М.Ю.

Медведев
Императорский орёл на «Екатерининской миле» в Бахчисарае

В ходе «Таврического вояжа» (январь-июль 1787 г.) Екатерины II через

каждые десять верст путь Высочайшего следования был отмечен особыми
монументами, выполненными в неоклассической стилистике – так
называемыми Екатерининскими милями. Предполагается, что инициатором их
сооружения был статский советник (впоследствии генерал-майор) В.В.
Каховский герба Нечуя, возглавлявший в это время новоучреждённую
Таврическую область; непосредственное распоряжение об установке миль
последовало от кн. Г.А. Потёмкина. Мили устанавливались как по крымской
части маршрута императрицы, так и за пределами области, но там знаки имели
несколько иной вид, и история их установки требует дополнительного
выяснения. На таврической территории сохранились до сего дня четыре мили;
кроме того, одна миля стала в 1989 году жертвой вандалов, вывезена с места
установки и сохраняется в разбитом виде1, и от ещё одной остался подлинный
постамент, на котором в настоящее время воздвигнута реплика исторического
знака.
Каждая из таврических миль представляет собой каменную (из
инкерманского известняка) шестигранную тумбу, увенчанную конусом и
поставленную на нижнюю часть более узкой колонны тосканского ордера,
стоящей в свою очередь на высоком постаменте.
Бахчисарайская миля со временем приобрела уникальный облик: на ней
нанесены (не ранее 1796 г.) надписи по-русски и по-татарски арабским
письмом, поясняющие историю визита императрицы, и в течение долгого
времени её венчал бронзовый императорский орёл, воспетый в 1916 году А.А.
Ахматовой. Именно этот орёл представляет непосредственный интерес в
контексте нашего семинара.
Возможность восстановления герба императрицы на бахчисарайской
Екатерининской мили в ходе её реставрации была предусмотрена д.и.н.,
профессором И.В. Зайцевым, заместителем директора Государственного музея
Востока, руководившим разработкой в 2018-2019 гг. реставрационного проекта.
Настоящее сообщение представляет мои соображения по теме, которую я имел
удовольствие обсуждать с ним и его коллегами в качестве консультанта по
геральдическим вопросам.
Итак, поездка Екатерины по Тавриде совершалась с января по июль 1787 г.,
и устройство «миль» датируется этим годом.

