржуазного общества. Однако, по
нашим наблюдениям, в значении «госслужащий» лексема чиновник употребляется только в
сфере неофициального общения. В деловой речи, в официальных документах используются
наименования «государственный служащий» и «муниципальный служащий», поскольку до сих
пор в обществе сохраняются те ассоциации, которые были отмечены в Ассоциативном
словаре под редакцией Ю.Н. Караулова [1994-1998].
По данным этого словаря, в сознании носителей русского языка слово чиновник вызывает
следующие ассоциации: бюрократ, берет взятки, взяточник, жулик, хапуга, толстый,
толстопузый, лысый, важный, глупый, морда, перхоть, скупердяй, скучный, сухой, козел, труп
и т.п. Конечно, Ассоциативный словарь создан по материалам недалекого, но все же
прошлого, однако и в настоящее время в обществе господствуют именно эти ассоциации.
В наших материалах лексемы чиновник, чиновничество, как правило, употребляются не в
денотативном значении, а в неодобрительно-оценочном коннотативном смысле. Как
близкородственное, коррелирующее со словом чиновник в Толковом словаре современного
русского языка под редакцией Г.Н. Скляревской указывается слово бюрократ с пометой
«неодобрительно».
В этом аспекте полезно рассмотрение социальных причин появления семем, несущих новые
признаки развивающегося концепта. Видимо, в сознании народа присутствует отрицательное
отношение к человеку, занимающему определенную должность и выполняющему свою
работу формально, следуя предписаниям, без живого участия в деле. Специфика
экономического развития России повлияла на актуальный смысл концепта. В речевой
практике редуцируется компонент «госслужащий», актуализируются признаки «бюрократ»,
«взяточник». См.:
Произвол чиновников продолжается // И ничего здесь не сделаешь / это как бы естественное
существование чиновничества // <...> И в сфере законодательства нужно искать решение
вопроса // (В.В.Путин) [1 канал, «Времена» с включением видеозаписи выступления
Президента, 21.12.2001]. Дистанцирование Путина от произвола чиновников здесь выражено
имплицитно.
Ещё пример:
Потом дискриминация // Мы привыкли что если из центра человек / то его все время
показывают / мы привыкли что если человек из провинции / его не показывают // Весь
цивилизованный мир давно пришел к тому что человек из провинции должен прийти во власть
// Он не связан со всем этим чиновничеством которое уже окопалось в этом центре // (К.А.
Титов) [РТР, «Выборы-2000», 13.03.2000].
Дистанцирование государственного служащего (губернатора) Титова от чиновников из центра
подается обобщенно: не «я», а «человек из провинции», «он».
Обратимся к анализу репрезентации концепта «чужой» в реализации тактики
дистанцирования на различных уровнях.
На семантическом уровне наиболее очевидным индикатором речевой тактики является
семантическое клише [Иссерс 1999]. Мы наблюдали следующие виды семантических клише
тактики дистанцирования:
1) «Я не такой, как он» («мы не такие, как они») -дистанцирование от не участвующих в
ситуации общения политических фигур. См.:
Журналист: Мне вот непонятна позиция Харитонова // Он так сказать ваш параллельный
партнер / но так получается что он внес раскол //
А.А. Куваев: Мне тоже непонятно // Обычно Николай Михайлович заявления делает более
взвешенные // Не знаю какая муха его укусила / уж я не склонен думать что это специально //
Меня это тоже удивляет // [РТР, «Зеркало», 13.04.2002]. В данном примере речь идет о
предложении Н.М. Харитонова поставить вопрос об исключении из КПРФ Г.Н. Селезнева. В
качестве истинного инициатора этого предложения СМИ называли как раз А.А. Куваева. В
этой ситуации политик стремится дистанцироваться от своего единомышленника Харитонова.
Другой пример:
Мы партия с определенной идеологией, а «Яблоко», к сожалению, такой партией не является.
Это партия одного лидера (Б.Е. Немцов) [«Российская газета», 30.10.2002].
2) «Я не такой, как вы» - дистанцирование от непосредственного адресата - собеседника,
оппонента:
В отличие от него [присутствующего в телестудии Н.И. Травкина – О.П.] я по всей стране
бываю / и даже в республиках Советского Союза // Я не предавала своей партии как вы // (С.
Умалатова) [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
3) Более редкий случай и как производная модели «Я не такой, как вы» - дистанцирование от
истинного адресата - электората: Народ молчит // Люди говорят мне / «А мы за Ельцина не
голосовали» // Что же на улице не говорите? Они покорные / они как рабы себя ведут // (В.В.
Жириновский) [РТР, «Выборы-2000», 21.03.2000].
4) «Я не рядом» - дистанцирование от событий, фактов политической и административной
деятельности.
В ответ на вопрос В.В. Познера, несет ли И.М. Хакамада личную ответственность за
отсутствие помощи малому бизнесу в свою бытность министром, она пытается
дистанцироваться от ситуации с неудовлетворительным положением малого бизнеса:
Что / что же тогда было? Тотальный абсолютный саботаж со стороны всех министров / со
стороны политической элиты / малого бизнеса / и внутри отношение к нему было
презрительное // Я подписала у Ельцина указ о поддержке малого бизнеса / довольная и
счастливая пошла с этим указом к министрам / и все они мне в лицо сказали / «Мы это делать
не будем» // [1 канал, «Времена», 18.12.2001].
В этом примере наряду с дистанцированием используется и тактика оправдания: «я ни при
чем».
Языковые средства выражения дистанцирования показывают отличие этой тактики от
агональных тактик. На уровне лексической семантики оппозиция «свой» - «чужой» лежит, как
уже не раз говорилось, в основе формирования оценочного компонента единиц политической
семиосферы. В политическом дискурсе при выражении отстраненности от оппонента
последний, естественно, характеризуется оценочными словами с отрицательным
компонентом значения, например: лукавят, зомбируют, удивляет, глупость, тотальный
саботаж. При этом оценочные слова, по нашим наблюдениям, входят, как правило, в состав
предиката высказывания. Специфика дистанцирования по сравнению с тактиками обвинения,
оскорбления и др. заключается в малом использовании ярлыков. При дистанцировании
отрицательная оценка чаще выражается другим способом - посредством определенной
модальности высказывания: констатации негативного (плана нет, не является идеологической
партией), категорического отрицания негативного (нечего разбирать демократическое поле) и
т.п. В речи маркерами дистанцирования являются служебные слова: союзы а; если..., то...,
предлог в отличие от, частицы же (мы же...), вот (вот ЛДПР...).
Вербализация концептов не исчерпывается только лексемами, но может осуществляться
посредством структурных и позиционных схем предложений, их содержания и даже общего
поведения говорящего.
Как уже отмечалось в главе 3, наблюдения над речью представителей политической элиты
показывают, что приемы дистанцирования от оппонента репрезентируются не столько на
лексико-грамматическом уровне, сколько на уровне синтаксической структуры высказывания.
В этом плане целесообразно рассматривать тактику дистанцирования как трехчленную
модель, в которой, кроме оппозиции «мы - они» присутствует рематический компонент -
предикат, выраженный словоформами лексико-семантического поля «отношение», «оценка»
(можем противостоять, занимаем оппозиционную нишу, критикуем институт правительства).
Это хорошо видно на схеме:
Говорящий Оппонент
мы власть
занимаем оппозиционную нишу
В этой модели позиция говорящего является позицией свободного синтаксического
замещения: в высказывании может отсутствовать местоимение мы, так как на говорящего
указывает контекст, точно также может отсутствовать существительное власть, так как на
власть указывает ее критика (оппозиция всегда к власти).
В организации коммуникативной структуры высказывания с семантикой отстранения важную
роль играет предикат, который является коммуникативным фокусом. Выделяются в
политическом дискурсе следующие речевые модели тактики дистанцирования.
Эксплицитная модель
Коммуникативный фокус
Позиция / была в том / моя / что / следует не допускать широкомасштабной военной операции
в Чечне // Позиция моего оппонента / была в том что в Чечне возрождается российская
армия / и каждый кто думает иначе / предатель // (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Свобода слова»,
5.12.2003];
Мы сегодня в самой нейтральной позиции - ведь мы не коммунисты, чья идеология в тупике.
Мы не реформаторы, чьи реформы провалились и мы не партия власти, которую не любят
(В.В. Жириновский) [«Российская газета», 27.11.2002];
«Яблоко» в принципе не может объединяться с такими людьми как Анатолий Чубайс /
Альфред Кох / представляющими создание и развитие в стране той самой системы
бандитского капитализма / о которой я только что говорил // <…> Политически мы разные
партии / у нас разные цели / у нас разные ориентиры / мы партия демократии // <…> В
соответствии с той политикой / которую в последние десять лет проводит правящая по
существу партия «Союз правых сил» / эта партия не может называться демократической //
(Г.А. Явлинский) [РТР, «Выборы-2003», 11.11.2003].
Коммуникативный фокус
Если коммунисты отвергают нынешний режим, считая его враждебным, если реформаторы
тоже считают, что режим не такой демократический, как им хотелось бы, то мы, критикуя
власть, делаем это не в такой жесткой форме (В.В. Жириновский) [«Российская газета»,
27.11.2002].
Имплицитная модель с начальной незамещенной позицией говорящего:
Коммуникативный фокус
Журналист: Вы неоднократно говорили о том, что нужно и можно вести переговоры с
Масхадовым. Не как оппозиционный политик, а как человек, много раз претендовавший и по-
прежнему претендующий на роль Президента России, вы можете поставить себя на место
Президента после такого кризиса, как захват заложников на Дубровке?
Г.А.Явлинский: В результате этих событий изменилась, с моей точки зрения, роль самого
Масхадова. Ни Масхадов, ни его представители никак не проявились в эти дни. Не было даже
попытки почувствовать свою ответственность. И это меняет его собственное положение. Если
говорить о переговорах, то надо понимать, что их надо вести с теми, кто имеет общественный
авторитет, кто может принимать решения [«Российская газета», 20.11.2002].
Так, тонко, не употребляя местоимение первого лица, Г.А. Явлинский дистанцируется от А.
Масхадова, в близости к которому его еще недавно упрекали оппоненты.
Концептуальный признак категории чуждости «отдаление», «отстраненность» может
репрезентироваться или а) через выражение говорящим оценки своей позиции, оценки
мнения, действий представляемой политической партии, или б) через выражение
отрицательной оценки действий, программ, взглядов оппонента. Разные смысловые акценты
сопоставления можно представить следующими схемами:
Коммуникативный фокус
положительный
Коммуникативный фокус
негативный
Направленность коммуникативного фокуса на говорящего (схема А) имеет в целом
положительный смысл, а направленность на оппонента (схема Б) носит негативно оценочный
характер. Это наглядно демонстрирует сопоставление рематических компонентов,
относящихся:
а) к субъекту оценки б) к объекту оценки
«мы» (со знаком + ) «они» (со знаком - )
никогда не сделаем этого безуспешно пытается
делаем не в такой жесткой форме окопалось в этом центре
в нейтральной позиции понимают ли
можем противостоять отвергают
у нас есть Родина лукавят
критикуем зомбируют
партия с определенной идеологией нигде никак не реализовал
я – ни секунды (не сомневался) кто-то сомневался
партия новой волны ушедшие идеологемы
нужно снять свою
кандидатуру
Тактика дистанцирования проявляется не только в организации коммуникативной структуры
высказывания, но также и на текстовом уровне. «Коммуникативная категория чуждости
затрагивает практически все стороны речевой коммуникации и проявляется на всех ее
уровнях: и в структуре отдельного высказывания, и в пределах внутритекстовой организации,
в коммуникативной структуре дискурса в целом» [Захарова 1998: 90]. Прием развернутой
манифестации тактики дистанцирования не редок в политическом дискурсе, что
иллюстрируют ранее приведенные примеры. Текстообразующая, смыслоорганизующая роль
концепта чуждости связана, как правило, с рематической прогрессией, с рематической
доминантой текста. Рассмотрим фрагмент реплики демократа К.А. Титова, который
демонстрирует дистанцирование от отсутствующего в телестудии демократа Г.А. Явлинского.
Наряду с дистанцированием, здесь можно заметить элементы обвинения. (Заметим, что
многие тактики включают некоторые приемы других тактик. Тактика редко заключается в,
условно говоря, одномерном виде. При определении характера тактики мы исходим из того,
что является основным).
Явлинскому нужно вообще снять свою кандидатуру // Хватит зомбировать народ своими
идеями которые нигде никак он не реализовал // Три раза он пытается / три раза
безуспешно // Нечего разбирать демократическое поле / пусть на здоровье спокойно работает
в Думе // Он дал обещания людям / пусть хоть раз выполнит эти обещания // А здесь есть
демократ-практик // Опираясь на тебя [депутата Явлинского – О.П.] / на законодательство /
умное разумное / он будет работать реализуя эти идеи вместе с тобой // [РТР, «Выборы-
2000», 13.03.2000].
Сопоставление служит в этом примере текстообразующим стержнем, на который
нанизываются ремы: нужно снять кандидатуру — хватит зомбировать — нигде никак не
реализовал — нечего разбирать демократическое поле — пусть хоть раз выполнит эти
обещания.
Таким образом создаётся рематическая прогрессия, дающая отрицательную оценку
Явлинскому. Далее идея дистанцирования проявляется через противопоставление: А здесь
есть демократ-практик... Тактика дистанцирования строится по эксплицитной модели «он —
я». При этом обращает на себя внимание употребление вместо «я» обобщённого лица «он» в
качестве приёма маскировки. В этом проявляется индивидуальность речевой манеры данного
политика.
Исследование тактики дистанцирования позволило сделать следующие выводы.
Разработка конкретных приемов достижения эффективности речи, построенных на основе
учета отдельных составляющих концепта «чужой», является основой применения в
политическом дискурсе различных тактик. Когнитивный подход позволяет дифференцировать
тактику дистанцирования и агональные тактики и выделить семантические модели
дистанцирования.
Исследование тактики дистанцирования в коммуникативно-прагматическом аспекте
позволило определить ее речевую специфику. Маркеры тактики дистанцирования
проявляются прежде всего на уровне коммуникативной организации высказывания. Помимо
оппозиции дейктических знаков, важную роль играет предикат, который можно считать
коммуникативным фокусом высказывания. Таким образом, выявляется трехчленная структура
модели дистанцирования.
Наблюдения показали, что тактика дистанцирования часто проявляется на текстовом уровне:
текстообразующие интенции приводят к коммуникативному результату с помощью ряда
высказываний. В архитектонике текста, содержащего дистанцирование, выделяются как
элементы, держащие композицию (служебные слова, местоимения), так и элементы, ведущие
сюжет, движение мысли, что обусловливается противопоставительными отношениями между
единицами контекста.
Итак, как показали наши наблюдения, тактики акцентирования и дистанцирования не
являются специализированными, характеризующими какую-либо одну стратегию, - они
широко используются политиками в разных стратегиях. Однако факты большей
представленности этих тактик в одних стратегиях (тактики акцентирования - в
аргументативной стратегии, тактики дистанцирования – в агональных стратегиях) и меньшей
представленности их в других стратегиях могут свидетельствовать о процессе перехода
тактик из разряда специализированных в ранг общих, что, очевидно, обусловлено
особенностями семантики данных тактик.
ГЛАВА 8. Риторическая грамотность политика и риторические портреты отдельных политиков
8. 1. Риторическая грамотность политика
Одним из слагаемых авторитета власти является риторическая грамотность высших ее
представителей, политических лидеров страны. Культура в использовании различных
приемов, средств, методов речевого воздействия на аудиторию особенно важна в условиях
повышенной социально-политической активности масс, во время кампаний по выборам
депутатов в Госдуму и по выборам президента страны.
Риторическая грамотность в нашем понимании включает в себя:
1) способность определить стратегию выступления,
2) способность реализовать планируемое влияние на адресата, выбрав средства, адекватные
ему и ситуации, тактики и приемы эффективного воздействия,
3) способность управлять своим поведением и поведением адресата.
Но если понимать под риторикой теорию и мастерство целесообразной, воздействующей,
гармонизирующей речи (курсив наш – О.П.) [Михальская 1996а: 32], то риторическая
грамотность будет заключаться не только в эффективном использовании языка для передачи
информации и воздействия на адресата в нужном для говорящего направлении. По мнению
О.Б. Сиротининой, риторическая грамотность должна опираться на этические принципы
речевого поведения. «Риторическая грамотность – необходимая составляющая как общей,
так и речевой культуры человека. В какой-то мере именно риторическая грамотность – умение
избегать конфликтных ситуаций, предотвращать их, а при их возникновении гасить конфликт
– это то, что отличает цивилизованное общество от нецивилизованного» [Сиротинина 2003а:
80].
Наши наблюдения обнаружили в большинстве случаев невысокий уровень риторической
грамотности российских политиков. Большинство из них или не знакомы с основами
риторического мастерства, с элементарной речевой культурой, или игнорируют их.
В предвыборных парламентской и президентской кампаниях 1999–2000 годов наиболее
очевидными являлись риторические неудачи политиков, отмеченные нами прежде всего в
теледебатах. Как уже отмечалось в главе 2 («Жанры устного политического дискурса»),
прямой адресат речи участника теледебатов (ведущий, другие участники) часто является
второстепенным, так как на самом деле речевая деятельность направлена в основном на
наблюдателей (телезрителей). Коммуникативная цель теледебатов – побудить избирателей
проголосовать за определенную партию или определенного кандидата. Но наблюдения
показывают, что участники теледебатов нередко упускали из виду как раз эту основную цель и
истинного адресата общения, причем прежде всего в таком типичном жанре теледебатов, как
предвыборное обращение.
Вместо того чтобы четко изложить свою позицию или позицию своей партии по
предложенному ведущим вопросу, обратиться к избирателям с призывом голосовать за тот
или иной избирательный блок, партию, движение, заострив внимание на его (её) основных
приоритетах, заверить в верности выбранному пути, участники сосредоточивались на гневных
обличениях ушедшего режима (коммунистов), существующего режима (демократов), своих
оппонентов и пр. Эти ошибки допускались в основном малоизвестными политиками, которые
(возможно, и вследствие этого тоже) не имели успеха на выборах: Л. Убожко, Н.Н.
Нарочницкой (впоследствии все-таки ставшей депутатом Госдумы от блока «Родина»), С.
Умалатовой и др. Например.:
Н.Н. Нарочницкая: Российский общенародный союз очень рад / что здесь собрались /
представители всех партий нынешней Думы // либеральные западники и ортодоксальные
коммунисты / которые ведут нашу страну к безрелигиозному / безнациональному…
Ведущий: У вас время ушло на критику вместо обращения к избирателям / Извините ваше
время вышло // [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
Если обращение исчерпывается этим, то из призыва к действию оно превращается в
эпидейктическую (хулительную) речь, которая формирует лишь отрицательное отношение к
сложившейся общественной ситуации, а не желание действовать определённым образом, так
как «всё плохо» или «плохие другие» не могут быть аргументами в пользу данной партии
[Анисимова, Гимпельсон 1998: 196]. Из огульного осуждения имеющегося положения вещей
совершенно не вытекает необходимость голосования именно за эту партию.
Думается, что не последнюю роль в определении уровня риторической грамотности играет
жанровая компетенция говорящего. Незнание особенностей жанровых форм политического
дискурса (в частности, предвыборного обращения) мешает политическим лидерам создать
эффективное, воздействующее речевое произведение. «Владение риторическими жанрами –
основа риторической грамотности человека, на которой в значительной степени базируется
формирование культуры общения языковой личности, уровень ее коммуникативной
компетенции» [Седов 2002: 50].
Еще одна риторическая ошибка политиков заключается в том, что при отсутствии в их
выступлениях рассуждений и аргументов они прибегают к обсуждению личности оппонента,
брани, оскорблением – всем формам речевой агрессии. Политики не учитывают, что прямая
брань обычно характеризует только самого оратора как полностью лишенного ораторского
этоса и воспринимается как недозволенное средство даже риторически плохо
подготовленной аудиторией. Прием брани использовали в основном экстремистски
настроенные ораторы:
С. Умалатова: … не надо на нас указывать / я вас очень хорошо знаю / с тысяча девятьсот
восемьдесят девятого года / вы были у меня в комитете / как вы разрушали / уничтожали /
будучи Героем Социалистического Труда …
Н.И. Травкин: Сажи…
С. Умалатова: Подождите.!
Н.И. Травкин: Ты бы помолчала! Кто бы говорил…//
С. Умалатова: Я вас не перебивала! Вы выбросили Звезду Героя / а теперь кичитесь звездой
когда вам это выгодно // Вы из рук в руки как девка переходите / теперь наверно в мою партию
перейдете //
Н.И. Травкин: Тебя бы Жанна д( Арк да на Северный Кавказ / на родину / там тебя и
успокоят // С восемьдесят девятого года не выезжая из Москвы / объединительные процессы
вы ведете // [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
Подобным образом ведут себя политики, являющиеся конфликтными агрессорами.
Конфликтный агрессор «проявляется в том, что демонстрирует в отношении
коммуникативного партнера негативную иллокуцию (агрессию), которая вызвана стремлением
видеть в его поведении враждебную или конкурирующую интенцию» [Седов 2000: 7]:
Н.И. Травкин:… Это не будет Дума борьбы / это будет Дума созидания //
Н.Н. Нарочницкая: Это борьба носорога с мамонтом / омерзительная / между самими
демократами / это и есть созидание?
Н.И. Травкин: Я не пойму / мы что / на кухне находимся?
С. Умалатова: Это ваш уровень / кухня // Вы сами кухня //
Н.И. Травкин: Вот потому кухарок и не надо // [РТР, «Выборы-99», 23.11.1999].
Отношения между говорящим и адресатом должны строиться в соответствии с
коммуникативными нормами. Однако некоторые политики допускают грубые нарушения не
только их, но и лежащих в их основе этических норм. Так, С. Умалатова, участвуя в
теледебатах, употребляет местоимения третьего лица, говоря о присутствующих: Когда
закончится борьба, кончатся они все (о В.В. Жириновском и Н.И. Травкине); Я должна ему
ответить (о Травкине); Я не имею в виду ее (о Н.Н. Нарочницкой). Н.И. Травкин, в свою
очередь, с легкостью переходит на «ты»: Ты бы помолчала!
С риторических позиций одним из очевидных критериев успеха речевой коммуникации
является достижение прогнозируемого результата. В пылу борьбы участники забывают об
истинном адресате данной ситуации общения – телезрителях и не демонстрируют
обдуманной стратегии речевого поведения в расчете на поддержку избирателей, которые,
становясь свидетелями подобных перебранок, убеждаются, что продемонстрированная ими
борьба за власть не имеет никакого отношения к интересам простых граждан. Приведённые
диалоги можно расценить как сокрушительную риторическую неудачу в предвыборной борьбе
за избирателей.
Как мы уже говорили, в речи многих политиков ярко проявляется тип языковой личности
говорящего по его способности к речевой кооперации [Седов 2000]. Так, например, В.В.
Жириновский представляет собой конфликтный тип языковой личности. Ошарашивание
собеседника быстрым темпом речи, сменой обсуждаемых тем и постановкой сразу множества
вопросов – излюбленный прием В.В. Жириновского. Доминирующая стратегия в его речевом
поведении – навязывание своего мнения:
Е.Б. Мизулина: Григорий Алексеевич единственный / кто предложил план урегулирования…
В.В. Жириновский: Никакого плана у Григория Алексеевича нету // Его план/ как и план Запада
/ отторжение всякого национального региона / сегодня Чечня / завтра…
Ведущий: Елена Борисовна этого не говорила…
В.В. Жириновский: Я это говорю / Я говорю / это моё право критиковать эти планы // Уже был
план приватизации / план социализма / план капитализма и всё лопнуло // Плана никакого нет
/ план один / план ЦРУ / дальше ввести нас в национальный конфликт / ввести в войну чтобы
разрушить страну / разрушить Российскую Федерацию / этого допускать не надо // План здесь
один / его выполняет Кремль / и руководству подсказывать не надо // Он единый будет план /
прямой президентский режим управления из Москвы //
Е.Б. Мизулина: Откуда вы так хорошо знаете планы ЦРУ? Я вот о них не слышала //
В.В. Жириновский: Они открыто печатаются… [«Выборы-2000», 15.03.2000].
Еще пример:
Э.А. Памфилова:… единственное / что нам мешает / мало себя любим…
В.В. Жириновский: Забыли одно слово / покорность // Народ молчит // <…> Они молча это
воспринимают / они как рабы себя ведут // Вот почему ваши идеи не проходят //
Э. А. Памфилова: Главное чтобы люди могли спросить с нас…
В. В. Жириновский: Да не спросят они вас / не спросят! [РТР, «Выборы-2000», 21.03.2000].
Очевидно, что определить культуру оратора и его этос можно в значительной мере по тому,
как он полемизирует с оппонентом. Если речевое поведение в уже проанализированных нами
репликах участников дебатов представляет собой проявление присущего им конфликтного
типа языковой личности, то Г.А. Явлинский и А.Б. Чубайс продемонстрировали в теледебатах
[НТВ, «Глас народа», 26.11.1999] обдуманные стратегии и тактики, вплоть до использования
психологических уловок, что, впрочем, также не привело к достижению запланированной
цели. (В разделах 4.2.2. и 4.3.3. мы уже использовали в качестве примеров некоторые
фрагменты этого запоминающегося поединка).
Г.А. Явлинский начинает полемику с навешивания ярлыков и оскорблений («хранитель
ночного горшка президента», «лжец», «подлец»). С.И. Поварнин относит такой прием к
непозволительным психологическим уловкам [Поварнин 1990: 100], недостойным культурного
человека, рассчитанным на то, чтобы вывести противника из равновесия. Следует отметить,
что это действительно может оказать воздействие на людей ранимых, эмоционально-
неустойчивых, с болезненным самолюбием в тех случаях, когда адресант хорошо знаком со
своим собеседником (например, знает о сложности его перестраивания на психологическую
защиту от нападения, о неадекватности его реакций, неумении справляться со своими
эмоциями, излишней ранимости при реакции на клевету, ложь, оскорбления и т.п.). Однако
вряд ли к такому типу людей можно отнести А.Б. Чубайса, поэтому расчет Явлинского
вывести оппонента из себя не оправдался, а сменить тактику он уже не смог.
