Открыть Электронные книги
Категории
Открыть Аудиокниги
Категории
Открыть Журналы
Категории
Открыть Документы
Категории
Болдырев
ВВЕДЕНИЕ
В ТЕОРИЮ
МЕЖКУЛЬТУРНОЙ
КОММУНИКАЦИИ
КУРС ЛЕКЦИЙ
Ш
РУССКИЙ язык
КУРСЫ
МОСКВА
2009
УДК 808.2(075.8)-054.6
ББК 81.2Рус-96
Б79
Болдырев, В.Е.
Б79 Введение в теорию межкультурной коммуникации. Курс лек-
ций / В.Е. Болдырев. — М.: Русский язык. Курсы, 2010. — 144 с.
ISBN 978-5-88337-213-0
Введение .......................................................................... 4
Лекция 1. Человекимир ................................................. 8
Лекция 2. Человек среди людей.....................................25
Лекция 3. Человек в восприятии других........................55
Лекция 4. Человек и культура .......................................69
Лекция 5. Человек и язык..............................................91
Лекция 6. Человек и восприятие мира ........................ 109
Лекция 7. Человек на перекрестке культур ................. 122
Библиография .............................................................. 138
ВВЕДЕНИЕ
ЧЕЛОВЕК И МИР
Основные понятия: —
бихевиоризм — гештальтпсихология —
фрейдизм — теория деятельности — субъект —
объект — коммуникация — общение
8
своего существования. Слово «удобный» не зря заключено в ка-
вычки: для каждого из нас, а тем более для представителей разных
культур, удобной часто является непохожая обстановка. Например,
у представителей французской культуры существует множество
предметов мебели для сидения, представители других культур тра-
диционно обходятся без таких предметов, как, например, народы
Средней Азии.
Характер действий человека по изменению среды настолько раз-
нообразен, что, на первый взгляд, их просто невозможно обобщить,
вычленить нечто, что без исключения присуще всем формам пове-
дения человека, независимо от его культурной принадлежности. Нас
же это общее интересует потому, что поведение людей в окружающем
мире и, что самое главное, причины этого поведения важны для пони-
мания того, почему оно иногда приводит к столкновениям и межкуль-
турным конфликтам. Соответственно, мы должны определить пози-
ции, с которых можно рассматривать такое разнообразное поведение
людей и интерпретировать его результаты; говоря научным языком,
мы должны определить методологию.
Действительно, что общего можно найти в действиях строителя,
в работе учителя, в чтении книги? Что общего в охоте на кита, тра-
диционном промысле народов Севера, и в изобретениях, сделанных,
скажем, учеными эпохи Возрождения? Имеют ли эти непохожие
действия одинаковую природу?
Ряд подобных вопросов можно продолжить. Например, могут ли
иметь разную природу внешне одинаковые действия? Пожалуй, да.
Посмотрите на студентов в группе: все они, так или иначе, имеют
одну цель — получить диплом, однако кто-то из них учится из соб-
ственного интереса к предмету, другие — потому что заставили роди-
тели, третьи — из желания сделать карьеру и т. д. Но одинаков ли при
этом смысл их действий?
А какой смысл может извлечь представитель любой европейской
культуры из поступка жителя Самоа, который обязательно должен
со всеми необходимыми почестями похоронить пуповину новорож-
денного?
Следует отметить, что внешне абсолютно одинаковое поведение
может получать диаметрально противоположную оценку у предста-
вителей разных культур. Именно такие случаи и представляют для
нас наибольший интерес, поскольку часто приводят к непониманию
в ходе межкультурной коммуникации. В связи с этим С.Г. Тер-Мина-
сова приводит интересный пример [56].
9
Американский антрополог Лора Бохэннен,
пересказывавшая
«Гамлета» туземцам Западной Африки, столкнулась с
непривычной
для европейца интерпретацией поведения героев: Клавдий —
моло-
дец, что женился на вдове брата, так и должен поступить
хоро-
ший, культурный человек, но нужно было сделать это
немедленно
после смерти мужа и брата, а не ждать целый месяц.
Призрак от-
ца Гамлета вообще не уложился в сознании: если он мертв,
то как
он может ходить и говорить? Полоний вызвал неодобрение:
зачем
он мешал дочери стать любовницей сына вождя — это и
честь, и,
главное, много дорогих подарков. Гамлет убил его
совершенно пра-
вильно, в полном соответствии с охотничьей культурой
туземцев:
услышав шорох, крикнул: «Что, крыса?», а Полоний не
ответил, за
что и был убит. Именно так и поступает настоящий
охотник:
услышав шорох, окликает и, если нет человеческого
отклика, уби-
вает источник шороха и, следовательно, опасности [56].
Бихевиоризм
В начале XX столетия в США возникло новое психологическое на-
правление — бихевиоризм (от англ. behaviour — поведение). Его кредо
заключалось в том, что предметом психологии является поведение
человека, а не сознание, поскольку последнее непосредственно не
наблюдаемо. Бихевиористам поведение человека виделось преиму-
10
щественно как приспособительное, то есть как адаптация человека
к изменяющимся условиям внешней среды. Говоря иначе, любое из-
менение в окружающем мире, любая проблемная ситуация служит
стимулом, на который человек, не имея готового шаблона поведения,
вырабатывает определенную реакцию методом «проб, ошибок и слу-
чайного успеха». При этом все поведение в целом, включая его самые
сложные формы, сводилось к сумме элементарных реакций человека
на внешние раздражители. Один из основоположников бихевиоризма
Джон Б. Уотсон даже писал, что мышление человека принципиально
не отличается от игры в теннис, поскольку оно так же представляет
собой набор ответных реакций организма, подкрепленных успехом,
на внешние раздражители, которые мозг запомнил в процессе жиз-
недеятельности [66]. В рамках бихевиоризма была выведена «универ-
сальная» формула поведения человека: S -» R (которая читается как
stimulus -> response, то есть стимул -> реакция).
Даже не искушенный в психологии человек заметит в такой трак-
товке явное упрощение человеческого поведения. Неужели люди в сво-
ем поведении сходны с некой машиной, которая действует, получив
извне определенную команду — стимул? Однако бихевиористы счи-
тали поведение человека именно таким: секреторные и мышечные
реакции, безостановочно детерминируемые внешними стимулами.
Позднее появлялись усовершенствования приведенной выше фор-
мулы. Например, трехчленная формула Л. Уайта: организм человека
х культурные стимулы = поведение, в которой внешние предметные
стимулы были заменены на стимулы, создаваемые культурной средой
жизнедеятельности человека. Такая трактовка (смещение акцентов
в сторону культуры) не меняет коренным образом формулу бихеви-
оризма, здесь происходит простая подстановка: место мира пред-
метов теперь занимает мир выработанных обществом культурных
знаков. Таким образом, мы снова возвращаемся к двучленной схеме
S -> R, но только стимул интерпретируется в ней как «культурный
стимул».
Гештальтпсихология
В это же время зародилась другая психологическая школа — ге-
штальтпсихология (от нем. Gestalt — форма, (целостный) образ, (вне-
шний) вид). Основой гештальтистского объяснения форм человечес-
кого поведения стало понятие «инсайт» (от англ. insight — внезапное
понимание, озарение, усмотрение). Этому понятию был придан уни-
11
версальный характер. Гештальтисты доказывали, что инсайт играет
ключевую роль в решении интеллектуальных задач, причем на фоне
видения ситуации в целом, на фоне «гештальтирования» поля воспри-
ятия. В противовес бихевиористам, которые полагали, что вариант
поведения отбирается путем длительных поисков в виде перебора ва-
риантов, в понимании гештальт-психологов вариант поведения воз-
никает подобно озарению, сразу и мгновенно. Однако такое различие
двух психологических концепций поверхностно. Главным отличием
стало то, что бихевиористы игнорировали понимание, каким бы оно
ни было — мгновенным или постепенным. Приверженцы гешталь-
тпсихологии считали, что именно понимание первично, а приспо-
собление к новой ситуации вторично. Недостатком же концепции
гештальтпсихологии стала переоценка роли инсайта, «мгновенности»
понимания в восприятии окружающего мира и реакции на окружаю-
щую действительность.
Фрейдизм
Фрейдизм как психологическое направление известен даже да-
леким от психологии людям. Сам автор, Зигмунд Фрейд, назвал со-
зданное им направление психоанализом. Согласно ему, мотивация
человеческого поведения преимущественно лежит в сфере бессозна-
тельного, которое охватывает все прирожденное, генетически пер-
вичное, подчиненное принципу удовольствия и ничего не знающее
ни о реальности, ни об обществе. Сюда относится и либидо, то есть
сексуальное влечение человека, которому, по мысли 3. Фрейда, от-
водится ведущая роль в направлении поведения человека. Однако в
том, что Фрейд фактически исключил внешние факторы (окружа-
ющий мир и социум) из мотивационной сферы человека, как раз
и заключается уязвимость его концепции. Мотивация поведения в
его трактовке выступила в виде психической энергии, циркулиру-
ющей в замкнутой системе организма, определяющей самое себя
и имеющей единственный вектор — устремленность к рассеянию,
к разряду.
Необходимо отметить, что ни одно течение в истории психоло-
гии не вызывало таких взаимоисключающих оценок, как фрейдизм.
Идеи психоанализа, по свидетельству многих писателей (Д. Олд-
риджа, С. Цвейга и др.), настолько проникли в «кровь» западной
культуры, что ее представителям значительно легче мыслить ими,
чем игнорировать их.
12
Теория деятельности
В отечественной науке в 20-х годах прошлого века зародилось
новое понимание человека как существа, которое активно и целе-
устремленно преобразует окружающую его среду посредством
действий — трудовых орудийных актов, которые неведомы никаким
биологическим существам, кроме человека. Характер этих действий
принципиально иной, не рефлекторно-адаптивный и не задаваемый
бессознательным, как это было представлено в других психологичес-
ких концепциях. Такое понимание человека нашло отражение в тру-
дах ряда психологов: М.Я. Басова, П.П. Блонского, Л.С. Выготского,
Д.Н. Узнадзе и других. На учении Льва Семеновича Выготского стоит
остановиться подробнее, поскольку его концепция уже долгое время
сохраняет к себе интерес в силу неисчерпанности своего научного
потенциала.
Л.С. Выготский сосредоточил свои изыскания не на диаде «чело-
век — поведение», вокруг которой проходила работа других психоло-
гов, но на триаде «человек — культура — поведение». Говоря иначе,
он ввел в психологию понятие культуры, которая опосредует взаимо-
отношения человека и мира, тем самым направив научные изыскания
в новое русло. Позднее за этот сдвиг в научной парадигме концепция
Выготского получила название культурно-исторической теории. Для нас
эта теория важна особенно тем, что она раскрывает роль культуры —
ключевого понятия межкультурной коммуникации в формировании
человеческого поведения.
Раскрывая отношение человека с внешним миром, который фор-
мирует внутреннюю психическую среду, Выготский старался пока-
зать, что это отношение изначально обусловлено особыми средства-
ми, созданными в процессе развития культуры. Этими средствами
являются знаки («орудия культуры»), в том числе и знаки языка. Ов-
ладевая знаками, индивид приобретает способность управлять своим
поведением, поскольку знаки становятся для него инструментами,
посредством которых человек управляет мозгом, а через него — соб-
ственным телом. Таким образом, культурный знак для Выготского —
это стимул-средство, благодаря которому изменяется психический
процесс, созидается внутренний план поведения человека [14].
Одним из главных понятий в концепции Выготского явилась
интериоризация — перенос внешних действий с материальными пред-
метами в сознание отдельного человека за счет их сворачивания
и обозначения с помощью культурно-обусловленных знаков. В про-
цессе взросления человек учится раскрывать значения культурных
13
феноменов и действовать согласно этим значениям. Однако Выгот-
ским был оставлен без внимания обратный процесс, противополож-
ный вектор — экстериоризация, «переход субъекта в объект», то есть
вынесение вовне результатов умственных действий. Это опущение
предопределило дальнейшее развитие отечественной психологии и при-
вело к разработке так называемой теории деятельности.
Создание теории деятельности связано с именами выдающихся
советских психологов: С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева и многих
других. С.Л. Рубинштейн выдвинул тезис о том, что формирование
психики и поведение человека детерминируются ролью объекта и
практических связей с ним субъекта, то есть самого человека, кото-
рый осуществляет действия с объектом. Размышления А.Н. Леонтьева
шли в сходном направлении. Он считал, что развитие психики ин-
дивида (и его последующее поведение) определяется практическими
действиями с реальными предметами и общественно закрепленными
способами оперирования ими. В его концепции под термином «пред-
метная деятельность» понимаются специфические процессы, которые
«овеществляют» (превращают в объект, «вещь») то или иное жизнен-
ное, активное отношение субъекта к действительности. Предметная
деятельность выступает у А.Н. Леонтьева как категория, охватываю-
щая любые формы жизненных отношений индивида с окружающей
действительностью [37].
В основе теории А.Н. Леонтьева лежит единство субъекта, объекта
и самого процесса деятельности. Последний выступает и понимается
как процесс активного вмешательства субъекта в мир вещей и, с дру-
гой стороны, как процесс отражения предметного мира в сознании.
Основной характеристикой деятельности является ее предметность.
Выражение «беспредметная деятельность» лишено всякого смысла,
так как даже в понятии деятельности имплицитно содержится поня-
тие ее предмета. Мы не можем действовать без какой-либо направ-
ленности, ориентации на определенный предмет. Однако предмет-
ность деятельности не следует понимать только лишь как действия
с объектами окружающего мира. Предмет может быть не только ма-
териальным, но и идеальным. Реально существующий объект (пред-
мет деятельности), имея внешнее бытие, в то же время выступает как
идеальное образование, как психический образ, и таким путем детер-
минирует поведение человека. Данный образ формируется в процессе
интериоризации, когда действия с материальными предметами обоб-
щаются, вербализуются, сокращаются и, главное, становятся способ-
ными к дальнейшему развитию. Деятельность человеческого созна-
ния способна намного превосходить материальную деятельность.
14
Поиск предмета деятельности всегда начинается после возникно-
вения потребности. Следует различать потребность как некую нужду,
которая еще не способна вызвать целенаправленную активность субъ-
екта, и потребность, которая уже нашла свой предмет. А.Н. Леонтьев
писал, что встреча потребности с предметом есть акт чрезвычайный.
Эта встреча и есть то, что переводит потребность на собственно пси-
хологический уровень, поскольку до этого момента она находится
только лишь на физиологическом уровне как общее возбуждение
двигательной сферы.
Для нас чрезвычайно важно отметить, что хотя потребность и при-
водит к поиску или созданию некоего предмета, уже однажды со-
зданный предмет может определять и саму потребность*. Иными
словами, предметы потребностей производятся в самом человечес-
ком обществе, а благодаря этому производятся и сами потребно-
сти. Создавая вещи, мы порождаем и наше стремление владеть ими.
При этом каждое общество, каждая культура создала свои собст-
венные, специфические вещи, имеющие ценность только в дан-
ной конкретной культуре. Такие вещи рождают специфические для
этой культуры потребности, отсутствующие в других. Соответст-
венно, эти потребности будут особым образом определять пове-
дение представителей конкретной культуры, причем, для «чужих»
понять сущность этих потребностей и ценность таких вещей будет
очень трудно или даже невозможно. В этом часто и заложена основа
неприятия, чуждости, которые могут иметь место во взаимодей-
ствии культур.
Встреча потребности с предметом рождает мотив, движущую си-
лу деятельности. Без мотива деятельности не бывает, и когда мы
говорим, что действия конкретного человека немотивированны,
мы имеем в виду лишь то, что мотив объективно или субъективно
скрыт.
Основными «составляющими» человеческих деятельностей явля-
ются действия. Действием А.Н. Леонтьев называет процесс, подчи-
ненный представлению о результате, который должен быть достигнут,
то есть процесс, подчиненный сознательной цели. Как мотив соотно-
сится с понятием деятельности, так и цель соотносится с понятием
действия. Конкретные мотивы и цели могут не совпадать на каком-то
этапе, но могут и совпадать, когда мотив осознается как непосредс-
твенная цель. При их несовпадении разделяются их изначально сли-
тые функции: за мотивом остается функция побуждения, за целью
~ Функция направления. Однако не стоит думать, что действия есть
некоторые «отдельности» по отношению к деятельности. Человечес-
15
кая деятельность не существует иначе кроме как в форме действия
или в виде цепи действий. Если из деятельности вычесть ее действия,
то от нее ничего не останется. Так, деятельность общения (комму-
никативная деятельность) не существует кроме как в виде действий
(актов) общения.
Цель и мотив есть две не совпадающие сущности. Одно и то же
действие (то есть достижение одной и той же цели) может осущест-
влять разные деятельности (то есть удовлетворять разные потребнос-
ти), обнаруживая при этом свою относительную самостоятельность.
Осознание целей и мотивов, направляющих поведение человека,
помогает понять смысл этого поведения: отношение мотива к цели
есть смысл любой деятельности. Это положение проиллюстрировал
А.Н. Леонтьев:
Представьте, что тонет человек. Двое других
бросаются его
спасать. Однако один делает это из моральных
соображений, прос-
то потому, что он не может видеть гибнущего человека.
Второй
же спасает из соображений получить общественное
признание,
похвалу. Здесь налицо одна и та же цель: вытащить
тонущего
из воды, но мотивы — различны, что и предопределяет
нетожде-
ственные смыслы конкретной деятельности.
Коммуникация и общение
Не следует думать, что любые формы взаимодействия людей име-
ют характер субъект-субъектных отношений. В определенных ситу-
ациях человек может выступать в роли пассивного объекта действия
со стороны других людей-субъектов, но в иных ситуациях он сам
выступает как активно действующая и познающая личность, в том
числе и по отношению к другим людям. Возьмем в качестве примера
отношения хирурга и его пациента. Находясь на операционном столе,
пациент является для хирурга объектом, который ничем не отличает-
ся от любого другого существа, скажем, подопытного кролика. Если
18
же мы представим, что пациент и врач являются друзьями, каждый
из которых видит в другом личность, то их отношения будут носить
принципиально иной характер, получивший в отечественной науке
название общения.
Казалось бы, смысл понятия «общение» ясен и особых разъясне-
ний не требует. В обыденном, повседневном употреблении оно обоз-
начает все формы непосредственных контактов между людьми. Мы
употребляем это слово практически каждый день в самых различных
сочетаниях. Вспомните, как говорят: Пойду с Серегой пообщаюсь. Сей-
час она дообщается с Машей по телефону и придет. Я с ним не общаюсь
и общаться не хочу. На его словах сказывается недостаток общения
в этой сфере.
