ЖИВАЯ ИСТОРИЯ

Елена Лаврентьева

МОСКВА
Этикет

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ· 2007

УДК 94(47) "15/19"
ББК 63.3(2)47
Л13

Издание второе

Серийное оформление
Сергея ЛЮБАЕВА

© Лаврентьева Е. В ., 2007
© И:шательство до .Молодая rвардия.,
ISBN 978-5-235-03032-9 художественное оформление . 2007
 <Много хорошего
в аристО1фати'Чес1СQМ, воспитании,
в аpuстакрати'ЧеC1CUX npuвынlCах иманерах!»l

Одним из главных достижений рус­

ской культуры XVIII века стало создание
новых устойчивых форм общественно­
го порядка поведения. Российская ари­
стократия была законодательницей но­
вых правил поведения в обществе,
соединивших в себе старые русские
традиции и европейские нормы. «В выс­
ших сословиях складываются некото­

рые обычаи, рождаются некоторые

правила учтивости и изысканности,

служащие, так сказать, опознавательны­

ми знаками, с помощью которых мож­

но отличить посвященных от чужа­

ков. Люди, принадлежащие к высшим

сословиям и пользующиеся милостями

государя, непременно оказывают зна­

чительное воздействие на обществен­

ное мнение, ибо, за очень редкими ис­
ключениями, власть имущие суть люди

со вкусом, влиятельные персоны суть

люди учтивые, а баловни фортуны суть

всеобщие любимцы»2.
«Правила учтивости и изысканности»
регламентировали все сферы жизнен­
ного уклада дворянства, все стороны его

повседневной жизни, предписывали, как

«в светском обществе держать себя на
крестинах, именинах, свадьбах, юбиле­
ях, обедах, вечерах, балах, раутах, на
прогулках, в театрах, маскарадах и т. П.».

Свадебный, траурный, служебный,

семейный, застольный, эпистолярный
этикет и т. д. составляют в СОВОКУПНО-

6
сти то, что принято называть светским этикетом. В этот
список не следует включать церковный этикет, являю­
щийся отдельным (,сводом правил».
В последнее время появились многочисленные пуб­
ликации, посвященные дворянскому быту: развлека­
тельной культуре, миру русской усадьбы, гастрономии,
чиновническим отношениям и т. д. Многообразные сто­
роны повседневной жизни дворян находят освещение
и в предлагаемой книге, однако рассматриваются нами
«под углом» существовавших в то время правил прили­

чия. Хронологические рамки темы выбраны не случай­

но. Пушкинское время по праву можно назвать ('золо­
тым веком» светского этикета, «когда все было точно
определено: и как кланяться, и кому в особенности, и
как разговаривать, и даже как влюбляться». Именно в
эпоху Александра 1 окончательно сформировался эта­
лон светского поведения, на который «ссьmались» даже
спустя несколько десятилетий. К середине века, когда
в обществе появилась «тенденция К упрощению нра­
вов», некоторые правила поведения потеряли свою ак­

туальность. Чтобы восстановить их, автор обращается

к документальным источникам: мемуарам, путевым за­

меткам, переписке современников, поскольку большин­

ство книг по этикету, выходивших В начале XIX века, не
содержали конкретных сведений, а носили нравствен­
но-этический характер в отличие от· многочисленных
изданий конца столетия.
В «Отделе редких книг» Российской государствен­
ной библиотеки (Музее книги) нам все же удалось
отыскать несколько уникальных руководств по этике­

ту, изданных в конце XVПI-начале XIX века, в кото­

рых содержатся конкретные рекомендации, как, на­

пример, вести себя на балу, когда следует делать визи­

ты, что дарить на свадьбу, именины и т. д. Читатели
получат возможность познакомиться с материалами

этих редких изданий.

для того чтобы восстановить некоторые забытые во
второй половине XIX века правила светского поведе­
ния, автор обращается к руководствам по этикету, вы­
ходившим В 40-50-е годы, поскольку это время макси­
мально приближено к пушкинской эпохе.

7
 Разумеется, понимая невозможность рассказать в од­
ной книге о всех существовавших правилах приличия,
мы хотим обратить внимание читателей на малоизвест­
ные факты. Театральному этикету, «искусству одевать­
ся'), воспитанию детей в дворянских семьях посвящены
работы Р. М. Кирсановой, О. С. Муравьевой, Н. Л. Пушкаре­
вой, поэтому в нашей книге данным предметам не уде­
ляется специальное внимание. Дипломатический про­
токол и церемониальный этикет подробно освещены в
книге Н. Е. Волкова «Двор русских императоров в его
прошлом и настоящем,), вышедшей в свет в 1900 ГОДУ, и
в недавно изданной книге О. Ю. Захаровой «Светские
церемониалы в России XVIII-начала хх в8.').
В центре нашего исследования - повседневный эти­
кет русского дворянства. Особенность как церемони­
ального, так и будничного этикета определяется его
игровым характером. Причем участники игры одновре­
менно являлись как исполнителями, так и зрителями
«театрального действа,). Поэтому «малейшее нарушение
условленных форм ощущалось решительно всеми,).
Правда, нарушители придворного этикета подвергались
более суровой оценке окружающих. «В обществе необ­
ходимы хорошие манеры и сдержанность в обращении,
при дворе же эти качества еще необходимее,)3, Так или
иначе, жесткие «рамки светского приличия,) вызывали

естественную реакцию недовольства и у дворян «сред­

ней руки'), и у представителей аристократических кру­

гов: «... цепь отношений, приличий и обязанностей
мгновенно накинута на ДУШУ, как аркан горского раз­

бойника, и влечет бедную из минутной независимости

в рабство и тревогу, называемую - светсх;ою жuзн,uю,
где ум изгибается и коварствует, язык лжет и лицо, как
искусный актер, играет такие роли, каких настоятель­
но требуют обстоятельства~4.
«Обладая всеми светскими выгодами, Грибоедов не
любил света, не любил пустыIx визитов или чинных обе­
дов, ни блестящих праздников так называемого лучше­
го общества. Узы ничтожных приличий бьmи ему не­
сносны потому даже, что они узы~5.
По словам Ю. М. Лотмана, критическое отношение к
свету характеризует романтическую традицию, выра-

8
зившуюся В литературной борьбе против дворянской
культуры, против «литературной аристократии,)6. С дру­
гой стороны, свет оценивается как жизненно необхо­
димая сфера приложения умственных и духовных спо­
собностей личности. Примечательно письмо Д Н. Блу­
дова дочери: «Ты спрашиваешь, думаю ли я, что, при
нынешних обстоятельствах, тебе в свете будет весело?
Я отвечаю: может быть невесело, но полезно, потому
что ум и характер совершенно образуются только в све­
те; и этот свет, пустой, ветреный, часто жесткий и не­
сносный, также нужен для души нашей, как и занятие в
уединении. Сохрани Бог влюбиться в него, но не долж­
но его чуждаться,)7. Свет в сознании современников, с
одной стороны, подавлял индивидуальность, а с дру­
гой - предоставлял возможность для самостоятельно­
го творчества, для самовыражения личности.

Как пишет А Мартен-Фюжье, автор книги о фран­

цузской светской жизни первой половины XIX века,
«миссия, исполнение которой берет на себя свет, -
,М,иссия 'К:)Jльmурная, а именно смягчение нравов ... Ины­
ми словами, свет претендует на звание авангарда циви­

лизации. Ради исполнения этой миссии светские люди

строго чтут условности и правила хорошего тона, ста­

раются быть в курсе всех хитросплетений политики,

носят элегантную одежду и, главное, пестуют все про­

изведения человеческого ума. По той же причине они

покровительствуют искусствам, и либо сами не чужда­
ются творчества, либо оказывают моральную и мате­
риальную поддержку художникам, литераторам, музы­

кантам, актерам и певцам. S •

Многочисленные руководства по этикету, выходив­
шие во второй половине XIX века, бьmи адресованы
представителям среднего сословия, которое составляли

купцы, небогатыIe чиновники, учителя, врачи, артистыI.

В этом также заключалась ~культурная миссия,) света.
В данной книге мы не ограничиваемся лишь расска­
зом о внешних формах поведения - большое внима­
ние уделяется нравственной стороне светского воспи­
тания. ~Приличия суть воплощение нравственности;
они выдают ее присутствие в душе человека, который
не имеет случая проявить ее на деле; они прививают

9
почтение к чужим убеждениям. Если люди, стоящие у
кормила власти, оскорбляют или презирают приличия,
то, не уважая других, они лишаются уважения и сами»9.
Аристократизм подразумевал не только «угонченные
манеры», но и определенный моральный кодекс. Уди­
вительно точное определение «барства», «аристократиз­
ма» дают, характеризуя Л. Н. Толстого, его родные.
«По своему рождению, по воспитанию и по манерам
отец был настоящий аристократ. Несмотря на его ра­
бочую блузу, которую он неизменно носил, несмотря
на его полное пренебрежение ко всем предрассудкам
барства, он барином бьm и барином он остался до са­
мого конца своих дней ... Под словом "барство" я разу­
мею известную угонченность манер, внешнюю опрят­

ность и в особенности тонкое понимание чувства чес­

ти»!О. «Он бьm настоящий аристократ старого времени;
это проявлялось во всем: в его обращении с людьми, в
его манерах, в его вкусах; все грубое, все пошлое, все
безвкусное, даже в туалетах, его коробило»!!. «Отец при­
писывал некоторое значение наследственности, но под

аристократизмом он подразумевал прежде всего бла­

говоспитанность в лучшем смысле этого слова, чувство

собственного достоинства, образованность, сдержан­

ность, великодушие и т. п.»!2.
Да и сам Л. Н. Толстой с гордостью говорил о своей
принадлежности к аристократии: <·Я сам принадлежу к
высшему сословию, обществу и люблю его. Я не меща­
нин, как смело говорил Пушкин, и смело говорю, что
я - аристократ и по рожденью, и по привычкам, и по
положенью»!3.
Из <'разливанного моря» свидетельств современни­
ков, наглядно иллюстрирующих правила поведения в

светском обществе, из множества забавных анекдотов,

обнаруженных на страницах мемуаров, и любопытных
фактов из периодики той эпохи нами бьmи отобраны
самые выразительные, которые помогают воссоздать
картину повседневного этикета пушкинской поры и
демонстрируют его игровой характер.
Вторая часть книги посвящена культуре застолья.
Оно в большей степени, по сравнению с другими по­
вседневными ритуалами, представляло собой <.театраль-

10
ное действо». В последние годы интерес к дворянскому
застолью резко возрос. Книга В. В. Похлебкина .Кушать
подано!» - серьезное исследование и в то же время ув­
лекательный рассказ о репертуаре кушаний и напит­
ков в русской классической драматургии. В основе кни­
ги .Великосветские обеды» ю. М. Лотмана и Е. А. Пого­
сян, повествующей о гастрономических нравах русской
аристократии середины XIX века, лежит семейный ар­
хив Дурново с сохранившимися программами обедов.
Прекрасно изданный альбом .Русский парадный обед»
(авторы-составители Е. М. Юхименко, М. В. Фалалеева)
посвящен разнообразной коллекции меню Государ­
ственного исторического музея, ставшей предметом на­
учного исследования. Мы же хотим обратить внимание
читателей на мемуарные источники, путевые записки
и письма современников, содержащие богатейший ма­
териал по истории русской кухни, по культуре застолья
пушкинского времени. Цель, которую ставил перед со­
бой автор, - .расписать» обеденный ритуал поэтапно,
начиная с приветствий гостей и хозяев и заканчивая
послеобеденной прогулкой в сад. Читатели познакомят­
ся со знаменитыIии гастрономами пушкинской поры,
известными обжорами, гостеприимными хозяевами и
их искусными поварами.

В книге приводятся свидетельства как наших сооте­

чественников, так и иностранных путешественников.

Особого внимания заслуживает эпистолярное наследие

англичанок сестер Mapты и Кэтрин Вильмот, гостив­
ших В начале XIX века у княгини Е. Р. Дашковой. Их пись­
ма дают ценный материал о жизни российского обще­
ства, в том числе содержат любопытные подробности
о гастрономических пристрастиях русского дворян­

ства. Интересны читателям будут и письма графа Жо­

зефа де Местра, который с 1802 по 1807 год был по­
сланником сардинского короля в Петербурге и имел
возможность наблюдать нравы в аристократических
гостиных.

О переписке братьев Булгаковых следует, пожалуй,

сказать отдельно. Судьба распорядилась так, что стар­
ший брат Александр Яковлевич был московским почт­
директором, а младший, Константин Яковлевич, зани-

11
мал такую же должн:осгь в Петербурге. Их эпистоляр­
ное общение является на редкосгь яркой и полной ле­
тописью жизни столичного дворянства первой поло­
вины XIX века.
В некоторых случаях цитируемые TeKcгыI приводят­
ся с сохранением старой орфографии и пунктуации
источника, а также особенностей авторских написаний,
несущих смысловую нагрузку или отразивших речевой
этикет XIX века.
Мы надеемся, что книга будет интересна широкому
кругу читателей и полезна тем, кто проявляет про­
фессиональный интерес к данной теме (в первую оче­
редь мы имеем в виду режиссеров театра и кино). Ко­
нечно же нет необходимости воспроизводить на сце­
не или в кинофильме все тонкости и детали давно
ушедшего быта, но и пренебрегать ими не следует.
К сожалению, современные актеры нередко игнориру­
ют не только тонкости, но и достаточно известные
факты. Екатерина 11, к примеру, .всегда левою рукой
брала и нюхала табак, а правую подавала для поцелуев».
Об этом писали многие мемуаристы. Досадно, что со­
временные исполнительницы роли Екатерины 11 грешат
против .историческоЙ правды». А ведь это не просто
деталь - это характер. И таких примеров можно привес­
ти немало.

Нынешние критики не столь внимательны и язви­

тельны по отношению к очевидным этикетным .несу­

разностям». Даже в самый разгар борьбы с .буржуазноЙ

культурой» советские критики открыто высмеивали тех,
кто демонстрировал на сцене театра полное незнание

светских обычаев и приемов. Не можем отказать себе в

удовольствии процитировать выразительные фрагмен­
ты из работы Г. Г. Штайна «"Маскарад" на советской сце­
не»: «Надо, чтобы зритель почувствовал все ничтожество
этого общества, импозантная величественносгь кото­
рого зиждется больше всего на уменьи непринужденно
держаться, придав своему корпусу гордую осанку, без­
укоризненно носить костюм, любезно улыбаться, тон­
ко льстить и злословить, легко болтать по-французски,
красиво танцевать и отличаться от других особыми ма­
нерами.

12
 Увы! Все это не суждено бьuIO увидеть зрителям на­
ших спектаклей именно потому, что артисгы, изобра­
жавшие светское общесгво, как бы великолепно они ни
понимали свою задачу, не способны были ее решить в
силу слабой профессиональной подготовленности.
В результате изображаемое ими общество было, как пра­
вило, похоже на что угодно, только не на светское об­
щесгво николаевской эпохи ...
Сцены маскарада и бала в Тульском театре, как, впро­
чем, и в других, за исключением разве Горьковского, в
лучшем случае напоминали косгюмированные вечера

в клубах средней руки. Светские дамы и кавалеры танце­

вали так плохо, с таким мучительным напряжением всех

своих сил и внимания, что им решительно не бьmо дела

до судьбы Арбенина и Нины. Их мысли всецело бьmи
заняты тем, чтобы не перепутать какую-либо фигуру
танца или, чего доброго, не упасгь. Единсгвенно, на что
они были способны еще, - это героически, всеми дос­
тупными им мимическими средсгвами, поддерживать

"непринужденную" болтовню с партнером. Их улыбоч­

ки, пожимания плечами, удивленно поднятые брови,
перешептывания и переглядывания, натянутый хохоток
и неловкая грация, производя ужасное впечатление на

зрителя, тем не менее тяжело давались актерам, выпол­

нявшим все эти танцевально-мимические упражнения

как неимоверно скучную и тягостную работу. Надо было

посмотреть, с каким искренним вздохом облегчения
покидали они сцену, оттанцевав или "отреагировав"
положенное им время.

Особенно мне запомнился один молодой актер в

спектакле Казанского театра, изображавший генерала,
внешне смахивавшего на Скалозуба. Очень довольный
тем, что вся грудь его украшена орденами, этот молод­

цеватый генерал поминугно лихо щелкал шпорами, де­

лал поразительно четкие кр-р-ругом, сохраняя при этом

вид хотя и забавный, но все же импозантный. Очертя

голову бросился этот генерал в тяжелые испытания, уго­
тованные ему положением почетного госгя на балу.
Одним из таких испытаний был момент, когда ему при­
шлось, предсгавляясь хозяйке дома, таюке довольно за­
бавной даме в чалме, поцеловать ей ручку. Не рассчитав,

13
что при его гренадерском pocrе надо бы наклонить свой
стан для поцелуя, он с отчаянной решимостью, не сги­
баясь, резко поднес руку бедной дамы к своим губам, чугь
было не вывихнув ей суставы. Совершив столь риско­
ванную операцию, наш генерал сделал классический
полуоборот налево и, как на закланье, повел свою даму
открывать бал. Танцуя в первой паре, он окончательно
угратил всю свою импозантность. Самодовольное выра­
жение на его лице сменилось жалкой растерянностью.
Вместо бравого светского генерала, спотыкаясь и тяже­
ло дыша, "топал" по сцене неповоротливый верзила,
впервые попавший на бал .... 14
«Нельзя не отметить здесь также того странного об­
стоятельства, что, судя по манерам и поведению их в

светском· обществе, эти князья, особенно же Звездич

Поречина и Б. Костина, - дурно воспитаны. Достаточ­
но сказать, например, что Звездич Поречина, неожи­
данно застав у себя в доме баронессу, заговаривает с
ней, не потрудившись надеть мундир, но что еще воз­
мугительнее '- позволяет себе фамильярно трепать ее
за подбородок. 15 ,
«Актеры, так хорошо чувствующие себя в роли Павла
Грекова, разгуливая по сцене в косоворотке или пиджаке,
изображая людей родственной им среды, становятся бес­
помощными, стоит лишь им надеть фрак или бальное
платье,ВЗЯТЬ в руки шпагу или веер. даже Художественно­
му театру стоило огромных трудов показать светское

общество в "Анне Карениной", без которого эта драма на

сценах многих наших театров превращалась нередко в

адюльтер самого банального и пошлого своЙства. 16•

В дореволюционном театре актеры, игравшие пред­
ставителей высшего дворянства, боялись критики зри­
телей-аристократов и поэтому обращались к ним, желая
обучиться тонкостям светского этикета. Этап длитель­
ной подготовки предшествовал спектаклю К. С. Ста­
ниславского «Горе от ума. на сцене Художественного
театра. (,Спектакль "Горе от ума" оставил чудесное вос­
поминание. Почти все актеры играли превосходно,­
пишет в своих воспоминаниях В. П. Веригина. ~Жен­
щины меня пленили своими движениями и манерой дер­
жаться совершенно в духе эпохи. Они скользили на по-

14
лупальцах по комнате как бы в танце, но делали это очень
мягко и есгественно. Софья - Германова произносила
слова с легким иносгранным акцентом, как те, что учат­

