БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

БЕЛОРУССКО-РОССИЙСКИЙ ЦЕНТР НАУК О ЗЕМЛЕ

БЕЛОРУССКОЕ ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
КАФЕДРА ДИНАМИЧЕСКОЙ ГЕОЛОГИИ

ГЕОЛОГИЯ И ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ

ЧЕТВЕРТИЧНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ

МАТЕРИАЛЫ
VIII Университетских геологических чтений
Минск, Беларусь, 3-4 апреля 2014 г.

МИНСК
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР БГУ
2014
УДК 55(476)(06)+550.81(06)
ББК 26.3(4Беи)я431
П78

Редакционная коллегия:
первый проректор БГУ,
д-р физ.-мат. наук, проф. М. А. Журавков (главный редактор);
декан географического факультета,
д-р геогр. наук, проф. И. И. Пирожник (зам. главного редактора);
проф. каф. динамической геологии БГУ,
д-р геол.-мин. наук А. Ф. Санько (ответственный редактор);
зав. каф. динамической геологии БГУ,
д-р геогр. наук, проф. В. Н. Губин;
доц. каф. динамической геологии БГУ,
канд. геол.-мин. наук, доц. О. В. Лукашёв;
доц. каф. динамической геологии БГУ,
канд. геол.-мин. наук, доц. Н. С. Петрова;
ст. препод. каф. динамической геологии БГУ
канд. геогр. наук,Д. Л. Творонович-Севрук

Рецензенты:
Генеральный директор Государственного предприятия «БелНИГРИ»,
канд. геол.-мин. наук А. М. Ковхуто;
директор Государственного предприятия «Белгосгеоцентр»,
канд. геол.-мин. наук В. Д. Коркин

Геология и полезнгые ископаемыепоисков полезных ископаемых: материалы VIII Университетских геол.

П78 чтений, 3–4 апр. 2014 г., Минск, Беларусь / редкол. М. А. Журавков (гл. ред.), И. И. Пирожник (зам. гл. ред.); А.Ф.
Санько (отв. ред.) [и др.]. – Минск: Изд. центр БГУ, 2014. – 171 с.
ISBN 78-985-553-110-5
В сборнике материалов VIII Университетских геологических чтений отражены проблемы региональной
геологии и геодинамики, поисков месторождений полезных ископаемых, а также проблемы четвертичной
геологии, стратиграфии, палеонтологии, экологической геологии и рационального недропользования.
Адресуется преподавателям, научным работникам, аспирантам, студентам вузов и специалистам
производственных организаций геологического профиля.
УДК 55(476)(06)+550.81(06)
ББК 26.3(4Беи)я431
ISBN 978-985-553-110-5
© Коллектив авторов, 2014
© БГУ, 2014

3
3
5
 ЧЕТВЕРТИЧНАЯ ГЕОЛОГИЯ
П. С. Белянин, Н. И. Белянина
Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Тихоокеанский институт географии ДВО РАН, Владивосток, Россия

БИОСТРАТИГРАФИЯ ОТЛОЖЕНИЙ НЕОПЛЕЙСТОЦЕНА И ГОЛОЦЕНА В НИЖНЕМ ТЕЧЕНИИ

р. ТУМАННАЯ (ДАЛЬНИЙ ВОСТОК РОССИИ)
Седиментация отложений крайнего юга Дальнего Востока России (ДВР) в неоплейстоцене и голоцене происходила в
ходе неоднократно меняющихся природных условий. Этапы эволюции природной среды зафиксированы в изменении
литологического состава отложений, палиноспектров и диатомовых комплексов изучаемой территории.
Значительный вклад в изучение развития природной среды этого региона внесли М.Н. Алексеев (1978), Б.И.
Васильев, Л.В. Голубева и Л.П. Караулова (1983), А.М. Короткий (1980) и Б.И. Павлюткин (2002). В настоящей работе
приводятся новые данные по биостратиграфическому расчленению отложений этого региона.
Район исследования расположен в южной части Хасанского района Приморского края, на прибрежной
аккумулятивной равнине Японского моря, в приустьевой части р. Туманная, лежащей в пределах Хасанской подзоны
Западно-Приморской зоны позднепалеозойской складчатости. В геологическом разрезе выделены два структурных этажа:
докайнозойский и кайнозойский (Геология…, 1969). Верхний чехол кайнозойских отложений сложен четвертичными
осадками аллювиального, аллювиально-морского, озерного, озерно-морского и биогенного генезиса. Мощность вскрытых
аллювиальных отложений р. Туманная достигает 100 м (Павлюткин, Белянина, 2002).
Состав современной растительности отражен в субфоссильных палиноспектрах. Так, в составе субфосильных
спектров о. Фуругельма, лежащего в 15-20 км к северо-западу от устья р. Туманная, в юго-западной части залива Петра
Великого (Белянин, 2008) и донных отложений оз. Дорицине, расположенного на аккумулятивной равнине р. Туманная,
доминирует пыльца умеренно-термофильных видов растений Quercus mongolica Fisch. Ex Ledeb., Quercus dentata Thunb.,
Pinus s/g Diploxylon, Pinus s/g Haploxylon и Fraxinus sp. Отмечается незначительное присутствие Abies sp., Betula sect. Albae,
Carpinus cordata Blume., Betula sect. Costatae, Betula dahurica Pall., Betula scmidtii Regel., Alnus, Aralia, Ulmus, Viburnum.
В ходе исследования были изучены образцы керна скважин методами палинологического и диатомового анализа, а
также проведено радиоуглеродное и уран-ториевое датирование (Павлюткин, Белянина, 2002). В результате, выделены
основные этапы геологического развития крайнего юга ДВР в неоплейстоцене и голоцене. В работе использована схема
периодизации климатических событий неоплейстоцена и голоцена предложенная Н.С. Болиховской и А.Н. Молодьковым
(Болиховская, Молодьков, 2011).
Ранний неоплейстоцен, МИС 15-12. Осадки этого возраста вскрыты скважинами в прибрежной части Японского
моря, а также обнаружены в береговых обнажениях оз. Хасан. Седиментационная пачка отложений, включающая пески и
алевриты, представлена аллювием реки палео-Туманган (заключение Е.И. Царько). В спорово-пыльцевых спектрах
доминирует пыльца мелколиственных растений северо-бореальной флоры, таких как Betula sp., Betula sect. Nanae и Alnaster.
Также, отмечена пыльца неморальной флоры родов Quercus, Ulmus, Juglans, Pinus s/g Haploxylon и Pinus s/g Diploxylon.
Присутствует пыльца водных и прибрежно-водных растений Nympar, Menyanthes и споры водного папоротника – Salvinia.
Данный состав палинокомплекса отражает умеренно-холодные условия межледниковья раннего неоплейстоцена.
Из отложений береговых обнажений оз. Хасан получены палиноспектры, в которых доминирует пыльца растений
входящих в состав Северо-Китайской флористической провинции – Pinus tabulaeformis Carr, Carpinus sp., Tsuga diversifolia
(Maxim), Cupressaceae и др.
Средний неоплейстоцен, МИС 11-6. Древние озерные отложения оз. Дорицине вскрыты серией скважин на
побережье Японского моря. В выделенном из этих отложений комплексе диатомовой флоры (скв. 1 и 26), в сумме до 94.2%,
преобладают планктонные пресноводные сообщества диатомей – Aulacoseira granulata (Ehr.) Sim., Aulacoseira islandica (O.
Mull.) Sim., Aulacoseira granulata var. angustissima (O. Mull.) Sim. и Aulacoseira distans (Ehr.) Sim., причем 4,0% из них
приходится на вымершие виды рода Aulacoseira. В небольшом количестве присутствуют обитатели болот – Pinnularia
viridis (Nitzsch.) Ehr. и виды рода Eunotia. Отмечены характерные представители проточных водоемов – Didymosphenia
geminata var. и виды рода Cymbella. В количестве до 5.4% встречаются солоноватоводно-морские формы, среди которых
преобладает Diploneis Smithii Thw.
Полученные палинологические данные (по скв. 26) отражают климатические колебания, происходившие в
средненеоплейстоценовое время. Выделяются следующие этапы развития растительных формаций: дубово-сосновых лесов,
ильмово-елово-сосновых лесов, ильмово-березовых лесов, широколиственно-сосновых лесов, дубовых лесов, елово-
сосново-березовых лесов и березовых лесов (Белянина, 2008).
Поздний неоплейстоцен, МИС 5-2. Отложения этого возраста, имеющие аллювиально-морской и озерно-морской
генезис, вскрыты многими скважинами на прибрежной аккумулятивной равнине р. Туманная (Павлюткин, Белянина, 2002).
Осадки представлены илоподобными суглинками и супесями, переходящие в верхней части в супесчано-суглинистые илы.
Образование отложений происходило в ходе морской трансгрессии. Определенный уран-ионевым методом возраст этих
осадков составил 85500±2000 л. (К-172) и 107000 л. (К-173). Радиоуглеродные даты оказались запредельными.
Комплекс диатомовой флоры имеет смешанный состав. В нем наряду с пресноводными видами диатомей
присутствуют солоноватоводно-морские и морские виды. В составе палинокомплекса доминирует пыльца умеренно-
термофильных растений, характерных для межледниковой палинофлоры позднего неоплейстоцена.
Отложения, сформированные в холодную фазу позднего неоплейстоцена (МИС 4), представлены осадками оз.
Дорицине. Преимущественное положение в палинокомплексе занимает пыльца кустарниковых видов берез. Из отложений
выше по разрезу скв. 35 выделен палинокомплекс, характеризующий потепление (МИС 3), что подтверждается
радиоуглеродной датировкой 34090±600 л. н. В нем доминирует пыльца неморальных видов растений. Выше по разрезу
выделены отложения, соответствующие стадии МИС 2. В составе палиноспектров этой части разреза преобладает пыльца
кустарниковых форм берез и ольхи.
Голоцен, МИС 1. Начавшееся общепланетарное потепление климата в раннем голоцене привело к изменению
растительного покрова. В палиноспектрах из отложений этого возраста отмечается появление современных элементов
растительности: Pinus, Quercus, Ulmus и Tilia.
Климатический оптимум голоцена в нижнем течении р. Туманная выражен довольно отчетливо. В раннем и среднем
голоцене формируются полидоминантные широколиственные леса. К среднему голоцену отнесена пачка прибрежно-
морских и озерных отложений, вскрытых серией скважин в прибрежной зоне, представленных эстуарными илами и
супесями (4060±60 л. С14). Седиментация происходила в умеренно-теплых условиях оптимальной фазы среднего голоцена.

6
В полученных палиноспектрах доминирует пыльца неморальной флоры – Quercus, Ulmus, Juglans, Carpinus, Pinus koraiensis
и др.
На границе среднего и позднего голоцена отмечается общепланетарное похолодание климата. Происходит регрессия
Японского моря (Короткий и др., 1980). На прибрежных равнинах формируются ландшафты с участием ольхи,
кустарниковых берез и луговых растений. Возникают торфяные болота, о чем свидетельствуют вскрытые отложения. В
палиноспектрах доминируют современные сосны родов Haploxylon и Diploxylon.
Результатом проведенных исследований является реконструкция природной среды приустьевой части р. Туманная в
неоплейстоцене и голоцене. Выявленные этапы развития растительности и палеоландшафтов, отражают реакцию
экосистем на часто меняющиеся природные условия, важнейшими из которых являются погружение впадины Японского
моря и флуктуации климата четвертичного периода. Формирование аккумулятивной равнины происходило в условиях
морских трансгрессий, когда море проникало вглубь материка на десятки километров, а также в результате аккумуляции
осадков р. Туманная, озерной и биогенной седиментации.
Алексеев М.Н. Антропоген Восточной Азии. М., Наука, 1978. 205 с.
Белянин П.С. Изменение видового состава флоры о. Фуругельма в позднем голоцене по данным палинологического анализа (Дальний Восток России) //
Палинология: стратиграфия и геоэкология / Сборник трудов XII Всероссийской палинологической конференции (29 сентября - 4 октября 2008 г., Санкт-
Петербург): В 3 т. / отв. Ред. О.М. Прищепа, Д.А. Субетто, О.Ф. Дзюба. СПб.: ВНИГРИ, 2008. Т.II. С. 62-66.
Белянина Н.И. Палиностратиграфия отложений неоплейстоцена устьевой части р. Туманган (юг Российского Дальнего Востока) // Палинология:
стратиграфия и геоэкология / Сборник трудов XII Всероссийской палинологической конференции. СПб.: ВНИГРИ, 2008. Т.II. С. 67-68.
Болиховская Н.С., Молодьков А.Н. Схема периодизации, корреляция и возраст климатических событий неоплейстоцена // Фундаментальные проблемы
квартера: итоги изучения и основные направления дальнейших исследований: Материалы VI Всероссийского совещания по изучению четвертичного период.
Новосибирск: СО РАН, 2009. С. 75-77.
Геология СССР. Т. 32. Приморский край. Ч. 1. Геологическое описание. Ред. Берсенев И.И. М.: Недра, 1969. 695 с.
Голубева Л.В., Караулова Л.П. Растительность и климатостратиграфия плейстоцена и голоцена юга Дальнего Востока СССР. М.: Наука, 1983. 141 с.
Колесников Б.П. Растительность // Дальний Восток. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 183-245.
Комаров В.Л. Введение к флорам Китая и Монголии // Труды Санкт-Петербургского ботанического сада. 1908. T. XXIX, вып. 1. 176 с.
Короткий А.М., Караулова Л.П., Троицкая Т.С. Четвертичные отложения Приморья. Стратиграфия и палеогеография. Новосибирск: Наука, 1980. 234 с.
Павлюткин Б.И., Белянина Н.И. Четвертичные отложения Приморья: некоторые итоги систематизации и дальнейшие перспективы изучения // Тихоокеан.
геология. 2002. Т. 21. № 3. С. 80-93.
Палеоклиматы и палеоландшафты внетропического пространства Северного полушария. Поздний плейстоцен-голоцен. Атлас-монография. Под. ред. проф.
А.А. Величко. М., 2009. 120 с.

А. С. Букасс1, А. В. Бартова1, А. С. Клевцов1, Д. В. Зархидзе1, В. В. Иванова2

1
ЗАО «Поляргео», Санкт-Петербург, 2ФГУП ВНИИОкеангеология, Санкт-Петербург

ОСОБЕННОСТИ СТРОЕНИЯ КАЙНОЗОЙСКИХ РАЗРЕЗОВ, СОДЕРЖАЩИХ ПЛАСТОВЫЕ ЛЬДЫ, НА

КАРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ ЮГОРСКОГО ПОЛУОСТРОВА
В 2013 году к востоку от пос. Амдерма на побережье Югорского полуострова (рис. 1) были изучены разрезы
кайнозойских отложений, вмещающие залежи пластовых льдов (ЗПЛ) спорного генезиса. Для изучения были выбраны
известные ранее разрезы позднего кайнозоя, в которых встречались пластовые льды: участок “Урочище Изба Шпиндлера
(Manley et al., 2001), участок «Первая Песчаная» (Слагода и др., 2010) и выявленный нами новый участок “Вторая
Песчаная”. Основное внимание обращалось на взаимоотношение ЗПЛ с вмещающими и перекрывающими отложениями,
определению их состава, генезиса, относительного и абсолютного возраста, а также строению, морфологии и химическому
составу самих ледяных тел. Для характеристики вмещающих ЗПЛ отложений были проведены: литологическое описание
разрезов и сбор остатков макрофауны; отбор проб на определение микрофауны, палинокомплексов (ПК), грансостава пород
и отбор проб по льдам для их геохимической характеристики и для определения изотопного состава.
Участок «Урочище Изба Шпиндлера» расположен в 2 км западнее устья р. Хубтъяха. Предшествующие
исследователи (Manley et al., 2001) выделили и описали 9 пачек, среди которых находится пласт погребенного глетчерного
льда и два уровня диамиктона. Низы разреза определялись как морские, верхи – как ледниковые и флювиальные. Нами
выделены и исследованы 6 толщ (рис. 2) снизу вверх:
Нижний диамиктон (D1). Тёмно-серые с синеватым оттенком оскольчатые глины, глинистые алевриты, обломками
и целыми раковинами морских моллюсков, часто залегающих в прижизненном положении. Выявлены среднемиоценовые
ПК.
Нижний лед (L1). Включает две толщи льдов: слоистые льды L11 – переслаивание прозрачного льда и мутного льда,
содержащего примесь алеврита, и «примыкающие» к ним чистые, прозрачные льды (L12), с мелкими пузырьками воздуха.
Вышележащая толща (PA) согласно облекает кровлю льда.
Песчано-алевритовая пачка (PA). Ритмичное переслаивание песков, алевритов, глин, с позднемиоцен-
раннеплиоценовыми ПК.
Верхний лед (L2). Слоистые льды, по внешнему виду аналогичны L11.
Верхний диамиктон (D2). Глины песчанистые, слабо алевритистые, тёмно-серые, синеватые средне- и
крупнооскольчатые, с единичными включениями гравия и мелкой гальки, с раковинами морских моллюсков, часто
залегающих в прижизненном положении. По ПК возраст толщи – плиоцен (колвинское время).
Морские верхненеоплейстоценовые отложения (M3). Горизонтально и косослоистые прибрежно-морские пески, от
гравийных до мелкозернистых, с линзами торфа. По макрофауне и ПК толща соответствует позднему неоплейстоцену.
Участок «Первая Песчаная» расположен в 6–8 км восточнее пос. Амдерма, в пределах второй морской террасы с
абсолютными отметками до 35-40 м, на поверхности которой развиты современные термоцирки, вскрывающие разрезы
позднего кайнозоя с пластовыми льдами. Строение участка детально описано в работе Е.А. Слагоды и других (Слагода и
др., 2010). Пластовые льды (видимая мощность 2-7 м, протяженность до 50-150 м) представлены, прозрачным льдом,
горизонтально и волнистослоистым за счет мелких пузырьков воздуха и тонкой взвеси алевритового состава, с единичными
включениями гравия и даже обломков раковин (!) морских моллюсков (рис. 2). Оценка возраста найденных в толще льда
карбонатных раковин выполнена с помощью метода SIS (д. г.-м. н. А.Б. Кузнецов, ИГГД РАН). Содержания изотопов Sr в
образце такой раковины (Semibalanus balanoides (Linnaaeus)) соответствует 1.1 млн. лет (PG-170). Пласт льда осложнен
складками шириной до 15 м, высотой до 3 м, подчеркнутыми внутренней слоистостью. Кровля пласта льда неровная,
пологонаклонная и волнистая, перекрыта темно-серыми глинистыми алевритами с редкими включениями гравия, мелкой
гальки, обломков и целых раковин морских моллюсков (рис. 2). Выше по разрезу алевриты сменяются мелкозернистыми
песками, с четкой ровной горизонтальной и пологонаклонной слойчатостью, образованной тонкими прослоями

7
песчанистых алевритов. Подошва ледяного тела на большей части обнажений перекрыта криогенными оползнями, либо
находится ниже уровня моря.
Участок «Вторая Песчаная» расположен в 2-3 км западнее устья р. Вторая Песчаная. Здесь в толще отложений,
слагающих вторую морскую террасу, встречено два ледяных тела. Нижний наклонный пластовый лед (видимая мощность
до 3,1 м, протяженность до 25-35 м) представлен прозрачным, стекловидным льдом, с включениями (от долей мм до 2-5
мм) пузырьков воздуха, на отдельных участках образующих скопления различной формы. Лёд содержит в небольшом
количестве взвесь песчаной и алевритовой размерности. В кровле отмечены линзы (до 3-5 см) песка тонкозернистого
серого. Контакт с вышележащей пачкой глинистых алевритов - четкий. Верхний S-
образный пласт льда (видимая мощность от 0,3 м до 1,1 м, протяженностью 10-
25м), представлен прозрачным, стекловидным льдом, с включениями (от долей мм
до 2-5 мм) пузырьков воздуха, с примесью песчаных частиц и алевритовых
окатышей (до 1-3 мм). Перекрывающие отложения облекают поверхность его
кровли. Подошва обоих ледяных тел не вскрыта. Разрез участка “Вторая
Песчаная” разделен на 8 пачек, включая два тела пластовых льдов (рис. 2).
По результатам геохимических исследований рассматриваемые ПЗЛ можно
отнести к внутригрунтовым ледяным образованиям (по соотношению (Na+K) и
Ca); образование льда происходило в восстановительных условиях (по
слабоположительной Eu-аномалии); по классификации О. Алекина воды,
сформировавшие ПЗЛ делятся на два типа: 1 тип HCO3->Ca2++Mg2+ и 2 тип HCO3-
<Ca2++Mg2+<HCO3-+SO42-; по минеральному составу – воды пресные и
ультрапресные; для формирования льдов L2 “Урочище Изба Шпиндлера” и льда
“Вторая Песчаная” нельзя исключить влияние морской воды.
Таким образом, на всех изученных участках, с учетом литологических и текстурных признаков, результатов аналитических
исследований, отложения, вмещающие пластовые льды, имеют не глетчерный, а морской и ледово-морской генезис, ПЗЛ –
внутригрунтовый генезис.
Слагода Е.А., Лейбман М.О., Опокина О.Л. Генезис деформаций в голоцен-четвертичных отложениях с пастовыми льдами на Югорском полуострове //
Криосфера Земли. 2010. Т XIV. № 4. С. 30–41.
Manley W., Lokrantz H., Gataullin V., Ingolfsson O., Forman S., Andersson T. Late Quaternary stratigraphy, radiocarbon chronology, and glacial history at Cape
Shpindler, southern Kara Sea, Arctic Russia // Global and Planetary Change. 2001. 31. P. 239–254.

А. А. Вашков
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

ПЕТРОГРАФИЧЕСКИЙ СОСТАВ ГРУБООБЛОМОЧНОЙ ФРАКЦИИ

МОРЕННЫХ ОТЛОЖЕНИЙ В КАРЬЕРЕ «ГРАЛЕВО»
Карьер «Гралево» по добыче доломита расположен в 1 км восточнее п. Руба Витебского района, на северо-западном
склоне Витебской возвышенности, на левом коренном борту долины р. Западная Двина. Он является второй по величине
искусственной горной выработкой в Беларуси, имеет размеры 3×1,5 км при глубине свыше 60 метров. Дочетвертичные
породы семилукского горизонта верхнего девона вскрываются здесь на абсолютных отметках 135–137 м, мощность
«вскрышной» четвертичной толщи составляет 25–38 м (рисунок).
Разрез четвертичной толщи карьера, наиболее полный в регионе, изучался с конца 1970-ых гг Х.А. Арслановым,
Ф.Ю. Вличкевичем, Л.Н. Вознячуком, Я.К. Еловичевой, П.Ф. Калиновским, О.П. Кондратене, Г.И. Литвинюком, А.Н.
Мотузко, А.Ф. Санько, Т.В. Якубовской и другими [Санько, 1987]. Исследователями установлено, что в стенках карьера
вскрываются два межледниковых горизонта – александрийский и муравинский, а также минимум три ледниковых
горизонта – березинский, припятский и поозерский. В конце 1980-ых годов И.Л. Гуминским и А.Ф. Санько был проведен
первый анализ петрографического состава гравийно-галечной фракции морен обнажения [Гумінскі, 1989].
Анализировались две фракции, 10–7 и 7–3 мм. Были установлены значительные различия между разновозрастыми
ледниковыми отложениями. Отмечено, что в составе грубообломочной фракции древнейших морен преобладают
осадочные породы (известняки, доломиты), в более молодых моренных отложениях преобладают лейкократовые граниты.
Таблица
Петрографический состав грубообломочной фракции моренных
отложений в карьере «Гралево» (%)
Морены
d
Q3pž Q2prsž Q2npr Q2bž
Кристаллические породы: 38,4 35,7 32,1 19,8
Гранит розовоцветный 23,5 18,5 16,9 7,4
Гранит сероцветный 7 7,1 3,9 7,4
Кварц 0,8 3 2,2 1,3
Полевой шпат 0,8 0,2 1,3 0,7
Магматические основные и средние 3,6 2,5 4,8 1,5
Гнейс и кристаллический сланец 1,5 2,5 1,7 1,5
Кварцит 1,3 1,9 1,3 -
Осадочные породы: 61,6 64,3 67,9 80,2
Песчаник 1,5 2,5 1,5 3,7
Аргиллит и алевролит 0,8 - 0,7 -
Известняк 31,2 40,6 35,1 44,7
Доломит 22,5 16,8 25,4 27,1 1 – места обнажения муравинского межледникового горизонта; 2 –
Мергель 3,1 4,2 3,9 0,2 местоположение обнажения александрийского горизонта и точка опробования
Лимонит и охра 2,1 0,2 0,9 - моренных горизонтов; 3 – уступы карьера и мощность четвертичной толщи;
Карбонатные новообразования 0,3 - 0,4 4,5 4 – автодороги
Всего зерен (шт.) 387 406 461 403 Схема карьера «Гралево»
В 2013 году были получены новые данные о петрографическом составе морен карьера «Гралево». Отбор образцов
производился на восточной стенке карьера высотой около 40 м. Мощность четвертичных отложений у точки опробования
составляла 29,4 м. Было опробовано 4 слоя морен на глубинах 0,5–8 м, 8,8–12,8 м, 16,8–18,6 м, 24,8–29,4 м. На глубине 8–8,8
м были вскрыты лимно- и флювиогляциальные отложения, а на глубине 18,6–24,8 м межледниковые озерные и болотные
александрийские аккумуляции. Таким образом, были опробованы поозерская, припятская и березинская морены. Разность

8
литологического состава, наличие линзы флювиогляциальных отложений на глубине 12,8–14,4 м позволяют сделать
предположение, что были опробованы сожская и днепровская морены припятского ледникового горизонта.
Отбор проб производился в объеме 15 кг. Пробы промывались на 5 миллиметровых ситах, зерна гальки свыше 50 мм
из пробы исключались. В результате в каждой пробе оказалось от 387 до 461 штук зерен гравия и мелкой гальки, что
позволяет говорить о представительности полученных проб. В камеральных условиях пробы разделялись на следующие
фракции: граниты розовоцветные, граниты сероцветные, кварц, полевой шпат, магматические основные и средние породы,
гнейсы и кристаллические сланцы, кварциты, песчаники, аргиллиты и алевролиты, известняки, доломиты, мергели,
лимонит и охра, карбонатные новообразования. При определении использовались 10% соляная кислота, образцы
подвергались анализу на прочность, для визуального определения зерен мельче 10 мм использовалась лупа.
В результате проведенных исследований были получены следующие результаты (таблица).
В составе грубообломочной фракции всех морен преобладают осадочные породы транзитной и местной питающей
провинции. Важным обстоятельством и корреляционным признаком является то, что количество осадочных пород в пробе
возрастает по мере увеличения возраста отложений. Это связано с большим насыщением древних морен местными
карбонатными породами, преимущественно доломитами. Среди осадочных пород наибольше значение имеют известняки,
количество которых также в среднем увеличивается с возрастом морены. В древнейшей березинской морене повышенное
содержание песчаников и карбонатных новообразований, а число мергелей значительно сокращается.
Содержание кристаллических пород удаленной питающей провинции по мере увеличения возраста морен
сокращается с 38,4% до 19,8%. Среди этих пород ведущее значение имеют розовоцветные обломки гранитов Выборгского
массива, а также сероцветные граниты, диориты и габбро Салминского массива южной Карелии. Содержание зерен кварца,
полевого шпата, гнейсов и кварцитов в целом одинаковое во всех образцах.
Таким образом, данные о петрографическом составе грубообломочной фракции разновозрастных морен обладают
хорошим корреляционным признаком и могут быть использованы при расчленении ледниковых горизонтов региона.
Наиболее достоверно полученные данные позволяют диагностировать наиболее древнюю, березинскую морену.
Гумінскі І.Л. Асаблівасці петраграфічнага складу жвірова-галечнай фракцыі з агаленняў Гралёва і Руба // Геалагічныя і палеанталагічныя даследванні
кайназою Беларусі. Мінск: Навука і тэхніка, 1989, С. 27–31.
Санько А.Ф. Неоплейстоцен северо-восточной Белоруссии и смежных районов РСФСР. Минск: Наука и техника, 1987. 187 с.

Н. И. Глушанкова1, А. К. Агаджанян2
1
Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова 2 ПИН РАН,
ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ СТРОЕНИЕ И ПАЛЕОГЕОГРАФИЯ ПЛЕЙСТОЦЕНА НА ЗАПАДЕ ПРИВОЛЖСКОЙ
ВОЗВЫШЕННОСТИ (ПО ДАННЫМ ИЗУЧЕНИЯ ЛЕССОВО-ПОЧВЕННЫХ СЕРИЙ)

Приволжская лёссовая провинция располагается на одноименной возвышенности, которая полого спускается к

Окско-Донской равнине и круто, иногда уступами, обрывается к долине Волги. Детальные исследования лессово-
почвенной формации, впервые проводимые на территории Приволжской возвышенности, с использованием комплекса
методов сопряженного палеогеографического анализа (литолого-фациального, палеопедологического,
микротериологического и др.), позволили оценить общее строение лёссовых покровов, представляющих достаточно
полную стратиграфическую колонку, свойственную плейстоцену этого региона; реконструировать изменения природной
среды и проследить тренд процессов педогенеза в плейстоценовой истории Приволжской возвышенности (Глушанкова,
2008 а,б).
Объектом исследования послужили опорные разрезы Сурского ключевого участка - области распространения
лессово-почвенной формации на северо-западном пологом склоне Приволжской возвышенности, занятом северной
лесостепью. Возвышенное положение и эрозионно-расчлененный рельеф сказывается на распространении субаэральных
отложений, не образующих здесь сплошного массива. Наиболее полно лессово-почвенная формация представлена в
опорном разрезе Чирково (54о50' с.ш., 46о35' в.д.), где детально изучена авторами в серии расчисток и в трех специально
пробуренных скважинах на северо-западе Ульяновской области, в 0,7 км к востоку от с. Чирково. Опорный разрез
вскрывается в бортах крупного оползневого цирка, где в естественном обнажении, протяженностью около 2–3 км и общей
мощностью более 20 м, вскрываются: раннеплейстоценовые аллювиальные осадки погребенной долины;
среднеплейстоценовая лессово-почвенная серия с тремя сближенными горизонтами ископаемых почв – инжавинской,
сопоставляемой с лихвинским межледниковьем, постлихвинской каменской и роменской почвами; позднеплейстоценовая
лессово-почвенная серия, состоящая из мезинского педокомплекса, брянской почвы и венчающей разрез голоценовой
почвы. В разрезе представлен полный спектр позднее- и среднеплейстоценовых лёссов валдайского, днепровского и более
древних генераций, которые различаются по мощности и литологическим характеристикам. Наиболее мощным (по
керновому материалу) является горизонт валдайского лесса мощностью 4-5м, с преобладающей алевритовой фракцией в
гранулометрическом составе. Ему уступает горизонт днепровского лёсса, достигающий 2,0 м. Мощности лессовых
горизонтов, разделяющих горизонты палеопочв и отвечающие эпохам похолодания, существенно сокращены вплоть до
полного поглощения их последующими педогенными процессами.
Аллювиальные отложения погребенной долины, выходящие в основании разреза и залегающие на меловых песках,
представлены галечником из хорошо и средне окатанных галек карбонатных и кристаллических пород, с прослоями
супесчано-суглинистого материала и многочисленными кротовинами, выполненными более темным материалом (вероятно,
из горизонта А1 раннеплейстоценовой почвы, не сохранившейся в данном разрезе). Эти галечники содержат костные
остатки мелких млекопитающих. Облик фауны определяют корнезубые полевки Mimomys и некорнезубые Pitymys и
Microtus. Возраст фауны и соответственно осадков ее вмещающих установлен по сочетанию М. pusillus Mehely, P.
gregaloides, P. cf. pannonicus, которое характерно только для первой половины раннего плейстоцена (Агаджанян, 2009).
Самой древней среди палеопочв разреза является инжавинская почва лихвинского межледниковья (455-360 т.л.н.,
ИКС 11), залегающая в основании среднеплейстоценовой лессово-почвенной серии. По микротериологическим данным
установлена принадлежность палеопочв рассматриваемой эпохи к этапу развития сингильского фаунистического
комплекса (Маркова, 2004). Почвообразующей породой для почвы послужили темно-коричневые суглинки окского
возраста. Палеопочва представлена текстурно-дифференцированным профилем типа А1-А2В-Вtg мощностью 2,5 м.
Подобная дифференциация и аналитические данные (обезыливание верхних горизонтов, обеднение их полуторными
оксидами, максимум которых приурочен к иллювиальному горизонту) характерны для современных почв лесного и

9
лесостепного генезиса. Хорошо сохранившаяся постлихвинская каменская почва (340-280 т.л.н., ИКС-9), профиль которой
дифференцированный по типу A1-Bt, залегает непосредственно на инжавинской палеопочве. Ее характеризуют мощный
(0,7 м), в значительной степени деформированный гумусовый и хорошо оструктуренный иллювиальный (2,3 м) горизонты.
Анализ полученных данных позволяет предположить, что развитие почвы происходило под воздействием интенсивного
гумусонакопления, лессиважа, оглинения, иллювиирования гумуса в условиях более теплых и влажных, чем современные в
бассейне Суры. Показанные выше признаки характерны для широкого круга дневных лесных и лесостепных почв.
Возможными современными аналогами каменской почвы в разрезе Чирково могли быть бурые лесные лессивированные,
серые лесные почвы. Косвенным подтверждением этого являются палинологические данные, полученные В.В. Писаревой
для одновозрастной почвы, изученной в разрезе Нароватово, в бассейне Мокши. Согласно им, флора времени накопления
почвообразующей породы для каменской почвы, была беднее лихвинской. В ее составе, на фоне доминирующей роли ели,
присутствовали дуб, вяз, липа. Единично в образцах встречена пыльца граба. Уровень почвообразования на нижнем
контакте днепровского лесса представлен слабо дифференцированным профилем (A1-BСa) роменской почвы (260-220
т.л.н., ИКС 7), сближенным с нижележащей почвой. Для монолитного профиля (1,35 м) характерны постепенные переходы
между генетическими горизонтами и вмещающими суглинками, отсутствие четкой дифференциации минеральной массы, с
признаками оглеения в верхней и средней частях горизонта А1. По данным изучения костных остатков микротериофауны
из кротовинных горизонтов палеопочвы установлена ее принадлежность к этапу развития хазарского фаунистического
комплекса (Маркова, 2004). Выше по разрезу залегает пачка светло-коричневых суглинков (1,65 м), сопоставляемая с
отложениями днепровской холодной эпохи. Слоистые суглинки характеризуются крупно пылеватым составом, с большим
количеством железомарганцевых и карбонатных новообразований. От их нижнего контакта отходит большое количество
крупных трещин субвертикальной ориентировки, которые разбивают лежащие ниже отложения на значительную глубину.
Поверх днепровского лесса залегает позднеплейстоценовая лессово-почвенная серия, представленная хорошо
сохранившимся профилем мезинского педокомплекса (1,36-1,65 м), состоящего из почвы микулинского межледниковья
(130-70 т.л.н., ИКС 5е) и перекрывающей её почвы крутицкого интерстадиала (65-54 т.л.н., ИКС 5). Палеопочвы
мезинского комплекса нарушены криогенными деформациями смоленской фазы криогенеза ранневалдайского возраста. Ее
ранняя фаза «а» приурочена к завершающим этапам микулинского межледниковья, а более поздняя – к началу валдайской
ледниковой эпохи. Генетический профиль микулинской почвы, состоящий из гумусового и иллювиального горизонтов,
отражает четкую дифференциацию распределения гранулометрических фракций по вертикали, среди которых доминирует
крупно пылеватая размерность. Наблюдается вынос ила из верхних горизонтов и накопление его в иллювиальном
горизонте под воздействием процесса лессиважа. В понижениях мезорельефа в профиле микулинской почвы появляется
морфологически выраженный элювиальный горизонт А2 мощностью 7-12 см, свидетельствующий о наличии процессов
оподзоливания и псевдооглеения. О лесном характере почв микулинского межледниковья свидетельствует фульватный
состав органического вещества (СгкСфк 0,5-0,6), упрощенное строение молекул гуминовых кислот. По сравнению с
микулинскими почвами, в составе гумуса верхней палеопочвы возрастает группа гуминовых кислот, в особенности
фракции, связанной с кальцием (СгкСфк 1,1-1,3), что свидетельствует о степном характере педогенеза крутицкой почвы.
Вышележащая брянская палеопочва (45-25 т.л.н., ИКС 3), с хорошо выраженным профилем А1-ВСа (2,0 м), залегает на
светло-коричневых карбонатных суглинках. По ряду морфотипических признаков в палеопочве обнаруживается сходство с
одновозрастными разностям, изученными в опорных разрезах на территории бассейнов Днепра, Оки, Дона. Отличия ее
заключаются в наличии хорошо выраженного гумусового горизонта, менее выраженной подгумусовой части профиля, в
почти полном отсутствии глеевого горизонта и макромезлотных деформаций. Палеопочва, по гранулометрическому
составу, относящаяся к крупно пылеватым легким суглинкам, обогащена органическим веществом (Сорг. 0,35-0,48%)
фульватного состава, со значительной долей гуматов кальция. Относительное однообразие наблюдается в распределении
основных компонентов валового химического состава. Комплекс признаков в строении палеопочвы свидетельствует также
о том, что формирование её происходило в условиях относительно холодного континентального климата. Среди
современных почв наиболее близкими по строению и условиям формирования являются палевые мерзлотные почвы
Центральной Якутии. Разрез венчает современная серая лесная почва.
Исходя из вышесказанного, можно заключить, что плейстоцен в опорном разрезе представлен толщей субаэральных
отложений, выполняющих древнюю балку, врезанную в раннеплейстоценовые аллювиальные осадки со следами древнего
почвообразования. Кроме современной почвы, в разрезе обнаружены еще пять горизонтов ископаемых почв, четыре из
которых представлены полнопрофильными палеопочвами различной степени сохранности, отвечающих климатолитам
среднего и позднего плейстоцена. Им присущи индивидуальные морфотипические особенности, позволяющие отличать их
друг от друга не только в разрезе, но и прослеживать в пространстве на значительные расстояния.
Формирование столь полного комплекса новейших отложений тесно связано с исключительно благоприятными для
аккумуляции условиями, возникшими на отмершем участке прадолины после прекращения стока, в конце раннего
плейстоцена. Во время перигляциалов долина заполнялась делювиально-солифлюкционными отложениями, в гумидном
климате межледниковий происходила стабилизация склонов и формировались палеопочвенные горизонты. Лессово-
почвенная серия, охватывая временной интервал от конца среднего плейстоцена до голоцена включительно, отражает не
менее чем шестикратную смену холодных и теплых эпох.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проект 12-05-00372а).
Агаджанян А.К. Мелкие млекопитающие плиоцен-плейстоцена Русской равнины. М.: Наука. 2009. 677 с.
Глушанкова Н.И. Палеопедогенез и природная среда Восточной Европы в плейстоцене. Смоленск-Москва: Маджента. 2008а. 348 с.
Глушанкова Н.И. Эволюция ландшафтов Восточно-Европейской равнины в плейстоцене // Проблемы палеогеографии и стратиграфии плейстоцена. М. Изд.
географ. ф-та МГУ. 2008б. С.65-83.
Маркова А.К. Плейстоценовые фауны млекопитающих Восточной Европы // Структура, динамика и эволюция природных геосистем. Ч. 3. Природная среда в
плейстоцене. М.: Дом «Городец», 2004. С. 583-588.

В. П. Зерницкая
Институт природопользования НАН Беларуси, Минск,Беларусь,
ЗАПИСЬ КЛИМАТИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ ПОЗДНЕЛЕДНИКОВЬЯ В ПЫЛЬЦЕВЫХ СПЕКТРАХ
ПЕРИГЛЯЦИАЛЬНОЙ ЗОНЫ ПООЗЕРСКОГО ОЛЕДЕНЕНИЯ
Представленный материал является частью исследований, проводимых в рамках проекта БФФИ (ХМС13-002) и
международного проекта INTIMATE (ES0907), цель которых сосредоточена на выявлении индикаторов климатических
событий, записанных в континентальных архивах.

10
 Во время последнего поозерского оледенения (ПО) перигляциальная зона занимала значительную часть территории
Беларуси. Максимальное положение ледника в пределах Беларуси охватывает временной интервал от ~20 до ~17.7 тыс. лет
(Вознячук и др., 1978; Санько, 1999; Kalicki i in., 1997; Karabanov et al., 2004; Rinterknecht et al., 2007 и др.). Согласно данным
А.К. Марковой и др. (Маркова и др., 2008), во время ПО (валдайского) к северу от широты г. Минска распространялась
кустарничковая тундра, а южнее – перигляциальная тундра-лесостепь. Наиболее выраженные климатические и
экологические изменения произошли в течение позднеледниковья, в интервале от ~14700 до ~11600 кал. л. н. Изменения
климата, давшие импульс для деградации ледникового покрова, способствовали серьезным преобразованиям наземных
растительных экосистем. В позднеледниковье прослеживается очень быстрое распространение древесной растительности
(сосна, береза) в северные регионы страны, что предполагает близкое произрастание этих деревьев во время последнего
оледенения.
Для восстановления динамики растительного покрова в перигляциальной зоне последнего оледенения
использовались разрезы (Сергеевское, Судобле, Кузьмицкое, Чернихово, Иванисовка), обеспеченные хронологической
(радиоуглеродное датирование) и биостратиграфической (палинологической) информацией (Богдель и др., 1983; Махнач и
др., 2009; Зерницкая и др., 2010; Matveyev et al., 1993). Сводная иллюстрация пыльцевых данных по наиболее
представительным таксонам из позднеледниковых отложений и корреляция региональных пыльцевых зон с глобальными
климатическими событиями (Diefendorf et al., 2006) представлена на рисунке. Калибровка радиоуглеродных дат проведена с
использованием программа CalPal 2007, при этом из временного диапазона брался средний показатель для привязки к
календарной шкале. Однако, если брать максимальные значения, то получается, что аккумуляция озерных отложений и
соответственно запись климатической информации в пыльцевых спектрах перигляциальной области начинается около
~16200 кал. л. н. (12850 14С л.н.). Учитывая, что изученные отложения представлены торфом, опесчаненными илами и
карбонатными осадками, можно предположить, что климатические условия раннего дриаса (DR-1) были относительно
благоприятными для произрастания древовидных форм березы и сосны. Об этом свидетельствуют и находки устьиц сосны
(Pinus stomata) в разрезах Чернихово и Кузьмицкое, а также содержание пыльцы березы (Betula sect. Albae) более 25%.
Лесотундровые ценозы (Betula nana, Alnus fruticosa, Salix, Cyperaceae, Selaginella selaginoides, Huperzia selago, изредка Dryas
ostopetala type) в сочетании со степными сообществами (Artemisia, Chenopodiaceae) и участками сосново-березового
редколесья были широко распространены в центральных и южных регионах Беларуси в интервале от 14.7 до 15.7 тыс.л.н.
На уровне ~14.7 тыс. кал. л. н. в изотопно-кислородной кривой фиксируется значительное потепление климата,
которое соответствует началу беллингского (BØ, GI-1e) интерстадиала. Для этого этапа характерно распространение
сосновых, с участием березы, лесов. Такой тип растительности преобладал не только в BØ, но и в течение аллередского
интерстадиала (AL, GI-1c). Похолодание климата в среднем дриасе
(DR-2, GI-1d), которое длилось ~200 лет, не нашло отражения в
пыльцевых спектрах, лишь в редких разрезах на этом уровне
отмечается рост значений пыльцы березы до 20%. Изменения в составе
растительности произошли в конце AL, что было связаны c
похолоданием климата (т.н. осцилляция Герцензее, GI-1d) около 13.0
тыс. кал. л.н. Это событие в палиноспектрах центральных, восточных и
юго-восточных регионов страны регистрируется ростом значений
пыльцы трав и началом рациональной кривой пыльцы ели. В юго-
западных районах Припятского Полесья в пыльцевых спектрах
повышается роль ивы и трав. Наступившее кратковременное
потепление климата, отмеченное как событием GI-1a в изотопно-
кислородной кривой Гренландского ледника, в пыльцевых спектрах
перигляциальной зоны не выражено. На этом этапе продолжается
постепенное увеличение травянистых ассоциаций, сокращение участия
сосны и березы в составе лесной растительности и повышение роли ели
и ивы. Резкое похолодание климата в позднем дриасе (событие GS-1)
ознаменовалось кульминацией значений пыльцы трав (20-40%,
доминирует Artemisia, возрастают значения Chenopodiaceae, Poaceae,
Cyperaceae), Picea и Salix, изредка отмечается появление Betula nana,
Alnus fruticosa. Разреженные сосново-березовые (юго-запад страны) и
сосново-березово-еловые леса с участками тундростепных сообществ
оккупировали перигляциальную область в течение DR-3. Потепление
климата при переходе к голоцену (транзитная зона) четко фиксируется
пиком пыльцы сосны (до 80%), резким падением значений Picea и
Artemisia. Эти показатели выявлены по отложениям большинства
скважин, изученных спорово-пыльцевым методом, и являются
основным стратиграфическим критерием при отделении
позднеледниковых отложений от голоценовых аккумуляций. В
стратиграфической схеме позднеледниковья и голоцена Беларуси
(Зерницкая и др., 2005) этот этап маркируется как PB-1.
Диаграммы - Корреляция региональных пыльцевых зон перигляциальной области с климатическими событиями, отраженными в
изотопно-кислородной кривой Гренландского ледника
Богдель И.И., Власов Б.П., Ильвес Э.О., Климанов В.А. Разрез Судобле – стратотип реконструкции палеогеографических условий голоцена центральной
Беларуси // История озер в СССР / Под ред. А.В. Раукаса и Л.А. Саарсе. Таллин, 1983. Т. 1. С. 30-32.
Вознячук Л.Н., Вальчик М.А. Морфология, строение и история развития долины Немана в неоплейстоцене и голоцене. Мн., 1978. 212 с.
Зерницкая В.П., Матвеев А.В., Махнач Н.А., Михайлов Н.Д. Стратиграфическая схема позднеледниковых и голоценовых отложений Беларуси. Літасфера.
2005. №1 (22). С.157-165.
Зерницкая В.П., Матвеев А.В., Тимерева С.Н. История формирования болота Иванисовка (Белорусское Полесье) // Лiтасфера. 2010. № 1(32). С.20-30.
Маркова А.К., Кольфсхотен ван Т., Бохнкке Ш., Косинцев П.А., Мол И., Пузаченко А.Ю., Симакова А.Н., Смирнов Н.Г., Верпоорте А., Головачев И.Б.
Эволюция экосистем Европы при переходе от плейстоцена к голоцену (24–8 тыс. л. н.). Издательство КМК, 2008. 556 с.
Махнач Н.А, Зерницкая В.П., Колосов И.Л. Стабильные изотопы углерода и кислорода и спорово-пыльцевые спектры в позднеледниково-голоценовых
карбонатных осадках озера Сергеевского (Беларусь) // Лiтасфера. №1(30). 2009. С.103-114.
Санько А.Ф. Неоплейстоцен северо-восточной Белоруссии и смежных районов РСФСР. Мн.: Навука i тэхнiка, 1987. 178 с.
Kalicki T., Sanko A.F., Zernicka V.P., Litvinjuk G.I. Ewolucja doliny Dzwiny na Nisinie Suraskiej w poznym glacjale i holocene // Badania ewolucji dolin rzecznych na
Bialorusi - I. Dok. Geogr., N 6. Pod red. T. Kalickiego. Wroclaw, 1997. S.13-52.
Karabanov A.K. Matveyev A.V., Pavlovskaya I.E. The main glacial limits in Belarus // Ehlers, J., Gibbard, P.L. (Eds.), Quaternary Glaciations – Extent and Chronology.
Part I: Europe. Elesevier, 2004. Amsterdam. Р. 15–18.
Matveyev A.V., Krutous E.A. Zernitskaya V.P. Geochronology of the Holocene of the Belorussian Polessie // Radiocarbon. 1993. Vol. 35, N 3. P. 435-439.

11
Diefendorf A.F., Patterson W.P., Mullins H.T., Tibert N., Martini A. Evidence for high-frequency late Glacial to mid-Holocene (16800 to 5500 cal yr B.P.) climate
variability from oxygen isotope values of Lough Inchiquin, Ireland / // Quaternary Research. 2006. V. 65. P. 78-86.
Rinterknecht V.R., Pavlovskaya I.E., Clark P.U., Raisbeck G.M., Yiou F., Brook E.J. Timing of the last deglaciation in Belarus. 2007. Boreas 36. P.307–313.
Stuiver М. Grootes P.M., Braziunas T.F. The GISP 2 18O climate record of the past 16.500 years and the role of the sun, ocean and volcanoes // Quaternary Research.
1995. V. 44. P. 341-354.

Н. П. Калмыков
Институт аридных зон ЮНЦ РАН, Ростов-на-Дону, Россия

О РЕАЛЬНОСТИ ВИДА И ЕГО РОЛИ В ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ СТРАТИГРАФИИ

ПЛЕЙСТОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ
Вся история стратиграфии связана с непрерывным стремлением повысить дробность биохронологических шкал,
расширить области их применения. Однако это стремление постоянно наталкивается на ограничения, связанные с
неполнотой палеонтологической и геологической летописи, изменчивостью геологических тел в пространстве, отсутствием
четких критериев выделения новых таксономических единиц. Естественные трудности дополняются субъективностью
мнений, ошибками в интерпретации материала, порою и фальсификацией (Kalmykov, 2013). Ниже излагается точка зрения
о реальности вида и его роли в биостратиграфических исследованиях. Принимая те или иные критерии вида для
ископаемых животных или растений, палеонтолог должен осознавать, что выделенные им новые виды, как правило,
непригодны для филогенетических и биостратиграфических построений. Они позволяют судить лишь о морфологических
тенденциях или разнообразии структур, по которым идет описание вида. Цель, которую преследует исследователь, выделяя
новый вид, состоит не в фиксации в дискретных единицах всего наблюдаемого разнообразия морфологических типов, а в
выделение каких-то группировок однородных остатков (Мейен, 1990), необходимые при различных построениях:
биостратиграфических, филогенетических и других. В палеозоологии известны случаи крайнего дробления видов,
подавляющее большинство из них не подтверждается последующими исследованиями, об этом свидетельствуют большие
списки синонимии. Часто палеонтологи пишут об «узком» и «широком» понимании вида, имеющего не только узкое или
широкое географическое, но стратиграфическое распространение. В действительности «узкие или эндемичные» виды и
роды не удается определить повторно никому, кроме их авторов (например, Itanzatherium angustirostre из Юго-Восточного
Прибайкалья или Tamanalces caucasicum с Таманского п-ова), а «широкие» виды получаются столь расплывчатыми, что
теряют коррелятивное значение. Этих ошибок можно избежать, если бы новые виды не описывались на фрагментарном
материале, в диагнозах указывались признаки, отличающие их от близких форм того же таксономического ранга, не
игнорировалась изменчивость (индивидуальная, географическая, гомологическая), не использовались абсолютные размеры
в качестве систематических признаков, учитывался только точно датированный и стратиграфически привязанный материал
(Ангерманн, 1976; Листер, 1995). К сожалению, на практике они, как правило, не учитываются. Игнорирование этих
рекомендаций ведет к тому, что «описания новых таксонов несопоставимы с другими, уже изученными или находящимися
в процессе изучения таксонами, и, следовательно, не могут быть использованы в практике дальнейших исследований»
(Шер, 1971, с. 12). Выделение новых видов, по мнению В.О. Ковалевского (цит. Борисяк, 1973), приводит лишь к созданию
названий, бесполезных для понимания данной группы, поэтому целесообразнее уделять больше внимание признакам,
служащие для установления родовых и подродовых таксонов. С этим соглашался А.А. Борисяк (1973), писавший, что,
прежде всего, необходимо понять род, и только потом нужно изучать вид. Спустя полвека к этому призывала Э.А.
Вангенгейм с соавторами (1983), но, увы, безуспешно. При описании новых видов, как правило, «выпячиваются»
отличительные признаки на единичных экземплярах и мало уделяется внимание вопросам близости, прямого или
несколько отдаленного родства форм с учетом изменчивости, как в онтогенезе, так и в филогенезе (Ангерманн, 1973; Шер,
1971). Несомненно, определенная ответственность лежит и на самих палеонтологах, часто замыкающихся в кругу узких
систематических оценок ископаемых объектов, в кругу ложных концепций (Калмыков, 2009).
Известно, что существование вида, как и элементарной частицы – это просто теория, позволяющая признать его
реальным и понять разнообразие органического мира. Вид, как и частица, полностью делокализован, т.е. он «рассеян» в
пространстве-времени (Mammuthus primigenius, Coelodonta antiquitatis, Bison priscus). Описываемые ископаемые остатки
того или иного животного (растения) представляют собой часть популяции и рассматриваются как ее отдельные особи,
отличные друг от друга по многим признакам. Реальность особей популяций подтверждает реальность вида,
представляющий собой не «вещь» и не субстрат в обычном понимании этого слова, а состояние движения, процесса –
видообразования. В свою очередь, вид от этого не становится менее реальным, чем особь в популяции. Каждая особь
обладает определенным сочетанием признаков и генотипом, обуславливающим развитие этих признаков, они составляют
лишь бесконечно малую часть числа потенциально возможных, или мыслимых. Эти сочетания, очевидно, образовывали
многомерное пространство-время, в котором каждый реальный или возможный вид занимал свое место. Поэтому
биологическая эволюция является состоянием видообразования и сводится к большой последовательности изменений,
связанных с наследственными вариациями, рождениями, выживанием, размножением и смертностью на сравнительно
небольших отрезках времени (Dobzhansky, 1951).
Одним из небольших отрезков времени в геологическом масштабе является, в частности, плейстоцен, почти
соответствующий средней продолжительности существования видов животных, которая составляет примерно 2.75 млн. лет
и колеблется от 0.5 до 5 млн. лет (Simpson, 1952). Согласно общепринятой точке зрения, вымирание тех или иных
животных в плейстоцене связано с неоднократными покровными оледенениями в Северной Евразии и Северной Америке, а
освобождение экологических ниш, которые они занимали, должно было бы привести к ускорению видообразования.
Однако таксономический состав плейстоценовой фауны млекопитающих не подтверждает эту точку зрения и опровергает
существование многократных материковых оледенений (Калмыков, 2013). Интенсивного видообразования в плейстоцене
не происходило, тем более вымираний – это плод систематических экзерсисов палеозоологов, а скорость видообразования
находится в прямой корреляции с их целями. Судя по абсолютным датировкам с о-ва Врангеля, последние мамонты
исчезли в Северной Азии около 4 000 лет назад, дикие лошади и бизоны – в историческое время. Причина их исчезновения
в целом известна.
Стремление повысить дробность биостратиграфических схем привело к тому, что в основу систематики
млекопитающих, в частности мамонтоидных слонов линии Archidiskodon – Mammuthus, положены признаки, отражающие в
большей степени морфологические типы, чем биологические виды. Она создана без учета тех рекомендаций, о которых
речь шла выше, и важного постулата, что вид состоит из множества локальных популяций, и чем дальше находятся друг от
друга две популяции (два местонахождения), тем больше они отличаются по морфологическим признакам. Ископаемый
материал, как правило, происходит не только из отложений разных местонахождений, возраст которых не всегда

12
обоснован, зачастую с бечевника, и принадлежит единичным особям. Последнее обстоятельство не позволяет установить
изменчивость диагностических признаков у видов с широким ареалом, в том числе гомологическую изменчивость. В
отдаленных популяциях независимо друг от друга могли возникать гомологии, ставящие под сомнение многие
зоогеографические реконструкции (Медников, 2005).
Известные филогенетические линии млекопитающих (например, Archidiskodon meridionalis (A. m. gromovi → A. m.
meridionalis → A. m. tamanensis) → Mammuthus trogontherii → M. chosaricus → M. primigenius с вариациями) – следствие
смешения понятий «биологический» вид и морфологический тип. «Новые» виды и подвиды, сменяющие друг друга во
времени, не являются таковыми, хотя бы только потому, что продолжительность их существования меньше ее нижнего
диапазона. Они представляют морфотипы и не могут быть использованы при биостратиграфических и других построениях.
В плейстоцене приспособление привело, судя по многочисленным спискам фауны млекопитающих из различных
местонахождений и регионов, к большому количеству форм, отражавших, по всей видимости, разнообразие возможных
экологических ниш. В настоящее время нет никаких оснований утверждать, что ниш было столько же, сколько
биологических видов, не говоря о морфотипах, которые чаще всего используются в палеонтологическом обосновании
стратиграфии плейстоценовых отложений, и не только их.
С другой стороны, краевые популяции широко распространенных видов – тех же M. primigenius, C. antiquitatis, B.
priscus, могли, по-видимому, представлять собой разные виды, связанные между собой цепочкой скрещивающихся
популяций (Майр, 1974). На ископаемом материале это проследить почти невозможно. В этой связи трудно даже
предположить, что номинальные виды (шерстистые мамонты или шерстистые носороги) в Якутии были с длинной
шерстью и густым подшерстком, в Западной Европе (совместное обитание шерстистого носорога и гиппопотама) – без них.
Это подтверждает и определение вида, который в отличие от популяции, чей генотип обладает лишь относительной
замкнутостью, представляет систему с замкнутым генотипом. Импринтинг (запечатление) мамонта и носорога, как
шерстистые, устойчив более 200 лет и не способствует развитию иных точек зрения в палеонтологии и стратиграфии.
Ангерманн Р. Гомологическая изменчивость коренных зубов у полевок (Microtinae) // Проблемы эволюции. Новосибирск: Наука, 1973. Т. III. С. 104-118.
Борисяк А.А. Избранные труды. К столетию со дня рождения. М.: Наука, 1973. 359 с.
Вангенгейм Э.А., Трофимов Б.А., Шер А.В. Состояние и перспективы изучения континентальных биоценозов позднего кайнозоя // Основные проблемы
палеонтологических исследований в СССР. М.: Наука, 1983. С. 97-111.
Калмыков Н.П. Об основных этапах развития четвертичной фауны в Предкавказье // Фундаментальные проблемы квартера: итоги изучения и основные
направления дальнейших исследований: Мат. VI Всеросс. совещ. по изуч. четверт. периода. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2009. С. 252-254.
Калмыков Н.П. Палеогеография и палеоэкология Западного Забайкалья в позднем палеолите в контексте новой концепции // Древние культуры Монголии и
Байкальской Сибири: Мат. IV международ. науч. конф., 13-19 сентября, 2013 г. В 2 ч. Чита, 2013. Ч. I. С. 86-92.
Листер А. Эволюция слонов мамонтовой линии в Евразии // Цитология. 1995. Т. 37. № 7. С. 685.
Майр Э. Популяции, виды и эволюция. М.: Мир, 1974. 460 с.
Медников Б.М. Избранные труды: Организм, геном, язык. М.: Т-во научных изданий КМК, 2005. 452 с.
Мейен С.В. Теоретические проблемы палеоботаники. М.: Наука, 1990. 287 с.
Шер А.В. Млекопитающие и стратиграфия плейстоцена Крайнего Северо-Востока СССР и Америки. М.: Наука, 1971. 310 с.
Dobzhansky T. Genetics and the Origin of Species. New-York, Columbia University Press, 1951. 364 p.
Kalmykov N.P. The findings of fossil mammals in the context of paleontological research in Azov Region // Book of Abstract: VIII International Conference of Zoologists
«Actual problems of protection and sustainable use of animal world diversity», 10-12 October 2013. Chisinau, 2013. P. 252-253.
Simpson G.G. How many species? // Evolution. 1952. Vol. 6. No. 3. P. 342.

С. М. Колошич
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

О ГРАНИЦЕ ПООЗЕРСКОГО ОЛЕДЕНЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛАРУСИ

До настоящего времени среди геологов нет единого мнения о положении границы поозерского ледникового покрова
на территории Беларуси. Существующие представления о границе оледенения складывались постепенно в ходе
продолжительного изучения поозерских краевых образований и стратиграфии неоплейстоценовых отложений.
Одна из первых попыток установить и закартировать границу последнего оледенения была предпринята
А. Б. Миссуной [2, 6], которая провела морфологическое и геологическое обследование поозерских конечных морен. На
составленной карте ледникового рельефа масштаба 1:840000 А. Б. Миссуной впервые была в основных чертах правильно
показана граница последнего оледенения в Белорусском Поозерье. Эта карта долгое время служила основой для геолого-
геоморфологических исследований в последующие этапы.
В послевоенные годы широко развернувшаяся
среднемасштабная, а позже и крупномасштабная
геологические съемки с применением комплекса
методов, позволили получить богатый фактический
материал по рельефу и геологическому строению
Белорусского Поозерья. Его обобщали
М. М. Цапенко, В. А. Дементьев, Н. А. Махнач,
Л. Н. Вознячук и др. [2, 3, 6, 7, 8]. М. М. Цапенко и
Н. А. Махнач [2, 8], основываясь на данных
палинологического изучения разрезов с
межледниковыми муравинскими осадками и
геологическом материале, проводили границу по
линии: оз. Свирь – Мядель – Волкота – Плисса –
Лепель – Лиозно (рисунок 1).

Положение границы поозерского

оледенения на севере Беларуси по разным авторам.
Составлена с использованием материалов
А. В. Матвеева и Э. А. Левкова [7] Л.Н. Вознячука
[3], В. А. Дементьева [4], М. М. Цапенко и
Н. А. Махнач [9].

13
 1 – разрезы с муравинскими межледниковыми отложениями, перекрытыми поозерской мореной, 2 – разрезы с
муравинскими аккумуляциями, перекрытыми поозерскими перигляциальными образованиями; граница поозерского
оледенения по: 3 – А. В. Матвееву и Э. А. Левкову, 4 – Л. Н. Вознячуку, 5 – В. А. Дементьеву, 6 – М. М. Цапенко и
Н. А. Махнач.
По геоморфологическим и ландшафтным данным В. А. Дементьев [4] провел границу позерского оледенения по линии:
севернее Гродно – Островец – южнее Лепельского – Лукомльского озер. Однако данное выделение является условным, не
подкрепляющееся геологическим материалом, поэтому не может считаться основным (рисунок 1).
Новый палеонтологический и стратиграфический материал позволил Л. Н. Вознячуку выявить широкое
распространение муравинских межледниковых отложений, сопоставить поозерские ледниковые отложения с условиями
залегания межледниковых отложений. Он показал, что границу оледенения нужно проводить по линии, где выклинивается
поозерская морена, перекрывающая разрезы с муравинскими отложениями.
Согласно Л. Н. Вознячуку граница поозерского оледенения проходит по северным склонам Гродненской
возвышенности, между Скиделем и Острыной, западнее Радуни. Затем край ледника уходил за пределы республики и снова
появлялся в Беларуси у Островца, далее он прослеживался севернее Вилейки и Докшиц на оз. Шо, оз. Селява, Оршу и вдоль
широтного отрезка Днепра выходил за пределы страны (рисунок 1).
Важным этапом в исследовании проблемы границы поозерского оледенения явились выход обобщающих работ
Э. А. Левкова, А. В. Матвеева, Н. А Махнач др. [2, 7, 9] по геологии четвертичного периода и развитии рельефа Беларуси.
Для территории Белоруского Поозерья ими проанализированы геологическое строение, рельеф, условия залегания
поозерских ледниковых отложений. Рассмотрены границы стадий и фаз оледенения, особенности его структуры и
динамики. Границу последнего ледникового покрова А. В. Матвеев и Э. А. Левков проводит по северным склонам
Гродненской возвышенности, между Скиделем и Острыно, западнее Радуни. Затем эта граница уходит за пределы
республики на территорию Литвы и появляется на площади Беларуси у г. п. Островца, проходя далее на восток севернее г.
Вилейки и Докшиц, на оз. Шо. Далее она поворачивает к юго-востоку на оз. Селява, протягивается на Оршу и следует вдоль
субширотного отрезка р. Днепр (рисунок 1).
Таким образом, в современный период положение границы последнего оледенения в Беларуси комплексно обосновано.
Большинством исследователей признается максимальной границей распространения поозерского оледения южная граница
области Белорусского Поозерья, совпадающая с границей выделенной А. В. Матвеевым и Э. А. Левко. Следует отметить,
что в настоящее время остаются актуальным корреляция границы в Беларуси с соседними странами и уточнение ее
возраста.
Антрапаген Беларусі. / Пад рэд. Л. М. Вазнячука [і інш.] Мінск:Навука і тэхніка, 1971 С. 8 – 24 .
Вознячук Л. Н. Краткий очерк истории четвертичной (антропогеновой) системы на территории Белоруссии до Великой Октябрьской социалистической
революции / Л. Н. Вознячук // История геологического изучения территории Белоруссии – Минск: Наука и техника, 1976. С. 192 – 135.
Вознячук, Л. Н. Отложения последнего межледниковья на территории Белоруссии / Л. Н. Вознячук // Материалы по антропогену Белоруссии. Минск: Наука
и техника, 1961. С. 159 – 217.
Геология антропогена Белоруссии / Э. А. Левков [и др.]; Минск: Наука и техника, 1973 – 152с.
Дементьев, В. А. Ландшафты северной и средней Белоруссии: (опыт классификации) / В. А. Дементьев, Г. И. Марцинкевич. Минск: изд. БГУ им.
В. И. Ленина, 1968. – 32с.
Комаровский, М. Е.Палеоложбины Белорусского Поозерья / М. Е. Комаровский. Минск: БГУ, 2009. 183 с.
Миссуна, А. Б. Материалы к изучению ледниковых отложений Белоруссии и Литовского края / А. Б. Миссуна // Материалы к познанию геологического
строения Российской Империи. Москва: изд-во Моск. о-ва испытателей природы, 1903. Вып. 2. С. 1 – 72.
Палеогеография кайнозоя Беларуси / Под редакцией А. В. Матвеева. Минск: ИГН НАН Беларуси, 2002. – 164 с.
Проблемы реконструкции структуры и динамики ледниковых покровов на территории беларуси: Вклад Л.Н. Вознячука и современное состояние /
А. В. Матвеев, А. К. Карабанов //Плейстоцен Беларуси и сопредельных территорий, 2004. С. 48 – 49.
Цепенко М. М. Антропогеновые отложения Белоруссии / М. М. Цапенко, Н. А. Махнач. Академия наук БССР, Институт геологических наук. Минск: АН
БССР, 1059. – 225 с.

С. А. Лаухин
Московский государственный строительный университет (МГСУ), Москва,
Российский государственный геологоразведочный университет (МГРИ-РГГРУ), Москва, Россия,

К ВОПРОСУ О ВОЗРАСТЕ ДРЕВНЕЙШИХ ОЛЕДЕНЕНИЙ ЧУКОТКИ

В начале 90-х годов были опубликованы первые сведения о древних, плиоцен-раннеплейстоценовых моренах,
оставленных долинными ледниками на севере Чукотского полуострова, точнее в Ванкаремской низменности (Лаухин и др.,
1990). Тогда это вызвало интерес, но не стало сенсацией, т.к. оледенения такого возраста выделялись и раньше на северо-
востоке Азии. Да и граница плиоцен-плейстоцена проводилась тогда одними геологами на уровне 1,78 млн. лет назад (млн),
а другими – на уровне 0,8 млн. В настоящее время эта граница проводится под отложениями, которые являются аналогами
гелазия, на уровне 2,58 млн. Доказательства возраста тогда были, в основном, косвенные: по аналогии с положением
древнейших позднекайнозойских ледниковых событий в северном полушарии. Краткое описание этих ледниковых
отложений было опубликовано через 10 лет (Laukhin et al., 1999). Оледенения получили названия журавлиное и
оканаанское, с возрастом, соответственно, 3,5-3,2 и 2,5-2,4 млн., практически по тем же косвенным данным. Позже была
опубликована детальная зональная диатомовая шкала плиоцена и квартера северной Пацифики (Пушкарь, Черепанова,
2001), а также палинологическим методом была изучена плиоценовая часть разреза оз. Эльгытгын на Чукотке (Андреев и
др., 2011, Andreev et al., 2012, Melles et al. 2012). Эти диатомовые и палинологические материалы получили привязку к
«абсолютному» возрасту, что дает возможность более обоснованно интерпретировать возраст журавлиного и оканаанского
оледенений на севере Чукотского полуострова, чему и посвящена данная работа.
Наиболее полно представлены обе морены в скв. 28 (около 67°58′с.ш. и 171° з.д.), пробуренной близ устья р.
Журавлиная в 17,5 км от лагуны Ванкарем и в 30 км к югу от берега Чукотского моря, в субмеридиональной погребенной
долине. Скв. 28 были вскрыты снизу вверх 6 пачек отложений: 1) 106,0-97,8 м переслаивание песка и алеврита; выше 100 м
– галечник с ледниковой штриховкой галек и с ледо-гранниками, флювиогляциальный; 2) 97,8-90,4 м валунные суглинки
синевато-серые несортированные с ледогранниками (морена), вверху тонкие прослои песка флювиогляциального; 3) 90,4-
82,4 м песок хорошо отсортированный, со слоистостью типичной прибрежно-морским осадкам, на гл. 88 м согласно
слоистости песка залегают обломки древесины; 4) 82,4-75,2 м супеси серые галечные несортированные переслаиваются с
песком сортированным; 5) 75,2-47,6 м валунная супесь пепельно-серая несортированная с ледогранниками (морена); 6) 7,6-
4,0 м переслаивание песков, суглинков и супесей. По текстурным признакам, а главное, по составу диатомей, все слои
(кроме интервала 70,8-54,4 м) имеют прибрежно-морское и ледниково-морское происхождение: нижняя синевато-серая
морена журавлиного (пачка 2) и серая морена оканаанского (пачка 5) оледенения. В интервале 105,8-54,4 м выделены 3

14
диатомовые зоны (Пушкарь, Черепанова, 2001): Neodenticula koizumii-Neodenticula kamtschatica (105,8-90,4 м) – 3,4-2,58
млн.; Thalassiosira convexa (90,4-75,2 м) – 2,65-2,3(2,2) млн.; Pyxidicula zabelinae (70,8-54,4 м) – 2,3(2,2)-1,95 млн. Выше по
разрезу в осадках отмечается много переотложенных створок диатомей (Пушкарь, Черепанова, 2001), и палиноморф
(Laukhin et al.,1999). Таким образом, журавлиная морена соответствует зоне Neodenticula koizumii-Neodenticula kamtschatica,
а оканаанская - зоне Pyxidicula zabelinae. Интерпретацию возраста морен можно уточнить, основываясь на данных
палинологии.
Согласно Б.В. Белой (Laukhin et al., 1999), палиноспектры пачек 1-5 соответствуют ритмике палиноспектров слоёв
кутуях. Однако, для отложений ледникового ряда и прибрежно-морских осадков характерно переотложение палиноморф.
Поэтому надежнее ориентироваться на данные по палиноспектрам оз. Эльгыгытгын, 67°30′с.ш. и 172°05′ в.д., где
переотложения палиноморф практически не было. Оба разреза находятся в северной гипоарктической части тундры
(Юрцев, 1974): скв. 28 - на приморской низменности в осоково-пушицевой тундре, а оз.Эльгыгытгын – на высоте 492 м
среди кустарничково-лишайниковой тундры Анадырского плато на абсолютных отметках 600-1000 м выше уровня моря.
Последовательность развития растительности и климатических собы-тий, запечатленных в отложениях оз.
Эльгыгытгын, а также положение этих событий в интервале 3,6-2,1 млн, обсуждаются в работах (Андреев и др., 2011,
Andreev et al., 2012, Melles et al., 2012 и др.). По палинологическим данным незадолго до 3,5 млн в регионе господствовали
леса из ели, лиственницы, сосны, тсуги, березы, ольхи и некоторых широколиственных пород. После перерыва, до 3,45 млн
климат там был наиболее благоприятным за время после 3,5 млн, распространялись лиственничные и еловые леса с пихтой
и сосной; присутствовала тсуга и, единично, широколиственные породы. 3,45-3,25 млн климат стал близким времени
кутуях, пыльцы тсуги и пихты стало меньше: 2 потепления (сравнительно много пихты и ели сопровождалось увеличением
роли кустарниковой ольхи, ивы) разделены 2-я похолоданиями, когда расширялись злаково-осоковые открытые
пространства. 3,25-3,19 млн стало суше и холоднее, разрастались кустарниковые березы и ольха. Сохранялись участки
лиственничных лесов. В конце интервала климат ухудшился, а через 0,05 млн. исчезают ель и кустарниковые березы. 3,14-
3,05 млн распространилась «палеотундростепь» близкая той, которая была характерна для перигляциальной зоны
плейстоценовых оледенений, но в рефугиумах сохранялись кустарниковые ольха, ива, кедровый стланик. В целом,
растительность была мозаичная. 3,05-2,82 млн распространились кустарниковые ольха, береза, ива, сосна, потом появились
елово-лиственничные леса, но преобладали открытые травяные пространства, намечается переход к межледниковью, позже
ель снова становится важным компонентом локальных лесов. 2,82-2,78 млн господствовали безлесные про-странства с
Betula sect. Nanae и травами. Климат соответствовал «распространению континентальных оледенений северного полушария
около 2,9-2,7 млн» (Андреев и др., 2011, с.35). 2,78-2,7 млн резкое увеличение роли хвойных (ель, лиственница, сосна)
свидетельствует о развитии межледниковых лесов; 2,7-2,65 млн произошло увеличение роли трав и болот. Потом
господствовали кустарники (береза, ольха), хвойные выпадают. 2,61 млн, - граница Гаусс-Матуяма - переход от
межледниковых к ледниковым условиям. 2,65-2,5 млн возникают тундростепи. 2,5-2,34 млн распространилась открытая
лиственничная лесотундра и кустарниковая тундра. Около 2,26 млн климат улучшился, появилась сосна, кроме открытых
лиственничных лесов, росли кедровый стланик, кустарниковая береза и ольха, затем до 2,1 млн выпадают хвойные. После
2,25 млн преобладала кустарниковая тундра. Рассмотрим наиболее вероятное время выхода журавлиного и оканаанского
ледников из гор на Ванкаремскую низменность.
Журавлиная синевато-серая морена отлагалась в прибрежно-морских условиях 2-й половины зоны Neodenticula
koizumii-Neodenticula kamtschatica,
т.е. 3,2-3,1 млн, когда климат в Ванкаремской впадине был близок современному (Пушкарь, Черепанова, 2001), но
более влажный, что и способствовало развитию оледенения. Между тем на Анадырском плато около 3,2 млн ещё
сохранялись участки лиственничных лесов. Плиоценовые аналоги ледниковых тундростепей – растительность безлесной
тундры подобная степной (Андреев и др., 2011) впервые появилась около оз. Эльгыгыытгын 3,14-3,05 млн, а главным
образом, в течение субхрона Каэна, т.е. 3,116-3,032 млн. После 2,97 млн в тундрах у оз. Эльгыгытгын вновь появились
участки лиственничных лесов. Поэтому наиболее вероятен выход журавлиного ледника на низменность в интервале 3,2-3,1
млн. Судя по обилию галек верхнемеловых эффузивов и относительно небольшой роли габброидов, а также – по
отторженцу миоценовых углей развитых в Улювеемской впадине, ледник шёл с юго-востока из центра, расположенного в
240-270 км от скв. 28. Это время, вероятно, частично совпадало с трансгрессией Берингия I.
Следов регрессии моря между отложениями с зонами Neodenticula koi- zumii-Neodenticula kamtschatica и Thalassiosira
convexa в разрезах конца плио-цена Ванкаремской впадины не наблюдалось. Обломки древесины в песках середины пачки
3 косвенно свидетельствуют о потеплении. Однако годовая температура выше современной на 6°С, реконструированная
(Пушкарь, Чере-панова, 2001) для северной Пацифики, здесь вряд ли реальна, т.к. в 1-й поло-вине зоны Thalassiosira convexa
на Анадырском плато около 2,6-2,4 млн были тундры. Вероятно, в самом конце плиоцена и начале квартера на Ванкарем-
ской низменности в прибрежно-морских условиях происходил перемыв жу-равлиной морены: в пачке 3 залегают её
фрагменты, а состав галек 3-й и 4-й пачек ближе к составу их в журавлиной морене, чем в пачке 5. В обоих пач-ках пески
слоистые, хорошо отсортированные.
Оканаанская серая морена вышла на низменность вероятно, во время регрессии, т.к. в нижних слоях пачки 5
морских диатомей не обнаружено. Основная часть морены отлагалась в прибрежно-морских условиях зоны Pyxidicula
zabelinae, Судя по большой мощности морены (около 30 м) и залеганию в середине её двух прослоев алеврита и песка
тонкослоистого, отсортированного, видимо, флювиогляциального, ледник вышел на низменность до начала трансгрессии,
т.е. до 2,2 млн. Но насколько раньше ? Следы тундро-степи в разрезе оз.Эльгыгытгын датированы 2,65-2,5млн., а 2,5-2,3
млн там уже распространилась лиственничная лесотундра, а в слоях 2,26 млн отмечечена пыльца сосны (Андреев и др.,
2011). Похолодание 2.6-2,5 млн сопоставимо по масштабам и интенсивности с оледенениями позднего плейстоцена; на
рубеже 2,6-2,5 млн на Аляске было 1-е долинное оледенение (Пушкарь, Черепанова, 2001). Видимо оканаанское оледенение
достигло низменности где-то около 2,25-2,20 млн, а в горах началось несколько раньше, но всё-таки заметно позже (на 0,2-
0,3 млн), чем на Аляске произошло 1-е долинное оледенение. Центр оканаанского ледника, судя по увеличению роли
гранитоидов, габброидов и другим особенностям петрографического состава галек и валунов, располагался в 120-150 км к
юг от скв. 28.
Приведенные выше цифры вряд ли можно принять как окончательные даты двух древнейших оледенений,
вышедших из гор на приморскую низменность Чукотского полуострова. Скорее, это только вероятные интервалы.
Точность же дат во многом зависит от точности датирования диатомовых зон северо-запада Пацифики и событий в
изменениях растительности на Анадырском плато в районе оз. Эльгыгытгын.
Работа поддержана грантом № 9 интеграционного проекта СО РАН-ДВО РАН и грантами РФФИ № 13-05-00854, №
14-05-00956
Андреев А.А., Меллес М., Венерик Ф. и др. Климат в позднем плиоцене/раннем плейстоцене на северо-востоке Сибирской Арктики по данным пыльцевых
исследований отложений озера Эльгыгытгын // Квартер во всём его многообразии. Апатиты-СПб, 2011. Т. I. С. 33-36.

15
Лаухин С.А., Белая Б.В., Величко С.В. Древнейшее (плиоцен-раннеплейстоценовое) оледенение Северо-Востока Азии // Четвертичный период. Методы
исследования, стратиграфия и экология. 1990. Т. 2. С. 121-122.
Пушкарь В.С., Черепанова М.В. Диатомеи плиоцена и антропогена Северной Пацифики. Владивосток: Дальнаука, 2001. 228 с.
Юрцев Б.А. Проблемы ботанической географии Северо-Востока Азии. Л.; Наука, 1974.
Andreev A.A., Wennerich V., Tarasov P.E. et al. Late Pliocene/Early Pleistocene environments of North-Eastern Siberia inferred from lake El’gygytgyn pollen record //
Geomorphology and Palaeogeography of Polar regions. Saint-Petersburg: SPbSU, 2012. P.241-243.
Laukhin S.A., Klimanov V.A., Belaya B.V. Late Pliocene and Pleistocene climates in Northern Chukotka // Antropozoic. 1999. Vol. 23. P. 17-24.
Melles M., Brigham-Grette J., Minyuk P.S. et al. 2.8 Million Years of Arctic Climate Change from Lake El’gygytgyn, NE Russia // Science. 2012. Vol. 337. P. 315-320.

Н. Б. Левина
ФГУНПП «Аэрогеология», Москва,Россия

К ВОПРОСУ О ПОЗДНЕМ СРЕДНЕНЕОПЛЕЙСТОЦЕНОВОМ

(МОСКОВСКОМ, ТАЗОВСКОМ) ОЛЕДЕНЕНИИ
До настоящего времени остается
дискуссионной проблема выделения на
Восточно-Европейской равнине и в Западной
Сибири позднего средненеоплейстоценового
оледенения, границ его распространения, и
обоснования возраста. Решение этой проблемы
тесно связано с межрегиональной корреляцией,
выделением эталонных разрезов
среднечетвертичных ледниковых и
межледниковых горизонтов и анализом наиболее
известных стратиграфических схем среднего
неоплейстоцена. В частности, автору данных
тезисов наиболее близки следующие
исследования: Центра (Судакова, 2007;
Рычагов,2012), и Северо-Востока Русской
(Восточно-Европейской) равнины (Андреичева,
2002; Слуцкий, 1986), Западной Сибири
(Четвертичные оледенения.., 1981; Четвертичные
оледенения…, 1987 и др.).
Ниже приводится позиция автора с
попыткой корреляции выводов ряда
исследователей и своих прошлых публикаций по
отдельным районам. (Левина, 2007, 2013).
Что касается Европейских Центра и
Северо-Востока, автор солидарен с выводами
Н.Г. Судаковой, Г.И. Рычагова и
Л.Н. Андреичевой, которые считают
обоснованным выделение самостоятельных
днепровского (печорского) и двустадийного
московского (вычегодского) ледниковых
горизонтов, разделенных межледниковым
горизонтом. По результатам многолетних
исследований ФГУНПП «Аэрогеология»,
ледниковые и водно-ледниковые отложения
московского горизонта являются
рельефообразующими на междуречье Печоры,
Камы и Вычегды в их верховьях (Ивченко, 2001;
Лавров, 2005; Левина, 2007). Именно в этом
районе Северо-Востока Русской равнины
2а, б. ─ Распространение холмистого и холмисто-грядового рельефа в бассейнах Бол. Югана и Бол. Салыма (2а): 1 – конечно-моренные
гряды, камы, озы тазовского оледенения; 2,3 – фрагмент предполагаемой границы тазовского оледенения уральского (2) и сибирского (3)
центров. Предполагаемые границы оледенений в бассейне Оби (2б): 4 – самаровского; 5 – тазовского; 6 – сартанского.

Н.Б. Левиной определено положение границы московского оледенения, которая находится южнее, чем по
представлениям А.С. Лаврова (рис.1) и др. Полоса краевых морен протягивается в широтном направлении от верховий
Печоры через долину Березовки (приток Камы) до северной оконечности Джежим-Пармы (Южный Тиман). Конечно-
моренный пояс располагается на абсолютных высотах 175-250м в пределах 61 - 62º северной широты (Левина, 2007).
В районах Севера и Центральной части Западной Сибири многочисленные исследования ФГУНПП «Аэрогеология»
эколого-геологического характера связаны с уточнением четвертичной геологии и геоморфологии в целях дифференциации
ландшафтов. В частности, такие работы проводились в районах Обь-Иртышского междуречья (Тобольский материк) на
левобережье Оби. При этом проанализированы топографические карты масштаба 1:200 000 и космические снимки Landsat
для уточнения геолого-геоморфологических особенностей территории распространения среднечетвертичных ледниковых
покровов (Левина, 2013). На них прослеживается ледниковый рельеф - серия гряд и холмов с относительными высотами 5-
15м, к которым с юга, с дистальной стороны примыкает заболоченная, заозеренная равнина, сформировавшаяся в
приледниковом бассейне (рис. 2а). Изучались большое количество публикаций, в том числе материалы по опорным
разрезам Белогорского материка (правый берег Оби), низовьев Иртыша и Сибирским Увалам (Дистанционные
исследования…,1987; Четвертичные отложения…,1981; Четвертичные оледенения…,1987; Волков, 1997, 2009 и др.). В
результате выяснилось (конечно, не впервые), что количество проблем, касающихся позднего (второго)
средненеоплейстоценового оледенения Западной Сибири, увеличивается еще и в связи с многовариантностью
стратиграфических схем и несогласованностью по ряду позиций с унифицированными схемами, в том числе с изотопно-
кислородной шкалой - как для Русской равнины, так и для Западной Сибири. В бассейне широтного отрезка р. Обь

16
проблемны положения границ самаровского (днепровского), тазовского (московского) и сартанского (поздневалдайского)
оледенений. Не так уж много геологов (к сожалению) придерживаются взглядов И.А. Волкова (Волков, 1997) о границе
сартанского оледенения по Сибирским Увалам, выводы которого подтверждаются комплексом исследований ФГУНПП
«Аэрогеология». С большей вероятностью практически нет в публикациях возражений к положению границы
распространения самаровского ледника (Волков, 2009). На рис. 2б показаны эти границы. На рисунках 2а,б дана и
предполагаемая Н.Б.Левиной граница тазовского оледенения по расположению вышеупомянутого на левобережье Оби (в
бассейнах Бол. Салыма, Бол. и Мал. Югана) холмисто-грядового рельефа. Попытка найти следы тазовского конечно-
моренного рельефа южнее сартанского и севернее самаровского (59º с.ш.) объяснялась тем, что восточнее устья Иртыша и
(под вопросом) пос. Семейка на Иртыше граница распространения тазовской (халапантской) морены предполагалась на
восток от Обской лопасти по Сибирским Увалам. Прослеживание ледникового рельефа на левобережье Оби в бассейне Бол.
Югана (Среднеобская впадина) затруднено, так как эта территория с низкими абсолютными высотами (55-87м) была залита
озерными водами во время максимума позднеледниковой трансгрессии Мансийского озера. Интересно отметить, что
положение предполагаемой границы распространения тазовского ледника на левобережье Оби приурочено к тем же
примерно широтам (в основном 61º с. ш.), что и на Европейском Северо-Востоке Русской равнины.
Надеюсь, что в данной публикации, несмотря на повторения из прошлых материалов, мне удастся привлечь особое
внимание к решению проблем позднего средненеоплейстоценового оледенения.
Андреичева Л.Н. Плейстоцен Европейского Северо-Востока. Екатеринбург: Изд-во Уро РАН. 2002. 320с.
Волков И.А. Некоторые особенности самаровского оледенения Западной Сибири // Фундаментальные проблемы квартера. М-лы VI Всеросс. совещания по
изучению четвертичного периода. Новосибирск: Изд-во СО РАН. 2009. С. 114-116.
Волков И.А. Пределы распространения сартанского ледника в Западной Сибири. Геология и геофизика. 1997. №6. С. 1049-1054.
Дистанционные исследования ландшафтов. Новосибирск: Наука. 1987. С. 64-90.
Ивченко А.К., Слуцкий А.И., Левина Н.Б. и др. Аэрофотогеологическая карта междуречья Вычегды и Камы м-ба 1: 200 000. Объяснительная записка. СПб:
ВСЕГЕИ. 2001. 130 с.
Лавров А.С., Потапенко Л.М. Неоплейстоцен северо-востока Русской равнины. М.: ФГУНПП «Аэрогеология». 2005. 222 с.
Левина Н.Б., Ивченко А.К., Ивченко Н.К. Древнеледниковый рельеф на междуречье Печоры, Камы и Вычегды (в порядке дискуссии). Геоморфология. 2007.
№1. С. 70-75.
Левина Н.Б., Тюрин В.Н., Костюк Д.Н. Геолого-геоморфологическая основа ландшафтов области среднечетвертичных ледниковых покровов в бассейне Бол.
Югана и Бол. Салыма (Обь-Иртышское междуречье) // Фундаментальные проблемы квартера, итоги изучения и основные направления дальнейших
исследований. Ростов-на-Дону. Изд-во ЮНЦ РАН. 2013.С. 365-367.
Рычагов Г.И., Судакова Н.Г., Антонов С.И. О ледниковой стратиграфии и палеогеографии Центра Восточно-Европейской равнины. Вестник Моск. Ун-та.
Сер. 5. География. 2012. №1. С. 36-44.
Слуцкий А.И., Левина Н.Б., Сорокина И.А. Аэрофотогеологическая карта м-ба 1: 200 000. Листы Р-40-XV, XVI, XIX- XXII. Объяснительная записка. М.:
ПГО «Аэрогеология». 1986.
Судакова Н.Г., Рычагов Г.И., Антонов С.И. Актуальные проблемы стратиграфии и палеогеографии среднего неоплейстоцена Центра Русской равнины. // М-
лы Всеросс. Научн. Совещ. М.: ГЕОС. 2007. С. 86-90.
Четвертичные оледенения на территории СССР. К XII конгрессу ИНКВА. М.: Наука. 1987. С.14-63.
Четвертичные оледенения Западной Сибири и других областей северного полушария. Новосибирск: Наука. Сиб. Отд. 1981. 17С. 47-48.

В. В. Манюк
Днепропетровский национальный университет им. Олеся Гончара, Днепропетровск

ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОШЛОЕ ГОРЫ ПИВИХИ

Одним из наиболее ярких, значительных, эстетически привлекательных объектов природного наследия Полтавской
области является гора Пивиха на Днепре. В справочнике-путеводителе «Геологические пам’ятники Украины» она описана,
как геологический пам’ятник природы Украины с площадью 0,5 га [Коротенко,1985], а с 1994 г. это ландшафтный заказник
местного значения, расположенный в Глобинском и Кременчугском районах, в прибрежной зоне Кременчугского
водохранилища. Заказник создан решением Полтавского областного совета на площади 165,2 га. Гора представляет собою
возвышенность, ограничивающую долину Днепра с востока, вытянутую с севера на юг от г. Градижска до с. Максимовки
на 3,5 – 4 км, при ширине до 0,6 км и с максимальной абсолютной отметкой 168,8м. В многочисленных литературных
упоминаниях известна не только как гора Пивиха, но и под названием «Градижские гляциодислокации»,
свидетельствующем о ее ледниковом происхождении. Между тем, далеко не всеми исследователями геологического
прошлого уникального геологического памятника безоговорочно признавалось участие покровного ледника в ее
образовании. Продолжающаяся дискуссия по поводу происхождения отчетливо проявленных дислокаций пород,
слагающих Пивиху, а также значительный интерес к ней, как к туристически привлекательному объекту, требует
детального рассмотрения не только геологической составляющей памятника природы (геосайта), но и других ее аспектов.
Название она получила по поселению Пива, которое принадлежало русским боярам Пивам. В 1489 г. Король
Польши Казимир IV подарил земли с расположенной на них горой Киевскому Пустынско-Николаевскому монастырю,
монахи которого основали тут Пивгородский Николаевский монастырь. Монастырь на Пивихе стал религиозно-
политическим центром украинского народа в освободительном движении за независимость. Крутые склоны гор,
изрезанные оврагами, были хорошим убежищем для повстанцев гетьмана П. Павлюка, а со временем казаков Б.
Хмельницкого [http://uk.wikipedia.org].
Попытка первого, более менее детального описания Пивихи, принадлежит А.В. Гурову, который указывал, что
«разрез, представляемый берегом долины, не был еще никем подробно описан» [Гуров, 1884]. Он же сообщает о том, что
Борисяк Н.Д., посещавший гору еще 1848 г. «вообще считал, что здесь развиты рухляковые глины, содержащие раковины
ныне живущих пресноводных моллюсков [Гуров, 1884]. Между тем А.В. Гуров, описывая разрез горы, не обнаруживает,
либо не указывает малейших признаков гляциодислокаций и вообще какой-либо связи породных ассоциаций с
деятельностью ледника. На основании детально изученных литологических особенностей мергеля, выходящего на
поверхность в береговых уступах Пивихи, ископаемых остатков микро- и макрофауны, А.В. Гуров сопоставляет их с
подобными мергелями из других местонахождений Украины, описанных Н.П. Барботом де Марни, Р.А. Пренделем, Г.П.
Гельмерсеном. Это убеждает его отказаться от первоначальной идеи признания «максимовского мергеля» меловым и
сделать правильный вывод о его эоценовом возрасте. Исследователя не смутило чрезвычайно высокое гипсометрическое
положение палеогеновых пород, кровля которых находится в нормальном залегании ниже эрозионного вреза р. Днепра, т.
е. на отметке +25,0м, а не на +125м, как это наблюдается на Пивихе. Отсюда он делает неожиданный вывод о том, что
«открытие максимовского мергеля опровергает существовавшее прежде предположение о значительном погружении
третичных осадков на левом берегу Днепра в Полтавской области.» [Гуров, 1884]. Соответственно, о каком поднятии или
опускании можно говорить, если гипсометрическое положение стратонов палеогена четко зафиксировано данными
бурения.

17
 Первым, кто веско обосновал ледниковое происхождение горы Пивихи был Д.Н. Соболев [Соболев,1931]. Один из
его последователей, М.И. Дмитриев, писал о нем: «Он, основываясь на одних только исследованиях В.В. Резниченко в
Каневском регионе, высказал мнение, что Каневские дислокации, дислокации Мошногорья и горы Пивихи не эндогенного
происхождения, а возникли как результат наступления ледника, то есть по сути представляют собою гляциодислокации.»
[Дмітрієв, 1931]. Эти выводы Д.Н. Соболев потом подтвердил и убедительно обосновал на основании собственных
исследований, а также их подтвердил и Б.Л. Личков, детально изучивший район горы Пивихи [Личков, 1926].
Вместе с тем, признавая гляциодислокации исследуемой местности, Б.Л. Личков оставляет место сомнениям и
пишет: «Возможно, таким образом, что вся поверхность мергеля в данном районе является волнистой вследствие
тектонических причин.» [Личков, 1926].
В последующих рассуждениях он называет Пивиху антиклиналью исходя их высокого положения спондиловых
мергелей, не свойственного этому району. В одной из наиболее полных сводок по горе Пивихе «К геологии горы Пивихи
на Днепре» Б.Л. Личков, анализируя источники, в которых упоминается Пивиха, приходит к заключению, что горе не
повезло в деле ее геологического изучения. В основном, за редким исключением, авторы касались Пивихи совершенно
мимоходом [Личков, 1926].
. Именно это стало одним из основных поводов пристального внимания Б.Л. Личкова к геологии г. Пивихи, попытке
разобраться с ее происхождением. Он считает ее одним из немногих уцелевших от размыва участков древнего левого
берега р. Днепра, с многочисленными обнажениями в оврагах, прорезающих береговой склон. К этим оврагам, как и сейчас,
были приурочены дороги, ведущие от реки к коренному берегу, отчего население называло их «взвозами». Наиболее
крупные из них: Матиевский, Подгорянский, Терешковский, Лобаковский и Килин.(в последовательности от Недогарок до
Максимовки).
Кроме признания роли ледника в формировании наблюдаемого строения Пивихи Б.Л. Личков, вслед за В.И.
Вернадским, указывает на незначительное развитие в центральной части горы, между коренным берегом и низиной Днепра,
мощных обвалов, осыпей, оплывин, эолового развевания, которые в совокупности создают хаотичную картину чередования
в разрезе киевских мергелей, песчано-глинисто-алевритовых образований харьковской серии, валунных суглинков с
линзами флювиогляциальных гравийно-песчано-глинистых прослоев. Именно этими явлениями В.И. Вернадский
объясняет гибель Пивогарского монастыря, сгоревшего в 1774 г., а потом частично восстановленного [Гуров, 1884]. Весьма
любопытны фактические данные, излагаемые Б.Л. Личковым при описании обнажений и буровых скважин Песковатого
«взвоза» или Песчаного яра, где он сообщает не только о своих наблюдениях, но и приводит данные В.И. Вернадского, А.К.
Алексеева и В.И. Крокоса, Р.Н. Палея и др. Эти данные однозначно указывают на наличие двух ярусов мергелей,
разделенных белыми аллювиальными песками мощностью до 9,0 м.
Из описания Б.Л. Личкова и других упомянутых авторов очевидно, что прежде в районе горы Пивихи существовал
отдельно возвышающийся холм, который называли Опрокинутый верх. До нашего времени холм не сохранился, но
приведенный рисунок четко свидетельствует о смятии пород, слагающих его, в складку. В ядре этой складки темно-зеленые
глауконитовые пески палеогена, затем кварцевые белые пески четвертичного возраста, на крыльях зеленовато-серые
тонкослоистые пески (вероятно, флювиогляциальные), а мергели есть только в висячем крыле (северо-западном). Сверху
все перекрыто четвертичными почвенно-лессовыми образованиями с мореной, установленной достоверно только со
стороны лежачего крыла.
В овраге Городском, расположенном в северной части Градижских гляциодислокаций Б.Л. Личков зафиксировал
интересную сложную складчатость темно-серых песков в толще светло-серых. Подобная складчатость, которую скорее
следует считать экзотической, нежели свойственной этим отложениям, наблюдалась мною в одном из обнажений горы
Калитвы в долине р. Орели и обязанной своим происхождением гляцио-тектоническим процессам. И в первом и во втором
случаях пески перекрыты валунными суглинками конечной морены, а деформации являются следами активной
динамической фазы днепровского оледенения.
Особого внимания заслуживает еще один любопытный вывод, сделанный Б.Л. Личковым на основании изучения
многих обнажений горы Пивихи. Он констатирует, что ни в одном обнажении не видно, чтобы нижний мергель принимал
участие в складчатости перекрывающих его пород. Иначе говоря, это значит, что дислокация верхних пород разреза
Пивихи происходила уже позже образования основной ее «антиклинали». Б.Л. Личков обращает также внимание на то, что
именно на площади, занятой горой Пивихой отложена наиболее мощная морена в виде валунных суглинков мощностью до
20,0 м, и именно здесь найдены наиболее крупные эрратические валуны диаметром до 2,3 м.
В целом верно трактуя гляциотектоническое происхождение горы Пивихи, Б.Л. Личков остается верен себе в
признании наличия антиклинали в доледниковом рельефе из мергелей киевского яруса, которую уже потом ледник срезал,
перемещал, дислоцировал.
Небольшие по размеру складки, связанные с пластическими течениям и деформациями слабо литифицированных
осадков, действительно известны в осадочных толщах палеогена и неогена Украины. Однако поверхность в
постседиментационной истории развития е остается неизменной, а претерпевает длительную планацию и постепенный
переход в пенеплен. Отсюда, практически невозможно представить участок постпалеогенового и более позднего рельефа с
возвышающейся над ним антиклинальной складкой.
Градижские гляциодислокации, результатом которых является куполовидное поднятие в виде г. Пивихи с
многочисленными проявлениями чешуйчатой морены, гляциоотторженцами, вместе с Табурищенской ложбиной
ледникового выпахивания составляет Градижско-Табурищенский комплекс краевых ледниковых образований.
Уникальность этого комплекса, его научно-познавательная ценность, позволяют рассматривать его как важный
перспективный объект для развития геотуризма в Украине.
Геологические памятники Украины. Справочник-путеводитель. Коротенко Н.Е., Щирица А.С., Каневская А.Я. и др. – Киев: Наук. Думка, 1985,1987.-155с.
Гуров А.В. Геологическое описание Полтавской губерниии. //Отчет Полтавскому губ. Земству. – Харьков, 1888. – 1016 с.
Дмітриев М.І. Форми поверхні України, витворені безпосередньо льодовиком.//Зб. Пам’яті акад. П.А. Тутковськогою – Т.1, - 1931. – С.51 – 75.
Личков Б.Л. К геологии горы Пивихи на Днепре.//Вісник геол. комітету. – вип.9, 1926. – 33с.
Соболев Д.М. Про гляціодислокацію.//Зб. пам’яті акад. П.А. Тутковськогою – Т.1, - 1931. – С.333 – 350.
http://uk.wikipedia.org/wiki/Piviha

18
 А. Н. Мотузко, К. Ю. Балашов
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

НОВАЯ НАХОДКА ОСТАТКОВ MAMMUTHUS PRIMIGENIUS BLUMENBACH ИЗ МЕСТОНАХОЖДЕНИЯ

ЧЕТВЕРНЯ (ЖЛОБИНСКИЙ РАЙОН)
В 2010 году в Жлобинском районе в карьере по добыче формовочных песков «Четверня» работниками Жлобинского
краеведческого музея было обнаружено местонахождение ископаемых млекопитающих. В геоморфологическом
отношении месторождение формовочных песков «Четверня» приурочено к долине реки Днепр и расположено на первой
надпойменной террасе. В результате бурения с целью оценки промышленных запасов формовочных песков была изучена
геологическая ситуация в пределах участка долины Днепра, где разрабатывается карьер «Четверня». Вблизи карьера на
берегу озера Осушное была заложена скважина, которая вскрыла следующие геологические слои (Мотузко, Балашов, 2012).
На глубине 30 метров от поверхности террасы залегают палеогеновые пески и супеси киевской свиты. Выше по разрезу
прерывисто залегают неогеновые отложения мощностью от 6 до 14 метров. Четвертичные отложения с размывом
перекрывают отложения неогена. Общая мощность четвертичных отложений равна от 16 до 30 и более метров. Они
представлены моренными отложениями днепровской стадии припятского оледенения, флювиальными отложениями
сожского времени, аллювиальными русловыми и пойменными песками муравинского и раннепоозерского времени,
косослоистыми аллювиальными песками средне и позднепоозерского времени, голоценовыми и современными
пойменными и эоловыми отложениями.
При разработке карьера были обнаружены костные остатки ископаемых млекопитающих времени сожской стадии
припятского оледенения. В составе фауны определены следующие виды: Mammuthus primigenius (Blum.) раннего типа – 12
определимых остатков; Bison priscus Bojanus – 9; Coelodonta antiqutatis Blum. – 5; Equus caballus Linnaeus – 1; Megaloceros
giganteus Blumenbach – 2; Cervus elaphus L. – 2; Rangifer tarandus Linnaeus – 5. В 2013 году коллекция остатков пополнилась
новыми сборами, среди которых значительный интерес представляет пяточная кость Mammuthus primigenius (Blum.)
раннего типа (рис. 1). Левая пяточная кость хорошей сохранности, минерализована. Костная ткань прокрашена в
коричневый цвет на большую глубину. Следы окатанности отсутствуют. Кость короткая, массивная. Пяточный бугор (tuber
calcanei) хорошо развит, шов полностью сросся. Поверхность бугра неровная, шероховатая, с большим количеством
отверстий (foramen nutritium) для кровеносных сосудов и нервных окончаний. Переход к пяточному отростку (tuberositas
calcaneus) узкий (рис. 1Б).
Сочленовные фасетки для прикрепления таранной кости повторяют формы соответствующих фасеток таранной
кости (рис. 1А). Коракоидная фасетка (facies articularis coracoideus) заметно больше по площади, чем сустентакулярная
(facies articularis sustentaculum). Поверхнось коракоидной фасетки слегка вогнутая, а сустентакулярной – слегка выпуклая.
Граница между сустентакулярной фасеткой с ладьевидной фасеткой (facies articularis naviculare) нерезкая. Пяточный
желобок (sulcus calcanei) (рис. 1А) в нижней части широкий, вверх сужается. Дно его шероховатое, с большим количеством
отверстий (foramen nutritium) для кровеносных сосудов и нервных окончаний. Фасетка для большой берцовой кости (facies
articularis fibularis) широкая, вытянутая в длину. Кубоидная фасетка (facies articularis cuboidea) имеет форму овала с более
узким медиальным концом.
Морфологические особенности строения пяточной кости мамонта из местонахождения Четверня имеют отличия
по сравнению с морфологией этой кости у мамонтов верхнего плейстоцена времени поозерского (валдайского) оледенения.
У поздних мамонтов длина каракоидной и сустентакулярной фасетки близки между собой. Соотношение длины
сустентакулярной фасетки к длине каракоидной фасетки составляет около 90%, в то время как этот показатель у мамонта из
Четверни равен 85%. У более древних степных слонов Mammuthus trogontherii Pohl он равен 80%. Эти различия в
морфологии пяточной кости связаны с изменениями морфологии всей стопы в линии мамонтов., что, вероятно, было
обусловлено адаптацией конечностей хоботных к определенному субстрату и сменой пищевого рациона. Древние степные
слоны питались древесной растительностью. С развитием оледенений в Евразии появились большие площади открытых
пространств, что привело к смене питания у мамонтов, которые перешли на кустарниково-травянистую пищу. В результате
у представителей линии мамонтов произошли изменения пропорций тела – укорачивание конечностей, и как следствие,
возникновение симметричности фасеток таранной кости на пяточной (Гарутт, 1951). Размеры пяточной кости приведены в
таблице 1.
Размеры (мм) пяточной кости ископаемых слонов
Mammuthus Mammuthus Mammuthus
рrimigenius, рrimigenius, trogontherii,
Промеры ранняя форма поздняя форма Чембакчино*
Четверня р. Юрибей*(пр./ (пр./лев.)
лев.)

