ЮЮДИФЬ (нем. 1шШЬ) — героиня трагедии Ф.Геббеля «Юдифь» (1840). Образ Ю.

драма-тург взял из Библии: сюжет об убийстве иу-дейской вдовой Ю. ассирийского

полководца Олоферка, взявшего в осаду ее родной город Ветилуй. Образ Ю. у Геббеля
сильно от-личается от библейского прототипа. Ю. разгневана бездействием мужчин
города, она слышит рассказы о грозном Олоферне, кото-рого никго не может победить. В
лагерь полко-водца ее ведет долг перед согражданами, но еще интерес женщины к
незаурядному мужчине. Ю. у Геббеля почти влюблена в ас-сирийца еще до встречи с ним.
Она действует на свой страх и риск, чувствуя себя божьей из-браниицей, но, увидев
Олоферна, забывает о своей миссии. Ю. заворожена словами Оло-ферна о силе, которой
все дозволено, увлечена его дерзким вызовом небесам: «Сила! Сила — в ней-то все и
дело!» Ю. — романтическая ге-роиня, но образ ее более тонко психологичес-ки
разработан, чем женские характеры роман-тической драмы. В этом проявилось влияние
популярных в то время романов Жорж Санд. Ю., невольно восхищаясь Олоферном,
забыва-ет о том, что он враг ее народа, виновник гибе-ли многих сограждан, в ней
пробудилось зем-ное чувство любви. Однако Олоферн недооце-нивает гордость Ю., силой
увлекая ее на ложе, хотя она готова была следовать за ним добро-вольно. Насилия Ю.
простить не может и, уни-женная, убивает его, единственного, кого сочла себя достойным.
В глазах сограждан Ю.
— героиня-освободительница. Она же хочет, чтобы сограждане убили ее.
Последние слова Ю.: «Я не хочу родить Олоферну сына».
Впервые трагедия была поставлена в Берли-не, позже в Вене в роли Ю. выступила
жена Геббеля Кристина. Роль исполняли известные немецкие актрисы: Тилла Дюрье и
Агнеса Штрауб.
Г.В.Макарова
ЮЛИЙ ЦЁЗАРЬ — см.: Цезаръ.
/
ЮЛИЯ (фр. ЛШе) — героиня романа Ж.-Ж.Руссо «Новая Элоиза» (1761). Роман
назван по имени возлюбленной средневекового фило-софа П.Абеляра (1079-1142) —
Элоизы и тем самым отсылает к их любовной истории. Рус-со как бы по-новому
рассказывает историю за-претной любви учителя и ученицы. Ради Эло-изы Абеляр
нарушил обет безбрачия и тайно вступил с ней в брак. Родственники Элоизы, узнав о
свершившемся, жестоко отомстили Абеляру, насильственно оскопив его. Элоиза ушла в
монастырь, Абеляр тоже, и с тех пор они обменивались толысо письмами. Абеляр горько
жаловался на судьбу, а стойкая Элоиза всячески его ободряла, став наставницей и
утешительницей своего бывшего наставника. Новизна истории Элоизы-Ю. в том, что она
приходит к добродетельной жизни не насиль-ственным, а естественным путем, согаасно
любимому постулату Руссо: нравственность
— в природе вешей. В своем романе Руссо стремится показать и саму «природу
вещей» и те условия, в которых нравственность стано-вится естественной. Роман написан
в эписто-лярном жанре, что делает читателей соучаст-никами душевной жизии героев,
позволяет следить за малейшими оттенками их чувств, вместе с ними переживая все бури
и штили. В первой части романа юная дворянка Ю. влюб-ляется в своего домашнего
учителя бедняка-разночинца. Любовь естественна, она зов при-роды и столь же естествен
бунт юной влюб-ленной против сословных предрассудков и ус-ловностей общепринятой
морали. Ю. свобод-на в своем чувстве, она готова принадлежать своему возлюбленному,
однако благородный юноша не хочет воспользоваться доверчиво-стью и преданностью
своей любимой. Влюб-ленные соединяются лишь после того, как Ю. убеждает Сен-Пре в
том, что родители дадут согласие на брак. Защищая свое чувство, Ю. прибегает к
притворству, расчету, лжи и не чувствует за собой никакой вины: к мерам на-силия
прибегают и ее родители. Цивилизация порочна, дурное общество искажает чело-
веческую натуру — таково мнение Руссо.
Вопреки ожиданиям Ю. отец отдает ее руку страстно влюбленному в нее Вольмару,
немо-лодому человеку, который из-за политичесюой неблагонадежности утратил
состояние и владе-ет лишь небольшим поместьем Кларан в Швейцарии. В Кларане
благодаря патриар-хальным отношениям между хозяином и ра-ботниками царит идиллия:
землевладелец из-бегает роскоши, крестьяне и слуги благоденст-вуют. Ю. покоряется воле
отца, рассчитывая на любовь втроем, дозволенную лицемерной мо-ралью общества.
Вольмар, зная об отношениях Ю. и Сен-Пре, не препятствует приезду учите-ля в Кларан.
Однако выясняется, что лишь сте-снение свободы толкало Ю. на дурные поступ-ки.
«Естественные условия», в которых живут теперь супруги, укрепляют в ней чувство дол-
га, которое заложено в человеческой натуре. Чары сердца, «обольщенного желанием»,
усту-пают место «чарам добродетели», вне которой нет счастья для честного человека. Ю.
находит в себе силы превозмочь страсть к Сен-Пре и вскоре сама удивляется своей
готовности «пре-даться греху» и тому, что мысль «об оскорбле-нии брачного ложа» у них
обоих не вызывала отвращения. Теперь она понимает, что по-рочное общество словно бы
подменило их бла-городные натуры. Ю. становится рачителыюй хозяйкой Кларана,
внимательной женой, пре-даиной и любящей матерью. Своими письмами она
поддерживает не слишком стойкого в жи-тейских бурях, впечатлительного Сен-Пре. Ю.
по-настоящему религиозна, что не мешает ей любить литературу, поэзию, театр. Ее письма
изобилуют экономическими, педагогическими, религиозными и эстетическими
рассуждения-ми. Она дает советы своему бывшему возлюб-ленному, стремится устроить
его личную жизнь. Однажды на прогулке ее младший сын Марселин падает в озеро.
Самоотверженная мать бросается в воду и спасает сына. Однако пережитое потрясение не
проходит даром. Ю. тяжело заболевает и вскоре умирает, оставив безутешного вдовца с
тремя детьми.
Лирический ромаи Руссо положил начало сентиментализму — течению, которое
объяви-ло главным в человеческой природе чувство. Гармонии личности и общества
можно дос-тигнуть, по мнению сентименталистов, путем высвобождения «естественных»
чувств и их усовершенствования.
Лит.: Верцман И.Е. Жан-Жак Руссо. М., 1958; ЗёшШег }. В1Ыю§гарЫе §6п6га1е
йе5 осштез с!е ].-.ГКоивзеаи. Р., 1950.
М.Ю.Кожевникова
ЮРИЙ МИЛОСЛАВСКИЙ — герой исто-рического романа М.Н.Загоскина
«Юрий Ми-лославский, или Русские в 1612 году» (1829). Ю.М., вымышленный персонаж,
помещенный автором в эпоху смутного времени. Выиуж-денный присягнуть польскому
королевичу Владиславу — претенденту на русский трон, — Ю.М. попадает в гущу
событий, связанных с формированием народного ополчения в Ни-жнем Новгороде под
руководством Минина и Пожарского. Перед ним стоит дилемма: либо вступить в
ополчение и тем самым изменить присяге, либо, не нарушая клятвы, пойти про-тив
народной воли. Ю.М. одолевает некая гео-политическая идея, смысл которой заключен в
словах: «Я уважаю храбрых и благородных по-ляков. Придет время, вспомнят они, что в
их жилах течет кровь наших предков, славян; быть может, внуки наши обнимут поляков,
как родных братьев, и два сильнейшие поколения древких владык всего севера сольются в
один великий и непобедимый народ!» Положение Ю.М. осложняется еще тем, что он
любит Анастасию — дочь изменника отечеству боя-рина Кручины-Шалонского. Образ
Ю.М. ре-ально не выдерживает заданного автором ху-дожественного смысла. «Герой —
образ без лица, не человек и не тень: его ни руками не схватить, ни глазами увидеть; но
что всего за-бавнее, этому бестелесному существу автор навязал понятия, чувства и
деликатность сен-тиментальных героев прошлого века» (В.Г.Бе-линский). «Неоспоримое
дарование г.Загоски-на заметно изменяет ему, когда он приближа-ется к лицам
историческим» (А.С.Пушкин). Ю.М. в изображении автора — условный ге-рой,
искусственно поставленный в предлагае-мые обстоятельства, но не живущий в них. Тем не
менее роман Загоскина имел увлекатель-ную интригу и, по оценке Белинского, от-личался
«необыкновенным искусством в изоб-ражении быта наших предков». Кроме того,
«М.Н.Загоскин решительно преобразовал ка-рамзинскую манеру исторического повество-
вания, <...> расширил круг старинной вещевой терминологии в составе повествования. Он
стремится к археологической точности обоз-начений, хотя и не злоупотребляет старинны-
ми словами» (В.В.Виноградов). «Юрий Ми-лославский» был инснвнирован в 1830 году
русским драматургом и театральным деятелем А.А.Шаховским. В современном литератур-
ном сознании образ Ю.М. живет прежде всего благодаря Хлестакову, который в сцене
вранья присваивает авторство романа Загоскина.
Лит.: Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.
Р.А.Мухаев
ЮРбДИВЫЙ — цевтральный персонаж тра-гедии А.С.Пушкина «Борис Годунов»
(1825). Юродивыми на Руси называли блаженных, от-казавшихся «Христа ради» от
земных благ и ставших «печальниками» народными. Юроди-вые вели нищенский образ
жизни, ходили в рубищах и обычно носили вериги. В период с XIV по XVI в. юродивые
пользовались осо- 41 бым почитанием: многие из них были канони-зированы как святые.
Им приписывали дар провидения, под масюй безумия они бес-страшно обличали сильных
мира. Известно, иапример, что юродивый Никола Салос встре-тил Ивана Грозного и его
войско на пути к Пскову и своими речами спас город от разоре-ния. В «Истории...»
Н.М.Карамзина рассказы-вается о Василии Блаженном, который «не ща-дил Грозного и с
удивительной смелостью во-пил на стогнах о жестоких делах его». Там же упоминается
другой юродивый (имя его — Иоанн Блаженный), который, «ходя по улицам нагой в
жестокие морозы <...>, торжественно злословил Бориса». Рассказ Карамзина о юро-дивых
послужил Пушкину источником для со-здания свовго образа юродивого.
В трагедии Ю., по имени Николка и по про-звищу Железный Колпак, гюявляется в
одной лишь сцене: в семнадцатой картине — «Пло-щадь перед собором в Москве». Вся
роль Ю. состоит из семи коротких реплик: диалогов со старухой, подавшей ему копеечку, с
мальчиш-ками, отнявшими эту копеечку, и, наконец, с Борисом Годуновым, у которого он
просит за-щиты («Николку дети обижают») и наказания обидчиков: «Вели их зарезать, как
зарезал ты маленького царевича». В словах этих нет разо-блачения, делающего тайное
явным. Ю. повто-ряет то, что «уж не ново», о чем говорят все персонажи с первой сцены
(диалога Шуйского и Воротынского: «Точно ль царевича сгубил Борис? — А кто же?»).
Однако если в начале трагедии никто открыто «не смеет и напом-нить о жребии
несчастного младенца», то те-перь обвииение произнесено прилкщно. Оно брошено в
лицо Годунову. Для Бориса это дей-ствительно удар. Весть о Самозванце произве-ла в
судьбе царя перелом, случайная встреча с Ю. приблизила катастрофу (в античном пони-
маиии термина —как неизбежной развязки).
В системе образов трагедии существует сю-жетная и символическая связь между
Ю. и Пи-меном. (Отмечено В.М.Непомнящим.) Оба персонажа появляются единожды,
активно в србытиях не участвуют, лишены (в отличие, скажем, от Шуйского) корыстных
интересов. У них особая миссия — по словам В.М.Непо-мнящего, «миссия правды».
Бориса мучает со-деянное, но в его представлении это только «пятно единое» на совести, в
остальном чис-той. Противники Годунова усматривают в про-изошедшем жребий —
счастливый сперва для Бориса, а теперь для них (предлог, чтобы «на-род искусно
волновать»). И только Пимеи, а затем Ю. осознают всю меру «ужасного зло-действа»,
совершенного в Угличе. Оттого-то «нельзя молиться за царя Ирода». Деяние су-губо
историческое (мало ли убийств происхо-дило в борьбе за власть, тем более — высшую)
осознается как вневременной грех, равный преступлению Ирода.
Работая над образом Ю., Пушкин стремился к реалистической достоверности и
историчес-кой точности. (Поэт просил Н.М.Карамзина и В.А.Жуковского прислать ему
житие какого-нибудь юродивого.) Между тем еще в период сочинения трагедии вокруг Ю.
образовалось поле аллюзийного напряжения. (Совет Жуков-ского: «...тебе надобно
выехать в лицах юроди-вого»; ответ Пушкина: «Не пойти ли мне в юродивые, авось буду
блаженнее». При-мечательное суждение анонимного цензора (? Ф.Булгарина): слова о
царе Ироде, «хотя не подлежат никаким толкам», могут быть невер-но поняты публикой,
не привыкшей, «чтобы каждый герой говорил своим языком».) В этом контексте возникает
знаменитое признание Пушкина в том, что в трагедии, написанной «в хорошем духе» (т.е.
без аллюзий), он «никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак Юродивого».
Созданный Пушкиным образ претерпел ряд изменений в опере М.П.Мусоргского
«Борис Годунов» (1868-1872). Мусоргский почти до-словно воспроизводит пушкинский
текст. Од-нако между эпизодом с копеечкой и выходом Годунова звучит хор: «Хлеба!»,
исполненный горя и отчаяния. Тем самым сгущается тра-гическая атмосфера действия,
устранен важ-ный для Пушкина контрапункт «высокого» и «низкого», патетического и
комического. Ю. Мусоргского — бесспорный выразитель «мне-ния народного»: у
Пушкина оно переменчиво и непостоянно. В трагедии Ю. ни о чем не про-рочествует. В
опере образ приобретает прови-денциальное значение. Поэтому Ю. появляет-ся второй
раз, в заключительной сцене, «Под Кромами». Он предсказывает «смутное вре-мя», льет
слезы о душе православной: «Скоро враг придет, и настанет ночь. Горе, горе Руси тогда...»
Плачем Ю. опера Мусоргского за-канчивается.
Сцена с Ю. («У Василия Блаженного») бьша исключена композитором из
последней редак-ции оперы, ее пропустил Н.А.Римский-Корса-ков, когда заново
оркестровал «Бориса Годуно-ва». Впервые эта сцена вошла в представление оперы только
в 1926 г. Первым исполнителем партии Ю. стал И.С.Козловский, создавший один из самых
грандиозных образов русской оперной сцены. Эту партию певец исполнял в течение
сорока с лишним лет. Среди драма-тических актеров выделяется В.Н.Яхонтов, иг-равший
сцену с Ю. на концертной эстраде.
Лит. см. к статье «Борис Годунов».
С.В.Стахорский