Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
На фейсбуке с сыном
5 Молодая Польша — так назывался период с 1891-го по 1918 год, время расцвета польской литературы,
искусства и музыки, связанного с проникновением в польскую культуру модернизма.
6 «Плющ» — популярный женский журнал, который издавался в Варшаве в 1865–1939 годы; его издание
возобновлено уже в наши дни.
отметился — и раз, и два, а может, и три. Эти молодые грешники — с рубежа веков или с
конца двадцатого века, — бывает, сядут со мной, и я им рассказываю, как грешили между
войнами. Только, представляешь, им частенько приходится объяснять, что это значит —
«между войнами»: среди них очень много дубин стоеросовых, неучей. Вроде и аттестат есть
— а все одно неучи. После войны-то аттестат только что собаке уличной не выдавали. И
Твой аттестат, сыночек, такой же. Но уж какой есть…
Моим-то грешницам, история ни к чему, не интересна. Им подробности подавай. Им
интересно, тогда парням тоже «одно только это надо было» или нет и как они это тогда
делали. Да что говорить — ну конечно, у парней всегда только это на уме. Потому что — а
чему еще у них на уме и быть-то? Да и делали это примерно так же, как сейчас, потому —
а как же еще? Только я им подробности не рассказываю, это мое сокровенное, интимное,
таким делиться нельзя — какая-то проституция получается. Женщины все примерно
одинаковы, и делают это примерно одинаково — да Ты, сыночек, сам знаешь, женщины-то
у Тебя были. А вот то, что отличает одну женщину от другой, — уже загадка, тайна великая,
это уже на уровне дыхания, прикосновения, шепота, вздоха или крика. И то, что перед тем…
и то, что после… да что я Тебе, сыночек, рассказываю, Ты ведь и сам понимаешь!
Я им о другом говорю. О мужьях своих — не про постель, а в романтическом смысле.
Они, молодые-то, такое не сказать что хорошо понимают, но иногда удается их внимание
привлечь. Чаще всего они хотят слышать о Твоем отце, но и о других моих мужьях, тех, что
до Твоего отца были, я тоже рассказываю. Только о самом первом не вспоминаю — совсем
мне о нем вспомнить нечего. Он мне совершенно не подходил, а может — я просто была
слишком молодая и безответственная. Ну и потом, я ж не знала, что мужчина, такой
солидный и культурный на вид, книг не читает, цветов своей любимой на день рождения не
дарит, ботинки не чистит, всегда плохо пахнет, носит обсиканные кальсоны, чуть что
повышает голос, на билет в кино жмотничает, а танцевать не умеет. Я постоянно думала, что
теряю с ним свою молодость, зря трачу время, что так и зачахну у плиты или с метлой в
руках, убирая нашу квартиру… Он требовал, чтобы все было вылизано, вычищено,
наготовлено, настирано, наглажено, накрахмалено, постелено и разложено. А чтобы
приласкать меня — так этого и не было никогда. Гасил свет в спальне, вскакивал на меня,
как жеребец на кобылу, и телом своим дебелым покрывал. Попыхтит-попыхтит — вот и вся
любовь. А я и рада, что все кончилось, — он весом меня придавливал, мне аж дышать было
тяжело. Поначалу-то я плакала, конечно, — он ведь муж мне был, я ему в костеле до конца
жизни хранить верность обещала. Но потом слезы кончились, а когда я ему про любовь-то
говорила — он никак в толк взять не мог, чего мне не хватает, если я в большом доме живу,
деньги на наряды имею, и он, солидный мужчина со мной всегда рядом, говорил, это от
избытка времени свободного мне всякие «химеры» в голову-то лезут.
Вот однажды мне «химера» в голову и пришла, поехали мы с подружкой в Быдгошчь
— оперетту слушать, «Трех королей». На поезде, потому что зима была дороги такие —
по-другому не проедешь.
И вот после оперетты скрипач из оркестра нас с подругой пригласил на чай с имбирем.
А я на него, на скрипача этого, смотреть прямо не могла, так он был прекрасен — у меня аж
дыхание перехватывало. И подруга моя, барышня еще, тоже глаз на него положила,
ботиночком под столом ноги его касалась… я точно это знаю: она иногда ошибалась и
ботиночком своим чулок мне пачкала. Но скрипач смотрел только на меня и все чаю мне
подливал. На обратном пути, в поезде, я грешила — все о нем думала, думала, и подруга моя
грешила — но она поменьше, она ведь незамужняя была, а я-то — замужем, так что мой грех
больше.
Этих-то, молодых, в аду, больше всего тот скрипач интересует — мой второй муж. И
как он меня целовал — вот что им узнать хочется, особенно когда размечтаются или вдруг
заскучают. А я, чтобы уж подробностей-то не рассказывать, вплетаю в свой рассказ Климта.7
главным его объектом было женское тело, большинство его работ отличает откровенный эротизм.
8 Лилит — согласно Каббале, первая жена Адама. Упоминается в некоторых ранних апокрифах
христианства, не вошедших в библейский канон. Ее имя встречается также в Свитках Мертвого моря, Алфавите
Бен-Сира, Книге Зогар. Согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном, убивающим
младенцев.
разумеется, в глазах ада только добавляет им уважения. Но поскольку это все догадки и
фактов не хватает — ад теперь озабочен как раз поиском этих недостающих фактов об
особой греховности рыжих. Вот недавно два профессора из Гамбурга, Вельпе и Бернхард,
таких фактов подбросили: оказалось, что рыжеволосые женщины чаще предаются телесным
утехам да с большим числом партнеров, причем, не состоя с ними в браке. Ну, ад тут,
конечно, сразу увидел статистическую корреляцию с греховностью и налепил ярлык:
распутные, похотливые и необузданные. А особый интерес вызвало то, что эти отличия,
видимо, заложены генетически, то есть являются замыслом самого Бога, потому что кто же,
как не Бог, эту самую спираль, ДНК эту, в течение шести дней заворачивал, а на седьмой от
трудов праведных отдыхал в своей лаборатории.
И вот что я тебе, сыночек, скажу.
У меня иногда такие мысли бывают… такие, знаешь… сюрреалистические… прямо
покоя мне не дают. Мне иногда кажется, что Бог эту прекрасную спираль знаешь как
создал? Для удовольствия. Набил косяк, поджег, глубоко вдохнул, а когда у него трип-то,
приход то есть, начался — почувствовал такое космическое пронзительное одиночество, что
дым выдохнул… А дым этот был особенный. Божий дым, одним словом. Абсолютно чистый,
незамутненный, потому что ничего в нем, даже Твоих любимых законов физики не было. В
нем, в дыме том, не было и никаких частиц — даже элементарных. Никаких фотонов,
лептонов, бозонов, глюонов и даже кварков. Ни высоких кварков, ни нижних, ни высших, ни
низших, ни привлекательных кварков, ни даже удивительных кварков — ни-ка-ких.
По-моему, сыночек, этот дым из одних богонов состоял. БОГОНОВ, понимаешь? (Это я сама
название придумала.) Каждый богон заключал в себе фрагмент Божьего замысла, то есть
такой разбитый на богоны Большой Проект получается. Человеку же никогда ни одного
богона получить не удастся, сколько он ни старайся. Даже если сделают они этот свой… как
его там… коллайдер размером с Африку — все равно ничего не выйдет. Потому что богоны
только тогда существуют, когда люди в Бога веруют. А каждая попытка их создать или
поймать — это же, по сути, акт неверия, сыночек. В этом ЦЕРНе 9 армия яйцеголовых
неверующих фом работает, и потому никогда, никогда у них не получится повторить
что-либо из того, что сотворил Бог. Впрочем, я в этих армиях, дивизионах и корпусах
никогда не разбиралась, так что, может, это и не армия вовсе. Знаю, что чуть не десять тысяч
физиков во всем этом участвуют, а на первой линии, в Женеве — три тысячи. Разгоняют там,
под землей протоны до невероятных скоростей и сами себе противоречат. Вот скажи мне,
сыночек, объясни своей старой матери, каким таким чудом можно чем-то настолько
маленьким, как протон, попасть в такое же маленькое?!! Это ж сродни фокусу, когда в цирке
кролика из шляпы вынимают — такая же магия цирковая! А они, вишь, попадают… А
потом, вечером, самонадеянные люди дают журналистам интервью, что, дескать, отыскали
«частичку Бога». А? Каково? «Частичку Бога» они ищут… теорию практикой проверяют…
Какая же она Божья, сыночек? То ли они там заработались совсем и бозоны с самим Богом
попутали, то ли специально привирают, чтобы народ, неискушенный в физике, обмануть и
головы задурить. Ты, сыночек, со школы еще знаешь, а я из Гугла, что они ищут бозон
какого-то там Хиггса и если вдруг найдут, то будет им счастье, слава Господу, потому что
тогда они сумеют как-то понятие массы объяснить. А если объяснят — то следующим шагом
смогут создать маленький новый мирок, крошечную Вселенную. Так они журналистам
говорят — но только уже при выключенных микрофонах. Им, этим наглецам с кучей ученых
званий и титулов, кажется, что они все знают и все понимают.
А я Тебе, сыночек, скажу, что никогда, даже если русские, китайцы и американцы все
9 ЦЕРН — Европейский центр ядерных исследований, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких
энергий. Находится на границе Швейцарии и Франции, вблизи Женевы. Представляет собой две основных
площадки, большой комплекс зданий с рабочими кабинетами, лабораториями, производственными
помещениями, складами, залами для конференций, жилыми помещениями. Ускорительный комплекс
расположен как на поверхности, так и под землей на глубине около ста метров.
скинутся и целиком свои бюджеты под это дело заложат, никогда ни в какой лаборатории не
получится еще одного, даже маленького Большого Взрыва. Потому что для этого нужны
богоны, а они мгновенно аннигилируют, как только наука над верой начинает верх брать. И
кроме того, сыночек: если есть богоны — то (Ты сам уже мгновенно сообразишь, о чем
речь!) должны быть и антибогоны. А следовательно — получается, ад в замысел Бога
вписался сам собой.
Сыночек, я Тебе признаюсь, эти богоны — они мне самой очень нужны. Для проверки
моей собственной, мной сформулированной, W-теории, уникальной и экспериментально
пока не подтвержденной. На Земле, то есть на вашем свете, есть М-теория, Теория Всего, ее
изобрел гениальный физик и математик из Северной Америки Эдвард Виттен, над ней
теперь многие головы ломают, потому что ее, как и мою теорию, проверить трудно. Так что
догадка о существовании предварительного замысла непосредственно перед возникновением
Вселенной, к сожалению, не от меня исходит — не я ее породила (смейся, Нуша, смейся, я
так люблю, когда Ты смеешься, у Тебя тогда такие прекрасные морщинки вокруг глаз
образуются). Не я — да хотя бы из-за недостатка образования, ведь аттестат зрелости я
получила еще в довоенные времена. Но видишь, как я теперь в этой Твоей науке поднаторела
— сама порой дивлюсь.
Очень хорошо, хотя и трудным языком, который требует сосредоточенности, о
предварительном замысле писал необыкновенно светлый ум: католический ксендз из
Тарновской епархии, магистр философии и доктор космологии. Профессор. Михаил Казичек
(Казимир) Геллер, из нашего Тарнова. В мире-то его знают и ценят. Геллер, с его
невозмутимой и непоколебимой верой, на Бога в стеклышко смотрит. Да что это я говорю —
стеклышко! Он Бога, как амебу, утопленную в капле, впихивает под микроскоп. Это его
данные я использовала для своих целей. Это он, Геллер, пришел к заключению, что перед
возникновением мира уже должны были существовать физические законы. И так об этом
говорил, что даже я, необразованная, поняла. Он, правда, про богоны мои не упомянул, но
это, сыночек, недоразумение. В мыслях он их точно держал, только почему-то не озвучил,
почему — не знаю. Может, по скромности — он скромный очень.
Я, сыночек, книги Геллера давно читаю — времени у меня куда больше, чем у Тебя. Я
его читаю с конца двадцатого века. Конечно, чтение это легким не назовешь, оно требует
сосредоточенности и внимания, но зато очень глубокое впечатление оставляет, думать
начинаешь. И после прочтения будто мудреешь. Я начала с книги, изданной в 1984 году,
называется «Оправдание Вселенной». Сначала трудно было, еле разбирала, а потом
вчиталась — и на душу мне его идеи легли. Я прямо затряслась вся. Следующая была его
«Нравственность мышления», 1993 год, там меня Геллер несколько раз развеселил,
позабавил. Потом — прекрасная книга «Является ли физика гуманистической наукой?» 1998
года, она меня и вовсе очаровала. Я после нее поняла, что Ты, сыночек, хочешь того или нет,
являешься гуманистом до мозга костей, что меня очень-очень радует; впрочем, честно
говоря, я и сама с давних пор об этом догадывалась. Потом, уже в двадцать первом веке, в
2008 году, читала, соблазнившись названием, «Окончательные объяснения Вселенной». Так,
чтобы прямо уж окончательных объяснений — их я там, конечно, не нашла, это даже
Геллеру, к счастью, не под силу. А вообще этот год — 2008-й — для нашего ксендза был
особенным, да и для меня тоже. В том году фонд Темплтона вручил Геллеру премию. С
формулировкой: «За усилия, связанные с преодолением барьеров между наукой и религией».
Ксендз из Тарнова получил от американского фонда 1,6 миллиона долларов за эти усилия. И
я скажу Тебе, сыночек: я немедленно перечислила в этот фонд деньги — почти все свои
сбережения на счет Темплтона перевела, оставила себе только на папиросы, вино, книги да
журналы. Потому что фонд этот, Темплтонский, на нашего польского до мозга костей
ксендза прилично потратился, сыночек, вот я и решила им пособить. И когда пришло
банковское подтверждение перевода, а там долларов-то, конечно, немного получилось, я так
растрогалась, что в следующем месяце от вина совсем отказалась и снова сделала перевод.
Ведь Геллер эти 1,6 миллиона перечислил на счет Центра Коперника. Вернее — тем самым
он его, этот Центр, образовал. У нас в аду даже написали по этому поводу: «В 2008 году
ксендз, профессор, доктор наук Михаил Геллер передал полученную им премию фонда
Темплера на основание Центра Коперника». А ведь это какое-никакое событие, потому что
Геллера в аду не особо любят, а если совсем честно — так и вовсе ненавидят. И то сказать:
настоящий ксендз, от Бога, как говорится, и в науке к тому же разбирается не хуже самого
оголтелого атеиста — это тебе не Колаковский,10 из причастия устраивающий шоу.
Поэтому на имя Геллера в аду проклятие наложено. А книги его, по сути,
нелегальными стали, их читают разве что в «Подземье», которое в аду совсем другое
значение имеет. Геллер сейчас для ада то же самое, что во времена Ярузельского были для
Польши Михник или Куронь,11 — символ оппозиции.
Впрочем, что-то я от темы космогонии отошла — возвращаюсь.
То, что Вселенная почти с самого Начала (с большой буквы «эн») подчиняется
определенным законам, — всем физикам известно. Я, сыночек, пишу «почти» — потому что
существует малюсенький промежуток времени, буквально доли долей секунды (десять в
минус сорок третьей степени, как пишут на заслуживающем доверия портале нашем
www.wiki. hell), короче — очень маленький отрезок, про который никому не известно — что
в этот миг с Вселенной происходило. Но скорее всего, эти существующие законы и в тот
момент действовали. Ты, сыночек, отметил это слово — «существующие»? В нем-то вся
загвоздка. Эти законы и правила должны были существовать уже до того, как возникла
Вселенная. И кто-то, кто существовал до Начала сущего (как ни странно это звучит), должен
был их сформулировать и подчинить им Вселенную, которой еще не было. А иначе никак…
Если же я в какой-то момент логику нарушила — выведи, Нуша, свою старую мать из этого
логического заблуждения, очень тебя прошу, сыночек. Я эти правила и законы могу связать
только с одним — с моими богонами. Потому что мне как раз их (назовем их
пред-элементарными частицами ) и не хватало для моей W-теории. Сознаюсь, тут ничего
нового я не открыла. Впрочем, Ты должен признать, что я черпала вдохновение из хороших,
стоящих источников, включая моего любимого Геллера. Так оно было всегда: когда физике
чего-то не хватало или чего-то у них не срасталось, концы с концами не сходились — ученые
все списывали на недостающие, не открытые еще, гипотетические частицы. Возьми хоть
этого Пауля Вольфганга из Австрии: когда у них баланс не сошелся в 1930 году в ядерной
физике — он себе выдумал самую элементарную частицу, «нейтрино» назвал. А почему бы
нет? И спустя некоторое время другой физик — запамятовала фамилию, сыночек, —
нейтрино это обнаружил. Теория складная получилась, Пауль кучу денег от Нобелевского
комитета получил, да и этот, второй, фамилию которого не помню, без Нобелевской премии
не остался. Эта парочка на нейтрино неплохо заработала! А все почему? Потому что они не
какой-нибудь скучный бозон обнаружили, а нейтрино, шаловливую, загадочную и
проблемную частицу! Ты, сыночек, всего этого еще не знал, услышал об этом из СМИ
только в октябре 2011 года, а у нас здесь, в аду, об этом уже знали все: со шпионажем у нас
тут покруче, чем в израильском Моссаде. Так вот, согласно исследованиям женевского,
французско-швейцарского ЦЕРНа, которые пока держатся от общественности в тайне,
нейтрино в определенных обстоятельствах оказывается быстрее фотона, то есть скорость его
выше, чем скорость света. Думаю, это сообщение вгонит в черную тоску Альберта
10 Лешек Колаковский (1927–2007) — выдающийся польский философ; автор почти трех десятков книг;
член нескольких европейских и американских академий, лауреат многих премий; один из самых известных
критиков марксизма. Его отец, педагог и публицист, в 1943 году расстрелян гестапо.
11 Войцех Ярузельский (р. 1923) — польский военный и государственный деятель, генерал армии; второй
президент ПНР (1989) и первый президент посткоммунистической Республики Польша (1989–1990); Адам
Михник (р. 1946) — польский общественный деятель, диссидент, журналист, один из наиболее активных
представителей политической оппозиции в 1968–1989 г.; Яцек Куронь (1934–2004) — польский диссидент и
государственный деятель.
Эйнштейна. Я его в последнее время что-то не встречаю — наверное, от стыда где-нибудь по
углам прячется.
Может, все это сплетня, мистификация. Но в ЦЕРНе серьезно об этом толкуют. Ни в
одном научном источнике публиковать пока ничего не хотят — ждут, когда коллеги-физики
из других научных центров все перепроверят и подтвердят подлинность измерений. Якобы
нейтрино под землей, где ему ничего не мешало и не препятствовало, преодолело путь к
итальянской лаборатории в Гран Сассо (а это 730 км) на целых 60 наносекунд (то есть на 60
миллиардных долей секунды) быстрее скорости света.
Для бедолаги Эйнштейна это сообщение просто катастрофа, потому он где-то и
затаился, что не удивительно. Ведь согласно его, Альберта Эйнштейна, теории, ничего более
быстрого, чем свет, в мире существовать не может. А тут — здрасте пожалуйста! Какое-то
нейтрино, и теорий-то не знающее, быстрее оказалось. И существенно быстрее, потому что
расстояние небольшое — какие-то 730 км, для такого расстояния 60 наносекунд
преимущества перед светом — это очень серьезно. Но эта новость не только для нейтрино и
Эйнштейна важна и необычна — она для всех необычна и важна, включая философов и
всяких футуристов. Ведь если сравнить нейтрино с локомотивом — по Эйнштейну, по его
теории относительности, чем быстрее едет локомотив, тем медленнее движется для
машиниста время. И если машинист разгонит свой локомотив до скорости света, его состав
никогда никуда не опоздает, потому что для него, машиниста, время остановится. И
получается, что если нейтрино действительно быстрее света, время пойдет вспять! Это,
сыночек, никому еще не удавалось — время обратно запустить. А нейтрино — согласно
последним сплетням из ЦЕРНа — может! Они от времени отступают, из наносекунды в
наносекунду молодеют!
О, Боже, я тоже бы так хотела! Пускай в меня из этих магических пушек в ЦЕРНе
выстрелят! Пускай меня чем угодно ускорят или замедлят, пускай смешают с чем угодно —
только чтобы я стала как эти нейтрино. И вернулась бы назад, в прошлое. Неважно, в какой
день — только чтобы до моих похорон 16 декабря 1977 года. Только бы увидеть Тебя,
Нушечка. И коснуться. И услышать. И приласкать. И пожалеть.
Я этим нейтрино, сыночек, завидую безгранично. Даже если это все просто слухи.
Только, знаешь, чует мое сердце, эти ребята из ЦЕРНа найдут для загадки нейтрино,
слишком быстрых для нашего мира, хотя и невыразимо красивых, какое-нибудь банальное
объяснение: что-нибудь типа «ошибки в измерениях» или еще чего в этом роде. Нейтрино я
такого не желаю, а вот Эйнштейну желаю искренне, потому что когда Альберт улыбается и
ходит по аду, показывая всем свой длинный язык, — мне тоже становится весело.
А ведь вся эта история с нейтрино не сегодня началась, сыночек. В важном для Тебя
1987 году в 160 тысячах световых лет от Земли взорвалась вдруг некая сверхновая звезда (а
взрывы сверхновых — это прекраснейшие астрономические спектакли необыкновенной
красоты, это Тебе любой астрофизик засвидетельствует). И вот еще тогда нейтрино, которые
при взрыве возникли, до нас добрались на три часа быстрее, чем вспышка света. Всерьез
никто об этом не задумался, внимания особого не обратил — что такое три часа при
расстоянии 160 тысяч световых лет! Ерунда, фитюлька, ошибка измерения.
Но если бы те нейтрино были такие же быстрые, как эти, церновские, они, по идее,
должны были бы прибыть на Землю не в 1987-м, а в 1982 году.
Конечно, это все предположения. Но чем больше я о них думаю, сыночек, тем большие
сомнения меня одолевают.
Вот представь: в 1987 году я вместе с нейтрино, которые быстрее света… ну да,
странно, сюрреалистично, конечно — через десять лет после своей смерти! Но
предположим! Так вот, я вместе с нейтрино и начинаю путешествие в направлении планеты
Земля. У Тебя на Земле — 1987 год. И у меня тоже. Сверим месяцы, дни, минуты, часы,
секунды. За аксиому берем, что эти одичавшие нейтрино такие же быстрые и шустрые, как
те, женевские, а пекло пускай находится примерно там же, где и взорвавшаяся сверхновая
(на самом деле мы не знаем, где находится ад, на карте никогда его не найдем и пальцем не
покажем — информация засекречена). По пути я ласково и настойчиво шепчу нейтрино,
чтобы еще чуть-чуть ускорились, потому что очень хочу застать цветущую сирень в парке
Быдгошчского предместья в Торуни.
Предположим, нейтрино к моим просьбам прислушаются и помчатся что есть духу.
В моем временном континууме все получится, и я прибуду в Торунь в мае 1977-го. Ты
на этот случай все законы и даже уравнения знаешь, которые как будто что-то кому-то
объясняют. Но в Твоем временном континууме никакого мая, никаких сиреней и никакого
1977 года не будет и в помине! Ты, сыночек, будешь находиться в своем континууме и
никогда и ни за что из него выбраться не сможешь — вот о чем, в сущности, Эйнштейн и его
теория говорят. И я к Тебе значительно позже Твоего 1987 года попаду, сильно позже, хотя
для меня годом приземления все равно будет 1977-й. Потому что эти штуки, если серьезно,
называются «искривлениями временного пространства».
Это еще известно под названием «парадокс близнецов».
У меня время действительно пойдет назад, но у Тебя с той же скоростью оно помчится
вперед! Ты в своем континууме ничегошеньки о моих перемещениях во времени знать не
будешь, и независимо от благосклонности нейтрино и их скорости, независимо от того, что я
стану шептать им — я все равно прибуду к Тебе слишком поздно. Эти континуумы — они
как прочная стена всегда будут между нами. Следовательно, все эти путешествия во времени
— сказки и фантастика, чтиво для бульварных газет. Никогда нам с Тобой одновременно в
прошлое не возвратиться. Какой бы быстрой нейтрино ни были — я все равно не смогу
явиться к Тебе иначе, как в виде призрака из далекого прошлого. Как одна из бестелесных
душ из поэмы Данте. Словно бы реальная, но коснуться нельзя. Только испугаю Тебя,
сыночек — и все. Ты все равно не поверишь, что я настоящая, — Ты же теорию
относительности знаешь — и про континуумы эти. Просто вспомнишь, как экзамен по этой
самой теории сдавал, когда я еще живая была, и лекции, которые сам и читал. На экзамене
Ты «отлично» получил — а как иначе, я всегда так Тобой гордилась — и тем, как экзамены
сдаешь, тоже. Мне даже иногда казалось, что Ты их для того и сдавал — чтобы я гордилась и
радовалась за Тебя. А уж когда я заболела сердцем-то и смерть уж рядышком стояла — Ты
вообще решил, что экзамены — Твоя терапевтическая обязанность, долг передо мной. И я
иногда думаю, Нуша, что если бы не экзамены и не радость в Твоих глазах, когда Ты
сообщал мне о своих успехах, — я бы, наверное, гораздо раньше померла. Последнее, что я
помню из середины декабря 1977 года, — это как Ты, сыночек, готовился к экзамену по
квантовой механике у профессора, которого очень уважал, у доктора Лютослава Волневича.
Но разделить с Тобой радость от сдачи того экзамена я не успела — потому что он только в
следующую зимнюю сессию должен был состояться, а я в декабре уже оказалась в аду.
Впрочем, сыночек, я ведь не о том хотела сказать, а об участии Бога в создании
Вселенной, но, как всегда, отвлеклась и заболталась.
Так вот.
Вселенная из этого Божьего дыма возникла и в него когда-нибудь снова превратится,
потому что Бог конец Вселенной-то тоже себе запланировал. А вообще говоря, по моему
скромному мнению, Бог бы никогда из себя этот дым выпускать и не стал, если бы ему не
пришла в голову идея заворачивающейся спирали ДНК. Потому что на самом деле только
ради этой священной спирали и стоит быть Богом. Ведь только химия этой самой спирали
дает каждому Богу в каждой Вселенной надежду на избавление от одиночества — создавал
же он человека «по образу и подобию своему»… Это необычный проект был. Человек не
амеба какая одноклеточная, человек — это миллионы, биллионы клеток. Стал бы Бог «по
своему подобию» что-нибудь простенькое создавать? Нет, сыночек, даже грешно так о Боге
и подумать. Человек — это тебе не конструктор «Лего». Человек — это Чудо, Тайна и
Мудрость. Вот такая Святая Троица, триединство, растворенное в фосфатах и сахарах,
преобразованное в аминокислоты, а потом в белки, из которых жизнь-то состоит. Бог имел
замысел, прекрасный в своей простоте, — той простоте, которая всегда себя оправдывает.
Три простых принципа, заключенных в двадцать букв аминокислот, из которых получается
алфавит белков, а из него, из того алфавита, уже пишутся целые библиотеки книг жизни.
Гениальный и абсолютно секретный замысел одинокого Бога. Совершенный и
тщательно продуманный. Ведь ДНК сконструирована таким образом, что каждому из нас
даровано бессмертие: гены, которые от родителей детям переходят, содержат информацию о
родителях. И в каждом из нас таким простым способом оказываются гены прародителей,
Адама и Евы, с какой стороны ни рассматривай этот вопрос, с библейской ли, с
антропологической — не важно. Притом Бог проявил необыкновенное терпение и огромное
трудолюбие — ведь он показал себя выдающимся шифрофальщиком, зашифровав
гигантское, невообразимое количество кодов. Ученые-то сегодня считают, что ныне на Земле
представлен всего один процент этих кодов, а если бы каждому коду соответствовал один
человек — то на Земле жили бы сейчас 30 миллиардов человек с разными кодами, каждый —
с индивидуальным!
Ты, сыночек, должен признать, уж в чем-чем, а в лени Бога обвинить никак нельзя. И
терпение он необыкновенное проявил, когда человека создавал. Свою Теорию в богоны
паковал целую Вечность. Потом около пятнадцати миллионов лет назад, в приступе
одиночества, устроил Большой Взрыв. Потом наблюдал, как в густом плазменном супе, в
согласии с его Теорией, из элементарных частиц возникает ядро атома, потом сами атомы, а
из них уже в течение десяти с лишним миллиардов лет формируется Земля. Еще через два с
половиной миллиарда лет по Земле начинает распространяться живой, то есть белковый,
ловко закодированный в ДНК мир. И только около ста двадцати миллионов лет назад на
Земле появились первые млекопитающие.
Вот, сыночек, позволь, я Тебе начерчу, как я себе все это представляю:
13 Гиноид — разновидность андроида, имеющего подчеркнуто женскую внешность, манекен; Альма Мария
Малер-Верфель (1879–1964) — супруга и спутница жизни композитора Густава Малера, художника Оскара
Кокошки, архитектора Вальтера Гропиуса и писателя Франца Верфеля.
удовольствием приходят и абсент употребляют, а после охотно позируют фотографам. По
причине того что на этих раутах Оскар Уайльд частый гость, туда рвутся и молодые
красивые девушки, что является для прессы дополнительным развлечением, ведь они,
девушки-то, то трусы забудут надеть, то грудь оголят, а это делает вечеринки еще более
разнузданными и грешными. Оскар-то Уайльд, правда, ко всем этим прелестям довольно
равнодушен, у него теперь, как и в последние годы жизни, преобладает интерес к юношам,
но иногда что-нибудь искрометное скажет, прокомментирует что — и сразу его
высказывание на hellcytaty.com оказывается.
Хемингуэй — тот приходит уже обычно крепко набравшимся. Гаванскую сигару изо
рта не выпускает и в конце вечеринки вместо абсента пьет виски — более привычный и
любимый напиток.
Ван Гог в длинных монологах выражает свое мнение по поводу творчества Климта, но
что-то сдается мне, сыночек, зависть в нем кипит. О своем отрезанном ухе он разговаривать
не желает, только иногда объясняет, почему именно бритвой, а не ножницами или ножом ухо
резать сподручнее, а иногда волосы-то откинет — и видно, что у него оба уха на месте, и это
только еще больше загадочности ему придает и бесплатную рекламу пластическим хирургам
делает.
Иногда там можно встретить Выспяньского, Пшибышевского или Воячека 14 — в
аду-то, к моей вящей радости, вид «поляки разумные» очень распространен. Ведь я, сыночек,
свою польскость воспринимаю как подарок судьбы, для меня Польша — даже зараженная
вирусом советизма, бедная, как церковная мышь — даже такая она для меня источник
необыкновенной радости и счастья, и при жизни моей так было, и здесь, сейчас, так есть.
Мне эта польскость невероятно голову кружит, она для меня привлекательна интересна. А
то, что я родилась в Берлине, — это случайность, так уж вышло, что твоя бабушка Марта и
дед Брунон стали ненадолго эмигрантами. Ты ведь тоже, сыночек, временный эмигрант!
Хотя твоя эмиграция уже 24 года продолжается, она все равно кратковременная, ведь
правда?
Трое первых абсента не пьют, выбирают рейнское, а вот Воячек пьет все, что наливают,
что содержит этанол и попадает ему в руки, не обращая внимания на Эспераль, вшитую ему
в ягодицу. В последнее время красавца Рафаила Воячека часто сопровождает романтичная
Сильвия Плат,15 и об этом в аду много говорят, потому что оба были поэтами печали и всем
хороший пример подали своим самоубийством, — так у нас в аду считают. Воячек в 1971
году во Вроцлаве отравился сразу пятью разными медикаментами, да еще запил это дело
спиртом. А Сильвия в своей лондонской квартире засунула голову в духовку и отравилась
угарным газом 11 февраля 1963 года, в понедельник, нимало не заботясь о том, что в
соседней комнате спали ее двое маленьких детей. Это была ее третья попытка самоубийства:
первую она совершила, будучи десятилетней девочкой, после смерти отца, выдающегося
биолога, вторую — уже в двадцать лет, в результате чего очутилась в психиатрической
лечебнице, где ее лечили от депрессии электрическим током, что было тогда очень
популярно, как Ты, сыночек, знаешь, а в Америке применялось с особым рвением и вкусом.
Сильвия Плат писала о своих попытках самоубийства стихи, и в них иронично по
отношению к самой себе говорила предельно четко о своих намерениях. За несколько дней
до смерти она написала:
Рафаил Миколай Воячек тоже настойчиво в себе это «призвание» искал, что Тебе,
сыночек, хорошо известно, ибо Ты проявляешь к нему очень большой интерес. Еще будучи
лицеистом, он предпринял первую попытку суицида — неудачную, к счастью для его семьи,
а особенно для матери, Эльжбеты Воячковой, которая его безумно любила, а также для
польской поэзии. Все закончилось повязками на местах порезов, которые не остались без
внимания одноклассников. Тут, в аду, даже мода есть — ходят в таких вот белых бинтах с
кровавыми пятнами в память о той его попытке.
Воячек от Сильвии ни на шаг не отходит, целует ее волосы, касается пальцем губ,
что-то нашептывает, грустно заглядывает в глаза, обнимает за плечи и всячески охраняет от
мужа, который тоже приходит на эти вечеринки. И по мнению ада, правильно делает, потому
что муж этот, Тед Хьюз, с Сильвией разведенный, по профессии тоже поэт, еще на Земле
очень уж перед адом выслуживался: обвинялся в доведении до самоубийства двух женщин.
Говорят, он регулярно изменял Сильвии Плат с женщиной необыкновенной красоты по
имени Азия Вевил и что якобы, узнав об этом, Сильвия и решила положить конец своему
земному существованию. А шестью годами позже, 23 марта 1969 года, Азия, из-за которой
покончила с собой Сильвия Плат, похожим способом свела счеты с жизнью: плотно закрыла
окна и двери кухни, принесла матрас, растворила снотворное в виски, привела на кухню их
общую с Хьюзом четырехлетнюю дочку и включила газ, причем все это произошло тоже в
Лондоне… Но к сожалению, это не последний случай самоубийств в этой компании: не так
давно, 16 марта 2009 года, повесился на Аляске сын Сильвии и Теда, что вызвало в аду
большое брожение, а сердце Сильвии наполнило глубокой печалью. Поэтому я заботу
Воячека о Сильвии очень понимаю и горячо им обоим желаю счастья. Если бы Плат с
Воячеком ребеночка заделали, а к тому все идет, и научили бы своего детеныша
незаконнорожденного писать и читать, поэзия бы вышла в четвертое измерение и достигла
небывалых высот, а некоторым ученым филологам пришлось бы заново переписывать
историю поэзии. Ты только представь, сыночек, — ну так, гипотетически: рождается у
Воячека и Плат дочка, Аурелия (это мать назовет) Надежда (а это не совсем трезвый отец)
Воячек-Плат, в возрасте лет восемнадцати начинает писать стихи и издает томик своих
произведений в издательстве «Ад-издат». На обложке маленькой книжечки написано
«Аурелия Надежда Воячек-Плат», и первый стих на первой странице — «Мольба к Ариэли о
недопущении преждевременной смерти»:
Это мои стихи, сыночек, написанные мной в приступе вдохновения, поэтому никакого
копирайта искать не нужно и обвинения в плагиате я не боюсь. Вообще-то, сыночек, я
стихов даже Леону не писала, потому что чувствую священный ужас перед лапидарной
формой, но Тебе, сыночек, на фейсе-то, публикую свое творение, потому что вдруг такую
потребность ощутила. А продолжение стиха Аурелии Воячек-Плат я знаю, но скажу только
ей самой, Аурелии, потому что так будет честнее.
И знаешь что? Когда я эту строфу из души моей излила на бумагу, меня охватила
странная рефлексия, меланхолия как будто… Чего скрывать, мысли о самоубийстве и меня
посещали, не раз. Еще когда подростком была и случилась у меня несчастная любовь,
наивная, детская совсем, я своей смертью намеревалась наказать того парня, который меня и
мою любовь не замечал, чтобы муки совести ему до конца жизни покоя не давали. Одним
словом, сыночек, я уж не любви его хотела, а мести. И сколько раз перед сном, в постели, в
темноте, вся в слезах, я представляла себе свою смерть — много раз я умирала,
гипотетически, конечно, и всегда так красиво, так театрально — чтобы его наказать. В этом,
в общем-то, ничего удивительного и особенного нет — у нас в Аду таких знаешь сколько
ходит, тех, кто хотел своей смертью кого-то наказать, — целые толпы.
Потом, в зрелом возрасте, я лишь однажды хотела себя жизни лишить — от любви, от
беспомощности, от отчаяния. Когда январским утром 1945 года теплоход «Вильгельм
Густлофф»16 от пристани Гдыни величественно отчаливал, переполненный пассажирами, а
сирены выли, и я с ними выла, сыночек, с сиренами-то, будто мне сердце пополам резали без
наркоза, тупым ржавым ножом. И в эту минуту хотелось мне в холодных водах Балтики
навеки утонуть, чтобы только от боли и тоски избавиться. Потому что я в каком-то безумии
тогда пребывала. Он там, в Англии, я здесь, с немцами, а в нескольких километрах на
востоке — советские танки… Убежать я хотела, очень хотела, к мужу своему. На другую
сторону. Нас коварная война разлучила буквально с первого дня. Мы поженились 31 августа
1939 года, — в пятнадцать часов расписались, и стала я женой Виделевского Стефана, о чем
запись имеется в соответствующем учреждении Торуни. Ничего мистического в этой дате не
было, случайно все вышло-то, хотя теперь смотришь — символическая дата как будто.
Стефан скрипач был, человек занятой, в четверг у него свободный день выдался, и я уж
выходной взяла по случаю свадьбы-то. В зале для вступающих в брак нас было пятеро,
считая двух необходимых по закону свидетелей и заикающегося усатого чиновника, — моя
семья, как и семья Стефана, выказали в этом случае удивительное единство и нашу свадьбу
проигнорировали. Я для всех была распутной разведенкой, а Стефан — потерявший от меня
голову безумец. После церемонии мы отправились в ближайший парк целоваться, а вечером
на танцы в гостиницу «Полония». Около четырех часов утра мой муж Стефан Виделевский,
мой второй и любимый муж, перенес меня на руках через порог комнаты номер сто сорок
три и бережно опустил на шелковые простыни широкой постели, и с той минуты началась
наша первая брачная ночь. А утром у Стефана кончились папиросы, он отправился за ними в
ближайший магазин. И когда вернулся ко мне, он прикурил две папиросы — одну себе,
вторую мне — и сказал: «Началась война».
Войну мы с ним встретили в постели, всю войну я его ждала, а когда война
заканчивалась — я от тоски по нему умереть хотела. Но какой-то Ангел Хранитель меня от
самой себя уберег, будто наперед зная, что я своего Леона встречу, и про любовь мою к нему
зная, и про то, что я от этой любви Казичка рожу, а потом и Тебя, сыночек, в этот мир
приведу. Ведь если бы я тогда села на этот теплоход «Вильгельм Густлофф», мое желание
утопиться в холодных водах Балтики было бы наилучшим образом исполнено, как
утверждает история, причем уже через несколько часов.
После я никогда уже всерьез не думала о самоубийстве, хотя проклинала эту жизнь не
раз как юдоль страданий, и не всегда, сыночек, признаюсь, обходилась без нецензурных
слов. А вот самоубийства других людей, даже пусть мне совершенно неизвестных, о которых
я узнавала из газет, меня всегда волновали, вызывали болезненный интерес. В этом
стремлении самостоятельно пересечь границу между жизнью и смертью всегда кроется
неслыханная тайна, и всегда те, кто остается, помимо боли и отчаяния, испытывают
16 «Вильгельм Густлофф» — германский пассажирский лайнер, с 1940 года использовался как лазарет, а
также общежитие 2-й учебной бригады подводников. Гибель корабля, торпедированного советской подводной
лодкой С-13, — одна из крупнейших катастроф в морской истории: по официальным данным, в ней погибло
5348, а по оценкам ряда историков — от восьми до десяти тысяч человек.
странное, необъяснимое любопытство. Для меня, сыночек, самоубийство несогласие с
жизнью означает. Ведь мир каждому из нас несчастий щедро насыпает: старость, болезни,
безнадежную любовь, нестерпимые боли, позор, стыд, смерть ближних, публичные
унижения, оскорбленную честь, творческую ничтожность, человеческую подлость — да
мало ли их, все не перечислишь! Некоторые не имеют желания бороться с этими
несчастьями и в какой-то момент выбирают для себя Большой Побег на ту сторону — может,
по причине хрупкости психики, может потому, что у них болевой порог низкий, а может,
просто потому, что в ежедневном вставании, чистке зубов, еде, пищеварении, туалете и,
прежде всего, в мышлении больше не видят смысла. Ты-то, сыночек, прекрасно знаешь, о
чем я толкую, у Тебя такие утра на протяжении долгих шести лет случались, когда Ты в
глубокой депрессии пребывал и сравнивал свое существование с барахтанием в вязком
затвердевающем бетоне, и особого ума не надо, чтобы догадаться, что Ты не раз о
радикальном избавлении от этой бессмыслицы думал.
По моему мнению, сыночек, каждый имеет право на такой побег. Так повелось еще с
древних времен. Даже у первобытных людей самоубийства не часто, но случались. Хотя тут
ученые, которые этой темой занимаются, конечно, спорят, говорят, тогда у самоубийства
были другие мотивы: они считают, что в противовес нашей культуре, когда самоубийство —
это прежде всего «облегчение собственной участи», в древние времена это был
исключительно альтруистический акт. То есть, например, мог убиться тот, кто сильно болел,
чтобы семье жизнь облегчить.
И в более поздние времена самоубийства если не поощрялись, то уж по крайней мере
являлись вполне допустимыми.
В античных Афинах, например, власти имели некоторый запас ядов для тех, кто
пожелает умереть. Выдающиеся философы того времени сами выбирали время и место, где и
когда хотели бы оставить этот мир, — в Древнем Риме это даже стало традицией. У стоиков
Ты, сыночек, без труда найдешь многочисленные призывы к самоубийствам. Что касается
Китая — там вдовы лишали себя жизни после смерти мужа, матери — если умирал ребенок,
девушки — если не хотели всю жизнь жить с нелюбимым человеком, а некоторые даже
таким образом выражали свое несогласие с несправедливыми указами и политикой
императора. В Японии в период европейского Средневековья самоубийство возвели в ранг
геройства и при определенных обстоятельствах оно стало прямо-таки обязательным.
Сэппуку, более известное под названием харакири, считалось высшей доблестью, поскольку
демонстрировало наивысшее мужество. Воины вспарывали себе живот, а для верности еще
ножом полосовали горло чаще всего по весьма благородным причинам: опасность попасть в
плен, оскорбление чести, невозможность сохранить верность императору. Традиция сэппуку,
сыночек, вернулась во времена моей земной жизни, во время войны — когда появились
летчики-самоубийцы, «камикадзе». На японском это слово означает «божественный ветер»;
так назывался тайфун, который в тринадцатом веке дважды уничтожал корабли монгольской
армады, шедшие к берегам Японии.