Из этих примеров видно, что общение может значить и «болтов-
ня», и «разговор», и «дружба, приятельские отношения», и «деловой
опыт».
Относительно недавно в русский язык вошло иностранное слово
«коммуникация», с тех пор этот термин стал употребляться как сино-
ним «общения» и используется преимущественно в научном лексико-
не. Оба эти термина обозначают некую связь одного человека с другим,
но даже не искушенному в сложностях межличностных отношений
человеку понятно, что такая связь может носить диаметрально проти-
воположный характер. Разве возможно поставить на одну чашу весов,
скажем, приказ начальника, а на другую — беседу по душам с зака-
дычным другом? В результате все более пристального исследования
человеческих взаимоотношений обнаруживаются существенные раз-
личия между разными типами связи человека с человеком. По этой
причине ученые все чаще предлагают развести содержание терминов
«коммуникация» и «общение». Важно отметить, что в европейских
языках нет прямого эквивалента термину «общение», и в переводе он
будет означать «коммуникация». Именно в таком виде он использу-
ется в изданных за рубежом работах, посвященных проблемам чело-
веческих взаимоотношений. Несколько забегая вперед, скажем, что
многие зарубежные исследователи под коммуникацией понимают то,
что отечественные ученые обозначают термином «общение».
В зарубежных исследованиях под коммуникацией понимается:
о механизм, посредством которого обеспечивается существование
и развитие человеческих отношений, включающий в себя все
мыслительные символы, средства их передачи в пространстве
и сохранения во времени (Ч. Кули);
о жизнь с другими, осуществляемая реально многообразными спо-
собами, универсальное условие человеческого бытия (К. Ясперс);
19
о в широком смысле социальное объединение индивидов с по-
мощью языка или знаков, установление общезначимых на-
боров правил для различной целенаправленной деятельности
(К. Черри);
о способ деятельности, который облегчает взаимное приспособ-
ление поведения людей... Коммуникация — это такой обмен,
который обеспечивает кооперативную взаимопомощь, делая
возможной координацию действий большой сложности... Чело-
веческая природа и социальный порядок являются продуктами
коммуникации (Т. Шибутани);
о различающийся ответ организма на определенный стимул;
о акт отправления информации от мозга одного человека к мозгу
другого человека (П. Смит, К. Бэрри, А. Пулфорд);
о непрерывный процесс, в котором все одновременно является
реакцией и стимулом, стимулом и реакцией (Д.Таннен) [26].
Внимательно проанализировав приведенные выше определения,
мы сможем отметить, что они описывают различные, во многом не
похожие друг на друга явления. В одних случаях речь идет толь-
ко о передаче информации любого рода от одного человека (отпра-
вителя) к другому человеку (получателю). В других случаях говорится
о некоем процессе взаимодействия, совместной деятельности людей.
Такие различия и натолкнули ученых на мысль о том, что существуют
два основных типа связи между людьми. Первый тип основывается
только на передаче информации от одного человека к другому, второй
представляет собой нечто более широкое и всеохватное — совместное
существование людей. За первым способом был закреплен термин
«коммуникация», за вторым — «общение». Между ними существует
ряд различий. Эти различия назвал М.С. Каган: общение всегда явля-
ется связью равных, тогда как коммуникация есть процесс, предполага-
ющий функциональное неравенство сторон, где одна из них — отпра-
витель сообщения — коммуникатор, адресант; другая — получатель
послания, адресат [25]. Именно таким образом акт коммуникации
представлен во многих моделях коммуникации:
о коммуникация по природе своей монологична, а общение диа-
логично;
о общение возможно лишь при свободном вхождении в него участ-
ников, а коммуникация облигаторна — общество обязывает тебя
принять и усвоить ту информацию, которая передается, скажем,
в средствах массовой информации;
о акт коммуникации безличен — послание отправляется «всем,
всем, всем», ... общение же интенционально — диалог предпо-
20
лагает ощущение индивидуальности партнера и ориентацию
высказывания на его характер, на его тезаурус, на его мировоз-
зрение, на его к тебе отношение.
На основании приведенных выше различий М.С. Каган дает сле-
дующее определение коммуникации: коммуникация есть информаци-
онная связь субъекта с тем или иным объектом — человеком, живот-
ным, машиной.
Сходное определение коммуникации дает и А.Д. Урсул, подчер-
кивая, однако, что коммуникация может протекать и между двумя
объектами: коммуникация — это обмен информацией между сложны-
ми динамическими системами и их частями, которые в состоянии
принимать информацию, накапливать ее, преобразовывать.
Б. Шоу писал: «Если у вас есть яблоко и у меня есть яблоко, и если
мы обмениваемся этими яблоками, то и у вас и у меня остается по
одному яблоку. А если у вас есть идея и у меня есть идея, и мы обме-
ниваемся этими идеями, то у каждого из нас будет по две идеи». Эти
слова часто цитируются при описании феномена общения, однако
они применимы к общению только в том смысле, что показывают
отличие общения от деятельности человека с объектами. Но в обще-
нии люди не просто отправляют и получают информацию, не только
обмениваются ею, а синтезируют новое знание, новые идеи.
/ ---------------------------------------------------------------------------- 1
В подлинном общении всегда имеет место творческий
синтез
и выработка новой информации, способной стать
общей для всех
участников общения. Сказанное позволяет сделать
следующий
вывод. В общении информация не просто
передается, но и фор-
мулируется, уточняется, развивается. Обмен
сохраняет обособ-
ленность его участников, а общение порождает
общность. у
Основные понятий: —
коммуникативная деятельность —
коммуникативный акт — модели коммуникации —
мотивы коммуникативной деятельности —
функции коммуникативной деятельности —
вербальные и невербальные средства —
уровни коммуникативной деятельности — дискурс
25
и, таким образом, сами общаются. Во-вторых, коммуникативная де-\
ятельность пронизывает все без исключения сферы человеческой жизни,\
причем процесс этот происходит постоянно. Последнее утверждени
долгое время вводило ученых в заблуждение. Считалось, что комму
никативная деятельность является обслуживающей, то есть обеспе
чивающей нормальное протекание всех других видов деятельности
Однако, как показал А.А. Леонтьев, в таком ключе мы можем гово
рить о коммуникативной деятельности только тогда, когда она под
чинена другой деятельности, протеканию которой она способствуе
[38]. Если же коммуникативная деятельность мотивирована «изнутр
себя», имеет свой собственный предмет, то она становится самосто
ятельным и полноправным видом, приобретающим особую рол
в жизни человека. Эта роль заключается в обеспечении взаимосвяз
людей в рамках общества, что находит свое отражение в определени
ях. Е.И. Пассов, например, пишет: «Общение — это специфическ
человеческий способ поддержания жизнедеятельности индивидуаль-
ности в социуме» [47].
Интересно отметить, что человек, будучи с самого раннего детства
погруженным в море коммуникации/общения, становится в букваль-
ном смысле зависимым от него. Неслучайно одним из самых страш-
ных наказаний во все века было заключение в одиночную камеру,]
когда человек практически лишался общения с другими. В не менее]
тяжелую ситуацию, только на этот раз добровольно, ставили себя ти-
бетские монахи, когда проходили один из обрядов посвящения. Он
должны были провести продолжительное время в темной закрыто
пещере, лишая себя не только общения, но и информации, поступа
ющей через другие каналы восприятия.
Коммуникативная деятельность с трудом поддается изучению
описанию и анализу, поскольку, в силу своей широты и всеохватно
сти, она относится к так называемым эмергентным явлениям, то ест
таким, которые предстают перед исследователем только во множеств
конкретных проявлений, но не как одно целостное образование. Дл
анализа и изучения эмергентного явления от исследователя требует
ся выделить его единицу, под которой в науке понимается неделимо
далее образование, сохраняющее все без исключения свойства целог
и обладающее большей наглядностью и доступностью для изучен
(Л.С. Выготский). Единицей коммуникативной деятельности являет
ся ее отдельное действие или коммуникативный акт.
Науке известно много моделей коммуникативного акта. Одна и
первых была предложена известным американским ученым Г. Ласуэл-
лом. Эта модель сейчас считается классической, ее можно встретить
26
во всех учебниках по теории коммуникации, массовой коммуника-
ции, социальной психологии, социологии и политологии. Рассмот-
рим ее подробнее.
Мотивы и функции
коммуникативной деятельности
Мы уже неоднократно говорили, что для понимания истинного
смысла любого поведения человека, в том числе и коммуникативного,
необходимо осознание мотивов, которые движут человеком. Только
такое понимание способно привести к бесконфликтному взаимодейс-
твию на межкультурном уровне.
Как вы помните, мотив любой деятельности — это потребность,
которая нашла свой предмет. Соответственно, мы можем классифици-
ровать мотивы коммуникативной деятельности по тем потребностям,
для удовлетворения которых она служит. Часто для описания челове-
ческих потребностей приводят схему-пирамиду, предложенную аме-
риканским психологом Абрахамом Маслоу. Согласно его концепции
мотивации, наши потребности иерархически организованы, то есть
существуют потребности низшего уровня (базовые биологические)
и потребности более высоких уровней (потребности самореализации
личности). Всего в пирамиде А. Маслоу пять уровней [30]:
о физиологические потребности (пища, питье, секс);
о нужды безопасности (крыша над головой, одежда, чувство безо-
пасности);
о потребности взаимоотношений (любовь, дружба, семья, прина-
длежность к группе людей);
31
о необходимость уважения (самоуважение, признание, власть);
о необходимость самореализации (быть самим собой, самовыра-
жение).
Согласно концепции А. Маслоу, во многом несостоятельной ока-
зывается расхожая поговорка «с милым рай и в шалаше», поскольку
без удовлетворения биологических потребностей человек не спосо-
бен перейти к удовлетворению собственно человеческих потребно-
стей, таких как построение взаимоотношений и т. д. Однако эта точка
зрения довольно спорна: иерархия, представленная выше, не носит
универсальный характер и во многом зависит от собственного миро-
воззрения конкретного человека. С одной стороны, для многих из нас
дружба или семья (потребность взаимоотношений) оказывается важ-
нее и выше, чем, например, нужды безопасности. С другой стороны,
нередко можно встретить людей, коммуникативная деятельность ко-
торых в своей мотивации «не поднимается» выше двух первых базо-
вых уровней. Таким людям вполне достаточно «общения» на бытовые
темы, как то пища, одежда и т. д.
Несмотря на некоторые недостатки, концепция А. Маслоу за-
ключает в себе немало положительного. Она показывает, в частно-
сти, что коммуникативная деятельность может быть мотивирована
собственно потребностью человека в других людях, стремлением
разделить ценности других и приобщить других к своим ценнос-
тям. Именно в таких случаях мы говорим не о коммуникации, а об
общении.
В своей основе описанные выше потребности не зависят от того,
к какой конкретно культуре принадлежит человек, однако способы
удовлетворения каждой потребности могут быть культурно специ-
фичными, что во многом определяет содержание коммуникативной
деятельности. Другими словами, те способы, посредством которых
мы привыкли договариваться о совместном удовлетворении насущ-
ных потребностей, составляют одно из основных в коммуникативном
плане различий между культурами. Способы осуществления комму-
никативной деятельности зависят от многих факторов. К ним отно-
сится степень использования различных средств (вербальных и невер-
бальных), предпочтение тех или иных коммуникативных стратегий
и тактик, а также многое другое, о чем мы подробно будем говорить
ниже. Вполне естественно, что культурно-специфичные способы мо-
гут быть не понятны представителями другой культуры, что приводит
к отчуждению и конфликтам.
Приведенная выше классификация мотивов коммуникативной
деятельности на основании концепции А. Маслоу есть лишь один
32
из возможных вариантов интерпретации того, что движет человеком
в его жизнедеятельности. Таких вариантов может быть много, но в
каждом случае необходимо помнить, что любая деятельность пред-
ставляет собой преобразование человеком окружающей среды, ее при-
способление под собственные нужды. Это значит, что в деятельности
человеком движет элементарное стремление обустроить свою жизнь
путем воздействия на окружающий мир. В процессе коммуникативной
деятельности человек также изменяет среду своего обитания, только
на этот раз человеческую среду. Общаясь с другими, мы всегда и посто-
янно воздействуем на них, стараясь убедить или разубедить, склонить,
повлиять, уверить, проинформировать, предупредить, развлечь и т. д.,
то есть сделать сосуществование с другими людьми более «удобным»
для нас.
Развитие человека как главного (и конечного) субъекта комму-
никативной деятельности предполагает, что изменяются и его пот-
ребности. Следовательно, в ходе различных видов человеческой де-
ятельности формируется необходимость в поиске более совершенных
и эффективных форм коммуникативной деятельности, что порождает
различные роли и назначение тех или иных форм коммуникативной
деятельности, то есть их функцию. Функциональный анализ коммуни-
кативной деятельности дает возможность выявить социальную роль,
которую она выполняет в обществе, и помогает более точно понять
ее сущность.
Следует сразу оговориться, что функции коммуникативной де-
ятельности выделяются только в целях анализа. В реальном коммуни-
кативном процессе, даже в одном, отдельно взятом коммуникативном
акте могут сочетаться несколько функций, одна или две из которых
будут основными, определяющими. Исходя из того, какая из функ-
ций является ведущей, можно построить классификацию коммуни-
кативных актов.
Функции коммуникативной деятельности можно выделить через
их соотнесение с элементами модели коммуникативного акта. Таким
путем шел P.O. Якобсон, модель которого была рассмотрена нами вы-
ше. Он выделял шесть функций: эмотивную, конативную, референтив-
ную, поэтическую, фатическую и метакоммуникативную.
о Эмотинная функция (соотнесена с адресантом) предполагает вы-
ражение адресантом (говорящим) своего отношения к предмету
речи. В реальности эта функция проявляется в выборе соответс-
твующей лексики, положительно или отрицательно окрашен-
ной, в построении фразы и т. д.
33
о Коиативная функция (соотнесена с адресатом) заключается в при-
влечении внимания адресата и реализуется через употребление
обращений и языковых средств побуждения.
о Референтивная функция (соотнесена с контекстом) — это пере-
дача и выражение самого предмета речи.
о Поэтическая функция (соотнесена с сообщением) заключается
в сосредоточении внимания на самом сообщении ради сообще-
ния и проявляется в языковом эстетическом оформлении речи.
о Фатическая функция (соотнесена с контактом между говоря-
щими) предполагает установление контакта между адресантом
и адресатом.
о Метакоммуникативная функция (соотнесена с кодом, которым
пользуются говорящие) заключается в фокусировке на самом
коде.
34
Знак есть то, что заменяет собой некое явление,
предмет, процесс
окружающего нас мира. Основной отличительной
особенностью
знака является его конвенциональность,
немотивированность.
38
Невербальные средства обладают рядом особенностей, отличаю-
щих их от знаков языка [35]. Представим их в виде таблицы.
Невербальная коммуникация Вербальная коммуникация
1. Обмен сообщениями о том, 1. Обмен сообщениями, которые
что могут существовать помимо
происходит «здесь и сейчас», в передающего их человека и
рамках конкретной ситуации. ин-
2. Невербальные сообщения с формировать об
тру- отсутствующих
дом можно разложить на состав- предметах или явлениях.
ляющие их единицы, их ядро 2. Составные элементы вербаль-
составляют самые разные дви- ного сообщения четко
жения лица, тела, пространс- отделены
твенных перемещений. друг от друга, их соотношение
3. Невербальное поведение подчинено определенным
спон- пра-
танно, непроизвольные движе- вилам.
ния преобладают над произволь- 3. Вербальные высказывания в
ными, неосознаваемые — над зна-
осознаваемыми. чительной степени осознанны,
4. Невербальный язык люди их легче подвергнуть анализу,
усва- оценить, понять,
ивают сами, без помощи учите- проконтроли-
лей, путем копирования, подра- ровать.
жания. 4. Речевому общению учат
специ-
ально, семья и общество
уделяют
этому довольно много времени
и
сил.
На основании данной таблицы можно заключить, что невер-
бальные средства обладают следующими характеристиками: они
ситуативны, синтетичны, непроизвольны и приобретаются неосоз-
нанно.
Невербальные средства, используемые в повседневном общении,
предельно разнообразны. В науке было предложено несколько клас-
сификаций невербальных средств, но мы будем придерживаться са-
мой распространенной из них. Итак, все невербальные средства де-
лятся на четыре группы:
1) паралингвистические (культура голоса, тембр, регистр, интона-
ция, темп, громкость и т. д.);
2) экстралингвистические (смех, стук, кашель, вздохи, плач, за-
икание и т. д.);
3) кинесические (жесты, мимика, позы, телодвижения, взгляд,
контакт глаз и т. д.);
4) проксемические (расстояния, передвижения, пространственные
расположения и т. д.).
39
Рассмотрим перечисленные выше невербальные средства2. Све-
дения о них представляются важными, поскольку частота и широта
использования различных невербальных средств может характеризо-
вать конкретную культуру. Кроме того, незнание особенностей ис-
пользования тех или иных средств в повседневном общении может
приводить к непониманию и конфликтам.
Паралингвистические и экстралингвистические средства коммуни-
кативной деятельности основываются на тональных и тембровых осо-
бенностях языка и звуках, производимых с помощью голоса, а также
на их использовании в определенной культуре.
Как и в случае с любыми невербальными средствами, использо-
вание паралингвистических и экстралингвистических средств может
считаться уместными или неуместными в контексте различных куль-
тур. Например, в Европе американцев осуждают за их манеру гово-
рить слишком громко. Эта их черта рождена тем обстоятельством,
что очень часто для общительных американцев не имеет значения,
слушают ли их речь или нет. Для них гораздо важнее показать свою
компетентность и открытость. В отличие от них англичане придержи-
ваются совершенно другой точки зрения: они считают, что не следует
вмешиваться не в свои дела. Поэтому у англичан особенно развита
способность направлять свою речь прямо на нужного партнера и при
этом учитывать не только уровень шума, но и расстояние.
Как ни парадоксально, весьма важную роль в коммуникации играет
молчание. В разных культурах представление о том, сколько молчания
необходимо для адекватного общения, имеет свою специфику. Счита-
ется, что американцы не выносят длительных пауз и изо всех сил пы-
таются заполнить их говорением. Поэтому, когда иностранные жур-
налисты или бизнесмены едут в США, чтобы получить необходимую
информацию, их инструктируют: делайте затяжные паузы — и аме-
риканцы вам сами все расскажут.
