NAO «Nasledie Kubani»:

department of the archeology,

OOO «Kubanyarkheologiya»

MATERIALS AND RESEARCHES

IN ARCHEOLOGY
OF THE NORTH CAUCASIA

ISSUE 17.

International collection of scientific transactions

Armavir-Krasnodar2019

Reviewers

Doctor of Sciences (History) A.M. Ilyushin

Doctor of Sciences (History) A.A. Tuallagov
Candidate of Sciences H.M. Mamaev
УДК 9(с)16 НАО «Наследие Кубани»;
ББК 63.3(2р37) ООО «Инженерно-технический центр специальных
М-34 работ»; ООО «Кубаньархеология»

Научное издание.
Сборник научных трудов по
археологии Северного Кавказа

Редакционная коллегия:
Е.И. Нарожный – доктор
исторических наук,
ответственный редактор, г.
Краснодар;
С.Н. Кореневский – доктор
исторических наук, Институт
МАТЕРИАЛЫ И
археологии Российской
Академии наук, г. Москва;
ИССЛЕДОВАНИЯ
В.М. Кононенко – доктор ПО АРХЕОЛОГИИ
исторических наук, профессор,
РГСУ, г. Армавир; СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
П.В. Соков – кандидат
исторических наук, главный
специалист НАО «Наследие Выпуск 17 .
Кубани», ответственный за
выпуск, г. Армавир;
И.В. Доценко – главный
специалист НАО «Наследие
Кубани», ответственный
секретарь, г. Армавир;
М.С. Козлов – ведущий
специалист НАО «Наследие
Кубани», автор оригинал-
макета сборника, г. Армавир.
О.П. Куликова – заместитель
генерального директора, НАО
«Наследие Кубани», г.
Краснодар;
Н.В. Желиба – генеральный
директор ООО
«Кубаньархеология», г.
Краснодар.
Е.П. Паль – генеральный
директор ООО «ИТЦ», г.
Санкт-Петербург.
Рецензенты:
доктор исторических наук,
профессор А.М. Илюшин, (г.
Кемерово);
доктор исторических наук
А.А. Туаллагов (г.
Владикавказ);
Кандидат исторических наук
Армавир-Краснодар
Х.М. Мамаев (г. Грозный, АН 2019
ЧР).
ISBN

СОДЕРЖАНИЕ:
CONTENT:
АВТОР И НАЗВАНИЕ РАБОТЫ Стр.
AUTHOR AND TITLE OF WORK Pages
ПРОБЛЕМЫ АРХЕОЛОГИИ ЭПОХИ БРОНЗЫ – РАННЕГО ЖЕЛЕЗА:
PROBLEMS OF ARCHEOLOGY OF EPOCH OF BRONZE – EARLY IRON AGE:
Кореневский С.Н., Спиридонова Е.А., Сударев И.Н. (ИА РАН, г. Москва,
Россия). О климате времени майкопского поселения Тузла-15 на Таманском
полуострове (предварительное сообщение) 5-15
Korenevskiy S.N., Spiridonova E.A., Sudarev I.N. (Moscow, IA RAN, Russia).
About the climate of time of Maikop settlement Tuzla-15 on Taman Peninsula
(preliminary message).
Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. (НАО «Наследие Кубани» г. Краснодар,
Россия). Археологические исследования поселения «Кишпек-2» в Кабардино- 16-29
Балкарии
Mokrushin V.P., Narozhnyi E.I. (NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar, Russia). The
archeological researches of settlement «Kishpek-2» in Kabardino-Balkaria.
Березин Я.Б. (НИИ и археологический музей МГУ, г. Москва Россия). Кабан –
горский археологический комплекс
Berezin Ja.B. (Research Institute and Museum of anthropology of Lomonosov 30-50
Moscow State University, Moscow, Russia). Kaban-Gorsky archeological complex.
Буллах Е.Н. , Данилин А.И. (ООО «Кубаньархеология» г. Краснодар, Россия).
Бронзовые фибулы римского времени из раскопок поселения «Волна 1» в 2017
году 51-54
Bulakh E. N., Danilin A. I. (OOO «Kubanarcheologiya», Krasnodar, Russia). The
bronze fibulaes of Ronan period from eхcavations of settlement «Volna-1» in 2017
Соколов П.М. (ООО, ИТЦСР, г. Санкт-Петербург, Россия). Вышестеблиевская
15 (Водопроводное) – поселение первых веков нашей эры на Таманском
полуострове 55-88
Sokolov P.M. (OOO «Engineering and Technical Center of special work», St.
Petersburg, Russia). Vishesteblievskaya 15 (Vodoprovodnoe) – settlement of the first
centuries A.D. on the Taman Peninsula.
АРХЕОЛОГИЯ И ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ИСТОРИЯ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ:
ARCHEOLOGY AND ETHOGRAPHIC-CULTURAL HISTORY OF MIDDLE AGES:
Туаллагов А.А. (СОИГСИ, г. Владикавказ, Россия). Археолого-
этнографическая заметка
Tuallagov A.A. (North Ossetian Institute of Humanitarian and Social Studies, 89-96
Vladikavkaz, Russia). Archeological and ethnographic note.
Березин Я.Б. Нарожный Е.И. (НИИ и археологический музей МГУ, г. Москва
Россия, НАО «Наследие Кубани», Краснодар). Погребения средневековых
кочевников курганного могильника «Успенский -2» на северо-западе
Ставрополья (раскопки ГУП «Наследие») 97-118
Berezin Ja.B., Narozhnyi E.I. (Research Institute and Museum of anthropology of
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, NAO «Nasledie Kubani»,
Krasnodar). Burials of medieval nomads of burial mound «Uspenskiy -2» on the
North-West of Stavropol region (excavations of GUP «Nasledie»)
Чхаидзе В.Н., Иванов А.В., Шереметьев А.Г. (ИА РАН, г. Москва, ОOО
«ЮРЦАИ», г. Краснодар; АНО «НИЦ по сохранению культурного наследия», г.
Саратов, Россия). Погребения средневековых кочевников близ хут.
Бойкопонура в Краснодарском крае 119-140
Chkaidze V.N., Ivanov A.V., Sheremetiev A.G (Institute of archaeology of Russian
academy of Sciences, Moscow, OOO "Southern Regional Center of Archaeological
Research", Krasnodar, ANO "Research Center of the Preservation of Cultural
Heritage", Saratov. Russia). Burials of medieval nomads near village Boikoponura in
Krasnodar region.
Нарожный Е.И., Соков П.В. (НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар, Россия).
О возможном (прижизненном) «профессиональном» статусе двух погребенных 141-151
на могильник №2 (XIII-XV вв.) поселения «Железнодорожное-1» (Крымский
район Краснодарского края)
Narozhnyi E.I., Sokov P.V. (NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar, Russia). About
the possible (intravital) «professional» status of two buried on burial №2 (XIII-XV
centuries) of settlement «Zheleznodorozhnoe-1» (Krimskiy district of Krasnodar
region)
Доценко И.В., Мокрушин В.П. (НАО «Наследие Кубани, г. Армавир, г.
Краснодар, Россия). Грунтовый могильник «Усадьба Виноградник» в 152-164
окрестностях г. Анапы (Краснодарский край).
Dotsenko I.V., Mokrushin V.P. (NAO «Nasledie Kubani», Armavir, Krasnodar,
Russia). Burial ground «Usadba Vinogradnik» near Anapa (Krasnodar region)
Батиева Е.Ф. (Азовский историко-археологический и палеонтологический
музей-заповедник, г. Азов, Россия). Определение костных останков человека из
раскопок грунтового могильника «Усадьба Виноградник» в 2017 году 157-160
Batieva E.F. (Azov Archeological and historical and paleontological museum-
reserve, Russia). Identification of bony remains of human from the excavations of
burial ground «Usadba Vinogradnik» in 2017.
Кладченко О.В. (ООО «Кубаньархеология», г. Краснодар, Россия). «Турецкие»
курительные трубки из раскопок поселения «Кенегез Восточное» в 2017 году 165-169
Kladchenko O.V. (OOO «Kubanarcheologiya», Krasnodar, Russia). «Turkish»
smoking tubes from the excavations of settlement «Kenegez Vostochnoe» in 2017.
ИЗ ИСТОРИИ НАУЧНОГО ИЗУЧЕНИЯ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА И ЕГО
ВЫДАЮЩИХСЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ:
FROM HISTORY OF STUDY OF NORTH CAUCASUS AND ITS OUTSTANDING
ARCHEOLOGICAL OBLECTS:
Нарожный Е.И. (НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар, Россия). Из истории
«экспедиции» 1742 года на Северном Кавказе (несколько слабоизученных
аспектов) 170-189
Narozhnyi E.I. (NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar, Russia). From history of
«еxpedition» of 1742 on North Caucasus (some little-known aspects).
Савенко С.Н. (ГБУК СК «ПКМ, г. Пятигорск, Россия) Археологический
комплекс Рим-Гора: историко-археологическая справка 190-216
Savenko S.N. (the State Budget Cultural Institution of the Stavropol region “The
Pyatigorsk Museum of Local Lore” Pyatigorsk, Russia). The archeological complex
Rome-Mountain: Historical and Archeological reference.
ИЗ АРХИВНОГО НАСЛЕДИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ-КАВКАЗОВЕДОВ:
FROM THE ARCHIVAL HERITAGE OF RESEARCHERS-CAUCASIOLOGISTS:
Чхаидзе В.Н. (ИА РАН, г. Москва, Россия). К публикации рукописи работы О.В.
Милорадович «Керамика городища Верхний Джулат»
Chkaidze V.N. (Institute of archaeology of Russian academy of Sciences, Moscow, 217-220
Russia). To publication of manuscript of work of O.V. Milaradovich «Ceramic of
place of ancient settlement Dzhulat»
Милорадович О.В. (СКАЭ ИА АН СССР, г. Москва, Россия). Керамика
городища Верхний Джулат
Milaradovich O.V. (North Caucasian archeological expedition of institute of 221-239
archeology of academy of science of USSR, Moscow). The Ceramic of place of
ancient settlement Verhniy Dzhulat.
НУМИЗМАТИКА РЕГИОНА:
NUMISMATICS OF THE REGION:
Завьялов С.Л., Пьянков А.В. (Территориальное управление по сохранению и
вывозу культурных ценностей Юга России, г. Ростов-на-Дону, ООО «Западно-
Кубанская археологическая экспедиция» г. Краснодар, Россия). Два клада
византийских монет второй половины X века из Краснодарского края 240-248
Zavyalov S.L., Pyankov A.V. (Territorial management of preservation and export of
the cultural values of the South of Russia, Rostov-on-Don, ООО « Zapadno-
Kubanskaya Archaeological Expedition» Krasnodar, Russia). Two treasures of
byzantine coins of second half of X century from the Krasnodar region.
Нарожный Е.И. (НАО «Наследие Кубани, г. Краснодар, Россия). Вновь об
использовании нумизматического материала в исторических реконструкциях
(Несколько замечаний по поводу статьи ЮЮ Клычникова) 249-258
Narozhnyi E.I. (NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar, Russia).Once again about the
using of numismatic material in historical reconstructions (some notes to article of J.J.
Klyuchnikov).
ХРОНИКА ОХРАННО-СПАСАТЕЛЬНЫХ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
2018 Г.:
CHRONICLE OF SECURITY-RESCUE ARCHEOLOGICAL RESEARCHES 2018:
Паль Е.П., Ткачева Н.Н., Жупанин О.Ф., Иванов А.А., Куликова О.П.,
Кутуков Д.В., Нарожный Е.И., Мокрушин В.П., Соков П.В., Тищенко И.Б.,
Соколов П.М. (НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар, ООО «ИТЦСР», г.
Санкт-Петербург, Россия). Охранно-спасательные археологические 259-281
исследования 2018 г. на Кубани и в Крыму
Pal E.P., Tkacheva N.N., Zhupanin O.F., Ivanov A.A., Kulilova O.P., Kutukov
D.V., Narozhniy E.I., Mokrushin V.P., Sokov P.V., Tishenko I.B., Sokolov P.M.
(NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar, OOO «ITC of special works», St Petersburg,
Russia ). Security-rescue archeological researches of 2018 on Kuban and in Crimea.
НАШИ ЮБИЛЯРЫ:
OUR PERSONS WHOSE ANNIVERSARY:
Куликова О.П., Нарожный Е.И., Соков П.В.(НАО «Наследие Кубани», г.
Краснодар, Россия). Владимира Павловича Мокрушина с 65-летием! 282-283
Kulikova O.P., Narizhniy E.I., Sokov P.V. (NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar,
Russia). Congratulate the Vladimir Pavlovich Mokrushin with his 65-thr anniversary.
Доценко И.В., Кисман В.Н., Нарожный В.Е. (НАО «Наследие Кубани», г.
Краснодар, Россия). Список научных публикаций В.П. Мокрушина 284-286
Dotsenko I.V., Kisman V.N., Narozhniy V.E. (NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar,
Russia).List of scientific works of V.P. Mokrushin.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ: 287
LIST OF ABBREVIATIONS:
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ: 288
INFORAMTION ABOUT AUTHORS:
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ПРОБЛЕМЫ АРХЕОЛОГИИ ЭПОХИ БРОНЗЫ-

РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА:
PROBLEMS OF ARCHEOLOGY OF EPOCH OF
BRONZE – EARLY IRON AGE:

О КЛИМАТЕ ВРЕМЕНИ МАЙКОПСКОГО ПОСЕЛЕНИЯ

ТУЗЛА-15 НА ТАМАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ
(предварительное сообщение)
© С.Н. КОРЕНЕВСКИЙ, Е.А. СПИРИДОРНОВА, И.Н. СУДАРЕВ
Россия, Институт археологии Российской академии наук, г. Москва

Аннотация: статья посвящена предварительным анализам изучения климата по данным

палинологии поселения Тузла-15 псекупского варианта майкопско-новосвободненской общно-
сти. Информация получена по образцам, которые были отобраны из трех палинологических
колонок. Результаты палинологического анализа были выполнены Е.А.Спиридоновой. В целом
проведенные анализы показывают, что они отражают степные условия обитания жителей по-
селка в жарком климате с изменчивостью увлажнения почвы.
Ключевые слова: майкопско-новосвободненская общность. псекупский вариант, палино-
логия, культурный слой, атлантический и суббореальный периоды голоцена

ABOUT THE CLIMATE OF TIME OF MAIKOP SETTLEMENT

TUZLA-15 ON TAMAN PENINSULA
(preliminary message)
© S.N. KORENEVSKIY, E.A. SPIRIDONOVA, I.N. SUDAREV
Russia, Institute of Archaeology of Russian academy of science, Moscow

Annotation: the article is devoted to preliminary analysis of climate research according palynolo-
gy of the settlement Tuzla-15 Psekupskiy variant of the Maikop-Novosvobodnaya community. The in-
formation was obtained from samples taken from three palynological columns. The results of the paly-
nological analysis were performed by E.A. Spiridonova. In General, the analyses show that they reflect
the steppe living conditions of the inhabitants of the village in a hot climate with variability of soil mois-
ture.
Key words: the Maikop-Novosvobodnaya community. psekupsky variant, palynology, cultural
layer, Atlanticheskii and Subboreal periods of the Holocene

Поселение Тузла-15 находится в за-
падной части Таманского полуострова,
западнее пос. Тамань Темрюкского райо-
на Краснодарского края, примерно в 2 км
от современного берега Черного моря.
Неподалеку от места поселения распола-
гается поселок Волна. Поселение Тузла-15
было открыто сотрудником Восточно-
Боспорской экспедиции Института архео-
логии РАН С.А. Буравлевым в ходе раз-
ведочных работ 2011 г., проводившихся
для расширения площади под строитель-
ства порта (рис.1,1). Оно локализовалось
на невысоком всхолмлении, соседствуя с
балкой, по которой когда-то в древности
могла протекать вода. Поселение с запада
на восток пересекала проселочная дорога
и линия электропередачи (рис. 1, 2).

5
 С.Н. Кореневский, Е.А. Спиридонова, И.Н. Сударев
В 2012 г. начальник Восточно-
Боспорской экспедиции - Н.И. Сударев
поставил задачу конкретизировать данные
о характере культурного слоя поселения и
его объектов. С этой целью в состав экс-
педиции был приглашен С.Н. Коренев-
ский, и в ней была организована неболь-
шая «майкопская» группа для исследова-
ния обнаруженного поселения раннего
бронзового века. Работы на поселении но-
сили характер разведки культурного слоя.
В 2013-2015 гг. они велись по открытым
листам С.Н. Кореневского (Кореневский.
2013;2014; 2015).
Проблема реконструкции палеокли-
мата по данным палинологии во время
существования племен майкопско-
новосвободненской общности (МНО) бы-
ла давно поставлена в печати С.Н. Коре-
невским и Е.А. Спиридоновой (Коренев-
ский, Спиридонова, 2001). Она неодно-
кратно освещалась ими совместно с кол-
лективами их соавторов (Спиридонова и
др, 2001; Кореневский 2004. С.71-77; Ко-
реневский, 2005; Кореневский. 2007.
С.119-128; Кореневский и др. 2007. С.119-
128). В целом источниками по теме па-
леоклимата в Предкавазье в IV тыс. до н.э.
служили данные, отобранные С.Н. Коре-
невским из культурного слоя поселений
майкопской культуры и из ям погребений
в курганах. В самых общих чертах по
этим сведениям племена МНО появились
в Предкавказье во второй половине Ат-
лантического периода Голоцена после
спада жары климатического Опиума сере-
дины Атлантиса. Их поздний период сов-
пал с началом Суббореального 1 периода
Голоцена. К времени второго Субборе-
ального периода сведения о племенах
МНО исчезают.
Пункты отбора проб для реконструк-
ции палеоклимата в эпоху МНО по пали-
нологическим заключениям ранее не были
связаны с Причерноморской зоной. По-
этому приводимы сведения из поселения
Тузла-15 являются первой информацией о
природных условиях и климате на Таман-
ском полуострове. Ниже приводим эти
данные.
6
Начальные результаты палинологиче-
ских исследований поселения Тузла -15
получены по отборам проб по раскопкам
2012, 2014 г. Пробы для анализа собира-
лись из бортов квадратов через 10 см.
Верхние пробы располагались под ниж-
ним уровнем распашки, нижние происхо-
дили из почвы, пронизанной карбонатны-
ми отложениями, и из более глубокого
материкового слоя. Все определения вы-
полнены к.б.н. Е.А.Спиридоновой.
Раскоп 1 2012 г. Заключение по ко-
лонке шурфа 1 2012 года лишь обозначи-
ло исследуемую проблему (рис.2). Оно
отразило общую закономерность распо-
ложения в почве культурных останков.
Так, уровень распашки имел нижнюю
границу на глубинах 0,55-0,6м (образец
1). Предполагаемый культурный слой за-
нимал толщу в размерах от 0,55м - 0,6 до
глубины 0,75 м-0,8м (образцы 2-5). При
этом четко его нижняя граница не фикси-
ровалась. С глубин 0, 80-0,85 м (образец
6) начинали появляться карбонаты. В
шурфе 1 2012 г. они отслеживались до
глубины 0,9-0,95 м (образцы 7, 8). Ниже
располагался желтый материковый сугли-
нок (табл.1).
Палинологические определения 2012
года по нижним пробам образцов 6,7,8
(глубина - 0,8 -0,95 м, уровень карбонат-
ного слоя) позволили говорить, что мест-
ность вокруг поселения была открытой.
Единично встречаются мелкие угольки.
Пыльца семейства маревых (Chenopodi-
aceae), подсемейства астровых (Asteroide-
ae), рода полыней (Artemisia) иногда при-
сутствует в виде больших скоплений, что
может свидетельствовать о близком про-
израстании этих растений. В общем со-
ставе преобладает пыльца травянистых и
кустарничковых растений (81-91%), на
втором месте древесные породы (7-15%),
на споры приходится от 2 до 4%.
Среди древесных пород больше всего
пыльцы сосны (Pinus) (77-89%), помимо
этого отмечена пыльца березы (Betula),
ольхи (Alnus) (по 3-9%) и широколиствен-
ных пород (около 6%), представленных
пыльцой дуба (Quercus) и липы (Tilia).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
По-видимому, большинство пыльце-
вых зерен имеют дальний ветровой занос.
Пыльца сосны очень тонкая, иногда с по-
чти неразвитыми мешками. Сохранность
пыльцы широколиственных пород тоже
имеет свои особенности, пыльца часто
тонкая и иногда минерализованная.
Травянистые растения представлены
прежде всего пыльцой разнотравья (37-
38%), в составе которого преимуществен-
но отмечена пыльца подсемейств астро-
вых (Asteroideae) (8-13%) и цикориевых
(Cichorioideae) (16-20%), семейства бобо-
вых (Fabaceae) (4-7%), в небольших ко-
личествах и единично пыльца растений
семейств гречишных (Polygonaceae) (го-
рец (Polygonum), гречиха (Fagopirum)),
гвоздичных (Caryophyllaceae), ворсянко-
вых (Dipsacaceae), мальвовых
(Malvaceae), гераниевых (Geraniaceae),
зонтичных (Apiaceae), рода портулак (Por-
tulaca). Также в спектре много пыльцы
маревых (Chenopodiaceae) (25-36%), в том
числе солянки (Salsola). О солянках необ-
ходимо сказать несколько слов: по види-
мому этот род в спектре представлен до-
вольно разнообразно, судя по всему при-
сутствуют как однолетние, так и много-
летний формы.
Пыльца злаков (Poaceae) встречена в
количестве около 19%, полыней
(Artemisia) от 9 до 19%. Споровых расте-
ний в комплексе не много, встречены спо-
ры зеленых мхов (Bryales) (55-69%) и па-
поротников семейства многоножковых
(Polypodiaceae) (31-45%).
Характер палинологических опреде-
лений, приведенных выше, свидетель-
ствует о существовании открытых безлес-
ных ландшафтов. Исходя из особенностей
их состава, можно сказать, что в окрест-
ностях памятника в это время произраста-
ли сообщества лугово-степной и отчасти
полупустынной растительности. В обсуж-
даемом спектре много пыльцы разнооб-
разного разнотравья, много представите-
лей семейства маревых (Chenopodiaceae),
в том числе и различных солянок
(Salsola). Скорее всего, полупустынный
тип растительности встречался на участ-
ках ближе к приморской полосе с почвен-
7
ными грунтами с сильным засолением из-
за близко залегающих минерализованных
грунтовых вод. На большей части полу-
острова господствовал полынно-луговой–
степной растительный покров. В пониже-
ниях рельефа могли селиться лугово-
солончаковые сообщества.
Анализ более верхних образцов 2-5
(глубины – 0,6 – 0,8 м) показал, что при
сохранении общих черт полынно-луговой-
степной растительности климат колебал-
ся. Данный спорово-пыльцевой комплекс
отвечает несколько иным условиям внеш-
ней среды по сравнению с предыдущим
этапом. Здесь произошло увеличение роли
галофильной растительности, в основном
сформированной различными видами из
семейства маревых (Chenopodiaceae). Та-
ким образом, увеличилось значение полу-
пустынной растительности, тогда как
степная растительность сохранялась на
разрозненных участках, как правило, в
местах с более высоким рельефом. По со-
ставу разнотравья луга-степи, скорее все-
го, имели целую гамму переходов от бо-
лее влаголюбивых к более ксерофитным
группировкам. Все эти особенности со-
става растительных сообществ свидетель-
ствуют о развитии более сухих климати-
ческих условий в районе изучаемого по-
селения, по сравнению с предыдущим
этапом. Из этого можно сделать вывод,
что культурный слой, с которым связан
этот палинологический комплекс, форми-
ровался в условиях полупустыни, где лу-
гово-степные сообщества сохранились в
виде отдельных участков.
Самый верхний образец 1 получен с
глубины 0,55-0,6 м. От предыдущего ком-
плекса он отделен перерывом. В общем
составе по сравнению с предыдущим
комплексом становится немного больше
пыльцы древесных пород (11%) и спор
(около 7%), содержание пыльцы травяни-
стых растений по-прежнему на первом
месте и составляет 82%.
Среди древесных пород, все так же
доминирует пыльца сосны (Pinus) (83%),
процент содержания пыльцы широко-
лиственных пород немного сокращается
до 7% (они представлены пыльцой дуба
 С.Н. Кореневский, Е.А. Спиридонова, И.Н. Сударев
(Quercus) и грецкого ореха (Yuglans)).
Впервые в разрезе встречена пыльца ивы
(Salix) (около 5%).Также отмечена пыльца
березы (Betula), ольхи (Alnus).
В группе травянистых растений
больше всего пыльцы маревых (Chenopo-
diaceae) (41%)%), в том числе и солянки
(Salsola). Содержание пыльцы злаков (Po-
aceae) составляет 22%, а на пыльцу разно-
травья приходится 29%. По сравнению с
предыдущими комплексами, состав раз-
нотравья становится беднее. Количество
пыльцы полыней (Artemisia) составляет
9%. Впервые в разрезе единично отмечена
пыльца эфедры (Ephedra).
Подобный состав спектров, как и в
предыдущем разрезе, также характеризует
открытые ландшафты, но соотношение
между лугово-степными и полупустын-
ными группировками изменилось. Стало
заметно меньше полынников, которые яв-
ляются одними из индикаторов опусты-
ненных сообществ. Увеличилась роль
злаков, среди которых отмечены культур-
ные формы. Это указывает на изменение
палеогеографических условий на данном
этапе по сравнению с предыдущим. Мож-
но предположить, что галофильная расти-
тельность в основном сохранилась только
вблизи побережий, тогда как роль лугово-
степных формаций увеличилась, вероят-
но, появились участки пашен. Как датиру-
ется образец 1, сказать трудно. Он может
относиться к времени после существова-
ния обитателей майкопского поселка Туз-
ла 15.
Раскоп 5 2014 года. Отбор проб 2014
года оказался более показательным. Он
подтверждает данные проб из палиноло-
гического шурфа 2012 года и несколько
расширяет информацию о климате в рай-
оне изучаемого поселка. Пробы для пали-
нологического анализа отбирались в квад-
рате 1 раскопа 5 года 2014 из участка,
расположенного рядом с полуземлянкой
№ 4 (рис. 3, 1). Диапазон отобранных ана-
лизов стал шире. Наиболее древние об-
разцы были взяты с глубин 1,32-1,33 м.
Их данные обобщены в споро-пыльцевом
8
комплексе I (СПК-I) В кратком изложении
результаты палинологического анализа
таковы.
В общем составе преобладает пыльца
травянистых и кустарничковых растений
86-88%, тогда как пыльца древесных по-
род и споры в сумме дают только 11-15%.
Среди малого количества пыльцы древес-
ных пород преобладает пыльца сосны,
встречается пыльца березы. а также ши-
роколиственных пород, таких как дуб и
лещина. В группе пыльцы травянистых и
кустарничковых растений преобладают
разнообразные маревые, много пыльцы
растений семейства сложноцветных (ци-
кориевые (Cichorioideae) и астровые (As-
teroideae). Постоянно присутствует пыль-
ца полыней (Artemisia), бобовых (Fabace-
ae) и крестоцветных (Brassicaceae). Среди
споровых растений встречены только
споры папоротников семейства много-
ножковых (Polypodiaceae) и зеленых мхов
(Bryales).
Исходя из характера палинологиче-
ских определений рассматриваемых проб
на глубинах 1,32-1,33 м. в этот интервал
времени в окрестностях памятника произ-
растали разнотравные степи, в наиболее
неблагоприятных участках рельефа чаще
селились полупустынные растительные
сообщества. Климат был жаркий, позво-
ляющий откладываться карбонатам. Ар-
хеологические определения эти глубины
связывают с «материком».
На глубинах перехода от надкарбо-
натного слоя к карбонатному слою 0,8-1,2
м. отмечается споро-пыльцевой комплекс
–II (СПК-II). Он выделен по образцам 3-6
(с интервала глубин от 1,2 до 0,8м). Со-
хранность пыльцы и спор плохая, много
минерализованных зерен, для части пыль-
цевых зерен трудно или невозможно
определить систематическую принадлеж-
ность.
Для комплекса характерно высокое
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
содержание пыльцы растений семейства
маревых (Chenopodiaceae) наряду с мень-
шим количеством пыльцы полыней
(Artemisia) и злаков (Роасеае). Состав
пыльцы разнотравья включает относи-
тельно небольшое количество родов и се-
мейств. Характер споровых растений бли-
зок к предыдущему комплексу.
В период формирования этого ком-
плекса преобладала полупустынная рас-
тительность, доминировали растительные
сообщества с господством растений се-
мейства маревых (Chenopodiaceae). Луго-
во-степные группировки с ограниченным
преобладанием злаков сохранялись на бо-
лее низких влажных участках территории.
Климат был сухой и с длительными пери-
одами засухи. Образцы проб с глубин –
1,2- 0,8 м еще не связаны с массовыми
находками керамики.
Выше, на уровне надкарбонатного на
глубинах 0,8-0,5 м. слоя образцы отража-
ют очередные климатические изменения.
Они связаны с СПК-III и характеризуют
климат времени существования культур-
ного слоя поселения. Находки на глуби-
нах 0,8 м совпадают с верхним уровнем
фиксации ямы жилища 4. Сохранность
пыльцы и спор плохая, единично встре-
чаются мелкие угольки.
В общем составе по-прежнему преоб-
ладает пыльца травянистых и кустарнич-
ковых растений, тогда как пыльца древес-
ных пород составляет около 2%. Среди
пыльцы древесных пород присутствуют
единичные зерна сосны, дуба и липы, то-
гда как в предыдущем комплексе, при
общей большей роли древесных пород
пыльца широколиственных пород отсут-
ствует.
Пыльцевые зерна и споры часто очень
плохой сохранности и/или разорваны,
возможно часть пыльцы и спор находятся
во вторичном залегании. Среди травяни-
стых и кустарничковых растений наряду с
9
высоким содержанием пыльцы растений
семейства маревых (Chenopodiaceae) воз-
растает участие пыльцы растений семей-
ства сложноцветных (Compositae): цико-
риевые (Cichorioideae) и астровые (Aster-
oideae). Состав споровых близок к преды-
дущим комплексам (табл. 2)
Таким образом, можно сделать вывод,
что в период образования изученных от-
ложений состав растительного покрова
неоднократно менялся. Первый этап и
второй этап (СПК 1, II) соответствовал
более мезофильным условиям среды, ко-
гда увеличивалась роль степных сооб-
ществ со значительной гаммой переходов
от более влажных к более сухим типам
растительных группировок. О некоторой
увлажненности климата времени СПК III
может также свидетельствовать незначи-
тельное присутствие в спектрах пыльцы
широколиственных пород (дуб, липа) и
небольшое участие пыльцы березы наряду
с сосной. Дата жилища 4 Ki – 19217 4170
± 30 ВР 2876-2676 ВС., т. е. 29-27 вв. до н.
э.
Дополнительную информацию к дан-
ным из квадрата 1 у постройки 4 дают
пробы, отобранные из раскопа 6 2014 го-
да.
Раскоп 6 2014 г. (или квадрат 2 2014
года) располагался на 80 м к северу от
квадрата 1 2014 года на периферии посел-
ка. Находок керамики в нем практически
не было. Данные палинологического от-
бора проб таковы.
Споро-пыльцевой комплекс I
(разнотравье, маревые, злаки) выделен по
образцам 1 и 2 из материкового суглинка
(образцы 1 и 2. глубины 1,3-1 м, соответ-
ствует уровню карбонатного горизонта).
Сохранность пыльцы и спор различная,
встречаются минерализованные зерна.
Доминирующее положение занимает
пыльца травянистых и кустарничковых
 С.Н. Кореневский, Е.А. Спиридонова, И.Н. Сударев
растений, на долю которых приходится
84-88%. Пыльцы древесных пород и спор
значительно меньше, их количество со-
ставляет 9-10% и 3-6% соответственно.
Среди древесных пород в основном
отмечена пыльца сосны (Pinus) и в образ-
це 1 единично пыльцевые зерна ольхи
(Ainas), березы (Betula) и дуба (Quercus).
В группе травянистых и кустарничковых
растений преобладает пыльца разнотра-
вья, в составе которого много различных
форм пыльцы растений семейства слож-
ноцветных (Compositae): цикориевые
(Cichorioideae) и астровые (Asteroideae). В
небольших количествах и единично при-
сутствует пыльца семейств гераниевых
(Geraniaceae), зонтичных (Apiaceae), бо-
бовых (Fabaceae). Пыльца полыней
(Artemisia) составляет 4-9%. В образце 2
единично встречена пыльца эфедры
(Ephedra). Споровые растения представ-
лены спорами зеленых мхов (Bryales) и
папоротников семейства многоножковых
(Polypodiaceae).
Этот комплекс отражает открытый
природный ландшафт с господством
степных сообществ, где также существо-
вали участки засоленных почв с преобла-
данием различных группировок, образо-
ванных растениями семейства маревых
(Chenopodiaceae).
Спорово-пыльцевой комплекс II (раз-
нотравье, злаки, единично широколист-
венные породы) выделен по образцам 3 и
4 отобранных в интервале 0,99 - 1,05м в
коричневатом суглинке. Глубина отбора
соответствует уровню карбонатного гори-
зонта. Состав спектров комплекса во мно-
гом повторяет предыдущий комплекс.
Основное отличие связано с более высо-
ким содержанием пыльцы злаков (Роасе-
ае) и гераниевых (Geraniaceae) (в разно-
травье). Важно также отметить присут-
ствие спор сфагновых мхов (Sphagnum) в
10
группе споровых растений.
Спорово-пыльцевой комплекс III
(разнотравье, маревые, с участием широ-
колиственных пород) выделен по образ-
цам 5-7 отобранных в интервале 0,66 -
0,95м из предкарбонатного палевого слоя.
Соответствует уровню культурного слоя.
В общем составе по прежнему преоблада-
ет пыльца травянистых и кустарничковых
растений. В группе древесных пород ста-
новится больше пыльцы дуба (Quercus),
ольхи (Alnus) и березы (Betula). Состав
травянистых и кустарничковых растений
также меняется по сравнению с предыду-
щим комплексом, становится меньше
пыльцы злаков (Роасеае) и несколько уве-
личивается содержание пыльцы растений
семейства маревых (Chenopodiaceae).
Климат стал более теплым, что могло
способствовать засолению почв на от-
дельных участках. Возможно это повлия-
ло на увеличение роли маревых в спектре.
Наиболее широко были распространены
лугово-степные группировки и возможно
появление небольших слабо лесистых
участков.
Споро-пыльцевой комплекс IV (маре-
вые, разнотравье, злаки) выделен по об-
разцу 8 из комковатого коричневого су-
глинка на границе со слоем распашки (с
глубины 0,62м). В образце встречаются
единичные угольки, сохранность спор и
пыльцы лучшая, чем во всех других об-
разцах из этого разреза. Характер спек-
тров комплекса резко отличается от
предыдущих. Как и в других комплексах
здесь в общем составе преобладает пыль-
ца травянистых и кустарничковых расте-
ний, но меняется соотношение между со-
держанием пыльцы растений семейства
маревых (Chenopodiaceae) и других рас-
тений из этой группы. Представители се-
мейства маревых начинают заметно пре-
обладать (49%), что может говорить о бо-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
лее сухом климате и, как следствие, засо-
лении грунтов. Среди древесных пород
присутствует только пыльца сосны
(Pinus). В состав травянистых и кустар-
ничковых растений помимо пыльцы рас-
тений семейства маревых
(Chenopodiaceae) входит пыльца злаков
(Роасеае) (14%), полыней (Artemisia)
(12%), цикориевых (Cichorioideae) (oколо
7%), астровых (Asteroideae) (16%), еди-
нично крестоцветных (Brassicaceae) и бо-
бовых (Fabaceae). Из споровых растений
отмечены споры зеленых мхов (Bryales) и
папоротников семейства многоножковых
(Polypodiaceae) (табл.3).
Выводы: Предварительное обобще-
ние выше приведенных материалов поз-
воляет прийти к нескольким тезисам. Не-
тронутый культурный слой поселения
Тузла 15 прослеживается в основном по
глубинам - 0,6 м – 0,8, / - 0,9 м. Выше от
поверхности земли до глубины до 0,6 м
грунт представляет распашку. Ниже куль-
турного слоя глубины – 0,9 м – 1,35 м свя-
заны с карбонатным горизонтом или т.н.
материком.
Археологические находки соотносят-
ся в основном с надкарбонатным уровням
почвы и глубинами 0,6-0,8/0,9м. Их более
древнее проявление в карбонатном слое
проблематично.
Климатические условия времени кар-
бонатного слоя связаны с споро-
пыльцевым комплексом I, прослеживае-
мом по всем трем шурфам. Этот комплекс
отражает открытый природный ландшафт
с господством степных сообществ, где
также существовали участки засоленных
почв с преобладанием различных группи-
ровок, образованных растениями семей-
ства маревых (Chenopodiaceae).
В окрестностях памятника произрас-
тали разнотравные степи, в наиболее не-
благоприятных участках рельефа чаще
11
селились полупустынные растительные
сообщества. Климат был жаркий, позво-
ляющий откладываться карбонатам. Ар-
хеологические находки на этих глубинах
проведенными раскопками не выявлены.
Климат времени культурного слоя не-
однократно менялся. Произошло увеличе-
ние роли галофильной растительности, в
основном сформированной различными
видами из семейства маревых (Chenopodi-
aceae). Увеличилось значение полупу-
стынной растительности, тогда как степ-
ная растительность сохранялась на раз-
розненных участках, как правило, в ме-
стах с более высоким рельефом. Из этого
можно сделать вывод, что культурный
слой формировался в условиях полупу-
стыни, где лугово-степные сообщества
сохранились в виде отдельных участков.
О некоторой увлажненности климата вре-
мени культурного слоя может также сви-
детельствовать незначительное присут-
ствие в спектрах пыльцы широколиствен-
ных пород (дуб, липа) и небольшое уча-
стие пыльцы березы наряду с сосной.
Финальные определения климатиче-
ских условий поселения Тузла 15 связаны
с верхними пробами, отобранными из под
слоя распашки. В какой-то мере они сов-
падают с прекращением жизни на май-
копском памятнике. По сравнению с
предыдущим комплексом состав и струк-
тура растительных сообществ существен-
но изменились. Климат стал значительно
суше. Уменьшилась видовая насыщен-
ность и продуктивность травостоя. Судя
по составу спектра это была полупустыня
с значительными периодами засухи, в ко-
торой преобладали солянковые полуку-
старничковые сообщества. В это время
майкопское население покидает поселок.
Наступает начало становления культур
среднего бронзового периода Предкавка-
зья.
 С.Н. Кореневский, Е.А. Спиридонова, И.Н. Сударев

ЛИТЕРАТУРА
Кореневский С.Н. 2004. Древнейшие земледельцы и скотоводы Предкавказья. Майкопско –
новосвободненская общность, проблемы внутренней типологии - М. 246 с..
Кореневский С.Н. 2005. Ориентация культур древнейших земледельцев и скотоводов эпох
энеолита – раннего бронзового века Кавказа и Подунавья в системе схемы Блитта-
Сернандера // Древности Кавказа и Ближнего Востока – Махачкала. С.67-119.
Кореневский и др., 2007. Кореневский С.Н., Белинский А.Б., Калмыков А.А. Большой Ипа-
товский курган на Ставрополье, как археологический источник по эпохе бронзового века
на степной границе Восточной Европы и Кавказ - М. 29 п.л.
Кореневский С.Н., 2014 Отчет о раскопках поселения Тузла-15Темрюкского района Красно-
дарского края в 2013 году // Архи ИА РАН Р-1 40750
Кореневский С.Н., 2015. Отчет о разведках культурного слоя на поселениях Тузла-15 и
Чекон-1 Краснодарского края Майкопским отрядом Восточно-Боспорской экспедиции в
2014 г М. // Архив ИА РАН Р-1 45723
Кореневский С.Н., 2016 Отчет о разведках культурного слоя на поселении Тузла-15 Красно-
дарского края Майкопским отрядом Восточно-Боспорской экспедиции в 2015 г //Архив
ИА РАН Р-1 47627
Сударев Н.И. 2013 Отчет о проведении археологических разведок на территории г.-к. Анапа,
г.Славянск-на-Кубани Славянского района и в Темрюкском районе Краснодарского края
в 2012 г М. // Архив ИА РАН. Р-1
Спиридонова Е.А., Алешинская А.С. Кореневский С.Н., Ростунов В. Л., 2001. Сравнитель-
ный анализ природной среды времени существования майкопской культуры в централь-
ном Предкавказье. (Ставропольский край, Северная Осетия – Алания). // Материалы по
изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа, выпуск 2, Археология, ан-
тропология, палиоклиматология - М.

12
МИА Северного Кавказа. Вып.17

13
С.Н. Кореневский, Е.А. Спиридонова, И.Н. Сударев

14
МИА Северного Кавказа. Вып.17

15
 В.П. Мокрушин, Е.И. Нарожный

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОСЕЛЕНИЯ

«КИШПЕК-2» В КАБАРДИНО-БАЛКАРИИ
© В.П. МОКРУШИН, Е.И. НАРОЖНЫЙ
Россия, НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар

Аннотация: В статье публикуются некоторые результаты охранно-спасательных архео-

логических раскопок 2009 г. поселения «Кишпек-2» в Кабардино-Балкарии. Судя по вещевому
инвентарю, датируемого преимущественно в рамках 1-ой половины VII в. до н. э., анализируе-
мый археологический объект представлял собой значительный ремесленный центр, очевидно,
снабжавший своей продукцией весьма обширную округу.
Ключевые слова: предскифское время, кобанские древности, Центральное Предкавказье,
Кабардино – Балкария

THE ARCHEOLOGICAL RESEARCHES OF SETTLEMENT

«KISHPEK-2» IN KABARDINO-BALKARIA
© V.P. MOKRUSHIN, E.I. NAROZHNYI
Russia, NAO «Nasledie Kubani»,Krasnodar

Annotation: the article publish some results of security-rescue archeological excavations of

2009 on settlement «Kishpek-2» in Kabardino-Balkaria. Judging to inventory, which is mainly dated
within first half of VII century BC, analyzable archeological object presented significant handcraft cen-
ter which provided his production to the wide neighborhood.
Key words: t pre-scyphian time, koban antiquities, Central Ciscaucasia, Kabardino-Balkaria

Продолжая публикацию результатов ной планиграфии, профилировки и запол-

охранно-спасательных археологических
исследований 2009 г., проведенных на по-
селении «Кишпек-2» в предгорно-
равниной зоны междуречья р. Чегема и
Баксана (Доценко, Нарожный, Соков,
2013, с. 174-177. Нарожный, Савенко,
2010, с. 267-270; Козлов, Мокрушин,
Нарожный, с. 90-93; Мокрушин, Нарож-
ный, 2017, с. 297-303; 2017а., с. 186-191;
2018, с. 230-233; 2018а, с. 65-74), в науч-
ный оборот вводятся новые материалы тех
раскопок. Как представляется, поселение
являло собой довольно крупный торгово-
производственный пункт, возможно,
снабжавший своей продукцией значи-
тельный микрорегион (Мокрушин,
Нарожный, 2017, с. 297-303; 2018, с. 230-
233).
В ходе охранно-спасательных иссле-
дований на поселении «Кишпек-2» было
выявлено и расчищено более 300 различ-
ных объектов, преимущественно ям раз-
нения. В большом количестве на поселе-
нии, в его культурном слое, встречались
фрагменты лепной керамики (до 170
фрагментов в одном пласте на площади
5х5м). Она – почти вся плоскодонная, в
основном с простыми округлыми, при-
остренными, реже плоскими венчиками.
Преобладали горшки, часто без какого-
нибудь орнамента (рис. 3, 2, 18; 4, 5, 7, 9,
10), которые могут быть отнесены к одной
из трех категорий керамики - профилиро-
ванные слабо (рис. 3, 3-6, 13; 4, 4, 6), либо
хорошо (рис. 3, 2; 4, 9, 10), или довольно
резко (рис. 3, 18; 4, 5, 7). Среди них есть
очень небольшие, тонкостенкые (рис. 3,
2).
Многочисленны фрагменты сосудов с
орнаментацией тулова и шеек неровными
прерывистыми, довольно небрежно нане-
сенными, узкими (1-3 мм) канелюрами
или, точнее сказать, – достаточно грубы-
ми бороздками. Из них обычно создава-

16
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

лись простые однообразные узоры – в ос- полосе с севера на юг тянулась неровная

новном горизонтальные, рифленые пояса зигзагообразная «цепь» из 15 вкопов (ямы
(рис. 3, 11, 13; 4, 4, 6), которые могли №№297, 303-310, 312, 314-316, 320, 321),
быть весьма широкими, нередко сопро- предназначавшихся для установки дере-
вождавшимися дополнительным рядом из вянных опорных стоек (?).
частых, не очень крупных косых насечек, Как явствует из приведенной ниже
либо вытянутых вдавлений (рис. 3, 3-6, 9, таблицы, вкопы примерно одинакового
13; 4, 4, 6, 12, 13). Иные приемы орнамен- размера (0,7÷1,6 м); преимущественно со-
тации отмечены реже (рис. 3, 14, 15). вершенно пустые; с круто наклоненными,
Обращают на себя внимание фраг- иногда почти отвесными стенками; в
менты со сложными декоративными ком- плане (за единственным исключением) -
позициями, выполненными с помощью округлые, овальные или яйцевидные (рис.
аккуратных тонких резных линий, остав- 1). Судя по разрезам, в большинстве слу-
ленных острым инструментом (рис. 3, 1, чаев их заполнение (часто вмещавшее от-
7). Особенно нарядно выглядят узоры из дельные находки некрупного галечника -
плотно заштрихованных геометрических до 10 см в поперечнике) хорошо читалось
фигур (рис. 3, 10; 4, 8, 11). уже с уровня -0,44 - -0,77м, в выстилав-
На памятнике вскрыто немногим ме- шей раскоп серо-коричневой супеси; од-
нее 3000 кв. м с размеченными 108 квад- нако очертания уверенно фиксировались
ратами площадью в 5х5 м, каждый с ин- лишь на поверхности материка (-0,8 – -
дивидуальным порядковым номером; ме- 1,04 м от R 0 ). Надо полагать, такие ямы-
сто стыка четырех их них (№№93, 94, 21, вкопы были отрыты и достаточно быстро
22) принято в качестве R 0 . Единый пря- засыпаны. Сколь-нибудь значительный
моугольный раскоп (30х90 м) был сориен- культурный слой здесь не успел отло-
тирован строго на восток (Мокрушин, житься, а единичные находки в шести из
Нарожный, 2018а, рис. 1, с 65-74). Весь них, видимо, носили случайный характер
его западный сектор, шириной 15 м (кв. (рис. 2). Думается, что столбы служили
91-108) относился к периферии археоло- для устройства какого-то внешнего (?)
гического памятника, где следы активной ограждения. Скорее всего, сооружалась
хозяйственной деятельности зафиксиро- достаточно легкая конструкция, т. к.
ваны эпизодически, а отдельные находки уплощенное, либо плоское дно вкопов
сосредоточены только в 1 и 2 пластах, ли- впущено в грунт не слишком глубоко (до -
бо же, накопление бытовых отходов про- 1,4 м от условного нуля). Наверное, до-
ходило не очень интенсивно (суммарно - статочно часто возникала потребность
менее 29 предметов на одном квадрате, менять подгнившие несущие опоры. По-
включая сюда черепки глиняной кухонной этому недалеко от существующих ям-
утвари, кости животных, металлические вкопов появлялись новые, образовавшие 4
вещи). отдельные группы из 2-5 объектов
Посередине указанной периферийной (табл.1).:
зоны, в относительно узкой (менее 4 м)
Табл.1. Сведения о ямах

Размер в Уровень фиксации в м от R 0

Вкоп № Форма в плане
м очертаний дна
297 Округлая 1,3х1,15 -0,8 -1,22 - -1,24
320 Подпрямоугольная 1,2х1,3 -0,93 - -0,95 -1,35 - -1,39
304 Яйцевидная 1,25х1,5 -1,00 - -1,04 -1,29 - -1,34
305 Овальная 1,05х1,4 -0,98 - -1,02 -1,19 - -1,24
306 Округлая 1,0-1,2 -0,96 - -1,01 -1,24 - -1,26

17
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

321 Округлая 1,1 -0,94 - -1,03 -1,36 - -1,4

316 Округлая 1,1х1,15
307 Округлая 1,2х1,4
315 Яйцевидная 0,95х1,0
303 Овальная 0,95х1,1
308 Овальная 1,3х1,35
310 Округлая 0,7
312 Овальная 1,1х1,15
314 Яйцевидная 1,2х1,6
309 Яйцевидная 1,35х1,6
Лишь объект №297, удаленный на 285
см к юго-востоку от вкопа № 310, распо-
лагался обособленно в центре квадрата 96,
с небольшим смещением к югу. Он ори-
ентирован длинной осью с юго-запада на
северо-восток; заполнен серым переме-
шанным грунтом с желтыми пятнами; ко
дну равномерно сужался со всех сторон
до 75-85 см.
ГРУППА 1. 3 объекта (Кв. 103 и 97,
прирезка 5).
№ 320 - подпрямоугольный в плане, с
закругленными углами; выстлан серым
грунтом. Длинной осью он ориентирован
меридионально; ко дну равномерно
сужался со всех сторон примерно на 5 см.
№ 304 выявлен в 55 см к востоку от
предыдущего вкопа № 320; направлен
приостренным концом на северо-запад.
Ко дну он равномерно сужался на 10-15
см, а с севера – наоборот чуть расширял-
ся. В заполнявшем его сером перемешан-
ном грунте с желтыми пятнами, на отмет-
ках -0,9 - -1,25 м, присутствовали вкрап-
ления турлука, а также обломки двух до-
нец от сосудов.
№ 305 удален от предыдущего объек-
та № 304 на 95 см к востоку и вытянут в
том же направлении; ко дну равномерно
сужался со всех сторон на 5-7 см. В за-
полнявшем его сером перемешанном
грунте с желтыми пятнами, на отметках -
0,87 - -0,99 м, присутствовали отдельные
комки турлука, составившие у восточного
-0,8 - -0,81 -1,13 - -1,17
-0,85 - -0,86 -1,05
-0,75 - -0,78 -1,18 - -1,2
-0,98 - -1,00 -1,17 - -1,21
-0,85 - -0,86 -1,16 - -1,2
-0,82 - -0,84 -1,04 - -1,06
-0,75 - -0,77 -1,04 - -1,1
-0,8 - -0,84 -1,16 - -1,18
-0,8 - -0,83 -1,08 - -1,1
края тонкую (до 3см) прослойку, ши-
риной не менее 30 см.
ГРУППА 2. 2 объекта (Кв. 103, 104,
98, 97).
№306 выстлан серым перемешан-
ным грунтом с желтыми пятнами; ко дну
равномерно сужался почти со всех сторон
на 4-6 см.
№321 располагался в 50 см к юго-
западу от предыдущего вкопа №306; ко
дну равномерно сужался со всех сторон на
14-17 см. Заполнявший его коричневый
грунт фиксировался с уровня -0,75 – -0,84
м, сразу после удаления серо-желтой су-
песи.
ГРУППА 3. 5 объектов (Кв. 98-100).
№303 ориентирован длинной осью
практически строго на север; ко дну рав-
номерно сужался практически со всех
сторон на 4см. В выстилавшем его сером
перемешанном грунте с желтыми пятна-
ми, на отметках -0,93 - -1,02 м засвиде-
тельствована прослойка турлучной крош-
ки.
№ 308 отстоял на 1,95 м к югу от
предыдущего вкопа № 303; ориентирован
длинной осью с востока на запад, с несу-
щественным отклонением. Ко дну он не-
равномерно сужался: с севера – на 9-13
см, а с остальных сторон - на 3-4 см. Сре-
ди находок из его заполнения - фрагменты
сосудов: округлая в сечении ручка, а так-
же венчики коричневого (2 экз.) и черного
цвета (1 экз.); последний из них – прямой,
слегка отогнут наружу.

18
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
№ 307 удален на 20 см к югу от
предыдущего объекта № 308; ко дну рав-
номерно сужался со всех сторон до 95 см.
Заполнявший его желто-серый золистый
грунт с примесью турлучной крошки
вмещал фрагменты керамических изде-
лий: округлую в сечении ручку и 3 неор-
наментированных венчика, один из них
происходил от сосуда с низкой резко ото-
гнутой наружу горловиной.
№ 316 удален на 60 см к юго-западу
от предыдущего вкопа № 307; заполнен
серым грунтом; ко дну более-менее рав-
номерно сужался со всех сторон до 100-
105 см.
№ 315 отстоял на 1,7 м к югу от
предыдущего объекта № 316; направлен
приостренным концом почти строго на
север. Его дно имело слегка овальные
(65х80 см) очертания с ориентацией
длинной осью по линии восток-запад. За-
полнявший вкоп желто-серый золистый
грунт вмещал неорнаментированную
стенку сосуда, а в своей средней части (на
отметках -0,8 - -0,85 м) - довольно круп-
ный (до 10см в поперечнике) кусок турлу-
ка.
ГРУППА 4. 4 объекта (Кв. 101-102).
№ 312 ориентирован длинной осью на
север, с несущественным отклонением;
чашевидный в разрезе, стенки достаточно
плавно переходили ко дну, равномерно
сужаясь до 85-95см. В желто-сером золи-
стом заполнении присутствовали фраг-
менты керамики (5 экз.), включая венчик
миски и плоское дно. Обращают на себя
внимание обломки стенок: одна - с налеп-
ным валиком, а вторая - с простым узо-
ром, выполненным тонкой прочерченной
линией.
№ 309 отстоял от предыдущего объ-
екта № 312 на 1,3м; выстлан серым золи-
стым грунтом с крупной линзой темно-
желтого цвета; вверху вмещал турлучную
крошку, комки обожженной глины и чер-
ные углистые пятна. Его приостренный
конец, ориентированный на север (с не-
большим разворотом к западу), повре-
жден соседним объектом № 314. Ко дну
вкоп довольно равномерно сужался со
19
всех сторон на 5-8см; вплотную к его юж-
ной стенке, расчищены горловина и 2
плоских донышка сосудов.
№ 314 прорезал северный конец
предыдущего объекта № 309; заполнен
серым золистым грунтом с примесью тур-
лучной крошки. Его приостренный конец
ориентирован к западу (с незначительным
отклонением на север); стенки, в основ-
ном, резко переходят ко дну, неравномер-
но сужавшемуся со всех сторон на 7-8, а с
юго-востока – на 3-4 см..
№ 310 располагался в 65см к юго-
востоку от ближайшего объекта № 309;
заполнен серым грунтом; ко дну равно-
мерно сужался со всех сторон (кроме во-
сточной) до 55-60 см.
С запада и востока к предполагаемому
ограждению вплотную примыкали 12 ям -
разные по габаритам и глубине; вероятно,
не одинакового происхождения и назна-
чения. Их заполнение обычно читалось
уже на уровне -0,43 - -0,80 м, в выстилав-
шей раскоп серо-коричневый супеси. По-
чти все они содержали не крупные (до 10
см в поперечнике) камешки, иногда в
большом количестве, а также - обломки
керамики. Чаще всего встречались ямы, в
плане напоминавшие овал (№№318, 313,
293).
ОБЪЕКТ № 318 зафиксирован в мате-
рике (гл. -0,84 - -0,85 м), в восточной ча-
сти кв. 107; восточный край его, уходив-
ший в соседний кв. 101, частично срезан
ямой № 313. Объект имел размеры
(1,85х2,0 0м) и отстоял на 165 см к юго-
западу от вкопа № 315. Круто наклонен-
ные борта его везде достаточно резко со-
стыкованы с почти плоским днищем, вы-
явившимся на уровне -1,39 - -1,42 м и не-
равномерно сужавшимся со всех сторон
на 6-20 см.
Выстилавший яму серый грунт, мощ-
ность которого увеличивалась с юга на
север от 40 до 85 см, содержал довольно
крупный (не менее 15 см в поперечнике)
кусок турлука, залегавший на отметках -
0,6 - -0,65 м. Ниже фиксировался светло-
желтый грунт. В заполнении собрано до-
вольно много керамики (11 экз.), в том
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
числе с орнаментацией тулова и шеек уз-
кими канелюрами или, точнее, бороздка-
ми (рис. 4, 4, 6, 12, 13). Доминировали
горшки, представленные относительно
небольшими обломками верхних частей
(рис. 4, 4-6, 9, 10).
Особое внимание привлекают к себе
два осколка цилиндрических, едва сужа-
ющихся кверху горловин (Ø 9-11 см) с
сильно отогнутыми наружу венчиками
(рис. 4, 1, 2). Они очевидно принадлежали
не крупной корчаге с резко раздутым
грушевидным туловом. Немного выше его
самого широкого места, наверное, име-
лись маленькие круглые сосцевидные вы-
ступы, располагавшиеся, надо думать, с
очень значительной разрядкой, неболь-
шими группами, в виде пояска. В пользу
этого свидетельствует находка из ямы
(рис. 4, 3). Сохранившаяся целиком и, по-
видимому, идентичная по форме корчага,
высотой 27см, обнаружена в яме № 65
(Мокрушин, Нарожный, 2017а, с. 186, рис.
2, 10).
Если судить по внешнему профилю, в
материалах Кишпека есть еще три сосуда
такого же типа, поврежденные незначи-
тельно. Они крупнее - максимальным
диаметром 33, 31 и 51см. Последний из
них, армированный вертикальными внеш-
ними налепами и имевший объем мини-
мум 60л, явно использовался, как тарная
емкость для длительного хранения пище-
вых запасов (?) и вряд ли предназначался
специально для перемещения, несмотря
на пару овальных в сечении ушек по пле-
чикам. Рассматриваемые корчаги явно
служили для разных целей.
Интересен фрагмент стенки со слож-
ной декоративной композицией из гео-
метрических фигур: 2 ряда плотно за-
штрихованных равносторонних треуголь-
ников вершинами вниз (рис. 4, 8).
ОБЪЕКТ № 313, прорезавший во-
сточное окончание объекта № 318, зафик-
сирован в материке (гл. -0,74 - -0,8 м), в
северо-западном углу кв. 101, а также (са-
мым краем) в соседнем кв. 100. Его длина
- 1,4 м, ширина - не ясна, восточный борт
– почти вертикальный, с остальных сто-
20
рон яма неравномерно сужается до отме-
ток -1,26 - -1,44 м, (где ее габариты со-
кращаются до 1х1,25 м), а потом снова
расширяется, примерно до прежних раз-
меров.
Стенки ямы не очень резко состыко-
ваны с уплощенным днищем, повышав-
шемся с севера на юг с -1,84 до -1,69 м.
Выстилавший ее серый золистый грунт с
примесью турлучной крошки, содержал
керамику (3 экз.). Отметим краешек за-
крытой миски с частой косой мелкой
насечкой по верхнему обрезу и размещен-
ной ниже сложной декоративной компо-
зицией из геометрических фигур в виде
заштрихованных низких равнобедренных
треугольников вершинами навстречу друг
другу (рис. 4, 11). Имеется венчик круп-
ного горшка (рис. 4, 7); ему же, возможно,
принадлежал кусок придонной части (рис.
4, 14).
ОБЪЕКТ № 293 обнаружен в кв. 92, в
4,3 м к югу от объекта № 294 на глубине -
1,01 - -1,05 м; западный край прорезан
ямой № 302. Располагается в центре квад-
рата, с небольшим смещением к югу и
представлял собой вырытую в материке
яму шириной 1,35 м, габариты которой
внизу уменьшаются почти со всех сторон,
но не более чем на 10 см. Ее длинная ось
протяженностью не менее 2,3 5м ориен-
тирована с запада на восток, с некоторым
отклонением; северный борт имеет незна-
чительный полукруглый выступ (15х80
см) внутрь; круто наклоненные, местами
почти отвесные стенки резко переходят к
засвидетельствованному на уровне -1,30 -
-1,32 м практически плоскому дну.
Выстилающий яму серый перемешан-
ный грунт с желтыми пятнами и на отмет-
ках -1,03 - -1,09 м вмещал округлое скоп-
ление турлучной крошки диаметром до
70см. Вся собранная в заполнении кера-
мика - орнаментирована. Найдены стенка
горшка с широкими рифленым орнамен-
тальным поясом (рис. 3, 9) и фрагмент за-
крытой миски (рис. 3, 11). Обращает на
себя внимание нарядная композиция из
геометрических фигур в виде плотно за-
штрихованных треугольников (рис. 3, 10).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ОБЪЕКТ № 322 прорезал материк;
обнаружен в юго-восточном углу кв. 104 и
в примыкавшем кв. 105, на гл. -1,0 - -1,02
м. Может быть охарактеризован, как по-
чти круглая в плане яма (1,9х2,0 м) с кру-
то наклоненными бортами. Они везде до-
статочно резко состыкованы с плоским
днищем, которое выявилось на уровне -
1,85 - -1,9 м, в северной половине не-
сколько сократив свои размеры – до
1,8х1,95 м. Выстилавший яму серый грунт
вверху (-0,78 - -0,84) содержал довольно
значительное (не менее 35см в попереч-
нике) слабо выраженное светло-серое зо-
листое пятно. Ниже, на отметках -1,07 - -
1,7 м выявлено мощное скопление турлу-
ка, выклинивавшееся к краям ямы и под-
стилаемое неровной тонкой (до 15 см)
прослойкой черного золистого грунта. На
гл. -1,25 - -1,62 м у западной стенки ямы
фиксировалась небольшая (не менее 15см
в поперечнике) гравийная осыпь.
В яме находилась и коллекция кера-
мики (5 экз.). В числе находок плоские
донца сосудов, включая корчагу с сильно
раздутым туловом. Ей же, видимо, при-
надлежит и горловина с резко отогнутым
наружу краем. Интересна глубокая миска,
орнаментированная группами длинных
вертикальных спаренных тонких линий и
рядом косых насечек под венчиком.
ОБЪЕКТ № 311/326 отстоит от вкопа
№ 309 на 155см к юго-западу; зафиксиро-
ван в материке, на гл. -0,73 - -0,82 м под
№№ 311 (кв. 102) и 326 (кв. 108). Может
быть охарактеризован, как весьма боль-
шая несимметричная, грушевидная в
плане яма (2,3х2,7 м), ориентированная
заостренным концом почти строго на за-
пад. До уровня -0,94 - -0,96 м ее конфигу-
рация в целом мало меняется, хотя разме-
ры со всех сторон неравномерно сокра-
щаются на 8-35 см. Затем она сильно
уменьшается и приобретает форму овала
(1,45х1,95 м), вытянутого с юго-востока
на северо-запад. На отметках -1,14 - -1,34
м по периметру ямы, с трех сторон, фик-
сировалась ступенька шириной до 45см, с
севера - сильно наклоненная, с юга и во-
стока – местами почти горизонтальная, с
21
внутренней стороны ограниченная кру-
тым уступом. Уплощенное днище, фикси-
ровавшееся на отметках -1,54 - -1,55 м,
сильно сужалось со всех сторон, превра-
тившись в овал (45х70 см), ориентирован-
ный по оси ЮЗ-СВ. Переход от стен ямы
и уступа к ступеньке и днищу почти везде
довольно резкий.
Выстилавший яму серый золистый
грунт, помимо довольно значительной до-
бавки турлучной крошки, в самом верху,
содержал керамику (соответственно, кв.
102 и 108 – 6 и 11 экз.), в том числе – 2
горшка: один оказался не очень большим
(рис. 3, 2). Второй, наверное, был доста-
точно крупным (рис. 3, 3-6), ему, скорее
всего, принадлежат 4 обломка. Плечико и
нижнюю зону шейки керамической емко-
сти украшал широкий горизонтальный
рифленый пояс. Схожая орнаментация
отмечена и на других керамических фраг-
ментах (рис. 3, 13-16). Помимо небольших
конических сосцевидных налепов (рис. 3,
17), обращают на себя внимание краешек
прикрытой миски с нарядной сложной де-
коративной композицией (рис. 3, 1) и два
плоских донышка – одно с наружной за-
краиной (рис. 3, 12). В кв. 102 найден вы-
тянутый предмет в виде уплощенной с
одной стороны гальки.
ОБЪЕКТ № 317 выявлен на гл. -0,80 -
-0,82 м в материке, в центре кв. 100, со
смещением к северо-востоку. Представлял
собой сильно вытянутую, каплевидную в
плане яму (125х230 см), габариты которой
внизу неравномерно уменьшались до
100х210 см; особенно значительно с запа-
да и северо-запада. Ее узкий конец, ори-
ентированный на восток, с небольшим от-
клонением к югу, отстоит на 40см западу
от края объекта № 301, с незначительным
отклонением от меридиональной линии;
круто наклоненные стенки везде довольно
резко переходили к уплощенному дну, за-
свидетельствованному на уровне -1,10 - -
1,14 м. В выстилающем яму сером пере-
мешанном грунте с добавкой жженой
глиняной крошки засвидетельствовано
лишь 5 фрагментов сосудов: венчик мис-
ки, плоское донышко и орнаментирован-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ные стенки. Для декоративного оформле-
ния гончарных изделий чаще всего ис-
пользовались тонкие прочерченные линии
и узкие неровные канелюры. Применя-
лись также косо наклоненные ряды ча-
стых ногтевидных оттисков.
ОБЪЕКТ №298 обнаружен в кв. 91, 97
и прирезке 5, на гл. -1,01 - -1,02 м; отстоит
на 50 см к востоку от вкопа № 305. Пред-
ставлял собой вырытую в материке, сори-
ентированную длинной осью вдоль мери-
диана подпрямоугольную в плане яму
(130х235 см), углы которой сильно за-
круглены, юго-восточный - срезан. С юга
ее стенка была круто наклонена, а габари-
ты внизу уменьшались, максимум на
20см, с других сторон существенно не ме-
няясь. Остальные борта - почти отвесные,
везде достаточно резко переходят к засви-
детельствованному на уровне -1,30 - -
1,33м практически плоскому дну.
Выстилающий яму серый перемешан-
ный грунт вмещал 6 фрагментов неорна-
ментированной керамики, включая три
венчика от сосудов с резко отогнутым
наружу верхним краем. Найдена кружка, к
устью которой прилеплена круглая в се-
чении ручка. Имеются плоские донышки
(2 экз.).
ОБЪЕКТ № 294 обнаружен на гл. -
1,05 - -1,06 м, в восточном секторе кв. 91 и
самым краем - в соседнем кв. 19; отстоит
на 270 см к востоку от предыдущего объ-
екта № 298. Представлял собой вырытую
в материке и сориентированную по сторо-
нам света подквадратную в плане яму
(140х145 см) с сильно закругленными уг-
лами. Ее габариты внизу уменьшались со
всех сторон до 110х120 см, минимально -
с восточной, максимально – с западной;
круто наклоненные стенки достаточно
резко переходили к засвидетельствован-
ному на уровне -1,35 - -1,39 м практиче-
ски плоскому дну.
Выстилающий яму серый перемешан-
ный грунт с желтыми пятнами вмещал 4
фрагмента керамики, в том числе два вен-
чика. Особо отметим крупный обломок
небольшого неорнаментированного горш-
ка (рис. 3, 18). Имеются плоское донышко
22
(рис. 3, 8), а также стенка со сложным
узором в виде многорядного остроуголь-
ного зигзага из наклонных сдвоенных
прочерченных тонких линий (рис. 3, 7).
ОБЪЕКТ № 301 выявлен в материке
(гл. -0,74 - -0,77 м), в северо-западном уг-
лу кв. 94, а также на примыкающих кв. 93
и 100. Отстоял на 150см к юго-западу от
объекта № 300 и представлял собой тра-
пециевидную в плане яму (1,55-2,10х1,55
м) с закругленными углами, ориентиро-
ванную основанием вдоль меридиана. Ее
борта с востока и юга круто наклонены, с
остальных сторон – почти отвесные или
даже совершенно вертикальные. Внизу
габариты ямы неравномерно уменьшались
до 115х195 см; особенно значительно с
востока. При этом она приобрела сильно
вытянутую форму и очень значительно
сузилась с юга; ее стенки везде довольно
резко переходили к засвидетельствован-
ному на уровне -1,20 - -1,31м дну. Оно
практически плоское, с подтрапециевид-
ной в плане ступенькой шириной до 65
см, ограниченной с юга пологим дуговид-
ным уступчиком высотой не более 10 см.
Выстилающий яму серый перемешан-
ный грунт вмещал лишь 2 фрагмента ке-
рамики: неорнаментированный венчик и
стенку, сплошь украшенную косо накло-
ненными рядами частых ногтевидных от-
тисков.
Ямы №№ 300, 302 и 325 оказались
совершенно пустыми; все они имели кру-
то наклоненные, иногда практически от-
весные стенки, которые довольно резко
переходили к почти плоскому днищу.
ОБЪЕКТ №325 обнаружен в материке
(гл. -0,82 - -0,83 м), в восточной части кв.
106, на удалении 85см к северо-западу от
вкопа № 315. Может быть охарактеризо-
ван, как почти круглая в плане яма
(1,45х1,50 м) с днищем, выявившимся на
уровне -1,1 - -1,13 м. Ее выстилал желто-
вато-коричневый грунт с добавкой мелко-
го гравия.
ОБЪЕКТ № 302 располагался в за-
падном секторе кв. 92, а также в соседнем
кв. 98, на гл. -0,99 - -1,05 м; прорезал за-
падный край ямы № 293. Представлял со-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
бой вырытую в материке овальную в
плане яму, габариты которой внизу
уменьшались со всех сторон, но не более
чем на 10 см. Ее ширина - 1,40 м; длинная
ось, величиной не менее 1,70 м, сориенти-
рована с запада на восток, с незначитель-
ным отклонением; дно засвидетельство-
вано на уровне -1,27 - -1,32 м. Выстилаю-
щий яму серый перемешанный грунт с
желтыми пятнами на уровне -1,00 - -1,03 м
вмещал довольно обильную добавку тур-
лучной крошки, а в центральной и южной
части, на гл. -1,00 - -1,28 м - темно-
коричневую линзу, величиной не менее
90см в поперечнике.
ОБЪЕКТ № 300 локализован в центре
кв. 93, с некоторым смещением к югу, на
гл. -0,74 - -0,77 м; отстоял на 465см к югу
от предыдущего объекта № 302. Пред-
ставлял собой вырытую в материке оваль-
ную в плане яму (95х115 см), ориентиро-
ванную длинной осью с севера на юг и
выстланную серым перемешанным грун-
том с желтыми пятнами. Ее габариты вни-
зу равномерно уменьшались со всех сто-
рон, до 70х80см; дно засвидетельствовано
на уровне -1,20 - -1,23 м.
Помимо прочего, в 245см к югу от
объекта № 301, в материке (гл. -0,76 - -
0,79м) расчищена канава № 292, засвиде-
тельствованная посередине кв. 95, а также
на прилегающем кв. 94. Она - с практиче-
ски отвесными стенками; вытянута вдоль
меридиана на 415 см; ее ширина умень-
шалась к северу с 120 до 85 см. Внизу, по-
середине ее габариты сокращались до 70
см, а северный конец несколько укорачи-
вался, максимум на 20 см. На юге канава
заканчивалась почти округлой в плане
нишей (180х200 см) с круто наклоненны-
ми бортами. Длинная ось последней была
ориентирована с востока на запад. Днища
канавы и ниши – плоские, фиксировались
на одном уровне: -1,16 - -1,22 м; заполне-
ние везде одинаковое - серый перемешан-
ный грунт, на гл. -0,70 - -0,80м - с редкой
добавкой турлучной крошки.
С юго-западной стороны к канаве
примыкала ступенька (50х120см), ограни-
ченная с запада почти вертикальной стен-
23
кой в виде плавного полуовала. С востока
имелся крутой уступ высотой 20 см, пово-
рачивавший под тупым углом. Канава вы-
являлась в низах серо-коричневой супеси,
с отметок -0,43 - -0,55 м. В ней засвиде-
тельствовано лишь 5 фрагментов неорна-
ментированный керамики. Среди них
плоское донышко и петлевидная подтре-
угольная в сечении ручка. Есть венчики;
один из них - от миски, два другие, види-
мо, принадлежали горшкам.
В процессе рассматриваемых, охран-
но-спасательных археологических работ
на памятнике получен обильный вещевой
инвентарь, датирующийся, в основном, 1-
ой пол. VII в. до н.э. частично уже опуб-
ликованный (Атабиев Р., Атабиев Т.,
2010, с. 30-31. рис. 1).
На юге Восточной Европы начало I
тыс. до н. э. зачастую именуют «кимме-
рийской эпохой». Она получила свое
название по имени легендарного народа -
«доителей кобылиц», с которым связано
внедрение первых навыков кочевого ско-
товодства, достаточно широкое распро-
странение изделий из железа, массовое
использование лошади для верховой езды
(Махортых, 2008, с. 4). Первую половину
VII в. до н.э., наверное, будет правильно
характеризовать и как «древнейший пери-
од истории скифов», «стремительного»
«изгнавших» из Северного Причерномо-
рья киммерийцев и, в 70-е годы того же
столетия, согласно данным письменных
источников, обосновавшихся в стране
Мана (западный Иран ?). Увязываемые с
ними материальные остатки того «кратко-
временного» бурного этапа - немногочис-
ленны.
В первую очередь следует указать на
двухлопастные бронзовые стрелы с мас-
сивными не всегда симметричными
«удлиненно-ромбическими» головками,
засвидетельствованные, в частности, в
Кабардино-Балкарии -Нартан, курган 20,
где в сопровождении костяка, уложенного
скорчено, на левый бок, вероятно, - всад-
ник, принадлежавший к числу «племен-
ных вождей» (Степи…, 1989, с. 218, 219).
Помимо территории Чечни (поселение
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Сержень-Юрт; развеянные дюны у с. Ба-
жиган), такие предметы вооружения, как
полагают, были принесены «из глубин»
Азии», представленных также в курганах
Ставрополья (хут. Алексеевский - 12 экз.;
Красное Знамя - курган 9) (Махортых,
1991, с. 43-44, рис. 14, 1-10, 12, 13; 15, 1-
11; 18, 5-10). Они хорошо известны также
и на других территориях – в Болгарии
(Енджа, Белоградец), в Дагестане (Кара-
будахент, Дербент, Тарнаир), в Грузии
(Самтавро); на позднечернолесских и
раннежаботинских памятниках Украины
(городища - Рудковецкое на Днестре,
Тясминское, Западное Бельское; поселе-
ние на Тарасовой горе). «Весьма суще-
ственно в методическом отношении», что,
в основном, выявляются могильники
«оседлых», автохтонных обитателей края,
где лишь фиксируются «следы» влияния
номадов, совершавших грабительские
рейды через Кавказ. К подобного рода
памятникам, оставленным аборигенным
населением, причисляют, в частности, от-
дельные воинские погребения из Тли
(№№ 129, 130, 85). Здесь же, в обложен-
ных валунами грунтовых ямах со скор-
ченными скелетами, вместе с каменными
оселками (в том числе на цепочках), обна-
ружены железные изделия, включая ножи
и наконечники копий. Есть мечи, которые
одни специалисты считают изобретением
местных мастеров, другие сопоставляют с
результатами воздействию карасукской
24
культуры. Весьма выразительна подборка
вещей из бронзы: обрывки поясов; ситу-
лы; миски; дуговидные фибулы; удлинен-
но-ромбическая стрела; ваза, украшенная
ушастыми звериными головками. Особое
внимание привлекают кобано-колхидские
топоры, с гравированными изображения-
ми животных, меандров и др. Орудие из
погр. № 68 имело приостренный обушок.
У остальных он оформлен наподобие мо-
лоточка также, как и на идентичных
предметах, обнаруженных в Поднепровье
(Лубны, Куряжский монастырь, окрестно-
сти Киева) и в знаменитом кладе из Ново-
черкасска. Подобные артефакты ни разу
не засвидетельствованы в составе ранне-
скифских комплексов, что и определяет
их переходный возраст от киммерийской
эпохи - к скифской (Ильинская, Теренож-
кин, 1983, с. 19-20, 22, 24, 25, 28, 30, рис.
на стр. 21-23, 29). К обозначенному хро-
нологическому отрезку времени предлага-
ется отнесение и отдельных захоронений
с элементами позднекиммерийских тра-
диций (Лермонтовский разъезд, Каменно-
мостский курган - исследования 1921 г. и,
возможно, коллекция из хищнических
разрытий у станицы Махошевской).
С перечисленными выше археологиче-
скими памятниками становится весьма
заманчивым, в основном, синхронизиро-
вать и материалы поселения «Кишпек-2».
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ЛИТЕРАТУРА
Атабиев Р. Ю., Атабиев Т. Ю, 2010. Фрагмент дужки от металлического сосуда с по-
селения Кешпек-2 в КБР // Археологический журнал - № III-IV /под ред. Е. И.
Нарожного – Армавир: АГПУ – С. 30–31.
Доценко И. В., Нарожный Е. И., Соков П. В, 2013. Охранно-спасательные исследова-
ния на трассе федеральной объездной автодороги вокруг г. Нальчик и сел. Чегем
II в Кабардино-Балкарии // Археологические открытия за 2009 год. М.: «Нестор-
история». С. 174–177.
Ильинская В. А., Тереножкин А. И., 1983. Скифия VII—IV вв. до н. э. Киев: Наукова
думка. — 380с.
Козлов М. С. Мокрушин В. П., Нарожный Е. И. 2016. Поселение Кишпек-2 в Кабар-
дино-Балкарии (предварительные итоги изучения) // Изучение и сохранение ар-
хеологического наследия народов Северного Кавказа. ХХIХ Крупновские чтения.
Материалы Международной научной конференции –Грозный; изд-во Чеченского
гос. университета –. 90–93.
Махортых С. В., 1991. Скифы на Северном Кавказе. – Киев. – 136с.
Махортых С. В., 2008. Культура и история киммерийцев Северного Причерноморья.
Дисс на соискание уч. степени доктора ист. наук – Киев. -–592с.
Мокрушин В. П., Нарожный Е. И., 2017. Новые материалы предскифского времени с
поселения Кишпек-2 в Кабардино-Балкарии // Труды V (XXI) Всероссийского ар-
хеологического съезда в Барнауле – Белокурихе. Сб. научных статей в 3 т. –Т.1
/Отв. ред. А. П. Деревянко, А. А. Тишкин -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та –С. 297–
303.
Мокрушин В. П., Нарожный Е. И., 2017а. «Кишпек-2» – торгово-производственный
пункт VIII-VII вв. до н. э. // Социально-экономическое развитие населения Запад-
ного Кавказа в древности и средневековье. VII «Анфимовские чтения» –
Краснодар: ИП Смородин, – . 186–191.
Мокрушин В. П., Нарожный Е. И., 2018. Вещевой инвентарь поселения «Кишпек-2»
(КБР) // Кавказ в системе культурных связей Евразии в древности и средневеко-
вье. XXX «Крупновские чтения» - (г. Карачаевск, 22-29 апреля 2018 г.) /Под ред.
У. Ю. Качкарова – Карачаевск, –. 230–233.
Мокрушин В. П., Нарожный Е. И., 2018а. «Кишпек-2» – поселение предскифского
времени в Центральном Предкавказье (некоторые предварительные итоги) // Ма-
териалы и исследования по археологии Северного Кавказа – Вып-16 /Под ред.
Е.И. Нарожного –Армавир-Краснодар, –. С. 65–74.
Нарожный Е.И., Савенко С.Н., 2010. Поселение «Кишпек-2» – новый бытовой памят-
ник позднекобанского времени Центрального Предкавказья // Проблемы хроноло-
гии и периодизации археологических памятников и культур Северного Кавказа.
ХХVI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов
международной научной конференции (Магас. 26-30 апреля 2010 г. – Магас –С.
267-270..
Степи …, 1989 - Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археоло-
гия СССР. 1989. М.: Наука. – 464с.

25
МИА Северного Кавказа. Вып.17

26
МИА Северного Кавказа. Вып.17

27
МИА Северного Кавказа. Вып.17

28
МИА Северного Кавказа. Вып.17

29
 Я.Б. Березин

КАБАН – ГОРСКИЙ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС

© Я.Б. БЕРЕЗИН

Россия, Научно-исследовательский институт и Музей антропологии МГУ, Москва

Аннотация: статья представляет собой публикацию коллективного погребения в склепе и

небольшой части расположенного рядом одновременного поселения, находящихся на северо-
восточной окраине г. Кисловодска (Ставропольский край). Погребение содержало останки 13
человек, уложенных в 2 яруса, 9 в верхнем и 4 в нижнем. Обильный погребальный инвентарь
датируется в пределах II – I вв. до н.э. На поселении раскопан двухкамерный очаг, окружённый
стенкой и имеющий следы длительного использования. Возможно, он представлял собой куль-
товый центр поселения.
Ключевые слова: Центральное Предкавказье, Кисловодск, Кабан-гора, археология, сар-
матское время, склеп, святилище.

KABAN-GORSKY ARCHAEOLOGICAL COMPLEX

© JA.B. BEREZIN
Russia, Research Institute and Museum of anthropology of Lomonosov Moscow State University,
Moscow

Annotation: the article is a publication of a collective burial in a tomb and a small part of a near-
by simultaneous settlement. Both sites are located on the North-Eastern periphery of Kislovodsk
(Stavropol region). The burial contained the remains of 13 people, laid in 2 tiers: 9 in the upper and 4
in the lower tier. The abundant burial inventory are dated within the II – I centuries BC. On the settle-
ment was excavated two-chamber hearth, surrounded by a wall with the traces of long-term use. Per-
haps, it was a religious center of the settlement.
Key words: Kislovodsk, Kaban-gora, archaeology, Sarmatian time, collective tomb, sanctuary.