1. Наибольшая длина 225 159 / 156 219 / 213

2. Длина тела (от верхнего края
каракоидной фасетки до кубоидной 127 91 / 90 141 / 145
фасетки)
3. Длина пяточного отростка (от
верхнего края каракоидной фасетки 84 85 / 83 78 / 89
4. Наибольшая ширина кости 165 117 / 117 171 / 176
5. Поперечник кости 135 108 / 105 125 / 128
6. Ширина бугра 87 66 / 65 106 / 109
7. Наибольший поперечник бугра 117 83 / 79 134 / 129
8. Длина каракоидной фасетки 112 81 / 82 120 / 122
9. Ширина каракоидной фасетки 65 44 / 44 75 / 74
10. Длина сустентакулярной фасетки 95 74 / 74 92 / 101
11. Ширина сустентакулярной фасетки 66 43 / 45 69 / 72
12. Длина фасетки для os tibia 107 70 / 72 90 / 94
13. Ширина фасетки для os tibia 52 30 / 30 40 / 44 Пяточная кость Mammuthus primigenius (Blum.) раннего типа из
14. Длина кубоидной фасетки 94 68 / 65 95 / 96 местонахождения Четверня
15. Ширина кубоидной фасетки 52 40 / 39 53 / 55 А – вид с вентральной стороны; Б – вид с дорсальной стороны
16. Длина фасетки для os naviculare 50 - 55 / 58
17. Ширина фасетки для os naviculare 31 - 16 / 17
18. Наименьшая ширина тела кости 87 - 77 / 77
19. Наименьший поперечник тела кости 118 - 103 / 97
20. Длина sulcus calcanei 101 - -
21. Наибольшая ширина sulcus calcanei 79 - -
*
данные из монографии «Трогонтериевый слон Нижнего Иртыша», Екатеринбург, 2004.

19
 Пяточная кость принадлежала взрослому животному, у которого, как отмечалось выше, полностью срослись швы
на пяточном бугре. Абсолютные размеры длины и наибольшей ширины кости превышают таковые у юрибейского мамонта
и близки к размерам пяточной кости трогонтериевого слона из Чембакчино (таблица). При этом соотношение длины к
ширине составляет 70%, в то время как у юрибейского мамонта этот показатель равен 75%, а у трогонтериевого слона –
80%. Длина тела кости, размеры всех фасеток заметно превышают таковые показатели на пяточной кости у юрибейского
мамонта и близки к аналогичным размерам пяточной кости трогонтериевого слона из Чембакчино. Пяточный бугор, к
которому крепятся многие мышцы стопы, имеет крупные размеры, которые превышают абсолютные размеры бугра у
юрибейского мамонта и незначительно уступают размерам пяточного бугра слона из Нижнего Иртыша (Чембакчино).
Однако пяточный бугор при этом менее массивен. Соотношение длины бугра к его поперечнику составляет около 75%, в то
же время и у юрибейского мамонта и у трогонтериевого слона этот показатель равен соответственно 82 и 85%.
Размеры пяточной кости свидетельствуют о том, что животное было крупное. Его размеры были близки к
размерам трогонтериевого слона. Однако соотношение размеров каракоидной и сустентакулярной фасеток указывает на то,
что пяточная кость принадлежит мамонту Mammuthus primigenius (Blum.) раннего типа. Мамонты раннего типа были более
крупные, чем их родственники в период поозерского оледенения, и обитали на территории Беларуси во время деградации
сожского ледника в конце среднего плейстоцена. Исходя из экологии ископаемых животных, которые сопутствовали
ранним мамонтам, следует, что сожский ледник отступил на север территории Беларуси, а на территории Жлобинского
Приднепровья господствовали холодные типы ландшафтов – тундростепи, тундролесостепи, лесостепи. Обитателями
тундровых ландшафтов были северные олени. Тундролесостепные ландшафты населяли мамонты, шерстистые носороги, и
северные олени. В холодных лесостепях жили бизоны, гигантские олени, а также в меньшем количестве и мамонты и
шерстистые носороги
Гарутт В.Е. Изменение строения кисти хоботных (Proboscidea) в связи с условиями их обитания // Доклады АН СССР, Т. 71,1951, № 3. С. 513-515.
Мотузко А.Н.. Ископаемая фауна млекопитающих из отложений припятского горизонта на территории Беларуси // Проблемы региональной геологии и
поисков полезных ископаемых: материалы VII Университетских геологических чтений, 4-6 апреля 2013 г., Минск, Беларусь. Минск: Издательский центр
БГУ, 2013. С. 94-96.
Мотузко А.Н., Балашов К.Ю. Геологическое строение местонахождения ископаемых млекопитающих «Четверня» в Жлобинском районе // Иновации в
геологии и освоении недр: материалы VI Университетских геологических чтений. Минск 6-7 апреля 2012 г. Минск: БГУ, 2012. С. 26-28.
Трогонтериевый слон Нижнего Иртыша. Екатеринбург: Изд-во «Волот», 2004. 260 с.

Л. И. Мурашко, Ю. В. Кухарчик
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

ЛИТОЛОГИЧЕСКИЕ ИНДИКАТОРЫ ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ

ЛЕДНИКОВОЙ СЕДИМЕНТАЦИИ
Четвертичная система Беларуси является классическим примером широкого пространственного распространения,
возрастного и генетического разнообразия пород ледникового комплекса. Для них характерна частая смена фациальных
разностей, как по площади, так и по разрезу, что позволяет устанавливать закономерности и реконструировать
палеогеографические условия седиментации даже на незначительных по площади территориях. В результате многолетних
литологических исследований на учебном полигоне географической станции БГУ «Западная Березина», были установлены
генетические типы, литологические классы и особенности петрографического состава обломочных фракций ледниковых
пород, выходящих на земную поверхность, вскрытых скважинами, шурфами и карьерами (Мурашко, 2013, 2014). Это
позволило реконструировать некоторые палеогеографические особенности времени деградации сожского ледникового
покрова в районе наблюдений. Исследования проводились в карьерах Криница, Филлипинята, Долевичи и окрестностях
деревень Кутенята, Калдыки, Кражино (Воложинский район Минской области).
Ледниковый комплекс представлен тремя типами морен сожского горизонта. Основная морена (q II sž) слагает
подошву конечно-моренных холмов, пологоволнистую равнину, занятую пашней, огородами и др. По данным трех
буровых скважин основная морена имеет сплошное пластовое залегание, максимальную мощность 18,0 м (скв. 07 на
правом берегу р. Березина в 0,4 км севернее д. Замостяны). Для нее характерен супесчаный состав и значительное (до 70-
80 %) участие гравийно-галечной фракции. Абляционная морена (qabl II sž), скорее всего, вторична. Она не образует
сплошных покровов – на моренной равнине выполняет участки склонов, обращенные к долине реки, а также разрозненные
линзы на ее поверхности. Представлена абляционная морена песчано-гравийно-галечной смесью, по составу и степени
окатанности обломков близкой к донной морене, отличаясь от последней лишь значительно меньшим участием
тонкодисперсных частиц. Конечно-моренные отложения сожского возраста (qt II sž) выполняют холмы юго-восточных
отрогов Ошмянской и северо-западных – Воложинского блока Минской возвышенностей. Доминируют конечные морены
напора и выдавливания (Учебные…, 2007). В стенках карьеров обнажаются разнообразные по генезису и возрасту породы.
Например, в ядре гляциодиапировой складки в карьере Криница можно наблюдать редкие для района плотные суглинистые
разности донной морены. Часто отмечаются дислоцированные наступающим сожским ледником озерно-ледниковые
(lqi II sž) и флювиогляциальные (fi II sž) отложения. Дислоцированные озерно-ледниковые образования вскрыты карьером
близ д. Филиппинята, в котором представлены сезонно-ритмичным чередованием тонкозернистого песка и алеврита. По
количеству варв определена длительность существования приледникового озера (не менее 240 лет). Тонкое переслаивание
песков и алевритов (0,5–1,0 см, в среднем 0,6 см) изредка нарушается относительно мощными (до 50–70 см) прослоями
песчано-гравийно-галечной смеси. Они свидетельствуют о периодических кратковременных потеплениях климата,
приводивших к усилению динамики зандровых потоков, питавших водоем. Дополнительное питание озеро получало из
подземных источников, карбонатный состав и расположение которых установлены по скоплению алевритовых на
известковом цементе окатышей в южной стенке карьера. Наступление ледника на озерные отложения не было
фронтальным – простирание дислоцированных слоев указывает на радиальное сжатие озерных осадков со всех кроме
южной сторон.
Водно-ледниковый комплекс сожского горизонта широко распространен на поверхности и образует
самостоятельные формы рельефа. Флювиогляциальные отложения времени отступания сожского ледника (fs II sž) заполняют
долину прорыва ледниковых вод, ширина которой в пределах учебного полигона колеблется от 500 до 800 м. Они выходят
на дневную поверхность в лесном массиве западнее Геостанции и фрагментами на левом коренном берегу Березины (луг и
западная часть д. Калдыки). Представлены песком желтовато-серым, полевошпатово-кварцевым, разнозернистым,
преимущественно крупнозернистым, с гравием и галькой (15-20 %), мощностью от 13,8 м (в скв. 8, пробуренной в лесу в
300 м западнее геостанции) до 18,0 м (скв. 07, д. Замостяны). Текстура флювиогляциальных пород массивная –
свидетельство длительного постоянства динамики седиментационных потоков. Камовые отложения (fkm II sž) слагают

20
гору Любви. Ее разрезы демонстрируют классический камовый облик: горизонтальную, выдержанную по мощности (40–
60 см) слоистость, косую слойчатость, чередование хорошо сортированных в каждом слое пород разного
гранулометрического состава (от крупных галечников до среднезернистых песков) и моренную покрышку на поверхности.
На склонах холма встречаются редкие валуны, скатившиеся в ледниковое озеро на стадии седиментации. Гора Любви
имеет две вершины высотою до 14 м и общее основание гантелевидной формы, свидетельствующей о существовании двух
озерных котловин на поверхности деградирующего сожского ледника. Периодические потепления приводили к
увеличению объемов поступавших в камовые озера талых ледниковых вод, расширению их акваторий и объединению
водоемов в один более крупный по площади.
Геологический возраст ледниковых и водно-ледниковых пород определен размещением Геостанции в области
распространения сожского ледникового горизонта и положением в разрезе относительно александрийского
межледникового горизонта. Последний вскрыт скв. 8 на глубине 93,0–108,8 м. Принадлежность всех описанных пород
одному горизонту подтверждается единой петрогенетической ассоциацией гравийной фракции 5-10 мм (таблица).
Петрографический состав гравийной фракции 5-10 мм в породах сожского ледникового комплекса
Генетический тип Моренные Камовые Потоково-ледниковые Озерно-ледниковые
Породы q II sž fkm II sž f II sž lq II sž
49,5 31,8 39,1 39,7
Лейкократовые:
Магматические (Σ1) 25,1 22,6 30,7 28,7
Гранит розовый (g1) 10,0 13,0 17,0 12,0
Гранит серый (g2) 8,0 6,6 8,2 8,0
Минералы (кварц и др.) 7,1 3,0 5,5 8,7
Меланократовые 16,7 9,2 8,6 11,0
3,0 6,2 1,4 2,3
Гнейсы иМетаморфические
сланцы (Σ2) 2,5 4,5 0,3 1,0
Песчаники и кварциты 0,5 1,7 1,1 1,3
Кристаллические (Σ1+ Σ2) 52,5 38,0 40,5 42,0
47,5 62,0 59,5 58,0
Известняки (Са)
Осадочные (Σ3) 28,3 47,0 40,3 35,7
Доломиты (d) 8,7 11,0 14,0 12,0
Прочие (мергель и др.) 10,7 4,0 5,2 10,3

Коэффициенты
К1 = (Σ1+ Σ2) / Σ3 1,11 0,62 0,68 0,72
К2 = Σ1 / Σ3 1,02 0,51 0,66 0,68
К3 = Са / d 3,25 4,27 2,88 2,97
К4 = g1 / g2 1,25 1,97 2,07 1,50

Гравийный материал представлен породами и минералами, продуктами их разрушения, как удаленных, так и
местных питающих провинций. В каждой пробе, в зависимости от фациальной принадлежности отложений, отмечены
вариации в составе фракции 5-10 мм, однако, в целом для всех разрезов характерны следующие закономерности:
преобладание осадочных пород над кристаллическими, известняков над доломитами, магматических лейкократовых над
меланократовыми, розовых гранитов над серыми, незначительное участие метаморфических. Это свидетельствует о едином
источнике формирования всех генетических типов пород.
Преобладание обломков осадочных пород в соответствии с принципами, лежащими в основе петрографического
анализа гравийных включений (Meyer, 1983), позволяет определить доминирующую роль местных питающих провинций в
формировании сожского ледникового горизонта. По составу ископаемой фауны в известняках и доломитах (криноидеи,
брахиоподы, кораллы-табулята, отпечатки рыб) установлен среднедевонский возраст местной, а по присутствию в
крупнообломочной фракции выборгских гранитов-рапакиви - расположение одной из удаленных провинций, питавших
ледниковые потоки в конце среднего плейстоцена.
Исходными породами являются морены. В них значительно выше содержание выветрелых кристаллических пород,
которые в подвижной аквальной среде быстро дезинтегрировались. Отношение доли кристаллических пород к осадочным
(К1) убывает в последовательности: морена основная (1,11) – морена абляционная (0,98) – лимногляциальные (0,72) –
флювиогляциальные потоковые (0,68) – камовые (0,62). Подобная последовательность частично подтверждается и
отношением известняк/доломит (К3): 3,25–3,05—2,97—2,88, соответственно. Исключением является лишь заметное даже в
полевых условиях (без подсчетов) увеличение доли известняка во всех пробах камовых отложений (4,27). Объяснить это
можно как локальными особенностями, так и недостаточными по времени, расстоянию (возможно, и температуре)
условиями транспортировки конкретных известняков. В любом случае, холодные камовые потоки представляются
наиболее динамичными и агрессивными.
Представленные наблюдения не исчерпывают всех возможностей литолого-фациального анализа. Они призваны
активизировать наблюдательность у первокурсников, проходящих полевую практику по геологии на геостанции «Западная
Березина».
Мурашко Л.И., Кухарчик Ю.В. Генетические типы почвообразующих пород учебного полигона геостанции «Западная Березина» // Структура и морфогенез
почвенного покрова в условиях антропогенного воздействия. Минск, БГУ, 2013. С. 34-37.
Мурашко Л.И., Кухарчик Ю.В. Петрографический состав гравийной фракции конечно-моренного комплекса Белорусской гряды // Плейстоцен Беларуси и
сопредельных территорий. Минск, ИГН НАН Б, 2004. С. 51-52.
Учебные полевые практики на географической станции «Западная Березина» / Под общ. ред. Р.А. Жмойдяка. Минск, БГУ, 2007. С. 11-39.
Meyer K.D. Indicator pebble and stone count methods // Glacial deposits in North West Europe (Ed J. Ehlers). Rotterdam, Balkema, 1983. P. 275-287.

21
 В. С. Пушкарь1, С. А. Лаухин2, М. В. Черепанова3, Н. А. Филькин2, В .А. Волгина4
1
Дальневосточный геологический институт ДВО РАН, Владивосток, 1 Дальневосточный федеральный университет, Владивосток, Россия, 2 Московский
государственный строительный университет (МГСУ), Москва, 2 Российский государственный геологоразведочный университет (МГРИ-РГГРУ), Москва,
Россия, 3 Биолого-почвенный институт ДВО РАН, Владивосток, Россия, , 4 МО Института криосферы Земли СО РАН, Москва, Россия

КОРРЕЛЯЦИЯ ПРИРОДНЫХ СОБЫТИЙ ОТ ЗАУРАЛЬЯ ДО ОХОТСКОГО МОРЯ МЕТОДОМ

ГОМОТАКСИЛЬНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ ВРЕМЕННЫХ АНАЛОГОВ МИС-3)
Каргинский межледниковый ярус (позже – горизонт) выделен на севере Сибири В.Н. Саксом (1948). В.Н. Кинд
(1974) разделила это время на 3 поте-пления и 2 похолодания, которые соответствовали подгоризонтам. Последнее
потепление было самым слабым, а 2-е (конощельское) похолодание – самым глубоким. В Сибири, в наиболее полных
разрезах, везде выделяются упомя-нутые 5 палеоклиматических событий. С.А. Архипов (1997) окончательно со-поставил
этот горизонт с МИС-3. Палеоклиматическая противоречивость каргинского времени, отмеченная ещё В.Н. Саксом (1948),
усугубилась тем, что МИС-3 стадия нечётная, межледниковая, а в большинстве разрезов Евро-пы палеоклиматы того
времени не достигают показателей межледниковья. В начале 80-х годов Н.В. Кинд пыталась разрешить это противоречие
предположив, что в области «атлантического» влияния характер этого времени был межстадиальным, а в области
«тихоокеанского» влияния – межледниковым. Однако слои со следами межледникового климата попадаются западнее, а
межстадиального – восточнее границы этих областей. Было высказано предположение, что между этими областями
находится переходная зона (Лаухин, 1982, Laukhin, Drozdov, 1991). К концу ХХ века выяснилось, что такое простое
объяснение себя не оправдывало: вдоль северной окраины Азии почти все разрезы содержали слои (относящиеся даже к
последнему потеплению) со следами климата близкого современному или мягче (Лаухин, 2011, 2012, 2013 и др.), а в южной
половине Сибири разрезы каргинского горизонта содержали такие слои или не содержали их «менее упорядоченно».
Поэтому возник интерес реконструировать палеоклиматы каргинского времени широтно в районе 60° с.ш. от центра
Западной Сибири до окраинных морей Тихого океана.
В Сургутском Приобье, в центре самой большой на земле низменности ориентированной меридианально, где
широтная зональность выражена наи-более чётко, находится разрез Кирьяс, в котором каргинские слои изучены очень
детально и для них реконструированы палеоклиматы весьма далекие от межледниковых. Этот разрез принят за начало
широтной транссекты. Строе-ние разреза Кирьяс и его палеоботаническая характеристика опубликованы неоднократно и
достаточно подробно (Архипов и др., 1980, Лаухин и др., 2006а, Лаухин, Фирсов, 2008, Laukhin, 2011 и мн.др.), поэтому
здесь они не обсуждаются.
В среднем течении Оби, где теперь средняя тайга, в верхней части раз-реза Кирьяс (60°57′с.ш., 75°45′в.д.) получена
серия 14С дат (Лаухин и др., 2006а) от 46,3 до 27,8 тыс. лет назад (тлн), которая охватывает практически все
палеоклиматические события МИС-3 (каргинского времени в Западной Сибири). Палинологическое изучение показало 4
«потепления», когда там произрастали редколесья северной тайги, а в раннем «потеплении» - редко-лесья лесотундры;
разделённые 3-я похолоданиями, когда туда распростра-нялась тундра, а в среднее похолодание – редколесья лесотундры
(Лаухин и др., 2006а, Laukhin, 2011). Во время похолоданий растительные зоны сме-щались к югу более чем на 800 км, а во
время «потеплений» - на 600-300 км; и нет оснований предполагать перерывы осадконакопления, в которые могли попасть
слои со следами более тёплого климата (Лаухин и др., 2006а). Далее к востоку около 60° с.ш. разрезы с надёжной
палеоклиматической интерпре-тацией каргинского времени редки, не очень информативны и здесь не об-суждаются.
Отметим только разрез Эликчан-4 (Ложкин др., 2010) в Север-ном Приохотье (60°44′ с.ш., 151°52′в.д.), т.е. на переходе от
азиатского кон-тинента к Охотскому морю. Там между 64 и 27,4 тлн выделено 6 палинозон (ПЗ) – 11-6. ПЗ-11 и 9
соответствуют потеплениям, во время которых произрастали редкостойные лиственничные леса с примесью ели в долинах.
В раннем «теплом» интервале отмечена береза и Alnus, частично A. hirsute, произрастающая ныне в 50 км южнее. ПЗ-10 с
резким увеличением количества пыльцы трав отражает похолодание. ПЗ-8, также отражает очередное (45-39 тлн)
похолодание. По ПЗ-7 восстанавливается климат более суровый, чем современный, но с влажным летом. ПЗ-6
соответствует климату, типичному для произрастания стлаников с редкостойными листвен-ничными лесами только на дне
долин; пики трав в ПЗ-6 отражают похолода-ния. В отличие от Кирьяса, климат во время потеплений был близок совре-
менному, в раннее потепление, возможно, немного благоприятнее. В отличие от Кирьяса Эликчан-4 находится в горах
(~800 м), где широтные особенности климата усложняются вертикальной поясностью. Однако и при этом очевид-но, что
климат потеплений в разрезе Эликчан-4 меньше отличается от совре-менного, чем в Кирьясе.
Восточнее около 60°с.ш. палеоклиматические события изучены по со-ставу диатомей в скважине 2 около 59°с.ш. на
западном шельфе Камчатки и в скв. 191 в Беринговом море около 57°с.ш.и 168° в.д., т.е. на СЗ Пацифики.
Самая молодая диатомовая зона северной Пацифики, Neodenticula seminae, охватывает интервал МИС 4-1 (Пушкарь,
Черепанова, 2001, 2008). МИС-3 в этой зоне отвечает комплекс III, который сравнительно полно изучен в скважине 191, где
в нём отражено, вероятно, семь палеоклимати-ческих событий, но описание трёх из них не приведено (Пушкарь, Черепа-
нова, 2008, рис.4). Из охарактеризованных интервалов скважины 191 внизу преобладают холодноводные виды; в середине –
возрастает влияние северо-бореальных и тепловодных видов, отмечен даже субтропический вид. Выше вновь обильны
аркто-бореальные виды; а верхний интервал содержит совре-менный комплекс диатомей. В шельфовых отложениях наряду
с аркто-бо-реальными, отмечены южно-бореальные и субтропические формы; присут-ствие которых обусловлено,
вероятно, тёплым Северо-Тихоокеанским тече-нием (Лаухин и др., 2006б). Неполнота диатомовой записи и влияние
тёплого течения не позволяет здесь получить сравнительный материал для сопостав-ления природных событий северо-
запад Пацифики с событиями выявлены-ми на континенте. Более отчётливо палеоклиматические события отражены в
диатомовых записях (Пушкарь, Черепанова, 2008) пяти колонок Охотского моря, отобранных на 51-54° с.ш. Данные по зоне
Neodenticula seminae в север-ных частях этого моря отсутствуют. Однако, для сравнения с обсуждаемыми здесь
континентальными разрезами диатомеи этих колонок более представи-тельны, чем упомянутые на севере Пацифики, т.к. в
Охотском море они не только не имеют занесённых тёплыми течениями более южных форм, но ко-лонки там взяты на
западе Охотского моря, где проходит с севера на юг хо-лодное течение. Поэтому в первом приближении диатомовые
записи этих колонок более представительны для сравнения с разрезами на континенте около 60° с.ш., чем изученные в
Беринговом море на близких широтах. Но в этом случае сопоставление палеоклиматических событии в центре Евразии
(Кирьяс 5500 км западнее) или на водоразделе бассейнов Тихого и Ледови-того океана (Эликчан-4 1100-1200 км юго-
восточнее) и в Охотском море с его холодными течениями затруднено ещё и тем, что для отложений этого моря, в отличие
от Кирьяса и Эликчана 4, нет 14С датировок. Имеется только последовательность событий в этих, разобщённых на тысячи
км и во всём разных объектах. В таких условиях наиболее перспективно применение метода гомотаксильности Мейена-
Гексли с учётом принципа хронологиче-ской взаимозаменяемости признаков (Мейен, 1989), адаптированного В.С.
Пушкарём (2012) к палеоклиматической ритмике.

22
 В интервале МИС-3 зоны Neodenticula seminae в колонках Охотского моря по температурному коэффициенту (Td),
соотношению арктобореальных и северо-бореальных, наличию и количеству (или отсутствию) южно-бо-реальных форм
можно выделить 9 палеоклиматических события: 5 потепле-ний и 4 похолодания. Тренд потеплений противоположен
континентальному: самое тёплое, самое позднее, потепление резко отличается от предыдущих. Тренд нарастания тепла
противоположен тому, что известно на континенте: тепло (в пиках потеплений-похолоданий) постепенно нарастает к концу
МИС-3. Отклонение от постепенности наблюдается только у самого позднего похолодания: оно, как и на континенте (в
Сибири – конощельское), самое глубокое и создает резкий пик относительно предшествовавшего и после-дующего
потеплений. Насколько такая «зеркальная» (за исключением только последнего похолодания) последовательность событий
закономерна для Охо-томорской, тем более – для Тихоокеанской, акваторий близ Северной Азии сказать сложно, т.к. к
северу от 60° с.ш. ни в Охотском ни в Беринговом мо-рях столь полных разрезов и материалов для реконструкции
палеоклиматов временных срезов МИС-3 пока неизвестно, но на переходе от континента к Пацифике она достаточно
отчётлива.
Работа поддержана грантом № 9 интеграционного проекта СО РАН-ДВО РАН и грантами РФФИ № 13-05-00854, №
14-05-00956.
Кинд Н.В. Геохронология позднего антропогена по изотопным данным. М.: Наука. 1974. 255 с.
Лаухин С.А. Некоторые особенности палеогеографии среднего вюрма во внетропической части северного полушария // Тезисы XI конгресса ИНКВА. Т. I.
М.: ВИНИТИ, 1982. С. 150-151.
Лаухин С.А. Палеоклиматы аналогов МИС-3 на севере Сибири // Проблемы региональной геологии и поисков полезных ископаемых: материалы VII
Университетских геол. чтений, 4–6 апр. 2013 г., Минск, Беларусь. Минск: Изд. центр БГУ, 2013. С. 86-88.
Лаухин С.А., Шилова Г.Н., Величкевич Ф.Ю. Палеоботаническая характеристика и палеоклиматы каргинского времени на Западно-Сибирской равнине //
Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2006а. № 7. С. 203-225.
Лаухин С.А., Фирсов А.М. Стратиграфия и палеогеография позднего плейстоцена Среднего Приобья по результатам изучения разреза Кирьяс (Западная
Сибирь) // Бюлл. МОИП. Т. 83, вып. 2. 2008. С. 40-50.
Ложкин А.В., Андерсон П.М., Браун Т.А. и др. Новая летопись изменения климата и растительности Северного Приохотья в течение изотопных стадий 4-1 //
Вестник СВНЦ ДВО РАН. 2010. № 1. С. 63-70.
Мейен С.В. Введение в теорию стратиграфии. М.: Наука, 1989. 216 с.
Пушкарь В.С. Основные проблемы диатомового анализа и возможные
пути их решения // Современная микропалеонтология. Геленджик. 2012. С. 362-365.
Пушкарь В.С., Черепанова М.В. Диатомовые комплексы и корреляция четвертичных отложений северо-западной части Тихого океана. Владивосток:
Дальнаука, 2008. 174 с.
Laukhin S.A. “Warm” stages in the West Siberian Late Pleistocene // Quaternary International. 2011. № 241. P. 51-67.
Laukhin S.A., Drozdov N.I. Paleoecological aspect of Paleolithic Man Settling in Northern Asia and His Migration to the Northern Americа // The INQUA International
Symposium on Stratigraphy and Correlation of Quaternary deposits of the Asian and Pacific Regions. Bangkok: CCOP/TP-22, 1991. P. 133-144.

Т. Б. Рылова
Институт природопользования НАН Беларуси, г. Минск, Беларусь

РАЗРЕЗ БЕЛОВЕЖСКОГО МЕЖЛЕДНИКОВЬЯ У д. БОЛЬШОЕ БАХОВО НА ВОСТОКЕ БЕЛАРУСИ

В северо-западной части Оршано-Могилевского плато, в Дубровенском районе Витебской области в 2003-2004 гг.
Белорусской геологоразведочной экспедицией был пробурен ряд скважин, вскрывших древнеозерные и аллювиальные
плейстоценовые отложения, которые подстилаются ледниковыми образованиями, включающими один моренный горизонт,
а перекрыты образованиями двух ледниковых комплексов. Результаты геологических и палеоботанических исследований
показали, что представленные в разрезах межледниковые отложения сформировались на протяжении беловежского
времени (Якубовская и др., 2005).
Нами выполнено палинологическое изучение наиболее полного разреза озерно-старичных отложений мощностью
около 10 м, вскрытых скв. 84 у д. Большое Бахово. Согласно описанию А.Ф. Санько, разрез представлен следующими
слоями (сверху вниз):
1. Супесь желтовато-серая, тонкая 0,0–13,0 м
2. Глина темно-серая, массивная, алевритистая 13,0–16,0
3. Супесь коричневая плотная, известковая, с гравием и галькой осадочных и изверженных
пород до 5 % 16,0–18,4
4. Песчано-гравийная смесь разнообломочная, глинистая, в верхней части
с прослоями суглинка коричневого 18,4–33,2
5. Супесь по каротажу 33,3–37,5
6. Песок коричневато-серый, мелко- среднезернистый, полевошпатово-кварцевый, гравелистый 33,2–41,5
7. Супесь серая до темно-серой без слоистости, легкая, не очень плотная 41,5–45,5
8. Гиттия светло-серая до темно-серой, плотная, с горизонтальной слоистостью 45,5–47,5
9. Супесь серая, комковатая, неслоистая, диатомовая 47,5–52,5
10. Мергель серый, при высыхании светло-серый, с включением органических остатков. Книзу
становится светлым и более тяжелым 52,5–54,0
11. Суглинок зеленовато-серый грубый, моренный 54,0–61,0
12. Доломит коричнево-серый 61,0–69,0
В результате палинологического исследования 40 последовательно отобранных образцов из отложений, вскрытых
в интервале 41,5–54,0 м, получена спорово-пыльцевая диаграмма, на которой выделены 6 локальных пыльцевых зон (L PAZ
B-1 – B-6) (В – Большое Бахово), из которых L PAZ B-1 – B-4 соответствуют региональным пыльцевым зонам (R PAZ) bl 4
– bl 8 беловежского межледниковья (Рылова, 1998) (борковского теплого интервала, согласно стратиграфической схеме
четвертичных отложений Беларуси (Стратиграфические…, 2010), а зоны L PAZ B-5 и L PAZ B-6 – началу последующей
ледниковой эпохи (рисунок).
L PAZ B-1 (гл. 52,6–53,6 м) характеризуется присутствием значительного количества пыльцы термофильных
пород: Quercus (Quercus robur, Q. pubescens, Q. petraea) – до 29 %, Ulmus (Ulmus laevis, U. minor) – до 26,5%, Tilia (T.
platyphyllos, T. cоrdata) – до7 %, Cоrylus avellana – до 33,8%, Alnus (Alnus glutinosa и A. incana) – до 31,6%. В небольшом
числе отмечены пыльцевые зерна Acer, Fraxinus, Ligustrum. Участие пыльцы хвойных пород и березы несущественно.
Данная локальная пыльцевая зона соответствуют R PAZ bl 4 Quercus–Ulmus–Corylus беловежского межледниковья и
характеризует наиболее теплую фазу климатического оптимума. Состав спектров свидетельствует о произрастании на
территории исследований широколиственных лесов из дуба, вяза, липы, клена, ясеня c хорошо развитым подлеском из
орешника. В это время широкое распространение имели ольшаники.

23
 L PAZ B-2 (гл. 50,85–52,60 м) отличается резким сокращением участия пыльцы Corylus (0,8–11,3%) при еще
высоком процентном содержании пыльцы широколиственных пород, возрастанием количества пыльцы хвойных (Pinus
sylvestris – до 18%, Picea abies – до 6%, единично – Abies alba) и Betula sect. Albae (до 22 %). Пыльцевая зона B-2
соответствует R PAZ bl 5
Quercus–Picea, которая
отвечает заключительной
фазе климатического
оптимума. В это время
были распространены
преимущественно
широколиственно-хвойные
леса с ольхой и орешником.
L PAZ B-3 (гл.
49,30–50,85 м) выделяется
по значительному
возрастанию количества
пыльцы хвойных пород
(Pinus – до 75%, Picea – до
21%, единично – Abies) и
сокращению до минимума
участия пыльцы
термофильных пород. Эта
зона соответствует R PAZ
bl 6 Pinus–Picea
беловежского
межледниковья. Состав
спектров отражает фазу
развития хвойных (еловых
и елово-сосновых) лесов с
участием березы, ольхи и
некоторых
широколиственных пород
и указывает на снижение
теплообеспеченности
территории.
L PAZ B-4 (гл.
47,3–49,3 м)
характеризуется высоким
значением пыльцы
хвойных пород (Pinus – до
48%, Picea – до 15%, Larix
– до 4%) и Betula (до 35%).
В верхней части зоны
появляется пыльца
кустарниковых форм берез.
К данному интервалу
приурочен максимум спор
Polypodiaceae (до 60 %).
Состав спектров указывает
на вытеснение из состава
лесов термофильных пород
и замещение их хвойными
и бореальными
сережкоцветными
породами. Локальная
пыльцевая зона B-4
отвечает R PAZ bl 7 Pinus–
Picea–Betula и, возможно,
нижней части зоны bl 8
Pinus–Betula– Larix
беловежского
межледниковья и
свидетельствует о
распространении в районе
исследований хвойных
елово-сосновых и
смешанных хвойно-мелколиственных лесов, а также о некотором увеличении роли травянистых ассоциаций, свойственном
заключительным фазам межледниковья.
L PAZ B-5 (гл. 42,2–47,3 м) выделяется по существенному возрастанию количества пыльцы травянистых растений
в общем составе спектров (до 57,3%) и сокращению роли пыльцы древесных пород. Травянистые растения представлены,
главным образом, пыльцой Artemisia, реже Poaceae, Cyperaceae, Chenopodiaceae и др. В значительном количестве отмечены
споры Bryales, Sphagnum, Polypodiaceae, реже Botrychium, Selaginella selaginoides и др. Среди пыльцы древесных пород
преобладает пыльца Betula (Betula sect. Albae – до 49%, Betula nana и B. humilis – в сумме до 15%). Состав спектров
указывает на широкое распространение открытых безлесных пространств и свидетельствует о том, что формирование
данных отложений происходило в условиях сурового климата, свойственного ледниковым эпохам. Вполне возможно, что
данный холодный интервал следует увязывать с началом нижнинского (малого) оледенения (Величкевич и др., 1997 и др.)

24
 L PAZ B-6 (гл. 41,5–42,2 м) – отличается заметным сокращением содержания пыльцы травянистых растений (до
5,7%) и соответствующим возрастанием участия пыльцы древесных пород. Среди последней преобладает пыльца Betula (до
34,5%), представленная исключительно древесными формами (Betula pendula, B. pubescens), и Pinus sylvestris (до 49%),
изредка отмечены Picea, Larix, Juniperus. Состав спектров свидетельствует о произрастании смешанных березово-сосновых
и сосново-березовых лесов. Формирование соответствующих отложений происходило, вероятнее всего, в самом начале
относительно небольшого потепления, возможно, интерстадиального характера.
Таким образом, приведенные результаты палинологических исследований разреза скв. 84 у д. Большое Бахово
Дубровенского района Витебской области позволяют сделать вывод о формировании изученных плейстоценовых
отложений на протяжении большей части климатического оптимума и заключительных фаз беловежского межледниковья,
а также в течение последующего похолодания и потепления, которые, возможно, следует относить к начальным фазам
последующей нижнинской ледниковой эпохи, согласно стратиграфическому расчленению плейстоцена (Величкевич и др.,
1997).
Величкевич Ф.Ю., Хурсевич Г.К., Рылова Т.Б., Литвинюк Г.И. К стратиграфии среднего плейстоцена Беларуси // Стратиграфия. Геологич. корреляция. 1997.
Т. 5, №4. С. 68-84.
Рылова Т.Б. Биостратиграфическое расчленение беловежского и александрийского межледниковых горизонтов плейстоцена на территории Беларуси //
Доклады НАН Беларуси. 1998. Т. 42, № 4. С. 114–117.
Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси: объяснительная записка / С.А. Кручек, А.В. Матвеев, Т.В. Якубовская и др.
– Минск: ГП «БелНИГРИ», 2010. 282 с. + приложение из 15 стратиграфических схем.
Якубовская Т.В., Савченко И.Е., Бадяй В.В., Кожин В.Д., Феденя С.А. Отложения и флоры беловежского межледниковья на востоке Беларуси // Доклады
НАН Беларуси. 2005. Т. 49, № 6. С. 91–97.

Т. Б. Рылова, А. К. Карабанов, И. Е. Савченко

Институт природопользования НАН Беларуси, Минск, Беларусь

НОВЫЕ ДАННЫЕ К СТРАТИГРАФИЧЕСКОМУ РАСЧЛЕНЕНИЮ

ПЛЕЙСТОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ В РАЙОНЕ г. МОГИЛЕВ
Комплексными геологическими и палеонтологическими исследованиями разрезов скважин, пробуренных УП
«Геосервис» в 1995–2001 гг. на территории Оршано-Могилевского плато, изучены строение и стратиграфия отложений,
эволюция рельефа, флоры и растительности. Доказано широкое распространение в пределах региона отложений
стратиграфических горизонтов плейстоцена, начиная с березинского и до голоцена, в том числе александрийских и
муравинских межледниковых, а также раннепоозерских интерстадиальных отложений (Павловская и др., 1997; Рылова и
др., 1999; Savchenko, Pavlovskaya, 1999; Паўлоўская і інш, 2002 и др.).
Новые материалы, дополняющие полученные ранее сведения о геологическом строении региона, получены в ходе
инженерно-геологических изысканий, проведенных УП «Геосервис» в 2002 г. в центре Могилева для строительства
многофункционального комплекса (район пр. Мира). Изученный участок в геоморфологическом отношении приурочен к
левому коренному берегу р. Дубровенка. Серией скважин здесь вскрыты межледниковые алевриты и гиттии под
отложениями первого от поверхности ледникового комплекса. Согласно материалам бурения, подморенные отложения
образовались в пределах котловины небольшого водораздельного озера. Моренные и озерные слои отличаются
нормальным напластованием, выдержаны по простиранию и залегают in situ.
В геологическом строении вскрытой толщи, согласно данным Могилевского отдела инженерных изысканий УП
«Геосервис», предварительно были выделены следующие горизонты: голоценовый, поозерский, сожский
(флювиогляциальные надморенные отложения, моренные отложения славгородского подгоризонта), шкловский (озерно-
болотные отложения) и нерасчлененные днепровско-сожские отложения, в соответствии со схемой стратиграфического
расчленения четвертичных отложений Беларуси (Решения…, 1983).
Для уточнения стратиграфической принадлежности межледниковых отложений методом спорово-пыльцевого
анализа были изучены древнеозерные отложения, вскрытые скважинами 21 (гл. 7,6–9,3 м) и 24 (гл.а 7,45–9,5 м),
залегающие на толще серовато-желтых разнозернистых песков мощностью до 12,5 м и перекрытые моренной супесью
мощностью около 7 метров.
Спорово-пыльцевые диаграммы, полученные по результатам изучения отложений скв. 21 (абс. отм. устья 163,3 м) и
скв. 24 (абс. отм. устья 163,1 м), отражают начальные фазы, климатический оптимум и заключительные фазы беловежского
межледниковья (борковского интервала беловежского межледниковья, согласно стратиграфической схеме четвертичных
отложений Беларуси (Стратиграфические…, 2010)) (рисунок). На диаграммах выделено по 6 локальных пыльцевых зон (L
PAZ), обозначенных Mg-21 и Mg-24 (Mg – Mогилев).
L PAZ Mg-21–1 (гл. 9,12–9,3 м) и L PAZ Mg-24–1 (гл. 9,27–9,5 м) характеризуются высоким содержанием пыльцы
древесных пород (до 94%), среди которых преобладают Pinus (до 60% и 34% соответственно) и Betula (до 50% и 68,7%). В
обоих разрезах отмечено значительное количество пыльцевых зерен Larix – до 5,2%. Количество пыльцы Picea не
превышает 4%. Пыльцы травянистых растений (Cyperaceae, Artemisia, Chenopodiaceae, Poaceae и др.) – до 4%. В составе
спор преобладают Polypodiaceae. Данные локальные пыльцевые зоны соответствуют региональной зоне bl 1 Betula–Larix–
Picea беловежского межледниковья (Рылова, 1998) и характеризуют его начальную фазу. Состав выявленных спектров
свидетельствует о распространении в районе исследований смешанных березово-хвойных (лиственнично-елово-сосновых)
и хвойно-березовых лесов.
L PAZ Mg-21–2 (гл. 8,97–9,12 м) и L PAZ Mg-24–2 (гл. 8,87–9,27 м) выделяется по высокому содержанию
пыльцевых зерен Pinus (до 60% и 86% соответственно), снижению количества пыльцы Betula и сокращению до минимума
пыльцы Larix и Picea. Отмечается появление пыльцевых зерен Quercus, Ulmus и Alnus. Пыльца травянистых растений
немногочисленна. Среди спор по-прежнему преобладают Polypodiaceae– до 5,5% и 26,5%. Данные локальные зоны
соответствуют региональной пыльцевой зоне bl 2 Pinus–Betula беловежского межледниковья и отражают фазу развития
смешанных, преимущественно сосново-березовых лесов с примесью ели, лиственницы и некоторых широколиственных
пород.
L PAZ Mg-21–3 (гл. 8,77–8,97 м) и L PAZ Mg-24–3 (гл. 8,46–8,87 м) – характеризуется резким возрастанием
количества пыльцы термофильных пород, прежде всего дуба и вяза. Пыльца Quercus представлена несколькими видами, ее
количество достигает 20%. Пыльцы Ulmus – до 9,5%. Появляется пыльца Tilia – до 2,5% и 9,3% соответственно, заметно
возрастает количество пыльцы Alnus (до 6% и 17%). В единичном числе присутствуют Acer, Fraxinus, Ligustrum, Corylus.
Участие пыльцы Pinus сокращается и не превышает 53% и 57,8% соответственно. Снижается и содержание пыльцы Betula
(до 13% и 6,8%). В небольшом количестве, но регулярно, присутствует пыльца Picea (до 2%). В скв. 21 отмечены Larix и

25
 Глубина, м
Alnus
О б щи й со став , %

Juniperus
Larix
Abies
Picea
Pinus
Betula
Quercus
Tilia
Ulmus
Acer
Fraxinus
Ligusteum
Carpinus
Corylus
Celastracea
Salix
Poaceae
Chenopodiaceae
Artemisia
Asteraceae
П. водных раст.
Bryales
Sphagnum
Lycopodium
Pteridium
LPAZ
RPAZ

Polygonumbistorta
Ranunculus
Apiaceae
Caryophyllaceae
Ericaceae
Cyperaceae
Valeriana
Dipsaceae
Lythraceae
Polemonia
Epilobium
20 4 0 6 0 8 0 1 00 5 10 2 0 4 0 60 80 20 40 50 22 22 9 14 1 13 1,5 2 6 2 1 ,5 1 ,5 2 2 ,5 3 ,5 2 0 38
7,6 M g 21 - 6 b l 7
7,7
7,8
7 ,9 M g 2 1 -5 b l 6
С п оры
8 ,0
8 ,1
П ы л ьц а
8 ,2 д р ев е сн ых
8,3 п ород

8,4
а) 8,5 M g 21 - 4 b l 4
8,6
8 ,7
П ы л ьц а
8,8 тр а вя ни ст ых
8,9 р ас те ний M g2 1 - 3 b l 3
9 ,0
M g 2 1 -2 b l 2
9 ,1
9 ,2 M g 21 - 1 b l 1
9 ,3

О б щи й со став , %

Larix
Abies
Juniperus
Tilia
Apiaceae
Polygonaceae
Polypodiaceae

Picea
Pinus
Betula
Alnus
Quercus
Ulmus
Corylus
Acer
Fraxinus
Salix
Cyperaceae
Chenopodiaceae
Artemisia
Cichoriaceae
Sphagnum
L PAZ

Ligustrum
Vitis
Ephedra
Ericaceae
Poaceae
Asteraceae
Lythraceae
Lamiaceae
Caryophyllaceae
R PAZ

Глубина, м
20 40 60 80 100 6 7 20 40 60 80 90 20 40 60 80 20 35 20 30 20 20 15 2 3 2 0 30 20 40
7 ,3
7,4 С п оры M g 24-6 bl 6
7 ,5

26
7 ,6
M g 24-5 bl 5
7 ,7
7, 8
7, 9
8, 0
M g 24-4 bl 4
8 ,1
П ы ль ца
8,2 д ре ве с н ых
п ор од
до 40%. Пыльцевые зоны Mg-21–3 и Mg-24–3 отвечают региональной зоне

б) 8,3
8,4
8,5

8,6
8 ,7 M g 24-3 bl 3
8,8
8 ,9
9 ,0
M g 24-2 bl 2
9 ,2
9, 3
П ы ль ц а
9,4 т ра в я н ис т ы х M g 24- 1 bl 1
ра с т е ни й
9,5

Рисунок 1 - Спорово-пыльцевые диаграммы древнеозерных отложений, вскрытых скважинами 21 (а) и 24 (б) в г. Могилев
преобладают Polypodiaceae – до 6% и Pteridium – до 3,5%. В скв. 24 отмечен значительный максимум спор Polypodiaceae –
Juniperus. Участие пыльцы травянистых растений несущественно. В составе спор в скв. 21, как и в двух предыдущих зонах,
bl 3 Quercus–Ulmus беловежского межледниковья и характеризуют начало климатического оптимума. В это время
получили развитие широколиственные (дуб, вяз, липа, ясень, клен) леса с участием сосны, березы, реже ели и лиственницы.
Пониженные и увлажненные участки рельефа занимали ольшаники.
L PAZ Mg-21–4 (гл. 8,17–8,77 м) и L PAZ Mg-24–3 (гл. 7,72–8,46 м). Отличительной особенностью этих локальных
пыльцевых зон является максимальное количество в составе спорово-пыльцевых спектров пыльцы Corylus – до 15% и
термофильных пород: Quercus – до 22% и 14% соответственно, Ulmus – 14% и 11%, Tilia – 9%, Acer – 1%, Fraxinus – 0,3%,
Carpinus – 0,3%, Ligustrum – 0,8%. Количество пыльцы Alnus достигает максимума – до 22% и 29%, а Pinus и Betula
сокращается до минимума – 16% и 10%. В составе пыльцы травянистых растений заметно возросло участие Artemisia (до 6
% в скв. 21), появились споры Sphagnum– до 8%. Рассмотренные пыльцевые зоны соответствуют региональной зоне bl 4
Quercus–Ulmus–Corylus. Состав выявленных спектров свидетельствует о распространении термофильных дубово-вязово-
липовых с ясенем и кленом лесов с небольшим участием сосны, ели и березы и хорошо развитым подлеском из орешника.
Широкое распространение имели ольшаники.
L PAZ Mg-24–5 (гл. 7,57–7,72 м) – характеризуется снижением участия пыльцы широколиственных пород (Quercus
– до 3,2%, Ulmus – до 1,6%, Tilia – 4%), а также Alnus – не более 7% и Corylus – до5 %. Соответственно возрастает
количество пыльцы Pinus – до 57%, Picea – до 4%, появляются Larix, Abies, Juniperus. Рассмотренная локальная зона
соответствует региональной пыльцевой зоне bl 5 Quercus–Picea беловежского межледниковья и характеризует
заключительную фазу климатического оптимума. Состав спектров локальной пыльцевой зоны свидетельствует о
распространении широколиственно-хвойных лесов с ольхой и орешником.
L PAZ Mg-21–5 (гл. 7,67–8,17 м) и L PAZ Mg-24–6 (гл. 7,42–7,57 м) выделяются по возрастанию содержания
пыльцы хвойных пород, а также резкому сокращению участия пыльцы термофильных пород. Среди пыльцы сосен (до 81%
и 69%) появляется Pinus cembra– до 1,5%. Пыльцы Picea – до 10% и 7%, присутствуют Abies, Larix, Juniperus. Пыльцы
Betula – до 29% и 14%. Число пыльцевых зерен термофильных пород сократилось до минимума. В составе пыльцы
травянистых растений и кустарничков отмечаются Artemisia, Poaceae, Cyperaceae, Caryophyllaceae, Polygonaceae, Ericaceae,
Ephedra. Среди спор возрастает количество Sphagnum – до 38% и 30%. Локальные пыльцевые зоны Mg-21–5 Mg-24–6
соответствуют региональной зоне bl 6 Pinus–Picea беловежского межледниковья и отражают фазу распространения
хвойных сосново-еловых и елово-сосновых лесов с участием березы и незначительной примесью термофильных пород,
свидетельствуя о заметном снижении теплообеспеченности территории на протяжении одной из постоптимальных фаз
межледниковья.
L PAZ Mg-21–6 (гл. 7,6– 7,67 м) – выделяется по снижению участия пыльцы Pinus (до 46%) и Picea (до 2,5%) и
возрастанию количества Betula (до 33%). Среди пыльцы травянистых присутствуют Polygonum bistorta, Artemisia,
Asteraceae, Ranunculaceae, Apiaceae, Caryophyllaceae, и др. Кроме Sphagnum и Polypodiaceae, присутствуют споры
Botrychium. Рассмотренная локальная пыльцевая зона соответствует региональной зоне bl 7 – Pinus–Picea–Betula
беловежского межледниковья и отражает распространение смешанных хвойно-березовых и березово-хвойных лесов, что
указывает на еще более существенное похолодание климата.
Результаты палинологических исследований показывают, что выявленная в разрезах скважин 21 и 24
последовательность пыльцевых зон и особенности таксономического состава каждой из них являются типичными для
беловежского межледниковья плейстоцена Беларуси (Махнач, 1971; Еловичева, 1979; Якубовская и др., 1991; Величкевич и
др., 1993, 1997; Рылова и др., 2003, Санько и др., 2004; Рылова, Савченко, 2006), и, следовательно, древнеозерные
отложения, вскрытые скважинами в г. Могилев, относятся к древнейшему в плейстоцене беловежскому межледниковью.
Возраст подстилающих их флювиогляциальных песков следует определять не как днепровский, а как наревский или, по
крайней мере, не моложе, чем наревский. Для определения возраста морены, перекрывающей межледниковые отложения,
необходимо выполнение дополнительных исследований.
Согласно данным, приведенным Г.И. Горецким (1970), почти все скважины, пробуренные в данном районе, вскрыли
отложения трех моренных горизонтов: сожского, днепровского и березинского. Так, южнее г. Могилев, в разрезе скв.3 у д.
Сидоровичи в интервале глубин 21,2–31,9 м были вскрыты древнеозерные отложения, перекрытые одним моренным
горизонтом, возраст которых по данным И.А. Григорович был определен как шкловский. На этом основании нижележащая
морена относилась к днепровскому оледенению. Поскольку слои шкловского (беловежского, согласно стратиграфической
схеме 2010 г.) межледникового горизонта по современным представлениям залегают между отложениями древнейшего
наревского и березинского оледенений, то, следовательно, возраст залегающей под беловежскими слоями морены должен
быть не днепровским, как это указано на профиле, приведенном Г.И. Горецким (Горецкий, 1970, с. 85), а значительно более
древним – наревским.
Таким образом, материалы комплексных геологических и палинологических исследований, выполненных на
протяжении последних лет на востоке Беларуси, свидетельствуют о более сложном строении четвертичной толщи региона,
в которой представлены отложения всех ледниковых и межледниковых горизонтов гляциоплейстоцена: наревского,
беловежского, березинского, александрийского, припятского, муравинского и поозерского. Полученные данные позволяют
рассматривать этот регион в качестве опорного страторайона в восточной части Беларуси, поскольку он является одним из
ключевых в отношении полноты геологического разреза и не имеет подобных аналогов на территории Беларуси.
Величкевич Ф.Ю., Рылова Т.Б., Санько А.Ф., Феденя В.М. Березовский страторайон плейстоцена Белоруссии. Мн., 1993. 146 с.
Величкевич Ф.Ю., Хурсевич Г.К., Рылова Т.Б., Литвинюк Г.И. К стратиграфии среднего плейстоцена Беларуси // Стратиграфия. Геологич. корреляция. 1997.
Т. 5, №4. С. 68-84.
Горецкий Г.И. Аллювиальная летопись великого Пра-Днепра. М., 1970. 491 с.
Еловичева Я.К. Шкловские (рославльские) межледниковые отложения Белоруссии и смежных территорий. Мн., 1979. 184 с.
Махнач Н.А. Этапы развития растительности Белоруссии в антропогене. Мн.: Наука и техника, 1971. 212 с.
Павловская И.Э., Симакова Г.И., Якубовская Т.В. Новые разрезы александрийских межледниковых отложений на востоке Беларуси // Доклады АН Беларуси.
1997. Т. 41, № 5. С. 95–98.
Паўлоўская І.Э., Якубоўская Т.В., Рылова Т.Б., Саўчанка І.Я., Сімакова Г.І. Сярэдні плейстацэн усходу Беларусі // Лiтасфера. 2002. № 2 (17). С. 27–40.
Решения Межведомственного регионального стратиграфического совещания по разработке унифицированных стратиграфических схем Белоруссии, 1981 г. –
Л., 1983.
Рылова Т.Б. Биостратиграфическое расчленение беловежского и александрийского межледниковых горизонтов плейстоцена на территории Беларуси //
Доклады НАН Беларуси. 1998. Т. 42, № 4. С. 114–117.
Рылова Т.Б., Король Г.Г., Савченко И.Е. Возраст и палеогеографические условия формирования плейстоценовых озерных отложений у г. Бобруйска //
Доклады НАН Беларуси. 2003. Т. 47, № 5. С. 88–93.
Рылова Т.Б., Савченко И.Е. Растительность и климат межледниковых интервалов плейстоцена Беларуси по данным палинологических исследований //
Літасфера. 2006. № 1 (24). С. 12–26.
Рылова Т.Б., Павловская И.Э., Савченко И.Е. О возрасте плейстоценовых отложений в разрезе Добрая (Восточная Беларусь) // Доклады НАН Беларуси. 1999.
Т. 43, № 6. С. 94–97.
Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси: объяснительная записка. Минск. 2010. 282 с.

27
Санько А.Ф., Величкевич Ф.Ю., Моисеев Е.И., Рылова Т.Б., Савченко И.Е., Кручек С.А. Обнажение Обухово – парастратотип беловежского межледниковья
Беларуси // Літасфера. 2004. № 2 (21). С. 38–51.
Якубовская Т.В., Хурсевич Г.К., Рылова Т.Б. Новые данные о стратотипе беловежского межледниковья // Доклады НАН БССР. 1991. Т. 35, № 3. С. 262–265.
Savchenko I., Pavlovskaya I. Muravian (Eemian) and Early Poozerian (Early Weichselian) sequence at Azarichi section (Eastern Belarus) // Acta Palaeobotanica. 1999.
Suppl. 2. P. 523–527.

В. П. Самодуров1, В. Э. Кутырло2
1
БГУ, 2 ОАО «Белгорхимпром», Минск

МОРФОМЕТРИЯ КЛАСТОГЕННЫХ ПОРОД ЧЕТВЕРТИЧНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ БЕЛАРУСИ

НА ОСНОВЕ АНАЛИЗА ЦИФРОВЫХ ИЗОБРАЖЕНИЙ
Морфометрия зерен является разделом гранулометрии и широко используется в геологии для установления
динамики переноса и отложения кластогенного материала, а также в технологиях, основанных на использовании различных
фракций механогенных осадочных пород. Целью данной работы является обзор современных методов морфометрии и их
применимость к анализу зернистых пород четвертичных отложений Беларуси. Задачей современной цифровой
морфометрии является получение количественных характеристик формы зерен пород по цифровым изображениям пород и
минералов.

Рисунок 1. ─ Схема определения размера частиц по цифровым Рис. 2. Объекты морфометрии Рис. 3. Сферичность и
фотографиям по [1], с изменениями закругленность зерен

Размер зерен. Подходы к определению размера зерен различны, однако, в каждом методе определения размера
зерен форма частиц игнорируется (рис.1). Размер может быть определен как описанная сфера, вписанная сфера,
эквивалентная сфера того же веса или объема и др. Распределение частиц по размерам, выполненное методом анализа
цифровых фотографий не соответствует распределению масс отдельных фракций. Для перевода данных необходимо
рассчитать зерен и определить массы с учетом плотности минералов.
Форма зерен является одним из основных параметров морфометрии. В общем случае форма зерен описывается на
трех уровнях размерности (рис.2). Общая форма зерна, его морфология, представлена параметрами наибольшего
размера. Параметрами среднего размера описываются формы углов и выступов. Структура поверхности изучается с
помощью объектов самого малого размера.
Распространенные параметры описания формы минеральных зерен [4], с дополнениями.
Сферичность (Sphericity) Dc/Dо Отношение диаметра круга Dc, равного площади измеряемого зерна к диаметру Wadell, 1935
описанной вокруг зерна окружности Dо
Изометрчность(Degree of Рс/Ро Отношение периметра Рс вычисленного круга, равного площади измеряемого Wadell, 1935
circularity) зерна к периметру Ро зерна
Сферичность(Roundness) Ao/Ac Отношение площади зерна Ao к площади круга, описанного вокруг зерна Ac Tickell, 1938
Округлость(Roundness/Circ 4πAo/Po2 Отношение площади зерна Ao к квадрату периметра зерна Riley, 1941
ularity)
Формфактор(Formfactor) 4π/Po2 Здесь Po – периметр зерна Karakuş, 2010
Сферичность по вписанной √Di/Dc Корень квадратный из отношения диаметра вписанной в зерно окружности Di к
окружности (Inscribed circle диаметру описанной окружности Dc Riley, 1941
sphericity)
Округлость(Circularity) P2o/Ao Отношение квадрата периметра частицы к площади частицы Blott & Pye 2008
Окатанность(Roundness) Отношение периметра частицы к периметру сглаживающей кривой,
Po/Pconv Janoo, 1998
описывающей частицу
Заполнение(Solidity) Ao/Aconv Отношение площади частицы к площади сглаживающей кривой, описывающей Karakuş, 2010
частицу
Закругленность(Roundness) (∑rj/N)/R Отношение среднего радиуса угловых закруглений rj частицы к радиусу Wadell, 1932
вписанной окружности R. Здесь N – число измеренных угловых закруглений.
Сферичность (Sphericity) _3√(bc/a2) Здесь a – длина частицы, b – ширина частицы, c – высота частицы Krumbein, 1941
Относительное удлинениеMax/Min Отношение длины частицы Max к ее ширине Min Программы
Aspect Ratio (AR) анализа частиц
Удлинение (Elongation) 1-in/Max) Здесь Min – ширина частицы, Max – ее длина Программы
анализа частиц

Основным количественным параметром морфологии является сферичность (sphericity) зерна. Для двухмерных
моделей используется понятие округлости (circularity). Этот параметр описывает степень приближения общей формы зерна
к окружности. Противоположным по смыслу является параметр удлинение (elongation).
Формы углов, закруглений, выступов поверхности описываются на среднем уровне объектов исследования. Для
описания формы углов и выступов используется параметр угловатости или противоположный ему по смыслу параметр
закругленности выступов (roundness). Сферичность и закругленность - независимые параметры, которые являются
следствием единого процесса, характеризующего изменение формы зерна вследствие его истирания. Совместный эффект,
учитывающий сферичность и закругленность, называют окатанностью зерна. Для раздельного определения сферичности и
закругленности используется эмпирический метод Крумбейна (рис. 3). Форму частиц сравнивают с ячейками таблицы, и

28
 затем определяют сферичность и закругленность. Этот подход противоположен методу компьютерного анализа, целью
которого является изначальное раздельное количественное определение сферичности и закругленности, а затем вычисление
эффекта совместного влияния этих параметров – окатанности зерен.
Современная морфометрия кластогенных пород основана на подходах, представленных в классических работах
Ваделла (Wadell), Тикела (Tickell), Крумбейна (Krumbein), а также множества других способах определения
морфометрических параметров (табл.1). Из-за обилия измеряемых параметров, их выбор и использование должно быть
описано в каждой конкретной работе.
Можно видеть, что в некоторых представлениях используется периметр частицы Р. Периметр, в отличие от площади
частицы, плохо определяется по цифровым фотографиям. В зависимости от масштаба и разрешения фотографии,
периметр частиц существенно меняется, в то время как площадь изменяется незначительно. Поэтому сферичность β
обычно определяется отношением площади частицы Ao к площади описанного круга Ac. Закругленность α рассчитывается
как отношение усредненного радиуса закруглений углов и выступов rj к радиусу вписанной окружности R. Окатанность
Ок определяется формулой:
Ок = α.β [1]
Очевидно, что окатанность зерна колеблется в пределах от 0 до 1, а окатанность идеальной сферы равна 1.
Основные морфоструктурные закономерности кластогенных пород четвертичных отложений Беларуси.
Известно, что закругленность выступов и углов растет с увеличением размерности зерен. Частицы алевритовой
размерности и тонкозернистые пески наиболее остроугольны, а минеральные зерна песков средней и грубой размерности –
окатанные. Пески и песчаники четвертичных отложений Беларуси в основном олигомиктовые, полевошпатово-кварцевые,
с примесью обломков пород.
Кварц отличается от остальных минералов повышенной окатанностью. Этот эффект связан не только со
спецификой процессов переноса кластического материала, но и с тем обстоятельством, что исходный кварц
метаморфических пород и гранитоидов характеризуется изначальным ксеноморфным и изометричным обликом
кристаллов. Таким образом, повышенная сферичность кварца – следствие его первичных
характеристик.
Заключение. В настоящее время отмечается бурный процесс совершенствования программ
автоматического морфометрического анализа кластического материала по цифровым
изображениям, однако полной автоматизации этого вида исследований пока не достигнуто.
Применение разных подходов к анализу дает схожие, но несколько разные результаты.
Существенным недостатком морфометрии на основе анализа цифровых фотографий
является игнорирование параметров нижней иерархической ступени морфологии -
структуры поверхности частиц. Из-за этого общий методический подход к морфометрии
кластического материала остается незавершенным.
Рисунок 4 ─ Закругленность и сферичность зерен
1. http://www.malvern.com.uk
2. Mitchell, J. K. & Soga, K. (2005). Fundamentals of soil behavoir. Third edition. Wiley. New Jersey.
3. Krumbein, W. C. and Sloss, L. L. (1963). Stratigraphy and sedimentation. Second edition. Freeman. San Francisco.
4. Rodriguez, J.M., Johansson, J.M.A., Edeskär, T. Particle Shape Determination by Two-Dimensional Image Analysis in Geotechnical Engineering. Nordic Geotechnical
Meeting, May. 09 2012 - May. 12 2012, Copenhagen, Denmark.
5. N. Otsu (1979). «A threshold selection method from gray-level histograms». IEEE Trans. Sys., Man., Cyber. 9: 62-66.
6. Goldich, S.S. J. Geol., 1938, v.46, № 1.

А. Ф. Санько1, Т. Б. Рылова2, К. Ю. Балашов1

1
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь, 2Институт природопользования НАН Беларуси,Минск, Беларусь

ЗУИ – НОВОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ БЕЛОВЕЖСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ В БЕЛОРУССКОМ ПООЗЕРЬЕ

Бурением, проведенным Слуцким филиалом Белорусской геологоразведочной экспедиции, недалеко от г.
Новополоцка (скв. 14, Зуи), были вскрыты подморенные озерные супеси и сапропелиты на глубине 71-79 м. Эти,
несомненно, межледниковые отложения залегают на мелкозернистых песках с включением гравия и гальки, а
перекрываются толщей ледниковых образований с единственным относительно мощным моренным горизонтом.
Интерпретация возраста межледниковых отложений, исходя только из геологических условий залегания, может быть
следующей. Под верхней мореной в Белорусском Поозерье «должны» находиться муравинские межледниковые отложения.
Следовательно, возраст морены можно определить как позерский (валдайский), а возраст межледниковых сапропелитов –
как муравинский (микулинский). Для выяснения истинного возраста сапропелиты, вскрытые скв. 14 (Зуи) в интервале
глубин 71,5–79,6 м, были изучены методом спорово-пыльцевого анализа. На спорово-пыльцевой диаграмме,
представленной на рис. 1, выделены 4 локальные пыльцевые зоны (L PAZ Nvp-1 – Nvp-4) (Nvp – Новополоцк). В общем
составе спектров всех зон доминирует пыльца древесных пород и кустарников – 94–99 %. Пыльцы травянистых растений,
как правило, не более 0,3–1 %, спор – до 6,5 %.

29
 Рисунок 1. ─ Спорово-пыльцевая диаграмма беловежских межледниковых супесей и сапропелитов, вскрытых скв. 14 (Зуи) у
г. Новополоцка Витебской области (анализ выполнен Т.Б. Рыловой)

L PAZ Nvp-1 (гл. 75,5–79,6 м) выделяется по существенному количеству пыльцы термофильных пород (Quercus –
до 24 %, Ulmus – до 15 %, Tilia – до 5 %, Cоrylus – до 23 %, в меньшем количестве представлены Acer – до 1 %, Fraxinus – до
0,5 %, отмечен Ligustrum – 0,5 %). Хвойные породы представлены пыльцой Picea (5–12 %, макс. 20 %), Pinus (P. sylvestris,
реже P. strobus) – 14–23 %, макс.31 %, единично – Taxus. Пыльцы Betula встречено до 27 %, Alnus –до 17 %. Отмечены
пыльцевые зерна Salix, Caprifoliaceae, Vitis, Hedera. Данная пыльцевая зона отвечает региональной пыльцевой зоне (R PAZ)
bl 4 Quercus–Ulmus–Corylus беловежского межледниковья (Рылова, 1998) и соответствует самой теплой фазе
климатического оптимума – распространению широколиственных лесов из дуба, вяза, липы, клена, ясеня c подлеском из
орешника, а также значительному развитию ольшаников.
L PAZ Nvp-2 (гл. 72,75–75,5 м) характеризуется заметным снижением содержания пыльцы термофильных пород:
в верхней части зоны количество пыльцы Quercus составляет 5 %, Ulmus – 1,5 %, Tilia – 2 %, Cоrylus – до 23 %, Alnus – 9 %,
единичны пыльцевые зерна Acer, Fraxinus, Carpinus. Одновременно наблюдается возрастание содержания пыльцы хвойных
деревьев: Picea – до 29 %, Pinus – до 42 %, единично – Larix. Пыльцы Betula – до 21 %. Пыльцевая зона Nvp-2 соответствует
R PAZ bl 5 Quercus–Picea – заключительной фазе климатического оптимума, когда были распространены
широколиственно-хвойные леса с ольхой и орешником.
L PAZ Nvp-3 (гл. 71,75–72,5 м) – отличается преобладанием в составе спектров пыльцы хвойных пород: Pinus – до
55 %, Picea – до 21 %. Количество пыльцы термофильных деревьев еще более сократилось: Quercus – 1–4 %, Ulmus – 0,3 %,
Tilia – 0,5 %, Cоrylus – 0,3 %, Alnus – 3 %. Пыльцы Betula – до 20 %. Рассмотренная зона соответствует R PAZ bl 6 Pinus–
Picea беловежского межледниковья и отвечает фазе развития хвойных (еловых и елово-сосновых) лесов с участием березы,
ольхи и некоторых широколиственных пород, что свидетельствует о снижении теплообеспеченности территории.
L PAZ Nvp-4 (гл. 71,5–71,75 м) – отличительной особенностью данной пыльцевой зоны является доминирование
пыльцы Pinus – до 74 %, Picea – до 18 % и Betula – до 23 %, а также отсутствие пыльцевых зерен термофильных пород.
Локальная пыльцевая зона Nvp-4 отвечает R PAZ bl 7 Pinus–Picea–Betula беловежского межледниковья, соответствующей
распространению на территории исследований хвойных елово-сосновых и смешанных хвойно-мелколиственных лесов.
Полученная спорово-пыльцевая диаграмма обладает всеми основными признаками, характерными для диаграмм
беловежского межледниковья (борковского теплого интервала, согласно стратиграфической схеме четвертичных
отложений Беларуси (Стратиграфические схемы…, 2010): выявленным составом палинофлоры, последовательностью
пыльцевых зон, которые вполне соответствуют региональным пыльцевым зонам bl 4 – bl 7 беловежского межледниковья,
значительным преобладанием пыльцы дуба и вяза среди широколиственных пород в климатическом оптимуме,
отсутствием пыльцы граба, что позволяет сделать вывод о формировании изученных отложений на протяжении второй
половины климатического оптимума и заключительных фаз древнейшего межледниковья плейстоцена Беларуси.
Определение беловежского возраста межледниковых отложений в скв. 14 (Зуи) позволяет по-иному
интерпретировать возраст перекрывающей их морены и, в целом, реконструировать обстановку и последовательность
седиментации озерных отложений иллюстрирует геологический профиль, проходящий по левобережью р. Западная Двина
(рисунок 1) отложений в окрестностях рассматриваемого древнего водоема.

30
 1 – песок, 2 – моренные супеси и суглинки,3 - глина, 4 – песок, гравий, галька, 5 - 6 –
место бурения и номер скважины, 7 – интервал отложений, в котором выполнен
спорово-пыльцевой анализ, 8 – геологические индексы
1 – реки и озера; 2 – населенные пункты; Рисунок 2. ─ Геологический профиль, иллюстрирующий условия залегания
3 – автодороги (а), железные дороги (б); беловежских межледниковых отложений в скв. 14 (Зуи) у г. Новополоцка Витебской
4 – скважины, их номера и линия профиля области
Рисунок 1. ─ Местоположение скв. 14,
вскрывшие древнеозерные отложения
Величкевич Ф.Ю., Хурсевич Г.К., Рылова Т.Б., Литвинюк Г.И. К стратиграфии среднего плейстоцена Беларуси // Стратиграфия. Геологич. корреляция. 1997.
Т. 5, №4. С. 68-84.
Рылова Т.Б. Биостратиграфическое расчленение беловежского и александрийского межледниковых горизонтов плейстоцена на территории Беларуси / Т.Б.
Рылова // Докл. НАН Беларуси. – 1998. – Т. 42, № 4. – С. 114–117.
Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси: Объяснительная записка.– Минск. – 2010. – 282 с.

А. Ф. Санько
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЧЕТВЕРТИЧНОЙ ГЕОЛОГИИ БЕЛАРУСИ: СТРАТИГРАФИЯ,

ГЕОХРОНОЛОГИЯ, ПАЛЕОГЕОГРАФИЯ

Четвертичные отложения Беларуси считаются

эталонными на Русской равнине. Они отличаются
стратиграфической полнотой, максимальными мощностями,
разнообразием генетических типов и фаций, проявлениями
гляциотектоники, наличием большого количества ледниковых
переуглублений, широким распростанением межморенных
межледниковых отложений, свидетельствующих о резких
колебаниях климата. На территории Беларуси четвертичные
ледниковые покровы достигали максимальных размеров,
затем ледник таял, оставляя после себя комплекс ледниковых
и водно-ледниковых отложений. Прогрессирующее с
остановками потепление приводило к очередному
межледниковью. Динамическая, быстро меняющаяся
природная обстановка приводила к миграции растительного и
животного мира, увеличенным темпам эволюции, что является
прекрасной основой для климатостратиграфических и
биостратиграфических (микроэволюционных) построений.
В изучении четвертичной толщи и реконструкции
событий в ледниковой истории сделано немало. Здесь уместно
назвать имена выдающихся геологов-четвертичников,
создавших свои школы и внесших заметный вклад в познание
четвертичной истории Беларуси. Это Н.Ф. Блиодухо, М.М.
Цапенко, Г.И. Горецкий, К.И. Лукашев, Л.Н. Вознячук, Э.А.
Левков, Ф.Ю. Величкевич.
Наряду с достижениями в области четвертичной
геологии немало проблем. На данном этапе основная
проблема организационная. В Беларуси отсутствует
подразделение, которое могло бы планомерно исследовать
четвертичные отложения, работать в области геологии и
поисков полезных ископаемых. Такая ситуация чревата
неквалифицированному, порой хищническому отношению к

31
четвертичным отложениям как полезному ископаемому и современному ландшафту. Отсутствие контроля со стороны
ученых ведет к уничтожению таких примечательных форм рельефа как озы, камы, камовые террасы, а также валунов, озер,
малых и средних рек, и, как правило, несанкционированному использованию строительных материалов.
Статус квартера и снижение его нижней границы. Эти, в основном, международные проблемы чрезвычайно
актуальны и для Беларуси. Еще совсем недавно, на рубеже XX и XXI веков, шла дискуссия о понижении ранга и
возможности включения четвертичной системы в состав неогена. Решительное возражение со стороны геологов
четвертичников ряда европейских стран, включая Беларусь, возымели действие. Для геологов Беларуси сама постановка
проблемы показалась некорректной – отложения квартера имеют здесь самое широкое распространение и резко отличаются
от неогеновых образований сменой формации.
Дискуссия о статусе и объеме четвертичной системы формально завершилась с ратификацией в 2009 г.
рекомендаций Международной комиссии по стратиграфии ИНКВА о понижении подошвы плейстоцена до нижней
границы яруса гелазия. Таким образом, из плиоцена в плейстоцен был перемещенцелый ярус, что привело к существенному
увеличению объема четвертичной системы за счет изменения уровня ее нижней границы с 1,8 до 2,6 млн лет.
По-разному было воспринято решение об увеличении объема специалистами квартера и неогена. Тем ни менее в
многих европейских странах, включая Россию, появились новые стратиграфические шкалы квартера с измененной нижней
границей. Вариант такой стратиграфической шкалы предлагается и для четвертичных отложений Беларуси (таблица).
Понижение границы четвертичной системы в Беларуси рационально осуществить за счет включения в ее состав
дворецкого горизонта плиоцена, придав ему ранг надгоризонта. Отложения дворецкого горизонта в его стратотипе разрезе
Дворец Речицкого района имеют положительную намагниченность, соотносимой с субзоной Олдувей Международной
магнитостратиграфической шкалой (Стратиграфические схемы…, 2010). Ольховские отложения дворецкого надгоризонта
содержат остатки растений Selaginella selaginoides S. Tetraedra – типичных представителей гляциоплейстоцена, что
свидетельствует о их формировании во время значительного похолодания (Якубовская и др., 2007).
Гомельский надгоризонт. Отложения гомельского надгоризонтаисследованы слабее других подразделений
плейстоцена. Это связано с их спорадическим распространением и длительное время существовавшем представлении о
плиоценовом возрасте. Первые попытки стратиграфического расчленения толщи, предпринятые Л.Н. Вознячуком и Т.В.
Якубовской, позволили обособить в ней четыре горизонта – вселюбский, ельнинский, рогачевский и жлобинский.
Ожидается, что стратиграфия этой толщи в будущем подвергнется существенным изменениям.
Проблемы гляциоплейстоцена. Гляциоплейстоцен – эпоха ритмического чередования межледниковых и
ледниковых обстановок среднего и верхнего плейстоцена. Гляциоплейстоцен Беларуси включает следующие семь пар
тесно связанных между собой ритмов (оледенение + межледниковье): 1) варяжско-ружанский, 2) наревско-корчевский, 3)
ясельдинско-беловежский, 4) нижнинско-могилевский, 5) березинско-александрийский, 6) днепровско-муравинский и 7)
поозерско-муравинский. Продолжительность одного ритма в гляциоплейстоцене составляет 100±10 тыс лет (70-90 тыс лет
приходится на оледенение и 15-20 тыс лет – на межледниковье). Исходя из такой раскладки, возраст нижней границы
среднего плейстоцена (0,781 млн лет) выглядит весьма убедительно. Обратим внимание, на тот факт, что взаимосвязи
отложений и природной среды у межледниковья с предшествующим ледником (оледенением) были гораздо более
прочными, чем с последующими гляциалами. Например, отложения голоцена в Беларуси начали накапливаться через 7-8
тыс лет после того, как территорию покинул поозерский ледник. Интервал времени между окончанием муравинского
межледниковья и появлением поозерского ледника был на порядок больше.
Известно, что толща отложений гляциоплейстоцена изобилует перерывами в осадконакоплении,
гляциотектоническими нарушениями, отторженцами подстилающих пород девона, мела, более древних четвертичных
отложений. Во многих местах она подверглась экзарации и размыву с образованием глубоких ложбин ледникового
выпахивания и размыва, а также речных долин, заполненных более молодыми осадками. По этих и других причинах
последовательности в накоплении отложений часто нарушена. Ледниковые отложения в разрезах конкретных скважин, как
правило, представлены неполным набором мореных горизонтов. В связи с этим, методика подсчета морен сверху вниз,
которой пользуются многие производственные организации при характеристике и расчленении четвертичной толщи
неприемлема. Она заведомо ошибочна. Возраст межледниковых отложений, а, следовательно, и подстилающей ее морены
может определяться с помощью палеонтологических и современных геохронологических методов. Исследования,
проведенные белорусскими геологами-четвертичниками, показали, что на территории региона распространение имеют
морены пяти оледенений – наревского, ясельдинского, березинского, днепровского и поозерского. Отложения варяжского
и нижнинского ледниковых горизонтов представлены здесь лишь перигляциальными осадками, что позволяет сопоставлять
их с эпохами «малых» оледенений, ледниковый край которых не достигал территории Беларуси.
Проблема сожской морены. Эту проблему можно назвать инерционной. По инерции сожскую морену,
залегающую с поверхности в средней полосе Беларуси, выделяют и характеризуют в качестве отдельного
«самостоятельного» горизонта, исходя из стратиграфической схемы четвертичных отложений 1981 г. (Решения…, 1981).
Некоторое основание для этого предоставляет и стратиграфическая схема четвертичных отложений 2010 г., в которой
сожские отложения рассматриваются в качестве подгоризонта в составе припятского горизонта. Рассуждают, при этом,
приблизительно так. Если сожская морена залегает с поверхности, значит, нижележащая морена днепровская, а под
днепровской мореной должна находиться березинская морена. Такие рассуждения, далекие от научного подхода, ведут
стратиграфическое расчленение четвертичных отложений в тупик. Исключение из стратиграфической схемы 2010 г.
шкловского горизонта автоматически ведет к изъятию и сожского горизонта. Для того чтобы ошибки не повторялась, из
стратиграфических схем следует удалить оба горизонта, вернувшись к старому пониманию термина «днепровское
оледенение».
Решения межведомственного регионального стратиграфического совещания по разработке унифицированных стратиграфических схем Белоруссии /
Межведомств. стратиграф. ком. СССР, 1981.— Л., 1983.— 136 с.
Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси: объяснительная записка / С.А. Кручек, А.В. Матвеев, Т.В. Якубовская и др.
- Минск: ГП «БелНИГРИ», 2010. 282 с.
Якубовская Т.В., Литвинюк Г.И.. Савченко И.Е., Жуковская Т.В. Палеоботанические метки геологической летописи в отложениях неогена и плейстоцена у
п.г.т. Зельва Гродненской области // Лiтасфера, 2007. № 1 (26). С. 40–54.

32
 А. Н. Сенько
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

РУКОВОДЯЩИЕ КРИСТАЛЛИЧЕСКИЕ ВАЛУНЫ СОЖСКОЙ И ПООЗЕРСКОЙ МОРЕН

ГРОДНЕНСКОЙ ВОЗВЫШЕННОСТИ
Изучение руководящих кристаллических валунов необходимо для реконструкции направления движения и путей
ледниковых потоков, определения питающих провинций и получения сведений о динамике ледников. В данной статье
рассматриваются особенности петрографического состава руководящих валунов сожской и поозерской морен на
территории Гродненской возвышенности.
Руководящие кристаллические валуны разновозрастных морен относятся к следующим питающим провинциям: 1)
Северной Швеции (кварцевые порфиры и граниты из районов Ально и Родо); 2) Средней Швеции (кварцевые порфиры и
порфириты из области Даларне, стокгольм-гранит); 3) Аландским островам (граниты, кварцевые порфиры, гранофиры,
рапакиви); 4) дну Балтийского моря (кварцевые порфиры и порфириты); 5) юго-западной Финляндии (мелкоовоидный
гранит рапакиви); 6) средней части Южной Финляндии (уралитовые порфириты) (Астапова, 1987).
В сожской морене в пределах Гродненской возвышенности и соседних территорий выявлено преобладание среди
валунов пород шведско-балтийского региона сноса, Аландских островов (около 50 % от руководящих), эффузивных пород
северной и средней Швеции, дна Балтийского моря. Незначительная доля пород принесена из юго-западной Финляндии.
Вместе с руководящими кристаллическими валунами установлены также валуны осадочных пород: разноцветных
кварцевых и аркозовых йотнийских песчаников, серых нижнепалеозойских известняков и девонских доломитов.
Особенностью сожской морены Гродненской возвышенности является отсутствие пород Выборгского массива,
гогландских кварцевых порфиров, уралитовых порфиритов, широко представленных в центральной части Беларуси
(рисунок 1).
Среди руководящих кристаллических валунов в поозерской морене Гродненской возвышенности по данным С.Д.
Астаповой (1987) определены породы: 1) дна Балтийского моря (красный и бурый кварцевый порфир, балтийский
мандельштейн); 2) Аландских островов (рапакиви Мариенхамна, кварцевый порфир); 3) шведские породы (даларнские
порфиры, сиенитовый порфир, катилла-порфир, кварцевые порфиры Бредвада, Хедена и Асена); 4) юго-западной
Финляндии и Ботнического залива (граниты Пярние, Ханко, Нистад, Леллайнен, Вехмаа, хельсинкит, уралитовый
порфирит Таммела, оливиновые диабазы Сатакунта, ботнический кварцевый порфир и гранофир); Юго-Восточной
Финляндии (выборгиты) (рисунок 2).
Северная Швеция

Средняя Швеция

1,52 3,4 11,5 Аландские острова

3 16,8
3,9 3 Аландские острова и дно
Балтийского моря дно Балтийского моря
10 Западная Финляндия 10
Среднея Швеция Юго-Западная Финляндия
44
Юго-Восточная Финляндия 54,8 Средняя часть Южной
Финляндии
Ботнический залив
Юго-Восточная Финляндия
31,1 Северная Швеция и Карелия
Рисунок 2. ─ Состав руководящих валунов
Рисунок 1. ─ Состав руководящих валунов сожской морены поозерской морены, %
Гродненской возвышенности, % (Шемпель, 1979)

Присутствие в сожской морене валунов Шведско-Балтийского региона сноса указывает на северо-западное

направление движения ледника. Северо-западные и северные ориентировки длинных осей валунов подтверждают этот
вывод. Направление движения поозерского ледника практически не отличается от сожского. Приведенные данные
свидетельствуют о том, что основная масса льда в поозерское время двигалась через Балтийскую котловину с северо-
северо-запада или с севера-запада, о чем также свидетельствует ориентировка длинных осей валунов.
Астапова С.Д. Руководящие валуны краевых ледниковых образований Белорусской гряды // Доклады АН БССР. 1987. Т. 31, № 8. С. 747-750.
Шэмпель Р.В. Петраграфiчны склад валуноў сожскай марэны на Гродзенскiм узвышшы. Мiнск, 1979. – С. 147-152.

Е. А. Сиренко
Институт геологических наук НАН Украины, Киев,Украина,

ЗНАЧЕНИЕ ПАЛИНОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ДЛЯ СТРАТИФИКАЦИИ СУБАЭРАЛЬНЫХ

ЭОПЛЕЙСТОЦЕНОВЫХ И НИЖНЕНЕОПЛЕЙСТОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ УКРАИНЫ
В континентальном плейстоценовом разрезе платформенной Украины наиболее широко представлены
субаэральные отложения, получившие значительное распространение в пределах всех крупных тектонических структур –
Днепровско-Донецкой (ДДВ) и Причерноморской впадин, Украинского щита (УЩ), Донецкого складчатого сооружения и
частично − Волыно-Подольской плиты. Общей особенностью строения разрезов перечисленных структур является
ритмичное чередование ископаемых почв, сформировавшихся во время теплых климатических фаз, и лессов,
образовавшихся на протяжении холодных этапов.
Учитывая особенности строения субаэральных образований, ведущим при их стратификации является
палеопедологический метод. В то же время, согласно современному уровню требований к стратиграфической основе
геолого-съемочных работ, при составлении и усовершенствовании стратиграфических схем фанерозойских отложений

33
Украины обязательным является использование результатов палеонтологических методов исследований. Однако
применение биостратиграфических методов для стратификации лессово-почвенных отложений затруднено, поскольку
ископаемые почвы и лессы, в отличие от аквальных и субаквальных отложений, заметно обеднены органическими
остатками, среди которых самыми представительными являются пыльца и споры древних растений. В связи с чем, спорово-
пыльцевой анализ, среди палеонтологических методов, наиболее эффективен при стратиграфических построениях и
корреляционных сопоставлениях субаэральных отложений.
До недавнего времени в Украине спорово-пыльцевой анализ широко использовался преимущественно для
палеогеографических реконструкций и практически не применялся для стратиграфических целей. Слабо была разработана
методическая основа палиностратиграфии плейстоценовых отложений.
Наибольшие проблемы возникают при стратификации и корреляции плейстоценовых отложений разрезов,
находящихся во внеледниковой зоне из-за отсутствия четкого стратиграфичеcкого репера – морены. Заметно усложняет
стратиграфические построения и корреляционные сопоставления также неполнота разрезов, обусловленная различиями
палеогеографических и тектонических условий формирования неоплейстоценовых отложений в пределах отдельных
регионов Украины. Это проявилось в редукции лессовых горизонтов либо сокращении их мощностей в разрезах УЩ и
Донбасса, что заметно затрудняет проведение границ между звеньями (в частности, нижний – средний неоплейстоцен), а
также усеченном строении педогоризонтов. Зачастую педогоризонт представлен лишь почвой раннего, или чаще всего
позднего оптимума педогенеза, а почвы начальной и заключительной стадий отсутствуют.
Для многих разрезов УЩ очень актуальной является проблема установления границы между нижне- и
средненеоплейстоценовыми отложениями в случаях, когда тилигульский лесс, разделяющий лубенский педогоризонт
нижнего неоплейстоцена и завадовский педогоризонт среднего − отсутствует. По палеопедологическим данным почвы
верхней части лубенского педогоризонта близки к почвам нижней части завадовского педогоризонта, что заметно
усложняет проведение границы между ними.
Стратификация разрезов лессово-почвенной формации по палинологическим данным вызывает заметные
сложности. Помимо неполноты разрезов, они обусловлены также локальным характером спорово-пыльцевых спектров из
субаэральных отложений, зависимостью их состава от палеогеоморфологических условий расположения разрезов, а также
почвенно-растительной зональности.
В составе комплексов, характеризующих отложения эоплейстоцена и нижнего неоплейстоцена, в отличие от
таковых среднего и верхнего, отсутствуют заметные различия между соотношениями основных групп пыльцы в составе
спектров почвенных и лессовых горизонтов. Изменения прослеживаются преимущественно на уровне экологической
структуры комплексов.
В связи с вышеизложенным важным вопросом при палинологических исследованиях отложений лессово-почвенной
формации является выбор критериев для интерпретации материалов с целью использования их для стратиграфических
построений.
На основании анализа результатов детальных палинологических исследований эоплейстоценовых и
нижненеоплейстоценовых отложений в десяти разрезах, расположенных в пределах Центрального Донбасса,
Днепровско-Донецкой впадины, южной, центральной и северной частей Украинского щита, Волыно-Подольской плиты,
а также обширных литературных материалов нами предложено семь критериев для палиностратиграфии
верхнеплиоценовых-нижненеоплейстоценовых отложений Украины (Сіренко,2011). В основу палиностратиграфии
плейстоценовых отложений Украины положены закономерности смены экологического состава растительных
группировок на протяжении плиоцена − раннего неоплейстоцена, происходившие под воздействием климатических
флуктуаций. Под влиянием климатических сукцессий постоянно происходили изменения в составе растительных
сообществ, преимущественно за счет смены соотношений в их составе растений различной экологической
приуроченности. Амплитуда таких изменений была весьма значительной, что приводило к формированию широкого
спектра ценозов − от широколиственно-хвойных и сосново-широколиственных до лугово-степных. Анализировались
соотношения в составе спорово-пыльцевых спектров пыльцы растений различной экологической приуроченности:
гигрофилов и ксерофилов, термофилов и холодоустойчивых форм.
Наиболее важными из установленных критериев являются степень участия и таксономическое разнообразие в
составе СПК пыльцы широколиственных и термофильных пород, а также установление хронологической
последовательности смены состава СПК и подкомплексов в разрезах, отражающей основные направления развития
растительности.
Необходимо отметить, что вследствие сокращенной мощности педогоризонтов, а также редукции отдельных
лессовых горизонтов в разрезах ряда регионов Украины затруднено использование для сопоставления одновозрастных
отложений критерия «сходства пыльцевых диаграмм», получившего широкое применение при изучении аквальных
плейстоценовых отложений и торфяников.
С целью корреляционных сопоставлений использован климатостратиграфический метод (Степанов, 1979),
основанный на выявлении влияния климатических изменений (температурного режима и влажности) на состав
растительного покрова. Установлено, что общая направленность развития растительности и последовательность ее
изменения под воздействием климатических условий в пределах одной флористической провинции едины. Этот метод
широко используется в палинологических исследованиях при корреляции разнофациальных неогеновых и плейстоценовых
отложений (Жежель, 1990).
В результате проведенных исследований установлено четыре спорово-пыльцевых комплекса, характеризующих
отложения эоплейстоцена и пять СПК − отложения нижнего неоплейстоцена платформенной Украины. Проведенные
исследования показали, что для описанных СПК из отложений каждого климатолита, несмотря на ряд региональных
различий, существует свой набор особенностей, а также характерных таксонов и прослежена своя последовательность
смены подкомплексов, которая выдерживается для одновозрастных отложений всех разрезов вне зависимости от их
географического и геоморфологического положения. Очень четко также для всех изученных разрезов выдерживаются
закономерности смены состава комплексов во времени. Установленные закономерности и позволяют использовать их для
стратиграфических и корреляционных построений.
Полученные материалы дали возможность более полно обосновать выделение стратонов усовершенствованной
Стратиграфической схемы четвертичных отложений Украины. Так, в Стратиграфической схеме четвертичных отложений
1993 года (Стратиграфические схемы, 1993) палинологические материалы представлены очень обобщенно – для каждого
климатолита графически показан лишь состав растительных группировок, что значительно усложняет использование таких
данных для стратиграфических и корреляционных построений. По нашему мнению, более показательным является
приведение для характеристики каждого климатолита отличительных особенностей СПК, с указанием типа комплекса,
состава наиболее характерных таксонов, а также – термофильных неогеновых реликтов.

34
Жежель О.Н. Палинологические исследования четвертичных отложений // Практическая палиностратиграфия. Л.: Недра, 1990. С. 202-220.
Степанов Д.Л., М.С. Месежников Общая стратиграфия (принципы и методы стратиграфических исследований). Л.: Недра, 1979. 423 с.
Стратиграфические схемы докембрия и фанерозоя Украины // Под ред. Д.Ф. Володина. К.: Геопрогноз, 1993.
Сіренко О. Палінологічні критерії стратиграфічного розчленування відкладів верхнього пліоцену-нижнього неоплейстоцену платформної України //
Палеонтологічний збірник. Львів, 2011. № 43. С.23-28.