ся с детских лет говорить на иностранных языках Гра­

финя-внучка - Книппер грассировала. Играла она пре­
красно... качалов играл Чацкого блесгяще...»17
.Алексей .Александрович Стахович (1856-1919) обу­
чал арисгократическим манерам актеров Московского
Художественного театра. Выпускник Пажеского корпу­
са, «ТИпичный царедворец», Стахович бьm флигель-адъ­
ютантом московского генерал-губернатора князя Сер­
гея .Александровича. Страстное увлечение Художествен­
ным театром привело к тому, что он подал в отставку .
•Шутники говорили, что его пригласили, чтобы "поли­
ровать" актеров и учить их светским манерам, - писал о
Стаховиче М. В. Добужинский. - Алексей .Александрович
бьm одним из самых замечательных шармеров, каких
мне приходилось всгречать в жизни, бьm "барин" с го­
ловы до ног и просг, и ровен со всеми. Я часго видел, как
он, сидя в буфете с каким-нибудь скромным "сmpудни­
ком", весь наклонялся к нему, держа ладонь возле уха, и
выслушивал его, полный внимания и учасгия... Он бывал
душой собраний у Станиславского и рассказчик бьm
талантливейший» 18. И после смерти Стаховича (он по­
кончил с собой 26 февраля 1919 года) К С. Станислав­
ский и· В. И. Немирович-Данченко приглашали в театр
консультантов, знатоков светского этикета. Так, режис­
сер В. Г. Сахновский, участвовавший в постановке .Анны
карениной» на сцене МХАТа в 1935 году, отмечает: «Мы
провели несколько собеседований с проф. В. К Луком­
ским, Булыгиным И Долгоруким, пользовались фотогра­
фиями, которые бьmи досгавлены из ленинградских
музеев, и, кроме того, сам М. И. Прудкин (исполнитель
роли Вронского. - Е. ЛJ во время своих поездок в Ле­
нинград пользовался указаниями лиц, работавших в
музеях, для того, чтобы познакомиться с той обсганов­
кой и бытом, которые могли помочь ему лучше почув­
ствовать себя, как завсегдатая петербургских дворцов,
особняков или аристократических квартир,)19.
Знатоком арисгократических манер считали совре­
менники замечательного актера Н. М. Радина, правнука

15
и внука прославленных балетмейстеров Петипа: <' ... ког­
да в театре Вахтангова ставили "Человеческую коме­
дию" по Бальзаку, то помочь актерам в овладении мо­
нологами и диалогами французских буржуа и аристок­
ратов XIX века бьm приглашен не кто иной, как Радин. 2О .
Блестяще сыгранная Радиным роль «опустившегося·)
князя Бельского в .Касатке·) А Н. Толсгого надолго за­
помнилась зрителям: .И, несмотря на мятую сорочку и
рассгегнугый, смокший крахмальный воротничок, не­
смотря на глаза, мyrныe от бессонных ночей, прове­
денных за картами и за выпивкой, несмотря на взъеро­
шенные волосы и прокуренный голос - таков был
Бельский Радина в первом действии "Касатки", - ни у
кого не могло возникнуть сомнения в том, что он при­

надлежит к арисгократии. 21 .
Умение носить фрак считалось ценным актерским
качесгвом. Среди актеров, владевших этим искуссгвом,
современники называли Н. м. Радина, А. П. Кторова,
Н. П. Рощина-Инсарова.•Кторовское умение носить ко­
стюм бьmо сродни радинскому. На Анатолии Петрови­
че часго можно бьmо увидеть фрак И казалось, что он
носит его всю жизнь: фрак - это ведь не только атлас­
ные отвороты и фалды хвосгом ласгочки, фрак - ми­
ровоззрение, воспитание, происхождение. И аристок­
раты, и дипломаты, и лакеи Кторова носили фрак по­
разному. Но всегда ... с шиком!·)22 <,Николай Петрович
Рощин-Инсаров чаще изображал светских молодых
людей. Он имел прекрасные манеры, умел носить фрак,
что по тому времени бьmо у нас довольно редким явле­
нием, как бывший военный, он совершенно свободно
чувствовал себя в мундире. 23 .
<,Вспоминаются рассказы об одном известном акте­
ре того времени. Он выступил в исторической пьесе и
изумил знатоков исторической верносгью жесгов, по­
клонов и т. д. "Вот что значит вдохновение! - восхища­
лись знатоки. - Да, батюшка мой, тут не нужно никако­
го образования" ... И никто почему-то не подумал о том,
что этот актер бьm близко знаком и часго встречался с
извесгным специалисгом по данной эпохе. ''Только тот
экспромт хорош, который приготовлен заранее", --,. го­
варивал один прославленный масгер экспромтов.) 24. '

16
 Сейчас получить консультацию из уст живых аристок­
ратов проблематично. Остается читать мемуары, дневни­
ки, переписку и помнить слова князя Сергея Волконско­
ГО: <!Можно не любить, даже не желать возвращения пре­
жнего и тем не менее любовной памятью цепляться за
ПРОIШIое, воскрешать его к эстетической жизни»25.
Эстетичность внешних форм светского поведения
бьmа своего рода «оправой» для этических норм.
«Вне всякого сомнения, для человека манеры - это
все, - говорит один из героев автобиографического
романа О. Ильиной "Канун Восьмого дня". - Все эсте­
тические и этические стремления человека выражают­

ся его манерами, жестами, интонациями. Это они со­

здают атмосферу оригинального творчества. И если
внутренний мир человека не выражен эстетически и
ритмически, то все сводится к нулю. По крайней мере
для общества ... »26 О важности соблюдения приличий в
«условиях ежедневной домашней жизни» пишет декаб­
рист Д. Завалишин: «Сколько несчастных женщин впа­
ло в соблазн от того, что они видели самого близкого
человека в самом отвратительном виде, тогда как дру­

гие, не лучшие его во внутреннем быту своем, казались

лучшими и приятными единственно потому, что явля­

лись им не в обычном своем, а в искусственно подго­

товленном виде ... Все мы трудились даже вещественно,
но никогда не показывались друг другу в беспорядоч­
ном виде. Я имел и прежде всегда привычку одеваться
вполне, лишь только встану, и никогда не терпел ни

халатов, ни туфель, ни колпаков и ничего подобного,)27.

Сложившиеся формы ритуального поведения долж­
ны были доставлять эстетическое удовольствие участ­
никам ритуала как в свете, так и дома, то есть в повсед­

невной жизни. К примеру, хозяйка дома, разливающая

чай, не должна бьmа допустить ни одной оплошности:
спокойствие движений, ловкость высоко ценились си­
дящими за чайным столом. «Вчера мы втроем ездили
на фабрику смотреть жену нового управляющего, - со­
общает в 1842 году из Туринска в письме к н.д. Фон­
визиной И. И. Пущин. - Нашли там черкешенку, до­
вольно развязную и довольно светскую. Весь дом на­
полнен ружьями, пистолетами и кинжалами. Среди всех

17
этих воинских доспехов она разливает чай довольно
ловко... »28
Характерно, что и мир вещей, окружавших человека
в повседневной жизни, .состоял на службе» у светского
этикета. Князь Е. Н1Рубецкой, вспоминая родовое име­
ние Ахтырка, отмечает: .Внутри дома тоже было парад­
но: мебель из карельской березы, не допускающая дур­
ных манер, ибо на ней нельзя развалиться, мебель как
бы подтягивающая сидящего на неЙ»29.
Таким образом, этикет регулировал не только празд­
ничное, но и будничное течение жизни. Самые обыден­
ные моменты повседневной жизни дворян подчинялись
правилам приличия: распорядок дня, одежда, еда, .уб­
ранство интерьера», прием гостей, застолье и т. д. эти
правила были многочисленны. Они усваивались не без
труда с ранних лет, в процессе воспитания под руко­

водством опытных наставников. Внучатая племянница

князя Феликса Юсупова-старшего вспоминает: .Интерь­
ер дворца Юсупова запомнился мне, но вначале его раз­
меры меня подавляли, и большие обеды, на которых я
была обязана присугствовать, были для меня пыткой.
Дети были смешаны с родителями вокруг огромного
обеденного стола. Дедушка Феликс, мой крестный, си­
дел на почетном месте; его орлиный глаз наблюдал за
нами, за каждым особо. Со всеми орденами, украшаю­
щими его широкую грудь, он сиял как бог гнева. "Хлеб
не кусают, берут по маленьким кусочкам". Его громо­
вой голос ужасал маленькую виновницу, уже доблестно
управляющуюся с батареей ножей и вилок слуги ору­
довали тарелками, другие передавали блюда, взгляды по­
ворачивались сердито в сторону виновницы, с большим
трудом сдерживающей желание заплакать. Но нет, надо
бьmо улыбаться,)30.
Это свидетельство весьма примечательно, посколь­
ку ясно дает понять, что светское поведение не ограни­

чивалось знанием правил хорошего тона. Одна из

основных функций этикета - сдерживать порывы, кон­
тролировать проявление эмоций и инстинктов.•При­
личия - это то, что при личности, как показатель ее
достоинства, состоящего в том, что она уважает лич­

ность и в себе, и в каждом другом человеке, сдерживая,

18
обуздывая стихийные проявления собственной приро­
ды - биологической и социальной, - которые MOryr
быть оскорбительны для другого. 31 •
Повседневная жизнь - это и есть та сфера челове­
ческих отношений, где постоянно сталкиваются нор­
мы поведения и .порывы естества •. Знакомясь с разно­
образными проявлениями повседневной жизни дворян­
ства пушкинской поры, мы неожиданно открываем для
себя некие глубинные, духовные ценности эпохи.
 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРАВИЛА ПРИЛИЧИЯ
и СВЕТСКИЕ МАНЕРЫ

Главаl

«прuмер царствующего
утверждает нравы народа»!
Особенность российского
этикета состоит в своеобразном соединении старых
допетровских обычаев с европейскими традициями.
Петр 1 и его ближайшее окружение были первыми соз­
дателями российского дворянского этикета. По на­
стоянию Петра в России трижды была переиздана
книга «Юности честное зерцало, или Показание к жи­
тейскому обхождению, собранное от разных авторов.,
содержавшая конкретные наставления дворянским

отпрыскам, как вести себя в обществе. Долгое время

книга бьmа единственным печатным руководством по
поведению.

Со второй половины XVIII века начинают активно

печатать пособия по этикету. Вот названия некоторых
из них:

«Светская школа, или Отеческое наставление сыну о

обхождении в свете. (1763-1764);
«Женская школа, или Нравоучительные правила для
наставления прекрасного пола, как оному в свете разум­

но себя вести при всяких случаях должно. (1773);

«Наука быть учтивым. (1774);
«Наставление знатному молодому господину, или
Воображение о светском человеке. (1778);
«Разговор о свете. (1781);
«Карманная, или памятная, книжка для молодых де­
виц, содержащая в себе наставления прекрасному полу

20
с показанием, в чем должны состоять упражнения их.

(1784);
«Искусство быть забавным в беседах. (1791);
«Наука общежития нынешних времен в пользу бла­
городного юношества. (1793); .
«Карманная книжка честного человека, или Нужные
правила во всяком месте и во всякое время. (1794).
В основном руководства по этикету XVIII века бьmи
переводные (чаще всего с французского или немецко­
го языков). К концу века стали появляться и книги рус­
ских авторов.

Огромную роль в развитии российского этикета

сыграла Екатерина 11. Вторая половина XVIII века явля­
ется эпохой расцвета русско-французских культурных
связей, чему немало способствовала деятельность им­
ператрицы, покровительствовавшей французским про­
светителям. С особым радушием принимаются в Рос­
сии бежавшие от революции французские эмигранты,
значительная часть которых осела здесь, оставив замет­

ный след в русской дворянской культуре.

Господствовавший в XVIII веке французский идеал
модного поведения в свете культивировал, по словам

Ф. Булгарина, «любезничество с дамами, угонченное

волокитство, угодничество, легкомыслие, остроумие и

острословие, и изысканную вежливость •. Истинно «вер­

сальский. тон, уже не существовавший на его родине,
в 1790-е годы царил в кругах высшей российской ари­
стократии.
«Двор Екатерины и Павла, заимствовавший тон и
манеры у Версальского ... - пишет Ф. Ф. Вигель, - сде­
лался убежищем вкуса и пристойности и начинал слу­
жить образцом другим дворам Европы. 2 •
В то же время этикет, насаждаемый Павлом 1, стано­
вился ненавистен дворянству.

«Ни один офицер, - вспоминает Н. А Саблуков в «За­

писках о времени императора Павла и его кончине., -
ни под каким предлогом не имел права являться куда
бы то ни было иначе, как в мундире ... офицерам вооб­
ще воспрещалось ездить в закрытыIx экипажах, а дозво­
ляется только ездить верхом или в санях, или в дрож­
ках. Кроме того, бьm издан ряд полицейских распоря-

21
жений. предписывавших всем обывателям носить пуд­
ру. косичку ,или гарбейтель и запрещавших ношение
круглых шляп, сапог с отворотами, длинных панталон,
а также завязок на башмаках и чулках, вместо которых
предписывалось носить пряжки. Волосы должны были
зачесываться назад, а отнюдь не на лоб; экипажам и
пешеходам велено было останавливаться при встрече с
высочайшими особами, и те, кто сидел в экипажах, долж­
ны бьUIИ выходить из оных, дабы отдать поклон авгу­
стейшим лицам~3.
Мужчины, встретив на улице императора, должны
были сбрасывать на землю верхнее платье, снимать
шляпу и, поклонившись, стоять, пока государь не прой­
дет. Дамы, не исключая и государыни, должны были
выходить из экипажа и таюке, спуская верхнее платье,

приседать на подножках.

«Император ежедневно объезжал город в санях или в

коляске, в сопровождении флигель-адъютанта, - чита­
ем в мемуарах А Чарторижского. - Каждый повстречав­
шийся с императором экипаж должен бьUI остановить­
СЯ: кучер, форейтор, лакей были обязаны снять шапки,
владельцы экипажа должны были немедленно выйти и
сделать глубокий реверанс императору, наблюдавшему,
достаточно ли почтительно бьUI он выполнен. Можно
было видеть женщин с детьми, похолодевшими от стра­
ха, выходящих на снег во время сильного мороза, или в

грязь во время распутицы, и с дрожью приветствующих

государя глубоким поклоном. Императору все казалось,

что им пренебрегают, как в то время, когда он бьUI вели­
ким князем. Он любил всегда и всюду видеть знаки под­
чинения и страха, и ему казалось, что никогда не удастся

внушить этих чувств в достаточной степени. Поэтому,

гуляя по улицам пешком или выезжая в экипаже, все

очень заботились о том, чтобы избежать страшной

встречи с государем. При его приближении или убегали
в смежные улицы. или прятались за подворотни ...
Император хотел установить при дворе такие же
порядки, как и на парадах, в отношении строгого со­
блюдения церемониала при определении, как должны
были подходить к нему и к императрице, сколько раз и
каким образом должны бьUIИ кланяться ...

22
 При церемонии целования руки, повторявшейся
постоянно при всяком удобном случае, по воскресень­
ям и по всем праздникам нужно бьmо, сделав глубокий
поклон, стать на одно колено и в этом положении при­

ложиться к руке императора долгим и, главное, отчет­

ливым поцелуем, причем император целовал вас в щеку.

Затем надлежало подойти с таким же коленопреклоне­

нием к императрице и потом удалиться, пятясь задом,

благодаря чему приходилось наступать на ноги тем, кто

подвигался вперед. Это вносило беспорядок, несмотря
на усилия обер-церемониймейстера, пока Двор лучше
не изучил этот маневр и пока император, довольный
выражением подчинения и страха, которое он видел

на всех лицах, сам не смягчился в своей строгости. 4•

• Целование руки государя и падение пред ним на
колени происходило теперь при каждом удобном слу­
чае, и требовалось не соблюдение только формы: тре­
бовалось, чтобы император слышал звук удара колен о
пол и чувствовал поцелуй на своей руке. Сколько лю­
дей боялись при этом показаться недостаточно усерд­
ными, не по отсутствию доброй воли, а в силу какой­
либо случайности! Сколько придворных, подчиняясь
этим обычаям, старались при этом сохранить хотя вид
достоинства! ..
Выходы царские, к которым прежде относились с
большим уважением, являлись теперь какими-то сбо­
рищами. Все должны бьmи проходить для целования
рук по два в ряд, в промежуток, на одной стороне ко­
торого находился государь с государыней, а на другой
стояли обер-гофмаршал и церемониймейстер, кото­
рые последними исполняли обряд целования и были
ответственны за шум и беспорядок, происходящий в
толпе. идя на baise-main·, от страха иногда зацепля­
лись, а зацепившись, начинали извиняться, другие,

приготовляясь к ожидавшей их чести, сморкалИСЬ,и

все это производило небольшой шум, который приво­
дил императора в ярость. Тотчас отдавал он церемо­
ниймейстерам приказание внушить собравшимся о
почтении, которое должно соблюдать по отношению

• Целование руки (фр.).

23
к его особе, а иногда, не имея терпения дождаться ус­
пеха миссии церемониймейстеров, кричал своим гро­
бовым голосом: "Молчать!", что приводило в трепет
самых бесстрашных»5.
При дворе Екатерины 11 существовал абсолютно дру­
гой порядок представления царским особам: «...дамы,
представляясь государыне, приседали (как то делается
во Франции и Германии), а представляясь наследнику,
кланялись по русскому обычаю, нагибая голову и не
разгибая колен»6. Мужчины целовали императрице руку.
«Когда Ее Величество благодарили за какую-нибудь
милость, то можно бьmо становиться и не становиться
на колено, но я предпочел сделать первое. Когда камер­
гер меня назвал, и государыня пожаловала мне руку,

чтобы ее поцеловать, признаюсь, что я крепко прижал

ее к моим губам»7. Причем, по словам А С. Шишкова,
«Екатерина всегда левою рукой брала и нюхала табак,
а правую подавала для поцелуев». Павел 1 выражал со­
жаление, что «у него рука не пухнет, как у Екатерины,
от многих и частых поцелуев».

Аббат Жоржель так описывает «тогдашний порядок

представления» Павлу 1: «Желающие откланяться госу­
дарю должны бьmи предварительно записаться у обер­
гофмаршала и потом явиться во дворец в назначенный
день. В этот день император, шествуя с императрицей к
обедне, проходил через залу, в которой собирались
другие сановники, иностранные послы, депутаты и т. д.,

И если, по возвращении из церкви, император не про­

ходил через эту залу, где должно было происходить

целование руки, и если он не звал явившегося в свой
кабинет, то должно бьmо записаться снова у гофмар­
шала и явиться в следующий приемный день. Упомяну­
тая записка и явка бьmи обязательны до трех раз. Если
же в третий раз император, по выходе из церкви, не
щиялся в зале, то это значило, что отпуск кончился без
личного свидания с государем. Такую неудачу испыта­
ла баварская депутация. Кроме того, перед выездом из
Петербурга за границу необходимо было последова­
тельно три раза публиковать об этом в газетах, а без
предъявления таких публикаций не выдавалось ни пас­
порта, ни подорожноЙ 8 .

24
 О придворном этикете, учрежденном Павлом 1, рас­
сказывает и швейцарец Массон, восемь лет проживший
в России и имевший возможность наблюдать высший
круг русского общества: «Внутр.и дворца был введен
столь же строгий и страшный этикет. Горе тому, кто при
целовании жесткой руки Павла не стукался коленом об
пол с такой силой, как солдат ударяет ружейным при­
кладом. Губами при этом полагалось чмокать так, что­
бы звук, как и коленопреклонение, подтверждал поце­
луй. За слишком небрежный поклон и целование ка­
мергер князь Георгий Голицын бьm немедленно послан
под арест самим Его Величеством»9.
Аресты следовали один за другим.
«Бьmо запрещено, - свидетельствует француз Этьен
Дюмон, - показываться раздетым даже у окна. Не пола­
галось видеть мужчину в халате. Упущение такого рода
бьmо неоднократно наказано заключением в исправи­
тельном ДOMe~10.
Необходимо было получить «дозволение~ на танце­
вальный или другой увеселительный вечер, и поли­
ция входила в дома, где замечала сильное освещение.