В 1968 году группой кисловодских ский археолог – краевед А.П.Рунич, кото-

краеведов 1 под руководством
Н.Н.Михайлова было раскопано древнее
захоронение, располагавшееся на доволь-
но крутом южном склоне холма, который,
в свою очередь, находился на склоне горы
Кабан, завершающей с северо-запада
Джинальский хребет. Оно находилось на
северо-восточной окраине г. Кисловодска,
примерно в 400 м северо-восточнее ны-
нешнего ОАО "ПАТП-2" по
ул.Седлогорской. В работах также прини-
мал непосредственное участие пятигор-
1
Наверное, будет правильным перечислить всех
участников этих раскопок, учеников и соратников
Н.Н.Михайлова и А.П.Рунича - А.Агачёв. В. Лу-
ченков, С.Пьянков, В.Ценцера, С.Федотов,
Л.Булова, И.Сапожников. Честь непосредственно-
го открытия объекта принадлежит Виктору Лучен-
кову.
рый и включил этот объект в свой отчёт за
1968 г. [Рунич, 1969, с.12-13, рис.20 – 22].
В 1969 году Кабан-горское захоронение
было опубликовано [Виноградов, Рунич,
1969, с.111-113]. Впоследствии чертежи
А.П.Рунича и рисунки находок из первой
публикации переопубликовывались в раз-
личных работах Ю.Н.Прокопенко в неиз-
менном виде [Прокопенко, Рудницкий,
Фоменко, 2000, с.30, рис.12; Прокопенко,
2005, с. 11 сл, рис.85] 2.
2
Любопытно, что в своей монографии 2005 года
Ю.А.Прокопенко почему-то переименовал гео-
графический термин «Кабан-гора», от отдалённого
внешнего сходства возвышенности с одноимён-
ным животным, в «Кобан-гора», хотя в более ран-
них его работах указывается правильное название.
Мне кажется, это создаёт ненужную путаницу в
терминах, да ещё возникают смысловые отсылки к

30
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Несмотря на прошедшие с момента
раскопок более чем 40 лет, кабангорское
погребение до сих пор представляется не-
сущим большой объём информации по
периоду конца I тыс. до н.э. для Кисло-
водской котловины. Достаточно сказать,
что ещё один, разграбленный, склеп этого
времени был доследован здесь только в
1998 г. Довольно обильный вещевой ин-
вентарь этого захоронения, к сожалению,
также не очень качественно издан [Про-
копенко, Рудницкий, Фоменко, 2000, с.13-
15, рис.7-1]. Сведения о погребальном об-
ряде сохранились самые минимальные.
Публикация 1969 г. по ряду объек-
тивных причин получилась весьма лапи-
дарной, без подробного описания нахо-
док, с рисунками, изданными на низком
полиграфическом уровне. Большой биб-
лиографической редкостью стал и сам
сборник. Всё это привело меня к мысли
подготовить более качественное переиз-
дание Кабан-горского захоронения. Кроме
того, в 1979 г. С.Л.Дударев провёл не-
большие раскопки на поселении, находя-
щимся в непосредственной близости от
захоронения и явно с ним связанного
[Дударев,1979] 3. Комплексная публикация
бытового и погребального комплексов
позволяет лучше понять природу истори-
ческого объекта.
К сожалению, мне не удалось найти
полевые зарисовки А.П.Рунича и в данной
публикации, были использованы чертежи
издания 1969 г., подвергшиеся минималь-
ной компьютерной обработке («очистка»
изображения). Для удобства описания ко-
стяки в склепе были пронумерованы, чего
не было в отчёте А.П.Рунича. Публикация
материалов поселения осуществлена по
полевым чертежам С.Л. Дударева. В фон-
дах Кисловодского краеведческого музея
«Крепость» мной были пересмотрены и
заново зарисованы находки из Кабан-
горского захоронения.4 Коллекция хра-
кобанской археологической культуре, которая тут
вообще ни при чём.
3
Моя искренняя признательность д.и.н. Сергею
Леонидовичу Дудареву за возможность публика-
ции материалов его раскопок.
4
Автор признателен людям, помогавшим мне в
работе над публикацией: Е.И.Зайцевой, зав. фон-
31
нится в музее под инвентарным номером
2586 основного фонда. В тех случаях, ко-
гда материалы отчёта А.П.Рунича расхо-
дятся с данными публикации 1969 г.,
предпочтение отдаётся информации отчё-
та, как первоисточника, а сами расхожде-
ния оговариваются. Я сам неоднократно
бывал на месте раскопок 1968 г., однако,
попытки найти точное место расположе-
ния склепа, в т. ч. и с помощью участни-
ков раскопок, успехом не увенчалось.
В обряде захоронения многое оста-
лось неясным, и, вероятно, прояснить эти
детали уже не удастся. Прежде всего, по-
гребение было не единственным. По сло-
вам участников раскопок (В.Лученков,
М.Гуськов) в процессе нарезки террас для
лесопосадок, было снесено, минимум, ещё
одно погребение, от которого сохрани-
лись «чернолощеный одноручный кувшин
с орнаментом в виде групп вертикальных
бороздок, обломок железной втулки копья
с валиком на конце и несколько стеклян-
ных бусинок» [Виноградов, Рунич, 1969,
с.114]. В публикации 1969 г. рисунков
этих предметов нет, не удалось их также
найти и в фондах музея. Вероятнее всего,
они были утрачены ещё во время земля-
ных работ, а описание их попало в публи-
кацию со слов рабочих.
В плане погребальное сооружение
имело форму прямоугольника с внутрен-
ними размерами 2.80х2.25 м (3х2.4м по
публикации 1969 г.), было ориентировано
длинной стороной по линии юго-запад -
северо-восток. К сожалению, ни в отчёте
А.П.Рунича, ни в публикации 1969 года
нет разреза конструкции погребения. Судя
по словесному описанию, стенки состояли
из поставленных вертикально плит песча-
ника, максимальная высота которых со-
ставляла 0.42 м. Сам склеп находился на
глубине 1.80 м от современной поверхно-
сти, вероятно, речь идёт о максимальной
глубине по углублённой в склон север-
ной стенке террасы. Учитывая, что склон
достаточно крутой, ближняя к его поверх-
дами Кисловодского краеведческого музея,
В.В.Лупиногину – зарисовки предметов,
Д.Г.Полковскому – компьютерная верстка иллю-
страций.
 Я.Б. Березин
ности стенка должна была быть на мень-
шей глубине. Во всяком случае, погре-
бальное сооружение было полностью
вкопано в землю.
Неясна ситуация и с перекрытием
склепа. Учитывая размеры склепа, камен-
ное перекрытие из одной или нескольких
плит должно быть настолько мощным, что
участники раскопок не могли его не заме-
тить, даже разрушенным. Возможно, это
нашло отражение в словах отчёта: «Среди
отвалов обнаружены обломки плит, сдви-
нутых бульдозером» [Рунич, 1969, с.15].
Ничего определённого нельзя сказать и о
конструкции входа, даже о месте его рас-
положения. В тексте отчёта об этом не
сказано ни слова, а отсутствие камней в
части северо-восточной стенки могло
быть и следствием его разрушения.
Обряд захоронения в Кабан-горском
склепе весьма нетривиален даже учитывая
его потревоженность. Захоронение двухъ-
ярусное, неизвестно, какой толщины была
земляная прослойка между ярусами. Судя
по фразе из отчёта: «Заканчивая зачистку,
мы обнаружили, что под этими скелетами
лежит второй ярус погребённых» [Рунич,
1969, с.15], толщина грунта между яруса-
ми была весьма незначительна.
Верхний ярус включал в себя захоро-
нение 9-ти человек и отдельного черепа.
Положение в геометрическом центре со-
оружения занимал скорченный на левом
боку костяк взрослого человека5, руки
согнуты в локтях, кисти перед лицевой
частью черепа (костяк 5). По обе стороны
от него лежали вытянуто на спине, с вы-
тянутыми конечностями, по два костяка
взрослых и по одному скелету подростка
или ребёнка. Скелеты подростков были
уложены по краям «шеренги», у стенок
склепа. Все эти погребённые располага-
лись головой на северо-восток (костяки 2,
3, 4, 6, 7, 8). В ногах и головах у них, со-
ответственно, вдоль северо-восточной и
юго-западной стенок, лежали ещё два
взрослых, вытянуто на спине, с вытяну-
тыми конечностями, головами северо-
запад (костяки 1, 9). В промежутке между
5
Антропологические определения не производи-
лись, костный материал не сохранился.
32
центральной «шеренгой» и костяком у се-
веро-восточной стенки находился череп,
отдельно лежавшая нижняя челюсть и
длинная кость руки («костяк» Ч). Со все-
ми этими погребёнными автор раскопок
связывает одну керамическую миску
(рис.5;3), стоявшую у северо-западной
стенки, ближе к северному углу. Обраща-
ет на себя внимание предельно плотное
заполнение площади склепа, произведён-
ное к тому же, явно одновременно.
Нижний ярус представлял несколько
иную картину. В центре погребения, го-
ловами на северо-восток, лежали вытяну-
то на спине двое взрослых погребённых
(костяки 11 и 12). Кисти рук обоих погре-
бенных находились на тазовых костях.
Между описанными скелетами и юго-
восточной стенкой находился ещё один
костяк подростка или ребёнка, лежавший
также вытянуто на спине, головой на се-
веро-восток (костяк 13). Ещё один погре-
бённый находился у северо-восточной
стенки, лежал также вытянуто на спине,
головой на северо-запад (костяк 10).
Основная масса погребального инвен-
таря была связана с костяками 11 и 12,
располагаясь возле них. Семь керамиче-
ских сосудов (рис.6; рис.3;2, рис.2;1,
рис.3;1, рис.4;2, рис.5;2, рис.2;2), желез-
ные ножи (рис.9;3,6), колчанные крюки
(рис.19;1,8), железные наконечники стрел
(рис.10;4,5). Набор предметов, связывае-
мый с костяком 10, лежавшим у северо-
восточной стенки также весьма обилен.
Это бронзовое зеркало (рис.7;2), бронзо-
вая фигурка птицы (рис.7;1), бронзовый
браслет (рис.7;7), разного рода мелкие
бронзовые украшения и впечатляющий
набор бус (рис.6; 3-6, рис.7). К этому же
погребённому относилась и небольшая
кружечка (рис.4;2).
Большая часть погребального инвен-
таря - керамические сосуды. К верхнему
ярусу достоверно относилась одна кера-
мическая миска, находившаяся между го-
ловами костяков 1 и 3. Она выполнена на
гончарном круге, поверхность чёрного
цвета, тщательно залощена. Орнамент
выполнен одной широкой и глубокой
продавленной полосой (под горловиной) и
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
группами узких неглубоких проведённых
до обжига полосок. На горловине 20
групп из 3-х наклонных полосок каждая
образуют 20 «треугольников», на тулове 6
групп по 6-7 вертикальных полосок, не-
много не доходящих до дна. В изголовье
погребённых 11 и 12 нижнего яруса стоя-
ли ещё три крупные миски 6.
1) Миска керамическая, сделана на
гончарном круге. Поверхность тёмно-
серого, местами светло-серого цвета, за-
лощена. В тесте значительная примесь
мелкого песка. По верхней части сосуда
проведены три параллельные круговые
линии, от них вниз, немного не доходя до
дна, нанесено 6 групп по три вертикаль-
ные линии. Орнамент выполнен глубоки-
ми продавленными полосами по сухой
глине до обжига (горизонтальные линии)
и лощением (вертикальные линии). С од-
ной из сторон сосуда зафиксировано 5 пар
отверстий – следы «ремонта». Имеется
надпись тушью: «Кабан-гора, погр. 1. 68
г.».
2). Миска керамическая. Сделана на
гончарном круге. Поверхность чёрного
цвета, очень тщательно, до блеска, зало-
щена. Горловину и тулово разделяет ши-
рокая круговая полоса, от неё вниз, до
дна, опускается 8 групп по три наклонных
линии. Орнамент в двух техниках: широ-
кая вдавленная полоса у основания горло-
вины. Треугольники из трёх штрихов сде-
ланы по сухой глине до обжига. На горло-
вине полустёртая надпись чёрной тушью:
«Каб(ан) г(гора). пог.1 68 г.»
3). Миска керамическая, вероятно,
сделана на гончарном круге, реставриро-
вана с искажениями. Бортик загнут
внутрь, по горловине два широких вдав-
ленных параллельных желобка, дно во-
гнуто внутрь. На наиболее широкой части
тулова четыре горизонтальных ручки -
упора. Поверхность тёмно-серая, тща-
тельно залощена, дно вдавлено внутрь. В
тесте примесь мелкого песка. На поверх-
6
К сожалению, ни в тексте, ни на чертеже
А.П.Рунича нет точного определения ме-
ста каждого сосуда, как и остального ин-
вентаря.
33
ности надпись тушью: «Кабан – гора,
пог.1, 68 г.».
Между плечевыми костями погребен-
ных 11 и 12 стояла глубокая керамическая
миска, с загнутым внутрь краем. Она леп-
ная, от руки. Поверхность пятнистая, се-
ро-чёрно-коричневая, с преобладанием
чёрного, залощена. В тесте значительная
примесь дроблёного камня. У венчика по-
лустёртая надпись: "Кабан г(ора). пог.1 68
г".
В центральной части погребения
найдены:
Кувшин безручный. Сделан на гон-
чарном круге. Поверхность тёмно-серого,
на одном участке – коричневого цвета.
Внешняя поверхность очень тщательно
залощена. Средняя и верхняя часть тулова
орнаментирована зигзагами, разделённы-
ми горизонтальными круговыми линиями.
Орнамент выполнен пролощенными ли-
ниями различной глубины и ширины. На
поверхности надпись тушью: "Кабан гора.
Пог.1 68 г.".
Плошка керамическая, лепная. Лепка
очень грубая, сосуд не симметричный.
Поверхность шероховатая, коричневого
цвета. Тесто слоистое, с примесью мелко-
го песка. На дне надпись карандашом :
"Белая речка". В публикации 1969 г. фор-
ма сосуда почти цилиндрическая, в реаль-
ности он немного расширяется вверх.
Керамическое блюдо на поддоне,
поддон утрачен. Сделан с применением
гончарного круга, внешняя и внутренняя
поверхность тщательно залощены. Венчик
оформлен в виде широкой площадки,
наклоненной внутрь сосуда. По площадке
нанесён орнамент тонкими врезными вол-
нистыми линиями.
Ещё один сосуд был найден у северо-
восточной стенки погребения, между ней
и костяком 10. Сосудик миниатюрный,
кружечка. Лепной от руки. Поверхность
серо-коричневого цвета, аккуратно загла-
жена. На внешней стороне орнамент в ви-
де сетки из пересекающихся вертикаль-
ных и горизонтальных линий. Орнамент
выполнен пролощенными полосками. На
боку надпись: "Кабан – гора. пог. 1. 68 г".
В отчёте А.П.Рунича и публикации 1969 г.
 Я.Б. Березин
ручка показана как утраченная, хотя она в
наличии.
В фондах музея, за номером 5950 ос-
новного фонда хранится ещё один сосуд.
Кувшинчик одноручный, ручка утрачена.
Сделан на гончарном круге. Поверхность
темно-серого, почти чёрного, цвета, зало-
щена. Горловина отделяется от тулова
налепным, круговым, треугольным в се-
чении валиком. Под валиком две парал-
лельные круговые полосами. Орнамент
нанесён прорезанными по сухой глине
(вероятно, до обжига) линиями. В тесте
заметная примесь крупного песка. Имеет-
ся надпись чёрной тушью: " Кабан – гора,
отдельная находка. Июнь 1968. Сосуд от-
сутствует в публикации 1969 г., хотя, судя
по надписи на нём, был найден там же и
примерно, в одно время. Возможно, про-
исходит из второго, разрушенного погре-
бения.
У локтевой кости левой руки костяка
11 найдены: железный нож (рис.9;7), же-
лезный колчанный крюк (рис.9;1), три же-
лезных наконечника стрел (рис.10;4,5,
рис.9;5). У плечевого сустава левой руки
того же погребённого находился камен-
ный оселок (рис.9;2). Отметим, что в от-
чёте А.П.Рунича и публикации 1969 г. в
оселке почему-то отсутствует сверлина,
хотя по факту она есть. Юго-восточнее
бедренной и локтевых костей погребённо-
го 12 найдены: крупный железный нож
(рис.9;6) длиной 15 см и ещё один кол-
чанный крюк (рис.10;1).
Остальные находки были связаны с
костяком 10. Почти в северном углу по-
гребения находилось разбитое бронзовое
зеркало (рис.7;2). Под нижней челюстью
костяка найдены: бронзовая привеска в
виде птицы (?) (рис.7:1), бронзовые под-
вески (рис.7;9, 10) и пронизки (рис.7;8,
рис.8;20). На запястье правой руки нахо-
дился бронзовый браслет с 14-ю тройны-
ми шишечками (рис.7;7).
В верхней части головы погребённого
были собраны бусы и подвеска, которы-
ми, вероятно, был оформлен головной
убор:
34
- Конусовидная подвеска из головки
бедренной кости некрупного животного
(рис.8;17).
- Керамическая подвеска или прясли-
це. Коричневого цвета, в тесте заметная
примесь крупного и мелкого песка
(рис.8;18).
- Бусина из темно-коричневого или
чёрного непрозрачного стекла с прожил-
ками и точками темно-красного или кир-
пичного цвета.
- Бусина из непрозрачного стекла.
Основа темно-коричневая или чёрная. Две
круговые полосы на концах желтого цве-
та, фестоны – белые (рис.8;2).
- Бусы аналогичной цветовой схемы.
Основа из чёрного стекла. Вокруг отвер-
стий ободки жёлтого цвета, волна – бело-
го цвета (рис.8;3, 14).
- Бусы из прозрачного, желтоватого
или бесцветного стекла, 44 штук. В том
числе – 40 штук с внутренней позолотой,
3 – с серебряной фольгой, остальные –
прозрачные (рис.8; 4, 6, 9-11, 12).
- Бусина из прозрачного, желтоватого
стекла с одной уплощённой сторо-
ной (рис.8;5).
- Многоцветная стеклянная бусина.
Орнамент зигзагообразный, полоски жел-
того, белого, красного, чёрного, синего
цветов (рис.8;1).
- Бусы из сине-зелёного фаянса, по-
верхность ребристая (рис.8;7,8,19).
- Бусина глазчатая. Основа из синего
непрозрачного стекла, с белыми глазками
внутри которых капли синего цвета
(рис.8;13).
- Бусы из полупрозрачного зелёного
"бутылочного" стекла, 20 шт. (рис.7;3,4).
- Бусы гагатовые, каплевидно – гра-
нёной формы, 23 штуки (рис.7;5,6).
В фондах музея, в одной коллекции с
описанными предметами, хранится ещё
несколько изделий из железа с паспортом
"Кабан-гора, 68 г". Это железные ножи и
их фрагменты (рис.9;3, рис.10;2.3,6,7), до-
вольно крупный колчанный крюк
(рис10;8) и фрагмент железного предмета
в виде стержня с обмоткой проволокой
(рис.9;4). По какой-то причине они не во-
шли в отчёт и публикацию 1969 г., воз-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
можно, предметы также происходят из
разрушенного погребения (погребений?)
данного могильника.
В публикации 1969 года её авторы
осторожно датировали погребение около
рубежа н.э. (Виноградов, Рунич, 1969,
с.117). Сейчас появляется возможность
несколько уточнить хронологию кабан-
горского склепа. С верхним ярусом по-
гребения авторы раскопок связывают
только один предмет, керамическую мис-
ку (рис.5;3). Таким образом, говоря о да-
тировке всего склепа в целом, мы, факти-
чески, можем говорить о датировке его
нижнего яруса. Хотя, оснований для мне-
ния о большом хронологическим разрыве
между ярусами также нет. Керамический
комплекс Кабан-горского склепа пред-
ставлен типами керамики, в основном,
бытовавшими в III-I вв. до н.э., либо на
протяжении всего сарматского времени.
М.П.Абрамова поместила большую часть
найденных в склепе сосудов именно в
данную хронологическую группу (Абра-
мова, 1993, рис.11;20, рис.14;19,20,
рис.15; 13,14,18,24,27). Также, именно для
этого периода характерны ритуальные
чаши на поддоне (в нашем случае поддон
отбит в древности) (рис.2;2), зачастую
украшенные по венчику волнистой лини-
ей (Абрамова, 1993, рис.17;28,29).
Крупное бронзовое зеркало с боковой
ручкой штырём имеет широкую дату, III –
нач. I в. до н.э. (Марченко, 1996, с.21).
Для бронзового браслета с тройными ши-
шечками авторы публикации 1969 года не
смогли подобрать аналогии. Сейчас ситу-
ация изменилась. Подобные предметы,
зачастую меньшего диаметра (кольца?,
амулеты?), нередко сочетающиеся котло-
видными подвесками, хорошо известны
для юга Восточной Европы (Гущина,
1974, рис.IX, 1; рис. XVI,13; рис. XVII,7;
Кореняко, Найденко, 1977, рис.4, стр.242-
243; Косяненко, 2008, илл.6;2,3, стр.139-
140). Для Прикубанья И.И.Марченко
определённо зафиксировал данный тип
вещей в комплексах первой половины II –
1 в н.э. (Марченко, 1996, с.87-89).
Остальной инвентарь мало может по-
мочь в плане уточнения датировки памят-
35
ника. Внушительны наборы ножей и кол-
чанных крюков. Все ножи (6 шт.) имели
вогнутую режущую кромку, их клинки
слабо изогнуты, что наиболее характерно
для периода III – I вв. до н.э. (Абрамова,
1993, стр. 80-81, рис.26, 1-8). В первые
века н.э. обычны ножи с прямым клинком.
Колчанные крюки также относятся к ти-
пам наиболее характерным в рассматри-
ваемый период, один со стержневидным
туловом (рис.10;8), два с пластинчатым
(рис. 9;1, рис.10;1). Оба сохранившихся
наконечника стрел втульчатые. Один, с
трёхгранной головкой (рис.10;4) относит-
ся к типу наиболее распространённому,
бытовавшему в Центральном Предкавка-
зье с конца VI в до н.э. по I в н.э. (Абра-
мова, 1993, с.75). Второй с четырёхгран-
ным, почти квадратным в сечении жалом
(рис.10;5). Подобные наконечники, обыч-
но выполненные из кости, спорадически
встречаются в памятниках Северного
Кавказа сарматского времени (Смирнов,
1951, рис.17;12-14, с. 259). Известны и че-
тырёхгранные наконечники, выполненные
из железа. Они также использовались на
протяжении длительного времени (Жда-
новский, 1988, с.8; Эрлих, 2007, с.350-
351).
Таким образом, на сегодняшний день,
наиболее вероятная датировка склепа мо-
жет быть принята в пределах II – I вв. до
н.э.
В 1978 г. С.Л.Дударев7 (Дударев,
1978, с.2-24), получив информацию о
найденном, якобы, на вершине холма по-
гребении в каменном ящике, заложил раз-
ведочный раскоп размерами 4х5 м, ориен-
тированный по сторонам света. Однако,
вместо погребений, были выявлены
остатки объекта неясного назначения, по-
лучившего название (соответственно ра-
нее открытым памятникам) "Кабангорское
сооружение".
Поселение находится на вершине и
обращённом к юго-востоку склоне воз-
вышенности, и занимает площадь ≈
7
С.Л.Дударев проводил в указанное время раскоп-
ки кобанского могильника Белореченский 2, рас-
положенного буквально в 300 м западнее поселе-
ния, что объясняет его заинтересованность.
 Я.Б. Березин
150х100 м. В нижней части поселения
располагался могильник. Обнаружению
этих памятников способствовало то, что
склоны названной возвышенности изреза-
ны многочисленными террасами для ле-
сопосадок. Вершина возвышенности так-
же сильно пострадала при их сооружении.
Северный участок раскопа приходился
как раз на территорию, разрушенную тер-
расой, вследствие чего выяснить характер
культурного слоя здесь не представлялось
возможным (была срезана даже часть ма-
терика).
В центре раскопа, в квадратах А -2, Б
– 2 и Б – 3 расчищены: близкий в плане к
овалу двухкамерный очаг и примыкаю-
щая к нему с востока трапециевидная вы-
кладка, сложенные из камней и плит
(рис.11). Рядом с выкладкой, у её южного
края, на глубине 0.6 м от условного нуля,
найдены фрагменты верхней части круп-
ного сосуда (рис.12;1) темно-серого цвета,
с обильными примесями шамота и частиц
каменной породы в изломе. Как показала
дальнейшая расчистка, данная выкладка,
сделанная в 4-5 слоёв камня и плит (в
южной части) лишь с юга покоилась на
материковой подошве. Северная же часть
выкладки была уложена на слой супеси.
Очаг был обложен по краю уложен-
ными на материк камнями и поставлен-
ными на ребро плитами, которые были
впущены в материк (рис.11). Очаг имел
два отделения, оба они были заполнены
сильно пережжённым грунтом с включе-
ниями кусочков древесного угля и фраг-
ментов керамики (рис. 11). Отметим, что
очажное заполнение большого отделения,
прилегающее к материку, было такого же
цвета, что и заполнение меньшего отделе-
ния. Однако, видимо, после того, пример-
но половина большого отделения запол-
нилась пережженным грунтом, на послед-
ний уложили каменные плитки толщиной
4-5 см. Впоследствии на них нарос ещё 8-
10 сантиметровый слой грунт, аналогич-
ный только что описанному очажному за-
полнению, но более темного цвета из-за
большей насыщенности древесным углем
и органическими остатками. Следует до-
бавить, что бортик очага и очажные пли-
36
ты сильно обожжены. Краешек очага ухо-
дил в южную стенку квадрата Б 2. Была
сделана маленькая прирезка размерами
1.3х0.2 м, которая полностью оконтурила
очаг и одновременно зафиксировала не-
сколько камней, уходивших в южную
стенку данного квадрата. Здесь же расчи-
щен каменный прямоугольный «карман»,
примыкавший с юга к очагу. В нём выяв-
лена нижняя часть довольно крупного со-
суда (рис.12;16) светло-коричневого цве-
та, с обильными твёрдыми примесями в
изломе.
В северо-восточной и юго-западной
частях раскопа обнаружена насыпь из ди-
кого камня. Данная насыпь уходила в за-
падную, южную и восточную стенки рас-
копа. Она была заметна в обнажениях
культурного слоя и к западу за раскопом.
Напротив, в срезе террасы, к востоку от
квадрата А – 3, насыпи не было видно.
Сделанная прирезка 2 размером 1х1 м об-
наружила, что насыпь в указанном
направлении прекращалась.
На выкладке, в очажном заполнении и
на поверхности юго-западной части насы-
пи найдено 122 фрагмента глиняной по-
суды и 1 астрагал. Найденные фрагменты,
в основном, принадлежат сосудам с резко
отогнутым наружу венчиком
(рис.12;2,3,12,13,17). Встречены ручки
сосудов петлевидного и трапециевидного
сечений (рис.12;4,5), 1 фрагмент реберча-
той миски (рис.12;7), 1 фрагмент сосуда с
сильно загнутым внутрь краем
(рис.12;11). Встреченные донца сосудов
иногда имеют выделенный поддон
(рис.12;10), а иногда нет (рис.12;6). Фраг-
менты изредка орнаментированы вдав-
ленными полосами (рис.12;9,14), оваль-
ными вдавлениями по венчику
(рис.12;2,12). Встречен фрагмент стенки с
боковой ручкой – упором (рис.12;15). Об-
жиг поверхности фрагментов часто ров-
ный – серый, темно-серый, чёрный, ино-
гда светло – коричневый или жёлто-
коричневый. В тесте заметны добавления
шамота и особенно твёрдые примеси
(толчённая каменная порода).
Фрагмент миски с загнутым внутрь
бортиком, безусловно, относится к сар-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
матскому времени. В тоже время – это
наиболее распространённый тип мисок,
использовавшийся практически весь пе-
риод III в. до н.э. – IV в. н.э. [Абрамова,
1993, рис.14;1-21, рис.55;1-4, рис.64;1-8].
Венчики с резко отогнутым наружу краем,
часто украшенные косой насечкой, скорее
всего, относятся к кухонным горшкам ба-
ночной формы, серия которых была обна-
ружена при раскопках поселение «Геор-
гиевская станица – 2» [Березин, Колесни-
ченко, 2009, рис.1 – 3]. Поселение датиру-
ется II – I вв. до н.э. Во всяком случае,
«Кабангорское сооружение» находится не
только рядом с могильником, но и совпа-
дает с ним по времени.
К сожалению, С.Л.Дударевым был
исследован, возможно, только небольшой
фрагмент сооружения. На данный момент
оно представляется двухкамерным очагом
с прилегающей выкладкой, сооруженны-
ми у выхода материковой скалы. Вся кон-
струкция с севера и запада (со стороны
склона) окружена каменной насыпью
(оплывшей стенкой ?). Очаг использовал-
ся достаточно долго, при этом перегорев-
шие остатки кострища не выбрасывались,
а, напротив, в северной камере, специаль-
но были перекрыты слоем тонких плит,
после чего очаг продолжал использовать-
ся. Вся конструкция размещена на наибо-
лее высокой точке склонового мыса, по-
селение и могильник находятся ниже.
Изложенная информация делает ма-
ловероятным какое-то утилитарное (жи-
лое или производственное) использование
этого сооружения. Вполне вероятно, что
это было небольшое святилище (или его
часть) где отправлялись культовые по-
требности коллектива, обитавшего на не-
большом поселении. В этом случае, при-
мыкающая с востока к очагу трапецие-
видная выкладка являлась своего рода ал-
тарём. Соответственно, нижняя часть со-
суда, размещённая в специальном "кар-
мане" у южного края очага, связана с про-
цессом отправления культа.
Единственной известной мне в Цен-
тральном Предкавказье аналогией данно-
му сооружению является раскопанное в
1992 г. на Чапаевском поселении (окраина
37
г. Ставрополь) святилище [Березин, 1993,
с.8-9]. Оно также относится к сарматско-
му времени, расположено на краю речной
террасы, окружено оградой. Также, функ-
ционировавший длительное время очаг
был перекрыт слоем чистого материала (в
случае Чапаевского поселения – известко-
вого порошка) и вновь использован. Раз-
личия проявляются, главным образом, в
архитектуре: каменная – под Кисловод-
ском и глинобитно – турлучная под Став-
рополем.
Мне уже доводилось обращаться к эт-
нокультурной интерпретации кабангор-
ских древностей [Березин, 2011, с.30-31].
После резкого оттока населения из кисло-
водской котловины, произошедшего в те-
чение конца V-IV вв. до н.э. и, возможно,
связанного с произошедшей здесь эколо-
гической катастрофой [Борисов, Коробов,
2013, с.230], памятников достоверно да-
тируемых IV – III вв. до н.э. мы не знаем.
Возможно, единственным пока известным
объектом является могильник у пос. Кир-
пичный (г. Ессентуки) [Березин, 2011,
с.42-51]. На мой взгляд, этот объект уже
выходит за рамки позднего этапа западно-
кобанской культуры, будучи генетически
тесно связанным с ней.
Для более позднего времени фиксиру-
ется две различные группы погребальных
памятников: это объекты культурной
группы "Подкумок - Хумара" (по
М.Ю.Малашеву) [Габуев, Малашев, 2009,
с.157]. В неё входят ранние захоронения
могильника Клин – Яр, Подкумского мо-
гильника. Это камерные (катакомбные и
подбойные) и грунтовые захоронения.
Другая традиция представлена склеповы-
ми сооружениями (Кабангорский склеп,
склеп у лесхоза). Истоки первой традиции
В.Ю. Малашев предлагает выводить от
«памятников Затеречья и Кабарды по-
следних веков до н.э. и, вероятно, связан-
ной с миграцией части населения этого
района в Пятигорье около рубежа эр» [Га-
буев, Малашев, 2009, с.157]. Население –
носитель склеповой традиции могла пере-
двинуться в кисловодскую котловину с
юга, из горных районов, пока, к сожале-
нию, исследованных мало. Во всяком слу-
 Я.Б. Березин

чае, Хасаутский склеп, находящийся в 20 Вместе с тем, нельзя не отметить,

км южнее Кисловодска, на высоте поряд-
ка 1500 м над уровнем моря, представля-
ется синхронным и однокультурным па-
мятником кабангорскому [Березин, 2011,
с.22].
традиции эти выделяются, главным обра-
зом, по погребальной обрядности. Веще-
вой инвентарь кабангорского склепа мало
отличается от инвентаря синхронных по-
гребений Центрального Предкавказья
предгорной и степной зон.

ЛИТЕРАТУРА
Рунич А.П., 1969. Отчёт об археологической разведке в окрестностях Кисловодска за 1968 год.
Архив ИА РАН – Кисловодск.
Дударев С.Л., 1979. Отчёт о работах 4-го (Кисловодского) отряда Предгорно-Плоскостной
экспедиции Чечено-Ингушского госуниверситета и Кисловодского филиала Ставрополь-
ского краевого музея им. Г.К.Праве, проведённых в 1978 году – Грозный.
Абрамова М.П. 1993. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в до н.э. – IV в.нэ.) –
М.
Березин Я.Б., 1993. Строения и сооружения Чапаевского поселения (г.Ставрополь). // Тезисы
докладов Второй Кубанской археологической конференции – Краснодар.
Березин Я.Б. Колесниченко К.Б. 2009. Знаки на керамике сарматского времени с поселения
«Георгиевская станица – 2». // Историко – археологический альманах. Вып.9 – Армавир-
Краснодар-Москва.
Березин Я.Б., 2011. О «тёмных» веках в истории Кисловодской котловины.// Некоторые итоги
археологических исследований Кисловодской котловины в начале XXI века – Кисло-
водск.
Березин Я.Б. 2011. Могильник эпохи раннего железа у пос. Кирпичный (гор. Ессентуки).
//Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа – Армавир.
Борисов А.В. Коробов Д.С. 2013. Древнее и средневековой земледелие в Кисловодской котло-
вине: итоги почвенно-археологических исследований – М.
Виноградов В.Б., Рунич А.П. 1969. Новые данные по археологии Северного Кавказа. Архео-
лого-этнографический сборник. Т.III – Грозный.
Габуев Т.А. Малашев В.Ю. 2009. Памятники ранних алан центральных районов Северного
Кавказа – М.
Гущина И.И.,1977. Население сарматского времени в долине реки Бельбек в Крыму (по мате-
риалам могильников). // Археологические исследования на юге Восточной Европы – М.
Ждановский А.М. 1988. Классификация наконечное стрел из курганных погребений Среднего
Прикубанья. // Проблемы этнографии и археологии Северного Кавказа – Краснодар.
Кореняко В.А. Найденко А.В. 1977. Погребения раннего железного века в курганах на реке
Томузловке (Ставропольский край). СА, 3 – М.
Косяненко В.М., 2008. Некрополь Кобякова городища. ( по материалам раскопок 1956 – 1962
гг.) – Азов.
Марченко И.И., 1996. Сираки Кубани – Краснодар.
Прокопенко Ю.А., Рудницкий Р.Р., Фоменко В.А., 2000. Склеповые сооружения эпохи ран-
него железного века района Кавминвод. // Из истории народов Северного Кавказа. Вып. 3
– Ставрополь.
Прокопенко Ю.А., 2005. Историко – культурное развитие населения Центрального Предкавка-
зья во второй половине I тыс. до н.э. – Ставрополь.
Смирнов К.Ф., 1951.Археологические исследования в районе селения Тарки. // МИА, 23 – М.
Эрлих В.Р. 2007. Железные наконечники стрел из Прикубанья: проблемы хронологии и типо-
логии. //Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке – М.

38
МИА Северного Кавказа. Вып.17

39
Я.Б. Березин

40
МИА Северного Кавказа. Вып.17

41
Я.Б. Березин

42
МИА Северного Кавказа. Вып.17

43
Я.Б. Березин

44
МИА Северного Кавказа. Вып.17

45
Я.Б. Березин

46
МИА Северного Кавказа. Вып.17

47
Я.Б. Березин

48
МИА Северного Кавказа. Вып.17

49
Я.Б. Березин

50
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

БРОНЗОВЫЕ ФИБУЛЫ РИМСКОГО ВРЕМЕНИ ИЗ

РАСКОПОК ПОСЕЛЕНИЯ «ВОЛНА 1» В 2017 ГОДУ
© Е.Н. БУЛАХ, А.И. ДАНИЛИН

Россия, ООО «Кубаньархеология», Краснордар

Аннотация: в статье представлены находки бронзовых фибул римского времени с терри-

тории античного поселения Волна 1. Наряду с публикацией этих находок приводится и морфо-
логический анализ различных типов фибул. Среди вводимых в научный оборот предметов -
уникальная для данного региона находка фибулы-броши с солярным символом.
Ключевые слова: Таманский полуостров, бронзовые фибулы, лучковые фибулы, фибула-
брошь, античное поселение, римское время

THE BRONZE FIBULAES OF ROMAN PERIOD FROM THE

EXCAVATIONS OF SETTLEMENT «VOLNA 1» IN 2017.

© E.N. BULAKH, A.I. DANILIN

Russia, OOO «Kubanarcheologiya», Krasnodar

Annotation: the article presents the finds of bronze fibulaes of Roman time from the territory of
ancient settlement Volna 1. Alongside with publication of those finds presented and morphological
analysis of different types of fibulaes. Among the introducing into scientific circulation objects - unique
to this region find of the clasp-brooch with the solar symbol.
Keywords: Taman Peninsula, a bronze brooch, bow brooch, clasp-brooch, ancient settlement,
the Roman time.

В 2017 г. археологическим отрядом Данные фибулы относятся к концу I в. до

ООО «Ирида», совместно с отрядом ООО
«Кубаньархеология», под руководством
В.В. Бочкового были проведены охранно-
спасательные археологические работы на
СЗ участке поселения «Волна 1» (раскоп
XXII). В статье приведены бронзовые фи-
булы из слоев римского времени, датиру-
емых I в. до н.э.–III в. н.э. Выделим их
следующие типы:
Воинские фибулы. Одночленные со
сплошным приемником, гладким корпу-
сом и короткой пружиной, всего 2.экз.
(рис. 2.2,7). У экземпляра 2 утрачена игла
и фрагмент приемника. Экземпляр 7
сильно деформирован. Датируются кон-
цом I в. до н. э. – I в. н. э. (Амброз, 1966, с.
24; Кропотов, 2010, с. 62). Одночленные
воинские фибулы с прогнутым корпусом
и длинным приемником представлены од-
ним экземпляром плохой сохранности –
утрачена игла и часть спинки (рис. 2. 1).
н. э. – середине I в. н. э. (Амброз, 1966, с.
24). Однако, на данный момент исследо-
ватели датируют подобные фибулы более
широкими временными рамками, перено-
ся нижнюю границу до середины I в. до н.
э. (Глухов, 2005, с. 43–44; Дьяченко,
Мейб, Скрипкин, Клепиков, 1999, с. 109,
с. 118; Кропотов, 2010, с. 60; Пачкова,
2006, с. 109–110; Сергацков, 2007, с. 414).
Провинциальные сильно профили-
рованные фибулы с расширенной го-
ловкой – 1 экз. Экземпляр относится к
форме 2 по определению В.В. Кропотова
– небольшие застежки с массивным попе-
речным гребнем и сплошным приемни-
ком. У рассматриваемой находки часть
гребня утрачена (рис. 2. 6). Датировка
широкая: I–III вв. н. э. (Амброз, 1966, с.
40, с. 252), В. М. Косяненко относит их ко
второй трети I в. н. э. – второй половине II
в. н. э (Косяненко, 1987, с. 48). В.В. Кро-

51
 Е.Н. Булах, А.И. Данилин
потовым данный вариант фибул датирует-
ся второй половиной I в. н. э. – началом II
в. н. э. (Дьяченко, Мейб, Скрипкин, Кле-
пиков, 1999, с. 109, с. 113; Кропотов,
2010, с. 257);
Лучковые подвязные фибулы. Фи-
булы с подвязным приемником, плавно
изогнутым корпусом.
Вариант 2 – 1 экз. Плавно изогнутый
корпус, размеры: 2,5–5 см, завязка в не-
сколько витков. утрачен фрагмент иглы,
пружина деформирована (рис. 2. 8), дати-
руется I–II в. н. э. (Кропотов, 2010, с. 72, с.
333; Сергацков, 2007, с. 414).
Вариант 3. Проволочные одночлен-
ные фибулы представлены фрагментами
двух экземпляров. Сохранились фрагмен-
ты спинок с витками пружин (рис. 2. 3, 9).
Для этого варианта характерна исключи-
тельно 4-хвитковая пружина, преимуще-
ственный материал изготовления – брон-
за. Датируется II в. н. э. (Кропотов, 2010.
С. 75).
Вариант 4. Отличается значительны-
ми размерами 5–8 см. Высокая, расширя-
ющаяся к низу дужка, выраженный про-
филь дужки. Представлен пятью экзем-
плярами, относится к II–III в. н. э. (Кропо-
тов, 2010, с. 77, с.333). Два экземпляра хо-
рошей сохранности (рис. 1. 1, 2), три эк-
земпляра представлены фрагментами
спинок с пружинами (рис. 1 оп. 3, 4, 6.).
Гибридные фибулы – 1 экз. Находка
фрагментирована, без иглы и с обломан-
ной пружиной (рис. 1. 5.). Сильно изогну-
тая ленточная спинка и, вероятно, 4-
витковая пружина позволяют отнести ее к
форме 6, и датировать II–III в. н. э. (Кро-
потов, 2010, с. 250). Достоверно опреде-
лить часть фибул было проблематично, т.
к. они сохранились фрагментарно (рис. 1.
3, 4, 6; рис. 2. 3, 9). Фрагменты игл двух
бронзовых фибул не были отнесены ни к
одному типу, вследствие неудовлетвори-
тельной сохранности (рис. 2. 4, 5.).
Фибула–брошь. Фибула бронзовая
круглой формы диаметром 3,35 см. В цен-
тре 10 прорезей, образующих солярный
символ, игла утрачена (рис. 3). Происхо-
дит из слоев, датируемых амфорным ма-
териалом I–III вв. н. э. На территории Се-
52
верного Причерноморья аналогии найти
не удалось, однако подобные находки есть
у С. Петкович в типологии римских фи-
бул, найденных на территории Сербии.
(Petković, 2010, с. 180, с. 477. Т. XXXI).
Датируются второй половиной II в. н. э. –
первой половиной III в. н. э. Аналогия не-
достаточно точная, т.к. отличительная
особенность фибул, приведенных
С.Петкович - наличие по всей внешней
окружности мелких зубцов, и меньшее
количество прорезей.
Все приведенные и публикуемые фи-
булы происходят из слоев римского вре-
мени (I–III веков н. э.), что подтверждает-
ся амфорным материалом. М.Ю. Трейстер
указывает на то, что лучковые подвязные
фибулы были довольно популярными в
городах Боспора, насчитывая 36–38% в
Фанагории, Тирамбе и Кепах В Танаисе и
Пантикапее их до 27% от общего числа
фибул I–III вв. н. э (Трейстер, 1982, с.
161). На исследованном и представленном
участке поселения «Волна 1», 8 из 16
найденных фибул относятся к типу луч-
ковых подвязных, что поддерживает об-
щую тенденцию крупных античных горо-
дов, при этом стоит отметить, что находки
фибул на поселении, довольно малочис-
ленны. 1 Кроме того, не имеющая точных
аналогий фибула-брошь (рис. 3), возмож-
но, позволит в будущем пролить дополни-
тельный свет на неизвестные аспекты ис-
тории и процесса формирования матери-
альной культуры городов и поселений и
их округ на Азиатском Боспоре.
1
Из 1200 единиц находок, вошедших в музейную
опись, только 16 являлись фибулами или их фраг-
ментами, т. е. составляя всего 1.3%.
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ЛИТЕРАТУРА
Амброз А. К., 1966. Фибулы юга европейской части СССР (II в. до н. э. – IV в. н. э.) //
Археология СССР. САИ –Вып. Д1-30 – М.
Глухов А. А., 2005. Сарматы междуречья Волги и Дона в I – первой половине II в. н. э.
– Волгоград.
Дьяченко А.Н., Мейб Э., Скрипкин А.С., Клепиков, В.М., 1999. Археологические
исследования в Волго-Донском междуречье // НАВ – Вып.3 – Волгоград,
Косяненко В. М., 1987. Бронзовые фибулы из некрополя Кобякова городища // СА –
№2– М.
Кропотов В. В., 2010. Фибулы сарматской эпохи – Киев.
Пачкова С. П., 2006. Зарубинецкая культура и латенизированные культуры Европы –
Киев.
Сергацков И. В., 2007. Фибулы из погребений Азиатской Сарматии I – II вв. н. э. // Се-
верный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке –М.
Трейстер М.Ю., 1982. Фибулы из Горгиппии // Горгиппия– Т.2 – Краснодар Petković
S., 2010 Rimske fibule u Srbiji od I do V veka n. e. – Beograd.

Рис. 1. Фибулы из культурного слоя поселения Волна 1

53
 Е.Н. Булах, А.И. Данилин

Рис. 2. Фибулы из культурного слоя поселения Волна 1

Рис. 3. Фибула-брошь из культурного слоя поселения Волна 1

54
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ВЫШЕСТЕБЛИЕВСКАЯ 15 (ВОДОПРОВОДНОЕ) –
ПОСЕЛЕНИЕ ПЕРВЫХ ВЕКОВ НАШЕЙ ЭРЫ НА
ТАМАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ

© П.М. СОКОЛОВ

Россия, ООО «Инженерно-технический центр специальных работ», г. Санкт-Петербург

Аннотация: В ноябре – декабре 2017 г. археологическим отрядом ООО «ИТЦ» проводи-

лись археологические раскопки участка поселения Вышестеблиевская 15 в Темрюкском районе
Краснодарского края. На раскопе был исследован культурный слой второй четверти I – середи-
ны III вв. н.э. Исследованный участок поселения Вышестеблиевская 15 в I – III вв. н.э. входил в
сельскую округу находящегося неподалеку от него более крупного города – Фанагории.
Ключевые слова: Таманский полуостров, Боспорское царство, Фанагория, сельская
округа, поселение, археология, краснолаковая керамика, фибула, зеркало, амфора, первые ве-
ка нашей эры.

VISHESTEBLIEVSKAYA 15 (VODOPROVODNOE) -
SETTLEMENT OF THE FIRST CENTURIES A.D. ON THE
TAMAN PENINSULA

© P.M. SOKOLOV
Russia, ООО «Engineering and Technical Center of special work», St. Petersburg

Annotation: In November - December 2017, the archaeological squad of Engineering and Tech-
nical Center of special work conducted archaeological excavations at the site of the Vyshestebli-
yevskaya 15 settlement in the Temryuk district of the Krasnodar Territory. At the excavation was in-
vestigated the cultural layer of the second quarter of I - mid III cc. AD. The investigated site of the set-
tlement of Vyshesteblievskaya 15 in the I - III centuries AD entered the agricultural district of a larger
city not far from him - Phanagoria.
Key words: Taman Peninsula, The Bosporan Kingdom, Phanagoria, agricultural districts,
settlement, archeology, red-lacquer ceramic, fibula, mirror, amphorae, first centuries AD.

В ноябре – декабре 2017 г. археологи- Общий рельеф местности в районе памят-

ческим отрядом ООО «ИТЦ» проводились
археологические раскопки участка посе-
ления Вышестеблиевская 15 в Темрюк-
ском районе Краснодарского края. Оно
располагается на расстоянии 3,1 км к С
(1º) от перекрестка улицы Застаничная и
переулка Советский станицы Выше-
стеблиевская и на расстоянии 0,5 км к Ю
(172º) от железнодорожного переезда че-
рез автодорогу из пос. Сенной в ст. Вы-
шестеблиевскую в Темрюкском районе
Краснодарского края (рис. 1). Поселение
занимает террасу, примыкающую к севе-
ро-восточному подножию Боюр-горы.
ника плавно понижается в направлении с
запада на восток. Самая высокая точка
поселения находится на отметке 49 м по
Балтийской системе высот, самая нижняя
– на отметке 33 м (рис. 1).
Поселение Вышестеблиевская 15 бы-
ло открыто в 1968 г. Таманской экспеди-
цией ИА АН СССР под руководством
Н.И. Сокольского при проведении разве-
дочных работ по трассе проектируемого
строительства Таманского группового во-
допровода. По замечанию Н.И. Соколь-
ского, из-за отсутствия долговременных
ориентиров, поселение названо «Водо-

55
 П.М. Соколов
проводное». Памятник расположен в по-
логой лощине у северо-восточного склона
Боюр-Горы (Сокольский Н.И., 1968, с. 15)
(рис. 1). Н.И. Сокольский пришел к выво-
дам, что поселение возникло на необжи-
том месте в I в. до н.э. и прекратило свое
существование к концу II в. н.э (Соколь-
ский Н.И., 1968, с. 27, Николаева Э.Я.,
1973, с. 97 – 102). В 1984 г. памятник был
вновь обследован Я.М. Паромовым и Т.Д.
Николаенко. Я.М. Паромов датирует па-
мятник по подъемному материалу с IV-III
вв. до н.э. по III в. н.э., а также IX-ХIII вв.
В 2011 году сотрудниками Восточно-
Боспорской АЭ ИА РАН были проведены
обследования на территории памятника. В
2016 г. сотрудниками отдела охранных
раскопок ФГБУН ИА РАН под руковод-
ством С.В. Язикова на территории посе-
ления Вышестеблиевская 15 были прове-
дены археологические шурфовки. Мате-
риал, обнаруженный в шурфах, позволил
датировать памятник I – III вв. н.э. и VIII –
IX вв. н.э (Язиков, 2016).
В 2017 г. раскоп был заложен на рас-
стоянии 3,136 км к С (1º) от перекрестка
улицы Застаничная и переулка Советский
станицы Вышестеблиевская в месте пере-
сечения полосы отвода проектируемого
мостового перехода через железнодорож-
ный переезд и границы поселения. Раскоп
вплотную примыкал к автомобильной до-
роге из поселка Сенной в станицу Выше-
стеблиевская для максимально полного
исследования всех сохранившихся частей
объекта культурного наследия (рис. 1 – 2).
Культурный слой на исследуемом участке
был сильно поврежден в процессе антро-
погенной деятельности.
При разметке и нивелировке поверх-
ности раскопа были найдены следующие
предметы:
Оп. 1,1. Фрагмент плоской бронзовой
пряжки прямоугольной формы с непо-
движным язычком на одной из длинных
сторон. Длина 2,8 см, ширина 1,6
см, толщина 0,2 см, длина язычка 0,8 см
(рис. 3). Был найден в кв. Б5.
Оп. 1,36. Бронзовая пластина ромбо-
видной формы. Длина 1,6 см, ширина 1,1
56
см, толщина 0,2 см. Была найдена в кв. Б8
(рис. 3).
Оп. 1,37. Свернутая вчетверо свинцо-
вая пластина с округлыми отверстиями.
Длина 3,9 см, ширина 2 см, толщина 1,1
см. Была найдена в кв. В6 (рис. 3).
Общая стратиграфия раскопа.
На раскопе 1 исследован довольно
насыщенный культурный слой, который
был частично или полностью разрушен
позднейшими перекопами, при проклад-
ках кабеля и т.д. Так, через линию «Г»
вдоль всего раскопа проходит дренажная
канава автомобильной дороги, через ли-
нию «В» проложены два кабеля. Перпен-
дикулярно им через линии «3» и «4» про-
ходит современная траншея, заполненная
переотложенным грунтом.
Культурный слой на всем раскопе
был однороден, представлял собой серо-
коричневый суглинок средней плотности,
мощностью 0,5 – 0,6 м. Он содержал мас-
совый керамический и костный материал,
необработанные камни, фрагменты обож-
женной глиняной обмазки, местами золу и
угли. В культурном слое на уровне 2 – 4
пластов были расчищены все обнаружен-
ные на раскопе каменные конструкции:
каменно-керамические вымостки, камен-
ные фундаменты домов (сооружение 1),
остатки стен.
Предматериковый и материковый
слои представляли собой желто-
коричневый плотный суглинок, который
светлел по мере понижения уровня зале-
гания и в нем увеличивалась концентра-
ция карбонатных высолов. На уровне
предматерика и материка были зафикси-
рованы все обнаруженные на раскопе хо-
зяйственные ямы, которые были впущены
в эти слои.
Планиграфия раскопа 1.
Пласт 1. В стратиграфическом отно-
шении пласт 1 представляет собой совре-
менный почвенный слой. Всего при раз-
борке пласта 1 было обнаружено 123 еди-
ницы массового материала. Большая их
часть (107 единиц) принадлежит к антич-
ной керамике (из них 93 единицы – это
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
фрагменты амфор) и только 2 фрагмента к
средневековой.
Среди фрагментов античных амфор
отдельного внимания заслуживают не-
сколько экземпляров. В первую очередь
это два фрагмента массивных ручек, круг-
лых в сечении от розовоглиняных широ-
когорлых амфор типа 83 по И.Б. Зеест
(Зеест И.Б., 1960, с. 117) (кв. А1 и Б2), да-
тирующихся концом II – первой полови-
ной III вв. н.э. Также ко II – III вв. н.э. от-
носятся фрагмент сложнопрофилирован-
ной ручки со следами светлого ангоба (кв.
В9) и фрагмент ножки псевдокосской ам-
форы (кв. Б2). К IV в. до н.э. относятся
фрагменты ручек синопской амфоры (кв.
В1) и средиземноморской амфоры круга
Фасоса (кв. Б9). В целом античный кера-
мический материал, полученный при рас-
копках первого пласта датируется I – III
вв. н.э.
Кроме того, в пласте 1 были найдены
следующие предметы:
Оп 1,2. Медная пуговица дисковид-
ной формы с петелькой. Диаметр 1,7 см,
толщина 0,1 см, длина петельки 0,9 см,
ширина 0,8 см, толщина 0,2 см (рис. 3).
Была обнаружена в кв. А 1, на глубине -
0,51 м от 0 репера.
Оп. 2,2. Фрагмент дна кувшина на
кольцевом поддоне. Диаметр 4,7 см, тол-
щина стенки 0,3 см. Тесто плотное корич-
невого цвета (рис. 3). Был обнаружен в кв.
А 1, на глубине -0,45 м от 0 репера.
Оп. 2,3. Фрагмент ручки красногли-
няного кувшина профилированной с
внешней стороны тремя продольными ва-
ликами. Длина 5 см, сечение 2,1х1,1 см.
Тесто плотное красного цвета (рис. 3) Был
обнаружен в кв. А 1 на глубине -0,45 м от
0 репера.
Оп. 2,4. Дисковидная пробка амфоры
из стенки гончарного сосуда. Диаметр 3,8
см толщина 0,8 см. Тесто плотное светло-
бежевое (рис. 3). Была обнаружена в кв. Б
9 на глубине -0,35 м от 0 репера.
Пласт 2. В стратиграфическом отно-
шении пласт 2 представляет собой ниж-
нюю часть современного почвенного слоя
и верхнюю часть культурного слоя (в кв.
А1 – 2, Б1 – 3, Б7 – 10, В1 – 3 и В7 – 10).
57
Всего при разборке пласта 2 была об-
наружена 591 единица массового матери-
ала. Большая часть (513 единиц) принад-
лежит к античной керамике (из них 441
единица – это фрагменты амфор) и только
5 фрагментов к средневековой.
Весь массив античной керамики был
разделен на тарную, где большая часть
фрагментов (441) принадлежала амфорам
и лишь 9 единиц – пифосам, и столовую
посуду. Фрагменты амфор относятся к
трем хронологическим группам: IV в. до
н.э., I – III вв. н.э. и IX – XI вв. н.э. Досто-
верно к первой группе можно отнести
лишь 4 фрагмента ручек синопских и сре-
диземноморских амфор, найденные в кв.
А1, Б5 – 6 и В1. Большая часть амфорных
фрагментов относится ко второй группе.
В ней преобладают фрагменты горла, вен-
чиков и ручек амфор типа «В» по Д.Б.
Шелову (Шелов Д.Б., 1978) (вторая поло-
вина I – II вв. н.э.), венчиков и ручек типа
83 по И.Б. Зеест (конец II – первая поло-
вина III вв. н.э.), венчиков и ручек типа 85
по И.Б. Зеест (Зеест И.Б., 1960, с. 116)
(конец II – первая половина III вв. н.э.),
венчики и ручки амфор типа «Белинское»
(II – IV вв. н.э.). Также был обнаружен
один фрагмент венчика амфоры типа 90
по И.Б. Зеест (Зеест И.Б., 1960, с. 117) (II –
III вв. н.э.).
Столовая посуда в пласте 2 представ-
лена фрагментами мисок, венчиком крас-
ноглиняной сковороды (кв. В8), венчиком
синопского лутерия (кв. Б1), дном красно-
лаковой ольпы II в. н.э (кв. А2), фрагмен-
тами красноглиняных кувшинов. Большая
часть краснолаковой посуды представлена
фрагментами венчиков, стенок и дна ми-
сок форм I и V Pontica Sigullata (Hayes
J.W., 1985, p. 1 - 96) (кв. Б8, В4 и В9) II –
III вв. н.э.
Средневековая керамика представле-
на 5 фрагментами керамических сосудов,
среди которых выделяется фрагмент руч-
ки воротничковой амфоры IX – XI вв.
Кроме того, в пласте 2 были найдены
следующие предметы:
Оп. 1,3. Медная монета. Пантикапей.
Дупондий. 68 – 79 гг. н.э. Ав.: не читается.
Рв.: КА-ПЕ. Пятиколонный храм (№ 370 –
 П.М. Соколов
372 по В.А. Анохину (Анохин В.А., 1986,
с. 153)). Диаметр 2,4 см толщина 0,3 см
(рис. 3). Была обнаружена кв. Б2 на глу-
бине -0,63 м от 0 репера.
Оп. 1,4. Медная монета. Пантикапей.
Ассарий. Котис I (45 – 63 гг. н.э.). По В.А.
Анохину серия около 49 г. н.э. Ав.: TI
KЛАYДIOY KAICAROC. Голова Клавдия
вправо. Внизу IB Рв.: IOYЛIAN
AГРIППINAN CEBACTHN. Голова
Агриппины влево, слева монограмма BAK
(№ 344 по А.В. Анохину). Диаметр 2,4 см
толщина 0,3 см (рис. 3). Была обнаружена
кв. Б2 на глубине -0,63 м от 0 репера.
Оп. 1,5. Медная монета. Пантикапей.
Сестерций. Савромат I (93 – 124 гг. н.э. ?)
Ав.: Бюст царя вправо Рв.: Венок, в нем
MH. Диаметр 2,5 см толщина 0,3 см (рис.
3). Была обнаружена в кв. Б 2 на глубине -
0,77 м от 0 репера.
Оп. 1,6. Медная монета. Пантикапей.
Сестерций. Савромат I (93 – 124 гг. н.э. ?).
Ав.: Бюст царя вправо. Рв.: Венок, в нем
MH. Диаметр 2,2 см, толщина 0,3 см (рис.
3). Была обнаружена в кв. Б 3 на глубине -
0,94 м от 0 репера.
Оп. 1,7. Медная монета. Пантикапей.
Ассарий. Гепепирия (37 – 39 гг. н.э.) Ав.:
BASIЛ ISSHS ГНПАIПYPEΩS. Бюст Ге-
пепирии вправо. Рв.: Женская голова в
калафе и покрывале, IB (№ 326 по А.В.
Анохину). Диаметр 2,4 см толщина 0,2 см
(рис. 3). Была обнаружена в кв. В7 на глу-
бине -0,56 м от 0 репера.
Оп. 1,8. Два фрагмента свинцового
предмета от скобы для ремонта сосуда.
Длина 2,4 см, диаметр 0,7 см; длина 2 см
ширина 1 см толщина 0,3 см (рис. 3). Бы-
ли обнаружены в кв. Б9, на глубине -0,61
м от 0 репера.
Оп. 1,9. Свинцовая пластина. Длина
4,8 см, ширина 3,6 см, толщина 0,6 см
(рис. 3). Была обнаружена в кв. В7, на
глубине -0,54 м.
Оп. 1,10. Фрагмент бронзового кольца
(?), трапециевидного в сечении, один ко-
нец расплющен. Длина 3,2 см, ширина
0,5-0,7 см, толщина 0,2-0,1 см (рис. 3).
Был обнаружен в кв. Б8 на глубине -0,4 м
от 0 репера.
58
Оп. 1,11. Железная шпилька. Длина
5,9 см, ширина 0,9 см, толщина 0,5 см
(рис. 3). Была обнаружена в кв. Б6, на
глубине -0,38 м от 0 репера.
Оп. 1,12. Фрагмент бронзового кольца
с овальным щитком, в котором имеется
овальное углубление под вставку. Диа-
метр 1,9 см, толщина 0,1 см, длина углуб-
ления 0,8 см, ширина 0,6 см, глубина 0,15
см (рис. 3). Было обнаружено в кв. Б10 на
глубине -0,63 м от 0 репера.
Оп. 2,5. Пробка из стенки амфоры.
Диаметр 4 см толщина 0,8 см. Тесто плот-
ное красного цвета (рис. 3). Была обнару-
жена в кв. Б1 на глубине -0,88 м от 0 ре-
пера.
Оп. 2,6. Пробка из стенки амфоры.
Диаметр 5,1 см, толщина 1,1 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 3). Была об-
наружена в кв. Б7 на глубине -0,58 м от 0
репера.
Оп. 2,7. Фрагмент стенки краснолако-
вой миски. Толщина стенки 0,7 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 4). Был об-
наружен в кв. Б2 на глубине -0,61 м от 0
репера.
Оп. 2,8. Фрагмент стенки краснолако-
вой миски, по краю нанесены два ряда
насечек. Толщина стенки 0,4 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 4). Был об-
наружен в кв. Б1 на глубине -0,88 м от 0
репера.
Оп. 2,9. Фрагмент стенки краснолако-
вой миски. Толщина стенки 0,4 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 4). Был об-
наружен в кв. В 4 на глубине -0,47 м от 0
репера.
Оп. 2,10. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски со слегка наклоненным
вовнутрь бортиком, профилированным
двумя врезанными бороздками. Внутри
вдоль бортиков насечки. Диаметр 15 см,
толщина стенки 0,5 см. Тесто плотное
красного цвета (рис. 4). Был обнаружен в
кв. Б8 на глубине -0,49 м от 0 репера.
Оп. 2,11. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски со слегка наклоненным
вовнутрь бортиком. Диаметр 16 см, тол-
щина стенки 0,5 см. Тесто плотное крас-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ного цвета (рис. 4). Был обнаружен в кв.
А1 на глубине -0,62 м от 0 репера.
Оп. 2,12. Фрагмент дна краснолако-
вой миски на кольцевом поддоне. Диа-
метр 6 см, толщина стенки 0,4 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 4). Был об-
наружен в кв. В7 на глубине -0,58 м от 0
репера.
Оп. 2,13. Фрагмент круглой в сечении
ручки амфоры, тип 83 по И.Б. Зеест, кон II
-1 пол. III вв. н.э. Длина 20,8 см, диаметр
4,1 см. Тесто плотное красного цвета (рис.
4). Был обнаружен в кв. Б1 на глубине -
0,92 м от 0 репера.
Оп. 2,14. Фрагмент плоского, узкого
дна красноглиняного гончарного сосуда.
Диаметр 4,3 см, толщина стенки 0,5 см.
Тесто плотное красного цвета (рис. 4).
Был обнаружен в кв. А1 на глубине -0,66
м от 0 репера.
Оп. 2,15. Фрагмент венчика гончарно-
го сосуда. Диаметр 10 см, толщина стенки
0,3 см. Тесто плотное коричневое (рис. 4).
Был обнаружен в кв. В4 на глубине -0,49
м от 0 репера.
Пласт 3. В стратиграфическом отно-
шении пласт 3 представляет собой куль-
турный слой. После снятия 3 пласта были
окончательно расчищены объекты 5 и 7,
обнаружены объекты 1 – 4 и сооружение
1. Всего при разборке пласта 3 было обна-
ружено1049 единиц массового материала.
Большая часть фрагментов керамических
сосудов (894 единицы) принадлежит к ан-
тичной керамике (из них 791 единица –
это фрагменты амфор) и только 1 фраг-
мент к средневековой.
Весь массив античной керамики был
разделен на тарную, где большая часть
фрагментов (791) принадлежала амфорам
и лишь 17 единиц – пифосам, и столовую
посуду. Фрагменты амфор относятся к
трем хронологическим группам: V - IV вв.
до н.э., I в. до н.э. – III в. н.э. и IX – XI вв.
н.э. Достоверно к первой группе можно
отнести лишь 5 фрагментов ручек среди-
земноморских амфор IV в. до н.э., 2 фраг-
мента ножек фасосских амфор коническо-
биконического типа IV в. до н.э. и фраг-
мент ручки хиосской амфоры IV в. до н.э.
К V в. до н.э. относятся 1 фрагмент ручки
59
лесбосской амфоры и 1 фрагмент ножки
позднепухлогорлой хиосской амфоры.
Большая часть амфорных фрагментов
относится ко второй группе. В ней преоб-
ладают фрагменты горла, венчиков и ру-
чек амфор типа «В» (вторая половина I –
II вв. н.э.) и типа «А» (конец I в. до н.э. –
начало I в. н.э.) по Д.Б. Шелову (Шелов
Д.Б., 1978), венчиков и ручек типа 83 по
И.Б. Зеест (конец II – первая половина III
вв. н.э.), венчиков и ручек типа 85 по И.Б.
Зеест (Зеест И.Б., 1960, с. 116) (конец II –
первая половина III вв. н.э.), венчики и
ручки амфор типа «Белинское» (II – IV вв.
н.э.). Кроме того, в пласте 3 также были
встречены фрагменты венчиков и ручек
колхидских амфор II в. н.э. и ножка амфо-
ры типа «С» по Д.Б. Шелову (2 половина I
– II вв. н.э.).
Столовая посуда в пласте 3 представ-
лена фрагментом венчика синопского лу-
терия (кв. Б7), а также фрагментами крас-
нолаковых мисок типа I по И.С. Каменец-
кому (I – начало II вв. н.э.), формы I Ponti-
ca Sigullata (Hayes J.W., 1985) (кв. Б3, В5 -
6 и В9) II – III вв. н.э. и фрагментом вен-
чика краснолаковой тарелки формы Р2 по
J. Hayes I в. до н.э.
Средневековая керамика представле-
на 1 фрагментом ручки воротничковой
амфоры IX – XI вв.
Кроме того, в пласте 3 были найдены
следующие предметы:
Оп. 1,13. Медная монета. Пантикапей.
Сестерций. Евпатор (154 – 171 гг. н.э.)
Ав.: ВАСIЛЕΩС ЕYПАТОРОС. Бюст царя
и богини. Рв.: Нике с венком в руке, вле-
во, по сторонам МН (№ 553 по А.В. Ано-
хину, серия 167 – 171 гг. н.э.). Диаметр 2,3
см, толщина 0,3 см (рис. 6). Была обнару-
жена в кв. Б8 на глубине -0,79 м от 0 ре-
пера.
Оп. 1,14. Медная монета. Пантикапей.
Сестерций. Савромат I (93 – 124 гг. н.э.)
Ав.: Бюст царя вправо. Рв.: Нике влево, по
сторонам МН. Диаметр 1,9 см, толщина
0,3 см (рис. 6). Была обнаружена в кв. Б2
на глубине -1,03 м от 0 репера.
Оп. 1,15. Медная монета. Пантикапей.
Денарий. Рискупорид II (211 – 229 гг. н.э.)
Ав.: ВАСIЛЕΩС РНСКОYПОРIДОС.
 П.М. Соколов
Бюст царя в доспехах вправо. Рв.: Царь на
коне вправо, правая рука поднята вверх, в
левой – копье. Под срезом *(№ 645 по
А.В. Анохину). Диаметр 2,2 см, толщина
0,3 см (рис. 6). Была обнаружена в кв. Г6
на глубине -0,74 м от 0 репера.
Оп. 1,16. Медная монета. Пантикапей.
Сестерций. Рискупорид I (69 – 92 гг. н.э.).
Ав.: ТIВЕРIOС IOYЛIOC ВАСIЛЕΩС
РНСКОYПОРIДОС. Бюст царя вправо,
слева палица, справа трезубец. Рв.: Ска-
чущий всадник с копьем вправо, внизу
МН (№ 385 по А.В. Анохину, выпуск 86 –
92 гг. н.э.). Диаметр 2,6 см, толщина 0,3
см (рис. 6). Была обнаружена в кв. Г6 на
глубине -0,8 м от 0 репера.
Оп. 1,17. Медная монета. Ав.: не чи-
тается. Рв.: не читается. На одной из сто-
рон монеты, возможно, позднее наложе-
ние надчекана «голова Септимия Севера».
Диаметр 2,2 см, толщина 0,2 см (рис. 6).
Была обнаружена в кв. Б5 на глубине -0,53
м от 0 репера.
Оп. 1,18. Медная монета. Ав.: не чи-
тается. Рв.: не читается. Диаметр 2 см,
толщина 0,5 см (рис. 6). Была обнаружена
в кв. В6 на глубине -0,62 м от 0 репера.
Оп. 1,19. Медная монета. Пантикапей.
Обол. Перисад IV (155 – 125 гг. до н.э.).
Эмиссия 150 – 140 гг. до н.э. Ав.: Голова
Апполона в венке вправо. Рв.: ПАN. Лук в
горите (№ 169 по А.В. Анохину). Диаметр
1,1 см, толщина 0,2 см (рис. 6). Была об-
наружена в кв. Б5 на глубине -0,69 м о т0
репера.
Оп. 1,20. Фрагмент свинцового пред-
мета. Длина 3,6 см, ширина 2,9 см, тол-
щина 0,5 см (рис. 6). Был обнаружен в кв.
В7 на глубине -0,73 м о т0 репера.
Оп. 1,21. Фрагмент бронзовой пла-
стины, свернутой вдвое. Длина 2,4 см,
ширина 0,9 см, толщина 0,2 см (рис. 6).
Был обнаружен в кв. Б5 на глубине -0,6 м
от 0 репера.
Оп. 1,22. Фрагмент железного кольца.
Диаметр 4,5 см, ширина в профиле 0,6 см
(рис. 6). Был обнаружен в кв. В6 на глу-
бине -0,6 м от 0 репера.
Оп. 1,23. Бронзовый квадратный в се-
чении стержень заостренный с одной сто-
60
роны. Длина 3,7 см ширина в профиле 0,5
см (рис. 6). Был обнаружен в кв. Б5 на
глубине -0,64 м от 0 репера.
Оп. 1,24. Бронзовое, плоское в сече-
нии кольцо с небольшим овальным щит-
ком. Диаметр 2 см, ширина 0,3 см, толщи-
на 0,1 см (рис. 6). Было обнаружено в кв.
В7 на глубине -0,92 м от 0 репера.
Оп. 1,25. Бронзовый округлый в сече-
нии браслет концы не сомкнуты и закруг-
лены. Диаметр 5 см, размеры в профиле:
0,25х0,15 см (рис. 6). Был обнаружен в кв.
Б5 на глубине -0,59 м.
Оп. 2,16. Фрагмент венчика красно-
глиняной амфоры-кувшина со слегка
наклоненным вовнутрь бортиком. Диа-
метр 9 см, толщина стенки 0,4 см. Тесто
плотное бежевого цвета (рис. 5). Был об-
наружен в кв. Б9 на глубине -0,84 м от 0
репера.
Оп. 2,17. Фрагмент (верхний прилеп)
сложнопрофилированной ручки амфоры
со следами светлого ангоба, II – III вв. н.э.
Длина 11,7 см, размеры в профиле: 5х2,8
см. Тесто плотное красного цвета (рис. 5).
Был обнаружен в кв. Б10 на глубине -0,88
м от 0 репера.
Оп. 2,18. Фрагмент краснолаковой
миски на кольцевом поддоне, с верти-
кальным слегка вогнутым бортиком и
округлыми стенками. Бортик отделен от
стенок слегка округлым выступающим
ребром, тип Pontic Sigillata form I, III в.
н.э. Высота 5 см, диаметр венчика 14 см,
дна 6 см, толщина стенки 0,5 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 5). Был об-
наружен в кв. Б4 на глубине -0,64 м от 0
репера.
Оп. 2,19. Фрагмент дна краснолако-
вой миски на кольцевом поддоне со сле-
дами ремонта на стенке. Диаметр 9,4 см,
толщина стенки 0,7 см. Тесто плотное
красного цвета (рис. 5). Был обнаружен в
кв. Б7 на глубине -0,7 м от 0 репера.
Оп. 2,20. Фрагмент верхней части
гончарного горшка со слегка отогнутым
наружу венчиком профилированным бо-
роздкой по краю. Стенки рифленые. Диа-
метр 12 см, толщина стенки 0,5 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 5). Был об-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
наружен в кв. В8 на глубине -0,73 м от 0
репера.
Оп. 2,21. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски с вертикальным слегка во-
гнутым бортиком и округлыми стенками.
Бортик отделен от стенок слегка округ-
лым выступающим ребром, тип Pontic
Sigillata form I, III в. н.э. Толщина стенки
0,6 см. Тесто плотное красного цвета (рис.
5). Был обнаружен в кв. В5 на глубине -
0,7 м от 0 репера.
Оп. 2,22. Фрагмент дна красноглиня-
ного гончарного сосуда на кольцевом
поддоне. Диаметр 6,6 см, толщина стенки
0,6 см. Тесто плотное бежевого цвета
(рис. 5). Был обнаружен в кв. В7 на глу-
бине -0,8 м.
Оп. 2,23. Фрагмент горла амфоры ти-
па 85 по И.Б. Зеест, кон II -1 пол. III вв.
н.э. Диаметр 18 см толщина стенки 1 см.
Тесто плотное красного цвета (рис. 5).
Был обнаружен в кв. Г10 на глубине -0,8 м
от 0 репера.
Оп. 2,56. Пряслице из донца красно-
глиняного гончарного сосуда со слегка
вогнутым дном. Диаметр 3,2 см, толщина
1 см, диаметр отверстия 0,6 см. Тесто
плотное коричневого цвета (рис. 5). Было
обнаружено в кв. Б7 на глубине -0,71 м от
0 репера.
Пласт 4. В стратиграфическом отно-
шении пласт 4 представляет собой ниж-
нюю часть культурного слоя, предматери-
ковый слой и материк. Всего при разбор-
ке пласта 4 было обнаружено 499 единиц
массового материала. Большая часть –
фрагменты керамических сосудов (464
единицы). Все они принадлежат к антич-
ным керамическим сосудам (из них 363
единицы – это фрагменты амфор).
Весь массив античной керамики был
разделен на тарную, где большая часть
фрагментов (363) принадлежала амфорам
и лишь 6 единиц – пифосам, и столовую
посуду. Фрагменты амфор относятся к
двум хронологическим группам: IV в. до
н.э. и конец I в. до н.э. – III в. н.э. Досто-
верно к первой группе можно отнести
лишь 1 фрагмент ручки хиосской амфоры
IV в. до н.э. (кв. В3) и фрагмент дна ольпы
IV в. до н.э. (кв. В6). Все остальные ам-
61
форные фрагменты относятся ко второй
группе. В ней преобладают фрагменты
венчиков, ручек и ножек амфор типа «В»
(вторая половина I – II вв. н.э.) по Д.Б.
Шелову (Шелов Д.Б., 1978), венчиков и
ручек типа 83 по И.Б. Зеест (конец II –
первая половина III вв. н.э.), ручек типа 85
по И.Б. Зеест (Зеест И.Б., 1960, с. 116)
(конец II – первая половина III вв. н.э.).
Также был встречен фрагмент ручки типа
«А» (конец I в. до н.э. – начало I в. н.э.) по
Д.Б. Шелову (кв. В3), фрагмент ручки
колхидской амфоры II в. н.э. (кв. Г3) и
венчик амфоры типа 75 по И.Б. Зеест (II –
середина III вв. н.э., кв. Б6).
Столовая посуда в пласте 4 представ-
лена фрагментами красноглиняных гон-
чарных кувшинов и краснолаковых мисок.
Среди них выделяются два фрагмента
венчиков краснолаковых мисок формы I
Pontica Sigullata (кв. Б5 и Б8) II – III вв.
н.э. и фрагмент венчика краснолаковой
миски формы 3 по J. Hayes второй поло-
вины II – середины III вв. н.э.
Кроме того, в пласте 4 были найдены
следующие предметы:
Оп. 1,26. Медная монета. Пантикапей.
Обол. III – первая половина II вв. до н.э.
Ав.: не читается. Рв.: ПАN. Лук, под ним
стрела вправо. Диаметр 1,4 см, толщина
0,2 см (рис. 8). Была обнаружена в кв. Г6
на глубине -1,01 м от 0 репера.
Оп. 1,27. Медная монета. Пантикапей.
Тетрахалк. Перисад V (125 – 115 гг. до
н.э.) Ав.: Голова Афины вправо. Рв.: ПАN.
Прора корабля (№ 183 по А.В. Анохину).
Длин 1,4 см, ширина 1,1 см, толщина 0,2
см (рис. 8). Была обнаружена в кв. Б5 на
глубине – 0,78 м от 0 репера.
Оп. 1,28. Медная монета. Пантикапей.
Обол. Вторая половина III в. до н.э. Ав.:
не читается. Рв.: ПАN. Лук, под ним
стрела. Надчеканка «треножник, слева
ПАN». Диаметр 1,5 см, толщина 0,2 см
(рис. 8). Была обнаружена в кв. В8 на глу-
бине -1,01 м от 0 репера.
Оп. 1,29. Железный, квадратный в се-
чении гвоздь. Длина 6,9 см, размер стерж-
ня в профиле: 0,5х0,5 см. Шляпка круглая,
ее диаметр 1,3 см (рис. 8). Был обнаружен
кв. В5 на глубине -0,94 м от 0 репера.
 П.М. Соколов
Оп. 1,30. Фрагмент железного, квад-
ратного в сечении гвоздя. Длина 3,1 см,
размеры стержня в профиле: 0,8х0,9 см.
Шляпка круглая, ее диаметр 1,5 см (рис.
8). Был обнаружен в кв. Б5 на глубине -
0,82 м от 0 репера.
Оп. 1,31. Бронзовый язычок от пряж-
ки. Длина 2,5 см ширина 0,4 см толщина
0,2 см (рис. 8). Был обнаружен в кв. Б5 на
глубине -08м.
Оп. 1,32. Фрагмент бронзовой лучко-
вой подвязной одночленной фибулы с
нижней тетивой (группа 4 серия вариант 2
по В.В. Кропотову (Кропотов В.В., 2010,
с. 129 - 131)). Длина 7,2 см диаметр спин-
ки 0,2 см (рис. 8). Был обнаружен в кв. В6
на глубине -1 м от 0 репера.
Оп. 1,33. Бронзовое дисковидное зер-
кало с петелькой на обратной стороне и
валиком по краю диска. На внешней сто-
роне орнамент в виде насечек по краю и
уголков, направленных в центр. Диаметр
6,2 см, толщина 0,7 – 0,4 см (рис. 8). Было
обнаружено в кв. В6 на глубине -0,95 м от
0 репера.
Оп. 2,24. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски с вертикальным, слегка во-
гнутым бортиком и округлыми стенками.
Бортик отделен от стенок слегка округ-
лым выступающим ребром, тип Pontic
Sigillata form I, III в. н.э. Диаметр 13 см
толщина стенки 0,5 см. Тесто плотное
красного цвета (рис. 7). Был обнаружен в
кв. Б5 на глубине -0,73 м от 0 репера.
Оп. 2,25. Фрагмент дна краснолако-
вой миски на кольцевом поддоне. С внут-
ренней стороны украшено штампованным
орнаментом в виде насечек по кругу в не-
сколько рядов. Диаметр 10 см, толщина
стенки 0,6 см. Тесто плотное красного
цвета (рис. 7). Был обнаружен в кв. Б7 на
глубине -0,9 м от 0 репера.
Оп. 2,26. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски с вертикальным слегка во-
гнутым бортиком и округлыми стенками.
Бортик отделен от стенок слегка округ-
лым выступающим ребром, тип Pontic
Sigillata form I, III в. н.э. Диаметр 13 см,
толщина стенки 0,4 см. Тесто плотное ко-
62
ричневого цвета (рис. 7). Был обнаружен в
кв. Б8 на глубине -1,02 м от 0 репера.
Оп. 2,27. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски с прямым бортиком, срезан-
ным внутрь и округлым туловом. Толщи-
на стенки 0,4 см. Тесто плотное красного
цвета (рис. 7). Был обнаружен в кв. В1 на
глубине -1,23 м от 0 репера.
Оп. 2,28. Петлевидная, овальная в се-
чении ручка краснолакового сосуда, на
верхнем прилепе продолговатый налеп.
Высота 2,8 см сечение 1,1х0,5 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 7). Была об-
наружена в кв. В9 на глубине -1 м от 0 ре-
пера.
Оп. 2,29. Фрагмент венчика краснола-
ковой тарелки с венчиком, отогнутым го-
ризонтально наружу и слегка вниз, про-
филированным одним желобком. 2 пол II
– сер. III вв. н.э. Тип 1 по Е.Ю. Клениной,
тип 7 по G. Popilian, форма 3 по J. Hayes.
Толщина стенки 0,6 см. Тесто плотное ко-
ричневого цвета (рис. 7). Был обнаружен в
кв. В9 на глубине -1 м от 0 репера.
Пласт 5. Всего при разборке пласта 5
было обнаружено 197 единиц массового
материала. Большая часть – фрагменты
керамических сосудов (183 единицы). Все
они принадлежат к античным керамиче-
ским сосудам (из них 130 единиц – это
фрагменты амфор).
Весь массив античной керамики был
разделен на тарную, где большая часть
фрагментов (130) принадлежала амфорам
и лишь 15 единиц – пифосам, и столовую
посуду. Фрагменты амфор относятся к I –
III вв. н.э. Преобладают фрагменты ручек
амфор типа «В» (вторая половина I – II вв.
н.э.) по Д.Б. Шелову, ручек и ножек типа
85 по И.Б. Зеест (конец II – первая поло-
вина III вв. н.э.), венчиков типа 75 по И.Б.
Зеест (II – середина III вв. н.э.). Также при
разборе слоя была встречена ручка амфо-
ры Коса I в. н.э. Столовая посуда в пласте
5 представлена фрагментами красногли-
няных гончарных кувшинов и краснола-
ковых мисок. Среди них выделяется
фрагмент венчика краснолаковой миски
формы I Pontica Sigullata (кв. Г7) II – III
вв. н.э. Также при разборке пласта был
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
обнаружен фрагмент дна ольпы (кв. В8) и
фрагмент венчика лепной сковороды (кв.
Г7).
Кроме того, в пласте 5 были найдены
следующие предметы:
Оп. 1,34. Скомканная свинцовая пла-
стина прямоугольной формы. Длина 2,7
см, ширина 1,5 см, толщина 0,2 см (рис.
9). Была обнаружена в кв. В8 на глубине -
1,17 м от 0 репера.
Оп. 1,35. Бронзовая фибула с кнопкой
на конце приемника, застежка с высоко и
плавно изогнутым корпусом, широкой
пластинчатой спинкой с пуансонным ор-
наментом «зигзаг», с четырехвитковой
пружиной и нижней тетивой, кнопка на
конце приемника небольшая и сильно за-
глаженная (группа 9 вариант 2 по В.В.
Кропотову (Кропотов В.В., 2010, с. 209 -
213)). Длина 4,8 см, ширина 1,7 см, сече-
ние иглы 0,2 см, ширина спинки 0,8 см
(рис. 9). Была обнаружена в кв. В6 на глу-
бине -1,16 м от 0 репера. Фибула датиру-
ется I – II вв. н.э.
Оп. 2,30. Фрагмент (верхний прилеп)
ручки косской амфоры. Длина 7,1 см, се-
чение 4,5х2,4 см. Тесто плотное светлого
цвета с примесью пироксена (рис. 9). Был
обнаружен в кв. В8 на глубине -1,1 м от 0
репера.
Оп. 2,31. Фрагмент верхней части
лепной миски с загнутым внутрь борти-
ком. Толщина стенки 1,1 см. Тесто слои-
стое с примесью шамота и толченой ра-
кушки (рис. 9). Был обнаружен в кв. Г7 на
глубине -1,18 м от 0 репера.
Оп. 2,32. Фрагмент (нижний прилеп)
ручки краснолакового сосуда, профили-
рована с внешней стороны продольным
желобком. Длина 3,4 см, сечение 1,4х0,7
см. Тесто плотное красного цвета (рис. 9).
Был обнаружен в кв. Б8 на глубине -1,24 м
от 0 репера.
Оп. 2,33. Нижняя часть краснолако-
вой миски на кольцевом поддоне. Диа-
метр 5,8 см, толщина стенки 0,5 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 9). Была об-
наружена в кв. Г7 на глубине 1,2 м от 0
репера.
Оп. 2,34. Краснолаковая чашка (мис-
ка) на плоском поддоне с конусовидными,
63
слегка вогнутыми, стенками и слегка
наклоненным вовнутрь бортиком. Покры-
та лаком бурого оттенка. Высота 4,4 см,
диаметр венчика 8 см, дна 3,4 см, толщина
стенки 0,4 см. Тесто плотное красного
цвета (рис. 9). Была обнаружена в кв. В8
на глубине -1,17 м от 0 репера.
Сооружение 1 (рис. 10).
Было обнаружено в кв. Б – Г6 – 7 по-
сле снятия третьего пласта на глубине от -
0,66 до -0,95 м от 0 репера (рис. 2). Стра-
тиграфически сооружение приурочено к 3
– 4 пластам. Сооружение 1 представляло
собой остатки каменного цоколя неболь-
шого квадратного однокамерного строе-
ния с четкой прямоугольной разбивкой,
ориентированного стенами практически
по сторонам света. С западной стороны к
строению возможно примыкал входной
коридор (рис. 2, 10).
Основное квадратное помещение рас-
полагалось в кв. В6 и частично в кв. В7 и
Г6. От помещения сохранились северная
стена, фрагментированная западная стена
и часть южной стены. Восточная стена
помещения была разрушена при сооруже-
нии дренажной канавы и прокладке кабе-
лей. Судя по сохранившимся частям,
площадь внутреннего объема помещения
составляет около 16 м2 (рис. 10).
Лучше всего сохранилась северная
стена цоколя помещения. Общая длина
стены составляет 4,8 м, ширина до 0,6 м.
Стена сложена из мелких и средних необ-
работанных камней. В качестве связую-
щего раствора, вероятно, использовалась
глина. Кладка стены сохранилась, в ос-
новном, в один, реже в два слоя (фасы 1 и
3, рис. 10). Внешние контуры стены вы-
ложены более аккуратно. Они представ-
ляют собой два параллельных ряда клад-
ки, пространство между которыми забу-
товано мелким необработанным камнем
(разрез Б – Б’, рис. 10). Сохранился севе-
ро-западный угол строения. Кладка в этой
части выполнена из более крупных кам-
ней, тщательнее подогнанных друг к дру-
гу.
Западная стена цоколя строения со-
хранилась фрагментарно, однако пред-
 П.М. Соколов
ставляется возможным проследить ее об-
щую длину и некоторые особенности кон-
струкции. Ее общая длина составляет 4,66
м, ширина до 0,6 м. Конструкция кладки
западной стены цоколя была аналогична
кладке северной стены: два параллельных
ряда кладки, пространство между кото-
рыми забутовано более мелкими камнями
(разрезы В – В’ и Г – Г’, рис. 10), в неко-
торых местах прослежено два слоя клад-
ки. По всей видимости, в западной стене
был вход внутрь здания и к ней же при-
строен входной коридор. В южной части
западной стены имеется разрыв в кладке,
шириной до 0,8 м, который мог быть вхо-
дом. Однако точно определить, где кон-
кретно находился вход невозможно.
Входной коридор был пристроен к се-
верной и западной стенам основного по-
мещения. Его сохранившиеся цоколи
тоньше основных стен. Предположитель-
но входной коридор перестраивался. Из-
начально были построены короткая во-
сточная стена (фас 2, рис. 10), пристроен-
ная к северной стене основного помеще-
ния, северная стена входного коридора
(фас 4, рис. 10), западная стена и южная
стена (разрез Д – Д’, рис. 10). Размеры
внутреннего пространства входного кори-
дора составляют 4,3х0,94 м, площадь око-
ло 4,5 м2. Длина восточной стены входно-
го коридора, пристроенной к северной
стене основного помещения, составляет
0,6 м, ширина 0,16 м (фас 2, рис. 10). Дли-
на северной стены входного коридора со-
ставляет 2,2 м, ширина до 0,3 м. Обе сте-
ны сложены из плоских мелких необрабо-
танных камней, уложенных на глинистый
раствор. У северной стены прослежено
три слоя (фас 4) и, как минимум, два ряда
кладки. Камни уложены плотно, но без
подгонки друг к другу. Западная стена
входного коридора сохранилась фрагмен-
тарно. Ее реконструируемая длина 4,9 м,
ширина от 0,5 до 0,3 м. Сохранившиеся
части стены сложены из мелких плоских
необработанных камней, которые уложе-
ны без подгонки друг к другу. Длина юж-
ной стены входного коридора составляет
1,55 м, ширина около 0,6 м. Кладка юж-
64
ной стены выполнена аналогично кладке
основного здания: пространство между
двумя рядами более крупных камней за-
бутовано более мелкими (разрез Д – Д’,
рис. 10).
Возможно, входной коридор пере-
страивался. Была построена стена, распо-
лагающаяся в южной части кв. Б – В6, пе-
регородившая изначальный входной ко-
ридор. Западная стена изначального вход-
ного коридора была продолжена на юг, в
кв. В7. Вероятно с этой перестройкой свя-
зано отдельно расположенное прямо-
угольное однослойное скопление крупных
подтесанных камней в центральной части
кв. Б7, размерами 0,8х0,75 м. Северная
стена перестроенного коридора сложена
из крупных и мелких необработанных
камней, уложенных без соблюдения стро-
гой рядности плотно друг к другу без под-
гонки. Было прослежено до трех слоев
кладки данной стены (разрез Е – Е’, фасы
5 и 6, рис. 10). Некоторые камни в кладке
подтесаны.
От южной стены основного строения
сохранился лишь небольшой участок,
расположенный в северо-восточном углу
кв. В7. Длина сохранившейся части юж-
ной стены цоколя составляет 1,4 м, шири-
на 0,6 м. Система кладки цоколя южной
стены, в целом, аналогична кладке всего
помещения.
Восточная стена цоколя постройки не
сохранилась. При раскопках у западной
границы кв. Г6 – 7 в пластах 3 и 4 были
встречены отдельные камни, а также
фрагменты печной обмазки и угли. По
всей вероятности, восточная стена была
уничтожена при прокладке линий кабеля
и сооружении дренажной канавы вдоль
автодороги. Однако, находка в указанном
месте остатков обожжённой глиняной об-
мазки и углей свидетельствует о наличии
внутри помещения печи.
При разборке сооружения 1 было об-
наружено 56 единиц массового материала.
Большая часть – фрагменты керамических
сосудов (51 единица). Все они принадле-
жат к античным керамическим сосудам
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
(из них 44 единицы – это фрагменты ам-
фор).
Среди фрагментов амфор выделяются
фрагменты ручек амфор типа «В» (вторая
половина I – II вв. н.э.) по Д.Б. Шелову,
ручки амфор типа 83 по И.Б. Зеест (конец
II – первая половина III вв. н.э.), ручка
колхидской амфоры середины III в. н.э.
Таким образом, сооружение 1 может быть
датировано II – III вв. н.э.
При раскопках сооружения 1 были
обнаружены следующие предметы:
Оп. 2,1. Фрагмент (верхний прилеп)
круглой в сечении ручки амфоры, тип 83
по И.Б. Зеест, кон II -1 пол. III вв. н.э.
Длина 9,1 см, сечение 4,1х3,5 см. Тесто
плотное красного цвета.
Объекты.
Объект 1 (рис. 11).
Был обнаружен при разборке 3 пласта
в кв. В – Г2 – 3 на глубине от -0,7 до -0,95
м от 0 репера (рис. 2, 11). Объект пред-
ставляет собой каменную кладку в два
практически параллельных ряда, сложен-
ную из мелких и средних необработанных
камней, а также фрагментов керамики и
костей животных, возможно остатки цо-
коля несохранившегося сооружения. Кон-
струкция вытянута по линии ВСВ – ЗЮЗ,
ее общая длина 6,7 м, ширина от 0,8 до 1,2
м. В центральной части объекта сохрани-
лось два слоя кладки, при чем верхний
сложен из более массивных камней (раз-
рез А – А’, фас 1, рис. рис. 11). Средний
размер камней нижних слоев кладки со-
ставляет 0,15х0,1х0,05 м, верхнего слоя
кладки – 0,2х0,4х0,07 м. В ЮЗ части
кладки нижний слой сложен с использо-
ванием костей животных и крупных
фрагментов керамических сосудов. В цен-
тральной части и в СВ конце объекта 1
сохранились остатки рядов кладки, пер-
пендикулярных общей ориентации объек-
та. Эти ряды в центральной части также
сложены с использованием костей живот-
ных и фрагментов керамических сосудов.
При расчистке и разборке объекта 1
были найдены 84 единицы массового ма-
териала. Большая часть – фрагменты ке-
рамических сосудов (23 единицы). Все
они принадлежат к античным керамиче-
65
ским сосудам (из них 21 единица – это
фрагменты амфор).
Амфорный материал представлен
ручками и стенками амфор римского вре-
мени и, в основном, относится к боспор-
ским широкогорлым розовоглиняным
(красноглиняным) амфорам типа 83 по
И.Б. Зеест и к светлоглиняным узкогор-
лым амфорам типа «В» по Д.Б. Шелову.
По ним можно датировать комплекс II-III
вв. н.э.
Кроме того, при разборке объекта 1
были найдены следующие предметы:
Оп. 2,36. Верхняя часть узкогорлой
амфора типа «В» по Д.Б. Шелову, вторая
пол I - II вв. н.э., на горле, на уровне верх-
них прилепов ручек клеймо в виде энгли-
фической шестилепестковой розетки.
Диаметр горла 5,4 см, сечение ручек
3,5х2,3 см, толщина стенки 0,9 см. Тесто
плотное светлое с примесью песка и пи-
роксена (рис. 11).
Оп. 2,37. Нижняя часть крупного,
плоскодонного, лепного сосуда. Диаметр
дна 12,6 см, толщина стенки 1,1 см. Тесто
плотное комковатое черно-красного цвета
(рис. 11).
Оп. 2,38. Нижняя часть краснолаково-
го кувшина (?) с узким, плоским дном и
шаровидным туловом. Диаметр дна 4,1
см, тулова 9,5 см, толщина стенки 0,5 см.
Тесто плотное красного цвета (рис. 11).
Оп. 2,39. Фрагмент венчика красно-
глиняной миски с закругленным слегка
загнутым внутрь бортиком. Диаметр 13
см. толщина стенки 0,4 см. Тесто плотное
красного цвета (рис. 11).
Оп. 2,40. Красноглиняный закрытый
масляный светильник, ручка и часть но-
сика утрачены. Высота 5,4 см, длина 11,8
см, ширина 8,2 см. Тесто плотное, красно-
го цвета (рис. 11).
Объект 2 (рис. 12).
Был расчищен в центральной части
кв. Б8 после снятия 3 пласта на глубине от
-0,75 м до -0,95 м от 0 репера. Объект
представлял собой бессистемное одно-
слойное скопление мелких и средних
плоских необработанных камней и фраг-
ментов керамических сосудов, вытянутое
по линии ЗЮЗ – ВСВ. Общая длина скоп-
 П.М. Соколов
ления 3,6 м, ширина до 1,5 м. Скопление
имеет неправильную форму и, вероятно,
является остатками каменно-
керамической вымостки.
При расчистке и разборке объекта 2
были найдены 4 фрагмента античных ке-
рамических сосудов. 2 из них принадле-
жат ручкам светлоглиняным узкогорлым
амфорам типа «В» по Д.Б. Шелову и типа
83 по И.Б. Зеест (конец II – первая поло-
вина III вв. н.э.), один фрагмент витой
красноглиняной ручки кувшина и один
фрагмент дна красноглиняной миски. Та-
ким образом, объект 2 может быть дати-
рован II – III вв. н.э.
Объект 3 (рис. 12).
Был найден у западного борта раскопа
в кв. Б6 после снятия 3 пласта, на глубине
от -0,6 м до -0,71 м от 0 репера. Объект
представлял собой остатки однорядной
однослойной каменной кладки, вытянутой
по линии ЮЮЗ – ССВ. Длина сохранив-
шегося участка кладки составляет 2,83 м,
ширина до 0,27 м. Кладка выполнена из
мелких необработанных камней и не-
скольких фрагментов керамических сосу-
дов.
При расчистке и разборке объекта 3
были найдены 27 единиц массового мате-
риала, из них 2 – обломки костей живот-
ных. Все остальное – фрагменты керами-
ческих сосудов (25 единиц). Все они при-
надлежат к античным керамическим сосу-
дам (из них 23 единицы – это фрагменты
амфор). Датировка объекта по данным
фрагментам затруднительна.
Объект 4 (рис. 12).
Был выявлен на границе кв. А – Б7
после снятия 3 пласта, на глубине от -0,51
м до -0,65 м от 0 репера. Объект частично
уходил в северный борт раскопа, для его
исследования была сделана небольшая
прирезка, размерами 1х2,5 м. Объект
представлял собой остатки угла стены ка-
менного цоколя несохранившегося со-
оружения. Длина объекта по линии ССЗ –
ЮЮВ 1,7 м, по линии ЗЮЗ – ВСВ 1,2 м.
Ширина сохранившихся остатков восточ-
ной стены составляет 0,67 м, южной сте-
ны – 0,63 м. Кладка цоколя выполнена в
66
один, местами в два слоя камня (разрез А
– А’, рис. 12). Внешние контуры цоколя
выложены более аккуратно в два парал-
лельных ряда из более крупных необрабо-
танных камней, пространство между ко-
торыми забутовано более мелкими кам-
нями и фрагментами керамических сосу-
дов. Следует отметить, что кладка цоколя
объекта 4 аналогична кладке здания со-
оружения 1. Кроме того, сохранившиеся
стены цоколя объекта 1 ориентированы
также как стены цоколя сооружения 1
(рис. 2, 12).
При расчистке и разборке объекта 4
были найдены 25 единиц массового мате-
риала, из них 2 – обломки костей живот-
ных и 3 – фрагменты обожженной печной
обмазки. Все остальное – фрагменты ке-
рамических сосудов (20 единиц). Все они
принадлежат к античным керамическим
сосудам (из них 17 единиц – это фрагмен-
ты амфор). Среди них выделяются 6
фрагментов амфор римского времени. Три
фрагмента ручек относятся к боспорским
широкогорлым розовоглиняным (красно-
глиняным) амфорам типа 83 по И.Б. Зеест.
Один фрагмент ручки к светлоглиняным
узкогорлым амфорам типа «В» по Д.Б.
Шелову и фрагмент венчика амфоры от-
носится к красноглиняным амфорам со
сложнопрофилированными ручками типа
75 по И.Б. Зеест. Таким образом, объект 4
датируется II-III вв. н.э.
Объект 5 (рис. 12).
Был обнаружен в центральной части
кв. Б1 – 2 после снятия 2 пласта, на глу-
бине от -0,58 м до -0,7 м от 0 репера (рис.
рис. 2, 12). Объект представлял собой
остатки одно-, местами двухрядной, одно-
слойной каменной кладки, вытянутой по
линии ССЗ – ЮЮВ. Общая длина сохра-
нившегося участка кладки составляет 5,1
м, ширина 0,2 м. Кладка выполнена из
мелких плоских необработанных камней и
фрагментов керамических сосудов, по-
ставленных на торец и уложенных плотно
друг к другу (фас 1, рис. 12). У северной
оконечности кладки располагался завал
более крупных камней, размерами
0,2х0,2х0,15 м. У южной оконечности
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
кладки также был расчищен завал камней,
но размерами аналогичных камням, ис-
пользованным в кладке. В этом завале
были также обнаружены фрагменты кера-
мических сосудов и обломки костей жи-
вотных.
При расчистке и разборке объекта 5
были найдены 20 единиц массового мате-
риала, из них 3 – обломки костей живот-
ных и 1 – фрагменты обожженной печной
обмазки. Все остальное – фрагменты ке-
рамических сосудов (16 единиц). Все они
принадлежат к античным керамическим
сосудам (из них 13 единиц – это фрагмен-
ты амфор). Среди них выделяются 3
фрагмента сосудов. Один фрагмент отно-
сится к боспорским широкогорлым розо-
воглиняным (красноглиняным) амфорам
типа 83 по И.Б. Зеест II-III вв. н.э. Фраг-
мент ножки фасосской амфоры относится
к эллинистическому времени и датируется
IV в. до н.э. Кроме этого из заполнения
происходит фрагмент дна сероглиняного
кувшина. Вероятно, объект датируется II –
III вв. н.э. Кроме того, при разборке объ-
екта были найдены следующие предметы:
Оп. 2,41. Фрагмент ножки фасосской
амфоры. Коническо-биконический тип, IV
в. до н.э. Высота 8,6 см, диаметр 6,5-4,8
см. Тесто плотное коричневого цвета.
Объект 6 (рис. 12).
Был расчищен на границе кв. А – Б1
после снятия 2 пласта, на глубине от -0,66
м до -0,74 м от 0 репера. Объект пред-
ставлял собой однослойное скопление
мелких необработанных камней и фраг-
ментов керамических сосудов. Скопление
имело не правильную форму, было слегка
вытянуто по линии ССЗ – ЮЮВ. Его
длина 1,43 м, ширина до 1,1 м. Камни в
скоплении располагаются достаточно раз-
ряжено (рис. 12).
При расчистке и разборке объекта 6
были найдены 5 единиц массового мате-
риала, из них 1 – обломки костей живот-
ных. Все остальное – фрагменты антич-
ных амфор (4 единицы). Среди них выде-
ляются фрагменты ножек и ручек розово-
глиняных боспорских широкогорлых ам-
фор типа 83 по И.Б. Зеест и узкогорлых
светлоглиняных амфор типа «В» по Д.Б.
67
Шелову. Кроме того, при разборке объек-
та 6 были найдены следующие предметы:
Оп. 2,43. Фрагмент (нижний прилеп)
ручки светлоглиняной узкогорлой амфоры
типа «В» по Д.Б. Шелову, вторая пол. I –
II вв. н.э. Длина 13,7 см, сечение 3,8х2,7
см. Тесто плотное светлое с примесью
песка и пироксена.
Объект можно датировать II-III вв.
н.э.
Объект 7 (рис. 13).
Был найден в кв. А2 после снятия 2
пласта, на глубине от -0,5 до -0,6 м от 0
репера. Объект представлял собой одно-
слойную каменно-керамическую вымост-
ку, которая южным концом уходила в
борт раскопа (рис. 13). Вымостка имеет
неправильную форму, слегка вытянута по
линии ССЗ – ЮЮВ. Ее длина составляет
2,8 м, ширина от 1,9 м до 2,4 м. Камни в
вымостке уложены хаотично, в основном
в один слой (разрез А – А’, рис. 13). При
сооружении вымостки активно использо-
вались фрагменты керамических сосудов
и обломки обожженной печной обмазки.
При расчистке и разборке объекта
7 были найдены 163 единицы массового
материала, из них 3 – обломки костей жи-
вотных, 4 – фрагменты глиняной черепи-
цы и 5 – фрагменты обожженной печной
обмазки. Все остальное – фрагменты ке-
рамических сосудов (151 единица). Все
они принадлежат к античным керамиче-
ским сосудам (из них 107 единиц – это
фрагменты амфор). 18 фрагментов при-
надлежат амфорам римского времени раз-
личных типов.
К боспорским широкогорлым розово-
глиняным амфорам типов 83 и 85 по И.Б.
Зеест относятся 5 фрагментов ножек и ру-
чек амфор. Все они датируются II-III вв.
н.э. К светлоглиняным узкогорлым амфо-
рам типа «В» по Д.Б. Шелову от носятся 7
фрагментов венчиков и ручке амфор. Со-
суды данного типа датируются I-II вв. н.э.
Фрагмент венчика принадлежит амфоре
со сложнопрофилированными ручками
типа 75 по И.Б. Зеест. Такие амфоры были
широко распространены в II-середине III
вв. н.э. Один фрагмент ручки амфоры от-
носится к типу амфоры с ручками на пле-
 П.М. Соколов
чах, ручка уплощенная, с внешней сторо-
ны профилирована валиками. Подобные
амфоры датируются II-первой половиной
III вв. н.э. Из заполнения происходит
фрагмент ножки эллинистической фасос-
ской амфоры IV в. до н.э.
Кроме амфорного материала в запол-
нении объекта были обнаружены фраг-
менты столовых красноглиняных сосудов,
представленные венчиками и донцами
кувшинов и мисок. Встречены один фраг-
мент дна лутерия синопского производ-
ства и фрагмент дна краснолакового кув-
шина. Кроме того, при разборке объекта 7
были найдены следующие предметы:
Оп. 2,42. Горло кувшина, сужающееся
к низу. Венчик горизонтально отогнут
наружу, прямоугольной формы. Непо-
средственно к венчику крепится одна руч-
ка, которая опускается на плечики. Диа-
метр венчика 8 см, горла 3,5 см, толщина
стенки 0,5 см. Тесто плотное красного
цвета (рис. 13).
Оп. 2,44. Фрагмент стенки сероглиня-
ного лепного сосуда (кружка) с петлевид-
ной, овальной в сечении ручкой. Высота
ручки 6 см, сечение 3х1,1 см. Тесто плот-
ное серого цвета (рис. 13).
Оп. 2,45. Фрагмент верхней части
краснолаковой миски. Венчик слегка за-
гнут внутрь, тулово полусферическое.
Диаметр 17 см, толщина стенки 0,3 см.
Тесто плотное красного цвета (рис. 13).
Оп. 2,46. Ручка амфоры уплощенная,
с внешней стороны профилированна че-
тырьмя валиками, кон II - 1 пол. III вв. н.э.
Высота 16 см, сечение 5,3х2 см. Тесто
плотное красного цвета (рис. 13).
Оп. 2,47. Круглая в сечении ручка
красноглиняной амфоры. Высота 26 см,
диаметр сечения 4,1 см. Тесто плотное
красного цвета (рис. 13).
По материалу данный объект можно
датировать II-первой половиной III вв. н.э.
Ямы.
Яма 1 (рис. 14).
Была обнаружена у южного борта
раскопа в кв. Б10 после снятия 6 пласта и
при зачистке уровня материка. По верх-
нему краю яма имела округлую форму, ее
68
диаметр 1,76 м. Стенки ямы слегка зако-
шены наружу, немного сходятся к дну. По
дну яма сохраняет округлую форму, ее
диаметр по дну 1,71 м. Дно не ровное, за-
глубляется в центральной части. Глубина
ямы от уровня обнаружения 0,32 м (рис. 2,
14).
При разборке заполнения ямы были
обнаружены 60 единиц массового матери-
ала, из них 3 – обломки костей животных
и 2 – фрагменты обожженной печной об-
мазки. Все остальное – фрагменты кера-
мических сосудов (54 единицы). Все они
принадлежат к античным керамическим
сосудам (из них 39 единиц – это фрагмен-
ты амфор). В заполнении ямы были обна-
ружены 2 профильных фрагмента амфор
римского времени. Из них 1 фрагмент от-
носится к боспорским широкогорлым ро-
зовоглиняным (красноглиняным) амфорам
типа 83 по И.Б. Зеест. И.Б. Зеест датирует
их II-III вв. н.э., а А.П. Абрамов относит
их производство к концу II – первой поло-
виной III вв. н.э (Абрамов А.П., 2001).
Второй фрагмент относится к позднеси-
нопской амфоре. С.Ю. Внуков выделяет
этот тип амфор в тип Син II. Согласно да-
тировки С.Ю. Внукова (Внуков С.Ю.,
2003), появляются эти амфоры в слоях II
в. н.э.
Кроме амфорного материала в яме
были обнаружены венчик краснолаковой
миски III в. н.э. и фрагмент венчика леп-
ного горшка. Венчик горшка прямой
утолщенный с ровными краем, не орна-
ментирован. Также, при разборке запол-
нения ямы были найдены следующие
предметы:
Оп. 2,48. Керамическое пирамидаль-
ное грузило от ткацкого станка. Высота 6
см, размеры основания 3,7 х 3,4 см. Тесто
рыхлое коричневого цвета (рис. 14).
Оп. 2,49. Ножка от детской игрушки,
керамическая. Высота 4,1 см, длина ступ-
ни 3 см, ширина 1,5 см. Тесто плотное ко-
ричневого цвета (рис. 14).
По обнаруженным фрагментам сосу-
дов яму можно датировать II-III вв. н.э.
Яма 2 (рис. 15).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Была найдена в юго-западной части
кв. Г8 после снятия 6 пласта и при зачист-
ке уровня материка, на глубине -1,77 м от
0 репера (рис. 2, 15). По верхнему краю
яма имела овальную форму, была вытяну-
та по линии ССЗ – ЮЮВ, ее длина 1,48 м,
ширина 1,37 м. Стенки ямы слегка зако-
шены наружу, немного сходятся к дну. По
дну яма сохраняет овальную форму. Ее
длина по дну 1,34 м, ширина 1,22 м. Дно
ямы не ровное, слегка заглубляется в цен-
тральной части. Глубина ямы от уровня
обнаружения составляет 0,16 м (рис. 15).
При разборке заполнения ямы были
обнаружены 2 фрагмента античных амфор
римского времени. Предположительно,
яма может быть датирована I – III вв. н.э.
Яма 3 (рис. 15).
Была выявлена на границе кв. Г7 – 8
после снятия 6 пласта и при зачистке
уровня материка, на глубине -1,7 м от 0
репера (рис. 2, 15). По верхнему краю яма
имела округлую форму, ее диаметр 1,34 м.
Стенки ямы слегка закошены внутрь, рас-
ходятся к дну. По дну яма сохраняет
округлую форму, ее диаметр 1,54 м. Дно
ямы не ровное, слегка заглубляется в цен-
тральной части. Глубина ямы от уровня
обнаружения 0,56 м. В яме проступили
грунтовые воды (рис. 15).
В заполнении ямы были обнаружены
3 фрагмента сосудов. Один фрагмент
принадлежит амфоре римского времени,
второй – относится к лаковой посуде и
представляет собой фрагмент дна красно-
лаковой тарелки на кольцевом поддоне,
диаметр 6 см толщина стенки 0,5 см, тесто
плотное красного цвета (оп. 2,50, рис. 15).
Кроме этого, в яме обнаружен венчик
лепного горшка. По данным фрагментам
датировка комплекса затруднительна.
Яму предположительно можно
датировать римским временем.
Яма 4 (рис. 14).
Была обнаружена при зачистке
уровня материка в прирезке к кв. Б10 над
ямой 1, на расстоянии 0,16 м к Ю от края
ямы 1, на глубине -1,58 м от 0 репера (рис.
2, 14). По верхнему краю яма имела
округлую форму, ее диаметр 1,45 м. Стен-
ки ямы слегка закошены наружу, сходятся
69
к дну. По дну яма сохраняет округлую
форму, ее диаметр 1,32 м. Дно ямы не
ровное, слегка заглубляется в централь-
ной части. Глубина ямы от уровня обна-
ружения 0,24 м (рис. 14).
При разборке заполнения ямы были
обнаружены 56 единиц массового матери-
ала, из них 1 – фрагмент глиняной чере-
пицы. Все остальное – фрагменты кера-
мических сосудов (55 единиц). Все они,
кроме одного фрагмента сероглиняного
средневекового столового сосуда, при-
надлежат к античным керамическим сосу-
дам (из них 31 единиц – это фрагменты
амфор). Среди них выделяются фрагмен-
ты венчиков, донцев и ручек столовых
красноглиняных сосудов, венчики лепных
сосудов и венчик краснолаковой миски.
Один из фрагментов принадлежит горлу
кувшина с сужающимся книзу воронко-
видным горлом, яйцевидным или же ша-
ровидным туловом, на низком кольцевом
поддоне, типа III-IV варианта 6 по И.С.
Каменецкому, который датируется I – III
вв. н.э. Еще один фрагмент венчика при-
надлежит краснолаковой миске на коль-
цевом поддоне с вертикальным слегка во-
гнутым бортиком и округлыми стенками.
Бортик отделен от стенок слегка округ-
лым выступающим ребром, тип Pontic
Sigillata form I, III в. н.э. Так же при раз-
борке заполнения ямы были найдены сле-
дующие предметы:
Оп. 2,51. Фрагмент венчика краснола-
ковой миски бортик скруглен и загнут
внутрь. Диаметр 13 см, толщина стенки
0,4 см. Тесто плотное красного цвета (рис.
14).
Оп. 2,52. Фрагмент нижней части
красноглиняного гончарного кувшина,
дно слегка вогнуто. Диаметр дна 6 см,
толщина стенки 0,6 см. Тесто плотное бе-
жевого цвета (рис. 14).
Оп. 2,53. Фрагмент (средняя часть)
ручки красноглиняного гончарного сосу-
да, ручка овальная в сечении и профили-
рована с внешней стороны продольным
неглубоким желобком. Длина 4,1 см, се-
чение 2,4х1,2 см. Тесто плотное красного
цвета (рис. 14).
 П.М. Соколов
Таким образом, яма может быть дати-
рована I – III вв. н.э.
Яма 5 (рис. 16).
Была найдена в центральной части кв.
Б7 после снятия 6 пласта и при зачистке
уровня материка, на глубине -1,58 м от 0
репера (рис. 2, 16). По верхнему краю яма
имела овальную форму, была вытянута по
линии З – В. Ее длина по верхнему краю
1,9 м, ширина 1,73 м. Стенки ямы практи-
чески отвесные, слегка закошены наружу.
По дну яма сохраняет овальную форму,
также вытянута по линии З – В. Ее длина
по дну 1,78 м, ширина 1,63 м. Дно ямы не
ровное, слегка заглубляется в централь-
ной части. Глубина ямы от уровня обна-
ружения 0,67 м. В яме проступили грун-
товые воды (рис. 16).
При разборке заполнения ямы были
обнаружены четыре маленьких, невырази-
тельных фрагмента лепных сосудов и
венчик коричневоглиняной кастрюли.
Лепные сосуды изготовлены из ожелез-
ненных глин черепки преимущественно
различных оттенков серо-коричневого
цвета, в качестве отощителей использова-
лись мелкая дресва и толченая ракушка.
При разборке заполнения ямы были
найдены следующие предметы:
Оп. 2,54. Фрагмент стенки с ручкой
лепного сосуда, ручка петлевидная оваль-
ная в сечении. Высота ручки 7,9 см, сече-
ние 3,4х1,7 см. Тесто плотное с примесью
толченой ракушки (рис. 16).
Оп. 2,55. Фрагмент верхней части
гончарного горшка со слегка отогнутым
наружу венчиком профилированным бо-
роздкой по краю. Стенки рифленые. Диа-
метр венчика 15 см, толщина стенки 0,3
см. Тесто плотное коричневого цвета (рис.
16).
Яма 6 (рис. 16).
Была выявлена в северной половине
кв. Б2 после снятия 6 пласта и при зачист-
ке уровня материка, на глубине -1,5 м от 0
репера (рис. 2, 16). По верхнему краю яма
имела овальную форму, была вытянута по
линии С – Ю. Ее длина по верхнему краю
1,43 м, ширина 1,2 м. Стенки ямы слегка
закошены наружу, сходятся к дну. По дну
70
яма сохраняет овальную форму, также
вытянута по линии С – Ю. Ее длина по
дну 1,27 м, ширина 1,18 м. Дно ямы прак-
тически ровное, слегка заглубляется в во-
сточной части. Глубина ямы от уровня
обнаружения 0,55 м. В яме проступили
грунтовые воды (рис. 16).
При разборке заполнения ямы были
обнаружены 7 единиц массового материа-
ла. Все это – фрагменты античных кера-
мических сосудов (из них 2 единицы – это
фрагменты амфор). Судя по обнаружен-
ным в заполнении фрагментам амфор
римского времени, яма может быть дати-
рована I – III вв. н.э.
Выводы.
На раскопе был исследован культур-
ный слой второй четверти I – середины III
вв. н.э. Указанная датировка определяется
на основании фрагментов амфор и крас-
нолаковой посуды, обнаруженных в слое,
а также объектах, ямах и сооружении. Бо-
лее чем половину находок фрагментов
амфорной тары составили светлоглиняные
узкогорлые амфоры типов «В» и «С» по
классификации Д.Б. Шелова, а так же
боспорские розовоглиняные амфоры типа
83 и 85 по И.Б. Зеест. Помимо светлогли-
няных узкогорлых амфор южнопонтий-
ский импорт из слоя представлен так же
транспортной тарой синопского и колхид-
ского производства. Краснолаковая посу-
да представлена фрагментами мисок, та-
релок и кувшинов I – III вв. н.э. Столовая
посуда также представлена кувшинами,
ольпами, мисками, горшками и другими
формами различных центров производ-
ства, как Северного Причерноморья,
включая Боспор, так и расположенных за
пределами этого региона. В целом, кера-
мический комплекс, обнаруженный во
время раскопок на поселении Выше-
стеблиевская 15, датируется первой поло-
виной I – серединой III вв. н.э.
Это подтверждается и нумизматиче-
скими находками: ассарий Гепепирии (37
– 39 гг. н.э.) – 1, ассарий Котиса I (45 – 63
гг. н.э.) – 1, сестериций Рискупорида I (69
– 92 гг. н.э.), сестерций Савромата I (93 –
124 гг. н.э.) – 3, сестерций Евпатора (154 –
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
171 гг. н.э.) – 1, сестерций Савромата II
(174 – 210 гг. н.э.), денарий Рискупорида
II (211 – 229 гг. н.э.) – 1. В промежуток I –
III вв. н.э. укладывается также и датиров-
ка обнаруженных на раскопе бронзовых
фибул (лучковая подвязная одночленная и
с ленточной спинкой и кнопкой на конце
приемника) и бронзового зеркала с пе-
телькой на обратной стороне.
На раскопе были исследованы остатки
каменного цоколя небольшого дома (со-
оружение 1), площадью 16 м2, с входным
коридором, который, вероятно, перестра-
ивался. Дом был расположен в кв. Б – Г6 –
7. Кроме того, в кв. А – Г1 – 3 также были
обнаружены несколько объектов, видимо,
являвшихся остатками еще одной по-
стройки. К указанным участкам раскопа
тяготеют индивидуальные находки, здесь
же возрастала плотность обнаружения
массового материала. 4 из 6 исследован-
ных на раскопе хозяйственных ям также
тяготели к этим постройкам.
По всей видимости, исследованный
участок поселения Вышестеблиевская 15
ЛИТЕРАТУРА
71
в I – III вв. н.э. входил в сельскую округу
находящегося неподалеку от него более
крупного города – Фанагории.
Следует отметить, что на раскопе 1
встречались керамические и нумизмати-
ческие материалы более раннего времени.
Это несколько фрагментов от амфор про-
изводства Лесбоса, Хиоса, Фасоса и Си-
нопы, которые могут быть отнесены ко
второй половины V в. до н.э., к IV в. до
н.э. и три обола и один тетрахалк III – II
вв. до н.э. Однако, количество фрагмен-
тов керамики V – IV вв. до н.э. не превы-
шает 1 % от общей численности изучен-
ного керамического комплекса, а указан-
ные монеты могли использоваться и в бо-
лее позднее время. Кроме того, находки V
– II вв. до н.э. рассредоточены по всей
территории раскопа как стратиграфиче-
ски, так и планиграфически. Таким обра-
зом, говорить о наличии на поселении
Вышестеблиевская 15 культурного слоя
времени ранее I в. н.э. не представляется
возможным.
 П.М. Соколов

