!

МАТЕРИАЛЫ
ПО НОВЕЙШЕЙ
ИСТОРИИ
РУССКОЙ
ПРАВОСЛАВНОЙ
ЦЕРКВИ
Редакционная коллегия:

протоиерей Владимир Воробьев

(главный редакт ор)
протоиерей А лександр Салтыков
свящ енник А лександр Щ елкачев
[Н.Е. Емельянов!
 ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТО-ТИХОНОВСКИЙ
ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

АЛЧУЩИЕ ПРАВДЫ
Материалы церковной полемики
1927года

шкерситет
Москва
Издательство ПСТГУ
2011
УДК 27-9+94(47)
ББК 86.372+63.3(2)61
А55

Издание осуществлено при финансовой поддержке

Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ)
проект № 10-01-16175д

Ответственный редактор
профессор протоиерей Владимир Воробьев
Составители
свящ. Александр Мазырин, О. В. Косик
Авторы вступ. статей
свящ. Александр Мазырин, О. В. Косик
В составлении примечаний принимали участие
свящ. Александр Мазырин, О. В. Косик, диак. Д. Пономаренко,
А. Е. Колесник, И. Н. Смолякова
Составитель указателя «Краткие биографические справки»
диак. Д. Пономаренко
Составитель «Комментариев к отдельным документам»
О. В. Косик
Составитель именного указателя
И. Н. Смолякова

А55 Алчущие правды: Материалы церковной полемики 1927 года / [сост.,

авт. вступ. ст. свящ. А. Мазырин, О. В. Косик]. — М.: Изд-во ПСТГУ,
2011. —424 с.: [16] с. ил. — (Материалы по новейшей истории Русской
Православной Церкви / Редкол.: прот. В. Воробьев (гл. ред.) и др.).

ISBN 978-5-7429-0441-3

УДК 27-9+94(47)
ББК 86.372+63.3(2)61

ISBN 978-5-7429-0441-3 © Мазырин А. В., вступ. ст. «1927 год в истории

Русской Православной Церкви», 2010
© Косик О. В., вступ. ст. «Источники личного
происхождения по новейшей истории Русской
Православной Церкви», «Комментарии
к отдельным документам», 2010
© Оформление. Издательство Православного Свято-
Тихоновского гуманитарного университета, 2011
 От ответственного редактора и составителей
С 1992 г. Научно-исследовательский отдел новейшей истории
Русской Православной Церкви Православного Свято-Тихоновского
гуманитарного университета (ранее Богословского института) зани­
мается собиранием и изучением документов XX в. Объектом исследо­
вания являются государственные и частные архивы, письма, воспо­
минания, публикации и машинописные труды эпохи гонений на ре­
лигию в СССР. Особенное внимание в этих исследованиях уделяется
наиболее «темному» и смутному периоду междупатриаршества: 1925—
1943 гг. Это время жесточайшего гонения на Церковь со стороны без­
божной власти, с одной стороны, и, с другой стороны, — мощнейшего
сопротивления проникновению врага внутрь церковной жизни всех
здоровых сил иерархии, духовенства и православного народа. Это —
время, когда власть не дает Церкви выбрать законного Патриарха и
в соответствии с планом Л. Д. Троцкого старается произвести в ней
раскол, чтобы потом по частям ликвидировать ее вообще. И Троцкий,
и советская власть в целом хорошо владели дьявольской тактикой
«разделяй и властвуй». Метод раскола был прост: обеспечить узурпа­
цию церковной власти той группировке, которая за какие-то подачки
пойдет на сотрудничество с гонителями, т. е. станет по существу их
орудием в церковной среде. Такими предателями в 1922 г. стали об­
новленцы, в 1925—1926 гг. — григорьевцы, но Церковь выдерживала
причиняемые ими бедствия. Тогда ОГПУ начинает искать среди за­
конных заместителей арестованного Патриаршего Местоблюстите­
ля — митрополита Петра того, кто бы согласился изменить духовную
основу церковного управления, пошел бы на компромиссный сговор
с советской властью. В 1927 г. таким более или менее «подходящим
управляющим» стал митрополит Сергий (Страгородский), который,
испытав несколько арестов, подвергаясь усиленному давлению и пря­
мому шантажу со стороны ОГПУ, согласился на определенных усло­
виях исполнять требования репрессивных органов. В результате про­
водимых им «мероприятий» возникает глубокое и тяжелое разделение
в Церкви, при этом оружием тех, кто считал, что жизнь Церкви зави­
сит более всего не от церковной политики, а от стойкого исповедания
веры и правды, от готовности идти на смерть за веру и верность сво-
им принципам, за чистоту церковной жизни, становится героическая
духовная борьба и мученический подвиг. Именно эта труднейшая в
истории Русской Церкви XX в. коллизия в течение долгого времени
была покрыта наибольшей тайной, хотя и явила удивительную красо­
ту и силу христианского духа, величественные примеры бескомпро­
миссного и бесстрашного исповедания веры, мученические акты и
подвиги святых, составляющие великую похвалу Русской Православ­
ной Церкви в XX в., драгоценный исторический пласт, который стал
подлинной сокровищницей духовного опыта и источником духовно­
го преемства для последующих поколений. Мощнейшее сопротив­
ление церковной оппозиции политике соглашательства спасло честь
русской иерархии. Лучшая ее часть выбрала крестный путь и мучени­
ческую смерть за Христа, своим подвигом обеспечив в итоге победу
над гонителями.
Этому времени и его проблематике в течение двух последних деся­
тилетий были посвящены многочисленные публикации неизвестных
ранее документов, статьи и монографии исследователей. Это, в част­
ности, сборник «Акты Святейшего Тихона Патриарха Московского
и всея России; позднейшие документы и переписка о каноническом
преемстве высшей церковной власти, 1917—1943», составленный
М. Е. Губониным (М., 1994), «Молитва всех вас спасет: Материалы к
жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского» (Сост.
О. В. Косик. М., 2000.), «Ради мира церковного: Жизненный путь и
архипастырское служение святителя Агафангела, митрополита Ярос­
лавского и Ростовского, исповедника» (В 2-х кн. / Сост. И. Г. Мень-
кова при участии диакона Александра Мазырина и Е. И. Большако­
вой. М., 2005—2006). Непосредственно теме разделений, возникших в
Русской Церкви в 1927 г. после выхода в свет июльской декларации и
последующих актов митрополита Сергия, посвящены в первую оче­
редь монография священника А. Мазырина «Высшие иерархи о пре­
емстве власти в Русской Православной Церкви в 1920—1930-х годах»
(М., 2006), статьи и публикации сотрудников отдела: священника
А. Мазырина, О. В. Косик, Н. А. Кривошеевой и др.1

1 См.: Следственное дело Патриарха Тихона: Сборник документов по материалам

Центрального архива ФСБ. М.: Памятники исторической мысли, 2000; Воробьев В.,
прот. Особенности документов следственных дел 20—40-х годов / / Ежегодная богос­
ловская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского институ­
та: Материалы 1997 г. М., 1997. С. 163-166; Головкова Л. А. Особенности прочтения
следственных дел в свете канонизации Новомучеников и Исповедников российских
/ / Богословский сборник. 2000. № 6. Приложение; МазыринА. В. Следственное дело
«Всесоюзной организации ИПЦ» как источник по новейшей истории Русской Пра-
 Одновременно с изучением конфликтов и разделений, возник­
ших в Церкви после памятной даты Декларации митрополита Сергия
29 июля 1927 г., исследователи университета занимались выявлени­
ем круга источников и проблемой их анализа, изучением специфики
делопроизводственных материалов государственных органов, в том
числе ОГПУ1, а также источников личного происхождения (установ­
ление проблем подлинности, авторства, датировки и др.). Многие из
этих документов выявлялись в качестве вещественных доказательств,
подшитых к следственным делам осужденных церковных деятелей.
Взаимодействие текстов и отношение к ним с диаметрально проти­
воположных позиций (единомышленников и гонителей) поставило
перед исследователями ряд новых задач.
Назрела необходимость собрать документы полемики 1927 г. и
последующих лет, используя документы ранее недоступных архивов
репрессивных органов, а также уточнить, дополнить и прокомменти­
ровать ранее опубликованные М. Е. Губониным и другими исследо­
вателями документы, внеся в отдельных случаях исправления в атри­
буцию и датировку.
В настоящий сборник включены документы с 27 мая 1927 г. (вре­
мени начала проведения митрополитом Сергием политики, при­
ведшей к разделениям в Русской Православной Церкви) по начало
января 1928 г. (13 января заканчивается год по церковному кален­
дарю). Основной массив документов хранится в фондах архивно­

вославной Церкви / / Ежегодная богословская конференция ПСТБИ: Материалы

2002 г. М., 2002. С. 188—196; «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову»: Доне­
сения из Ленинграда в Москву, 1927—1928 годы / Публ., вступл. и примеч. А.В. Ма-
зырина / / Богословский сборник. Вып. 10. М., 2002. С. 362—385; Вып.11. М., 2003.
С. 330-367.
1См.: Косик О.В. «Церковная история перевернула страницу»: (К истории письма свт.
епископа Афанасия Ковровского (1955 г.) о воссоединении с Московской Патриар­
хией / / Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского
богословского института. Материалы 2001. М., 2001 г. С. 270-279; Она же. Интервью
митрополита Сергия (Страгородского) 15 февраля 1930 года в восприятии современ­
н и к о в // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского
богословского института. М., 2003. С. 266—277. Она же. «Послание ко всей Церкви»
священномученика Серафима Угличского от 20 января 1929 года / / Богословский
сборник. Вып.11. М., 2003. С. 302—329; Она же. «Голос из России»: путь церковно­
го документа в русское зарубежье / / Вестник ПСТГУ. II: История. История Русской
Православной Церкви. 2007. Вып. 2 (23). С. 68—96; Мазырин А., диак. К вопросу о
полномочиях заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Взгляд историка церков­
ной святости священника Сергия Мансурова / / XV Ежегодная богословская конфе­
ренция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Т. 1. М.,
2005. С. 272-280 и др.
следственных дел Центрального архива Федеральной службы безопас­
ности Российской Федерации и его региональных структур, а также
Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ). Большое
место в сборнике занимают документы из архивно-следственного
дела № Н-7377 в 11 томах («Дело Истинно-Православной Церкви») —
наиболее крупного следственного дела начала 1930-х гг. в отношении
Церкви. Для полноты картины составителями включен в сборник ряд
ранее опубликованных документов 1927 г. принципиально важного
характера, в том числе сама июльская декларация.
В сборник вошли также некоторые публикации из советских («Из­
вестия ВЦИК»), обновленческих («Вестник Священного Синода
Православной Российской Церкви») и малодоступных эмигрантских
изданий («Церковные ведомости», «Церковный вестник Западно-
Европейской епархии»).
При публикации документов в ряде случаев составителям прихо­
дилось работать с несколькими вариантами одного и того же докумен­
та, хранящимися в различных архивах и библиотеках. Предпочтение
отдавалось копиям, созданным в церковной среде, так как в них текст
воспроизводился намного точнее, чем при перепечатке в ОГПУ. Об­
наруженные существенные разночтения оговаривались в подстроч­
ных примечаниях к документам. Архивный шифр копии, взятой при
публикации за основу, указан в легенде первым.
Документы расположены в хронологической последовательности.
Датировка приводится по новому стилю. В том случае, если автор да­
тирует свой документ по старому стилю, что было характерно для не­
которых ревнителей православия и свидетельствовало об отрицании
календарной реформы, редакционная и авторская датировки не со­
впадают. Датировка по старому стилю оговаривается в текстологиче­
ских примечаниях.
К документам составлены редакционные заголовки. В ряде слу­
чаев сохранены авторские заголовки документов. Особенности тек­
ста (пропуски слов, слова и подписи зачеркнутые, неразборчивые,
вписанные от руки слова и фразы) оговариваются в текстологических
примечаниях.
Пропущенные в тексте слова и произвольные сокращения вос­
станавливаются в квадратных скобках. Все отточия принадлежат
источникам и специально не оговариваются. Стилистические осо­
бенности документа, а также подчеркивания, смысловые выделе­
ния и выделения шрифтом воспроизводятся в соответствии с ис­
точником. Сведения о канонизации даны в именном указателе.
Если автор установлен составителями, атрибуция обосновывается
в текстологических комментариях. Поскольку целью настоящей
публикации не является изучение работы следователей над церков­
ными документами («вещественными доказательствами»), исправ­
ления и подчеркивания лиц, не имеющих отношения к созданию
документов, не воспроизводятся. Искажающие текст ошибки со­
держательного характера прокомментированы в текстологических
примечаниях.
Документы публикуются по современным правилам орфографии
и пунктуации.
В цитатах из Священного Писания ошибки в нумерации стихов и
глав, как правило, исправляются в тексте с оговорками в подстрочных
комментариях. Там же оговорены неточности в цитировании. При­
меняемые в документе сокращения цитат из Священного Писания
обычно не соответствуют ныне принятым, например: Евангелие от
Марка — Мрк. (ныне Мк.), Лук. (Лк.) и т. д. Стремясь к сохранению
первоначального вида документа, публикаторы эти сокращения не
унифицировали и не раскрывали. Однако в редакционных текстах со­
кращения даны в соответствии с современными стандартами издания
богословской литературы. Цитаты из творений святых отцов публи­
куются так, как они приведены в документах. Редакция не ставила це­
лью обнаружение источников и проверки подобных цитат, так как это
потребовало бы дополнительных патристических изысканий.
Сборник снабжен источниковедческим комментарием, где дается
краткая история некоторых документов или сведения о них, биогра­
фическим указателем, кратким именным указателем.
Для комментариев и биографического указателя использовалась
база данных «За Христа пострадавшие», созданная на кафедре инфор­
матики ПСТГУ, и справочные издания, в частности «За Христа по­
страдавшие: Гонения на русскую Православную Церковь, 1917—1956:
Биографический справочник. Кн. 1: А—К (М., 1997), составленный
митрополитом Мануилом (Лемешевским) шеститомный словарь
«Русские православные иерархи периода 1893—1965 гг.» (Erlangen,
1979—1989); Православная энциклопедия (М., 2000. Т. I и далее — из­
дание продолжается), работы священника А. Мазырина, М. В. Шка-
ровского, Н. П. Зиминой, И. И. Осиповой и многие другие.
Отбор документов для публикации осуществлен иереем А. Ма-
зыриным и О. В. Косик при участии диакона Д. Пономаренко,
А. Е. Колесник и И. Н. Смоляковой. Историческая часть введения
к сборнику документов написана священником А. Мазыриным, ис­
точниковедческая — О. В. Косик. Археографическая подготовка
архивных документов, включенных в сборник, и текстологические
примечания к ним выполнены диаконом Д. Пономаренко, О. В. Ко-
сик, А. Е. Колесники И. Н. Смоляковой. Исторические комментарии
к документам составлены священником А. Мазыриным, О.В. Косик
и А. Е. Колесник, источниковедческие — О. В. Косик, краткие био­
графические справки — диаконом Д. Пономаренко, именной указа­
тель— И. Н. Смоляковой.
Составители благодарят за помощь в работе над сборни­
ком сотрудников Центрального архива ФСБ, в первую очередь
В. С. Христофорова, преподавателей Джорданвилльской семина­
рии протоиерея Владимира Цурикова и диакона Андрея Псарева,
заведующего библиотекой МДА игумена Всеволода (Барющенко),
сотрудников ПСТГУ Л. А. Головкову, Н. А. Кривошееву, А. А. Ко-
стрюкова, Л. Б. Милякову, А. Н. Сухорукова, Н. Ф. Тягунову и мно­
гих других людей, оказавших на разных этапах помощь в подготовке
настоящего сборника.
 Священник Александр Мазырин
1927 год в истории Русской Православной Церкви
1927 год особой строкой вписан в новейшую церковную историю.
Завершился десятилетний период «святого бесправия» Русской Пра­
вославной Церкви. Окончилось время, когда Московская Патриархия
за стремление отстоять внутрицерковную свободу была, по сути дела,
поставлена безбожной властью вне закона. Высшее церковное управ­
ление в лице Временного Патриаршего Священного Синода при За­
местителе Патриаршего Местоблюстителя митрополите Нижегород­
ском Сергии (Страгородском) обрело, наконец, некое подобие легаль­
ности. По этому, казалось бы, радостному поводу митрополит Сергий
обратился с призывом к пастве: «Вознесем же наши благодарственные
молитвы ко Господу, тако благоволившему о святой нашей Церкви. Вы­
разим всенародно нашу благодарность и Советскому Правительству за
такое внимание к духовным нуждам православного населения»'. За реги­
страцию Синода, однако, пришлось заплатить высокую цену. Вместо
церковного умиротворения начались новые нестроения. Жесткая по­
лемика переросла в отделение от временной церковной власти чуть
ли не целых епархий, а взаимные обвинения дошли до объявления
оппонентов безблагодатными раскольниками, с одной стороны, или
отступниками — с другой.
Такое печальное развитие событий не было случайным. За всем
этим крылась целенаправленная партийно-государственная поли­
тика. Большевистская власть своего отношения к Церкви никогда
не скрывала. Декретом СНК РСФСР «Об отделении церкви от госу­
дарства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. Церковь лишалась
прав юридического лица". То есть как целого де-юре ее больше не было.
Легально могли существовать только местные религиозные общины,
с которыми власть заключала договора о пользовании церковным I

I Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1927. 19 авг.