На придворные балы приглашенные должны бьmи яв­

ляться обязательно. Тот, кто игнорировал указание, «за­
носился на особый лист и, таким образом, об этом до­
ходило до сведения государя». Не позволялось также
опаздывать на балы, где присутствовал император.
О. А Пржецлавский в своих воспоминаниях приво­
дит любопытный анекдот: «lliишков бьm флигель-адъ­
ютантом императора Павла. Однажды, в дежурство
Александра Семеновича, государь принял бал у князей
Гагариных, данный в известном, подаренном импера­
тором княжне Гагариной, великолепном доме, в Боль­
шой Миллионной. Обязанность дежурного флигель­
адъютанта бьmа следовать нога в ногу за государем на
случай каких-нибудь приказаний. Бал продолжался уже
несколько времени; Павел Петрович бьm весел и разго­
ворчив. Вдруг отворяется дверь, и в ней показывается
граф К···. Государь, видимо, признал неуместным, что,
зная о присутствии его на бале, один из званных позво­
лил себе явиться позже высочайшего гостя. Едва граф
успел переступить порог, как государь, обращаясь к

25
Шишкову, говорит: Флигель-адъютант, ступай к гра­
фу К··· и скажи ему, что он дурак Александр Семенович
говорил, что никогда в жизни не бьm в таком затрудни­
тельном положении, как в эту минугу, тем более что тот,
кому велено бьmо сказать такую любезность, бьm знат­
ная особа. Но делать бьmо нечего. Он подходит к этой
особе и с низким поклоном начинает: "Государь импе­
ратор приказать..." Но государь, пошедший вслед за ним,
перебивает и вскрикивает: "Не так, говори, как прика­
зано и больше ничего". После того молодой офицер,
снова раскланявшись, во всеуслышание произнес: "Ваше
сиятельство, вы дурак". "Хорошо", - похвалил государь
и отошел. На другой день Шишков ездил к графу из­
виняться в невольной дерзости; это, кажется, было
лишнее и только напомнило пациенту о вчерашней не­
взгоде. 1О •
На придворных балах танцевавшие должны бьmи
всячески изворачиваться, чтобы, танцуя, быть всегда
лицом к Павлу, где бы он ни стоял.
Особым указом император Павел предписал, чтобы
зрители не смели рукоплескать актерам в тех случаях,

когда он сам находился в театре и не аплодировал.

Вместе с тем «Павлу часто приходилось при виде дам

бросаться к их карете, подходить самому к дверцам и
вежливо предлагать им не выходить из экипажа. Его
вежливость составляла странный контраст с его прика­
заниями. 11 •
Александр 1 пытался сгладить мрачное впечатление,
произведенное недолгим правлением его оща, многи­

ми мероприятиями. В первую очередь он упростил при­

дворный церемониал, отменил торжественные импера­
торские выезды, предоставил дворянству большую сво­
боду в выборе покроя одежды и форм головных уборов.
В «Исторических мемуарах об императоре Александ­
ре и его дворе. графиня Шаузель-IYффье пишет: «Алек­
сандр уничтожил при дворе чрезвычайные строгости
этикета, введенные в предшествующее царствование,
между прочим, обычай выходить из экипажа при встре­
че с экипажем императора. 12.
По словам Н. В. Басаргина, «он имел много привле­
кательного в обращении и, как я мог заметить, не сер-

26
дился, когда обходились с ним свободно, даже когда,
случалось, противоречили ему'>13.
Был введен другой «порядок представления'> царским
особам. «При предcraвлениях особам царской фамилии
перчатку оставляют только на левой руке, потому что
правой рукою приходится касаться руки императрицы
при поцелуе'> 14. руку императрицы целовали как муж­
чины, так и дамы. В последние царствования при дворе
допускалось «рукопожатие на английский манер». «При
представлении царице (Александре Федоровне, жене
Николая 11. - Е. ЛJ дам одна т-те Дешанелль поцело­
вала ей руку, остальные все ей делали sbake-hands", муж­
чины тоже трясли ей руку, так что в конце она только
кланялась, а руку подавать перестала,>15.
В эпоху Александра 1 обряд коленопреклонения и
целования руки монарха сменился учтивым поклоном,

а для «изъявления благодарности» подданные целовали

императора в плечо. «Он (Александр 1. - Е.ЛJ испытыI­
вает чуть ли не ужас перед каждым внешним знаком

почтения, выходящим за обычные формы, к примеру,

целованием руки. Княгиня Белосельская однажды вез­
ла его в своей карете, и он держался за портьеру. Кор­
милица с ребенком княгини на руках поднесла дитя к
карете поцеловать руку императора, которую государь
чуть ли не с отвращением отдернул»16.
«В то время все в России принимало характер благо­
сти, милосердия, снисходительности и вежливости, -
вспоминал Ф. Булгарин. - Приближенные к государю
особы перенимали его нежные формы обращения и
старались угождать его чувствованиям - и это благое
направление распространялось на все сословия'> 17.
Александр 1, подобно королю Людовику XIY, ценил в
своих подданных благовоспитанность и. светскость.
«Примером К тому, что настоящая благовоспитанность
состоит в том, чтобы облегчать, а не усложнять отно­
шения с людьми, служил известный анекдот, как
ЛюдовикХIY, испытывая одногоgentilhоmm'а, прослав­
ленного за свою учтивость, предложил ему войти в ка­
рету раньше его - короля. Тот немедленно повиновал-

• Рукопожатие (англ.).
27
ся и сел в карету. "Вот истинно благовоспитанный че­
ловек", - сказал король»18.
Манера светского поведения уже не насаждалась ука­
зами царя. Верховным судьей нравов стало обществен­
ное мнение. А личный пример Александра, который, по
словам современника, .знанием приличий превосходил
всех современных государей», служил эталоном свет­
ского поведения .
•у него нет свиты, - сообщает в одном из "петер­
бургских писем" граф Жозеф де Местр. - Если он встре­
чает кого-либо на набережной, он не хочет, чтобы вы­
ходили из экипажа, и довольствуется ПОЮIOном» 19.
•Хотя Я И знал государя по тому, что он сделал вели­
кого и благородного... но, сознаюсь, я бьm поражен его
манерой беседовать, ясностью его мыслей и выбором
выражений. это бьm чистокровный француз со всей его
элегантностью и со всей его энергией», - так отзывал­
ся об Александре другой французский эмигрант, граф
Мориолль 2О .
Не менее лестные характеристики давали импера­
тору и наши соотечественники. А Н. Ibлицын С восхи­
щением говорил об Александре: •...доселе я знал арис­
тократию рода, умел подмечать иногда аристократию

ума и таланта, но вижу, что есть еще третья аристокра­

тия - сердца»21 .
•Старики всю жизнь помнили про обаяние его улыб­
ки, - писал П. Бартенев, - а Сперанский отзывался про
него: "Сущий прельститель!"»
Многие мемуаристыI отмечают рыцарское отноше­
ние императора к дамам. По словам графини Эделинг,
.Государь любил общество женщин, вообще он зани­
мался ими и выражал им рыцарское почтение, испол­
ненное изящества и милости»22.
Император Николай 1 был не менее любезен в обраще­
нии с дамами.•Разговаривая с женщинами, он имел тот
тон yroнченной вежливости и учтивости, который был
трздиционным В хорошем обществе старой Франции и
которому старалось подражать русское общество... »23
.Тон угонченной вежливости» не мешал, однако,
Николаю 1 требовать от своих подданных строгого со­
блюдения правил придворного этикета.

28
 ·CnедующиЙ пример доказывает, как смотрит им­
ператор на этикет вообще и в особенности там, где
дело касается его дочери·, - читаем в записках Гагер­
на "Россия и русский двор в 1839 году". - На одном
балу он разговаривал с австрийским посланником
Фикельмон, как его прервал новый камергер великой
княгини Марии и сказал графу Фикельмон: "Madame la
duchesse de Leuchtenherg vous prie, Monsieur l'amba-
ssadeur, de lui faire l'honneur de danser la polonaise avec
еНе"··. Император, выйдя из себя, запальчиво сказал ему:
"dourac! - apprenez que je n'entends pas qu'on parle de
М-те la duchesse de Leuchtenberg, mais Ыеп de S. А. Im-
periale Madame la Grande-duchesse Marie Nicolajewna;
et quand Madame la Grande-duchesse Marie engage
quelqu'un а danser avec еНе, c'est ипе politesse queHe
fait, et поп honneur qu'eHe demande"···. Камергер был
отставлен и удален, а обер-камергер Головкин полу­
чил выговор, что такого дурака представил в камер­
геры»24.
Некоторые указы Павла 1 были отменены Алек­
сандром 1. Многие же оставались в силе и в последую­
щие царствования. Например, в театре «в присутствии
государя придворный этикет запрещал аплодировать
прежде него ... »25.
• По строжайшему этикету. запрещалось обгонять
экипаж императора. Знаменитый скульптор барон
П. К Клодт не раз осмеливался нарушить это правило,
точнее, закон .
•Как-то, проезжая в коляске, запряженной парой сво­
их "арабов", Петр Карлович заметил экипаж царя
(Николая 1. - Е.ЛJ, не спеша ехавший по набережной в
сторону Марсова поля. Петру Карловичу надобно было
в те же края .
• Великая княжна Мария, дочь НиколаяI, в 1839 году вcryпила в
брак с герцогом Лейхтенбергским .
.. Ibcпожа герцогиня ЛейХтенбергская просит Вас, господин по­
сол, оказать ей честь танцевать с ней полонез (фр.).
... Дурак! Знайте, что я не желаю, чтобы вы говорили гocnажа гер­
цагиняЛeйxtneнбергская, надо говорить Ее Высочества ве.лик:ая 7СНЯ­
гиня мария Ник:алаеВ1Ш; а когда великая княгиня приглашает кого­
либо танцевать, это любезность, которую она оказывает, а не честь,
которую просит ей оказать (фр.).

29
 По строжайшему этикету обгонять императора зап­
рещалось, поэтому кучер вопрошающе обернулся. В от­
вет ему было:
-'- Пошел!
И белоснежные помчались. И в мгновение обошли
самодержца.

царь оторопел, но, вглядевшись, узнал "своего баро­

на" и погрозил ему вослед.
И надо же бьmо случиться такому: вскоре история
повторил ась. туг уже кучер Петра Карловича без всяко­
го вопрошания решился на обгон. А кучер император­
ский, затаивший в душе своей профессиональную оби­
ду на нарушителя этикета, ни о чем царя не спрашивая,
послал и свою пару вперед. Так мчались они с угрозой
захлестнуться постромками или опрокинуться, ударив­
шись колесом о какую-либо каменную тумбу.
Какое-то время катили вровень. Петр Карлович даже
успел приподнять шляпу. .Император стал уплывать на­
зад. Мелькнули оскалы его коней ... Так с приподнятой
шляпой, что можно бьutо принять уже за насмешку,
Петр Карлович и Обернулся. И увидел грозящий госу­
дарев кулак.

И из-за такой-то глупости могло все рухнуть! ..

Вскоре царь приехал 'смотреть 'готовые к тому вре­
мени большие модели "Укротителей". Вошел гремя и
звеня. Ничего поначалу не сказал. Каски не снял. Усы
вскручены. Взгляд выпуклый. (Рассказывают, что от та­
кого взгляда, встретившись с императором, молодень­

кие фрейлины падали в обморок.)

Молчание становилось тягостным ... Наконец:
- За этих - прощаю!
эга царская милость случилась 22 октября 1836 года»26.
«На аудиенции у высочайших особ должноснача-
ла глубоко поклониться и не садиться, не получив
приглашения; также не начинать разговора; а дожи­
даться обращения царственного лица ... »27 Вот как опи­
сывает визит А. А. Бахрушина к Николаю 11 сын созда­
теля театрального музея: «На вокзале в Царском Селе
поезд ожидали придворные экипажи, и один из них
доставил отца во дворец. Здесь его встретил дежур­
ный гофмаршал, который проводил его в приемную

30
и соответствующе инструктировал: "В 11 часов нач­
нется прием, будуг вызывать по имени, отчеству и
фамилии, отвечать только на вопросы императора,
самому вопросов не задавать,· аудиенция продлится
минуг пять, выходя, не поворачиваться спиной к го­
сударю".28.
«Строжайшим образом запрещалось. возражать и
говорить «нет. царским особам. «При выпуске из Смоль­
ного монастыря императрица Мария Федоровна бе­
седовала с первой по выпуску княжной Волконской и
ошиблась в какой-то исторической подробности. Вол­
конская заметила императрице "Non, Madame", а на
выговор императрицы "Оп ne те dit pas поп, та chere"·
ответила "Non, поп et поп,Madame!"··.29.
«Нельзя государю отвечать отказом. - одно из глав­
ных правил придворного этикета, которому беспрекос­
ловно подчинялись как мужчины, так и женщины. Дама
не смела отказать иператору на балу, не могла отказать­
ся от «императорского подношения •. Француженка
Полина Ieбль, получив от Николая 1 «разрешение раз­
делить ссылку ее гражданского супруга. декабриста
И. А Анненкова, отказалась от денег, предложенных ей
императором «на дорогу. В Сибирь. «Князь Голицын
объяснил мне, что нельзя государю отвечать отказом,
на что я сказала, что в таком случае прошу все, что бу­
дет угодно государю, прислать мне. 30 •
Каждый мог обратиться к монарху с «всеподданней­
шей просьбоЙ •. «В Петербурге в то время подойти к
государю бьuIO немыслимо., чаще всего письма не при­
ближенных к императору людей терялись в многочис­
ленных канцеляриях. Прошения писались в строго
определенной форме. «Всемилостивейший государь! -
обращается А С. Пушкин к Николаю 1, находясь в ми­
хайловской ссылке. - ... Ныне с надеждой на великоду­
шие Вашего императорского величества, с истинным
раскаянием и с твердым намерением не противуречить

моими мнениями общепринятому порядку (в чем и

готов обязаться подпискою и честным словом) решил-

• Мне не отвечают нет, моя милая (фр.).

.. Нет, нет и нет, сударыня! (фр.).
31
ся я прибегнугь к Вашему императорскому величеству
со всеподданнейшею моею просьбою.
Здоровье мое, расстроенное в первой молодости, и
род аневризма давно уже требуют постоянного лече­
ния, в чем и представляю свидетельство медиков: осме­
ливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для
сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие краи.
Всемилостивейший государь,
Вашего императорского величества
верноподданный
АлександР ПУШ1CUн. 31 •

А вот письмо Николаю 1, написанное А С. Грибоедо­

вым с гауптвахты Главного штаба, где автор «Горя от
ума. бьm под арестом по делу декабристов:
«Всемилостивейший государь!
..я не знаю за собою никакой вины. В проезд мой из
Кавказа сюда я щательно скрывал мое имя, чтобы слух
о печальной моей участи не достиг до моей матери,
которая могла бы от того ума лишиться. Но ежели про­
ДЛИТСЯ мое заточение, то, конечно, и от нее не укроется.

Ваше императорское величество сами питаете благого­

вейнейшее чувство к вашей августейшей родительнице ...
Благоволите даровать мне свободу, которой лишить­
ся я моим поведением никогда не заслуживал, или по­

слать меня пред Тайный комитет лицом к лицу с мои­

ми обвинителями, чтобы я мог обличить их во лжи и
клевете.

Всемилостивейший государь!
Вашего императорского величества
верноподданный Александр Грuбоедов»32.

Дамы обычно писали прошения к императору в бо­

лее эмоциональных тонах, позволяя себе некоторые
отступления от «учрежденной» формы И «уповая» на
рыцарское отношение монарха к представительницам

прекрасного пола. В подтверждение приведем письмо

Полины Ieбль:
«Ваше величество, позвольте матери припасть к сто­
пам Вашего величества и просить, как милости, разре­
шения разделить ссьmку ее гражданского супруга ...
32
 Милосердие есть отличительное свойство царской
семьи. Мы видим столько примеров этому в летописях
России, что я осмеливаюсь надеяться, что Ваше величе­
ство последуете естественному внушению своего вели­
кодушного сердца ...
Соблаговолите, государь, открыть вашу высокую
душу состраданию, милостиво дозволив мне разделить
его изгнание. Я откажусь от своего отечества и готова
всецело подчиниться Вашим законам.
у подножья Вашего престола молю на коленях об
этой милости ... Надеюсь на нее.
Остаюсь, государь, Вашего величества покорной вер­
ноподданной

Последнее письмо написано по-французски. Для

француженки это было «извинительно». Вообще же
просьбы подавались на русском языке, несмотря на то
что французским владели «беспримерно лучше». «Гово­
рить должно на том языке, на котором заговорят высо­

чайшие особы, причем по-французски и по-немецки к

ним должно обращаться в третьем лице, а по-русски с
прибавлением надлежащего титула, "Ваше Величество"
или "Ваше Высочество"»34. И. А Анненков рассказывал
о допросе, учиненном Николаем 1 декабристам: «Я, вы­
ходя из комнаты государя, подошел к Муравьеву, чтобы
сказать вполголоса: "Ступай, тебя зовет" ... Он бьm очень
молод, застенчив и немного заикался. Государь сделал
те же вопросы, как и мне. Муравьев, вероятно, сконфу­
зившись, начал отвечать по-французски. Но едва он
произнес: "Sire", как государь вышел из себя и резко
ответил: "Когда ваш государь говорит с вами по-русски,
вы не должны сметь говорить на другом языке"»3S.
Светский этикет, однако, не позволял «выходить из
себя». Порой Николаю 1 приходилось раскаиваться за
свою необузданную вспыльчивость перед подданными.
Однажды во время маневров в Красном Селе он неза­
служенно обругал «на чем свет стоит, не стесняясь в
выражениях» генерала Пенкержевского, сообщает в
письме к сестре Иосиф Виельгорский: «На следующее
утро государь приглашает к себе всех генералов и, вый-

2 Е. Лавреllтьева 33
дя к ним, говорит с присущим: ему благородством: "Гос­
пода, вчера я совершенно забьmся перед генералом
П[енкержевским]. Когда я командую войсками, то ни­
как не могу сдерживаться и не выходить из себя. Мне
уже сорок лет, а я до сих пор не преуспел в обуздании
собственной вспьmьчивости. Итак, господа, прошу вас
~предь не принимать близко к сердцу мои слова, ска­
занные в гневе или раздражении. Ты же, Пенкержев­
ский, прошу, прости меня; я не желал тебя оскорбить,
будем друзьями". И он сердечно обнял генерала. Пен­
кержевский рыдал как ребенок и не мог ему отвечать. 36•
Случалось, даже обычно сдержанные императрицы
теряли контроль над собой в присутствии своих под­
данных. Интересна характеристика ЕлизаветыI Алексе­
евны, жены Александра 1, которую дает ее фрейлина
Роксандра Эделинr: «...императрице казалось, что ей на
каждом шагу перечат. Она тревожил ась, выходила из
себя, нарушая тем свое достоинство и огорчая всех
окружавших ее. 37 •
Представигельница петербургского «бомонда. А В. Бог­
данович 2 марта 1893 года запишет в дневнике: «Сей­
час говорил Самойлович, что слышал, что царица очень
нервна, когда одевается куда-нибудь ехать, - булавка­
ми колет горничных, все сердится, так что царь должен

за это всех отдаривать, чтобы выносили эти капризы. 38 •

Речь идет о жене Александра III императрице Марии
Федоровне.
Императорские особы должны скрывать свои чув­
ства от глаз посторонних. Ошибки вызывали недоуме­
ние, насмешку, а подчас и осуждение со стороны вер­

ноподданных. В «ДНевнике. известного археолога, по­

четного члена Академии наук и Академии художеств
И. И. Толстого содержится следующая запись (от 30 ап­
реля 1907 года): «Сегодня ездил в царское Село на бра­
косочетание Танеевой с лейтенантом Вырубовым ...
Свадьба была блестящая в присутствии государя и им­
ператрицы Александры Федоровны (которые были по­
сажеными невесты), великих княжен Татьяны и Ольги
Николаевны, вел. кн. ДМитрия Павловича и вел. княжны
Марии Павловны. Были министр двора, обер-гофмар­
шал, оба обер-церемониймейстера, много флигель-адъ-

34
ютантов ... Императрица во все время венчания IUIакала
(!) и бьmа ужасно красна. Ее поведение всех решитель­
но поразйло и невольно заставляло болтать присугству­
ющих на свадьбе»39.
<.придворная жизнь по существу жизнь условная, и
этикет необходим для того, чтобы поддержать ее пре­
стиж, - отмечает в своих воспоминаниях А Ф. Тютче­
ва. - 'Это не только преграда, отделяющая государя от
его подданных, это в то же время защита подданных от

произвол а государя»40.
Иностранцев поражало рабское преклонение многих
дворян перед монархом. Наши соотечественники также
давали критическую оценку тем, кто <·безотчетно во всем»
подражал императору. «Так, когда однажды этот государь
(Николай 1. - Е. Л), находясь в Петергофе же, на водо­
святии в лагерной церкви кадетских корпусов, позабьm,
войдя в церковь, снять перчатку с правой руки, то никто
из присугствовавших военных, безотчетно во всем ему
подражавших и следивших за каждым его движением,

не посмел и подумать снять перчаток до тех пор, пока

он, желая перекреститься, не снял свою с руки... »41
Однако неверно думать, что отношение дворян к
монарху сводилось только к беспрекословному подчи­
нению его воле. <.Чувство привязанности к горячо лю­
бимому монарху, - писала графиня В. Головина, - не­
сравненно ни с каким другим, чтобы понимать, его надо
испытатЬ»42.
Ю. Арнольд, бывший студент Дерптского универси­
тета, вспоминает встречу с императором в 1830 году как
одно из самых ярких жизненных впечатлений: <·Когда я
вступил в кабинет монарха, то какая-то священная
дрожь пробежала по всему моему телу, и сердце ёкнуло
у меня невольно: мне ведь всего бьmо девятнадцать
только лет. Николай Павлович стоял около письменно­
го стола, одетыIй в форменный сюртук Л.-гв. Кавалер­
гардского полка; я отвесил поклон, держа треуголку

левой рукою по предписанному правилу у шпаги, а

правую руку по швам ...
Государь знаком приказал мне приблизиться.
- Граф Егор Францович сказал мне, что он вами
доволен. Я рад тому.