Абрамов А. П. 2001. Античные амфоры. Периодизация и хронология // Боспорский

сборник. Вып. 3.
Анохин В.А. 1986. Монетное дело Боспора - Киев.
Внуков С.Ю. 2003. Причерноморские амфоры I в. до н.э.– II в. н.э. (Морфология)- М.
Зеест И.Б. 1960. Керамическая тара Боспора // МИА. Вып. 83 - М.
Кропотов В.В. 2010. Фибулы сарматской эпохи - Киев.
Николаева Э.Я. 1973. Поселение Водопроводное на Таманском полуострове // КСИА,
вып. 133.
Сокольский Н.И. 1969. Отчет о работах Таманской археологической экспедиции в
1968 г. М. 1969 г. // Архив ИА РАН, Р-1 № 3710.
Шелов Д. Б. 1978. Узкогорлые светлоглиняные амфоры первых веков н.э. // КСИА,
вып. 156 – М.
Язиков С.В. 2016. Отчет о проведении научно-исследовательских работ по теме: «Ар-
хеологические исследования (разведки) на территории строительства объекта
«Создание сухогрузного района морского порта Тамань. Железнодорожные пути,
развитие существующей инфраструктуры общего пользования в направлении су-
хогрузного района морского порта Тамань. Участок ПК 42 у железнодорожного
переезда ст. Вышестеблиевская – ст. Сенная» - М.
Hayes J.W. 1985. Sigillate Orientali // Ceramica fine Romana nel Bacino Mediterraneo (tar-
do ellenismo e primo imperio). Altante delle forme ceramiche II. — Enciclopedia
dell’arte antika. Classika e orientale. — Roma.

72
МИА Северного Кавказа. Вып.17

73
П.М. Соколов

74
МИА Северного Кавказа. Вып.17

75
П.М. Соколов

76
МИА Северного Кавказа. Вып.17

77
П.М. Соколов

78
МИА Северного Кавказа. Вып.17

79
П.М. Соколов

80
МИА Северного Кавказа. Вып.17

81
П.М. Соколов

82
МИА Северного Кавказа. Вып.17

83
П.М. Соколов

84
МИА Северного Кавказа. Вып.17

85
П.М. Соколов

86
МИА Северного Кавказа. Вып.17

87
П.М. Соколов

88
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

АРХЕОЛОГИЯ И ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ
ИСТОРИЯ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ:
ARCHEOLOGY AND ETHOGRAPHIC-
CULTURAL HISTORY OF MIDDLE AGES:

АРХЕОЛОГО-ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА

© А.А. ТУАЛЛАГОВ
Россия, Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований, г. Владикавказ

Аннотация: Статья посвящена проблеме находок в раннесредневековых аланских погре-

бениях орехов и фруктов. Привлекаемые к анализу материалы позволяют сопоставить их с
данными осетинской традиционной культуры, входящими в более широкий круг близких друг
другу погребально-поминальных традиций у кавказских народов. Археологические материалы
также фиксируют переход от аланской материальной культуры к осетинской этнографической
культуре. По мнению автора, их сопоставление демонстрирует перемещение определенных
элементов из разряда погребальной обрядности у алан в разряд поминальной обрядности у
осетин.
Ключевые слова: археология, этнография, аланы, осетины, Северный Кавказ, традици-
онная культура, поминальная обрядность.

ARCHAEOLOGICAL AND ETHNOGRAPHIC NOTE

© A.A. TUALLAGOV
Russia, North Ossetian Institute of Humanitarian and Social Studies, Vladikavkaz

Annotation: The article is devoted to the problem of finds in the early medieval Alanian burials of
nuts and fruits. The materials involved in the analysis make it possible to compare them with the data
of Ossetian traditional culture, which are included in a wider range of funeral and memorial traditions
close to each other in the Caucasus peoples. Archaeological materials also record the transition from
the Alanian material culture to the Ossetian ethnographic culture. In the author's opinion, their compar-
ison demonstrates the movement of certain elements from the category of funeral rites of the Alans to
the category of memorial rites of the Ossetians.
Key words: archeology, ethnography, Alans, Ossetians, North Caucasus, traditional culture,
memorial rites.

В катакомбных погребениях аланско- прибор для питья использовался вне сво-

го могильника у высокогорного селения
Даргавс в Северной Осетии-Алании, да-
тируемых VIII-X вв., зафиксировано за-
метное количество деревянной посуды. В
ее состав входят небольшие питьевые
приборы. Но в катакомбе № 8 (1994 г.) в
одном из таких приборов, зафиксирован-
ном в районе груди погребенного, нахо-
дилось по три грецких и лесных ореха.
Следует полагать, что в данном случае
их прижизненных функций.
В катакомбе № 72 (2008 г.) на дере-
вянном подносе-блюде была выставлена
деревянная миска с орехами. Особое вни-
мание привлекают к себе находки много-
численной деревянной посуды в катаком-
бе № 28 (2000 г.). В одной из деревянных
мисок был обнаружен хмель, грецкие и
лесные орехи, видимо, яблоко и рог сер-
ны.

89
 А.А. Туаллагов
Находки орехов фиксировались и в
других даргавсских катакомбах. Но не
всегда есть возможность определиться с
местом их первоначального расположе-
ния. Находки предлагалось рассматривать
как амулеты или предметы заупокойного
культа (Дзаттиаты, 2004, с. 104). Подоб-
ные находки из горных раннесредневеко-
вых погребений на территории Северной
Осетии-Алании и прежде предлагалось
рассматривать как талисманы. Их сопо-
ставляли с отголоском осетинского обряда
«мæрдты бадæн» – «сидение мертвецов»
или другими поминальными обрядами,
связанными с жертвоприношениями
умершим предкам (Семенов, 1948, с. 91;
Тменов, 1979, с. 3, 55; 2007, с. 309;
Гиджрати, Тменов, 1988, с. 173-174).
Примеры, которые послужили посы-
лом к решению о талисманах и амулетах
(Чурсин, 1929, с. 17), не соответствуют
условиям наших находок, почему и не
представляются убедительными. Какие-то
культовые представления о различных
породах деревьев, несомненно, существо-
вали у прежнего населения Северного
Кавказа. Но их конкретное выражение
нуждается в предметном обосновании,
чего не наблюдается. В то же время иные
примеры находок вполне обоснованно от-
носятся к разряду амулетов (Гиджрати,
Тменов, 1988, с. 173-174). Заметим, что в
миске из катакомбы № 28 вместе с расти-
тельными образцами был положен рог
серны, который и может служить апотро-
пеем по отношению к содержимому мис-
ки.
Находки, подобные даргавсским, из-
вестны и по материалам из других ранне-
средневековых аланских погребений. В
Архонском могильнике в Северной Осе-
тии-Алании (материалы не опубликованы)
в катакомбе № 5 (1928 г.) между головами
двух погребенных находилась деревянная
чаша с сушеными грушами и грецкими
орехами. В катакомбе VII (1928 г.) в рай-
оне голов погребенных располагался ке-
рамический сосуд с нарезанными ломти-
ками яблоками и грушами, буковыми оре-
хами (Пчелина, 1963, с. 60, 61-62). В ката-
комбе XI (1928 г.) в головах двух покой-
90
ных вместе с трехногим деревянным сто-
ликом стоял целый ряд деревянных сосу-
дов с грецкими орехами, каштанами, лес-
ными орехами и «винной ягодой» (инжир
– А. Т.), нанизанной на прутик. В ката-
комбе XXIII (1963 г.), непосредственно
возле лаза, зафиксированы остатки дере-
вянной посуды с нарезанными ломтиками
яблоками и грушами, грецкими и лесными
орехами (Пчелина, 1963, с. 30, 67). Также
грецкий и лесной орех были зафиксирова-
ны в катакомбе XIX, грецкие орехи – в
катакомбах XXII и XXV (Пчелина, 1963,
с. 17, 27, 36).
В могильнике Рим-Гора, в районе г.
Кисловодск, в катакомбе № 48 справа от
черепа одного из погребенных стоял
трехногий дубовый стол. На нем распола-
гались деревянная чашка с пятью грецки-
ми орехами, остатками яблок и деревян-
ной ложкой, и еще одна овальная чашка с
такой же ложкой. В катакомбе № 49 возле
головы одного из погребенных также сто-
ял деревянный сосуд с орехами и дере-
вянной ложкой. Между погребенными
располагался красноглиняный сосуд с
лесными и буковыми орехами (Рунич,
1970, с. 202-203, рис. 6, 2-4, 9, 205). Четы-
ре грецких ореха были обнаружены в но-
гах погребенных в другой катакомбе дан-
ного могильника (Кузнецов, 1962, с. 28).
Круг соответствующих находок мо-
жет быть расширен. Так, в женском по-
гребении № 1 могильника Мощевая Балка
половина яблока, грецкий и два лесных
ореха были помещены в деревянную шка-
тулку (Иерусалимская, 2012, с. 46; 2013, с.
103, рис. 5 б, 110). Два ореха (грецкий и
лесной) были зафиксированы вместе с
туалетным набором в деревянной шкатул-
ке катакомбы № 36 Змейского могильника
(Крупнов, Мунчаев, Марковин, Кузнецов,
Милорадович, 1959, л. 16). В катакомбе №
66 орех был обнаружен вместе с туалет-
ным набором в сумочке (Кузнецов, 1959,
с. 33-34).
Аналогичное положение отмечается
для более поздних скальных склепов из
Дзивгиса в Северной Осетии-Алании
(Тменов, 1983, л. 13; 1985, с. 129; 2007, с.
263). В склепе № 15 (материалы не опуб-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ликованы) в одной берестяной шкатулке
лежало шесть лесных груш, в другой –
грецкие орехи и плод каштана. Здесь же в
деревянном пенале вместе с кожей были
помещены орехи (Тменов, 1983, л. 10, 12,
20-21). Как отмечают исследователи,
склеп № 15 дал уникальный археолого-
этнографический материал для изучения
истории осетинского народа. Он пред-
ставляет собой переход от аланской мате-
риальной культуры к осетинской этногра-
фической культуре (Кузнецов, 2003, с. 38-
40).
Исследователи особо выделяли слу-
чаи находок различных орехов на основе
материалов из могильника Мощевая Бал-
ка, с учетом северокавказских и иных ма-
териалов, что, в первую очередь, связыва-
лось с адыгской этнической средой
(Иерусалимская, 2001, с. 94; 2008, с. 261;
2012, с. 61-64). Однако следует учитывать,
что данный могильник обычно рассмат-
ривается как алано-адыгский. В последнее
время обращают внимание и на вероятное
присутствие здесь еще и тюркского эле-
мента. С другой стороны, сам вывод не
представляется безоговорочным, если
привлечь и иные археологические матери-
алы, данные осетинской этнографии и др.
(Уварова 1900, с. 173; Семенов, 1948, с.
91; Алиев, Асланов, 1975, с. 82, 85; Мама-
ев, 1988, с. 141; Мамбетов, 2006, с. 134;
Тменов, 2007, с. 309; Пчелинцева, Соло-
вьева, 2005, с. 223-224; Дарчиева, 2013, с.
117, 127-129, 142, 167, 174; 2015, с. 66-70,
76-78). Следует учитывать и иные этно-
графические данные (Уарзиати, 1987, с.
103, 120-123, 126-127; Дарчиева, 2013, с.
126-144; 2015, с. 60-80; Чурсин, 1957, с.
199), позволяющие говорить о более ши-
роком круге близких друг другу погре-
бально-поминальных традиций у кавказ-
ских народов.
В первую очередь, в осетинской тра-
диции речь должна идти об илæн/æлæм,
своеобразном «деревце», украшенном
грецкими и лесными орехами, фруктами,
конфетами, сладостями и т. д. Он изготав-
ливался женщинами, обычно сестрами
или дочерьми, в память об умершем муж-
чине. Вполне объективно он, как и погре-
91
бальное знамя, рассматривается исследо-
вателями как символ «древа жизни» (Уар-
зиати, 1987, с. 120-121; 1987а, с. 125-127;
2007, с. 61, 244-245), т. е. Мирового Дре-
ва. Для женщин наряжали ветку тиса или
елочку (иногда и мужчинам), которые у
многих народов символизировали пре-
одоление смерти, возрождение.
Сладости с такого «деревца», прежде
всего, доставались детям. С таким поло-
жением может быть связано и замечание,
что в Чечне и Ингушетии умершим жен-
щинам в карман клали яблоки, груши,
чтобы они приласкали на том свете детей
(Чичинадзе, 1993, с. 135). У осетин в по-
минальный день в доме умершего изго-
тавливалась его кукла. Перед ней на столе
устанавливались различные яства, в том
числе груши, яблоки, пряники, грецкие
орехи. Плакальщица, указывавшая на них,
говорила, что уже собрались маленькие
дети и ждут от покойного лакомств, кото-
рые он принес с собой (Каргинов, 1915, с.
74; Уарзиати, 1987, с. 103). Приведенные
сведения могут раскрыть семантику ука-
занных выше археологических находок в
карманах погребенных, их сумочках и т.
д. В таком контексте следует согласиться
с приведенным выше решением о сопо-
ставлении находок орехов в раннесредне-
вековых погребениях с отголоском осе-
тинского обряда «мæрдты бадæн».
Всадник, несший илæн/æлæм, одевал-
ся в подобие кольчуги и шлема, изготов-
ленных из луба или суровых конопляных
веревок. Они также украшались орехами,
фруктами, конфетами, сладостями. Изго-
товленную подобным образом одежду и
оружие всадника раздавали и другим
участникам скачки. Объезжая в конной
группе село, такой всадник при встрече с
людьми, особенно с детьми, с силой тряс
свои предметы, чтобы они падали. Пола-
гают, что он персонифицировал умерше-
го, раздающего с того света сладости. В
конечном итоге, как и траурное знамя,
илæн/æлæм привозился на кладбище. Его
деревянная основа оставлялась на могиле.
Остатки облачения всадника также остав-
лялись на кладбище.
 А.А. Туаллагов
По другим свидетельствам, в поми-
нальный день в дом умершего приезжали
всадники. Они несли несколько елей,
украшенных сладостями, а также длинные
шесты с привязанными к ним веревочны-
ми сетками, которые также были напол-
нены сладостями. Всадники устраивали
скачки по селу, во время которых падав-
шие сладости подбирали дети. Елочки и
шесты привозились на кладбище, где при-
вязывались к надгробному памятнику. В
целом, в различных частях Осетии обряд
имел свои особенности, не нарушавшие
его внутреннего единства (Багаев, 2016, с.
220-222). Также полагалось, что сбитое с
æлæм плетью избавляло от болезней, не-
счастий и т. п. (Khardžiaty, 1928, л. 134).
С осетинским обрядом сопоставимы
скачки-состязания («дафэ зехья
шыгъажэ») за ореховые шлемы и кольчу-
ги, изготовлявшиеся родственниками по-
койного, чаще сестрами. Они были из-
вестны в Малой Кабарде. Здесь одна
группа всадников, облаченных в такие
шлемы и кольчуги, старалась их сохра-
нить, а вторая – отнять. Другие участники
стремились наполнить свои карманы оре-
хами (Мафедзеф, 1979, с. 192). Разновид-
ность таких скачек («атарчей») известна в
Абхазии, где призом служил деревянный
каркас, украшенный каштанами, яблоками
и конфетами – «ахьанап». Кроме того,
прежде в Абхазии на похороны каждый
сосед должен был принести с собой чурек
с орехами (Чурсин, 1957, с. 199).
У ингушей призами в подобных скач-
ках служили предметы одежды всадника,
изготовленные родственниками умершего
из орехов, яблок и конфет, нанизанных на
сеть из ниток (Грабовский, 1876, с. 26,
61). На выбранных для поминальных ска-
чек конях четверо всадников отправля-
лись к родственнику или знакомому, дер-
жа в руках ветвистые палки с привязан-
ными к ним яблоками и орехами. На сле-
дующий день, после посвящения покой-
нику их коней, они устраивали с ними
скачки (джигитовку) (Ахриев, 1870, с. 30,
31).
Напомним, что у осетин параллельно
с илæн/æлæм использовался и погребаль-
92
ный флаг. Он изображал райскую ветвь.
Через данный символ покойному желали,
чтобы он имел право рвать фрукты с рай-
ских деревьев (Каргинов, 1915, с. 72, 76;
Уарзиати, 1987, с. 103, 121, 123, 126-127;
Дарчиева, 2013, с. 140). Интересно, что в
Нартовском эпосе осетин в роли Мирово-
го Древа предстает яблоня нартов. В ска-
зании о братьях-близнецах, родоначаль-
никах Нартов, она появляется не только в
начале сказания, но и в конце. В некото-
рых вариантах сказания над могилой бра-
тьев насыпается курган, а у их изголовья
высаживается золотая яблоня (Нарты,
1990, с. 90). Грузины-ингилойцы, напри-
мер, у изголовья могилы высаживали
фруктовое дерево, чтобы у покойного на
том свете были фрукты (Джанашвили,
1893, с. 160).
Отмеченные выше находки в алан-
ских погребениях могут указывать на ис-
точник формирования осетинского
илæн/æлæм. Частный пример находки
нанизанного на прутик инжира из ката-
комбы XI Архонского могильника может
непосредственно представлять прототип
осетинского «деревца». Соглашаясь с
наблюдением о формировании, примерно,
в X-XI в. состава заупокойной пищи в
аланских погребениях, как уже близкого
этнографически фиксируемому у осетин
(Мамаев, 1988, с. 141), полагаем коррек-
тировку трактовки находок тех же яблок в
могильнике Рим-Гора. Отметим, что в
аланских погребениях соответствующие
посвящения представлены как в мужских,
так и в женских могилах, в то время как
осетинский илæн/æлæм предназначается
мужчинам. Следует также полагать, что
илæн/æлæм демонстрирует перемещение
соответствующего элемента из разряда
погребальной в разряд поминальной об-
рядности. Заключение некоторых иссле-
дователей, что в современной осетинской
обрядности антропоморфная символика
сменяется более абстрактной фитоморф-
ной со «знаками антропоморфности»
(Морозов, 2011, с. 139) не представляется
достаточно объективным. Антропоморф-
ная и фитоморфная символика взаимодей-
ствовала еще в погребальной обрядности
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
алан, когда сам погребенный сопровож-
дался растительными приношениями.
Среди поминальных осетинских об-
рядов представлен и обряд Лауызгæнæн.
Хотя обряд явно хронологически сопоста-
вим с христианскими днями общего по-
миновения усопших, но его содержание,
несомненно, более древнее. По представ-
лениям осетин, в эти дни покойники
определяли не только будущий урожай.
Они сами отправлялись в далекую страну,
где выкапывали себе некое вещество
«дзаджджын», которым питались в тече-
ние года (Периодическая печать.., 1987, с.
70; Уарзиати, 2007, с. 60).
По другим сведениям, они отправля-
лись на небо, где добывали себе «давон –
это растение вроде чеснока, на том свете
заменяет фрукты» (Чичинадзе, 1993, с.
126). Собственно, давон (давонæ) – это
черемша. Обращает на себя внимание то,
что вещество заменяло покойным фрукты,
что следует соотнести с приводимыми ра-
нее наблюдениями об илæн/æлæм как о
символе Мирового Древа и соответству-
ющими археологическими находками.
Интересно, что образ деревьев прямо при-
сутствует в указанных представлениях.
Умершие прежде, чем отправиться из за-
гробного мира, сажают души умерших
детей на деревья, а живые в эти дни не
должны совершать сотрясения, чтобы де-
ти не упали с деревьев (Периодическая
печать.., 1987, с. 69, 70).
Как уже отмечалось, определение
находок орехов в средневековых погребе-
ниях вряд ли стоит во всех случаях обо-
значать как талисманы или амулеты. Не
следует их связывать (Иерусалимская,
2008, с. 261; 2012, с. 333; Кузнецов, 1992,
с. 299) однозначно с апотропеической ма-
гией. В определенных случаях, они, ско-
рее, символизировали идею возрождения.
Такой подход отмечался в ходе исследо-
вания находок орехов в погребениях Мо-
щевой Балки (Иерусалимская, 1983, с.
109-112). Однако тогда все же возоблада-
ло стремление трактовать их как амулеты
при обращении к несколько иным, чем
93
используемые в данной статье, этногра-
фическим данным.
В Южной Осетии отмечен обряд по-
сещения только женщинами с детьми свя-
тилища Марии (Богородицы), или Святи-
лища детей, в окрестностях с. Додот в
празднование дней Тутыра. Они приносят
с собой столько орехов, сколько было душ
в семье. Орехи сжигаются возле святили-
ща. Затем из черешневого или грушевого
дерева готовятся предметы домашней
утвари, которые служат оберегом против
сглаза (Цховребова, Дзиццойты, 2015, с.
323). Такое сочетание символики орехов и
фруктовых деревьев в ритуальных дей-
ствиях именно женщин и детей также мо-
жет быть включено в круг соответствую-
щих представлений.
Указанные ранее находки из склепа
№ 15 важны в аспекте фиксации перехода
от аланской материальной культуры к
осетинской этнографической культуре.
Но, в целом, представлены и другие при-
меры таких находок в горной зоне Север-
ной Осетии-Алании. Так, для погребений
в каменных ящиках у с. Махческ также
давно отмечалось наличие орехов (Уваро-
ва, 1900, с. 256-257; 1904, с. 117-118;
Гиджрати, Тменов, 1988, с. 173). К сожа-
лению, сведения о находках орехов из ка-
менных ящиков в районе Даргавса того же
периода (Семенов, 1948, с. 63) слишком
фрагментарны, чтобы сопоставить их с
материалами из катакомбного могильни-
ка. Данные сопоставления могли быть
любопытны и в свете изучения этниче-
ской и культурной картины на достаточно
ограниченной территории в определенный
период, когда катакомбные и ящечные
погребения сосуществуют синхронно и в
непосредственной близости друг от друга,
а на самом аланском могильнике оба вида
погребальных конструкций сосуществуют
в рамках единых погребальных комплек-
сов.
 А.А. Туаллагов

ЛИТЕРАТУРА
Алиев И. Г., Асланов Г. М. 1975. К вопросу о проникновении на территорию Азер-
байджана племен сармато-массагето-аланского круга в первые века нашего лето-
исчисления // МАДИСО. Т. III. – Орджоникидзе. С. 72-88.
Ахриев Ч. 1870. Приложение: похороны и поминки у горцев // ССКГ. Вып. III. Отд. I. –
Тифлис. С. 28-32.
Багаев А. Б. 2016. Поминальные скачки с æлæм-ом и их военно-прикладной характер //
Международный журнал экспериментального образования. № 11. Ч. 2. – М. С.
220-223.
Гиджрати Н. И., Тменов В. Х. 1988. Погребения в каменных ящиках на холме Бузуни-
хума (сел. Махческ) // Погребальный обряд древнего и средневекового населения
Северного Кавказа. – Орджоникидзе. С. 173-178.
Грабовский Н. Ф. 1876. Ингуши (их жизнь и обычаи) // ССКГ. Вып. IX. Отд. I. – Ти-
флис. С. 1-111.
Дарчиева М. В. 2013. Вербальный код осетинского обрядового текста (на материале
некоторых традиционных обрядов). – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ. 319 с.
Дарчиева М. В. 2015. Лексические единицы, обозначающие атрибуты осетинского по-
минального обряда зазхæссæн // Родной язык: Лингвистический журнал. № 1 (3).
– М. С. 60-83.
Джанашвили М. 1893. Картвельские поверья // СМОМПК. Вып. XVII. Отд. II. – Ти-
флис. С. 144-173.
Дзаттиаты Р. Г. 2004. Даргавсский катакомбный могильник VI-IX вв. (предваритель-
ные итоги исследования) // Ритмы истории: Сборник научных трудов. Вып. 2.1. –
Владикавказ. С. 100-107.
Иерусалимская А. А. 1983. Археологические параллели этнографически засвидетель-
ствованным культам Кавказа (по материалам могильника Мощевая Балка) // СЭ.
№ 1. М. – С. 102-113.
Иерусалимская А. А. 2001. Некоторые вопрос изучения раннесредневекового костюма
(по материалам анализа одежды адыго-аланских племен VIII-IX вв.) // Культура
евразийских степей второй половины I тысячелетия н. э. Т. 1. – Саратов. С. 87-
105.
Иерусалимская А. А. 2008. Особенности погребального культа и некоторых верований
адыго-аланских племен (по материалам могильника Мощевая балка VIII-IX вв.) //
Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа.
Вып. VIII. Крупновские чтения. – М.-Ставрополь. С. 260-261.
Иерусалимская А. А. 2012. Мощевая Балка: необычный археологический памятник на
Северокавказском шелковом пути. – СПб.: Издательство Государственного Эрми-
тажа. 384 с.
Иерусалимская А. А. 2013. Некоторые штрихи к картине верований алано-адыгских
племен VIII-IX вв. // Очерки средневековой археологии Кавказа. – М. С. 98-113.
Каргинов С. Г. 1915. «Ночь мертвых» в Осетии // Известия Кавказского Отделения
Императорского Русского Географического Общества. Т. XXIII. № 1. Тифлис. С.
70-76.
Крупнов Е. И., Мунчаев Р. М., Марковин В. И., Кузнецов В. А., Милорадович О. В.
1959. Полный научный отчет Северокавказской экспедиции 1958 года. М. //
Научный архив СОИГСИ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 38. 106 л.
Кузнецов В. А. 1959. К вопросу о позднеаланской культуре Северного Кавказа // СА.
№ 2. – М. С. 97-118.
Кузнецов В. А. 1962. Аланские племена Северного Кавказа // МИА. № 106. – М.: Изда-
тельство Академии наук СССР. 133 с.

94
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

Кузнецов В. А. 1992. Очерки истории алан. – Владикавказ: Ир. 392 с.

Кузнецов В. А. 2003. Эльхотовские ворота в X-XV вв. – Владикавказ: ФГУП «Изда-
тельство «Кавказская здравница». 191 с.
Мамаев Х. М. 1988. Погребальный обряд раннесредневековых катакомбных могиль-
ников Среднего Притеречья (некоторые итоги изучения) // Погребальный обряд
древнего и средневекового населения Северного Кавказа. Сборник научных тру-
дов. – Орджоникидзе. С. 133-146 с.
Мамбетов Г. Х. 2006. Из истории культуры и быта кабардинцев и балкарцев (начало
XVII-70-е годы XX века). – Нальчик: Эльбрус. 244 с.
Мафедзеф С. Х. 1979. Обряды и обрядовые игры адыгов в XIX-начале XX века. –
Нальчик: Эльбрус. 203 с.
Морозов И. А. 2011. Феномен куклы в традиционной и современной культуре (Крос-
скультурное исследование идеологии антропоморфизма). – М.: Индрик, 2011. 352
с.
Нарты. Осетинский героический эпос в трех книгах. 1990. Кн. 1. – М.: Главная ре-
дакция восточной литературы. 431 с.
Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. 1987. Кн. 3. –Цхинвали: Иры-
стон. 441 с.
Пчелина Е. Г. 1963. Отчеты по Архонской археологической экспедиции 1928 года,
1938 года, 1963 года // Научный архив СОИГСИ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 263. 157 л.
Пчелинцева Н. Д., Соловьева Л. Т. 2005. Обрядность похоронно-поминального цикла
у народов Северного Кавказа // Полевые исследования Института этнологии и ан-
тропологии. 2003. – М. С. 198-230.
Рунич А. П. 1970. Катакомбы Рим-Горы // СА. № 2. – М. С. 198-210.
Семенов Л. 1948. Археологические разыскания в Северной Осетии // Известия
СОНИИ. Т. XII. – Дзауджикау. С. 44-136.
Тменов В. Х. 1979. «Город мертвых». (Позднесредневековые склеповые сооружения
Тагаурии). – Орджоникидзе: Ир. 151 с.
Тменов В. Х. 1983. Археологическое изучение пещерного склепа № 15 в сел. Дзивгис
(Куртатинское ущелье) // Научный архив СОИГСИ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 159. 32 л.
Тменов В. Х. 1985. Исследование пещерных склепов у с. Дзивгис // Археологические
открытия 1983 года. – М. С. 129-130.
Тменов В. Х. 2007. Эпоха позднего средневековья. Формирование традиционной осе-
тинской культуры (XIII-XVIII вв.) // Археология Северной Осетии. Ч. 2. – Влади-
кавказ. С. 249-408.
Уарзиати В. С. 1987. Народные игры и развлечения осетин. – Орджоникидзе: Ир. 160
с.
Уарзиати В. С. 1987а. Флаг в семейной обрядности осетин // Проблемы исторической
этнографии осетин. – Орджоникидзе. С. 114-133.
Уарзиати В. С. 2007. Избранные труды: Этнология. Культурология. Семиотика. – Вла-
дикавказ: Проект-Пресс. 551 с.
Уварова П. С. 1900. Могильники Северного Кавказа // МАК. Т. VIII. –М.: Товарище-
ство типографии А. И. Мамонтова. XII+381 с.
Уварова П. С. 1904. Кавказ. Рача, Горийский уезд, Горы Осетии. Пшавия, Хевсуретия
и Сванетия. Путевые заметки. С 18 таблицами. Ч. III. – М.: Типография Общества
распространения полезных книг. 326 с.
Цховребова З. Д., Дзиццойты Ю. А. 2015. Топонимия Южной Осетии: в 3 т. Т. II:
Знаурский район; Цхинвалский район. – М.: Наука. 740 с.
Чичинадзе З. 1993. История Осетии по грузинским источникам. – Цхинвал: Полигра-
фическое производственное объединение Республики Южная Осетия. 147 с.

95
 А.А. Туаллагов

Чурсин Г. Ф. 1929. Амулеты и талисманы кавказских народов. – Махач-Кала: Издание

Ассоциации Северо-Кавказских Горских Краеведческих организаций. 64 с.
Чурсин Г. Ф. 1957. Материалы по этнографии Абхазии. – Сухуми: Типография им. Ле-
нина Грузглавиздата. 264 с.
Khardžiaty B. M. 1928. Iron Cærdy æhdæutæ revoljucijy ræzmæ. Fydcag činyg. Jæ fydcag
dix // Научный архив СОИГСИ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 109. 292 л.

96
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ПОГРЕБЕНИЯ СРЕДНЕВЕКОВЫХ КОЧЕВНИКОВ

КУРГАННОГО МОГИЛЬНИКА «УСПЕНСКИЙ - 2» НА
СЕВЕРО-ЗАПАДЕ СТАВРОПОЛЬЯ
(раскопки ГУП «Наследие»)
© Я.Б. БЕРЕЗИН, Е.И. НАРОЖНЫЙ
Россия, Научно-исследовательский институт и Музей антропологии МГУ, Москва,
НАО «Наследие Кубани», Краснодар

Аннотация: в статье вводятся в научный оборот три средневековых кочевнических захо-

ронения из трех курганов могильника «Успенский-2» (Новоалександровский район Ставрополь-
ского края). Одно из них - хазарского времени; два других отнесены к эпохе Золотой Орды.
Публикуемые материалы – новый и интересный археологический материал, дополняющий су-
ществующие представления об этнокарте данного микрорегиона в VIII-ХIV вв.
Ключевые слова: Ставрополье, средневековые кочевники, хазарское время, кочевники
Золотой Орды, погребальные обряды номадов Северного Кавказа

BURIALS OF MEDIEVAL NOMADS OF BURIAL MOUND

«USPENSKIY-2» ON THE NORTH-WEST OF STAVROPOL
REGION
(excavations of GUP «Nasledie»)
© JA.B. BEREZIN, E.I. NAROZHNYI
Russia, Research Institute and Museum of anthropology of Lomonosov Moscow State University,
Moscow, NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar

Annotation: in article entering into scientific circulation three medieval nomadic burials from
three mounds of burial «Uspenskiy-2» (Novoaleksandrovskiy district of Stavropol region). One of them
– of khazarian time; other two was dated within epoch of Golden Horde. Publishing materials – new
and interesting archeological material complementary existing views about the ethnographic map of
this microregion in VIII-XIV centuries.
Key words: Stavropol region, medieval nomads, the khazarian time, nomads of the Golden Horde,
the funeral rite of nomads of the Golden Horde.

В 1999 гг. Новоалександровский от- зического пункта «Успенский». Курган-

ряд археологической экспедиции ГУП
«Наследие» (г. Ставрополь) исследовал
курганный могильник «Успенский – 2»
(Руководитель работ и держатель Откры-
того листа - Я.Б. Березин) (Березин, 2000).
Раскопки велись в связи со строитель-
ством нефтепровода. Место работ нахо-
дилось в северо-западном углу Ставро-
польского края, в географическом и куль-
турно-историческом отношениях – это
степная зона на восточной окраине При-
кубанья. Могильник находился в 4 км се-
вернее г. Новоалександровска. Своё
название памятник получил от находяще-
гося неподалёку государственного геоде-
ный некрополь «Успенский -2» представ-
лял собой цепочку из шести близко рас-
положенных насыпей, вытянутых по лини
восток – запад, ныне исследован полно-
стью.
Четыре кургана могильника были со-
оружены в эпоху бронзы, два из них -
№№ 2 и 6 – средневековые. Данная пуб-
ликация посвящена средневековым захо-
ронениям, остальной материал из могиль-
ника готовится к публикации отдельно.
Курган 2:
Курган находился в 0,12 км западнее
кургана 1 могильника. Насыпь сильно
распахана, диаметр определен по топо-

97
 Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный
съёмке: насыпь овальной в плане формы,
диаметром по оси восток-запад ≈ 14 м, по
оси север-юг ≈ 11 м. Высота с севера 0,39
м, с юга – 0,35 м, с востока – 0,25 м, с за-
пада – 0,33 м. Стратиграфическая бровка:
ширина 1 м была, вытянута с севера на
юг. Она была зачищена и фиксировалась
на протяжении 16 м (по 8 м в обе стороны
от R) на глубину 1,50 м. Состояла из не-
скольких чередующихся основных слоев в
точке R - пахотный слой темно-серого и
черного цветов, (гумусированный грунт),
перекрывавший гумусированный сугли-
нок серо-черного цвета. Насыпь выявля-
лась только по наличию слоя погребенно-
го чернозема, по цвету и структуре она
сливалась с верхней частью предматери-
кового слоя. Под ним слой погребенного
чернозема в виде узкой прослойки гуму-
сированного грунта черного цвета. Зафик-
сирован между отметками 4,80мС и
0,50мЮ. Северная часть слоя лежала го-
ризонтально на уровне 0,25м, южная про-
села до глубины в 0,45 м, что, вероятно,
могло быть связано с проседанием грунта
в результате обвала подбоя погребения 1.
Предматериковый слой - суглинок серо-
коричневого цвета, в нижней части темно-
коричневый. 1 м и ниже; материк из свет-
ло-коричневого суглинка с углублением
переходящий в желтый суглинок. Между
отметками 0,05мС и 5,90мС был зафикси-
рован выкид, образовавшийся при соору-
жении основного погребения №1. Выкид
ленточной формы, из желтого материко-
вого суглинка. Максимальная его толщи-
на 0,15 м. Между отметками 0,05мС и
0,40мС, выкид лежал горизонтально на
слое погребенного чернозема. Между от-
метками 0,40мС – 1,50мС прослеживается
его проседание, достигающее максималь-
ной глубины - 0,70 на отметке 0,90мС -
это может объясняться как проседанием
грунта при провале свода погребальной
камеры погребения 1, так и стеканием ча-
сти выкида в грабительскую воронку. Се-
верная часть выкида лежала выше основ-
ной его части на 0,20 м, то есть находи-
лась сразу под пахотным слоем.
98
Курган №2 был насыпан над един-
ственным и основным погребением №1 с
которым связан и упоминавшийся выше
выкид, по своей форме близкий к овалу,
длиной 4,5 и шириной до 2,70 м. Длинной
осью выкид вытянут по линии северо-
северо-запад – юго-юго-восток. С погре-
бением был связан частично зафиксиро-
ванный в западной поле ровик, в котором
находился жертвенные комплексы (КЖ-1
и КЖ-2).
Кости животного 1 (КЖ-1): выявле-
ны в северо-западной части кургана, в за-
полнении ровика; находились: к западу от
центральной бровки: R – 6,80 м, 6мС –
5,20 м. Т.П. – в 0,15 м восточнее черепа.
Уровень фиксации – 1,13 м. Представляли
собой череп лошади, находившийся в за-
полнении ровика, практически на его дне.
Череп неполный, отсутствовала нижняя
челюсть. Череп лежал на левой стороне,
по линии северо-запад – юго-восток, с от-
клонением от оси север-юг в 30º. Перед-
няя часть черепа была направлена на се-
веро-запад. Сохранность костей плохая.
Кости животного 2 (КЖ-2): зафик-
сированы в западной поле кургана, в за-
полнении ровика, к западу от центральной
бровки: Т.П. – в 1,10 м южнее костей.
Уровень фиксации - 1,01 м. Это две поло-
винки нижней челюсти лошади. Левая по-
ловинка нижней челюсти лежала плашмя,
под небольшим углом к горизонту, прак-
тически, точно по линии восток-запад, пе-
редней частью на восток. От правой поло-
вины сохранился небольшой фрагмент,
лежавший южнее левой половины.
Погребение 1.
Основное и единственное в кургане,
находилось в центральной части кургана.
Привязка к осевой линии центральной
бровки, к точке R. Т.П. – на южной стенке
погребальной камеры. Уровень фиксации
1,24 – 1,30 м.
Погребальная яма с подбоем с юго-
восточной стороны (рис.1) была выявлена
по пятну заполнения входной ямы и про-
валившейся погребальной камеры. Запад-
ная часть пятна уходила в восточный
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
профиль бровки. Пятно овальной формы,
было вытянуто по линии запад-северо-
запад – восток-юго-восток с отклонением
от линии восток – запад в 10º. Длина пят-
на по центральной оси 2,53 м, ширина в
центральной части 1,62 м. Свод и входная
часть подбоя обрушились, на момент рас-
копок все стенки были практически вер-
тикальными. Заполнение ямы – мешаный
гумусированный грунт с включениями
материкового суглинка. В восточной ча-
сти конструкции с глубины 1,80 м и до
дна были прослежены гумусные затеки
черного цвета. Вероятно, после ограбле-
ния яма достаточно долго стояла откры-
той, что и привело к образованию указан-
ных затёков.
В заполнении западной части ямы на
различной глубине были зафиксированы
разрозненные человеческие рёбра и по-
звонки, а также кости лошади и мелкого
рогатого скота вместе с мелкими корро-
дированными фрагментами железа.
Входная яма погребальной конструк-
ции - неправильно-овальной формы с
расширенной восточной частью, вытянута
по линии запад-северо-запад – восток-
юго-восток на длину 2,52 м, шириной в
центральной части 0,95 м. Дно входной
ямы неровное, с буграми, было зафикси-
ровано на глубине 2,37 –2,40 м. В восточ-
ной половине ямы, на ее дне, на левом
виске лежал человеческий череп, но без
нижней челюсти (рис.1) и был направлен
лицевой частью на восток. Челюсть лежа-
ла отдельно, у восточной стенки, ветвями
вверх. В западной части входной ямы, на
ее дне, зафиксировано скопление челове-
ческих костей: кости правой руки, правая
лопатка и ребро.
Дно входной ямы отделено от дна по-
гребальной камеры вертикальной ступе-
нью (рис., перепад высот 2,41 – 2,61 м.
Погребальная камера примыкала к вход-
ной яме с юго-востока и была ориентиро-
вана длинной осью аналогично входной
яме; имела форму неправильно прямо-
угольника с заваленным западным кон-
цом. Её длина 2,35 м, ширина в средней
99
части 0,75 м. В восточной части погре-
бальной камеры зафиксированы in situ ко-
сти ног (рис.1). Судя по ним, погребенный
лежал вытянуто на спине, был ориентиро-
ван по длинной оси камеры, головой на
запад-северо-запад. Кости стоп были сне-
сены норой грызуна, севернее берцовых
костей левой ноги погребенного, на раз-
ных уровнях, частично во входной яме,
частично на дне камеры лежали оба крыла
таза и крестец. По известной классифика-
ции кочевнических погребений, публику-
емое захоронение, скорее всего, относится
к отделу Б (человек головой на запад, с
костями или остовом коня), тип VI (в яме
с подбоем с южной стороны,1 дно подбоя
ниже входной ямы) (Фёдоров-Давыдов,
1966, с.124-125).Считается: наличие по-
гребений в ямах с подбоями, когда под-
бой, в обязательном порядке находится с
южной стороны от входной ямы и нали-
чие обязательной ступеньки – характер-
ные черты погребального обряда в курга-
нах хазарского времени с ровиками (Ко-
пылов, Иванов, 2007, с.128).
Под костями ног скелета был зафик-
сирован светло-коричневый органический
тлен (береста?) и отдельные фрагменты
древесного тлена. На дне входной ямы и
погребальной камеры отдельными участ-
ками фиксировался меловой порошок.
Сопроводительный инвентарь: на дне
входной ямы, в северной её части обна-
ружен железный наконечник стрелы
(рис.2,1), лежавший острием на юго-
восток. Наконечник стрелы трёхгранный,
черешковый, сильно корродирован, кон-
чик черешка обломан. Длина 5,7 см. в т.ч.
черешок 1,7 см. Второй наконечник стре-
лы обнаружен в западной части ступени,
среди костей рук человека (рис. 2, 3).
Наконечник лежал острием на юг, череш-
ковый, с короткой трёхгранной головкой.
Длина 6 см, в т. ч. головка 2,5 см. Подоб-
1
В нашем случае подбой устроен с юго-
восточной, а не с южной стороны, что может
объясняться сезонным характером отклоне-
ний от точек восхода и заката Солнца
 Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный
ные предметы вооружения рассматрива-
ются специалистами, как вполне харак-
терные для древностей VIII в. (Копылов,
Иванов,. 2007, с. 119-154).
Боковые накладки на лук костяные и
их фрагменты (рис. 2, 2) были встречены в
заполнении погребальной камеры и на ее
дне в различных частях погребения. Не-
сколько накладок лежало полосой парал-
лельно левой бедренной кости. Накладки
нескольких основных типов, хотя по их
фрагментам можно уверенно говорить о
том, что в захоронении, вероятно, был
полный набор таких накладок. Наиболее
хорошо сохранились узкие и длинные бо-
ковые накладки, одна с вырезом, вероят-
но, концевая. Ширина 0,8 – 1,8 см. Более
короткие и широкие, шириной до 2,5 см,
вероятно, со средней части лука. Оборот-
ная сторона всех накладок покрыта риф-
лением. Лицевая сторона гладкая, заполи-
рованная, концевые части также покрыты
рифлением (рис.2, 2). Все они находят
прямые аналогии среди таких же деталей
сложносоставного «хазарского» лука
(Власкин, Ильюков, 1980, с.137-153; Ко-
пылов., Иванов. 2007, с.119-154).
Кроме того, в 0,10 м на юг от левого
коленного сгиба был обнаружен железный
предмет со следами дерева (рис.3,3). Ве-
роятно – это штифт, скреплявший какой-
то деревянный предмет (колчан-?). На дне
погребальной камеры, у середины её се-
верной стенки, был обнаружен железный
фрагментированный предмет (рис.2, 4)
неясного утилитарного назначения. В за-
падной части погребальной камеры, на
дне, лежал на боку, горловиной на юг, ке-
рамический лепной сосуд (рис.3, 4). Сосуд
грубой работы и некачественного обжига.
Дно плоское, тулово подцилиндрическое,
слабо расширяется вверх. Горловина рас-
ширяется вверх, венчик не выделен. По-
верхность сосуда коричневая, с черными
и серыми пятнами, неровная, бугристая.
По венчику косая насечка. В тесте замет-
ная примесь органики (солома, трава) и
шамота. Высота сосуда 21 см, диаметр дна
– 10 см, диаметр венчика 12,5 см. Близкие
100
аналогии известны в курганах хазарского
времени (Власкин, Ильюков, с.137-153) с
характерными для них, как и в нашем
случае, ровиками (Иванов, 2000). Судя по
аналогиям, публикуемое погребение с
подбоем в кургане с ровиком относится к
VIII в.
Приложения: Остеологический мате-
риал 2
Погребение 1. Кости мелкого рогатого
скота.
Материал: верхнекоренные зубы
Р1,Р3, М1-М3, фрагменты нижней челюсти
с зубными рядами слева Р 3 – М 3 , справа
Р 1 - М 3 и 2 резца, незатронутые стирани-
ем. Поскольку заднекоренные зубы М3,
М 3 ещё не выдвинулись из челюсти и не
затронуты стиранием, остатки принадле-
жат молодому животному. На это указы-
вает и тот факт, что у данной особи ещё
не завершилась смена молочных резцов на
постоянные. Индивидуальный возраст
животного более года, но менее двух лет.
Кости животного 1. Лошадь.
Материал: верхние зубы резцы – за-
цепы (2), едва затронутые стиранием,
средние (2), не затронутые стиранием.
Молочные переднекоренные pd3 и pd4 ле-
вые и правые, постоянные коренные Р2 –
М3 левые и правые (полные ряды зубов).
Остатки принадлежат очень молодой
лошади, у которой ещё не завершилась
смена молочных зубов на постоянные. У
изучаемой особи только что прорезались
постоянные резцы – зацепы, а средние
ещё перекрываются молочными зубами,
поэтому они ещё не несут следов стира-
ния. Уже произошла смена молочного
второго переднекоренного зуба на посто-
янный Р2, а зубы Р3 и Р4 ещё не перекры-
2
Здесь и далее определение остеологического
материала выполнено научным сотрудником
Ставропольского государственного историко-
культурного и природно-ландшафтного му-
зея-заповедника им. Г.Н. Прозрителева и Г.К.
Праве, канд. биол. наук - А.К. Швыревой,
которой, пользуясь случаем, авторы статьи
выражают свою искреннюю признательность.
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ваются молочными. По Дюрсту, прореза-
ние постоянного заднекоренного зуба Р2
наступает в возрасте 28 – 34 месяца, по-
стоянный зуб Р3 появляется в 38 – 42 ме-
сяца, Р4 прорезается в 45 – 50 месяцев. В
этот же срок появляется заднекоренной
зуб М3. Поскольку Р3 и Р4 перекрыты ещё
молочными зубами, а М3 ещё не выдви-
нулся из челюсти, значит возраст живот-
ного от 38 до 50-ти месяцев отбрасывает-
ся. Наличие вполне сформированного
заднекоренного зуба М2 с высокой корон-
кой и открытыми корнями указывает на
тот факт, что животное уже переступило
2-х летний возраст, поскольку прорезание
этого зуба происходит в 15 – 24 месяца.
Присутствие едва стёртых зацепов и не
затронутых стиранием средних резцов (то
есть они ещё не пришли на смену молоч-
ным средним резцам) говорит о том, что
животное ещё не достигло возраста 2,5
лет (30-ти месяцев). На основе вышеиз-
ложенного склоняюсь оценить индивиду-
альный возраст описываемой лошади в 28
– 30 месяцев. Исходя из этого, можно рас-
считать предполагаемое время захороне-
ния данной особи.
Известно, что жеребята при табунном
содержании лошадей, т.е. в условиям,
приближенных к естественным, появля-
ются на свет по весне с апреля до середи-
ны июля. Чаще всего они рождаются в
мае. Приняв май за исходную дату оже-
ребления, приходим к выводу, что ло-
шадь, возраст которой 28 – 30 месяцев,
была захоронена в конце лета – середине
осени, приблизительно в период с августа
по октябрь.
Кости животного – 2. Лошадь.
Материал: множество обломков ниж-
ней челюсти и зубы в россыпи. 2 резца –
зацепа, у которых передний и задний края
ещё не выровнялись, языковая и губная
складочки эмали ещё не сомкнулись, по-
этому зубная чашечка ещё не сформиро-
валась, левые коренные зубы Р 2 – М 3 , над
Р 4 ещё «сидит» молочный зуб pd 4 , задне-
коренные зубы М 3 (левый и правый) ещё
не были выдвинуты из челюсти и потому
101
совершенно не затронуты стиранием. Су-
дя по степени развития резцов и заднеко-
ренных зубов М 3, а также по тому, что по-
стоянный переднекоренной зуб Р 4 ещё
перекрывается молочным зубом, индиви-
дуальный возраст данной лошади не более
2,5 лет.
Вероятно, кости животного –1 и кости
животного – 2 принадлежат одной особи.
Ей же, вероятно, принадлежит и следую-
щая находка из погребения 1.
Погребение 1. Лошадь.
Материал: бедренная кость, свободная от
эпифизов. Две путовые кости (одна по-
вреждена), 1 копыто. Лошадь очень моло-
дая, на что указывает большая пористость
костной ткани и хрупкость костей, а так-
же несращение эпифизов с диафизами
бедренной кости. Всё это говорит о том,
что рост костей данного животного был
далёк от завершения. По стройности (мас-
сивности) путовой кости лошадь относит-
ся к средненогим лошадям.
Курган 3.
Курган 3 находился в 220 м к западу
от кургана 1. Насыпь сильно распахана,
аморфной формы; по топосъёмке уста-
новлено, что изначально курган имел
форму очень пологого мыса, обращенного
вершиной на восток. Диаметр курган не
определялся, максимальная высота с юго-
запада не превышала 0,15 см. Для страти-
графических наблюдений была оставлена
одна бровка, ориентированная по линии
север-юг и проложенная через геометри-
ческий центр кургана. За репер кургана
принята произвольная точка в его цен-
тральной части.
Центральная бровка, западный про-
филь, зачищалась и фиксировалась на
протяжении 20 м (по 10 м в обе стороны
от R). Грунт снимался на глубину 1,20 –
1,30 м. Чередование основных слоёв на
точке R: сверху - пахотный слой (гумуси-
рованный грунт темно-серого цвета). Он
перекрывал предматериковый слой (гуму-
сированный суглинок серо-коричневого, в
нижней части темно-коричневого цвета)
 Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный
покрывавшего материк (светло-
коричневый, ниже желтый суглинок, не
затронутый процессами почвообразова-
ния).
Погребение 1:
Погребение впускное, находилось в
материковом слое, в западной поле курга-
на. Привязки: к западу от центральной
бровки: R – 9,17, 4мС – 9,25 м. Т.П. – на
западной стенке входной ямы. Уровень
фиксации 0,33 – 0,41 м.
Обнаружено по пятну заполнения
ямы овальной формы, ориентировано
длинной осью по линии запад-юго-запад –
восток-северо-восток. Длина пятна по оси
2,80 м, максимальная ширина 1,72 м. За-
полнение пятна представляло собой чер-
ный гумусированный грунт с включения-
ми желтого материкового суглинка и хо-
рошо выделялось на фоне предматерика.
Характер заполнения не менялся до дна
погребения. Погребение представляло со-
бой яму с узким уступом вдоль длиной,
северной стенки ямы, либо же, с обва-
лившимся подбоем с южной стороны
(рис. 4).
В северной части уступа или входной
ямы, на глубине 0,40 м зафиксирована
кость нижней части конечности лошади.
Ещё три кости конечности лошади и ко-
пыто найдены в заполнении той же ямы, в
ее северной части (глубина 0,55 – 0,80 м).
При выборке грунта заполнения в
центральной части уступа-входной ямы,
на глубине 0,92-1,02 м обнаружен челове-
ческий череп без нижней челюсти. Перво-
начально он был зафиксирован как риту-
альный комплекс (РК-1), но впоследствии
выяснилось, что он составлял часть по-
гребения 1. Череп лежал на правой сто-
роне, лицевой частью на юго-восток.
Уступ или входная яма погребения
полуовальной формы, с более широкой
западной стороной. Ориентирована она по
длинной оси запад-юго-запад – восток-
северо-восток. Длина ямы – 2,38 м, шири-
на в восточной части 0,20 м, в центре –
0,45 м, в западной части 0,50 м. Дно ров-
ное, несколько покатое с севера на юг (в
102
сторону погребальной ямы), перепад вы-
сот 1,28 – 1,32 м (рис.4).
Погребальная камера построена с
южной стороны уступа-входной ямы,
превосходя её по длине с восточной сто-
роны. Погребальная камера с явным об-
рушением части камеры, что заставляет ее
воспринимать, как изначально предусмот-
ренный подбой. Свод подбоя обрушился,
его форма и форма входа в погребальную
камеру не восстанавливались. Стенки со-
хранились на высоту 0,30-0,35 м, на этом
участке они были вертикальными.
Подбой имел вытянутую форму, с вы-
гнутой южной, ровной северной и закруг-
ленными восточной и западной стенками.
Ориентирован длинной осью так же, как и
входная яма. Длина по оси – 2,75 м шири-
на в центральной части 1,23 м. Дно погре-
бальной камеры неровное, изрыто норами
грызунов, зафиксировано на глубине 1,53-
1,57 м (рис.4).
В придонной части заполнения под-
боя было обнаружено несколько мелких
корродированных железных предметов
неясного утилитарного назначения, веро-
ятнее всего, это фрагменты дужки желез-
ного котла, разнесенные норами землеро-
ев.
Погребение одиночное (рис.4). Рас-
чищено в сопровождении древесного тле-
на, образовавшего хорошо улавливаемую
решетчатую конструкцию. Доски, постав-
ленные вертикально, образовывали гробо-
вище длиной 2,08 м и зафиксированной
шириной в центральной части 0,57 м. Над
грудной клеткой зафиксированы попереч-
ные плашки шириной до 0,06 м, отдель-
ные поперечные доски были также обна-
ружены и под костяком. Поскольку
сплошного деревянного покрытия ни над
скелетом, ни под ним зафиксировано не
было, скорее всего, изначально, гроб был
решетчатый.
Внутри решетчатого гроба, вытянуто
на спине, головой на восток-северо-
восток, с отклонением от линии восток-
запад в 12º, лежал скелет взрослого муж-
чины. Его череп на левом виске, лицевой
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
частью на юг, был повернут к левому пле-
чу. Кости грудной клетки, позвоночника и
таза находились в положении «на боку».
Руки были вытянуты вдоль корпуса, кости
предплечья и кисти левой руки частично
отсутствовали (растащены грызунами).
Кости ног вытянуты, параллельны друг
другу, стопы были повернуты фалангами
на юг, кости левой стопы образовывали
прямой угол с берцовой костью, кости
правой стопы – тупой.
Инвентарь погребения: в юго-
западном углу захоронения, на своем дне
стоял бронзовый котел (рис.5,1) цилин-
дрической формы, с плоским дном, корро-
зирован и деформирован, склепан из че-
тырёх отдельных листов, днище из одного
куска. Швы скреплены бронзовыми за-
клёпками. Верхний край оформлен сло-
женным вдвое листом и отогнут наружу.
На корпусе следы ремонта в виде заплат
из такого же бронзового листа на заклёп-
ках. Котел имел плоскую железную дуж-
ку, фрагменты которой упоминались вы-
ше. Судя по сохранившимся фрагментам,
её ширина была 1,2 – 2 см. Ручка крепи-
лась в специально пробитые в корпусе от-
верстия. Корпус с внешней стороны по-
крыт обильной копотью. Высота котла 17
см, диаметр ≈ 30 см. Находки котлов в
захоронениях кочевников ХI-ХIV вв. –
достаточно часты в кочевнических захо-
ронениях и неоднократно привлекали к
себе внимание специалистов (Фёдоров-
Давыдов, 1966; Швецов, 1980, с . 192–202;
Руденко, 2000, с.28-74; Чхаидзе, 2013, с.
280–291 и др.). Котлы рассматривают как
одну «из наиболее информативных и вы-
разительных групп погребального инвен-
таря кочевников степного Предкавказья».
Нередко бронзовые котлы рассматрива-
ются не только «как атрибуты главы рода
(кормильца)», но и как один из маркеров,
«подчеркивающих высокий социальный
статус владельца» (Чхаидзе, 2013, с. 280).
По всей видимости, в повседневности
котлы использовались длительное время,
о чем свидетельствуют нередко фиксиру-
емые на них следы «ремонта», после чего
103
котлы становились уже и предметами по-
гребального инвентаря, сопровождая сво-
их умерших владельцев.
Вдоль левой стороны костяка, от
верхней части плечевой кости до середи-
ны голени погребенного лежала острием
на запад железная сабля (рис.4, рис.5,2).
Подобное расположение сабель в погре-
бениях (слева от скелета, рукоятью от
плеча), по наблюдениям специалистов,
для кочевнических захоронений харак-
терно (Евглевский, 2002, с. 295). Клинок
сабли слабоизогнутый, заострен на режу-
щую сторону. Сабля имела прямое пере-
крестье. Железная часть рукояти фраг-
ментирована, её длина точно не определя-
ется. Деревянная часть рукояти крепилась
к основе тремя железными заклёпками.
Общая длина сабли ≈ 115 см, в т.ч. клинка
105 см. Максимальная ширина у перекре-
стья – 3,5 см. Сабля была в ножнах из де-
рева, обтянутых кожей. Сохранился пря-
моугольный железный наконечник-
обойма нижней части ножен и скоба, стя-
гивавшая ножны в средней части. Сабли с
подобным перекрестьем датируются ши-
роко, вплоть до золотоордынской эпохи
включительно (Нарожный, 2005, с. 101-
105; Дружинина и др., 2011, с. 99-101).
Параллельно верхней части правой
бедренной кости обнаружен фрагмент
распрямленной серебряной гривны
(рис.5,3), изготовленной из плоской пла-
стины шириной 0,4 – 0,7 см и толщиной
0,2 см, скрученной в спираль. Один край
просто обломан, другой раскован. Длина
предмета 21, 5 см. Подобные предметы в
системе погребальной обрядности кочев-
нических захоронений, нередки (Дружи-
нина и др., 2011, с. 114, рис.45, 1-2).
Обычно, гривны рассматривают как еще
один из маркеров сугубо «половецких»
захоронений. Полагают, что такое шейное
украшение распрямляли во время погре-
бальной процедуры. Положение публику-
емой нами находки в верхней части пра-
вой бедренной кости, вероятно, не слу-
чайно, поскольку известны разные случаи
положения гривен в захоронениях: их
 Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный
фиксировали не только на шее, но и, как
бы зажатыми, в правой руке погребенного
(Дружинина и др., 2011, с. 129). Преобла-
дают они в женских захоронениях, хотя
известны, как и в публикуемом случае, в
захоронениях мужчин; в нескольких слу-
чаях гривна сопровождала погребения
подростков и ребенка. Относительно се-
мантической нагрузки подобных находок
в системе погребальной обрядности, еди-
нодушие отсутствует; в одних случаях
полагают, что распрямленная гривна мог-
ла выполнять функцию денег. Большин-
ство исследователей трактуют гривны как
символы власти ее обладателя, хотя суще-
ствуют и другие ее объяснения, в т.ч. –
нестандартные. Например, предполага-
лось, что гривны – это находки, характер-
ные только для ХI- нач. ХIII вв. Выявле-
ние погребений золотоордынского време-
ни вызвало и гипотезу о том, что сохране-
ние гривен в таких захоронениях – это,
якобы, «привилегия», данная половцам
Чингизидами (обзор см.: Дружинина и др.
2011, с.128-129). Применительно к публи-
куемому захоронению, находка распрям-
ленной гривны указывает на его высокий
имущественный и социальный прижиз-
ненный статус.
В центре грудной клетки скелета, под
костью грудины был обнаружен фрагмент
железного предмета неясного утилитарно-
го назначения в виде толстой пластины с
двумя заклёпками (рис.5,4). Один конец
предмета заострён. Его длина 6,5 см, мак-
симальная ширина 2 см.
Параллельно костям левой голени,
вплотную с севера от них, лежал острием
на запад железный нож (рис.6, 5). Нож
обычного типа, черешковый, однолезвий-
ный, режущая кромка слабо вогнута. Дли-
на ножа – 14,6 см, в т. ч. черенка – 4,5 см.
В 0,08-0,10 м севернее ножа расчище-
на группа наконечников стрел (колчанный
набор), лежавших остриями на запад. Все-
го наконечников 6 экз., все они железные,
черешковые, сильно корродированны и
частично фрагментированы. Два из них с
плоским листовидным пером, длиной 10 и
104
11 см, в т. ч. пера 5,5 см и 5 см (рис.6,6).
Другие (рис. 6,7) с небольшой «пулевид-
ной» головкой, длиной 6,5 см. в т.ч. го-
ловка 3,5 см - 4 экз. По аналогиям дати-
руются широко, вплоть до золотоордын-
ской эпохи (Даутова и др., 1983; Руденко,
.2003).
В 0,10 м восточнее наконечников
находилась небольшая железная пластин-
ка неясного назначения (от оформлением
колчана-?). Длина предмета 5 см.
У лобковых костей погребенного и на
позвонках поясничного отдела обнаруже-
ны две костяные накладки на лук или
колчан (рис.5,12) в виде прямоугольных
пластинок шириной 1,5 см, длиной 14,5 и
15 см. Внешняя поверхность пластинок
гладкая, зашлифованная, тыльная покрыта
рядом параллельных бороздок. Рядом –
фрагмент кибити (?) лука (рис. 5, 10). На
шейных позвонках погребенного нахо-
дился фрагмент небольшого серебряного
кольца от гривны (?) (рис.5,9), на его
внутренней стороне просматривается
насечка. Длина фрагмента – 1,3 см. В 0,20
м южнее левого коленного сгиба погре-
бенного зафиксирован сломанный на две
части массивный железный предмет.
Предмет представлял собой сужающийся
к одной стороне четырёхгранный в сече-
нии железный стержень. Длина предмета
12 см (рис.5, 12). Под нижней челюстью
погребенного находился сильно фрагмен-
тированный небольшой бронзовый пред-
мет, форму которого восстановить не уда-
лось.
Публикуемое захоронение - с подбоем
в южной стенке, можно отнести к отделу
Г по Г.А. Фёдорову-Давыдову: «Костяк
человека, обращенного головой на восток,
с костями или остовом коня» (Фёдоров-
Давыдов, 1966, с. 126). Однако соответ-
ствующий тип погребения (яма с подбоем
в южной стенке), в данном отделе отсут-
ствует. Не открывает дополнительных
возможностей в датировке и этнокультур-
ной характеристике погребенного и нали-
чие в захоронении решетчатого гроба.
Г.А. Фёдоров-Давыдов, исследуя погре-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
бальные обряды разноэтничных кочевни-
ков Восточной Европы подобные допол-
нительные конструкции выделял в «отдел
Б: «дощатые гробы, тип II – решетчатые
гробы», обычно «представлявшие собой
две прямоугольные рамы, между которы-
ми, вставленные в специальные пазы ко-
роткие вертикальные плашки, между ни-
ми широкие зазоры» (Фёдоров-Давыдов,
1966, с. 130). Такие конструкции С.А.
Плетнёва считала сугубо «половецкими»,
чья точка зрения была поддержана и дру-
гими авторами, относившими генезис
данной традиции ко второй пол ХI- нач.
ХII вв. (Плетнёва, 1981, с.173; Болдин.
1976, с. 26-28 и др. обзор работ см.: Дру-
жинина и др., 2011, с. 210, прим. 59). Г.А.
Фёдоров-Давыдов, такие гробовища счи-
тал характерными только «для IV (золо-
тоордынского – Авт.) периода» (Фёдоров-
Давыдов, 1966, с. 130). Другие авторы не
исключали возможности восприятия та-
ких конструкций, например, как имитации
повозок (Бабенко, Калмыков, 2007, с.239).
Однако, на что в литературе уже обраща-
лось внимание (Дружинина и др., 2011, с.
197-198), наличие деревянных решетча-
тых погребальных конструкций, вряд ли
можно считать сугубо «половецкой» по
разным причинам. Во-первых, не всегда
остатки решетчатых гробов можно отли-
чить от деревянных «носилок». Во-
вторых, конструктивно близкие «решет-
чатые гробы» хорошо известны и в мате-
риалах, например, хазарского времени
(Виноградов и др., 2003, с.160, рис.15;
Нарожный, Соков. 2008, с. 26-28, рис. 2,
3). Есть они и в захоронениях средневеко-
вых «монголов» (Нарожный, 2005, с. 56,
61, рис. 24, 27) и в других погребениях, к
половцам никакого отношения не имев-
ших (Нарожный, 2005, с. 64, рис. 29; 2008,
с. 274-276). Таким образом, суммируя
наблюдения, можно речь вести лишь о
возможности сопоставления публикуемо-
го захоронения с погребением знатного
половца (?), скорее всего, раннезолотоор-
дынского времени.
Курган 6.
105
Крайний западный в могильнике кур-
ган, находился в 350 м к западу от кургана
1, сильно распахан. Диаметр кургана
определен по топосъемке: насыпь имела
овальную в плане форму, вытянутую по
линии север-юг. Размеры кургана с восто-
ка на запад - 18 м. Максимальная высота
кургана с южной стороны 0,31 м, с запад-
ной 0,37 м. Была оставлена одна страти-
графическая бровка, ориентированная по
оси север-юг. R был установлен в наибо-
лее высокой точке кургана.
Центральная бровка, западный про-
филь: зачищалась и фиксировалась на
протяжении 20 м (по 10 м в обе стороны
от R) до глубины 1,60 м. Сверху бровки -
пахотный слой (темно-серого и черного
цветов гумусированный грунт); под ним -
предматериковый слой серо-коричневого,
в нижней части темно-коричневого цвета
(гумусированный суглинок); ниже - мате-
риковый слой светло-коричневого, в ниж-
ней части - желтого цветов (суглинок).
Между отметками 1,50мС и 0,50мЮ
зафиксирована современная яма с черным
гумусированным заполнением и верти-
кальными стенками. Дно ямы плоское,
выявлено на глубине 1,25 м. Под ямой,
между отметками 1,20мС и 0,40мЮ, была
выявлена яма погребения 1.
Погребение 1.
Основное и единственное в кургане,
находилось в центральной его части. Уро-
вень фиксации 1,20 – 1,24 м.
Было обнаружено при выборке запол-
нения грабительской ямы прямоугольной
формы, размер по оси север-юг 2,05 м, по
оси восток-запад 1,50 м. Ее заполнение –
рыхлый, сильно гумусированный грунт
черного цвета; её дно зафиксировано на
глубине 1,26 м. В заполнении, на разной
глубине был сделан ряд находок (они на
чертеже погребения не указаны):
Железное массивное стремя с расши-
ренной прогнутой подножкой (рис.8,5).
Сохранившаяся высота 12 см, ширина
подножки 8 см; там же - фрагмент верней
части второго стремени (рис.8,5). Желез-
ный «двурогий» наконечник стрелы
 Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный
(рис.8,6) – черешковый, с валиком-упором
наконечник с плоским пером и с v-
образным вырезом. Длина 8 см. в том
числе черешок 3,7 см.
Фрагменты черешков других желез-
ных наконечников стрел (рис. 8, 7), круг-
лые в сечении, сохранившаяся длина до 5
см. Еще несколько находок - фрагменты
железных, трудноопределимых предме-
тов. Небольшой и невыразительный
фрагмент поливной золотоордынской ке-
рамики (рис.8,9) от тонкостенной красно-
глиняной посуды с поливой коричневого
цвета по внутренней стороне фрагмента.
Размеры фрагмента 3,5х1,4 см. Фрагмент
железного кольца (рис.8, 10) из круглой в
сечении проволоки. Диаметр кольца ≈ 4,5
– 5 см.
Ряд предметов был обнаружен на дне
грабительской ямы: В центральной части
ямы находилось несколько железных пла-
стинок разного размера (рис.9, 11). Они –
из тонкого железного листа с заметной
утолщенной закраиной по одному из его
краев. Возможно, пластинками был око-
ван какой-то предмет, форма и размеры
предмета не выявляются. Ряд фрагментов
имеют загнутую закраину. С внутренней
стороны фрагментов фиксировался орга-
нический тлен.
Там же был найден железный нож во
фрагментах (рис. 9, 12, 17). Нож черешко-
вый, однолезвийный, с прямым лезвием.
Сохранившаяся длина 11 см, в т. ч. че-
решка 4,5 см. В этом же скоплении найде-
на костяная пуговица (рис.9, 13) в виде
уплощенного и усеченного конуса со
сквозным вертикальным отверстием в
центре. По краям – четыре пары симмет-
рично расположенных насечек. Диаметр
предмета 1,8 см. Подобные пуговицы яв-
ляются характерными не только для сред-
невековых кочевнических древностей
(Нарожный, 2005, с.80-82, рис.37).
В восточной части грабительской
ямы, на высоте 0,08 – 0,015 м от дна
найден фрагментированный, трудноопре-
делимый железный предмет. У восточной
стенки ямы, на дне, лежала крупная же-
106
лезная пряжка (рис. 9, 15) с округлой рам-
кой из плоской в сечении проволоки и по-
движный язычок. Предмет деформирован.
Диаметр ≈ 4,5 см.
После выборки заполнения ямы было
зачищено погребение. Могильная яма
имела вытянутую подпрямоугольную
форму со слегка расширенной северо-
восточной стороной (рис.7). Длинной
осью яма вытянута по оси: северо-восток
– юго-запад с отклонением от линии во-
сток-запад в 27º. Стенки ямы на просле-
женном участке вертикальные, верхняя их
часть срезана грабительской ямой. Разме-
ры ямы по дну: длина 2,46 м, ширина в
юго-западном конце 0,77 м, в центральной
части 0,73 м, в северо-восточном конце
0,55 м (рис.7). В заполнении погребальной
ямы, на глубине 1,55 – 1,70 м были обна-
ружены следующие предметы:
Фрагменты бересты; неясно от чего,
т.к. в захоронениях кочевников береста
встречается нередко – иногда, из бересты
изготавливались «гробовища», в других
случаях береста использовалась в виде
обрывков от «обертки» гроба, а также от
различных предметов (сосуды, колчан и
пр.). Костяные накладки на лук или же,
что более вероятно, на колчан (рис.9, 14) -
прямые и изогнутые костяные пластины.
Внешняя поверхность гладкая, внутрен-
няя шероховатая. Некоторые заострены на
концах, имеются сквозные отверстия.
Ширина пластин от 1 см до 1,3 см. Все
представлены фрагментами. Рог животно-
го (рис. 9, 18), со следами обработки, по-
верхность заполирована, с несколькими
горизонтальными прочерченными линия-
ми. Длина предмета 10 см. У центральной
части северо-западной стенки погребения,
в заполнении ямы, на глубине 1,60-1,72 м
был найден фрагмент лезвия железного
прямого однолезвийного ножа (рис. 9, 12).
Сохранившаяся длина 10 см, максималь-
ная ширина в месте облома 2 см. Мелкие
фрагменты железных сильно корродиро-
ванных предметов.
В северо-восточном конце ямы, на
глубине 1,27 – 1,39 м находились: два же-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
лезных кольца (рис.9, 21) из уплощенной
железной проволоки, диаметром 2,5 см и
3 см. Мелкие фрагменты железных корро-
дированных предметов, форма и первона-
чальные размеры которых не восстанав-
ливаются. В южном углу погребения, в
заполнении, на глубине 1,30 м было обна-
ружено железное кресало, сильно корро-
дированно (рис.9, 23). Размеры 3х6 см. На
кресале сохранились отпечатки ткани
грубого плетения (от мешочка, в котором
оно находилось-?).
Кроме находок предметов в заполне-
нии ямы были обнаружены фрагменты
ребер и костей рук человека. В придонном
слое заполнения ямы, в её северо-
восточном конце, на высоте до 0,10 м над
дном, было зафиксировано скопление че-
ловеческих костей - фрагменты черепа,
ребер и позвонки. В северо-восточном
конце ямы, на дне, лежала лучевая кость
правой руки. В юго-западной части ямы,
на дне, были обнаружены фрагменты бер-
цовых костей, лежавших параллельно
друг другу. Возможно, эти кости сохрани-
ли положение in situ, в этом случае погре-
бенный лежал головой на северо-восток,
возможно, вытянуто на спине. Там же бы-
ли зафиксированы фрагменты досок и от-
дельные пятна древесного тлена и ещё не-
сколько предметов: В центральной части
погребения находилось фрагментирован-
ное железное кольцо, распавшееся на
мелкие фрагменты. В северо-восточном
конце погребения были найдены желез-
ные двусоставные кольчатые удила (рис.8,
2), грызла которых квадратные в сечении.
Уздечные кольца крепились в специаль-
ных расширениях-втулках на концах
грызл. Сами кольца уплощенные. Длина
удил в развернутом виде ≈ 20 см. Такие
же удила, но с «фигурным» оформлением
крепления грызл с уздечными кольцами,
ныне известны и из других погребальных
комплексов средневековых кочевников:
несколько их экземпляров сопровождало
погребения кочевников, отождествляемых
с захоронениями половцев-куманов
(Horvath, 1994, s. 142, abb. 30, 1-4). Дру-
107
гие, совершенно тождественные им удила,
связаны, к сожалению, с разрушенными
позднекочевническими комплексами Се-
верного Кавказа – удила из-под ст. Ново-
березанской Кореновского района Крас-
нодарского края (Каминская, 1989, с. 171-
172; Зеленский, Цокур, 1993, с.83-87, рис.
1-3) и в ст. Ильинской (Чечня) (Мамаев,
Мамаев, Нарожный, 2013, с.141, рис. 6, 1,
с. 143). Датируемые в пределах «конца
ХII-нач. ХIII вв.» (Крамаровский, 2000, с.
50, табл.1; Армарчук, 2000, с. 49), первой
пол. «ХIII вв.» (Каминская, 1989, с. 171-
172), или даже еще более поздним време-
нем (Зеленский, Цокур..1993, с.83-87);
различно атрибутируют и кочевнические
захоронения, сопровождавшиеся интере-
сующими нас предметами конского сна-
ряжения, включая и публикуемый тип
удил. В одних случаях речь велась о захо-
ронении «монголо-татарского» воина
(Каминская, 1989, с. 171-172), погребении
половца (Зеленский, Цокур..1993, с. 83-
87). М.Г. Крамаровский, справедливо об-
ращая внимание на наличие в упомянутых
выше кочевнических комплексах находок
поясной гарнитуры, относит захоронение
у Новоберезанской к раннеджучидским.
В публикуемом захоронении кочев-
ника была обнаружена и железная пряжка
подтреугольной формы с подвижным
язычком, сделанная из уплощенной в се-
чении проволоки. Размеры: 3,5х4 см
(рис.8,3). Е.А. Армарчук и А.В. Дмитриев
подобные сегментовидные пряжки,
например, из опубликованных ими одного
грунтового, парного и другого - камен-
ного ящика (№1) Цемдолинского могиль-
ника датировали домонгольским време-
нем (Армарчук, Дмитриев. 2014, с. 37, с.
114, рис. 45,9). Между тем Г.А. Фёдоров-
Давыдов, подобные, «полукруглые»
пряжки (в его типологии – пряжки Д II –
Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 43, рис. 7, тип
Д II), по аналогиям датировал ХIV в. (Фё-
доров-Давыдов, 1966, с.45).
В 0,10 м северо-восточнее пряжки
находился фрагмент железного предмета -
тонкая железная пластинка неправильной
 Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный

формы. Размеры 3х2 см. Кроме того, в
придонной части и на дне также фиксиро-
вались отдельные фрагменты бересты. По
комплексу предметов, сопровождавших
захоронение, оно – золотоордынского
времени.
***
Публикуемые средневековые захоро-
нения из трех курганов – новые погре-
бальные комплексы хазарского и золото-
ордынского времени с территории Став-
рополья, дополняющие общую картину
освоения поздними кочевниками этой
территории в разные исторические эпохи
– в период политико-экономического дик-
тата Хазарского каганата и Золотой Орды.