Американцы-то через этих «камикадзе» не один корабль потеряли, не говоря уж о
человечески потерях, когда те своими самолетами, набитыми бомбами, врезались на всей
скорости в суда. В американских военных отчетах можно прочесть, что нередко эти летчики
в самолетах вспарывали себе животы специальными мечами, чем доказывали свои воинскую
честь и рыцарскую доблесть, пронесенные сквозь столетия.
Но это, конечно, совсем другие самоубийства. Меня больше занимает «частное» —
назовем его так — самоубийство, которое на Земле вызывает всегдашнее осуждение. Как,
например, матери-самоубийцы, которая и ребенка и Бога любит, а все равно грех на душу
берет и с болью и страхом справиться иначе не может.
Можно понять бесконечную боль близких, которые из-за этого потеряли любимого
человека. Но Бог обрекать таких самоубийц на бесконечное осуждение не должен. No way,
прости мне, сыночек, мой английский. Ведь трактование самоубийства как смертного греха в
христианской религии (я уж на ней, сыночек, сосредоточусь) — это ужасная ошибка, которая
ведет в тупик. Ведь не было такой трактовки поначалу-то, не было! Гораздо позже такое
отношение появилось. Ни в Старом завете, ни в Новом упоминания о запрете на
самоубийства Ты, сыночек, не отыщешь, сколько ни ищи. Только жаль будет времени Твоего
драгоценного, потраченного на поиски. Старозаветные самоубийцы, а их всего четверо было,
никакого осуждения в свой адрес не получают. Со всех амвонов провозглашаемое
самоубийство Иуды трактуется однозначно как наказание за предательство, но не как грех!
Больше того, сыночек: первые теологи, к вящему моему удивлению, даже смерть Иисуса
Христа как разновидность самоубийства (sic!!!) склонны были интерпретировать, и только
в шестом веке нашей эры Церковь вдруг, по непонятным мне причинам, стала рассматривать
лишение человеком себя жизни как тяжкое преступление. А все, что Церковь в то время
решала, становилось юридической нормой. В 533 году нашей эры в городе Орлеане лишили
права на обряд религиозных похорон самоубийц, которые обвинялись в каком-либо
преступлении. Через тридцать лет в городе Браги пошли дальше и лишили этого права уже
всех самоубийц, даже кристально чистых перед законом. Но и это не конец, сыночек. В 693
году, в испанском городе Толедо, было принято решение еще более радикальное — оно
касалось уже и тех, кто совершил даже неудачную попытку самоубийства. И всему этому
охотно вторили католические теологи — а как же иначе, кто бы сомневался! В одиннадцатом
веке некий Святой Бруно уже называл самоубийц «мучениками от лукавого». Ну, а уж с
двенадцатого века начинается беспрецедентное и массовое преследование тех, кто решил
сам выбрать момент своего ухода из жизни. Упоминавшийся уже Фома Аквинский объявил
самоубийство смертным грехом и деянием против самого Господа, и это утверждение,
озвученное устами Фомы, разнеслось по всему миру со скоростью молнии и имело большую
силу на протяжении многих веков. В 1601 году какой-то Фулбек, английский законодатель
во времена Елизаветы I, рекомендовал неудавшихся самоубийц доставлять на лошадях к
кладбищу и там казнить через повешение. Другой законник, с говорящей фамилией
Блэкстоун («черный камень»), экий затейник, в свою очередь дополнил это интересным и
неординарным советом: хоронить самоубийц в конском навозе, а тело перед тем пробивать
необтесанным колышком — ну, наподобие того, как с вампирами-то делают. Так что же — с
останками самоубийц вообще развлекались как могли, особенно в цивилизованных Англии и
Франции: их и вверх ногами вешали, и на свалку вывозили, и в бочки закатывали, чтобы
потом в воду скинуть, — короче, все, что только в голову могло прийти, самое унизительное
творили, только чтобы как можно сильнее народ запугать.
И ведь какая это, как оказалось, укоренившаяся практика, сыночек, просто
удивительно! В 1969 году, когда уже нога человека на Луну ступила, уважаемый суд в
центре Европы, в английском городе Мэн, приговорил к телесному наказанию некоего
молодого человека, покусившегося на собственную жизнь, но не доведшего дела до конца. В
1969 году, сыночек! Когда я эту информацию увидела — честно тебе скажу, дар речи
потеряла.
Так что сам видишь, сыночек, нелегко самоубийцам-то приходится. А на Страшном
Суде ничего иного с ними и быть не может, на их деле уже с самого начала штамп стоит
«Ад», будь этот самоубийца на протяжении всей своей жизни трижды набожным и ни одной
из десяти заповедей ни разу не нарушившим. Для нас, поляков, самое болезненное во всем
этом, как я думаю, — отказ ксендзов по-человечески самоубийцу похоронить, отпеть как
положено. Поляки свято верят, что если на кладбище ксендз к покойнику не подойдет и его
водичкой из-под крана, которая в ризнице течет, не окропит, покойнику в гробу будет
«неспокойно». Я Тебе, сыночек, точно скажу — ему, покойнику, это ведь все равно,
фиолетово. Я знаю, о чем говорю — потому что сама на своей шкуре это испытала. Меня,
например, больше всего на моих похоронах раздражало, что этот господин с фальшивой
печалью на лице никак не мог мои имя и фамилию запомнить и в голове своей с телом,
которое окроплял, соединить. Если бы ему служка красной ручкой на бумажке мое имя не
написал — он бы наверняка назвал меня Марианной, которую до меня отпевал, точно бы
перепутал. А это взволновало бы Леона, я знаю. Вообще в каком-то смысле я даже хотела,
чтобы так произошло, чтобы Леон немного отвлекся от своей неизбывной печали, от
отчаяния своего, но опасалась за Казичка — я же его как облупленного знаю, представляю,
что бы он сделал: нецензурными словами этого ксендза отчехвостил, даже и ударить мог над
не засыпанной еще моей могилой. Впрочем, ты своего брата тоже хорошо знаешь, сыночек,
можешь себе представить. Поэтому слава Богу, что все обошлось и служка вовремя
«Марианну» эту с бумажки вычеркнул, а мое имя, «Ирена», печатными буквами вписал.
Скандала на моих похоронах удалось избежать, все прошло тихо-мирно, о чем я даже
немножко жалею, сыночек, потому что ничем особенным мои похороны никому не
запомнились и все про них быстро забыли. Вот если бы Казичек этого попа как следует
припечатал — это бы надолго в памяти у всех застряло. Ты уж, сыночек, прости мне это мое
раздражение, может, оно и неуместно в таких обстоятельствах, сама не знаю, что это вдруг
на меня нашло.
А вообще с похорон своих я лучше всего запомнила бабу Марту, которая бормотала
себе под нос по-немецки, какая я «неблагодарная и несправедливая», что померла раньше
нее, и как я посмела… Еще помню Леона, который хотел как можно скорее вернуться домой,
достать наши с ним фотографии, зажечь свечи и напиться до потери сознания, и Тебя,
сыночек, как Ты во время прочувствованной поминальной речи этого ксендза-то, не
сообразуясь с моментом, вытянул из кармана пачку «Клубных» и все никак не мог найти
спичек и как Казичек в кармане своего черного плаща спички нашел и Тебе подал. И когда
Ты первый дым-то вдохнул, Тебя аж замутило, потому что Ты три дня до того ничего не ел и
все курил и курил. А потом Ты обнял бабушку Марту, а бабушка Марта, забыв о своей
извечной ненависти, взяла Леона за руку, и Леон ее наконец простил за то, что она Тебя в
детстве на головку Твою лысую и бесформенную уронила, и так вы, обнявшись, стояли и
плакали, как какой-нибудь древнегреческий хор. А ксендз на вас искоса посмотрел, и вид у
него был возмущенный, но и смущенный тоже, а вам наплевать на него было, потому что вы
же свою любимую Иренку хоронили, а не ту, чье имя у него на бумажке красными
чернилами было написано. И я тогда еще подумала, что уж что-что, а похороны мои удались.
И покинула вас, спокойная и довольная.
Но прежде в последний раз взглянула на свой гроб. Такой он необычный был, гладкий,
вручную отшлифованный, будто над ним плотник Иосиф из Назарета работал. Самый
скромный и самый прекрасный гроб из всех, какие были на складе. Леон не пошел гроб
выбирать, Казичек там плакал очень, а Ты, сыночек, не плакал… ни одной слезинки не
проронил, а только ходил и каждый гроб ладонями трогал, гладил, щупал, будто для меня
свадебное платье выбирал, для четвертой моей свадьбы, для новой моей жизни. И Ты выбрал
для меня самый чудесный гроб, такой новый, еще даже в каталоге его не было, такой
душистый, буком пахнущий, нелакированный. И строго-настрого запретил его лакировать,
сказал, что если они Тебя ослушаются и все-таки лаком его покроют, Ты в суд на них
подашь. Потому что Ты, сыночек, хотел, чтобы я в свой последний новый путь пошла в
запахе этом, запахе бука. Потому что для Тебя, сыночек, смерть — это интересная
подробность, так Ты себе внушал, может от отчаяния, чтобы не так больно было, точка
отсчета нового пути. А смерть и правда интересная подробность, сыночек. Ты абсолютно
прав.
Однако хватит про мои похороны.
Я вот себя на место родных самоубийцы ставлю. Это ж как больно и страшно должно
быть верующей матери-католичке, у которой сын покончил жизнь самоубийством и которая
его достойно похоронить стремится, когда какой-то семинарист ей в том отказывает,
внушает, что сын ее преступник и грешник, ибо вены себе, к примеру, порезал. Внушает, что
он, сын-то ее, не кто иной, как убийца — убил ведь, себя самого убил. Я бы такого
семинариста встретить не хотела. Я бы такую встречу, сыночек, не пережила.
Правда, бывают священники, которые от этого установления отступают, потому что ни
в голове, ни в сердце у них это не умещается. И невзирая на последствия его нарушают.
Одним из них был Карел Войтыла. Да-да, сыночек, тот самый! Правда, больше краковский
Войтыла, чем римский, потому что он это делал еще до своей длительной командировки, из
которой уже не вернулся, из командировки на папский престол в Ватикан. Я сама о том
читала в серьезном еженедельнике за 6.90 (включая НДС). Нарушал правила этот бесценный
человек по собственной воле. Отпевал самоубийцу-то. Не приятеля, не знакомого — просто
человека. Его отговаривали, говорили, мол, нельзя такого в последний путь благословлять,
мол, это всем канонам противоречит, но Войтыла отговорить себя не дал, только спросил: «А
откуда вы знаете, о чем он перед смертью думал?» Так вот, сыночек, спросил — и святой
водичкой гроб опрыскал. И это меня в нем восхищает, сыночек, прямо до дрожи, до
мурашек.
Но не только католическому самоубийце тяжело приходится. Почти во всех мировых
религиях самоубийство подлежит осуждению, и в христианстве, и в иудаизме, и в исламе,
вот только в буддизме это не так. Буддисты меня нисколько не удивляют, они уже давно
открыли для себя святейшую истину, что жизнь — это набор несчастий, и ничего с этим
поделать нельзя. Ну хочется некоторым поскорее этот груз с себя сбросить — так это их
личное дело, по мнению буддистов. И что самое интересное — среди буддистов
самоубийства крайне редко происходят, совсем редкое это событие у них. Как-то удается им
свои стремления ограничивать и принимать спокойно все превратности судьбы. В
потребностях скромны, в истерику, когда что-то у них не удается, не впадают, слишком
высоко не метят, слишком многого не хотят. Мне иногда даже хочется Тебя убедить, чтобы
Ты буддизм принял, потому что мне кажется, сыночек, слишком уж Ты стал в одобрении
нуждаться, в признании. И хоть это вещь понятная, но лечению поддается с трудом. Буддизм
бы Тебя избавил от этого, от Твоей зависимости от материального мира, от жажды славы и
всеобщего одобрения. Ведь то, что Ты так много и трудно работаешь, в ущерб близким и
даже своему здоровью, — это миру, сыночек, все равно. Мир редко интересуется
средствами, ему интересны исключительно результаты. Второй на финише для мира —
самый проигравший. Золотые медали в сейфах хранятся, а серебряные иной раз и в ломбард
сдают, и к ювелиру снести могут. Ты, сыночек, серебро-то не признаешь — достаточно
посмотреть на Твое выпускное свидетельство и на коллекцию Твоих дипломов высших
школ, которые Ты закончил, там все Твои стремления и мания быть во всем лучшим
прописаны, печатями пропечатаны и подписаны размашистыми подписями деканов. А для
чего это, сыночек? Нет, ей-Богу — для чего? Если бы Ты от некоторых своих целей
отказался, ожидания свои ограничил — приступы аритмии мучили бы Тебя значительно
реже. Буддизм помог бы Тебе эффективнее, чем те 40 миллиграмм зоталекса, которые Ты
исправно глотаешь два раза в день. И при этом Ты можешь оставаться католиком — буддизм
ничего против поликонфессиональности не имеет. Ты можешь носить на шее крестик и при
этом верить в божественность дуба и камня, валяющегося возле этого самого дуба. Подумай,
сыночек, о моем предложении — сдается мне, Ты гораздо реже будешь со своим
кардиологом встречаться.
Но вернемся ненадолго к самоубийцам.
Вот ислам с его двойной моралью в этом отношении меня, сыночек, озадачивает. С
одной стороны, ислам еще строже порицает самоубийство, чем христианство. А с другой —
этот-то обычай, когда врагов убивают путем собственного самоубийства, он же со скоростью
эпидемии распространяется, как заразная психическая болезнь, переносимая палочками
Докинса. Обещают такому место среди героев, гарантируют рай, где его встретят
восемьдесят две истекающие соком желания девственницы в чадрах или без, как ему больше
по вкусу. Ну что ж. Это все, сыночек, я знаю, начиталась про 9/11 аж до одури. И все-таки не
понимаю, как можно заглушить в себе инстинкт самосохранения и здоровое любопытство
про «а что же будет завтра?», обвязаться вокруг талии гранатами и потянуть за веревочку,
или нажать на пуговицу, или чиркнуть зажигалкой (может, Ты, сыночек, знаешь, как они,
террористы эти, гранаты-то в действие приводят?). Но и это ладно. А вот как можно, на пути
в рай встретив изуродованное тельце, без ручек и ножек, четырехлетней доченьки
мусульманина из Стамбула, который по какой-то своей туристической надобности именно в
этом автобусе с семьей по Лондону проезжал, посмотрев в ее огромные, черные, испуганные
глазенки — как тут не захотеть второй раз сдохнуть? И как ей-то, ребенку-то, объяснить, что
она «нападая на врага» умерла? А остальные, христианские, детки чем во всем этом
виноваты, почему у них жизнь-то их отняли, за что? Вот этого я, сыночек, не понимаю и
никогда не пойму.
Справедливости ради должна заметить, что нетерпимые к самоубийцам христиане в
последнее время малость поостыли, хотя и не везде. Для христианской общественности
сегодня горячая тема — эвтаназия. Но я на ней сейчас останавливаться не буду — и так уж
беспримерно длинное отступление получилось, а начала ведь с Климта, Ты уж, верно, забыл
— и имел на то полное право.
Иногда во время раутов у Климта вокруг Плат и Воячека увивается Шарль Бодлер.
Поэт, пьяница, сексуальный фантазер и не меньший скандалист, чем Воячек, страстный
бабник и к тому же опийный наркоман. Ему принадлежит сборник стихов «Цветы зла»,
который на польский перевели как «Цветы греха», за эти стихи его во Франции судили как
возмутителя общественного спокойствия, в них он уравнивает любовь и смерть, поэтому его
присутствие рядом с Воячеком и Плат меня нисколько не удивляет. Для меня его
опьяняющие любовные стихи пахнут, как покойники в морге, тлением, это меня наполняет
отвращением, так что перечитывать их я не буду, хотя в молодости и читала. В этом я с
Анатолем Франсом, писателем и поэтом, соглашусь: «Бодлер наслаждается запахом трупов
как изысканной парфюмерией». А кроме того, Бодлер ассоциируется у меня с понятием
«petit mort», что в переводе означает «маленькая смерть». Это не что иное, как утверждение,
что самоубийство из любви является последним эротическим переживанием. Для многих
«маленькая смерть» даже стала синонимом оргазма, и об этом свидетельствует то, что у
некоторых таких самоубийц-висельников в момент смерти случалась эрекция. Я подозреваю,
что он, Бодлер-то, вокруг самоубийц Плат и Воячека, которые с собой покончили из-за
любви, не случайно крутится. Для него важно доказать, что любовь и смерть неразрывно
связаны между собой, что они, по сути, одно и то же. В Аду у него бесспорное право на
пропаганду греха, поэтому он на светских мероприятиях часто бывает в качестве
приглашенной знаменитости.
Хотя самым главным певцом любви-смерти не он, не Бодлер является. А по-видимому,
все-таки Генрих Фон Клейст, который родился во Франкфурте-на-Одере, недалеко от
Польши. Немецкая молодежь и сегодня по его книгам познает национальную драму периода
романтизма, о чем Ты, сыночек, отец двух живущих в Германии дочерей, несомненно,
знаешь, да и «Разбитый кувшин» Ты сам прочитал, обладая любознательностью истинного
ученого. Этот Клейст из любви уже чистой воды некрофилию сделал и склонил к
самоубийству ни в чем не повинную женщину: влюбил ее в себя, а потом уговорил «из
любви» совершить двойное самоубийство, потому что им, видишь ли, невротично-эротичная
тоска по смерти овладела. Эта женщина, Генриетта Фогель, 21 ноября 1811 года выстрелом
из пистолета убила себя на спуске к озеру Ваннси недалеко от Потсдама. А Клейсту этого
мало показалось, он в уже мертвую влюбленную женщину из своего пистолета выстрелил, в
самую середину между грудей, а потом у ее ног опустился на колени, засунул себе в рот
пистолет, и пуля, вылетевшая из этого пистолета, ему мозг в клочья порвала.
Я, сыночек, там, кроме Воячека, на раутах этих у Климта-то ни с кем не общаюсь из
поляков, стараюсь держаться подальше, потому что они все между собой ссорятся и
ругаются и вместо того чтобы, как евреи, друг друга поддерживать и всячески друг дружке
помогать, буквально поедом друг друга пожирают, что только на пользу врагам Полоникум
сапиенс, человека Польского, может идти. Однако про польскость свою я не забываю и
людей с польскими генами все время вокруг себя выискиваю. В последнее время мы иногда
выпиваем — он абсент, я стопочку водки — с неким Вильгельмом Альбертом Владимиром
Александром Аполлинарием Вонж-Костровицким, более известным интеллектуалам как
Гийом Аполлинер. ВАВА Костровицкий наполовину поляк, его мать, Анжелика
Костровицкая, из польских шляхтичей. Другая его половина из семени неизвестного
мужчины происходит, хотя по аду упорно гуляют слухи, что семя то Франческо Флуджи
д'Аспермонта, швейцарского итальянца, пребывание которого в непосредственной близости
от ложа Анжелики подтверждают некоторые исторические источники. ВАВА после стакана
абсента от скучного и необязательного флирта переходит в своих высказываниях к «хард
кору» сюрреализма, чем меня очаровывает и покоряет. Мне, сыночек, хорошо известно, что
и Ты к сюрреализму неравнодушен, Ты неоднократно был замечен на выставках
сюрреалистов, и я так думаю, это Ты от меня унаследовал, Леон-то сюрреализма этого
наелся в Штутхофе, на собственной шкуре его испытал и в мозгу у него это крепко засело.
Для Леона долгое время сюрреализмом было то, что он может с утра зубы почистить или
съесть ломоть свежего хлеба с маслом или без. Он поэтому так ответственно к чистке зубов
относился и пекарни за святые места почитал. У него поэтому такие отличные зубы были,
как в рекламе зубной пасты, и хлеб у нас дома не переводился. Даже если в дым пьяный с
работы возвращался — в портфельчике буханку хлеба домой нес, и из-за этого, к
неудовольствию бабы Марты, часто приходилось отдавать засохший хлеб тем, кто собирал
объедки для своей скотины. Он в силу своей биографии сюрреализм иначе понимал, и тут
удивляться нечему, сыночек.
Но я ж не о Леоне хотела сказать, о Гийоме.
После стакана абсента он впал в подобие транса и рассказал мне о своем видении
эротического романа. Уж не знаю, какие он там по отношению ко мне намерения имел, но я
ему, сыночек, сразу объявила, что, во-первых, он не в моем вкусе, а во-вторых —
вероятность того, что я изменю моему любимому Леону, еще более сюрреалистична, чем
история с похищением «Моны Лизы» из Лувра, в которую оказались замешаны Гийом
Аполлинер и его друг Пабло Пикассо.17 Гийом, правда, мне не очень-то и поверил, потому
что о женщинах давно уже составил свое мнение, считает, что женское «нет» веса не имеет и
его всегда можно обойти к обоюдному удовольствию. А я, пока он в своем трансе пребывал,
спросила о его «Одиннадцать тысяч палок, или Любовные похождения господаря», которые
он не под своей фамилией издал, а под инициалами «Г. А.». Эта книжечка в подземье долгие
годы вызывала смущенный румянец на лицах малоопытных молодых женщин, а в земных
книжных магазинах появилась только в шестидесятых годах двадцатого столетия, в эпоху
«свободной любви», Джими Хендрикса, Дженнис Джоплин и появления противозачаточных
пилюль. Я там, в книжке-то этой, ничего «этакого» не нашла, кроме непомерно раздутого,
надутого и передутого «мужского хуя», на себе самом зацикленного.
Ты, сыночек, прости меня за грубость и вульгарность, но я лучшего слова в данном
случае подобрать не могу, да и на том настаивал сам писатель, до краев налитый абсентом,
который такими-то словами сам себя возбуждал, что могло моей чести всерьез угрожать.
Мне-то в «Палках…» понравился юмор, мрачно-сюрреалистичный, понравилось про садизм,
но, сыночек, как же эти извращения надоели! Ну какой там, ей-Богу, сюрреализм в онанизме,
Когда некрещеный Казик после прививки БЦЖ заболел энцефалитом, врач сказал, что
он может умереть и нам остается надеяться на чудо и молиться. И я молилась, сыночек, как
молилась! И поедом себя ела за то, что позволила ему эту прививку сделать, ведь туберкулез
уже лечить научились, а энцефалит этот — не всегда. И когда Казичек, слава Господу,
выздоровел, заказала благодарственную мессу, но к ксендзу по этому поводу пошла бабушка
Марта, которая солгала, что все это произошло с ее сыном, его тоже Казичком звали, он был
летчиком, в британской армии воевал. Раз он тоже Казиком звался, во время мессы люди за
Казичка моего, считай, молились и жертвовали тоже за него. Но об этом знали только мы, я,
баба Марта и Господь Бог.
Но это, сыночек, ложь во спасение была. Бог-то не мог не понимать, что мы солгали по
необходимости, от отчаяния, по вине не нашей — чиновников. Если бы я была Богом — я бы
этих его «наместников на Земле», которые сидят в ризницах и усадьбах, всех бы разогнала.
Это они Ему «черный пиар» устраивают. Люди из-за них к Богу спиной поворачиваются,
чтобы Он заметил, как эти Его «наместники» их от Него отвращают.
Ведь они сами с собой часто справиться не могут, со страстями своими. Вертятся тут у
нас в аду такие, в черных сутанах. Благодать с них слетает быстро, и оказываются они
обычными слабыми людьми. Когда я с ними говорю, они часто жалуются: трудно им в
земной жизни забыть, что они мужчины, не хватает им прикосновений нежных, а
женщины-прихожанки вводят в искушение, да и мужчины иной раз. И я их понимаю,
сыночек, потому что — ну нельзя же все время мастурбировать. Но вот тех, которые это
естественное желание с женщиной быть в себе задушили, а взамен начали малолетних
послушников соблазнять и совращать, ни понять, ни оправдать не могу. В последнее время с
Земли много таких прибывает. Их здесь презирают, хоть и радуются их прибытию, потому
для ада эти педофилы, прибывающие целыми вагонами из Англии, Ирландии, США и даже
иногда Польши, — повод для гордости.
Но я, сыночек, уверена, Бог этого не хочет.
И больно Ему и стыдно за таких земных Своих послов. И все-то Он знает, но по
каким-то неведомым нам и лишь Ему одному известным причинам замкнулся, молчит и не
вмешивается. Может, ждет чего. Здесь, в аду, молчанию Бога рады, здесь все спят и видят,
чтобы оно никогда не кончалось. Потому что молчание Бога — это для Неба кара и
страдание, а для ада — самая что ни на есть небывалая радость.
Да.
Так вот, выздоровление Казика меня очень обрадовало, но и страх за него во мне на
многие годы поселило. Врач сказал Твоему отцу, что Казичек может «не очень умным быть».
Ну, телом будет вроде здоровый, а умом недоразвитый. И я всю жизнь за ним наблюдала,
пристально и с тревогой. К счастью, врач ошибся: Казичек школу с отличием окончил,
степень ученую имеет, мудр и начитан до бесконечности, так что даже порой страшно было
к нему и обращаться, чтобы не показаться совсем уж дубиной. Стал преподавателем, а у них
время на чтение остается, правда, вот денег мало платят. И я Тебе, сыночек, скажу не в
обиду: он, Казичек, гораздо больше эрудит, чем Ты. Он накупает книг больше, чем
некоторые болящие лекарств. Меня жена его развеселила, когда ему сказала: «Если я вдруг
потеряю работу и наступят голодные времена, мы с тобой можем целлюлозу из твоих
книжек гнать и с голоду не умрем». Хлестко, конечно, но ведь книг у них в квартире больше,
чем у всех соседей вместе взятых.
Завтра Страстная Пятница.
Это у нас в Аду важный день. У нас завтра будет популярная лекция на тему «Что
чувствовал Господь в Страстную Пятницу». Эти популярные лекции, которые еще называют
«семинарами», надоели мне хуже горькой редьки, на них всегда одно и то же балакают.
Больше тридцати лет — каждый год! — я одни и те же тезисы выслушиваю и одни и те же
старые картинки с Распятым наблюдаю. Впрочем, нет, картинки меняются: раньше были
черно-белые, а теперь цветные, и с каждым годом у Иисуса на них все меньше морщин, все
пушистее волосы, все более выразительное страдание на лице и все больше крови на ладонях
и стопах. И с каждым годом кровь эта все краснее и краснее. Потому что Иисуса, сыночек,
как и любую звезду или знаменитость, обрабатывают в фотошопе. Еще несколько лет — и
Иисус на кресте станет метросексуалом.
А что Бог испытывал в Страстную Пятницу — я и так знаю.
Это Тебе каждый отец может рассказать, у которого сына убили. Но Богу-то и легче
все-таки было, чем, скажем, отцу, сына которого грузовик с пьяным водителем переехал.
Бог-то ведь точно знал, что и как вообще случится. Я, сыночек, больше Тебе скажу —
Он это Сам все задумал и спланировал. И Великую Пятницу, и уж тем более Великое
Воскресение. И у нас в аду это считают самой совершенной в истории Вселенной
махинацией. Пиар на высшем уровне. Начиная с участия Святого Духа в оплодотворении
Пречистой Девы. Это ж надо было убедить Иосифа, ее мужа, простого плотника, чтобы он ее
ребенка своим назвал! Потом сделать сына Марии и Иосифа мудрецом и чудотворцем:
научить его ходить по воде, превращать воду в вино, возвращать зрение слепцам, воскрешать
мертвых, становиться всегда на сторону обиженных, пусть ленивых, но бедных, клеймить
иноверцев, бороться с изменниками. Сделать популизм религией. Организовать секту
преданных этой религии фанатиков, назвав их апостолами. Это ж абсолютно оригинальный и
гениальный проект. За две тысячи лет никто его и повторить не смог, не то что превзойти. А
еще этот финал, волнующий эпилог, когда на последнем этапе воздвигают три креста и на
одном из них распинают Божьего Сына. Мать под крестом стоит, а они Ему руки и ноги
гвоздями приколачивают — каково? А Он на среднем кресте, рядом с нами, обычными
грешниками. Ворами, разбойниками и убийцами. Слабыми, нечестивыми, обычными
людьми. Умирает за нас, за наше спасение. В этом кроется огромная надежда, призыв к тому,
чтобы очиститься, покаяться, искупить. Это не могло не подействовать. У нас в аду об этом с
завистью говорят. Эта идея — о Спасителе — во всех учебниках по маркетингу
анализируется. Как непревзойденная.
А эта история с воскрешением Лазаря, так подробно описанная, с которой культ Иисуса
набрал критическую массу и покатился уже неконтролируемой лавиной в народ, — она
хитом у нас в аду считается. И культ этот две тысячи лет держится. Даже на фейсе, как я
заметила, широко представлен. Вот я теперь, сыночек, «залайкала» на фейсбуке профиль
«Иисус каждый день» («Jesus Every Day»). «Залайкала» из любопытства — мне интересно,
что люди каждый день об Иисусе из Назарета говорят и пишут. Причем пишут-то о нем
всякого-разного навалом, но именно этот профиль меня магией своей простоты привлек и
внимание задержал. Один врач из американской Южной Каролины, сын религиозных
родителей, в марте 2011 года этот профиль создал. И в среднем четыре миллиона людей
еженедельно кликают «мне нравится» на этом профиле. Иногда число «лайков» на нем за
неделю больше, чем на остальных профилях фейса в США. Иисус ежедневно притягивает
миллионы людей. И не только в храмы. Похоже, на фейсбук даже больше, чем в храмы. На
этот профиль нас притянуло больше, чем десять с половиной миллионов (я «залайкала» его в
третьей декаде ноября 2011 года и была там 10 430 406-я по счету). На сегодняшний день на
фейсе более-менее регулярно бывает больше 750 миллионов человек. И из них — как
выяснилось — свыше четырнадцати процентов ежедневно думают об Иисусе Христе. Свыше
четырнадцати процентов через две с лишним тысячи лет после его смерти! Эти два
тысячелетия и эти четырнадцать процентов (проценты даже больше) ужасно ад беспокоят.
Потому что феномен Иисуса Христа, несмотря на все прилагаемые усилия, аду изжить не
удается.
Во времена Иисуса мужчины жили около 37 лет, женщины — около 35. Люди тогда
еще представления не имели о медицине, и любая болезнь была потенциально смертельной.
Порой, однако, появлялся вдруг успешный целитель, и люди толпами к нему стекались за
помощью и многое готовы были отдать, только бы к нему попасть. Иисус Христос прежде
всего исцелял (чаще всего используя эффект плацебо), а потом уже терпеливо втолковывал
людям о силе молитвы и о Царстве Божием. История Лазаря свидетельствует еще и о
незаурядных дипломатических и политических талантах Иисуса, не говоря уже о его
выдающихся знаниях в области фармакологии.
Две женщины, Мария и Марфа, сообщают Христу о болезни брата Лазаря, который
Ему известен. И Христос не торопится к Лазарю, более того, Он говорит, мол, Лазарь умер,
но вам следует радоваться, ибо вы уверуете, так говорится в Евангелии от Иоанна. Он
является в селение с четырехдневным опозданием. А когда Марфа с болью говорит, мол,
пришел бы Ты раньше, не умер бы брат мой. Он, увидев пришедшую с Марией толпу
плакальщиков, возмутился и спросил, где положили Лазаря. И по пути к месту упокоения
Лазаря не скрывает своих слез. Пещера, где уже четвертый день покоится Лазарь, закрыта
большим камнем. Иисус требует камень убрать, и в ответ Ему говорит Марфа, мол, уже
четыре дня, как он во гробе, уже смердит. Христос же возмущается, мол, не сказал ли я тебе,
что ты увидишь славу Божию? И толпа узрит эту славу собственными глазами, о чем апостол
Иоанн в своем Евангелии целый репортаж напишет, с поминутным раскладом, как для
телеканала какого, и благодарные потомки как будто сами могут там поприсутствовать. Так
как камер у Иоанна не имеется, он сосредоточивается на фактах.
Вот Иисус приближается к открытой пещере, вот Иисус поднимает глаза к небу и
обращается к Богу: «Отче, благодарю, что Ты услышал меня. Я всегда знал, что Ты слышишь
Меня. Но говорю это для людей, которые вокруг Меня, чтобы уверовали, что Ты Меня
послал». Вот Он обращает взор на пещеру и приказывает: «Лазарь, иди вон».
Вот Лазарь выходит из могилы, хотя ноги и руки у него обвиты погребальными
пеленами, а лицо обвязано платком. Вот толпа умолкает, затаив дыхание, а Иисус велит:
«Развяжите его и дайте ему идти!» И толпа падает на колени, уверовав, с Его именем на
устах.
То, что подробно описал Иоанн, получило огромный общественный резонанс. Евреи,
увидевшие чудо собственными глазами, немедленно присоединились к последователям
Христа. Не прошло оно, это чудо, и мимо внимания первосвященников, до которых
докатились рассказы о происшедшем, передаваемые из уст в уста. Длинноволосый
проповедник по имени Иисус, сын плотника Иосифа и жены его Марии, стал опасной и
влиятельной фигурой, и его решено было убрать. А для самого Иисуса безупречно
спланированная акция по воскрешению Лазаря стала прологом блистательной карьеры,
вершиной которой стало спровоцированное им самим Распятие.
Смерть Иисуса на кресте — это, сыночек, на мой взгляд, в Христианстве-то самое
важное, краеугольный камень. Это же бесконечная любовь Бога к людям, абсолютная
любовь, безусловная. Как сказал Апостол Иоанн: «Так Господь полюбил мир, что Сына
Своего единокровного отдал». Эта любовь имеет чрезвычайное значение для христианства,
особенно на ранней стадии, ведь это нечто новое, доселе невиданное и неслыханное —
Любовь Бога к человеку. До этого отношения людей и Бога как складывались: человек
вставал на колени перед Богом и приносил ему жертву, чтобы задобрить. А здесь Бог не стал
больше требовать от людей, чтобы они убивали баранов, гусей или других невинных
животных, а напротив, сам наибольшую Жертву принес — Сына своего любимого и Себя
Самого в Нем.
Ты, сыночек, никогда не задумывался, не пытался представить себе, как бы выглядел
сегодняшний мир, если бы две тысячи лет назад римский наместник Иудеи, Понтий Пилат,
не осудил бы Иисуса Христа на смерть через распятие? Ведь по сути — не должен был.
Проступок Иисуса, если верить Новому завету, был незначительный с точки зрения
существовавшего тогда законодательства. К тому же, сыночек, не забывай, тогдашняя
система правосудия подразумевала, что все споры решаются и все преступники
наказываются старейшинами. Эту систему ввел еще Иафет, и она заключалась в том, что в
больших городах Иудеи были судьи, а в Иерусалиме функционировал Синедрион, который
состоял из священников, аристократов и фарисеев, а во главе его первосвященник. Этот
трибунал и был высшей судебной инстанцией. Во времена Иисуса смертная казнь полагалась
за двенадцать видов преступлений: убийство, похищение человека в рабство, богохульство,
идолопоклонство, колдовство, нарушение субботы, тяжкие провинности по отношению к
родителям, прелюбодеяние, занятие проституцией для дочери священника, мужской
гомосексуализм, инцест и содомия. Иисус, по моему мнению, под три статьи подпадал: «о
богохульстве», «об идолопоклонстве» и «о колдовстве». По трем статьям — формально —
Понтий Пилат мог его умертвить, вынеся вполне законный приговор. И в то же время все
четыре Евангелия в один голос утверждают, что Пилат был уверен в невиновности Иисуса.
Сегодня Иисус отделался бы, скорее всего, штрафом, даже суда бы не было — по причине
незначительности причиненного вреда. А Пилат мог отправить Иисуса в каменоломни —
или вовсе признать невиновным. Ведь Иисус Христос никакой угрозы для Римской империи
не представлял.
Геза Вермеш, англичанин еврейско-венгерской крови 1924 года рождения,
посвятивший всю свою жизнь исследованиям феномена Христа, сомневался, что в то время
провозглашение себя Мессией и Сыном Божьим считалось тяжким преступлением и
богохульством: ни один закон выдавать себя за Мессию не запрещал и как богохульство это
не трактовал. Тем более что задолго до него Иосиф Флавий, происходящий из
священнического рода и рожденный почти сразу после мученической смерти Христа, в 37
году, тоже вспоминает о многочисленных других «мессиях» периода первого еврейского
восстания против римского владычества. Никому из них обвинений не предъявляли и
приговоров не выносили.
Святые отцы Церкви говорят, что Пилат не осудил бы Христа, если бы толпа не начала
на том настаивать. Толпу же подзуживали священники, а Пилат с первосвященником
Каиафой, председателем Синедриона, общался довольно тесно. Каиафа для одних был
предателем и негодяем, для других — рассудительным патриотом. Он всеми возможными
средствами старался предотвратить волнения, чтобы, упаси Господи, не вступить в конфликт
с римлянами. Как говорится в Евангелии: «Что нам делать? Этот Человек много чудес
творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут римляне, и овладеют и местом
нашим и народом».
За свою слабость прокуратор Иудеи заплатил сполна. В 36 году (по другим источникам
— в 39-м) он был отозван в Рим и покончил жизнь самоубийством, а его останки были
выброшены в Тибр. Так что вполне вероятно, что я его тут, в аду, как-нибудь встречу.
Но предположим, сыночек, что толпа, подстрекаемая Каиафой, не поддалась на
провокацию и не стала настаивать на распятии Христа. Иисусу присудили бы в качестве
наказания штраф, что с точки зрения тогдашней юрисдикции было бы совершенно
справедливым и адекватным приговором. Он вернулся бы к своим ученикам, и Христианство
осталось бы в лучшем случае немногочисленной сектой без какого-либо влияния и значения.
Скорее всего, его очень быстро бы забыли. А доминирующей религией стал бы иудаизм,
слегка осовремененный, приспособленный к греко-римским реалиям. Без обряда обрезания
и, вероятнее всего, без понятия кошерности, потому что в Риме и Афинах всегда любили
хорошо покушать, в том числе разнообразные мясные блюда. Иисус не пострадал бы на
кресте, и не было бы обвинения евреям, что они Сына Божьего распяли. А ведь именно это
всегда было главным поводом для гонений на еврейский народ. Если бы Понтий Пилат не
поддался на увещевания Каиафы, не пошел бы на поводу у популизма, не было бы, сыночек,
Креста, не было бы Воскресения, не было бы Христианства — и не было бы Освенцима. И
Штутхофа бы тоже не было. И я бы с эсэсовцами полонез не танцевала. И в энциклопедиях
не появился бы термин «Холокост».
Но так не случилось.
Толпа жаждала крови. И зрелищ. Как на корриде. Так было во времена гладиаторов в
Риме, так было при Понтии Пилате, так было и много позже. Публичная казнь по
требованию беснующейся толпы — это старый показательный номер многих диктаторов. И
он всегда оправдывал себя. Во времена Французской революции казнь стала культовым
зрелищем, которое устраивалось чуть ли не ежедневно, этакий сериал под названием
«Гильотина», идущий, естественно, в прайм-тайм. А посмотрев последнюю серию, легко
понять содержание предыдущих.
Толпу накормить кровью проще всего. Хлебом-то досыта куда как сложнее, да и зачем?
Оголодавшая толпа в момент публичной казни о голоде забывает. Сталин например открыл,
что можно такую жаждущую крови голодную толпу еще и водкой одурманить, тогда шоу
даже лучше проходит.
Когда я вот так, сыночек, думаю, мне становится адски стыдно за человечество. И
кажется, Иисусу должно быть так же стыдно. И я сильно удивляюсь, что он согласился за
человечество взойти на крест и умереть, да еще в таких мучениях. Думаю, у него выбора-то
особого не было — он же волю Отца Своего выполнял. В соответствии с Его планом.
Но вернемся к сути. Помимо существующих уже учебников у нас в аду недавно завели
так называемую «Белую Книгу Иисуса Христа» — данные по Его деяниям собирать и с
другими делиться, чтобы в конце концов вся правда наружу вышла. Туда можно вписывать
всевозможные неподтвержденные сведения, слухи, сплетни, свидетельства, связанные с
Христом и Его жизнью, причем чем более странные и неправдоподобные — тем лучше.
Только выдумывать от себя ничего нельзя, это репутацию Белой Книги портит, за что грозит
серьезное наказание. Конкурс на самую удивительную новость устроили, да с наградами, вот
общество-то в Аду и старается изо всех сил, выискивает всякие сведения и кропотливо их
вписывает в Книгу. С тех пор как я с огромным интересом прочла книгу немки Юты
Ранке-Хайнеманн «Нет и аминь»18 я была убеждена, что ничего более шокирующего по
вопросу Христа найти уж невозможно. Потому что Юта оказалась в теологии, как тот Лари
Флинт со своим разнузданным «Хастлером», 19 с той только разницей, что она свои
«скандалы» устраивает на основе серьезных знаний и исследований, а не химер. Профессор
Юта Хайнеманн, урожденная Ранке, законная жена президента Германии, умная и
образованная женщина. Настолько умная и образованная, что ее заметили в Немецкой
католической церкви и позволили, впервые в истории, первой из женщин преподавать
теологию в высшей церковной школе. Но потом Юта что-то такое сказанула по поводу
целибата — совсем не то, что Церковь хотела бы слышать, и ее на высших этажах
епископата перестали любить и в 1987 году быстренько отобрали право на преподавание
теологии. По закону, разумеется. Приказом, который, по моему скромному мнению, очень
похож на сталинский. Ты же знаешь, сыночек, церковное правосудие очень сталинское
напоминает, и указы Церкви от сталинских-то мало отличаются, в результате претворения в
жизнь церковных декретов полегло ничуть не меньше людей, чем в результате выполнения
сталинских приказов. Церковь на протяжении веков с фантазией и научным подходом
людей-то мучила. Болезнь, например, толковала, как наказание за грехи — и как же тут не
согласиться, ведь так сам Бог хочет!
А чтобы верующие слепо повиновались, не особенно задумываясь, им нужна была
народная необразованность и темнота. Например, в пятнадцатом веке, который вошел в
историю Европы как период войн, крестовых походов и страшного голода, был много
страшных эпидемий. В том числе эпидемий таких болезней, которые ныне называются
венерическими. Но эта идея о происхождении сифилиса тогда только начинала зарождаться,
и для ее окончательного оформления понадобился весь Космос, а к нему еще и астрономия с
астрологией: «Почти все исследователи соглашаются, что соединение в день 25 ноября 1484
года Сатурна и Юпитера в знаке Скорпиона и в доме Марса было причиной заразы (это,
сыночек, о сифилисе как раз речь), и добрый Юпитер поддался плохим Марсу и Скорпиону.
А знак Скорпиона как раз отвечает за половые органы, поэтому на них и было совершено в
первую очередь нападение болезни». Ну, а в связи с этим уже многие считали, что это Бог
венерические-то болезни на людей наслал, потому как не хотел, чтобы они развратом
занимались.
