!

ЗЗЫ 1819-5040
ЮЩ 1819-5881

С. А. Комиссаров
О. А. Хачатурян

МАВЗОЛЕЙ ИМПЕРАТОРА
ЦИНЬ ШИХУАНДИ
НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ГУМАНИТАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТ
ТРУДЫ ГУМАНИТАРНОГО ФАКУЛЬТЕТА

СЕРИИ

I. МОНОГРАФИИ
II. СБОРНИКИ НАУЧНЫХ ТРУДОВ
III. МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИЙ
IV. ИСТОЧНИКИ
V. УЧЕБНИКИ И УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ
VI. УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ ПОСОБИЯ
VII. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ

Редакционный совет:
А. П. Деревянно (председатель),
Л. Г. Панин (зам. председателя),
С. А. Красильников, С. А. Комиссаров, Л. В. Лбова,
Н. А. Лукьянова, В. И. Молодин, В. Г. Одиноков
 ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
НОВОСИБИРСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙУНИВЕРСИТЕТ
 ТРУДЫ ГУМАНИТАРНОГО ФАКУЛЬТЕТА

СЕРИЯ V. УЧЕБНИКИ И УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ

С. А. КОМИССАРОВ
О. А. ХАЧАТУРЯН

МАВЗОЛЕЙ ИМПЕРАТОРА ЦИНЬ ШИХУАБДИ

Учебное пособие

Новосибирск
2010
 УДК 61(091)(075)
ББК
К 632

Комиссаров С, А., Хачатурян О. А. Мавзолей императора

Цинь Шихуанди: Учеб. пособие для студентов отд-ния
востоковедения / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2010. 216 с.

В учебном пособии на материалах, полученных при раскопках

уникального археологического памятника, мавзолея Цинь Шихуан-
ди, рассмотрено формирование культуры императорского Китая.
Рекомендуется при изучении дисциплин «История и культура Ки-
тая», «Источниковедение и историография истории Китая» и спец-
курса «Археология Китая», которые читаются для студентов-
востоковедов 1,2 и 4-го курсов.

Ответственный редактор
д-р ист. нак, проф. Н. И. Дроздов

Рецензент
канд. ист. наук, доц. М. Ю. Ульянов

Материалы подготовлены в рамках тематического плана (НИР

1.5.09) и АВЦП «Развитие научного потенциала ВШ (2009-2010
годы) (проект РНП.2.2.1.1/1822) Рособразования и при финансовой
поддержке РГНФ, проект № 09-01-00321а.

© Новосибирский государственный
университет, 2010
© С. А. Комиссаров, О. А. Хачатурян,
2010
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение 6
Глава I. История изучения и основная проблематика
исследования мавзолея Цинь Шихуанди 13

Глава П. Циньские погребальные памятники 37

§ 1. Циньские погребения додинастической эпохи 37
§ 2. Погребальная архитектура мавзолея Цинь Шихуанди 50

Глава Ш. Погребальный инвентарь из мавзолея

Цинь Шихуанди 65
§ 1. Погребальные фигуры 65
§ 2. Керамическая посуда 70
§ 3. Изделия из металла и камня 74

Глава IV. Комплекс вооружения циньской эпохи 80

§ 1. Защитное вооружение 81
§ 2. Оружие ближнего боя.... 96
§ 3. Оружие дистанционного боя 109
§ 4. Боевые колесницы и конский убор 118
Ф

Заключение 135
Библиография 147
Список сокращений 176
Приложение 1. Хронологическая таблица 177
Приложение 2. Иллюстрации 180
 ВВЕДЕНИЕ

Исследование мавзолея императора Цинь Шихуанди, изложен-

ное в данном пособии с позиций комплексного учета всей совокуп-
ности сделанных находок и сопоставительного анализа с другими
памятниками (как в синхронном, так и в диахронном аспектах), по-
зволяет проследить формирование локальной культуры в рамках
общей культурной традиции, показать механизмы этого формиро-
вания и выделить факторы, определившие особое место циньской
субкультуры в развитии древнекитайской цивилизации. Исключи-
тельный по своему источниковому богатству мавзолей Цинь Шиху-
анди дает возможность такого анализа, однако для этого он сам
должен быть рассмотрен как единый археологический комплекс.
Компаративистский подход существенно расширяет границы иссле-
дования циньского феномена, которые охватывают одновременные
археологические культуры Центральной Азии.
Привлечение новых материалов позволяет обосновать ключевое
положение циньской локальной культуры в китайской истории. Она
аккумулирует в своем составе достижения как отдельных чжоуских
царств, так и многих сопредельных народов (ба-шу, жунов и ди) и
тем самым создает основу для формирования нового качества: ста-
новления культуры императорского Китая. Археологические наход-
ки дают возможность проследить этот процесс на конкретных мате-
риалах, например, комплекса вооружения, который постоянно со-
вершенствовался.
Актуальность данной проблематики усиливается также исклю-
чительной популярностью мавзолея Цинь Шихуанди, который от-
носится к числу наиболее известных древних памятников в мире.
Благодаря передвижным выставкам (одна из которых прошла в
2006 г. в здании Государственного исторического музея в Москве),
сюжетам в средствах массовой информации, обилию сувениров,
голливудских фильмов, даже компьютерных игр циньские террако-
товые воины стали не менее узнаваемыми, чем египетские мумии,
превратившись в своеобразный символ достижений китайской ар-
хеологии. В 2006 г. они даже послужили декорацией для оперы
Тань Дуня «Первый император», поставленной на сцене Метропо-
литен-опера, где партию Цинь Шихуанди пел великий Пласидо До-
минго. Однако такая известность часто достигается за счет отказа от

6
детального рассмотрения всех сторон уникального памятника. На-
пример, не только широкая публика, но и некоторые ученые прак-
тически полностью отождествляют «загробную армию» с мавзолеем
Цинь Шихуанди, забывая о том, что сама гробница еще не раскапы-
валась. Характерным отражением невысокого уровня популярной
литературы может служить очерк, опубликованный в сборнике
«Чудеса света» в рамках довольно распространенной серии «Вели-
кие и знаменитые». Автор удивительным образом смешал вполне
достоверную информацию с собственными придумками, весьма да-
лекими от истины. В частности, он полагает, что «археологам все
же удалось проникнуть в глубь холма Ли» (т. е. в гробницу импера-
тора, которого он фамильярно называет просто Цинь), что доспехи
на керамических «истуканах» «отлиты из чистой бронзы», что пехо-
тинцы были «вооружены шестиметровыми бамбуковыми копьями»
и т. п. [Непомнящий, 2004. С. 384, 385, 386].
Многочисленные ошибки в средствах массовой информации по-
стоянно тиражируются, создавая неверное представление о памят-
нике и эпохе в целом. Поэтому привлечение аутентичных археоло-
гических источников позволит также развенчать ряд мифов, кото-
рые утвердились не только в популярных статьях и фильмах (на-
пример, стремена у циньской кавалерии), но и в солидных научных
изданиях. Так, в авторитетной «Истории Древнего мира» утвержда-
лось, что победа Цинь была обеспечена, среди прочего, введением
железного оружия, которое было «привилегией царских воинов»
[Степугина, 1989. С. 502], что не соответствует археологическим
фактам. Введение в научный оборот большого объема хорошо клас-
сифицированного и максимально точно датированного материала
(210 г. до н. э. - дата смерти и погребения Цинь Шихуанди) позво-
лит использовать его для интерпретации и хронологии памятников
бесписьменных культур в степных районах к северу и западу от
границ Циньской империи и, в частности, хунну, с которыми велись
затяжные войны. Процесс формирования циньской субкультуры
оказывается также тесно связанным с ранними этапами развития
тибетских племен.
Заявленное в пособие комплексное изучение мавзолея импера-
тора Цинь Шихуанди и на его основе циньской культуры в целом
предполагает решение следующих задач:

7
 - критический обзор проделанной предшественниками работы,
определение наиболее актуальных направлений поиска;
- фиксация и классификация всего объема находок на террито-
рии мавзолея;
- выделение архитектурно-строительных аспектов планировки и
конструкции выделенных объектов;
- типологический анализ различных категорий вооружения и
выявление их связи друг с другом в рамках единого комплекса, со-
поставление с данными по военному делу Древнего Китая;
- сравнение полученных данных с материалами предшествую-
щего (додинастического) периода Цинь;
- корреляция конструкции и инвентаря мавзолея с аналогичны-
ми памятниками эпохи Чжоу и Хань;
- привлечение сопоставительных материалов по другим суб-
культурам чжоуской эпохи и по ^смежным центральноазиатским
культурам.
Это, в свою очередь, позволяет детально представить процесс
формирования циньской локальной культуры и выявить ее синтети-
ческий характер, равно как и тесную связь с прототибетскими и
другими кочевыми племенами; ее взаимодействие с другими ло-
кальными культурами эпохи Чжоу стало важным моментом в ста-
новлении ханьского этноса. Привлечение всей совокупности архео-
логических находок, сравнение их с письменными и эпиграфиче-
скими источниками обеспечило источниковедческий синтез, тем
самым существенно повысив надежность результатов исследования.
Историографический обзор, выделенный в особый раздел, обна-
ружил значительные лакуны в интерпретации материалов, что до-
полнительно обуславливает научную актуальность проводимого
нами исследования. Привлечение обширного массива археологиче-
ских данных по додинастическому периоду дало возможность опре-
делить основные характеристики циньской локальной культуры
[Комиссаров, Хачатурян, 2008. С. 7-11] и обосновать ее исключи-
тельно важную роль в истории китайской цивилизации. Особое
внимание уделяется контактам Цинь с народами, населявшими гор-
ные и степные районы Центральной Азии {жупами, ди, хунну), что
позволит использовать материалы мавзолея для изучения и дати-
ровки памятников бесписьменных культур на территории сопре-
дельных с Китаем стран. Этому способствуют детальные оружие-

8
ведческие изыскания; экскурсы в историю костюма и колесного
транспорта. Особого изучения заслуживает феномен погребальной
пластики в сопоставлен™ с каменными изваяниями кочевых наро-
дов. Этнологические интерпретации позволят уточнить влияние
Цинь на ранние этапы формирования тибетского этноса. Совокуп-
ность перечисленных характеристик позволяет определить исследо-
вание мавзолея императора Цинь Шихуанди в качестве одной из
приоритетных задач отечественного китаеведения.
В литературе (прежде всего на китайском языке) сформирова-
лась своеобразная триада терминов для описания предмета нашего
исследования: гробница (курган) - погребальный парк - мавзолей.
Под гробницей понимается непосредственно могила Цинь Шихуан-
ди со всей ее внутренней конструкцией и надмогильными сооруже-
ниями. Термин «погребальный парк» взят китайскими учеными из
древних сочинений по ритуалу. Он связан с деятельностью чинов-
ников, специально назначавшихся для поддержания порядка на
мавзолее и проведения поминальных мероприятий, поэтому вклю-
чает в свой состав множество сооружений ритуального и подсобно-
го назначения. Границами «погребального парка» служат внешние
стены. Но раскопки показали, что и за пределами стен находились
объекты, как входившие в структуру погребального комплекса
(включая наиболее известные - ямы с терракотовыми фигурами),
так и связанные с его строительством и обеспечением (мастерские,
инженерные сооружения). Специального названия для этого
«внешнего лимба» нет, но его сооружения, взятые в совокупности с
гробницей и «погребальным парком» и образуют тот многоуровне-
вый, сложный по составу памятник, который называется в китай-
ской историографии термином «мавзолей Цинь Шихуанди» (Цинь
Шихуанди лин). В данном случае мы не сочли необходимым изо-
бретать какой-то особый термин, а просто следовали сложившейся
историографической традиции.
Собственная территория изучаемого памятника составляет все-
го около 60 кв. км в рамках уезда Линьтун пров. Шэньси, именно
там были получены основные материалы, аккумулировавшие дос-
тижения древнекитайской цивилизации того времени. Однако тер-
риториальные рамки исследования в целом, потребовавшего широ-
кого привлечения многочисленных сопоставительных материалов,
распространяются на весь ареал чжоуского конгломерата госу-

9
дарств, занимавшего большую часть территории материкового Ки-
тая, с особым вниманием к циньскому домену в рамках современ-
ных провинций Шэньси и Ганьсу. Проводились также аналогии с
культурами сопредельных регионов Центральной Азии.
Хронологические рамки событий, рассматриваемых в пособии,
не ограничиваются периодом строительства мавзолея или сущест-
вования Циньской империи (221-207 гг. до н. э.). Для изучения па-
мятника в исторической перспективе привлекались данные со вре-
мен создания государства Цинь (первая половина IX в. до н. э.) и до
периода правления первых императоров династии Западная Хань
(II- начало I в. до н. э.), при которых активно усваивался и переос-
мыслялся циньский опыт во всех сферах деятельности (политика и
идеология, военное дело, погребальный обряд и т. д.). При описа-
нии памятников мы пользовались традиционными названиями ис-
торических периодов, закрепившихся в китайской историографии;
их хронологические рубежи указаны в Приложении 1.
Особое значение имеет источниковедческий аспект данной ра-
боты, в которой на практике показаны закономерности использова-
ния разных видов и родов источников. Основой послужили, прежде
всего, публикации полевых отчетов о раскопках мавзолея Первого
императора и смежных памятников на страницах китайских спе-
циализированных журналов, причем не только центральных, но и
местных изданий, которые обычно мало используются учеными за
пределами Китая. Также привлекались публикации музейных кол-
лекций и каталоги выставок. Мы использовали и материалы, содер-
жащиеся в обзорах и аналитических статьях китайских авторов, что
позволило существенно дополнить источниковую базу; при их ин-
терпретации мы руководствовались концепцией «вторичных источ-
ников», сформулированной Г. Я. Смолиным [1987. С. 5-6]. Для ин-
терпретации использовались данные летописей и иных письменных
источников («Ши цзи», «Хань шу», «Хань цзю и», «Хуан лань»,
«Шуй цзин чжу», «Сань фу хуанту» и др.), в основном в переводах
на русский, английский или современный китайский языки; при не-
обходимости осуществлялась сверка перевода с первоисточником.
Полезными оказались сетевые ресурсы, прежде всего размещенные
на официальных сайтах, например, Китайского информационного
Интернет-центра, управляемого Пресс-канцелярией Госсовета КНР,
Агентства Синьхуа, центральных китайских газет, Института ар-

10
хеологии АОН КНР и др. Они использовались в тех случаях, когда
по конкретному поводу отсутствовала публикация в специализиро-
ванном печатном издании. Это дало возможность оперативно вве-
сти в научный оборот целый ряд важных сведений, хотя данные
Интернета неодинаковы по качеству и нередко нуждаются в допол-
нительной проверке. Свою роль в оценке источников сыграли и
личные впечатления авторов, полученные в ходе научных команди-
ровок в гг. Сиань и Сяньян (пров. Шэньси, КНР), при осмотре экс-
позиций в Музее терракотовых фигур, Шэньсийском историческом
музее, Музее ханьского мавзолея Янлин, где была сделана серия
рабочих фотографий. Для подбора иллюстраций мы обращались
также к электронным базам данных китайских музеев.
Основной методологией в изучении мавзолея Цинь Шихуанди
для нас является системный подход, в соответствии с которым все
находки на территории памятника рассматриваются как взаимосвя-
занные составляющие (подсистемы), образующие единый комплекс
и определяющие его новое качество. Составные части этой макро-
системы на своем уровне также могут рассматривать как системы с
собственными взаимодействующими элементами, что наиболее яр-
ко прослеживается на примере комплекса вооружения.
В предлагаемой вниманию читателей книге впервые в отечест-
венной востоковедной литературе детально представлен процесс
формирования циньской локальной культуры и ее синтетический
характер, тесная связь с прототибетскими и другими кочевыми
племенами. В оборот отечественной науки вводится большой объем
новых данных по материальной культуре Китая в рамках большей
части I тыс. до н. э. (с учетом ранних циньских памятников) для ис-
пользования в последующих археологических и востоковедных ра-
ботах по смежной тематике. С конца 1970-х гг. количество публи-
каций, посвященных мавзолею Цинь Шихуанди, возрастает лавино-
образно, причем новые открытия существенно изменяют или значи-
тельно уточняют сложившиеся ранее представления. К тому же
наиболее интересные результаты публикуются на китайском языке
(даже в условиях реализации целого ряда международных проек-
тов) и нередко только в местных изданиях, что создает проблему
доступности этих данных для западных и российских ученых. По-
этому без такого обобщения разработка частных историко-
культурных вопросов недостаточно результативна. Привлечение

11
всей совокупности археологических находок, сравнение их с пись-
менными, эпиграфическими и фольклорными источниками позво-
ляет обеспечить источниковедческий синтез, тем самым сущест-
венно повысив надежность результатов исследования.
Полученные в итоге данные по циньской материальной культу-
ре, обосновывающие особое место периода Цинь в истории Древне-
го Китая, важны для социально-экономических и этнокультурных
реконструкций; точно датированные циньские комплексы могут
использоваться в качестве надежных реперов при определении хро-
нологии археологических культур на сопредельных территориях.

12
 ГЛАВА I
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ И ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА
ИССЛЕДОВАНИЯ МАВЗОЛЕЯ ЦИНЬ ШИХУАНДИ

Династия Цинь вошла в историю Китая как одна из самых не-

продолжительных по времени. С момента объединения страны в
единую империю в 221 г. до н. э. и до окончательного краха Цинь в
207 г. до н. э. прошло неполных 15 лет, однако ее влияние просле-
живалось на протяжении многих столетий. Империя была, по сути,
державой одного человека - Цинь Шихуанди; вскоре после его
смерти рухнуло и созданное им государство. Поэтому история ди-
настии тесно переплетена с подробностями жизни и смерти Первого
императора. Но в то же время он продолжал деятельность предше-
ствующих правителей. Основание династии Инов (родовая фамилия
правителей удела Цинь в рамках конгломерата чжоуских княжеств
и царств) датируется первой половиной IX в. до н. э., когда Фэй-цзы
получил земли на западе и стал править под именем циньского Ина;
его сын уже имел титул хоу и правил с 857 по 848 г. до н. э. и т. д.
(см. Приложение 1).
В IV в. до н. э. Цинь добивается наибольшего могущества среди
«семи героев» - самых сильных царств Древнего Китая, ведущих
ожесточенную борьбу друг с другом. Расположенное в плодород-
ном бассейне р. Вэйхэ, оно отличалось богатством природных ре-
сурсов и выгодным географическим положением. Будучи защи-
щенным естественными рубежами (р. Хуанхэ и горными хребтами)
от вторжения соседних царств с востока, Цинь вместе с тем зани-
мало удобную стратегическую позицию для наступления как на
царства среднего течения Хуанхэ, так и на пограничные племена, с
которыми поддерживались интенсивные контакты.
Одной из причин усиления Цинь были проведенные Шан Яном
политико-административные, финансово-экономические и военные
преобразования, которые придали царству черты централизованно-
го военно-бюрократического государства. После захвата части Сы-
чуани и осуществления здесь крупных оросительных работ Цинь
обеспечило себе добавочный источник сельскохозяйственной про-
дукции. В конце IV в. до н. э. были захвачены верхнее течение
р. Ханьшуй (юг Шэньси) и запад Хэнани, где войска Цинь вплот-
ную столкнулись с царствами Чу, Вэй и Хань. Центральные царства