II См.: Гидулянов П. В. Отделение церкви от государства в СССР: Полный сборник
декретов, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и
других социалистических республик. 3-е изд., перераб. и доп. М., 1926. С. 617.
имуществом1. VIII отдел Наркомата юстиции, который должен был
проводить в жизнь этот ленинский декрет, без обиняков был назван
«Ликвидационным». Именно ликвидация Церкви, а не легализация ее
как социального института была изначальной целью правительства
так называемых «народных комиссаров». В программе РКП(б), при­
нятой на съезде в марте 1919 г., прямо было сказано, что «по отноше­
нию к религии РКП не удовлетворяется декретированным уже отделе­
нием церкви от государства и школы от церкви». Свою цель РКП(б),
согласно этой программе, видела в «полном отмирании религиозных
предрассудков»п. Начальник VIII отдела НКЮ П. А. Красиков пояснял
в «Известиях»: «Мы, коммунисты, своей программой и всей своей поли­
тикой, выражающейся в советском законодательстве, намечаем един­
ственный, в конечном счете, путь, как религии, так и всем ее агентам:
это путь в архив истории»ш. Красиков умолчал здесь, что, помимо со­
ветского законодательства, в своей антицерковной политике комму­
нисты не менее активно использовали еще и массовый террор, число
жертв которого сразу же пошло на тысячи.
Однако ликвидировать Церковь сразу, всю целиком и в короткий
срок большевикам не удалось. В результате с начала 1920-х гг. власть
перешла к тактике разложения ее изнутри и уничтожения по частям.
Для этого, с одной стороны, внутри Церкви усиленно формировал­
ся осведомительный аппарат (развернувшееся гонение порождало
не только мучеников, но и предателей). С другой — как инструмент
борьбы с Церковью стала использоваться легализация — регистрация
тех церковных (или правильнее, псевдоцерковных) групп, которые
могли помочь власти в решении ее тактических задач.
В 1921 г. председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский писал: «[...] цер­
ковную политику развала должен вести ВЧК, а не кто-либо другой.
Официальные или полуофициальные сношения с попами — недопусти­
мы. Наша ставка на коммунизм, а не на религию. Лавировать может
только ВЧК для единственной цели — разложения nonoe»'v. Как именно
«лавировать» подсказал Л. Д. Троцкий, обратившись весной 1922 г. к IV

I Инструкция Наркомюста РСФСР «О порядке проведения в жизнь декрета “Об от­

делении церкви от государства и школы от церкви”» от 24 августа 1918 г. регламен­
тировала порядок передачи богослужебного имущества в бесплатное пользование
«местным жителям соответствующей религии», в количестве не менее 20 человек (см.:
Там же. С. 623).
II Цит. по: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК.
Ч. 1.М ., 1954. С. 420-421.
III Красиков П. А. Кому это выгодно / / Известия ВЦИК. 1919. 14 дек.
IVЦит. по: Архивы Кремля. Политбюро и Церковь: 1922—1925 гг.: В 2 кн. / Подг. изд.
Н. Н. Покровского и С. Г. Петрова. Новосибирск; М., 1997—1998. Кн. 1. С. 9.
Политбюро ЦК РКП(б) с развернутой запиской, в которой содержал­
ся план борьбы с Церковью. Троцкий предложил расколоть Церковь
на два крыла: «черносотенное контрреволюционное» и «сменовеховское
советское». «Чем более решительный, резкий, бурный и насильственный
характер примет разрыв сменовеховского крыла с черносотенным, тем
выгоднее будет наша позиция», — писал он. После этого, по мысли
Троцкого, следовало «повалить контрреволюционную часть церковни­
ков», опираясь при этом на «сменовеховское духовенство», а затем, «не
давая сменовеховским вождям очухаться», превратить их начинание в
«выкидыш»1I. Воплощение одобренного большевистским руководством
плана Троцкого в жизнь было возложено на ведомство Дзержинско­
го (получившее в 1922 г. наименование ГПУ, а в 1923-м — ОГПУ),
а именно на 6-е отделение его Секретного отдела, возглавлявшееся
Е. А. Тучковым. В дальнейшем выработка стратегии и тактики борьбы
с Церковью была поручена специально учрежденной осенью 1922 г.
Антирелигиозной комиссии (АРК) при ЦК РКП(б). Первым времен­
ным председателем АРК был П. А. Красиков, которого вскоре сменил
«троцкист» Н. Н. Попов, а затем, в январе 1923 г., — Е. М. Ярослав­
ский, бессменным секретарем АРК был все тот же Е. А. Тучков.
Усилиями Тучкова и его коллег на свет был явлен обновленческий
раскол. Его «сменовеховские» вожди, или, как их звали в народе, «крас­
ные попы», стали верно служить власти в борьбе с церковными «чер­
носотенцами». При содействии обновленцев были репрессированы
наиболее достойные представители духовенства во главе со святым
Патриархом Тихоном. Однако в полной мере реализовать план Троц­
кого не удалось. Раскол поразил духовенство (в том числе епископат),
но не Церковь в целом. Церковный народ в подавляющем большин­
стве за обновленцами не пошел. Это неудивительно, поскольку даже
епископ Антонин (Грановский) — обновленческий «митрополит Мо­
сковский», председатель раскольнического «Высшего церковного
управления» (ВЦУ) — охарактеризовал свой раскол (точнее, так на­
зываемую Живую Церковь) как «ассенизационную бочку православной
церкви»11. Сами сотрудники ГПУ не могли скрыть чувства брезгливо­
сти к тем, кого они использовали для организации раскола. «Среди них
последний сброд, не имеющий авторитета среди верующей массы», —
говорилось об обновленцах в подготовленном Лубянкой для Кремля
обзоре политико-экономического состояния РСФСР за июль 1922 г.

I Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. Кн. 1. С. 162—163.

II Цит. по: Краснов-Левитин А. Лихие годы: 1925—1941: Воспоминания. Париж, 1977.
С. 118-119.
«Если не считать весьма незначительных переходов на сторону обнов­
ленцев, — сообщалось далее в обзоре, — можно считать, что раскол в
церкви, расколовший духовенство, не коснулся еще верующей массы»'.
Для того чтобы расколоть эту «верующую массу», от выполнявших
партийный заказ органов ГПУ—ОГПУ потребовалась значительно
большая изобретательность, чем использование тех, кого они сами
определяли как «последний сброд» (хотя обновленцам ведомство Туч­
кова еще не раз находило применение). Изобретательность была про­
явлена, и летом 1923 г. Патриарх Тихон, проведший более года под
арестом, вместо того чтобы сесть на уготованную ему скамью подсу­
димых и быть затем расстрелянным, неожиданно вышел на свободу.
Условием освобождения было признание им своей «вины» и «раская­
ние» перед советской властью. Власть рассчитывала, что такое заяв­
ление оттолкнет от него православных, но ее расчет не оправдался.
Протопресвитер Василий Виноградов — председатель Московского
Епархиального совета в 1923 г. — писал по этому поводу: «“Покаянное
заявление” Патриарха, напечатанное в советских газетах, не произвело
на верующий народ ни малейшего впечатления. Без всякой малейшей про­
паганды весь верующий народ, как один человек, каким-то чудом Божи­
им, так формулировал свое отношение к этому “покаянному заявлению
“Это Патриарх написал не для нас, а для большевиков”»".
Власть, однако, после этого не отступилась от своей цели, и в по­
следующий период святителю Тихону продолжали навязываться та­
кие шаги, которые, как казалось, должны были скомпрометировать
его в глазах верующих и спровоцировать появление если и не раскола,
то, по крайней мере, массовой оппозиции ему. Речь идет о требовани­
ях ввести за богослужением поминовение советской власти, перейти
на новый стиль календаря, допустить в состав высшего церковного
управления, вероятно, самого одиозного обновленческого деяте­
ля — «протопресвитера» Владимира Красницкого (якобы принесшего
покаяние), наконец, подписать подготовленное в недрах ОГПУ по­
слание к пастве с призывом «стать за Рабоче-Крестьянскую власть
Советов, содействуя ей всеми силами»"'. Два последних года жизни свя-I

I «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране (1922—1934 гг.).

Т. 1: 1922-1923. М., 2001. Ч. 1. С. 217.
II Виноградов В. П., протопресв. О некоторых важнейших моментах последнего периода
жизни и деятельности св. патриарха Тихона (1923-1925 гг.): По личным воспоминани­
ям (К 50-летию церковной и научной деятельности автора). Мюнхен, 1959. С. 15.
III Проект послания, не подписанный святителем Тихоном, см.: Следственное дело
Патриарха Тихона: Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ
РФ. М., 2000. С. 403.
тителя Тихона были ознаменованы постоянным и все более усиливав­
шимся давлением на него агентов власти. Однако им так и не удалось
добиться от Патриарха последовательного проведения навязываемой
ему политики. Хотя святитель Тихон и шел на уступки, но, как только
видел, что его шаги могут нарушить внутренний мир в Церкви, воз­
вращался на прежние позиции. В результате при нем ОГПУ так и не
сумело расколоть Российскую Церковь по-настоящему.
Не удалось спровоцировать раскол и при вставшем во главе цер­
ковного управления после кончины святителя Тихона Патриаршем
Местоблюстителе священномученике митрополите Крутицком Пе­
тре (Полянском). Тогда органам ОГПУ пришлось вновь прибегнуть к
схеме, предложенной в 1922 г. Троцким. Только на этот раз в качестве
представителей «советского крыла» духовенства был использован не
«последний сброд», подвернувшийся под руку, а имевшие прежде авто­
ритет в среде православного народа иерархи, такие как архиепископ
Екатеринбургский Григорий (Яцковский) и епископ Можайский
Борис (Рукин). Митрополит Петр был в декабре 1925 г. арестован, и
практически сразу же на сцене появилась григорьевско-борисовская
группа, самочинно организовавшая новое церковное управление. По­
добно обновленческому ВЦУ, григорианский «Временный Высший
Церковный Совет» (ВВЦС) быстро получил легальный статус. Сце­
нарий возникновения двух расколов был настолько похож, что, не­
смотря на все усилия григориан откреститься от обновленцев (они,
например, подчеркнуто именовали себя «староцерковниками» и даже
«тихоновцами»), в народе их прозвали «Обновлением № 2».
Вскоре, однако, выяснилось, что влияние этого «Обновления
№ 2» в церковных кругах еще менее ощутимо, чем влияние «Обновле­
ния № 1». В этом была немалая заслуга оставленного митрополитом
Петром в качестве своего заместителя митрополита Нижегородского
Сергия (Страгородского). Последний в 1922 г. первым из высших ие­
рархов признал «законность» обновленческого ВЦУ, но в 1923 г. рас­
каялся и в 1926-м твердо держался линии Патриарха Тихона. В крайне
непростых условиях ему удалось за несколько месяцев сплотить вокруг
себя православных, разоблачив григорианскую интригу. Борьба с Цер­
ковью при помощи разного рода раскольников становилась все менее
эффективной. Не удалось органам Госбезопасности в 1926 г. достичь
успеха и в попытке спровоцировать «борьбу за власть» среди высших
«тихоновских» иерархов: митрополитов Сергия и Агафангела. Хотя
митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский) имел тогда
благодаря печальному опыту 1922 г. основания не доверять митропо­
литу Сергию, и его права на высшую церковную власть (в последнем
завещательном распоряжении Патриарха Тихона он был указан перед
митрополитом Петром, а также являлся на тот момент старейшим по
сану и хиротонии иерархом Русской Церкви) были предпочтительнее
прав Нижегородского митрополита, он, видя, что его выступление не
встречает сочувствия епископата, предпочел «ради мира церковного»
отказаться от местоблюстительства.
В распоряжении власти, однако, были сильные рычаги давления
на «тихоновское» священноначалие. Одним из них, как ни печально,
оказалась Константинопольская Патриархия, которая с 1922 г. игра­
ла все более и более позорную роль. После провала похода греков в
Малую Азию ее положение в ататюрковской Турции было крайне
тяжелым, что вынуждало ее искать покровительства даже у больше­
виков. Летом 1924 г. константинопольский представитель в Москве
и одновременно почетный член обновленческого «Священного Си­
нода» архимандрит Василий (Димопуло) писал от имени Вселенского
Патриарха и «всего Константинопольского пролетариата» главе Се­
кретариата по делам культов при Президиуме ЦИК СССР П. Г. Сми-
довичу: «В Ваших руках, тов. Смидович, сделать имя Советской России
еще более популярным на Востоке, чем оно было ранее, и я горячо прошу
Вас, окажите Константинопольской Патриархии великую услугу, как
сильное и крепкое правительство могущественной державы, тем более
что Вселенский Патриарх, признаваемый на Востоке главой всего пра­
вославного народа, ясно показал своими действиями расположение к со­
ветской власти, которую он признал»'. Свое расположение к советской
власти так называемый «глава всего православного народа» Патриарх
Григорий VII демонстрировал, прежде всего, подвергая остракизму
святителя Тихона и поддерживая обновленческих раскольников, чем
те, естественно, всячески бравировали. Еще в мае 1924 г. Григорий VII
писал (в переводе и с заверением архимандрита Василия): «В виду воз­
никших церковных разногласий мы полагаем необходимым, чтобы Свя­
тейший патриарх Тихон ради единения расколовшихся и ради паствы
пожертвовал собою, немедленно удалившись от Церковного Управления,
[...]и чтобы, одновременно, упразднилось, хотя бы временно, патриарше­
ство, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале
гражданской войны, и как считающееся значительным препятствием к
восстановлению мира и единения»". Его преемник Василий III вел себяI

I Цит. по: Митрофан (Шкурим), иг. Русская Православная Церковь и советская внеш­
няя политика в 1922—1929 годах: (По материалам Антирелигиозной комиссии) / /
Вестник церковной истории. 2006. № 1. С. 166.
II Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917—1941: Д о­
кументы и фотоматериалы. М., 1996. С. 194.
по отношению к Патриаршей Церкви в России и ее Предстоятелям не
менее беспардонно.
Свой корыстный интерес к обновленцам был и у Иерусалимской
Патриархии. На Рождество 1926/1927 г. Патриарх Дамиан обратился
с по-восточному многословным посланием к «Митрополиту Ленин­
градскому и Председателю Священного Синода Святейшей Российской
Церкви, возлюбленному во Христе брату и сослужителю нашей мерности
Кир-Вениамину» (Муратовскому): «Мы обращаемся с горячим призывом
чрез Ваше любезное нам Высокопреосвященство к святой сестре Рос­
сийской Церкви и через нее — к благочестивому православному русскому
народу, питая себя наилучшими надеждами и предвидя великое благо­
честие и засвидетельствованное уважение к Св. Гробу Господню и всем
остальным почитаемым местам сочувствие и пожертвование всех слоев
православного русского народа, веря, что он охотно сделает все возмож­
ное для помощи и содействия Святейшей Сионской Церкви»1. Как вид­
но, Иерусалимскому Патриарху признание главы обновленцев своим
«возлюбленным и любезным братом» слишком большой ценой за «по­
жертвование всех слоев православного русского народа» не показалось.
Конечно, обновленческий «Священный Синод» постарался извлечь
максимум выгоды из «горячего призыва» нищенствующего Патриар­
ха и постановил: «Установить в пользу Гроба Господня ежегодный сбор
в неделю Ваий. [...] Сбор направлять в Священный Синод для пересылки
Иерусалимскому Патриарху»'1. Дошли ли в итоге какие-то деньги до
Иерусалима, неизвестно, но повод показать свое мнимое превосход­
ство над «староцерковниками» у обновленцев был неплохой.
Из четырех Восточных Патриархов только Антиохийский не опу­
стился до общения с обновленцами. Конечно, это общение с точки
зрения подлинно церковного сознания нисколько не добавляло рас­
кольникам каноничности. Очень хорошо это сознание выразил ми­
трополит Сергий (Страгородский), который в свое время сам пере­
жил тяжелое искушение отпадения в раскол. Как писал М. Е. Губо-
нин, «узнав о признании Константинополем обновленческого Синода
как единственного правомочного возглавителя Русской Церкви, — о чем,
конечно, везде трубили обновленцы, — тогдашний митрополит Нижего­
родский Сергий заявил: “Пусть признают; от этого обновленцы не стали
православными, а только Патриархи — обновленцами!”»1". По собствен-I

I Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 2 (15).

С .З.

II Там же. № 3 (16). С. 4.

III Архив ПСТГУ. Губонин М. Е. Современники о Патриархе Тихоне. Машинопись.
ному горькому опыту митрополит Сергий знал, что высокое церков­
ное положение вовсе не гарантирует от уклонения на апостасийный
путь и Восточные Патриархи в период переживаемого упадка вовсе не
могут считаться мерилом Православия. Находились, однако, в Церк­
ви люди, которые признанием обновленцев со стороны Востока были
весьма соблазнены.
Большие проблемы «тихоновцам» создавало также отсутствие ле­
гального статуса высшего управления Патриаршей Церкви (легально
существовали только приходские общины). Из-за этого любая адми­
нистративная деятельность церковного руководства была, с точки зре­
ния советских законов неправомерна и даже преступна. Обновленцы
же и другие, подобные им раскольники стремились максимально ис­
пользовать дарованную им привилегию советской легальности. И Па­
триарху Тихону, и митрополиту Петру власть предлагала легализацию
высшего церковного управления при условии, что его состав будет
согласован с ОГПУ и вся его дальнейшая деятельность будет осущест­
вляться под контролем этой организации. В первую очередь власть
стремилась взять в свои руки кадровую политику Церкви. Также ее
очень сильно раздражала деятельность русской церковной эмигра­
ции, на которую Московская Патриархия по планам власти должна
была обрушиться с жесткими прещениями. От Патриарха Тихона, на­
пример, потребовали выступить с обращением, в котором были такие
слова об иерархах-беженцах: «Мы отрекаем, отлучаем и анафемат-
ствуем их, объявляя их врагами не токмо родины и ее народов, но и Свя­
той Православной церкви нашей»1I. Примерно то же власть требовала и
от митрополита Петра. Однако ни святитель Тихон, ни священному-
ченик Петр этих условий легализации не приняли. В частности, цер­
ковных эмигрантов они не только не «анафематствовали», но даже
не стали, к негодованию власти, увольнять их главу — митрополита
Антония (Храповицкого) — с Киевской кафедры, которую тот фор­
мально занимал11.
Взгляд ОГПУ на Церковь и на проблему ее легализации хорошо
изложен в обвинительном заключении по делу митрополита Петра,
составленном в мае 1926 г. уполномоченным 6-го отделения Секрет­
ного отдела А. В. Казанским. Полулегальное положение Церкви («наи­
более реакционной части ее») Казанский объяснял тем, что она «с пер­

I Следственное дело Патриарха Тихона. С. 404.

II См.: МазыринА., иер. Вопрос о замещении Киевской кафедры в 1920-е годы / / Вест­
ник ПСТГУ. II: История. История Русской Православной Церкви. 2007. Вып. 2 (23).
С. 58-67; Вып. 3 (24). С. 118-131.
вых дней существования Соввласти и до последнего времени вела себя по
отношению к таковой как непримиримая антисоветская организация».
Далее с пониманием дела он писал, что для Церкви «вопрос о легализа­
ции означает в первую голову раскол на непримиримую (эмигрантскую) и
на “лояльную” части, причем вполне естественно, что второй придет­
ся очень энергично отмежеваться от первой, закрепив это отмежевы­
вание каким-либо серьезным актом, вроде выдвигавшегося некоторыми
церковными деятелями осуждения заграничников за их контрреволюци­
онную деятельность»'. То, что в сложившихся условиях легализация и
раскол друг с другом связаны неразрывно, понимали и Предстоятели
Церкви и с получением первой ценой второго не спешили.
Митрополит Сергий летом 1926 г. также повел переговоры с ор­
ганами власти о легализации своего управления. В июне 1926 г. он
распространил проект своего обращения к архипастырям, пастырям
и пасомым Московского Патриархата, в котором обосновывал необ­
ходимость легализации следующим образом: «Отсутствие свободной
регистрации для наших церковно-правительственных органов создает
для иерархии много практических неудобств, придавая ее деятельности
какой-то скрытный и даже конспиративный характер, что, в свою оче­
редь, порождает много всяких недоразумений и подозрений». Митропо­
лит Сергий, таким образом, прозрачно намекал, что главная виновни­
ца «недоразумений» — это сама власть. Вообще, тот проект послания к
Церкви был выдержан в самом достойном ключе и, как потом обнару­
жилось, по своим основным положениям был очень близок написан­
ному почти одновременно с ним «Соловецкому посланию» (обраще­
нию к Правительству СССР православных епископов с Соловецких
островов)I11. «Будучи искренними до конца, — писал тогда митрополит
Сергий, — мы не можем замалчивать того противоречия, какое суще­
ствует между нами, православными, и коммунистами-большевиками,
управляющими Союзом». Митрополит Сергий во всеуслышание от­
казывался «примирить непримиримое и подкрасить нашу веру под ком­
мунизм». «Обещая полную лояльность, обязательную для всех граждан
Союза, мы, представители церковной иерархии, не можем взять на себя
каких-либо особых обязательств или доказательств нашей лояльности.
Не можем взять на себя, например, наблюдение за политическим на­
строением наших единоверцев, хотя это наблюдение и ограничивалось бы
тем, что за благонадежность одних мы ручаемся, а других будем лишать

I ЦА ФСБ РФ. Д. Н—3677. Т. 5. Л. 247-248.