Но чаще всего болезни трактовались как результат «порчи» или «беснования», поэтому
самым популярным лекарством от всех болезней был в то время обряд изгнания бесов,
осуществляемый, естественно, священником. Примерно столь же эффективными считались
молитва, паломничество и прикладывание к святым мощам. Последнее имело для Церкви
вполне коммерческое значение: мощи и реликвии приносили монастырям и храмам
ощутимый доход. И кроме того, укрепляли веру в чудеса, и неважно, что спустя века могло
выясниться, что мощи святого на самом деле были костями, скажем, козы — как случилось с
мощами святой Розалии в Палермо.
Несчастным, страдающим от болезней, внушали всякую ерунду: например, Григорий
Богослов20 утверждал, что медицина вообще не нужна и вылечить больного может только
священник — наложением рук. Ему вторил Блаженный Августин, 21 мол, все болезни
18 Юта Ранке Хайнеман (р. 1927) — немецкий ученый, теолог и писатель; читает курс истории религии в
университете в Эссене. Книга «Нет и аминь» вышла в 1992 году в Мюнхене.
19 Ларри Флинт (р. 1942) — американский издатель; «Хастлер» — первый его опыт порнографического
журнала по почтовой рассылке, тираж которого достиг 3 млн. экземпляров.
20 Григорий Богослов (329–389) — христианский богослов, один из Отцов церкви; входит в число Великих
каппадокийцев; близкий друг и сподвижник Василия Великого; почитается в лике святителей.
23 Карл V (1500–1558) — император Священной Римской империи, король Испании (Карл I с 1516 г.);
крупнейший государственный деятель Европы первой половины XVI века.
27 Иди Амин (Дада Уме Иди Амин; 1925/1930–2003) — президент Уганды (1971–1979); создатель одного из
самых жестоких тоталитарных режимов в Африке. Согласно подсчетам, проведенным после его свержения,
жертвами его репрессий стало от 300 до 500 тысяч человек (из 19 млн. жителей Уганды), не менее двух тысяч
он убил лично. Амин был каннибалом, употреблял в пищу убитых противников и не только, храня части тел в
большом холодильнике в своей резиденции, где принимал иностранные делегации.
слову.
Вот не могу понять до сих пор — что Геббельсиха нашла в этом долбанутом
Геббельсе? Ну, красноречив был, это да. Лгал виртуозно — это тоже. Власть у него была. Но
чтобы шесть детей ему родить и потом самолично отравить их ядом! Ради фюрера. У нас тут
сплетничают, дескать, Геббельсиха в Гитлера была влюблена, поэтому и имена у всех ее
детей начинаются с Г. И что она Еву Браун не выносила и повсюду, во всех салонах Берлина,
болтала о ее еврейских корнях. Корней таких у Евы не было, но против евреев она не
выступала и даже одна из ее служанок была еврейка. Адольф как будто прекрасно все знал,
но доказать это уже никто не может. Иные говорят, что Геббельсиха никак не могла
смириться с молодостью Евы Браун, возмущалась, что Адольф «только молодую самку»
хотел иметь, тем более что Геббельс ему завидовал.
И что ж тут такого? А как ее муженек, доктор Йозеф Геббельс, златоуст, молодую
златовласую чешскую актрису Лиду Баарову трахал — это как? И ладно бы только трахал, а
то ведь влюбился безумно. Когда Магда об этой интрижке узнала — пожаловалась Гитлеру,
в конце концов, даром, что ли, он был крестным отцом всех ее детей с именами на «Г»! Тот
приказал Геббельсу немедленно прекратить порочащий роман с актриской, но тут
единственный раз Геббельс взбунтовался, отказался выполнять приказ. Единственный раз в
жизни повел себя по-мужски. Он проинформировал Гитлера, что разводится с Магдой,
женится на Бааровой и уезжает с ней в Японию. Гитлеру это не понравилось, он на мозги
Геббельса большие виды имел в деле пропаганды. А Геббельс, в свою очередь, знал, что
бывает с теми, кто против Гитлера идет — что с их несчастными телами вытворяют бравые
эсэсовцы. Вскоре Лиде Бааровой позвонили из полиции и заявили, что она является
персоной нон-грата в Германии и она получает consilium abeundi , то есть, что ей следует
поскорее из Третьего рейха смыться. И она безотлагательно, управляемая инстинктом
самосохранения, это сделала, сохранив тем самым образцовую семью Геббельса для
дальнейших пропагандистских побед.
Магда же была, мягко говоря, немного забывчива. То, что она пыталась приписывать
Еве Браун, касалось как раз ее самой: Магда, в девичестве Ришель, по первому мужу —
Квандт, была окружена евреями не меньше, чем Ева Браун. Ее мать после развода с отцом
вышла замуж за еврейского предпринимателя Ричарда Фридлендера, который закончил свои
дни в Бухенвальде. Это так, для разъяснения ситуации. Мать Магды и ее отчим переехали в
Берлин, где сама Магда активно общалась с братом своей приятельницы, Хаимом
Арлазоровым, известным сионистом, который погиб в 1933 году в Палестине.
В возрасте семнадцати лет Магда, тогда еще Ришель, познакомилась в поезде с
Гюнтером Квандтом, очень богатым мужчиной вдвое старше ее — он был промышленником,
совладельцем фирмы VARTA и держателем акций компаний BMW и Daimler-Benz. 4 января
1921 года Магда вышла за него замуж, ей было на тот момент 20 лет (это к вопросу о
молодых самках), а 1 ноября 1921-го родила ему сына Гаролда, единственного из ее детей,
кто пережил войну. Он был пилотом люфтваффе, преданным солдатом Третьего рейха.
Квандта Магда особо не ценила — то ли по причине отсутствия чувств с ее стороны, то
ли по причине его солидного возраста. Так или иначе, уже через три года после свадьбы она
закрутила роман с собственным пасынком, сыном Квандта от первого брака, Гельмутом
Квандтом. Перчинки этому роману добавляет тот факт, что пасынку на тот момент
исполнилось 18, а мачехе — 23. Она и потом флиртовала так же интенсивно: во время
совместного с мужем автомобильного путешествия по Америке вскружила голову некоему
американцу по фамилии Гувер, который был ни много ни мало родным внуком
американского президента. Да так вскружила, что после ее развода с Квандтом внучок сел на
корабль, приплыл в Германию и явился к Магде просить ее руки. История была
романтичная, потому что предложение он сделал во время поездки в автомобиле. Что было
дальше никто не ведает, но только поездка та закончилась серьезной аварией, в которой
Магду изрядно потрепало. И кое-кто в аду утверждает, что все это вышло не случайно.
Потом на каком-то собрании нацистской партии Магда встретила Геббельса, за
которого вскоре, в декабре 1931 года, вышла замуж. Бракосочетание состоялось на ферме в
Мекленбурге, которую подарил Магде ее бывший супруг Гюнтер Квандт, свидетелем со
стороны жениха выступал сам Адольф Гитлер. Она родила Геббельсу шестерых детей:
Гельгу Сюзанну, Гильдегарда Тарудела, Гельмута Кристиана, Голдину Катрин, Гедвига
Иоганна, Гедрин Елизавету. Всех шестерых, разом, вместе с мужем (хотя кое-кто считает,
что Йозефа при этом не было) она и убила, собственноручно отравив их 1 мая 1945 года, в
бункере Гитлера. Сначала одурманила морфином, а потом раздавила ампулы с цианистым
калием им в ротики. Русские солдаты, вошедшие в бункер, нашли останки всех шестерых:
дети были в пижамках и ночных рубашках, словно готовились ко сну. У девочек в волосах
бантики. Только у старшей, двенадцатилетней Гельги, на теле нашли синяки, что указывало
на то, что она проснулась и оказала сопротивление.
Вот, значит, Гитлер взволнованно декламировал свой «Майн кампф», а я думала о
Магде Геббельс.
Самой Магды в амфитеатре не было — она понимает, что все возможные границы
греха переступила. Да, заслуги ее перед адом огромны, в каждой энциклопедии она
упоминается, но из-за того, что со своими детьми сделала, на глаза другим женщинам
показываться не любит. Ведь у нас в аду, сыночек, такая почти тюремная система действует:
есть грехи достойные, а есть омерзительные. И грехи по отношению к детям считаются
самыми позорными и омерзительными.
После Гитлера камеры направили на Рудольфа Хёсса, коменданта Освенцима,
осужденного в 1947 году в Варшаве и повешенного на территории вверенного ему лагеря в
том же году. Я прекрасно помню, в газетах читала, как в ходе прокурор ему предъявил
обвинение в убийстве трех с половиной миллионов человек, а Хёсс защищаться начал,
возражая, что признает только убийство двух с половиной миллионов, ибо «миллион
заключенных умерли от голода и болезней». Вот такой он дотошный, этот Рудольф Забияка,
как его у нас в аду кличут. Ordnung ведь muβ sein, порядок превыше всего.
Хёсс в камеру говорил кратко и совсем не на тему рождения Гитлера, что того сильно
задело. Он вообще не столько о рождении, сколько о смерти говорил, и за те пять минут, что
ему были предоставлены, всю идеологию ада вверх ногами перевернул: заявил, что все
евреи, уничтоженные в его лагере, должны находиться на Небесах, а не в аду, во-первых,
потому, что он их вместе с дымом из печей крематория к Небу отправлял, а во-вторых —
потому, что они своей мученической смертью искупили все свои грехи и находятся в аду
безвинно, а только по воле Господа. Вот такую новую форму антисемитизма сконструировал
этот Рудольф в своей снедаемой ненавистью, шизоидной арийской голове. Это его заявление
вызвало волнение в амфитеатре. Кто-то его поддержал, иные свистеть начали, еще кто-то в
знак протеста покинул свои места и демонстративно вышел. Гитлер, тот особого внимания
не обратил, Хуссейн понес какой-то бред про «заговор сионистов», Иди Амин вообще не
понял, о чем сыр-бор, и, скучая, в своем огромном носу ковырял, а Муссолини верещал о
большевистской пропаганде. Сталин довольно потирал руки, а Мао зажигал про еврейских
империалистов и бешеных псов из Вашингтона.
Но самое сильное впечатление на зрителей произвела хрупкая женщина с
исплаканными глазами и седыми волосами, которая тихим голосом в микрофон сказала, что
то, что предлагает Хёсс, является «очередным актом преследования ее лично», потому как
она в концлагере была блядью, в связи с чем очень бы хотела спросить господина Хёсса о
законности ее пребывания в аду. Ведь бляди, по ее мнению, должны находиться в аду, даже
если блядством занимались вынужденно, а не по доброй воле. А уж ей об этом есть что
сказать, ибо она в Освенциме сначала в блоке 24а, а потом в III-Monowitz в блоке 10 своим
телом усердно повышала дух привилегированных узников, о чем, очевидно, предыдущий
оратор, Рудольф Хёсс, позабыл или упустил из виду, так как у него душа-то болела в
основном о крематориях и газовых печах, а конечно не о лагерных борделях. И что в этом
борделе происходило бесконечное сексуальное насилие, за что она при жизни получила
статус жертвы, и справка имеется за номером и печатью, а на номер ее счета компенсации
потекли в старых добрых марках. Но она эти деньги истратила на свои похороны, поскольку
справиться с причиненным ей в лагере унижением так и не смогла и в конце концов
напилась дешевой фруктовой водки, купленной в магазине «Альди», и вскрыла себе вены, к
великому огорчению и отчаянию излишне, возможно, доброй Германии, которая
вознамерилась ее любить, невзирая на грязное прошлое. Так что она имеет как минимум два
повода для того, чтобы чувствовать себя в аду на своем месте: во-первых, грех против
чистоты и целомудренности тела незамужней женщины совершила, а во-вторых — она сама
лишила себя жизни. А Рудольф Хёсс, по-видимому, никаких выводов из своих ошибок не
сделал и ничему не научился, и даже здесь, в аду, ее и еще многих женщин, хочет в
очередной раз унизить и ввергнуть в отчаяние, отказывая им в праве находиться в
соответствующем их желанию месте. Поэтому она предложила Рудольфа Хёсса еще раз
повесить, потом снять с него кожу и растворить в соляной кислоте.
Предложение лагерной проститутки с исплаканными глазами и тихим голосом было
принято многими женщинами с большим одобрением, но тут горячо запротестовали
пацифисты, которые всегда против повторных наказаний смертью. В этот момент в
амфитеатре вновь поднялся большой шум и гам.
Дабы замять этот инцидент, какой-то недоразвитый бычок пустил на плазменных
экранах клип с ютьюба с фрагментом оперы Вагнера «Кольцо Нибелунгов», 28 что,
разумеется, лишь подлило масла в огонь, потому что всем, кроме разве что этого безмозглого
придурка, известно, каким воинствующим антисемитом был Вагнер. И атмосфера в
амфитеатре стала накаляться.
И тут, посреди этого замешательства, на сцене появился Ницше. 29
Да, Фридрих Вильгельм собственной персоной.
С одной стороны, это было правильно и логично — потому что своей философией
Ницше пытался убить Бога. А с другой — крайне неудачно, потому что из философии
Ницше выросли как нацисты, так и сионисты: Гитлер его цитировал в «Майн кампф» — но и
Эльдад Исраэль, идеологический лидер сионистов в Палестине, в своих подпольных
записках и газетах к нему обращался. Ницше сформулировал теорию сверхчеловека,
которую Адольф Гитлер хотел воплотить сначала в себе самом, а потом — в немецком
народе. А еще многие знали о его произведении «Ницше против Вагнера», в котором он
высказал все, что думает, об уже упоминавшемся здесь Вагнере. Но и это еще не все.
Выход Ницше на сцену в день рождения Гитлера разбудил нехорошие чувства у
полякофобов. Потому что Ницше, сыночек, по собственному признанию, был очень
польским, о чем в нашей Польше никто не говорит, да и нигде никто не говорит. Сам Ницше
когда-то писал: «Я — чистокровный польский шляхтич, без малейшей примеси дурной
крови, тем более немецкой; Германия является великой страной, поскольку ее народ имеет
столько польской крови в своих венах… я горд своим польским происхождением».
И когда Ницше тоже начали освистывать, выкрикивать враждебные лозунги против
Польши, атмосфера совсем уж сгустилась. «Боевики» Вагнера уже вставали против
«боевиков» Ницше, а главное, все под почти одинаковыми флагами и с одними лозунгами —
на защиту чистоты ада как будто бы.
Ну, в этот момент кто-то наконец опомнился, свет погас и под звуки скрипичной
28 Рихард Вагнер (полн. имя Вильгельм Рихард Вагнер; 1813–1883) — немецкий композитор и теоретик
искусства; крупнейший реформатор оперы; оказал неоценимое влияние на европейскую музыкальную
культуру; в Третьем рейхе его имя стало культовым, после Второй мировой войны в некоторых странах его
музыка была запрещена к исполнению.
29 Фридрих Вильгельм Ницше (1844–1900) — немецкий мыслитель, писатель и поэт; его взгляды оказали
огромное влияние не только на философию, но и на общественную жизнь XX века; ставил под сомнение
базисные принципы действующих норм морали, религии и культуры; закончил жизнь в клинике для
душевнобольных.
музыки на сцену торжественно выехал огромный торт, на нем горело 56 свечек, маленькие
флаги со свастиками торчали из кремовых кучек пуль, а на шоколадной глазури горели
образованные из свечек цифры 2011. Зрительный зал мгновенно успокоился и стал ждать
кульминации. И вот запылали софиты, начали бить колокола, вверх повалил дым,
послышался вой подлетающих самолетов, грохот шагов марширующих солдат, стон
плачущих женщин — и все это на фоне голоса вождя.
Это, скажу Тебе сыночек, была абсолютная пошлятина. Ну просто мега-безвкусица.
Такой попсовый, ярмарочный пафос, от какого хочется блевать желчью, даже не попробовав
еще торта. Но и это еще не все. Через минуту наступила тишина, затем раздался барабанный
бой, зазвонили колокола, и из этого торта выскочила почти голая танцовщица и стала на
баварский манер голосить «Happy birthday, мистер фюрер!». Она была одета в короткие
кожаные шортики с помочами, а в длинные белокурые волосы были вплетены алые ленты.
Выглядела она истинной арийкой: белая кожа, широкие бедра, узкая талия и огромные,
тяжелые, полные груди. Как ожившая скульптура любимого Гитлером Арно Брекера30 —
породистая, плодовитая самка. Представляешь, сыночек, как у нас, в аду, расширены
границы допустимого? И все равно ведь удается даже их переступить…
Но к счастью после ее выступления в амфитеатре наступило спокойствие. Люди начали
аплодировать, Иди Амин проснулся, а Гитлер был очарован. Когда эта грудастая мадмуазель
кокетничала с Гитлером, камеры крупным планом показывали Еву Браун. Она была в
чудесном платье, белом, шифоновом, с большим декольте. И ничего она не постарела, а на
экране выглядит лучше, чем на фотографиях: конечно, деликатно ботоксом подкололась,
грудь слегка увеличила, жир с боков отсосала, губы поднакачала — но это ж понятно,
заботится о себе, ухаживает. А возле госпожи Гитлер, урожденной Браун, одинокой,
неупотребляемой жены, которая даже в свидетельстве о браке правильно подписаться была
не в состоянии, сидел Курт Кобейн и, как мне показалось, держал ее за руку. Но, может, мне
это просто привиделось.
В ночь с 29 на 30 апреля 1945 года, в присутствии свидетелей в лице Геббельса и этого
бугая Бормана, Гитлер женился на Еве Браун. Невеста была в шелковом черном платье, а
молодой жених (не такой уж молодой, на самом-то деле 56 годочков стукнуло!) в
генеральском мундире. Расписываясь в свидетельстве, Ева сначала написала по привычке
первую букву «Б», а уж потом исправилась, зачеркнула это «Б» и написала «Гитлер».
Персонал бункера был проинструктирован с этого момента обращаться к Еве исключительно
как к «фрау Гитлер», и дисциплинированный, вышколенный персонал так к ней и обращался
— но только персонал, ибо сам Гитлер, ее муж, поминутно забывался и привычно называл ее
«фройляйн Браун». Трудно сказать, что происходило в жизни новобрачных Евы и Адольфа с
шести утра и до тринадцати пополудни 30 апреля 1945 года. Люди из ближайшего
окружения Гитлера утверждали, что тот считал женщин с ежемесячным недомоганием
«грязными и больными», а люди из близкого окружения Евы как раз говорили, что у нее в
это время были месячные. Так что вероятно, это супружество так и не обрело законной силы,
по крайней мере в биологическом понимании. После 13 часов 30 апреля они попрощались с
персоналом бункера и «самыми близкими», а около 15.30 некто Хайнц Линге и адъютант
Гитлера Отто Гюнше услышали звук выстрела. Когда вошли в кабинет, на небольшом
диване они увидели два трупа: Гитлер застрелился, а Ева Браун-Гитлер раскусила капсулу с
цианистым калием. Вот как оно было-то, сыночек.
30 Арно Бренер (1900–1991) — немецкий скульптор, поставивший свой талант на службу Третьему рейху;
выполнял заказы рейха и лично Гитлера; сопровождал фюрера во время его краткой поездки в поверженный
Париж; был включен Гитлером в «список наделенных божественным даром», означавший освобождение от
призыва на фронт; в 1944 году Лени Рифеншталь сняла о нем короткометражный фильм «Арно Брекер —
тяжелое время, сильное искусство». В 1948 году прошел денацификацию, был классифицирован «попутчиком»
и приговорен к штрафу в размере 100 марок. В начале 1950-х годов вновь стал одним из самых востребованных
и высокооплачиваемых немецких скульпторов.
Но вернемся в амфитеатр. Как уж торт появился и грудастая эта баварка своим пением
и судорогами публику успокоила, эмоции в зале изменились и до разборок криминальных
дело не дошло. Меня это порадовало, все-таки вечер собственного дня рождения я хотела
провести в покое. Политика ада меня интересует постольку-поскольку, так — чтобы
более-менее знать, кто меня в следующие четыре года будет обманывать. На выборы я не
хожу. И на Земле не ходила, и здесь тоже, не верю я в выборы, не верю, что мой голос
реально что-то может изменить. Ни в какую партию я тоже никогда не вступлю. Уж раз
записали меня в одну партию, так ничего хорошего из этого не вышло, а только наоборот,
сыночек, совсем наоборот.
Помнишь, у нас в подвале, у ларя с картошкой полка была с советскими газетами
«Страна Советов»? Ты должен помнить, эту «Страну Советов» выпускали на такой бумаге,
которой удобно было печку растапливать, а Ты, сыночек, от печки часто прикуривал. Эту
«Страну Советов» удобно было скомкать, и уголь от нее хорошо принимался, без всяких
дров. А водилась у нас в доме эта газетенка по причине того, что я была членом партии, и
благодаря этому нам всегда было чем растопить печку. Читать-то ее, конечно, никто не
читал: во-первых — и буквы там были другие, не наши, а во-вторых — с убеждениями
нашей семьи она ни в чем не совпадала.
Потому что я, сыночек, можешь смеяться на своей старой матушкой сколько угодно,
партийная была.
Такие уж были времена: даже если ты хотел быть начальником трубочистов или
старшим говночистом — изволь в партию вступить. Когда меня сделали директором
магазина МХД в Торуни, то через несколько недель явился ко мне такой маленечко
скособоченный, плохо выбритый человек в костюме, предложил поговорить. Я его вывела на
задний двор, присели мы возле ящиков с денатуратом и мешками свеклы, и там он, после
короткого разговора, подсунул мне бумажку, образец заявления о вступлении в партию. Я
спросила, не будет ли мне от этого каких финансовых потерь, там же взносы платить надо. А
он ответил, что если какие взносы и будут, то с премии можно платить, и потом, речь идет о
сущих грошах, которых я и не почувствую. Это меня успокоило и даже порадовало, я
подумала: раз из этой премии партия финансируется — премии должны почаще
выплачивать. И вот так, при мешках со свеклой, я собственноручно написала заявление о
приеме в партию — левой рукой, хотя, как Ты, сыночек, помнишь, всю жизнь я была
праворукой. А тут — будто Святой Дух надоумил, что заявление в «левую» партию надо
левой рукой писать. Да и то сказать: если левой рукой писать — моя подпись совсем другая
получается, а случись что — я всегда могла отречься и наврать, что подпись подделанная.
Так я стала партийной. Фотографию из проездного на трамвай выдрала и этому небритому
отдала, чтобы он его в партбилет вклеил. Он, правда, скривился, потому что на фотографии
была печать, но потом сказал, что эту голубую трамвайную печать отскребет и красную
партийную поставит, ничего не будет видно, а так на снимке я хорошо получилась. Я тут же
возразила, что снимок старый, еще в Гдыне делался, когда я молодая была, и делал его
немецкий фотограф, очень хороший, который и гестаповцев фотографировал. Небритый
сделал вид, что не слышал, ни единого словечка в ответ не промолвил, только сглотнул
нервно и водки попросил. Но я ему не налила, у меня и так водки всегда недостача была,
девушки за прилавком забывчивые были и деньги за водку часто забывали в кассу положить,
но я понимание имела, что это атмосферу в магазине делает более теплой и как поощрение
может восприниматься.
Я думала, что как запишусь — меня в покое оставят. Но где там, сыночек! Доставали
они меня, на собрания приглашали: на двадцать второе июля, на Октябрьскую Революцию,
на день освобождения Торуни, на Первое мая, на рождение Гомулки. 31 И вместо того чтобы
31 22 июля — день Конституции, принятой сеймом Польской Народной Республики 22 июля 1952 года;
Владислав Гомулка (1905–1982) — польский партийный и государственный деятель, первый секретарь ЦК
Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) в 1956–1970 г.
вместе с бабой Мартой стирать, убирать, гладить, обед на следующий день готовить, должна
была на эти собрания ездить. А от такого абсурда, какого я на собраниях-то наслушалась, да
хранит Тебя Господь. Однажды до того было мне скучно, что я, чтобы не заснуть, булавкой
соединила двух своих товарищей по партии: один из них был очень высокий, а другой
совсем коротышка, и когда в конце собрания встали, чтобы петь «Интернационал», большой
маленького за собой потащил, и в зале во время пения «Интернационала» начали смеяться.
Так смеялись, что мне выговор влепили с предупреждением. Но не выгнали. А выгнали-то
уже потом, позже, через несколько месяцев. К великой радости Твоего отца Леона.
За яйца меня, сыночек взяли и выбросили. За яйца, хотя у меня их, сам понимаешь, нет
и быть не может.
Прислали мне перед закрытием магазина коробки с яйцами и велели их просвечивать.
Такая была акция против сальмонеллеза, нужно было показать, что партия о здоровье народа
очень заботится и просвечивает каждое яйцо, прежде чем его продать. Потому что партия
считала, что она не только лапшу на уши, но и все остальное в ПНР продает. Но это же
полный идиотизм был, сыночек, потому что сальмонеллу-то при просвечивании не видно!
Прислать мне к закрытию магазина яиц на целую армию и требовать их просвечивать, когда
я домой тороплюсь, чтобы Тебе и Казичку ужин сготовить! Я и сказала, что сегодня ничего я
просвечивать не буду, дело до завтра подождет. А этот прыщавый водитель позвонил в
комитет, нажаловался, что я языкатая больно, что враждебно настроена по отношению к
решениям партии по просвечиванию яиц и борьбе с сальмонеллой, а ему ведь подпись моя
нужна была на накладной, что все яйца просвечены. Он передал мне трубку, сказав, что со
мной желает говорить лично секретарь парткома. Ну, я поговорила с секретарем, сказала, что
уже восемнадцать часов, рабочий день окончен, меня дома ждет семья, и мне пора уходить.
А он, секретарь-то, начал мне приказы отдавать, представляешь, сыночек! Я ему и выдала,
что останусь и просвечу все яйца до единого, если только он, секретарь, лично приедет и
сначала свои яйца тут просветит. Девушки мои магазинные сделались пунцовыми, а
прыщавый водитель срочно зажег папиросу. Я закрыла магазин и пошла домой, а месяц
спустя мне прислали бумагу с решением о моем исключении из партии. Я в словаре
вычитала, что «исключить» — это значит выбросить из партии к чертям собачьим. Я Леону о
том сообщила, а он сначала хохотал, а потом сказал одну из самых важных вещей, что я
вообще когда-либо от мужчины слышала:
— Ты, Иренка, не переживай. Выгонят тебя с работы — я после смены пойду вагоны с
углем разгружать, так что не боись, с голоду не помрем.
Так Леон сказал, а я плакать начала и была этому секретарю с яйцами благодарна за то,
что через него увидела Леона во всем величии. Увидела Мужчину, Мужа и Отца, каким он
должен быть. Леон мне о любви-то не говорил, трудно было ему это из себя выдавить, но
тогда этими «вагонами с углем» он мне больше сказал, и никакие «я тебя люблю» тут рядом
не стояли. А потом, незадолго до полуночи, посетила нас с визитом тетя Труда, и мы пили
смородиновое вино, самодельное, но я больше пьяная от умиления была, чем от вина.
Длинное отступление у меня получилось.
Вот Ты, сыночек, когда книжки свои пишешь — Ты тоже часто уходишь от темы и
делаешь отступления. Частенько эти отступления бывают длиннее основной мысли, и если с
этим не считаться, можно в Твоих книгах заплутать и ничего не понять. Для многих людей
это является доказательством, что Ты, сыночек, никакой не литератор, мастерством не
владеешь, а имеешь пристрастие к письму, манию письма — графоманию то есть. Так пишут
о Тебе умники, которые литературу изучают и в творчестве других копаются. Ты некоторых
из них, сыночек, слушай и внимай. Но делай по-своему, ведь часто это просто завистники,
литературные импотенты, которые знают, как надо делать то и это, но сами ничего сделать
не в состоянии и свою горькую печаль выливают потому на других в виде помоев. А я эти
Твои отступления люблю, Ты в них интересные истории рассказываешь, о которых я при
жизни и понятия не имела.
Да, и вот я, Тебе, сыночек, говорю, что после всех переживаний в амфитеатре хотела
спокойствие обрести и чем-то радостным и позитивным наполнить остаток моего дня
рождения. Тогда я на фейс-то зашла, решила Твои записи почитать. Но только Твои записи
совсем радости и успокоения не приносят, они адски грустные. Будто Ты сам себя к печали
кандалами приковал и только в печальном видишь смысл, словно лишь печаль Тебя
привлекает и только в ней Ты вдохновение находишь. А Ты ведь совсем не такой! Ты
ребенком веселый был, коленца всякие выкидывал, все смеялся и других смешил. Грустным
тоже бывал, конечно, но не больше, чем остальные, да вдобавок печаль свою от людей
скрывал, в себе носил. Плакать стыдился, и даже когда поплакать бы и надо, душу облегчить,
только губы закусывал и плакал в сердце своем. Но помню, как все-таки я застала Тебя
плачущим: Тебя растрогала судьба того немецкого парня из Будапешта, Ты ведь и сам хотел
быть таким.
А потом Ты только однажды плакал при мне — когда закончилась Твоя первая любовь:
Ты верил, что она будет вечной. И я тогда сказала, что в самом словосочетании «вечная
любовь» содержится обман, это то же самое, что и «вечное перо». Но Ты слушать не хотел,
продолжал любить, а она те же стихи уже другому в письмах посылала. Ты не хотел верить,
что когда-нибудь эта боль отступит и Ты будешь вспоминать свою первую любовь с
улыбкой, и единственное, что от нее останется — переоцененное прилагательное «первая».
Переоцененное потому, что куда более важными окажутся следующие любови, а
самой-самой важной — вообще последняя. Ты уж достаточно в своей жизни любовей
испытал, чтобы признать, что твоя старая матушка права была, не так ли, сыночек?
Но вернемся к Твоим писаниям.
Вот напишешь две страницы — и в эти две страницы пять трагедий впихнешь.
Все-то у Тебя друг друга без конца предают, страдания друг другу причиняют, жены не
любят мужей, мужья засыпают в чужих постелях, дети теряют родителей, родители детей,
священники призвание, а монахини чистоту. Человеческое счастье Ты пытаешься измерить в
процентах, любовь приравниваешь к сексуальному желанию, чувства на молекулы
разбираешь, сокровенное вписываешь в анкеты, грех, как Эйнштейн, препарируешь, каждый
мозг норовишь изучать в томографе, чтобы индивидуальность и смысл и даже душу на
диаграммах увидеть. В Боге Ты сомневаешься, в ад не веришь. У Тебя нет ничего
абсолютного, ни добра, ни зла в чистом виде, абсолютна для Тебя только скорость света в
пустоте. Поэзию Ты мешаешь с физикой, мистику называешь суеверием, а если что-то
невозможно измерить или объяснить с помощью уравнения — это Ты либо молчанием
обходишь, либо презрением обдаешь. Тогда на кой, сыночек, в Церковь-то Ты ходишь,
свечки за нас с Леоном ставишь? Ты растерян или боишься, вдруг и правда что-то перед
самым Началом было и после самого конца будет, чего еще пока ни в одной теории описать
не смогли, потому что этот Проект и правда был грандиозным. И на всей Земле
единственные, кто хоть что-то смог в том уразуметь, — неказистый Хокинг, да еще
Млодинов, что написали о том книгу, и она у нас в аду большим успехом пользуется и
вокруг нее много разговоров ходит.
Этот Хокинг считает, что Бог в Проекте участия принимать не должен был, хотя и мог,
что Он при возникновении Вселенной был совершенно ни при чем. В этом, сыночек,
признай, есть адский размах и дерзость, и я нисколько не сомневаюсь, что с господином
Хокингом на Страшном суде быстро разберутся и непременно к нам направят, без права
пересмотра приговора. Тем более что он ересь свою без конца повторяет и в газетах с
большим тиражом. Вот недавно хотел понравиться английской газете «Гардиан» и усиленно
богохульствовал, говоря — я процитирую, сыночек: «Вера в Небеса обетованные или в
загробную жизнь — всего лишь сказка для людей, которые боятся темноты и небытия».
Рассуждая о человеческом мозге, он сравнил его с «совершеннейшим компьютером» и
заключил, что «любой компьютер прекращает работать, если его процессор выходит из
строя». Я почему думаю, что утверждение о ненужности Бога при сотворении Вселенной
родилось в голове у Хокинга, а не у Млодинова: потому что Млодинов — сын еврейских
родителей. Отец его в концлагере, в Бухенвальде мучился — за то, что был участником
еврейского Сопротивления в нашем Ченстохове. Сам Млодинов некоторое время в кибутце в
Израиле жил. Так что нет, не от него это, от Хокинга в книге «Великий проект» рассуждения
о лишнем Боге. Вот когда он, Хокинг-то этот, на своей инвалидной коляске, оснащенной по
последнему слову техники, со всеми возможными хай-технологиями к нам в ад въедет — я
непременно у него спрошу, действительно ли он считает, что Бог был не нужен, или это
провокация с его стороны, чтобы воинствующему атеисту Докинзу32 из ближнего Оксфорда
понравиться.
Потому что книгу этого самого Докинза «Бог как иллюзия» я читала на каком-то
четверговом, что ли, семинаре у нас в аду, года два-три назад, и остался у меня осадок
неприятный — как от вредной ереси, за что здесь многие атеисты — особенно английские —
меня чуть ли не распять хотели.
У нас в аду все знают, что Докинз — это рычащий, лающий, с капающей изо рта пеной,
непривитый от бешенства ротвейлер Дарвина. А я Дарвина не люблю, он был
женоненавистником, и я ему этого простить не могу. Как-то он к нам на четверговый
семинар пожаловал, я ему это все в глаза и высказала. А после семинара мы с ним еще часа
четыре проговорили. Немножко тот разговор меня с ним примирил, но я уж пересказывать
содержание его не буду, а то получится слишком длинное отступление, потому что
Дарвин-то хоть и много говорит, сути избегать умудряется. Конечно, эволюция для него
очень и очень важна, но основоположником креационизма он быть не собирался. Он хотел
быть «немножко беременным», а ведь так не бывает. Твой отец Леон считал, что «немножко
беременными» бывают только политики, а уж в науке такое немыслимо, к счастью.
Дарвинизм для ада очень важен, он роль ада, как это ни парадоксально на первый
взгляд, подчеркивает, обосновывает ад в целом, а через то — и сами Небеса. И я на месте
папы римского уже давно начала бы процедуру канонизации сэра Чарльза Дарвина. Ведь
Дарвин и дарвинизм показали людям Вселенную без цели и смысла, в которой человек не
имеет особого значения, низвели Природу, Жизнь с пьедестала Божьего Замысла до игры
случая, лишенного нравственности, наполненного только смертью, насилием и сексом.
Следуя этой теории, наука описывает мир, в котором человек от животного ничем не
отличается — ведь его после смерти ожидает такая же пустота и небытие, как какую-нибудь
белку или крысу, а в конечном итоге смерть и небытие ожидает и весь его вид. Такая картина
мира для многих оказалась неприемлемой. Сам Дарвин не мог ее в полной мере принять и
говорил в печали: «Трудно поверить, что все эти прекраснейшие луга и спокойные поля
являются только декорациями для ужасающей, скрытой и непрекращающейся ни на минуту
борьбы за выживание». А его добрый товарищ и соратник, один из основоположников
теории эволюции, Альфред Рассел Уоллес, 33 и вовсе по такому случаю в спиритизм
подался. Благодаря теории Дарвина вид человеческий моментально потерял всякую цель и
смысл своего существования, а это не может не угнетать, ведь правда, сыночек? И чтобы
этот смысл и значение вернуть, наука должна теперь доказать, что разум человеческий
функционирует и после смерти физического тела, и не только функционирует, но и дальше
развивается. А то ведь, если, к примеру, Вселенную можно обмерить и взвесить, то и жизнь
человека, раз нет у нее никакой особой цели и смысла, можно свести к сухим цифрам и
научным данным, а людей рассматривать как статистические единицы и таким образом над
ними осуществлять контроль.
Вот и нужно заново религию возрождать, это даже Альберт Эйнштейн признал, когда
сказал, что наука не в состоянии предложить человеку высшей цели существования. А в
32 Клинтон Ричард Докинз (р. 1941) — английский этолог, эволюционный биолог и популяризатор науки;
активный атеист, критик креационизма и разумного замысла.
Маленький Каку, задавая свой вопрос, находился, несомненно, под влиянием буддизма,
ведь в буддизме нет никаких богов, есть лишь вечная вселенная, без начала и конца. И задал
самый главный теологический вопрос. В пятилетнем возрасте! И поскольку ответ он получил
весьма уклончивый, возможно, именно окончательный ответ Мичио Каку ищет до сих пор,
даже когда не пишет об этом открыто.
Человеческое любопытство, сдается мне, сыночек, становится все более разнузданным
и бесцеремонным, переходит всякие границы уважения к личному пространству Бога. Почти
четырнадцать миллиардов тотальной слежки и пристальнейшего внимания, и даже в эти
крохотусечные доли секунды — личное время Бога — не хотят оставить в покое. Но дьявол с
ними. Двадцать шесть, тринадцать, одиннадцать, сколько там еще измерений — пусть будут
все. Дай им Бог в этих измерениях не запутаться. Я вот тут подумала про эти нейтрино — ну,
тех, что в ЦЕРНе, дьявольски быстрые, что свет обогнали. Может, эти нейтрино себя сжали и
погнали из Женевы в Гран Сассо сжатые? В каком-нибудь пятом, одиннадцатом или
двадцать шестом измерении. Другие измерения широкой дугой обходя.
Впрочем, это только мои измышления.
А во вселенной о тринадцати измерениях вполне могло бы найтись такое, в котором
черный кот перебегает дорогу всем остальным измерениям, и в нем, разумеется, разместился
бы ад. Ты на фейсе иногда об этом пишешь, я Твои записи читаю внимательно. И если мне
от них становится слишком грустно, иду подслушивать исповеди, чтобы узнать, какие грехи
нынче в моде и кого нам тут, в аду, ожидать в будущем. На совсем-то уж тяжких, смертных
грехах останавливаться не буду, о них говорить интереса нет — они от века, с того момента,
как исповедь придумали, все те же, и никакого очарования в них не прибавилось. Но есть
некоторые такие сладкие, что я их прослушиваю по многу раз и прямо удовольствие
получаю.
Сейчас Пасха приближается, люди к исповедальням в очередь выстраиваются, и мне
есть что послушать. Недавно растрогала некая Бьянка семидесяти лет, монахиня из
Германии. Поразила своей искренностью, что редко бывает на исповеди. Она рассказала
скучающему старому священнику, который предпочитает исповедовать молодых барышень,
что она, конечно, монахиня, ей уж семьдесят, но вот пришла весна, настали теплые деньки,
она носит более легкие одеяния, и когда ее вдруг случайно касается красивый мужчина, —
она чувствует, как у нее в животе бабочки летают. Ведь она хоть и монахиня, но живая
женщина. В конце исповеди, полная раскаяния, она вымолвила, что постарается с этим
справиться и будет много молиться. Я эту запись слушаю и слушаю, и у меня на сердце
делается тепло, как в ее грешном животе с бабочками.
Подслушивала я также студентку Каролину, двадцати пяти лет, из Щецина. Странная
девушка, хочет с сексом подождать до вступления в брак, и у нее теперь серьезные
проблемы. Она уже три года встречается с парнем по имени Патрик. Он в Бога не верит и
ждать, естественно, не хочет. И когда они занимаются петтингом, Каролина дает слабину и
переходит границы дозволенного, а потом о том жалеет и плохо себя чувствует. И каждый
раз на исповедь идет. И так уж две или три недели, потому что Патрик парень
темпераментный и сдержанности в нем никакой нет. Она душу на исповеди очистит и
чувствует себя лучше до следующего раза, а он не за горами: не переступать границы она не
в силах. Эту Каролину я тоже перед сном порой слушаю и вспоминаю свои границы: мы с
Леоном не могли венчаться, а потому границы я сама устанавливала — глупая была и гордая
слишком и через это многих удовольствий себя лишила.
Иногда, так, для рефлексии, слушаю одну замужнюю женщину из окрестностей
Познани. Она исповедуется в стремлении к свободе — будто это грех какой. Она хорошая
мать, детей любит больше жизни, но женой на поводке быть не хотела. А хотела она иметь
время для себя, вечерами читала книги, вместо того чтобы возле мужа сидеть, за ручку его
держать и по голове гладить, в театр ездила и даже в оперу в крупные города. А муж не так
себе представлял мать семейства, обвинял ее в причудах и непослушании, даже в изменах,
совершенно необоснованно, и в конце концов руку на нее поднял. Она же почувствовала
себя запертой в клетке, перестала мужа любить и отказывала ему в близости. Он для другой
женщины мог бы стать прекрасным мужем, потому как хороший отец и семью свою считает
самым для себя святым, хотя и причинил ей боль своим насилием. Вот только она в его
понятия о семье не вписывается и рядом с ним счастливой себя чувствовать не может.
Слушая ее исповедь, я думала о Леоне: что бы я сделала, если бы он мне свободы не давал. Я
знаю одно: на исповедь точно бы не пошла. А у нее-то, у этой замужней, как стало ясно, не
только в свободе дело. У нее муж неделикатный, он ею как женщиной злоупотребляет,
использует для своего только удовольствия, быстро и часто, а она хотела бы романтикой
интимные отношения окружить.
Это перед Пасхой было, сыночек.
А на днях случилось у нас тут, в аду, свое 11/09/01. Хотя сейчас и не сентябрь, а май, и
случилось это — первого мая 2011 года. 01/05, значит. Утром началось: загудели на весь ад
сирены, а это бывает разве что в начале или конце мировой войны.
Усама к нам прибыл. Усама Бен Ладен собственной персоной.
Раком изъеденный. Но очень наш. Прежде всего, конечно, благодаря 11 сентября 2001
года, когда он свой грех соделал, с тех пор его в аду и ожидали. Некоторые приверженцы
другой религии хотели памятник ему при земной жизни поставить — мол, все равно к нам
прибудет, чего ждать-то? Но это было против идеологии ада. Гитлеру при жизни памятников
не ставили, Сталину не ставили — так почему Усаме вдруг ставить? Он убил-то всего три с
небольшим тысячи людей, а то, что сделал это более театрально и зрелищно, чем Сталин или
Гитлер (что у нас в аду, конечно, ценится) — так не надо забывать, что прежде технологи
другие были. И Си-эн-эн не было, и интернета. Около печей крематория Освенцима камер
телевизионных быть не могло по техническим причинам. Ватикан имеет свои энциклики, ад
— свои. От теории энциклики до практики энциклики в Ватикане проходит порой не одна
сотня лет, почему же в аду должно быть иначе? Ад во многом на Ватикан ориентируется,
чтобы ничего нового-то не выдумывать.
