Адам Бодор родился 22 февраля 1936 года в Коложваре (сегодня Клуж-Напока) в

достаточно обеспеченной религиозной семье банковского служащего. Его родной город

практически все время своего существования играл роль некоего водораздела между
Румынией и Венгрией. Венгерское население города становилось то основным, то
национальным меньшинством, в зависимости от политической ситуации — и все это в
пределах жизни одного поколения. Так в 1918 году город перешел от Венгрии к Румынии,
в 1940-х годах — снова к Венгрии, а в 1945 — снова к Румынии. Кроме того, в городе жили
немцы и небольшой процент словаков. Эта культурная многогранность, происходящий от
нее хаос и многоязычие позже отразится в произведениях Бодора. Затерянная местность
в Закарпатье, точка столкновения множества культур — это постоянный хронотоп его
романов.
Во время войны судьба города была трагической: в 1944 году он был захвачен немцами и
еврейское население было собрано в гетто и депортировано в концентрационные лагеря.
Именно здесь прозвучала знаменитая проповедь Арона Мартона, в которой он требовал
от румынского правительства воспрепятствовать депортации евреев. Характерная для
венгерских и румынских территорий история: после победы советского союза над
немцами Арона Мартона, противника фашизма, преследовали уже советские власти — за
его религиозность. По той же причине при совесткой власти попадает в тюрьму и отец
Адама Бодора (его освободили только в 1956 году), а затем за антисоветcкую пропаганду
в 1952 году в тюрьму попадает и сам Адам Бодор (ему тогда было семнадцать лет). Он
был освобожден только в 1954 году. На венгерском об этом периоде его жизни (в том
числе) можно прочитать в книге «Börtön szaga» - «Запах тюрьмы», опубликованной в 2001
году. Диктатура: ее формы, ее абсурд и язык, возможность человеческой жизни, в мире
полностью подчиненном этой иррациональной власти — также становится основным
мотивом и основной темой произведений Адама Бодора.
Самый известный роман писателя - «Зона Синистра» - уже издан в России в 2004 году в
переводе Вячеслава Середы. Однако, мы посчитали необходимым включить новеллы
этого писателя в сборник произведений венгров живущих за границами страны, так как А.
Бодор один из самых известных и ярких представителей как венгерской, так и
«заграничной» венгерской литературы.
Роман «Зона Синистра» — часть трилогии: в 1999 году вышел роман «Визит епископа», а
в 2011-ом - «Птицы Верховины». Эти романы еще не переведены на русский язык.
Трилогия повествует о жизни закрытой местности в Закарпатье (где живут скорее всего
румыны, венгры, немцы и украинцы — хотя национальности не называются, и выводы
можно делать только на основе имен), под властью суровой диктатуры, о представителях
которой жители очень мало знают, поэтому им остается только угадывать ее волю, чтобы
продолжать жить. При этом мир Зоны Синистра и провинции Добрин наполнен чудесными
и фантастическими событиями: у кого-то светятся глаза в темноте, кто-то воскресает из
мертвых, кто-то видит единорогов — и все это воспринимается жителями, как совершенно
будничные, не удивительные и даже неинтересные события.
Что касается публикуемых новелл, они были выбраны нами из сборника «Назад к
ушастой сове» 1997 года (интересно, кстати, что и романы Бодора также построены по
принципу сборника новелл: подчеркивающий эту особенность подзаголовок «Зоны
Синистра» - «главы одного романа»).
Хронотоп романов и новелл Бодора: затерянная и вневременная территория, где
нарушаются правила языка (никто в совершенстве не владеет ни одним языком: ни
венгерским, ни румынским, ни немецким, ни простонародным, ни официальным, ни
устным, ни письменным — и т. д.) и причинно-следственные связи: как мы увидим из
новеллы «Назад к ушастой сове» для произведений Бодора характерно обратное
развертывание причинно-следственных связей.
Новеллу «Назад к ушастой сове» можно назвать предисловием к «Зоне Синистра» —
здесь даже появляется один из будущих героев романа — турок Мустафа Муккерман. Что
касается хронотопа: новелла начинается с типичного для Бодора элемента: новый герой
вводится описанием его смерти. «В начале ноября умер Адам Селим» - сообщает
нарратор, и логически можно было бы предположить, что речь пойдет о том, что
произошло после смерти Адама Селима, как она повлияла на жизнь героев, оставшихся в
живых. Однако после такого введения мы возвращаемся в прошлое, и речь идет о том,
как и почему умер Адам Селим. В каком-то смысле, эта структура напоминает структуру
детективных произведений: герой умирает, а затем выясняются обстоятельства его
смерти. Но в детективной истории весь сюжет сосредоточен вокруг смерти, которая
служит началом истории, а у Бодора смерть — это лишь незначительное событие в жизни
главных героев: «Признаться, это было даже к лучшему, а то мне уже казалось, что мы
больше никогда не вернёмся к ушастой сове», - продолжает нарратор рассказ о смерти
Адама Селима. Похожими строками начинается и Зона Синистра: «За две недели до
собственной смерти полковник Боркан​ ​отвел меня в свой наблюдательный пункт на одной
из горных вершин Добринского лесного округа».