13
постепенно теряли свои территории. В 278 г. до н. э. Цинь захвати-
ло столицу Чу - г. Ин, развалив коалицию своих противников.
Вскоре последовала война циньского царства с Чжао. Однако,
хотя Цинь и расширило свои владения за счет других царств, они
еще оставались достаточно сильны. В 241 г. до н. э. царства Вэй,
Хань, Чжао и Чу заключили против Цинь новый военный союз, но
их соединенные войска также потерпели поражение. Кроме них
Цинь противостояли Янь и Ци - всего шесть царств. В 238 г. до н. э.
на циньский престол взошел молодой правитель Ин Чжэн, которо-
му удалось разбить своих противников поодиночке, захватывая од-
ну территорию за другой в течение семнадцатилетних непрерывных
войн. В 221 г. Цинь завоевало последнее самостоятельное царство
Ци на Шаньдунском полуострове. После этого Ин Чжэн принял со-
вершенно новый титул высшей власти - хуанди (император), войдя
в историю Китая как Цинь Шихуанди. Столица царства Цинь,
г. Сяньян на р. Вэйхэ, была объявлена столицей империи. Цинь
Шихуанди не ограничился покорением древнекитайских царств.
Он продолжил экспансию на севере и юге страны, предпринял по-
ходы против сюнну, захватил государства Намвьет и Аулак в Юж-
ном Китае и Северо-Восточном Вьетнаме. Таким образом, завоева-
ния и колонизация стали лейтмотивом всей внешней политики Пер-
вого императора, что требовало особого внимания к подготовке и
вооружению армии.
Политическая и социально-экономическая история Цинь де-
тально изучена в мировой синологии [Воск1е, 1938; Ян Куань, 1956;
Ян Исян, 1956; Рокога, 1967; Со«еге11, 1981; Линь Цзяньмин, 1981;
Ма Фэйбай, 1985], а в отечественной историографии следует выде-
лить труды ведущего специалиста по истории и философии Древне-
го Китая Л. С. Переломова [1962; 1973]. Ему же принадлежит и де-
тальное исследование идеологических предпосылок формирования
империи - легизма - в его наиболее тоталитарной ипостаси, изло-
женной Шан Яном [Книга правителя..., 1994]. В то же время огром-
ный пласт новых материалов, полученных при раскопках мавзолея
Первого императора, позволяет существенно дополнить и уточнить
культурную и военную историю Цинь.
Монументальное сооружение привлекало внимание ученых на
протяжении многих столетий. Очевидно, самым первым произведе-
нием из дошедших до нас, содержащим описание мавзолея, стали

14
«Исторические записки» («Ши цзи») великого историка древности
Сыма Цяня (родился примерно в 145 г. до н. э.); развернутые цита-
ты из его сочинения приводятся далее в соответствующих разделах.
О могиле писал также известный ханьский литератор Лю Сян
(77-6 гг. до н. э.), который утверждал: «С древности никого не хо-
ронили с такой роскошью, как Цинь Шихуанди». В «Хоу Хань шу»,
составленной Фань Е (398-445 гг.), в главе «Цзисы чжи» («О жерт-
воприношениях») упоминаются наружные постройки возле могилы.
В позднеханьском сочинении «Сань фу гуши» уточняется, что
внутри могилы Первого императора располагались сосны и кипари-
сы, а также другие деревья, вырезанные из нефрита и камня; утки и
журавли, а также другие животные, сделанные из золота и серебра.
В раннесредневековом географическом памятнике «Сань фу гу ту»
упоминаются каменные скульптуры единорогов-г/и/шней, стоявшие
на вершине холма (цит. по: [Ян Куань, 1956. С. 106-108]).
Возможно, столь роскошное оформление должно было симво-
лизировать острова блаженных, где так мечтал очутиться покойный
император, описание которых дается в трактате «Ле-цзы»: «Там все
башни и террасы - из золота и нефрита, все птицы и звери - из бе-
лого шелка, деревья - из жемчуга и белых кораллов растут кущами,
у цветов и плодов чудесный аромат и вкус... Жили там все бес-
смертные, мудрые. Сколько их там за день и за ночь друг к другу
летало, нельзя и сосчитать» [Мудрецы Китая, 1994. С. 60].
В некоторых сочинениях древности и раннего средневековья
были указаны размеры очень крупной могильной насыпи: 115 м в
высоту и 2 076 м в обхвате, чтб значительно отличается от совре-
менных размеров. Есть и еще более внушительные цифры. Напри-
мер, в энциклопедии «Хуан лань» (составленной под руководством
Лю Шао при династии Вэй в 223 г. по поручению императора Цао
Пи и сохранившейся в отрывках), которая цитируется в примечани-
ях к «Историческим запискам», указаны соответственно значения в
50 чжанов и более чем в 5 ли (см.: [1л Хиецш, 1985. Р. 252]). При
династии Цинь 1 ли = 497,7 м, а 1 чжан = 2,765 м [Кроль, Романов-
ский, 1982. С. 223-224]. Столь значительное уменьшение холма
вряд ли можно объяснить воздействием природных факторов. Один
из вариантов объяснения таких различий предложил известный ар-
хеолог Дуань Цинбо. Он считает, что на самом деле надмогильный
курган просто не успели полностью закончить из-за отвлечения ра-

15
бочих на другие стройки, а также из-за начавшихся антиправитель-
ственных выступлений, в конечном счете низвергнувших Циньскую
империю. Указанные выше цифры авторы брали из официальных
документов или чертежей, которые они не потрудились сверить с
реальной ситуацией (см.: [СЪеп Х1а, 2007]). Данное объяснение
вполне правдоподобно, поскольку учитывает значительное место
начетничества в официальной науке традиционного Китая.
В сочинении «Шуй цзин чжу» («Канон вод с примечаниями»),
составленном Ли Даоюанем (ум. в 527 г.), в разделе «Река Вэй» ска-
зано: «Шихуан строил мавзолей и брал землю, в результате пло-
щадку выровняли и углубили. Вода накапливалась в пруду, который
назывался рыбный пруд. Это в 5 ли к северо-востоку от могилы
Цинь Шихуана, и он достигает 4 ли в окружности». Далее там же
сказано, что «когда Сян Юй вступил в Дунгуань, то он вскрыл [мо-
гилу]; 300 тыс. человек за 30 дней не могли переместить все сокро-
вища, которые были внутри. Затем пришли воры и разбойники [из
мест] к востоку от Дунгуань, чтобы выплавлять медь из хранилищ;
пастухи пришли туда, чтобы пасти овец. Пожар продолжался
90 дней без перерыва» (цит. по: [1л Хиеят, 1985. Р. 253]). Правда, в
современной историографии высказано мнение о том, что картина
столь масштабного грабежа преувеличена авторами, жившими
спустя столетия после описанных событий, и солдаты Сян Юя не
раскапывали подземные сооружения [Предания об ограблении...,
б. г.]. Но характер выявленных разрушений (прежде всего мощный
слой прокаленной земли в большинстве раскопов) и состав инвен-
таря (малое число бронзы), свидетельствуют скорее в пользу тради-
ционной версии.
В энциклопедию «Хуан лань» включен рассказ о том, как в
220 г. шайка удальцов, пришедшая из Гуандуна (с Юга Китая),
вторглась в захоронение и похитила оттуда ртуть, заполнявшую
«реки и моря». Ртуть пользовалась высоким спросом у алхимиков,
которые применяли ее для изготовления «пилюль бессмертия».
Кроме того, она помогала предохранять тела от разложения; по
мнению историка Го Чжикуня, в подземном дворце с помощью это-
го металла могли сохранить и тело императора Цинь Шихуанди
(см.: [Чэнь Ся, 2007]). Проведенное в 1981 г. обследование показало,
что в могильном кургане отмечается чрезвычайно высокое содер-
жание ртути (до 1 500 ррЬ), причем на других участках оно остава-

16
лось в пределах нормы [Чан Юн, Ли Тун, 1983. С. 662-663]. По све-
дениям летописей эпохи Пяти династий известно также, что воена-
чальник Вэнь Тао (907-960 гг.) еще раз ограбил мавзолей, чтобы
получить средства для выплаты жалованья своим солдатам. Дейст-
вительно, при обследовании могилы выявлено две грабительских
траншеи, возможно, средневековых; однако, как сообщали китай-
ские археологи, эти лазы не достигли могилы [Вигпз, 1985].
Своеобразным свидетельством общественного интереса к мав-
золею являются стихи, в том числе написанные выдающимися ки-
тайскими поэтами династии Тан (Ван Вэем, Ли Бо, Ду Му). В част-
ности, в стихотворении Ван Вэя «Проезжая мимо могилы Первого
императора» сказано: «Древняя могила превратилась в зеленый
холм, угрюмый дворец подобен пурпурной платформе» (тексты
стихотворений см.: [Культура императорского мавзолея..., б. г.]).
Данную строчку можно трактовать как доказательство того факта,
что в середине VIII в. еще сохранялись постройки дворцового типа
в рамках погребального парка. Сведения о гробнице Цинь Шихуан-
ди включались также в состав средневековых энциклопедий и гео-
графических описаний.
Начало и становление научной археологии в Китае относится к
концу XIX - началу XX в., причем связано это, в первую очередь, с
деятельностью иностранных экспедиций, которые работали боль-
шей частью на окраинах Китая, в Синьцзяне и Маньчжурии (см.:
[Молодин, Комиссаров, 2001. С. 274-275; Худяков, Комиссаров,
2002. С. 15-19]), но захватывали также и внутренние районы.
В 1900-е гг. территорию мавзолея обследовали японские ученые
Ито Тюта, Сэкино Тадаси, Мидзуно Сэйити и, особенно, Адати Ки-
року, который обобщил полученные сведения в монографии «Изу-
чение исторических памятников Чанъаня», изданной в 1933 г. в
Японии. Одним из первых обращений европейцев к изучению мав-
золея циньского императора стали его обмеры и фотографирование
д-ром Виктором Сегаленом, работавшим в Китае в составе экспеди-
ции Эдуарда Шаванна в 1914 г. (рис. 1), хотя это и не вылилось в
конкретные археологические работы (см.: [ТЪе Маи$о1еит оГ Иге
ЙГ81; Етрегог, (^т зЪйпшщ]).
Первая керамическая фигурка сидящего на коленях человека
найдена в районе мавзолея в 1932 г. (с внешней стороны западной
стены), в 1948 и 1964 г. соответственно еще две и одна фигурки.

17
К 1960-м гг. мавзолей Цинь Шихуанди представлял собой комплекс
различных построек и захоронений, окруженных двумя рядами час-
тично сохранившихся стен из утрамбованной глины. Основной мо-
гильный курган (гора Лишань), расположенный в южной части
«внутреннего» города, имел подквадратное основание с размерами
485 х 515 м и сохранившуюся высоту 76 м. Цифра, приведенная в
публикации, скорее всего, завышена, поскольку дальнейшие более
точные измерения обнаружили существенно меньшую высоту, что
сложно объяснить естественными причинами. Называются и другие
цифры, от 43 до 87 м. Различие на 30-40 м для одной из важнейших
и достаточно легко определяемых характеристик объекта не объяс-
няется в китайской литературе. Это порождает периодическое по-
явление в зарубежной литературе предположений о том, что вер-
хушка мавзолея была тайно разобрана еще в 1970-е гг., но получен-
ные находки (либо их отсутствие) йо каким-то причинам сохраня-
ются в тайне. В любом случае, находки, сделанные в пределах ого-
роженной территории мавзолея и в его окрестностях, сами по себе
представляли огромную ценность. Там постоянно находили чере-
пицу, базы для колонн, каменные и керамические сточные трубы,
терракотовые фигурки, бронзовое оружие. В 1961 г. объект был
включен в первый список национальных исторических памятников,
охраняемых государством. В 1962 г. по нему была составлена необ-
ходимая документация, проведены обмеры кургана и остатков на-
земных сооружений [Мавзолей Цинь Шихуана, 1975].
Еще в 1973 г. недалеко от дер. Чжэнчжуан, примерно в 1,4 км к
северо-западу от внешней стены нашли площадку для обработки
камня, которую впоследствии связали со строительством мавзолея
(по типологии керамических сосудов и черепицы). Кроме железных
молотов, заступов и тесел, разнообразных клиньев, ножей, крюков,
там же нашли железные кандалы и колодки, а также бронзовый на-
конечник копья (очевидно, оружие охранника) [Краткий отчет об
изучении циньской мастерской..., 1981].
А в марте 1974 г. произошло событие, открывшее мавзолей ми-
ру. Крестьяне Сиянской производственной бригады (коммуна Янь-
чжай) копали колодец на расстоянии 1,5 км к востоку от горы Ли-
шань и обнаружили фрагменты нескольких терракотовых статуй.
В том же году из числа местных археологов сформировали специ-
альный археологический отряд, который провел первые научные

18
раскопки. С помощью шурфов была определена общая площадь
объекта, после чего в западной части вскрыли площадь в 960 кв. м,
где нашли около 500 керамических фигур воинов и 24 - лошадей, а
также более 7 ООО других артефактов. Еще 77 кв. м вскрыли в за-
падной части, где также обнаружили 58 терракотовых фигур [Пер-
вый краткий отчет..., 1975; Пгз* герой..., 1977/1978]. Раскопки ямы
№ 1 проходили в несколько сезонов; в частности, в 1986 г. было
вскрыто еще 2 ООО кв. м и выявлено около 1 ООО фигур (рис. 2)
[Цинь Лин, 1987].
Попутно следует отметить, что первые известия о находках в
Китае весьма скептически были встречены некоторыми западными
археологами. Так, Р. Рудольф полагал, что описание мавзолея Цинь
Шихуана в «Исторических записках», возможно, приукрашено; а
раскопки сдерживались сведениями о его разграблении. «Однако,
быть может, китайские археологи когда-нибудь вскроют могилу,
чтобы проверить точность этих сведений, а может, и для чего еще»
[КисЫрЬ, 1975. Р. 269]. Дальнейшие раскопки показали необосно-
ванность такого скептицизма.
В мае 1976 г. у восточного конца северной стены ямы (склепа)
№ 1 обнаружили яму № 2, расстояние между ними - примерно 20 м.
Начатые раскопки продолжались до августа 1978 г., в итоге удалось
выявить размеры ямы 124 х 98 м, площадь около 6 ООО кв. м, с трех
сторон - 11 дромосов. Внутри - остатки 89 деревянных колесниц,
терракотовые фигуры 472 лошадей, 939 солдат (пехотинцев, арба-
летчиков и всадников), а также около 2 ООО других артефактов [Ван
Юйцин, 1978].
Третий склеп находится в 25 м к северу от первого, он самый
маленький из трех, размерами 28,8 х 24,57 м, площадью 520 кв. м, в
центре восточной стены - наклонный дромос. Внутри всего одна
квадрига и 68 фигур, но среди них - больше всего офицеров, солда-
ты охраны вооружены парадно-ритуальными булавами ту, найдены
также оленьи рога на подставке, бывшие атрибутом какого-то обря-
да [Краткий отчет об обследовании ямы № 3..., 1979].
Также в 1976-1977 гг. к западу от дер. Шанцзяцунь выявлено
93 ямы, из которых 37 раскопано. В одних располагались керамиче-
ские фигурки, которые лежали лицом на восток (спиной к могиль-
ному кургану), в других - скелеты лошади, головой на запад (к кур-
гану), в третьих - фигурки и лошади лежали вместе. Лошади боль-

19
шей частью закапывались в землю живыми, только некоторые
предварительно были убиты и помещены в деревянные колоды.
Вместе с фигурами конюхов найдены железные орудия их ремесла;
перед лошадьми стояли керамические сосуды, на которые выклады-
валась пища. На керамике встречаются надписи «дворцовая ко-
нюшня» и «левая конюшня» [Краткий отчет об обследовании и
шурфовании ям-конюшен..., 1980]. По сведениям «Хань цзю и» (со-
ставлен Вэй Хуном в I в. н. э., сохранился в цитатах), при династии
Хань «у Сына Неба было шесть конюшен»; у циньских императо-
ров, судя по керамическим оттискам с печатей чиновников, таких
конюшен было семь: кроме двух названных, это правая, централь-
ная, большая (циньская), малая и парадная (образцовая) [Ли Сю-
эцинь, 1997. С. 2; Хуан Лючжу, 1997. С. 26-27]; поэтому в составе
комплекса есть и другие подобные находки. В частности, к западу
от кургана, между двух стен обследованы две большие ямы площа-
дью 580 и 1700 кв. м; последняя была разгорожена досками на
стойла, в каждом из которых лежало по три скелета лошадей. Всего
же в двух ямах их захоронили не меньше сотни.
В 1977-1978 гг. между двумя стенами в западной стороне вы-
явили еще три ряда из 31 ямы, в двух крайних рядах - терракотовые
фигурки прислуги, сидящей на коленях; в центральном ряду - ке-
рамические гробы с костями животных. Также найдены керамиче-
ские котлы и миски, бронзовые ошейники; соответственно, данный
район определили как «дворцовый зверинец» [Краткий отчет об об-
следовании бурением..., 1982]. В нарративных источниках (напри-
мер, в «Хань цзю и») описываются парки циньских и ханьских пра-
вителей, в которых под началом особых чиновников разводили ди-
ковинных зверей для охоты; возможно, фрагмент такого парка был
воспроизведен и в окрестностях гробницы.
В северо-западной части внутреннего «города» в 1977 г. раско-
пали четыре сильно разрушенные постройки, которые связаны ме-
жду собой дорожками, вымощенными речной галькой и зеленым
камнем. Общая площадь застройки составила 670 х 250 м. Стены
возводились из хорошо просеянной утрамбованной земли, пол в
некоторых помещениях также вымощен зеленым камнем или вы-
ложен кирпичом [Чжао Канминь, 1979]. Выводы о назначении этих
построек были сделаны на основании летописи «Хань шу» (глава
«Биография Вэй Сюаньчэна») и географического сочинения «Сань

20
фу хуанту» (создано не позднее эпохи Северных и Южных дина-
стий), в которых упоминается о создании в пределах погребального
парка специального дворца для отдыха и банкетов; в комментарии
Янь Шигу к «Истории Хань» специально подчеркивается, что этот
дворец располагался рядом с внутренними покоями гробницы и ис-
пользовался не для официальных целей, а для отдыха и пиров (цит.
по: [Юань Чжунъи, 1988. С. 135]).
Для интенсификации работ в 1978 г. был организован специаль-
ный археологический отряд по изучению циньских терракотовых
фигур в составе 11 специалистов, которым дали в помощь 200 рабо-
чих из числа местных крестьян и 100 солдат, и установили девять
опрокидывающихся вагонеток. Однако подобный размах вызвал
критику со стороны ученых. В апреле 1979 г. раскоп посетил Ся
Най, директор Института археологии АН КНР, который выступил
за приостановку работ, как ненаучных. Вагонетки в итоге убрали,
но трения между представителями академических и музейных
структур и их борьба за приоритеты, по сведениям прессы, продол-
жались на всем протяжении работ [Сюй Чжункан, 2009].
В 1979 г. к северу от дер. Яочитоу открыли большое кладбище
площадью примерно 8 100 кв. м, где выявили 114 могил циньского
времени. В могилах лежало от 1 до 14 покойников, почти все с по-
догнутыми ногами, без четкой ориентации по сторонам света. По-
гребальные конструкции и сопроводительный инвентарь практиче-
ски отсутствовали, в насыпи находили обломки железных орудий и
керамических сосудов. Сверху ^а трупы помещали фрагменты че-
репицы, на которых были процарапаны иероглифы, содержавшие
сведения о погребенных: их имена, место жительства, ранг знатно-
сти, совершенное преступление. Многих из них называли цзю цзы -
термин для попавших во временное рабство за преступления или за
долг перед государством, частично сохранявших свои права (на по-
лученный ранг, на отдельное погребение). В основном они проис-
ходили с территории завоеванных царств к востоку от Цинь (соот-
ветствует современным провинциям Хэнань, Хэбэй, Цзянсу и, осо-
бенно, Шаньдун) [Юань Чжунъи, Чэн Сюэхуа, 1982]. Были выявле-
ны и частично раскопаны другие кладбища (например, в Чжаобэйху)
на многие сотни могил подневольных строителей гигантского ком-
плекса. По выражению ведущего специалиста по циньской истории
Ли Сюэциня, «блеск мавзолея Цинь Шихуана и, в качестве крайнего

21
контраста, печальная ситуация на кладбище Чжаобэйху могут быть
рассмотрены как микрокосм циньского общества» [1л Хгодт, 1985.
Р. 261].
Это кладбище также могло иметь характер жертвенника. Чело-
веческие жертвоприношения, распространенные при династиях
Шан и Западное Чжоу, постепенно сходят на нет в периоды Чуньцю
и Чжаньго. Чжаньгоские могилы с жертвенными сопогребениями
составляют около 1 % от общего количества [Хуан Чжаньюэ, 1974.
С. 161]. Однако в Цинь они сохранялись дольше, чем в других цар-
ствах, за что циньские правители подвергались критике со стороны
интеллектуалов того времени. Некоторые из покойников, судя по
положению костяков, погибли насильственной смертью, т. е. были
казнены за какие-то проступки. Погребальный инвентарь могил со-
стоял, в основном, из сильно сработанных железных орудий: лопат,
заступов, ножей, тесел, клиньев. Император и его приближенные не
сомневались в том, что простой народ обречен на тяжкий подне-
вольный труд и после смерти. В качестве важной особенности сле-
дует отметить раскопки в 1994 г. четырех циньских могил на рас-
стоянии около 2 км к западу от мавзолея, которые, очевидно, при-
надлежали чиновникам, руководившим строительными работами.
В них прямоугольная могильная яма выложена кирпичом; подобная
конструкция получила широкое распространение в ханьскую эпоху
[Лю Цинчжу, 1997. С. 49]. Ранее подобная могила-саркофаг разме-
рами 120 х 40 (30) х 38 см была найдена при строительстве здания
музея. Стенки выложены в два уровня кирпичами разных размеров,
пол вымощен квадратными кирпичами и небольшими прямоуголь-
ными плитками; крышка также образована кирпичной плиткой. По-
хоже, в ней был захоронен ребенок; кости сохранились плохо, ин-
вентарь отсутствует; однако привлекает сам факт использования
кирпичных конструкций, возобладавших в эпоху поздней древности
и средневековья [Лю Чжаньчэн, 19876].
Важной вехой в изучении памятника стало создание Музея ке-
рамических фигур солдат и лошадей [мавзолея] Цинь Шихуана,
официально открытого 1 октября 1979 г. Собранный под эгидой од-
ной организации высокопрофессиональный коллектив, с одной сто-
роны, продолжает раскопки на объектах и готовит их научные пуб-
ликации, с другой - осуществляет реставрацию и экспонирование
находок, в том числе готовит внешние выставки.