Чубайс же хладнокровно и иронично парировал оскорбления и перешел в наступление:
Григорий Алексеевич / переход к личным оскорблениям / я в этом зале всего пару недель
назад общался с коммунистами / похожий состав аргументации //
Ругательства ваши более хлесткие чем у коммунистов / надо прямо сказать / хотя
голосования в Думе почти не совпадают // Но ведь сегодня у нас дискуссия не про Чубайса и
его преступления/, а про Чечню//
Вы-то / Григорий Алексеевич / за все восемь лет пребывания в элите российской политики / не
ударили палец о палец / вы не сделали вообще ничего / кроме постоянного / непрерывного /
умного / ответственного / эффектного словоговорения //
Однако прямого ответа на вопрос о том, кто защитит в Чечне тех, кому бандиты устроили
невыносимую жизнь, телезрители так и не получили.
Использование Г.А. Явлинским разнообразных приёмов тактики выведения противника из
себя не привело к достижению желаемого результата, что и продемонстрировало
голосование в студии.
Высокий уровень владения риторическими умениями продемонстрировал С.В. Кириенко в
диалоге с Н.С. Михалковым [НТВ, «Глас народа», 17.12.1999]. С самого начала разговора
Кириенко берет инициативу в свои руки:
Е.А. Киселев: Сергей Владиленович / ваше предвыборное послание //
С.В. Кириенко: Евгений Алексеевич / давайте поступим по-другому // Я / предвыборные
послания и призывы оставлю к / завершению нашей программы / а сейчас я во-первых хотел
поблагодарить Никиту Сергеевича за такую возможность встречи // Нас к сожалению
рассадили по разным студиям //
Е.А. Киселев: Это я виноват // Это я виноват //
Н.С. Михалков: Я думаю виноват Жириновский / и / Борис Ефимыч //
С.В. Кириенко: Ну нас-то с вами / Никита Сергеевич / трудно заподозрить в этом // Меня
просто мои женщины / домашние / просили вручить вам букет цветов / они ваши
почитательницы / букет у меня здесь в студии / отдам по окончании /
Е.А. Киселев: Покажите пожалуйста!
С.В. Кириенко: Я не буду вставать / привязан к креслу //
Е.А. Киселев: Кто вас привязал?
С.В. Кириенко: По всей видимости те кто у вас ставит эти уши наушники //
Н.С. Михалков: Вот с этого хорошо бы начать / кто вас привязал к креслу?
С.В. Кириенко: Тот же кто и вас / Никита Сергеевич // Значит / поэтому я рад такой
возможности встретиться // Кстати / Евгений Алексеевич / я знаю что у вас в студии вчера /
Станислав Говорухин сожалел что мы не встретились с ним / вынужден покаяться //
Действительно / когда у меня была возможность выбрать / с кем из двух выдающихся
российских режиссеров и деятелей культуры встретиться/ для меня выбор был очевиден //
Прошу Станислава Говорухина не сильно обижаться //
Е.А. Киселев: Ой вы рискуете Сергей Владиленович!
С.В. Кириенко: Ну ничего / я уже много лет рисковал / так что этого я не боюсь // Ну а что
касается нашего сегодняшнего разговора то у меня такое предложение // Никита Сергеич /
Евгений Алексеич / люди которые смотрят нас сейчас в Москве / на морозе кстати / и в Питере
смотрят / и телезрители которые нас смотрят / то мне кажется что хоть выборы и
заканчиваются/ но предстоит выбирать будущее/ и в том что сегодня звучит с экранов есть
один важный вопрос // Как / выбирая будущее / не потерять своего прошлого / как суметь в
истории России найти точку опоры / как объединить опыт старшего поколения и энергию
молодого поколения / что мы должны сделать / чтобы предвыборные обещания стали
реальностью // Давайте вместе об этом подумаем и в конце подведем итоги // <…>
Е.А. Киселев: Никита Сергеевич / какой главный вопрос хотели бы вы задать Сергею
Владиленовичу?
Н.С. Михалков: Вы выпиваете?
С.В. Кириенко: Да //
Н.С. Михалков: Я бы ужасно хотел видеть вас расслабленным / выпимшим / чтобы обняв вас
спросить // На мой взгляд беда заключается в том / что вы на всё имеете ответы // а Россия
такая огромная // <…> Я мечтал бы подглядеть ваш разговор с какой-нибудь неграмотной
старушкой / которая не понимает половины из того что вы говорите // Но она должна
почувствовать / что за вами есть сила / что за вами есть правда / и может быть / не понимая
того что вы говорите / пойти за вами // А вот это самый главный вопрос // А московская и
петербургская песочница / они вообще формулируют очень легко// А вот то что за спиной
огромная страна / где ты летишь одиннадцать часов и везде под крылом говорят на твоем
языке / эта страна требует любви и внимания / а не формулировок //
Е.А. Киселев: Это был вопрос?
С.В. Кириенко: Я так понимаю / это было предложение по окончании передачи пойти выпить /
принимается // Хорошо / я отвечаю // Я хорошо почувствовал / Никита Сергеевич / что такое
действительно страна / у меня самолет часа два назад сел / я летел специально на передачу
из Екатеринбурга / это конечно не одиннадцать часов / но знаете / каждый раз / когда
оказываешься за Уралом / начинаешь чувствовать великую страну / дыхание страны / по-
моему это ваши слова / мне это очень понравилось // Но не соглашусь я с вами только в
одном // Я все-таки не считаю что для того / чтобы задавать друг другу вопросы и отвечать на
них / и уж тем более не считаю / что для чтобы разговаривать с людьми в стране / и даже с
той неграмотной старушкой / о которой вы говорили / надо обязательно выпить // Лучше это
делать на трезвую голову // По-моему мы уже выпив много всего наворочали в стране // Это
первое // Я не могу согласиться еще с одной вещью // Вы сказали что старушка не понимает
половины того что мы говорим // Я так не думаю // Это как раз такая ошибка / которая в этой
московской песочнице / возьму ваше слово / возникает / но это ошибка // Мне как-то уже после
отставки пришлось столкнуться с несколькими людьми // Они как раз крепко выпили и на
самом деле не понимали половины того что говорили // Я ждал любого разговора / но тут
испытал шок // Один из них говорит / «Знаешь мужик / спасибо» // А за что? / «Объяснять
пытался» // Ну что я там объяснял? / Я объяснял дефицит бюджета и прочее / «Я
почувствовал уважение к себе» // А почему мы считаем что люди нас не поймут? // Моя
ответственность / говорить то что умею / главное искренне / А люди в России / вы в этом
правы / больше всего ценят искренность //
Как видим, Михалков стремится понизить политический статус своего оппонента и использует
по отношению к оппоненту иронию, каверзные вопросы, тактику издевки, возможно,
провоцируя его на неадекватную реакцию. Вместо ожидавшегося «главного» вопроса об
основных приоритетах СПС Михалков задает, казалось бы, неуместный вопрос: «Вы
выпиваете?» Скорее всего, ему хотелось бы услышать «нет», тем самым Кириенко «упал» бы
в глазах российских избирателей.
Желая подчеркнуть молодость и оторванность от реальной жизни лидеров СПС, Н.С.
Михалков противопоставляет необъятную Россию с ее «простыми людьми» и «неграмотными
старушками» московской и петербургской «песочнице», акцентирует внимание на «гладкости»
и «правильности» фраз Кириенко. Возможно, это связано с тем, что молодой политик говорит
свободно, хорошо, образно и довольно просто, и Михалков пытается предотвратить
благоприятное впечатление от его речи на избирателей.
В ответ С.В. Кириенко сохраняет спокойствие, не реагирует на выпады, делает вид, что не
замечает иронии, подтекста в вопросах и прямо отвечает на них. Он придерживается
собственной коммуникативной установки: подчеркнуто вежлив и уважителен, выражает
искреннее восхищение собеседником как кинорежиссером (что, однако, не выглядит как
снижение самооценки), для выражения несогласия использует прием концессии
(риторическая фигура уступки). Вопрос Кириенко, который в дальнейшем ходе диалога
ведущий предлагает задать Михалкову, касается роли кинематографа в возрождении
духовных ценностей общества. Это вопрос, в котором известный режиссёр, безусловно,
более компетентен, дает ему возможность пространно высказать свое мнение, тем самым
равновесие в беседе, несколько нарушенное Кириенко, восстанавливается с его же помощью,
что ещё раз демонстрирует уважение С.В. Кириенко к оппоненту и интересам телезрителей.
Однако собственную позицию С.В. Кириенко отстаивает твердо и на высоком уровне
риторического мастерства, с самого начала беря инициативу в свои руки и задавая
направление разговора, оставляя предвыборное обращение к концу передачи, как того и
требуют законы жанра, мастерски используя приемы «подхвата реплики» отвечая
контраргументом (пример из своей жизни) на аргумент (предположительный пример
«неграмотной старушки»).
Такое речевое поведение, которое можно расценить как применение кооперативных тактик,
контрастирует с язвительностью Н.С. Михалкова и производит благоприятное впечатление на
интеллигентных людей среднего возраста, являющихся потенциальным электоратом СПС.
Подобные тактики используют К.А. Титов и Ю.И. Скуратов [РТР, «Выборы-2000», 13.03.2000].
На началах кооперации они вносят свои дополнения, выражают согласие с высказанным
мнением оппонента, поддерживают прозвучавшие положения. Но согласие нетипично для
дебатов (Титов с сожалением замечает: «Мне трудно возражать : у нас нет позиций
диспута»). Оба участника выражают разные точки зрения, делают поправки, замечания, тем
не менее стараются использовать при выражении несогласия смягчающие возражение
формулы речевого этикета (см. в приведенном ниже примере). Таким образом, реализуется
если не программа-максимум – побудить избирателя голосовать за выступающего, то хотя бы
программа-минимум – не разочаровать его в своей кандидатуре. Не ограничившись
выражением своей позиции, участники теледебатов вступили в цивилизованный диалог,
продемонстрировав желание показаться, с одной стороны, компетентными, а с другой
стороны, воспитанными людьми:
К.А. Титов: Я хочу дополнить / Юрий Ильич вот в принципе я с вами согласен / выборность
губернаторов и только выборность / и выборность мэров и только выборность // но мы должны
ещё понять / что инструмент отстранения от должности уже есть <....> Другое дело что только
никто это не выполняет и ответственности за это не несет // это не прописано в
законодательстве России //
Ведущая: Стоп / Юрий Ильич…
Ю.И. Скуратов: Одну минуточку / я только хочу возразить / это очень опасный путь если мы
прокуратуру для решения вопросов / по сути политических/ будем привлекать // Вы … / здесь
можно очень далеко зайти сейчас когда прокуратура перестала быть органом независимым /
она по политическим мотивам может поставить на место любого губернатора // А институт
этот федеральным законом не прописан //
Ведущая: Юрий Ильич / а как вам предложение Константина Алексеевича…
К.А. Титов: Я бы только хотел одно Юрий Ильич / Я только хотел одно здесь подчеркнуть / что
действительно вы правы федерального закона нет / он нужен / но ни премьер-министр ни
президент не должны возбуждать расследование …
Ю.И. Скуратов: Да / это правильно //
К.А. Титов: … и только решение суда / не указ президента а решение суда //
Ю.И. Скуратов: Абсолютно с вами согласен //
Ведущая: Юрий Ильич / как же все-таки вы относитесь к идее Константина Алексеевича о
реформе Совета Федерации?
Ю.И. Скуратов: … Я считаю это предложение нецелесообразным / должна быть представлена
исполнительная власть // Константин Алексеевич прав в другом / что сейчас очень трудно
организовать работу Совета Федерации //
К.А. Титов: Вы юрист / вы доктор юридических наук / вы знаете как я вас уважаю как
специалиста / вы мне четко скажите / почему мы допускаем смешение законодательной и
исполнительной властей?
Изучение выступлений политических лидеров в период 2001-2003 годов в сопоставлении с
предыдущими выборными кампаниями показало, что в качестве нетолерантных средств
речевого воздействия чаще стали выступать не брань и прямая негативная оценка, а приемы
когнитивного и семантического плана – ярлыки, метафоры, аллюзии, использование
оценочной лексики. Это дало надежду на то, что наше общество, возможно, становится более
цивилизованным: ужесточаются требования к предвыборной деятельности кандидатов, да и
сами политики заключают соглашение о неиспользовании «грязных» технологий. Однако
последняя кампания по выборам в Государственную Думу со всей очевидностью показала,
что подобные выводы поспешны. Обостряется политическая борьба – и политики забывают
об этических нормах, словесные баталии приобретают яростный характер. Если прошлые
выборы называли самыми грязными из-за использования в них так называемого «черного
пиара» СМИ, то выборная кампания 2003 г. запомнится скандальным поведением самих
политических лидеров.
Современные методы воздействия на избирателей открывают дорогу различным
манипуляциям общественным сознанием. Провести четкую границу между дозволенными
приемами и манипулятивными методами практически невозможно. В значительной мере она
определяется политической культурой страны и зрелостью избирателей.
«Почти любой прием в умелых руках может приобрести спекулятивную окрашенность, стать
средством манипулирования аудиторией. Все зависит от цели оратора и его нравственных
ориентиров. Именно поэтому этос, нравственная характеристика оратора, и считается в
риторике наиболее важной категорией» [Анисимова, Гимпельсон 1998: 159].
В целом, исследование соотношений толерантных и нетолерантных черт речевого поведения
политиков позволяет сделать вывод о невысокой степени сформированности категории
толерантности в коммуникативном сознании представителей политической элиты, в связи с
чем представляется целесообразным формирование коммуникативно-культурных конвенций
толерантности в политическом дискурсе.
Авторитет власти во многом зависит от риторической грамотности политических лидеров
страны.
8. 2. Риторические портреты отдельных политиков
8.2.1. Риторический портрет В.В.Путина
Среди политиков, чье речевое поведение было объектом наших наблюдений, наиболее
высокий уровень риторической грамотности демонстрирует В.В. Путин, поэтому мы решили
дать подробный риторический и коммуникативный портрет главы государства. Заметим, что в
последнее время дискурс Путина все больше становится объектом внимания лингвистов
[Филинский 2002; Сиротинина 2003а; Колокольцева 2003, 2004; Гаврилова 2004 и др.].
По нашему мнению, риторическая грамотность проявляется в первую очередь в эффективном
использовании тактик. «Именно тактические предпочтения являются показателем
коммуникативной компетенции языковой личности по ее способности к кооперации во
внутрижанровой коммуникации» [Седов 2001: 130]. Как уже отмечалось в главе 3 («Стратегия
самопрезентации»), одним из слагаемых успеха на политическом поприще В.В. Путина
является умелое использование им тактик стратегии самопрезентации – тактики
отождествления и тактики солидаризации с адресатом в сочетании с максимально большим
спектром языковых реализаций этих тактик.
Проблема индивидуального и коллективного проявляется в речи Путина прежде всего в
явном преобладании в высказываниях коллективного. Так, программная речь содержит 20
случаев употребления местоимения мы и 11 «я»-предложений (имеются в виду как речевые
структуры с наличием я, так и определенно-личные предложения с эллипсисом местоимения
1-го лица единственного числа), то есть соотношение мы - «я»-предложений 20 / 11; в ответах
на вопросы доверенных лиц соотношение мы – «я»-предложений 68 / 37; в выступлении на
пресс-конференции - 31 / 15.
Личное местоимение 1-го лица множественного числа мы отличается многозначностью.
Анализ модели с мы позволяет на основании контекстных реализаций выделить несколько
значений мы, которыми оперирует политик.
Довольно часто в речи В.В. Путина мы означает «я и правительство». Именно такие речевые
структуры преобладают в программном выступлении (11 из 20 высказываний с мы), в
выступлении на пресс-конференции (28 из 31 «мы»-предложений), в «прямой линии» (18 из
34 высказываний с мы), что вполне соответствует целевой установке данных жанров.
Средствами выражения инклюзивного дейксиса являются ещё и формы именительного и
косвенных падежей местоимения мы, а также падежные формы притяжательного
местоимения наш. Но наиболее частотной является форма именительного падежа,
подчеркивающего идею коллегиального руководства государством:
Я перечислил то что нам удалось сделать //
Основной целью любых наших действий / является повышение качества жизни людей //
Мы многократно усилили инвестиционную привлекательность России //
В прошлом году / как и в предыдущие годы / мы выполнили все свои финансовые
обязательства // [Программное выступление, 12.02.2004];
Все демократические завоевания будут обеспечены и гарантированы // При этом мы будем
укреплять многопартийную систему / гражданское общество / делать всё для того чтобы
обеспечить свободу СМИ //
Мы будем модернизировать страну / мы будем действовать решительно / но постараемся
каждый наш шаг объяснять // [РТР, Выступление перед журналистами в ночь после выборов,
15.03.2004];
Мы выплатили семнадцать миллиардов долларов / страна этого даже не заметила //
[«Прямая линия», 18.12.2003];
Поэтому здесь нам важно / системно подходить к решению проблем //
Мы со своей стороны готовы поддержать / вот эти обоснованные проекты // [Пресс-
конференция, 24.06.2002];
А что касается учителей / то в этом году мы только что приняли решение / с первого января
оно вступило в силу / с тем чтобы поднять ряд вопросов в этой сфере на государственный
уровень // [Ответы на вопросы доверенных лиц, 12.02.2004].
Распространено в наших материалах употребление местоименного слова наш в значении
«относящийся к деятельности руководства страны»:
Наша позиция относительно Ирака / заключалась не в том / кто победит / а в том какими
средствами мы имеем право решать конфликты подобного рода // Вы нашу позицию знаете /
она не изменилась // [Пресс-конференция, 24.06.2002].
«Мы»-дискурс В.В. Путина неразрывно связан и с образом страны. Мы в значении «страна»
манифестируется прежде всего личным местоимением мы в именительном и косвенных
падежах и местоименным словом наш в значении «относящийся ко всем гражданам России»:
Мы должны становиться / как я уже говорил отвечая на предыдущие вопросы / частью
современного мира / частью цивилизованного мира / чтобы этот мир воспринимал нашу
военную мощь как элемент безопасности на планете // [Ответы на вопросы доверенных лиц,
12.02.2004];
В заключение хотел бы сказать / события начала девяностых годов породили у наших людей
огромные надежды и ожидания //
Наша экономика до сих пор сохраняет очевидную сырьевую направленность // [Программное
выступление, 12.02.2004].
Местоименная форма у нас, выступая в функции пассивного локатива, в политическом
дискурсе обычно имеет значение «в нашей стране», «в России», подчеркивая идею
сопричастности всех граждан с судьбами страны:
Все это / в целом / привело к определенному видимо и к психологическому перелому / потому
что у нас сохранилась тенденция в рождаемости // [«Прямая линия», 18.12.2001];
У нас как я много раз говорил / многонациональное и многоконфессиональное государство / у
нас уникальное богатство культуры // [Ответы на вопросы доверенных лиц, 12.02.2004];
Трудно и медленно формируется у нас рынок услуг // [Программное выступление, 12.02.2004].
Синтаксема у нас с таким значением тесно связана с разговорной речью и поэтому вносит в
официальную речь элемент непринужденности [Колокольцева 2003: 190].
Речевое поведение В.В. Путина показывает его стремление солидаризироваться с
аудиторией, что выражается, в частности, в употреблении местоимения мы в именительном
падеже и в формах косвенных падежей – нам, у нас в значении «я и вы». Использование
инклюзивного дейксиса, выражающего присоединение говорящего к слушающим с целью
установления контакта с ними и в конечном счете с целью убеждения в чем-либо, характерно
в основном для диалогической речи. В «прямой линии» президент объединяется с прямым
адресатом – человеком, задавшим вопрос (Мы с вами должны подумать серьёзно //), или со
всеми телезрителями (Конечно / вызывает озабоченность у всех нас / сможет ли государство
справиться со своими прежде всего социальными обязательствами; Страховая система у нас
сегодня недостаточно развита //). Такой приём подчёркивает, что говорящий видит в
слушателях единомышленников, которые смотрят на важнейшие проблемы страны и
оценивают их так же, как и он.
Интересно, что В.В. Путин использует и тактику отождествления с прямым адресатом
(журналистом М. Леонтьевым) и – одновременно – со всеми журналистами:
Вы знаете что нам удалось сделать вместе с вами [с журналистами - О.П.]? Нам удалось
донести до каждого рядового гражданина / трагизм и важность происходящих событий для
cудеб страны //
Мы [с вами, журналистами – О.П.] не должны допускать раскручивания тезиса о чрезмерных
потерях для нанесения морального ущерба обществу // [1 канал, 7.02.2000].
В тот момент Путин, исполняя обязанности президента, был ещё мало известен и вызывал
настороженное отношение интеллигенции и журналистов, особенно в связи со своим
«чекистским» прошлым.
Определенное персуазивное намерение политика, выраженное местоимением мы в значении
«я и вы», обнаруживается в ситуации официально-делового обсуждения, в частности, на
встрече В.В. Путина с членами Российского союза промышленников и предпринимателей:
Мы в прошлый раз остановились на мелких проблемах, и, прежде всего, обсуждали вопросы,
связанные с налогообложением;
Здесь у нас с вами, я знаю, почти полное совпадение взглядов (Вступительная речь на
встрече с членами Российского союза промышленников и предпринимателей 31.05.2001)
[http:www.strana.ru].
Путину-президенту свойственно смягчение, минимизация «я-темы». Это проявляется в
выборе определённых синтаксических конструкций: пассивных, безличных, а также
определенно-личных:
Нужно приводить в соответствие цены //
Принято решение заморозить это строительство //
Повторяю / это будет вводиться поэтапно // [«Прямая линия», 18.12.2001].
Большая частотность безличных предложений у В.В. Путина указывает на
самоотождествление Президента с государством, солидаризацию говорящего с аудиторией,
так как высказанные им суждения не имеют личной отнесенности, то есть априорно выражают
общее мнение [Филинский 2002: 111].
Наши наблюдения показали, что в речи Путина часто эллиминируется местоимение я.
Больше конструкций с эллипсисом местоимения в программной речи, в ответах на вопросы
доверенных лиц, в «прямой линии», в выступлении на пресс-конференции. Средние
показатели частотности употребления «я»-предложений в трех выборках по 1000 слов
представлены в таблице 2.
Таблица 2
п/п Жанр Среднее количес-
тво предложений с с с с эллипсисом место-то-тоимения я Среднее количество предложений
без эллипсиса местотоимения я
1. Программная речь 6,29 3
2. Ответы на вопросы доверенных лиц 11,2 4,8
3. «Прямая линия» 8,2 8,3
4. Пресс-конференция 5,8 5,8
Выбор говорящим предложений с я или без я обусловлен многими факторами
лингвистического и экстралингвистического планов. «Местоименный эллипсис, являющийся
рядовым фактом грамматики ряда языков, в русском дискурсе выглядит маркированным и
может служить достижением баланса между решимостью и самовыпячиванием» [Кашкин
2000: 84], и В.В. Путин умело соблюдает этот баланс.
Построение фразы от 1-го лица несет аспект достоверности. Интимизация как риторический
прием имеет задачу создать атмосферу достоверности в общении и тем самым влиять на
сознание и мысли адресата. Этим можно объяснить несколько большую представленность
местоименных конструкций в «прямой линии» по сравнению с другими жанрами. Кроме того,
использование высказываний с местоимением 1-го лица единственного числа в таких
диалогических жанрах, как «прямая линия», пресс-конференция, вызывается необходимостью
выражения политиком личного мнения, индивидуальной позиции. Наш материал не
подтверждает точку зрения Т.Н. Колокольцевой [Колокольцева 2003: 191], что чаще всего
местоимение я присутствует в речи В.В. Путина в ответах на вопросы личного характера.
Хотя такие случаи и встречаются в «прямой линии», их немного. Больше все же фактов
использования дейксиса 1-го лица единственного числа в ситуации, когда президент
выражает собственную позицию, на что указывает и семантика глагольных форм: я думаю, я
считаю, я повторяю, я подчеркиваю, я знаю, я убежден.
Стремление не акцентировать свое «я» свойственно односоставным предложениям.
Эллипсис местоимения я является одним из средств снижения категоричности высказывания.
Сравнить, например, в этом плане минимизацию «я»-темы в речи В.В. Путина и выпячивание
«я», подчеркивание своего статуса у Б.Н. Ельцина (вспомним его излюбленное выражение «Я
как Президент …»).
Большая частотность употребления высказываний с эллипсисом местоимений отражает
также динамику живой речи. Конструкции без я более динамичны, что отвечает процессу
порождения устной речи и принципу экономии речевых средств, действующему в спонтанной
речи. Они также позволяют избежать «яканья» в случаях насыщения текста формулами
персонификации. При анализе семантических особенностей средств выражения лица в тексте
важно выявить, субъектом каких действий или состояний данное лицо является [Золотова
2003: 135].
В рассматриваемом нами политическом дискурсе представлены следующие основные
семантические группы предикатов:
Глаголы сферы интеллектуальной деятельности думаю, знаю, считаю, исхожу из того, не
исключаю. Набор их невелик, но они очень частотны. Глаголы интеллектуальной
деятельности выступают в основном в роли пропозициональных установок, а также в роли
дискурсивов.
Глаголы сферы волевой активности (волеизъявления, желания, решения, поступка):
предлагаю, призываю, желаю, поздравляю, подписал. К этой группе исследователи относят и
глагол хотеть [Иванов 2003: 34]: я хочу…, хотел бы…
Глаголы речевой деятельности: говорю, не говорю, сказать, отвечал, повторю, объясняю,
обращаю внимание и др. Они оформляют новый ход в диалоге (например, соглашусь,
согласен), предваряют развитие цепочки аргументов (подчеркну, отмечу, остановлюсь на …,
замечу и др.), то есть в основном выступают в роли дискурсивов.
Модальные глаголы: могу вам доложить и т.п.
Преобладание предикатов речевой деятельности отличает устную речь В.В. Путина при
использовании им тактики акцентирования наиболее значимой информации.