ЛИТЕРАТУРА
Армарчук Е.А. 2006. Конское снаряжение из могильников Северо-Восточного При-
черноморья Х – ХIII вв. – М.226 с.
Армарчук Е.А., Дмитриев А.В. 2014.Цемдолинский кургано-грунтовой могильник. –
Москва-Санкт-Петербург: Нестор-История.132 с.
Бабенко В.А., Калмыков А.А., 2007. Позднекочевнические погребения из курганных
могильников Золотаревка 6 и Золотаревка 7 // Материалы по изучению историко-
культурного наследия Северного Кавказа – Вып.7 /Под ред. А.Б. Белинского –
М.: Памятники исторической мысли. С.225-244.
Березин Я.Б., 2000. Отчет о раскопках курганных могильников «Птичье-3» Изобиль-
ненского района, «Успенский-2», «Расшеватский-1», «Расшеватский-4», «Расше-
ватский-5» Новоалександровского района Ставропольского края в 1999 г. – Т. 1 –
Архив ИА РАН, №№ 22359-22361№; Т. 2, альбомы к отчету. Ф-1. Р-1. № 22358.
Болдин Я.И. 1976. О решетчатых гробовищах в погребениях поздних кочевников юга
Украины // Открытия молодых археологов Украины – Ч.2 – Киев. С.26 – 28.
Виноградов и др., 2003 .Виноградов В.Б., Нарожный Е.И., Соков П.В. Горькобал-
ковский могильник № 2 VIII – IX вв. (2) (Публикация материала) // Материалы и
исследования по археологии Северного Кавказа – Вып.1 / Под ред. Е.И. Нарож-
ного – Армавир: АГПИ. С.115 – 141.
Власкин М.В., Ильюков Л.С., 1980. Раннесредневековые курганы с ровиками в меж-
дуречье Сала и Маныча // СА – №1. С.137 – 153.
Даутова и др., 1983. Даутова Р.А., Мамаев Х.М., Чахкиев Д.Ю. Лук и стрелы у
позднесредневековых вайнахов // Новые археологические материалы по средне-
вековой истории Чечено-Ингушетии /под ред. В.Б. Виноградова – Грозный: Чеч.-
Инг. кн-е изд-во. С.44 – 80.
Дружинина и др., 2011. Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарожный Е.И. Средневе-
ковые кочевники в восточном Приазовье / Под ред. М.В. Горелика – Армавир-
Москва: Изд-во ООО «Славянка». 266 с.
Евглевский А.В., 2002. Семиотические аспекты функционирования сабли в погре-
бальном обряде (по материалам кочевников восточной Европы 2-й пол. IХ – ХIV
вв.) // Структурно-семиотические исследования в археологии – Т. 1 – Донецк:
ДонГУ. С.291 – 335.
Зеленский Ю.В., Цокур И.В.1993. Позднекочевническое погребение из Прикубанья //
Музейный вестник – Вып.1 – Краснодар. С.83 – 87.
Иванов А.А., 2000. Раннесредневековые подкурганные кочевнические захоронения
второй пол. VII – первой половины IХ вв.Нижнего Дона и Волго-Донскоо меж-
дуречья. Автореф. канд. дис. – Волгоград. 24 с.
Каминская И.В., 1989. Погребение воина-кочевника татаро-монгольского времени из
степного Прикубанья // Научно-практический семинар «Проблемы охраны и ис-

108
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

следований памятников археологии в Донбассе». Тезисы докладов – Донецк. С.

171 – 172.
Копылов В.П., Иванов А.А.. 2007. Погребение знатного хазарского воина из могиль-
ника Саловский // МИА Дона – Вып.2: Средневековые древности Дона. Сборник
статей – Москва-Иерусалим: «Мосты культур». С.119 – 154.
Крамаровский М.Г. 2001.Новые материалы по истории культуры ранних Джучидов:
воинские пояса конца ХII-первой пол. ХIII вв. (источниковедческий аспект) // Ис-
точниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани (
1223 – 1556 гг.) – Казань. С.43–82.
Мамаев Х.М., Мамаев Р.Х., Нарожный Е.И.2013. Археологические материалы из
кургана у станицы Ильинская в Чечне //Вестник АН Чеченской Республики –
Грозный – № 1 (18). С.133–147.
Нарожный Е.И. 2008. Средневековые погребения Эльхотовского могильника (некото-
рые аспекты истории алан Восточного Придарьялья в XIII-XIV вв.) // Отражение
цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и
сопредельных территорий. Юбилейные XXV «Крупновские чтения» по археоло-
гии Северного Кавказа. Тезисы докладов – Владикавказ. С.274–276.
Нарожный Е.И., 2005. Средневековые кочевники Северного Кавказа (некоторые дис-
куссионные проблемы этнокультурного взаимовоздействия эпохи Золотой Орды)
/Под ред. В.Б. Виноградова – Армавир: «Армавирское полиграфобъединение».
258 с.
Нарожный Е.И., Соков П.В. 2008. Горькобалковский археологический комплекс VIII-
IX вв.: некоторые итоги и перспективы изучения (К 15-летию охранно-
спасательных археологических исследований) // Археология степной Евразии.
Международный сборник научных трудов /Под. ред А.М. Илюшина – Кемерово –
Алматы: КГТУ. С.17–39.
Плетёева С.А.1981. Печенеги, торки, половцы // Археология СССР в 20-ти томах: Сте-
пи Евразии в эпоху средневековья тома / Отв. ред. тома – С.А. Плетнева – М. С.
213– 222.
Руденко К.А., 2000. Металлическая посуда Поволжья и Прикамья VIII–XIV вв. Казань:
Репер . 158 с.
Руденко К.А.2003. Железные наконечники стрел VIII-ХV вв. из Волжской Булгарии
(Исследование и каталог) – Казань: «Заман».512 с.
Федоров-Давыдов Г.А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоор-
дынских ханов – М.:МГУ. 276 с
Чхаидзе В.Н., 2013. Котлы из погребений кочевников Степного Предкавказья XI–XIV
вв. // КСИА – Вып. 237 – М. С. 280–291.
Швецов М.Л., 1980. Котлы из погребений средневековых кочевников // СА – № 2 . С .
192–202.
Horvath Р.A. 1994. Hagуománуok, kapcsolatok és hatások a kunok régészeti kultúráJában –
Karcag – 250 s.

109
Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный

110
МИА Северного Кавказа. Вып.17

111
Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный

112
МИА Северного Кавказа. Вып.17

113
Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный

114
МИА Северного Кавказа. Вып.17

115
Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный

116
МИА Северного Кавказа. Вып.17

117
Я.Б. Березин, Е.И. Нарожный

118
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ПОГРЕБЕНИЯ СРЕДНЕВЕКОВЫХ КОЧЕВНИКОВ БЛИЗ

ХУТ. БОЙКОПОНУРА В КРАСНОДАРСКОМ КРАЕ
© В.Н. ЧХАИДЗЕ, А.В. ИВАНОВ, А.Г. ШЕРЕМЕТЬЕВ
Россия, институт археологии Российской Академии Наук, Москва,
ОOО «Южный региональный центр археологических исследований», г. Краснодар
АНО «Научно-исследовательский центр по сохранению культурного наследия»,
г. Саратов

Аннотация: рассматриваются два кочевнических погребения эпохи средневековья, проис-

ходящие из кургана близ хут. Бойкопонура в Калининском районе Краснодарского края. По по-
гребальному обряду и составу инвентаря, среди которого выделяются колчан с резными орна-
ментированными накладками, а также серебряный ковш – произведение золотоордынской то-
ревтики, погребения датируются в пределах первой половины XIV в. Целый ряд одновремен-
ных кочевнических погребений расположены на близлежащих к Бойкопонуре территориях. По
всей видимости, все эти погребенные принадлежали к одному племенному (половецкому) объ-
единению, инкорпорированному в состав Улуса Джучи.
Ключевые слова: средневековые кочевники, погребальный обряд, золотоордынская то-
ревтика, Золотая Орда

BURIALS OF MEDIEVAL NOMADS NEAR VILLAGE

BOIKOPONURA IN KRASNODAR REGION
© V.N. CHKHAIDZE, A.V.IVANOV, A.G. SHEREMETIEV
Russia, Institute of archaeology of Russian academy of Sciences, Moscow
OOO "Southern Regional Center of Archaeological Research", Krasnodar
ANO "Research Center of the Preservation of Cultural Heritage", Saratov

Annotation: discusses two burials of nomads of the middle ages, originating from the burial
mound near the village Boikoponura in the Kalinin district of Krasnodar region. In the burial rite and the
composition of the inventory, among which stand out quiver with carved ornamented plates, as well as
a silver bucket of work of toreutics of the Golden Horde, those burials was dated within the first half of
the XIV century. A whole series of simultaneous nomadic burials are located close to Boikoponura
territories. Apparently all those buried belonged to the same tribal (Polovtsian) association, incorpo-
rated in the Golden Horde.
Key words: medieval nomads, burial rite, the toreutics of the Golden Horde, Golden Horde.

Осенью 2017 г. археологической экс- сота – 0,3 м. Стратиграфия: 1. Дерн, пахо-

педицией АНО «НИЦ» производились
раскопки курганов близ хут. Бойкопонура
в Калининском районе Краснодарского
края. Во время работ в кургане 1 группы
Бойкопонура I было выявлено два кочев-
нических погребения развитого средневе-
ковья.
Курганная группа Бойкопонура I (Рис.
1), состоящая из 20 насыпей, расположена
в 1,6 км к СЗ от окраины хут. Бойкопону-
ра, на правом берегу р. Понура.
Курган 1 (Рис. 2) находился на пахот-
ном поле и имел ровную, полусфериче-
скую форму. Диаметр насыпи – 32 м, вы-
та, гумус, чернозем мощностью 0,40-0,60
м; 2. Курганная насыпь – темно-серый гу-
мус толщиной 0,7 м, длина насыпи в раз-
резе – 24 м: от Rо на запад – 11,6 м, на во-
сток – 12,4 м; 3. Древний горизонт – свет-
ло-серый суглинок мощностью – 0,4-0,9
м; 4. Предматерик – коричневая глина
мощностью 0,5-0,2 м; 5. Материк – свет-
ло-коричневая глина белоглазка, залегала
на глубине 1,9 м от Rо. В кургане откры-
ты два погребения и связанный с ними
объект 1.
Погребение 1 (Рис. 3) впускное, от-
крыто в южной поле кургана, в юго-

119
 В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев
западном секторе. Расстояние от Rо на
запад – 3 м и от линии колов на юг до
фрагментов черепа – 9,6 м. Глубина дна
ямы у черепа – 2,29 м от Rо. Пятно мо-
гильной ямы было обнаружено в матери-
ке. Могильная яма ориентирована своей
длинной осью по линии В-З. Стенки ямы
не ровные, сужающиеся ко дну, дно буг-
ристое. Размеры ямы – 1,8×0,66 м.
Скелет взрослой женщины (более 40
лет ) лежал вытянуто на спине, головой на
1
восток. Сохранность костей плохая. Череп
и кости предплечий сильно разрушены
грызунами. Руки вытянуты вдоль тела,
ноги параллельно друг другу.
Над тазом погребенной сохранился фраг-
мент деревянного тлена от перекрытия
могилы.
В районе левого предплечья найден
фрагмент железного ножа (Рис. 3, 1, 4, 1).
Лезвие в сечении треугольное, спинка
прямая. Сохранившаяся длина – 5,8 см,
ширина – 1,2 см, толщина – 0,4 см.
У края левого крыла таза зафиксирована
бочковидная полихромная бусина с
накладным волнистым орнаментом (Рис.
3, 2, 4, 2). Бусина из непрозрачного черно-
го стекла с желто-зеленым орнаментом,
нанесенным в четыре витка. Размеры:
1,5×1,2 см, диаметр отверстия – 0,4 см.
Между правой рукой и тазом лежало
бронзовое зеркало с ручкой (Рис. 3, 3, 4,
3). Без бортика с короткой боковой под-
прямоугольной ручкой. Оборот украшен
рельефным орнаментом, изображающим
пятиконечную звезду, вписанную в круг,
и с кругом в центре. Лучи звезды образу-
ют несоприкасающиеся полукружия, кру-
жок меньшего диаметра в центре. Диа-
метр – 5,8 см, толщина – 0,1 см, длина
ручки – 1 см, ширина – 1,2 см. При раз-
борке погребения, под зеркалом был
1
Скелет частичный, плохой сохранности. Выявле-
ны практически все длинные кости, кости пояса
конечностей, крупные кости кисти и стопы, одна-
ко ребра и позвонки не обнаружены вовсе. Череп
представлен 4-мя фрагментами свода, размерами
2-3 см. Длина тела – не более 160 см. Травмы, па-
тологии: суставные поверхности с заостренными
краями, однако, явных следов артрита не зафикси-
ровано. Женщина, старше 40 лет. Антропологиче-
ское определение к.б.н. с.н.с. НИИ и Музея антро-
пологии МГУ А.А. Евтеева.
120
найден фрагмент кожаного чехла, разме-
рами: 5,5×2,5 см
Рядом на запястье правой руки нахо-
дился серебряный браслет (Рис. 3, 4, 4, 4).
Незамкнутой овальной формы, заверша-
ется прямым, чуть скругленным краем. В
сечении линзовидный. Длина – 6,6 см,
ширина – 5,7 см, высота – 0,5 см, толщина
– 0,1 см.
У кисти правой руки находились же-
лезные ножницы (Рис. 3, 5, 4, 5). Шарнир-
ные кованые. Лезвия и рукоятки короткие.
Лезвие треугольное в сечении. Кольца ру-
коятки в сечении круглые, в плане оваль-
ные, не замкнуты, плавно утончаются на
конце. Длина изделия – 16,5 см, длина
лезвия до шарнира – 8 см, длина рукояти
до шарнира – 8,5 см, ширина в макси-
мальной точке – 11,3 см, толщина лезвия
– 0,2 см. На окиси ножниц сохранился от-
печаток грубой плотной материи от чехла.
Вдоль ножниц лежало железное шило с
остатками деревянной рукояти (Рис. 3, 6,
4, 6). Шило железное, кованое, с упором.
Проколка круглая в сечении, ручка-
штырек в сечении квадратная, плавно
сужается книзу. На окиси острия сохра-
нились отпечатки плотной материи (пар-
чи?) и шелка. Длина – 7,6 см, длина
острия до корня ручки – 6,21 см, диаметр
острия – 0,4 см.
В районе локтя правой руки нахо-
дилась бронзовая витая копоушка (Рис. 3,
7, 4, 7). Ложечка округлая, стержень
плавно завит против часовой стрелки. Ко-
нец расплющен и загнут в колечко-ушко.
Копоушка изогнута на 1450. Длина – 6,3
см.
При снятии железных ножниц под ними
был найден серебряный перстень (Рис. 4,
8), украшенный небольшим уплощенным
овальным щитком, не имеющим изобра-
жения. Перстень линзовидный в сечении,
диаметр – 2,2 см, ширина – 0,4 см, ширина
щитка – 1 см, толщина – 0,1 см.
Под тазом погребенной обнаружено
серебряное кольцо (Рис. 4, 9), округлое в
сечении. Диаметр – 1,5 см, диаметр сече-
ния – 0,2 см.
Погребение 2 (Рис. 5) основное. Об-
наружено в центре кургана. Расстояние от
Rо на восток – 1,5 м и от линии колов на
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
север до фрагментов черепа – 2,5 м. Глу-
бина дна ямы у черепа – 1,65 м от Rо. По-
гребение открыто в слое древнего гори-
зонта, по древесному тлену перекрытия.
Могильная яма не прослежена. Лишь по-
сле расчистки и высыхания поверхности
зачистки проступили еле уловимые кон-
туры – в плане подпрямоугольной формы
со скругленными углами, ориентирован-
ная длинной осью по линии ВСВ-ЗЮЗ,
размерами 2×0,66 м. Возможно, могиль-
ная яма имела заплечики, на которых ле-
жали деревянный плашки, тлен которых
сохранился в районе головы, груди и ног
погребенного.
Скелет взрослого мужчины (35-45
лет ) лежал втянуто на спине, головой на
2
ВСВ. Череп завален к левому плечу, руки
лежали вдоль тела, кистями под крыльями
таза, ноги вытянуто, параллельно друг
другу. Скелет довольно сильно разрушен
грызунами, кротовина прошла по грудине,
перемешав позвоночник и ребра. Правая
лучевая кость вместе с фалангами правой
кисти были сдвинуты к правому колену.
В изголовье погребенного, в 6 см от чере-
па лежал костяной наконечник стрелы
(Рис. 5, 1, 6, 1). Острие наконечника трех-
гранное, сечение у основания древка
2
Скелет практически полный, но сильно фрагмен-
тированный, большинство эпифизов разрушены.
Череп сильно фрагментирован, однако представ-
лены практически все части; есть нижняя челюсть
и все зубы. Длина тела – около 165-170 см. Трав-
мы, патологии: резко выраженные дегенеративно-
дистрофические изменения (ДДИ) коленных су-
ставов (артрит): полировка, обширные краевые
разрастания. Диссонирует с общим хорошим со-
стояние суставных поверхностей. Артрит сустав-
ных впадин лопатки, 1 балл. Позвоночник: резко
выраженный остеохондроз позвонков шейного
отдела; узлы Шморля на средних грудных позвон-
ках. Эмалевая гипоплазия + Cribra orbitalia ? Зуб-
ная система: утраты зубов: нижний правый первый
моляр (?); одонтогенный остеомиелит: нижний
правый первый моляр – обширная каверна; кариес:
нет; сколы эмали: нет; зубной камень: средне вы-
ражен, сильнее на резцах; стирание зубов: сильное
неравномерное; оголение корней: не фиксирова-
лось; изменение цвета эмали: светло бежевая /
кремовая. Torus mandibularis. Возрастные измене-
ния фаланги стопы: остеофиты, губчатость кост-
ной ткани. Мужчина, 35-45 лет. Антропологиче-
ское определение к.б.н. с.н.с. НИИ и Музея антро-
пологии МГУ А.А. Евтеева.
121
круглое. Черешок короткий, подпрямо-
угольный в сечении. Длина наконечника –
5,7 см, ширина – 0,9 см.
Вдоль левой руки располагался кол-
чан (Рис. 5, 2), украшенный костяными
накладками, железными нашивками-
бляшками и крепежной гарнитурой.
Костяные обкладки колчана (Рис. 6, 2) с
резным ажурным, некогда раскрашенным
орнаментом. Выполнены из пластин тон-
кой роговой кости. Сохранилось семь
крупных фрагментов, на которых тща-
тельно вырезаны элементы растительного
и геометрического орнамента и зооморф-
ные фигуры (зайцы). Фигура одного жи-
вотного сохранилась целиком, сидящий
заяц изображен сбоку, уши сложены на
спине. Еще две фигуры сохранились
фрагментарно. Фон животных оформлен
диагонально-сетчатым орнаментом. Свер-
ху и снизу изображения ограничивают па-
раллельные гладкие и поперечно штрихо-
ванные полосы. Углубления в некоторых
деталях орнамента залиты черной крас-
кой. Максимальная ширина накладки – 3,5
см. Максимальная длина сохранившейся
детали – 11,1 см. Толщина изделия варьи-
руется от 0,15 до 0,05 см. Ширина узкой
накладки – 0,8 см; толщина – 0,08 см.
Также, сохранились две детали узкой ко-
стяной накладки с аналогичным раскра-
шенным орнаментом, предположительно
являлись украшением лука (?).
16 железных деталей крепежа колчана
(Рис. 5, 2):
1. «Шпоровидная» в плане накладка с
крепежом (Рис. 7, 1). Ее край оформлен в
виде 22 заостренных треугольных зубцов.
В центре лицевой поверхности – полу-
сферический выступ, на оборотной сто-
роне – углубление, в центре которого
штырек-застежка. Диаметр – 4,6 см, высо-
та – 0,9 см, толщина – 0,2 см.
2. Прямоугольная в плане плоская
накладка (Рис. 7, 2). Края углов оформле-
ны небольшими квадратными выступами,
сохранились 3 клепки. Длина – 3,7 см,
ширина – 2,6 см. толщина – 0,2 см.
3. Кольцо с крепежом (?) (Рис. 7, 3).
Круглое в сечении тонкое, с шариком и
прикипевшей (?) к нему подпрямоуголь-
ной пластинкой. Диаметр кольца – 2 см,
 В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев
диаметр шара – 0,7 см, длина пластины –
2,7 см, ширина пластины – 1 см.
4. Небольшая пряжка (Рис. 7, 4).
Округлая, с прямым основанием и пря-
мым тонким язычком. Размеры: 2,1×1,9
см, толщина – 0,5 см.
5-7. Три вытянутых «Х-образных»
накладки (Рис. 7, 5-7). В месте перекре-
стия с двух сторон пары округлых ушек.
Одна из накладок целая, на оборотной
стороне концов сохранились фрагменты
штырьков-крепежей. Две других повре-
ждены, утрачены одна и две «ножки».
Размеры: 1 – длина 5 см; ширина 2 см;
толщина 0,4 см; 2 – длина 5 см; ширина 2
см; толщина 0,4 см; 3 – длина 4 см; шири-
на 2 см; толщина 0,4 см.
8. Т-образная в плане деталь крепежа
(Рис. 7, 8). К квадратному в сечении ко-
роткому штырьку прикреплено колечко. В
сечении круглая. Длина – 2,9 см; ширина
– 2,3 см; толщина – 0,5 см; диаметр ко-
лечка – 0,9 см.
9-11. Три Т-образных детали крепежа
(Рис. 7, 9-11). В сечении круглые. Размеры
всех трех: длина 2,5 см; ширина – 2 см;
толщина – 0,5 см.
12-13. Два кольца (Рис. 7, 12-13).
Круглые в сечении. Диаметр обоих: 2,3
см; толщина 0,5 см.
14. Фрагмент крепежа (Рис. 7, 14).
Представляет собой короткий квадратный
в сечении штырек, с прикрепленными к
нему с краю уплощенными железными
штырьками. Высота – 2,4 см; ширина – 3,7
см; толщина штырька – 0,5 см; толщина
боковых штырьков – 0,2 см.
15. Фрагмент детали крепежа (Рис. 7,
15). Сохранилась небольшая округлая в
плане застежка с тонким каплевидным
ушком. Размеры: 1,7×1,3 см.
16. Колчанный крюк (Рис. 7, 16).
Прямоугольная удлиненная пластина с
круглым в сечении крючком, который за-
гнут полукругом. С краю и у перехода к
штырьку клепки. Длина – 7,8 см; ширина
– 1,3 см, толщина пластины – 0,3 см; диа-
метр черешка – 0,5 см.
В колчане находились: 6 железных
наконечников стрел (Рис. 5, 3), ориенти-
рованные остриями на ССВ, противопо-
ложно и параллельно им, вдоль бедра ле-
122
жал еще один железный наконечник стре-
лы (Рис. 5, 4), находившийся острием ко
дну колчана.
Наконечник линзовидный (Рис. 7, 17).
Размеры: 11,3×1,5 см.
2-4. Три ромбовидных наконечника
(Рис. 7, 18-20). Размеры: 1 – 10,8×1 см; 2 –
9×0,8 см; 3 –9,2×0,8 см.
5. Наконечник линзовидный в сече-
нии (Рис. 7, 21). Размеры: 10,4×1,4 см.
6. Наконечник в виде плоской лопа-
точки с тупоугольным острием (Рис. 7,
22). На одной из плоскостей присутствует
продольное ребро жесткости. Размеры:
14,2×3,7 см.
7. Наконечник линзовидный (Рис. 5,
4, 7, 23). Длина – 0,9 см; ширина острия –
1,4 см; толщина острия – 0,6 см.
С внутренней стороны правого бедра ле-
жал кремень (Рис. 5, 5, 8, 1). Ромбовидный
в плане подтреугольный в сечении со сле-
дами ржавчины. Длина – 3 см; ширина –
2,3 см; толщина – 0,8 см.
С внутренней стороны левого бедра
находилось железное кресало (Рис. 5, 6, 8,
2), удлиненно-овальной формы с широкой
овальной прорезью. В сечении подпрямо-
угольное. На окиси сохранился оттиск
плотной тканной материи (парча?). Длина
кресала – 10,6 см; ширина – 2,8 см;
толщина дужки – 0,5 см.
Ряд предметов находился вдоль левой
ноги, с внешней стороны:
Железное незамкнутое кольцо (Рис. 5, 7,
8, 3), плавно утончающееся к краям. Диа-
метр – 2,4 см; сечение – 0,4 см.
Железный нож (Рис. 5, 8, 8, 4). Лезвие
треугольное в сечении, спинка прямая. От
рукояти лезвие отделяет семиугольная
бронзовая пластинка. Длина – 13 см; дли-
на лезвия – 9,7 см; ширина лезвия – 1,9
см; толщина лезвия – 0,4 см; размеры пла-
стинки – 1,9×1 см.
Серебряный ковш с ручкой, перевер-
нутый вверх дном (Рис. 5, 9, 9). Стенки
ковша округлые, край прямой, скруглен,
донце плоское, поддон выражен резким
вертикальным перегибом. В центре внут-
ренней поверхности на дне отчеканен рас-
тительный орнамент: 12-ти лепестковый
цветок без сердцевины, лепестки которого
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
закручены против часовой стрелки. Цве-
ток вписан в окружность, из которого
наружу направлены три «луковички». Во-
круг изображения схематичная опоясы-
вающая косичка из «S-образных» линий.
Сохранился фрагмент плоской горизон-
тальной фестончатой ручки, на которой
был нанесен растительный орнамент. По
всей видимости, после скола ручки, в
ковше были проделаны два параллельных
отверстия для крепления дужки или
шнурка. В местах крепления сосуд де-
формировался. Незначительно деформи-
рован поддон. На внутренней поверхности
черный органический нагар. Диаметр вен-
чика – 10,5 см; диаметр донца – 7,5 см;
высота – 3,5 см; толщина стенок – 0,1 см.
Большая железная подпружная пряжка
(Рис. 5, 10, 8, 5). В плане полукруглая с
прямой спинкой, язычок в сечении под-
прямоугольный плоский. Размеры –
5,9×4,8×1,4 см.
Железное кольцо (Рис. 5, 11, 8, 6) с
прямоугольным уплощенным выступом с
краю. В сечении круглое. На выступе со-
хранился штырек клепки. Длина – 2,8 см;
ширина – 2,3 см; сечение – 0,4 см.
Железная пряжка (Рис. 5, 12, 8, 7).
Округлая, с прямой спинкой и квадрат-
ным в сечении язычком. Размеры:
3,1×2,9×0,7 см.
Возле правой голени погребенного
лежали два железных стремени (Рис. 5,
13):
Первое стремя (Рис. 10, 1) арочной
формы с заостренной уплощенной верх-
ней частью дужки и прорезью для плути-
ща в ней. Подножка широкая, профилиро-
вана продольной бороздкой, углубленной
внутри и выступающей снаружи. По пе-
риметру подножки снизу невысокий бор-
тик. Подножка плавно переходит в дужку.
Дужка стремени в сечении подпрямо-
угольная. Высота – 14,9 см; ширина – 13,2
см; ширина подножки – 6,9 см.
Второе стремя (Рис. 10, 2) арочной
формы с округлой уплощенной верхней
частью дужки и прорезью для плутища в
ней. Подножка широкая, листовидная в
плане, резко переходит в дужку. Дужка
постепенно уплощается кверху. На ниж-
ней стороне подножки высокий прямой
123
бортик. Высота – 13,3 см; ширина – 13,6
см; ширина подножки – 6,9 см.
Между стоп, острием на ССВ располагал-
ся железный листовидный наконечник
стрелы (Рис. 5, 14, 7, 24). Длина наконеч-
ника – 10,5 см; ширина – 1 см; толщина –
0,7 см.
При разборке погребения под сереб-
ряным ковшом были найдены:
Железный конусообразный предмет (Рис.
8, 8) Представляет собой согнутую в ко-
нус железную пластину с отверстиями по
одному краю и перпендикулярно отогну-
тым небольшим округлым в плане высту-
пом. Высота – 4,7 см; ширина – 2,6 см.
Четыре железных фрагмента (Рис. 8,
9) разной формы с кольцами-крепежами –
фрагменты колчана и налуча? Одна тре-
угольной в плане формы с четырьмя от-
верстиями на короткой грани. Еще три
прикипели друг к другу окисью: прямо-
угольная в плане пластинка с 4 отверсти-
ями по краям, 6-ти угольная в плане пла-
стинка с отверстиями по периметру, и
прямоугольно-удлиненная в плане с че-
тырьмя отверстиями по бокам. Их между
собой скрепляет цепочка кольчужного
плетения. Отдельно сохранились три
скрепленных между собой и одиночное
круглые звенья. Также, три фрагмента
изогнутой подпрямоугольной полоски.
Размеры прикипевшего фрагмента – 6,5×5
см; размеры треугольной пластины –
7,5×4,5 см; диаметр звеньев – 1 см; шири-
на полоски 1 см; суммарная длинна по-
лоски – 10,8 см.
Два фрагмента кожаного изделия
(Рис. 8, 10) – остатки сумочки или кисета
для ковша? Сохранился фигурный край
(шнурка?) и край подогнутой в два оборо-
та и подшитой кожи. 1. Длина – 5,4 см;
ширина – 1,6 см. 2. Длина – 5,2 см; шири-
на – 1,1см
Под черепом погребенного находи-
лась халцедоновая бусина (Рис. 8, 11).
Округлая граненная. Грани несимметрич-
ные. Размеры – 1,1×1,1 см.
Следует отметить, что при снятии
насыпи в центральной части кургана
встречались поврежденные распашкой
разрозненные мелкие фрагменты костей
лошади: части черепа, фрагмент верхней
 В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев
челюсти. Являлись ли эти кости частью
чучела, связанного с погребением 2, не
понятно.
Объект 1 (Рис. 2), представляющий
собой останки костей животного, был об-
наружен в южной поле кургана (в его
юго-восточной стороне), в курганном
слое. Расстояние от Rо на восток – 3,13 м
и от линии колов на юг до челюсти жи-
вотного – 6,6 м. Глубина дна ямы у челю-
сти – 0,94 м от Rо. Кости – части позво-
ночника и черепа козы или овцы, лежав-
ших не в анатомическом порядке. Со-
хранность костей удовлетворительная.
Объект мог являться следами тризны.
Можно полагать, что оба погребаль-
ных комплекса из кочевнического кургана
1 могильника Бойкопонура I одновремен-
ные, с ними связана и тризна. Погребен-
ные (мужчина и женщина) принадлежали
одной кочевой этнокультурной общности.
По погребальному обряду оба комплекса
относятся к типу средневековых кочевни-
ческих погребений, представляя собой за-
хоронения человека в простой яме, вытя-
нуто на спине, головой на восток, без ко-
стей лошади – отдел В тип I [Федоров-
Давыдов, 1966. С. 126, 134, 142-143, 147,
163. Табл. 14-17, 19]. Этот тип погребений
имел достаточно широкое распростране-
ние в IX–XIV вв.
Мужские погребения, совершенные
по аналогичному обряду, известные в
Прикубанье: Пролетарский I – 4/6 [Шев-
ченко, 1984. Л. 38-39. Рис. 159]; Проле-
тарский II – 4/4 [Шевченко, 1986. Л. 43-
44. Рис. 192]; Пролетарский III – 8/8 [Зе-
ленский, 1997. С. 89. Рис. 1]; Бураковский
– 3/1 [Зеленский, Тарабанов, 2005. С. 331.
Рис. 1]; Восток I – 1/6 [Голубев, Сазонов,
2008. С. 130. Рис. 1]; Старомышастовская
– 14, 53, Некрасовская – 15, 16 [Чхаидзе,
2009. С. 122-123. Рис. 2, 2-3, 8-9]; Раз-
дольная – 9/3 [Нехаев, Голубев, Чхаидзе,
2009. С. 146. Рис. 4]; Раздольная (Празд-
ничный) [Чхаидзе, 2010. С. 155. Рис. 3, 1];
Лебеди VI – 1/8 [Дружинина, Чхаидзе,
Нарожный, 2011. С. 23-28. Рис. 6]; Прику-
банский I – 5/1 [Нарожный, Сазонов, 2011.
С. 64. Рис. 1]; Успенское – 11/1 [Цокур,
Чхаидзе, 2013. С. 123. Рис. 1]; Кирпили 11
– 2/3, 2/5 [Туркина, Чхаидзе, 2015. С. 124-
124
125. Рис. 3, 5]; Полтавская 4 – 1/8 [Голу-
бев, Чхаидзе, 2018. С. 123. Рис. 4].
Женские погребения, совершенные по
погребальному обряду отдел В тип I, вы-
явленные в Прикубанье: Новотитаровская
– 6/3 [Пьянков, Хачатурова, 1995. С. 154-
156. Рис. 1]; Радуга – 14/2 [Зеленский, Цо-
кур, 2003. С. 209-210. Рис. 1-2]; Украин-
ский I – 9/1 [Басов, Нарожный, Цокур,
2007. С. 74-75. Рис. 1]; Темижбекская –
6/4 [Чхаидзе, 2008. С. 118-124. Рис. 1-6];
Новониколаевский II – 56/1, Поповичев-
ский II – 1/1 [Дружинина, Чхаидзе,
Нарожный, 2011. С. 49, 70, 74. Рис. 18,
29]; Пролетарский – 1/6 [Бацанюк, 2015.
С. 6. Рис. 2].
Зеркало из женского погребения (Рис.
4, 3) типа II [Гаврилина, 1986. С. 132. Рис.
49] и типа ГII [Каримова, 2013. С. 67, 167.
Табл. 68. Рис. 27, 17; ср.: Гарустович,
Иванов, 2014. С. 88. Рис. 17, 6], близко
отделу Г [Федоров-Давыдов, 1966. С. 81.
Рис. 13] и типу АIIи [Мыськов, 2015. С.
85. Табл. IX]. Подобное зеркало
происходит из погребения 31 могильника
Ляпинская балка (3 четв. XIV в.) – оно
отличается шестью (вместо пяти) дугами,
полукруглой боковой ручкой и
отсутствием опоясывающего орнамент
валика. Все типы зеркал с боковыми
ручками встречены в памятниках XIV в. и
представлют собой один из наиболее
поздних категорий бытовых вещей
Золотой Орды [Евглевский, Кульбака,
2003. С. 371, 394. Рис. 6, 3].
Ножницы (Рис. 4, 5) шарнирные, с
отогнутыми скобами – типа II [Федоров-
Давыдов, 1966. С. 84. Рис. 12, 5] и типа
БIа [Мыськов, 2015. С. 78. Табл. VII].
Имеют широкий временной диапазон
[Кригер, 2012. С. 30. Рис. 30, 10].
Шило (Рис. 4, 6) не поддается какой-
либо развернутой систематизации [Федо-
ров-Давыдов, 1966. С. 86; Мыськов, 2015.
С. 71]. Находки шильев в женских погре-
бениях не совсем обычное явление
[Евглевский, Кульбака, 2003. С. 392].
Нож (Рис. 4, 1) многофункционального
назначения: черешковый, с прямым кли-
новидным в сечении лезвием, типа I [Фе-
доров-Давыдов, 1966. С. 85. Рис. 12, 6] и
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
типа АIIa1 [Мыськов, 2015. С. 112. Табл.
XVIII]. Датировка традиционно широкая.
Бусина (Рис. 4, 2) относится к типу I-
VАII [Федоров-Давыдов, 1966. С. 74], ти-
пу IIA3 [Курышова, 2012. С. 209], типу
АIVв [Мыськов, 2015. С. 168. Табл. XXIX,
3, 4]. Аналогичные бусы известны из по-
гребений XIV в. в Волго-Донском между-
речье: Нагавский I – 1/1 и Бахтияровка –
6/1, 16/1 [Мыськов, 2015. С. 285. Рис. 2,
18, 19; С. 360. Рис. 89, 3; С. 364. Рис. 93,
4].
Копоушка (Рис. 4, 7) типа I [Федоров-
Давыдов, 1966. С. 68. Рис. 9, 4]. Датировка
широкая [Кригер, 2012. С. 33].
Серебряный браслет (Рис. 4, 4) типа IV
[Федоров-Давыдов, 1966. С. 41] и типа II
[Мыськов, 2015. С. 163. Табл. XXVIII, 1],
без продольных желобков. Его дата
широкая.
Серебряный перстень (Рис. 4, 8)
близок типу V [Федоров-Давыдов, 1966.
С. 41. Рис. 6, 2], типа Iб [Мыськов, 2015.
С. 165]. Подобные перстни датируются
XIII–XIV вв.
Серебряное кольцо (Рис. 4, 9) имеет
аналогии среди кочевнических
погребений 30-40-х гг. XIV в. Волго-
Донского региона [Мыськов, 2015. С. 224.
Рис. 3, 19, 72, 7].
Колчан в мужском погребении сохра-
нился во фрагментах (Рис. 6, 2, 7, 1-16).
Колчаны часто встречаются в средневеко-
вых кочевнических погребениях на всей
территории Евразии. В большинстве слу-
чаев это удлиненной формы берестяные
цилиндрические колчаны, слегка расши-
ренные книзу или кверху; нередки и фу-
тляры, сделанные из дерева и, реже – ко-
жи [Федоров-Давыдов, 1966. С. 29. Рис. 4,
4-6; Мыськов, 2015. С. 131-133, 155. Табл.
XXIII, 1-5]. Зачастую на месте и возле
колчанов в погребениях находят его ме-
таллический убор – железные и медные
пряжки от ремней, бляшки, накладки, ду-
говидные стержни от оковки днищ и мно-
гочисленные мелкие металлические дета-
ли [Малиновская, 1974. С. 134]:
Колчанный крючок (Рис. 7, 16) слу-
жил застежкой стрелкового саадачного
пояса. Достаточно часто встречаются в
кочевнических погребениях и отличаются
125
многообразием форм [Кригер, 2012. С. 30.
Рис. 28, 7; Иванов, 2015. С. 91. Рис. 18, 13-
14, 17-19; Мыськов, 2015. С. 128, 131.
Табл. XXIII, 7-12]. Колчанный крючок
происходит из расположенного поблизо-
сти от Бойкопонуры монгольского погре-
бения Коллекторский – 1/1 [Чхаидзе,
Дружинина, 2010. С. 119. Рис. 5, 4].
Колчанная пряжка (Рис. 7, 4) полу-
овальная типа АII [Федоров-Давыдов,
1966. С. 44. Рис. 7, 2], типа АIг [Мыськов,
2015. С. 221. Табл. XLIII, 1]. Датировка
широкая.
Фигурные накладки (Рис. 7, 5-7) служили
для украшения колчана. Аналогичная
накладка известна из уже упомянутого
погребения Коллекторский – 1/1 [Чхаидзе,
Дружинина, 2010. С. 119. Рис. 5, 3].
Железная округлая накладка (Рис. 7,
1) и, вероятно еще одна – с колечками
(Рис. 8, 9) могли украшать нижнюю поло-
вину колчана.
Кольца (Рис. 7, 3, 12-13) служили для
подвешивания колчана к поясу.
Помимо металлического убора, кол-
чан был украшен накладками, изготов-
ленными из кости с резным раститель-
ным, геометрическим и звериным орна-
ментом (Рис. 6, 2). Традиция украшения
колчанов орнаментированными костяны-
ми пластинами формировалась в среде
тюркоязычных кочевников евразийских
степей, начиная с VII и по XIV вв. [Мали-
новская, 1974. С. 134, 144-145; Гаврилина,
1986. С. 143]. Наиболее часто использует-
ся циркульный или “глазковый” орнамент
в виде круга с точкой посередине, или из
нескольких концентрических кругов. Ор-
намент наносился при помощи маленько-
го железного дву- или трезубца, одна
ножка которого ставилась на место точки,
а вторая описывала окружность вокруг
нее. Путем различной группировки “глаз-
ков” и сочетания их с простейшими гео-
метрическими узорами на кочевнических
изделиях из кости создавались многооб-
разные орнаментальные композиции.
Наиболее распространенным (в том числе
в Прикубанье) являлся геометрический,
циркульный орнамент в нескольких вари-
ациях и сочетаниях [Нарожный, Плютов,
2009. С. 275-279. Рис. 1; Дружинина,
 В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев
Чхаидзе, Нарожный, 2011. С. 103-104].
Также хорошо известен, растительный,
геометрический и зооморфный орнамент,
который помимо утилитарного значения,
нес эстетическую нагрузку (орнаменталь-
ные композиции раскрашивались), обна-
руживая несомненное сходство на всей
территории Восточноевропейской равни-
ны. Эта традиция появляются у кочевни-
ков в XIII–XIV вв. [Федоров-Давыдов,
1966. С. 31. Рис. 4, 1-2, 7, 10; Малинов-
ская, 1974. С. 168–169; Гаврилина, 1981.
С. 133; Мыськов, 2015. С. 137, 155].
На двух фрагментах пластин сохрани-
лись изображения зайцев на фоне линей-
но-резной сетки. В большинстве на кол-
чанных накладках изображаются олени
или лани [Гаврилина, 1986. С. 161-162.
Рис. 73-74; Мыськов, 2015. С. 151]. Зайцы
ранее были известны лишь на трех костя-
ных накладках [Шилов, 1956. Л. 43. Рис.
XXV, 2; Малиновская, 1974. С. 140, 170,
174. №№ 9, 84 – более похож на лань.
Табл. IV, В, 9, XVI, 84, I; Гаврилина, 1986.
С. 162-163, 176. Рис. 75, 1-3; Мыськов,
2015. С. 154. Табл. XXV, 1]. Интересно
отметить изображение зайца на трапецие-
видной костяной части седла из богатого
кочевнического погребения золотоордын-
ского времени Власовский I – 15/3 на
Среднем Дону [Березуцкий, 1988. С. 157.
Рис. 3, 13; Кравец, 2005. С. 34, 121. Рис. 3,
9д, 45, 6 – заяц назван ланью или оленем].
На рассматриваемых накладках встречены
варианты орнамента: геометрический –
линейно-резной сеткой (тип IБ2) и
плоскорельефный бордюрами (тип IIIА1)
[Гаврилина, 1986. С. 148, 152. Рис. 69];
спиралевидный – из одиночных S-
образных завитков (тип I1) [Гаврилина,
1986. С. 153. Рис. 70]; растительный – по-
лукрин (тип II) [Гаврилина, 1986. С. 156.
Рис. 72].
Можно констатировать, что колчаны,
украшенные резными костяными пласти-
нами принадлежали мужскому населению
степи, маркируя принадлежность к состо-
ятельным слоям тюрко-монгольского об-
щества [Малиновская, 1974. С. 145, 168;
Мыськов, 2015. С. 156]. Вероятно изго-
товление этих изделий в кочевой среде
[Мыськов, 2015. С. 140-141, 155].
126
Лук, наверняка находившийся в по-
гребении, не сохранился – судя по всему,
он был простым, без роговых накладок.
Костяной наконечник стрелы (Рис. 6, 1)
черешковый, с округлым корпусом и тре-
угольным в сечении концом – тип отсут-
ствует в классификациях [см.: Федоров-
Давыдов, 1966. С. 29; Медведев, 1966. С.
87-88; Мыськов, 2015. С. 126; ср.: Иванов,
2015. С. 90. Рис. 18, 1-8]. Костяные нако-
нечники распространены широко и имеют
широкую датировку.
Железные наконечники стрел:
Остролистный (Рис. 7, 17) тип ВII
[Федоров-Давыдов, 1966. С. 27. Рис. 3, 9],
тип 61 [Медведев, 1966. С. 73. Рис. 30В,
58], тип Б42в [Руденко, 2003. С. 99. Табл.
44]. Дата: кон. XIII–XIV вв.
Ланцетовидные с шейкой-упором
(Рис. 7, 18-20, 24), тип 62 [Медведев,
1966. С. 73-74. Рис. 30В, 59], тип Б33б
[Руденко, 2003. С. 96. Табл. 46], тип АIе3
[Мыськов, 2015. С. 126. Табл. XXII]. Дата:
XI–XIV вв.
Листовидные (Рис. 7, 21, 23) тип ВI
[Федоров-Давыдов, 1966. С. 27. Рис. 3, 9],
тип 63 [Медведев, 1966. С. 74. Рис. 30В,
60], тип Б34а [Руденко, 2003. С. 96. Табл.
44], тип АIе1 [Мыськов, 2015. С. 126.
Табл. XXII]. Известны в 1 пол. XIV в.
Срезень с плоским пером и тупо-
угольным острием (Рис. 7, 22) тип ВXI
[Федоров-Давыдов, 1966. С. 27. Рис. 3, 9],
тип 70 [Медведев, 1966. С. 77. Рис. 30Г,
67], тип Б53а [Руденко, 2003. С. 104. Табл.
46], тип АIа1 [Мыськов, 2015. С. 124.
Табл. XXII]. Наконечник монгольского
типа, XIV вв. [Иванов, 2015. С. 89. Рис.
17, 21].
Кресало (Рис. 8, 2) двулезвийное,
овальное с замкнутым контуром – типа
AII [Федоров-Давыдов, 1966. С. 84. Рис.
12, 8; Кравец, 2005. С. 46. Рис. 12, 2; Кри-
гер, 2012. С. 30. Рис. 30, 7], типа II2 [Ев-
глевский, Потемкина, 2000. С. 183, 187-
188. Рис. 1], типа AI [Мыськов, 2015. С.
68. Табл. V, 2]. Подобные кресала широко
распространены в золотоордынских ком-
плексах 2 пол. XIII – 2 пол. XIV вв. [Ев-
глевский, Потемкина, 2000. С. 199. Рис.
6].
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Ременная пряжка (Рис. 8, 7) полу-
овальная, тип АII [Федоров-Давыдов,
1966. С. 44. Рис. 7, 2], тип АIг [Мыськов,
2015. С. 221. Табл. XLIII, 1]. Датируется
широко.
Пряжки без специального приспособ-
ления для соединения с ремнем (Рис. 8, 6),
типа ДI [Федоров-Давыдов, 1966. С. 45.
Рис. 7, 2]. Датировка широкая.
Нож (Рис. 8, 4) многофункционально-
го назначения: черешковый, с прямым
клиновидным в сечении лезвием, типа I
[Федоров-Давыдов, 1966. С. 85. Рис. 12, 6]
и типа АIIa1 [Мыськов, 2015. С. 112. Табл.
XVIII]. Датировка широкая.
Железный конусовидный предмет (Рис. 8,
8) имеет аналогии в мужских погребениях
кочевников XIII–XIV вв. Их предназначе-
ние остается неясным, в литературе вы-
сказывались мнения что это, либо детали
бунчуков, либо головных уборов (шиша-
ков), или же втоки копий [Нарожный,
2010. С. 165-167. Рис. 2; Потемкина, 2012.
С. 284, 286. Рис. 3, 6, 8, 13-14].
Халцедоновая бусина (Рис. 8, 11) от-
носится к типу VIII-XАI [Федоров-
Давыдов, 1966. С. 77], типу I-IIA1 [Куры-
шова, 2012. С. 206. Рис. 1, 4], типу АI
[Мыськов, 2015. С. 167. Табл. XXIX, 23].
Аналогичные бусы известны в погребени-
ях золотоордынского времени, хотя их
датировка широкая.
Сбруйная пряжка (Рис. 8, 5) полу-
овальная, тип АII [Федоров-Давыдов,
1966. С. 46. Рис. 7, 3], тип АIг [Мыськов,
2015. С. 221. Табл. XLIII, 1]. Датировка
широкая [Кирпичников, 1973. С. 77. Рис.
43, 9; Армарчук, 2006. С. 38. Рис. 21, 10].
Первое стремя (Рис. 10, 1) подтре-
угольно-округлой формы относится к ти-
пу ДIII [Федоров-Давыдов, 1966. С. 13
Рис. 1], типу VII [Кирпичников, 1973. С.
50-51 Рис. 29], типу IV3 [Армарчук, 2006.
С. 27-29. Рис. 14-16], типа АIIв [Мыськов,
2015. С. 56. Табл. III]. Подобные стремена
датируются широко: XII–XIV вв.
Второе стремя (Рис. 10, 2) арочное,
типа VII [Кирпичников, 1973. С. 50-51
Рис. 29], типа IV5 [Армарчук, 2006. С. 31-
32. Рис. 18-19], типа АIб [Мыськов, 2015.
С. 56. Табл. III]. Такие стремена датиру-
ются XIII–XIV вв.
127
Обращает на себя отсутствие в погре-
бении удил (не сохранились?).
Самой яркой находкой из погребения яв-
ляется серебряный поясной ковш (Рис. 9),
на внутренней поверхности которого от-
чеканен 12-ти лепестковый цветок лотоса.
Ковш относится к категории престижной
посуды, являющейся произведением то-
ревтики золотоодынских мастеров и вы-
ступающей маркером принадлежности к
кочевой аристократии. На территории Во-
сточноевропейской равнины уже выявле-
но 31 захоронение в которых была обна-
ружена подобная (чаши, ковши, кубок)
серебряная посуда [Чхаидзе, 2017. С. 275-
298. Рис. 1-4]. Еще одна чаша без инкру-
стации была найдена в женском погребе-
нии Староизобильненский II – 3/1 на
Ставрополье [Калмыков, 2012. Л. 68. Рис.
231–232]. Ковш из рассматриваемого
нами погребения дополняет собой круг
произведений художественного ремесла,
стиль которого сложился к кон. XIII – 1
пол. XIV вв.
Таким образом, по особенностям по-
гребального обряда и характеру вещевого
комплекса, два богатых средневековых
кочевнических погребения из курганного
могильника Бойкопонура I мы датируем в
пределах первой половины XIV в. Наход-
ка резных костяных накладок на колчан, а
также серебряного ковша – продукции
одной из мастерских Улуса Джучи демон-
стрируют высокое социальное положение
его владельца. Восточная ориентировка
погребенных может свидетельствовать об
их принадлежности к половецкому этно-
компоненту, включенному в структуру
Золотой Орды; однако, как обычно, сле-
дует указать, что кочевнические памятни-
ки этого времени полиэтничны.
Следует отметить, что целый ряд ко-
чевнических погребений развитого сред-
невековья, расположены на близлежащих
к Бойкопонуре территориях [см.: Чхаидзе,
2018. С. 503. Рис. 1, 3-45]. Ряд из них уже
отмечены выше, как имеющие явное
сходство в погребальном обряде и инвен-
таре. Несомненно, что все эти погребаль-
ные комплексы, входящие в компактный
район Восточного Приазовья – между со-
временным руслом р. Кубань побережьем
 В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

Азовского моря и р. Кирпили, следует на, Чхаидзе, Нарожный, 2011. С. 240-243].

рассматривать в неразрывном единстве. По всей видимости, все эти погребенные
Эти памятники можно связывать с принадлежали к одному племенному (по-
направлением сезонных передвижений ловецкому) объединению, инкорпориро-
кочевой общности (орды) [см.: Дружини- ванному в состав Улуса Джучи.

ЛИТЕРАТУРА
Армарчук Е.А. 2006. Конская упряжь из могильников Северо-Восточного Причерно-
морья X–XIII веков. – М. 227 с.
Басов В.И., Нарожный Е.И., Цокур И.В. 2007. Погребение 1 кургана 9 могильника
“Украинский-1” (Динской район Краснодарского края) // Археологический жур-
нал. № 1. – Армавир. С. 74–76.
Бацанюк И.С. 2015. Средневековое погребение из курганного могильника на окраине
х. Пролетарский Кореновского района // V «Анфимовские чтения» по археологии
Западного Кавказа. Культурные взаимодействия народов Западного Кавказа в
древности и средневековье. – Краснодар. С. 6–8.
Березуцкий В.Д. 1988. Новые данные о поздних кочевниках из левобережья Среднего
Дона // Исследование памятников археологии Восточной Европы. – Воронеж. С.
152–165.
Гаврилина Л.М. 1981. К вопросу о культурных традициях в искусстве поздних кочев-
ников // Археологические памятники Калмыкии эпохи бронзы и средневековья. –
Элиста. С. 120–135.
Гаврилина Л.М. 1986. Прикладное искусство кочевников Восточной Европы X–XIV
веков. М. / Архив ИА РАН. Р-2. № 2352.
Гарустович Г.Н., Иванов В.А. 2014. Материалы по археологии средневековых кочев-
ников Южного Урала. – Уфа. 328 с.
Голубев Л.Э., Сазонов А.А. 2008. Погребение воина-кочевника из Прикубанья // РА.
№ 4. – М. С. 130–133.
Голубев Л.Э., Чхаидзе В.Н. 2018. Средневековые кочевнические погребения у хутора
Полтавского Краснодарского края // ИАА. Вып. 14. – Армавир; Краснодар; М. С.
123–131.
Дружинина И.А., Чхаидзе В.Н., Нарожный Е.И. 2011. Средневековые кочевники в
Восточном Приазовье. – Армавир; М. 266 с.
Евглевский А.В., Кульбака В.К. 2003. Грунтовый могильник золотоордынского вре-
мени Ляпинская Балка из Северо-Восточного Приазовья // Степи Европы в эпоху
средневековья. Том 3: Половецко-золотоордынское время. – Донецк. С. 363–404.
Евглевский А.В., Потемкина Т.М. 2000. Кресала в позднекочевнических погребениях
Восточной Европы // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 1. – Донецк. С.
181–208.
Зеленский Ю.В. 1997. Позднекочевническое погребение со шлемом из степного При-
кубанья // ИАА. Вып. 3. – Армавир; М. С. 89–91.
Зеленский Ю.В., Тарабанов В.А. 2005. Воинское половецкое погребение из Степного
Прикубанья // МИАК. Вып. 5. – Краснодар. С. 331–333.
Зеленский Ю.В., Цокур И.В. 2003. Погребение половчанки из Прикубанья // МИАК.
Вып. 3. – Краснодар. С. 209–212.
Иванов В.А. 2015. Кочевники Золотой Орды. История. Культура. Религия. – Уфа. 208
с.
Калмыков А.А. 2012. Отчет о раскопках курганного могильника Староизобильнен-
ский-2 в Изобильненском районе Ставропольского края в 2012 году. Ставрополь,
2015 // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 53824-53825.

128
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

Каримова Р.Р. 2013. Элементы убранства и аксессуары костюма кочевников Золотой

Орды (типология и социокультурная интерпретация) / Археология евразийских
степей. Вып. 16. – Казань. 212 с.
Кирпичников А.Н. 1973. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX–XIII вв. /
САИ. Вып. Е1-36. – Л. 140 с.
Кравец В.В. 2005. Кочевники Среднего Дона в эпоху Золотой Орды. – Воронеж. 206 с.
Кригер В.А. 2012. Кочевники Западного Казахстана и сопредельных территорий в
средние века (X–XIV вв.). – Уральск. 200 с.
Курышова Н.П. 2012. Классификация бус из кочевнических погребений золотоордын-
ского времени // Поволжская археология. № 1. – Казань. С. 204–215.
Малиновская Н.В. 1974. Колчаны XIII–XIV вв. с костяными орнаментированными об-
кладками на территории евразийских степей // Города Поволжья в средние века. –
М. С. 132–175.
Медведев А.Ф. 1966. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы, самострел VIII–XIV
вв. / САИ. Е1-36. – М. 188 с.
Мыськов Е.П. 2015. Кочевники Волго-Донских степей в эпоху Золотой Орды. – Вол-
гоград. 484 с.
Нарожный Е.И. 2010. Кочевнические погребения из-под Усть-Лабинска (некоторые
комментарии к сведениям Н.И. Веселовского) // МИАСК. Вып. 11. – Армавир. С.
164–169.
Нарожный Е.И., Плютов В.И. 2009. Костяные орнаментированные накладки на луки
из средневековых кочевнических захоронений XIII–XIV вв. (некоторые аспекты
изучения) // Пятая Кубанская археологическая конференция. – Краснодар. С. 275–
280.
Нарожный Е.И., Сазонов А.А. 2011. Средневековое кочевническое захоронение из
курганного могильника «Прикубанский-1» (Красноармейский район Краснодар-
ского края) // Батыр. Традиционная военная культура народов Евразии. № 1 (2). –
М. С. 64–68.
Нехаев А.А., Голубев Л.Э., Чхаидзе В.Н. 2009. Погребения средневековых кочевников
и каменные тюркские изваяния из хут. Верхний и ст. Раздольная в Краснодарском
крае // МИАСК. Вып. 10. – Армавир. С. 145–156.
Потемкина Т.М. 2012. Металлические посудовидные изделия из погребений номадов
золотоордынского времени Восточной Европы: проблемы и стереотипы // Степи
Европы в эпоху средневековья. Том 11. Золотоордынское время. – Донецк. С.
279–306.
Пьянков А.В., Хачатурова Е.А. 1995. Погребение половчанки из степного Прикуба-
нья // ИАА. Вып. 1. – Армавир; М. С. 154–156.
Руденко К.А. 2003. Железные наконечники стрел VIII–XV вв. из Волжской Булгарии.
(Исследование и каталог). – Казань. 512 с.
Туркина И.С., Чхаидзе В.Н. 2015. Средневековые кочевнические погребения из кур-
ганной группы Кирпили 11 в Краснодарском крае // МИАСК. Вып. 15. – Армавир;
Краснодар. С. 124–138.
Федоров-Давыдов Г.А. 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоор-
дынских ханов. – М. 275 с.
Цокур И.В., Чхаидзе В.Н. 2013. Средневековое кочевническое погребение из курган-
ной группы Успенская в Краснодарском крае // ИАА. Вып. 12. – Армавир; Крас-
нодар; М. С. 123–126.
Чхаидзе В.Н. 2008. Погребения средневековых кочевников и каменные тюркские изва-
яния из степного Прикубанья // МИАСК. Вып. 9. – Армавир. С. 118–138.

129
 В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

Чхаидзе В.Н. 2009. Средневековые кочевнические погребения в степном Прикубанье

из раскопок конца XIX – начала XX вв. // МИАСК. Вып. 10. – Армавир. С. 116–
126.
Чхаидзе В.Н. 2010. Средневековые кочевнические погребения из раскопок Н.И. Весе-
ловского в степном Прикубанье (ст. Ладожская и пос. Праздничный) // МИАСК.
Вып. 11. – Армавир. С. 154–163.
Чхаидзе В.Н. 2017. Серебряная посуда из погребений кочевников Восточно-
Европейской равнины XIII–XIV вв. // Поволжская археология. № 4 (22). – Казань.
С. 275–296.
Чхаидзе В.Н. 2018. Погребальный обряд кочевников Предкавказья XI–XIV вв. // Кав-
каз в системе культурных связей Евразии в древности и средневековье. XXX
«Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. – Карачаевск. С. 503–
506.
Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А. 2010. Тяжеловооруженные золотоордынские воины
Восточного Приазовья // Батыр. Традиционная военная культура народов Евра-
зии. № 1. – М. С. 110–125.
Шевченко Н.Ф. 1984. Отчет о раскопках курганов у хутора Пролетарского Коренов-
ского района Краснодарского края в 1984 году. Краснодар / Архив ИА РАН. Р-1.
№ 10541.
Шевченко Н.Ф., 1986. Отчет о раскопках курганов у х. Пролетарского Краснодарского
края в 1986 году. Краснодар / Архив ИА РАН. Р-1. № 11359.
Шилов В.П. 1956. Отчет о раскопках Калиновского отряда Сталинградской археологи-
ческой экспедиции ИИМК АН СССР в 1954 г. / Архив ИА РАН. Р-1. №№ 1300-
1300а.

130
МИА Северного Кавказа. Вып.17

131
В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

132
МИА Северного Кавказа. Вып.17

133
В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

134
МИА Северного Кавказа. Вып.17

135
В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

136
МИА Северного Кавказа. Вып.17

137
В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

138
МИА Северного Кавказа. Вып.17

139
В.Н. Чхаидзе, А.В. Иванов, А.Г. Шереметьев

140
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

О ВОЗМОЖНОМ (ПРИЖИЗНЕННОМ)
«ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ» СТАТУСЕ ДВУХ
ПОГРЕБЕННЫХ НА МОГИЛЬНИКЕ №2 (XIII-ХV ВВ.)
ПОСЕЛЕНИЯ «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ-1»
(Крымский район Краснодарского края)
© Е.И. НАРОЖНЫЙ, П.В. СОКОВ
Россия, НАО «Наследие Кубани», Краснодар

Аннотация: в публикации вводятся в научный оборот два захоронения могильника №2 по-

селения «Железнодорожное-1». Их погребальный инвентарь, находящий некоторые аналогии
эпохи среди предметов материальной культуры эпохи Золотой Орды, позволяет реконструиро-
вать особенности «профессиональной» специализации погребенных людей при их жизни.
Уточнения подобного рода значительно расширяют представления о повседневности населе-
ния, в ХIII-ХV вв. обитавшего на поселении «Железнодорожное-1» и его близ лежащей округе.
Ключевые слова: Золотая Орда, Кубань, «профессиональная» характеристика населе-
ния, хозяйственные занятия населения Золотой Орды.

ABOUT THE POSSIBLE (INTRAVITAL) «PROFESSIONAL»

STATUS OF TWO BURIED ON BURIAL №2 (XIII-XV
CENTURIES) OF SETTLEMENT «ZHELEZNODOROZHNOE-
1»
(Krimskiy district of Krasnodar region)
© E.I. NAROZHNYI, P.V. SOKOV
Russia, NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar

Annotation: in publication entering into scientific circulation two burials of burial №2 of settlement
«Zheleznodorozhnoe-1». The funeral inventory in these burials which finding some analogues among
the subjects of material culture of epoch of Golden Horde allows to reconstruct the specifics of «pro-
fessional» specialization of buried when they was alive. Such clarifications considerably extend the
views about the daily routine of population of settlement «Zheleznodorozhnoe-1» and its district in XIII-
XV centuries.
Key words: Golden Horde, Kuban, «professional» characteristics of population, domestic activi-
ties of population of Golden Horde.

Два грунтовых могильника - №1 и

№2, совершенно компактных по занима-
емой ими площади, в 2012 г. были выяв-
лены на территории поселения XIII-ХV
вв. 1 «Железнодорожное-1» (Крымский
1
Предварительная обработка полевых материалов
с территории этого памятника позволила суммар-
но отнести его к периоду XIII-ХV вв. (Василинен-
ко, Нарожный, Соков, 2014, с. 326-328; Мокру-
шин, Нарожный, Соков, 2016, с.221-224). С.Е. Же-
ребилов и А.Н. Масловский, представляя основ-
ные группы керамического материала с террито-
рии другого, соседнего и представляющегося нам
синхронного поселения «Железнодорожное-2»,
его верхнюю хронологическую грань не выводят
за пределы XIV в. (Жеребилов, Масловский, 2016,
с. 10-15). Этот вывод А.Н. Масловский подтвердил
в отношении поселения «Железнодорожное-1»,
выступив в прениях по нашему докладу (Мокру-
шин и др., 2016, с. 221-22) в октябре 2016 г., на
конференции в Ялте. Оба автора, на что уже обра-
щалось внимание (Нарожный, 2017, с.1112), оши-
бочно называют поселение «Железнодорожный
II», в то время, как по полевой документации – это
«поселение Железнодорожное-2». Во-вторых они
не учли других материалов этого же поселения, по

141
 Е.И. Нарожный, П.В. Соков
район Краснодарского края) во время
проведении здесь широкомасштабных
охранно-спасательных археологических
исследований 2012 г. (Мокрушин и др.,
2016, с. 221-224). Часть раскопочных ма-
териалов нами уже рассматривались
(Нарожный, Соков, 2014а,с .138-177;
2014б, с. 407-410). Из-за плохой сохран-
ности скелетов, изучение их индивиду-
альных (антропологических) особенно-
стей специалистам не удалось. «Скром-
ный» набор сопровождающего исследо-
ванные захоронения инвентаря, значи-
тельно затрудняет возможности получе-
ния максимально исчерпывающей исто-
рической информации об этих погребаль-
ных комплексах. Тем не менее, сегодня
появилась некоторая возможность опре-
деления вероятной этнокультурной харак-
теристики хотя бы части погребенных
(Нарожный, Соков, 2017). Представляется
возможной хотя бы предположительная
характеристика прижизненного «профес-
сионального» статуса незначительной ча-
сти этих же захоронений. Так два погре-
бения - №9 и №15 могильника №2 – захо-
ронения двух молодых мужчин, сопро-
вождались находками железных сабель. В
связи с находками которых необходимо
согласиться с мнением А.В. Евглевского в
том, что «традиции использования сабли в
быту, обрядах и ритуалах убедительно
свидетельствуют о том, что эта категория
вещевого мира характеризовала половоз-
растные данные человека, выступала сим-
волом силы, мужества, славы, социально-
сти, богатства и т.д. Поэтому, а priori,
можно допустить, что и в погребальном
обряде средневековых кочевников (и не
только кочевников - Авт.) сабля также
была семантически глубоко наполнена»
(Евглевский, 2002, с.291). Другими сло-
вами, наличие сабель в указанных захоро-
нениях может указывать на возможный
прижизненный статус погребенных, ха-
рактеризуя их как легковооруженных во-
крымским аналогиям относимых к ХV в. (Бара-
гамян, и др., 2014,с . 29-38).
142
инов. Вполне вероятно, что аналогичным
способом можно пытаться «реконструи-
ровать», насколько это возможно, и такой
же, «прижизненно-профессиональный»
статус других захоронений могильника,
хотя такую возможность сохраняют лишь
несколько погребений, имевших более
или менее яркий и понятный погребаль-
ный инвентарь. Среди них – погребение
№ 13 (рис. 2); погребение было обнару-
жено в юго-западной части квадрата Щ-0.
Границы погребальной ямы не фиксиро-
вались. Скелет женщины 25-30 лет,2 был
уложен вытянуто на спине, ориентирован
по линии ЗЮЗ-ВСВ, головой на запад.
Череп развернут к югу, раздавлен, его
фрагменты смещены к СЗ. Весь костяк
незначительно завален на правый бок. Ко-
сти грудины так же смещены к югу. Левая
кость плеча разломана на две части, рас-
положена на костях ребер слева, согнута в
локтевом суставе, кистью в нижней части
живота. Правая плечевая кость, парал-
лельна корпусу в нижней части перекры-
вается костями ребер, согнута в локтевом
суставе, кистью к Ю, напротив правого
тазобедренного сустава. Кисти рук раз-
рушены, фаланги пальцев разбросаны в
районе таза. Тазовые кости фрагментиро-
ваны, частично разрушены. Центральная
часть бедренных костей фрагментирована.
Нижние конечности вытянуты, сведены в
ступнях, которые повернуты к ЮВ. Кости
правой ноги развернуты к Ю сильнее, чем
кости левой ноги. Длина костяка – 1,58 м.
Уровень фиксации от R 0 : – -0,19 м – -0,31
м. Инвентарь - фрагменты железных
предметов (рис.2, 1-5), крюкообразный
предмет из железа (рис.2, 7), клык кабана
(рис.2, 8), находившихся в изголовье по-
гребенной. Железный черешковый нож
(рис. 2,6) располагался под правой под-
вздошной костью, тазобедренным суста-
вом и верхней частью бедра. Среди костей
в погребении найдены три невыразитель-
2
Половозрастные характеристики погребенных
определены к.б.н. Е.Ф. Батиевой (г. Ростов-на-
Дону).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ных фрагмента от керамических сосудов.
Два из них - стенки красноглиняных гон-
чарных сосудов, не отличающихся от ке-
рамики поселения. Третий фрагмент – от
стенки лепного сероглиняного сосуда, об-
наружен между костями бедер. Вероятно,
все три фрагмента керамики попали в по-
гребение из культурного слоя поселения,
возможно, при засыпке ямы. В северной
части погребения зафиксированы кости
КРС (-0,19 м от R 0 ), плохой сохранности,
к Ю от ступни правой ноги были зафик-
сированы два зуба свиньи 3 (-0,25 м от R 0 ).
Судя по «старым» и характерным повре-
ждениям, эти кости и зубы, как и уже
упоминавшиеся фрагменты керамики,
скорее всего, из культурного слоя, попав-
шие внутрь захоронения при засыпке мо-
гильной ямы. Если рассматривать сопро-
вождающий погребение инвентарь от-
дельно и подробно, получается следую-
щее:
1. Пять сильно фрагментированных
железных предметов, от которых сохра-
нились отдельные части - фрагмент же-
лезного стержня, подпрямоугольной фор-
мы в сечении, раздваивающийся в верх-
ней части в форме двух расходящихся в
противоположные стороны дугообразных
полуколец с заостренными окончаниями
(рис.2, 1-5). Высота сохранившейся части
предмета - 2,7 см, толщина 0,4 см (рис.2,
1). Остальные имели различную сохран-
ность: фрагмент от второго аналогичного
предмета имел высоту 3,3 см, толщину 0,4
см (рис.2, 2); третий сохранился на высоту
3,4 см, толщиной 0,4 см (рис.2, 3); четвер-
тый - высота 2,7 см, толщина 0,4 см
(рис.2, 4). Фрагмент пятого аналогичного
предмета в длину имел 4,5 см, ширину 0,8
см, толщину - 0,4 см (рис.2, 5).
3
Иногда зубы свиньи использовались в погре-
бальных обрядах в качестве амулетов, оберегов и
пр., но в таких случаях зубы имеют следы обра-
ботки и отверстия для привешивания. Такие при-
знаки полностью отсутствуют на наших находках,
что, вероятно, указывает на случайный характер
попадания их во внутренний интерьер захороне-
ния (из культурного слоя).
143
2. Железный нож: лезвие в сечении
подтреугольной формы, черешок ручки –
подпрямоугольной. Длина лезвия 9,3 см
при ширине лезвия 2,3 см, толщина лезвия
0,8 см; длина черенка для ручки 2 см, ши-
рина 0,8 см, толщина 0,5 см. Общая длина
ножа 11,3 см (рис.2, 6).
3. Фрагмент дугообразного (крюкооб-
разного) железного стержня (рис.2, 7)
округлый в сечении, толщина 0,7 см.
4 – Клык кабана со следами обработ-
ки, срезан у острия (рис.2,8) – заострён.
Длина 10,5 см, ширина 1,8 см, толщина
1,9 см. Вероятно от этих же предметов со-
хранилось и несколько мелких фрагмен-
тов железа.
Функциональное назначение большей
части железных изделий (рис.2. 1-5),
определить сложно. В качестве аналогии
им можно указать на схожую форму верх-
ней части стержня, но завершающееся
тавром из Старого Орхея в Молдове
(Бырня, Рябой, 2000, с. 77, рис.116, 2). Но
есть и тождественные им аналоги, до-
вольно условно обозначенные как «же-
лезные костыли»; происходят они из
культурного слоя Водянского городища
на (Егоров, Федоров-Давыдов, 1976, с.
153, табл. 1,8, 162, табл. VI, 8) (золотоор-
дынское Поволжье). Несмотря на то, что
указанные аналогии лишены каких-либо
дополнительных комментариев, по всей
вероятности, интересующие нас предме-
ты, если учитывать заостренность стерж-
ней и пр. признаки, вполне могли исполь-
зоваться в качестве своеобразных проко-
лок, использовавшихся при работе с ко-
жей, войлоком или другими твердо-
матерчатыми изделиями.
Еще один железный предмет – в виде
металлического изогнутого стержня
(«крюк») округлой формы в сечении, раз-
деленного уплощенно-овальным «упо-
ром» на две неравные части, с заострен-
ными концами (рис.2, 7). Достоверно ути-
литарное его предназначение, также неяс-
но. Однако нам известны близкие этно-
графические предметы, например, в фор-
ме несомкнутого овала с точно таким же
 Е.И. Нарожный, П.В. Соков
разделением при помощи округлого упора
на две неравные части округлого в сече-
нии стержня, концы которого разных
диаметров, но точно также заострены. Эт-
нографические материалы использовались
при кустарном производстве конской уз-
ды и ремней сбруи. В этих случаях корот-
кая часть стержня использовалась для
протыкания плоского и твердого ремня до
выраженного на нем округлого упора. По-
сле этого, лезвием острого ножа аккурат-
но срезалась «вздыбившаяся» часть про-
деланного отверстия, обеспечивая полу-
чившемуся отверстию округлую форму, а
после этого вращательными движениями
в сочетании с движением вверх-вниз про-
тивоположной частью стержня, проде-
вавшегося сквозь проделанное отверстие,
идеально обрабатывалось внутреннее
пространство и края отверстия в ремне.
В публикуемом погребальном ком-
плексе, как уже упоминалось, был и же-
лезный черешковый нож небольших раз-
меров (рис.2, 6), вероятно, изначально
находившийся в деревянных ножнах, об-
тянутых кожей, следы от которых оста-
лись на лезвии. У ножа почти ровная
спинка и слабо изгибающаяся нижняя
треть лезвия.
Как отмечалось выше, в захоронении
был еще и кабаний клык 4 (рис.2, 8) с по-
врежденным (косо срезанным или спи-
ленным) окончанием. Находки кабаньих
клыков на широкой территории Восточ-
ной Европы (в литературе этой категории
находок уделялось немало внимания,
прежде всего, их находкам на территори-
ях обитания славянских народов). Как
правило, такие находки нередко трактуют
как амулеты. При определении семантики
подобных средневековых амулетов из
клыков различных зверей, ссылаются на
существование культов некоторых из по-
читаемых животных (медведя, волка, ка-
бана и пр.), что получило соответствую-
4
Клыки, встречающиеся в погребальных комплек-
сах, обычно являются как клыками самок, так и
клыками самцов. В данном случае – клык кабана.
144
щее отражение в системе мифологических
представлений различных народов Евро-
пы и было связано с теми или иными язы-
ческими божествами. Считается, что та-
кой амулет мог восприниматься как знак
покровительства со стороны данного бо-
жества, и быть напрямую связанным с те-
ми функциями, которыми это божество
наделялось. «Кабаньи» амулеты (амулеты
из кабаньих клыков), обычно, и преиму-
щественно изготовляли из нижних клы-
ков-бивней кабанов-самцов (Тянина, 2011,
с. 163, рис. 2, 12–15). Более редкими
находками являются амулеты из клыков
самок (Тянина, 2011, с. 163, рис. 2, 9–11) и
кабаньих резцов (Тянина, 2011, с. 163,
рис. 2, 16–18). На аналогичный, культово-
сакральный характер кабаньих клыков в
погребальной обрядности, в т.ч. и населе-
ния Западного Кавказа, но – при наличии
у клыков хотя бы одного просверленного
отверстия для подвешивания, указывал и
Ю.Н. Воронов. Между тем, находки каба-
ньих клыков (без следов сверленных в них
отверстий), известны, наряду с находками
в культурных слоях поселений и в погре-
бальных комплексах золотоордынского
времени. Любопытно, что в целом ряде
случаев, кабаньи клыки встречаются в
комплексе с железными ножницами для
стрижки овец и иногда, с металлическим
зеркалом. 5 Интересно, что в определении
возможных утилитарных и прижизненных
функций кабаньих клыков, исследователи
разнятся, предполагая возможность их
использования в качестве своеобразных
лощил, как приспособлений для вытяжки
нитей и пр., но при этом настаивалось и
на применении таких предметов в рамках
кустарных, домашних (семейных) про-
мыслов. По всей видимости, публикуемый
нами набор железных предметов в сово-
купности с кабаньим клыком – «набор»
точно таких же предметов «домашнего
5
Здесь мы опираемся на пока еще неопубликован-
ные материалы из кочевнических захоронений
могильника Молоканова щель (раскопки А.В.
Дмитриева) и Келийского могильника в высоко-
горной Ингушетии.
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
инструментария», скорее всего, использо-
вавшегося в домашних условиях для про-
изводства и обработки тканей, производ-
стве изделий из войлока, или, даже, ре-
монта или пошива обуви (?) и т.п.
Не меньший интерес вызывает и по-
гребение №2 могильника №2.
Погребение № 2 (рис.1): находилось в
ЮВ части квадрата Щ-1. Зафиксировано
по пятну заполнения ямы темно-серого
цвета на глубине: -0,48 м – -0,51 м от R 0 .
Грунтовая яма в плане подпрямоугольной
формы (2,37 м × 0,86 м); в ней - скелет
взрослого мужчины (25-30 лет), уложен
вытянуто на спине по линии ЗЮЗ – ВСВ,
головой в западном секторе. Череп раз-
давлен, лицевыми костями к С. Кости рук
вытянуты вдоль туловища, правой кистью
на верхней части бедра, у тазобедренного
сустава, левой кистью вплотную к верх-
ней части левого бедра. Кости ног протя-
нуты, кости ступней врозь. Длина костяка
– 1,81 м. Уровень фиксации от R 0 : – -0,54
м – -0,63 м. В погребении встречен инвен-
тарь: у центральной части костей левого
предплечья, с юга от них обнаружено кре-
сало (рис.1, 2) с кремнем (рис.1, 3). С пра-
вой стороны, под ребрами была найдена
фрагментированная железная пряжка
(рис.1, 4), в 3-х см к северу от неё фраг-
мент «язычка?» или «рамки?» (рис.1, 6).
Под фалангами пальцев левой руки, у ле-
вого бедра находилось железное кольцо
(рамка пряжки?) (рис.1, 5). В районе паха,
с левой стороны обнаружены два фраг-
мента железных предметов («язычок» и
фрагмент корпуса пряжки?) (рис.1, 7-8).
Под правой пяточной костью и больше-
берцовыми костями обнаружен железный
серповидный предмет, на лезвии которого
сохранились следы кости или роговой (?)
пластинки (рис.1, 1).
Инвентарь погребения – кресало и
железные пряжки, несмотря на их фраг-
ментарность, являются вполне характер-
ными и типичными для погребений обоих
могильников поселения «Железнодорож-
ное-1» золотоордынского времени. Осо-
бый интерес вызывает находка предмета,
145
напоминающего серп. Изделие сильно
коррозировано, его лезвие в сечении под-
треугольной формы, черешок ручки в се-
чении подпрямоугольной формы. Длина
29 см, ширина 3,2 см, толщина 1,1 см
(рис.1, 1). Это изделие вызывает ряд во-
просов: имея как будто бы все признаки
железных «серпов», предмет, если учиты-
вать имеющиеся ему аналогии, все же, от-
личается от «классических» серпов,
например, характером оформления рукоя-
ти. У предметов, чье утилитарное назна-
чение в качестве серпов не вызывает ни-
каких сомнений, ручка узко-вытянутая,
завершающаяся заостренным окончанием.
На нее «набивалась» деревянная или ко-
стяная (?) рукоять. Такие серпы хорошо
известны - фрагментированный железный
«серп с прямым, слегка наклоненным к
спинке черешком рукояти», в нач. 1960-х
годов поступил в краеведческий музей г.
Анапы. Находка происходила из разру-
шенного погребения из окрестностей ст.
Гостагаевской» и вполне справедливо от-
несена к периоду «XIII-XIV вв.» (Новичи-
хин, 1993, с.139, с.146, рис. 1, 2). Из того
же микрорегиона происходит еще два
синхронных серпа - целый и другой,
«фрагментированный экземпляры с рав-
номерно изогнутым, сужающимся к концу
лезвием, плавно переходящим в прямой
черешок рукояти» (Новичихин. 1993,
с.142, с.228, рис. 4, 6, 7).
Серпы этого типа известны и на тер-
риториях, далеко отстоящих от Кубани
(Циркин, 1971, с. 279, рис. 3,3), в т.ч. и в
золотоордынском Поволжье (Федоров-
Давыдов, 1971, Вайнер, Гусева. 1974, с.
126, табл. III, 1) других территориях Улу-
са Джучи (Гарустович, 2012, рис. 29, 2-10,
рис. 36, 7-11, рис. 37, 6-9, рис. 39, 6).
Наличие таких и подобных серпов в по-
гребальных комплексах, вполне одно-
значно позволяет рассматривать их обла-
дателей, как людей, при жизни занимав-
шихся сугубо сельским хозяйством. В
нашем же случае, мы можем указать на
несколько подобных предметов, присут-
ствовавших сразу в нескольких грунтовых
 Е.И. Нарожный, П.В. Соков
захоронениях могильника, расположенно-
го между поселениями «Железнодорож-
ное-1» и «Железнодорожное-2». 6 Близкие
предметы, ныне позиционируемые как
«складные серпы», обычно связаны с под-
курганными захоронениями (подробно об
этом см.: (Пьянков, 2013, с. 359-364)).
Считается, что подобные предметы появ-
ляются в широком пользовании еще в
VIII-IX вв., став одной из характерных
черт погребальных традиций у части
населения СМК, впоследствии бытуя
вплоть до XIV века. Их рассматривали и
как предметы социального престижа и как
с/х орудия, использовавшиеся в экстре-
мальных условиях (военный поход, сра-
жения и пр.), при помощи которых обес-
печивались лошади травой. Предлагались
и разные варианты («линии») генезиса и
распространения данных предметов. Од-
нако специфичной особенностью интере-
сующих нас «серпов», отличающих их от
серпов «классического» типа является
наличие у них костяного или рогового
«футляра», в виде двух изогнутых, по-
движных пластин. Прикрепленные за-
клепкой к рукояти, пластины, изогнутые
по форме лезвия, «откидывались» вниз»
от острия лезвия в противоположном
направлении, к ручке. При такой «кон-
струкции» предмета, достаточно трудно
представить себе угол отбрасывания пла-
стин, при котором было бы удобно косить
траву.
Как объясняют некоторые авторы, т.н.
«складные серпы» всегда носились на по-
ясе. По-крайней мере, в известных нам
«закрытых» погребальных комплексах,
«складные серпы» почти всегда находи-
лись в районе тазовых костей погребен-
ных (Голубев, Федосов, Федосова, 2012, с.
156-157, рис. 2, 7). Подвижные «футля-
ры», вне зависимости от материала, из ко-
торого они изготавливались (рог или
кость или дерево), могли «принять» за-
6
Искренне признательны автору раскопок этого
могильника – И.Б. Тищенко, любезно предоста-
вившего информацию.
146
остренную часть «серпов» всего на 1/3
«глубины» футляра (Голубев, Федосов,
Федосова, 2012, с. 156). Другими словами,
«футляры» эти предназначались, якобы,
не только для того, чтобы защищать своих
владельцев от возможных травм и порезов
(Голубев, Федосов, Федосова, 2012, с.
156), но и для предохранения острия во-
гнутой части «складных серпов» от туп-
ления, что также отличает такие «серпы»
от серпов «классического» типа. А это за-
ставляет предполагать: публикуемый тип
«серпов», возможно, мог предназначаться
для каких-то иных, пока не совсем понят-
ны целей.
Тем не менее, можно сравнивать т.н.
«складные серпы», например, с такими и
синхронными предметами, как «бритвы».
Последние, имея форму небольших, но
весьма остролезвийных ножей, при-
остренная часть которого (лезвие) «за-
крывалась» подобными, «откидывавшим-
ся в сторону черешка «футляром» (рог,
кость или дерево), где подвижный («отки-
дывающийся») «футляр» тоже скреплялся
с корпусов «бритвы». Сравниваемы пред-
меты, естественно, несопоставимы по
своему прямому утилитарному назначе-
нию, но речь может идти об общей и схо-
жей «схеме» обязательного сохранения и
поддержания перманентной остроты лез-
вия – для «бритв» при их использовании
для бритья и каких-то, пока не совсем по-
нятных действий с использованием остро-
го «складного серпа». Тем более, что в
повседневном быту тех же самых обита-
телей региона, параллельно с т.н. «склад-
ными серпами», широко был распростра-
нен и другой, «классический» тип серпов
(о них речь шла выше), при помощи кото-
рых вполне удачно можно было не только
косить, но и заготавливать траву впрок, не
только в экстремальных условиях.
Исходя из того, что на поясе кочевни-
ков Северо-Восточного Причерноморья,
как правило, подвешивались: оселок, нож
в футляре, мешочек с кресалом и крем-
нем, дополнение такого набора еще и
«складным серпом» заставляет искать
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
объяснение его функциональной предна-
значенности в другом. Возможно, объяс-
нение их использования может увести нас
в область культовой практики или же за-
ставит связывать такие предметы для ка-
ких-то иных реалий, например, в системе
погребальной обрядности. В последнем
случае, на такую роль «складных серпов»
может указывать известный факт исполь-
зования в погребальных комплексах При-
черноморья почти обязательного сопро-
вождения погребенных захоронением од-
ной или двух лошадей (могильник «Крин-
ница», «Молоканова щель», «Цемдолин-
ский» и др.), уложенных набок. Известен
и не менее распространенный вариант со-
провождения погребенного скелетом ло-
шади, лежащей на брюхе или же, сопро-
вождаемого не целой тушей коня, а его
чучелом. На могильнике №2 поселения
«Железнодорожное-1» зафиксировано два
скелета лошади, но они не связанны с
конкретными захоронениями, а являлись,
скорее всего, «посвященными» (?) всем
погребенным на этом могильнике. Не
имея исчерпывающих аргументов в поль-
зу такого предположения, сошлемся на
наблюдения и выводы С.П. Нестерова,
связанных со спецификой использования
туши коня в системе погребальной обряд-
ности и использования самых различных
способов умерщвления коня, предвари-
тельно заведенного внутрь погребальной
ямы и убивавшегося различными спосо-
бами для достижения того или иного по-
ложения туши коня («на боку» или «на
брюхе») в могиле (Нестеров, 1990, с. 51-
92 и сл.). Именно для таких целей, на наш
взгляд, т.н. «складные серпы» могли быть
вполне пригодными, хотя сфера исполь-
зования таких «серпов» могла быть гораз-
до шире и функциональнее.
Находка интересующего нас т.н.
«складного серпа» в погребении могиль-
ника №2 поселения «Железнодорожное-
1», в любом случае – весьма примечатель-
ный факт, что, впрочем, приложимо и к
147
уже упоминавшимся выше погребениям
могильника между поселениями «Желез-
нодорожное-1» и «Железнодорожное-2».
Их наличие в этих погребальных ком-
плексах, документирует то, что на этих
примерах мы сталкиваемся с повторением
схожей традиции, давно (как минимум, с
хазарского времени) использовавшейся в
погребальной обрядности части населения
Северо-Восточного Причерноморья
(Пьянков, 2013, с. 359-364). Опираясь на
известные случаи фиксации таких «сер-
пов» в подкурганных захоронениях Севе-
ро-Восточного Причерноморья, распро-
странение этой же традиции и на просто-
рах Нижней Кубани, дает веские основа-
ния для подтверждения ранее высказы-
вавшегося предположения о возможных
«выплесках» части кочевого, тюркоязыч-
ного (?) населения Северо-Восточного
Причерноморья не только в разные райо-
ны Нижнего Закубанья, где переселенцы
оседают, оставив там несколько ныне за-
фиксированных поселений («Железнодо-
рожное», «Железнодорожное-1» и «Же-
лезнодорожное-2») (Мокрушин и др.,
2016, с. 221-22), но и других археологиче-
ских объектов, выявленных на сопредель-
ных территориях (Дружинина, 2016, с.
215-218). Интересно, что значительно
увеличилось и количество ныне извест-
ных серпообразных предметов. Любопыт-
но, что в погребениях могильника, распо-
лагавшегося между поселениями «Желез-
нодорожное-1» и «Железнодорожноее-2»,
серпообразные изделия отмечены в не-
скольких мужских захоронениях, «сосед-
ствуя» там, к примеру, с находками сабель
(Нарожный, Тищенко, 2018, с. 141- 148,
рис.1, рис.2, рис.3). Отличаясь от публи-
куемого т.н. «складного серпа», серпооб-
разные предметы из погребения могиль-
ника поселения «Железнодорожное-2»,
они, вероятно, могут восприниматься и в
качестве своеобразных предметов воору-
жения (подражаниям «боевых кос»-?)
(Нарожный, Тищенко, 2018, с. 141- 148).
 Нарожный Е.И., Соков П.В.

ЛИТЕРАТУРА
Барагамян Р.А., Василиненко Д.Э., Тищенко И.Б., 2014. Две группы позднесредне-
вековых керамических сосудов из поселения «Железнодорожное-2» // Археология
и этнография Понтийско-кавказского региона – Вып.2 –Краснодар. С.29–38.
Бырня П.П., Рябой Т.Ф. 2000. Два клада из Старого Орхея–Кишинев: Высшая антро-
пологическая школа. 88 с.
Василиненко Д.Э., Нарожный Е.И., Соков П.В. 2014. Предварительные итоги охран-
но-спасательных работ на поселении золотоордынского времени «Железнодо-
рожное-1» (Крымский район Краснодарского края) // Е.И. Крупнов и развитие ар-
хеологии Северного Кавказа. XXVIII «Крупновские чтения». Материалы между-
народной научной конференции (Москва,21–25 апреля 2014 г.) – М. 2014. С.326–
328.
Гарустович Г.Н. 2012. След «Великой замятни». Местонахождение XIV века у дерев-
ни Брик-Алга – Уфа: «Гилем». 220 с.
Голубев Л.Э., Федосов М.Ю., Федосова Ю.Н. 2012. Раскопки двух средневековых
курганов группы «Джубга-1» // ИАА – Вып.11–Армавир-Краснодар-Москва. С.
154–174.
Дружинина И.А. 2016. Нижнее Закубанье в XIII–XIV вв.: на границе культур и при-
родных зон // Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве.
Историческая география Золотой Орды. Материалы Седьмой международной
конференции, посвященной памяти Г.А. Федорова-Давыдова / Под ред. А.Г. Сит-
дикова и С.Г. Бочарова. – Казань-Ялта-Кишинев: Stratum. 2016. С.215–218.
Евглевский А.В. 2002. Семиотические аспекты функционирования сабель в погре-
бальном обряде (по материалам кочевников Восточной Европы 2 пол. IX–XIV вв.)
// Структурно-семиотические исследования в археологии – Т. 1 – Донецк: ДонГУ.
С. 291–336.
Егоров В.Л., Федоров-Давыдов Г.А. 1976. Исследование мечети на Водянском горо-
дище // Средневековые памятники Поволжья – М.: Наука. С.128–163.
Жеребилов С.Е., Масловский А.Н. 2016. Керамический комплекс поселения Желез-
нодорожный II (Западное Закубанье, долина реки Адагум) (XIII–XIV ВВ.) // Ма-
териалы Первого Маджарского форума. (Пятигорск – Будённовск – 2012 год.).
Серия: «Археология евразийских степей» – Вып. 23. – Казань: Издательский дом
«Казанская недвижимость» – ИА им. А.Х. Халикова АН РТ. С.10–15.
Мокрушин и др. 2016. – Мокрушин В.П., Нарожный Е.И., Соков П.В. О внутренней
топографии поселения XIII–XV вв. «Железнодорожное-1» (Крымский район
Краснодарского края): предварительные наблюдения // Диалог городской и степ-
ной культур на евразийском пространстве. Историческая география Золотой Ор-
ды. Материалы Седьмой международной конференции, посвященной памяти Г.А.
Федорова-Давыдова / Под ред. А.Г. Ситдикова и С.Г. Бочарова. – Казань-Ялта-
Кишинев: Stratum. С. 221–224.
Нарожный Е.И. 2017. Материалы Первого Маджарского археологического форума
(часть 1) // Теория и практика актуальных исследований. Материалы XVII между-
народной научно-практической конференции (29 марта 2017 г.) – Краснодар. С.8–
17.
Нарожный Е.И., Соков П.В. 2014а. Могильник № 1 золотоордынского поселения
«Железнодорожное-1» (предварительная публикация материалов) // Материалы и
исследования по археологии Северного Кавказа – Вып.14 – Армавир-Краснодар,
2014. С.138–177.
Нарожный Е.И., Соков П.В. 2014б. Могильники №1 и №2 золотоордынского времени
поселения «Железнодорожное-1» (Крымский район Краснодарского края) // Тру-

148
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ды IV (ХХ) Всероссийского Археологического съезда в г. Казани – Т. III – Казань.