22
 Непременной частью как постоянной, так и большинства вы-
ездных экспозиций становятся две бронзовые колесницы. Их хра-
нилище - яма квадратной формы со стороной 55 м - было обнару-
жено еще в 1976 г., а раскопки проведены в конце 1980 г. В итоге в
деревянных ящиках были найдены две бронзовые колесницы, за-
пряженные четверкой лошадей. Они выполнены в половину от на-
туральных размеров; бронза инкрустирована золотом и серебром и
дополнена серебряными деталями [Краткий отчет об обследовании
бронзовой колесницы..., 1983]. Первая колесница с большим зонтом
отождествлена с упоминаемыми в письменных источниках «гао чэ»
(высокой колесницей) или «жун чэ» (жунской колесницей), судя по
найденному набору оружия (арбалет, колчан со стрелами, щит и
т. п.), использовалась как военная техника. Вторая колесница пред-
ставляла собой крытый возок, который назывался «ань чэ» (безо-
пасная или комфортабельная колесница). Сначала была реконст-
руирована и в ноябре 1983 г. выставлена в музее колесница № 2; в
мае 1988 г. к ней добавилась колесница № 1. Специалисты предпо-
лагают, что две колесницы представляют собой лишь авангард
большой церемониальной процессии, включавшей сотни других
бронзовых повозок.
Ритуальный характер этих находок не вызывает сомнений.
В Китае колесничная мифология, хотя и была, скорее всего, заимст-
вованной, но, тем не менее, получила значительное развитие. Почи-
танием пользовались возница солнца Си-хэ, небесный колесничий
Ван Лян, различные облачные, громовые, звездные повозки (обзор
см.: [Евсюков, Комиссаров, 1984]). В предшествующий додинасти-
ческий период в состав циньских погребальных комплексов, также
как и больших захоронений других чжоуских царств, входили спе-
циальные жертвенные ямы с настоящими колесницами и лошадьми
(чэ-ма кэны). Возможно, сходную роль играли и бронзовые повозки.
По мнению Ян Куаня [1982. С. 33], на этих повозках должна была
отправиться в путешествие душа умершего.
В 1981-1982 гг., вблизи северо-западного угла внутренней сте-
ны, обнаружили остатки фундамента, на котором располагалось не
менее шести помещений (общей площадью 33,9 тыс. кв. м), а также
три колодца и система водоотвода по дренажным керамическим
трубам, пятиугольным в сечении. На основании надписей на чере-
пице и фрагментах керамики было установлено, что там располага-

23
лись кухни и хранилища ведомства по снабжению мавзолея, кото-
рое поставляло пищу для проведения ритуалов [Ван Юйцин, 1987].
Рядом располагалось еще два здания, в которых, возможно, жили
чиновники, руководившие этим дворцовым подразделением.
В первой половине 1980-х гг. в китайской научной литературе
прошла оживленная дискуссия, которая осталась незамеченной на
Западе. Некоторые ученые выразили сомнение в принадлежности
ям с терракотовыми войнами к мавзолею Цинь Шихуанди и связы-
вали их с другими членами правящего дома: с императором Эр
Шихуанди или даже с вдовствующей государыней Сюань (сконча-
лась в 256 г. до н. э.). Высказывалось также мнение о том, что эти
ямы не входили в состав погребального комплекса, а были специ-
ально сооружены по приказу Первого императора в ознаменование
объединения страны под его властью. Однако большинство специа-
листов, исходя из планиграфии мавзолея, типологии находок и над-
писей на них, аргументированно отвергло эти гипотезы (обзор
см.: [Е Сяоянь, 1988. С. 45-46]).
Среди значительных открытий следующего десятилетия - рас-
копки в 1994 г. дамбы в районе Улин на юго-востоке от погребаль-
ного парка, на расстоянии 1 км от кургана. Ее общая длина 3 500 м,
ширина около 40 м, высота от 2 до 8 м; она защищала мавзолей от
подтопления со стороны ближних гор. Отводу лишней воды спо-
собствовала сложная дренажная система, каналы которой выклады-
вались из камня и оснащались керамическими трубами [Лю Цинчжу,
1997. С. 49].
В 1997-1998 гг. к юго-востоку от кургана раскопали яму К9801
размерами 130 х 100 м, деревянно-земляная конструкция которой
соответствует тому, что известно по трем раскопам с терракотовы-
ми фигурами. Внутри найдено скопление каменных пластин, соеди-
ненных бронзовой проволокой в доспехи: более 80 панцирей и
38 шлемов, а также доспехи для лошадей [Дуань Цинбо, Ма Мин-
чжи, Го Баофа и др., 2001].
В целом, в конце 1990-х гг. в основном определился план рас-
положения объектов на территории всего комплекса (рис. 3). Его
территория была окружена двойной стеной. Уточненные размеры
внешней стены составили 2 165 х 940 м, внутренней (с угловыми
башнями) - 1 355 х 580 м, на каждой стороне проделаны ворота с
надвратными смотровыми вышками. Внутренний «город» делится

24
на северный и южный районы. Основным является южный район,
где расположен могильный курган, с трех сторон которого выявили
остатки поминального дворца, ямы с бронзовыми колесницами и
ямы-хранилища. Северный район разделен перегородкой на вос-
точную часть с сопроводительными захоронениями и западную
часть со вспомогательным дворцом. Между внутренней и внешней
стеной находки сосредоточены в западной части, где выявлены
«конюшня», «зверинец», сопроводительные погребения и остатки
жилищ смотрителей мавзолея. За пределами стен, но в тесной связи
с комплексом, найдены: на юге - защитные дамбы, на севере - ос-
татки пруда и еще одного дворца, на востоке - ямы с терракотовы-
ми фигурами солдат и другие сопроводительные захоронения, на
западе - кладбище строителей, печи для обжига керамики и мастер-
ские по обработке камня (см.: [Цзяо Наньфан, Дуань Цинбо, 1998.
С. 34; Хуан Чжаньюэ, 1998]).
Значительное внимание уделяется изучению инженерно-
строительных особенностей комплекса. В 2000 г. выявлена мощная
защитная дамба вокруг южной, юго-западной и юго-восточной сто-
роны гробницы, нижняя ее часть (сохранившаяся толщина до 17 м)
состояла из уплотненной глины, а верхняя (до 21 м) - из утрамбо-
ванной земли. Кроме того, существовала система водоотвода от
кургана в западном направлении, выявлено восемь колодцев-
отстойников и семь подземных каналов. В общую сеть включались
и естественные водостоки, подправленные в нужном направлении
[Чжу Сыхун, 2007].
В начале 2000-х гг. были проведены раскопки окрестностей мо-
гильного кургана, в ходе которых выявили несколько подземных
объектов с довольно сложной планировкой (их маркировка от
К0001 до К0007). Однако в большинстве своем они подверглись
значительному разрушению, из находок отмечены только обож-
женные кости животных, фрагменты керамических сосудов и тер-
ракотовых фигур; поэтому об их назначении судить сложно [Крат-
кий отчет о разведочных работах в 2000-х гг...., 2002]. В мае 2001 г.
начались раскопки ямы № 6 (К0006) в юго-западной части комплек-
са на расстоянии 50 м от кургана, площадью около 144 кв. м.
В двухкамерном захоронении, пол и частично стены которого были
обшиты досками, обнаружили 12 терракотовых фигур размерами
185-193 см, а также остатки парадной деревянной колесницы с зон-

25
том и кости лошадей. Восемь фигур - это чиновники, в форменных
кожаных шапочках, с изображенными сбоку на поясе ножами для
подчистки туши и точильными камнями; еще четыре фигуры - ко-
лесничие [Краткий отчет о первых раскопках сопроводительного
захоронения..., 2002]. Заслуживает внимания находка четырех оди-
наковых бронзовых топориков: подпрямоугольной формы, с двумя
лезвиями на концах (одно скошенное, как у секиры, другое прямое,
как у топора), вставлявшиеся в расщепленную деревянную рукоять.
Их длина 16 см, ширина 10-11 см, толщина 0,75 см, длина сохра-
нившихся рукоятей около 55 см. Это, несомненно, не боевое, а ри-
туальное или петенциарное оружие. Об использовании топоров-
секир для тяжелых наказаний говорится во многих письменных ис-
точниках (см., например: [Го юй, 1987. С. 84]. Обычно сочетание
«фу юэ» переводят двумя словами: «топоры и секиры». Однако
циньские находки позволяют объединить эти понятия в одно орудие.
Соответственно яма № 6 была интерпретирована в качестве депар-
тамента наказаний в составе органов управления государством;
очевидно, при дальнейших раскопках будут выявлены и другие ад-
министративные структуры.
В качестве интересной особенности отмечено, что эта яма не
подверглась воздействию огня, т. е. погром, учиненный армией Сян
Юя, не был всеобъемлющим. Для сравнения напомним, что все ямы
с терракотовыми статуями и большинство других объектов пере-
крыто слоем прокаленной земли, с большим содержанием углей.
В научной литературе высказано мнение о том, что следы пожара
связаны не с военными действиями, а с особенностями обряда.
По данным письменных источников (например, трактат «Мо цзы»,
глава «Цзе сан»), «огненное погребение» использовалось жунским
племенем ицюй, жившим к западу от Цинь; их представители участ-
вовали в строительстве мавзолея, о чем свидетельствуют надписи
на фрагментах керамики. Об использовании кремации средневеко-
выми племенами ди-цян в государстве Наньчжао сообщается в со-
чинении IX в. «Мань шу» (глава «Фэнсу»). Поскольку циньцы за-
имствовали многие культурные черты своих жунских (цянских) со-
седей, то китайские авторы предположили, что, по меньшей мере,
часть инвентаря подвергалась сожжению для отправки его в иной
мир [Чэн Сюэхуа, Ван Юйлун, 1998. С. 75, 69]. Однако при всей
заманчивости такой гипотезы она не подтверждается другими на-

26
ходками и общим культурным контекстом; следовательно, не при-
нимается большинством исследователей.
В западном секторе мавзолея нашли гробницу размерами 15,5 х
14,5 м, с дромосом длиной 15,8 м, которая, возможно, принадлежа-
ла Гао, одному из императорских сыновей. В районе дер. Шанцзяо-
цунь в 1976 г. выявили 17 могил, вытянутых в одну линию с севера
на юг. Судя по начатым раскопкам восьми погребений, могилы
имели достаточно сложную конструкцию. Наклонные коридоры-
дромосы вели в могильную камеру, которая могла иметь уступы и
подбои, а также ниши для инвентаря; внутри - деревянный сарко-
фаг с дном из жердей, стенками из широких досок, соединенных
вставками в пазы, и крышкой из нескольких небольших досок, уло-
женных вдоль или поперек. Оттуда извлекли более 200 предметов
керамики, бронзовых и железных орудий, в том числе печати и
фрагменты керамики с надписями, судя по которым они могли при-
надлежать к циньской знати. Возраст покойных от 23 до 30 лет, все
они погибли насильственной смертью (шестеро расчленены, один
застрелен из арбалета и еще одна повешена) [Краткий отчет об об-
следовании циньского кладбища..., 1980]. Скорее всего, они при-
надлежали тем «высшим сановникам и княжичам», которых как
возможных соперников и заговорщиков казнил в 208 г. до н. э. Ху
Хай [Сыма Цянь, 1975. С. 90], ставший в результате интриги Вто-
рым Циньским императором, после чего с почестями похоронил
своих сводных братьев и сестер (или ближних придворных) возле
могилы отца.
Еще одно большое захоронение, связанное с семьей императора,
найдено за пределами мавзолея; однако по структуре и находкам
близко к изучаемому комплексу. В 2006 г. в южном пригороде Сиа-
ня раскопали гробницу размерами 550 х 310 м (на поверхности);
размеры погребальной камеры 140 x 1 1 3 x 1 5 м; рядом - еще более
10 ям с погребальной утварью (нефритовые и золотые украшения,
печати дворцовых чиновников и т. п.). Среди находок особо выде-
ляются две колесницы, запряженные шестеркой, что является ука-
занием на принадлежность к царскому (императорскому) дому. Как
считает Чжан Тяньэнь, гробница принадлежала бабушке Цинь
Шихуанди, вдовствующей императрице Ся (умерла в 239 г. до н. э.)
[В Северо-Западном Китае..., 2006]. Однако есть и другое мнение
(например, известного археолога Хань Вэя) - это захоронение

27
Ху Хая, Второго циньского императора (убит в 207 г. до н. э.).
В любом случае, захоронение по времени и уровню близко к мавзо-
лею, поэтому полученные материалы могут быть привлечены в ка-
честве дополнительных для изучения главнога объекта.
Раскопки собственно захоронения Цинь Шихуанди (горы Ли-
шань) так и не производились, хотя в начале 1990-х гг. местные
власти пытались получить соответствующее разрешение у цен-
трального правительства. В начале 2000-х гг. курган подвергли
комплексному геофизическому обследованию (определялись грави-
тационные и магнитные характеристики, величины электрического
сопротивления, данные по радиоактивному радону и т. п.) [Уиап
Втвд1ап§, 1ли 8Ыу1, Ьи Оиоут, 2006]. Оно показало наличие под
курганом очень сложных структур в виде ветвистых колонн (т. е.,
возможно, уже снабженных кронштейнами-доугуналш) и симмет-
рично расположенных лестниц. Специалисты считают, что в на-
стоящее время нет необходимых методик для раскопок таких со-
оружений, а также для консервации огромного объема артефактов,
содержащихся внутри могилы. Поэтому, как считает начальник ар-
хеологического отряда по изучению мавзолея Дуань Цинбо, в на-
стоящее время лучше не вскрывать гробницу. В этом с ним соли-
дарны многие ведущие китайские и зарубежные специалисты [N0
ехсауайоп..., 2006].
Использование методов естественных наук для увеличения объ-
ема извлекаемой информации - одна из характеристик развития ки-
тайской археологии нашего времени; естественно, что передовые
методики в первую очередь применялись на главном археологиче-
ском объекте Китая. Так, был определен химический состав краски
на терракотовых фигурах (подробнее представлен в Гл. 3). Еще од-
на загадка, потребовавшая привлечения сложного технического
оборудования, связана с обнаруженной на некоторых образцах
оружия тонкой пленки патины, которая предохраняла бронзу от
окисления. Предварительно эту технологию определили как хроми-
рование, однако детальный металлографический анализ оказался не
столь однозначным. Все десять обследованных образцов (наконеч-
ники стрел, мечи, арбалетные спусковые механизмы) были покрыты
пленкой толщиной 15-25 микрон, но только у одного наконечника
выявлено высокое содержание оксида хрома (СЮ2). Однако не ис-
ключено, что в других образцах произошло выщелачивание оксида

28
хрома под действием подземных вод; во всяком случае, исследо-
ванная патина, несомненно, искусственного происхождения, кото-
рое требует дальнейшего изучения [Хань Жубинь, Ма Чжаоцзэн,
Ван Цзэнцзюнь и др., 1994]. Различные естественнонаучные подхо-
ды в изучении мавзолея (прежде всего геофизического зондирова-
ния) были объединены в рамках общенационального проекта № 863
и успешно реализованы. Помимо этого, были проведены анализы
образцов ДНК, взятые из погребений 50 строителей; по заключению
антрополога Тань Цзинцзэ из Фуданьского университета установ-
лено, что один из них был европеоидом, близким к иранским наро-
дам (персам, курдам) [Китайские археологи утверждают..., 2006].
В качестве важнейшего достижения в изучении мавзолея за
прошедшие 40 лет почетный куратор Музея терракотовых фигур
Юань Чжунъи выделил раскрытие структуры комплекса (рис. 4).
Подземные хоромы, воспроизводившие реальный императорский
дворец, располагаются под курганом (гора Лишань) в южной части
внутреннего «города», в рамках которого сосредоточено большин-
ство строений и памятников. Во внутреннем городе обнаружена
«конюшня», «зверинец» (31 яма с гробами для птиц и редких жи-
вотных), «скотный двор» (с костями домашних животных и птиц),
пруд, берега которого оформляли бронзовые ступени и украшали
46 бронзовых скульптур водоплавающих птиц (журавлей, лебедей и
гусей), 48 могил императорских наложниц и три здания, в которых
жили чиновники, ответственные за погребальный парк и храмы.
В западной и восточной стенах рнешнего города были оборудованы
большие ворота и галереи с башенками. За пределами внешней сте-
ны нашли 98 камер с «яслями» для лошадей и другого скота, произ-
водственные площадки (для обработки камня, для обжига керами-
ки) и сотни могил сопогребенных [Муз^егу..., 2002; №гз1;, 2007а].
Поскольку полное одновременное вскрытие огромной площади не-
возможно, то в настоящее время уточнение подземной топографии
памятника осуществляется за счет активного бурения разведочных
шурфов с последующими локальными раскопками обнаруженных
объектов. В последнее время именно благодаря такой методике вы-
явлены многочисленные хозяйственные структуры, изучена конст-
рукция стен и ворот, а также дренажной системы [Лю Цинчжу,
Шэнь Юньянь, 2003. С. 55-57].