Эта структура указывает на особую роль смерти в произведениях А. Бодора: в его
романах и новеллах это не трагедия. Восприятие смерти (как собственной, так и
чужой)всегда надличностно и поэтому равнодушно. Это объясняется в том числе важной
ролью мифологического мышления в творчестве писателя. Как мы знаем из
многочисленных исследований на эту тему Д. Фрейзера, М. Элиаде, русских ученых О.
Фрейденберг, Е. Мелетинского, В. Топорова и т. д. смерть в мифологическом мышлении
— это только часть цикла смерти и рождения. Подобно меняющей свои фазы луне любая
жизнь в рамках этой логики идет на спад, а затем возрождается. Таким образом, за счет
циклического времени древние люди защищались от ощущения линейности, от хода
истории — от конечности жизни и страха и ощущения одиночества человека в мире. Это
мифологическое воплощение топоса смерти, отмечаемое у А. Бодора характерно и для
других произведений мировой литературы двадцатого века — в частности, подобное
отражение темы смерти и страданий на фоне неограниченной власти диктатуры
характерно для произведений А. Платонова.
Эту конструкцию мы воспринимает как еще одну попытку ответить на вопрос о
необходимости человеческих страданий, поставленный еще Достоевским, и как реакцию
на времена, когда страдания человечества переходят все возможные пределы, когда
страдание практические невозможно понять, принять или объяснить — можно только
констатировать возникающие от него чувства. В подобном представлении смерти и
страданий отражается и сугубо психическая реакция человека — если почитать
воспоминания жителей блокадного Ленинграда или узников концлагерей — все они
говорят об эмоциональной усталости, невозможности реагировать с эмоциональным
сочувствием (я говорю здесь именно об эмоциях, и удивительный факт жизни этих людей
именно в том, что будучи эмоционально оглушенными некоторые люди все равно
продолжали друг другу помогать)​1​.
При этом характерная черта произведений Бодора — это их гротескный юмор,
отражающий атмосферу хаоса тех лет. Рискну предположить, что юмор этот может быть
близок и российской читательской аудитории, так как речь идет об общей для наших
стран ситуации тотального, но абсурдного и беспорядочного контроля жизни людей со
стороны коммунистической власти. В нашей подборке примеры таких произведений -
«Удачное утро пахаря» и «Лиса». Впрочем, юмор — понятие сугубо индивидуальное и в
моих комментариях не нуждается.
Еще одна интересная особенность романов и новелл А. Бодора — их магический
реализм. Как и в классических произведениях магического реализма (к примеру, «Сто лет
одиночества » Г.Г. Маркеса, «Дом призраков» Изабель Аллиенде, «Земля воды» Грэма
Свифта и т. д.) у Бодора действие происходит в затерянном местечке, где невозможен
взгляд критического наблюдателя, всеведующего нарратора, который опроверг бы
достоверность каких-либо событий — и в таких местах происходят магические события,
которые принимаются всеми героями и описываются в рамках реалистического описания
как совершенно нормальные. Полет Ремедиос у Маркеса так же логичен, как земное
притяжение или дуновение ветра, и также у Бодора логично и естественно, к примеру то,
что герой новеллы «След ноги Мелиисы Богданович» может усилием воли или мысли
создать в городе целебный источник.
Чаще всего произведения магического реализма возникают на стыке нескольких культур:
культуры сохранившей в себе архаические верования и традиции, в которых чудо не
вызывает удивления и воспринимается как нечто естественное и современной культуры
ХХ века, где чудо требует объяснения (мистического, рационального, религиозного — но
объяснения). Таковы произведения Маркеса, Аллиенде, Свифта, А.М. Астуриаса,
Салмана Рашди, и таковы произведения А. Бодора. Именно поэтому нам представляется
важным представить его читателям именно в сборнике «заграничных» венгров —
венгерских писателей, живших в местах где встречатся множество национальностей и
культурных традиций.
1См. к примеру «Человек в поисках смысла Виктора Франкла»,