2014. С.407-410.
Нарожный Е.И., Соков П.В. 2017. Об этнокультурной принадлежности грунтовых за-
хоронений XIII–нач. XV веков могильников №№1–2 поселения «Железнодорож-
ное-1» (Крымский район Краснодарского края) // Материалы международной
научной конференции, посвящённой 75-летию со дня рождения известного учено-
го-кавказоведа Ю.Н. Воронова – Сухум. (в печати).
Нарожный Е.И., Тищенко И.Б., 2018. Грунтовый могильник ХIII–ХIV вв. поселения
«Железнодорожное-2» (Крымский район Краснодарского края) //Археология
евразийских степей – Казань: ИА АН РТ, 2018 – №4 : Материалы VIII междуна-
родной научной конференции: «Диалог городской и степной культур на евразий-
ском пространстве», посвященной памяти Г.А. Федорова-Давыдова. С.141–148.
Нестеров С.П., 1990. Конь в культах тюркоязычных племен Центральной Азии в эпоху
средневековья – Новосибирск. 143 с.
Тянина Е.А. 2011. Амулеты средневекового Новгорода из зубов и костей животных //
Археологические вести – Вып. 17 – С-Петербург: «Дмитрий Буланин». С.159–168.
Новичихин А.М. 1993. Новые данные о средневековых археологических памятниках в
окрестностях станицы Гостагаевской // Понтийско-кавказские исследования. –
Вып.1– Краснодар: ТОО «Скифская галерея». С.133–229.
Пьянков А.В. 2013. К вопросу о происхождении складных серпов хазарского времени
// Шестая Кубанская археологическая конференция. Материалы конференции –
Краснодар. С.359–364.
Федоров-Давыдов Г.А., Вайнер Н.С., Гусева Т.В. 1974. Исследование двух усадеб в
восточном пригороде Нового Сарая (Царевского городища) // Города Поволжья в
средние века – М. Наука. С.89–128.
Циркин А.В., 1971. Нижнеборковский клад //СА–№ 3 – М. С.276–280

149
Нарожный Е.И., Соков П.В.

150
МИА Северного Кавказа. Вып.17

151
 И.В. Доценко, В.П. Мокрушин

ГРУНТОВЫЙ МОГИЛЬНИК «УСАДЬБА ВИНОГРАДНИК»

В ОКРЕСТНОСТЯХ Г. АНАПЫ
(Краснодарский край)
© И.В. Доценко, В.П. Мокрушин
Россия, НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар

Аннотация: в работе вводятся в научный оборот погребальные комплексы позднесредне-

векового грунтового могильника из-под г. Анапы. Выявленные и изученные в связи со строи-
тельством здесь перехода газопровода «Южный (Турецкий) поток» с суши в морскую аквато-
рию, погребальные памятники представляют собой определенный научный интерес, характери-
зуя состав части местного населения и его конфессиональные особенности.
Ключевые слова: Краснодарский край, археология на трассе «Южный (Турецкий) поток», грун-
товые могильники, мусульманские захоронения, позднее средневековье

BURIAL GROUND «USADBA VIBOGRADNIK»

NEAR ANAPA
(Krasnodar region)
© I.V. DOTSENKO, V.P. MOKRUSHIN
Russia, NAO «Nasledie Kubani», Armavir, Krasnodar

Annotation: this work puts into scientific circulation burial complexes of burial ground of late
Middle Ages from the outskirts of Anapa. Discovered and researched in connection with construction
of transition of gas pipeline «South (Turkish) stream» from the land to sea, these burial monuments
have a certain scientific interest and characterizing the composition of part of local population, its con-
fessional specifics.
Key words: t Krasnodar region, archeology on the route «South (Turkish) stream», burial ground,
the Muslim burials, late Middle Ages.

В 2010–2012 гг., к юг-юго-востоку от ны хозяйственно-производственные ком-

города Анапа И.Б. Тищенко обследовал
район берегового примыкания газопрово-
да «Южный поток» (сектор 7, участок ВП-
3), ограниченный берегом Черного моря,
щелью Стропкова, п. Варваровка, суще-
ствующими и выкорчеванными виноград-
никами, а также лесным массивом. На
холмистой территории площадью 633,8 га
с высотными отметками до 200 м над
уровнем моря учтено 12 объектов истори-
ко-культурного наследия, включая курга-
ны, а также три участка нестратифициро-
ванного (переотложенного) культурного
слоя: Варваровка-1, 2 и 3. В 2014-2015 гг.
при сооружении входа микротоннелей га-
зопровода «Южный поток» на поселении
«Усадьба «Виноградник» (остатки)» А. А.
Ивановым и О. Ф. Жупаниным обнаруже-
плексы IV-II вв. до н.э. (Иванов, 2016, с.
Ткачева и др., 2018, с. 209-210, с.213-216).
с выразительными материалами, иллю-
стрирующими быт и занятия жителей
южной периферии античной хоры Гор-
гиппии.
Грунтовый могильник «Усадьба «Ви-
ноградник» выявлен на строительной
площадке участка ВП-3, сектор 7 берего-
вого примыкания газопровода «Южный
поток», в 95 м к северу от раскопанного в
предыдущие два сезона поселения, на
противоположном берегу оврага, проре-
зающего обрывистый южный борт боль-
шой заросшей лесом и кустарником бал-
ки, впадающей в р. Шингарь. Он распола-
гался в 1,18 км к югу от пересечения улиц
Школьная и Кавказская в п. Варваровка и

152
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
в 1,08 км к юго-юго-западу от околицы
местного кладбища (рис.1). Памятник за-
нимает покатый северо-западный борт не-
застроенной мысовой площадки, исполь-
зовавшейся ранее под виноградник, пере-
пад высот с северо-запада на юго-восток
около 3м, а ее первоначальный вид, после
снятия в 2014г. плодородного слоя на глу-
бину 0,3-0,4м, сильно изменился. В 2016г.
была вырыта дренажная траншея шири-
ной 1,5м и глубиной до 1м, прошедшая по
периметру мысовой площадки, на оконеч-
ности которой появился бассейн-
отстойник для сточных вод, что привело к
разрушению одного из погребений, засви-
детельствованного И. Б. Тищенко и А. Н.
Тимофеевым. Для определения границ
выявленного памятника, весной 2017 года
А.А. Ивановым, в границах сектора 7
участка ВП-3, были заложены 5 шурфов
общей площадью 16 кв.м, а также прове-
дены 2 зачистки обнажений длиной 2 и
высотой 0,7 м каждая.
В 2017г. в юго-восточной части мо-
гильника был заложен спасательный рас-
коп (240м2) с сеткой 5х5м, в плане напо-
минал вытянутый с ЮЗ на СВ параллело-
грамм длиной 20 и максимальной шири-
ной 13м.
По результатам работ было обнару-
жено 20 объектов и погребений, различ-
ной степени сохранности. Кроме совре-
менной подквадратной в плане ямы, за-
полненой гравием и, скорее всего, выры-
той одновременно с дренажными транше-
ями, расчищены Объекты №№6, 10, 18,
20, не содержавшие археологического ин-
вентаря и напоминавшие вытянутые тем-
но-серые или серые пятна величиной 0,47-
1,89м. Объекты №№1(А1 Пог.1), 3(А2
Пог.2), 4 (А2 Пог.1), условно рассматрива-
емые как сильно разрушенные погребе-
ния, являются, по сути, отдельными
находками фрагментов трубчатых костей
или позвонков. Встречающиеся на по-
верхности мелкие обломки человеческих
костей и зубы – результат строительных
работ и неоднократной плантажной рас-
пашки, проводившейся на глубину до
0,8м (рис.2).
153
Погребение №2 (А1 Пог.2) (рис.3.1).
Погребение, выявлено по костям, в цен-
тральной части квадрата А1, на расстоя-
нии 2,05 м к СВ от кола в северном углу
квадрата А2, азимут 52º и на расстоянии
2,97 м к ЮЮЗ от кола в северном углу
квадрата А1, азимут 223º. Костяк зафик-
сирован на уровне -222 - -227 см от R0.
Границы ямы не фиксировались. Часть
погребения была разрушена во время
строительства каменной гасительной дам-
бы, расположенной к северу от скелета в
дренажной траншее. Сохранилась нижняя
половина скелета, кости предплечья и ки-
стей рук. Ступни не сохранились. Сохра-
нившаяся длина костяка – 0,97 м. По со-
хранившейся части скелета можно сделать
вывод, что погребенный был уложен, вы-
тянуто на спине, головой на запад. Погре-
бальный инвентарь не обнаружен.
Погребение №5 (АБ2 Пог.4) (рис.4,
1.1-1.2). Погребение выявлено по пятну
темно серого цвета, в западной части
квадрата Б2, на расстоянии 2,43 м к СВ от
кола в западном углу квадрата А2, азимут
73º и на расстоянии 3,04 м к ЮЮЗ от кола
в северном углу квадрата А2, азимут 206º.
Для расчистки погребения, была выпол-
нена прирезка в квадрат А2. Пятно, под-
прямоугольной в плане формы, длинной
осью вытянуто по линии З-В, зафиксиро-
вано на уровне -220 - -234 см от R0. По-
гребальная яма, подпрямоугольной в
плане формы, со скругленными углами.
Яма заполнена рыхлым темно-серым
грунтом. Длина ямы по линии А-А1 – 1,69
м, ширина ямы по линии В-В1 0,62 м.
Стенки ямы ровные, ко дну спускаются
под незначительным наклоном. Дно, за-
фиксировано на уровне -232 - -241 см от
R0, слегка вогнутое, уровень его незначи-
тельно понижается к северной стенке. Ко-
стяк зафиксирован на уровне -229 - -236
см от R0. Погребенный уложен, вытянуто
на спине, головой на запад. Голова повер-
нута на север, череп раздавлен. Руки вы-
тянуты вдоль тела. Левая рука слегка со-
гнута в локте, кисть расположена на поя-
се. Кости кисти правой руки не сохрани-
лись. Ребра с левой стороны полностью
отсутствуют. Кости ног вытянуты, ступни
 И.В. Доценко, В.П. Мокрушин
не сохранились. Сохранившаяся длина
костяка – 1,45 м. В районе пояса, с левой
стороны обнаружен фрагмент металличе-
ского изделия (гвоздь ?). В Металличе-
ский предмет, изготовлен из железа, в се-
чении подпрямоугольной формы. Изделие
сильно коррозировано, рассыпалось при
снятии с грунта. Размеры: длина - 2,4 см,
ширина – 0,4-0,6 см, толщина 0,3 см
(рис.4, 1.2).
Погребение №7 (А3Б3 Пог.3)
(рис.5,1). Погребение выявлено по пятну и
древесному тлену, зафиксированным на
уровне -232 - -248 см от R0. Пятно серого
цвета, зафиксировано в северном углу
квадрата Б3, на расстоянии 4,78 м к СВ от
кола в западном углу квадрата А3, азимут
65º и на расстоянии 1,58 м к ЮВ от кола в
северном углу квадрата А3, азимут 154º.
Для расчистки погребения были выполне-
на прирезка в квадрат А3. Пятно подпря-
моугольной формы, длиной своей осью
вытянуто по линии З-В. На уровне -232
см от R0 зафиксировано деревянное пере-
крытие. Перекрытие представляло собой
ряд деревянных плашек, установленных в
ряд на дно квадрата, по линии запад-
восток, в центральной части перекрытие
не сохранилось. В верхней части пере-
крытия разрушены плантажем. Макси-
мальные сохранившиеся размеры: длина –
1,68 м; ширина плашек– 0,4 м. Погре-
бальная яма подпрямоугольной в плане
формы со скругленными углами, заполне-
на грунтом темно-серого цвета. Стенки
ямы ровные ко дну спускаются верти-
кально. Дно ровное зафиксировано на
уровне -265- - 269 см от R0, вдоль южной
стенки зафиксировано незначительное по-
нижение уровня дна. Размеры ямы: по ли-
нии АА1 – 2,13 м; по линии ВВ1 – 1,07 м.
Костяк, плохой сохранности, зафиксиро-
ван на уровне -254- - 269 см от R0. Погре-
бенный уложен вдоль южной стенки ямы,
вытянуто на спине, головой на запад. Че-
реп сильно фрагментирован, слегка раз-
вернут к югу. Ребра с правой стороны
практически отсутствуют. Руки вытянуты
вдоль тела, кисти рук не сохранились. Но-
ги вытянуты, правая нога слегка разверну-
та в южную сторону, ступни не сохрани-
154
лись. Сохранившаяся длина костяка – 1,55
м. Погребальный инвентарь не обнару-
жен.
Погребение №8 (А4 Пог.3) (рис.3.2).
Погребение доисследовано. Выявлено во
время проведения археологических разве-
док, проводимых по листу А.А. Иванова в
марте 2017 г. Расположено в северо-
восточном углу квадрата А4, на расстоя-
нии 4,64 м к СВ от кола в западном углу
квадрата А4, азимут 59º и на расстоянии
1,06 м к ЮЮВ от кола в северном углу
квадрата А4, азимут 163º. Пятно, серого
цвета подпрямоугольной форму, зафикси-
ровано на уровне -260 - - 272 см от R0,
вытянуто по линии З-В. Погребение раз-
рушено во время строительства дренаж-
ной траншеей. Сохранившаяся часть по-
гребальной ямы подпрямоугольной фор-
мы, заполнена грунтом серого цвета.
Стенки ровные, ко дну спускаются верти-
кально. Дно ровное, зафиксировано на
уровне -283 - - 288 см от R0. Сохранилась
лишь нижняя часть скелета. Судя по
оставшейся части костяка, погребенный
был уложен, вытянуто на спине, головой
на запад. Кости плеча и предплечья левой
руки не сохранились, кисть лежит на бед-
ренной кости. Кости правой руки вытяну-
ты вдоль тела. Ноги вытянуты. Погре-
бальный инвентарь не обнаружен.
Погребение №9 (А4 Пог.4) (рис.3.3).
Погребение доисследовано. Погребение
выявлено по костям, в юго-западной части
квадрата А4, во время строительства дре-
нажной траншеи, на уровне -290- 296 см
от R0. Расположено на расстоянии 3,1 м к
СВ от кола в западном углу квадрата А4,
азимут 53º и на расстоянии 1,97 м к ЮЗ от
кола в северном углу квадрата А4, азимут
216º. Погребальная яма не прослежива-
лась. Часть скелета, включая череп и ко-
сти левой руки, была разрушена при стро-
ительстве дренажной траншеи. По сохра-
нившимся останкам, можно сделать вы-
вод, что погребенный был уложен, вытя-
нуто на спине, головой на запад. Кости
грудной клетки фрагментированы. Кости
правой руки вытянуты вдоль тела. Ноги
вытянуты. Сохранившаяся длина костяка
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
– 1,42 м. Погребальный инвентарь не об-
наружен.
Погребение №11 (А4 Пог.2) (рис.4,
2.1). Погребение выявлено по пятну под-
прямоугольной формы, в юго-западной
части квадрата А4. Пятно, серого цвета,
вытянуто по линии З-В с незначительным
отклонением к югу, зафиксировано на
уровне -278-312 см от R0. Расположено на
расстоянии 1,19 м к СВ от кола в западном
углу квадрата А4, азимут 81º и на расстоя-
нии 4,08 м к ЮЮЗ от кола в северном уг-
лу квадрата А4, азимут 217º. Погребаль-
ная яма подпрямоугольной в плане формы
со скругленными углами. Стенки ямы
ровные ко дну спускаются вертикально.
Длина ямы по линии А-А1 – 2,00 м, ши-
рина ямы по линии В-В1 0,75 м. Дно ров-
ное, зафиксировано на уровне -339-335 см
от R0. Костяк расчищен на уровне -333 - -
328 см от R0. Погребенный уложен на
спине, головой на запад. Скелет слегка
развернут в правую сторону, голова по-
вернута к югу. Череп развернут в южную
сторону. Руки вытянуты вдоль тела, кисть
правой руки не сохранилась. Правая нога
согнута в колене. Сохранившаяся длина
костяка – 1,62 м. К югу северу от кисти
левой руки, на уровне -322 см от R0. Об-
наружено два фрагмента металлических
изделий (гвозди ?).
Фрагмент 1. Металлическое изделие,
изготовлено из железа. Изделие сильно
коррозировано, рассыпалось при снятии с
грунта. В сечении подквадратной формы.
Сохранившиеся размеры: длина -4,3 см,
ширина -0,7 см, толщина – 0,7см (рис.4,
2.2).
Фрагмент 2. Металлическое изделие,
изготовлено из железа. Изделие сильно
коррозировано, рассыпалось при снятии с
грунта. Слегка изогнуто, в сечении под-
квадратной формы. Сохранившиеся раз-
меры: длина – 2,7 см, ширина - 0,3-0,8 см,
толщина – 0,6 см (рис.4, 2.3).
Погребение №12 (Б1 Пог.1)(рис.3.4).
Детское погребение. Выявлено по костям,
в юго-западном углу квадрата Б1, зафик-
сировано на уровне -194- -202 см от R0.
Расположено на расстоянии 1,19 м к В от
кола в северном углу квадрата А2, азимут
155
94º и на расстоянии 0,74 м к СВ от кола в
северном углу квадрата Б2, азимут 48º.
Погребальная яма не фиксировалась. По-
гребение сильно разрушено распашкой.
Костяк плохой сохранности, зафиксирован
на уровне -194- - 202 см от R0. Погребён-
ный уложен, вытянуто на спине, головой
на запад. Череп сильно фрагментирован.
Кости грудной клетки, плечо правой руки,
кисти обеих рук и ступни не сохранились.
В районе черепа зафиксированы угольки.
Сохранившаяся длина костяка – 0,80 м.
Погребальный инвентарь не обнаружен.
Погребение №13 (Б2 Пог.2) (рис.3.5).
Выявлено по костям в северном углу
квадрата Б2, на уровне -205 - - 214 см от
R0. Расположен на расстоянии 4,33 м к СВ
от кола в западном углу квадрата Б2, ази-
мут 55º и на расстоянии 1,2 м к Ю от кола
в северном углу квадрата Б2, азимут 172º.
Погребальная яма не читалась. Костяк
плохой сохранности, зафиксирован на
уровне -198- - 211 см от R0. Погребенный
уложен, вытянуто на спине, ориентирован
по линии СЗ-ЮВ, головой на северо-
запад. Череп фрагментирован, слегка раз-
вернут на северо-восток. Руки вытянуты
вдоль тела. Кости предплечья правой руки
не сохранились. Кости кисти левой руки
сохранились частично. Кости ног вытяну-
ты, ступни не сохранились. Погребальный
инвентарь не обнаружен.
Погребение №14 (Б2 Пог.1) (рис.5.2).
Погребение доисследовано. Выявлено во
время проведения археологических разве-
док, проводимых по листу А.А. Иванова в
марте 2017 г. Расположено в центральной
части квадрата Б2. Расположено на рас-
стоянии 3,03 м к СВ от кола в западном
углу квадрата Б2, азимут 99º и на расстоя-
нии 4,17 м к Ю от кола в северном углу
квадрата Б2, азимут 185º. Пятно овально-
вытянутой формы, зафиксировано на
уровне -172- -196 см от R0. На уровне -
184 см от R0, зафиксировано деревянное
перекрытие. Перекрытие представляло
собой ряд деревянных плашек, установ-
ленных на дно погребения, по линии СЗ-
ЮВ, под углом к южной стенке погре-
бальной ямы. Сохранившиеся размеры:
длина – 1,72 м, ширина – 0,42 м. Погре-
 И.В. Доценко, В.П. Мокрушин
бальная яма овально-вытянутой формы,
ориентирована по линии З-В, заполнена
грунтом серого цвета. Длина ямы по ли-
нии А-А1 – 1,9 м, ширина ямы по линии
В-В1 0,78 м. Стенки ямы ровные, ко дну
спускаются под незначительным накло-
ном, дно ровное, зафиксировано на уровне
-194- -202 см от R0. Костяк расчищен на
уровне -197 - -210 см от R0. Погребенный,
уложен, вытянуто на спине, по линии З-В,
головой на запад с незначительным от-
клонением к северу. Ребра практически
полностью отсутствуют. Руки вытянуты
вдоль тела. Кисти рук не сохранились. Но-
ги вытянуты. Сохранившаяся длина ко-
стяка – 1,68 м. Погребальный инвентарь
не обнаружен.
Погребение №15 (Б2 Пог.3) (рис.3.6).
Погребение доисследовано. Выявлено во
время проведения археологических разве-
док, проводимых по листу А.А. Иванова в
марте 2017 г. Детское захоронение. Распо-
ложено в южном углу квадрата Б2, на рас-
стоянии 3,22 м к ВЮВ от кола в западном
углу квадрата Б2, азимут 122º и на рассто-
янии 1,46 м к ССЗ от кола в южном углу
квадрата Б2, азимут 337º. Погребальная
яма не читалась. Костяк плохо сохранно-
сти, сильно разрушен распашкой, зафик-
сирован на уровне -182 - -189 см от R0.
Погребенный был уложен, вытянуто на
спине, ориентирован по линии З-В, голо-
вой на запад. Череп сильно фрагментиро-
ван и растянут распашкой. Кости грудной
клетки, кисти рук, берцовые кости и ступ-
ни не сохранились. Погребальный инвен-
тарь не обнаружен.
Погребение №16 (Б3 Пог.2) (рис.3.7).
Погребение доисследовано. Выявлено во
время проведения археологических разве-
док, проводимых по листу А.А. Иванова в
марте 2017 г. Детское погребение. Нахо-
дится в восточном углу квадрата Б3, на
уровне -173 см от R0. Расположено на
расстоянии 3,79 м к ЮВ от кола в север-
ном углу квадрата Б3, азимут 141º и на
расстоянии 0,95 м к З от кола в восточном
углу квадрата Б3, азимут 275º. Пятно се-
рого цвета. Сохранившаяся часть ямы
овальной в плане формы, длинной осью
вытянуто по линии З-В, заполнена грун-
156
том серого цвета. С западной стороны
разрушена распашкой, стенки не чита-
лись. С восточной стороны, стенки ямы,
ровны ко дну спускаются практически
вертикально. Дно ровное, зафиксировано
на уровне -182 - - 186 см от R0, уровень
его понижается к западу. Костяк плохой
сохранности расчищен на уровне -173 -
185 см от R0. Судя по сохранившейся ча-
сти скелета, погребенный уложен, вытяну-
то на спине, по линии СЗ-ЮВ, головой на
юго-восток, с незначительным отклонени-
ем к востоку. Череп сильно фрагментиро-
ван, кости ног, левой руки, и кисть правой
не сохранились. Погребальный инвентарь
не обнаружен.
Погребение №17 (Б3 Пог.1) (рис.5.3).
Погребение выявлено по пятну серого
цвета в западном углу квадрата Б3, на
уровне -216 - -236 см от R0. Расположено
на расстоянии 2,58 м к В от кола в запад-
ном углу квадрата Б4, азимут 88º и на рас-
стоянии 3,68 м к ЮЮЗ от кола в северном
углу квадрата Б3, азимут 192º. На уровне -
205 - -214 см от R0, зафиксировано дере-
вянное перекрытие. Перекрытие пред-
ставляло собой ряд деревянных плашек,
установленных на дно погребения, по ли-
нии СЗ-ЮВ, под углом к южной стенке
погребальной ямы. С западной стороны
плашки уложены в два ряда. Верхняя
часть перекрытия значительно разрушена
распашкой. Сохранившиеся размеры:
длина – 1,86 м, ширина – 0,86 м. Погре-
бальная яма подпрямоугольной в плане
формы, заполнена грунтом серого цвета.
Стенки ровные, ко дну спускаются верти-
кально, в северо-восточном и северо-
западном углу ямы стенки спускаются ко
дну под наклоном. Длина ямы по линии
А-А1 – 1,98 м, ширина ямы по линии В-
В1 0,9 м. Дно ровное, слегка вогнутое, за-
фиксировано на уровне -258 - -261 см от
R0. Костяк расчищен у южной стенки по-
гребальной ямы, на уровне -244 - -260 см
от R0. Погребенный уложен, вытянуто на
спине, по линии СЗ-ЮВ, головой на СЗ.
Голова развернута на север. Руки вытяну-
ты вдоль тела, кости кисти левой руки ле-
жит на бедренной кости левой ноги. Ноги
вытянуты. Сохранившаяся длина костяка
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

– 1,46 м. Погребальный инвентарь не об- ности зафиксирован на уровне -247 - -256

наружен.
Погребение №19 (Б4 Пог.1) (рис.3.8).
Детское захоронение. Погребение выявле-
но по пятну в южной части квадрата Б4,
расположено на расстоянии 2,19 м к ЮВ
от кола в западном углу квадрата Б4, ази-
мут 132º. Для расчистки погребения была
выполнена прирезка в юго-западном борту
раскопа. Пятно темно-серого цвета, за-
фиксировано на уровне -240 - -247 см от
R0. Погребение разрушено распашкой.
Погребальная яма прямоугольной в плане
формы со скругленными углами, заполне-
на грунтом темно-серого цвет, с редкими
включениями угольков. Стенки ямы ров-
ные ко дну спускаются вертикально. Дно
ровное, зафиксировано на уровне -252 - -
257 см от R0, уровень его незначительно
понижается к ЮВ. Костяк плохой сохран-
см от R0. Погребенный, уложен, вытянуто
на спине, по линии СЗ-ЮВ, головой ори-
ентирован на ЮЗ. Череп сильно фрагмен-
тирован. Плечевая кость правой руки вы-
вернута плугом, расположена в районе та-
за. Левая рука согнута в локте. Кости
предплечья правой руки не сохранились.
Кости грудной клетки сохранились ча-
стично. Кости предплечья правой руки
вывернуты распашкой. Кости ног вытяну-
ты, кости ступни правой ноги не сохрани-
лись. Погребальный инвентарь не обна-
ружен.
Определение антропологических
останков производилось специалистом
Азовского историко-археологического и
палеонтологический музей-заповедник
к.б.н., с.н.с. Е.Ф. Батиевой (Прилож.)

ЛИТЕРАТУРА
Иванов А.А., 2016. Охранно-спасательные исследования поселения эллинистического
времени «Усадьба Виноградник» в 2014 г. // Древности Боспора – Т. 20 – М.: ИА
РАН - С. 241-259.
Мокрушин В.П., 2018. Грунтовый могильник «Усадьба Виноградник» в окрестностях
г. Анапа Краснодарского края // Археологические открытия 2017 года – М (в пе-
чати)
Ткачева и др., 2018.- Ткачева Н.Н., Дмитриев А.В., Иванов А.А., Куликова О.П.,
Мокрушин В.П., Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., Соков П.В., Тищенко И.Б. Хро-
ника проведения охранно-спасательных археологических исследований НАО
(ОАО) «Наследие Кубани» в 2017 г. // МИА СК- Вып. 16 /Под ред. Е.И. Нарожно-
го – Армавир-Краснодар – С. 209-252.

Приложение:
Определение костных останков человека из раскопок грунтового могильника
«Усадьба Виноградник» в 2017 году

© Е.Ф. Батиева

Россия, Азовский историко-археологический и палеонтологический музей-заповедник, г. Азов

№ Шиф По Воз- Состав и состояние Примечание (анома-

№ р л раст лии, патологии и др.
пп. особенности)
1 п.1 1-3 Фрагменты левой бедренной кости
(кв.А года
1.п.1)
2 п.2 12-15 Фрагменты отдельных ребер и по-
(кв.А лет звонков, длинные кости скелета
1.п.2) разной сохранности (отсутствует

157
 И.В. Доценко, В.П. Мокрушин

№ Шиф По Воз- Состав и состояние Примечание (анома-

№ р л раст лии, патологии и др.
пп. особенности)
левая плечевая кость), фрагменти-
рованные тазовые кости, фрагмен-
ты крестца, отдельные косточки и
фаланги пальцев кисти и стопы.
3 п.5 Ж 25-30 Фрагменты черепа, крупно фраг- Поротический гиперос-
(кв.А лет ментированная левая половина тоз орбит. Зубной ка-
2- нижней челюсти, кости посткрани- мень.
Б2.п.4 ального скелета в основном хоро-
) шей сохранности (отсутствуют ле-
вые ключица, лучевая и таранная
кости, обе коленные чашечки).
4 п.7 М ст.45 Средне/крупно фрагментирован- Тупая травма затылоч-
(кв.А лет ный череп, крупно фрагментиро- ной кости? Зубной ка-
3- ванная нижняя челюсть, кости мень. Кариес. Прижиз-
Б3.п.3 посткраниального скелета в основ- ненная утрата верхних
) ном хорошей сохранности (отсут- левого первого резца,
ствуют левая ключица и правая правого второго пред-
коленная чашечка). коренного зуба, левого
первого коренного,
нижних правого перво-
го и обоих вторых ко-
ренных зубов. Артроз,
больше выражен на ко-
ленных суставах.
Спондилез.
5 п.8 Ж 30-40 Фрагменты отдельных ребер и по- Артроз, больше выра-
(кв.А лет звонков, длинные кости скелета жен на тазобедренных
4.п.3) разной сохранности (отсутствуют суставах.
левые плечевая и локтевая кости),
крупно фрагментированные тазо-
вые кости, фрагменты крестца, обе
пяточные и таранные кости, ко-
ленные чашечки, отдельные ко-
сточки и фаланги пальцев кисти и
стопы.
6 п.11 Ж 20-25 Средне/крупно фрагментирован- Поротический гиперос-
(кв.А лет ный череп, крупно фрагментиро- тоз орбит.
4.п.2) ванная нижняя челюсть, кости
посткраниального скелета в основ-
ном хорошей сохранности.
7 п.12 8-10 Отдельные фрагменты черепа,
(кв.Б1 лет правая ветвь нижней челюсти,
.п.1) фрагменты отдельных ребер, по-
звонков и правой ключицы, крупно
фрагментированная левая лопатка,
длинные кости скелета разной со-
хранности (отсутствуют правая

158
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

№ Шиф По Воз- Состав и состояние Примечание (анома-

№ р л раст лии, патологии и др.
пп. особенности)
плечевая и левая большеберцовая
кости), подвздошные кости (от
правой - фрагмент), фрагмент
крестца.
8 п.13 10-12 Фрагменты черепа, крупно фраг- Поротический гиперос-
(кв.Б2 лет ментированная нижняя челюсть, тоз орбит
.п.2) отдельные ребра и позвонки, руко-
ятка грудины, обе лопатки, длин-
ные кости скелета разной сохран-
ности (отсутствуют правые луче-
вая и локтевая кости), тазовые ко-
сти и крестец.
9 п.14 М 30-35 Фрагменты черепа, крупно фраг- Поротический гиперос-
(кв.Б2 лет ментированная нижняя челюсть, тоз орбит. Зубной ка-
.п.1) кости посткраниального скелета мень. Эмалевая гипо-
разной сохранности. плазия. Кариес. При-
жизненная утрата ниж-
них первых и вторых
коренных зубов. Трав-
ма левого локтевого
сустава. Артроз колен-
ных суставов.
10 п.15 8-10 Фрагменты мозгового черепа, Лопатообразность
(кв.Б2 лет верхний первый резец, фрагменты верхних резцов
.п.3) отдельных ребер и позвонков, ле-
вой лопатки, обеих плечевых и
локтевых костей, левой лучевой,
обеих бедренных и левой больше-
берцовой костей, обе подвздошные
кости и фрагменты крестца.
11 п.16 7-8 Фрагменты черепа, крупно фраг- Лопатообразность
(кв.Б3 лет ментированная левая половина верхних вторых рез-
.п.2) нижней челюсти, фрагменты от- цов. Зубной камень.
дельных ребер и позвонков, клю-
чиц и лопаток, длинные кости ске-
лета разной сохранности (отсут-
ствуют левые лучевая и локтевая
кости и кости обеих голеней),
фрагменты тазовых костей.
12 п.17 Ж 35-45 Крупно фрагментированный че- Поротический гиперос-
(кв.Б3 лет реп, фрагментированная нижняя тоз орбит? Зубной ка-
.п.1) челюсть, кости посткраниального мень. Зубочелюстная
скелета разной сохранности (от- патология. Кариес.
сутствует правая коленная чашеч- Прижизненная утрата
ка). верхних левого первого
и обоих вторых и тре-
тьих коренных зубов,

159
 И.В. Доценко, В.П. Мокрушин

№ Шиф По Воз- Состав и состояние Примечание (анома-

№ р л раст лии, патологии и др.
пп. особенности)
нижних правого перво-
го и левого третьего
коренных зубов. Арт-
роз, больше выражен на
коленных суставах.
Деформирующий спон-
дилез, синостоз трех
пар грудных позвонков.
13 п.19 6-7 Фрагменты черепа и правой поло- Поротический гиперо-
(кв.Б4 лет вины нижней челюсти, отдельных стоз орбит.
.п.1) ребер и позвонков, длинные кости
скелета разной сохранности (от-
сутствуют правые лучевая и локте-
вая кости), фрагменты тазовых ко-
стей.

160
МИА Северного Кавказа. Вып.17

161
И.В. Доценко, В.П. Мокрушин

162
МИА Северного Кавказа. Вып.17

163
И.В. Доценко, В.П. Мокрушин

164
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

«ТУРЕЦКИЕ» КУРИТЕЛЬНЫЕ ТРУБКИ ИЗ РАСКОПОК

ПОСЕЛЕНИЯ «КЕНЕГЕЗ ВОСТОЧНОЕ» В 2017 ГОДУ
© О.В. КЛАДЧЕНКО

Россия, ООО «Кубаньархеология», Краснодар.

Аннотация: в предлагаемой заметке, в научный оборот вводятся находки курительных

трубок из раскопок поселения «Кенегез Восточное» (Ленинский район Республики Крым). Труб-
ки сероглиниянные, белоглинянные и красноглинянные группируются по нескольким типам, а на
основе аналогий из материалов Азака, трубки датируются в пределах ХVII-ХVIII и до нач. ХIХ
вв.
Ключевые слова: «Турецкие» (османские) курительные трубки, археологические раскоп-
ки, г. Керчь и его округа, местное производство курительных трубок

«TURKISH» SMOKING TUBES FROM THE EXCAVATIONS

OF SETTLEMENT «KENEGEZ VISTOCHNOE» IN 2017
© O.V. KLADCHENKO
Russia, OOO «Kubanarcheologiya», Krasmodar.

Annotation: in proposed note into scientific circulation entering finds of smoking tubes from the
excavations of settlement «Keneges Vostochnoe» (Lenin district of Crimea republic). These tubes are
white-clay, grey-clay and red-clay, grouped by several types and on the base of analogues from the
materials from Azak dating within XVII-XVIII and before beginning of XIX centuries.
Key words: «Turkish» (Osmanian) smoking tubes, archeological excavations of Kerch and its
neighborhood, local manufacture of smoking tubes.

Поселение «Кенегез Восточное» ис-
следовалось в 2017 г., в ходе проведения
охранно-спасательных работ при строи-
тельстве трассы «Таврида». Памятник
расположен в Ленинском районе Респуб-
лики Крым, в 3,10 км к северо-востоку от
центра села Красногорка.
Первое документальное упоминание
села Кенегез встречается в «Камеральном
описании Крыма…» 1784 г. В период
Крымского ханства Кенекес входил в
Арабатский кадылык Кефинского кайма-
канства. После присоединения Крыма к
России деревня была приписана к Левко-
польскому, а после его ликвидации в 1787
г., к Феодосийскому уезду Таврической
области. После Павловских реформ, с
1796 по 1802 гг. входила в Акмечетский
уезд Новороссийской губернии. По ново-
му административному делению, после
создания 8 (20) октября 1802 года Таври-
ческой губернии, Коп-Кенегез был вклю-
чён в состав Кадыкелечинской волости
Феодосийского уезда. По «Ведомости о
числе селений, названиях оных, в них
дворов … состоящих в Феодосийском
уезде от 14 октября 1805 года», в деревне
Коп Кенегез числился 21 двор и 100 жи-
телей. На военно-топографической карте
генерал-майора Мухина 1817 года деревня
Кенегес обозначена с 13 дворами.
После реформы волостного деления
1829 г. Коп Кенегез, согласно «Ведомости
о казённых волостях Таврической губер-
нии 1829 г.», переподчинили из Кадыкой-
ской волости в Агырмакскую. Видимо,
вследствие массовой эмиграции крымских
татар в Турцию, деревня опустела, и на
карте 1842 года Конегес (Коп Конегес)

165
 О.В. Кладченко
обозначен условным знаком «малая де-
ревня», т. е, менее 5-ти дворов.
Керамический материал, обнаружен-
ный на поселении в ходе его археологиче-
ских раскопок, типичен для татарских па-
мятников Нового времени. Одной из кате-
горий керамических изделий здесь, впро-
чем, как и на других бытовых памятниках
ближайшей округи (Куликов,2018, с.
172,19; Сейдалиев, Нарожный, Соков,
2018, с.118, рис.1, 1-10, с. 119, рис.2,6),
являются т.н. «турецкие» курительные
трубки. Среди найденных на поселении
«Кенегез Восточное» трубок по сочета-
нию цвета глины и морфологическим
признакам, опираясь на опубликованный
опыт и рекомендации (Гусач, 2016), мож-
но выделить пять типов.
Красноглиняные трубки с невыделен-
ным килем, шаровидной чашечкой, втулка
присоединена к чашечке под прямым уг-
лом. Орнаментированы крайне бедно: по-
верхность либо гладкая, либо украшена
оттиском зубчатого колеса (9 экз.; рис. 1;
1–7). Этот тип трубок изготовлялся по-
видимому в Крыму и датируется концом
XVII – началом XVIII вв. (Ср.: Гусач,
2016, с48–52).
Сероглиняные трубки, поверхность
которых покрыта ангобом вишневого цве-
та. Поверхность гладкая. Втулка присо-
единена к чашечке под прямым углом,
чашечка тюльпановидная (3 экз.; рис. 2;
1–3), датируются концом XVII – началом
XIX вв. (Ср.: Гусач, 2016, с.44–47).
Сероглиняная трубка со слабо выде-
ленным килем, шаровидной чашечкой,
украшенной оттисками штампа, имеет
клеймо с символами арабской вязи, за-
ключенной в круг. Сохранила следы анго-
ба вишневого цвета на поверхности (рис.
2; 4). На данный момент клеймо не иден-
тифицировано, ориентировочно - XVII –
XVIII вв. (Ср.: Гусач 2016: 44–47).
Красноглиняные трубки со слабовы-
деленным килем, втулка присоединена к
чашечке под прямым углом, нижняя часть
чашечки покрыта ребрами, расходящими-
ся от центра (3 экз.; рис. 2; 5–7). Эти
166
трубки также, видимо, местного произ-
водства, датируются концом XVII – XVIII
вв.
Белоглиняные трубки со слабовыра-
женным килем, орнаментированы оттис-
ками зубчатого колеса, и елочным орна-
ментом (3 экз,; рис. 2; 8, 10, 11). Осман-
ская империя, Крым, XVII–XVIII вв. (Ср.:
Гусач, 2016, с. 40–41).
Одна из трубок представляет особый
интерес, т.к. изготовлена «кустарным спо-
собом». В то время, как турецкие, и изго-
товленные по турецким образцам в Кры-
му, курительные трубки изготавливались
в формах, в которые потом вбивались де-
ревянные клинья для того, чтобы сделать
отверстия и обеспечить плотное прилега-
ние глины к форме, этот экземпляр вы-
леплен вручную, отверстия сделаны под-
ручными средствами, возможно, палоч-
кой, подправлены пальцем, причем, от-
верстие малого клина имеет выход нару-
жу посредине втулки (брак изделия) (рис.
2; 9).
Тип не определяется ввиду слишком ма-
лой величины фрагментов, что не позво-
ляет реконструировать изделие целиком –
фрагменты 37 трубок.
Все находки укладываются в хроно-
логический период с конца XVII до нача-
ла XIX вв. Стоит отметить, что исследова-
телями установлено, что киль на «турец-
ких» курительных трубках появился в
кон. XVII в. – нач. XVIII в. (Robinson,
1985, с.161-163), и известно, что красно-
глиняные трубки начинают вытеснять бе-
ло- и сероглиняные уже на рубеже XVII и
XVIII вв. (Гусач, 2016, с. 29). Среди рас-
сматриваемого материала подавляющее
большинство трубок красноглиняные, что
соответствует датам существования посе-
ления по письменным источникам и ар-
хивным материалам. Не противоречат
этому и другие находки из слоя поселе-
ния: два донца фаянсовых чашечек Кюта-
хийского производства с подглазурной
росписью кобальтом и монета чеканки
Крымского ханства (Шахин-Гирей 1777–
1787 гг.).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ЛИТЕРАТУРА
Гусач И.Р., 2016. Курительные трубки из раскопок османской крепости Азак (по мате-
риалам фонда археологии Азовского музея-заповедника). Каталог коллекции –
Азов: «Голден-Би».
Куликов А.В., 2018. Поселение Кош-Кую (Республика Крым, Ленинский район) // Го-
рода, селища, могильники. Раскопки 2017 г. Материалы спасательных археологи-
ческих исследований – Т. 25 – М.: ИА РАН – С. 164–173.
Сейдалиев Э.И., Нарожный Е.И., Соков П.В., 2018. Охранно-спасательные исследо-
вания на поселении Кош-Кую (предварительные итоги)//История и археология
Крыма – Вып. VIII /Под ред. В.В. Майко – Симферополь: ИАК РАН, с.116–119.
Robinson R.C.W.,1985. Tobacco Pipes of Corinth and of the Athenian Agora// Hesperia – 54,
2. Р. 149–203.

167
О.В. Кладченко

168
МИА Северного Кавказа. Вып.17

169
 Е.И. Нарожный

ИЗ ИСТОРИИ НАУЧНОГО ИЗУЧЕНИЯ

СЕВЕРНОГО КАВКАЗА И ЕГО
ВЫДАЮЩИХСЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ
ОБЪЕКТОВ
FROM HISTORY OF STUDY OF NORTH
CAUCASUS AND ITS OUTSTANDING
ARCHEOLOGICAL OBLECTS

ИЗ ИСТОРИИ «ЭКСПЕДИЦИИ» 1742 ГОДА НА СЕВЕРНОМ

КАВКАЗЕ
(несколько слабоизученных аспектов)

© Е.И. НАРОЖНЫЙ
Россия, НАО «Наследие Кубани», Краснодар

Аннотация: В статье вновь обращается внимание на историю «экспедиции», в 1742 г. от-

правленной на Северный Кавказ астраханским губернатором – В.Н. Татищевым. Предлагается
выделить в отдельный ее этап почти трехнедельное пребывание ее членов в Кизляре. Именно
тогда посланцы Татищева предпринимают поездки на территорию совр. Дагестана (Адреей-
аул), в Чечню («Брагунская деревня»), Осетию («Тартуб»), Верхнюю Балкарию («Юлат») и Пя-
тигорье. И только после этого «экспедиция» выезжает на Маджары. На основе анализа новых и
дополнительных данных предлагается датировать 1770-ми гг. копию гравюры, опубликованной
А.Ф. Бюшингом в 1771 г.
Ключевые слова: Татищев, Северный Кавказ, золотоордынские Маджары, М. Некрасов и
А. Голохвостов, рисунки мавзолеев Маджара.

FROM HISTORY OF «EXPEDITION» OF 1742 ON NORTH

CAUCASUS
(some little-known aspects
© E.I. NAROZHNIY

Russia, NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar

Annotation: the article once again draws attention to the history of the expedition of 1742 sent to
North Caucasus by the governor – V.N. Tatishev. It is proposed to allocate in its separate stage al-
most three-weekly stay in Kizlyar of members of expedition. Exactly then envoys of the Tatishev are
traveled to the territory of modern Dagestan (Andrey-aul) to Chechnya («Bragunskaya village»), to
Ossetia («Tartub»), to upper Balkaria («Julat»), and to the Paytygorsk. And only after this trips «expe-
dition» travel to Madzhar. On the base of analysis of new and additional data it is proposed to date the
copy of engrave published by A.F. Byushing in 1771 by the 1770-ies.
Key words: Tatishev, North Caucasus, Golden Horde Madzhar, M. Nekrasov and A. Golohvos-
tov, pictures of mausoleums of Madzhar.

170
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Данная статья мотивирована сразу не-
сколькими поводами. Во-первых, несмот-
ря на то, что в специальной литературе
опубликовано уже немало статей и даже
уже двух монографий. В них «экспеди-
ции» из «живописного ученика
М.Некрасова» и «кондуктора инженерно-
го корпуса А. Голохвостова», отправлен-
ных на Северный Кавказ астраханским
губернатором - В.Н. Татищевым, доста-
точно хорошо освещена. В то же время, в
ее истории продолжает оставаться немало
«белых пятен». В итоге сформировалось
твердое убеждение в том, что данная
«экспедиция» была направлена только на
р. Куму и только для обследования руин
золотоордынского города Маджара. Во-
вторых, в сложившейся историографии
оформилось и немало путаницы, множе-
ства неточностей и пр., что требует обяза-
тельных уточнений, «поправок», в т.ч. и
определения совершенно несправедливых
приоритетов вклада тех или иных иссле-
дователей в процесс этого изучения и т. п.
Общеизвестно, что интересующая нас
«экспедиция» была сформирована не сра-
зу, для этого В.Н. Татищев неоднократно
просил Российскую Академию наук и пе-
тербургские власти о присылке к нему в
Астрахань «живописного ученика» и гео-
дезиста. В конечном итоге такие специа-
листы были присланы к нему – это, как
уже отмечалось, был «живописный уче-
ник» – М. Некрасов и «кондуктор 1 инже-
1
Нередко, «статус» А. Голохвостова, как это
определяют источники – «кондуктор Инже-
нерного корпуса», не всегда понятен и вызы-
вает неоднозначные его «объяснения» как у
Р.Е. у современных авторов. Э.Д. Зиливин-
ская, например, сопоставляет его со статусом
«чертежника» (Зиливинская, 2015, с.14), что
не совсем так. М.Е. Колесникова идентифи-
цирует этот же статус со статусом «топогра-
фа» (Колесникова, 2017, с.36). Между тем,
статус «кондуктора Инженерного корпуса» -
вполне конкретен. Опираясь на существую-
щие списки «инженерных учеников» Инже-
нерного корпуса (Гусарова, 2009, с. 304), как
полагают специалисты, статус (звание) «кон-
дуктора» присваивался разновозрастным вы-
171
нерного корпуса – А. Голохвостов». В ли-
тературе, в особенности последнего вре-
мени, этой «экспедиции» посвящено не-
мало публикаций. Однако при сопостав-
лении различных аспектов той истории,
нас насторожило одно обстоятельство,
предшествовавшее их отправке на Мад-
жары: сначала, как известно, Некрасов и
Голохвостов появляются в Кизляре, что
само по себе не вызывает никаких вопро-
сов. Интересно другое: накануне появле-
ния этих посланцев Татищева на Нижнем
Тереке, астраханский губернатор отправ-
ляет письмо, адресованное коменданту
Кизляра. В нем губернатор просит комен-
данта не только об организации охраны
своих посланников во время их планиру-
емой поездки на Куму. Губернатор при
этом настаивал на том, чтобы кизлярский
комендант всячески способствовал тому,
чтобы Некрасов и Голохвостов как можно
быстрее («без удержания»), съездили «ту-
да и обратно». Однако их поездка на Куму
из Кизляра по каким-то причинам затяну-
лась. Известно: М. Некрасов и А. Голо-
хвостов появляются в Кизляре 6 июля
1742 г., но на Маджары, в сопровождении
конных казаков охраны они отправляются
только 23 июля 1742 г. Сопоставляя эти
две даты, закономерно задаешься вопро-
сом: что могло послужить основной при-
чиной такой их задержки в Кизляре? Тем
более, что астраханский губернатор,
напомним, просил кизлярского комендан-
та о том, чтобы он Некрасова и Голохво-
стова в Кизляре долго не удерживал. Чем
же могли занять Некрасова и Голохвосто-
пускникам Инженерной школы (позже - кор-
пуса) (Гусарова, 2009, с. 306). Согласно
«сказкам» - устным показаниям «школьни-
ков» этого корпуса, в «Московской инженер-
ной школе были юноши 23 лет и школьники
42 лет» (Гусарова, 2009, с. 305). С профессио-
нальной точки зрения, «кондукторы» вполне
владели не только чертежными навыками, но
и навыками, как геодезистов, так и топогра-
фов, инженерного дела, как впрочем, и мно-
гими другими специализациями.
 Е.И. Нарожный
ва в Кизляре на протяжении чуть менее
трех недель?
1. Кизлярский этап «экспедиции»
Несмотря на отсутствие прямых отве-
тов на поставленный выше вопрос, кос-
венно, на него могут ответить другие дан-
ные. В первую очередь, наверное необхо-
димо обратить внимание на чуть более
позднюю по времени приписку В.Н. Та-
тищева, сделанную им к одному из его
писем, отправленного в РАН (датировано
временем «не позднее февраля 1743 г.».).
В этой приписке губернатор сообщал о
приложении к письму сразу нескольких
документов: «При сем, - пишет Татищев, -
посылаю три чертежа древнего строе-
ния, имянуемого Маджары. … При том
же – проспекты Астрахани, Кизляра и
Брагунской деревни» (Научное, 1990, с.
290). Согласно примечаниям А.И. Юхта, в
проработанных им архивах, упомянутые в
татищевской приписке документы им так
и не были обнаружены. Тем не менее, се-
годня хорошо известны, как минимум, два
из тех трех «чертежей Маджара - это ри-
сунок М.Некрасова с видом на р. Куму с
мавзолеями (рис. 1), авторство которого
подтверждает автограф Некрасова, распо-
ложенный в правом нижнем углу рисунка.
Рисунок этот вводился в научный оборот
неоднократно и каждый раз, как «публи-
куемый впервые». 2 Краевед из г. Буден-
новска - Р.Е. Аджимамедов, в коммента-
риях к своей публикации рисунка М.
Некрасова, отмечал, что наряду с тем ри-
сунком существует и карта А. Голохво-
стова (рис. 2), но которую он найти в ар-
2
По-крайней мере так указано в публикации
этого рисунка 2009 г. (Гусарова, 2009, с.335),
автор которой не знала о том, что этот же ри-
сунок, хотя и в черно-белом варианте, к тому
времени был уже введен в научный оборот
Р.Е. Аджимамедовым (Аджимамедов, 1992).
Впоследствии, причем неоднократно, тот же
самый рисунок публиковался уже Э.Д. Зили-
винской (Зиливинская, Васильев, 2012, с.85,
рис.1, Зиливинская, 2015, с. 81, рис.1 и др.),
как выясняется, о публикации Е.В. Гусаровой
не подозревавшей.
172
хивах не смог (Аджимамедов,1992, с.44-
46). Карта эта, как «впервые» публикуе-
мая, была помещена в нескольких статьях
Э.Д. Зиливинской (Зиливинская, Василь-
ев, 2012, с.86, рис.2; Зиливинская, 2015, с.
81, рис. 2), хотя и в этом случае Эмма Да-
видовна не знала об уже существующей
публикации этой же карты, на самом деле
«опубликованной впервые» Е.В. Гусаро-
вой (Гусарова, 2009, с.334).
Таким образом, если рисунок М.
Некрасова и карта А. Голохвостова – это
два из трех маджарских «чертежей»,
упоиянутых Татищевым в приписке к сво-
ему письму 1743 г., закономерно возника-
ет вопрос о том, что же из себя мог пред-
ставлять третий и пока неизвестный мад-
жарский «чертеж», также упоминаемый
В.Н. Татищевым и тоже отправленный им
его вместе с двумя другими. К этому ас-
пекту проблемы мы еще вернемся, а пока
еще раз обратим внимание на уже цити-
ровавшуюся выше приписку астраханско-
го губернатора: «При том же – проспек-
ты Астрахани, Кизляра и Брагунской
деревни». И здесь мы вновь сошлемся на
Е.В. Гусарову, которая внесла некоторую
ясность, введя в научный оборот не толь-
ко гравюру, сделанную с того самого
«проспекта Астрахани», который Татищев
отправил в РАН вместе с тремя маджар-
скими чертежами и «проспектами Кизляра
и Брагунской деревни». Е.В. Гусарова при
этом исчерпывающе аргументировала
принадлежность этого «проспекта Астра-
хани» все тому же М. Некрасову. Наряду
с ним исследовательница ввела в научный
оборот и обнаруженный ею в архивах от-
дела рукописей Библиотеки Академии
наук (ОР БАН) еще один рисунок
М.Некрасова. На этот раз – это его рису-
нок с видом на Кизлярскую крепость (Гу-
сарова, 2009, с. 333). Рисунок этот (Собр.
карт., осн. оп. № 747) (рис. 3), как и два
предыдущих, мы публикуем по копиям,
полученными нами в БАН
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Этот карандашный рисунок (карандаш,
перо и чернила) был «выполнен на листе
размером около одной трети folio». Важно
обратить внимание на другое: как отмеча-
ет Е.В. Гусарова отличительную специ-
фику работ М. Некрасова. Его «скромные
художественные и профессиональные ка-
чества работы, - подчеркивает она, - обу-
словлены особенностями раннего этапа
развития академического рисования, а
также, очевидно, невысоким уровнем спо-
собностей исполнителя» (М. Некрасова –
Е.Н.) «Глядя на крепость с противопо-
ложного берега Терека (показано и впаде-
ние в него Кизлярки), автор дает ее узкой,
невыразительной полоской, следующей то
ли за рельефом гористой местности, то ли
за руслом Терека: в окружении деревьев и
хаток едва видны саманные, либо плетен-
ные с глинной обмазкой стены, усиленные
у ворот бревенчатым частоколом. Этот
непритязательный вид снабжен на листе
атрибутами панорамного изображения:
развивающаяся лента - бандероль несет
заголовок: «Кизляр», на руслах рек чер-
ной тушью нанесены их названия; в ниж-
нем углу листа стоит подпись на латыни:
«Feci Micf. Nekrasow» (Рисовал Мих.
Некрасов) (Гусарова, 2009, с. 332). Любо-
пытно, что сам факт появление панорамы
(«проспекта») Кизляра М. Некрасовым,
Е.В. Гусарова связывает лишь с тем, что
«он был» в Кизляре. Вместе с тем, можно
предполагать и другое: создание «про-
спекта» Кизляра и не только его, но и
«проспекта Брагунской деревни», вполне
могут быть объяснены и другими причи-
нами, объясняющими и интересующую
нас почти тоехнедельную задержку М.
Некрасова и А. Голохвостова в Кизляре.
Здесь мы обратим внимание еще раз
на упоминание отправленного Татищевым
в С-Петербург, вместе с «проспектом
Астрахани» и «проспекта Кизляра», еще и
«проспекта Брагунской деревни». Отмечу
сразу, что данный изобразительный ис-
точник в архивах БАН пока не найден, но
вопрос об авторстве данного источника и
объекте, которому посвящен упоминае-
мый рисунок (панорама), заслуживает
внимания.
173
Во-первых, «Брагунская деревня» -
окрестности современного сел. Брагуны
близ слияния реки Терека и реки Сунжи
(Гудермесский район современной Чечни)
- не просто позднесредневековый насе-
ленный пункт, своим происхождением
связанный с историей неких тюркоязыч-
ных «борганов» (Виноградов, 1980., с. 6-
13; Нарожный, 2004, с. 193–200), с разной
степенью достоверности фиксируемых в
регионе еще с конца раннего средневеко-
вья (Виноградов, 1980, с. 6-13; Нарож-
ный,1988б, с. 123-133). 3 Постепенно, к
концу ХV-ХVI вв. формируется террито-
рия будущего Брагунского феодального
владения (Нарожный, 2017а, с. 129), фик-
сировавшегося письменными источника-
ми и позднее (Магомадова, 2010, с. 142-
146). Во-вторых, в окрестностях «Брагун-
ской деревни» были известны горячие ис-
точники, о которых в своей переписке не-
однократно упоминал и В.Н. Татищев, в
т.ч., размышляя о практической значимо-
сти и «пользе» в применении таких ис-
точников. Вполне реально предполагать,
что именно такой, прагматический инте-
рес и мог стимулировать поездку М.
Некрасова из Кизляра в окрестности «Бра-
гунской деревни». В результате чего, впо-
следствии переданный губернатору в ка-
честве отчета «проспект Брагунской де-
ревни», вместе с другими «отчетными»
материалами Некрасова и Голохвостова,
В.Н. Татищев переправляет в Санкт-
Петербург, где данный источник впослед-
ствии «затерялся» где-то в архивах.
Наличие некрасовского рисунка
«Кизлярской крепости» и упоминание ко-
гда-то реально существовавшего «про-
спекта Брагунской деревни», связываемых
с М. Некрасовым, вполне могут объяснить
и причины той самой, почти трехнедель-
ной задержки посланцев Татищева в Киз-
ляре перед их поездкой на Маджары. Од-
3
Здесь можно сослаться на мнение В.В. Тре-
павлова, полагающего, что фольклорные све-
дения о «борганах», вряд ли, можно относить
к концу раннего средневековья, т.к. они – бо-
лее позднего времени (Трепавлов, 2002, с. 20,
с . 60; 2016, с. 54-54). Но эта версия явно про-
тиворечит имеющимся сведениям.
 Е.И. Нарожный
нако зарисовка внешнего вида кизлярской
крепости и «Брагунской деревни», вряд ли
могли быть выполнены без ведома В.Н.
Татищева
по в, да и по затраченное на них вре-
мя, вряд ли могло «занять» весь «кизляр-
ский» отрезок времени Некрасова. К тому
же возникает и вопрос о том, чем же тогда
мог заниматься А. Голохвостов в то же
самое время пока М. Некрасов рисовал
Кизлярскую крепость и Брагунскую де-
ревню? Пытаясь ответить на него, необ-
ходимо вернуться и к сведениям В.Н. Та-
тищева из его «Истории Российской»,
оказавшихся, к тому же и в документе
Екатерины II 1768 г. с ее личным автогра-
фом. В них (Нарожный, 2017б, с. 18-25) –
лаконичная информация не только о по-
сылке Татищевым интересующей нас
«экспедиции» на Северный Кавказ, но и о
географии некоторых пунктов интереса
астраханского губернатора. Среди них
упоминаются не только Маджары; астра-
ханского губернатора, судя по этим запи-
сям, интересовали окрестности Андреева-
городка на Сулаке, некий «Юлат» с хри-
стианским храмом, во внутреннем инте-
рьере которого по уже имевшимся у гу-
бернатора сведениям, хранились книги
духовного содержания, а также упомина-
ется Тартуб (Татартуп) на Верхнем Тере-
ке. Допустимо предполагать: поскольку
эти сведения Татищев включил в свою
«Историю Российскую» опираясь на отче-
ты М. Некрасова и А. Голохвостова 1742
г., можно считать, что эти сведения мар-
кируют и географию передвижений по-
сланцев Татищева по Северному Кавказу
выехав из Кизляра, но перед их поездкой
на Маджары. Дополнительно, хотя и кос-
венно на это указывает, к примеру, и то,
что в последующей поездке на Маджары
обоим посланцам Татищева были даны
конкретные поручения. Если Некрасов
должен был зарисовать архитектурные
остатки на городище, то Голохвостов
должен был, «получа сие ехать … ис Киз-
ляра с живописным учеником Некрасо-
вым на реку Куму и тамо находившееся
старое здание, имянуемое Маджары опи-
сать с обстоятельством и положить на
174
чертеж и около оного здания вкруг верст
на 5 по тому же описать … Тебе же (Го-
лохвостову-Е.Н.) коико удобно старать-
ся смерить растояние оного от Кизляра
и крепости Св. Анны» (Цит. по: Аджи-
мамедов, 1992, с.44). Отчитываясь перед
губернатором после Маджара, А. Голо-
хвостов подчеркивал, что порученное ему
задание было выполнено полностью и он
не только начертал карту округи Маджара
«на 5 верст вкруг», но и измерил расстоя-
ние «от Кизлярской крепости до Манжар
(Маджар –Е.Н.), так и от Манжар до кре-
пости Св. Анны и до Азова по исчисле-
нию гребенских старых казаков, неодно-
кратно от Манжар к Азову и к крепости
Св. Анны еживали» (Аджимамедов, 1992,
с. 46). Другими словами, перед участни-
ками «экспедиции» В.Н. Татищев поста-
вил гораздо больше задач, нежели только
посещения р. Кумы. На этом основании
мы можем предполагать, что и во время
пребывания М.Некрасова и
А.Голохвостова в Кизляре, им пришлось
выполнить еще несколько «попутных»
поручений, среди которых было не только
посещение окрестностей Андрей-аула на
Сулаке, откуда они могли попасть сначала
к «Брагунской деревне» у места слияния
Терека и Сунжи и, вероятно, не только эти
пункты региона.
Любопытно другое: при вполне чет-
кой задачи, обозначенной В.Н.Татищевым
в выданном им Голохвостову ордере,
предписывавшем не только посещение
Маджара и «исчисления расстояний» от
Кизляра до Маджар и от Маджар до кре-
пости Св. Анны, А. Голохвостов отчиты-
вается перед Татищевым картой, на кото-
рой, помимо названных ориентиров была
обозначена и территория Пятигорья
(рис.2), река Терек (рис.2), что, как пред-
ставляется, в задачу А.Голохвостова не
входило. Заманчиво предположить то, что
«экспедиция» Голохвостова-Некрасова,
после зарисовки Некрасовым «Брагунской
деревни», вышла сначала к «Тартубу»
(Татартупу), а затем и к «Юлату», а уже
оттуда - в Пятигорье. Если «Тартуб» в его
локализации на Верхнем Тереке не вызы-
вает сомнений, то «Юлат» из сведений
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Татищева, как справедливо отметил Х.М.
Мамаев, неверно сопоставляют с «Джула-
том» (Мамаев,1984, с. 86). Вполне спра-
ведливо: «Юлат этого источника, локали-
зуется в Большой Кабарде, в горах» и он,
в «действительности является балкарским
селением Улу-Эльт, где стоял строго
охраняемый христианский храм с книгами
духовного содержания» (Мамаев, 1984, с.
86). Упоминание «Юлата» в «Истории
Российской» В.Н. Татищева, а затем и
Екатериной II, возможно, предоставлен-
ные астраханскому губернатору Некрасо-
вым и Голохвостовым, пока является са-
мыми ранними. Даже более ранним,
нежели его упоминание кавказским гене-
рал-губернатором П.С. Потемкиным в
1784 г. (Мамаев, 1984, с. 93, прим. 73). В
любом случае, желание Татищева удосто-
вериться в реальности существования там
не только христианского храма, но и книг
духовного содержания находившимися
внутри него, но в который местные жите-
ли никого не пускали, вероятно, окончи-
лось безрезультатно. Насколько известно,
позднее, подобный интерес смог удовле-
творить только П.С. Палас, доставший не-
сколько листов от тех книг; один лист из
которых оказался, якобы, листом из Еван-
гелия ХV в. (Нарожный,1988а, с.5-12).
После этого, через Пятигорье, а возмож-
но, и через казачьи станицы на левобере-
жье Терека, «экспедиция» Некрасова-
Голохвостова возвращается в Кизляр. Не-
сколько странным представляется то, что
в этом случае, на р. Терек, четко обозна-
ченной в нижней части карты, А. Голо-
хвостов не обозначил ни одно й казачьей
станицы. Возможно, что на это и не было
потребности, т.к. уже в это время, как и
другие, казачьи городки, расположенные
«по Волге, Дону», на Тереке, находились
в сфере ответственности Астраханского
департамента, а «главным над тем депар-
таментом инженером» был Петр Кутузов
(Гусарова, 2009, с. 312). Чуть позже,
именно П. Кутузову В.Н. Татищев пору-
чил разобраться по поводу конфликта,
вспыхнувшего между Некрасовым и Го-
лохвостовым на Маджарах (Аджимаме-
дов, 1992, с. 45-46). Возможно, что задачи
175
отображения казачьих городков на со-
ставленной Голохвостовым карте перед
ним и не ставилось. Однако специалисты,
ведя речь об усилиях Татищева «на кав-
казском направлении», справедливо отме-
чают: «помимо модернизации Кизлярской
крепости, к его заслугам относится созда-
ние ландкарты этого региона – «Большой
и Малой Кабарды» с «кумыцкими, андре-
евскими и аксайскими местами», «степью
от Астрахани до Кизляра» и казачьими
городками по Тереку – Гребенским, Шад-
ринским, Червленым, Новогладовским,
Дубовским и др. 4, с приграничными обла-
стями грузинских и персидских владений.
Известно, что в течение нескольких лет
Татищев добивался от центральных вла-
стей о присылке к нему Татищев отправил
геодезистов», а присланные все же геоде-
зисты, «составили по его инструкции
«ландкарты», и что материалы эти в Пе-
тербург – в Коллегию Иностранных дел и
другие ведомства (в одном только 1744 г.
им было отослано из Астрахани в Акаде-
мию наук 75 карт). Однако этих чертежей
исследователи до сих пор не находили
(Гусарова, 2009, с. 333).
После возвращения «экспедиции» из
странствий по Центральному и Северо-
Восточному Кавказу в Кизляр, Некрасов и
Голохвостов отправились на Маджары.
Результаты их пребывания там, общеиз-
вестны, хотя сама история этой части
«экспедиции», несмотря на частый к ней
интерес, по-прежнему сохраняет немало
«белых пятен», порождающих разнотолки
и дискуссионные моменты. Среди тако-
вых, например, открытым продолжает
оставаться вопрос о третьем по счету ма-
джарском чертеже, отправленном В.Н.
Татищевым в Петербург. Если первые два
– это уже упоминавшийся выше рисунок
М.Некрасова (рис. 1) и карта А. Голохво-
стова (рис.2), то вопрос о третьем чертеже
4
На этом фоне не совсем понятной является
ссылка И.Х. Тхамоковой на то, что только
«благодаря работам П.Л. Юдина известно,
что количество гребенских городков к
концу изучаемого периода возросло с че-
тырех до пяти» (Тхамокова,2017, с.183).
 Е.И. Нарожный
является открытым. Между тем в литера-
туре давно известна публикация гравюры,
в свое время опубликованной А.Ф. Бю
(Magazin шингом (рис. 4, нижний ряд
изображений), 1771, s. 530. Abb.).
«Двухярусный» характер эта композиция
гравюры (рис. 4) «приобретает» гораздо
позже, включив в себя, вероятно, позд-
нейший вариант (копию) рисунка
М.Некрасова 1742 г. (рис. 4, верхний
ярус) с видом на Маджарские мавзолеи.
Однако этот вариант изображения отлича-
ется от оригинала незначительно. На пе-
реднем плане копии рисунка Некрасова
дополнительно изображены декоративные
кусты (рис. 4, вверху), которые, на наш
взгляд, были нанесены не самим Некрасо-
вым, а кем-то еще, стремившимся таким
образом показать временную разницу
между рисунком Некрасова и данной ко-
пией оригинала. В нижней части той
«двухярусной»гравюры показаны чертежи
– планы и разрезы мавзолеев Маджара
(рис. 4), скорее всего, взятые из выше от-
мечавшейся работы А.Ф. Бюшинга.
Достаточно хорошая известность дан-
ного изобразительного источника, 5 тем не
менее, порождает немало спорных, или
даже дискуссионных моментов. Будет
вполне уместно процитировать, например,
Э.Д. Зиливинскую, которая пишет: «Е.И.
Нарожный выдвинул свою версию этих
событий. Он сомневается, что М. Некра-
сов и А. Голохвостов могли что-либо
нарисовать из-за ссоры (выделено мной –
Е.Н.), произошедшей между ними.
(Нарожный, 2011, с. 161–162)»(Маджар,
2015, с. 13). Однако в «оригинале» эта
мысль нами подавалась несколько иначе.
«Совсем недавно Э.Д. Зиливинская опуб-
ликовала цветную копию литографии, со-
поставляемую ею с результатом деятель-
ности М.Некрасова и план округи Мад-
5
Э.Д. Зиливинская на наш взгляд неудач-
но называет этот рисунок, впрочем, как и
другие, используемые ею, «визуальными
источниками» (Маджар, 2015, с.181). Подоб-
ные же материалы, как это неоднократно под-
черчивали другие специалисты (Виноградов,
Чернова, 1995; Хлудова, 2014 и др.) являются
источниками изобразительными.
176
жар, выполненный А. Голохвостовым,
хранящиеся в архивах. Справедливости
ради следует заметить, что первоначально
складывающееся впечатление о крупном
успехе Э.Д. Зиливинской не совсем соот-
ветствует действительности, поскольку
литография, правда в черно-белом изоб-
ражении, задолго до Э.Д. Зиливинской
была опубликована Р.Е. Аджимамедовым
(Аджимамедов, 1992, с. 44). 6 Фотокопии
этого же рисунка Р.Е. Аджимамедов лю-
безно предоставил и в распоряжение пя-
тигорского краеведа – А.П. Рунича и
проф. Л.И. Лаврова. Л.И. Лавров, правда,
безуспешно, намеревался, по-крайней ме-
ре, еще на стадии обсуждения поместить
это фото (вместе с другими иллюстрация-
ми) в первый том «Истории народов Се-
верного Кавказа». От А.П. Рунича и Р.Е.
Аджимамедова копию этого же рисунка
получили и мы, затем использовав ее в
одной из давних статей (Нарожный Е.И.,
1987, с. 54–65) …». Далее, действительно,
процитировав претензии Некрасова по
поводу его ссоры с Голохвостовым, мы
сделали следующий вывод: «Отсюда воз-
никают вполне определенные сомнения
в том, что М. Некрасов нарисовал все
изображенные им мавзолеи в деталях.
Аналогичные сомнения возникают и в
реальности «плана Голохвостова», по-
скольку М. Некрасов в том же докумен-
те В.Н. Татищеву прямо пишет о том,
что:. «оной кондуктор, снявши то зда-
ние примером (т.е. примерно, «на глазок»
– Е.Н.), стал меня спешить, чтобы ехать
назад» (Аджимамедов, 1992, с. 45)»
(Нарожный, 2011а, с. 161-162). Подобные
искажения реального смысла присутству-
ют и в других «наблюдениях» Э.Д. Зили-
винской. Соглашусь с нашим оппонентом
в том, что использованное нами в ряде
случаев определение рисунков М. Некра-
сова как «литографии» (Нарожный, 2011б,
с. 42-48) действительно неоправданны
(Маджар, 2015, с.13, прим.).
6
Как отмечалось выше, опять-таки до Э.Д.
Зиливинской, уже цветной рисунок М. Некра-
сова и карта А. Голохвостова были введены в
научный оборот Е.В. Гусаровой.
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Спорным продолжает оставаться и
вопрос об авторстве рисунка с видом на
маджарские мавзолеи, «двухярусную» ко-
пию гравюры (рис.4) которого мы упоми-
нали выше. Излагая нашу точку зрения на
этот счет, Э.Д. Зиливинская «пересказы-
вает» ее так: «Е.И. Нарожный считает, что
она (копия – Е.Н.) сделана с другого ри-
сунка, так как на ней, на берегу Кумы
изображен кустарник, которого нет на ри-
сунке М. Некрасова. «Автор этого вари-
анта, вероятно, хотел подчеркнуть, что
между временем составления литографии
1742 г. (рисунка М. Некрасова - Э.З.) су-
ществует определенный промежуток вре-
мени, за который этот кустарник вырос»,
– пишет автор (Нарожный, 2011б, с. 44–
45). Так как рисунок М. Некрасова и гра-
вюра во всем, кроме кустарника, совпа-
дают, особые комментарии здесь не тре-
буются. Трудно предположить, что через
несколько лет (когда выросли кусты) дру-
гой художник застал мавзолеи в точно та-
ком же состоянии и зарисовал их с той же
самой точки. На гравюре, сделанной с ри-
сунка можно добавить кусты, деревья,
людей, животных и т.д. Именно так по-
ступали граверы XVIII в. Достаточно
вспомнить гравюры с рисунков, сделан-
ных экспедицией П.С. Палласа Совер-
шенно очевидно, что крестьяне, казаки и
прогуливающиеся на фоне мавзолеев ка-
валеры не находились среди развалин, а
были вставлены позднее для оживления
картины (так называемые стаффажные
фигуры)». (Маджар, 2015, с. 13). Именно
таким образом Э.Д. Зиливинская «реша-
ет» вопрос об авторстве кем то дорабо-
танной копии этого рисунка. Но и здесь
следует высказать несколько замечаний.
Во-первых, называя интересующий нас
рисунок «вариантом рисунка Некрасова»,
мы исходим из того, что его основа (рису-
нок М. Некрасова 1742 г.), кем-то, воз-
можно, в гравировальной мастерской, был
логически «доработан» за счет «добавле-
ния» на нем декоративного кустарника,
скорее всего указывающего на то, что с
момента зарисовки вида на мавзолеи и до
момента изготовления гравюры прошло
достаточно много времени. Во-вторых,
177
причисляя этот кустарник на гравюре к
разряду «стаффажных фигур», наш ува-
жаемый оппонент, как минимум, игнори-
рует точку зрения, например, Е.В. Гусаро-
вой. Расширяя, вслед за своими предше-
ственниками, малоизвестные сведения о
М. Некрасове, 7 исследовательница, еще в
2009 г. опираясь на панораму Астрахани
этого «академического рисовальщика»,
созданную им после рисунков с видами на
Кизлярскую крепость и маджарского бе-
рега Кумы, отмечала: Некрасов, в своих
изображениях городов «продолжает ту
линию изображения городов, что пред-
ставлена здесь работами голландских ав-
торов. Ближе к ней панорама де Бруина, с
которой, возможно, Некрасов был знаком.
Тот же вид города с реки, та же вытянутая
по горизонтали композиция, похожее со-
отношение полос неба, городской за-
стройки, водной глади, то же соединение
изображений, сделанных с нескольких то-
чек обзора. Однако Некрасов, в сравнении
с де Бруином – еще совсем ученик: в его
работе нет и намека на ту свободу,
непринужденность, мастерство, кото-
рые отличают ведуту голландца. Скован-
7
Сегодня известно: «рисовальщик», Некрасов
Михаил Яковлевич (1712- 1778 гг.), по своему
происхождению, «подъяческий сын». До 1734
г. учился в «Московской Спасской» академии;
с 1737 г., находясь в Оренбургской экспеди-
ции, обучался «малярному художеству» у ма-
стера И. Касселя. В 1737 г., для дальнейшего
обучения был переведен в Академию наук,
посещал гимназию. С 1739 г. учился у
Г.Гзелля живописи, а у М.Д. Гзелль искусству
акварели. С 1741 г. – он ученик Рисовальной
палаты и становится подмастерьем. С 1741-
1742 гг. служил в Оренбургской губернии «у
живописных дел», откуда и опал к Татищеву.
В 1745 г. работал в Академии наук; в 1745-
1757 гг. – живописец инженерной команды» в
Санкт-Петербургской крепости Канцелярии
артиллерии и фортификации и преподавал в
артиллерийской чертежной школе «ручное
рисование» и обучал грамоте «малолетних
артиллерии и фортификации школьников». В
1760-е годы, он – рисовальный мастер Мос-
ковского университета» (Гаврилова, Стецке-
вич, 2004, с. 158, Гусарова, 2009, с. 171, прим.
19).
 Е.И. Нарожный
ный схематический рисунок, полное от-
сутствие стаффажных фигурок, таких
живых и выразительных у де Бруина и,
странный, архаичный способ изображе-
ния речного берега – некоей условной
«плетенкой», являющейся, кстати ска-
зать, знаком авторства именно этого
рисовальщика (таким же причудливым
образом показан берег в работе Некрасо-
ва, имеющей его подпись, сделанной по
заданию Татищева - панораме древнего
городища Маджар)» (Гусарова, 2009, с.
168).Таким образом, убежденность Э.Л.
Зиливинской, отождествляющей изобра-
жение кустарника на позднем варианте
рисунка Некрасова со «стаффажными фи-
гурками», ошибочна. Тем не менее, и это
уточнение интересующей нас проблемы в
целом, не решает.
Проблема авторства рисунка и гравю-
ры с него, интересует разных исследова-
телей давно. 8 Э.В. Ртвеладзе, в свое время
вновь опубликовавший гравюру с плана-
ми и разрезами трех маджарских мавзоле-
ев (Ртвеладзе, 1973,с.271), использовал
изобразительный источник из издания
А.Ф. Бюшинга (Büsching, 1771, Abb.1),
предполагая, что автором этого риунка
мог являться И.Г. Гербер (Ртвеладзе,
1973,с.271). Однако сегодня, благодаря
всестороннему исследованию историко-
этнографического и географического
наследия И.Г.Гербера, предпринятого из-
вестным кавказоведом В.Г. Гаджиевым
(Гаджиев, 1976), проблема возможного
авторства И.Г.Гербера в создании того
рисунка маджарских мавзолеев, отпадает.
8
Здесь мы оставляем в стороне две работы
К.М. Бэра (Bäer К., 1840, s. 197; 1841.s. 55-96),
посвященные этому же рисунку и гравюре,
т.к. работы требуют отдельного внимания.
Э.Д. Зиливинская, на что уже обращалось
внимание (Нарожный, 2011б: 47) ошибочно
датирует работу, поскольку сборник:
««Beiträge zur Kenntniss des Russischen
Reiches» за 1839 год, а издан он в 1841 г. При
этом Э.Д. Зиливинская упоминает еще одно,
некое «французское издание (?- Е.Н.) работы
К.М. Бэра на этот счет (Маджар 2015, с. 20,
прим.). Однако нам такое издание неизвестно;
нет его и в полных библиографических спис-
ках работ российского академика.
178
Позднее, авторство рисунка и гравюры
обозначалось различно и, как правило, без
каких-либо объяснений. Как справедливо
подметила Н.Г. Волкова, одно время ав-
тором интересующего нас изобразитель-
ного источника, называли И.Г. Фокеродта
(Волкова, 1972, с. 42, рис. 2, с..44). Сама
же Н.Г. Волкова автором рисунка считала
М. Некрасова (Волкова, 1972, с. 44-47).
В.А. Кузнецов называет интересующий
нас рисунок «рисунком А.Ф. Бюшинга»;
утверждая: «Во второй пол. ХVIII в. …
кирпичные мавзолеи Маджара были еще
целы. А.Ф. Бюшинг выполнил их архитек-
турные чертежи …» (Кузнецов, 2003, с.
28). О мавзолеях все на том же «рисунке
Ф.А. Бюшинга»9 некогда писала и Э.Д. Зи-
ливинская (Зиливинская, 2006, с. 88), впо-
следствии, без особых комментариев сопо-
ставившая тот же рисунок с работой
М.Некрасова. Тогда же В.П. Лебедев и
В.М. Павленко опубликовали интересую-
щий нас изобразительный источник как
вид Маджар «по рисунку путешественни-
ка ХIХ в.» (Лебедев, Павленко, 2006, с.
415). Ошибочно этот же источник (Вар-
тумян, 2017, с. 108, рис. 2) приписан и к
работам «конца XVIII в.», выполненным
«П.С. Палласом и Я. Потоцким (рис. 1–3)»
(Вартумян, 2017, с. 108). В свое время, по
поводу возможного авторства интересу-
ющего нас рисунка, с которого была сде-
лана гравюра, копию которой опублико-
вал А.Ф. Бюшинг, мы предполагали сле-
дующее. Во-первых, обратив внимание на
цитату из доклада П.Д. Шестакова (рис.
5), 10 прочитанного им на IV-м Археологи-
ческом съезде в Казани, которым он не
только попытался вновь привлечь внима-
ние к археологическим развалинам давно
«забытого» золотоордынского города на р
.Куме. Во-вторых, в историографической
части доклада Петр Дмитриевич привлек
внимание и к сведениям И.Я. Лерхе, кото-
рые ныне приобретают особый интерес
(Шестаков, 1884, с.3-8).
9
На самом деле, под «Ф.А. Бюшингом» под-
разумевается А.Ф. Бюшинг
10
О П.Д. Шестакове см.: (Шмелева, 2010, с.
13-39; Каримова,2012, с. 119-125;Сидорова,
2014, с.247, № 578, с. 285, фото и др.).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
О вкладе И.Я. Лерхе в интересующую
нас проблему
Итак, П.Д. Шестаков, цитируя И.Л.
Лерхе, отметил, что Лерхе в свое время
сообщал о своем большом интересе как к
различного рода сведениям о Маджарах,
так и к самому городищу, на котором он
так и не смог побывать. Зато, как подчер-
кивал И.Я. Лерхе, он смог, достать, «пре-
красные очерки» этих развалин и карту
целого степного городка от Астрахани до
Сулака (Цит. по: Шестаков, 1884, с. 3-8).
В 1987 г., исходя из полного совпадение в
обозначении карты, упоминаемой Лерхе
(«карта степного района от Астрахани до
Сулака») с неоднократным стремлением
В.Н. Татищева создать при помощи ис-
прашивавшихся им из Петербурга геоде-
зистов карты именно этого микрорегиона,
мы предположили: И.Я. Лерхе, возможно,
достал карту, выполненную, скорее всего,
еще одним геодезистом - С. Счелковым
(Щелковым), присланным в Астрахань к
В.Н. Татищеву в 1744 г, т.е., уже после
А.Голохвостова. (Нарожный, 1987, с. 56).
По этой причине, утверждение Э.Д. Зили-
винской о том, что «Е.И. Нарожный свя-
зывает появление, как карты, так и ри-
сунка с фасадами и разрезами мавзоле-
ев (?-Е.Н.) с деятельностью все того же С.
Счелкова» (Маджар, 2015, с. 15), лишь
наполовину соответствует реальности,
являясь очередным, т.е. - еще одним при-
мером, мягко говоря, не совсем коррект-
ного «пересказа» версии. Развивая мысль,
Э.Д. Зиливинская опубликовала и новый
вариант (собственного -?) перевода уже
упоминавшихся выше дневниковых запи-
сей И.Я. Лерхе по их изданию А.Ф.
Бюшингом. В частности Э.Д. Зиливинская
пишет: «Между тем, Ф.А. Бюшинг 11 сам
указывает на происхождение рисунка с
изображением фасадов и разрезов трех
мавзолеев. Комментируя изданное им
жизнеописание И.Я. Лерхе». И далее при-
водит перевод свидетельств А.Ф. Бюшин-
га: «У меня есть подаренные мне планы
этажей и фасады разрушенных зданий го-
11
Хотя в действительности, речь должна идти
об Антоне Фридрихе а не о Ф.А.(т.е., наобо-
рот) Бюшинге..
179
рода Маджара, которые он (Лерхе) мне
предоставил в 1765 г.(выделено мной -
Е.Н.), и с которых были сделаны гравюры,
чтобы сопроводить эту заметку». Другими
словами, А.Ф.Бюшинг констатирует тот
факт, что рисунок этот Лерхе предоставил
ему в 1765 г. Получается, что Э.Д. Зили-
винская вновь подтверждает наше давнее
предположение, хотя сегодня, и оно нуж-
дается в некоторой корректировке.
Из цитаты видно, что упомянутая гра-
вюра была сделана с рисунка, на котором
изображены планы и разрезы трех мавзо-
леев. Это подтверждает не только иллю-
страция, помещенная в работе А.Ф.
Бюшинга, но и другая иллюстрация (рис.
4, внизу), о чем свидетельствует и
надпись над ними. Надпись, расположен-
ная над верхним «ярусом» - копией ри-
сунка Некрасова, свидетельствует о том,
что – это та самая находка, о которой в
свое время сообщал и К.М. Бэр (Bäer К.,
1840, s. 197; 1841.s. 55-96). Тогда заманчиво
предположить, что этот рисунок - планы и
разрезы мавзолеев из издания А.Ф.
Бюшинга, вполне могли быть тем самым
третьим рисунком («чертежом» с планами
и разрезами), в свое время полученным
В.Н. Татищевым от М.Некрасова и
А.Голохвостова и отправленного им вме-
сте с другими чертежами в РАН. Но как
он попал к И.Я. Лерхе, в 1765 г., затем
передавшего его А.Ф. Бюшингу, неиз-
вестно. В отношении верхней части изоб-
ражений на «двухъярусной» гравюре из
издания К.М. Бэра (рис.4) – в виде копии
рисунка М.Некрасова, дополненного кем-
то изображением редкого и невысокого
кустарника, по-прежнему много неясного.
Э.Д. Зиливинская, далее комментируя
опубликованный ею фрагмент из текста
А.Ф. Бюшинга, приводит краткую био-
графическую справку и о самом И.Я. Лер-
хе, включая и информацию о двух его по-
ездках через Северный Кавказ (до нее та-
кие же, но не менее информативные
справки неоднократно уже публиковав-
шимися другими авторами). В другом
фрагменте перевода дневниковой записи
И. Лерхе в издании А.Ф. Бюшинга, на чем
Э.Д. Зиливинская строит свои дальнейшие
 Е.И. Нарожный
выводы, отмечается: «на Куме, в 100 вер-
стах от Кабарды, достойны осмотра ка-
менные развалины древнего города Мад-
жара. Там видны еще, говорят, многие
почти целые дома с надписями на неиз-
вестном языке … Я не смог туда по-
ехать, но получил прекрасный абрис
ландкарты всей области степи от Аст-
рахани до Сулака, на которой помещен
также Маджар и новая крепость Моз-
док (выделено мной - Е.Н.), которая нахо-
дится на реке Тереке в 190 верстах от
Кизляра». И далее Э.Д. Зиливинская про-
должает: «В жизнеописании Лерхе
Бюшинг приводит карту, которая, воз-
можно, является гравюрой, сделанной
(как следует из подписи) в 1770 г. в Бер-
лине с карты, полученной Лерхе» (Мад-
жар, 2015, с. 14-15). В итоге она заключа-
ет: из записок самого Лерхе следует, что и
карта, и рисунки мавзолеев, были получе-
ны им в 1735 г. (? - выделено мной - Е. Н.)
во время его возвращения из Баку через
Дербент обратно в Астрахань. Это было
как раз за 7 лет до назначения В.Н. Тати-
щева губернатором Астраханской области
и за 9 лет до приезда С. Счелкова в Аст-
рахань» (Маджар, 2015,с.15). Не буду
комментировать этот вывод, фактически
отвергающий огромную роль и позитив-
ный вклад в изучение Маджар не только
В.Н. Татищева, но и его посланцев на Ма-
джары. Однако – это не совсем так и такое
«решение» всех назревших вопросов не
только их не снимает, а наоборот, еще
больше создает их и запутывает. Особен-
но, если учитывать тот факт, что А.Ф.
Бюшинг публикует подаренные ему И.Я.
Лерхе рисунок с планами и разрезами
мавзолеев Маджара вместе с картой райо-
на от Астрахани до р. Сулака лишь в 1771
г. Получается, что рисунок, как считает
Э.Д. Зиливинская, полученный И.Я. Лерхе
еще в 1735 г., и затем подаренный А. Ф.
Бюшингу в 1765 г., просто лежит у него
почти 30 лет, прежде чем А.Ф. Бюшинг
решит его опубликовать? Однако ответа и
на эти вопросы в монографии Э.Д. Зили-
винской не существует.
Если обратиться к известным публи-
кациям биографических сведений И.Я.
180
Лерхе других авторов, становится извест-
но: он, действительно, в качестве врача
совершает свою первую поездку на Кав-
каз в 1735 г. Исследователи его историко-
географического наследия, не без основа-
ния считают, что наиболее продуктивным
опыт составления им историко-
этнографических данных, собранных в его
дневнике, все-таки был связан не с пер-
вой, а со второй его поездкой на Кавказ –
уже в качестве врача в составе посольства
кн. М.М. Голицына в 1745—1747 гг. в
Персию. Маршрут передвижений И.Я.
Лерхе, хорошо изучен специалистами, что
позволяет предполагать о том, что интере-
сующие нас источники он мог «достать»,
скорее всего, во время своего пребывания
в Астрахани или Кизляре, оттуда он попа-
дал в прикаспийские «Тарки, Дербент, Ба-
ку, Шемаху, Чавату, Ленкорань, Решт».
Обратный путь до Астрахани Лерхе про-
делал по Каспийскому морю» (Арешян,
1955, с:5). Маршрут этот вполне объясня-
ет то, что на Маджары он так и не попал.
Ошибочным нам представляется и опре-
деление даты - 1735 г. в получении И.
Лерхе интересующих нас изобразитель-
ных и географических источников. В этом
убеждает и сама цитата перевода, опубли-
кованного Э.Д. Зиливинской: на интере-
сующей нас карте, а это отмечено в цитате
из работы Э.Д. Зиливинской, обозначена
крепость Моздок (Маджар, 2015, с.15).
Как известно, датой строительства этой
крепости оттносят ко времени, «не ранее
1763 г.» (Ларина, 1960, с.36), или же дати-
руют «5 июля 1763 г.» (Город Моздок,
1995, с. 24). Из этого следует, что карта,
которую И.Я. Лерхе смог «достать»,
должна быть отнесена ко времени, не ра-
нее даты основания Моздока, т.е., она не
ранее 1763 г., если, конечно, карта эта бы-
ла изготовлена в том же 1763 г., или же,
сразу же после этого. И лишь только по-
сле этого она и могла попасть уже к И.Я.
Лерхе, который, через два года (? – в 1765
г.) подарит ее А.Ф. Бюшингу вместе с
планами и разрезами мавзолеев Маджара.
Итак, предложенная Э.Д. Зиливин-
ской версия по «привязке» интересующих
нас маджарских материалов (карты и пла-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
нов с разрезами) к 1735 г., 12 не может
быть принята всерьез, т.к. на той карте
обозначена «крепость Моздок». Судя по
дате постройки крепости, карта может
быть отнесена ко времени не ранее 1763 г.
Но и эти уточнения проблему определе-
ния авторства копий интересующих нас
источников не решают. Подтверждая ис-
ключительную роль и вклад И.Я. Лерхе в
формировании источниковой базы по Ма-
джарам, по-прежнему неизвестным оста-
ется и то, от кого он эти материалы полу-
чил. Хотя и в этом отношении можно вы-
сказать еще одно предположение.
Пастор астраханской лютеранской
общины – И. Нойбауер и о его роли в
интересующей нас истории
На предварительной стадии работы с
разнообразными источниками по истории
маджарских изобразительных материалов,
в т.ч. прорабатывая необходимую литера-
туру, связанную с исследованием жизни и
деятельности И.Я. Лерхе, выяснилось: в г.
Волгограде плодотворно работает не-
большой творческий, научно-
исследовательский коллектив. В рамках
своих разнообразных научных интересов,
коллектив этот, в первую очередь занима-
ется ё 11изучением исторических судеб и
роли выдающихся немцев в России и роли
целого ряда российских немцев в истории
нашей страны. Возглавляет данное науч-
ное содружество к.и.н., доцент кафедры
государственного управления и политоло-
гии ВФ РАНХиГС - А.Л. Клейтман. Зна-
чительное внимание коллектива было
уделено изучению не только жизнедея-
тельности И.Я. Лерхе. Профессиональный
перевод дневниковых записей И.Я. Лерхе
и их комментарии чередуются с уточне-
ниями круга его общения и анализом его
12
По указанным причинам утверждение Э.Д.
Зиливинской о том, что «из записок самого
Лерхе следует, что и карта, и рисунки
(сколько рисунков- Е.Н. - ?) были получе-
ны им в 1735 г. во время возвращения из
Баку через Дербент в Астрахань» (Зили-
винская, 2015, с. 15), не соответствует
действительности. Тем более, что этот
маршрут, как полагают специалисты, про-
ходил по морю.
181
разнообразного историко-культурного
наследия (Клейтман, 2012, 2014а-б,
Клейтман, Савченко, 2014, Клейтман,
Ковалевский, Савченко, 2016, Kleitman,
2015 и др.). На мой запрос по поводу
дневниковых записей И.Я. Лерхе в связи с
Маджарами, Александр Леонидович
Клейтман любезно и немного неожиданно
обратил наше внимание на совершенно
иной аспект данной проблемы. В частно-
сти, занимаясь на тот момент «Историче-
скими сообщениями» (1760–е гг.) г-на И.
Нойбауера - пастора астраханской люте-
ранской общины (Клейтман, 2014б, с.195-
200; Клейтман, Савченко, 2014, с. 26-30;
Клейтман, Ковалевский., Савченко Г.К.,
2016, с. 90-100), А.Л. Клейтман указал на
одну фразу в одной из глав этих «Истори-
ческих сообщений», которые, в свое вре-
мя, изучал и И.Я. Лерхе. В своих замеча-
ниях к §15 одной из глав «Исторических
сообщений» пастора И. Нойбауера, И.Я.
Лерхе оставил лаконичный вопрос, выра-
женный в одном предложении: «Ob der
Abriß von der alten Stadt Madschar vorhan-
den?», что в переводе, также предостав-
ленном нам А.Л. Клейтманом, означало:
«Имеется ли план старого города Маджар
(Madschar)?». 13
Естественно, что столь лаконичное
замечание, как будто бы проблемы не
решает, заставляя лишь строить различ-
ные предположения. Напомним: речь
идет о 1760-х гг., т.е. о времени, когда и
появляется интересующая нас гравюра с
изображением планов и разрезов маджар-
ских мавзолеев, сделанная, вероятно, с
одного из рисунков М. Некрасова 1742 г.
Вполне вероятно, что И.Я. Лерхе, столк-
нувшись с какой-то информацией, свя-
занной с этим рисунком, или же с этим
рисунком в тех самых «Исторических со-
общениях» пастора И. Нойбауера, не
только получает этот рисунок, но и дела-
ет памятную запись, нацеливающую его
на поиски «плана» (карты-?) в архиве
13
Пользуясь случаем выражаю свою искрен-
нюю признательность А.Л. Клейтману и Г.К.
Савченко не только за предоставленную ин-
формацию, перевод, но и возможность публи-
кации этих данных.
 Е.И. Нарожный
пастора. Вскоре, как отмечал затем И.Я.
Лерхе, ему все же, удалось достать и та-
кую карту, в 1765 г., эти материалы,
напомним, он и подарит А.Ф. Бюшингу.
Но и эта реконструкция событий, связан-
ных с появлением части интересующих
нас маджарских материалов, всей исто-
рии, упорядочивая ее, всех вопросов, свя-
занных с другой частью маджарских
изобразительных материалов, оконча-
тельно решенной не становится. Можно
считать, что пастор И. Нойбауер, имея
достаточно широкий круг общения, явно
выходивший за пределы лютеранской
общины Астрахани, изобразительные ис-
точники (гравюру или, скорее всего – ее
копию вместе с картой), мог получить от
кого-то из высокопоставленных чиновни-
ков или других лиц астраханской элиты.
***
Завершая наш обзор, достаточно ак-
туальной представляется еще одна вер-
сия. Напомним, в 1743 г. В.Н. Татищев
отправил в РАН не только три «чертежа»
Маджара, но и «проспекты» Кизлярской
крепости, Брагунской деревни и Астраха-
ни, которые были выполнены М. Некра-
совым и карта А. Голохвостова. При пол-
ной неизвестности о судьбе панорамы
Брагунской деревни, все маджарские
«чертежи», идентифицируются. Однако
спорным продолжает оставаться вопрос
об авторстве варианта рисунка Некрасова
с видом на Куму с мавзолеями, ближний
план вида на которые украшен декора-
тивным кустарником. Не оспаривая факт
тождественности этого вида с видом на
рисунке Некрасова 1742 г., но разнящего-
ся с ним наличием на его позднем вари-
анте декоративного куст арника, допол-
нительно изображенного явно не самим
Некрасовым, требует дополнительных
объяснений. Однако заметно бросается в
глаза следующее: во-первых «проспект
Астрахани», исследованный Е.В. Гусаро-
вой – не рисунок, а гравюра, гораздо
позднее сделанная с уже несохранивше-
гося (?) рисунка. Любопытно, что и не-
много «доработанная» копия рисунка
Некрасова (с кустарником) опубликован-
ная К.М. Бэром – тоже гравюра. Не кро-
182
ется ли в этом некоторая «подсказка» и
на вопрос о возможном происхождении
интересующей нас копии рисунка – гра-
вюры с кустарником на фоне маджарских
мавзолеев?
Если вернуться вновь к истории с
гравюрой панорамы Астрахани, особого
внимания здесь заслуживают еще одни
выводы Е.В. Гусаровой относительно
этой панорамы («проспекта Астрахани»).
Выполненная М. Некрасовым в 1742 г.,
ошибочно приписывавшейся к работам
«Корнелиса де Бруини». С копии «про-
спекта Астрахани» М.Некрасова, «в 1770
г.», «резцом Н.Ф. Челнаковым» была со-
здана гравюра, затем помещенная в сбор-
ник иллюстраций и планов городов Си-
бири и Поволжья - «Собрание Россий-
ских и Сибирских городов», созданный
мастерами «грыдоровально -
ландшафтного дела» Академии наук (Гу-
сарова, 2009, с.165). По поводу этой пуб-
ликации Е.В. Гусарова добавляет: на гра-
вюре с видом на Астрахань «обращает
внимание неверно показанное стрелкой
направление течения Волги». Ошибку эту
она приписывает «то ли граверам, не зна-
комым с местами, изображение которых
вырезал, то ли самим рисовальщиком,
дорабатывавшим «набело» астраханский
«прошпект» весной 1745 г. в Петербурге
и подзабывший реальную ситуацию (Гу-
сарова, 2009, с.165). Другими словами,
все выявленные несуразицы исследова-
тельница связывает не с автором перво-
источника – М.Некрасовым, а с другими
людьми – гравером или рисовальщиком,
«дорабатывавши» этот первоисточник
перед изготовлением гравюры. На этом
фоне и в контексте известной истории
подготовки «Собрания Российских и Си-
бирских городов», для которых отбира-
лись различные рисунки достопримеча-
тельных пунктов государства и в который
был отобран не только упоминавшийся
«проспект Астрахани» М.Некрасова.
Многие из первоначально планировав-
шихся к изданию в «Собрании Россий-
ских и Сибирских городов» видов, в ко-
нечном итоге в него так и не попали.
Вполне резонно предположить, что в тот
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
же самый «Сборник…», изначально пла-
нировались и другие рисунки Некрасова,
включая рисунок с видом на маджарские
мавзолеи, а также и «проспект Брагун-
ской деревни»? Не по этой ли причине на
гравюре с рисунка Некрасова, перед мав-
золеями и были «пририсованы» кустар-
ники? Его изображение, вероятно, долж-
но было подчеркивать лишь определен-
ную давность прошедшего времени с мо-
мента создания рисунка до момента изго-
товления с него гравюры. И сделать это
могли граверы. Получившаяся таким спо-
собом «копия» сохраняла не только ав-
торство рисовальщика. Однако, по неиз-
вестным нам причинам, копия (гравюра),
оказалась в архивах, пролежав там вплоть
до 1840-х гг., пока она не попала в руки
К.М. Бэра, опубликовавшего эту находку
183
вместе с планами и разрезами маджар-
ских мавзолеев М. Некрасова (рис. 4).
Вероятно, аналогичная история ожи-
дала и гравюру, сделанную и с «проспек-
та Брагунской деревни» Некрасова. Не
войдя в «Собрание Российских и Сибир-
ских городов», она затерялась где-то в
архивах, до сих пор ожидая своей участи.
Предложенные наблюдения и выво-
ды представляются нам вполне реальны-
ми, хотя они не во всех случаях исчерпы-
вающе объясняют как характер, так и
происхождение части изобразительных
источников, которые подразумевал И.Я.
Лерхе, говоря о том, что смог достать не
только карту целого степного городка от
Астрахани вплоть до Сулака, но и пре-
красные очерки развалин Маджарского
городища.
 Е.И. Нарожный

