Государственный Университет Молдовы

Факультет Иностранных языков и литературы

Индивидуальная работа
По философии

EF182Trr
Москалюк Александра

Chisinau,2019
 1.Онтологичесий аспект
Одной из сквозных тем в философии Альбера Камю (1913–1960) является
проблема экзистенциального выбора. Выбор как универсальный феномен
человеческого бытия рассматривается Камю не столько как
интеллектуальная задача, сколько как проблема морально-этического,
философского, психологического и социального характера. На передний
план его понимания выступает внерациональный подход к выбору как к
непосредственному переживанию человеком своего «бытия-в-мире» в актах
заботы, страха, тревоги, любви, ненависти, решимости, раскаяния, отчаяния,
надежды. В контексте идей Камю выбор, являясь неизбежной частью
«пограничной» («пороговой») ситуации, оказывается несводимым
исключительно к процессам оценки и взвешивания существующих
альтернатив и конструирования новых, изначально отсутствующих
жизнеопределяющих возможностей. Выбор «быть или не быть» ставит
человека на границу между «подлинным» бытием и бытием «неподлин- 128
гуманитарные исследования в восточной сибири и на дальнем востоке • № 3 •
2016 ным», позволяя ему тем самым осуществить свою истинную свободу и
постигнуть себя как «наполненную смыслом» экзистенцию (А. Лэнгле) или
остаться погруженным в «Man» – безликое и безличное «Ничто»
обыденности (М. Хайдеггер). Конституируя посредством индивидуального
самоопределения свою экзистенциальную идентичность, своё «Я», субъект
вступает в отношения с миром, когда «нужно выбирать между созерцанием и
действием. Это и называется: стать человеком». Вместе с тем каждое
утверждение «собственной возможности бытия», как «возможность
возможности» (Н. Аббаньяно), порождает ответственность личности за
«выбранные последствия» Любой выбор «или–или» или отказ от него
изменяет в той или иной мере «образ мира», предстающего лишь в качестве
«суммы наших возможностей» (Х. Ортега-и-Гассет). При этом человеческое
существование не определяется целиком тотальным внутренним выбором
«Быть – значит выбирать себя» ничем внешне не обусловленным и
зависимым только от чувств и эмоций. Экзистенциалистская установка
«человек созидает себя сам, нет никаких предзаданных моральных
ценностей» (Ж.-П. Сартр) для Камю явилась апологией вседозволенности,
т.к. «смысл жизни всегда предполагает шкалу ценностей…» []. Проблему
«морального выбора» уже зрелый Камю будет непосредственно связывать с
поисками нравственных оснований гуманистической светской морали, на
основе которой могут быть созданы универсальные общечеловеческие
ценности, общество и культура. Философское решение проблемы
экзистенциального выбора человеком, «Dasein выбирающим» (Л.
Бинсвангер), нашло свое разностороннее отражение в таких разноплановых
сочинениях Камю, как «Посторонний», «Миф о Сизифе», «Калигула»,
«Чума» (роман «суммы выборов»), «Падение», «Бунтующий человек»,
«Счастливая смерть» и др. Человеческое бытие моделируется в них
мыслителем в условно конституируемых «пограничных» ситуациях,
задающих онтологические перспективы разрешения концептуальных
оппозиций «жизнь» – «смерть», «добро» – «зло», «свобода» –
«необходимость», «истина» – «ложь», и нравственную возможность
экзистенциального выбора между отчужденным («неподлинным»)
существованием и истинным («подлинным») бытием. Именно проблема
выбора, которую Камю поставит в центр своего философствования о мире и
человеке, окажется краеугольным камнем, узловым средоточием всех этапов
его художественно-философского творчества. Наиболее сложно и
многогранно, на мой взгляд, проблема выбора того, «как вести себя в мире –
таком, каков он есть» представлена в романе-повести Камю «Посторонний»
(1942). Это первое крупное произведение Камю словно иллюстрирует
известную мысль С. Кьеркегора: «Выбор сам по себе имеет решающее
значение для внутреннего содержания личности: делая выбор, она вся
наполняется выбранным, если же она не выбирает, то чахнет и гибнет»
Однако в «философии абсурда» Камю тезис датского философа, который «не
просто открывает абсурд, а больше того – им живет» получает новое,
оригинальное звучание. В «Постороннем» Камю предпринимает попытку
предложить один из вариантов ответа на вопрос: «как можно себя вести, если
не веришь ни в Бога, ни в разум?» Главному и единственному герою
«Постороннего» предстоит сделать ряд выборов, которые будут являться
