Федеральное агентство по образованию

Политический экстремизм и терроризм в современном мире

Учебное пособие для вузов

А.А. Слинько
В.Н. Морозова

Воронеж 2007
 Утверждено Научно-методическим советом факультета
международных отношений 10.10.07, протокол № 2

Рецензенты: к.и.н., доц. кафедры региональной и внешнеполитической

деятельности ВФ РАГС при Президенте РФ В.Т. Сидяйкин

Учебно-методическое пособие подготовлено на кафедре

международных отношений и регионоведения факультета международных
отношений Воронежского государственного университета.
Рекомендовано для студентов факультета международных отношений
Воронежского государственного университета дневной формы обучения.
Для специальности: 030701 – Международные отношения

2
 Оглавление

Глава 1. Терроризм как социально-политическое явление:

сущность, проявление и основные черты 4
1.1. Политический экстремизм и терроризм:
проблема выработки дефиниций 4
1.2. Эволюция террористической деятельности 8
1.3. Специфика терроризма на современном этапе 12
1.4. Причины возникновения и распространения терроризма 15
1.5. Субъекты террористической деятельности 19
1.6. Цели и методы террористов 21
1.7. Типология терроризма. Виды терроризма 22
1.8. Религиозное измерение терроризма 32
1.9. Источники финансирования международного терроризма 35
1.10. Терроризм, СМИ и общественное мнение 39

Глава 2. Очаги распространения терроризма 41

2.1. Терроризм в Европе 41

2.2. Очаги распространения терроризма в Азии 53
2.3. Экстремистские группировки на территории США 62
2.4. Политический экстремизм в Латинской Америке 66
2.5. Политический экстремизм и терроризм в России:
история и современность 72
2.6. Регионы повышенной террористической угрозы
на современном этапе: позиции России и Запада 80

Глава 3. Международные и региональные

аспекты антитеррористического сотрудничества 82

3.1. Опыт международного сотрудничества в сфере борьбы

с терроризмом 82
3.2. Национальные стратегии противодействия терроризму 84
3.3. Основные тенденции современного этапа развития
международного сотрудничества в сфере
противодействия терроризму: проблемы и перспективы 93

Приложение 97

Литература 102

3
 Глава 1. Терроризм как социально-политическое явление:
сущность, проявление и основные черты

1.1. Политический экстремизм и терроризм: проблема выработки

дефиниций

Политический экстремизм и терроризм принадлежат к числу

сложнейших социально-политических феноменов, при теоретическом
осмыслении которых неизбежно возникают споры и противоречия. Это
связано с неоднозначностью и многоплановостью самой проблемы, ее
идеологической насыщенностью, а также с пресловутой политикой
двойных стандартов.
Теракты 11 сентября 2001 года, вызвав мощный общественный
резонанс, стимулировали широкий круг дискуссий вокруг политического
экстремизма и его крайней разновидности – терроризма, который
объединил в себе споры политиков и публицистов, специалистов-
террологов и тех, для кого еще недавно тема не имела существенного
значения.
Методология исследования терроризма предполагает следующие
аспекты анализа:
 теоретико-методологический, объединяющий общие подходы к
анализу терроризма;
 концептуальный, включающий в себя выявление причин
терроризма, методы его осуществления, идейные основы
террористической деятельности;
 технологический, направленный на характеристику
организационно-технических форм подготовки и проведения
террористических акций с целью определения наиболее эффективных
методов борьбы с терроризмом.
К числу важнейших теоретико-методологических проблем относится
необходимость определение понятия «терроризма». Большинство
концепций террологов акцентирует внимание на таких его составляющих,
как-то:
 невиновность как основа террористической идеологии;
 использование силы или угроза использования силы против
невинных третьих сторон для достижения идеологических,
финансовых или психологических целей;
 отказ от признания уголовно-правовых ограничений, прежде всего в
части правил ведения войны;
 отрицание моральных ограничений, выражающееся в особо
варварских жестокостях [Устинов В.В. Обвиняется терроризм / В.В.
Устинов. – М., 2002. – С. 271–274].
Впервые определение понятия «терроризм» было дано в принятой

4
Лигой Наций в 1937 году Конвенции по предотвращению и наказанию
актов терроризма, где под террористическими актами признавались
«преступные деяния, совершаемые против другого государства или
населения какого-либо государства с тем, чтобы вызвать страх у
отдельных лиц, групп лиц или населения».
С тех пор не прекращаются попытки дать такое определение
терроризму, которое бы отражало суть явления и при этом отличало его от
схожих деяний.
Каждая страна вкладывает свой смысл в понятие терроризм. Более
того, в пределах одного государства разные департаменты одного
правительства по-разному понимают и трактуют терроризм. Например,
Госдепартамент США дает в параграфе 2656f(d) раздела 22 Свода законов
США такое определение: «Терроризм – это предусмотренное, политически
мотивированное насилие, осуществляемое против мирных объектов
субнациональными группами или секретными агентами, как правило,
направленное на оказание влияния на общественность». То есть, при
характеристике терроризма делается акцент на предумышленном и
спланированном характере действий террористов, на его политической
составляющей, на субнациональной характеристике террориста.
Федеральное бюро расследований США определяет терроризм как
«незаконное применение силы либо насилия против лиц или
собственности, направленное на устрашение или принуждение
правительства для достижения политических целей». Таким образом,
главными целями террористической деятельности признается
установление влияния на политическом и социальном уровнях.
Министерство обороны США признает политические, религиозные
или идеологические цели террористов, опуская социальный аспект.
Согласно Федеральному закону РФ «О противодействии терроризму»
2006 года, под терроризмом понимается «идеология насилия и практика
воздействия на принятие решения органами государственной власти,
органами местного самоуправления или международными организациями,
связанные с устрашением населения и (или) иными формами
противоправных насильственных действий».
Спорят о дефиниции терроризма и известные террологи. В поисках
определения наиболее часто употребляют такие слова или формулировки,
как «насилие, применение силы»; «политический»; «террор»; угроза»;
«психологическое влияние и (ожидаемая) реакция»; «намеренное,
спланированное, систематическое, организованное действие»; «метод
борьбы, стратегия, тактика»; «нарушение общепринятых правил,
отсутствие каких-либо ограничений по соображениям гуманности»;
«принуждение, вымогательство, призыв к одобрению»; «получение
огласки»; произвольность, случайный, неличный характер,
неразборчивость»; «выбор жертвы из числа мирных граждан, гражданских