ЛИТЕРАТУРА
Аджимамедов Р.Е., 1992. Страницы истории Прикумья с древнейших времен – Буден-
новск – 172 с.
Арешян С., 1955. Из предыстории армяноведения в России // Известия Армянской
Академии наук – Ереван: Изд-во Арм. Академии наук – №1. С. 3–12.
Вартумян А.А., 2017. Погребенный город Маджары – как памятник историко-
культурного наследия на Великом Шелковом пути // Историко-культурное насле-
дие Великого Шелкового пути и продвижение туристских дестинаций на Север-
ном Кавказе. Материалы III международной научно-практической конференции
(5-7 октября 2017 г., г. Ставрополь) / Под ред. В. С. Белозерова, И. В. Крючков. –
Ставрополь: Изд-во СКФУ. С.108–109.
Виноградов В.Б., 1980. Мавзолей Борга-Каш и ранняя история ногайцев // Проблемы
этнической истории народов Карачаево-Черкессии. Сб. статей /Под ред В.П. Ко-
бычева – Черкесск. С.6–13, 159–161.
Виноградов В.Б., Чернова (Хлудова) Л.Н., 1995. История Кубани в отечественном и
зарубежном изобразительном искусстве. Учебный вспомогательно-справочный
материал – Армавир: АГПИ. 60 с.
Волкова Н.Г., 1972. Маджары (Из истории городов Северного Кавказа) // Кавказский
этнографический сборник – Т. V –М.: Наука. С. 41–69.
Гаврилова Е.И., Стецкевич Е.С., 2004. Краткие биографические сведения о худож-
никах Петербургской Академии наук, создавших «Национальный музей» //
«Нарисованный музей» Петербургской Академии наук (1725–1760 гг.) – Т. II./
Составление и науч. ред. – Р.Е. Кистемакера , Н.П. Копаневой, Д.Й. Мейерс, Г.В.
Вилинбахова – СПБ: «Европейский дом».
Гаджиев В.Г., 1976. «Описание стран и народов между Астраханью и рекою Курой
находящихся» как исторический источник по истории народов Кавказа – М.:
Наука. 270 с.
Зиливинская Э.Д., 2006. К вопросу о многогранных в плане погребальных памятниках
Золотой Орды // ХХIV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа –
Нальчик. С. 87–89.
Зиливинская Э.Д., 2009. Золотоордынские мавзолеи Северного Кавказа // Золотоор-
дынская цивилизация – Вып. 3. – Казань. С. 54–63.
Клейтман А. Л., 2012. Первые российские геодезисты и их вклад в изучение истории и
географии Нижнего Поволжья // Известия Волгоградского государственного пе-
дагогического университета – Т. 67 – № 3 – Волгоград. С. 19–24.
Клейтман А.Л., 2014а. Лерхе Иван Яковлевич (Lerche Johann Jakob) (1703–1780) –
врач, штадт-физик, директор Медицинской канцелярии, путешественник // Эн-
циклопедия немцев России [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://enc.rusdeutsch.ru/articles/4207
Клейтман А.Л., 2014б. «Замечания по «Историческим сообщениям» г-на П. Нойбауе-
ра» – неизвестная рукопись И.Я. Лерхе по истории Нижнего Поволжья // Два с
половиной века с Россией: актуальные проблемы и дискуссионные вопросы ис-
тории и историографии российских немцев: Материалы 14-й международной
научной конференции (Кисловодск, 25–29 сентября 2013 г.) – М.: МСНК-пресс,
С.195–200.
Клейтман А.Л. , Савченко Г.К., 2014. Пастор Иоганн Нойбауер и его «Астраханская
история» // Российские немцы – № 1-2 (77-78). (Январь-июнь 2014). С. 26–30.
Клейтман А.Л., Ковалевский Р.Л., Савченко Г.К., 2016. «Мне представляется, что
не все написано на основании собственного опыта». Замечания доктора
И.Я.Лерхе на сочинение пастора астраханской лютеранской общины И. Нойбауе-

184
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ра. 1760-е гг. // Отечественные архивы. Научно-практический журнал – №1.С. 90–

100
Каримова И., 2012. «Всемилостивейшее назначение попечителем Казанского учебного
округа …» // «Гасырлар Авазы (Эхо веков)» – Казань – № 1-2.С. 119–125.
Колесникова М.Е., 2017. Следы Великого шелкового пути на Северном Кавказе: горо-
дище Маджары в исторических сочинениях XVIII века // Историко-культурное
наследие Великого Шелкового пути и продвижение туристских дестинаций на
Северном Кавказе. Материалы III международной научно-практической конфе-
ренции (5-7 октября 2017 г., Ставрополь) / Под ред. В. С. Белозерова, И. В.
Крючкова. – Ставрополь: Изд-во СКФУ.С.35–38.
Кузнецов В.А., 2003. Эльхотовские Ворота в Х–ХV вв. – Владикавказ (Мин. Воды):
ФГУП: Изд-во «Кавказская здравница». 192 с.
Лебедев В.П., Павленко В.М. 2006.. Монетное обращение золотоордынского города
Маджар // Степи Европы в эпоху средневековья – Т.6 – Донецк: ДонГУ.С. 415–
485.
Магомадова Т.С., 2010.Брагунское княжество – феодальное владение в Чечне в ХVII в.
// Вестник АН ЧР – Грозный –№1(12). С. 142–146.
Маджар, 2015.- Маджар и Нижний Джулат. Из истории золотоордынских городов Се-
верного Кавказа. Автор научного проекта Э.Д. Зиливинская – Нальчик: Изд. от-
дел КБИГИ.184 с.
Мамаев Х.М., 1984. Из истории изучения средневековых городов Центрального Кавка-
за // Поселения и жилища народов Чечено-Ингушетии /Пол ред. В.Б. Виноградова
и М.Б. Мужухоева – Грозный: Типография им. И.Н. Заболоцкого. С.79–94.
Нарожный Е.И., 1987. К изучению динамики золотоордынского присутствия на Цен-
тральном Кавказе (некоторые назревшие аспекты) // Археология и вопросы хозяй-
ственно-экономической истории Северного Кавказа. / Под ред. В.Б.Виноградова.
– Грозный: ЧИГУ. С. 54 – 65.
Нарожный Е.И., 1988а. Несколько свидетельств XVIII–XIX вв. о золотоордынских
древностях Северного Кавказа // Вопросы северокавказской истории – Вып.3. /
Под ред. В.Б. Виноградова – Армавир: АГПИ.С.5–12.
Нарожный Е.И., 1988б. Л.П. Семенов и ранняя история ногайцев // Научное наследие
Л.П. Семенова и проблема комплексного изучения литературы и культуры Север-
ного Кавказа – Орджоникидзе: СОГУ. С.123–133.
Нарожный Е.И., 2004. Борганы Северного Кавказа (Историко-этнографический аспект
проблемы) // Дикаревские чтения: итоги фольклорно-этнографических исследова-
ний этнических культур Северного Кавказа за 2003 год. Тезисы докладов X севе-
рокавказской научной конференции – Краснодар. С. 193–200.
Нарожный Е.И., 2011а. Из истории золотоордынских владений на Северном Кавказе //
Золотоордынское наследие. Материалы второй международной научной конфе-
ренции, посвященной памяти М.А. Усманова. / Отв. ред. и составитель: И.М.
Миргалеев – Казань: ИИ АН РТ. С. 160–175.
Нарожный Е.И.., 2011б. Из истории литографий с видом маджарских мавзолеев // Ар-
хеология и краеведение Кавминвод в контексте межрегиональных связей и кон-
тактов. Сборник материалов межрегиональной научной конференции / Отв. ред.
С.Н. Савенко – Пятигорск. С. 42–48.
Нарожный Е.И., 2017а. «Забытый мавзолей» (Чечня) и его возможные атрибуции //
Археология и история Юга России. Сборник материалов Всероссийской научно-
практической конференции, посвященной 75-летию д.и.н., проф. М.Х. Багаева
/отв. ред. С.С. Цуцулаева – Грозный: ЧГУ. С. 122–132.

185
 Е.И. Нарожный

Нарожный Е.И., 2017б. В.Н. Татищев и Екатерина II: первые шаги в изучении средне-
вековых памятников Северного Кавказа // Известия СОИГСИ – № 24(63) – Вла-
дикавказ: СОИГСИ им. В.И. Абаева. С. 18–25.
Научное .., 1990. Научное наследство – Т. 14: Василий Никитич Татищев. Записки.
Письма. 1717-1750 гг. /Отв. ред. тома, автор вступительной статьи и примечаний
– А.И. Юхт – М.: Наука. 440 с.
Сидорова И.Б., 2014.Учёное братство: Общество археологии, истории и этнографии
при Казанском университете (1878–1931 гг.) – Ч.1 – Казань: ИА АН РТ –
К(П)ФУ. 304 с.
Трепавлов В.В., 2002. История Ногайской Орды – М.: «Восточная литература РАН».
752 с.
Трепавлов В.В., 2016.. История Ногайской Орды / Отв. ред. М. А. Усманов. 2-е изд.,
испр. и доп.– Казань: Издательский дом «Казанская недвижимость». 764 с.
Тхамокова И.Х., 2017. Факторы изменения численности гребенского казачества в
первой четверти ХVIII.в.// Исторические, философские, политические и юридиче-
ские науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики –
№2(86) в 5-ти частях – Ч.1 – Тамбов: Грамота. С.183–186.
Хлудова Л.Н., 2014. История Кубани в произведениях живописи и графики (ХV в. –
60 гг. ХIХ вв.) – Армавир: АГПУ. 220 с.
Шестаков П.Д., 1884. Напоминание о древнем городе Маджаре // Труды IV Археоло-
гического съезда в Казани – Т.1 – Казань: Типография Императорского Казанско-
го университета. С. 3–16.
Шмелёва Л.М., 2010. Семья казанских ученых Шестаковых и развитие антиковедения
и византиеведения в России (40-е годы ХIХ в. – 30-е годы ХХ в.) – Казань:
ТГГПУ. 216 с.
Bäer K., 1840. Rapport sur un ancien dessin representant les ruines de Madjar // Bulletin
Sciences publication par l' Academie des Sciences de VII - Sankt.-Petersburg: Im Ve-
riage der Кeiserlichen Academe der Wissenschaften – S. 197.
Bäer К., 1841. Eine alte Abbildung der Ruinen von Madshar, еrlautrert vom Herausgeber //
Beitrage zur Kenntnisse ries Russischen Reiches und der angranzenden Lander Asiens –
Bd. IV – S-Peteyburg: Im Veriage der Кeiserlichen Academie der Wissenschaften. S.
55–96.
Kleitman A.L., 2015. The Low Volga Region . and Territory of the Don Cossacks in the
Unpublished Fragment of Memories by Doctor J.J. Lerche (1749 г.)// Русский архив
– (4 (10)). С. 278–287 /.http://elibrary.ru/item.asp?id=25085834
Magazin , 1771.- Magazin fur die neue Historie und Geographie angelegt von Dr. Anton
Friedrich Büsching –Leipzig.

186
МИА Северного Кавказа. Вып.17

187
Е.И. Нарожный

188
МИА Северного Кавказа. Вып.17

189
 С.Н. Савенко

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС РИМ-ГОРА:

ИСТОРИКО-АХЕОЛОГИЧЕСКАЯ СПРАВКА

© С.Н. САВЕНКО
Россия, ГБУ СК «Пятигорский краеведческий музей», г. Пятигорск

Аннотация: статья посвящена представлению сводных данных о крупнейшем на западе

центральных районов Северного Кавказа археологическом комплексном объекте Рим-Гора.
Приводятся данные о географических особенностях комплекса, рассматриваются исторические
и этнокультурные варианты наименования, легенды и этапы изучения возвышенности, с кото-
рой связаны памятники древности и средневековья, обобщенно характеризуются сами эти па-
мятники.
Ключевые слова: Северный Кавказ, Рим-Гора, природно-культурный комплекс, наимено-
вания, легенды, история изучения, археологические памятники.

THE ARCHEOLOGICAL COMPLEX ROME-MOUNTAIN:

HISTORICAL AND ARHEOLOGICAL REFERENCE
© S.N. SAVENKO

Russia, the State Budget Cultural Institution of the Stavropol region

“The Pyatigorsk Museum of Local Lore”, Pyatigorsk

Annotation: the article is dedicated to presentation of summary data about the largest archeo-
logical complex object on the West of central regions of the North Caucasus - about the Rome-
mountain. Presented the data about the geographical peculiarities of complex, historical and ethnic
and cultural variants of its name, the legends and the stages of research of the highland with which
connected the monuments of ancient period and of middle ages, in generalized has been character-
ized this monuments.
Key words: The North Caucasus, Rome-mountain, the natural and cultural object, the names,
the legends, history of studying, archeological monuments.

Комплексный природный и историко- государственные бюджетные учреждения

культурный объект Рим-Гора является
крупнейшим и одним из самых известных
памятников в верховьях Подкумка и
окрестностях Кисловодска. Первые за-
фиксированные известия о нем относятся
еще к XVII-XVIII векам. Уже в середине
XIX столетия находки из района Рим-
Горы стали поступать в музеи, в частно-
сти, в Кавказский музей в Тифлисе (Кол-
лекции Кавказского музея.,1902,с.160), в
том числе редкая мраморная вазочка
«классической формы», дар князя Тру-
бецкова (Рис.4). В настоящее время пред-
ставительными коллекциями археологи-
ческих находок, происходящих из рас-
сматриваемого комплекса, располагают
культуры Ставропольского края «Пяти-
горский краеведческий музей», «Кисло-
водский историко-краеведческий музей
«Крепость»», «Ставропольский государ-
ственный историко-культурный и при-
родно-ландшафтный музей-заповедник
им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве».
Имеются они и в собраниях музеев Кара-
чаево-Черкесской республики и некото-
рых других территорий.
В данном материале приводится
обобщенная характеристика комплекса
памятников и объектов Рим-Горы.
Местонахождение и общая характери-
стика

190
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Обширная останцевая возвышенность
Рим-Гора (Боргустан, Бургусант, Рум-
Кала, Къалеж къая и др. варианты) нахо-
дится на западе центральной части Север-
ного Кавказа, на дальних отрогах высо-
чайшей вершины Кавказа и Европы горы
Эльбрус (расстояние по прямой линии се-
вер-юг около 70 км) в расширенной части
долины реки Подкумок в верхнем ее тече-
нии (расстояние от истоков – около 35
км), вблизи слияния Подкумка с его круп-
ным правым притоком - рекой Эшкакон
(Рис.1-2). Расположена Рим-Гора ближе к
правому берегу Эшкакона на расстоянии
800-1200 м от ее русла. До русла Подкум-
ка - около 2-3 км. В административном
отношении в настоящее время находится
на территории Малокарачаевского района
Карачаево-Черкесской Республики, вбли-
зи его центра – г. Учкекен.
Обособленно возвышенный, ограни-
ченный со всех сторон вертикальными
скальными обрывами из песчаника высо-
той от 3-4 до 20 и более метров, крупный
останец подтрапециевидной в плане фор-
мы с четырьмя выраженными углами и
самым широким северо-восточным осно-
ванием длинной около 900-1000м, вытя-
нут по линии юго-восток – северо-запад.
Наибольшая длинна по этой линии со-
ставляет примерно 1400-1500 м. Верхняя
часть возвышенности платообразная
(«столообразная») с возвышением на юго-
востоке и уклонами в северо-западном и
западном направлениях. Более расширен-
ная и приподнятая юго-восточная часть
плато - подпрямоугольной формы разме-
рами 250 на 300 м. Перепад высот от
начала пониженного мысообразного севе-
ро-западного выступа до высшей точки с
абсолютной отметкой 1094 м над уровнем
моря (система Балтийская) – 55-58 м. Эта
точка находится на расстоянии примерно
100 м от южного края плато длинной 250-
270 м, и 60 м от восточного края длинной
360-380м. Площадь плато составляет 16-
16,3 га (Рис.3).
Основание останца находится на воз-
вышенной первой правобережной террасе
р. Эшкакон. Сначала идет относительно
пологий уступчатый подъем к скальному
191
плато. Затем на расстоянии 100-200 м от
скальных обрывов уклон увеличивается
до 40-55º и подступает к скалам. Наиболее
высокие обрывы имеются на южном и во-
сточном краях плато (Рис.6). Общая высо-
та возвышенности от основания до начала
скал – 85-95 м, а вместе с плато – 100-150
м.
К северо-восточному и юго-
восточному углам плато примыкают до-
полнительные возвышенности. Первая в
виде рельефной скальной куэсты с резким
верхним ребром изогнутого контура. По-
чти полностью покрыта тонким дерновым
слоем. Общая длина гряды – 950-1000 м,
высшие точки на гребне на 25-35 м ниже
подошвы скального обрыва. Еще одна
обширная возвышенность через суженный
переход длинной 250-280 м и шириной
90-120 м примыкает к юго-юго-
восточному углу плато. Возвышенность в
плане овальная, размерами верхней отно-
сительно ровной части примерно 350 на
450 м. Полностью покрыта дерновым сло-
ем с луговой растительностью. Верхняя
часть возвышенности также на 25-30 м
ниже подножья скал основного плато.
Между двумя указанными возвышенно-
стями и склоном плато располагается ду-
говидно вогнутое относительно пологое
понижение.
Рим-Гора признана геоморфологиче-
ским памятником природы местного зна-
чения. Останец образовался примерно 12-
10 млн. лет назад, когда возвышенные
участки бывшего Сарматского моря под-
нялись над поверхностью воды и в пони-
жениях между ними образовались реки. В
результате продолжительных денудаци-
онных процессов, обмывания и выветри-
вания относительно слабые породы в
толще массивных крепко сцементирован-
ных песчаников юрского возраста (185-
130 млн. лет назад) выработаны были об-
рывы, гроты и живописные объемные
формы. Под песчаником находятся масси-
вы глин. Признаками более раннего
нахождения возвышенности на дне Сар-
матского моря являются участки выходов
скал с большим количеством окаменев-
 С.Н. Савенко
ших аммонитов и других морских су-
ществ.
В исторические периоды, когда доли-
ну Подкумка освоили люди, исключи-
тельно удобно и выгодно расположенная
живописная возвышенность не могла не
привлекать к себе внимания. Есть основа-
ния полагать, что Рим-Гора использова-
лась, по крайней мере, с эпохи бронзы
(III-II тысячелетия до н.э.) представителя-
ми сообществ, хоронивших своих близких
в курганах долин Подкумка и Эшкакона.
В I тысячелетии до н.э. и в первые нашей
эры вблизи останца, а, возможно, и на
нем, проживало оседлое местное населе-
ние, и проникали сюда подвижные степ-
ные племена скифов, сарматов, алан. В
VIII-IX вв. н.э. на Рим-Горе стало образо-
вываться масштабное городище, ставшее
в X-XII вв. одним из крупных центров го-
родского типа средневековой Алании.
Стационарная жизнедеятельность на воз-
вышенности с различной интенсивностью
продолжалась до монголо-татарского
нашествия середины XIII и затем до конца
XIV века, когда район был подвергнут ра-
зорению войсками среднеазиатского заво-
евателя Тимура. Посещение городища
Тимуром отложилось в легендарной тра-
диции местного населения. В середине
XVII века, когда Рим-Гора была впервые
описана, памятники комплекса уже нахо-
дились в археологическом состоянии.
В настоящее время поверхность скло-
нов и платообразной вершины Рим-Горы
покрыта обильной травянистой луговой
растительностью при почти полном от-
сутствии деревьев и кустарников. При-
родный комплекс останца, в общем, не-
плохо сохранился. На склонах и плато
осуществляется только выпас домашних
животных и покос травы. Однако антро-
погенный фактор воздействия на Рим-
Гору возрастает. Жилая застройка с. Уч-
кекен и поселка Рим-Горка уже вплотную
подошла с западной и северо-западной
стороны к подножью возвышенности и
стала подниматься на него. Близко к Горе
ведется распашка полей и иная хозяй-
ственная деятельность. Деформирующее и
разрушительное воздействие оказывает
192
повышенное стихийное и целенаправлен-
ное незаконное внимание к археологиче-
ским объектам, располагающимся на
останце и вокруг него.
Наименование
В вводной части уже приведен ряд
названий применявшихся и применяемых
к рассматриваемой возвышенности. Са-
мым ранним по времени из известных на
сегодняшний день названием является
наименование, указанное в труде турецко-
го путешественника XVII века Эвлия Че-
леби (1611-1682), посетившего район
Бештага и его окрестности в апреле-мае
1666 г. Он описал «устрашающую кре-
пость Боргустан» (Челеби
Эвлия,1979,с.90-91), отождествленную
учеными (одна из первых - Е.П. Алексее-
ва,1959,с.49) с Рим-Горой. В сведениях
моздокского ротмистра Александра Шел-
кова, переданных в Коллегию иностран-
ных дел Российской империи в октябре
1768 г., упомянуто «урочище Бургусант»
в бассейне верховьях р. Кумы (Кабарди-
но-русские отношения..,1957,с. 281-282).
Когда во время Кавказской экспедиции
1773 г. к Эшкакону хотел проехать рос-
сийский академик И.А.Гюльденштедт, он
отмечал «Бургузант» (Гильден-
штедт,2002, с.289). На «Карте, представ-
ляющей полуденную страну Российской
империи с частями Польши, Германии,
Италии, Турции и Персии», объект также
отмечен на реке Малая Кума (неточно на
левом берегу), вероятно, по плохо поня-
тому созвучию назван «Поргусан» (Ко-
лесников,2019, карта-вклейка). Пристав
кабардинского народа, премьер-майор,
князь Афанасий Ураков, знавший край не
понаслышке, в описании земель абазин-
ских и кабардинских народов, составлен-
ном в апреле 1785г., называет «речку Бур-
гусант» и «гору Бургусант» (Смир-
нов,1951,с.117).
Другой действительный член Россий-
ской императорской академии наук П.С.
Паллас (1741-1811), посетивший Кавмин-
воды в 1793 году в описаниях, картах и
планах применяет термин «Бургуссан»
(Гориславский, 1992,с.13). Находившийся
в регионе в 1798 г. ученый, писатель и пу-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
тешественник польского происхождения
Я. Потоцкий (1761-1815) собирался посе-
тить «Бургуссан», о котором он узнал в
терской казачьей станице Наурской от
полковника Савельева (Кавказ: европей-
ские дневники.,2010,с.289), участвовавше-
го в боевых операциях на Эшкаконе еще в
1769г. во время русско-турецкой войны
1768-1774гг.
Когда в начале XIX в. была построена
Кисловодская крепость и стала формиро-
ваться Кисловодская оборонительная ли-
ния (кордон) до Красивого кургана и Рим-
Горы сначала доходили подвижные каза-
чьи разъезды, а затем в 1822 г. по инициа-
тиве главнокомандующего и главно-
управляющего на Кавказе генерала А.П.
Ермолова первое круглогодичное стацио-
нарное российское укрепление с ротой
Тенгинского полка, 40 казаками и оруди-
ем было размещено в «урочище Боргу-
стан». В тоже время в обобщающем труде
о Кавказе, опубликованном в 1823 г.
С.Броневским, автор использует название
«скала Бургусан» (Броневский, 1823, с.
37-38).
В 1834 г. возвышенность с древними
объектами посетил франкоязычный швей-
царский ученый археолог и путешествен-
ник Фредерик Дюбуа де-Монпере (1798-
1850). Он обследовал возвышенность с
остатками развалин «большого города»,
который он называл «Баргоусаном».
Приводит он в своей работе варианты
Палласа («Бург-Усан»), на карте Хатова -
«Бонзгонссант» и карте Генерального
штаба – «Боургустан» (де-Монпере, 1937,
с.154-156). Других наименований объекта
ему не было известно.
Еще один ранний вариант раннего
названия Рим-Горы был приведен в труде
кабардинского просветителя и первого
местного историка Шоры Бекмурзина
Ногмова (1794-1844), впервые обнародо-
ванном в 1841 году. В нем говорится о
«Бергусане» (История адыхейского наро-
да..,1861,с. 26).
И только в трудах авторов конца
1840-х - 1850-х годов появляется название
«Рим-Гора». Первый известный нам факт
его применения в научных дневниках и
193
печатных изданиях принадлежит караим-
скому ученому священнослужителю, зна-
току древних языков и любителю древно-
стей из Крыма Авр.С. Фирковичу (1787-
1874). Он путешествовал по Северному
Кавказу с 1848 по 1850 гг. с целью поиска
древних рукописей и памятников, посетил
Рим-Гору, называя ее так, наряду с «горой
Боргустанской». Он же приводит и дру-
гие «искаженные» местные названия
«Рум-кала» или «Урум-кала» (Фирко-
вич,1857,с.378-380). Рим-Горой возвы-
шенность уже уверенно называл и
начальник I отделения Императорского
Эрмитажа и фактический первый дирек-
тор Императорского музея Флориан Ан-
тонович (Антуан) Жиль (1801–1865), по-
сетивший регион в конце июля – августе
1858 г. (Жиль,2009, с.74-79).
За два года до этого на Кавминводах
работал преподаватель Московской зем-
ледельческой школы, комиссионер Меже-
вого ведомства, сотрудник журнала «Оте-
чественные записки» Ф.А. Баталин (1823–
1895). В двухтомном труде «Пятигорский
край и Кавказские Минеральные воды
(СПб., 1861), удостоенном золотой медали
Русского Географического общества, он
неоднократно упоминает о Рим-Горе,
привлекая и названия П.С. Палласа, Д. де-
Монпере и других (Баталин, 1861,с. 78-
80).
Относительно позднее появление в
трудах ученых и путешественников тер-
мина «Рим-Гора», позволяет полагать, что
он появился в казачьей среде станицы
Боргустанской, которая располагалась с
1825 по начало 1860-х годов у Рим-Горы,
и позднее была перенесена на нынешнее
ее место.
В последнее время среди карачаев-
ского населения Учкекена распространено
наименование Рим-Горы как «Къалеж
къала».Но в других источниках, включая
и многочисленные путеводители по Кав-
минводам и Кисловодску, публиковав-
шимся во второй половине XIX – начале
XX в., такое название не известно. Веро-
ятно, оно связано с постоянным карачаев-
ским населением, закрепившемся возле
 С.Н. Савенко
древнего города во время основания селе-
ний Учкекен и Джага в 1920-е годы.
Специалистами предлагались версии
объяснения смысла применяемых назва-
ний на основе различных языков. Одна из
ранних трактовок принадлежала Шоре
Ногмову на основе адыгских языков:
«Бергусант» - «собрание многих антов
(адыгов)». Против такого перевода еще в
XIX веке выступал другой адыгский про-
светитель Адыль Гирей Кешев (1819-
1876), указавший на нарушение правил
адыгских языков при таком объяснении
(Хашхожева Р.X., 1980,с.52). В связи с
возможной причастностью к древнему го-
роду европейцев «франков» (генуэзцев,
венецианцев) Еще в середине XIX в. был
предположен возможный перевод назва-
ния «Боргусант» с итальянского - «борго»
- городок, местечко; «сант» - святой. Его,
в частности, поддержал Адыль Гирей (Из-
бранные произведения., 1980,с.154-155).
Авр. Фиркович переводит известные ему
тюркские варианты «Рум-кала» («Урум-
кала») как «греческая крепость». Преда-
ние о том, что название «Рим-Гора» объ-
ясняется тем, что на ней находился рим-
ский лагерь, впервые указал Ф.А. Жиль в
1858г. (Жиль,2009,с.75). Затем оно стало
воспроизводиться в публицистической
литературе и путеводителях с конца XIX –
начала XX века.
В советское время развивались ранее
выдвинутые версии и предлагались новые
варианты или нюансы. Так, пятигорский
археолог и краевед Н.М.Егоров (1876-
1965) в 1930-е – 1950-е гг. развивал ла-
тинскую гипотезу о Боргусанте как «свя-
том городе». К ней склонялся и его млад-
ший коллега А.П. Рунич (1911-1986), а с
ним и Н.Н. Михайлов (1902-1971). Ориги-
нальную трактовку варианта «Боргустан»
предложил крупный этнограф кавказовед
Л.И. Лавров (1909-1982). Он перевел
«боргуста» как место пребывания «борга-
нов», «брагунцев» - одной из ранних эт-
нических групп северокавказских ногай-
цев (Лавров,1964,с.162-163). Эта версия
была поддержана и развита В.Б. Виногра-
довым, Р.Х. Керейтовым, Е.И. Нарожным
и другими. Собственное понимание пере-
194
вода термина «Боргустан» выдвинул и се-
верокавказский и среднеазиатский архео-
лог, ныне академик Академии наук Узбе-
кистана Э.В. Ртвеладзе. На основе неко-
торых тюркских наречий он перевел
«Борг», «Барк» как «крепкий», а «Боргу-
стан» как «крепкое место», «твердыня»
(Кожухарь, б.г.,л.4). Балкарский археолог,
этнограф и историк И.М. Мизиев (1940-
1997) посчитал термин «Рим-Гора» иска-
жением названия «Хрум-къала», в кото-
ром «Крум» - личное имя древнеболгар-
ского хана, которого средневековые бол-
гары обожествляли и которому поклоня-
лись. Исследователь привел и интересную
балкарскую поговорку, которая в перево-
де звучит «Крума крепость (Крум-кала),
Гума крепость (Гум-кала), пусть исчезнет
эта крепость». Смысл поговорки увязы-
вался с воспоминанием о кровопролитном
сражении у данной крепости (Мизи-
ев,1986, с.109,151-152).
Следует также упомянуть мнение
крупного алановеда В.А. Кузнецова о том,
что аланский город на Рим-Горе в период
его расцвета в начале II тысячелетия н.э.
мог называться «Фуст» (Кузнецов,1971,
с.150-152).
Общепризнанной версии объяснения
названия памятника на сегодняшний день
не существует. Однако русский вариант
Рим-Гора и тюркский Рум-кале имеет под
собой исторические основания, если объ-
яснение связывать не собственно с распо-
лагавшимся на горе римским гарнизоном
периода походов на Кавказ рубежа эр или
I-II вв. н.э. (хотя определенное римское
культурное влияние в районе Рим-Горы в
это время прослеживается), а с римлянами
раннего и развитого средневековья – ви-
зантийцами, распространявшими здесь
христианство, и далее - с населением ита-
льянских колоний на Северном Кавказе.
Легенды.
Связь Рим-Горы с народами региона.
Первые легендарные сведения о Рим-
Горе и ее округе был приведены в труде
Эвлия Челеби. Он указывал, что у входов
в ущелья у крепости Боргустан Искандер
Зулькарнейн (Александр Македонский)
поставил в три ряда небольшие арки с во-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ротами, через которые рядом могли прой-
ти только 2 человека. Эти ворота ранее
были железными, а во время посещения
района Э. Челеби «…остались лишь ар-
ки». Путешественник говорил и о том, что
крепость видел и восхищался ее укреп-
ленностью, расположением и ущельем
возле нее Тимур-шах (Тамерлан). Если
пребывание Александра Македонского в
этом районе очень сомнительно, то Тимур
действительно был в области Бешдаг в
конце XIV в.н.э. и вполне мог видеть кре-
пость Боргустан. Помимо этих легендар-
ных известий. Э. Челеби сообщил также,
что в многочисленных пещерах в округе
крепости «селятся семьями ногайцы Ар-
сламбека со своим скотом» (Челеби, с.91;
Савенко, 2011,с.54-55).
А. Ураков в 1785 г., говоря об остат-
ках города на горе Бургусант, отмечал,
что «…кабардинцы утверждают, что жи-
тельство тут имели венгерцы» (Смир-
нов,1951,с.117). П.С. Паллас (1793г.) со-
общал, что «…крепость служила убежи-
щем для франков или европейцев» (Гори-
славский,1992,с.13). К тому времени было
записано кабардинское предание о Рим-
Горе в связи с колонией франков, нахо-
дившихся в Кабарде, а потом, после
уступки жены одного кабардинского кня-
зя начальнику колонии и договором,
скрепленным клятвами у идолов и древ-
них церквей, оставили подконтрольные
им земли, и ушли за Малку и Кубань. С
этой франкской колонией связывался в
легендах «город Борго-Санто». У Дюбуа
де-Монпере, Адыль Гирея и других гово-
рится о том, что город лежал на торговом
пути через Хумару и горный перевал в
Сухум и Пицунду, и в местных преданиях
сохранились известия о том, что он
«…был очень населен и вел значительную
торговлю».
Еще одна легенда передана в работе
Авр.Фирковича. Он назвал гору «басно-
словной». Со ссылкой на П.С. Паласа и
С.М. Броневского, рассказывалось, что
крепость на горе принадлежала владе-
тельной княгине Ак-билек («Белоручке»),
переселившейся сюда с верховьев реки
Зеленчук, где и поныне находится ее дом
195
и церковь с надписями. Сообщалось, что
гору брал приступом Тимур-Ленг. Под-
тверждением того, что на Рим-Горе про-
живали греки Фиркович считал греческие
надписи на каменных крестах – остатках
господствовавшего здесь христианства
(Фиркович, 1857,с. 378-379).
Еще в 1784г. врач и дипломат, нахо-
дившийся сначала на службе у грузинско-
го правителя, а затем в России, Я. Рейне-
ггс (Х.Р. Элих – 1744-1793) записал мест-
ные кабардинские предания о женщинах –
воительницах («амазонках») и «скифском
царе Тульме». Позднее, в 1798г. эти изве-
стия целенаправленно выявлял Я. Потоц-
кий (Соснина,с.11-113,116-117). Он об-
щался с кабардинскими информаторами.
Об этих сюжетах писали кавказоведы
(например, П. Услар) и в XIX веке. И уже
в начале XX века фольклорист Н.М. Дря-
гин записал карачаевское предание о Рим-
Горе, в котором она выступает в качестве
крепости воинственных женщин «ем-
мечь», боровшихся с богатырем Боргу-
станом (Дрягнн, 1930, с. 18-34).
С конца 1930-х годов и, особенно, в
послевоенный период появилось, и было
опубликовано несколько вариантов лите-
ратурно обработанных легенд о Рим-Горе.
Они приводились в подборках Е. Стефа-
неевой, М. Батчаева и других (См.,
например: Батчаев М., Стефанеева Е.,
1978.,с.20-26). В них присутствует смелая
девушка, возглавившая сопротивление
жителей крепости завоевателям и реши-
тельно бросившаяся в гущу врагов на коне
прямо со скалы. Чаще всего имя ее назы-
вается как «Рум», или «Рима». В редком
варианте легенды, записанной кисловод-
ским краеведом Ю.А. Кожухарем, кре-
пость принадлежала знатной и воинствен-
ной владетельнице Стан, которая полю-
била пастуха накануне захвата укрепления
и родила от него сына после завоевания
Рим-Горы владетелем другой крепости
«Бург» и принуждения Стан стать его же-
ной. В честь этого речку у возвышенности
и окрестные горы назвали Боргустаном и
Боргустанскими. Сын, у которого в дет-
стве не росли волосы, и мать вылечила
его, купая в источнике живой воды «Ес-
 С.Н. Савенко
сен-тук», повзрослев, выступил против
завоевателей, не захотел им подчиняться
и ушел в горы, где затем также пас скот
(Кожухарь, б.г.,л. 14).
В устах экскурсоводов и публицистов
родились новые домысленные варианты
легенд о Рим-Горе, в которых крепость
связывается с римским гарнизоном, за-
щитники крепости называются то приш-
лыми, то местными (с конца 1920-х –
1930-х гг. предполагаются предки кара-
чаецев), в содержании легенд присут-
ствуют и другие нюансы. Применяется и
давно высказанная мысль, что речь долж-
на была идти не о древних римлянах, а о
«румах» - византийцах середины I - нача-
ла II тысячелетия н.э., что более увязыва-
ется с историческим контекстом. Понят-
но, что предпочтение следуют отдавать
более ранним вариантам записанных ле-
генд.
Из истории изучения археологических
памятников Рим-Горы
В разделах о наименовании и леген-
дах мы уже привели много имен исследо-
вателей Рим-Горы, осматривавших, опи-
сывавших и изучавших ее в период со
второй половины XVII до конца XX века.
Весной 2016 года исполнилось 350 лет со
времени начала изучения комплекса. Сле-
дует остановиться на общих научных ре-
зультатах их работ и археологических
данных, полученных другими исследова-
телями. В описании Афанасия Уракова
сообщается, что «…при подножье горы
видны многие кладбища и несколько ка-
менных крестов» (Смирнов,1951,с.117).
То есть, это первые упоминания о мо-
гильниках и памятных знаках у Рим-Горы.
П.С. Паллас в 1793 г. добавил некото-
рые детали описания и составил первый
схематический план возвышенности
«Бургуссан».
Дюбуа де-Монпере (1834 г.) более
подробно остановился на характеристике
крепости, которая «…имела около одной
версты в длину, к ней вели 2 или 3 лест-
ницы, вырубленные в скале, вход в глав-
ную из них, закрывался дверью, укреп-
ленной в расселине. Вершина горы по-
крыта щебнем, развалинами жи-
196
лищ…костьми и т.п. … хотя крепость бы-
ла хорошо защищена самой природой,
подножье скалы окружили насыпью для
безопасности тех, кто спускался за во-
дой…». Исследователь произвел первые
небольшие раскопки среди остатков стро-
ений наверху горы, нашел различные
предметы, включая медные кресты (де-
Монпере, 1937,с. 154). Эти раскопки мож-
но считать первыми научными археологи-
ческими полевыми работами в регионе.
Обычно они приписываются Авр. Фирко-
вичу.
Фиркович работал на Рим-Горе около
месяца (с перерывами) в июне-июле
1849г. Он раскопал курган в станице Бор-
густанской, в котором нашел 3 медные
монеты (?), много ездил по окрестностям
с целью сбора информации. В пещере
вблизи Рим-Горы, к югу от нее, исследо-
ватель выявил надпись «I ПЕТРЪ 1721г.»
и посчитал, что здесь побывал император
Петр I прежде Прикаспийского края. На
самой горе производились раскопки и
сбор подъемного материала. Были найде-
ны: железный кресс, крест из смеси ме-
таллов с изображением Божией матери с
позолоченной ручкой, серебряная араб-
ская и 9 медных монет. Ученый открыл
множество цистерн для сбора дождевой
воды, множество пещер вокруг горы с че-
ловеческими костями (скальных захоро-
нений или катакомб под скалами), в них –
части лука, серебряная подвеска и брас-
лет, сердолик из перстня, хрустальное
ожерелье и др. С северо-западной сторо-
ны частично раскопана каменная лестни-
ца. В верхней части горы с южной сторо-
ны в пещере при входе на отвесном вы-
ступе наподобие крышки высечены три
креста византийской формы, один боль-
шой и два – поменьше. В станице в домах
линейных казаков находились четыре
камня из окрестностей с остатками надпи-
сей и грубо высеченными изображениями
человеческих фигур, оленей и кружков
(Фиркович,1857,с. 378-379).
Ф.А. Жиль сообщал, что один из каза-
ков его эскорта из станицы Боргустанской
рассказывал ему, что его отец обнаружил
у подножья горы в овраге на речной тер-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
расе Эшкакона монеты и железные кресты
с надписями нерусскими буквами, по пре-
данию – римские или византийские
(Жиль,2009,с.75).
С 1870-х годов сведения о Рим-Горе
прочно входят в путеводители по Кисло-
водску и окрестностям (Пого-
жев,1873,с.22: Кавказские Минеральные
Воды.,1879,с.350-351). В них приводились
и отдельные данные археологического ха-
рактера.
В 1885г. на Рим-Горе работал извест-
ный этнограф – кавказовед
М.М.Ковалевский. Им раскапывался кур-
ган, осматривались скальные захоронения
и произведены раскопки одного помеще-
ния, вырубленного в скале (Иванюков,
Ковалевский, 1886,с.86,101; Тане-
ев,1952,с.126-128).
В 1891г. местность посетил художник
и любитель древностей Д.М.Струков. Он
зарисовал общий вид Рим-Горы (Бургу-
стан) с западной и восточной сторон, вход
с северо-западной стороны с человече-
скими фигурами для масштаба, В подпи-
сях к рисункам стороны света перепута-
ны, «приблизительный план» (ориенти-
ровки также неточные) с обозначением
следов въездной дороги, четырех лестниц,
трех пещер и многочисленных цистерн на
ограниченном скалами плато. Одну из по-
лузасыпанных пещер со спуском и изоб-
ражением креста на восточной стене в се-
веро-восточной (вероятно, в юго-
западной) стороне вершины горы Струков
определил как подземных храм. На юж-
ной (северной - ?) стороне на пониженной
площадке шириной до трех сажен были
отмечены еще 2 пещеры, из которых к од-
ной вела лестница от подножья горы.
Внутри камеры, также заполненной зем-
лей, на восточной стенке был изображен
крест и на западной над входом еще кре-
сты разной формы. И эту пещеру путеше-
ственник также назвал храмом. По всей
вероятности, изображения крестов в пе-
щерах также были зарисованы Д.М. Стру-
ковым (Савенко,2010,с.312-315).
Следующие посещения Рим-Горы ис-
следователями и учеными относились уже
к началу XX столетия. С 1904-1906 гг.
197
здесь бывали члены Кавказского Горного
общества в Пятигорске (Р.Р. Лейцингер и
др.), увлекавшиеся археологией и прово-
дившие небольшие работы самостоятель-
но и с приезжими специалистами (В.Р.
Апухтин) (Савенко,2000, с.33; Ковален-
ко,Савенко,2011,с.13). Сохранились неко-
торые интересные фотографии об этих
экскурсиях (Рис.5а,5б) и описания. Один
материал был опубликован в виде отчета
об экскурсии 1906 г. в Эшкаконское уще-
лье под инициалами «Е.М.», предположи-
тельно Е.И. Медведковой. В материале
сообщается, что у подножья Рим-Горы
было несколько могильников в виде групп
курганов – небольших кладбищ. Указыва-
ется, что раскопки здесь велись петер-
бургским археологом В.Р. Апухтиным и
Р.Р. Лейцингером. Ими найдены были
монеты римской империи, огниво и крем-
невые камни. Здесь же ранее находился
четырехугольный каменный столб 3 ар-
шина вышиной, весь покрытый окамене-
лыми раковинами. Кусок от него был
привезен в Пятигорск и хранился в КГО.
Однако члены Эшкаконской экспедиции
обнаружить сам столб не смогли (В уще-
лье Эшкакона..,1908,с.136-138).
Более обстоятельно археологические
объекты Рим-Горы осмотрел археолог
Н.Е. Макаренко в 1907 году (Макарен-
ко,1911, с.125-129). Рисунки римгорских
пещер с крестами, опубликованные им в
1911г., приписываются Д.М. Струкову.
Хотя часть из них (или все) мог вполне
выполнить сам Н.Е.Макаренко.
В этот период на Рим-Гору нередко
организовывались поездки из курортов
Кавминвод и археологические экскурсии.
Участником одной из них в 1913 году стал
известный художник и любитель археоло-
гии Н.К. Рерих. Он поднялся на городище
по основному северо-западному входу,
собрал подъемный материал (Переписка
Н.К. Рериха., 1999, с.342-344).
После событий революции и Граж-
данской войны Рим-Горой продолжали
интересоваться местные краеведы и ар-
хеологи, в частности, В.Р. Апухтин, Д.М.
Павлов, Н.М. Егоров. Они включали ар-
хеологический комплекс в перспективные
 С.Н. Савенко
планы научных исследований, совершали
на Рим-Гору научные поездки. Так, крае-
ведческая секция Кавказского Горного
Общества, возрожденного в 1924-1925 гг.
специально включила в программу своих
работ обследование и «разведочные рас-
копки» на Рим-Горе. На эти работы было
получено Разрешение Главнауки (Горский
краеведческий журнал..,1926,с.20-21).
Осенью 1926 г. на памятнике работали
члены возрожденного в 1923-1924 гг.
Кавказского Горного общества и Терского
окружного музея в Пятигорске (Лу-
нин,1927,с.39; Савенко,2015, с. 42-43).
Они производили съемки и измерения
участков плато, производили сборы подъ-
емного материала. Часть материалов об
этих работах поступили в краеведческие
музеи Пятигорска и Ставрополя.
В следующем году, также осенью на
Рим-Горе работал отряд под руковод-
ством известного отечественного архео-
лога и историка профессора В.Ф. Смоли-
на. Познакомившись с местными краеве-
дами и музейными работниками (Н.М.
Егоров), он привлек в группу других спе-
циалистов и провел первые небольшие
научные раскопки вырубленных в скаль-
ном грунте камерных могил на основном
могильнике городища на северо-
восточной куэсте (Смолин,1928, с.87-90).
С 1936 г. наблюдением за Рим-Горой
и ограниченными полевыми работами на
комплексе занимались Н.М. Егоров и А.П.
Рунич (Егоров,1939). Научные экскурсии
с ведущим участием Егорова совершались
на памятник в 1938,1939,1941 гг. Объекты
Рим-Горы в это время фотографировались
(Рис.7-8), зачерчивались и кратко описы-
вались. Осуществлялся сбор подъемного
материала и доследование отдельных раз-
рушающихся погребений. Тогда же с ту-
ристскими группами комплекс иногда по-
сещал и кисловодский краевед и археолог-
любитель Н.Н. Михайлов, находки кото-
рого поступали в Пятигорский краеведче-
ский музей.
В послевоенный период с 1956-1957 и
вплоть до начала 1970-х гг. А.П. Рунич,
совместно с Н.Н. Михайловым и членами
руководимой им Кисловодской археоло-
198
гической секции периодически посещали
Рим-Гору, проводили раскопки катакомб
на могильнике №1. Полученные в ходе
этих исследований материалы поступили
в Пятигорский, Кисловодский и Ставро-
польский краеведческие музеи. Результа-
ты работ были частично обобщены и
опубликованы в научных статьях А.П.
Рунича (Рунич,1970,с.198-210) и А.П. Ру-
нича и Н.Н. Михайлова (Рунич, Михай-
лов,1976,с.162-182). Полученные матери-
алы привлекались в многочисленных мо-
нографиях и статьях В.А. Кузнецова
(Кузнецов, 1962, с.28-29; рис.2,6,3,18; Его
же, 1971, с.109, 136-137,140-143,151-152;
Его же, 1984, с.145,153,164,238,241,286,
рис.40; Его же., 2005, с.81-96, рис. 39-43),
который сам впервые основательно
осмотрел памятники Рим-Горы в 1959 го-
ду (Кузнецов, 1959, с. 212-213).
В 1961 г. на самой Рим-Горе и на кур-
ганах у аула Учкекен работала научный
сотрудник Карачаево-Черкесского науч-
но-исследовательского института канди-
дат исторических наук (с 1971г. – доктор
исторических наук) Е.П. Алексеева. На
платообразной вершине Рим-Горы она
провела ограниченные раскопки на двух
участках: раскоп 1 (4х 4м) в 100м к восто-
ку от юго-западного края плато и раскоп 2
(6х 4м) в 94м к востоку от раскопа 1. Во
втором раскопе обнаружено и расчищено
5 погребений с западной ориентировкой,
скрещенными на груди или животе рука-
ми, почти не содержащих инвентаря. Они
предположительно относились к раннему
средневековью (X-XII вв. н.э.), называ-
лись «болгарскими» и христианскими
(Алексеева,1963, с.25-27; Ее же,1971,
с.86,92-93,116,119,125,127,194, рис.4). От-
носительно недавно, в 2005 году В.А. Фо-
менко передатировал их и отнес к XIII-XV
векам (Фоменко,2005,с.25), т.е. к поздне-
му периоду функционирования городища.
Стационарные научно-
археологические исследования на мо-
гильнике №1 были произведены в 1984 г.
С.Н. Савенко. На двух небольших раско-
пах были расчищены 8 катакомб и 3 грун-
товых погребения X-XII вв.н.э. (Савен-
ко,1994,с.108).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
В 1988 г. на территории поселения на
западном склоне Рим-Горы был заложен
раскоп археологом из Черкесска Х.Х. Би-
джиевым. О научных результатах этих
работ мало что известно. Отчет о них
также не известен.
В 1997 г. остатки христианского
кладбища на Рим-Горе доследовали Р.Р.
Рудницкий и В.А. Фоменко (Рудниц-
кий,Фоменко,2005,с.86-90).
Как отмечалось, материалы с объек-
тов комплекса фигурировали в моногра-
фиях и статьях кавказоведов. Последними
на сегодняшний день монографиями, в
которых специально рассматриваются ма-
териалы археологических памятников
Рим-Горы, являются книги В.А. Кузнецо-
ва 2014 г. (Кузнецов, 2014, с.75-97,108-
128, рис.34-70) и С.Н. Савенко 2017 года
(Савенко,2017,с.106,132-
133,148,155,162,198,279-282,рис.45-
48,с.292-295,рис.58-59,с.297,рис.66,с.307-
309.323-324,331,350-352,382). В них же
названы многие из упомянутых фактов
истории изучения Рим-Гора и опублико-
ваны некоторые редкие источники, в
частности, в монографии 2014г. - данные
из отчета Е.П. Алексеевой о работах 1961
года.
Задача организации постоянных мас-
штабных научно-экспедиционных иссле-
дования и действенной системы охраны
историко-культурного наследия Рим-Горы
является сегодня очень актуальной.
Общая характеристика археологиче-
ских объектов Рим-Горы
Рим-Горский археологический ком-
плекс включает ряд выявленных и извест-
ных на сегодняшний день памятников на
территории всех описанных выше и свя-
занных между собой возвышенностей.
Сведения о них, помимо уже названных
работ, содержатся еще в серии публика-
ций (Минаева,1971,с.98-99; Алексеева,
1992,с.159-161; Афанась-
ев,Савенко,Коробов,2004, с.9-11,14-
15,19,26,28-31,36,40,42,44,138-139,192 и
др.). Если учитывать даже ближайшую
округу Рим-Горы, то число таких объек-
тов (поселений, укреплений, могильников
из курганов, в грунтовых склонах, в ска-
199
лах, систем искусственных террас, остат-
ков дорог и т.п.) значительно возрастет.
Но сейчас речь идет об археологических
объектах собственно Рим-Горы.
В комплекс входят: 1) Городище Рим-
Гора №1 на скальном останце; 2) Поселе-
ние Рим-Гора №1 на западных и северных
склонах возвышенности; 3) могильник
Рим-Гора №1 на северо-восточной куэсте,
склонах юго-восточной возвышенности и
на восточном склоне Рим-Горы; 4) Грун-
товый могильник Рим-Гора №2; 5) Скаль-
ный могильник Рим-Гора; 6) Христиан-
ский могильник на вершине Рим-Горы.
Расположение этих объектов указано на
схеме (Рис.10)
Центральным объектом комплекса
является городище Рим-Гора №1 на
верхней платообразной части останца. К
нему же относится каменно – земляной
вал на средней части западного склона
возвышенности ниже скальных обрывов.
В северной части он примыкает к есте-
ственному возвышению типа бастиона.
Общая длина вала – 700-800м. Имеются
протяженные валообразные образования,
спускающиеся от скал и с северной сто-
роны, но их назначение и связь с городи-
щем, без специальных исследований пока
не понятны. Площадь ограниченного ска-
лами пространства плато, как указыва-
лось, составляет около 16-16,3 га. На вер-
шину горы из долины Подкумка и Эшка-
кона ведут участки древних дорог. Осо-
бенно хорошо просматриваются подходы
к северо-западному и северному входу на
городище. Здесь дорога имела ширину 3 и
более метра, имела подпорные стенки и
элементы мощения на отдельных участ-
ках. На скальный останец вели 4 подъема,
в которых были вырубленные в скале
лестницы со ступенями различного коли-
чества и степени сохранности. Предпола-
гается, что они были устроены так, чтобы
поднимающийся по ним постоянно был
доступен для контроля и, в случае необ-
ходимости, поражения с верхнего уровня
скал. Основной вход, по всей вероятности,
был устроен с северо-западной стороны,
где прослеживаются искусственные
углубления для крепления конструктив-
 С.Н. Савенко
ных деталей ворот и караульные помеще-
ния в скале. Более пологий подъем и вход
на городище имеется в средней части за-
падного края плато. Вероятно, с этой сто-
роны во время функционирования посе-
ления осуществлялся подъезд к нему на
лошадях, повозках и т.п. Именно поэтому
эта часть городища была дополнительно
укреплена. Скальные ступени лестницы
здесь в последнее время были перекрыты
бетонными.
Фактически на всем пространстве
плато, начиная от края скальных выступов
и обрывов, содержатся культурные остат-
ки и искусственные сооружения. Это,
прежде всего, цистерны для сбора дожде-
вой воды. Их учтено чуть больше 30. Но,
вероятно их было значительно больше,
так часть затянута грунтом и на поверхно-
сти не видна. В публикациях говорится от
12 караульных помещениях, подземной
«тюрьме» у юго-западного угла. На
наиболее возвышенной Юго-Восточной
части плато прослеживаются участки кла-
док фундаментов зданий, в частности,
ближе к углу – трех прямоугольных ба-
шен. Один фундамент напоминает окруж-
ность диаметром 9-10 м.
Раскопки Е.П. Алексеевой в 1961г.
позволили полагать, что культурный слой
на городище имеет среднюю мощность от
50 см до 1 м. Он зависит от уровня зале-
гания скалы, которая на некоторых участ-
ках находится на достаточно большой
глубине. В составе культурного слоя на
городище большое число фрагментов ке-
рамических сосудов, включая множество
частей от котлов с внутренними ушками.
Алексеева выделяла красноглиняные
фрагменты средневековых амфор. Нахо-
дятся кости животных, фрагменты брон-
зовых пластинок, шлаки, в том числе
стеклянные (Е.П. Алексеева) и другое.
Городище было и остается мало исследо-
ванным в научном отношении. В значи-
тельной мере предварительно оно датиру-
ется в пределах VI-XII вв. н.э. с расцветом
в последние два века этого периода
Очень обширное по площади - 115-
116 га, поселение Рим-Гора №1 в насто-
ящее время сильно распахано и на более
200
чем 30-40% застроено современными
частными домами и хозяйственными дво-
рами. В 1936 г., когда еще большая часть
поселения сохранялась, А.П. Рунич заме-
чал очертания кварталов и прямоугольных
холмов от строений. Выявлялись среди
них и всхолмление в виде креста, возмож-
но остатки церкви. Прямоугольные строе-
ния 6-8 м в длину и 4-5 м в ширину, имели
фундаменты из камня и булыжника на
глиняном растворе и с внутренней обмаз-
кой. Были также турлучные и глинобит-
ные постройки. Культурный слой в целом
не мощный – до 30-35 см. Имелись хозяй-
ственные ямы. Среди находок также пре-
обладали фрагменты керамики, а среди
них – от котлов с внутренними ручками.
Перспективы дальнейшего изучения
участков памятника еще сохраняются. Да-
тировка основного периода существова-
ния поселение пока определена в преде-
лах X-XII вв.н.э.
Основной «городской» могильник
Рим-Гора №1 занимает обширную пло-
щадь не менее 17-19 га к востоку от горо-
дища. Можно предполагать нахождение
здесь не менее 15 тысяч погребений. Ос-
новным типом погребальных сооружений
на могильнике были катакомбы, около
половины из которых вырублены в скале
куэсты и склонов останца. Но немало ка-
такомб устроено в плотном глинистом
грунте и менее прочных верхних горизон-
тах почвы. Участок, насыщенный ката-
комбами, имеется на северном склоне
юго-восточной возвышенности, примы-
кающей к Рим-Горе. Раскопки С.Н. Са-
венко в 1984 г. позволяют считать, что в
грунтовой части могильника распростра-
нены также и погребения в различных
грунтовых ямах, в том числе ямах с за-
плечиками. Таких могил здесь может быть
до 20-25%, Их устройство объяснялось
различным статусом и этнической при-
надлежностью жителей поселения и горо-
дища.
Катакомбы устраивались различных
размеров и глубины. Некоторые камеры
достигали 4-5м в длину. В них нередко
устраивались вырубленные лежанки, ни-
ши, куполообразные и двухскатные по-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
толки и др. Некоторые камеры в скале со-
единялись внутренними переходами.
Большая часть их, по-видимому, была
пробита грабителями. Но были и камеры
случайно, или сознательно соединенные
во время их сооружения. В узких и более
широких входных ямах были каменные
заклады, засыпки, камни-указатели, выхо-
дящие на поверхность. Эти ямы засыпа-
лись также землей. Во входных конструк-
циях встречаются ритуальные предметы и
комплексы: входы иногда закрыты жер-
новами, у закладов ставились сосуды, из-
редка совершались дополнительные захо-
ронения животных и людей. Но основная
масса предметов сопровождала погребен-
ных внутри камер. Здесь встречаются са-
мые разнообразные предметы быта, во-
оружения, конской сбруи, посуда, укра-
шения, амулеты, крестики и др. из кера-
мики, стекла, черных и цветных металлов,
дерева, кости, кожи и т.п., порой сохра-
няются детали одежды. Много из инвен-
таря, к большому сожалению, утрачено в
связи с неоднократным ограблением захо-
ронений как в древности, так и в послед-
нее время. Но и то, что выявлено учеными
и находится в музеях позволяет относи-
тельно точно определить основное время
функционирования могильника в преде-
лах X-XII вв. н.э. и составить представле-
ние об особенностях жизнедеятельности,
хозяйственных занятий, верований сред-
невекового населения района. Для более
точных и детальных знаний необходимо
дальнейшее изучение памятника в ком-
плексе с бытовыми объектами (городище,
поселение).
Грунтовый могильник Рим-Гора
№2 обнаружен А.П. Руничем еще в конце
1930-х гг. на западном склоне останца.
Также состоит из катакомб, вырубленных
в скальном грунте, а ниже по склону – в
глинистых конусах-выносах. Прослежи-
вается от спуска под основным входом на
городище в южном направлении под вы-
ступами скал. Около 15 камер открыты и
доступны. Здесь встречались яркие и
насыщенные комплексы более раннего
периода – VII-IX вв. н.э.
201
Могильник Рим-Гора скальный.
Несколько вырубленных в скалах камер
фиксируются сегодня возле южной лест-
ницы, на северной стенке плато и в неко-
торых других местах. Захоронения были
известны Авр.Фирковичу, М.М. Ковалев-
скому, Н.Е. Макаренко. Осматривались и
шурфовались А.П. Руничем. Находок в
них, кроме фрагментов керамической по-
суды, не известно. Возможно, что-то
находил в скальных могилах Фиркович.
Позднее они были почти пусты. Но по ти-
пам камер, их устройству, связи с горо-
дищем могильник также относится к X-
XII вв.
Могильник №3 на вершине Рим-
Горы. О погребениях, выявленных в
1961г. Е.П. Алексеевой на юго-восточной
части плато, уже говорилось. Они имеют
явно выраженные черты христианского
обряда (ориентировка, положение рук,
редкость сопровождающего инвентаря).
Следует согласиться с их поздней дати-
ровкой в пределах XIII-XIV вв.н.э. Само
расположение этого могильника может
свидетельствовать, что он использовался
тогда, когда поселение внизу либо пере-
стало существовать, либо сильно сократи-
лось после монголо-татарских разорений
середины 13 века. На останце, городище
на котором также уменьшилось, тогда
могло сохраняться небольшой укрепление
с гарнизоном, или торговая колония, о ко-
торой сообщали легенды.
Все представленные памятники отно-
сятся к эпохе раннего и развитого средне-
вековья. В культурном отношении они
связаны с аланской культурной общно-
стью центральных районов Северного
Кавказа. В этническом отношении насе-
ление Рим-Горы не было однородным.
При преобладании людей с оседлым ти-
пом хозяйства и быта в материале явно
присутствуют черты, отражающие по-
движный степной компонент, возможно,
половецко-кипчакский. Здесь проживали
представители ираноязычных и тюрко-
язычных сообществ, а также выходцы из
других соседних и отдаленных террито-
рий и стран. Распространены были ранние
формы религиозных убеждений, христи-
 С.Н. Савенко

анство и другие формы религии, суще- ва,1976,с.57-60,62-64). Теперь они четко

ствовало греческое письмо и грамотность. зафиксированы и возле с. Джага (Коробов,
Имеются основания полагать, что в Малашев, Фассбиндер,2014,с.120-135).
непосредственной близости к Рим-Горе Можно говорить и поздних кочевни-
находились и курганы позднесарматского ческих курганах под Рим-Горой. В изве-
периода – первых веков н.э. Об этом сви- стиях Кавказского Горного Общества
детельствуют неоднократные упоминания начала ХХ столетия упоминаются огниво,
находок монет Римской империи вероятно, кресало из железа и кремневые
(Авр.Фиркович, Ф.А. Жиль, Е. Медведко- камни. Эти артефакты являются частыми
ва и др.). В 1995 г. на склоне под запад- находками в позднекочевнических и так
ным краем римгорского плата местные называемых «старокабардинских» курга-
жители обнаружили бронзовый римский нах XV – XVII вв. региона (См., напр.:
шлем типа «Монтефортино» I в.н.э., по- Гуськов,Рунич,Нарожный,1992,с.42-47 и
ступивший в Кисловодский историко- др.). Таким образом, хронологию памят-
краеведческий музей «Крепость» (Савен- ников Рим-Горы можно расширить на
ко, 1998, с. 46-50). Хорошо известны под- весь период с начала I до середины II ты-
курганные катакомбы первых веков н.э. сячелетия н.э.
между Учкекеном и Терезе с находками
римских импортных изделий (Алексее-
ЛИТЕРАТУРА
Алексеева Е.П., 1959. Очерки истории черкесов XIV-XVвв. // Труды КЧ НИИ: сборник
научных трудов. Вып. III. Черкесск: Ставропольское кн. изд-во, с.3-83.
Алексеева Е.П., 1963. Карачаевцы и балкарцы – древний народ Кавказа. Черкесск, 88с.
Алексеева Е.П., 1971. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкессии (Вопро-
сы этнического и социально-экономического развития). М.: Наука, 356с.: ил.
Алексеева Е.П.,1976. Этнические связи сарматов и ранних алан с местным населением
Северо-Западного Кавказа (III в. до н.э. – IV в.н.э.). Черкесск: Карачаево-
Черкесское отделение Ставропольского кн. изд-ва, 162с. +16 табл.
Алексеева Е.П., 1992. Археологические памятники Карачаево-Черкесии. М.: Наука,
216с.
Афанасьев Г.Е., Савенко С.Н., Коробов Д.С. 2004. Древности Кисловодской котло-
вины. М.: Научный мир, 240с.
Баталин Ф.А., 1861. Пятигорский край и Кавказские Минеральные Воды. Ч.2. СПб.:
Типография департамента уделов, 183, 119 с., табл.
Батчаев М., Стефанеева Е., 1978. Горы и нарты: легенды Кавказа. Ставрополь: Став-
ропольское кн. изд-во, 156с.: ил.
Броневский С., 1823. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе,
собранные полковником Семеном Броневским. Ч.I. М.: Типография
С.Селивановского, 385с.
В ущелье Эшкакона..,1908. В ущелье Эшкакона. Из отчета действительноо члена Е.М.
// Ежегодник Кавказского Горного Общества за 1904-1907 гг. Пятигорск: Элек-
тропечатня «Сукиасянц и Лысенко», с.135-138.
Гильденштедт И.А., 2002. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. СПб.: Петербург-
ское востоковедение, 512с.
Гориславский И., 1992. Он выполнил указ Екатерины Второй // Кавказский край. №5.
27.01-02.02., с.10-13.
Горский краеведческий журнал..,1926. Горский краеведческий журнал. №1. Ассоци-
ация Горских краеведческих организаций Северного Кавказа, с.18-23.
Гуськов М.А., Рунич А.П., Нарожный Е.И.,1992. Кабардинские курганы Пятигорья //
Археология и краеведение Кавминвод (материалы I региональной конференции).
Кисловодск: КФ СГОКМ, КНИФСЦ, ККО, с.42-47.

202
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

Дрягин Н.М., 1930. Анализ нескольких карачаевских сказаний о борьбе нартов с ем-
меч в свете яфетической теории // Яфетический сборник. VI. Л., с.18-34.
де Монпере Фредерик Дюбуа, 1937. Путешествие вокруг Кавказа у черкесов и абха-
зов, в Колхиде, в Грузии, Армении и в Крыму. Т.I. Пер. Н.А. Данкевич-
Пушкиной. Сухуми: Абгиз. 180с.
Егоров Н.М., 1939. Рим-Гора // Молодой ленинец. 12.06.
Жиль Флориан Антуан, 2009. Письма о Кавказе и Крыме / составление и перевод с
французского языка К.А. Мальбахова. Нальчик: ГП КБР «Республиканский поли-
графкомбинат им. Революции 1905 г.», 288с.
Иванюков И., Ковалевский М. 1886. У подошвы Эльборуса // Вестник Европы. 01-02.
85-101с.
История адыхейского народа..,1861. История адыхейского народа, составленная по
преданиям кабардинцев Шора – Бекмурзин – Ногмовым / исправления, дополне-
ния, примечания и приложения А.П. Берже. – Тифлис: В типографии Главного
Управления Наместника Кавказского, 176, V с.
Кабардино-русские отношения..,1957. Кабардино-русские отношения в XVI-XVIII вв.
Т.2. М.: Изд-во АН СССР, 480с.
Кавказ: европейские дневники..,2010. Кавказ: европейские дневники XIII–XVIII ве-
ков / Сост. В. Аталиков. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 304 с.
Кавказские Минеральные Воды..,1879. Кавказские Минеральные Воды (Путеводи-
тель). Изд.2-е /составитель доктор М. Милютин. М.: Типография В.Клейн, III?
399с.+Прилож.
Коваленко А.Н., Савенко С.Н., 2011. Всеволод Ростиславович Апухтин: археолог,
краевед, музейный деятель. Пятигорск: Издательство «Вестник Кавказа», 130 с.
Кожухарь Ю.А. б.г. Рим-Гора. Рукопись. Личный архив автора, 15л.
Колесников В.А.,2019. Земли и первые русские поселения на Ставрополье в описаниях
1785 года (к слабоизученным вопросам исторической хронологии и топонимики
края). М.: Изд. Надыршин А.Г., 64с.
Коллекция Кавказского музея…1902. Коллекции Кавказского музея, отобранные
совместно со специалистами и изданные Г.И. Радде. Археология / сост. Гр. П.С.
Уварова. Т.V. Тифлис: Тип. Канцелярии Главноуправляющего гражданской ча-
стью на Кавказе. 231 с. с ил.
Коробов Д.С., Малашев В.Ю., Фассбиндер Й., 2014. Предварительные результаты
раскопок на курганном могильнике Левоподкумский 1 близ Кисловодска //
КСИА. Вып.232, с.120-135.
Кузнецов В.А., 1959. Археологические разведки в Кабардино-Балкарии и районе Кис-
ловодска // Сборник статей по истории Кабардино-Балкарии. Нальчик: КБНИИ,
с.205-216.
Кузнецов В.А., 1962. Аланские племена Северного Кавказа. МИА СССР. Вып.106. М.:
АН СССР, 136с.: ил.
Кузнецов В.А., 1971. Алания в X-XIII вв. Орджоникидзе: Ир, 248с.
Кузнецов В.А., 1984. Очерки по истории алан. Орджоникидзе: Ир, 303с.
Кузнецов В.А., 2005. Кавказские Минеральные воды в древности и средневековье (ис-
торико-археологические очерки). Пятигорск, 155с.
Кузнецов В.А. 2014. Северное Приэльбрусье и Кисловодская котловина в свете алано-
осетинской проблемы. Владикавказ: Проект-пресс, 208с.: ил.
Лавров Л.И., 1964. Надписи мавзолея Борга-Каш // Известия Чечено-Ингушского
научно-исследовательского института истории, языка и литературы. Т. V. Вып. I.
Грозный, с. 162–163.

203
 С.Н. Савенко

Лунин Б.В., 1927. Археологические раскопки и разведки на Северном Кавказе в 1926 г.

// Бюллетень. №1-6. Ростов на Дону: Северо-кавказское бюро краеведения, с.19-
41.
Макаренко Н.Е. 1911. Археологические исследования 1907-1909 годов // Известия
Императорской археологической комиссии. Вып. 43. СПб., с.121-131.
Мизиев И.М., 1986. Шаги к этнической истории Центрального Кавказа. Нальчик:
Эльбрус, 184с.
Минаева Т.М., 1971. К истории алан Верхнего Прикубанья по археологическим дан-
ным. Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 248с.
Переписка Н.К. Рериха.., 1999. Переписка Н.К. Рериха и членов Императорской Ар-
хеологической комиссии. 1894-1922 // Петербургский Рериховский сборник. Вы-
пуск II-III. Н.К. Рерих. Археология. Книга первая. Раздел II. – Самара: Издатель-
ский дом «Агни», 800с.
Погожев П.,1873. Монография. О действии и терапевтическом значении воды источ-
ника Нарзана и углекислого газа. СПб.: Типография Морского министерства в
Главном адмиралтействе, 160с.
Рудницкий Р.Р., Фоменко В.А.,2005. Новые находки эпохи средневековья из Кисло-
водской котловины // История и культура народов Северного Кавказа. Пятигорск:
ПГТУ, с.89-90.
Рунич А.П. , 1970. Катакомбы Рим-Горы // Советская археология. №2, с.198-210.
Рунич А.П., Михайлов Н.Н., 1976. Городище Бургусант или Рим-Гора // Материалы
по изучению Ставропольского края. Вып.14. Ставрополь, с.162-182.
Савенко С.Н., 1986. Раскопки могильников в долине р. Подкумок // Археологические
открытия – 1984 г. – М.: Наука, с.108.
Савенко С.Н., 1998. Бронзовый шлем типа «Монтефортино» из фондов из фондов
Кисловодского музея // Античная цивилизация и варварский мир (Материалы 6-го
археологического семинара). Часть 1. – Краснодар: МКРФ, Краснодарская госа-
кадемия культуры, Музей истории донского казачества, с.46-50.
Савенко С.Н., 2000. Тайны Эшкаконской экспедиции и другие // Наследие. Вестник
Кавказского Горного общества. № 2. Пятигорск, с.31-35.
Савенко С.Н., 2010. Еще раз о роли Д.М. Струкова в исследовании средневековых па-
мятников Северного Кавказа (в связи со 100-летием со дня смерти) // Проблемы
хронологии и периодизации археологических памятников и культур Северного
Кавказа. XXVI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы
докладов Международной научной конференции. Магас: Археологический центр
им. Е.И. Крупнова. с.312-315.
Савенко С.Н, 2011. «Бургусант-Кала» // Современный Кавказ. 2011. №11(14). Пяти-
горск: Институт региональных проблем российской государственности на Север-
ном Кавказе. ПГТУ, с.54-58.
Савенко С.Н., 2015. Д.М. Павлов и Пятигорский краеведческий музей // Первый Кав-
минводский межрегиональный музейно-научный семинар памяти краеведов:
сборник материалов / под редакцией кандидата исторических наук С.Н. Савенко.
Ставрополь: ПКМ, Ставролит, с.38-43.
Савенко С.Н., 2017. Характеристика социального развития аланского общества Север-
ного Кавказа по материалам катакомбных могильников X-XII вв. н.э. Археология
евразийских степей. Приложение к журналу. Выпуск 24. Пятигорск-Казань: Из-
дательский дом «Казанская недвижимость», 384с.
Смирнов Н.М., 1951. Кабарда и реакционное восстание шейха Мансура накануне рус-
ско-турецкой войны 1787-1791 гг. Приложение // Сборник по истории Кабарды:

204
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

сборник научных трудов. Вып.1. Нальчик: Кабардино-Балкарское кн. изд-во,

с.81-114.
Смолин В.Ф., 1928. Катакомбы на Рым-Горе близ Кисловодска // Краеведение на Се-
верном Кавказе. Периодический орган Северо-Кавказского краевого бюро крае-
ведения. №1-2. Ростов на Дону, с.87-90.
Соснина Е., 2012. Рим-гора. Древняя крепость в окрестностях Вод // Современный
Кавказ. 2012. №12(17). Пятигорск: Институт региональных проблем российской
государственности на Северном Кавказе. ПГТУ, с.73-76.
Соснина Е. при участии Кристиана Пиле, 2015. Французы на Кавказе. Исторические
и живописные путешествия XVIII-XIX вв. Ессентуки: Творческая мастерская
БЛГ, 336с.: ил.
Танеев С.И., 1952. Материалы и документы. Т. I. Переписка и воспоминания. – М.:
Изд-во АН СССР, 353, [2] с., [1] л. портр.
Фиркович А., 1857. Археологические разведки на Кавказе // Записки Императорского
Археологического общества. Т. IX. Спб., с.371-405.
Фоменко В.А., 2005. Памятники XIII-XVвв. Кисловодской котловины // История и
культура народов Северного Кавказа. Сборник научных трудов. Вып.3. Пяти-
горск: ПГТУ, с.23-30.
Хашхожева Р.X., 1980. Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик:
Эльбрус, 188с.
Челеби Эвлия, 1979. Книга путешествия (Извлечение из сочинения турецкого путеше-
ственника). Перевод и комментарии. Выпуск 2. Земли Северного Кавказа, Повол-
жья и Подонья /сост. и отв. ред. А.Д. Желтяков, предисловие, примечания и ком-
ментарии А.П. Григорьев, А.Д. Желтяков. М.: Наука, Главная редакция восточ-
ной литературы, серия: Памятники литературы народов Востока. Переводы VI.
288с.

205
С.Н. Савенко

206
МИА Северного Кавказа. Вып.17

207
С.Н. Савенко

208
МИА Северного Кавказа. Вып.17

209
С.Н. Савенко

210
МИА Северного Кавказа. Вып.17

211
С.Н. Савенко

212
МИА Северного Кавказа. Вып.17

213
С.Н. Савенко

214
МИА Северного Кавказа. Вып.17

215
С.Н. Савенко

216
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ИЗ АРХИВНОГО НАСЛЕДИЯ
ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ-КАВКАЗОВЕДОВ
FROM THE ARCHIVAL HERITAGE OF
RESEARCHERS-CAUCASIOLOGISTS

К ПУБЛИКАЦИИ РУКОПИСИ РАБОТЫ О.В.

МИЛОРАДОВИЧ «КЕРАМИКА ГОРОДИЩА ВЕРХНИЙ
ДЖУЛАТ»
© В.Н. ЧХАИДЗЕ
Россия, институт археологии Российской Академии Наук, Москва

Аннотация: В приложении к этой вводной части, помещена статья О.В. Милорадович, ру-
копись которой длительное время лежала в ее личном (домашнем) архиве. Статья, посвящен-
ная керамическому материалу из раскопок средневекового городища Верхний Джулат-Татартуп
в Северной Осетии, в археологических работах на котором О.В. Милорадович неоднократно
принимала непосредственное и самое прямое участие. Подготовленная нами к печати, статья,
как представляется, будет не только интересной для специалистов, но и весьма полезной.
Ключевые слова: Северо-Кавказская археологическая экспедиция, городище Татартуп,
аланский город Дедяков, золотоордынский Верхний Джулат, О.В. Милорадович.

TO PUBLICATION OF MANUSCRIPT OF WORK OF O.V.

MILARADOVICH «CERAMIC OF PLACE OF ANCIENT
SETTLEMENT VERHNIY DZHULAT»
© V.N. CHKHAIDZE
Russia, Institute of archaeology of Russian academy of Sciences, Moscow

Annotation: In application to this introductory part was put the article of O.V. Milaradovich, man-
uscript of which kept in her personal archive for a long time. The article devoted to ceramic material
from the excavations of medieval site of ancient settlement Verhniy Dzhulat-Tatartup in North Ossetia,
in archeological works on which repeatedly and directly participated O.V. Milaradovich. The article
prepared by us to publication appears to be not only interesting, but and useful for specialists.
Key words: North-Caucasus archeological expedition, place of ancient settlement Tatartup,
the Alanian city Dedyakov, the Golden Horde Dzhulat, O.V. Milaradovich.

Имя Ольги Викторовны Милорадович дище Верхний Джулат (Татартуп), где

(12.I.1907 г. – 07.10.1996 г.) хорошо из-
вестно археологам-кавказоведам, занима-
ющимся средневековым периодом (о ней:
Чхаидзе, Дружинина, 2008, с. 140–142;
Голубинов, 2017, с. 48–51). В 1958–1961
гг. в составе Северо-Кавказской экспеди-
ции ИИМК (ИА) АН СССР О.В. Милора-
дович исследовала средневековое горо-
были открыты крестово-купольная цер-
ковь ХII в. (№ 1), христианское кладбище,
жилой дом ХIII в., две мечети ХIII–XIV в.
(Джума-мечеть и Малая мечеть), мавзо-
лей, мусульманский могильник и знаме-
нитый (и увы, ныне уже утраченный) Та-
тартупский минарет (см.: Албегова, Коч-
каров, 2018, с. 321–325, рис. 1–2).

217
 В.Н. Чхаидзе
С 1963 г. О.В. Милорадович находи-
лась на пенсии, однако, по мере возмож-
ности продолжала научную работу (см.:
Милорадович, 1973), занимаясь изучени-
ем аланской керамики из своих раскопок
и этимологии топонима Татартуп. Руко-
пись представленной здесь работы «Кера-
мика городища Верхний Джулат» была
любезно передана мне внуком О.В. Мило-
радович В.В. Голубиновым. Работа была
написана в конце жизненного пути иссле-
довательницы, на рубеже 80-х–90-х гг. XX
в.
Сведения, содержащиеся в работе
О.В. Милорадович, безусловную, имеют
научную ценность, так как не только рас-
ширяют представления о керамическом
комплексе Верхнего Джулата (Кузнецов,
2003, с. 168–171), но и вызывают большой
интерес при изучении изменений этно-
культурного состава населения Централь-
ного Предкавказья, пережившего монго-
ло-татарское нашествие, выразившихся в
смене материальной культуры, и, в
первую голову, керамики.
Рукопись разделена на две неравно-
значные части. Первая, носящая название
«дозолотоордынская керамика» (т.е. алан-
ская, X–XII вв.), набрана на печатной ма-
шинке и имеет явно завершенный харак-
тер. Вторая часть представлена в виде не-
скольких десятков рукописных листов и
страниц, по меньшей мере, в двух вариан-
тах (включая черновые наброски), посвя-
щена «золотоордынской керамике» (XIII–
XIV вв.) и содержит также «исторически-
ми отступления» и комментарии исследо-
вательницы.
При работе с рукописью первая
часть была мною перепечатана без каких-
либо изменений (я позволял себе лишь
стилистические правки). Со второй ча-
стью пришлось поработать больше, сводя
разнородный текст, исправляя шерохова-
тые обороты, убирая хорошо известные по
источникам и литературе исторические
рассуждения, связанные с монгольскими
походами на Кавказ и Восточную Европу
в 1 пол. XIII в. Вместе с тем, текст приво-
дится в виде, максимально близком к ру-
кописи.
218
Отдельная ситуация сложилась с ил-
люстративным материалом, так как он
полностью отсутствовал. Здесь пришлось
обратиться к уже опубликованным сосу-
дам и их фрагментам из раскопок О.В.
Милорадович и В.А. Кузнецова на Верх-
нем Джулате. В результате, для части ке-
рамики упоминаемой в тексте, использу-
ются иллюстрации, взятые из нескольких
работ указанных авторов (Кузнецов, Ми-
лорадович, 1961а, рис. 40, 1–8; Милорадо-
вич, 1963а, рис. 29, 5–10; 1973, рис. 1, 14–
18, 3, 5; Кузнецов, 1971, рис. 17, 9–11;
2003, рис. 4, 1–3; 2014, рис. 10, 1–2, 12, 1–
2, 29, 2–3, 42, 1–2) 1.
К сожалению, для отдельных катего-
рий керамики иллюстрации отыскать не
удалось – это в каждом конкретном слу-
чае обозначено в тексте (в квадратных
скобках).
Уверен, что публикуемая работа О.В.
Милорадович станет полезным дополне-
нием к двум итоговым монографическим
исследованиям В.А. Кузнецова, посвя-
щенным городищу Верхний Джулат (Куз-
нецов, 2003; 2014).
В заключение не могу не привести ряд
фотографий, также переданных мне В.В.
Голубиновым, которые характеризуют
экспедиционную деятельность О.В. Ми-
лорадович на протяжении 1936–1958 гг.
(Рис. 1). Размещаю их как дань памяти
Ольги Викторовны.
1
Ряд рисунков керамики XII–XIV вв. в работу
не вошли (см.: Кузнецов, Милорадович,
1961б, рис. 39, 2; Милорадович, 1963б, рис.
4, 1; Кузнецов, 2003, рис. 49; 2014, рис. 29, 1,
37, 2, 42, 3).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ЛИТЕРАТУРА
Албегова З.Х-М., Кочкаров У.Ю. 2018. Северо-Кавказская археологическая экспеди-
ции ИИМК / ИА АН СССР в киноматериалах Научно-отраслевого архива ИА
РАН (1957–1959 гг.) // КСИА. Вып. 252.М.: ИА РАН. С. 321–327.
Голубинов В.В., 2017. Мой семейный археолог. Ольга Викторовна Милорадович
(1907–1996) // Музей и революция 1917 года в России: судьба людей, коллекций,
зданий. Сборник докладов всероссийской конференции. Екатеринбург: Екатерин-
бургский музей изобразительных искусств. С. 48–52.
Кузнецов В.А., 1971. Алания в X–XIII вв. Орджоникидзе: Изд-во ИР. 248 с.
Кузнецов В.А., 2003. Эльхотовские ворота в X–XV веках. Владикавказ. 192 с.
Кузнецов В.А., 2014. Верхний Джулат. К истории Золотоордынских городов Северного
Кавказа. Нальчик: КБИГИ РАН. 160 с.
Кузнецов В.А., Милорадович О.В., 1961а. Археологические исследования в Северной
Осетии в 1958 году // КСИА. Вып. 84. М.: АН СССР. С. 103–112.
Кузнецов В.А., Милорадович О.В., 1961б. Археологические исследования в Северной
Осетии в 1959 году // КСИА. Вып. 86. М.: АН СССР. С. 92–100.
Милорадович О.В., 1963а. Раскопки средневекового городища Верхний Джулат (1961
г.) // КСИА. Вып. 96. Исследования памятников средневековья. М.: АН СССР. С.
94–100.
Милорадович О.В., 1963б. Христианский могильник на городище Верхний Джулат //
МИА. № 114. Средневековые памятники Северной Осетии. (Труды Северо-
Кавказской экспедиции 1958–1960 гг., том II). М.: АН СССР. С. 87–106.
Милорадович О.В., 1973. Знаки на керамике Верхнего Джулата // Кавказ и Восточная
Европа в древности. М.: Наука. С. 231–235.
Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А., 2008. Ольга Викторовна Милорадович (1907–1996) //
Археологический журнал. № II. Армавир: ЦАИ АГПУ. С. 140–143.