1
На месте её установки поставлен новодел, отчасти отступающий от облика подлинного знака.
 В том же 1787 г. фонарик кровли над Посольскими дверьми, иначе –
порталом Демир-Капы («Железные ворота», «Железные двери») 2 Ханского
дворца специально к приезду императрицы был увенчан, вместо
располагавшегося там ранее полумесяца, бронзовым позолоченным орлом.
Дошедшие до нас изображения дают самые общие представления об
изваянии, реконструкция его облика требует обращения к изобразительным
аналогам; таковым может служить характерный тип орла, воспроизведённый на
Большой государственной печати Екатерины и встречавшийся на серебряной
монете того времени. Но, пользуясь этим прототипом, имеет смысл учитывать
иные, в том числе и более простые в плане контуров, стилизации
екатерининской эпохи.
Характерными особенностями являются, в частности, крыло,
приблизительно ограниченное двумя или «двумя с половиной» дугами,
умеренно растрепанный хвост, а также небольшой фигурный щит со всадником,
не выходящий за пределы туловища. Средняя корона могла иметь инфулы, но
более вероятно, что короны были укрупнены, и большая корона упиралась в
маленькие.
Неясно, был ли орел украшен цепью ордена св.Андрея: этот элемент
факультативен. В случае отсутствия цепи щиток со всадником обычно
изображался крупнее.
В 1820 году для различных нужд, включавших «исправление» Ханского
дворца, был послан в Тавриду отличившийся при постройке Казанского собора
архитектор И.Ф. Колодин. Им были выполнены весьма подробные чертежи, в
том числе и чертёж Железных ворот. Чертёж этот замечателен тем, что орёл на
нём представлен изменённым согласно указу Павла I о включении мальтийских
символов в герб империи от 1 августа 1799 г. (нет нужды напоминать, что к
моменту выполнения чертежа этот указ давно устарел). По-видимому,
переделка орла над кровлей может считаться ярким примером рвения на местах
при исполнении павловского указа.
Небольшой размер щитка на груди орла, воспроизведенный Колодиным,
означает одно из двух: или новый щиток с крестом был приделан поверх
прежнего, потенциально более крупного, или же в исходной версии щиток был
окружен цепью ордена св.Андрея. Второе представляется более
правдоподобным.
Колодинские чертежи в целом аккуратны и отмечены вниманием к деталям
предметов, но уместно предположить, что изображение орла у Колодина –
2
Это строение с высокой степенью вероятности приписывается Алевизу Новому (Алоизию
Ламберти да Монтиньяна). Хан Менгли-Гирей был чрезвычайного доволен работой Алевиза в
Бахчисарае и писал о нём в Москву: «велми доброй мастер, не как иные мастеры, велми великий
мастер».
условность, компромисс между действительностью и тем, каким герб было
принято изображать вообще: очевидно, что императорская корона не парила над
изваянием орла так, как это дано на рисунке. Кроме того, колодинская
прорисовка явно подразумевает полихромное исполнение орла, но неясно, так
ли это было в действительности (судя по свидетельству «российского жука»
П.П. Свиньина, писавшего о золотом орле в 1825 году – едва ли).
Здесь мы, похоже, имеем место со специфическим восприятием
геральдического знака. Фиксируя на чертеже особенности архитектурного
декора, Колодин был внимателен и тщателен, тогда как герб воспроизводился
им «как надо», «правильно», по официальному изображению, скорее всего – в
ущерб исполняемой задаче фиксации памятника. Но мог ли Колодин вовсе
заблуждаться насчёт мальтийских деталей – быть может, он просто не
потрудился рассмотреть в деталях облупившегося орла, да и вообще всю
кровлю, довольствуясь вниманием к собственно порталу? Не стоит отметать эту
возможность; но, учитывая отсутствие мальтийских креста и короны в
российском гербе с апреля 1801 года, такая ошибка со стороны Колодина была
бы достойна удивления.
В том же 1825 году в ходе работ по приданию Ханскому дворцу более
аутентичного облика Железные ворота вновь получили завершение в виде
полумесяца, а орёл был снят. Естественным прибежищем для него стала
находящаяся поблизости миля, на «кровлю» которой он и был перемещен. При
этом он лишился мальтийских элементов (креста и короны гроссмейстера);
можно предположить, что в итоге этой ампутации он понес некоторый урон
и/или мог был заново вызолочен. Не исключено, что именно в ходе переноса
орда на милю её завершение было обтёсано, приобретя скорее купольное,
нежели известное по другим милям коническое очертание (сейчас этот элемент
тоже утрачен).
Несколько городских пейзажей с Екатерининской милей у дворца были
выполнены в 1840-50-х гг. Карло Боссоли. Итоговой может считаться работа
1857 года, одновременно романтическая и документальная, дающая
представление о том, как монумент с золочёным орлом был органично
интегрирован во «всё ещё экзотический» быт бывшей ханской столицы
середины XIX столетия.
Судя по имеющимся фотографиям, хвост орла пострадал при переносе с
кровли на милю и был укорочен – между птицей и каменным навершием мили
просматривается участок стержня, а не стилизованные перья. Едва ли эта
травма, чисто техническая по сути, должна быть воспроизведена в наши дни, в
ходе реставрации памятника. Другая техническая деталь: со временем большая
корона несколько накренилась вперед. Это подкрепляет предположение,
согласно которому большая корона не имела дополнительного крепления и
была соединена с малыми.
Восстановление бронзового орла на бахчисарайской миле было бы
достойной данью истории Тавриды. Разумеется, этот элемент ценен как один из
исторических факторов уникальности объекта. Но ещё более замечательно то,
что появление орла на миле в 1825 г. явилось последствием его переноса с
ворот, освободившего место для восстановления исламской символики.
Таким образом, своеобразный облик бахчисарайской Екатерининской мили
(в исторической версии, с орлом) непосредственно связан с историей и
традициями Бахчисарайского дворца и служит свидетельством определённого
исторического такта, продемонстрированного имперской администрацией в
отношении резиденции Гиреев.

Иллюстрации (в настоящем файле не приводятся):

1. И. Колодин. Дверь у входа во дворец. Чертёж. 1819. Фрагмент.
2. Бахчисарайский дворец. Фотографическая открытка нач. XX в.
3. Ф. Орлов. Бахчисарай. Ханский дворец. Фотография нач. XX в.
4. С. Некрасов. Улица от главных ворот Ханского дворца. Фотография. 1912-
1915. Фрагмент.
5. Большая государственная печать Екатерины II. Прорисовка.
6. Железная дверь. Фотографическая открытка нач. XX в.