35
 я низко ПОЮIонился; слезы у меня от умиления выс­
тупили на глазах, и невольно приложил я правую руку

к сердцу. ..
Затем император, милостиво кивнув головою, протя­
нул руку и тем выразил, что аудиенция окончена. Я схва­
тил эту руку оща отечества и от глубины сердца напе­
чатлел на ней восторженный поцелуй rmаменного бла­
гоговения и беспредельной любви верноподцанного»43.
«Как счастливы бьmи лица, удостоившиеся улыбки
царской или царского слова! Сколько генералов сто­
яли навытяжку в ожидании этого счатья!»44
Монарха воспринимали не только как символ госу­
дарства, но и дворянской чести. Именно через связь с
верховной властью каждый дворянин ощущал свою
принадлежность к избранному сословию.
В мемуарах первой половины XIX века описание при­
дворных церемоний занимает значительное место. Как
свидетельствуют MHome современники, после смерти

императора Николая 1 их престиж стал падать. «К несча­

стью, этот дурной тон распущенности и излишней не­
принужденности все больше и больше распространяет­
ся со времени смерти императора Николая, строгий
взгляд которого внушал уважение к дисциrmине и вы­

держке дамам и кавалерам свиты не менее, чем солдатам

его полков->, - свидетельствует фрейлина двора двух

российских императоров: Николая 1 и Александра 1145.
Фрейлины императорского двора бьmи посвящены
во все тонкости придворного этикета. «В то время при
представлении во дворце к их императорским величе­

ствам фрейлины соблюдали придворный этикет: сле­

довало знать, сколько шагов надо бьmо сделать, чтоб
подойти к их императорским величествам, как держать
при этом голову, глаза и руки, как низко сделать реве­

ранс и как отойти от их императорских величеств; это­

му этикету прежде обучали балетмейстеры или танцо­
вальные учители»46.
Несмотря на всю сложность и изощренность при­
дворного этикета, он, по мнению многих современни­

ков, был крайне необходим. «Там, где царит этикет,

придворные - вельможи и дамы света, там же, где эти­

кет отсутствует, они спускаются на уровень лакеев и

36
горничных, ибо интимность без близости и без равен­
ства всегда унизительна, равно для тех, кто ее навязы­
вает, как и для тех, кому ее навязывают»47.
Важность придворного этикета осознавал и А С. Пуш­
кин. «г.це нет этикета, - писал он в "Пугешествии из
Москвы в Петербург", - там придворные в поминугном
опасении сделать что-нибудь неприличное. Нехорошо
прослыть невежею; неприятно казаться и подслужли­
ВЫМ выскочкою»48.

Глава II
~Чи1-tоnаложе1-tию с тою же строгостию
следуют в публике, как этикету при дворе»]

«Когда приходится иметь дело с этой страной, тем

паче в случаях особливой важности, надобно постоян­
но повторять одно и то же: 'чин' 'ЧиН' 'ЧиН И ни на минугу
о сем не забывать. Мы постоянно обманываемся из-за
наших понятий о благородном происхождении, кото­
рые здесь почти ничего не значат. Не хочу сказать, буд­
то знатное имя совсем уж ничто, но оно все-таки на

втором месте, чин важнее. Дворянское звание лишь

помогает достичь чина, но ни один человек не занима­

ет выдающегося положения благодаря одному лишь

рождению; это и отличает сию страну от всех про­

чих», - писал в 1817 году граф Жозеф де Местр графу

де Валезу2.
Действительно, российский дворянин обязан был
служить «Oreчеству И Государю». Военная служба счи­
талась более престижной по сравнению с гражданской.
«Военная каста» высокомерно называла штатских
(фрачных) «рябчиками». Поступок И. И. Пущина, оста­
вившего военную карьеру и перешедшего на «статскую

службу», вызвал недоумение современников. «Происхо­

дя из аристократической фамилии (отец его был адми­
рал) и выйдя из лицея в гвардейскую артиллерию, где
ему представлял ась блестящая карьера, он оставил эту
службу и перешел в статскую, заняв место надворного
судьи в Москве. Помню и теперь, - свидетельствует

37
н. В. Басаргин, - как всех удивил тогда его переход· и
как осуждали его, потому что в то время статская служ­
ба, и особенно в низших инстанциях, считалась чем-то
унизительным для знатных и богатых баричей. Его же
именно и бьmа цель показать собою пример, что слу­
жить хорошо и честно своему отечеству все равно где
бы то ни бьmо... »3
На профессиональное творчество смотрели как на
унизительное для дворянина занятие. Творчество вос­
принималось только как «благородный досуг». В ме­
муарной литературе находим немало тому подтверж­
дений.
«Обвинения на меня сыпались отовсюду, - вспоми­
нает граф Ф. П. Толстой. - Не только все родные, кро­
ме моих родителе.,й, но даже большая часть посторон­
них упрекали менЯ за то, что я первый из дворян, имея
самые короткие связи со многими вельможами, могу­

щими мне доставить хорошую протекцию, наконец,

нося титул графа, избрал пугь художника·, на котором

необходимо самому достигать известности. Все гово­
рили, будто я унизил себя до такой степени, что нано­
шу бесчестие не только своей фамилии, но и всему дво­
рянскому сословию»4.
Учительское поприще также считалось делом не дво­
рянским. «Я отказался от гражданской службы и всту­
пил в учительское звание,- пишет Н. И. Греч. - Дос­
тойно замечания, что это восстановило против меня
многих моих родственников. Как можно дворянину,
сыну благородных родителей, мемяннику такого-то,
внуку такой-то, вступить в должность учителя!»S
Поступая же на сцену, дворяне утрачивали свои пра­
ва. Известный писатель С. Т. Аксаков бьm в молодости
страстным театралом и актером-любителем. В начале
века, будучи мелким чиновником, он бьm принят в доме
адмирала А С. Шишкова. «Старики-посетители, почет­
ные гости Шишковых, заметили меня, - вспоминал он
много лет спустя, - а более всех жена Кугузова ... при­
ветствовали меня уже не казенными похвалами, кото-

. с 1'828 по 1859 год Ф. п.толстой быЛ вице-президентом Академии

художеств.

38
рыми обыкновенно осыпают с ног до головы всех без
исключения благородных артистов. Кугузова изъявила
мне искреннее сожаление, что я дворянин, что такой
талант, уже мною обработанный, не получит дальней­
шего развития на сцене публичноЙ ... »6
.По понятиям того времени, - отмечает в своих
записках Д. Н. Свербеев, - каждому дворянину, каким
бы великим поэтом он ни был, необходимо было слу­
жить или, по крайней мере, выслужить себе хоть ка­
кой-нибудь чинишко, чтобы не подписываться недо­
рослем»7 .
•...Мне минуло 16 лет, и нужно было подумать о служ­
бе, разумеется, военной, потому что статская бьmа не­
мыслима для юноши хорошего дома, - пишет граф
Д. Н. Толстой. - Жить без службы, не иметь чина, це­
лый век подписываться "недорослем из дворян", позор­
нее этого ничего нельзя бьmо придумать»8.
Известно, что князь Голицын, приятель А С. Пушки­
на, никогда не служивший и поэтому не имевший чина,
до старости писал в официальных бумагах: .недоросль».
Принцип сословной иерархии, зависимость ниже­
стоящего от вышестоящего определяли нормы поведе­

ния дворянина как на службе, так и в повседневной

жизни. Непременной обязанностью чиновного дворян­
ства были визиты к начальству в праздники и высоко­
торжественные дни: •...чиновный люд не мог и думать,
под страхом административных взысканий, не явиться
в Новый год или царские дни с поздравлением к свое­
му начальству, начиная с низшего до высшего - губер­
натора. Чтобы поспеть туда и сюда чиновники с ранне­
го угра бьmи на ногах, а побогаче в экипажах, в мунди­
рах и треугольных шляпах, несмотря ни на какой дождь
или мороз»9.
О пасхальных визитах рассказывает бывший фран­
цузский пленный де Серанг, вспоминая свое пребыва­
ние в Петербурге после войны: .Существует обычай
делать в Пасху визиты по всем начальствующим лицам
причем и здесь говорят друг дрyry: "Христос
(autoritis),
воскресе!" и целуются без различий ранга и звания»9.
• Несколько раз в год чиновники хозяйственного
отделения являлись к нам в дом поздравить отца с но-

39
вым годом, со светлым праздником, со днем именин, -
вспоминает В. И. Танеев. - Они приезжали на несколь­
ких извозчиках с делопроизводителем во главе.

Их было много. Извозчики занимали значительную

часть площади, на которой стоял наш дом. (Кроме де­
лопроизводителя никто не позволял себе въезжать во
двор.) Чиновники наполняли у нас всю небольшую залу.
Они бьmи в мундирах и с треугольными шляпами в ру­
ках. Они не смели садиться. Делопроизводитель вы­
страивал их в ряд, и они ждали, когда отец выйдет из
кабинета.
Он выходил одетый, красивый, величественный.
руки он им не подавал. Всем говорил "ты", кроме де­
лопроизводителя, да и за делопроизводителя я не могу

ручаться.

Делопроизводитель представлял чиновников и по­

здравлял от имени всех. Чиновники вторили ему, мыча­
ли несколько слов хором.

ПредстаВление и поздравление продолжалось две­

три минуты. Иногда отец говорил чиновникам краткую
речь, из содержания которой они могли усмотреть, что
они должны "стараться". Отец удалял их торжествен­
ным поклоном и жестом правой руки и скрывался в
кабинете. Они кланялись, теснились в передней и уез­
жали опять попарно на своих извозчиках»lО.
Подчиненный не смел отказаться от приглашения
начальника. Балетмейстер И. Вальберх жалуется в пись­
ме жене: ~Сегодня вечером дал бьmо слово быть с Ми­
кулиным у Степана Ананьевича, но Нарышкин' пригла­
сил к себе, а его приглашение есть приказ: иначе назо­
вет свиньей, хотя у родного бьmо бы веселеЙ»ll.
~Неслыханная дерзость» со стороны подчиненного -
«первым протягивать руку начальнику». Если чиновник
приглашал начальника к себе в гости, он непременно
должен бьm заранее оповестить его о других приглашен­
ных лицах. Об этом читаем в записках А Кочубея:
~Генерал-губернатор бьm со мною в хороших отно­
шениях, несмотря на то что он имел весьма неприят-

• НаРЫШ1CUнАлек:сандрльвовuч (1760-1826) - обер-roфмаршал,

с 1799 по 1819 год - директор императорских театров.

40
ный вспыльчивый характер, многим без всякой причи­
ны наделал неприятностей, после чего перестал при­
глашать их к себе и не желал с ними видеться.
Я со своей стороны находил, ч:го многие из этих лиц
соединяли в себе все качества порядочных людей, а
потому продолжал с ними знакомство и постоянно

приглашал их к себе в дом. Будучи обязан приглашать

к себе и генерал-губернатора, я должен бьm каждый раз
предупреждать его, что такие-то лица будуг у меня, не
будет ли это ему неприятно. На это он постоянно отве­
чал: "Пожалуйста, не беспокойтесь, ,мне так приятно
бывать у вас, что я никогда не позволю себе выразить
какую-нибудь неприязнь или нерасположение к тем
лицам, которые у вас будуг принятыI'.. И он, действи­
тельно, сдержал свое обещание·)12.
Англичанка Кэтрин Вильмот, гостившая у княгини
Дашковой, сообщала в письме: <·Только что я поднялась
к себе, оставив нескольких обычных визитеров. Чувства
уже несколько притупились, потому меня в настоящее

время не так поражают здешние манеры, во многом от­

личающиеся от тех, к которым я привыкла. Например,

ни один человек не осмеливается сесть без приглаше­
ния в присутствии высокопоставленной особы. Княги­
ня в эту минугу, сидя на диване, ведет беседу, а полдю­
жины князей стоят перед ней со шляпами в руках. Ви­
зитеры в небольших чинах редко проходят в комнаты,
а чаще стоят за дверями, переминаясь с ноги на Hoгy.)13.
Нельзя бьmо сидеть, если присутствующий в том же
помещении старший по чину или положению стоял.
~Однажды БлуДов, говоря О той эпохе и вспоминая
разные анекдоты, говорил: "После обеда пили мы ко­
фий, граф Каменский сидел в креслах, а мы все вокруг
него стояли ... " "Как, - прервал я, - неужели перед Ка­
менским не садились?" "Нет, - отвечал Блудов со своей
добродушно-иронической улыбкой, - теперь это по­
нять трудно, а в то время перед начальством не приня­
то бьmо садиться! Сановники александровского време­
ни считались еще людьми прогресса - употребляя
новомодное выражение - потому что принимали под­

чиненных своих в сюртуке и сидя, а не в халате и лежа,

как делали Потемкин и сановники его эпохи"»14.

41
 Современникам была известна, например, привыч­
ка Ф. Ф. Вигеля, не терпевшего, чтобы его подчинен­
ные сидели в его присугствии даже в светской гости­
ной. Характеристику, которую он дал М. С. Воронцову,
можно вполне отнести и к самому Ф. Ф. Вигелю: от
.подчиненных своих он требует знаков нижайшей по­
корности •.
В театре, например, до начала спектакля офицеры
не садились, чтобы не вскакивать со своих мест при
появлении в ложах того или иного старшего офицера
или генерала.

Офицер лейб-гвардии Преображенского полка

вспоминает о существовавшем тогда воинском поста­

новлении .по отношению поступков нижних чинов в

смысле строжайшей тогда субординации и чинопочи­

тания, как например, что младший никогда не мог
обсуждать действий старшего. Младший пред старшим
в чине стоял, погруженный в молчание, а старший,
опираясь на свою власть, иной раз, быть может, этим
и пользовался и в гневе своем не стеснялся ни перед
чем и ни перед KeM .... 15.
Военные должны были строго соблюдать этикет и
в неофициальной сфере общения. r.
А Римский-Кор­
саков бьm исключен из гвардии за то, что позволил
себе за ужином после бала расстегнугь мундир .•Этого
бьmо достаточно: Васильчиков послал сказать ему, что
он показывает дурной при мер офицерам, осмелива­
ясь забыться до такой степени, что расстегивается в
присутствии своих начальников, и что поэтому он

просит его оставить корпус! Корсаков тотчас подал в

отставку cOBceM. 16.
Рассказ Н. А Тучковой-Огаревой несколько отлича­
ется от версии, изложенной выше: .Корсаков бьm од­
нажды приглашен, вместе с прочими гвардейскими
офицерами, в Зимний дворец на обед, данный госуда­
рем Николаем Павловичем гвардейским офицерам. В то
время военные ужасно затягивалИСЬj после обеда Кор­
саков имел привычку расстегивать одну пуговицу у
мундира. Кн. Волконский, бывший тогда министром
двора, заметив это, подошел к Корсакову и очень веж­
ливо сказал ему по-французски:

42
 - Colonel, boutonnez vous, je vous prie', - и прошел
далее, но Григорий Александрович оставил это замеча­
ние без всякого внимания. Обходя еще раз сидевших за
столом офицеров, кн. Волконский вторично напомнил
Корсакову, что нельзя расстегиваться во дворце. Он
говорил по-французски, и Григорий Александрович
отвечал ему с раздражением на том же языке:

- Voulez-vous, prince, que j't~touffe"?

С этими словами он встал из-за стола и удалился
тотчас из дворца. На другой день он подал в отставку и
оставил службу HaBcerдa~17.
За «расстегнутый BOPOT~ могло последовать и более
суровое наказание: «Кауфман, сын генерала, командую­
щего Кильской крепостью, офицер, ученик Высшего
инженерного училища, переходил улицу, направляясь

к товарищу, чтобы вместе с ним заниматься. Воротник

у него был расстегнут. К своему несчастью, он встретил
великого князя Михаила, и тот на пять лет разжаловал
его в солдатыI саперных воЙск,)18.
Многие начальники бьmи убеждены, ~TO «самое нич­
тожное отступление от дисциплины, как червь,· подта­

чивает все устои и основы русского государства и вне­

дряет в умы подчиненных опасное шатание мысли~19.

для того чтобы вызвать на дуэль начальника, подчи­
ненный должен был уйти в отставку: «Равинин вышел в
отставку, чтоб иметь право вызвать на дуэль своего
бывшего начальника; этого, однако же, он не сделал ... ~20
Ни один чиновник, ни один офицер не имели права
жениться без разрешения начальства. Павел 1в 1800 году
предписал всем генералам, штаб- и обер-офицерам
«испрашивать разрешение на брак~ лично у него. Пос­
ле 1808 года военнослужащие, желающие вступить в
брак, подавали рапорт на имя командующих армиями
и корпусами, после 1849 года - командиров полков 21 .
В апреле 1822 года П. А Вяземский писал из Москвы
А и. Тургеневу: «Целая Москва исполнена Павлом Боб­
ринским, который живет здесь за ремонтом. На днях,
тайком от матери и всех, женился он на вдове старого

•- Полковник, застегнитесь, пожалуйста (фр.) .

.. - Верно, вы хотите, князь, чтобы я задохнулся? (фр.).

43
Собакина, польке, урожденной Белинской. Он прока­
зил здесь на все руки, а теперь довершил бурную моло­
дость свою последнею проказою ... Сейчас иду к нему на
гауб-вахту*, куда его посадили за то ли, что женился без
позволения начальства, или за другое, не знаю»22.
Сохранилось письмо от 1 марта 1839 года, написан­
ное по-французски и адресованное Ф. И. Тютчевым, на­
ходившимся в должности первого секретаря русской
миссии в Турине, министру иностранных дел К В. Нес­
сельроде:
(.Граф,
не могу выразить, как тяжела мне необходимость
столь часто докучать вашему сиятельству своими лич­

ными делами; но никогда еще, быть может, подобная

необходимость не бьmа мне столь тягостна, как ныне.
Не входя в объяснения, которые бьmи бы здесь не­
уместны и, вероятно, имели бы тот недостаток, что не
заключали бы в себе ничего для вас нового, я обраща­
юсь, граф, к вашей снисходительной доброте, или, луч­
ше сказать, к вашему великодушию в надежде, что вы

доброжелательно отнесетесь к той просьбе, в отноше­

нии которой я решаюсь испрашивать ваше благосклон­
ное представительство.

Предмет этой просьбы - разрешение вступить в

брак»23. Далее следуют сведения об особе, с которой
Тютчев пожелал ~сочетаться браком». Ровно через пол­
тора месяца, 15 апреля, Нессельроде пишет ответное
письмо, где дает Ф. И. Тютчеву разрешение на брак с
баронессой Дёрнберг.
На прогулке ~лицо, занимающее низшую должность,
должно находиться по левую руку своего спугника».
Однако существовала и ~другая модель взаимоотно­
шений» начальника и подчиненных: .В служебном отно­
шении строгая субординация, но вне оной все равны»21.
~Помню, что, по какому случаю, я не упомню, был
полный обед в Новой деревне. На оном присугствовал
и полковой наш командир Николай Иванович Депре­
радович. Шампанское лилось рекой ... Обед продолжал­
ся долго, и зело все нагрузились и зачали все ловкос-

• Правильнее - гауптвахта.