219
В.Н. Чхаидзе

220
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
КЕРАМИКА ГОРОДИЩА ВЕРХНИЙ ДЖУЛАТ
© О.В. МИЛАРАДОВИЧ
Институт археологии Академии наук СССР, г. Москва
CERAMIC OF PLACE OF ANCIENT SETTLEMENT VERHNIY
DZHULAT
© О.V. MILARADOVICH
Institute of archeology of Academy of science of USSR, Moscow
В течении пяти лет продолжались,
начатые впервые исследования городища
Верхний Джулат (1958–1962 гг.) и впер-
вые была получена очень многочисленная
разнообразная и разновременная керами-
ка. Состояла она в основном из обломков
и очень небольшого количества целых со-
судов.
Все годы работы на городище внима-
ние археологов было сосредоточено на
исследовании зданий, раскопы не выхо-
дили за их пределы и не велись широкими
площадями. Это затрудняло изучение ке-
рамики, так как стратиграфия культурного
слоя была нарушена строительством, ино-
гда до самого материка. Здания же были
впущены в существовавшие ранее на этих
местах поселения, культурный слой кото-
рых достигал иногда 2,5 метров. Поселе-
ния имели множество хозяйственных ям,
так же перекрытых строительством. Кро-
ме того вокруг церкви (1959 г.) находи-
лось обширное кладбище. Рытье могил
так же нарушало культурный слой. В
дальнейшем появились существующие до
наших дней пашни и огороды, распашка
под них перерыла всю территорию горо-
дища.
В культурном слое не было сделано
находок, имеющих точную дату, таких
как монеты, амфоры и прочее.
Все выше сказанное очень затрудняет
изучение керамики, которую приходится
изучать большей частью типологически, а
не стратиграфически. Керамика для ее
221
рассмотрения разделена на два хроноло-
гических периода: дозолотоордынский и
золотоордынский. В каждом из этих пе-
риодов керамика делится по функцио-
нальному принципу на столовую, кухон-
ную, тарную и особого назначения.
I. Дозолотоордынская керамика
Столовая керамика
Среди многотысячных, разнообраз-
ных по цвету и технике изготовления, по
орнаменту и общему облику фрагментов
керамики выделялись обломки темноло-
щеных сосудов серого и коричневого цве-
та без орнамента. Иногда по более круп-
ным обломкам можно определить форму
сосуда, например, верхнюю часть кувши-
на со сливом в виде губы (рис. 1, 1–2), и
отдельные фрагменты этих сливов. Неко-
торые донышки имели закраину и клеймо,
ручки, овальные в сечении, прикреплен-
ные к сосуду с помощью налепа, а не
штифта. Изредка на ручках встречались
налепы в виде круглой плоской пуговицы,
как бы символическое изображение голо-
вы животного (пережитки звериного сти-
ля). Сосуды изготовлялись на ручном
гончарном круге. Тесто, тщательно выде-
ланное, хорошо отмученное, имело при-
меси мелкого песка.
Эта темно-лощеная керамика находи-
лась в раскопах всех лет, на разной глу-
бине вследствие перемешанности куль-
турного слоя, но чаще сохранялась нетро-
нутой в самых нижних штыках (до самого
материка) и в срезанных не до конца хо-
 О.В. Миларадович
зяйственных ямах. То есть керамика эта
представляла самую раннюю часть куль-
турного слоя, что говорит о том, что во
всех раскопах, отстоящих друг от друга на
разном расстоянии (до 300 метров) было
расположено одно и то же самое раннее
поселение. Эта темно-лощеная керамика
совершенно аналогична керамике Змей-
ского катакомбного могильника, распо-
ложенного в 2,5 км к северо-западу от го-
родища, и исследованного в 1957–1959 гг.
В.А. Кузнецовым (до него еще охранные
раскопки велись С.Н. Кусаевой). Матери-
алы могильника хорошо известны кавка-
зоведам, много раз публиковались. Он
принадлежал аланам и датируется в ос-
новном X–XII вв. (Кузнецов, 1961, с. 62–
135; 1962, с. 8–47; Кузнецов, Милорадо-
вич, 1961а, с. 103–107; 1961б, с. 92–95).
Среди многотысячных обломков тем-
но-лощеной керамики Верхнего Джулата
обнаружен лишь один целый сосуд змей-
ского типа. Сосуд этот в форме большой
кружки с петлевидной ручной от края,
черно-коричневого цвета со сливающимся
вертикальным лощением (рис. 1, 3). Он
совершенно аналогичен сосудам, найден-
ным в Змейском катакомбном могильни-
ке. На дне кружки – рельефное клеймо.
Очень многие сосуды этих катакомб,
а так же Верхнего Джулата имеют саше
разнообразные, часто одинаковые клейма
– таблицу клейм Верхнего Джулата см. в
работе О.В. Милорадович (Милорадович,
1973, с. 232, рис. 1), клейма Змейского мо-
гильника – в работе В.А. Кузнецова (Куз-
нецов, 1971, с. 128, рис. 17; ср.: 1959, с.
99, рис. 2, 10–12).
Клеймо на данной кружке относится к
разделу монолокальных и очень важным
является тождество его, встреченного на
нескольких сосудах Верхнего Джулата, с
клеймами довольно многих сосудов Змей-
ских катакомб.
Это клеймо еще интересно тем, что
имеет несколько разновидностей. Не ме-
няя внешние контуры в виде рамки и пары
крючковидных отростков, оно меняется
внутри рамки (рис. 1, 4а–б). Такое услож-
нение одного и того же клейма имело, ко-
нечно, какое то значение, что интересова-
222
ло многих исследователей (Флёров, 1979,
с. 97).
Других клейм, одинаковых по рисун-
ку в обоих памятниках очень много, но
все они полилокальные и не могут быть
привлечены для нужных нам выводов.
Имеется пока еще только одно клеймо
(возможно так же из раздела монолокаль-
ных). Это круг и четыре креста (рис. 1,
5а–б). Тождество монолокальных клейм
еще больше подтверждает единство кера-
мики Змейских катакомб и Верхнего
Джулата, после чего можно с уверенно-
стью сказать, что жители поселения с рас-
смотренной керамикой, хоронили своих
покойников в Змейских катакомбах, и что
датой керамики нижнего слоя городища, и
датой поселения с этой керамикой являет-
ся, так же как и у катакомб, X–XII вв.
Один целый сосуд, тысячи невырази-
тельных фрагментов, только небольшая
часть которых восстанавливает форму со-
судов, еще не могут дать полного понятия
о всей столовой посуде, которую они
представляют на поселении. Стало уже
совершенно ясно бесспорное сходство
этой керамики с керамикой Змейских ка-
такомб, в этом вопросе может оказать
очень большую помощь ознакомление с
этой керамикой по материалам, изданным
В.А. Кузнецовым, который так характери-
зует столовую керамику Змейского мо-
гильника (Кузнецов, 1971, с. 125–126):
“В катакомбах представлена столо-
вая посуда наиболее высокого качества и
совершенной технологии. Прежде всего,
это стройные серые, черные и коричне-
вые кувшины для жидкостей ... Кувшины
имеют обычно корпус шаровидных очер-
таний, высокое горло с ручкой и длинный
носикслив. Изредка встречаются кувши-
ны без слива. Глиняное тесто кувшинов
отличается плотностью и хорошей от-
мученностью. Все кувшины изготовлены
на круге, многие имеют на дне клейма.
Как правило, поверхность покрыта вер-
тикальным лощением, орнамент на кув-
шинах встречен в единичных случаях.
Наиболее крупные кувшины достигают
35 см в высоту и 25 см в диаметре.
Второй распространенный тип – се-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ро-черные столовые горшки с ручками,
так же преимущественно шаровидных
очертаний. Как и кувшины это устойчи-
вый и однообразный тип, свидетельству-
ющий о стандартизации производства.
Венчики слабо отогнутые, на ручках ино-
гда имеется налеп – «пуговица». Эти со-
суды также покрывались вертикальным
лощением; орнаментированных нет … На
днищах некоторых горшков имеются
клейма.
Третий тип – высокие кружки с пет-
левидной ручкой. Цвет серо-черный, по-
верхность лощеная. Некоторые кружки
клейменые”. Это описание керамики
Змейских катакомб, приведенное из книги
В.А. Кузнецова очень расширяет пред-
ставление о керамике поселения, и дает
понятие о сосудах, бесчисленные обломки
которых обретают определенные формы.
На поселении есть еще один тип со-
судов, очень редко встречаемых на обоих
памятниках. Это миски или чаши. В Змей-
ских катакомбах они встречены единич-
ными экземплярами. В катакомбе № 35
находилась чернолощеная миска-чаша с
двумя отверстиями у края (Кузнецов, Ми-
лорадович, 1961а, с. 105, рис. 37, 4; Куз-
нецов, 1963, с. 14. табл. VIII, 5).
На поселении найдено небольшое ко-
личество обломков этих сосудов в разных
раскопах. Все они принадлежат лепным
мискам цвета от желто-коричневого до
черного. Края их слегка округло загиба-
ющиеся внутрь, как у чаши из катакомбы,
так же имеют парные отверстия, как бы
для подвешивания. Состав теста тот же,
что у столовой керамики. Среди этих об-
ломков один имел полный профиль [изоб-
ражение не обнаружено].
В Змейских катакомбах встречены
обломки деревянных чаш, выточенных из
твердых пород дерева. Так, например, в
катакомбе № 3 обнаружены куски ист-
левшего деревянного сосуда с бронзовым
кольцом, продетым сквозь борт. В ката-
комбе № 14 – кусок борта деревянной ча-
ши также с продетой насквозь бронзовой
петлей (Кузнецов, 1961, с. 70, 86, рис. 6).
Обломки деревянных истлевших сосудов
находились и в других катакомбах этого
223
могильника. Деревянные сосуды были
очень удобны в военных походах. Т.Б.
Тургиев (Тургиев, 1969, с. 129) говорит о
предметах обихода, свойственных пасту-
шескому снаряжению, знакомых по дан-
ным кавказской этнографии, где показа-
тельной является деревянная утварь, пре-
имущественно столовая посуда тщатель-
ной выделки, легкая и удобная в пути, при
вьючной транспортировке, обнаруженная
в погребениях близ селений Хасаут, Бы-
лым, Зилги, Гижгид, Галиат, Архон, Лац,
Чми, Змейской.
Конечно, деревянная посуда была в
употреблении не только пастухов, но
главным образом, воинов. В рассматрива-
емое нами время токарный станок уже по-
явился, но был еще очень примитивным.
При его помощи вытачивались деревян-
ные блюда, миски, чашки и другие пред-
меты, найденные в аланских катакомбах
(Кузнецов, 1971, с. 140).
Глиняные миски, конечно, много тя-
желее деревянных, и значительно менее
прочны. Возможно, это была походная
утварь пастухов, по разным причинам, не
имеющих возможности сделать для себя
деревянную посуду.
На этом заканчивается рассмотрение
столовой посуды, относящейся к первому
разделу. Нужно остановиться еще на од-
ной группе темно-лощеной керамики, не
имеющей отношения к Змейеским ката-
комбам. Это обломки стенок лощеных со-
судов с орнаментом, найденные в не-
большом количестве, но в каждом раско-
пе. Кроме очень небольших фрагментов
нет ни одного, по которому хоть сколько-
нибудь можно представить форму или хо-
тя бы часть сосуда, которым они принад-
лежали. Орнамент фрагментов очень
своеобразен (плохо поддается фотографи-
рованию и даже зарисовке) – это невысо-
кие треугольные в сечении валики, вдоль
которых идет по обоим их сторонам ряд
чешуек, отжатых, очевидно, лощилом. В
результате получается рисунок в виде
елочки (рис. 1, 6). Подобный орнамент
характерен для находок в «Балке Канцир-
ка», расположенной в Надднепровье, на
правом берегу Днепра между с. Федоров-
 О.В. Миларадович
на и с. Любимовка Днепропетровской об-
ласти. Там в 1929 г. В.А. Гринченко обна-
ружил десять горнов, раскопки которых
произвел в 1931 г. Им было собрано около
5 тыс. фрагментов керамики. Статья, по-
священная исследованию этих находок,
написана Т.М. Минаевой (Минаева, 1961,
с. 119–128, рис. 1, 2). Приведенные ею
описания керамики этого памятника пол-
ностью соответствуют, по ее заключению,
тем фрагментам, которые найдены на ис-
следованном нами поселении.
В Балке Канцирке основными элемен-
тами орнамента были валик с штампован-
ным орнаментом в виде елочки и пр. Во-
обще собранный материал настолько не-
велик, что не стоит останавливаться на
нем подробно. Не стоит приводить и всех
исторических выводов, сделанных Т.М.
Минаевой. Находки в Балке Канцирка она
считает принадлежащими аланам, датиру-
ет их VII–IX вв. Место, где они были
наедены, считает крайним западным
пунктом салтовской культуры, который
является отдаленным местом и жители
которого несли сторожевую службу.
Т.М. Минаева приводит аналогии ке-
рамики Балки Канцирка: это Прикубанье
(в небольшом количестве), Верхний Джу-
лат и в значительно большем числе Агач-
калинский могильник и поселения близ
него, которые входят в большую группу
памятников Северного Кавказа алано-
хазарсксго времени VI–X ст. н.э.
Еще ею указывается несколько фраг-
ментов подобной керамики, найденных в
Саркеле (цитадель), которые М.И. Арта-
монов считает не местного происхожде-
ния (Артамонов, 1958, с. 43, рис. 31).
В дальнейшем на Верхнем Джулате
возможно будут сделаны находки более
выразительные и значительные, и тогда
можно будет более углубленно делать вы-
воды по поводу керамики, сходной с ке-
рамикой Балки Канцирка. В Змейском ка-
такомбном могильнике она не найдена.
Прежде чем рассматривать кухонную
керамику Верхнего Джулата нужно оста-
новиться еще на одной особой группе со-
судов. Это горшочки небольших размеров
ручной работы, очень грубой выделки,
224
одноручные или двуручные, с грубым
плохо размешанным тестом. Орнаменти-
рованы они по тулову неровными круго-
выми линиями, или заглажены гребенкой
в виде пересекающихся полос. По краю
венчика – отпечатки гребенки, или вре-
занные линии. Найден один целый сосу-
дик двуручный [изображение не обнару-
жено] и обломки, среди которых иногда
можно определить форму сосуда (рис. 1,
7). Совершенно подобные сосуды встре-
чены в катакомбах Змейского могильника.
В.А. Кузнецов пишет (1971, с. 126):
«Четвертый тип змейской керамики –
маленькие лепные кружечки, изготовлен-
ные из грубого теста, слабо обожжен-
ные, производившиеся, вероятно, в до-
машних условиях. Некоторые кружки де-
лались и на круге. Большинство их укра-
шено линейным орнаментом по тулову и
зубчатым штампом по венчику. Встре-
чаются клейменые». На поселении с
клеймами на дне не найдены, но имеется
один обломок подобного сосуда, на со-
хранившейся ручке которого, с внутрен-
ней стороны, имеется знак в виде креста,
нанесенного гребенкой (рис. 1, 8). В ката-
комбе № 3 Змейского могильника так же
один сосуд этой группы имеет знак в виде
креста (Кузнецов, 1961, с. 66).
Эта группа сосудов выделяется тем,
что благодаря их размерам, тесту и всему
прочему, они не могли служить ни для
приготовления пищи, ни для ее хранения.
Можно высказать предположение, что со-
суды эти являлись культовыми.
Кухонная керамика
Кухонная керамика – это самая мно-
гочисленная группа посуды Верхнего
Джулатского поселения. Она представле-
на в основном круговыми горшками (рис.
1, 9, 10). Сосуды представляют собой
горшки яйцевидной формы, очень разных
размеров, судя по диаметру венчиков,
равных 12-25 см. Некоторые горшки
(очень редко) имеют ручки (нелеп без
штифта), идущие от края венчика [изоб-
ражение не обнаружено].
Горшки сделаны на ручном гончар-
ном круге о чем говорят закраины и клей-
ма на днищах (рис. 1, 11). Венчик горшков
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
отогнут наружу, диаметр его всегда боль-
ше диаметра днища. Край округлый, или
прямо срезанный. Шейка короткая, от нее
сосуд плавно расширяется к середине
округлого тулова, и так же плавно спуска-
ется к днищу. Примесями в тесте является
песок, в котором почти всегда присут-
ствуют небольшие гальки. Цвет сосудов
серый разных оттенков, от светлого до
очень темного, иногда желтоватого. В
разрезе черепков видна в середине полос-
ка другого цвета: следа неравномерного
обжига. Поверхность горшков шерохова-
тая.
Большая часть наблюдений сделана
по многочисленным обломкам этих горш-
ков. Целых найдено не большое количе-
ство, но они в сочетании с обнаруженны-
ми во всех раскопах обломками дают пол-
ное представление о кухонной посуде,
очень близкой по форме и разнообразной
по декору.
Кухонные горшки покрыты по тулову
рифлением разной глубины, сплошным
или поясковым. На некоторых имеются
волнистые пояса, однорядные или иногда
многорядные (рис. 1, 12). Еще нужно от-
метить заглаживание стенок гребенкой с
мелкими или крупными зубьями, образу-
ющее нечто в виде орнамента из перекре-
щивающихся пучков линий. Иногда это
имеет орнаментальное назначение, а ино-
гда чисто утилитарное, для сглаживания и
укрепления стенок. Этот прием имеет
глубокие корни в изготовлении керамики,
широко распространен и известен еще,
например, в Танаисе (Арсеньева, 1969, с.
174).
Исключительно разнообразно орна-
ментированы венчики горшков. Среди
них невозможно найти двух одинаковых
(рис. 1, 13). Орнамент их состоит из вдав-
лин, насечек и отпечатков гребенки, от
двузубой до многозубой. Орнаментирова-
ны чаще внешняя сторона и край сосуда,
но иногда и внутренняя. Волна на тулове
горшка чаще сочетается с вдавлинами по
краю, имеющими самый разнообразный
характер, но встречается и с гребенчаты-
ми штампами. Гребенчатый орнамент яв-
ляется наиболее распространенным в
225
оформлении сосудов этого назначения.
Кухонные горшки описанного типа
имеют прямые аналогии в салтовской ке-
рамике, где они являются самым распро-
страненным типом среди керамических
остатков салтово-маяцкой культуры и об-
наружены на всех ее поселениях. Горшки
эти являются непременной находкой на
большинстве юго-восточных степных го-
родищ и селищ VIII–X вв. в бассейне Се-
верского Донца и Нижнего Дона (Ляпуш-
кин, 1958а, с. 108, рис. 6). Они заполняют
также соответствующие слои Тмутарака-
ни (Плетнева, 1963, с. 67, рис. 11, 12), ку-
банских городищ и боспорских городов.
Помимо данной территории шаровидные
горшки с линейно-волнистым орнаментом
обнаружены на городищах Дунайской
Болгарии (Плетнева, 1959, с. 222). Полнее
всего этот вопрос освящен в книге С.А.
Плетневой (1967, с. 106–114, рис. 27).
На Северном Кавказе совершенно
аналогичные кухонные горшки имеются
на Хумаринском городище, расположен-
ном на левом берегу Кубани, в 11 км к
северу от г. Карачаевска. Кухонная кера-
мика этого памятника в VIII–X вв. пред-
ставлена особенно богато. Воспользовав-
шись данными статьи Х.Х. Биджкева и
Н.П. Соволайнен (1982, с. 114–116, рис. 1)
можно привести наблюдения этих авторов
о других северно-кавказских памятниках,
сделанные по поводу кухонных горшков с
линейно-волнистым орнаментом. На Се-
верном Кавказе они известны на прото-
булгарских поселениях VIII–X вв. Став-
ропольской возвышенности по работам
А.В. Гадло, материалам, собранным крае-
ведом И.В. Отюцким в окрестностях с.
Китаевка на р. Томузловка, некоторым
материалам из Ставрополья.
Горшки описываемого типа характер-
ны и для памятников VIII–X вв. степных
районов Краснодарского края, особенно в
окрестностях города Армавира. Обломки
подобных горшков богато представлены в
инвентаре городища Кизиловая Балка.
Горшки указанного типа в значительном
количестве встречаются также в соответ-
ствующих слоях средневековых городищ
Дагестана.
 О.В. Миларадович
В статье указанных авторов подтвер-
ждается мнение, высказанное И.И. Ля-
пушкиным и С.А. Плетневой, установив-
ших, что гончарные горшки с линейно-
волнистым орнаментом – принадлежность
южного (степного) варианта салтово-
маяцкой культуры. Это касается и Север-
ного Кавказа, где они прочно бытуют в
степных районах и не встречаются, за
редким исключением, в синхронных им
памятниках Центрального Кавказа. Нет
горшков указанного типа и на памятниках
Карачаево-Черкесии. Это тождество, вы-
раженное в кухонных горшках, не являет-
ся единственным только для этого вида
сосудов. Вся посуда изучаемого нами по-
селения имеет очень большое сходство с
керамикой всех разделов салтово-маяцкой
культуры.
Есть еще одна группа керамики – это
сковородки и жаровни, которые большин-
ство авторов относят, хотя и с оговорка-
ми, к кухонной посуде. Смущает то, что
эти сосуды не имеют следов копоти на
внешней стороне днищ. Этих сосудов
найдено на поселении немного (до 50
штук), больше всего в раскопе 1961 года у
жилого дома. Все они представлены в об-
ломках. Среди сковородок найдены кру-
говые, из теста кухонных горшков, повто-
ряющие так же и их орнамент в виде от-
тисков гребенки по краю [изображений не
обнаружено]. Есть и лепные, небрежно
выполненные с бортиками разной высоты
[изображений не обнаружено] больших,
но трудно определимых диаметров. Все
они хорошо обожжены, но следов копоти
не имеют.
«Жаровни» отличаются от сковородок
тем, что имеют грубое тесто плохого об-
жига (некоторые почти не обожжены), их
неровно сужающиеся к верху борта имеют
высоту до 9 см и отклонены немного
наружу, диаметры большие – до 48 см.
Цвет серый, серо-желтый, а также с бу-
рым оттенком. Наружная поверхность не
имеет копоти. На внутренней поверхности
следы (как бы пролитого) жира. Это дает
основание считать эти мало изученные
сосуды блюдами или подставками под
горшки с пищей.
226
Среди обломков жаровень имеется
одна почти целая (в двух обломках), с
наружного края которой отходит петля с
отверстием. Возможно это слив [изобра-
жение не обнаружено]. Этому виду кера-
мики исследователи обычно уделяют
очень мало внимания. И назначение их до
сих пор не ясно.
Остается остановиться на последней,
очень незначительной по количеству
находок группе кухонной посуды – котлах
с внутренними ушками. Они найдены в
каждом раскопе в количестве от одного до
четырех экземпляров. Причем все они яв-
ляются обломками стенок с внутренними
ручками [изображение не обнаружено].
Быть может, обломков котлов было зна-
чительно больше, но по составу теста,
цвета и орнаменту по краю (в основном
гребенчатому), они ничем не отличаются
от кухонных горшков и их обломков. Ха-
рактерными являются только ручки.
Днище, как и у горшков, было очевидно
плоским, так как округлых донышек не
найдено.
Тарная керамика
Тарная керамика поселения состоит в
подавляющем количестве из сосудов
больших размеров с диаметром устья до
24 см, ничем совершенно не отличающих-
ся от горшков кухонных: ни своей фор-
мой, ни декором, а только своими разме-
рами.
В Змейской катакомбе № 28 найден
единственный для всего могильника по-
добный сосуд. По описанию
В.А.Кузнецова - это пифос (карас) яйце-
видной формы с линейным сплошным ор-
наментом по тулову и зубчатым штампом
по венчику. Высота его 37,2 см, диаметр
по венчику 21,8 см (Кузнецов, 1959, с.
101, рис. 2, 9; 1961, с. 102, 108; 1962, с. 27,
рис. 3, В, 16). Этот сосуд подтверждает
единство, как по форме, так и по орнамен-
там, с кухонными горшками поселения,
где обнаружена нижняя часть, больше по-
ловины, высотой 18,5 см от днища, точно
такого же как и катакомбе № 28 горшка
серого цвета со сплошным рифлением по
всему корпусу до дна и диаметром дна 12
см. Но имеется интересная уникальная
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
находка большого темно-серого пифоса
классической формы (Рис. 1, 14), совер-
шенно определенно по всем признакам
относящихся к первой группе керамики
(дозолотоордынского времени). Это верх-
няя часть сосуда хорошей сохранности.
Плоский край его шириной в 2 см имеет
диаметр устья 24,5 см. Шейка около 2,5
см, от которой корпус расширяется к
округлому тулову. На расстоянии 34 см от
шейки пифос опоясывает валик шириной
1 см, украшенный сплошным рядом насе-
чек, перекрещенных в виде знаков умно-
жения. Поверхность сосуда залощена бес-
порядочно идущими сливающимися ря-
дами, нанесенными гребенкой. Среди ке-
рамических обломков поселения есть вен-
чики с широким, до 2 см, краем и обломки
стенок более плотных и с более гладкой
поверхностью, чем у кухонных горшков.
Те и другие серого цвета, что дает осно-
вание предположительно отнести их к
первой группе керамики, так как в следу-
ющем золотоордынском периоде почти
вся керамика имеет красноватые оттенки.
Еще к тарным сосудам для жидкости
нужно отнести обломки безручных кув-
шинов или фляг, не имеющих слива. Это
высокие горла с диаметром устья от 8 до
12 см разной высоты [изображения не об-
наружены]. Все они плавно сужаются к
середине, а затем также плавно расширя-
ются к плечам. У некоторых имеются
остатки стенок. Тесто как у кухонных
горшков. Цвет серый. Край венчика ров-
ный или с утолщением. Возможно, эти
горла относятся к дозолотоордынскому
периоду, но точных доказательств для
этого не имеется.
Керамика особого назначения
К керамике особого назначения мож-
но отнести светильник со сливом и ручкой
[изображение не обнаружено], а так же
два маленьких сосудика, очевидно игру-
шечных [изображений не обнаружено].
У керамики Верхнего Джулата дозо-
лотоордынского периода, имеется боль-
шое археологическое везение, не часто
встречающееся: поселение к которому оно
принадлежит, имеет соответствующий
ему могильник – Змейские катакомбы с
227
прочной датировкой, не вызывающей со-
мнений кавказоведов. Тождество керами-
ки обоих памятников дало возможность
считать керамику этого поселения алан-
ской и датировать ее X – началом XIII вв.,
а также сделать заключение, что эти ала-
ны были первыми поселенцами на так
называемом Верхнем Джулатском горо-
дище.
После прекращения функционирова-
ния Змейского катакомбного могильника
(начало XIII в.) меняет свой облик кера-
мика золотоордынского времени.
Очень важным для изучения первого
раздела керамики является ее большое
сходство с керамикой салтово-маяцких
памятников. Кроме рассмотренного уже
единства их кухонных горшков, сходство
это прослеживается и во многих других
видах посуды. Например, очень близкими
Верхним Джулатским являются и темно-
лощеные столовые кувшины. Достаточно
взглянуть на рисунок в статье И.И. Ля-
пушкина (1958б, с. 240, рис. 12), чтобы
обнаружить это сходство в разного назна-
чения сосудах. Все работы И.И. Ляпуш-
кина и С.А. Плетневой подтверждают это
единство.
Конечно, имеется и много различий,
выражающихся, например, в отсутствии
на Верхнем Джулате многих форм салтов-
ских сосудов, характерных для этой кера-
мик - высоких кувшинов, светильников на
высокой ножке, амфор. Но амфоры отсут-
ствуют и на некоторых салтово-маяцких
поселениях, например, на поселении близ
станицы Суворовской (Ляпушкин, 1958б,
с. 323). Это поселение очень близко Верх-
нему Джулатскому и по другим материа-
лам. Гончарные печи без опорного столба,
с цилиндрическими продухами совершен-
но сходны. Сходство прослеживается и в
других объектах, не относящихся к кера-
мике.
В салтовской керамике очень редкими
находками (так же как и в Верхнем Джу-
лате) являются миски. Чаша из полузем-
лянки Суворовского поселения сходна с
найденной в Змейской катакомбе.
В дальнейшем изучение Верхнее-
Джулатской керамики с поселения X–XII
 О.В. Миларадович
вв. должно проводиться, конечно, сов-
местно с материалами Змейского ката-
комбного могильника.
Интересным является вопрос о суще-
ствовании совершенно единых форм ке-
рамики столь долгое время. Известно, что
такое единство прослеживается и в салто-
во-маяцкой керамике VIII–X вв. (Плетне-
ва, 1963, с. 42).
В мою задачу не входит решение эт-
нических и исторических вопросов, но не
могу не высказать своего мнения, что все
керамические материалы Верхнего Джу-
латского поседения X–XII вв. и Змейских
катакомб говорят за переселение в Змей-
ский район большого богатого племени
салтовцев и что переселение это произо-
шло в X в., когда прекратили свое суще-
ствование большинство салтовских посе-
лений, население которых, по словам И.И.
Ляпушкина, ушло в неизвестном направ-
лении (Ляпушкин, 1958а, с. 148).
О таких перемещениях на Северный
Кавказ алан-ясов (салтовцев), но в более
позднее время, в связи с походами рус-
ских в начале XII в., предполагают и дру-
гие авторы, например, А.Г. Карсанов
(Карсанов, 1988, с. 71). Это перемещение
произошло на место жительства алан дру-
гой группы, чье большое поселение, тяго-
тевшее, очевидно, к Змейскому городищу
(типа городища Герменчик) прекратило
свое существование и на его территории
распространился Змейский катакомбный
могильник, что хорошо доказано раскоп-
ками В.А. Кузнецова части этого поселе-
ния (Кузнецов, 1969, с. 84), где Змейские
катакомбы впущены в его культурный
слой, датирующийся VIII–X вв.
Керамика этого поселения относится
по многим признакам к восточной группе
Северо-Кавказской средневековой кера-
мики. Вся керамика Змейских катакомб не
имеет никакой преемственности от этой
керамики.
Стратиграфия этих двух памятников
Змейских катакомб X–XII вв., и Змейско-
го (также аланского другой группы) посе-
ления VIII–X вв., имеет очень большее
значение, как для изучения аланской ке-
рамики в целом, так и для исторических
228
выводов.
II. Золотоордынская керамика
В начале XIII в. аланы, населявшие
городище Верхний Джулат и окружавшие
его места, покидают этот район и уходят в
горы. Исчезают катакомбные погребения
и поселения, что хорошо прослеживается
по керамике, которая совершенно меняет
весь свой облик. Особенно это заметно по
сосудам столового назначения: кувшинам
и мискам. Если в предыдущий период X–
XII вв. вся столовая посуда была сероло-
щеной, без орнамента, то сменившие ее
кувшины и миски, все без исключения,
орнаментированы и имеют красно-
коричневый цвет. Лощение остается
прежним – сплошь покрывающим весь
сосуд. Происходит это как бы внезапно и,
очевидно, в небольшой период времени.
Меняется также форма и размеры кувши-
нов.
По количеству красная керамика
Верхнего Джулата даже превышает
предыдущую, серую и свидетельствует о
том, что обладающее ею население не
уменьшилось. Это можно объяснить толь-
ко тем, что в опустевший после ухода
алан район нахлынуло большое количе-
ство новых насельников, принесших с со-
бой свои керамические традиции и осо-
бенности.
В это время (1221–1223 гг.) монголы
предпринимают первый поход на Кавказ,
имеющий разведывательный характер.
Аланы Верхнего Джулата обитавшие там
в XI–XII вв., очевидно, следили за про-
движением монголов. Как показали мате-
риалы Змейского могильника - это племя
алан было достаточно воинственным. Фе-
одалы имели для своих военных походов
постоянные дружины, которые вместе со
своими семьями жили на Джулате и меж-
ду походами занимались хозяйственной
деятельностью. Можно предположить,
что уйдя с Верхнего Джулата в начале
XIII в., эти дружины участвовали во мно-
гих войнах.
Верхний Джулат опустел и на освобо-
дившиеся места хлынуло новое население,
проживавшие в районе смежном с Грузи-
ей. Это хорошо прослеживается по кера-
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
мике, которая очень резко меняет свой
облик.
Керамика золотоордынского времени
рассматривается, как и в предыдущий пе-
риод, по разделам - столовая, кухонная,
тарная, особого назначения и поливная.
Столовая керамика
Столовая посуда делится на две
большие группы. Первая – аланская и
вторая – татарская. Основные отличия:
аланская – красных оттенков, имеет
сплошное лощение (сливающееся), а та-
тарская – редкое полосатое, чисто декора-
тивное, иногда совсем без лощения.
Аланская, более многочисленна и
встречается во всех раскопах. Вторая, та-
тарская, появляется позже, в меньшем ко-
личестве и в основном в верхних штыках,
главным образом вокруг исследованных
мусульманских архитектурных (культо-
вых) памятников.
Аланская группа состоит из кувшинов
и мисок. Среди кувшинов встречаются
маленькие, одноручные, без носика-слива.
Найдено около десяти целых экземпляров
в разных раскопах, а также множество
фрагментов. Помимо маленьких имеются
кувшины немного больших размеров –
также одноручные, но с высоким горлыш-
ком и губчатым сливом. Найден всего
один целый экземпляр и ряд фрагментов.
Кроме этих небольших сосудов обнару-
жено очень много обломков более круп-
ных кувшинов – иногда достаточно боль-
ших размеров.
Все кувшины имеют орнамент разной
степени сложности. Самым простым,
главным образом, на маленьких кувши-
нах, является поясок из двух параллельно
врезанных линий, между которыми про-
ходит волнистая линия – однорядная или
многорядная. Орнамент этот врезан
острием: поясок бывает один или два.
Кроме волнистых линий распространен и
гребенчатый орнамент, в виде елочного
рисунка. Сочетание всех этих элементов
очень разнообразно.
Маленькие, очень характерные крас-
но-коричневые кувшины этой группы да-
ли больше всего оснований для выдвину-
того мною предположения о переселении
229
на Верхний Джулат (под влиянием мон-
гольского похода на Кавказ в 20-х гг. XIII
в.) большой группы алан, проживавших в
горном районе Алании, примыкавшем к
Грузии.
Точные аналогии Верхне Джулатским
маленьким кувшинам мы видим в сосудах
из погребений в каменных ящиках Дар-
гавса и Санибы (Кузнецов, 1962, с. 31–32,
рис. 27, В, 2–4) – В.А. Кузнецов пишет:
«Примерно в X в. между керамикой алан-
ских катакомб и керамикой каменных
ящиков, гробниц и склепов наблюдается
расхождение … в Санибе и Даргавсе есть
ряд форм, отличающихся от змейской
керамики … кроме формы, керамика Са-
ниба и Даргавса отличается от серо-
коричневой змейской посуды красным
цветом глины и другими приемами орна-
ментации … в XI–XIII вв. такая керамика
была широко распространена в Горной
Осетии … в то время, как керамика
Змейского могильника продолжает тра-
диции салтовской посуды, керамика гор-
ной полосы Кавказа обнаруживает боль-
шое своеобразие в формах и орнамента-
ции. Различия, которые прослеживаются
в керамике XI–XIII вв., свидетельствуют
о том, что аланы этого периода, жившие
в предгорной полосе Кавказа, были отлич-
ны в культурном отношении от населе-
ния гор». Но о том, что жители этих двух
районов общались, имели какие-то кон-
такты, говорят и аналогии, относящиеся к
X–XII вв. и приведенные В.А. Кузнецо-
вым в той же работе (1962, с. 98–100). К
тому же мы знаем длительное существо-
вание каменных ящиков с одним устойчи-
вым погребальным инвентарем.
В VIII томе «Материалов по археоло-
гии Кавказа» опубликована коллекция по-
добных маленьких кувшинов из могиль-
ника у аула Саниба (покупка у Дзелихова;
место хранения – ГИМ), она описана сле-
дующим образом: «Сосуды из могил Са-
ниба небольших размеров, предпочти-
тельно из красноватой, хорошо отмучен-
ной и обожженной глины, в форме кру-
жек, совершенно без орнамента или с
весьма незамысловатым и неправильно
выведенным под видом волнистых пояс-
 О.В. Миларадович
ков, которыми украшены кружки … сосу-
ды эти имеют на плоском дне тавро в
виде равнобедренного креста в круге»
(Уварова, 1900, с. 102, табл. CXXIX, 2).
Это описание также соответствует со-
судам, найденным в Верхнем Джулате –
тем, на сходстве с которыми я строю, в
основном, свою гипотезу о переселении.
Объяснение это вполне естественно, т. к.
Санибу и Даргавс, например, отделяют от
Верхнего Джулата какие-то 80 верст [85,3
км] по хорошо проторенным дорогам. По-
этому нет ничего невероятного в том, что
жители гор, услышав о покидании алана-
ми Верхнего Джулата, поспешили на их
место, будучи, конечно же, напуганными
нападением монголо-татар на Грузию.
До сих пор неизвестно, в какой гор-
ный район переселились аланы Верхнего
Джулата. Ясно только то, что это были
горы [современной] Осетии. Возможно,
что переселился в основном народ, а фео-
далы, аланские князья, удалились в дру-
гом направлении, быть может со своими
дружинами и захватив свои ценности. Это
моя гипотеза, требующая дальнейшего
подтверждения.
Но откуда еще могло взяться населе-
ние, продвинувшееся на Верхний Джулат?
Аланы, проживавшие здесь в X – нач.
XIII вв., и ушедшие в горы, не вернулись,
для чего нет никаких археологических до-
казательств. Зато есть все данные для пе-
реселения из горного Кавказа, близкого
территориально к Грузии: для этого име-
ются и, главным образом, керамические
доказательства.
В рассматриваемый период начала
XIII в. вся Алания, по сведениям многих
авторов еще не была завоевана. Монголы
еще не прошли вглубь ее. Разгромив Гру-
зию, они ушли из Закавказья. Следующий
поход на Аланию был предпринят лишь в
середине XIII в.: очевидно, был довольно
большой период в районе, окружающем
Верхний Джулат, в течение которого но-
вые пришельцы с юга смогли развить
земледелие, скотоводство, ремесла, в том
числе и керамическое. Это было другое
племя, но все же аланское.
Аланы расселились на тех же местах,
230
где жили их предшественники. Мы видим
это по красно-коричневой столовой кера-
мике, найденной во всех раскопах, как в
центральной части городища, так и во-
круг. Отличительной чертой для всех, так
же как и для сохранившихся в небольшом
количестве целых сосудов, являются
цветные оттенки – они очень различные,
но во всех преобладают красно-
коричневые и бурые. Все сосуды с внеш-
ней стороны покрыты лощением. Видны
следы, проведенные лощилом, которым
гончар придает нередко определенное
направление, но полосы эти сливаются
сплошь, в отличие от редких лощеных по-
лос, имеющих только декоративное
назначение.
Вся красно-коричневая керамика со
сливающимся или сплошным лощением,
среди примесей имеет песок, изредка с
мелкой галькой; техника формовки – лен-
точная, жгутовая. Иногда заметно отдель-
но сформованное днище или горло. Об-
жиг не горновой, а печной, т.к. керамика
имеет в середине полосу серого цвета
(трехслойность). Редко встречаются
клейма, все они очень простого рисунка –
крест и круг в различных комбинациях.
Другие отсутствуют (крест отдельно,
крест в круге и даже только круг).
Сосуды этой группы различаются
размерами и соответственно своей фор-
мой. Это маленькие кувшинчики, о кото-
рых сказано выше: шаровидное тулово,
невысокая шейка-горло (в целых сосудах
чаще всего отбито), одноручные, округ-
лые, слегка уплощенные. Ручка нижним
концом прикреплялась к середине тулова.
Верхним – у самого края горла, без шты-
ря. Высота кувшинчиков от 12,5 до 14 см,
диаметр днищ – от 6 до 8 см. Все они ор-
наментированы. Наиболее распростра-
ненным орнаментом являются пояски
(один или два), ограниченные желобками
– линиями, врезанными острием, между
которыми проходит однорядная волна. Но
встречается и многорядная. Иногда два
пояска сдвоены. Реже встречается орна-
мент, нанесенный гребенкой, чаще много-
зубчатой, с тонкими зубцами. Отпечатки
гребенчатых штампов расположены либо
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
в виде елочки, либо косо стоящими ряда-
ми – так же в виде поясков, ограниченных
врезными линиями (рис.2, 1).
Кроме этих маленьких одноручных
кувшинчиков, имеются кувшины другой
формы и размера. Сохранился один целый
и ряд фрагментов. Размеры целого сосуда:
высота – 31 см, диаметр дна 12 см [изоб-
ражение не обнаружено]. Сосуд имеет
грушевидное тулово, высокое узкое горло
с губчатым сливом, на противоположной
стороне от которого расположена тонкая
ручка, прикрепленная верхним концом к
горлу, а нижним – к верхней части тулова
(без штыря). Орнамент этих сосудов тот
же, что и у предыдущих.
Имеются и более крупные кувшины,
представленные лишь во фрагментах,
иногда больших размеров, с ручкой и тем
же орнаментом. Размеры их очень разно-
образны. Форма горловин так же разнооб-
разна, на многих сохранились остатки ор-
намента, а также фрагменты ручек –
округлых снаружи и уплощенных с внут-
ренней стороны.
Эти кувшины, очевидно, получили
развитие уже на Джулате, где имелась
большая нужда в сосудах для воды. Водо-
провода на городище не было. О чем сви-
детельствует полное отсутствие даже об-
ломков керамических труб. Женщины хо-
дили с кувшинами на плечах к роднику. С
реки воду возили на лошадях. Об этом го-
ворится в широко известной легенде о ко-
былице, где умное животное, посланное
тайком от врага, привезло воду своей хо-
зяйке самостоятельно.
Таким образом, мы видим в красно-
коричневой керамике со сплошным лоще-
нием, множество кувшинов разных разме-
ров, очень сходных по внешним призна-
кам. В них нет еще стандартизации. Ор-
намент имеет очень большое разнообра-
зие. Нет двух сосудов с одинаковым ри-
сунком. Основным отличием сосудов яв-
ляется форма венчика, плавно отогнутого,
в той или иной степени, всегда утончаю-
щегося, иногда как бы заостренного к
краю, без каких-либо утолщений.
Наличие такого большого количества
кувшинов говорит также о занятии их
231
владельцев молочным хозяйством, т.е. о
развитии скотоводства. Об этом показате-
ле широкого потребления молочной пи-
щи, пишет и Т.Б. Тургиев в своей статье о
скотоводстве у алан (Тургиев, 1969, с.
122).
Кроме кувшинов к этой же группе
красно-коричневой керамики относятся
миски. Они очень немногочисленны, в ря-
де раскопов начитываются единичными
фрагментами.
Одна целая миска реставрирована из
двух частей. Ее диаметр устья 21,5 см,
диаметр тулова 22 см, диаметр дна 11 см,
высота 7 см. Изготовлена на круге, тесто
плотное, тонко отмученное. Примеси в
тесте: мелкий песок в небольшом количе-
стве. Тулово округлое с плоским дном.
Край слегка отогнут наружу. Орнамент –
поясок из многорядной волны посередине
тулова (рис. 2, 2).
Многие из найденных фрагментов
мисок, часто очень небольших размеров,
имеют большое сходство с этой миской,
различаясь лишь орнаментом. Это и одно-
рядная волна и многорядная с различным
количеством линий. Орнамент этот очень
схож с орнаментом кувшинов этой же
группы, но среди мисок отсутствуют от-
печатки гребенчатых штампов, так рас-
пространенных у кувшинов. Диаметры
мисок, которые удалось измерить по
фрагментам края, равны 16-22 см. обжиг у
всех не горновой (в середине полоса серо-
го цвета).
Таким образом, эти миски по тесту,
окраске, орнаментам, лощению, полно-
стью соответствуют кувшинам столовой
аланской керамики золотоордынского пе-
риода (XIII–XIV вв.). Разделить их на бо-
лее узкие отрезки времени, по имеющим-
ся данным, не представляется возможным.
С аланской посудой сосуществует та-
таро-монгольская, появившаяся позднее.
Разницу между сосудами можно просле-
дить только по столовой керамике. По-
этому сначала приходится остановиться
на столовой татарской посуде и лишь за-
тем перейти к рассмотрению кухонной и
тарной групп.
Время появления татарской столовой
 О.В. Миларадович
керамики на городище Верхний Джулат –
середина XIII в. Выявить это удается как
стратиграфически, так и типологически.
Это самая малочисленная группа керами-
ки, состоящая из фрагментов кувшинов,
очень разнообразных (среди типичных из
них нет целых), а также из очень неболь-
шого числа обломков мисок. Главным от-
личием от одновременной аланской сто-
ловой посуды является лощение. Если
аланская керамика красно-коричневая
(бурая) имеет сплошное (сливающееся)
лощение, то у татарской лощение всегда
полосатое и чисто декоративное. Полосы
редкой ширины (часто узкие, тонкие) рас-
положены на значительном расстоянии
друг о друга. Иногда они образуют сетку,
иногда направлены под углом друг к дру-
гу. Второе характерное отличие – это
утолщение, в виде валика идущее по краю
кувшина. Отличается так же вся фактура
теста. На донышках нет закраин и клейм,
иногда заметно срезание нитью. Формов-
ка та же, что у аланской посуды – ленточ-
но-жгутовая. Нередко присутствуют сле-
ды вращения круга. Обжиг более совер-
шенный, чем у аланской керамики. Про-
каленность стенок сквозная, без полоски
внутри черепка – очевидно горновая.
Имеются отличия также в цвете сосудов,
который варьируется от желтоватых пале-
вых оттенков, до правильно красных.
Много фрагментов стенок с так называе-
мым «звонким тестом».
Значительные отличия мы видим и в
очень разнообразных орнаментах. Появ-
ляется много валиков и желобков. С алан-
ской керамикой сходным остается одно-
рядная волна, нередко проведенная по
шейке горла кувшина. Широко распро-
странена многорядная волна, нередко в
виде каннелюры. Очень характерны отпе-
чатки гребенки как бы удлиненные про-
водкой. Есть орнаменты в виде ногтевых
углублений. Вдавлины имеют самую раз-
нообразную форму: треугольную, округ-
лую, в виде галочек. Расположены они
всегда рядами, часть вдоль валиков или
желобков. Иногда орнамент расположен
по самим валикам.
Найдены фрагменты ручек с очень
232
небольшой частью стенки или горла кув-
шина [изображения не обнаружены].
Ручки очень широкие (от 4 до 6 см),
овально-приплюснутой формы. Иногда
ручки покрыты продольным полосатым
лощением. Их размеры говорят о том, что
принадлежали они очень большим кув-
шинам. Цвет их красно-кирпичный или
палевый.
Найдены и горловины кувшинов
больших размеров [изображения не обна-
ружены] – в основном раструбовидной
формы. У всех по краю – утолщение в ви-
де валика. Форма кувшинов не восстанав-
ливается.
Фрагментов татарских мисок очень
мало, все они небольших размеров без
лощения и орнамента [изображения не
обнаружены].
Для неполивной золотоордынской ке-
рамики характерна большая стандартиза-
ция, четкость форм и простота орнамен-
тации, сводящаяся главным образом к ли-
нейно-волнистому орнаменту. Наряду с
хорошим обжигом и высоким качеством
глины (Федоров-Давыдов, 1981, с. 235).
Т.М. Минаева пишет о золотоордын-
ской керамике (Минаева, 1958, с. 430–
531): «Она как по гончарной технике, так
и по формам сосудов и их орнаментам
принадлежит к типичным образцам зо-
лотоордынской неглазурованной посуды.
Керамика эта встречается в одних и тех
же строго выдержанных формах и тех-
нических приемах в соответствующих
памятниках всей огромной территории
Золотой Орды, поэтому ее легко распо-
знавать и отличать от всякой другой».
И.И. Ляпушкин на основании своих
работ в зоне затопления Цимлянского во-
дохранилища, среди других черт, отме-
ченных разными авторами, добавляет од-
ну важную черту татарской керамики –
полосатое лощение (Ляпушкин, 1958б, с
260).
Эти описания соответствуют тому,
что мы видим на Верхнем Джулате в ке-
рамике, выделенной как татарская. Она
хорошо сравнима с подъемным материа-
лом разведывательной экспедиции Е.И.
Крупнова (Крупнов, 1957, с. 172).
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
В развалинах Маджар – территори-
ально ближайшего к Верхнему Джулату
золотоордынского города, также была со-
брана столовая керамика 1, близкая Верх-
ней Джулатской, вплоть до полного тож-
дества. Нам пришлось сравнивать лишь
столовую посуду, т.к. кроме нее, в подъ-
емном материале с Маджар было еще
много другой – фрагменты поливной по-
суды [см.: Дудко, 1963, с. 106–118], сфе-
роконусов, кашинной… которых на Верх-
нем Джулате нет (кроме малопонятных
мелких фрагментов поливной керамики).
В столовой керамике Маджар также при-
сутствует полосатое лощение, такие же
утолщение венчика, широкие ручки от
больших кувшинов и т.д. Разница про-
сматривается в орнаменте, который на
Верхнем Джулате разнообразнее.
Кухонная керамика
Кухонную керамику, которой пользо-
вались монголо-татары, выделить не уда-
лось. Возможно, она не отличалась от
аланской.
Аланская кухонная керамика золото-
ордынского периода на Верхнем Джулате
остается прежней. Это те же горшки с ше-
роховатой поверхностью, орнаментиро-
ванные круговыми врезанными линиями и
гребенчатым орнаментом по тулову и по
краю венчика. Но имеются и новые черты.
Изменятся цвет сосудов, приобретая
красноватые оттенки – очевидно, это свя-
зано с изменением обжига. Однако гон-
чарные печи этого периода не обнаруже-
ны.
Помимо этих перемен меняется про-
филь венчика, приобретающий «ладье-
видность». Обломков горшков с таким
венчиком найдено большое количество и
все они сочетаются с красным оттенком
сосуда. Меняются и примеси в тесте: важ-
но отметить появление шамота, иногда
дробленых раковин, дресвы. Но основны-
ми примесями все же является песок с
Подъемный материал собран студенткой истори-
1
ческого факультета МГУ - О.А. Дудко для ее ди-
плома (тема – «Маджары»). О.А. Дудко было на
предварительной защите диплома было сделано
сообщение, на особой группе скифо-сарматского
сектора Института археологии АН СССР
(6.IV.1962 г.).
233
мелкой галькой. Диаметры сосудов и их
форма остаются прежними, такими же как
в дозолотоордынский период.
Тарная керамика
Из тарной керамики золотоордынско-
го периода на Верхнем Джулате обнару-
жены в основном пифосы и небольшое
количество фрагментов корчаг.
Из пифосов (карас) удалось реставри-
ровать два экземпляра.
Первый из них (раскоп 1961 г., обна-
ружен в яме, рядом с жилым домом) очень
типичен для многих средневековых пифо-
сов (рис. 2, 3). Это сосуд красного цвета,
высотой 73 см, в верхней части почти ша-
ровидный, с наибольшим диаметром 56
см, сильно сужающийся ко дну. Край вен-
чика представляет собой горизонтальную
площадку. Горло очень широкое. На
наиболее широкой части тулова две не-
большие кольцевидные ручки. Пифос ор-
наментирован опоясывающими рядами
рифления, нанесенного гребенчатым
штампом при вращении на круге, по всей
его поверхности, начиная от днища, а
также сверху, другим орнаментом в виде
ряда вертикальных отрезков, начинаю-
щихся от горла и так же нанесенных гре-
бенчатым штампом.
Второй пифос (рис. 2, 4) не совсем
обычен для этих сосудов, т.к. не имеет ру-
чек, хотя форма его весьма типична
(найден на 2 штыке раскопа 1959 г., под
Церковью 1). Его высота равна 43 см,
наибольший диаметр – 38 см, ширина
венчика – 1 см, толщина стенок – 0,7 см,
диаметр дна – 17 см. Горло, так же как у
первого пифоса, очень низкое. Цвет глины
– буро-красный, с темными пятнами, се-
редина черепка в изломе – серая, не про-
каленная насквозь. Тесто хорошо отмуче-
но. Примеси – очень мелкий песок. Свер-
ху донизу пифос покрыт зонно-линейным
орнаментом в виде поясков, нанесенных
гребенчатым штампом. Интервалы между
поясками редкие.
Кроме этих двух реставрированных
пифосов во всех раскопах Верхнего Джу-
лата найдено очень много их фрагментов,
разнообразных по цвету, орнаменту, со-
ставу теста, способу изготовления и об-
 О.В. Миларадович
жигу. Наряду с красно-кирпичными и бу-
ро-коричневыми, обнаружены фрагменты
серых пифосов. Возможно, что производ-
ство их было начато еще аланами, поки-
нувшими городище в начале XIII в. Это
подтверждается и данными стратиграфии:
большая часть фрагментов серых пифосов
найдена в нижних штыках и ямах, и имеет
другой облик, нежели красные пифосы.
Венчик фрагментов серых пифосов не
имел ровной горизонтальной площади,
как это выражено у красных пифосов, а
более округлый и бесформенный. По кру-
гу венчика нередко имеется желобок. Не-
которые экземпляры серых венчиков ор-
наментированы вдавливаниями.
Аланы, проживавшие на Верхнем
Джулате в XIII в., продолжили произво-
дить пифосы, обломки которых очень
многочисленны и разнообразны, как по
технике изготовления, так и по орнамен-
ту. Их цвет также очень не однороден. Во
время появления на Верхнем Джулате та-
тарской керамики, появляются и пифосы
красно-кирпичного цвета, прокаленные
насквозь. Этот цвет (всегда с оттенками
красного) очень разнообразен – фрагмен-
ты стенок пифосов легко спутать с фраг-
ментами крупных кувшинов. Лишь очень
толстые в изломе фрагменты бесспорно
принадлежат пифосам. Орнамент тех и
других почти всегда составляет рифление,
чаще поясковое.
Ручки пифосов легко отличить от
кувшинных ручек, у них всегда петеле-
видная форма, красная в сечении, с не-
большим просветом. Ручки кувшинов –
нередко очень широкие и часто длинные,
идущие вдоль кувшина.
Больше всего характеризует пифосы
их венчик и орнамент, расположенный
близ края. Край венчика всегда имеет
форму горизонтальной площадки шири-
ной до 2 см, диаметр устья – 18-26 см.
Толщина стенок соответственно меньше
ширины края. Орнамент часто располо-
жен от горла вниз к тулову.
Пифосы Верхнего Джулата – это
большая тема, требующая дальнейшего
исследования. Представляется возмож-
ным сейчас очень кратко сравнить пифо-
234
сы трех различных племенных образова-
ний алан, обитавших на Верхнем Джулате
и в его окружении с VIII по XIV вв., вы-
явленные при раскопках Северо-
Кавказской археологической экспедиции
ИА СССР в 1957–1962 гг.
К первой, самой ранней группе кера-
мики, относится Змейское поселение, ис-
следованное В.А. Кузнецовым и страти-
графически датированное VIII–X вв.
(Кузнецов, 1969, с. 84–96, рис. 5, 1–5). Это
поселение относится к аланам восточной
группы – к их земляным городищам. Ке-
рамика суммирована В.А. Кузнецовым в
одной из его работ (Кузнецов, 1973, с. 66–
67, рис. 3). В перечень основных форм
этой керамики входят и большие черно-
серые пифосы с острореберными верти-
кальными и горизонтальными венчиками.
Фрагменты таких пифосов найдены
В.Б. Деопик (Ковалевской) в 1957 г. и на
Змейском селище (Деопик, 1961, с. 42, 44,
46), оказавшемся после рассмотрения ке-
рамики Верхнего Джулата и всего Змей-
ского (Татартупского) района двувремен-
ным, с основным, более ранним периодом
VIII–X вв.
Целый пифос, относящийся к описы-
ваемым, хранится в фондах Северо-
Кавказского музея краеведения (г. Став-
рополь). Имеет высоту 90 см и емкость 18
ведер. Пифос вылеплен вручную ленточ-
ной техникой, следы которой хорошо за-
метны снаружи. По всему корпусу идут
два орнаментальных пояса, состоящих из
трех валиков каждый. Между ними рас-
положены валики вертикальные (хочу,
попутно, поделиться своими наблюдени-
ями: острореберные валики на пифосах не
были налепными, а оттягивались пальца-
ми во время формовки сосуда).
На основании описания этого целого
пифоса теперь можно представить себе
все пифосы, бесчисленные фрагменты ко-
торых найдены не только на поселениях
Змейского района, но и на всех других
объектах восточной группы. Никто из ис-
следователей занимавшихся этой керами-
кой не упоминает о ручках – очевидно,
пифосы этой группы их не имели.
Как выяснилось в процессе работы с
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
керамикой первой группы, ручки на кув-
шины крепились с помощью штифта
(штыря), протыкавшего стенку. В осталь-
ных двух керамических группах, ручки
прикреплялись к сосуду способом налепа.
Ко второй группе керамики этого
района, хронологически датированной XI
– нач. XIII вв., относится материал Змей-
ского катакомбного могильника и поселе-
ния. Это «салтовцы», переселившиеся сю-
да в X–XI вв. после исчезновения салтово-
маяцкой культуры. Этому периоду по-
священа первая часть данной статьи. В
ней описаны тарные сосуды совершенно
иные, нежели в первой группе. Пифосы
классической средневековой формы со-
вершенно исчезают, а пифосами называ-
ются кухонные горшки больших разме-
ров, служившие для хранения сыпучих
тел. Один такой пифос полной сохранно-
сти найден на Змейском катакомбном мо-
гильнике среди остатков жертвоприноше-
ния [см.: Кузнецов, 1969, с. 93. рис. 7;
1995, с. 358, рис. 19, 1]. Его высота 39 см,
диаметр устья – 23 см, диаметр дна – 14
см. На дне присутствует рельефное клей-
мо в виде креста. Цвет глины – серо-
желтый. Поверхность шероховатая. Вен-
чик круто отогнут. Весь сосуд покрыт
сплошным рифлением. По округлому
краю – косо стоящие ряды отпечатков пя-
тизубчатой гребенки. О керамике этой,
второй группы подробно написано в пер-
вой части этой статьи.
Керамика третьей группы относится к
золотоордынскому периоду (XIII–XIV
вв.). Пифосам, посвящен вышеизложен-
ный раздел настоящей работы. Также к
этой группе относятся корчаги. На Верх-
нем Джулате найдены два сосуда (реста-
врированы).
Первая корчага [изображение не об-
наружено], заполненная зерном, была за-
копана с внешней стороны западной сте-
ны дома, в центральной части городища.
Дом погиб во время пожара. Поверхность
корчаги также местами повреждена огнем.
Корчага имеет шаровидное тулово, ее
нижняя, немного сужающаяся часть отби-
та. Сохранившаяся высота равна 24 см,
наибольший диаметр – 31 см. На плечиках
235
– две петлевидные ручки. Низкая шейка –
1,7 см; диаметр устья 18 см. Край тонкий,
слегка загнут внутрь, имеет изгиб. Тесто
плотное. Корчага орнаментирована: на
расстоянии нескольких см от края – одно-
рядной волной, а далее, до самого низа,
рифлеными полосками, нанесенными че-
тырехзубой гребенкой.
Вторая корчага [изображение не об-
наружено] найдена в стратиграфическом
шурфе, заложенном в 980 м к югу от
Церкви 1 (раскоп 1959 г.). Корчага сходна
с первой почти до тождества и очевидно,
обе изготовлены одним мастером Совпа-
дают все размеры. Небольшие различия
имеются только в орнаменте. Орнамент
этой корчаги волнистый, расположенный
там же, под шейкой, не однорядный, а
двурядный, пояски проведены восьмизу-
бой гребенкой. Интересно отметить, что у
этой корчаги также отбито днище. Сохра-
нившаяся высота – 22 см. Цвет – красно-
коричневый.
Подобные корчаги имеют широкое
распространение. Можно отметить боль-
шое сходство с сосудами Болгара, где они
датируются X–XVI вв.
Керамика особого назначения
В этой категории наибольшее распро-
странение имеют прясла, сделанные из
стенок сосудов [изображения не обнару-
жены]. Нередко встречаются их заготовки
с незавершенным сверлением, говорящие
о том, что эти прясла изготавливались тут
же, на Верхнем Джулате.
Необычной находкой являются гли-
няные конусы (рис. 2, 5). Один целый и
два обломка, обнаруженные в хозяйствен-
ной яме жилого дома. Возможно они яв-
лялись прикладом при горновом обжиге.
Точное их назначение мне не известно.
Поливная керамика
Эта категория не производилась на
Верхнем Джулате. Очень небольшое ко-
личество ее фрагментов, почти всегда ми-
зерных размеров, обнаружено в каждом
раскопе. Это обломки посуды, приобре-
тенной местными жителями в разных ме-
стах в различное время для личного поль-
зования. Поэтому систематизировать по-
ливную керамику Верхнего Джулата бес-
 О.В. Миларадович

смысленно. Часть ее была передана на до настоящего времени неопубликован-

химический анализ, также не представив-
ший оснований для каких-либо выводов.
***
Работа моя по керамике Верхнего
Джулата закончена. Она не преследует
целей глубокого анализа данной темы. За-
дача ее – передать в научный оборот ке-
рамический материал, полученный во
время пятилетних исследований Верхнего
Джулата (1958–1962 гг.) Северо-
Кавказской археологической экспедицией
ИА АН СССР. Этот материал оставался
ным и неизвестным кавказоведам.
Думаю, каждый исследователь, изучаю-
щий керамику, присоединится к высказы-
ванию С.А. Плетневой (Плетнева, 1967, с.
103): «Керамика – наиболее постоянный,
массовый и характерный материал –
служит источником объективных и не-
опровержимых данных об этническом
составе населения, об экономике, о слож-
ных исторических процессах...».

ЛИТЕРАТУРА
Арсеньева Т.М., 1969. Лепная керамика Танаиса. II. Горшки // МИА. № 154: Античные
древности Подонъя–Приазовья - М.: Наука-С.173–219.
Артамонов М.И., 1958. Саркел–Белая Вежа // МИА. № 62. Труды Волго-Донской ар-
хеологической экспедиции - Том I - М.; Л.: АН СССР - С. 7–84.
Биджиев Х.Х., Соволайнен Н.П., 1982. Керамика Хумаринского городища VIII–X вв.
н. э. // Проблемы археологии и этнографии Карачаево-Черкесии. (Материальная и
духовная культура) – Черкесск - С. 113–133.
Деопик В.Б., 1961. Змейское средневековое селище // Материалы по археологии и
древней истории Северной Осетии - Том I: Археологические раскопки в районе
Змейской Северной Осетии. Труды археологической экспедиции 1953–1957 гг. –
Орджоникидзе - С. 37–50.
Дудко О.А., 1963. Поливная золотоордынская керамика по материалам городища Мад-
жар // Сборник докладов на VI и VII Всесоюзных археологических конференциях
- М.: МГУ – С. 106–118.
Карсанов А.И., 1988. Донецкие аланы на рубеже XI–XII вв. // Методика исследований
и интерпретация археологических материалов Северного Кавказа - Орджоникид-
зе: СО НИИ – 1988 - С. 65–73.
Крупнов Е.И., 1957. Первые итоги изучения Восточного Предкавказья. (По материа-
лам экспедиции 1952 и 1953 гг.) // СА- № 2 - М.: АН СССР-С. 154–173.
Кузнецов В.А., 1959. К вопросу о позднеаланской культуре Северного Кавказа // СА -
№ 2 - М.: АН СССР - С. 97–118.
Кузнецов В.А., 1961. Змейский катакомбный могильник // Материалы по археологии и
древней истории Северной Осетии - Том I: Археологические раскопки в районе
Змейской Северной Осетии. Труды археологической экспедиции 1953–1957 гг. –
Орджоникидзе - С. 62–135.
Кузнецов В.А., 1962. Аланские племена Северного Кавказа / МИА. № 106 - М.: АН
СССР - 164 с.
Кузнецов В.А., 1963. Исследования Змейского катакомбного могильника в 1958 г. //
МИА. № 114. Средневековые памятники Северной Осетии. (Труды Северо-
Кавказской экспедиции 1958–1960 гг., том II) - М.: АН СССР - С. 8–47.
Кузнецов В.А., 1969. Раскопки Змейского поселения VIII–X веков // Материалы по ар-
хеологии и древней истории Северной Осетии - Том II – Орджоникидзе - С. 84–
96.
Кузнецов В.А., 1971. Алания в X–XIII вв.- Орджоникидзе: Изд-во ИР - 248 с.
Кузнецов В.А., 1973. Аланская культура Центрального Кавказа и ее локальные вариан-
ты в V–XIII веках // СА-№ 2 - М.: АН СССР - С. 60–74.

236
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

Кузнецов В.А., 1995. Раскопки Змейского катакомбного могильника в 1959 г. // Аланы:

история и культура. (Alanica III) - Владикавказ: СОНИИ - С. 315–362.
Кузнецов В.А., Милорадович О.В., 1961а. Археологические исследования в Северной
Осетии в 1958 году // КСИА - Вып. 84 - М.: АН СССР -С. 103–112.
Кузнецов В.А., Милорадович О.В., 1961б. Археологические исследования в Северной
Осетии в 1959 году // КСИА - Вып. 86 - М.: АН СССР - С. 92–100.
Ляпушкин И.И., 1958а. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона //
МИА. № 62: Труды Волго-Донской археологической экспедиции - Том I-М.; Л.:
АН СССР-С. 85–150.
Ляпушкин И.И., 1958б. Археологические памятники зоны затопления Цимлянского
водохранилища // МИА. № 62: Труды Волго-Донской археологической экспеди-
ции - Том I - М.; Л.: АН СССР - С. 227–262.
Ляпушкин И.И., 1958в. Средневековое поселение близ ст. Суворовской // МИА. № 62:
Труды Волго-Донской археологической экспедиции - Том I - М.; Л.: АН СССР -
С. 323–336.
Милорадович О.В., 1973. Знаки на керамике Верхнего Джулата // Кавказ и Восточная
Европа в древности - М.: Наука - С. 231–235.
Минаева Т.М., 1958. Археологические разведки в долине реки Сунжи // Сборник тру-
дов Ставропольского государственного педагогического института - Вып. 13 –
Ставрополь - С. 413–445.
Мiнаєва Т.М., 1961. Керамiка балки Канцирка в свiтлi археологiчних дослiджень на
Пiвiчному Кавказi // Археологiя - Том XIII – Киïв - С. 119–128.
Плетнева С.А., 1959. Керамика Саркела-Белой Вежи // МИА. № 75: Труды Волго-
Донской археологической экспедиции - Том II - М.; Л.: АН СССР - С. 212–272.
Плетнева С.А., 1963. Средневековая керамика Таманского городища // Керамика и
стекло древней Тмутаракани - М.: АН СССР - С. 5–72.
Плетнева С.А., 1967. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура / МИА. № 142 -
М.: Наука - 198 с.
Тургиев Т.Б., 1969. О скотоводстве у алан. Догуннское время // Материалы по архео-
логии и древней истории Северной Осетии - Том II – Орджоникидзе - С.120–131.
Уварова П.С., 1900. Могильники Северного Кавказа / МАК. - Вып. VIII - М.: Т-во. ти-
погр. А.И. Мамонтова - 381 с.
Федоров-Давыдов Г.А., 1981. Монгольское завоевание и Золотая Орда // Степи Евра-
зии в эпоху средневековья. Археология СССР - М.: Наука - С. 229–239.
Флёров В.С., 1979. О клеймах салтово-маяцкой лощеной керамики // Археология и во-
просы этнической истории Северного Кавказа - Грозный: ЧИГУ - С. 94–102.

237
О.В. Миларадович

238
МИА Северного Кавказа. Вып.17

239
 С.Л. Завьялов, А.В. Пьянков

NUMISMATICS OF THE REGION

НУМИЗМАТИКА РЕГИОНА
ДВА КЛАДА ВИЗАНТИЙСКИХ МОНЕТ ВТОРОЙ
ПОЛОВИНЫ X ВЕКА ИЗ КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ
© С.Л. ЗАВЬЯЛОВ, А.В. ПЬЯНКОВ
Россия, территориальное управление по сохранению и вывозу культурных ценностей Юга Рос-
сии, г. Ростов-на-Дону,
ООО «Западно-Кубанская археологическая экспедиция», г. Краснодар

Аннотация: публикация посвящена введению в научный оборот двух кладов византийских

золотых монет императоров Никифора II Фоки и Иоанна I Цимисхия из Краснодарского края.
Первый клад найден в 2010 г. у хутора Ханьков в Славянском районе, а второй зимой 2013–14
гг. в посёлке Янтарь на Таманском полуострове. Каждый из кладов обработаны не в полном
составе: в одном – 4, а во втором – 6 монет соответственно. Всего на территории Краснодар-
ского края известно 4 клада последней трети X в., что уже значительно больше, чем таких
находок в Восточной Европе. Сокрытие этих кладов может быть связано с определёнными по-
литико-экономическими событиями в регионе.
Ключевые слова: Византийская империя, золотые монеты, номисма стамена, клад, импе-
ратор, Краснодарский край, Таманский полуостров, свод археологических источников, каталог,
музейное собрание.

TWO TREASURES OF BYZANTINE COINS OF SECOND

HALF OF X CENTURY FROM THE KRASNODAR REGION
© S.L. ZAVIALOV, A.V. PYANKOV
Russia, territorial management of preservation and export of the cultural values of the South of Rus-
sia, Rostov-on-Don,
OOO «Zapadno-Kubanskaya archaeological expedition», Krasnodar

Annotation: publication devoted to introducing into scientific circulation of two treasures of byz-
antine golden coins of emperors Nikifor II Foka and John I Tzimiskies from the Krasnodar region. First
treasure found in 2010 nearby khutor Hankov in Slavyansk district meanwhile second found in winter
of 2013-2014 in village Yantar on Taman peninsula. Each treasure didn’t researched completely: in
one remain - 4 coins, in other - 6 accordingly. Totally on the territory of Krasnodar region known 4
treasures of last one third of X century, which already considerably more than such founds in Eastern
Europe. Hiding of these treasures could be connected with defined political and economic events in
region.
Key words: Byzantine Empire, golden coins, histamenon, treasure, emperor, Krasnodar region,
Taman Peninsula, collection of historical sources, catalog, museum collection.

За последние годы авторам настоящей ку могут свидетельствовать о каких-то

публикации удалось зафиксировать на
территории Краснодарского края два кла-
да византийских золотых монет. Эти
находки, судя по их составу, выпали од-
новременно и представляют тем самым
значительный научный интерес, посколь-
важных событиях, вызвавших единовре-
менное сокрытие монетных сокровищ.
Оба клада заслуживают введения в науч-
ный оборот и ниже приводится информа-
ция о них.

240
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Ещё в 2010 г. стало известно о наход-
ке средневекового клада в окрестностях
хут. Ханьков Славянского района (Рис.1,
1). Авторам удалось изучить лишь четыре
монеты, которые были описаны, взвеше-
ны, измерены и сфотографированы. По
непроверенным сведениям в кладе было
более десятка монет.
Монеты этого клада принадлежали
чеканке двух византийских императоров
X в. Золотые не были апробированы и ра-
нее не публиковались. Приводим описа-
ние монет.
1. Номисма тетартерон императора
Никифора II Фоки (963–969 гг.), вес: 4,03
г., d: 20х19,5 мм, соотношение осей (да-
лее с.о.): 6 ч., золото (Рис.1, 2). Л.с.: бюст
Иисуса Христа, анфас, с короткой боро-
дой и усами, волосы расчёсаны на две
стороны, вокруг головы точечный нимб с
вписанным крестом, в каждой ветви кре-
ста одна или две жемчужины; одет в ту-
нику и хитон; правая рука отворачивает
край хитона, левая придерживает у груди
Евангелие; круговая легенда: «+IhS ΧIS
RЄΧ RЄGNANTInm»; по краю монеты то-
чечный ободок. О.с.: изображение Бого-
родицы и императора по пояс, анфас,
держащих правыми руками патриарший
крест с одним округлым утолщением на
древке; Богородица в точечном нимбе,
одета в столу и мафорий с изображением
точечного креста, по сторонам её фигуры
буквы под титлами «M» и «Θ»; император
с короткой бородой и усами в короне с
крестом и подвесками; одет в лорос; кру-
говая легенда: «+ΘЄΟΤΟСʹ ЬʹΗΘ‚ ΝIΚΗF‚
dЄSΡ»; по краю монеты точечный ободок.
Сохранность: обрезана по краям, древко,
частично нимб у Богородицы и подвески
короны у императора – двойные.
2. Номисма тетартерон императора
Никифора II Фоки (963–969 гг.), вес: 4,04
г., d: 21х20 мм, с.о.: 6 ч., золото (Рис. 1,
3). Л.с.: .: аналогична лицевым сторонам
монет №№ 1 и 2; круговая легенда: «+IhS
ΧIS RЄ[Χ RЄGNANT]Inm»; по краю монеты
точечный ободок.. О.с.: аналогична моне-
те № 1; но на мафории Богородицы нет
изображения креста Сохранность: следы
потёртости, одна крупная царапина,
241
обрезана по краям, имеется пятна бронзо-
вых окислов.
3. Номисма тетартерон императора
Иоанна I Цимисхия (969–976 гг.), вес: 3,92
г., d: 21х19,5 мм, с.о.: 6 ч., золото (Рис. 1,
4). Л.с.: аналогична лицевым сторонам
монет №№ 1, 2, 3; круговая легенда: «IhS
ΧIS RЄ[Χ RЄGNANT]Inm»; по краю монеты
точечный ободок. О.с.: поясные изобра-
жения императора и Богородицы; импера-
тор слева с короткой бородой и усами, в
короне с крестом и подвесками, одет в
лорос над головой императора, касаясь
креста короны изображение благословля-
ющей Божьей десницы; справа от него
фигура Богородицы, касающаяся импера-
торской короны правой рукой, как бы ко-
ронуя Иоанна, Божья десница находится
ниже букв легенды; богородица одета в
столу и мафорий, вокруг головы точечный
нимб; над головой буквы под титлами
«MΘ»; император держит в левой руке
державу увенчанную трилистником, в по-
ле между фигурами императора и Богоро-
дицы парит четырёхконечный крест; кру-
говая легенда: «+ΘЄΟΤΟС ЬʹΟΗΘʹ Iω
dЄSΡʹ». По краю монеты сохранились сле-
ды двойного точечного ободка.
Сохранность: следы потёртости, монета
обрезана по краям, один срез нанес значи-
тельную утрату.
4. Номисма тетартерон императора
Иоанна I Цимисхия (969–976 гг.), вес: 3,48
г., d: 23х20 мм, с.о.: 6 ч. золото (Рис. 1, 5).
Л.с. аналогична лицевым сторонам монет
№№ 1, 2, 3, круговая легенда: «IhS ΧIS
[RЄΧ RЄ]GNANTInm»; по краю монеты то-
чечный ободок. О.с.: подобная оборотной
стороне монеты № 3; но ; в левой руке
держит патриарший крест с округлым
утолщением на древке и таким же утол-
щением в его основании, верхняя часть
Божьей десницы находится между буква-
ми круговой легенды: «+ΘЄΟΤΟС ЬΟΗΘ‚
Iω dЄSʹ» Сохранность: следы потёртости,
штемпель лицевой стороны смещён впра-
во, монета обрезана по краям.
Все 4 номисмы тетартерона идентич-
ны по иконографии номисме стамене.
Монету № 1 по классификации авто-
ров каталога двух нумизматических кол-
 С.Л. Завьялов, А.В. Пьянков
лекций Думбартон Оукс и Виттемора А.Р.
Беллинджера и Ф. Грирсона может быть
отнесена к типу 5.4 класса II золотых мо-
нет Никифора II Фоки (DOC, p. 585, №
5.4, pl. XLI, 5.4).
Монету № 2 аналогична монете № 1,
за исключением того, что у последнего
экземпляра под литерой «M» в сокращён-
ном имени Богородицы имеется двойная
точка (жемчужина). Последняя особен-
ность не учтена в классификации А.Р.
Беллинджера и Ф. Грирсона.
Обе монеты императора Никифора II
Фоки датируются 967–969 гг. (DOC, p.
585, кат. № 5.4).
Номисма тетартерон Иоанна I
Цимисхия № 3, судя по парящему про-
стому кресту на оборотной стороне, по
тем же авторам должна относится к но-
мисме тетартерона II класса, типа 6а.1, 2,
(DOC, p. 594, № 6а.1, 2).
Вторая монета Иоанна I Цимисхия №
4 по той же классификации относится ко
II классу типа 6а.3 золотых монет Иоанна
I Цимисхия (DOC, p. 595, № 6а.3–5).
Монета номисма тетартерон Иоанна I
Цимисхия № 3 датируются 970–973 гг.
(DOC, p. 594, кат. № 6а.1, 2). Вторая мо-
нета того же императора № 4 датируется
973-976 (DOC, III/2, p. 595, кат. № 6а.3–5).
Второй клад найден зимой 2013–14 гг.
в окрестности посёлка Янтарь Темрюк-
ского района (Рис.1, 1, б). Находка состо-
яла из десяти-двадцати монет, но авторы
зафиксировали и обработали только 6 ви-
зантийских золотых монет, Апробирова-
ние не проводилось. Монеты ранее не
публиковались. Приведём их описание.
1. Номисма тетартерон, император
Никифор II Фока (963–969 гг.), вес: 4,03
г., d: 21х20 мм, с.о.: 6 ч., золото (Рис. 2,
1). Л.с.: бюст Иисуса Христа, анфас, с ко-
роткой бородой и усами, волосы расчёса-
ны на две стороны, вокруг головы точеч-
ный нимб с вписанным крестом, в каждой
ветви креста одна или две жемчужины;
одет в тунику и хитон; правая рука отво-
рачивает край хитона, левая придержива-
ет у груди Евангелие; круговая легенда:
«IhS ΧIS RЄΧ RЄGNANTInʹm»; в поле, слева
от бюста Иисуса Христа имеется граффи-
242
то – процарапанное изображение креста,
по краю монеты точечный ободок. О.с.:
изображение Богородицы и императора
по пояс, анфас, держащих правыми рука-
ми патриарший крест с одним округлым
утолщением на древке; Богородица в то-
чечном нимбе, одета в столу и мафорий,
по сторонам её фигуры буквы под титла-
ми «M» и «Θ»; император с короткой бо-
родой и усами в короне с крестом и под-
весками; одет в лорос; круговая легенда:
«+ΘЄΟΤΟСʹ ЬʹΗΘ‚ ΝIΚΗF‚ dЄSΡʹ»; по краю
монеты точечный ободок. Сохранность:
следы потёртости, точечный крест на ма-
фории не сохранился, монета немного
обрезана по краям.
2. Номисма тетартерон, император
Никифор II Фока (963–969 гг.), вес: 4,04
г., d: 21х19,7 мм, с.о.: 6 ч., золото (Рис. 2,
2). Л.с.: аналогична монете № 1. О.с.: ана-
логична монете № 1. Сохранность: име-
ются следы ударов, следы потёртости, то-
чечный крест на мафории не сохранился,
немного обрезана по краям, имеется пятно
бронзовых окислов.
3. Номисма тетартерон, император
Иоанн I Цимисхий (969–976 гг.), вес: 4,02
г., d: 20х19,9 мм, с.о.: 6 ч., золото (Рис. 2,
3). Л.с.: аналогична лицевым сторонам
монет №№ 1 и 2, но в ветвях креста в
нимбе от двух до трёх точек или коротких
линий; круговая легенда: «IhS ΧIS RЄΧ
RЄGNANTInn». О.с.: аналогична оборот-
ной стороне монет №№ 1 и 2, но в левой
руке держит простой крест с округлыми
утолщениями на древке и в его основа-
нии; круговая легенда: «+ΘЄΟΤΟС ЬΟΗΘʹ
Iω dЄSΡʹ»; по краю монеты остатки обод-
ка. Сохранность: имеются следы потёр-
тости и царапины, точечный крест на ма-
фории не сохранился, монета обрезана по
краям.
4. Номисма тетартерон, император
Иоанн I Цимисхий (969–976 гг.), вес: 4,05
г., d: 21,8х21 мм, с.о.: 7 ч., золото (Рис. 2,
4). Л.с.: аналогична лицевой стороне мо-
нет №№ 1, 2 и 3, но в ветвях креста в
нимбе от одной до двух точек; круговая
легенда: «IhS ΧIS RЄΧ RЄGNANTInm»; по
краю монеты точечный ободок. О.с.: ана-
логична оборотной стороне монет № и 3,
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
но император в левой руке держит патри-
арший крест с округлыми утолщениями
на древке и в его основании, круговая ле-
генда: «+ΘЄΟΤΟС [Ь]ΟΗΘʹ Iω dЄSΡ»; по
краю монеты линейный ободок.
Сохранность: имеются следы потёртости
и вмятины оставшиеся от «пробы на зуб»,
оставившее углубление на лицевой сто-
роне и повредившие Божью десницу,
верхнюю часть креста и легенду на оборо-
те, точечный крест на мафории не сохра-
нился, монета обрезана по краям.
5. Номисма тетартерон, император
Иоанн I Цимисхий (969–976 гг.), вес: 3,92
г., d: 19,5х18,8 мм, с.о.: 6 ч., золото (Рис.
2, 5). Л.с.: аналогична лицевой стороне
монет №№ 1-4, но в ветвях креста в нимбе
от одной до двух точек; круговая легенда:
«IhS ΧIS R[ЄΧ RЄG]NANTInʹm», остатки то-
чечного ободка. О.с.: аналогична оборот-
ной стороне монете № 4, но на мафории
изображён точечный крест; в левой руке –
патриарший крест без утолщений на древ-
ке, а круговая легенда имеет следующий
вид: «+ΘЄΟΤΟС [Ь]ΟΗΘʹ Iω dЄS» остатки
точечного ободка. Сохранность: имеются
следы потёртости, монета обрезана по
краям.
6. Номисма тетартерон, император
Иоанн I Цимисхий (969–976 гг.), вес: 4,04
г., d: 21х20,5 см, с.о.: 6 ч., золото (Рис. 2,
6). Л.с.: аналогична лицевой стороне мо-
нет №№ 1-5, но круговая легенда: «IhS ΧIS
R[ЄΧ RЄG]NANTInm», точечный ободок.
О.с.: аналогична оборотной стороне моне-
те № 5, точечный ободок. Сохранность:
имеются следы ударов, потёртости и ца-
рапины, штемпель изношен и на лицевой
стороне повреждено лицо и одежда Иису-
са Христа, а на оборотной стороне повре-
ждены лорос и левая рука императора,
мафорий Богородицы, монета обрезана по
краям.
Монеты №№ 1 и 2 по классификации
А.Р. Беллинджера и Ф. Грирсона могут
быть отнесены к номисме тетартерон II
класса типа 5.4, который датирован авто-
рами всем временем правления Никифора
II Фоки: 963–969 гг. (DOC, p. 585, № 5.4,
pl. XLI, 5.4).
243
Монета № 3 по той же классификации
может быть отнесена к 5а типу II класса
легких золотых Иоанна I Цимисхия (DOC,
p. 595, № 5а, pl. XLII, 5а).
Монета № 4 по классификации тех же
авторов может быть соотнесена с типом
6а класса II легких золотых Иоанна I
Цимисхия (DOC, p. 595, № 6а.1–2, pl.
XLII, 6а).
Монета № 5 по каталогу коллекций
Думбартон Оукс и Виттемора может быть
отнесена к типу 6а.2 класса II легких зо-
лотых Иоанна I Цимисхия (DOC, p. 595,
№ 6а.2).
Монета № 6 по классификации А.Р.
Беллинджера и Ф. Грирсона, изложенного
в каталоге коллекций Думбартон Оукс и
Виттемора, может быть соотнесена с ти-
пом 6а.3 класса II легких золотых Иоанна
I Цимисхия (DOC, p. 595, № 6а.3 XLII,
6а.3).
Номисмы тетартерон Иоанна I
Цимисхия №№ 1 и 2 датированы: 970–973
гг. Номисмы тетартерон Иоанна I
Цимисхия №№ 3-6 датированы: 973–976
гг.
Оба клада известны нам не в полном
составе и первоначально в них могли при-
сутствовать номисмы более поздних вы-
пусков. Предполагать это позволяет ещё
один кубанский клад византийских монет
близкий по составу публикуемым. Имеет-
ся ввиду клад из 50 золотых византийских
монет найденный в 1911 г. в урочище
«Синяя балка» в окрестностях ст. Ахтани-
зовской (Рис.1, 1, в) на берегу Азовского
моря (современный Темрюкский район,
поселок «За Родину») (Пахомов Е.А.,
1940, с. 34, кат. № 803; Кропоткин В.В.,
1962, с. 21, кат. 4). Здесь были найдены 16
номисм 1 Никифора II Фоки, 32 номисмы
Иоанна II Цимисхия и 1 номисма Василия
II Булгароктона с Константином VIII (од-
на монета осталась у находчика), из кото-
рых только 2 монеты поступили в Эрми-
таж (ОАК за 1911 г., с. 83, 103: Кропоткин
В.В., 1962, с. 21, кат. 4). Присутствующая
в этом кладе всего одна номисма Василия
1
В отечественных публикациях часто не приво-
дятся весовые данные монет и, следовательно, нет
возможности определить их номинал.
 С.Л. Завьялов, А.В. Пьянков
II и Константина VIII (976–1025 гг.), че-
канившаяся до смерти Болгаробойцы в
1025 г. свидетельствует, что время сокры-
тия клада из «Синей балки», вероятно, от-
носится к началу выпуска золотых Васи-
лия II и Константина VIII. Скорее всего,
оба публикуемых клада одновременны
кладу из «Синей балки».
Чтобы закончить список кубанских
кладов золотых монет второй половины X
в. учтём ещё одну кубанскую находку.
Речь идет о публикации одного из авторов
настоящей работы о находке клада визан-
тийских монет в окрестностях хутора Го-
родского в Адыгее в 1994 г. (Пьянков
А.В., 2004, с.45, 46). Этот клад состоял из
более чем 10-ти золотых номисм (Рис.1, 1,
г). Описать и зарисовать удалось лишь
одну монету императора Иоанна I
Цимисхия 2 (Пьянков А.В., 2004, рис. 1, 1).
То есть, состав клада у хутора Городского
остался неизвестным.
Таким образом, очень вероятно, что
все упомянутые в настоящей публикации
клады попадали в землю в начале правле-
ния Василия II Болгаробойцы и его сопра-
вителя Константина VIII.
В.В. Кропоткин в своём своде «Клады
византийских монет на территории
СССР» приводит сведения ещё о трёх
кладах золотых византийских монет конца
X в.:
1) в 1899 г. был найден клад в г. Киеве
на ул. Екатерининской в усадьбе Л.И.
Бродского, состоящий из 16 монет, вклю-
чая золотые Никифора II Фоки, Василия II
и Константина VIII и других императоров,
последний из которых Исаак I Комнин
(1057–1059 гг.) (Кропоткин В.В., 1962.
с.32, кат. 176);
2) в 1891 г. в селе Гладковичи на Жи-
томирщине был обнаружен клад золотых
монет от Романа I и Христофора (920–927
гг.) до Василия II и Константина VIII
(976–1025 гг.), включая монеты Иоанна I
Цимисхия; его полный состав остался не
известным (Кропоткин В.В., 1962. с.31,
кат. 150);
3) ещё один клад 1873 г. из 43 визан-
тийских монет с золотыми Иоанна I
2
Монета не была взвешена и фотографирована.
244
Цимисхия и Константина VIII происходит
с берега р. Конка современной Запорож-
ской области, с самыми поздними моне-
тами которого были золотые Константина
X (1059–1067 гг.) (Кропоткин В.В., 1962.
с.31, кат.158).
Два из трёх кладов зарыты значитель-
но позднее наших кубанских монетных
сокровищ.
Таким образом, можно констатиро-
вать, что в конце X в. на Кубани выпало 4
золотых монетных клада, что необычно
много по сравнению с другими террито-
риями Восточной Европы и более восточ-
ных районов Северного Кавказа. Но точ-
ного времени сокрытия 3-х из 4-х кладов
мы не знаем и, следовательно, не можем
однозначно связать выпадение золотых
монетных комплексов с какими-то кон-
кретными политико-экономическими со-
бытиями на Таманском полуострове или
на всём Северо-Западном Кавказе. Прояс-
нить этот вопрос могут лишь находки но-
вых кладов конца X в. и их изучение.
Добавим лишь информацию о еди-
ничных находках золотых монет упомя-
нутых здесь византийских императоров. У
В.В. Кропоткина находим следующие
сведения:
1) в 1868 г. А.Е. Люценко приобрёл в
Керчи среди других 7 монет золотую мо-
нету Василия II и Константина VIII (Кро-
поткин В.В., 1962. с.47, кат. 487);
2) в 1876 г. в Киеве на б. Бессарабской
площади найдена золотая монета Василия
II и Константина VIII (Кропоткин В.В.,
1962. с.32, кат. 167):
3) в 1885 г. в сел. Великая Селецкая
Оржицкого района Полтавской области 3
выпахана золотая монета Василия II и
Константина VIII (Кропоткин В.В., 1962.
с.35, кат. 245);
4) в том же селе в 1902 г. выпахана
среди древних предметов ещё одну золо-
тую монету Василий II и Константина
VIII (Кропоткин В.В., 1962. с.35, кат. 246);
3) в 1904 г. в дер. Гаевка Борисов-
ского района Белгородской области
3
Здесь и далее, за редким исключением, авторы
используют территориально-административные
наименования второй половины XX в.
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

найдены две золотые монеты Василия II номисмы тетартерон Иоанна I Цимисхия,

Цимисхия и Константина VIII (Кропоткин
В.В., 1962. с.24, кат. 44).
4) один золотой Иоанна I Цимисхия
найден в с. Белгородка (древний Белго-
род) Киевского района Киевской области
в 1909 г. (Кропоткин В.В., 1962. с. 32, кат.
162).
5) в 1950–1951 гг. на Таманском горо-
дище во время раскопок найдена номисма
Василия II Цимисхия и Константина VIII
(Голенко К.В., ВВ. VII, 1961, с. 214, рис.
2; Пахомов Е.А., 1957, с. 30, № 1761; Кро-
поткин В.В., 1962. с. 23, кат. 28а).
К этому списку необходимо добавить
номисму стамену Иоанна I Цимисхия
найденную во время раскопок в 1983 г. на
Таманском городище (Чхаидзе В.Н. Уста-
ева Э.Р., Шалобудов В.Н., 2008, с. 386,
387, табл. 1, 6; рис. 2, 2).
Кроме упомянутых монет, в россий-
ских музеях хранятся другие номисмы ин-
тересующих нас императоров.
В коллекции И.И. Толстого, посту-
пившей после революции в Эрмитаж, нет
номисмы тетартерон Никифора II Фоки,
но есть 2 номисмы стамены этого импера-
тора. В этой коллекции есть 2 номисмы
тетартерон Иоанна I Цимисхия и 2 но-
мисмы стамены этого же императора, а
так же 6 номисмы стамены Василия II и
Константина VIII и 4 номисмы тетартерон
(Толстой И.И., 1991, с. 50, кат. 5, табл. 78,
5; с. 53, 54, № 1-4, табл. 79, 1; с.57–59, №
1–10, табл. 79, 2–10).
В собрании ГИМа хранятся 1 но-
мисма тетартерон Никифора II Фока, 4
5 номисмы стамены и 2 номисмы тетарте-
рон Василия II Болгаробойцы и Констан-
тина VIII (Фролова Н.А., 2010, с.198–202,
табл. LXV, 321–322; LXVI, 6866, 16686;
LXVII, 323, 324, 326–330).
В каталоге византийских монет
ГМИИ им. А.С. Пушкина хранится один
экземпляр номисмы тетартерон Никифора
II Фоки, две номисмы тетартерон Иоанна I
Цимисхия, две номисмы стамены и шесть
номисмы тетартерон Василия II и Кон-
стантина VIII (Коваленко С.А., 2015, с.
256, 260, 261, 264–267, кат. 1031, 1049,
1050, 1967–1074).
Кроме упомянутых монет из эрми-
тажной коллекции И.И. Толстова в ну-
мизматическом собрании Эрмитажа име-
ются и другие золотые монеты интересу-
ющих нас византийских императоров. Но
такие монеты не публиковались, за ред-
ким исключением. Например в каталоге
выставки: «Боги на монетах. Древняя
Греция, Рим, Византия», состоявшейся в
Санкт-Петербурге в 2007-2008 гг. были
опубликованы одна номисма стамена Ва-
силия II с Константином VIII и номисма
тетартерон Иоанна I Цимисхия (Гурулёва,
2007, с.180, с.196, кат. №№ 240,263). Эта
выставка свидетельствует, что в собрании
Эрмитажа и, вероятно во многих других
музеев страны хранятся ещё не опублико-
ванные находки золотых византийских
монет второй половины второй половины
X в.

ЛИТЕРАТУРА
Гурулёва В.В., 2007. Монеты Рима и Византии. Каталог. // Боги на монетах. Древняя
Греция, Рим, Византия. Каталог выставки, Санкт-Петербург, декабрь 2007 – март
2008 гг./ Куратор выставки В.В.Гурулёва - СПБ: Изд-во Государственного Эрми-
тажа. С.101–215.
Коваленко С.А., 2015. Взантийские монеты в собрании ГМИИ им. А.С. Пушкина. Ка-
талог коллекции. М.: ГМИИ им. А.С. Пушкина – 423 с.: ил.
Кропоткин В.В., 1962. Клады византийских монет на территории СССР. САИ Вып. Е4-
4. М. – 63 с.: 21 табл.
ОАК ,1914. ОАК за 1911 г. СПБ – 123 с.: ил.
Пахомов Е.А., 1940. Монетные клады Азербайджана и других республик и краев Кав-
каза. Вып. III. Баку – 92 с.