В межкультурной коммуникации большое значение имеет инто-
нация речевого общения, которая зачастую определяет смысл и со-
держание передаваемой информации. Например, в европейских
языках значимая информация выделяется при помощи контрастного
ударения. В южно-азиатских языках, наоборот: новая информация
сообщается тише, чем уже известная. В некоторых арабских и афри-
канских культурах громкость говорения используется как средство
регулирования смены ролей «говорящий — слушающий». В европей-
3
Следует отметить, что здесь термин «дискурс» используется в значении
«сфера коммуникации с присущими ей особенностями употребления язы-
ковых средств». Однако часто данный термин употребляется в научных
работах и в другом значении: «коммуникативный акт в совокупности с вли-
яющими на него экстралингвистическими факторами».
52
течений и групп требует ориентации в политическом коммуникатив-
ном пространстве.
Научный дискурс — также достаточно традиционный объект ис-
следовательского интереса. Если прежде изучался, в основном, спе-
цифический язык научных публикаций, то теперь исследователей
привлекают различные проблемы: от создания виртуального глобаль-
ного научного сообщества (через Интернет) до организации ком-
муникативных событий типа научных конференций и конгрессов.
В ряде стран организация научной коммуникации стала предметом
бизнеса.
Образовательный дискурс также раскрывает новые грани в нашей
стране в связи с дифференциацией образования, появлением рын-
ка образовательных услуг, возникновением потребности в рекламе
и «паблик рилейшнз» у образовательных учреждений. Набор в вуз,
встречи с будущими студентами, профориентация, консультацион-
ные услуги, тестирование — вот ряд направлений коммуникации об-
разовательных учреждений со своими потребителями.
Дискурс шоу-бизнеса и спортивного бизнеса также достаточно молод,
хотя и имеет определенную историю в нашей стране. На западе же
элементы public image звезд эстрады и героев спорта давно создаются
профессионалами в области коммуникации и имиджмейкерства.
Дипломатический дискурс осуществляется на различных уровнях
как в виде официальной (традиционно), так и в виде народной дип-
ломатии. Существует обширная литература по особенностям меж-
культурного общения, дипломатическому этикету, дипломатическому
протоколу и т. п.
Не так давно специалисты по теории коммуникации, лингвистике,
психологии и другим общественным наукам «проникли» в медицинс-
кий и юридический дискурс, исследуя, как именно необходимо рабо-
тать со словом в данных сферах. Беседа врача и больного не должна
протекать спонтанно, иначе возможны фатальные случаи. Вот при-
мер, который приводит С.Г. Тер-Минасова [56]:
53
Этот случай наглядно показывает, что для межкультурной ком-
муникации первостепенное значение имеет знание и понимание
особенностей коммуникативной деятельности в конкретной сфере
жизни человека.
ЧЕЛОВЕК
В ВОСПРИЯТИИ ДРУГИХ
Основные понятия: —
интерпретация — каузальная атрибуция —
эмпатия — идентификация — перцепция —
проекция — рациональное понимание —
стереотипы — предрассудки
56
такое все-таки происходит, младший должен чокаться верхней частью
своего бокала о ножку бокала старшего, тем самым показывая, что он
ниже своего сотрапезника по статусу. Более того, статус человека час-
то намеренно и открыто выражается с помощью внешней атрибутики,
чтобы заранее направить общение в подобающее русло. Например,
цвет традиционной китайской одежды — халата — показывает, каким
статусом обладает его хозяин (студенты — голубой, бедняки — чер-
ный, крестьяне — белый, герои — красный или синий).
3. Фактор привлекательности. Привлекательность конкретного че-
ловека не абсолютна. Она часто определяется социально одобряемым
типом и усилиями, затраченными на ее получение. Совсем по-раз-
ному расценивается толстяк, который этого не скрывает, и толстяк,
который старается выглядеть подтянуто. Здесь знаком привлека-
тельности являются усилия, затраченные на приближение к идеалу,
усилия, затраченные на то, чтобы выглядеть социально одобряемым.
Таким образом, знаки привлекательности надо искать не в разрезе
глаз или цвете кожи, а в том социальном значении, которые они несут.
У каждого народа существуют свои каноны красоты и одобряемые
или неодобряемые обществом типы внешности, что, соответствен-
но, может создавать определенные трудности в ходе межкультурного
взаимодействия.
4. Фактор отношения к себе. В процессе общения с другими людь-
ми человеку важно чувствовать согласие его собеседника, симпатию
к себе. Если этого не происходит, то человек автоматически начинает
отфильтровывать сообщаемую ему информацию, поскольку относит
собеседника к чуждым или, по крайней мере, не близким себе людям
[48], [35].
Все указанные факторы в разной степени проявляются в кон-
кретных ситуациях. Так, если нам необходимо получить от человека
некую информацию и этот мотив доминирует над остальными, мы
будем игнорировать многое из того, что нам в конкретном челове-
ке не нравится, сосредоточившись на получении необходимой нам
информации. Такое восприятие свойственно скорее специалистам-
профессионалам (следователям, дипломатам, резидентам и т. д.), чем
обычным людям.
Восприятие других и интерпретация их действий осуществляется
при помощи ряда механизмов, к рассмотрению которых мы присту-
паем. Но прежде необходимо подчеркнуть, что эти механизмы не от-
носятся к логическому, рациональному пониманию (как результату
логических операций нашего мышления), но представляют собой
57
иррациональную, субъективную интерпретацию поведения других
людей.
Одним из механизмов интерпретации поведения людей и личност-
ных особенностей в процессе коммуникативной деятельности служит
так называемая каузальная атрибуция. Термин «атрибуция» означает
«приписывание», а «каузальный» происходит от лат. causa, что озна-
чает «причина». Таким образом, под этим механизмом понимается
приписывание причин поведения другому человеку.
В процессе взаимодействия мотивы, направляющие поведение че-
ловека, в большинстве случаев остаются скрытыми и недоступными
для другого. Поскольку имеющейся информации чаще всего оказы-
вается недостаточно, а потребность сделать причинные выводы ос-
тается, то индивиды начинают не столько искать истинные причины
поведения, сколько приписывать или додумывать их. В основе такого
«додумывания» лежит сходство поведения воспринимаемого лица
с каким-то примером или образцом, имевшим место ранее в анало-
гичной ситуации. Например, в результате проведенных исследований
было выяснено, что некрасивым людям часто приписываются отри-
цательные качества, что мужчины склонны приписывать красивым
женщинам благовидные, альтруистические поступки, и т. д.
В изучении атрибуции сформировались два направления. Первое
направление — это интерпретация поведения отдельного человека, не-
зависимо от его принадлежности к какой-либо группе. Второе на-
правление — интерпретация поведения человека, которая основывается
на знании его групповой принадлежности.
В рамках первого направления исследуется человеческая склон-
ность при объяснении поведения других исходить из того, что поведе-
ние прежде всего определяется чертами личности. Л. Россом был введен
термин «фундаментальная ошибка атрибуции», который и обозначает
именно такую переоценку личностных черт и недостаточное внима-
ние к роли ситуации. Так, если человек успешно справился с некой
работой, мы с готовностью интерпретируем его успех как проявление
настойчивости, талантливости и т. д. В случае противоположного ре-
зультата мы видим в человеке отрицательные качества, не принимая
при этом во внимание, в каких условиях человек выполнял работу.
Однако при интерпретации собственного поведения человек дей-
ствует иначе: успех воспринимается как собственное достижение,
а неудачи — как следствие тех или иных внешних обстоятельств или
действий окружающих. Последнее получило название «эгоцентри-
ческое приписывание».
Кроме того, в атрибуции имеют место и другие ошибки.
58
Ошибка иллюзорных корреляций возникает из-за использования
априорной информации о причинных связях. Человек не склонен ис-
кать истинные причины произошедшего, вместо этого он с большей
готовностью использует стандартные и готовые объяснения. При-
мером этому может служить различная реакция родителей на плач
ребенка. Одни родители начинают его кормить, интерпретируя плач
как просьбу о еде; другие теплее одевают ребенка, считая, что ему хо-
лодно; третьи уверены, что у ребенка что-то болит, и вызывают врача.
Ошибка ложного согласия состоит в том, что приписывание причин
поведения всегда происходит с эгоцентрических позиций. Человеку
кажется, что его поведение является обычным и единственно пра-
вильным. Если другие люди действуют по-иному, их поведение счита-
ется ненормальным, а причина этого кроется именно в их личностных
особенностях. В этом случае человек в качестве критерия использует
свое собственное поведение, переоценивая при этом его обычность
и распространенность.
В рамках второго направления в изучении атрибуции исследуется
интерпретация, которая основывается на знании групповой принад-
лежности человека. Проведенные исследования показывают, что
позитивное поведение члена своей группы описывается как альтру-
истическое, такое же поведение представителя другой группы — как
помогающее. В обыденном сознании последняя категория наделяет-
ся меньшей нравственной значимостью. Если представитель своей
группы агрессивен, то он описывается как обидчик, а представитель
чужой группы — как агрессор. В английских исследованиях ученики
частных привилегированных школ объясняли провалы на экзаме-
нах своей ленью, а провалы на экзаменах учеников государственных
школ — отсутствием у них способностей. Таким образом, поведение
представителей других групп всегда оценивается резче, чем поведение
своих. Последнее в полной мере относится и к ситуациям межкуль-
турной коммуникации, когда аналогичное поведение представителей
других культур трактуется более негативно, чем аналогичное поведе-
ние представителей своей культуры. Например, в ходе одного экс-
перимента русскоязычные испытуемые воспринимали улыбчивость
своих сограждан как приветливость и открытость («какие симпатич-
ные молодые люди!»), а улыбчивость американцев — как нечто не-
естественное («почему они все время смеются?»).
Следующим механизмом интерпретации поведения является эмпа-
тия. Первым это слово ввел в обиход английский психолог Э. Титче-
нер, переведя заимствованный у немецкого психолога Т. Липпса тер-
мин Einfuhlung. В буквальном переводе он означает «вчувствование»,
59
то есть, не просто «со-чувствие», не Mitgefuhl, не sympathy, а именно
способность человека, свойство его личности переносить переживания
другого на себя. Эмпатия как свойство личности состоит из:
о способности эмоционально реагировать и откликаться на пере-
живания другого;
о способности распознавать эмоциональные состояния другого
и как бы переносить себя в его мысли, чувства и действия;
о способности давать адекватный эмпатический ответ как вербаль-
ного, так и невербального типа на переживания другого, исполь-
зовать способы взаимодействия, облегчающие страдания другого.
Роль эмпатии в коммуникативной деятельности заключается в
том, что она помогает определить эмоциональное состояние другого
человека на основе мимических реакций, поступков, жестов и т. д.
Проявление эмпатии выражается в общей установке не столько по-
нять смысл сказанного, сколько почувствовать эмоциональное со-
стояние партнера.
Еще одним механизмом является идентификация (от лат. identificare —
отождествлять) — отождествление индивидом себя с определенной
группой. Действие этого механизма заключается в том, что человек
осознанно разделяет ценности и интересы определенной (собствен-
ной) группы, противопоставляя при этом себя представителям других
групп. Одновременно с этим механизмом работает также и другой —
социальная перцепция (от лат. perceptio — воспринимаю), то есть вос-
приятие другого человека как члена определенного (чаще иного, чем
своего) социального коллектива. Социальная перцепция характери-
зуется тем, что на отдельного человека переносятся все типические
характеристики той группы, к которой он был причислен. Функци-
онирование этих двух механизмов (идентификации и перцепции)
формирует основу для возникновения оппозиции «свой — чужой»,
которая имеет первостепенное значение для процесса межкультур-
ной коммуникации, поскольку отнесение партнера либо к «своим»,
либо к «чужим» либо способствует взаимодействию либо блокирует
его (см. лекцию 4).
Последний механизм в этом ряду — проекция. Он заключается в пе-
ренесении своих состояний на другую личность, в приписывании ей
черт, которые в действительности присущи самому воспринимаю-
щему, а у оцениваемой личности могут отсутствовать. Известно, что
раздражительные, агрессивные люди часто приписывают эти качества
другим, завистливые видят в других проявления зависти, и т. д. Бывает
и наоборот: порядочные люди склонны приписывать порядочность
и другим, и именно поэтому они так часто страдают от различного
60
рода мошенников, полагая, что те не могут поступить нехорошо, по-
скольку это непорядочно.
Все перечисленные выше механизмы тесно связаны. Так, эмпа-
тия невозможна без перцепции: мы не можем сочувствовать челове-
ку (или, точнее, «вчувствовать»), если он принадлежит к социальной
группе с чуждыми нам ценностями. Атрибуция невозможна без иден-
тификации, поскольку приписывать «чужому» причины поведения
мы будем, исходя из традиций собственной группы. Проекция зави-
сит от социальной перцепции, так как перенос своих негативных ка-
честв на другого человека возможен только тогда, когда этот человек
воспринят именно как «чужой».
До сих пор, рассматривая субъективную интерпретацию челове-
ком поведения других, мы еще не затрагивали собственно логическо-
го понимания. В функциональном плане интерпретация и понимание
во многом схожи: они призваны ликвидировать смысловую неопре-
деленность ситуации и выявить скрытый смысл происходящего. Од-
нако в их основе лежат разные процессы. И, более того, эти процессы
различаются по своей интеллектуальной сложности.
Рациональное понимание — это накопление, систематизация вер-
бализованных знаний о других людях и оперирование этими знания-
ми с целью достичь максимального соответствия суждений, оценок,
представлений о человеке его объективно существующим чертам,
свойствам, мотивам. Другими словами, понимание имеет место тогда,
когда мы можем поставить знак равенства между действительными
характеристиками человека и тем, как мы их представляем.
Главным и наиболее сложным моментом в процессе рациональ-
ного понимания является конечная расшифровка мотивов, что поз-
воляет оценивать конкретные поступки и прогнозировать поведение
человека. Необходимым результатом процесса понимания является
вербализация, то есть способность словесно объяснить воспринятое.
Процесс рационального понимания можно разложить на компо-
ненты. Рассмотрим их, представив в виде таблицы.
Логический Языковой Практический
компонент компонент компонент
61
Если логический компонент более или менее одинаков для разных
культур в силу особенностей человеческого мышления, то уже с язы-
кового компонента начинаются трудности восприятия и понимания.
Но главная сложность заключается именно в практическом компо-
ненте: прошлый опыт представителей разных культур в значительной
степени различается, поэтому включения в него либо вообще не про-
исходит, либо происходит с большим трудом.
В интерпретации поведения людей важную роль играют не толь-
ко перечисленные выше механизмы, но и закрепившиеся в сознании
человека представления о других, получившие название стереотипов.
64
говорят, что «русские слишком простодушны» или что «цыганам в глаза
смотреть нельзя — обманут», то они безоговорочно воспринимают
эти стереотипы.
Во-вторых, стереотипы могут возникать через ограниченные лич-
ные контакты. Так, если вас на рынке обманул торговец с Кавказа, то
вы можете заключить, что все люди, проживающие там, лживы, дале-
ко от истины. В этом случае стереотип приобретается ограниченной
информации, которой обладает человек.
В-третьих, особое место в образовании стереотипов занимают
средства массовой информации. Возможности формирования сте-
реотипов средствами массовой информации не ограничены как по
своему масштабу, так и по своей силе. Для большинства людей пресса,
радио и телевидение весьма авторитетны. Мнение средств массовой
коммуникации становится мнением людей, вытесняя из мышления
их индивидуальные установки. Поэтому, даже не имея личного опыта
общения, люди наделяют иностранцев строго фиксированными чер-
тами внешности и особенностями характера.
Сам же процесс появления и формирования стереотипа происхо-
дит при непосредственном взаимодействии различных психических
элементов: образов, суждений, интонаций, смысловых установок,
повторяющихся оценок, эмоций и т. д. По этой причине стереотипы
чаще всего эмоционально окрашены симпатиями или антипатиями.
Благодаря своей относительной устойчивости, консерватизму
и эмоциональной окрашенности, стереотипы выполняют ряд фун-
кций в процессе межкультурной коммуникации. К таким функциям
стереотипов относятся:
о объяснение человеческих поступков путем предоставления гото-
вой и простой информации об их специфических социокультур-
ных особенностях;
о предвидение различных форм поведения, ожидаемых от партнеров
по коммуникативной деятельности;
о формирование основ собственного поведения по отношению к со-
беседникам и партнерам;
о защита традиций, обычаев, привычек, своей культуры;
о обеспечение членов общества соответствующими эталонами,
моделями, стандартами поведения;
о стабилизация и интеграция отношений между социокультурными
группами в обществе.
При всем своем схематизме и обобщенности стереотипные пред-
ставления о других народах и культурах подготавливают людей к взаи-
модействию с чужой культурой, ослабляют ее воздействие на психику
65
человека, снижают силу проявления культурного шока. Ведь в про-
цессе межкультурной коммуникации один партнер воспринимает
другого вместе с его действиями и через действия. От адекватности
понимания действий и их причин во многом зависит построение вза-
имоотношений с другим человеком. Поэтому стереотипы позволяют
строить предположения о причинах и возможных последствиях своих
и чужих поступков. С помощью стереотипов человек наделяется теми
или иными чертами и качествами, и на этой основе прогнозируется
его поведение. Таким образом, и в коммуникативной деятельности
вообще, и в процессе межкультурных контактов в частности стерео-
типы играют очень важную роль.
В зависимости от способов и форм использования стереотипы мо-
гут быть полезны или вредны для коммуникации. Стереотип помогает
людям понимать ситуацию и действовать в соответствии с новыми
обстоятельствами в следующих случаях:
о если его сознательно придерживаются: индивид должен пони-
мать, что стереотип отражает групповые нормы и ценности,
групповые черты и признаки, а не специфические качества,
свойственные отдельному индивиду из данной группы;
о если стереотип является описательным, а не оценочным: это
предполагает отражение в стереотипах реальных и объективных
качеств и свойств людей данной группы, но не их оценку как
хороших или плохих;
о если стереотип точен: это означает, что стереотип должен адек-
ватно выражать признаки и черты группы, к которой принадле-
жит человек;
о если стереотип используется лишь в качестве догадки о воспри-
нимаемой группе, но не в качестве прямой информации о ней:
это означает, что первое впечатление о группе не всегда дает
достоверное знание обо всех индивидах данной группы;
о если стереотип модифицирован, т.е. основан на дальнейших на-
блюдениях и опыте общения с реальными людьми в реальной
ситуации.