44
тью В прыганье отличаться, и в том числе и Депрера­
дович. 25 .
«Начальник мой, Александр Григорьевич, - вспоми­
нает В. А Соллогуб, - отличался, ·как и брат его, извест­
ный всему Петербургу граф Сергей Григорьевич Стро­
ганов, сухим и даже резким видом, в душе же он был
человек и добрый, и благонамеренный, хотя не отличал­
ся тою благотворительностью, какою славился в Петер­
бурге его брат Сергей Григорьевич; между мной и гра­
фом Строгановым существовали странные отношения;
угром, когда я являлся к нему по службе, он сидел у сво­
его письменного стола и принимал меня чисто по-на­

чальнически, он никогда не подавал мне руки, и я стоя

докладывал ему о возложенных на меня им поручениях

или выслушивал его приказания; затем я откланивался и

уходил; но по возвращении домой человек докладывал

мне, что от генерал-губернатора приходил курьер с при­
глашением на обед. Когда я являлся на приглашение,
я точно встречал совершенно другого человека; с ласко­

вой улыбкой на совершенно изменившемся лице, с про­

тянyroй рукой. Строганов шел мне навстречу, не только
любезно, но, можно сказать, товарищески разговаривая
со мною обо всем: после обеда, куря, мы вдвоем играли
на биллиарде часов до одиннадцати вечера; затем я ухо­
дил, но на следующий день угром опять заставал своего
начальника таким же ледянисто-сухим, как всегда. 26 .
В следующем анекдоте речь идет о графе А И. Остер­
мане-Толстом. «Однажды явился К нему по службе мо­
лодой офицер. Граф спросил его о чем-то по-русски.
Тот отвечал на французском языке. Граф вспьmил и
начал выговаривать ему довольно жестко, как смеет

забываться он пред старшим и отвечать ему по-фран­

цузски, когда начальник обращается к нему с русскою
речью. Запуганный юноша смущается, извиняется, оп­
равдывается, но не преклоняет графа на милость. На­
конец, отпускает он его; но офицер едва вышел за две­
ри, граф отворяет их и говорит ему очень вежливо по­
французски: ''У меня танцуют по пятницам; надеюсь, что
вы сделаете мне честь посещать мои вечеринки".27.
Тем не менее, даже «вне службы., «не должно никог­
да забываться пред высшими и следует строго держать-

45
ся этого правила вовсе не из порабощения и низко­
поклонства, а, напротив, из уважения к себе и из лично­
го достоинства». В подтверждение сказанного п. А. Вя­
земский приводит следующий анекдот: ~Великий Князь
Константин Павлович до переселения своего в Вар­
шаву живал обыкновенно по летам в Стрельне своей.
Там квартировали и некоторые гвардейские полки.
Одним из них, кажется, конногвардейским, начальство­
вал Раевский (не из фамилии, известной по 1812 году).
Он бьmкраснобай и балагур ... Великий князь забавлял­
ся шутками его. Часто, во время пребывания в Стрель­
не, заходил он к нему в прогулках своих. Однажды зас­
тал он его в халате. Разумеется, Раевский бросился бе­
жать, чтобы одеться. Великий Князь остановил его,
усадил и разговаривал с ним с полчаса. В продолжение
лета несколько раз заставал он его в халате, и мало­

помалу попытки облечь себя в мундирную форму и

извинения, что он застигнут врасплох, выражались все

слабее и слабее. Наконец, стал он в халате принимать

Великого Князя, уже запросто, без всяких оговорок и
околичностей. Однажды, когда он сидел с Великим
Князем в своем утреннем наряде, Константин Павло­
вич сказал: "Давно не видал я лошадей. Отправимся в
конюшни!" - "Сейчас, - отвечал Раевский, - позволь­
те мне одеться!" - "Какой вздор! Лошади не взыщут, мо­
жешь и так явиться к ним. Поедем! Коляска моя у подъ­
езда".
Раевский просил еще позволения одеться, но Вели­
кий Князь так твердо стоял на своем, что делать бьmо
нечего. Только что уселись они в коляске, как Великий
Князь закричал кучеру: "В Петербург!" Коляска помча­
лась. Доехав до Невского проспекта, Константин Пав­
лович приказал кучеру остановиться, а Раевскому ска­
зал: ''Теперь милости просим, изволь выходить!" Можно
представить себе картину: Раевский в халате, пробира­
ющийся пешком сквозь толпу многолюдного Невского
проспекта»28.
При этом сам великий князь Константин Павлович
позволял себе принимать подданных в ~белом холстин­
ном халате». ~Оттенки его благосклонности или гнева
к тому или другому лицу выражались прежде всего в

46
той одежде, в которой он выходил к явившимся или
вытребованным к нему лицам. Если цесаревич был в
своем обычном белом холстинном халате, то не бьmо
никакого сомнения в его отменной благосклонности к
тем, кого он принимал в таком наряде. Если он был в
сюртуке без эполет, то это, относительно его располо­
жения, означало ни то ни се; при эполетах на плечах

цесаревича - дело становилось плохо; но когда он

выходил в мундире, а тем более в парадной форме, то в
первом случае надобно было ожидать бурю, а в после­
днем - страшного урагана. 29 •
Не случайно 23-летний Пушкин дает в письме млад­
шему брату Льву следующее наставление: «Будь холо­
ден со всеми, фамильярность всегда вредит; особенно
же остерегайся допускать ее в обращении с начальни­
ками, как бы они ни были любезны с тобоЙ. 3О •
Как сказано в книге «Благовоспитанный, или Прави­
ла учтивости., фрагменты из которой печатались в
«Сыне Orечества., начальнику следует оказывать «все
знаки уважения., не выходя из «известных границ •.
«Крайности, В кои народы впадают с сей стороны, суть:
l-е дух унижения;
2-е Презрение или дерзостм 31 •
По словам В. И. Танеева, его отец был «чрезвычайно
любезен. с начальством и почтителен «с теми, кого он
считал выше себя. Но при всей этой почтительности он
держал себя так, что никогда не нарушал своего досто­
инства. 32 •
..
В воспоминаниях В. Е. Якушкина о М. и Муравьеве­
Апостоле приводится характерный эпизод: «...МатвеЙ
Иванович служил адъютантом у князя Репнина. Кстати
будет передать случай, который припомнился мне из
рассказов Матвея Ивановича и который характерен и
для начальника, и для подчиненного, вообще для свое­
го времени. Вскоре по назначении Матвея Ивановича
адъютантом кн. Репнин как-то обратился к нему с рас­
поряжением подавать лошадей; Матвей Иванович по­
звонил и сказал вошедшему слуге, что князь хочет ему
что-то приказать; Репнин повторил слуге свое прика­
зание. Несмотря на это маленькое столкновение,
кн. Репнин всегда оставался очень расположенным к

47
Муравьеву, хотя, конечно, никогда уже не давал ему ла­
кейских поручениЙ»33.
Злопамятный Николай 1 не прощал подобных «стол­
кновений». «Василий Сергеевич Норов, брат Норова (Аб­
рама), бывшего впоследствии министрам просвещения,
бьm известен как храбрейший офицер. У него бьmа не­
приятная история с великим князем Николаем Павлови­
чем, когда он бьm еще в полку, а великий князь командо­
вал бригадою. Раз великий князь, разгорячась, забьmся
до того, что взял Норова за пуговицу. Норов оттолкнул
руку, сказав: "Не трогайте, Ваше высочество, я очень
щекотлив". Поэтому, когда Норова после 14 декабря аре­
стовали и привезли во дворец, то Николай Павлович до
того разгорячился, что сказал: "Я знал наперед, что ты
разбойник туг будешь", - и начал осыпать его бранью.
Норов сложил руки и слушал хладнокровно»34.
В эпоху царствования Александра 1, по словам Ф. Бул­
гарина, «наступил перелом в нравах административных

и частных, и мало-помалу начала исчезать грубость,

неприступность и самоуправство»35.
Начальники бьmи вынуждены говорить своим под­
чиненным вместо привычного (\ты» - (\ВЫ».

Примечателен рассказ А И. Дельвига, двоюродного

брата известного поэта Антона Дельвига: «В 111 от­
делении бывший шеф жандармов граф Бенкендорф дал
строгий выговор Дельвигу за означенные заметки и пре­
дупреждал, что он вперед за все, что ему не понравится

в "Литературной газете'" в цензурном отношении, бу­

дет строго взыскивать... В ноябре Бенкендорф снова по­
требовал к себе Дельвига, который введен бьm к нему в
кабинет в присутствии жандармов. Бенкендорф самым
грубым образом обратился к Дельвигу с вопросом: "Что
ты опять печатаешь недозволенное?" Выражение ты
вместо общеупотребительного вы не могло с самого
начала этой сцены не подействовать весьма неприятно
на Дельвига»36.
Тем не менее обращение на (\ты» К подчиненному
бьmо широко распространено, несмотря на (\перелом в
нравах административных»: «... В то время всякий чинов-

• с 1830 года Антон Дельвиг издавал ~Литературную газету•.

48
ный старик всем без исключения молодым людям го­
ворил ты; главнокомандующий обращался на ты к
заслуженным генералам; даже департаментский экзеку­
тор говорил ты молодому чиновнику университетско­

го образования, так как он бьm выше его несколькими

чинами; да и четверть века позднее многоопытный
Чичиков действительно никак не мог понять, отчего
Тентетников обиделся на генеральское ты-,37.
В отличие от Александра 1 Николай 1 обращался к
своим подданным на «ты'). «Говоря всем, не только при­
ближенным, но и вообще известным ему "ты", импера­
тор Николай на бумаге никогда не называл никого ина­
че, как "вы",)38.
«Все императоры, до Александра 11 включительно,
обращались всегда ко всем своим подданным, без раз­
личия возраста и положения, на "ты". Александр 11 пе­
реходил на "вы" только тогда, когда начинал сердиться.
Из великих же князей последними, говорившими "ты",
бьmи сыновья Николая 1, сыновья же Александра 11 об­
ращались уже на "вы". Император Александр III не из­
менил этому и по вступлении своем на престол 39 .
«Эта манера говорить "ты" всем старым и молодым,
обычная как для государя, так и для великих князей при
дворе Александра 11 и раньше, окончательно вывелась
уже при Александре Ш, который ко всем обращался
на "вы".
Старую привычку сохранили лишь великие князья
старшего поколения, братья Александра II, да и это лишь
по отношению к тем, кого они знавали в молодости-,40.
Вежливые начальники, говоря «ТbI') подчиненному, все
же старались «смягчить') обращение, добавляя к место­
имению какие-нибудь ласковые слова. Подобных при­
меров в мемуарной литературе можно oтыIкатьь немало.
«В том же году марта ll-го назначен бьm команди­
ром нашего полка генерал-майор Николай Фадеевич
Воропанов, впоследствии генерал-адъютант... Офицерам
почти всем говорил "ТbI", прибавляя: "любезныЙ-с",)41.
«Андрей Николаевич (Соковнин. - Е. л.) бьm членом
Московского Человеколюбивого Общества и впослед­
ствии бьm избран в вице-президенты этого общества.
Имел на шее Владимира и в петлице Анну, держал себя

49
с досгоинством, как подобает исгинному президенту.
С чиновниками обращался гордо, говорил им: "ты, бра­
тец, сударь" - и все это так величественно>~ 42.
«Никитин сохранил привычку русского восемнад­
цатого века говорить ты всем своим подчиненным
без исключения и никогда не позволял им садиться
перед собой (исключая, разумеется, времени обедов
и ужинов) ...
Василий Андреевич выносил все причуды Никити­
на; в семь часов угра являлся к нему в кабинет в мунди­
ре и, стоя на ногах часа по два и по три, выслушивал

постоянно слова: "Ты, братец".43.

Как пишет А. Дюма в «Путевых впечатлениях., сло­
во «голубчик. - «распространенное русское обраще­
ние, которое обычно употребляется высшим лицом по
отношению к нижестоящему.44. «Это действительно
особенно ласковое слово любят очень многие русские
люди ....45 .
Подчиненные обращались к своим начальникам в
соответствии с установленными формами обращения
к особам разных чинов. Введенная в конце царствова­
ния Петра 1 «табель о рангах. устанавливала 14 ступе­
ней, или классов чинов как в военной, так и в граждан­
ской службе. К лицам 1 и 11 классов обращались «ваше
превосходительство», к особам III и IV классов - «пре­
восходительство •. «Вашим высокородием. именова­
лись представители V класса. Обращение «ваше высо­
коблагородие. относилось к особам УI - УIII классов.
К лицам IX - XIV классов обращались «ваше благоро­
дие •. Правда, последнее обращение было применимо
в быту к любому дворянину независимо от его чина.
Известен рассказ современника о том, как Ф. М. Дос­
тоевский, будучи ординарцем, представлялся велико­
му князю Михаилу Павловичу: «...ОН оробел и вместо
следующей фразы: "К вашему императорскому высо­
честву" громко сказал: "к вашему превосходительству".
Этого было довольно, чтобы за это досталось и началь­
ству, и самому ординарцу.46. В. С. Межевич, редактор
«Ведомостей Санкт-Петербургского градоначальника
и столичной· городской полиции., был посажен под
арест на две недели за то, что он «в официальном из-

50
вести и напечатал вместо "его высочество великий
князь Михаил Павлович" просто "князь Михаил Пав­
лович"»47.
На аудиенции не положено бьmо «заговаривать пер­
вому·) с начальником, «но терпеливо ждать предложен­

ного вопроса и тогда лишь ответить·). К вышестоящему

следовало обращаться «в третьем лице, всегда добавляя
должный титул·).
С особой точностью должен бьm соблюдаться эти­
кет в письмах к старшему по чину. «В письмах к равным
себе число ставится вверху листа, к старшим же внизу.
Замечание сие гораздо важнее, нежели думают: не од­
ному отказано от места, которое бы его обогатило, за
то только, что он ошибся в такой безделице.
Белое место между словом "Милостивый Государь" и
первою строкою письма должно быть соразмерно дос­
тоинству того человека, к которому пишешь»48.
«Когда старший пишет к младшему, то обыкновенно
при означении звания, чина и фамилии он подписыва­
ет собственноручно только свою фамилию; когда млад­
ший пишет к старшему; то сам подписывает звание, чин
и фамилию»49.
«Должно предуведомить читателей, что прибавочное
местоимение:.мой,.моему, приставляемое кМwюстuво­
.му lbсударю, есть всегда знак, что вы получаете письмо
от высшего себя, от барина, вас превосходящего, хотя
бы и не превосходительного»50.
Заслуживает внимания рассуждение п. А Вяземско­
го: «В обществе нужна некоторая подчиненность чему­
нибудь и кому-нибудь. Многие толкуют о равенстве,
которого нет ни в природе, ни в человеческой натуре.
Ничего нет скучней томительней плоских равнин: глаз
непременно требует, чтобы что-нибудь, пригорок, де­
рево, отделялось от видимого однообразия и несколь­
ко возвышалось над ним. Равенство перед законом дело
другое. Но равенство на общественных ступенях - не­
лепость.)51.
А слова князя Ф. Н. Голицына о пользе чинопочита­
ния и о вреде корысти звучат как никогда актуально:

«Некото.рая строгость с· русскими подчиненными от

начальствующего весьма нужна: кто заслуживает штраф

51
или наказание, без упущения да наказан будет. Сие не­
пременно нужно к сохранению порядка. Строгость же
вознаграждается одобрением к повышениям, знаками
за усердие и т. п. Но отчего же столь трудно и мудрено
все сие целое, составляющее все части государственно­
го правления, содержать в некотором постоянном по­

рядке? от начальствующих вельмож У них изглажива­

ется в сердцах истинная любовь к Отечеству, возрожда­
ется же на место оной корысть и собственные выгоды.
Нравы портятся, и хотя бы за ними было особое на­
блюдение невозможно, кажется, им в продолжительно­
сти одинаковыми быть»S2.

Что ,МQЛодой ц,елО8е1С должен наблюдать.

касательно особ высшаzо состоянuя5З •

«Естьли должно быть у человека почтеннаго в его

доме, или где он находиться будет, то осведомясь в пе­
редних комнатах, где он присугствует, итти туда тихо,

и, войдя в комнату, сделать ему учтивый поклон; не спра­

шивать его: "все ли вы в добром здоровье", но свиде­
тельствовать свое глубочайшее почтение. Естьли же он
занимается чтением, письмом, или каким упражнени­

ем, так что не приметит вошедшаго, то должно ожи­

дать, пока он кончит то, или пока он сам приметит

вошедшаго и обратится к нему для разговора.

Когда он пригласит сесть, то должно тому повино­
ваться; но избирая последнее место, которое всегда у
дверей почитается, в кои мы вошли. Но естьли той осо­
бе угодно будет указать нам другое место; то, по неко­
торой учтивой отговорке, сему повиноваться должно,
и не утруждать ее, чтоб она о том раза три напоминала.
Когда же, входя в комнату, увидим, что в ней много
других особ, и когда они сделают честь, при входе на­
шем встанут с своих мест; то, по приглашении нас сесть,

стараться, чтоб не занять чье чужое место .

• Здесь и даЛее в документах, прилаr:i.емых к главам, орфография и

синтаксические особенности, как правило, сохранены.

52
 Естьли знатная особа просит нас оставить учтивос­
ти и в ея присугствии более смелости взять; то мы, по­
благодаря за то учтивым поклоном, не должны дерз­
нyrь исполнить того в самом деле; ибо с знатными воль­
ное с лишком обращение легко их оскорбить может.
Надобно в поступках своих благородную иметь не­
принужденность; но чрезмерно свободное обхождение
с знатными покажет нашу наглость, или глупое тщесла­

вие, показать другим, что мы обходимся с знатными,

как с ровными себе.
Разговор начать всегда особе почтенной предоста­
вить должно, и когда она говорит, то должно внима­

тельно ее слушать; чтоб того, что она уже сказала, себе

повторить ее не заставить; но не должно ея словам и

удивляться, розиня рот, как говорится. Глупее еще дела­

ют те, кои видя знатную особу смеющуюся, сами - ча­
сто не зная чему - во все горло хохочут.

Особа естьли говоря медлит что произнести, не на­

добно ей подсказывать, разве она нас о том попросит.
Естьли особа всех вообще о чем спрашивает, не при­
стайно соваться первому отвечать.
Разговор особы знаменитой прерывать и приплетать
свои к тому речи есть дерзость; но когда спросят наше­

го о чем нибудь мнения, то кратко и ясно должны мы

оное сказать, не давая однакож в речах своих знать, что

мы умнее той особы, или лучше ее о том знаем; ибо не

приятно самолюбию человеческому, когда люди, буду­
чи ниже нас, хотят казаться умнее нас. Когда же непре­
менно должно сказать нечто такое, о чем мы имеем

большее сведение, нежели та особа; то стараться так то

ей пересказать, чтоб не показалось, что мы хотим ту
особу учить.
Когда должно будет сказать некоторое похвальное
приветствие знатной особе, то очень осторожно то
делать надобно, чтоб не показалось оно лестью, но ка­
залось бы совершенно от сердца происходящим; при
похвалах знатной особе не должно и себя унижать, дабы
не явить в себе подлаго духа.
Знатные особы привыкши уже быть во всем похва­
ляемы, не терпят себе противоречия; а по тому, естьли
иногда что нужно отрицать знатной особе, то весьма

53
искусно в том поступать надобно, чтобы их не раздра­
жить. "Нет, это не правда", сказать таким образом бьmо
бы грубо; надобно умягчить отрицание свое так, чтоб
оно даже и не казалось отрицанием; но будьто мы из их
же слов о том так заключаем.