245
 С.Л. Завьялов, А.В. Пьянков

Пахомов Е.А., 1957. Монетные клады Азербайджана и других республик и краев Кав-
каза –Вып. VII– Баку – 85 с.
Пьянков А.В., 2004. Два средневековых клада из окрестностей х. Городского в Адыгее
// Двенадцатая Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов –
М., 2004. С. 45–47.
Толстой И.И., 1991. Византийские монеты – Вып. 10–Барнаул – 136 c.: ил.
Фролова Н.А., 2010. Античные золотые монеты в собрании Государственного истори-
ческого музея (от античности до Византии) – М.: Российская политическая энцик-
лопедия (РОССПЭН) – 363 с.: ил.
Чхаидзе В.Н. Устаева Э.Р., Шалобудов В.Н., 2008. Золотые византийские монеты из
раскопок Таманского городища // Древности Южной России: памяти А.Г. Атави-
на /отв. ред. Г.Е. Афанасьев – М.: ИА РАН; ТАУ – С. 386–394.: ил.
DOC – Bellindger A.R., Grierson Ph. Catalogue of the Byzantine Coins in the Dumbarton
Oaks Collection and in the Whittmore Collection–Vol. 3 –P. II – Washington, 1963
(Second Impression, 993). – 887 р.: LXX tabl.

246
МИА Северного Кавказа. Вып.17

247
С.Л. Завьялов, А.В. Пьянков

248
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ВНОВЬ ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ НУМИЗМАТИЧЕСКОГО

МАТЕРИАЛА В ИСТОРИЧЕСКИХ РЕКОНСТРУКЦИЯХ
(Несколько замечаний по поводу статьи Ю.Ю. Клычникова)

© Е.И. НАРОЖНЫЙ
Россия, НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар

Аннотация: В статье предлагаются некоторые уточнения к историко-культурной атрибуции

отдельных русских монет из т.н. «Петровского» клада на Кубани. Являясь хорошо известными
специалистам, они, вряд ли, могут являться прямыми свидетельствами русско-
северокавказских связей. Находясь, причем, длительное время в системе торгово-денежного
оборота на разных территориях, на Северный Кавказ они попадали разными путями, что требу-
ет специальных объяснений. Совершенно по-иному сегодня воспринимается и «Петровский»
клад, являющийся накоплением денежных средств, «ходивших» до 80-х гг. ХV в., а не в «ХV-
ХVI вв.». Как и два других синхронных клада (из Ейска и со Ставрополья), эти монетные накоп-
ления, вряд ли можно рассматривать как «военный трофей». Судя по самым «молодым» моне-
там из составов монетных собраний, время зарытия всех 3-х кладов в землю, заманчиво связы-
вать с вторжением в Приазовье отрядов сефевидского шейха Хайдара.
Ключевые слова: нумизматика, русские монеты ХIV-ХV вв. на Северном Кавказе, «Петров-
ский» клад, русско-северокавказские торговые связи.

ONCE AGAIN ABOT THE USING OF NUMISMATIC

MATERIAL IN HISTORICAL RECONSTRUCTIONS
(Some notes to article of J.J. Klyuchnikov)

© E.I. NAROZHNIY
Russia, NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar

Annotation: In article proposed some refinements to historical and cultural attribution of individu-
al Russian coins from so-called «Petrovskiy» treasure on Kuban. Being well known to specialists they
hardly can be a direct evidence of Russian - North Caucasian connections. For a long time being in
system of monetary-trade circulation of different territories, to the North Caucasus these coins came
by different ways, which require special explanations. Absolutely differently today perceived and «Pe-
trovskiy» treasure which is accumulation of money funds «walking» before the 80-th years of XV cen-
tury, but not in «XV-XVI centuries». As well as two synchronous treasures (from the Yeysk and Stav-
ropol), this monetary accumulations hardly possible to consider as the «military trophy». According to
«youngest» coins from the composition of coin collections, time of burial of all 3 treasures tempting to
associate with the Invasion to Azov region of troops of safavid sheikh Haidar.
Key words: numismatic, Russian coins of XIV-XV centuries in North Caucasus, «Petrovskiy»
treasure, Russian – North Caucasian trade connections.

Рассматриваемая статья доктора ис- Во-первых, затрагиваемая им проблема-

торических наук, профессора Ю.Ю.
Клычникова: ««Совершают богослужение
на славянском языке …». Русско-
северокавказские контакты в ХV в.»
(Клычников, 2018, с. 4-8) привлекла мое
внимание сразу по нескольким позициям.
тика, как минимум, весьма близка мне как
по хронологии, так и по содержанию. Во-
вторых, в свое время я также использовал
вынесенную Ю.Ю. Клычниковым в загла-
вие статьи цитату (Нарожный, 2002, с. 96-

249
 Е.И. Нарожный
99; то же – Нарожный, 2008, с. 762). 1 Да и
в своей системе аргументации Ю.Ю.
Клычников опирается на давно и хорошо
известные нумизматические находки, ко-
торые интересовали и меня, в свое время
ставшие предметом специального изуче-
ния. Эти работы Ю.Ю. Клычников по ка-
ким-то причинам не только не учитывает,
но почему-то даже не упоминает
Рассматривая контакты и связи между
«народами Руси и населением Северного
Кавказа» в исторической динамике Юрий
Юрьевич такие контакты подтверждает
некоторыми археологическими находка-
ми, позволяющими ему дополнительно
аргументировать рассматриваемую им ис-
торическую проблему, совершено спра-
ведливо констатируя: «Нумизматический
материал, связанный с различными рус-
скими княжествами и землями, встречает-
ся на разных памятниках региона». Далее,
опираясь уже на некоторые сведения, в
свое время собранные проф. В.Б. Вино-
градовым, действительно, регулярно «от-
1
Небольшая заметка получила даже некоторую
реакцию. В одном случае отмечалось: «Е.И.
Нарожный (Армавир) в докладе ««О «пятигорских
черкесах», которые совершают богослужение на
славянском языке» (историко-археологическая
версия)» проанализировал в комплексе письмен-
ные и археологические данные, позволившие вы-
строить еще одну версию появления в Пятигорье
«черкесов». Автор доклада полагает, что в начале
XVI века имела место миграция на Кавминводы
различных групп протоадыгского этноса со сторо-
ны Приазовья, и предлагает уточненную картину
освоения территории современных Кавминвод, где
население уже к 1500 г. было полиэтничным» (Ко-
зенкова, Савенко, 2004, с.176). В другом случае,
уже С.Р. Хотко отмечает: «История попыток ко-
ренного пересмотра этнической истории Северо-
Западного Кавказа с основой на одно предложение
Герберштейна, к сожалению, насчитывает не один
десяток произведений. Сообщение Е.И. Нарожно-
го на XXII «Крупновских чтениях» являет нам
один из последних примеров такого рода … во
всех исследованиях о черкесах за последние 200
лет и отбрасывающий десятки источников XIV-
XVI вв., содержание которых никоим образом не
работает на его версию, пытается обосновать, что
пятигорские черкесы не кабардинцы, а славяне»
(Хотко, 2014, с. 115). Последний пассаж С.Р. Хот-
ко не только не соответствует реалиям цитируемой
им работы, но и искажает ее, в конечном результа-
те звуча абсурдно - Е.Н.
250
слеживавшего и комментировавшего этот
материал», Ю.Ю. Клычников цитирует
В.Б. Виноградова. В частности: «В горной
Чечне (в склепе у сел. Верхний Кокадой)
В.И. Марковиным найдена серебряная
московская деньга конца ХIV-первой чет-
верти ХV в., чеканенная, скорее всего, при
Василии Дмитриевиче и обрезанная при
Василии Васильевиче Темном (1425-1462
гг.). Псковская деньга имеется среди
подъемного материала в руинах золотоор-
дынского города Маджары на реке Куме
(Ставропольский край) <…>. Уникальным
по размеру, но, вероятно, типичным для
своего времени по качественному составу
является огромный (23686 экз.) клад се-
ребряных монет <…> , найденный в 1909
г. у станицы Петровской на Таманском
полуострове. Клад этот – военная добыча
или дань, собиравшаяся крымскими хана-
ми. Его пёстрый монетный состав вполне
отвечает нашим современным представ-
лениям о специфике монетных поступле-
ний на Северный Кавказ в ХV-середине
ХVI вв., когда преобладали джучидские и
крымские образцы, но рядом с ними
встречались эпизодические среднеазиат-
ские, малоазийские, европейские монеты
и несколько чаще – русские деньги». Про-
цитировав мнение проф. В.Б. Виноградова
Ю.Ю. Клычников заключает: «Есть осно-
вания считать, что этот список со време-
нем будет пополняться» (Клычников,
2018, с. 4-5).
Действительно, роль проф. В.Б. Вино-
градова в сборе, систематизации и по-
сильной атрибуции многих монетных
находок и их кладов с территории не
только Чечни, но и других, сопредельных
с ней территорий – велика (Нарожный,
Нарожная, 2016, с. 447-448 и сл.). Однако
современная, золотоордынская нумизма-
тика развивается так стремительно, что
едва успеваешь следить за новыми, не-
редко, принципиально важными измене-
ниями в представлениях о специфике де-
нежного обращения в разных уголках Зо-
лотой Орды и пр. На этом фоне, конечно
же, находка В.И. Марковиным русской
денги в склепе № 4 у сел. Верхний Кока-
дой (верховья Аргунского ущелья в
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Чечне), ныне требует и несколько иной
историко-культурной атрибуции. Вслед за
В.И. Марковиным и В.Б. Виноградовым
справедливо называя эту монетную
находку «ценной и важной» в инвентаре
склепа, необходимо обратить внимание на
то, что данная серебряная монета была
пробита, что свидетельствует о том, что в
условиях местной среды, она использова-
лась уже не как денежно-расчетный жетон
(платежное средство), а как привесное
украшение (?) (Марковин,1963, с. 250-
274). Невозможно рассматривать эту мо-
нету и как свидетельство прямых и непо-
средственных русско-северокавказских
связей, поскольку неизвестно сколько
времени и какими путями эта монета «хо-
дила» по владениям Золотой Орды, затем
достигнув территории нарождавшегося
Борганского феодального владения, на тот
момент перекрывавшего подходы к гор-
ным ущельям Чечни (Нарожный, 2017б,
с.122-132.), включая и подходы к ущелью
р. Чанты-Аргуна, где впоследствии она и
оказалась, превратившись сначала в под-
весное (привесное) украшение только по-
сле этого став составной частью погре-
бального инвентаря. Как известно, наход-
ки разновременных монет в погребальных
комплексах ХIII-ХV вв., как уже отмеча-
лось не один раз (Нарожная, 1999, с. 32-
34; Нарожный, Цуциев, 2016, с..247-268 и
др.), попадая туда самым различным обра-
зом, выполняли различные функции, вы-
ступая в качестве талисманов, оберегов и
украшений (Даутова,1974, с. 75-82). Дру-
гие авторы склонны рассматривать такие
находки в качестве «обола Харона» (Пи-
гарёв, 2000, с.283-302), с чем можно со-
глашаться лишь отчасти, т.к. на некото-
рых средневековых монетах была и сим-
волика, явно сближающая восприятие по-
добных монет с христианским культом. А
это позволяет подобные монеты в погре-
бениях связывать и с христианским куль-
том (Нарожная, 2000а, с. 42-43). Тем не
менее, монеты в системе погребального
обряда, действительно могли играть раз-
личную роль, хотя при их учете и анализе,
на наш взгляд, к ним необходимо отно-
сится, как и к любому другому предмету
251
погребального инвентаря, хотя и облада-
ющего ценной нумизматической инфор-
мацией (Нарожный, 2017в, с.117-127 и
ср.: Петров, Смагулов, 2018, с. 167–184).
Поэтому монета из склепа №4 у сел.
Верхний Кокадой – своего рода «эксклю-
зивное» украшение, на аверсе которого –
поясная фигура человека с секирой и ме-
чом в руках (Нарожный, Нарожная, 2016,
с. 448).
Возможно, что в том же историческом
контексте на Северном (Северо-Западном)
Кавказе могла появиться и недавно
найденная в окрестностях ст. Гостагаев-
ской (близ Анапы) еще одна русская мо-
нета – монета чеканки дмитровского князя
– Петра Дмитриевича, являвшегося ше-
стым сыном Великого князя Московского
– Дмитрия Ивановича Донского. Петр
Дмитриевич правил с 1389 по 1426 г. (Но-
вичихин, 2016, с. 42-44).
«Псковская денга», как о ней писал
В.А. Городцов, была приобретена им у
одного из местных крестьян для последу-
ющего предоставления монеты в Москов-
ское Археологическое общество (Город-
цов, 1911, с. 178). Датировка монеты ХV
в., как это предлагал В.А. Городцов, на
наш взгляд не совсем обосновано была
«удревнена» А.В. Пачкаловым (Пачкалов,
2008а, с. 283), но нельзя исключать и того,
что интересующий нас экземпляр мог от-
носиться и к серии монет псковской
эмиссии, П.Г. Гайдуковым (Гайдуков,
2002, с. 169-173) относимой к периоду с
«конца 1424 по начало 1426 г.» (Нарож-
ный, Нарожная, 2016, с. 477). Но в любом
случае, «привязывать» маджарскую денгу
из Пскова к свидетельствам и примерам
прямых русско-северокавказских связей,
не совсем оправдано. Речь может идти
лишь о «многоэтапном» хождении этого
экземпляра по разным территориям, пока
она не попала на территорию Маджара.
Особняком стоит «Петровский» мо-
нетный клад, информация о котором в ци-
тате Ю.Ю. Клычникова давно устарела.
Во-первых, многие исследователи, каса-
ясь истории с этим кладом, черпали ин-
формацию либо из сведений Е.А. Пахомо-
ва или Г.А. Федорова-Давыдова. Распро-
 Е.И. Нарожный
странение получила информация о том,
что клад этот был обнаружен у ст. Пет-
ровской на Тамани. Однако в другом слу-
чае Е.А. Пахомов приводит более обстоя-
тельную информацию об интересующем
нас кладе (Нарожный, Нарожная,. 2015б,
с.157-163). Оказалось, что клад не из ст.
Петровской, а был найден на дороге, ве-
дущей из Петровской, в хут. Черноерков-
ский (Нарожный, Нарожная, 1999, с. 24-
25; 2014, с. 61-66.).
После обнаружения клада, значитель-
ная его часть была передана в Император-
ский Эрмитаж, другая же его часть была
«продана частному лицу». Одним из пер-
вых специалистов-нумизматов, кто пред-
принял предварительную атрибуцию мо-
нет клада, был О.Ф. Ретовский ( о нем см.:
Гурулева, 2013, с. 340-353; Непомнящий,
2016, с.120-125). Особо нумизмат указал
на наличие в составе клада монеты
Менгли-Гирея I, битой в 888 году
хиджры, «завершавшей» это монетное со-
брание. Основываясь на этом факте, ну-
мизмат заключил: монеты Менгли-Гирея
«прекращаются 888 годом» (Ретовский,
1914, с. 21), из чего он заключал, что весь
клад был зарыт в этом же году (=1483 г.
по Р.Х.) или немного позже.
Помимо «Петровского» клада монет,
ныне известны еще, как минимум, два
синхронных ему клада монет – из Ейска,
обнаруженный там, в 1889 г. Этот клад
состоял из 605 серебряных монет (Нарож-
ный, Нарожная, 2015а, с.109-112), а также
– клад серебряных монет из сел. Санда-
товское (Ставрополье) 1891 г и в котором
сохранилось всего 54 серебряные монеты
(Нарожный, 2015, с.43-47; Нарожный,
Нарожная, 2015а, с. 109-112). Все три
клада синхронизируются по своему соста-
ву монет, особенно – в завершающей ча-
сти набора монет. Все три монетных кла-
да, как минимум, демонстрируют свою
принадлежность к одному и тому же тор-
говому маршруту, по трассе которого
проходили самые различные денежные
средства из разных стран. К ним «приме-
шивались» самые разнообразные единич-
ные монеты или, даже - целые их группы,
попадавшие сюда совсем не обязательно
252
из региона, где они чеканились, являясь
лишь «прибавлением», поступавшим с
маршрутов совершенно других торговых
путей. В составе «Петровского клада»,
интересующих нас, русских монет было
всего 3 экземпляра. Первая их них – моне-
та киевского князя Владимира Ольгердо-
вича (Федоров-Давыдов, 1963, с. 175;
Нарожная, 2000б, с. 25-26; Нарожный,
Нарожная, 2015а, с.107, с.112), время
правления которого приходится на период
с 1364 по1392 гг. Вторая русская монета -
единичная монета Ивана III, отнесенная
специалистами к «1462–1505 гг.». Монета
эта «теряется» среди других монетных
эмиссий, выпускавшихся от имени раз-
личных представителей династии Гиреев,
суммарно укладывающихся в рамки с
«1441 по 1483 год» включительно. А с
ними можно синхронизировать и монеты
османские, отнесенные к временному от-
резку «1444 – 1481 гг.». Другими словами,
на этом фоне и монету Ивана III заманчи-
во связывать с основным направлением, с
которого эта монета Ивана III могла ока-
заться в Приазовье. Третья и последняя
русская монета из «Петровского» клада
была определена как монета Ивана IV, ко-
торая «выпадает» из общей хронологии
«Петровского» клада. Даже если эту мо-
нету сопоставлять с эмиссией монет пери-
ода «до принятия им царского титула»,
она должна быть не ранее «1533–1547
гг.», т.е., даже приблизительно, она могла
быть выпущена, как минимум, через 70–
80 лет после самой «молодой» из всех мо-
нет «Петровского» клада. Напомним, что
самыми поздними (т.е. самыми «молоды-
ми») монетами из «Петровского» клада,
как справедливо отмечал еще О.Ф. Ретов
ский, следует считать монеты эмиссии ги-
реевского выпуска 888 г.х. (1483 г.). По
этой причине мы солидарны с точкой зре-
ния Г.А. Федорова-Давыдова, справедли-
во считавшего, что монета Ивана IV в со-
став «Петровского» клада могла попасть
случайно, либо же была определена не-
точно. Таким образом, все три русские
монеты из состава «Петровского» клада,
вряд ли могут считаться полноценным ис-
точником в определении содержания и
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
характера интересующих нас русско-
северокавказских связей. Более важны
они в осмыслении характера и содержа-
ния торговли и связей маршруте другого
направления – от Крыма и Азово-
Причерноморского региона на восток.
Интересно, что и два других клада
(Ейский и из из сел. Сандатовское на
Ставрополье), также завершаются моне-
тами 888 г.х. (1483 г.), что не ткооль син-
хронизирует их не только между собой,
но и с «Петровским» кладом (Нарожный,
Нарожная, 2015а, с. 112). 2 А это не позво-
ляет соглашаться с тем, что «Петровский»
клад относится к «ХV-середине ХVI вв.»
(Клычников, 2018, с. 5). С другой стороны
трудно согласиться и с тем, что «Петров-
ский» клад, впрочем, как и два других –
это «военная добыча или дань, собирав-
шаяся крымскими ханами» (Клычников,
2018, с. 5). Топографически «Петровский»
клад, как представляется, тяготеет к из-
вестной в источниках «области Lo-Copa»
или – «Копарио» (Мокрушин, Нарожный,
Соков, 2016, с. 221-224, рис. 1). Суще-
ствование на Северо-Западном Кавказе
сразу нескольких синхронных монетных
кладов, завершающихся монетами 888 г.х.
(1483 г.), не просто интересный факт.
Клады эти были связанны с торгово-
экономическим контекстом эпохи, но увы
– не совсем в рамках русско-
северокавказских отношений, а с торгов-
лей локализуемой вблизи итальянской
Копы (Волков, 2015а-б; Мокрушин и др.,
2016, с. 221-224+ карта-схема). 3 Выявле-
2
Судя по тому, что отдельные монеты «Петров-
ского» клада «перекликаются» с единичными мо-
нетами с территории, например, современной Чеч-
ни (Петров и др., 2016, с. 234–235), они могли
хронологически относиться к одним и тем же тор-
говым «волнам».
3
К реальным артефактам, маркирующим прямые
торговые связи населения Северного Кавказа,
например, с Крымом ХV-ХVI вв., являются давно
и хорошо известные находки из погребений Мах-
ческого могильника в Сев. Осетии, в свое время
приобретенные П.С. Уваровой у местных Жите-
лей. Стеклянный кувшин оттуда и северокавказ-
ские аналоги ему (Нарожный,2011, с.70-72) , воз-
можно, относится к разряду товаров, изготавли-
вавшихся каффинскими итальянцами стеклодува-
ми (Нарожный,2011, с.70-72). Там же в Махческе
253
ние этих кладов - свидетельства торговли
и торговых отношений части населения
Северо-Зарадного Кавказа с населением
Крыма конца ХV в. Упомянутые клады
монет могли быть и зарыты в землю по-
чти одновременно, т.е. их появление было
связано с каким-то, достаточно глобаль-
ным событием, или же, чередой таковых,
перед угрозой которых обладатели таких
денежных масс и упрятали их в землю до
«лучших времен», но по каким-то причи-
нам так и не смогли снова их извлечь из
земли. Не вдаваясь в детали, нам пред-
ставляется, что одним из таких событий
мог стать достаточно стремительный по-
ход сефевидского шейха Хейдара, в 1486
или в 1487 гг. прошедшего через регион –
от Дербента до Приазовья, где его отряды,
впоследствии и были разбиты наголову и
рассеяны (Нарожный, Нарожная, 2018, с.
144-148). Другими словами, используемые
Ю.Ю. Клычниковым нумизматические
материалы – интересный и «говорящий»
источник, но свидетельствующий совер-
шенно ином историко-культурном и оли-
тическом контексте.
Тем не менее, проблема изучения си-
стемы торгово-денежных оборотов, их
специфики, как и истории торгово-
караванных коммуникаций в регионе –
одна из актуальных проблем. Эта пробле-
ма, применительно к древности, вплоть до
конца раннего средневековья перманент-
но пополняется новыми исследованиями
(Прокопенко, 1998, 1999; 2011, с. 99-108;
Прокопенко Ю. А., Лубова, 2008, с. 52-56
и др. ), демонстрирующими не только ди-
намику отношений, но и характер това-
ров, «двигавшихся» в разных направлени-
ях. Применительно к золотоордынской
эпохе, основные, транзитно-торговые
был и другой сосуд, по мнению В.А. Кузнецова,
«китайский» (Кетбиева, 2010, с.. 182-183, Кузне-
цов, Кетбиева, 2010., с. 244-246.; Кузнецов,2012,
с. 99-109, с. 107, рис. внизу, слева). Аналог ему
известен среди подъемного материала с террито-
рии т.н. «Трехстенного городка», на самом деле -
руин русских Терок 1588 г. (Нарожный, 2016а, с.
227, рис. 1, 6-8). К тому же – это керамика не ки-
тайская, а османская, ХVI в., пришедшая на Се-
верный Кавказ со стороны Черного моря.
 Е.И. Нарожный

маршруты перечисляют письменные ис-

точники (Нарожный, 2017а, с.219-223), в
т.ч. коммуникации морские и сухопутные,
зафиксированные источниками письмен-
ными 4 и картографическими (Еманов,
1995; Волков, 2003, с. 22еее4-260; Фомен-
ко, 2001 и др.), указывающими не только
направления дорог от Крыма и Северо-
Западного Кавказа в сторону р. Кумы и
Нижнего Терека, но, даже и количество
дней, затрачиваемых на этот путь, двига-
ясь пешком или на повозке. Известен и
путь от Астрахани до низовий Терека,
«доживший» и до более позднего време-
ни, когда уже на анонимной карте 1720-х
гг., он будет обозначен с припиской: «до-
рога землею» (Нарожный, 2016б, с. 6),
развиваясь на Нижнем Тереке на два
направления (считается, что по этой «до-
роге» двигался и Пётр I (Нарожный,
2016б, с. 6-7).
Приведенные уточнения – обыкно-
венный повод для того, чтобы в очеред-
ной раз осознать известную истину: «все
течет, все изменяется»; меняются не толь-
ко «исходные материалы» любой пробле-
мы, как и их историко-культурная атри-
буция.

4
Применительно к золотоордынскому перио-
ду, на что мы уже обращали внимание
(Нарожный, 2018, с. 398-399) на точку зрения
А.В. Майорова, вопреки бытовавшей точке
зрения о том, что русские князья на поездку в
Орду тратили довольно продолжительный
срок («большую часть своего княжения»),
рассчитавшему подобные временные затраты.
Они, по его наблюдениям показывают, что
такие поездки требовали гораздо меньше вре-
мени на дорогу, что было обусловлено доста-
точно хорошим обустройством налаженных
монголами и считающихся одними из лучших
коммуникаций эпохи (Майоров, 2016, с. 195–
202).

254
 Е.И. Нарожный

ЛИТЕРАТУРА
Волков И.В., 2003. Еще раз о локализации области Кремук и карте Джакомо Гастальдо
1548 г. // МИА СК - Вып. 2 /Под ред. Е.И. Нарожного – Армавир: АГПИ. С.224–
Волков И.В., 2015а. О локализации итальянской фактории Копы на месте средневеко-
вого Темрюка (Копарио-Ло-Коппа). Часть 1. // URL: The Heritage Institute Jour-
nal/http://nasledie-journal.ru/ru/journals/2/27.html.
Волков И.В., 2015б. О локализации итальянской фактории Копы на месте средневеко-
вого Темрюка (Копарио-Ло-Коппа). Часть 2./ URL: http//nasledie-
journal.ru/ru/journals/64.h
Гайдуков П.Г., 2002. Псковские монеты ХV в. // Десятая Всероссийская нумизматиче-
ская конференция – М. С. 169–173.
Городцов В.А., 1911. Результаты археологических исследований на месте развалин
Маджар в 1907 г. // Труды. ХIV Археологического съезда в Чернигове – Т. III –М.
С.163–208.
Гурулева В.В., 2013. Отто Фердинандович Ретовский: Коллекционер, музейщик, уче-
ный, //Античная древность и средние века – Екатеринбург – Вып. 41. С. 340–353.
Даутова Р.А., 1974. Функции арабоязычных монет в позднесредневековых могильни-
ках Чечено-Ингушетии // Археология и вопросы атеизма. Сб. науч. ст./ Под ред.
В.Б. Виноградова – Грозный: ЧИГУ С. 75–82.
Еманов А.Г., 1995. Север и Юг в истории коммерции: на материалах Кафы ХIII–ХV
вв. – Тбмень: МИ РУТРА. 226 с.
Кетбиева М.З., 2010. Италия и Китай в Дигории (к вопросу об импортной посуде ХV
в. из Махческа) // Проблемы хронологии и периодизации археологических па-
мятников и культуры Северного Кавказа. ХХVI «Крупновские чтения» по архео-
логии Северного Кавказа (г. Магас, 26–30 апреля 2010 г.). Тезисы докладов меж-
дунаролной научно-практической конференции – Магас. С. 182–183.
Клычников Ю.Ю., 2018. «Совершают богослужение на славянском языке …». Русско-
северокавказские контакты в ХV в. // Российский Кавказ: социокультурные, эко-
номические и политические аспекты и, материалы к историко-археологическому
изучению региона. Доклады и сообщения 22 международного семинара Кавказо-
ведческой Школы В.Б. Виноградова // Известия научно-педагогической Кавказо-
ведческой Школы В.Б. Виноградова – Вып.10 /Под ред. С.Л. Дударева – Армавир;
Ставрополь: «Дизайн студия Б». С. 4-8.
Козенкова В.И., С. Н. Савенко С.Н., 2004. XXII Крупновские чтения по археологии Се-
верного Кавказа (Ессентуки–Кисловодск, 2002) // РА – № 1. С. . 175–191
Кузнецов В.А., 2012. Археологические данные о происхождении дигорских Баделят.
Археология и этнология Северного Кавказа – Вып.1 – Нальчик: КБИГИ. С.99–
109.
Кузнецов В.А., Кетбиева М.З., 2010. Италия и Китай в Дигории (к вопросу об импорт-
ной посуде XV в. из Махческа). Россия на рубеже тысячелетий: общество, наука,
образование – Вып. 9 –Минеральные Воды. С. 244–246.
Майоров А.В.,2016. Даниил Галицкий в пути к хану Батыю: к спорам о продолжитель-
ности поездки князя в Орду //Stratum plus – №6: «Paх Mongolica» и евразийские
потрясения ХIII–ХIV вв./Отв. ред. Н.Д. Русев – Санкт-Петербург; Одесса; Киши-
нев; Бухарест. С. 195–202.
Марковин В.И., 1963.Чеченские средневековые археологические памятники в верхо-
вьях р. Чанты–Аргуна // Древности Чечено-Ингушетии – М.: АН СССР. С.250–
274.
Мокрушин и др., 2016. - Мокрушин В.П.. Нарожный Е.И., Соков П.В. О внутренней
топографии поселения ХIII-ХV вв. «Железнодорожное-1» (Крымский район

255
 Е.И. Нарожный

Краснодарского края): предварительные наблюдения // Диалог городской и степ-

ной культур на евразийском пространстве. Историческая география Золотой Ор-
ды. Материалы Седьмой международной конференции, посвященной памяти Г.А.
Федорова-Давыдова) /Под ред. А.Г. Ситдикова и С.Г. Бочарова. – Казань; Ялта,
Кишинев: Stratum. С. 22–-224.
Нарожная Ф.Б., 1999, Еще раз о монетных находках ХIII–ХIV вв. из погребальных
комплексов Северного Кавказа // Шестые чтения по археологии Средней Кубани.
Краткое содержание докладов и сообщений – Армавир: АГПИ. С. 32–34.
Нарожная Ф.Б., 2000а. Нумизматические находки Северного Кавказа и христианство
//Христианству – 2000 лет. Тезисы докладов региональной конференции – Арма-
вир: АГПИ. С.42–43.
Нарожная Ф.Б., 2000б. О монете Владимира Ольгердовича из состава «Петровского»
клада на Кубани // Седьмые чтения по археологии Средней Кубани. – Армавир:
АГПИ. С.25–26.
Нарожный Е.И., 2002. О «пятигорских черкесах», которые «совершают богослужение
на славянском языке» (историко-археологическая версия) // XXII «Крупновские
чтения» по археологии Северного Кавказа – Ессентуки; Кисловодск. С. 96–99.
Нарожный Е.И., 2008. О «пятигорских черкесах», которые «совершают богослужение
на славянском языке» (историко-археологическая версия) //Материалы по изуче-
нию историко-культурного наследия Северного Кавказа – Вып. VIII: «Крупнов-
ские чтения». 1971-2006 гг. – М.: «Памятники исторической мысли». С. 762.
Нарожный Е.И., 2011. Крымские импорты ХV в. с Северного Кавказа // IIII междуна-
родная научно-практическая конференция: «Историко-культурное наследие При-
черноморья – использование в образовании и туризме». Тезисы докладов и со-
обений. (Ялта, 27-30 апреля 2011) – Ялта: Крымский гуманитарный университет.
С. 70–72.
Нарожный Е.И., 2015. Монетный клад 1891 г. из сел. Сандатовское (Ставрополье) //
Историческая и социально-образовательная мысль. Всероссийский научный жур-
нал –Т.7 – №5 – Ч.1– Краснодар. С.43–47.
Нарожный Е.И., 2016а. О локализации городища «Трехстенный городок» на нижнем
Тереке: некоторые вопросы исторической географии ХIII–ХVII вв.// Диалог го-
родской и степной культур на евразийском пространстве. Историческая география
Золотой Орды. Материалы Седьмой международной конференции, посвященной
памяти Г.А. Федорова-Давыдова) /Под ред. А.Г. Ситдикова и С.Г. Бочарова – Ка-
зань; Ялта, Кишинев: «Stratum», 2016.С.225–232.
Нарожный Е.И., 2016б. Историко-географические реалии Нижнего Поволжья и Тер-
ско-Сулакского междуречья рукописной карты 1720-х гг.//Аpriori. Электронный
научный журнал. Серия: Гуманитарные науки – № 5 – Краснодар, С. 1–29/
http://www.apriori-journal.ru/seria1/5-2016/Narozhnyj.pdf
Нарожный Е.И., 2017а Основные торгово-стратегические коммуникации в северокав-
казских пределах Золотой Орды // Золотоордынская цивилизация. Научный еже-
годник. Казань: ИИ АН РТ– № 10. С.219–223.
Нарожный Е.И., 2017б. «Забытый мавзолей» (Чечня) и его возможные атрибуции
//Археология и история Юга России. Материалы Всероссийской научно-
практической конференции, посвященной 75-летию д.и.н., проф. М.Х. Багаева.
(Грозный, 16 ноября 2016 года) / Под ред. В.Х. Магомаев и С.С. Цуцулаева – Гроз-
ный: ЧГУ. С.122–132.
Нарожный Е.И., 2017в. Монетные находки XIII–XV вв. в погребениях: некоторые ас-
пекты семиотических оценок известных артефактов// Археология евразийских сте-
пей – Казань: ИА АН РТ– № 6. С.117–127.

256
 Е.И. Нарожный

Нарожный Е.И., 2018. «Рах Mongolica» и евразийские потрясения ХIII–ХIV веков» в

оценках современных отечественных и зарубежных исследователей // Золотоор-
дынское обозрение – Кахань: ИИ АН РТ– Т.6 – №2. С. 393–408.
DOI: 10.22378/2313-6197.2018-6-2.393-408
Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., 1999. Еще раз о «Петровском» кладе монет из При-
кубанья // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социаль-
но-экономических условиях на Кубани. Сб. тезисов – Армавир: АГПИ. С. 24–25.
Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б. О «Петровском кладе» на Кубани // Наукові записки
КДПУ. Синьоводська битва 1362 року в контексті історії Східної Європи – Кіро-
воград: РВВ КДПУ ім.В. Винниченка, 2014. С. 61–66.
Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., 2015а. «Петровский» монетный клад на Кубани: не-
которые итоги и перспективы изучения // Нумизматика Золотой Орды. Научный
ежегодник–Казань: ИИ АН РТ – №5. С.105–115.
Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., 2015б. Памяти отечественного нумизмата – профес-
сора Е.А. Пахомова // Культурная жизнь Юга России – Краснодар: КГУКИ–-№4 .
С.157–163.
Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., 2016. К истории изучения нумизматического мате-
риала Северного Кавказа ХIII–ХV вв. (историографический аспект) // Культурное
наследие Евразии (с древности до наших дней). Сб. научных статей к 90–летию
Института археологии им А.Х. Маргулана. /Отв. ред. чл.-корр. НАН РК Б.А. Ба-
талиев –Алматы: Институт археологии. С.439–496.
Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., 2018. О приазовском отрезке маршрута движения
сефевидского шейха Хайдара (1487 г.) // Кубанские исторические чтения. IХ
международная научно-практическая конференция (г. Краснодар, 29 июня 2018
г.) – Краснодар, С.144–148.
Нарожный Е.И., Цуциев А.А. Северный Кавказ в период с 1222 г. по конец 1230-х го-
дов (по грузинским монетным находкам) // Stratum plus. Археология и культурная
антропология, 2016 – №:6: Pax mongolica и евразийские потрясения XIII–XIV ве-
ков – Санкт-Петербург; Кишинев; Одесса; Бухарест: «Stratum». С.247–268.
Непомнящий А.А., 2016. Неизвестный крымский нумизмат Оттон Ретовский: между
Феодосией и Петербургом // Нумизматика Золотой Орды – Т.5. – Казань: ИИ АН
РТ . С.120–125.
Новичихин А.М., 2016. Находка русской монеты ХV в. на Северо-Западном Кавказе //
Отрадненские историко-краеведческие чтения – Вып. IV: Материалы междуна-
родной научной конференции, посвященной 130-летию со дня рождения краеведа
Петра Митрофановича Галушко /Под ред. С.Н. Малахова – Армавир; Отрадная –
С.42–44.
Пачкалов А.В., 2008. Иноземные монеты на Маджарском городище // Отражение ци-
вилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и со-
предельных территории. Юбилейные ХХ «Крупновские чтения» по археологии
Северного Кавказа. Тезисы докладов – Владикавказ: СОИГСИ. С.283–286.
Петров П.Н., Смагулов Т.Н., 2018. Нумизматические ХIV века из некрополя у озера
Аулеиколь // Stratum plus: Балансы истории: ценности и средства - Санкт-
Петербург; Кишинев; Одесса; Бухарест: «Stratum», Archaeology and Cultural
Anthropology, 2018 – № 6. С. 167–184.
Петров и р., 2016. Петров П.Н., Рева Р.Ю., Брагин А.О. Материалы XIV–XV вв. к
нумизматическому паспорту Гудермесского района Чечни // Изучение и сохране-
ние археологического наследия народов Кавказа. XXIX «Крупновские чтения» –
Грозный: Изд-во ЧГУ. С.234–235.

257
 Е.И. Нарожный

Пигарёв Е.М., 2000. Монеты в погребениях Золотой Орды // Степи Европы в эпоху
средневековья – Т.1 /Под ред. А.В. Евглевского – Донецк: ДонГУ. С.283–302.
Прокопенко Ю.А., 1998. История северокавказских торговых путей по нумизматиче-
ским материалам IV в. до н.э. – XI в. г.э. из памятников Центрального и Восточ-
ного Предкавказья.// Автореф. дис. … к.и.н.. Специальности: 07.00.02 - Отече-
ственная история, 07.00.06 – Археология – Ставрополь: СГУ. 26 с.
Прокопенко Ю. А., 1999. История северокавказских торговых путей IV в. до н.э. – XI
в. н.э. – Ставрополь: Изд-во СГУ. 319 с.
Прокопенко Ю.А., 2011. К вопросу о характере торговли и транспортных магистралях,
связывавших Центральное Предкавказье и древнерусские княжества в X – нач.
XIII в. // Историко-археологический альманах – Армавир; Краснодар; М.: ИА
РАН – Вып. 10. С. 99–108.
Прокопенко Ю. А., Лубова С. Ф., 2008. Культурные контакты и караванная торговля
по северокавказскому – балто - донскому пути в IX – нач. XIII в. // Вестник СГУ –
Ставрополь: СГУ – Вып. 59 (6). С. 52–56.
Ретовский О., 1914. Новые генуэзско-татарские монеты // Известия Императорской
Археологической комиссии – Вып. 51– СПб.
Фоменко И.К.,2011. Образ мира на старинных портоланах. Причерноморье. Конц ХIII–
ХVII вв. – Изд. второе – М.:Индрик – 424 с.
Хотко С.Р., 2014. Черкесия на европейских географических картах ХVI–ХVII вв. //
Вестник науки Адыгейского республиканского института гуманитарных исследо-
ваний им. Т.М. Керашева – №5(29) – Майкоп: Изд-во ГБУ Республики Адыгея
«Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований им. Т Ке-
рашева» - С. 112–124.

258
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

ХРОНИКА ОХРАННО-СПАСАТЕЛЬНЫХ
АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
(2018):
CHRONICLE OF SECURITY-RESCUE
ARCHEOLOGICAL RESEARCHES 2018:

ОХРАННО-СПАСАТЕЛЬНЫЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ 2018 Г.
НА КУБАНИ И В КРЫМУ
© Е.П. Паль, Н.Н. ТКАЧЕВА, О.Ф. ЖУПАНИН, А.А. ИВАНОВ,
О.П. КУЛИКОВА,Д.В. КУТУКОВ, Е.И. НАРОЖНЫЙ,
В.П. МОКРУШИН, П.В. СОКОВ, И.Б. ТИЩЕНКО, П.М. СОКОЛОВ
ООО «ИТЦ специальных работ», г. Санкт-Петербург;
Россия, НАО «Наследие Кубани», Краснодар,
ООО «ИТЦ специальных работ», г. Санкт-Петербург

Аннотация: в публикации кратко отражены предварительные итоги охранно-спасательных

археологических исследований, проводившихся в 2018 г. на территории Краснодарского края и
в Крыму. В основном статья содержит интересующие сведения о работах проводившихся НАО
«Наследие Кубани» и частично – об отдельных памятниках, изучавшихся научными сотрудни-
ками ООО «ИТЦ специальных работ», в т.ч., совместно с их краснодарскими коллегами. Пред-
ставленные материалы – от эпохи бронзы до позднего средневековья, имеют важное историче-
ское значение и будут полезными не только для специалистов, но и для широкого круга читате-
лей, интересующихся прошлым указанных регионов
Ключевые слова: Краснодарский край, Республика Крым, археологические памятники в
зоне строительства Крымского моста, эпоха бронзы, античность Кубани и Крыма, раннее сред-
невековье, крымские татары

SECURITY-RESCUE ARCHAEOLOGICAL RESEARCHES OF

2018 ON KUBAN AND IN CRIMEA
© Е.P. PAL, N.N. TKACHEVA, O.F. ZHUPANIN, A.A IVANOV,
O.P. KULIKOVA, D.V. KUTUKOV, E.I. NAROZHNY, V.P. MOKRUSHIN,
P.V. SOKOV, I.B. TISHENKO, P.M. SOKOLOV
Russia, NAO «Nasledie Kubani», Krasnodar, OOO «ITC of special works», St Petersburg

Annotation: In this publication briefly displayed preliminary results of security-rescue archeologi-

cal researches of 2018 on territory of Krasnodar region and in Crimea. The article mainly contains the
interesting information about the works of NAO «Nasledie Kubani», and partly - about the monuments
researched by scientific workers of OOO «ITC of special works» in collaboration with Krasnodar col-
leagues. Presented materials – from the epoch of bronze till late medieval have an important historical
value and will be useful not only for the specialists, but and to the wide circle of the readers which are
interesting in the past of marked regions.
Key words: Krasnodar region, Republic of Crimea, archeological monuments in the zone of
building of Crimea Bridge, epoch of bronze, antiquity of Kuban and Crimea, early medieval, Crimean
Tatars.

259
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

Продолжая оперативно знакомить заинтересованных читателей с итогами охранно-

спасательных археологических исследований уходящего года, как это делалось ранее
(Внуков и др., 2018; Ткачева и др., 2018, с. 219-252; Сейдалиев, Нарожный, Соков,
2018, с.116-119 и др.), данная публикация отражает итоги работ на более или менее вы-
разительных археологических объектах. Помимо указанных работ проводились разно-
масштабные археологические разведки, мониторинги, работы под наблюдением и пр.,
однако они в статье не учитываются.
Статья разделена на две части – в первой ее части учтены наиболее важные и зна-
чимые работы, проводившиеся НАО «Наследие Кубани» и ООО «ИТЦ специальных
работ» (г. Санкт-Петербург) на территории Краснодарского края. Вторая ее часть по-
священа масштабным работам на памятниках Крыма, проводившихся не только НАО
«Наследие Кубани», но и совместно с ООО «ИТЦ специальных работ»

I .Работы на Кубани:

1. Исследования на территории поселения «Балка Лисовицкого 1» в Темрюкском

районе Краснодарского края
(Держатель Открытого листа – О.Ф. Жупанин, начальники отрядов – О.Ф. Жупанин,
А.А. Иванов, Е.И. Нарожный; начальники раскопов – Д.В. Кутуков и П.В. Соков)

В июле-сентябре 2018 г. экспедицией НАО «Наследие Кубани» были продолжены

охранно-спасательные археологические исследования обширного поселения «Балка
Лисовицкого 1» в Темрюкском районе Краснодарского края, начатые еще в 2015 г.
(Паль, 2018). В ходе проведенных работ исследовалась северная часть поселения, попа-
дающая в зону застройки объектов железнодорожной инфраструктуры. Раскоп 2018 г.
вплотную примыкал к участку работ 2015 г., проводившихся экспедицией ООО «ИТЦ
специальных работ» под руководством Ю.К. Гугуева.
Всего в ходе работ 2018 г. была вскрыта и исследована площадь памятника в 8 300
кв. м. В западной части раскопа 2018 г., на площади порядка 3 500 кв. м. был изучен
участок поселения, относящийся к хазарскому времени. Здесь были выявлены 52 объ-
екта, среди которых прослежены остатки жилища, хозяйственные ямы, участок не-
большого грунтового могильника.
Остатки выявленного жилища представляли собой неглубокий (до 0,4 м) котлован
овальной в плане формы, размером 3,82×2,54 м, с северной стороны к которому при-
мыкали остатки очага открытого типа (рис.1). На дне котлована расчищен развал ам-
форной и кружальной керамики.

260
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

Несомненный интерес представляет ряд комплексов в виде хозяйственных ям, за-

полненных скоплениями амфорного материала, в том числе и их целыми формами.
Например, комплекс, открытый в кв. У-25, содержал сразу 37 целых и незначительно
поврежденных амфор «причерноморского» типа (рис.2). Находки таких комплексов,
содержавших по нескольку целых амфор, также выявлены при исследовании других

261
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

объектов хозяйственного назначения (рис.3).

Кроме этого, на поселении выявлен участок грунтового могильника хазарского

времени, содержавшего как захоронения «зливкинского» типа, т.е. погребения совер-
шенные в прямоугольных ямах с западной ориентировкой (рис.4), так и погребения в
каменных ящиках (рис.5), генезис и этнокультурная атрибуция которых представляется

262
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

дискуссионной (Мамаев, 1988, с. 141-147; Чхаидзе, 2006, с. 44, 58-60, рис. 2-3, 8-10;
2012, с. 214, рис. 140, рис. 141, 1-5; Баранов, 1990, с. 180 и др.; Майко, 1989, с. 105-106;
2001, с. 46-47 и др.; 2004; Виноградов, Нарожный, Соков, 2001, с. 138-167; 2003, с. 115-

263
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

141; 2004, с. 179-199; Нарожный, Соков, 2008, с. 17-39; 2016, с. 5-8, с.10, рис. 2). Инвен-
тарь погребений представлен красноглиняной баклажкой, лощеными кувшинами, кру-
жальной посудой, бытовыми предметами. В одном случае выявлено изначально под-
курганное (?) грунтовое захоронение с индивидуальным, скорченным скелетом, отне-
сенное к эпохе бронзы (рис.6). Оно, как представляется, дополняет серию синхронных
артефактов 2015 г., также выявленных в территориальных пределах данного поселения.
Изученный участок раннесредневекового поселения дает важный, богатый и выра-
зительный археологический материал как для исторической реконструкции этнополи-
тической ситуации, складывавшейся на Таманском полуострове в хазарский период,
так и для изучения экономических связей салтовского населения Таманского полуост-
рова с крупными и синхронными городскими центрами Восточного Крыма эпохи ран-
него средневековья, а также и с такими центрами Таманского полуострова, как Тама-
тарха и Фанагория.
2. Раскопки кургана «Березанская 11» в Выселковском районе края
(Держатель Открытого листа – И.Б. Тищенко, начальник раскопа – Д.Э. Василиненко).
По договору от 12.04.2018 между НАО «Наследие Кубани» и ООО «Газпром
трансгаз Краснодар», в период с 21.05.2018 г. по 08.06.2018 г. были проведены архео-
логические раскопки кургана «Березанская 11» (рис.7). Курган располагался на терри-
тории Березанского сельского поселения, в 0,7 км к С-В от северо-восточной окраины
ст. Березанская, в 1,1 км к северо-востоку от въезда в станицу Березанскую с автостра-
ды М-4 «Дон» по ул. Московской, азимут 36°, на водоразделе рек Бейсуг и Бейсужек.
Курган диаметром 32,1×30,2 м и высотой 0,36 м. В ходе исследования были выявлены
семь погребений, шесть из которых отнесены к сарматской археологической культуре

264
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
(II-I вв. до н.э.), еще одно погребение батуринского варианта предкавказской катакомб-
ной культуры. Кроме того расчищена 1 тризна, вероятно, сопутствующая этому погре-
бению и 4 объекта в виде скопления костей животных.
Все погребения раннего железного века произведены по обряду ингумации (рис.8).
Три из них были совершены в катакомбах, в двух из которых входные и погребальные
ямы были расположены на одной линии (погребения №№ 3 и 7). Погребение 6 было
совершено в овальной в плане катакомбе с входной камерой по широкой стороне ямы.
Погребения 2 и 5 произведены в ямах, в плане близких к овалам. Погребальный инвен-
тарь (рис.9), обнаруженный в пяти погребениях раннего железного века – кружальные
красноглиняные и черноглиняная миски, красноглиняный и серолощёный кувшин, се-
ролощёный сосуд с горизонтальной ручкой, керамическая и каменные бусы, железные
ножи, позволяет отнести их ко II-I вв. до н.э. и отождествить с сарматами, входившими
в сиракский племенной союз.
Погребение 4 – центральное (основное), отнесено к батуринскому варианту пред-
кавказской катакомбной культуры. Погребение было произведено в овальной в плане
погребальной камере, входная камера вертикальная, дромос перекрыт закладом.

265
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

Погребение – расчлененный костяк, уложенный по длинной оси погребальной камеры,

сопровождался крупным лепным реповидным сосудом, фрагментом стенки крупного
сосуда, керамической поделкой и бронзовым бисером. Погребение 4 датировано в рам-
ках второй половины II тыс. до н.э. Вероятно, с этим погребением связан объект 3 –
тризна, содержащая костные остатки и лепной сероглиняный сосуд.

3. Раскопки поселения Чирково 2

в Темрюкском районе Краснодарского края.
(Держатель открытого листа – П.М. Соколов, начальник раскопа – В.Г. Беджанян,
ООО «ИТЦСР»)

В августе - сентябре 2018 г. археологическим отрядом ООО «ИТЦ специальных

работ» были проведены охранно-спасательные археологические раскопки участка по-
селения Чирково 2 в Темрюкском районе Краснодарского края (рис.10).
В результате работ было установлено, что культурный слой на исследованном
участке отсутствовал. Это подтверждается как стратиграфическими наблюдениями, так
и крайне малым количеством археологических находок, сделанных в процессе работ.
Тем не менее, на исследованном участке была обнаружена одна хозяйственная яма. Это
позволяет сделать вывод о том, что исследованная территория вполне может являться
периферией или дальней окраиной поселения.

266
МИА Северного Кавказа. Вып.17

267
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

Большая часть археологических материалов, обнаруженных на раскопе, датируется в

пределах X – XII вв. н.э. (бронзовая пуговица в форме гирьки-бубенчика, фрагменты
воротничковых амфор и пр.) (рис.11, 1, 3). На раскопе были также найдены материалы,
относящиеся к античной эпохе – это медный тетрахалк I в. до н.э. (рис.11, 2) и два
фрагмента стенок чернолакового сосуда.
По всей видимости, можно согласиться с Ю.К. Гугуевым, который исследовал по-
селение Чирково 2 в 2015 г., в том, что отроги горы Чирково в этом месте оставались
практически незаселенными вплоть до X – XII вв., а после указанного периода жизнь
здесь уже не возобновлялась (Гугуев Ю.К., 2015, с. 55).

4. Охранно-спасательные исследования двух курганов на территории «Афипский

НПЗ» в Северском районе Краснодарского края
(Держатель Открытого листа - П.В. Соков, начальник раскопа – В.П. Мокрушин).

Работы проводились по договору (от 10.10.2018 г.) между НАО «Наследие Кубани»
и ООО «Афипский НПЗ» с 11 октября по 26 ноября 2018 г. Оба кургана - №1 и №2 кур-
ганного могильника «Афипский-15» попадали в зону строительства объекта инфра-

структуры ООО «Афипский НПЗ». Курганный могильник «Афипский-15» расположен

в Северском районе, 2,5 км к Ю-З от юго-западной окраины пос. город. типа Афипский.
В результате работ, в кургане №1 исследовано одно, плохо сохранившееся (детское?)
погребение сопровождавшееся крупным скоплением обожженной глины с несколькими
фрагментами стенок лепного черноглиняного сосуда. В кургане №2 изучено одно вы-
тянутое погребение ориентированное головой на восток (рис.14). Его погребальный
инвентарь: с правой стороны, у челюсти, обнаружена одна, а с левой стороны две се-
ребряные подвески в 1,5-2 оборота с расширенными, уплощенными концами (рис.13).

268
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

Погребения совершены на древней поверхности, предварительно отнесены к раннему

этапу северокавказской культуры эпохи средней бронзы. Кроме того, в кургане №2 вы-
явлено девять округлых в плане ям, заполненных однородным грунтом и не содержа-
щих находок (рис.12).

269
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

II. Работы в Крыму:

1. Раскопки на территории «комплекса поселений Биели». Поселение «Биели -
1» в Ленинском районе Республики Крым.
(Держатель Открытого листа – д.и.н. Е.И. Нарожный,
начальники отрядов –Е.И. Нарожный и П.В. Соков)
На территории участка 1, отведенного под охранно-спасательные археологические
работы для строительства будущей ж/д и соответствующего ей моста в Ленинском рай-
оне Республики Крым, заблаговременно были проведены разведочные работы, устано-
вившие наличие здесь сразу нескольких, разновременных поселений, границы которых
методом разведок с шурфовками, установить оказалось сложно и вся территория была
обозначена как «комплекс поселений». В предыдущем, 2017 г. здесь были проведены
раскопки под подъездную дорогу к строящемуся ж/д мосту. На 2018 г. было запланиро-
вано исследование значительной площади, примыкающей к стройке. Эта часть пло-
щадки исследовалась специалистами из г. Воронежа и коллегами из Крымского филиа-
ла ИА РАН (г. Симферополь) (рис. 15). Еще одна часть площадки (рис. 15) – ЮЗ часть
площадки, под наблюдением (9 613 кв. м) исследовалась НАО «Наследие Кубани». Вся
изучаемая территория, несмотря на ее изучение тремя археологическими отрядами, бы-
ла размечена в единой системе координат, с единой сеткой квадратов и общим нулевым
репером. Наш участок изучался с использованием землеройной техники, траншеями
шириной 10 м (рис.16), в соответствии с методикой - с обязательными зачистками, гра-
фической и фото-фиксацией их стратиграфических профилей, а также объектов, нахо-
док и т.п.
В ходе работ: близ ЮЗ угла раскопа были обнаружены скопления окаменелостей
нескольких ископаемых китов, которые были извлечены из грунта научными сотруд-
никами из Симферополя и Палеонтологического института им. А.А. Борисяка РАН (г.
Москва), куда окаменелости впоследствии и были переправлены для дальнейшего
научного изучения. Рядом, в центре невысокой возвышенности естественного проис-
хождения небольшого диаметра находились два грунтовых, мусульманских, безынвен-
тарных захоронения. Еще чуть ниже по дну раскопа – две ямы, заполненные грунтом,
но без каких-либо артефактов. В самой нижней части раскопа были выявлены остатки
позднесредневековой усадьбы (?), представлявшей собой, изначально, аккуратную вы-
кладку фундаментов нескольких помещений, поверх которых, плотно, горизонтально
(плашмя) были уложены камни, покрывавшие остатки конструкции, выстроенной П-
образно. Она соседствовала с многочисленными хоз. ямами (рис.16-18). Строения, по-
сле их фиксации и полного изучения, были разобраны, что позволило выявить допол-
нительную информацию. Одна часть конструкции - отдельное строение подпрямо-
угольной конфигурации, рядом с которой, почти под прямым углом к ней, находилось
еще одна, трехкамерная постройка (рис.18). В перспективе можно будет уверенно ре-
конструировать изначальную планиграфию всего комплекса, динамику ее пристроек и
перестроек. Ныне можно утверждать: камни, использовавшиеся для строений, скорее
всего, привозились откуда-то, т.к. многие из них - со следами более древней и тщатель-
ной оттески и подгонки, другие – со следами грубой обработки. Фундаменты сохрани-
лись в 2-4 ряда высоты камней, уложенных плашмя, скрепленных при помощи глини-
стого раствора. Полы во внутреннем интерьере строений сначала были земляными;
впоследствии, при помощи глинобита, были заложены плоскими камнями, положен-
ными плашмя; среди них выявлены и обломки зернотерок. По истечении какого-то
срока, внутренний интерьер построек был забит глинобитом и замощен горизонтально
уложенными камнями.

270
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
Внутри построек выявлены и некоторые детали интерьера, сходные с деталями жи-
лых построек, выявленных в 2017 г., в зоне строительства авторассы Таврида (Внуков и
др., 2018) на поселении Кош-Кую (Куликов, 2018, с. 164-173; Сейдалиев, Нарожный,
Соков, 2018, с. 116-119). Это оформление в стене дверного проема с находящимся ря-
дом «камином».
Хозяйственные ямы, обозначая, прежде всего территорию «хозяйственного двора»,
располагались хотя и скученно, но без какой-либо четко выявленной системы. Ямы –
округлые и округло-овальные в плане, различной глубины и конфигурации в разрезах
(с почти отвесными стенками или подколоколовидной формы), с различным, не очень
насыщенным заполнением. Обращают на себя внимание несколько ям вблизи построек
и на слабо покатых уклонах, направленных понижением в сторону построек. Эти ямы
довольно глубокие и полностью забутованные каменными навалами. Представляется,
что такая система в их расположении и заполнении позволяла отводить потоки «ливне-
вой» воды во время обильных осадков, устремлявшихся по уклонам в сторону постро-
ек, «поглащая» эти воды. Находки в раскопе – различные, концентрировались на
уровне предматерика и материка, особенно – немногочисленные монеты, в основном,
пантикапейских чеканов (рис.20). Вероятно, они смывались сюда с более высоких,
прилегающих участков (за пределами раскопов); там, вероятно, могли быть и другие
синхронные бытовые остатки. Несколько таких же монет обнаружены внутри и сверху,
на выше отмечавшихся строениях. Рядом со строениями выявлено и несколько мелких,
более поздних, вероятно, гиреевских монет (находятся на реставрации и определении)
(рис.20). Кроме того, со строениями связаны зернотерки (рис.19) и ряд мелких предме-
тов из бронзы, серебра (рис.20), железа (рис.21), а также – глиняные курительные труб-
ки (рис.22); часть из которых находит аналогии не только на Кош-Кую, но и, например,
в Азове (Курительные, 2016). Последних, кстати, несмотря на более значительную ис-
следованную площадь, значительно меньше, чем на поселении Кош-Кую. По находкам,
в т.ч. и нумизматическим, поселение, суммарно, отнесено к XVI-ХVIII вв. н.э. Более
того, для удобства работы с материалом, а также в связи с выявлением еще 2-х поселе-
ний (№№ 2 и 3), данный памятник, условно мы обозначили как поселение «Биели-1».

271
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

После завершения работ на участке 1 (перед строящимся ж/д мостом), работы были
продолжены на участке 2 (под и сразу за строящимся ж/д мостом).

272
МИА Северного Кавказа. Вып.17

273
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

274
МИА Северного Кавказа. Вып.17

275
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

276
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

2. «Комплекс поселений Биели» - Поселение «Биели-2»

(Держатель Открытого листа – д.и.н. Е.И. Нарожный, начальник отряда –П.М. Со-
колов, начальник раскопа – В.Г. Беджанян).
В сентябре – октябре 2018 г. археологический отряд ООО «ИТЦ специальных ра-
бот» принимал участие в охранно-спасательных археологических раскопках участка
комплекса поселений Биели совместно с сотрудниками НАО «Наследие Кубани».
В процессе строительных работ был выявлен культурный слой IV – III вв. до н.э., а
также грунтовый могильник позднего средневековья. Строительство было остановлено
для проведения археологических раскопок.
В результате был исследован участок античного поселения, предположительно IV –
III вв. н.э. Слой поселения был сильно поврежден при сооружении рядом находящего-
ся, хотя уже заброшенного карьера по добыче камня, сооруженного еще в 1970-е гг., а
также плантажной вспашкой под лесопосадку.
Работами выявлена небольшая каменная вымостка (рис.23) и 14 хозяйственных ям.
В процессе работ была собрана представительная коллекция нумизматических матери-
алов, несколько десятков фрагментов амфор с клеймами, наконечники стрел и пр.
(рис.24).

277
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

278
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

3. Охранно-спасательные археологические исследования на участке «ком-

плекса поселений Биели». Грунтовый могильник и поселение «Биели-3»
(Держатель Открытого листа – Е.И. Нарожный, начальники раскопов – Е.И.
Нарожный, П.В. Соков, И.В. Доценко)

В ходе вскрышных подготовительных работ строителями рядом с поселением №2

были задеты несколько грунтовых захоронений, что потребовало проведения соответ-
ствующих (под наблюдением) археологических работ. Границы участка начатых
наблюдений были определены площадью от поселения №2 до обрыва над речкой, а
также – пространством между началом откосов будущего полотна ж/д, где, после
охранно-спасательных археологических работ строителями планировались землерой-
ные работы. Исследованиями выявлен ЮВ край могильного поля. Захоронения совер-
шены в простых и неглубоких грунтовых ямах, иногда – высечены в материковых
скальных выходах. Возможно, что часть захоронений совершалась с подбоем. Некото-
рая часть погребений сохранила следы «дощатого»(?) поперечного перекрытия ямы;
другие – с остатками досок, изначально закрывавших подбой. Незначительная часть
захоронений – внутри узких деревянных гробовищ подтрапециевидной формы, «со-
бранных» иногда с применением железных кованых гвоздей. Погребённые, вероятно,
предварительно завернутые в матерчатый саван, плотно оборачивавший умершего.
Скелеты уложены на спине с заметным разворотом на правый бок всего скелета, или
же, только верхней или нижней частей туловища, головой ориентированы на западный
сектор с явными сезонными отклонениями от него. Положение рук варьируется (вдоль
туловища, левая вдоль, правая поперек грудной клетки, кистью в области сердца и пр.).
Более устойчиво положение нижних конечностей, в абсолютном своем большинстве
протянутых. Иногда, одна из конечностей согнута в коленном суставе, отведенном ко-
леном к С или Ю. Рассматривая погребальный обряд исследованных 160-ти захороне-
ний как мусульманский, следует отметить и некоторые индивидуальные особенности,
эпизодически встреченные здесь. Так одно захоронение находилось «на животе» (воз-
можно, случайно перевернутое во время выборки из-под него веревок, на которых за-
хоронение было опущено в могилу). Одно детское погребение ориентировано головой
на В. Еще в одном случае, в небольшой грунтовой яме выявлено захоронение лишь од-
ной головы. Абсолютно безынвентарные захоронения, в двух случаях имели сопровож-
дающий инвентарь – один раз гиреевскую (?) монету, во втором случае – на руке несо-
хранившийся (распавшийся) пластинчатый браслет (?), а по обе стороны от височных
костей – проволочные серьги, свернутые в несомкнутое кольцо с небольшим завитком
на одном из концов (рис.25). Предварительно, могильник датирован XVI-ХVIII вв., т.е.,
как синхронный поселению №1.
Сразу в нескольких захоронениях были встречены мелкие фрагменты керамики ан-
тичного времени, скорее всего, попавшие в захоронения случайно. Еще в нескольких
захоронениях встречены, также единичные фрагменты керамики эпохи бронзы, также
случайно оказавшиеся внутри погребений. Тем не менее, на одном из участков могиль-
ника, верхняя часть которого была сначала срезана, вероятно, во время обустройства
недалеко находящегося, но ныне заброшенного карьера по добыче камня. Этот срез не
затронул небольшой участок культурного слоя (площадь до 6-8 кв.м), не уничтоженно-
го и могильником. Сохранившаяся мощность культурных напластований – до 30 см,
слой насыщен костями животных и фрагментами керамики эпохи бронзы (рис.25). Ма-
териал этот, несмотря на небольшую его площадь («пятно»), позволяет предполагать об
изначальном наличии на этом участке поселения эпохи бронзы, сильно потревоженного
во время использования участка под грунтовый могильник, а впоследствии – при обу-
стройстве отмеченного карьера в 1970-х гг. Можно надеяться, что под сохранившимся

279
Е.П. Паль, Н.Н. Ткачева, О.Ф. Жупанин, А.А. Иванов, О.П. Куликова, Д.В.
Кутуков, Е.И. Нарожный, В.П. Мокрушин, П.В. Соков, И.Б. Тищенко

рядом с раскопом отвалом земли, связанным с карьером, могут сохраниться и новые

участки этого поселения, условно обозначенного нами, как поселение «Биели -3».
Охранно-спасательные археологические исследования 2018 г. принесли вырази-
тельный, нередко – яркий материал, который в перспективе откроет совершенно новые
перспективы в деле изучения далекого прошлого не только Кубани, но и соседнего
Крыма.

280
 МИА Северного Кавказа. Вып.17
ЛИТЕРАТУРА
Баранов И.А., 1990. Таврика в эпоху раннего средневековья (салтово-маяцкая культура) – Ки-
ев: Наукова Думка - 162 с.
Виноградов В.Б., Нарожный Е.И., Соков П.В., 2001. Горькобалковский № 2 VIII-IX вв. Пуб-
ликация материалов (1) // Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 1 / под
ред. И.И. Марченко - Краснодар: КубГУ - С. 138-167.
Виноградов В.Б., Нарожный Е.И., Соков П.В., 2003. Горькобалковский № 2 VIII-IX вв. Пуб-
ликация материалов (2) // МИА Северного Кавказа. Вып. 1 / под ред. Е.И. Нарожного -
Армавир: АГПИ - С. 115-141.
Виноградов В.Б., Нарожный Е.И., Соков П.В., 2004. Горькобалковский №2 VIII-IX вв. Пуб-
ликация материалов (3) // МИА СК. Вып. 4 / под ред. Е.И. Нарожного - Армавир: АГПИ -
С. 179-199.
Внуков и др., 2018. - Внуков С.Ю., Рукавишникова И.В., Хохлов А.Н., Панченко К.И.,
Михайлов А.М., Зайцев Ю.П., Шульга И.П., Нарожный Е.И. Исследования Крымской
новостроечной археологической экспедиции ИА РАН. По трассе «Таврида» через века и
километры // http://www.archaeolog.ru/?id=2&id_nws=398&zid_nws=9
Куликов А.В., 2018. Поселение Кош-Кую (Республика Крым, Ленинский район) // Города, се-
лища, могильники. Раскопки 2017 (Материалы спасательных археологических исследо-
ваний. Т. 25) - М.: ИА РАН – С. 164–173.
Курительные, 2016. Курительные трубки из раскопок османской крепости Азак (по материа-
лам фонда археологии Азовского музея-заповедника). Каталог коллекции – М.-Азов: Изд-
во: Голден-Би Азовского музея-заповедника – 360 с.
Майко В.В., 1989. К вопросу о христианизации тюрко-болгар Крыма // Проблемы археологии
древней и средневековой истории Украины – Харьков.
Майко В.В., 2001. Плитовые погребения салтово-маяцкого могильника Таврики Кордон-Оба (к
вопросу о христианизации тюрко-болгар Крыма) // Проблемы религий стран черномор-
ско-средиземноморского региона - Т. 2 - Севастополь-Краков – С. 164-169.
Майко В.В., 2004. Средневековый плитовый могильник в сел. Дачное Судакского района //
Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Материалы международной II Судак-
ской конференции. Киев-Судак.
Мамаев Х.М., 1988. Л.П. Семенов и проблема интерпретации каменных ящиков Джейрахского
ущелья // Научное наследие Л.П. Семенова и проблема комплексного изучения Северно-
го Кавказа. Сб. науч. тр. / под ред. Тахо-Годи - Орджоникидзе: СОГУ - С. 141-147.
Нарожный Е.И., Соков П.В., 2008. Горькобалковский археологический комплекс VIII-IX вв.:
некоторые итоги и перспективы изучения (К 15-летию охранно-спасательных археологи-
ческих исследований) // Археология степной Евразии. Международный сборник научных
трудов / под ред. А.М. Илюшина - Кемерово-Алмааты - С. 17-39.
Нарожный Е.И., Соков П.В., 2016. Горькобалковский археологический комплекс VIII-IX вв.:
реалии и домыслы этнокультурной атрибуции // Аpriori. Электронный научный журнал.
Серия: «Гуманитарные науки» - Краснодар, № 5 - С.2-22 / http://www.apriori-
journal.ru/seria1/5-2016/Narozhnyj-Sokov.pdf
Паль Е.П., 2018. Охранно-спасательные археологические исследования ООО «Инженерно -
технического центра специальных работ» // Материалы и исследования по археологии
Северного Кавказа - Вып.16 / Отв. ред. Е.И. Нарожный – Армавир-Краснодар.
Сейдалиев Э.И., Нарожный Е.И., Соков П.В., 2018. Охранно-спасательные исследования на
поселении Кош-Кую (предварительные итоги) // История и археология Крыма. Сборник
статей – Вып. VIII. / Под ред. В.В. Майко – Симферополь. С.116–119.
Ткачева и др., 2018. - Ткачева Н.Н., Дмитриев А.В., Иванов А.А., Мокрушин В.П., Кули-
кова О.П., Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б., Соков П.В., Тищенко И.Б. Хроника про-
ведения охранно-спасательных археологических исследований НАО (ОАО) «Наследие
Кубани» (2012-2017 гг.) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа.
Вып.16 / Отв. ред. Е.И. Нарожный – Армавир-Краснодар - С. 219-252.
Чхаидзе В.Н., 2006. Средневековые погребения в каменных ящиках на Таманском полуострове
// Средневековая археология Евразийских степей. Сб. стат. к юбилею проф. С.А. Плетне-
вой. МИА Поволжья - Вып. 3 - М., Йошкар-Ола . С. 53–86.
Чхаидзе В.Н., 2012. Фанагория в VI–Х вв. – М. –590 с.

281
 МИА Северного Кавказа. Вып. 17

НАШИ ЮБИЛЯРЫ:
OUR PERSON WHOSE ANNIVERSARY:
ВЛАДИМИРА ПАВЛОВИЧА МОКРУШИНА С 65- ЛЕТИЕМ!
Владимир Павлович родился 10 ноября 1953 г. в Забайкалье (г. Улан-Уде) в семье
железнодорожников - Валентины Васильевны и
Павла Трофимовича Мокрушиных. Из-за специфи-
ки своей работы, семья Мокрушиных довольно ча-
сто перемещалась по необозримым просторам род-
ной страны, ненадолго «оседая» в разных ее угол-
ках. Семейная география довольно широка - стан-
ция Тулун в Иркутской области, г. Наушки на гра-
нице с Монголией. В конечном итоге, из Сибири
они перебираются в Краснодарский край, оказав-
шись сначала в Адлере, в доме деда Трофима, вет-
хая избушка которого стояла на самом берегу моря
(именно с тех пор и зародилась неуемная страсть
Владимра Павловича к всепогодным водным про-
цедурам). Вскоре семья переезжает на станцию
Кабардинская (Апшеронский район). Здесь он по-
шел в школу, а заканчивал ее уже в г. Лабинске. В
ноябре 1971 г., получив аттестат зрелости, призы-
вается в Советскую армию, первые полгода получал воинскую специальность в танко-
вой «учебке» неподалеку от сел. Шали (тогдашняя Чечено-Ингушская АССР), после
которой продолжил службу в городе-герое Волгограде. Из казармы воинской части, с
высоты третьего этажа ежедневно наблюдая знаменитый монумент Вучетича, посвя-
щенный Сталинградской битве.
После демобилизации, несколько месяцев Владимир Павлович трудился на маши-
ностроительном заводе, в качестве ученика слесаря-инструментальщика. Одновремен-
но, напряженно готовился к поступлению в ВУЗ. В 1974 г. он поступает на 1-й курс
Пермского государственного университета им. А. М. Горького. Под влиянием старших
товарищей и, прежде всего, А. Полякова почти сразу же окунулся в экспедиционную
романтику - факультетский студенческий кружок; частые поездки по окрестностям на
размываемые громадным Камским водохранилищем древние поселения и стоянки. А
летом были раскопки, тайга, тучи комары, палатки, незабываемые посиделки у костра,
экспедиционные песни под гитару. В 1979 г., уже с дипломом преподавателя истории в
руках, Владимир Павлович прибывает по распределению (как тогда было принято) в
село Белоево Коми-Пермяцкого автономного округа. Все свободные от школьных заня-
тий дни и часы, он отдавал любимому увлечению, проведя в течении трех сезонов де-
тальную разведку всей довольно внушительной прилегающей территории.
С 1982 по 2008г., В.П. Мокрушин - сотрудник Камской хоздоговорной археологи-
ческой экспедиции (КАЭ, руководители - Ю.А. Поляков, В. А. Оборин, А. Ф. Мельни-
чук, Г. П. Головчанский). Весь этот, весьма солидный этап профессиональной деятель-
ности напрямую связан со спасательными изысканиями на разрушаемых объектах ис-
торико-культурного наследия самых разных эпох, начиная с мезолита и кончая новей-
шим временем, что нашло отражение в научных публикациях. С появлением компью-
теров и началом их активного использования в археологических исследованиях, много
усилий Владимир Павлович потратил на освоение, а затем и практическое применение
новейших информационных технологий, которые способствуют резкому повышению

282
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

эффективности научных исследований. Важнейшее значение придавалось им и освое-

нию, т.н. «Систем автоматического проектирования» (САПР). Она не только открыла
самые широкие возможности для детального анализа стратиграфии раскопанной пло-
щади с применением элементов 3-хмерного моделирования, но и позволила в короткие
сроки готовить графическую документацию, требующуюся для соответствующих отче-
тов в ОПИ РАН.
В 2008-2010 гг. Владимир Павлович – специалист в составе Северо-Западного НИИ
«Наследие» (рук. П.Е. Сорокин). С этого времени В.П. Мокрушин участвовал в широ-
комасштабных охранных и охранно-спасательных археологических исследованиях
крепости Ниеншанц в центре Санкт-Петербурга. Следующие 8 лет, он работает уже на
Северном Кавказе; первоначально попал в отряд В.Ю. Кононова (Южнороссийский
центр археологических исследований - ЮРЦАИ). Затем он оказывается и в одном из
отрядов ОАО (ныне-НАО) «Наследие Кубани», в 2012 г. работавшем на золотоордын-
ском поселения «Железнодорожное-1» в Крымском районе Краснодарского края.
Влившись в дружный коллектив ОАО «Наследие Кубани», Владимир Павлович рабо-
тал в должности ведущего научного специалиста, а потом и в качестве начальника ар-
хеологического отряда возглавлял изучение ряда памятников далекого прошлого. В их
числе поселение «Балка Хреева 3» (Таманский полуостров) и могильник «Усадьба Ви-
ноградник» (окрестности г. Анапа). Следует упомянуть также исследование курганных
групп на территории Мостовского («Бесленеевская IV»), Усть-Лабинского («Ладож-
ский 1», «Малый Зеленчук»), Белореченского («Школьный 5», «Псенафа 15») и Туап-
синского («Алепси 1») районов. В разном качестве участвовал он и в спасательных ра-
ботах на других памятниках Краснодарского края - поселения «Мысхако» (район г. Но-
вороссийск); «Железнодорожное» (Крымский р-н); «Бейсужек 1» (Выселковский р-н);
«Балка Лисовицкого 3»; археологические комплексы «Биели» и «Кош-Кую» (Ленин-
ский район Республики Крым). В последние годы круг научных интересов Владимира
Павловича сосредоточен на изучении материальной культуры ранних меотов, а также
населения Центрального Предкавказья в киммерийскую эпоху и в период скифской ар-
хаики (VIII-VII вв. до н. э.). По указанной теме им, а также совместно с Е.И. Нарожным
и И. В. Цокур им опубликована серия научных статей. В. П. Мокрушин охотно и ак-
тивно участвует в научных конференциях различного статуса среди которых следует
назвать «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа, «Анфимовские чте-
ния», посвященные изучению археологических древностей Северо-Западногог Кавказа.
Он – участник V-го Всероссийского Археологического съезда в г. Барнауле, конферен-
ций, посвященных памяти проф. МГУ – Г.А. Федорова-Давыдова, а также, круглого
стола «Связи и взаимоотношения культур бронзового века циркумпонтийского регио-
на» (М., ИА РАН, 2018 г.) и др.
В.П. Мокрушин женат., вместе со своей супругой вырастил и поставил на ноги
трех сыновей, по его словам, «к сожалению, не ставших поборниками родительских
пристрастий». В свободное от занятий археологией время и между многочисленными
домашними обязанностями, Владимир Павлович находит минутки и для воспитания
двух своих внучек.
Сегодня, поздравляя Владимира Павловича не только от своего имени, но и по по-
ручению многочисленных коллег, желаем ему здоровья, творческого задора, успехов и
всего самого доброго!

О.П. Куликова, Е.И. Нарожный, П.В. Соков

283
 МИА Северного Кавказа. Вып. 17

СПИСОК НАУЧНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ В.П. МОКРУШИНА

1. Мокрушин В.П. Раскопки поселения Заосиновское V // АО 1983года. М.

2. Мельничук А.Ф., Мокрушин В.П. Работы на водохранилищах Пермского Приуралья //
АО 1985 года. М. С. 193-194.
3. Мокрушин В.П. Исследования Култаевского отряда Камской экспедиции // АО 1985 года.
М. С. 197.
4. Мельничук А.Ф., Мокрушин В.П., Соболева Н.В. Раскопки Пермского университета //
АО 1986 года. М. С. 183-185.
5. Мокрушин В.П. О назначении пестов-терочников // Перестройка и актуальные проблемы
общественных и психолого-педагогических наук. Пермь, 1988.
6. Мокрушин В.П. Археологические исследования на территории Пермского и Кунгурского
районов Пермской области // Археологические открытия Урала и Поволжья. Сыктывкар,
1989.
7. Мокрушин В.П. Некоторые итоги изучения комплекса археологических памятников у дер.
Заосиновка // Взаимодействие древних культур Урала. Межвузовский сборник научных
трудов. Пермь, 1990.
8. Мокрушин В.П. К вопросу об этнокультурной принадлежности археологических памятни-
ков таежного Приуралья раннего железного века // Проблемы и тенденции развития Верх-
некамского региона: история, культура, экономика. Материалы республиканской научно-
практической конференции. Березники, 1992
9. Мокрушин В.П. Раннегляденовское поселение у д. Севастьяны близ г. Перми // Проблемы
финно-угорской археологии Урала и Поволжья. Сыктывкар, 1992
10. Мокрушин В.П.Керамика Пермского Прикамья VIв до н. э. - Vв н. э. // Археологические
культуры и культурно-исторические общности большого Урала. Тезисы докладов XII
Уральского археологического совещания. Екатеринбург, 1993.
11. Мокрушин В.П. Исследование древних поселений на территории г. Перми в 1993-94гг. //
История и культура провинциальных городов Пермского Прикамья (Материалы Всерос-
сийской научно-практической конференции) Березники, 1995.
12. Мокрушин В.П. Новое поселение гляденовского времени в окрестностях г. Перми // Про-
блемные вопросы историко-культурного наследия Урала (материалы международной науч-
ной конференции). Соликамск, 1996.
13. Мокрушин В.П. Рачевское городище // АО 1996 года. М: Наука, 1997
14. Кудрявцев Ю.А., Мокрушин В.П. К истории Камского торгового пути в далеком про-
шлом // Пути сообщения, коммуникации, научные достижения народов Евразии (Материа-
лы международной научно-практической конференции). Березники, 1997.
15. Мокрушин В.П. Южно-таежное Прикамье в гляденовское время по материалам селищ //
Историко-культурное наследие: новые открытия, сохранение преемственность (материалы
Всероссийской научно-практической конференции). Березники, 1999.
16. Мокрушин В.П. Древнейшие городища таежного Прикамья эпохи раннего железного века
// Пермское Прикамье в истории Урала (материалы Всероссийской научной конференции).
Березники, 2000.
17. Мокрушин В.П. О хронологии южнотаежного Прикамья I тысячелетия до н. э. // Россий-
ская археология: достижения XX и перспективы XXIвв. Материалы научной конференции.
Ижевск, 2000.
18. Новые материалы по раннему железному веку Прикамья // Ахеология и этнография Сред-
него Приуралья - Вып. 1 - Березники 2001.
19. Мокрушин В.П., Соколова Н.Е. Остатки построек на русских памятниках XVII-XIX вв. и
возможности их трехмерного компьютерного моделирования // Археология и геоинформа-
тика - Вып. 3 - М., 2006.
20. Мокрушин В.П. Изучение городища Ермаши на территории г. Перми // У истоков археоло-
гии Волго-Камья (к 150-летию открытия Ананьинского могильника). Серия «Археология
евразийских степей» - Вып. 8 - Елабуга, 2009. С. 98-107.

284
 МИА Северного Кавказа. Вып.17

21. Кудрявцев Ю. А., Мокрушин В.П. Археологическое изучение средневековых памятников

на территории Сивинского и Карагайского районов Пермского края // Экономико-правовые,
социально-политические и культурно-исторические аспекты развития регионов (материалы
международной научно-практической конференции) - Березники, 2011. С. 425-434.
22. Мокрушин В.П. Охранно-спасательные работы 2012г. в Краснодарском крае // Археологи-
ческие открытия за 2010-2013гг. М., Нестор-История, 2015, с. 399-401.
23. Мокрушин В.П. Археологическое обследование окраины г. Крымска в 2012 году // Мате-
риалы и исследования по археологии Северного Кавказа - Вып-14 /Под ред. Е.И. Нарожно-
го - Армавир-Краснодар, 2014. С. 73-76.
24. Жупанин О.Ф., Мокрушин В.П., Соков П.В. Новое селище раннего железного века на
территории Северского р-на Краснодарского края // Е. И. Крупнов и развитие археологии
Северного Кавказа. XXVIII «Крупновские чтения» - М.:ИА РАН. 2014. С. 179-181.
25. Бросалин А. Е., Мокрушин В.П. Еще один акинак келермесского типа // IV «Анфимов-
ские чтения» по археологии Западного Кавказа. Западный Кавказ в контексте международ-
ных отношений в древности и средневековье. - Краснодар, 2014.
26. Мокрушин В.П., Цокур И.В. Раннемеотские захоронения из окрестностей ст. Ладожская //
Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа - Вып-15 /Под ред. Е.И.
Нарожного - Армавир-Краснодар, 2015.
27. Козлов М.С., Мокрушин В.П. Применение систем автоматического проектирования в ар-
хеологических исследованиях // Виртуальная археология (эффективность методов) Матери-
алы Второй международной конференции, (Санкт- Петербург, Гос. Эрмитаж, 1–3 июня
2015 года)-СПб, 2015. С. 63-68.
28. Евгений Иванович Нарожный: биобиблиографические материалы /Под ред. д.и.н. В.М. Ко-
ноненко. Составители: И.В. Доценко, В.Н. Кисман, М.С. Козлов, В.П. Мокрушин, В.Е.
Нарожный, П.В. Соков – М.: АНО «НИИ истории, экономики и права. 2015- 88 с.
29. Мокрушин В.П. Элементы трехмерного моделирования в археологических исследованиях
// Археология и геоинформатика. Институт археологии РАН. Материалы второй междуна-
родной конференция. М., 2015. Электронный ресурс.
30. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И., Соков П.В. О внутренней топографии поселения XIII—
XV вв. «Железнодорожное-1» (Крымский район Краснодарского края): предварительные
наблюдения // «Диалог городской и степной культур на Евразийском пространстве. Исто-
рическая география Золотой Орды». Материалы Седьмой международной конференции,
посвящённой памяти Г. А. Фёдорова-Давыдова /Под ред. С. Г. Бочарова и А. Г. Ситдикова -
Казань, Ялта, Кишинёв: ИА АН РТ - Stratum, 2016. С. 221-224.
31. Козлов М.С., Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. Поселение «Кишпек-2» в Кабардино-
Балкарии (некоторые предварительные наблюдения) // Изучение и сохранение археологи-
ческого наследия народов Северного Кавказа. ХХIХ «Крупновские чтения». Материалы
международной научной конференции - Грозный; изд-во ЧГУ. 2016. С. 90-93.
32. Гугуев Ю.К., Мокрушин В.П. Новые культовые комплексы V–II вв. до н. э. в предгорьях
Западного Кавказа (предварительное сообщение) // Культурные взаимодействия народов
Западного Кавказа в древности и средневековье. V «Анфимовские чтения» по археологии
Западного Кавказа. Краснодар, 2016.
33. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. Новые материалы с поселения предскифского времени в
Кабардино-Балкарии (клад бронзовых серпов) // V (XXI) Всероссийский Археологический
съезд. [Электронный ресурс]: сборник научных трудов / Отв. ред.: А.П. Деревянко; А.А.
Тишкин – Электрон. текст. дан. (36,739 Мб). – Барнаул: ФГБОУ ВО «Алтайский государ-
ственный университет». 2017. С.713-714.
34. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. Новые материалы предскифского времени с поселения
Кишпек-2 в Кабардино-Балкарии // Труды V (XXI) Всероссийского археологического съез-
да в Барнауле – Белокурихе [Текст]: сборник научных статей : в 3 т.Т.1. / Отв. ред. А.П. Де-
ревянко, А.А. Тишкин. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2017. С.297-303.
35. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. Предметы воинского быта и конского снаряжения из
культурного слоя позднекобанского поселения «Кишпек-2» (Кабардино-Балкария) // Ар-
хеология евразийских степей. 2017, № 5: Военная археология: древнее и средневековое во-

285
 МИА Северного Кавказа. Вып. 17

оружение Евразии /Отв. ред. номера – И.Л. Измайлов, Е.И. Нарожный и В.Н. Чхаидзе- Ка-
зань, 2017. С.28-35.
36. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. Вещевой инвентарь поселения «Кишпек-2» (КБР) //
Кавказ в системе культурных связей Евразии в древности и средневековье. XXX «Крупнов-
ские чтения по археологии Северного Кавказа». Материалы международной конференции,
отв. ред. У. Ю. Кочкаров - Карачаевск, 22-29 апреля 2018. С. 230-233.
37. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. «Кишпек-2» - поселение предскифского времени в Цен-
тральном Предкавказье (некоторые предварительные итоги) // Материалы и исследования
по археологии Северного Кавказа. Вып-16 /Под ред. Е.И. Нарожного. Армавир-Краснодар,
2018, с. 65-74.
38. Ткачева Н.Н., Дмитриев А.В., Иванов А.А., Мокрушин В.П., Куликова О.П., Нарож-
ный Е.И., Нарожная Ф.Б., Соков П.В, Тищенко И.Б. Хроника проведения охранно-
спасательных археологических исследований НАО (ОАО) «Наследие Кубани» (2012-2017
гг.) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып.16 / Отв. ред. Е.И.
Нарожный – Армавир-Краснодар.2018. С. 219-252.
39. Мокрушин В.П., Нарожный Е.И. Клад бронзовыхх серпов из Кабардино-Балкарии // Свя-
зи и взаимоотношения культур бронзового века циркумпонтийского региона: новые данные
и материалы. Тезисы докладов круглого стола. 3-5 декабря 2018 г. – М.: ИА РАН. С. 58-59

И.В. Доценко, В.Н. Кисман, В.Е. Нарожный

286
 МИА Северного Кавказа

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ:

АКМ – Азовский краеведческий музей (г. Азов Ростовской обл.);

ВСИНКЧ – Вопросы средневековой истории народов Карачаево-Черкесии (г. Черкесск);
ГАГУ– Горно-Алтайский государственный университет (г. Горно-Алтайск);
ЗРАО – Записки Императорского Русского археологического общества (г. Санкт-
Петербург);
ИАИЯЛИ – Известия Абхазского института языка, литературы и истории (г. Сухум);
ИГУ – Иркутский государственный университет (г. Иркутск);
КСИА – Краткие сообщения института археологии РАН (г. Москва);
МАДИСО – Материалы по археологии и древней истории Северной Осетии (г.
Орджоникидзе (г. Владикавказ));
МАК – Материалы по археологии Кавказа;
МИА – Материалы и исследования по археологии;
МИАК – Материалы и исследования по археологии Кубани, ( г. Краснодар);
МИАСК – Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа (г. Армавир;
Армавир-Краснодар);
МИСК – Материалы по изучению Ставропольского края (г. Ставрополь);
НАО – Непубличное акционерное общество;
ООО – Общество с ограниченной ответственностью;
ПИФК – Проблемы истории, филологии, культуры ( г. Москва – Магнтогорск –
Новосибирск);
СА – Советская археология;
САИ – Свод археологических источников;
СМОМПК – Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа;
СОИГСИ – Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им.
В.И. Абаева (г. Владикавказ);
СОНИИ – Северо-Осетинский научно-исследовательский институт (г. Орджоникидзе);
ССКГ – Сборник сведений о кавказских горцах;
СЭ –Советская этнография;
ТАГУ – Труды Абхазского Государственного университета (г. Сухум);
Тр. АС –Труды археологического съезда.

287
 Сведения об авторах:

Батиева Елена Федоровна – кандидат биологических наук, старший научный сотрудник

Азовского историко-археологического и палеонтологического музея;-заповедника, г Азов
Ростовской области;
Березин Яков Борисович – научный сотрудник НИИ и Археологического музея МГУ, ш.
Москва;
Доценко Ирина Валерьевна –главный специалист НАО «Наследие Кубани», г.
Краснодар;
Жупанин Олег Федорович –главный специалист НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар;
Иванов Алексей Владимирович – научный сотрудник ИВИ РАН, ООО «Южный
региональный центр археологических исследований», г. Краснодар;
Иванов Алексей Александрович – кандидат исторических наук, главный специалист,
НАО «Наследие Кубани», г. Краснодар;
Кореневский Сергей Николаевич – доктор исторических наук, ведущий научный
сотрудник отдела бронзового века ИА РАН; г. Москва;
Куликова Ольга Петровна – заместитель генерального директора НАО «Наследие
Кубани», г. Краснодар;
Кутуков Дмитрий Владимирович –главный специалист НАО «Наследие Кубани», г.
Краснодар;
Кисман Виктория Алексеевна – ведущий специалист НАО «Наследие Кубани»,
Краснодар;
Мокрушин Владимир Павлович – ведущий специалист НАО «Наследие Кубани»,
Краснодар;
Нарожный Евгений Иванович – доктор исторических наук, главный специалист НАО
«Наследие Кубани», г. Краснодар;
Нарожный Виталий Евгеньевич – кандидат исторических наук, ведущий специалист
НАО «Наследие Кубани», Краснодар;
Паль Евгений Петрович – генеральный директор ООО «Инженерно-технический центр
специальных работ», г. Санкт-Петербург;
Савенко Сергей Николаевич – кандидат исторических наук, директор ГБУК СК
«Пятигорский краеведческий музей», Заслуженный работник культуры РФ, г. Пятигорск;
Спиридонова Елена Александровна – кандидат географических наук, старший научный
сотрудник лаборатории естественнонаучных методов ИА РАН, г. Москва;
Соков Павел Вадимович – кандидат исторических наук, главный специалист НАО
«Наследие Кубани», г. Краснодар;
Соколов Павел Михайлович – кандидат исторических наук, главный научный сотрудник
ООО «Инженерно-технический центр специальных работ», г. Санкт-Петербург;
Сударев Николай Игоревич – кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела
классической археологии ИА РАН, г. Москва;
Ткачева Наталья Николаевна – генеральный директор НАО «Наследие Кубани», г.
Краснодар;
Тищенко Игорь Борисович – главный специалист НАО «Наследие Кубани», г.
Краснодар;
Туаллагов Алан Ахсарович – доктор исторических наук, заведующий отделом
археологии Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований ВНЦ РАН
и РСО-А, г. Владикавказ;
Чхаидзе Виктор Николаевич – кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела
средневековой археологии ИА РАН, г. Москва;
Шереметьев Александр Григорьевич. – научный сотрудник АНО «Научно-
исследовательский центр по сохранению культурного наследия», г. Саратов.
 Научное издание

МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ
ПО АРХЕОЛОГИИ
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Выпуск 17.

Сборник научных статей

Оригинал макет построен по авторским
материалам
Адрес редколлегии:
РФ, г. Краснодар, ул. Красноармейская 16, НАО «Наследие Кубани», отдел
археологии
Е-mail: zai_ein@mail.ru

Подписано в печать ….
Печать офсетная. Формат А-4
П.л. 13. Тираж ,,,,,

Гигиенический сертификат соответствия бумаги ISO 14001, OHSAS 18001

Отпечатано с готового оригинал-макета, предоставленного авторами.