А. Г. Стельмах
Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека, Ташкент, Узбекистан
ГЕОМАГНИТНЫЕ СОБЫТИЯ ГОЛОЦЕНА В РАЗРЕЗАХ ЧИРЧИК-АХАНГАРАНСКОГО РЕГИОНА
Проблема геомагнитной структуры ортохрона Брюнес, временной объем которого составляет последние 0,73 млн.
лет обсуждается в литературе в течение многих лет. Начиная с середины 60-х годов XX века и в последующие годы, в
ортохроне Брюнес были установлены различные по продолжительности кратковременные отклонения геомагнитного поля
продолжительностью от нескольких тысяч лет до 15 тыс. лет, такие как Моно (26-28 тыс. лет), Лашамп (35-40 тыс. лет),
Блейк (105-115 тыс. лет), Ямайка (~260 тыс. лет) и др. Кроме того, предложено несколько палеомагнитных шкал с
расположением экскурсов, из которых наиболее полные приведены в ряде работ Г.А. Поспеловой (Поспелова, 1999;
Поспелова, 2000). Проанализированный материал по геомагнитным кратковременным отклонениям, записанных в
океанических и континентальных отложениях, определяет, что в ортохроне Брюнес возможны до 17 геомагнитных
экскурсов (Салтыков, 2002).
В настоящее время в международной шкале геомагнитной полярности за 2012 г. самым молодым кратковременным
отклонением является экскурс Гетеборг, прослеживаемый на временном рубеже 10000-15000 лет. Российские
исследователи выделяют также экскурс Этрурия, датируемый 2800 лет назад, и Соловки, датируемый 6000 лет назад,
требующие подтверждения (Бахмутов, 2004; Бахмутов, 2006).
В связи с этим, большой интерес представляют результаты палеомагнитного исследования континентальных
голоценовых отложений Чирчик-Ахангаранского региона Узбекистана.
На рассматриваемой территории голоценовые отложения широко распространены и литологически
характеризуются отчётливо выраженной слоистостью: верхние горизонты представлены чередующимися прослоями
суглинков и супесей лёссовидного облика с линзами мелкозернистого песка и глины, а в основании залегают обычно
грубозернистые породы – пески с линзами супеси и гравия, гравий с включением обломков мергеля и отдельных галек.
Голоценовые отложения поймы и первой надпойменной террасы рек Чирчик и Ахангаран ограничены рамками русла и
представлены от суглинков до песка и галечников включительно.
Для установления геомагнитных событий голоцена был проведен сплошной отбор палеомагнитных образцов и
образцов-дублей с каждого уровня опорных разрезов. При этом больше изучены террасовые разрезы и незначительно
склоновые и водораздельные. Тем не менее, были охвачены все генетические и литологические разновидности пород,
пригодных для палеомагнитного изучения.
Палеомагнитные лабораторные измерения образцов проводилась по стандартной методике. Образцы подверглись
измерению естественной остаточной намагниченности (ЕОН) и магнитной восприимчивости (МВ). В ходе лабораторных
исследований для выделения стабильной компоненты из суммарного вектора ЕОН в образцах применялись также
магнитные чистки: переменным магнитным полем и температурой.
Температурная чистка, которой было подвергнуто почти 100% всей коллекции, проводилась до температур (300-
700) °С с шагом (50-100) °С. При этом разрушение нестабильной компоненты вектора ЕОН в породах наблюдалось при
температурах (100-300) °С.
Магнитная чистка переменным магнитным полем (h-чистка) для 80% коллекции проводилась до (300-600)э с шагом
(50-100)э. Для исследованных отложений область разрушения нестабильной компоненты вектора ЕОН чаще всего
располагалась в интервале (100-300)э. Магнитные чистки позволили определить в исследуемых породах стабильную
компоненту вектора ЕОН.
В целом, установлено, что ЕОН голоценовых отложений Чирчик-Ахангаранского региона изменяется в широких
пределах (2,0-52,0)·10-6СГС при среднем значении ЕОН равном 24,0·10-6СГС, а МВ варьирует в пределах (12,0-90,0)·10-
6
СГС при среднем значении МВ равном 30,0·10-6СГС. При этом отмечается, что с начала голоценовой эпохи ЕОН
уменьшается от 52,0·10-6СГС до 2,0·10-6СГС, а МВ увеличивается от 12,0·10-6СГС до 90,0·10-6СГС. Увеличение МВ
объясняется укрупнением фракции ферромагнитных минералов. Низкие значения ЕОН соответствуют периодам
кратковременного отклонения геомагнитного поля.
Отображение геомагнитной структуры в намагниченности голоценовых отложений рассматриваемого региона
показывает, что отложения второй надпойменной террасы в пределах реки Чирчик намагничены по направлению
современного магнитного поля Земли (среднее значение склонения равно 35°; среднее значение наклонения равно 58°).
Однако в верхней части пролювиальных и делювиальных лёссово-почвенных отложений в нескольких разрезах установлен
кратковременный полярный экскурс (максимальное значение склонения равно 178°; максимальное значение наклонения
равно 38°). Отложения поймы и первой надпойменной террасы, сложенной в верхней части аллювиальными суглинками,
намагничены по направлению современного магнитного поля Земли (среднее значение склонения равно 5°; среднее
значение наклонения равно 58°).
При палеомагнитном изучении голоценовых отложений в пределах реки Ахангаран только в одном разрезе в
делювиальных суглинках был установлен кратковременный обратный эпизод геомагнитного поля (среднее значение
склонения равно 180°; среднее значение наклонения равно -58°). Здесь отложения поймы и первой надпойменной террасы
также намагничены по направлению современного магнитного поля (максимальное значение склонения равно 5°;
максимальное значение наклонения равно 58°).
Наряду с речными отложениями рек Чирчик и Ахангаран изучены голоценовые толщи предгорных шлейфов,
мощность которых не превышает 3 м. Палеомагнитное изучение показало, что данные отложения намагничены так же, как
террасовые отложения, главным образом, по направлению современного магнитного поля Земли. Однако, в зоне прямой
полярности зафиксирован один полярный эпизод геомагнитного поля (среднее значение склонения равно 186°; среднее
значение наклонения равно -52°).
В общем, на примере палеомагнитного изучения разрезов Чирчик-Ахангаранского региона в геомагнитной
структуре голоцена установлены один экскурс, возраст которого определен в 7800 лет, и два эпизода – 5700 лет и 1600 лет
(Стельмах, 2010).
Поспелова Г.А., Шаронова З.В. Напряженность геомагнитного поля 53-22 тыс. лет назад // Физика Земли. 1999. № 9. С. 74-83.

35
Поспелова Г.А. Экскурсы геомагнитного поля хрона Брюнес и глобальные климатические изменения // Физика Земли. 2000. № 8. С. 3-14.
Салтыков В.Ф., Поспелова Г.А. Уточнение возраста геомагнитных экскурсов хрона Брюнес // Проблемы геологии Европейской России: Тез. докл. Всерос.
науч.-прак. конф. 29-31 октября 2002. Саратов, 2002. С. 53-54.
Бахмутов В.Г. Связь вариаций геомагнитного поля с палеоклиматическими изменениями в центральной и Северной Европе за последние 12500 лет //
Геофизический журнал. 1999. № 4. С. 40-58.
Бахмутов В.Г. Палеовековые геомагнитные вариации. Киев: Наук. думка, 2006. 296 с.
Стельмах А.Г. Магнитостратиграфия голоценовых отложений бассейна реки Чирчик: Автореф. дис. … канд. геол.-мин. наук. Ташкент: НУУз, 2010. 26 с.

Н. Г. Судакова, А. И. Введенская, Г. М. Немцова

Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова, географический факультет, г. Москва, Россия

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К ГЕОЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ОЦЕНКЕ УСТОЙЧИВОСТИ МОРФОЛИТОСИСТЕМ

РУССКОЙ РАВНИНЫ
Изучение истории развития плейстоценового рельефо- и осадкообразования имеет важное научное и практическое
значение, способствуя достижению более достоверной оценки состояния геоэкологической устойчивости окружающей
среды с учетом как палеогеографического развития геосистем, так и тесно связанных с ним современных экзогенных
процессов (Судакова и др., 2010). Региональные особенности морфолитогенеза предопределены сложным взаимодействием
зонально-географических и провинциально-геологических системообразующих факторов: орографии и геологического
строения подстилающей поверхности, динамико-генетической специфики, ландшафтно-географических условий.
Выявление региональных пространственных и временных закономерностей формирования морфолитосистем с целью
прогнозирования геоэкологической напряженности особенно актуально для древнеледниковой области Русской равнины,
неоднородной в геологическом, неотектоническом, геоморфологическом, стратиграфическом и ландшафтном отношении,
что требует системной организации комплексного исследования.
Поиск закономерностей региональных особенностей морфолитосистем осуществляется с помощью литолого-
геоморфологических карт, составленных по разновозрастным палеогеографическим срезам от морфолитоструктур
коренного основания до проявляющихся современных экзогенных процессов (Палеогеографические закономерности..,
2013; Судакова и др., 2008; 2010). Важным звеном в геоэкологической оценке устойчивости морфолитосистем является
анализ особенностей геологического строения подстилающей поверхности. Формирование морфолитоструктур коренного
основания в значительной мере предопределено литологией пород. В частности, положительные морфолитоструктуры
обусловлены участием в их строении прочных известняков и доломитов карбона. Морфолитоструктуры коренного
основания, в свою очередь, определяют структуру и динамику ледниковых покровов, оказывают влияние на экзарационно-
аккумулятивные и другие экзогенные процессы, суммарно влияющие на степень устойчивости морфолитосистем Русской
равнины. В результате фундаментального исследования морфолитосистем установлены: а) геологическая и орографическая
унаследованность; б) субширотная палеогеографическая зональность в связи с разновозрастными ледниковыми покровами;
в) ландшафтно-географическая зависимость интенсивности экзогенных процессов. Наряду с пространственной
дифференциацией характерных показателей отчетливо прослеживаются тенденции их возрастной изменчивости –
ритмичность и направленность.
В качестве конструктивного методологического подхода к решению проблем региональных особенностей
морфолитосистем предложено комплексное эколого-палеогеографическое районирование территории на основе
установленных пространственно-временных закономерностей развития геосистем. На составленной для обширной
территории обобщающей карте (Судакова и др., 2008) с учетом геологических, тектонических, геоморфологических и
палеогеографических факторов выделены и комплексно охарактеризованы единицы районирования: палеогеографические
разновозрастные зоны, 8 провинций, 21 область. В таблице приведена с сокращениями классификационная легенда к карте
эколого-палеогеографического районирования с результирующей порайонной экспертной оценкой геоэкологической
устойчивости морфолитосистем в трехбалльной шкале.
Порайонная геоэкологическая оценка характеризует регионы с различной устойчивостью. Из анализа карты следует,
что наиболее стабильное состояние устойчивости окружающей среды (2-3 балла) свойственно областям, отличающимся
мощными ледниковыми аккумуляциями на слабо расчлененной равнине, преимущественно в тылу границы московского
оледенения (провинции IV, VI - область 11). Относительно низкая природная устойчивость (1-2 балла) характерна для СЗ
областей с неглубоким залеганием карстующихся пород и изменчивым строением и мощностью рыхлых отложений (II
провинция). Невысокая геоэкологическая устойчивость на юго-восточной окраине зоны покровных оледенений
обусловлена активными эрозионно-денудационными процессами, наличием мощного лёссового покрова с просадочными
явлениями (области 17, 18, 19) (см. таблицу).
Таким образом, системная организация районирования с использованием определенных преимуществ комплексного
эколого-палеогеографического районирования при выявлении пространственно-временных закономерностей изменчивости
показателей геосистем позволяет получить интегральную адресную оценку их устойчивости. Проведенное сопряженное
изучение территориального разнообразия морфолитоструктур в их развитии повышает надежность оценок
геоэкологического состояния природного комплекса, позволяет получить интегральные и адресные оценки возможных
последствий чрезвычайных природных и техногенных ситуаций.
Системный анализ морфолитогенеза на основе комплексного эколого-палеогеографического районирования с
полным основанием можно рассматривать в качестве перспективного палеогеографического направления геоэкологических
исследований и рационального природопользования.
Таблица - Региональные подразделения эколого-палеогеографического районирования Русской равнины
Факторы формирования
Устойчиво
Единицы районирования морфолитосистем
сть
Мощность Преобладаю
Абс. отметки морфолито
четвер щие
поверхно систем (в
ПГ зоны Провинции Области тичного экзогенные
сти (м) баллах)
покрова (м) процессы
I. Валдайско-Вепсовская-
os - kl
возвышенность на 1. Ледниковая холмисто-грядовая возвышенность 250-310 20-60 К, Б 2
карбоновом плато

36
 II. Белозерская равнина на 2. Моренно-зандровая равнина
120-250 20-60 К, Б 1-2
палеозойском основании с краевыми грядами
III. Онего-Сухоно- 3. Воже-Кубенская озерно-ледниковая ложбина 100-150 10-50 Б, С 2
Двинское плато на
4. Харовско-Верхневагская ледниковая возвышенность 150-250 10-50 С, Б, К 2
пермском основании
IV. Плато Северные Увалы
на пермо-триасовом 5. Ледниково-эрозионное плато 150-260 20-100 С, К 2-3
основании
ms
6. Вяземско-Уваровская ледниково-эрозионная
V. Вяземская 250-320 60-100 С 2
возвышенность
возвышенность на
7. Угринская моренно-зандровая равнина 150-200 20-50 С, О, К 2
палеозойско-мезозойском
8. Спас-Деменская ледниковая возвышенность и
основании 150-270 20-70 О, К 2
Жиздриская равнина
9. Бежецкая ледниково-аккумулятивная возвышенность 150- 250 10-70 С 2
kl
10. Верхневолжская озерно-ледниковая низина 80-150 5-80 Б, А, Оп, С 2
ms 11.Вологодско-Даниловская ледниково-аккумулятивная
125-230 20-130 С, Оп. 2-3
возвышенность с грядами и холмами
12. Борисоглебско-Ивановская ледниковая равнина 90-290 60-100 С, О 2
VI. Окско-Верхневолжская 13. Унжинско-Клязьминская зандрово-водноледниковая
dn 100-180 20-80 Б, Оп, А 3, 1-2
равнина на мезозойском аллювиальная равнина
ms основании 14. Клинско-Дмитровская ледниковая возвышенность 200-290 10-60 Оп, С 1-2
15 Москворецкая ледниково-эрозионная равнина 175-200 10-25 О, Оп, К 1-2
ms-dn 16. Мещерская-аллювиально-зандровая низина 100-170 10-40 Б, К 1-2
17. Цнинско-Клязьминское моренное плато 150-185 15-20 К,О, Оп, С 1
dn VII.Среднерусская 18. Калужско-Чекалинское ледниково-эрозионное плато 170-250 15-20 С, О, К 1-2
возвышенность на
19. Тульско-Оскольская денудационно-эрозионная
dn-dns палеозойско-мезозойском 200-300 15-45 К, О, С, П 1
возвышенность
основании
20. Цнинско-Мокшинская моренно- и долинно-
ok-dns 150-215 15-20 П, С 2-3
VIII. Окско-Донская зандровая равнина
неогеновая равнина 21. Воронежско-Новохоперская аллювиально-зандровая
dns 160-200 25-50 О, П 2
равнина
Примечания Обозначения экзогенных процессов: О – овражно-балочные; Оп. – - оползни; А – абразия; С – комплекс склоновых процессов; К –
карст; П – просадки; Б – заболачивание, торфообразование (пожароопасность при иссушении). Оценка степени устойчивости морфолитосистем: 1 –
неустойчивая; 1-2 – слабоустойчивая; 2 – среднеустойчивая; 3 – относительно устойчивая.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проект № 14-05-00222).
Палеогеографические закономерности развития морфолитосистем Русской равнины // Районирование. Стратиграфия. Геоэкология. Москва, МГУ,
географический факультет, 2013. 95 с.
Судакова Н.Г., Антонов С.И., Введенская А.И., Костомаха В.А., Немцова Г.М. Палеогеографическая экспертиза устойчивости геосистем - новое направление
в исследовании геоэкологии (на примере Русской равнины) // Проблемы палеогеографии и стратиграфии плейстоцена. Вып.2. Сборник научных трудов. М.:
Географический факультет МГУ, 2008. С. 245-252.
Судакова Н.Г., Антонов С.И., Введенская А.И, Костомаха В.А., Немцова Г.М. Палеогеографический подход к геоэкологическим оценкам территории
Русской равнины // Инновации в геоэкологии: теория, практика, образование. М., 2010. С. 155-160.

Х. А. Тойчиев, А. Г. Стельмах
Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека, Ташкент, Узбекистан

ОПОРНЫЙ РАЗРЕЗ НУРАТА В СТРАТИФИКАЦИИ ЭОПЛЕЙСТОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ УЗБЕКИСТАНА

Территорию Узбекистана охватывают две геотектонические области – платформенная и орогенная. Внутри
каждой области эоплейстоценовые отложения отличаются литологическим составом и невыдержанностью мощностей,
обусловленные деталями геологического строения и амплитудой новейших тектонических движений. Все это определило
различие в литологическом составе, неравномерности мощностей и неоднозначности залегания эоплейстоценовых
отложений.
До настоящего времени среди исследователей существуют разногласия по вопросу выделения эоплейстоценовых
отложений. Так, например, в стратиграфической схеме четвертичной системы Узбекистана к раннечетвертичным
отложениям в горной части были отнесены образования нанайской террасы, на равнине к ним условно привязывали
верхнюю часть континентальных красноцветных отложений, сложенных плотными алевролитами, мергелями,
загипсованными глинами и суглинками и известных под названием «шох» (Тойчиев, 2009). Однако, эти толщи осадков по
литогенетическим признакам никак не сопоставляются между собой. В рассматриваемой схеме отложениям нанайской
террасы придана роль регионального стратотипа раннечетвертичных отложений, а все остальные литологенетические типы
осадков рассмотрены как аналоги их и объединены в единый комплекс. Выделенный стратотип характерен только для
данного литогенетического типа осадков, а все остальные, ввиду отсутствия критерия сопоставляются условно; не ясны
стратиграфическая полнота и возраст стратотипа, объём, нижние и верхние его границы.
Возможность прослеживания эоплейстоценовых отложений Узбекистана в пределах как одного района, так и в
целом в региональном масштабе и другие вопросы остаются открытыми. В связи с этим выявление палеомагнитных
особенностей отложений эоплейстоцена представляется наиболее перспективным при решении проблемы их
хроностратиграфии. В настоящее время в международной шкале геомагнитной полярности 2012 г. отложения
эоплейстоцена соответствуют обратной полярности хрона Матуяма и ее верхняя граница проходит на уровне инверсии
Матуяма-Брюнес.
Изученные разрезы континентальных эоплейстоценовых отложений в пределах орогенной области Узбекистана, в
основном, представлены делювиальными лёссово-почвенными породами. Естественная остаточная намагниченность пород
эоплейстоцена изменяется в пределах (0,5-12,8)·10-6СГС при среднем ее значении равном 7,6·10-6СГС, а магнитная
восприимчивость в пределах (9,2-26,4)·10-6СГС при среднем ее значении равном 21,6·10-6СГС. Высокие значения

37
магнитной восприимчивости в эоплейстоценовых отложениях характеризуются относительно высокой концентрацией
ферромагнитных материалов. Палеомагнитные свойства погребённых почв в отложениях эоплейстоцена слабо выражены и
практически не отличаются от палеомагнитных свойств почвообразующих пород. Здесь эоплейстоценовые отложения в
полных разрезах расчленены шестью обратно и столько же прямо намагниченными горизонтами и образовались в эпохе
обратной полярности Матуяма (Тойчиев, 2007).
В платформенной области аналогичная намагниченность установлена в верхнеплиоценовых морских отложениях
неогена. Учитывая то, что в раннечетвертичное время на рассматриваемой территории одна часть развивалась в
платформенном режиме с морским условием, а другая часть – в орогенном режиме, с континентальными условиями,
вполне возможно формирование в раннечетвертичное время как морских, так и континентальных отложений. Исходя из
сходства геомагнитной полярности и развития геолого-тектонических событий, следует считать, что верхнеплиоценовые
отложения платформенной области являются морским аналогом континентальных четвертичных отложений (Тойчиев,
2007).
Среди изученных разрезов эоплейстоценового возраста на территории Узбекистана, наиболее полным, базовым,
может служить разрез Нурата, который расположен на южном склоне Нуратинского хребта. Рассматриваемый разрез в
предгорьях Нуратинского хребта общей мощностью 50 м несогласно залегают на палеозойских отложениях. В разрезе было
выделено девять слоёв. В частности, плейстоценовые отложения представлены делювиально-пролювиальными
образованиями и слагают верхние слои (1-4) мощностью 5,0 м, эоплейстоценовые отложения слагают среднюю и нижнюю
часть разреза. При этом средняя часть разреза (слой 5) мощностью 32,0 м представлена плотными, известковистыми,
желтовато-коричневыми алевролитами, а нижняя часть разреза (слои 6-8) мощностью 15,0 м представлена делювиально-
аллювиальными образованиями с прослоями и линзами плотных, сильно известковистых алевролитов. Нижний слой не
выдержан как по площади, так и по вертикали и часто, в зависимости от месторасположения разреза, верхние слои, то
залегают на коренных породах, то на крупнообломочных слабо цементированных делювиальных отложениях или на
маломощных аллювиальных конгломератах.
Было отобрано 1750 ориентированных образцов для палеомагнитного изучения. Изучение магнитных свойств пород
показало, что естественная остаточная намагниченность (ЕОН) пород по профилю разреза изменяется в пределах (0,1-
18.0)∙10-6СГС при среднем значении ЕОН равном 3,8·10-6СГС. Намагниченность пород по разрезу изменяется равномерно,
незначительно отклоняясь в ту или иную сторону от среднего значения, отдельные скачки отмечаются у единичных
образцов в нижней части слоя 6, вероятнее всего связанные с изменением состояния магнитного поля Земли.
Магнитная восприимчивость (МВ) пород разреза изменятся в пределах (1,0-2,8)·10-6СГС при среднем значении МВ
равном 2,0·10-6СГС. Незначительное увеличение значений МВ отмечается в верхней части слоя 6, связанные с
последующими постседиментационными изменениями в породе.
Детальные палеомагнитные исследования показали, что отложения разреза намагничены прямой и обратной
полярности. Всего в разрезе зафиксировано шесть обратных и столько же прямо намагниченных горизонтов. Обратно
намагниченные зоны разреза имеют следующие направления, т.е. среднее значение склонения равно 1870, среднее значение
наклонения равно -580, а прямо намагниченные зоны разреза – среднее значение склонения равно 70, среднее значение
наклонения равно 580.
В заключении отметим, что данный разрез один из полных в палеомагнитном отношении не только на юго-западе
Узбекистана, но и в целом во всем регионе и может служить региональным палеомагнитным эталонным разрезом для
отложений эоплейстоцена.
Тойчиев Х.А., Стельмах А.Г. Основные проблемы стратиграфии эоплейстоценовых и плейстоценовых отложений Узбекистана и пути их решения // Вестник
НУУз. 2009. № 4/1. С. 32-35.
Тойчиев Х.А., Стельмах А.Г. Палеомагнитные исследования эоплейстоценовых отложений орогенной области Узбекистана // Вестник НУУз. 2007. № 1. С.
81-86.

Е. Ю. Трацевская, А.П. Гусев

Учреждение образования «Гомельский государственный университет имени Ф. Скорины», Гомель, Беларусь

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЧЕТВЕРТИЧНОЙ ГЕОЛОГИИ В КОНЦЕПЦИИ ПРАВИЛ СОСТАВЛЕНИЯ

ГОCУДАРСТВЕННОЙ ГЕОЛОГИЧЕСКОЙ КАРТЫ (ГОСГЕОЛКАРТЫ-200)
В последнее время в Республике Беларусь в связи с созданием и изданием госгеолкарты-200 для обсуждения
Министерством природных ресурсов и охраны окружающей среды Республики Беларусь представлены два документа:
ТКП/РП «Правила составления и подготовки к изданию листов государственной геологической карты Беларуси масштаба
1:200000» (далее – ТКП/РП) и СТБ/РП «Условные обозначения к картам геологического содержания» (далее СТБ/РП).
Кроме того в 2010 году изданы «Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси».
В состав комплекта Госгеолкарты-200 в качестве обязательного компонента включена геологическая карта
четвертичных образований. В связи с этим в названных документах геология четвертичных отложений в различных
ракурсах рассмотрена достаточно подробно.
В принципе геологию четвертичных отложений можно обсуждать с двух позиций. Первая разрабатывается
обновленная модель отложений четвертичной системы, которая позволит наиболее эффективно решать задачи, стоящие
перед наукой и практикой. Вторая приближение к истине, т.е. рассматривается чисто научный аспект. В ТКП/РП четко
сформулировано, что Госгеолкарта-200 создается и издается как основной источник информации для обоснования
прогнозных ресурсов всех видов полезных ископаемых и решения крупных республиканских и региональных проблем
развития минерально-сырьевой базы, охраны окружающей среды и других аспектов хозяйственной деятельности и
регулирования недропользования, поэтому мы остановимся на первой позиции. Т.е. пользователями карты четвертичных
отложений должны быть различные, в том числе и производственные организации.
Важной проблемой является установление нижней границы четвертичной системы. Согласно предложениям МКС
(Международной комиссии по стратиграфии) в настоящее время в состав четвертичной системы включен гелазий,
соответственно нижняя граница четвертичной системы (т.е. граница неоген–квартер) датируется 2,6 млн. лет назад. На этом
уровне располагаются граница между палеомагнитными ортозонами Матуяма-Гаусс. Граница гелазий-калабрий (прежняя
граница четвертичной системы) определена на уровне 1,8 млн. лет и проходит внутри маломощного интервала обратной
полярности в нормальнополярной субзоне Олдувей. Магнитостратиграфические границы могут быть глобально
прослежены в толщах различного происхождения, что обуславливает ее преимущество перед другими типами границ, но
их корректная идентификация требуют контроля различными методами.

38
 Ряд российских геологов считает, что при стратификации и картировании четвертичных образований на территории
России эта граница трудно опознаваема и понижение границы квартера до уровня 2,6 млн. лет (в объеме гелазского яруса)
для России предпочтительнее (Борисов, 2010; Шкатова, 2012). Признается, что для территории России уровень 2,6 млн. лет
- это важный климато-биомагнитостратиграфический и тектонический рубеж, удобный критерий для межрегиональных
корреляций при геологическом картографировании. На глобальном уровне с этим рубежом связано похолодание климата
внетропических широт, образование ледниковых покровов, шельфовых ледников и многолетнего пака в Северном
Ледовитом океане, рост площадей арктической, субарктической и антарктической зон, образование вечной мерзлоты. Такие
изменения фиксируются и на территории Беларуси. Похолодание климата на территории Беларуси прослеживается по
палинологическим данным и семенной палеофлоре в ольховских слоях и верхней части дворецкого горизонта (Геология
Беларуси, 2001; Velichkevich, 2007).
Представляется, что в стратиграфических схемах отложений Беларуси необходимо понизить границу четвертичной
системы до уровня 2,6 млн. лет и ввести в ее состав дворецкий горизонт, который коррелирует с гелазием Международной
стратиграфической шкале (МСШ). Оптимальным вариантом является максимальное приближение схемы четвертичной
системы и неогена Беларуси к МСШ.
Для того, чтобы в меньшей степени нарушать укоренившуюся с 1981 г. в практической геологии систему индексов,
представляется целесообразным использовать индексацию общей стратиграфической шкалы (ОСШ) (Жамойда, 2013).
На наш взгляд в рассматриваемых документах недостаточно проработана система понятий, в которой большую роль
играет генетическая классификация четвертичных отложений. В настоящее время, например, существует хорошо
обоснованная общая классификации генетических типов отложений (Фролов, 1995). Приведенная в ТКП/РП фациально-
генетическая классификация на первый взгляд является менее удачной. По крайней мере, представляется необходимым
хоть какое-то обоснование применения именно этой классификации. Содержание документов не всегда адаптировано к
условиям Беларуси. Например, такие фации элювиальных отложений как литомарж, кираса, латерит вряд ли имеют место
быть в четвертичной толще рассматриваемой территории (таблица 1 ТКП/РП); равно как и «тектонические разрывы
четвертичного возраста» (п. 5.13 СТБ) и т.д.
Рассматриваемые документы между собой плохо согласованы. Так, во-первых, в СТБ п. 5.9 мы читаем: «На ГКЧО
показываются: генетические типы четвертичных отложений и их возраст …». В п. 6.2 ТКП по этому поводу записано, что
«фациально-генетическое расчленение четвертичных образований должно быть выполнено с детальностью, приведенной в
таблице 1», в которой дана общая классификация четвертичных образований от классов по фаций включительно. Так что
же следует показывать на карте генетические типы или все подразделения, включая фации?
Во-вторых, в рассматриваемых документах взяты без всякого обоснования различные классификации четвертичных
отложений, что вызывает недоумение. Так, в ТКП/РП озерные отложения не выделены как генетический тип, а в ранге
типов приведены озерный ундалювий, озерный нефелоид, озерный хемогенный, озерный биогенный. Возникает вопрос
почему проигнорированы, например, озерный декливий или перлювий. В СТБ/РП указаны озерные отложения (лимний)
как, по-видимому, генетический тип отложений без дальнейшего их расчленения по происхождению и т п.
В условных обозначениях (СТБ/РП приложение Б) необходимо уточнить, например, при расшифровке индекса
e,dQ4sd действительно это элювий и делювий (расчлененные), или это элювиально-делювиальные нерасчлененные
отложения, или парагенетическая ассоциация. При наличии подобных индексов п. 5.9 СТБ должен быть дополнен,
например, следующим образом: генетические типы и парагенетические ассоциации четвертичных отложений… . Название
четвертой графы приложения Б (СТБ) «Наименование стратиграфических подразделений» не соответствует ее
содержанию. Там же индексы лимния и лессоида показаны прописными буквами латинского алфавита, а всех остальных
генетических типов – строчными. Нельзя забывать о том, что для выполнения условий кондиционности на картах должны
быть выделены все элементы размером не менее 2 мм, т.е. при масштабе 1:200 000 должны быть отражены все объекты,
имеющие протяженность не менее 400 м на местности. Вызывает сомнение, что отложения выделенных в ТКП/РП
определенных фаций, их групп, генетических типов или подтипов имеют такую протяженность. Отражение их
внемасштабными знаками на карте вряд ли целесообразно, т.к. может привести к перегруженности последней.
Одним из недостатков является отсутствие стандартизации используемой геологической терминологии и
унификации терминов в рассматриваемых документах. Некоторые из них характеризуются немотивированностью формы;
неоднозначностью, отсутствием определений понятий и сопоставимости с другими (например, в инженерной геологии)
терминосистемами (лессовый, лессовидный, лессоид; морена, тилл; отложения, образования), различными вариантами
написания (палюстрий и паллюстрий в СТБ/РП и ТКП/РП соответственно) и т.д.Вызывает сомнение целесообразность
применения новых терминов для понятий, уже имеющих соответствующие названия, или иностранных терминов,
являющихся абсолютными или частичными синонимами хороших, ясных названий (болотные отложения – палюстрий,
морена тилл и т.д.), а также новых лексических сокращений (эоловые отложения эолий, техногенный техноген и т.д.).
Подобные недостатки могут приводить к различному пониманию одних и тех же терминов, что вносит путаницу в научную
и учебную литературу и совершенно недопустимы в нормативной литературе.
При этом нельзя забывать о том, что существуют две степени обязательности терминосистемы, связанные с
особенностями ее употребления (Граудина). В том случае, когда излишне жесткие нормы могут помешать развитию
творческой мысли (сфера науки), кодификация принимает форму рекомендации наиболее правильных с точки зрения
геологического терминоведения терминов, а ее результатом является сборник рекомендуемых терминов. Если же
отступления от точного однозначного употребления термина недопустимы (в сфере производства), кодификация
принимает форму стандартизации и результатом ее является государственный (или отраслевой) стандарт на термины и
определения (например, СТБ). Терминологический стандарт представляет собой правовой документ: законодательное
закрепление в нем употребления терминов вызвано необходимостью их однозначного понимания в различных областях
действительности: производстве, управлении и т.д. Таким образом, он (стандарт) влияет на правильность понимания и
точность выполнения всех операций в геологической отрасли. Следовательно, учитывая ранг заявленных документов (ТКП
и СТБ), необходимо создание системы терминов, соответствующей корректной системе понятий.
Борисов Б.А. Об изменении уровня нижней границы четвертичной системы и уточнении возраста границ ее основных подразделений // Региональная
геология и металлогения. 2010. № 41. С. 26-28.
Геология Беларуси / А.С. Махнач, Р.Г. Гарецкий, А.В. Матвеев и др. – Мн.: Ин-т геологических наук НАН Беларуси, 2001. – 815 с.
Граудина Л.К., Ширяев Е.Н. Культура русской речи. Учебник для вузов. WWW. Gumer.info / biblbotek_Buks /…/26.php
Жамойда А.И. Общая стратиграфическая шкала, принятая в СССР-России. Ее знчение, назначение и совершенствование.-С.Петербург: ВСЕГЕИ, 2013. – 24 с.
Фролов В.Т. Литология, книга 3 М.: МГУ, 1995. 352с.
Шкатова В.К.Предложения по структуре общей стратиграфической шкалы квартера // Региональная геология и металлогения. 2012. № 52. С. 23-25.
Velichkevich F., The state of investigation of the Upper Pliocene Dvorets flora (SE Belarus) / F. Velichkevich, E. Zastawniak// Acta Palaeobotanica. – 2007. – vol. 47(1). –
P. 261–273.

39
 И. С. Чернец
Львовский национальный университет имени Ивана Франко, Львов, Украина

ОПОРНЫЕ РАЗРЕЗЫ ЛЕССОВО-ПОЧВЕННОЙ СЕРИИ ПЛЕЙСТОЦЕНА ЗАПАДА УКРАИНЫ И ИХ ОХРАНА

В плейстоцене равнинная территория запада Украины неоднократно развивалась в перигляциальных условиях.
Здесь сформировалась мощная (до 30 м и более) толща субаэральных отложений – лëссов нижне-верхнеплейстоценового
возраста. Лессы имеют повсеместное распространение за исключением пойм рек, а также наиболее крутых денудационных
участков склонов.
Перигляциальная лессовая толща на равнинах западной части Украины состоит из ряда самостоятельных лессовых,
палеопочвенных и палеокриогенных горизонтов. Украинскими исследователями, которые работают в тесном
сотрудничестве с польскими, белорусскими, литовскими, русскими и другими специалистами, сделано много в изучении
этой толщи. В частности, изучено огромное (свыше 2 тысяч) количество разрезов плейстоценовых отложений, разработаны
стратиграфическая, инженерно-стратиграфическая, а также схема развития палеокриогенеза и другое (Богуцкий, 1986, 1987;
Богуцький (ред.), 2009; Madeyska (red.), 2002).
Многие из изученных разрезов лессово-почвенной серии являются опорными и опубликованы не только в Украине,
но и за ее пределами. Среди них Коршев, Бояничи, Горохов, Торчин, Дубно, Басов Кут, Ровно (Волынская возвышенность),
Шаровечка, Лысогора, Волочиск, Великий Глубочек, Скала-Подольская (Подольская возвышенность), Галич, Колодиев,
Загвоздье, Торгановичи, Маринополь (Предкарпатье) и др. Опорные разрезы демонстрировались на серии международных
семинаров по проблемам геологии и палеогеографии плейстоцена.
Опорные разрезы лëссово-почвенной серии – ценные геологические объекты. Они являются стратотипами лессовых,
палеопочвенных и палеокриогенных горизонтов плейстоцена (например, гороховского, коршевского ископаемых
почвенных комплексов, луцкой и дубновской ископаемых почв, торчинского, ровенского и басовкутского
палеокриогенных горизонтов и др.).
Разрезы Коршев и Бояничи содержат большинство из выделенных палеопочвенных и палеокриогенных горизонтов
лëссово-почвенной серии и являются одними из наиболее полных лëссовых разрезов Европы. В опорных разрезах Ровно,
Торчин и Галич наиболее полно представлены отложения верхнего плейстоцена. В разрезе Ровно раскрыты крупнейшие
(до 7 м вертикальной мощности) псевдоморфозы по полигонально жильным льдам. В разрезах Королево (Закарпатье),
Скала-Подольская и Загвоздье зафиксирована граница палеомагнитных эпох Брюнес/Матуяма, а следовательно, они могут
быть использованы для межрегиональных корреляций. Опорные разрезы Великий Глубочëк, Галич, Пронятин, Буглов
являются многослойными палеолитическими памятниками.
Большинство опорных разрезов лëссово-почвенной серии плейстоцена западной части Украины до сих пор не
имеют природоохранного статуса, поэтому проблемы их сохранения являются очень актуальными. Остановимся на
некоторых из них.
1. Часть опорных разрезов лëссово-почвенной серии расположена на территории действующих (зачастую
приватизированных) карьеров кирпичного сырья, что существенно усложняет процесс их сохранения. Добыча сырья
приводит к повреждению отдельных стенок или к полному разрушению разрезов.
2. Работа по охране ценных опорных разрезов лëссово-почвенной серии недостаточная.
3. В процессе присвоения объектам природоохранного статуса не всегда в полной мере учитывается научное
значение разрезов. Несомненно, что некоторые опорные разрезы заслуживают более высокого природоохранного статуса.
В большинстве случаев опорные разрезы лëссово-почвенной серии относят к стратиграфическим памятникам
природы, учитывая то, что они позволяют определить последовательность залегания отложений, дают в первую очередь
всю необходимую стратиграфическую информацию. Это, без сомнения, верно, но без внимания остается тот факт, что
часто опорные разрезы лëссово-почвенной серии дают не только стратиграфическую, но и геохронологическую,
палеонтологическую и другую информацию. Нередко в них встречаются палеолитические стоянки, а, следовательно,
разрезы содержат важную археологическую информацию. Обобщив весь этот материал, можно получить весомые
палеогеографические данные как о процессах накопления отложений, изменения рельефа, климата, растительного и
животного мира в антропогене, так и о заселении территории древним человеком, эволюции палеолитических культур.
Полученные материалы можно использовать и для прогноза изменения климата в будущем. Учитывая многогранность всех
этих данных, опорные разрезы лëссово-почвенной серии есть все основания относить к комплексным геологическим
памятникам природы.
4. Организация охраны и мониторинга не имеет четкой эффективной системы. Контролирующие организации
устанавливают лишь факт повреждения или уничтожения объектов, не осуществляя своевременного контроля состояния
опорных разрезов и их охраны.
5. Популяризация знаний об опорных разрезах лëссово-почвенной серии находится на начальном уровне и
ограничивается изданием научных публикаций, доступных лишь небольшому кругу заинтересованных лиц.
Необходимо публиковать статьи о ценных опорных разрезах лëссово-почвенной серии не только в научных
изданиях, но и в популярных среди молодежи журналах и в сети Интернет, изготовлять брошюры и буклеты,
распространять их среди населения. Важно провести фото- и видеосъемки опорных разрезов, создать учебные и научные
видеофильмы, которые демонстрировали бы собственно геологические обнажения, особенности ландшафтов, среди
которых они расположены, а также те обнажения, которые уже испытали антропогенную нагрузку, частично или
полностью разрушены. Организация выставок с использованием подготовленных фотографий, плакатов и видеофильмов,
должна стать следующим популяризационным шагом (Манюк, 2002).
Полезно также ввести в школьный курс кружков и факультативов “Геология” и “Палеогеография”, что позволит еще
с ранних лет привить любовь к геологической среде и пробудить интерес учеников к ценным геологическим объектам
(Гриценко и др., 1995).
Еще одним важным заданием является разработка туристических маршрутов по наиболее важным опорным
разрезам плейстоценовой лессово-почвенной серии, проведение лессовых экскурсий и семинаров. Создание
информационных стендов и размещение их на подъезде к опорным разрезам даст возможность участникам экскурсий и
семинаров ознакомиться с историей развития территории в плейстоцене, строением разрезов, их уникальными
особенностями.
Окрестности карьеров, где расположены опорные разрезы, могут быть местами для создания учебных баз, зон
отдыха и туризма, которые удовлетворяли бы не только научные, образовательно-просветительские, но и эстетические и
рекреационные потребности человека.

40
 Следовательно, на западе Украины есть большое количество опорных разрезов плейстоценовой лессово-почвенной
серии, которые чрезвычайно ценные в научном, эстетичном и туристическом плане и нуждаются в охране.
Первоочередным заданием сегодня есть предоставление опорным разрезам запада Украины статуса комплексных
памятников неживой природы и обеспечение надлежащего уровня их охраны и сохранения.
Для массового привлечения туристов к посещению геологических разрезов запада Украины необходимо развивать
туристическую инфраструктуру, повышать уровень гостиничного сервиса, общественного питания, усовершенствовать
рекламу и подготовить объекты к их посещению (Манюк, 2002).
Надежная система охраны опорных разрезов не может быть создана только на основании административных,
экономических и правовых мероприятий. Значительно более эффективными могут оказаться действия, направленные на
популяризацию уникальных объектов природы, на разумное использование их для научно-познавательных и туристических
целей, на привлечения молодежи, которую тревожит судьба природы родного края. Разумеется, что все эти мероприятия
должны финансироваться государством и небезразличными к сохранению геологического наследия людьми.
Богуцкий А.Б. Антропогеновые покровные отложения Волыно-Подолии // Антропогеновые отложения Украины. Киев: Наук. думка, 1986. С. 121–132.
Богуцкий А.Б. Основные лессовые и палеопочвенные горизонты перигляциальной лессово-почвенной серии плейстоцена на юго-западе Восточно-
Европейской платформы // Стратиграфия и корреляция морских и континентальных отложений Украины. Киев: Наук. думка, 1987. С. 47–52.
Богуцький А.Б. (ред.). Найдавніші леси Поділля і Покуття: проблеми генези, стратиграфії, палеогеографії: збірник наукових праць (до XVI українсько-
польського семінару. Скала-Подільська, 13–16 вересня 2009 р.). Львів : ВЦ ЛНУ ім. І. Франка, 2009. 246 с.
Гриценко В.П. Іщенко А.А., Русько Ю.А., Шевченко В.І. Геологічні пам’ятки природи України: проблеми вивчення, збереження та раціонального
використання. К., 1995. 61 с.
Манюк В.В. Геологічні пам’ятки Дніпропетровщини у природному середовищі та житті людини // Січеславщина: Краєзнавчий альманах. Вип. 4. Скарби
Придніпровського степу / За ред. Г.К. Швидько. Дніпропетровськ, 2002. С. 5–31.
Madeyska T. (red.). Lessy i paleolit Naddniestrza halickiego (Ukraina) / Studia geologica Polonica. Kraków, 2002. Vol. 119. Cz. III. 391 s.

Т. А. Янина
Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова, Москва, Россия

КОРРЕЛЯЦИЯ СОБЫТИЙ КАСПИЙСКОГО МОРЯ И РУССКОЙ РАВНИНЫ В ПОЗДНЕМ ПЛЕЙСТОЦЕНЕ

К настоящему времени единого мнения о сопоставлении палеогеографических событий в Каспии с оледенениями и
межледниковьями Русской равнины нет. Как нет и единства во взглядах на событийные схемы этих регионов в
плейстоцене. В данной работе даны представления автора о палеогеографическом развитии Каспийского моря в позднем
плейстоцене и о его связи и синхронизации с ледниково-межледниковыми событиями на Русской равнине. События
позднего плейстоцена в Каспии реконструированы на основе биостратиграфического анализа и сопряженного метода
изучения новейших отложений региона (Янина, 2012). Материалы о событиях позднего плейстоцена на Русской равнине
взяты из литературных источников.
Событийная схема позднего плейстоцена Каспия включает позднехазарскую и хвалынскую трансгрессивные эпохи,
разделенные ательской регрессией. Позднеплейстоценовая история Русской равнины представлена микулинской
межледниковой и валдайской ледниковой эпохами.
Позднехазарская трансгрессия развивалась двумя стадиями, разделенными регрессией. Уровень раннего
позднехазарского бассейна не превышал 10 м. Малакофауна представлена в основном крассоидными дидакнами. Часто
встречающийся гигантизм раковин и высокая карбонатность осадков свидетельствуют о теплом климате эпохи. Это
подтверждается данными палинологии (Абрамова, 1974; Яхимович и др., 1986). Бассейн не имел связи с Эвксином.
Отложения второй трансгрессивной стадии отмечены в Дагестане и на Красноводском полуострове. В составе
малакофауны здесь также господствовали крассоидные дидакны. В северо-западной области Каспийского региона бассейн
был сильно опреснен (гирканская трансгрессия, согласно Г.И. Горецкому (1956) и Г.И. Попову (1983)). Широкое
распространение Corbicula fluminalis доказывает тепловодный характер водоема. Воды гирканского бассейна образовывали
залив в Манычской долине, куда со стороны Азово-Черноморского бассейна глубоко проникала карангатская трансгрессия.
Сложное соотношение гирканских и карангатских отложений в долине Маныча (Попов, 1983) доказывает одновременность
этих событий. Согласно урано-иониевым датировкам, возраст позднехазарского этапа 114-76 т.л. (Рычагов, 1997); 122-91
т.л. (Шкатова и др., 1991)а, по результатам ЭПР датирования – от 140 до 85 т.л. (Болиховская, Молодьков, 2000).
Начало позднего плейстоцена на Русской равнине характеризовалось микулинской межледниковой эпохой, о
возрастных границах и длительности которой единого мнения нет. Возраст межледниковья оценивается интервалом 100-70
т.л. (Заррина, Краснов, 1983), 128-116 т.л. (Арсланов, 1992), 140-70 т.л. (Болиховская, Молодьков, 2000). По мнению многих
исследователей межледниковье было непродолжительным, сопоставимым с изотопной подстадией 5е. Согласно
исследованиям (Болиховская, Молодьков, 2000), подстадии 5е отвечает лишь первый их трех термических максимумов
межледниковья; внутри межледниковья зафиксированы два эндотермала. Реконструкция палеогеографических событий в
Каспийском регионе, согласно которой в межледниковую эпоху начала позднего плейстоцена здесь развивалась
позднехазарская трансгрессия, охватывающая временной интервал всей изотопной стадии 5, отвечает представлениям Н.С.
Болиховской и А.Н. Молодькова о палеогеографии микулинского межледниковья. Двум эндотермалам,
охарактеризованным понижением температур и увеличением увлажненности, соответствуют две трансгрессивные стадии
Каспия.
Конец хазарского этапа развития Каспия ознаменовался глубокой ательской регрессией с уровнем до -140 м. В
Нижнем Поволжье в основании регрессивной толщи залегают ахтубинские отложения, клинья и морозобойные трещины в
которых являются свидетельством суровых климатических условий и многолетней мерзлоты. Это подтверждается
материалами палинологического анализа (Москвитин, 1962). Ахтубинские осадки согласно перекрываются ательскими
супесчано-суглинистыми отложениями (мощностью до 20 м) разнообразного генезиса, образовавшимися в
континентальных условиях в Прикаспии. Иногда в них встречаются раковины моллюсков как пресноводной, так и
наземной экологической группы, имеющие угнетенный облик. Встречаются костные остатки млекопитающих
верхнепалеолитического фаунистического комплекса. Получены тундрово-степные и таежные спорово-пыльцевые спектры
(Москвитин, 1962). Ательская толща осложнена горизонтами (до четырех) погребенных почв, что свидетельствует о
неоднократной смене климатических условий в регионе в сторону смягчения. К концу ательской эпохи климат стал теплее,
господство получили степные и лесостепные ландшафты. Судя по большой мощности отложений, наличию в них
горизонтов ископаемых почв, континентальный перерыв на территории Северного Прикаспия был длительный и
многофазный. Его началом является отступление с территории позднехазарского (гирканского) бассейна.
Представления исследователей о валдайской ледниковой эпохе также различны. Эпоха отличалась

41
преимущественно холодным континентальным климатом, а также сложной внутренней структурой. Большинство
исследователей склоняется к точке зрения об отсутствии (или крайней незначительности) ледникового покрова в раннем
валдае. Согласно палинологическим исследованиям внутри валдайского ледникового климатического ритма
реконструированы несколько интерстадиальных и стадиальных этапов. Начиная со второго ранневалдайского похолодания,
центр Русской равнины занимали разнообразные типы перигляциальных ландшафтов (Болиховская, 1995). В максимум
ранневалдайского похолодания трансгрессивное развитие Каспия сменилось ательской регрессией в условиях холодного и
сухого климата. Неоднородность климатических условий, выразившаяся чередованием стадиалов и интерстадилов, в
ательских отложениях отразилась развитием (довольно слабым) четырех горизонтов ископаемых почв.
Ательская регрессия сменилась двухстадийной хвалынской трансгрессией. Уровень раннехвалынской стадии
достигал абсолютных отметок 48-50 м. Бассейн заселила сравнительно бедная фауна, в основном составе которой нет
крассоидных дидакн; наиболее часто встречались Didacna parallella, D. protracta, D. ebersini. Отличают ее тонкостворчатые
раковины, часто небольших размеров, что свидетельствует о низких температурах бассейна. Это подтверждается
палинологическими материалами (Абрамова, 1974). Практически всеми исследователями признается факт существования
стадиальных береговых линий в эпоху раннехвалынского бассейна. Возраст раннехвалынской эпохи остается предметом
дискуссий. Автор также участвовала в дискуссии, отстаивая «молодой» возраст хвалыни (Свиточ, Янина, 1997). В
последние годы появились новые данные о возрасте хвалынской трансгрессии (Безродных и др., 2004, 2013),
свидетельствующие о ее начале около 35 тыс. лет назад, т.е. в эпоху валдайского межстадила. Эпоха максимума
поздневалдайского оледенения, датированная 24-17 тыс. лет назад (Палеоклиматы…, 2009), отличалась холодным и сухим
климатом, наиболее суровым климатом плейстоцена. Такие климатические условия привели водный баланс Каспия к его
отрицательному состоянию, вызвавшему снижение уровня. Анализ положения датированных отложений побережья
показал, что большая часть датировок относится к стадиальному уровню около 22 м, определяя его возраст
(калиброванный) в 15-14 тыс. лет назад. Это была эпоха начала деградации поздневалдайского оледенения,
охарактеризованная значительным обводнением рек Русской равнины и усилением их стока в Каспий. Литологическими
особенностями нижнехвалынских отложений являются шоколадные глины. Согласно представлениям А.И. Москвитина
(1962) их накопление обусловлено обильным поступлением тонкого взвешенного материала с суши в перигляциальных
условиях.
Конец раннехвалынского времени ознаменовался енотаевской регрессией. На побережьях отмечаются
многочисленные следы перерывов в морском осадконакоплении (Свиточ, Янина, 1997). Согласно пыльцевым данным это
была эпоха сухого прохладного климата. Ей может отвечать средний дриас Русской равнины, характеризовавшийся
засушливыми и холодными условиями. Уровень позднехвалынской трансгрессивной стадии поднимался до 0 м. Состав
дидакн отличался господством D. praetrigonoides. Относительное обилие моллюсков в бассейне, крупные более массивные
их раковины объясняются более благоприятными условиями для их жизни, в частности, более высокой температурой воды.
Данные спорово-пыльцевого анализа (Абрамова, 1974) свидетельствуют об общем потеплении в регионе. Регрессивная
тенденция началась на фоне увеличения сухости в регионе. Падение уровня позднехвалынского бассейна завершилось
мангышлакской регрессией, произошедшей, по-видимому, в бореальный период голоцена.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проекты 13-05-00086, 13-05-00242, 14-05-00227).
Абрамова Т.А. Реконструкция палеогеографических условий эпох четвертичных трансгрессий и регрессий Каспийского моря (по данным палеоботанических
исследований). Автореф. дис. канд. геогр. наук. М.: МГУ, 1974.
Арсланов Х.А. Геохронологическая шкала позднего плейстоцена Русской равнины // Геохронология четвертичного периода. М.: Наука, 1992. С. 133-137.
Безродных Ю.П., Романюк Б.Ф., Делия С.В. и др. Биостратиграфия, строение верхнечетвертичных отложений и некоторые черты палеогеографии Северного
Каспия // Стратиграфия. Геологическая корреляция, 2004. Т. 12. №1. С. 114-124.
Безродных Ю.П., Делия С.В., Романюк Б.Ф., Сорокин В.М., Янина Т.А., Арсланов Х.А. Новые данные о биостратиграфии и палеогеографии позднего
плейстоцена Каспия // Фундаментальные проблемы квартера, итоги изучения и основные направления дальнейших исследований. Ростов-на-Дону: ЮНЦ
РАН, 2013. С. 56–57.
Болиховская Н.С. Эволюция лессово-почвенной формации Северной Евразии. М.: Изд-во МГУ, 1995. 270 с.
Болиховская Н.С., Молодьков А.Н. Корреляция лессово-почвенной формации и морских отложений Северной Евразии // Проблемы палеогеографии и
стратиграфии плейстоцена. М.: МГУ, 2000. С. 149-178.
Горецкий Г.И. О гирканском этапе в истории Прикаспия // Новости нефтяной техники. Геология. 1956. № 6. С. 3-5.
Заррина Е.П., Краснов И.И. Детальная хроностратиграфическая шкала позднего плейстоцена в европейской части СССР // Сов. геология. 1983. № 6. С. 52-60.
Москвитин А.И. Плейстоцен Нижнего Поволжья // Труды Геолог. ин-та АН СССР. Вып. 64. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 263 с.
Палеоклиматы и палеоландшафты внетропического пространства Северного полушария. Поздний плейстоцен – голоцен. М.: ГЕОС, 2009. 120 с.
Попов Г.И. Плейстоцен Черноморско-Каспийских проливов. М.: Наука, 1983. 216 с.
Рычагов Г.И. Плейстоценовая история Каспийского моря. М.: МГУ, 1997. 267 с.
Свиточ А.А., Янина Т.А. Четвертичные отложения побережий Каспийского моря. М.: РАСХН, 1997. 267 с.
Шкатова В.К., Арсланов Х.А., Шадрухин А.В., Шлюков А.И. Стратиграфия хвалынских и хазарских отложений нижнего течения р. Волги и их возраст по
радиоизотопным данным // Бюлл. Комис. по изуч. четвертич. периода АН СССР. 1991. № 59. С. 110-121.
Янина Т.А. Неоплейстоцен Понто-Каспия: биостратиграфия, палеогеография, корреляция. М.: МГУ, 2012. 264 с.
Яхимович В.Л., Немкова В.К., Дорофеев П.И. и др. Плейстоцен нижнего течения р. Урал. Уфа: БФАН СССР, 1986. 135 с.

J. Dzierżek, M. Szymanek
Faculty of Geology, University of Warsaw, Warsaw, Poland

ENVIRONMENTAL CHANGES IN NORTH POLAND DURING THE VISTULIAN (VALDAI) GLACIATION ON THE
BASE OF DATA FROM DOBRZYŃ LAKELAND

Basing on detailed geological and geomorphological studies in the Dobrzyń Lakeland supplemented with boreholes analysis
the environmental changes during the Vistulian (Valdai) Glaciation are reconstructed. Dobrzyń Lakeland is the part of Polish
Lowland with well preserved and fresh glacial landscape, connected with the last glaciation. The LGM moraines one can observed at
vicinity of Płock (Fig. 1).
Lobe-like moraines in this area suggested SE move of the ice sheet. The stage-like deglaciation from a line of the maximal
extent resulted in the formation of a moraine system visible in the morphology of Dobrzyń Lakeland. At least four systems of
recessional moraines have been distinguished (e.g. Dzierżek 2009). The youngest Chrostkowo moraines lie in a different pattern -
suggesting more eastern ice direction (ESE). They occasionally show bi- or tripartition and evidence the Kujawy-Dobrzyń subphase
ice sheet extent. According to the boreholes data three horizons of glacial till can be distinguished, including till representing pre-
maximal stadial of the last glaciation.

42
 A new light to palaeogeography of this region during the Vistulian Glaciation was putted by analysing of mollusc-bearing
lake deposits from Wildno site, located behind the proximal side of the Chrostkowo moraines. Synthetic geological profile at the
Wildno site derived from boreholes appears as follows (Fig. 2).
F

Fig. 2. Geological situation of mollusc-bearing deposits at Wildno

Fig. 1. Location of Dobrzyń Lakeland on the palaeogeographical sketch of North Poland in Dobrzyń Lakeland (after Dzierżek, Szymanek 2013, modified).
and neighbouring area (after Marks 2012, modified). Limits of the major glacial phases
during Late Vistulian: L - Leszno Phase, Pz - Poznań Phase, Pm - Pomeranian Phase, K-
D – Kujawy-Dobrzyń Subphase, G - Gardno Phase, SB -Słupsk Bank Phase, SMB -
Southern Middle Bank Phase, B - Brandenburg Phase, F -Frankfurt Phase, Gr - Gruda
Phase, Bl - Baltija Phase, SL - South Lithuanian Phase, ML - Middle Lithuanian Phase;
indicated are also: general directions of ice sheet movement in Poland (arrows), end
moraines of minor local glacial oscillations, inter-stream elevation (E - Elbląg Elevation,
Lu - Lubawa Elevation, Sz - Szeskie Hills, W - Wieżyca Elevation, Wi - Wiżajny
Elevation), ice-dame lakes and selected radiocarbon dates.

Brown sandy till with gravel and thin interbeddings of fine-grained sand occurs under the surface. Medium-grained sand with
single gravel, brown-yellow in colour lies below at depth of 2.4-2.7 m. Afterwards brown-grey till is noted until 2.9 m. Beneath this
layer appear sediments with molluscs to the 6.5 m depth. It comprises few layers of fine-grained and silty sand, silt, clay as well as
sandy clay. Silty deposits have characteristic greenish colour while clays are grey. A concentration of shells is variable in the profile
and they are the most numerous in 3.0-3.2 m and 5.0-6.3 m intervals. Similar silty deposits, grey-greenish in colour were also
recorded under the till cover in some neighbouring sections, however they did not contain the mollusc remains. At W1 profile
described sediments lie on dark grey clay which come down to the depth of 12 m and was not drilled. The geologic profile at Wildno
should be completed by glacial till with gravel, grey in colour, underlying lacustrine sediments and recorded in nearby borehole W6
(Fig. 2). Limited range of the water body, similar in size with lakes observed today in studied area can be inferred from distribution
of lake deposits in drilled boreholes (Dzierżek, Szymanek 2013).
Because the sites of sub-till deposits with organogenic remains are not common in this region we conducted malacological
and palynological researches. The shell detritus was dating by 14C method (Dzierżek 2009). The petrographic composition of gravel
fraction of tills was examined in vicinity of the site. The results of analyses were intended to verify earlier assumptions about the
stratigraphy and sedimentary environment of both the described deposits and the entire complex of the youngest Pleistocene
sediments in the region.
Mollusc assemblage comprises 7 taxa: Bithynia tentaculata, Valvata piscinalis, Theodoxus cf. fluviatilis, Viviparus sp.,
Valvata sp. Pisidium cf. amnicum, Sphaerium sp. Recognised taxa are connected with freshwater environments. Probably it was a
lake but the permanent or occasional flow cannot be excluded. The community could exist in its inshore zone where the wave action
created suitable conditions for rheophile species such as T. fluviatilis and P. amnicum. The interglacial age of the deposits from
Wildno should be rather excluded due to a fairly poor mollusc assemblage. Some taxa tolerate severe climate and exceed to the north
the polar circle (V. piscinalis, P. amnicum), the remaining (B. tentaculata, T. fluviatilis) are often linked with better thermal
conditions and B. tentaculata is even mentioned among species of limited climatic tolerance (Alexandrowicz 1999). According to
presented data it appears that molluscs from Wildno record somewhat warming of the climate, however, its intensity is difficult to
estimate for a while.
The pollen spectra of clays point to their accumulation in rather small, shallow, oligotrophic water body, existed in a cool
climate (presence of Pediastrum kawraiskii) in the woodless area.
Radiocarbon age of shell detritus (4 samples) ranges from c. 26.8 + 0.7 to > 38.9 ka.
The petrographic analysis was carried on 10 samples of tills laying over the series with fauna and outside the palaeolake. The
petrographic composition of all studied samples is contained in characteristic of the tills of the last glaciation. But precisely division
of the tills in relation to phases could be not possible.
Deposits under investigation in Dobrzyń Lakeland record an ice-free period which enabled the existence of small, shallow
lake and accumulation of at first clays, then silts, sands as well as the mollusc development. Some water movements such as
temporary flow or wave action could also occur. In the first phase of lake existence the cool climate prevailed and woodless tundra
occupied by grasses, sedge and wormwood dominated in the surrounding area. The transition into silty and fine-grained sandy
sedimentation evidence the relative amelioration of the climatic conditions. The geological analysis completed by radiocarbon dating
of mollusc shells allow to locate accumulation of sub-till mollusc-bearing deposits and underlying clays in the Grudziądz Interstadial
(Interplenivistulian, MIS 3). According to results of the palaeoenvironmental studies in North Poland this long period was
characterised by rather cool – boreal and subarctic, but often changing climate (Granoszewski 2003). In both the initial phase of the
interstadial and in its optimum the July temperature inferred from the floristic record might reach 9-10°C or even 11°C respectively
(Tobolski 1988). Short temperature fluctuations, however with relative small amplitude, are clearly visible in isotopic curves
representing MIS 3 (Shakleton and Opdyke 1973; Dansgaard et al. 1993).
The till which covers the lacustrine sediments represents the Main Stadial of the Vistulian dated recently at 24-19 ka (Marks
2012), but the number and stratigraphical position of its phases were not arbitrated.
Results of conducted analyses leave some margin of interpretation but they complete mutually producing consistent picture of
environmental conditions in the middle part of the Vistulian.

43
Alexandrowicz S.W. Bithynia tentaculata (Linnaeus, 1758) as an indicator of age and deposition environment of Quaternary sediments // Folia Malacologica. 1999. Nº 7
(2). P. 79-88.
Dansgaard W., Johnsen S.J., Clausen H.B., Dahl-Jensen D., Gundestrup N.S., Hammer C.U., Hvidber C.S., Steffensen J.P., Sveinbjornsdottir A.E., JouzelJ., Bond G.
Evidence for general instability of past climate from 250-kyr ice-core record // Nature. 1993. Nº 36. P. 218-220.
Dzierżek J. Palaeogeography of sellected areas of Poland during the last glaciation // Acta Geographica Lodziensia. 2009. Nº 95. P. 1-112.
Dzierżek J., Szymanek M. Interplenivistulian (MIS 3) environmental changes recorded in sub-till lake deposits at Wildno, Dobrzyń Lakeland (Polish Lowland) //
Quaternary International. 2013. Nº 294. P. 99-107.
Granoszewski W. Late Pleistocene vegetation history and climatic changes at Horoszki Duże, eastern Poland: a palaeobotanical study // Acta Paleobotanica Supplement.
2003. Nº 4. P. 3-95.
Marks L. Timing of the Late Vistulian (Weichselian) glacial phases in Poland // Quaternary Science Reviews. 2012. Nº 44. P. 81-88.
Shackleton N.J., Opdyke N.D. Oxygen isotope and paleomagnetic stratigraphy of Equatorial Pacific core V28-238: oxygen isotope temperatures and ice volumes on a 105
year and 106 year scale // Quaternary Research. 1973. Nº 3. P. 39-55.
Tobolski K. Biostratigraphical record of Vistulian deposits at the maximum extent of the last ice-sheet in the Konin region, Poland // Geographia Polonica. 1988. Nº 55. P.
181–186.

M. Szymanek
Faculty of Geology, University of Warsaw, Warsaw,Poland
GEOCHEMICAL STUDIES OF VIVIPARUS DILUVIANUS (KUNTH) FROM ORTEL KRÓLEWSKI (EASTERN
POLAND) AND THEIR CLIMATIC AND ENVIRONMENTAL SIGNIFICANCE
The geochemical research of extinct gastropod Viviparus diluvianus was conducted in palaeolake deposits of the Holsteinian
Interglacial (MIS 11) = Alexandrian of the Ortel Królewski site (eastern Poland). The study area is located ca. 160 km east of
Warsaw, ca. 12 south east of Biała Podlaska (Fig. 1).

Fig. 1. Location of the Ortel Królewski site

Fig. 2 Isotope record of V. diluvianus shells from Ortel Królewski

The profile of the mollusc-bearing deposits is located on the eastern slope of the Zielawa River valley. The deposits are
exposed in a narrow belt along the valley margin for a distance of ca. 500 m. They lie on fluvio-periglacial sands of the Elsterian
Glaciation = Berezinian and are covered by fluvioglacial deposits of the Saalian Glaciation = Prypiat, or by up to 1-m-thick colluvial
sands (Albrycht et al. 1995). The total thickness of the Holsteinian Interglacial deposits may reach over 6 m, whereas in the outcrop 4
m of sediments are exposed. These are from the bottom fine-grained clayey sands with single molluscs, clayey silts, sandy silts and
fine-grained sands with abundant malacofauna. Mollusc shells are generally well preserved. The good condition of shells and the
sediment features point to a lack or limited transport of material (Albrycht et al. 1995). Palynological analysis of palaeolake deposits
from Ortel Królewski distinguished five pollen zones of the Holsteinian: Pinus-Betula, Picea-Alnus, Taxus, Picea-Larix and
Carpinus-Abies (Albrycht et al. 1995, Szymanek et al. 2005, Szymanek 2011).
Mollusc assemblage at Ortel Królewski comprises 37 mollusc taxa (20 of snails and 17 of bivalves) represented by 34226
specimens. The number of both taxa and specimens varies between 4 and 30 as well as between 12 and 6897 per sample respectively
(Table 1).
Except for two hygrophilous land snails, all species inhabit freshwater environments. Many species tolerate both standing and
running waters, however occurrence of Pisidium lilljeborgii and Acroloxus lacustris, usually restricted to lake margins, points to
lacustrine environs. High content of rheophile species (but with relatively low number of specimens) e.g. P. henslowanum, P. nitidum,
Sphaerium rivicola suggests some water movements. It could be an overflow through the lake or a wave action in the littoral zone.
The water body was probably densely overgrown, as evidenced by plant-associated taxa Segmentina nitida, A. lacustris, Gyraulus
crista, Valvata cristata (Table 1). Worth noting are great abundances of stratigraphical indicators Viviparus diluvianus and
Lithoglyphus jahni. Both species does not occur in deposits younger than the Holsteinian Interglacial. V. diluvianus was a subject of
detailed biometrical studies (Szymanek et al. 2005, Szymanek 2011) as well as of minute geochemical investigations.
Geochemical methods applied at Ortel Królewski comprised the elemental as well as the oxygen and carbon isotope analyses
of V. diluvianus shells. Samples were arranged according to the shell shape changes noted in different parts of the Holsteinian
Interglacial. They were chosen in relation to the mean values and most common intervals of the slimness index noted in presented
section, i.e. 1.31-1.35, 1.36-1.40 and 1.41-1.45. Complete shells of mature specimens were preferred in the investigation. To obtain
mean representative samples a homogenous powder of 3-5 shells of similar age (the same number of growth segments) living at
somewhat different time (various pattern of growth lines) were used during the analyses. The concentrations of 30 elements (among
others Ca, Mg, Sr, Ba, Mn, Fe, Cu, Zn) were quantified with a use of ICP-OES in the Laboratory of Chemistry of Water, Soils and
Rocks at the Faculty of Geology, University of Warsaw. Oxygen and carbon isotope composition of V. diluvianus shells was
investigated in the Stable Isotope Laboratory at the University of Erlangen in Germany.

44
 Twenty eight subsamples from seven horizons were investigated in preliminary stage of the study. They represent pre-optimal
part of the Holsteinian Interglacial corresponding to Picea-Alnus, Taxus and Picea-Larix zones. Presence of the climatic optimum
(Carpinus-Abies zone) is disputable, however it seems to be slightly marked by occurrence of privet and boxwood in the uppermost
part of the section. Slimness index of V. diluvianus shells varies from 1.37 to 1.41. The highest values are observed in Taxus zone and
in the beginning of the climatic optimum with distinct oceanic influences. The lowest are connected with the Pinus-Larix zone, which
is regarded as an intra-interglacial cooling and drying of the climate.
Values of δ18O and δ13C at Ortel Królewski varies from -7.71 to -7.20‰ and from -10.49 to -8.28‰ respectively. Slimness
intervals and the mean slimness produce some contradictory results and requires further study, thus only the latter are presented in
detail (Fig. 2).
Changes of oxygen isotope ratios are rather slight, varying from -7.55 in the lowermost part of the profile to -7.50 in the uppermost
sample. Fluctuation toward maximum value of -7.23‰ is noted in sample 4 (the depth of 1.6-1.8 m) and toward minimum of -7.69 in
sample 2 (the depth of 0.9-1.1 m). Increase of δ18O coincides with a distinct rise of the mean slimness of V. diluvianus shells at the end
of the Taxus zone, dominated by distinct maritime influences. Depletion of δ18O in samples 3 (1.3-1.5 m) and 2 (0.9-1.1 m)
corresponds with drop of the mean shell slimness and deterioration of the climatic conditions, recorded by a rise in abundance of pine
in the pollen spectrum (Fig. 2). This is a quite notable period of deterioration of the climate, especially with worse moisture
conditions. Considerable increase of the carbon isotope value (to -9‰) in this part of the profile may point to drop of the water level in
the lake, expansion of vegetation and stronger photosynthesis. Overgrowing of the lake is evidenced by high frequencies of V.
cristata, A. lacustris and G. crista f. cristatus (Table 1). Similar conditions can be inferred here from slimness intervals, especially of
1.31-1.35 and of 1.41-1.45. Drying of the climate and the lake shallowing may be also suggested by relatively high values of redox
indicators Cu/Zn and Fe/Mn in all analysed subsamples.
Table Malacofauna of the Ortel Królewski. I – ecological groups, II – supplementary ecological symbols (after Ložek 1964, Alexandrowicz 1987): 9 – species of damp
and swampy habitat, 10 – species of temporary water bodies, 11 – species of permanent water bodies of stagnant waters, 12 – species of flowing waters; WD – snails of
swamps, flooded meadows and shores of water bodies, Wd – amphibiotic species of marshy and water environs, WP – molluscs of episodic, periodically drying out water
bodies, Wp – molluscs of shallow, intensively overgrown water bodies, WL – species of permanent water bodies of various size, We – species present both in rivers and
lakes, in stagnant and flowing waters, Wc – species preferring flowing waters with weak current; 17 – number of specimens, d – shell detritus, k – few fragments of shell.
SAMPLES
I II TAXA 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
0.5-0.7 0.9-1.1 1.3-1.5 1.6-1.8 1.9-2.1 2.3-2.5 2.7-2.9 3.1-3.3 3.3-3.5 3.5-3.7 3.7-3.9
m m m m m m m m m m m
9 WD
Succinea putris (Linnaeus) 2 1
9 WD
Zonitoides nitidus (Müller) 1
10 Wp
Valvata cristata Müller 61 159 356 44 56 17 24 7 1
10 Wd
Galba truncatula (Müller) 1 1 1
10 Wp
Anisus vorticulus (Troschel) 2 2 2 1
10 WP
Segmentina nitida (Müller) 2 6 7 1 4 1
11 We
Viviparus diluvianus (Kunth) 599 922 807 624 1309 763 1301 714 5 k
11 We Bithynia tentaculata (Linnaeus)
(+operculum)
68
222
266
312
429
834
148
189
255
396
213
532
342
819
173
654
52
661
21
161
1
9
11 We Lithoglyphus jahni Urbański 280 1235 295 1163 1094 5142 101 4777 2328 5
11 We Valvata piscinalis Müller 160 131 318 163 280 146 59 27 4 2 1
11 WL Acroloxus lacustris (Linnaeus) 46 263 191 11 100 36 117 145 41 22
11 WL Lymnaea stagnalis (Linnaeus) 2
11 WL Planorbis carinatus Müller 1
11 Wp Anisus vortex (Linnaeus) 1
11 We Gyraulus albus (Müller) 21 7 8 2
11 WL Gyraulus crista f. cristatus (Linnaeus) 3 13 28 1 3 2 5
11 WL Gyraulus crista f. nautileus (Linnaeus) 4 4 1 2 2 2
11 We Sphaerium corneum (Linnaeus) 55 60 40 22 13 3
11 We Pisidium casertanum (Poli) 4 4 4 2 2
11 We Pisidium
Stelfox
casertanum f. ponderosa 2 1 1 2
11 We Pisidium henslowanum (Sheppard) 20 59 36 24 4 1 2 5
11 WL Pisidium lilljeborgii Clessin 1 2 2 1
11 WL Pisidium hibernicum Westerlund 3
11 We Pisidium moitessierianum Paladilhe 7 9 2 8 3 16 2 3 2
12 Unio sp. k k k d d d d d d d
12 We Sphaerium rivicola (Lamarck) 26 51 25 46 31 9 32 17 9 2
12 Wc Sphaerium solidum (Normand) 1 1 1 1 3
12 Wc Pisidium amnicum (Müller) 1 1 1 1 11
12 Pisidium clessini Neumayr 1 5 7 10
12 Wc Pisidium supinum A. Schmidt 7 4 2
12 We Pisidium nitidum Jenyns 4 18 11 7 6 3 5 1
12 We Pisidium subtruncatum Malm 3 6 1 4 3 2 3
Radix sp. 1 1 4
Lymnaea sp. 3 2 2
Gyraulus sp. 2 8 6 1 1
Sphaerium sp. d d d d d d d
Pisidium sp. 3 9 5 7 1 2 1 1
TOTAL OF TAXA 22 29 30 28 25 22 17 17 15 15 4
TOTAL OF SPECIMENS 1569 3577 3420 2459 3590 6897 2813 6529 3115 245 12

Research has been financed by means of the National Science Centre, Poland, given on the base of decision
DEC2011/03/B/ST10/06329.

45
Albrycht A., Skompski S., Pidek I.A. Significance of mollusk fauna from Ortel Królewski and Rossosz sites for the Quaternary stratigraphy of Podlasie (East Poland) //
Przegląd Geologiczny. 1995. Nº 43 (4). P. 321-330.
Alexandrowicz S.W. Malacological analysis in Quaternary research // Kwartalnik AGH, Geologia. 1987. Nº 12 (1–2). P. 1-240.
Ložek V. Quartärmollusken der Tschechoslowakei // Rozpravy Ústředního Ústavu Geologického. 1964. Nº 31. P. 1-374.
Szymanek M. Climate oscillations of the Holsteinian (Mazovian) Interglacial recorded in shell morphometry of Viviparus diluvianus (Kunth, 1865) from eastern Poland //
Quaternary International. 2011. Nº 241. P. 143-159.
Szymanek M., Nitychoruk J., Trammer J., Bińka K. Influence of climate on the variability of snails of the genus Viviparus in deposits of the Holsteinian (Mazovian)
Interglacial from Ortel Królewski, eastern Poland // Boreas. 2005. Nº 34. P. 335-344.

Y. U. Zaika
United Enterprise “Geoservice”, Minsk, Belarus
SOME DATA ON PROBABLE SOURCE AREAS OF PALEOZOIC CARBONATE ROCK DEBRIS FROM THE
MIDDLE PLEISTOCENE SOŽ MORAINE IN THE MINSK REGION, BELARUS
Compared to magmatic and metamorphic rock boulders, sedimentary rock inclusions in Quaternary deposits have rarely
been the focus of study in Belarus. Few data on probable native regions and geological age of Paleozoic carbonate rock debris in
Pleistocene moraine strata of Belarus are available at this time and are almost completely based on petrographic features (Matveev,
1971; Gajgalas, 1977; Gajgalas et al., 2008). However, paleontological study of fossil content of sedimentary rock fragments seems to
be much more promising as a means of localizing areas of their native occurrence as well as establishing their age. Investigations in
this field have been successfully carried out in Western Europe since the 19th century but have attracted little interest in Belarus until
the present moment.
A significant collection of carbonate rock samples containing fossil remains (mainly invertebrates, algae and cyanobionts) has
been accumulated by the author, mainly from sandy loams of the Middle Pleistocene Sož Moraine in the Minsk Region. Preliminary
results show that most of the collected specimens come from Ordovician to Silurian strata of the Baltic Region.
When analyzing probable places of origin of carbonate debris, the main focus should be on areas where Paleozoic rocks crop
out and/or underlie Quaternary deposits along probable routes of Pleistocene glacier movement. Among such areas, Ordovician
successions crop out in several areas in Norway and Sweden and in islands of the Baltic Sea and also extend as a continuous belt
through northern parts of Estonia and the Leningrad (St. Petersburg) Region in Russia. Silurian outcrops are widespread in Estonia, in
some islands of the Baltic Sea and parts of Scandinavia, whereas they are completely absent in the Leningrad Region (Geologija
SSSR, v. 1, 1971). In the southern part of Estonia both Ordovician and Silurian strata are overlain by younger deposits and thus cannot
be considered as sources of carbonate rock debris for Pleistocene glaciers.
The above-mentioned distribution of Silurian sedimentary strata supports the
conclusion that the main source area for Silurian rock debris is probably Estonia and islands
of the Baltic Sea. Upper Wenlock, Ludlow and Pridoli regional successions are of special
interest due to their geographic confinement to the western part of Estonia and Estonian
islands of the Baltic Sea (Каljo et al., 1977; Raukas et al.(eds), 1997). Occurrence of debris
from these strata in a moraine in central Belarus can most likely be explained by a direction
of glacial transport from the northwest.
Among the typical carbonate rock types from this stratigraphic interval are
limestones with oncolitic and stromatolitic structures discovered by the author together with
A.D. Pisanenko (Zoological Museum of Belarusian State University) as boulders and
pebbles in several Pleistocene Sož Moraine localities approximately 40-45 km south-west
of Minsk, in outskirts of Fanipal. These limestones and microbial structures show
significant similarity to those from the Upper Wenlock to Lower Ludlow Soeginina and
Vesiku Beds, Rootsiküla Formation, on Saaremaa Island, Estonia (Nestor et al., 1977;
personal communication from M.-A. Mõtus), thus indicating this area as the most probable
source for this kind of rock (figure).
Silurian limestone debris with microbial structures from the Pleistocene Sož Moraine in Belarus. A. - Map of the locality and possible direction of
material transport. B. – External view of a typical specimen (coll. number Zs-1/33). C. – Split specimen with oncolitic structures (o) (coll. number Zs-
1/34-1). D. - Split specimen with stromatolitic structures (s) (coll. number Bž-1/8). E. – Polished section showing oncolitic structures (coll. number Zs-
1/33). B., C. and E. – Sand and gravel quarry near village of Zosina, outskirts of Fanipal; D. - Sand and gravel quarry near village of Biareža, outskirts
of Fanipal.
It should be noted that Silurian strata from Llandovery and Wenlock successions in the extreme northwest region of Belarus
could not be regarded among possible source areas for the above-mentioned microbial limestone debris, because recent boring results
show that they are overlain by the Neogene Antopal’ and Brynioŭ Formations but not by Quaternary beds.
Conclusions. It can be concluded that for the first time it is possible to designate a specific area (Saaremaa Island) as the
most probable native region for a kind of sedimentary rock debris in a Pleistocene moraine in Belarus. Paleontological study of Lower
Paleozoic limestone boulders and pebbles in the Middle Pleistocene Sož Moraine in central Belarus preliminary indicates that the
direction of distribution of these carbonate rock inclusions is from the northwest. There is no doubt that further investigations and
interpretation of the collected material will bring a more detailed understanding of Pleistocene glacier movement.
Acknowledgements. Much gratitude is expressed to Vasily I. Semenenko, the Quarry Manager, and Viktor M. Zakrevskij,
Mining Engineer (“Fanipal Invest-Engineering”, Fanipal, Belarus), for their assistance in collecting material. The author greatly
acknowledges Mrs. Cindy Schraer (Anchorage, USA) for her kind help in editing English usage.
Gaigalas A.J. Litostratigraphicheskaja korrelacija moren plejstocena vostochnoj Lietuvy I Severo-zapadnoj Belorussii // Litologija I geochimija perigliacialnych otlozhenij.
Minsk: Nauka i Technika, 1977. P. 79-84 (in Russian).
Gaigalas A.J., Yarcev V.I., San’ko A.F., Onoshko M.P., Meleshit M.J. Oblomki paleozojskich porod v morenach plejstocena Lietuvy I Belarusi: paleogeograficheskij i
litostratigraphicheskij aspekty // Aktualnyje problemya geologii Belarusi I smezhnych territorij. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii posviaschchennoj 90-
letiju so dnia rozhdenija akademika NAN Belarusi A.S.Makhnacha. Minsk, 2008. P. 69-73 (in Russian).
Geologija SSSR. T. 1. Leningradskaya, Pskovskaya I Nowgorodskaya oblasti. Moskwa: “Nedra”. 1971. (in Russian).
Каljo D., Jürgenson E. Sedimentary facies of the East Baltic Silurian // Facii I fauna silura Pribaltiki. Tallinn, 1977. P. 122-148 (in Russian, with English summary).
Matveev A.V. Lednikovyje otlozhenija Belorussii. Minsk: Nauka i Technika, 1971. 116 P. (in Russian).
Nestor H.E., Einasto R. Facies-sedimentary model of the Silurian Paleobaltic pericontinental basin // Facii I fauna silura Pribaltiki. Tallinn, 1977. P. 89-121 (in Russian,
with English summary).
Raukas A., Teedumäe A. (eds). Geology and Mineral Resources of Estonia. Estonian Academy Publishers, Tallinn, 1997. 436 P.

46
 НОВЕЙШАЯ ГЕОДИНАМИКА

О. К. Абрамович
Учреждение образования «Гомельский государственный университет имени Ф. Скорины», Гомель, Беларусь

НЕОБХОДИМОСТЬ ГЕОДИНАМИЧЕСКОГО РАЙОНИРОВАНИЯ ГОРОДСКИХ ТЕРРИТОРИЙ НА

ПРИМЕРЕ г. ГОМЕЛЯ
Метод геодинамического районирования позволяет выделять блочное строение земной коры, активные разломы и
тектонически напряженные зоны, производить расчеты напряжений, проницаемости и влагогазоемкости пород и
разрабатывать на этой основе профилактические меры для обеспечения безопасности и эффективности освоения и
эксплуатации недр и земной поверхности. Геодинамические явления есть результат обмена энергией в блочном горном
массиве земной коры, деформирующегося (разрушающегося) в условиях существующего или возникающего предельно
напряженного состояния. Классы геодинамических явлений определяются характером и степенью энергетического
взаимодействия природной и техногенной системы напряженно-деформированным состоянием массива в местах их
проявления. Сила и вид реализации геодинамического явления характеризуются:
- степенью природной напряженности участка земной коры, в общем случае обратно пропорциональной отношению
глубины распространения зоны предельно напряженного состояния к толщине литосферы;
- интенсивностью техногенного воздействия на горный массив и земную поверхность.
Современная аномальная геодинамика недр, т. е. современные СД(супер- деформационные)-процессы в зонах
асейсмичных разломов являет собой новый фактор социально-экономического, экологического и страхового риска.
Понятие "геодинамическая опасность" следует считать как подверженность определенной территории воздействию
современной аномальной геодинамике недр, которое при определенных обстоятельствах может привести к негативным
последствиям для человека и среды его обитания. В этом случае современные СД-процессы, которые проявят себя в
необжитых районах представляют собой геодинамическую опасность, но не создают геодинамического риска.
Для разработки методов оценки геодинамического риска и геодинамической опасности, когда имеют место
современные СД земной поверхности в зонах асейсмичных разломов, необходимо детально рассмотреть, как формируется
негативное воздействие аномальной геодинамики разломов на объекты.
В этой связи под современным активным разломом понимается такая разломная зона, в которой происходят
современные короткопериодические (первые месяцы и годы), пульсационные и/или знакопеременные деформации (СД-
процессы) со скоростями не менее 10-5 в год.
При оценке геодинамической опасности объектов наибольшее негативное воздействие на них будут оказывать
именно СД-процессы, так как последние достигают аномально высоких деформаций, соизмеримых с порогом разрушения,
за сравнительно короткое время (соизмеримое с периодом эксплуатации объектов). Полагая, что геодинамическая
опасность есть вероятность появления современных СД-процессов в данном месте и в данное время, можно подойти к
количественной оценке геодинамического риска. Исходная основа для формулировки понятия "геодинамический риск"
предполагает, что любой риск есть математическое ожидание ущерба. Геодинамический риск есть вероятность появления
современных СД- процессов, способных к выводу объекта риска из режима нормального функционирования,
сопровождающегося материальным ущербом.
Проведенные работы по геодинамическому районированию показывают, что блоки земной коры разных рангов могут
быть выделены не только в тектонически активных областях, но и в таких, которые традиционно считаются тектонически
стабильными на современном отрезке геологической истории. Это говорит о том, что и в стабильных областях находятся
силы, которые вызывают современные перемещения блоков друг относительно друга, формируют тектонически
напряженные и разгруженные зоны, создают геодинамическую опасность при освоении недр и земной поверхности.
Для исследований за геодинамический полигон принята вся территория города. В целях геодинамического
районирования выполнены профильные локальные и площадные измерения в период с 1997 по 2001 гг. на базе городской
нивелирной сети. На площадных построениях нивелирные сети, включающие около 300 знаков, имели вид полигонов,
суммарный периметр которых составлял 200 км. При локальных построениях профильные нивелирные линии
формировались из существующих знаков вкрест предполагаемым разломам и разрывам. Длина профилей составляла от 2
до 7 км. Расстоянием между реперами, в основном это 0,5... 1,0 км, определяется точность картирования аномалий,
преобладающий тип γ-аномалии.
Профильные локальные измерения позволили представить территорию города в виде десяти сочлененных блоков и
определить средние скорости и направления их вертикальных перемещений. Значение средних скоростей достаточно
условны, они находятся в зависимости от выбранного периода наблюдений, и возможно знакопеременны. С уверенностью
можно говорить только о наличии блоков и сохранении общей тенденции движений. При совместной интерпретации
результатов геодезических, геофизических, геохимических и геологических наблюдений они должны быть отнесены к
одной эпохе. Картирование разрывных нарушений и анализ проведённых исследований позволяют сделать вывод о
потенциальной опасности современного динамического состояния территории г. Гомеля относительно целостности
инженерных сооружений в период, определённый для срока их эксплуатации. Все разрывные нарушения проходят по
районам с повышенной техногенной нагрузкой. Современные темпы строительства ещё больше её увеличивают, причём
геометрические размеры зданий и сооружений соизмеримы с шириной тектонических нарушений, что обязательно
приведёт к неравномерности осадок. Капиталовложения в строительные и монтажные работы огромны, причём
эффективные ремонтные работы организовывать сложнее, чем возводить новостройки. К участкам повышенной опасности
относятся зоны тектонических нарушений и особенно узлы пересечения геодинамически активных зон разных простираний
и кинематических типов. Учёт современного геодинамического состояния необходим ещё на стадии проектирования.
По результатам повторного нивелирования на территории г. Гомеля построены кривые современных вертикальных
движений земной поверхности. По аналогии с проведенными многолетними исследованиями в Припятском прогибе на
территории г. Гомеля можно провести морфологический анализ кривых и выделить устойчивую совокупность основных
типов аномалий, которые отражают специфику движений земной поверхности непосредственно над разрывными
нарушениями.
Наиболее широко распространён тип γ-аномалий. Этот тип характеризуется устойчивым пикообразным опусканием
земной поверхности в наиболее узкой в сравнении с другими типами аномалий зоне. Её ширина является устойчивой
характеристикой и составляет: в Припятском прогибе 1,5 км при детальности наблюдений 0,8-1,0 км, на территории г,
Гомеля - 1,0-1,5 км при детальности 400-500 м. Амплитуды движений в Припятском прогибе 20-40 мм, в черте г. Гомеля -

47
З-б мм. Считается, что амплитуда такого типа аномалий не зависит от амплитуды самого разлома и его тектонического
типа. Предполагается также, что данный тип аномалий обусловлен единым механизмом процессов, протекающих в
разломной зоне.
Второй тип аномального движения земной поверхности - β-аномалия. Её основной морфологический признак
заключается в изгибе кривой современных движений, при этом ширина аномальной зоны значительно превышает ширину
разломной зоны. Изгиб земной поверхности имеет
цилиндрическую конфигурацию, при которой ось цилиндра
с центральной частью разломной зоны. Устойчивой
характеристикой является амплитуда движений в осевой
части аномалии. В Припятском прогибе она составляет 13
мм, на территории г. Гомеля - 5 мм. Ширина аномалии
соответственно составляет 12-14 км и 3 км. Формирование
такого типа аномалий происходит с такой же скоростью, как
γ -аномалий.
Третий тип - S-аномалии характеризуется
градиентным изменением движений. Наиболее устойчивой
считается ширина аномалий, составляющая в Припятском
прогибе 10-15 км, на территории г. Гомеля 2,5-3 км.
Амплитуда составляет соответственно 20 мм и 5 мм. Меха-
низм возникновения движений данного типа определяется
тектоническими нарушениями наклонной ориентации в
обстановке субгоризонтального напряжения. При
уменьшении прочности на сдвиг в локальной зоне разлома
возникают сдвиговые перемещения, приводящие к
смещениям земной поверхности. Схема, представляющая
расположение выявленных по результатам повторных
нивелирований различных типов аномальных движений
земной поверхности на территории г. Гомеля, представлена
на рисунке 1. Следует отметить что, практически все
выявленные на территории г, Гомеля аномалии
вертикальных движений земной поверхности вне
зависимости от их типа в целом согласуются с участками
положительных аномалий плотности α-потока, что может
указывать на их общий источник.
типы аномальных движений земной поверхности г. Гомеля
Концепция «Геодинамическая безопасность освоения углеводородного потенциала недр России» - М.: Изд-во ИГиРГИ, 2000. – 56 с.

А. А. Вашков
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь,

МОРФОМЕТРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ РЕЛЬЕФА ГОРОДОКСКОЙ ВОЗВЫШЕННОСТИ

В ходе изучения расположенной на северо-востоке Белорусского Поозерья Городокской возвышенности был
проведен морфометрический анализ количественных характеристик её рельефа. Необходимость в этом была продиктована
рядом нерешенных вопросов относительно строения, генезиса и возраста гляциоструктуры макроформы. Так,
ледораздельная природа и особенности формирования возвышенности в закрытой и, позже, в краевой ледниковой зоне
предопределили разнородность рельефа центральной части и периферии макроформы. В результате чего, для точного
районирования рельефа возвышенности было необходимо получение количественной оценки её рельефа.
Полученные в ходе исследования результаты имеют большое значение для подразделения возвышенности на
геоморфологические подрайоны. Была использована апробированная на макроформах Литвы методика морфометрического
анализа рельефа и выявления степени эрозионной опасности рельефа (Чеснулявичус, 1986; Кайрюкштис и др., 1983).
Морфометрический анализ производился на участках площадью в 1 км2 по крупномасштабным картам. Всего была
обследована территория возвышенности и прилегающих территорий площадью более 3200 км2. В каждом квадрате
вычислялись следующие показатели: средняя длина склонов, средняя высота склонов, средняя крутизна склонов,
коэффициент вертикальной расчлененности, протяженность эрозионной сети, вертикальная расчлененность, численность
вершин холмов, процент озер и болот, степень эрозионной опасности рельефа. В результате проведенных работ при
помощи программы Surfer 11 был построен комплект морфометрических схем Городокской возвышенности. Анализ
данных схем позволил установить морфометрические характеристики рельефа возвышенности, выявить различия в рельефе
между разновозрастными частями макроформы и произвести районирование рельефа возвышенности.
В структуре рельефа Городокского геоморфологического района наблюдается определенная зональность, связанная
с особенностями геологического развития территории и деятельностью последнего на данной территории поозерского
ледникового покрова. По времени формирования и геологическому строению в пределах возвышенности выделяются два
гляциоморфологических комплекса. Первый из них оршанской стадии последнего оледенения, второй – более молодой
браславской стадии.
Ледниковый рельеф оршанской стадии образует Центральный ледораздельный моренный массив, который в свою
очередь подразделяется на три зоны: Центрально-Городокскую, Вировлянскую и Хвошновскую. Самостоятельной
браславской стадии соответствует Езерищенский пояс краевых образований, который обрамляет Центральный
ледораздельный массив с севера, северо-востока и северо-запада.
Приведенное выше районирование было подтверждено данными, полученными при морфометрическом
исследовании макроформы. Наибольшее значение при этом имели следующие показатели: протяженность, высота и
крутизна склонов холмов, число холмов на 1 км2, коэффициент вертикального расчленения и, в меньшей мере, показатель
вертикального расчленения (таблица).

48
 Морфометрические характеристики рельефа Городокской возвышенности
Длинна Высота Крутизна Вертик. Число Коэф.
Морфометрические показатели склонов склонов (м) склонов расчлен. (м) холмов верт.
(м) (град) (шт) расчл.
Рельеф оршанской стадии
Центральный ледораздельный массив: 150-170 8-10 4-5 27-32 6,5 0,5
Центрально-Городокская зона 240-260 11-13 3-4 35-40 4 0,3
Вировлянская зона 100-120 7-9 5-6 25-30 9,5 0,65
Хвошновская зона 130-150 7-9 4-5 23-28 5,5 0,55
Рельеф браславской стадии
Езерищенский пояс краевых 80-100 8-10 6-7 32-37 8 0,75
образований
Прилегающие территории
Суражская равнина 80-100 2-4 1-2 6-11 5 0,55
Должанская равнина 90-110 3-5 2-3 11-16 8,5 0,6
Шумилинкая равнина 80-100 3-5 2-3 5-10 7,5 0,65
Холомерская равнина 60-80 6-7 5-6 7-12 8 0,85
Руднянская равнина 70-90 3-4 3-4 7-12 8,5 0,95
Невельская гряда 60-80 5-7 7-8 18-23 8,5 1,15

Показатели протяженности склонов для разновозрастных частей возвышенности значительно рознятся.

Максимальные значения (до 440–460 м) отмечаются в Центрально-Городокской зоне рельефа, значительно убывают на
периферии Центрального ледораздельного массива и наименьшие средние значения (80–100 м) отмечаются в
Езерищенском поясе краевых образований. При этом характеристика средней высоты склонов в разновозрастных частях
возвышенности примерно равна. Наибольшие показатели средней высоты характерны для Центрально-Городокской зоны,
где они составляют 11–13 м (максимально – до 30 м). Наименьшие значения средней высоты отмечаются на юго-западном
и юго-восточном склонах возвышенности (5–6 м).
Крутизна склонов зависит от возраста рельефа. Эти показатели в пределах Езерищенского пояса краевых
образований на 2–3 градуса выше, чем в пределах Центрального ледораздельного массива, причем еще более возрастают в
пределах расположенной севернее Невельской гряды (где достигают максимальных значений в 14–15 градусов).
Вертикальное расчленение рельефа зависит от величины холмов и их относительной высоты, а также глубины вреза
водно-эрозионной сети. Наибольшие значения в 55–60 м зафиксированы в наиболее высоких частях Центрально-
Городокской зоны ледораздельного массива и в Езерищенском поясе краевых образований.
Показатель численности холмов на единицу площади разнится в гетерогенных частях макроформы. Наибольшие
значения холмистости отмечаются в Вировлянской зоне Центрального ледораздельного массива, где достигают
максимальных значений в 20–22 шт. на 1 км2. Отчетливо повышенным показателем холмистости характеризуется
Езерищенский пояс краевых образований (7–9 шт.). Наименьшие показатели отмечаются в крупнохолмистой
Центрально-Городокской зоне, 3–5 холмов на 1 км2.
Большое значение имеет коэффициент вертикальной расчлененности (отношение крутизны склона к его высоте).
Этот показатель для территории Городокской возвышенности оказался наиболее информативным. Его значения
фиксируют разновозрастные части макроформы. В пределах Центрального ледораздельного массива коэффициент не
превышает 0,5–0,6, при этом в Центрально-Городокской зоне он понижается до значений 0,2–0,4, а на периферии
Вировлянской и Хвошновской зоны возрастает до 0,55–0,65. При этом Езерищенскому поясу краевых образований
соответствует коэффициент 0,7–0,9. И далее к северу, на прилегающих к возвышенности территориях Хвошновской и
Руднянской равнин, а также Невельской гряды коэффициент вертикальной расчлененности составляет уже 0,9–1,2.
Таким образом, морфометрическое исследование Городокской возвышенности позволило повысить надежность
районирования её рельефа. По различиям морфометрических показателей в структуре рельефа Городокской
возвышенности хорошо выделяются два гляциоморфологических комплекса стадиального ранга: оршанский и
браславский. Ледниковый рельеф оршанской стадии образует Центральный ледораздельный моренный массив, а
браславской стадии – Езерищенский пояс краевых образований. В рельефе Центрального ледораздельного моренного
массива прослеживаются внутреннее гляциоструктурное ядро – Центрально-Городокская зона и краевая зона по его
периферии – Хвошновская на востоке и Вировлянская зоны рельефа на западе возвышенности. Наиболее
представительными количественными показателями рельефа для данной территории являются длинна, высота, крутизна
склонов, численность холмов и коэффициент вертикальной расчлененности рельефа.
1. Чеснулявичус А.А. Морфометрическая оценка рельефа дуговых частей конечноморенных гряд возвышенностей Литвы. Вильнюс: АН Литовской ССР,
1986. 11с.
2. Кайрюкштис Л.А., Басаликас А.Б., Микалаускас А.П., Милюс И.В., Чеснулявичус А.А. Оценка расчлененности рельефа Литвы для целей моделирования
регионального развития // Труды АН Литовской ССР. 1983. Серия Б. Т. 5(138). С. 85–93.

Н. Ф. Гречаник
Брестский государственный университет им. А.С. Пушкина, Брест Беларусь

ГЕОМОРФОЛОГИЯ ДОЛИНЫ Р. ПУЛЬВА

Река Пульва берет начало на территории Польши. Длина реки составляет 54 км, из них 42 км приходится на
территорию Беларуси. Площадь водосбора составляет 535 км2, в пределах Беларуси – 475 км2. Длина водосбора 34 км,
средняя ширина – 15,7 км. Рисунок водосбора симметричный. Высота над уровнем моря варьирует от 160 до 192 м. Река
несет свои воды в пределах Высоковской моренно-водно-ледниковой равнины, принимая воды 17 притоков, крупнейшим
из которых является река Котерка длиной 15 км. Большинство притоков, особенно левосторонних, имеют висячие устья.
Русло реки канализировано на протяжении 18,2 км. Пульва впадает в р. Западный Буг. Бассейн Западного Буга является
трансграничным бассейном включающим территорию Беларуси, Украины и Польши. Основной источник питания реки –
поверхностный сток. Основная часть стока формируется за счет паводков, связанных с продолжительными летне-осенними
и редкими, но интенсивными зимними дождями. Кроме этого поступление воды осуществляется во время весеннего таяния
снега и выходов подземных вод.