Грубо будет так же, есгьли мы особу какую о чем либо

прямо спрашиваем; но надобно искусным образом в
словах сделать оборот, чтоб то не казалось прямым
вопросом, а нам бы сказали, о чем мы знать хотим.
Весьма непристойно, разговаривая с знатною осо­
бою, сравнивать что нибудь с нею, говоря, что он с вас
будет ростом, у него такия же ноги, как у вас и проч.
Есгьли почтенная особа, говоря про отсутствующаго
кого, спрашивает о нем нас, какого он поведения, или о

чем другом, сему подобном; то, есгьли мы знаем его с

хорошей стороны, отозваться об нем столько хорошо,
сколько мы знаем; а есгьли мы ведаем его с худой сторо­
ны, с ytIТИВОСТЬЮ отказаться о том незнанием; есгьли же

мы уверены, что особа, нас спрашивающая, знает все, и

нам уже не льзя о том молчать, то должно весьма не

много о нем говорить; и, есгьли можно, извинить его

постараться, дабы не показать в себе клеветливаго духа.

Во время разговора, как в речах, так и в движении
телесном, должно показывать глубокое почтение к осо­
бе, с которою разговариваем: не забывать также упот­
реблять в разговоре и титул той особы. Голос в разго­
воре должен быть тихой, и возвышаться, или унижать­
ся, по мере разстояния от нас той особы, с которою
говорим.

Есгьли почтенная особа со стула встанет, тогда и мы

встать должны; есгьли бы случилось, что такая особа
уронила что нибудь не нарочно, учтивость требует, чтоб
немедленно то ей поднять; но отнюдь не допустить ее
до того, чтоб она, естьли мы что уроним, подняла.
По приглашении нас к столу, должны мы дать время
всем сесть, стараясь занять последнее место; естьли же

сам хозяин, или другой кто, по его приказанию, управ­

ляющий местами в столе, пригласит нас сесть на какое
либо место; то мы должны тому повиноваться.
Когда мы бываем на вольном воздухе с особою, ко­
торую мы почитаем, то не должны накрывать голову

54
IllЛЯпою, а естьли она и прикажет это сделать, то учти­

во от того отказаться; естьли же в другой раз о том

напомянет, то должно уже тому повиноваться. Но есть
особы, кои сколько бы нас не просили о том, почтение
наше должно быть столь велико, что мы никогда осме­
литься не должны в их присугствии быть с покрытою
головою. Естьли же погода сурова, и состояние нашего
здоровья требует, чтоб голова бьmа накрыта, то искус­
ным образом, говоря, что "на дворе холодно", или "вет­
рено", или иначе как, довести до того, чтоб пригласили
нас накрыться. Нет ничего глупее и смешнее, ежели бы
кто из обыкновенных людей сказал знатной особе: "по­
жалуйте накройтесь".
Посьmать поклоны, кому бы то ни было, чрез особу
почтенную, не пристойно.
При выходе от человека почтеннаго и особливо,
естьли еще он занят чем, стараться тихо выйти, чтоб
его не заставить для нас вставать; не обезпокоить так
же и прочих, кои с ним находятся.

Естьли почтенная особа не здорова, а нужда требует

быть у ней; то самому не обезпокоивать ее своим при­
ходом; но велеть ей доложить, и ожидать, когда она
позволит к себе войти; в таком случае весьма кратко и
тихо должно с нею разговаривать, стараясь не угомить

ее длинным разговором; и, как можно скорее, окончить

посещение.

И как много случаев быть может, где молодому чело­

веку с особами знатными обращение иметь будет нуж­
но, которыя все описать не возможно, а тем менее их в

правила приводить; то замечать надобно, как в таких

случаях умные люди поступают. *.

Наставление. к;а" сачuняmь u Писать nuc&М454

Общие же части СУГЬ: заглавие, подпись, надпись, год,

месяц, число, место.
Когда пишем к великим людям, то надобно наблю­
дать следующее в рассуждении заглавия:

• Орфография и синтаксические особеннОСти источника сохра­

нены.

ss
 1. Когда письмо к Императору или к Королю, то над­
лежит оставить, по должности нашей и по их чести,
между заглавием Всемилостивейший Государь и почин­
ным словом письма почти половину белого места на
странице. То же наблюдается по мере, когда пишем к
Принцам, к знатным Боярам, смотря по их чину, и к
прочим особам, коим мы обязаны изъявлять наше по­
чтение.
2. От краю бумаги надобно отступить на два или
три перста шириною или по мере чести и чина особы,
к которой пишем. То ж наблюдать должно и снизу
листа.

3. Естьли письмо не очень велико, то лучше повто­

рять Ваше Величество, Ваше Высочество, Ваша Свет­
лость, Ваше Сиятельство, Ваше Превосходительство,
кому что прилично, И начинать сии слова большими
буквами, нежели употреблять, Вы или Вам, потому что
в малых строках будет казаться сие непочтительство.
4. Ежели Ж, напротиву тогр, письмо Д1Iинно, то мож­
но иногда поставить Вы Д1IЯ избежания частого повто­
рения, выключая Императора, Королей и Принцев.
5. НaД1Iежит примечать, что когда пишут к знат­
нейшим особам, то никогда не вносят в первую стро­
ку или в первый отдел письма заглавия или имени той
особы, так, как поступают в письмах к приятелям или
не к знатным людям; но только повторяют его посре­

дине или в конце, когда личное местоимение кончит

часть периода или отдела, с сим изъятием, что когда

пишем к знатным особам, то употребляется красивее

местоимение Ваше с именем достоинства, ему принад­
лежащего.

Пример
Сие зависит:
от Вас, Всемwюcmивейший Государь,
от Вашего Вели-ч,ества

Оное принадлежит:
Вам, Всемwюcmивейший Государь,
, Вашему Высач,еcmву

56
 Уже давно,
Мwюстивый Государь,
Мwюстивая Государыня,
что я честь имею быть.

6. Должно остерегаться, чтоб не поставить вышепо­

мянугых чинов и тому подобных после действительно­
го глагола и перед каким другим существительным

именем, чтоб не сделать двусмысленной речи, которую

сии чины, сообщенные с существительным именем в
одной строке, приключить МОГУГ.

Пример
Я сего дня 1C)lnWl, МWlостивый государь, лошадь.
Ко.мне сего дня на двор взбежала изрядная, государы­
ня, лошадь.
У.меня есть изрядный, МWlостивый Государь, борзой
кобель.
Безделица, Ваше Сиятельство: не извольте тру­
диться.

7. Ни к кому не должно подписываться Ваш раб, кро­

ме самого Государя.
8. Когда пишем к ближним приятелям, или к своим
подчиненным, и кои ниже нас состоянием, то не долж­

но почти совсем оставлять места между заглавием и

началом письма; а можно, естьли кто хочет, поставить

заглавие в начале первой строки, или ввести в первый

период, смотря по месту, где лучше будет.
9. Никогда не можно ставить прозвания того, к кому
пишем, в заглавии или одного имени без отечества,
разве когда к какому-нибудь подлому человеку, или к
мастеровому, яко то:

Господин Рыбников, Илья Орехов, Яков Репин! Я бы­

ло хотел, что и проч. Госпожа Жмурина, Анна Расказо­
ва! Я уведомился, что и прочая.

Подпись
Подпись имеет самое нижнее место в письмах. Дол­
жно наблюдать, когда пишем к знатньiм особам; чтоб
было весьма довольное расстояние между подписью и

57
самим письмом, которое должно оканчивать титулами

Милостивый Государь, или Государь мой; Милостивая

Государыня, или Государыня моя, в одной особливой
строке, поодаль немного окончания письма.
Письма оканчиваются таким образом к Королям, к
Принцам и к прочим знатным особам: потому что с
глубочайшим почтением есмь ..

Всемwюстивейший Государь,
Мuлостивейший ЕЬсударь,
Мwюстuвый ЕЬсударь,
Вашего Величесmва,
Вашего Высочества,
Вашей Светлостu,
ВашегоСuяme.льcmв~
Вашего ВЫСО1Соnревосходительства,
Вашего Превосходительcmва.

Когда к своему Государю, должно писать:

Всеподданнейший раб.

Ак про~им:

Всенuжайший и всeno1Сорнейший слуга,

ПО1Сор1-teйший слуга.>·.

.
ПDuлu:чuя в nuСМ1ах55

«При составлении этой главы мы вовсе не имели ни

намерения, ни надобности предложить читателям пись­
мовник, бесполезность которого несколько раз не без
основания бьmа доказана. Мы сделаем только общий
взгляд как на наружную форму, так и на самое содержа­
ние писем.

Многие, очень порядочные люди, предпочитают ДЛЯ

писем бумагу обыкновенную, тонкую и гладкую, но без
украшений; бумага с виньеткой, раздушенная и с ажур­
ными или позолоченными бордюрами и пр. употреб-
. ;. ~; . ..
.

• Орфография сохранена.
S8
ляется больше дамами или молодыми людьми, имею­
щими претензию на роскошь. Вообще выбор бумаги
должен соответствовать содержанию письма и отноше­

нию между людьми, нахоДЯщимися в переписке.

Писать письмо на серой бумаге и карандашом чрез­

вычайно невежливо; не менее того неучтиво писать на
одном перегнутом листочке.

Людям высшего звания обыкновенно пишут на по­

чтовой бумаге; таким образом, что на первой четверти
страницы помещается титул, а ниже половины ее на­

чинают уже самое письмо, оставляя поле в четверть про­

странства ширины страницы. Письма же к равным на­

чинают на первой четверти листа и без полей.
Число, в которое отправляется письмо, пишется
сверху, к начальнику же - ниже подписи с левой сто­
роны письма.

Начиная письмо, должно предварительно хорошо

обдумать предмет и излагать мысли свои одну за дру­
гою, не смешивая разных предметов; для этого приня­

то начинать каждый предмет отдельною строкою.

Если мы требуем от других живости разговора и
осуждаем их за излишние подробности в нем, утомля­
ющие слушателя, то гораздо более того должны старать­
ся, чтобы в письмах, для которых жертвуют нам, может
быть, сосчитанным временем, не было ничего такого,
что бы могло обременить чтение их или оскорбить де­
ликатность.

Итак, приличия в письмах должно наблюдать более,

чем где-нибудь; письмо должно быть сообразно с от­
ношениями между людьми, ведущими переписку, воз­

растом, веком и полом: что хорошо В письме к равно­

му, то непристойно и оскорбительно к старшему; что

нас прельщает в письме старика, то смешит в письме

молодого человека; что занимало в XVIII веке, то не

занимает более в XIX. Что можно сказать мужчине, того
часто нельзя сказать женщине и наоборот.
Слог также должен соответствовать содержанию
письма и отношениям между пишущими. Пожилым и
уважаемым людям пишут слогом, исполненным почте­

ния, дамам слог должен быть вежлив и любезен, друзь­

ям - весел и непринужден.

59
 Две особы могуг писать в одном и том же письме
только к коротким знакомым.

Письмо к старшим должно быть corнyro вчетверо и

вложено в конверт. Послать без конверта значит не
иметь почтения, так же как и печатать облаткой, а не
сурryчом; впрочем, это дозволяется между людьми, на­

ходящимися в коротких отношениях.

Когда письмо не в конверте и может быть прочитано

сбоку, то допускается немного запечатать ту сторону,
которая может быть приподнята, в таком только случае,
если записка посылается с человеком или по городской
почте; но когда знакомый берет на себя труд доставить
письмо, то подобная предосторожность неуместна.
На полученное письмо должно немедленно отвечать;
оставить без ответа или медлить им невежливо.
Есть люди, для которых отвечать на письмо есть
дело величайшей трудности. Пропустив полгода вре­
мени, они наконец решаются отвечать, начиная с из­

винения. Надобно много искусства, чтобы эти извине­

ния не были смешными. То же замечание относится к
людям, делающим упреки за молчание. В ответе на
письмо должно быть означено время получения его, а
многие этим и начинают.

Письма поздравительные с праздником Пасхи, с Но­

вым годом, с ДНем ангела или рождения родных и зна­
комых должны быть так отправляемы, чтобы их получи­
ли накануне или в тот день, с которым поздравляют.

Рекомендательныя письма или не должны быть за­

печатаны, или заранее прочтены подателю.

Вот титулы для писем:

Сuяme.льнейшuЙ Граф ми КНЯЗЬ

Мwюcmuвейшuй [Ьсударь,
ВаCWlUЙ Петрови'Ч.

В коротких отношениях:

Ммоcmивый Государь
Князь ВaCWluй петрови'Ч.

60
 Адрес:
Его Сиятельству
Князю ВаCWlИЮ Петровичу
NN.

К leнералам от Кавалерии или от Инфантерии

и к Действительным Тайным Советникам:
Ваше высокопревосходительство
Милостивый государь
ВаCWlИЙ Петрович.
К прочим Генералам:
Ваше Превосходительство
Милостивый [Ьсударь
Василий Петрович.

Апрес:
Его ВЫСО1Соnревосходительству
или Превосходительству
ВаCWlИЮ Петровичу
NN.

К Статским Советникам,
равно как и ко всем прочим

Штаб и Обер-Офицерам, пишется просто:

Милостивый государь
ВаCWlИЙ петрович.

Адресы:
К Статским Советникам:
Его Высокородию и пр.

К Штаб-Офицерам:
Его Высокоблагородию и пр.

К Обер-Офицерам:
Его Благородию и пр.

К Духовным особам:
Митрополиту и Архиепископу:
Его ВЫСО1Соnреосвященству.

61
 К Епископу и Викарию:
Его Преосвященству.

К Архимандриту и Игумену:
Его ВЫСО1Соnреnoдобию.

к Протоиерею и Благочинному:
Его ВЫСО1Соблагословению.·.

к Священнику:
Его Благословению.

Диакону:
Почтеннейшему отцу Диа1СОНу.

Письма к разночинцам, крепостным людям, вообще

к низшему классу, принимают форму извещения, нака­
за, уведомления, приказания».

Об обращении с нuзшuми5б

«Надобно поступать вежливо и ласково с такими

людьми, коих судьба не столь щедро одарила счастием,
как нас. Надобно уважать действительные заслуги и
истинное достоинство человека и в самом низком со­

стоянии. Не должно, подобно большей части знатных

и богатых, оказывать снисхождение свое к низшему
состоянию только тогда, когда имеем в них нужду, а на­

против того, вовсе их оставлять или обходиться высо­

комерно, когда можем и без них обойтись. Не надобно
в присутствии какого-нибудь знатнейшего чуждаться
того человека, с которым наедине обращаемся ласково
и искренно; не должно стыдиться оказывать почтение
человеку, действительно оное заслуживающему, явно в
большом свете, несмотря на то, что он без чинов и де­
нег. Впрочем, не надобно из одного только корысто­
любия и тщеславия отдавать предпочтение низшим
классам, чтобы тем самым склонить мнение публики
на свою сторону, и чрез то прослыть любезным и лас­
ковым' r<ocIIОДИНОМ и выйграть предпочтение пред дру­
гими. Не должно преимущественно избирать для себя

62
обращение с людьми без воспитания, в намерении най­
ти в кругу их больше к себе почтения и ласкательства.
Равным образом, не надобно думать, что мы поступаем
естественно, подражая оБЫКНОJ,3ениям простого наро­
да. Не должно таюке потому только обращаться ласко­
во с низшими единственно, чтобы чрез сие самое уни­
зить кого-нибудь из высших; или оказывать снисхож­
дение из одной только гордости, чтобы тем заслужить
большее почтение; но исключая все случайные отно­
шения, по одному только благонамерению, истинным
понятиям о благородстве и по прямому чувству спра­
ведливости, ценить в человеке токмо то достоинство,

которое он имеет, яко человек

Но и сию вежливость надобно располагать по пра­

вилам благоразумия; она не должна выходить из опре­
деленных границ. Коль скоро низший чувствует, что
честь, которую мы ему оказываем, для него не может

приличествовать; в таком случае он сочтет сие или без­

рассудностью, или насмешкою, или даже обманом, опа­
саясь притом, не скрывается ли под сими оказываемы­

ми ему знаками чести чего-нибудь для него опасного и

вредного. Есть также некоторый род снисхождения,
который действительно оскорбителен, и тот, кому ока­
зывают оное, явно чувствует, что сии вежливости нич­

то другое суть, как один только милостивый вид, кото­

рый в глазах самых низших, впрочем, чувствующих
внутреннее свое достоинство, может сделать нас смеш­

ными. Наконец, есть еще самый отвратительный род

вежливости, а именно, когда с людьми низшего состоя­
ния говорят языком, вовсе для них непонятным; когда в

разговорах своих употребляют слова: покорность, ми­

лость, честь, восторг, и проч., К которым вовсе не при­

выкло ухо. Сия погрешность весьма обыкновенна между

придворными. Они собственное свое наречие считают
единственным, всеобщим языком, и чрез то самое, при
всем своем благонамерении, делаются презрительными,
или навлекают на себя подозрение. Величайшее искус­
ство обращения, как я при самом начале сей. книги ,уже
заметил, состоит в том, чтобы уметь применяться к тону

63
всякого общества, и быть в сосгоянии, смотря по обсго­
ятельсгвам, сообразоваться с оным.

Осгерегайся иметь излишнюю доверенность к лю­

дям без воспитания. Они легко могуг ко вреду нашему
воспользоваться нашим добросердечием; всегда требу­
ют от нас слишком много и бывают нескромны. На вся­
кого возлагать должно сголько, сколько сообразно с его
силами.

Не надобно мстить низшему в счастливую эпоху

жизни за то, что он оставил нас в неблагоприятных нам
обсгоятельствах, раболепствовал врагам нашим, и ког­
да он, подобно солнечнику, обращается по солнцу. Не
должно забывать, что такие люди часто бывают в необ­
ходимосги угождать другим, чтобы только иметь про­
питание. К тому ж немногие из них воспитаны так, что­
бы могли ценить некоторые утонченные ощущения и
пожертвования! Не забывай, говорю, что все люди по­
ступают более или менее по видам корысголюбия, ко­
торое образованные умеют только скрывать.

Не проводи низшего, просящего у тебя покровитель­

crвa, защиты или помощи, ложными обнадеживания­
ми, пусгыми обещаниями и тщетными утешениями, как
обыкновенно поступает большая часть знатных, кото­
рые, чтобы избавиться от докучливых бедняков или
прослыть великодушными, либо по одной слабости,
непостоянству, осыпают всякого просителя лестными

словами и обещаниями; но коль скоро он от них ухо­

дит, то вовсе об нем забывают. Между тем, бедный идет
домой в полной уверенности, что поручил судьбу свою
надежному человеку; оставляет все другие способы,
которыми бы он мог воспользоваться к достижению
своих намерений, и впоследствии сугубое чувствует
несчасгие, увидя сколь он обманулся.

Оказывай помощь тому, кто имеет в ней нужду! Бла­

годетельствуй и покровительствуй, сколько позволяет

64
справедливость, тем, кто просят у тебя пособия, бла­
годеяния и защиты! От сего происходят два вредные
последствия; во-первых: низкомыслящие люди могуг

к собственному твоему вреду воспользоваться твоею

слабостию, и возложить на тебя бремя обязанностей,
трудов и забот; бремя, весьма несносное для твоего
сердца, сил или кошелька; чрез что принужден будешь
оказать какую-нибудь несправедливость противу дру­
гих, не столь навязчивых людей; во-вторых: кто слиш­
ком много обещает, тот нередко принужден бывает
противу собственной воли нарушать свое обещание.
Основательный человек должен также уметь и отка­
зыBaTь; и если он сие делает благородно, без всякого
оскорбления, по каким-либо важным причинам, и
между тем известно, что он поступает справедливо, и

помогает охотно, то чрез сие не может не снискать

себе врагов. Всем людям, конечно, угодить невозмож­

но, но если поступки наши всегда будут основательны
и благоразумны, то по крайней мере добрейшие люди
не откажут нам в своей признательности. Слабость не
есть добродушие, и отказывать в том, что противно
правилам благоразумия, не значит быть жестоко­
сердым.