29
 С середины 2009 г. в изучении мавзолея начался новый этап.
По сообщению агентства Синьхуа (от 13.06.2009) именно в этот
день - национальный День культурного наследия - после более чем
20-летнего перерыва вновь начались раскопки ямы № 1. По заявле-
нию директора Музея терракотовых статуй У Юнци, Государствен-
ное управление по охране памятников материальной культуры пре-
доставило право на раскопки площади в 200 кв. м (план на ближай-
шие пять лет - 2 000 кв. м), которые впервые будут вести только
специалисты музея, что свидетельствует об их высокой квалифика-
ции. Среди первых находок - фигуры офицеров, которых до сих пор
найдено очень немного. Предпринимаются специальные методики
по сохранению красочного покрова, который без этих мер уничто-
жается на воздухе в течение нескольких минут [Фэн Го, У Цзихай,
2009].
Важнейший материал для изучения мавзолея Цинь Шихуанди
был получен за его пределами, при раскопке других погребальных
парков (в Юнчэн, Бимо, Чжиян, Шэньхэюань), а также рядовых за-
хоронений циньского времени (которых с 1930-х гг. раскопано бо-
лее 2 000) [Цзяо Наньфэн, Ван Вэйлинь, Чжан Тяньэнь и др., 2008.
С. 10]. Это формирует необходимый культурный контекст и исто-
рическую перспективу для дальнейших интерпретаций.
Казалось бы, по поводу мавзолея Цинь Шихуанди уже сущест-
вуют тысячи публикаций на многих языках, что создает иллюзию
историографической полноты. Однако более внимательное рас-
смотрение показывает, что их большая часть состоит из информа-
ционных и популярных статей, не имеющих большой научной цен-
ности.
В этом отношении наиболее показательна, к сожалению, отече-
ственная историография, в рамках которой за прошедшие 35 лет не
создано ни одного монографического исследования по данной теме;
да и научных (включая научно-популярные) статей и разделов в
книгах по смежной тематике опубликовано немногим более десят-
ка. Предварительная информация на русском языке появилась на
страницах международных изданий [Хуан Таопэн, 1980; Гу Вень-
джи, 1980], а также в виде переводов и кратких рефератов западных
статей [Топпинг, 1982; Малёваный, 1983]; несколько позднее поя-
вились популярно изложенные свидетельства очевидцев [Овчинни-
ков, 1988]. Первой научной публикацией можно считать раздел в

30
коллективной монографии «Древние китайцы в эпоху централизо-
ванных империй», написанный Н. Н. Чебоксаровым. Выдающийся
российский антрополог отмечал, что «скульптурные портреты
циньских «гвардейцев» представляют собой совершенно уникаль-
ный источник большой познавательной ценности» [Крюков, Пере-
ломов, Софронов, Чебоксаров, 1983. С. 78]. Он изучил доступные в
то время материалы (около 500 фигур из ямы № 1) и выделил в их
составе 22 представительных портрета для антропологического ана-
лиза. В результате удалось установить, что их прототипы относи-
лись к восточноазиатской, или дальневосточной расе тихоокеанских
монголоидов; однако прослеживаются отдельные черты, сближаю-
щие их с южно-монголоидным или монголоидно-австролоидным
населением Южного Китая. Значимой особенностью стала также
выявленная у некоторых «гвардейцев» американоидность, которая
связывает их с предшествующим населением данного региона эпо-
хи позднего неолита - раннего металла (культуры мацзяяо, цицзя,
сыва\ с одной стороны, и с современным населением Восточного
Тибета (Кама), с другой [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978.
С. 129-130]. В свою очередь, это дает основание говорить о влиянии
на формирование циньцев древних цянских (жунских) племен. Судя
по нетипичному для восточноазиатских монголоидов сравнительно
развитому третичному волосяному покрову, не исключена возмож-
ность европеоидных влияний. Данные антропологии хорошо корре-
лируют с историческими свидетельствами.
Статья В. В. Евсюкова и С.^А. Комиссарова [1986; 1988] стала
одной из первых специальных публикаций, посвященных исследо-
ванию данного памятника в историко-культурном контексте. В ней
приводятся характеристики надмогильных сооружений, а также
входивших в состав комплекса погребальных полей. Авторы счита-
ют, что сам по себе огромный масштаб мавзолея стал вполне на-
дежной защитой от грабителей. Поэтому он и дошел до наших дней,
став неоценимым источником для реконструкции материальной
культуры, социальной организации и религиозно-мифологических
представлений Древнего Китая.
В дальнейшем к материалам гробницы обращались в основном
искусствоведы. Так, О. М. Городецкая писала о «сверхнедостаточ-
ности археологического материала» (что даже в то время совершен-
но не соответствовало истине) и предлагала свой «анализ внутрен-

31
ней ситуации» [Городецкая, 1990. С. 129]. Гробница Цинь Шихуан-
ди определялась «как произведение варварского искусства», при
этом варварством автор считала тоталитарную идеологию. Недавно
китайским исследователем Ли Фуцзюнем защищена диссертация на
русском языке под названием «Своеобразие китайской скульптуры
эпохи Цинь», источником для которой стали терракотовые воины.
Рассмотрев некоторые особенности их изготовления, он сосредото-
чился на впечатлениях, производимых внешним обликом статуй.
Сравнив их (почему-то) со скульптурами Древней Греции, автор
сформулировал свои выводы в малосодержательных формулах типа:
«В этих фигурах воплотилась чувственность первобытной эпохи и
рационализм эпохи Цинь, а также своеобразная красота в благород-
ном, торжественном молчании» [Ли Фуцзюнь, 2006. С. 13] и т. п.
Все это напоминает, казалось бы, оставшуюся в прошлом риторику
времен «культурной революции»,* когда по поводу найденных
скульптур писалось, что «в них виден отказ от упадочнического ис-
кусства рабовладельческого общества, с его терриоморфными, пу-
гающими образами, и возвращение к реальной жизни», а в портре-
тах - «отражение боевого духа воинов, которые под руководством
легистской линии Цинь Шихуана боролись за реформы и нацио-
нальное единство» [№ Та, СЫп СЬип, 1975. Р. 105-106].
Наиболее глубоко и детально в рамках искусствоведческого на-
правления проанализировала данный памятник М. Е. Кравцова
[2004]. Она обратила внимание на архитектурное построение ком-
плекса в целом, но в дальнейшем сосредоточилась на особенностях
«глиняной армии», связав ее создание с традициями бронзоволи-
тейного производства. В циньской скульптуре, по ее мнению, мож-
но проследить «художественно-эстетические трактовки образа че-
ловека», характерные для китайского изобразительного искусства.
По сути, единственная статья археологического плана была
опубликована М. Ю. Ульяновым [2006] в журнале «Восточная кол-
лекция». В ней автор не только отдал должное терракотовой армии,
но и рассмотрел другие находки, провел необходимые сравнения.
Хотя ограниченный объем статьи и, отчасти, популярный характер
издания не позволил ему полностью реализовать потенциал своего
научного поиска, но многие из высказанных им идей очень плодо-
творны и близки методическим подходам, предлагаемым в нашем
исследовании.

32
 Популярную биографию циньского владыки, основанную на пе-
реводах из «Исторических записок» и современных исследованиях,
написал Е. И. Кычанов. Он также дал краткое описание (по Сыма
Цяню) гробницы Первого императора, дополнительно упомянув о
том, что «в особой камере гвардия Шихуана, сделанная из дерева и
глины, замерла на вечном посту» [Кычанов, 2004. С. 72].
Во многих оружиеведческих работах упоминаются находки
оружия и боевые построения «терракотовой армии», однако специ-
альных работ, посвященных их описанию и классификации, в оте-
чественной историографии практически нет (за исключением не-
больших тезисов).
Краткий обзор русскоязычной литературы можно завершить
упоминанием переводных работ, в которых содержатся сведения о
находках в районе мавзолея, хотя невысокое качество перевода вы-
зывает немало вопросов. Тем не менее, в книге Корин Дебен-
Франкфор, много лет работавшей на археологических раскопках в
Китае, в качестве существенного можно отметить вывод о том, что
при строительстве мавзолея следовали «старым традициям Цинь»
[Дебен-Франкфор, 2002. С. 93]. Что же касается книги «Погребен-
ные царства Китая», то она является переводом соответствующего
тома популярной серии «Ушедшие цивилизации» [СЫпа'з Випес!
Ктеёотз..., 1993], в состав авторского коллектива которого входи-
ли такие известные специалисты, как Дженни Со. Книга изначально
создавалась не как исследовательская, а как популяризаторская; со-
ответственно, в ней не предлагается глубоких научных выводов, но
содержится достаточно подробное описание памятника и прекрасно
подобранный блок иллюстраций. Остается только сожалеть о том,
что переводчик и редактор издательства «Терра - Книжный клуб»
не смогли обеспечить столь же высокое качество русского текста
[Погребенные царства..., 1998].
Своеобразным вкладом в увеличении популярности мавзолея
стал выход в свет перевода книги Мориса Котрелла, известного
своими поисками «секретных кодов» [Котрелл, 2004]. Его рассуж-
дения о том, что Цинь Шихуанди был не просто правителем, а од-
ним из богоподобных Наставников (в число которых включается
также Тутанхамон, Виракоча и Иисус Христос), оставивших чело-
вечеству удивительные сакральные знания о чудодейственных
свойствах Солнца и высших принципах духовности, равно как и

33
попытки утверждения того, что в позах терракотовых воинов, вы-
ражениях их лиц, оружии, одеяниях, расположении фигур зашифро-
вано послание к человечеству, предостерегающее от грядущих ка-
таклизмов, при всей их увлекательности лежат за пределами науки.
Что же касается собственно западной литературы, то при всем
своем обилии она не отличается тематическим разнообразием. На-
чиная с наиболее ранних обзорных статей (к примеру, публикация
А. Диена [Бгеп, 1979/1980. Р. 46-47]) и кончая последними моно-
графиями, все они в основном концентрировались на терракотовых
фигурах солдат. Даже простое перечисление названий наиболее из-
вестных научных и популярных изданий наглядно доказывает та-
кую тенденцию, поскольку в их составе навязчиво повторяются
практически одни и те же термины: А. СоЯегеН. ТЬе Пгз! Ешрегог
\Уагпог8 (1987); С. Ьахо. Тегга СоПа Аллу оГ Ешрегог С>ш (1993);
2Ьап§ \УепН. ТЬе С>т ТеггасоПа Аллу: Тгеазигез оГ 1лп1оп§ (1998);
Глпёезау, Оио Ваойх. ТЬе ТеггасоИа Агшу оГ (^ш 8Ы Ниап^сИ -
ТЬе Р1Г&1 Ешрегог о? СЫпа (1999); С. В1аеп8(1огГ, Е. Еттег1т§,
М. Ре1ге1 (ед.). Б1е ТеггакоНаагтее дез Егз1:еп СЫпезезсЬеп Кагзегз
(^т 8ЫЬиап§ (2001); 1 О'Соппог. ТЬе Ешрегог'8 8Иеп1; Агшу: Тегга-
сойа А^агпогз оГ Апсгеп* СЫпа (2002); К. С1аг1а. Е*егпа1 Агшу: ТЬе
Теггасойа 8о1сЬег8 о{ 1Ье Пгз* СЫпезе Ешрегог (2005); А. Беап. Тегга-
Сойа 8о1(Иег8: Агшу оГ 8*опе (2005); I. РогЫ,1. МШашз. ТЬе Тегга-
сойа ^аглогз (2007); 3. Рог1а1, Биап (^т§Ъо (её.). ТЬе Пгз! Ешрегог:
СЫпа'з ТеггасоПа Агшу (2007); 1 Мапп. ТЬе Тегга СоПа Аллу (2008)
и др. В результате действительно удалось много сделать для изуче-
ния способа изготовления и окраски статуй, их оружейного набора
и боевого построения, выдвинуты интересные гипотезы о семантике
и ритуалах, связанных с «вечной армией». Однако эффектность тер-
ракотовых солдат затмевает собой остальные открытия на террито-
рии мавзолея, также недостаточно внимания уделяется не столь яр-
ким памятникам предшествующего периода.
Впрочем, в последние годы в западной литературе уделяется все
больше внимания находкам на территории мавзолея в целом. При-
мером такого подхода может служить книга помощника куратора
Британского музея Джейн Портэл, написанная совместно с Хироми
Киносита, в которой значительное внимание уделяется другим на-
ходками (фигурам акробатов, чиновников, бронзовым статуям птиц,
каменным доспехам и т. п.), а для их интерпретации широко при-

34
влекаются данные по мифологии и ритуалам того периода [РогЫ,
КтозЬйа, 2007]. Данная работа демонстрирует тенденцию к ком-
плексному изучению памятника, которая все больше доминирует в
историографии.
Наиболее полной, естественно, является китайская литература
по теме, в рамках которой не только постоянно публикуются новые
материалы по циньским памятникам (включая додинастические), но
и вводятся новые методики исследования уже известных находок
(геофизическое зондирование гробницы первого императора, изу-
чение химического состава краски на статуях воинов, выделение
пыльцы в составе глиняного теста, из которого их изготовили, и
т. д.). Помимо издания полевых отчетов, а также высококачествен-
ных музейных альбомов [Гробница Цинь Шихуана и терракотовые
фигуры..., 2004; Музей терракотовых фигур..., 2006], вышло в свет
немало серьезных аналитических исследований монографического
плана, среди которых можно выделить книги У Болуня и Чжан
Вэньли [1990], Ван Сюэли [1994], Ван Сюэли, Шан Чжижу и Ху
Линьгуя [1994], Ван Сюэли и Лян Юня [2001], Юань Чжунъи [2003],
Ли Сюэциня [2007] и др. Для работ этих авторов, прежде всего Ван
Сюэли, характерно стремление рассматривать находки в районе
мавзолея в контексте общего понимания циньской культуры. Сле-
дует упомянуть и обобщающее академическое издание по чжоуской
археологии, в котором выделены специальные разделы, посвящен-
ные додинастической культуре Цинь [Китайская археология..., 2004.
С. 255-259, 272-273, 320-334]. ^
В качестве одной из примет современной эпохи в информаци-
онно-аналитической сфере можно назвать создание специальной
«Шэньсийской компании по развитию туризма на мавзолей Цинь
Шихуана», которая в 2001 г. зарегистрировала свой постоянно дей-
ствующий сайт. Размещенные там новостные и аналитические ма-
териалы на китайском языке (в отличие от английского варианта),
несмотря на досадную анонимность, выполнены на высоком про-
фессиональном уровне, что указывает на их подготовку квалифици-
рованными специалистами, археологами и историками, которые не-
посредственно участвуют в раскопках.
Однако из-за существующего языкового барьера большинство
из перечисленных работ мало известно за пределами Китая; к тому
же часть из них выходила в местных изданиях, предназначенных

35
«для внутреннего распространения». В качестве общего недостатка
этих работ можно отметить недостаточное внимание к внешним
контактам Цинь (даже в пределах Китая), слабое знание зарубежной
археологии, что ограничивает их комплексный характер.

36
 ГЛАВА П
ЦИНЬСКИЕ ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ПАМЯТНИКИ

В погребальных комплексах древности воспроизводились пред-

ставления о загробном мире, для моделирования которых использо-
вались как элементы конструкции и обряда, так и сопроводитель-
ный инвентарь. В состав последнего могли входить специальные
ритуальные предметы, реальные бытовые вещи, а также их копии.
Поэтому богатые захоронения и крупные могильники, оставленные
определенной этнической общностью, позволяют реконструировать
многие важные аспекты ее материальной и духовной культуры. По-
скольку погребения - один из видов археологических памятников,
создававшихся специально, в соответствии с четкими правилами, то
именно они часто являются и наиболее репрезентативным видом
источников по истории данного общества.
Для воссоздания историко-культурного контекста, в котором
складывались основные характеристики мавзолея Цинь Шихуанди,
мы осуществили обзор погребальных памятников предшествующе-
го периода. Также в качестве особого раздела представлено иссле-
дование архитектурно-строительного облика циньского погребаль-
ного комплекса и определено его место в общем развитии архитек-
туры Древнего Китая.

§ 1. Циньские погребения ^одинастической эпохи

Одним из самых известных погребальных памятников, откры-
тых за последние 50 лет в пределах всей мировой археологии, несо-
мненно, является мавзолей Цинь Шихуанди. Можно предположить,
что в его формировании воплотились многие характеристики пред-
шествующего периода (до образования империи), которые склады-
вались на протяжении нескольких столетий, когда Цинь сопернича-
ло с другими Сражающимися царствами и сформировало собствен-
ную субкультуру.
В настоящее время раскопано несколько крупных могильников
додинастического периода, общим количеством более 900 погребе-
ний, включая и царские захоронения. Большей частью они сосредо-
точены в районе Гуаньчжуна и Лундуна (по современному админи-
стративному делению соответствуют территории современных про-

37
винций Шэньси и восточной части Ганьсу); отдельные могилы най-
дены на территории провинций Шаньси и Хэнань, что связывается с
продвижением циньской армии на восток. Следует назвать могиль-
ники Даэрпо возле г. Сяньяна, Кэшэнчжуан в уезде Чанъань, Баци-
тунь и Гаочжуан в уезде Фэнсян, Дяньцзы в уезде Лунсянь, а также
гробницы циньских правителей в Юнчэн, уезд Фэнсян и в Чжиян,
уезд Линьтун (все - в пров. Шэньси); и некоторые другие памятни-
ки. Их датировка охватывает период с конца Чуньцю до династии
Цинь включительно. Кроме того, будут учитываться материалы мо-
гильника Маоцзяпин в уезде Тяныиуй (пров. Ганьсу), который да-
тируется концом Западного Чжоу.
На основании обзора материалов из наиболее крупных могиль-
ников удалось выделить доминирующие черты погребального об-
ряда. В ориентации погребений абсолютно преобладает линия запад
- восток, причем в основном головой на запад. Это отличает цинь-
ские погребения от других чжоуских, в которых преобладала ори-
ентация головой на север, зафиксированная как черта ритуала в «Ли
цзи». В положении костяков в могиле наблюдаются заметные раз-
личия, однако доминируют одиночные погребения в скорченной
позе, которые занимают от 70,3 % и вплоть до 93,71 % [Китайская
археология..., 2004. С. 326-327]. При этом китайские исследователи
не производят дальнейшего разделения (на спине, на правом или
левом боку), очевидно, не считая его существенным. Руки сложены
на груди или животе, ноги согнуты под острым углом (менее 40°),
вплоть до того, что кости голени и бедра смыкаются; таким образом,
воспроизводилась поза человека, сидящего на корточках (она же -
«поза спящего» или «поза эмбриона»).
В качестве этнографических параллелей Е Сяоянь [1982. С. 66]
указывает на погребальные обряды у тибето-бирманских народов
дулун и насщ проживающих на территории пров. Юньнань: первые
считали, что смерть - это долгий сон, от которого не просыпаются,
поэтому придавали покойнику позу спящего; вторые считали, что
такова поза человека перед рождением и, соответственно, фиксиро-
вали ее с помощью веревок, перед тем, как предать тело огню. Ти-
бето-бирманские по языку лоба, также как и тибетоязычные мэнъба,
проживающие в разных районах на юге Тибета, придавали покой-
нику «позу эмбриона» и хоронили (часто в подбоях) головой на за-
пад. Считалось, что это поможет покойному следовать за солнцем,

38
от смерти на западе - к новому возрождению [Дай Чуньян, 1992.
С. 753].
Чжао Хуачэн [1987. С. 5] приводит материалы обследования эт-
нической группы «белоконных» тибетцев {байма цзан), проживаю-
щих в северо-западной части пров. Сычуань (уезд Пинъу). При за-
хоронении они связывали покойников в скорченном положении и
помещали в могилу лицом на запад. Там же приводится описание
обычаев средневековых тибетцев (туфаней), которые сгибали по-
койникам ноги калачиком и хоронили сидя, обложив камнями и
землей. Появление тибетцев на юге связывают с движением племен
ди-цян из района Ганьсу-Цинхайского плато. Это прослеживается и
по материалам летописей: в «Мин ши» описаны байма фанъ («бе-
локонные туфани»), а в «Ши цзи», «Хоу Хань шу» и «Вэй шу»
упоминаются байма ди и байма цян (см.: [Дай Чуньян, 1992. С. 754,
756]).
Следует отметить, что в самом раннем циньском могильнике
Маоцзяпин в восточной части пров. Ганьсу все погребения - скор-
ченные, с ориентацией на запад. Скорченные погребения отмечены
в культурах позднего неолита - раннего металла этого региона:
баныианъ, мачан и цицзя. Представлены они также и в культурах
бронзового века синъдянь (могильники Кэтаочжуан, Ляньхуатай) и
сыва (могильник Шуйцзючжань), непосредственно предшествую-
щих и сосуществующих с культурой додинастического периода
Цинь. Лян Юнь проследил определенную корреляцию между раз-
личными типами помещения покойного в могилу и его статусом.
Вытянутое трупоположение с прямыми конечностями представле-
ны, как правило, в захоронениях более высокого ранга (отмечаются
по инвентарю и конструкции могилы), скорченное - в большинстве
массовых погребений. Особенно убедительно эта характеристика
прослеживается в рамках одной гробницы, например, М2 в Дабаоц-
зышань, где «хозяин могилы» (циньский гун) и его ближние (родст-
венники или чиновники) лежат с прямыми ногами, а принесенные в
жертву слуги - с согнутыми [Лян Юнь, 2008. С. 59-60]. Такое соот-
ношение могло быть связано не только с социальной, но и этниче-
ской принадлежностью покойных: не исключено, что элита пришла
с востока, тогда как большинство циньцев сформировалось на осно-
ве местного населения со значительным цянским компонентом или
влиянием.