49
 Современный облик долины Пульвы сформировался в течение длительного проявления процессов эрозии и
аккумуляции. Интенсивность и особенности проявления этих процессов определялись литологическими разностями
слагающих пород и особенностями тектонического строения территории. Долина реки имеет трапециевидный поперечный
профиль. Глубина вреза в верхнем течении составляет от 1 до 5 м, в среднем – 20 м и в нижнем – 35 метров. Днище долины
занято низкой поймой и руслом реки. Особенности строения долины, русла и условий течения Пульвы позволяют выделить
три ее участка – верхний, средний и нижний. Верхний участок простирается от истока до д. Мыкшицы, средний – от
Мыкшиц до д. Гремяча и нижний от Гремяча до устья. В верхней части долина наследует участок маргинальной Туминско–
Тростяницкой ложбины стока талых ледниковых вод. На этом участке ложбина имеет ширину до 150 м и глубину вреза от
1,5 до 5 м. Склоны ложбины пологие, сложены песчано-гравийным, суглинистым, реже глинистым материалом. Русло реки
в днище ложбины канализировано. Ниже по течению от д. Мыкшицы речная долина имеет четкие очертания. Четко
выделяется двухсторонняя низкая пойма и извилистое русло шириной от 1,5 до 4,0 м. Левобережная часть речной долины
на этом участке подверглась техногенной переработке в ходе строительства железнодорожного полотна, соединяющего г.
Брест и станцию Высоко-Литовск. В двухстах метрах ниже моста дороги Мыкшицы – Рясна долина в правобережной части
резко расширяется на протяжении около двух километров. Ширина заболоченной качкарной поймы достигает восьмисот
метров. Поверхность поймы слабо наклонена к современному руслу. Пойма заторфована и покрыта многочисленными
биогенными формами рельефа, среди которых доминирующими являются осоковые кочки и многочисленные
разноразмерные кротовины. Мощность торфа составляет от 0,8 до 1,2 м. Правосторонняя часть поймы изрезана
мелиоративными канавами. По правобережью на склоне долины четко выделяются слабонаклоненные абразионные уровни
двух озерных террас. В шурфе, заложенном на поверхности верхней террасы, были вскрыты косослоистые разнозернистые
пески, гравий, мелкая галька, валуны и разноразмерные обломки раковин пресноводных моллюсков и тонкие прослойки,
выполненные растительным детритом черной окраски. Наличие гравия, мелких неокатанных обломков кристаллических
пород и валунов в отложениях высокой террасы свидетельствует о высоком уровне воды в водоеме и активном протекании
абразионных процессов, размывом выше расположенных на склоне моренных отложений. Разрез отложений нижней
террасы включает хорошо промытый разнозернистый песок с обломками раковин моллюсков и прослойки растительного
детрита. Ниже этого древнего озерного расширения долина резко сужается по сравнению с выше- и нижерасположенными
участками и представляет собой типичный участок ярко выраженной долины прорыва. Ниже по течению от г. Высокое
долина реки расширяется, прорезая платообразные и холмистые поверхности морено-водно-ледниковой равнины. В
левобережной части долины в урочище Борок, дд. Кусичи, Гремяча, Хутор Гремяча, Волчин фрагментарно выделяются
слабонаклоненные поверхности флювиогляциальной террасы. Склон этой террасы, особенно у д. Гремяча изрезан оврагами
и поросшими кустарниковой растительностью балками. В нижнем течении долина Пульвы прорезает первую
надпойменную террасу и высокую пойму р. Западный Буг. Долина Пульвы на этом участке сужается, а глубина вреза
увеличивается до 35 метров, пойма становится узкой, а русло достигает максимальной ширины – 8,5 м.
Значительная часть долины Пульвы занята поймой. Пойма Пульвы – это незначительно приподнятая над меженным
уровнем воды в реке часть дна долины, покрытая травяной, кустарниковой, реже древесной растительностью, в период
половодья затопляемая водой. Пойма выполнена материалом трех типов аллювиальных фаций – русловой, подстилающей
самую нижнюю часть поймы, пойменной, которая кроет русловую фацию, и старичной. Пойма на различных участках
речной долины бывает двухсторонней (сегментная) и односторонней (параллельно–гривистая). По характеру особенностей
рельефа в долине Пульвы преобладает сегментная разновидность поймы, параллельно-гривистая пойма выделяется в
пределах долины в урочище Борок, где сама долина заметно расширяется. На этом участке долины по правому ее борту
выделяются узкие, длинные (до 40 м) параллельные руслу невысокие гривы и разделяющие их межгривные понижения.
Межгривные понижения заболочены, а в некоторых из них расположены небольшие озерца. В пределах сегментной поймы,
доминирующей в долине Пульвы, четко выделяется прирусловая и центральная части и реже – притеррасная. На участках
прирусловой части поймы почти повсеместно выделяется прирусловой вал, образованный песком во время половодья или
паводков. Наиболее четко прирусловой вал выражен в районе гидрологического поста г. Высокое и у д. Ставы. В пределах
центральной части поймы, как правило, относительно возвышенной, расположены линейно ориентированные песчаные
гривы, а в понижениях располагаются небольшие старицы бобовидной, подковообразной форм. Старицы, расположенные в
непосредственной близости к современному руслу, возникли в результате «геоморфологической» деятельности речного
бобра. В местах долинных бобровых поселений возникает много троп и нор. Тропы и норы в извилистом и
меандрирующем русле способствуют размыву берегов, развороту и смещению излучин, прорывом перешейка и
спрямлением русла. Отсеченный участок русла постепенно заполняется аллювием и превращается в старицу. Таких стариц
много на участке долины от г. Высокое до д. Огородники. Параметры поймы в долине реки варьируют в больших пределах.
Так, у д. Мыкшицы ширина двусторонней поймы составляет 62 м, южнее г. Высокое – 202 м, максимальная ширина поймы
наблюдается у д. Котера и составляет около 700 м. На этом участке долины пойма сильно заболочена, заторфована и
покрыта осоковыми кочками. В средней части речной долины Пульвы в пойме выделяются крупные участки староречий.
Длина таких участков достигает до 120 м, ширина – 5–8 м.
Самую низкую часть речной долины занимает русло Пульвы. Русло имеет ширину от 0,8 до 8,5 м. Руслообразующие
наносы представлены илистым, песчано-гравийно-галечным, реже валунным материалом. Русловой аллювий имеют
незначительную мощность в средней части реки 0,8 м, а в приустьевой части она увеличивается до 2,6 м. Максимальные
скопления аллювия приурочены к перекатам и небольшим по размерам оголовков островов в нижней части реки. Для русла
реки характерны прибрежные песчано-гравийные косы, возникающие при нарушении безотрывного обтекания потоком
изгибов береговой линии. В пределах плесовидных лощин и вдоль обрывистых берегов обнажаются глеевые отложения с
ожелезненными, бурыми и ярко-синими, вивианитовыми тонкими прослойками. Переформирование аккумулятиивных
русловых форм рельефа происходит в период высоких половодьев и паводков за непродолжительное время. К
расширениям русла и его редким разветвлениям приурочены перекаты, сложенные крупнообломочным материалом. На
учаске русла реки от д. Мыкшицы и до д. Ставы насчитывается 68 перекатов (2013 г.). Среди рек, протекающих по
территории Брестского Полесья, р. Пульва отличается наибольшим средним значением падения русла, величина которого
составляет 79,02 см/км. На участке русла от д. Хмели до д. Загородняя уклон реки составляет 87,71 см/км, а у д.
Огородники – 190 см/км. Это, возможно, связано с пересечением рекой линии Высоковского разлома.
Для русла реки характерна высокая степень меандрирования. Средний коэффициент меандрирования Пульвы равен
1,38. В верхнем течении, на участке от д. Мыкшицы до г. Высокое он составляет 1,13, а на участке от южной окраины г.
Высокое до д. Хмели – 2,01. Меандры имеют различную форму. Преобладающими меандрами являются сегментные, а так
же, сундучные, омеговидные, сложные и реже – заваленные. Перечисленные формы излучин русла Пульвы являются
свободными или блуждающими. Они возникли среди рыхлых аллювиальных осадков слагающих пойму. Наряду с ними
для Пульвы характерны и вынужденые меандры. Они возникли в результате отклонения русла речного потока
естественным препятствием. Примером такой излучины является изгиб сундучной формы русла на участке дд. Волчин –

50
Дубовое – Загородняя. В этом месте русло реки огибает естественное возвышение рельефа в виде небольшой моренной
гряды.
Охарактеризованные черты морфологии речной долины Пульвы и особенно висячие устья малых левосторонних
притоков указывают на современную тенденцию развития реки – глубинную эрозию.

В. Н. Губин
Белорусcкий государственный университет, Минск, Беларусь

ГЛЯЦИОТЕКТОНИКА И ЕЕ РОЛЬВ ФОРМИРОВАНИИ РЕСУРОВ УГЛЕВОДОРОДОВ

Несмотря на то, что в учении о нефти вопрос о воздействии покровных
материковых оледенений только поднят и требует дальнейшего
углубленного изучения, уже сейчас ряд фактов довольно успешно
трактуется с этой точки зрения.
Э.А. Левков (1980, с.256)

В области древнематерикового оледенения устанавливаются проявления деформаций земной коры, вызванные

тектонической деятельностью ледниковых покровов, или гляциотектоникой. Одной из важнейших проблем
гляциотектоники является выявление закономерностей влияния плейстоценовых оледенений на формирование зон
нефтегазонакопления в платформенных бассейнах. При этом особое внимание уделяется группе гляциотектонических
процессов, проникающих в глубокие горизонты осадочного чехла: воздействию нагрузок мощных ледяных масс на
субстрат, гляциоизостатическим поднятиям, гляциальной активизации разломов и пликативно-блоковых структур.
Теоретической предпосылкой для решения рассматриваемой проблемы являются результаты гляциотектонических
исследований, выполненные выдающимся отечественным геологом-четвертичником профессором Эрнстом Аркадьевичем
Левковым, создавшим научную школу в области новейшей тектоники и геодинамики. Он успешно развивал
гляциотектонику как научное направление, имеющее научно-теоретическое и прикладное значение в четвертичной
геологии и геоморфологии, тектонике и геодинамике, учении о полезных ископаемых. В своей научной деятельности он
уделял большое внимание полевым геологическим исследованиям, в том числе аэровизуальным наблюдениям,
гляциотектоническому картографированию на основе космической информации. Выявленные Э.А. Левковым
закономерности проявлений гляциотектоники создали теоретико-методическую основу для решения многих
геологопоисковых задач, в том числе в связи с прогнозированием залежей нефти.
Проблема формирования ресурсов углеводородов в платформенных бассейнах под воздействием покровных
оледенений довольно сложна и требует синтеза комплекса геодинамических факторов, определявших генерацию,
особенности образования и переформирование нефтяных залежей. Под влиянием ледниковых нагрузок резко
увеличивалось геостатическое давление в осадочной толще, что приводило к отжатию флюидов из горных пород и
перемещение пластовых вод и углеводородов в направлении движения ледяных масс. При этом пополнялись
существующие нефтегазоносные зоны и возникали новые залежи нефти, особенно по периферии, или дистальной области
ледниковых щитов. Ширина зон влияния ледников на процессы миграции и аккумуляции углеводородов возможно
достигала от нескольких десятков до первых сотен километров. С гляциотектонических позиций наиболее перспективными
в нефтеносном отношении являются участки осадочных бассейнов, покрывавшиеся несколькими оледенениями.
На стадии деградации ледниковых покровов и снятия нагрузки ледяных масс заметно активизировались
гляциоизостатические движения, оказавшие также влияние на формирование зон накопления углеводородов. Так, в
Центральноевропейском нефтегазоносном бассейне большинство выявленных к настоящему времени крупнейших
месторождений нефти (в области Северного моря – Статфъорд, Брент, Найниан и др.) расположены в пределах осевой зоны
валообразного гляциоизостатического поднятия, существовавшего 18 - 12,5 тыс. лет назад (Былинский, 1990). Менее
крупные нефтяные залежи концентрируются в аналогичных зонах вдоль рек Нейсе, Одра и Варта, а также в Люблинско-
Львовской области.
В плейстоцене территория запада Восточно-Европейской платформы в пределах Беларуси пятикратно охватывалась
оледенениями, приходившими со стороны Фенноскандии. При этом днепровский ледник полностью перекрыл
рассматриваемый регион, наревский, березинский и сожский его большую часть и лишь поозерский ледник занимал север
Беларуси. Длительность ледниковых эпох составляла около 100 тыс. лет, при общей продолжительности четвертичного
периода 1,8 млн лет (Основы…, 2004). За этот короткий, с геологических позиций временной интервал, геодинамические
процессы, вызванные развитием ледниковых покровов, привели к заметному увеличению абсолютных высот рельефа
земной поверхности и усилению контрастов геоморфологических форм. Оледенения способствовали активизации
тектонических структур платформенного чехла, а также влияли на процессы миграции и аккумуляции углеводородов.
При проведении гляциотектонических реконструкций и установлении закономерностей формирования нефтяных
залежей под воздействием покровных оледенений важную роль играют космогеологические методы (Губин, 2013, Губин,
Левков, 1983). На космических снимках (КС) гляциодислокации в отложениях квартера дешифрируются по дугообразной
форме в плане и приуроченности к системам ледниковых ложбин. Дуговидные цепи напорных конечных морен образуют
языковые комплексы шириной внешних дуг около 15-30 км. В свою очередь сближенные гляциотектонические формы
группируются в более массивные краевые пояса, уверенно различаемые на КС. Анализ КС совместно с материалами
геологосъемочных работ позволяет выявить пространственные закономерности в распределении, прежде всего, последнего
поозерского ледника, проникавшего на территорию северо-востока Оршанской впадины.
В пределах Припятского грабена (палеорифта) на основе структурного дешифрирования КС, в том числе с учетом
гляциотектонических критериев, устанавливаются системы разломов, блоковые, блоково-пликативные и пликативные
структуры в нефтеносных комплексах верхнедевонских отложений, контролирующие как известные зоны промышленного
нефтегазонакопления, месторождения нефти, так и перспективные на залежи углеводородов участки.
Древнематериковые оледенения оказывали существенное влияние на переформирование залежей углеводородов в
Припятском палеорифте. Максимальная мощность днепровского ледника здесь достигала 1,0–1,5 км (Левков, 1980), что
создавало значительную нагрузку на продуктивные в нефтеносном отношении толщи девонских отложений. После
деградации ледникового покрова территория осадочного бассейна интенсивно воздымалась, оказывая тем самым
воздействие на зоны накопления углеводородов. Нагрузка ледяных масс обусловила активизацию тектонических движений
и разломов, изменению гидродинамического режима, что способствовало заключительному переформированию нефтяных
залежей (Левков, Лавров, 1974). Гляциотектонические процессы оказали влияние на генерацию углеводородов и
образование залежей нефти в подсолевом, межсолевом и верхнесоленосном нефтеносных комплексах верхнедевонских

51
отложений, прежде всего в Северном нефтегазоносном районе, охватывающим Северную зону ступеней Припятского
грабена.
В Припятском палеорифтовом бассейне заметное погружение покровных образований и давление на низлежащие
породы платформенного чехла, включая нефтепродуктивные горизонты верхнего девона, происходило также во время
наиболее ранних наревского и березинского оледенений. Дистальная область наревского ледника тяготеет к северо-
западному сегменту Речицко-Вишанской зоны нефтегазонакопления, которая включает наибольшее количество
месторождений и содержит основные разведанные запасы нефти в Припятском грабене. Нефтяные залежи в этой зоне
приурочены к северному поднятому и южному опущенному крыльям ступенеобразующего Речицко-Вишанского разлома.
Ловушки углеводородов в их пределах контролируются преимущественно блоковыми структурами в подсолевом
нефтеносном комплексе, антиклиналями, примыкающими к разломам, а также блоками в межсолевом комплексе. По
периферии наревского ледника располагаются Восточно-Дроздовское, Борисовское и Вишанское месторождения нефти.
В связи с оценкой нефтеносности Внутреннего грабена Припятского палеорифта следует обратить внимание на
перспективные, с точки зрения нахождения залежей углеводородов, площади, расположенные в дистальной полосе
березинского ледникового покрова. Геолого-геофизическими методами здесь установлены Сколодинская и Буйновичско-
Наровлянская зоны потенциального нефтегазонакопления. В верхней соленосной девонской толще Сколодинской зоны
выделяются Каменское и Мозырское криптодиапировые поднятия, в галитовой субформации и в брекчии кепрока которых
могут быть выявлены залежи углеводородов. Для верхнесоленосного комплекса типичны литологически ограниченные
залежи в органогенных постройках внутрисолевых прослоев. Буйновичско-Наровлянская зона потенциального
нефтегазонакопления сопряжена с Кустовницким и Наровлянским криптодиапировыми поднятиями, в пределах которых в
перспективе планируется проведение нефтепоисковых работ.
Конфигурация краевой зоны березинского ледникового покрова согласуется с Туровской депрессией Припятского
грабена. В связи со слабой геолого-геофизической изученностью этой территории актуальна проблема оценки перспектив
ее нефтеносности на основе комплексирования космогеологических и сейсмических методов.
На северо-востоке Оршанской впадины краевые гляциотектонические комплексы поозерского оледенения в плане
образуют крупный дуговидный выступ шириной до 100 км и протяженностью порядка 150-170 км. Его формирование
связано с развитием витебской ледниковой лопасти, в центральной части которой располагается ореховский краевой
гляциокомплекс шириной в несколько десятков километров и протяженностью 40-50 км, отчетливо выраженный на КС. В
рассматриваемом регионе дешифрируемая полоса фронтальных ледниковых комплексов имеет отклонения в пределах 15-
25 км от проведенной ранее границы максимального распространения поозерского ледника.
Гляциотектонический фактор возможно влиял на условия формирования залежей углеводородов в пределах
Оршанской впадины. Благодаря ледниковым нагрузкам в платформенном чехле могли создаваться структуры,
благоприятные для экранирования нефтяных залежей. Основные перспективы нефтеносности рассматриваемого
осадочного бассейна могут быть связаны с мощными терригенными толщами рифея и венда, которые являются хорошими
коллекторами и образуют практически единую проницаемую часть резервуара. Залежи нефти могут быть в пределах
тектонически экранированных ловушек и локальных поднятий, образующих возможные зоны нефтегазонакопления
(Познякевич и др., 1997). Однако слабая изученность нижних структурных комплексов платформенного чехла Оршанской
впадины единичными сейсмическими профилями и отдельными скважинами не позволяет в настоящее время оценить
перспективы ее нефтегазоносности.
Периферическая полоса поозерского оледенения, включая Ореховский краевой ледниковый комплекс, тяготеет к
Витебской мульде, наиболее погруженной северо-восточной части Оршанской впадины. Она представляет собой
изометричную структуру субмеридионального простирания длиной ее около 100 км и шириной 70-80. Максимальная
величина погружения кристаллического фундамента в осевой части мульды достигает –1672 м (скв. Рудня). В центральной
части Витебской мульды располагается Богушевское локальное поднятие субмеридионального простирания, которое
может служить зоной нефтегазонакопления. В его своде пробурена скв. 2 Лиозно, вскрывшая поверхность фундамента на
отметке –1470 м (Конищев, 2012).
Формирование зон накопления углеводородов в Витебской мульде Оршанской впадины могут быть связаны с
гляциоизостатическим воздыманием территории в дистальной зоне поозерского ледника. Дешифровочными критериями
рассматриваемых гляциодеформаций на КС служат разрывы рек на потоки, текущие в противоположных направлениях,
изменения в ориентировке водотоков, подпруживание рек и образование озер. Инверсия речного стока отчетливо
диагностируется на КС в пределах внешнего края витебской ледниковой лопасти. Здесь многие реки, принадлежащие
бассейнам Днепра и Западной Двины, имеют уплощенные водоразделы с относительными превышениями рельефа около
10-20 м, а сама водораздельная линия близка к границе последнего ледника.
Рассматриваемые вопросы формирования залежей углеводородов в платформенных бассейнах под воздействием
плейстоценовых ледниковых покровов нуждаются в дальнейшей всесторонней разработке. Проявления гляциотектоники
следует учитывать при выделении перспективных площадей нефтегазонакопления во Внутреннем грабене Припятского
палеорифта и в наиболее погруженной северо-восточной части Оршанской впадины на основе комплексного анализа
результатов структурного дешифрирования КС и геолого-геофизических данных.
Былинский Е. Н. Валообразные гляциоизостатические поднятия литосферы и их возможное воздействие на расположение залежей нефти и газа на севере
Европы // Геоморфология. 1990. № 4. С.3-13.
Губин В.Н. Космическое зондирование нефтеносных структур в Припятской нефтегазоносной области // Земля Беларуси. 2013. № 1. С. 40-44.
Губин В.Н., Левков Э.А. О геологической природе параллельно-полосчатого рисунка аэрокосмического фотоизображения областей древнематерикового
оледенения // Исследования Земли из космоса. 1983. №6. С. 60-65.
Конищев В.С. Критерии и перспективы нефтегазоносности осадочных бассейнов Беларуси. Минск: Экономпресс, 2012. 163с.
Левков Э.А. Гляциотектоника. Минск: Наука и техника, 1980. 260 с.
Левков Э.А., Лавров А.П. О влиянии покровных материковых оледенений на гидрогеологические процессы в Припятской впадине // Доклады АН БССР.
1974. Т. 18. №10. С. 921-924.
Основы геологии Беларуси / Под общ. ред. А.С. Махнача, Р.Г. Гарецкого, А.В. Матвеева, Я.И. Аношко. Минск: Ин-т геол. наук НАН Беларуси, 2004. 392с.
Познякевич З.Л., Айзберг Р.Е., Синичка А.М. Оршанская впадина. Региональная оценка перспектив нефтегазоносности // Геология и нефтегазоность запада
Восточно-Европейской платформы. Минск: Беларуская навука, 1997. С. 368-374.

А. И. Гусев
Алтайская государственная академия образования им. В.М. Шукшина, г. Бийск, Россия

ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ РОССЫПЕЙ АЛТАЯ

52
 На Алтае распространены различные типы россыпей (элювиально-склоновые, пролювиально-аллювиальные
(ложковые), аллювиальные мелкозалегающие с «гравитационным» металлом с подразделением на – долинные, косовые,
погребённые, террасовые; техногенные и техногенно-целиковые, конечных морен), однако главную роль играют
аллювиальные долинные россыпи, в формировании которых доминирующее значение имеют геоморфологические
факторы [Гусев, 2011]. По составу россыпи региона подразделяются на монацитовые, колумбит-танталитовые, золотые с
платиноидами [Гусев, 2010; Гусев, 2011].
Монацитовые россыпи сосредоточены в верховьях р. Бащелак и её притоков. Россыпи этого типа связаны с
выходами гранитоидов боровлянского комплекса позднедевонского возраста и благоприятными геоморфологическими
элементами речных долин, приуроченных к выположенной и выровненной палеогеновой поверхности выравнивания.
Длина монацитовых россыпей варьирует от 1,5 до 3 км, а ширина от 20 до 400 м. Запасы монацита по категориям С1 и С2
варьируют от 81 до 165 кг.
Колумбит-танталитовые россыпи редки и приурочены к выходам гранитоидов белокурихинского комплекса
позднепермско-триасового возраста. Длина россыпей этого типа колеблется от 1 до 3 км. Запасы колумбита по наиболее
изученной россыпи ручья Феоктистова составляет по категории С2 18,6 т. Cледует отметить, что аналогичные танталит-
колумбитовые россыпи по рекам Черновая и Сычёвка находятся на некотором удалении от коренных источников
(редкометалльных пегматитов), располагаясь в выположенной части профиля рек.
Россыпи монацита, колумбита танталита и циркона развиты также по долинам рек Челюш, Тузукта, где имеются
выходы коренных редкометалльных пегматитов.
Анализ эмпирических данных о распространённости золотоносных, монацитовых, колумбит-танталитовых, титан-
циркониевых и других россыпей позволяют высказать представление о принципиально различных способах концентрации
россыпеобразующих компонентов в аллювиальных россыпях – остаточной, отстающей и шлиховой. Это обусловливает
формирование соответствующих типов россыпей: 1- автохтонных, пластовых и 2- аллохтонных, косовых. Установлена
негативная разубоживающая роль склоновых процессов и важная позитивная роль дочетвертичных процессов в
формировании аллювиальных россыпей современной долинной сети, определяемых особенностями геоморфологических
процессов.
Доминирующая часть россыпей с благороднометалльной нагрузкой (золото и платиноиды) приурочена к
переходной геоморфологической зоне. Последняя представляет собой субширотную полосу перехода от краевой части
Бийско-Барнальской впадины к холмисто-низкогорной окраине горного обрамления покровно-складчатых сооружений
Алтая и Салаира шириной от 50 до 100 км и протяженностью более 370 км. Эта переходная геоморфологическая зона
обусловлена аномальным геологическим строением, обусловленным наличием широкой полосы долгоживущих разломов
широтной и субширотной ориентировок, проявляющих активность и в настоящее время [Гусев, 2011]. Так, аллювий реки
Бии в верхнем течении, где река имеет горный характер, слабо золотоносен (1-10 мг/м3). Повышенные (до 1 г/м3 и выше)
концентрации золота отмечаются лишь в нижнем течении, при подходе реки к Бийско-Барнаульской впадине, где
происходит существенное выполаживание продольного профиля долины, способствующего отложению золота в россыпях.
Они образовались в результате перемыва больших масс поступающего сюда из горных областей золотоносного (бассейны
рек Лебедь, Ульмень, Саракокши) аллохтонного аллювия, а также собственных четвертичных террас. Аналогичная картина
наблюдается также по рекам Катунь, Песчаная, Ануй и другим. При этом установлено, что дальность переноса мелкого
золота, в отличие от автохтонного, в изученных аллювиальных отложениях составляет 30-50 км от низкогорного
обрамления. Мелкое и тонкое золото, как и более крупное, подвергается механической обработке. В морфологии золота это
выражается в интенсивном механическом преобразовании и сортированности золотин по гидравлической крупности,
подтверждая важную роль гидродинамического фактора в формировании косовых концентраций золота. Слабо окатанное и
более крупное золото поступало из местных коренных источников и из «рудного» обломочного материала аллювия при его
разрушении в процессе транспортировки. Присутствие в аллювии такого золота является важным поисковым признаком.
Самородки золота встречаются только вблизи коренных источников. Так самый крупный самородок золота весом 24 кг
найден в россыпи р. Чаныш вблизи коренных выходов кварц-золото-сульфидного типа. В самородке отмечены
ксеногенные включения гранита. Самородки золота весом 7, 5, 3, 1 кг обнаружены в россыпи р. Калычак вблизи коренного
золото-кварцевого проявления Мыс Корабель.
Установлена важная роль в образовании россыпей литологических факторов (наличия известняков), благоприятных
для карстовых процессов с образованием крупных полостей, являющихся концентраторами золота. Для россыпи реки Сии
протяжённостью 18,4 км была установлена приуроченность богатых участков россыпей к долинам рек, заложенных в
пределах развития известняков, где отмечалась повышенная мощность аллювиальных отложений, связанная с широким
распространением карстовых полостей. В 1949 г. Ю.П.Казакевич высказано предположение о существовании в бассейне р.
Сии сохранившихся фрагментов палеодолины позднетретичного возраста в поле развития известняков палеозойского
фундамента. Источником золота, по мнению Ю.П. Казакевич, являются кварцевые жилы, зоны окварцевания и
сульфидизации, локализующиеся в метабазальтах манжерокской свиты нижнего кембрия.
Отмечено, что особый интерес представляют участки долин, врезанные в карбонатные породы фундамента, где
могут быть выявлены карстовые «карманы» с промышленными концентрациями золота. По нашим данным наиболее
концентрированные россыпи Сийского района и других участков Горного Алтая (Каянчино-Устюбинского района)
приурочены к выположенным формам рельефа, маркируемым поверхностями выравнивания палеогенового возраста.
Сотрудниками ЦНИГРИ (В.О. Конышев, Ю.М. Щепотьев, С.С. Вартанян) в 2004 г предложена новая геолого-структурная
модель локализации золотоносных участков Сийского рудного узла в поднадвиговой зоне, где карбонатные породы
среднекембрийской сийской свиты перекрыты козырьком пород нижнекембрийской атлинской свиты. Слепые тела золото-
сульфидных и халькозин-гематитовых руд прогнозируются под козырьком надвига в карбонатных породах в
приконтактовых частях массивов габбро-диоритов среднекембрийского возраста. В габбро-диоритах и сланцах ожидается
выявление золото-сульфидно-кварцевых жил и прожилково-вкрапленных минерализованных зон, на продолжениях
которых в карбонатную толщу могли сформироваться слепые тела богатых золото-сульфидных и халькозин-гематитовых
руд. Самые крупные концентрации золота при этом приурочены к выположенной подкозырьковой части надвига,
маркируемого вышеуказанной нами поверхностью выравнивания, подверженной значительным карстовым процессам по
известнякам и мраморам. Увеличение концентраций золота обусловлено геоморфологическим фактором в сочетании с
интенсивными процессами корообразования.
Наиболее изученная долина р. Сии ящикообразная, в среднем и верхнем течении имеет ассиметричный профиль с
крутым правым бортом и выположенным левым, постепенно переходящим в мягкоувалистые водоразделы. Золотоносными
являются аллювиальные отложения, перекрывающие карстовые образования в правой части долины и залегающие на
терригенных породах палеозойского фундамента с левого борта, наиболее богатая часть россыпи тяготеет к площади
развития карста над известняками. Часто золотоносный пласт разделяется на верхний и нижний. Нижний пласт приурочен

53
к карстовым «ямам», протягивающимся вдоль долины в днище реки более чем на 1400 м и развитым на контакте
известняков сийской и терригенных пород убинской свит.
Форма золотин комковидная, лепешковидная, пластинчатая, реже неправильной конфигурации. Поверхность
шероховатая, ямчатая, кавернозная. Края зерен изогнутые, извилистые, крючковатые. Окатанность золотин хорошая,
отдельные самородки слабо-полуокатанные, редко не окатанные. На поверхности золотин наблюдаются пленки иногда
налеты бурых охр, редко встречаются сростки с кварцем. Цвет золота ярко-желтый, золото мелкой фракции (+0,1мм) имеет
зеленоватый оттенок.
Степень окатанности золотин уменьшается с уменьшением размера, если в классе 0,5-1,0 мм частично окатанные,
полуокатанные и хорошо окатанные золотины находятся в равных пропорциях, то в классе 0,25-0,5 мм появляются слабо
окатанные – 6,7 %, в классе 0,1-0,25 мм их 11,3%, в классе – 0,05 мм – 37,5%, а хорошо окатанные золотины в этом классе
отсутствуют.
Пробность золота составляет 945‰, спектральным анализом установлены следующие содержания элементов-
примесей: медь – 0,01-0,1%, свинец – 0,01%, серебро – 0,1%, титан - 0,01%.
Геоморфологические особенности влияния на образование россыпей хорошо иллюстрируется по россыпи реки
Каурчак. Наиболее благоприятными являются широкие выположенные долины, а узкие каньонообразные – не
благоприятны. По геолого-геоморфологическим условиям россыпь делится на два участка нижний - от устья р. Андобы до
устья р. Большой Магалак и верхний - от устья ключа Каменного до слияния Большого и Малого Каурчака. Части россыпи
разделены инстративным каньонообразным отрезком долины протяженностью 5 км, на котором россыпь не выявлена.
Аналогичная ситуация отмечена и для долины реки Ульмень, где россыпи имеются на участках, совпадающих с
поверхностями выравнивания характеризующимися широкой долиной реки, а узкие извилистые участки отличаются
отсутствием золота в аллювии.
Таким образом, локализация россыпей на Алтае определяется геоморфологическими элементами, среди которых
важнейшую роль играют: переходные зоны от горного сооружения к равнинной части региона и поверхности
выравнивания, на участках которых протекают реки. Отрицательный фактор россыпеобразования – резко расчленённый
рельеф.
Гусев А.И. Минерагения и полезные ископаемые Республики Алтай. Бийск: Изд-во АГАО, 2010. 385 с
Гусев А.И., Бедарев Н.П. Россыпи Алтая. Бийск: Изд-во ГОУВПО АГАО, 2011. 283 с.
Гусев А.И. Минерагения и полезные ископаемые Алтайского края. Бийск: Изд-во ГОУВПО АГАО, 2011, 365 с.

В. Л. Ильченко
Геологический институт Кольского НЦ РАН, Апатиты, Россия

ГЕОМОРФОЛОГИЯ, ГЕОДИНАМИКА И ФОРМИРОВАНИЕ РУДООБРАЗУЮЩИХ СИСТЕМ

Аналитический обзор отечественных изданий по геологии за последние 10 лет показал, что авторы множества работ,
посвящённых рудным объектам в кольцевых структурах (что следует из картографических иллюстраций), не знают о них,
не понимают их значения или просто отказываются их замечать.
Земля медленно и неуклонно расширяется [Ларин, 1995 и др.], о чём мы можем судить по тотальной рельефности
суши и дна океанов; её поверхность подвержена избирательной эрозии, а разнообразие форм зависит от вариаций
прочности пород, которые обусловлены совокупным силовым воздействием на них, проявленным в системах трещин.
Уникальность ландшафта каждого геоблока определяется комбинацией из двух элементов: прямолинейного и кольцевого;
при этом кольцевые формы - явно - преобладают (рис.1).

Рисунок 1. ─ Прямые и кольцевые линеаменты в рельефе Кольского полуострова и его окрестностей (вариации диаметра выделенных
колец D ≈ 10–400 км).

54
 Система трещин - главная предпосылка для развития гидротермального процесса; внешние границы блоков
формирует глобальная система разломов, а внутреннее трещинное пространство отличается фрактальным строением и
зависит от размеров и формы блока и, т.о., его модель рассчитать нетрудно [Ильченко, 2012]. Наложение такой модели на
оригинал (физическую карту) сразу выявляет её совпадение с одними формами рельефа и несовпадение - с другими.
Совокупность этих несовпадений - основная причина уникальности строения каждого блока земной коры.
Прямые формы в рельефе отражают систему планетных трещин (рифты, трансформные разломы) субмеридианного,
субширотного и «диагонального» простирания. Кольцевые структуры эксплозивной (вулканы, трубки взрыва и др.) и
гравитационно-тектонической (провалы, купола) природы относятся к эндогенным. Но самые распространённые на Земле
«кольца» - астроблемы (метеоритные кратеры) - имеют экзогенную природу. Генотип колец можно легко определить по
характерным признакам на месте, а на топографических картах и аэрофотоснимках астроблемы чётко выражены в рельефе
(рисунок 1).
Удар метеорита создаёт в оболочке Земли пробой конической формы - область нарушений, где породы отличаются
резким снижением плотности, что создаёт гравитационную аномалию и «искривляет» рельеф, по аналогии с
релятивистским гравитационным искривлением траекторий полёта частиц и силовых линий в электромагнитных полях
[Принцип..., 1973]. Метрические характеристики пробоя зависят от прочности пород «мишени» [Планета…, 2004] и
ударника, параметры которого (состав, размер) можно определить по результатам наблюдений с применением принципа
ЭГМ [Ильченко, 2013].
Трещиноватые зоны пробоя – «единицы» глобальной системы, которые связывает планетная система глубинных
разломов и сейсмических границ тектонического расслоения внешней земной оболочки. Физические условия в зоне пробоя
благоприятны для развития рудообразующих процессов: многие кольцевые структуры вмещают рудоносные провинции с
месторождениями ценных полезных ископаемых некоторых типов (алмазы, уран, углеводороды и др.) [Горный, 2006].
Поля напряжений и все динамические процессы на Земле находятся под контролем приливно-волнового фактора
[Ильченко, 2012], что реализуется во фрактальном пространственном распределении физических свойств пород - признак
динамических систем самоорганизованной критичности [Бак, 2013]. Твёрдый прилив вызывает лунная гравитация: это
резкий рывок с эффектом растяжения-сжатия породы и последующим всплеском электромагнитных и акустических
колебаний, способных превратить фрагмент земной оболочки в колебательную систему с динамикой поля стоячих волн и
соответственным расходом энергии на поддержание этих условий с последующим затуханием колебаний (степенной закон
убывания амплитуды и делением волн на моды в шаговом ритме). Затухание колебаний приводит к заполнению
пространства системы множеством неподвижных узловых точек – концентраторов упругой энергии [Ильченко, 2012], куда
оттесняется часть упругих напряжений из зон пучностей стоячей волны. Узлы образуют ряды, сетки и структуру волнового
поля, определяющую фрактально-иерархическое строение и весь дальнейший порядок разрушения объекта с его
тектоническим расслоением и вариациями прочности пород земной поверхности (избирательность выветривания).
Влияние приливно-волнового фактора доказано моделью тектонического расслоения земной коры Печенгского
блока как колебательной системы с динамикой стоячей волны, возникающая между параллельными границами-
отражателями, в роли которых в модели использованы земная поверхность и сейсмическая граница Мохо (рис.2)
[Ильченко, 2012]. Глубина залегания границы Мохо под Печенгой: М=42±2 км [Трипольский, 2004]. Модельные параметры
расслоения были рассчитаны по формуле: Мn=M/2n (n - номер моды (n = 0, 1, целые числа), Мn – длина n–й моды (в таблице
Мn=L).
№ М0 М1 М2 М3 М4 М5 М6 М7 М8
L, 42± 2 21± 1 10.5±0. 5.25± 2.62± 1.31±0.06 0.656± 0.328± 0.164±
км 5 0.25 0.125 0.03 0.01 .005
Рисунок 2. ─ Затухание звука в натянутой струне и модель
расслоения земной коры как колебательной системы: 1 –
динамические эффекты в породах (вариации диаметра
скважины) по разрезу СГ-3, 2 – модельные границы.

Динамика гидротермальных рудообразующих

систем зависит от земного тепла, но их структурные
предпосылки – тектонические нарушения – могли
развиваться на Земле с самого её «начала» - в
экзогенный период эволюции – от мощных
столкновениях планетозималей и метеоритных
бомбардировок [Сорохтин, 2002], которые почти
прекратились и экзогенный период перешёл в
эндогенный - с регулярной приливно-волновой
энергетической подпиткой и активизацией
динамических и рудообразующих процессов в
волнообразно-пульсирующем ритме расширения Земли [Черных, 2013], перистальтическим массопереносом вещества
[Добролюбов, 2005] в гидротермальных системах и в роли триггера землетрясений [Адушкин, 2010].
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант №14-05-00443.
Адушкин В.В., Спивак А.А. Приливная сила как триггер геофизических процессов в окружающей среде. /В сб.: Триггерные эффекты в геосистемах (Москва,
22-24 июня 2010 года): материалы Всероссийского семинар-совещания. / Ин-т динамики геосфер РАН; под ред. В.В.Адушкина, Г.Г.Кочаряна. - М.: ГЕОС.
2010. С. 8-18.
Бак П. Как работает Природа: Теория самоорганизованной критичности. Пер. с англ./Вступит. сл. Г.Г.Малинецкого. - М.:УРСС: Кн. Дом «ЛИБРОКОМ».
2013. - 276 с. (Синергетика: от прошлого к будущему. №66).
Горный В.Н., Караев Н.А., Гендерен, Ван Дж. Л., Фролов В.С. Камуфлетные взрывы как причина формирования структур индицирующих алмазоносные
районы (по материалам дистанционных и геофизических методов) // Современные проблемы дистанционного зондирования Земли из Космоса. 2006. Т.3.
№2. С.225-241.
Добролюбов А.И. Волновой перенос вещества. Изд. 2-е исп. – М.: КомКнига, 2005. 256 с.
Ильченко В.Л. Моделирование тектонического расслоения земной коры как колебательной системы, возбуждаемой лунным приливом (на примере земной
коры Печенгского блока, Балтийский щит). /Сб. материалов XIII междунар. конф. "Физико-химические и петрофизические исследования в науках о Земле".
Ред.: Е.Б.Лебедев, А.Я.Салтыковский и др. Москва, 1-3 октября, Борок, 4 октября 2012 г. - М.: ИЦЦ ОИФЗ РАН. 2012. С.105-108.
Ильченко В. Приливные волны и динамическая эволюция Земли. - Саарбрюккен. LAMBERT Academic Publishing. 2013. 292 с.
Ларин В.Н. Гипотеза изначально гидридной Земли (новая глобальная концепция). – М.: Недра, 1995. - 110 с.

55
Планета Земля. Энциклопедический справочник «Тектоника и геодинамика». Ред.: Л.И.Красный и др. СПб.: Изд-во ВСЕГЕИ, 2004. 652 с. (МПР РФ,
Федеральное агентство по недропользованию, РАН, ВСЕГЕИ).
Принцип относительности / Сборник статей по специальной теории относительности. М.: Атомиздат. 1973. 332 с.
Сорохтин О.Г., Ушаков С.А. Развитие Земли. М.: Изд. МГУ, 2002. 506 с.
Трипольский А.А., Шаров Н.В. Литосфера докембрийских щитов северного полушария Земли по сейсмическим данным. – Петрозаводск: Карельский
научный центр РАН. 2004. 159 с.
Черных В.А. Математические концепции гидрогеомеханики [Текст]: учебное пособие. – М.: РУДН , 2013. - 447 с.

А. В. Кирикович
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
О СТРУКТУРЕ И ГЕНЕЗИСЕ КОТЛОВИНЫ ОЗЕРА ВОРОНЕЦ (СЕВЕРО-ЗАПАДНАЯ БЕЛАРУСЬ)
Озеро Воронец находится в южной части Поставского района Витебской области, в 11 км на юг от г. Поставы, к югу
от оз. Должа, между хуторами Воронец и Петровщина. Оно относится к бассейну р. Мяделка. Площадь озера составляет
0,08 км2, длина − около 0,36 км, наибольшая ширина − 0,27 км, а максимальная глубина достигает 31,2 м (Иванов-
Смоленский, 2011). Береговая линия озера имеет в длину 1,26 км. В окрестностях озера развит грядово-холмистый рельеф,
входящий в состав Свенцянских гряд. Межозерной перемычкой оз. Воронец отделяется от субгляциальной водно-
эрозионной ложбины оз. Должа. Берега озера песчаные, высокие, поросшие лесом и кустарником. Дно песчаное, от берегов
отделено крутыми склонами. Котловина озера имеет правильную воронкообразную форму со склонами одинаковой
крутизны, которые, спускаясь к воде, оставляют узкую полоску отмели.
Котловину озера окаймляют холмы различного происхождения. С целью выяснения строения и генезиса котловины
оз. Воронец, исследовались холмы, обрамляющие озерную котловину. К северо-западу от оз. Воронец на межозерной
перемычке озер Воронец и Должа располагается холм с вытянутой с запада на восток формой в плане. Холм протягивается
на 250 м при ширине 125 м. В рельефе он имеет валообразную пологовыпуклую поверхность и симметричные склоны с
крутизной 10-12º. Ядро холма слагает бурый моренный суглинок основной морены. Сверху моренные накопления
перекрывают отложения флювиогляциальной дельты и абляционной морены вытаивания и сползания.
Вдоль восточного берега котловина оз. Воронец также обрамляется холмом, который протягивается на юго-запад. В
плане холм имеет изометричную форму, протяженность до 0,5 км. Холм расширяется в южном направлении. Очертания
холма носят неровный, лопастной характер. Вершина холма широкая, сильно уплощенная, местами пологовыпуклая.
Склоны длинные с крутизной 5-7º. Холм слагают флювиогляциальные дельтовые пески с линзами лимногляциальных
отложений. С юга котловину оз. Воронец окаймляет холм дельтообразной формы, постепенно сужающийся к югу.
Размеры холма: 130 м в ширину, 150 м в длину. Поверхность его пологовыпуклая, склоны крутизной 5-70. Холм строят
лимногляциальные пески, отложения супрагляциальных дельт (песчано-гравийно-галечниковая смесь) и абляционная
морены сползания.
Юго-западный берег озера обваловывает дугообразный холм. Он обрамляет оз. Воронец с севера, северо-запада,
запада и юго-запада. Холм прослеживается вдоль берега на 120 м при ширине 60-70 м. Поперечный профиль холма
асимметричный. Склон, обращенный к озерной котловине, пологовогнутый крутизной до 15º. Данный склон является
склоном активного ледникового контакта. Дистальный склон более пологий (5-7º), протяженный и пологовыпуклый. В
структуре холма выступает антиклинальная складка, ядро которой сложено моренными супесями и суглинками с
прослоями лимногляциальных и флювиогляциальных отложений. Судя по морфологии и внутреннему строению, данная
форма является гляциоинъективным холмом. Сверху складчатое ядро холма перекрывают дельтовые флювиогляциальные
песчаные отложения.
В 0,6 км на юго-юго-восток от котловины оз. Воронец находятся холмы овальной в плане формы. Они
протягиваются с северо-запада на юго-восток, имеют длину до 130 м и ширину не более 120 м. Холмы имеют
пологовыпуклые вершины и склоны крутизной до 11º. Холмы сложены озерно-ледниковыми песками, алевритами, глинами
и являются лимнокамами. Отложения лимнокамов связаны с накоплениями супрагляциальных дельт, расположенными в
районе котловины оз. Воронец.
Таким образом, котловина оз. Воронец представляет собой форму ледникового выдавливания. Она сформировалась
в регрессивную фазу последнего оледенения в результате процессов выдавливания пластичного моренного материала
ледникового субстрата. Материал ледникового ложа выжимался на борта котловины, где сформировал гляциоинъективные
холмы. Значительные преобразования котловина претерпела в результате вытаивания глыбы мертвого льда, аккумуляции и
наложения флювиоляциальных и других отложений на ранее сформированные инъективные формы, после чего она
приобрела свой современный морфологический облик.
Иванов-Смоленский В.Г. Все озера Беларуси. Мн.: Самиздат, 2011. Т. 1. 312 с.
Якушко О.Ф. и др. Озера Белоруссии. Мн.: Ураджай, 1988. 216 с.

Лазарева Е.И.1, Макаров А.С.2, Большиянов Д.Ю. 2

1
ФГУП ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, 2ААНИИ, Санкт-Петербург, Россия,

ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКОЕ СТРОЕНИЕ ОСТРОВА КУРУНГНАХ

(РЕСПУБЛИКА САХА-ЯКУТИЯ, ДЕЛЬТА Р. ЛЕНЫ)
Необходимость геоморфологического картирования одной из крупнейших речных дельт мира – дельты р. Лены,
вызвана потребностью знания истории образования и прогноза развития динамичной природной системы, развивающейся
на границе река-море. Эти исследования являются фундаментальными исследованиями развития природной среды и
продиктованы практическими интересами, например развитием местного судоходства, необходимостью получения знаний
о колебаниях уровня моря на длительных отрезках времени (десятки - тысячи лет). Мелкомасштабное картирование с
использованием материалов космических и аэрофотосъёмок, а также геологическое и геоморфологическое описание
островов проведено, и на его основании выделены основные этапы развития дельты (Большиянов, 2013).
Крупномасштабное геоморфологическое картирование с использованием высокоточных геодезических приборов может
значительно уточнить построенные карты и схемы развития дельты.

56
 В рамках российско-германской экспедиции «Лена-2013» проводились полевые работы на острове Курунгнах
(республика Саха-Якутия, центральная часть дельты Лены) по уточнению его геоморфологического строения. Изучение
морфометрических параметров побережий проводилось путем профилирования склонов от уреза воды и в местах
сочленения разновозрастных террас. Также попутно проводились описания геоморфологического строения и
обнажающихся в уступах размыва отложений. В наиболее репрезентативных разрезах, где склоны не осложнены осыпями
и обвалами, была замерена высота границы между породами ледового комплекса и нижележащими песчаными
отложениями.
Одним из результатов работ явилась геоморфологическая схема о. Курунгнах, основанная также и на
дешифрировании космоснимка Landsat 7 и топографических основ масштаба 1:200 000, 1:50 000.
Принято считать, что острова дельты р. Лены представлены поверхностями трех разновозрастных террас. На о.
Курунгнах представлены: поверхность 3й террасы, сложенная породами ледового комплекса (поздний неоплейстоцен) и 1й
террасы, сложенной голоценовыми отложениями. Анализ дистанционных материалов позволяет заметить наличие
промежуточных поверхностей между этими террасами, что говорит о возможно более сложном геоморфологическом
строении острова. Неоднородность поверхности 3й террасы по абсолютной высоте можно увидеть на топооснове и по
фототону космоснимка. В восточной части острова терраса достигает высоты 55 м, к западу ее поверхность снижается на
30-35 м. Первая терраса гипсометрически более однородна, средняя высота составляет 10 м. Формирование подобного
рельефа обусловлено взаимодействующим влиянием эндогенных и экзогенных сил. Остров Курунгнах расположен в
центральной части дельты, в непосредственной близости от субмеридианального разлома, который разделяет ее на
поднимающуюся западную часть и погружающуюся восточную (Григорьев, 1993) . Таким образом, он не может не быть
вовлеченным в новейшие тектонические движения. Их влияние можно проследить, например, на восточном побережье, где
обнажаются породы ледового комплекса и их граница с нижележащими песками. Здесь, в наиболее возвышающейся части
острова, при движении в южном направлении прослеживается постепенное топографическое увеличения высоты этой
границы от 11 до 22.7 м над уровнем реки. Затем эта граница начинает постепенно снижаться. В СВ части побережья она
фиксируется на высоте – 13.5 м, а несколькими км южнее – на 20.6 м. На противоположном, СЗ берегу граница толщ
расположена на высоте 15 м.
Гипсометрически более высокое положение, занимаемое восточной окраиной о-ва, также можно объяснить
влиянием новейших тектонических движений. Первоначально субгоризонтальная поверхность 3й террасы,
сформировавшаяся в бассейновых условиях, при падении уровня моря и влиянии соответствующих климатических
условий, стала подвергаться термокарстовому процессу. Если допустить, что при этом происходило дифференцированное
поднятие различных частей о-ва, то какие-то его области могли дольше подвергаться размыву и, в конечном счете, при
падении базиса эрозии обладать меньшими абсолютными высотами.
Таким образом, по результатам дешифрирования выделяется полого-увалистая равнина (3-я терраса),
сформированная на останце пород ледового комплекса с преобладающими высотами 30-40 м. Она представлена
субгоризонтальными участками с развитыми полигонами, центральная часть которых заполнена водой, и
пологонаклонными поверхностями, относительно сухими, с термоэрозионными бороздами и оврагами. Гипсометрически
ниже на высотах 30-10 м находится полого-увалистая равнина (2-ая аллювиально-эстуарная терраса), с преобладающими
абс. высотами – 20 м. Ее поверхность характеризуется более развитым термокарстом, а отсюда и большие площади озер и
аласовых котловин. Ко 2-й террасе и равнине примыкает 1-я аллювиально-эстуарная терраса, сформированная породами
голоценового возраста. Максимальные абсолютные высоты равны 11-14 м. Ее поверхность субгоризонтальная, с развитыми
полигонами, большим количеством термокарстовых и старичных озер. Переход между террасами с В на З постепенный,
плавный. В южной части Курунгнаха, в месте примыкания террас перепад высот составляет от 14 до 30 м на небольшом
расстоянии. Продольный геоморфологический профиль сглаженный. Гипсометрически ниже 1-й террасы расположены
высокая и низкая поймы. Они сложены переслаивающимися алевритовыми песками, песками, песчаными алевритами с
растительными прослоями и обломками плавниковой древесины.
В центральной части о-ва котловины аласов сгруппированы в линеамент, протягивающийся на всю длину о-ва,
формируя понижение рельефа на 15 м. Внешне это похоже на русло водотока, которое вполне могло здесь быть при более
высоком уровне моря. Затем на месте этого водотока происходило формирование котловин термокарстовых озер. В
дальнейшем многие озера были спущены, оставив обширные аласы, позже подверженные повторному озерообразованию.
Побережье о-ва Курунгнах – это чередование различных комплексов форм рельефа, со своими превалирующими
геоморфологическими процессами. Несмотря на многообразие видов поперечных профилей, можно выделить несколько
главных геоморфологических типов побережий. Они подразделяются по морфологии склонов, литологическому составу,
гидрологическому режиму на: термоэрозионный, термоденудационно-аккумулятивный, аккумулятивный.
Обнажающиеся на побережье породы легко разрушаются под действием термоденудации т.к. в их составе
достаточно много льда (цемента или ледяных жил). В уступах размыва интенсивно идет процесс разрушения видимой над
водой подошвы голоценовых отложений, после чего целые блоки пород оседают и уже быстрее разрушаются речным
потоком. На пляжах происходит процесс наращивания в результате аккумуляции речных наносов. Отличающиеся по
геоморфологическому типу берега обладают разными скоростями разрушения и отступания. Даже на близких участках
одного склона можно заметить существенные различия в объемах сносимого материала. Интенсивность разрушения также
зависит от содержания льда в отложениях, новейших тектонических движений, изменениях климата и пр.
Большиянов Д.Ю., Макаров А.С., Шнайдер В., Штоф Г. Происхождение и развитие дельты р. Лены. СПб:ААНИИ. 2013. 267с.
Григорьев М.Н. Криоморфогенез устьевой области р. Лены. Якутск: Ин-т мерзлотоведения СО РАН. 1993. 196 с.

Н. В. Макарова1, В. М. Макеев2, Т. В. Суханова1, А. Г. Дорожко2,

И. В. Коробова2, П. С. Микляев2, Е. А Карфидова2
1
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Москва, Россия.
2
Институт геоэкологии РАН, Москва, Россия,

СТРУКТУРНО-ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА И ЧЕТВЕРТИЧНЫЕ ОТЛОЖЕНИЯ ЮГО-

ЗАПАДНОГО КРЫЛА ВОРОНЕЖСКОЙ АНТИКЛИЗЫ
Район исследования находится на юго-западном склоне Среднерусской возвышенности, структурно
представляющем юго-западное крыло Воронежской антиклизы (Восточно-Европейская платформа). Новейшая тектоника
этой территории неоднократно рассматривалась в целом ряде работ. Из них отметим работы Г.И. Раскатова [1967],
выделившего основные структуры и установившего их связь со структурами фундамента. Большое значение в этих

57
исследованиях Г.И. Раскатов придавал четвертичным отложениям, считая их одним из основных индикаторов выявления и
развития новейших структур. Дальнейшее развитие взглядов о штамповой тектонике отражено в многочисленных работах
А.И. Трегуба, обобщивших их в монографии [Трегуб, 2002]. Им выделены крупные мегаблоки кристаллического
фундамента меридионального простирания, а в их пределах блоки разного ранга, имеющие причудливые очертания и
границы. Эти границы А.И. Трегуб называет зонами динамического влияния разломов фундамента. Последние в неоген-
четвертичном структурно-вещественном комплексе представлены узкими прогибами, валами, и смыкающими крыльями
флексур, а также комбинациями этих типов в различных вариантах.
Для выделения и изучения новейших структур использован структурно-геоморфологический метод, включающий
анализ топографических карт и аэро- и космоснимков, цифровые модели рельефа, деформации различных реперных
горизонтов (подошвы новейших, кровли четвертичных отложений, структурных карт более древних горизонтов), анализ
закономерностей развития эрозионно-денудационных и эрозионно-аккумулятивных форм). Кроме того использовались
геологические, инженерно-геологические, гидрогеологические разрезы разного масштаба, вскрывающие строение
дочетвертичных и четвертичных отложений, а также данные геофизики, бурения, линеаментного анализа и анализа
трещиноватости разновозрастных пород, радоновой съемки, а также ряд признаков проявления четвертичных движений,
полученных при изучении четвертичных отложений, форм рельефа и современных процессов. Трудностью использования
указанных выше различных реперных поверхностей является широкое развитие четвертичных покровных лессовых
отложений, скрывающих практически все стратиграфические границы.
На картах новейшей тектоники масштаба 1: 5 000 000 (1979; 1996) район исследования характеризуется
относительно слабыми поднятиями, общая амплитуда которых за весь новейший этап достигла всего 250-260 м. Амплитуда
рельефа в настоящее время составляет 116 м.
Основными новейшими структурами в районе исследования являются Конышевско-Курское (на севере) и Сеймско-
Пселское (на юге) поднятия, сопряженные с разделяющим их Сеймским прогибом. Они развиваются на моноклинально
падающих в юго-западном направлении породах чехла, представленных юрскими, меловыми и палеогеновыми
отложениями, а также складчатых структурах фундамента. Глубина залегания последнего довольно резко повышается с
юга на север от -200 м до +100 м. Поднятия состоят из менее крупных структур (Конышевское, Курское, Реут-Сеймское и
Реут-Пселское), сопряженных с локальными прогибами (Прутищенский, Реутский).
Основные поднятия являются частью более крупных структур, осложняющих свод Воронежского массива.
Конышевско-Курское поднятие является частью Поныринского радиально-кольцевого поднятия, Сеймско-Пселское
поднятие является частью более крупного линейного поднятия, протягивающегося практически от долины р. Дон до
долины р. Десна.
Согласно строению подошвы полтавской свиты (P3-N1), начинающей новейшей этап на юге Восточно-Европейской
платформы, и кровле четвертичных отложений определено, что поднятия и прогибы разного ранга являются пологими
изгибами платформенного типа. Подобные неотектонические формы, образующиеся в платформенных условиях, впервые
были выделены В.И. Макаровым (Юдахин и др., 2003). С течением времени прогибы углублялись, прорезывались речными
долинами, превращаясь в эрозионно-тектонические формы.
На фоне изгибных деформаций разрывы в новейшей структуре играют второстепенную роль. В исследуемом районе
они не установлены. Здесь выявлена геодинамически активная зона (зона структурных несогласий) с платформенным
характером развития, наследуемая долиной р. Сейм. В ней происходит сочленение разных по морфологии структур: к югу
от зоны развиты преимущественно субширотные поднятия и прогибы, к северу — преимущественно радиально-кольцевые
поднятия. С геодинамических позиций эти структуры формируются в разных условиях: первые под воздействием
латеральных напряжений сжатия, наведенных с юго-востока, вторые — под влиянием субвертикальных напряжений
сжатия, генерируемых в верхней мантии – нижней коре.
Наиболее крупная и протяженная древняя зона Железногорского разлома юго-восточного простирания,
нарушающего фундамент, в новейшей структуре не выражена. Можно было бы предположить, что эта очень крупная
древняя неоднородность активизируется в условиях современных неотектонических напряжений и деформаций. Однако
этого не произошло. Возможно, что причиной является позиция (простирание) этой зоны относительно направленно
действующих тектонических напряжений. В юго-восточной своей половине разломная зона подвержена влиянию
тектонического усилия, направленного вдоль его простирания. В северо-западной половине она находится под влиянием
усилия, действующего снизу вверх, что также не привело к концентрации повышенных напряжений вдоль древней
разломной зоны.
Особым типом структур являются линеаменты, образованные в связи с современной активностью территории.
Согласно их рисунку, исследуемый район отчетливо разделяется на два блока – северный и южный, разделенных
геодинамически активной зоной. В северном блоке распространены линеаменты преимущественно субмеридионального
простирания, в южном – преимущественно диагонального. Линеаменты частично согласуется с трещиноватостью
четвертичных и меловых отложений, что позволяет связать их происхождение в северном блоке с ростом радиально-
кольцевого поднятия и в южном блоке – с латеральным сжатием.
Главной морфологической особенностью всех структур является их ярко выраженная асимметрия: южные склоны
крутые, а северные пологие. Соответственно комплекс четвертичных террас и слагающего их аллювия широко развит лишь
на пологих склонах прогибов. Основные реки района – Сейм, Прутище, Реут – на протяжении четвертичного периода
мигрировали к своим правым берегам, что объясняется не только ростом поднятий, заставляющих их смещаться в этом
направлении, но и ротационными процессами.
Возраст поднятий и прогибов определен на основании исследования эрозионно-денудационных и эрозионно-
аккумулятивных поверхностей, развитых в осевых частях и на склонах поднятий и обусловливающих их ступенчатое
строение. Все они отражают процесс неравномерного поднятия и относительного прогибания территории в течение
новейшего этапа. Наиболее древними и высокими являются средне- и позднемиоценовые поверхности. В них врезаны
более молодые и низкие, представленные плиоценовой и эоплейстоценовой поверхностями. Относительные превышения
между ними составляют 10-20 м. На сопряженных склонах поднятий и прогибов развиты эрозионные, эрозионно-
аккумулятивные и аккумулятивные неоплейстоценовые террасы, формировавшиеся в условиях циклического изменения
климата на фоне неравномерно развивающихся тектонических движений. Их возраст коррелируется с возрастом
аналогичных форм в сопредельных областях, подтвержденный археологическими данными и абсолютными датировками
(Панин, 2001).
Более детально исследовано строение Сеймского прогиба, выполненного четвертичным аллювием. В морфологии
долины р. Сейм на протяжении от Курска до Льгова выделяются участки, различающиеся строением и ориентировкой
русла, формой его в плане, развитием поймы и мощностью голоценового аллювия. По данным бурения, мощность аллювия
р. Сейм, особенно голоценового, слагающего пойму, изменяется на протяжении исследованного района. Обычная
(нормальная) мощность пойменного аллювия Сейма составляет порядка 6-7 м, что соответствует мощностям характерным

58
для платформенных рек типа Сейма. Выделяются ячеи относительного прогибания, где мощность аллювия увеличена и
участки относительного поднятия, где она сокращена.
На участках относительного прогибания русловая зона реки расширена, русло интенсивно меандрирует или
разделяется на протоки, уменьшается высота поймы, и в ней увеличивается мощность аллювия до 16-18 м. Также
изменяются высота I и II террасы и мощности слагающего их аллювия. Такие участки на протяжении от Курска до Льгова
имеют северо-западную ориентировку, в их расположении прослеживается кулисность. Расширенные участки разделяются
относительно суженными, так называемыми «перемычками», где русло спрямляется и становится однорукавным, а
мощность аллювия уменьшается. Здесь же, по данным бурения, отмечается слегка повышенное положение подошвы
подстилающих меловых пород, связанное с тектоническим поднятием. Такие участки можно считать антецедентными.
Кулисное расположение участков прогибания вместе с рисунком линеаментов предполагает действие правосдвиговых
напряжений в Сеймском прогибе.
На основании строения террас, поймы и мощности выполняющего их аллювия определены приблизительные
глубины и скорости врезания русла р. Сейм, амплитуды и скорости поднятий в отдельные отрезки неоплейстоцена.
Глубина вреза уменьшается от 30-35 м в среднем неоплейстоцене до 30-25 в позднем плейстоцене и до 20-22 м в голоцене.
Скорости врезания за эти отрезки времени последовательно увеличиваются от 0,2 до 2,2 мм/год. По глубине вреза
определены амплитуды тектонических поднятий за средний, поздний неоплейстоцен и голоцен. Они соответственно
составляют от 20-25 м в голоцене, 35-42 м в позднем плейстоцене и 42-49 м в среднем плейстоцене. В соответствии с этими
данными определены скорости вертикальных тектонических движений. Наблюдается последовательное увеличение
скорости поднятий от среднего плейстоцена (0,2-0,3 мм/год) до позднего плейстоцена (0,4-0,5 мм/год) и до голоцена (2,5-3
мм/год).
Панин А.В., Сидорчук А.Ю., Баслеров С.В., Борисова О.К. и др. Основные этапы истории речных долин Центра Русской равнины в позднем валдае и
голоцене: результаты исследований в среднем течении р. Сейм // Геоморфология. 2001. № 2. С 19-34.
Раскатов Г.И. Неотектоническая структура территории Воронежской антиклизы // Тектонич. движения и новейшая структура земной коры / Матер. совещ. по
проблемам неотектоники. М.: Недра, 1967. С. 180-184.
Трегуб А.И. Неотектоника территории Воронежского кристаллического массива // Труды НИИ Геологии Воронежского госуниверситета. Воронеж: Изд-во
Воронеж. ун-та, 2002. Вып. 9. 220 с.
Юдахин Ф.Н., Щукин Ю.К., Макаров В.И. Глубинное строение и современные геодинамические процессы в литосфере Восточно-Европейской платформы //
Екатеринбург: УрО РАН, 2003. 299 с.

В. М. Макеев1, Е. А. Карфидова1, Н. В. Макарова2

1
ИГЭ РАН, Москва РФ, 2 Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова, Москва Россия

ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЙ БЛОК МОРФОМЕТРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА В МОДЕЛИ СТРУКТУРНО-

ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКОГО КАРТОГРАФИРОВАНИЯ(НА ПРИМЕРЕ
ОСТРОВЕЦКОГО РАЙОНА БЕЛАРУСИ)
Технологии географических информационных систем значительно обогатили инструменты морфометрического
анализа, особенно на основе детальных топографических данных, позволяющих строить качественные цифровые модели
рельефа (ЦМР). Описание методов и значимости морфометрического анализа рельефа в структурно-геоморфологическом
картографировании присутствует в работах отечественных и зарубежных геоморфологов (Шарый, 2006, Moore, 1992, de
Smith, 2013). Проведение морфометрического анализа является обязательным элементом для типологического
районирования в модели структурно-геоморфологического картографирования.
В образовательные программы ВУЗов естественнонаучного направления по курсам ГИС-технологий входят
практикумы по задачам построения и первичного анализа ЦМР. Развитие практических работ по морфометрическому
анализу в виде образовательных геоинформационных ресурсов позволяет решать задачи подготовки специалистов,
владеющих современными инструментальными возможностями, и прививает вкус у студентов к исследовательской работе.
Развитие инструментария морфометрического анализа обуславливается потребностями структурно-
геоморфологического картографирования, которые формализуются при наличии качественных топографических данных,
позволяющих строить ЦМР, проводить анализ характеристик рельефа, обобщать характеристики для выявления типовых
форм и типологического районирования рельефа территории. Данные возможности реализованы ИГЭ РАН в проектных
геоэкологических исследованиях строительства объектов атомной энергетики на территории Нижегородской области РФ и
Островецкого района Беларуси. В геоинформационных проектах на основе топографических карт в масштабе 1:10000
инструментальный блок морфометрического анализа включает задачи:
1. Проверка корректности ЦМР.
2. Расчет оценок крутизны склонов по заданному направлению.
3. Классификация склонов для платформенных территорий.
4. Построение трехмерного представления и отмывки рельефа с выделением типологических характеристик
территории.
5. Построение серии профилей к выделяемым фрагментам.
6. Оценки вертикальной расчлененности рельефа земной поверхности и подошвы четвертичных отложений.
7. Оценки ковариации (степени подобия) расчлененности рельефа земной поверхности и подошвы четвертичных
отложений.
8. Построение модели поверхностного стока.
9. Оценки горизонтальной расчлененности рельефа земной поверхности.
10. Построение градиентов падения склонов.
11. Задачи районирования территории по выделению типичных форм рельефа.
12. Расчет геостатистики типологического районирования.
В приводимом обзоре инструментального блока содержатся характеристики исходных данных, параметры расчетов и
получаемые результаты. Программно-технологическое обеспечение реализовано в среде ArcGIS 9.2 или ArcView и
привлечением дополнительных модулей, доступных пользователям ESRI на сайте arcscripts.esri.com; название модулей
приводится в скобках.
1. Корректировка ЦМР осуществляется на основе регулярной интерполяционной сетки ЦМР в формате GRID, в
результате решения находятся и заполняются так называемее «раковины/ sinks» в модели рельефа (Spatial.DEMFill).
2. Расчет уклонов по заданному направлению осуществляется на основе GRID с вводом параметра - азимутального
направления склона (Directional slope). Решение задачи основывается на данных GRID уклонов и экспозиции склонов, в

59
режиме экспресс-анализа расчет производится в экстенте фрагмента с характерным азимутальным простиранием. Решение
задачи позволяет выделить фрагменты территории с величинами уклонов в 2-3 раза больше средних значений в целом по
территории.
3. Классификация склонов для платформенных территорий основывается на переклассификации крутизны склонов и
анализа устойчивости склонов на основе морфометрических оценок (Smorth Analysis). Представление различных склонов
на платформенных территориях затрудняется малыми значениями уклонов, поэтому необходим переход к
переклассификации крутизны склонов по типу: an+1= an + q*n, где q ~(0,15- 0,2), например: 1 класс – 0–0,15°; 2 класс – 0,15-
0,3°; 3 класс – 0,3-0,6°; 4 класс – 0,6-1,05°; 5 класс –1,05-1,65°; 6 класс – 1,65-2,40°; 7 класс – 2,40-3,30° и т.д. Анализ
устойчивости склонов для платформенных территорий использует наименьшую величину кривизны – 0.01, задание
крутизны склонов основывается на переклассификации крутизны склонов. В результате расчетов получаются
количественные оценки классификации склонов по устойчивости (Landform class).
4. Построение трехмерного представления и отмывки рельефа с выделением типологических характеристик
территории - дугообразных форм, поднятий и прогибов (Spatial Analyst&3D Analyst). Задача получила повсеместное
распространение; качество результатов зависит от навыков и опыта картографирования.
5. Построение серии геоморфологических профилей к выделяемым фрагментам (Spatial Analyst&3D Analyst),
Направление профилей для выделяемых фрагментов зависит от экспозиции склонов. В результате решения 4 -5 задач
выделяются уровни выравнивания.
6. Оценки вертикальной расчлененности рельефа. Наиболее распространенная оценка вертикальной расчлененности
производится по равномерной сетке ЦМР в окрестности 3-5 соседних ячеек как разница между максимальным и
минимальным значениями высот – GRIDzrange (Spatial Analyst, Neighborhood Statistic). Дополнительно с этой оценкой для
сравнения выделяемых фрагментов территории производится расчет индексов:
- Относительный топографический индекс рельефа - Index A (relative topographic position) - метрика шероховатости
рельефа или местной высоты (local elevation index) (Jenness, 2002): Index A = ( GRIDz – GRIDzmin) / (GRIDzrange),
- относительного отклонения высоты - Index B (deviation elevation) - метрика грубости рельефа по отклонениям высоты
(topographic roughness, Ascione et al. 2008): Index B = (GRIDzmean – GRIDz) / GRIDzrange, где: GRIDz - значение высоты
рельефа в центре окрестности грид, GRIDzmean и GRIDzmin – соответственно среднее и минимальное значение высоты
рельефа в рассматриваемой окрестности.
7. Оценки вертикальной расчлененности используются для цифровой модели рельефа не только земной поверхности,
но и для выделяемых в модели картографирования опорных горизонтов геологической среды, в первую очередь, подошвы
четвертичных отложений. Результаты оценок вертикальной расчлененности земной поверхности и подошвы четвертичных
отложений анализируются между собой по степени подобия, или наследования с помощью оценок ковариации
(GridCovariance в модуле GRID ANALYST). Результаты расчетов по Островецкому району Беларуси показали высокую
степень ковариации (0,90) между вертикальной расчлененностью земной поверхности и подошвой четвертичных
отложений.
8. Модель поверхностного стока. В модель поверхностного стока (Hydrological model) входят расчеты: направления
стока (Flow direction), длины стока (Flow length), зоны аккумуляции стока (Flow accumulation) и границы водоразделов
(Watersheld). Важнейшими характеристиками водоразделов являются объемы стоков по суммам зон аккумуляции и
удельная оценка объемов стока на единицу площади водораздела.
9. Оценки горизонтальной расчлененности рельефа земной поверхности. Расчет плотности распределения зон
аккумуляции стоков на территории позволяет получить оценки горизонтальной расчлененности рельефа земной
поверхности.
10. Построение градиентов падения склонов (Flowvect). Градиенты падения строятся на основе множества точек,
принадлежащих изогипсам ЦМР (с равным интервалом между собой); в эти точки делается экспорт из гридов экспозиции и
уклонов, что позволяет строить вектора, у которых направление – экспозиция склона, длина – крутизна склона.
11. Задачи районирования территории по выделению типичных форм рельефа. Наиболее содержательная и трудная
часть модели структурно-геоморфологического картографирования производится на основе анализа количественных
характеристик морфометрического анализа и общего понимания рельефа. В структурно-геоморфологической карте
Островецкого района Беларуси были выделены формы рельефа: поверхность пойм, первая и вторая терраса, ложбины,
камы, озы, конечно-моренные гряды, моренная равнина, зандровые равнины: относительно высокие, относительно низкие,
плоские и пологоволнистые (Макарова и др., 2013).
12. Расчет геостатистики по выделенным формам рельефа. К выделенным формам рельефа рассчитываются показатели
геостатистики (как минимум): оценки среднего, минимального/максимального значений, ранга и стандартного отклонений,
строятся гистограммы и определяется закон распределения величин.
Предлагаемое описание является тезисным, направленным на описание последовательности и состава задач
морфометрического анализа на основе инструментария, используемого в модели структурно-геоморфологического
картографирования. Успешная реализация геоинформационных проектов основывается на тесном сотрудничестве
геологов, геоморфологов и специалистов по цифровой картографии. Картографические результаты работы предполагается
иллюстрировать на постере. Авторы предполагают необходимость дальнейшего развития инструментария, приветствуют
обсуждение его полноты и надеются на сотрудничество с Белорусским государственным университетом по созданию
образовательных геоинформационных ресурсов.
.
Макарова Н.В., Макеев В.М., Матвеев А.В., Суханова Т.В., Санько А.Ф., Дорожко А.Л., Коробова И.В., Зерницкая В.П. Четвертичные отложения и
структурно-геоморфологическая характеристика Свирско-Ошмянской территории Беларуси // Проблемы региональной геологии и поисков полезных
ископаемых. Материалы VII Университетских геологических чтений/ Минск: изд-во ЦентрБГУ, 2013. С. 92-94.
Шарый П.А. Геоморфометрия в науках о земле и экологии, обзор методов и приложений // Известия Самарского научного центра РАН. 2006. № 8(2). С. 458-
473.
De Smith M., Goodchild M., Longley P. Geospatial analysis – A comprehensive guide to principles, techniques and software tools [A free web-based GIS resource]. 4-th
Edition. 2013.
Moore I.D., Grayson R.B., Ladson A.R. Digital terrain modelling: A review of hydrological, geomorphological, and biological applications // Hydrological Processes.
1991. 5(1). P. 3-30.

60
 А. В. Матвеев
Институт природопользования НАН Беларуси, Минск,Беларусь,

ИНТЕНСИВНОСТЬ СОВРЕМЕННОГО ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ЗЕМНОЙ КОРЫ ПОВЕРХНОСТИ БЕЛАРУСИ

Несмотря на то, что территория Беларуси расположена в пределах Русской равнины и древней Восточно-
Европейской платформы, современные процессы преобразования земной поверхности проявляются здесь достаточно
разнообразно, а в ряде случаев их интенсивность достигает таких значений, при которых экономика страны несет
существенные потери (снижается плодородие почв, разрушаются здания, сооружения, дороги, сельхозугодья, ухудшается
качество воздушной среды, подземных и поверхностных вод), уничтожаются исторические памятники, эталонные формы
рельефа.
Именно поэтому исследованию процессов современного морфогенеза уделяется большое внимание во всех
развитых странах мира, в том числе и в Беларуси. В частности, трудами белорусских геологов и географов (Жилко, 1986;
Жуховицкая, Генералова, 1991; Курзо, 2005; Матвеев, 1990; Махнач, Матвеев, 2009; Павловский, 1994; Пидопличко, 1961,
1975; Современная динамика …, 1991 и др.) изучены особенности проявления различных видов современной геодинамики,
прежде всего эрозионных, биогенных, эоловых, суффозионных, карстовых и техногенных процессов, осадконакопления в
водотоках и водоемах, техногенного морфогенеза, современных тектонических движений. Выполнены первые оценки
экологических последствий современного преобразования рельефа, построена серия разномасштабных карт
морфодинамики. Однако, каких-либо общих количественных оценок трансформации земной поверхности практически не
сделано. В то же время необходимо отметить, что эти данные имеют важное значение для разработки предложений по
минимизации неблагоприятных последствий проявления современного преобразования земной поверхности, для
выделения территорий, в пределах которых такие предложения должны реализовываться в первую очередь. Сказанное
послужило предпосылкой для постановки соответствующих исследований, результаты которых изложены ниже.
Общеизвестно, что современное преобразование земной поверхности протекает под влиянием трех основных
классов рельефообразующих процессов – эндогенного, экзогенного и техногенного. Однако, интенсивность эндогенных
процессов (в основном вертикальных и горизонтальных движений земной коры) на древних платформах невелика и
измеряется первыми мм в год, причем направленность перемещения нередко меняется во времени. Поэтому каких-либо
существенных современных перестроек земной поверхности не происходит, особенно по сравнению с деятельностью
экзогенных и техногенных процессов.
В целом современные факторы экзогенного и техногенного рельефообразования способствуют в конечном итоге
выравниванию земной поверхности, хотя в конкретные интервалы времени морфологическая выраженность проявления
рассматриваемых процессов может быть разной. Так, плоскостная эрозия, осадконакопление в озерах, дефляция,
планирование территории при строительстве, рекультивация нарушенных земель, дорожное строительство сопровождается
выполаживанием территории, а при проявлении линейной эрозии, суффозии, карста, гидротехническом строительстве,
добыче полезных ископаемых, складировании бытовых и промышленных отходов происходит возрастание глубины и
густоты расчленения земной поверхности.
Поэтому для оценки интенсивности экзогенных и техногенных процессов автором использованы не
морфологические характеристики создаваемых форм рельефа, а такой показатель как масса отложений, перемещаемая
различными геоморфологическими агентами в течение года на площади в 1 км2. Основным фактическим материалом для
этих расчетов послужили картографические данные в перечисленных выше публикациях, иллюстрирующие особенности
проявления отдельных видов процессов на территории региона, а также аналогичные построения, выполненные под
научным руководством автора в процессе многолетних исследований в Институтах геохимии и геофизики и
природопользования НАН Беларуси.
Для получения необходимых количественных характеристик и оценки современной трансформации земной
поверхности карта территории региона была разбита на 553 квадрата площадью 400 км2 каждый (вдоль государственной
границы в эти квадраты частично попадают территории соседних государств). Для вычисления интегральной оценки
интенсивности современных геоморфологических процессов использовались данные по проявлению эрозии временных и
постоянных линейных водотоков, плоскостных потоков, пыльных бурь, карстовых, суффозионных процессов, озерной
седиментации, накоплению торфа, подземной химической денудации и массе отложений (грунтов), перемещаемых при
различных видах хозяйственной деятельности.
По каждому из этих процессов рассчитывались средние значения их интенсивности, которые помещались в центры
квадратов и затем с помощью соответствующей компьютерной программы строились карты в изолиниях. Особо следует
подчеркнуть, что кроме перечисленных выше процессов преобразования рельефа на территории региона проявляются и
другие виды денудации (гравитационные, элювиальные, криогенные и абразионные). Однако, их доля в суммарном
перемещении материала на земной поверхности невелика (до 1-2%), а учитывая сложный характер картирования и расчетов
интенсивности этих процессов, количественная характеристика этих процессов не проводилась.
Для получения интегральной оценки современной трансформации земной поверхности в каждом квадрате
суммировались значения интенсивности наиболее распространенных видов экзогенных и техногенного морфогенеза, а
затем была составлена соответствующая карта (рис.). Судя по этой карте и выполненным расчетам, интенсивность
проявления современных рельефообразующих процессов может быть оценена массой переносимого материала, которая
варьирует в основном в интервале 200-1200 т/км2/год при минимальных и максимальных значениях соответственно около
60 т/км2/год и 2000-2100 т/км2/год. Эти данные позволяют заключить, что на территории региона в течение года
перерабатывается (перемещается) слой отложений преимущественно толщиной 0,1-0,7 мм при общих колебаниях от 0,03
мм до 1,2 мм. Для сравнения приведем рассчитанные значения естественной денудации равнин СССР 0,005-0,025 мм/год
(Эрозионные процессы, 1984). Очевидная разница полученных величин объясняется достаточно активным техногенным
воздействием на земную поверхность региона, которая местами может превышать интенсивность естественной денудации
равнинных территорий, а также региональными особенностями строения рельефа – распространением уникальных форм
краевых ледниковых образований.
Чтобы оценить вклад в величину общей трансформации земной поверхности естественных и техногенных
процессов, были отдельно рассчитаны интегральные оценки проявления экзогенных и техногенных процессов. По этим
расчетам вариации величин переноса материала экзогенными процессами в основном расположены в диапазоне 100-900
т/км2/год (экстремальные значения колеблются от 15-40 т/км2/год до 2000 т/км2/год), то есть в течение года в процессе
естественного переноса материала перерабатывается слой отложений мощностью преимущественно 0,05-0,5 мм
(минимальные и максимальные значения соответственно составляют 0,008-0,022 мм и 1,1 мм).

61
 Масса отложений (грунтов), перемещаемых техногенными процессами, в основном варьирует в интервале 150-300
т/км2/год (от 45 до 450 т/км2/год). Эти данные в пересчете на всю площадь региона позволяют заключить, что в процессе
деятельности человека ежегодно смещается слой отложений мощностью 0,08-0,16 мм при минимальных и максимальных
значениях 0,01 мм и 0,24 мм.
Сопоставление выполненных расчетов интенсивности перемещения отложений и грунтов различными классами
геомофрологических процессов показывает, что соотношение естественных и техногенных факторов в трансформации
земной поверхности заметно варьирует по площади региона. В частности, доля техногенной составляющей в северной и
южной частях региона в преобразовании земной поверхности превышает 50%, а на значительных площадях Белорусского
Полесья составляет более 80%. В противоположность этому естественная трансформация земной поверхности играет
основную роль в центральной части Беларуси. Подобное соотношение
различных факторов в изменении земной поверхности вполне
объясняется различиями в строении рельефа. Наибольшие значения
активности экзогенными процессами тяготеют к геоморфологической
области Центральнобелорусских возвышенностей и гряд, что вполне
объяснимо, так как для этой территории присущи наибольшие
колебания абсолютных отметок рельефа, достаточно широко
распространены легкоразмываемые и выщелачиваемые отложения
(лессовидные супеси и суглинки, на отдельных участках
близповерхностное залегание меловых пород). Рельеф северной и
южной Беларуси более выположен, здесь обширные пространства
заболочены, поэтому интенсивность естественных
рельефообразующих процессов в основном понижена, а основное
преобразование поверхности происходит под влиянием
хозяйственной деятельности (мелиорация, строительство, добыча
полезных ископаемых).
Количественная характеристика интенсивности проявлениясовременных
геоморфологических (экзогенных и техногенных) процессов (т/км2/год)

Блакітная кніга Беларусі // Энцыклапедыя. Мінск, 1994. 415 с.

Жилко В.В. Водная и ветровая эрозия. Минск, 1986. 55 с.
Жуховицкая А.Л., Генералова В.А. Геохимия озер Белоруссии. Минск, 1991. 203 с.
Курзо Б.В. Закономерности формирования и проблема использования сапропеля. Минск, 2005. 224 с.
Матвеев А.В. История формирования рельефа Белоруссии. Минск, 1990. 144 с.
Махнач Н.А. Делювиальные и солифлюкционные отложения Беларуси. Минск, 1994. 150 с.
Махнач Н.А., Матвеев А.В. Подземная химическая денудация на территории Беларуси // Весці НАН Беларусі. Серыя хімічных навук. 2009. № 1. С. 72-75.
Павловский А.К. Закономерности проявления эрозионных процессов на территории Беларуси. Минск, 1994. 106 с.
Пидопличко А.П. Торфяные месторождения Белоруссии. Минск, 1969. 160 с.
Пидопличко А.П. Озерные отложения Белорусской ССР (генезис, стратиграфия и некоторые качественные особенности). Минск, 1975. 120 с.
Современная динамика рельефа Белоруссии / Под ред. Б.Н. Гурского, А.В. Матвеева. Минск, 1991. 102 с.
Эрозионные процессы / Под ред. Н.И. Маккавеева и Р.С. Чалова. М., 1984. 256 с.
Якушко О.Ф. Озероведение. География озер Белоруссии. Минск, 1981. 223 с.

Т. А. Новак
Львовский национальный университет имени Ивана Франко, Львов, Украина

СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ ЭРОЗИОННОЙ СЕТИ МИЗОЧСКОЙ ВОЗВЫШЕННОСТИ

Тенденция к заложению тальвегов эрозионной сети в соответствии с направлением трещиноватости подстилающих
горных пород позволяет с помощью сопоставлений получать информацию относительно особенностей геологического
строения исследуемой территории и её тектоники. Использование современных ГИС-технологий существенно упрощает
математический анализ эрозионной сети.
Мизочская возвышенность принадлежит к структурно-денудационным, платообразным, среднерасчлененным
возвышенностям [1]. Её морфологические черты определяются главным образом особенностями геологического строения.
Кровлю дочетвертичных пород формирует известняковый пласт сарматского возраста мощностью до 10–12 м [2], который
бронирует подстилающие породы, существенно влияя на ход флювиальной эрозии. Существованием этого пласта
объясняется платообразная структура возвышенности и значительная глубина её расчленения. Мизочская возвышенность
обладает признаками структурного рельефа, что отображается также на строении её эрозионной сети.
Территория возвышенности принадлежит к четырем речным бассейнам: р. Иква (10,6% от общей площади
возвышенности), системы рек Збытинки–Вилии (60,8%), р. Стубла (13%) и р. Устье (15,6%). Возвышенность наклонена в
южном и юго-восточном направлениях и отчетливо асимметричная, что также существенно влияет на строение её
эрозионной сети.
Для анализа овражно-долинной сети Мизочской возвышенности были выделены тальвеги эрозионных форм и
присвоены им порядки, согласно методике А. Страллера [6]. В ходе работы использовались топографические карты
масштаба 1:10 000. Минимальная длина тальвега составила 50 м.
Согласно результатам анализа карты порядков эрозионных тальвегов, можно сделать ряд выводов. Асимметрия
Мизочской возвышенности хорошо отображается в распределении тальвегов высоких порядков. На долю бассейнов рек
Иква, Стубла и Устье приходится лишь 7,3% от общей длины тальвегов наивысших (V и VI) порядков, в то время как их
площадь составляет 39,2% от территории возвышенности. Это обусловлено положением основных водоразделов
возвышенности, которые тяготеют к северному и западному её краям. Еще одной характерной особенностью есть аномалии
показателя бифуркации rl. Согласно Р. Хортону [3], отношение суммарной длины потоков соседних порядков одного
бассейна является постоянной величиной в условиях его нормального формирования на гомогенном геологическом
субстрате.

62
 На территории Мизочской возвышенности этот показатель часто
изменяется в широком диапазоне. Одним из районов, где эта вариация наиболее
выраженная, есть западная часть бассейна р. Збытинка. Здесь почти отсутствуют
тальвеги IV порядка, что приводит к резким колебаниям показателя rl. Это
является следствием формирования структурно-денудационного рельефа при
значительном влиянии геологического строения и геотектонических движений.
Важным фактором, который определяет ориентировку трещиноватости
пород, и, соответственно, доминирующие направления эрозионных тальвегов, есть
геотектонические движения. Благодаря структурным особенностям рельефа
Мизочской возвышенности, основные направления тальвегов прослеживаются
довольно четко.
За основу математического анализа ориентировки эрозионных тальвегов
взята методика А. Риболини и М. Спагноло [5]. Территория Мизочской
возвышенности была покрыта сеткой квадратов со стороной 7 км. Для каждого
квадрата с помощью ГИС-технологий вычислено суммарную длину тальвегов в
пределах отдельных диапазонов азимутов (10°). Во внимание принимались только
тальвеги, начиная с II порядка и выше. Это объясняется тем, что достаточная
согласованность тальвегов I порядка с трещиноватостью пород не была
обнаружена вследствие предварительной оценки. Линии тальвегов были
разделены на спрямленные отрезки, азимут каждого из которых определялся
отдельно. Средняя длина отрезка составила около 300 метров. Согласно
результатам вычислений, для каждого квадрата построены розы-диаграммы
ориентировки тальвегов (данные квадратов с малым количеством тальвегов были
объединены) (рис.). Также не бралась во внимание направленность тальвегов,
поэтому розы-диаграммы симметричны.
Полученные розы-диаграммы показали довольно четкую согласованность
ориентировки эрозионных тальвегов с доминирующими направлениями
трещиноватости. В 11 из 15 роз-диаграмм один или несколько секторов
превышают порог 10%, в то время как гипотетический показатель длины сектора
идеальной гомогенной розы-диаграммы составляет 5,5% (100/36×2). Анализируя
розы-диаграммы, можно выделить несколько районов с доминирующими
направлениями заложения тальвегов. Доминирующие азимуты южного и западного районов возвышенности (бассейны рек
Збытинка и Иква) колеблются в пределах 100–130° (и, соответственно, 280–310°). При этом в западной части территории
они тяготеют к показателю 100–120° (квадраты 3, 10, 12, 14), а в восточной – 120–130° (квадраты 9, 15, 16, 17). В северных
районах возвышенности (квадраты 4, 5, 6, 7) доминирует азимут 45° и смежные с ним направления. Перечисленные
доминирующие направления также довольно четко прослеживаются на общей розе-диаграмме Мизочской
возвышенности (рис.).
Последующий анализ картосхемы тальвегов позволил сделать вывод, что приблизительной границей между двумя
упомянутыми выше зонами с различной ориентировкой выступает водораздел между бассейнами рек Иква и Збытинка с
одной стороны и бассейны рек Стубла и Устье – с другой.
Для сопоставления доминирующих направлений заложения тальвегов с рисунком эрозионной сети соседних
территорий была использована цифровая модель рельефа (ЦМР), полученная от CGIAR-CSI v.4 [4]. В виду отсутствия
данных математического анализа ориентировки эрозионных тальвегов в пределах соседних территорий, следующие
выводы являются результатом субъективной оценки ЦМР. Доминирующий азимут ориентировки эрозионных тальвегов
южной части Мизочской возвышенности совпадает с аналогичным показателем территории северной части Подольской
возвышенности. В свою очередь, основное направление ориентировки тальвегов северных районов Мизочской
возвышенности совпадает с аналогичным направлением для территории, которая является частью Волынской
возвышенности и простирается севернее Мизочской возвышенности. Таким образом, главный водораздел Мизочской
возвышенности разделяет зоны трещиноватости, которые не лимитированы уступами возвышенности.
Строение эрозионной сети Мизочской возвышенности соответствует структурно-денудационному характеру её
рельефа. Вместе с выраженной асимметрией возвышенности этот фактор обусловливает характерное расположение
эрозионных тальвегов и их распределение по исследуемой территории. Также обнаружены закономерности ориентировки
тальвегов и присутствие нескольких зон с доминирующими направлениями ориентировки. Несогласованность границ этих
зон с наиболее выраженными зонами разрывных нарушений позволяет сделать предположение, что поздние
неотектонические движения в пределах исследуемой территории имели главным образом вертикальное направление.
Следовательно, главные направления трещиноватости пород, которые обуславливают заложение эрозионных форм,
сформировались в более древние геологические эпохи.
Палієнко В.П., Барщевський М.Є., Бортник С.Ю. та ін. Загальне геоморфологічне районування території України // Укр. геогр. журн. 2004. № 1. С. 3–11.
Уженков Г.А., Герасимов Л.С., Шестопалов В.М. и др. Геологическая карта листа M-35-XIV (Дубно). Отчёт Дубновской геолого-съемочной партии
Львовской экспедиции за 1959–1960 гг. Киев, 1960. Кн. 1. 317 с.
Horton, R.E., 1945. Erosional development of streams and their drainage basins: hydrophysical approach to quantative morphology. Bulletin of the Geological Society of
America 56, 275–370.
Jarvis, A., Reuter, H.I., Nelson, A., Guevara, E., 2008. Hole-filled SRTM for the Globe Version4: CGIAR-CSI SRTM 90 m database. (srtm.csi.cgiar.org).
Ribolini, A., Spagnolo, M., 2008. Drainage network geometry versus tectonics in the Argentera Massif (French–Italian Alps). Geomorphology 93, 253–266.
Strahler, A.N., 1957. Quantitative analysis of watershed geomorphology. Transactions of the American Geophysical Union 38, 913–920.

А. И. Павловский, Т. А. Мележ
Гомельский государственный университет им. Ф. Скорины, Гомель, Беларусь
СОВРЕМЕННЫЕ ЭКЗОДИНАМИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ РЕЧНЫХ ДОЛИН БЕЛАРУСИ
Геоморфологический режим на определенной территории предполагает относительно устойчивое состояние
характерных форм рельефа и соответствующих рельефообразующих процессов в пространственном и временном аспектах.
Любые изменения в рамках определенного геоморфологического режима практически не изменяют рельеф.
Геоморфологический режим – это совокупность процессов рельефообразования и форм земной поверхности,

63
определяющая тип состояния, ход истории и тренд развития геоморфологических систем за определенный отрезок времени
(Бронгулеев и др., 2006). Понятие «геоморфологический режим» было предложено В.Вад. Бронгулеевым (Бронгулеев,
2000) и выделяется по особенностям морфологической структуры, истории и направленности развития, степени
выраженности в рельефе факторов рельефообразования. В концепции геоморфологических режимов, в основном,
совместно рассматриваются эндогенная и экзогенная составляющие морфогенеза. Однако при решении многих задач
возможно раздельное изучение эндогеоморфологического и экзогеоморфологического режимов.
Современное своеобразие рельефа Беларуси определяется широким развитием азональной флювиальной
морфоскульптуры, формирующейся в соответствии с существующим структурно-тектоническим планом территории,
особенностями дифференциации покровных отложений и физико-географическими условиями экзогенного морфогенеза.
Флювиальный рельеф представляет собой результат функционирования единого эрозионно-аккумулятивного цикла:
делювиальный смыв и аккумуляция, линейная эрозия и аккумуляция временных водных потоков, эрозия и аккумуляция
постоянных водных потоков. Перераспределение вещества и энергии осуществляется в системе водоразделы - склоновые
поверхности - речные долины, где каждый уровень предполагает развитие определенных рельефообразующих процессов
и характерных форм рельефа. Долины крупных рек – базисные поверхности, экзодинамические режимы которых
определяют современный морфогенез (направленность и интенсивность) в пределах водосборов.
Процессы, протекающие в пределах речных долин можно классифицировать следующим образом.
Класс природных экзогенных процессов включает два типа: субаквальные эрозионно-аккумулятивные и
субаэральные эрозионно-аккумулятивных процессы.
Субаквальные эрозионно-аккумулятивные процессы характеризуются морфодинамическим типом русла.
Выделяются 5 типов – ленточногрядовый, побочневый, извилистый (меандрирующий), осередковый (русловая
многорукавность), пойменная многорукавность.
Субаэральные эрозионно-аккумулятивные процессы объединяют пять групп:
1 группа – флювиальная, включающая такие процессы как: плоскостная эрозия и аккумуляция, эрозия и
аккумуляция временных и постоянных водных потоков (притоки основной реки);
2 группа – гидрогеологическая (процессы, связанные с деятельностью подземных вод), включает: суффозионно-
карстовые и подтопление;
3 группа – гравитационная - обвально-осыпные, оползневые и крип;
4 группа – эоловая: дефляция и аккумуляция;
5 группа – биогенная, включает заболачивание и торфонакопление.
Класс техногенных процессов. В его составе можно выделить: собственно-техногенные, в данном случае, человек
выступает как непосредственный рельефообразующий фактор, создавая отрицательные формы (карьеры, котлованы и др.)
и положительные (насыпи, отвалы, дамбы и т.п.) формы рельефа и техногенно-природные, формирующиеся или
активизирующиеся под влиянием деятельности человека (вырубка лесов, строительство автомобильных и железных дорог,
распашка склонов и т.п.).
Наиболее распространенным, на территории Беларуси, является извилистый (меандрирующий) морфодинамический
тип русла. Меандрирование практически целиком охватывает речную сеть бассейнов рек Западной Двины, Немана, Вилии,
Сожа, Днепра, Припяти и других. Лишь на Западной Двине (выше Витебска и ниже Верхнедвинска), Немане (ниже г.
Мосты), Вилии (ниже впадения Нарочи), Днепра (выше Орши) и Припяти (у г. Мозыря) отмечены участки
немеандрирующего русла.
В долинах белорусских рек можно выделить следующие типы меандрирования
 Свободное меандрирование – характерно для широких долин крупных рек и для долин средних рек бассейна
Черного моря. Наблюдается развитая пойма со сложным гривистым рельефом поверхности и большим числом стариц –
остатков отчленившихся петель русла. Оно обнаружено на 150 реках, но особенно четко эта разновидность меандрирования
представлена на Березине, Свислочи, Друти, Соже, Припяти, Беседи и на других реках, свободно меандрирующих на всем
протяжении. На крупных реках встречаются и другие типы руслового процесса. Участки свободного меандрирования
имеют обычно значительное протяжение, так на Днепре ≈375 км, Немане ≈240 км, Западной Двине ≈100 км. На реке Днепр
отмечены разветвленные (фуркационные) участки, рукава которых также свободно меандрируют, что подтверждается
наличием на пойме отпавших петель.
 Незавершенное меандрирование – распространено на больших и средних реках (Днепре, Соже, Припяти, Немане и
других) в комплексе с разветвленным руслом.
 Пойменная многорукавность – образуется в широкой, развитой пойме, занимая значительную часть ее ширины.
Резко выраженная пойменная многорукавность отмечена на 22 реках. Суммарная длина участков с этим типом составляет
≈235 км. Участки рек с таким типом руслового процесса распространены на реках юга, занятой Полесской аккумулятивной
равниной, в ее наиболее пониженных пространствах (Днепр, Припять, Сож, Беседь, Пина, Ясельда и другие).
 Ограниченное меандрирование – характерно для рек севера и востока Беларуси. Оно отмечено на Западной Двине
и ее притоках – Лучосе, Березе, Велесе, Усвейке, Улле; на Днепре и его притоках – Соже, Вихре, Проне и других. На малых
и средних реках, протекающих в условиях низин Полесья, также отмечается ограниченное меандрирование. Русловые
процессы отличаются низкой интенсивностью, что обусловлено малыми уклонами русла, незначительным поступлением
наносов с поверхности водосборов, низкими подтопленными берегами, наличием густых зарослей в русле и по берегам.
Ограниченное меандрирование развито в верховьях многих притоков Припяти, Березины, Сожа.
 Встречаются немеандрирующие однорукавные речные русла с побочневым типом руслового процесса. На таких
участках преобладают вертикальные деформации русла. Основные переформирования русла сводятся к перестроению
рельефа дна реки, которое выражается в размывах и намывах. Этот процесс обычно обусловлен сползанием по дну русла
гряд различных размеров, в связи с чем наблюдаются периодические и изменения глубин, вызываемые надвижением и
смещением гребней гряд. Часто крупные гряды располагаются в шахматном порядке, причем береговые, наиболее
возвышенные, их части при спаде уровня обсыхают, образуя побочни, обычно закрепляющиеся растительностью, их
движение происходит только в периоды половодья и паводков. Этот тип руслового процесса не имеет широкого
распространения на реках Беларуси. Он отмечен на участках Западной Двины, Немана, Днепра, Вилии, Каспли и других,
протекающих в северной наиболее холмистой части территории, а также Припяти вдоль Мозырской возвышенности.
Субаэральные эрозионно-аккумулятивные процессы по-разному проявляются в долинах рек Беларуси. Для речных
долин северной и центральной частей республики характерно развитие плоскостной и линейной эрозии и аккумуляции,
обвально-осыпных, оползневых процессов и крипа, эоловой дефляции и аккумуляции, которые интенсивно преобразуют
бортовые части и террасовые уровни речных долин (Матвеев, 1991).
Слабоврезанные речные долины юга Беларуси практически не подвержены моделировке гравитационными и водно-
эрозионными процессами, исключая участки долины Припяти (вдоль Мозырской возвышенности), Днепра (ниже г.

64
Речица), Сожа (в районе г. Гомеля) и других рек. Здесь преобладают гидрогеологические, эоловые (дефляция и
аккумуляция), биогенные (заболачивание и торфонакопление) процессы.
Для речных долин северной и центральной частей Беларуси характерен экзодинамический режим проявляющийся
посредством вертикальных и горизонтальных русловых деформаций, переработкой ледниковых и водно-ледниковых
отложений, а также формированием пойменных и террасовых уровней активно преобразующихся гравитационными и
водно-эрозионными процессами.
Для речных долин юга Беларуси характерен экзодинамический режим с преобладающими плановыми
деформациями русла, переработкой водно-ледниковых и аллювиальных отложений, переработкой пойменных уровней и
развитием гидрогеологических, эоловых и биогенных процессов.
Бронгулеев В.Вад., Буланов М.П., Жидков М.П. и др. Геоморфологические режимы Евразии. М.: Медиа-ПРЕСС, 2006. 400 с.
Бронгулеев В.Вад. Современные экзодинамические режимы Русской равнины // Геоморфология. 2000. № 4. С. 3-17.
Матвеев А.В., Нечипоренко Л.А., Павловский А.И. и др. Современная динамика рельефа Белоруссии. Мн.: Навука i тэхнiка, 1991. 102 с.

МЕТОДЫ ПРОГНОЗА ЗОН НАРУШЕННОСТИ И СКОПЛЕНИЯ МЕТАНА В УГЛЕПОРОДНОМ

МАССИВЕ
П.С. Пащенко, О.А. Карамушка
Институт геотехнической механики им. Н.С. Полякова НАН Украины, Днепропетровск, Украина
В настоящее время разрабатывается значительное количество методов прогноза нарушений на горных
предприятиях, поскольку с ними связаны негативные динамические и газодинамические явления, безопасность работ и
себестоимость добываемого сырья. По методам исследований, исходным посылкам и средствам достижения целей их в
общем виде с некоторыми допущениями можно объединить в пять основных групп (В.Е. Забигайло, 1991):
тектонофизическое и физико-математическое моделирование; геологическая документация и исследование керна и
разрезов, обнажений, горных выработок; методы картографического и математического моделирования
слоеобразующей поверхности; геофизические; комплексы различных методов. Эти методы несут детальную
информацию о формах, генезисе и закономерностях размещения нарушений, об изменениях свойств и состояния
горных массивов, позволяют осуществить реконструкции полей палеонапряжений и деформаций, сделать
количественные оценки условий залегания нарушений, степени нарушенности, высказать предположения о
направлениях и интенсивности нарушенности в пределах локальных площадей. Основными недостатками этих методов
является их ограниченность и недостаточная надежность. Они достаточно трудоемки как при сборе первичных данных,
так и при интерпретации этих данных. Существующие методы прогноза нарушений позволяют с определенной
надежностью выделять места их расположения, а в некоторых случаях – оценивать их параметры. Однако, необходимо
дальнейшее их совершенствование, направленное на упрощение и удешевление процедуры прогноза, повышение
надежности и достоверности оценки местоположения и параметров нарушения.
На сегодняшний день методы прогноза нарушений позволяют выделять места расположения средне- и
крупноамплитудных, а малоамплитудные частично устанавливаются горными работами, которые выполняются
фактически «вслепую», поскольку прямые, экспрессные и надежные методы их определения не разработаны.
Одной из наиболее важных научно-прикладных задач в угольной геологии остается прогноз тектонической
нарушенности, которая часто сопровождается снижением устойчивости пород почвы и кровли, другими негативными
явлениями, влияющими на процесс угледобычи.
Для зоны влияния разрывных нарушений характерно значительное усиление трещиноватости угля и вмещающих
пород при приближении к сместителю (И.С. Гарбер, 1979). Такое усиление происходит за счет увеличения числа систем
трещин и возрастания интенсивности нарушенности в пределах каждой из систем трещин, что, в свою очередь,
приводит к изменениям структурных характеристик пород и угля. Указанные изменения, выражающиеся в
преобразовании формы, находят отражение на разных масштабных уровнях – от микро- до мегауровня.
В настоящее время на основе выделения квазикристаллов (В.А. Баранов, 1995, 2003) в геосреде разных масштабных
уровней исследователи формулируют новые гипотезы и получают новые закономерности, которые могут быть
использованы в самых разных направлениях науки и отраслях производства.
На основе установления закономерностей структурных преобразований углей в нарушенных зонах угольных пластов с
помощью оптического метода – формирования квазикристаллов угля в зонах тектонических нарушений, разработана
методика выделения нарушенных зон по структурным характеристикам углей. Применение этой методики позволило
выделить нарушенные зоны в угольных пластах на шахтах Донецко-Макеевского, Красноармейского, Луганского геолого-
промышленных районов Донецкого угольного бассейна.
Разработанная методика выделения нарушенных зон в угольных пластах послужила основанием для разработки
методик оценки степени нарушенности таких зон.
Для определения степени нарушенности выделенных зон в угольных пластах выполнен расчет коэффициента
интенсивности зон нарушенности (Кизн), который определяется как произведение ширины зоны с повышенным
содержанием квазикристаллов и максимального значения количества (содержания) квазикристаллов, определенных в
пробах, отобранных из исследуемой зоны. Этот коэффициент (Кизн) отражает закономерное увеличение интенсивности зон
нарушенности при приближении к сместителю нарушения. На данную разработку получен патент Украины № 41111 на
«Способ определения интенсивности зон нарушенности в угольных пластах».
Разработанная методика определения подзон в нарушениях угольных пластов основана на определении
коэффициентов формы квазикристаллов угля, построении соответствующего графика по значениям этих коэффициентов,
выделении подзон развития крупноамплитудных нарушений угольных пластов в зависимости от амплитуды нарушения и
расчете коэффициентов вариаций средних значений коэффициентов формы. На данную разработку получен патент
Украины № 40685 на «Способ определения подзон в нарушениях угольных пластов».
Проблема дегазации углей и вмещающих пород при ведении работ на шахтах актуальна с того времени, как начала
развиваться угольная промышленность. Когда в конце XVIII века в Бельгии, Франции и других странах были
зафиксированы первые взрывы метана при ведении горных работ, в результате чего гибли горняки, дегазация
отрабатываемых угольных пластов стала неотъемлемой частью технологического процесса при угледобыче. Природная

65
газоносность на разных шахтах и в разных странах не сильно отличается, поскольку формирование угленосных бассейнов
подчиняется общим закономерностям.
Эффективное решение проблем дегазации угольных шахт Донбасса позволит обеспечить не только безопасное
ведение горных работ, но и, в перспективе, осуществлять утилизацию метана. Для оптимизации дегазации углепородного
массива как поверхностными, так и подземными дегазационными скважинами, а так же для их продуктивной и
продолжительной работы, важное значение имеет заложение этих скважин в зонах скопления метана. Под действием
геологических процессов метан неравномерно распределяется как по площади, так и по глубине, образуя природные зоны
скопления метана. Изучение и типизация природных условий, и геологических факторов, ведущих к формированию зон
скопления газа, позволит выделять оптимальные участки в разных геолого-тектонических условиях для последующего их
разбуривания.
Частично эти факторы были исследованы при прогнозировании выбросоопасности пород и угля, поскольку при
отсутствии газа выбросы не происходят (В.Е. Забигайло, 1983). Проанализируем влияние геологических факторов на
выбросоопасность и использование их при последующем прогнозе участков с повышенной газоносностью, применительно
к шахте Алмазная Красноармейского горно-промышленного района.
В работе (В.Е. Забигайло, 1983) рассмотрен способ выделения стрежневых участков палеопотоков. Данный способ
заключается в построении карт палеопотоков (Ко.м.п.), которые строятся на основе отношения мощности песчаника или
суммарной мощности слоев песчаника к мощности выбранного стратиграфического интервала, ограниченного
маркирующими горизонтами, то есть близлежащими выдержанными пластами угля или известняка, залегающими в кровле
и почве песчаника. Данная методика позволяет получить безразмерный коэффициент относительной мощности песчаника в
каждой геологоразведочной скважине выбранного участка (Ко.м.п.). Значения данного показателя, превышающие среднее,
позволяют выделять стрежневые части палеопотоков. Как показывает анализ результатов исследования песчаников,
формировавшихся в условиях стрежневых участков палеопотоков и в зонах интенсивного размыва нижележащих пород
характерны повышенные значения открытой пористости, размера обломочных зерен, степени уплотнения обломочных
зерен, содержания кварца обломочного, пониженное содержание цемента указанных пород. Песчаник в этих зонах
отличается более светлым цветом (светло-серый), с преобладанием косой прямолинейной слоистости (часто наблюдается
ритмичная сортировка обломочного материала), характеризуется повышенными значениями мощности серий и слойков,
пониженными – частоты слойков в сериях, повышенной газоносностью, при прочих равных условиях.
Таким образом, применение метода относительных мощностей песчаника дает возможность определить генезис
песчаников, пространственно проследить выделенные стрежневые участки по площади исследуемого участка и
использовать при прогнозе газоносности горных пород по геологоразведочным данным.
Проведенные нами исследования позволили усовершенствовать метод локальных структур для прогноза зон
скопления метана. Новый его вариант заключается в построении карт усредненных локальных структур, для выбранного
стратиграфического интервала. Суть метода заключается в следующем.
Основное количество метана при отработке угольного пласта выделяется из кровли, а по данным (М.А. Иофис, 1985)
процессы разуплотнения пород после подработки достигают 200-300 м, в зависимости от литологического состава пород.
Построение локальной структуры для одного песчаника – не всегда эффективно для последующей дегазации. В указанном
интервале разуплотнения может находится и часто находится несколько песчаников значительной мощности (до 20-30 м).
Данный метод позволяет проследить изменение положительных локальных структур в выбранном интервале
углепородного массива, которые имеют абсолютные отметки выше средних значений или аппроксимирующей (наклонной
плоскости). Такое положение вызвано низким удельным весом углеводородов и стремлением их вверх, в положительные
структуры. По данным (В.П. Якуцени, 1984), свыше 70 % запасов нефти и газа находится в ловушках сводового типа,
заключенных в антиклиналях. На данную разработку получен патент Украины № 41696 «Способ определения зон
скопления метана в стратиграфическом интервале на шахтах и участках разведки».
Проведенные исследования по изучению трещиноватости пород позволили разработать «Способ выделения зон
трещиноватости в углепородном массиве», патент Украины № 34472. Данный способ позволяет при построении карты
трещиноватости проследить в плане и разрезе изменение трещиноватости пород, как потенциального коллектора газа-
метана.
Таким образом, выполненный анализ литературных данных и разработанные новые методы прогноза зон скопления
метана в углепородном массиве позволили определить основные геологические факторы, позволяющие выделять
скопления метана в породах Донбасса. К этим факторам относятся: положительные локальные структуры; зоны
трещиноватости пород, любого генезиса; стрежневые участки палеопотоков, наличие газоэкрана. На участках сочетания
этих факторов формируются зоны скопления свободного газа.
Выполнение научно-исследовательских работ с использованием разработанных методик позволит повысить
безопасность выполнения горных работ, эффективность предотвращения возникновения динамических и
газодинамических проявлений в угольных шахтах, уменьшить себестоимость добычи угля.
Баранов В.А. Условия формирования квазикристаллов на примере джеспилитов Кривого Рога // Науковий вісник НГА України. 2003. № 4. С. 59-64.
Баранов В.А., Осенний В.Я., Кириченко В.А. Образование квазикристаллов в горных породах в результате термодинамических процессов //
Высокоэнергетическая обработка материалов. 1995. Т. 2. С. 112-115.
Гарбер И.С., Григорьев В.Е., Дупак Ю.Н. и др. Разрывные нарушения угольных пластов (по материалам шахтной геологии). Ленинград: Недра, 1979.
190 с.
Забигайло В.Е. К развитию исследований по прогнозу малоамплитудной тектоники // Малоамплитудная тектоника. Методы и результаты
прогнозирования: совещание, 26-30 сент. 1988 г.: тезисы докл. Киев: Наукова думка, 1991. С. 3-7.
Забигайло В.Е., Лукинов В.В., Широков А.З. Выбросоопасность горных пород Донбасса. Киев: Наукова думка, 1983. 288 с.
Иофис М.А. Инженерная геомеханика при подземных. Москва: Недра, 1985. 248 с.
Якуцени В.П. Интенсивное газонакопление в недрах. Ленинград: Наука, 1984. 122 с.

НЕОТЕКТОНИКА, НОВЕЙШИЕ ОТЛОЖЕНИЯ И РАЗВИТИЕ РЕЛЬЕФА ТЕРРИТОРИИ ВОРОНЕЖСКОЙ

АНТЕКЛИЗЫ
А. И. Трегуб, С. А. Трегуб
Воронежский государственный университет, Воронеж, Россия
Важнейшей особенностью неотектонического этапа является тесная связь новейших отложений с рельефом,
тектоническими движениями и климатом. Поэтому для решения существующих проблем стратиграфии необходимо
использовать системный подход. Структуры мела и палеогена Воронежской антеклизы формировались в условиях

66
моноклинали с юго-западным падением [Семенов, 1965; Савко и др., 2001]. Главная черта неотектоники региона –
чередующиеся поднятия и депрессии, вытянутые в субмеридиональном направлении [Раскатов, 1969]. Это отличие
обусловлено полем неотектонических напряжений с преобладающим меридиональным сжатием и широтным растяжением
[Трегуб, 2002]. В геоморфологическом цикле территории выделяются несколько стадий. Первая соответствует
формированию аккумулятивной прибрежно-морской равнины. Вторая отвечает становлению конденудационной
поверхности выравнивания, третья – продольному, а четвертая – поперечному расчленению поверхности. На каждой из
стадий образуется специфический комплекс отложений. Главный цикл осложняется более короткими эвстатическими и
климатическими циклами. Палеогеновый комплекс [Семенов, 1965] включает несколько седиментационных ритмов,
которые состоят из двух частей: палеоцен-среднеэоценовой (трансгрессивной), и верхнеэоценовой-олигоценовой
(регрессивной). В регрессивный комплекс входит харьковский надгоризонт (обуховский, межигорский горизонты), и
полтавский (берекский, новопетровский горизонты) [Легенда…, 1999]. Харьковский надгоризонт формировался в морских
условиях и представлен в основном мелко- и тонкозернистыми, глинистыми глауконитово-кварцевыми песками. Его
структурная анизотропия, вычисленная по изменению мощностей, характеризуется максимальной изменчивостью в
направлении ЮЗ 200° и минимальной – СЗ 300° [Трегуб, 2002]. Отложения полтавского надгоризонта, в отличие от
харьковских, образованы разнозернистыми кварцевыми песками с прослоями глин. В составе глин резко преобладает
каолинит (до 75%). Для верхнего олигоцена ориентировка максимальной анизотропии составляет Ю 180°, а минимальной
СЗ 280° [Трегуб, 2002]. Резкая смена характера отложений, поля тектонических деформаций на рубеже нижнего и верхнего
олигоцена позволяют сопоставлять начало неотектонического этапа с формированием берекской свиты.
По мере регрессии в условиях полной компенсации денудации аккумуляцией образуется конденудационная
поверхность выравнивания. Она коррелируется с шапкинской свитой, стратиграфическая позиция которой не определена.
М. Н. Грищенко относил их к миоцену [Грищенко, 1972]. В общей стратиграфической шкале шапкинские отложения
датируются аквитанским ярусом [Легенда…, 1999]. Г. В. Холмовой сопоставлял их с краснояружской свитой и
глинновской толщей миоцена [Холмовой и др., 2001]. На Среднерусской возвышенности шапкинские отложения (5-7 м)
залегают с размывом на полтавских, часто перекрывая корни коры выветривания и выполняя обширные, но неглубокие
понижения. Состав отложений обусловлен переотложением коры выветривания, а разрезы представлены глинистыми и
суглинистыми красноцветными разностями аллювия, пролювия, делювия. Из глинистых минералов в нижних частях
разрезов преобладает каолинит (50-65%). В верхних частях его содержание уменьшается до 15-20%. Краснояружская свита
как озерный аналог шапкинских отложений [Кузнецов, 1970] представлена глинами (до 7 м) темно-серыми, вишнево-
красными, с мелкими бокситовыми стяжениями. Глины в нижней части разреза существенно каолинитовые [Савко, 1979].
В общей шкале краснояружская свита относится к среднему миоцену [Легенда…, 1999]. Г. В. Холмовым выделена
глинновская толща (супеси пестрой окраски до 6 м) в качестве 11 террасы р. Оскол [Холмовой и др., 2001]. Шапкинские,
краснояружские и глинновские отложения обладают сходным составом с преобладанием пестроцветных, красноцветных
окрасок. Для них характерны мощности 5-7 м и гипсометрическое положение 220-240 м. Все это свидетельствует о
накоплении отложений в обстановке слабого вертикального расчленения путем ближнего переноса продуктов
выветривания. Они составляют единую возрастную генерацию, соответствующую формированию конденудационной
поверхности выравнивания в условиях жаркого климата раннего миоцена.
В Окско-Донской низменности к нижнему миоцену отнесена байчуровская свита (до 40 м) [Иосифова, 1992]. Она
выполняет эрозионные врезы до абсолютных отметок 120 м и глубиной около 60 м, сложена тонкозернистыми кварцевыми
песками, алевритами с пепловым материалом, с линзами диатомитов. Биостратиграфическое обоснование возраста
отсутствует. Состав свиты, мощность, характер залегания, климатические условия формирования резко отличаются, как от
верхов полтавской серии, так и от шапкинских отложений. Таким образом, отнесение ее к нижнему миоцену выглядит не
убедительным, равно как и омоложение краснояружских отложений до среднего миоцена.
На стадии продольного расчленения скорости вертикальных движений начинают превышать интенсивность
экзогенных процессов, и неотектонические структуры находят прямое отображение в рельефе. В широких
неотектонических депрессиях формируются крупные долины. Неотектонические поднятия выражены денудационными
возвышенностями. В Окско-Донской низменности эта стадия охватывает интервал от верхов лангийского (чокракского)
яруса среднего миоцена до тортонского (сарматского) яруса верхнего миоцена и сопоставляется с аллювием ламкинской
серии (каменнобродская, уваровская, тамбовская, сосновская свиты), макашевской, карайской свит горелкинской серии
[Легенда…, 1999; Иосифова и др., 1977]. Каменнобродская и уваровская свиты образуют погребенный ряд прислоненных
террас, а аллювий от тамбовской до карайской свит включительно, слагает наложенные террасы. Увеличение контраста
движений, выразившееся в обособлении Окско-Донской депрессии, начинается во второй половине среднего миоцена и
отражается формированием тамбовской свиты, представленной глинами мощностью 20-30 м. Перекрывается она
углистыми глинами (до 23 м) сосновской свиты. Горелкинская серия соответствует среднему сармату. В Окско-Донской
низменности – это толща кварцевых с глауконитом песков и светлых глин (до 50 м), выполняющих обширную
плоскодонную долину. Облик осадков говорит в пользу существования влажного теплого климата. Стадия продольного
расчленения на юго-востоке Среднерусской, а также на Калачской возвышенности отмечена фоменковской и
новобогородицкой свитами, которые сопоставляются с горелкинской серией Окско-Донской низменности [Легенда…,
1999]. Однако в отличие от нее фоменковские и новобогородицкие отложения образуют прислоненный террасовый ряд,
свидетельствующий о поднятии территории.
Стадия поперечного расчленения (конец позднего миоцена – квартер) отмечена нарастающим снижением
контрастности тектонических движений. В Окско-Донской впадине ее начало фиксируется усманской серией и
герасимовской свитой, которые образуют погребенный ряд прислоненных террас. По мере развития поперечного
расчленения в Окско-Донской низменности, на Среднерусской и Калачской возвышенностях этот ряд сменяется
вложенными террасами верхнего плиоцена (акчагыльский региоярус) [Холмовой и др., 1985]. Аллювий представлен
разнозернистыми кварцевыми глинистыми песками.
Для формирования возрастных генераций четвертичных отложений главное значение приобретает климатический
фактор. В пределах Воронежской антеклизы четвертичные отложения представлены всеми разделами. Их литологический
состав в значительной степени определяется чередованием холодных (вплоть до ледниковых) и теплых эпох, которые
определяют облик четвертичных формаций. Среди них главное значение имеют ледниковая, субаэральная (лессово-
почвенная) и аллювиальная формации [Холмовой, 2010]. Наиболее отчетливо изменения климата выражены в эрозионно-
аккумулятивных геоморфологических циклах, в которых стадия расчленения сопоставляется с теплыми эпохами и
выражается углублением долин, формированием инстративного аллювия, а стадия выравнивания соответствует холодным
эпохам, заполнением долин перстративным и констративным аллювием. Динамические фазы аллювия коррелируются с
формированием лессово-почвенных серий на водоразделах, что позволяет выделять одновозрастные генерации различных
генетических типов четвертичных образований.

67
 Грищенко М. Н. Неогеновая система // Геология, гидрогеология и железные руды КМА. М.: Недра, 1972. Т.1, кн. 2. С. 229- 277.
Иосифова Ю. И.,Гричук В. П., Ананова Е. Н. [и др.] Миоцен Окско-Донской равнины. М.: Недра, 1977. – 348 с.
Иосифова Ю. И. О возрасте пеплосодержащей толщи в разрезе у с. Горелки Воронежской области // Стратиграфия фанерозоя в центре Восточно-
Европейской платформы. М., 1992. С. 36-51.
Кузнецов А. П. Геологические предпосылки поисков огнеупорных глин, охр и стекольного сырья в Белгородской области // Материалы по
геологии и полезным ископаемым Центральных районов Европейской части СССР. М.,1970. С. 204-212.
Легенда Воронежской серии листов Государственной геологической карты Российской Федерации масштаба 1:200 000 (издание второе). М.: Геос,
1999. 123 с.
Раскатов Г. И. Геоморфология и неотектоника территории Воронежской антеклизы. Воронеж: изд-во ВГУ, 1969. 164 с.
Савко А. Д., Мануковский С. В., Мизин А. И. [и др.] Литология и фации донеогеновых отложений Воронежской антеклизы // Труды НИИ
Геологии Воронежского госуниверситета. Вып. 3. Воронеж, 2001. 201 с.
Семенов В. П. Палеоген Воронежской антеклизы. Воронеж: изд-во ВГУ, 1965. 279 с.
Трегуб А. И. Неотектоника территории Воронежского кристаллического массива // Труды НИИ Геологии Воронежского госуниверситета. Вып.9.
Воронеж: изд-во ВГУ, 2002. 220 с.
Холмовой Г. В., Глушков Б. В. Неогеновые и четвертичные отложения Среднерусской возвышенности // Труды НИИ Геологии Воронежского гос
университета. Вып. 1. Воронеж, 2001. 220 с.
Холмовой Г. В., Красненков Р. В., Иосифова Ю. И. Верхний плиоцен бассейна Верхнего Дона Воронеж: изд-во ВГУ, 1985. 144 с.
Холмовой Г. В. Новейшие континентальные формации равнин как объект геологического картирования // Вестник Воронежского ун-та. Сер.
Геология. 2010, №1. С. 30-35.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЭКЗАРАЦИОННОГО РЕЛЬЕФА. ПОКРОВНЫЕ ЛЕДНИКИ ИЛИ РАЗЛОМНАЯ

НЕОТЕКТОНИКА?
В.Г. Чувардинский
Кольский филиал Петрозаводского государственного университета, Апатиты, Россия,
Наиболее важными и яркими признаками былых оледенений принято считать «экзарационно-ледниковые» типы
рельефа: фиорды, шхеры, озерные котловины, бараньи лбы, курчавые скалы, полировку кристаллических пород, штрихи и
борозды на них.
Эти образования являются оплотом ледниковой теории, основанием для идей об огромных покровных оледенениях
равнин Северного полушария, с толщиной льда до 3,5 – 4,5 км.
Многолетние исследования автора на Балтийском щите – стране классических и многообразных типов
экзарационного рельефа, позволили установить, что этот рельеф имеет разломно-тектоническое происхождение. Широкое
использование аэро- и космоснимков, в сочетании с детальными наземными работами показали парагенетическую связь
экзарационного рельефа с неотектоническими разломами, с зонами новейшей тектонической активизации. Подытоживая
собранные данные, можно привести основные выводы автора (Чувардинский, 1998, 2000, 2008, 2012, 2013).
1. Кристаллический фундамент восточной части Балтийского щита разбит густой сетью неотектонических разрывов,
среди которых выделяются глубинные, региональные и приповерхностные разломы: сдвиги, взбросы, сбросы, надвиги,
раздвиги.
2. Системы глубинных и региональных неотектонических разломов и крупные «экзарационные» формы рельефа,
такие как фиорды, шхеры, озерные котловины в кристаллических породах образуют единые парагенезисы. Указанные типы
«экзарационного» рельефа являются геоморфологическим выражением новейшего разломообразования и
неотектонического дислоцирования по разломам в условиях докембрийского кристаллического щита, испытывающего
горизонтальное тектоническое сжатие.
3. Установлена парагенетическая связь и более мелких «экзарационных» типов рельефа (бараньих лбов, курчавых
скал, полировки пород, систем штрихов и борозд) с такими структурами как надвиги, взбросы, сбросы и сдвиги. Массовое
развитие этих форм рельефа наблюдается на окончаниях крупных сдвигов, и они по существу представляют собой
сместители и зеркала скольжения перечисленных разрывных стуктур, особенно приповерхностных надвигов и
многочисленных сколов, их смещенные элементы разрушены на мелкоблоково-глыбовый материал, впоследствии
гравитационно смещенный к основанию склонов.
Разломно-тектонический генезис данных структур дополнительно подтверждается следующими данными:
а) в контуре крупных обнажений прослеживается погружение отполированных и изборожденных склонов бараньих
лбов и курчавых скал под висячие крылья надвигов, взбросов и пологих сбросов. Полированные и штрихованные скалы
уходят вглубь других скал и явно имеют разломно-тектонический генезис.
б) в интрузивных массивах при гравитационном сползании блоков пород массово обнажаются отполированные
поверхности типичных бараньих лбов внутриблочного происхождения.
в) зеркальная поверхность «лбов» покрыта пленкой милонизированных пород, а системы борозд и штрихов имеют
параллельное и субпараллельное расположение, типичное для тектонических структур.
Перечисленный широкий спектр морфоструктур и тектоглифов зеркал скольжения включается в арсенал
последствий и признаков новейших тектонических дислокаций, что имеет существенное значение для геодинамических
исследований и палеогеографических реконструкций.
По системе региональных и глубинных разломов кристаллического фундамента заложены наиболее крупные типы
«экзарационного» рельефа – фиорды, озерные котловины, шхеры. Приуроченность этих образований к неотектоническим
разломам необычайно отчетливо читается на космоснимках, с системой ортогональных разломов связана их конфигурация.
Фиорды, шхеры, озерные котловины, нередко ориентированы по 4-м направлениям, имеют резкие коленообразные изгибы,
крестообразную форму – они сформированы на месте пересечений ортогональных разломов.
Различаются формы рельефа, заложенные по сдвигам и раздвигам. В первом случае на их бортах развиты
многочисленные сколы, вторичные надвиги, тектонические зеркала скольжения, штрихи и борозды. Для форм рельефа,
заложенных по разломам растяжения типичны ступени отрыва и сбросы, полировка и штриховка не характерны.
При принятии тектонического генезиса фиордов, шхер и озерных котловин отпадает необходимость прибегать к
нереальным ледниковым построениям, к ледниковому выпахиванию в кристаллических породах глубоких котловин,
ущелий и долин. Особо глубокое выпахивание принято допускать при формировании фиордов – до 2.5 – 3 км (!)
(Гляциологический словарь, 1984).
Академик В.М. Котляков (1986) даже настаивает: ледник не только выпахивал фиорды, но и вырезал (!) их в
кристаллических породах. Вот так, глубинные тектонические разломные структуры вырезал ледник и никто до сих пор не
осмелился, хотя бы робко, возразить академику.

68
 Вузовские и академические ученые, объединенные в научно-ледниковые школы, по-прежнему считают, что все
экзарационные типы рельефа сотворил, сделал ледник. Иначе зачем тогда оледенение?
При этом ученые ссылаются на ледниковые покровы Антарктиды и Гренландии, которые по их мнению как раз
выполняют такую работу. Считается, что само существование этих могучих ледников зримо и неотвратимо
свидетельствует о незыблемости и верности ледникового учения и что в четвертичный период подобные ледники
многократно и глубоко преобразовали земную поверхность.
За разъяснением приходится обращаться к гляциологической деятельности именно этих ледниковых покровов,
благополучно выполняющих свои ледниковые функции уже многие миллионы лет.
К настоящему времени работами гляциологов, геологов, буровиков и геофизиков изучена динамика и
закономерности движения покровных ледников по всей их толще, по всему их разрезу. Особое, уникальное значение имеют
результаты сквозного – до коренного основания, разбуривания льдов Антарктиды и Гренландии, выполненные по
Международным проектам. Тщательное изучение многокилометровых колонок льда, а также изучение вертикальных
обрывов льда и исследование льда в туннелях, пробитых в основании ледников, дали неожиданные результаты. Оказалось,
вместо толщ мореносодержащего льда, сплошь начиненного огромными глыбами и валунами (что привычно изображается
на схемах и рисунках в учебниках по общей и четвертичной геологии, по геоморфологии) в материковых льдах
фиксируются только включения супесчано-глинистого и мелкоземистого вещества. Даже в придонных частях ледников –
там, где принято помещать мощную придонную морену, набитую огромными глыбами и утюгообразными валунами
(например, в схемах В.М. Котлякова и Н.В. Короновского), фиксируются только мелкие линзы и сгустки глинистого и
супесчаного вещества, да редкие песчаные зёрна. Эти минеральные включения содержатся в сотых долях процента и, в
основном, представлены вулканическим пеплом, микрокосмическими частицами, эоловой пылью, редкими включениями
мелкоземистого терригенного вещества, а также спорами и пыльцой (Большиянов, 2006; Талалай, 2005, 2007;
Чувардинский, 2012, 2013).
Гляциологами также установлено, что придонные слои льда покровных ледников (они и должны выполнять всю
геологическую работу) не участвуют в общем движении ледяных масс, они мёртвым грузом сотни тысяч лет лежат на
месте, предохраняя подстилающие породы от выветривания, от денудации. Более того, покровные льды сохраняют
крупные палеотектонические озёра, с их реликтовой, очень древней водой от пресловутого ледникового вспахивания
(Талалай 2005, 2007; Большиянов 2006; Чувардинский 2012).
Так что, видимо, не стоит приписывать покровным льдам выпахивание, вырезание фиордов, других типов
экзарационного рельефа. Лучше в полевых условиях, на обнажениях архей-протерозойских пород изучить особенности их
структурно-тектонического строения, убедиться в их парагенетической связи с неотектоническими сдвигами, надвигами,
сколами, тектоническими зеркалами скольжения. Дополнительные сведения по этим вопросам можно подчеркнуть в
публикациях автора (Чувардинский, 2001, 2004).
Большиянов Д.Ю. Пассивное оледенение Арктики и Антарктиды. СПб.: Изд-во ААНИИ, 2006. 296 с.
Котляков В.М. Снег и лед в природе Земли, М.: Наука, 1986. 160 с.
Талалай П.Г. Первые итоги бурения самой глубокой скважины во льдах Гренландии // Природа. 2005. №11. С. 32-39.
Талалай П.Г. Глубокое бурение в Антарктиде: Новые проекты // Природа. 2007, №6. С. 36-43.
Чувардинский В.Г. О ледниковой теории. Происхождение образований ледниковой формации. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 1998. 302 с.
Чувардинский В.Г. Неотектоника восточной части Балтийского щита. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2000. 287 с.
Чувардинский В.Г. Разрывная неотектоника и новые поисковые методики. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2001. 100 с.
Чувардинский В.Г. Дискуссия с ледниковой системой. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2004. 120 с.
Чувардинский В.Г. Букварь неотектоники. Новый взгляд на ледниковый период. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2008. 86 с. (1-е издание – 2006)
Чувардинский В.Г. Результаты сквозного разбуривания ледниковых покровов Арктики и Антарктиды и их значение для решения проблем четвертичного
периода // Известия РГО. 2012. Т. 144, вып. 2. С. 28-41.
Чувардинский В.Г. Четвертичный период. Новая геологическая концепция. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2012. 180 с.
Чувардинский Василий. Четвертичный период. Новая геологическая концепция. Саарбрюккен: Lambert Academic Publishing, 2013. 302 с.

ЛЕДОРАЗДЕЛЬНЫЕ АККУМУЛЯТИВНЫЕ
ВОЗВЫШЕННОСТИ КАРЕЛИИ
Т.С. Шелехова
ФГБУН Институт геологии Карельского научного центра РАН, Петрозаводск, Республика Карелия, Россия,
В пределах Карелии сформировалась ледниковая морфоскульптура, связанная с деятельностью последнего
верхневалдайского (осташковского) оледенения. Основные формы ледникового рельефа, отражающие деградацию
ледникового покрова представлены конечно-моренными поясами, радиальными грядами, гляциодепрессиями и
ледораздельными (островными) возвышенностями. Отличительной особенностью ледниковой морфоскульптуры
является ее радиально-концентрическое строение, унаследованное от структуры последнего ледникового покрова и
обусловленное характером развития краевых ледниковых зон и радиальных гряд (Eastern Fennoscandian, 1991). На
территории Карелии и прилегающих районов установлено шесть поясов краевых образований позволяющих проследить
историю деградации последнего Скандинавского ледникового покрова: вепсовский, крестецкий, лужский, невский,
ругозерский (сальпаусселькя I) и калевальский (сальпаусселькя II). В пределах всех краевых образований выделено
двенадцать межлопастных возвышенностей различного ранга, наиболее крупными из них являются Сумозерская,
Волозерская, Водлозерская (ледораздел Беломорского и Онежского ледниковых потоков), Вохтозерско-Вешкельская и
Ведлозерско-Урокская (ледораздел Онежского и Ладожского ледниковых потоков). Менее мощные аналогичные
образования развиты в районах краевых гряд сальпаусселькя около п. Ругозеро и оз. Нюк (Лукашов, 1993). На
территории Карелии, где ледник продвигался преимущественно по прочным породам докембрия, не было достаточного
количества материала для формирования крупных возвышенностей, аналогичных таким же макроформам рельефа
Северо-запада Русской плиты. Несмотря на это, ледораздельные аккумулятивные возвышенности Карелии являются
наиболее крупными (за исключением гляциодепрессий) и сложно построенными ледниковыми образованиями. Их
размеры колеблются от десятков до тысяч квадратных километров. В строении возвышенностей, формировавшихся на
стыках разнонаправленных ледниковых потоков, лопастей и фестонов в течение нескольких стадий, а возможно, и
оледенений принимают участие морены и водно-ледниковые отложения. Общими чертами, объединяющими все
возвышенности, являются: 1 – приуроченность к межлопастным зонам, совпадающим с морфологическими
водоразделами; 2 – приуроченность к выступам кристаллического фундамента; 3 – повышенная мощность
четвертичных отложений, достигающая 60-80 и более метров; 4 – наличие ярусного строения; 5 – наиболее высокое
гипсометрическое положение в рельефе по сравнению с другими аккумулятивными формами.

69
 Главной особенностью морфоскульптуры межлопастных возвышенностей является ярусность рельефа,
отражающая этапность формирования данных макроформ. На нижних ярусах преобладают моренные гряды, на средних
– кольцевые и купольные диапиры, на верхних – первичные чешуйчатые массивы и «звонцы».
По особенностям строения четвертичного покрова всю историю развития территории в позднеледниковье
можно разделить на три больших этапа, геоэкологические обстановки седиментогенеза в которых существенно
различались (Демидов, 1998).
Первый этап – вепсовско-крестецкая и лужская ледниковые стадии и разделяющий их интерстадиал (17-13
тысяч лет назад), начало освобождения территории от материкового льда. На данном этапе преобладал ареальный тип
дегляциации, сопровождающийся омертвением обширных участков материкового льда и образованием камовых полей
и звонцев.
Вепсовско (кенозерский) - крестецкий (андомский) маргинальный пояс (17-15 тысяч лет назад) хорошо
коррелируется с Белозерско-Кирилловскими краевыми образованиями, сформировавшимися около 18-16- тысяч лет
назад.
В пределах данных краевых образований, прослеживающихся в виде сближенной полосы, шириной 20-25 км и
имеющей относительно плавные очертания, объясняющиеся его приуроченностью к карбоновому уступу,
существенную роль играют небольшие по размерам ледораздельные возвышенности (Андомская, Ундозерская,
Кожозерская), расположенные на стыке небольших ледниковых лопастей.
В этом периоде формируются и крупные аккумулятивные ледораздельные возвышенности южной и восточной
Карелии, расположенные в зафронтальной зоне лужских краевых морен, на стыках Онежского, Ладожского и
Беломорского ледниковых потоков.
Лужский краевой комплекс (14-13 тысяч лет назад) отличается сильной изрезанностью переднего края в плане.
В его пределах выделяется три островных возвышенности (Водлозерская, Солотозерская, Онежская). Наиболее сложное
строение имеет Водлозерская возвышенность.
Второй этап (13-11,3 тысяч лет назад) включает невскую (сямозерскую) стадию и интерстадиалы беллинг и
аллеред. Край ледника находился на Онежско-Ладожском и Онежско-Беломорском перешейках, отступил в
центральную и западную Карелию (Ekman, Iljin, 1995). В ходе аллередского потепления происходило интенсивное
таяние ледника и коренная перестройка его структуры.
В невскую стадию (12,5 - 11,8 тысяч лет назад) край ледника имел ярко выраженные фестончатые очертания.
Ледниковые фестоны занимали котловины Ладоги, Ведлозера, Шотозера, Сямозера, северную часть Онежского озера.
Господствовал фронтальный тип дегляциации, а в районах крупных приледниковых бассейнов: Онежского, Ладожского
и Беломорского – рассекающий (Демидов, 1998).
Отличительной особенностью краевых образований невской стадии являются: 1 – сложное плановое очертание
конечно-моренного пояса; 2 – широкое участие в строении фронтальной зоны ледораздельных возвышенностей; 3 –
четко выраженные гляциодепрессии и ледораздельные зоны; 4 – многочисленные протяженные радиальные гряды в
сочетании с дельтами и конусами выноса в зафронтальной зоне.
Наиболее примечательные комплексы рельефа краевых ледниковых форм невской стадии – шесть
ледораздельных аккумулятивных возвышенностей разного ранга: Соловецкая, Сумозерская, Солотозерская,
Волозерская, Вохтозерская, Вешкельская. Самое сложное строение со всеми характерными особенностями имеют
Сумозерская и Вохтозерская возвышенности (Ильин, Экман, 1980; Лукашов, Экман, 1980).
Дальнейшее усиленное таяние ледника в условиях теплого интерстадиала аллеред привело к коренной
перестройке его структуры: фестончато-лопастное строение сменилось более сглаженными очертаниями ледникового
края. Активный ледниковый покров и сложно пересеченный рельеф прочных докембрийских пород способствовали
преобладанию линейного характера флювиогляциальной аккумуляции: интенсивно формировались озовые гряды,
флювиогляциальные конусы выноса и дельты.
Третий этап (11,3-10,2 тысяч лет назад) включает ледниковые стадии сальпаусселькя I и II, на протяжении
которого завершилась дегляциация территории (Ekman, Iljin, 1991; 1995; Демидов, 1998). Ледник продвигался
преимущественно по прочным породам докембрийского фундамента, поэтому краевые пояса стадий сальпаусселькя
уступают по мощности более древним аналогичным образованиям. Ругозерско-калевальские краевые комплексы (Ss-
I:11,3-10,9тысяч лет назад; Ss-II:10,6-10,2 тысяч лет назад) завершают на территории Карелии верхневалдайский этап
оледенения. Край ледника находился на линии Беломорск – п. Ругозеро - Мотко. Ругозерско-калевальские краевые
образования отличаются более плавными плановыми очертаниями и относительно простым строением, при ширине
редко превышающей сотни метров. Во фронтальной зоне наблюдаются невысокие (5-8 м) напорные конечно-моренные
гряды, шириной 50-100 м. Однако там, где они пересекают выступы кристаллического фундамента, в строении краевых
комплексов участвуют крупные напорно-насыпные гряды, высотой 30-40 м и шириной до 5-6 км (верховья реки Чирка-
Кемь). К таким же участкам приурочены и аккумулятивные образования, несущие в себе все признаки ледораздельных
возвышенностей (р-н п. Боровой - д. Юшкозеро, п. Тикша), с ярусным строением, развитием на низких уровнях мелких
купольных и кольцевых форм рельефа, сравнительно широким распространением чешуйчатых массивов, в которых
чешуи морены чередуются с песчано-гравийными отложениями.
Таким образом, межлопастные аккумулятивные возвышенности Карелии имеют ряд сходств и различий с
аналогичными образованиями северо-запада Русской плиты.
Место и условия формирования межлопастных возвышенностей в решающей степени зависят от
подледникового рельефа, оказывающего влияние на направление и динамику движения льда. Межлопастные
возвышенности Карелии хорошо выражены в рельефе, располагаются на бывших ледоразделах и приурочены к
выступам доледникового рельефа.
Ярусность рельефа возвышенностей и характерные для различных ярусов типы рельефа отражают этапность
формирования данных макроформ.
При некоторых отличиях, существует значительное сходство с аналогичными возвышенностями северо-запада
Русской плиты.

Демидов И.Н. Этапы формирования и особенности локализации полезных ископаемых Карелии в четвертичном периоде // Геология и
полезные ископаемые Карелии. Вып.1. Петрозаводск: Карельский научный центр РАН,1998. С.137-143.
Ильин В.А., Экман И.М. Рельеф и особенности формирования Вохтозерской ледораздельной возвышенности (Южная Карелия) // Краевые
образования материковых оледенений (Ин-т геологических наук УССР, препринт 80-14), Киев, 1980.№ 14. С.19-20.
Лукашов А.Д., Экман И.М. Деградация последнего оледенения и некоторые особенности маргинальной и островной ледниковой
аккумуляции в Карелии // Природа и хозяйство Севера. Мурманск, Кн. изд-во, 1980. Вып. 7. С.8-20.

70
 Лукашов А.Д. Четвертичные отложения Финляндии и Северо-Запада Российской Федерации и их сырьевые ресурсы. Карта м-ба 1:1000000 // Эспоо:
Геологический научно-исследовательский институт Финляндии, 1993.
Ekman I., Iljin V. Deglaciation, the Younger Dryas end moraines and their correlation in the Karelian A.S.S.R and adjacent areas // Eastern Fennoscandian Younger
Dryas end moraines. Field conference, Finland-Karelian ASSR GSF. H. Rainio & M. Saarnisto (eds.). 1991. P. 73-127.
Ekman I., Iljin V. Deglaciation, the Younger Dryas end moraines and their correlation in Russian Кarelia and adjacent areas // Glacial Deposits in North East Europe.
J. Ehlers, S. Kozarsky, P. Gibbard (eds). 1995. P. 195-209.

ABOUT WAYS OF RECONSTRUCTION OF THICKNESS OF ICE COVER FOR EARLIER STAGES OF LAST
DEGLACIATION IN EASTERN LATVIA
A. S. Savvaitov
Retirement pensioner, e-mail:
Сonsidering the reconstruction of the thickness of the ice covers N. I. Kriger (Кригер, 1972) has expressed an opinion on its
insignificant thickness (from several tens to a few hundred meters) within peripherial zones of the Fennoscandian Ice Sheet within the
Russian Plain (Belarus, Smolensk Region, etc.). He also concluded that the maximal ice cover thickness during maximal glaciation
stage could exceed 2000 m. Approaches for the ice thickness determinations discussed below differ from those used by N. I. Kriger.
The eastern part of Latvia is a key area. It is possible to reconstruct the ice cover thickness at earlier stages (insular deglaciation stage,
of the Last Deglaciation) for this time span of the glacial history using typical glacial formations (Аболтиньш и др., 1972 a). Such
formations on the one hand are plateau like hills (zvonci) in the insular uplands and ramparts in the lowlands with their tops composed
of clays (Вейнбергс и др., 2001) and on the other hand the formations of the contact zones of the Lubāns Ice Lobe studied in details
(Dauškans, 2011).
The clays both the plateau like hills and ramparts were accumulated in the relatively small and deep englacial basins. Modeling of ice
thickness (Вейнбергс и др., 2001) was executed at the following assumptions: (1) an altitude of the top surface of the clay reflects a
hypsometric level of the englacial basin bottom; (2) a height of an ice shore over the bottom of this basin supposedly could be around
20–25 m. Besides, it is supposed that the calculated altitude of an ice surface (according to the parameter of the englacial basin bottom
(1) and of the height of ice shore (2)) for each glacial stage had a distribution on a whole space of the ice cover for the corresponding
glacial stage. Using these assumptions and combining them with the internal structure of the Pleistocene cover (for uplands) and also a
bedrock surface only individually within the Eastern Latvian Lowland, sketches of the spatial distribution of ice thickness were
compiled for the pre-Kaldebruņa (Gaiziņkalns interval), Kaldebruņa and Vaiņode-Gulbene Stages (the terms are from Savvaitovs,
Veinbergs 1996; Stelle, Savvaitov 2004; Savvaitov, Stelle 2005; and Аболтинь и др. 1972 b). Zelčs et al. (2011) consider these
stages as the recessional deglaciation phases (Dagda, Kaldebruņa, Gulbene).
Based on the modern topography the altitude of the glacier surface for the Gaiziņkalns stage of the pre-Kaldabruņa Stage (Gaiziņkalns
plateau-like hill) could be suggested approximately 340 m, the Kaldabruņa Stage (Šķaune rampart) – 220 m and for the Vaiņode-
Gulbene Stage (Šķeles and other ramparts within the Eastern Latvia Lowland) – 130 m (a. s. l.). The calculated ice thicknesses for
each glacial stage are respectively could to be 180–280, 100–140 and 30–50 m. The ice cover during the pre-Kaldabruņa Stage was
spread over the whole area of Eastern Latvia. It existed only within the Eastern Latvian Lowland during the Kaldabruņa and Vaiņode-
Gulbene stages. The Widzeme Upland and other eastern ones represented the isolated «nunataks» during the Kaldabruņa and
Vaiņode-Gulbene stages.
Dauškans (2011) clearly showed that the kame terraces on the southeastern slope of the Widzeme Upland reflect the contact zone of
the Lubāns Ice Lobe. Hypsometric levels of the terraces by author mind approximately depended from the surfaces of this lobe. The
highest erosion terraces (195–185 m) could be connected with the earlier activity of the Lubāns Ice Lobe during the Kaldabruņa Stage
and were formed in the time of higher altitudes of the glacier surface. Their hypsometry was close to the surface of ice masses
(Вейнбергс и др., 2011). Levels of the accumulative terraces (145–120 m) could be corresponding to the glacier surfaces during the
Vaiņode-Gulbene Stage. Such conformity certainly is debatable but it shows the further perspectives of the ice thickness
reconstruction.
The ice cover thickness was about 1500 m during the time of its maximal spreading of the Fennoscandian Ice Sheet of the
Weichselian according to the model of Ehlers within the area of the Eastern Latvia (Satkūnas, 1997).
Аболтиньш О. П., Вейнбергс И. Г., Даниланс И. Я., Стелле В. Я., Страуме Я. А., Эберхардс Г. Я. Основные черты ледникового морфогенеза и особенности
дегляциации последнего ледникового покрова на территории Латвии: Путеводитель полевого симпозиума IV Всесоюзн. межвед. совещ. по изучению
краевых образований материкового оледенения. Рига, Латвийский гос. ун-т им. П. Стучки. 1972 a. C. 3–16.
Aболтинь О. П., Вейнбергс И. Г., Стелле В. Я., Эберхард Г. Я. Основные комплексы маргинальных образований и отступание ледника на территории
Латвийской ССР: Сб. «Краевые образования материковых оледенений». Издательство «Наука». Москва. 1972 b. С. 30–37.
Вейнбергс И., Савваитов А., Стелле В., Цериня А. Мощность льда ранних стадий отступания последнего ледникового покрова и стратиграфическая
идентификация ранних межстадиалов в Латвии // Бюллетень комиссии РАН по изучению четвертичного периода. 2001. № 64. C. 70–77.
Кригер Н. И. О мощности плейстоценовых ледниковых покровов // Ледниковый морфогенез. Рига: Зинатне, 1972. С. 5–18.
Dauškans M., 2011. Kēmu terašu morfoloģija un uzbūve īpatnības Vidzemes augstienē. Krāj: Zelčs. V. (galv. red.), Latvijas Universitātes Raksti 767. Sējums. Zemes un
vides zinātnes. Latvijas Universitāte. Rīga. Lp. 17–34. (In Latvian).
Satkūnas J. Outline of Quaternary stratigraphy of Lithuania // The Late Pleistocene in Eastern Europe: stratigraphy, palaeoenvironment and climate. Abstract volume and
excursion guide of the INQUA-SEQS Symposium. Vilnius. 1997. P. 65–68.
Savvaitov A., Stelle V. The development of the ice-sheet during Weichselian Glaciation in Latvia // The sixth Baltic Stratigraphical Conference. St. Peterburg. 2005. P.
116–119.
Savvaitovs A., Veinbergs I. Pēdējā ledāja dinamikas īpatnības Latvijas teritorijā dažādos tā attīstības etapos // Latvijas devona un kvartāra nogulumu pētījumu materiāli,
Latvijas Universitāte Ģeoloģijas institūts. Rīga. 1996. Lp. 47–57. (in Latvian).
Stelle V., Savvaitov A. Evolution of Weichselian Glaciation curve in Latvia // International Field Symposium on Quaternary Geology and Modern Terrestrial Processes
Western Latvia, September 12–17, 2004. Rīga. P. 49–50.
Zelčs V., Markots A., Nartišs M., Saks T. Pleistocene Glaciations in Latvia, Ch. 18. In: J. Ehlers, P. L. Gibbard, P. D. Hughes (Eds.): Developments in Quaternary Science,
Vol. 15. Quaternary Glaciations – Extent and Chronology. Europe. Elsevier B. V. 2011. P. 221–229.

71
 РЕГИОНАЛЬНЫЕ ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ

ПЕРСПЕКТИВЫ РАСШИРЕНИЯ МИНЕРАЛЬНО-СЫРЬЕВОЙ БАЗЫ ЧЕТВЕРТИЧНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ

ТЕРРИТОРИИ ПОЛЕССКОЙ СЕДЛОВИНЫ

М.А. Богдасаров1, Н.Ф. Гречаник1, А.В. Матвеев2

БрГУ имени А.С. Пушкина, Брест, Беларусь, bogdasarov73@mail.ru
1
2
Институт природопользования НАН Беларуси, Минск, Беларусь, matveyev@nature.basnet.by
Потребность любого региона в минеральном сырье необходимо оценивать с учетом перспективных планов развития
реально работающих предприятий. Нами был составлен перечень предприятий Брестской и Гродненской областей,
расположенных на территории Полесской седловины и использующих сырьевую базу минеральных строительных
материалов. По адресам этих предприятий были разосланы специально составленные анкеты. Анализ собранных
материалов позволил выполнить примерный расчет потребностей в сырье для региона в целом (таблица). Полученные
данные были сопоставлены с разведанными запасами соответствующего сырья, что показало обеспеченность ими
предприятий региона. Однако известные месторождения распространены неравномерно.
Таблица – Потребности в минеральном сырье для производства строительных материалов, тыс. м3
Этапы (годы)
Вид сырья
2011–2015 2016–2020
Мел и мергель 2 104,0 2 005,9
Глинистое сырье 1 673,5 2 123,5
Песчано-гравийная смесь 5 276,5 6 357,2
Песок строительный 17 305,7 17 938,4
Песок силикатный 370,0 425,0
Щебень 3 058,9 3 575,8
Учитывая, что перевозка строительных материалов на значительные расстояния удорожает их стоимость,
целесообразно в районах, испытывающих дефицит того или иного вида сырья, провести дополнительные работы,
направленные на выявление новых прогнозных площадей. Кроме того, ряд предприятий, даже расположенных в районах
сравнительно богатых сырьевой базой, тем не менее, высказали просьбы о приросте запасов на площадях, которые
расположены в радиусе 15–30 км от производственных комплексов, что позволит им снизить себестоимость продукции.
Залежи строительных материалов в пределах Полесской седловины преимущественно тяготеют к четвертичной
толще. При этом необходимо подчеркнуть, что промышленное значение (на современном этапе) могут иметь залежи на
глубинах до 20–30 м, доступные для разработки открытым способом (карьерами). Эта верхняя часть четвертичного чехла
построена главным образом ледниковыми и водно-ледниковыми образованиями, остальные генетические типы отложений
встречаются значительно реже.
Ледниковые образования чаще всего сложены материалом разной крупности, который образует горизонтально- и
косослоистые серии мощностью до 1 м и более. Нередко крупнообломочные слои разделяются прослоями мелкозернистых
песков, супесей и глин. Толща часто дислоцирована и содержит отторженцы коренных пород. Вся толща иногда перекрыта
слоем супесей, реже суглинков мощностью обычно до 3–4 м, изредка до 8–10 м. Количество мелких фракций (менее 0,1
мм) в ледниковых комплексах варьирует в широких пределах, но чаще всего не превышает 5–10%. Содержание песчаных
частиц (0,1–1,0 мм) изменяется от 1–2 до 90%, более грубого материала (более 1,0 мм) – от 3–5% до 60–80%, причем на
галечные и валунные фракции попадает от 0,5–1% до 25%. Эти отложения являются основной сырьевой базой
строительных песков и песчано-гравийных смесей.
Моренные отложения обычно представлены валунными супесями и суглинками, иногда с отторженцами коренных
пород (мел, глины), прослоями разнозернистых песков. Отложения имеют массивную текстуру, но достаточно широко
распространено также плитчатое, слоисто-плитчатое сложение, гляциодинамические текстуры в форме полос или языков
затянутого с ледникового ложа материка, разнообразных сколов, гляциодиапиров и гляциокуполов, наложенные текстуры
сжатия, складкообразования, морозобойных трещин и т.д. Содержание глинистого (менее 0,01 мм) и крупнообломочного
(более 1 мм) материала варьирует в широких пределах (фракции более 1 мм – 0,0–46,9%, менее 0,01 мм – 2,5–83,5%).
Естественно, что моренные отложения, содержащие минимальное количество грубообломочного материала и повышенное
количество глинистых частиц, могут использоваться для производства керамического кирпича. Встречающиеся в этих
толщах отторженцы также представляют определенный интерес в качестве сырья для производства стройматериалов. При
этом особого внимания заслуживают отторженцы мела.
Разнообразно на площади изученного региона представлены флювиогляциальные отложения, слагающие зандровые
поля и долинные зандры, камы и камовые террасы, озы. Для всех отложений характерна в разной степени выраженная
слоистость. Флювиогляциальные отложения представлены разнозернистыми песками, песчано-гравийно-галечными
отложениями, гравием, галечниками, иногда встречаются прослои тонких песков и супесей. Содержание глинистых и
пылеватых фракций в зандровых отложениях обычно не превышает первых процентов, изредка достигая 20–30% и более.
На песчаные частицы приходится до 70–80%, причем возможны значительные вариации состава. Доля грубообломочных
фракций чаще всего составляет 20–40%. При этом необходимо подчеркнуть, что содержание наиболее крупных обломков
достигает максимальных величин вблизи краевых ледниковых образований и убывает в дистальном направлении от них.
Гранулометрический состав флювиокамов и озов близок к составу краевых ледниковых комплексов, а лимнокамы
характеризуются резким преобладанием мелкозернистых песков. Флювиогляциальные отложения широко используются в
качестве строительных песков и песчано-гравийных смесей.
Озерно-аллювиальные отложения в основном построены тонко- мелкозернистыми песками, алевритами, тонкими
супесями, реже суглинками. Среди аллювия абсолютно преобладают разнозернистые пески, нередко встречаются песчано-
гравийные отложения, особенно на участках размыва краевых ледниковых образований. Особый интерес в качестве
глинистого сырья представляют озерно-ледниковые отложения, которые в пределах Полесской седловины встречаются на
небольших площадях и представлены преимущественно глинами часто с ленточной текстурой, тонкими супесями и

72
тонкозернистыми песками. В глинистых разностях содержание фракции менее 0,01 мм может достигать 80–95% при
минимальном содержании частиц крупнее 0,25 мм.
Для выявления новых прогнозных площадей строительных материалов по данным около 1000 разрезов буровых
скважин из многочисленных каталогов, составленных геологами производственных организаций и научными
сотрудниками, были выделены участки, в пределах
которых слои строительных песков, песчано-
гравийного материала, глинистых отложений залегают
не глубже 30 м.
Кроме того, для этих целей широко
использовались публикации по полезным
ископаемым Беларуси (Высоцкий, 1996; Полезные ...,
2002; Основы …, 2004), а также данные
собственных краткосрочных полевых
маршрутных исследований, во время
которых эти площади частично уточнялись с учетом
распространения генетических типов
четвертичных отложений и особенностей
рельефа земной поверхности. После этого была
построена схема прогнозных площадей на
строительные материалы для территории
Полесской седловины (рисунок).

1 – строительные пески, 2 – песчано-гравийная

смесь, 3 – глинистые отложения (тонкие
супеси, суглинки, глины), цифры в дробях:
числитель – глубины залегания кровли,
знаменатель – подошвы; 4 – границы
Полесской седловины, 5 – границы административных
районов, цифры: 1 – Пружанский, 2 – Березовский, 3 – Дрогичинский, 4 – Ивановский,
5 – Ивацевичский, 6 – Пинский, 7 – Барановичский, 8 – Ляховичский, 9 – Лунинецкий,
10 – Ганцевичский, 11 – Столинский
Рисунок – Схема прогнозных площадей на строительные материалы
в пределах Полесской седловины, составлена по данным буровых работ,
проведенных РУП «Белгеология»
Подводя итог приведенным выше данным, можно сделать вывод о том, что наиболее реальные перспективы по
приросту запасов и за счет этого уменьшению расходов на перевозку существуют по глинистому сырью, строительным
пескам, песчано-гравийному и песчано-гравийно-галечному материалу. Учитывая особенности строения покровных
отложений, следует подчеркнуть, что на исследуемой территории не по всем видам потребляемого сырья существуют
необходимые геолого-экономические предпосылки для выявления и использования новых залежей полезных ископаемых,
потребности в которых обеспечиваются за счет дальних перевозок.
Высоцкий, Э.А. Геология и полезные ископаемые Республики Беларусь / Э.А. Высоцкий, Л.А. Демидович, Ю.А. Деревянкин. – Минск:
Университетское, 1996. – 184 с.
Основы геологии Беларуси / под ред. А.С. Махнача [и др.]. – Минск: ИГН НАН Беларуси, 2004. – 392 с.
Полезные ископаемые Беларуси: к 75-летию БелНИГРИ / редкол.: П.З. Хомич [и др.]. – Минск: Адукацыя i выхаванне, 2002. – 528 с.

ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
В БЕЛОРУССКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ
В.Н. Губин, Д.Л.Иванов, Санько А.Ф.
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
Праца па вывучэнню геалогii Беларусi –
самое галоўнае, самае важнае,
самае вялiкае, самае значнае.
Акадэмiк Гаўрыла Гарэцкi

Университетское геологическое образование на кафедре динамической геологии географического

факультета БГУ обеспечивает высококвалифицированную подготовку инженеров-геологов по специальности
«Геология и разведка месторождений полезных ископаемых». Обучение осуществляется по двум специализациям –
«Геологическая съемка, поиски и разведка» и «Гидрогеология и инженерная геология». В ходе учебного процесса
студенты овладевают знаниями в области изучения закономерностей строения и развития земной коры, проведения
геологической съемки, поисков и разведки полезных ископаемых, а также выполнения инженерных изысканий и
гидрогеологических исследований. Геологическое образование предусматривает широкую общенаучную,
общетехническую и специальную (теоретическую и практическую) подготовку будущих специалистов. К числу основных
изучаемых дисциплин относятся: Минералогия Петрография Литология Структурная геология, Геологическая съемка и
картографирование работ Поиски и разведка месторожд. полез. ископ. Геофизические методы исследований Геотектоника
Гидрогеология Инженерная геология Геология Беларуси и смежных стран Месторождения металлических полезных
ископаемых Месторождения горючих и неметалл. полез ископаемых Экологическая геология и др. Сходные по
содержанию предметы осваивают будущие геологии в ведущих университетах мира – Франции, Германии, США, Италии,
Японии.
Развитие геологического образования в БГУ находится на подъеме. По всей вероятности, это является отражением
роста рейтинга самого БГУ. Напомним, что среди университетов стран СНГ, согласно одному из самых известных
вебометрических рейтингов — Webometrics Ranking of World Universities, БГУ находится на четвертом месте, пропустив

73
вперед лишь 3 российских университета: МГУ им. М. В. Ломоносова, Санкт-Петербургский и Томский университеты.
Исходя из рейтинга авторитетного британского агентства QS WUR, проводимого с 2004 г., в 2012 г. БГУ во второй раз
вошел в ТОП-700 лучших университетов мира и находится в группе вузов, занимающих 501-550 позиции.
Количество студентов, желающих изучать геологию на кафедре динамической геологии географического
факультета БГУ, растет из года в год. Геологическое образование в БГУ решили получить помимо белорусов многие
молодые люди из следующих стран мира – Туркменистана, России, Нигерии, Азербайджана, Эстонии и др. Студенты-
выпускники кафедры динамической геологии востребованы в организациях геологического профиля Беларуси и тех стран,
откуда они приехали на учебу.
Возрастающая роль геологического образования в БГУ обусловила постановку вопроса о реорганизации
географического факультета и изменения его названия в ближайшей перспективе на факультет географии и геологии.
Увеличение количества студентов-геологов на кафедре динамической геологии, вызывает потребность организации новой
кафедры – инженерной геологии и геофизики. Она обеспечит высококвалифицированную подготовку студентов и
овладению знаниями в области инженерной геологии. Следует отметить, что в Беларуси большое внимание уделяется
инженерно-геологическим и геофизическим исследованиям в связи с проведением гражданского и промышленного
строительства. Для выполнения инженерно-геологических изысканий необходим приток специалистов высшей
квалификации. Поэтому считаем своевременным и целесообразным открытие на географическом факультете кафедры
инженерной геологии и геофизики, которая смогла бы обеспечить учебный процесс по подготовке геологов в области
инженерных изысканий в связи со строительством крупных и ответственных сооружений.
Уровень образования во многом зависит от личности преподавателя, его организаторских и творческих
устремлений. История университетского геологического образования в БГУ богата именами выдающихся ученых-
педагогов. К числу тех, кто внес самый заметный вклад в обучение студентов можно отнести академиков Н.Ф. Блиодухо,
К.И. Лукашева и А.С. Махнача, член-корреспондента А.В. Фурсенко, профессоров Э.А. Левкова и Э.А. Высоцкого, доцента
Л.Н. Вознячука. К числу выдающихся ученых-организаторов геологического образования, поддерживающих сегодня
научно-педагогические связи с кафедрой динамической геологии следует отнести академиков Р.Г. Гарецкого, А.А.
Махнача, член-корреспондента А.К. Карабанова, профессора В.И. Зуя, доцентов А.М. Ковхуто, С.О. Мамчика и др.
Николай Федорович Блиодухо (1878-1935) в 1922 г. возглавил Горный отдел Управления ВСНХ Беларуси. В июне
1923 г. стал первым заведующим кафедрой геологии университета (Губин, Пирожник, 2003). С 1926 г. возглавлял
Комиссию по изучению производительных сил республики, с 1929 г. он председатель Представительства Геологического
комитета в Беларуси. В 1929–1935 гг. директор Института геологии и гидрогеологии АН Беларуси. Организатор работ по
геологической съемке и разведке месторождений полезных ископаемых в Беларуси. Написал около 200 научных работ,
связанных с изучением различных вопросов геологии и геоморфологии территории Беларуси. При его поддержке в БГУ
был открыт геолого-почвенно-географический факультет (1934).
Константина Игнатьевич Лукашёв (1907-1987) – ректор Белорусского государственного университета с 1952 по
1957 год. В БГУ им была создана кафедра геохимии и полезных ископаемых. С 1956 по 1969 год — вице-президент АН
БССР. С 1963 по 1979 год — заведующий Лабораторией геохимических проблем АН БССР. С 1971 по 1977 годы —
директор Института геохимии и геофизики АН БССР. К.И. Лукашёв разработал зональную геохимическую классификацию
коры выветривания. Предложил геохимическую (комплексную) гипотезу лёссообразования. Генетические типы
четвертичных отложений изучал с точки зрения геохимии. Установил геохимические провинции на территории Беларуси.
Обосновал перспективы поисков месторождений металлов и неметаллического сырья на территории Беларуси. Разработал
научные основы охраны окружающей среды и биосферы.
Александр Семенович Махнач (1918-2006) – основатель белорусской школы литологии, петрографии и
палеогеографии. С 1950 года преподавал в Белорусском государственном университете дисциплину «Минералогия». А.С.
Махнач впервые выделил в осадочной толще Белоруссии верхнепротерозойские отложения: установил площади
распространения, разработал стратиграфического схему, изучил состав и условия осадконакопления. Он исследовал
стратиграфию, литологию и геохимию девонских, кембрийских и ордовикских отложений, условия их образования, а также
кристаллический фундамент и развитые на нём и в осадочном чехле коры выветривания. Он участник открытия
месторождений нефти, калийных и каменных солей, железных руд, горючих сланцев и других полезных ископаемых.
Радим Гаврилович Гарецкий (род. 1928 г.) в 1995-1997 гг. заведующий кафедрой Белгосуниверситета. Научные
работы посвящены тектонике и геодинамике платформ, включая территорию Запада Восточно-Европейского кратона и
Беларуси. Изучает вопросы стратиграфии, литологии, палеогеографии, геофизики, геологии нефтяных, газовых и других
месторождений полезных ископаемых. Внес существенный вклад в тектонический анализ мощностей отложений. Развил
учение о тектонике платформ. Рассмотрел особенности строения и развития континентальных палеорифтов, в частности на
примере Припятского прогиба доказал листрический характер формирующих его разломов. Участвовал в составлении
многих тектонических карт. Разработал принцип тектонического районирования платформенных областей по основному
этапу формирования структур.
Александр Васильевич Фурсенко (1903-1975) в 1950 г. был избран членом-корреспондентом АН БССР и переехал
на работу из Ленинграда в Минск. Организованная им в 1951 г. в Институте геологических наук АН БССР лаборатория
палеонтологии явилась той научно-организационной ячейкой, которая на десятилетия определила успехи белорусской
биостратиграфической школы исследователей. А.В. Фурсенко уделял большое внимание подготовке исследователей-
палеонтологов и стратиграфов. Его аспирантами были такие известные ученые, создавшие под его руководством
современные основы стратиграфии осадочных толщ территории Беларуси. Одновременно с работой в Академии наук А.В.
Фурсенко был заведующим кафедрой общей геологии в Белорусском государственном университете и читал курсы лекций:
«Введение в геологию», «Общая геология», «Историческая геология» и др., проводил практические занятия и полевые
практики в Крыму и на Урале.
Леонид Николаевич Вознячук (1929-1981), несмотря на недолгую жизнь, успел сделать много в различных
направлениях четвертичной геологии. Наиболее значительный вклад он внес в стратиграфию и палеогеографию
четвертичного периода Беларуси. Он живо интересовался также проблемами археологии, палеопотамологии, палинологии,
палеокарпалогии, палеоэнтомологии, палеотериологии, радиоуглеродного датирования отложений и умел использовать
результаты этих наук для палеогеографических реконструкций. За 30 лет активной производственной, научной и научно-
педагогической деятельности в БГУ, Л.Н. Вознячук, привел богатый и оригинальный материал по характеристике
четвертичных отложений Беларуси и сопредельных территорий. Его мысли были постоянно нацелены на раскрытие
закономерностей развития природы ледникового периода, на восстановление последовательности событий, на достижение
истины. Он жил, работал, преподавал, опережая время.
Эрнст Аркадьевич Левков (1935-1996) – белорусский советский ученый, геолог, историк, этнограф, краевед,
популяризатор науки. Помимо научной работы он также занимался педагогической деятельностью – читал лекции для
студентов БГУ. Под руководством Э.А. Левкова подготовлено и защищено более чем 20 кандидатских диссертаций,

74
соискатели которых, в основном, были студенты-геологи. Э.А. Левков известен разработкой теории гляциотектоники,
изучением региональной геологии, рельефа и полезных ископаемых Беларуси.
Эдуард Александрович Высоцкий (1943–2011) с 1998 г. профессор кафедры динамической геологии
географического факультета БГУ. Студентам-геологам, которые его очень ценили и любили, он читал ряд базовых курсов:
«Поиски и разведка месторождений полезных ископаемых», «Генезис месторождений полезных ископаемых»,
«Месторождения металлических полезных ископаемых», «Месторождения горючих и неметаллических полезных
ископаемых». Преподавательскую деятельность он сочетал с активной научной работой, опубликовал с коллегами три
монографии: «Месторождения калийных солей Беларуси: геология и рациональное недропользование», «Полезные
ископаемые Беларуси», «Спутниковые технологии в геодинамике», а также Карту полезных ископаемых Республики
Беларусь масштаба 1:500000.

Н.Ф. Блиодухо К.И. Лукашёв А.С. Махнач Р.Г. Гарецкий

А.В. Фурсенко Л.Н. Вознячук Э.А. Левков Э.А. Высоцкий

Рис. 2. Выдающиеся геологи Беларуси, сыгравшие ведущую роль в университетском геологическом образовании
Роль и авторитет этих ученых в студенческой среде была очень значительной. В широком значении это были
педагоги-мыслители, общественные деятели, формирующие взгляды и убеждения студентов, помогающие им находить
свои пути в жизни.
В настоящее время преподавательский состав кафедры динамической геологии представлен 2 докторами наук
(профессора В.Н. Губин, А.Ф. Санько), 5 кандидатами наук (доценты М.Е. Комаровский, О.В. Лукашев, Н.С. Петрова, В.П.
Самодуров, Д.Л. Творонович-Севрук) и 2 сотрудниками, работающими над кандидатскими диссертациями (преподаватель
С.А. Юдаев и преподаватель А.А. Вашков). Учебно-вспомогательный персонал состоит из заведующего кабинетом
минералогии и петрографии (И.С. Лапа), инженера (Т.Е. Фролова) и лаборанта (Т.Д. Клевченя), имеющих высшее образова-
ние.

75
 Рис. 2. Сотрудники кафедры динамической геологии. Слева направа: Д.Л. Творонович-Севрук, И.С. Лапа, О.В. Лукашев,
А.Ф. Санько, В.Н. Губин, Н.С. Петрова, С.А. Юдаев, В.П. Самодуров, Т.Е. Фролова, М.Е. Комаровский
Помощь в подготовке инженеров-геологов оказывает филиал кафедры динамической геологии, организованный
еще в 1998 г. в Институте геохимии и геофизики НАН Беларуси и действующий до сих пор. Ее первым заведующим
являлся доцент А.М. Ковхуто. Коллектив филиала кафедры объединяет ведущих ученых-геологов института (профессора
А.А. Махнач, Г.И. Каратаев, B.C. Конищев, доцент С.А. Кручек), ведущих преподавание на условиях штатного
совместительства. Цель работы филиала кафедры - использование потенциала академической и производственной науки в
системе подготовки геологических кадров высшей квалификации.
Высокому уровню процесса преподавания на кафедре динамической геологии способствуют
высококвалифицированные специалисты различных организаций: НПЦ по геологии (профессора А.А. Махнач, В.И. Зуй,
В.С. Конищев, доценты А.М. Ковхуто, И.Р. Захария, А.Ш. Хайбуллин, Г.И. Илькевич, С.А. Кручек, Т.Е. Колосова), ОАО
«Белгорхимпром» (старший преподаватель В.Е. Волков), РНТЦ «Экомир» (доцент В.Н. Кузьмин), а также сотрудники
кафедр географического (доценты Л.Н. Мотузко, Л.И. Мурашко, старший преподаватель Ю.В. Кухарчик) и физического
(доцент Н.М. Лапчук) факультетов БГУ.
Кафедра динамической геологии обеспечивает учебный процесс по 53 геологическим дисциплинам. Общая
учебная нагрузка составляет около 7000 часов в год, а средняя нагрузка преподавателя - около 750 часов. Содержание и
методика преподавания дисциплин (базовых, спецкурсов) корректируются и обновляются в соответствии с развитием
геологической науки и новых информационных технологий. Компьютерное программное обеспечение внедряется в
учебный процесс по мере технического оснащения факультета.
Кафедра динамической геологии проводит следующие учебные практики: «Общегеологическая» (1-й курс),
«Геологическая съемка и картографирование» и «Буровая практика» (2-й курс) на Минском геологическом полигоне, на
буровых площадках РУП «Белгеология» и РУП «Геосервис», а также шахтах Солигорского промрайона.
Производственные практики по специализациям на 3-м и 4-м курсах осуществляются и научных и
производственных организациях г. Минска.
В научных лабораториях ИГиГ НАН Беларуси под руководством ученых-геологов студенты знакомятся с
методами геолого-геофизических исследований, тектонического картографирования, литолого-стратиграфического
изучения платформенного чехла, прогнозно-минерагенической оценки кристаллического фундамента и др. В лабораториях
института студенты приобретают навыки работы с геофизическими приборами, осуществляют палеонтологические,
минералого-петрографические и физико-химические исследования горных пород.
Сотрудники кафедры динамической геологии активно участвуют в научно-исследовательской работе. Основное
научное направление исследований - разработка научно-методических основ рационального недропользования при
разведке и эксплуатации месторождений; изучение закономерностей размещения твердых полезных ископаемых Беларуси;
эколого-геологические и эколого-геохимические исследования, мониторинг природной среды, геология и полезные
ископаемые четвертичных отложений.
Перспективы развития геологического образования на географического факультета БГУ связаны с новыми
формами учебно-методической работы: внедрением в учебный процесс новых образовательных компьютерных
технологий; дальнейшей разработкой учебно-методического комплекса по геологическим дисциплинам; подготовкой
электронных курсов лекций и учебных пособий, обеспечением контролируемой самостоятельной работы студентов
на основе использования современных информационных средств. Большое внимание следует уделять получению
студентами геологических знаний в период прохождения учебных полевых и производственных практик. Сегодня в
Республике Беларусь кафедра динамической геологии географического факультета БГУ становится центральным
звеном в подготовке выпускника-геолога XXI века.

ОРГАНОГЕННЫЕ ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ

СЕВЕРО-ВОСТОКА БАЛТИЙСКОГО ЩИТА
В.Я. Евзеров
Геологический институт Кольского НЦ РАН, Апатиты Россия

76
 Органогенные полезные ископаемые широко распространены в северо-восточной части Балтийского щита. Все
они сформированы в голоцене. Это, прежде всего, сапропели и торфяники, представляющие значительный интерес для
развития и промышленности и сельского хозяйства. Полные сведения об областях применения диатомитов содержатся в
статье П. Матковского и Р. Яруллина (2011). Прочие сапропели тоже являются полезными ископаемыми (удобрения,
кормовые добавки, лечебные грязи и др.). В настоящее время сапропели практически не находят применения. Что касается
торфа, то он в качестве топлива употребляется в таких странах, как Канада и Финляндия. Торф также является источником
получения гуматов и других продуктов и весьма полезен для земледелия. В Мурманской области торфяники после
мелиорирования используются в качестве сельскохозяйственных угодий. На существенно более ограниченных площадях
региона встречается ракуша, которая могла бы найти применение при откорме птиц. Речной жемчуг, добывавшийся ранее,
уже нельзя рассматривать как полезное ископаемое, поскольку жемчужница (Маrgaritifera таrgaritifera) внесена в
красную книгу.
В пределах всего Балтийского щита почвообразующие процессы способствуют поступлению в воды озер
кремнекислоты и элементов биофилов, необходимых для активного развития популяций диатомовых водорослей. Однако,
обособление и концентрирование створок диатомей с образованием диатомитов возможно только при насыщении воды
кислородом и слабой гидродинамике среды осадкообразования. Такие условия соблюдаются в ряде озер, как Мурманской
области, так и Карелии, где прогнозные ресурсы диатомитов, несмотря на недостаточную изученность озер, оценены в 300
млн. м3 (Демидов, Шелехова, 2006). Это позволяет говорить о достаточной условности границы между кольской и
карельской провинциями распространения месторождений диатомитов. Существенно отметить, что по насыщенности
озерами на единицу площади речных водосборов Мурманская область в два с половиной раза превосходит Карелию.
Естественно, и прогнозные ресурсы диатомитов области должны значительно превышать таковые Карелии. Поиски
диатомитов целесообразно вести в широких котловинах проточных озер, воды которых насыщены кислородом, а широкие
озерные ванны предполагают наличие обширных придонных участков с замедленным перемещением вод (Евзеров, 2011).
Остальные виды сапропелей локализованы в бессточных озерах, воды которых обеднены кислородом.
Cведения о торфяных месторождениях приведены по материалам Комитета промышленного развития
Мурманской области, ЗАО «Русская торфяная земля» и торфяного фонда РСФСР (Комитет…; торфяной фонд РСФСР,
1957). Балансом по Мурманской области учитывается 48 месторождений торфа площадью более 10 га с общей площадью
9918,62 га и запасами 13376 тыс. т торфа. Перспективы добычи торфа на территории области обусловлены наличием 620
месторождений общей площадью 379575 га с прогнозными ресурсами 853403 тыс. т торфа. Всего же при проведении
поисково-разведочных работ были оценены запасы 815 месторождений с площадью в границах промышленной залежи
388,18 тыс. га и запасами торфа 907,5 млн. т при 40% влажности. Наиболее распространены месторождения площадью до
100 га. По количеству они составляют 80%, а по запасам на их долю приходится всего 4,4%. Основные запасы торфа (87%)
сосредоточены в 26 месторождениях, площадь каждого из которых превышает 1000 га. Самые крупные месторождения
сосредоточены в верховьях рек Поной, Варзуга и их притоков. Залежи всех типов торфа (верхового, смешанного,
переходного и низинного) в Мурманской области маломощные. Их средняя толщина варьирует от 0,99 до 1,52 м. Уместно
отметить, что в районе городов Апатиты и Кировска, а также села Ловозеро среди большого количества мелких
месторождений встречаются и крупные площадью в несколько тысяч га, которые могут активно эксплуатироваться. Торф
является возобновляемым полезным ископаемым. Средние скорости нарастания торфа рассчитаны нами по данным работ
(Елина и др.,, 2000; 2005). Они составили в тундре 0,2-0,3 мм/год, в лесотундре – от 0,15 до 0,4 мм/год и в тайге – от 0,1 до
0,76 мм/год. В Кольском регионе, где крупные месторождения торфа, как отмечалось, имеются вблизи населенных пунктов
целесообразно наладить комплексную переработку торфа, имея в виду не только использование её продуктов (гуматов и
др.) внутри страны, но и широкие возможности их экспорта. Создание новых производств будет способствовать
повышению жизнестойкости городов, возникших в связи с деятельностью одного крупного градообразующего
предприятия (Евзеров, 2012). Такими городами в Мурманской области являются Апатиты, Кировск, Мончегорск и др.
Ракуша (ракушняк) используется для изготовления ракушечной кормовой крупы. Она успешно добывается на
побережьях Каспийского и Азовского морей. В Белом море залежи ракуши обнаружены в северо-западной части Воронки
Белого моря и в смежных участках Баренцева моря в зоне общей длиной 100 и шириной 50 морских миль (Яковлева,
Гуревич, 1974). Располагаются богатые залежи на глубинах 40-60 м. Ориентировочно минимальные запасы ракуши
превышают 260 млн. т в пересчете на CaCO3.
Жемчужница ранее была широко распространена в реках Баренцева и Белого морей. Ныне ареал вида
значительно сократился, но крупные популяции моллюска сохранились в бассейнах рек Туломы и Варзуги,
жизнеспособные популяции обитают также на территории Лапландского заповедника. Ценность европейской
жемчужницы не ограничивается одним жемчугом, добыча которого велась в больших масштабах, но сейчас
полностью прекращена. У крупных особей, достигающих половой зрелости к 20 годам, плодовитость достигает
3 миллионов икринок. Яйца развиваются в жабрах самок. В конце лета из них выходят личинки моллюска. Они,
попадая в воду в сентябре, прикрепляются к жабрам сёмги, в существенно меньшей степени кумжи, хариуса и
других рыб. Личинки впрыскивают семге вещества, отключающие программу ускоренного старения (Зюганов,
2005), вследствие чего семга живет 6-7 и даже более 10 лет. Это привело исследователей к мысли, что секреты
личинок жемчужницы могут стать основой нового интересного лекарства. Первые шаги в этом направлении уже
сделаны (http://www.arctic-plus.ru).
Демидов И.Н., Шелехова Т.С. Диатомиты Карелии (особенности формирования, распространения, перспективы использования) – Петрозаводск:
Карельский НЦ РАН, 2006. 89 с.
Евзеров В.Я. Формирование месторождений диатомита на крайнем северо-западе России// Вестник Воронежского гос. университета. Серия:
геология. № 2. 2011. С. 55-65.
Евзеров В.Я. Торфяные месторождения Мурманской области // Вестник Воронеж. гос. ун-та. Серия: геология. № 2. 2012. С. 153-157.
Елина Г.А., Лукашов А.Д., Юрковская Т.К. Позднеледниковье и голоцен восточной Фенноскандии (палеорастительность и палеогеография) //
Петрозаводск: Карельский НЦ РАН. 2000. 242 с.
Елина Г.А., Филимонова Л.В., Грабовик С.И., Костина В.И. Болота Кольского полуострова // Труды Карельского НЦ РАН. Вып. 8. 2005. С. 94-111.
Зюганов В.В. Долгожитель-паразит, продлевающий жизнь хозяина. Жемчужница Margaritifera margaritifera выключает программу ускоренного
старения у лосося Salmo salar // Доклады РАН. 2005. Т. 403, № 5. С. 701-705.
Комитет промышленного развития, экологии и природопользования Мурманской области-Недропользование-Минерально-сырьевой потенциал
//http://nature.gov-murman.ru/mineral/info/
Матковский П., Яруллин Р. Кремний в мире человека // The Chemical Journal. 2011. Июнь-июль. С. 36-39.
Торфяной фонд РСФСР // Гл. упр. Торфяного фонда при Совете Министров РСФСР. М., 1957. 774 с.
Яковлева Т.В., Гуревич В.И. Донные отложения и биогеоценозы Баренцева и Белого морей. Апатиты: Изд. Кольск. фил. АН СССР 1974. С. 87-95.
http://www.arctic-plus.ru.

АСИММЕТРИЯ ТЕПЛОВОГО ПОЛЯ ПРИПЯТСКОГО ПРОГИБА

77
 В.И. Зуй
Государственное предприятие «НПЦ по геологии», Минск,
Беларусь
Припятский прогиб является наиболее изученной
структурой Беларуси в геотермическом плане. Здесь
термограммы зарегистрированы во многих нефтепоисковых
скважинах, за его же пределами они имеются только в немногих
мелких скважинах (обычно до 500 м), рис. 1. Вертикальными
линиями изображено местоположение изученных скважин, их
длины отражают глубины, до которых имеются термограммы.

Рисунок 1. Геотермическая изученность Припятского прогиба:

БА, ВА – Белорусская и Воронежская антеклизы; БЛС, ПС – Брагинско-Лоевская и Полесская седловины; БПВ, МЖВ –
Бобруйский погребен-ный и Микашевичско-Житко-вичский выступы; ДДВ – Днепровско-Донецкая впадина; УЩ –
Украинский щит.
Многолетними исследованиями (Богомолов и др., 1972;
Пархомов, 1985; Цыбуля, Левашкевич, 1990; Зуй и др., 1993; Zhuk
et al., 2002; Зуй, Жук; 2006; Зуй 2013) показано, что тепловое поле
прогиба весьма неоднородно. Еще в ранних работах Д.Г.
Протасени (Протасеня, 1962а, 1962) отмечалось, что в направлении
от южного к северному борту наблюдается возрастание как
температуры на сопоставимых глубинах, так плотности теплового
потока.
Распределение температуры на глубине 2 км. В
Припятском прогибе преобладают термограммы скважин
производственного каротажа, полученные в условиях нарушенного
бурением теплового режима. При этом отклонение
зарегистрированной температуры от ее равновесных значений
уменьшается с глубиной. Доступные термограммы использованы
для построения соответствующих карт распределения температуры
на глубинах от 1 до 4 км. Карта для глубины 2 км построена по
термограммам около 250 скважин, из них 35 кривых
экстраполированых на глубину 2 км. На карте наблюдается
контрастность поля с двукратным превышением температуры в
северной зоне прогиба по сравнению с более холодной юго-
западной, оконтуренной изотермой 30 °C, рис. 2. Аномалия
северной зоны прогиба выделена изолинией 45 °C с тремя
локальными участками 55 и 60 °C.
Рисунок 2. Карта распределения температуры на глубине 2 км
(Зуй, 2013). Обозначения: 1, 2 – суперрегиональные и
региональные разломы; 3 – изотермы; 4 – изученные скважины;
5 – населенные пункты; “?” – данные отсутствуют.
Увеличение температуры с 20 до 40 °C происходит в
направлении с запада и юго-запада на северо-восток. Ее
фоновые значения заключены в интервале 35–40 °C. Зона
повышенных значений на западе простирается до г. Любань, где
изотермы проведены неуверенно из-за нехватки данных, и
уходит в пределы Днепровско-Донецкой впадины на юго-
востоке. Она частично охватывает Северо-Припятское плечо и
прослеживается в западной части Гремячского погребенного
выступа за пределами страны. Аномалия в северной части
Туровской депрессии выделяется повышенными значениями со значениями температуры 30–35 °C по трем скважинам, ее
границы требуют уточнения. Локальная аномалия восточной части Ельского грабена и Выступовичской ступени выделена
изолиниями 30–35 °C по немногочисленным термограммам скважин.
Положительная аномалия более 45 °C, ориентирована вдоль Северо-Припятского разлома и располагается в
северной и частично центральной зонах прогиба. Здесь имеется плотная сеть скважин с регистрацией термограмм. На юго-
востоке аномалия продолжается через Брагинско-Лоевскую седловину в Украину. Южнее и западнее Туровской депрессии
выделяется зона низких значений температуры, простирающаяся в пределы Полесской седловины, Украинского щита и
Луковско-Ратновского горста.
Распределение температуры на глубине 4 километра. B Припятском прогибе количество термограмм уменьшается
с увеличением глубины и надежность построения карт снижается. Схема распределения температуры на глубине 4 км
представлена на рис. 3. Она основана на термограммах менее 225 скважин, из них в ≈200 случаях температура была
экстраполирована и только в двух скважинах (Осташковичи-123 и Валавская-2) измерения до 4 км проведены при
достаточной выстойке скважин после завершения бурения.

78
Рисунок 3. Схема распределения температуры
на глубине 4 км. Обозначения см. на рис. 2.
Тепловая аномалия северной зоны прогиба
оконтурена изолинией 80 ºС внутри которой отдельные
значения превышают 90–100 ºС. Полоса с температурами
более 70 ºС продолжается в Днепровско-Донецкую
впадину и Гремячский погребенный выступ. За
пределами Северо- Припятского разлома
измерения на глубине 4 км отсутствуют и изотермы
проведены путем экстраполяции. Глубина
скважин в северной части Туровской депрессии не
позволяет уверенно подтвердить аномалию даже
по расчетным данным. Фоновые значения
температуры представлены полосой 60–70 ºС. Южнее и
западнее ее простирается более холодная зона, ее границы требуют уточнения. На всех картах с ростом глубины
температурное поле имеет общие черты при росте температуры с глубиной.
Тепловой поток. Сложное распределение плотности теплового потока в пределах Припятского прогиба
представлено на рис. 4, изменяющегося в широких пределах от менее 40 мВт/м2 до 100 и более в ядрах соляных куполов.
Многире исследователи (Атрощенко П.П., Жук М.С., Зуй В.И., Левашкевич В.Г., Пархомов М.Д., Ходырева Э.Я., Цыбуля
Л.А. и др.) отмечали увеличение с глубиной его интервальных значения из-за влияния: контраста теплопроводности горных
пород, тектонических условий; фильтрации подземных вод и рассолов, радиогенной теплогенерации и др.
Рисунок 5. Плотность теплового потока Припятского прогиба. Обозначения: см. на рис. 2.
Для оценки роли радиогенной теплогенерации изучена концентрация изотопов урана тория и калия по отдельным
образцам фундамента прогиба. При этом не выявлено ее однозначного соответствия с тепловым потоком. В некоторых
случаях она согласуется с потоком, однако по ряду скважин северной зоны прогиба с потоком до 60–70 мВт/м2
теплогенерация по изученнным образцам оказалась низкой. Ее повышенные значения в северной зоны прогиба отмечены в
скв. Барсуки 60 (2,15 мкВт/м3) и Судовица 7 (5,5 мкВт/м3). Для других изученных по малому количеству образцов скважин
она снижается от 0,56–1 мкВт/м3. Видимо здесь поступление тепла в подошву чехла по сети глубинных разломов влияет на
тепловой поток, это согласуется с повышенным содержанием гелия в подземных водах (Поляк, 1988).
Существенное влияние на величину потока оказывает соляной тектогенез. Перераспределение теплового потока
рассмотрим на примере Тишковского соляного купола. Для этого определены его интервальные значения в скважинах
вдоль профиля. Затем построены изолинии потока с использованием программного пакета GMT, рис. 6. В верхней части
разреза до юрских отложений поток изменяется от 20 до 40–50 мВт/м2. На глубине более 1200 м он возрастает до 60–70
мВт/м2. Наибольшие изменения происходят в теле соляного купола. К ядру криптодиапира плотность потока может
превышать 100 мВт/м2. Это вызвано контрастом теплопроводности каменной соли и терригенных пород. По мере удаления
от купола тепловой поток снижается, приближаясь к фоновым значениям.
В южной и западной зонах прогиба происходит снижение потока. В окрестности же н.п. Василевичи он определен
лишь для надсолевых отложений, где ощущается влияние приповерхностных факторов, что нашло отражение в
пониженной плотности потока.
Рисунок 5. Геолого-геотермический разрез через Тишковский соляной купол и характер изменения плотности теплового
потока в его окрестности. Форма купола – по П.Б. Цалко, изолинии потока – В.И. Зуй по интервальным значениям М.С.
Жука: 1 – породы кепрока; 2 – отложения каменной соли; 3 – буровые скважины.
Богомолов Г.В., Цыбуля Л.А., Атрощенко П.П. Геотермическая зональность территории БССР. – Минск: Наука и техника, 1972. – 216 с.
Зуй В.И. Тепловое поле платформенного чехла Беларуси. Минск, 2013. 256 с.
Зуй В.И., Жук М.С. Тепловое поле геологических структур Беларуси //
Литосфера. 2006. №2 (25). С. 111–127.
Зуй В.И., Жук М.С., Козел В.П. Каталог теплового потока Белоруссии
// Сейсмологические и геотермические исследования на западе СССР:
сб. науч. тр. / Ин-т геологии, геохимии и геофизики АН Б; редкол.: Р.Г.
Гарецкий (гл. ред.) [и др.]. Минск, 1993. С. 220–229.
Пархомов М.Д. Тепловой режим Припятского прогиба //
Сейсмологические и геотермические исследования в Белоруссии: сб.
науч. ст. / Ин-т геохимии и геофизики АН БССР; под науч. ред. Р.Г.
Гарецкого. Минск, 1985. С. 124–130.
Поляк Б.Г. Тепломассопоток из мантии в главных структурах земной
коры. Москва: Наука, 1988. 192 с.
Протасеня Д.Г. О некоторых вопросах гидро- и термодинамики
Припятского грабена // Материалы конференции молодых ученых АН
БССР / АН БССР. Минск, 1962а. С. 193–199.
Протасеня Д.Г. Некоторые закономерности геотермики глубоких
частей Припятского прогиба // Докл. АН БССР. 1962б. Т. 6, № 1. С. 49–
52.
Цыбуля Л.А., Левашкевич В.Г. Тепловой поток в Припятском прогибе
и причины его неоднородности // Геологический журнал. 1990. № 4. С.
19–26.
Zhuk M., Tsalko P., Zui V. Lateral and Vertical Heat Flow Features within
Central Part of the Pripyat Trough // The Earth's thermal field and related
research methods: proceedings of the International Conference, Moscow,
17–20 June 2002. Р. 300.

СОДЕРЖАНИЕ МЕДИ (Cu) В ДОННЫХ

ОТЛОЖЕНИЯХ В ЗОНЕ УСТЬЯ РЕКИ МЕКОНГ ПО СРАВНЕНИЮ С ДРУГИМИ РЕКАМИ И РАЙОНАМИ НА
ТЕРРИТОРИИ ВЬЕТНАМА

79
 Фунг Тхай Зыонг1, Фан Хоанг Линь2, Тринь Фи Хоань3, Фан Ван Туан3, Тон
Шон3

Национальный исследовательский Томский политехнический университет, г. Томск,

1
Россия,
2
Университет Кантхо, г. Кантхо, Вьетнам 3Университет Донгтхап, г. Каолань,
Вьетнам
Длина реки Меконг 4880 км. Начало берет в Китае, сток 475 млн. м³/год.
Площадь бассейна реки составляет 795.000 км2. Река течет по территории шести стран.
Прежде чем она впадает в Южно-Китайское море (Вьетнам), река делится на два
притока с 9 устьями. Река течет через многие сельскохозяйственные, промышленные
зоны и жилые районы. Ежегодно тяжелые металлы, которые выносятся потоком до
устья, накапливаются в воде и осадках все более и более высоких количествах, что
оказывает влияние на водные организмы и на экосистемы в целом.

Рис. 1. Район исследования (1) в нижнем течении р. Меконг (Вьетнам)

Тема данной работы – определение содержания тяжелых металлов Cu в донных отложениях в зоне устья реки
Меконг (Вьетнам). Содержание меди превышает ПДК, т. е. норму, использующуюся для оценки уровня негативного
воздействия на водных животных и прибрежные экосистемы. По сравнению с другими реками и зонами, содержание
тяжелых металлов Cu в районе исследования держится на высоком уровне.
Содержание Cu в донных отложениях реки Меконг. Вьетнамская норма ПДК (QCVN XX: 2012/BTNMT) состоит
из двух степеней: степень А представляет собой предельное значение содержания при котором элемент начнет оказывать
негативное влияние на жизнь водных организмов и на прибрежные экосистемы; степень B – предельно допустимые
концентрации, влияющие на жизнь водных организмов и прибрежные экосистемы. На основе анализа 12 проб устья реки
Меконг находим, что содержание Cu приблизительно равняются или превышают вьетнамскую норму (табл. 1).
Таблица 1
Среднее содержание Cu (мг/кг)
Пункт Содержание Пункт Содержание Пункт
Содержание
1 31.3 5 34.8 9 35.7
2 30.3 6 34.4 10 35.2
3 28.4 7 34.9 11 31.2
4 33.8 8 34.9 12 38.5
A 33.61
QCVN XX : 2012/BTNMT 18.7
А – среднее арифметическое, QCVN XX : 2012/BTNMT – вьетнамская норма [8].

Рис. 2. Содержание Cu в сравнении с государственной нормой:

Cu = 0,5077x
+ 30,317 ; R² = 0,4313
Рис. 2
показывает, что
содержание Cu в
аллювии вдоль реки
Хамлуонг варьирует
от низкого уровня
28,4 мг/кг до самого
высокого 38,5 мг/кг в
устье. Содержания
Cu в аллювии реки
Хамлуонг
непостоянное – от
высокого до низкого. Содержание Cu в исследуемых точках превышает государственную норму (18,7 мг/кг), то есть уже
начинает влиять на жизни организмов и прибрежные экосистемы.
Содержание Cu в реке Меконг по сравнению с притоками и другими районами. На основании табл. 2, находим,
что содержание Cu в впадающих в реку Меконг притоках находится в эквивалентном уровне с общим средним уровнем
содержания вдоль главной реки Хамлуонг. Из этого следует, что накопление содержания тяжелых металлов в донных
отложениях устья реки Меконг происходит в результате транспортировки их из верховьев реки Меконг.
Таблица 2.
Среднее содержание Cu, существующих в донных отложениях в зоне реки Меконг по сравнению с содержанием в
других реках и районах на территории Вьетнама, мг/кг.
Загрязнение As в дельте Тяжелые металлы в Состояние загрязнения
Химический Зона устья реки Меконг Меконг (Фам Виет Ну, сфере залива Ван Фонг мышьяка в приморских районах
элемент 2011) (Ле Тхи Винь, 2012) дельты Меконга (Нгуен Виет
Ки, 2009)
Cu 33.61 Н.д. 0.005 Н.д.
Содержание тяжелых Содержание тяжелых Тяжелые металлы в Состояние качества отложений
Химический металлов As, Cd, Hg в почве в металлов в отложениях в реке поверхностной воды в
элемент приморских районах отложениях залива Сайгон, г. Хошимин приморских районах в Хайфоне
провинции Камау (Нгуен Ван Данан (Фам Тхи Нга, (Хоанг Тхи Тхань Тхуй, (Данг Хоай Ньон, 2010)
Тхо, 2007) 2012) 2007)

80
 Cu 26.8 0.002 31.6 51.79
Примечание: н.д. – нет данных
Среднее содержание в зоне устья реки Меконг составляет 33,61 мг/кг. Это содержание Cu выше, чем в других
районах и реках на территории Вьетнама.
Результаты показывают, что аллювиальные отложений реки Меконг больше всего загрязнены в зоне устья, что
подтверждается полкченными ранее данными (Нгуен Ван Тхо, 2007), (Ле Хуи Ba, 2000), (Nirmal Kumar и др.., 2003), (Brayan
& Langston, 1992), (Cenci, Martin, 2004). Согласно исследованиям этих авторов загрязнения имеют тенденцию постепенно
увеличения от верховья к низовью.
Данг Хоай Ньон. Состояние качества отложений поверхностной воды в приморских районах в Хайфоне // Журнал наук и морской технологи. 2010. № 3. С.
33-52.
Ле Хуи Ба. Университет природных ресурсов и окружающей среды // Издательство Хошиминского национального университета, 2000. 51 с.
Ле Тхи Винь. Тяжелые металлы в сфере залива Ван Фонг (про. Кханьхоа) // Журнал наук и морской технологии. 2012. № 3. С. 12-23.
Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды. Государственный технический стандарт качества речных донных отложений
(QCVN XX:2012/ BTNMT), 2012. 21 с.
Нгуен Ван Тхо. Содержание тяжелых металлов As, Cd, Hg в почве в приморских районах провинции Камау, 2007. 51 с.
Нгуен Виет Ки. Состояние загрязнения мышьяка в приморских районах дельты Меконга // Журнал научных разработок и технологий. 2009. № 5. С. 101-112.
Савичев О.Г., Льготин В.А. Пространственные изменения химического состава донных отложений рек Томской области // География и природные ресурсы.
2008. № 3. С. 46-51.
Фам Тхи Нга. Содержание тяжелых металлов в отложениях залива Дананг // Журнал наук и морской технологии. 2012. № 3. С. 79-88.
Фам Виет Ну. Загрязнение As в дельте Меконг // Сельское хозяйство и развитие сельских местностей. 2011. № 2. С. 15-21.
Хоанг Тхи Тхань Тхуй. Тяжелые металлы в отложениях в реке Сайгон, г. Хошимин // Журнал научных разработок и технологий. 2007. № 1. С. 27-37.
Nirmal Kumar, P.R. Sajish, Rita N. Kumar, Basil George and Shailendra Viyol. An Assessment of the Accumulation Potential of Lead (pb), Zinc (zn) and
Cadmium (cd) by Avicennia Marina (Forssk.) Vierh in Vamleshwar Mangroves near Narmada Estuary, West Coast of Gujarat, India // World Journal of Fish and Marine
Sciences. 2010. № 2 (5), P. 450-454.
Bryan, G. W. and Langstone. W. J. Bioavailability, accumulation and effects of heavy metals in sediments with special reference to United Kingdom estuaries: a review
Environmental Pollution, 1992. P. 89-131.
Cenci R. M, Martin J. M, Concentration and fate of trace metals in Mekong River Delta // Science of the total Environment. 2004. № 332. P. 167-182.

ЭВОЛЮЦИОННАЯ ГЕОГРАФИЯ – ТЕОРИЯ, ПРАКТИКА, ПЕРСПЕКТИВЫ

Д.Л. Иванов, А.Н. Мотузко, Я.К. Еловичева
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
Идеи эволюции географических объектов возникли вместе с зарождением и развитием системы географических
наук. С момента возникновения и до наших дней эти идеи изменялись, конкретизировались и получали теоретическую
основу. В античное время на заре становления географической науки идеи развития в географии касались конкретных
объектов реального мира, они носили предположительный характер, без доказательной базы. Так, античный ученый
Геродот выдвинул идею формирования дельты Нила и объяснил экономический упадок некоторых городов Египта
меандрированием Нила. В целом в античной географии господствовал материалистический подход к идеям развития и
эволюции. Средневековье надолго затормозило прогресс в развитии наук, в том числе и географии, а идеи эволюции
получили идеалистическую основу. Только в XVII-XVIII вв. с развитием естествознания, вызванного практической
необходимостью становления капиталистического производства, вопросы эволюционной географии стали
востребованными. Особенно четко этот процесс проявился в русской географии, т. к. Россия экономически возрождалась и
осваивала новые территории. Сначала В.Н. Татищев, а за ним М.В. Ломоносов, на практике показали, что без изучения
особенностей развития территорий освоения, невозможно правильно вести практическую деятельность (Ломоносов, 1950).
В XIX в. эволюционное учение было признанным в науке как объективная действительность. На его базе в научных
системах выработались оригинальные подходы и методы изучения развития объектов исследования. В системе
географических наук возникли идеи палеогеографии, которые внесли большой вклад в изучение истории развития как
отдельных географических регионов, так и Земли в целом. До середины XX в. в палеогеографических исследованиях
господствовало направление в изучении развития отдельных компонентов природы – литосферы (рельеф, почвы),
гидросферы (уровни водоемов), биосферы (растительности, животного мира), атмосферы (климат) и др. В конце XX в.
палеогеографические реконструкции начали затрагивать вопросы развития природно-территориальных комплексов, а в
настоящее время география вплотную подошла к изучению эволюции геосистем. В отличие от палеогеографических
исследований, при которых реконструировались географические особенности регионов в определенные временные
интервалы методами корреляций, в настоящее время с помощью ГИС-технологий изучается деформация географического
пространства и закономерности изменения его структуры. Это новый уровень развития идей эволюционных изменений,
который получил название – эволюционная география. Однако разрыва между палеогеографией и эволюционной
географией нет. Палеогеографические исследования являются основой для развития идей эволюционной географии, в
равном счете как в былые времена для палеогеографических идей стали основой материалы по изучению развития
отдельных компонентов природы и т. д.
Этот сложный и интересный вопрос в современной географической науке разрабатывается и на географическом
факультете БГУ, что ставит состояние географии на факультете в ряд ведущих научных центров мира, ибо без идей
эволюционной географии географическая наука становится хорологической. Небольшой коллектив специалистов в области
палеогеографии и эволюционной географии сформировался на кафедре физической географии мира и образовательных
технологий и имеет определенные достижения в основном в теории палеогеографии. Разработки белорусских
специалистов известны в Беларуси, странах ближнего и дальнего зарубежья. Среди важных научных достижений является
проблема реконструкции основных компонентов природной среды – флоры, экзотов, растительности, климата, динамики
природных зон, макросукцессий палеофитоценозов, седиментации и уровней палеоводоемов, влияние деятельности
человека, а в конечном итоге на основе сопряженного анализа – разработка детальной микростратиграфической шкалы
гляциоплейстоцена и голоцена и модели наиболее полной геохронологии эволюции природы на территории Беларуси,
проведение региональной и дальней корреляции климато-стратиграфических схем континентальных отложений со
шкалами морских, океанических осадков, почвенно-лессовых серий и материкового льда (атлантической, тихоокеанской,
индийской, китайской, восточно-европейской, антарктической, гренландской). Свою полную реализацию эта проблема
приобрела на основе материалов палинологического анализа (Еловичева, 2001, 2009; Еловичева и др., 2006; Lindner et all.,
2007).
Одновременно разрабатывалась теория развития животного мира на территории Беларуси и сопредельных стран
Польши, России, Украины, Прибалтики. При изучении ископаемых остатков животных основное внимание придавалось

81
анализу динамики видового состава в сообществах млекопитающих, амфибий, рептилий, рыб и моллюсков, и возможности
их применения при палеогеографических реконструкциях. Для этой цели использовались ископаемые и рецентные данные
по отмеченным группам животных из разных частей Беларуси. В результатате исследований проведены климатические
реконструкции для верхнего плейстоцена-голоцена, установлена динамика температур и количества осадков, подчеркнута
направленность и интенсивность целого ряда природных процессов. На основании использования индексов видового
разнообразия определена благоприятность условий природной среды для разных временных срезов поозерского
позднеледниковья, голоцена и современности. Это дает возможность не только проследить динамику изменения условий
среды до настоящего времени и установить воздействие техногенного фактора на биоценозы, но и дать ему
количественную оценку (Иванов, 2005).
По кульминации экологических групп и соотношениях, входящих в их состав видов в истории развития
палеотерриокомплексов на протяжении плейстоцена и голоцена для территории Беларуси выделено 19 этапов, которые
отражают количественные и качественные изменения в составе территокомплексов, обусловленные природной динамикой
ландшафтов и изменениями климатических условий, а со среднего голоцена фиксируется антропогенное влияние на
биоценозы. В пределах выделеных этапов были определены типовые экологические ассоциации и характерные группы
млекопитающих (Motuzko et all., 2004). В последнее время диапазон исследований развития палеобиоты расширился за счет
изучения более древних периодов фанерозоя – девона, юры (Махнач, 2013; Логачев, 2010), для которых исследователи
используют другие группы организмов – кораллы, аммониты, двустворчатые моллюски.
Исследования палеобиоты дополняются изучением особенностей развития палеогеомы (Козлов, 2012). Установлено,
что для озерного седиментогенеза генетические типы осадков и их последовательность на несмежных водосборах в
пределах одного региона значительно разняться. Близкие по происхождению виды осадков образуют ряды, каждый их
которых подчиняется закономерностям, присущим конкретному типу осадконакопления. Органогенное осадконакопление
на протяжении голоцена доминировало, терригенное накопление играло подчиненную роль, а смешанное − представлено
довольно редко. В результате статического анализа получены следующие главные факторы седиментации: зонально-
климатический, ландшафтно-генетический, ландшафтно-морфологический и тектоно-динамический. Пространственно-
временная трансформация седиментации в голоцене подчиняется закономерности, сформированной последовательным
смещением границ зон, выделенных по степени заполнения озерных котловин. В хронологическом аспекте измерения эти
границы сдвигаются с юго-востока на северо-запад и простираются с юго-запада на северо-восток. Скорость их
продвижения сопоставима со скоростью миграции ландшафтно-климатических зон.
Совместное исследование палеогеомы и палеобиоты дает возможность изучать проблемы развития
палеогеопространства в целом на основе сопряженного анализа, что приближает исследования сотрудников кафедры
вплотную к решению проблем эволюционной географии. В рамках отмеченной проблемы была разработана модель
эволюции природной среды территории Могилевской области (Еловичева и др., 2004), Беларуси (Еловичева и др., 2009),
климата Земли в фанерозое (Еловичева и др., 2010), гляциоплейстоцене и голоцене (Еловичева, 2001), а также особенности
развития палеобиоты корчевского и муравинского межледниковий Беларуси (Мотузка и др., 2009; Писарчук, 2010).
Теоретические положения в области палеогеографии и эволюционной географии находят свое применение в
практике. Палеозоологические и палеоботанические методы являются основой для разработки палеогеографических
методов изучения природных условий прошлых геологических эпох (Еловичева, 2003) и широко используются, как при
палеогеографических реконструкциях, так и для целей стратиграфии отложений четвертичного периода (квартера).
Значение этой группы методов для стратиграфических корреляций не вызывает сомнения в настоящее время и широко
применяется в разработке региональных стратиграфических схем в ряде стран Европы. Изучение фауны крупных и мелких
млекопитающих позволило принять участие в составлении схемы стратиграфии квартера Беларуси по линии МСК (Санько
и др., 2005). Особое мнение по вопросам климатостратиграфии гляциоплейстоцена и голоцена высказывает Я.К. Еловичева
(2001). Проблемы эволюции млекопитающих, амфибий, рептилий, рыб и моллюсков, биостратиграфических корреляций и
региональной стратиграфии квартера Европы курируются подкомиссией по стратиграфии квартера Европы INQUA. От
Беларуси в состав этой подкомиссии входит А.Н. Мотузко. В пределах проекта “Биостратиграфические корреляции мелких
млекопитающих четвертичного периода Восточной, Центральной и Западной Европы», разработанного этой комиссией при
участии ученых географического факультета БГУ, территория Беларуси была выделена вместе с территорией Польши,
Литвы, восточной части Германии и Смоленской области России как особый регион, в котором вопросы
палеогеографических корреляций являются наиболее интересными и перспективными. Все это делает палеозоологические
исследования необходимыми и значимыми (Motuzko et all., 2004).
Палеоботанические исследования находят свое практическое применение в составлении палеогеографических карт
распространения экзотических видов флоры на территории региона, миграции древесных пород в периоды межледниковий
и оледенений, ведении мониторинга палинологической обеспеченности в гляциоплейстоцене и создании палинологической
базы данных, которая является составной частью объединенной базы данных Европы - PALEOFLORA (Еловичева, 2010).
Выявленные закономерности динамики состояния экосистем в позднеледниковье–голоцене и методика
количественной оценки их современного состояния по видовому разнообразию микротерио-фаунистических сообществ
используются при оценке экосистем охраняемых территорий, оптимизации программ мониторинга условий их среды и
видового разнообразия. Разработанные методики и методические приемы количественной оценки трансформации
экосистем по данным видового разнообразия микромаммалий рекомендуются для использования научными, проектными и
другими организациями и ведомствами по природоохранной деятельности при оценке современных экосистем в сравнении
с эталонными показателями прошлых эпох, до активного антропогенного воздействия на природную среду и
крупномасштабном картографировании охраняемых территорий страны по степени трансформации природных биотопов.
Созданная информационная компьютерная база данных по составу, структуре и видовому разнообразию ископаемых
сообществ микромаммалий позднеледниковья–голоцена может быть рекомендована для включения в объединенные базы
данных палеобиологических материалов Восточной Европы PALEOFAUNA и использоваться при периодизации
природных событий, геохронологических корреляциях разновозрастных фаун, изучении ареалов распространения
отдельных видов и эволюции фаунистических комплексов этого отрезка времени (Иванов, 2008).
Палеонтологические исследования палеогеомы могут быть использованы для оценки седиментационных параметров
постледниковых озер на равнинах, обоснования решений по управлению озерами с целью сохранения качества вод и
сдерживанию заиления, для учета внутренних закономерностей развития озерно-болотных комплексов в связи с
изменением климата. В дальнейшем областью применения изучения палеогеомы может быть оптимизация планирования и
проектирования природопользования, управление водно-болотными угодьями и озерно-болотными (аквальными)
системами (Еловичева, 2010).
Результаты по хронологии природных событий и выполненные эколого-палеогеографические
реконструкции легли в основу учебных программ и используются в учебном процессе при чтении дисциплин
«Палеогеография», «Палеонтология», «Палеоэкология», «Историческая геология», «Проблемы физической

82
географии» на географическом факультете БГУ и факультете естествознания БГПУ им. М. Танка. Теоретико-
методологические основы эколого-палеогеографических реконструкций позволили разработать и внедрить в
учебный процесс Белорусского государственного университета новые спецкурсы – «Геохронологические методы
исследований», «Основы палинологии», «Мониторинг растительности и животного мира».
Немаловажное значение имеет практический результат работы с общественностью республики, т. к. поиск новых
местонахождений остатков ископаемых животных и растений, первичного материала для изучения палеогеографии и
эволюционной географии, опирается на широкую помощь жителей Беларуси. С этой целью проводятся консультации и
определения ископаемых остатков для учителей и школьников, которые собирают макрофоссилии и создают школьные
музеи, для жителей республики, которые случайно обнаруживают ископаемые остатки, посетителей выставок «Каменная
сказка», детей из кружков по изучению природы при ЖЭСах и коллекционеров редкостей. Информация о работе
палеогеографов факультета пропагандируется по радио и телевидению (Я.К. Еловичева, В.Л. Смолякова, А.Н. Мотузко,
Д.Л. Иванов), в районных и республиканских газетах (Е.Н. Демешкевич, А.Н. Мотузко), начата работа по созданию
видеофильмов и видеоклипов (Д.А. Ивченко, г. Толочин; А.И. Климанов). Популяризация знаний по палеогеографии
проводится также по линии городского и областного институтов усовершенствования учителей, где проходит обучение
учителей методам и приемам палеогеографических исследований. В школах г. Минска и республики организовываются
научные кружки школьников по внеклассной работе в области геологии, палеонтологии и эволюционной географии (М.М.
Ермолович, Е.Н. Демешкевич).
Пространственно-временные закономерности развития природных геосистем, могут использоваться как эталон для
понимания неполных эпизодов в развитии палеобиот, эволюции биоценозов и условий природной среды, как для
предыдущих межледниковий, так и при разработке сценариев их развития в будущем. Тем самым подтверждается
значимость материалов по эволюционной географии не только в выявлении хронологии и палеогеографии современного
географического пространства, но и создает основу для дальнейшего исследования внутрирегиональных особенностей
развития геосистем (Еловичева, 2010). Для прогнозирования важны научные представления обо всем эволюционном
процессе, доведенном до современности, чтобы получить данные о направлениях и закономерностях развития и
продолжить их в будущее. Надо знать, из каких стадий складывается эволюционный процесс, какова повторяемость
различных фаз и стадий, насколько проявляются в процессе эволюции те или иные циклы, каковы ритмы, формы и
длительность эпизодов развития геосистем. Так, выявленные закономерности эволюции седиментогенеза в озерах
позволили установить время формирования механизмов реакции лимносистемы на внешние воздействия, а также характер
стимулирования механизмов саморазвития, что отражается в переходе от аллохтонного материала к автохтонному и от
терригенного к аутигенному. В связи с этим можно прогнозировать процесс перехода озер в стадию озерно-речных систем
с эффективным дренажем, развитием старичных озер (вторично-продуцированных, внеледниковых), формированием
первых устойчивых водно-болотных систем на месте первично-заиленных неглубоких озерных котловин (Козлов, 2012).
Эволюционная география на географическом факультете имеет определенный потенциал развития. В коллектив
влились молодые сотрудники, которые владеют современными методами исследования с широким использованием
компьютерных технологий. Налажены устойчивые научные связи с коллегами из других учебных заведений и научными
центрами Беларуси – Брестским, Минским и Могилевским педагогическими университетами, Национальным музеем
природы (г. Минск), а также с учеными ближнего и дальнего зарубежья – из Красноярского педагогического университета,
Воронежского госуниверситета, Института географии и Палеонтологического института РАН (Москва), Национальным
научно-природоведческим музеем НАН Украины (Киев), Институтом эволюции и экологии животных в г. Кракове
(Польша), Львовским национальным университетом им. И. Франко и др.

Еловичева Я.К. Эволюция природной среды антропогена Беларуси. Минск, 2001. 392 с.
Еловичева Я.К. Геохронологические методы исследований / Курс лекций. Минск:БГУ, 2003. 126 с.
Еловичева Я.К. Мониторинг палеосреды антропогена Беларуси на основе палинологических исследований // Мониторинг окружающей среды. Брест: БрГУ,
2010. С. 197-200.
Еловичева Я.К., Махнач В.В. Природная среда геологического прошлого Земли в концепции современного этапа и будущего белорусского региона //
Вучоныя запіскі БрДУ, 2010, вып. 6, ч. 2, Прыродазнаўчыя навукі. С. 85-94.
Еловичева Я.К., Мотузко А.Н., Иванов Д.Л. Палеогеография Могилевской области в плейстоцене и голоцене // «География Могилевской области». Могилев:
МогГУ, 2004. С. 29-34.
Иванов Д.Л. Видовое разнообразие микротериокомплексов позднеледниковья-голоцена Беларуси как индикатор условий среды // Литосфера. № 2 (23). 2005,
С. 45-53.
Иванов Д.Л. Микротериофауна позднеледниковья-голоцена Беларуси / Минск, 2008. 215 с.
Козлов Е.А. Оценка структуры осадков и степени заполнения котловин белорусских озёр // Вестник БГУ. Сер. 2. 2012. № 3. С. 76-81 .
Логачев И.А. Табулятоморфы (Tabulatomorpha), Хететоидеи (Chaetetoidea) и Гелиолитоидеи (Heliolitoidea) в коллекции музея землеведения БГУ // Проблемы
региональной геологии Беларуси. Минск:БГУ, 2010. С. 62-63.
Ломоносов М.В. Избранные философские произведения. М., 1950. С. 397.
Махнач В.В. Аммоноидеи келловей-оксфордского времени Беларуси // Природные ресурсы, № 1, 2013. С. 57-65.
Мотузка А., Еловичева Я. Нижнеплейстоценовая фауна и флора корчевского межледниковья на территории Беларуси // Найдавніші леси Поділля і Покуття:
проблеми генези, стратиграфіі, палеогеографії. Збірник наукових праць XYI українсько-польского семинару. Львов:ЛНУ. 2009. С. 227-237.
Писарчук Н.М. Ископаемая флора в реконструкции природной среды муравинского межледниковья Беларуси // Вестник БГУ, сер. 2, № 2, 2010. С. 91-95.
Санько А.Ф., Величкевич Ф.Ю., Рылова Т.Б., Хурсевич Г.К., Матвеев А.В., Карабанов А.К., Мотузко А.Н., Илькевич Г.И. Стратиграфическая схема
четвертичных отложений Беларуси // Лiтасфера, № 1, т. 22. Мiнск, 2005. С. 146-156.
Motuzko, A.N., Ivanov D, Nadachowski A. Middle and Late Pleistocene small mammals assemblages of the Russian plain: faunal sussession and biostratigrafhy. // 18th
international Senckenberg Conference Volume, Weimar, 2004. Р. 188-189.
Lindner L., Bogucki A., Chlebowski R., Gozik P., Jelowiczewa Ja., Woitanowicz Jo., Zalesski I. Stratygrafia czwartorzedu Polesia Wolynskiego (NW Ukraina) //
Annales, vol. LXII/1, sectio B. Lublin-Polonia:Universitatis MC-S., 2007. S. 7-41.

НОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ ИЗУЧЕНИЯ

ГЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ ТОРФЯНЫХ МЕСТОРОЖДЕНИЙ
Г.Л. Макаренко
Тверской государственный технический университет, Тверь, Россия,
Болото – это биологический ресурс в живом естественном состоянии (растительный покров и его обитатели,
поддерживающий саморазвитие болотной экосистемы) и торфяное месторождение − природное полезное ископаемое в
форме геологического тела.
Торфяные месторождения относятся к особому типу аккумулирующих систем (как часть единого целого –
биосферы), характеризующихся преобладанием накопления органической массы на поверхности Земли над ее распадом в
условиях изобилия влаги и слабой аэрации почвы, задерживающих процесс минерализации отмирающей растительной

83
 массы и приводящих к накоплению торфяных отложений. Минеральная геологическая среда, ее строение, вещественный
состав и свойства являются средой формирования биогеоценоза и последующего развития болотообразовательного
процесса на территории суши, где на первоначальном этапе имели место природные геологические процессы и явления как
результат прямого соприкосновения и активного взаимодействия литосферы, атмосферы и гидросферы при последующей
максимальной насыщенности органической жизнью в условиях избыточного увлажнения территории.
При заболачивании суши оптимальная глубина залегания грунтовых вод, при которой пористая геологическая
среда с поверхности становится избыточно увлажнённой, определяется прежде всего высотой капиллярного поднятия.
Поэтому устанавливаются условия возникновения и развития болото- и торфообразовательного процесса на отдельных
участках поверхности суши при неглубоком залегании грунтовых вод.
В условиях горизонтально залегающих минеральных отложений наблюдается вертикальное направление
капиллярного поднятия. При горизонтальном рельефе поверхности суши, в условиях горизонтально залегающих
минеральных отложений, на поверхность выходит одна их литологическая разность. При этом наблюдается слабая
дифференцируемость поверхности подвижного горизонта капиллярной каймы (ПГКК).
В зоне капиллярной каймы по мере приближения её отдельных слоев к уровню грунтовой воды наблюдается
повышение капиллярной и полной влажности, снижается подвижность горизонта капиллярной каймы (рис. 1). При полной
влажности, равной 100%, грунтовые воды выходят на поверхность.
Одним из условий заболачивания суши и установления режима торфонакопления является избыточное
увлажнение суши, которое проявляется при наличии ПГКК на уровне или вблизи поверхности суши и глубине залегания
грунтовой воды, соответствующей
физическому состоянию, фракционному
составу и пористости обломочной или
трещиноватой водопроницаемой минеральной
геологической среды независимо от ее
генезиса с обязательным присутствием
капиллярных пор.
При наклонном рельефе (при
возрастании угла наклона) для тех же условий
залегания увеличивается число участвующих
разнородных слоев минеральных отложений и
Рис. 1. Оценка состояния капиллярной каймы по мере приближения её уменьшается их видимая мощность, что
отдельных слоев к уровню грунтовой воды. hугв – глубина залегания способствует росту степени дифференцируемости
грунтовой воды, м; hк – мощность подвижного горизонта поверхности ПГКК и, соответственно, возрастанию
капиллярной каймы, м. его подвижности. Изменение водного баланса
Условие: hкn-I > 0; Wk0 (hkn = hугв0) < Wk1 (hkn-1 = hугв1) < Wk2 (hkn-2 = hугв2) … динамической части залежи болотных экосистем
также влияет на подвижность горизонта
Wki (hkn-i = hугвi); Wk – капиллярная влажность; при общей влажности капиллярной каймы.
n-I
W = 100% hk = 0 (выход грунтовой воды на поверхность) При зарастании озер (мелкводных
пресновдных водоёмов) ПГКК поверхности суши наступает на озеро, где в условиях его водного питания, при различном
фракционном составе минеральных отложений и разных уклонах поверхности водосборной площади и изменением
водного баланса с разной скоростью начинается процесс сапропелеобразования в водной среде и торфообразования в
береговой зоне.
Свои основные природные свойства торфяные отложения наследуют от материнских минеральных образований.
Гидрохимический состав болотных вод предопределён вещественным и химическим составом материнских минеральных
образований и атмосферными осадками. Природная вода в отложениях, независимо от их генезиса, движется за счет двух
основных факторов: проводимости и градиента напора поверхности водонасыщенной зоны.
На рис. 2 представлены основные этапы образования и развития торфяного болота:
первый – формирование минеральной геологической среды на
основе природных геологических процессов и явлений (выветривание,
эрозионно-аккумулятивная деятельность поверхностных текучих вод,
суффозия, карст, оползневой процесс, вулканическая деятельность,
землетрясения и т.д.), что соответствует геолого-гидрогеологическому
генетическому ряду: горная порода → минеральная геологическая среда с
подвижным горизонтом капиллярной каймы;
второй – появление растений на поверхности минеральной
геологической среды. Образует биогидрогеологический генетический ряд:
минеральная геологическая среда с подвижным горизонтом капиллярной
каймы → болотное растение; минеральное питание обеспечивается через
существующий запас водорастворимых минеральных соединений, а его
1 2 3 4 5 6 7 обновление осуществляется через подвижный горизонт капиллярной
Рис. 3.4. Основные этапы образования и развития болота: 1 – исходная горная каймы;
Рис. 2.2 Основные
порода; – минеральнаяэтапы образования
геологическая среда с и развитиягоризонтом
подвижным болота:
капиллярной каймы; 3 – собственно залежный торфяной слой болота (СЗС); третий – появление и развитие почвенного покрова; образует
1 – исходная материнская горная порода; 2 – минеральная геологическая
4 – динамическая
5 –
часть залежи
горизонтальное
(ДЧЗ)
передвижение
с подвижным
грунтовых
горизонтом капиллярной
среда с подвижным горизонтом капиллярной каймы; 3 – собственно
каймы; вод в водонасыщенной зоне;
биогеоценотический ряд: минеральная геологическая среда с подвижным
– горизонтальное передвижение болотных вод в транспирационно-
залежный 6торфяной слой
фильтрационной болота
зоне; (СЗС);горизонт
7 – подвижный 4 – динамическая
капиллярной [130]часть залежи горизонтом капиллярной каймы → болотная почва → болотное
(ДЧЗ) с подвижным горизонтом капиллярной каймы; 5 – горизонтальное
камы
После того как полностью сформируется верхний торфяной горизонт
растение;
передвижение грунтовых вод в водонасыщенной зоне; четвертый – появление и развитие торфяной залежи, образует
6 – горизонтальное передвижение болотных вод биогеоценотический ряд: минеральная геологическая среда с подвижным
в транспирационно-фильтрационной зоне;
7 – подвижный горизонт капиллярной каймы горизонтом капиллярной каймы → болотная почва → торфяная залежь →
болотное растение.
Свои основные природные свойства торфяные отложения наследуют от материнских минеральных образований.
Гидрохимический состав болотных вод предопределён вещественным и химическим составом материнских минеральных
образований и атмосферными осадками. Природная вода в отложениях независимо от их генезиса движется за счет двух
основных факторов: проводимости и градиента напора поверхности водонасыщенной зоны.
Этим определяется ботанический состав растительного покрова и будущих торфяных отложений, степень
активности в них обменных химических реакций.

84
 При этом на первоначальном этапе на минеральной геологической среде за счет жизнедеятельности и
последующего отмирания болотных растений формируется болотная почва с образованием почвенных горизонтов
(почвообразовательный процесс). Болотные почвы, подстилающие собственно залежный слой болот делятся на два типа.
Их подразделяют на болотные верховые торфяные и болотные низинные торфяные.
С геологической точки зрения по условиям образования болот природные факторы подразделяются на основные и
второстепенные. Основным является геолого-гидрогеологический, связанный с ПГКК вблизи поверхности суши. Ко
второстепенным относятся: геолого-геоморфологический, природный гидрохимический, климатический и лесной
биогеоценотический. Второстепенные факторы определяют состояние, состав и свойства ПГКК.
Макаренко Г.Л. Геологическая природа болот: монография. 1-е изд. Тверь: ТГТУ, 2009. – 163 с.

ИХТИОФАУНА ПОЛОЦКОГО ГОРИЗОНТА ЖИВЕТСКОГО ЯРУСА БЕЛАРУСИ

Д.П. Плакс
Белорусский национальный технический университет, Минск, Беларусь,
Полоцкий горизонт живетского яруса среднего девона на территории Беларуси представлен мощной ритмично
построенной толщей песчано-глинистых отложений, которые фациально выдержаны практически на всей территории
республики. В наиболее полных разрезах в составе горизонта выделяются слои: горынские, представленные ритмичным
переслаиванием песков, песчаников, алевролитов и глин, столинские, сложенные песчано-глинистой толщей пород с
редкими прослоями мергелей, доломитов и доломитовых мергелей, и морочские, состоящие из чередования прослоев
глин, мергелей, алевролитов и песчаников (Кручек и др., 2001; Обуховская и др., 2010). Породы этих слоев содержат
различные органические остатки, которые представлены обычно сколекодонтами, конхостраками, бивальвиями,
гастроподами, брахиоподами, криноидеями, позвоночными, углефицированными растениями и миоспорами.
Позвоночные и миоспоры встречаются довольно часто в отложениях этих слоев и имеют первостепенное значение для
определения их возраста, расчленения и корреляции. Важными в стратиграфическом отношении группами
бесчелюстных и рыб для горынских, столинских и морочских слоев являются гетеростраки, плакодермы и акантоды.
Последние отсюда достаточно хорошо изучены Ю. Ю. Валюкявичюсом (Валюкявичюс, 1985, 1988; Valiukevičius et al.,
1995; Valiukevičius, 1998; Valiukevičius, Kruchek, 2000) и автором (Плакса, 2005, 2007, 2008; Плакс, 2008). Гетеростраки и
плакодермы хорошо исследованы Э. Марк-Курик (Mark-Kurik, 2000) и автором (Плакса, 2006, 2007, 2008; Плакс, 2008;
Плакс, Кручек, 2010). Помимо выше указанных групп ихтиофауны в отложениях полоцкого горизонта встречаются
некоторые представители хрящевых рыб, саркоптеригий и актиноптеригий, но они пока существенного
стратиграфического значения для этой части разреза не имеют. В разное время их изучением занимались В. Н.
Каратаюте-Талимаа, Э. Марк-Курик (Стратиграфические…, 1978; Mark-Kurik, 2000) и автор (Плакса, 2006, 2007, 2008;
Плакс, 2008; Плакс, Кручек, 2010). В целом, за последнее время автору удалось немного пополнить установленный ранее
таксономический состав позвоночных горынских, столинских и морочских слоев полоцкого горизонта. Ниже
остановимся на рассмотрении ихтиофауны этих отложений более детально.
Известно, что отложениями горынских слоев полоцкого горизонта начинается разрез живетского яруса среднего
девона на территории Беларуси (Кручек и др., 2001; Обуховская и др., 2010). Наиболее полно эти слои представлены в
пределах Припятского прогиба (мощность от 18 до 93 м) и Северо-Припятского плеча (мощность от 35 до 61 м)
сложенные песчаниками и песками с прослоями алевролитов и глин. Позвоночные в этих породах обычно встречаются
гораздо чаще других представителей ископаемой фауны. Бесчелюстные в них представлены достаточно часто
встречающимися дискретными пластинками и дентиновыми бугорками псаммостеид Pycnosteus sp., Ganosteus sp.,
Psammolepis sp., Psammosteiformes gen. et sp. indet. Плакодеры встречаются реже, чем псаммостеиды. Они представлены
отдельными пластинками Actinolepis sp., Byssacanthus sp., Asterolepis sp., A. cf. estonica Gross, а также неопределимыми
пластинками и мелкими фрагментами пластинок от грудного плавника Antiarcha gen. indet. Акантоды являются самыми
многочисленными в количественном и таксономическом отношении позвоночными. Они представлены главным
образом чешуями, в меньшей степени, обломками плавниковых шипов. Отсюда известны Markacanthus alius Valiuk.,
Cheiracanthus sp., C. brevicostatus Gross, Diplacanthus carinatus Gross, D. gravis Valiuk., Acanthoides ? sp., Archaeacanthus
sp., Haplacanthus marginalis Ag. и Acanthodii gen. indet. Виды Markacanthus alius Valiuk. и Diplacanthus gravis Valiuk.
впервые появляются на этом стратиграфическом уровне. Саркоптеригии представлены чешуями Glyptolepis sp.,
Osteolepididae gen. et sp. indet., Dipteridae gen. indet. и зубами Onychodus sp., Sarcopterygii indet. Они в количественном
отношении серьезно уступают акантодам, но превосходят гетеростраков, плакодерм и актиноптеригий. Последние
представлены редкими неопределимыми чешуями Actinopterygii indet. Зональные виды позвоночных исключительно для
этой части разреза в пределах вышеуказанных тектонических структур не установлены.
На северных и восточных склонах Белорусской антеклизы, на территории Оршанской впадины, на Жлобинской
и Латвийской седловинах, на Бобруйском погребенном выступе и северо-западном склоне Воронежской антеклизы
горынские слои сложены, как правило, песками, песчаниками, алевролитами и глинами мощностью от 20 до 50 м.
Бесчелюстные там представлены редко встречающимися изолированными дентиновыми бугорками Pycnosteus sp.,
Ganosteus sp., Psammosteiformes gen. et sp. indet.. Плакодермы представлены очень редкими фрагментами пластинок
Actinolepis tuberculata Ag., Asterolepis sp., A. estonica Gross. Акантоды в породах этих слоев встречаются довольно часто и
представлены плавниковыми шипами Haplacanthus marginalis Ag., Acanthodii gen. indet., многочисленными
разрозненными чешуями Cheiracanthus brevicostatus Gross, Ptychodictyon rimosum Gross, Minioracanthus laevis Valiuk.,
Markacanthus alius Valiuk, Rhadinacanthus multisulcatus Valiuk., Diplacanthus gravis Valiuk., Ectopacanthus ? sp.,
Acanthoides ? sp. Отсюда известны единичные чешуи хрящевых рыб Ohiolepis ? sp., Chondrichthyes gen. et sp. indet.
Встречаются они очень редко. Отсюда известны также редко встречающиеся плавниковые шипы вида Nodocosta pauli
Gross, являющегося, по всей видимости, представителем хрящевых рыб. Саркоптеригии встречаются довольно часто.
Они представлены отдельными зубами, чешуями и неопределимыми костями Glyptolepis sp., Onychodus sp.,
Osteolepididae gen. et sp. indet., Dipterus sp. и Sarcopterygii indet. Актиноптеригий редки и представлены изолированными
чешуями Cheirolepis sp. и Orvikuina vardiaensis Gross.
В результате проведенного ихтиофаунистического анализа установлено, что виды Markacanthus alius Valiuk.,
Diplacanthus gravis Valiuk., Rhadinacanthus multisulcatus Valiuk. и Nodocosta pauli Gross впервые появляются на этом
стратиграфическом уровне. Преобладающими таксонами являются Cheiracanthus brevicostatus Gross, Diplacanthus gravis
Valiuk., Acanthodii gen. indet., Glyptolepis sp., Onychodus sp. и Osteolepididae gen. et sp. indet. К группе существенно
транзитных таксонов относятся Pycnosteus sp., Ganosteus sp., Psammosteiformes gen. et sp. indet., Asterolepis sp., A. estonica
Gross Cheiracanthus brevicostatus Gross, Acanthoides ? sp. Glyptolepis sp., Onychodus sp., Osteolepididae gen. et sp. indet.,

85
Dipterus sp., Sarcopterygii indet., Cheirolepis sp., Orvikuina vardiaensis Gross. Зональные виды именно для этого
стратиграфического уровня в пределах вышеуказанных тектонических структур не установлены.
Отложения столинских слоев полоцкого горизонта наиболее полно представлены на отдельных участках в
пределах Припятского прогиба (мощность от 19 до 71 м) и Северо-Припятского плеча (мощность от 37 до 83 м)
сложенные песчаниками, алевролитами и глинами с прослоями мергелей, доломитов и доломитовых мергелей.
Позвоночные этого стратиграфического уровня наиболее хорошо изучены в пределах Припятского прогиба, где они
таксономически достаточно разнообразны. Из гетеростраков там определены пластинки, чешуи, коньковые чешуи и
дентиновые бугорки Schizosteus sp., S. cf. asatkini Obr., Psammolepis sp., Ganosteus sp., Pycnosteus sp., P. tuberculatus
(Rohon) и Psammosteiformes gen. et sp. indet. Плакодермы представлены обломками anterior ventro-laterale, posterior ventro-
laterale, фрагментами пластинок, мелкими фрагментами дистальной части грудных плавников, terminale и чешуями
Antiarcha gen. indet., spinale и обломками пластинок Actinolepididae gen. indet., Actinolepis sp., обломками зубных
пластинок Rhynchodus sp., фрагментами пластинок Coccosteus sp., Dickosteus ? sp., Byssacanthus sp., Asterolepis sp., A.
dellei Gross и обломками неопределимых пластинок Placodermi indet., акантоды - чешуями Cheiracanthus sp., C.
longicostatus Gross, C. brevicostatus Gross, Diplacanthus sp., D. gravis Valiuk., D. carinatus Gross, Acanthoides ? sp.,
обломками плавниковых шипов Haplacanthus sp., H. marginalis Ag., Archaeacanthus sp., Homacanthus sp., H. gracilis
(Eichw.) и Acanthodii gen. indet., хрящевые рыбы – чешуями Chondrichthyes gen. et sp. indet., саркоптеригии - чешуями
Glyptolepis sp., Glyptolepis aut Onychodus, Osteolepididae gen. et sp. indet., Dipteridae gen. indet., Dipnoi vel Porolepiformes,
зубами Onychodus sp., неопределимыми костями и зубами Sarcopterygii indet., актиноптеригии – чешуями Orvikuina sp.,
O. vardiaensis Gross., Cheirolepis sp., Moythomasia ? sp. и Actinopterygii indet., а также найден своеобразный фрагмент
пластинки рыбы, систематически не определенной более точно, чем Pisces indet., и обнаружен мелкий обломок челюсти,
который определен как Osteichthyes indet. Доминирующей группой позвоночных являются акантоды. Несколько реже
встречаются представители гетеростраков, плакодерм, саркоптеригий и актиноптеригий, совсем редко - хрящевые рыбы.
Присутствуют зональные виды Pycnosteus tuberculatus (Rohon), Diplacanthus gravis Valiuk. и Asterolepis dellei Gross. Виды
Pycnosteus tuberculatus (Rohon) и Asterolepis dellei Gross характеризуют верхнюю часть столинских слоев. Вид
Diplacanthus gravis Valiuk. помимо столинских слоев встречается в горынских и морочских слоях; он является
зональным для полоцкого горизонта.
На северных и восточных склонах Белорусской антеклизы, на территории Оршанской впадины, на Жлобинской
и Латвийской седловинах, на Бобруйском погребенном выступе и северо-западном склоне Воронежской антеклизы
столинские слои представлены песками, песчаниками, глинами, глинистыми алевролитами с тонкими прослоями
мергелей и доломитов максимальной мощностью до 51 м. Бесчелюстные (гетеростраки) в них представлены
фрагментами пластинок, тессерами, чешуями и дентиновыми бугорками Schizosteus ? sp., Pycnosteus sp., Ganosteus sp., G.
stellatus Rohon, Psammolepis sp., P. ? sp., Psammosteus ? sp., Psammosteiformes gen. et sp. indet. Из рыб определены
плакодермы, акантоды, хондрихтииды, саркоптеригии и актиноптеригии. Плакодермы представлены фрагментами
пластинок Coccosteidae gen. indet., Holonematidae gen. indet., spinale и небольшими пластинками Actinolepididae gen. indet.,
обломками пластинок и тритерами Ptyctodontida gen. indet., пластинками и мелкими infragnathale Euarthrodira gen. indet.,
обломками пластинок Byssacanthus sp., Asterolepis sp., A. dellei Gross, чешуями и мелкими обломками пластинок из
грудного плавника Antiarcha gen. indet. Акантоды представлены чешуями Ptychodictyon sp., P. rimosum Gross,
Diplacanthus sp., D. gravis Valiuk., D. cf. gravis Valiuk., D. carinatus Gross, Cheiracanthus sp., C. longicostatus Gross, C.
brevicostatus Gross, Rhadinacanthus sp., R. multisulcatus Valiuk., Markacanthus alius Valiuk., Minioracanthus laevis Valiuk.,
Ectopacanthus ? sp., Devononchus sp., D. laevis Gross, D. concinnus (Gross), cf. Cheiracanthus, cf. Rhadinacanthus, cf.
Diplacanthus и Acanthoides ? sp., а также обломками плавниковых шипов Haplacanthus marginalis Ag., Homacanthus sp., H.
gracilis (Eichw.), Archaeacanthus sp. и Acanthodii gen. indet. Из хрящевых рыб обнаружены зубы Protacrodus sp., «Orodus»
devonicus Hussakof & Bryant и чешуи Chondrichthyes gen. et sp. indet. Саркоптеригии представлены зубами и чешуями
Onychodus sp., Glyptolepis sp., G. sp. nov. Plax, Gyroptychius sp., Osteolepididae gen. indet., Sarcopterygii indet.,
актиноптеригии - чешуями Cheirolepis sp., Cheirolepis gaugeri Gross, C. sp. 1 Kar.-Tal., Orvikuina sp., O. vardiaensis Gross.,
Moythomasia ? sp. и Actinopterygii indet. Наиболее важным в стратиграфическом отношении видом является Asterolepis
dellei Gross. Он характеризует верхнюю часть столинских слоев.
Завершают разрез полоцкого горизонта морочские слои, которые наиболее полно представлены в пределах
Припятского прогиба (мощность 7 – 81 м), на северных и восточных склонах Белорусской антеклизы, на Жлобинской
седловине и Бобруйском погребенном выступе (мощность от 30 до 57 м). Они сложены песчаниками, алевролитами,
глинами с тонкими прослоями мергелей редко доломитов и доломитовых мергелей. Гетеростраки в них представлены
дентиновыми бугорками и чешуями Psammolepis sp., Psammosteus sp. и Psammosteiformes gen. et sp. indet. Плакодермы
сравнительно редки и представлены фрагментами пластинок Plourdosteus sp., Byssacanthus sp., Asterolepis sp.,
Microbrachius sp., небольшими фрагментами дистальной части грудного плавника и мелкими неопределимыми
пластинками Antiarcha gen. indet. Находки чешуй и зубов саркоптеригий Glyptolepis sp., Onychodus sp., Laccognathus sp.,
Osteolepididae gen. et sp. indet., Dipteridae gen. indet. и Sarcopterygii indet. являются относительно многочисленными.
Гораздо более многочисленными являются акантоды. Они представленные чешуями Cheiracanthus sp., C. brevicostatus
Gross, C. longicostatus Gross, Diplacanthus sp., D. gravis Valiuk., D. carinatus Gross, Ptychodictyon rimosum Gross,
Rhadinacanthus sp., R. multisulcatus Valiuk., Minioracanthus laevis Valiuk., Acanthoides ? sp. и обломками шипов
Haplacanthus sp., Devononchus sp., Acanthodii gen. indet. Хрящевые рыбы крайне редки. Они представлены Xenacanthidae
gen. indet. Актиноптеригии встречаются довольно часто и представлены чешуями Cheirolepis sp., Orvikuina sp., O.
vardiaensis Gross, Moythomasia ? sp. и Actinopterygii indet. Зональным таксоном для этой части разреза является
Microbrachius sp.
На Северо-Припятском плече, в пределах Латвийской седловины, на территории Оршанской впадины и северо-
западном склоне Воронежской антеклизы морочские слои представлены песками, песчаниками, алевролитами с
прослоями глин мощностью от 8 до 40 м. Слои содержат мелкие пластинки и дентиновые бугорки псаммостеид
Pycnosteus sp., Psammosteus sp., пластинки плакодерм Actinolepis sp., Holonema sp., Homostius sp., Millerosteus cf. minor
(Miller), Ptyctodontida gen. indet., Asterolepis sp., Antiarcha gen. indet., чешуи акантодов Cheiracanthus longicostatus Gross, C.
brevicostatus Gross, Rhadinacanthus multisulcatus Valiuk., Diplacanthus gravis Valiuk., Diplacanthus cf. gravis Valiuk.,
Devononchus laevis Gross, Minioracanthus laevis Valiuk., Ectopacanthus ? sp., Acanthoides ? sp., плавниковые шипы
Gomelacanthus torosus Plaksa, Acanthodii gen. indet., плавниковые шипы вида Nodocosta pauli Gross, являющегося, по всей
видимости, представителем хрящевых рыб, чешуи и зубы саркоптеригий Onychodus sp., Laccognathus sp., Glyptolepis sp.,
Osteolepididae gen. et sp. indet., Dipterus sp., Sarcopterygii indet., чешуи актиноптеригий Cheirolepis sp., C. gaugeri Gross.
Часто встречающимися и преобладающими таксонами являются Asterolepis sp., Cheiracanthus longicostatus Gross, C.
brevicostatus Gross, Acanthoides ? sp., Onychodus sp. и Osteolepididae gen. et sp. К группе существенно транзитных таксонов
относятся Pycnosteus sp., Psammosteus sp., Actinolepis sp., Holonema sp., Ptyctodontida gen. indet., Asterolepis sp., Antiarcha

86
 gen. indet., Cheiracanthus longicostatus Gross, C. brevicostatus Gross, Devononchus laevis Gross, Acanthoides ? sp., Acanthodii
gen. indet., Onychodus sp., Glyptolepis sp., Osteolepididae gen. et sp. indet., Sarcopterygii indet., Cheirolepis sp. Зональные виды
позвоночных исключительно для этого стратиграфического уровня в пределах вышеуказанных тектонических структур
не установлены.
На территории Брагинско-Лоевской седловины отложения полоцкого горизонта (горынские, столинские и
морочские слои) представлены глинами, алевролитами, песчаниками с прослоями мергелей и доломитов. Максимальная
мощность горизонта 66 м. Позвоночных отсюда пока не изучены. Определение возраста этих отложений производится
по миоспорам.
В заключение стоит отметить, что отложения полоцкого горизонта живетского яруса на территории Беларуси
неравномерно охарактеризованы ихтиофауной – хорошо охарактеризованы отложения столинских и морочских слоев,
несколько хуже – отложения горынских слоев. В целом, полоцкий горизонт соответствует по акантодам зоне
Diplacanthus gravis (Valiukevičius, 1994; 1998; Valiukevičius, Kruchek, 2000; Плакса, 2008; Плакс, 2008). Горынские слои и
нижняя часть столинских слоев полоцкого горизонта являются возрастными аналогами арукюлаского горизонта
живетского яруса среднего девона Главного девонского поля и предположительно отвечают гетеростраковым зонам
Pycnosteus palaeformis и P. pauli (Девон …, 1981; Mark-Kurik, 2000; Плакса, 2008; Плакс, 2008). Верхняя часть столинских
слоев и морочские слои сопоставляются с буртниекским горизонтом живетского яруса среднего девона Главного
девонского поля. Верхняя часть столинских слоев соответствует плакодермовой зоне Asterolepis dellei и гетеростраковой
зоне Pycnosteus tuberculatus, а морочские слои – плакодермовой зоне Microbrachius (Плакса, 2008; Плакс, 2008). В
центральных областях Восточно-Европейской платформы полоцкому горизонту соответствуют воробьевский,
ардатовский и муллинский горизонты старооскольского надгоризонта живетского яруса акантодовой зоны Diplacanthus
gravis (Valiukevičius, Kruchek, 2000), а в Волыно-Подолии - подлипецкая подсвита верхней части лопушанской свиты,
пелчинская, крыжовская и батятычская свиты (Plax, 2011).
Валюкявичюс Ю. Ю. Акантоды наровского горизонта Главного девонского поля. – Вильнюс, 1985. 144 С.
Валюкявичюс Ю. Ю. Новые виды акантодов из среднего девона Прибалтики и Белоруссии // Палеонтологический журнал, 1988. №2. С. 80-86.
Девон и карбон Прибалтики // В. С. Сорокин, Л. А. Лярская, Л. С. Савваитова и др. – Рига, 1981. 502 С.
Кручек С. А., Махнач А. С., Голубцов В. К., Обуховская Т. Г. Девонская система // Геология Беларуси / А.С. Махнач и др.; НАН Беларуси, Ин-т
геологических наук; под. общ. ред. А.С. Махнача. Мн., 2001. С. 186-236.
Обуховская Т. Г., Кручек С. А., Пушкин В. И., Некрята Н. С., Плакс Д. П., Саченко Т. Ф., Обуховская В. Ю., Антипенко С.В. Девонская система //
Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси: Объяснительная записка - Минск: ГП «БелНИГРИ», 2010. С. 98-114.
Плакс Д. П. О девонской ихтиофауне Беларуси // Лiтасфера. – 2008. № 2 (29). С. 66 – 92.
Плакс Д. П., Кручек С. А. О стратиграфии и ихтиофауне среднедевонских отложений южной части Старобинской центриклинали Припятского прогиба //
Лiтасфера. – 2010. № 2 (33). С. 32-48.
Плакса Д. П. Новые данные по акантодам (Pisces, Acanthodii) девона Беларуси // Лiтасфера. 2005. №2 (23). С. 33-37.
Плакса Д. П. К стратиграфии отложений среднего и верхнего девона юго-востока Беларуси (по данным изучения ихтиофауны) // Лiтасфера. – 2006. № 2 (25).
С. 25 - 36.
Плакса Д. П. Девонская (позднеэмсско-франская) ихтиофауна Беларуси и ее стратиграфическое значение: автореф. дисс. … канд. геол.-минер. наук. Институт
геохимии и геофизики НАН Беларуси.- Мн., 2007. 23 с.
Плакса Д. П. Введение зональных шкал по позвоночным в стратиграфическую схему девонских отложений Беларуси // Доклады НАН Беларуси. 2008. Т. 52.
№ 4. С. 83-88.
Стратиграфические и палеонтологические исследования в Белоруссии / В. К. Голубцов [и др]. – Мн., 1978. 248 с.
Mark-Kurik E. The Middle Devonian fishes of the Baltic States (Estonia, Latvia) and Belarus. //Courier Forschungsinstitut Senckenberg (Final Report of IGCP 328
project). V. 223. 2000. P. 309-324.
Plax D. P. Devonian ichthyofauna of the Volyn Monocline // Lithosphere. – 2011. № 2 (35). P. 12 - 21.
Valiukevičius J. Acanthodian zonal sequence of Early and Middle Devonian in the Baltic basin // Geologija, 17. Vilnius, 1994. P. 115-125.
Valiukevičius J., Talimaa V. and Kruchek S. Complexes of vertebrate microremains and correlation of terrigenous Devonian deposits of Belarus and adjacent territories.//
Ichthyolith Issues. Special Publication 1 Socorro, New Mexico, 1995. P. 53-59.
Valiukevičius J. Acanthodians and zonal stratigraphy of Lower and Middle Devonian in East Baltic and Byelorussia // Palaeontographica. – Stuttgart, 1998. Abt. A. S. 1-
53.
Valiukevičius J., Kruchek S. Acanthodian biostratigraphy and interregional correlations of the Devonian of the Baltic States, Belarus, Ukraine and Russia // Courier
Forschungsinstitut Senckenberg (Final Report of IGCP 328 project). V. 223. 2000. P. 271-289.

ТЕРРАСОВЫЙ КОМПЛЕКС ВЕРХНЕАНГАРСКОЙ ВПАДИНЫ (БАЙКАЛЬСКАЯ СИБИРЬ): ЛИТОЛОГИЯ,

СТРАТИГРАФИЯ И НЕОТЕКТОНИКА
В.Л. Коломиец
Геологический институт СО РАН, г. Улан-Удэ, Россия, Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ, Россия
Верхнеангарская впадина является отрицательной морфоструктурой в зоне разворота структур Байкальской
рифтовой зоны (БРЗ) с субмеридионального простирания на северо-восточное. Днище впадины представляет собой озерно-
аллювиальную равнину и делится на две составляющие. Пониженный, равнинный юго-западный фрагмент занят поймой
рр. Верхняя Ангара и Котера. Возвышенно-увалистая северо-восточная часть террасирована (семь аккумулятивных и
эрозионно-аккумулятивных уровней) и сложена мощными, песчаными толщами плейстоценового возраста, имеющими
сходную цветовую гамму, близкий литологический состав и текстурные качества.
VII террасовый уровень эоплейстоцен-нижнечетвертичного возраста высотой 110–140 м представлен алевритово-
тонкозернистыми песками (средневзвешенный размер частиц, x = 0.04–0.08 мм). Коэффициент сортировки ( < 0.1) и
нормированная энтропия (Hr = 0.1–0.4) характеризуют осадки как хорошо сортированные. Значения коэффициента
вариации  принадлежат полю 0.4–2.0, что подтверждает аквальный генезис отложений. Накопление осадков совершалось
в неглубоких (до 2.5–3 м) озерных проточных водоемах. Палеопотоки, транспортировавшие в эти озера наносы,
характеризовались равнинным (число Фруда, Fr < 0.1) типом естественных русел в благоприятных условиях состояния
ложа и свободного течения воды (коэффициент шероховатости, n > 40). Динамика потоков имела субламинарный режим
осаждения (x < 0.1).
Палеогидрологические реконструкции на этот временной срез хорошо согласуются с выводами о том, что к концу
плиоцена отрицательная морфоструктура на месте нынешней Верхнеангарской впадины была выражена почти в
современном виде (Базаров и др., 1981). Рельеф, окружавший впадину, не был глубоко расчлененным, так как палеопотокам
свойственен равнинный тип русел. Озеро, занимавшее впадину, имело прямую генетическую связь с Байкалом,
свидетельством чему является обнаружение в осадках скелетных игл байкальских губок Lubomirskia baikalensis Pall., L.
fusifera Dyb., L. abietina Swarcz. семейства Lubomirskiidae, характерных лишь для вод Байкала и открытых частей его
заливов (Думитрашко, Мартинсон, 1940).
Отложения VI террасового уровня ранне-среднечетвертичного возраста (55–80 м) – от алевритово-тонкозернистых
(x = 0.05–0.06) до среднезернистых песков (x = 0.48) с общим преобладанием мелкозернистых (x = 0.15–0.25) разностей.

87
Коэффициент вариации ( = 0.5–1.7) свидетельствует о водном характере бассейна седиментации (горизонтальная, косая,
косо-веерная слоистость). Динамика потока имела переходный между турбулентным и ламинарным режимом тип
осаждения (0.1 < x < 1.0). По палеопотамологическим данным глубины таких палеобассейнов не превышали 2.5–3 м.
Слабоподвижные (-критерий устойчивости русел < 100 ед.) водотоки характеризовались равнинным, реже полугорным (Fr
= 0.1–0.3) типами постоянных, хорошо разработанных русел.
В строении V уровня первой половины среднечетвертичного возраста (45 м) участвуют субгоризонтально-, косо- и
веернослоистые мелко-тонкозернистые (x = 0.1) и средне-мелкозернистые (x = 0.1–0.2) пески, имеющие значения
коэффициента вариации 0.4–1.0, соответствующие области осадков комплексного озерно-аллювиального и аллювиального
генезиса. Аккумуляция совершалась в неглубоких мелководных (до 2.5–3 м) озерных проточных водоемах.
Слабоподвижные ( < 100) русла равнинного типа с площадью водосбора > 100 км2 этих водотоков находились в
естественных, благоприятных условиях состояния ложа. Существование озерных водоемов в нижне-среднечетвертичное
время в Верхнеангарской депрессии подтверждается находками остатков спонгиофауны. Здесь, помимо любомирскидов,
появляются губки-бодяги Spongilla lacustris L., S. fragilis Leidy, Ephydatia fluviatilis L. речного семейства Spongillidae, что
позволяет утверждать о седиментации в обстановке залива, связанного с Байкалом, типа современных мелководных соров,
где в настоящее время обитают оба семейства (Думитрашко, Мартинсон, 1940).
IV террасовый уровень второй половины среднего неоплейстоцена (25 м) имеет пестрый литологический состав – от
мелкозернистых песков (x = 0.1–0.2) до мелких галек (x = 21.6) с преобладанием средне-мелкозернистых песков (x = 0.15–
0.25). Текстура – горизонтальная, косая, перекрестная. Пески характеризуются умеренно-плохой сортировкой ( = 0.1–0.5;
Hr = 0.4–0.7), гравийно-галечные осадки несортированы ( = 9.2–17.9; Hr = 0.8–0.9). Помимо палеорек, схожими с водными
системами нижнего – среднего неоплейстоцена, здесь имели место горные потоки с развитыми аллювиальными грядовыми
формами (Fr = 0.4–0.5) и извилистыми каменистыми руслами с неспокойным течением, динамика которых
характеризовалась ярко выраженным турбулентным режимом осаждения.
Поздненеоплейстоценовая III надпойменная терраса (14–17 м) сложена горизонтально- и волнисто-слоистыми
средне-мелкозернистыми песками (x = 0.16–0.2) хорошей и умеренной сортировки (=0.05–0.2; Hr = 0.2–0.6). Энергетизм
живых сил седиментации при их накоплении был относительно высоким, а тектонические условия стабильными.
Коэффициент вариации определяет смешанное и флювиальное происхождение данных наносов ( = 0.5–1.86). В
палеогидрологическом режиме не наблюдается каких-то резких отличий от подобных ситуаций осадконакопления,
свойственных IV-V террасам.
Осадки позднечетвертичной II (10–12) и голоценовой I (4–5 м) надпойменных террас – хорошо сортированные
горизонтально- и косослоистые мелко-среднезернистые пески с существенной примесью гравийно-галечно-валунных
включений (русловые и пойменные фации). Седиментация осуществлялась стационарными слабомобильными –
мобильными извилистыми потоками полугорного и горного грядового типов в обычных условиях состояния ложа,
турбулентным и переходным режимами осаждения, переносом в виде сальтации и донного волочения. По
гидродинамическим показателям подобные потоки близки к параметрам сегодняшних основных рек впадины – Верхней
Ангары, Котеры, Янчуя, Чуро, Гонкули.
В некоторых образцах песков из позднечетвертичных террас обнаружены спикулы Lubomirskiidae в угнетенном
состоянии (Думитрашко, Мартинсон, 1940). Несмотря на общее преобладание в разрезах речных осадков, в
Верхнеангарской впадине все еще сохранялись реликты более древнего водоема, существовавшего изолированно от реки и
генетически связанного с Байкалом. Ввиду сокращения озер, экологические условия проживания не благоприятствовали
любомирскидам, и они постепенно замещались губками семейства Spongillidae, доминирующими уже в голоцене.
Что же послужило основой столь длительного аквального образования осадков в Верхнеангарской впадине во
временном диапазоне от эоплейстоцена до конца среднего неоплейстоцена? В первую очередь обращают на себя внимание
процессы тектогенеза. Работами (Мац и др., 2001; Рассказов и др., 2000; Федотов, 2007) установлено, что, в четвертичное
время территория БРЗ испытала четыре фазы тектонической активизации.
Первая фаза проявилась не только на территории БРЗ, но и во всей Центральной Азии около 1.2 млн. лет назад
(Рассказов и др., 2000). Она сопровождалась быстрым подъемом западного борта Байкальской впадины, прекращением
ленского стока Байкала через р. Пра-Манзурку и, как следствие, – ингрессионным повышением уровня его вод и
формированием осадочных толщ в межгорных впадинах. Эта фаза – приморская (Мац и др., 2001) рассматривается нами
как раннеприморская. По результатам спорово-пыльцевых анализов и радиотермолюминесцентного датирования из других
отрицательных морфоструктур, в частности Налимовской впадины (10.09 млн. лет) самый высокий, VII террасовый
уровень близок по времени образования периоду первой тектонической фазы. Лимнические и комплексные лимно-
аллювиальные обстановки седиментогенеза при накоплении отложений VII уровня соответствуют первой ингрессии вод
Байкала в межгорные впадины байкальского направления стока.
Тектоническое и вулканическое оживление территории второй фазы произошло 800–600 тыс. лет назад. Фаза
(названная позднеприморской) выражена интенсивным воздыманием западного плеча Байкальского рифта и Еловского
отрога в Тункинской рифтовой долине (Рассказов и др., 2000). Она способствовала новому подъему уровня оз. Байкал,
последующей второй ингрессии и аккумуляции «теплых» досамаровских песчаных горизонтов Забайкалья и Прибайкалья
(Логачев и др., 1974). Свидетельства ее, по нашим исследованиям, представлены VI террасовым уровнем.
Тектоническая активизация 600–400 тыс. лет назад (третья фаза, названная хубсугульской) обозначила структурную
перестройку территории, сопровождавшуюся прекращением вулканизма в центральной части БРЗ (на Витимском
плоскогорье и в бассейне р. Джида) и выражена стратиграфическим несогласием в осадочной толще впадины оз. Хубсугул
(Федотов, 2007). Очевидно, что столь значимое тектоническое событие не могло не отразиться на характере развития
других впадин рифта и привело к третьей ингрессии байкальских вод, высота которой достигала ста метров выше
современного (Резанов, 1988). В рельефе днища Верхнеангарской впадины она привела к образованию V террасового
уровня комплексного озерно-речного генезиса.
Последняя, четвертая – тыйская (Мац и др., 2001) фаза тектонической активизации имела место 150–100 тыс. лет
назад и ознаменовала переход к ангарскому стоку вод оз. Байкал. Эта фаза обусловила четвертое внедрение байкальских
вод во впадины, открытые к Байкалу, возникновение и удержание в них неглубоких озеровидных бассейнов, в которых и
был сформирован IV террасовый уровень.
Происхождение низкого террасового комплекса (III–I террасы) впадины установлено как аллювиальное. Оно
характеризовалось преобладанием речных условий седиментации – в разрезах преобладают русловые и перекрывающие их
пойменные фации перстративной фазы аккумуляции, примерно равные нормальным мощностям аллювия. Но, в строении
террас присутствуют толщи озерного генезиса. Одной из возможных причин их появления могли быть кратковременные
поднятия уровня вод Байкала с последующей ингрессией, не исключено, и внешнего климатического характера.
Базаров Д.-Д.Б., Резанов И.Н., Будаев Р.Ц. и др. Геоморфология Северного Прибайкалья и Станового нагорья. М.: Наука, 1981. 198 с.

88
Думитрашко Н.В., Мартинсон Г.Г. Результаты изучения спонгиофауны террас Прибайкалья // Известия АН СССР. Серия геологическая. Вып. 5. 1940. С. 98–
106.
Логачев Н.А., Антощенко-Оленев И.В., Базаров Д.Б. и др. Нагорья Прибайкалья и Забайкалья. М.: Наука, 1974. 359 с.
Мац В.Д., Уфимцев Г.Ф., Мандельбаум М.М. и др. Кайнозой Байкальской рифтовой впадины: строение и геологическая история. Новосибирск: Изд-во СО
РАН, фил. «Гео», 2001. 252 с.
Рассказов С.В., Логачев Н.А., Брандт И.С. и др. Геохронология и геодинамика позднего кайнозоя (Южная Сибирь – Южная и Восточная Азия). Новосибирск:
Наука, Сибирское отделение, 2000. 288 с.
Резанов И.Н. Кайнозойские отложения и морфоструктура Восточного Прибайкалья. Новосибирск: Наука, 1988. 128 с.
Федотов А.П. Структура и вещественный состав осадочного чехла Хубсугульской впадины как летопись тектоно-климатической эволюции Северной
Монголии в позднем кайнозое: Автореф. дис. … д-ра геол.-минер. наук. Казань, 2007. 42 с.

ПЕРСПЕКТИВЫ АЛМАЗОНОСНОСТИ СЕВЕРО-ВОСТОКА БЕЛАРУСИ

В.С. Конищев
Государственное предприятие «НПЦ по геологии»,
На территории Беларуси было выделено семь перспективных в отношении алмазоносности районов [Хомич и др.,
2005]: Северо-Припятский, Витебский, Мядельский, Полоцкий, Бобовнянский, Полесский и Брестский.
Поиски месторождений алмазов на территории Беларуси проводились в основном в пределах Северо-Припятского
перспективного района на Жлобинской седловине и на северном плече Припятского прогиба, где было разбурено около
тридцати диатрем. Трубки взрыва выполнены вулканокластическими породами щелочного ряда с подчиненным развитием
собственно магматических (субвулканических, гипабиссальных) разностей того же состава (щелочные пикриты,
мелилититы, ультраосновыные фоидиты). Все эти породы не являются потенциально алмазоносными. Перспективных в
алмазоносном отношении кемберлитов и лампроитов в изученных диатремах не установлено [Веретенников и др., 2001].
Эти породы явдяются образованиями малых глубин: глубины выплавки этих пород по геохимическим данным составляют
35–50 км [Таран и др., 2000], в то время алмазы формируются и сохраняются в термодинамических условия глубин
превышающих 150 км.
В алмазоносных районах мощность литосферы составляет 190–200 км и более [Петрохимия, 1991]. С позиции данного
критерия территории Припятского палеорифта, его плеч и Жлобинской седловины, где мощность литосферы не превышает
100–140 км, бесперспективаны в алмазоносном отношении.
В наиболее крупном и изученном Южноафриканском алмазоносном районе в рифтовых зонах развиты карбонатиты
или щелочные вулканические породы. Выполненные кимберлитами алмазоносные трубки взрыва расположены на плечах
палеорифтов, но на значительном (200-250 км) удалении от краевых разломов, где не сказывается влияние рифтогенеза на
утонение литосферы и мощность литосферы составляет 190–200 км и более [Mitchel, 1986].
Таким образом, отрицательные результаты поисковых работ на алмазы в Беларуси связаны с тем, что эти работы
проводились в основном в районе, бесперспективном в алмазоносном отношении.
На Восточно-Европейской платформе в Архангельском алмазоносном районе и на Сибирской платформе
промышленные месторождения алмазов установлены в трубках взрыва девонского возраста. В более древних и более
молодых трубках взрыва промышленных месторождений алмазов не обнаружено. В Беларуси изученные трубки взрыва
также имеют девонский возраст. Следовательно, и на территории Беларуси промышленную алмазоносность следует
связывать с девонскими диатремами. Поэтому на территории Беларуси перспективной в алмазоносном отношении следует
считать восточную часть, где в разрезе присутствуют девонские отложения. Западная часть Беларуси, в том числе
Брестский, Полесский и Бобовнянский районы, где четвертичные отложения перекрывают рифейские, вендские,
нижнепалеозойские отложения и фундамент, бесперспективны на поиски алмазоносных девонских трубок взрыва.
Бесперспективность в алмазоносном отношении Северо-Припятского района доказана бурением. Следовательно, с
позиций этого критерия перспективными на поиски алмазов можно считать только Витебский, Полоцкий и Мядельский
районы.
Согласно правилу Клиффорда все месторождения алмазов в кимберлитах контролируются кратонами со временем
стабилизации не менее 2,5 млрд. лет [Clifford, 1966]. На территориях с протерозойским возрастом фундамента диатремы,
выполненные кимберлитами, пустые, алмазоносными являются диатремы, выполненные лампроитами, но они встречаются
на порядок реже.
Мядельский, Бресткий и Полесский перспективые районы расположены в пределах Белорусско-Прибалтийского
гранулитового пояса, который является окраиной палеопротерозойской Фенноскандии. Полоцкий перспективный район
расположен на территории Центрально-Белорусской сутурной зоны с палео-мезопротерозойским фундаментом, которая
разделяет палеопротерозойскую Фенноскандию на западе и архейскую Сарматию на востоке. Поэтому с позиций правила
Клиффорда они бесперспективны на поиски месторождений алмазов в диатремах, выполненных кимберлитами. Поэтому
эти районы с позиций данного критерия следует признать малоперспективными в алмазоносном отношении.
Витебский перспективный район расположен на северо-западе архейского Сарматского кратона в пределах его
активной окраины андийского типа, образованной в палео-мезопротерозое в процессе субдукции под архейский кратон со
стороны Центрально-Белорусской сутурной зоны.
Установлено [Cорохтин, 1985], что алмазоносные кимберлитовые трубки взрыва на древних платформах
формировались над зонами палеосубдукции протерозойской океанической коры под архейские кратоны. С этих позиций
активная окраина архейского Сарматского кратона в пределах Осницко-Микашевичского пояса, образованная в процессе
субдукции под кратон со сторону Центрально-Белорусской сутурной зоны, перспективна в алмазоносном отношении.
На южную часть активной окраины Сарматского кратона (южную часть Осницко-Микашевичского пояса) наложена
Припятская зона рифтогенеза и в процесс рифтогенеза алмазоносный протолит был уничтожен. Поэтому эта часть активной
окраины Сарматского кратона, как и показали безуспешные результаты поисковых работ на алмазы в Северо-Припятском
районе, бесперспективна в алмазоносном отношении. Следовательно, из всех районов самым перспективным является
Витебский район.
Более высокие перспективы алмазоносности Витебского перспективного района по сравнению с другими
перспективными районами обусловлены рядом факторов. Положительным фактором является низкий тепловой поток
равный 25-30 мВт/м2, так как алмазоносными являются холодные блоки земной коры. Для Витебского района характерна
увеличенная до 47,5-55 км мощность земной коры и типы земной коры А и АВ с увеличенной мощностью нижнего
базальтового слоя и, следовательно, с высоким (до 0,7-0,75) коэффициентом основности, что характерно для алмазоносных
блоков.

89
 Витебский перспективный район находится в зоне пересечения древних субмеридиональных разломов Чашникского,
Бешенковичского, Богушевского, Витебского, Руднянского с зоной разломов позднепротерозойского заложения северо-
восточного простирания, которые входят в систему Средне-Русского позднепротерозойского палеорифта. В подобной
тектонической ситуации выявлены алмазоносные трубки взрыва на севере Восточно-Европейской платформы в
Архангельской алмазоносной области, где алмазоносные трубки взрыва девонского возраста контролируются
субмеридиональными разломами, наложенными на позднепротерозойские разломы северо-западного простирания.
На карте линеаментов Беларуси четко выделяются линеаменты северо-восточного и субмеридионального простирания,
отражающие разломы соответствующего простирания.
Участки резкого изменения течения рек являются зонами пересечения разломов, иногда со сдвиговой компонентой, и
как зоны высокой проницаемости земной коры они контролируют диатремы. Поэтому участки резкого изменения течения
Днепра в районе Могилева, Шклова, Орши, Дубровно, Западной Двины в районе Бешенковичей, Витебска, Суража и
других участках могут быть зонами пересечения разломов и представлять интерес для поисков диатрем и месторождений
алмазов.
Установлена связь диатрем с кольцевыми структурами, выделяемыми при дешифрировании аэрокосмоснимков.
На территории Витебского перспективного района на основе дешифрирования космоснимков выделена Витебская
кольцевая структура первого порядка с поперечником около 200 км [Матвеев и др., 1993]. В ее пределах интерес в
алмазоносном отношении могут представлять более мелкие кольцевые структуры, тяготеющие к центру кольцевой
структуры первого порядка. Это Сенненская структура второго порядка диаметром около 60 км и в ее пределах более
мелкие Залесская и Станьковская кольцевые структуры, Лучосенская структура третьего порядка и в ее пределах более
мелкие Богушевская и Ромальдовская структуры, а также Мишковичская, Кокорская, Быковская, Савченковская,
Богушевская, Костелевская, Воронянская и другие кольцевые структуры четвертого порядка. На территории Оршанской
впадины выделяются многочисленные линеаменты и участки их пересечения, которые рассматриваются как локальные
зоны аномальной проницаемости земной коры. В этом районе в междуречье Западной Двины и Днепра и прилегающих
районах необходимо провести детальное дешифрирование аэро и космоснимков с выделением кольцевых аномалий
второго и третьего порядка. Среди них наиболее перспективными и первоочередными следует считать те, в пределах
которых пересекаются линейные аномалии, особенно если по ним намечаются сдвиги, а характер трещиноватости
изотропный.
В южной части Витебского перспективного района интерес в алмазоносном отношении может представлять
Шкловско-Горецкая площадь с массой аномалий трубочного типа, расположенная на пересечении Стоходско-
Могилевского и Одесско-Гомельского разломов в районе Центрально-Оршанского горста. При бурении на Кулажинских
магнитных аномалиях в подошве четвертичных отложений были установлены магнитные глинисто-песчаные породы,
залегаюшие на деформированном палеоген-неогеновом основании. В них установлены бледно-розовые неокатанные и
изредка полуокатанные гранаты с высоким содержанием Fe203 (11–34%) и Al203 (10–18%), аномальным содержанием
хрома, никеля, титана, ванадия, и они рассматриваются как продукты переотложения коры выветривания ультраосновных и
основных пород [Беляшов и др., 2005]. Такие породы могут быть только продуктами размыва ультраосновных и основных
пород трубок взрыва, прорывающих девонские отложения. Находки алмазов и пиропов алмазной ассоциации в
четвертичных отложениях Оршанской впадины (Хомич и др., 2005) можно рассматривать как доказательство
алмазоносности таких диатрем. Эти продукты разрушения алмазоносных трубок взрыва в основании четвертичной толщи
также могут быть алмазоносными: в них могут быть россыпные месторождения алмазов.
Беляшов А. В., Беляшова Ф. Ш., Иваненко Е. В. Оценка перспектив территории Республики Беларусь Беляшов по критериям прогнозно-поисковой модели
алмазного поля трубок взрыва ЦНИГРИ // Анализ современного состояния и направление дальнейших геологоразведочных работ на алмазы в Беларуси.
Минск: 2005. С. 21–29.
Веретенников Н. В., Корзун В. П., Лапцевич А. Г. и др. Петрология трубок взрыва Жлобинского поля (Беларусь) // Лiтасфера. 2001. № 14. С. 46–55.
Матвеев А. В., Ажгиревич Л. Ф., Вольская Л. С. и др. Кольцевые структуры территории Беларуси. Минск: 1993. 82 с.
Петрохимия кимберлитов. М.: 1991. 304 с.
Сорохтин О.Г. Тектоника литосферных плит и происхождение алмазоносных кимберлитов. Обзор ВИЭМС. М.: 1985. 47 с.
Таран Л.Н., Веретенников Н.В. Глубинные ксенолиты в породах трубок взрыва Беларуси // Доклады НАН Беларуси 2000. № 6. С. 63–65.
Хомич П. З., Варакса В..В., Данкевич Н.В. и др. Перспективы коренной алмазоносности Беларуси и направления геологоразведочных работ на алмазы //
Анализ современного состояния и направления дальнейших геологоразведочных работ на алмазы в Беларуси. Минск: 2005. С. 3 –15.
Clifford T.N. Tectono-metallogenic units and metallogenic provinces in Africa // Earth, Planet Sci. Lett. 1966. P. 421-434.
Mitchel R.N. Kimberlites: mineralogy, geochemistry and petrology. New York, London. 1986.

СОЗДАНИЕ ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ НА ВРЕМЕННОМ ИНТЕРВАЛЕ КЕЛЛОВЕЙ-ОКСФОРД

ПО ДАННЫМ БУРЕНИЯ ЛЕЛЬЧИЦКОГО ОБЪЕКТА
Махнач В.В.
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
Создание палеогеографических моделей одна из основных задач палеогеографии. Целью данного исследования
является создание полноценной палеогеографической модели, основываясь на данных геохимии, палеонтологическим
данным и наблюдением за изменениями фаций.
Представленные скважины Лельчицкая 17 УБ, 22 УБ, 5Г и 12 охватывают интервал от 101,4 – 117,0 м и во
временном отношении соответствуют хроносрезу нижнего и среднего келловея (рис.1).
В процессе изучения отбирались как палеонтологические материалы, так и пробы на геохимию.
Фациальный анализ показывает, что седиментация происходила в прибрежно-морских условиях.
Характерна быстрая смена фаций для Лельчицкой скважины 17 УБ (описание сверху вниз): мел белый писчий,
отмечаются мелкие окатанные желтоватые зерна кварца, небольшие включения кремния в интервале 101,1 - 101,4 м; песок
темно-коричневый тонкозернистый с небольшими пластинками слюды, при разделении образуется волнистая поверхность,
интервал 101,4 - 103,3 м; песок желтый тонкозернистый, с включениями слюды, слойстый, с толщиной слоя 0,4 мм,
плотный, интервал 103,3-105,1 м; песок тонкозернистый, темно желтый, ближе к коричневому, интервал 105,1 – 105,75 м;
глина с остатками растительности, серая, жирная, очень плотная, интервал 105,75 - 106,5; глина с прослоями песков, светло
серая с пятнами ожелезнения, интервал 106,5 - 107,1 м; глина светло-серая, с зеркалами скольжения, интервал 107,1 – 107,5
м; аргиллит в нижней части встречены ископаемые остатки (107,5 м), в середине слоя проходит тонкий слой песчаника,

90
интервал 107,5 – 108,0 м; песок черный с желтизной, мелкозернистый, интервал 108,0 – 108,4 м; глина серая плотная с
растительными остатками, интервал 108,7 -109,7 м; глина серая с зеркалами скольжения, интервал 109,7 – 111,0 м; слой
глин черных с пиритом мелкозернистым, переходящий внизу
в песок крупнозернистый.
Данная литологическая динамика позволяет судить о
трансгрессиях и регрессиях: в начале раннего келловея во время Cadocaras
elatmae наблюдается трансгрессия, сменяющаяся во время Proplanulites
koenigi регрессией, а затем трансгрессией и условиями
застойного водоема, в конце хроноинтервала наблюдается –
трансгрессия и регрессия, время Sigaloceras calloviense ознаменовано
трансгрессией, однако уже в начале хроноинтервала Kosmoceras jason
наступила регрессия.
Рис.1. Корреляция скважин Лельчицкого объекта
Условные обозначения: А – песок, Б – глины, В – песчаники, Г –
слоистые глины, Д – мел, Е – растительные остатки, Ж – места
отбора палеонтологического материала, З – места отбора проб на
геохимический анализ
Из ископаемой малакофауны из разрезов были установлены
следующие представители: Nucula caecilia d'Orbigny (4 экз.),
Trautscholdia gibba (Gerasimov, 1955) (10 экз.), Ostrea sp. (2 экз.). В работах
предыдущих авторов (Махнач 2010; Махнач, 2013) представители Nucula
не упоминались и не описывались, хотя встречаются в юрских
отложениях от Франции до России. Ниже приведем описание Nucula
caecilia d'Orbigny.
Описание: маленькая, удлиненно овальная раковина с едва выдающимися макушками, расположенными вначале
задней трети створок. Вершины макушек соприкасаются между собой (на внутреннем ядре они расставлены), загнуты
внутрь и повернуты в сторону суженного заднего края.
Лунка и щиток не выражены. Створки умеренно выпуклые, покрыты частыми тонкими концентрическими
струйками. Раковина не толстая. Сохранилась на многих наших экземплярах.
Передний и задний мышечные отпечатки сильно развиты и резко выделяются на внутреннем ядре.
Стратиграфический интервал: Келловейский ярус. От зоны calloviense нижнего подъяруса до зоны athleta верхнего
подъяруса включительно.
Местонахождения на территории Беларуси: скв. Лельчицкая 25 УБ (глуб. 115,4 м) ранний келловей зона зона
calloviense и скв. Краснополянская 6 (глуб. 97,8 м) ранний келловей зона зона calloviense.
Таблица 1
Соотношение химических элементов в геохимических пробах Лельчицкого объекта
Химические элементы, мг/кг
№ проб Халькофильные Литофильные Возраст
пород
Cu Ni V Ti Cr Mn
Лельчицкая 17 УБ глуб. 107,5 м 38,3* 113,7* 201,3 8447 151 452 J2k1P. koe
Лельчицкая 12 глуб. 113,0 м 23,9 68,2 179,3 10642* 160,7 382 J2k1S. cal.
Лельчитцая 12 глуб.115,7 м 36,5 47,6 156,1 5273 143 577 J2k1C. ela
Лельчицкая 17 УБ глуб. 107,6 м 36,1 58,6 344,3* 8368 186,2* 378 J2k1P. koe
Лельчицкая 22 УБ глуб. 115,4 м 34 28,9 220 4452 46,8 1685* J2k1S. cal.
Лельчицкая 5 Г глуб. 106,8 м 34,4 40,9 99,6 7574 125,3 334 J2k1P. koe.
Условные обозначения: звездочкой показаны максимальные концентрации, подчеркиванием показаны
минимальные содержания.
Диапазон экологической толерантности видов скважины Лельчицкая 22 УБ сводится к зоне литорали от 4-100 м, с
температурой от 24-32°С, с хорошей аэрацией и плотным грунтом. Представленные неподвижные и малоподвижные
сестонофаги и детритофаги, проживавшие в зоне с повышенной гидродинамикой и повышенным содержанием
органического вещества в осадках.
Соотношение представителей малакофауны указывает на биономическую зону сублиторали для уровня 115,4 м
(Лельчицкая 22 УБ) времени Sigaloceras calloviense.
Геохимические данные (табл.1) свидетельствуют о нарастании индекса солености (V/Cu) и восстановительных
условиях (V/Cr) (Махнач, 2011) во время Cadoceras elatmae, что связано с усилением трансгрессии. Следует отметить, что
максимальное накопление титана приходится на зональные условия время Cadoceras elatmae, где фиксируется
максимальное значение индикатора солености и восстановительные условия среды. Однако, наличие в отложении
растительных остатков свидетельствует об условиях близким к болотным, как аналог данные условия схожи с биомом
мангровых зарослей. Хроноинтервал Proplanulites koenigi ознаменован началом экотонных условий, восстановительные
условия сменяются на окислительные, отмечаются резкие колебания индекса солености. Во время Sigaloceras calloviense
наблюдаются типично морские условия, однако придонные условия восстановительные. Резкие колебания индекса
солености объясняются опреснением с континента.
Биогеографические исследования указывают на Бореально-Атлантическую подобласть Бореальной области.
Сходство с фауной Среднерусского моря около 25%.
Создание палеогеографических моделей служит не только для геологической корреляции, но и для сопоставления
условий образования полезных ископаемых, а также позволяют решить ряд задач палеогеографии, данные модели
существенно расширяют возможности детализации исследований при условии сочетания различных научных методов.
1. Махнач В.В. Степень изученности юрских моллюсков келловей - оксфорда Беларуси. Сборник материалов Международного форума
студенческой и учащейся молодежи «Первый шаг в науку – 2010». – Минск: «Четыре четверти», 2010. – 376 - 378 с.
2. Махнач В.В. Геохимические индикаторы как средство восстановления палеогеографических параметров среды. // Геохимия четвертичных
отложений Беларуси: материалы Международной научной конференции, посвященной 80-й годовщине со дня рождения члена корреспондента
НАН Беларуси, доктора геолого-минералогических наук Владилена Александровича Кузнецова, Минск, 31 марта – 1 апреля 2011 / редкол. М.П.

91
 Оношко (ред.) [и др.]; Республиканское унитарное предприятие «Белорусский научно-исследовательский геологоразведочный институт». –
Минск: Право и экономика, 2011. – 62-65 с.
3. Махнач В.В. Исторические аспекты изучения палеонтологии и палеогеографии юрского периода Беларуси//Вестнiк Брэсцкага унiверсiтэта 2013,
№1 – 73-78 с.

ДИНАМИКА МИГРАЦИЙ МАЛАКОФАУНЫ В КЕЛЛОВЕЙ-ОКСФОРДСКОЕ ВРЕМЯ В ВОСТОЧНОЙ

ЧАСТИ БЕЛАРУСИ
Махнач В.В., Синькова М.А.
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь vova2003@tut.by
Основными факторами миграции и дифференциации моллюсков являются: температура, течения, климатическая
зональность, геологические особенности территории, геотектоническое положение.
Для изучения миграции и дифференциации конхилиофауны были выбраны скважины: Гомельская 792,
Костюковичи 4 и Краснополяские 1-8, следует отметить, что данные скважины находятся в разных фациальных подрайонах
в схеме районирования юрских отложений Беларуси.
В ходе изучения были установлены богатые палеонтологические материалы, позволяющие детализировать
представления о морских представителях Восточно-Европейского моря.
Проведя геологическую корреляцию удалось увязать малакофаунистические комплексы с аммонитовыми зонами
выделенными автором (Махнач, 2013).
К зоне Cadoceras elatmae и слою Macrocephalites принадлежат следующие представители: Macrodon sp., Ostrea sp.,
Chlamys fibrosus Sowerby, Oxytoma inaequivalvis Borissjak, Camptonectes lens Sowerby, Astarte sp., Aequipecten sp., Nacula
caecilia Orbigny, Nacula "fokinensis" Gerasimov, Сryptaulax mutabilis Gerasimov, Meleagrinella sp.. Огромное количество
видов населяющих как бореальную так и тетическую зону и малое количество типично боральных представителей
позволяет утверждать о мощной трансгрессии с района Днепровско-Донецкой впадины, а не со стороны Московской
синеклизы.
Время Proplanulites koenigi охарактеризовано смешанным комплексом фауны: Oxytoma sp., Gryphea dilatata
Sowerby, Protocardia concinna (Buch), Сryptaulax mutabilis Gerasimov.
Хроноинтервал Sigaloceras calloviense представлен Velata sp., Nacula calliope Оrbigny, Pinna sp., Cylindroteuthis sp.,
Parallelodon sp., Macrodon sp., данный комплекс также представлен смешанными видами.
Зона Kosmoceras jason характеризующая первый оптимум на интервале келловей оксфорд в подошве слоя
содержит борельных представителей, а выше отмечается их отсутствие и появление космополитов: Trautsholdia gibba
(Gerasimov), Gryphea dilatata Sowerby, Chlamys fibrosus Sowerby.
Время Erymnoceras coronatum охарактеризовано гастроподой Сryptaulax mutabilis Gerasimov, являющейся
эврибионтом и любящей грубозернистые грунты.
Временные интервалы Peltoceras athlete и Quenstedtoceras lamberti фауной не охарактеризованы.
Хроноинтервал Quenstedtoceras mariae представлен Parallelodon pictum (Мilаsсhеvitsch), Camptonectes sp.,
Parallelodon sp., Nacula calliope Orbigny,
Oxytoma sp..
В зоне Cardioceras cordatum
второй оптимум на интервале келловей-
оксфорд встречен один представитель
Parallelodon sp..
Анализ представителей
малакофауны позволяет существенно
детализировать представления о
формировании фаунистического
комплекса в пределах восточной части
акватории Беларуси в юрское время
(Махнач, 2012). На рисунке 1
представлены соотношения отрядов
Bivalvia для скважины Гомельской 792 и
Костюковичи 4.
Рис. 1. Соотношение отрядов Bivalvia на уровне аммонитовых зон
А) скважина Гомельская 792, Б) скважина Костюковичи 4.
Cкважины Краснаснополянские охарактеризованы фауной лишь в начале раннего келловея и в основном
представлены представителями Anisomyaria и Heterodonta, а также к комплексу примешивается огромное количество
гастропод Сryptaulax mutabilis Gerasimov.
Следует отметить, что при анализе рисунка 1 можно заметить, что комплексы фауны сменяются и развиваются
поэтапно.
Для понимания особенностей миграции и закономерностей формирования малакофаунистического комплекса
выполним палеоэкологические наблюдения исходя из таксономического состава (рис. 2).

92
 Рисунок 2. Палеогеографические профиля скважин Костюковичи 4 и Гомельская 792
А – батиметрическая кривая, Б – диапазон температурной толерантности, В – грунты, Г – трофические уровни. Условные
знаки: пмс – подвижные и малоподвижные сестонофаги, нс – неподвижные сестонофаги, сд – собирающие детритофаги. п –
плотные грунты.
Следует подчеркнуть, что экологическая толерантность видов моллюсков тяготеет к отметкам глубины от 20 до 30
м, исключением составляет хроноинтервал в конце времени Cadoceras elatmae в скважине Костюковичи 4, там отмечается
очень широкий глубинный диапазон, однако при сопоставление с палеотемпературной толерантностью, скорее всего мы
наблюдаем уменьшение глубины менее 10 м. Геологический и палеонтологический материал хорошо сопоставим и в
интервале времени со среднего келловея до раннего оксфорда, и при наложении профилей отмечается общая
закономерность: аридизация. Температурная кривая толерантности видов колеблется от 18 до 28°С это связано с хорошим
прогревом биономической зоны проживания малакофауны. Широкое распространение плотных грунтов свидетельствует о
хорошей гидродинамике и аэрации данной зоны. Гораздо большую информативность представляет график изменения
трофического уровня: при сопоставлении одинаковых хроноинтервалов отмечается дифференциация фаунистических
комплексов по трофическим уровням. Последнее обусловлено палеоклиматической зональностью, а скорее секторностью, а
также геотектоническим положением. Данный подход лег в основание выделения разных биогеографических районов в
пределах Восточно-Европейского моря. Прерывание графиков обусловлено неполнотой геологической летописи, или
отсутствием четких границ экологической толерантности видов.
Выводы: природная ритмичность, отражается напрямую в ритмичности формирования малакофаунистического
комплекса.
Наблюдения за палеоэкологией комплекса малакофауны дают детальное представление о палеосреде, а сильные
экологические изменения, вероятно, характеризуют такую единицу стратиграфии как горизонт, однако это утверждение
требует дальнейших исследований и доказательств.
Использование наблюдения за сменой комплекса в хроноинтервалах и геологические, а также палеонтологические
наблюдения позволили детализировать представления о малакофаунистических комплексах.
4. Махнач В.В. Особенности экотонной конхилиофауны Беларуси и её связь с сопредельными регионами//Инновации в геологии и освоении недр:
материалы VI Университетских геологических чтений. Минск, 6-7 апр. 2012 г. /редкол.: В.Н. Губин [и др.]. – Минск: БГУ, 2012. – 29-31 стр.
5. Махнач В.В. Аммоноидеи келловей-оксфордского времени Беларуси // Природные ресурсы Межведомственный бюллетень 2013, № 1 – 57 – 65 с.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ МИНЕРАЛОГИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ ПРИ ОЦЕНКЕ

ОБОГАТИМОСТИ КАЛИЙНЫХ РУД МЕСТОРОЖДЕНИЙ КАЛИЙНЫХ СОЛЕЙ ХЛОРИДНОГО ТИПА
Петрова Н.С.1, Денисова Н.Ю.2
1
Белорусский государственный университет, пр-т Независимости, 4, 220030, Минск, Беларусь Е-mail:
2
Республиканское унитарное предприятие «Белорусский научно-исследовательский геологоразведочный
институт» ул. Купревича, 7, 220141, Минск, Беларусь
Экономическая составляющая категории «калийная руда» заключает в себе рентабельность переработки, тогда
как технологическая сущность этого понятия подразумевает возможность извлечения полезного компонента – сильвина.
Общепринятая классификация соляных пород основана на количественном соотношении практически всех входящих в
породу минералов. Частые колебания соотношений между минералами нередко носят случайный характер и приводят к
изменению номенклатурного названия породы, и как следствие природного типа руды. При типизации пород
используются только те минералы или ассоциации, которые позволяют охарактеризовать ее генетический тип.
Обогащаемые калийные руды представляют собой природную гетерофазную смесь различных по крупности,
составу и прочности компонентов, размещение которых в породе описывается для каждого конкретного случая
минералого-петрографическими особенностями. Определяющим признаком выделения типа руды является минеральный
состав, и в первую очередь содержание сильвина: промышленные (кондиционные) и балластные (разубоженные каменной
солью) руды, а также четкое представление о форме, размерах зерен и характере их взаимоотношений, предполагающее
наиболее полное извлечение полезного компонента из руды.
Методика проведения минералогического контроля технологических проб разработана при формировании
концепции многоцелевого использования прогнозно-технологической оценки калийных солей в галогенных формациях
хлоридного типа и на малоизученных бурением территориях. Эта методика является частью разрабатываемой экспрессной
оценки минерального сырья на ранних стадиях геологического изучения, которая определяет набор и последовательность
операций технологического тестирования.
Разработанная схема минералогического контроля может быть использована для прогнозной экспрессной оценки
технологических свойств и обогатимости калийных руд, а также для выявления технологических ошибок при разработке

93
окончательной технологической схемы для ГОК. (окончательного сценария). Результаты минералогического контроля
позволяют осуществлять поиск возможности регулирования параметров модели с учетом, как исходных геологических
данных, так и измеренных и скорректированных.
Суть методики минералогического анализа. Для выполнения минералогического контроля используется как
материал частных малообъемных проб, так и лабораторных технологических. Методика может быть реализована в
лабораторных, укрупненно-лабораторных, полупромышленных масштабах, и, несомненно, при проведении минералого-
технологического картирования. В качестве результата возможна также выдача данных к технологическому регламенту,
разработка технологического регламента и т.д.
Минералогический контроль технологических проб существует не только для исследования различных классов
размерности узко классифицированных руд, но и для различных продуктов обогащения и доводки первичных
некондиционных концентратов. Предлагаемая методика используется при флотационном способе переработки калийных
руд, в основу которого положено использование свойств сильвина и галита, высвобожденных из сростков при их
дезинтеграции.
Принципы минералогического контроля для калийных руд основаны на контрастности сырья и удачности
выбора признака (фактора) разделения. Контрастность охарактеризована как степень различия зерен, минеральных
частиц, агрегатов по содержанию полезных компонентов и вредных примесей в представительных классах.
По мере повышения степени измельчении сырья происходит естественное уменьшение количества сростков,
возрастание степени дезинтеграции и контрастности, однако селективность и эффективность обогатительных процессов
при переизмельчении сверх определенного уровня резко снижается вплоть до экономически неприемлемой.
Измельчение и последующее вскрытие минералов существенно повышает контрастность свойств компонентов сырья с
приближением к теоретически предельному значению при снижении крупности обрабатываемого сырья.
Как показал опыт сопоставление агрегатного и химического состава калийных руд, важно знать не только и не
столько общее содержание полезного компонента в руде, сколько количество «форм» его нахождения.
Минеральное зерно – обособление, состоящее из одного типа минерала, которое может существовать как
отдельная частица, так и в породном матриксе. Минеральная частица – фрагмент породы, состоящий из нескольких
минералов. Частица, состоящая из одного минерала – свободное зерно. Свободные зерна (состоящие из одного
минерала): простые и агломерированные. Агломерированные зерна, или частицы, называются также гомофазными, в
отличие от гетерофазных – сростков.
Особое внимание при минералогическом анализе раздробленных проб уделяется характеру срастания
минералов, а также типизации сростков. Сростки по минералогическому составу: простые – двойные и сложные –
тройные. По содержанию полезного компонента: бедные и богатые. По характеру плоскостей срастания солевых
минералов – прочные и непрочные сростки.
Классификация минеральных частиц в различных классах размерности в исходной руде по результатам
дробления (измельчения) в сочетании с фракционным анализом в тяжелых жидкостях позволяет осуществлять
предварительный прогноз обогатимости, так как свободные зерна сильвина, составляют основу концентрата; богатые
сростки сильвина и галита, в соответствии с плотностью поступают в концентрат, снижая его качество; бедные сростки,
теряются в хвостовых (отвальных) продуктах.
Последовательность проведения анализа и техническое обеспечение. Исследование морфоструктурных
особенностей руды выполняется с применением стереоскопических микроскопов и бинокуляров с привлечением
иммерсионного метода исследований соляных минералов и данных рентгенофазового анализа с последующей
фотофиксацией раздробленных проб, и в случае необходимости – изучение поверхности зерен на электронном
микроскопе.
Для проведения минералогических исследований подготавливаются пробы, выделенные из руды,
раздробленной до определенной крупности и рассеянные по классам. Масса навески для представительной оценки
определяется классом размерности, однако для повышения достоверности необходимо не менее 200–500 зерен.
Затем под бинокуляром и микроскопом отбираются отдельно сильвин, галит, галопелит, двойные сростки: сильвин
и галит, галит и галопелит, сильвин и галопелит, тройные сростки: сильвин, галит, галопелит. Просмотр зерен менее 0,5 мм
представляет определенные трудности, в связи с малым размером, и более частой необходимостью, чем в крупных
фракциях, проверять «малоразмерные» минеральные зерна (особенно белого сильвина и белого галита) методом иммерсии.
Фракционный анализ. В тяжелых жидкостях выделяются плотностные фракции < 2000, 2000-2030, 2030-2050,
2050-2100, 2100-2150, 2150-2200, 2200-2300 и >2300 кг/м3. Как показал опыт предыдущих исследований, разделение на
плотностные фракции позволяет осуществлять прогнозную оценку распределения минеральных частиц в концентратных,
промпродуктовых, хвостовых и шламовых продуктах. В концентратах минералогическим анализом с помощью
визуального наблюдения устанавливаются количественные соотношения минералов, в том числе и в сростках. При этом
выявляются загрязняющие концентрат минералы, в том числе в виде свободных зерен загрязняющих минералов или
сростков.
Минералогический анализ размерных соляных фракций. Состав руд фактически определяет
последовательность исследований и форму представления результатов. Вначале проводится предварительный
минералогический анализ с выделением свободных минералов (галита, сильвина) и сростков разного состава. Недостатки
измельчения, присутствие простых и сложных полиминеральных сростков отрицательно влияют на результаты флотации.
Структурно-технологические параметры сильвинитовых руд. К структурно-технологическим параметрам
отнесены структурные параметры, существенно влияющие на технологические свойства и обогатимость вещества,
такие как, например, структурный элемент раскрытия, граничная крупность классификации руды в цикле измельчения,
степень раскрытия сильвина, распределение сростков минеральных фаз по качеству, массовый размер минералов и т.п.
Базовые структурно-морфологические параметры зерен (частиц): площадь в мм2; длина (L) в мм; ширина (B) в мм;
периметр (P) в мм; удлинение L/B; фактор формы (округлость) C=4πAP2. Наряду с этим визуально оценивается форма
частиц: идиоморфная, удлиненная и т.д. В зависимости от поставленной задачи минералогические пробы изучаются с
разной степенью детальности, т.е. могут исследоваться в них только отдельные свойства.
Принимается во внимание характер поверхности зерен (шероховатость поверхности), позволяющий оценивать
степень ее изменения под влиянием дозированных дополнительных воздействий при сухой оттирке или с

94
выщелачивающим раствором (оценка содержания пылевидной фракции). Состояние поверхности (микронеровности,
присутствие в неровностях кристалликов галита или микропримесей нерастворимых компонентов) обычно оценивается
при исследовании на электронном микроскопе.
При анализе продуктов разделения оценивается качество получаемых промежуточного и конечного концентратов
(доля зерен ценного минерала, свободных и связанных в сростках, либо в форме вростков, иногда не выходящих на
поверхность зерна), устанавливается форма возможных потерь полезного минерала в хвостах и шламах.
Исследование фазового состава подразумевает оценку распределения частиц и зерен минералов по классам
крупности в измельченном материале разной степени дробления; раскрытие минералов в измельченном материале;
минералогический контроль технологических продуктов на основе оценки изображений под микроскопом; определение
структурно-морфометрических параметров минеральных частиц (свободных зерен, агрегатов, сростков) в исходном
материале и сопоставление с аналогичными параметрами в технологических продуктах.
По доле извлекаемого компонента – сильвина сростки делят на:
– богатые, содержащие более 60 % сильвина;
– рядовые, содержащие 30–60 %;
– бедные, содержащие 5–30 % ;
– примазки и включения – менее 5 % .
Оценка характера плоскостей срастания солевых минералов позволяет прогнозировать высвобождение
(раскрытие) минералов из сростков (раскалывание по межминеральным границам) без их переизмельчения. Прочные и
непрочные с учетом возможного раскалывания по плоскостям спайности. Наличие плоскостей спайности в зернах
обязательно указывается, так как нередко это ведет к непрогнозируемому переизмельчению и основного полезного
компонента.
Границы внутри минеральных частиц также обозначаются: в мономинеральных агломерированных частицах
как гомофазные, а в сростках – как гетерофазные. Они имеют ровный и неровный характер. По поверхности границ
срастания можно выделить сростки с границей срастания: ровной, извилистой, неровной, зазубренной, сложной и т. п.
Границы могут быть чистыми или содержать в межзерновом пространстве включения посторонних минералов в случае
существования сростков с галопелитами и вростков галопелитого материала.
Показатель коэффициента срастания – доля периметра зерна или агрегированной (агломерированной) частицы,
приходящаяся на каждый контактирующий с ним минерал. Степень раскрытия (А=(% св.Sy/ % св. Sy + % ср. Sy) ×100)
определяется обычно как интегральная функция с учетом всех классов размерности раздробленной руды.
Как известно, принципиальная возможность успешного разделения полезных близких по физико-химическим
свойствам составляющих руды в определяющей степени зависит от контрастности перерабатываемого сырья и
удачности подбора показателя (фактора) разделения. В практике наших исследований мы используем для оценки
контрастности соотношение свободных зерен сильвина и богатых сростков в фазовом составе, а – разделения:
соотношение свободных зерен сильвина и галита, принимая во внимание, что измельчение и последующее вскрытие
минералов существенно повышает контрастность свойств компонентов сырья с приближением к теоретически
предельному. Соответственно, отношение показателя разделения и показателя контрастности количественно
характеризует эффективность разделения материала руды, что само по себе уже является количественным критерием.

ИЗУЧЕНИЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ PHYLUM CHORDATA SUPERORDO DINOSAURIA В УЧЕБНОМ КУРСЕ

«ПАЛЕОНТОЛОГИЯ»
А.Н. Мотузко, Н.В. Вишневский, И.А. Логачёв
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
Динозавры (лат. Dinosauria, от др.-греч. deinos — страшный, ужасный, опасный и sauria — ящер, ящерица) —
надотряд наземных позвоночных животных, доминировавших на Земле в мезозойскую эру — в течение более 160
миллионов лет, начиная с позднего триасового периода (приблизительно 225 млн. лет назад) до конца мелового периода
(около 65 млн. лет назад). Большинство из них стали вымирать на стыке мелового и палеогенового периодов во время
крупномасштабного исчезновения животных и многих разновидностей растений в относительно короткий период
геологической истории. Ископаемые останки динозавров обнаружены на всех континентах планеты. Ныне палеонтологами
описано более 500 различных родов и более чем 1000 различных видов.
Динозавры являются руководящими ископаемыми организмами для всего мезозоя. Их остатки являются
ценнейшим материалом для стратиграфии континентальных отложений, а также позволяют реконструировать
палеогеографическую обстановку Земли в период обитания этих животных. Все эти причины становятся крайне важными и
полезными при изучении Superordo Dinosauria на занятиях по палеонтологии со студентами геологами. Чтобы хорошо
владеть материалом, нужно знать принципы систематики данного надотряда, основные морфологические признаки, а также
время жизни и время наибольшего распространения представителей этого надотряда.
Классификация и систематика. Предками всех динозавров были, появившиеся в начале триасового периода,
текодонты. Динозавры, развившаяся из текодонтов, это одна группа рептилий. Другая группа рептилий, сформировавшаяся
из текодонтов, стала прародителями современных крокодилов. Все текодонты были рептилиями с когтями на лапах,
чешуйчатой кожей и откладывали яйца с прочной скорлупой. Но строение конечностей динозавров отличалось от строения
конечностей других рептилий. Их лапы были направлены вниз, в отличие от лап других рептилий, которые были
расставлены в стороны (рис. 1). На рисунке показано различие строения конечностей динозавров и крокодилоподобных
рептилий. Благодаря такому строению конечностей динозавры более быстро передвигались, чем другие рептилии, которым
приходилось волочить свое туловище по земле.

а) б)
Рис. 1. Строение конечностей динозавров (а) и крокодилоподобных рептилий (б).

95
 К Superordo Dinosauria относят два больших отряда, различающихся строением таза: ящеротазовые (Saurischia) и
птицетазовые (Ornithischia). Разделение на эти два отряда было предложено в 1887 году британским палеонтологом Гарри
Сили (Harry Seeley). Названия носят условный характер, так как у ящеротазовых динозавров строение таза вовсе не похоже
на строение его у ящериц, а птицы происходят не от птицетазовых, а от ящеротазовых динозавров. Ящеротазовые — отряд
динозавров с лобковыми костями, первично направленными вперед (как у крокодилов). У некоторых относительно поздних
ящеротазовых лобковые кости становятся направленными назад (как у птиц). У птицетазовых лобковые кости направлены
назад изначально (рис.2).

а) б) в) г)
Рис. 2. Различия в строении тазовых костей птицетазовых (а, б) и ящеротазовых (в,г) динозавров
Значение этих различий не ясно. Среди обеих групп имеются как четвероногие формы, так и двуногие, однако
именно по этим особенностям определяется принадлежность динозавров к той или другой группе, независимо от их
размеров, способа передвижения и питания.
Более объяснимы различия между группами в строении челюстей и зубов. У ящеротазовых динозавров зубы
располагаются по краю челюсти в один ряд, который доходит до конца морды. Каждый зуб конической или
долотообразной формы сидит в отдельной ячейке. У птицетазовых динозавров в передней части нижней челюсти
располагалась лишённая зубов предзубная кость, часто отсутствовали передние зубы и в верхней челюсти. У многих
птицетазовых был роговой клюв, как у черепах.
Таблица. Систематика Superordo Dinosauria*
Отряд Saurischia (ящеротазовые) (Т2 - К) Отряд Ornithischia (птицетазовые) (Т3 - К)
Подотряд Terapoda (Т2 - К): Подотряд Stegosauria (J – K1)
Инфраотряд Coelurosauria (Т2 - К) Семейство Stegosauridae (J – K1)
Семейство Avimimidae (Т2 - К) Подотряд Ankylosauria (J – K)
Род Avimimus ( К) Семейство Ankylosauridae (J – K)
Инфраотряд Carnosauria (J - K): Подотряд Ceratopsia (K2)
Семейство Allosauridae (J3 - K) Семейство Ceratopsidae (K2)
Род Allosaurus (J3) Подотряд Hadrosauria (K)
Семейство Tyrannosauridae (K) Семейство Hadrosauridae (K)
Род Tyrannosaurus (K2) Подсемейство Igunodontidae (K)
Подотряд Sauropoda (Т3 - К) Род Iguanodon (K1)
Семейство Diplodocidae (J) Подсемейство Saurolophinae (K2)
Род Diplodocus (J) Род Saurolophus (K2)
Род Brontosaurus (J)
*в таблице приведены семейства и роды, рассматриваемые в учебном курсе «Палеонтология»
К ящеротазовым динозаврам относятся тероподы («звероногие») и зауроподоморфные («ящероногие») динозавры.
Подотряд тероподы включает в себя всех хищных ящеров, из которых наиболее крупными и известными являются
аллозавр и тираннозавр. Аллозавры были предшественниками тираннозавров и жили в юрском периоде. Ящеры достигали
в длину 12 метров вместе с хвостом, имели длинные передние конечности с 3-4 пальцами. Тираннозавры появились в
меловом периоде. Звери были длиной до 15 метров вместе с хвостом. Их высота в полный рост достигала 6 метров, а весил
зверь до 7 тонн. Тираннозавр имел сильно укороченные редуцированные передние конечности с двумя пальцами, не
достигающими рта. Считается, что от мелких тероподов произошли птицы.
Зауроподоморфные — в основном, крупные динозавры с длинными шеями и хвостами и колоннообразными
ногами. Они объединяют около 60 родов (Т3 – К). Самым известным и хорошо изученным из зауропод является юрский
род диплодок. Ящер имел мощное туловище, опирающееся на четыре массивные ноги с пятью короткими пальцами, и
длинную шею с маленькой змееобразной головой. Вес диплодока достигал 80 тонн, длина тела 23-35 метров, высота 4-6
метров, а при вытянутой шее высота превышала 12 метров. Считалось, что звери вели полуводный образ жизни. Новые
исследования доказали, что эти звери были сухопутными животными.
Отряд птицетазовые включает четвероногих и двуногих представителей. Среди четвероногих ящеров наделяются
своим видом юрские и раннемеловые стегозавры («пластинчатые ящеры»), у которых пластины расположены вертикально
двумя рядами вдоль позвоночника. Высота пластин достигала 1 метра. Длина тела ящеров была около 9 метров. Грозный
подвижный хвост имел на конце два шипа. Задние конечности были более длинные, чем передние. Начиная со средней юры
и на протяжении всего мела, широкое распространение получили анкилозавры («окостенелые ящеры»), покрытые костяной
броней из скульптурированных пластинок по всему телу. Конечности у ящеров были равной длины. Размеры тела
достигали 6-9 метров в длину. Ператопсы («рогатые ящеры») появились в меловом периоде. Среди них наиболее известен
трицератопс. Имея большой костяной воротник, три рога на морде, крупные толстые конечности и сходное с носорогом
телосложение, трицератопсы являются одними из наиболее узнаваемых динозавров. Взрослые особи трицератопсов
достигали примерно от 6,7 до 7,6 м в длину, 2,5-3 м в высоту и весили от 7,5 до 12 тонн.
Пахицефалозавры («толстоголовые ящеры») с головами, покрытыми костяным панцирями и орнитоподы
(«птиценогие»), для которых характерно передвижение преимущественно на двух ногах (бипедальность). Наиболее
известные представители пахицефалозавров объеденены в семейство гадрозаврид (К), которые были широко
распространены в меловом периоде. Со средней юры и до конца мелового периода известны игуанодоны, а в позднем мелу
появились утконосые динозавры – гадрозавры. Игуанодоны высотой 5-10 метров обитали стадами вблизи водоёмов на
участках с древесно-кустарниковой растительностью. Утконосые динозавры имели высоту до 15 метров, роговой
утинообразный клюв и от 1000 до 2000 зубов в ротовой полости. Обитали гадрозавры в прибрежье, где вели полуводно-
наземный образ жизни, питаясь, как и игуанодоны, растительной пищей.

ГЕОЛОГИЯ И ТИПОМОРФИЗМ САМОРОДНОГО ЗОЛОТА

КОМПЛЕКСНЫХ РОССЫПЕЙ ЮЖНОГО УРАЛА

96
 С.К. Мустафин
Башкирский государственный университет, г. Уфа, Россия,
Геолого-геоморфологические особенности развития Уральского региона (провинции) - длительность мезо-
кайнозойского континентального этапа, глубокое выветривание коренных пород, широкое выравнивание рельефа - привели
к большому разнообразию возрастных генетических и морфологических типов россыпей.
Наряду с повсеместно развитыми четвертичными россыпями известны неогеновые, палеогеновые, меловые и
юрские месторождения.
Основу сырьевой базы составляют мелкозалегающие россыпи малых и средних долин. По мере их отработки
возрастает значение россыпей толщ повышенной мощности (до 50-60 м и более) и техногенных.
На Урале выделяется множество золотоносных зон, изученных с различной степенью детальности, в которых
россыпи приурочены к долинам современной и погребенной гидросети (русловые, долинные, террасовые, ложковые,
карстовые). В ряде долин проявлена золотоносность, связанная с рыхлыми отложениями мезозойских и третичных
депрессий.
Промышленные концентрации золота в депрессиях, как правило, приурочены к горизонтам грубообломочных
каолинизированных галечников и песков. Мезо-кайнозойские россыпи характеризуются мелким золотом и большим
количеством глинистого материала.
Размеры россыпей различны: протяженность - от десятков метров до десятка километров, ширина промышленного
контура - до 300-400 м, глубина залегания - до 30 м и более. Самые большие запасы (64,4 %) и добыча (81,9%) приходятся
на Свердловскую область, 20,4% запасов и 11,4% добычи - на Челябинскую и 11,1% запасов - на Пермскую. Запасы и
добыча в Оренбургской области и Республике Башкортостан (РБ) невелики.
На территории Южного Урала в пределах РБ известно около 300 россыпей золота. За весь период эксплуатации,
достигающий 200 лет из россыпей добыто более 87 т учтённого металла (Казаков, Салихов, 2006).
Промышленные россыпи преимущественно сосредоточены в Авзяно-Белорецком, Баймакском, Сибайском и
Учалинском рудно-россыпных районах, лишь небольшое количество объектов представлено в Зилаирском.
Различаются россыпи аллювиальные (включая аллювиально-карстовые и озёрно-аллювиальные), делювиальные,
элювиальные и переходных типов.
Основная часть промышленных запасов металла сосредоточена в аллювиальных россыпях; делювиально-
аллювиальные объекты менее продуктивны. Возраст золотоносных отложений неоплейстоценовый, эоплейстоценовый;
плиоценовые и миоценовые россыпи развиты слабее.
В морфологическом отношении выделяются: долинные, террасовые и ложковые.
Большинство россыпей восточного склона Башкирского Урала можно являются комплексными по составу
минерального сырья, поскольку в них нередко отмечается наличие осмистого иридия в содержаниях до 2-3% относительно
содержания самого золота.
В гранулометрическом отношении преобладает золото мелкого (до 0,5 мм) и среднего (0,5-1,0 мм) классов.
Россыпи с преобладанием крупного золота немногочисленны; встречаются самородки весом 400-800 г наиболее крупный
из задокументированных – «Ирендыкский медведь» весом 4788 г.
Окатанность россыпного золота различна, встречаются сохранившиеся дендриты, однако чаще преобладает
средняя и хорошая. Слабоокатанное золото нередко в сростках с кварцем обычно приурочено к вершинам ложковых
россыпей. Пробность самородного золота различных россыпей региона колеблется от 800 до 960.
В золотоносных аллювиальных отложениях, локализованных в широких разработанных долинах рек Миасс и
Урал, доля обломков валунно-галечной размерности определяется 20-30%, для отложений объектов расположенных в зоне
резко расчленённого рельефа (долина р. Авзян) она намного выше – 40-65%.
Доля обломков гравийно-песчаной размерности колеблется от 20 до 50%, а глинисто-алевритовая составляющей –
20-40% соответственно; в делювиально-аллювиальных россыпях переходящих в аллювиальные доля последней возрастает,
достигая 65%.
В целиковых россыпях концентрация золота приплотиковая, пластовая. Максимальные содержания металла
устанавливаются в струях, сложенных грубообломочным аллювием с глинистым заполнителем.
В плане россыпи лентовидные, с шириной промышленного контура до 20-40 м в долинах водотоков I-II порядков,
100-300 м в долинах III-IV порядков. Протяжённость россыпей колеблется от 1,5-2 км до 6-10 км.
На участке долины верхнего течения р. Миасс, сближенная группа россыпей объединена в единый дражный
полигон.
Мощность продуктивного слоя тяготеющего к тальвегам и палеотальвегам долин не превышает 2-3 м, редко
достигая 4-6 м. Глубина залегания россыпи составляет 2-12 м, возрастая в палеоврезах 15-70 м.
Большинство промышленных россыпей РБ затронуто разработкой, при этом значительное число объектов,
особенно расположенных в долинах водотоков I-II порядков, затронуто открытыми и подземными выработками,
пройденными так называемым мускульным способом много ранее.
Наиболее крупные россыпи перемыты с применением современной высокопроизводительной техники –
гидровашгертами и драгами. Однако анализ данных по результатам разведки и эксплуатации россыпей территории показал,
что ресурсы россыпного золота РБ далеко не исчерпаны (Казаков, Салихов, 2006).
Прирост запасов металла возможен на флангах известных месторождений, в межблоковых и бортовых целиках, за
счёт недозачищенных плотиков, вскрышных, лежалых отвалов старых разрезов, «головок» гале-эфельных отвалов.
В геоморфологическом отношении благоприятными для обнаружения новых россыпей в регионе являются
долины с корытообразным поперечным профилем, врезанные в умеренно приподнятые морфоструктуры с грядово-
мелкосопочным и столовым рельефом. Для долин I-IV порядков благоприятным признаком развития россыпной
золотоносности является наличие хорошо разработанной лестницы террас – от первой надпойменной
поздненеоплейстоценовой до высоких плиоцен-миоценовых.
Наиболее распространенной примесью самородного золота является Ag, подчинённое значение имеют постоянно
присутствующие примеси: Cu, Fe, Pb, Hg, реже встречаются элементы-примеси обусловленные составом руд – As, Sb, Zn,
Bi, Te, Se, к редким относятся примеси Pt, Pd, Os и Ir.
В комплексной россыпи Тарлау (бассейн р. Урал) выявлены важные в генетическом отношении агрегаты
минеральных фаз: туламинита Pt2FeCu в сростках с хромпикотитом (Mg,Fe)Cr2O4; самородного иридия с ферроплатиной
(Pt3Fe); самородного иридия с серпентином Mg6[Si4O10] (OH)8; рутенистого осмия с форстеритом Mg2[SiO4]; иридистого
осмия с форстеритом; а также отдельных фаз рутенистого иридия и самородного осмия. Иридосмин из россыпи содержит
(мас. %): Ru (8,53-9,56), незначительные примеси Cu (0,6) и Fe (0,42). Элементы-примеси в самородном золоте служат

97
надёжными индикаторами состава среды минералообразования. Этот признак сохраняется и в золоте россыпей, что
позволяет определить коренной источник металла.
Для ряда россыпных месторождений отмечается весьма существенная, в отдельных случаях до 75% и более, доля
весьма мелкого (– 0,25 + 0,1 мм), тонкого (- 0,1 +0,05 мм) и пылевидного (-0,05 +0,01 мм) классов самородного золота от
общей массы металла. Такое золото гидравлическим способом не извлекается и накапливается в эфельных отвалах,
формируя техногенные месторождения. Ранее мелкое золото извлекали амальгамацией.
Техногенная амальгама золота, установленная в эфельных отвалах россыпи долины р. Авзян, отвечает по составу
фазе Au6Hg5 (рентгеновская плотность =16,872 г/см3). Зёрна самородного золота покрыты техногенной плёнкой состава
Au6Hg5, Au5Hg8, обладающей специфической коррозионной структурой поверхности.
Современные центробежные концентраторы и винтовые шлюзы отличаются высокой производительностью при
минимальном техногенном воздействии на окружающую среду (Мустафин, 2010).
Результаты изучения распределения и форм нахождения золота в минеральном сырье коренных источников
россыпей различных регионов, указывают на наличие наночастиц, актуальность учёта которых сегодня подтверждается
специализированными исследованиями (Конеев, 2006).
Оптимизация региональных минерагенических исследований рудно-россыпных районов Южного Урала и
отдельных объектов, включая разнотипные комплексные по составу минерального сырья современные россыпи сегодня
требует сочетания возможностей ГИС и нанотехнологий.
Казаков П.В., Салихов Д.Н. Полезные ископаемые республики Башкортостан (россыпное золото). Уфа: Гилем, 2006. Ч. 2. 287 с.
Конеев Р.И. Наноминералогия золота эпитермальных месторождений Чаткало-Кураминского региона (Узбекистан). СПб.: DELTA, 2006. 220 с.
Мустафин С.К. Атлас самородного золота руд, россыпей и техногенных объектов Южного Урала (на примере Республики Башкортостан) //
Самородное золото: типроморфизм минеральных ассоциаций, условия образования месторождений, задачи прикладных исследований / Мат-лы Всеросс.
конф., посвящ 100-летию Н.В. Петровской М: ИГЕМ, 2010. С. 215-218.

О ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИХ МАРКЕРАХ В РАЗРЕЗЕ СРЕДНЕГО ДЕВОНА ТЕРРИТОРИИ БЕЛАРУСИ

В.Ю. Обуховская1, Д.П. Плакс2, С.А. Кручек1
1. Государственное предприятие «БелНИГРИ», Минск, Беларусь, 2. Белорусский национальный технический университет, Минск, Беларусь,

Разрез среднего девона южной части территории Беларуси, в основном Жлобинской седловины и Северо-
Припятского плеча, представлен толщей (до 200 м) разнофациальных отложений, соответствующих временнόму интервалу
от позднего эмса до раннего франа включительно [2]. Они последовательно охарактеризованы керном и
палеонтологическими остатками, преимущественно растительными микрофоссилиями, что позволило составить для
указанных территорий тектонических структур согласно новой стратиграфической схеме девонских отложений Беларуси
[8, 9] сводные разрезы и показать на них, используя методические рекомендации [1, 3] уровни основных
седиментационных и биотических событий [7], дополненных кроме миоспор данными по ихтиофауне и конодонтам.
Краткие выводы выполненных исследований сводятся к следующему:
1. На базе обобщения результатов литологического и палеонтологического (миоспоры, бесчелюстные и рыбы,
конодонты) изучения типовых разрезов скважин исследуемых территорий Жлобинской седловины и Северо-Припятского
плеча выделены и охарактеризованы основные этапы осадконакопления: позднеэмсский, эйфельский, живетский и
раннефранский, обусловленные одноименными крупными трансгрессиями моря с выделением в их составе подэтапов,
соответствующих нижним, средним и верхним подъярусам эйфельского и живетского ярусов, а также ритмов, отвечающих
преимущественно стратиграфическим подразделениям в ранге горизонтов (витебского, адровского, освейского,
городокского, костюковичского, полоцкого, убортского и желонского). Приведена также кривая колебаний уровней
трансгрессий и регрессий моря в позднеэмсско-живетское время.
2. В составе каждого стратиграфического подразделения выделены наиболее четкие для распознавания и корреляции
литологические уровни (реперы): базальная (обольская) пачка разнозернистых песчаников с оолитами в основании
витебского горизонта, карбонатная (известняково-доломитовая) толща адровского горизонта, сульфатная (гипсоносная)
пачка в основании освейского горизонта, доломитовая пачка в средней части городокского горизонта, карбонатная
(доломитизированные известняки) пачка с остатками фауны в основании и глинистая пачка в средней части
костюковичского горизонта, песчаные пачки в основании полоцкого, убортского и желонского горизонтов, являющихся
маркерами местных седиментационных условий их формирования.
3. В разрезе среднего девона также отмечается ряд мелких и более крупных перерывов в осадконакоплении, из
которых наиболее значимые – предвитебский, предполоцкий и предубортский (?) могут рассматриваться в качестве
региональных седиментационных событий.
4. Выделены палеонтологические маркеры границ крупных этапов осадконакопления, стратиграфических
подразделений и уровней биотических событий.
Палеонтологическими маркерами витебского ритма являются: по миоспорам - доминирование крупных видов родов
Dibolisporites, Apiculiretusispora и Retusotriletes, продолжавших свое развитие в залегающих выше отложениях, появление
крупных Grandispora и Calyptosporites, а также присутствие миоспор узкого диапазона стратиграфического
распространения Diaphanospora inasueta (Tshibr.) Archang., D.impolita (Tschibr.) Archang., Lanatisporites hispidus (Archang.),
Rhabdosporites mirus Archang. [6]; по ихтиофауне – Skamolepis fragilis Kar.-Tal., Laliacanthus singularis Kar.-Tal., Ptychodictyon
ancestralis Valiuk. [11].
Палинологическим маркером адровского ритма является устойчивое появление крупных оболочек Periplecotriletes
tortus Egor., Retusotriletes fragosus Archang., Grandispora velata (Eis.) Playf., миоспор морфона Rhabdosporites langii при
сохранении доминирования унаследованных представителей родов Dibolisporites, Apiculiretusispora и Retusotriletes. По
ихтиофауне маркером является Schizosteus heterolepis (Preobr.) [11, 12].
Палинологический маркер освейского ритма практически не выражен, если не считать некоторого количественного
и видового обеднения миоспоровых ассоциаций. По ихтиофауне маркером этого уровня является вид Cheiracanthoides
estonicus Valiuk.
Палинологическим маркером городокского ритма служит множественное появление в базальной части разреза
миоспор родов Ancyrospora и Hystricosporites с длинными, иногда бифуркатными выростами, видов Grandispora naumovae
(Kedo) McGregor, Rhabdosporites facetus (Archang.) Archang., R. langii (Eis.) Rich. tipica и несколько выше по разрезу, уже в
доломитовой пачке (репере) – Densosporites devonicus Rich., Cirratriradites monogrammos (Archang.) Archang., C.
punctomonogrammos (Archang.) Archang. Монотаксоновый состав акритарх, представленных здесь тонкостенными

98
лейосферами диаметром 30-50 мкм, свидетельствует об аномальных условиях в бассейне осадконакопления, вызванных,
очевидно, повышенной соленостью вод. Лишь в верхней, глинисто-мергельной пачке ритма в ряде разрезов наблюдается
появление мелкошиповатых Gorgonisphaeridium и реже полигональных акритарх, типичных для нормально-морских
условий. По ихтиофауне этот уровень маркируется преобладанием вида Ptychodictyon rimosum Gross [11].
Палинологическим маркером костюковичского ритма является максимум в развитии вида Rhabdosporites langii и
появление целого ряда видов, продолжающих свое существование в залегающих выше отложениях полоцкого горизонта
живетского яруса. К таким видам относятся: Grandispora inculta Allen, Retispora archaeolepidophyta (Kedo) McGregor et
Camfield, Chelinospora ligurata Allen, Verrucosisporites premnus Playf., Chelinospora timanica (Naum.) Lob. et Streel,
Samarisporites tozeri Owens и др. Нормально-морские условия осадконакопления обусловили присутствие здесь
политаксонных комплексов акритарх [5]. По ихтиофауне этот уровень уверенно выделяется на основе присутствия в
породах таких видов рыб как Nostolepis kernavensis Valiuk. и Cheiracanthoides proprius Valiuk. [11, 13].
Маркером костюковичского ритма по конодонтам являются виды родов Polygnathus (P. linguiformis Hinde, P.
linguiformis klapperi Clausen, Leuteritz und Ziegler, P. parawebbi Chatterton), Icriodus (I. orri Barrick and Klapper, I. stecki
Chatterton, I. stephansoni Sparling., I. struvei Weddige) и Tortodus (T. variabilis variabilis (Biochoff und Ziegler), являющиеся
характерными для верхней части зоны ensensis [15].
Палинологическим маркером раннего живета (горынско-нижнестолинская часть полоцкого ритма) является
появление каватных миоспор рода Geminospora (Balme) Owens (G. extensa, G. tuberculata, G. vulgata), миоспор морфона
Geminospora lemurata и др.). По ихтиофауне уровень характеризуется появлением таких таксонов как Pycnosteus cf. pauli
Mark., Diplacanthus gravis Valiuk., Devononchus sp. [11].
Палинологическим маркером среднего живета (верхнестолинско-морочская часть полоцкого ритма) является
появление в миоспоровых ассоциациях Cristatisporites triangulatus tipica наряду с унаследованными от более древних
живетских ассоциаций видами. На западе Припятского прогиба на этом уровне среди микрофитофоссилий присутствуют
акритархи [10]. По ихтиофауне этот уровень характеризуется присутствием таких таксонов как Psammolepis sp.,
Psammosteus sp., Ganosteus stellatus Rohon, Diplacanthus gravis Valiuk. и др. [11].
Палинологическим маркером позднего живета (убортский ритм) является ассоциация миоспор палинозоны
Ancyrospora incisa – Geminospora micromanifesta с абсолютным доминированием в ее составе вида рода Geminospora,
появившихся ранее в палинозоне extensa полоцкого ритма, но имевших там подчиненное значение. По ихтиофауне этот
уровень маркируется видами Psammolepis paradoxa Ag. и Asterolepis ornatа (Eichw.) [11].
Палинологическим маркером желонского ритма раннего франа является появление миоспор Raistrickia bucera
(Tschibr.) V. Obuch. и Archaeozonotriletes variabilis Naum. var. insignis Senn., равным Tholisporites densus (Archang.) Owens [4,
10]. Руководящими видами позвоночных для желонского горизонта являются Psammolepi undulata (Ag.) и Bothriolepis prima
Gross [11].
5. Установлено, что существенные изменения миоспоровых ассоциаций, приуроченные к подошвам витебского,
полоцкого и убортского ритмов по косвенной корреляции совпадают с наиболее значительными изменениями в составе
макрофлоры в основании зон Hyenia, Swalbardia и Archaepteris [14]. По ихтиофауне такая смена отмечается для витебского,
адровского, костюковичского, полоцкого, убортского и желонского горизонтов.
6. Рубежи, соответствующие глобальным биотическим событиям Хотечскому и Taghanik характеризуются
множественным вымиранием миоспор, наблюдаемым на нижних границах витебского и убортского ритмов. Что касается
глобального биотического события Kačak, скоррелированного по миоспорам с границей костюковичского и полоцкого
ритмов (смотри рисунок), то этот уровень на исследованной территории характеризуется менее выраженным вымиранием и
одновременно массовым появлением («популяционным взрывом») каватных миоспор рода Geminospora [7] и конодонтов
родов Polygnathus и Icriodus [15].
1. Веймарн А.Б., Найдин Д.П., Копаевич Л.Ф. и др. Методы анализа глобальных катастрофических событий при детальных стратиграфических
исследованиях: метод. рекомендации. М.: МГУ, 1988. 190 с.
2. Геология Беларуси / Под. ред. А.С. Махнача, Р.Г. Гарецкого, А.В. Матвеева и др. Мн.: Ин-т геол. наук НАН Беларуси, 2001. 815 с.
3. Корень Т.Н. Событийная стратиграфия // Дополнение к Стратиграфическому кодексу России. СПб.: ВСЕГЕИ, 2000. С. 67-80.
4. Кручек С.А., Обуховская В.Ю. Стратиграфия и палинологическая характеристика франских отложений Жлобинского поля диатрем // Лiтасфера. –
2005. – № 2 (23). – С. 22-32.
5. Обуховская В.Ю. Палинофации костюковичского горизонта верхнего эйфеля Беларуси // Палеоэкология и современное состояние геологической
среды Беларуси. – Минск: БелНИГРИ, 1998. – С. 5-10.
6. Обуховская В.Ю. Палинологическая характеристика витебского горизонта // Стратиграфия и палеонтология геологических формаций Беларуси:
матер. межд. науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рожд. А.В. Фурсенко (30-31 янв. 2003 г., г. Минск). Мн.: Ин-т геол. наук НАН Беларуси, 2003. С. 232-238.
7. Обуховская В.Ю., Обуховская Т.Г., Кручек С.А. Седиментологические и биотические события в девоне на территории Жлобинской седловины и
Северо-Припятского плеча и их палинологические маркеры. // Лiтасфера. – 2012 – № 1 (36). – С. 31-46.
8. Обуховская Т.Г., Кручек С.А., Пушкин В.И. и др. Стратиграфическая схема девонских отложений Беларуси // Лiтасфера. 2005. № 1 (22). С. 69-88.
9. Обуховская Т.Г., Кручек С.А., Пушкин В.И. и др. Девонская система // Стратиграфические схемы докембрийских и фанерозойских отложений
Беларуси: объясн. зап. Минск: БелНИГРИ, 2010. С. 98-114.
10. Обуховская Т.Г., Обуховская В.Ю., Кручек С.А. Палинологическая характеристика и стратиграфия девонских отложений западного замыкания
Припятского прогиба // Стратиграфия и нефтегазоносность палеозойских отложений Беларуси. Минск: БелНИГРИ, 2002. С. 51-67.
11. Плакс Д.П. О девонской ихтиофауне Беларуси // Лiтасфера. 2008. № 2(29). С. 66-92.
12. Плакс Д.П. Ихтиофауна из основания среднего девона (адровского горизонта) Беларуси / Веснiк Брэсцкага унiверсiтэта. Серыя 5. Хiмiя. Бiялогiя.
Навукi аб Зямлi. Брэст, 2012. № 2. C. 118 - 121.
13. Плакс Д.П. Ихтиофауна костюковичского горизонта эйфельского яруса Беларуси / Проблемы региональной геологии и поисков полезных
ископаемых: материалы VII Университетских геол. чтений, 4-6 апр. 2013 г., Минск, Беларусь / редкол.: М.А. Журков (гл. ред.), И.И. Пирожник (зам. гл. ред.),
А.Ф. Санько (отв. ред.) [и др.]. Минск: Изд. центр БГУ, 2013. С. 38 – 40.
14. Юрина А.Л. Флора среднего и позднего девона Северной Евразии. М.: Наука, 1988. 175с.
15. Narkiewicz K., Kruchek S. Conodont-based correlation at the Middle Devonian in SE Poland and Belarus: preliminary data // Актуальные проблемы
геологии Беларуси и смежных территорий: Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 90-летию со дня рожд. акад. НАН Беларуси А.С. Махнача. Мн.:
БелНИГРИ, 2008. С. 188-194 (in English).

О ВЫДЕЛЕНИИ ПОДЪЯРУСОВ В ОТЛОЖЕНИЯХ ЖИВЕТСКОГО ЯРУСА СРЕДНЕГО ДЕВОНА БЕЛАРУСИ

Т.Г. Обуховская1, С.А. Кручек1, В.Ю. Обуховская1, Д.П. Плакс2
1. Государственное предприятие «БелНИГРИ», Минск, Беларусь, 2. Белорусский национальный технический университет, Минск, Беларусь,

Выделение подъярусов общестратиграфической шкалы девонской системы стимулирует более точное расчленение и
корреляцию фациально различных отложений в планетарном масштабе. Поэтому необходима выдержанность основных
принципов их выделения и максимально высокая степень синхронности принятых подъярусных границ. Международная
подкомиссия по стратиграфии девона (SDS) отдает предпочтение при определении границ представителям пелагической
фауны, в частности, конодонтам, которые являются хорошим инструментом для корреляции пелагических и неритических

99
фаций. На западе Восточно-Европейской платформы, куда входит и территория Беларуси [1], где разрез среднего девона
представлен в значительной степени терригенными и карбонатно-эвапоритовыми образованиями, конодонты имеют
ограниченное распространение. Поэтому основными группами организмов при расчленении и корреляции этих отложений
здесь являются преимущественно миоспоры и ихтиофауна. Выделяя в дискуссионном порядке подъярусы в образованиях
как эйфельского, так и живетского яруcов, авторы обновленной стратиграфической схемы девонских отложений Беларуси
[4, 5] основывались на цикличности в развитии палеобассейнов осадконакопления и на этапности в развитии некоторых
представителей органического мира. Поэтому биомаркерами границ в белорусских разрезах чаще всего являются виды
миоспор, уровни появления которых, по возможности, скоррелированы с границами, установленными по конодонтам.
Ранее [13] уже рассматривалась эта проблема в целом. Сейчас это представляется возможным вслед за выполненной
работой по эйфельскому ярусу [3] внести некоторые дополнения в обоснование выделения подъярусов и в живетском
ярусе среднего девона Беларуси.
К живетскому ярусу на территории Беларуси [4, 5] относятся терригенные отложения полоцкого горизонта,
соответствующего миоспоровой зоне Geminospora extensa, и убортского горизонта ланского надгоризонта [5], отвечающие
региональной для Восточно-Европейской платформы миоспоровой зоне Ancyrospora incisa – Geminospora micromanifesta
[9]. Его разрез характеризуется здесь трехчленным строением. Нижняя часть яруса (горынские и нижняя часть столинских
слоев полоцкого горизонта), которая относится нами к нижнему подъярусу, сложена ритмичным чередованием
песчаников, алевролитов и пестроцветных глин. Она отвечает миоспоровой подзоне Geminospora vulgata – Retispora
archaeolepidophyta и позволяет коррелировать [3] вмещающие ее отложения с воробьевским и нижней частью ардатовского
горизонта Центральных районов Русской плиты и нижней частью живетских отложений Польши [16, 15]. Кроме того,
первое появление на нижней границе подзоны миоспор морфона Geminospora lemurata позволяет также коррелировать ее с
миоспоровой зоной Geminospora lemurata биогоризонта Западной Европы [14]. По ихтиофауне отложения горынских и
нижней части столинских слоев коррелируются с отложениями арукюлаского горизонта Главного девонского поля и
предположительно отвечают гетеростраковым зонам Pycnosteus palaeformis и P. pauli [2, 7].
Образования верхней части столинских и морочские слои полоцкого горизонта составляют среднюю часть разреза
яруса, которая выделяется нами в качестве среднего подъяруса. Она соответствуют миоспоровой подзоне Cristatisporites
triangulatus – Corrystisporites serratus [6, 3]. В их строении наряду с терригенными породами присутствуют прослои
мергелей и доломитов. Среди растительных микрофоссилий на этом уровне впервые в живетских отложениях Беларуси
появляются мелкошиповатые и полигональные акритархи, что свидетельствует о существовании здесь условий
осадконакопления, близких к нормально морским. Именно эта часть разреза живетского яруса Беларуси по времени
образования сопоставима с пелчинской глинисто-карбонатной толщей Львовско-Люблинского прогиба [11], в составе
которой в юго-восточной Польше определены конодонты зоны средней varcus, характеризующие глобальное биотическое
событие Taghanic [12].
По палинологическим данным отложения верхней части столинских и морочские слои коррелируется [3] с верхней
частью ардатовского и муллинским горизонтами Центральных районов Русской плиты, соответствующих конодонтовым
зона средней и верхней varcus [8].
По ихтиофауне верхняя часть столинских слоев (плакодермовая зона Asterolepis dellei и гетеростраковая зона
Pycnosteus tuberculatus) и морочские слои (плакодермовая зона Microbrachius) сопоставляются с буртниекским горизонтом
живетского яруса Главного девонского поля [7].
Отложения убортского горизонта (зона Ancyrospora incisa – Geminospora micromanifesta) сложены песчаниками и
алевролитами с тонкими прослоями пестроцветных глин. На нижней границе горизонта и миоспоровой зоны incisa –
micromanifesta,маркирующей этот уровень, наблюдается региональное биотическое событие, которое фиксируется
вымиранием многих видов миоспор, типичных для более древних отложений живетского яруса. Увеличивается количество
появившихся ранее миоспор Geminospora micromanifesta (Naum.) Archang., Chelinospora concinna Allen, Contagisporites
optivus (Tschibr.) Owens, Perotrilites spinosus (Naum.) Archang. Появление собственно новых видов миоспор крайне
ограничено. Подобное изменение миоспоровых ассоциаций наблюдается также в основании верхней части формации
Fromellen (Flc) живета Арденно-Рейнского региона [10]. В Польше миоспоры зоны incisa – micromanifesta определены
несколько выше находок конодонтов hermanni – cristatus в отложениях, отнесенных к живетскому ярусу [16]. По
ихтиофауне отложения убортского горизонта соответствуют гетеростраковой зоне Psammolepis paradoxa, а по плакодермам
– зоне Asterolepis ornata, что позволяет коррелировать [7, 17, 18] с гауйским горизонтом Главного девонского поля [2], а
также ястребовской свитой Центрального девонского поля и пашийским горизонтом восточных районов Восточно-
Европейской платформы [8].
Таким образом, в результате проведенного авторами обобщения результатов исследования, в разрезе живетского
яруса территории Беларуси, как и в эйфельском ярусе, выделяются три части разреза, которые можно сопоставлять с
подъярусами SDS. Палинологическим маркером границы нижнего подъяруса живета в белорусских разрезах является
появление миоспор морфона Geminospora lemurata; биомаркером нижней границы среднего подъяруса – появление
Cristatisporites triangulatus (Allen) McGregor et Camfield; биомаркером верхнего подъяруса (аналога верхней части формации
Fromellen) – появление Ancyrospora incisa. Нижняя граница залегающих выше отложений франского яруса верхнего девона
в новой стратиграфической схеме девонских отложений Беларуси [4, 5] проведена в основании желонского горизонта
ланского надгоризонта и характеризуется последовательным появлением Archaeozonotriletes variabilis Naum.var. insignis
Senn. и Sinuosisporis vermiculatus (Med. in litt.) V. Obuch. По ихтиофауне эта граница характеризуется появлением
Psammolepis undulata (Ag.), Psammosteus maeandrinus Ag., P. praecursor Obr., Asterolepis radiata Rohon, Bothriolepis prima
Gross, Laccognathus panderi Gross. Зональными видами являются Psammolepis undulata (Ag.) и Bothriolepis prima Gross [7].
1. Геология Беларуси / Под. ред. А.С. Махнача, Р.Г. Гарецкого, А.В. Матвеева и др. Мн.: Ин-т геол. наук НАН Беларуси, 2001. 815 с.
2. Девон и карбон Прибалтики / В.С.Сорокин, Л.А. Лярская, А.С. Савваитова и др. – Рига, Зинатне, 1981. 502 с.
3. Обуховская В.Ю., Обуховская Т.Г., Кручек С.А. Седиментологические и биотические события в девоне на территории Жлобинской седловины
и Северо-Припятского плеча и их палинологические маркеры // Літасфера. 2012. № 1(36). С. 31-46.
4. Обуховская Т.Г., Кручек С.А., Пушкин В.И., Некрята Н.С. и др. Стратиграфическая схема девонских отложений Беларуси // Лiтасфера. 2005.
№ 1(22). С. 69-88.
5. Обуховская Т.Г., Кручек С.А., Пушкин В.И. и др. Стратиграфическая схема девонских отложений Беларуси // Стратиграфические схемы
докембрийских и фанерозойских отложений Беларуси. Минск: РУП «БелНИГРИ», 2010. С. 13-16.
6. Обуховская Т.Г., Обуховская В.Ю., Кручек С.А. Палинологическая характеристика и стратиграфия девонских отложений западного замыкания
Припятского прогиба // Стратиграфия и нефтегазоносность палеозойских отложений Беларуси. Минск: БелНИГРИ, 2002. С. 51-67.
7. Плакс Д.П. О девонской ихтиофауне Беларуси // Літасфера. 2008, № 2(29). С. 66-92.
8. Родионова Г.Д., Умнова В.Т., Кононова и др. Девон Воронежской антеклизы и Московской синеклизы. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1995. 265 с.
9. Avkhimovich V.I., Chibrikova E.W., Obukhovskaya T.G. et al. Middle and Upper Devonian Miospore zonation of Easter Europe // Bull. Centres Rech.
Explor. – Prod. elf equveitaine. 1993, vol. 17, N 1. P. 79-94.
10. Loboziak S., Streel M. Miospores in Givetian to lower Frasnian sediments dated by conodonts from the Boulonnais, France // Review of Palaeobotany
and Palynology. 1980. 29. P. 285-299.

100
 11. Miłaczewski L. & Kruchek S. Sedimentary infill of the Pomeranian, Radon-Lublin (Poland) and Pripyat Basins (Belarus) during the Devonian // The
Fifth Baltic Stratigraphical Conference “Basin Stratigraphy – Modern Methods and Problems”, September 22-27, 2002. Vilnius, Lithuania: Extended Abstracts. Vilnius,
2002. P. 124-128.
12. Narkiewicz K., Narkiewicz M. Conodont evidence for the mid Givetian Тaghanic Eventin South-Eastern Poland: [Pap] 6th Eur. Conodont Sym. [ECOS6]
Warsawa, June 30 Jule 6, 1966 // Palaeontol. Pol. 1998. N 58. P. 213-223.
13. Obukhovskaya T. & Kruchek S. The substage division of the Eifelian and Givetian of Belarus // The Sixth Baltic Stratigraphical conference, August 23-25,
2005, St. Petersburg, Russia: Abstracts. St. Petersburg, 2005. P. 87-90.
14. Streel M., Loboziak S. Chapter B. Middle and Devonian miospores // In: Jansonius J., D.C. McGregor (eds.) “Principles and Applications. American
Association of Stratigraphic Palynologists Foundation”. 1996. V. 2. P. 575-587.
15. Turnau E., Narkiewicz K. Biostratigraphical correlation of spore and conodont zonations within Givetian and ?Frasnian of the Lublin area (SE Poland) //
Review of Palaeobotany and Palynology. 2011. 164. P. 30-38.
16. Turnau E., Racki G. Givetian palynosphatigraphy and palynofacies; new data from the Bodzentyn Syncline (Holy Gross Mountains, Сentral Poland) //
Rev. Palaeobot. Palynol. 1999. P. 237-271.
17. Valiukevičius J.& Kruchek S. Acanthodian biostratigraphy and interregional correlations of the Devonian of the Baltic States, Belarus, Ukraine and Russia
// Courier Forschungsinstitut Sencenberg (Final Report of IGCP 328 project). 2000. Vol. 223. P. 271-289.
18. Valiukevičius J., Talimaa V. & Kruchek S. Complexes of vertebrate microremains and correlation of terrigenous Devonian deposits of Belarus and
adjacent territories // Ichthyolith Issues, Special Publication 1. – Socorro, New Mexico, 1995. P. 53-59.

РОЛЬ ПОБЕРЕЖЬЯ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО ПРИАЗОВЬЯ В ИЗУЧЕНИИ СОЦИОПРИРОДНЫХ

ПРОЦЕССОВ АНТРОПОГЕНА
А.В. Пелипец
Южный федеральный университет, Таганрог, Россия,
Побережье Северо-Восточного Приазовья в настоящее время не только плотно заселено, но также значительно
освоено промышленностью и особенно сельским хозяйством. Поэтому на первое место в решении проблем защиты
прибрежных территорий выходит обеспечение безопасности жизнедеятельности населения, сокращение значительных
материальных потерь, а также сохранение рекреационного потенциала берегов в условиях их постоянного абразионного
разрушения (Глушко, Разумов, 2010).
Существует большое количество научных публикаций, относящихся к данной тематике, и в данной статье мы не
будем повторяться, описывая широко известные проблемы берегозащиты. Вместо этого попытаемся взглянуть на процесс
разрушения берегов Северо-Восточного Приазовья не с преобладающей у авторов позиции оценки ущерба и поиска мер его
минимизации, а с точки зрения практической пользы, которую, как ни парадоксально, можно извлечь из наблюдаемых
экзогенных геологических процессов.
Береговая абразия Приазовья представляет собой естественный процесс выравнивания рельефа, который,
собственно, и привел к образованию Азовского моря в результате поствюрмского расширения устья пра-Дона (Калмыков,
2012). Но не только этим примечательным результатом ограничилась абразионная деятельность одного из водных объектов
в геологическом прошлом. Многочисленные позднекайнозойские трансгрессии морских бассейнов юга Восточно-
Европейской равнины имели в качестве своей причины неотектонические процессы неогена-квартера, а в качестве
инструмента – все тот же неторопливый абразионный штурм берегов. Результатом этого масштабного
геоморфологического преобразования стал целый комплекс взаимосвязанных в пространстве и времени факторов,
определяющих и по сегодняшний день не только литологический состав горных пород, но также гидрогеологические и
геофизические особенности ландшафта в целом.
В результате активно идущих склоновых процессов, на берегах Северо-Восточного Приазовья имеются
протяженные участки четвертичных обнажений, вызывавших большой научный интерес у нескольких поколений геологов,
географов, палеонтологов и археологов. Представители каждой из перечисленных профессий находили и продолжают
находить здесь нескончаемое количество материала для новых исследований, гипотез, открытий.
Геологам предоставлена уникальная возможность изучать в совокупности историю формирования
континентальных четвертичных отложений Юга Русской равнины и летопись субаквального осадконакопления Понто-
Каспия. Не случайно именно Приазовье было выбрано полигоном для изучения геологии четвертичного периода, которое
сразу после основания Геологического института АН СССР стало одним из основных направлений его деятельности
(Тихомиров и др., 1980). Стратиграфическая полнота многих участков побережья с коренными обнажениями позволила
описать множество опорных разрезов Приазовья, выяснить их корреляцию, а географам провести палеогеографические
реконструкции развития ландшафтов и климата юга России.
Палеонтологическая наука за время изучения сообществ ископаемых организмов, населявших в четвертичном
периоде в Северо-Восточное Приазовье, обогатилась хапровским териокомплексом, выделенным В.И. Громовым (1933).
Кроме этого, были найдены и описаны голотипы видов, принадлежащих другим палеофаунистическим категориям. Многие
из этих находок имеют уникальную сохранность, украшая собой коллекции различных музеев и международных выставок.
Трудно переоценить значение побережья Северо-Восточного Приазовья для отечественной и мировой археологии.
Эта исторически сложившаяся территория проживания представителей множества древних культур и цивилизаций с
самого начала своего археологического освоения не переставала удивлять насыщенностью уникальными историческими
памятниками. Среди результатов недавних исследований местонахождений, приуроченных непосредственно к морскому
побережью, можно выделить, например, древнейшее античное поселение на территории России, находящееся на
территории современного Таганрога (Далли, Шунке, 2009; Ларенок, 2009).
Процесс изучения палеолитических памятников Северо-Восточного Приазовья привел к появлению на
археологических картах нескольких стоянок мустьерского возраста (Праслов, 2001), а также обнаружению свидетельств
гораздо более раннего обитания человека в этом регионе (Саблин, Гиря, 2010). Последнее обстоятельство открывает
перспективы изучения еще неизвестных страниц антропогенеза внеафриканских областей ойкумены.
Приведенный выше список научных открытий, связанных с исследованиями на Северном побережье
Таганрогского залива, является далеко неполным. Но уже по нему видна важность этого участка южного ландшафта не
только для хозяйственных и рекреационных целей региональных субъектов, но и для задач развития науки, образования и
культуры в общероссийском и даже мировом масштабе.
Однако до настоящего времени в оценках указанной важности не было единого междисциплинарного подхода.
Представители различных наук акцентировали внимание на составляющих, близких именно их отраслям, в чем-то
дополняя, а в чем-то игнорируя друг друга (Попов, 2013). Отчасти результатом этого является мозаичное восприятие
многоаспектной ценности побережья Северо-Восточного Приазовья у населения и властей. В итоге, это выражается, в том
числе, и в практическом игнорировании гражданским большинством мнения научного сообщества, которое пока не
выступает единым фронтом на защиту общего достояния.

101
 Достойным примером, по которому могли бы осуществляться меры по охране и развитию этого регионального
социоприродного ландшафта, является известное во всем мире Юрское побережье (Dorset and East Devon Coast),
являющееся объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО (WHC, 2001). В списке наследия пока еще нет объекта, который мог
бы, по аналогии, именоваться Антропогеновым побережьем. Но объект этот существует в природе, осталось лишь
предпринять общие усилия по его популяризации на федеральном и международном уровнях.
WHC-01/CONF.208/24. Report of the twenty-fifth session of the World Heritage Committee (Helsinki, Finland, 11 - 16
December 2001).
Глушко А.Я., Разумов В.В. Деградация земель прибрежной территории субъектов юга России под воздействием абразионных процессов //
Вестник МГОУ. Серия «Естественные науки». 2010. № 3. С. 161-170.
Громов В.И. Изучение четвертичной фауны Северного Кавказа // Вестник АН СССР. 1933. № 4. C. 19-26.
Далли О., Шунке Т. Греки на Дону – предварительные результаты германо-российских раскопок в Таганроге (2004-2007) // Археологические
записки (Донского археологического общества). Вып. 6. Ростов-на-Дону. 2009. С. 198-203.
Калмыков Н.П. Абразия берегов Таганрогского залива: катастрофа или естественный процесс? // Экологический риск и экологическая
безопасность / Материалы III Всероссийской научной конференции с международным участием Иркутск: Изд-во Института географии им. В.Б. Сочавы СО
РАН. 2012. Т. 2. С. 42-44.
Ларенок П.А. Несколько замечаний о результатах работ российско-немецкой археологической экспедиции в г. Таганрог в 2004-2007 гг) //
Археологические записки (Донского археологического общества). Вып. 6. Ростов-на-Дону. 2009. С. 203-205.
Попов Ю.В. Геологические объекты окрестностей Таганрога как объекты научно-образовательного и экологического туризма // Задачи
преобразования Таганрога / Сборник научных трудов Международной научно-практической конференции. Таганрог: МБФ «Ангел Руси». 2013. С. 113-114.
Праслов Н.Д. Палеолит бассейна Дона (проблемы стратиграфии, хронологии и развития культуры): Диссертация в виде научного доклада на
соискание ученой степени доктора исторических наук. СПб. 2001.
Саблин М.В., Гиря Е.Ю. К вопросу о древнейших следах появления человека на Юге Восточной Европы (Россия) // Археология, этнография и
антропология Евразии. 2010. № 2 (42). С. 7-13.
Тихомиров В.В., Соловьев Ю.Я., Панютина Л.Б. и др. История Геологического института АН СССР: Развитие института, его научные школы и
библиография трудов. М.: Наука. 1980. 223 с.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ МИНЕРАЛОГИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ ПРИ ОЦЕНКЕ

ОБОГАТИМОСТИ КАЛИЙНЫХ РУД МЕСТОРОЖДЕНИЙ КАЛИЙНЫХ СОЛЕЙ ХЛОРИДНОГО ТИПА
Петрова Н.С.1, Денисова Н.Ю.2
1
Белорусский государственный университет, пр-т Независимости, 4, 220030, Минск, Беларусь
2
Республиканское унитарное предприятие «Белорусский научно-исследовательский геологоразведочный
институт» ул. Купревича, 7, 220141, Минск, Беларусь

Экономическая составляющая категории «калийная руда» заключает в себе рентабельность переработки, тогда
как технологическая сущность этого понятия подразумевает возможность извлечения полезного компонента – сильвина.
Общепринятая классификация соляных пород основана на количественном соотношении практически всех входящих в
породу минералов. Частые колебания соотношений между минералами нередко носят случайный характер и приводят к
изменению номенклатурного названия породы, и как следствие природного типа руды. При типизации пород
используются только те минералы или ассоциации, которые позволяют охарактеризовать ее генетический тип.
Обогащаемые калийные руды представляют собой природную гетерофазную смесь различных по крупности,
составу и прочности компонентов, размещение которых в породе описывается для каждого конкретного случая
минералого-петрографическими особенностями. Определяющим признаком выделения типа руды является минеральный
состав, и в первую очередь содержание сильвина: промышленные (кондиционные) и балластные (разубоженные каменной
солью) руды, а также четкое представление о форме, размерах зерен и характере их взаимоотношений, предполагающее
наиболее полное извлечение полезного компонента из руды.
Методика проведения минералогического контроля технологических проб разработана при формировании
концепции многоцелевого использования прогнозно-технологической оценки калийных солей в галогенных формациях
хлоридного типа и на малоизученных бурением территориях. Эта методика является частью разрабатываемой экспрессной
оценки минерального сырья на ранних стадиях геологического изучения, которая определяет набор и последовательность
операций технологического тестирования.
Разработанная схема минералогического контроля может быть использована для прогнозной экспрессной оценки
технологических свойств и обогатимости калийных руд, а также для выявления технологических ошибок при разработке
окончательной технологической схемы для ГОК. (окончательного сценария). Результаты минералогического контроля
позволяют осуществлять поиск возможности регулирования параметров модели с учетом как исходных геологических
данных, так и измеренных и скорректированных.
Суть методики минералогического анализа. Для выполнения минералогического контроля используется как
материал частных малообъемных проб, так и лабораторных технологических. Методика может быть реализована в
лабораторных, укрупненно-лабораторных, полупромышленных масштабах, и, несомненно, при проведении минералого-
технологического картирования. В качестве результата возможна также выдача данных к технологическому регламенту,
разработка технологического регламента и т.д.
Минералогический контроль технологических проб существует не только для исследования различных классов
размерности узко классифицированных руд, но и для различных продуктов обогащения и доводки первичных
некондиционных концентратов.
Предлагаемая методика используется при флотационном способе переработки калийных руд, в основу которого
положено использование свойств сильвина и галита, высвобожденных из сростков при их дезинтеграции.
Принципы минералогического контроля для калийных руд основаны на контрастности сырья и удачности
выбора признака (фактора) разделения. Контрастность охарактеризована как степень различия зерен, минеральных
частиц, агрегатов по содержанию полезных компонентов и вредных примесей в представительных классах.
По мере повышения степени измельчении сырья происходит естественное уменьшение количества сростков,
возрастание степени дезинтеграции и контрастности, однако селективность и эффективность обогатительных процессов
при переизмельчении сверх определенного уровня резко снижается вплоть до экономически неприемлемой.
Измельчение и последующее вскрытие минералов существенно повышает контрастность свойств компонентов сырья с
приближением к теоретически предельному значению при снижении крупности обрабатываемого сырья.
Как показал опыт сопоставление агрегатного состава калийных руд с химическим составом, важно знать не
только и не столько общее содержание полезного компонента в руде, сколько содержание «форм» его нахождения.

102
 Минеральное зерно – обособление, состоящее из одного типа минерала, которое может существовать как
отдельная частица, так и в породном матриксе. Минеральная частица – фрагмент породы, состоящий из нескольких
минералов. Частица, состоящая из одного минерала – свободное зерно.
Свободные зерна (состоящие из одного минерала): простые и агломерированные. Агломерированные зерна,
или частицы, называются также гомофазными, в отличие от гетерофазных – сростков.
Сростки по минералогическому составу: простые – двойные и сложные – тройные. По содержанию полезного
компонента: бедные и богатые. По характеру плоскостей срастания солевых минералов – прочные и непрочные сростки.
Классификация минеральных частиц в различных классах размерности в исходной руде по результатам
дробления (измельчения) в сочетании с фракционным анализом в тяжелых жидкостях позволяет осуществлять
предварительный прогноз обогатимости, так как свободные зерна сильвина, составляют основу концентрата; богатые
сростки сильвина и галита, в соответствии с плотностью поступают в концентрат, снижая его качество; бедные сростки,
теряются в хвостовых (отвальных) продуктах.
Последовательность проведения анализа и техническое обеспечение. Исследование морфоструктурных
особенностей руды выполняется с применением стереоскопических микроскопов и бинокуляров с привлечением
иммерсионного метода исследований соляных минералов и данных рентгенофазового анализа с последующей
фотофиксацией разделенных проб, в случае необходимости исследования поверхности зерен на электронном
микроскопе.
Для проведения минералогических исследований подготавливаются пробы, выделенные из руды,
раздробленной до определенной крупности и рассеянные по классам. Масса навески для представительной оценки
определяется классом размерности, однако необходимо не менее 200–500 зерен.
Затем под бинокуляром и микроскопом отбираются отдельно сильвин, галит, галопелит, двойные сростки: сильвин
и галит, галит и галопелит, сильвин и галопелит, тройные сростки: сильвин, галит, галопелит. Просмотр зерен менее 0,5 мм
представляет определенные трудности, в связи с малым размером, и более частой необходимостью, чем в крупных
фракциях, проверять «малоразмерные» минеральные зерна (особенно белого сильвина и белого галита) методом иммерсии.
Фракционный анализ. В тяжелых жидкостях выделяются плотностные фракции < 2000, 2000-2030, 2030-2050,
2050-2100, 2100-2150, 2150-2200, 2200-2300 и >2300 кг/м3. Как показал опыт предыдущих исследований, разделение на
плотностные фракции позволяет осуществлять прогнозную оценку распределения минеральных частиц в концентратных,
промпродуктовых, хвостовых и шламовых продуктах. В концентратах минералогическим анализом с помощью
визуального наблюдения устанавливаются количественные соотношения минералов, в том числе и в сростках. При этом
выявляются загрязняющие концентрат минералы, в том числе в виде свободных зерен загрязняющих минералов или
сростков.
Минералогический анализ размерных соляных фракций. Состав руд фактически определяет
последовательность исследований и форму представления результатов. Вначале проводится предварительный
минералогический анализ с выделением свободных минералов (галита, сильвина) и сростков разного состава. Недостатки
измельчения, присутствие простых и сложных полиминеральных сростков отрицательно влияют на результаты флотации.
Структурно-фазовые и структурно-технологические параметры сильвинитовых руд. К структурно-
технологическим параметрам отнесены структурные параметры, существенно влияющие на технологические свойства и
обогатимость вещества, такие как, например, структурный элемент раскрытия, граничная крупность классификации
руды в цикле измельчения, степень раскрытия сильвина, распределение сростков минеральных фаз по качеству,
массовый размер минералов и т.п. Базовые структурно-морфологические параметры зерен (частиц): площадь в мм2;
длина (L) в мм; ширина (B) в мм; периметр (P) в мм; удлинение L/B; фактор формы (округлость) C=4πAP2. Наряду с
этим визуально оценивается форма частиц: идиоморфная, удлиненная и т.д. В зависимости от поставленной задачи
минералогические пробы изучаются с разной степенью детальности, т.е. могут исследоваться в них только отдельные
свойства.
Принимается во внимание характер поверхности зерен (шероховатость поверхности), позволяющий оценивать
степень ее изменения под влиянием дозированных дополнительных воздействий при сухой оттирке или с
выщелачивающим раствором (оценка содержания пылевидной фракции). Состояние поверхности (микронеровности,
присутствие в неровностях кристалликов галита или микропримесей нерастворимых компонентов) обычно оценивается
при исследовании на электронном микроскопе.
При анализе продуктов разделения оценивается качество получаемых промежуточного и конечного концентратов
(доля зерен ценного минерала, свободных и связанных в сростках, либо в форме вростков, иногда не выходящих на
поверхность зерна), устанавливается форма возможных потерь полезного минерала в хвостах и шламах. Особое внимание
при минералогическом анализе раздробленных проб уделяется характеру срастания минералов, а также типизации
сростков.
Исследование фазового состава подразумевает оценку распределения частиц и зерен минералов по классам
крупности в измельченном материале разной степени дробления; раскрытие минералов в измельченном материале;
минералогический контроль технологических продуктов на основе оценки изображений под микроскопом; определение
структурно-морфометрических параметров минеральных частиц (свободных зерен, агрегатов, сростков) в исходном
материале и сопоставление с аналогичными параметрами в технологических продуктах.
По доле извлекаемого компонента – сильвина сростки делят на:
– богатые, содержащие более 60 % сильвина;
– рядовые, содержащие 30–60 %;
– бедные, содержащие 5–30 % ;
– примазки и включения – менее 5 % .
Оценка характера плоскостей срастания солевых минералов позволяет прогнозировать высвобождение
(раскрытие) минералов из сростков (раскалывание по межминеральным границам) без их переизмельчения. Прочные и
непрочные с учетом возможного раскалывания по плоскостям спайности. Наличие плоскостей спайности в зернах
обязательно указывается, так как нередко это ведет к непрогнозируемому переизмельчению и основного полезного
компонента.

103
 Границы внутри минеральных частиц также обозначаются: в мономинеральных агломерированных частицах
как гомофазные, а в сростках – как гетерофазные. Они имеют ровный и неровный характер. По поверхности границ
срастания можно выделить сростки с границей срастания: ровной, извилистой, неровной, зазубренной, сложной и т. п.
Границы могут быть чистыми или содержать в межзерновом пространстве включения посторонних минералов в случае
существования сростков с галопелитами и вростков галопелитого материала.
Показатель коэффициента срастания – доля периметра зерна или агрегированной (агломерированной) частицы,
приходящаяся на каждый контактирующий с ним минерал.
Степень раскрытия (А=(% св.Sy/ % св. Sy + % ср. Sy) ×100) определяется обычно как интегральная функция с
учетом всех классов размерности раздробленной руды.
Как известно, принципиальная возможность успешного разделения полезных близких по физико-химическим
свойствам составляющих руды в определяющей степени зависит от контрастности перерабатываемого сырья и
удачности подбора показателя (фактора) разделения. В практике наших исследований мы используем для оценки
контрастности соотношение свободных зерен сильвина и богатых сростков в фазовом составе, а – разделения:
соотношение свободных зерен сильвина и галита, принимая во внимание, что измельчение и последующее вскрытие
минералов существенно повышает контрастность свойств компонентов сырья с приближением к теоретически
предельному. Соответственно, отношение показателя разделения и показателя контрастности количественно
характеризует эффективность разделения материала руды. Что само по себе уже является количественным критерием.

О НОМЕНКЛАТУРЕ И КЛАССИФИКАЦИИ СОЛЯНЫХ ПОРОД КАЛИЕНОСНЫХ ЗОН

ПРИПЯТСКОГО ПРОГИБА
Петрова Н.С.
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
Руда в геологическом аспекте – это горная порода с аномальным, по отношению к фону, содержанием и (или)
распределением отдельных компонентов. Однако понятие «руда» не только геологическое, но и экономическое. Такое
определение руды как «минеральный агрегат, из которого технологически возможно и экономически целесообразно
извлекать металлы, соединения металлов, или минералы, являющиеся объектами использования в народном хозяйстве»,
данное П.М.Татариновым, еще в середине прошлого века, мало меняется в последующих публикациях, в том числе и в
Геологическом словаре (Геологический словарь, 1973): «Руда – минеральное вещество, из которого технологически
возможно и экономически целесообразно извлекать валовым способом металлы или минералы для использования их в
народном хозяйстве….Различают металлические и неметаллические рудные полезные ископаемые». Именно к таким
полезным ископаемым относятся калийные руды.
Почему мы вынуждены обратиться к этому вопросу? Полезный компонент калийных руд – сильвин составляет
основу калийных соляных пород хлоридной ветви галогенеза.
Наличие в различных регионах мира крупных месторождений калийных солей поставило в разряд
первоочередных проблему исследования условий формирования и сохранения их в процессе длительного геологического
преобразования отложений. Соляные минералы и породы представляют обширную группу осадочных образований
гидрохимического происхождения, формирующихся из истинных растворов и относятся к галогенным образованиям.
К сожалению, несмотря на многочисленные попытки ни номенклатура, ни классификация соляных пород до сих
пор не выработана и окончательно не утверждена. В соленосных отложениях по химическому и минеральному составу
выделяются два основных типа: хлоридный и сульфатно-хлоридный.
Безусловно, основные принципы систематики и классификации всего разнообразия галогенных пород следует
начинать с рассмотрения специфики всей галогенной формации, так как этот процесс неотделим от классификации
вещественного состава слагающих формации пород. В предложенной М.А.Жарковым и др. [ ] классификации все
формации были подразделены на три класса: хлоридный – А, хлоридно-сульфатный – Б, хлоридно-карбонатный – В. В
свою очередь, формации хлоридного класса представлены четырьмя семействами, в соответствии с составом пород (А1, А2,
А3, А4). В этой связи интересно, что в фанерозое наиболее часто среди хлоридных калиеносных формаций наблюдаются
формации А2, К этому семейству галит-сильвин-карналлитового ряда принадлежат и девонские галогенные толщи
Припятского прогиба. Особенностью осадочного выполнения Припятского палеорифта является и еще одно – это
сульфатно-хлоридный состав пермской соленосной формации.
Калийные минералы в хлоридном классе представлены сильвином и карналлитом, из которых сильвин пользуется
наибольшим распространением. Галит, по определению М.Г.Валяшко, является эвтоническим минералом: образует
мощные толщи каменной соли и неотступно сопровождает калийные минералы, формируя многокомпонентные осадочно-
породные системы.
Чтобы проводить сравнительный формационный анализ, систематизировать и классифицировать галогенные
формации на основе породного состава необходимо систематизировать и классифицировать слагающие их породы. До сих
пор такой классификации нет и в лучшем случае систематизация проведена по отдельным частям формаций в основном для
рудных горизонтов калийных месторождений.
Наиболее широким распространением пользуются схемы классификации и номенклатуры, составленные
А.А.Ивановым. В Беларуси применяется схема, предложенная В.Н.Щербиной. Следует отметить, что в связи с
непосредственным использованием соляных пород в качестве полезного ископаемого принципы создания номенклатуры
меняются в соответствии с общегенетическим или прикладным использованием. Известно достаточно большое количество
попыток составления общих классификационных схем (Е.Э. Разумовская, С.В.Ходькова, Т.М.Жаркова, Я.Я.Яржемский и
некоторые другие).
Исследованию структурно-текстурных особенностей и состава калийных залежей с момента открытия
Старобинского месторождения уделялось пристальное внимание. Публикации Я.Я. Яржемского, М.Л. Вороновой, В.Н.
Дубининой, В.Н. Щербины, Ю.И. Лупиновича, В.З. Кислика, А.Л. Протопопова, Э.В.Седун, Д.М. Ерошиной, Р.К.
Шабловской и других, посвященные минералого-петрографическому изучению соляных пород до сих пор не потеряли
своей актуальности, так как по тщательности и полноте описания их можно определить как классические.
К моменту открытия Старобинского месторождения калийных солей уже достаточно хорошо и всесторонне были
изучены вопросы петрографии соляных пород Верхнекамского месторождения. Эти работы, особенно Я.Я.Яржемского,

104
В.А.Вахрамеевой, В.Н.Дубининой, явились очень ценными методическими пособиями при проведении минералого-
петрографических исследований в Припятском калиеносном бассейне.
Длительное время в минералого-петрографических исследованиях преобладал традиционно генетический принцип
рассмотрения структурно-текстурных особенностей. Для оценки потенциальной калиеносности Припятского прогиба и
определения критериев прогноза калийных залежей необходимо, прежде всего, показать общие и специфические черты
основных типов галогенных пород. В настоящее время при оценке продуктивности потенциально калиеносных
образований большое внимание уделяется оценке обогатимости сильвинитовых руд. Структурно-текстурные особенности,
размер и форма нахождения сильвина, общий минеральный и сростковый состав в совокупности определяют качество
руды, превращая полезное ископаемое в минерально-сырьевой объект. Поэтому так важны исследования по
приуроченности отдельных типов структур в разрезе калийных горизонтов, проводимые на основе микрофациального
анализа.
Я.Я.Яржемский [ ] попытался разграничить в номенклатуре специфику практического использования соляных
пород, отделив промышленный тип от непромышленного. К проблемам номенклатуры обращались и мы в оценке состава
разнообразных пород [ ]. Однако, все исследователи единодушны в таких определениях как каменная соль, сильвинит,
карналлитит, имея в виду мономинеральные образования. В названиях смешанных многокомпонентных пород учитывается
количественное содержание минерала (в соответствии с правилами русского языка) и добавляется слово порода. В данной
статье мы ограничимся анализом соляного сообщества, принимая для его обозначения термин «галогенные породы»,
который широко используется в литературе по солям. Так, в соответствии с наиболее принятыми представлениями Н. М.
Страхова и А. А. Иванова [Иванов, ], «…к галогенным относятся все легкорастворимые соединения, начиная с сульфатов
кальция — ангидрита и гипса,— что, таким образом, определяет нижнюю по растворимости границу группы». К
сожалению, часто используемый термин «эвапориты» характеризует лишь узко классифицированное отношение к
генезису.
Т.М.Жарковой была дана общая схема подразделения всех пород, входящих в состав формаций. Были выделены
две группы: формациеопределяющая и формациенеопределяющая. К первой отнесены все породы более, чем на 50%
сложенные карбонатными, сульфатными или хлоридными минералами, более или менее легкорастворимыми, что и
определяет отнесение формации к галогенной (соленосной).
Предлагаемая Ю.Н. Швановым [ ] структурно-вещественная классификация соляных пород разработана в
соответствии с принципами, принятыми Межвузовской комиссией по систематике, классификациям и номенклатуре
осадочных пород и осадков, с учетом общих разработок по систематике осадочных пород в целом, а также накопленного
опыта по систематизированию соляных пород, имеющих весьма существенные специфические особенности, отличающие
их от других породных групп.
Сущностная классификация галогенных пород построена на двух главных эмпирических признаках:
вещественном составе и структуре. Основой систематики являются минерально-компонентный состав (главный
систематизирующий признак) пород и их структурно-текстурные особенности (дополнительный признак). Основой для
базовой структурно-вещественной классификации соляных (галогенных) пород послужили две предварительно
разработанные вспомогательные классификации: вещественная, или минерально-компонентная, и структурная. Как
правильно отмечает Ю.Н. Шванов, одной из главных задач является соблюдение принципов системности, прежде всего
иерархичности как минеральных, так и структурных признаков, с целью достижения максимального соответствия между
классификационными параметрами, таксономическими уровнями и наименованиями соляных пород и теми же
показателями, разработанными (или разрабатываемыми) для других групп осадочных пород. Необходимость сохранения
при этом приемлемого соответствия между этими требованиями и традиционными подходами и наименованиями,
принятыми в петрографии соляных пород, определила ряд трудностей и ограничений. В предлагаемой систематике
[Шванов, 1998] среди структурных признаков соляных пород выделены три главных ранга: I – семейства (А—Г), II – рода
(I—IX) и III – виды (I —16). Семейства выделены по главным особенностям структур — общему морфологическому
(морфогенетическому) характеру частиц, формирующих породы. В соляных породах среди четырех семейств структур:
кристаллитовое, биолитовое, кластолитовое и интракластовое (или собственно граноморфное, биоморфное и
кластоморфное, выделенных в процессе общей систематизации осадочных пород мы рассматриваем семейство А
(кристаллитовые структуры), которое делится на четыре рода (I — IV). Структуры последнего рода связаны главным
образом с проявлениями галокинетических деформаций. Возможно, этот род следует именовать галокинетическим с
подразделением на галокластический и галопластический.
Сложность и своеобразие структурно-вещественной классификации солей определяется их минеральным составом
и структурой. Главные особенности минерального состава состоят в наличии взаимопереходов при отсутствии четких
границ между группами пород.
По структурному признаку классификацию осложняет принадлежность солей преимущественно к одному
структурному виду при многообразии разновидностей внутри вида, также связанных сложными взаимопереходами. Таким
образом, для солей характерно отсутствие четко выраженной дискретности структурно-вещественных группировок.
Рассмотрим несколько подробнее основные положения вспомогательных минеральной и структурной
классификации, а затем – итоговой структурно-вещественной систематики соляных пород.
Вещественная (минеральная) классификация. Классификация основных породообразующих минералов
природных солей в соответствии с минералогической классификацией относится к галогенидам (или галоидным солям) и
солям кислородных кислот.
По составу анионов среди соляных минералов-породообразователей рассматриваемого сообщества выделены три
класса: хлоридный, сульфатный и карбонатный, отражающие как гидрохимические типы вод конечных водоемов стока, так
и типы галогенеза. Дальнейшее подразделение внутри классов на подклассы проведено по типам катионов. Главными
катионами природных солей являются щелочные (Na, К) и щелочно-земельные (Ca, Mg) элементы. При
классифицировании солей деление по типам анионов и катионов отражает химические и кристаллические особенности
минеральных видов. Смешение катионов (двойные, реже тройные соли) для соляных минералов весьма характерно (в еще
большей мере, чем смешение анионов) и их группировки разнообразны. Катионы частично сгруппированы с учетом
наиболее устойчивых и характерных внутриминеральных сочетаний. В зависимости от состава катионов и их сочетаний в
классе хлоридов выделены минеральные подклассы: – натриевый и магниево-калиевый. Естественно, существует элемент
условности при проведении границ между петрохимическими разновидностями сильвинитов, которые отличаются
неустойчивостью количественных соотношений минералов, что затрудняет использование системы дополнительных
суффиксов и окончаний, обычно используемой для характеристики других осадочных образований.
Вторая причина связана с промышленной значимостью солей. Практическим целям нередко больше отвечают те
варианты, где главным является полезный компонент солей даже при небольших его содержаниях. Ранжирование по
качественным показателям при геолого-экономической характеристике месторождений или участков выделены богатые

105
руды – свыше 18 % оксида калия (29 % хлористого калия), рядовые – 18–14 % оксида калия (22–29 % хлористого калия) и
бедные – менее 14 % оксида калия (22 % хлористого калия). По классификации, предложенной Я.Я. Яржемским для
природных разновидностей сильвинитов, бедные сильвиниты содержат 5–15 % хлористого калия, рядовые – 15–25 %
хлористого калия, богатые – 50–75 % хлористого калия.
Поскольку названные причины являются объективными и справедливыми, в настоящей работе мы приняли
эклектический вариант образования наименований сильвинитов. Рассматриваемая же классификация, имеющая
общенаучный характер, ставит все минеральные компоненты в одинаковые условия в зависимости лишь от их процентного
содержания.
В чисто солевом минеральном понимании сильвиниты – двухкомпонентные системы: галит-сильвин с различным
сочетанием этих минералов. Для классифицирования и наименования соляных пород, содержащих разные минеральные и
структурные компоненты, т. е. разнородных по минерально-структурным параметрам, нами принят ряд единых градаций,
разделявшихся границами %: 95, 75, 50, 25, 5, который разработан Ю.Н.Швановым и др. [ ].
Соляные породы, содержащие 95% и более вещественного и структурного компонента, относятся к
монолитическим. При этом соответственно при таком содержании минерального компонента – это мономинеральные
породы, а структурного – моноструктурные. Породы, содержащие менее 95% основного компонента, т. е. свыше 5%
любого другого (или других) вещественных или структурных компонентов, рассматриваются как немонолитические. По
числу компонентов среди немонолитических пород выделяются двух-, трех- и много- (би-, три- и поли-) компонентные.
Систематика монолитических соляных пород принята в качестве базовой. Породы, содержащие 50% и более
одного из компонентов, являющихся, таким образом, для данной породы доминантными, рассматриваются как
идиолитические. Остальные породы, в которых содержание ни одного из компонентов не достигает 50%, т. е. все
компоненты являются относительно равноправными, рассматриваются как микстолитические.
Породы, образующиеся при смешении разнородных компонентов, классифицируются в соответствии с общими
правилами классифицирования смешанных пород, вплоть до рассмотрения в классификации продуктов смешения разного
генетического типа, что весьма характерно для галогенных толш.
Итак, для типизации соляных пород нами использованы три принципа, три взаимоувязанные схемы, учитывающие
разные характеристики компонентного состава: 1) количественные содержания каждого компонента в принятых градациях;
особенно важны две границы: 95%-ная, определяющая деление пород на моно-и немонолитические, и 50%-ная,
разделяющая породы на идио- и микстолитические; 2) число компонентов, 3) таксономический уровень – ранг различий
смешиваемых компонентов.
Классификация и номенклатура, предложенные Е.Э. Разумовской для поликомпонентных соляных пород, в
настоящее время в наибольшей мере отвечают задачам общей структурно-вещественной систематизации осадочных пород,
и потому их принципы во многом использованы нами в излагаемых ниже классификационно-терминологических схемах.
Представлена иерархизированная систематика структур соляных пород, составленная специально для нужных нам
целей – наряду с выделением обычных классификационных признаков (формы частиц, их размера, соотношения и т. д.)
предпринята попытка провести последовательно вначале их ранжирование, затем систематизацию и лишь после этого
дополнительное подразделение по ряду генетических показателей. Использованы и суммированы результаты изучения
структур собственно соляных пород в целом ряде исследований. За основу при ранжировании и систематизации структур
мы в большой мере ориентировались на предлагаемую Ю.Н.Швановым и др. [ ] общую систематику (и номенклатуру)
структур. При делении по размерам зерен за основу взяты градации, предложенные В. Н. Щербиной [ ].
1. Атлас структур и текстур галогенных пород СССР//Ленинград, Недра, 1964. 230с.
2. Девонские соленосные формации Припятского прогиба // Р.Г. Гарецкий, В.З. Кислик, Э.А. Высоцкий и др. Мн.: Наука и техника, 1982. 208с.
3. Дубинина В.Н. К минералогии и петрографии Верхнекамского месторождения //Труды ВНИИГ, вып. 29, 1954. С.3–128.
4. Жарков М.А., Благовидов В.В., Жаркова Т.М., Мерзляков Г.А., Яншин А.Л. Классификация соленосных формаций по вещественному составу и
закономерностям пространственного положения. // Основные проблемы соленакопления. Новосибирск: Наука, 1981. С.3–22.
5. Жаркова Т. М. Классификация пород соленосных формаций. В кн.: Основные проблемы соленакопления. Новосибирск, Наука, 1981, с. 168–186.
6. Иванов А.А. О некоторых вопросах формационной и стратиграфической терминологии в применении к галогенным отложениям // литология и
полезные ископаемые, №2, 1966. С. 27-37.
7. Иванов А.А., Воронова М.Л.. Галогенные формации (минеральный состав, типы и условия образования, методы поисков и разведки
месторождений минеральных солей). М.: Недра, 1972. 219с.
8. Калийные соли Припятского прогиба. // Р.Г. Гарецкий. Э.А. Высоцкий, В.З. Кислик и др. Минск: Наука и техника, 1984. 182с.
9. Копнин В.И. Строение калиеносных ассоциаций и условия морского хлоридного калиенакопления // Осадочные формации и обстановки их
образования. Новосибирск: Наука, 1987
10. Петрова Н.С., Седун Э.В., Ляхович О.К. Специфические особенности калиеносных зон Припятского прогиба. // Литолого-фациальные и
геохимические проблемы соленакопления. М.: Наука, 1985. – С.185–194.
11. Протопопов А.Л. Типизация пород сильвинитовой и сильвинит-карналлитовой зон Верхнекамского месторождения по их основным
петрогеохимическим параметрам // Геология и освоение ресурсов галогенных формаций. Материалы международной конференции «Проблемы
формирования и комплексного освоения месторождений солей», Пермь, 2001. С.35–47.
12. Разумовская Е. Э. Классификация и номенклатура соляных горных пород. Тр. ВСЕГЕИ. Нов. сер., 1962, т. 72, с. 74–84.
13. Разумовская Е. Э. Соляные породы. В кн.: Справочное руководство по петрографии осадочных пород. Т. 2. Л., Гостоптехиздат, 1958, с. 344–371.
14. Страхов Н.М. Основы теории литогенеза: В 3-х т. – М.: Изд-во АН СССР, 1962. Т.З. 550с.
15. Шванов Ю.Н. Систематика и классификация осадочных пород и их аналогов// Санкт-Петербург, Недра, 1998. – 352 с.
16. Щербина В. Н. Общая характеристика галитовых пород Припятского соляного бассейна.— Тр. Ин-та геол. наук АН БССР, 1961, вып. 3, с. 259–
269.
17. Яржемский Я.Я. Микроскопическое изучение галогенных пород. – Новосибирск, Наука, 1966. – 63с.

О НОМЕНКЛАТУРЕ И КЛАССИФИКАЦИИ СОЛЯНЫХ ПОРОД КАЛИЕНОСНЫХ ЗОН

ПРИПЯТСКОГО ПРОГИБА
Петрова Н.С.
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь
Руда в геологическом аспекте – это горная порода с аномальным, по отношению к фону, содержанием и (или)
распределением отдельных компонентов. Однако понятие «руда» не только геологическое, но и экономическое. Такое
определение руды как «минеральный агрегат, из которого технологически возможно и экономически целесообразно
извлекать металлы, соединения металлов, или минералы, являющиеся объектами использования в народном хозяйстве»,
данное П.М.Татариновым, еще в середине прошлого века, мало меняется в последующих публикациях, в том числе, и в
Геологическом словаре (Геологический словарь, 1973): «Руда – минеральное вещество, из которого технологически
возможно и экономически целесообразно извлекать валовым способом металлы или минералы для использования их в
народном хозяйстве….Различают металлические и неметаллические рудные полезные ископаемые». Именно к последним
относятся калийные руды.

106
 Почему мы вынуждены обратиться к этому вопросу? Полезный компонент калийных руд – сильвин составляет
основу калийных соляных пород хлоридной ветви галогенеза.
Наличие в различных регионах мира крупных месторождений калийных солей поставило в разряд
первоочередных проблему исследования условий формирования и сохранения их в процессе длительного геологического
преобразования отложений. Соляные минералы и породы представляют обширную группу осадочных образований
гидрохимического происхождения, формирующихся из истинных растворов и относятся к галогенным образованиям.
К сожалению, несмотря на многочисленные попытки ни номенклатура, ни классификация соляных пород до сих
пор не выработана и окончательно не утверждена. В соленосных отложениях по химическому и минеральному составу
выделяются два основных типа: хлоридный и сульфатно-хлоридный.
Безусловно, основные принципы систематики и классификации всего разнообразия галогенных пород следует
начинать с рассмотрения специфики всей галогенной формации, так как этот процесс неотделим от классификации
вещественного состава слагающих формации пород. В предложенной М.А.Жарковым [Жарков и др., 1981] классификации
все формации были подразделены на три класса: хлоридный – А, хлоридно-сульфатный – Б, хлоридно-карбонатный – В. В
свою очередь, формации хлоридного класса представлены четырьмя семействами, в соответствии с составом пород (А1, А2,
А3, А4). В этой связи интересно, что в фанерозое наиболее часто среди хлоридных калиеносных формаций наблюдаются
формации А2, К этому семейству галит-сильвин-карналлитового ряда принадлежат и девонские галогенные толщи
Припятского прогиба. Особенностью осадочного выполнения Припятского палеорифта является и еще одно – это
сульфатно-хлоридный состав пермской соленосной формации.
Калийные минералы в хлоридном классе представлены сильвином и карналлитом, из которых сильвин пользуется
наибольшим распространением. Галит, по определению М.Г. Валяшко [], является эвтоническим минералом: образует
мощные толщи каменной соли и неотступно сопровождает калийные минералы, формируя многокомпонентные осадочно-
породные системы.
Чтобы проводить сравнительный формационный анализ, систематизировать и классифицировать галогенные
формации на основе породного состава необходимо систематизировать и классифицировать слагающие их породы. До сих
пор такой классификации нет и в лучшем случае систематизация проведена по отдельным частям формаций в основном для
рудных горизонтов калийных месторождений.
Наиболее широким распространением пользуются схемы классификации и номенклатуры, составленные
А.А.Ивановым. В Беларуси применяется схема, предложенная В.Н.Щербиной. Следует отметить, что в связи с
непосредственным использованием соляных пород в качестве полезного ископаемого принципы создания номенклатуры
меняются в соответствии с общегенетическим или прикладным использованием. Известно достаточно большое количество
попыток составления общих классификационных схем (Е.Э. Разумовская, С.В.Ходькова, Т.М.Жаркова, Я.Я.Яржемский и
некоторые другие).
Исследованию структурно-текстурных особенностей и состава калийных залежей с момента открытия
Старобинского месторождения уделялось пристальное внимание. Публикации Я.Я. Яржемского, М.Л. Вороновой, В.Н.
Дубининой, В.Н. Щербины, Ю.И. Лупиновича, В.З. Кислика, А.Л. Протопопова, Э.В.Седун, Д.М. Ерошиной, Р.К.
Шабловской и других, посвященные минералого-петрографическому изучению соляных пород до сих пор не потеряли
своей актуальности, так как по тщательности и полноте описания их можно определить как классические.
К моменту открытия Старобинского месторождения калийных солей уже достаточно хорошо и всесторонне были
изучены вопросы петрографии соляных пород Верхнекамского месторождения. Эти работы, особенно Я.Я.Яржемского,
В.А.Вахрамеевой, В.Н.Дубининой, явились очень ценными методическими пособиями при проведении минералого-
петрографических исследований в Припятском калиеносном бассейне.
Длительное время в минералого-петрографических исследованиях преобладал традиционно генетический принцип
рассмотрения структурно-текстурных особенностей. Для оценки потенциальной калиеносности Припятского прогиба и
определения критериев прогноза калийных залежей необходимо, прежде всего, показать общие и специфические черты
основных типов галогенных пород. В настоящее время при оценке продуктивности потенциально калиеносных
образований большое внимание уделяется оценке обогатимости сильвинитовых руд. Структурно-текстурные особенности,
размер и форма нахождения сильвина, общий минеральный и сростковый состав в совокупности определяют качество
руды, превращая полезное ископаемое в минерально-сырьевой объект. Поэтому так важны исследования по
приуроченности отдельных типов структур в разрезе калийных горизонтов, проводимые на основе микрофациального
анализа.
Я.Я.Яржемский [Яржемский, 1966; Атлас.., 1964] попытался разграничить в номенклатуре специфику
практического использования соляных пород, отделив промышленный тип от непромышленного. К проблемам
номенклатуры обращались и мы в оценке состава разнообразных пород [Девонские.., 1982; Калийные.., 1984; Петрова и др.,
1985]. Однако, все исследователи единодушны в таких определениях как каменная соль, сильвинит, карналлитит. В
названиях смешанных многокомпонентных пород учитывается количественное содержание минерала (в соответствии с
правилами русского языка) и добавляется слово порода. В данной статье мы ограничимся анализом соляного сообщества,
принимая для его обозначения термин «галогенные породы», который широко используется в литературе по солям. Так, в
соответствии с наиболее принятыми представлениями Н.М. Страхова [Страхов, 1962] и А.А. Иванова [Иванов, 1966;
Иванов, Воронова, 1972], «…к галогенным относятся все легкорастворимые соединения, начиная с сульфатов кальция —
ангидрита и гипса,— что, таким образом, определяет нижнюю по растворимости границу группы». К сожалению, часто
используемый термин «эвапориты» характеризует лишь узко классифицированное отношение к генезису.
Т.М. Жарковой [Жаркова, 1981] была дана общая схема подразделения всех пород, входящих в состав формаций.
Были выделены две группы: формациеопределяющая и формациенеопределяющая. К первой отнесены все породы более,
чем на 50% сложенные карбонатными, сульфатными или хлоридными минералами, более или менее легкорастворимыми,
что и определяет отнесение формации к галогенной (соленосной).
Предлагаемая Ю.Н. Швановым [Шванов и др., 1998] структурно-вещественная классификация соляных пород
разработана в соответствии с принципами, принятыми Межвузовской комиссией по систематике, классификациям и
номенклатуре осадочных пород и осадков, с учетом общих разработок по систематике осадочных пород в целом, а также
накопленного опыта по систематизированию соляных пород, имеющих весьма существенные специфические особенности,
отличающие их от других породных групп.
Сущностная классификация галогенных пород построена на двух главных эмпирических признаках:
вещественном составе и структуре. Основой систематики являются минерально-компонентный состав (главный
систематизирующий признак) пород и их структурно-текстурные особенности (дополнительный признак). Основой для
базовой структурно-вещественной классификации соляных (галогенных) пород послужили две предварительно
разработанные вспомогательные классификации: вещественная, или минерально-компонентная, и структурная. Как
правильно отмечает Ю.Н. Шванов, одной из главных задач является соблюдение принципов системности, прежде всего

107
иерархичности как минеральных, так и структурных признаков, с целью достижения максимального соответствия между
классификационными параметрами, таксономическими уровнями и наименованиями соляных пород и теми же
показателями, разработанными (или разрабатываемыми) для других групп осадочных пород. Необходимость сохранения
при этом приемлемого соответствия между этими требованиями и традиционными подходами и наименованиями,
принятыми в петрографии соляных пород, определила ряд трудностей и ограничений. В предлагаемой систематике
[Шванов и др, 1998] среди структурных признаков соляных пород выделены три главных ранга: I – семейства (А—Г), II –
рода (I—IX) и III – виды (I —16). Семейства выделены по главным особенностям структур — общему морфологическому
(морфогенетическому) характеру частиц, формирующих породы. В соляных породах среди четырех семейств структур:
кристаллитовое, биолитовое, кластолитовое и интракластовое (или собственно граноморфное, биоморфное и
кластоморфное, выделенных в процессе общей систематизации осадочных пород мы рассматриваем семейство А
(кристаллитовые структуры), которое делится на четыре рода (I — IV). Структуры последнего рода связаны главным
образом с проявлениями галокинетических деформаций. Возможно, этот род следует именовать галокинетическим с
подразделением на галокластический и галопластический.
Сложность и своеобразие структурно-вещественной классификации солей определяется их минеральным составом
и структурой. Главные особенности минерального состава состоят в наличии взаимопереходов при отсутствии четких
границ между группами пород.
По структурному признаку классификацию осложняет принадлежность солей преимущественно к одному
структурному виду при многообразии разновидностей внутри вида, также связанных сложными взаимопереходами. Таким
образом, для солей характерно отсутствие четко выраженной дискретности структурно-вещественных группировок.
Рассмотрим несколько подробнее основные положения вспомогательных минеральной и структурной
классификации, а затем – итоговой структурно-вещественной систематики соляных пород.
Вещественная (минеральная) классификация. Классификация основных породообразующих минералов
природных солей в соответствии с минералогической классификацией относится к галогенидам (или галоидным солям) и
солям кислородных кислот.
По составу анионов среди соляных минералов-породообразователей рассматриваемого сообщества выделены три
класса: хлоридный, сульфатный и карбонатный, отражающие как гидрохимические типы вод конечных водоемов стока, так
и типы галогенеза. Дальнейшее подразделение внутри классов на подклассы проведено по типам катионов. Главными
катионами природных солей являются щелочные (Na, К) и щелочно-земельные (Ca, Mg) элементы. При
классифицировании солей деление по типам анионов и катионов отражает химические и кристаллические особенности
минеральных видов. Смешение катионов (двойные, реже тройные соли) для соляных минералов весьма характерно (в еще
большей мере, чем смешение анионов) и их группировки разнообразны. Катионы частично сгруппированы с учетом
наиболее устойчивых и характерных внутриминеральных сочетаний. В зависимости от состава катионов и их сочетаний в
классе хлоридов выделены минеральные подклассы: – натриевый и магниево-калиевый. Естественно, существует элемент
условности при проведении границ между петрохимическими разновидностями сильвинитов, которые отличаются
неустойчивостью количественных соотношений минералов, что затрудняет использование системы дополнительных
суффиксов и окончаний, обычно используемой для характеристики других осадочных образований.
Вторая причина связана с промышленной значимостью солей. Практическим целям нередко больше отвечают те
варианты, где главным является полезный компонент солей даже при небольших его содержаниях. Ранжирование по
качественным показателям при геолого-экономической характеристике месторождений или участков выделены богатые
руды – свыше 18 % оксида калия (29 % хлористого калия), рядовые – 18–14 % оксида калия (22–29 % хлористого калия) и
бедные – менее 14 % оксида калия (22 % хлористого калия). По классификации, предложенной Я.Я. Яржемским
[Яржемский, 1966] для природных разновидностей сильвинитов, бедные сильвиниты содержат 5–15 %, рядовые – 15–25 %,
богатые – 50–75 % хлористого калия.
Поскольку названные причины являются объективными и справедливыми, в настоящей работе мы приняли
эклектический вариант образования наименований сильвинитов. Рассматриваемая же классификация, имеющая
общенаучный характер, ставит все минеральные компоненты в одинаковые условия в зависимости лишь от их процентного
содержания.
В чисто солевом минеральном понимании сильвиниты – двухкомпонентные системы: галит-сильвин с различным
сочетанием этих минералов. Для классифицирования и наименования соляных пород, содержащих разные минеральные и
структурные компоненты, т. е. разнородных по минерально-структурным параметрам, нами принят ряд единых градаций,
разделявшихся границами %: 95, 75, 50, 25, 5, который разработан Ю.Н.Швановым [Шванов и др., 1998].
Соляные породы, содержащие 95% и более вещественного и структурного компонента, относятся к
монолитическим. При этом соответственно при таком содержании минерального компонента – это мономинеральные
породы, а структурного – моноструктурные. Породы, содержащие менее 95% основного компонента, т. е. свыше 5%
любого другого (или других) вещественных или структурных компонентов, рассматриваются как немонолитические. По
числу компонентов среди немонолитических пород выделяются двух-, трех- и много- (би-, три- и поли-) компонентные.
Систематика монолитических соляных пород принята в качестве базовой. Породы, содержащие 50% и более
одного из компонентов, являющихся, таким образом, для данной породы доминантными, рассматриваются как
идиолитические. Остальные породы, в которых содержание ни одного из компонентов не достигает 50%, т. е. все
компоненты являются относительно равноправными, рассматриваются как микстолитические.
Породы, образующиеся при смешении разнородных компонентов, классифицируются в соответствии с общими
правилами классифицирования смешанных пород, вплоть до рассмотрения в классификации продуктов смешения разного
генетического типа, что весьма характерно для галогенных толш.
Итак, для типизации соляных пород нами использованы три принципа, три взаимоувязанные схемы, учитывающие
разные характеристики компонентного состава: 1) количественные содержания каждого компонента в принятых градациях;
особенно важны две границы: 95%-ная, определяющая деление пород на моно-и немонолитические, и 50%-ная,
разделяющая породы на идио- и микстолитические; 2) число компонентов, 3) таксономический уровень – ранг различий
смешиваемых компонентов.
Классификация и номенклатура, предложенные Е.Э. Разумовской для поликомпонентных соляных пород, в
настоящее время в наибольшей мере отвечают задачам общей структурно-вещественной систематизации осадочных пород,
и потому их принципы во многом использованы нами в излагаемых ниже классификационно-терминологических схемах.
Представлена иерархизированная систематика структур соляных пород, составленная специально для нужных нам
целей – наряду с выделением обычных классификационных признаков (формы частиц, их размера, соотношения и т. д.)
предпринята попытка провести последовательно вначале их ранжирование, затем систематизацию и лишь после этого
дополнительное подразделение по ряду генетических показателей. Использованы и суммированы результаты изучения
структур собственно соляных пород в целом ряде исследований. За основу при ранжировании и систематизации структур

108
мы в большой мере ориентировались на предлагаемую Ю.Н.Швановым общую систематику (и номенклатуру) структур.
При делении по размерам зерен за основу взяты градации, предложенные В. Н. Щербиной [Щербина, 1961].
18. Геологический словарь. В 2-х т. – М.: Недра, 1973. – Т.2. 255 с.
19. Валяшко М.Г. Геохимические закономерности формирования месторождений калийных солей. – М.: Изд-во МГУ, 1962. – 397 с.
20. Жарков М.А., Благовидов В.В., Жаркова Т.М., Мерзляков Г.А., Яншин А.Л. Классификация соленосных формаций по вещественному составу и
закономерностям пространственного положения. // Основные проблемы соленакопления. Новосибирск: Наука, 1981. С.3–22.
21. Яржемский Я.Я. Микроскопическое изучение галогенных пород. – Новосибирск, Наука, 1966. – 63с.
22. Атлас структур и текстур галогенных пород СССР.– Ленинград, Недра, 1964. 230с.
23. Девонские соленосные формации Припятского прогиба // Р.Г. Гарецкий, В.З. Кислик, Э.А. Высоцкий и др. Мн.: Наука и техника, 1982. 208с.
24. Калийные соли Припятского прогиба. // Р.Г. Гарецкий. Э.А. Высоцкий, В.З. Кислик и др. Минск: Наука и техника, 1984. 182с.
25. Петрова Н.С., Седун Э.В., Ляхович О.К. Специфические особенности калиеносных зон Припятского прогиба. // Литолого-фациальные и
геохимические проблемы соленакопления. М.: Наука, 1985. – С.185–194.
26. Страхов Н.М. Основы теории литогенеза: В 3-х т. – М.: Изд-во АН СССР, 1962. Т.З. 550с.
27. Иванов А.А. О некоторых вопросах формационной и стратиграфической терминологии в применении к галогенным отложениям // литология и
полезные ископаемые, №2, 1966. С. 27-37.
28. Иванов А.А., Воронова М.Л.. Галогенные формации (минеральный состав, типы и условия образования, методы поисков и разведки
месторождений минеральных солей). М.: Недра, 1972. 219с.
29. Жаркова Т. М. Классификация пород соленосных формаций. В кн.: Основные проблемы соленакопления. Новосибирск, Наука, 1981, с. 168–186.
30. Шванов Ю.Н. Систематика и классификация осадочных пород и их аналогов// Санкт-Петербург, Недра, 1998. – 352 с.
31. Разумовская Е. Э. Соляные породы. В кн.: Справочное руководство по петрографии осадочных пород. Т. 2. Л., Гостоптехиздат, 1958, с. 344–371.
32. Разумовская Е. Э. Классификация и номенклатура соляных горных пород. Тр. ВСЕГЕИ. Нов. сер., 1962, т. 72, с. 74–84.
33. Щербина В. Н. Общая характеристика галитовых пород Припятского соляного бассейна.— Тр. Ин-та геол. наук АН БССР, 1961, вып. 3, с. 259–
269.

УДК: 552.086
ИЗУЧЕНИЕ СТРУКТУРНО-ТЕКСТУРНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК СИЛЬВИНИТОВ МЕТОДОМ ТРАВЛЕНИЯ В
НАСЫЩЕННЫХ РАССОЛАХ
В.П. Самодуров1, В.Э. Кутырло2, Сиамак Мансури-Фар1
1
БГУ, 2 ОАО «Белгорхимпром», Минск
Сильвинит, состоящий из галита и сильвина, является основной рудой для производства калийных удобрений.
Галит (NaCl) и сильвин (KCl), как известно, не образуют изоморфных смесей, а являются двумя независимыми
минералами. Различают разные генетические типы сильвинитов – сильвиниты прямой хемогенной садки,
перекристаллизованные, сильвиниты высаливания и др. (Московский Г.А.). Структрно-текстурные характеристики
сильвинитов являются важными индикаторами условий их формирования, определяют технологические свойства
калийных руд в процессах обогащения. Изучение структурно-текстурных характеристик калийных руд иногда затруднено,
так как галит и сильвин не всегда хорошо выделяются в составе сильвинита. Данная работа является методической
разработкой, направленной на выявление структурных характеристик сильвинитов с помощью травления (избирательного
растворения) поверхности калийных руд в насыщенных рассолах.
Известно, что хемогенно-осадочные сильвиниты в галогенных формациях отличаются красными или розовыми
цветами из-за парагенетического эффекта - совместной садки сильвина и гематита. Однако иногда сильвин в составе руд
бывает молочно-белым или бесцветным, что затрудняет изучение структурно-текстурных характеристик солей. С другой
стороны известно, что с ростом температуры растворимость сильвина заметно возрастает, а галита растет незначительно.
Этот эффект использован в данной работе для избирательного растворения сильвина в составе калийных руд. Явление
опережающего растворения сильвина по отношению к галиту часто проявляется в керне скважин из-за неполного
насыщения бурового раствора по солям (рис.1). Этот признак, совместно с цветностью пород, широко используется в
практике литологических исследований калийных руд.
Процедура травления сильвинитов в насыщенных по NaCl рассолах состоит из подготовки рассолов и собственно
процедуры травления поверхностей пород. Рассол травления можно приготовить в емкости 5л и более путем замачивания
пресной (дистиллированной) водой избытка галита. Растворимость галита при 20оС составляет 359г на 1дм3. Этого
количества соли хватает для приготовления насыщенного рассола. Процесс растворения галита сопровождается
поглощением тепла, что приводит к уменьшению его растворимости. Рассол травления
можно использовать на следующий день после приготовления. Качество рассола и его
активность к растворению следует контролировать с помощью денситометра. Зависимость
плотности рассола NaCl от его минерализации при 20оС приведена в таблице 1. Рассолы
плотностью менее 1,180г/см3 начинают заметно растворять галит, поэтому их
использование для травления сильвинитов нежелательно.
Таблица 1.
Минерализация (г/л) и плотность (г/см3) рассола NaCl при 20оС
Минерализация 350 340 330 320 310 300 290 280 270
Плотность 1,222 1,215 1,209 1,203 1,196 1,190 1,184 1,177 1,171

Рис.1. Керн скв.

Старобинская 973, глуб.
760,90 м

109
 Растворение – физико-химический процесс, проходящий на поверхности раздела соли и растворителя. В слое
растворителя, непосредственно прилегающего к поверхности растворения, возникает предельная концентрация
насыщенного рассола повышенной плотности. Поэтому образец породы не следует опускать на дно сосуда растворения, так
как у поверхности образца возникает «шуба» пересыщенного рассола и процесс растворения останавливается. Образец
следует подвесить травимой поверхностью вниз, при этом плотные насыщенные рассолы погружаются на дно, и возникает
процесс оттока и перемешивания рассола из-за конвекции рассолов разной плотности. В процессе растворения плотность
рассола возрастает, а скорость растворения падает. В среднем, время растворения в 5л рассола керна диаметром 85мм
составляет 4 – 6 часов, но образец может быть оставлен в рассоле на 24 часа. Результат травления сильвинита в рассоле
NaCl показан на рисунке 2. Данный образец (керн) получен с помощью бурения стенки штрека в проходке Старобинского
месторождения калийных солей. Поэтому слоистость породы видна на торце керна. Экспериментально установлено, что
скорость растворения галита в рассоле NaCl плотностью 1,180г/см3 при 18оС в среднем составляет 1,2мм/час, а скорость
растворения сильвина – 4,3мм/час.
С помощью компьютерной обработки изображений, поверхность растворения сильвинита может быть
представлена в виде изогипсов рельефа (рис. 3). Можно видеть, что сильвин распределен послойно, в соответствии с
хемоге
нно-
осадоч
ным
механи
змом
форми
ровани
я
сильви
нита.
Зона
наибол
ее
глубок
их
углубл
ений
Рис.2. Сильвинит Старобинского месторождения. Керн бурения стенки штрека. после
Слева – до травления, справа – после травления раство
рения
сильвина соответствует красным участкам присутствия гематита в исходной породе.
Кроме этого, отмечаются некоторые особенности процессов растворения солей.
Глинистый слой мощностью 4,5мм лежит на бесцветной соли, которая также
характеризуется повышенной растворимостью в насыщенном рассоле. Это значит, что
глинистый слой залегает на бесцветном сильвините, а не на каменной соли.
Перекрывает глинистый слой плохо растворимая в рассоле каменная соль, которая
выше опять сменяется красноцветным сильвинитом. Таким образом, данный
методический подход позволяет выявить разные генерации сильвинита –
красноцветного хемогенно-осадочного и бесцветного – перекристаллизованного.
Дополнительные возможности исследования структурно-текстурных
характеристик сильвинитов могут быть получены микрофотографированием
поверхностей травления (рис. 4). Можно видеть, что глинистый слой имеет
остроугольную нижнюю поверхность, так как он осаждался на перекристаллизованные
идиоморфные кристаллы сильвина и галита. Верхняя поверхность глинистого слоя
сглаженная, с переходом от дисперсной каменной соли к среднезернистой. На
микрофотографиях (рис.5) видно, что хемогенно-осадочный сильвин сосредоточен в
промежутках между кубическими кристаллами бесцветного галита, что указывает на
обычный
порядок
кристаллизаци
и солей в этом
слое – первым
Рис. 3. Изогипсы поверхности здесь
растворения сильвинита образовался
галит, а затем в интерстициях кристаллов из
концентрированной рапы
кристаллизовался сильвин (Валяшко
М.Г.). На рисунке 5, справа в слое каменной соли
отмечаются светлые чешуйки ангидрита,
состоящие из

Рис.4. Увеличенная микрофотография поверхности травления

сильвинита

110
 диспер
Рис. 5. Увеличенные микрофотографии поверхностей травления сильвинита. сных
Размер поля зрения 19мм. микроч
астиц. Видно, что ангидрит сосредоточен в межзерновом пространстве галита, хотя, как известно, он кристаллизуется до
начала роста кристаллов галита. Эти особенности структуры каменной соли связаны с тем обстоятельством, что в галит по
мере роста в рапе, содержащей ранее образованные микрокристаллы ангидрита, исключает захват микропримесей
сульфатов, а сдвигает их в межзерновое пространство.
Работа выполнена с участием аспиранта в рамках научных исследований кафедры динамической геологии
Белорусского государственного университета.
1. Валяшко М. Г. Геохимические закономерности формирования месторождений калийных солей. М., 1962.
2. Московский Г. А., Гончаренко О. П. Пермский галогенез Прикаспия. Ч. 2. Гидрохимия заключительных стадий и условия постседиментационных
преобразований солей. Саратов, 2004.
3. Московский Г. А., Гончаренко О. П. О роли процессов высаливания на заключительных стадиях галогенеза (на примере Гремячинского
месторождения калийных солей) // Изв. Сарат. ун-та. Новая серия. Серия Науки о Земле. 2012. Т. 12, вып. 2. С. 74–78.

СЛАБЫЕ ГРУНТЫ И ОПАСНЫЕ ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ И ЯВЛЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ ГОРОДА

ХАНОЙ (ВЬЕТНАМ)

Фи Хонг Тхинь1, Чан Ван Ты2, Чан Куок Кыонг2

1
Ханойский университет транспорта и коммуникаций, 2 Вьетнамского института геологических наук, Ханой, Вьетнам
Город Ханой является одним из крупнейших мегаполисов азиатского региона с развитой промышленностью,
инфраструктурой, высокой плотностью населения. После расширения административного образования в августе 2008 г.
Новый Ханой имеет площадь 3 344,7 кв. км и население 6,5 млн. человек. Расположение г. Ханоя на территории со
сложными ландшафтами, активное проявление опасных геологических процессов природного и техногенного характера и
широкое (30% площади) распространение слабых грунтов создает большие трудности при строительстве и эксплуатации
инженерных сооружений.
На территории г. Ханоя развиты геологические формации с возрастом от протерозоя до кайнозоя. Породы
дочетвертичного возраста распространены, в основном, в горных и холмистых местностях районов Шокшон, Бави,
Шонтаи, Мидык и т.д. Четвертичные отложения мощностью до 90 м залегают в Ханое с поверхности повсеместно. В
разрезе четвертичных отложений выделяют следующие пять свит, различающиеся по возрасту, генезису и составу.
Галечники и плотные глины нижнеплейстоценовой свиты Лэчи (аIlc) мощностью 2,5–24,5 м имеют глубину залегания 45,0–
80,0 м и сложены аллювиальными отложениями с гальками, гравием, линзами песков, супесей и суглинков. Средне-
верхнеплейстоценовую свиту Ханой (а,арII-III1hn) мощностью 2,5–34,0 м, сложенную аллювиальными и аллювиально-
пролювиальными грунтами, представляют галечник, гравий и пескок, местами суглинок и супесь, развитые в верхней части
разреза. Верхнеплейстоценовая свита Виньфук (а,alb,amIII2vp1,2,3) мощностью 6,2–38,0 м состоит из аллювиальных,
аллювиально-озерно-болотных и аллювиально-морских отложений
– песков в нижней части разреза, суглинков и глин в верхней
(местами также прослеживаются суглинки с органическими
остатками). Нижне-среднеголоценовая свита Хайхынг (lb,m,ambIV1-
2
hh1,2,3) мощностью 1,0–43,0 м состоит из озерно-болотных, морских
и аллювиально-болотно-морских отложений, относящихся к
специфическим слабым водонасыщенным грунтам и
представленных суглинками и глинами с органическими остатками
в основании разреза, постепенно сменяющимися морскими глинами
синего цвета. Верхнеголоценовая свита Тхайбинь (а,аlbIV3tb1,2)
мощностью 0,5–26,5 м представлена аллювиальными и
аллювиально-озерно-болотными отложениями, имеющими широкое
распространение и характеризующимися постепенным переходом от
песков к супесям и суглинкам, местами с включениями
органических остатков.
Для изучения условий распространения и залегания горных
пород, а также зон развития слабых грунтов в 2013 г. авторами
построено 8 инженерно-геологических разрезов по данным 173
скважин глубиной от 11 до 280 метров (рис. 1 и 2). На основе
результатов лабораторных испытаний 4536 образцов грунта из
скважин авторы составили таблицу нормативных значений физико-
механических свойств грунтов.
По возрасту, генезису и физико-механическим свойствам
четвертичные отложения территории разделены на 24 слоя. В
верхней части разреза прослеживаются аллювиально-озерно-
болотные отложения свиты Виньфук albIII2vp2 (слой 16), озерно-болотные и аллювиально-болотно-морские отложения
свиты Хайхынг lb,ambIV hh1,3 (слои 13 и 11) и аллювиально-озерно-болотные отложения свиты Тхайбинь аlbIV3tb1 (слои 2
1-2
и 7). Это – слабые грунты (текучепластичные и текучие суглинки с органическими остатками) с низкой несущей
способностью и высокой сжимаемостью (R0<100 кПа и E0(1-2)<5 МПа соответственно). Их мощность изменяется от 0,2 м до
43,0 м; глубина залегания изменяется от 0 м до 37,8 м. Они широко распространены в центральной части и южных районах
города (рис. 2).

111
 Свита Тхайбинь Свита Лечи Слабые грунты с. Виньфук Песок
Свита Хайхынг Дочетвертичные отложения Техногенные отложения Галька / гравий
Свита Виньфук Слабые грунты с. Тхайбинь Глина / суглинок
Свита Ханой Слабые грунты с. Хайхынг Супесь
Рис. 1. Инженерно-геологические разрезы A-A’ и B-B’
на территории г. Ханой (Фи Х.Т., 2013)
Рис. 2. Карта мощности и распространения слабых грунтов на территории Ханоя (составлена Х.Т. Фи в 2013 г.). АА′, BB′ –
линии разрезов (см. рис. 1)

Опасные геологические процессы и явления на территории Ханоя

Геологический Генетические типы, их состав и показатели консистенции Развитие процессов
индекс
tH (техногенные Насыпные и намывные грунты – пески, суглинки и супеси с Неравномерная сжимаемость, осадка земной
отложения) примесью отходов. поверхности, коррозия строительных
материалов.
aIV3tb2 Суглинки, супеси, мелко- и тонкозернистые Оползневые деформации, фильтрационные
водонасыщенные пески, местами с гравием; для деформации, эрозия, разжижение.
суглинистых разностей IL = 0,48–0,82 .
аlbIV3tb1 Водонасыщенные суглинки с органическими остатками; IL = Неравномерная сжимаемость, оползневые
0,75–1,26 деформации, тиксотропия, наплыв пород в
подземные выработки.
aIV3tb1 Суглинки, глины и супеси; IL = 0,21–0,85. Оползневые деформации, выдавливание пород
дна котлованов.
Мелко- и среднезернистые водонасыщенные пески, местами Фильтрационные деформации, разжижение,
с супесями или гравием. водопритоки в котлованы, агрессивность
подземных вод.
mIV1–2hh2 Глины и суглинки; IL = 0,40–0,69. Выпор дна глубоких котлованов.
ambIV1–2hh3 lbIV1– Водонасыщенные суглинки и глины с органическими Неравномерная сжимаемость, оползневые
2hh
1 остатками, торфы (0,3–1,7 м); IL = 0,75–1,95. деформации, осадка земной поверхности при
водопонижении, тиксотропия.
a,amIII2vp3 Суглинки и глины, местами с малым содержанием органики; Неравномерная сжимаемость, оползневые
IL = 0,58–1,08. деформации, тиксотропия.
albIII2vp1,2 Глины, суглинки и супеси; IL = 0,03–0,75. Оползневые деформации, выпор дна глубоких
котлованов.
aIII2vp1 Мелко-, средне-, крупнозернистые водонасыщенные пески, Фильтрационные деформации, водопритоки в
местами с гравием, галькой или супесями. котлованы.
a,apII-III1hn Водонасыщенные галечно-гравийные отложения, местами Водопритоки в котлованы.
крупнозернистые пески; Е0 > 50 МПа.
aIlc Водонасыщенные галечно-гравийные отложения, мелко- и Водопритоки в котлованы.
крупнозернистые с суглинками; Е0 > 50 МПа.
Таким образом, в верхней части разреза четвертичных отложений территории города Ханой существует пять слоев
слабых пылевато-глинистых грунтов. Толща слабых грунтов свиты Хайхынг (lbIV1-2hh1) имеет большую мощность,
широкое распространение и высокую сжимаемость (E0(1-2)=1,6 МПа), что определяет высокую степень сложности
инженерно-геологических условий и предопределяет сложность градостроительной деятельности на территории.
Результаты данного исследования могут быть использованы для составления прогнозов инженерно-геологических
процессов в связи с изменениями природных условий и деятельностью человека.
Нгуен Д.М. Инженерно-геологическое обеспечение освоения подземного пространства г. Ханоя (Вьетнам): автореф. дисс... канд. геол.-минер. наук.
СПб., 2010. 24 с.

Нгуен Х.Ф. Сбор, проверка старых данных, дополнительное исследование для составления карт слабых грунтов г. Старого Ханоя: отчет о научно-
исследовательской работе. Ханой, Вьетнам, 2004. 261 с. (на Вьетнамском языке)

Фи Х.Т., Строкова Л.А. Опасные геологические процессы на территории г. Ханой (Вьетнам) // Вестник Томского государственного университета. 2011.
№ 349. С. 200-204.

ФОРМИРОВАНИЕ ЗЕМЛИ И ОСОБЕННОСТИ МИНЕРАГЕНИИ РАННЕЙ КОРЫ

Ю.В.Хачай1, В.Н Анфилогов.2, А.Н.Антипин1
1
Институт геофизики УрО РАН. г . Екатеринбург. Россия; yu-khachay@yandex.ru; 2Институт минералогии УрО РАН. г.
Миасс. Россия;

112
 Суждения об условиях минерагении в ранней коре и мантии во многом основываются на изучении алмазоносных
кимберлитов. Происхождение алмазоносных кимберлитов и условия образования алмазов является не только одной из
наиболее сложных нерешенных проблем геологии, имеющих прикладное значение, но и предоставляет свидетельство о
раннем состоянии земной коры и верхней мантии. По современным результатам изучения образования алмазов,
основанным на экспериментальных данных, считают, что алмазы образовывались при температуре около 1600°C и
давлении порядка 6–7 ГПа (Пальянов, 2005), что соответствует современным условиям на глубинах 200–230 км. Важной
закономерностью размещения кимберлитов является их преимущественное нахождение в пределах древних платформ, в
фундаменте которых преобладают архейские породы. Минеральный и химический состава кимберлитов свидетельствует о
том, что резервуар, из которого были сформированы кимберлиты, отличается от современного среднего состава мантии.
По сравнению с неистощенной мантией кимберлиты содержат на два порядка больше La, Ce, Nd, Th, Cs, U, F, на порядок
больше Rb, Ba, P, К (Илупин И.П.,1978). В кимберлите присутствуют такие не характерные для мантии минералы, как
флогопит, кальцит, апатит; в кимберлитах встречаются включения эклогитов, состав которых изменяется от толеитовых до
оливиновых базальтов. Важную информацию о генезисе кимберлитов представляет возраст субстрата, из которого
образовался кимберлитовый материал. Наиболее древние кимберлиты Западной Африки имеют возраст 2100–2300 млн.
лет. В то же время на этой территории известны кимберлиты с возрастом 1150, 700 и 80–10 млн. лет. (Даусон Дж., 1983).
Возраст включений пирротина в центральных частях кристаллов алмаза из трубки Кофифонтейн (Африка) и для некоторых
трубок Якутии 3.0–3.5 млрд лет, в то время как возраст самой трубки, в алмазах которой найдены древние включения,
может быть 60 млн.лет. Самыми древними изученными алмазами на Земле являются включения микроалмазов в
древнейших цирконах возраста 3.1–4.2 млрд лет (Menneken M.,2007), которые обнаружены в терригенных породах. Все это
позволяет заключить, что области алмазоносности в литосфере были сформированы на самом раннем этапе эволюции
Земли. Существование алмазоносной литосферы, практически, под всеми архейскими кратонами свидетельствует о
специфической особенность их глубинного состава и строения, которая возникла на начальном этапе эволюции Земли.
Следовательно, необходимо восстановление динамики образования Земли, распределения PT-условий и состава вещества
на стадии завершения ее аккумуляции. В работах (Анфилогов,
2005) нами рассмотрена новая модель гетерогенной аккумуляции Земли, позволяющая объяснить дифференциации
резервуаров вещества ядра и мантии в процессе аккумуляции планеты, не привлекая умозрительный процесс мегаимпакта.
Результаты, полученные нами в (Анфилогов, 2005; 2012,2013,Хачай,2012), показали, что уже на раннем этапе процесса
аккумуляции выделения тепла короткоживущими естественно радиоактивными элементами и прежде всего 26Al
оказывается достаточно для того, чтобы в протопланетном зародыше превышающем размеры (50-100) км могла
сформироваться расплавленная центральная область и сравнительно тонкая, твердая, преимущественно силикатная по
составу верхняя оболочка. Скорости соударения тел на этом этапе еще малы, поэтому при соударении тел таких и близких
размеров жидкие, преимущественно железные по составу части сливаются, но массы зародыша еще не достаточно для
гравитационного удержания силикатных обломков холодной твердой оболочки. На этом этапе они сохраняются в зоне
питания протопланеты. Реализуется механизм дифференциации вещества в процессе аккумуляции планеты на резервуар
будущего ядра и резервуар мантии. Процесс идет еще в малых телах и успевает завершиться за время менее 10 мл. лет.
Тогда как последующее формирование структуры ядра и мантии продолжается, как и по всем имеющимся оценкам, около
100 млн. лет. Поскольку объединение жидких внутренних частей соударяющихся тел происходи в результате неупругого
соударения, большая часть потенциальной гравитационной энергии через кинетическую энергию соударения преобразуется
в тепло. Это продолжается до тех пор, пока ядро не достигнет большей части современной массы. На завершающей стадии
роста ядра масса зародыша оказывается уже достаточной для того, чтобы удерживать все возрастающую долю силикатной
оболочки выпадающих тел. И состав растущей области все более обогащается примесью силикатов. Соударение
аккумулируемых тел переходит от механизма полностью неупругого, с высокой степенью преобразования потенциальной
энергии гравитационного взаимодействия в тепловую, постепенно переходит в
механизм твердотельного соударения, при котором только небольшая часть
кинетической энергии преобразуется в поглощаемое зародышем планеты тепло.
Нами впервые получены результаты численного решения задачи для 3D-
модели среды [Khachay, 2013а,2013б], которое позволяет проследить
образование и дальнейшую динамику трехмерных аномальных по температуре
и составу областей, возникающих за счет падения тел и частиц на поверхность
растущей планеты при их случайном распределении по массам. Один из
полученных результатов распределения температуры по сечению шарового
сектора модели показан на рис. 1.
Силикатная оболочка Земли начала формироваться, когда основная
часть ядра уже была сформирована. Выполненное нами численное
моделирование теплового режима при формировании ядра Земли показало, что температура на поверхности растущего
ядра на завершающей стадии может достигать 2500–3000 К (Анфилогов,2012; Khachay, 2013а,2013б). Поэтому силикатный
материал, из которого формировалась мантия Земли, отлагался на поверхность ядра, температура которой была выше
температуры ликвидуса этого материала. В результате на границе ядро–мантия образуется слой силикатного расплава,
мощность которого по мере роста Земли может достигать 800–900 км. При такой мощности слоя расплава температура
ликвидуса в его основании становится выше температуры расплава. Расплав в основании слоя начнет кристаллизоваться и
на границе ядро–мантия будет формироваться кристаллический слой мантии, а слой расплава будет подниматься к
поверхности растущей Земли. В качестве составов, моделирующих последовательность кристаллизации фаз, в нашей
модели используются шпинелевый лерцолит KLB1 и состав метеорита Алленде, для которых существуют фазовые
диаграммы до 30 ГПа. Подробно процесс формирования мантии и первичной земной коры дан в (Анфилогов,2012). Для
решения нашей проблемы важно знать, как протекает этот процесс на завершающем этапе аккумуляции Земли. По мере
роста Земли мощность слоя расплава уменьшается. Когда она достигнет 420 км, из ликвидусных фаз исчезнет гранат,
извлекающий из расплава Al2O3, и глинозем будет накапливаться в расплаве. Кристаллизация оливина на линии ликвидуса
будет сопровождаться обеднением расплава MgO и обогащением FeO. В результате состав расплава приблизится к составу
обогащенного FeO и Al2O3 базальта. Когда температура расплава в верхней части слоя опустится ниже 1250°C, начнется
кристаллизация плагиоклаза, кристаллы которого будут подниматься вверх, образуя на контакте расплава с верхней
твердой оболочкой слой магматической “каши”, состоящей из расплава и кристаллов плагиоклаза. Это создает условия для
формирования у поверхности Земли слоя анортозитов.
Анфилогов В.Н., Хачай Ю.В.// ДАН. 2005. Т. 405.№6. С. 803–806. Анфилогов В.Н., Хачай Ю.В. Дифференциация вещества мантии в процессе гетерогенной
аккумуляции Земли и формирование первичной земной коры.// Литосфера. 2012. №6 , 3-14. Анфилогов В.Н., Хачай Ю.В.
Природа кимберлитовой алмазоносной литосферы кратонов. // Докл.РАН . 2013. т. 451, № 5, с. 537-540. Анфилогов В.Н., Хачай Ю.В.

113
Эволюция ядра в процессе гетерогенной аккумуляции Земли. Литосфера. 2013. № 4. 146-153. Даусон Дж.Кимберлиты и ксенолиты в них.
М.:Мир, 1983. 300 с. Илупин И.П., Каминский Ф.В., Францессон Е.В.Геохимия кимберлитов. М.: Недра, 1978. 352 с.
Пальянов Ю.Н., Сокол А.Г., Соболев Н.В.// Геология и геофизика. 2005. Т. 45. Спец. вып., с. 1290–1303. Хачай Ю.В.,
Анфилогов В.Н., Антипин А.Н. О влиянии первичной атмосферы на распределение температуры в Земле при ее аккумуляции. Уральский геофизический
вестник. 2012. № 2, c.54- 59.
Yu.V. Khachay MHD process in the layer of gravitating sphere growing radius// Magnetohydrodynamics. 2013.Vol. 49, N 1-3, 81-86. Khachay
Yu.V. , V.N.Anfilogov, Antipin A.N. Numerical Results of 3-D Modeling of Moon Accumulation // Geophysical Research Abstracts Vol. 15, EGU2013-51, 2013. EGU
General Assembly 2013. Menneken M., Nemchin A.A., Geisler T., Pidgeon R.T., Wilde S.A. Hadean diamonds in zircon from Jack Hills, Western
Australia // Nature. 2007. V. 448. P. 917–920.

ЛИНЕАМЕНТНАЯ ТЕКТОНИКА И АКТУАЛЬНОСТЬ ЕЁ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПРИ

НЕФТЕГАЗОПОИСКОВЫХ РАБОТАХ
Шевелев Е.И.
(РУП «Производтсвенное объединение «Белоруснефть» БелНИПИнефть, Гомель)
Материалы дистанционной съёмки (МДС) Земли из космоса могут содержать информацию о глубинном строении
земной коры, что позволяет привлекать при региональном геологическом изучении территорий новый комплекс сведений,
не использовавшихся ранее. В то же время нужно понимать, что использование одних только дистанционных методов
изучения не может дать полной картины глубинного строения Земли. Поэтому МДС необходимо использовать в комплексе
с геолого-геофизическими и геохимическими исследованиями. Изучение геологической информативности материалов
космических съёмок показало, что в зависимости от масштаба они содержат существенно различную геологическую
информацию:
- снимки континентального уровня генерализации помогают установить основные структурно-геологические
особенности крупных областей земной коры, провести и уточнить объективное тектоническое районирование, наметить
крупные глубинные структуры (разрешение 10000 м).
- снимки регионального уровня генерализации дают возможность выяснить делимость крупных регионов земной
коры на структурные блоки, различающиеся характером тектонических структур, а также выделить новые, ранее не
картировавшиеся элементы геологического строения (разрешение 1000 м).
- по снимкам локального уровня генерализации можно существенно уточнить структуру перечисленных выше
элементов геологического строения (разрешение сотни метров и менее) (Космическая…, 1985).
Задачей структурного дешифрирования является выявление по МДС особенностей ландшафта, которые связаны с
проявлением на земной поверхности новейших тектонических форм и элементов глубинного строения.
При тектонических построениях на основе МДС наиболее информативен геоиндикационный (ландшафтно-
индикационный) метод дешифрирования, предусматривающий анализ ландшафтных индикаторов в проявлении
структурных элементов литосферы. В основу геоиндикационного метода положена теоретическая концепция о ландшафтах
как динамичных природных системах, в которых отражены изменения, вызванные новейшими тектоническими
процессами. Ландшафтные индикаторы (геоиндикаторы) представляют собой как отдельные природные компоненты, так и
природно-территориальные комплексы (ПТК) в целом, связанные с характером проявления на поверхности Земли
структурных форм, активных в позднеолигоцен-антропогеновое время. Основным проявлением геоиндикаторов на МДС
являются линеаменты. Линеаменты проявляются в виде различных плановых геометрических рисунков: непрерывной
прямой линии или прерывистых линий, лежащих на продолжении друг друга, или точечных образований, расположенных
на одной прямой линии (объединяется в единый непрерывный протяженный линеамент) (Амурский и др., 1988). Под
непрерывными протяженными линеаментами понимаются прерывистые цепочки линеаментов, которые прослеживаются
без изменения ориентировки через различные ландшафтные, геоморфологические, литофациальные ареалы, обычно
выражающиеся разными элементами ландшафта. Например, цепочка линеаментов может быть выражена в пределах
голоценовой аллювиальной аккумулятивной равнины прямолинейным отрезком русла, цепочкой старичных озер, а при
переходе на более древнюю эрозионно-денудационную равнину - прямолинейным оврагом, уступом в рельефе, узким
водоразделом, цепочкой холмов или карстовых воронок.
В то же время нельзя путать эндогенно обусловленные линеаменты, связанных с геологическими структурами, от
линеаментов чисто экзогенного или техногенного происхождения. Необходимо иметь в виду, что рельеф земной
поверхности - это результат взаимодействия эндогенных и экзогенных процессов, протекающих на определенном
геологическом субстрате. Следовательно, линейные формы рельефа являются результатом обработки экзогенными
процессами линейных элементов геологического субстрата, активизированных эндогенными (тектоническими) процессами.
Даже при небольшой мощности осадочного покрова (первые метры - десятки метров) линеаменты проявлены в ландшафте
как экзогенные образования. Что же касается естественных линейных образований нетектонической природы, то можно
выделить следующие случаи: прямолинейность береговых линий озер и морей может быть результатом вдольбереговых
течений одного господствующего направления; прямолинейные эоловые формы и цепочки этих форм обычно являются
результатом деятельности ветров господствующего направления, а также все линеаменты техногенного происхождения.
Также геоиндикаторы проявляются в виде кольцевых структур, которые в рельефе подчеркиваются дугообразной
ориентировкой участков речных долин, озерно-болотных массивов, изометричным расположением песчаных гряд,
заболоченных котловин и др.
Исследование геологической природы линеаментов в нефтегазогеологических аспектах должно проводиться с
учетом особенностей геологического строения нефтегазоносных территорий и характера задач, решаемых нефтегазовой
геологией. Так как большая часть нефтегазоносных бассейнов приурочена к платформам и передовым прогибам,
характеризующимся большой мощностью осадочного чехла, слабой геологической обнаженностью, общей равнинностью
рельефа, а на платформах - также и относительно слабым проявлением новейших и современных тектонических движений,
то для нефтегазовой геологии важна структурно-тектоническая интерпретация линеаментов.
При нефтегазогеологических исследованиях необходимо изучение геологической природы и структурно-
геологическая интерпретация линеаментов всех рангов. В нефтегазовой геологии исключительно важное значение имеет
геодинамическая характеристика отражаемых линеаментами дизъюнктивных структур, особенно их флюидо-проводящие
(или экранирующие) свойства, связанные с новейшей и современной кинематикой дизъюнктивов, развитием новейших и
современных полей деформации и полей напряжения в осадочной толще (Амурский и др., 1988).
Одно из наиболее перспективных направлений - прогнозирование по дистанционным материалам с последующей
проверкой наземными геолого-геофизическими методами малоамплитудных разломов и зон безамплитудной
трещиноватости (разуплотнения) в пределах месторождения (перспективной площади) на уровне продуктивного пласта.
Информация такого рода может быть широко использована при поисках, разведке и эксплуатации месторождений нефти и

114
газа. Для примера можно привести морфоструктурные исследования Л.Б. Аристарховой (Аристархова, 1981) в условиях
геологически закрытой платформенной равнины Прикаспийской впадины с глубоко погруженным фундаментом выявлены
разные случаи соотношения крупных линеаментов с известными по геофизическим данным разломами фундамента.
Большинство линеаментов соответствует однозначно выделенным разломам, но для части линеаментов разломов не
установлено, а часть достоверно установленных разломов не выражена в рельефе. Л.Б. Аристархова высказывает
предположение, что линеаменты, не подтвержденные геофизическими материалами, могут отражать активизированные
новейшие разломы фундамента малой амплитуды, плохо улавливаемые на сейсмопрофилях; предполагается, что
достоверно установленные разломы, не выраженные в рельефе в виде линеаментов, не активны на новейшем
тектоническом этапе - времени рельефообразования.
Исследования, сопровождавшиеся целенаправленным анализом и переинтерпретацией геофизических материалов и
структурных карт, позволили выявить значительно большее соответствие линеаментов достоверно установленным или
предполагаемым дизъюнктивам. Практически все дешифрируемые на мелко- и среднемасштабных КС линеаменты, так или
иначе «читаются» на геологических и геофизических картах и схемах, совпадая либо с ранее установленными разломами ,
либо с дизъюнктивными нарушениями, предполагаемыми по характерному рисунку геофизических полей (Губин, 2004).
Проведение специальных целенаправленных геофизических работ, в бывшем СССР, позволило с большей уверенностью
судить об отражаемых линеаментами структурах на разных глубинных уровнях. На Курском полигоне, в пределах
Воронежской антеклизы с глубиной залегания кристаллического фундамента 50-250 м. были проведены специальные
геофизические исследования с целью геологической интерпретации линеаментов. Первоначальное сопоставление
линеаментов, отдешифрированных по среднемасштабным КС («Лэндсат»), со структурными картами фундамента и
осадочного чехла подтвердило только 6-8 % космической информации; но уже при переинтерпретации геофизических
материалов сходимость возросла до 23 %. Специальные, целенаправленные геофизические исследования -
электроразведочные и магниторазведочные профили полностью подтвердили все линеаменты как разрывные нарушения
небольшой амплитуды по фундаменту с малоамплитудными смещениями или обширными зонами трещиноватости в
осадочном чехле (Богословский и др., 1978).
Практически все исследователи подчеркивают решающее значение новейших тектонических движений при
проявлении глубинных структур в виде линеаментов. Ряд исследователей отмечает, что в платформенных условиях многие
линеаменты читаются на картах новейшей тектоники, в рисунке изолиний суммарных деформаций, а также большей
частью хорошо выражены в вертикальной расчлененности рельефа - важнейшем геоморфологическом индикаторе
новейших деформаций.
Новейший блоково-разрывной тектогенез наиболее контрастно реализуется в жестком консолидированном
основании в виде сети дизъюнктивов. Последние в большинстве случаев не являются в полной мере новообразованными, а
представляют собой активизированные древние разрывы - разрядка новейших напряжений происходит с выборочной
активизацией древних разрывов энергетически наиболее «выгодных» направлений. В фундаментах платформ
новообразованные разрывы, по-видимому, вообще не возникают - все они в той или иной мере унаследованные.
Линеаментный анализ на этапе региональных исследований нефтегазоносных территорий предполагает изучение
общих структурно-тектонических закономерностей их строения без прогнозирования конкретных поисковых площадей -
локальных антиклинальных структур. В региональный линеаментный анализ входят:
- уточнение границ нефтегазоносных бассейнов, предварительное тектоническое и нефтегазогеологическое
районирование;
- выявление каркаса региональных разрывных нарушений и оценка их проявления на разных глубинно-
стратиграфических уровнях;
- неотектоническое районирование нефтегазоносных бассейнов, выявление неотектонических блоков и их
относительной новейшей активности, установление новейшего структурного плана территории и его соотношения с
древними структурными планами;
- реконструкция и анализ региональных новейших полей напряжений с целью прогнозирования региональных зон с
повышенными флюидопроводящими и коллекторскими свойствами (Губин, 2004).
В результате изучения проблематики линеаментной тектоники можно сделать следующие выводы: у метода
наблюдается достаточное количество плюсов, это - простота, относительная дешевизна, быстрота обработки, хорошие
результаты опытных работ на известных месторождениях; возможность применения линеаментного дешифрирования на
первом этапе поисковых работ на нефть и газ, предшествуя сейсмическим работам, как предлагают многие исследователи;
применимость данного метода при поисковых работах на нефть и газ.
В целом возможности аэрокосмогеологии в приложении к нефтяной отрасли достаточно широки. Помимо
включения дистанционных исследований в комплексе нефтепоисковых работ они могут привнести важный
дополнительный материал при разведке нефтяных месторождений, проектировании систем разработки и вторичных
методов повышения нефтеотдачи пластов; выделении геодинамически активных зон. И это отнюдь не полный спектр
областей возможного приложения аэрокосмогеологических данных. Будущее у данного вида исследований, безусловно,
есть. Тем более в нынешних условиях, когда доступ к космической информации стал намного легче, а ее качество выше,
когда освоены новые методы ее обработки с применением компьютерных технологий. Осталось только рискнуть и сказать
данному методу уверенное «да».
Амурский Г.И., Абраменок Г.А., Бондарева М.С., Соловьев Н.Н. Дистанционные методы изучения тектонической трещиноватости пород
нефтегазоносных территорий. М.: Недра, 1988. 164 с.
Аристархова Л.Б. Роль геоморфологического критерия при выявлении разломов глубокого заложения в «закрытых» платформенных регионах (на
примере Прикаспийской впадины) // Геоморфология. 1981. № 1. С. 41-50.
Богословский В.А., Ильина Е.Б., Кроткова О.Т. и др. Геофизические исследования при интерпретации космических снимков на Курском полигоне //
Изв. вузов. Сер. геология и разведка. 1978. № 10. С. 135-140.
Губин В.Н. Дистанционные методы в геологии: учеб. пособие. БГУ, 2004. 138 с.
Космическая информация в геологии / Коллектив авторов. М.: Наука, 1985. 536 с.

ГИДРОГЕОЛОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ БРИНЕВСКОГО МЕСТОРОЖДЕНИЯ ГИПСА И АНГИДРИТА

С.А. Юдаев
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь,
Бриневское месторождение гипса и ангидрита является единственным месторождением сульфатного сырья в
Беларуси. Ежегодно страна вынуждена ввозить из России и Молдовы 200-250 тыс.т гипсового камня и 400-450 тыс.т
гипсовых вяжущих. На сегодняшний день Новомосковское месторождение, месторождения Украины и Молдовы

115
принадлежат немецкой фирме KNAUF. В России растет потребность в данном виде сырья, что может в самое ближайшее
время привести к большому росту закупочных цен их продукции. В свете этих данных постановка детальной разведки и
уточнения гидрогеологических условий Бриневского месторождения гипса будет оправдана.
Административно Бриневское месторождение гипса и ангидрита находится на территории Петриковского района
Гомельской области Республики Беларусь, западнее и северо-восточнее д. Бринев и является частью Государственного
природоохранного учреждения Национальный парк «Припятский».
По возрасту Бриневское месторождение гипса и ангидрита относится к лебедянскому и оресскому горизонтам
верхнефаменского подъяруса верхнего девона. Гипс Бриневского месторождения образовался в результате
непосредственного осаждения из растворов реликтовых изолированных морских бассейнов двуводного сульфата кальция
CaSO4·2H2O. При изучении керна большинства скважин и шлифов на глубинах 200-400 м наблюдается активная
гидратация ангидрита в результате воздействия грунтовых и межпластовых вод, сопровождаемая гипсовой тектоникой
пучения. В связи с этим можно говорить о признаках эпигенетических условий отложения (переотложения) сульфата
кальция. Для кристаллизации вещества огромное значение имеет и литостатическое давление. Все это говорит в пользу
стабильности равновесия системы гипс-ангидрит (с потерей кристаллизационной воды) и обратно. В разрезе Бриневского
гипсового месторождения, в рамках границ сульфатоносной толщи, выделяются четыре гипсовых горизонта,
объединяющих 10 пластов гипса мощностью от 0,2 м до 52 м, из которых два (IV и III) являются основными, II гипсовый
горизонт имеет второстепенное значение, а I гипсовый горизонт, в настоящее время, не представляет интереса для
промышленности. Горизонт I имеет островное распространение и занимает наименьшую площадь. Границы его
распространения эрозионные и тектонические. Условия его залегания согласуются с нижележащими горизонтами.
Кроме пластов гипса встречаются пласты гипсово-ангидритовой породы мощностью от 3,3 до 28,5 м.
Сульфатонасыщенность толщи довольно высокая и изменяется от 13% до 67%, в среднем составляя 41%, что является
высоким показателем добычи такого сырья. По масштабам месторождение относится к крупным (запасы свыше 50 млн.т.),
имеет сложное строение и невыдержанную мощность.
В Припятском прогибе проявления гипса и ангидрита отмечаются в разновозрастных отложениях девона – в
породах витебского горизонта, западнодвинской свиты и наровского горизонта эйфельского яруса среднего девона,
саргаевского, воронежского, евлановского горизонтов и копаткевичской свиты франского яруса верхнего девона,
практически во всех горизонтах верхнефаменского подъяруса верхнего девона. Гипс и ангидрит присутствуют в этих
отложениях как в виде прожилков (мощностью, не превышающей первые десятки сантиметров), так и в виде маломощных
пластов (0-6,0 м). Залегают они, как правило, на больших глубинах и не образуют промышленных скоплений, за
исключением соленосных отложений лебедянского и оресского горизонтов верхнефаменского подъяруса верхнего девона.
Здесь ангидрит слагает пласты мощностью до нескольких десятков метров, но на больших (500-600 м и более) глубинах.
Исключение составляет район Бриневской горстоподобной структуры, где в лебедянское и оресское время происходило
осадконакопление гипсоносных отложений, являющихся фациальным аналогом нижней части соленосной толщи. Средняя
мощность сульфатных пород (гипса и ангидрита) достигают здесь 24,3-28,5 м. Они залегают на доступных для отработки
глубинах и образуют Бриневское гипсовое месторождение.
В Припятском прогибе и прилегающих к нему площадях, где имеют развитие девонские отложения, не отмечается
структурных условий, благоприятных для накопления сульфатных пород, подобные существовавшим в районе Бриневской
горстоподобной структуры. Вследствие этого, Бриневское месторождение гипса, для условий Беларуси, является
единственным месторождением этого вида сырья и поэтому уникальным.
С точки зрения гидрогеологических условий месторождение гипса находится в западной части Припятского
артезианского бассейна. Для него характерно глубокое залегание кристаллического фундамента и развитие мощной толщи
осадочного чехла, который сложен как водоносными, так и водоупорными породами.
Верхний водоносный горизонт приурочен к четвертичной толще. Его мощность непостоянна (9-25 м) и близка к
общей мощности четвертичных отложений. Водовмещающие породы представлены песками с коэффициентом фильтрации
от 0,17 до 0,23 м/сутки. Воды горизонта безнапорные. На участках развития глинистых и суглинистых прослоев –
субнапорные. Питание горизонта происходит за счет инфильтрации атмосферных осадков.
Неоген-палеогеновый водоносный горизонт повсеместно распространен на площади месторождения и не всегда
имеет четкую границу с вышележащим четвертичным горизонтом. Мощность его достигает 50 м. Водовмещающими
породами являются пески. Коэффициенты фильтрации пород горизонта составляют до 2,20 м/сутки.
Водоносный горизонт туронского яруса верхнего мела приурочен к отложениям, мела и меловых мергелей.
Водовмещающие породы изолированы от поверхностного загрязнения, поэтому воды в них обладают высокими питьевыми
качествами. Коэффициенты фильтрации пород достигают 1,5 м/сутки. Воды горизонта напорные с дебитом до 20 м3 /час.
Водоносный горизонт батского яруса средней юры приурочен к пескам и песчаникам. Коэффициенты фильтрации
пород изменяются в пределах 0,05-0,7 м/сутки. Воды напорные с дебитом до 30 м3 /час и пригодны для нужд хозяйственно-
питьевого водоснабжения.
Всю толщу верхнедевонских накоплений и турнейского яруса нижнего карбона можно условно разделить на три
подтолщи: надгипсовую, гипсоносную и подгипсовую.
Надгипсовая подтолща мощностью от 64,2 м (скв. 11) до 222,1 м (скв. 38) состоит из отложений турнейского яруса
нижнего карбона (C1t) и полесского горизонта верхнего девона (D3pl), которые представлены водонапорными глинами и
мергелями с прослоями водопроводящих доломитов, известняков и песчаников. Скважинная расходометрия показала, что
обводненность надгипсовой подтолщи обусловлена водопроводящими песчаниками и известняками, коэффициенты
фильтрации которых, достигают до 0,09 м/сутки. Залегают водовмещающие породы линзообразно, в виде часто
выклинивающихся прослоев мощностью от 0,5 м до 5 м.
Гипсоносная подтолща включает в себя слои лебедянско-оресского горизонта верхнего девона и состоит из
чередующихся пластов гипса и гипсоангидрита с глинами, мергелями, известняками и песчаниками. В основном, в толще
преобладают водоупорные породы и только в прослоях известняков и песчаников встречаются подземные воды. В скв. 281
в интервале глубин 161,8 - 173,7 м, где расположен II гипсовый горизонт, зафиксирован приток в 0,13 л/сек в прослое
известковой брекчии и слоистых известняках. В целом, по разрезу гипсоносной подтолщи фиксируются притоки воды
порядка сотых долей л /сек при понижениях в 5-10 м. Имеющиеся гидрогеологические мaтepиaлы позволяют сделать
вывод, что подземные воды в пределах гипсоносной толщи присутствуют. В условиях ведения горных работ не
исключается возможность вскрытия их в песчаниках, известняках, собственно в гипсах. При условии ненарушенности
массива пород ресурсы таких вод практически нулевые, а запасы ограничены емкостными характеристиками
водовмещающих пород.
Анализ данных химического состава подземных вод показывает, что процессы водообмена в толще девонских
отложений затухают и на глубинах 150-175 м происходит насыщение подземных вод сульфатом кальция и прекращается
выщелачивание гипсоангидритовых пород.

116
 Подгипсовая подтолща приурочена к отложениям задонско-елецкого горизонта верхнего девона, состоящих из
псевдобрекчии с прослоями доломитов, известняков и глинистых мергелей. Проведенные исследования в интервале 90 м от
подошвы IV горизонта свидетельствуют о весьма низкой водообильности пород толщи. При ненарушенности подошвы
гипсоносного горизонта воды подгипсовой толщи не будут принимать участие в обводненности горных выработок.
Гидрогеологические условия месторождения, определяющие его разработку, в целом можно классифицировать как
сложные. Полезное ископаемое в условиях спокойного залегания в породах гипсовой толщи может считаться достаточно
сухим. Вблизи тектонических нарушений, учитывая активную тектоническую трещиноватость пород верхнего девона и
карбона, нельзя исключить возможность поступления подземных вод через эти трещины в горные выработки. Опасность
прорыва воды в горные выработки возникает так же при работах вблизи поверхностных водоемов (озер, рек, прудов,
водохранилищ), принимая во внимание малую мощность вскрышных пород месторождения, составляющую несколько
десятков метров. Обводненность месторождений устанавливается одновременно с разведкой месторождения и
определяется коэффициентом водообильности. Под коэффициентом водообильности шахты подразумевают число
кубометров воды, приходящееся на 1 т суточной добычи полезного ископаемого. Приток воды (в м3/ч) определяется из
формулы
Ԛm = n·A
24
где n – коэффициент водообильности; А – суточная производительность шахты, т.
При ведении горнотехнических работ необходимо так же учитывать газодинамическую обстановку во вмещающих
породах и горных выработках.
На условия залегания и морфологию пластов сильное влияние оказали такие факторы как: дизъюнктивная тектоника
и древний карст, в меньшей степени внутренняя гипсовая тектоника, вызванная эпигенетическими преобразованиями
гипсовых горизонтов и вмещающих пород гипсоносной толщи.
Предприятием Белгорхимпром по данным предварительной разведки составлен «Технико-экономический доклад о
промышленном значении Бриневского месторождения гипса с расчетом временных кондиций» (ТЭД) для подсчета запасов
гипса и ангидрита, который прошел апробацию в РКЗ при Министерстве природных ресурсов и охраны окружающей
среды № 28 (1927) от 24 декабря 2004 г. На площади месторождения также были определены два участка (около 5 км2)
первоочередной разработки – Западный и Восточный – с общим объемом промышленных запасов гипсоангидритового
сырья по категории С1 – 278,736 млн.т и перспективных запасов по категории С2 – 187,203 млн.т. Установлено, что
обозначенные участки отличаются наименьшей глубиной залегания, большей мощностью полезного ископаемого и здесь
локализуются основные промышленные гипсовые горизонты III и IV.
В связи со сложными гидрогеологическими условиями, значительной обводненностью сульфатоносных толщ и
вмещающих пород с внушительным дебитом поступающих подземных вод, необходимо применить весь комплекс
водозащитных мер и водоотливных работ при строительстве и эксплуатации горных выработок. Поэтому ТЭДом
рекомендована разработка разведанного месторождения путем проходки шахтных стволов с заморозкой, а отработка
полезного ископаемого камерным способом с отбойкой пород комбинированным методом (комбайн + БВР) без обрушения
кровли на весь период добычи.
В перспективе предусматривается строительство двух рудников, на Западном и Восточном участках,
производительностью – 500 тыс. т гипсового камня в год каждый.

117
 ГЕОЭКОЛОГИЯ
____________________________________________________________________________________________
Ю. А. Гледко
Белорусский государственный университет
ПРОБЛЕМА С ДОКУМЕНТОМ

Е.Ю. Глоба, В.Ю. Каплунов

ООО «Экология и инновационные технологии», г. Москва, Россия
ДЕАТЕХНОГЕНЕЗАЦИЯ УГЛЕПОРОДНЫХ ОТВАЛОВ
Ликвидация шахт осуществлялась в основном методом затопления по программе реструктуризации угольной
промышленности (начата в 1993г.). К настоящему времени они полностью закрыты, в основном завершены работы по
ликвидации горных выработок и ведутся работы по устранению ранее накопленных негативных экологических
последствий на 188 шахтах.
На основе утвержденных 118 проектов ликвидации 203 технических единиц разрабатываются, утверждаются и
реализуются рабочие проекты.
Анализ складывающейся экологической ситуации свидетельствует о неоднозначности влияния ранее накопленных
антропогенных отходов на среду районов в процессе массового закрытия угледобывающих предприятий.
Поэтому, представляются актуальными исследования и методические рекомендации, связанные комплексными
оценками техногенного влияния отвалов на состояние окружающей среды по всем угольным регионам России. Только
после этого возможно научно обоснованно разработать и предложить эффективные меры по детехногенезации отвалов и
санации территорий в угольных бассейнах и регионах.
К моменту закрытия шахт не было выполнено необходимых и достаточных работ по локализации, нейтрализации
и ликвидации экологических нарушений и трансформаций для обеспечения норм и требований согласно Федерального
закона об охране окружающей среды.
Именно из-за оставленных к моменту закрытия шахт остаточных антропогенных объемов и объектов (в том
числе химически активных), активировались техногенные реакции. Такие реакции оказались возможными, в основном,
вследствие проницаемости породных массивов и изменения характера нагрузок на компоненты природной среды.
По ряду причин, закрытие шахт и разрезов методом затопления сопровождается возникновением нетипичных
проявлений и процессов в природно-техногенной среде, которых не было в период эксплуатации угольных месторождений.
Проблемные направления обусловлены факторами негативного воздействия на природную среду [Батугин И.М.,
2012., Игошин В.М., 2007., Каплунов В.Ю., 2011.].
При многообразии факторов влияния на компоненты окружающей природной среды, основные отрицательные
проявления обусловлены техногенезом отвалообразования и динамикой трансформаций отвалов.
На момент начала реструктуризации ежегодное образование твердых отходов добычи и переработки угля
(сланца) составляло порядка 900 млн.м3 (рис.№1).
2000

0
1995

2012
1990
1991
1992
1993
1994

1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011

2013

Образовано отходов (млн.т.)

Использовано и обезврежено отходов (млн.т.)
Рисунок 1 Диаграмма образования и использования отходов
Большую часть из этого объема составляли вскрышные (вмещающие) породы. Использовалось только около 440
млн.м3. При этом наибольшие объемы вскрышных пород и отходов обогащения образовывались на предприятиях Кузбасса
– 46% от общеотраслевого показателя [Каплунов В.Ю., 2010].
По нашим оценкам, к настоящему времени накоплено и заскладировано в отвалы порядка 15 млрд. тонн твердых
отходов.
Результаты предварительного исследования состояния объектов (прямой и косвенный учет), анализ основных
показателей характеризующих их негативные воздействия на окружающую среду позволили сделать вывод о наибольшем
техногенезе от породных масс отвалов (террикоников) [Каплунов В.Ю.,2009].
По результатам поискового исследования сотрудниками ООО «ЭкоИнТех» был выделен и систематизирован
комплекс задач, требующих рассмотрения и решения по проблеме деатехногенезации отвалов и прилегающий к ним среды
в районе ликвидированных шахт (рис. №2).
Проведенный анализ по систематизации имеющихся научно-исследовательских материалов по актуальным
направлениям деатехногенезации позволил определить наличие разработок по важным вопросам, таким как [Каплунов
Ю.В.,2010,Красавина А.П.,2010,Навитний А.М, 2011,]:
-современные способы и приёмы профилактики самовозгорания отвалов (позволят сократить время и затраты на
разработку проектов по формированию и тушению породных отвалов);
-выбор решений по обеспечению эффективной рекультивации отвалов;
-приемы, способы, средства механизации, при разработке технологических схем формирования и тушения
отвалов;
-новым способам и направлениям утилизации и переработке отходов;

118
 -мониторинг с помощью беспилотных летательных аппаратов (БЛА).
В результате ранжирования имеющихся отечественных нормативно-методических и исследовательских
разработок для угольной отрасли оказалось возможным определить ту часть из них, которую можно рассматривать в
качестве Схема решения вопроса деатехногенеза отвалов по геоэкологическим условиям
актуальной для использования при
разработке темы [Попов
Общая характеристика
угольных районов по
Техногенная, геологическая,
Прекращение производственной
деятельности закрываемых В.Н.2001].
В заключении хочется
гидрогеологическая и горно-
антропо и техногенезу угольных шахт
техническая характеристика

отметить необходимость
ситуации в районе
Общая характеристика ликвидированных шахт Техногеннаые источники и
ситуации по ликвидации
шахт
процессы негативного
воздействия шахты на
Затопление горных выработок и
выработанного пространства
актуальных исследований и
Геоэкологические условия
окружающую среду шахт
методических рекомендаций,
Географическое
месторасположение
характеризующие
состояния окружающей связанных с комплексными
шахт среды в районе
ликвидированной шахты
Нарушенные,
загрязненные и
оценками антропо- и техногенного
Характеристика природных
деградированные земли влияния отвалов на состояние
ресурсов ликвидированной
шахты Неперспективные Исследование и
окружающей среды по всем
группирование отвалов по
условиям отвального
Накопители отходов
(породные отвалы, открытые угольным регионам России.
Только Условно
перспективные
хозяйства закрытых
угольных шахт с учетом
угольные склады, шламо- и
ило-накопители, отстойники и после этого возможно научно
обоснованно факторов окружающей среды
техногенные водоемы)
разработать и предложить
Перспективные
эффективные меры по
Микробиологическая Мониторинг БЛА (Беспилотные летательные аппараты) деатехногенезации отвалов и
санации территорий в угольных бассейнах и
рекультивация

регионах. 1 этап 2 этап 3 этап

Геодинамическое Обследование массива

районирование отвала на предмет Проведение

Рисунок 2 Схема территории

расположения отвалов
возникновения очагов
самовозгорания,
тушение, проведение
микробиологической
рекультивации отвала решения вопроса
деатехногенезации Переформирование
массива отвала
профилактических
мероприятий
Мероприятия
отвалов
Батугин И.М., Батугин А.С., Фусинь Ю., Каплунов В.Ю., Вопросы геодинамической и геоэкологической безопасности при
ликвидации горных предприятий // Мониторинг. Наука и Технологии – 2012. 2(4)
1. Игошин В.М., Каплунов В.Ю. Об отходах угольной отрасли, проблемах их утилизации, складирования, формирования пожаробезопасных отвалов,
тушения и рекультивации. М., ЦНИЭИуголь, 2007.-16 с
2. Каплунов В.Ю. Методические принципы организации работ по геоэкологической и эколого-экономической оценке ситуации в угольных
(сланцевых) регионах закрытия нерентабельных шахт (разрезов), а также результатов наблюдений, проводимых центрами экологического
мониторинга ( ан примере закрываемых шахт в районе Ленинградского месторождения горючих сланцев) г. Сланцы – 2009.
3. Каплунов В.Ю. Мониторинг очагов горения углепородных отвалов // Мониторинг. Наука и Технологии – 2010. 4(2)
4. Каплунов В.Ю. Об актуальности деатехногенезации отвалов в угледобывающих регионах России // Мониторинг. Наука и Технологии – 2011. 2(6)
5. Каплунов Ю.В., Лиманский А.В., Булаева Н.М. Разработка методической основы формирования актуальной базы данных экологического
мониторинга среды ликвидируемых шахт угольных регионов России // Мониторинг. Наука и Технологии – 2010. 4(1)
6. Красавина А.П., Навитнего А.В., Каплунова Ю.В.// автор.колл-тив: А.А. Харионовский , В.Н. Васева, В.Ю.Каплунов и др Экологический
мониторинг при ликвидации шахт и разрезов /- под общей редакцией. –Пермь МНИИЭКО ТЭК, 2010.-315 с..
7. Навитний А.М., Каплунов Ю.В. О состоянии и задачах мониторинга окружающей среды в районах ликвидации шахт // Мониторинг. Наука и
Технологии – 2011. 3(1).
8. Попов В.Н., Харионоский А.А. , Каплунов Ю.В. /В сб. Экологические проблемы при ликвидации шахт и разрезов. – Пермь: ФГУП МНИИЭКО
ТЭК, 2001.-С.18-26

С.К. Мустафин, С.А. Захаров

Башкирский госуниверситет, г. Уфа, Россия, ОАО «Алмазы Анабара», г. Якутск, Россия
ПРОБЛЕМЫ ГЕОЭКОЛОГИИ И РАЦИОНАЛЬНОГО НЕДРОПОЛЬЗОВАНИЯ В КРИОЛИТОЗОНЕ АРКТИКИ
Недропользование – вид природопользования, оказывающий большую техногенную нагрузку на все компоненты
окружающей природной среды. Предприятия недропользования – комплексные, мощные источники продолжительного
воздействия на приземную атмосферу, земельные ресурсы, гидросферу, геологическую среду, растительный и животный
мир.
Особенно контрастно это техногенное воздействие проявляется в условиях Арктики, где трасса гусеничного
вездехода или трактора протяжённостью 1 км нарушает лишайниковый покров на площади 0,6 га, в то время как с 1 га
могут ежедневно кормиться 2-5 особей оленя.
В настоящем сообщении приведена характеристика основных экологических проблем освоения алмазоносных
россыпей Арктической зоны Российской Федерации (РФ) на примере объектов, расположенных на северо-западе
Республики Саха (Якутия) (далее РС (Я)), эксплуатацию которых в течение ряда лет успешно осуществляет ОАО «Алмазы
Анабара» (Мустафин, Захаров, 2010).
В соответствии с подпрограммой «Оздоровление экологической обстановки Алмазной провинции»
Государственной целевой программе «Охрана окружающей среды РС (Я) на 2007-2011 годы» ОАО «АЛРОСА», ОАО
«Алмазы Анабара», ОАО «Нижне-Ленское» реализованы мероприятия по оздоровлению экологической обстановки в 9
улусах Алмазной провинции.
ОАО «Алмазы Анабара» ведут работы на объектах Эбеляхского алмазоносного поля расположенного на северной
окраине Сибирской платформы, в зоне сочленения Анабарской антеклизы и Лено-Анабарского прогиба. Первый алмаз в
устье р. Эбелях найден Амакинской ПСП в 1965 г., вскоре после этого была открыта крупнейшая в мире Эбеляхская
россыпь алмазов (Додин, 2005).
Различным видам недропользования свойственны свои особенности воздействия на многолетнемёрзлые породы
(ММП) криолитозоны.
Разработка долинных россыпей приводит к разрушению почвенно-растительного слоя участков долин, обнажению
их бортов, проходку канав, котлованов и др. В криолитозоне активизируются термоабразия, термокарст, термоэрозия,
солифлюкция, обуславливающие техногенную трансформацию ранимой природы Арктики (Давиденко, 2003). Для
пройденных в галечниках открытых выработок температура на 2-2,5°С выше, чем в окружающих породах (Котлов, 1978).

119
 Рассматриваются эколого-геологические условия недропользования Арктики на примере разработки известных
россыпей алмазов бассейна р. Эбелях – правого притока р. Анабар (северо-запад Республика Саха (Якутия)).
Регион относится к области наиболее мощного распространения самой низкотемпературной многолетней
мерзлоты представленной Анабаро-Оленёкской приморской равниной и бассейнами нижнего и среднего течения рек
Анабар, Лена, Яна, Индигирка. Рыхлые позднекайнозойские отложения представлены уникальными тёмно-серыми,
буроватыми лёссово-ледовыми толщами, в составе которых в среднем 90% занимает лёд, а в основании разреза
встречаются кости мамонта и других животных (Некрасов, 1976).
Рассматриваемый регион представляет собой относительно невысокое плато, расчлененное сетью долин правых
притоков среднего течения р. Анабар; абсолютные отметки редко превышают 200 м, составляя 140-180 м. Длина реки
Эбелях - правого притока р. Анабар составляет 108,0 км, площадь водосбора – 1968,0 км2. Направление течения - широтное.
Долина выработана в доломитах анабарской свиты среднего карбона, имеет корытообразный профиль с выположенными
склонами и широким днищем.
Температура горных пород на подошве слоя годовых колебаний температур изменяется от -2,5С до -4,8С.
Широко представлены криогенные процессы: пучение, морозобойное растрескивание, полигонально-жильное
льдообразование, солифлюкция, курумообразование, оседание склонов, термокарст. Граница ММП предположительно
находится на глубине 800 м. На участках распространения оторфованных тонкозернистых грунтов мощность сезонно-
талого слоя 0,3-0,7 м и зависит от льдистости грунтов. Грунтовый лёд образует прожилки, клинья, линзы мощностью до 5м.
Высокая льдистость отличает илистые осадки пойменной фации террас.
Плотик россыпей сложен залегающими субгоризонтально доломитами анабарской свиты среднего кембрия, реже
дезинтегрированными продуктами их выветривания, иногда алевролитами и песчаниками, выполняющими карстовые и
эрозионно-карстовые западины, с размерами в плане до 30-50 м. Доломиты отличает повышенная пористость и
кавернозность, что в сочетании с тектоническими зонами трещиноватости благоприятствует карстообразованию. В регионе
развиты терригенные породы нижнего мела, и верхнечетвертичные аллювиальные верхнечетвертичные–современные
делювиально–солифлюкционные отложения. По литологическому составу выделяются отложения: валунно-гравийно-
галечные с песчано-илистым заполнителем (русловая фация аллювия) и гравийно-песчано-щебенисто-глыбовые с песчано-
илистым заполнителем (смешанная фация прибортовых частей).
Алмазоносность бассейна р. Эбелях определяют погребённые верхнечетвертичные долины с реликтами карстовых
полостей, выполненных неогеновым аллювием (Граханов, 2007).
Пойменная фация представлена темно-серыми льдистыми суглинками с растительным детритом, рассеянной
галькой, гравием и щебнем доломитов.
Надмерзлотные воды слоя сезонного оттаивания существуют в жидкой фазе лишь летом; химический состав вод
гидрокарбонатный, кальциево-магниевый, иногда кальциевый; минерализация составляет 0,2-0,5 г/л. Межмерзлотные воды
по составу гидрокарбонатные натриево-магниево-кальциевые с минерализацией зимой около 0,5 г/л, а летом 0,2-0,3 г/л.
В почвенном покрове доминируют тундровые перегнойно-глееватые и тундровые глеевые почвы, а на пойменных
участках мерзлотные аллювиальные перегнойно-глееватые и мерзлотные аллювиальные дерново-глеевые почвы.
Горно-добычные работы на территории участков выполняются в весеннее время по мерзлоте, с двусторонним
отвалообразованием при разносе бортов россыпи. Разработка россыпи формирует в долинах мелкокарьерный техногенный
комплекс с глубиной разрезов до 10 м. Малая мощность потенциально плодородного слоя почвы (ПСП) позволяет
производить вскрышные работы валовым способом, не разделяя ПСП и торфа.
Важнейшим мероприятием, снижающим интенсивность техногенной трансформации геологической среды
вызванной разработкой россыпей является рекультивация нарушенных земель, выполняемая по мере образования
выработанного пространства и завершаемая после окончания добычи, осенью того же года. Рекультивации подлежат:
отвалы вскрыши, засыпаемые в отработанные блоки; отстойники-хвостохранилища с дамбами; промплощадки; рудные
дворы; автоотвалы рыхлых горных пород; эфельные отвалы. Рекультивация включает планировку, проведение
противоэрозионных мероприятий (горно-технический этап) с интенсификацией зарастания склоновых поверхностей
техногенных образований (биологический этап).
При грубой планировке производятся следующие виды работ: 1) водоотстойники после окончания отработки
месторождения опорожняются после отстоя воды; 2) обратная засыпка в осветлитель и водоотстойник большей части
автоотвала рыхлых пород (вынутых из них же), их планировка; 3) в илоотстойниках иловая часть планируется и
покрывается галечным материалом слоем 20-30 см; 4) разваловка оставшейся части автоотвала рыхлых пород и эфельного
отвала бульдозерным способом, одновременно с засыпкой впадин, трещин, размывов и выполаживание откосов до 12°; 5)
частичная уборка дамб; 6) выполаживание откосов насыпей, рудного двора и промплощадок до 12°, обеспечивающее их
устойчивость и безопасное перемещение диких и домашних животных.
Чистовая планировка земель – окончательное выравнивание поверхности и исправление микрорельефа
обеспечивает ряд условий: 1) общий продольный уклон поверхности рекультивируемых полос отвалов должен совпадать с
уклоном долины реки с допущениями разности уклона до 3-5°; 2) откосы разрезов и отвалов вскрыши с целью исключения
ветровой и водной эрозии, а также создания условий для зарастания их кустарниковой и травяной растительностью должны
быть выположены до 12° и террасированы.
Технологию биологического этапа рекультивации определяют: технология горнотехнического этапа, мощность и
структура насыпного слоя, агрохимические и водно-физические свойств пород; биорекультивация может осуществляться
путем естественного зарастания объектов.
Впервые для Арктики на объектах ОАО «Алмазы Анабара» применены сбор и утилизация отработанных масел,
исключающие загрязнение почв.
Экологический мониторинг территорий отработки россыпей потребует применения ГИС-технологий и
дистанционного зондирования способных, обеспечить требуемый уровень актуализации ландшафтно-экологических карт
различного временного и пространственного масштабов (Алексеев и др., 2008), спутниковая информация красной зоны
спектра полезна для выявления территорий нарушения почвенно-растительного покровом районов освоения тундры, где
самовосстановление растительности происходит медленно (Корчуганова, 2006).
ОАО «Алмазы Анабара» впервые для недропользования в Арктике провело экологический аудит своей
деятельности. Как было отмечено на V Северном социально-экологическом конгрессе (Москва, 2009), этот пример придал
новый импульс стратегии становления и развития рационального недропользования в условиях уязвимой природы
арктической зоны России.
Стратегия устойчивого развития районов разработки россыпей Арктической зоны РФ может быть эффективно
реализована лишь при условии комплексирования усилий по оптимизации решения технологических, экономических,
экологических и правовых аспектов недропользования практиками и учёными масштабных и динамичных природно-
техногенных систем регионов нового освоения.

120
 ОАО «Алмазы Анабара» при планировании и осуществлении мероприятий своей природоохранной деятельности
плодотворно сотрудничают с учёными Института прикладной экологии Севера РС (Я), Института горного дела Севера СО
РАН, вузовской наукой.
Разработка и внедрение методов экологического управления предприятием должны базироваться на применении
процедуры экологического аудита недропользования и комплексной эколого-экономической экспертизы для намечаемой
деятельности (Давыдов, 2007).
Опыт проведения комплексного экологического мониторинга регионов алмазодобычи из россыпей Эбеляхского
поля, несомненно, будет востребован в перспективе при освоении объектов на побережье и шельфе моря Лаптевых, где
известны алмазоносность пород триаса Анабарского залива (Граханов, 2007) и золото-платино-алмазные россыпи (Додин и
др., 2005).
Анализ состояния природоохранной деятельности предприятий-недропользователей Арктической зоны РФ,
рассмотренной на примере объектов разработки алмазоносных россыпей, обозначил перспективные направления её
оптимизации (Мустафин,, Захаров, 2010).
Алексеев Б.А., Солнцев В.Н., Тельнова Н.О. Методика использования Интернет-ресурсов для регионального эколого-ландшафтного
картирования. // Мир геоэкологии / Сб. статей. М.: ГЕОС, 2008. С. 90-100.
Граханов С.А. Особенности формирования и закономерности размещения россыпей алмазов северо-востока Сибирской платформы / Дис. доктора
геол-мин. наук. Якутск, 2007. 40 с.
Давиденко Н.М. Актуальные вопросы геоэкологии. М.: ГЕОС, 2003. 428 с.
Давыдов А.В. Развитие методов экологизации хозяйственной деятельности горнодобывающего предприятия (на примере добычи алмазов) /
Автореф. диссер. канд. эконом. наук. М.: ВИЭМС, 2007.
Додин Д.А. Устойчивое развитие и геоэкология Арктики // Разведка и охрана недр. 2005. № 6.
Додин Д.А., Иванов В.Л. и др. Российская Арктика - крупная минерально-сырьевая база страны (К 60-летию ВНИИокеангеология) // Литосфера.
2008. № 4. С. 76-92.
Корчуганова Н.И. Аэрокосмические методы в геологии. М.: Геокарт: ГЕОС, 2006. 244 с.
Котлов Ф.В. Изменение геологической среды под влиянием деятельности человека . М.: Недра, 1978. 263 с.
Мустафин С.К., Захаров С.А. Экологические проблемы освоения алмазоносных россыпей Арктики // Международное совещание по геологии
россыпей и месторождений кор выветривания (РКВ-2010) / Тез. докл. Новосибирск: ИГМ СО РАН, 2010.
Некрасов И.А. Криолитозона северо-востока и юга Сибири закономерности её развития. Якутск: Якутское книжное издательство, 1976. 248 с.

И. В. Осиюк, Д. Л. Творонович-Севрук
Белорусский государственный университет, географический факультет
Распределение Hg в современном аллювии рек гумидного типа литогенеза
В направлении с севера на юг, при переходе от тундры к тайге происходит рост содержания Hg в донных
отложениях рек севера РФ: 0,001 ─ 0,012 мг/кг, тайги ─ 0,003 ─ 0,027 мг/кг [Савичев, 2013]. В пределах тундры наиболее
высокие концентрации большинства изученных элементов отмечены в почвах, а в тайге – в донных отложениях.
В морских и речных водах Арктического бассейна концентрации ртути в донных отложениях изменяются от 0,01
до 0,09 мкг/г с.м. В других районах мира и России они несколько выше (0,036 – 0,7 мкг/г с.м.), а в донных осадках,
подверженных техногенному воздействию предприятий, для которых ртуть является характерным загрязняющим
веществом, существенно возрастают (2,44 – 54,2 и более мкг/г с.м.). Среднее содержание составило 0,135 мкг/г с.м. В
единичных пробах концентрации ртути достигали экстремально высоких значений – до 4 мкг/г с.м.
В настоящее время ПДК Hg для аллювиальных отложений в мире не разработано. Рекомендуемый по оценкам
бразильских экспертов безопасный уровень содержания ртути составляет 0,1 мкг/г с.м. [Овсепян…2007].
Гранулометрический состав донных осадков играет важную роль в процессах накопления – рассеивания ртути.
Максимальные концентрации ртути приурочены к донным отложениям илистого и илисто-песчаного состава. Глинистые
фракции по сравнению с песчаными в 4-7 раз обогащены ртутью.
Важнейшими факторами, влияющими на распределение форм ртути и её трансформацию в донных отложениях,
являются процессы метилирования, деметилирования и восстановления ртути, значения окислительно-восстановительного
потенциала и pH, температура, кислородный режим, соленость.
Песок, загрязненный отходами целлюлозно-бумажного производства, имеет более низкие значения этих
показателей, а концентрации метана более высокие, чем песок, содержащий консервативный по отношению к
биохимической деградации техногенный материал. При смене аэробных условий на анаэробные, и, соответственно,
изменении на границе раздела вода – донные отложения значений pH и Eh, возможен переход гидроксидов железа и
марганца в воду, который будет сопровождаться мобилизацией ртути. Непосредственное влияние на активность бактерий,
содержащихся в придонном слое воды и донных отложениях, оказывает температура. В связи с этим, повышение
температуры, вызванное причинами природного или антропогенного характера, приведет к ускорению процессов
биодеградации органического вещества и усилению эмиссии ртути из донных отложений в воду. Скорость процесса
метилирования в аэробных условиях выше, чем в анаэробных; процесс метилирования замедляется либо прекращается в
присутствии сульфидов. При значениях Eh от – 100 до +150 мВ основным продуктом метилирования является метилртуть.
Ниже –100 мВ преобладает сульфидная ртуть. С увеличением концентрации сульфидов содержание метилртути снижается
вследствие образования (CH3)2Hg и HgS.
Изменение концентраций и форм нахождения ртути в воде во времени и пространстве в значительной степени
определятся такими физико-химическими параметрами, как соленость, температура, содержание фульвокислот и хлоридов.
Обнаружена значимая обратно пропорциональная связь между содержанием ртути в воде и соленостью, более тесная в
придонном горизонте, положительная корреляционная связь выявлена между содержанием ртути и температурой вод.
Значительный вклад в загрязнение ртутью Северной Двины вносят сточные воды промышленных предприятий и бытовых
стоков. Вынос ртути с почвенным материалом составляет ≈ 0,28 т/год. С атмосферными осадками на площадь бассейна
поступает ежегодно около 3,6 т ртути. В устьевой области р. Северная Двина порядка 75 % от общего содержания ртути
мигрирует в растворенной форме, и 25 % - во взвешенной. Доминирующими формами нахождения являются
органокомплексы ртути. Обнаружена прямолинейная связь между содержанием растворенной ртути и фульвокислот в
воде. Среди неорганических форм нахождения преобладающей является димеркурхлорид. Неорганическая ртуть мигрирует
также в виде гидроксокомплекса и тетрамеркурхлорида. Влияние литологической принадлежности донных отложений на
распределение Hg выражается в приуроченности минимальных концентраций к песчаным осадкам. По мере увеличения
содержания в донных отложениях глинистого материала концентрации Hg в них возрастают. Илы по сравнению с
песчаными осадками содержат в 4-7 раз больше ртути. Донные отложения содержат в среднем в 2,6 раз больше ртути по
сравнению с почвенным покровом [Овсепян..2007].

121
 Концентрации Hg в донных отложениях малой реки р. Гуслицы достигает 0,032 ─ 0,185 мг/кг с.м. (в верховьях
Гуслянка, водоток является притоком второго порядка р. Москвы, через р. Нерская.) [Подшивалова…Оценка уровня.. 2012]
. Содержание Hg в водотоках Томской области районов нефтегазодобычи изменяется от 0,017 до 0,403 мг/кг (среднем
значение 0,05 мг/кг), что не превышает допустимый уровень ПДК в почве – 2,1
мг/кг [Московиченко…Нефтегазодобыча..1998].
Оценка уровня загрязнения донных отложений р. Гуслица / Мелехина Л. А., Подшивалова М. В. / «Биология, химия, физика: теоретические и практические
аспекты»: матер. междунар. заочной научн.-практ. конф. 7 мая 2012 г. Новосибирск, Сибирская ассоциация консультантов, 2012 , 104 с.
Московченко Д.В. Нефтегазодобыча и окружающая среда: эколого-геохимический анализ Тюменской области. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1998. 112
с.
Зональные особенности изменения химического состава речных отложений Сибири и условий его формирования / Известия Томского политехнического
университета/ Савичев. О. Г., Фунг Т. З., Т. 323, N 1, Томск, 2013. С. 157 ─ 161.
Распределение, миграция и трансформация ртути в устьевой области р. Северная Двина, Овсепяна А. Э. автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд.
геогр. наук, специальности 25.00.36., Ростов-на-Дону, 2007. 25 с.

Д. Л. Творонович-Севрук
Белорусский государственный университет
географический факультет
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ Mn В СОВРЕМЕННОМ АЛЛЮВИИ Р. ТИТОВКА В г. МАРЬИНА ГОРКА
Город Марьина Горка расположен в более чем 60 километрах к юго-восточнее Минска. В его черте протекает
р. Титовка, шириной от 20 до 40 м. Река начинается из р. Птичь, в окрестностях дер. Русаковичи, её протяжённость — 33
км, расход воды — 2,163м. Данный водоток, протекающий в пределах г. Марьина Горка (рисунок), соединяет бассейны
р. Птичь и р. Свислочь. Водоток более чем десятикратно меньше р. Птичь по протяжённости, однако по глубине и ширине
не уступает последней. В городе существует водохранилище Марьина Горка, санитарно-рекреационная зона. Водосбор
р. Титовка располагается в пределах Центральной геохимической провинции. Река соединяет бассейны 2-х рек Свислочи и
Птичи, верховья которых располагаются более чем в 100 км севернее. Для рассмотрения особенностей дифференциации
Mn в аллювии речной сети г. Марьина Горка необходимо оценить также особенности распределения изучаемого элемента в
аллювии рек, между которыми происходит водообмен.
Примером бассейна, располагающегося вне урбанизированных территорий, является левобережный приток
р. Припяти − Птичь. Непосредственно в пределах водосбора размещается несколько крупных населённых пунктов и более
300 деревень. Хозяйственная деятельность ориентирована преимущественно на сельское и лесное хозяйство. Концентрации
Mn в современном аллювии р. Птичь вблизи истока р. Титовка достигает значений, близких к 130 мг/кг.
Главным объектом, оказывающим непосредственное влияние на эколого-геохимическое состояние р. Свислочь,
является г. Минск. В водосборе р. Свислочь располагается станция аэрации, которая сбрасывает до 1 млн м3 условно
чистых стоков в основную реку. Концентрация Mn в современном аллювии данной реки в устье р. Титовка в близка к
420 мг/кг сух. в.
Основной антропогенной составляющей г. Марьина Горка являются промышленные предприятия, расположенные в
городской черте, являются ОАО «Пуховичский комбинат хлебопродуктов», ОАО «Машпищепрод», ОАО «Пуховичский
пищекомбинат», ОАО «Пуховичи-лён». Вблизи города проходит автомобильная трасса Минск — Гомель, железная дорога
Минск—Гомель (ж.д. станция Пуховичи).
Современные аллювиальные отложения в пределах р. Титовка представлены как песчаными разностями, так и
образованиями, содержащими органическое вещество. Изучаемая река в пределах восточной окраины д. Новосёлки (точка
1), выше г. Марьина Горка представляет собой водоток, отличающийся выраженным меандрированием и малой скоростью
течения. Аллювий выше данного города представлен рыхлыми образованиями, обогащёнными органическим веществом с
долей минеральной составляющей менее 10%.
Визуальный осмотр прибережной полосы и водной поверхности указывает на широкое распространение вблизи
точки 3 ниже плотины, водохранилища Марьина Горка, скоплений пены, покрывающей до 90─95 % русла на расстоянии
более 20 м ниже по течению. Выше г. Марьина Горка концентрация Mn достигают 208,0 мг/кг, тогда как ниже
одноименного водохранилища, входящего в состав р. Титовка, его содержание увеличивается до 1171,0 мг/кг
соответственно. На основе проведённых исследований можно говорить о пятикратном росте содержания Mn в современном
аллювии в направлении от верховья к низовью реки. Данная особенность распределения Mn в аллювии свидетельствует о
воздействии на состав донных отложений процессов, происходящих на урбанизированной территории.

122
 Рисунок. Валовое содержание Mn, Ni, Co и Cr в донных отложениях р. Титовка в г. Марьина горка, мг/кг сух. в.
1 ─ 3 ─ точки опробования

О.А.Хачай*, О.Ю.Хачай **
Институт геофизики УрО РАН*, Уральский Федеральный университет, Институт математики и компьютерных
наук**Екатеринбург, Россия
МЕТОДИКА ВЫДЕЛЕНИЯ ЗОН ПОТЕНЦИАЛЬНОГО ДОЛГОВРЕМЕННОГО ЗАГРЯЗНЕНИЯ ПО ДАННЫМ
ПОПЛАНШЕТНОЙ ЭЛЕКТРОМАГНИТНОЙ ИНДУКЦИОННОЙ СЪЕМКИ
Проблема обнаружения зон техногенного загрязнения окружающей среды, являющиеся зонами экологического
риска приобретает все большую актуальность. Один из таких районов является район озера Карачай, Челябинской области.
Зоны трещиноватости, или динамически активные элементы верхней части разреза способствуют транспортировке
загрязнения от оз. Карачай на юг к оз. Улагач. В 1995г. были проведены геофизические исследования в рамках 3-d
попланшетной электромагнитной индукционной методики, на трех участках. Интерпретация этих данных проводилась в
два этапа (Хачай О.А., 1999) и в рамках усовершенствованной системы обработки, визуализации с использованием новых
разработанных интерпретационных алгоритмов (Хачай О.А.,2003а,б,2004). Анализ распределения интенсивности зон
дезинтеграции по всем трем участкам для 4-ех частот показал, что пространственное распределение значений
интенсивности этих зон больше на первом участке для всех частот и для всех уровней. Максимальное значение имеет место
для самого приповерхностного уровня до 1м от поверхности Земли и распределение аномалий интенсивности носит
упорядоченный субширотный характер. На более глубоких горизонтах наблюдаются отдельные интенсивные аномальные
зоны. На втором участке распределение интенсивности зон трещиноватости носит аналогичный первому участку характер,
однако абсолютные значения интенсивности существенно меньше. На третьем участке распределение интенсивности зон
трещиноватости носит практически фоновый характер. Построенная объемная блоковая геоэлектрическая модель для всех
трех участков, вмещающая проанализированные зоны трещиноватости, позволяет более подробно, попрофильно
проанализировать собственно распределение проводимости в выделенных блоках и положение зон трещиноватости в
соответствующих блоках. Следует отметить, что границы четвертичных отложений и коры выветривания, найденные в
результате интерпретации электромагнитных данных понижаются от первого участка к третьему. Однако положение зон
трещиноватости не всегда следует рельефу этой границы. Особо выделены разрезы по первому и второму участкам для
профилей, зоны трещиноватости которых входят в блоки коры выветривания, представленную тремя интервалами
удельного сопротивления: 200-500 ом · м, 500-1000 ом · м 1000-5000 ом · м.
Введем параметр интенсивности риска:
N
I ( x, y )   M
R
~ ( x, y , l ) * K
0 i
n
i
i n 1
~
x,y-декартовы координаты поверхности исследования, M 0 - параметр интенсивности отдельной зоны
n
трещиноватости, введенной в главе 2, l i - номер слоя коры выветривания, i=1,2,3, n – количество зон, различающихся
~
M
только вертикальной координатой, Ki – дополнительный вес к 0 , введенный по следующему правилу: i=1 ρi=(200-500 ом
· м), Ki=2
i=2 ρi=(500-1000 ом.м), Ki=5
i=3 ρi=(1000-5000 ом.м), Ki=10
для всех остальных значений i Ki=0.

123
 Рис.1.Распределение зон интенсивного риска загрязнения участка 1
На рис.1-2 приведены распределения этого параметра для первого и второго участка, построенные по данным
электромагнитной попланшетной индукционной съемки для трех частот.
Рис.2. Распределение зон интенсивного риска загрязнения участка 2
Эти зоны имеют вид пятен, соединяющихся в полосы субширотного распространения. В работе (Хачай О.А.,1997)
изложена теория и приведены результаты математического моделирования динамики аномального поля давления в
сложноорганизованной трещиновато-пористой среде. Используя построенный алгоритм, была выделена Хачай Ю.В. зона
максимального значения относительного коэффициента гидравлической проводимости на горизонтальном срезе Н=50м для
исследуемой площади оз. Карачай - оз. Улагач. Установлена коррелируемость по направлению зоны максимального
значения относительного коэффициента гидравлической проводимости на горизонтальном срезе Н=50м и расположения
зон интенсивного риска по первому и второму участков. При этом выделена еще одна дополнительная субмеридиональная
зона на первом участке.
Таким образом, можно рассматривать два типа транспортировки загрязнения: один – по четвертичным более
пористым и лучше фильтрующим отложениям и второй - по зонам трещиноватости в коренных породах, морфология
которых меняется с течением времени и которые могут служить как зонами транспортировки, так и зонами накопления
загрязнений и увеличения их концентрации в коре выветривания. Первый тип можно выделить и с использованием методов
постоянного тока (Хачай О.А.,1999). Второй же тип, который представляет более серьезную опасность и предполагает
проведение повторных мониторинговых исследований, можно определить только с помощью 3-d методики. Предложенная
методика в усовершенствованном виде представляется эффективной для использования ее в мониторинговом режиме.
Хачай О.А., Новгородова Е.Н., Бодин Вд.В. Использование электромагнитных индукционных малоглубинных исследований трехмерных
неоднородных сред при решении инженерно – геофизических задач. // Физика Земли. 1999. №5, С. 47-53.
Хачай О.А. К вопросу об изучении строения, состояния геологической среды и их динамики в рамках дискретной и иерархической модели //
Геомеханика в горном деле. Труды международной конференции. Екатеринбург, изд-е ИГД УрО РАН, 2003 а, С. 30-38.
Хачай О.А., Новгородова Е.Н., Хачай О.Ю. Новая методика обнаружения зон дезинтеграции в околовыработочном пространстве массивов горных
пород различного вещественного состава. // Горный информационно-аналитический бюллетень. 2003 б. №11. С.26-29.
Хачай О.А. К вопросу об изучении строения и состояния геологической гетерогенной нестационарной среды в рамках дискретной и иерархической
модели // Российский геофизический журнал.2004. №33-34.С. 32-37.
Хачай О.А., Хачай Ю.В. О возможности контроля и мониторинга природно-техногенных процессов с использованием естественного электрического
поля.// Проблемы безопасности при эксплуатации месторождений полезных ископаемых в зонах градопромышленных агломераций. УрО РАН, Материалы
международного симпозиума SRM-95. Горный Институт, Екатеринбург. 1997. С. 343-347.

124
 СОДЕРЖАНИЕ

ЧЕТВЕРТИЧНАЯ ГЕОЛОГИЯ
Белянин П. С., Белянина Н. И. Биостратиграфия отложений неоплейстоцена и голоцена в нижнем течении р. Туманная (Дальний
Восток России)………………………………………………………………………………………………………………………………………
Букасс А. С., Бартова А. В., Клевцов А. С., Зархидзе Д. В., Иванова В. В. Особенности строения кайнозойских разрезов, содержащих пластовые
льды на Карском побережье Югорского полуострова……………………………………………………………………………….
Вашков А. А. Петрографический состав грубообломочной фракции моренных отложений в карьере «Гралёво»…………………………..

Глушанкова Н. И., Агаджанян А. К. Геологическое строение и палеогеография плейстоцена на западе Приволжской возвышенности (по данным
изучения лессово-почвенных серий)…………………………………………………………………………………………………
Глушанкова Н. И. Использование гумусного состояния палеопочв в экосистемных реконструкциях плейстоцена……………………….
Зерницкая В. П. Запись климатических событий позднеледниковЬя в пыльцевых спектрах перигляциальной зоны Поозерского
оледенения…………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Калмыков Н. П. О реальности вида и его роли в палеонтологическом обосновании стратиграфии плейстоценовых отложений………..
Колошич С. М. О границе поозерского оледенения на территории Беларуси…………………………………………………………………
Лаухин С. А. К вопросу о возрасте древнейших оледенений Чукотки…………………………………………………………………………
Левина Н. Б. К вопросу о позднем средненеоплейстоценовом (московском, тазовском) оледенении………………………………………
Манюк В. В. Геологическое прошлое горы Пивихи……………………………………………………………………………………………..
Мотузко А. Н., Балашов К. Ю. Новая находка остатков Mammutus primigenius Blumenbach из местонахождения Четверня (Жлобинский
район)…………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Мурашко Л. И. , Кухарчик Ю. В. Литологические индикаторы палеогеографических условий ледниковой седиментации……………..
Пушкарь В. С., Лаухин С.А., Черепанова М. В., Филькин Н. А., Волгина В. А. Корреляция природных событий от зауралья до Охотского моря
методом гомотаксильности (на примере временных аналогов МИС-3………………………………………………………………..
Рылова Т. Б. Разрез беловежского межледниковья у д. Большое Бахово на востоке Беларуси……………………………………………….
Рылова Т. Б., Карабанов А. К., Савченко И. Е. Новые данные к стратиграфическому расчленению плейстоценовых отложений в районе
г. Могилёв………………………………………………………………………………………………………………………………………
Самодуров В. П., Кутырло В. Э. Морфометрия кластогенных пород четвертичных отложений Беларуси на основе анализа цифровых
изображений…………………………………………………………………………………………………………………………………………
Санько А. Ф., Рылова Т. Б., Балашов К. Ю. Зуи – новое местонахождение беловежских отложений в Белорусском поозерье………….
А.Ф. Санько АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЧЕТВЕРТИЧНОЙ ГЕОЛОГИИ БЕЛАРУСИ: СТРАТИГРАФИЯ, ГЕОХРОНОЛОГИЯ,
ПАЛЕОГЕОГРАФИЯ
Сенько А. Н. Руководящие кристаллические валуны сожской и позерской морен Гродненской возвышенности…………………………
Сиренко Е. А. Значение палинологических исследований для стратификации субаэральных Эоплейстоценовых и нижненеоплейстоценовых
отложений Украины………………………………………………………………………………………………………………………
Стельмах А. Г. Геомагнитные события голоцена в разрезах Чирик-Архангельского региона……………………………………………….
Судакова Н. Г., Введенская А. И., Немцова Г. М. Системный подход к геоэкологической оценке устойчивости морфолитогенных систем Русской
равнины………………………………………………………………………………………………………………………………
Тойчиев Х. А., Стельмах А. Г. Опорный разрез Нурата в стратификации эоплейстоценовых отложений Узбекистана…………………
Трацевская Е. Ю., Гусев А. П. Некоторые аспекты четвертичной геологии в концепции правил составления государственной геологической карты
(Госгеолкарты-200)………………………………………………………………………………………………………………….
Чернец И. С. Опорные разрезы лессово-почвенной серии плейстоцена запада Украины и их охрана………………………………………

Янин Т. А. Корреляция событий Каспийского моря и Русской равнины в позднем плейстоцене……………………………………………

Dzierżek J., Szymanek M. Environmental changes in north Poland during the Vistulian (Valdai) glaciations on the base of data from Dobrzyn
lakeland……………………………………………………………………………………………………………………………………………...
Szymanek M. Geochemical studies of viviparus (Kunth) from ortel KrÓlewski (eastern Poland) and their climatic and environmental
significance............................................................................................................................................................................................................................
Zaika Y. U. Some data on probable source areas Paleozoic carbonate rock debris from the Middle Pleistocene SoŽ moraine in the Minsk region,
Belarus…………………………………………………………………………………………………………………………………………
НОВЕЙШАЯ ГЕОДИНАМИКА
Абрамович О. К. Необходимость геодинамического районирования городских территорий на примере г. Гомеля………………………
Баранов В. А. Определение стадий катагенеза и границ выбросоопасности на примере отложений Донбасса…………………………….
Вашков А. А. Морфометрическое исследование рельефаГородокской возвышенности……………………………………………………..
Гречаник Н. Ф. Геоморфология долины р. Пульва…………………………………………………………………………………………….
Губин В. Н. Гляциотектоника и её роль в формировании ресурсов углеводородов………………………………………………………….
Гусев А. И. Геоморфологические факторы формирования россыпей Алтая…………………………………………………………………...
Ильченко В. Л. Геоморфология, геодинамика и формирование рудообразующих систем……………………………………………………
Ильченко В. Л. Гравитация, «Небесные тела» и термоядерный синтез………………………………………………………………………..
Кирикович А. В. О структуре и генезисе котловины озера Воронец (северо-западная Беларусь)…………………………………………….
Лазарева Е. И., Макаров А. С., Большиянов Д. Ю. Геоморфологическое строение острова Курунгнах (республика Саха-Якутия, дельта
р. Лены)………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Макарова Н. В., Макеев В. М., Суханова Т. В., Дорожко А. Г., Коробова И. В., Микляев П. С., Карфидова Е. А. Структурно-геоморфологическая
характеристика и четвертичные отложения юго-западного крыла Воронежской антеклизы…………………………
Макеев В. М, Карфидова Е. А., Макарова Н. В. Инструментальный блок морфометрического анализа в модели структурно-геоморфологического
картографирования (на примере Островецкого района Беларуси)…………………………………………………….
Матвеев А. В. Интенсивность современного преобразования земной коры поверхности Беларуси………………………………………..
Новак Т. А. Структурный анализ эрозионной сети Мизочской возвышенности………………………………………………………………
Павловский А. И., Мележ Т. А. Современные экзодинамические режимы речных долин Беларуси…………………………………………
Пащенко П. С., Карамушка О. А. Методы прогноза зон нарушенности и скопления метана в углепородном массиве…………………
Трегуб А. И., Трегуб С. А. Неотектоника, новейшие отложения и развитие рельефа территории Воронежской антеклизы………………..
Чувардинский В. Г.Происхождение экзарационного рельефа. Покровные ледники или разломная неотектоника?.......................................
Чувардинский В. Г. О полузабытой проблеме происхождения «Ложбин ледникового выпахивания» в Беларуси………………………….
Шелехова Т. С. Ледораздельные аккумулятивные возвышенности Карелии…………………………………………………………………..
Savvaitov A. S. About ways of reconstruction of thickness of ice cover for earlier stages of last deglaciation in eastern Latvia…………………..
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Богдасаров М. А., Гречаник Н. Ф., Матвеев А. В. Перспективы расширения минерально-сырьевой базы четвертичных отложений территории
Полесской седловины…………………………………………………………………………………………………………………………
Губин В. Н., Иванов Д. Л., Санько А. Ф. Геологическое образование в белорусском государственном университете……………………...
Евзеров В. Я. Органогенные полезные ископаемые северо-востока Балтийского щита………………………………………………………
Зуй В. И. Асимметрия теплового поля Припятского прогиба…………………………………………………………………………………...
Фунг Тхай Зыонг, Фан Хоанг Линь, Тринь Фи Хоань, Фан Ван Туан, Тон Шон Содержание меди в донных отложениях в зоне устья реки Меконг
по сравнению с другими реками и районами на территории Вьетнама………………………………………………………….
Иванов Д. Л., Мотузко А. Н., Еловичева Я. К. Эволюционная география – теория, практика, перспективы………………………………...
Макаренко Г. Л. Новая концепция изучения геологической природы торфяных месторождений…………………………………………..
Плакс Д. П. Ихтиофауна Полоцого горизонта живетского яруса Беларуси……………………………………………………………………
Коломиец В. Л. Террасовый комплекс верхнеангарской впадины (Байкальская Сибирь): литология, стратиграфия и неотектоника…….

125
 Коломиец В. Л. Нерудное строительное сырьё Баргузинской впадины: условия и литолого-генетические закономерности формирования
(восточное Прибайкалье)………………………………………………………………………………………………………………………
Коломиец В. Л. Литогенез продуктивных толщ строительных материалов Баргузинской впадины (Байкальский регион)……………….
Конищев В. С. Перспективы алмазоносности северо-востока Беларуси……………………………………………………………………….
Конищев В. С. Геодинамика и геоморфология Припятского прогиба………………………………………………………………………….
Махнач В. В. Создание палеогеографической модели на временном интервале келловей-оксфорд по данным бурения Лельчицкого
объекта……………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Махнач В. В., Синькова М. А. Динамика миграций малакофауны в келловей-оксфордское время в восточной части Беларуси…………
Петрова Н. С., Денисова Н. Ю. Методологические аспекты минералогического контроля при оценке обогатимости калийных руд
месторождений калийных солей хлоридного типа………………………………………………………………………………………………..
Мотузко А. Н., Вишневский Н. В., Логачёв И. А. Изучение представителей Phylum Chordata Superordo Dinozaura в учебном курсе
«палеонтология»………………………………………………………………………………………………………………………………………...
Мустафин С. К. Геология и типоморфизм самородного золота комплексных россыпей южного Урала…………………………………..
Обуховская В. Ю., Плакс Д. П., Кручек С. А. О палеонтологических маркерах в разрезе среднего девона территории Беларуси………..
Обуховская Т. Г., Кручек С. А., Обуховская В. Ю., Плакс Д. П. О выделении подъярусов в отложениях живетского яруса среднего девона
Беларуси……………………………………………………………………………………………………………………………………….
Пелипец А. В. Роль побережья северо-восточного Приазовья в изучении социоприродных процессов антропогена………………………
Петрова Н. С., Денисова Н. Ю. Методологические аспекты минералогического контроля при оценке обогатимости калийных руд
месторождений калийных солей хлоридного типа……………………………………………………………………………………………….
Петрова Н. С. О Номенклатуре и классификации соляных пород калиеносных зон Припятского прогиба……………………………….
Самодуров В. П., Кутырло В. Э., Сиамак Мансури-Фар Изучение структурно-текстурных характеристик сильвинитов методом травления в
насыщенных рассолах……………………………………………………………………………………………………………………..

Фи Хонг Тхинь, Чан Ван Ты, Чан Куок Кыонг Слабые грунты и опасные геологические процессы и явления на территории города Ханой
(Вьетнам)………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Хачай Ю. В., Анфилогов В. Н, Антипин А. Н. Формирование Земли и особенности минерагении ранней коры…………………………
Чувардинский В. Г. Валунный метод поисков рудных месторождений……………………………………………………………………….
Шевелев Е.И. Линеаментная тектоника и актуальность её спользования при нефтегазопоисковых работах…………………………………………
Юдаев С. А. Гидрогеологические условия бринёвского месторождения гипса……………………………………………………………….
ГЕОЭКОЛОГИЯ
Глоба Е. Ю., Каплунов В. Ю. Деатехногенезация углепородных отвалов……………………………………………………………………
Мустафин С. К., Захаров С. А. Проблемы геоэкологии и рационального недропользования в криолитозоне Арктики…………………..
Осиюк И. В., Творонович-Севрук Д. Л. Распределение Hg в современном аллювии рек гумидного типа литогенеза……………………..
Д. Л. Творонович-Севрук Распределение Mn в современном аллювии р. Титовка в г. Марьина Горка…………………………………….
Хачай О. А., Хачай О. Ю. Методика выделения зон потенциального долговременного загрязнения по данным попланшетной электромагнитной
индукционной съемки………………………………………………………………………………………………………………….

126
 Научное издание

ГЕОЛОГИЯ И ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ

И ЧЕТВЕРТИЧНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ
Материалы VIII Университетских чтений
Минск, 4―6 апреля 2013 г.
В авторской редакции

Ответственный за выпуск А. Ф. Санько

Компьютерная вёрстка О. В. Лукашёва, Д. Л. Твороновича-Севрука
Подписано в печать 27.03.2014. Формат 60 × 84 1/8. Бумага офсетная.
Ризография. Усл.печ. л. 19,99 Уч.-изд. л. 19,23.
Тираж 100 экз. Заказ 150
Белорусский государственный университет.
ЛИ № 02330/0494425 от 08.04.2009.
Пр. Независимости, 4, 220030, Минск.
Отпечатано с оригинала-макета заказчика
В республиканском унитарном предприятии
«Издательский центр Белоруского государственного университета».
ЛП№ 02330/0494178 от 03.04.2009. Ул. Красноармейская, 6, 220030, Минск