Таким образом, в ситуации межкультурных контактов стереоти-
пы бывают эффективны только тогда, когда они используются как
первая догадка о человеке или ситуации, а не рассматриваются как
единственно верная информация о них.
Стереотипы становятся неэффективными и затрудняют комму-
никацию, когда, ориентируясь на них, ошибочно относят людей
не к тем группам, некорректно описывают групповые нормы, когда
66
смешивают стереотипы с описанием определенного индивида и ког-
да не удается модифицировать стереотипы, основанные на реальных
наблюдениях и опыте. В таких случаях стереотипы могут стать серь-
езной помехой при межкультурных контактах.
В целом выделяют следующие причины, из-за которых стереотипы
могут препятствовать межкультурной коммуникации:
о если за стереотипами не удается выявить индивидуальные осо-
бенности людей: стереотипизация предполагает, что все члены
группы обладают одинаковыми чертами. Такой подход приме-
няется ко всей группе и к отдельному индивиду на протяжении
определенного промежутка времени, несмотря на индивидуаль-
ные вариации;
о если стереотипы повторяют и усиливают определенные оши-
бочные убеждения и верования до тех пор, пока люди не начи-
нают их принимать за истинные;
о если стереотипы основываются на полуправде и искажениях.
Сохраняя в себе реальные характеристики стереотипизируемой
группы, стереотипы при этом искажают действительность и да-
ют неточные представления о людях, с которыми осуществля-
ются межкультурные контакты [48].
Рассматривая восприятие индивидом других людей, необходимо
четко разграничивать два достаточно близких понятия — стереотипы
и предрассудки. В отличие от стереотипа, в основе предрассудка всегда
лежит предубеждение, то есть, необоснованное негативное представ-
ление о других людях.
67
Развиваясь на почве неполного или искаженного знания, предрас-
судки могут возникать по отношению к объектам самого различного
рода: к вещам и животным, к людям и их ассоциациям, к идеям и пред-
ставлениям и т. д. Самым распространенным видом предрассудков
являются этнические. Сохранению и широкому их распространению
способствуют некоторые социально-психологические причины, вы-
текающие из социально-экономических условий жизни людей. Одна
из этих причин — попытка представителей доминирующей этничес-
кой группы найти источник психического удовлетворения от чувства
мнимого превосходства, находясь внизу социальной лестницы из-за
сложного материального положения. Отсутствие действительного
престижа при низком социальном положении среди господствующей
этнической группы компенсируется иллюзорным престижем от со-
знания принадлежности к «высшей расе».
По своему характеру и стереотипы, и предрассудки являются чрез-
вычайно стойкими образованиями, которые с трудом поддаются изме-
нению. Наивно полагать, что изменение стереотипов и предрассудков
— несложное дело, быстро осуществимое при помощи социальных
технологий или других методик. Фактически люди склонны помнить
ту информацию, которая поддерживает предрассудок, и игнорировать
информацию, которая им противоречит, и если предрассудки были
когда-либо приобретены человеком, то они проявляются в течение
длительного времени. Тем не менее, изменение предрассудков воз-
можно и, более того, необходимо, если мы стремимся к такой форме
взаимоотношений культур как диалог, который исключает предвзятое
отношение к другим людям.
ЧЕЛОВЕК И КУЛЬТУРА
Основные понятия: —
культура — антропоцентрический подход —
этноцентризм — маркеры культуры — культурные
константы — социализация — инкультурация —
аккультурация — идентичность —
оппозиция «свой-чужой»
69
о единая для общественной группы семиотическая система (С. Пе-
карчик);
о нематериальный феномен; она не состоит из вещей, людей,
поведения или эмоций. Это скорее форма организации всего
этого. Это форма того, что люди подразумевают, это модель
их восприятия и понимания, отношения и ее интерпретации
(В.Х. Гудинаф).
Даже на первый взгляд заметно, что в этих определениях понятие
культуры рассматривается в рамках разных подходов. Науке извест-
ны социологический, исторический, дидактический, семиотический,
антропологический, аксиологический, гносеологический и многие
другие подходы. Наиболее широким с точки зрения объектов, относи-
мых к рассматриваемому понятию, является гносеологический подход.
В основе гносеологического подхода лежит этимология слова «куль-
тура» (от лат. возделывание), этот термин обозначал любое изменение
природного объекта под влиянием человека. В рамках этого подхода
к культуре относятся все явления материального и нематериального
мира, выделяемые в противоположность «натуре», то есть природе.
Другой подход, аксиологический, пытается устранить многие проти-
воречия подхода гносеологического. Прежде всего, это связано с не-
приемлемостью отождествления культуры со всеми без исключения
продуктами человеческой деятельности. В рамках аксиологического
подхода к культуре относят то, что получило определенную ценность
в человеческом обществе (действительно, можно ли отнести мусор-
ную свалку к культуре?). Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров возража-
ют против такого рассмотрения культуры, поскольку в этом случае во
взгляде на культуру присутствует оценочный критерий, и он прибли-
жается к бытовым точкам зрения (культурный человек, культурная
речь и т. д.) [10]. Тем не менее, аксиологическое понимание культуры
подчеркивает, что культура — это, в первую очередь, система ценно-
стей, регулирующая поведение индивида.
Однако культура не только воздействует на человека; имеет место
и обратный процесс — влияние человека на культуру. На диалектике
этих двух процессов концентрируется антропоцентрический подход,
которого мы придерживаемся в нашем изложении. В этом направ-
лении в центр исследований помещается человек, который является
субъектом и одновременно объектом культуры, то есть ее создателем
и одновременно ее продуктом.
Интересная точка зрения на культуру в рамках антропологического
подхода представлена у М.С. Кагана [26]. Согласно его точке зрения,
существуют три основные формы бытия: человек, природа и обще-
71
ретений Томаса Эдисона до творений музыкального гения Эдисона
Денисова. Но коль скоро понятие «культура» по своему содержанию
является всеохватывающим, постольку оно оказывается одновремен-
но и пустым» [46].
Этот факт «всеохватности» понятия культуры подчеркивается и за-
рубежными исследователями. Как пишет Дж. Хонигман, термином
«культура» мы обозначаем и колыбельные песни, которые эскимос-
ская мать поет своему ребенку, и стремление матери народа каска
эмоционально отстраниться от своего ребенка; это и похороны пу-
повины новорожденной девочки на Самоа, и ударные инструменты
в оркестре, и радиоприемники, и символические предметы (флаги,
знаки, светофоры), используемые в повседневной жизни [60].
Вполне естественно, что широта понятия культуры отразилась
и в ее определениях. Ниже приведены собранные М.С. Каганом [26]
дефиниции культуры, представленные в работах как зарубежных, так
и отечественных исследователей. Итак, культура — это:
о комплекс, включающий знания, верования, искусства, законы,
мораль, обычаи и другие способности и привычки, обретенные
человеком как членом общества (Э. Тейлор);
о общий образ жизни народа, социальное наследство, которое ин-
дивид получает от своей группы (К. Клакхон);
о социальное направление, которое мы придаем культивирова-
нию наших биологических потенций (X. Ортега-и-Гассет);
о форма поведения, привычного для группы, общности людей, соци-
ума, имеющая материальные и нематериальные черты (К. Юнг);
о то, что отличает человека от животного (В. Оствальд);
о в широком смысле слова — система знаков (Ч. Моррис);
о специфический способ мышления, чувствования и поведения
(Т. Эллиот);
о «память мира» и общества, память, материализованная в библи-
отеках, памятниках и языках (А. Моль);
о реализация верховных ценностей путем культивирования высших
человеческих достоинств (М. Хайдеггер);
о совокупность материальных и духовных ценностей (Г. Францев);
о способ человеческой деятельности (Э. Маркарян);
о состояние духовной жизни общества (М. Ким);
о система регулятивов человеческой деятельности, несущая в себе
аккумулированный опыт, накопленный человеческим разумом
(В. Давидович и Ю. Жданов);
о единый срез, проходящий через все сферы человеческой де-
ятельности (М. Мамардашвили);
70
ство. Первая форма бытия, природа, представляет собой стихийно
сложившуюся форму существования материи. На определенном
этапе исторического развития природы возникает вторая форма бы-
тия — общество, то есть, внебиологический способ связи людей в их
совместной жизни и деятельности. Третьей формой бытия является
сам человек, который синтезирует в своем реальном существовании и
поведении природные и общественные закономерности и тем самым
становится воплощенным единством природы и общества. Иными
словами, человек связывает в единое целое природу и общество и яв-
ляется центральным звеном в цепи основных форм бытия. Как вы
помните, способом существования человека является продуктивная
деятельность, а не спонтанная жизненная активность, как у живот-
ного. Именно деятельность человека в природе и обществе и родила
новую, четвертую форму бытия — культуру.
Культура как универсальное явление человеческой жизни обладает
рядом особенностей, которые отличают ее от других форм жизнеде-
ятельности человека.
Культура не является наследуемой генетически, культурой мож-
но овладеть. От рождения человек не принадлежит к определенной
культуре, он усваивает ее через взаимодействие со своим окружени-
ем. Именно поэтому ребенок, например, русской матери, будучи по-
мещенным, скажем, в пространство английской культуры, вырастет
англичанином, и этнические корни никоим образом не повлияют на
усвоение культурных норм и ценностей его настоящего окружения.
Процесс усвоения культуры, «вхождение» в нее, получил название
инкультурации. Таким образом, культура передаваема, транслируема,
а средством ее передачи становится культурный знак, в том числе и знак
языка.
Культура динамична. Культура способна к саморазвитию и самообнов-
лению, постоянному порождению новых форм и способов удовлетво-
рения потребностей людей, адаптирующих культуру к изменяющимся
условиям своего бытия. Иными словами, культура непосредственно
связана с человеком и его деятельностью, поэтому изменения в спо-
собах человеческой деятельности и изменения в обществе ведут и к
изменениям в культуре. Чтобы понять эту характеристику, достаточно
вспомнить, к каким изменениям в культуре привели перемены в на-
шем обществе за последние 20 лет.
Культура обладает рамками. Это означает, что любая культура пред-
лагает своим носителям ограниченный выбор вариантов поведения в раз-
личных ситуациях. В основе данных вариантов лежит система цен-
ностей, правил, обычаев, традиций определенной общности людей.
72
В этом смысле культура не безгранична, в ее рамки входит только то,
что с точки зрения ее ценностей является приемлемым. Если человек
действует иначе, то он воспринимается либо как представитель другой
культуры, либо как «некультурный» человек. Таким образом, культура
помогает различать «своих» и «чужих», помогает человеку идентифи-
цировать себя со своей группой.
Культура этноцентрична. Этноцентризм культуры заключается в
общей тенденции людей рассматривать и оценивать другую культуру
с позиций собственной. В этом смысле культуру можно считать «при-
змой», через которую человек окружающий мир и поведение других
людей. В процессе межкультурной коммуникации этноцентризм
часто приводот к оценочным суждениям типа «хорошо» или «плохо»
в отношении другой культуры. Однако всегда следует помнить, что
«плохих» или «хороших» культур, равно как и «некультурных» лю-
дей, не бывает — все это лишь термины наивных носителей языка,
обывателей.
Если применить к рассмотрению различных культур известный
принцип дополнительности, выдвинутый Н. Бором, то оказывается,
что все они взаимодополняют друг друга, то есть комплиментарны. Это
значит, что более полное восприятие мира возможно только с пози-
ций различных культур.
Интересно отметить, что этноцентрическое видение мира имеет
глубокие корни в человеческой истории. Еще в античности греки
жестко делили все народы на эллинов и варваров. Уже в сочине-
ниях Геродота варвар описывался как чужеродный и отталкиваю-
щий, необразованный, неуклюжий, тупой, нелюдимый. Он раболе-
пен, труслив, полон необузданных страстей, своенравен, страшен,
жесток, неверен, жаден. Примерно аналогичные оценки давали
китайцы гуннам: «Эти варвары выглядят как звери, и поэтому их
дружественные речи ничего не стоят». Для римлян германцы были
«мужчинами, у которых общими с людьми были только голоса и
размер тела».
Все компоненты культуры взаимосвязаны и взаимозависимы. В на-
уке существует множество классификаций того, что является компо-
нентами культуры. Пожалуй, наиболее общей, традиционной класси-
фикацией является разделение культуры на материальную и духовную.
В последнее время выделяют и интеракциональную составляющую,
которая охватывает все способы осуществления и организации сов-
местной деятельности. Ее выделение обусловлено тем, что все матери-
альное и духовное богатство, свойственное любой культуре, создается
в процессе совместной деятельности, которая обусловлена культурно.
73
Именно по этой причине один и тот же предмет, выполняющий сход-
ные функции в разных культурах, производится по-разному и в ре-
зультате приобретает свой специфический облик, отличающий его от
аналогичных артефактов других культур.
Однако все классификации подобного рода носят условный харак-
тер, часто бывает очень трудно отнести какой-либо предмет к одному
из компонентов культуры. Любое изменение какого-либо элемента
всегда приводит к целой цепочке изменений в других элементах. Так,
смена духовных ценностных ориентиров (например, в результате из-
менения господствующей идеологии) влечет за собой замену матери-
альных ценностей.
Благодаря своим характеристикам, культура выполняет ряд функ-
ций в жизни человека. Основными из них являются:
о культура придает смысл событиям, предметам, поведению дру-
гих людей;
о культура упрощает восприятие человеком внешнего мира;
о культура задает ориентиры, направление поведению человека
и его деятельности;
о культура помогает сохранять и передавать социальный опыт
предшествующих поколений.
В мире не существует двух одинаковых культур, это утверждение
не требует особых пояснений. Каждый человек становится (но не
рождается!) представителем определенной культуры, процесс осво-
ения которой протекает бессознательно, особенно на самых ранних
стадиях. Именно по этой причине многие феномены и элементы сво-
ей культуры воспринимаются человеком как сами собой разумеющи-
еся, а чужие кажутся странными и непонятными. В качестве примера
можно использовать любое проявление нашего быта, начиная с рож-
дения человека и заканчивая его смертью. Так, в западном обществе
девушка ужаснулась бы при одной только мысли быть проданной
будущему мужу, при этом в некоторых восточных культурах продажа
невесты считается нормой: родственники назначают цену за невесту,
которую добровольно готова заплатить другая сторона.
Мужская галантность может послужить другим примером куль-
турной специфики конкретной нации. В США женщины должны
быть готовы к тому, что мужчины не будут подавать им пальто, про-
пускать вперед или подносить тяжелые сумки — распространение
феминизма привело к тому, что галантность как явление осталась
в прошлом. С другой стороны, в некоторых культурах вообще ни-
когда не существовало такого явления как галантность, например,
на Востоке.
74
Такое разнообразие национальных культур заставляет задуматься
над тем, существуют ли какие-либо параметры, позволяющие выде-
лить отдельные группы культур, иными словами, построить их типо-
логию.
Типология культур
Можно с уверенностью утверждать, что в силу всеохватности фе-
номена культуры существует практически множество параметров,
которые могут быть положены в основу типологии культур.
Одним из них может служить отношение ко времени в рамках раз-
ных культур. Уже известный вам Э. Холл предложил на основании
этого параметра выделять два типа культур. Согласно ему, все куль-
туры организуют свое время по двум моделям: монохромной и поли-
хронион.
При монохронной модели время образно представляется человеку
в виде дороги, разделенной на отрезки. Благодаря этому разделению
времени на части человек в данной культуре считает время в какой-
то степени управляемым: занимается только одним делом, а также
разделяет время для дела и для эмоциональных контактов. В моно-
хронных культурах допускается опоздание на 10—15 мин, но при этом
оно должно сопровождаться извинениями.
В полихронной модели нет такого строгого расписания, человек
там может заниматься несколькими делами сразу. Время здесь вос-
принимается в виде неких переплетающихся линий. Для представи-
телей таких культур время менее «материально», поэтому им часто
незнакомы чувства пустой растраты времени. Крайним случаем яв-
ляются культуры, в языках которых вообще нет слов, относящихся
ко времени (например, у некоторых племен североамериканских ин-
дейцев). Здесь опоздание на 40—60 минут и отсутствие каких-либо
извинений воспринимается как норма.
Если в монохронной культуре время постоянно отслеживается, счи-
тается, что время — деньги, то в полихронной культуре такой необхо-
димости нет, о точном использовании времени даже не задумываются.
Примерами полихронной культуры могут служить русская, латиноаме-
риканская, французская культуры. Монохронные культуры — немец-
кая, североамериканская.
Огромное значение в понимании временнбго поведения парт-
нера по коммуникации играет знание его темпа жизни. Например,
временная среда городов-мегаполисов отражает их монохронную, за-
висящую от времени культуру. Особенно поражает в этом отношении
75
временная среда Нью-Йорка. Свои впечатления от нью-йоркского
темпа жизни описал один корейский студент.
«Быть ньюйоркцем в Нью-Йорке — это совсем не
то, что быть
японцем, китайцем или корейцем. Это значит
изменить харак-
тер. Кажется, что в каждом движении ньюйоркца
присутствует
какая-то цель. Это так не похоже на азиатов в
восточном селе,
которые часто лениво прогуливаются взад-вперед. Но
у этих лю-
дей нет даже времени на то, чтобы поболтать или
только об-
меняться взглядами. Оказаться среди жителей Нью-
Йорка — это
значит приобрести новый деловой взгляд на жизнь,
которого не
имел раньше. Даже человек, который идет на
спектакль и делает
для этого нужные приготовления, выглядит деловито.
Каждое его
действие решительно, методично, обдуманно. Он
должен точно
знать, чего хочет. Его намерение похоже на
центральную желез-
нодорожную станцию, где все определено, рассчитано
по времени
с математической точностью».
83
мышления конкретного общества и через это входит, включается в
него. Интересно отметить, что потребность человека в обществе во
многом обусловлена генетически. Такой процесс освоения индиви-
дом норм общественной жизни, норм социума получил название
социализации.
Сравнительные исследования показывают, что в различных обще-
ствах ценятся разные качества личности. Соответственно, процесс со-
циализации индивида принимает разные формы. Так, если оценивать
воспитание детей в Японии с европейской точки зрения, то можно
заключить, что японских детей неимоверно балуют. В первые годы
жизни им ничего не запрещают, не давая тем самым повода для слез и
плача. Первые ограничения начинаются только в школьные годы, но
и тогда они вводятся постепенно. По мере взросления регламентация
поведения значительно усиливается. В Англии процесс социализации
детей основывается на совершенно иных принципах. Англичане счи-
тают, что неумеренное проявление родительской любви и нежности
приносит вред детскому характеру. Традиции английского воспитания
требуют относиться к детям сдержанно, даже холодно, а за проступки
детей ожидает суровое наказание.