39
 По устройству могильной ямы выделяются два основных типа,
имеющих хронологическое значение. На раннем этапе полностью
преобладали прямоугольные ямы с вертикальными или несколько
наклонными стенками; начиная со среднего периода Чжаньго (ко-
нец IV в. до н. э.) широко распространяются погребения с подбоем,
как правило, вырытым в западной стенке могильного колодца [Тэн,
1992. С. 298]. Массовое внедрение нового элемента в погребальный
обряд, возможно, объясняется внешним влиянием, хотя другие со-
ставляющие большим изменениям не подвергались.
На высоте примерно 1 м от дна могилы часто делался уступ: ли-
бо вырезанный в материке, либо специально возведенный из утрам-
бованной земли, - который плотно охватывал со всех сторон стенки
саркофага. На уступах размещались человеческие жертвоприноше-
ния (иногда в деревянных ящиках), жертвенные животные (собаки,
овцы) и часть сопроводительного инвентаря. Для этих целей в стен-
ках могил также могли выкапываться ниши. Для раннего этапа из-
вестно несколько могил с яокэном - небольшой ямой в центре мо-
гилы, где чаще всего помещалась принесенная в жертву собака.
Особенность эта известна еще в период Шан-Инь (см.: [Кучера,
1977. С. 172]) и свидетельствует о заметной архаичности циньского
погребального обряда.
Покойников хоронили в дощатых гробах, которые помещали в
один или, редко, два саркофага («внешних гроба»). Сверху их за-
крывали циновками и перекрывали досками, уложенными на края
уступа. Конструкция могла быть и более сложной - как в могиле
М17396 в Даэрпо, где в камере выявили вертикально установленные
бревна-столбы с поперечными балками, крытыми досками. Факти-
чески под землей было построено жилище с использованием кар-
касно-столбовой конструкции, подобно тому, как сооружались все
здания в ту эпоху. На наш взгляд, подобное сооружение вряд ли
можно назвать упрощенным вариантом сплошного саркофага
(ср.: [Чжан Хайюнь, Сунь Тешань, 2006]); это несколько иной тип
погребального обряда, хотя и воплощающий ту же базовую идею
создания «дома» для умершего. Данный тип относится к локальным
циньским особенностям, поскольку выделен только на кладбищах
периода Чуньцю - первая половина Чжаньго в районе Гуаньчжуна.
В период среднего Чжаньго (IV в. до н. э.) его постепенно заменяет
конструкция с подбоем.

40
 Важную составную часть элитных погребений составляют так
называемые чэ-ма кэны (ямы с колесницами и лошадьми). Традиция
их использования восходит еще к иньскому времени и особенно
активно реализуется в периоды Западного Чжоу и Чуньцю. Они со-
провождают в качестве жертвенных ям наиболее значимые погре-
бения и содержат одну или несколько (до 12) колесниц с лошадьми
(по две или по четыре в одной упряжке, которых забивали до захо-
ронения) и, часто, с колесничим. Любопытная деталь - в одной из
относительно поздних могил в Бацитунь, датированных начальным
периодом Чжаньго, найдены две керамические модели повозок (ко-
лес для них), запряженных быками. По остаткам деревянных дета-
лей этих моделей было установлено, что использовалась оглобель-
ная запряжка; это самое раннее свидетельство подобной конструк-
ции в Китае, которая широко распространяется только в эпоху Хань
[У Чжэньфэн, Шан Чжижу, 1980. С. 73-75]. В Цинь, как свидетель-
ствуют находки из мавзолея Первого императора, продолжали аб-
солютно преобладать колесницы с дышловой запряжкой.
Наибольшей пышностью, естественно, отмечены погребения
правителей. Целое скопление таких могил обнаружено в окрестно-
стях дер. Наньчжихуй (уезд Фэнсян, пров. Шэньси), где по данным
летописей располагалась циньская столица Юнчэн периода Чуньцю
и начала Чжаньго. Комплекс был окружен системой рвов, погребе-
ния концентрировались в южной части, а основные жертвенные
ямы - в восточной части [Хань Вэй, 1983а. С. 30-32]. Всего в ходе
двух сезонов в рамках обширного погребального парка выявлено
43 большие могилы, из которых не менее 13 принадлежат правите-
пям-гунам. Комплекс был также оборудован дренажными система-
ми, выложенными камнем [Хань Вэй, Цзяо Наньфэн, Тянь Яци и др.,
1987].
Захоронения гунов выделяются как своими размерами, так и
конструкцией. К основной камере присоединялись (с одной или
двух сторон) могильные коридоры-дромосы, а также дополнитель-
ные помещения для сопогребений и размещения инвентаря.
Для аристократических погребений характерно наличие бронзовых
ритуальных сосудов (с тенденцией к миниатюризации) и оружия,
которые сочетаются с многочисленными керамическими предмета-
ми. Использование богато украшенной керамики, копирующей
бронзовые сосуды, является одной из особенностей циньских ком-

41
плексов. В рядовые погребения обычно клали бытовую керамику,
которая на поздних этапах появляется и в элитных могилах. В каче-
стве специфической для Цинь формы выделяются триподы ли с за-
остренными ножками «в виде заступа», аналогии которым можно
найти в культуре цщзя.
В наборе бронзовых сосудов прослеживается система обще-
чжоуского ритуала ле-дин (выставленных в ряд триподов-дш). Суть
ее состоит в корреляции количества сосудов дин (служивших для
принесения в жертву мясной пищи) и гуй (для зерна). Количество
дин, размеры которых постепенно уменьшались, было нечетным (от
девяти для могилы владетельного князя и до одного для могил про-
стых воинов-«дружинников»), а количество гуй - четным и, как
правило, на один сосуд меньшим, чем дин (см.: [Археология дина-
стий..., 1979. С. 203-204; Крюков, 1984. С. 29]). В сочетании с брон-
зовыми сосудами могли использоваться и их керамические копии.
Подтверждается свидетельство Ли Сюэциня о том, что «керамика и
бронза из циньских могил богата индивидуальными характеристи-
ками. Бронзы наследуют западночжоускому стилю, но затем разви-
ваются в собственном направлении» [Ы Х х ^ т , 1985. Р. 223].
В оружейном наборе представлены все виды: клевцы, наконеч-
ники копий, топоры-кельты, бронзовые бляхи для доспехов и щитов
(умбоны), наконечники стрел. Найденные кинжалы некоторыми
учеными выделяются в особую группу «кинжалов циньского типа»,
датированных периодом Чуньцю и началом Чжаньго [Чжан Тяньэнь,
1995]. Их общие характеристики включают языковидный клинок, с
небольшим подпрямоугольным перекрестьем и выделенным навер-
шием, поверхность которых заполнена орнаментом; в некоторых
случаях (например, у экземпляра из Таньцзяцунь) в нем отчетливо
проглядывают парные головки грифов. Поэтому мы не склонны
полностью согласиться с Кан Ин Уком, который обращает внима-
ние только на орнамент «культуры Центральной равнины» и отде-
ляет эти кинжалы от ордосских бронз [Кан, 1999]. С учетом того,
что помимо циньских могильников эти кинжалы находят в основ-
ном в северных районах, примыкающих к степному поясу, мы счи-
таем, что кинжалы этого типа изготовлялись циньцами под влияни-
ем традиций кочевников (жунов или ди).
Заслуживает внимания использование погребальных фигур. Их
найдено сравнительно немного, для додинастического периода из-

42
вестно около 20 штук - небольшого размера (не выше 25 см), изго-
товленные из разных материалов: камня, дерева, глины (необож-
женной). Хотя изображения довольно простые, но на многих уже
проработаны черты лица, показаны отдельные детали одежды.
По роскошной отделке халата можно выделить несколько фигур
сановников, есть также изображения колесничих, остальных можно
условно определить как прислугу [Ху Линьгуй, 1987]. Данный факт
знаменует важный поворот в ритуале: признание самой возможно-
сти замены при погребении реальных жертв их изображениями.
Проведенный краткий обзор особенностей циньских погребений
(обряда и инвентаря) позволил выделить ряд специфических черт,
которые позволяют говорить о выделении субкультуры государства
Цинь в рамках общей чжоуской традиции. К ним относится ориен-
тация погребенного (головой на запад), скорченная поза, широкое
распространение подбоев, выделенные погребальный парки для за-
хоронения правителей, подземная архитектура, сохранение обряда
человеческих жертвоприношений и сопогребений параллельно с
началом использования вотивной погребальной пластики, керами-
ческие копии бронзовых ритуальных сосудов, особые формы три-
подов-уш, кинжалы циньского типа. Многие из этих черт получают
дальнейшее развитие в монументальной конструкции мавзолея
Цинь Шихуанди.
В то же время некоторые из перечисленных особенностей име-
ют этнокультурное значение. В китайской историографии велась
оживленная дискуссия о происхождении циньцев. Некоторые уче-
ные, ссылаясь на данные письменных источников, отстаивали вос-
точное происхождение циньцев, тогда как другие обращали внима-
ние на сведения, указывавшие на их тесную связь с западными жу-
пами (см.: [Чжао Хуачэн, 1987. С. 1-2]). В «Исторических запис-
ках» Сыма Цяня подробно излагается история общения (как мирно-
го, так и вооруженного) Цинь с жунами, в том числе их многочис-
ленные брачные связи; по данным известного историка Цзянь Боц-
заня, раннее население Цинь даже называлось «циньскими жупа-
ми» [Сыма Цянь, 1975. С. 17 и др.; С. 290 (коммент.)]. Археологиче-
ские открытия также указывают на западные истоки Цинь, что не
исключает прихода части элиты из восточных царств.
Циньская культура формировалась на пересечении многих тра-
диций, среди которых значительное место занимали позднеиньская

43
и предчжоуская культуры [Ван Сюэли, Лян Юнь, 2003]; однако
нельзя отрицать и существенного влияния жунских традиций. Раз-
личные племена жунов (;цянов), которые принято определять как
прототибетские (с возможной примесью других племен), прожива-
ли на территории провинций Ганьсу и Цинхай, создав целый ряд
культур палеометалла (мацзяяо, мачан, баныианъ, цицзя, каяо, сыба,
синъдянъ, сыва) [Се Дуаньцзюй, 2002]; однако в конце периода За-
падного Чжоу они практически исчезают. Частично носители этих
культур были вытеснены на территорию Тибетского плато, где при-
няли участие в создании тибетского этноса. Некоторая их часть, как
свидетельствуют письменные источники, продолжала жить в вер-
ховьях Хуанхэ, сохраняя свои обычаи (см.: [Крюков, Переломов,
Софронов, Чебоксаров, 1983. С. 75-76]), хотя на археологическом
материале их культура пока не фиксируется. Однако можно пред-
положить, что значительная часть жунов вошла в состав циньцев,
передав им часть своих культурных характеристик. Любопытный
символ такого влияния можно усмотреть в бронзовой подвеске,
найденной при раскопках чэ-ма кэна в Бацитунь [У Чжэньфэн, Шан
Чжижу, 1980. С. 77, 84]. На этом предмете одной стороны изобра-
жена голова человека, а с другой стороны - голова барана, таким
образом, он представляет собой воплощенный в бронзе иероглиф
«цян», представляющий собой соединение двух иероглифов: чело-
век и баран. Подвеска была найдена в погребении колесничего, ко-
торые в циньском обществе относились к аристократии, что свиде-
тельствует о присутствии жунского (цянского) компонента в соста-
ве элиты государства Цинь. Дальнейшие исследования позволят
уточнить степень этого влияния.
Особого внимания заслуживают элитные погребения, раскопан-
ные в районе Сичуй. Данный топоним относится не к современным
административным названиям, а заимствован из исторической гео-
графии. Именно так в древних летописях обозначался район, засе-
ленный племенами западных жунов, который контролировали
предки циньского правящего дома из рода Ин еще в конце правле-
ния династии Шан (XI в. до н. э.). Затем они служили западночжоу-
ским ванам. В поздний период Западного Чжоу один из них полу-
чил титул Чжуан-гуна и, разгромив жунов, основал первую столицу
княжества Цинь в местности под названием Сицюаньцю (Западный
холм собак). Под собаками могли подразумеваться «собаки-э/суны»

44
(цюанъжун\ одно из жунских племен, с которыми постоянно кон-
фликтовали древние китайцы в эпоху Чжоу.
Локализации первоначального центра жизнедеятельности цинь-
цев помогла надпись на бронзовом сосуде «Цинь-гун гуй», найден-
ном еще в 1919 г. в уезде Тянынуй восточной части пров. Ганьсу.
В 1923 г. выдающийся специалист по эпиграфике Ван Говэй пере-
вел и интерпретировал эту надпись, на основе которой он впервые
показал, что первоначально название Сичуй просто обозначало «за-
падные рубежи», а затем стало указывать на территорию вокруг
Сицюаньцю. При династии Хань там был образован уезд Сисянь,
который находился примерно в 60 км к юго-западу от современного
уездного центра Тяныдуй, в бассейне небольшой реки Сиханьшуй
(см.: [Район циньских гробниц..., 2004, предисл. Ли Сюэциня. С. 2]).
Именно там впоследствии и были найдены богатейшие памятники
раннего периода существования княжества Цинь.
В 1994 г. возле гор Дабаоцзышань на правом (северном) берегу
р. Сиханьшуй, на территории современного уезда Лисянь пров.
Ганьсу местные археологи раскопали группу захоронений («погре-
бальный парк») периода конца Западного Чжоу - начала Чуньцю
(VIII в. до н. э.), а в 1998 и 2000 г. в Юаньдиншань на другом берегу
реки исследовали аристократический могильник первой половины
периода Чуньцю (середина VIII - середина VII вв. до н. э.).
В целях дальнейшего изучения полученных материалов мы,
вслед за китайскими археологами, объединили все находки в рамках
одного района Сичуй, которому# на наш взгляд, можно придать ста-
тус особого археологического микрорайона (АМР). При этом мы
исходили из базового определения данной категории как комплекса
различных археологических памятников, включающего историко-
культурное и географическое содержание [Бобров, 1994. С. 17]. Та-
кой подход дает возможность не только соединить в единую линию
развития собственно циньские памятники, но и привлечь к рассмот-
рению находки других культурных традиций и периодов, обнару-
женные в верховьях р. Сиханьшуй и, тем самым, определить факто-
ры, оказавшие воздействие на формирование культуры государства
Цинь.
В Дабаоцзышань раскопаны две большие могилы, один относя-
щийся к ним чэ-ма кэн и девять малых и средних могил. Выявлены
остатки межи из утрамбованной земли, ограничивавшей «погре-

45
бальный парк», а также возведенная тем же способом платформа,
возле которой нашли кровельную черепицу и концевые черепичные
диски. Очевидно, на этом месте находились надмогильные соору-
жения, связанные с уходом за могилами и проведением поминаль-
ных церемоний. К «парку» примыкало большое кладбище в составе
более 200 средних и малых могил - к сожалению, полностью раз-
грабленных. Беспримерное по наглости и масштабу ограбление
древних могил произошло в 1990-е гг., после чего многие циньские
бронзы «всплыли» в музейных и частных собраниях на Западе.
В частности, сосуд «Цинь-гун ху» из большой могилы МЗ был об-
наружен благодаря поддержке западных специалистов в Нью-Йорке
и при издании памятника китайским археологам пришлось доволь-
ствоваться описанием и фотографиями этой находки.
Большая могила МЗ - вытянутой прямоугольной формы, длина
115 м, ширина 8,2-8,3 м, дромосьг с двух сторон (западный - на-
клонный, восточный - ступенчатый) непосредственно примыкают к
погребальной камере (глубина 16,5 м). Внутри найдено восемь ске-
летов сопогребенных, обломки лакового гроба, фрагменты бронзо-
вых изделий, бусины. Практически весь погребальный инвентарь
был похищен современными «бугровщиками».
Большая могила М2, расположенная ниже по склону, имеет в
плане крестообразную форму: к погребальной камере размерами в
верхней части 12,1 х 11,7 м (и глубиной 15,1 м) с двух сторон при-
мыкают дромосы, наклонный на западе и ступенчатый на востоке.
Могила несколько меньше пострадала от грабителей либо распола-
гала более богатым инвентарем, поэтому в ней удалось выявить 19
скелетов сопогребенных, остатки деревянного саркофага и лакового
гроба с накладками из золотой фольги, лаковый сундук, обломки
бронзового оружия, пять каменных литофонов (цинов).
В чэ-ма кэне, также разрушенном, первоначально, вероятно, на-
ходилось 12 колесниц. Наиболее богатыми оказались находки в не-
больших могилах, не замеченных современными «расхитителями
гробниц». Там обнаружили ритуальные бронзовые сосуды, их кера-
мические копии, бытовую керамику, нефритовые украшения [Дай
Чуньян, 2000].
В 2006 г. в 20 м к юго-востоку от М2 раскопали жертвенную
яму с музыкальными инструментами: три сравнительно крупных
бронзовых колокола бо, восемь колоколов юн и 10 (два набора по

46
пять) каменных лнтофонов цин. Все они изменяются в размерах от
больших к маленьким, в таком порядке были подвешены с помо-
щью фигурных крючков на опоре, которая не сохранилась. В надпи-
си на одном из колоколов говорится о том, что набор изготовлен по
приказу «циньского наследника». Вокруг найдены захоронения од-
ного взрослого человека и нескольких детей - скорченные, головой
на север (очевидно, ориентация на могилу М2). Возможно, это мо-
гилы музыканта и его учеников, состоявших при «ритм-секции»
дворцового оркестра. Они ублажали правителя музыкой при жизни
и должны были служить ему и после смерти [Вэй Чжэн, Ван Хуй,
2008].
Несмотря на огромный ущерб от грабежей, собранные материа-
лы (с учетом сведений, полученных из зарубежных музеев) дают
возможность для ряда важных наблюдений. Из золотых украшений
наиболее интересны большие пластины фольги в форме хищной
птицы. Одна пара фигурок тигров, вырезанных из дерева и оберну-
тых золотой фольгой, обнаружилась в Париже, другая - в японском
музее Михо. Кошачий хищник изображен с вытянутым телом, по-
вернутой назад головой, поджатыми лапами, когти на которых по-
казаны в виде кружочка.
Значительная коллекция ритуальных бронзовых сосудов из
циньских могил была выкуплена в Гонконге и передана в Шанхай-
ский музей. В надписях на многих из них (также как на сосудах, об-
наруженных во Франции и США) упоминается «циньский гун».
Треножники для мяса дин и сосуды для зерна гуй явно входили в
систему «ле-дин», о которой говорилось выше, когда представители
знати в соответствии со своим титулом использовали для жертво-
приношения нечетное количество дин и четное (меньшее на один)
количество гуй. Причем каждый последующий сосуд должен быть
несколько меньше предыдущего, что и наблюдается в составе нахо-
док. Для обладателя титула гун полагалось использовать соответст-
венно набор из семи дин и шести гуй. В Японии выявлен набор
бронзовых колоколов, также с надписью «циньский гун», а допол-
нявший его набор каменных цинов преступники потеряли (или бро-
сили), поскольку их нашли прямо в грабительском лазе.
На основании анализа всех материалов и сопоставления с пись-
менными источниками большинство китайских исследователей
сейчас считает, что в могиле МЗ был погребен Сян-гун, а в М2 -