II См.: Церковная жизнь в России: К правительству СССР (Обращение православных
епископов с Соловецких островов) / / Вестник РСХД. 1927. № 7. С. 19—26.
такого ручательства. Для этой цели у Советской власти есть орган бо­
лее подходящий и средства более действенные. Тем паче не можем мы
взять на себя функции экзекуторские и применять церковные кары для
отмщения». Не обходил стороной митрополит Сергий и болезненного
вопроса о русской зарубежной иерархии. «Обрушиться на заграничное
духовенство за его неверность Советскому Союзу какими-нибудь цер­
ковными наказаниями было бы ни с чем несообразно и давало бы только
лишний повод говорить о принуждении к тому Советской властью»'.
Проект Декларации 1926 г. вызвал всеобщее одобрение в Церк­
ви, но никак не мог устроить власть, которой как раз и требовались
«подкрашивание веры под коммунизм», принятие церковным руковод­
ством на себя «экзекуторских функций» и его «обрушивание на загра­
ничное духовенство». Тучков, однако, не терял надежды на изменение
позиции Заместителя. Дело в том, что проект декларации, поданный
митрополитом Сергием в июне 1926 г. в НКВД, был не первым про­
граммным документом о взаимоотношениях Церкви и власти, состав­
ленным Нижегородским митрополитом. В декабре 1924 г. в связи с
обсуждением условий проведения нового Поместного Собора им уже
была подготовлена и передана Тучкову развернутая записка «Право­
славная Русская Церковь и советская власть». В той записке, с одной
стороны, присутствовали все важнейшие положения, прозвучавшие
затем в проекте декларации 1926 г.: «Ни подкрашивать нашей веры под
коммунизм, ни переделывать чего-нибудь в ней, чтобы подогнать под со­
ветское миропонимание, мы не намерены». «Разрывая с контрреволюци­
ей и всякими гражданскими противниками Советской власти, Церковь,
однако, не может признать противления Советской власти и вообще
преступлений политических церковными преступлениями и карать ви­
новных своей анафемой, отлучением от таинств, лишением сана и др.
церковными наказаниями». «При всем своем желании быть лояльной по
отношению к Советской власти, Церковь не может взять на себя жан­
дармских обязанностей производить расследование политической ка­
рьеры и убеждений вновь приходящего к нам и следить за политической
благонадежностью всех своих прихожан. У государства для этой цели
достаточно своих агентов, более опытных и осведомленных». Эти слова
прекрасно выражали церковное сознание тех лет.
Но существенное место в записке 1924 г. занимали и положения,
призванные расположить, в меру возможного, власть. Так, например,1

1Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие до­

кументы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917—
1943 / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 473-474.
митрополит Сергий предлагал соборно ввести правило: «чтобы внешняя
жизнь и деятельность Русской Православной церкви, ее общественно­
правовые отношения и хозяйственные дела сообразованы были с действу­
ющими гражданскими законами и распоряжениями Советской власти,
[...] ни самим не участвовать ни в каких контрреволюционных предпри­
ятиях и замыслах, ни поддерживать таковых путем явной или тайной
агитации и не допускать, чтобы православные храмы и другие церковные
учреждения кем-либо были использованы в целях контрреволюционных».
Нарушивший это правило, по мысли митрополита Сергия, «смотря
по вине и упорству, будет подвергнут церковному наказанию, вплоть до
лишения благословения занимать данную должность»'.
Таким образом, получалось, что анафематствовать или лишить
сана за «контрреволюцию» нельзя, но уволить за нее епископа или
священника с должности, в принципе, можно. При этом факт нали­
чия «контрреволюции», очевидно, должны были определять «компе­
тентные органы» — те самые «агенты, более опытные и осведомленные».
Соответственно, вслед за установлением этими «опытными и осведом­
ленными», что тот или иной церковный деятель требуемой ими «поли­
тической благонадежности» не проявляет, в отношении него должно
было последовать «церковное наказание, вплоть до лишения благосло­
вения занимать данную должность». Отсюда до установления полно­
го контроля ОГПУ над Патриархией оставался один шаг. Тучков мог
рассчитывать, что при усилении давления митрополит Сергий этот
шаг сделает.
«Митрополит Сергий [...], — говорилось в подготовленном ОГПУ
для Кремля «Обзоре политического состояния СССР за ноябрь 1926
года», — склонен был принять меры к легализации управляемой им церк­
ви на условиях, приемлемых для советского правительства. Однако под
давлением наиболее активных черносотенных церковников он вынужден
действовать в направлении избрания патриархом бывшего Казанского
митрополита Кирилла, находящегося сейчас в ссылке»I11.
История неудавшихся тайных выборов Патриарха увенчала весьма
напряженный для Русской Православной Церкви 1926 год и послужи­
ла прологом к событиям еще более драматического 1927 года. Как по­
казывают материалы следственного дела митрополита Сергия, ини­
циатором этих тайных выборов он вовсе не был и весьма неохотно,

I [Сергий (Страгородский), митр.] Православная Русская Церковь и советская власть

(к созыву Поместного Собора Православной Церкви) / Публ. Ю. Л. Ореханова,
Т. X. Терентьевой, А. В. Постернака / / Богословский сборник. Вып. 1. М., 1997.
С. 241, 246, 248.
II «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину... Т. 4. Ч. 2. С. 829.
выдвигая все новые и новые условия, согласился лишь с проведением
опроса епископов о том, считают ли они допустимым проведение та­
кого своего рода «Собора по переписке» и кого видят возможными
кандидатами на патриаршее место. Запретить сбор подписей архие­
реев, увлекшихся идеей тайных выборов, Заместитель тогда не мог,
поскольку лишь благодаря их активной поддержке он в то время и
оставался во главе не легализованного властью церковного управле­
ния. Тогда он, как затем сам показал на допросе, «написал обращение к
иерархии с предложением высказаться по существу, не входя сам в рас­
смотрение этого вопроса»'.
«По единогласному выбору епископов-инициаторов, — писал церков­
ный летописец того времени киевлянин Г. А. Косткевич, — кандида­
том в Патриархи был избран м[итрополит] Кирилл Казанский, томя­
щийся в ссылке с 1922 г. и не раз явивший свою стойкость в Правосла­
вии, свою неподкупность и мужество: к тому же в 1926 г. осенью как
раз истекал срок его ссылки и можно было, хотя и без особых гарантий,
надеяться на его хоть относительную свободу. М[итрополит] Сергий
в особом секретном обращении к епископам излагал мотивы, побудив­
шие группу епископов поднять вопрос об избрании Патриарха, и со своей
стороны, испрашивая Божье благословение на это дело, просил всех епи­
скопов высказать в письменной форме свое мнение. С этим обращени­
ем м[итрополита] Сергия еп[ископ] Рыльский Павлин и еще несколько
близких м[итрополиту] Сергию лиц, разделивши Россию между собой,
стали объезжать епископов, собирая их мнения. В XI—1926 г. имелись
уже подписи 72-х епископов под актом избрания м[итрополита] Кирил­
ла Патриархом»".
В действительности, помимо митрополита Кирилла, в ходе опроса
архиереев назывался, по крайней мере, еще один кандидат в Патриар­
хи — сам митрополит Сергий. Так, его викарий, епископ Печерский
Григорий (Козлов), показал затем на допросе: «Яне знаю, кого бы там
выбрали, но митрополит Сергий в качестве патриарха был бы для меня
приемлемее»ш. Епископ Евгений (Кобранов) говорил следователю:I

I ЦА ФСБ РФ. Д. Р—31639. Л. 57.

II [Косткевич Г. А.] Обзор главнейших событий церковной жизни России за время с
1925 г. до наших дней / Публ., вступ. ст. и примеч. О. В. Косик / / Вестник ПСТГУ. II:
История. История Русской Православной Церкви. 2007. Вып. 2 (23). С. 114. В 1931 г.
этот документ в искаженном виде под названием «Русские иерархи под игом без­
божников» опубликовал в Париже в журнале «Благовест» католический священник
А. Дейбнер. Позднее этот материал в свое собрание включил М. Е. Губонин (см.:
Акты Святейшего Тихона... С. 405—406).
1,1 ЦА ФСБ РФ. Д. Р—31639. Л. 84 об.
«Епископ Павлин мне рассказал, что Иосиф подал, было, голос за Сергия,
но потом сказал последнему: “Владыка, вы все равно не пройдете”, — и
подал за Кирилла»'. Таким образом, идея выдвинуть в качестве альтер­
нативного кандидата митрополита Сергия звучала, но популярности
не получила. (Пройдет лишь год, и упомянутый епископом Евгени­
ем митрополит Иосиф, который «подал, было, голос за Сергия», станет
фигурой № 1 в антисергиевской оппозиции.)
Активность же самого Заместителя Местоблюстителя осенью
1926 г. была направлена главным образом не на тайные выборы (в том
числе, очевидно, и потому, что в случае их успеха руководство Церко­
вью перешло бы от него другому иерарху), а на переговоры с властью,
опрос архиереев имел лишь вспомогательное значение. На допросе в
декабре 1926 г. митрополит Сергий заявил: «[...] если бы мне удалась
регистрация (юридическое оформление моего положения), все Кириллов­
ское дело — т. е. выборы его в патриархи, а вернее, выборы патриарха
вообще — отпало бы, так как в таком случае летом [19]27 года предпо­
лагался созыв поместного собора, где вопрос о патриархе был бы решен.
В случае неудачи регистрации — дело продолжалось бы дальше (т. е. со­
бирание голосов), независимо ни от чего»". При этом сам митрополит
Кирилл о том, что совершается некое «Кирилловское дело», «т. е. вы­
боры его в патриархи», ничего не знал. Позднее, в 1929 г., он писал
в связи с этим: «М[итрополит] Сергий опытный делец. Он сделал меня
“центральной личностию ”в совершенно неведомой мне затее об избрании
меня в патриархи[...]»"'. Резкость слов митрополита Кирилла объясня­
ется тем, что затея с тайными выборами потерпела крах, для самого
Казанского святителя она обернулась ссылкой в Сибирь, а митропо­
лит Сергий («опытный делец») вышел из всего этого «сухим из воды»
(об этом дальше).
Получилось так, что дело с тайными выборами пресеклось еще на
этапе предварительного опроса. Вопреки Косткевичу, «акта избрания
митрополита Кирилла Патриархом» как такового не было. До «акта»
дело не дошло по простой и вполне обычной для тех лет причине. Архи­
епископ Екатеринбургский (Свердловский) Корнилий (Соболев) —
один из инициаторов выборов —на вопрос следователя: «Почему все это
избрание проходило так секретно?» — предельно откровенно ответил:1*

1ЦА ФСБ РФ. Д. Р—31639. Л. 93.

" Там же. Л. 57.
111 «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее...»: Из материалов следственного
дела священномученика митрополита Кирилла Казанского (1930) / Публ. и примеч.
Н. А. Кривошеевой и А. В. Мазырина / / Богословский сборник. Вып. 8. М., 2001.
С. 345.
«Чтобы ОГПУ не проведало и не помешало бы нам»1. Конечно же ОГПУ
проведало, и начались аресты. 8 декабря 1926 г. был арестован самый
активный участник дела — епископ Рыльский Павлин (Крошечкин).
Вслед за этим в Нижний Новгород было послано с Лубянки распоря­
жение срочно арестовать митрополита Сергия и доставить в Москву.
14 декабря Заместитель был уже во Внутренней тюрьме ОГПУ. 21 де­
кабря 1926 г. близ города Котельнича Вятской губернии был арестован
главный кандидат в Патриархи ссыльный митрополит Кирилл11.
«Церковные ведомости», издававшиеся Зарубежным Архиерей­
ским Синодом, сообщали в последнем номере за 1926 г.: «По получен­
ным достоверным сведениям, Заместитель Патриаршего Местоблю­
стителя митрополит Сергий советскими властями вызван был из Ниж­
него Новгорода в Москву, где от него потребовали роспуска Заграничного
Архиерейского Синода, лишения сана и анафематствования русских за­
граничных иерархов и перехода на новый стиль. Митрополит Сергий ка­
тегорически отказался исполнить требования большевиков, и за это он
арестован 3 0 ноября / 1 3 декабря»И|.
Незадолго до того как митрополит Сергий оказался во Внутрен­
ней тюрьме ОГПУ (в просторечии — «Лубянской») ее стены покинул
глава Русской Церкви митрополит Петр. Следствие по его делу велось
почти год. Власть, видно, не могла решить, что с ним делать. Тучков
предлагал ему отречение от местоблюстительства (очевидно, в обмен
на освобождение), но он решительно отказался и, как свидетельство­
вал Г. А. Косткевич, «тогда же, через ксендза, сидевшего с ним в одной
камере, просил передать всем, что “никогда и ни при каких обстоятель­
ствах не оставит своего служения и будет до самой смерти верен Право­
славной Церкви”»™. В результате в ноябре 1926 г. митрополит Петр был
приговорен к трем годам ссылки на Уралу и затем через Вятку, Пермь,
Свердловск и Тюмень был отправлен отбывать срок в упраздненный
Абалацкий монастырь близ Тобольска.
В Вятской тюрьме митрополит Петр чуть было не пересекся с ми­
трополитом Кириллом, который был доставлен туда в конце декабря
1926 г. из Котельнича. Там в январе 1927 г. митрополиту Кириллу было
предъявлено обвинение в том, что он «связался с группой черносотенно­
го епископата, поставившей задачу придать церкви характер активной1*IV

1ЦА ФСБ РФ. Д . Р - 3 1639. Л . 81.

" Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ—11404. Т. 1. Л. 3.
III Махароблидзе Е. К положению Православной Церкви в России / / Церковные ведо­
мости. 1926. № 23-24. С. 9.
IV[Косткевич Г. А.] Обзор главнейших событий церковной жизни России... С. 116.
v ЦА ФСБ РФ. Д. Н—3677. Т. 5. Л. 258.
антисоветской организации. Эту последнюю группу гр[аждани]н Смирнов
намеревался возглавить, привлечь ее к церковной деятельности и прово­
дить ее антисоветскую программу в жизнь»1I. «Обвинение это, — писал
позднее митрополит Кирилл, — было для меня совершенно неясным по
своему происхождению, т[а]к к[а]к ни с кем в сношениях такого харак­
тера я не состоял, никого возглавлять не собирался»". Следователю же
митрополит Кирилл в ответ на предъявленное обвинение заявил: «Ни­
каких и ни с кем письменных сношений я не делал. Намерений возглавить
собой Церковь в ущерб власти и существующему строю я не имел»ш.
В принципе от возглавления Церкви митрополит Кирилл не от­
казывался (указывал лишь на то, что не собирался делать это «в ущерб
власти и существующему строю»). Это было естественно, поскольку он
был первым из кандидатов в Местоблюстители по завещанию Патри­
арха Тихона, а вопрос о высшем церковном управлении после ареста
Заместителя стоял весьма остро. Но, будучи арестованным еще до воз­
вращения из ссылки, митрополит Кирилл исполнить волю почившего
Патриарха, как и в апреле 1925 г., не мог. Митрополит Агафангел —
второй кандидат в Местоблюстители — считался после июня 1926 г.
взявшим самоотвод (хотя его отказ тогда был во многом вынужденным,
и он не заявлял, что отказывается от местоблюстительства навсегда).
Митрополит Сергий перед своим арестом составить собственное заве­
щание о преемстве власти не успел или не захотел. Оставалось, однако,
еще не исчерпанным завещательное распоряжение митрополита Петра
от 6 декабря 1925 г., по которому митрополит Сергий после ареста Ме­
стоблюстителя и стал его заместителем. Согласно этому завещанию,
в исполнение местоблюстительских обязанностей, в отсутствии ми­
трополита Сергия, должен был вступить Экзарх Украины митрополит
Михаил (Ермаков), но он отказался от этого еще в декабре 1925 г., а,
кроме того, с лета 1926 г. был выслан на Северный Кавказ. Оставался
третий кандидат — бывший архиепископ Ростовский Иосиф (Петро­
вых), ставший к тому времени митрополитом Ленинградским (тот, ко­
торый в ходе опроса «подал, было, голос за Сергия», но затем передумал).
Он, однако, находился под сильным подозрением у власти, поэтому
заранее, 8 декабря 1926 г., сам составил завещание о преемстве (в день
ареста епископа Павлина, но еще до ареста митрополита Сергия — ви­
димо, слухи об аресте последнего опередили сам арест).

I Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ—11404. Т. 1. Л. 95.

II «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее...» / / Богословский сборник. Вып. 8.
С. 344.
III Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ—11404. Т. 1. Л. 122 об.
 Завещательное распоряжение-послание митрополита Иосифа гла­
сило: «Имея в виду неизбежное лишение возможности и мне исполнять
ответственное поручение Патриаршего Местоблюстителя от 23 ноя­
бря (6 декабря) 1925 г., как последний из указанных им Заместителей его
должности, на случай устранения моего и обоих моих предшественников,
преемственно призываю к канонически неоспоримому продолжению на­
ших полномочий Преосвященнейших: Корнилия, архиепископа Свердлов­
ского и Ирбитского, Фаддея, архиепископа Астраханского, и Серафима,
архиепископа Угличского, впредь до возвращения возможности кому-
либо из нас покорно выполнять порученные нам непосредственно от са­
мого Патриаршего Местоблюстителя полномочия»'. Предчувствие аре­
ста митрополита Иосифа не обмануло, и через два дня, 10 декабря, он
уже давал на Лубянке показания по делу о тайных выборах11. Первый
из указанных им новых кандидатов в Заместители Местоблюстите­
ля — архиепископ Корнилий (Соболев), — как один из инициаторов
тайных выборов, вскоре, 17 декабря 1926 г., был арестован. Второй —
архиепископ Фаддей (Успенский) — попытался, было, выехать в Мо­
скву для принятия дел высшего церковного управления, но был задер­
жан в пути и стать Заместителем Местоблюстителя тоже не смог. Так
получилось, что для временного возглавления Русской Православной
Церкви не осталось иного иерарха, кроме малоизвестного викария из
уездного Углича.
Вызвав архиепископа Серафима для решения вопроса о его заме­
стительстве, ОГПУ весьма интересовалось, кого он, в свою очередь,
оставит преемником на случай своего ареста. Согласно протопресви­
теру Михаилу Польскому, архиепископ Серафим, понимая, что его
преемник также окажется ближайшим кандидатом на арест, на во­
прос: «Кто же возглавит Церковь, если мы вас не выпустим?» — отве­
тил: «Сам Господь Иисус Христос». «Допрашивающий в московском ГПУ
удивленно взглянул на него и сказал: “Все у вас оставляли себе замести­
телей: и Тихон Патриарх, и Петр Митрополит ”. “Ну а я на Господа
Бога оставил Церковь”, — повторил архиепископ Серафим. — И нарочно
так сделал. Пусть всему миру будет известно, как свободно живется
православным христианам в свободном государстве»"'.
В результате разрешение на вступление в управление Церковью ар­
хиепископ Серафим получил, но остаться в центре церковной жизни *I

' Акты Святейшего Тихона... С. 489.