Любое общество или группа является носителем определенной
культуры, и без культуры существование общества немыслимо. По-
этому процесс вхождения человека в общество сопровождается и
вхождением человека в культуру. Последний получил в науке на-
звание инкультурации. В своей основе и социализация, и инкуль-
турация едины, слиты в один общий процесс. Использование двух
разных терминов обусловлено лишь тем, что в одном случае подчер-
кивается приобретение норм общественного поведения и навыков
жизни в социуме, а в другом — присвоение культурных ценностей
(хотя, как вы помните, нормы поведения также относятся к культу-
ре). Оба процесса объединены еще и тем, что они протекают только
посредством и с помощью коммуникативной деятельности. Причем
в последние десятилетия роль коммуникации в социализации и ин-
культурации неизмеримо выросла по сравнению, скажем, с началом
прошлого века. В то время ребенок большую часть общественных
норм и ценностей усваивал через имитацию поведения своего бли-
жайшего окружения, теперь же — через вербальные средства.
В науке различают вхождение в свою родную культуру и присвое-
ние «чужой» культуры, которое получило название аккультурации. Ак-
культурация чаще всего протекает в достаточно зрелом для индивида
возрасте и, по мнению многих ученых, сопровождает межкультурную
коммуникацию. Соответственно, инкультурация и аккультурация
84
различаются по степени осознанности этих процессов индивидом.
Инкультурация всегда протекает неосознанно, поскольку мы с де-
тства воспринимаем сообщаемые нам ценности как данность. Также
в исследовательских целях можно выделить и процессы вхождения
(присвоения) в различные субкультуры в рамках «своей» культуры.
Каждый человек нуждается в известной упорядоченности своей
жизнедеятельности: чувстве безопасности, знании своего предназна-
чения и т. д., что дает ему психологический покой и моральное удов-
летворение. И то, и другое он может получить только в сообществе
людей, поэтому человек должен добровольно принять господствую-
щие в данной группе элементы сознания, вкусы, привычки, нормы,
ценности и иные средства взаимосвязи, принятые окружающими его
людьми. Процесс принятия в результате делает человека причастным
к существованию конкретной группы, а его жизнь — осмысленной.
Стремление соответствовать господствующей в обществе системе
ценностей, самоотождествление с какими-либо идеями, ценностями,
социальными группами называется идентификацией. Однако приня-
тие человеком одних групповых ценностей автоматически означает
противопоставление им себя другим социальным группам, поэтому
процесс идентификации, как вы помните, является одновременно
и механизмом интерпретации человеком своего поведения, а на его
основе — и поведения других. Результатом процесса идентификации
становится идентичность, то есть осмысление, осознание человеком
себя самого во всех планах (себя как личности и себя как предста-
вителя определенной культуры, этноса, социальной группы и т. д.).
Роль идентичности в нашей жизни трудно переоценить. Само-
отождествление человека с ценностями общества может быть осо-
знано им в разной степени, но потеря этой связи однозначно чревата
нарушением психического здоровья. Вспомните в связи с этим лите-
ратурных героев, потерявших покой из-за неприятия ценностей об-
щества, нежелания идентифицироваться с ними. Ярчайший пример
тому — главный герой произведения «Горе от ума» Чацкий.
Идентичность как категория неоднородна и немонолитна. Она
представлена некоторым множеством «частных» идентичностей:
личностной, тендерной, культурной, религиозной, этнической, воз-
растной, индивидуальной и т. д. Идентичностей у человека столько,
сколько имеется групп, к которым он принадлежит и с которыми он
себя идентифицирует. Центральное место в этом множестве прина-
длежит культурной идентичности человека, то есть его принадлежности
к какой-либо культуре или культурной группе, формирующей ценно-
стное отношение человека к самому себе, другим людям, обще-
85
ству и миру в целом. Суть культурной идентичности заключается в
осознании человеком соответствующих культурных норм и образцов
поведения, ценностных ориентации и языка, в понимании своего «Я»
с позиций тех культурных характеристик, которые приняты в дан-
ном обществе, в самоотождествлении себя с культурными образцами
именно этого общества.
В повседневной жизни индивид не замечает, что он вырос и сфор-
мировался в определенной культуре, воспринимает как данность
специфические особенности своей культуры. Однако при встречах
с представителями других культур, когда эти особенности становятся
очевидными, люди начинают сознавать, что существуют другие фор-
мы переживаний, ощущений, виды поведения, способы мышления
и т. д.
В определенном смысле межкультурную коммуникацию можно
рассматривать как противостояние культурных идентичностей, ко-
торые оказывают влияние на характер ее протекания.
Оппозиция «свой-чужой»
Рассматривая взаимоотношения представителей разных культур,
мы часто использовали слова «свой» и «чужой». Фактически, в про-
цессе межкультурной коммуникации человек всегда относит своего
партнера к «чужим», то есть к группе с непохожими на свои и даже
чуждыми ценностями, шаблонами поведения и т. д. Каждый чело-
век, столкнувшись с чужой культурой, прежде всего отмечает для
себя много необычного и странного. Он быстро убеждается в том,
что представители этих культур по-разному реагируют на внешний
мир, у них есть свои собственные точки зрения, системы ценностей
и нормы поведения, которые существенно отличаются от принятых
в его родной культуре. Здесь играют роль многие факторы, одним из
87
которых становятся маркеры культуры. Кроме того, в основе разде-
ления представителей всех культур на «своих» и «чужих» лежит также
культурная идентичность, о которой мы говорили выше. При этом
не следует забывать, что в интерпретации поведения других (и, сле-
довательно, разделении на «своих» и «чужих») важную роль играют
механизмы идентификации и социальной перцепции.
Оппозиция «свой—чужой» во многом определяет эмоциональ-
ный фон протекания процесса межкультурной коммуникации. Тот,
кто сталкивается с чужой культурой, переживает много новых чувств
и ощущений при взаимодействии с неизвестными и непонятными
культурными явлениями. Их палитра довольно широка — от простого
удивления до активного негодования и протеста.
Проблема научного анализа оппозиции «свой—чужой» заключа-
ется в том, что до настоящего времени не сформулировано научное
определение этих понятий. Во всех вариантах употребления «чужой»,
равно как и «свой», понимается на обыденном уровне, то есть так,
как эти слова понимает наивный носитель языка. По этой причине
понятие «чужой» приобретает несколько значений и смыслов:
о чужой как нездешний, иностранный, находящийся за границами
родной культуры;
о чужой как странный, необычный, контрастирующий с обычным
и привычным окружением;
о чужой как незнакомый, неизвестный и недоступный для позна-
ния;
о чужой как сверхъестественный, всемогущий, перед которым че-
ловек бессилен;
о чужой как зловещий, несущий угрозу для жизни.
Представленные семантические варианты понятия «чужой» поз-
воляют рассматривать его в самом широком значении, как все то, что
находится за пределами само собой разумеющихся, привычных и из-
вестных явлений или представлений. И наоборот, противоположное
ему понятие «свой» подразумевает тот круг явлений окружающего ми-
ра, который воспринимается человеком как знакомый, привычный,
само собой разумеющийся. Как правило, в межкультурных контактах
человек не ставит под сомнение «свое само собой разумеющееся», а за-
нимает этноцентрическую позицию и приписывает другой стороне
глупость, невежественность или злой умысел [48].
Образно говоря, при контактах с другой культурой человек как
бы отправляется в другую среду: он выходит за границы привычной
обстановки, из круга привычных понятий и отправляется в незнако-
мый мир. Чужой мир, с одной стороны, незнаком и порою кажется
88
опасным, а с другой стороны, все новое привлекает, обещает новые
знания, расширяет кругозор и жизненный опыт. Объекты чужого
мира всегда помещаются в аксиологический (оценочный) контекст:
отношение к ним градуируется по эмоциональной шкале от восхи-
щения до ненависти (вплоть до ксенофобии). В этом проявляется об-
щее свойство психики человека — непосредственное эмоциональное
переживание значимых для него явлений и ситуаций. В тех случаях,
когда эмоциональные переживания склоняются в отрицательную
сторону, результатом восприятия незнакомых явлений становится
отторжение и неприязнь к ним. В межкультурной коммуникации это
приводит к конфликтам.
Однако незнакомое и неизвестное может восприниматься челове-
ком как более или менее полная альтернатива «своему», то есть как
равное. Как правило, такая альтернатива лишена аксиологичности, то
есть человек осознает, что определенное явление не относится к его
культуре, но восприятие такого явления проходит без оценочных суж-
дений типа «хорошо — плохо». Такая альтернатива получила в науке
название «другого». Соответственно, мы можем говорить, что в меж-
культурном взаимодействии имеют место две оппозиции: «свой—чу-
жой» и «свой-другой». При этом только последняя из них исключает
саму возможность возникновения конфликта, поэтому диалог культур
как желаемая форма взаимоотношений возможен только на основа-
нии восприятия незнакомого как «другого», но не как «чужого».
Обе оппозиции являются значимыми для межкультурной комму-
никации по ряду причин. Во-первых, разделение на «своих» и «чужих»
или «других» позволяет лучше понять явления собственной культу-
ры на фоне других культур. Во-вторых, «чужое» и «другое» являют-
ся одним из источников развития личности как принадлежащей
к определенной культуре и культуры в целом через их принятие или
непринятие человеком. В-третьих, выделение «своего» и «чужого»
создает эмоциональный фон, на котором протекает межкультурное
взаимодействие. При этом для межкультурной коммуникации при-
нципиальное значение имеет тот факт, что одно и тоже событие при-
обретает для человека разную эмоциональную окраску в зависимости
от того, идет ли речь о «своей» или «чужой» для него культуре.
ЧЕЛОВЕК И ЯЗЫК
Основные понятия: —
язык — языковая личность — номинативные
стратегии — речевые стратегии —
коммуникативная личность — воздействие
91
семантики (денотативная и коннотативная составляющие), с точки
зрения прагматики и т. д. При этом каждый из аспектов рассмотрения
языка имеет непосредственное отношение к межкультурной комму-
никации.
Так, фонетические различия могут стать одним из маркеров при-
надлежности человека к той или иной лингвокультурной общности.
В русском языке, например, нет звука, эквивалентного английскому
[9] или [9], поэтому русские, говоря на английском, часто заменяют
его звуками [з] или [с]. В японском языке не существует звука [л], что
вызывает трудности у японцев при попытке произнести иностранные
слова с этим звуком и даже становится причиной конфузов.
Синтактика охватывает правила грамматических сочетаний слов
и построения предложений. Любому человеку, изучающему иност-
ранный язык, известно, насколько эти правила не похожи в разных
языках. Сам порядок слов может выполнять смыслоразличительную
функцию, как, например, в английских предложениях «The car hit the
man» и «The man hit the car».
Лексика охватывает весь корпус слов языка, которыми обознача-
ются предметы и явления действительности. В процессе межкультур-
ной коммуникации наиболее полно раскрывается то, в какой мере
различается семантика даже, казалось бы, эквивалентных слов двух
разных языков. Такое несовпадение прекрасно показала С.Г. Тер-Ми-
насова:
Русское слово «дом» легко переводится на любой язык.
Напри-
мер, на английский — house. Однако русское слово «дом»
шире по
значению, чем слово house, оно включает в свою семантику
любое
здание, где живет и работает человек: наше министерство
— это
высокий серый дом на углу; наш факультет переехал в
новый дом,
следующий за кинотеатром «Литва» и т. п. В этих
контекстах
слово house неприемлемо: house — это дом, где вы
живете, а не
работаете. Тот дом, где вы работаете, — это building.
Большой
многоэтажный дом, где вы живете, это не house, это block
of flats
и т.д. Разницу в объеме семантики этих слов описал Л.С.
Бархуда-
ров: «Русское слово дом можно считать эквивалентом
английского
house, однако эти слова совпадают лишь в двух значениях:
„здание,
строение" (например, каменный дом — a stone house) и
„династия"
(например, дом Романовых — the House of Romanovs). Во
всех ос-
тальных значениях эти слова не совпадают. Русское „дом"
имеет
также значение „домашний очаг", „место жительства
человека",
в котором оно соответствует другому английскому слову, а
именно
92
home. Дом в русском языке имеет также значение
„учреждение",
причем в этом значении оно каждый раз переводится на
англий-
ский язык по-разному, в зависимости от того, о каком
конкрет-
но учреждении идет речь; ср. детский дом — children's home
или
orphanage; торговый дом — commercial firm; сумасшедший
дом
(разг.) — lunatic asylum; исправительный дом — reformatory
и пр.
В свою очередь английское house также имеет ряд
значений, от-
сутствующих у слова дом: „палата парламента"
(например, the
House of Commons), „театр" (например, opera house),
„зрители, ау-
дитория" (appreciative house — „отзывчивая публика"),
„сеанс" (the
first house stacts at five), „гостиница" и пр. Мы видим, что
русское
дом и английское house никак нельзя считать „двумя
ярлыками для
одной и той же вещи"; каждое из этих слов (а ведь мы
рассмотрели
относительно простой случай) заключает в себе целую
систему
значений, лишь частично совпадающую с системой значений
слова
в другом языке» [56].
93
что информация никогда не отправляется ради самой себя: основной
и фактически единственной целью любого коммуникативного акта
всегда является воздействие на другого человека. Если деятельность
в целом направлена на изменение окружающей действительности, то
коммуникативная деятельность направлена на изменение социальной
среды человека и, следовательно, жестко связана с теми условиями,
где она происходит. По этой причине понимание коммуникативно-
го акта только лишь как текста невозможно: необходим анализ экс-
тралингвистических факторов, влияющих на его осуществление4.
Коммуникативный акт приобретает смысл непосредственно и только
в рамках конкретной ситуации (называемой иногда «дискурсивным
событием») и последовательности других коммуникативных актов.
Например, при приветствии (дискурсивное событие) мы совершаем
несколько коммуникативных актов: здороваемся, осведомляемся о де-
лах, здоровье и т. д. Однако тот же вопрос о состоянии здоровья может
иметь другой смысл в больнице, то есть в другой ситуации и другой
последовательности актов. Следовательно, для понимания речи че-
ловеку необходимо проанализировать не только языковые знаки,
использованные в коммуникативном акте, но и множество экстра-
лингвистических факторов, релевантных (значимых) для его осущест-
вления. Это утверждение справедливо не только для рецепции речи
(для слушающего), но и для ее порождения (для говорящего).
Таким образом, в нашем изложении мы снова приходим к идее че-
ловека, но только на этот раз человека как носителя и активного поль-
зователя языка. Для рассмотрения человека с этой стороны его жиз-
недеятельности в науке используется термин «языковая личность».
Языковая личность
Антропоцентрический подход в науке потребовал смещения акцен-
тов с объектов познания на человека как субъекта познания. В линг-
вистике это требование логически привело к необходимости изучать
язык не как изолированную систему (Ф. де Соссюр), но изучать чело-
5
Прототип — нечто или некто, являющееся предшественником или образ-
цом последующего.
95
Говоря иначе, языковая личность является абстракцией от всех
конкретных результатов речемыслительной деятельности предста-
вителей этой лингвокулыуры или инвариантом6 различных способов
коммуникативной и мыслительной деятельности в различных усло-
виях в рамках одной лингвокультуры (Л.И. Гришаева, Л.В. Цурикова
[16]). Существование такого инварианта помогает объяснить, почему
достижимо взаимопонимание и адекватное осмысление информации,
несмотря на индивидуальные особенности использования языковых
средств в речи. Его наличие позволяет различным представителям
одной лингвокультуры, которые отличаются друг от друга по самым
разнообразным характеристикам, успешно взаимодействовать в по-
стоянно меняющихся условиях, при этом, однако, затрудняя взаимо-
действие с представителями иных лингвокультур. На практике этот
инвариант реализуется некоторым количеством вариантов, которые
получили название номинативных и речевых (дискурсивных) стратегий.
В реальных ситуациях взаимодействия человек стремится с по-
мощью слов, организуемых определенным образом в речи, достичь
неких целей, которые стоят перед ним. Однако свобода человека в ор-
ганизации языковых средств не безгранична: каждый язык обладает
ограниченным набором вариантов такой организации. Конкретный
вариант может быть обусловлен множеством экстралингвистических
факторов (от социокультурных до психологических). Варианты орга-
низации языковых средств в речи в зависимости от условий коммуни-
кации называются речевыми (дискурсивными) стратегиями. Речевые
стратегии — это также и возможные способы осуществления комму-
никативно значимых действий в общении, которыми обладает чело-
век в определенной лингвокультуре. Так, в русском языке существует
много способов того, как можно, например, осудить человека. В за-
висимости от условий, могут быть использованы следующие фразы:
Ох, ну и хорош же ты!
Этот поступок недостоин человека!
Я бы так не поступил.
Не делай так больше!
Как бы мне объяснить тебе, что это неправильно ?
Как видно из приведенных примеров, осудить можно и выразив
свое отношение, и иронизируя, и приказав, и обозвав, и задав вопрос,
а также используя и другие стратегии.
При анализе одинаковых коммуникативных ситуаций в рамках
разных культур можно выявить значительную асимметрию (несов-
6
Инвариант — некая единица в отвлечении от ее конкретных реализаций.
96
падение) в использовании речевых стратегий (как качественную, так
и количественную). В деловом дискурсе, характерном для английской
и русской коммерческой переписки, наблюдается явная количествен-
ная асимметрия стратегий, используемых для выражения обещания.
В английском языке с равной частотой используются фразы: It will be
our endeavour. We shall take all possible steps. We shall make every effort. We
shall do our best. We shall do our utmost. В русском же языке с наибольшей
частотой употребляются только две фразы: Мы приложим все усилия.
Мы сделаем все возможное.
Интересный вывод можно сделать, сравнив выражения с одина-
ковым значением в разных языках. Так, известное выражение кнут
и пряник по-немецки звучит как Zuckerbrot und Peitsche. Для немцев
важнее оказывается «пряник», а не «кнут», который они ставят на
первое место.