47
Вэнь-гун, соответственно второй и третий правители княжества
Цинь, получившие титул. Другой вариант: Вэнь-гун и Сянь-гун, -
считается менее вероятным [Ван Хуй, 1998; ср.: Чэнь Пин, 1998].
К тому же в первом случае даты смерти двух правителей разделяет
промежуток, равный примерно полувеку, что прослеживается в из-
менениях погребальной конструкции и инвентаря.
Напротив «погребального парка», через реку, на расстоянии
3 км расположено кладбище циньской аристократии. Археологи
вскрыли четыре могилы и один чэ-ма кэн (с пятью колесницами и
16 скелетами лошадей). Поскольку в конце 1990-х гг. власти в
спешном порядке приняли меры по защите культурного достояния,
то удалось уменьшить потери от грабителей. В результате была по-
лучена достаточно представительная коллекция инвентаря, в ряде
случаев также дополненная сведениями из зарубежных источников.
Богатый набор ритуальных бронзовых сосудов указывает на при-
надлежность к высшей аристократии, по меньшей мере в двух мо-
гилах прослежена система ле-дин, соответствующая высокому рангу
погребенных (не меньше бо или даже хоу).
Внимание привлекает бронзовый сосуд на колесиках, украшен-
ный многочисленными скульптурными изображениями, который
Чжу Чжунси определил как модель погребальной колесницы и, со-
ответственно, вместилище души покойного [Район циньских гроб-
ниц..., 2004. С. 26-27]. Подобные находки уникальны; они встреча-
ются на памятниках эпохи Чуньцю (например, в цзиньской могиле в
Вэньси, на городище Яньчэн) и пронизаны сложной космологиче-
ской символикой (подробнее см.: [Евсюков, Комиссаров, 1984]).
Высокая насыщенность зооморфными украшениями является осо-
бенностью данной коллекции. Сочетание в едином сюжете различ-
ных животных, а также некоторые детали оформления наводят на
мысль о скифо-сибирском искусстве «звериного стиля». Его могли
транслировать в Цинь жунские племена, которые вступали в кон-
такты с кочевниками на территории Монголии и Ордоса [Коновалов,
1999. С. 109]. Однако сюжетная линия подверглась существенной
переработке, животные не борются, а поддерживают друг друга, за
счет чего создаются комбинированные ручки и ножки сосудов.
Особого внимания заслуживают кинжалы: один полностью
бронзовый, относится к так называемым кинжалам циньского типа,
также как и каменная реплика (см.: [Кан, 1999]). Четыре других

48
кинжала биметаллические, в трех случаях цельнолитая бронзовая
рукоять, украшенная бирюзой, сочеталась с утраченным железным
клинком, в одном случае обломок железного клинка сохранился
вставленным в золотое перекрестье от, очевидно, деревянной руко-
яти, к которому также принадлежало золотое навершие. Они отно-
сятся к числу наиболее ранних свидетельств использования метал-
лургического железа на территории Китая (раньше - только биме-
таллический кинжал из Шанцуньлина, датированный концом За-
падного Чжоу).
В завершении обратимся к находкам, сделанным на других па-
мятниках Сичуй. Теоретическим основанием для привлечения этих
материалов служит концепция АМР, предполагающая наличие ис-
торических взаимосвязей в пределах выделенной географической
общности.
Во-первых, найдено немало чжоуских бронзовых сосудов, коло-
колов и предметов вооружения, датированных эпохой Восточного
Чжоу, вплоть до позднего Чжаньго (III в. до н. э.). Данные находки
объясняются тем, что хотя в начале Чуньцю политический и эконо-
мический центр государства Цинь переместился на восток, в район
современного г. Сианя, но в Сичуй сохранились родовые храмы и
кладбища многих аристократических родов, включая правящий род
Ин. Поэтому циньские князья (а затем и цари) на протяжении всего
периода существования государства назначали туда на службу
представителей высшей знати, которым и принадлежали найденные
бронзы. #
Во-вторых, выявлено, как минимум, два бронзовых предмета
династии Шан: треножник «Яфу синь дин» и танговая секира. По-
скольку сами шанцы в тот район специально не проникали, то вещи,
скорее всего, связаны со службой предков циньцев шанскому вану,
как об этом свидетельствуют летописи. То же можно сказать и по
поводу находок раннечжоуских бронз.
В-третьих, следует выделить втульчатую секиру и клевец с ши-
роким треугольным бойком (типа чо\ которые относятся к культур-
ной традиции Ба-Шу. Связи этих государственных образований (на
территории пров. Сычуань) с раннечжоускими уделами в Х1-Х вв.
до н. э. прослеживаются на многих памятниках Северо-Западного
Китая. В данном случае такая связь могла быть не прямой, а опо-
средованной через один из этих уделов - например, Юй, памятники

49
которого (Жуцзячжуан, Чжуюаньгоу в западной части пров. Шэнь-
си) демонстрируют наибольшее влияние со стороны сычуаньских
государств [Китайская археология..., 2004. С. 119-125].
И, в-четвертых, особого внимания заслуживают массовые на-
ходки керамики культуры сыва. Данную культуру, вместе с рядом
других, связывают с жунскими (цянскими) племенами [Се Дуань-
цзюй, 2002. С. 227-237], возможно, с цюанъжунами. По ряду куль-
турных признаков носители культур синьдянь и сыва тесно связаны
с ранними чжоусцами [Шуй Тао, 2001. С. 134-137]. Однако наибо-
лее интенсивные контакты у жунов и наследовавших им прототи-
бетских племен цянов, как об этом свидетельствуют и письменные
источники, были именно с циньцами. Так, по сведениям летописи
«Хань шу», цянский вождь Уи Юаныдзянь в середине V в. до н. э.
потерпел поражение от царства Цинь и некоторое время находился
там в плену на положении раба (см« [Хуан Фэньшэн, 1989. С. 4-6]).
Не случайно, как уже упоминалось выше, у некоторых «гвардейцев»
в составе терракотовой армии мавзолея Цинь Шихуанди выделены
антропологические черты («американоидностъ»), которые связыва-
ют их с жунскими культурами (мацзяяо, цицзя, сыва), с одной сто-
роны, и с современным населением Восточного Тибета (Кама), с
другой [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978. С. 129-130].
Некоторые находки на территории АМР Сичуй (антропоморф-
ная керамическая бутыль в виде полуобнаженной женщины, сосуд
крашенной керамики с резким изломом плечиков, бронзовая стату-
этка мужчины в «античном стиле») пока не получили надлежащего
объяснения. Надеемся, они займут свое место в общей характери-
стике циньской культуры в ближайшем будущем.

§ 2. Погребальная архитектура мавзолея Цинь Шихуанди *

Особенности погребальной архитектуры мавзолея следует рас-
сматривать в контексте общего развития архитектурного искусства
Китая, в котором циньский этап занимает важное место. С возник-
новением построек дворцового типа, которое китайские специали-
сты относят к правлению легендарной династии Ся (ХХ1-ХУ1 вв. до
н. э., по традиционной хронологии), были заложены основные
принципы их планировки. В эпоху Шан-Инь (ХУ1-Х1 вв. до н. э.)

* Параграф написан совместно с Ю. А. Азаренко

50
происходил синтез строительных традиций севера и юга страны. В
период со второй половины XI по первую треть VIII в. до н. э. при
правлении династии Чжоу применяли уже вполне сформировав-
шуюся систему деления построек в соответствии со статусом их
обитателей, планировка получила идеологическое обоснование и
стала более строгой, возросло число типов строений. К периоду
Чуньцю (УШ-У вв. до н. э.) и Чжаньго (У-Ш вв. до н. э.) развитие
экономики и культуры привело к формированию сети дорожного
сообщения и появлению множества поселений городского типа.
С образованием империи Цинь (221-207 гг. до н. э.), объеди-
нившей огромную территорию прежде самостоятельных царств и
осуществившей реформы по унификации мер и стандартов в самых
разных областях, наступил период расцвета строительного дела,
включивший в себя, помимо Цинь, династии Хань (202 г. до н. э. -
220 г. н. э.), Вэй (220-265) и Цзинь (265-316).
В период первого объединения страны повсеместно распростра-
нились главные принципы строительства, в начальном виде сфор-
мировавшиеся уже при династиях Шан и Чжоу: ансамблево-
дворовый тип застройки, симметричная планировка, деревянная
стоечно-балочная конструкция, основные конструкционные части
отдельных строений, крыши больших объемов. Резьба и роспись,
регулярная планировка отражали идеологические представления и
статусные моменты, что получило развитие в последующие эпохи.
В столице Цинь возводились копии уничтоженных дворцов по-
коренных княжеств. По свидетельству Сыма Цяня, «каждый раз,
когда Цинь сокрушало власть какого-либо из владетельных князей,
[циньский вон приказывал] зарисовать устройство его дворца и
строить [подобный же] дворец на возвышенности к северу от Сянь-
яна, так, чтобы дворец этот был обращен к югу - к реке Вэй. [По-
этому] от Юнмэня на восток вплоть до рек Цзиншуй и Вэйшуй
[всюду высились] дворцы и дома, соединенные переходами поверху
и понизу и огороженными дорогами. [Он] заполнил дворцы краса-
вицами, наполнил палаты колоколами и барабанами, захваченными
у князей» [Сыма Цянь, 1975. С. 65]. Но и этого Цинь Шихуанди ка-
залось мало.
В 212 г. до н. э. он начал строительство близ современного
г. Сианя огромного дворца Эпан (Эфан); а также погребального
комплекса, который должен был стать моделью природного и соци-

51
ального Космоса. Он же увековечил свое имя сооружением Великой
Китайской стены на основе разрозненных оборонительных укреп-
лений на севере. Согласно «Историческим запискам», дворец Эпан
имел небывалые размеры, простирался более чем на 150 км, был
окружен сторожевыми башнями и заключал в себе огромный искус-
ственный пруд. Со столицей дворец связывала особая император-
ская дорога, повторявшая очертаниями форму созвездия Гэдао (близ
Полярной звезды). В источниках сообщается, что когда повстанцы
подожгли Эпан, то пожар, затухая и разгораясь вновь, продолжался
в течение трех месяцев. Его остатками является прямоугольная
платформа из утрамбованной земли свыше 1 км в длину (по оси за-
пад-восток) и около 500 м в ширину, достигающая высоты в 7-8 м.
Важным источником по истории архитектурно-строительного
дела является особый тип памятников - погребальные комплексы.
Усыпальница самого Цинь Шихуанди поражала воображение со-
временников грандиозностью и великолепием. В этом император
превзошел всех других правителей древности, включая египетских
фараонов. По мнению американского историка Дерка Бодде, здесь
сказались также особенности психики императора, его гигантома-
ния и патологический страх смерти [Воёёе, 1938. Р. 119-120]. Такое
строительство стало возможным благодаря объединению страны, в
результате которого в распоряжении центральной власти оказались
огромные материальные и людские ресурсы. Строительство нача-
лось еще в 246 г. до н. э., до создания централизованного государст-
ва, и велось до 2-го года правления Эр Шихуанди, почти 40 лет.
В «Исторических записках» («Ши цзи») великого ханьского исто-
рика Сыма Цяня сохранились сведения о том, что в район столицы
Сяньян «[прислали] более семисот тысяч преступников, осужден-
ных на кастрацию и на каторжные работы, одни строили дворец
Эпан, другие - [гробницу] на горе Лишань. Сюда доставляли камень
с гор Бэйшань и лес из Шу и Цзин» [Сыма Цянь, 1975. С. 78]. Воз-
можно, что число работников, как это нередко для древних хроник,
несколько преувеличено, хотя еще один вполне аутентичный источ-
ник, «Хань цзю и», называет цифру в 720 тыс. рабочих (см.: [Дуань
Цинбо, 2005. С. 85]). Однако сам гигантский объем строительства
сомнения не вызывает, для чего потребовалось невиданная в исто-
рии концентрация рабочей силы.

52
 Для сравнения можно привести свидетельство Геродота, несо-
мненно, также преувеличенное, о том, что на строительство пира-
миды Хеопса в течение более 20 лет одновременно трудилось не
более 100 тыс. человек, которые, правда, сменялись каждые три ме-
сяца [Геродот, 1972. С. 119]. Предварительные подсчеты показали,
что для устройства могильной ямы и всех выявленных на данный
момент сопроводительных захоронений потребовалось вынуть при-
мерно 12,8 млн куб. м грунта; кроме того, для возведения насыпи
над могилой переместили еще около 1,2 млн куб. м [Маизокиш оГ
Ешрегог..., б. г.]
Место было выбрано к востоку от района Чжиян, где располага-
лись гробницы отца и деда Первого императора, в полном соответ-
ствии с традицией (зафиксированной в трактатах «Ли цзи», «Лунь
хэн»), которая предписывала последовательность захоронений в
направлении с запада на восток [Почему было выбрано расположе-
ние..., б. г.].
С юга мавзолей ограничивался горами, а на севере выходил к
реке Вэйхэ. В выборе именно такого расположения можно видеть
следование принципам традиционной китайской геомантии
(|фэн-шуй). Согласно этим принципам, все вещи на земле могут ро-
ждаться (и возрождаться) лишь благодаря субстанции г/г/, которая
при ветре рассеивается, а у воды задерживается. Исходя из этого,
выбирать место для жилья и для погребения надо там, где ци кон-
центрируется и сгущается, т. е. в пространстве между горами и во-
дой (см.: [Китайская геомантия, 1998]). На юго-западе расположен
теплый источник, о целебных свойствах которого упоминается еще
в «Каноне вод». С другой стороны был выкопан искусственный
пруд. Тем самым, по замыслу строителей, улучшалась природная
среда в соответствии с принципами фэншуй («опираться на горы,
окружать водой») [Предания о фэншуй..., б. г.]. При этом песчани-
стая почва, как свидетельствует Ли Даоюань в комментариях к «Ка-
нону вод», оказалась непригодной для возведения стен традицион-
ным способом трамбовки (ханту\ поэтому пришлось доставлять
необходимый лёсс из других мест. В одной из таких ям, где добы-
вался строительный материал, и был создан пруд для разведения
рыбы. Также при выборе места учитывали имеющиеся овраги и
старицы, которые при необходимости дополнительно подправля-
лись и включались в общую систему водостоков [Чжу Сыхун, 2006].

53
 Внутреннее устройство гробницы кратко описано в тех же «Ис-
торических записках». Как свидетельствует летопись, «Ши-хуан,
впервые придя к власти, тогда же стал пробивать гору Лишань и
устраивать в ней [склеп]; объединив Поднебесную, [он] послал туда
со всей Поднебесной свыше семисот тысяч преступников. Они уг-
лубились до третьих вод, залили [стены] бронзой и спустили вниз
саркофаг. Склеп наполнили привезенные и опущенные туда [копии]
дворцов, [фигуры] чиновников всех рангов, редкие вещи и необык-
новенные драгоценности. Мастерам приказали сделать луки-
самострелы, чтобы, установленные там, они стреляли в тех, кто по-
пытается прорыть ход и пробраться в усыпальницу. Из ртути сдела-
ли большие и малые реки и моря, причем ртуть самопроизвольно
переливалась в них. На потолке изобразили картину неба, на полу -
очертания земли. Светильники наполнили жиром жэнь-юев в расче-
те, что огонь долго не потухнет» [Смма Цянь, 1975. С. 87].
Заслуживает внимания указание Сыма Цяня на то, что склеп
устраивали в горе. По данному поводу в китайской литературе
прошла целая дискуссия: некоторые ученые считают, что название
Лишань («Прекрасная гора») относится к искусственной насыпи,
возведенной над погребением. На то, что термином «гора» при
Цинь могли называть могильный курган, указывают и надписи на
керамике, найденной на территории мавзолея (см., например: [Ван
Сюэли, 1982]). Однако здесь, как нам представляется, нет противо-
речия. Как в предшествующий период Чжаньго, так и в последую-
щую эпоху Хань могилы правителей и сановников могли выкапы-
вать (пробивать) в природном холме или скале, а затем еще возво-
дили сверху искусственную насыпь. Именно так были построены
могилы УЧУ вв. до н. э. в Лэйгудунь - знаменитое захоронение
цзэнского хоу И, а также его близких [Краткий отчет о раскопках
могилы цзэнского хоу И..., 1979]; и еще более знаменитое захоро-
нение Ли Цана, канцлера княжества Чанша, и его семьи в Мавандуй,
относящееся к первой половине II в. до н. э. [Ван Шиминь, Чжоу
Шижун, 1998]. Существовала традиция «строить гробницы, опира-
ясь на горы», которой придерживались еще циньские правители пе-
риода Чуньцю [Почему было выбрано расположение..., б. г.].
Отдельные курганы на территории Китая появляются еще в
бронзовом веке, но широко распространяются как могилы аристо-
кратов и, в первую очередь, правителей в эпоху Чжаньго (УЧИ вв.

54
до н. э.), возможно, под влиянием северных кочевых племен. По
мнению Дж. Роусон, создание могил в горе или под горой (естест-
венной или искусственной) связано со сведениями, которые полу-
чали жители на северных и западных границах Китая, об эффектив-
ности использования таких гробниц для сохранения тел и инвентаря
на Алтае (см.: [Ка\Узоп, 1998. Р. 127]). В Цинь, судя по эпиграфиче-
ским данным на деревянных дощечках из Юньмэн, возведение
больших надмогильных насыпей зафиксировано с периода правле-
ния Сянь-гуна, и размеры их постоянно увеличивались. Именно с
того времени (первая половина IV в. до н. э.) курганы принимают на
себя функцию храма для жертвоприношений, который воздвигался
над могилой правителя в предшествующий период, и в итоге пол-
ностью замещают его. Поэтому на вершине гробницы Цинь Шиху-
анди до сих пор не найдено никаких строительных остатков [Есть
ли строения..., б. г.].
Семантика курганов носит выраженный амбивалентный харак-
тер, как и все представления, связанные со смертью. С одной сторо-
ны, покойника надежно укрывали, запечатывали в земле, придавив
могильным холмом; с другой - помогали душе подняться в верхний
мир. В этом отношении большая насыпь представлял собой «лест-
ницу в небо» (отсюда, возможно, происходит и ступенчатая форма
многих надмогильных сооружений), символизируя идею «мировой
горы», которая, в свою очередь, является одним из вариантов более
общей мифологемы мирового древа, оси мира (ахгз типсИ), соеди-
нявшей различные сферы бытия. Редупликация образа, возведение
«горы на горе» призвана была усилить, подчеркнуть идею мирового
порядка. Такой подход помогает объяснить возведение наиболее
крупных курганов над могилами древних царей или, как в данном
случае, императора. Смерть правителя, который был социальным
алломорфом мировой оси, означала крушение космического поряд-
ка, а возведение «мировой горы» помогало восстановить утрачен-
ную гармонию.
Между китайскими специалистами прошла дискуссия на тему,
что копирует структура мавзолея. Так, ведущий специалист по
циньской истории Ян Куань полагает, что мавзолей воспроизводит
планировку столицы Сяньяна, поэтому, в частности, гробница им-
ператора расположена в юго-западном углу комплекса, поскольку
именно на западе столицы располагался императорский дворец.