5
лиц, граждан нейтральных стран, лиц, не участвующих в конфликте»;
«запугивание» и др. [подробнее см. исследование А. Шмида
«Политический терроризм: методика исследования»: Schmid A. Political
Terrorism: A New Guide to Actors, Authors, Concepts, Date Bases, Theories,
Literature / A. Schmid. – New Brunswick, 1998. – P. 5–6].
Пока одни предлагают свои трактовки, другие утверждают, что
искать всеобъемлющего определения слова терроризм бессмысленно
(например, Уолтер Лакер, Алекс Шмид). В любом случае, даже если
правы вторые, для раскрытия феномена терроризма имеет смысл выделить
его характерные черты, отделяющие его от прочих видов насилия.
Для того, чтобы определить характерные признаки терроризма,
необходимо разграничить его со сходными понятиями.
Радикализм в качестве аргументации использует принятые в обществе
парламентские методы.
Достаточно близкими явлениями выступают экстремизм и терроризм.
Можно говорить о широкой и узкой трактовке понятия экстремизм. В
широком смысле слова экстремизм – это приверженность к крайним
мерам, взглядам, действиям, предполагающим и оправдывающим
использование насилия или угрозы его применения по отношению к
органам власти, политическим оппонентам, международным и
национальным организациям, гражданскому населению в целях
принуждения политических структур к совершению необходимых
экстремистским силам действий.
В узком смысле под экстремизмом понимается незаконная
деятельность политических движений и партий, а также должностных лиц
и рядовых граждан, направленная на насильственное изменение
существующего государственного строя и на разжигание национальной и
социальной розни. В этом смысле основными составляющими
политического экстремизма являются применение насилие; крайние
формы национализма, или социально-классового антагонизма; простота
идеологии, умение убедить массы в возможности ее практического
осуществления.
Таким образом, экстремизм предполагает методы, нетрадиционные
для парламентского стиля борьбы, включая провоцирование и участие в
вооруженных столкновениях. Выход за рамки мирного решения вопросов,
переход «от слов к делу» означает переход в категорию террористов.
Грань между экстремистами и террористами удачно провел профессор
Г. Мирский: «Если видно, что всякий террорист – это экстремист, то
неправильно было бы полагать, что каждый экстремист – террорист.
Разумеется, экстремизм как определенное умонастроение логически ведет
к оправданию террора, но вовсе не обязательно доходит до этой точки. Что
касается вооруженных конфликтов, то они не могут считаться непременно
проявлением экстремизма: бывает, что под давлением разного рода

6
обстоятельств в конфликт между собой вступают силы, не исповедующие
экстремизм в политике» [Мирский Г. Экстремизм, терроризм и внутренние
конфликты в «третьем мире» / Г. Мирский // Мировая экономика и
международные отношения. – 1988. – N8. – С. 68].
Теперь попытаемся разграничить понятия «терроризм» и «уголовная
преступность». С одной стороны, очевидно различие целей. Для
террористов они носят политический характер и рассчитаны на
общественный резонанс, поэтому рекламирование террористических акций
является необходимым условием. Для уголовных элементов на первый
план выходит материальная выгода или личностные мотивы. Конечно,
варианты – «прославиться», «совершить невозможное до сих пор» –
встречаются, но они никак не связаны со стремлением кардинально
воздействовать на систему. Кроме того, террористы в большинстве своем
верят, что служат «благому» делу. С другой стороны, сложность
разграничения заключается в том, что в некоторых местах терроризм
превратился в привычное явление, повседневный образ жизни.
Необходимо также учитывать, что во многих регионах (например, Чечне)
произошло слияние терроризма с уголовной преступностью. Появилось
новое понятие — «криминальный терроризм».
Следует остановиться на разграничении понятий «террор» и
«терроризм». В большинстве исследований эти термины рассматриваются
как синонимы, с той лишь разницей, что «террор» употребляют как
крайний метод применения насилия, а «терроризм» – сам процесс
применения этого метода. Другие же считают, что террор – это политика
репрессий со стороны государства, а терроризм характерен для
оппозиционных сил. В любом случае, очевидно, что террор и терроризм
взаимосвязаны, и зачастую инициируют друг друга.
Наиболее актуальной проблемой разграничения, на которой
основывается политика двойных стандартов, является вопрос, где
пролегают границы между терроризмом и освободительной борьбой?
История оправдывает национально-освободительные войны, борьбу
против тирании и диктатуры, иностранной интервенции, фашистских
режимов. Где же тогда проходит разграничительная линия? Отчего зависит
способ восприятия? Ответы на указанные вопросы следует искать в
формах, которые приобретает эта борьба.
Лица, ведущие партизанскую деятельность, нередко применяют ту же
тактику, что и террористы, – убийства, взрывы. И цели у них нередко
совпадают – заставить противника испытать страх. Сюда же можно
добавить формальные совпадения: отсутствие специальной униформы,
знаков различия, неотличимость от мирных жителей.
В то же время можно выделить принципиальные различия между
партизанами и террористами. Так, термин «партизаны» чаще всего
используется по отношению к многочисленной группе вооруженных лиц,

7
действующих как военное подразделение, которые нападают на военные
объекты противника, стремятся к захвату и удержанию определенной
территории. Террористы же не действуют как вооруженное подразделение,
избегая открытого столкновения с государственными силами, и редко
осуществляют контроль над какой-либо территорией.
Тогда вновь актуализируется вопрос, почему одни и те же действия
для одних выглядят террористическими, а для других – как проявление
борьбы за национальную свободу?
Во многом свой вклад в неразбериху понятий внесли средства
массовой информации. Занимая позицию терминологического
нейтралитета, они в рамках одной и той же статьи чередовали понятия
«партизаны», «борцы за свободу», «боевики» и гораздо реже –
«террористы». Этому же способствовали террористические методы
организаций, борющихся за национальное освобождение или
государственный суверенитет. Но основная причина в другом, а именно, в
идейной позиции определяющих. В случае симпатии движению насилие
воспринимается нами с пониманием, как единственно возможный выход, и
не расценивается как акт терроризма. Если же мы противостоим
движению, то, как правило, ассоциируем себя с жертвой насилия и
утверждаем, что это терроризм.
А когда к этому подмешиваются геополитические интересы государств,
начинается политика двойных стандартов, когда события в Афганистане и
Ираке называют антитеррористическими кампаниями, а ситуацию в Чечне
связывают с законной войной борцов за независимость.
К сожалению, реалии сегодняшнего мира таковы, что политика
двойных стандартов продолжает оставаться одной из существенных
проблем сотрудничества в сфере противодействия терроризму. Великие и
региональные державы подавляют терроризм там, где он наносит ущерб их
собственным геополитическим интересам, и закрывают на него глаза, если
это сулит им геополитическую выгоду.