В последнее время наблюдается активное заимствование речевых
стратегий (как способов организации языковых средств в речи), ко-
торые еще десять лет назад считались абсолютно неприемлемыми
для русского языка. Например, с экранов телевизоров мы слышим:
«Порошок с сода-эффектом», «Axe-эффект» и т. п. Эти конструкции
образованы по принципу английского словосочетания «noun + noun»,
что русскому языку всегда было несвойственно в силу его развитой
системы флексий.
В различных лингвокультурах отличаются также способы наиме-
нования отдельных процессов, явлений, объектов внешнего мира, ко-
торые затем определенным образом организуются в речи. В каждом
языке существуют предпочтительные способы наименования опреде-
ленных ситуаций, которые оказываются совершенно неприемлемыми
для других языков. По-английски говорят: We locked the door to keep
thieves out, однако, по-русски кажется нелепым описывать данную
ситуацию подобным образом (запирать дверь, чтобы держать воров
снаружи), но вполне возможно сказать: «чтобы воры не проникли
в дом». Подчеркивая невозможность для себя каких-либо поступков,
англичанин скажет: / am the last man to do it. По-русски невозможно
воспроизвести подобное сообщение, назвав кого-либо «последним
человеком, способным сделать что-либо» и приходится описывать эту
ситуацию другим путем, например: «Уж я, во всяком случае, этого не
сделаю».
Варианты наименования, детерминированные языком и социо-
культурными условиями, получили название номинативных стратегий.
Номинативные стратегии разных языков отличаются друг от друга
даже при наименовании простейших явлений. Так, в подавляющем
41/ 97
2954
большинстве европейских языков принадлежность обозначается че-
рез категорию владения (ср. англ. / have, нем. Ich habe, исп. tengo).
При выражении принадлежности для русских важнее оказывается
категория совместного бытия, именуемая с помощью глагола «есть»
у меня (у тебя, у нее, у нас) есть. Еще один пример различия номина-
тивных стратегий: у немцев, если человек разговаривает по телефону,
при этом кто-то рядом шумит и мешает, принято говорить wichtig!, то
есть важно!, а не тише!, как это обычно делается у русских.
Естественно, что члены разных лингвокулыур оказываются «но-
сителями» различных языковых личностей, отличающихся друг от
друга набором тех вариантов номинативных и дискурсивных страте-
гий, которые допустимы в рамках конкретной лингвокулыуры. Это,
в свою очередь, затрудняет понимание в ходе межкультурной комму-
никации, поскольку, воспринимая информацию, человек использует
сложившийся у него инвариант или прототип обработки информации
(как ее интерпретации, так и формирования и формулирования). Со-
ответственно, языковая личность наиболее ярко проявляет себя при
контактах с представителями других культур. Интересные примеры
на этот счет приводит П.В. Сысоев:
о С точки зрения русского языка выражения «оплачивать за
про-
езд» и «платить для проезда» являются одинаково
неправиль-
ными, нарушающими как систему языка, так и его
установлен-
ную норму. Однако, как показал импровизированный опрос
среди
наивных носителей русского языка, первое выражение
восприни-
мается ими как «русское», хотя и неправильное, а второе —
как
явно «нерусское». Иностранцы же, хорошо владеющие
русским
Iязыком, подобного разграничения провести не смогли,
указы-
вая (и справедливо!), что оба выражения являются
одинаково
неправильными.
о В группе студентов-иностранцев, изучающих русский
язык,
практиковалось употребление творительного падежа
после
глаголов «быть» и «стать». На вопрос «Нем вы были в
прошлой
жизни и кем станете в будущей?» студент-кореец дал
следую-
щий ответ: «Я в прошлой жизни был книгой, а в будущей
ста-
ну буквой». Все русские, которым был рассказан этот
случай,
отмечали оригинальность ответа, но при этом
подчеркивали,
что подобный ход мысли является совершенно «не
русским»
и вряд ли возможен у русского студента в похожей
ситуации.
98
о В Канаде в одном микроавтобусе оказалась большая
группа дру-
зей и родственников, часть из которых давно
живет в Канаде,
но не забывает русский язык, а другие приехали
совсем недавно.
Девятилетний мальчик, уже шесть лет живущий в
Канаде, ска-
зал сидящему за рулем отцу: «Папа, поддай газку!».
Эта фраза
вызвала бурное восхищение среди тех, кто давно
живет в Кана-
де, поскольку они услышали нечто типично русское.
Остальные
недоумевали по этому поводу, поскольку эта фраза
являлась для
них типичной и привычной. Первые объяснили, что
мальчик ска-
зал это очень «по-русски». Таким образом, фраза
«поддай газ-
ку!» оказалась для людей, давно оторванных от
России, ярко
маркированной по критерию
«русскость/нерусскость», то есть
проявлением именно русской языковой личности
[54].
Излагается по [27].
101
посредством слова — глубинное свойство психики, которое возникло,
пожалуй, гораздо раньше, чем способность к аналитическому мыш-
лению.
Мы много раз слышали выражение «магия слов». Люди вплоть
до последнего времени буквально понимали эту фразу, что доказы-
вается существованием особых слов-символов — заклинаний. Во
многих социальных группах они дошли до нас из глубины веков
практически в неизменном виде (слова знахарей, шаманов, которые
передаются как сокровенное знание). Испокон веков слово считалось
сакральным, священным, в нем таилась первопричина всех вещей.
Вспомните первые строки Евангелия от Иоанна: «В начале было сло-
во, и слово было у Бога, и слово было Бог».
С развитием науки слова отнюдь не утратили свою «магическую
силу». На заре науки Фрэнсис Бэкон писал «Knowledge is power». Мы
привыкли переводить это утверждение как «знание — сила», но, по-
жалуй, более точный перевод — «Знание — власть», поскольку вывод
Бэкона заключался в том, что за жаждой знания скрывается жажда
власти, что было подтверждено философами последующих поколе-
ний. Если знание, хранимое и передаваемое с помощью языка, спо-
собно дать власть человеку, то и сам язык стал привлекать внимание
человека именно этой возможностью. В современном мире слово
превращено в своеобразный товар, который можно продавать и по-
купать. Иван Иллич, французский философ, пишет: «В наше время
слова стали на рынке одним из самых главных товаров, определяю-
щих валовой национальный продукт. Именно деньги определяют, что
будет сказано, кто это скажет и тип людей, которым это будет сказано.
У богатых наций язык превратился в подобие губки, которая впи-
тывает невероятные суммы». Таким образом, язык, превращенный в
капитал, стал продуктом производства, со своей технологией и на-
учными разработками. Ярчайшим примером этому служит развитие
PR-технологий.
Чтобы понять, каким образом можно манипулировать сознани-
ем человека с помощью языка, необходимо вспомнить, что язык
расчленяет действительность при ее восприятии человеком. Слова
представляют собой особые «ярлыки», которые маркируют явления и
предметы внешнего мира. Таким образом, при описании некой ситуа-
ции посредством языка человек воспринимает ее расчлененно, часто
теряя ощущение ее целостности. Когда целостность ситуации нару-
шена, мы можем изменить ее восприятие путем подмены элементов
языка (слов, конструкций), в результате чего как бы подменяются или
по-другому структурируются элементы действительности.
102
Достаточно включить телевизор и посмотреть несколько выпусков
новостей по разным каналам, чтобы получить множество примеров
такой подмены элементов языка, которая изменяет восприятие. Так,
на западных телеканалах вы вряд ли услышите термин «террорист»
в адрес тех, кто воевал на стороне чеченских сепаратистов, там пред-
почтительнее используются слова rebels или insurgents, заведомо ли-
шенные резко негативной коннотации, которая присутствует у слова
террорист. Соответственно, будет меняться и восприятие положения
дел в Чечне. Точно так же, путем замены слов, может быть по-разному
представлена любая боевая операция: ведь можно говорить о «под-
держке военной операции воздушными силами», но можно писать
и о «бомбежке'населенных пунктов, повлекших жертвы среди граж-
данского населения». В одном из сообщений западного телеканала о
печально известной американской военной базе в Гуантанамо было
использовано выражение enhanced interrogation techniques, то есть усо-
вершенствованные методы ведения допроса, под которым понимались
банальные пытки, применяемые к заключенным. Отчасти похожая
ситуация наблюдается и со словом «демократия», истинное значение
которого, как оказывается, уже давно потеряно. Причем здесь отли-
чаются не только наши политики, но и американское правительство,
которое прикрывает им любые военные вторжения и силовые опе-
рации.
Средства массовой информации становятся мощным инструмен-
том такого воздействия на сознание людей, сила влияния которого
растет прямо пропорционально самому развитию СМИ. По результа-
там проведенных исследований, до 50-х годов XX века человек в пер-
вые двадцать лет своей жизни лишь одно из десяти слов узнавал из
какого-либо центрального источника — школы, армии, радио и т. д.
Остальные девять слов человек узнавал от ближайшего окружения.
Сейчас картина кардинально изменилась: девять из десяти слов че-
ловек узнает из центрального источника — телевидения, радио, Ин-
тернета и т. д.
Особенно отчетливо манипуляция СМИ прослеживается в ходе
избирательных кампаний. Вокруг политиков с помощью телевиде-
ния, газет и других СМИ создаются мифы, под которыми понимаются
принимаемые на веру стереотипы массового сознания. Происходит
так называемая мифологизация политических лидеров. Специально
в целях анализа политического дискурса был введен термин «мифо-
логема», который обозначает те языковые знаки, которые создают
и сохраняют миф вокруг определенного политического деятеля. Ми-
фологема считается ключевым знаком политического дискурса, ее
103
отличительный признак — это фантомный денотат, то есть либо не-
существующий в реальности, либо очень сильно размытый предмет
или процесс. При всем этом мифологема не является современным
изобретением, а известна уже давно. Достаточно вспомнить широко
распространенные в советское время детские книги из серии «Ле-
нин на субботнике» или книги, до сих пор читаемые в начальных
американских школах, как, например, «Washington and the cherry
tree».
С экранов телевизоров сходят слова, которые оторваны от контек-
ста реальной жизни настолько, что могут быть вставлены практически
в любой контекст. Они как бы прозрачны, «бесформенны», не имеют
корней в принимающем языке. По меткому выражению С.Г. Кара-
Мурзы, это «слова-амебы», важным признаком которых является их
кажущаяся научность [27]. Скажешь коммуникация вместо общение
или эмбарго вместо блокада — и слова как бы подкреплены авторите-
том науки. Лидер все чаще заменяет собой слово руководитель, слово
избиратели заменяется на слово электорат, что позволяет депутату не
чувствовать себя неким производным от коллектива, отстраниться
оттого, что его избрали, и, соответственно, не чувствовать ответствен-
ность перед избирателями.
Ярчайшим примером «слова-амебы» является ваучер. Большинс-
тво людей и сейчас, при достаточно развитой рыночной экономи-
ке, не сможет определить его точное значение. Но тогда, в 1992 году,
когда появилось это слово, его не знал никто, за исключением кучки
людей, которые занимались приватизацией. Примечательно, что даже
министры в окружении Е. Гайдара и А. Чубайса не могли ответить на
вопрос, чем является ваучер, и давали примечательные ответы: «Это
что-то у Тэтчер». На самом же деле за ваучерами стояло имущество
страны, национальное достояние, «поделенное» на число жителей.
Однако никто этого не осознавал, и население продавало ваучеры за
бесценок, лишая себя права на имущество государства. Эта история
наглядно показывает, какое влияние на человека могут оказывать по-
добные слова.
Логический результат повсеместного введения и использования
таких слов наглядно показан в романе-антиутопии Джорджа Оруэлла
«1984», где тщательно описывается «новояз», искусственный язык
с замещенными смыслами. Запрещение использования отдельных
слов и замещение их другими приводит к тому, что из жизни челове-
ка пропадают целые пласты. Для иллюстрации прочитайте отрывок
из его книги:
104
Новояз должен был не только обеспечить
знаковыми средства-
ми мировоззрение и мыслительную деятельность
приверженцев
ангсоца, но и сделать невозможными любые иные
течения мысли.
Предполагалось, что, когда новояз утвердится
навеки, а старояз
будет забыт, неортодоксальная, то есть чуждая
ангсоцу, мысль,
постольку, поскольку она выражается в словах,
станет буквально
немыслимой. Лексика была сконструирована так,
чтобы точно,
а зачастую и весьма тонко выразить любое
дозволенное значе-
ние, нужное члену партии, и, кроме того, отсечь все
остальные
значения, равно как и возможности прийти к ним
окольными пу-
тями. Это достигалось изобретением новых слов, но
в основном
исключением слов нежелательных и очищением
оставшихся от
неортодоксальных значений — по возможности от
всех побочных
значений. Приведем только один пример. Слово
«свободный» в но-
воязе осталось, но его можно было использовать лишь
в таких
высказываниях, как «свободные сапоги», «туалет
свободен». Оно
не употреблялось в старом значении «политически
свободный»,
«интеллектуально свободный», поскольку свобода
мысли и полити-
ческая свобода не существовали даже как понятия, а,
следователь-
но, не требовали обозначений. Помимо отмены
неортодоксальных
смыслов, сокращение словаря рассматривалось как
самоцель, и все
слова, без которых можно обойтись, подлежали
изъятию. Новояз
был призван не расширить, а сузить горизонты
мысли, и косвенно
этой цели служило то, что выбор слов сводили к
минимуму.
<...> Благозвучие перевешивало все остальные
соображения,
кроме ясности смысла. Когда надо было, регулярность
граммати-
ки неизменно приносилась ему в жертву. И
справедливо — ибо для
политических целей прежде всего требовались четкие
стриженые
слова, которые имели ясный смысл, произносились
быстро и рож-
дали минимальное количество отзвуков в сознании
слушателя.
А оттого, что все они были скроены на один лад,
слова только
прибавляли в весе. Многие из них — ангсоц, злосекс,
радлаг, нарпит,
старомысл, мыслепол (полиция мыслей) — были двух-
и трехслож-
ными, причем ударения падали и на первый и на
последний слог. Они
побуждали человека тараторить, речь его
становилась отрывис-
той и монотонной. Это как раз и требовалось. Задача
состояла в
том, чтобы сделать речь — в особенности такую,
которая каса-
лась идеологических тем, — по возможности
независимой от со-
знания. В повседневной жизни, разумеется, необходимо
— по крайней
мере иногда необходимо — подумать, перед тем как
заговоришь;
105
партиец же, которому предстояло высказаться по
политическому
или этическому вопросу, должен был выпускать
правильные сужде-
ния автоматически, как выпускает очередь пулемет.
Обучением он
подготовлен к этому, новояз — его орудие —
предохранит его от
ошибок, фактура слов с их жестким звучанием и
преднамеренным
уродством, отвечающим духу ангсоца, еще больше
облегчит ему
дело.
106
Как пишет С.Г. Тер-Минасова, «язык — зеркало культуры, в нем
отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только
реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа,
его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обы-
чаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира» [56].
Вместе с тем, язык — сокровищница культуры. Он хранит культурные
ценности — в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах,
поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе,
в формах письменной и устной речи. Одновременно язык — это и пе-
редатчик, носитель культуры, он передает сокровища национальной
культуры, хранящейся в нем, из поколения в поколение. Овладевая
родным языком, дети усваивают вместе с ним и обобщенный культур-
ный опыт предшествующих поколений. При этом язык — орудие, инс-
трумент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка,
через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира,
менталитет, отношение к людям и т. п., то есть через культуру народа,
пользующегося данным языком как средством общения.
Итак, язык не существует вне культуры, он оказывается составной
частью, продуктом культуры как совокупности результатов челове-
ческой деятельности в разных сферах его жизни; но одновременно
и культура не может существовать вне языка, поскольку он служит
одним из средств ее создания и средством ее передачи. Такой слож-
ный характер соотношения языка и культуры создает основные труд-
ности не только в теоретическом плане (в плане их изучения), но и в
практическом (в плане осуществления переводческой деятельности, в
плане образования и т. д.). Переводческая деятельность по своей сути
предназначена для того, чтобы способствовать межкультурному вза-
имодействию. Однако связь языка и культуры наглядно показывает,
что переводчик имеет дело не только и не столько с языками, сколько
с двумя разными культурами. По этой причине трудности перевода
напрямую следуют не из формальных различий языков (как то отсутс-
твие прямого лексического эквивалента или аналогичной граммати-
ческой структуры), но из особенностей восприятия мира человеком,
предопределенных языком и культурой в их взаимосвязи. Иллюстра-
цией этого утверждения может служить приведенный в начале данной
лекции отрывок из книги С.Г. Тер-Минасовой. Кроме того, значение
слова, как известно, состоит не только из базового компонента, кото-
рое актуализируется в сознании, но и второстепенных компонентов,
как, например, его эмоциональная окрашенность. Последнее напря-
мую зависит от того, какое место занимает слово и соответствующее
ему понятие в конкретной культуре. Такие рассуждения приводят
107
к мысли о том, что для перевода первостепенное значение имеет не
собственно понятие, выражаемое словом, а его культурная предопре-
деленность и значимость.
Соотношение языка и культуры — вопрос сложный и много-
аспектный, затрагивающий все без исключения сферы человеческой
жизни. При этом и язык, и культура обладают одним важнейшим
свойством: они объединяют нацию и позволяют ей сохранять свою
целостность. Пожалуй, именно об этом свойстве писал И.С. Тургенев:
«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Роди-
ны, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правди-
вый и свободный русский язык!»
Завершая рассмотрение сложной взаимосвязи человека, языка и
культуры, приведем строки поэтессы Ольги Бешенковской [75]:
О, логос-лотос, ты растоптан,
Ты обесчещен на корню
Публицистическим восторгом
И бранью невских авеню...
Слух голоден. Эдем, олива,
Фонарь, аптека — о, изыск...
Начпупс, горзав, тыр-пыр, главпиво...
Любая кара справедлива
Как месть за вырванный язык.
ЧЕЛОВЕК
И ВОСПРИЯТИЕ МИРА
Основные понятия: —
гипотеза лингвистической относительности —
картина мира — категоризация/категории —
концептуализация/концепты — языковая картина
мира — концептуальная картина мира
110
ближайших родственников одного с говорящим поколения использу-
ются два разных слова в зависимости от пола родственника — брат
и сестра. В японском языке этот фрагмент системы терминов родства
предполагает более дробное членение: обязательным является указа-
ние на относительный возраст родственника; иначе говоря, вместо
двух слов со значением брат и сестра используется четыре: ani —
«старший брат», апе — «старшая сестра», otooto — «младший брат»,
imooto — «младшая сестра». Кроме того, в японском языке имеется
также слово с собирательным значением kyoodai — «брат или сест-
ра», «братья и/или сестры», обозначающее ближайшего родственни-
ка (родственников) одного с говорящим поколения вне зависимости
от пола и возраста. Подобные обобщающие названия встречаются и
в европейских языках, например, немецкое Geschwister «брат и/или
сестра». Можно говорить о том, что способ деления мира, которым
пользуется носитель японского языка, предполагает более дробную
понятийную классификацию по сравнению со способом деления,
который задан русским языком.