55
Другие авторы считают, что мавзолей воспроизводил сам дворцо-
вый комплекс либо символизировал всю страну или даже Вселен-
ную (обзор см.: [Копирует ли погребальный парк..., б. г.]). На наш
взгляд, между этими точками зрения нет кардинальных противоре-
чий, поскольку структура космоса могла копироваться на разных
уровнях: города, дворца, отдельного строения и, тем более, погре-
бения. В результате комплекс, ставший для покойного императора
«городом и миром», вместе с подсобными помещениями и служба-
ми достиг площади 56,25 кв. км. Он представляет собой в плане
квадрат со стороной 7,5 км. Выделяются два (внутренний и внеш-
ний) «города», обнесенные земляными стенами периметром соот-
ветственно 1355 х 580 м и примерно 2 188 х 976 м (сохранились
подземные фундаменты и лишь частично слои трамбованной земли
самих стен). Северная часть внутреннего «города» разделена на две
части стеной, ширина которой в основании составляет около 8 м.
По всем четырем сторонам внутренней и внешней стен имелись во-
рота; сохранились фундаменты и остатки черепичной кровли над-
вратных и угловых башен.
Гробницу вместе с центральным дворцовым сооружением в
южной части внутреннего «города» накрывает огромный насыпной
холм почти квадратной формы, размерами 350 х 345 м. Если разме-
ры на плоскости, приведенные в разных изданиях, в основном сов-
падают, то высота называется самая разная. Еще в 1906 г. Адати
Кироку называл цифру в 76 м, а Виктор Сегален в 1917 г. - 150 фу-
тов (45,72 м). В публикациях последних десятилетий - еще боль-
ший разнобой: 43, 46, 47,6, 50,5, 51, 52,5, 55, 64,97, 71, 73 и 76 м
[Какова высота..., б. г.]. Юань Чжунъи, который придерживается
последней цифры, объясняет такой разнобой тем, что определение
высоты проводилось с разных точек, а сама поверхность земли во-
круг кургана очень неровная [Юань Чжунъи, 1988. С. 134]. Исходя
из своего опыта неоднократного подъема на вершину кургана
(рис. 5), мы считаем цифру в 70 и более метров явно преувеличен-
ной; существенно ближе к реальности цифра 52,5 м, которая приво-
дится в самом последнем (и, насколько можно судить, самом точ-
ном) обзоре археологических работ на мавзолее [Цзяо Наньфэн,
Чжан Чжунли, Дуань Цинбо и др., 2008. С. 112].
Считается, что в момент сооружения кургана высота его была
намного больше, до 115 м, однако доказать это сложно. Для его от-

56
сыпки использовали землю, специально вырытую из котлована на
расстоянии 2,5 км от места основных работ; там впоследствии и
устроили пруд для разведения рыбы. По мнению ряда китайских
исследователей, могильные насыпи, появившиеся на территории
Китая в период Восточного Чжоу, функционально заменяли храмы
для жертвоприношений, возводившиеся над могилами в предыду-
щую эпоху; поэтому на вершине Лишань и не выявлено каких-либо
построек [Е Сяоянь, 1984. С. 35]. При этом ссылаются на описание
Лишань, приведенное в «Хань шу» (глава «Биография Цзя Шаня»):
о том, что средняя часть могильного кургана создана как место для
осмотра и прогулок, а верхняя часть - как гора и лес; поэтому не
исключаются находки строительных остатков в средних слоях на-
сыпи. Возможно, что перед насыпью были поставлены большие ка-
менные стелы, однако их еще предстоит найти [Лю Цинчжу, 1994.
С. 55].
В 53 м к северо-западу от кургана в 1979 г. выявили остатки
прямоугольного зала (размерами 62 х 57 м), окруженного по пери-
метру галереей. Для интерпретации этой находки были привлечены
сведения из книги Цай Юна (133-192 гг.) «Ду дуань» (дошла до
наших дней в цитатах), в которой говорится, что в древности не
устраивали жертвоприношений на могиле, только Цинь Шихуан
ввел погребальные внутренние покои (цинь), которые устраивались
сбоку могилы; при Хань не было изменений, поэтому постройки на
могиле называют «внутренние покои», их назначение - в хранении
одежды и головных уборов покойного, которые он носил при жизни
(по: [Юань Чжунъи, 1988. С. 135]; см. также: [Ян Куань, 1982а]).
Строительство дома (для души покойного) отмечено у средневеко-
вых тибетцев, потомков жунов (\цянов), находившихся в тесном
контакте с циньцами. В «Тунцзянь ганму» приводятся свидетельст-
ва о погребении правителя у «туфаньцев» (древних тибетцев):
«Употребляемыя ими одежды, любимыя вещи и верховых лошадей
вместе с ними зарывают в могилу. Подле могилы строют большой
дом, а на вершине они сажают деревья, что составляет жертвенное
место» [История Тибета..., 1833. С. 129-130].
Точно не известно, какова была глубина могильной ямы.
По сведениям «Хань шу», императорские гробницы сооружались
ниже третьего слоя подземных вод (для данной местности это около
30 м). Там же говорится, что для защиты от воды выкладывали

57
стенку из камней, внутреннюю поверхность которой укрепляли
расплавленной медью, а внешнюю - покрывали красным лаком.
Проведенное пробное бурение дошло до уровня 26 м и выявило ка-
кие-то конструкции из утрамбованной земли, но дно достигнуто не
было; предполагается, что оно находится примерно в 50 м от днев-
ной поверхности [Музей терракотовых фигур..., 2006. С. 47-49].
Проведенные геофизические исследования дали цифру в 34 м, но не
исключено, что на других участках глубина будет иной.
Для руководства и обеспечения столь масштабной стройки был
образован специальный город Лии, насчитывавшей до 150 тыс. жи-
телей. Его остатки (нагромождения кирпича, черепицы и т. п.) пло-
щадью 0,5 кв. км выявлены в 3 км к северу от мавзолея, возле
дер. Люцзячжай. Традиция создавать такие «рабочие поселки» для
строительства и обслуживания царских и императорских гробниц
была начата именно циньскими правителями, воспринята в других
государствах периода Чжаньго, а затем продолжена при династии
Хань [Там же. С. 96]. Их деятельность определялась емкой фразой
из летописи «Цзо чжуань» (15-й год Юань-гуна): «Служить мерт-
вым как служат живым, это и называется ритуалом».
Выявлена стена из утрамбованной земли, окружавшая подзем-
ный дворец, длина которой с севера на юг составляет 460 м, ширина
с запада на восток 392 м, сохранившаяся высота и толщина соответ-
ственно по 4 м. С четырех сторон имеются ворота, причем у вос-
точных ворот - пять наклонных проходов, у других - по одному
[Цзяо Наньфэн, Дуань Цинбо, 1998. С. 34]. Сама конструкция двор-
ца, скрытая под толщами земли, пока не известна; имеются лишь ее
гипотетические реконструкции.
Значительным шагом вперед стало проведение комплексного
геофизического обследования гробницы. В первую очередь, под-
тверждено существование огромного подземного дворца, в чем не-
которые из исследователей позволяли себе сомневаться, общая ус-
тановленная площадь объекта составляет более 180 тыс. кв. м
(рис. 6). Отмечены стены из утрамбованной земли разной плотности,
каменные перекрытия, погребальная камера с дромосом; при этом
камень проявляет иные характеристики, чем местные породы. Так-
же подтверждена значительная концентрация ртути не только в на-
сыпи (как показали предыдущие обследования 1981 и 2002 г.), но и
под ней. Таким образом, сведения письменных источников получи-

58
ли солидное научное подтверждение [Дуань Цинбо, 2005]. В то же
время, конкретные контуры и размеры подземных объектов потре-
буют дальнейшего уточнения, как методами геофизической развед-
ки, так и пробным бурением и шурфованием. Поэтому для характе-
ристики архитектурно-строительного уровня комплекса мы будем
ориентироваться на уже раскопанные (хотя бы частично) объекты.
Исследованные археологами четыре ямы (склепа) для солдат и
лошадей, равно как и ряд других изученных объектов (жертвенники
с бронзовыми колесницами, кладбище строителей, захоронения ло-
шадей и диких животных и т. д.) - лишь малая часть комплекса, на
раскопки и изучение которого уйдет еще не один десяток лет. Тем
не менее, они дают возможность судить о некоторых строительных
технологиях III в. до н. э.
Раскопы расположены вблизи друг от друга, составляя единый
комплекс. Их описание приводится, в основном, по соответствую-
щим разделам обобщающих монографий [Ван Сюэли, 1994; Гроб-
ница Цинь Шихуана и терракотовые фигуры..., 2004]; нумерация
соответствует порядку обнаружения (рис. 7). Из них самый боль-
шой склеп № 1 площадью 13 029 кв. м представляет собой боевой
порядок воинов, склеп № 2 площадью 6 000 кв. м определен как во-
енный лагерь, самый маленький № 3 площадью 520 кв. м - как
ставка командования. Яма № 4, располагавшаяся между второй и
третьей, оказалась пустой и, возможно, недостроенной, хотя неко-
торые исследователи трактуют ее как место для сражения. По фор-
ме первый склеп прямоугольный, размеры 210 х 62 м (вытянут по
оси запад-восток); форму второго условно можно охарактеризовать
как Г-образную с четырьмя внутренними зонами, третьего - как
П-образную. В первом из них насчитывается 10 внутренних перего-
родок, выполненных методом дсайту, которые образовали 11 парал-
лельных проходов. Разгораживающие стены не доходят до западной
и восточных стен ямы на 3,45 м, поэтому по периметру получился
обходной коридор. Верхний уровень стен ниже уровня земли на
0,3-1,5 м, общая глубина варьирует в пределах 4,5-6,5 м. С разных
сторон ко всем склепам ведут наклонные коридоры-дромосы, по
которым доставлялись стройматериалы, а затем и скульптуры.
Стройматериалом, кроме местного и привозного желтозема,
служили кирпич, черепица, дерево отборного качества (сосна и ки-
парис), большие камни, доставлявшиеся издалека, а также циновки,

59
сплетенные, как установлено по отпечаткам на лёссе, из бамбука и
камыша.
Серый кирпич, примененный для мощения пола, по форме и
размерам делится на пять видов: «большой длинный» с параметра-
ми 42 х 19,5 х 9,5 см, «узкий длинный» (41,5 х 13,5 х 9,5 см), «тон-
кий длинный» (37 х 14 хб см), наиболее используемый «малый
прямоугольный» кирпич (28 х 14 х 7 см) и так называемый квад-
ратный (23 х 19,5 х 9,5 см). Площадь пола трех склепов, покрытых
вымосткой, в целом составляет 9 049,486 кв. м, при расчете по наи-
более ходовому кирпичу использовано около 212 100 штук. На по-
верхности найдены также образцы узорного кирпича (со штампом в
виде меандров, волют, ромбов, «монет»), которые использовались,
прежде всего, для украшения наземных построек [Узорные кирпи-
чи..., 1980]. Подобные узорные кирпичи, как полые, так и сплошные
со штампованным узором из меащфов или треугольников, находят
и на более ранних памятниках, например, в районе бывшей цинь-
ской столицы в Юнчэн [Цзяо Наньфэн, Ма Чжэньчжи, Лю Ли, 1984.
С. 29].
Из дерева делали колонны, балки, двери, закрывавшие входы в
коридоры, настил над всем склепом. Общий объем использованного
лесоматериала более 50 914 куб. м, всего найдено 24 764 деревян-
ных деталей. Параллельные стенам балки уложены вдоль пола. Раз-
гораживающие стены в склепе № 1 облицованы деревом с обеих
сторон; по высоте стены имелось 22 ряда брусьев, квадратных в се-
чении со стороной от 30 до 43 см. Брусья стыковались между собой
прямоугольными врубками в половину их толщины. Каждое соеди-
нение закреплялось фигурной шпонкой (с сечением в форме двух
симметричных трапеций, совмещенных по короткому основанию),
вставленной в соответственно выбранные пазы скрепляемых эле-
ментов. Такая конструкция предотвращала продольные и верти-
кальные смещения элементов стыка (рис. 8).
Колонны в первом и втором склепах были как квадратными, так
и круглыми в сечении, со стороной (диаметром) 30—45 см. Они ус-
танавливались скрыто в толще стен ямы и по обе стороны коридор-
ных стен, также вровень с боковой поверхностью, через промежу-
ток в 0,9-1,5 м (обычно через 1,5 м). В склепе № 3 все колонны
прямоугольные в сечении и установлены вдоль стен, а не спрятаны
в их толще.

60
 На колонны вдоль стен последовательно, одна за другой укла-
дывались балки обвязки, параллельные нижним, идущим вдоль по-
ла. В сечении они близки квадрату, размеры сторон составляют от
35 до 45 см. В первом склепе на начальных участках коридоров с
восточной стороны балки круглые в сечении, диаметром 30-55 см.
Длина балок не стандартизована и сильно варьирует (от 1 до 1,8 м),
но независимо от длины места их соединений приходились на цен-
тральную часть соответствующей колонны.
Бревенчатое покрытие из круглых в сечении бревен (лишь в не-
скольких отдельных случаях - четырехугольных) укладывалось над
проходами по оси север-юг, а над западным и восточным участками
без проходов - восток-запад. В первом склепе диаметр бревен по-
крытия 20-40 см, во втором иногда достигает 80 см. Длина бревен
от 8,5 до 12 м, что позволяло перекрывать сразу четыре прохода; их
укладывали так, чтобы стыки приходились на центральную часть
стен коридоров, но при этом в разных местах, что позволяло сни-
зить давление на стены. Площадь перекрытия, выложенного цинов-
ками, составляла 19 469,3 кв. м.
В качестве кровельного материала также использовалась чере-
пица, как плоская, так и полуцилиндрическая, как правило, покры-
тая оттисками (прямыми, наклонными, пересекающимися) доволь-
но тонких веревок, частично заполированная, особенно по краям.
Встречаются узоры в виде лент и двойных точек, на позднем этапе
- оттиски материи [Вэй Сяоцзу, 1983. С. 78, 79]. Особое внимание
уделялось изготовлению и украшению концевых керамических
дисков, которые закрывали по краю крыши срезы рядов полуци-
линдрической черепицы, уложенных спинкой кверху (рис. 9).
В эпоху Чжоу первоначально использовались полудиски; такие об-
разцы с узором двойных колец найдены при раскопках в Чжаочэнь-
цунь. В поздний период Чжаньго наравне с полудисками появляют-
ся собственно диски (круглой формы), узоры на которых различа-
лись в соответствии с царством, где они изготавливались. Так, в
царстве Янь предпочитали использовать маску мифического монст-
ра «тао-те», в Ци - изображения дерева, в Цинь - узоры в виде гор,
деревьев и облаков [У Жунцэн, 1988. С. 538]. Постепенно выраба-
тывался единый стандарт дисков с «облачным» узором, объеди-
нивший традиции разных царств и получивший дальнейшее разви-
тие при династии Хань [Ма Цзяньси, 1976. С. 44]. Узоры черепицы,

61
обнаруженной при раскопках циньских керамических мастерских,
отличаются исключительным разнообразием (см., например: [Цзяо
Наньфэн, Ма Чжэньчжи, Лю Ли, 1984. С. 23-29]); особого внимания
заслуживают изображения животных [Цзяо Наньфэн, Чжан Чжунли,
Дуань Цинбо и др., 2008. С. 104—105]. Их изучение - предмет спе-
циального исследования; однако с учетом набора животных (олени,
«тигры») и особенностей их изображения (сцены терзания, вывер-
нутое тулово) можно в общем плане предполагать влияние искусст-
ва «звериного стиля» (рис. 10). Так, одна из особенностей изобра-
жений на циньской черепице с зооморфными изображениями - это
очевидная 8-видность фигур оленя и хищника с повернутой назад
головой. Общий для хищников и копытных животных силуэт фигур,
который задается этой линией, характерен для эпохального стиля
скифской эпохи. Возможно, что в качестве прототипов подобных
сцен на концевых дисках использовались какие-то предметы с изо-
бражениями в «зверином стиле», при том что семантика изображе-
ний могла быть существенно переосмыслена [Комиссаров, Хачату-
рян, Черемисин, 2009].
Достаточно перспективным представляется также сопостав-
ление этих изображений с писаницами на территории Ганьсу и
Внутренней Монголии [Лю Ли, 1983]. Такие контакты с зоной сте-
пей прослеживаются и по другим элементам циньской материаль-
ной культуры.
На территории мавзолея найдено много черепичных дисков с
«облачным» (спиральным) узором и цветами подсолнечника, реже
используются различные благопожелательные надписи, включаю-
щие до 10 иероглифов, выполненных, как правило, почерком сяо
чжуань, утвержденным в качестве стандарта в ходе реформ Перво-
го императора. Диаметр таких дисков обычно составляет 13-20 см,
но встречаются и особо крупные образцы - например, диски с тер-
риоморфным узором куй вэнь диаметром до 60 см. На многих об-
разцах кирпича и черепицы прослеживаются клейма многочислен-
ных чиновников или ведомств, которые занимались поставкой
стройматериалов для мавзолея.
Принцип устройства склепов, независимо от их формы и назна-
чения, был общим. Сначала вырывались ямы, их дно и стены трам-
бовались способом ханту. Дно насчитывает пять-семь слоев тол-
щиной 50-65 см, стены по периметру дополнительно укреплены

101
слоем трамбованной земли. Затем из извлеченной же земли возво-
дились несущие стены внутренних проходов, также путем трамбов-
ки. Особенностью склепа № 3 является заметный наклон стен, в
других случаях они перпендикулярны полу. Вдоль всех стен по дну
дополнительно уплотняли основание, на котором размещались го-
ризонтальные деревянные балки. На эти балки устанавливались ко-
лонны, для которых в соответствии с размерами и расстоянием ме-
жду ними в стенах вырывались вертикальные пазы. После этого дно
ямы выравнивалось с помощью глины, а сверху поверхность вы-
кладывалась кирпичом. Затем деревянную конструкцию завершали
закреплением на колонны вдоль стен верхних балок, перпендику-
лярно которым укладывали бревенчатое перекрытие, располагая
бревна впритык без какого-либо крепления. Сверху их застилали
плетеными циновками краями внахлест, наносили слой глины,
смешанной с лёссом, толщиной 10-30 см и, наконец, засыпали зем-
лей, плотно трамбуя слой за слоем. Несмотря на значительную
толщину перекрытия, которая, например, для склепа № 1 составля-
ла 3-4 м, конструкция, сочетавшая несущие стены с укрепляющими
их колоннами, на которые и опирались балки обвязки, оказалась
достаточно прочной. И хотя крыша склепа в итоге просела, виной
тому были подземные воды и пожары, а не превышение критиче-
ского уровня осевого давления.
В склепе № 3 на углах их устанавливали по две колонны, чтобы
обеспечить надежность при перпендикулярном наложении балок
(каждая колонна держит «свою» балку). Этот прием сдваивания ко-
лонн, несмотря на изъян - отсутствие в местах стыка балок соеди-
нительных узлов, что снижало устойчивость конструкции, - сохра-
нился, по крайней мере, до конца династии Западная Хань.
Мощение пола могло выполняться как по оси север-юг, так и
запад-восток, различаясь в разных зонах склепов. Это первый выяв-
ленный пример мощения пола кирпичом. В зданиях, возведенных
на стилобате в районе циньской столицы Сяньян, археологи выяви-
ли облицовку стен тонким кирпичом (плиткой), а пустотелый кир-
пич применялся при сооружении ступеней. Кроме того, в циньском
захоронении конца Чжаньго найден облицованный кирпичом дере-
вянный саркофаг. В то же время, несмотря на значительные объемы
использования кирпича, техника кладки оставалась примитивной:
кирпичи укладывались ровными рядами, один над другим, раствор

101
обычно не использовался. Характерна в этом отношении ситуация,
обнаруженная на участке восточной стены (близ юго-восточного
угла) в склепе № 1, который был укреплен кладкой из длинного
кирпича высотой в 65, шириной 85, толщиной 50 см. Видимо, стена
на этом участке обвалилась, а использовать для починки способ
трамбованной земли после размещения скульптур было неудобно.
Однако, хотя для скрепления кладки и применили подобие раствора
- глину, смешанную с травой, но сами кирпичи располагались ров-
ными рядами, шов в шов, и цельность этого участка впоследствии
снова была нарушена.
Можно указать и еще на два конструктивных недостатка, когда,
во-первых, строители при установке колонн в качестве опоры ис-
пользовали деревянные брусья вместо издавна применявшихся ка-
менных подушек. В то же время необработанные плоские камни
использовались для этой цели при возведении одного из дворцовых
зданий (№ 1) в районе дворца Эпан. Во-вторых, в циньском строи-
тельстве уже были известны кронштейны-доугуны, но в деревянных
конструкциях склепа они не применялись. Балки, которые крепи-
лись непосредственно на вершинах колонн, обладали меньшей по
сравнению с кронштейнами площадью, несущей нагрузку давления
кровли. С учетом непрочного соединения на стыках это нарушало
стабильность конструкции, вплоть до отклонения колонн от верти-
кали.
В целом, подземная конструкция ям представляет собой ориги-
нальное сочетание опорных колон с несущими стенами-
перегородками. Модульность отсеков позволяла наращивать необ-
ходимый объем по горизонтали, что в свою очередь помогло раз-
местить в трех склепах не менее 8 тыс. терракотовых фигур.

101
 ГЛАВА Ш
ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ИНВЕНТАРЬ
ИЗ МАВЗОЛЕЯ ЦИНЬ ШИХУАНДИ

Найденный на территории мавзолея инвентарь частично изго-

товлялся на месте специально для погребения, частично был приве-
зен извне, в том числе не только с территории циньского домена, но
и из других округов и уездов. Имперский характер памятника про-
является и в том, что на пример различных категорий инвентаря
наблюдается взаимодействие разных традиций, за счет чего закла-
дывались основы единой ханьской культуры. Так, в орнаменте «в
форме сосновой шишки» на двух бронзовых колесницах проявляет-
ся влияние со стороны чуской орнаментальной традиции, что, воз-
можно, связано с работой мастеров из бывшего царства Чу [Пэн
Вэнь, 2003]. В данной главе мы приводим сводное описание терра-
котовых фигур всех видов; керамической посуды (черепица и кир-
пич представлены отдельно, в предыдущей главе); находкам из ме-
талла и камня (помимо оружия, деталей колесниц и упряжи, кото-
рые описываются далее в четвертой главе).

§ 1. Погребальные фигуры
Традиция изготовления погребальных фигур из обожженной
глины в Китае начинается, возможно, еще в доиньское время, ак-
тивно развивается в эпоху Чжоу (когда керамика используются на-
ряду с нефритом и деревом), наивысшего уровня достигает в период
средневековья (эпохи Южных и Северных династий и Суй-Тан) и
постепенно сходит на нет при династии Мин [СЫпезе ТотЬ..., 1953].
Деревянные фигурки (протомы) колесничной прислуги высотой
80 см, с вырезанными высокими носами и глубокими глазницами, с
нарисованными черной краской бровями, глазами и ртом были об-
наружены в могиле № 5 раннего периода Чуньцю в Бяньцзячжуан.
Судя по найденным пяти бронзовым триподам дин, там был захоро-
нен сановник высокого ранга [Лю Цзюньшэ, 1988. С. 23]. Две по-
гребальные фигурки нашли в «погребальном парке» одной из могил
циньских гунов: высотой 22,8 и 21,4 см, с очень схематичным обо-
значением фигуры и лица [Хань Вэй, 1983а. С. 35].
Но ко времени строительства мавзолея производство терракото-
вых фигур было уже поставлено на промышленную основу. Хель-
101
мут Бринкер считал, что стандартизация в изготовлении и оформ-
лении терракотовых статуй соответствовала образу дисциплиниро-
ванной и сплоченной в боях армии. Впрочем, он же отметил, что за
слишком короткий период изготовления статуй стилистические
особенности не успели полностью сформироваться [Вппкег, 1980]).
Следует отметить, что при достаточно жестких стандартах изготов-
ления существовали и определенные различия. Юань Чжунъи про-
вел тщательное изучение надписей, оставленных на фигурах солдат
и лошадей, причем как официальных, переносившихся с шаблонов
и обозначавших название ведомств, ответственных за изготовление,
так и неофициальных, процарапанных в глине и обозначавших име-
на 68 мастеров. Проведенный обзор позволил установить, что столь
масштабные работы были поручены разным организациям. И хотя
большинство входило в состав дворцового ведомства, но часть фи-
гур доставлялась из мастерских, расположенных в разных городах
империи: Сяньян, Лэян, Линьцзинь, Аньи и др. (см. обзор: [Гао Вэй,
1988. С. 57; Лю Чжаньчэн, 1987а]).
Фигуры солдат ростом 1,75-1,86 м и офицеров - около 1,95 м
изготовлялись по определенным шаблонам; руки, голова и тулови-
ще выделывались отдельно, затем перед обжигом соединялись до-
полнительными полосами глины. Подставка с ногами также изго-
товлялась отдельно, а затем прикреплялась к уже готовой фигуре
(рис. 11). Торс лепили из полос глины шириной 2-4 см и толщиной
2-7 см. Болванка для головы изготовлялась из двух половин. Голова
и торс состояли из двух слоев: внутренний, более толстый, создавал
основу. Изнутри он был заглажен, на внутренней поверхности вы-
явлено много отпечатков ногтей, что указывает на ручную формов-
ку. Затем заготовку уплотняли веревками, о чем свидетельствуют
оттиски корда. Поверх наносился еще один слой глины, более тон-
кий, по которому уже моделировались контуры лица, одежды и
доспехов. Отдельные детали: уши, борода и усы, заклепки на латах,
- крепились дополнительно (рис. 12; 13). Полученные скульптуры
сушились на воздухе (в тени), а затем обжигались при температуре
900 °С и выше.
У лошадей раздельно изготовлялись туловище, ноги, голова,
хвост, уши и грива. Первые три части соединялись до того, как гли-
на просохла, а последние три прикреплялись после просушки, но до

101
обжига. Полые туловища лошадей изготовлялись ленточным спосо-
бом, а головы - в двучастных формах [Уиап 7Ьоп§у1, 1984. Р. 25].
Чтобы установить место производства фигур, совместно с анг-
лийскими, австрийскими и индийскими учеными был проведен
анализ остатков пыльцы и спор в керамическом тесте. Фрагменты
фигур из ямы № 2 растворяли кислотами, а затем полученный орга-
нический материал изучали под микроскопом с высокой степенью
разрешения. Таким образом, было выделено и идентифицировано
32 вида пыльцы. Уже тот факт, что пыльца сохранилась в некото-
рых, но не всех фрагментах, указывает на изготовление фигур в
разных условиях. Дело в том, что при полном обжиге температура
достигает 1000-1100 °С, при которой пыльца не сохраняется; те фи-
гуры, в составе теста которых навдена пыльца, обжигались в других
печах, при температуре ниже 800 °С. Выяснилось, что в глине, из
которой делались фигуры лошадей, содержалась пыльца растений,
аналогичных контрольным пробам местного грунта: сосны, молочая,
тутового дерева. В то же время фигуры солдат изготовлялись из
глины, содержащей в основном пыльцу травянистых растений: гор-
чицы полевой, полыни, мари. Соответственно, фигуры лошадей,
более хрупкие и громоздкие, изготовлялись на месте, чтобы избе-
жать потерь при перевозке; тогда как скульптуры солдат делались в
достаточно отдаленных, возможно, степных районах [<3ш, 2007; Ни,
2Ьапё, Вега е* а1., 2007].
На всех фигурах сохранились остатки красителей, что позволяет
практически полностью восстановить цветовую гамму терракото-
вой армии (рис. 14). Предварительный хроматографический анализ
показал, что все они имеют минеральную основу. Для красного цве-
та - это киноварь (Н§8) и свинцовый сурик (РЬ304); для синего и
голубого - малахит (Си2(0Н)2С03), для буро-коричневого - лимо-
нит (бурый железняк, Ре 2 0 3 Н 2 0), для белого - свинцовые белила
(2РЬС03 РЪ(0Н)2) И каолин; кроме того, минералы белого цвета,
англезит (РЬ804) и кальцит (СаСОэ) использовались для создания
светлых оттенков базовых цветов [Хань Жубинь, Се Ифань, 1994].
Совместными усилиями китайских и американских исследова-
телей в составе красителей на фигурах выделен также так называе-
мый китайский (ханьский) пурпур, изготовлявшийся на основе ще-
лочноземельных силикатов меди; красный оттенок достигается за
счет оксидов меди. Ранее считалось, что данный краситель является

101
производным от «египетского синего», поступавшего извне, однако
их микроструктурная морфология оказалась совершенно различной.
Этот краситель был побочным продуктом в поисках даосских алхи-
миков стекла с высоким уровнем рефракции, которое они почитали
как искусственный нефрит, наделенный многими магическими ка-
чествами [ШГ81, 2007В; 1ли, МеЬ1а, Татига е1 а1., 2007].
Фигуры восьми чиновников из ямы К0006 высотой 1,8-1,9 м из-
готовлены по тем же шаблонами, что и воины, и отличаются от них
только деталями исполнения одежды и аксессуаров.
К другому классу относятся фигуры прислуги, в том числе най-
денные в районе дер. Шанцзяоцунь [Краткий отчет об обследовании
и шурфовании ям-конюшен..., 1980. С. 36-38]. Они изображали ко-
нюхов, сидящих на корточках, высотой 66-72 см (рис. 15). Тулови-
ще, голова и руки изготовлялись раздельно и соединялись уже по-
сле обжига; высокий ворот халата не только воспроизводил этниче-
ски значимую деталь костюма [Крюков, Переломов, Софронов, Че-
боксаров, 1983. С. 189-190], но и помогал ремесленникам решить
важную задачу прочного закрепления головы на туловище. Сама
голова изготовлялась в двучастной модели, после чего болванка
покрывалась новым слоем глины, по которому профилировались
детали лица и прически (рис. 16). На фигурах обнаружены остатки
краски. Волосы красились в черный цвет, лицо и руки - в розовый,
халаты - в зеленый или красный, а обшлага халатов - в зеленый или
фиолетовый (пурпурный) цвета.
Аналогичные фигурки смотрителей высотой 68-73 см найдены
также при раскопках «зверинца». Они одеты в халаты с запахом на-
право, высоким воротом и подпояской, волосы уложены в узел на
затылках. Полое туловище, голова и руки изготовлялись и обжига-
лись раздельно, после чего соединялись вместе [Краткий отчет об
обследовании бурением..., 1982. С. 28].
При раскопках пруда с птицами нашли терракотовые фигуры
обслуги в разных позах. Семь фигур так называемых стрелков, вы-
сотой 86 см, представлены сидящими с вытянутыми вперед ногами
и руками, по мнению китайских ученых, так им было удобнее натя-
гивать тетиву арбалета - очевидно, для охоты на бронзовую «дичь».
Еще восемь фигур высотой 112 см изображали музыкантов, сидя-
щих на коленях, с поднятой вверх правой рукой для игры на музы-

101
кальных инструментах типа литофонов или цимбалов [Цзяо Нань-
фэн, 2005].
В пределах могильника в марте 1993 г. найдены также
11 (восстановлено шесть) нестандартных терракотовых артистов
цирка (высотой около 1,8 м), что подразумевает дальнейшее нахож-
дение фигур различных категорий персонала, обслуживавшего по-
вседневную жизнь двора [Ашлеп! 1еггасойа асгоЪа*..., 2002]. По раз-
нообразию исполнения их следует выделить в особую категорию, в
которую входят и довольно худощавые фигуры акробатов в разных
позах, и массивные фигуры силачей, поднимавших тяжести.
Разнообразие типов фигур указывает на использование не менее
десятка шаблонов, которые при этом могли дополнительно коррек-
тироваться в соответствии с функциональной принадлежностью и
индивидуальными характеристиками изготовляемой скульптуры.
Так, интересной деталью, на которую обратили внимание специа-
листы, стало отсутствие бороды и усов у некоторых терракотовых
воинов. В Цинь наличие растительности на лице у взрослых муж-
чин имело статусный характер; бороду сбривали в наказание за со-
вершенные преступления. Поэтому, по мнению Юань Чжунъи, без-
бородые солдаты «с детскими лицами» - свидетельство призыва в
армию подростков. По циньским законам, призывной возраст охва-
тывал промежуток с 17 до 60 лет, но в особых случаях в армию на-
бирали и подростков 15-17 лет ["Теепа§е \уагпог8"..., 2009].
В заключение следует упомянуть о художественном значении
терракотовых фигур воинов, представляющих собой полноценные
скульптуры, которые ни разу не повторялись. Некоторые авторы
утверждают даже, что неповторимыми чертами обладают не только
каждый солдат, но и каждая лошадь [Цао Лэй, 2000. С. 4, 6]. Впро-
чем, столь смелое утверждение содержится лишь в английском пе-
реводе и отсутствует в исходном тексте. Китайские специалисты
многократно подчеркивали индивидуальность фигур, достигавшей-
ся на стадии, прежде всего, моделирования лица и некоторых дру-
гих деталей [Фэн Шэнци, 1995]. Считалось, что каждая из них име-
ла реальный прототип, поэтому можно говорить о скульптурных
портретах. Отсюда происходит исключительная выразительность,
даже психологичность изображений. Суровый и надменный полко-
водец, закаленный в боях ветеран-рубака, молодой и не слишком
уверенный в себе резервист - это только некоторые их типажей,

101
увековеченные безвестными художниками. Таким образом, ямы с
фигурами солдат также представляют собой своеобразную художе-
ственную галерею, дающую обширный материал для изучения ис-
тории китайского искусства [Вэнь Мэйянь, Цинь Чжунсин, 1975].
Однако искусствоведческие размышления в отрыве от конкрет-
ного материала могут привести к конфузу. Так, немецкая исследо-
вательница Забине Хеземанн [2006. С. 67] увидела в терракотовых
фигур «смешение архаической скульптуры со статичными, ком-
пактными, квадратного формата телами» и реалистических образов.
И все бы ничего, но только подобные столь крупные портретные
изображения людей - явление для китайского искусства уникальное;
в доциньский период они просто не известны как в «квадратном»,
так и в каком-либо ином формате. Есть только раннешуские брон-
зовые скульптуры из Саньсиндуй, которые ничем не напоминают
находки из мавзолея: ни функцией, «и стилистикой.
В этом отношении может оказаться очень продуктивным на-
правление, указанное М. Ю Ульяновым: возможная связь террако-
товых фигур воинов с каменными изваяниями кочевых народов
[Ульянов, 2007. С. 28]. На принципиальную возможность таких
влияний указывает находка в районе Цинчжоу статуи «человека
северного племени», высеченной из известняка, которая относится
к династии Восточная Хань (25-220 гг. н. э.). Высотой 3 м, она изо-
бражает сидящего (?) человека в высокой островерхой («варвар-
ской») шапке, с руками, сложенными на животе, возможно, держа-
щими сосуд [ТЬе 1е§епс1..., 2007. Р. 228]. По нечетким деталям и ка-
рикатурным чертам лица можно предположить, что это была позд-
няя копия; однако у нее могли быть и более ранние аналоги.

§ 2. Керамическая посуда
Циньская керамика, найденная большей частью в захоронениях,
представляет наиболее массовую категорию инвентаря. Изготовля-
лась она в основном на круге, отдельные детали добавлялись с по-
мощью ручной лепки. В целом она продолжает общую шанско-
чжоускую традицию, но имеет ряд специфических черт (обзор см.:
[Китайская археология..., 2004. С. 331-334]). Для раннего этапа (на-
чало периода Чуньцю, VIII в. до н. э.) характерно использование в
качестве погребальной утвари как специально изготовленных, так и
бытовых сосудов. Последние не отличаются богатой орнаментацией,
101
которую часто заменяет веревочный декор; чаще всего сосуды ук-
рашают резные опоясывающие линии, как одиночные, так и сгруп-
пированные по несколько окружностей подряд, иногда они могут
заполнять всю верхнюю часть сосуда; встречаются также опоясы-
вающие линии гребенчатого штампа.
Типичными формами являются триподы типа дин на невысоких
ножках с «копытцами»; триподы типа ли с заостренными ножками
(«в виде заступа»), аналогии которым можно найти в культуре циц-
зя; двухъярусные сосуды янь для варки пищи на пару (нижняя часть
- трипод ли, в котором кипятили воду, получая пар, верхняя - «ка-
стрюля» цзэн с отверстиями в дне, в которой распаривали зерно);
чаши доу на высокой ножке; горшки гуань с подчеркнутым ребром;
кувшины ху с выделенным горлом и расширенным устьем. Есть со-
суды гуй на массивном поддоне для жертвоприношения зерна, вос-
принятые от чжоусцев предшествующего периода. В могилах
обычно находят нечетное число дин и янь9 и четное - гуй и доу; для
других типов количественные закономерности не прослеживаются.
Рано появляются нарядные сферические вазы ху с высоким расши-
ряющимся горлом, украшенные расписным «громовым» (меандро-
вым) узором - довольно точные копии бронзовых ритуальных сосу-
дов (рис. 17, 5). Роспись белым и красным цветом в форме тре-
угольников, шевронов, ромбов с точками, Т-образных двусторон-
них элементов покрывала также поверхность ритуальных сосудов
гуй, доу и бэй (см., например: [Чжао Сюэцянь, Лю Суйшэн, 1963.
С. 538-540; Юнь Аньчжи, 1984. С. 12].
Большинство этих типов продолжает использоваться в следую-
щем периоде середины - конца Чуньцю (VII - начало V в. до н. э.).
Добавляются круглодонные котелки фу и плоские сковородки пань
с невысоким бортом. У триподов ли - низко опущенное дно с не-
четко выделенными ножками. Практически они превращаются в
сосуды с округлым дном, имеющим три выступа; понять их при-
надлежность к триподам можно только в рамках изменений, про-
изошедших за несколько столетий. С появлением котелков фу три-
поды постепенно исчезают [Чэнь Пин, 1982. С. 66], поскольку ко-
телки выполняют ту же функцию: кипячение воды и приготовление
жидкой пищи. Доказательство такого замещения можно видеть в
бронзовом сосуде янь из могильника в Синду, датированного пе-
риодом Чжаньго, где в нижней части вместо привычного трипода

101
помещен котелок; а также сходный сосуд, найденный в пределах
мавзолея, при раскопках в Шанцзяоцунь.
Сохранившиеся керамические триподы дин и янь, а также сосуд
гуй с уменьшенным поддоном (часто с крышками) в основном отно-
сятся к ритуальным и являются показателями статуса погребенных.
Появляются шкатулки цзюнъ, воспроизводящие форму здания на
высоком стилобате, с отверстием-окошечком, которые служили для
хранения зерна [Хань Вэй, 19836]; они объединяют характеристики
бытовой керамики и погребальной вотивной пластики (рис. 18,18).
На этапе раннего Чжаньго (середина V - начало IV в. до н. э.)
распространяются также открытые миски с выделенным ребром в
верхней либо центральной части тулова (в зависимости от этой осо-
бенности в китайской литературе их называют соответственно юй
или пэнъ), а также горшки (гуань) с раздутым туловом (рис. 19).
Наиболее распространены бытовыа сосуды типов ли и гуань, они
составляют (по разным могильникам) до 65 % от всей найденной
керамики; в богатых погребениях они сочетаются с ритуальными
сосудами, в бедных представлены одной-двумя вещами.
На последнем этапе (средний и поздний периоды Чжаньго, вто-
рая половина IV - Ш вв. до н. э.) появляются такие специфические
формы сосудов, как бочонок (который также называют термином ху,
что, на наш взгляд, не вполне правомерно) «в форме шелковичного
кокона» и кувшин ху «в форме головки чеснока», имеющий свой
бронзовый аналог (рис. 20).
Керамика, найденная на территории собственно мавзолея и
смежных объектов, не столь разнообразна, что связано с функцио-
нальными и социальными характеристиками раскопанных памятни-
ков. Так, при раскопках «ведомства по снабжению» обнаружили
большую корчагу (типа открытой банки) высотой 48 см и диамет-
ром устья 86 см; два бочонка (сосуды ху «в форме куриного яйца»,
как называют их авторы отчета); около десятка целых горшков и
мисок. Обращает внимание находка двух фарфоровых горшков
светло-зеленого цвета: сферической формы, на небольшом поддоне
и практически со срезанным венчиком. Один из них найден вместе
с притертой крышкой с небольшим ушком по центру. В них могли
хранить приправы или лекарства. Отдельно найдено шесть крышек
из светло-желтого фарфора, а также многочисленные фрагменты.

101
 Довольно много (87) сосудов «производственного» назначения
обнаружили при раскопках «конюшни» в Шанцзяоцунь (рис. 21).
Миски пэнъ и более низкие блюда панъ, нередко с остатками зерна
или стеблей растений, стояли перед захороненными лошадьми; ря-
дом располагались кувшины с раздутым туловом и невысоким гор-
лом, в которых, очевидно, хранили воду для поения лошадей. Важ-
ным орудием поддержания порядка в ночное время были лампы с
плоской чашкой для масла, конусовидной подставкой и соединяю-
щей их ножкой. Отмечается одна лампа на высокой ножке с выде-
ленными «коленцами», которая имитирует ствол бамбука.
Три миски пэнъ с ребром посредине или в верхней трети сосуда
и выделенным венчиком обнаружены в ямах «зверинца». Их высота
7-9 см, диаметр расширяющегося устья 23-24,5 см [Краткий отчет
об обследовании бурением..., 1982. С. 28].
В могилах знати возле дер. Ша