II ЦА ФСБ РФ. Д. Р—31639. Л. 94.
III Польский М., протопр. Новые мученики Российские. Кн. 2. Джорданвилль, 1957.
С. 13-14.
ему запретили. В дальнейшем ОГПУ бдительно следило за тем, чтобы
он не появлялся в Москве без вызова с Лубянки. Святитель Серафим
должен был отправиться в Углич, с тем чтобы уже оттуда известить
Церковь о своем вступлении в должность Заместителя Патриаршего
Местоблюстителя. Сделал он это специальным посланием от 29 дека­
бря 1926 г., в котором призвал своих собратьев-епископов сократить
переписку и сношения с ним до минимума, «предоставляя все дела, кроме
принципиальных и общецерковных (как, например, избрание и хиротония
во епископа), решать окончательно на местах»'.
Понимая, что в условиях постоянных происков органов Госбез­
опасности, стремившихся поставить высшее церковное управление
под полный контроль и сделать его орудием проведения своей поли­
тики, нормальная работа все равно не возможна, архиепископ Сера­
фим решил свести функции этого управления к минимуму. Тем са­
мым сводились к минимуму и возможности ОГПУ действовать через
высшую церковную власть.
В то время органы Госбезопасности активно вели поиски высшего
иерарха, который принял бы, наконец, условия легализации церков­
ного управления, выдвигаемые властью. Весьма красочное описание
действий начальника 6-го отделения СО ОГПУ можно найти в очерке
Е. В. Апушкиной «Крестный путь Преосвященного Афанасия (Саха­
рова)»: «Перед тем как митрополит Сергий стал заместителем Место­
блюстителя, его роль Тучков предлагал тем архиереям, имена которых
стояли в завещании Патриарха, т. е. митрополитам Агафангелу и Ки­
риллу. Рассказывали, что митрополиту Агафангелу запретила идти на
это одна блаженная (слепая Ксения) из г. Рыбинска, которую он очень
почитал, сказав: “Если согласишься, то потеряешь все, что раньше при­
обрел”». (Имеется в виду духовное богатство, приобретенное годами
сибирской ссылки.)
Что же касается митрополита Кирилла, он готов был возгла­
вить Церковь (поскольку имел на то полное право), но становиться
при этом марионеткой ОГПУ не пожелал. « “Если нам нужно будет
удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь”, —
сказал Тучков. “Если он будет виновен в каком-либо церковном пре­
ступлении, да. В противном случае я скажу: «Брат, я ничего не имею
против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это
сделать»”. “Нет, не так. Вы должны сделать вид, что делаете это
сами и найти соответствующее обвинение!” Владыка Кирилл отка­
зался. Говорят, он ответил: “Евгений Александрович!Вы не пушка, а я 1

1Акты Святейшего Тихона... С. 490.

не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь!”»1.
Конечно, описание Апушкиной разговора митрополита Кирилла с
Тучковым носит несколько эпический характер, но то, что одним
из обязательных условий «легализации по-лубянски» было подчи­
нение кадровой политики Патриархии контролю Госбезопасности,
определенно известно, как из предшествовавших событий, так и
вскоре последовавших.
Сам митрополит Кирилл в показаниях на следствии, данных в
1930 г., описал свою вятскую беседу с начальником 6-го отделения бо­
лее сдержанно: «В половине февраля 1927г. в том же Вятском ОГПУ[я]
был допрошен прибывшим из Москвы Е. А. Тучковым. Из его слов я узнал,
что меня кто-то избрал в патриархи русской церкви, и Е. А. Тучков ин­
тересовался знать, как я отнесся бы к этому избранию и как осущест­
влял бы свои патриаршие полномочия ?Я отвечал, что для меня на первом
месте стоит вопрос о законности избрания, т. е. о избрании законно со­
званным Собором. Таким же Собором может быть только созванный
м[итрополитом] Петром или по его уполномочию м[итрополитом] Сер­
гием. Мне было отвечено, что в данном случае инициатором выборов и
является м[итрополит] Сергий, и выборы произведены епископатом.
Тем не менее, не зная ни повода, ни формы произведенных будто бы вы­
боров, я отвечал, что совершенно не могу определить обязательное для
себя отношение к таким выборам, если они были. Во всяком случае были
они без моего ведома. Но Вы, сказал мой собеседник, являетесь централь­
ной личностию и снова перешел к вопросу о моем церковном credo. Беседа
с Е. А. Т[учковым] по этому вопросу была продолжена и на следующий
день, после чего через два месяца мне был объявлен приговор»I11. Приговор
митрополиту Кириллу — «выслать через П П ОГПУ в Сибирь сроком на
три года» — был вынесен 28 марта 1927 г.111Как видно, церковное credo
Казанского митрополита Евгению Александровичу весьма не понра­
вилось.
«Обработке» со стороны ОГПУ подвергались и другие авторитет­
ные иерархи. М. Е. Губониным сообщается о следующем малоизвест­
ном факте: «[...] одновременно (или около этого времени) лукавый чинов­
ник Е. А. Тучков ведет негласные переговоры о возглавлении Церкви на
условиях обязательной Ее легализации также и с находившимся в ту пору
в Москве (проживал на Басманной, у своих родственников) довольно из­

I [Апушкина Е. В.] Крестный путь Преосвященного Афанасия (Сахарова) / / Вестник

РСХД. 1973. № 1 (107). С. 187.
II «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее...» С. 344—346.
III Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ-11404. Т. 1. Л. 135.
вестным архиепископом Воронежским Петром (Зверевым). Но честный и
прямолинейный святитель проявил крайнюю степень “несговорчивости”
в этих переговорах, в связи с чем они были прекращены, а возвратившийся
в Воронеж Архипастырь вскоре же, несмотря на беспрерывную охрану его
местными рабочими-железнодорожниками, был коварным образом аре­
стован, препровожден в Соловки, где и погиб в штрафной командировке
“Троицкая тоня”, в Анзерском скиту»'. Правда, не совсем ясно, каким
образом Тучков планировал передать высшую церковную власть ар­
хиепископу Петру в случае принятия им выдвигаемых условий (он не
был назван в завещаниях ни Патриархом Тихоном, ни митрополитом
Петром, ни митрополитом Иосифом), но, видимо, какие-то комбина­
ции этим лукавым чиновником были предусмотрены и здесь. (Можно
было, например, сыграть на том, что на рубеже 1925—1926 гг. архиепи­
скоп Петр был назначен митрополитом Сергием временно управляю­
щим Московской епархиейI11I. Тогда управлять столичной епархией ему
не дали, но во власти ОГПУ было это исправить.)
Не добившись желаемого ни от митрополитов Агафангела и
Кирилла, ни от архиепископа Петра, Тучков вновь обратился к ар­
хиепископу Серафиму. В составленном Г. А. Косткевичем «Обзоре
главнейших событий церковной жизни» об этом эпизоде было ска­
зано так: «В это время арх[иепископ] Серафим Угличский вызван был в
Московское] ГПУ, где Тучков предложил ему принять известные условия
“легализации”. На это арх]иепископ] Серафим ответил отказом, моти­
вируя его тем, что не считает себя полномочным решать основные прин­
ципиального характера вопросы без находящихся в заключении старших
иерархов. После трех дней содержания арх[иепископа] Серафима в ГПУ
Тучков отпустил его в Углич [...]»"'.
Важную деталь тех переговоров Тучкова с архиепископом Сера­
фимом сообщил в своих воспоминаниях его келейник М. Н. Ярослав­
ский: «Владыка мне говорил, что ему, как главе Церкви, власти тогда
предложили Синод... И указали кого — членами Синода. Он не согласил­
ся... И сразу получил три года соловецких лагерей... Но он Церковь никому
не передал, а написал или сказал, что объявляет автокефалию каждой
епархии... Так как глава Церкви — лишний кандидат в тюрьму... И его
после этого тут же освободили... [...] Но когда они это ему предлагали,
владыка Серафим выдвинул своих всех членов... Я знаю, что он называл

I Архив ПСТГУ. Губонин М. Е. Современники о Патриархе Тихоне. Машинопись.

II См.: Акты Святейшего Тихона... С. 439.
III [Косткевич Г. А.] Обзор главнейших событий церковной жизни России... С. 117.
митрополита Кирилла... “Так он же, — говорят, — сидит”. “Так он же
у вас сидит, освободите его... ”»'
Согласно письму самого архиепископа Серафима, написанному
через несколько дней после беседы на Лубянке, Тучков «на прощанье»
сказал ему: «Ну, мы не злопамятны — мы освобождаем Вас и даем ме­
стожительство в Угличе, можете служить где угодно, но управлять —
ни-ни. Ни назначать, ни перемещать, ни увольнять, ни награждать».
«А как же запросы с мест, по делам текущим, — спросил архиепископ
Серафим, — жизни не остановите — она потребует своего». «Ну, мо­
жете отписываться. Да ведь Вы же объявили автономию. Что же Вам
нужно?Ведь Вы не оставили после себя заместителей. Так и действуй­
те — бумаг о новом порядке управления отнюдь не рассылать. Можете
писать на места, что “т. к. я, мол, лишен управления, то управляйтесь
на местах”. А если что вздумаете написать — то с верным человеком по­
шлите ко мне, а я просмотрю и передам Вам свое мнение. [...] А пока — до
свидания. Мы купим Вам билет, проводим до вокзала, а там — уезжайте
в Углич и сидите спокойно»1*1'.
Как видно, подчиняться диктату Тучкова Угличский святитель не
хотел, отговариваясь тем, что он «человек маленький». В итоге из-за
грубейшего вмешательства ОГПУ во внутрицерковные дела наличный
Заместитель Патриаршего Местоблюстителя фактически был лишен
возможности управлять Церковью. Мало-помалу усилиями власти в
церковной жизни воцарялся хаос. Митрополит Сергий имел основа­
ния написать позднее (31 декабря 1927 г.), что накануне его возвраще­
ния «расстройство церковных дел дошло, казалось, до последнего преде­
ла». «Центр был мало осведомлен о жизни епархий, а епархии часто лишь
по слухам знали о центре. Были епархии и даже приходы, которые, блуж­
дая как бы ощупью среди неосведомленности, жили отдельною жизнью и
часто не знали, за кем идти, чтобы сохранить Православие»'".
В качестве примера можно привести Барнаульскую епархию, в ко­
торой к тому же в тот момент не было правящего епископа. Группа
барнаульских священников послала запрос ближайшему, как каза­
лось, православному архиерею — архиепископу Томскому Димитрию
(Беликову): «Кто возглавляет Русскую Церковь староцерковцев?» Он
ответил: «Ничего сказать не могу за отсутствием сведений». Тогда об­

1 Воспоминания М. Н. Ярославского (в записи священника Михаила Ардова) / / На­

дежда: Душеполезное чтение. Вып. 18. Базель; М., 1994. С. 167.
" Архиепископ Серафим (Самойлович) и Е. А. Тучков: подробности взаимоотноше­
ний / Публ. П. В. Каплина / / Вестник ПСТГУ. II: История. История Русской Право­
славной Церкви. 2006. Вып. 3 (20). С. 131—132.
111Акты Святейшего Тихона... С. 548.
ратились к другому знакомому сибирскому архиерею — архиепископу
Бийскому Иннокентию (Соколову), проживавшему тогда в Николо-
Угрешском монастыре под Москвой. Тот, в свою очередь, перенапра­
вил запрос управляющему Московской епархией епископу Серпу­
ховскому Алексию (Готовцеву). От него, наконец, был получен ответ:
«В настоящее время, ввиду высылки из Москвы митр[ополита] Петра
в ссылку, церковная власть находится у арх[иепископа] Серафима
Угличского»'. Практически идентичный случай, только применитель­
но к Семипалатинской епархии, описал известный историк обновлен­
чества А. Э. Левитин. «Целая епархия разыскивает церковную власть,
точно иголку в стоге сена. Ясно — власти в русской церкви фактически
не было. Это факт, который следует учесть церковному историку при
оценке Декларации митрополита Сергия и тех побудительных причин,
которые заставили его в мае 1927года пойти на “легализацию”», — за­
мечал бывший «диакон» обновленческого «митрополита» Александра
Введенского11.
Бедственным положением Православной Церкви, естественно,
пытались воспользоваться обновленческие и григорианские рас­
кольники. В марте 1927 г. обновленческий «Священный Синод» опу­
бликовал в своем «Вестнике» циркуляр, в котором было торжествен­
но объявлено: «В октябре или ноябре месяце 1927 года состоится 4-й
Всероссийский Поместный Собор в г. Москве. Приглашены на этот Со­
бор Восточные Православные Патриархи. Священный Синод надеется,
что на этом Соборе волею и разумом всех православно-верующих будут
разрешены все нужды Церкви и изжито то разделение, которое губит
Церковь»"'. Григориане назначили на ноябрь 1927 г. не «собор», а все­
го лишь «съезд» (но он, в отличие от обновленческого собрания, дей­
ствительно в указанное время состоялся). Удар по планам раскольни­
ков был нанесен, как ни парадоксально, на Лубянке.
Проводя в конце 1926-го — начале 1927 г. секретные переговоры с
высшими иерархами Русской Церкви (с находившимися как в заклю­
чении, так и еще на свободе), Е. А. Тучков, конечно, не мог обойти
вниманием и бывшего Заместителя Местоблюстителя митрополита
Сергия. Бежавший из России священник Михаил Польский, впо­
следствии ставший видным деятелем Русской Зарубежной Церкви,
в 1931 г. описал переговоры Тучкова {«агента ГПУ») с Нижегород-I

I Журнальные постановления Барнаульского Епархиального Съезда староцерковни­

ков от 15—18 февраля 1927 г. Барнаул, 1927. С. И.
II Краснов-Левитин А. Лихие годы: 1925—1941. С. 86—87.
1,1 Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 3 (16).
С. 4.
ским митрополитом следующим образом: «Агент предложил условия,
с принятием и осуществлением которых церковное управление получит
легализацию, свой журнал и прочие свободы. Митрополит должен орга­
низовать при себе коллегию для управления или Синод; все дела канцеля­
рии Синода всегда должны быть открыты для агентов ГПУ; назначения
архиереев на места должны происходить с ведома и согласия ГПУ; ми­
трополит должен издать послание к Русской Церкви, соответствую­
щее новому курсу ее жизни, и должен обратиться к заграничной Русской
Церкви с предложением прекратить противосоветскую пропаганду и
дать обязательство в лояльности к советской власти. Митрополит на
все эти условия согласился»1I. Священник Михаил, правда, не уточнял,
откуда ему стали известны подробности этих секретных переговоров,
ссылаясь на некое письмо. Весьма вероятно, что они проходили не
столь спокойно и деловито". Не исключено, что «многозначительную
беседу с агентом ГПУ» митрополита Сергия священник Михаил ре­
конструировал сам, основываясь на последующих фактах.
Факты же таковы. 2 апреля 1927 г. заседание Коллегии ОГПУ,
заслушав дело по обвинению митрополита Сергия, постановило:
«Страгородского из-под стражи освободить под подписку о невыезде из
гор. Москвы. Дело следствием продолжать»111. В тот же день, согласно
«Обзору главнейших событий церковной жизни России», Нижегород­
ский митрополит был выпущен на свободу1У. М. Е. Губонин, касаясь
этого момента, писал: «Говорили тогда, что склонный вообще к юмо­
ру Заместитель по выходе из ГПУ сказал будто бы близким лицам, ра­
достно встретившим его, перефразируя известную сказку о “Колобке”:
“...Да: я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я... от ГПУ ушел!”»4 При­
мечательно, однако, что, как и Патриарх Тихон в 1923 г., митрополит
Сергий был освобожден без прекращения следствия по его делу. Да­
леко «уйти от ГПУ» он не мог. Видно, что власть ему не доверяла и
не отказывалась от возможности его дальнейшего шантажа: в любой
момент, пока продолжалось следствие, мера пресечения в отношении

I [Польский] Михаил, свящ. Положение Церкви в советской России: Очерк бежавшего

из России священника. Иерусалим, 1931. С. 24.
II В литературе встречаются сообщения (со ссылкой на митрополита Сергия (Воскре­
сенского)) о том, что митрополиту Сергию угрожали расстрелом его сестры (расстре­
ляна в 1937 г.) и арестованных архиереев и священников (см., например: Цыпин В.,
прот. История Русской Церкви. Кн. 9: 1917—1997. М., 1997. С. 157).
III ЦА ФСБ РФ. Д. Р—31639. Л. 55.
w См.: [Косткевич Г. А.] Обзор главнейших событий церковной жизни России... С. 117.
В самом «Обзоре» дата указана по старому стилю — 20 марта.
v Архив ПСТГУ. Губонин М. Е. Современники о Патриархе Тихоне. Машинопись.
митрополита Сергия могла быть изменена, вместо подписки о невы­
езде вновь могло последовать взятие под стражу.
Спустя пять дней после освобождения митрополита Сергия ар­
хиепископ Серафим передал ему управление Русской Церковью.
Еще через шесть дней, 13 апреля 1927 г., митрополит Сергий уве­
домил управляющего Московской епархией епископа Алексия
(Готовцева) о своем вступлении в должность Заместителя Патри­
аршего Местоблюстителя следующим письмом: «От Преосвящен-
нейшего архиепископа Угличского Серафима мною получено письмо, в
котором, между прочим, значится: “Представляя настоящий пере­
чень разрешенных дел по управлению Российской Патриаршей Церко-
вию и все дела со входящими и исходящими журналами, я считаю себя
с сего дня 25 мар[та]/7 апр[еля] 1927 г. свободным от исполнения]
обязанностей] Заместителя Патриарш[его] Местоблюстителя, ка­
ковые по завещанию митрополита Ленинградского Иосифа переходят
к Вашему В[ысоко]преосвящ[енству]. Пошли Вам Господь силы в не­
сении Вами этого крестоношения...” В силу вышеизложенного я снова
вступил в исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя,
о чем и довожу до сведения Вашего Преосвященства с просьбой уведо­
мить православных архипастырей, как пребывающих в пределах Мо­
сковской епархии, так, по возможности, и вне ее»'. Позднее, в феврале
1928 г., архиепископ Серафим писал митрополиту Сергию: «С ка­
кой радостию я передавал Вам свои права заместительства, веря, что
Ваша мудрость и опытность будут содействовать Вам в управлении
Церковью»". Впоследствии святитель Серафим весьма сожалел, что
передал митрополиту Сергию заместительские права «без всяких ого­
ворок, по доверию к нему»"'. Непонятно, правда, какие в той ситуации
могли быть со стороны архиепископа Серафима оговорки: в заве­
щательном распоряжении митрополита Иосифа, которое являлось
единственным источником его заместительских полномочий, было
четко прописано, что они (полномочия архиепископа Серафима)
действуют «до возвращения возможности кому-либо из нас (митропо­
литам Сергию, Михаилу или Иосифу. — и. А. М.) покорно выполнять
порученные нам непосредственно от самого Патриаршего Местоблю­
стителя полномочия»"1I*V
.

I Документы Патриаршей канцелярии 1926—1927 годов / / Вестник церковной исто­

рии. 2006. № 2 . С. 99-100.
II Акты Святейшего Тихона... С. 571.
1,1 См.: Косик О. В. «Послание ко всей Церкви» священномученика Серафима Углич­
ского от 20 января 1929 г. / / Богословский сборник. Вып. 11. М., 2003. С. 328—329.
IVАкты Святейшего Тихона... С. 489.
 Неожиданное освобождение митрополита Сергия многих цер­
ковных людей привело в смущение, которое усиливалось оттого,
что другие арестованные с ним епископы, получив сроки, отправ­
лялись в ссылки и лагеря. Так, например, епископ Афанасий (Са­
харов) за «принадлежность к группе архиереев, возглавляемой митро­
политом Сергием», получил три года Соловецких лагерей1I. Сам же
глава «группы архиереев» не только вышел на свободу, но и получил
право проживания в Москве, которого не имел до своего ареста.
Конечно, возникало подозрение, что все это неспроста и что между
митрополитом Сергием и ОГПУ заключено какое-то тайное согла­
шение.
Практически одновременно с освобождением митрополита Сер­
гия в Абалацком монастыре был арестован Патриарший Местоблю­
ститель митрополит Петр: несговорчивый Крутицкий святитель в
новых условиях становился опасным для власти. Абалак — место
относительно легко доступное (около 20 километров от Тобольска,
на берегу Иртыша). Согласно свидетельским показаниям, туда к
митрополиту Петру чуть ли не ежедневно приезжали представите­
ли тобольского духовенства11. Власть ждала от митрополита Сергия
значительных шагов в угодном для нее направлении. В связи с этим
для нее было бы крайне нежелательно, если бы в самый ответствен­
ный момент митрополит Петр, узнав о действиях своего замести­
теля, как-нибудь неодобрительно о них высказался. Во избежание
какого-либо вмешательства Патриаршего Местоблюстителя в ход
церковных дел он под надуманным предлогом был арестован и после
двух месяцев содержания в Тобольской тюрьме отправлен в припо­
лярный ненецкий поселок Хэ в Обской губе, связь с которым была
предельно затруднена.
Через полтора месяца после освобождения митрополиту Сергию
было позволено созвать епископское совещание (такой возможно­
сти в первый период своего заместительства в 1926 г. он также не
имел). Совещанию предшествовало обращение митрополита Сер­
гия в Административный отдел НКВД от 16 мая 1927 г. следующе­
го содержания: «Имея в виду возбудить ходатайство о регистрации
церковного управления Православной Церкви (так называемой тихо­
новской ориентации), прошу разрешить мне устроить 18-го сего мая
в моей квартире предварительное совещание по вопросу об указанном
ходатайстве. В совещании будут участвовать шесть—семь человек

I Акты Святейшего Тихона... С. 844.

II Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Д. 1740. Л. 17.
архиереев, которых я предполагаю пригласить в состав проектируе­
мого Синода»1IV
.
В ответ митрополиту Сергию была дана справка: «Административ­
ный отдел ЦАУ НКВД сообщает, что для устройства 18 V 1927г. в доме
№ 3/5 по ул. Короленко (Москва, Сокольники) в кв. № 1 гр. Страгород-
ского предварительного совещания 6—7 служителей культа ( “архиере­
ев”) об учреждении проектируемого ими т. н. “Синода тихоновской ори­
ентации”разрешения от адморганов не требуется. Заявление о собрании
учредителей принято к сведению. Гербовый сбор за выдачу настоящей
справки в размере 1 рубля в з ы с к а н Так с рублевой справки началась
легализация Московской Патриархии.
В указанный день, 18 мая 1927 г., совещание семи человек архиереев
{«служителей культа») состоялось. Согласно официальному докумен­
ту, к приглашенным им епископам митрополит Сергий обратился со
следующим предложением: «Сознавая необходимость иметь при себе,
как Временном Заместителе Первого Епископа Российской Православ­
ной Церкви, положенный определением Собора 1917—1918 гг. вспомога­
тельный орган в виде Священного Синода, я решил, по примеру почившего
Святейшего Патриарха, образовать при себе такой Синод путем при­
глашения мною некоторых Преосвященных Архипастырей, участие ко­
торых в работах Синода мне представлялось возможным и полезным»™.
Собравшиеся Преосвященные согласились с предложением Замести­
теля Местоблюстителя и постановили преобразовать свое совещание
во Временный Патриарший Священный Синод.
Имел ли митрополит Сергий право учреждать при себе такой ор­
ган? Ссылка на определение Собора 1917—1918 гг. была явно не кор­
ректной, поскольку там шла речь про Синод под председательством
Патриарха и порядок его формирования предусматривался совсем
иной|У. «Митрополит Сергий называет свой Синод “Патриаршим Си­
нодом”. Название громкое и заманчивое, но не правильное. В Синоде
м[итрополита] Сергия ничего Патриаршего нет. Патриарший Синод

I Декларация митрополита Сергия (Страгородского): Документы и свидетельства со­

временников / Публ. М. И. Одинцова //Д и сп ут. 1992. № 1. С. 190.
II Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 3. Оп. За. Д. 51. Л. 1—2.
III Акты Святейшего Тихона... С. 499.
IVСогласно соборному «Определению о Священном Синоде и Высшем Церковном
Совете» от 7 декабря 1917г., «Священный Синод состоит из Председателя-Патриарха
и двенадцати членов: Киевского митрополита, как постоянного члена Синода, шести
иерархов, избираемых Поместным Всероссийским Собором на три года, и пяти иерар­
хов, вызываемых по очереди на один год» (Собрание определений и постановлений
Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. М., 1994.
Вып. 1.С. 7).
должен быть при Патриархе, а Патриарха теперь нет; следовательно,
и Синода Патриаршего нет. Патриарший Синод избирался Помест­
ным Собором, а Синод при м[итрополите] Сергии избран им единолич­
но. В Патриаршем Синоде было 12 иерархов, а в Сергиевском 6 иерар­
хов и один из них неправославный, недавно уклонявшийся к раскольникам
беглопоповцам»1I. Хотя эта цитата взята из григорианской брошюры,
подобного рода недоумения в отношении новоучрежденного митро­
политом Сергием Синода рождались не только у григориан.
Указание митрополита Сергия на пример почившего Святейшего
Патриарха, учредившего при себе в 1923 г. некоторое подобие Сино­
да, также не являлось убедительным. Патриарх — это Патриарх, тем
более такой, которого уже при жизни многие признавали святым.
Так, в записке трех неназванных ссыльных архиереев, написанной в
начале осени 1927 г., говорилось на этот счет: «Ввиду стесненных об­
стоятельств в Церкви [...] избранными могут быть признаны и назна­
ченные Первоиерархом, если против такого назначения не будет возра­
жений со стороны епископата. На такое назначение может решиться
только иерарх, пользующийся всеобщим доверием. Так, бывший некото­
рое время при почившем Патриархе Синод из архиереев по назначению
Святейшего мог считаться каноническим Синодом, так как русский
епископат, доверяя своему Патриарху, не возражал против назначенных
им в Синод архиереев, и так[им] образом назначение стало избранием.
М[итрополит] Сергий не пользуется таким авторитетом. Наоборот,
его прошлая деятельность заставляет с осторожностью относиться к
каждому его новому назначению»и.
Ссылки митрополита Сергия на пример Патриарха имели бы силу,
если бы его права были совершенно тождественны патриаршим, а это
было явно не так. Спустя два года, в 1929 г., вопрос об объеме полно­
мочий Заместителя и о каноничности Синода при нем станет глав­
ным предметом полемики Нижегородского митрополита с первым
кандидатом в Патриаршие Местоблюстители святителем Кириллом
(Смирновым).
Персональный состав нового Синода при Заместителе вызвал еще
большие подозрения в церковных кругах, чем сам факт его учрежде­
ния. Г. А. Косткевич в своем «Обзоре» прокомментировал ситуацию
так (явно не без передержек): «Когда стали известны имена епископов,
призванных им в Синод, о капитуляции м[итрополита] Сергия перед

I Правда о временном высшем Церковном Совете и о Нижегородском Митрополите

Сергии. 2-е изд., испр. и доп. Новочеркасск, 1927. С. 20.
II ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 58.
Советской] властью не могло быть больше сомнений. В Синод вошли:
арх[иепископ] Сильвестр — быв[ший] обновленец, арх[иепископ] Алек­
сий Хутынский — быв[ший] обновленец, назначенный на Петроград­
скую кафедру от живой церкви после казни митр[ополита] Вениамина,
арх[иепископ] Филипп — быв[ший] беглопоповец, т. е. переходивший из
Православной] Церкви в секту “беглопоповцев”, митр[ополит] Сера­
фим Тверской — человек, о связях которого с ГПУ знала вся Россия, ко­
торому никто не верил»'.
Согласно воспоминаниям келейника архиепископа Серафима
(Самойловича), в Синод вошли именно те иерархи, которых Тучков
пытался навязать Угличскому святителю: «А вскоре был освобожден
митрополит Сергий... И им был создан Синод из всех тех членов, кото­
рых власти предлагали владыке Серафиму...»"
Видимо, и сам митрополит Сергий поначалу не без подозрения от­
носился к новоучрежденному органу высшей церковной власти. Что,
если ОГПУ его снова арестует, а Синод будет объявлен его преемни­
ком? В своей жестокой игре с митрополитом Сергием ОГПУ подстра­
ховалось тем, что, освобождая его, не закрыло на него следственное
дело. Митрополит Сергий, вступая в эту игру, тоже предпринял опре­
деленные меры предосторожности и «во избежание всяких недоразуме­
ний» прописал в учредительном указе: «Проектируемый при мне Синод
ни в какой мере не полномочен заменить единоличное возглавление Рос­
сийской Церкви, но имеет значение лишь вспомогательного органа лично
при мне, как Заместителе Первого епископа нашей Церкви. Полномочия
Синода проистекают из моих и вместе с ними падают»"'. (Пройдет не
очень много времени, и митрополит Сергий скажет о Синоде как об
органе соуправляющем и признает, что без совещания с ним он сам ниче­
го не может сделать™.)
В тот же день, когда состоялось самоучреждение Синода, его
Председатель подал в НКВД СССР заявление, в котором покорнейше
просил:
«I. Зарегистрировать меня и Временный при мне Патриарший Свя­
щенный Синод для заведования делами Русской Православной Церкви
(патриаршей ориентации) в пределах СССР, с правом иметь при Синоде
канцелярию, употреблять бланки и печать. [...]IV

I [Косткевт Г. А.] Обзор главнейших событий церковной жизни России... С. 118.

II Воспоминания М. Н. Ярославского... С. 167.
III Акты Святейшего Тихона... С. 499.
IVСм.: Там же. С. 537.
 II. Сделать распоряжение местным властям о разрешении по епар­
хиям регистрировать состоящих в моем духовном ведении епархиаль­
ных и викарных архиереев (староцерковников) с епархиальными при
них советами и канцеляриями. Впредь до получения регистрации про­
шу разрешить мне и вышеуказанному Синоду приступить к нашей
деятельности»1.
Через два дня Временный Синод испрошенное таким образом раз­
решение приступить к деятельности получил. Об этом митрополиту
Сергию было сообщено справкой от 20 мая 1927 г. следующего содер­
жания: «Заявление и. д. “Местоблюстителя Московского Патриаршего
Престола”, митрополита Нижегородского Сергия, гр. Страгородского
и список образовавшегося при нем Временного, так называемого “Па­
триаршего Священного Синода” в составе: митрополита Новгородского
Арсения Стадницкого, митрополита Тверского Серафима Александрова,
архиепископа Вологодского Сильвестра Братановского, архиепископа
Хутынского Алексия Симанского, архиепископа Костромского Сева-
стиана Вести, архиепископа Звенигородского Филиппа Гумилевского и
епископа Сумского Константина Дьякова в Административном Отделе
ЦАУ НКВД получены и приняты к сведению. Препятствий к деятель­
ности органа, впредь до утверждения его, не встречается»". Стоит об­
ратить внимание на то, что выдача этой справки регистрации Синода
еще не означала. При этом митрополит Арсений (Стадницкий) —
иерарх, который мог бы придать Синоду какой-то авторитет в глазах
верующих, — вошел в его состав только на бумаге. Доверием власти
он не пользовался и в Москву допущен не был, оставаясь в ссылке в
Средней Азии.
Конечно, новоучрежденный Синод был совсем не таким, как мно­
гим бы в Церкви хотелось. Это хорошо понимал и сам митрополит
Сергий. Спустя год, в мае 1928 г., в письме Экзарху Украины митро­
политу Михаилу он признавал, что и ему были близки пожелания,
согласно которым, «Синод должен состоять из тех, что теперь в за­
ключении». «Но нельзя же быть настолько наивным, — замечал далее
Заместитель Местоблюстителя, — чтобы ожидать их исполнения на
практике, притом путем ультимативных требований. Нельзя же ожи­
дать, чтобы государство, до сих пор считавшее нас контрреволюционе­
рами, вдруг раздобрилось: отпустило бы всех на свободу и дало бы потом
нам самим решать, что угодно нам предложить государству».*1

' Декларация митрополита Сергия (Страгородского) / / Диспут. 1992. № 1. С. 190—

191.
11Акты Святейшего Тихона... С. 498.
 По убеждению митрополита Сергия, такой ультиматум имел бы
своим последствием «только разложение нашей нелегальности в бес­
конечность». В условиях, когда «все чаще и чаще появляются признаки
усталости в наших рядах» (имеются в виду «все эти местные автоке­
фалии, декларации и проч.»), это повело бы лишь к новым расколам на
местах. «Явно, что мы в центре не исполним своего долга, — резюми­
ровал Заместитель, — если не сделаем все возможное, чтобы предупре­
дить этот развал. Не можем же мы приносить церковное благополучие
в жертву тому настроению, по которому чем у нас будет хуже — тем
лучше. В частности, и облегчения участи наших ссыльных ожидать
можно только после легализации, притом не вдруг, а постепенно. Во вся­
ком случае, я сознаю, что я был вправе созвать Синод и принять меры к
легализации, точнее говоря, это был мой долг (раз явилась возможность
к тому)»'.
После этой довольно своеобразной легализации высшего церков­
ного управления должна была начаться легализация органов церков­
ного управления на уровне епархий, викариатств и благочиний. 25 мая
1927 г. Временный Патриарший Священный Синод при Заместителе
Патриаршего Местоблюстителя предписал епархиальным Преосвя­
щенным «подать со своей стороны [...] заявление местной власти о
регистрации их, Преосвященных, с состоящими при них епархиальными
советами (каковые образовать временно путем приглашения указанных
Преосвященными лиц, впредь до избрания постоянного состава на епар­
хиальных съездах), а равно и о регистрации Преосвященных викариев; о
составе же уездных органов (при викариях) и благочиннических советах,
как не подлежащих по закону регистрации, сообщается уездным властям
к сведению»".
На первый взгляд, условия предложенной митрополитом Серги­
ем легализации всех уровней церковного управления были вполне
приемлемыми: епархиальным Преосвященным, согласно букве си­
нодального постановления, предстояло самим (без вмешательства из­
вне) решить, кого приглашать в епархиальные советы. По этой причи­
не постановление от 25 мая 1927 г. было довольно спокойно принято
правящими епископами к исполнению. Части из них такой поворот
событий открывал возможность приступить, наконец, к исполнению
своих обязанностей по управлению вверенными им епархиями. Так,
например, с архиепископа Вятского Павла в марте 1926 г. властями
была взята следующая подписка: «Я, архиепископ Вятский и СлободскийI

I ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 415-416.

II Акты Святейшего Тихона... С. 499—500.
Павел Петрович Борисовский, даю настоящую подписку-обязательство
Вятскому губернскому ОГПУ в том, что я впредь до организации Вят­
ского Епархиального Управления и зарегистрирования его в Вятском Гу­
бернском Исполкоме, обязуюсь не управлять епархией, в частности — не
буду назначать, перемещать и увольнять служителей культа, не буду
рассылать по епархии воззвания от имени Управляющего епархией, не
буду давать санкции (благословения) на запросы духовенства в области
административно-организационной и не буду разрешать брачных дел.
За нарушение данной подписки-обязательства беру ответственность
на себя как за неподчинение органам власти»1. Полтора года архиепи­
скоп Павел жил под гнетом этой подписки, пока в сентябре 1927 г.
не получил от митрополита Сергия письмо: «Ввиду состоявшейся фак­
тической легализации при мне, как Заместителе Патриаршего Место­
блюстителя, Высшего Церковно-Административного органа — времен­
ного Патриаршего Священного Синода долгом почитаю уведомить Ваше
Преосвященство, что Вы можете свободно прибыть в кафедральный го­
род вверенной Вам епархии и вступить в отправление своих архипастыр­
ских обязанностей. Вместе с этим предлагаю Вашему Преосвященству
по прибытии на место немедленно войти в надлежащее отношение с
местной Гражданской Властью на предмет организации Епархиального
Управления на началах, изложенных в указе Патриаршего Священного
Синода от 25мая с. г., и о последующем, равно и вообще о положении дела
во вверенной Вам епархии донести мне»". Понятно, как должен был от­
нестись затравленный властью вятский архиерей к предложению ми­
трополита Сергия. « “Теперь мы можем писать резолюции за столом и в
кабинете”, — сказал один из иерархов Сергиева “синода”, когда появился
этот “синод”» (из докладной записки священника Николая Дулова
начальнику 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ)"1.
Даже митрополит Ярославский Агафангел, у которого были весь­
ма непростые отношения с митрополитом Сергием, без промедления
подал в Административный отдел Ярославского Губисполкома заяв­
ление о регистрации его самого в качестве митрополита Ярославской
епархии и Епархиального совета при нем. Дальнейшая история этого
заявления, однако, хорошо показывает, какие цели в действительно­
сти преследовала власть в начавшейся кампании легализации Право­
славной Церкви. По поводу обращения митрополита Агафангела из
Ярославского Адмотдела был послан срочный запрос в центр о том,I

I Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Д. СУ—11383. Т. 1. Л. 5.

II ГАКО. Ф. 237. Оп. 77. Д. 1. Л. 6 - 6 об.
III ЦА ФСБ РФ. Д. Н—7377. Т. 6. Л. 255.
«допустима ли данная регистрация». Прошло более месяца, прежде
чем ответ из Центрального Административного управления НКВД
был получен. Этот ответ подтверждал, что «справка о принятии к све­
дению списка членов т. н. Св. Синода при т. н. и. о. “местоблюстителя
патриаршего синода”[...]действительно выдана». При этом подчерки­
валось, что «этот вопрос согласован с ОГПУ». Смысл последующего
разъяснения заключался в том, что торопиться с выдачей аналогич­
ных справок о регистрации епархиальных управлений «тихоновской
ориентации» не следует, нужно ждать, когда «по этому вопросу, по со­
гласовании его с ОГПУ, на места будут преподаны от НКВД исчерпы­
вающие указания и распоряжения»'. Не торопились с ответом на обра­
щения «тихоновских» архиереев и в других местах. Так, например, на
заявлении временно управлявшего Свердловской епархией еписко­
па Аркадия (Ершова) с просьбой зарегистрировать его и Временный
Епархиальный совет при нем была положена резолюция: «Временно
оставить без ответа»". Очевидно, там тоже ждали разъяснений из
центра, как поступить.
Только 31 октября 1927 г. из ОГПУ за подписями Т. Д. Дерибаса
(начальника Секретного отдела) и Е. А. Тучкова в Административный
отдел ЦАУ НКВД было послано долгожданное «разъяснение»: «По за­
тронутому Вами вопросу о возможности регистрации в подведомствен­
ных НКВД органах епархиальных управлений (тихоновских) аналогично с
регистрацией так наз. Сергиевского синода СО ОГПУ считает необхо­
димым сообщить нижеследующее:
1) в настоящих условиях необходимо отказывать в официальной ре­
гистрации вышеназванных управлений;
2) однако в тех условиях, когда по обстоятельствам времени и ме­
ста кое-где могут возникать епархиальные управления, местные органы
НКВД, не регистрируя таковых, одновременно не должны препятство­
вать их функционированию»"'.
Наконец, 17 ноября 1927 г., в полном соответствии с полученным
от Секретного отдела ОГПУ «разъяснением», НКВД (в лице заместите­
ля наркома и и. д. начальника ЦАУ), в свою очередь, преподал «исчер­
пывающие указания» местным административным отделам, разослав
им следующий циркуляр: «Вследствие поступающих с мест запросов оI

I Декларация митрополита Сергия (Страгородского) / / Диспут. 1992. № 1. С. 192—

193.
II Смутное время в Русской Православной Церкви: Документы уральских епар­
хий 1920-х годов / Публ. и вступ. ст. П. В. Каплина / / Архивы Урала. 2006. № 9—10.
С. 128-129.
III Декларация митрополита Сергия (Страгородского) //Д и сп ут. 1992. № 2. С. 201.
регистрации т. н. епархиальных управлений тихоновской ориентации в
связи с оформлением т. н. Сергиевского синода НКВД РСФСР, по согла­
сованию вопроса с ОГПУ, считает необходимым сообщить [...]». Далее
дословно приводились два пункта из разъяснения Дерибаса-Тучкова с
добавлением, что следует воздерживаться от выдачи справок не толь­
ко о регистрации, но даже и просто о принятии к сведению списков
членов «т. н. епархиальных управлений»1.
Замысел властей хорошо иллюстрируют донесения в центр из
ленинградского представительства ОГПУ. Донесения шли с надпи-
санием «лично тов. Тучкову» и имели гриф «сов. секретно». Прежде
всего видно, что в планы ОГПУ вовсе не входило регистрировать
епархиальные управления Патриаршей Церкви в тех составах, кото­
рые предлагались «тихоновскими» иерархами. Задача была навязать
управления, угодные самим органам Госбезопасности. В донесении
от 26 ноября 1927 г. Тучкову сообщалось, что временно управляющим
Ленинградской епархией епископом Николаем (Ярушевичем) заяв­
ление с просьбой зарегистрировать епархиальное управление было
послано в Административный отдел еще 26 августа. Из семи протоие­
реев, предложенных епископом Николаем для включения в него, по
указанию ОГПУ было отведено трое, в том числе настоятель кафе­
дрального собора протоиерей Василий Верюжский. Почти три месяца
власти тянули с официальным ответом епископу Николаю. Сделано
это было, как объяснили Тучкову ленинградские «товарищи», «в це­
лях выявления противников»п. Подобным образом ситуация складыва­
лась и в других епархиях, там, где епархиальные управления возник­
ли. В результате легализация на местах прошла весьма избирательно,
и видно, от кого и от чего зависело избрание. «Ясно, почему вместе с
легализацией Синода не легализуется тем самым и вся Церковь, — ком­
ментировал происходившее один из оппонентов митрополита Сергия
в августе 1927 г. — Так бы оно должно быть, если бы Синод был действи­
тельно центром Церкви, единым с нею в мысли и в жизни. Но не так на
самом деле, и с легализацией Синода Церковь продолжает пребывать в
бесправном состоянии, ибо легализуется не Нерковь. а всего лишь новая
ориентаиия. носящая, к слову сказать, ярко политический характер»11'.
Действительно, начатая в мае 1927 г. кампания легализации органов*1

'Декларация митрополита Сергия (Страгородского) //Д и сп ут. 1992. № 2. С. 202.