Не требуй излишней образованности и просвеще­

ния от людей низкого состояния! Не способствуй так­
же к непомерному напряжению умственных их способ­
ностей и к обогащению оных такими познаниями, ко­
торые могуг сделать неприятным для них настоящее

их состояние, и поселить в них презрение к тем заня­

тиям, к которым определила их судьба. В наши времена

слово «просвещение» весьма часто употребляется во
зло, и не столько значит облагородствование ума, сколь­
ко стремление его к пустым и фантастическим мечтам.
Истинное просвещение ума есть то, которое научает
нас довольствоваться своим состоянием; быть способ­
ным ко всем отношениям, и по всем оным быть полез­
ным, и действовать сообразно благонамеренной цели.
Все прочее одна только безрассудность и всегда ведет к
разврату».

3 Е. Л'"РСlIтьена 65
 ГлаваlII

~Cmapu1CU держали себястеnе1-t1-tо

и 1-tаблюдатеЛ:Ь1-tо, МQЛодые учтиво
г~nировалисьво~г1-tux~l

«Субординация имеет неограниченную силу в Моск­

ве: слово дворянин не уравнивает людей в правах, так
как благосклонность властей и награды имеют решаю­
щее значение для положения в обществе любого чело­
века. Поэтому сморщенные старики и дряхлые старухи
всемогущи, так как у них больше наград и знаков отли­
чия, чем у молодежи»2.
В этом замечании англичанки Кэтрин Вильмот со­
держится немалая доля предвзятости, и все же точно

подмечена одна важная сторона ДВОРЯf{СКОГО быта­

почтительное отношение к старикам, «живым памятни­

кам екатерининской эпохи», О которых писал совре­

менник: «Старики эти как-то особенно выдавались впе­
ред; в них бьmа отменная сановитость, умение держать
себя, и сановитость эту они невыразимо приятно со­
единяли с угонченною учтивостью и крайнею благо­
склонностью к молодому поколению»3.
Об их любезности слагали легенды и рассказывали
анекдоты. «Князь П. П. Одоевский, тогда уже восьмидеся­
тилетний, был тип самых любезных вельмож прежних
времен, - читаем в воспоминаниях К Павловой, - тех
людей, которые ставили себе в обязанность до совер­
шенства доведенное savoir vivre·. В князе оно было ос­
новано не на одних изученных условных формах: чув­
ствовалось, что у него эти формы бьmи выражением
сердечного доброжелательства ко всем и каждому.
Есть натуры, которые бессознательно отталкивают
и тогда, когда они этого вовсе не имеют в виду: все их

приемы и поступки отзываются чем-то оскорбляющим,

их вежливость неприятна, как сахар, в который попал
песок Есть другие особы (их очень немного), которые
каждому, с кем находятся в общественных сношениях,
внушают постоянно какую-то душевную признатель-

• Знание света (ФР).

66
ность, не имеющую никакой определенной причины.
Князь П. П. Одоевский бьm из небольшого числа этих
последних людей ...
Я не встречала аристократа более симпатического.
Он бьm grand seigneu~ в лучшем значении этого слова.
Как он всегда и во всяком случае оказывался таким, мне
домашние его часто рассказывали. Помещаю здесь один
анекдот.

Многочисленное общество бьmо в один вечер созва­

но у князя на бал. Праздник шел своим порядком и был
очень оживлен. Когда наступило время ужина, князь
повел своих гостей в столовую, выражая им свое сожа­
ление, что принужден усадить их довольно тесно пото­

му, что большая зала, где стол бьm накрыт, случайно

загорелась часа два тому назад, и что от нее остались
одни голые стены. Тут только гости узнали, что они
беззаботно танцевали и забавлялись в дому, в котором,
в немногих шагах от них, распространялся пожар»4.
О любезности Н. Б. Юсупова писали многие мемуа­
ристы, в том числе и М.Дмитриев. «Так, никогда не за­
буду я одну приятную поездку в Архангельское. Князь
Николай Борисович Юсупов, его владелец, бьm послед­
ний вельможа Екатерининского века, последний обра­
зец вежливости, сопровождаемой осанкою знатности,
но вместе и обязательною улыбкою, и тою предупреди­
тельностью прекрасного тона, которые ныне исчезли

совершенно! Повторяю, князь Юсупов бьm последний

образец этой породы. Пушкин в стихах своих "К Вель­
може" описал его прекрасно и верно. Пушкин, человек
хорошей фамилии и прекрасного воспитания, умел
вполне чувствовать все достоинства аристократических

обычаев и привычек ..
Он (Н. Б. Юсупов. - Е.Л.) видел в жизнь свою много;
путешествовал и один, и с великим князем Павлом Пет­
ровичем, бьm и во Франции, и в Италии, и в Испании;
бывал при многих дворах; бьm знаком с лучшими и
первыми людьми своего времени, приятель с филосо­
фами своего века, бьm гостем у Вольтера, знал Альфье­
ри и курносого Касти: можно себе вообразить, как за-

• Вельможа, барин (фр,).

67
нимательны бьmи его рассказы и замечания! Наконец,
его вежливость прошедшего века сказалась даже и при

прощании. Сажая наших дам в их экипажи, он указал

им на полную луну и промолвил с улыбкою: 'Уоиs voyez,
тesdames, j'а; poип;u а
tout!" ·»5.
Последние вельможи, как их называли современни­
ки, «благоговели» перед прекрасным полом.
«Князь Юсупов бьm ... с дамами отменно и изысканно
вежлив, - вспоминает Е. П. Янькова. - Когда, бывало, в
знакомом ему доме встретится ему на лестнице какая­

нибудь дама, знает ли он ее или нет, всегда низко по­

клонится и посторонится, чтобы дать ей пройти. Когда
летом он живал у себя в Архангельском и гулял в саду,
куда допускались все желающие гулять, он при встрече

непременно раскланяется с дамами, а ежели увидит по

имени ему известных, подойдет и скажет приветливое

слово»6.
«Вообще, князь Николай Борисович Юсупов был
самый страстный, самый постоянный любитель жен­
ской красоты в разнообразнейших ее воплощениях
и типах»7.
Любил «приволачиваться» за дамами и старикЯ. И. Бул­
гаков, отец легендарных почтдиректоров. В одном из
писем Александр Яковлевич сообщает брату об отце:
«Вчера все утро пробьm я с ним в кабинете; он мне свои
шашни рассказывал. Дай Бог тебе, прибавил он, не толь­
ко дожить до моих лет, но пережить оные; а пуще всего

желаю тебе в 64 года приволачиваться, как Я; а это от

того, что Я себя в молодости не изнурял etc»8.
Оставаться до глубокой старости поклонником пре­
красного пола, по словам В. А Соллогуба, «чуть ли не
относилось к обязательствам аристократизма». «Во всем
он соблюдал обычаи прошлого и даже волочился за
женщинами, вероятно, впрочем, безобидно, так как в
ту пору (в 1837 г.) ему уже минуло за семьдесят, - вспо­
минает В. А Соллогуб графа Головкина. - Во время
моего пребывания в Харькове предметом его старче­
ской страсти бьmа жена губернского архитектора, хо­
рошенькая г-жа Меновская. Ежедневно она перед обе-

• Вот видите, сударыни, я позаботился обо всем! (фр).

68
дом держал ась с прочими гостями В приемной в ожи­
дании выхода хозяина; когда в дверях показывалась
высокая фигура Головкина, Меновская первая подхо­
дила к нему и, грациозно перед I:IИМ приседая, подава­
ла ему табакерку, наполненную тончайшим испанским
табаком; старик нежно принимал из прекрасных рук
свою табакерку. Щеголевато, как истый маркиз двора
Людовика :XV, концами пальцев подносил к своему бла­
городному носу щепотку табака, с наслаждением ее
втягивал, ногтями стряхивал пылинки табаку, упавшие
на кружева жабо, потом обращался к красивой польке
и, влюбленно на нее глядя, ежедневно произносил одну
и ту же фразу: "тrop gracieuse, cbere Madaтe, et de plus
en plus jolie!" '»9.
«Последние наши вельможи: Строгановы, Юсуповы
и еще немногие - бьmи все из века Екатерины и сохра­
няли остатки этого типа в царствование Александра».
Удивительно, как похожи портреты этих вельмож, на­
писанные разными мемуаристами!
«В разговорах и рассказах он (и. и. Шувалов. - Е.д)
имел речь, светлую, быструю, без всяких приголосков.
Русский язык его, с красивою отделкою в тонкостях и
тонах. Французский он употреблял, где его вводили, и
когда по предмету хотел что-то сильное выразить. Лице
его всегда бьmо спокойно поднятое, обращение со все­
ми упредительное, веселовидное, добродушное»IО.
«Старый граф отнесся ко мне со всею вежливостью
русского вельможи ... Старый граф Строганов большой
весельчак; он умеет украшать свой разговор разными
забавными мелочами»ll.
«Князю Юрию Владимировичу (Долгорукову. - Е.д)
в 1809 году было лет под семьдесят; он бьm ростом не
очень велик, но, впрочем, и не мал; довольно полный,
лицо имел приятное, хотя черты не были правильны и
бьmи не особенно красивы. Что-то спокойное бьmо в
выражении и много добродушия и вместе с тем и вели­
чавости; с первого взгляда можно бьmо угадать, что это
настоящий вельможа, ласковый и внимательныЙ»12.

• Бесконечно изящны, моя дорогая, и все хорошеете и хорошеете

(фр,). .

69
 .Особенно, говорят, бьm примечателен Лев Алек­
сандрович (Нарышкин. - Е. Л) ...утого, говорят, все пода­
вай на стол и всех давай за стол, и сколько бедных дво­
рян, возвращаясь в свою провинцию, хвалились тем, что
унего обедали: они могли думать, что бьmи при дворе. 13 .
«Хорошо образованный для своего времени ... беско­
нечно щедрый, Юсупов любил покровительствовать
художникам, людям, которых он находил даровитыми,

как русским, так и иностранцам. В натуре его была

жилка любви ко всему хорошему, ко всему изящному,
ко всему умному.14 .
•Граф Лев Кириллович (Разумовский. - Е. Л) был
истинный барин в полном и настоящем значении это­
го слова: добродушно и угонченно вежливый, любил он
давать блестящие праздники, чтобы угощать и веселить
других. 15 .
•Знатные старики. бьmи похожи друг на друга не
только «арисгократическими привычками., но и мане­

рой одеваться. По словам Е. п. Яньковой, .многие знат­

ные старики гнушались новою модой и до тридцатых
еще годов продолжали пудриться и носили француз­
ские кафганы. Так, я помню, некоторые до смерти осга'"
вались верны своим привычкам: князь Куракин, князь
Николай Борисович Юсупов, князь Лобанов, Лунин и
еще другие, умершие в тридцатых годах, являлись на

балы и ко двору одетые по моде екатерининских вре­

мен: в пудре, в чулках и башмаках, а которые с красны­
.ми 1Саблуками. 16•
О стариках-вельможах в общесгве ходило немало
анекдотов, однако это не мешало относиться к ним с

должным почтением. Общество снисходительно смот­

рело на их слабосги .
• В 1816 году в Москве жил на Большой Никитской
улице, в собственном доме, генерал от инфантерии,
андреевский кавалер Ю. В. Долгорукий. Ему бьmо с лиш­
ком девяносто лет, но и в эти годы его умственные спо­

собносги и энергия нисколько еще не ослабли; он сам

управлял всеми делами своего огромного имения; у всех

он бьm в большом уважении за свое добродушие и пре­

кланные лета. В большие праздники он по ,старости ни
к кому не ездил с визитами, но, несмотря на это, МОС-

70
ковские власти всегда к нему приезжали в высокотор­

жественные дни с поздравлением. В своих действиях

он не отдавал никому отчета. Когда он делал какие­
нибудь незаконные пристройки к своему дому, то Ко­
миссия строений смотрела на это сквозь пальцы, а по­
лиция избегала всякого случая, могшего обеспокоить
его чем-нибудь»17.
Слабость стариков к прекрасному полу вызывала
улыбку, но не подвергалась злым насмешкам. Интерес­
ное свидетельство находим в воспоминаниях В. В. Се­
ливанова:

«Не помню, по какому случаю, чуть ли не в Николин

день, Гояринов в зале казарм... давал бал, на который бьmо
приглашено все лучшее общество Могилева, весь гене­
ралитет, состоящий при штабе l-й армии, и сам главно­
командующий барон Остен-Сакен ... Фельдмаршал Сакен
шел в l-й паре, за ним генерал от артиллерии князь
Яшвель, и эти оба едва волочившие ноги старикашки
наперерыв любезничали с красавицами. Обращение их
с девицами бьmо бесцеремонно: когда какая девица им
нравилась, они позволяли себе взять ее за подбородок и
приласкать словом: "какая миленькая!", или что-нибудь
в этом роде, на что, конечно, в глазах всех давали им

право их мафусаиловские лета и положение обществен­

ное, упроченное заслугами. Своими глазами я этого не
видал, но помню, что когда Сакен в продолжение
польского хотел отбить у Яшвеля его даму, молоденькую
хорошенькую девицу, беззубый Яшвель взял ее за руку
обеими своими руками, заспорил, говоря: "Не уступлю,
Ваше сиятельство! Ни за что не уступлю! .. "»18
Любимым увлечением и времяпровождением старых
вельмож бьmи KapТbI. Отсюда и советы молодым людям
в духе тех, которые дает один из героев романа Булга­
рина «Иван Выжигин»: «Потакай старшим, играй в бос­
тон и вист со старухами, никогда не гневайся за карта­
ми и не спрашивай карточного долга ... »19
Забавную историю по этому поводу рассказывает
А Кочубей: «Приехав 1 июля, я явился к генерал-губер­
натору, который, увидя меня, очень обрадовался и про­
сил, чтоб я занял старика Депрерадовича (командовав­
шего гвардией). "Он такой любитель игры в бостон, -
71
сказал мне генерал-губернатор, что может играть по­
чти ночи напролет, а у меня уж сил больше нет".
Таким образом, чтобы утешить старика, я принуж­
ден бьm провести без сна еще четыре ночи кряду, играя
с ним в бостон. В течение этого времени бьmо несколь­
ко балов, я ни на одном из них не бьm, не успел даже
познакомиться ни с кем, потому что, как только я вхо­

дил в залу, меня сейчас ловили и сажали играть в карты

с Депрерадовичем. Наконец, уже в последний день пре­
бывания гвардии в Киеве, я сам дал маленький танце­
вальный вечер в саду и просил одну даму быть хозяй­
кою этого вечера, но и тут все-таки я принужден бьm
продолжать игру с Депрерадовичем и не мог даже по­
знакомиться с приглашенными мною дамами. Только
5 июля, при восходе солнца, когда Депрерадович сел в
коляску, чтобы ехать дальше, я пошел домой с тем, что­
бы отдохнуть немножко~20.
«В обращении с стариками, следует оказывать им не­
пременно самым приятным образом уважение, хотя ча­
сто они взыскательны, иногда несправедливы, но име­

ют во всяком случае священное право на почтение наше

к ним; впрочем, мы щедро вознаграждаемся, когда по

благосклонности их, забывают они в обращении с нами

лета и немощи свои; старик любит памятования о моло­
дости своей и, смотря на молодого человека с завистью,
припоминает себе, как он сам вступал в cBeт~21.

Глава1V

«Такое внимание к сим nрародиmельницам

необходимо»!

«Кто не знал этих барынь минувшего столетия, тот

не может иметь понятия об обольстительном владыче­
стве, которое присвоивали они себе в обществе и на
которое общество отвечало сознательным и благодар­
ным покорством. Иных бар старого времени можно
предать на суд демократической истории, которая с
каждым днем все выше и выше подымает голос свой;
но не трогайте старых барынь! Ваш демократизм не

72
понимает их. Вам чужды их угонченные свойства; их
язык, их добродетели, самые слабости их недоступны
вашей грубой оценке»2.
Читатели наверняка согласятся с П. А. Вяземским, ав­
тором приведенных выше строк, 'когда познакомятся с
портретами старых барынь, написанными его совре­
менниками.

Е"атерина Александровна Архарова

«Несколько раз в течение лета она приглашалась к

высочайшему столу, что всегда составляло чрезвычай­
ное происшествие. Я говорю про свою бабушку Арха­
рову. Заблаговременно она в эти дни наряжалась. Зеле­
ный зонтик снимался с ее глаз и заменялся паричком с
седыми буклями под кружевным чепцом с бантиками.
Старушка, греха таить нечего, немного подрумянива­
лась, особенно под глазами, голубыми и весьма прият­
ными. Нос ее бьm прямой и совершенно правильный.
Лицо ее не перекрещивалось, не бороздилось морщи­
нами, как зауряд бывает у людей лет преклонных. Оно
было гладкое и свежее. В нем выражалось спокойствие,
непоколебимость воли, совести, ничем не возмущаемой,
и убеждений, ничем не тревожимых. от нее, так ска­
зать, сияло приветливостью и добросердечием, и лишь
изредка промелькивали по ее ласковым чертам мгно­

венные вспышки, свидетельствовавшие, что кровь в ней

еще далеко не застылa и что она принимала действи­
тельное участие во всем, что около нее творилось. Изук­
расив свой головной убор, она облекалась в шелковый,
особой доброты халат или капот, к которому на левом
плече пришпиливалась кокарда Екатерининского ор­
дена. Через правое плечо перекидывалась старая жел­
товатая турецкая шаль, чугь ли не наследственная. За­
тем ей подавали золотую табакерку, в виде моськи, и
костыл •. Снарядившись ко двору, она шествовала по
открытому коридору к карете ...
Бабушка садил ась в карету. Но, Боже мой, что за ка­
рета! Ее знал весь Петербург. Если я не ошибаюсь, она
спаслась от московского пожара. Четыре клячи, в упря­
жи простоты первобытной, тащили ее с трудом. Форей-

73
тором сидел Федотка ... Но Федотка давно уже сделался
Федотом. Из ловкого мальчика он обратился в исполи­
на и к тому же любил выпить. Но должносгь его при
нем осталась навсегда, так как старые люди вообще
перемен не любят. Кучер Абрам был более приличен,
хотя весьма худ. Ливреи и армяки были сшиты на удачу
из самого грубого сукна. На улицах, когда показывался
бабушкин рыдван, прохожие останавливались с удив­
лением, или весело улыбались, или снимали шапки и
набожно крестились, воображая, что едет прибывший
из провинции архиерей. Впрочем, бабушка этим нис­
колько не смущалась. Как ее ни уговаривали, она не
соглашалась увеличить ничтожного оброка, получаемо­
го ею с крестьян. "Оброк назначен, - отговаривалась
она, - по воле покойного Ивана Петровича. Я его не
изменю. После меня делайте, как знаете. С меня доволь­
но! А пусгых затей я заводить не намерена!"
Вся жизнь незабвенной старушки заключалась в ра­
зумном согласовании ее доходов с природною щедро­

стью. Долгов у нее не было, напротив того, у нее всегда

в запасе хранились деньги. Бюджет соблюдался строго,
согласно званию и чину, но в обрез, без всяких прихо­
тей и непредвиденностей. Все оставшееся шло на по­
дарки и добрые дела. Порядок в доме бьUI изумитель­
ный благодаря уму, твердости и расчетливости хозяй­
ки. Когда она говела, мы подслушивал и ее исповедь.
К ней приезжал престарелый отец Григорий, священ­
ник домовой церкви князя Александра Николаевича Го­
лицына. Оба бьUIИ глухи и говорили так громко, что из
соседней комнаты все бьUIО слышно.
- Грешна я, батюшка, - каялась бабушка, - в том,
что покушать люблю...
- И, матушка, ваше высокопревосходительство,­
возражал ДУХовник, - в наши-то годы оно и извини­

тельно.

- Еще каюсь, батюшка, - продолжала грешница, -

что я иногда сержусь на людей, да и выбраню их по­
рядком.