1.2. Эволюция террористической деятельности

Историческая биография терроризма внушительна. Как законченные

и проявившиеся в достаточно оформленном виде явления, политический
экстремизм и террористическая война предстают только в конце ХХ века,
но уже на ранних этапах развития государств можно четко выделить
формы политического процесса, которые не укладывались в традиционные
схемы общественного развития. Жертвами террора в свое время стали
Цезарь, А. Линкольн, Александр II, П. Столыпин, Дж. Кеннеди, А.
Кеннеди и др. [подробнее см.: Слинько А.А. Политический экстремизм и
террористическая война в панораме истории / А.А. Слинько. – Воронеж,
2006. – 110 с.].

8
 В развитии терроризма представляется возможным выделить
несколько этапов.
Термин «терроризм» получил широкое распространение в годы
Великой французской революции для обозначения политики якобинской
диктатуры. В этот период он обладал двумя важнейшими
характеристиками: во-первых, не был случайным или беспорядочным, а
напротив, отличался системностью, продуманностью; во-вторых,
«единственной целью и оправданием террора служило создание «нового и
лучшего общества» взамен старой, коррумпированной и
недемократической политической системы». Как заявлял лидер
революционного движения Максимилиан Робеспьер, террор есть не что
иное, как правосудие, скорое, строгое и непреклонное, и тем не менее он
является эманацией добродетели [см.: Хоффман Б. Терроризм: взгляд
изнутри / Б. Хоффман. – М., 2003. – С. 9].
Эпоха формирования национальных государств и антимонархического
движения в Европе вызвала к жизни революционный
антиправительственный терроризм, ознаменовавший собой начало второго
этапа. Его основными направлениями в XIX веке стал террор анархистов и
националистов. Идеология анархистского террора нашла распространение
в католических странах Южной Европы (Италия, Испания, Франция) и в
России среди русских революционеров, поляков, украинцев, евреев и
латышей.
Националистический терроризм был связан с обострением
национальных и социально-политических конфликтов. В качестве примера
можно выделить организации македонцев и армян в Турции, ирландских
террористов в Великобритании и др. Национально-освободительный
характер носил антибританский терроризм в Индии, антияпонский – в
Корее, антифранцузский – во Вьетнаме. На территории континентальных
европейских стран терроризм осуществлялся в основном малочисленными
группами или террористами-одиночками.
Российская империя конца ХIХ – начала ХХ вв. демонстрировала два
вида терроризма – революционный, характерный для периода с начала 60-
х годов ХIХ века до начала Первой Мировой Войны, и национальный,
охватывающий период с начала ХХ века до Первой Мировой Войны.
Терроризм в России революционных лет выделялся идеологическим и
организационным разнообразием. Революционный терроризм был
представлен русскими народниками. Осознанным стремлением
насильственным способом ликвидировать монархический порядок
отличалась «Народная воля». В отличие от других террористических
группировок конца ХХ века, народовольцы считали, что ради идеи не
должно проливаться ни капли лишней крови, и тщательно выбирали своих
жертв: царь, его ближайшие родственники, высокопоставленные
чиновники. Продолжением терроризма народовольцев стал террор «Боевой

9
организации» социалистов-революционеров. Собственными боевыми
группами располагали также большевики, анархисты. Активно
использовали методы насилия в отношении политических противников
черносотенцы, хотя специализированных боевых структур они не создали.
Национальный терроризм в России представлен террористической
деятельностью финнов (отстаивали идеи суверенитета), поляков, латышей
(в рамках анархистского движения), евреев, а также представителей
народов Кавказа (зачастую занимались бандитизмом).
До Первой мировой войны активизация террористической
деятельности была связана с революционными событиями
(предшествовала им или сопровождала их ход). Террористы
ориентировались, как правило, на левые социал- и национал-
революционные идеологии, а их деятельность редко выходила за пределы
своих государств.
Значение термина «терроризм» изменилось в 30-е годы XX века, когда
он стал обозначать массовые репрессии государств против собственного
народа. Это было характерно для тоталитарных режимов фашистской
Италии, нацистской Германии и Советского Союза периода сталинского
правления. А из современной истории можно привести примеры военных
диктатур в Аргентине, Чили, Греции в 1970-х годах и даже конститу-
ционных правительств Сальвадора, Гватемалы, Колумбии и Перу в
середине 1980-х годов.
После 1945 года сохранилось деление на правый и левый экстремизм.
Активизировавшиеся в 1970-х годах левые движения (прежде всего в
Италии и Германии) пошли на спад к началу 1980-х годов и вновь
возросли в середине 1980-х на почве антивоенного движения (немецкие,
французские и бельгийские террористы). Лево-экстремистские
группировки первыми предприняли попытку создать всемирный
террористический центр, сделав своими «столицами» Лондон, Париж и
Стокгольм.
Важную роль в левоэкстремистском мире играли уругвайские
«Тупамарос» – идеологи и практики городской партизанской войны, и
приверженцы идеалов Че Гевары – сторонники партизанской войны в
деревне, которые исходили из опыта Фиделя Кастро на Кубе и движения
сандинистов в Никарагуа. В 1990-х годах движения опять
активизировались как протест против политики США и их союзников по
НАТО против Ирака и выступали за солидарность с борьбой левых
террористов в странах третьего мира.
Правый экстремизм опирался в своих воззрениях на политические
позиции Гитлера и Муссолини. В арабском мире долгое время открыто
солидаризировался с Гитлером ливийский лидер М. Каддафи, а также
некоторые религиозные деятели Палестины. Режим Муссолини оказал
определенное влияние на формирование идеологии перонизма в