Аналогичным образом на различие в способе языковой концепту-
ализации мира указывают такие хрестоматийные примеры, как нали-
чие в английском языке слов hand и arm в противоположность уни-
версальному русскому слову рука или наличие в русском языке двух
отдельных слов синий и голубой в противоположность многим другим
языкам, в которых для обозначения цвета соответствующей части
спектра используется единое обозначение типа английского blue.
Существуют и более причудливые примеры того, как язык влияет
на восприятие человеком окружающего мира. Так, набор граммати-
ческих категорий конкретного языка свидетельствует о том, какие
значения на определенном историческом этапе развития этого языка
были выделены как наиболее существенные и закрепились в качестве
обязательных. В квакиютль — одном из языков североамериканских
индейцев — глагол, наряду со знакомыми нам по европейским язы-
кам категориями времени и вида, обладает также грамматической
категорией эвиденциальности, или засвидетельствованности: глагол
снабжается суффиксом, который показывает, являлся ли говорящий
свидетелем действия, описываемого данным глаголом, или узнал
о нем с чужих слов. Таким образом, в восприятии мира носителей
языка квакиютль особая важность придается источнику сообщаемой
информации.
Выдвинутая более 70 лет назад гипотеза лингвистической относи-
тельности поныне сохраняет статус именно гипотезы. Ее сторонники
нередко утверждают, что эта гипотеза ни в каких доказательствах не
111
нуждается, ибо зафиксированное в ней утверждение является очевид-
ным фактом. Противники же склонны полагать, что она преувеличи-
вает роль языка в восприятии мира, абсолютизирует ее. В реально-
сти же язык только детализирует восприятие, но базовые категории
мышления (например, время, место, логические операции и т. д.)
одинаковы у разных языковых коллективов. В настоящее время об-
щепринятой является точка зрения, согласно которой как в культуре,
так и в языке каждого народа присутствуют одновременно общече-
ловеческий и национальный компоненты. Без общечеловеческого
компонента, включающего в себя универсальные значения, было бы
в принципе невозможно межкультурное взаимопонимание. В то же
время в любой культуре присутствуют специфические культурные
значения, закрепленные в языке, нормах, ценностях, убеждениях
и т. д.
Несмотря на обширную критику, концепция лингвистической от-
носительности безусловно имеет рациональное зерно. Исследования
взаимосвязи языка и культуры, а также мышления человека, продол-
жаются по настоящее время. Свое логическое развитие гипотеза Се-
пира-Уорфа получила в понятии «картина мира».
Картина мира
Вся информация, поступающая к человеку через органы чувств,
структурируется особым образом, в том числе и с помощью языка.
Язык помогает хранить и передавать полученную из внешнего мира
информацию. Но поскольку сам язык дискретен, то есть, состоит из
отдельных элементов (слов, грамматических конструкций и т. д.), то и
информация, хранимая с помощью языка, предстает в расчлененном,
дискретном виде. Другими словами, язык задает категории, особого
рода рубрики, под которые подводится имеющаяся в сознании чело-
века информация. Данное явление получило название категоризации.
Процесс категоризации является неотъемлемым свойством челове-
ческой психики в силу так называемого «принципа экономии умст-
венных усилий». Только благодаря категоризации человеческий мозг
способен охватить все многообразие внешнего мира через подведение
его под ограниченное число категорий. Безусловно, у этого процесса
есть и обратная сторона: мышление путем использования ограничен-
ного числа категорий сужает человеческое восприятие, загоняет его
в жесткие рамки.
В науке категоризация понимается в широком и узком значении
этого термина. Категоризация в узком смысле — это собственно под-
112
ведение объекта, явления, процесса и т. д. под определенную рубрику
опыта, категорию и признание его членом этой категории. Категори-
зация в широком смысле — это сам процесс образования и выделения
категорий, членение внешнего и внутреннего мира человека сообраз-
но сущностным характеристикам его функционирования и бытия,
упорядоченное представление разнообразных явлений через сведение
их к меньшему числу разрядов или объединений.
Чтобы наглядно представить себе, как протекает процесс катего-
ризации, вспомните вопросы, которые каждый из нас задавал в детстве:
А петрушка — это такой овощ?А варежки — это перчатки, но только
без пальцев?Отвечая на подобные вопросы и рассказывая детям о том,
что такое, например, одежда, взрослые способствуют формированию
у них категорий в соответствии со своими лингвокультурными тра-
дициями.
Национально-культурная специфика категорий легко выявляется
при сравнении более или менее привычных для нас европейских и эк-
зотических культур. По сообщениям антропологов, изучавших жизнь
южноамериканских индейцев бороро (племя в северной Бразилии),
последние утверждают, что они — красные арара (попугаи). В ходе
дальнейшего разговора исследователя с индейцем бороро выясняется,
что «арара» — это не просто имя, которое взяли себе индейцы, нет,
они в самом деле — красные арара. Попытки европейца объяснить
такое отождествление тем, что бороро после смерти превращаются
в попугаев, или наоборот, тем, что арара были превращены в индей-
цев, отвергаются — зачем им превращаться в арара, когда они и есть
арара. Выясняется, что дело также не в каком-то родстве индейцев с по-
пугаями, не в наличии у них общего тотемического предка или еще
в чем-нибудь, что можно было бы расценить как экзотический, но
по-своему логичный и внутренне непротиворечивый взгляд туземцев
на их взаимоотношения с попугаями. Индеец отвергает все подобные
объяснения и упрямо утверждает, что бороро и арара тождественны
по существу. При этом он вполне осознает свое отличие от попугая:
он соглашается с тем, что сидящий на дереве попугай не похож на
него (у попугая крылья, красное оперение, он летает, а говорящий
с европейцем — человек, не имеющий перьев и не умеющий летать
по воздуху) и, тем не менее, оба они — арара. Вывод исследователя:
европейское сознание не может вместить в себя одновременное ут-
верждение явного отличия двух объектов и их же тождественности,
для европейца это непостижимо и попросту абсурдно, а сознание ин-
дейца не видит в этом ничего невозможного — если оба утверждения
кажутся ему истинными, он не обращает внимания на их взаимную
5 113
2954
противоречивость. Таким образом, в системе понятий индейцев су-
ществует странная для европейца категория «индейцы + попугаи»,
которую сами индейцы воспринимают как вполне естественную.
В то же время в языке бороро не существует слова, эквивалентного
слову «люди», имеющемуся во всех без исключения европейских язы-
ках. Вполне можно представить себе следующий потенциально воз-
можный диалог. Предположим, что опрашиваемый представитель пле-
мени бороро оказался бы туземным этнологом, заинтересовавшимся
особенностями мышления у европейцев, и спросил бы у путешествен-
ника: «Скажите, вы — человек?» — «Да, разумеется». — «А ваша жена?»
— «Конечно. И она тоже человек». — «Но ведь она совсем другая. Вот у
вас борода. А у нее нет. Разве вы не замечаете этих отличий?» — «Конеч-
но, женщины отличаются от мужчин. Это очевидно. Но тем не менее, и
те, и другие по сути люди». — «Интересно. А скажите, вот этот младе-
нец в колыбели. Он тоже человек?» — «И он тоже». — «Может, вы хо-
тите сказать, что он, когда вырастет, превратится в человека?» — «Нет,
ему не нужно превращаться в человека, он и сейчас человек». Ясно, что
в результате такого разговора индеец пришел бы к выводу, что белые
люди, несмотря на их внешнюю разумность и техническую изобрета-
тельность, в своих рассуждениях не вполне логичны. В частности, они
нечувствительны к логическим противоречиям в своих высказываниях
и могут отождествлять явления, которые сами же признают отличными
друг от друга.
Если категории уже сформированы, мы принимаем их за само со-
бой разумеющееся, за нечто должное и незыблемое. Однажды создан-
ная и использованная на практике категория впоследствии оказывает
постоянное влияние на то, как человек будет воспринимать свое ок-
ружение и других людей. Однако вещи в сознании человека приобре-
тают ясность только в том случае, если установлено их четкое отличие
от других вещей, поэтому для существования категорий необходимо
наличие четких дифференцирующих признаков. Если таких призна-
ков нет, или человек их не осознает, в реальном общении это выли-
вается в невозможность ясно и четко изложить предмет речи. В то же
время, строго очерченные, жесткие категории затрудняют адекватное
восприятие мира и создают проблемы, особенно в межличностном
общении. Однако если какое-то событие не может быть подвергнуто
категоризации, оно вызывает беспокойство и даже страх, поскольку
нас пугает необъяснимое. Так, некий исследователь-этнограф, жив-
ший в одном индейском племени в Южной Америке, стал утром чис-
тить зубы. Индейцы не смогли истолковать неизвестное им действие
никаким иным образом, кроме как колдовством, и убили ученого,
114
поскольку в их сознании не было иной подходящей категории, под
которую можно было бы подвести происходящее.
С помощью категоризации становится возможным строить пред-
положения и предсказания, структурировать и устанавливать связь
между нашими знаниями о людях и об окружающем мире, поскольку
подведение под известные нам категории позволяет описывать ти-
пичные образцы поведения и отдельные поступки людей и давать им,
таким образом, характеристику. Однако такие предположения могут
иметь и негативный результат: категоризация группирует все объекты
данной категории (вещи, людей), исходя из общих признаков, но при
этом не учитываются их различия. Но именно различия чаще всего
оказываются значимыми в процессе межкультурной коммуникации,
неучет которых приводит к конфликтам. Похожее явление наблюда-
ется при возникновении стереотипов, о чем мы уже говорили.
Однако не следует думать, что разные категории, определенные
языком, существуют в сознании человека независимо друг от друга
и никак не связаны между собой. Такой способ хранения информации
характерен, пожалуй, для машины, компьютера, но никак не чело-
века. Создавая отдельные папки на жестком диске компьютера, мы
также распределяем информацию, вводимую в компьютер, в разные
категории. При отсутствии специальной программы, информация,
хранимая в разных папках («категориях»), никак не связана между
собой. Сознание человека устроено принципиально иным образом.
Даже группируя информацию по определенным категориям, оно не
создает между ними непреодолимых границ, но объединяет храни-
мую под отдельными рубриками информацию в особые кванты на
основании познавательного (когнитивного) опыта индивида и его
культурной принадлежности.
Такие кванты знания получили в науке название «концепт».
/концепт — это особое ментальное образование, в котором и с по-
мощью которого хранятся знания о мире в сознании человека./
115
же — это ментальное национально-специфичное образование, охва-
тывающее всю совокупность знаний о данном объекте или явлении и
всю совокупность языковых средств (лексических, фразеологических,
грамматических и т. д.), способных выразить это знание. Так, концепт
«смерть», актуальный в разной степени для различных культур, будет
включать как культурно-детерминированные знания о соответствую-
щих обрядах, традициях, эмоциях и т. д., так и личный опыт человека
(если умер кто-то из его родственников, друзей, знакомых). Концепт
представляет собой тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ас-
социаций, переживаний, который сопровождает слово и выражаемое
им понятие.
Однако не все понятия являются концептами, а лишь наиболее
сложные и важные из них, без которых трудно себе представить соот-
ветствующую культуру, для которой они ценны и актуальны («авось»
русских, «Ordnung» немцев и т. д.). При этом косвенным свидетельством
существования концепта в культуре является наличие большого коли-
чества пословиц и поговорок или поэтических и прозаических текстов
на тему, связанную с данным концептом. Концепт, в отличие от поня-
тия, может включать большое количество несущественных признаков;
он всегда окружен эмоциональным, экспрессивным, оценочным орео-
лом и, как таковой, становится своего рода символом, эмблемой, опре-
деленно указывающими на породившие его ситуацию и знания.
Многие концепты являются культурными константами, то есть
«скрепами» культуры, о которых мы говорили ранее (лекция 4), пос-
кольку они появляются еще в глубокой древности и прослеживают-
ся через взгляды мыслителей, писателей и рядовых носителей языка
вплоть до наших дней.
Концепт многомерен, в нем можно выделить как рациональное,
так и эмоциональное, как абстрактное, так и конкретное, как универ-
сальное, так и национальное, как общекультурное, так и индивиду-
ально-личностное. Многомерность концепта обусловлена тем, что он
возникает в сознании индивида в результате деятельности, опытного
постижения мира, а также в результате взаимодействия человека с дру-
гими и вхождения в определенную культуру. Процесс возникновения
и формирования отдельных концептов и всей концептосферы чело-
века в ходе поступления информации из внешнего мира называется
концептуализацией. Этот процесс ни на секунду не останавливается
на протяжении всей жизни человека, хотя мы можем говорить о его
разной интенсивности на различных этапах: безусловно, в детском
и юношеском возрасте закладываются все основные для конкретной
культуры концепты.
116
Концепт как единица знания может иметь различную структуру,
которая указывает на характер хранимой в нем информации. Различ-
ные типы структур представления знания охватывают схемы, фреймы,
сценарии и скрипты.
Схемы содержат указания на контуры, линии, формирующие пред-
мет, его очертания и форму (например, рогатка — деревянная развил-
ка в форме буквы Y).
Фрейм представляет собой перечисление деталей, из которых скла-
дывается содержание, дающее как бы кадр фильма. Фрейм содержит
информацию об определенном фрагменте человеческого опыта, ко-
торая организуется вокруг некоего ядра (например, празднование дня
рождения или "некий литературный герой, представляющий собой
прецедентное явление для данной культуры).
Сценарий предполагает описание процесса с указанием его важ-
нейших этапов (то же самое празднование дня рождения может быть
представлено как сценарий: приход гостей, вручение подарков, за-
столье, танцы и т. д.).
Скрипты включают в себя набор ожиданий о том, что в воспри-
нимаемой ситуации должно произойти далее, поскольку позволяют
понимать не только реальную ситуацию, но и детальный план пове-
дения, предписанный в данной ситуации.
Протекание процессов категоризации и концептуализации приво-
ит к формированию представлений человека о мире, к образованию
екоторой модели мира, которая в философско-лингвистической ли-
тературе именуется картиной мира.
Картина мира никогда не является зеркальным отражением реальной
действительности, она есть определенное видение и конструирование
мира в сознании человека в соответствии с культурно-обусловленной
логикой миропонимания. Картина мира — реальность человеческого
сознания, и человек делает ее создание целью всей своей жизни. Этим
занимается художник, поэт, философ, естествоиспытатель и любой че-
ловек, чтобы она в известном смысле заменила собой реальной мир,
«упростила» его, сделала действительность доступной обозрению.
В силу того, что категоризация и концептуализация обусловлены
культурой и языком конкретной лингвокультурной общности, карти-
ну мира можно трактовать как ментальную репрезентацию культуры.
По этой причине картине мира во многом присущи те же характе-
ристики, что свойственны и культуре как феномену: картина мира
приобретаема, способна к развитию, этноцентрична, интегративна
и лимитирует восприятие мира. Она формирует тип отношения чело-
века к миру, задает нормы поведения и систему запретов.
117
Картина мира представляет собой иерархически
организован-
ную систему концептов как единиц ментального
лексикона, при
этом последние являются единицами описания и
анализа самой
картины мира.
118
проявляется связующая роль картины мира, объединяющая людей
в определенный этнос или нацию.
В науке принято проводить разграничение между концептуальной
и языковой картиной мира. Последний термин определяется тем, что
возникновение картины мира тесно связано с языком и во многом
определяется языком.
119
и быть не может, и мы с удивлением узнаем, что для
носителей не-
которых африканских языков вся психическая жизнь
может концен-
трироваться в печени, они говорят о том, что у кого-
то «умная
печень» или «добрая печень», а когда волнуются,
подсознательно
чувствуют дискомфорт в печени. Разумеется, это
связано не с осо-
бенностями их анатомии, а с языковой картиной
мира, к которой
они привыкли. <...>
<...> Противопоставление справедливости
законности, кото-
рое на многих языках и выразить невозможно, для
русского языка и
самоочевидно, и необычайно существенно. Характерна
следующая
история, опубликованная о. Михаилом Ардовым в книге
«Легендар-
ная Ордынка» и наглядно иллюстрирующая
противопоставление
между живым чувством Радищева, возмущенного
несправедливо-
стью, и формально-юридической реакцией
императрицы Екате-
рины II:
Гумилев рассказывал нам, что где-то в архиве
хранится экзем-
пляр «Путешествия из Петербурга в Москву» с
пометками Импе-
ратрицы Екатерины II. «Радищев описывает такую
историю», —
говорил Лев Николаевич. — «Некий помещик стал
приставать
к молодой бабе, своей крепостной. Прибежал ее муж и
стал бить
барина. На шум поспешили братья помещика и
принялись изби-
вать мужика. Тут прибежали еще крепостные, и они
убили всех
троих бар. Был суд, и убийцы были сосланы в
каторжные работы.
Радищев, разумеется, приговором возмущается, а
мужикам сочув-
ствует. Так вот Екатерина по сему поводу сделала
такое замеча-
ние: «Лапать девок и баб в Российской империи не
возбраняется,
а убийство карается по закону».
Отметим, что в этой истории Екатерина
воплощает подход,
непривычный на русский взгляд, хотя и не лишенный
здравого смыс-
ла и привлекательности. Обычно же в случае
противоречия между
законом и справедливостью в русской культуре
непосредственное
чувство на стороне справедливости. <...>
С другой стороны, справедливость может
восприниматься как
ценность низшего уровня. Человек, добивающийся
справедливости,
может оцениваться либо как бездушный, либо как
мелкий, — а это
для русской языковой картины мира звучит как
приговор.
<...> Таким образом, в русской языковой картине
мира оценка
справедливости двойственна. Справедливость,
вообще говоря, ни-
же милости, но может и не противопоставляться
милости. Это
связано с особым представлением о
несправедливости [21].
120
Мы не случайно привели такую распространенную цитату. Эти
вьщержки наглядно свидетельствуют о том, как в языке закрепляется
особое мировосприятие народа. А поскольку язык является основ-
ным средством передачи опыта, то закрепленные в нем стереотипы
восприятия и отношения к миру транслируются от поколения к по-
колению, сохраняясь на протяжении веков.
Основные понятия: —
стратегии аккультурации — экспансия,
диффузия, конфликт культур — культурный
шок — культурная дистанция — модели
аккультурации — механизмы межкультурной
коммуникации — диалог культур
Культурный шок
На уровне отдельного человека культурный конфликт может при-
водить к различным результатам. Безусловно, основным из них явля-
ется психологическое нездоровье человека. Смена привычного куль-
турного окружения на незнакомую обстановку приводит к тому, что
человек переживает целую гамму новых чувств. Даже такие житейские
«мелочи», как невозможность купить привычную пищу, поговорить
с соседом о пустяках, отсутствие друзей и т. д., могут привести к смене
эмоционального фона жизни человека. Влияние на психологическое
состояние человека могут оказывать и различные курьезные случаи.
Так, у голландок для выражения самых разнообразных чувств сущест-
вует восклицание, звучащее как известное русское ругательное слово.
Представьте себе состояние русского человека, услышавшего такое
127
восклицание из уст приличной дамы. Все подобные проявления вы-
зывают стресс у человека, незнакомого с реалиями другой культуры.
Стрессогенное воздействие новой культурной обстановки на ин-
дивида получило название культурного шока.
/культурный шок — это краткосрочное чувство
дезориентации
и дискомфорта, испытываемое индивидом в новой
культуре и со-
провождаемое психологическим нездоровьем. /
Модели аккультурации
Учеными было предложено несколько концепций того, как проте-
кает процесс аккультурации. К. Оберг, предложивший одну из таких
концепций, утверждал, что на пути к удовлетворительному уровню
адаптации человек проходит через определенные этапы. Для их опи-
сания используется так называемая кривая адаптации (U-образная
кривая), на которой выделяются пять ступеней.
На первом этапе человек полон энтузиазма и надежд, стремится
учиться и работать, влиться в новую культурную среду, хотя в некото-
рых случаях может чувствовать и опасения, что в первую очередь от-
носится к вынужденным переселенцам или людям с предрассудками.
На втором этапе непривычная культурная среда начинает оказывать
свое негативное воздействие, у человека появляются симптомы куль-
турного шока в результате непонимания со стороны местных жителей
или собственных неудач. Третий этап является наиболее критическим
для человека, так как культурный шок достигает максимума. На этом
этапе часть мигрантов сдаются и возвращаются домой, но для других
эта фаза становится началом собственно адаптации: люди активно
учат язык, знакомятся с культурой, обзаводятся друзьями и т. д.
На четвертом этапе у человека появляется оптимистический настрой,
уверенность в себе и первичная удовлетворенность от жизни в новом
обществе. На пятом, последнем этапе достигается удовлетворитель-
ная адаптация к новой культуре, процесс аккультурации завершается.
Согласно данной модели, процесс аккультурации длится 4-5 лет
в зависимости от различных факторов, перечисленных выше. Ско-
рость аккультурации может зависеть и от внутренней мотивации
человека: добровольные мигранты проходят все этапы значительно
быстрее, чем вынужденные переселенцы.
129
Еще одна модель вхождения в иную культуру была предложена
Милтоном Беннетом. Данная модель также включает в себя несколь-
ко этапов, каждый из которых предполагает определенный уровень
осознания человеком различий между его родной и чужой культу-
рой. Все этапы в модели М. Беннета подразделяются на две группы,
отражающие позицию индивида по отношению к другим культурам:
этноцентричные и этнорелятивные. Суть этноцентричных этапов от-
ражается в их названии: собственная культура человека служит мери-
лом всех вещей. На этнорелятивных этапах происходит качественное
изменение типа восприятия: человек осознает относительность взгля-
да на мир, продиктованного его культурой.
130
вения. По западным меркам, данный этап — этап минимизации
различий — является достаточно продвинутым. Во многом похожая
ситуация наблюдалась в Советском Союзе, где множество самых
разнообразных народов и культур были объединены советскими
культурными ценностями, служившими своеобразными точками
соприкосновения.
Переход от этноцентричных к этнорелятивным этапам знаменует
собой понимание человеком относительности его картины мира. К эт-
норелятивным этапам относятся принятие существования межкуль-
турных различий, адаптация к новой культуре и интеграция в новую
культуру. Качественные изменения в восприятии других культур ха-
рактеризуются принятием (одобрением) межкультурных различий,
когда существование таких различий представляется человеком как
данность, необходимое состояние жизни людей. Логическим резуль-
татом принятия различий становится позитивное отношение к другой
культуре, интерес к ее нормам и ценностям и, следовательно, адап-
тация к иным культурным моделям. Процесс адаптации завершается
полной интеграцией в новую культуру, но при сохранении собствен-
ной исходной идентичности. Такой тип восприятия межкультурных
различий характерен для поликультурной личности.
Завершая рассмотрение модели М. Беннета, отметим, что ни один
из этих типов восприятия межкультурных различий не может счи-
таться однозначной и постоянной характеристикой человека даже на
каком-либо конкретном этапе. В поведении человека всегда отмеча-
ются разные типы восприятия, что во многом зависит от той ситуации,
в которой человек находится, и от задач, на решение которых направ-
лена межкультурная коммуникация.
Все формы взаимоотношений культур, о которых мы говорили
выше, впервые были описаны в рамках западной науки, в частности,
американской. Именно поэтому, если посмотреть на суть выделяемых
процессов и приводимые примеры, исследовательская мысль кон-
центрировалась на взаимоотношениях мигрантов и принимающей
культуры, культуры-донора и культуры-реципиента. Иными словами,
ученых интересовал и интересует по сей день прагматический аспект
взаимодействия различных по своему взгляду на мир культур: возмож-
ные пути преодоления возникающих конфликтов с целью скорейше-
го протекания аккультурации. Прагматичностью можно объяснить
также и присутствие в западных работах по межкультурной комму-
никации большого количества примеров из сферы деловой комму-
никации. В целом западная наука рассматривает взаимоотношения
культур в терминах собственно коммуникации, то есть, на основании
131
оппозиции «субъект—объект», где передаваемая от субъекта к объекту
информация безлична, облигаторна и монологична.
В работах отечественных ученых, посвященных взаимоотношени-
ям культур, прослеживается как прагматическое направление (в духе
западных исследований), так и другое, отличное по своему характеру.
Исследования в рамках второго направления шли по принципиально
иному пути — пути диалога культур — и в рамках иной научной пара-
дигмы.
Диалог культур
Диалог культур — сложный, многомерный, комплексный фено-
мен; это иное рассмотрение человека на фоне его культуры и на пе-
рекрестке культур, человека как субъекта познания мира и познания
других людей, человека как Личности в центре многочисленных свя-
зей и отношений, в которые он вступает в своей жизнедеятельности.
Всестороннее понимание диалога культур возможно только в том
случае, если мы подвергнем анализу его различные аспекты, а именно
философский, социокультурный, лингвистический, педагогический и
т. п. Здесь мы затронем лишь наиболее важные для нас аспекты, одна-
ко при этом не следует забывать, что все они тесно связаны: по сути,
они представляют собой не отдельные его части, но лишь различные
углы зрения, под которыми мы рассматриваем данный феномен.
Чтобы понять сущность диалога культур, необходимо в первую
очередь обратиться к понятию собственно диалога в философском
аспекте. К сожалению, часто диалог понимается как беседа двух лю-
дей. Однако это не совсем так: в переводе с греческого «два» звучит как
«ди-», а «диа-» означает «через, сквозь, на протяжении, в развитии».
Такое значение «диа-» имеет в словах «диахрония» (эволюция, раз-
витие во времени), «диалектика» (закон всеобщего развития), «диа-
пазон» (через все струны) и т. п. Диалог — это, прежде всего, слово в
развитии, слово в поиске истины. Вспомните в связи с этим старое
утверждение: истина рождается в споре (следовательно, в диалоге!).
B.C. Библер предостерегает от примитивного понимания диалога
как разных видов диалогических форм, встречающихся в речи чело-
века (научный, бытовой, моральный и т. д. диалог), которые не имеют
отношения к диалоговой концепции жизни человека и культуры.
«В диалоге культур речь идет о диалогичное™ самой истины (кра-
соты, добра...), о том, что понимание другого человека предполага-
ет взаимопонимание "Я — Ты" как онтологически различных лич-
ностей, обладающих — актуально или потенциально — различными
132
культурами, логиками мышления, различными смыслами истины,
красоты, добра... Диалог, понимаемый в идее культуры, — это не
диалог различных мнений или представлений, это — всегда диалог
различных культур...».
Диалог есть принцип существования человека в культурном про-
странстве, основа отношения «человек — мир». Такое понимание диа-
лога восходит к философии М. Бубера, М.М. Бахтина, B.C. Библера
и других. В работах этих ученых показано, что уже само мышление
человека представляет собой диалог — диалог субъективной реаль-
ности (картины мира субъекта) и объективной реальности (действи-
тельности), диалог с традицией, диалог с историей, диалог с отсутст-
вующим собееедником, диалог с самим собой и т. д. В таком ключе,
как пишет Д.В. Майборода, диалог понимается как непосредствен-
ный обмен и перевод между персональными ценностями и мирами,
сохраняющими свои особенности, а не сливающимися друг с другом
как бы в процессе диффузии. Интересно отметить, что диалог явля-
ется не только принципом существования, но и принципом изучения
человека. М.М. Бахтин отмечал: «Субъект как таковой не может вос-
приниматься и изучаться как вещь... Познание его может быть только
диалогическим».
Если задать вопрос, что отличает одного человека от другого, то
ответ, вероятно, затронет внешность или одежду. Пожалуй, это так,
но лишь на первый взгляд. В действительности люди, прежде всего,
отличаются друг от друга теми идеями, которые рождает их мышле-
ние. Вспомните в связи с этим поговорку, что человека встречают
по одежке, а провожают по уму. Склад ума (образ мышления) всегда
характеризует человека как личность, что кажется вполне логичным.
Но если идеи человека, возникающие в его мышлении, остаются
неизвестными другим людям, кто сможет оценить это своеобразие
отдельной личности? М.М. Бахтин посмотрел на сознание человека
с позиций диалогизма и пришел к парадоксальному выводу: идея —
это не субъективное, индивидуально-психологическое образование.
Идея всегда интериндивидуальна, интерсубъективна, сфера ее бы-
тия не индивидуальное сознание, а диалогическое общение между
сознаниями. Идея — это живое событие, разыгрывающееся в точке
диалогической встречи двух или нескольких сознаний (М.М. Бах-
тин). Следовательно, своеобразие человека как личности, его идей,
мышления, мировоззрения и т. д. раскрывается только в диалоге.
В противном случае теряется индивидуальность, неповторимость
идеи: она не живет, а умирает, не получая выхода в сознание другого
человека.
133
Таким образом, философский аспект рассмотрения диалога в це-
лом показывает, что вне диалога нет и не может быть человека: его
сознания, его идей, его как культурного существа, его отношения
к другим, его отношения к миру, то есть, нет человека как Личности.
Отталкиваясь от этого утверждения, мы можем перейти к следу-
ющему аспекту диалога культур — социокультурному. В этом аспекте
диалог предстает не только как принцип существования человека, но
и как принцип существования общества и культуры в их многообразии.
B.C. Библер в своих работах пишет, что любая культура формируется
и раскрывается только в диалоге между прошлым и будущим. Осно-
ванием для последнего утверждения служит то, что в период суще-
ствования культур в истории они не понимались в том значении, в ка-
ком их воспринимали впоследствии. Культура не имеет внутренней
территории, она существует на меже, на границе между прошлым
и будущим, а диалог способствует встрече культур и их обогащению.
Следовательно, диалог является также и формой производства и вос-
производства культуры.
М.М. Бахтин писал, что диалог имеет место не между культурами,
не в лакунах («пустых» пространствах) между ними, а внутри каждой
из культур, которые участвуют в диалоге. Более того, определение од-
ной из культур местом диалога означало бы ее доминантность, что са-
мо по себе противоречит философии равноценного и равноправного
диалога. Именно в этом заключается различие между аккультурацией
(и интеграцией как ее наиболее «продвинутой» стратегией) и диалогом
культур. При интеграции изменений внутри «своей» культуры челове-
ка не происходит, он просто приобретает знания о другой культуре.
В ходе диалога культур происходит обогащение собственной культу-
ры, но обязательно — с сохранением ее своеобразия. Соответственно,
диалог есть форма взаимоотношений культур, в которой «выигрыва-
ет» каждая из сторон.
Таким образом, вне диалога не существует не только человека, но
и его культуры. Вне диалога культура «растворяется» в сознании ее
отдельного носителя, теряя свое неповторимое своеобразие, которое
может быть раскрыто только в диалоге.
Диалог немыслим без Слова, причем Слово не зря написано с за-
главной буквы: здесь оно понимается, прежде всего, как феномен
культуры и как продукт сознания человека. Роль Слова в этом случае
трудно переоценить: оно является средством диалога культур и клю-
чом к сознанию другого человека, к своеобразию его личности. Рас-
смотрение диалога культур как процесса, опосредованного Словом,
раскрывает его лингвистический аспект. Этот аспект в первую очередь
134
важен для тех, чья деятельность направлена на обеспечение самой
возможности диалога культур в повседневной жизни, например, учи-
телей иностранного языка и переводчиков. Только их бережное отно-
шение к Слову, понимание его природы и роли в общении способно
помочь в предотвращении межкультурных конфликтов.
В любом диалоге имеет место обмен смыслами как результатами
понимания, а не номинального знания о другом или о другой куль-
туре. Между пониманием и субъективной интерпретацией или по-
ниманием и знанием как таковыми пролегает пропасть. Знание как
формальная осведомленность о другой культуре необходимо и доста-
точно, в частности, в ходе аккультурации, где для успешного вклю-
чения в чужую-культуру от человека требуется знать, какие стили по-
ведения и общения в ней существуют, какие объекты материальной
и духовной культуры используются в конкретных ситуациях. Диалог
культур требует именно понимания, то есть осознания тех связей
и отношений, которые лежат за инокультурным явлением, осознания
места конкретного явления в другой культуре. Только в этом случае
человек может постичь смысл этого явления и принять его. Неслучай-
но в русском языке следующие слова одного корня: воспринимаю —
внимаю — понимаю — принимаю. Диалог культур становится возмож-
ным только тогда, когда мы не просто знакомимся с фактом чужой
культуры и используем его в своей повседневной деятельности (такое
отношение во многом утилитарно!), но и принимаем его как один из
возможных вариантов, пусть даже и понимая, что это нечто другое,
отличное от своего, близкого родной культуре.
Понимание как условие диалога культур достижимо только тогда,
огда партнер по общению воспринимается не как Чужой, а как Дру-
ой и, следовательно, как Равный. При этом, как вы помните, такое
осприятие должно быть лишено предрассудков и основано на эм-
атии. В таком ключе потребность человека в Другом как источнике
азвития личности становится движущей силой всего диалога культур.
Понимание в диалоге — это всегда двунаправленный процесс.
Диалог невозможен, если человек готов понимать и принимать своего
партнера по общению, а с его стороны такая готовность отсутствует.
Обоюдная готовность к пониманию и принятию другого является не-
пременным условием любого диалога (будь то межличностный диалог
ми диалог культур). Таким образом, понимание в диалоге — это обя-
ательно взаимопонимание. В процессе межкультурного взаимодей-
твия, если оно основывается на диалогическом принципе, должно
также иметь место взаимопонимание представителей разных культур.
При этом каждый из них не теряет собственную культурную иден-
135
точность, но сохраняет и обогащает свою культуру, духовно развиваясь
при этом сам. Дело в том, что понять и принять другую культуру можно
только тогда, когда любишь, понимаешь и принимаешь свою культуру.
Понятие диалога вообще и диалога культур в частности тесно
связано с понятием общения как потребности человека в другом.
Как пишет М.С. Каган, отношения между разными культурами мо-
гут строиться на принципе субъектно-объектном (монологическом)
и субъектно-субъектном (диалогическом, собственно общенческом).
В первом случае одна культура относится к другой утилитарно, то есть
как к материалу, который ею может быть так или иначе использован.
В качестве примеров крайнего проявления таких отношений может
служить превращение завоевателями храма покоренного народа в ко-
нюшню, изготовление оружия из бронзовой скульптуры или прямое
уничтожение памятников чужой культуры, чему в истории имеется
огромное количество примеров. Противоположный случай — отно-
шение одной культуры к другой как к равноправной, равноценной при
всех ее отличиях и интересной, нужной, желанной именно в ее непохо-
жести, в ее уникальности. Только такое отношение между культурами
может называться диалогом, в котором равные права имеют субъекты
культуры и сами культуры, где звучат различные голоса участников
диалога, не заглушающие друг друга, но говорящие согласованно
с целью взаимообогащения, взаиморазвития и взаимообновления.
Все рассмотренное нами выше наглядно показывает, что диалог
культур является единственной формой межкультурной коммуни-
кации, которая в силу своих феноменологических особенностей не
приведет рано или поздно к конфликту, причем как внутреннему (на
уровне отдельного человека), так и внешнему (на межличностном
или межкультурном уровне). Однако человеку, также в силу его ти-
пических характеристик, как то стремление отдавать предпочтение
знакомому перед незнакомым, этноцентричность восприятия и т. д.,
не свойственно желание взаимодействовать с представителями других
культур по принципу диалога. Скорее, наоборот, от природы ему свойс-
твенна ксенофобия, то есть боязнь чужого. Именно поэтому, как пишет
Е.И. Пассов, человеку с детства необходимо через образование делать
«культурную прививку», обучать человека вести с другими диалог куль-
тур. В противном случае психология враждебности ведет к формиро-
ванию особой морали с известным набором принципов: «Кто не с
нами — тот против нас», «Если враг не сдается — его уничтожают», «Что
плохо для противника, хорошо для нас». Чтобы избежать такого разви-
тия событий, необходимо встречное движение с обеих сторон в общем
направлении более адекватного познания и принятия друг друга.
136
ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ
1. Что такое аккультурация? В каких стратегиях она может реализо-
вываться?
2. Что лежит в основе аккультурации? К чему она приводит?
3. Раскройте содержание понятия «культурный шок». Какие факторы
влияют на его возникновение?
4. В чем заключается сущность каждого этапа модели аккультурации
М. Беннета?
5. Назовите известные вам формы взаимодействия культур. В чем
состоит главное отличие диалога культур от всех остальных форм
такого взаимодействия?
6. Какие аспекты диалога культур существенны для его понимания?
БИБЛИОГРАФИЯ