- Да как же и не бранить-то их, - извинял снова

отец Григорий, - они ведь неряхи, пьяницы, негодяи ...
Нельзя же потакать им в самом деле ..
74
 - В картишки люблю поиграть, батюшка.
- Лучше, чем злословить,- довершал отец Григорий.
Этим исповедь ,и кончал ась. Других грехов у бабуш­
ки не бьmо.
Но великая ее добродетель бьmа в ней та, что она
никого не умела ненавидеть и всех умела любить.
Когда, как я рассказывал выше, она ездила в Павловск
на придворный обед, весь дом ожидал нетерпеливо ее
возвращения. Наконец грузный рыдван вкатывался на
двор. Старушка, несколько колыхаясь от утомления, шла,
упираясь на костьmь. Впереди выступал Дмитрий Сте­
панович, но уже не суетливо, а важно и благоговейно.
В каждой руке держал он тарелку, наложенную фрукта­
ми, конфектами, пирожками - все с царского стола.
Когда во время обеда обносили, десерт, старушка не
церемонилась и, при помощи соседей, наполняла две
тарелки лакомою добычею. Гоффурьер знал, для чего
это делалось, и препровождал тарелки в пресловутый
рыдван. Возвратившись домой, бабушка разоблачалась,
надевала на глаза свой привычный зонтик, нарядный
капот заменялся другим, более поношенным, но всег­
да шелковым, и садилась в свое широкое кресло, пе­

ред которым ставился стол с бронзовым колокольчи­

ком. На этот раз к колокольчику приставлялись и при­
везенные тарелки. Начиналась раздача в порядке
родовом и иерархическом, Мы получали моды отбор­
ные, персики, абрикосы и фиги, и ели почтительно и
жадно. И никто в доме не был забыт, так что и Аннуш­
ка кривая получала конфекту, и Тулем удостоивался
кисточкою винограда, и даже карлик Василий Тимо­
феич откладывал чулок и взыскивался сахарным суха­
риком ...
Павловск представлял, впрочем, для Архаровой не­
которые неудобства. Во-первых, столовая бьmа слиш­
ком мала. Широкому хлебосольству ставился по необ­
ходимости предел. Дача бьmа просторная; боковые од­
ноэтажные флигеля, в виде покоя, вмещали с одной
стороны покои бабушки, с другой стороны семейство
Александры Ивановны Васильчиковой, нашей тетки.
Поперек флигелей стояла большая темица, но ее при­
шлось изменить на общую приемную, между двух ком-

75
нат, и с надстройкою в виде мезонина. Числительность
населения в доме была изумительная. Туг копошились
штат архаровский и штат васильчиковский, и разные
приезжие, и даже постоянные гости, особенно из мо­
лодых людей.
Я уже говорил, что Архарова своей родне и счет
потеряла. Бывало, приедет из захолустья помещик и
прямо к ней.
- Я к вам, матушка Катерина Александровна, с
просьбоЙ.
- Чем, батюшка, могу служить? Мы с тобой не чу­
жие. Твой дед бьm внучатым моему покойному Ивану
Петровичу по первой его жене. Стало быть, свои. Чем
могу тебе угодить?
- А вот что, Катерина Александровна. Детки подрос­
ли. Воспитание в губернии сами знаете какое. Вот я
столько наслышался о ваших милостях, что деток с

собой привез, авось Бог поможет пристроить в казен­

ное заведение.

- На казенный счет? - спрашивала бабушка.

- Конечно, хорошо бы. Урожаи стали уж очень
плохи.

- Родня, точно родня, близкая родня, - шептала

между тем бабушка. - Я и бабку твою помню, когда она
бьmа в девках. Они жили в Москве. Да скажи на милость,
правду ли я слышала, что будто Петруше Толстому по­
жалована андреевская лента? А вот еще вчера, кажется,
он ползал по полу без штанишек Что Ж, похлопотать
можно. А там ты уж не беспокойся. Да вот что ... приез­
жай-ка завтра откушать. Не побрезгай моей кулебяки...
да деток с собой привези. Мы и познакомимся.
И на другой день помещик приезжал с детками, и
через несколько дней деток уже звали Сашей, Катей,
Дуней и журили их, если они тыIалии себе пальцы в нос,
и похваливали их умницами, если они вели себя доб­
ропорядочно. Затем они рассовывались по разным вос­
питательным заведениям, и помещик уезжал восвояси,

благодарный и твердо уверенный, что Архарова не мо­

рочила его пустыми словами и светскими любезностя­
ми и что она действительно будет наблюдать за его
детьми.

76
 Так и бьmо. Мальчики обязывались к ней являться по
воскресеньям и по праздничным дням и в вакантные
времена, чтоб не дать им возможности избаловаться на
свободе. Замечательно, что такая обязанность испол­
нялась аккуратно и многих спасла от возможных су­

масбродств. Архарова относилась весьма серьезно к

своим заботам добровольного попечительства.
И в Павловске они не забывались, но в Петербурге
принимали еще большие размеры, и сплошь да рядом
происходили визиты по учебным заведениям. Подъе­
дет рыдван к кадетскому корпусу, и Ананий отправля­
ется отыскивать начальство. "Доложите, что старуха
Архарова сама приехала и просит пожаловать к ее ка­
рете". Начальник тотчас же является охотно и почти­
тельно. Бабушка сажала его в карету и начинала рас­
спросы. Это называла она - делать визиты. Речь шла,
разумеется, о родственнике или родственниках, об их
успехах в науках, об их поведении, об их здоровье, а
затем призывались и родственники и в карету, и на дом ...
Старуха не любила отпускать нас без обеда. эти обе­
ды мне хорошо памятны. За стол садились в пять часов,
по старшинству. Кушанья подавались по преимуществу
русские, нехитрые и жирные, но в изобилии. Кваса по­
треблялось много. Вино, из рук вон плохое, ставилось
как редкость. За стол никто не садился, не перекрестив­
шись. Блюда подавались от бабушки вперепрыжку, смот­
ря по званию и возрасту. За десертом хозяйка сама нали­
вала несколько рюмочек малаги или люнеля и потчева­

ла ими гостей и тех из домашних, которых хотела

отличить. Затем Дмитрий Степанович подавал KOcтьmь.
Она подымал ась, крестилась и кланялась на обе сторо­
ны, приговаривая неизменно: "Сыто, не сыто ... а за обед
почтите. Чем Бог послал". Не любила она, чтоб кто-ни­
будь уходил тотчас после обеда. "Что это, - замечала она,
несколько вспьmив, - только и видели. Точно пообедал
в трактире... " Но потом тотчас же смягчала свой выго­
вор. "Ну, уже Бог тебя простит на сегодня. да смотри не
забудь в воскресенье. потроха будуг". После обеда она
иногда каталась в придворной линейке, предоставлен­
ной в ее распоряжение, но большею частью на линейку
сажали молодежь, а сама раскрывала гран-пасьянс, по-

77
садив подле себя на кресла злую моську; отличавшуюся
висевшим от старости языком ..;
День бабушкин неизменно заключался игрою в кар­
ты. Недаром каялась она отцу духовному. Картишки она
действительно любила, и на каждый вечер партия была
обеспечена. Только партия летняя отличалась от партии
зимней. Зимой избирались бостон, риверсы, ломбер, а
впоследствии преферанс. Летом игра шла летняя, дач­
ная, легкая: мушка, брелак, куда и нас допускали по пя­
тачку за ставку, что нас сильно волновало.

В одиннадцать часов вечер кончался. Старушка шла

в спальню, долго молилась перед киотом. Ее раздевали,
и она засыпала сном ребенка.
В постели она оставалась долго. Утром диктовала
письма своему секретарю Анне Николаевне и обыкно­
венно в них кое-что приписывала под титлами своей
рукою. Потом она принимала доклады, сводила акку..,
ратно счеты, выдавала из разных пакетов деньги, зака­

зывала обед и, по приведении всего в порядок, одева­

лась, молилась и выходила в гостиную и в сад любо­
ваться своими розами.

И день шел, как вчера и как должен бьUI идти завтра.

Являлись и труфиньон, И грибы, и визиты, и гости, и
угощение, и брелак. В этой несколько затхлой старчес­
кой атмосфере все дышало чем-то сердечно-невозму­
тимым, убежденно спокойным. Жизнь казалась дожи­
вающим отрывком прошедших времен, прошедших

нравов, испарявшейся идиллией быта патриархального,

исчезавшего навсегда. Архарова ни в ком не заискива­
ла, никого не ослепляла, жила, так сказать, в стороне от

общественной жизни, а между тем пользовалась общим

уважением, общим сочувствием. И старый, и малый, и
богатый, и бедный, и сильный, и темный являлись к ней,
и дом ее никогда не оставался без посетителей.
Особенно выдавались два дня в году: зимой В Пе­
тербурге, 24 ноября, в Екатеринин день, а летом в Пав­
ловске, 12 июля, в день рождения старушки ... Тут, по
недостатку помещения в комнатах, гости собирались
в саду и толпились по дорожкам, обсаженным розами
разных цветов и оттенков. Вдруг в саду происходило
смятение. К бабушке летел стрелой Дмитрий Степано-

78
вич. Старушка, как будто пораженная событием, повто­
рявшимся, впрочем, каждый год, поспешно подзывала
к себе все свое семейство и направлялась целою груп­
пою к дверям сада, в то время как снаружи приближа­
лась к ней другая группа. Впереди шествовала импе­
ратрица Мария Федоровна, несколько дородная, но
высокая, прямая, величественная, в шляпе с перьями,
оттенявшими ее круглое и, несмотря на годы, свежее,

румяное и красивое лицо. царственная поступью, при­

ветливая улыбкою, она, как мне казалось, сияла, хотя я
не знал, что Россия была ей обязана колоссальными
учреждениями воспитательных домов, ломбардов и
женских институгов. Она держала за руку красивого
мальчика в гусарской курточке, старшего сына вели­
кого князя Николая Павловича, поздравляла бабушку
и ласково разговаривала с присутствующими. Бабуш­
ка бьmа тронута до слез, благодарила за милость почти­
тельно, даже благоговейно, но никогда не доходила до
низкопоклонства и до забвения самодостоинства. Го­
ворила она прямо, открыто, откровенно. Честь была для
нее, конечно, великая, но совесть в ней была чистая, и
бояться ей бьmо нечего. Посещение продолжалось, ра­
зумеется, недолго. Императрице подносили букет на­
скоро сорванных лучших роз, и она удалялась, сопро­

вождаемая собравшеюся толпою. На другой день бабуш­

ка ездила во дворец благодарить снова, но долго затем
рассказывала поочередно всем своим гостям о чрезвы­

чайном отличии, коего она удостоилась. Этим я обяза­

на, - заключала она, - памяти моего ПОКОЙНОГО Ивана
Петровича»3.

Наmал:ья КUРWIJЮ8на Загряжск:ая

.Наталья Кирилловна, вдова обер-шенка Николая

Александровича Загряжского, была дочь фельдмарша­
ла графа Кирилла Григорьевича Разумовского, дама
умная, добродетельная и всеми уважаемая, несмотря на
то, что в характере ее было много оригинального, соб­
ственно ей принадлежащего. Узнал я ее в преклонных
уже ее летах, что было в 1825 году, вскоре .по восше­
ствии императора Николая Павловича на престол ...

79
 Наталья Кирилловна приняла меня очень ласково и
просила чаще ее посещать, чем я и воспользовался.

По вечерам садилась она играть в любимый ею бостон

по 25 коп. и за всякую сыгранную игру собирала марки
в стоящую возле нее коробочку; деньги сии поступали
в пользу бедных, которых у ней бьmо много ...
Однажды Наталья Кирилловна говорит мне: "у меня
до тебя, голубчик, есть просьба". Я отвечал ей, что вся­
кое ее приказание готов исполнить. "Вот видишь ли что;
не знаешь ли, где бы можно бьmо достать мне самого
крепкого табаку Русского?" Я сказал, что это очень лег­
ко исполнить, только позвольте спросить, для какого

употребления; я знаю, что вы всегда изволите нюхать

Французский. На сие она отвечала: "Я-то всегда нюхаю
Французский; но мне нужен самый крепкий Русский:
ты сам знаешь, какое теперь опасное время! Беспрес­
танно привозят заговорщиков в крепость, а кто их зна­

ет, может, их много шатается и по улицам; вот я часто

прогуливаюсь, и когда замечу какое подозрительное

лицо, я тотчас и насыплю ему в глаза". Я на сие сказал,

что можно ослепить и невинного. "Нет, я тотчас узнаю
подозрительное лицо и никак не ошибусь".
Рассказывала она однажды, в каком она находилась
затруднительном положении. "Каждый вторник при­
выкла я делать свои счеты и не успела их еще докон­

чить, как докладывают, что императрица Мария Федо­

ровна пожаловала; нечего делать, надобно бьmо идти
встречать ее. Спустя несколько времени, входит импе­
ратрица Елизавета Алексеевна, посидев у меня немно­
го, встает и говорит мне: "Как мне жаль, Наталья Кирил­
ловна, что я не могу долее у вас пробыть; спешу в Пат­
риотический Институг, где нынче назначен экзамен".
Тогда я сказала ей: "Государыня, я думаю никто никогда
в таком затруднительном положении не находился, как

я теперь. Ваше Величество осчастливили меня Вашим

посещением, и я обязанностью считаю Вас провожать;
каким же образом могу я это сделать тогда, как импе­
ратрица Ваша матушка у меня находится?" Императри­
ца ее успокаивала, что провожать ее никак не следует,

потому что нельзя же ей оставить императрицу Марию

Федоровну.

80
 Наталья Кирилловна по доброте своего сердца име­
ла обыкновение всегда о ком-нибудь хлопотать и про­
сить, не разбирая того, возможно ли то сделать или нет.
Вот она однажды говорит князю Сергею Михайловичу,
с которым бьmа очень дружна: "я знаю, что ты очень
коротко знаком с Филаретом; не можешь ли ты к нему
написать письмо об одной хорошо мне знакомой игу­
менье; близ ее монастыря протекает река, то нельзя ль
от этой реки провести ВОду, чтобы она протекала бли­
же к монастырю?" Князь отвечал ей: "Помилуй, Наталья
Кирилловна, можно ли мне писать к нему о подобных
делах? Он подумает, что я помешался". "Я наперед зна­
ла, что ты мне откажешь; ты никогда для меня ничего

не хочешь сделать. Ну хорошо, по крайней мере вот что

сделай: скажи ему, чтобы он сам ко мне приехал; я сама
буду его просить". Князь ей сказал: "Ну вот это другое
дело, я его попрошу приехать". Князь, увидевши митро­
полита, говорит ему: "Вы бы когда заехали к Наталье
Кирилловне". Тот отвечал ему: "Кто такая Наталья Ки­
рилловна? Я ее совсем не знаю". Князь сказал ему, что
это весьма почтенная и всеми уважаемая дама, которую

и императрицы посещают. Тогда митрополит сказал:

"Хорошо, как-нибудь, возвращаясь из Синода, к ней
зайдУ'. Через несколько времени он это исполнил. Она,
встречая его, говорит ему: "у меня, батюшка, есть до вас
просьба", рассказывает ему всю историю об игуменье и
о протекающей воде. Митрополит только и мог отгово­
риться от ее просьбы, что так как этот монастырь не в
его эпархии находится, то он ничего не может сделать.

Не знаю, чем эта история кончилась.

у князя Виктора Павловича Кочубея, с которым она
жила в одном доме, бьm бал, на котором находилась
царская фамилия; тут же бьm и князь Сергей Михайло­
вич. Наталья Кирилловна махнула ему рукою, чтобы он
подошел к ней и сказала ему: "Это, кажется, стоит Миха­
ил Павлович (т. е. Великий Князь); скажи ты ему, чтобы
он ко мне подошел". Когда князь передал это Великому
Князю, тот, пожав плечами, сказал: "Верно опять какая­
нибудь новая просьба!" Отказывать ей бьmо трудно.
Из записки князя Кочубея к Михаилу павловичу
Миклашевскому можно судить о характере Натальи

81
Кирилловны. Он пишет к нему: "Хотя я ласкал себя удо­
вольствием видеть вас сегодня у себя на постном обеде,
но Наталья Кирилловна, с которой трудно спорить,
хочет, чтобы я у ней ел, для середы, какое-то кушанье
даже и без масла. Посему не сделаете ли мне одолжение
завтра пожаловать к нам откушать, а сегодня по вечеру

в свободный час на беседу дружескую!"

И князь Потемкин не умел отказывать Наталье Ки­
рилловне. У нее жила мамзель, которая давала уроки ее
племяннице; в один день говорит она Наталье Кирил­
ловне, что она хочет уехать из Петербурга, потому что
летом все петербургские жители разъезжаются по да­
чам; не имея своего экипажа, она не может к ним ез­

дить и не желает оставаться в праздности. Наталья Ки­

рилловна возражает ей, что этого нельзя сделать; тем
или другим образом она должна у ней оставаться.
В это время приезжает к ней Потемкин, и она гово­
рит ему: "Как ты хочешь, Потемкин, а мамзель мою
пристрой куда-нибудь". "Ах, моя голубушка, сердечно
рад; да что для нее сделать, право, не знаю". Что же, через
несколько дней приписали эту мамзель к какому-то
полку и дали ей жалованье»4.

•В Петербурге имела тогда еще большое влияние

одна весьма оригинальная и остроумная старушка, На­
талья Кирилловна Загряжская. Пушкин бьm от нее в
восторге и рассказывал об ней в печати несколько анек­
дотов. Она жила в нынешнем доме шефа жандармов, в
комнатах, занимаемых Третьим отделением. В доме
помещался председатель Государственного совета, князь
Виктор Павлович Кочубей, жена коего, княгиня Мария
Васильевна, была воспитана и выдана замуж ее теткою
Натальею Кирилловною; княгиня же была сестрою се­
натора Алексея Васильевича Васильчикова, женатого на
Архаровой, сестре моей матери. По поводу близких
poдcrвeHHЫx сношений, нас часто водили - большею
частью по уграм - к Загряжской, и мы обыкновенно
присугсгвовали при ее туалете, так как она сохранила

обычай прошедшего столетия принимать визиты во

время одевания. для нас, детей, она не церемонилась

82
вовсе. Ничего фантастичнее я не видывал. Она бьmа
маленького роста, кривобокая, с одним плечом выше
другого. Глаза у нее бьmи большие, серо-голубые, с не­
обыкновенным выражением проницательности и ост­
роумия; нос прямой, толстый и большой, с огромною
бородавкой у щеки. На нее надевали сперва рыжие бук­
ли; потом, сверх буклей, чепчик с оборкой; потом, сверх
чепчика, навязывали пестрый платок с торчащими на
темени концами, как носят креолки. Потом ее румяни­
ли и напяливали на ее уродливое туловище капот, с бока
проколотый, шею обвязывали широким галстухом. Тог­
да она выходила в гостиную, ковьmяя и опираясь на

костьmь. Впереди бежал ее любимый казачок, Каркачок,

а сзади шла, угрюмо насупившись, ее неизменная спут­

ница-приживалка, Авдотья Петровна, постоянно вязав­

шая чулок и изредка огрызавшаяся. Старушка чудила и
рассказывала про себя всякие диковинки. Тогда по­
строили мост у Летнего сада. "Теперь и возят меня око­
ло леса, - говорила она. - Я смерть боюсь, особенно
вечером. Ну, как из леса выскочат разбойники и на меня
бросятся! На Авдотью Петровну плоха надежда. Я вот
что придумала; когда еду около леса, я сейчас кладу
пальцы в табакерку, на всякий случай. Если разбойник
на меня кинется, я ему глаза табаком засыплю". Однаж­
ды она слышала, что воры влезли ночью к кому-то в

окно. Начал ее разбирать страх, что и к ней такие гости

пожалуют. Ныне, конечно, никому в голову не придет
опасаться, чтобы какой-нибудь мошенник влез в окно
третьего отделения, но Наталья Кирилловна бьmа одна,
с Авдотьей Петровной и с горничными. Вот она и при­
казала купить балалайку и отдать дворнику, с тем чтобы
он всю ночь ходил по тротуару, играл и пел. Так и сде­
лали. Мороз бьm трескучий. Дворник побренчал и ушел
спать. Ночью Наталья Кирилловна просыпается. Кругом
все тихо. Звон, крик Авдотья Петровна вбегает в рубаш­
ке испуганная и взбешенная. "Что случилось?" - "Ска­
жи, матушка, чтобы Каркачок побежал на улицу и спро­
сил, отчего дворник не веселится. Я хочу, чтобы он ве­
селился ... " Она сама смеялась над своими капризами и
рассказывала, что даже покойный муж потер1lЛ однаж~
ды терпение и принес ей лист бумаги с карандашом: