ЭСТЕТИКИ
В ПАМЯТНИКАХ
И ДОКУМЕНТАХ
Г.Т. ГАДАМЕР
АКТУАЛЬНОСТЬ
ПРЕКРАСНОГО
МОСКВА
"ИСКУССТВО"
1991
ББК 87.8
Г 13
Редакционная
коллегия
Председатель
А. я. зись
к. м. долгов
A. В. МИХАЙЛОВ
И. С. НАРСКИЙ
А. В. НОВИКОВ
ю. н. попов
Г. М. ФРИДЛЕНДЕР
B. П. ШЕСТАКОВ
Составление
М. П. СТАФЕЦКОЙ
Послесловие
В. С. МАЛАХОВА
Комментарий
В. С. МАЛАХОВА и В. В. БИБИХИНА
Научный редактор
В. С. МАЛАХОВ
г 0301080000~114
025(01 ) "-91 @ Составление, послесловие,
перевод на русский язык,
ÏSBN 5—210—0261—χ (рус) комментарий, 1991 г.
СОДЕРЖАНИЕ
К РУССКИМ ЧИТАТЕЛЯМ
ФИЛОСОФИЯ И ГЕРМЕНЕВТИКА
16
26
язык и ПОНИМАНИЕ
43
СЕМАНТИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
60
О КРУГЕ ПОНИМАНИЯ
72
НЕСПОСОБНОСТЬ К РАЗГОВОРУ
82
МИФ И РАЗУМ
92
100
ФИЛОСОФИЯ И ПОЭЗИЯ
116
ФИЛОСОФИЯ И ЛИТЕРАТУРА
126
147 ·
О ПРАЗДНИЧНОСТИ ТЕАТРА
156
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ?
165
ОНЕМЕНИЕ КАРТИНЫ
178
РИТОРИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
188
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
207
ИСКУССТВО И ПОДРАЖАНИЕ
228
242
ЭСТЕТИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
256
АКТУАЛЬНОСТЬ ПРЕКРАСНОГО
266
В.С.МАЛАХОВ
ФИЛОСОФСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА
ГАНСА ГЕОРГА ГАДАМЕРА
324
КОММЕНТАРИЙ
335
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
364
К РУССКИМ ЧИТАТЕЛЯМ
© Г. Г. Гадамер, 1991 г.
© Перевод Ал. В. Михайлова, 1991 г.
*См.: Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменев-
тики. М., «Прогресс», 1988.
Г. Г. ГАДАМЕР
14
ФИЛОСОФИЯ И ГЕРМЕНЕВТИКА
16
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ XX ВЕКА
26
ИСТОРИЯ ПОНЯТИЙ КАК ФИЛОСОФИЯ
27
Г. Г. ГАДАМЕР
32
ИСТОРИЯ ПОНЯТИЙ КАК ФИЛОСОФИЯ
2—1409 33
Г. Г. ГАДАМЕР
41
Г. Г. ГАДАМЕР
ЯЗЫК И ПОНИМАНИЕ,
43
Г. Г. ГАДАМЕР
47
Г. Г. ГАДАМЕР
50
ЯЗЫК И ПОНИМАНИЕ
57
Т. Г. ГАДАМЕР
СЕМАНТИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
60
СЕМАНТИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
61
Г. Г. ГАДАМЕР
63
Г. Г. ГАДАМЕР
64
СЕМАНТИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
3—1409 65
Г. Г. ГАДАМЕР
67
Г. Г. ГАДАМЕР
68
СЕМАНТИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
69
Г. Г. ГАДАМЕР
71
О КРУГЕ ПОНИМАНИЯ*
72
О КРУГЕ ПОНИМАНИЯ
73
Г. Г. ГАДАМЕР
74
О КРУГЕ ПОНИМАНИЯ
75
Г. Г. ГАДАМЕР
76
О КРУГЕ ПОНИМАНИЯ
79
Г. Г. ГАДАМЕР
80
О КРУГЕ ПОНИМАНИЯ
1
НЕСПОСОБНОСТЬ К РАЗГОВОРУ
82
НЕСПОСОБНОСТЬ К РАЗГОВОРУ
84
НЕСПОСОБНОСТЬ К РАЗГОВОРУ
«5 тлг
ныи . И вот, сидя в тюрьме, я слышал, как целый день в
коридорах выкрикивали имена тех, кого вызывали на до-
прос. И всякий раз мне в первое мгновение казалось, что
я слышу свое имя, — так напряжено было мое внимание!
Оба феномена, и неслышание, и ложное слышание, восходят
к одной и той же причине, заключенной в самом человеке.
Пропускает мимо ушей и неверно слышит тот, у кого уши,
так сказать, постоянно забиты теми речами, с которыми
он непрестанно обращается к самому себе, следуя своим
влечениям, преследуя свои интересы, — до такой степени,
что он и не способен слышать другого. Такова — это я
подчеркиваю — сущностная черта всех нас, черта, пред-
ставленная со всеми мыслимыми оттенками. И тем не менее:
быть способным к разговору, то есть слышать другого, —
в этом, представляется мне, состоит возвышение человека
к подлинной гуманности.
Но, конечно, есть и объективная причина: общий язык
межчеловеческого общения все более распадается по мере
того, как мы вживаемся в монологическую ситуацию на-
учной цивилизации, привыкая к анонимной технике ин-
формации, во власть которой мы все отданы. Вспомним
застольные беседы и подумаем теперь о крайней форме их
омертвления, которая, с помощью технического комфорта
и его бездумного применения, достигается в роскошных
квартирах некоторых достойных сострадания богатых аме-
риканцев. Тут столовые устроены так, что каждый сидящий
за столом человек, поднимая глаза от тарелки, видит перед
собой экран телевизора, предназначенного специально для
него. Можно вообразить себе дальнейший прогресс техники,
когда у человека на носу сидят очки, но он не смотрит в
очки, а видит в их стеклах телепередачу, — бывает же,
что встречаешь человека, который, гуляя в Оденвальде ,
слушает привычные для него звуки песенок, льющиеся из
транзистора, который он прихватил с собой. Этот пример
говорит лишь об одном: бывают объективные общественные
обстоятельства, когда человек разучивается говорить. Ра-
зучивается говорить, то есть обращаться к кому-то, отвечать
кому-то, делать то, что мы называем разговором.
Между тем и здесь крайности проливают свет на среднее.
Надо ведь учесть, что когда люди договариваются между
собой, ОНИ создают общий для них язык, но ведь они и
опираются при этом на общий язык. А когда люди отчуж-
даются друг от друга, то это сказывается в том, что они
91
Г. Г. ГАДАМЕР
МИФ И РАЗУМ
У современного мышления
два истока. По своей сути оно есть Просвещение , ибо, кто
занимается сегодня наукой, должен прежде всего иметь
мужество самостоятельно мыслить, а беспредельная экспан-
сия эмпирических наук со всеми вызванными ими преоб-
разованиями человеческой жизни представляет собой в век
техники не что иное, как свидетельство и подтверждение
этого мужества. Есть, однако, еще один источник, питающий
нашу сегодняшнюю жизнь. Это философия немецкого иде-
ализма, романтическая поэзия и совершенное в рамках
романтизма открытие исторического мира, до сих пор дей-
92
МИФ И РАЗУМ
93
. Г. Г. ГАДАМЕР
100
ВВЕДЕНИЕ К РАБОТЕ М. ХАЙДЕГГЕРА
102
ВВЕДЕНИЕ К РАБОТЕ М. ХАЙДЕГГЕРА
114
ВВЕДЕНИЕ К РАБОТЕ М. ХАЙДЕГГЕРА
116
ФИЛОСОФИЯ И ПОЭЗИЯ
120
ФИЛОСОФИЯ И ПОЭЗИЯ
123
Г„ Г. ГАДАМЕР
125
ФИЛОСОФИЯ И ЛИТЕРАТУРА
126
ФИЛОСОФИЯ И ЛИТЕРАТУРА
129
Г. Г. ГАДАМЕР
138
ФИЛОСОФИЯ И ЛИТЕРАТУРА
143
Г. Г. ГАДАМЕР
6—1409 145
Г. Г. ГАДАМЕР
146
ЛИРИКА
КАК ПАРАДИГМА СОВРЕМЕННОСТИ
6* 147
Г. Г. ГАДА M ЕР
148
ЛИРИКА КАК ПАРАДИГМА СОВРЕМЕННОСТИ
154
ЛИРИКА КАК ПАРАДИГМА СОВРЕМЕННОСТИ
155
О ПРАЗДНИЧНОСТИ ТЕАТРА*
156
О ПРАЗДНИЧНОСТИ ТЕАТРА
158
О ПРАЗДНИЧНОСТИ ТЕАТРА
159
Г. Г. ГАДАМЕР
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ?
165
Г. Г. ГАДА M ЕР
166
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ
168
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ
169
Г. Г. ГАДАМЕР
170
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ
171
Г. Г. ГАДА M ЕР
173
Г. Г. ГАДАМЕР
174
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ
176
ПОНЯТИЙНАЯ ЖИВОПИСЬ
7-1409 177
ОНЕМЕНИЕ КАРТИНЫ*
О современной живописи с
определенностью можно сказать одно: отношение природы
и искусства в ней стало проблематичным. Искусство раз-
очаровывает наивное зрительское ожидание. Что же, соб-
ственно, составляет содержание картины? Выразить это сло-
вами не удается, и нам хорошо знакома растерянность
художника, который, оказавшись перед необходимостью
дать название своему произведению, прибегает в конце
концов к помощи самых абстрактных значков — цифр.
Таким образом, старое классическое отношение искусства
и природы, отношение мимесиса, оказалось утраченным.
Я вспоминаю о том, как сформулировал задачу философа
Платон: сосредоточиться на рассматриваемом предмете та-
ким образом, чтобы выявить в разнообразии явлений общее,
принадлежащее «идее» . Вот и я хотел бы предложить
«идею», точку зрения, с которой можно было бы обозреть
и истолковать деятельность современного художника. Я хо-
тел бы поговорить об онемении картины. Онемение вовсе
не значит, что сказать нечего. Напротив, онемение, умол-
кание представляет собой способ высказывания. Прежде
чем происходит полное онемение, язык теряет гибкость и
точность движения, наступает косноязычие; а беда косно-
язычного человека вовсе не в том, что ему нечего сказать;
напротив, ему многое, слишком многое хочется сказать
одновременно, но он не может найти нужных слов под
давлением всей массы того, что надо было бы выразить*
И если мы говорим, что кто-то пребывает в состоянии
онемения, мы не просто имеем в виду, что он перестал
говорить. В онемении нам приоткрывается то, что надо
сказать нечто, для чего еще не найдены нужные слова.
178
ОНЕМЕНИЕ КАРТИНЫ
180
ОНЕМЕНИЕ КАРТИНЫ
181
Г. Г. ГАДАМЕР
186
ОНЕМЕНИЕ КАРТИНЫ
Риторика и герменевтика —
в рамках докладов «Общества Юнгиуса» трудно выбрать
иную тему, которой был бы более свойствен оттенок контр-
темы. Потому что все отличавшее Юнгиуса, превращавшее
его в глазах Лейбница в подлинного соратника великих
родоначальников новой науки XVII века, заключалось как
раз в решительном отходе от диалектических и герменев-
тических методов, в обращении к эмпирии и к логике
доказательства, правда, очищенной от рабского обожания
Аристотеля. Между тем сам Юнгиус был все же взращен
гуманистической дидактикой, опиравшейся на диалектику
и риторку, в позднейшее время не отрицал ее проподевти-
ческой ценности и считал важным, в особенности для те-
ологической полемики, укрепление «диалектической и гер-
меневтической способности» (письмо Як. Лагусу, 1638 года).
Впрочем, мы встречаем эти слова в письме; в них не столько
подлинная оценка, сколько педагогически-дипломатический
умысел — Юнгиусу хотелось бы пробудить в своем бывшем
ученике интерес к логике и методике науки. Однако и в
этом случае гибкая позиция Юнгиуса одновременно служит
для нас указанием на всеобщность риторической культуры,
риторического образования, что для деятеля науки разуме-
лось тогда само собою. Лишь на таком фоне и можно по
справедливости оценивать заслуги пионеров нового научного
умонастроения, таких, как Юнгиус.
Этот риторический «фон» заслуживает, однако, особого
рассмотрения, если мы хотим понять теоретико-познава-
тельную и научную судьбу гуманитарных дисциплин —
вплоть до их методологического конституирования в облике
романтических наук о духе. В этой связи важна не столько
роль в этом контексте герменевтической теории — она
более или менее вторична, — сколько роль античной, сред-
невековой и гуманистической традиции риторики. Будучи
© J. С. В. Mohr (Paul Siebeck), Tubingen.
© Перевод Ал. В. Михайлова, 1991 г.
188
РИТОРИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
189
Г. Г. ГАДАМЕР
190
РИТОРИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
191
Г. Г. ГАДАМЕР
193
Г. Г. ГАДАМЕР
194
РИТОРИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
195
Г. Г. ГАДАМЕР
196
РИТОРИКА И ГЕРМЕНЕВТИКА
203
Г. Г. ГАДАМЕР
206
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ*
Античность в ее воздействии
на немецкую культуру отличает то, что она неким зага-
дочным образом сумела идти в ногу со сдвигами в нашем
духовном бытии. Как бы по-новому ни менялся со сменой
духа времени наш образ истории и предполагаемый им
порядок ценностей, античность продолжает занимать в на-
шей духовной действительности с ее постоянным преобра-
жением все тот же ранг опережающей нас возможности нас
же самих. Сегодня нет, пожалуй, более строгой проверки
этого тезиса на истинность, чем постановка вопроса об
отношении Гельдерлина к античности. Ибо пробуждение
поэтического творчества Гельдерлина в нашем столетии
стало началом важного и еще не завершившегося события
нашей духовной жизни. Этот современник Шиллера и Гете
все в большей мере оказывается современником нашего
собственного будущего, и за ним со страстной беззаветно-
стью следует прежде всего наша молодежь — прямо-таки
уникальный случай в духовной истории Нового времени:
история творчества, отложенного на столетие. Преображе-
нием образа греков от Винкельмана до Ницше, казалось,
был уже измерен весь диапазон греческого бытия — и тем
не менее после гуманистического и после политизированного
образа греков наш образ античности, несомненно, опять
преображается благодаря проникновению в мир Гельдерли-
на: боги Греции обретают новую весомость.
Особенная острота вопросу «Гельдерлин и античность»
присуща, однако, потому, что поэтическая экзистенция
Гельдерлина с исключительностью, выделяющей его даже
в век немецкого классицизма, определяется его отношением
к античности. Его поэтическое творчество, равно как и его
художественно-теоретическая рефлексия, будучи единым
целым, представляют собой в одинаковой мере постановку
207
Г. Г. ГАДАМЕР
208
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
8—1409 209
Г. Г. ГАДАМ ЕР
210
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
8* 211
Г. Г. ГАДАМЕР
212
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
213
Г. Г. ГАДАМЕР
214
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
215
Г. Г. ГАДАМЕР
216
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
Это значит: все трое они суть то, что они суть, и
беззаветно отдаются своему заданию («охотники в охоте»).
Все трое страдают, стало быть, как раз не самоутверждаются
и потому — боги: вспомним о трудах Геракла и его конце;
Дионис — страдающий и умирающий бог античного культа;
именно это прежде всего связывает обоих с Христом, ко-
торый умер, «победительно глядя» («Патмос», ст. 89). Оттого
теперь поэт говорит: «Как князи, Геркулес. Вакх — дух
общины. Христос же есть Завершенье», то есть он «воспол-
няет, чего недостает еще в других двух до явленья божества».
И при все том, сравнивая, поэт снова и снова осознает
их неравенство: «Но искушает меня этот спор...» — это и
есть тот «стыд», который его охватывает, когда он хочет
приравнять Христа к тем другим. Стыд происходит явно
оттого, что Христос есть присутствие небесного не в том
же смысле, что те мирские мужи. А именно, те «из необ-
ходимости» «как сыны Бога носят на себе знаки».
217
Г. Г. ГАДАМЕР
И еще:
Высоких помыслов
Из отчей главы
Возникло поистине много... (ст. 13 ел.).
218
ГЕЛЬДЕРЛИН И АНТИЧНОСТЬ
219
Г. Г. ГАДА M ЕР
221
Г. Г. ГАДАМЕР
223
Г. Г. ГАДАМЕР
Лопатою пшеницу
И к ясному небу бросает, провеивая над током.
Мякина падает ему под ноги, однако
В край тока доходит зерно.
(«Патмос», ст. 145 слл.)
...Отец же любит —
Он, правящий, над всем, —
Больше всего, чтоб соблюдалась
Непреложная Буква и верно изъяснялось
Существующее. Тому следует немецкая песнь.
225
Г. Г. ГАДАМЕР
227
Г. Г. ГАДА M ЕР
ИСКУССТВО И ПОДРАЖАНИЕ***
228
ИСКУССТВО И ПОДРАЖАНИЕ