10
Аргентине, что явилось следствием многолетней работы в Италии Х.Д.
Перона в качестве военного атташе.
Праворадикальные силы сохранили определенное влияние в Италии
(«заговор Боргезе») и в Испании (мятеж подполковника Техеры Молины в
1981 году), однако влияние прямых наследников фашизма было
минимальным: спецслужбы методами прямого контроля практически
парализовали их серьезную деятельность (например, в Федеративной
Республике Германии).
Разгром левого экстремизма в 1970-е годы в ФРГ и в 1980-е – в
Италии, ослабление с помощью израильских спецслужб организации
«Черный сентябрь», опиравшейся на европейских ультралевых, изоляция и
ликвидация группы Карлоса, основавшего базу в Сирии, создало иллюзию
«затухания» терроризма. В действительности же шел процесс его
консолидации.
Появление профессиональных террористов-наемников продолжило
эволюцию терроризма, превращая последний во все более бесформенный
феномен. На первый план вышел исламский экстремизм, для которого
разделение на «левый» и «правый» никогда не было актуальным. Так, еще
например, афганское сопротивление, которое не смогло добиться единства
своих рядов даже в противостоянии советскому вторжению, не имело
никакого отношения ни к «правым», ни к «левым».
Ирландская республиканская армия и ЭТА (Эускади та аскатасуна
–«Страна басков и свобода») сохранили свое влияние потому, что их
«левизна» – ориентация на социализм – перекрывалась «правизной» –
борьбой за биологическое выживание наций и их полный разрыв
соответственно с Англией и Испанией. Наконец, в «Боливарианском
проекте» президента Венесуэлы Уго Чавеса ощущается недовольство
ограниченностью местной партизанской левизны, которую лидер
Венесуэлы компенсирует общим латиноамериканским национализмом.
При этом он нашел сочувствие и в Бразилии, и в Аргентине, и в
«индейской революции» Э. Моралеса в Боливии, не говоря уже о Фиделе
Кастро.
Характерно, что левый терроризм Латинской Америки, ставший в
80-е годы ХХ века лидером негласного террористического
интернационала, в 90-е годы безболезненно уступил первое место
исламскому экстремизму. Причина этого заключается в концентрации
исламского революционаризма на главном враге – Соединенных Штатах
Америки, которые были и остаются основным врагом для левых
экстремистов всех оттенков и в Латинской Америке.
От «предложения» исламистов «разрушить цитадель» никто из
левых не смог отказаться. Причем, логика глобального развития сама
выставила США как «главную мишень»: сначала распад советского блока,

11
а затем и распад СССР сконцентрировали энергию мирового
революционаристского сопротивления на единственной сверхдержаве.
Деление на правых и левых в бывшем третьем мире перестало быть
актуальным. Антиамериканский национализм прекратил старые
политические споры. Грандиозность и масштабность противостояния
позволяет сделать предположение о начале четвертой мировой войны –
войны террористической.
Террористическая война – высшая форма политического
экстремизма, связанная с формированием террористических армий и
экстремистских властных структур в масштабах или отдельных регионов,
или целых стран. Этапом развития террористической войны является
создание всемирных террористических сетей. Эпоха глобализации внесла
именно это дополнение в динамику развития террористических войн.

1.3. Специфика терроризма на современном этапе

На рубеже XX и XXI веков понятие «терроризм» стало охватывать

более широкий круг явлений, чем это было ранее. Его стали использовать
для обозначения угрозы стабильности национальным государствам,
исходящей от негосударственных субъектов, а также для определения
насилия со стороны незаконных полукриминальных структур,
захвативших власть, или для обозначения ассиметричных конфликтов, не
вписывающихся в традиционные рамки.
Обозначим характерные черты терроризма на современном этапе.
1. Одной из существенных тенденций развития терроризма на
современном этапе стала его транснационализация. От активного
взаимодействия между группировками разных стран терроризм перешел к
созданию полноценных транснациональных террористических сетей,
действующих в глобальном масштабе и ставящих перед собой
неограниченные цели.
Можно выделить три способа организации сетей:
 сегментированная, полицентричная, идеологически
интегрированная сеть (SPIN);
 многоцелевые террористические группы, отличающиеся от первого
вида отсутствием идеологической целостности и образующиеся в
результате переплетения собственно террористических, наркоторговых,
контрабандных и т.д. сетей;
 узко специализированные террористические группы,
сконцентрированные на требованиях одного рода (так называемое
«тоннельное видение» проблем) [См.: Соловьев Э. Сетевые организации
транснационального терроризма / Э. Соловьев // Международные
процессы. – Т. 2. – №2. – 2004. – С. 76].

12
 Интегрированные сети не подменяют собой все многообразие
группировок и активно взаимодействуют между собой, оказывая
демонстративный эффект, как, например, в постсадамовском Ираке)
[Степанова Е. Исламистский терроризм сегодняшнего дня: глобальный и
локально-региональный уровни / Е. Степанова // Индекс безопасности. –
№1. – Т. 13. – С. 77].
2. Вторая тенденция связана с размыванием грани между
внутренним и международным терроризмом. Некоторые исследователи
считают, что более корректно говорить не столько о «международном» или
«внутреннем» терроризме, сколько о его разных уровнях: более
традиционном – локально-региональном и новом глобальном терроризме
[Степанова Е. Указ. соч. – С. 77].
3. Важнейшими стратегическими ресурсами и сравнительными
преимуществами террористических организаций являются экстремистская
идеология и структурные возможности, использование информационно-
коммуникационных технологий
4. Следующая особенность современного терроризма заключается в
росте его финансовой независимости, переходе от внешних источников
финансирования к самофинансированию.
5. Очевидным стало выделение в терроризме международной
наркосоставляющей.
Транснационализация наркобизнеса, его наступательная стратегия на
рубеже ХХ–XXI веков во многом связаны с тем, что к традиционным
причинам его возникновения (бедность, политическая безысходность,
социальная неустроенность и отчуждение миллионов людей), в 90-е годы
добавились новые факторы, сопутствующие глобализации финансовой,
банковской, торговой, технологической, информационной и других
областей человеческой деятельности [Транснациональный наркобизнес:
новая глобальная угроза / [отв. ред. А.Н. Глинкин]. – М., 2002. – С. 9]
Самовоспроизводящаяся цепочка «наркотрафик – коррупция –
преступность – терроризм» стала серьезной угрозой. Особую опасность
это цепочка представляет для так называемых «неокрепших демократий» и
«стран с переходной экономикой». В частности, возникает риск
финансирования избирательных компаний средствами криминально-
террористических организаций. А в странах Латинской Америки важным
следствием слияния преступности, коррупции и наркотрафика является
перспектива усиления политики государственного терроризма
Соединенных Штатов в форме вооруженных интервенций под предлогом
борьбы с КТС [см.: Трансграничный терроризм: угрозы безопасности и
императивы международного сотрудничества / [отв. ред. Б.Ф. Мартынов. –
М., 2006. – С. 123–124].
6. Ключевое слово террористического дискурса — несправедливость,
представляемая в форме бедности, коррупции, полицейского произвола,

13
ограничения различных свобод, навязывания чуждых ценностей и т.п.
Однако практика показывает, что терроризм рассматривает свое
предназначение для установления власти там, где ее нет, или для
укрепления власти там, где она недостаточно сильна [Хоффман Б.
Терроризм: взгляд изнутри / Б. Хоффман. – М., 2003. – С. 1].
Среди признаков, отражающих сущность терроризма, можно
выделить такие, как:
 политическая направленность экстремисткой деятельности;
 практика жестокого насилия и устрашения; стремление добиться
поставленных целей любой ценой, отказ от компромиссов;
 использование средств массовой информации для максимальной
огласки своей деятельности, равно как и своих идей;
 повышенная общественная опасность;
 конспиративность;
 организованный характер деятельности;
 опосредованный совершением посягательства на жизнь и здоровье
людей способ достижения конечной цели.
Говоря об основных стратегиях террора, эксперты выделяют
следующие:
 террор как средство принуждения сильных слабыми (баскские и
ирландские террористы);
 террор как способ ведения войны (ставка палестинских
террористических организаций на теракты);
 террор как средство революционного преобразования (деятельность
японской псевдорелигиозной организации «Аум Синрике» ) [см.:
Соловьев Э. Сетевые организации транснационального терроризма / Э.
Соловьев // Международные процессы. – Т. 2. – №2. – 2004. – С. 78–79].
Как правило, террористические организации при выборе своего
названия избегают слова «терроризм». Напротив, в названии часто
фигурируют «свобода», «освобождение» (Национальный фронт
освобождения Палестины); «армия» (Национальная военная
организация»); «праведный гнев» (Организация угнетенных людей Земли,
Справедливые мстители за армянский геноцид). То есть, террористы не
признают, что являются таковыми. Как заявил после своего ареста в 1994
году террорист №1 (до Усама бен Ладена) Карлос Шакал, «… я, прежде
всего, семейный человек». Ореол борцов с несправедливостью, за
национальную свободу, лишенных другой альтернативы и всегда готовых
к самопожертвованию – это качества, характеризующие самовосприятие
террористов.

14
 1.4. Причины возникновения и распространения терроризма
Эффективная антитеррористическая стратегия связана не только и не
столько с борьбой с проявлениями терроризма, сколько с ликвидацией
вызывающих его причин. Казалось бы, что в выявлении причин нет
особых сложностей. На VIII Международном конгрессе ООН по
предупреждению преступности и обращению с преступниками (Гавана,
1990) основными причинами терроризма были названы: бедность,
безработица, неграмотность, нехватка доступного жилья, несовершенство
системы образования и подготовки кадров, отсутствие жизненных
перспектив, отчуждение и маргинализация населения, обострение
социального неравенства, ослабление семейных и социальных связей,
недостатки воспитания, негативные последствия миграции, разрушение
культурной самобытности, нехватка объектов культурно-бытового
назначения, распространение средствами массовой информации идей и
взглядов, ведущих к росту насилия, неравенства и нетерпимости.
Однако практика показывает, что однозначного ответа,
объясняющего, почему в одних странах возникает терроризм, а в других
нет, не существует. Попытки свести терроризм к одномерным концепциям
обречены на провал.
Так, причины терроризма было бы упрощением сводить к только
социально-экономическим факторам. Иначе как объяснить, что
террористические организации действуют как в развитых, так и в
развивающихся странах. Более того, социальный состав участников
террористических организаций достаточно широк: от безработных,
средних слоев до обеспеченных людей, как правило, возглавляющих
организацию (Усама Бен Ладен родился в семье саудовского миллиардера,
Карлос Шакал был сыном венесуэльского адвоката-миллионера). Причем,
речь идет как о малообразованном населении, так и об интеллигенции,
людях с великолепным высшим образованием. Так, в Латинской Америке
руководящей силой партизанских движений 60–70-х гг. были студенты,
городская интеллигенция и мелкая буржуазия. Даже в
левотеррористических организациях Запада дети рабочих и рабочие по
профессии составляли явное меньшинство.
В то же время отрицать влияние экономического фактора на
зарождение очагов терроризма не следует. Голод, бедность, социальное
неравенство, маргинализация, безработица, увеличивающийся разрыв
между беднейшими странами и странами «золотого миллиарда», усиливая
дестабилизацию в обществе, открывают путь к насилию. В итоге связь
между социально-экономической обстановкой и терроризмом проявляется
в том, что обострение социальных противоречий может вызвать
неадекватную реакцию на сложившуюся ситуацию со стороны
существующих в обществе отдельных социальных групп, общественных и
политических организаций. Положение в собственной стране, своего

15
народа, способствует выдвижению целей борьбы во имя справедливости,
активно поддерживаемых лидерами.
Опосредованно влияние экономического фактора можно проследить,
когда в качестве простых исполнителей терактов, как правило, набираются
люди из неблагоприятной социальной среды, на себе познавшие бедность
и нищету.
Не продуктивно рассматривать терроризм как только религиозное
явление, поскольку за религиозными идеями зачастую стоят реальные
политические интересы. В то же время отрицать влияние религиозного
фактора невозможно.
Нельзя объяснить терроризм только психологическими мотивами,
сводя террористов к психически неустойчивым личностям, стремящихся к
самоутверждению. Составить обобщенный портрет террориста достаточно
сложно, если вообще возможно. В то же время исключать влияние
психологического фактора на развитие терроризма было бы неверно.
Попытки найти корни терроризма в детских психологических
травмах, социальном окружении наталкиваются на противоречивые
результаты. Действительно, многих террористов можно отнести к
выходцам из неблагополучных семей: Ульрика Майнхоф рано осталась
сиротой; Андреас Баадер был сыном погибшего на фронте немецкого
историка, рано ушедшим из дома; около четверти активистов немецкой
леворадикальной террористической организации РАФ вышли из неполных
семей. Следствием душевного неблагополучия, одиночества может стать
жестокость. Тогда насилие дает возможность ощутить свою власть,
самоутвердиться. Однако говорить об изначальной жестокости
сомнительно. Достаточно вспомнить, что лидер японской «Красной
армии» Фусако Сикенобу работала медсестрой, Гудрун Энслин занималась
с приютскими детьми. Другое дело, что история многих террористических
группировок показывает, как быстро можно перейти черту, отделяющую
идейных борцов за высокие идеалы от обыкновенных преступников.
Отдельные исследователи пытаются выявить общие черты характера
террористов. Фредерик Форсайт, например, подчеркивает, что для
террористов характерно видение мира в черно-белых тонах, наличие
сверхценной идеи. Он считает, что террорист всегда ребенок, одномерный
и простой человек [Конец самообмана // Московские новости. – 2001. – 18–
24 сентября. – С. 6]. Другие обращают внимание на максимализм,
стремление к идеальному решению, абсолюту.
Анализируя психологические аспекты терроризма, отметим стиль
общения экстремистов. Их язык, на первый взгляд, может показаться
недоступным для понимания. Однако как отметил в своей работе
«Истинноверующий» американский социолог Э. Хоффер (правда он
анализировал психологические корни нацизма), «…для доктрины, чтобы
быть действенной, главное не то, чтобы ее понимали, а чтобы в нее верили.

16
Понятная доктрина теряет свою силу» [цит. по: Непревзойденная сила
фанатика // Россия в глобальной политике. – 2004. – №5. – С. 30–31]. В
декларациях террористов можно встретить высказывания, начиная от
грубых ругательств, оскорблений в адрес противников до оправдания
своих действий, призывных лозунгов и запугивания.
Как считает известный терролог В. Витюк, индивидуальные характе-
ры и личные внутренние мотивы террористов весьма разнообразны. И
когда некоторые политологи пытаются сконструировать некий
обобщенный образ террориста на основе патологии, исходной
агрессивности, романтического индивидуализма или чего-нибудь еще, они
попросту абсолютизируют один из многих существующих его типов
[Витюк В.В. Под чужими знаменами: лицемерие и самообман «левого
терроризма» / В. Витюк. – М., 1985. – С. 126].
Очевидно, что террористический тип личности представляет собой
сочетание противоречивых, иногда внешне несовместимых, но вместе с
тем тесно взаимосвязанных и взаимообусловленных психологических
черт. Стремление спасти и осчастливить массу переплетается с
безразличием или жестокостью к конкретным, реальным людям; идеи
служения высокой цели, убежденность в великой миссии – с
театральностью, укреплением собственной идентичности, склонностью к
прославлению как отдельных террористов, так и целых террористических
организаций.
Не следует сбрасывать со счетов и более прозаичные мотивы,
особенно характерные для молодого поколения: желание осознать свою
принадлежность к чему-то «модному» или запретному или стремление
прочувствовать свою исключительность, а то и просто отвлечься от
обыденности, скуки. Отдельные фрагменты этих стремлений
демонстрируют леворадикальные группа «Баадера-Майнхофф» в ФРГ,
«Красные бригады» в Италии, «Революционная Красная армия» в Японии,
псевдорелигиозная секта «Аум Синрике», неофашистские группировки и
др. Сходная ситуация наблюдалась и в странах Латинской Америки. По
мнению авторов сборника «Трансграничный терроризм: угрозы
безопасности и императивы международного сотрудничества
(латиноамериканский вектор)», «городская геррилья», действовавшая в
мегаполисах Аргентины, Уругвая, Чили и Бразилии, была обязана своим
происхождением исключительно моде на левизну, которая захватила в те
годы интеллигенцию и студенчество большинства государств Латинской
Америки. Однако отсутствие реальной базы для совершения
социалистической революции привело к тому, что «революционная
борьба» чилийской группы МИР, аргентинской «Монтонерос» и
уругвайской «Тупамарос» выродилась в простую борьбу за
самосохранение. В ней оказались применимы любые методы, в том числе и
откровенно террористические, что быстро стерло «зыбкую грань» между

17
«справедливой герильей» и террористической организацией
[Трансграничный терроризм: угрозы безопасности и
императивы международного сотрудничества (латиноамериканский
вектор) / [Б.Ф. Мартынова]. – М., 2006. – С. 41].
В современной ситуации развитию терроризма способствует
стремление к материальному успеху «любой ценой». В этой ситуации
реализация первоначальных планов, как правило, ведет к их возрастанию и
не способствует остановке насилия, превращая его в самоцель.
Рассматривая причины появления терроризма, не следует оценивать
его вне новых вызовов глобальной безопасности; а также проблем
коррупции, уголовной преступности, контрабанды наркотиков, оружия и
т.д.
И, наконец, следует учитывать, что трансграничный терроризм не
является исключительно продуктом глобализации и связанной с ней
информационной революции, хотя общепризнанным является
исключительное влияние последней на активизацию террористической
деятельности. Рассматривать информационную опору терроризма в отрыве
от так называемых «издержек глобализации» было бы в корне неверно
[Трансграничный терроризм… С. 6].
Таким образом, можно лишь говорить о факторах, способствующих
возникновению и распространению терроризма. Терроризм вызывает
целый комплекс социально-экономических, идеологических, поли-
тических, межгосударственных, национальных, религиозных, военно-
политических и другие противоречий и конфликтов. Среди них можно
выделить такие как:
 острота и непримиримость межгосударственных или внутренних
противоречий;
 снижение жизненного уровня в сочетании с возросшей социальной
дифференциацией;
 резкое снижение социальной защищенности населения, рост
безработицы;
 идеологический раскол в обществе;
 поощрение терроризма на уровне государственной политики;
 политические репрессии в отношении оппозиционных течений;
 ошибки правительства в национальной политике;
 целенаправленное разжигание национальной розни отдельными
людьми, группами, партиями (к примеру, движение ваххабитов);
 недовольство деятельностью правительства иностранных
государств, для чего совершаются террористические акты против его
представителей и учреждений;
 вооруженное сопротивление мирного населения, использующего
террористические методы, против агрессии другого государства;

18
  завуалированное политическое, национальное и социальное
угнетение;
 угроза господствующему положению в обществе тех или иных
социальных элит;
 действительная или мнимая невозможность решения острых
социальных проблем правовым способом;
 возможности СМИ усиливать эффект террора, распространяя
сведения о террористических действиях;
 низкий уровень правовой и политической культуры населения,
отдельных его социальных групп;
 низкая эффективность международного сотрудничества в сфере
борьбы с терроризмом;
 уязвимость современных технологических сооружений и
производств;
 распространение в современных обществах веры в эффективность
насильственных методов преобразования мира и др.
Применительно к российской ситуации наиболее существенными
факторами можно считать распад Советского Союза и усиление
сепаратизма и национализма; системный кризис, вызвавший ухудшение
социально-экономической ситуации; маргинализацию; нарастание
социальной напряженности в обществе; борьбу за власть политических
партий и движений; криминализацию общества и политизацию уголовной
преступности; коррупцию; правовой нигилизм граждан и др.

1.5. Субъекты террористической деятельности

Терроризм как социальное явление многопланен и включает в себя

террористическую идеологию; организационные структуры и собственно
террористическую деятельность.
Субъекты террористической деятельности условно разбить две
группы.
К первой относятся государства, политические партии, движения,
поддерживающие отдельные террористические организации или
использующие их в своих политических интересах.
Вторая группа представлена собственно террористическими
организациями. Назвать их точное число достаточно сложно. По оценкам
экспертов, число крупных террористических организаций колеблется в
районе 200. Но если принимать во внимание мелкие террористические
группы, то число возрастет до 5 тысяч. Сложность подсчета заключается и
в том, что отдельные организации могут создаваться для совершения
определенных терактов, а потом распускаться. Кроме того, мировое
сообщество не выработало четких критериев к определению

19
террористических организаций. Это объясняет, почему в опубликованном
Государственным департаментом США в октябре 2001 года списке
террористических организаций их оказалось всего 28. Среди них
организация Абу Нидала (известна как «Черный сентябрь»,
«Революционный совет ФАТХ», «Арабский революционный совет»,
«Арабские революционные бригады», «Революционная организация
социалистических мусульман»); «Группа Абу Сайяфа»; «Вооруженная
исламская группа»; «Аум Сенрикё»; ЭТА (Эускади та Аскатасуна); «Гамаа
аль-Исламия» (Исламская группа); ХАМАС (Исламское движение
сопротивления); «Харакат уль-Моджахедин»; «Хезболлах» (другие
названия: «Исламский джихад», «Организация исламского джихада»,
«Организация революционного правосудия», «Организация угнетенных на
земле», «Исламский джихад за освобождение Палестины», «Организация
правоверных против неверных»); «Исламское движение Узбекистана»
(ИДУ); «Аль-джихад» (другие названия: «Египетский аль-джихад»,
«Новый джихад», «Египетский исламский джихад», «Группа джихада»);
«Кахане Хай» или «Ках»; «Курдская рабочая партия»; «Тигры
освобождения Тамил Илама»; «Национальная освободительная армия Ира-
на»; «Национальная освободительная армия»; «Палестинский исламский
джихад»; «Палестинский освободительный фронт»; Народный фронт за
освобождение Палестины (НФОП); Генеральное командование НФОП (ГК
НФОП); «Аль-Каида»; «Настоящая Ирландская республиканская армия»;
«Революционные вооруженные силы Колумбии» (ФАРК);
«Революционные ячейки»; «Революционная организация 17 ноября»;
«Революционная народно-освободительная партия»; «Сендеро Луминосо»
(«Светлый путь»); «Объединенные силы самообороны» Колумбии (АУК).
Субъекты второй группы можно разбить следующие категории:
 международные и национальные террористические организации,
среди которых можно выделить правые террористические организации
(например, «Ку-Клус-Клан» и «Арийские нации» в США, «Военно-
спортивная группа Гофмана» в Германии); левацкие, ультрареволюци-
онные террористические организации («Красные бригады» в Италии,
«Фракция Красной армии» в Германии, латиноамериканские «Сендеро
Луминосо» и «Революционное движение Тупак Амару»);
националистические сепаратистские («ИРА» в Великобритании. «ЭТА» —
баскская в Испании, палестинская «Черный сентябрь», «Фронт
национального освобождения Корсики» во Франции); религиозно-
политические («Аум Синрике» в Японии, «Хезболлах» в Ливане, «Хамас»
в Палестине, Израиле);
 экстремистские организации внутри стран, использующие в
качестве метода политической борьбы терроризм;
 транснациональные преступные организации криминально-
террористической направленности (сицилийская «Коза Ностра»,

20
неаполитанская «каморра», китайские «триады», японская «якудза» и др.);
 спецслужбы некоторых государств и их подразделения,
предназначенные для проведения террористических акций.

1.6. Цели методы террористов

В зависимости от сферы деятельности террористических организаций

они могут преследовать внутриполитические или внешнеполитические
цели.
Среди внутриполитических целей, как правило, фигурируют:
 изменение политического курса государства (для правых, например,
речь идет о «борьбе за чистоту нации»; для левацких организаций – о
ликвидации капиталистической системы, подготовке революционных
выступлений населения против существующего строя);
 дестабилизация внутриполитической обстановки;
 подготовка «революционных выступлений»;
 срыв демократических преобразований;
 подрыв авторитета власти, дезорганизация государственного
аппарата;
 срыв отдельных мероприятий по укреплению правопорядка и
усилению общественной безопасности;
 отстранение от власти политических конкурентов и др.
Внешнеполитические цели терроризма включают в себя:
 подрыв международного авторитета определенного государства на
международной арене;
 дестабилизацию обстановки в отдельных странах и регионах мира;
 выражение протеста против внешнеполитической деятельности
отдельных государств;
 изменение отношений той или иной страны с другими ино-
странными государствами;
 освобождение от иностранной зависимости;
 срыв международных акций по разрешению международных или
региональных конфликтов и др.
Следует иметь в виду, что цели могут носить пропагандистский
характер для обеспечения поддержки населения.
Цели терроризма в значительной мере предопределяют выбор
объектов террористических актов и методы их совершения.
В качестве объектов террористической деятельности могут
выступать международная безопасность, внутренняя и внешняя
безопасность страны, политическая система общества, жизнь и свобода
конкретных граждан; безопасность населения, материальные объекты,
технология и производство на объектах, представляющих повышенную