" «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову»: Донесения из Ленинграда в Москву,
1927—1928 годы / Публ., вступ. и примеч. А. В. Мазырина / / Богословский сборник.
Вып. 10. М., 2002. С. 366.
111 О Церкви и государстве: Материалы полемики конца 1920-х годов / Публ., вступ. и
примеч. А. В. Мазырина / / Там же. С. 350. Подчеркнуто в источнике.
управления Русской Православной Церкви фактически вылилась в
секретную работу ОГПУ по подбору и фильтрации состава этих цер­
ковных органов.
В 1929 г., когда результаты Сергиевской легализации были уже
очевидны, епископ Дамаскин (Цедрик) писал в «Письме к легали­
зованным»: «Отцы и братья! Пока еще не поздно, подумайте, вникни­
те в сущность милостиво дарованной вам “легализации”, чтобы впо­
следствии не раскаиваться горько в совершаемой всеми вами во главе с
м[итрополитом] С[ергием] ошибке! То, что принимается вами под на­
званием “легализация ”, в сущности является кабальным актом, не га­
рантирующим для вас решительно никаких прав, на вас же налагающим
тяжкие обязательства. Иного и ожидать было наивно. Коммунистиче­
ская советская власть откровенна и последовательна. Она открыто за­
явила себя враждебной религии и государственной целью своей поставила
уничтожение Церкви. Она не перестает открыто и ясно заявлять о сво­
их богоборческих задачах, как через представителей высшего правитель­
ства своего, так и через всех своих мелких агентов. Поэтому весьма наи­
вно и преступно думать, что так называемая]легализация со стороны
Соввласти хоть частичной целью своей поставляет благо Церкви»\
Справедливость данной здесь епископом Дамаскином характе­
ристики легализации как кабального акта, не гарантирующего реши­
тельно никаких прав, но налагающего тяжкие обязательства на ле­
гализованных, подтверждается тем, что полноценной регистрации
не получил даже сам Синод митрополита Сергия. Ничего более су­
щественного, чем приведенная выше справка из Административного
отдела НКВД о том, что его заявление об образовании Синода «при­
нято к сведению» и «препятствий к деятельности органа, впредь до
утверждения его, не встречается», митрополит Сергий, судя по всему,
так и не получилI11. По советским законам (инструкции НКЮ и НКВД

I «Совершается суд Божий над Церковью и народом русским...»: Архивные материа­

лы к житию священномученика Дамаскина, епископа Стародубского (1877-1937) /
Публ., предисл. и примеч. О. В. Косик / / Богословский сборник. Вып. 10. С. 438—
439.
II Советский религиовед А. А. Шишкин (а за ним и некоторые церковные историки)
писал, что «в августе (1927 г. — и. А. М.) он (Синод. — и. А. М.) был утвержден» (см.:
Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской православной
церкви. Казань, 1970. С. 303). Однако никаких документов при этом не приводилось.
В сборнике М. Е. Губонина «Акты Святейшего Тихона...» в перечне документов упо­
минается указ Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Ниже­
городского Сергия № 380 от 22 сентября 1927 г. о легализации Патриаршего Священ­
ного Синода и проч., но текста самого указа нет. Нельзя делать на основании этого
упоминания вывод, что «в сентябре центральное церковное управление Патриаршей
РСФСР от 27 апреля 1923 г.) Синод как центральная организация мог
быть должным образом легализован лишь в качестве «исполнительного
органа всероссийского съезда религиозного общества»1I (то есть Собора,
говоря церковным языком). Именно так был легализован обновлен­
ческий «Священный Синод». «Но у м[итрополита] Сергия, — говори­
лось в одном из полемических документов 1928 г. (так называемом
«Каноническом исследовании деяний митрополита Сергия»), — этих
церковных съездов не было, и Сергиев Синод составлен им единолично,
по-видимому, по соглашению с каким-нибудь органом советской власти,
играющим в РСФСР роль бывшего обер-прокурора. Как можно думать,
весь процесс регистрации синода свелся к тому, что список членов синода
был предоставлен м[итрополитом] Сергием в НКВД, а здесь он был при­
совокуплен к делу. Во всяком случае, у м[итрополита] Сергия нет ника­
кой официальной бумаги НКВД об утверждении Сергиевского Синода в
качестве исполнительного органа староправославной Церкви. Таким об­
разом, дефективный, с точки зрения канонов Церкви, Сергиев синод не
имеет никакого юридического значения и по гражданским законам»".
Догадку автора «Канонического исследования» о том, что у митро­
полита Сергия не было никакой официальной бумаги НКВД об утверж­
дении Синода, подтверждают материалы переписки Заместителя с
управлявшим западноевропейскими русскими приходами митропо­
литом Евлогием (Георгиевским). Когда в октябре 1928 г. митрополит
Евлогий для своих нужд запросил среди прочего акт легализации Вре­
менного Патриаршего Синода гражданской властью, митрополит Сер­
гий попытался отмолчаться. Митрополит Евлогий, однако, не пони­
мая в какое неловкое положение он ставит своего иерархического на­
чальника, продолжил «усерднейше просить» о высылке необходимых
ему документов. В результате в феврале 1929 г. митрополит Сергий
выслал ему копию постановления Предварительного совещания от 18
мая 1927 г. об учреждении Временного Синода и далее пространно за­
метил: «Что же касается просимого Вами акта о легализации нашего
Синода, то я должен объяснить, что, вступив в управление Православной
Церковью в СССР на основании канонически несомненного распоряжения
Патриаршего Местоблюстителя, ни я, ни образованный мною Времен­
ный Патриарший Синод в какой-либо особой гражданской легализации и

Церкви наконец получило постоянную регистрацию в органах государственной власти»

(Беглов А. Л. Епархии и епископы Российской Церкви в 1927 году, или Почему ми­
трополит Сергий (Страгородский) стал перемещать епархиальных преосвященных?
/ / Альфа и омега. 2007. № 2 (49). С. 172).
I См.: Гидулянов П. В. Отделение церкви от государства в СССР. 3-е изд. С. 123.
II ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 370.
не нуждались; так как и ранее Православная наша Церковь в СССР и ее
управление отнюдь не были в “нелегальном” положении, а существовали
и действовали вполне легально в пределах, предоставленных религиозным
организациям законами Союза. Покойный Св. Патриарх вполне легально
пользовался правами главы нашей Церкви, имя его открыто возносилось
во всех православных храмах Союза; он имел особую Патриаршую печать
и пользовался в управлении содействием находившегося при нем Синода.
Тем же пользовался при управлении и Местоблюститель, да и теперь
имя его продолжает беспрепятственно возноситься в церквах по всему
Союзу. Разница между прежним и теперешним нашим положением за­
ключается лишь в том, что ныне при мне существует Синод в большем
составе, чем то было при покойном Патриархе [...]»'
Таким образом, митрополит Сергий фактически признавал, что
никакой действительной легализации он не получил, что «легализа­
ция» 1927 г. Церкви была не нужна, для нее вполне приемлемым было
и то положение, в котором она находилась при Патриархе Тихоне и
Патриаршем Местоблюстителе митрополите Петре (положение «свя­
того бесправия»), «Легализация» нужна была не Церкви, а власти;
нужна была, чтобы поставить церковное управление под полный кон­
троль и выявить тех, кто этого контроля безбожного государства над
Церковью не хотел.
Не меньшей фильтрации, чем в СССР, должно было подвергнуть­
ся и русское зарубежное духовенство. Еще в ноябре 1925 г. обнов­
ленческим «Священным Синодом» было выпущено заявление, опу­
бликованное в «Известиях»: «Св. синод требует от всех заграничных
священников и церковнослужителей немедленного заявления через ге­
неральные консульства СССР о том, что они признают политическую
власть советского правительства и церковную власть св. синода»". По­
добного включения в борьбу с «белоэмигрантской контрреволюцией»
органы Госбезопасности добивались и от руководства Московской
Патриархии. В результате 14 июля 1927 г. митрополитом Сергием был
подписан указ на имя митрополита Евлогия за № 93, который гласил:
«1. Предложить Управляющему Русскими церквами в Западной Европе
Преосвященному митрополиту Евлогию, а чрез него и всем заграничнымI

I Из переписки Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижего­

родского Сергия (Страгородского) и митрополита Евлогия (Георгиевского), управля­
ющего православными русскими церквами в Западной Европе. Январь 1928 г. — март
1929 г.: Архив Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата / /
Церковь и время. 1998. № 3 (6). С. 110, 116, 119.
II Св. синод и заграничное духовенство / / Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1925.
21 нояб.
русским Архипастырям и прочим священнослужителям дать письменное
обязательство в такой форме: “Я, нижеподписавшийся, даю настоящее
обязательство в том, что, ныне состоя в ведении Московской Патриар­
хии, не допущу в своей общественной, в особенности же церковной дея­
тельности ничего такого, что может быть принято за выражение моей
нелояльности к Советскому Правительству”.
2. Отказавшиеся исполнить условие, указанное в п. 1, или до 15—2
сентября с. г. не давшие ответа на настоящее предложение, а равно и
нарушившие принятое на себя обязательство увольняются от должно­
сти и исключаются из состава клира, находящегося в ведении Москов­
ской Патриархии»'.
Надо полагать, что, соглашаясь на издание этого указа, митрополит
Сергий надеялся относительно мирно юрисдикционно размежеваться
с русскими зарубежными клириками, чтобы потом иметь возможность
уклониться от наложения на них (по требованию власти) «канониче­
ских прещений». Конечно же указ от 14 июля спровоцировал новую
полемику в русском зарубежье (и без того весьма неспокойном). Для
большинства заграничных клириков требование указа оказалось кате­
горически неприемлемым. Простое слово правды о том, что в СССР
осуществляется систематическое гонение на Церковь, уже могло трак­
товаться как «выражение нелояльности к советскому правительству» (что
впоследствии с самим митрополитом Евлогием и произошло). В резуль­
тате 9 сентября 1927 г., не дожидаясь определенной в указе даты, Собор
зарубежных иерархов в Сремских Карловцах заявил своим окружным
посланием, что «заграничная часть Всероссийской Церкви должна пре­
кратить административные сношения с Московской церковной властью
[...] ввиду порабощения ее безбожной советской властью». Причем разъ­
яснялось, что это делается, «чтобы освободить нашу иерархию в России
от ответственности за непризнание советской власти заграничной ча­
стью нашей Церкви». При этом административный разрыв с Патриар­
хией митрополита Сергия вовсе не означал разрыва с Русской Церко­
вью вообще. «Заграничная часть Русской Церкви, — говорилось далее
в окружном послании, — почитает себя неразрывною, духовно-единою
ветвью Великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Мате­
ри Церкви и не считает себя автокефальною. Она по-прежнему счита­
ет своею главой Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и
возносит его имя за богослужениями»п.I

I Церковный вестник Западно-Европейской епархии. 1927.9/22 сент. № 3. С. 4—5.

II Церковные ведомости. 1927. № 17—18. С. 3.
 Иначе повел себя увлекаемый противостоянием «карловчанам»
митрополит Евлогий. 4 сентября в своей проповеди он с пафосом
говорил: «Митрополит Сергий с невероятными трудностями, с чрез­
вычайными усилиями, с величайшею душевною мукою вытаскивает из
непроходимых дебрей свой тяжелый воз, на его плечи легло тягчайшее
бремя устроения св. Церкви Русской в исключительно трудных услови­
ях. Неужели мы ему не поможем?»' Митрополит Евлогий будто не по­
нимал, что лучшей помощью с его стороны митрополиту Сергию в
деле «вытаскивания тяжелого воза» было бы не отягощать его допол­
нительно своим присутствием на этом «возу». 12 сентября управляю­
щий западноевропейскими приходами дал ответ Заместителю на его
июльский указ: «В сознании своего долга пред Матерью-Церковью, во
имя моей безграничной любви к ней, я обязуюсь твердо стоять на устано­
вившемся уже у нас, согласно заветам Святейшего Патриарха Тихона,
положении о невмешательстве Церкви в политическую жизнь и не до­
пускать, чтобы в подведомых мне храмах церковный амвон обращался в
политическую трибуну»". «Боже мой! — восклицал в 1931 г. по поводу
действий евлогиан известный полемист, священник (впоследствии
протопресвитер) Михаил Польский. — Неужели они не понимают, что
митрополиту Сергию менее всего нужно общение с ними? Зачем затруд­
нять человека, которому и так трудно? Своим отказом от него они бы
освободили его от неприятных дальнейших обязанностей — исполнять в
отношении к ним распоряжения ГПУ»'". (К тому времени, когдасвящен-
ник Михаил писал эти строки, митрополит Евлогий после трех лет
обоюдных мучений общения с Московской Патриархией уже ушел в
юрисдикцию Константинополя.)
Конечно, специфическая лояльность власти должна была во все­
услышание вмениться митрополитом Сергием в обязанность не толь­
ко зарубежному духовенству. «Десять лет существования советской
власти действительно кое-чему научили вождей староцерковничества,
и они теперь сжигают те свои корабли, на которых до сих пор плава­
ли», — комментировал происходившее обновленческий журнал|У. По­
водом для такого ехидного комментария послужили слова, сказанные
митрополитом Сергием в беседе с корреспондентом «Известий» в ав­
густе 1927 г.: «Теперь мы переходим на реальную, деловую почву и говорим,
что ни один служитель церкви в своей церковно-пастырской деятельно-IV

I Церковный вестник Западно-Европейской епархии. 1927. № 3. С. 8.

II Там же. С. 10.
III [Польский] Михаил, свящ. Положение Церкви в советской России. С. 114—115.
IVУральские церковные ведомости. 1927. Нояб. № 12—13. С. 10.
сти не должен делать шагов, подрывающих авторитет советской вла­
сти. Всякий такой шаг будет подрывать и церковь»'. Все предшество­
вавшие заявления о лояльности назывались им «половинчатыми». От­
ныне любое проявление критического отношения к большевистской
власти объявлялось подрывом Церкви.
Такое новое отношение к власти в полной мере выразилось в
печально знаменитой Декларации митрополита Сергия от 29 июля
1927 г. — без сомнения, самом пререкаемом церковном документе XX
века. Как позднее выразился об этой декларации епископ Дамаскин
(Цедрик), она «для охранных органов сделалась как бы оселком, на кото­
ром они проверяют политическую] благонадежность верующих»".
Очевидно, что далеко не все (может быть, даже правильнее ска­
зать — мало что) в Декларации принадлежало самому митрополиту
Сергию, целый ряд фраз в стиле советских передовиц 1920-х гг. выдает
усердную работу над этим документом редактора с Лубянки. «Надо ду­
мать, что в послании не все написано его рукою, — говорил митрополит
Евлогий на съезде РСХД в сентябре 1927 г. — Несомненно только одно,
что основная линия его (митрополита Сергия — и. А. М.). А частности
и некоторые выражения, особенно одиозные, — принадлежат цензуре со­
ветской власти»1". Находившийся тогда в Москве и внимательно сле­
дивший в своих целях за событиями православной церковной жизни
католический епископ Неве писал в октябре 1927 г. своему парижско­
му куратору — епископу д ’Эрбиньи, что митрополит Сергий сказал
«некоему епископу, выразившему ему скорбное недоумение» по поводу
Декларации: «Я старался сохранить достойный тон — это они вста­
вили целые фразы, которых я не писал»IV. Однако Декларация была опу­
бликована за подписью Заместителя (и подписями членов Синода), и
митрополит Сергий от нее никогда не отрекался (понятно, что «они»
бы ему этого не простили). На «основную линию» в Декларации, дей­
ствительно он дал свое согласие. В историю этот самый пререкаемый
документ вполне закономерно вошел именно под его именем.
Послание Синода было призвано именно декларировать, что
«церковные деятели не с врагами нашего Советского Государства и не
с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим пра­
вительством». Декларация призывала членов Церкви «не на словах,IV

I Беседа с митрополитом Сергием / / Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1927. 19 авг.

II «Совершается суд Божий над Церковью и народом русским...»: Архивные материа­
лы к житию священномученика Дамаскина, епископа Стародубского (1877—1937) /
Публ., предисл. и примеч. О. В. К о с и к // Богословский сборник. Вып. 12. С. 287.
III Вестник РСХД. 1927. № 10. С. 24.
IVЦит. по: Венгер А. Рим и Москва: 1900—1950 / Пер. с фр. М., 2000. С. 364.
а на деле» показать свою лояльность советской власти. На каком
именно «деле» — не уточнялось, и это не единственное «темное» ме­
сто Декларации. В записке трех неназванных ссыльных архиереев по
этому поводу замечалось: «На местах мы неоднократно слыхали: “до­
кажите вашу лояльность на деле”, причем это “на деле” понималось
в смысле доставления сведений о политической настроенности тех
или иных лиц. Теперь, когда Первоиерарх всенародно приглашает всю
Пр[авославную] Русскую Церковь на деле показать свою лояльность,
не будет ли это истолковано как принятие для всех деятелей Право­
славной Церкви известных обязательств и перед Государственным По­
литическим Управлением?»1I
«Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огром­
ное общество, как наша Православная Церковь со всей Ее организаци­
ей, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от вла­
сти», — писал митрополит Сергий в своей Декларации. Кого из своих
мыслимых оппонентов он поименовал «кабинетными мечтателями»,
вероятно, так и останется загадкой, но его призыв не закрываться от
власти, легко мог быть понят в том же смысле, как были поняты слова
о «деле» тремя ссыльными епископами: именно с ОГПУ как оруди­
ем власти церковным деятелям в первую очередь приходилось иметь
дело и именно оно-то и предлагало им «раскрыться».
Ключевая мысль Декларации была выражена в следующих словах:
«Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский
Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши
радости и успехи, а неудачи — наши неудачи». Многих эта фраза вво­
дила в большой соблазн. «Радости советской власти — оскудение веры
и благочестия, умножение беззакония, развращение людей, разрушение
Церкви, страдания верных чад Божиих, пролитие крови праведных, на­
саждение на земле царства диавола. Может ли это быть радостью для
Церкви?» — вопрошали в Окружном послании от 9 сентября 1927 г.
русские зарубежные иерархи". В тон им отзывались несогласные с ми­
трополитом Сергием и внутри страны. «Каковы радости и горести бо­
гоотступников и богоборцев, всем известно: это успехи и неудачи в борь­
бе с христианством. Известно и то, что радости и горести христиан
как раз обратные: уничтожение богослужения для отступников — тор­
жество, для нас — великое горе. Только слепые могут не видеть, что
между святой, непорочной Невестой Христовой, Церковью, и партией,
мерзкой блудницей, напоенной кровью свидетелей Христовых, не может

I ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 55.