Наши наблюдения позволили выявить специфику соотношения я / мы в дискурсе Путина:
дейксис 1-го лица неодинаково представлен в его различных выступлениях. Это зависит от
ситуации, жанра и темы. Соотношение я / мы в программном выступлении В.В. Путина
складывается в пользу инклюзивного мы, так как президент подводит итоги четырехлетней
совместной с правительством работы и излагает программу будущего развития страны,
которая будет реализовываться им также совместно с правительством. В пресс-конференции
«я»-предложений также меньше, особенно в тех эпизодах, где сообщается об отношении к
ситуации в Ираке, в Грузии или разъясняется суть реформы ЖКХ. В «прямой линии», в
ответах на вопросы доверенных лиц, наоборот, больше речевых структур с дейксисом 1-го
лица единственного числа, так как здесь глава государства предлагает свой личный взгляд на
проблемы страны, демонстрируя тем самым свою способность исполнять долг президента.
Все это свидетельствует о том, что В.В. Путин очень тонко использует возможности русского
синтаксиса, что помогает ему солидаризироваться с адресатом и заявить свои позиции.
Наблюдения над употреблением предложений с местоимением 1-го лица единственного
числа позволили выделить основные типы эксплицитного я в речи В.В. Путина:
1) я - глагол, подчеркивающий свою позицию, активизирующий ее;
2) я – дискурсив;
3) я – модальное слово долженствования (обязательство).
я для выражения своей позиции (я считаю, что…, я абсолютно убежден в том, что…, я думаю,
что…) отмечается во многих выступлениях В.В. Путина.
Минимизация «я-темы» в речи Путина закономерна, обоснованна и свидетельствует о
владении приемами солидаризации – одним из факторов устойчивой популярности этого
политика.
Вместе с тем нельзя не отметить, что умелое использование В.В. Путиным тактик
отождествления и солидаризации не означает полного сближения лидера и его народа.
Президент соблюдает дистанцию между собой и избирателями. В его высказываниях
ощущается роль «верховного арбитра», позиция «над схваткой».
В информационно-интерпретационной стратегии Путин удачно использует тактику
разъяснения, тактику комментирования, а также тактику признания существования той или
иной проблемы и тактику оценки проблемы. Реализация данных тактик рассматривалась
нами подробно в главах 5 («Стратегии удержания власти») и 6 («Стратегии убеждения»).
Признание реальности существования проблемы – простой прием, но политические лидеры
пользуются им редко. В.Третьяков отмечает, что до Путина никто из политиков, находящихся
у власти, не упоминал о сложных проблемах экономики и развития страны. «Слово есть боль
о проблеме, переживание её, что в каком-то смысле для масс населения не менее важно, чем
её решение» [«Российская газета», 29.04.2004]. Населению не может не нравиться, что
власть по крайней мере не закрывает глаза на существование проблем и тем самым как бы
солидаризируется с народом в их оценке. Такая откровенность и искренность в беседах с
простыми людьми (например, в «прямой линии») – еще одна из причин высокого рейтинга
В.В. Путина.
Выражение согласия с оценкой проблемы, данной адресатом, тоже свидетельствует о
стремлении к солидаризации с ним. С этого часто начинается ответ В.В. Путина:
Вы знаете / я уже много раз говорил / и считаю важным повторить еще раз что конечно наука
образование для нас важнее чем энергоносители / чем нефть и газ // Это то что отличает нас
от стран / которых мы еще совсем недавно мы называли развивающимися // И разумеется
государство должно уделять внимание науке // Согласен и с тем / что на протяжении долгих
лет должного внимания не было // [«Прямая линия», 18.12.2001].
Показателем риторической грамотности В.В. Путина в «прямой линии» является
использование им приемов установления контакта с адресатом, таким, например, как
обращение по имени или по имени и отчеству. Как правило, установление контакта
происходит в начале ответного высказывания, но в ряде коммуникативных эпизодов он
поддерживает этот контакт обращением к непосредственному адресату на протяжении всего
ответа:
На это я хотел бы обратить ваше внимание / как будущего специалиста в области
международных отношений // [«Прямая линия», 18.12.2001].
Вообще, уважительное отношение ко всем собеседникам на протяжении всего разговора,
начиная с приветствия, - отличительная черта В.В. Путина.
В создании психологической и социально-этической атмосферы общения немаловажное
значение имеет тональность. В «прямой линии» тональность общения определяется
нейтральной тональностью В.В. Путина.
Как мы отмечали ранее (см. главу 5 «Стратегии удержания власти» и главу 7 «Общие
(неспециализированные) тактики»), В.В. Путин часто обращается к тактике акцентирования.
При этом в функции актуализации значимой информации им с большим постоянством
используются дискурсивы, чаще всего – своеобразные глагольные модели, в состав которых
входят глагольные формы с семантикой выделения, подчеркивания самого главного: (я)
подчеркиваю, (я) повторяю, (я) считаю, (я) думаю, (я) знаю, (я) убежден, (я) уверен и др.:
Но я абсолютно убежден / главное что у нас есть / это национальный характер //
Хотел бы подчеркнуть // этот вопрос крайне серьезный и будет нами тщательно / вдумчиво
перерабатываться //
Не могу еще раз не отметить что эффективность госаппарата пока оставляет желать
лучшего // [Программное выступление, 12.02.2004].
Наиболее характерным для Путина, по нашим наблюдениям, является дискурсив я думаю:
Думаю, что для присутствующих здесь эта проблема также представляет определенный
интерес (Вступительная речь на встрече с членами Российского союза промышленников и
предпринимателей 31.05.01) [http:www.strana.ru];
Я думаю вот эти повышения / они значительное… / значит все они реально реализуются //
[«Прямая линия», 18.12.2001].
Использование подобных «формул акцентирования» – неотъемлемая черта текстов
выступлений В.В. Путина разных жанров. Так, большей частотностью употребления средств
привлечения внимания адресата отмечается «Программное выступление перед доверенными
лицами» [12.02.04]. Обращаясь к этапам пройденного страной четырехлетнего пути,
президент сначала делает акцент на позитивных сторонах жизни российского общества:
Одним из фундаментальных достижений последних лет считаю обретенную нами
независимость / и стабильность курса национальной валюты / рубля //
Повторяюсь / речь идет о росте реальных доходов //
Однако прошлое у Путина является и объектом критики и становится частью негативного
видения происходящего:
Не могу еще раз не отметить / что эффективность государственного аппарата пока оставляет
желать лучшего //
Возвращаясь к другим текущим проблемам / должен сказать что крайне медленно у нас идут
преобразования в социальной сфере //
Интересно сопоставить в семантическом плане глагольные формы думаю и считаю, убежден
и уверен. Словари отмечают близость значений этих слов. Однако при этом они не
идентичны, что связано с разными семантическими оттенками их корневых морфем и их
стилистическим потенциалом. Так, считаю как выражение собственного мнения, взгляда на
проблему более характерно для научной, официально-деловой и публицистической речи. По
сравнению с ним думаю является нейтральным, в качестве вводного слова выражает
размышление с оттенком предположения. Думаю – снижение категоричности, считаю –
усиление категоричности. Сравнить:
… И я думаю что // что // соответствующим ведомствам / которые занимаются этой проблемой
/ как ив прошлом году / удастся решить всё-таки / решить вопрос / финансирования этого
важного направления / оздоровления детей в летний период //
Я считаю / что это могло бы быть обоснованным // [Пресс-конференция, 24.06.2002].
Различие можно найти и в паре убежден – уверен. Дискурсив убежден президент использует
в «Программном выступлении» и в ответах на вопросы часто не только с целью актуализации
важной информации, но и с целью воздействовать на адресата, убедить его в правильности
своей позиции, своего понимания ситуации:
Мы / я в этом глубоко убежден / не должны вести себя таким образом / чтобы нас боялись в
мире //
Убежден / для поступательного развития государства и общества / нам абсолютно
необходима цивилизованная политическая конкуренция // [Ответы на вопросы доверенных
лиц, 12.02.2004]..
В этих примерах убеждён имеет значение «думал над этим вопросом, всё просчитал и
убедился».
Дискурсив уверен чаще встречается в «прямой линии», в основном когда предлагается какое-
то решение проблемы, при апелляции к результату:
И я уверен / что такая сдержанная позиция будет иметь позитивное в конечном счете
развитие // [Ответы на вопросы доверенных лиц, 12.02.2004].
Здесь используется уверен, то есть «верю», «надеюсь».
Важным элементом развертывания дискурсивного пространства в речи В.В. Путина помимо
формул акцентирования являются дискурсивные слова в композиционно-строевой функции.
Ранее мы уже анализировали использование таких дискурсивов, как прежде всего, правда,
значит, действительно, видимо. Обратимся к анализу употребления очень характерного для
Путина дискурсивного слова вместе с тем, зафиксированного нами больше всего в
диалогических жанрах. Например:
Что касается / что касается укрупнения регионов / то здесь / вот так у нас сложилось // так и в
Конституции у нас записано / восемьдесят девять регионов // Вместе с тем очевидным
является то обстоятельство / что ряд регионов страны являются экономически
несамостоятельными / им трудно сушествовать / они вряд ли когда-нибудь в обозримом
историческом будущем станут самодостаточными // В этом смысле / может быть /
объединение с соседями является обоснованным и правильным // Вместе с тем / хочу это
подчеркнуть / решение о возможном разъединении и объединении Конституцией Российской
Федерации отведено исключительно к компетенции самих регионов // [Пресс-конференция,
24.06.2002].
В данных примерах представлено рассуждение, в котором введение дополнительной
информации о проблеме не ставит под сомнение релевантность левого контекста, а лишь
показывает, что этой точки зрения недостаточно для того, чтобы оценить ситуацию в целом,
что необходимо учесть все обстоятельства и он, Путин, стремится это делать.
Основная семантика дискурсивного слова вместе с тем – дополнить, расширить содержание
контекста, рассмотреть тот или иной факт, предложение с разных сторон. Например:
Вместе с тем хочу обратить внимание / что обязательства правительством выполняются //
[«Прямая линия», 18.12.2001].
Как правило, дискурсив вместе с тем находится в начальной позиции самостоятельного
высказывания.
Иногда высказывание с дискурсивом вместе с тем не просто расширяет, корректирует то, что
уже говорилось, но, вводя особый, не учтенный ранее аспект, представляет иную точку
зрения на рассматриваемое положение вещей. См.:
И поэтому государство должно сделать все чтобы / повторяю / ключевые элементы старой
системы сохранить // Вместе с тем / и это то о чем я тоже уже говорил / если все это
находится в условиях рынка / то функционировать как раньше не может // Для того чтобы всё
функционировало как раньше / нам нужно вернуть страну назад // [Ответы на вопросы
доверенных лиц, 12.02.2004]..
В этом примере пропозициональное содержание фрагмента текста с дискурсивом вместе с
тем (в условиях рынка не может функционировать) противопоставлено пропозициональному
содержанию предыдущего высказывания (сохранить ключевые элементы старой системы). Но
при этом они не взаимоисключают друг друга. На возможность достижения
«сбалансированного» решения указывает последующее высказывание с дискурсивным
словом поэтому (имеющим семантику вывода, следствия, обобщения ранее сказанного), тоже
характерным для Путина:
Поэтому нам систему здравоохранения / так же как систему образования / нужно
приспосабливать в тех элементах / где она с рынком сталкивается … / к новым условиям //
Как видим, присутствие дискурсива вместе с тем необходимо для соединения двух
фрагментов текста, его нельзя опустить. Введение нового аспекта имеет значение для
дальнейшего развития дискурсивного пространства.
Неоднократное обращение к дискурсиву вместе с тем в речи В.В. Путина свидетельствует о
том, что президент стремится представить ситуацию и оценить какую-либо проблему с разных
сторон, чтобы граждане могли получить полную информацию по рассматриваемому важному
для них вопросу.
В целом, употребление дискурсивных слов (прежде всего, вместе с тем, поэтому и им
подобных) позволяет политику выстроить аргументативный, логически стройный текст, что
характерно для речевой манеры В.В. Путина, создание его имиджа человека, способного и
привыкшего рассуждать, ничего не делающего «с наскока», под влиянием минуты.
Дискурсивы смягчают категоричность, подчеркивая неодносторонность проблемы, учет
говорящим разных обстоятельств, и в этом риторический смысл употребления дискурсивов.
Выделение значимой информации в высказываниях Путина осуществляется с помощью
различных языковых средств, в том числе и на лексическом уровне с помощью
интенсификаторов, передаваемых наречиями меры и степени очень, крайне, абсолютно.
Обращает на себя внимание неоднократное употребление наречия аккуратно в значении
«точно», «продуманно», «постепенно», часто в сочетании с интенсификатором очень. Вот
несколько примеров только в одном высказывании в ответах на вопросы доверенных лиц:
Действовать конечно в этом отношении нужно очень аккуратно //
Мы будем действовать последовательно / настойчиво но очень аккуратно в этом отношении //
Нужно развивать систему платных услуг / но делать это конечно аккуратно //
Здесь нужно подходить очень аккуратно ко всем процессам / которые происходят в этой
сфере //
См. также в других высказываниях:
Но что нужно сделать сегодня точно // Это нужно последовательно / аккуратно работать над /
возвращением беженцев // в / места их постоянного традиционного проживания // [Пресс-
конференция, 24.06.2002].
Употребление наречия аккуратно в значении «точно», «продуманно», «постепенно» тоже
способствует созданию имиджа человека всё взвешивающего, а не действующего сгоряча.
Усилению выразительности речи и актуализации определенных компонентов содержания
высказывания на синтаксическом уровне способствует использование В.В. Путиным
парцеллированных конструкций. Насыщение речи такими расчленёнными конструкциями
повышает экспрессивно-эмоциональный уровень текста:
И сейчас я / прежде всего / обращаюсь со словами поддержки и сопереживания к людям /
потерявшим самое дорогое в жизни // Своих детей / своих родных и близких //
Мы имеем дело с прямой интервенцией международного террора против России // С
тотальной / жестокой / полномасштабной войной / которая вновь и вновь уносит жизни наших
соотечественников //
И казалось бы / у нас есть выбор / дать им отпор или согласиться с их притязаниями //
Сдаться / позволить разрушить и растащить Россию в надежде на то что они в конце концов
оставят нас в покое // [Обращение Президента РФ к российскому народу, 4.09.2004].
Подобные построения облегчают восприятие речи адресатом, что очень важно для
слушающих. По мнению Н.А. Герасименко, не несущий никакой фасцинации текст скорее
всего не будет воспринят адресатом из-за отсутствия установки на понимание [Герасименко
1998: 20-23].
Помогает Президенту выделить наиболее значительное в сообщении и приём повтора:
… до начала событий в Ираке / их / анализ / был таким / который полностью совпал / хочу это
подчеркнуть / полностью совпал с тем как развивались события // Полностью / чуть ли не по
дням //
Наша разведка фиксировала каждый пуск с территории США / каждый вылет самолета /
каждое попадание / каждый промах ракеты / и возможную цель // В этом смысле / наши
разведслужбы работали очень надежно и эффективно // [Пресс-конференция, 24.06.2002]
Однако следует различать в выступлениях В.В. Путина повторы как прием акцентирования и
повторы как факт спонтанности речи. Для последних характерна пауза обдумывания,
сопровождающаяся иногда и перестройкой фразы, конструкциями наложения, что
свойственно устной спонтанной речи. См.:
Вы знаете что / и крупные компании обращают на это внимание / правительство /
выстраивает свое / свою / свою политику в этой сфере / в отдельных регионах проводятся /
проводят эксперименты // [Пресс-конференция, 24.06.2002].
Мы не считаем, в отличие от М.В. Гавриловой, паузацию фонетическим приемом,
подчеркивающим значимую информацию [Гаврилова 2004: 429]. На фонетическом уровне для
актуализации значимой информации В.В. Путин обычно использует логическое ударение.
Анализируя приемы построения имиджа Путина (глава 3 «Стратегия самопрезентации»), мы
отмечали его многогранность в плане использования языковых средств. Риторическая
грамотность президента проявляется и в его умении учитывать запросы сразу нескольких
социальных групп, иногда групп с прямо противоположными интересами. «Он одновременно и
западник, и славянофил, и государственник, и демократ, и автократор, и противни
восстановления СССР, и империалист» (В.Третьяков) [«Российская газета», 29.04.2004]. Но
прежде всего для Путина важны общенациональные, государственные ценности, такие, как
«единство России», «великая Россия», «гражданственность». Поэтому эти слова в качестве
ключевых звучат в его воодушевляющих речах (см. главу 5 «Стратегии удержания власти»).
Представление об использовании В.В. Путиным коммуникативных тактик может дать анализ
фрагмента текста его диалога с гражданами страны в первой, тогда еще не традиционной
«прямой линии» 2001 г (табл. 3.):
Таблица 3
Комм. эпизод Коммуникативные ходы Тактики
Знате ли вы что в народе существует понятие крышевания / и первое место в этом занимают
правоохранительные органы? Что власть намерена делать чтобы победить сильнейшую
мафию страны?
Знаю / Я знаю / такая проблема существует // И здесь простых решений нет // Вообще я
думаю / что на // на эту тему // а она очень близка с другой темой / с темой коррупции /
наверняка вопросов много // Вообще коррупции в сфере государственной власти / в
правоохранительных органах / они характерны не только для России // Это беда и многих
стран / но в России это приобрело определенный размах / что государство не может не
обращать внимания // Для того чтобы решить эту проблему / нужно менять ситуацию в
обществе в целом / в экономике / в воспитательноя сфере // Одно из например решений этой
проблемы // это укрупнение правоохранительных органов и проведение судебной реформы //
Именно / для этого и был принят закон о судебной реформе // с целью укрепить суды и
сделать суды с одной стороны независимыми // с другой подконтрольными обществу и
государству // Как вы знаете / с этого / со следующего года / вступает в действие положение
процессуального закона / согласно которому ни один гражданин не может быть подвергнут
допросу даже при задержании / не только при аресте / а при задержании // если …а…если
отсутствует адвокат // То есть я хочу сказать / что / начиная с первого июля следующего года /
если вас кто-то просто задержал на улице / он не имеет права подвергнуть вас допросу /
если / если вы требуете чтобы рядом с вами был ваш адвокат // Укрепляется / укрепляется
система самих судов // Мы / ввели / верхний предел / по возрасту для судей / шестьдесят пять
лет // Раньше такого предела не было вообще // Введен / особый порядок привлечения судей
к ответственности / в том числе уголовной // ответственности // Разработан порядок
осуществления в отношении судей / … проведения / оперативных мероприятий // Все это
описано в законах и тэ дэ и тэ дэ // И что очень важно на мой взгляд что как бы напрямую не
связано напрямую вот / с… / со сферой деятельности МВД / но тем не менее это общее
укрепление правопорядка в стране // Мы обратили особое внимание на исполнение решений
Конституционного суда // Все это вместе должно способствовать укреплению возможности
государства / наведению порядка в этой сфере //
Т-ка признания существования проблемы
Т-ка оценки проблемы
Т-ка контрастивного (сопоставительного) анализа
Т-ка указания на путь решения проблемы
Т-ка акцентирования положительной информации
Т-ка иллюстрирования
Т-ка акцентирования положительной информации
- Вы затронули проблему о доходах военнослужащих // Как вы считаете / могут ли те меры /
которые сейчас принимаются / могут поднять мой жизненный уровень / меня / офицера / на
уровень среднего класса?
- Как вас зовут?
- Сергей //
- Какое у вас звание?
- Лейтенант //
- Я в свое время начинал служить лейтенантом в тысяча девятьсот семьдесят пятом году // В
конце семьдесят пятого года у меня на … / значит зарплата была сто восемьдесят рублей / не
/ самая большая / по тем временам / но все-таки приличная // Конечно / конечно мы должны
не только поднять / обеспечить уровень доходов военнослужащих до среднего в стране // Я
считаю что она должна быть больше // Вот только вчера мы спорили / говорили и спорили на
этот счет с / некоторыми руководителями правительства // Я вообще думаю / что доходы
военнослужащих должны быть чуть-чуть больше чем доходы государственных служащих на
гражданке // Хотя бы на процентов двадцать пять – тридцать // У нас / на сегодняшний день
это далеко от такой ситуации // В этом году мы сделали немного в этом плане / к сожалению //
Надо это прямо сказать // В этом году государство только погасило задолженность перед
военнослужащими по надбавкам / которые ввели в прошлом году / только для тех кто служит
на Севере и Дальнем Востоке // И это все // Связано это не в последнюю очередь с тем / что у
нас разрабатывался к сожалению довольно долго план развития вооруженных сил // В
соответствии с этим планом надо было выстраивать программу того что платить / кому
платить и сколько // С этого года планируется сделать следующее // С первого января
текущего года будет восстановлена надбавка / надбавка к …/ не восстановлена а увеличена /
надбавка / за службу в … / в особых условиях // Вот сейчас она составит двадцать процентов
к окладу / Это первое // Второе / мы введем то / что / когда-то давали за командование
воинскими подразделениями / так называемые командирские // Это / коснется главным
образом / среднего / среднего командного звена / от командира полка и ниже // Генералы
получат немножко / тоже получат / но значительно меньше // В среднем это будет небольшое
увеличение / всего на десять – пятнадцать процентов // А с первого июля текущего года / вот с
первого июля уже будет значительное повышение / в среднем / на сорок – пятьдесят
процентов / в реальном исчислении // Это в реальном исчислении / это реальные деньги //
Но / и это только / первый / шаг к повышению материального благосостояния
военнослужащих // Следующий планируется / если все будет хорошо а я на это очень
рассчитываю / в две тысячи третьем году / когда будет поднята оплата / оплата за… / за
воинское звание // Вот если зто произойдет / то тогда отрыв среднего военнослужащего от
дохода гражданского / чиновника такого же уровня / государственного служащего составит
где-то около тридцати процентов // Но самая главная проблема у нас сегодня / это
обеспечение военнослужащих жильем // Она решается недостаточно эффективно // Сегодня
девяносто тысяч бесквартирных прапорщиков и мичманов // В… / в этом году / на данный
момент тринадцать тысяч только получили квартиру // Плюс в декабре выделены
дополнительные деньги и еще одна тысяча получит квартиру / получается четырнадцать
тысяч получит // В прошлом году только восемь тысяч получили квартиры // Со следующего
года планируется фактически / удвоить цифру / количество людей / которые получат свое
собственное жилье // Вот мы рассчитываем что / действуя такими методами / удастся решить
постепенно и эту проблему // Но / я / хотел бы воспользоваться вашим вопросом для того /
чтобы обратить внимание еще на некоторые вещи // Я говорил о повышении денежного
содержания военнослужащих начиная с июля // Намечается одновременная / отмена
некоторых льгот // но / я хочу сразу отметить что во-первых отдельные льготы все-таки
сохраняются / в частности проезд к месту службы и обратно / отпуск и тэ дэ // Отменяются
льготы по налогам и льготы на ЖКХ // Сразу хотел бы разъяснить / что / я дал поручение
правительству / разработать и внедрить немедленно механизм который распространил бы на
военнослужащих общие правила для других граждан / для госслужащих // А именно // Если за
ЖКХ придется платить больше чем двадцать два процента от совокупного дохода семьи / то
все что больше двадцати процентов должно взять на себя государство // Это хочу чтобы вы и
все другие офицеры услышали // Первое // Второе / Льготы останутся в полном объеме для
пенсионеров которые проходят по закону как ветераны // Для них вообще не снимаются
никакие льготы // Они оказываются если по-честному сказать / в выигрышном положении /
потому что в связи с… / увеличением основного оклада военнослужащих / повысится их
пенсия // Пенсия этой категории граждан ну и вообще всех военных пенсионеров как вы
знаете / привязана к основному доходу военнослужащего // Пенсия повысится // а льготы для
ветеранов отменяться не будут никакие // Хочу обратить на это ваше внимание // Это вещь
которая я знаю ветеранов беспокоит // Вот такие планы //
Прием установления контакта
Т-ка отождествления с адресатом
Т-ка признания существования проблемы
Т-ка разъяснения
Т-ка указания на путь решения проблемы
Т-ка видения перспективы
Т-ка акцентирования
Т-ка контрастивного (сопоставительного) анализа
Т-ка рассмотрения проблемы под новым углом зрения
Т-ка разъяснения
Т-ка обоснованной оценки
Т-ка акцентирования
- < …> Будет ли возможность у этих людей [временных переселенцев – О.П.] вернуться
домой / и когда они смогут это сделать?
- Станислав Владимирович / действительно эта проблема очень важна / для / особенно юга
России // Это правда // Я вам приведу такие цифры // У нас / за эти годы / в Россию приехало
из стран ближнего зарубежья / из стран СНГ / примерно восемь миллионов человек // Из них
четыре миллиона человек проследовало транзитом в другие страны на постоянное
жительство или вернулись назад // Четыре миллиона остались у нас // Мы на эти цели
ежегодно тратим приличные деньги / не очень большие но все-таки значительные для нас //
Мы помогли / почти решить жилищные проблемы / полмиллиону человек / четыреста
восемьдесят тысяч по-моему / могу ошибиться но не намного // Из них шестьдесят тысяч
получили квартиры / а остальным были даны деньги / которые конечно полностью проблему
не решают / но помогают приобрести жилье // Но обратите внимание / у нас девяносто тысяч
бесквартирных офицеров // шестьдесят тысяч переселенцев получили возможность
приобрести жилье в России // Ну даже для нас это заметно // К сожалению у нас эта / сфера /
крайне неотрегулированная // У нас запутанное / и не просто либеральное / а просто
запутанное законодательство // Оно слишком политизированное // Вообще должен сказать
что / подавляющее большинство промышленно развитых стран / решает / решает
демографическую проблему главным образом за счет притока иммигрантов / даже проводит
определенную политику по привлечению иммигрантов // И имеют в связи с этим большие
проблемы / потому что приезжают как правило / приезжают не знающие языка и люди другой
культуры и тэ дэ // Для нас это честно говоря подарок судьбы // Это граждане русской
культуры / все владеют русским языком и тэ дэ // Они легко адаптируются // Но мы / должны
иметь / э-э / выгодную для нас / не побоюсь этого слова / иммиграционную политику // Мы
должны привлекать трудовые ресурсы / туда / куда государству нужно / а не позволять ехать
куда угодно и кому угодно // Вот такой ситуации у нас нет // Значит / мной дано
соответствующее поручение правительству и мы / будем пытаться проводить этот закон
через парламент // К сожалению / еще раз хочу вернуться к этому тезису // У нас слишком
политизированный этот вопрос // Часть депутатского корпуса / продолжает настаивать на том
что все граждане бывшего Советского Союза это одновременно граждане России // Они
имеют право на все // Я думаю / что такой период времени / когда мы помогали беженцам /
прошел // Все / кто хотел переехать / уже переехали // И все кто хотел остаться на постоянное
жительство / в тех республиках где они живут / уже остались // Ну за незначительным
исключением / за незначительным исключением // Поэтому мы должны вырабатывать /
совершенствовать не закон о беженцах / а мы должны вырабатывать выгодное для России
нормальное иммиграционное законодательство // Это и будем делать //
Т-ка признания существования проблемы
Т-ка иллюстрирования
Т-ка акцентирования положительной информации
Т-ка контрастивного анализа
Т-ка обоснованной оценки
Т-ка контрастивного (сопоставительного) анализа
Т-ка обоснованной оценки
Т-ка указания на путь решения проблемы
Т-ка акцентирования
Т-ка указания на путь решения проблемы
Как видим, риторическая грамотность Путина проявляется прежде всего в многообразии
используемых им тактик информационно-интерпретационной и аргументативной стратегий.
Рисуя коммуникативный портрет политического лидера, никак нельзя обойти стороной такую
черту, как способность к согласованности своего дискурсивного поведения с действиями
партнера по социально-коммуникативному взаимодействию. В предыдущих главах при
анализе речевого поведения политических лидеров мы неоднократно обращались к
предложенной К.Ф. Седовым типологии языковых личностей [Седов 2000]. Помимо уже
упоминавшегося в нашей работе конфликтного типа и его подтипов – конфликтно-
агрессивного и конфликтно-манипуляторского, К.Ф. Седов выделяет центрированный и
кооперативный типы языковой личности. По нашим наблюдениям, В.В. Путин относится к
кооперативному типу и – конкретнее – к его кооперативно-актуализаторскому подтипу.
«Кооперативный актуализатор в речевом взаимодействии руководствуется основным
принципом, который можно определить как стремление поставить себя на точку зрения
собеседника, взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами» [Седов 2000: 10].
В качестве дополнения к риторическому портрету В.В. Путина предлагаем вниманию его
психологический портрет, выполненный нами на основе анализа вербальных характеристик в
2001 году, когда Путин для многих был ещё «тёмной лошадкой». Заметим, что наши
предварительные наблюдения впоследствии подтвердились.
Мы воспользовались методикой Давида Винтера, опирающегося в основном на вербально
зафиксированные ситуации, объективность которых строится на подсчете элементарных
языковых проявлений, и попытались составить психологический портрет В.В. Путина в
сравнении с М.С. Горбачевым. Мы исследовали тексты выступлений В.В. Путина в 2000 году
до его избрания на пост президента и сделали 4 выборки на 1000 слов с целью наблюдений
над использованием языковых параметров. Данные анализа текстов М.С. Горбачева взяты из
книги Г.Г. Почепцова «Теория коммуникации» [Почепцов 2001: 412].
Интересно заметить, что тексты выступлений В.В. Путина в период борьбы за власть мало
чем отличаются от его речей после победы на президентских выборах. Так, например, в
тексте выступления Президента России перед членами Российского союза промышленников
и предпринимателей в мае 2001 года мы видим тот же стиль его речи, что и раньше. Анализ
вербальных параметров текста показал только некоторые изменения: несколько увеличился
уровень соотношения я / мы (25 вместо 23,3), количество оценок (20 вместо 15), значительно
уменьшилось число негативов (3 вместо 34).
Всестороннее описание языковой личности приближает к ответу на вопрос: можно ли,
опираясь на совокупность принадлежащих автору текстов, воссоздать его психологический
образ. Интерпретация полученных данных по системе Г.Г. Почепцова, опирающегося, в свою
очередь, на метод анализа текстов политических лидеров Д. Винтера, позволяет наметить
следующий психологический портрет В.В. Путина.
Если придерживаться интерпретации Д. Винтера, то частота употребления негативов (не
думаю, не должно быть и т.д.) свидетельствует об определенном уровне оппозиционных
тенденций личности лидера. Так можно, видимо, интерпретировать высокий уровень
отрицательных конструкций в речи Путина перед первыми президентскими выборами. Однако
это не бесспорно.
В выступлениях Путина почти нет отступлений, пояснений, корректировок фразы. Эффект
спонтанности речи создается за счет пауз обдумывания. Имидж Путина - человек действия, а
не слова, рассудка, а не эмоций. Тексты его выступлений кратки, динамичны, информативно
насыщенны.
Наличие квалификаторов (насколько мне известно, на мой взгляд, я бы сказал и др.)
позволяют предположить, что при принятии решений Путин рассудительный, а не
импульсивный. Он стремится аргументировать свое высказывание. Об этом говорит и
логичность построения его речи с четким выражением условных и причинно-следственных
синтаксических связей. Д. Винтер считает, что импульсивному человеку не нужны
квалификаторы потому, что он сразу принимает решение, человек, который занят поиском
аргументации, как раз и нуждается в порождении квалификаторов [Почепцов 2001: 413].
Большое количество прямых отсылок (как вы знаете, нам с вами, уверяю вас и т.д.) говорит о
межличностном (кооперативном) стиле общения лидера, об умении установить контакт с
собеседником.
Трудно согласиться с мнением Д. Винтера, что отсутствие образности, творческого
использования языковых средств в речи лидера может свидетельствовать о том, что
последний больше полагается на других для получения новых идей и решений.
С точки зрения эмоционального стиля Горбачев и Путин очень экспрессивны, но в разных
плоскостях. У Путина наблюдаются личностные вербальные экспрессивные характеристики
(более высокий уровень соотношения я / мы, отсутствие неличностных отсылок).
Экспрессивность Горбачева идет не в личностном ключе: он активно использует
интенсификацию с помощью наречия, риторические вопросы и неличностные отсылки. Это
свидетельствует, по мнению Д. Винтера [цит. по: Почепцов 2001: 413], что «Горбачев
реализует контролируемое выражение эмоций; он, говоря вкратце, совершенный актер–
политик». По нашим наблюдениям, экспрессия в речи Путина создается (в отличие от
Горбачева) за счет варьирования темпа речи, логическими ударениями; т.е. просодическими
средствами, а также таких фигур речи, как градация, параллелизм синтаксических
конструкций.
По отношению к проблеме принятия решений М.С. Горбачев по сравнению с В.В. Путиным
выглядит несколько импульсивным политиком (у него ниже уровень использования
квалификаторов; высокий уровень отступлений от только что сказанного).
Тем не менее анализ речевой деятельности лидеров заслуживает внимания, так как он
помогает выявить не только черты личности политика, но в какой-то степени позволяет
выявить предсказуемость действий политического лидера и их возможную эффективность.
Все изложенное убеждает, что высокий уровень доверия населения страны Президенту
складывается в основном из позитивного отношения не только к делам, но и к словам Путина.
Он виртуозно владеет «политикой слова», проникающего в души простых граждан.
Способствует имиджу Путина и употребление разговорных слов и выражений, пословиц,
крылатых слов: ещё лучше сработало сельское хозяйство; это всегда в плюс; это отдельная
песня; но это по-честному; сидеть по углам по разные стороны баррикад и держать друг друга
на мушке - самый плохой путь к решению проблемы; это не значит, что мы должны всё
рассыпать и все карманы вывернуть; деньги растащили; смылись оттуда; глотка луженая;
активность была на нуле и т.п. В основном они рассчитаны на понимание всеми слоями
населения, отсюда их разговорность, а не книжность. О.Б. Сиротинина пишет: «За редким
исключением его речь производит впечатление хорошей и на его сторонников, и на его
противников. Создается образ твердого, но достаточно скромного, умного,
прислушивающегося к другим, трезвомыслящего человека, стремящегося не себя показать, а
выполнить свой долг президента» [Сиротинина 2003а: 81].
8.2.3. Риторический портрет Д.О. Рогозина
Если В.В. Путин в своих выступлениях реализует информационно-интерпретационную и
аргументативную стратегии, то многие политики, борющиеся за власть, выбирают стратегии
дискредитации и нападения. К таким политикам и принадлежит Д.О. Рогозин. В его арсенале -
довольно часто используемые тактики обвинения и оскорбления, а также манипулятивные
тактики. В думскую предвыборную кампанию 2003 года он целенаправленно и методично
применял эти стратегии и тактики, направленные против лидеров СПС, причем обвинения в
его речах огульны и бездоказательны. Например:
Десять лет вы у власти были / вы создали олигархический капитализм сегодня //
Когда СПС начинает рассуждать о профессиональной армии / честное слово / мне как-то не
по себе становится // Почему СПС об этом говорит? Именно эта организация / эти люди и их
премьер Гайдар был там в свое время премьером / который потакал государственному
мятежу в Чечне / продолжал финансировать его за счет нефти и попустительствовал в
отношении боевиков // Это они на самом деле создали ситуацию / при которой сегодня мы
испытываем серьезные проблемы //
Я думаю сейчас на выборах всем понятно / что партия / «Союз правых сил» / это не
политическая партия / которая не только является филиалом партии власти / это партия
которая привела к обнищанию населения Российской Федерации // <…> Вы должны не только
признать свою вину // Но вам не на выборы надо ходить / а в церковь // В церковь // [НТВ,
«Свобода слова», 28.11.2003];
Я вижу прямую связь / между вами / патронами / политическими патронами терроризма / и
Березовским // [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003].
Цель - скомпрометировать лидеров СПС - Рогозин осуществляет с помощью демагогических
и манипулятивных приемов: необоснованных оценок, подтасовки фактов и т.п. Так, Е.Т.
Гайдара он без достаточных оснований обвиняет в помощи боевикам:
Я напомню между прочим / что именно Гайдар / несмотря на все предупреждения Совета
безопасности России / будучи руководителем правительства Российской Федерации / не
прекращал гнать в Чечню нефть / не прекращал / хотя было понятно что это была подпитка
боевиков // [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003].
В арсенале лидера «Родины» целый набор софизмов, например, «навязанное следствие».
Этот прием заключается в том, что из рассуждения оппонента делается вывод, который вовсе
из него не вытекает:
И вся его [А.Б. Чубайса – О.П.] концепция, выработанная как предвыборный ход, - это
предложение встать под знамена США и стать филиалом американского либерализма на
пространстве бывшего СССР [АиФ, № 46, 2003].
Или софизм «предвосхищение основания». В ответ на вопрос, как в списках блока «Родина»
оказался крупный банкир А.Лебедев, Д.О. Рогозин отвечает: Не надо путать олигархов и
крупный национальный бизнес! На Лебедева уголовных дел не заведено [АиФ, № 46, 2003].
Но сначала надо ещё доказать, что олигархи – это бизнесмены, находящиеся под
следствием, а Рогозин из этого исходит как из само собой разумеющегося.
Тексты речей Д.О. Рогозина часто представляют псевдоаргументацию. Так, допустимый в
полемике прием «доведения до абсурда» сознательно трансформируется политиком в
спекулятивную тактику гиперболизации, утрирования. При этом абсурдна не мысль
оппонента, а её развитие, предлагаемое говорящим:
Все в духе Чубайса, он, видимо, по себе измеряет. С такими установками можно и Южные
Курилы отдать японцам, поскольку у тех деньжата тоже водятся, и, наверное, побольше, чем
у нас. Китайцы на наш Дальний Восток скоро скопят (их полтора миллиарда), скинутся по
доллару – и дело в шляпе. А американцы могут с таким руководством и сами в Крым залезть.
Останется только им путь освещать [АиФ, №46, 2003].
Использование средств манипуляции прослеживается, в частности, и в его выступлении в
теледебатах, когда он, используя тактику компрометации, попытался опорочить Б.Е. Немцова,
связав его имя с террористическим актом – захватом заложников на Дубровке:
Борис / Немцов / Я хотел бы напомнить вам другой момент // Вы за несколько дней до взятия
заложников на Дубровке ездили в Лондон и встречались с Березовским // Может быть здесь в
этой аудитории вы расскажете / о чем вы говорили с Березовским // Что он вам сказал о
предстоящих событиях? // Скажите правду Борис // [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003].
Вообще в теледебатах Рогозин – агрессивно нападающий политик, допускающий грубые
оскорбления, субъективное опорочивание оппонентов и нарушения этических норм. Он
позволяет себе такое обращение к оппоненту: ты, Боря, Борис. Однако подобное обращение к
себе (не со стороны Немцова) его обижает: Ты меня Димой не называй / мы не кореша // и не
братки // Меня зовут Дмитрий / Олегович / Рогозин //
Участвуя в теледебатах на НТВ, он, продолжая линию нападения на лидеров СПС и
обвинения их в расстреле парламента, в развале армии и т.п., систематически использует и
тактику оскорбления, направленную на Б.Е. Немцова, отличающегося по сравнению,
например, с А.Б. Чубайсом, повышенной эмоциональностью:
Вам бы я не доверил даже / извините / охрану маленького складика / вместе с Чубайсом / не
то что создание профессиональной армии //
Вам надо не в министерство обороны / вместе с Чубайсом / а знаете куда…//
Товарищи по избирательному блоку каждый такой укол сопровождают взрывами смеха. И
лидер «Родины» добивается запланированного результата - ответного выпада Немцова,
обычно не склонного к подобным необоснованным высказываниям:
Для меня совершенно очевидно кто противник перехода к контрактной армии / кто сторонник
казарменного бандитизма и издевательства // Вот они красавцы сидят / товарищ Рогозин /
посмотрите на него //
При этом Рогозин, прекрасно владея своими эмоциями, легко управляет поведением
собеседника и, довольный, с укоризненной улыбкой замечает: Боря / ты не хами в эфире /
прямом // [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].
Как мы уже отмечали, Д.О. Рогозин, как и В.В. Жириновский, представляет собой
конфликтный тип языковой личности [Седов 2000: 8]. Интересно отметить, что сходство в
речевом поведении этих политиков очень точно подметил Б.Е. Немцов: Дмитрий Олегович /
вы хотите быть похожим на Владимира Вольфовичв / но это у вас не очень хорошо
получается // Владимир Вольфович это классик! Действительно, на наш субъективный взгляд,
Рогозину не хватает артистизма, присущего лидеру ЛДПР.
Характерные для Рогозина оскорбительные выпады против оппонентов, выражающие
пренебрежительное, уничижительное мнение, на речевом уровне довольно часто могут
выражаться в использовании рефлексивов:
Вы знаете, в чем проблема этих «реформаторов» начала 90-х годов, которые всплыли в
мутной воде? [«АиФ. Свободный взгляд», № 11, 2003].
Так называемые «правые» показательно перессорились [АиФ, № 46, 2003].
Унижающие рефлексивы в функции метакомментирования и оскобительные высказывания
Рогозин допускает и в ситуации, когда это относится не к оппонентам, а, например, к
независимым ныне государствам:
Есть такие, с позволения сказать, суверенитеты из числа бывших союзных республик,
которые, как сбежавший из дома золотушный недоросль, без родительского присмотра
обовшивевший и распустивший сопли до пупа, канючит, чтобы их «пустили» в ВТО, взяли в
НАТО [«АиФ. Свободный взгляд», № 11, 2003].
Небрежно, не задумываясь над выбором языковых средств (или сознательно?), лидер
«Родины» позволяет себе высказывания относительно других государств. Обсуждая
проблему с косой Тузлой, Рогозин так выражается о позиции Украины по этому вопросу:
Что там происходит? Обычный ушлый подход / когда надо остров захватить //
Но еще более некорректен и вообще неуместен фразеологизм «каждой твари по паре» в
высказывании о судьбе курдов в Ираке:
Да и собственно говоря никакой администрации не будет // Это просто будут какие-то люди из
диаспоры // Они будут представлять / скорее всего каждой твари по паре / то есть будут там и
курды / и сунниты / и шииты и тэ дэ и тэ дэ разных взглядов и прочее // [1 канал, «Основной
инстинкт», 10.10.2003].
Арабское население, не знающее библейских корней фразеологизма, может понять это
выражение как оскорбление. Неучет ситуации, темы, адресата – показатель невысокой
риторической и коммуникативной грамотности политика.
Безусловно, речь Д.О. Рогозина яркая, образная, насыщенная фразеологизмами, в том числе
из сферы обиходного общения. Однако они часто носят оскорбительный оттенок:
Анатолий Борисович слышал звон, да не знает где он;
А потому глупо рассчитывать, что Чубайс когда-то сможет хотя бы под нос себе что-то
невнятное пробормотать против Америки;
Стало быть, все его имперские потуги преследуют одну цель – вычистить дяде Сэму башмаки
и стать прокуратором на подчиненной ему территории [«АиФ. Свободный взгляд», № 11,
2003].
В последнем примере использование исторической аллюзии свидетельствует об
определенной начитанности и образованности политика. Об этом говорит использование им
исторических аналогий, прецедентных литературных источников, дискурсивных слов книжного
стиля (более того, скажем, стало быть, сколь.., столь…), употребление книжной лексики
(либерализация, репатриация, прецеденты, властные полномочия, мы должны априори
признать и т.п.), большого количества метафор (можно даже говорить о метафорическом
стиле его речи). Однако это не мешает политику в пылу дебатов употреблять инвенктивы и
даже табуированную лексику и почти всегда демонстрировать склонность к эпатированию
публики:
Сначала наблюдали за этим / им было выгодно вырастить мятеж // Потом бросили туда
восемнадцатилетних мальчишек под пулёметы профессионалов боевиков // Они уничтожили
армию // Они её / извините за выражение / обосрали через средства массовой информации //
[НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].
Идиоматические выражения у Д.О. Рогозина довольно часто воспроизводятся неточно, что
свидетельствует о речевой небрежности политика или о попытке (вряд ли успешной)
имитировать не штампованность, а творческое своеобразие речи:
Значит первый вариант испуга / лапки кверху ласты вниз //
Сто процентов я согласен //
Нас как зайцев используют / понимаете // Накидают леща / мы начинаем его обсуждать /
принимаем за чистую монету //
Но если американцы / под предлогом борьбы с международным терроризмом будут решать
свои шкурные / корыстные задачи / мы не будем твердить как попка-дурачок / что мы
партнёры навсегда // [1 канал, «Основной инстинкт», 10.10.2003].
Разговорные и просторечные элементы в речи Рогозина создают образ «своего парня» (но не
«простого человека»). Образность речи, обращение к эмоциям массового адресата также
сильный элемент речевого воздействия политического лидера.
Другая составляющая Д.О. Рогозина как ритора – умелое использование им тактики учета
ценностных ориентиров адресата. В острой предвыборной борьбе за голоса избирателей он
ориентируется прежде всего на ту часть электората, которой дороги социалистические
идеалы (можно сказать, он «украл» электорат у КПРФ). Поэтому в своих выступлениях он,
опираясь на групповые ценности своих потенциальных избирателей, обрушивается на
всевластие олигархии:
И я уверен в том / что все равно главная задача это борьба с бедностью // И главный враг
сегодня в этой борьбе / это олигархические структуры // [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003].
Национальная ценность, к которой апеллирует Д.О. Рогозин, – это «великая Россия» и ее
героическое прошлое:
Мы воююем всю историю России / такова Россия / она очень богатая страна / она огромная
страна // Нападали на нас с запада сколько захватчиков было / одновременно появлялась
угроза с востока // Мы всю жизнь воююем / мы даже толком не знаем сколько у нас погибло
нашего населения защищая нашу свободу и независимость // Но Россия всегда отличалась
тем что не за страх а за совесть / защищала она свою независимость своими сыновьями
своими дочерьми / и никогда не была под длительной оккупацией освобождая себя всякий раз
// [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].
История с косой Тузлой – тот самый момент, когда можно обратиться к патриотическим
чувствам российского населения. И Рогозин его использует. Пафосно звучит начало его
выступления на НТВ в передаче «Свобода слова», правда, режет слух при этом
стилистически сниженное слово базарить:
Ну / я думаю / у каждого из нас если он ощущает себя гражданином России / должно быть
наверно понимание // а / как говорится / ни пяди земли / ни другу ни врагу // Украина / я
надеюсь будет нашим другом // Но базарить собственной землей / будь то Южные Курилы /
Крым / который когда-то отдали / а теперь еще и Тузла / не полагается государственным
мужам // Поэтому вопрос понятный для меня // Да // Я иду на конфликт с Украиной чтобы
отстоять национальные интересы России // [НТВ, «Свобода слова», 17.10.2003].
Не беря на себя задачу выявления причин победы на выборах блока «Родина», одним из
лидеров которого был Д.О. Рогозин, всё же выскажем предположение, что секрет успеха,
возможно, кроется в том, что «Родина» ориентируется на ценности разных социальных,
профессиональных, региональных и возрастных групп – крестьян, военных, учителей,
молодежи, пенсионеров и т.п. Вот как Рогозин, учитывая неприязненное отношение
провинции к столице, противопоставляет «сытую Москву» (в которой, кстати, сам живет)
бедному российскому крестьянству, за которое он так радеет:
Мне кажется что во всей этой дискуссии перепалке / когда идут обвинения друг друга в каких-
то там немыслимых грехах / мы просто забываем в самом деле / как живет крестьянство // Я
просто хотел здесь поддержать аграриев / потому что из московской студии / достаточно
сытого ухоженного города / очень тяжело понять что такое вообще русская глубинка сегодня //
[НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003].
Эмоционально звучат слова Рогозина в защиту армии (честь офицера, престиж службы),
вызывая «присоединение» офицеров, военных пенсионеров, членов их семей к «мыслям и
чувствам» оратора:
…её [армию – О.П.] разгромили лет пятнадцать назад / и потом мы помним те годы в начале
девяностых / когда офицеры стеснялись в военной форме в метро ездить // Понимаете / когда
человек идет в армию то он доверяет государству самое главное / он отдает право
распоряжаться своей собственной жизнью / и какая-то компенсация / я думаю что две
компенсации / должна ему быть // Первое это материальный достаток / чтобы он не думал о
своей семье о своих детях / и второе это престижность вооруженных сил //
…была такая антиармейская пропаганда / по всем телеканалам / во время первой войны в
Чечне // Это надо вспомнить / что вы [СПС – О.П.] сделали с честью офицера / с престижем
службы в российской армии // [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].
На наш взгляд, именно учет национальных и групповых ценностей различных слоев
российского общества, бойкая образная речь, не нагруженная терминами и усложненными
синтаксическими конструкциями, понятная широким народным массам, наступательная,
агрессивная по отношению к «чужим», ненавидимым «олигархам», Чубайсу, создание имиджа
«своего парня» более всего способствовали привлечению внимания значительной части
избирателей к лидеру блока «Родина».
8.2.3. Риторический портрет А.Б. Чубайса
Полную противоположность Д.О. Рогозину являет такой неоднозначный политик, как А.Б.
Чубайс. Его речь, четкая, строго логичная, подчинена единому замыслу - убедить адресата в
своей точке зрения. В речевом поведении он в основном реализует аргументативную
стратегию.
При использовании этим политиком аргументативной тактики иллюстрирования очень часто
встречаются факты, подтверждаемые статистическими данными. При этом Чубайс нередко
даёт статистические данные в сопоставлении, реализуя таким образом прием контрастивного
анализа:
Мы выбрали не вполне одинаковые пути // Мы по-разному продвигались эти двенадцать лет //
Мы [Россия – О.П.] продвигались трудней / болезненнее / тяжелей // Вы [Белоруссия – О.П.]
передвигались более плавно // В этом были наверно / были ваши преимущества // Только вот
если подвести итог / этим двенадцати годам / то факт состоит в том / что сегодня Россия
лидер по всем базовым показателям // По валовому внутреннему продукту на душу населения
в полтора раза выше в России чем в Белоруссии / по средней заработной плате / сто
семьдесят долларов // [НТВ, «Свобода слова», 24.10.2003].
Пытаясь, видимо, не утомить электорат цифровыми данными, Чубайс прибегает и к такому
аргументу, как конкретный пример:
А посмотрите торговлю. Сначала были бабушки с носочками .Потом ларьки. Дальше торговля
в магазины перешла. Теперь супермаркеты, гиперкомплексы заполонили. Гигантские
инвестиции. Это и есть жиая реакция экономики на реальный живой спрос [«Комсомольская
правда», 19.09.2003].
Эти приемы характеризуют А.Б. Чубайса как человека мыслящего логично и в то же время
конкретно, что немаловажно для восприятия аргументации адресатом.
Выражая собственный взгляд на ту или иную проблему, Чубайс дает свою оценку ситуации. И
эти оценки всегда обоснованны:
Я-то знаю / что если ТНК продает свою компанию реально / она продает потому что ей это
выгодно // А почему это выгодно? Выгодно потому / что за то время пока она владела ею /
порядок там наводила / она дороже стоить стала // [НТВ, «Свобода слова», 14.11.2003].
Нередко обоснование выливается в пространное разъяснение, комментирование собственной
позиции. Обычно такие приемы начинаются фразами: это не так, все наоборот, парадокс в
том, ответ состоит в том, и дискурсивными словами а для того, и от того, так вот, только (в
сопоставительном значении). В качестве оценок, используемых А.Б. Чубайсом, частотны
слова выгодно – невыгодно, плохо – неплохо, неправильно, важно, что характеризует его не
только как политика, но и как управленца-прагматика.
Структура синтаксического целого строится Чубайсом с учетом фасцинативного фактора,
таким образом, чтобы облегчить слушателям восприятие. Поэтому частотны вопросительные
предложения в функции самовопроса, привлекающего внимание к проблеме. Затем следует
разъяснение:
Могу ли я отключить рубильник? Технически – да. Но потеряю деньги. Это невыгодно для
России. Невыгодно для компании. [«Комсомольская правда», 19.09.2003];
Не нравится // Неприятно // Тяжело // Больно // И что из этого? Один ответ / делай то что
можешь делать / достраивай то что строишь // [ТВЦ, «Момент истины», 28.06.2003].
Такие структуры в то же время очень экспрессивны.
При оспоривании, несогласии с мнением оппонента знаменательны следующие приемы:
прием признания правильности оценки ситуации со стороны оппонента:
И главное что я для себя понял / что политики застряли / причем видно основательно
увязли // Мы забуксовали // Мы забуксовали в вопросе / который имеет стратегическое
значение и в этом Александр Григорьевич [Лукашенко – О.П.] абсолютно прав // [НТВ,
«Свобода слова», 24.10.2003];
2) прием приглашения, обращенный к оппоненту, разобраться в спорном вопросе, учесть
другие факторы, влияющие на ситуацию, часто выражается повелительной формой глаголов
со значением совместности действия:
Давайте попробуем чуть-чуть приподняться над вот этой вот политично-правовой стороной
дела //
Вернемся к реалиям / реалиям / которые показывают этот самый уровень жизни //
3) возражение, несогласие без нарушений этики спора, обычно выражающееся фразой:
Да не так это //
Ну не так это //
Ну что вы Александр Григорьевич // да нет таких цифр //
Это безусловно так // Это факт // Но другая сторона этого факта состоит в том,, что по факту
реальный отрыв и в уровне жизни между Россией и Белоруссией // [НТВ, «Свобода слова»,
24.10.2003].
Вместе с тем Чубайсу свойственно выражать в категоричной форме свою позицию.
Излюбленными фразами в этом случае являются наречия меры и степени: категорически (не
согласен), безусловно (это так), абсолютно (так), абсолютно (ясно), абсолютно
(катастрофическая ситуация), ровно наоборот. Например:
И мы начинали с абсолютно одинаковой точки / что Россия / что Белоруссия // [НТВ, «Свобода
слова», 24.10.2003].
А.Б. Чубайсу часто приходится защищаться, возражать, разъяснять свою позицию. Его
любимые слова: абсолютно (синоним безусловно); категорически не согласен; это не так;
парадокс; все наоборот; реально – и стереотипы: дорогого стоит; парадокс, но факт; я про
качество жизни говорю; работать в режиме расчистки завалов.
Чубайс умелый полемист, не теряющийся под градом обвинений и оскорблений. Его
выдержанность, стойкость, умение аргументировать, корректно, без примеси бурных эмоций
парировать выпады, мягкая ирония, сдержанная экспрессия – свидетельство определенной
риторической и коммуникативной грамотности политика. Его, на наш взгляд, можно отнести к
кооперативно-актуализаторскому типу языковой личности [Седов 2000]. Для актуализатора
характерно умение настроиться на «волну» собеседника, при этом «кооперативный
актуализатор, уважая мнение коммуникативного партнера, <…> вовсе необязательно должен
во всем с ним соглашаться» [Седов 2000: 10].
Однако вряд ли можно назвать А.Б. Чубайса, как и его товарищей по партии, предпочитающих
стратегии убеждения, образцом риторической грамотности. Лидеры СПС недоучитывают
важность и эффективность такой базовой для политического дискурса тактики, как тактика
учета ценностных ориентиров адресата. Система исповедуемых СПС демократических
ценностей актуализирует в дискурсе соответствующие слова-концепты, несущие
иделогическую нагрузку: свобода, демократия, права человека. Однако в уже не раз
цитировавшемся исследовании А.В. Сергеевой отмечается, что политические права и
свободы не имеют сегодня для россиян безусловного приоритета. В результате
социологического опроса свободу выбрали всего 10,5 %, тогда как за личную безопасность
выступили 58,7 % граждан России. Для большинства людей гораздо важнее интересы
общества, решение социальных задач, отстаивание общенародных интересов от давления
олигархов. Важное место в иерархии жизненных ценностей свобода занимает только у
российских предпринимателей [Сергеева 2004: 258-260].
Холодно-рассудочная, можно даже сказать «хирургическая» аргументация не в последнюю
очередь является причиной потери популярности демократических партий среди широких
масс российского общества [Кочкин 1999: 31], и последние парламентские выборы это с
очевидностью показали.
Таким образом, наблюдения показали, что риторические неудачи политиков связаны с
отсутствием обдуманной стратегии речевого поведения, с недоучетом фактора адресата, с
нарушением партнерами правил толерантного речевого общения (и прежде всего с
проявлением неуважения к оппоненту), с незнанием требований риторических жанров, с
доминированием в речевом поведении типа языковой личности.
Вместо подлинной риторической грамотности представители политической элиты зачастую
демонстрируют эффектные уловки манипулирования общественным сознанием. Однако
использование средств манипуляции не дает гарантии эффективности их действия. Выбор
политиками конфронтационных стратегий, направленных на победу, далеко не всегда ведёт к
прогнозируемому успеху, особенно если непосредственный адресат – оппонент в
теледебатах – оказывается сильным противником и может нейтрализовать подобные приемы.
С другой стороны, подготовленный слушатель (а таких в нашей стране становится все
больше, благодаря, в том числе, и распространению риторического образования) правильно
оценивает степень и средства воздействия, может различать элементы обычной
целенаправленности общения и элементы манипулятивные, может осознать факт
манипуляции и должным образом на нее среагировать
Анализ реальных тактик, используемых некоторыми представителями политической элиты,
показал, что, несмотря на представление о политике как об арене борьбы, политический
дискурс не исключает возможность использования коммуникативных стратегий и тактик,
лежащих в русле кооперативного сотрудничества, как оптимального варианта речевого
поведения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Данная работа выполнена в русле таких научных направлений, как прагмалингвистика, теория
коммуникации, теория речевого воздействия, дискурсивный анализ, жанроведение, теория
аргументации, неориторика.
В настоящей работе в качестве достаточно нового лингвистического объекта исследована
устная публичная речь политической элиты страны, а в качестве предмета исследования -
стратегии и тактики речевого поведения политических лидеров.
Использованные методы языкового анализа материалов политического дискурса позволили
представить в системе картину речевого поведения представителей российской политической
элиты.
Изучение устной политической коммуникации дало возможность выявить реализацию в
качестве основных следующих коммуникативных стратегий: самопрезентации,
дискредитации, нападения, самозащиты, формирования эмоционального настроя адресата, а
также информационно-интерпретационной, аргументативной, агитационной и
манипулятивной стратегии.
Любая стратегия общения реализуется в речевых тактиках, которые представляют собой
выбор и последовательность речевых действий, характеризующихся своей задачей в рамках
избранной коммуникативной стратегии. Выбор стратегии является определяющим фактором
и выбора тех способов и средств, которые использует политик для достижения поставленной
цели. Так, например, стратегия дискредитации реализуется прежде всего в тактиках
обвинения и оскорбления, аргументативная стратегия – в тактиках обоснованных оценок,
видения перспективы, иллюстрирования, контрастивного анализа.
Наряду с существованием специализированных тактик в устном политическом дискурсе элиты
можно выделить и неспецифические тактики, общие для нескольких стратегий. Так, тактика
акцентирования может использоваться и в аргументативной, и в информационно-
интерпретационной стратегиях, тактика дистанцирования - в стратегиях самопрезентации,
самозащиты
Исследование тактик в коммуникативно-прагматическом аспекте позволило определить их
речевую специфику на всех уровнях языковой системы. Речевые маркеры тактик
проявляются не только на лексическом уровне, но и на уровне высказывания и текстовом
уровне.
Обнаруженная нами на основании сопоставления наших данных с исследованиями газетной и
телевизионной речи неодинаковая речевая представленность тактик в устной речи
представителей политической элиты и в текстах СМИ свидетельствует о неоднородности
политического дискурса и в связи с этим о необходимости дифференцированного подхода к
исследуемому материалу политического дискурса. Политический дискурс неоднороден: в нем
выделяется газетный дискурс печатных СМИ, устный журналистский дискурс на радио и
телевидении и устный политический дискурс самих политиков, в который включаются: устное
публичное выступление политика в предвыборных теледебатах, в ток-шоу, в различного рода
телеинтервью с ним, речь в условиях «прямой линии», программная речь, инаугурационная
речь.
Проведенный нами анализ показал, что в жанрах, используемых политиками, рвущимися к
власти, превалируют диалогические формы, а для политика, добившегося власти, характерны
как диалогические, так и и монологические жанры. В устном политическом дискурсе наиболее
частотны событийные диалогические жанры (теледебаты, «прямая линия»). При этом
наблюдается трансформация традиционных жанров. Так, дебаты (например, парламентские)
трансформируются в теледебаты: появляется пассивный адресат – наблюдатель, который не
может вмешаться в обсуждение того или иного вопроса.
Иногда жанровые трансформации приводят к модификации жанров, в частности жанра
интервью (по типу свертывания, по типу синтеза и по типу имитации).
Эволюция жанров, характеризующая современный политический дискурс, проявляется не
только в некоторой трансформации и модификации существовавших жанров, но и в
появлении новых жанров («прямая линия»).
Наблюдается зависимость выбора политиком стратегии речевого поведения от жанра. Так,
жанр предвыборного обращения предполагает использование агитационной стратегии, жанр
«прямой линии» – информационно-интерпретационной, жанр поздравительной речи –
стратегии формирования эмоционального настроя и т.д.
Анализ показал, что эффективность стратегий и тактик зависит от ситуации общения, жанра
речи, учета говорящим особенностей адресата, а их выбор во многом определяется типом
речевой культуры и типом языковой личности политического лидера
Эффективность речевого воздействия политика во многом зависит и от уровня его
риторической грамотности, что проявляется прежде всего в умелом использовании
коммуникативных стратегий и тактик. В целом, успех речевого воздействия обеспечивается
набором тактик, а эффективное применение тактик зависит и от выбора их речевого
воплощения.
В зависимости от особенностей и типа языковой личности, используя возможность выбора,
политики применяют их по-разному. Из возможного потенциала тактик политик выбирает те
речевые средства, которые и формируют его политический речевой стиль и имидж в целом.
Особую роль в политической коммуникации играет аргументативная стратегия. Проведенный
нами анализ показал, что для современного российского политического дискурса характерен
определенный набор аргументативных тактик. Широкое использование аргументативных
тактик может свидетельствовать об универсальном характере аргументативной стратегии и
об ее особом положении в ряду других стратегий политического дискурса. Наиболее полно
аргументативная стратегия реализуется в жанре программного выступления.
Политическая коммуникация в России реализуется в многообразии применяемых стратегий и
тактик, не всегда, к сожалению, демонстрируя избирателям риторическую грамотность
политиков.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Абачиев С.К., Делия В.П. Теория и практика аргументации. (К учебному курсу для
специалистов по связям с общественностью.) - М.: Едиториал УРСС, 2004. – 352 с.
Аксенова Г.Н. Когнитивные стратегии аргументативной речевой деятельности // Языковое
сознание: устоявшееся и спорное. XIV Международный симпозиум по психолингвистике и
теории коммуникации: Тезисы докладов. – М., 2003. – С. 9-10.
Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры - М.:
Academia, 2002. – 394 с.
Алефиренко Н.Ф. Лингвокультурологическое содержание понятия «дискурс» в современной
когнитивной лингвистике // Русское слово в мировой культуре: Материалы Х Конгресса
МАПРЯЛ. Пленарные заседания: Сборник докладов. – СПб.: Политехника, 2003. – Т.1. – С. 9-
18.
Алефиренко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта. – Волгоград: Перемена, 2003. – 96 с.
Анисимова Т.В., Гимпельсон Е.В. Современная деловая риторика. Учеб. пособие: в 2 ч. –
Волгоград: Волгогр. юрид. ин-т МВД России, 1998. – Ч.1. – 265 с.; Ч.2. – 268 с.
Анисимова Т.В. Оценочные суждения как один из видов риторического аргумента // Риторика
в современном образовании: Тезисы докладов 3-ей Международной конференции по
риторике. – М.: Изд-во МПГУ, 1999. – С. 11-12.
Анисимова Т.В. Типология жанров деловой речи: Риторический аспект. Автореф. дисс. …
докт. филол. наук. – Краснодар, 2000. – 45 с.
Амиров В.М. Агитационный предвыборный сверхтекст: организация содержания и стратегии
реализации. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Екатеринбург, 2002. - 20 с.
10. Андреева С.В. Фатика в радиоэфире (к вопросу о функционировании синтаксических
единиц разных типов) // Филологические науки, 2003. - № 6. – С. 47-58.
Аннушкин В.И. Риторика: Учебное пособие. – Пермь: Изд-во ПОИПКРО, 1994. – 103 с.
Аннушкин В.И. Риторика и риторическая культура // Мир русского слова. - 2001. - № 3. - С. 87-
91.
Аннушкин В.И. Риторика и культура речи в науке и речевой практике // Риторика в
современном обществе и образовании: Сборник материалов III – V Международных
конференций по риторике. – М.: Флинта: Наука, 2003. – С. 32-42.
Аннушкин В.И. Современная русская словесность: проблемы риторической критики // Речевое
общение: Вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т.– 2000. – Вып. 2
(10). - С. 12-19.
Аристотель. Риторика. Поэтика. – Москва, Лабиринт, 2000. – 224 с.
Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. - 1981. - Том 40,
№4. - С. 356-367.
Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в
зарубежной лингвистике. - Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. – М.: Прогресс, 1985.– С. 3-
42.
Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. – М.: Наука, 1988. - 338 с.
Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: Советская
энциклопедия, 1990. – С. 136-137.
Арутюнова Н.Д. Жанры общения // Человеческий фактор в языке. Коммуникация,
модальность, дейксис. – М.: Наука, 1992. – С. 52-63.
Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М.: Языки русской культуры, 1998. – 896 с.
Астафурова Т.Н. Стратегии коммуникативного поведения в профессионально-значимых
ситуациях межкультурного общения (лингвистический и дидактический аспекты). Автореф.
дисс. ... докт. пед. наук.–М., 1997. – 41 с.
Базылев В.Н. Российский политический дискурс (от официального до обыденного) //
Политический дискурс в России. - М.: Диалог–МГУ, 1997. - С. 7–9.
Базылев В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического
дискурса // Политический дискурс в России - 2: Материалы рабочего совещания-семинара. –
М.: Диалог-МГУ, 1998. - С. 5-8.
Базылев В.Н. Политик-фраза и политик-текст // Языковая личность: институциональный и
персональный дискурс: Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 2000. – С. 65-71.
Бакумова Е.Р. Ролевая структура политического дискурса. Автореф. дисс. … канд. филол.
наук. – Волгоград, 2002. – 18 с.
Бакумова Е.Р. Способы воздействия в дискурсе политиков разных институциональных типов //
Аксиологическая лингвистика: проблемы коммуникативного поведения: Сб. науч. тр. –
Волгоград: Перемена, 2003. - С. 124-127.
Баранов А.Г. Дискурсивный портрет лидера (когнитивно-прагматический подход) //
Политический дискурс в России - 2: Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-
МГУ, 1998. - С. 9-11.
Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста – Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-
та, 1993. – 182 с.
Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации. Дисс. … докт. филол. наук. – М., 1990а. –
372 с.
Баранов А.Н. Политическая аргументация и ценностные структуры общественного сознания //
Язык и социальное познание. - М.: Центр. сов. филос. (методол.) семинаров при Президиуме
АН СССР, 1990б. - С. 166-177.
Баранов А.Н., Казакевич Е.Г. Парламентские дебаты: традиции и новации. М.: Знание, 1991. –
64 с.
Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю /
Институт русского языка АН СССР – М., 1991. – 193 с.
Баранов А.Н., Паршин П.Б. Речевое воздействие и аргументация // Рекламный текст:
семиотика и лингвистика. – М.: «Издательский дом Гребенникова», 2000. – С. 109 – 163.
Бахтин М.М. Проблемы речевых жанров // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. – М.:
Худож. лит., 1986. – С. 428 – 472.
Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт
философского анализа. // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. – М.: Худож. лит.,
1986. – С. 473 – 500.
Безменова Н. А. Речевое воздействие как риторическая проблема // Проблемы
эффективности речевой коммуникации. Сб. научно-аналитических обзоров. – М.: ИНИОН АН
СССР, 1989. – С. 116 – 133.
Безменова Н.А. Риторическая модель речевой деятельности // Речевое воздействие в сфере
массовой коммуникации. – М.: «Наука», 1990. – С. 15 – 27.
Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики. – М.: Наука, 1991. – 215 с.
Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего текста: Волеизъявление и
выражение желания говорящего в русском диалоге. – М.: Изд-во МГУ, 2002. – 752 с.
Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. – М.: Изд-во Рос. гос. гуманит. ун-та, 2001. – 439
с.
Белова Е.Н. Структура и семантика аргументативного дискурса (на материале слушаний
комитетов и подкомитетов Конгресса США). Автореф. дисс. … канд. филол. наук. - СПб, 1995.
– 15 с.
Бережная Т.М. Современная американская риторика как теория и практика манипулирования
общественным сознанием. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – М.,1986. – 20 с.
Березин В.М. Лики и гримасы массовой комуникации. – М.: РИП-холдинг, 2003. – 174 с.
Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. – М.: АСТ, 1998. -
Богданова В.А., Кочеткова Т.В. Взаимодействие этических и коммуникативных норм //
Хорошая речь (глава 5.3). - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - С. 197-211.
Бокмельдер Д.А. Стратегии убеждения в политике: анализ дискурса на материале
современного английского языка. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. - Иркутск, 2000. – 18с.
Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. – СПб: Норинт, 2002.
Борисова Е.Г. Особенности типов политического дискурса в России // Политический дискурс в
России - 2: Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-МГУ, 1998. - С. 17-18.
Борисова Е. Г. Знаковые уровни политической рекламы // Пирогова Ю. К., Баранов А. Н. И др.
Рекламный текст: семиотика и лингвистика. – М.: «Издательский дом Гребенникова», 2000. –
С. 209 – 214.
Борисова И.Н. Категория цели и аспекты текстового анализа // Жанры речи: Сб. науч. статей. -
Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. - Вып. 2. – С. 81-97.
Борисова И.Н. Замысел разговорного диалога в структуре коммуникации // Культурно-речевая
ситуация в современной России. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. - С. 241- 272.
Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. - Екатеринбург: Изд-во
Урал. ун-та, 2001. – 408 с.
Борисова И.Н. Непрямая коммуникация в речевой системе // Прямая и непрямая
коммуникация: Сб. науч. тр. – Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. - С. 60-71.
Булгакова Л.Н., Захаренко И.В., Красных В.В. Харизма без власти и власть без харизмы (к
вопросу о современном российском политическом дискурсе) // Политический дискурс в России
- 3: Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-МГУ, 1999. - С. 46-51.
Быкова О.Н. Опыт классификации приёмов речевого манипулирования в текстах СМИ //
Речевое общение: Вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. - Вып.
1 (9).– 2000а. – С. 42-53.
Быкова О.Н. Демагогическая риторика российской прессы конца 90-х // Риторическая культура
в современном обществе. Тезисы IV Международной конференции по риторике
(Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина, 26-28 января 2000 г.). - М.,
2000б. - С. 53-54.
Василевич А.П. Публичная речь как объект исследования: обзор научной литературы США //
Оптимизация речевого воздействия. – М.: «Наука», 1990. – С. 120 – 127.
Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. VIII. – М.:
Прогресс, 1978 .– С. 403-454.
Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. XVI. Лингвистическая
прагматика. – М.: Прогресс, 1985.– С. 251-275.
Вежбицка А. Речевые жанры // Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ
«Колледж», 1997. - Вып. 1. – С. 99-111.
Вежбицка А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. – М.: Языки
славянской культуры, 2001а. – 272 с.
Вежбицка А. Понимание культур через посредство ключевых слов. - М.: Языки славянской
культуры, 2001б. – 288 с.
Вежбицка А. Культурная обусловленность категорий «прямота» vs. «непрямота» // Прямая и
непрямая коммуникация: Сб. науч. тр. – Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. – С. 136-
159.
Вепрева И.Т. О социально-оценочной функции метаязыкового комментария в публичной
речи // Политический дискурс в России - 3: Материалы рабочего совещания-семинара. – М.:
Диалог-МГУ, 1999. - С. 51-54.
Вепрева И.Т. Рефлексия как аксиологическая основа формирования стилистической нормы //
Культурно-речевая ситуация в современной России. – Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та,
2000. – С. 42 – 57.
Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2002.
- 378с.
Вепрева И.Т. Метаязыковой аспект непрямой коммуникации // Прямая и непрямая
коммуникация: Сб. науч. тр. – Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. - С. 109-120.
Веретенкина Л.Ю. Стратегия, тактика и приемы манипулирования //
Лингвокультурологические проблемы толерантности. Тезисы докладов Международной
научной конференции (Екатеринбург, 24 – 26 октября 2001г.). – Екатеринбург: Изд-во Урал.
ун-та, 2001. – С. 177 – 179.
Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей развития лингвострановедения:
концепция рече-поведенческих тактик. – М.: Гос. ин-т русск. яз. им. А.С. Пушкина, 1999. – 84 с.
Виноградов С.И. Слово в парламентском общении: функции и культурный контекст // Культура
парламентской речи. – М.: Наука, 1994. – С. 46-57.
Виноградов С.И. Нормативный и коммуникативно-прагматический аспекты культуры речи //
Культура русской речи и эффективность общения. – М.: Наука, 1996. – С. 121-151.
Виноградов С.И. Язык газеты в аспекте культуры речи // Культура русской речи и
эффективность общения. – М.: Наука, 1996. – С. 281-317.
Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. – М.: Наука,1993. – 172
с.
Власова Е.В. Речевая агрессия как одно из выражений власти в СМИ // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – Вып. 4. - С. 190-
195.
Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. - Волгоград: Перемена, 1997. – 139 с.
Водак Р. Критический анализ дискурса: политическая риторика // Языковая личность:
институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 2000. – С.
57-65..
Волков А.А. Основы русской риторики / МГУ им. М.В. Ломоносова, филол. фак-т. – М., 1996. –
344 с.
Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление
антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филол. науки, 2001, №1 – С. 64 – 72.
Воробьева О.И. Политический язык: семантика, таксономия, функции. Автореф. дисс. … докт.
филол. наук. – М., 2000. – 39 с.
Воронцова Т.А. Речевая агрессия в публичной коммуникации // Русский язык: исторические
судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка (Москва,
МГУ им. М.В. Ломоносова, филол. фак-т, 18-21 марта 2004 г.): Труды и материалы. - М.: Изд-
во МГУ, 2004. - С. 428.
Гаврилова М.В. Языковые средства актуализации значимой информации в выступлениях
Президента России // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный
конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, филол. фак-т,
18-21 марта 2004 г.): Труды и материалы. - М.: Изд-во МГУ, 2004. - С. 428-429.
Гайкова О.В. Предвыборный дискурс как жанр политической коммуникации: (На материале
англ. яз.). Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Волгоград, 2003. - 19 с.
Герасименко Н.А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе (к вопросу о
функционировании бисубстантивных предложений) // Политический дискурс в России - 2:
Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-МГУ, 1998. - С. 20-23.
Глаголев Н.В. Приемы буржуазной манипуляции потребностями реципиента // Речевое
воздействие: психологические и психолингвистические проблемы. / Ин-т языкознания АН
СССР. – М., 1986. - С. 9-18.
Глаголев Н.В. Коммуникативное взаимодействие с элементами ложной информации //
Речевое воздействие: психологические и психолингвистические проблемы. / Ин-т языкознания
АН СССР. – М., 1986. - С. 19-35.
Гладров В. Что такое структурные слова? О вопросе частей речи как проблеме
взаимообусловленности уровней языка // Русский язык: исторические судьбы и
современность: II Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им.
М.В. Ломоносова, филол. фак-т, 18-21 марта 2004 г.): Труды и материалы. - М.: Изд-во МГУ,
2004. - С. 218-219.
Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Основы речевой коммуникации. – М.: Инфра-М, 1997. – 269с.
Голанова Е.И. Устный публичный диалог: жанр интервью // Русский язык конца ХХ столетия
(1985-1995). – М.: Языки славянской культуры, 1996. – С. 251-259.
Гольдин В.Е. Имена речевых событий, поступков и жанры русской речи // Жанры речи: Сб.
науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. - Вып. 1. – С. 23-34.
Гольдин В.Е. Проблемы жанроведения // Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во
ГосУНЦ «Колледж», 1999. - Вып. 2. – С. 4-7.
Гольдин В.Е., Дубровская О.Н. Жанровая организация речи в аспекте социальных
взаимодействий // Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002.
- Вып. 3. – С. 5–17.
Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики: Учеб. пособие. – М.: Лабиринт, 1997. –
224с.
Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. XVI.
Лингвистическая прагматика. – М.: Прогресс, 1985.– С. 217-237.
Граудина Л.К., Миськевич Г.И. Теория и практика русского красноречия. – М.: Наука, 1989. –
256 с.
Граудина Л.К. Функционально-смысловые типы парламентской речи // Культура
парламентской речи. – М.: Наука, 1994. – С. 24-34.
Граудина Л.К. Эсфемизмы – дисфемизмы; парламентские и непарламентские выражения //
Культура парламентской речи. – М.: Наука, 1994. – С. 77-90.
Граудина Л.К. О некоторых аспектах современной актуальной риторики // Речевое общение:
Вестник Российской риторической ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. - 2000. - Вып. 1 (9). – С.
53-57.
Грачев Г.В., Мельник И.К. Манипуляция личностью: организация, способы и технологии
информационно-психологического воздействия. – М.: Алгоритм, 2002. – 288 с.
Григорьева Н.О. К проблеме семантики и функции служебных слов // Русский язык:
исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского
языка (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, филол. фак-т, 18-21 марта 2004 г.): Труды и
материалы. - М.: Изд-во МГУ, 2004. - С. 219.
Грицкова А.В. Аргументативный дискурс в свете диктемной теории строя текста (на
материале современного английского языка). Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Самара,
2002. – 19 с.
Грушевская Т.М. Политический дискурс в аспекте газетного текста. – СПб: Изд-во РГПУ им.
Герцена, 2002. – 116 с.
Гудков Д.Б. Прецедентные феномены в текстах политического дискурса // Язык СМИ как
объект междициплинарного исследования. – М.: Изд-во МГУ, 2001 - С. 141-159.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М.: Терра, 1994.
Даниленко В.П. Профессионализм парламентской речи // Культура парламентской речи. – М.:
Наука, 1994. – С. 57-65.
Дегтева Е.В., Ягубова М.А. Оценочное слово в языке газеты // Вопросы стилистики: Межвуз.
сб. науч. тр. - Вып.28: Антропоцентрические исследования. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та,
1999. –– С. 192-204.
Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной
лингвистике: Вып. 23. – М: Прогресс, 1988. – С. 153 – 211.
Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. – М.: Прогресс, 1989. – 312 с.
Дементьев В.В. Изучение речевых жанров. Обзор работ в современной русистике // Вопросы
языкознания. – 1997. - №1. - С. 109-121.
Дементьев В.В., Седов К.Ф. Социопрагматический аспект терии речевых жанров. – Саратов:
Изд-во Сарат. гос. пед. ин-та, 1998. – 107 с.
Дементьев В.В. Вторичные речевые жанры: онтология непрямой коммуникации // Жанры речи:
Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. - Вып.2. – С. 31-46.
Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. –
248 с.
Демьянков В.З. Эффективность аргументации как речевого воздействия // Проблемы
эффективности речевой коммуникации: Сб. научно-аналитических обзоров / ИНИОН АН
СССР. – М., 1989. – С. 13 – 40.
Демьянков В.З. Интерпретация политического дискурса в СМИ // Язык СМИ как объект
междициплинарного исследования. – М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 116-133.
Дилтс Р. Фокусы языка. – СПб: Питер, 2002. – 320 с.
Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания / Под ред. К.Л.
Киселевой и Д. Пайара. – М.: Метатекст, 1998. – 447 с.
Дмитриева О.Л. Ярлык в парламентской речи // Культура парламентской речи. – М.: Наука,
1994. – С. 90-96.
Долинин К.А. Речевые жанры как средство организации социального взаимодействия //
Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. - Вып. 2. – С. 7-13.
Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. - М.: ЧеРо, 1997. –
344с.
Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. – М.: Наука, 1994. – 304 с.
Дубровская О.Н. Сложные речевые события и речевые жанры // Жанры речи: Сб. науч.
статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. - Вып.2. – С. 97-102.
Дубровская О.Н. Формирование средствами массовой информации общественного мнения
(на материале сложных речевых событий) // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб.
науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – Вып. 4. - С. 91-97.
Дубровская Т.В., Кормилицына М.А. Некоторые прагматические характеристики речевых
жанров «осуждение» и «обвинение» // Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во
ГосУНЦ «Колледж», 2002. - Вып. 3. – С. 272-282.
Дюбуа Ж., Эделин Ф. и др. Общая риторика. – М.: Прогресс, 1986. – 392 с.
Еемерен Ф., Гроотендорст Р. Аргументация, коммуникация, ошибки. – СПб: Васильевский
остров, 1992. – 208 с.
Ермаков Ю.А. Манипуляция личностью: смысл, приемы, последствия. – Екатеринбург: Изд-во
Урал. ун-та, 1995. – 208 с.
Ермакова Т.А. К вопросу о способах манипулирования общественным сознанием. (Из
наблюдений над языком современной газеты) // Риторическая культура в современном
обществе. Тезисы IV Международной конференции по риторике (Государственный институт
русского языка им. А.С.Пушкина, 26-28 января 2000 г.). - М., 2000. - С. 62-63.
Ермолаев Б.А. Целеобразование в коммуникации // Оптимизация речевого воздействия. – М.:
Наука, 1990. – С. 46 – 55.
Желтухина М.Р. Реализация комического в дискурсивных стратегиях борьбы за власть //
Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: Сб. науч. тр. / ВГПУ, СГУ. –
Волгоград; Саратов: Перемена, 1998. – С. 58-76.
Желтухина М.Р. Волюнтативная функция комического в политическом дискурсе // // Языковая
личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград: Перемена, 2000а. С. 71–
79.
Желтухина М.Р. Комическое в политическом дискурсе конца ХХ века. Русские и немецкие
политики / Ин-т языкознания РАН. – Волгоград, 2000б. – 264 с.
Желтухина М.Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: о проблеме
речевого воздействия тропов в языке СМИ / Ин-т языкознания РАН. – Волгоград: Изд-во ВФ
МУПК, 2003. – 650 с.
Жельвис В.И. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. - М.:
Ладомир, 1997. - 329 с.
Жуков К.С., Карнышев А.Д. Азбука избирательной кампании. - М.: ИМА-пресс, 2001. – 328 с.
Залевская А.А. Текст и его понимание. – Тверь: Изд-воТверского гос. ун-та, 2001. – 177 с.
Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации / АНХ. – М.: Дело, 1999. –
475 с.
Захаренко И.В., Красных В.В. К вопросу об образе политического деятеля, или Золотая рыбка
в парламенте // Политический дискурс в России - 2: Материалы рабочего совещания-
семинара. – М.: Диалог-МГУ, 1998.- С. 43-47.
Захарова Е.П. Коммуникативная категория чуждости и её роль в организации речевого
общения // Вопросы стилистики: Межвуз. сб. науч.тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998. -
Вып.27. - С. 87-94.
Захарова Е.П. Коммуникативная норма и речевые жанры // Жанры речи: Сб. науч. статей. -
Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1999. - Вып. 2. – С. 76-81.
Захарова Е.П. Коммуникативные категории и нормы // Хорошая речь (глава 5.1). - Саратов:
Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - С. 163-179.
Звягина М.Ю. Трансформация жанров в русской литературе конца 20 века. Автореф. дис. …
докт. филол. наук. - М., 2002. – 42 с.
Зеленецкий К.П. Исследование о риторике.– М.: Знание, 1991.–64 с.
Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. – М.: УРСС: Едиториал УРСС,
2003.– 366 с.
Иванов Л.Ю. Аргументация в функциональных разновидностях языка // Культура русской речи
и эффективность общения. – М.: Наука, 1996. – С. 357-375.
Иванов Л.Ю. Текст научной дискуссии: Дейксис и оценка. – М.: НИП «2Р», 2003. – 208 с.
Иванова С.Ф. Путь к современной риторике. – М.: Знание, 1990. – Ч.1.–50 с.; Ч.2. – 48 с.
Иванова Ю.М. Стратегии речевого воздействия в жанре предвыборных теледебатов.
Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Волгоград, 2003. – 19 с.
Иванчук И.А. Метафора как средство экспрессивизации публичного выступления и
проявление творческого начала говорящего // Риторика в современном обществе и
образовании: Сборник материалов III – V Международных конференций по риторике. – М.:
Флинта: Наука, 2003. – С. 102-108.
Иванчук И.А. Разговорность публичной речи носителей элитарного типа речевой культуры:
некоторые вопросы теории // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. -
Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - Вып. 3. - С. 167-176.
Ивин А.А. Основания логики оценок.– М.: Изд-во МГУ, 1970.–231 с.
Ивин А.А. Теория аргументации. – М.: Гардарики, 2000. - 416 с.
Имидж лидера / Под ред. Е.В.Егоровой-Гантман / Об-во «Знание» России – М., 1994. – 285 с.
Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. – Омск.: Изд-во Омск. гос.
ун-та, 1999. – 284 с.
Иссерс О.С. Коммуникативный успех как прогнозируемая категория // Культурно-речевая
ситуация в современной России. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. - С. 287–298.
Иссерс О.С. Тактики выведывания информации // Прямая и непрямая коммуникация: Сб.
науч. тр. – Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. - С. 231-239.
Какорина Е.В. Сфера массовой комуникации: отражение социальной дифференцированности
языка в текстах СМИ // Современный русский язык: Социальная и функциональная
дифференциация. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - С. 241-276.
Канчер М.А. О трех аспектах описания языковой личности // Культурно-речевая ситуация в
современной России. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. - С. 312-319.
Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - М.: ЭКСМО-пресс, 2001. - 830 с.
Карасик В. И. Язык социального статуса / Ин-т языкознания РАН. – Волгоград: Изд-во Волгогр.
гос. пед. ун-та, 1992. – 330 с.
Карасик В.И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации:
Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. - С. 25-34.
Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – Волгоград: Перемена, 2002. – 477
с.
Карасик В.И. Речевое поведение и типы языковых личностей // Массовая культура на рубеже
XX-XXI вв.: Человек и его дискурс. – М., 2003. - С. 24-43.
Карасик В.И. Архетипические концепты в общении // Прямая и непрямая коммуникация: Сб.
науч. тр. – Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. - С. 39-52.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность – М.: Наука, 1987. – 264 с.
Карнаухова М.В. Текстовый портрет политика. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. –
Ульяновск, 2000. – 19 с.
Касенкова Т.Н. Речевые стратегии как модуляции перспективы языкового отражения мира.
Дисс. … канд. филол. наук. – Краснодар, 2000. – 180 с.
Кашкин В.Б. Кого класть на рельсы? (К проблеме авторства в политическом и рекламном
дискурсе) // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. –
Волгоград: Перемена, 2000. – С. 79-88.
Киселев К.В. Политический слоган: проблемы семантической политики и коммуникативная
техника / УрО РАН. – Екатеринбург, 2002. – 241 с.
Киселева К.Л., Пайар Д. Дискурсивные слова русского языка: контекстное варьирование и
семантическое единство // Дискурсивные слова русского языка: контекстное варьирование и
семантическое единство. – М.: «Азбуковник», 2003. – С. 8-25.
Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей. Коммуникативно-культурологический
аспект / Институт русского языка им. В.В. Виноградова. – М., 1999. – 395 с.
Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Современная политическая коммуникация //
Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. - М.: Языки
славянской культуры, 2003. - С.161- 240.
Клушина Н.И. Общие особенности публицистического стиля // Язык СМИ как объект
междициплинарного исследования. – М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 269-288.
Клюев Е.В. Риторика: Инвенция. Диспозиция. Элокуция. - М.: ПРИОР, 1999. - 271 с.
Клюев Е.В. Речевая коммуникация: Успешность речевого взаимодействия: - М: РИПОЛ
классик, 2002. - 317 с.
Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности //
Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. XVII. Теория речевых актов. – М.: Прогресс, 1985.– С.
7-21.
Кобозева И. М. Лингво-прагматический аспект анализа языка СМИ // Язык СМИ как объект
междициплинарного исследования. – М.: Изд-во МГУ, 2001. – С. 100-114.
Ковалев С.В. Введение в современное НЛП. Психотехнологии личностной эффективности. –
М.: Московский психолого-социальный институт: Флинта, 2004. – 552 с.
Кожина М.Н. Речевой жанр и речевой акт // Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во
ГосУНЦ «Колледж», 2002. - Вып. 2. – С. 52-61.
Колесов В.В. Философия русского слова. – СПб: ЮНА, 2002.–445 с.
Колесов В.В. Язык и ментальность. – СПб: «Петербургское Востоковедение», 2004. – 240 с.
Колокольцева Т.Н. Роль диалога и диалогичности в современном коммуникативном
пространстве (на материале средств массовой информации) // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. - Вып.1. - С. 50-57.
Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. –
Волгоград: Изд-во Волгоград. ун-та,, 2001.– 260 с.
Колокольцева Т.Н. Фрагменты современной президентской риторики // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. – Вып.3. - С. 185-
193.
Колокольцева Т.Н. Новые жанры диалогической коммуникации: теледиалог Президента с
гражданами России // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный
конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им.М.В. Ломоносова, филол. фак-т, 18-
21 марта 2004 г.): Труды и материалы. - М.: Изд-во МГУ, 2004. - С. 432-433.
Колтунова М.В. Язык и деловое общение: Нормы, риторика, этикет. – М.: Эконом. лит-ра,
2002. – 288 с.
Конецкая В.П. Социология коммуникации. – М.: Международный ун-т бизнеса и управления,
1997. - 304 с.
Копнина Г.А. Этическая норма и проблема речевого манипулирования // Русистика на пороге
XXI века: Проблемы и перспективы. Материалы Международой научной конференции
(Москва, 8-10 июня 2002 г.). - М., 2003. - С. 252-254.
Кормилицына М.А., Шамьенова Г.Р. Категория вежливости в оценочных речевых жанрах //
Жанры речи. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. - Вып.2. - С. 257-266.
Кормилицына М.А. Рефлексивы в речевой коммуникации // Проблемы речевой коммуникации:
Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. - Вып.1. - С. 20-25.
Кормилицына М.А. Риторическая организация речи (адресованность речи) // Хорошая речь
(глава 5.4). - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - С. 211-221.
Кормилицына М.А., Сиротинина О.Б. Требования к речи лиц, работающих в органах власти и
СМИ // Язык и власть: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - С. 12-22.
Кормилицына М.А. Формирование имиджа политика средствами СМИ // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004а. – Вып. 4. - С. 65-
70.
Кормилицына М.А. Попытка диалога общества с властью // Проблемы речевой коммуникации:
Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004б. – Вып. 4. - С. 7-13.
Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. – М.:
ЧеРо, 2003. – 349 с.
Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. –
М.: Педагогика-Пресс, 1994. – 248 с.
Кохтев Н.Н. Основы ораторской речи. – М.: Изд-во МГУ, 1992. - 238 с.
Кочеткова Т.В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры. Автореф. дисс. …
докт. филол. наук. - Волгоград, 2001. – 48 с.
Кочкин М.Ю. Манипуляция в политическом дискурсе // Языковая личность: проблемы
лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена,
1999. – С. 29-34.
Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание.
Коммуникация). – М.: Диалог МГУ, 1998. – 352 с.
Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. – М.: ИТДГК
«Гнозис», 2001. – 270 с.
Красных В.В. Этнопсихология и лингвокультурология. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. – 284 с.
Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?– М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. – 375
с.
Крысин Л.П. Социальная дифференциация системы современного русского национального
языка // Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. - М.:
Языки славянской культуры, 2003. - С. 33-102.
Кубрякова Е. С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. – М.: 1996. – 245 с.
Кузин Ф.А. Культура делового общения. – М.: Ось-89, 2000. – 320 с.
Куликова О.В. Лингвистические средства развертывания аргументации. Автореф. дисс. …
канд. филол. наук. - М., 1989. – 22 с.
Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П.
Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. – М.: Флинта: Наука, 2003.
Кунина М.Н. Когнитивно-прагматические характеристики террористического дискурса.
Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Краснодар, 2001. - 20 с.
Куницына В.Н., Казаринова Н.В., Погольша В.М. Межличностное общение. – СПб.: Питер,
2001. – 544 с.
Купина Н.А. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции, Екатеринбург - Пермь: Изд-во
Урал. ун-та. - ЗУУНЦ, 1995. – 144 с.
Купина Н.А. Агитационный дискурс: в поисках жанра влияния // Культурно-речевая ситуация в
современной России. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. - С. 216-233.
Купина Н.А. Риторика в играх и упражнениях. - М. : Флинта : Наука, 2002. – 227 с.
Купина Н.А. О расширении границ речевой свободы: языковой облик избирательных кампаний
1999 года в Екатеринбурге и Свердловской области // Русский язык сегодня. – М.: Азбуковник,
2003. – Вып.2. – С. 476-491.
Куртин Ж. Ж. Шапка Клементиса (заметки о памяти и забвении в политическом дискурсе). //
Квадратура смысла: Фанцузская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио. –
М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. – С. 137 – 158.
Лазарева Э.А., Горина Е.В. Стратегия дискредитации в современной российской прессе //
Лингвокульторологические проблемы толерантности. Тезисы докладов Международной
научной конференции (Екатеринбург, 24-26 октября 2001г.). – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-
та, 2001. - С. 239-241.
Лазуткина К.М. Парламентские жанры // Культура парламентской речи. – М.: Наука, 1994. – С.
34-45.
Лаптева О.А. Теория современного русского литературного языка. – М.: Высшая школа, 2003.
– 351 с.
Ларина Т.В. Категория вежливости в английской и русской коммуникативных культурах. – М.:
Изд-во РУДН, 2003. – 315 с.
Леммерман Х. Уроки риторики и дебатов. – М.: Уникум Пресс, 2002. – 336 с.
Лисовский С.Ф., Евстафьев В.А. Избирательные технологии: история, теория, практика. – М.:
РАУ-Университет, 2000. – 320 с.
Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – 685 с.
Макаров М.Л. Диалог с целью принятия решения. Опыт дискурсивной психологии // Жанры
речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. - Вып. 1. – С. 153-161.
Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. – Тверь: Изд-во Твер. гос.
ун-та, 1998. – 200 с.
Макаров М.Л. Основы теории дискурса. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. – 280 с.
Мальковская И.А. Знак коммуникации. Дискурсивные матрицы. – М.: Едиториал УРСС, 2004. –
240 с.
Манаенко Г.Н. Дискурс в его отношении к речи, тексту и языку // Язык. Текст. Дискурс. –
Ставрополь: Изд-во ПГЛУ, 2003. – Вып.1. – С. 26-40.
Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: Снхронно-
сопоставительный очерк. – Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1990. – 172 с.
Матвеева Т.В. Психологический баланс общения и риторический взгляд на диалог // Риторика
в современном обществе и образовании: Сборник материалов III – V Международных
конференций по риторике. – М.: Флинта: Наука, 2003. – С. 154-161.
Матвеева Т.В. Управление собеседником в диалогическом речевом общении // Проблемы
речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 200. – Вып. 4. - С.
152-165.
Меликян В.Ю. Актуальные вопросы синтаксиса русского языка: Теория нечленимого
предложения: Учебное пособие. – Ростов н/Д: Изд-во ргпу, 2002. – 243 с.
Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. – М.: Аспект Пресс, 2000.–206 с.
Минеева С.А. Полемика – диспут – дискуссия. – М.: Знание, 1990. – 64 с.
Михальская А.К. Основы риторики: Мысль и слово. - М.: Просвещение, 1996а. – 237с.
Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. – М.:
Academia, 1996б. – 192 с.
Михальская А. К. Педагогическая риторика. - М., 1998. – 432 с.
Михальская А.К. Политическое интервью как речевой жанр // Риторическая культура в
современном обществе. Тезисы IV Международной конференции по риторике
(Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина, 26-28 января 2000 г.). - М., 2000.
- С.67-69.
Михальская А.К. Риторика и речевое поведение в массовой коммуникации: опыт обобщающей
модели // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат.
ун-та, 2003. – Вып.3. - С. 167-185.
Мицкевич Э., Файерстоун Ч. Телевидение и выборы / Комиссия по политике телевидения и
радиовещания. – М., 1996. – 96 с.
Москальчук Г.Г. Структура текста как синергетический процесс. - М.: Едиториал УРСС, 2003. –
296 с.
Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. - М.: Центр психологии и
психотерапии, 1998. – 480 с.
Муравьева Н.В. Речевые механизмы коммуникативных конфликтов (на материале текстов
массовой информации). Автореф. дисс. … докт. филол. наук. – М., 2000. – 50 с.
Мухаев Р.Т. Политология. – М.: ПРИОР, 2000. – 428 с.
Науменко Т.В. Массовая коммуникация: теоретико-методологический анализ. – М.:
Перспектива, 2003. – 252 с.
Нещименко Г.П. Современная публичная коммуникация: динамика речевого стандарта //
Русское слово в мировой культуре: Материалы Х Конгресса МАПРЯЛ. Пленарные заседания:
Сборник докладов. – СПб.: Политехника, 2003. – Т.1. – С. 399-412.
Николаева Т.М. От звука к тексту. М.: Языки русской культуры, 2000. – 680 с.
Ножкина Э.М. Языковая личность в структуре интервью // Проблемы речевой коммуникации:
Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - Вып.2. - С. 39-51.
Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. – СПб: Изд-во СПбУ, 1994. – 228 с.
Общение. Текст. Высказывание. - М.: Наука, 1989. – 175 с.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.:, 1992.
Олянич А.В. Презентационная теория дискурса. - Волгоград: Парадигма, 2004. – 507 с.
Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. XVII. Теория
речевых актов. – М.: Прогресс, 1985.– С. 22-129.
Остроушко Н.А. К вопросу о политической лингвистике // Вестник МАПРЯЛ.– М., 2002. –
Вып.37. - С. 32-34.
Остроушко Н.А. Речевое воздействие как лингвистическая проблема (к вопросу языкового
манипулирования) // Мир русского слова, 2002. - № 5. - С. 86-90.
Павлова К.Г. Искусство спора: логико-психологические аспекты. – М.: Знание, 1988. – 64 с.
Пайар Д. Правда как дискурсивное слово: гарант и точка зрения // Дискурсивные слова
русского языка: контекстное варьирование и семантическое единство. - М.: Азбуковник, 2003.
– С.27-49.
Падучева Е.В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка.
Культурные концепты. – М.: Наука, 1991. – С. 164 – 169.
Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке.
Семантика нарратива. – М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.
Панасюк А.Ю. Как убеждать в своей правоте: Современные психотехнологии убеждающего
воздействия. – М.: Дело, 2002. – 376 с.
Панкратов В.Н. Манипуляции в общении и их нейтрализация. – М.: Изд-во Института
психотерапии, 2000. – 208 с.
Паршин П.Б. Исследовательские практики, предмет и методы политической лингвистики //
Scripta linguisticae applicatae. Проблемы прикладной лингвистики / Ин-т языкознания РАН. –
М.: Азбуковник, 2001. - С.181-207.
Паршина О.Н. Специфика жанровой формы теледебатов // Жанры речи: Сборник научных
статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002а. - Вып.3. - С.226-231.
Паршина О.Н. Категория толерантности в политическом дискурсе // Русский язык и
межкультурная коммуникация. - Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингв. ун-та, 2002б. - №2. -
С. 53-60.
Паршина О.Н. Риторический анализ предвыборных теледебатов 1999–2000 гг. // Язык и
власть: Межвуз. сб. науч. тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003а. - С. 34-44.
Паршина О.Н. Виды диалога в политическом дискурсе // Проблемы речевой коммуникации:
Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003б. - Вып. 2.– С. 91-98.
Паршина О.Н. Стратегии борьбы за власть в политическом дискурсе // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр.– Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003в. - Вып.3. - С. 75-83.
Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России.
Монография. – Астрахань: Изд-во Астрахан. гос. техн. ун-та, 2004а. - 196 с.
Паршина О.Н. Концепт «чужой» в реализации тактики дистанцирования (на материале
политического дискурса) // Филологические науки. – М., 2004б. - № 2. – С. 85-95.
Паршина О.Н. Стратегия и тактики самопрезентации в речевом поведении современных
российских политиков // Научная мысль Кавказа. – Ростов н/Д, 2004в. - № 5. - С. 144-152.
Паршина О.Н. Степень риторической грамотности политика как один из факторов его
авторитетности // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. – Саратов: Изд-во
Сарат. ун-та, 2004г. – Вып. 4. - С. 34-42.
Паршина О.Н. Тактики и приемы манипуляции в речевом поведении российских политиков //
Вестник АГТУ. – Астрахань: Изд-во Астр. гос. техн. ун-та, 2004д. – № 3 (22). - С. 291-296.
Пеньковский А.Б. О категории чуждости в русском языке // Проблемы структурной
лингвистики: 1985 – 1987. - М., 1989. – С. 54-82.
Петренко В.Ф. Проблемы эффективности речевого воздействия в аспекте психолингвистики //
Оптимизация речевого воздействия. – М.: Наука, 1990. – С. 18 – 31.
Петренко В.Ф., Тепляков Н.Н. Психосемантический анализ воздействия газетной
публицистики // Оптимизация речевого воздействия. – М.: Наука, 1990. – С. 34 – 45.
Пикулева Ю.Б. Почтовая политическая реклама предвыборных листовок и СМИ как средство
формирования образа региональной власти // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб.
науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – Вып. 4. - С. 70-86.
Пирогова Ю. К. Современные творческие рекламные стратегии и их отражение в тексте //
Пирогова Ю. К., Баранов А. Н. и др. Рекламный текст: семиотика и лингвистика. – М.:
«Издательский дом Гребенникова», 2000. – С. 9 – 51.
Пирогова Ю.К. Имплицитная информация как средство коммуникативного воздействия и
манипулирования (на материале рекламных и PR-сообщений) // Scripta linguisticae applicatae.
Проблемы прикладной лингвистики / Ин-т языкознания РАН. – М.: Азбуковник, 2001. - С. 209-
227.
Писанова Т.В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики: Эстетические и
этические оценки. – М.: ИКАР, 1997. 320 с.
Поварнин С.И. Спор. О теории и практике спора // Вопросы философии. - 1990. – №3. – С. 60
– 137.
Политическая реклама / Центр политических консультаций «Никколо М». - М., 1999. – 240 с.
Поляк О.Е. Когнитивная модель иллокутивной составляющей дискурсной аргументативной
единицы. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – М., 1998. – 19 с.
Попова Е.А. Культурно-языковые характеристики политического дискурса. Автореф. дисс. …
канд. филол. наук. – Волгоград, 1995. – 36 с.
Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. – Воронеж: Истоки, 2001. – 191
с.
Попова О.В. Модели идентификации основных кандидатов на пост президента России //
Политический имидж: «секреты» манипуляции массовым сознанием. – СПб: АНО «ГЦРОС»,
2000. – С. 149 – 156.
Попова Т.И. Телеинтервью в коммуникативно-прагматическом аспекте. – СПб: Изд-во СПбУ,
2002. – 220 с.
Попова Т.И. Диалог с двойным адресатом // Риторика в современном обществе и
образовании: Сборник материалов III – V Международных конференций по риторике. – М.:
Флинта: Наука, 2003. – С. 233-241.
Поспелова А.Г., Шустрова Е.Н. Косвенные коммуникативные единицы, связанные с
манипулированием и мистификацией // Прямая и непрямая коммуникация: Сб. науч. тр. –
Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003. – С. 220-228.
Потапова Р.К. Речь: коммуникация, информация, кибернетика. – М.: Радио и связь, 1997. –
528 с.
Почепцов Г.Г. Имиджелогия.- М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 2000а. - 766с.
Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. – М.: Рефл-бук, К.: Ваклер. –
2000б. – 352 с.
Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. - М.: Рефл-бук, К.: Ваклер. 2001. – 651с.
Прошунин Н.Ф. Что такое полемика? – М.: Политиздат, 1985. – 333 с.
Пугачев В.П. Введение в политологию. – М.: Аспект Пресс, 2002. – 477 с.
Ратмайер Р. Прагматика извинения: Сравнительное исследование на материале русского
языка и русской культуры - М.: Языки славянской культуры, 2001. – 272 с.
Рахимов Р.Р. Политическая реклама в создании имиджа кандидата в депутаты в ГД РФ //
Политический имидж: «секреты» манипуляции массовым сознанием. – СПб: АНО «ГЦРОС»,
2000. – С. 157 – 165.
Ревзина О.Г. Язык и дискурс // Вестник МГУ. – Сер.9: Филология. - 1999. - № 1. - С. 25-34.
Репина Е.А. Психолингвистические параметры политического текста (на материале
программных и агитационных текстов различных политических партий конца 90-гг ХХ века).
Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – М., 2001. - 20 с.
Рождественский Ю.В. Теория риторики. - М.: Добросвет, 1997.- 600 с.
Рождественский Ю.В. Принципы современной риторики. - М.: СвР – Агус, 2000. – 136 с.
Романов А.А., Черепанова И.Ю. Языковая суггестия в предвыборной коммуникации / ТвГУ,
ТГСХА. –Тверь, 1998. – 205 с.
Романенко А.П. Советская словесная культура: образ ритора. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та,
2000. – 212 с.
Романов А.А. Конфликтный дискурс политика // Политический дискурс в России - 3:
Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-МГУ, 1999. - С. 123-126.
Романов А.А. Оценка как способ фиксации конфликтности речевого поведения политика //
Политический дискурс в России - 4: Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-
МГУ, 2000. - С. 83-86.
Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и
значений / РАН. Ин-т русского языка. – М.: Азбуковник,1998.
Русский ассоциативный словарь: В 6-ти т. / Под ред. Ю.Н. Караулова. – М.: Помовский и
партнеры, 1994-1998.
Салимовский В.А. Жанры речи в функционально-стилистическом освещении. – Пермь: Изд-во
ПГУ, 2001. – 236 с.
Седов К.Ф. О жанровой природе дискурсивного мышления языковой личности // Жанры речи.
Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1997. - Вып.1. - С. 13-26.
Седов К.Ф. Портреты языковых личностей в аспекте их становления // Вопросы стилистики:
Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. – Вып.28: Антропоцентрические
исследования. – С. 3-29.
Седов К.Ф. Типы языковых личностей по способности к кооперации в речевом поведении //
Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. -
Вып.1. – С. 6-12.
Седов К.Ф. Жанр и коммуникативная компетенция // Хорошая речь (глава 4, раздел 4.1). -
Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - С. 107-118.
Седов К.Ф. Психолингвистические особенности изучения речевых жанров // Жанры речи:
Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. - Вып.3. - С. 40-52..
Седов К.Ф. О манипуляции и актуализации в речевом воздействии // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003а. - Вып. 2. – С. 20-
27.
Седов К.Ф. Этическая составляющая типологии речевых культур // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003б. - Вып.3. – С. 193-
2001.
Седов К.Ф. Агрессия как вид речевого воздействия // Прямая и непрямая коммуникация: Сб.
науч. тр. – Саратов, Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2003в. - С. 196-212.
Седов К.Ф. Речевая манипуляция как стремление к власти над человеком // Проблемы
речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – Вып. 4. -
С. 183-190.
Селиванова Е.А. Основы лингвистической теории текста и коммуникации. – Киев: ЦУП
«Фитосоциоцентр», 2002. – 336 с.
Сергеева А.В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность. – М.: Флинта: Наука,
2004. – 328 с.
Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализаций. //
Квадратура смысла: Фанцузская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио. –
М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. – С. 337 – 384.
Серль Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. XVII. Теория
речевых актов. – М.: Прогресс, 1985.– С. 195-222.
Сиротинина О.Б. Лекции по синтаксису русского языка. – М.: Высшая школа, 1980. – 141 с.
Сиротинина О.Б. Некоторые размышления по поводу терминов «речевой жанр» и
«риторический жанр» // Жанры речи: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та,
1999. - С. 20-31.
Сиротинина О.Б., Гольдин В.Е. Речевая коммуникация и ее изучение // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. – С. 3-6.
Сиротинина О.Б. Основные критерии хорошей речи // Хорошая речь (глава 1). - Саратов: Изд-
во Сарат. ун-та, 2001а.- С. 16-28.
Сиротинина О.Б. Элитарная речевая культура // Хорошая речь (глава 6, раздел 6.1). -
Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001б. - С. 222-228.
Сиротинина О.Б. Риторическая грамотность как составляющая речевой и общей культуры
человека // Известия Саратовского университета, 2003а. – Т.3, вып.2.- С. 80-83.
Сиротинина О.Б. Характеристика типов речевой культуры в сфере действия литературного
языка // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-
та, 2003б. – Вып. 2. - С. 3-20.
Сиротинина О.Б. Типы речевых культур в профессиональной деятельности человека // Язык и
власть: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003в.- С. 3-12.
Сиротинина О.Б. Авторитет власти и речь // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб.
науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – Вып. 4. - С. 22-25.
Сковородников А.П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и
прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. - Вып.2.-
Красноярск – Ачинск, 1997. - С. 10-14.
Скопинцева Т.А. Речевые стратегии британских парламентариев в ходе обсуждения бюджета.
Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Иркутск, 1998. – 20 с.
Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР. Ин-т рус. яз. – М.: Русский язык, 1981-1984.
Словарь синонимов русского языка: В 2-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. – М.: Астрель АСТ,
2001.
Словарь синонимов русского языка / Под ред. З.Е. Александровой. – М.: Русский язык, 1975.
Словарь современного русского литературного языка: В 17-ти т. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950-
1965.
Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов. Автореф. дисс. … канд.
филол. наук. – Волгоград, 1999. – 18 с.
Соколовская Т.Б. Языковая личность политика. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. - СПб.,
2002. - 20 с.
Сопер П.Л. Основы искусства речи. – Ростов н/Д: Феникс, 2002. – 448 с.
Сорокин Ю.А. Человек из будущего, которого у него нет: Григорий Явлинский // Политический
дискурс в России - 2: Материалы рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-МГУ, 1998.-
С.91-95.
Степанов В.Н., Месечко А.В. Коммуникативная провокационная стратегия обличения в
публичной речи // Мир русского слова, 2002. - № 5. - С.81-85.
Степанов В.Н. Провокационный вопрос с точки зрения прагмалингвистики // Московский
лингвистический журнал.- 2003. - Т. 6, № 2. - С. 157-180.
Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. - М.: Языки русской культуры, 1997. -
824 с.
Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. – М.: Едиториал УРСС, 2003. –
312 с.
Стернин И.А. Практическая риторика. – Воронеж: Изд-во ВИПКРО, 1993. – 140 с.
Стернин И.А. Риторика и демократия // Речевое общение: Вестник Российской риторической
ассоциации / Краснояр. гос. ун-т. - Вып. 2. – Красноярск, 2000. – С. 78-82.
Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. - Воронеж: Полиграф, 2001. – 252 с.
Стернин И.А., Шилихина К.М. Коммуникативные аспекты толерантности. – Воронеж: Истоки,
2001. – 110 с.
Стернин И.А. Социальные факторы и публицистический дискурс // Массовая культура на
рубеже XX-XXI вв.: Человек и его дискурс. – М., 2003а. - С.91- 108.
Стернин И.А. Гуманитаризация российского общества как задача нового века // Проблемы
речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003б. - Вып.3. –
С. 150-159.
Стешов А.В. Как победить в споре: О культуре полемики. – Л.: Лениздат, 1991. – 191 с.
Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. – М.:
Флинта: Наука, 2003.
Стрельцова Г.Д. Способы коммуникативного воздействия на примере синтаксиса устной
речи // Проблемы эффективности речевой коммуникации. Сб. научно-аналитических обзоров /
ИНИОН АН СССР. – М., 1989. – С. 172 – 186.
Сухих С.А. Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса. Автореф. дисс. …
докт. филол. наук. – Краснодар, 1998. – 42 с.
Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного
процесса. – Краснодар: Изд-во Кубан. ун-та, 1998.–160 с.
Тазмина А.Т. Проблемы современной американской президентской риторики. – Абакан: Изд-
во Хакасского гос. ун-та, 2001.–156 с.
Тарасов Е.Ф. Психологические и психолингвистические аспекты речевого воздействия //
Речевое воздействие: психологические и психолингвистические проблемы. / Ин-т языкознания
АН СССР. – М., 1986. - С. 4-9.
Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие: Методология и теория // Оптимизация речевого
воздействия. – М.: Наука, 1990. – С. 5 – 18.
Тертычный А.А. Жанры периодической печати. – М.: Аспект-Пресс, 2002. – 320 с.
Толковый словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. - М.:, 1935-1940.
Толковый словарь современного русского языка: Языковые изменения конца ХХ столетия /
Под ред. Г.Н. Скляревской. – М.:, 2001.
Трошина Н.Н. Стилистические параметры текстов массовой коммуникации и реализация
коммуникативной стратегии субъекта речевого воздействия // Речевое воздействие в сфере
массовой коммуникации. – М.: Наука, 1990. – С. 62 – 69.
Труфанова И.В. О разграничении понятий: речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия,
речевая тактика // Филологические науки. – 2001. – № 3. – С. 56 – 65.
Уфимцева Н.В. Мотивация в речевом воздействии // Оптимизация речевого воздействия. – М.:
Наука, 1990. – С. 56 – 68.
Ухова Л.В. Современный публичный диалог: структура и коммуникативные типы // Риторика в
современном обществе и образовании: Сборник материалов 111–V Международных
конференций по риторике. – М.: Флинта: Наука, 2003. – С. 188-198.
Ушакова Т.Н., Цепцов В.А., Алексеев К.И. Интент-анализ политических текстов //
Психологический журнал. – 1998. - Т. 19, № 4, - С. 98-100.
Факторович А.Л. Стилистическое оформление речевых стратегий. Автореф. дисс. … докт.
филол. наук. – Краснодар, 2000. – 41 с.
Фанян Н.Ю. Аргументация как лингвопрагматическая структура. Автореф. дисс. … докт.
филол. наук. – Краснодар, 2000. – 40 с.
Федосюк М.Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. - 1997.
- №5. – С. 102-120.
Федосюк М.Ю. Исследование средств речевого воздействия и теория жанров речи // Жанры
речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. - Вып. 1. – С. 66-86.
Филинский А.А. Критический анализ политического дискурса предвыборных кампаний 1999-
2000 гг. Автореф. дисс … канд. филол. наук. – Тверь, 2002. – 20 с.
Формановская Н.И. Коммуникативно-прагматические аспекты единиц общения. – М.: Ин-т
русского языка им. А.С. Пушкина, 1998.– 292 с.
Формановская Н.И. Культура общения и речевой этикет. – М.: ИКАР, 2002. – 236 с.
Формановская Н.И. Коммуникативная лингвистика: поиск единиц // Русское слово в мировой
культуре: Материалы Х Конгресса МАПРЯЛ. Пленарные заседания: Сборник докладов. –
СПб.: Политехника, 2003. – Т.1. - С. 441-447.
Хазагеров Г.Г., Лобанов И.Б. Риторика. – Ростов н/Д: Феникс, 2004. – 384 с.
Хачатурян Е.В. К проблеме образования дискурсивных слов // Славянское языкознание:
Материалы конференции (Москва, июнь 2002 г.). – М.:Ин-т русского языка РАН, 2003. - С. 355-
367.
Хлынова В.В. Способы выражения оценочности в телевизионной политической речи.
Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Саратов, 2000. - 20 с.
Чейф У.Л. Значение и структура языка. – М.: Прогресс, 1975.–432 с.
Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале. Когнитивное исследование политической
метафоры (1991-2000) / Урал. гос. пед. ун-т. – Екатеринбург, 2001. – 238 с.
Чудинов А.П. Криминальная метафора в современных СМИ // Мир русского слова, 2002. - №
5. - С.104-119.
Чудинов А.П. Метафорическое моделирование действительности в современном российском
политическом дискурсе // Русское слово в мировой культуре: Материалы Х Конгресса
МАПРЯЛ. Пленарные заседания: Сборник докладов. – СПб.: Политехника, 2003. – Т.1. – С.299
– 308.
Чикилева Л.С. Публичная речь как форма отражения языкового сознания личности //
Языковое сознание: устоявшееся и спорное. XIV Международный симпозиум по
психолингвистике и теории коммуникации: Тезисы докладов. – М., 2003. – С. 305-306.
Чикилева Л.С. Аргументация в политическом дискурсе // Материалы второй Международной
конференции «Коммуникация: концептуальные и прикладные аспекты» («Коммуникация-
2004») – “Communication: Theoretical Approaches and Practical Application” (Communication-
2004). – Ростов н/Д: Изд-во ИУБиП, 2004г. - С. 180-181.
Цветкова Т.М. Это сладкое слово – «элита» // Политический дискурс в России – 4: Материалы
рабочего совещания-семинара. – М.: Диалог-МГУ, 2000. - С. 102-107.
Цуладзе А. Формирование имиджа политика в России. – М.: Книжный дом «Университет»,
1999. – 144 с.
Цуладзе А. Большая манипулятивная игра. – М.: Алгоритм, 2000. – 336 с.
Шалина И. В. Коммуникативная речевая дисгармония: её причины и виды // Культурно-
речевая ситуация в современной России. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. - С.272-
287.
Шамьенова Г.Р. Вежливость как качество хорошей речи // Хорошая речь (глава 5.2). -
Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - С.179-197.
Шаронов В.Н. Коммуникативы как функциональный класс и как объект лексикографического
описания // Русистика сегодня. – 1996. - №2. – С. 89-112.
Шаховский В.И. Когнитивные ресурсы эмоциональной языковой личности // Языковая
личность: проблемы когниции и коммуникации: Сб. науч. тр. – Волгоград: «Колледж», 2001. –
С. 11 – 16.
Шейгал Е.И. Вербальная агрессия в политическом дискурсе // Вопросы стилистики: Межвуз.
сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. – Вып.28: Антропоцентрические
исследования. – С. 204-222.
Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. – Волгоград: Перемена, 2000. – 386 с.
Шейгал Е.И. Инаугурационное обращение как жанр политического дискурса // Жанры речи:
Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002. - Вып. 3. – С. 205-214.
Шейгал Е.И., Черватюк И.С. Динамика власти в коммуникации // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 200. – Вып. 4. - С.129-143.
Шейнов В.П. Искусство убеждать. – М.: ПРИОР, 2000. - 304 с.
Шепель В.М. Имиджелогия: Как нравиться людям. – М.: Народное образование, 2002. – 576 с.
Ширяев Е.Н. Общая характеристика парламентской речи и ее особенностей // Культура
парламентской речи. – М.: Наука, 1994. – С. 8-22.
Ширяев Е.Н. Опыт культурно-речевой критики // Русистика на пороге ХХI века: Проблемы и
перспективы. Материалы Международой научной конференции (Москва, 8-10 июня 2002 г.). -
М., 2002. - С. 225-228.
Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. - М.: Языки славянской
культуры, 2001. – 224 с.
Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. – М.: Наука, 1977. – 168 с.
Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи: Сб. науч. статей. - Саратов: Изд-во
ГосУНЦ «Колледж», 1997. - Вып. 1. – С. 88-98.
Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. – М.: Полифакт, 1992. – 127 с.
Эмотивный код языка и его реализация: Кол.монография / Волгогр. гос. пед. ун-та. –
Волгоград: Перемена, 2003. – 175 с.
Энциклопедический словарь по культурологии. – М.: Центр, 1997. – 478 с.
Юдина Т.В. Теория общественно-политической речи. – М.: Изд-во МГУ, 2001. – 160 с.
Ягубова М.А. Культурно-речевой аспект оценочной деятельности // Проблемы речевой
коммуникации: Межвуз. сб. науч.тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. – Вып.1. - С. 118-
126.
Ягубова М.А. Речь в средствах массовой информации // Хорошая речь (глава 3.3). - Саратов:
Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - С. 84-103.
Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. – Воронеж: Изд-во Воронеж.
гос. ун-та, 2002. – 314 с.
Язык. Сознание. Коммуникация. – М.: МАКС Пресс, 2003. - Вып.25. – 200 с.
Янко Т.Е. Коммуникативные стратегии русской речи. – М.: Языки славянской культуры, 2001. –
384 с.
Boden D., Zimmerman D. Talk and Social structure: Studies in Ethnomethodology and conversation
analysis. – Berkeley, CA: University of California Press, 1991. - 347 p.
Buttom G. Conversation-in-a-Series // Talk and social structure. - Los Angeles, California Press
1991. - P. 251-277.
Cameron D. Talk as enterprise: communication and culture change at work. – London: Sage
Publication, 2000. – P. 53-90.
Drew P., Heritage J. Talk at work. Interaction in institutional settings. - Cambridge University Press,
1992. - 580 p.
Graber D., McQuail D., Norris P. Introduction: Political Communication on a Democracy // The
Politics of News: the news of politics / ed. by Doris Graber, Denis McQuail, Pippa Norris. Adivision of
Congressional Quartery Inc., Washington, D. C., 1998. – P. 1–16.
Have P. ten. Talk and institution a reconsideration of the “asymmetry” of doctor-patient interaction //
Talk and social structure. - Los Angeles, California Press 1991. - P. 185- 202.
Haverkate H. Speech Acts, Speakers and Hearers. / John Benjamin's Publishing Company
Amsterdam. - Philadelphia, 1984. – 142 p.
McQuail D. Mass Communication Theory. – London: Sage Publication, 1996. – 345 p.
Strategies for Natural Language Processing / Ed. By Wendy Lehnert, Martin Ringe. – London, 1982.
- 533 p.
ПРИЛОЖЕНИЕ. ОБРАЗЦЫ ТЕКСТОВ.
1. Фрагмент выступления В.В. Путина на пресс-
конференции для российских журналистов
(1 канал, 24.06.2002)
– …. Эксперты которые / которых вы имеете в виду / работают в органах внешней разведки / в
/ главном управлении Генерального штаба / и министерства иностранных дел // Могу вам
доложить, что / до начала событий в Ираке / их / анализ / был таким / который полностью
совпал / хочу это подчеркнуть / полностью совпал с тем как развивались события //
Полностью / чуть ли / не по дням // Значит / никакой / тайны не будет и от наших американских
партнеров // Наша разведка фиксировала каждый пуск с территории США / каждый вылет
самолета / каждое попадание / каждый промах ракеты / и возможную цель // В этом смысле
наши разведслужбы работали очень надежно и эффективно // Решения / которые
принимались мною / в отношении развития ситуации в Ираке / они эти решения были
основаны на этой достоверной информации // Они / эти решения и наша позиция не были
связаны / с тем что / по имеющимся у нас данным / развязка должна наступить достаточно
быстро / имея в виду военный потенциал / США / ее союзников / и / отсутствие такого
фактически у Ирака // как бы они об этом раньше ни говорили // Мы знали реальное состояние
вооруженных сил // Наша позиция относительно Ирака / заключается не в том / что / кто
победит / а в том какими средствами мы имеем право решать конфликты подобного рода //
Вы нашу позицию знаете / она не изменилась //
Вопрос: Как вы считаете / реформа эта / ЖКХ / идет / и насколько успешно?
Реформа ЖКХ // идет очень медленно // Это самый чувствительный вопрос для населения //
Находится ЖКХ в плачевном состоянии / недофинансирование было очень большим //
Первая причина // Вторая причина такого состояния в отсутствии / рыночного механизма
регулирования / в этом секторе // И соответственно решения должны быть вот как раз вот в
этой области // Нужно финансировать нормально / нужно соответствующим образом менять /
структуру / этого сектора // Вы знаете / что и крупные компании обращают на это внимание /
Правительство // выстраивает свое / свою политику в этой сфере / в отдельных регионах
проводят // проводятся эксперименты // Главное направление удара должно заключаться в
том что финансироваться / финансироваться должны не предприятия а граждане /
потребители // Они должны получать те средства из бюджетов разных уровней которые идут
сегодня на финансирование организаций / предоставляющих услуги населению все по более
и более высокой цене / и все более низкого качества // Нужно лучше давать людям эти деньги
из бюджета / открывать лицевые счета напрямую с ограничением использования / так что
люди могли объединиться в товарищества / так чтобы человек мог сам объединиться в
товарищества какие-то / и / нанимать с рынка те или иные организации которые
предоставляли бы те или иные услуги // Это невозможно сделать из федерального центра /
это можно сделать только усилиями и регионов и муниципалитетов // Причем
муниципалитетов и регионов в первую очередь // Но это конечно очень чувствительный
вопрос потому что он / возможно связан с тарифами / с повышением оплаты в этом секторе //
Но если говорить грамотно / я надеюсь что позитивную роль сыграют последние законы /
которые ограничивают региональные власти задирать цены на нефтепродукты / тепло и
электроэнергию / задирать необоснованно и без согласования с правительством // И второе //
В преддверии зимы правительство приняло решение дополнительно выделить для помощи
регионов пять с половиной миллиардов долларов // Это очень большие деньги //
Рассчитываю что и это сыграет положительно //
Вопрос: Как Вы относитесь к тому / чтобы государство взяло монополии на осетровые?
Значит должен сказать / да / вот коллега имел в виду биотерроризм прежде всего // Ну /
вообще / монополия всегда опасна / тем более государственная монополия // Но имея в ввиду
уникальность ситуации и уникальность предмета / о котором вы сейчас сказали // я считаю /
что / что это могло быть обоснованным // Нужно посчитать / нужно чтобы // это решение было
подготовлено специалистами и экспертами / но в целом я не исключаю что это могло быть
обоснованным // то есть монополия государства на / на осетровых и все что связано с этим //
Очень чувствительная сторона для / для / для природы //
Вопрос: За что происходящее сегодня вам стыдно и за что больно?
За бедность / населения // Очень низкий уровень жизни населения / низкие доходы // И
граждане России // конечно имеют право / и должны жить лучше //
Вопрос: Действительно ли будет происходить укрупнение регионов и что в этой связи будет с
нашей Ивановской областью?
Административная реформа это / не / реформирование правительства / это не укрупнение
регионов / это изменение функций государства / в отношении с собственностью и
экономикой // Мы уже говорили и часто говорим о том / что необходимо сократить или
исключить необоснованное вмешательство государства в экономику // Часто государство
только присутствует там и только подавляет экономику // Вот здесь были вопросы по /
огородникам и садоводам // Они хорошо знают / что это такое получить какую-нибудь бумажку
/ в какой-нибудь / у какого-нибудь чиновника // И еще больше вам расскажут / о // о своих
проблемах / представители мелкого и среднего бизнеса // Даже и крупный бизнес
сталкивается с этими проблемами // Поэтому / здесь / нам важно системно подходить к
решению проблем // А системный подход / значит изменение функций государства в
отношении общества и экономики страны // Вот это самое главное // Что касается / что
касается укрупнения регионов / то здесь / вот так у нас сложилось // так и в Конституции у нас
записано / восемьдесят девять регионов // Вместе с тем очевидным является то
обстоятельство что ряд регионов страны являются экономически несостоятельны // Им
трудно существовать / они вряд ли когда-нибудь в обозримом историческом будущем станут
самодостаточными // В этом смысле / может быть /объединение с соседями является
обоснованным и правильным // Вместе с тем / хочу это подчеркнуть / решение о возможном
разъединении и объединении / Конституцией Российской Федерации отнесено исключительно
к компетенции самих регионов // И вы знаете некоторые регионы обсуждают эту возможность /
процесс естественный / идет непросто // Должны быть в соответствии с законом приняты
решения в этих регионах // Мы со своей стороны готовы поддержать / вот эти обоснованные
проекты // Но это не должно нести какой-то обвальный характер // Нет цели бесконечного
объединения во имя объединения //
Вопрос: Известно, что существует раздражение между Россией и Грузией // Что должна
сделать Грузия сегодня / чтобы снять эти раздражители между Вами и президентом Грузии?
Ответ очень простой / и абсолютно приемлемый и для нас и для наших грузинских товарищей
// Сделать так / чтобы с территории Грузии прекратились нападения на сопредельную
территорию Российской Федерации // Все / больше нам ничего не нужно // Прекратить
деструктивное действие террористических групп / которые присутствуют к сожалению на
территории Грузии в Панкийском ущелье и рядом // Мы благодарны правительству Грузии за
те действия которые были приняты в последние месяцы / в том числе / и / и связанные с /
ликвидацией отдельных руководителей банд формирования / с захватом и выдачей тех кто
повинен во взрывах жилых домов в Москве // Эти люди находятся в руках российского
правосудия / благодаря / мужественной позиции грузинского руководства // Должен сказать
что мы понимаем трудности / с которыми Грузия сталкивается // Мы понимаем что это
страшно // Многие люди которые должны принять решение и эффективно действовать /
находятся / в опасности // Им сложно часто принимать решения / потому что / они не
чувствуют себя защищенными / со стороны грузинского государства // Надо об этом сказать
честно и прямо // Люди которые боятся / должны бороться с бандами / сами могут быть
объектом нападения со стороны бандитов // В Грузии это реалии // Мы это понимаем // Но /
понимая это / мы говорим / мы знаем это // Мы готовы помочь / скажите как // Мы не
навязываем инструментов решения вопросов // Мы готовы в любом формате // Хотите / в
финансовом плане поможем / хотите / в административном / хотите / наши военные //
информационно поддержат // Хотите / будем вместе работать на границе / хотите / наши
спецподразделения ГРУ и министерство обороны / и ФСБ примут участие в совместных
операциях // Мы готовы и на это // Мы ничего не навязываем // Если что-то является
неприемлемым для Грузии / мы не будем ни на чем настаивать // Но это должна быть
совместная эффективная работа // У нас есть основания полагать / что у Грузии есть свои
законные требования и озабоченность / связанная с восстановлением единой Грузии / с
воссозданием единой целостности страны // Только все это должно быть в / режиме
приемлемом для всех кто вовлечен в эти конфликты // в том числе и Абхазия / я имею в виду
и Абхазию // Вряд ли Грузия обрадуется если мы окажем какое-то давление / на / абхазскую
сторону / будем принуждать ее к каким-то соглашениям / которые являются для нее
неприемлемыми // Вряд ли Грузия порадуется этому / потому что это не создает нормальную
обстановку / на длительную историческую перспективу // Но что нужно сделать сегодня
точно / это нужно / последовательно / аккуратно работать над / возвращением беженцев // в /
места их постоянного традиционного проживания // Как вот в Галльский район уже свыше
пятидесяти насколько я знаю / процентов / беженцев возвращено // Сидеть по углам / за / по
разные стороны баррикад и держать друга на мушке / самый плохой путь к решению
проблемы //
Вопрос: Вопрос о судьбе местного самоуправления // Будут ли на Ваш взгляд какие-то
изменения связанные с этим / поскольку и закон об обороте земли сельхозназначения
вступает в очень серьезные противоречия с традициями края?
Первое // Что касается муниципалитетов // На мой взгляд очень важный вопрос // Один из
принципиальных вопросов российской государственности // Без сильных муниципалитетов не
может быть сильного государства в России // К сожалению / у нас / активность населения /
была / на нуле практически // На протяжении восьмидесяти лет // все решалось в обкоме / в
райкоме // в Москве // Значит / для того чтобы / возродить эту культуру / культуру принятия
ответственных решений / на местном уровне / потребуются и внятные решения со стороны
законодателей / потребуется рост сознания / граждан России / рост сознания населения в
этих самых муниципалитетах и осознания того / что зависит от местных властей // Вот в
прошлом или позапрошлом году в некоторых районах Дальнего Востока мы столкнулись с
удивительной ситуацией во / во время осеннего так называемого максимума / некоторые
города были / как говорят специалисты / разморожены / то есть системы разморожены // На
самом деле люди там замерзали // Выяснилось что / в общем денег достаточно /
правительство вовремя все перечислило / в бюджете региона деньги есть / а вот в конкретном
муниципалитете / все развалилось // Причем / то что все развалится / руководители знали
заранее // Начали допустим строительство какой-то котельни / не довели до конца / деньги то
ли / растащили / то ли / неправильно истратили / бросили / и просто смылись оттуда // И
спросить не с кого // А ведь этих людей / этих руководителей жители этого района / этого
городка избирали // Но ведь как избирают? Как? Хорошо говорит / складно ругает власти / И
считается что достаточно // Нет / сегодня этого мало // Избирать надо профессионалов / а не
только тех у кого глотка луженая // Избирать надо тех / которые могут решать проблемы // Вот
это нужно понять // И для того чтобы это понять никого не надо обвинять // потому что
повторяю / у нас никогда за последние десятилетия вот этой культуры управления на
местах // Это требует времени и осознания того / что от местных властей многое зависит //
Но / эти местные власти / не должны быть поставлены в условия при которых на них висят
проблемы / но нет инструментов решения этих вопросов // Именно для того чтобы /
распределить обязанности и финансовые источники для решения и принимаются пакеты
законов / о которых мы говорим и о которых вы сейчас упомянули // …
2. Фрагмент телевизионной передачи «Выборы-2003»
(РТР, 11.11.2003)
Ведущий: У каждой партии и блока есть одна минута для представления избирателям //
Делая это представление или программное заявление следите за линией на электронном
табло //
Г.А. Явлинский: У меня есть редкая возможность в прямом эфире / представить еще раз /
рассказать о нашей партии нашим избирателям // Российская демократическая партия
«Яблоко» это партия свободы и справедливости // Без свободы нет справедливости / без
справедливости нет социальной справедливости // Несвободные люди / не могут быть
справедливыми // Мы видим сейчас самую главную перед собой задачу / это ликвидировать
бандитский капитализм / созданный в России за последние десять лет // Это нужно делать
аккуратно / умно / так чтобы снова не обрушить жизненный уровень наших людей // это надо
делать быстро // Мы хотим создать в России общество / в котором люди труда / таланта и
капитала будут напрямую связаны с их богатством //
П.П. Бородин: Территория России восемнадцать миллионов квадратных километров / три
миллиона – это / Европа / и пятнадцать / Азия // Все национальные основные богатства
расположены в Азии // Это золото / никель / и металл и газ и нефть // И сегодня отсутствие
внутренней политики / касающейся Азии / беспокоит нашу партию // Мы считаем / что нужна
программа занятости населения // это своеобразный территориальный коридор / Европа /
Белоруссия / Россия / Дальний Восток и Восточная Азия // Мы считаем что нужен аудит
собственности / не этот тотальный передел собственности поделенной незаконным
способом / а тотальный аудит собственности // Нужен рынок земли / цивилизованный и
культурный // Мы считаем что нужно государственное управление / которое сегодня внутри
страны практически отсутствует // Блестящая политика которую проводит Президент на
внешнем … / внешне политически / я сейчас говорю что нужна и внутриполитическая работа //
нужна нормативная база в России / это парламент //
Б.Е. Немцов: Ну во-первых я хотел поздравить и всех тех избирателей и / участников
сегодняшних дебатов / с тем / что впервые за долгие месяцы на государственном канале в
прямом эфире проходят дебаты // Это большой успех демократии // Надеюсь что не
последний // Должен сказать что за время / предвыборной компании я встретился с десятками
тысяч своих соотечественников / молодых и пожилых людей интересует один вопрос //
Почему в такой богатой стране / такая высокая бедность и такие низкие доходы // И Союз
правых сил как партия экономического роста как партия занятости / как партия низких
налогов / как партия свободных / демократически настроенных / образованных / и
современных людей / имеет программу / повышения доходов людей / занятости / и решения
важнейших социальных проблем / таких как жилищная проблема для молодых семей и
семей / которые зарабатывают деньги //
Ведущий: Спасибо // <… > Мы переходим непосредственно к дебатам // Как обычно в первом
раунде мы дадим возможность задать вопросы нашим телезрителям // <… > Подавляющее
число вопросов адресовано лидерам двух правых партий / СПС и «Яблоко» / и касаются эти
вопросы объединения //
Г.А. Явлинский: Значит / «Яблоко» / в принципе / не может объединяться с такими / людьми
как Анатолий Чубайс / Альфред Кох / представляющими создание и развитие в стране той
самой системы бандитского капитализма / о которой я только что говорил // В СПС есть
разные люди / со многими из них мы готовы и будем сотрудничать независимо от того кто бы
что ни говорил // Но политически мы разные партии / у нас разные цели / у нас разные
ориентиры Мы партия демократии // И / конечно нам ближе всего // демократические партии //
В соответствии с той политикой / которую в последние десять лет проводит правящая по
существу партия «Союз правых сил» / эта партия не может называться демократической //
Ведущий: Борис Ефимович / вот то решение которое предложил Чубайс / оно окончательное?
Б.Е. Немцов: Вы знаете / мне кажется / вот все то что было надо отбросить /
взаимоотношения / упреки в адрес друг друга // На мой взгляд / это сейчас никого не
интересует // По сути интересует один вопрос // Будущее России / какое? У нас будет
тоталитарный диктаторский режим7 / или мы будем жить в свободной демократической
стране? На мой взгляд у демократических партий / российских / а Союз правых сил конечно
же демократическая партия / совершенно / однозначно ответ на этот вопрос // Во имя
свободной и демократической России / во имя защиты прав людей / во имя независимого
правосудия / во имя того чтобы не было цензуры / во имя того чтобы не было произвола
чиновников всех уровней //нужно забыть разногласия / нужно двигаться вперед // Это же
очевидно // Я знаю / что взаимоотношения Григория Алексеевича и Анатолия Борисовича
сложные // Ну и что? Я считаю что судьба России важнее / чем личные амбиции / личные
отношения //
Ведущий: То есть сегодняшнее заявление Чубайса это его личное заявление? Оно не
согласовано с «Союзом правых сил»?
Б.Е. Немцов: В этом заявлении четко говорится / что будет объединение демократических сил
//
Ведущий: То есть процесс объединения будет продолжаться?
Б.Е. Немцов: Естественно //
Ведущий: Пал Палыч / у вас есть своя точка зрения?
П.П. Бородин: Да вы знаете я считаю что когда // Это вот очень интересно / когда / допустим
воюют на одном фронте двенадцатая и тринадцатая армия / воюют там с другим так сказать
противником // И еще кроме того они и между собой воюют // это настоящие партии и какого
такого правого толка / <… > Правда у нас уникальная страна /у нас сто сорок шесть
кандидатов в президенты России / ну я правда себя к ним не отношу / И триста семьдесят
пять партий // Во всем мире две-три партии не больше / три-четыре направления / не
больше // и когда даже правые не могут на своем фронте договориться / им не будет места в
Думе //
Ведущий: У меня сейчас вопрос к «Яблоку» и «СПС» // <… > Почему в этих выборах мэра
Москвы «Яблоко» и «Союз правых сил» своих кандидатов не выдвинули?
Г.А. Явлинский: Ну у нас нет / подготовленного кандидата // Мы не можем участвовать в этом
виде клоунады // У нас нет подготовленного кандидата сегодня на пост мэра Москвы / поэтому
мы своего кандидата не выдвигали // Вот я только хочу подчеркнуть / «Яблоко» /
демократическая партия // Она не называет себя / правой // Она называет себя
демократической //
Б.Е. Немцов: Мы не сторонники олимпийского движения // Важно участие а не победа // Если
нет кандидата который может победить / то / лучше не участвовать в выборах // Это
несерьезно // Тем не менее я считаю что конечно нужно менять власть в Москве и конечно
нужно готовить стоящего мэра // И уверяю вас что / в «Союзе правых сил» / мы обязательно
найдем достойного кандидата / который будет пользоваться поддержкой и уважением
москвичей //
Ведущий: Вопрос из Владивостока // Почему во Владивостоке нет воды и когда она появится?
П.П. Бородин: Вы знаете / я достаточно долго возглавлял / был мэром Иркутска // <… > и я
знаю что такое коммунальное хозяйство // Считал и считаю что конституция девяносто
третьего года которую очень неудачно господин Шейнис переписал с Конституции США / он
не все там переписал / то ли командировочных не хватило / то ли времени / не хватило // Но
она не делит функции / которыми должны заниматься мэр губернатор и президент // Четко
прописано во всех странах мира обязанности мэра / это коммунальное хозяйство / это
дорожное строительство / это пожарная безопасность //
Ведущий: А что надо сделать / чтобы была вода?
П.П. Бородин: Чтобы была вода надо чтобы законом было прописано // Мы сегодня пишем о
разграничении полномочий / никто за них не спрашивает //
Явлинский: Ну проблема старая // В течение последних пятнадцати лет / ничего не делалось /
для того чтобы / социальную инфраструктуру ремонтировать / приводить ее в современное
состояние // С девяносто седьмого года правительство / приняло решение о необходимости
доведения оплаты до ста процентов и считало это единственным направлением // А
направление это было ошибочным // Вместо / того чтобы ремонтировать всю
инфраструктуру / решили получать максимальные / доходы от граждан / которые и так
находятся в весьма сложном положении // Так вот этими реальными разговорами и поборами
заменили реальную работу и ЖКХ пришло в очень плохое состояние // Что касается именно
Владивостока / там положение еще более сложнее // Ничего нового / к сожалению
правительство не предлагает //
Ведущий: Борис Ефимович!
Б.Е. Немцов: Знаете / я очень хорошо знаю ситуацию во Владивостоке / был многократно //
Там проблема в следующем / там / совершенно бестолковая власть / которая думает
исключительно / о взаимоотношениях с центром / о решении своих шкурных проблем // Там
хотели построить водозабор еще в девяносто втором году / потом из-за скандала между
Наздратенко и Черепковым они этого не сделали // А сейчас дождались когда воды не стало /
бросились в Москву просить полтора миллиарда долларов // Я считаю что конечно же
федеральный центр обязан оказать содействие // Но вообще надо выбирать достойных
людей / с тем чтобы не издеваться над жителями Приморья / как это происходит сейчас // И я
считаю что / дело не только в том / что коммунальным хозяйством никто там не занимался /
но в том что выбирали абсолютно безответственную власть там // Так что надо думать кого
выбираешь //
Ведущий: На этом наш разминочный, так сказать, раунд закончен. <… > Первый вопрос
второго раунда // Григорию Алексеевичу Явлинскому и его команде такой вопрос
телезрителя // В чем вы видите различие между партиями СПС и «Яблоко»?
Г.А. Явлинский: В том что «Яблоко» считало и считает что приватизация была проведена под
руководством СПС криминально // В том что мы до сих пор расхлебываем результаты этой
приватизации // В том что партия СПС выступала за начало войны в девяносто девятом голу /
и говорила что там возрождается российская армия // В том что партия СПС выступала за
закрытие НТВ // В том что / Анатолий Чубайс довел до закрытия другого частного
остававшегося свободным канала – ТВС // В том что партия эта выступает за / сохранение
сегодняшнего положения // Это все вопросы которые следует дискутировать / как и многие
другие вещи // как и залоговые аукционы и многие другие вещи // Пал Палыч Бородин
руководил администрацией президента Бориса Ельцина // Союз правых сил в лице своих
представителей / как Анатолий Чубайс проводил все эти реформы // С нашей точки зрения
система которая создана / она неработоспособна / она не может обеспечить
соответствующий экономический рост который приведет к изменениям в России //
Ведущий: И электорат разный у вас //
Г.А. Явлинский: Это я не знаю // Сегодня я обращаюсь ко всем гражданам / которые смотрят
на нас // Это социологи / и вы / журналисты / пользуетесь словом «электорат» // Для меня это
мои избиратели / которых «Яблоко» не обмануло и ничего у них не украло / и считает это
своим достижением в условиях той России которая есть // Сегодня мы предлагаем и СПС и
другим партиям объединяться вокруг того чтобы принять решение о том как / не уничтожая
страну и не обижая граждан / демонтировать / изменить систему бандитского капитализма //
Сделать страну реально / свободной / с / социально ориентированной рыночной экономикой //
Вот в чем наша партия //
Вопрос Явлинскому от члена СПС Караманова: Григорий Алексеевич вы родились во
Львове // Ваша семья постоянно живет в Англии // вы по данным Государственной Думы
более шести месяцев живете за границей // Что вас связывает с нашей страной?
Г.А. Явлинский: Моя семья проживает / в Москве // Родился я во Львове и рад / что родился
на Украине / не вижу в этом ничего плохого в отличие от Вас // Мои / два сына / закончили /
один закончил Московский университет / теоретическую физику / другой мой младший сын
математик // Он действительно учится в Лондоне / и что он обладает там сегодня
возможностью заниматься теми вопросами / которыми к сожалению в нашей стране // не
занимаются // Ни одного раза я не ездил от Государственной Думы за рубеж / и Вы сейчас
сказали сведения / не соответствующие действительности // Я / плачу налоги России / живу в
России / и вся моя судьба и моих родственников и моих / предков и моя собственная / связана
с Россией // Вот почему Борис Ефимович мы не можем объединяться с вашей партией // Вот
почему / потому что // Вы задаете такие вопросы // Вам не стыдно? Как демократической
партии / задавать такие вопросы? Мне и то за вас стыдно //
Ведущий: Мы переходим к следующей части нашей программы в которой мы будем говорить
о партии «Союз правых сил» // Я хотел бы начать с вопроса телезрителя который я задавал и
лидеру «Яблока»: // Что мешает объединению ваших партий?
Б.Е. Немцов: Личные амбиции Григория Алексеевича и наши // это правда // Дело в том / что
мы сильно отличаемся // «Яблоко» всю жизнь было в оппозиции / критиковало / и никогда не
брало на себя ответственность за конкретные дела // Мы всегда брались за самую тяжелую
работу / да / ошибались / конечно / но делали / но строили новую Россию // То что сейчас в
новой России есть позитивного в экономике / этот фундамент был заложен нами // Ну
например экономический рост // А что растет? / Частная экономика // Кто создавал частную
экономику? Мы // Новые люди / новые управленцы // Откуда они взядись7 Это мы // огромное
количество от среднего класса / более 20 миллионов человек владельцы мобильных
телефонов и автомобилей // Кто это делал? Мы // Да / высокая бедность / да / много
проблем // Да / нам действительно приходится решать эти проблемы / да / нам приходится
бороться с коррупцией // Но мы готовы решать эти проблемы // А «Яблоко» может только
критиковать //
С.И. Иваненко: … Скажите / вот вы все время повторяете / «личные амбиции» / «личные
амбиции» // В нашей партии семьдесят тысяч человек / ну триста человек вы перекупили / ну
нет ни одного человек / который бы хотел с вами объединиться // Зачем вы врете?
Б.Е. Немцов: … По поводу того, что мы не пускали «Яблоко» в правительство / <… > Что
касается объединения // Мы ведь не жениться собираемся на вас / Но как можно жениться на
невесте / которой шестой десяток / Мы / собираемся пожар тушить // Земля выжженная вокруг
// Цензура сплошная // Суды / басманное правосудие в стране // Неужели вы не видите?
Полная узурпированная власть одним человеком // Абсолютно зажимается всякая свобода и
всякая оппозиционная деятельность // Неужели вы не видите куда страна движется //
Вспомните Германию / временное правительство // Чем закончились эти разногласия? У нас
Россия потеряла / не досчиталась / пятьдесят миллионов человек из-за того что
демократические лидеры в семнадцатом году после февраля не могли найти общий язык //…
3. Фрагмент «прямой линии» с В.В. Путиным
(РТР, 18.12.2003)
Вопрос: Что конкретно даст новая Дума России?
- Ни одно цивилизованное государство/ не может и не должно жить без / законодательного
органа власти // От Государственной Думы России зависит если не все / то очень многое в
нашей стране // зависит своевременное принятие важнейших законов без которых
государство не может развиваться эффективно // От того насколько правительство и
Государственная Дума будут работать не только в плановом режиме / но и солидарно
отвечать за развитие государства / от этого будет зависеть благосостояние каждого жителя
страны // От парламента очень много зависит / и мы все / я в том числе / ждем от работы и
Государственной Думы слаженной и эффективной работы // Я / мы / уверен / в ходе этой
встречи будем возвращаться в той или иной форме к отдельным направлениям развития
государства / развития страны / развития экономики / и будет повод поговорить об этих
приоритетных документах / которые в этом году должны быть приняты //
Вопрос: <… > Почему государство так много говорит и так и не решило проблему ветхого
жилья?
- Александр Николаевич / проблема ветхого жилья носит масштабный характер / и она
актуальна не только / для шахтерских регионов но и даже для центра России // Вот я в Туле
недавно был // Меня поразило состояние жилищного фонда // А это вот / в двух шагах от
Москвы фактически // Проблема / накапливалась десятилетиями и не решалась
десятилетиями // Может быть она решена немедленно? Наверное нет / но есть какие-то пути
ее решения? Конечно есть // Какие они? Самое необходимое / вот то что можно сделать
сейчас / сейчас мы стараемся делать // Обращаю ваше внимание на следующее
обстоятельство // Еще несколько лет назад на эти цели государство практически не выделяло
денег // Вот / три года назад на эти цели в государственном бюджете было запланировано
всего двести миллионов / около двухсот миллионов рублей // В этом году мы выделили
впервые / подчеркиваю впервые в две тысячи третьем году выделили миллиард триста
миллионов / в федеральном бюджете / плюс пятьдесят процентов как минимум / должны
добавить регионы // В общем и целом / вот если мы будем такими темпами двигаться / кое-что
можно будет сделать // Однако это тоже не решит проблему / потому что размер беды
слишком большой // У нас если не ошибусь примерно восемьдесят девять миллионов жилья
находится в таком состоянии // А какой выход? Выход на мой взгляд есть // Он в развитии
ипотечного кредитования // И / вот таким людям как вы / наверняка / если бы ипотека
заработала можно было бы воспользоваться в полном объеме // таких у нас очень много // Вы
человек который работает в эффективной / отрасли / наверняка у вас неплохая заработная
плата / в среднем по стране // Сколько у вас заработная плата в среднем в месяц?
- Двенадцать тысяч //
- Ну / средняя заработная плата у вас двенадцать тысяч // Вы вполне могли бы
воспользоваться ипотечным кредитом и запросто его выплатили // И банк / конечно / таким как
вы точно дал бы кредит / и это было бы вам выгодно //
Вопрос: Почему у нас ипотека не получает такого широкого распространения?
- Вы знаете / скажу // Вот сейчас только девушка с Дальнего Востока задавала вопросы по
Думе / чего мы ждем от Думы // Вот нужны политические решения / Какие они? У нас есть
определенные социальные гарантии для населения // В частности / вот в жилищной сфере
кодексом предусмотрено что / из квартиры где вы живете / человека выселить нельзя //
Правильно или нет? Конечно правильно / но для кого? Для ЖСК / для собственников жилья /
для тех кто получил социальную квартиру // это базовые / такие базовые вещи / которые /
создают стабильность в обществе // Но есть и другие составляющие этой проблемы //
Кредитные // Если вы взяли кредит и обеспечением этого кредита является залог имущества /
который вы купили на этот кредит / банк не даст вот этого кредита / если вы не сможете
заложить что-то / вот то имущество которое вы купили на этот кредит / взяли на этот кредит //
И это по-честному // Ведь правда это по-честному? Или вы выплачиваете / или возвращаете
имущество // Ну вот / эти поправки для кредитного ипотечного кредитования нужно ввести в
законодательство // Законодатели будущей Думы должны решиться на эти изменения в
законодательстве // И тогда я абсолютно убежден в том что ипотечный кредит примет
широкий размах в стране / и многие жилищные проблемы в стране будут решены //
Вопрос: Будете ли вы избираться на второй срок?
- Я планировал это сделать / сделать / это заявление в ближайшие дни поскольку
официальная кампания только началась / Знаю / что вопросов таких много // мой ответ
утвердительный // Да / буду баллотироваться / и в ближайшее время / повторю / сделаю
официальное заявление по этому поводу //
Вопрос: Как вы относитесь к своему портрету в кабинетах чиновников?
- Ну / президент это так же как флаг / герб / действующий президент / глава государства // Это
в известной степени символ государства / поэтому думаю что ничего здесь страшного нет /
все хорошо только в меру // Вот когда чувство меры пропадает у некоторых людей то тогда
это вызывает огорчение //
Вопрос: Что будет предпринимать Россия по решению вопроса о гражданстве?
- Ну действительно трудно найти / достаточно трудно найти так называемую золотую
середину почти по каждому вопросу // Вот только что был вопрос по портретам президента / и
здесь / совсем / другая сфера // Но это чувство меры / оно должно присутствовать и у
законодателей / и у правительства / и у администрации президента // У нас действительно
была острая необходимость навести порядок в эмиграционной сфере // И связано это было
не только с правонарушениями связано было / не только с необходимостью / бороться с
преступностью / а / неурегулированность в сфере миграции это / питательная база для
правонарушений // Связано это было и / с финансовой сферой потому что / от этого / зависят
выплаты большому количеству / людей денег из / бюджета Российской Федерации / потому
что по нашим межправительственным соглашениям в рамках СНГ человек / который
проживает постоянно на территории Российской Федерации / пенсионер допустим
проживающий постоянно на территории Российской Федерации / даже не являющийся нашим
гражданином / получает нашу пенсию от нашего правительства / из нашего бюджета // Здесь
нужно навести порядок / кто у нас живет реально / кто у нас не живет // В некоторых квартирах
/ комнатах / размещено там / десять-восемь метров / было прописано до четырехсот
пятидесяти человек // Ясно что это фикция // Поэтому навести порядок нужно было
обязательно // Вместе с тем закон который был принят в этой сфере и закон об эмиграции и
закон о гражданстве чрезвычайно жесткий / причем жесткий на мой взгляд / и не позволял
стране решать другую важную / стоящую перед нами задачу / привлечение трудовых ресурсов
/ на российский рынок труда // И / не секрет что очень многие развитые государства имея
проблемы с демографией / решают проблему притока трудовых ресурсов за счет эмиграции /
но делают это грамотно и цивилизованно // Нам повторяю пока не удалось выработать этот
цивилизованный механизм привлечения / трудовых ресурсов из других стран // Конечно
самым естественным резервом для нас являются страны СНГ // Это ведь по сути ментально /
наши люди / им легко очень вживаться в российскую действительность // Они как правило
блестящим языком если даже не на уровне родного // Это повторяю страны естественного
притока для нас / но урегулировано в законе это недостаточно хорошо и правительство
планирует ввести необходимые поправки / а может быть даже принять специальный закон об
эмиграции //
Вопрос: <… > Мы платим / все больше и больше за жилье и услуги / а качество услуг
оставляет желать лучшего и количество услуг не увеличивается // Что / денег не хватает?
- Светлана Александровна / это действительно проблема которая действительно интересует /
всех граждан страны / и дело конечно не только в финансовых ресурсах / которых не
хватает // Это действительно так // и не хватает денег // недофинансирование отрасли
составляет сто миллиардов рублей // сто миллиардов недофинансирования // И связано это /
с раздачей льгот / связано это / с невниманием к этой сфере / связано это с тем / что / с /
государственного уровня / практически поддержки этой сферы / в течение многих лет
практически нет // Изношенность сетей составляет примерно шестьдесят процентов // Но /
решить эту проблему конечно можно и нужно // Должен честно сказать / правительство никак
не может решиться действовать в этой сфере // последовательно что ли // Почему? Потому
что / ну… / опасается и наверное опасения эти / серьезные / опасается резкого удорожания
тарифов и цен / которые могут отразиться на / реальном материальном благосостоянии
больших групп населения // В чем может быть решение проблемы? Даже не может быть / а в
чем должно быть решение проблемы? Мы до сих пор из бюджета Федерации направляем
различными каналами и из бюджетов / регионального уровня / направляем огромные / в
целом средства предпрятиям-монополистам / которые / не заинтересованы в понижении и
своих издержек и улучшении качества своей работы // Нужно создать рыночные условия / и
деньги направлять не этим предприятиям / а гражданам непосредственно / для того чтобы
они заказывали эти услуги // Это процесс / такой тонкий / во многих городах / идут по этому
пути / проводят такие эксперименты // Правительство не может решиться на
крупномасштабные шаги но уверен должно будет это сделать //
Вопрос: Ирак / это второй Вьетнам?
- Вы знаете мы не заинтересованы в поражении Соединенных Штатов в их борьбе с
международным терроризмом // Что касается Ирака / здесь это особый разговор // Ведь там
международных террористов при Хусейне не было / это / отдельная проблема // Применение
силы за границей в соответствии с действующим международным правом / в случае / это
только с санкции Совета Безопасности Объединенных Наций // Таковы международные
законы // Все что сделано без санкции Совета Безопасности ООН нельзя признать
справедливым и оправданным как минимум / я говорю очень мягко // Но должен вам сказать /
что во все времена истории человечества / великие страны / империи / они всегда страдали
рядом проблем / которые усугубляли мягко говоря их положение // Это чувство неуязвимости /
чувство величия и чувство непогрешимости // Это всегда вот странам которые претендовали
на то чтобы называться империями очень мешало // Надеюсь / очень надеюсь что с
американскими партнерами этого не произойдет //
Вопрос: <… > Как себя чувствуют ваши щенки / и что вы с ними собираетесь делать?
- Чувствуют себя они хорошо / они вообще славные ребята / пока еще не видят но ведут себя
очень активно // Во всяком случае с мамой ведут себя очень активно // А что касается их
судьбы то это отдельная песня // Много поступает в том числе просьб подарить щенка / мы / я
и члены моей семьи / мы с детьми там с женой / мы подумаем // Щенков как я думаю и вы со
мной согласитесь можно отдавать только в надежные / добрые руки / и соответственно мы
должны понять куда / куда мы их будем отдавать // В общем это отдельный разговор / с
каждым из желающих приобрести собачку //
Вопрос: Почему надо слушать взрослых?
- Я думаю если требование справедливо / то / то нужно слушаться / потому что / исходя из
того что взрослые которые вас окружают хотят вам только добра //