Ислам в аду представляет собой большую проблему, потому что у исламистов большой
процент избирателей, а это сказывается на результатах выборов. Но пока исторический
фактор действует, его никто не отменял, традиция плюс математика. Исламу-то тысяча
триста лет, а христианству — больше двух тысяч, то есть, по мнению христиан, ислам
находится в своем развитии примерно на уровне средневекового католицизма — времен
инквизиции и костров. Костров, на одном из которых сожгли, к примеру, Джордано Бруно,
когда он посмел мыслью выйти за пределы коперниковой солнечной системы и в своей
космологической теории предположил, что Солнце — всего-навсего одна из подобных звезд
и что во Вселенной могут быть и другие разумные цивилизации. Ну, такую грешную и
вредную идею Церковь, конечно, оставить без внимания не могла. Подобные мысли были
объявлены ересью, а их автор, не проявивший должного раскаяния и не отказавшийся от
своих завиральных идей, сожжен на костре. Совсем ведь недавно — в феврале 1600 года. Я
иногда недоумеваю: как нашему-то Копернику этой участи удалось избежать? Хотя
показательно, что когда в 1829 году в Варшаве было торжественное открытие памятника ему
и многие люди собрались воздать честь и хвалу торуньскому астроному — в этой огромной
толпе не оказалось ни одного католического священника. Но это я так, к слову.
В отношении ислама все о равноправии говорят.
Это похоже на то, как в Польше ратуют за квоты для женщин — мол, устанавливать
пора. Мудрые женщины этого не хотят — их это унижает. Мужчины тоже не хотят — за себя
опасаются. Геям это безразлично. Я пыталась понять, размышляла, кому это понадобилось?
Кто этого в Польше хочет? Кралл? Гретковска? Щука?34 Эгалитаризм какой-то. Настоящие
исламисты никаких квот, никакого равноправия для себя не требуют и в силу своей религии
веруют свято.
Да, ислам квот не хочет. Ислам, к сожалению, хочет все. В аду вокруг Усамы
образовалось исламское лобби, но пока они ничего существенного не добились. Ислам — это
ведь не Усама, убийство и террор к исламу отношения не имеют, о чем в аду знают все более
менее адекватные люди. В исламе любви куда больше, чем ненависти, там любви по-своему
даже больше, чем в христианстве. А Усама только себя любовью окружал, в других
ненависть звериную пробуждая. Что в аду, конечно, особо ценится.
Ну, следовательно, 1 мая 2011 года утром добрался до нас Усама. Сирены завыли,
вытащили меня из глубокого сна. Ты уж меня извини, мне этот Усама, как кол в заднице —
был, есть и будет. Ничего такого особенного он в историю зла не внес, уж и нельзя ничего
там добавить: убивал, воровал, прелюбодействовал, порно смотрел, дня святого не соблюдал,
пустым был внутри. Как большинство людей. Я просто могла бы, сыночек, зачитать Декалог
(десять заповедей) — и биография Усамы Бен Ладена была бы готова.
В любом случае, прибытие Усамы Бен Ладена стало действительно большим
событием для ада.
38 Santo subito! (ит.) — «Святой немедленно!» — так восклицали собравшиеся на площади Святого Петра
паломники в день похорон Иоанна Павла II.
Презентация представляла собой лекцию с серьезным названием «Как Мозг видит
бога?» Заглавная буква «М» в слове «мозг» и строчная «б» в слове «Бог» не случайны и
свидетельствуют о неразвитой политической интуиции господ ученых. Им, должно быть,
кажется, что если они «мозг» с большой буквы напишут, от Бога таким образом убудет. Но я
цепляться к мелочам не стану и к сути перейду, потому что этот вопрос — мозга как зрителя
— меня давным-давно очень интересует. Мудрый мой сыночек, который на химии,
нейробиологии и генетике собаку съел, прошу Тебя, послушай свою старую матушку, у
которой высшего образования нет, но которая до всего своим умом доходит и хочет с Тобой
своим видением вопроса поделиться.
Но для начала краткое объяснение.
Помнишь, Ты однажды женщине, чувствуя с ней необыкновенную близость, не только
свое тело, но и свою ДНК показал? Чтобы она узнала Тебя «всего, да самого нутра», так Ты
сам сказал. Она расхохоталась, ей это показалось абсурдным, бессмысленным и
невозможным. А Ты ее из теплой постели в спальне в холодную кухню привел, нашел в
ящике чайную ложку и попросил, чтобы она Тебе помогла две капли Твоей крови на эту
ложку капнуть, а для этого зубами кожу Твою на пальце перегрызла. Она, конечно, боль
Тебе причинять не хотела, но Ты настаивал, шепотом сладко уговаривал, палец свой
указательный ей в рот засовывал и просил сильно-сильно укусить. В конце концов женщина
— женщина же! — уступила и укусила. Тогда Ты повел ее в ванную, где она ожидала от
Тебя всяких милых непристойностей, но Ты ничего подобного не стал совершать. Капельку
шампуня выдавил на ложку со своей кровью и снова вернулся на кухню. На кровь,
смешанную с шампунем, высыпал щепотку кухонной соли и подождал, пока выпадет осадок.
Этот осадок Ты пропустил через фильтр кофеварки и поместил в маленький стаканчик, куда
долил немного водки и поставил стаканчик на час в морозилку. Пока он охлаждался, Ты
повел свою женщину в душ и там согревал горячей водой и жаром своего тела. А через час
привел разомлевшую, закутанную в теплый халат женщину снова на кухню и вытянул из
морозилки стаканчик. В нем появились тоненькие, как паутинка, беленькие, похожие на
шелковые нити волокна. Ты взял тонкую стеклянную соломинку, которую употребляешь для
смешивания зубровки с яблочным соком, навил на нее несколькими движениями эти
волокна, дыханием своим осушил и растворил в стакане воды. В этом стакане, сыночек,
величественно плавала твоя ДНК, что женщину, которая с Тобой была, впечатлило и
очаровало. Признаюсь, сыночек, уж мне лет-то немало, но кроме Тебя не знаю никого во
Вселенной, кто очаровывал бы женщин при помощи собственной ДНК. Ну да, Ты на весь
свет заявляешь про тождественность химии и любви, но чтобы уж ДНК, добытую из своей
крови, в это втягивать?! Все-таки это попахивает извращением, какого я у Тебя и не
подозревала. Считается нормальным, что поэт сначала перед женщиной обнажает душу, а уж
потом член, но Ты-то, оказывается, даже в такой интимной ситуации химию ставишь выше
поэзии и женщину пытаешься соблазнить не столько пенисом, сколько молекулами своими.
Впрочем, это я вспомнила, сыночек, только чтобы непосредственно к ДНК перейти,
которая связь с Богом имеет, ведь, как оказалось, Творца всего видимого и невидимого
человеческий мозг никогда не смог бы заметить, если бы не ген SLC18A2, ранее известный
под названием VMAT2, но недавно переименованный в «ген Бога».
Поначалу мне это непонятно было — как это, почему какая-то молекула решает, верит
человек в Бога или нет, любит он Творца или не любит. Это что же, сам Бог, сворачивая
ДНК, в нее эту особенность заложил? Но сейчас я скажу Тебе, как я это своим умом
понимаю, и если уж начну чушь пороть — Ты меня поправь.
Вот что я про это, начиная с химии и геном Бога заканчивая, думаю.
ДНК — это кислота. Дезоксирибонуклеиновая. Мне пока трудно в это поверить, но
Твои белокурые волосы, и цвет Твоих глаз, и Твой голос, который я так люблю, и Твои
вкусы и наклонности — все от этой кислоты происходит. Да, так и есть. Если посмотреть на
нее с химической точки зрения, она состоит из двух тонких ниточек, или цепочек,
образованных сахарами и фосфатами, и в ней встречаются четыре простых основания, два
азотистых, аденин и гуанин, и два пуриновых — цитозин и тимин. И на этом я химическую
часть закончу, потому как меня ни фосфаты, ни пурины, ни азотные основания не
интересуют. Я во всем этом наборе знаю только про сахара — ну, про сахар то есть. Так вот,
в построенной из сахара, фосфатов и азотистых оснований кислоте нити-то эти якобы
соединяются не случайно, а только попарно: аденин (А) соединяется с тимином (Т), а гуанин
(G) с цитозином (С). И никогда иначе. Так, будто А принадлежит только Т, а G — только С.
Впрочем, об этом уже дети в гимназии знают, ДНК давно перестала быть научным понятием,
но превратилась в явление культуры, в метафору человеческой природы.
Но вернемся к ДНК как я ее понимаю. Если бы спираль с картинки, которую я себе над
кроватью рядом с Распятым булавочками пришпилила, растянуть, она имела бы в длину
примерно два метра.
То есть такая приличной высоты лестница. Именно в виде лестницы я себе ДНК и
представляю: между двумя сахарно-фосфатными жердями сделаны ступеньки из спаренных
между собой оснований: АТ одна ступенька, CG другая, снова АТ — и так далее. Ступенек
этих много, очень много — около трех с половиной миллиардов. То есть в каждой клеточке,
в самом ее ядре, находится около двух метров свернутой в спираль химии. Самой важной,
как я вычитала в умных книжках, является та информация, которая возникает в результате
чередования этих ступенек. Только в последнее время люди смогли эту очередность для трех
с половиной миллиардов ступенек уловить, на это много денег выделили, потом долго
ждали, а потом некоторые себя очень уж умными почувствовали, впали в гордыню и стали
утверждать, что якобы подсмотрели карты Бога, когда Он с Вельзевулом в покер на Жизнь
играл. И теперь они якобы знают, что Бог эту партию в турнире Большого шлема выиграл. И
раз они все карты Бога видели — якобы и сами теперь с усами и вполне могут тоже
создавать Жизнь или по крайней мере улучшать ту, что уже имеется. Например, привлекая с
этой целью инженеров-генетиков, которые могут заставить корову давать в два раза больше
молока, но при этом травы совсем не кушать. А пока с коровами не очень получается, то
хоть соорудить двухметровой высоты пшеницу, которая не нуждается в поливе. Иногда мне
кажется, и я от этого в ужасе, что генетика, которой Ты так очарован, на опасно близкое
расстояние подобралась к метафизическим границам алхимии. И что в генетиках гордыни-то
поболе будет, чем в том Хокинге, Млодинове и Пенроузе.
И эта гордыня не впервой в них проявляется, ох не впервой. Я кое-что об этом знаю,
потому как регулярно посещаю бесплатные лекции по генетике в Поздненочном
Университете Третьего Возраста. Лектора я внимательно слушаю, а иногда задаю вопросы.
Открытие и финансирование этого учебного заведения я приняла с нескрываемой радостью,
мне оно напоминает средневековое научное общество. Такая Accademia dei Lincei, что в
переводе означает Академия Рысьеглазых, во главе с молодым итальянским красавцем
Федерико Чези.39
Учиться я очень люблю, особенно если бесплатно. Правда, мне это не всегда
свойственно было — если вспоминать земную-то жизнь. А Академия возникла тут от
безысходности — это выбор скорее негативно-превентивный, чем позитивный. Ад никак не
мог справиться с проблемой бессонницы, особенно у людей старшего поколения. Вместо
того чтобы спать и соблюдать тишину, они шатались по аду, мешали другим отдыхать,
грустными и трогательными голосами песни пели, а утром, конечно, все были усталые и
невыспавшиеся, и производительность от этого страдала. Апофеоз наступил, когда
страдающих инсомнией поймали на месте преступления — они горячо молились о
ниспослании им возможности уснуть, некоторые даже с молитвенниками в руках!
Наученный горьким опытом ад в репрессии и уголовный кодекс особо не верит, решено
было бороться с бессонницей по-другому: направить бессонницу старшего поколения, так
называемого третьего возраста, в нужное русло и использовать в собственных интересах. Так
и проголосовали за создание Поздненочного Университета Третьего Возраста — всего
несколько голосов против было. Но и они, сыночек, не в счет, потому что то были голоса
крикливых и омерзительных ортодоксов из НПППЭ (Независимой Партии Полной
Поддержки Эвтаназии), а там, как всем известно, одни ослы засели. Голосуют без понятия за
все самое худшее: за неконтролируемую эвтаназию, за аборт независимо от возраста плода,
за абортивные таблетки RU-486,40 чтобы их девочкам в школе бесплатно раздавали.
А это никуда уж не годится, нужно границы какие-то соблюдать. Я, например, могу
смириться с существованием этих таблеток, — но это же должен быть совсем крайний
случай. Когда проект закона о повсеместной доступности этой таблетки обсуждался, один
депутат — наш, сыночек, из Польши — сначала взывал к Небесам, потом слезную речь
обратил к депутатам и особенно депутаткам, потом грозил всем статьей 152. § 2. Уголовного
(польского, сыночек) Кодекса, обвинял НПППЭ в пособничестве абортам и склонению к
ним, а когда у него чуть ли не пена изо рта пошла, сорвал с себя галстук, разодрал белую
рубашку, упал перед трибуной и объявил о начале голодовки протеста.
Но это все, сыночек, так, к слову — это я чтобы Ты историческую обстановку уловил,
когда университет-то создавался.
К огромному удивлению создателей, ночной университет с самого начала стал
пользоваться огромной популярностью, и о нем вовсю заговорили в аду. Оказалось, пожилые
люди страдают не только от бессонницы, но и от информационного голода. Большинство
преподавателей делятся своими знаниями со «студентами» бесплатно, на общественных
началах, и это в определенном смысле решило финансовый вопрос, который поначалу стоял
очень остро: Ты только представь, сыночек, какие у нас тут корифеи-то. Если бы они
запросили гонорары в соответствии со своими неоспоримыми заслугами, как делают
некоторые экс-президенты, например, — университет бы по миру пошел. Но они этого не
сделали, сообразуясь с обстоятельствами и из уважения к почтенному возрасту «студентов».
А учеба-то у нас, сыночек, разнообразная, дисциплин много.
Вот теологию, например, интересно и с харизмой преподает Мартин Лютер, что
39 Федерико Чези (1585–1630) — итальянский князь, основатель Академии деи Линчеи, то есть Академии
«рысьеглазых» (1603), целью которой стало изучение и распространение научных знаний в области физики; на
ее гербе изображена рысь, которой приписывался острый взгляд, проникающий сквозь предметы. В 1611 году в
Академию вступил Галилео Галилей. В 1939 году слилась с распущенной Итальянской академией, а в 1944-м
преобразована в Национальную академию деи Линчеи.
41 Катарина фон Бора (1499–1552) — жена и ближайшая помощница немецкого церковного реформатора
Мартина Лютера; происходила из саксонского дворянского рода; воспитывалась в монастыре, где дала обет
стать монахиней; вместе с одиннадцатью другими монахинями бежала из монастыря к Лютеру; родила от него
шестерых детей.
43 Бигос — традиционное для польской, литовской и белорусской кухни блюдо из квашеной капусты и
мяса, напоминающее русские щи.
я на лекции Маркса хожу — уж больно экзотическая публика у него собирается. Когда Карл
Маркс, еврей, ручек своих физическим трудом не пачкавший отродясь, в зале находится,
приходят советский инженер-металлург, большевик по натуре Леонид Ильич Брежнев, и
Эрих Хонеккер, 44 немецкий политик, по профессии кровельщик, из которого, как из
пластилина, в Союзе вылепили коммуниста. Входят они в зал достойно, всегда за руки
держатся, а потом свой знаменитый «дружеский поцелуй» демонстрируют — охотно и к
удовольствию публики, а иногда и не один раз, если аудитория на «бис» вызывает.
В такие моменты антипольский до мутаций в генах Вячеслав Молотов, 45 участник
Октябрьской революции, а также Ульрих Фридрих Вильгельм Иоахим фон Риббентроп,46
торговец, ставший министром иностранных дел, не менее антипольский, встают со своих
стульев и начинают громко аплодировать. И если бы не Лев Давидович Троцкий, 47 который
начинает в знак протеста оглушительно мычать, не знаю, что бы я могла там учинить по
своему стервозному характеру. Потому как это для меня апокалиптическая аллегория
абсолютного антиполонизма. Брежнев хотел нашу Солидарность танками раздавить,
Хонеккер, по моему стойкому убеждению, никогда в душе не переставал быть нацистом,
только переименовался в коммуниста, а уж про Риббентропа и Молотова говорить нечего:
размашисто бумажку подписали такую антипольскую, что уж хуже и быть ничего не
может.48
Ведь эти джентльмены договорились между собой всадить нож в спину Польше в
соответствующий момент, который и настал 17 сентября 1939 года. Ты сам, сыночек, по
российскому «независимому» каналу, на польском языке — чтобы избежать ошибок,
явственно в октябре 2009 года это озвучил. И я это собственными ушами слышала — потому
что они, к моему удивлению, Твои слова не вырезали, а потом Леону во всех подробностях
пересказала, и он меня обнял и поцеловал. Но те объятия и поцелуи были исключительно
патриотическими, да и я в тот момент только патриотизм ощущала. А эротические мысли у
меня возникли потом, уже ночью, под воздействием стихов Лесьмана, 49 но было уже
поздно, потому как Леон уже далеко от меня был.
Относительно этого Троцкого-то, который помогает мне пережить антипольский
апокалипсис, я, сыночек, не обольщаюсь: что ни говори, а он был коммуняка. Уровнем
46 Ульрих Фридрих Вильгельм Иоахим фон Риббентроп (1893–1946) — один из главных военных
преступников фашистской Германии; в 1930 г., будучи агентом по продаже шампанских вин, примкнул к
нацистской партии и вскоре стал одним из приближенных Гитлера. В 1936–1939 г. посол в Лондоне; в
1938–1945 г. министр иностранных дел. Казнен по приговору Международного военного трибунала в
Нюрнберге.
47 Лев Давидович Троцкий (наст, имя Лейба Давидович Бронштейн; 1879–1940) — деятель международного
коммунистического движения, теоретик марксизма; один из организаторов Октябрьской революции и
создателей Красной армии; основатель и идеолог Коминтерна; с 1923 года лидер внутрипартийной оппозиции;
в 1927 году снят со всех постов и отправлен в ссылку; в 1929 году выслан за пределы СССР. В последние годы
проживал в Мексике, где и был убит по приказу Сталина агентом НКВД.
48 Имеется в виду Договор о ненападении между СССР и Германией, или Пакт Молотова-Риббентропа,
подписанный в Москве 23 августа 1939 года.
50 Фрида Кало (полн. Имя Магдалена Кармен Фрида Кало-и-Кальдерон; 1907–1954) — мексиканская
художница, наиболее известная своими автопортретами; жена Диего Риверы. В детстве перенесла
полиомиелит, после чего на всю жизнь осталась хромой; в 17 лет попала в тяжелейшую аварию, чудом осталась
жива; из-за тройного перелома позвоночника навсегда осталась прикованной к постели.
54 Грегор Иоганн Мендель (1822–1884) — австрийский биолог и ботаник, сыгравший огромную роль в
развитии представления о наследственности; законы Менделя — первый шаг на пути к современной генетике.
поклонники генетики бывают.
В последний раз никому не известный слушатель Клаусон после лекции, с трибуны, а
не с экрана, рассказал необыкновенно интересную и в то же время ужасную историю. На
Земле он был простым, грешным, но искренним человеком, каким и здесь остается. С 1899
года носит в себе болезненное воспоминание о том, как в тюремной больнице штата Индиана
в США одному врачу по имени Гарри Шарп (что переводится как Гарри Острый) признался,
что никак не может удержаться от мастурбации, занимается ею с двенадцати лет и даже впал
от этого в определенную зависимость. Это, конечно, не совсем нормально, но встречается —
и лечится различными способами. Однако на переломе девятнадцатого и двадцатого веков
мастурбация была синонимом дегенерации. Этот Острый-то доктор так рассказ Клаусона
воспринял и без особых размышлений легким движением руки со скальпелем причинное
место пациенту отчекрыжил. А потом где только мог раструбил о том, что вылечил
заключенного «от зависимости». Еще он много говорил об экономическом и общественном
значении своего метода «чик по яйцам»: можно сэкономить огромное количество денег,
оставляя на свободе дегенератов и прочих нуждающихся в изоляции в тюрьме или дурдоме
— потому что они своей дурной наследственности потомству не передадут. Один взмах
скальпелем — и на налогах огромные суммы удастся сэкономить. В интересах
налогоплательщиков и американской отчизны (тогда все так делалось). Заслуги доктора
Острого на этом не заканчиваются — он еще активно занимался лоббированием своего
«метода», и благодаря ему в 1907 году в штате Индиана был принят закон о принудительной
стерилизации «уголовников, насильников, идиотов и недоумков». Конец цитаты. А решение
о том, кто является недоумком или идиотом, принимается судом присяжных, то есть
обычными людьми. Этот закон из Индианы как зараза распространился на другие штаты и со
всей строгостью исполнялся. Как, например, в солнечной Калифорнии, где решением суда с
тех пор и до 1941 года было принудительно стерилизовано около 30 тысяч мужчин.
Прежде чем началось триумфальное шествие генетики, состоялся жалобный парад
евгеники. Евгеника — это если на польский перевести «хорошего рода», «породистый»
значит. Первый факел зажег тот доктор Острый из Индианы, недрогнувшей рукой
отчекрыживший хозяйство безобидному онанисту. Потом вроде насчет евгеники поутихло.
Но ненадолго. В 1916 году некий Мэдисон Грант,55 состоятельный нью-йоркец и близкий
приятель президента Теодора Рузвельта, опубликовал неожиданный евгенический труд, в
котором доказывал преимущества представителей нордических (арийских) народов перед
ненордическими. То есть раз баба Марта у нас славянка, я славянка, Леон славянин, Ты,
сыночек, на пару со своим страшим братом Казичком, тоже по рождению славянин — то, по
мнению этого Мэдисона Гранта, мы являемся «бесполезной, ничего не стоящей массой». И
поскольку мы, сыночек, арийцами не были и никогда не станем — надо от нас на сквозняке
времени как-то избавиться — повырезать, как паршивых, черных овец в стаде.
Грант своими бреднями многих эффективно заразил, например — несостоявшегося
австрийского художника, который звался Адольф Гитлер, чему в сегодняшней перспективе,
конечно, трудно удивляться. Адольф относился к бездарному учению Гранта как к Библии и
твердо решил его идеи в жизнь воплотить. Перед этим он в безумии своем «Майн кампф»
сочинил и там, на странице 118, воздал хвалу евгенике: «Людям физически или психически
больным, а также ничего не стоящим нельзя обрекать на подобные страдания своих детей».
Когда возник Третий рейх, только в течение первых трех лет было стерилизовано более 225
тысяч людей. Правая рука Гитлера, некий Генрих Гиммлер, глава СС, посвятивший свою
жизнь повернутому на евгенике Гитлеру, в 1935 году на съезде НСДАП в Нюрнберге зачитал
постановление «О защите германской крови и германской чести». Это постановление — не
что иное, как перевод евгеники нестрашного американского чудака Мэдисона на язык
55 Мэдисон Грант (1865–1937) — американский юрист, историк, евгенетик. Выступал против притока в
Америку «нежелательных расовых групп», ибо, по его мнению, это должно неизбежно привести к «расовой
деградации».
концентрационных лагерей с крематориями и газовыми камерами. Твой отец, Леон, если по
сути, из-за той евгеники и пострадал. А я в Гдыни из-за нее должна была с эсэсовцами
полонезы танцевать. Потому, сыночек, когда я про эту евгенику-то слышу — так у меня уши
широко-широко открываются, как будто с петель слететь хотят, в них начинает звучать
Шопен и во всем теле образуется неприятное напряжение. Нормальные-то женщины полонез
на выпускном вечере танцуют, такие ассоциации у них. А у меня, сыночек, нет. У меня и
аттестата нету, и бала, значит, никакого не было и быть не могло.
А евгеника, пока не показала свое истинное лицо, была обворожительной
недостижимой научной мечтой, которой соблазнились многие неглупые люди, не только
ослепленные ненавистью нацисты. Например, в Англии известный писатель и уважаемый
культурный деятель, Бернард Шоу, увлекался евгеникой и даже пропагандировал ее
по-всякому в своих произведениях. Уж не знаю, стыдился ли он этого потом, но по всему,
думаю — да, стыдился. И не только Англия обманулась «прогрессивностью» новой
науки-евгеники. И в нашей любимой Польше посеяла она свои семена и вызвала
замешательства в лучших головах. А под этими головами бились в груди прекрасные,
чувствительные сердца — например, сердце Януша Корчака, ведь он тоже поддался обаянию
евгеники. И даже стерилизацию поддерживал. К моему великому, сыночек, удивлению. А
кроме Корчака — еще и Зеленски Тадеуш Камил Марчиян, более известный как
Бой-Зеленский, польский педиатр, гинеколог, поэт и переводчик с французского, тоже
говорил о кастрации «генетических банкротов». Я сама, сыночек, Бойя читать люблю, и
ничего с этим не поделаешь. Впрочем, я опять ударилась в длинное отступление, за что
прошу у Тебя, сыночек, прощения. Я же, собственно, все о гене Бога хочу Тебе рассказать,
ибо это главное, что у меня сейчас на сердце-то лежит.
Информация, заложенная в очередности ступенек ДНК лестницы, была величайшей
тайной Бога. Потому что все, видимо, от этой очередности зависит. Ступени во всех
лестницах приблизительно одинаковые, исключая полиморфизм. Информация! И ничто
другое. Информация, сыночек, она самая. Любовница Твоя, по которой Ты испытываешь
страшный и неутолимый голод и без которой жизнь кажется Тебе пыткой. Информация,
которая для Тебя теперь как наркотик для наркомана. Когда утром Ты встаешь, то прежде
чем в сортир сходить, а потом в окно посмотреть — на небо, на солнце — и мою душу этим
порадовать, Ты, сыночек, первым делом к компьютеру направляешься и информацию, как
дозу свежего кокаина, употребляешь.
Информация в ДНК ловко закодирована. В генах. Человек представляет собой не что
иное, как протеины, в чем Ты, сыночек, постоянно убеждаешь мир. Протеинами являются
белки, протеинами являются энзимы, без которых не может состояться ни одна химическая
реакция. Протеинами являются гормоны, которые сделали из Тебя парня, хотя я, признаться,
после Казичка мечтала о девочке. Протеинами являются все эти маленькие реле в мозгу,
которые называются нейромедиаторами — такие, как серотонин и допамин — и
информируют мозг о том, к примеру, что человек находится в отчаянии.
Человек является протеином, и даже сам Бог, по всей видимости, тоже является
протеином. Вслух об этом, правда, пока никто не осмеливается говорить, даже у нас в Аду.
Каким именно Ты или Казичек будешь протеином — решает ДНК, которая соединяет мою и
Леона ДНК в непонятном чуде наследования, и при этом каждый человек — это
индивидуальный набор протеинов. Из одних протеинов состоял этот мерзавец Гесс, из
других — наш Войтыла, а еще из других — мать Тереза, которая в Калькутте много добрых
дел после себя оставила. И несмотря на это, у всех них — и у Гесса, и у Войтылы, и у матери
Терезы — каждый протеин состоит из двадцати одних и тех же аминокислот, подробно
рассматривать которые здесь я не буду по причине нехватки места. Всего только двадцать
аминокислот себе Творец запланировал в замысле своем — скорей всего, по лени. Двадцать
разных кирпичиков, из которых возникают всевозможные и многообразные здания,
называемые протеинами. Это, в общем-то, не так и мало, если вспомнить, что латинский
алфавит, например, состоит из 32 букв всего, а книг, ими написанных, может существовать
бесчисленное количество. Какие кирпичи будут употребляться в строительстве — это
решает очередность ступенек ДНК. И вот здесь и начинается божья магия манипулирования
информацией. Три чередующихся основания ступенек ДНК кодируют конкретную
аминокислоту. Например, ATG кодирует метионин, а ее палиндром (это если слово «унитаз»
задом наперед прочитать — тоже будет палиндром) GTA — совсем другую аминокислоту,
валин. Метионин и валин по сути своей такие же разные, как, например, скромный,
спокойный и тихий Далай Лама и, к примеру, крикливый, дерзкий и мне лично неприятный
Сильвио Берлускони, которого здесь, у нас, уже с нетерпением и ажиотажем ожидают
женщины постарше и с тихим ужасом — молодые и несовершеннолетние. Группы ступенек
на лестнице ДНК создают иногда цепочки — следующие друг за другом в определенной
последовательности AT-GC-TA-CG. Каждое из этих сочетаний особенное, потому что
каждый протеин создает свою святую троицу оснований. Короче говоря, троица эта и
кодирует протеин. Такую цепочку, которая кодирует протеин, люди и назвали геном. Идет
себе трубочист по растянутой лесенке ДНК, и время от времени на ступеньки генов
ботинками наступает. В каком-то месте он вдруг ген пропускает, дальше по ступенькам
поднимается и снова ставит ногу в ботинке на первую ступеньку следующего гена —
например, на меланин, который отвечает за цвет кожи. Таких неожиданностей на пути
трубочиста встретится около 35 тысяч — потому что люди в своей ДНК «всего» 35 тысяч
генов имеют. Для многих хомо сапиенс этот факт стал унижающей их достоинство
неожиданностью, ведь даже самый обычный сорняк арабидопсис Таля, резушка, имеет
двадцать пять тысяч генов, хотя при этом не умеет, к примеру, лаять или мяукать. Люди
хотят всего как можно больше — не только денег, власти, счастья, любовниц, привилегий —
но и генов. Больше, чем у шимпанзе, чем у слона, чем у дельфина, чем у соседа с верхнего
этажа, которых хоть и ездит на последней модели «Вольво», по лицу видать, что в его геноме
генов меньше, чем в моем. Но это же неправда. Сосед с верхнего этажа, несмотря на
«Вольво», имеет генов ровно столько, сколько и я, только его гены «незначительно»
отличаются от моих — некоторые ступеньки в лесенке у него другие. У неродственников
они повторяются редко — раз на тысячу. Если сосед не является моим кузеном — его геном
содержит приблизительно три с половиной миллиона отличий от моего (три с половиной
миллиарда ступенек, деленные на тысячу, — как раз получается три с половиной миллиона).
Я отличаюсь от него в три с половиной миллиона раз. Для многих завистливых людей это
может стать некоторым утешением. Хоть то радость, хотя и несколько преждевременная,
потому что геном, скажем, детеныша обезьяны бонобо отличается от генома того же соседа,
который на «Вольво» разъезжает и все новых девушек все более юных в нем катает, лишь
тем, что сотая ступенька в его лесенке немного другая — отсюда опять же три с половиной
миллиона различий. Трубочист под ботинками своими разницы бы никакой не почувствовал,
вполне мог подумать, что топочет по геному обезьяны, а это был бы, к примеру, геном
видного политика из Варшавы. Люди-то считают, что они от остальных живых существ и
друг от друга отличаются. И хуже того — охотно верят, что они всех лучше, совершеннее.
Лелеют ни на чем не основанное заблуждение, что Бог им особое внимание уделил при
создании и в этой их ДНК закодировал послание в вечность. Доказать это утверждение
невозможно, так что, по-видимому, придется смириться с тем, что Бог с матрицей работал,
всех людей хотел сделать одинаковыми. Иногда, правда, может, от усталости, вполне
объяснимой и естественной, или невнимания у Него получался полиморфизм. Эти отличия,
что в среднем появляются раз на тысячу случаев — и называются полиморфизмом.
Вот Ты, сыночек, — полиморфное соответствие Казичка, а Адольф Гитлер — Януша
Корчака.
Такие странные, порой до раздражения абсурдные выбросы производит иногда
генетика. Одним из них является горячо обсуждаемый сейчас в аду полиморфизм на основе
гена SLC18A2, известный под предварительным названием VMAT2, о котором я, сыночек, в
своих длинных отступлениях не раз уж упоминала. У этого полиморфизма есть собственное
имя — А33050C: ученые всему дают непонятные порядковые названия. Нормальные-то,
простые люди их ни хрена понять не способны, отчего ученые-то, гении, впадают в
недоумение. Я двух ученых в мир через кесарево сечение привела, собственной грудью
выкормила, так что меня такими дешевыми фокусами не возьмешь, у меня свое понимание
имеется, а ежели ума своего вдруг не хватит, я www.google.hell терпеливо облазаю и нужные
знания получу.
Полиморфизм А33050C в гене VMAT2 локализован на десятой хромосоме, что в аду
незамедлительно соединили с Декалогом. Полиморфизм, то есть присутствие разных
ступеней в лестнице на отрезке гена VMAT2, заключается в том, что некоторые индивиды
имеют С3350А, некоторые С3350C, другие А3350C, а еще — А3350А. То есть у одних в
троице, превращаемой в аминокислоты, есть пара СС, у других — СА, у третьих — АС, а у
четвертых — АА. В аду эти уравнения немедленно переиначили и истолковали по-своему:
СС-Христос/Христос, АС-Антихрист/Христос, СА-Христос/Антихрист,
АА-Антихрист/Антихрист. Короче, цитозин стал у них Христом, а аденин Антихристом. О
новых названиях гуанина и тимина я пока не слышала. А уж когда про Антихриста, Христа и
Десять заповедей все решили, доктора принялись этот ген VMAT2 внимательно изучать на
предмет того, что хорошего — а для ада, конечно, актуальнее и приятнее «что плохого» —
он человеку несет. И оказалось, что ген VMAT2 кодирует протеин, который упаковывает
серотонин и допамин. Такой конвертик, как на почте. В этот конвертик помещаются
серотонин и допамин (а также другие моноамины, о которых не стану распространяться), и
пакет посылается к синапсам, передатчикам сигналов между нейронами мозга. До синапса
доходят только хорошо упакованные конвертики с допамином и серотонином, плохо
упакованные не доходят. Хорошо упакованные происходят, как выяснилось, от гена VMAT2
с полиморфизмом СС, СА или АС, плохо упакованные — от АА. То есть ступени СС, АС,
СА на лесенке ДНК в гене VMAT2 производят лучшую «упаковку» для серотонина и
допамина, благодаря чему те благополучно добираются до синапсов в мозге, а ступени АА
на это не способны.
Ты спросишь: что общего имеет с Богом весь этот скучный рассказ о том, что Ты и
так прекрасно знаешь? Ты со своей депрессией одиннадцать лет дело имел и, разумеется, в
курсе, что ленивый серотонин сам не перескакивает через щель между нейронами, которую
ученые назвали синапсом. Так что же общего имеют допамин и серотонин с Богом?
Представь себе, сыночек, две ситуации.
Девочка-подросток из Лос-Анджелеса по имени Джейн проглотила таблетку экстази и
теперь зажигает на дискотеке под музыку в ритмах хауса. И тут же выплясывает ее ровесник
Крис, который незадолго до того втянул добрую понюшку отличного кокаина. Кокаин,
экстази и галлюциногенные грибы имеют с Богом очень много общего.
Джейн словно пребывает в трансе. Она чувствует свою связь с каждым человеком на
танцполе, чувствует радость, счастье, благодарность. И танцует свой мистический танец
благодарности. Ее переполняет безграничная любовь ко всем и всему видимому и
невидимому. Но прежде всего ей представляется, что она бесконечно близка к Богу. Джейн
проглотила N-(2 — (1,3-бензодиоксол-5-ил) — 1-метилэтил) — N-метиламина; для простоты
и удобства это вещество называется экстази. Для Джейн все кажутся близкими, словно все
вокруг давние друзья. У нее нет врагов. Кругом только потенциальные любовники, и в мире
нет войн, сплошной мир. Джейн в своем танце счастья перемещается по танцполу и ласково
и нежно дотрагивается до лиц незнакомых, чужих людей. Так что если, сыночек, Тебе с
друзьями доведется оказаться в каком-нибудь клубе и нежное создание, совершенно Тебе не
знакомое, начнет Тебе щеки оглаживать — уж будь уверен, это создание закинулось —
таблеткой экстази. Как Джейн, синапсы в мозге которой сейчас распаковывают конвертики с
серотонином, запакованные геном VMAT2.
Крис танцует рядом с Джейн. Но только недолго, одну минутку, а потом от нее
отдаляется. Потому что Джейн танцует ногами по паркету, а Крис — он давно выше этого.
Он поднялся над паркетом и носится теперь над ним. Он — лучший танцовщик во
Вселенной. Единственный и неповторимый. Он не чувствует себя близким к Богу — он и
есть Бог. Крис разнюхал (1R, 2R, 3S, 58)-3-(бензоилокси)-8-метил-8-азабицикло(3.2.1)
октано-2-карбоксилан метила, который для удобства и простоты носит название кокаин.
Синапсы его мозга сейчас распаковывают конвертики с допамином, упакованные с помощью
гена VMAT2.
За столиком недалеко от танцпола, где Джейн ощущает близость к Богу, а Крис
ощущает себя Богом, сидит Михаэль и спокойненько, не обращая внимания на музыку,
переваривает порцию кушанья из грибов, которое принес официант. Это, конечно, не
обычные грибы — не белые, не маслята, не опята, не сыроежки или рыжики, которых
обожал собирать в лесу Леон, и нам с бабой Мартой приходилось их вечно чистить, мыть и
обрабатывать. Грибы, которые сейчас перевариваются в желудке и кишках Михаэля,
волшебные, потому что содержат псиллоцибы, или, по-научному, диводорофосфоран
3-(2-демитилами-ноэтил)-4-индолилу. Михаэль, сидя и переваривая, галлюцинирует. В один
прекрасный момент ему нужно пойти в туалет. Пепел сигареты, падающий в писсуар,
кажется ему роскошным черным жемчугом, подобный которому встречается, пожалуй,
только на Бора-Бора. Михаэль перестает чувствовать время, душа его покидает тело, и он
ощущает невыразимое единение с Вселенной, и невиданная Божественная доброта
наполняет его, а в это время синапсы один за другим распаковывают в его мозгу серотонин,
но происходит это иначе, не так, как при приеме экстази. А конвертики с серотонином вновь
предоставлены геном VMAT2.
Один-единственный вывод напрашивается, стоит проанализировать все, что
происходит в этой не совсем обычной дискотеке: допамин и серотонин, упакованные
должным образом через ген VMAT2, облегчают человеку сближение с Богом. Но происходит
это при посредничестве VMAT2, обладающего соответствующим полиморфизмом.
Но не обязательно себя «загружать», чтобы почувствовать близость к Богу и
единение с Ним.
Хотя это, бесспорно помогает, как доказывает эксперимент доктора из Гарварда, Панке
Уолтера, теолога и врача по профессии. Этот Уолтер 20 апреля 1962 года, у меня как раз был
день рождения, в пятницу, причем не в обычную пятницу, а в Великую, Страстную,
пригласил двадцать студентов теологической школы в часовню на торжественную мессу.
Условием участия студентов в эксперименте была исключительно добрая воля, никакого
принуждения. Десяти студентам он дал проглотить перед мессой тридцать миллиграммов
псиллоцибов, о которых мы говорили выше, а другой десятке — витамин В3, известный
также под названием РР, а Тебе, сыночек, от глубины Твоих познаний в химии, знакомый
как никотиновая кислота. Замысел Уолтера был хитроумным, ведь В3 — не обычное
плацебо. В большой концентрации он вызывает различные физиологические реакции, такие,
как румянец, приливы жара, как у женщин во время климакса, и ощущение, что под кожей
что-то шевелится, но — тут-то и зарыта собака — психоактивности она вообще не
проявляет. Студенты, с которыми Уолтер договорился об эксперименте, не были в курсе, что
конкретно глотают, знали лишь, что цель доктора Уолтера — установить, действительно ли
энтеогены, то есть психоактивные вещества, употребляемые в течение тысячелетий в
контексте религиозном, спиритическом или шаманском, оказывают некое воздействие. Обе
группы верили, что во время мессы будут находиться под воздействием псиллоцибов и своей
веры в Господа Всемогущего. Проглотив таблетки, студенты приняли активное участие в
религиозном переживании торжественной мессы, посвященной Распятию. А после мессы
сдали отчеты о своих ощущениях. Именно эти отчеты сделали эксперимент Панке Уолтера
известным во всем мире как «эксперимент Великой пятницы», или «эксперимент в часовне
Марш», который занесли во все энциклопедии. Из тех десяти студентов, кто перед мессой
получил псиллоцибы, девять во время мессы испытали мистические или религиозные
переживания, которые до сих пор не испытывали, в то время как во второй группе, которая
получила витамин РР, такого рода переживания испытал лишь один студент. Этот результат
я комментировать не буду, считать-то Ты и сам хорошо обучен. Добавлю лишь, что Панке
этот эксперимент задумал и провел именно в шестьдесят втором, а не пятью годами позже, а
то ведь мог и в тюрьму американскую угодить — в 1967-м псиллоцибы были объявлены вне
закона, как и легальное до того времени ЛСД. К огромной радости ада в конечном итоге, ибо
преступность, связанная с наркотиками, выросла в результате многократно.
Раз уж мы заговорили о наркотиках, вере и эффекте плацебо, я Тебе скажу, иногда мне
кажется, будто целительная для души (а иногда и тела) вера в Бога на самом деле тоже такое
плацебо. А что если боги — неважно, из какой религии — на самом деле не что иное, как
наркотики, в химическом составе которых нет никакого действующего вещества? Мы
поверили, что оно там есть, и по причине собственной сильной веры в то, что должно
действовать, попали в зависимость. Мне вспоминается рассказ известного чешского
психиатра Олдржиха Винаржа. В урезанной он-лайн версии, поскольку эти тупицы из отдела
пропаганды ада уже восемнадцать лет никак не соберутся рассмотреть мои заявки на
бумажную версию. Думаю, что они их и не читают.
Но я не об этом. Как-то к Олдржиху Винаржу пришла на прием женщина, страдающая
болями. У нее болело буквально все тело. Олдржих понял, что эти боли маскируют
депрессию. На боль отлично действует морфин — снимает ее напрочь. И Винарж начал
лечить эту женщину морфином. На самом-то деле он впрыскивал ей под кожу не что иное,
как обычный физиологический солевой раствор. Действовало чудесно! Пациентка вдруг
уверовала в Бога, а ведь чехи в массе своей атеисты. Боли у нее от физиологического
раствора проходили. Она прибегала к Винаржу к десяти утра, как в церковь на утреннюю
мессу. А однажды доктор Винарж уехал в отпуск, и когда вернулся — у этой женщины были
все признаки морфиновой ломки, потому что во время его отсутствия ей никто уколы
солевого раствора не делал. У меня в мозгу, сыночек, это как-то удивительно соединилось с
мыслью о Боге как плацебо. Но это так, к слову.
Картинку из той блудной дискотеки в варварско-декадентском Лос-Анджелесе я
нарисовала лишь для того, чтобы продемонстрировать: серотонин, допамин и еще
обойденный мной вниманием моноамин облегчают восприятие Бога. Но ведь жизнь — не
дискотека. И мало кто, обдолбанный экстази, кокаином или псиллоцибами, спешит на мессу
в церковь. В лучшем случае это случается наутро, под воздействием остатков
неразложившегося еще в печени этанола, — то есть с похмелья.
Религиозность, которая является лишь одним из показателей трансцедентальности (а
эта штука намного больше, чем Бог и Ко, мне сам Абрахам Маслоу о ней рассказывал), сама
по себе ад не особо беспокоит. У нас здесь такое количество верующих грешников —
больше, чем песчинок на пляже. Трансцедентальность, сыночек, это нечто большее, чем
посты, службы, таинства, пасхальная исповедь или вечерние молитвы, к которым я вас с
Казичком так упорно призывала и которые вы, по лености и недомыслию, никогда не
исполняли. Трансцедентальность — это ощущение своего единства со всем видимым и
невидимым, полное забвение себя как индивидуальности и растворение в прекрасной,
чудесной вселенной, частью которой ты являешься. Трансцедентальность — это
мироцентризм, в противовес антропоцентризму, так я, сыночек, понимаю. При этом люди
ощущают прикосновение вселенной как исключительное благо, желают добра всему сущему.
И скалам, и морям, и деревьям, и цветам, и муравьям, и ежам, и белкам, и гиенам, и
жирафам… и людям прежде всего. Те, кто прикоснулся к трансцедентальности, хотят всегда
быть на высоте. А это для ада самый страшный кошмар.
Для Ада не может быть ничего хуже, чем безгрешный трансцедентальный атеист.
Честно Тебе признаюсь, этот ужас ада я понимаю и разделяю. Здесь проблема
трансцедентальности — горячая тема, и местные обитатели вносят различные инициативы,
как ее влияние на Земле ослабить, а на различные проекты и исследования в этой области
выделяются огромные средства. Но толку пока немного. В аду пытаются анализировать
механизм возникновения трансцедентальности у людей, методы и техники ее измерения. И
альтернативы земным техникам ад предложить пока не в состоянии, что часто является на
митингах оппозиции аргументом, чтобы всех этих «высоколобых»'разогнать к чертям
собачьим, а освободившиеся средства направить на зарплаты учителям, которые как-никак
«работают на переднем фронте борьбы за грех». Это, конечно, чистой воды популизм, и
больше ничего.
Но вернусь к трансцедентальности, сыночек, ибо она много общего с геном Бога имеет.
На Земле для ее измерения применяется всего одна методика, созданная мудрым
американским врачом и одновременно генетиком Робертом К. Клонингером, который в
восьмидесятых годах прошлого столетия разработал тест и широко распространил его среди
коллег — психологов, антропологов, нейробиологов, социологов, теологов и прочих «логов».
Если четко и честно ответить на вопросы этого теста, можно вычислить собственную
трансцедентальность. Многие завистники и противники Клонингера пытались оспаривать
достоверность получаемых результатов, но ничего не добились, и тест Клонингера, который
носит название TCI, и сегодня остается наиболее точным и признанным средством
измерения человеческой трансцедентальности. Если кто-то в этом тесте — к примеру Ты, ну
чисто гипотетически! — набирает 99 баллов, это значит, что его трансцедентальность
сравнима с той, которую приобрел буддистский монах, долгие годы медитировавший,
использовавший практики дзен-буддизма, и практически достигший в просветлении уровня
самого Будды. Если же испытуемый набирает два балла, скорее всего перед нами политик,
который из всех вопросов теста понял лишь два, да к тому же, отвечая на них, рефлекторно
наврал.
И вот наконец, сыночек, я вплотную приближаюсь к выводам о гене Бога, о котором,
собственно, и собиралась сказать. Результаты теста Клонингера для репрезентативной
группы случайно выбранных людей были собраны. У всех этих людей генетическими
методами был установлен полиморфизм А3350C на гене SLC18A2. Оказалось, что люди с
полиморфизмом СС, СА, АС в тестах Клонингера достигали значительно более высоких
результатов по сравнению с носителями полиморфизма АА. Сочетание оснований АА, то
есть Антихрист/Антихрист, коррелирует со значительно более низкими значениями
трансцедентальности. Люди, которые имеют основание С (Христово, ну, ты помнишь!) у
гена, транспортирующего серотонин и допамин, более трансцедентальны. Получается,
только цитозин в соответствующем месте и имеет влияние на восприятие и понимание
Вселенной: от любви к природе до любви к Богу, от ощущения единства со всем миром до
готовности к самопожертвованию ради улучшения этой самой Вселенной. Поэтому ген
SLC18A2, более известный как SLC18A2, называется еще геном Бога. Само объяснение
полиморфизма А33050C на гене VMAT2 в контексте близости влияния Неба вызвало
большой переполох в аду, что неудивительно. Здесь ждут от своих ученых, что те изобретут
эффективный научный способ заставить эти СС, АС или СА мутировать в полиморфизм АА,
для ада весьма удобный и желательный, и повсеместно эту методику распространять. Но
никаких конкретных проектов пока не предвидится, все, как и прежде, зависит от
невнимательности Бога, который VMAT2 случайно метит двумя А. Бог все-таки, как видно,
ошибается редко, и такие мутанты, как Гитлер, Сталин и компания в истории появляются
редко… ну, или нечасто. В последнее время здесь выделен на науку адски большой бюджет,
и не исключено, что проект «Ген Бога» получит дополнительное финансирование.
Думала я, думала об этом гене Бога, о полиморфизме на VMAT2 десятой хромосомы —
и такая меня, сыночек, охватила по Тебе тоска, аж серотонина на синапсах не хватило, он во
мне просто полностью уничтожился. А это для гена Бога вредно. Если бы в аду были леса и в
них росли волшебные грибы, я бы, сыночек, в эти леса отправилась и пожирала бы эти
грибы, как первую клубнику весной, чтобы хоть сколько этого псиллоциба из серединки
извлечь, максимально себя одурманить и тоску эту уменьшить. Или купила бы у дилера на
последние деньги маленькую понюшку кокаина, а то и таблетку экстази — и отдалась бы
воспоминаниям о Тебе. Какой Ты был маленький, любимый и единственный, как ручки ко
мне тянул и губ моих пальчиками крошечными касался… или как за соски меня нетерпеливо
хватал, когда голод Тебя одолевал… И я всовывала Тебе в рот свой сосок, между губ, и
такой у меня случался трип, — никакое ЛСД рядом не стояло, да и сравнивать это никак
нельзя. Во время кормления в моем организме происходили такие выбросы окситоцина —
никакой «Нирване» такого не добиться. Если бы я торговала химией, я прежде всего
продавала бы окситоцин. Потому как это прекрасная молекула, и она Богу действительно
удалась. Вода, кислород, запахи Рождественского сочельника и окситоцин — Его
бесспорные удачи. А окситоцин, пожалуй, — наибольшая. Без нее я бы не испытала
наслаждения от сокращений матки, когда Леон со всем старанием во мне Тебя, сыночек,
зачинал, не имела бы молока в грудях своих, чтобы им Тебя кормить, когда время наступало.
И без окситоцина я бы не смогла ощутить этого райского блаженства, когда Ты молоко из
моей груди сосал, и я парила над теорией вселенной перед Большим Взрывом. Я была
связана с тобой каждой клеточкой, каждым рецептором. Каждым, Нуша. Хотя на самом деле
я была связана только с Твоим ртом своим обмусоленным соском. И если бы в этот момент
какой угодно Бог вознамерился Тебя у меня отобрать — ручаюсь, я заставила бы Творца
отказаться от своего проекта. Ибо мать, кормящая дитятко, важнее любого проекта. И все.
Точка. Понимаешь меня, сыночек?
Так сильно я Тебя люблю…
И знаешь, мои чувства сродни тем, какие испытывает всякая влюбленная женщина —
хотя я, конечно, люблю Тебя иначе! Это мгновенный укол ревности под сердцем и сзади, под
лопаткой — когда вижу, как зубами и губами Ты касаешься сосков своей возлюбленной. Ты
целуешь и сосешь ее грудь не так, как мою, припадая к ней, утоляешь голод совсем другого
рода и находишься в этот момент под воздействием совсем другой «химии» — но я не могу
устоять перед волной зависти, которая окатывает меня. Я завидую этой женщине, завидую
окситоцину, который у нее выделяется и наполняет ее тело нежностью, смешанной с
наслаждением. Потому что стереть из памяти прикосновения Твоих губ к моей груди я не
хочу и не могу. Кормящие матери так устроены, что забыть эту связь, эти мгновения до
конца света не могут. Причем ревность возникает у меня только в тот момент, когда Ты
касаешься именно груди другой женщины. Когда ты ее губы, небо, волосы, лоб, щеки, веки,
шею, спину, уши, ягодицы, стопы и пальцы стоп, бедра, лоно и ладони целуешь, зависти я не
испытываю, только воспоминание о Леоне так меня одолевает — дышать не могу.
Думаю, это у меня своеобразное извращение к старости выявилось, и потому
собираюсь Зиги Фрейда при ближайшей возможности подробно порасспросить, чтобы он у
меня определил какой-нибудь новый прекрасный «эдипов комплекс». Фрейд такие просьбы
любит, потому как, во-первых, ему космически скучно, а во-вторых — в моем случае он
может обнаружить «кровосмесительные тенденции и стремление к единению субъекта с
первичным сексуальным объектом (с матерью в случае мужчины и с отцом в случае
женщины)». Если бы он мне это своим профессорским авторитетом подтвердил, у меня к
образу разведенки, да не один раз, пьяницы, шлюхи, рыжей нимфоманки, соблазнительницы,
официантки у эсэсовцев, матери двух выблядков прибавилось бы обвинение в инцесте, а это
сильно украсило бы мое адское резюме. Фрейда я, наверное, уговорю, вот только дождусь,
когда у него наступит снова кокаиновая фаза, уж больно красивые и многозначительные
комплексы ему тогда в голову приходят.
Ты, сыночек, изумительного трипа на окситоцине почувствовать не можешь, к
сожалению, хотя, я знаю, хотел бы. Так уж распорядилась эволюция, окситоцина в тебе мало,
все на тестостероне замешено. А тестостерон — нехорошая молекула. Столько несчастий он
человечеству принес — ни в одной библиотеке не хватит книг, чтобы все описать. В аду
тестостерон обожают: каждый пиар-проект содержит скрытую рекламу тестостерона,
структура тестостерона — любимый мотив всевозможных символов, во всевозможных
контекстах. На каждом флаге, на каждом гербе любого, даже самого маленького образования
есть тестостерон. Тестостерон в аду «рулит». А это совсем не хорошо, как Ты, сыночек,
знаешь. Потому что в некоторых странах от этого тестостерона умирает больше женщин,
чем от рака груди. Причем умирают они в ужасных муках.
Похоже, создавая тестостерон, Бог слегка увлекся.
Для многих этот факт является доказательством того, что Бог терпеть не может
женщин. Мужчины под действием своего тестостерона часто впадают в грешное
неистовство, причем им-то кажется, что в это время в них Бог вселяется, а значит, все, что
они делают, хорошо. В последнее время я о том наслушалась на популярной лекции,
организованной исламскими грешницами, которые давно уже создали инициативную группу
с лозунгом «Бог ненавидит женщин. Что в этом хорошего для ада?» Эта группа пока имеет
небольшой общественный резонанс, но, чувствую, скоро все изменится, ибо еврейское лобби
ада решило выступить с поддержкой этого начинания. А уж там, где евреи в дело вступают
— там динамика совсем другая. Поддерживают же они этот проект потому, что он наиболее
жесткий. Факты говорят сами за себя: в Пакистане, где прожил свои последние годы наш
дорогой Усама, в местности Белуджистан, в июле 2008 года живьем закопали в землю пять
женщин. Три совсем молоденькие, почти подростки, а две — постарше, они встали на
сторону этих подростков. Мужчины местного племени вывезли этих девчушек и старших
женщин в безлюдное место, где их избивали, стреляли в них, а потом, живых еще,
шевелящихся, закопали в землю и сверху придавили камнями. Девочки совершили смертный
грех — они попытались самостоятельно выбрать себе мужей — против воли старейшин
племени. Просто влюбились, бедняжки. А две женщины постарше, не сознавая, видимо,
какими будут последствия, встали на их сторону. Поэтому их сначала расстреляли, а потом
закопали. Заживо. Пятерых женщин закопали заживо «во имя чести», как констатировал
сенатор Белуджистана Иссарула Зехри. Избиение и закапывание живьем женщин во имя
чести — это традиция племени, которую «нельзя рассматривать в негативном свете». К тому
же это происходит при полном одобрении Аллаха — по мнению того сенатора
тестостеронового, разумеется. А я, сыночек, как про это услышала на лекции, такая меня
злость взяла на Бога, — Ты не представляешь, Нуша. И пока я медленно в себя приходила,
высказались афганские подруги этих заживо закопанных грешниц — и еще сильнее душу
мою взбаламутили. Они рассказали, что в одной тюрьме в местности Лашкар Га отбывает
двадцать лет заключения группа женщин — хотя вообще-то женщинам там редко сидеть
приходится… — срок такой дан им за преступление, именуемое изнасилованием. Эти
женщины были изнасилованы мужчинами, которых переполнял тестостерон. Изнасилование
— отвратительное преступление, по мне, так за него следует очень строго наказывать — не
только химически кастрировать, но и физически тоже. Тупой ржавой бритвой отрезать
насильникам их поганые пенисы. А тут женщины, лоно которых осквернено насильниками,
отсиживают двадцать лет. Ну скажи, сыночек, как Бог все это попускает?! Видно, более
важными делами занят, ему не до Лашкар Га. И там, в тюрьме, женщин вновь и вновь
насилуют, потому что для той системы согласие женщины для вступления в половой контакт
не требуется и, соответственно, различий между сексом с согласия женщины и насилием
никаких нет. Вот такая логика, сыночек. И я Тебе скажу, когда ко мне дар речи-то вернулся,
я выла, как волк на луну. И эти пакистанские женщины спросили меня, неужели меня тоже
кто-то изнасиловал. А я ответила, что изнасиловать меня невозможно, я умерла бы под этим
мерзким хрипящим животным — от унижения. Они возразили, что я, по всей видимости,
дерзкая, испорченная феминизмом католичка, потому и думаю, что от унижения можно
умереть — а на самом деле от унижения умереть никак нельзя. Даже если очень хочешь.
Они, дескать, пробовали. И тогда я еще сильнее разочаровалась в Боге, сыночек. Он дол жен
был дать человеку возможность выбрать смерть в обстоятельствах, которые невозможно
вынести. А Он не дал. Мол, первородный грех и все такое.
Но Адам-то Еву разве насиловал? Ну сам посуди!
Они еще говорят, что насилие вообще понятие расплывчатое, с точки зрения закона
неопределенное. Например, в том же Пакистане, в Лагоре, пятидесятилетняя вдова Ахмеди
Бегум, чтобы сводить концы с концами, решила сдавать часть своего дома. Отказала в том
полицейскому, который доверия у нее не вызвал, а решила сдать двум женщинам. И когда
свое намерение осуществила, в дом ворвались несколько накачанных тестостероном
полицейских и на ее глазах этих женщин изнасиловали, сначала в доме, потом в
полицейском участке, а ее заставляли смотреть, и когда она отказалась, тоже изнасиловали, а
потом вытащили во двор дома, прижали лицом к земле и бичевали широкими кожаными
ремнями. А один из полицейских воткнул ей в анус палку, намазанную соусом чили, да так
глубоко, что анус порвался. Позже ее увезли в тюрьму Кот Лократ и обвинили в
прелюбодеянии. И все потому, что она отказалась сдать жилье полицейскому!
Тут, Нуша, я было понадеялась, что это все, но оказалось, нет — и мне пришлось
выслушать рассказ о нигерийской девочке Брийя Ибрагим Магазу. Она была приговорена к
телесному наказанию в виде ста восьмидесяти ударов палкой за то, что забеременела то ли в
тринадцать, то ли в четырнадцать лет — она и сама не знает, сколько ей. Нигерийский судья
счел, что раз у нее начались менструации, она сама должна нести за все ответственность.
Например за то, что трое взрослых женатых мужчин из ее села имели с ней насильственный
секс, поскольку ее отец был должен им деньги, но долг вернуть не смог и решил
расплатиться невинностью собственной дочери. Брийя Ибрагим Магазу была побита
палками 19 января 2001 года. Правда, ей досталось «всего» сто ударов, восемьдесят
«простили» благодаря обращению организации по борьбе за права женщин к губернатору
местности, где произошло изнасилование. Как Ты думаешь, сыночек, на каком ударе эта
девочка потеряла сознание?
Ты когда-нибудь задумывался, сыночек, может ли Бог ненавидеть женщин?
Например, из-за Евы. Из-за ее проступка, который, как пишут в Библии, обрек людей
на тяжкие труды и мучения. Неужели только из-за женского любопытства и дотошности
человек потерял рай? Уж кто-кто, сыночек, а Ты в эту сказку верить не должен. Это ж какой
полиморфизм должна была иметь Ева, чтобы соблазнить Адама кратковременным соитием
при угрозе изгнания из рая! Это все равно что соблазнять из Бора-Бора уехать в Беларусь. Да
у нее на то генов бы не хватило. Нет, сыночек! Это так же неправдоподобно, как хождение
по воде или превращение воды в вино. Это как сказки, что читают перед сном детям в аду.
Они, конечно, увлекательны, но в них никто не верит. Никто не думает, что Волк на самом
деле проглотил бабушку Красной Шапочки, а потом ту достали из его брюха целой и
невредимой. Ева яблоком соблазняет Адама, убирает со своего холмика фиговый листочек
— и человечество до сих пор страдает?! Не может такого быть. Да и откуда взяться такому
лону, сыночек, чтобы за него столько страдать! Вину Ева на себя перетянула. То она, видите
ли, улыбалась, то провоцировала, то не так оделась… А что Адам? Мужской зрелости не
проявил, сам себе не хозяин. Тюфяк и рохля. Даже змей с ним говорить не хотел, обратился к
Еве, она ему более разумным и рассудительным существом показалась. Змей знал то, что
Тебе, сыночек, тоже известно. Ибо Ева та — не первая женщина на Земле. 56 Но она —
первая феминистка. Именно такие принимают решение за все человечество. Не советуются с
Отцом. Она независима и самостоятельна. Она получает от змея яблоко и совершает крутой
поворот на целую вечность. И в этот момент яблоки и феминизм навсегда вписываются в
анналы истории.
Но была ли Ева сама сексуально настроена или она просто почувствовала и
предугадала желание Адама?
Вот что нужно спросить у змея. Он, правда, был самцом и из солидарности мужской
ответил бы, наверное, что обратился именно к женщине потому, что она духовно слабее.
Доказывает ли это, что Бог женоненавистник? Бог-то, может, и нет, а вот Адам точно, когда
говорит: «Женщина, что Ты мне дал». То есть, по мнению Адама, именно женщина и
виновата. Бог-то укрылся от обвинений в женоненавистничестве за новозаветной историей, в
которой Христос останавливает побивание камнями блудницы. «Кто из вас без греха пусть
первым бросит в нее камень», — говорит Он. И никто не бросает. Какая сладкая пошлость,
даже приторные безе как будто горчат в сравнении. И все же. Ветхий и Новый заветы
возникли в эпохи, когда в обществе доминировала патриархальность. Эти тексты
сексистские по сути — поскольку родились в сексистские времена, они полны антиженских
мыслей. К тому же существуют апокрифические тексты, не признанные официальной
58 «Жена да убоится мужа…» — из Послания святого апостола Павла ефесянам 5:22–33: «Жены,
повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он
же Спаситель тела… Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь… Посему оставит человек
отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть… Так каждый из вас да любит свою
жену, как самого себя; а жена да боится (своего) мужа».
60 Партия женщин была создана в 2006 году; боролась за право войти в парламент под лозунгом «Польша
— это женщина»; не получила широкой общественной поддержки.
61 Эрнесто Че Гевара (полн. имя Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна; 1928–1967) —
латиноамериканский революционер, команданте Кубинской революции 1959 года и кубинский
государственный деятель. В последние годы жизни возглавлял партизанский отряд в Боливии, был ранен и взят
в плен, а потом застрелен. В 1997 г. останки Гевары и шестерых его товарищей были перезахоронены с
воинскими почестями в мавзолее, построенном в городе Санта-Клара, где он победил в решающей для
кубинской революции битве.
62 Ницше Ф. Веселая наука. Пер. К. А. Свасьяна // Ницше Ф. Собр. соч. В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 593.
67 Райнер Мария Рильке (полн. имя Рене Карл Вильгельм Иоганн Иозеф Мария Рильке; 1875–1926) — один
из самых значительных поэтов-модернистов XX века; родился в Праге, имел австрийское гражданство, писал
по-немецки, жил и работал в Мюнхене, Париже, Швейцарии. Творчество Рильке оказало огромное влияние на
искусство и философскую мысль в XX в.
переместились. И иногда, от тоски, я думаю, что когда Ты здесь появишься — я на поцелуи и
объятия времени тратить не буду, а только буду говорить с Тобой, говорить, говорить. И это,
конечно, глупо и адски абсурдно, потому что уж чего-чего, а времени у нас с Тобой будет
много — целая вечность. Ты бесконечное богатство временем сам испытаешь, и я знаю,
сыночек, поначалу оно Тебя обрадует, ибо это как раз то, о чем Ты сейчас мечтаешь —
чтобы времени было вдоволь. И я частенько недоумеваю — почему Ты мечту свою не
осуществляешь — ну хоть ненадолго. Влезаешь в какие-то проекты, встаешь до рассвета,
когда еще и птички не поют, потом целый день ходишь злой, не знаешь, куда приткнуться. А
ведь это, сыночек, к погибели Твоей ведет, так Ты сгореть можешь. Опомнись, Нуша!
Невозможно прожить несколько жизней, Земля вокруг Солнца за двадцать четыре часа
обходит. Если бы могла, я написала бы прошение Богу, огромными буквами, чтобы Он
увеличил для Тебя число часов в сутках, замедлив скорость вращения Земли. Но Он уже
много тысяч лет занят другими вселенными и прошений с Земли не читает, тем более от
грешниц из ада, хотя бы даже написанных из материнской заботы. Ты же не только для себя
времени не имеешь — это я еще в каком-то смысле могу понять. Ты, сыночек, для близких
времени не находишь. А это уже, по моему разумению, проявление Твоего непомерного
эгоизма. Вот, например, когда встречаешь близкую Тебе по духу женщину — Ты все время
мысленно решаешь тяжелейшую дилемму: с одной стороны, Тебе хочется как можно больше
ей рассказать о себе и своей жизни и узнать о ней и ее жизни, а с другой — испытываешь
сильное чувственное, управляемое мужскими гормонами желание, чтобы она закрыла Тебе
рот поцелуем, заставив замолчать или в крайнем случае случай бормотать какие-то милые
глупости. В такие моменты Ты мне Леона напоминаешь, он тоже порой слишком много
говорил и слишком мало целовал. Но это я так, к слову, а теперь, если позволишь, вернусь к
главной теме.
Я так думаю, сыночек, что ИХ и ИП2 сидят себе на Небе с бокалами доброго вина с
лучших виноградников Иерусалима и ведут неспешную беседу о женщинах. Мне это прямо
так и видится. ИХ немножко переживает по поводу обожания ИП2 в Польше, но относится к
тому с пониманием: как ни крути, польского паспорта и гражданства он-то не имел, тут уж
ничего не поделаешь. Вот и спрашивает Иисус Войтылу, почему он, Войтыла, так мало
сделал для женщин? Войтыла согласиться с Ним не хочет, ссылается на собственноручно
написанное в 1995 году «Послание к женщинам». Я, сыночек, его читала — и даже
прослезилась, до того оно трогательное. И потому в дискуссии с Иисусом я на стороне
Войтылы нахожусь. Ни один глава Ватикана так проникновенно о женщинах не писал.
Один, правда, пытался, еще до войны, в 1930 году. Какой-то Пий, номер его я ни с
какого перепугу не скажу, было их, Пиев этих, как известно, несколько, Ты уж на досуге сам
его выгугли. 68 Этот Пий в том году издал посвященную христианскому супружеству
энциклику, с красивым латинским названием Casti connubi. И там, в энциклике своей,
которая вошла в анналы, сурово осудил эмансипацию. Мне самой было удивительно и
интересно, что же этого Пия могло в 1930 году заставить вопросом эмансипации
озаботиться. Но прочтя послание, я буквально задохнулась — от смеха. Этот Пий под
незапомнившимся мне номером со всем вниманием рассмотрел вопрос «полового
освобождения» женщин. Для него символом эмансипации стало злоупотребление
женщинами правом на отказ выполнять супружеский долг. Согласно Пию этому, у женщины
голова болеть ни в коем случае не должна, иначе оказываются под вопросом устои
супружеской жизни. Посмейся, сыночек, вместе со мной — я так люблю, когда Ты смеешься
и искорки у Тебя в глазах появляются. И обязательно сам ознакомься с этой знаменательной
энцикликой, обращая особое внимание на раздел II. Там, в этом разделе, Ты найдешь что
посмаковать, а пока я Тебе фрагмент процитирую:
68 Речь идет о папе Пие XI (1857–1939; мирское имя — Аброджио Дамиано Акилле Ратти, родился близ
Милана), который знаменит тем, что подписал Латеранские соглашения с Италией, признавшие Ватикан
суверенным государством.
«Физиологическая эмансипация означает, что женщина может в любое время, по
желанию, освобождаться от обязанностей жены, а значит — и от супружеских и материнских
обязанностей… Хозяйственная же эмансипация стремится к тому, чтобы женщина могла
против воли мужа самостоятельно заниматься делами, распоряжаться финансами и
управлять ими, естественно — с убытком для мужа, детей и в целом семьи».
А теперь сравни Пия этого и ИП2, который в энциклике 1995 года Evangelium Vitae,
еще до своего прекрасного «Послания к женщинам», писал: «В деле формирования новой
культуры, благоприятствующей жизни, женщина играет исключительную, а может, и
решающую роль в области мысли и действия: именно женщина должна стать локомотивом
„нового феминизма“, который не поддастся искушению подражать машистским моделям, но
способен увидеть и продемонстрировать аутентичный женский гений во всех проявлениях
общественной жизни, действуя в интересах преодоления всевозможных форм
дискриминации, насилия и эксплуатации».
Эта энциклика — тоже поклон в сторону женщины от Церкви, но мне больше по душе
все-таки «Послание к женщинам». В аду оно внесено в список запрещенных текстов, и это
одно говорит само за себя, удостоверяет, насколько оно опасно.
Вот представила я себе этих двух достойных джентльменов за бокалом вина — и самой
захотелось выпить, меня ж к алкоголю тянет. И в резюме моем написано — «умеренная
алкоголичка». Короче, отправилась я в ночной бар и оказалась за стойкой возле одной
женщины, что там уже время коротала. Она, как и я, умерла в Польше, это нас сразу
сблизило. Вообще-то при жизни она была черницей (черной монахиней). Однако поддалась
слабости, влюбилась в мужчину из крови, костей и спермы, что и было ей предъявлено после
смерти. Ведь не в Иисуса виртуального влюбилась, а в феноменально красивого Анджея
Марцина, программиста из Вырзицка, неподалеку от Быдгошчи. Этот Анджей в Бога верил
истово и в связи с этим отправился в автобусную паломническую поездку из Вырзицка в
Лихень. Автобус сделал короткую остановку в Конине, чтобы паломники могли облегчиться,
а после этого перерыва в автобус села сестра Анна-Мария, которую направили в Лихень, что
называется, в служебную командировку. Единственное свободное место было как раз рядом
с Анджеем Марцинем, она на него и присела. И это стало для нее трагическим поворотом в
судьбе. Потому как еще в автобусе она вдруг почувствовала, что мужчина рядом с ней
обладает не только душой, но и телом, а еще — запахом особенным и какой-то тайной. И эта
тайна ей уже в автобусе стала казаться волшебной, магической. Когда в Лихене они вышли
из автобуса, ей казалось, будто Анджей Марцин — вторая половина ее души и что сам Иисус
направил его к ней, а ее — к нему. Конечно, она этих чувств и мыслей испугалась,
подозревая, что без лукавого тут не обошлось. Перед Богом мысли не спрячешь, она как
могла их от себя отгоняла. Часа три борьба эта шла, пока они посещали с Марцином
святыни. И он ей в этой борьбе не помогал, а напротив — не считаясь с ее монашеским
одеянием в глаза смотрел, на тело, целомудренно под этим одеянием скрытое, смотрел и
будто бы случайно ладонь свою к ее ладони приближал и даже иногда, опять же будто бы
случайно, ее касался. А у нее мурашки по телу бежали, и сердце сладко замирало. Там, в
Лихене, на полпути от главного нефа к алтарю, и родилась ее любовь к Анджею Марцину. И
для Анны-Марии это была любовь первая, чистейшая, как кристальная вода из источника, до
которого еще никто не добрался, а для Анджея — незначащая и мимолетная. Монахиня с
огромными голубыми глазами, окруженная налетом чего-то неизведанного и обещающая
абсолютную девичью чистоту — она для него была как афродизиак. Таких женщин у неге
еще не было, и потому, под священным куполом храма, он делал и говорил — к месту и не к
месту — все, что приходило в голову, лишь бы добиться ее благосклонности. И добился.
Примерно через месяц или около того, в автомобиле марки «Ланос», припаркованном у
дороги между Вызицком и Быдгошчем. Поздним вечером в этом темном лесу броня
Анны-Марии дала трещину, тайна была разгадана — и дальнейшее потеряло для Анджея
всякий интерес и привлекательность. Подробности рассказывать не буду — Ты, сыночек,
домыслишь сам. Анна-Мария от переживаний заболела и, не защищаясь от болезни, не
борясь со слабостью своего ненавистного тела, умерла. Потому что, наверное, сама этого
хотела. Особенно когда узнала, что Анджей Марцин благополучно женат и воспитывает
двоих детей. Такую пошлятину, сыночек, ни один писатель не напишет — это может только
сама жизнь написать. Эта пошлятина, пожалуй, затмевает собой и сам Лихень. Но съездить
Тебе, сыночек, в тот католический Леголенд обязательно нужно, чтобы убедиться
собственными глазами в его беспримерной пошлости и безвкусице.
О болезни своей Анна-Мария мне рассказывать не стала, а я и не спрашивала, потому
как видела, ей об этом стыдно вспоминать. Она стеснялась того, что умерла от такой мелочи,
от нуля без палочки — от любви к ничтожеству. Если бы хоть от насморка, так и то была бы
смерть более достойная, а она умерла от Анджея Марцина. Такой диагноз — все равно что
гнойный сифилис… Так что тема эта у нас в приятной беседе с бокалом вина осталась
запретной. А говорили мы, сыночек, о ее жизни в ордене.
Я ее спросила: можно ли, будучи монахиней, оставаться женщиной?
И она, сыночек, мой вопрос не поняла. А после определенных пояснений с моей
стороны ответила, что она — женщина, родилась женщиной и умерла ею. Что женственность
— это способность чувствовать и переживать особым образом. И что если бы она ее, эту
женскую суть, утратила — с ней ничего подобного бы не случилось. Женскость принесла ей
погибель, но так бывает отнюдь не со всеми. У монахинь, так же, как у остальных женщин,
есть ПМС, месячные, волосы на лобке, влагалища, половые губы, материнские чувства,
грудь и рак груди, бели, эрозии и приливы во время климакса. Она в ордене совсем не
чувствовала себя несвободной. Разве что в бассейне поплавать в бикини не могла, но это ее
не сильно огорчало, ей самой собственный вид в бикини не нравился: грудь слишком
маленькая, а бедра широкие, и никак не удавалось эти пропорции поменять, а когда сидела
на диетах — грудь еще меньше становилась, поэтому она диеты забросила.
Послушание — это не прозябание, отнюдь. Это собственный выбор. Свободная воля
человека. Как супружеская верность, которую хранят по собственному желанию, а не из-под
палки. Монастырь — не военная часть с казармами, как некоторым кажется. Здесь нет
капралов, которые со зверским выражением лица и с полной боевой выкладкой гоняют по
болотам «духов». Нахождение в закрытом пространстве послушных и безропотных женщин
отнюдь не способствует возникновению искушения создавать какие-либо системы давления
на них — да это и ни к чему.
Бром вместо сахара здесь тоже никто в чай не подсыпает. И бытующая за стенами
монастыря пикантность про свечки — тоже очередное гнусное вранье.
Конечно, монастырь — система иерархическая. Но и сама религия по сути своей
иерархична — в признании бесконечной зависимости человека от Господа и Его воли. И в
любой семье, которая насчитывает несколько поколений, существует иерархия. Аббатиса —
это не Магда и не Мег, а «матушка Магдалина», так к ней и обращаются. И если новенькую
зовут Екатерина, в монастыре она будет Катей, такое обращение создает некую интимность,
ну, или должно создавать. Монастыри и монашество часто, особенно в Польше, окутывает
завеса тайны, вокруг них создается аура загадочности — а это способствует нездоровой,
иногда и извращенной мифологизации.
Монастырь может быть местом очень интимным.
Тут видят во сне Иисуса и воюют с эротическими снами. Сексуальность в монастыре —
один из важных аспектов существования. Эрос из снов убираться не желает. Ну и что?
Священники в монастырях эротическими объектами не являются, к тому же они — коллеги
по работе. Правда, это тоже мужчины, но на них смотрят сквозь призму веры, которая
совсем иначе распределяет свет, хоть и соответствует всем законам физики. Священников в
монастыре уважают, но сам факт, что парень принял рукоположение и в платье ходит, не
свидетельствует о его исключительности. Тем более что порой они фамильярничать
пытаются, на ушко что-то нашептывают… Но все это можно проигнорировать и соблюсти
дистанцию. Священник — это всего-навсего мужчина, его не так уж сложно держать на
расстоянии. С Иисусом — ну, тут все совсем иначе. Молитва к Иисусу Христу другую ауру
имеет. Он прекрасен в Своей абсолютной чистоте и святости. Иисус, воплощенный Бог,
обладает человеческим лицом. И когда Он смотрит на нее — это взгляд мужчины. Поэтому
исповедоваться Христу проще, чем Богу-Отцу. Величие Бога пробуждает ужас. Бог есть
страшная тайна, которая очаровывает, привлекает, но вместе с тем не создает ощущения
близости к Нему. Бог требует полного подчинения своей невидимой власти. Бог — это
власть и долг. Председатель правления и генеральный директор Вселенной. Хозяин, Король
и Всесильный Правитель.
Нельзя тесно прижаться к монументу, поражающему своим величием и размерами.
Перед монументом можно лишь стоять на коленях, молиться — или например рассуждать,
почему же на монумент постоянно гадят птицы. Интимного разговора у моей собеседницы с
Богом-Отцом не получалось. А с Иисусом они бывали. Иисус для нее — метафора мужчины,
проявленная в реальности. И Ему она принадлежит. Ведь это так естественно для женщины
— принадлежать мужчине, правда, сыночек? Она часто воображает себе Иисуса женихом,
таким романтичным-романтичным. Еще Гёте устами своего Фауста сказал, что в религии
главное — это чувство. Разве это извращение мечтать о браке с Иисусом? Или о непорочном,
на одну ночь, соединении?
Без Него мира для нее не существует. Она Ему отдается и душой, и телом, и мыслями,
но в ответ — вопреки всем фрейдистским снам — не ожидает от Него прикосновения.
Отдается мужчине Иисусу непорочно, не чувствуя своего тела. В момент такого соединения
у нее нет бедер, лона, груди, волос или рта. Она — бесполая сущность, посвятившая себя
духовному общению с Господином. Она была бы не то что удивлена, — шокирована и
напугана, если бы Иисус вдруг явился и захотел ее раздеть. А я слушала ее и думала — это
какие ж волшебные грибы она употребляла в момент единения с Ним? Никак у меня не
получалось поставить себя на ее место — а я старалась, очень старалась. Наверное, у меня
нет соответствующего полиморфизма на гене VMAT2. И у Тебя его, выходит, нет, и у
Казичка — по всем законам наследственности. У Леона-то если даже и был при рождении —
в Штутхофе, должно быть, мутировал. Леон был стопроцентно АА-положителен, когда со
мной вас зачинал. И меня, наверное, своим вирусом заразил.
Когда я красное вино с сестрой Анной-Марией, обесчещенной программистом из
Вырзицка, попивала и пыталась в ее заморочки с Иисусом Христом въехать, подсел к нам, не
спрашивая позволения, какой-то заморенный профессор, убогий, у него даже на вино денег
не было, он воду из-под крана пил. Я Тебе скажу, бедность сейчас в аду принимает
катастрофические размеры, я даже склоняюсь в сторону левых и, пожалуй, тоже стою за
увеличение пособий: у меня смущение вызывает вид мудрого профессора со званиями и
регалиями, который не может бокал вина себе позволить, воду пьет, как скотина какая. Когда
этот профессор говорить начал — я сама ему вина заказала, только бы он не
останавливался, — такие он интересные вещи рассказывал.
Говорил он о философии, женщинах и религии, чем сестру Анну-Марию немало
смутил и шокировал, и это мне, сыночек, было в радость, ибо она своей органической,
непогрешимой святостью (за исключением какого-то жалкого эпизода с программистом) во
мне комплексы породила. А профессор наш, перейдя на вино, вывалил перед нами целую
кучу интересных и необычных аргументов. Некоторые так просто восхитительные.
Аристотель, 69 например, говорил, что женщина — это неудачный мужчина. Гесиод 70
70 Гесиод (VIII–VII в. до н. э.) — древнегреческий поэт и исполнитель эпических песен. Считается, что он
был либо современником Гомера, либо жил незадолго до него.
добавлял, что она — квинтэссенция зла. Еврипид71 — вот ведь мерзавец! — позволил себе
написать, что «смерть мужчины — потеря для дома, а смерть женщины — пустяк». Потом
профессор быстро перескочил на иудаизм, и у меня по всему телу мурашки неприятные
забегали от того, что он говорил. Набожный еврей в молитве, обращенной к Богу,
восемнадцать раз кряду благодарит Господа за то, что тот не создал его женщиной.
Восемнадцать раз! Правда, эту молитву не так давно отменили, но ведь сколько веков она
существовала! Я еще вина профессору заказала, сыночек, и тут он начал говорить
по-настоящему, без обиняков. Вспомнил Тертуллиана,72 тестостероном пышущего, который
на рубеже второго и третьего века, то есть уже приличное время спустя после распятия
Христа, писал: «С какой легкостью ты (женщина имеется в виду) привела на погибель
мужчину, созданного по образу и подобию Господа. За грехи твои и Сын Божий должен был
умереть. Ты вместилище дьявола». А его коллега, Климент Александрийский, 73 добавлял:
«Каждую женщину должна наполнять отвращением уже сама мысль о том, что она —
женщина». Профессор наш эти слова произнес, Анна-Мария ротик свой очаровательный
отверзла и ударилась в полемику со слегка уже набравшимся профессором, обвиняя его в
предубеждении против Церкви, потому как отталкивающие тексты, на которые он ссылается,
якобы сами по себе «полемичны». И что Тертуллиан это для пущего эффекта сказанул, а на
самом деле так не думал. А если и думал, на него ссылаться не стоит, он истины не искал и
про евангельский призыв любить ближнего напрочь забыл. И негоже ему, профессору,
произвольно вырывать из контекста давным-давно кем-то произнесенные слова. Анна-Мария
подчеркнула, что профессор обращается к слишком отдаленным временам, когда и
представления весьма отдаленные от нынешних господствовали, так что сравнивать их с
представлениями двадцать первого века некорректно и бессмысленно. С этим, сыночек, я не
могла не согласиться, хотя и не без некоторого сопротивления. Профессор же только
неохотно кивнул. Но он не мог признать поражения в споре с какой-то монахиней, у которой
даже степени магистерской нет, а потому решил добить Анну-Марию примером из Нового
Завета, напомнив ей эпизод с самарянкой и как ученики спрашивают Иисуса, мол, как мог
Он разговаривать с чужой женщиной? Такое восприятие женщины — как чего-то чуждого
— в мире утвердилось и главенствует, что его, профессора, — так он сказал — сильно
огорчает. Но Анна-Мария Новый Завет и его толкования знает как свои пять пальцев. Она
тут же пояснила, что самарянка была Иисусу чужой потому, что ее народ евреи ненавидели
(вообще-то таких народов, наверное, много — которые евреям есть за что ненавидеть). То
есть для учеников Христа этот вопрос был скорее политическим. Как очарованный до
глубины души подросток, монахиня терпеливо поясняла профессору, что женщины шли за
Иисусом потому, что видели в Нем Божественного мужа, который творит благо, исцеляет
больных, утешает несчастных, не глядя на то, мужчина перед ним или женщина, с любовью
и уважением, все нечистые подтексты при этом отбрасывая. И это в те времена, когда
существовало иерархическое общество, где женщина находилась на самой низкой ступени
72 Тертуллиан (полн. имя Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан; 155/165–220/240) — один из выдающихся
раннехристианских латиноязычных писателей и теологов; юрист по образованию и бывший язычник, приняв
христианство, переехал из Карфагена в Рим; впервые выразил концепцию Троицы; положил начало латинской
патристике и церковной латыни — языку средневековой западной мысли.
73 Климент Александрийский (Тит Флавий Климент; ок. 150–ок. 215) — христианский теолог и писатель;
жил в Александрии, находился под влиянием Платона и Филона; настаивал на отыскании в священных книгах
«таинственного смысла», с этой целью прибегал к пифагорейской числовой символике. При этом доказывал,
что толкование Библии требует как чистоты духа, так и просвещенного разума, усвоившего философию,
диалектику и естественные науки.
лестницы, вместе с рабами, о чем недвусмысленно свидетельствует Декалог 74 в своей
девятой заповеди, приравнивающий женщину к волам, ослам и вещам.
Но едва Анна-Мария ему это изложила, как профессор интеллектуально возбудился и
призвал на помощь святого Фому Аквинского, 75 который в свое время установил, что
женщина «нужна только для размножения», то есть фактически выполняет функцию
инкубатора. Этот святой Фома находился под влиянием писаний античных философов, у
которых вычитал, что определяющим фактором при зачатии является сперма, то есть что от
отца происходит форма, или душа человека, а матка — всего лишь среда обитания плода, то
есть женщина суть нечто сугубо материальное, грубое. Вот что говорил Аристотель в своем
«Трактате о рождении животных»: «Если произведенное мужчиной движение (акт)
полностью подчинит себе материю женщины, то родит она ребенка с полнотой признаков,
которые происходят от отца. Если нет — то его неспособность перейдет на потомство и
родится его противоположность, то есть девочка. Первое отклонение от нормы появляется
тогда, когда вместо мальчика рождается девочка. Следовательно, женщину нужно считать
видом натуральной деформации».
В этом античном опусе некоторые вещи с точки зрения биологии, может, и верно
изложены. Но с точки зрения антропологии и этики — это ни к черту не годится! Я свою
матку, в которой ты поселился благодаря хлещущей в нее сперме Леона, никогда не
воспринимала как «среду». Она, эта матка, не менее значима в этом процессе была, чем
сперматозоиды Леона. Матка моя, сыночек, трижды скальпелем изрезанная, никогда просто
«сосудом» для спермы Леона не была. Я в своем теле смогла зародить новую жизнь — и это
самое загадочное и прекрасное чудо на свете. Участие в нем мужчины — то есть моего
Леона — измеряется несколькими миллилитрами эякулята, который вырабатывается и
собирается в яйцах независимо от его воли и желания, все равно как сердце стучит, это же
безусловный рефлекс. «Во имя матери» начинается жизнь, сыночек, как прекрасно сказал
Эрри де Лука76 (его книги обязательно нужно читать!). «Во имя Отца и Сына» начинается
только молитва.
И пускай себе этот Фома, премудрый компилятор античных теорий, пишет что хочет —
хрен с ним. А господин Аристотель, сыночек, меня этим своим выпадом разочаровал
совершенно. Строит из себя грека, а сам-то и не грек, македонец. Девочка как неспособность
отца! Девочка как отклонение от нормы! Как сказала бы в таком случае Твоя баба Марта:
«Господи, и Ты слышишь это — и молчишь!» А потом выматерилась бы от души, но
по-немецки, чтобы вы с Казичком не поняли, что за слова она произносит.
Но даже для функции инкубатора женская суть слишком принижается, потому как по
традициям иудаизма женщина нечиста в продолжении 40 дней после рождения мальчика и
80 дней после рождения девочки. По христианским же законам женщина может принять
святое причастие не ранее, как через 40 дней после рождения ребенка обоего пола.
Средневековое христианство запрещало на время беременности сексуальные контакты и в
случае рождения мальчика продлевало этот запрет на тридцать дней после родов, а в случае
рождения девочки — на сорок. То есть мужчина, зачавший девочку, наказывался более
длительной сексуальной абстиненцией. Но и это, сыночек, еще далеко не все. Если чуть
глубже копнуть — такие в истории интересные факты попадаются, что волосы дыбом.
74 Декалог, или Десятисловие — один из древнейших фрагментов Торы (закона иудеев), названный так по
числу кратких заповедей.
75 Фома Аквинский (ок.1225–1274) — философ и теолог, учитель Церкви, основатель томизма; в XIX веке
признан самым авторитетным религиозным философом, связавшим христианское вероучение (в частности идеи
Августина Блаженного) с философией Аристотеля; сформулировал пять доказательств бытия Бога.
76 Эрри де Лука (р. 1950) — современный итальянский писатель, автор ряда романов («Уксус, радуга»,
«Три коня», «Монтедидио» и др.), удостоенных престижных литературных премий во Франции.
В античные времена рождение ребенка повсеместно сопровождалось большой
радостью. Если рождался мальчик, двери дома украшали оливковыми ветвями. А когда
рождалась девочка — на дверь вешали всякие предметы, отпугивавшие злых духов. Однако
сам факт рождения ребенка еще ни о чем не говорил: решение о том, жить ребенку или нет,
принимал отец. На пятый или седьмой день после родов отец входил к матери в помещение,
чтобы взять ребенка на руки — это автоматически означало, что ребенок становится членом
семьи. Если же отец этого не делал — ребенок обрекался на смерть: его выбрасывали на
помойку или выставляли прочь в глиняном горшке, который и становился его склепом.
Мальчиков редко обрекали на такую смерть, девочки же погибали часто. Китайская практика
последних лет, благодаря которой девочки в родильных залах просто не появляются, по
сравнению с этим экстравагантным опытом кажется милой и деликатной безделицей. Следуя
зову дарвиновской эволюции сохранять свой вид и род, который горячо поддерживают и
священники, женщина производит на свет ребенка, через муки приводит в мир нового
Божьего слугу — и тут же оказывается «загрязненной», «оскверненной». Причем если родит
тельце с половым членом — она становится, в глазах некоторых, вполовину менее грязной,
чем если появляется тельце с влагалищем. Это как же понимать?! Как бы теологи это ни
объясняли, невозможно оправдать этот явный сексизм и абсурд. У меня в мозгу такая
информация никаким боком к синапсам присоединиться не может. Свободных рецепторов,
сыночек, у меня не хватает. Но профессор клялся и божился, что это чистая правда, в мудрых
книгах вычитанная, а не небылицы, сочиненные под воздействием красного оплаченного
мною красного вина.
Сознаюсь, сыночек, я ведь тоже немножко захмелела от вина-то красного. И
задумалась, и воспоминаниями своими еще сильнее себе голову одурманила. А вспоминала
я, как продлевала человеческий род Тобой, сыночек, в августе 1954 года. Это была жаркая
летняя среда. У меня был выходной — я ж беременная была, для розничной торговли
бесполезная: ни ящик с пивом не могла перенести, ни ящик с денатуратом или мешок с
картофелем передвинуть. Даже бочку квашеной капусты или селедки мне уж было не
перекатить.
С самого утра я чувствовала: это случится именно в тот день. Именно в тот день я
подарю Тебя миру. Леон был на работе, бабушка возилась с плачущим Казичком, а я
чувствовала, что в любой момент могу взорваться. Чувствовала себя как перед Большим
Взрывом. Потому вскипятила воду на угольной печке, помылась в эмалированном тазике,
надела элегантные трусы и комбинацию покрасивее. Грудь у меня тогда такая огромная
сделалась, — ни один бюстгальтер надеть не могла, больно было, давило, поэтому груди уж
оставила как есть. И бабушке Марте с полным убеждением сообщила: сегодня. Она обняла,
нежные слова мне прошептала, потом, уже перед выходом, перекрестила мне лоб, открыла
дверь и долго стояла на пороге, глядя вслед. А я пошла, не торопясь, в больницу, что на
Пжедзамце находится, недалеко от Мокрого предместья. Меньше чем три с половиной
километра, если спрямлять дорогу. На автобусе ехать не хотела, потому как в дороге
выбоины были большие, автобус трясло, и я боялась, что на каком-нибудь ухабе выроню
Тебя, сыночек, на грязный пол автобуса. В тот день было жарко — так в больницу-то я
пришла вся вспотевшая. Показала паспорт с фотографией и отправилась прямиком в
родильный зал. Там три женщины громко кричали от боли, но я на это внимания не
обратила. Потому что чувствовала я, сыночек, удивительное спокойствие и умиротворение.
Легла на кровать и стала думать о Леоне, я знала точно, что и он обо мне думает в своей
карете «скорой помощи», с самого утра. Обо мне и о Тебе. Потом усатый очкастый доктор
меня и мой живот осмотрел и долго расспрашивал об истории живота-то: справа, где
аппендицит, вырезали из меня Твою сестренку Галинку, а снизу, над лоном — брата Твоего
Казичка. Так что Тебе, сыночек, осталась левая сторона — родить Тебя обычным образом,
вытолкнув из себя, я не могла по женской своей несуразности. По этой причине повезли
меня в операционную на каталке, у которой колесики нещадно скрипели, несмазанные были.
«Кесарево» для больницы — это лишние хлопоты, зато для меня хорошо, криков других
рожениц слушать не нужно. Меня усыпили общим наркозом, вынули Тебя из моей матки —
без моего участия — и зашили все обратно. Я поэтому, сыночек, не видела, как Ты свой
первый вздох сделал. Я в наркозе была, в химическом сне без снов Тебя родила. По сути-то
— и не рожала. Тебя как маленькую русскую матрешку из большой матрешки вынули. Я
очень девочку хотела. Леон после Казичка тоже. И баба Марта девочку хотела. Но вот
видишь — Ты парнем у нас получился. И с самого рождения Ты был не такой, как все.
Самый выдающийся ребенок во всей больнице. А уж если не самый выдающийся — то точно
самый тяжелый. Когда рождается ребенок, который весит 6,1 кг, то это всегда сенсация,
большая и радостная. Это если сам. А Тебя вообще из меня вынули — раз, и 6,1 кг! Да,
сыночек, это было многообещающее начало. Сегодня Ты стал бы сенсацией и новостью
номер один в интернете на порталах о происшествиях, ньюсмейкером под заголовками
«Ребенок-монстр родился на родине Коперника!» Из Тебя бы баннер сделали, и каждый клик
способствовал бы росту рекламных доходов.
Может, я сейчас повторюсь, но матери часто детям одно и то же повторяют. Когда Тебя
из моего живота достали — я потеряла сразу восемь с лишним килограммов. Ты, сыночек,
оказался моей самой эффективной диетой. Никогда больше в своей жизни мне не удавалось
так стремительно похудеть. Отцу своему, Леону, я думаю, Ты сначала не понравился —
очень некрасивый был, непропорциональный и огромный. Но когда он посмотрел, как я
Твою головку обцеловываю, смирился, что этот лысый йети появился из его семени и что с
сего дня этот йети будет самым любимым его йети до конца света.
Бабушка Марта — та, конечно, шок испытала. Когда она на следующий день в
больницу приехала, нарядившись во все самое праздничное, как на похороны соседки, и
Тебя, в пеленку закутанного, ей через окно-то показали — она Тебя отвергла и начала даже
скандалить с нянечкой: тут, дескать, какая-то ошибка, этот урод не может быть ее внуком,
мол, это наверняка ребенок «той жирной, свинообразной партийной пьяницы и сволочи», что
лежала этажом выше. Но когда я слово чести дала, что Ты действительно со вчерашнего дня
мой сын, а ее внук — тут же с Твоей внешностью смирилась и, ходя по этажам нашего дома,
рассказывала соседям, какого «симпатичного богатыря» родила ее Иренка. И как убежденно
рассказывала-то!
Леон с самого начала Тебя стал называть Леончиком, что было мне не по нраву.
Во-первых, он это со мной не согласовал, а во-вторых — я одного Леона уже любила и
другого мне было не надо, даже если это был Ты. Я его хитрый план продолжения рода
Вишневских сразу разгадала: у него отец был Леон Вишневский, и дедушка был Леон
Вишневский, и прадедушка… сколько же можно?! Да и нужно стараться идти в ногу со
временем, а в пятьдесят четвертом имя Леон популярностью не пользовалось, хотя мне и
нравилось, сам понимаешь. Мне хотелось назвать Тебя современным именем, покрасивее. И
пришло мне в голову имя Януш. Леон, конечно, надулся, потому как еще с Казичком я тот
коварный план разрушила и вот теперь снова не дала его воплотить, и тогда я пошла на
компромисс, разрешила ему сделать имя Леон Твоим вторым именем — но только после
долгих просьб и еще более долгих поцелуев: Леон-то прекрасно знал, что я от его поцелуев
делаюсь согласная практически на все.
Вот такое трогательное воспоминание о Твоем рождении во мне пробудил разговор
бедствующего профессора теологии и грешной монахини Анны-Марии, и тут я к профессору
прониклась большей симпатией. А пока я своим воспоминаниям-то предавалась — это ж
довольно долго длилось, ведь я свои земные воспоминания люблю воссоздавать медленно и
с подробностями — Анна-Мария придвинула свой стул поближе к стулу профессора, и глаза
ее подернулись поволокой. И я сразу прочла в них не только восхищение его мудростью. И,
конечно, тоже стул свой к ним ближе придвинула, чтобы чего-то важного не пропустить.
Потому как если вы видите, как нестарый, красивый, образованный теолог с
неортодоксальной монахиней пьют вино и коленками под столом касаются, не
присмотреться с близкого расстояния к такому — большой грех.
Они в тот момент говорили о прощении, а это и меня интересовало, я еще при жизни
хотела научиться прощать, но в полной мере мне это не удалось. Например, священников,
которые Тебя крестить не хотели по причине того, что Ты выблядок, — я их простить не
могла. Профессор торжественно провозгласил определение прощения, научное и серьезное:
это, мол, полное избавление от праведного гнева, печали, обиды по отношению к кому-либо,
полное отпущение вины. Я-то, сыночек, это определение прекрасно знала — его ведь наш
ИП2, урожденный Кароль Войтыла, сформулировал, о чем я не замедлила профессору
напомнить, обратить на это его внимание. А он в ответ посмотрел на меня без признаков
прощения в глазах, ибо из-за отсутствия аттестата зрелости не рассматривал меня как
полноценного участника дискуссии. К тому же в его попытках обворожить Анну-Марию я
ему маленечко помешала — да и что там эта старая баба может знать? Потому я больше
вступать в беседу-то и не решилась. Я действительно очень люблю что-то узнавать — даже
то, что уже знаю. В этом Ты весь в меня, сыночек. В Твоей ДНК мой ген доминирует, а ген
Леона, по всей видимости, как раз рецессивный. Этого я профессору не стала говорить, тогда
бы он перестал говорить вообще. Анна-Мария, чтобы разрядить обстановку, благоговейно
прочла «Отче наш», чтобы напомнить, что в строчке «и прости нам грехи наша, ибо и мы
прощаем всякому должнику нашему» говорится о прощении, а это свидетельствует, сколь
прощение значимо и необходимо. Профессор свой масляный взгляд в масляные глаза
Анны-Марии устремил и ответил, что «прощение находится в самом центре христианской
духовности», чего, например, в исламе нет. Ислам, в сущности, берет за основу и правило то,
что написано в Ветхом Завете. История, которую профессор привел в качестве примера,
подтверждающего его утверждение, ужасна, хотя и полностью согласуется с принципами
Ветхого Завета. Око за око, зуб за зуб или душа за душу, как сказал, хоть и в другом
контексте, Овидий,77 что само по себе удивительно звучит в устах автора «Ars Amatoria»,
«Искусства любви», признанного знатока женской души и всего того, что ниже пояса.
Никакого прощения. Никакого избавления от праведного гнева — месть в чистом виде.
Только тогда может наступить удовлетворение, только тогда восторжествует
справедливость. И так мыслят не во времена инквизиции и горящих костров, на которых
коптились еретики, а в нынешние времена — в мае 2011 года. Именно такой справедливости
добивается некая Аменех Бахрани, 32 лет, из Тегерана. В 2004 году Аменех познакомилась
со студентом Тегеранского университета Махидом Мовахеди, 27 лет. Для нее он был просто
коллегой, таким же, как многие другие. А она для него стала женщиной всей его жизни, он
решил на ней жениться. Но это он так решил — что она должна стать его женой. В ее планы
семью с ним создавать не входило. Махид почувствовал себя оскорбленным ее отказом.
Ослепленный своей мужской гордостью, в один далеко не прекрасный день он плеснул ей в
лицо литр концентрированной соляной кислоты. Кислота выжгла ей веки, глаза, язык, губы,
щеки, лоб, попала на спину, плечи и ладони — и исправить это уже нельзя. Аменех в одно
мгновение из красивой женщины превратилась в жуткое, отталкивающее своим видом
чудовище. Ее родители, люди состоятельные, оплатили девятнадцать пластических операций
в наилучших клиниках. После последней она превратилась из просто Квазимодо в
Квазимодо с веками, что было расценено специалистами как большой успех иранской
пластической хирургии. Был и суд в Тегеране, и арест этого Махида, который ее изуродовал,
и даже приговор — двадцать тысяч евро штрафа ему присудили. Подумать только — за
такое всего двадцать тысяч евро. Аменех с этим приговором шесть лет не соглашалась. Она
за шесть долгих лет не ощутила в себе прощения и только пылала неутолимой страстью
мести — демонической, сильной, абсолютной и глубокой. Только месть, по мнению ее
близких, могла ее очистить, успокоить и позволить ее слезам литься из глаз, которых не
было уже шесть лет. Аменех разработала план мести во всех подробностях. Шесть лет не
77 Овидий (полн. имя Публий Овидий Назон; 43 до н. э. — 17/18 н. э.) — древнеримский поэт, более всего
прославившийся любовными элегиями и поэмами «Матеморфозы» и «Искусство любви»; за свое творчество
был сослан императором Августом в западное Причерноморье, где провел последние десять лет жизни; оказал
огромное влияние на европейскую литературу.
спала ночами, его разрабатывала, а когда все-таки спала — видела его во сне. Аменех хотела
отобрать глаза у Махида, виновника ее несчастья. И в конце концов это ее горячее желание
получило шанс осуществиться. Тегеранский суд, в полном соответствии с принципами
Ветхого Завета «око за око, зуб за зуб», постановил забрать у него «око за око». Такой вот
дикий приговор — в целях устрашения и во избежание подобных инцидентов в будущем.
Аменех получила право выжечь глаза в акте справедливого возмездия мужчине, который
лишил ее зрения. Глаза за глаза. И это в 2011 году, в рамках законного, подписанного и
утвержденного приговора. Ну, сыночек, мурашки-то у меня по всему телу побежали, когда
профессор своим поставленным, с модуляциями, голосом этот приговор озвучил. И ладно бы
то была варварская Америка. А то ведь Иран, с его многовековой историей, с его необычной
цивилизацией. Глаза за глаза. Представляешь, сыночек?! И никакого тебе палача, который
бы эти глаза вырвал, как описывает без излишних подробностей в своих «Крестоносцах»
Сенкевич. Нет, они по-другому постановили. Поручили исполнение приговора не
профессиональному палачу. Аменех, женщина 32 лет от роду, сама захотела быть палачом.
Она захотела поехать на такси в больницу Дадгостари в Тегеране, взять в собственные руки
пипетку, наполненную концентрированным раствором соляной кислоты, подушечками
четырех неповрежденных пальцев (она же слепая, не видит ничего) нащупать глаза Махида
Мовахеди, который будет лежать на операционном столе (в гуманных целях его усыпят
общим наркозом). И когда нащупает — веки ему медленно поднять и двадцать капелек из
пипеточки своими ручками в правый глаз выпустить, а потом столько же — в левый.
Точь-в-точь как написано в Ветхом Завете. Аменех Бахрами в интервью одной тегеранской
газете признавалась, что иногда сильно нервничает и испытывает атавистический страх —
боится, что рука у нее дрогнет и не все двадцать капель попадут в красивые желто-карие
глаза Махида. В том интервью она еще убедительно о прощении рассуждает. О том, что
когда-нибудь она его, разумеется, простит. Но чтобы прощение было полным, настоящим и
искренним — сначала должна отомстить, очистить душу, и в этой уже чистоте и
спокойствии осуществленной мести даровать преступнику священную милость прощения.
Приговор все же не был приведен в исполнение. Вроде как Аменех своего обидчика
простила, хотя профессор полагает, что она просто испугалась. А я вот думаю, глаза-то она
ему могла бы и оставить, а вот все остальное — в кислоте замочить.
На этом профессор свой рассказ завершил.
А я ощутила во всем теле доселе неизвестное беспокойство, у меня зачесались и стали
рефлекторно слезиться глаза. И я одним махом допила вино, молча, без единого слова,
встала и медленно пошла прочь. Мне нужно было побыть одной, чтобы обдумать
услышанное.
Я гуляла по закоулкам ада, желая вытравить из своих мыслей этот концентрированный
раствор кислоты. Но у меня никак не получалось, поэтому, чтобы избавиться от опасных и
ненужных мыслей и заодно избежать бессонницы, я снова решила подслушивать исповеди.
Исповеди, сыночек, правдивы, во всяком случае так хотелось бы думать, это меня в них и
привлекает. В последнее время я перестала выдумки-то терпеть. Прямо тошноту от них
чувствую. Жаль мне на это времени, хотя уж чего-чего, а его здесь в изобилии. Впечатляют
меня теперь только настоящие истории, может, чуточку литературно обработанные. А
исповеди людей в исповедальнях в эту модель как нельзя лучше вписываются. И так как я
прогулялась и некоторую дистанцию от выжженных в полном соответствии с Ветхим
Заветом глазных яблок внутренне обрела, исповедь некоей Анастасии из Западной Украины,
а точнее — из близкого нам, полякам, Львова, вывела меня на другие пространства
человеческого греха, мало еще исследованные. И это стало облегчением для моей
измученной души. Хотя, конечно, облегчением довольно странным и даже слегка
извращенным. Потому как представь себе, сыночек, эта вот Анастасия, женщина
незамужняя, лет тридцати с хвостиком, из тех, что не могут в себе заглушить тиканье
биологических часов, познакомилась через интернет с православным греком, существенно ее
старше. Он в Афинах страдал от одиночества, а она, по причине бедности и отсутствия
перспектив, с давних пор мечтала бежать с Украины. И устроили они себе такое
«одиночество в сети», что она приняла тоску по хорошей жизни за тоску по этому греку из
Афин. Тем более что из фотографий, которые он ей исправно посылал, становилось
очевидно, что ездит он на тюнингованной немецкой машине, занимается
высокоинтеллектуальным трудом, летает по всему миру на самолетах и даже неплохие
апартаменты рядом с городом Бал ос, что на Крите, в непосредственной близости к морю
уже практически оплатил. Если же не обращать внимание на эти приятные глазу мелочи, а
посмотреть на самого грека, то он у нее никакого интереса не вызвал, главным образом по
причине внушительного брюха, явно выраженного косоглазия, коротких ног, невзрачного
росточка и белых носков, выглядывающих из сандалий. Но это ее не смущало, ведь жизнь ее
складывалась, за исключением маленьких и незначительных удовольствий, из серьезных
проблем и хлопот, включая два аборта, в которых она искренне на исповеди раскаялась, чем
вызвала у священника некоторую нервозность и противоречащее духу милосердия
негодование. И возможная жизнь в Греции казалась ей гораздо важнее, чем физическое
желание, потому что как ни крути, у грека две руки — две ноги, и он демонстрировал
готовность связать с Анастасией свою дальнейшую жизнь. Вот она и сделала следующий, не
виртуальный уже шаг, сев в Киеве в оплаченный греком самолет и улетев на остров Крит.
Грек ее встретил в белой рубашке с вышитыми инициалами и букетом душистых цветов,
повез в немецкой машине с кондиционером и кожаными сиденьями в свои уже почти
оплаченные апартаменты. Анастасия, кроме удовольствия от езды в комфортабельном
автомобиле, испытывала еще ощутимые боли в низу живота — у нее был второй, самый
неприятный критический день. Она воспринимала этот факт как огромное неудобство и
свидетельство существования мирового заговора против нее, поскольку хорошо отдавала
себе отчет, что ей предстоит провести с греком ночь в апартаментах недалеко от города
Балос и что эту ночь грек вряд ли посвятит чтению вслух знаменитых греческих мифов — он
ей на это и по-английски, и по-французски, и даже пару раз по-русски по электронной
почте-то намекнул. И она испытывала дискомфорт не только от болей в низу живота, но и от
того, что не представляла, как грек воспримет ее недомогание, которое не скроешь. Все
осложнялось тем, что английский ее был весьма и весьма скромным, а письма греку она
писала, пользуясь онлайн переводчиком. Поэтому слова «менструация», «цикл», «месячные»
и тому подобные наукообразные определения в ее лексиконе отсутствовали даже по-русски,
ибо она, как и другие девушки в парикмахерском салоне, где работала, говорила об этом
по-простому, научных терминов избегая.
Но беспокойство ее закончилось раньше, чем она могла предположить. Как только они
выехали из города, то есть проехали на машине с кондиционером километров десять, грек
положил ей руку на грудь, потом положил ее ладонь на свой уже обнаженный и
возбужденный пенис, а потом въехал в узкую аллейку в оливкой роще и остановил машину.
Разложил на заднем сиденье Анастасию, платье задрал, трусы порвал — и начал ртом
ласкать ее лоно. Она от стыда и ужаса аж глаза закрыла, дар речи потеряла и покрепче сжала
бедра. Но грек, не обращая внимания на ее реакцию, ей локтями бедра раздвинул пошире,
вытащил из нее тампон и приник губами к лону, будто и не замечая менструальную кровь.
Она от стыда и беспомощности начала рыдать, и сил сопротивляться у нее уже не осталось.
Рыдания эти оказались ее ошибкой, потому как грек принял их за выражение наивысшего
наслаждения. Когда они из этой оливковой рощи, места ее самого большого в жизни
унижения, выехали и снова тронулись к городу Балос, она заметила на его белоснежной
рубашке тут и там разбросанные капли своей крови. Эти багровые пятна ей до сих пор по
ночам снятся, и тогда она от злости просыпается и чувствует в низу живота болезненные
судороги.
В этих апартаментах вблизи города Балос она провела изумительные дни и
отвратительные ночи. Но только до тех пор, пока у нее были месячные. Как только
критические дни закончились, грек потерял к ее телу интерес и ограничивался невинными
прогулками по пляжу. Ни в Балосе, ни во Львове, ни даже в кондиционированной немецкой
машине у них не дошло дело до соития, так что в некотором смысле — в религиозном — она
свою чистоту сохранила. Священник в львовском костеле, когда она замолчала и «аминь»
произнесла, молчал и только нервно теребил свой огромный нос, прислушиваясь к своему
учащенному дыханию.
А Анастасия продолжила исповедь.
Грек этот больше билетов ей на Крит не покупал, а стал сам прилетать к ней во Львов,
но исключительно тогда, когда у нее были критические дни, о чем дотошно справлялся в
каждом послании. Через несколько месяцев она почувствовала отвращение и к нему, и к себе
самой. Женская суть ее была унижена, и месячные на несколько месяцев вообще
прекратились. В конце концов она освободилась от этой менструальной истории, поменяла
адрес, купила новую сим-карту для телефона, в интернете не бывает, но каждый раз, когда
чувствует характерные боли в низу живота, которые бывают каждый месяц — ее душа тоже
начинает кровоточить. И болит душа-то сильнее, чем живот. Ей подруга, потомственная
полячка, посоветовала пойти на исповедь — мол, искренняя исповедь и искреннее раскаяние
поможет, легче станет, вот она и пришла. Она и у психологов была, и таблетки, опасные для
здоровья, глотала, и акупунктуру ей один китаец делал — так почему бы исповедь не
попробовать, хоть она и верит в Бога, что называется, стихийно и из страха? А как исповедь
от ее болячки не поможет — она на йогу пойдет, медитировать начнет. Чтобы хоть
когда-нибудь, как-нибудь от снов с кровавыми пятнами на белой рубашке избавиться.
Выслушала я эту Анастасию из почти польского Львова, а утром началась обычная для
ада суматоха, так что выспаться мне так и не удалось. Посмотрела прогноз касательно
температуры в аду — и никаких аномалий особых не увидела, но попался мне на глаза
бульварный портал узнай-все-сразу. hell, а на нем — реклама гибридного вентилятора. Он
когда вентилирует — потребляет энергию, и энергию эту будто бы из внешней жары берет, а
потом возвращает. Ну, как бы вместо фотоэлементов — на жаре работает. Они же тут,
сыночек, по своей вечной темноте не особо проверяют, что Ты там из своего знакомства с
физикой можешь напридумывать. А мне вентилятор нужен — меня много лет уже приливы
мучают по причине менопаузы, а гибридный-то вентилятор даже больше устраивает, чем
обычный: электричество в аду все дороже по причине неудачной (читай — мошеннической)
приватизации энергетического сектора. Ну вот, ткнула я, сыночек, курсором в обработанную
в фотошопе картинку вентилятора — а там вместо ожидаемых мною интенсивных
предложений заплатить сорок восемь тысяч взносов (с рассрочкой на четыре тысячи лет, с
бесплатной доставкой, гарантией и без процентов) появился линк на горячие новости. И
красным-красным, прямо огненным было написано, что наше коррумпированное донельзя
ЦРА (Центральное разведывательное агентство) добралось до секретных материалов Неба,
уж какими невероятными способами — неизвестно, и что характерно, по удивительному
стечению обстоятельств — незадолго до выборов. И из этих, сыночек, секретных материалов
якобы следует, что некий святой Иосиф из Назарета, супруг Марии, матери Иисуса Христа,
подал официальное заявление о разводе. Ты представляешь?! Вот это новость… такая
новость, что ее и переварить невозможно и поверить в нее без бутылки самогона или абсента
трудно. Тем более что исходит она от лживого узнай-все-сразу. hell, на котором, помимо
рекламы гибридного вентилятора, сплошные сплетни и вранье. Потому поначалу я им ни на
грош не поверила. Но серьезный портал peklo.gov.hell в лаконичной заметке это подтвердил.
А также hCNN.com и арабский aljazeera.hell.net, а этим я верю в данном случае больше всех,
потому как генетически и географически, хотя, конечно, не политически, они к евреям
наиболее близки и с ними связаны наиболее тесно. Ведь араба от еврея бывает что и не
отличить, это Тебе любой неарабский и нееврейский антрополог скажет или генетик.
Итак, святой Иосиф, плотник из Назарета, подает на развод. Это первый развод
Иосифа, хотя жена у него не первая. Он уже был женат на некоей Саломии, с которой
прижил сыновей Иакова и Иуду Фаддея (а по некоторым апокрифам — еще Иосифа и
Симона), а также двух дочек, Елизавету и Лидию. Овдовев, Иосиф собрался жениться на
Марии. Согласно преданию, первосвященник объявил, что «все неженатые мужчины из
колена Давидова, способные вступить в брак, должны принести и сложить на алтаре по
ветке. И тому, чья ветка зацветет, а на кончик ей сядет Святой Дух в виде голубки, Дева
будет обручена, и он на ней должен жениться». Еще до женитьбы обнаружилось, что Дева
Мария беременна от Святого Духа. Иосиф хотел было Марию тайно отпустить, но к нему во
сне явился Ангел Божий и велел ему ее принять, а родившегося ребенка наречь Иисусом —
это имя происходит от древнееврейского Иешуа, «спасение Господне». По еврейским
законам имя ребенку выбирал отец, и это однозначно свидетельствовало о том, что он
признает его своим. Для Иисуса имя выбрал Бог — но перед людьми это сделал Иосиф, и он
считается земным отцом Иисуса. Иосиф принял Марию из Галилеи в своем доме в Назарете.
В Новом Завете о возрасте Иосифа на момент его обручения с Девой Марией не
упоминается. Об этом говорится только в откровениях Марии Агредской, 78 которая
поделилась ими в книге «Мистический Град Божий». Из них следует, что Иосифу на тот
момент было 33 года, а Марии — 14. Согласно же апокрифам, Иосиф пребывал в
преклонном возрасте — ему было около восьмидесяти, возраст же его юной жены не
комментируется.
Перед рождением Иисуса кесарь, римский император Август, распорядился провести
обязательную перепись населения. Она проходила не в нулевом году н. э., как логично было
бы предположить, а в 7 году, что достоверно подтверждается существующими в аду
источниками. Перепись была необходима по экономическим причинам: римляне вводили
новую систему налогов, и чтобы максимально эффективно их взимать, надо было сосчитать
и переписать всех. Каждый житель обязан был явиться на перепись по месту рождения,
поэтому Иосиф с беременной Марией отправился из Назарета в Вифлеем, откуда был родом.
Когда после изнурительного, а для беременной женщины еще и опасного пути они не
смогли найти места в гостинице, Мария в хлеву родила Иисуса и положила его в ясли.
Святой евангелист Лука момент рождения Иисуса обходит молчанием и подробностей не
сообщает. Неизвестно, присутствовал ли во время родов Иосиф или повитуха. Иосиф-то, по
всей вероятности, не присутствовал, ибо присутствие мужчин (по причине табу на нечистую
женскую кровь) на родинах строго запрещалось. Мне-то кажется, сыночек, что Мария с
Божьей помощью в одиночестве от бремени разрешилась, подарив миру Младенца. Разве что
скот домашний, который здесь же находился, мог стать свидетелем этого рождения. Я
иногда, сыночек, задумываюсь: а как эти роды проходили? Мучилась Мария или Господь ее
от боли уберег? Как справилась с пуповиной — перерезала ее острым ножом или, может,
перегрызла? Уверена ли она была, что родит сына, точно ли она это знала — или все-таки
сомневалась? Заплакал ли маленький Иисус после своего первого вздоха на Земле? Был ли
Он крупным ребенком? Были ли у Него на головке волосики? Очень я, сыночек, хотела бы
это знать — как мать двоих сыновей…
А может, Марии и не нужно было, чтобы кто-либо присутствовал на родах? Тем более
Иосиф, который никакого отношения к этому ребенку не имел. Ведь сын, вышедший из лона
Марии, не был его сыном. А для каждого мужчины это болезненно, я считаю. Очень
болезненно. Я думаю, сыночек, что плотник Иосиф должен был очень свою Марию любить.
И потому хорошо представляю себе его печаль, когда он узнал, что она понесла. И несмотря
на это он свою невесту, а потом и жену (они сочетались браком в конце лета 7 года, когда
урожай собрали и виноград подавили) от себя не отдалил, а окружил любовью, лаской и
заботой. Это мне представляется со стороны мужчины невероятно трогательным и
благородным жестом, на такое мало кто способен. Даже если тебе ангел является и
объясняет, как ты должен себя вести, ангел-то ангелом — ему что, он высказался — и
улетел, а бедному Иосифу с этим жить.
81 Генрик Сенкевич (полн. имя Херрик Адам Александер Пиус Сенкевич; 1846–1916) — польский писатель;
лауреат Нобелевской премии (1905 «за выдающиеся заслуги в области эпоса»); роман-трилогия о гонениях на
христиан во времена императора Нерона «Камо грядеши» («Quo vadis») переведен более чем на сорок языков.
Юзеф Игнаций Крашевский (также Иосиф Игнатий Крашевский; 1812–1887) — польский писатель,
публицист, издатель; отличался необычайной плодовитостью, его наследие составляет около 600 томов:
романы, повести, драмы, а также работы по истории, этнографии, фольклористике, путевые очерки и
литературно-критические статьи.
84 Килиманджаро — высочайшая точка Африки над уровнем моря (5895 м); находится на северо-востоке
Танзании.
85 Название «Килиманджаро» переводится с языка суахили как «гора бога холода», по другой версии —
«сверкающая гора».
87 Мизогинист — женоненавистник.
88 Григорий Нисский (ок. 335 — ок. 394) — греческий церковный писатель; брат Василия Великого, друг
Григория Богослова; с 371 г. епископ г. Ниса (Малая Азия). Придерживался неортодоксальных взглядов;
выдвинул тезис о необходимости размежевания сфер философии и богословия; широко использовал вольные
иносказательные толкования Библии; расходясь с церковной доктриной, проповедовал временность адских мук
и возможность просветления всех согрешивших душ.
соития, но после греха Адама это стало невозможным».
Высказывание было подхвачено и творчески переработано многими преемниками и
последователями. Некоторые из них оказались наделены недюжинным воображением.
Например Иоанн Скот Эригена,89 теолог, который родился почти через четыреста лет после
святого Григория Нисского, тем не менее вторит ему и весьма оригинальным образом
дополняет картину: «В раю секса не существовало, и праотец плодил детей, не испытывая
никакого телесного удовольствия, потому что двигал членом так же неосознанно и
автоматически, как мы двигаем рукой при приветствии или ногой при ходьбе». Согласись,
сыночек, перед нами исключительный пример глубочайшего понимания тематики
сексуальной жизни в раю. Особенно то, что касается моторики мужского члена. Я теперь,
встречая и приветствуя знакомых, испытываю некоторую неловкость, когда подаю им руку.
Но может, я не права и уже просто придираюсь. Тем более что этот Эригена, откровенно
говоря, еще ничего в сравнении с каким-нибудь совсем уж из ряда вон святым Бернардином
Сиенским.90 Этот догматичный и ловкий святоша будто с дуба рухнул. За шестьсот лет до
Иоанна Скота он утверждал, что на тысячу браков 999 заключены дьяволом, и только один
— Богом. И что единственным оправданием для тех 999 является то, что в них иногда, очень
редко, рождаются девы или святые. Если так, сыночек, то совсем не удивительно, почему я в
аду-то нахожусь: супружество — это преступление, грех — по Бернардину этому, а я
замужем три раза побывала, значит, втройне виновна и тройное наказание должна понести.
Можно только благодарить Бога за то, что у нас тут учитывается качество греха, а
не его количество.
Взять хотя бы «монашествующего» Григория Распутина (тот еще благочестивец
конечно) — он всего-то один раз и поддался страсти по причине преобладания тестостерона
над призванием, ощутив на своих щеках влажный поцелуй молодой привлекательной
женщины, отчего и случилась у него эрекция, ну и мысли похотливые, которые в такие
моменты возникают… ну а результат — всем известен.91
Со временем Церковь немного опомнилась. Как-никак продолжение рода
человеческого ей ведь тоже на руку, по крайней мере экономически. И маленечко закрыла
глаза на то удовольствие, которое приносит соединение женщины и мужчины. Соитие двух
женщин церковь вряд ли себе вообще представляла, а соитие двух мужчин и по сей день
отрицает и отвергает. Раньше прятали голову в песок, как страусы, делая вид, что этого не
существует, а после гомосексуализм замели растрепанной метлой под прекрасные
драгоценные ковры базилик Рима и других мировых столиц. Если же все-таки нужно было в
особо громких случаях реакцию какую-то выдать — гомосексуальные отношения и самих
гомосексуалистов крайне сурово осуждали. Забывая о Древней Греции и содомии однополой
любви, которая там процветала. А связано это напрямую с Новым Заветом, ибо там написано
черным по белому: не наследуют Царствия небесного грешники, прелюбодеи, язычники,
89 Иоанн Скот Эригена (ок. 810 — ок. 877) — средневековый философ, по происхождению ирландец; в
начале 840-х г. появился вс Франции при дворе Карла Лысого, где его высоко ценили за необычайную
ученость. Вел обособленную жизнь, сохраняя независимость в том числе от церкви; последователь платоников
и неоплатоников, а также греческих теологов Оригена, Григория Нисского, Псевдо-Дионисия Ареопигита и
Максима Исповедника.
91 Вероятно, автор имеет в виду сплетни об интимной связи Распутина с фрейлиной Анной Вырубовой,
опровергнутые специальной комиссией Временного правительства, в которую, в частности, входил Александр
Блок.
колдуны, распутники и мужеложцы. Мужеложцы — это так тогда гомосексуалистов
называли, само-то слово «гомосексуалисты» не так давно функционирует. Раньше его
называли содомией, теперь это слово означает только сексуальные отношения с животными.
Естественно, отношения между мужчинами были запрещены, а наказанием за них была
смерть. У меня это вызывает ужасную досаду, поскольку я в нашем аду встречаю столь
прекрасных в своих чувствах и мыслях гомосексуалистов, что мне становится стыдно за
Церковь. Так стыдно, просто заебись. Извини, сыночек, мою грубость, по-другому сказать не
могу — как вспомню я эти библейские россказни: сначала Содом и Гоморра из Ветхого
Завета, потом Книга Судей, потом Моисей со своим Пятикнижием. А в Новом Завете —
Послание к римлянам, первое Послание к Тимофею и коринфянам… Ты мне, сыночек, мою
грубость простишь, ведь правда?
Пыталась я понять Церковь, несмотря на свое раздражение и даже злость. Ведь они
ориентировались на обычную жизнь — в этом, видно, их оправдание. Дураков-то на Земле
во все времена с избытком было. Даже не знали поначалу, как такое дело назвать, когда один
мужчина другому в анус свой пенис пихает. Первый раз слово «гомосексуализм» применил
венгерский врач в 1869 году. К счастью — не на венгерском языке, поэтому слово
прижилось быстро. Тут же проблемой гомосексуализма заинтересовались психиатры, что
для меня совершенно не удивительно. И пришли к выводам ошибочным, а в чем-то даже
трагично ошибочным, я считаю. Психиатр Рихард фон Краффт-Эбинг 92 (эта фамилия в
налоговую декларацию не влезет ни при каких условиях!) признал, что гомосексуализм
является болезнью. Это означало, что, во-первых, его непременно нужно лечить, а во-вторых
— что его нельзя оценивать в таких моральных категориях, как сознательно совершаемый
грех — ну, как прелюбодеяние например. Это был, конечно, для Церкви удар ниже пояса.
Как же так, мужеложество — болезнь?! Туберкулез, проказа, сифилис — и педики.
Туберкулезники ладно, их трогать не стоит, но остальные-то!
Психологи и психиатры долго воду мутили. Только в 1973 году гомосексуализм был
вычеркнут из списка психических расстройств Американским психиатрическим обществом,
на которое почему-то, по неизвестным мне обстоятельствам, равняется весь остальной мир.
Впрочем, может оно и неплохо, потому как Всемирная Организация Здоровья (ВОЗ) при
ООН вычеркнула его из этого списка лишь в 1991 году.
Но вернемся к классическому сочетанию «мужчина и женщина».
Тут Церковь, конечно, своего внимания не ослабляла и вожжи не отпускала. Еще
совсем недавно при отчете о земной жизни я бы должна была каяться в том, что раздевалась
при Леоне по пятницам. А я Тебе, сыночек, признаюсь, что не только раздевалась я перед
ним вопреки запретам, но и трахалась, причем с последствиями. И вы оба — Ты и Казичек —
зачаты, по моим подсчетам, именно в пятницу. Леон по пятницам ночных дежурств по моим
просьбам не брал, и наша совместная жизнь как раз пятницу получалась разнообразная,
интенсивная и куда более длинная, чем в другие дни. Например, понедельники — за
воскресные-то дежурства Леону коммунисты больше платили, вот он их и брал, чтобы вам с
Казичком новые курточки купить, ремонт в квартире сделать, ранцы какие или пеналы в
канцелярском магазине в очереди выстоять.
Но сдержанность по пятницам, в Сочельник и Великий пост — не единственное
ограничение, которое предлагалось Церковью в отношении сексуальной жизни людей,
освященных таинством брака. Церковь запрещала супружеские отношения сорок дней перед
Рождеством, неделю после Пасхи, неделю после Троицы, накануне больших праздников, во
время беременности, во время месячных, каждую среду и за пять дней до причастия.
Супружество ведь не призвано жажду человека утолить — оно должно служить
94 Онан — персонаж из Пятикнижия, второй сын Иуды, внук патриарха Иакова; согласно традиции
левирата, был обязан взять в жены вдову погибшего старшего брата, дабы она принесла наследника, который
бы считался первенцем от старшего сына; наказан смертью за то, что практиковал прерванный половой акт; от
его имени образован термин «онанизм», который, правда, является синонимом мастурбации.
слегка сбивает с толку и заставляет задуматься. Сдается мне, что практичные деятели церкви
приложили к этому обе руки — и правую и левую, хотя это и противоречит мнению
упоминавшегося здесь Фомы Аквинского, который утверждал, что мастурбация является
грехом против человеческой природы. Многочисленные папы римские в своих посланиях о
вреде и опасности онанизма говорили и даже предостерегали, чтобы тех, кто этим
занимается, ни в коем случае не возводили в священнический сан. К счастью, эти послания и
указы не все читают и выполняют, иначе бы духовенство исчезло с лица земли так же, как
исчезли динозавры, — то есть совсем. Ведь мастурбирует около девяноста пяти процентов
мужчин. А те пять процентов, кто утверждает, что не мастурбируют, либо врут безбожно,
либо говорят правду, ибо родились без рук. Мастурбацию пытались запрещать не только
католики. Протестанты ее тоже не одобряют. Еще в девятнадцатом веке пастор Карл фон
Копф утверждал, что «мастурбирующие мужчины несут угрозу не только самим себе, но и
обществу, так как все революционеры были онанистами». Веришь ли Ты, сыночек, что
Ленин не устроил бы революцию, если бы не гонял периодически лысого? Я вот не верю.
Причем получается у них, что мастурбация мастурбации рознь. Впрочем, это Ты и сам
знаешь — но я в другом немножко контексте говорю. Некий Бенедикт из Саламанки в
девятнадцатом веке вплотную заинтересовался мыслями мастурбирующих мужчин и увязал
вес греха мастурбации с эротическими фантазиями. И даже разработал конкретные
рекомендации для духовников. Мастурбация без фантазий (хотя такой, по моему стойкому
убеждению, не бывает) была преступлением самым легким. Мастурбация с мыслями о
невесте — в два раза тяжелее. Если объект фантазий девственница — это трактовалось как
«позор». Фантазии о родственнице, даже дальней, например троюродной кузины,
обозначены как инцест. А похотливые мысли в отношении монахини при эякуляции —
святотатство. Духовники получили конкретные указания относительно тяжести наказания за
каждую такую провинность — Бенедикт из Саламанки и об этом позаботился.
А вообще многовековая дискуссия относительно простого и понятного действия —
потрогать собственные гениталии, чтобы доставить самому себе некоторое удовольствие, —
призвана лишь скрыть, закамуфлировать большую ошибку Церкви. Невнимательные
чиновники в свое время неправильно прочитали в Пятикнижии то, что касается Онана. И
сделали из него онаниста, хотя он отродясь в руки пениса своего не брал, разве только
пописать! Он его усердно запихивал в вагину вдовы брата, пользуясь священным правом
левирата. Хотя, конечно, мотивы его мне не вполне понятны, ибо при этом он «избегал
оплодотворения». А это кажется удивительным — ведь ни о каких алиментах в данном
случае речь идти не могла, левират постановляет, что дети, рожденные от такой связи,
признаются потомством умершего. Онан свою сперму извергал в нормальном половом акте.
Но не в вагину, рот или анус овдовевшей свояченицы, а на землю. В этой-то земле собака и
зарыта! Онан не онанировал — он практиковал прерванный половой акт. Тут не о
мастурбации надо говорить, а о контрацепции. Однако чиновники Церкви этого не поняли и
несправедливо обвинили бедного Онана в онанизме, что имело серьезные исторические
последствия, да и поныне имеет. Если бы я была Онаном, я бы на Церковь в суд подала иск
— за клевету. С требованием извинений, а также возмещения убытков, связанных с
нелигитимным использованием образа. Я, сыночек, даже теряюсь — как убытки-то
подсчитать. Как Ты думаешь, это зависит от количества опубликованной клеветы? Если да
— то взвесив все статьи в теологических изданиях, бесчисленных энциклопедиях, школьных
учебниках, научных журналах, а также в мерзких желтых газетенках, Онан, с помощью
адвокатов, конечно, мог бы потребовать сумму с многими нулями. Конечно, по миру бы он
Церковь не пустил, но ведь в таком процессе не о суммах речь, а о прецеденте. И это был бы
важный прецедент.
Но я начинала-то с несостоятельности Бога с человеческой любовью и уж больно
увлеклась учреждением под названием «Церковь». А Ты и сам знаешь, в учреждениях любви
мало. Даже меньше, чем в домах из бетона. Ты, конечно, по тому, что я сейчас сказала,
можешь сделать вывод, что я немного антиклерикальная. Но это будет не совсем верно.
Потому что я не немного антиклерикальная. Я, сыночек, очень антиклерикальная.
Но при этом не зашоренная. Встречаются священнослужители, которых мне хочется
обнять и поблагодарить: преданные Богу, освященные мудростью и отдающие себя своему
служению. Как, например, настоятель храма в одной из областей Польши. Он, может, и не по
своей воле стал свидетелем божьего чуда. После вечернего пятничного богослужения вокруг
храма разыгралась буря. Одна из молний попала в молодой стройный тополь, росший
неподалеку от храма, и рассекла его пополам, как циркулярная пила. К стволу тополя была
прикреплена маленькая шкатулка с фигуркой Девы Марии — таких на польских деревьях
множество, наш народ славится католико-ремесленной символикой. Молния по всему стволу
дерева шрам оставила, а деревянный ящичек с фигуркой не тронула. Люди, жившие
поблизости, удивительное спасение ящичка моментально окрестили «Чудом тополя Девы
Марии» и развернули широкую пиар-акцию в магазине народных ремесел при депо
добровольной пожарной дружины, а также в интернете. Да такую широкую, что настоятель
на воскресной службе увидел еще одно чудо — полный храм народу. И должен был по этому
поводу что-то сказать: ну а как же — на польском телевидении, всюду уже о чуде говорят —
а он молчит? Непорядок… И он сказал. И сказал так прекрасно, что у меня на минуту весь
мой антиклерикализм как рукой сняло: «В нашей епархии случилось чудо. Благодаря нашим
молитвам и говенью удалось убедить начать лечение двадцать девять алкоголиков.
Помолимся же теперь сообща, чтобы воля их не ослабевала». И ни единого слова про тополь.
Он сосредоточился на вреде этанола и опасности его распространения. И это прозвучало так
неожиданно и так прекрасно для меня, что я избавилась от антиклерикализма. А потом он
еще кое-что сказал, что меня совсем порадовало и заставило от прежних убеждений
отказаться: высказался относительно огромной суммы, которую собрали на устроение
«мессы в честь чудесного тополя». Он сообщил, что «в честь дубов, сосен, тополей, акаций и
прочих деревьев он служить мессу не собирается, ибо это оскорбляет души умерших, по
которым служатся мессы». И спокойно объяснил прихожанам физику молнии, указав, что
шкатулка, в которой находится фигурка Девы Марии, крепится к стволу дерева стальными
скобками, что и способствует тому, что молния ее обходит. Молния не могла добраться до
шкатулки, потому что разряд ушел в сталь. Чудо, конечно, случилось — и оно заключается в
том, что сталь сильнее молнии, а это известный с давних пор божий феномен. Так, в полный
голос, при переполненной храме с высоты амвона и сказал. Таких настоятелей, которые чудо
объясняют законами физики, в Польше немного, может — он и вовсе такой один. Поэтому,
сам понимаешь, совсем мой антиклерикализм исчезнуть не мог. И мнение мое о
клерикализме не изменилось — я по-прежнему вижу в нем исключительно побеги от чистого
Sacrum, а это только для атеистов забава. А меня, сыночек, это беспокоит. Мы здесь, в аду, с
атеистами много имеем проблем. Некоторых из них невозможно классифицировать по
грехам — они Декалога отродясь не читали и даже не слышали о нем, а заповеди ни одной за
всю жизнь не нарушили: в день святой в «Реал» или торговые галереи не ходили, «Бога
другого» тоже не имели — просто потому, что вообще в Бога не верили ни в какого.
Заповедей о «рабах», руководствуясь своей этикой и понятиями о чистоте, не нарушали.
Никого не убили — ну то есть вообще ничего такого не делали, сыночек! И все равно в аду
обретаются, несмотря ни на что. Это, с моей точки зрения, вопиющая несправедливость. Все
равно что поставить перед судом ящериц и обвинить их в том, что они не млекопитающие.
Какой-то космический абсурд. Мне даже сдается, что когда такой вот атеист во врата
Небесные стучит, чтобы предстать перед Последним судом, Богу больше всего хочется
сделать вид, что Его нет дома.
Опять длинное отступление получилось. Прости, сыночек. На самом деле я больше
всего люблю писать о своей любви к Тебе.
Я и на Фейсе-то с Тобой вот нахожусь потому, что мне свою любовь хочется красиво
в слова облечь, высказать то, что при жизни не успела.
И ведь дело не в недостатке времени, сыночек: я полтора года умирала, не двигалась,
времени было более чем достаточно. Когда у меня сердце начало шалить, я сначала и
подумать не могла, что это так серьезно и что однажды оно возьмет и остановится. Мы с
Леоном думали, это просто очередная неприятность в нашей жизни, и мы ее устраним, вот
только я курить брошу, выйду на пенсию и перестану работать, а еще таблетки стану
принимать. На пенсию я вышла, хотя и пришлось для этого три медкомиссии пройти, из
которых одну — аж в Быдгошчи, выездную. Курить почти перестала, только в минуты
слабости позволяла себе покурить в туалете, да и то из соображений здоровья — только с
фильтром и только до половины. Таблетки глотала согласно инструкциям, терпеливо и по
часам, а лучше все не становилось. Леон считал, таблетки не те, мол, эти лопухи и лапти ни
черта не понимают, и гонял меня по врачебным кабинетам, как чиновники гоняют просителя.
И я все снимала лифчик перед теми врачами — чуть не все кардиологи Торуни имели
возможность полюбоваться на мою грудь, не говоря уж о низшем звене медперсонала в виде
медбратьев (медсестер-то я уж и не считаю). Из-за такой любовной заботы Леона и его
хронического недоверия к врачам меня, как девку какую, лапали столько специалистов! А
распечатки электрокардиограмм целый ящик в серванте занимали. Я чувствовала себя по
отношению к Леону неловко, он мало того что сердце мое воспринимал, как свое и крепко
так любил, он еще и страстно хотел его вылечить. И после очередного визита к светиле
кардиологии я начала Леона немножко обманывать — говорить, что чувствую себя получше.
И Леон, поскольку ждал этого с нетерпением, поверил, словно ребенок в Святителя Николая.
Но вскоре моя ложь вышла наружу — когда я задыхаться начала. В моем сердце кровь
между предсердиями и камерами, или между камерами и камерами, ну или что-то в этом
роде — неправильно циркулировала, какие-то клапаны то ли открывались не так, то ли
закрывались в аварийном режиме. А это проявляется в виде ужасных приступов удушья.
Оказалось, что мне, как астматикам, может в такие моменты помочь только впрыскивание
внутривенно дозы эуфилина. Леон-то в силу своей работы уколы внутривенно делать умел,
но мне в вену иглу впихнуть не мог — руки у него уж больно тряслись. Он возил меня в
амбулаторию на укол, если дежурил, или просил своих коллег отвезти, когда дома был. А
потом, когда я уже ежедневно задыхаться-то начала, он нанял для уколов медбрата, который
стал частым гостем в нашем доме. Сначала раз в день приходил. А незадолго до моей смерти
и до пяти раз доходило. С определенного момента для меня стало загадкой, как он на моих
руках, исколотых, как у куклы вуду, под разноцветными синяками находил все-таки вену и
безболезненно содержимое шприца впрыскивал. Такой тихий, ответственный,
пунктуальный, необыкновенно обязательный человек. Баба Марта даже заподозрила, что не
иначе как у него немецкие корни имеются, но это было не так, и через несколько месяцев она
ему этот недостаток простила. Последний раз он пришел, как положено было, к семи часам в
пятницу 16 декабря 1977 года. Он не опоздал ни на минуту, но на самом деле опоздал на
целую вечность, потому как около четырех часов утра я уже умерла. Но это так, сыночек, к
слову.
Я не успела Тебе многое рассказать по глупости, по незнанию, а самое главное —
потому, что глупо и наивно верила, что никогда не умру, а значит — успею, все успею. Но не
успела, сыночек. Если бы хоть мне, когда умирала, прокрутили ленту моей жизни назад, как
оно бывает у других. Но нет, у меня такого не было. Может, слишком стремительно я
умерла? А может, для этого кино нужно много воздуха, может, мозг в кислороде нуждается,
чтобы все увидеть, а у меня его не было. Я даже не знаю, был ли Ты тогда рядом со мной. Ты
был, сыночек?
Это вот недосказанное я теперь тут рассматриваю и собираю, как кусочки пазла. И то
плачу, то смеюсь до икотки или руку вперед вытягиваю — чтобы Тебя коснуться и
приласкать. Приласкать мне Тебя хотелось все время, непрестанно — я от этой ласки была
безнадежно зависима, как наркоман. А Ты от меня убегал. Иногда на часы, иногда на дни, а
один раз на целых пять лет. На какое-то время я сама Тебя, сыночек, от себя отдаляла — в
целях социализации и будущих перспектив. Мы хотели бабушке Марте дать передохнуть, но
главным образом стремились Тебя и Казичка приучить к жизни в организованной группе, а
не только в этой дворовой орде. До сих пор помню, как Тебя Казичек за ручку провожал к
садику «Ясь и Малгося», что на улице Лелевела. Так отчетливо вижу эту картину, как будто
это было вчера. Ты за забор ручонками цеплялся, а Казичек ручки Твои отдирал и против
Твоей воли тащил за собой в это учреждение — по нашему с Леоном приказанию —
насильно. Потому что Ты, сыночек, в организованной группе совсем не хотел находиться.
Бабушка, дедушка, Леон, я, Казичек, собака Банок и кот Мурзин с рваным правым ухом —
такой вот группы Тебе было достаточно. И так оно, как я вижу, и посейчас осталось. Ты
организацию-то страсть как не любишь. Сегодня Ты посылаешь любую организацию в
задницу и никакой старший брат тут с Тобой не совладает. Но ведь мы с Леоном — мы же во
благо Тебе это делали, пользы для Тебя хотели. Чтобы Ты уже с малолетства нюхнул
общественной жизни, место свое в общем ряду отыскал, защищаться научился, стоять за
себя, да и за других вступаться, если надо. А бабушка Марта на этот счет имела другое
мнение. Как увидела Тебя вцепившимся в забор, так в чем была — в тапочках и комбинации
— хотела бежать Тебе на помощь, наши с Леоном воспитательные планы ни в грош ни ставя.
И выражалась в мой адрес очень непохвально, когда я ее на пороге нашего дома удерживала.
Ты знаешь, сыночек, что Твоя бабушка Марта в моменты сильнейшего волнения материлась
по-немецки? Вряд ли, потому как при Тебе она это не делала и даже голоса ни разу не
повысила. Тебя она «на коленочки» сажала, «волосики» Твои гладила, сластями
закармливала, песенки пела, собаку в постель брать позволяла и булки с джемом выносила
во двор, чтобы Тебе, упаси Господи, не отрываться от игры и не возвращаться домой. И я
Тебе скажу, я очень Тебя к бабе Марте ревновала. Такое у меня чувство бывало, что Ты ее
любишь сильнее, чем меня. Я чувствовала резкие и болезненные уколы, будто бы под
сердцем. Да, это моя мать, а Твоя бабушка, но ведь это из моего живота Тебя вынули и это я
первая целовала Твою головку, лысую и такую необычную. Как думаешь, сыночек, бабу
Марту Ты любишь сильнее? Или просто иначе?
У меня тоже душа болела, когда Казичек Твои ручонки от забора отдирал. Но еще
сильнее она болела, когда в один прекрасный день Леон на своей карете «скорой помощи» с
визгом затормозил перед моим магазином и помчал меня в больницу на улице Батора в
машине с сиреной. А там, в больнице, на грязной кушетке лежал заплаканный Ты — с
промокшей от крови повязкой на голове. Как какой-нибудь югославский партизан. Ты за
правду боролся: мальчишке из средней группы, который обидел девочку из младшей группы,
хотел «в морду дать». Что там за обида девочке была нанесена — Ты мне до конца жизни так
и не признался, но для Тебя она имела последствия довольно ощутимые и болезненные. Этот
мальчишка был на полторы головы выше Тебя, ну и, конечно, сильнее. И если бы Ты упал,
как он хотел, на острый угол песочницы — для Твоей головы это могло закончиться
фатально. Леон опасался, что у Тебя перелом основания черепа и сотрясение мозга. Слава
Богу, после многочисленных обследований, которых требовал Леон в не совсем
парламентских выражениях, оказалось, что нет у Тебя ни перелома основания черепа, ни
сотрясения. Когда же Тебя, в окровавленных повязках, мы доставили домой и в общих
чертах рассказали историю Твоей благородной битвы за честь некоей несовершеннолетней
дамы, то баба Марта, придя в себя от первого шока, прошипела мне ядовито и с
удовлетворением: «Ну, разве я тебе не говорила? Ребенка посылаешь в сад, убьют его там
еще! Сердца у тебя нет, мать называется!» Под предлогом Твоих этих ран и необходимости
менять повязки, она держала Тебя дома целый месяц и в сад не пускала, а мне и возразить
было нечего. Когда же через месяц я Тебя заново туда отправила, Ты в забор уже вцепился
так, что я думала, ты его из земли выворотишь. А баба Марта, глядя из окна, тихо
материлась. По-немецки.
Ты, сыночек, убегал от меня не только на часы и минуты. Однажды в конце жаркого
лета Ты покинул меня на целых пять лет. Такое лето-69 Ты мне устроил — у меня аж в груди
замкнуло, и я дышать перестала. От тоски. Я думала, ненадолго — как приступ астмы. А
оказалось — на пять лет. Пять лез без воздуха, сыночек, жила. Ты покинул меня, Нуша. Так
мне казалось поначалу. Но сын оставить мать не может, хотя я это не сразу поняла. В случае
с Тобой я для Фрейда была бы находкой бесценной, он бы на мне все свои Эдиповы
комплексы отрабатывал. Ведь я Тебя, сыночек, так безумно любила, что когда Тебя рядом не
было — меня от тоски наизнанку выворачивало. А Леон говорил, я должна Тебя отпустить,
иначе этой своей тоской будущее Тебе испорчу. Говорил, что сыновья от матерей уходят и
«теперь, Иренка, Schluß». А когда Леон по-немецки говорил, для меня это будто кто вилкой
по тарелке скрежетал или железом по стеклу — и я на минуту забывала о своей тоске. Но из
мыслей моих Ты не уходил ни на секунду.
Ты там далеко. Один. Кто Тебя приласкает? Кто укроет, когда скинешь с себя во сне
одеяло? Кто, сыночек? Я даже ходила на воняющий мочой Восточный вокзал в Торуни и
смотрела, как отбывает поезд в Колобжег. Через Быдгошчь, Пилу и Бялогард. Я смотрела, и
становилось мне чуть легче — будто связь с Тобой ощущала. Через Бялогард. А ночью,
когда я омывала слезами плечо Леона, он говорил мне, что я «психую». И не ошибался. Я и
правда психовала, и он тоже. Но он был боец, волнение и чувства никак не проявлял и тем
только усугублял язву желудка. И вот в таком горячечном состоянии мозга я начала писать
Тебе письма, сыночек. Ежедневно писала одну главу этого своего «эпистолярного романа».
Купила тетрадку в клеточку — и писала: о псе Азоре и его блохах, о том, что делается во
дворе, о коте Мурзине, который высматривает Тебя в окошко, о бабе Марте, которая не
перестает о Тебе говорить, как скаженная, о том, как Тебя не хватает, о стирке, что я затеяла,
а Твоих рубашек не было, о том, что квашеная капуста в магазине на углу белая и сочная, как
Ты любишь, но только без Тебя я ее вкуса почти чувствую, и о том, что без Тебя я вообще
почти не чувствую вкуса, даже вкуса папирос.
Ничего между строк я писать не хотела. Поэтому и тетрадку купила именно в клеточку.
И все равно самое важное впихивала между строчек. И Ты, сыночек, это важное-то — мою
любовь — Ты ее между строчек прочитывал. И между своими строчками тоже писал мне о
своей любви, по имени ее не называя. Такая манера у Тебя и сейчас осталась. Я у Тебя,
сыночек, охотнее всего читаю то, что между строчками, то, что не написано — оно и есть
самое важное. Так я думаю. Потом я купила еще одну тетрадку в клеточку. И еще одну. Пять
лет, день за днем, я вырывала из этих тетрадок листочки, на которых было написано про
Азора и его блох. А когда Азора переехала машина и Леон закопал его у трансформаторной
будки, я продолжала про них писать, ведь у Азора всегда были блохи, а я хотела, чтобы Ты
думал, что Азор жив и здоров. Но потом Ты наконец приехал поездом через Бялогард, Пилу
и Быдгошчь, а Азор не обсикался от радости, встречая Тебя у дверей. И Ты смотрел на меня
с такой печалью. С невыразимой печалью. У Тебя в глазах бывает целое море печали. Или
даже океан. Там, внутри, Ты очень хрупкий. Печаль Тебя ослабляет, и от беспомощности Ты
садишься писать. Но тогда Ты просто смотрел на меня, а я кусала губы, чтобы не
расплакаться. Я никогда не забуду эту встречу, сыночек.
Иногда я на фейсбуке сижу до самого утра, тоской одурманенная, не испытывая ни
малейшего желания уснуть. Ты со своим образованием и жизненным опытом и сам
прекрасно знаешь, что тоска в человеческом организме производит коварные химические
реакции, и от этого сон начисто пропадает. Там тебе и кортизол вырабатывается, и
адреналин, и допамин — по причине печали и ощущения собственного несчастья. А такую
комбинацию теплое молоко с медом не возьмет. Поэтому я частенько лишь под утро на
отдых удаляюсь, и потому вижу некоторые вещи раньше, чем другие. Вот сегодня, в пятницу
22 июля 2011 года (у меня это число вызывает ностальгические воспоминания о выходном
дне при коммунистах) я заметила в аду огромное изменение. Он как будто стал норвежским.
Везде появились кресты, темно-синие на красном, как на норвежских флагах. Большая
площадь, которая прежде была безымянной, получила имя «Площадь Брейвика». Меня это,
сыночек, удивило, никакого Брейвика я не знала и даже о нем не слышала. И не могла в толк
взять — чего это вдруг в аду Норвегию так пылко полюбили. Но вскоре все выяснилось: тут
речь-то совсем не о любви к Норвегии, а о любви к ненависти одного норвежского
гражданина, которую тот в себе долго пестовал. Именно так. Этот-то гражданин, Андрес
Беринг Брейвик, рожденный в Осло и не так давно там, в Осло, поселившийся пожизненно,
помешался на почве мизантропии и решился на массовое убийство людей, с которыми не
был знаком и которых прежде никогда не видел. И в пятницу 22 июля он это театрально и с
шумом осуществил, наполнив мир ужасом, а в наш ад принеся восторг и ликование. В 15.22
он взорвал в центре Осло мощную бомбу, в 17.07 оказался на островке Утойя, недалеко от
Осло, а уже в 18.27 тронулся в обратную дорогу на полицейском катере. За это время — с
15.22 до 18.27, то есть за три часа с минутами, он 77 раз нарушил пятую заповедь «Не убий!»
Бомбой он убил восьмерых, а на острове расстрелял еще шестьдесят девять человек. Такую
производительность в аду уважают и отмечают наградами, в том числе в виде приказов и
декретов. Тем более что Брейвик все это делала не в состоянии аффекта, а с холодной
головой и спокойным сердцебиением. И мало того, что 77 раз нарушил пятую заповедь — он
в этом же временном промежутке беспрестанно нарушал первую, главную заповедь: «Да не
будет у тебя других богов, кроме Меня». Брейвик, когда убивал, чувствовал себя Богом. Я
относительно этого сомнений не имею. Доклады, фотографии и отчеты с острова Утойя это
доказывают со всей очевидностью. Для Неба это должно быть болезненным: убийство
убийством, а вот чувствовать себя при этом богом — это уже другой поворот.
На фейсе Брейвика вроде бы богом не считают, но кое-кто видит в нем божка на
стероидах и белокурого идола. Серверы падали под шквалом «лайков» на его фото и фото
трупов на каменном берегу Утойи. А там, среди трупов, — девочка четырнадцатилетняя… Я,
сыночек, как этих детей несовершеннолетних на фото увидела — немедленно с площади
Брейвика удалилась и попросила местных бомжей мужского пола (за деньги, естественно, за
большие деньги!), чтобы следующей ночью, когда народ схлынет, они на эту площадь
пришли и там как следует просрались. Я подумала, что только так — с помощью говна
(прости мне, сыночек, мою грубость), можно выразить мое отношение к этому Брейвику.
Поскольку Андрес Брейвик, этот «христианский фундаменталист», мать его, такое устроил,
что горы дерьма по сравнению с этим — хрустально чистая вода. Однако я больше об этом
писать не буду, а то получится, что я ему рекламу устраиваю, не хочу доставить ему такое
удовольствие.
Тяжелый это был для меня день, хотя некоторую радость мне удалось ощутить от
эмпатии бомжей, которые с такой готовностью (хотя и материальный интерес тут
присутствовал, конечно, но все же от души, от души!) взялись обосрать имя Брейвика.
Для успокоения и чтобы мысли собрать, решила я посмотреть вечером телевизор. Я бы
даже сказала поздно ночью, потому как наш местный канала «Культура ада» начинает
вещать только после порнухи, то есть тогда, когда все нормальные грешники по-настоящему
устали и спят или ни о чем другом, кроме сна, думать не могут. Там, на этом канале, сериал
идет, очень интересный. Пресытившиеся коммерческим телевидением производители
решили канал «Культура» окультурить и показывают теперь там реалити-шоу типа
«Большого Брата», но только не как раньше. Называется оно англо-французским «Big Brother
Intellectuel», чтобы страдающий бессонницей народ, не знающий иностранных языков, сразу
отпугнуть, одним названием. Я на это шоу наткнулась случайно, по каналам с пультом
прыгая, и с тех пор смотрю регулярно. Там никто свои переполненные силиконом груди в
душе не показывает и под одеялом оральным сексом не занимается — все только и делают,
что сидят в креслах, на диванах или на полу и разговаривают. Главным образом — о любви,
потому как эта тема была заявлена в подзаголовке как основная, несмотря на нашу цензуру:
«Парадигма культуры любви по отношению к будущим победам ненависти». В самом начале
я посмотрела в словаре у Копалинского значение этого слова-то — «парадигма», потому как
для меня, для человека, который так и не получил аттестата, это слово не сказать чтобы было
привычным и знакомым. Оказалось, что wikipedia.hell подтверждает: стыдиться мне своей
необразованности в данном случае не стоит, ибо слово это было придумано в 1962 году
неким американским (а как же иначе!) философом95 и прежде, чем вошло в обиход, прошло
95 Парадигма (от др.-греч. Paradeigma, «образец, тип, модель, пример») — в современном наиболее
распространенном употреблении — действующая в обществе в тот или иной период модель постановки
проблем и их решения; слово заимствовано в XIX веке из латинского языка, в который оно попало из
греческого; первоначально использовалось в лингвистике и риторике; в 60-е годы XX века перешло в
не так уж мало лет. А я в гомулковских шестидесятых годах двадцатого века была с утра до
вечера занята в продмаге MHD, вот и обделила вниманием-то современную американскую
философию. Да и мало что до нас тогда доходило через железный занавес.
Теперь-то я знаю, что парадигма — нечто вроде догмы, только более гибкая, а догме
это как раз несвойственно. Если бы религии, к примеру христианство, были построены не на
догмах, а на парадигмах, церкви были бы полными не только в ночь перед Пасхой и на
Рождество. Такое мне в голову пришло размышление, хотя к передаче с названием «Big
Brother Intellectuel» это никакого отношения не имеет, там про парадигму и не говорят,
сосредоточившись на любви. А уж состав «говорящих голов» в студии отменнейший —
прямо хочется пойти и за два года вперед заплатить за телевидение. Мне, сыночек, кажется,
сама тема, провокацию содержащая, столько умных голов в студию собрала. Это тебе не
какое-нибудь «За стеклом» или вроде того, не парад знаменитостей — тут все сразу понятно
становится.
Даже если будут говорить о ненависти как ведущем чувстве и пропагандировать ее —
все равно в результате придут к любви. Без любви ненависть бы возникнуть не могла. Чтобы
ненавидеть, надо сначала любить — все в аду это прекрасно знают, а тем, кто не знает —
скатертью дорожка. Ибо некоторые обладатели слишком маленького, куцего мозга с одним
нейроном не могут того понять, хотя сами в большинстве своем появились в результате акта
любви. Но и хватит о них.
«Big Brother Intellectuel» на канале «Культура» прямо приворожил меня и тянет как
магнитом. Каждую ночь в два ноль пять, сразу после новостей, я сажусь к экрану и ожидаю,
что, к примеру, скажет о любви на этот раз Альфред Чарльзович Кинси.96 С него всегда шоу
начинается: камера, громко играет классическая музыка… камера наезжает… Кинси в своей
кипенно-белой рубашке, галстуке-бабочке, с записной книжкой на коленях и вечным пером в
правой руке. Поднимает глаза, обводит любопытным взглядом студию, потирает лоб, чтобы
через минуту выдать какую-нибудь провокационную мысль, чаще всего в виде очередного
вопроса к своей анкете. Потому что от своего маниакального любопытства он избавиться
никак не может. Мало ему было при жизни бесконечных разговоров о сексуальности. А ведь
кроме тысяч опрошенных людей и тысяч обработанных анкет он еще и «подглядыванием»
занимался — во имя науки, разумеется. Известно же, что он своих «ассистентов» не только
уговаривал заниматься различными сексуальными упражнениями, но даже — по их
согласию — эти сексуальные подвиги снимал на пленку на чердаке своего дома в
Блумингтоне. Некоторые биографы всерьез полагают, что Кинси владело не столько научное
любопытство, сколько неутоленное и недюжинное в своих проявлениях либидо. Фрейдисты
роются в обстоятельствах его детства. Его родители были набожными христианами,
принадлежали к методистской церкви. Отец, кроме почтальона, в дом пускал только таких
же, как он сам, ярых приверженцев веры, так что Альфред вырос в атмосфере постоянного
морального гнета. Воскресенье в этой семье проходило в молитвах, о чем Кинси, став
знаменитым, рассказывал в многочисленных интервью. Впрочем, его биография Тебе
должна быть известна, ведь Ты часто ссылаешься на его исследования, так что надоедать
Тебе подробностями из его резюме я не стану.
В последний раз Кинси превзошел самого себя — даже учитывая его хроническую
бессовестность и бестактность. Обращаясь к вытянувшейся на диване томной и изысканной
Лукреции Борджиа,97 он спросил:
философию и социологию.
97 Лукреция Борджиа (1480–1519) — внебрачная дочь папы римского Александра VI и его любовницы
— Воображая образ какого мужчины при мастурбации Вы чувствуете, что Ваше
влагалище увлажняется наиболее интенсивно?
Такого я даже от этого свинтуса Кинси не ожидала!
Я на минуту замерла и вперилась взглядом в бедную Лукрецию. Альфред же тем
временем спокойно развернул свою записную книжку и приготовился записывать. Можно
было подумать, что для него этот вопрос самый обычный — будто он спросил у Лукреции,
любит ли она пирожки с капустой, и с какую капусту предпочитает — свежую или
квашеную. Но Лукреция восприняла вопрос совершенно спокойно. Улыбнулась зазывно,
кокетливо поправила волосы и ответила, играя глазками и игриво облизывая губки:
— Разумеется, я не назову имен и фамилий конкретных мужчин, чтобы они не
вообразили себя неотразимыми и не перестали пытаться меня завоевывать, как делают это
сейчас. Могу лишь сказать, господи Кинси, что среди них нет моего отца, а также моих
братьев Джованни и Чезаре.
Намек Лукреции на ее мнимый инцест был всем понятен. Она ведь до сих пор от этих
подозрений не очистилась, хотя открытые в девятнадцатом веке архивные материалы
свидетельствуют, что со своим отцом и братьями Лукреция Борджиа в связь, по-видимому,
не вступала. Если это когда-нибудь окончательно докажут — одновременно это
реабилитирует папу Александра VI, так как Лукреция была его дочерью, рожденной его
любовницей Ваноццы де Каттанеи (которая зачала Лукрецию еще в те времена, когда
Александр был кардиналом).
Конечно, тема инцеста Лукреции, да еще не с кем попало, а с папой римским, для
Кинси слишком лакомый кусочек, чтобы упустить случай об этом поговорить, поэтому он
довольно подробно рассуждал о сожительстве между членами семьи, ссылаясь на свои
многочисленные данные, однако вынужден был признать, что случай связи дочери с отцом,
вознесенным на папский престол, в своем роде единственный и неповторимый. Ссылаясь на
научное любопытство, он спросил прокурорским тоном, правда ли, что 31 августа 1501 года,
будучи законной супругой своего третьего по счету мужа Альфонса Д'Эсте, герцога
Феррары, Лукреция участвовала в оргии в апартаментах римского Апостольского дворца,
организованной ее братом Чезаре, и правда ли, что ее отец, папа римский, был на это
мероприятие приглашен. Кинси интересовало число приглашенных на вечеринку
проституток, а также правда ли, что брат Лукреции Чезаре именно там подцепил сифилис.
При этом Кинси предостерегал от желания «бросать камни», ибо у историков нет
единого мнения: одни считают все это доказанной истиной, другие — недостоверными
выдумками. Сам Кинси в оргиях ничего недопустимого не видит, поэтому он убеждал
Лукрецию в прямом эфире, что было бы неплохо, если бы она поделилась пикантными
подробностями, ибо «это могло бы быть необыкновенно интересно» и зрителям —
историкам Возрождения, и зрителям-сексологам, и зрителям из народа, которые хотели бы
знать, является ли то, что показывает в своем скандальном фильме «Калигула» автор,
неосуществимой мечтой режиссера и сценариста или все-таки это имеет какое-то отношение
к правде. Лукреция темы оргий ни единым словом не затронула, но зато в довольно длинной
речи коснулась собственной репутации, точнее — ее отсутствия по вине историков. Она
заявила, что венецианский дож Джироламо Приули, который назвал ее «самой выдающейся
куртизанкой Рима», и вторящий ему Матараццо из Умбрии неправы. Такой комплимент
«нужно было в Риме тех времен заслужить, а я ведь была обычная девка с тремя мужьями и
любовниками, которых можно перечесть по пальцам одной руки. А это, по стандартам Рима
шестнадцатого века, даже меньше, чем ничего». Так что если бы не происхождение и
высокий уровень тестостерона в крови ее отца, была бы она сегодня никому не известной
обычной римской обывательницей.
В этот момент вмешался Болеслав Лесьман, мол, разговор слишком удалился от темы
любви, против чего он решительно протестует, ибо его душа, душа поэта, не позволяет ему
И Леон тогда забывался и начинал заново исследовать карту моего тела, хотя она была
ему слишком известна, словно хотел себе что-то напомнить, словно это был наш первый или,
скорее, самый последний первый раз. Так что с точки зрения моей эротической жизни, мне
Лесьмана есть за что благодарить.
А вообще-то Лесьман был недоволен тем, что не имел никакого влияния. Маленького
роста, лысый, с орлиным еврейским профилем и фамилией, которую настолько не любил,
что даже смягчил ее мягким знаком после «с»: из звучащего вполне по-еврейски Болеслава
Лесмана стал Болеславом Лесьманом. Он и брата своего двоюродного подговорил фамилию
сменить, и тот в один момент из Яна Лесмана стал Яном Бжехвой, о чем Ты, сыночек,
допускаю, мог и не знать. Мне, например, когда я вам с Казичком перед сном читала
«Академию пана Кляксы», в голову не могло прийти такое их родство.99
Если говорить о любви, то Лесьман решительно держался подальше от моногамии, из
чего не делал никакого секрета. Женщины, с которыми он спал, разбирались между собой
сами и никаких проблем из отсутствия исключительного права на его маленькое тело не
доставляли. Чеслава Сандерленд, более известная биографам Лесьмана как Селина,
поддалась его «баламутству» — что бы это ни было — в возрасте пятнадцати лет, он был на
восемь лет старше. В Илже, во владениях семьи Сандерленд, как раз и рос тот знаменитый
малинник. Чувство к Селине у Лесьмана было сильное, он даже предложение сподобился
сделать, но пришлось ему испить горького вина отказа. Правда, это не помешало ему
отправиться за Селиной в Париж и там начать роман с ней заново. А перед этим он завел
близкое знакомство с подругой Селины, некоей Софьей Чилиньской, женщиной
экзотической красоты. Настолько близкое, что вскоре она стала его женой и родила ему
двоих детей. Болеслава тем временем охватил азарт. Он играл в покер, старательно и
безрезультатно применяя выдуманную им систему игры на рулетке, и продолжал крутить
роман с Селиной.
В 1917 году познакомился с подругой Селины Дорой Либенталь. Влюбился в нее без
памяти, но ни с Селиной, ни с Софьей не порвал. Старшая дочка Лесьмана называла Дору и
Селину «двумя блудливыми лесбиянками», потому что некоторое время (довольно
продолжительное) эти дамы проживали вместе. Дора была по профессии гинекологом, к
98 Пер. Н. Петровых.
99 Ян Бжехва (1898–1966) — польский поэт, писатель, переводчик; автор популярных сказок про пана
Кляксу: «Академия пана Кляксы» (1946), «Путешествия пана Кляксы» (1961), «Триумф пана Кляксы» (1965),
экранизированных Кшиштофом Градовским.
тому же разведена. Ее бывший муж сбежал с очень красивым мужчиной, который, как и
многие другие в то время, прошел через постель Софьи Налковской.100 Но это уже совсем
другая история.
В общем, Болеслав Лесьман весьма бесцеремонно вмешался в разговор Кинси и
Лукреции, громко заявив протест против сведения любви к исключительно сексуальным
связям, что вызвало взрыв саркастического смеха в студии, ибо хроническая полиамория
(это так теперь психологи, и не только американские, блядство называют) Болеслава
Лесьмана ни для кого не является секретом.
Только Монро не смеялась. Она все терла пальцами виски, будто пытаясь справиться с
приступом головной боли. Задумчивая, с печалью в глазах, похожая на маленькую
потерявшуюся девочку. Мерилин Монро, урожденная Норма Джин Мартенсон, в крещении
Норма Джин Бейкер, 46,8 миллионов запросов земного гугла — а у Гитлера всего 26,3. Даже
Ты, сыночек, не представляешь, как меня эта статистика радует. Почти 2:1 в матче
Монро-Гитлер на гугле! Серьезная победа человечества в битве с монстрами.
И тогда Лесьман, видимо, устыдившись, со своей подушки сполз и принялся Монро
руку целовать. Кинси аж книжку свою записную отложил и в течение минуты на это зрелище
взирал. Вскоре, однако, его умиление иссякло и, как это умеет, он нанес удар, спросив:
— Миссис Монро, вы имели супружеские отношения с неким Джо Ди Маджо,
спортсменом без аттестата зрелости, и потом, после всего-навсего 274 дней супружества,
вышли замуж за некоего Артура Миллера, известного интеллектуала, следовательно,
имевшего аттестат зрелости. Оба были примерно одного возраста, примерно на 12 лет
старше Вас, оба были, вероятно, в вас влюблены. Если бы вы могли оценить качество своей
сексуальной жизни по шкале от 0 до 6, какие оценки вы бы им поставили?
Мерилин потянулась за бутылкой колы без сахара, Лесьман прекратил целовать ее
запястья, Лукреция изобразила на лице удовольствие, а аудитория затаила дыхание в
ожидании ответа. Мерилин ответила спокойно, голосом, который у некоторых мужчин
вызывает яркие фантазии:
— Джон Ф. Кеннеди — 10, его младший брат Роберт — 0 с плюсом (плюс только за то,
что не храпел), про остальных я ничего не скажу: не имею обыкновения сплетничать о своих
мужьях. Ты, Альфред, выбрал не совсем удачный интервал для своей шкалы — далась тебе
эта шестерка! Есть ведь мужчины, которые не вписываются в твою систему. Ты вот
привязался к своим семи степенями гомосексуализма, да? А сам-то, Альфред, ты случайно не
гомосексуален? Тебя я оцениваю между 2 и 3, в основном как гетеро, но вообще ставлю тебе
2 как гомо и 3 как би. Кроме того, раз уж ты ко мне обратился, я тебе скажу: эти твои
опросники неполные. Ты к ним подошел — селективно, если не сказать расистски.
Афроамериканцев, полноправных граждан страны, ты вообще проигнорировал. Будто в
постелях у негров ничего не происходило. Происходило, Альфред, уж поверь! Я знаю, время
тогда было другое, условия другие, но ты, Кинси, должен не на политику ориентировался и
не на конъюнктуру. Ты обошел стороной много интересных ответов на свои вопросы. И не
задал многих вопросов. В твоих исследованиях, Кинси, мало пигмента — они слишком
белые. А эта твоя махинация с педофилом, ответы которого ты приписал нескольким лицам
— криминал в чистом виде. И я как американка тобой разочарована. Если бы ты попытался
опубликовать результаты своих исследований в Европе, тебя напечатали бы в лучшем случае
в занюханном журнале мод с низким тиражом, который читают несколько десятков
специалистов. Но ты, доктор Кинси, имел счастье опубликовать их в пуританской Америке,
где слово «влагалище» было запретным под угрозой тюремного наказания, так же, как
гомосексуализм, оральный секс и даже супружеская измена. А ты, Кинси, позволяешь себе
между прочими безобразиями в своих отчетах писать, что семнадцать процентов
американских фермеров имели половой акт с животными. За тобой, по неизвестным мне
101 Джим Моррисон (Джеймс Дуглас Моррисон, 1943–1971) — американский певец, поэт, автор песен,
лидер и вокалист группы «The Doors»; один из самых харизматичных фронтменов в истории музыки,
включенный журналом «Rolling Stone» в список 100 величайших певцов всех времен.
женщина становится «твоей», но думаю, это происходит тогда, когда ты не стесняешься при
ней заплакать. Или вдруг решаешься прошептать ей на ухо, что она для тебя главный
человек на свете. И тогда ты начинаешь панически бояться. Ведь она может себя у тебя
отобрать. Она может тебя оставить. Сказать тебе — пускай по-прежнему в твоем
воображении — что ты не имеешь на нее никакого права, ибо кто ты? Никто. Она разделила
со мной всего один маленький огонек — а я навоображал Бог знает чего, нафантазировал
общий очаг и все такое. Может, даже ребенка…
В этот момент Кинси откашлялся и такую херню начал пороть, что у меня кишки от
стыда свернулись в трубочку, и если бы я присутствовала в студии, я бы не только его
замечательное перо из руки вырвала — я бы ему яйца вырвала с корнем!
С заинтересованным видом, глядя на Вебера без всякого уважения, он монотонным
своим голосом забубнил:
— У вас просто шизо-параноидальный случай. Такое бывает. Вы переживаете любовь в
воображении, но при этом у вас возникают телесные ощущения. Вы интересный объект для
исследований. Вы не могли бы подробнее рассказать о своих опытах мастурбации под
душем? В какое время суток вы обычно это делаете? Как много времени проходит от
намерения заняться мастурбацией до момента устойчивой эрекции? Случается ли вам
чувствовать неполную эрекцию? Вы эякулируете каждый раз? Вы каждый раз фантазируете
об одной и той же женщине? Используете ли вы перед мастурбацией и во время ее
порнографические материалы? Употребляете ли напитки, содержащие этанол? Бывает ли,
что перед мастурбацией вы ингалируете, глотаете, втираете в слизистые оболочки,
впрыскиваете себе в кровь вещества, которые классифицируются как наркотические?
Влияют ли они на качество оргазма? Если да — то как бы вы оценили это по шкале от 1 до
6? Как вам кажется, зависит ли объем эякулята от времени суток или веществ, которые вы
вводите в свой организм? Не внушает ли вам опасения тот факт, что вследствие вашего
курения объем этот слишком мал? Некурящие мужчины в вашем возрасте производят
примерно 3,5 миллилитра спермы, а такие, как вы — только 1,9. Это в качестве
предостережения в свете вашей фантазии об отцовстве…
Бедный Вебер, похожий на жертву восточно-немецких скинхедов, лежащую на
асфальте с уже отбитыми почками и пробитой головой, с каждым новым вопросом
съеживался все больше и все сильнее втягивал голову в плечи. И когда совсем скрючился,
как язвенник в приступе боли, перегнулся чуть не пополам, вмешался Моррисон — просто
не выдержал. Он начал громко выкрикивать с места:
— Слушай, Кинси, ты бы сначала измерил объем собственного мозга! Для блага науки
— лучше всего под душем! Пусть у тебя серое вещество из ушей полезет и на анкетки твои
капнет и их испортит! Он нормальный человек, может, просто слегка наивный — простите
меня, пан Вебер! Здесь же сплошь знаменитости, которые абсолютно все делают достоянием
общественности. Кинси, нормальный человек рассказывает как на духу о своей любви — а
ты его эякулят, мать твою, в пробирку хочешь засунуть и измерить количество миллилитров!
Да ты, Кинси, кажешься еще более умственно неполноценным, чем когда твои книги
читаешь. Любовь, Кинзи, это не пенис и вагина, не жужжание фаллоимитатора. Ты бы хоть
попытался влюбиться — да так, чтобы утром мир не узнать, настолько он показался бы тебе
прекрасным. А не можешь влюбиться — напейся, что ли, ЛСД или другую какую кислоту
употреби, чтобы улететь на этих молекулах туда, где ты никогда не был. В Зазеркалье. Где
мир не симметричен. Ты встретишь там Дженис,102 и вы станцуете вальс. И она споет тебе
на ухо своим прекрасным хриплым голосом, что дорога не кончается ни в Детройте, ни в
Катманду. Потому что край света есть только там, где ждет тебя женщина. Но
одна-единственная. Сделай это, Кинси. Один разочек. Поверь — ты не пожалеешь!
102 Дженис Лин Джоплин (1943–1970) — американская рок-певица; считается лучшей белой
исполнительницей блюза и одной из величайших вокалисток в истории рок-музыки, королевой рок-н-ролла.
Я, сыночек, поскорее надела очки для дали, чтобы никаких подробностей не упустить,
и стала смотреть на лицо Джеймса Моррисона, «Джима», а точнее — на его щеки, по
которым катились слезы размером с горошину. Это так меня растрогало, сыночек, что мне
захотелось обнять его и приголубить, очень уж он мне Тебя напомнил. Я совсем не ожидала
от себя такой реакции. Он, правда, и стихи писал, и прозу, но все больше какую-то хмурую,
сюрреалистическую. Такой «окаянный» поэт, как наш Рафаил Воячек. К тому же,
по-видимому, он не имел склонности хранить верность одной женщине, если учесть весь
этот его рок-н-рол, оргии, в которых он участвовал, состояние полубезумия, в котором он
находился после употребления наркотиков. Моррисон для кого-то был наипрекраснейшим, а
для кого-то — наимерзейшим из «детей цветов». 103 И жить ему пришлось с душой,
израненной Вудстоком. Отсюда этот венский вальс с Дженис Джоплин, которая тоже часто
бывала в волшебной стране героиновых грез. Джоплин однажды не вернулась из той страны
— видимо, слишком сильно было «волшебство». А чуть меньше года спустя встретился с
ней здесь и Моррисон. Официально он умер — как и я — от сердца. Может, это и правда,
сыночек. Официальная — для газет. Если сильно героином увлекаешься — бывает, что
сердце разрывается. И ты умираешь от сердца. Так что газеты не врут. В этом заключается
суть «правильной» журналистики. Ведь если очень захотеть, можно написать, что Иисус
умер от недостаточной циркуляции крови — и это будет правда, основанная на том, что
написано в Новом Завете. И таких «правд», думается мне, очень много. Я даже подозреваю,
что на таких вот «правдах» основывается история человечества. В определенном смысле —
большая ее часть.
Моррисон плакал, и все это видели. Таким он мне казался прекрасным и одиноким в
эту минуту, таким искренним… И тут Тулуз-Лотрек 104 на своих маленьких ножках
поднялся с дивана и шаткой походкой направился к Веберу. Рядом они выглядели как
фигуры средневекового ярмарочного цирка: карлик Тулуз-Лотрек и высокий, сутулый Вебер.
Картинка прекомичная, сыночек, тем более что Тулуз-Лотрек оделся неформально, а
по-простому сказать — странно: большая широкая блуза с капюшоном, как у взрослого
мужчины, а штанишки короткие, как у хлопчика еще до мутации голоса. И до того эти
брюки его ноги обтягивали, что у меня моментально возникла ассоциация с колготками.
Целую минуту я на экран телевизора не смотрела, глаза зажмурила, чтобы
воспоминания легче вернуться могли. А воспоминания касались колготок. Помнишь, как я
Тебя и Казичка весной одевала на воскресные мессы к десяти часам? Ботиночки до блеска
вычищенные, рубашечки белоснежные до последней пуговки на шее застегнутые, а к этому
— матроски и короткие штанишки со стрелками. В карманах по две монетки «на поднос». А
под короткие штанишки, чтобы ноги не мерзли, я надевала вам эластичные колготки вместо
носков. На вид совсем мальчуковые, но в магазинах тогда для мальчиков выбор был
небогатый, поэтому я покупала их в отделе для девочек. Старалась выбирать подходящие
цвета, но времена были не сказать чтобы разноцветные, поэтому выбор был невелик: белый,
телесный и аквамариновый. Ну, я брала аквамариновый. Теперь-то я понимаю, для вас это
могло быть ужасным испытанием, но материнская забота глаза мне застила, да и правильно
это было с точки зрения здоровья — почки следует беречь. Вы с Казичком, сгорая со стыда,
103 Так называют хиппи, представителей молодежной субкультуры, возникшей в 1960-х годах в США
изначально в знак протеста против пуританской морали, с призывом к природной чистоте, которой можно
достичь через любовь и пацифизм; они раздавали цветы прохожим, вплетали их в волосы, а также выдвигали
лозунг «Flower Power» — «Власть цветов»; один из самых известных лозунгов хиппи — «Make love not war!»
«Занимайтесь любовью, не войной!» приписывали Джону Леннону.
105 Синдром Туретта (болезнь Туретта) — генетически обусловленное расстройство центральной нервной
системы, проявляющееся в детском возрасте и характеризующееся множественными моторными и как
минимум одним вокальным тиками; считалось, что для этого заболевания характерно выкрикивание
нецензурных слов или неуместных оскорбительных высказываний.
106 Эрих Зелигманн Фромм (1900–1980) — немецкий социолог, философ, психоаналитик; один из
основателей неофрейдизма.
Маркса не читают, а вот я — с удовольствием. Представляешь, сыночек, что ад с людьми-то
делает? Я тут всего Маркса от избытка свободного времени прочла. Всего, сыночек! Даже
трудно поверить. Ведь раньше у меня Маркс ассоциировался с Первым мая, демонстрациями
и сосисками, что продаются с грузовиков. Ну или с революцией и танками на Красной
площади. И в дополнение это катынский Сталин, манифесты ПОРП, эта КАСТРированная
свободная Куба и голодная, но шантажирующая мир ядерными реакторами Северная Корея.
Так я думала, сыночек. А ведь это совсем не так. Если в немецкого философа Маркса
вчитаться, лучше с бокальчиком немецкого же рислинга, и Маркса-идеолога из памяти
выскоблить, совсем другой Карл тебе откроется. Такой-то Маркс, из которого выпотрошили
революцию, сдается мне, Фромма и привлек. Да и меня тоже. Если читать его медленно и
вдумчиво, складывается мнение, что Маркс не был никаким марксистом. А был скорее
христианином — христианином эпохи грубого капитализма, в то время как Иисус даже до
феодализма не дожил.
Это потом уже нам до- и пост-ленинские вожаки (или поводыри?) внушили, что Маркс
революционер. Они его использовали, как им было удобно — во все дыры его совали, по
собственному капризу. Как певица «Мадонна» с этим усыновленным ребенком из Африки.
Понравилось — беру себе.
А Фромм Маркса не усыновлял. Хотя их многое связывало и много у них было общего.
Оба евреи, рожденные на немецкой земле. Эрих — в близком Твоему сердцу Франкфурте,
где и Ты высшее образование получал, и мои сокровища, Твои любимые дочки. Фромм
родился у ортодоксальных отца и матери и вырос на Ветхом Завете, хотя сам позже
решительно религию и веру в Бога отринул и называл себя «атеистическим мистиком». Для
меня, сыночек, это попахивает пиаром или провокацией, потому как мистика — она всегда
связана с верой в так называемое сверхъестественное. Хотя я, конечно, могу и ошибаться,
потому что еще при жизни была знакома с некоторыми закоренелыми и при этом даже
непартийными атеистами, которые при всем том рождественские гимны в сочельник пели, да
наизусть, да все подряд, облатку делили и пост соблюдали. Вот и разбери, что там у него за
мистицизм…
Фромм в своих публикациях с Марксом спорил, но мудрость его ценил и использовал в
своих работах. Более того — Фромм Маркса и Фрейда не противопоставлял, взял у обоих
лучшее и в работах своих интеллигентно соединил. Но для меня, сыночек, феномен Фромма
не в этом объединении Маркса с Фрейдом и даже не в его хитовом «Бегстве от свободы». О
нет! Для меня Фромм — автор одной-единственной, но крайне важной книги. Я ее часто
перечитываю — и каждый раз нахожу что-то новое, доселе для меня скрытое. Наивысшего
искусства разума Фромм достиг в своем «Искусстве любить». Когда он начал что-то себе под
нос рассказывать и это название упомянул — я вся в слух обратилась. Тут же множество
микрофонов к нему на палках и проводочках присунулось, и его голос наполнил студию. А
он высказался на главную тему «Парадигма любви в мире ненависти» тихим, спокойным
голосом. Словами взвешенными и точными.
— Господин Вебер говорил от себя и о себе, но, сам того не зная, оказался экспонентом
чаяний всех людей. Как сегодня, — так, вероятно, и в будущем. Он рассказал о желании
любить и быть любимым. И это чистое желание. Он любит и хочет быть любимым в своих
фантазиях, никак не соприкасаясь с реальностью. Любой психоаналитик усмотрел бы в нем
интересный случай для своей практики и тему для научной статьи. Вебер затронул в своем
рассказе все важнейшие аспекты этого стремления — любить и быть любимым. Доктор
Кинси увидел в нем, естественно, Либидо, Моррисон сосредоточился на так называемой
романтической составляющей, которая из года в год эксплуатируется Голливудом — на
Эросе, а мсье Тулуз-Лотрек — чьи высказывания, конечно, трудно классифицировать — на
том, что называется Philia, то есть дружба. В его случае — это дружба проституток,
которые выражают ее жалостью к недопившему алкоголику. Так что этот аспект слегка…
растворился — в алкоголе. Независимо от своего желания, господин Вебер затронул три из
четырех фаз любви, которые я описывал в своей книге. Не коснулся он лишь одной — хотя
вплотную к ней приблизился и даже вскользь обмолвился о ней словечком. Через свою мечту
об отцовстве. Не упомянув, однако, о материнстве. В его рассказе не было лишь Caritas —
то есть бескорыстной, безусловной любви, любви-самопожертвовании. Есть Либидо, есть
Эрос, есть Philia и есть Caritas. И есть кое-что еще, на мой взгляд, что выше всего этого —
даже Caritas. Это мать, держащая на руках новорожденного ребенка. Вот она добралась к
самому фундаменту, к самому основанию под ним — и знает то, что мистический Бог мог
только предполагать. Поэтому я считаю…
Но он не договорил. В тот момент, когда все собирались услышать, что Фромм
«считает», к дивану, на котором он сидел, подошла женщина и стала гладить ладонью его
лицо. И он замолчал и забылся. Себя забыл — и мир вокруг себя перестал замечать. И
камеры, и студию, и сам этот Caritas — для него в тот момент ничто не существовало. Он
приблизил ладонь женщины к своим губам и целовал ее пальцы — пальчик за пальчиком,
ноготок за ноготком, и это было тебе, Нуша, и Либидо, и Эрос, и Philia, так прекрасно
соединенные в единое целое, что у меня дыхание перехватило. И вот смотрела я, почти
бездыханная и до глубины души тронутая, на губы Фромма, целующие пальчики этой
женщины, а недоделок из съемочной группы вдруг взял и врубил на весь экран: «Карен
Хорни, психоаналитик, мать трех дочерей, любовница Эриха Фромма, немецкая
протестантка. В конце жизни переехала в США». И надолго врубил! Когда снова появилась
картинка из студии, Фромм уже пальчики не целовал.
Вот я искренне стараюсь ад понять. Да, это правда, что Хорни спала с Фроммом,
будучи замужней женщиной. Но правда и то, что она завела роман с Фроммом (или он с ней)
после многих лет разлуки с мужем. И никогда не считала себя его «любовницей» — об этом
она подробно пишет в своей книге «Самоанализ», она всегда чувствовала себя женщиной,
которая ему принадлежит. Только ему. Ему одному. И никаких измен. Но мир
неразведенную женщину, делящую ложе с другим мужчиной, тут же определяет в
любовницы. Меня ведь тоже, сыночек, много лет так называли, так что я знаю, о чем говорю.
И знаю также, что этот, из съемочной группы, лгун и придурок. Я никогда не была
«любовницей» Твоего отца, Леона. Я всегда была его любимой — и никаких кавычек. Если
женщина мужчине, жена мужу скажет или напишет, что больше его не любит и больше не
хочет с ним ничего делить — ни прикосновений, ни времени, ни разговоров, ни постели, ни
крова, — это важнее любого решения суда, любой печати в любом документе. И если она
повторит ему сказанное еще и еще раз, это означает ее неопровержимое право на свободу. И
только неблагородные и недостойные мужчины в таком случае эту свободу женщине не
хотят давать. Мужчины, страдающие комплексом маленького члена. И совсем не важно,
каков размер его члена. Женщину свою такой мужчина теряет по собственной вине, и
никакие сокровища мира, а уж тем более преследования не заставят ее вернуться. Он может
только с трудом и большими усилиями ее завоевывать — но обычно такие мужчины этого не
понимают. Для них это абсурд, нонсенс. Как же так?! Это моя добыча, я получил ее в вечное
пользование, при венчании в храме или регистрации брака в гражданском учреждении, вон и
свидетели присутствовали! Моя территория, много раз мной помеченная, ее соски у меня во
рту, мой пенис у нее во рту! Да нет! Иначе просто не может быть! Мозг у такого мужчины
становится еще меньше, чем пенис, и выглядит он даже более жалким, чем самец обезьянки
бонобо, отвергнутый самкой, который бросает в нее кокосовыми орехами — от обиды и
собственной беспомощности. Но не все, сыночек, имеют доступ к кокосовым орехам. Да и
этот самец швыряется орехами с тем расчетом, чтобы в самку не попасть — на самом деле он
не хочет причинить ей вреда. Он управляется инстинктами и понимает, что никаких выгод
ему это не принесет. А вот его последователь «Большой Воин» метит в самое сердце. В то
сердце, которое уже не для него бьется. И думает, что если, скажем, телефон об пол
вдребезги разобьет, то хотя бы один осколок вопьется в сердце той, которую он потерял. Но
попадают они всего лишь в память — да и то в ту область, где живет ненависть.
Так я, сыночек, думаю. Как полноправная любовница и возлюбленная Твоего отца,
которая родила ему сначала Казичка, а потом Тебя. И такая мне мысль покоя не дает: что
если бы Хорни и Фромм родили ребеночка — это бы миру на пользу пошло. Родился бы
этакий Йохан Хорни-Фромм. С их генами и фамилиями. Если бы этот Хорни-Фромм
научился мыслить и читать и слушать родителей — беда была бы Фрейду. Уже эта фамилия
сама по себе — провокация. Потому что «хорни», как Тебе, сыночек, известно, в английском
сленге означает «возбужденный, разгоряченный, готовый к эрекции». Любой текст,
выходящий из-под пера Хорни-Фромма, был бы возбуждающим сам по себе — хотя бы из-за
фамилии автора. «Разгоряченный» Хорни-Фромм одинаково привлекал бы и философа, и
уборщицу, которая вытирает пыль у него со стола.
Но это все лишь мечты, потому что Фромм в постель Хорни попал, когда ей было 49
лет (а ему 34) и, следовательно, по причине наступившей менопаузы Йохан Хорни-Фромм
родиться у нее шансов не имел.
Ну вот, и когда камера приблизилась к Карен Хорни, она произнесла, крепко держа
руками голову Фромма:
— Эрик, прошу тебя, не мудри. Это просто неприлично. Забудь свою латынь. Не нужно
больше лекций — пожалуйста. Все знают, как ты умен. Но любить ты не умел. Ни фаллично,
ни филистично — никак. То есть нет — умел, еще как! Но только себя. В отношении себя ты
добрался до четвертой фазы и там достиг полного Caritas, объединяясь с самим собой ради
само-самопожертвования. Вот такие у меня воспоминания о нашей с тобой связи — до самой
моей смерти. Я тебе об этом уже говорила, помнишь? Ты должен помнить, Эрик, наши
долгие разговоры, которые не заканчивались и в постели. Ты великий теоретик любви.
Только с практикой получилось не очень. А я тебя любила. Очень сильно любила…
И тогда, сыночек, я представила себе, как их изнемогшие от любви тела лежат на
простыне где-то в нью-йоркском Бруклине, и как за окном спальни начинает пробиваться
бледная серость утра. А они, уже насытившие телесный голод, утопают в разговоре. Два
психоаналитика, два демона сознания и подсознания, разбирающиеся во фрейдизме лучше
Фрейда — а как иначе, они же его последователи. Он — философ и психотерапевт с ученой
степенью. Она — специалист по психиатрии. Оба пережили периоды затяжной и
болезненной депрессии, так что страдания своих пациентов представляют себе в полной
мере. А Карен разбирается в женской психологии так, как, пожалуй, никто в то время — ведь
она первая занялась конкретно психологией женщин. Впрочем, это Ты, сыночек, знаешь, Ты
ведь читаешь труды Хорни внимательно и вдумчиво. Я Тебе, Нуша, завидую, что Ты
можешь ее труды в оригинале читать, ничего не теряя в переводе. Но, может, Ты не знаешь,
сыночек, что у Карен был еще один любимец, с которым она могла вести обстоятельные
беседы. Да какой — его имя Тебя впечатлит так, как мало что может впечатлить. Потому что
в 1950 году Карен сблизилась с еще одним Эрихом, с Эрихом Марией Ремарком (да-да, тем
самым!) Когда они встретились с Хорни, ему было очень плохо. Он переживал болезненное
расставание с Наташей Палей-Вильсон, с которой прожил десять лет (что для Ремарка, не
склонного к моногамии, очень много) и которая должна была заменить ему Марлен Дитрих.
Вот он и лежал на кушетке у Хорни, а та уговаривала его написать «Тени в раю». Это его
последняя, посмертно изданная книга. А позволила я себе такое длинное отступление,
потому что знаю, сыночек, Твою любовь к Ремарку.
И если такая пара, как Хорни и Фромм, сразу после любовного соединения начинают
беседовать — интересные и необычные должны быть эти разговоры на смятой и влажной
постели. О смысле и бессмыслице, об инстинктах, о зависти женщин к пенису и тщательно
скрываемой зависти мужчин к матке, о женском мазохизме и желании отдаваться целиком,
до конца, и о мужском атавистическом страхе потерять потенцию, о «маленькой смерти»
мужчин во время каждой эякуляции и о стремлении осеменить как можно больше женщин. А
также о том, что любовь — это обещание, акт отдания по собственной воле своей жизни
другому человеку.
Вот такие, думаю, они в своих разговорах темы поднимали. Всю ночь, пока не
рассветет. И вспомнились мне наши с Леоном ночные разговоры и наши с ним серые ранние
утра. Тоже утренние сумерки за окном, разворошенная постель, да и темы похожие. Разве
что слова не такие мудреные, попроще. И чаще всего — тоже до утра, хотя Леону к семи на
работу нужно было бежать. И бежал — такой вот ненаговорившийся. И я ненаговорившаяся.
Поэтому я вместе с ним вставала, наливала кофе в термос, делала бутерброды — с сыром
или ветчиной, заворачивая их в пергамент и в пакетик складывая, и все это — чтобы
продолжать разговор. Я, Нуша, про любовь так складно и красиво не умею, как Фромм или
Хорни, но внутренне чувствую, что любовь — это неутолимое желание с любимым
человеком общаться, бесконечно общаться. А не какой-то там Caritas или еще какая
латынь. Впрочем, сыночек, Ты про невозможность наговориться в постели с близкой Тебе
женщиной и так знаешь, Тебе-то о том можно не рассказывать.
Когда от своих размышлений и воспоминаний опомнилась и снова посмотрела на экран
телевизора, я увидела, что Фромм произносит речь. Он говорил стоя, а я отказывалась верить
собственным ушам, потому что доктор Эрих Фромм говорил как священник с амвона на
воскресной мессе в Храме иезуитов. Хорошо поставленным голосом, воздев руки к потолку
и устремив взор к софитам, он вещал:
— Бог является единственной причиной возникновения любви, а цель человека —
стремление к ее познанию. Следовательно, как выглядит человек, созданный Богом, торгуя
любовью? Как предатель, заслуживающий презрения! Любовь создана Богом, она возникла
из его силы. Во имя ее он Сына своего отдал на муки. И пусть ад, отвергнувший любовь,
будет проклят в вечности, потому что любовь в аду чужая, потому что…
В этот момент на экране появилась надпись «Просим прощения за временные
технические неполадки». И меня это не удивило: свобода свободой, но налогоплательщику в
аду трудновато внушить, что свобода слова важнее, чем его абонемент. Особенно учитывая,
что у нас в Адском совете по делам телевидения, радиовещания и интернета, который PROFI
называется, преобладают коммуняки, а они к пропаганде относятся серьезно, хотя, конечно,
никакие они не профи. Таким образом, Эрих Фромм, охваченный непонятным для меня
безумием — учитывая его несомненный атеизм, — передачу закончил, ибо надпись «о
кратковременных технических неполадках» закрывала экран телевизора еще долго — до
самых новостей после завтрака, которые начинаются в десять.
А я с этими «техническими неполадками» так перенервничала, что спать уже не могла
и решила подслушать какую-нибудь исповедь для успокоения души. Я знаю, сыночек, что
это не очень хорошо, и поступаю так с ощущением греха, но любопытство и тоска по земной
жизни так меня снедает, что ничего не могу с собой поделать. А то, что я подслушала на этот
раз, после прерванного «неполадками» Фромма, очень в мое настроении вписалось. Молодая
женщина немыслимой красоты в юго-западной Польше встала на колени перед
исповедальней и начала исповедоваться. Сначала перекрестилась, потом стала говорить. И
исповедь ее звучала как стихи. Потому как что же это, если не поэзия, когда женщина на
исповеди декламирует:
107 Ганна Савицкая (наст, имя Анна Крыстына Шапиро; 1917–1943) — участница движения
Сопротивления в Польше; ранена в бою с гитлеровцами, умерла в тюрьме.
денемся, что нас вам будет не хватать. Но Леон, может, по лагерной своей привычке,
находился в иррациональной уверенности, что может в любой момент умереть. Мне иногда
даже казалось, что вечером, в постели засыпая, он не был убежден, что завтра проснется.
Поэтому перед сном он всегда меня за прошедший день благодарил. За каждый день! Будто
на всякий случай прощался, а перед тем выражал свою благодарность. Думаю, сыночек, Твой
отец особо не отдавал себе отчета в том, что делает. Он был простым человеком и любил
меня простой любовью. И благодарность эта не была чем-то возвышенным и поэтическим.
Так, обычное: «Ируся, спасибо тебе за сегодня». А потом меня ласкал, и у меня дыхание
перехватывало, а он целовал и шею мою, и много ниже шеи, и ладони выискивал под
одеялом, чтоб стиснуть, пока кровать-то скрипела. А потом желал «спокойной ночи» и
засыпал. Хотя не всегда на всю ночь — частенько мне приходило в голову его разбудить, и
много хитростей у меня было припасено, так что труда особого это не стоило. Но об этом не
буду рассказывать — это уж совсем интимное.
Как Ты думаешь, сыночек, могла ли я встретить в жизни еще более простую любовь и
благодарность?
Но я опять не о том. Я хотела о его «маленьких смертях» поговорить. Отец Твой
совершенно смирился с возможность умереть в любую минуту. Мне даже кажется, его
отвага, бесстрашие, бескомпромиссность и бесконечная верность самому себе проистекали
от отсутствия страха смерти. Не знаю, все ли узники «концентратория» (так Леон называл
свой Штутхоф) избавлялись от этого «выжить любой ценой», но то, что Леон избавился —
была и остаюсь абсолютно уверена. Избавился — как от вырезанного лоскутка кожи с
татуировкой на предплечье. Твой отец, Нуша, как Ты это называешь, с окончательным
deadline всегда был лицом к лицу. Хоть и переживал при этом совсем не такие чувства. Ты,
как я погляжу, жизнь понимаешь как некий Проект, следовательно, это слово — deadline —
тут на месте будет. Вырезали Тебя из моего живота восемнадцатого августа энного года — и
таким образом получился kick off Твоего Проекта. А в день Твоей смерти Проект
закончится. Так, сыночек, ты думаешь. Но если даже в философском смысле Ты и прав —
Ты не должен так формулировать. Человеческая жизнь немыслима без магии, тайны
божественной, только так она обретает смысл. И то, что Ты понимаешь свою жизнь как
Проект, меня ужасает. Ведь когда я Тебя первый раз на руки взяла, Нушатик мой
любимый, — это чудом было, а не каким-то там Проектом. Иногда я думаю, Ты себя
обворовываешь, сыночек. В последние годы, как стал писать эти свои эмоциональные труды
— Ты парадоксальным образом опустился на дно рационализма. Опомнись, Нуша, прошу
Тебя. Не производи расчеты с жизнью ежеквартально, как с Проектом. И не ругай себя,
упреками не изводи, когда обнаруживаешь, что, несмотря на все расчеты, Ты все еще далек
от совершенства. Прекрати уже проводить с самим собой отчетные собрания и 31 декабря
каждого года вписывать свою жизнь в таблицы Excell. Влюбись, Нуша, вернись к
нормальной жизни. А из любви и делай свой Проект. Чтобы как отец Твой, Леон, каждый
вечер перед сном женщину свою благодарить за то, что она рядом. Это и есть в Проекте
самое важное и прекрасное.
Одним словом, сочельник восемнадцатого августа был для нас с Леоном особым днем.
И сейчас остается. И вот когда, с бокалом вина и письмом к Тебе, 18 августа 2011 года я тихо
и благостно священнодействовала, пришла ко мне монашенка Анна-Мария из Ланоса, за
руку с этим нищим профессором, чтобы поделиться радостной новостью. Ад, несмотря на
бушующий кризис, организует интеграционный выезд в Чистилище! В этом году первого
сентября, чтобы «достойно отпраздновать радостный День Ненависти и очередную
годовщину начала Второй Мировой войны». Идея такого текста могла прийти в пустую
голову только какому-нибудь престарелому маразматику из Министерства иностранных дел.
Правда, наш МИД сразу дистанцировался от этого опуса: как можно сотрудничать с Небом,
взывая при этом к ненависти? Сначала заместитель министра, а потом — протесты-то не
утихали — и сам министр на www.twitter.hell руками трудолюбивых секретарей ежечасно
отписывался. Когда серверы фейсбука засбоили, перегруженные от протестов, по телевизору
прошла официальная информация, что «данный текст является провокацией
коррумпированных леваков и их сообщников». Это, конечно, очевидная ложь, но
объединение левой группировки с этим скандалом вовсе не случайно. Левая группировка в
аду с леваками имеет столько же общего, сколько левша с левитацией, но, учитывая
настроения в аду, даже таким образом можно левым подгадить. У нас ведь до сих пор борьба
в парламенте продолжается — и она обострилась теперь накануне выборов.
В нашем, Нуша, парламенте все из кожи вон лезут, только бы сделать соседу по
лавочке какую-нибудь гадость, как-нибудь подставить, очернить. А уж изощренно подгадить
левой группировке — это вообще в последнее время стало любимым экстремальным видом
спорта для парламентариев любой политической направленности. Потому что в связи с этим
грядущим путешествием в Чистилище левые очень уж правительству мешают. В прошлые
годы такая экскурсия субсидировалась на сто процентов, то есть была совершенно
бесплатной. А в этом году министр экономики, ссылаясь на ощутимый банковский кризис,
объявил, что субсидироваться будут только пятьдесят процентов расходов. Из-за этого в
парламенте развернулись настоящие баталии. На министра нападают уже не только по
вопросам, касающимся его профессиональной деятельности. По другим тоже. По личным
например. Покопались в его прошлом, и выяснилось: мало того что он крещеный, причастие
охотно принимал, на мессе алтарником прислуживал, миром мазался, с женой венчался,
перед смертью соборовался и при жизни со многими не последними деятелями Церкви
запанибрата был. Так еще к тому же — и это вызвало очень большой шум в парламенте —
старшая дочь министра приняла постриг и живет в монастыре, а министр ее там часто
навещал и никогда не уговаривал и не принуждал оставить это призвание. И доченька без
всякого стыда позволила себя сфотографировать за пылкой молитвой о папенькиной душе и
выложить фотографии на фейсе. Министр, конечно, всеми доступными способами пытался
защищаться: активность в лоне Церкви в детстве и молодости объяснял давлением
общественности и боязнью подвергнуться остракизму. Близкие отношения с духовенством
списывал на образовательные цели, а также ссылался на желание «перенять опыт
организации, которая на протяжении тысячелетий управляла огромными финансовыми
потоками» — то есть, по сути, имея в виду промышленный шпионаж. И это несусветное
вранье ему даже в заслугу поставили. Министр при жизни был так называемым девелопером,
хотел как можно дешевле купить у курии земельные участки под строительство жилых
домов. За городом, у леса. Да еще чтобы рядом уже были проложены, за счет церковных
налогоплательщиков, дороги. И наш министр все это приобретал дешевле дешевого. И
единственный убыток, который он все-таки понес — что ему пришлось «передать» парафии,
то есть приходу соседнего храма, жилое помещение, на котором были символы XVIII. Р-1.
Но что это за потеря, между нами говоря, по сравнению с гектарами строительных участков,
которые ему принадлежали! 180 квадратных метров, на первом этаже, в доме 18, самом
ближнем к лесу, у пруда, с видом на лес из гостиной, а из спальни — опять же на пруд. Для
Анны-Марии-Терезы, дочери настоятеля. И ее новоиспеченного мужа. Настоятель, видимо,
при подписании договора о покупке объекта XVIII.Р-1 о родстве своем с Анной-Марией
умолчал, поскольку о смысле целибата часто в проповедях говорил и активно его
пропагандировал. Да и был, в общем-то, честен, ибо если толковать целибат как
«добровольный отказ от вступления в супружество», то настоятель безукоризненно ему
следовал. Ибо молодая женщина из соседнего прихода, которая родила ему
Анну-Марию-Терезу, никаких матримониальных целей не имела. К тому же была не совсем
полноценна. В графе «отец» при заполнении анкеты после родов в уездной больнице
написала: «неизвестен». Хотя, как шептались прихожане, он прекрасно был ей известен
много лет. Женщины знали, что она влюблена в настоятеля — платонически. А некоторые
рассказывали, что Лючия с настоятелем дала себе волю — и это не было ложью. Потому что
однажды ночью Лючия действительно забыла обо всем платоническом, а вдобавок и о
рассудке, опыте и контрацепции, рассчитывая, видимо, на освященную таинствами чистоту
пастыря. Но просчиталась. Ибо сама находилась в плодотворной фазе цикла, а настоятель,
также забыв обо всем, излился прямо в нее. Так вот и была зачата Анна-Мария. На столе на
кухне, в доме настоятеля, под крестом.
Но я хотела сказать о министре, а история зачатия дочки настоятеля храма мне
случайно на ум пришла. По моему мнению, это типичная история детей священников в
Польше, разве что не всегда такое происходит именно на столе.
Потом министр коснулся религиозных убеждений своей старшей дочки, которая в
монахини-то подалась (а ведь начиналось-то все с дотаций на экскурсию… Ад в этом смысле
очень часто земными пиар-технологиями пользуется). Тут уж министр, прости за выражение,
меня заебал. Мне плюнуть в него захотелось. Голос свой смодулировал, как его учили на
престижных курсах по созданию имиджа, и отвечал, словно на исповеди у священника —
хоть бы и того, что строительными участками занимался: дескать, «моя дочь в последнее
время поддалась влиянию чуждой и враждебной нашим ценностям идеологии, от которой я
решительно дистанцируюсь. Ее достойные осуждения действия и высказывания,
распространяемые некоторыми СМИ, не коррелируют с моими убеждениями, и я их
осуждаю».
В этом месте выступления министра экономики я почувствовала, как вся экономика
моего желудка поспешно сосредотачивается на рвотном рефлексе. Дочка там перед образами
отца вымаливает — а он тут с ней «корреляцию теряет». Но и это, Нуша, не все. Потом
какой-то левый, обутый в грязные кеды, нечесаный, весь в татуировках, с жидкой
бороденкой, очень глупый и крайне неприятный парламентарий, шепелявя, вопросил:
отрекается ли министр в таком случае от своей дочери? И министр своим выразительным,
хорошо поставленным голосом, не шепелявя совсем и не моргнув глазом, ответствовал: «В
этой ситуации очевидно, что да».
Именно тогда, в эту минуту, у меня внутри от омерзения все всколыхнулось, сыночек,
ведь даже на сфабрикованных процессах времен сталинских репрессий, даже в советском так
называемом «суде» такое вряд ли могло произойти. От собственного ребенка даже под
жесточайшими пытками отречься невозможно! А этот коррумпированный негодяй на вопрос
полудурка-марксиста, не под пытками, нет! — не дрогнув, отказывается от собственной
дочери.
Однако оставим эту общественно-политическую свару. Все равно дебаты ни к чему не
привели. Несмотря на протесты левых, экспедиция в Чистилище в целях интеграции с Небом
будет доступна не для всех — по причине финансовых трудностей и несбалансированного
бюджета. И стоимость ее, даже при пятидесятипроцентной дотации, будет очень высокой —
главным образом из-за дороговизны транспортных расходов, то есть большинству в аду она
не по карману.
Единственным результатом стала «чрезвычайно мелкая уступка», по мнению левых,
агрессивному лобби учителей, сосредоточенных вокруг ААУ (Ассоциация адских учителей).
В общественных местах ада будут распространяться бесплатные экземпляры Библии — в
рамках правительственного проекта «Эволюция мошеннической литературы на сквозняке
истории», а средства на эти цели (условие правящей коалиции) должны быть выделены из
«резерва на стихийные бедствия и катаклизмы». Против этого ААУ не возражало,
соглашаясь в целом, что Библия в аду в повсеместном доступе — своего рода катаклизм и
стихийное бедствие. Кроме того, было постановлено, что в связи с вопиющей
безграмотностью населения ада Библия должна в появиться в свободном доступе и в виде
«книги, которая читается вслух» (называть ее «аудио-книгой» нельзя вследствие протеста
французских парламентариев, относительно чего даже принят специальный закон). Это все
правительство делает, чтобы сильно подпорченную свою репутацию чуть-чуть подправить и
снова предстать перед избирателями во всем адском блеске, надеясь, что таким образом
известие о сокращении дотаций на интеграцию в Чистилище будет воспринято без
эксцессов.
Я вообще-то дотации не выношу и в свой адрес не приемлю — особенно учитывая, что
регулярно плачу налоги, хоть мне это и нелегко дается. Дотировать можно ясли, дошкольные
учреждения или загибающуюся, но такую нужную в аду угледобывающую промышленность.
А в Чистилище я поеду и так, хотя бы и пришлось мне потом несколько месяцев на хлебе и
воде просидеть. Но до такого, скорее всего, не дойдет — я в последнее время живу очень
бережливо, даже перешла на самолично скрученные папиросы и дотированные из бюджета
(в данном случае я субсидии приветствую) северо-корейские смородиновые вина. Леона эта
проблема тоже не касается — но его по другим причинам. Твой отец из ада никогда не
выезжает, говорит, в Чистилище скучнее, чем на партийном собрании в шестидесятых, а
кроме того, можно встретить кого-то из знакомых с Неба и не совладать с желанием за его
земные делишки «хорошенько насовать ему в морду». Леон — он иногда слишком дерзкий,
но в этом вопросе я с ним, пожалуй, соглашусь. А еще он не любит, когда я из ада
куда-нибудь отбываю. Из-за заботы обо мне, но еще и от беспокойства. Леон считает, что
из-за моих религиозных взглядов и непоколебимых убеждений, которые в моем мозгу так
крепко засели, я в процессе пребывания вне ада могу поддаться искушениям и больше не
вернуться. А тогда ему останется только «переход в Небытие», потому что такой тоски и
чувства потери он еще раз не сможет перенести. Этим меня Леон трогает бесконечно. Да
ведь никаким «искушениям» я не поддамся и ни о каком убежище на Небе просить не буду
— сколько бы ангелы меня ни соблазняли. Такого варианта не будет никогда. Антифаустом я
никогда не стану и договоров ни с какими Ангелами подписывать не собираюсь. Неважно,
чего мне там наобещают, потому что всегда будет слишком поздно — «на одно обещание»,
как Ты, сыночек, в одной из своих книг написал. Те обещания, что мы с Леоном друг другу
дали, для меня гораздо более святы, чем все ангельские вместе взятые.
И интегрироваться с Небом в Чистилище вместе с другими экскурсантами я не хочу.
Слишком широкая идеологическая бездна разделяет нас в отношении того, что есть грех.
Если интегрироваться — то разве что с Иисусом Христом, но его, скорее всего, среди
участников не будет, не тот уровень, сыночек. Меня на труды и расходы, что требует
экскурсия, мотивирует возможность приблизиться к верной ученице и спутнице Иисуса
Марии. Согласно повторяющимся из года в год утечкам информации, ее в Чистилище
наблюдали не раз, а это может указывать на то, что у нее там есть постоянная резиденция.
Учитывая, что Мария из города Магдалы (теперь это невзрачная деревенька в Израиле под
названием Эль-Меджел) умерла в первом веке нашей эры, факт ее нахождения в Чистилище,
скорее всего, выдуман в целях лживой пропаганды и очернения ловкими молодцами из АБВ.
Ведь будь это правдой — это свидетельствовало бы о том, сколь Небо злопамятно и
несправедливо, даже в отношении своих. Ведь пребывание в Чистилище — это переходное
состояние, а не окончательный приговор, который действует до минуты повсеместного
воскресения. Его удостаиваются души людей, умирающих в любви, но не приведших в
порядок своего отношения к сути вещей. Божья милость дает таким людям возможность
очистить любовь от эгоистических привязок, к которым привели совершенные грехи.
Тяжесть и время наказания также зависит от количества грехов. «Очищение» совершается
через огонь, который, однако, не имеет физической природы. Он является скорее духовной
болью, которая рождается от осознания в себе божественной любви и понимания
собственного несовершенства. Следующим очищающим страдание становится неотступная и
непрекращающаяся тоска по Богу. После очищения души попадают на Небо (возможности
попадания после Чистилища в ад не существует, и это тоже на протяжении многих лет
бросает тень на взаимоотношения между Небом и адом). Католическая церковь полагает, что
душам, пребывающим в Чистилище, можно и нужно помогать. Главным образом —
посредством молитв, постов, добрых поступков, отправления служб и регулярного принятия
Даров Святого Причастия.
Если верить всяким наговорам, «переходное состояние» Марии Магдалины длится уже
почти две тысячи лет. И это при том ее культе, который существует все эти годы на Земле.
Поэтому я и решила удостовериться во всем сама. Если АБВ не лжет и она действительно в
Чистилище, я смогу поговорить с ней как женщина с женщиной, выяснив при этом сразу
несколько вопросов.
Фигура ММ, как я уже говорила, неоднозначная. По моему мнению, она стала жертвой
патриархата, царившего в Церкви в начале ее истории. Первые отцы Церкви роль женщины в
духовной жизни отрицали и не давали им активно участвовать в жизни церковной. А чтобы
как-то это обосновать, ссылались на греховную природу женщин. И при этом авторитетом
своим нисколько не рисковали, ибо всегда можно было упомянуть, явно или не явно,
несчастного Адама, змея и соблазнительную Еву, любительницу яблок. Это Ева, дескать,
виновата, а Адам — просто овечка, и вина его только в том, что он в этой ситуации проявил
недостаточно твердости. А в результате — первородный грех, изгнание из Рая, утрата
бессмертия… И все из-за женщины. Соединение понятий греха и прелюбодеяния у женщин
мне представляется надуманным. Если женщина грешна — значит, переходит из постели в
постель.
Из Марии Магдалины прелюбодейку-то сделал апостол Иоанн. В течение долгих веков
она в его Евангелии представала чуть не куртизанкой. В Средние века даже начали
интересоваться причиной грехопадения Марии Магдалины, и был сделан вывод, что все
произошло из-за ее высокого происхождения и несказанной красоты. Словом, по
средневековой логике, чем состоятельнее и красивее женщина — тем большую склонность к
греху проявляет. Что само по себе уже много отвратительного о женщине говорит. Кроме
того, поговаривали, и довольно громко, что ММ была женой апостола Иоанна, и когда он
присоединился к Христу, от отчаяния ударилась в разврат. Признай, Нуша, такая версия
многое объясняет в отношении образа Марии в его Евангелии. Ведь и посейчас многие
мужчины, с которыми жены не хотят больше делить постель, из мести называют их не иначе,
как «девками» (более вульгарные слова я использовать не хочу). Эти средневековые
измышления, на мой взгляд, мало общего имеют с истиной. Ведь ММ (и тому существуют
доказательства) была одной из верных учеников Иисуса, к которому она примкнула после
того, как Он освободил ее от семи бесов. 108 И к тому же она оказалась его любимой
ученицей, что, видимо, очень ее имиджу навредило. Исключительная близость между
Марией Магдалиной и Иисусом вызывала в других учениках жгучую зависть, и у них были
для этого веские поводы, если вспомнить, например, что писал Филипп: 109 «А подругой
Спасителя была Мария Магдалина. И Иисус любил ее больше остальных учеников и целовал
ее часто в уста. Остальные были этим возмущены и предъявляли свое недовольство, говоря:
„Почему Ты любишь ее более, чем нас“? И Спаситель отвечал им, говоря: „Почему я не
люблю вас, как ее?“».
Здесь проявляется не что иное, как обычная зависть. А почему бы и нет? В любой
группе (особенно с ярко выраженным доминирующим лидером) рано или поздно должна
появиться иерархическая структура. А раз есть иерархия — должна быть и зависть. Потому
что оно ведь как — те святые, про которых мы теперь в книгах читаем, к которым молитвы
возносим и к чьи образам припадаем с поцелуями, прежде чем стать святыми, были
обычными людьми. А у обычных людей ревность и зависть — естественные чувства. И
потому значение кого-то из наиболее приближенных к лидеру им хочется приуменьшить. Об
этом говорится и в гностическом апокрифе Евангелие от Марии, приписываемом Марии
Магдалине, где в частности приводится ее конфликт с Симоном Петром, которого
католическая Церковь считает своим первым папой: «И Петр спросил: „Неужели Спаситель
действительно говорил отдельно с женщиной, а не со всеми нами? Неужели мы должны к
108 Согласно Евангелию, это произошло после Воскресения Иисуса Христа: «Воскреснув рано в первый
день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов» (Марк 16:9).
110 Евангелие от Фомы — один из новозаветных апокрифов; представляет собой логию в форме
вопросов-ответов; фрагменты греческого текста известны с 1897 года по раскопкам в Оксиринхе; папирус с
полным коптским переводом был обнаружен в 1945 году в библиотеке в районе селения Наг-Хаммади (Египет);
автором в тексте назван Дидим Иуда Фома; греч. «дидим» и др.-евр. «фома» означают «близнец».
Ирена.