II Церковные ведомости. 1927. № 17—18. С. 2.
быть общности интересов», — возглашалось в одном из полемических
отзывов1.1IV
Конечно, митрополит Сергий мог возразить, что об общности ин­
тересов с партией («мерзкой блудницей») он ничего и не писал. Впо­
следствии (в своем Деянии от 29 марта 1928 г.) Заместитель попытался
дать фразе про «радости» вполне приемлемое для церковного созна­
ния толкование: «Если под управлением советской власти наша роди­
на будет преуспевать во внешнем благополучии, если условия народной
жизни улучшатся, то, конечно, это не будет нас огорчать; и, наоборот,
если нашу страну посетят голод, разные бедствия, это не будет нас ра­
довать. В этом смысле радости нашей родины — наши радости, а неуда­
чи — наши неудачи, и, конечно, мы не можем радоваться распростра­
нению неверия, если хотим быть православными, как о том совершенно
определенно заявили в нашем послании»". Однако в самой Декларации
(здесь явно видна рука Лубянского соавтора) акценты были расстав­
лены иначе: «Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот,
какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла,
подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас»1".
«Варшавское убийство» — это убийство 7 июня 1927 г. советского пол­
преда в Польше П. Л. Войкова, одного из организаторов расстрела
Царской семьи в Екатеринбурге. Верующие призывались разделить
отношение советской (большевистской) власти к подобным событи­
ям, всецело встать на ее сторону. «Наряду с требованием отказа от
одних политических настроений декларация определенно предлагает нам
запастись другими, — говорилось в отклике на нее из Киева. — Наш
долг оказывается не только в том, чтобы отказаться от оппозиционных
настроений к власти во время нашей ц[ерковной]работы, а наш долг и в
том, чтобы обнаружить солидарность с этой властью»™. От невмеша­
тельства Церкви в политику, таким образом, не оставалось и следа.
«Цель послания ясна, — писал священномученик епископ Виктор
(Островидов) вскоре после ознакомления с июльской Деклараци­
ей, — это [...] заявить не только о своей впредь лояльности и непричаст -
ности к каким-либо выступлениям против Соввласти, но и о внешнем
и внутреннем объединении с нею против ее заграничных и внутренних
врагов как своих собственных, т.е. как врагов Православной Церкви»v.

10 Церкви и государстве: Материалы полемики конца 1920-х годов. С. 359—360.

11 Акты Святейшего Тихона... С. 599.
III Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1927. 19 авг.
IVЦит. по: Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церк­
ви. СПб., 1999. С. 209.
v ГАКО. Ф. 237. Оп. 77. Ед. хр. 304. Л. 2.
Понятно, что это была уже не просто гражданская лояльность власти,
о которой заявлял еще Патриарх Тихон, а нечто большее: не только
внешнее подчинение ей, но и внутреннее объединение с ней. «Янаписал
там, — говорил близким людям по поводу своего «покаянного заяв­
ления» Патриарх Тихон, — что я отныне — не враг Советской власти,
но я не писал, что я друг Советской власти»1IV. Разница, как нетрудно
понять, существенная. «Иное дело лояльность отдельных верующих по
отношению к гражданской власти, — писал епископ Виктор в начале
1928 г., — и иное дело внутренняя зависимость самой Церкви от граж­
данской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духов­
ную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении
на веру; при втором положении она (Церковь) — лишь послушное орудие
для осуществления политических идей гражданской власти, исповедни­
ки же за веру здесь являются уже государственными преступниками»".
Значение момента определялось еще и тем, что, «решительно и бес­
поворотно» становясь на путь лояльности (в новом, весьма специфи­
ческом смысле), митрополит Сергий вменял в обязанность это и всем
остальным членам Русской Церкви. Тех же, кто не мог «переломить
себя сразу», он призывал «по крайней мере, не мешать [...], устранив­
шись временно от дела». Остаться на прежнем пути, по которому шла
Церковь десять лет, уже никто не мог. «Своим деянием, — говорилось
по этому поводу в отклике из Киева, —м[итрополит] Сергий принима­
ет на себя обязательство за всех членов Русской Щеркви], ставит нас в
необходимость не просто прослушать его послание, как слушали мы пре­
жде послания Патриарха, но он вынуждает нас или решительно встать
на тот путь, которым идет он сам, путь легализаций и деклараций, или
же встать на путь разделения с ним со всеми вытекающими отсюда
церковными] и политическими последствиями»ш.
Заявляя о новом отношении Церкви к власти, митрополит Сергий
должен был коснуться и того, каким оно было раньше. Годом рань­
ше, в проекте Декларации, поданном в НКВД летом 1926 г., напря­
женность церковно-государственных отношений митрополит Сергий
объяснял, как уже было отмечено, отсутствием свободной регистра­
ции церковно-правительственных органов™, то есть прямо давал понять,
что проблема, прежде всего, в самой власти и ее политике. В Декла­

IВиноградов В. П., протопресв. О некоторых важнейших моментах последнего периода

жизни и деятельности св. патриарха Тихона. С. 14. Слова «не враг» и «друг» выделены
в источнике.
II ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 261.
III Цит. по: Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 205.
IVАкты Святейшего Тихона... С. 473.
рации же 1927 г. вся вина возлагалась на Церковь. «Утверждение Со­
ветской Власти, — говорилось в ней, —многим представлялось каким-
то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди,
что случайностей для христианина нет и что в совершающемся у нас,
как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая
каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим
понять “знамений времени”, и может казаться, что нельзя порвать с
прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием. Та­
кое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и
в словах, и в делах и навлекавшее подозрения Советской Власти, тор­
мозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирные отношения
Церкви с Советским Правительством»'.
С первых лет своего существования советская власть уверяла, что
преследует членов Церкви не за веру, а за их контрреволюционную
деятельность. Это, конечно, было ложью, так как атеизация общества
являлась одним из пунктов программы большевиков, и Церковь была
бы гонима, даже если бы она приветствовала октябрьский переворот.
«Настоящей же причиной борьбы, тягостной для Церкви и для самого
государства, служит задача искоренения религии, которую ставит для
себя настоящее правительство, — справедливо отмечалось в отклике
на Декларацию с Соловецких островов (главным составителем это­
го отклика был священномученик епископ Василий (Зеленцов) — в
недавнем прошлом один из наиболее активных сторонников митро­
полита Сергия). — Именно это принципиальное отрицательное отно­
шение правительства к религии заставляет государство с подозрением
смотреть на Церковь, независимо от ее политических выступлений, а
Церкви не позволяет принять законов, направленных к ее разрушению»1I'.
В 1922 г. к числу проповедников лжи о причинах большевистского
гонения на Церковь присоединились обновленцы. Они же стали пи­
сать о «не уразумевших “знамения времени”». «Три года тяжелый недуг
обуревает Русскую Православную Церковь, — писал обновленческий
«Священный Синод» Константинопольскому Патриарху Василию III
летом 1925 г. — Почивший патриарх Тихон не уразумел “знамения вре­
мени ”и лишил ее внутреннего мира и внешнего благополучия»ш. Нетрудно
понять, каким было отношение православных к подобного рода за­

I Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1927.19 авг.

II Библиотека МДА. Иоанн (Снычев), иг. Церковные расколы 30-х и 40-х годов XX сто­
летия — григорианский, ярославский, иосифлянский, даниловский и другие, их осо­
бенность и история. Кн. 2: Иосифлянский раскол. Машинопись. Куйбышев, 1963.
С. 28-29.
III Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1925. № 4. С. 3.
явлениям обновленческих коллаборационистов. Теперь же о «словах
и делах» (контрреволюционных, естественно), «не желающих понять
“знамений времени”» «известных церковных кругов» (а в эти круги по­
падало не только заграничное, но и все репрессированное российское
духовенство), заявлялось и от лица руководства Патриаршей Церкви.
«Недоверие правительства к церковным деятелям вообще» было объ­
явлено в Декларации «естественным и справедливым». По этому поводу
в одном критическом отклике на Декларацию было сказано: «Т[аким]
о[бразом] оказывается, что разгром церковных организаций, тюрьмы и
ссылки многих и многих епископов, отнятие храмов, беззаконие даже
с точки зрения нынешних законов, по мнению м[итрополита] Сергия и
его “Временного] Патриаршего Синода”, законны и справедливы. Боль­
ше того: оказывается, что все гонения эти и вообще отсутствие мира
между властью и Церковью, по мнению митр[ополита] Сергия, имеют
причину только в том, что Церковь со дня на день ждала краха совет­
ской власти и этой власти в чем-то противилась, что поэтому правы
были не мы, а живисты-обновленцы, сразу “оценившие конъюнктуру” и
поспешившие еще пять лет тому назад сделать то, что теперь с таким
опозданием делает м[итрополит] Сергий»'. «План Т[учкова]ясен, — вос­
клицал в письме епископу Виктору (Островидову) московский прото­
иерей Валентин Свенцицкий, — он убедился, что каноны для верующих
“не клочок бумаги”, и решил оставить нам фикцию каноничности, весь
дух Церкви сделав обновленческим»".
Сами обновленцы также восприняли действия митрополита Сер­
гия как следование по их пути. В августе 1927 г., по ознакомлении с
июльской Декларацией, обновленческий «Священный Синод» разо­
слал своим епархиальным управлениям циркуляр, в котором заявля­
лось, что «Воззвание (Декларация. — и. А. М.) свидетельствует о полном
признании главой “Сергиевщины”Положений Собора 1923года, деклари­
ровавших нормальное отношение церкви к советской государственности
и совершившейся социальной революции»"'. Неформальный лидер раско­
ла «митрополит» Александр Введенский в свойственной ему манере
восклицал на пленуме своего «Священного Синода» в ноябре 1927 г.:
«Что Сергий признал власть, вы сами знаете; в какой форме он ее при­
знал, вы также знаете. Бессмертная фраза, которую я могу сравнить
с афоризмом Кузьмы Пруткова, “Ваши радости — наши радости, ваши
горести — наши горести ”. Когда-то я с этого же высокого места гово-1

10 Церкви и государстве / / Богословский сборник. Вып. 10. С. 345—346.

11 ЦА ФСБ РФ. Д. Н—7377. Т. 4. Л. 553.
111 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. С. 229.
рил в 1925 году, что Достоевский приметил замечательную черточку в
психологии русского человека. “Любит, — говорит он, — русский человек
сапоги чистить у начальства”. И я указывал, что обновленчество, при
всем своем глубоком уважении к новому государственному строитель­
ству, не будет лакеем, не будет чистить лакированных красных сапог,
но, очевидно, кой-кому эта профессия все же показалась завлекательной.
Рассуждая о Сергии Страгородском и его сподвижниках, я бы сказал,
что это — наши ученики. Они, слава Богу, перешли из приготовительно­
го класса политграмоты в первый. Жизнь заставила и их бросить свою
старую позицию»'.
От обновленцев в своей риторике не очень отставали и григориане.
«Раньше “Сергиевцы” проповедовали, что ВВЦС с своими последователя­
ми лишились благодати Божией потому, что зарегистрировались у без­
божной гражданской власти и вошли с нею в контакт, а теперь отказы­
ваются от этого обвинения, признают такое обвинение несправедливым,
сами преклонились пред безбожной властью и с благодарностью получают
от нее легализацию», — говорилось в апологии ВВЦС, изданной в конце
1927 г. григорианским Донским епархиальным советом11.
Конечно, появление Декларации и изменение политики митро­
полита Сергия было сильным ударом по обновленцам, григорианам
и другим «вошедшим с безбожной властью в контакт» раскольникам.
Они в значительной мере вытеснялись из занятой ими ниши советской
легальности. В деле разложения Церкви изнутри они власти были уже
не нужны. Один из апологетов Заместителя, ныне причисленный к
лику святых московский протоиерей Роман Медведь веско замечал в
конце 1927 г.: «Противники м[итрополита] Сергия не учитывают еще
и следующих тяжелых для православной церкви явлений. Отколовшиеся
от Православия обновленцы № 1 и № 2, получив возможность легализи­
ровать свое высшее и епархиальное управление, широким потоком опу­
стошают русскую православную церковь, отнимая от нее храмы за хра­
мами, в то время как Соввласть им во всем помогает, а православным не
давала возможности иметь их центрального органа для управления, ни
местных органов, так что на Руси буквально стоял вопль, направленный
к м[итрополиту] Сергию, чтобы он помог получить хотя бы какую-либо
форму легальности, чтобы последних православных храмов не передали
обновленцам»ш. После того как митрополит Сергий добился подобия1*

1Вестник Священного Синода Православных Церквей в СССР. 1928. № 1. С. 12.

" Правда о временном высшем Церковном Совете и о Нижегородском Митрополите
Сергии. Новочеркасск, 1927. С. 18.
1,1 ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 301.
легализации, опасность того, что обновленцы и им подобные при по­
мощи власти внешне восторжествуют над Русской Церковью, была
устранена. Но какую за это пришлось заплатить цену?
Признаком того, что обновленцы сдают свои позиции, стало со­
общение о переносе под благовидным предлогом объявленного ими
«IV Поместного Собора». В сентябре 1927 г. обновленческий «Свя­
щенный Синод» разослал своим епархиальным управлениям цирку­
ляр, в котором было сказано: «Восточные Патриархи на письменное
официальное приглашение Св. Синода прибыть в Москву для участия в
работах предстоящего Поместного Собора ответили своим согласием
прибыть лично или прислать своих представителей. Для осуществления
же такового представительства IVПоместный Собор может быть со­
зван, по техническим причинам, только в 1928году»1.
Вместо обновленческого «Собора» верующие могли теперь ждать
Собора Патриаршей Церкви. В своей Декларации митрополит Сергий
прямо писал о нем: «Не менее важной своей задачей мы считаем и при­
готовление к созыву и самый созыв нашего Второго Поместного Собора,
который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное цер­
ковное управление, а также вынесет решение и о всех “похитителях вла­
сти” церковной, раздирающих хитон Христов». Конечно, это указание
на скорый созыв Собора должно было звучать обнадеживающе. Со­
бора, подобного хотя бы отчасти Собору 1917—1918 гг., действительно
жаждала Русская Церковь. Можно, правда, вспомнить, что с обеща­
ний созвать в ближайшее время Собор начинал свою деятельность и
григорианский ВВЦС11 (не говоря уже об обновленцах). Насторажи­
вало, однако, что в Декларации ни слова не говорилось об избрании
нового Патриарха, а именно этого многие в первую очередь ждали от
Собора. Сказано было лишь про некое «постоянное центральное цер­
ковное управление», которое должен был избрать Собор. «Неужели и
м[итрополит] Сергий, более других обязанный своей присягой блюсти в
целости патриаршество Всероссийской] Церкви, как оплот ее в наши
бурные дни, — тоже решается торговать патриаршеством и продать

I Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 9—10

(22-23). С. 4.
II В так называемом «Наказе Временному Высшему Церковному Совету» от 22 дека­
бря 1925 г. было сказано: «ВВЦС ближайшей своей задачей имеет подготовку кано­
нически правильного Собора Российской Православной Церкви в ближайшие месяцы (не
позднее лета 1926 года), в составе епископов, клириков и мирян [...] ВВЦС отчетом о
своей деятельности обязан Собору и занимается текущими делами впредь до избрания
Собором нового церковного управления» (Григорий (Яцковский), архиеп. Документы, от­
носящиеся к образованию Высшего Временного Церковного Совета в Москве. М.,
1926. С. 7 -8 ).
его за обещания бархатных ряс и прочего подобного духовенству», — вос­
клицал в связи с этим епископ Василий (Зеленцов) осенью 1927 г.1
Митрополит Сергий выражал в Декларации «твердое убеждение,
что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей
внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом
и голосом даст окончательное одобрение и предпринятому нами (т. е.
Заместителем и его Синодом. — и. А. М.) делу установления правиль­
ных отношений нашей Церкви к Советскому Правительству». Такая
самоуверенность митрополита Сергия также вызывала смущение.
«Послание [...] измыслило собор с заранее готовыми деяниями», — го­
ворилось о Декларации в письме петроградского духовенства ми­
трополиту Сергию11*.«Собор не радует, — писал протоиерей Валентин
Свенцицкий епископу Виктору, — ведь на нем обещан не патриарх, а
постоянное церковное управление. По-видимому, это будет новый раз­
бойничий собор, да и какой может быть собор, созванный “заместите­
лем” вопреки намерениям само[го] местоблюстителя и без епископов,
сидящих в тюрьмах и в ссылках, будущее покажет»ш. Однако опасения
оппонентов митрополита Сергия, что Собор будет не таким, каким
он должен быть, не оправдались (равно как и надежды его сторонни­
ков): никакого Поместного Собора власть в итоге Заместителю со­
звать не дала. Техника была простой: без повсеместной легализации
епархиальных управлений невозможно было провести легальные
выборы членов Собора, а как на местах проходила эта легализация,
уже было сказано. Без Собора, в свою очередь, нельзя было в полной
мере легализовать Священный Синод, и в итоге вся выстраиваемая
митрополитом Сергием церковно-административная структура ока­
зывалась в подвешенном состоянии, что облегчало власти манипу­
лирование ею.
Препятствием к созыву Собора было и то, что большинство правя­
щих архиереев Русской Церкви находились в насильственном удале­
нии от своих кафедр (по подсчетам исследователя А. Л. Беглова, 40 из
75IV). Представлять свои епархии на Соборе они физически не могли,
а без этого представительства его каноничность оказывалась весьма
сомнительной. Освобождать же заключенных епископов власть особо
не спешила. Оставался путь замещения неугодных власти правящих

I ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 70.

II Цит. по: Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 216.
1,1 ЦА ФСБ РФ. Д. Н—7377. Т. 4. Л. 553.
,v См.: Беглов А. Л. Епархии и епископы Российской Церкви в 1927 году, или Почему
митрополит Сергий (Страгородский) стал перемещать епархиальных преосвящен­
ных? С. 175.
архиереев другими (что митрополит Сергий и начал делать), но он
также был мало приемлем для церковного сознания.
В своей Декларации митрополит Сергий с первых же ее слов пы­
тался уверить читателя, что его действия —прямое продолжение поли­
тики Патриарха Тихона. «Одною из забот почившего Святейшего Отца
нашего Патриарха Тихона пред его кончиной было поставить нашу Пра­
вославную Русскую Церковь в правильные отношения к Советскому Пра­
вительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного
существования. Умирая, Святейший говорил: “Нужно бы пожить еще
годика три”. И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила
его святительских трудов, он довел бы дело до конца. [...] Ныне жребий
быть временным Заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять
пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием
пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к
мирному устроению наших церковных дел»1.
Такая претензия Заместителя на преемственность его полити­
ки курсу святителя Тихона вызывала немало вопросов. Один из них
состоял в том, что сам Патриарх Тихон митрополита Сергия себе в
преемники не назначал (хотя мог бы). Преемником почившего Па­
триарха стал митрополит Петр, но он условий осуществленной ми­
трополитом Сергием легализации не принял, что в итоге привело его
в ссылку на берег Обской губы. «На основании некоторых неясных, не
засвидетельствованных еще прижизненных и устных слов почившего о
каких-то “годочках трех”, в течение которых покойный патриарх буд­
то бы предполагал осуществить дело, тождественное с Вашим, если бы
ему не помешала смерть, Вы установили эту призрачную связь свою с па­
триархом, в то время как его ближайший заместитель, вероятно, лучше
Вашего посвященный в намерения почившего патриарха, предпочел эти
три роковые года провести в ссылке, вместо того чтобы в течение их
поработать в якобы завещанном ему патриархом направлении», — пи­
сала Заместителю в конце 1927 г. группа петроградского духовенства
и мирян11.
Вообще, каноничность предприятия митрополита Сергия выгля­
дела не менее спорной, чем его идеология. Митрополит Сергий был
всего лишь Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, то есть за­
местителем заместителя Патриарха. Конечно, вставал вопрос: а имел
ли он право браться за кардинальное решение вопроса церковно­
государственных отношений, да еще без санкции того, кого он заме­

I Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1927. 19 авг.

II Цит. по: Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 215.
щал и от кого получил свои полномочия. «Он, — говорилось о митро­
полите Сергии в одном из первых откликов на его Декларацию, напи­
санном, скорее всего, мучеником Михаилом Новоселовым, — должен
был запросить м[итрополита] Петра о его отношении к предпринимае­
мому им весьма важному и ответственному шагу и только с его благо­
словения действовать. Между тем ни в протоколах Синодских заседа­
ний, ни в самом воззвании нет и следов указаний на то, что так было
сделано и что благословение получено. Наоборот, обоснование на [словах]
покойного Патр[иарха] Тихона [...] дает веское основание заключить,
что санкции от митроп[олита] Петра не получено. А если так, то это
уже крупное самочиние»1.
Конечно, Декларация не могла не смутить широкие церковные
круги. Враги Церкви были довольны произведенным эффектом. «Ког­
да появилось послание митрополита Сергия, — вспоминал в 1931 г. свя­
щенник Михаил Польский, — в нашем Зырянском ГПУ один чекист не
удержал в себе злорадства и архиерею, пришедшему, по обычаю, распи­
саться в своем явочном листе, сказал: “А здорово подковырнул вас Сер­
гий!.. ” Это было его буквальное выражение»11. ОГПУ внимательно сле­
дило за последствиями дела рук своих. В подготовленном на Лубянке
обзоре политического состояния СССР за август 1927 г., предназна­
ченном для Сталина и других высших руководителей страны, с явным
удовлетворением сообщалось: «Разосланное в августе митрополитом
Сергием “послание Синода ко всем верующим” (опубликованное в “Из­
вестиях” ВЦИК от 19 августа с. г.), которым Сергий торжественно
провозглашает полную лояльность церкви к советской власти, внесло
смятение в среду верующих и духовенства. Произошло разделение на две
почти равные части»111. Насчет последнего (двух почти равных частей)
лубянские деятели, очевидно, преувеличивали, желая получше пред­
ставить свои заслуги перед кремлевским начальством, но смятение
действительно было. Так, епископ Неве сообщал в Париж епископу
д’Эрбиньи (тоже без особой печали): «Воззвание преосвященного Сергия
встречает решительное осуждение. Этот его поступок не способству­
ет объединению Церкви, называющей себя православной. В воскресенье,
28 августа, я в течение двух часов беседовал с преосвященным Варфо­
ломеем. Он осуждает митрополита»™. При этом можно заметить, что
упомянутый здесь епископ Варфоломей (Ремов) был в свое время од­

10 Церкви и государстве / / Богословский сборник. Вып. 10. С. 354—355.

" [Польский] Михаил, свящ. Положение Церкви в советской России. С. 49.
111 «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину... Т. 5. С. 580.
^ Цит. по: Венгер А. Рим и Москва. С. 364.
ним из ближайших митрополиту Сергию православных иерархов и до
конца не порывал с ним общение. Если даже он осуждал Заместителя,
понятно, как возмущались те, у кого такой близости с митрополи­
том Сергием не было. «Вы спрашиваете, как отнеслась Москва к воз­
званию? — писал епископу Виктору протоиерей Валентин Свенциц-
кий. — Да так же, как и в былые годы к обновленчеству: все искренние
люди возмущены, наипаче верующий народ, предатели же делают вид,
что искренно согласны. Но, разумеется, ни один человек в душе из “со­
глашающихся” не считает себя правым»1.
Последнее суждение отца Валентина можно оспорить. Епископ
Вениамин (Федченков), например, писал в своем литургическом
дневнике (запись за 6/19 сентября 1927 г.): «После обедни я читал вто­
рой раз послание митрополита Сергия... И дивное дело: оно так понрави­
лось мне своей внутренней правдой, так отрадно было душе моей. И куда
делось некоторое смущение, которое я испытал отчасти при первом
чтении! Дивно! Признаюсь, я намеренно даже откладывал это чтение
и именно после литургии стал сразу читать — во благодати... И при­
нял, принял!»11 Восторг Преосвященного Вениамина по поводу Де­
кларации действительно был «дивным делом», особенно для русского
зарубежья. Но этот восторг был искренним, так как никакого давле­
ния на бывшего духовника армии П. Н. Врангеля никто не оказывал.
Для и чистосердечно-наивного владыки Вениамина характерно было
стремление увидеть правду даже там, где ее нет, лишь бы уйти от тя­
гостных юрисдикционных споров, охвативших русскую церковную
эмиграцию.
Довольно оптимистичным редакторским комментарием была
сопровождена и публикация Декларации в сентябрьском номере за
1927 г. парижского «Вестника РСХД»: «Послание является одним из
звеньев в той упорной борьбе, которая ведется с Православием в России,
и все значение его определяется фактом, что после 10 лет своего суще­
ствования в России советы оказались принужденными признать право
на существование за Православною Церковью. 4 года со времени кончины
Св. Патриарха Тихона (в действительности прошло лишь два года, а
не четыре. — и. А. М.) Православная Церковь как бы не существовала в
глазах советской власти, и с церковным народом она пыталась догово­
риться при посредстве “живой”, “синодальной” и других лжецерковных
образований. Послание митрополита Сергия, а также, по-видимому, и

I ЦА ФСБ РФ. Д. Н—7377. Т. 4. Л. 553.

II Вениамин (Федченков), митр. Святый Сорокоуст: Мысли по поводу указов митропо­
лита Сергия / / К свету. 1994. Вып. 13: Патриархи смутных времен. С. 20.
Синода, образованного при нем, указывают, что положение изменилось
и Православная Церковь получает возможность приступить к органи­
зации своего управления»1. Те, кто не желал особо вникать, на каких
условиях это управление организовывалось, могли думать, что митро­
полит Сергий одержал в 1927 г. определенную победу над властью.
Вообще же «соглашающихся» было гораздо больше, чем могло по­
казаться из приведенных выше слов протоиерея Валентина Свенциц-
кого. Среди духовенства внутри страны таковых было большинство.
Характерное для них настроение хорошо выразил другой видный мо­
сковский протоиерей — уже упоминавшийся отец Роман Медведь.
«Не ясно ли, — восклицал он, — что без послания м[итрополита] Сер­
гия все православные обречены в принципе на кровь, а послание как раз
наоборот — изымает из общей части обреченных тех, кто принимает
его послание о лояльности по отношению к Соввласти»11. Многими за­
травленными властью «служителями культа» и «церковниками» Де­
кларация и легализация Патриархии были восприняты с надеждой на
облегчение. Им казалось, что митрополит Сергий нашел-таки выход
из тягостного положения. Теперь можно будет оставаться православ­
ными и не опасаться репрессий ОГПУ. Ведь далеко не каждому по си­
лам было поступить подобно святому митрополиту Кириллу (Смир­
нову), заявившему в критический момент Патриарху Тихону: «Ваше
Святейшество, о нас, архиереях, не думайте. Мы теперь только и годны
на тюрьмы»111. Наоборот, многим среди рядового духовенства хотелось,
чтобы священноначалие наконец-то о них «подумало» и сделало что-
нибудь для облегчения их участи. Митрополит Сергий, вероятно, учи­
тывал и это. «Конечно, большинство духовенства охотно последовало за
митрополитом Сергием:лишь бы подальше от тюрьмы, — писал в 1931 г.
в Иерусалиме священник Михаил Польский, в отличие от этого боль­
шинства не последовавший за митрополитом Сергием, но сумевший от
тюрьмы убежать за границы СССР. — Не знаю, какие моральные силы
мог подорвать митрополит Сергий у большинства рядового духовенства,
но что психология этого большинства могла подорвать моральные силы
самого митрополита Сергия, это я допускаю. [...] Обозревая настроение
подавляющей массы духовенства, той массы, которой надлежит выдер­
жать всю тяжесть борьбы и принять главные удары врага, митрополит
Сергий и мог склониться дать этой массе безболезненную кончину. Пусть

I Вестник РСХД. 1927. № 9. С. 21.

II ГА РФ. Ф. Р—5919. On. 1. Д. 1. Л. 296.
III Молитва всех вас спасет: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епи­
скопа Ковровского / Сост., предисл. и примеч. О. В. Косик. М., 2000. С. 43.
имеют центральное Управление и его держатся, пока всё само собой не
кончится в общем порядке ликвидации всякой религии и Церкви в России.
Итак, если теперь сам митрополит Сергий пошел по линии наименьшего
сопротивления, то кому он угодил, как не массе духовенства ?»'
Конечно, приведенные суждения о русском духовенстве суровы,
но отец Михаил их высказывал со знанием дела. Думать, что с властью
можно-таки договориться и что самое тяжелое уже позади, означало
тогда обманывать себя. Обманываться, однако, как и предсказывал
иерусалимский провидец, пришлось недолго. Только кончина была
отнюдь не безболезненной. Тот же протоиерей Роман Медведь, считав­
ший в 1927 г., что он «изъят из общей части обреченных», уже в 1931 г.
был арестован и приговорен к десяти годам концлагеря". Не избежали
расправы и другие сторонники митрополита Сергия за редким исклю­
чением.
Какое-то время (весьма недолгое) надежды на то, что митропо­
лит Сергий сможет, пусть и ценой унижения себя и Церкви, добить­
ся улучшения ее положения в безбожном государстве, оставались и у
тех, кого Декларация повергла в смущение. Заместитель сам пытал­
ся таким образом успокоить сомневающихся. Так, например, когда с
серьезными недоумениями по поводу июльской Декларации к нему
обратился архиепископ Серафим (Самойлович), митрополит Сергий
написал ему в ответ о своей вере в то, что избранный им путь принесет
мир Церкви, и пообещал вырывать по два, по три страдальца и возвра­
щать их к обществу верных'1IV
'. Митрополиту Сергию верили, поверил
ему в тот момент и архиепископ Серафим.
Возвращать страдальцев митрополит Сергий действительно пы­
тался. Так, в преддверии десятилетия Октябрьской революции им
было подано заявление в ОГПУ с просьбой, «чтобы при распределе­
нии милостей по случаю юбилейного торжества десятилетия не забыты
были подведомственные нам (Заместителю и его Синоду. — и. А. М.)
православные архиереи и прочие священнослужители, находящиеся в
заключении и в ссылках, чтобы на них распространена была юбилейная
амнистия с освобождением их от отбываемого наказания и с возвраще­
нием из ссылки»lv. Однако советская власть большой щедрости на «ми­
лости» не явила. В июле 1928 г. епископ Митрофан (Поликарпов) пи­
сал Е. П. Пешковой, возглавлявшей в СССР организацию «Помощь

I[Польский]Михаил, свящ. Положение Церкви в советской России. С. 68—69.

II ЦА ФСБ РФ. Д. Р—42304. Л. 194.
III Акты Святейшего Тихона... С. 571.
IVМосковский церковный вестник. 1992. № 18—19 (84—85). С. 15.
политическим заключенным»: «Считаю нужным объяснить, что ле­
том прошлого года наша “староцерковническая” партия, возглавляемая
митрополитом Сергием, была легализована правительством, и с того
времени все новые назначения на епископские кафедры делаются митро­
политом Сергием не иначе, как только по получении согласия ОГЛУ на
назначение того или другого кандидата в тот или другой город, и что
им осенью испрошена была у ОГЛУ амнистия для 28 епископов, в том
числе и для меня»1I. В действительности, ни о ком поименно митропо­
лит Сергий тогда не ходатайствовал, «потому что, — писал он в своем
осеннем заявлении, — и имена их, и место нахождения ОГПУправле-
нию известны»'1. Но вполне возможно, что число освобожденных за
год епископов действительно было близко к указанному (28 человек).
Если учесть, что всего в тюрьмах, ссылках и лагерях тогда было более
ста православных архиереев, а обычным приговором по «церковным
делам» было в 1920-е гг. три года лишения свободы, то понятно, что в
это число, по большей части, вошли те, у кого просто закончился срок
заключения. «Милость» власти заключалась в том, что им не дали сра­
зу же новых сроков.
Оппоненты митрополита Сергия весьма едко комментировали
эти освобождения. Один из них, скорее всего, М. А. Новоселов, пи­
сал в ноябре 1927 г. в «Письме к другу»: «Врезультате этой симфонии
богоборной власти и православной законной иерархии получаются уже
некие “благие” плоды: епископы (правда, далеко не высшего качества и
не очень “виновные”) возвращаются из ссылок (правда, не далеких) и по­
ставляются на епархии (правда, не на те, с которых были изгнаны)»"'.
Действительно, возвращение из заключения епископа, как правило,
было сопряжено со сменой им кафедры. Хотя и не всегда. Были и те,
кто вернулся туда же, откуда ранее был удален. Самым видным из та­
ких архиереев был Экзарх Украины митрополит Михаил (Ермаков).
В очерке «Краткая годичная история Русской Православной Церкви.
1927—1928 гг.» обстоятельства его возвращения описаны следующим
образом: «Экзарху митрополиту Михаилу по приезде его с Кавказа из
ссылки было предложено на выбор написать декларацию свою и полу­
чить титул митрополита Киевского или отправиться в путешествие к
Местоблюстителю Петру (митрополиту) за полярный круг. Он выбрал
первое и написал декларацию, даже левее декларации митрополита Сер­

I Милова О. Л. Новые страницы в «Книге памяти» пострадавших за веру в СССР в

1920—1930-е гг.: По материалам фонда Общества «Е. П. Пешкова. Помощь политиче­
ским заключенным» / / Церковь в истории России. Сб. 5. М., 2003. С. 254.
II Московский церковный вестник. 1992. № 18—19 (84—85). С. 15.
III Акты Святейшего Тихона... С. 525.
гия, в которой особенно нападает на епископат и духовенство, сущих в
эмиграции. Но потом, видимо, боясь народного возмущения, остановил
рассылку своей декларации, так что выпустил в свет самое малое число
экземпляров и она широкой публике неизвестна»1I.
Помимо митрополита Михаила были и другие иерархи, высту­
пившие с собственными декларациями в защиту политики митро­
полита Сергия (в печатании подобных деклараций в советских типо­
графиях власть не отказывала). Одним из них был член Синода при
митрополите Сергии архиепископ Вятский Павел (Борисовский).
Он, в частности, писал: «Воззвание от 16—29 июля с. г., которым
митрополит Сергий и члены Синода определенно заявили о своей пол­
ной лояльности и искреннем подчинении Советскому Правительству,
создало для митрополита Сергия и Священного Патриаршего Синода
обстановку вполне мирного, никем и ничем не возбраняемого труда на
пользу церкви, под охраною советского законодательства»и. Именно
так: «для митрополита Сергия и Священного Патриаршего Синода»,
а вовсе не для Русской Православной Церкви — признание удиви­
тельное и едва ли укрепившее авторитет Синода и его членов. Из­
вестен, например, отзыв об этих словах Вятского архиепископа его
тезки, епископа Павла (Кратирова): «Трудно для меня решить вопрос,
кто это изрек, подлец или церковный негодяй, или дурак предельной
степени. Я никогда бы не поверил, что эта фраза принадлежит право­
славному, как он себя называет, архиепископскому члену Сергиевского
Синода, если бы собственными глазами не прочитал это отвратитель­
ное, идиотское послание»ш. Видимо, чтобы впредь от посланий в его
защиту Заместителю не было больше вреда, чем пользы, он обратил­
ся в самом начале 1928 г. к Синоду со следующим предложением:
«Некоторые из Преосвященных за последнее время по местам стали из­
давать и распространять личные ими составленные послания к пастве.
Считая это дело полезным, в то же время в целях согласованности из­
даваемых епархиальными Преосвященными с посланиями, исходящими
от центральной Церковной Власти, во избежание могущих быть не­
доразумений, полагал бы предложить Преосвященным издаваемые ими
послания предварительно присылать в Патриарший Священный Синод
для рассмотрения и одобрения». В ответ Синод постановил: «Согла­
ситься с предложением Заместителя Патриаршего Местоблюстите-

I ЦА ФСБ РФ. Д. Н—7377. Т. 4. Л. 171.

II Вслед за июльской Декларацией / / Богословский сборник. Вып. 9. С. 313.
III Иванов П. Н. Новомученик Российской Церкви Святитель Павел (Кратиров). Ка­
зань, 1992. С. 27.
ля и дать знать о сем указами Епархиальным Преосвященным и управ­
ляющим епархиями»'.
Следует, однако, заметить, что на печатную поддержку митро­
полита Сергия пошли лишь немногие епископы. (Обновленческий
«Вестник», например, смог назвать только двух «тихоновских» архие­
реев, выступивших вслед за митрополитом Сергием с просоветскими
воззваниями в прессе: епископа Мефодия (Абрамкина) в Рязани и
епископа Киприана (Комаровского) во Владивостоке11.) Большинство
же православных иерархов просто принимало распоряжения Замести­
теля и ожидало, что будет дальше. Видя растерянность и колебания в
рядах своих сторонников, слыша обвинения в самочинии, митрополит
Сергий попытался подкрепить свое положение авторитетом ссыль­
ного митрополита Петра. Заместителю было весьма желательно по­
казать, что Патриарший Местоблюститель с ним вполне солидарен.
В результате в ноябре 1927 г. на свет появился доклад малоизвестного
ранее епископа Василия (Беляева), в котором он свидетельствовал,
что, «Владыка (митрополит Петр. — и. А. М.) получил возможность (из
газеты “Известия”) прочитать Декларацию нынешнего православно­
го Синода и вынес от нее вполне удовлетворительное впечатление, до­
бавив, что она является необходимым явлением настоящего момента,
совершенно не касаясь ее некоторых абзацев»'11. Последняя оговорка,
правда, уже показывала, что удовлетворительность впечатления, буд­
то бы вынесенного Местоблюстителем от Декларации, была весьма
относительной. Однако ряду сторонников митрополита Сергия сви­
детельство епископа Василия показалось весьма убедительным. Они
не знали, что разъяснил на этот счет сам митрополит Петр митропо­
литу Сергию: «Между прочим, мне пишут, что епископ Василий о делах,
от моего имени представил Вам доклад. Должен заметить, что ни ему,
ни другому моему сожителю я не давал никаких поручений, касающихся
церковных дел»IIIV.
Выжидательные настроения на первых порах были характерны и
для тех, у кого июльская Декларация вызвала возмущение. В очерке
«Краткая годичная история Русской Православной Церкви. 1927—
1928 гг.» такое поведение объяснялось следующим образом: «Деклара­
ция составлена в таких выражениях, что неминуемо всех противников ее
подвергла обвинению в политическом преступлении, а посему открытого

I ГАКО. Ф. 237. Оп. 77. Ед. хр. 304. Л. 13.

II См.: Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 9—10
(22-23). С. 7.
III Акты Святейшег