лишь вариантами одного единственного и абсолютно свободного решения
«жить». Всё существование этого героя будет иллюстрировать мысль Камю о
том, что «чем меньше в жизни смысла, тем больше оснований ее прожить»
 2.Гносеологический аспект
Подобно всем философам-экзистенциалистам, Камю полагает, что
важнейшие истины относительно самого себя и мира человек открывает не
путем научного познания или философских спекуляций, но посредством
чувства, как бы высвечивающего его существование, «бытие-в-мире». Камю
ссылается на «тревогу» Хайдеггера и «тошноту» Сартра, он пишет о скуке,
неожиданно овладевающей человеком. О том, что spleen, или «русская
хандра», может понемногу овладеть кем-нибудь, известно всем и без
философии. Кьеркегор был первым философом, который придал таким
чувствам, как «меланхолия», страх, онтологический характер. Настроения и
чувства не субъективны, они приходят и уходят не по нашей воле,
раскрывают фундаментальные черты нашего существования. У Камю таким
чувством, характеризующим бытие человека, оказывается чувство
абсурдности — оно неожиданно рождается из скуки, перечеркивает
значимость всех остальных переживаний. Индивид выпадает из рутины
повседневной жизни («подъем, завтрак, четыре часа на фабрике или в
конторе...» и т. д.), он сталкивается с вопросом: «А стоит ли вообще жизнь
того, чтобы быть прожитой?» Камю вспоминает о «логическом самоубийце»
и Кириллове Достоевского, но ближе ему постановка этого вопроса в «Или
— Или» Кьеркегора: «Самоубийство — отрицательная форма бесконечной
свободы. Счастлив тот, кто найдет положительную». «Миф о Сизифе» Камю
представляет собой поиск такой «положительной формы» бытия и мире, в
котором религиозная надежда умерла. Вопрос Камю гаков: как жить без
высшего смысла и без благодати?
Сам по себе мир не абсурден, он просто неразумен, так как является
внечеловеческой реальностью, не имеющей ничего общего с нашими
желаниями и нашим разумом. Это не значит, что мир непознаваем,
иррационален, как «воля» у Шопенгауэра или «жизненный порыв» Бергсона.
Для Камю такие представления являются также антропоморфными,
дающими нам иллюзорное представление о постижимости первоосновы мира
— пусть и с помощью какой-то иррациональной интуиции. Камю достаточно
высоко ставит эмпирическое познание, методы науки.
Мир вполне познаваем, от одной научной теории мы переходим к другой,
более совершенной. Но это всегда наша теория, гипотетическая конструкция
человеческого ума. В мире нет окончательного, последнего смысла, мир не
прозрачен для нашего разума, он не дает ответа на самые настоятельные
наши вопросы. Количество измерений пространства и времени, структуры
атома и галактики — эти вопросы при всей своей значимости для науки не
имеют никакого человеческого смысла. Мы заброшены в этот космос, в эту
историю, мы конечны и смертны, и на вопрос о цели существования, о
смысле всего сущего наука не дает никакого ответа. Не дала его и вся
история философской мысли — предлагаемые ею ответы являются не
рациональными доказательствами, но актами веры.
Камю отвергает онтологический аргумент — из наличия у нас идеи Бога
нам не вывести его существования. «У абсурда куда больше общего со
здравым смыслом,— писал Камю в 1943 г.— Абсурд связан с ностальгией,
тоской по потерянному раю. Без нее нет и абсурда. Из наличия этой
ностальгии нам не вывести самого потерянного рая» \ Требование ясности
видения означает честность перед самим собой, отсутствие всяких уловок,
отказ от примирения, верность непосредственному опыту, в который нельзя
ничего приносить сверх данного.
В этом своеобразие позиции Камю: он проповедует ясность разумного
мышления, завещанную всей европейской традицией «метафизики света»,
начиная с Платона и вплоть до Гуссерля, где разум уподобляется видению,
истина — свету, ложь — тьме, божество — источнику света или самому
свету. Эта метафизика приобретала характер то рационалистической
системы, то мистической доктрины, но она всегда признавала связь
человеческого разума и разумного (или сверхразумного) космического света.
Но из абсурда следует и отрицание универсальных этических норм. Без
ницшеанского энтузиазма Камю принимает вывод из абсурда — «все
дозволено». Единственной ценностью становится ясность видения и полнота
переживания. Абсурд не нужно уничтожать самоубийством или «скачком»
веры, его нужно максимально полно изжить. Комедиант, Дон Жуан,
Завоеватель, Писатель реализуют себя, преодолевают себя. На человеке нот
греха, становление «невинно», и единственной шкалой для оценки
существования является подлинность, аутентичность выбора.
Искусство не является самоценным, это «творчество без завтрашнего дня»,
приносящее радость реализующему себя художнику, занятому упорным
созданием тленных произведений. Актер проживает одну за другой
множество жизней па сцене, достоинством «абсурдной аскезы» писателя (и
художника вообще) оказывается самодисциплина, «эффективная школа
терпения и ясности». Творец играет образами, создает мифы, а тем самым и
самого себя, поскольку между видимостью и бытием нет четкой границы.
редметом рассмотрения Камю является трагедия философии,
превращающейся в «пророчество», в идеологию, оправдывающую
государственный террор. Божеством «немецкой идеологии» сделалась
история, священнослужителями новой религии стали пропагандисты и
следователи. «Пророчество» обладает собственной логикой развития,
которая может не иметь ничего общего с благими намерениями философа-
бунтаря. Однако вопрос об ответственности мыслителей ставится Камю
вполне оправданно: ни Маркс, ни Ницше не одобрили бы деяний своих
«учеников», но из их теорий можно было сделать пригодные для новых
цезарей выводы, тогда как из этики Канта или Толстого, политических
теорий Локка или Монтескье необходимость массовых убийств не вывести.
 3.Проблема человека
Проблема человека основывается на принципах «моя свобода», «моя
страсть», «мой бунт», Камю пишет повесть «Посторонний».Повесть
заставляет задуматься. Вроде бы ничего нет в ней, это история заурядного
человека, совершившего убийство, судимого и получившего приговор:
смертную казнь. Однако она задает непростой вопрос: как расценить
поступок главного героя, Мерсо, справедлив ли приговор, кто же все- таки
более прав Мерсо или общество?Обыкновенный служащий, господин Мерсо
получает известие о смерти матери. Он выполняет все формальности: идет на
похороны, одевает траур, но не потому, что скорбит по матери, а потому, что
так того требуют общественные порядки. При этом он открыто всем, кто бы
его ни спросил, что смерть матери не тронула его и что вообще, это не его
вина, что она умерла. Спрашивается, как здесь расценить Мерсо? С одной
стороны, это человек, для которого нет ничего святого, который, только
похоронив мать, идет развлекаться на пляж, в кино. С другой стороны, у
Мерсо была одна привычка (но не принцип), которой он не изменял:
говорить всегда правду. И то, что Мерсо чувствует себя посторонним, ведет
себя, словно посторонний говорит не об его ущербности, а, напротив, о его
превосходстве перед другими людьми. Все мы живем в мире абсурда,
каждый бесконечно одинок, и никого не волнует все, что не касается его
самого. Однако обществом принято играть в мораль, в сострадание. Все
кругом лгут, принимая эти правила игры лишь для собственного удобство,
хотя в душе они ничем не лучше г.Мерсо. Так получается, что лучше уж
открыто говорить о своем цинизме, не боясь ни себя, ни общества, чем
скрывать безразличие под маской добродетели.Имея небольшие
неприятности с группой арабов и будучи очень разморенным на полуденном
солнце, Мерсо достает револьвер и стреляет четыре раза в араба. Никакой
ненависти он к нему не испытывает, убивать заранее он его не собирался,
просто так получилось, было слишком жарко, солнце слишком слепило глаза,
сущая банальность. И после этого момента отношение Мерсо к содеянному
никак не меняется, он ни в чем не раскаивается, ему также все безразлично,
кроме разве удовлетворения жизненных потребностей: голода, сна, близости
с женщиной.По делу Мерсо ведется судебный процесс, в итоге его
отправляют на эшафот не за убийство человека, а за то, что он пренебрег
лицемерием, которым проникнута вся наша жизнь. Жизнь Мерсо – пример
той пограничной ситуации, в которую ставит человека абсурдность бытия.
Мерсо, бессильный перед заданностью правил жизни, тем не менее их
отклоняет, он хочет быть свободным. Правда его желание свободы не
деятельно, он не противостоит такой жизни. Вместе стем приближающаяся
смерть примиряет Мерсо с прошлым, умиротворяет его, особенно, когда он
созерцает природу, ощущает ее красоту.«Мерсо для Камю еще не мудрец,
постигший все секреты праведной жизни. Но все – таки уже послушник,
находящийся в преддверии благодати – по словам самого Камю,- обладатель
«правды, правды быть и чувствовать, пусть пока что негативной, однако той,
без которой никакого овладения собой и миром вообще невозможно»12

Таким образом, по Камю получается, что все дозволено, что даже

убийца по сути своей стоит выше людей, которых принято считать
праведными, выше тех, кто просто не убивал. Нет объективной всеобщей
истины, бытие абсурдно, не существует никаких ориентиров, которых стоило
бы придерживаться. Делай, что хочешь, за это после смерти никто не осудит,
это не безнравственно, ибо нравственности не существует, просто будь готов,
что за поступки ты, возможно, будешь наказан людьми, потому что они
условились между собой о тех или иных законах, а не потому, что ты идешь
против истины и добра. Абсолютного добра, к которому стоило бы
стремиться, также не существует, как не существует и абсолютного зла:
«Чувство абсурда, когда из него берутся извлечь правила действия, делает
убийство, по меньшей мере, безразличным и, значит, допустимым. Если ни
во что не верить, если ни в чем нет смысла и нельзя утверждать ценность
чего бы то ни было, тогда все позволено и все неважно… Можно топить печи
крематориев, а можно заняться и лечением прокаженных. Злодейство и
добродетель – все чистая случайность и прихоть».13

Однако с течением времени, Камю понимает, что чего-то все же не

хватает в его концепции. Почему- то он сам не идет «топить печи
крематориев», а наоборот, стремиться помогать людям, участвует в
сопротивлении фашизму. С этого момента начинается новый виток его
философии. Камю писал: « Я продолжаю думать, что в этом мире нет
высшего смысла. Но я знаю, что кое- что в нем все- таки имеет смысл, и это –
человек, поскольку он один смысла взыскует. В этом мире есть по крайней
мере одна правда – правда человека… его-то и надо спасти…это значит не
калечить его…делать ставку на справедливость, которая внятна ему
одному».14

Бунт. Как считает Камю, мир обретает смысл только через осмысленный,
направленный на изживание абсурдности мира бунт. Камю трактует бунт как
инструмент, с помощью которого мир, история теряет разрозненность и
обретает разумную целостность.15При этом Камю разводит понятия бунт и
озлобленность. Озлобленность вызвана завистью и всегда направлена против
объекта зависти. Бунт же, напротив, стремится к защите личности.
Восставший защищает себя, целостность своей личности, стремится
заставить уважать себя. Таким образом, делает вывод Камю, озлобленность
несет в себе негативное начало, бунт – позитивное.

Осознание абсурдности бытия и неразумности мира является первопричиной

бунта. Однако, в состоянии абсурда страдание индивидуально, то в
бунтарском порыве оно коллективное. Оно оказывается общей участью,
пишет Камю.Бунт выводит человека из одиночества. Если первоначально
значение бунта можно выразитьфразой“я бунтую, значит,
я существую”, то дальнейшее созидательное развитие бунта позволит
сказать: “я бунтую, значит, мы существуем”.Различные категории бунта.
Исследуя понятие бунта, Камю выделяет несколько его категорий и
определяет особенности каждой из них.

Метафизический бунт. Как его определяет Камю, это восстание челвека

против своего удела и против всего мироздания.Если раб бунтует против
своего рабского положения, то он-метафизический бунтарь против удела,
ему уготованного. Он заявляет, что обманут и обделен самим мирозданием.
Метафизический бунтарь, выступая против силы, вместе с тем и утверждает
реальность этой силы.

Исторический бунт. Основная цель исторического бунта,

по мнению Камю, это свобода и справедливость. Исторический бунт
стремится предоставить человеку царствование во времени,
в истории.Камю разделяет понятия бунт и революция: бунт созидателен,
революция нигилистична.

Бунт в искусстве, по мнению Камю, это созидатель вселенной. Творец

считает, что мир несовершенен, и стремится переписать, переделать его,
придать ему недостающий смысл. Искусство спорит с действительностью,
говорит Камю, но не избегает ее.
 Заключение
В заключении хотелось бы сказать , что в своей философии Камю
сумел отобразить все то, чем жил мир в начале 20 века, те идеи, что
носились в воздухе. Но рассмотренная им проблематика остается
актуальной и наше время. В наши дни вопросы свободы человека,
существования истины и ее поиска, места человека в мире до сих пор
являются предметами размышлений.