21
опасность для населения и экологической обстановки.
Методы террористической деятельности в зависимости от целей
можно классифицировать следующим образом:
 Традиционные (для истории терроризма) способы, применяемые
преимущественно при воздействии на отдельных персон. Они отличаются
демонстративной адресностью, поэтому весьма эффективны. Речь идет об
убийствах, покушениях, похищениях, как правило, значительных фигур,
способных привлечь внимание общественности: известных политиков,
чиновников, журналистов, дипломатов.
 Методы, используемые для посягательства на большие группы
людей, на промышленные предприятия, объекты энергетики,
жизнеобеспечения населения, коммуникации и те объекты, разрушение
которых может вызвать крупномасштабные экологические катастрофы.
Отличительной чертой современного терроризма, многократно
усиливающей его опасность, является возможность применения ОМУ.
В этом случае используют диверсии (взрыв, распыление отравляющих
веществ, использование шахидов-самоубийц и т.д.); ограбление (наиболее
характерно в периоды революционной дестабилизации для деятельности
левых экстремистов); хайджекинг (захват транспортного средства:
самолета, железнодорожного поезда, автомобиля, корабля); захват зданий,
чаще всего посольств, правительственных учреждений, партийных офисов,
больниц или школ (как чеченские боевики); вооруженное нападение без
смертельного исхода и причинение незначительного ущерба имуществу,
осуществляемое террористическими организациями на стадии
становления; кибертерроризм и др.
 Методы «психологического террора», включая открытые или
анонимные угрозы в адрес должностных лиц или общественных деятелей,
пропаганду терроризма.
 Организационные меры по финансированию, организации
взаимодействия между различными террористическими организациями,
вербовке новых членов, их обучению, снабжению террористов
необходимыми средствами, документами и др.

1.7. Типология терроризма. Виды терроризма

Типов терроризма, пожалуй, такое же множество, как и его

определений. Многообразие форм его проявлений, совокупность
разноплановых компонентов терроризма не укладываются в рамки какой-
то одной типологии. Зарубежные и отечественные исследователи
предлагают свои варианты классификации или пытаются обобщить уже
имеющиеся.
Так, например, В. Витюк и С. Эфиров в книге «Левый» терроризм на
Западе: история и современность» предлагают следующую классификацию

22
терроризма: государственный террор и оппозиционный терроризм;
международный и транснациональный терроризм; по социальной
направленности – социальный, националистический и религиозный
[Витюк В.В. Левый» терроризм на Западе: история и современность / В.В.
Витюк, С.А. Эфиров. – М., 1987. – С. 237–239].
Фредерик Форсайт выделяет четыре разновидности терроризма:
национальный (региональный); «одномерный» (английский «Фронт
освобождения животных); политический; религиозный [Форсайт Ф. Конец
самообмана / Ф. Форсайт // Московские новости. – 2001. – 18–24 сентября.
– С.6].
Примеров подобных классификаций множество. И ни одна из
типологий не в силу вместить все разновидности терроризма и их
переплетения. Поэтому типологизация терроризма важна не столько с
теоретических точек зрения, сколько с прагматических, для
совершенствования методик борьбы с многообразными проявлениями
терроризма.
Представим в обобщающем виде имеющиеся классификации
терроризма.
По сфере действия можно выделить внутригосударственный и
транснациональный (международный) терроризм
Внутригосударственный связан с деятельностью как государственных
структур по подавлению инакомыслия посредством насилия, так и с
борьбой оппозиционных сил против существующего режима.
Международный терроризм классифицируется таковым, если:
 как террорист, так и жертвы терроризма являются гражданами
одного и того же государства или разных государств, но преступление
совершено за пределами этих государств;
 террористический акт направлен против лиц, пользующихся
международной защитой;
 подготовка к террористическому акту ведется в одном государстве,
а осуществляется в другом;
 совершив террористический акт в одном государстве, террорист
укрывается в другом и встает вопрос о его выдаче [Моджорян Л.
Терроризм: правда и вымысел / Л. Моджорян. – М., 1986. – С. 14].
Исходя из субъекта действия, выделяют государственный террор и
негосударственный терроризм.
Первый представляет собой открытое насилие, санкционированное со
стороны властвующей элиты, опирающейся на государственные
институты. Его инструментами, как правило, служат репрессии. Второй
подразумевает собой насилие и устрашение со стороны группировок, не
участвующих непосредственно в деятельности государственных органов,
либо противопоставляющих себя субъектам государственной власти. Так,
например, целью японской «Аум Синрикё» было свержение

23
правительства и провозглашение императором Японии своего «гуру» Секо
Асахару. Основные методы негосударственного терроризма –
террористические акты.
Вопрос о связи между этими двумя видами терроризма неоднозначен.
С одной стороны, государственный террор не всегда в состоянии
уничтожить до основания оппозицию и напротив может спровоцировать
ответные террористические акции оппозиционных сил. С другой стороны,
государственный террор является удобной для экстремистских групп
мотивировкой, не всегда соответствующей действительности.
С точки зрения идентичности субъектов террористической
деятельности можно выделить этнический и религиозный терроризм.
Субъекты этнического терроризма ставят своей целью изменение
формы государственного устройства, создание самостоятельного
государства. Они могут ориентироваться как на левую (баскская ЭТА), так
и на правую (корсиканские террористы) идеологию.
Религиозный терроризм представлен террористическими
организациями, объединенными принадлежностью к одной конфессии.
Одной из основ для возникновения терроризма на религиозной почве
является фундаментализм. Примерами таких террористических
организаций служат «Всемирный исламский фронт борьбы против иудеев
и крестоносцев» Усамы бен Ладена, «Исламская группа» в Египте,
«Вооруженная исламская группа» в Алжире, Исламское движение
Узбекистана и др.
Исходя из критерия социально-политической направленности,
различают левый и правый терроризм.
Левый терроризм – это приверженность крайним политическим
взглядам и незаконным методам в формулировке и осуществлении
стратегии и тактики превосходства одного социального класса над другим.
Своим идеалом левый экстремизм считает эпоху расцвета режима Сталина
(1930 –1953 гг.) или режим Мао Цзедуна времен культурной революции
(1965–1975 гг.). Классическими левоэкстремистскими организациями в
Европе считались «Фракция Красной Армии» в ФРГ и «Красные бригады»
в Италии.
Мишенью левых террористов зачастую становятся представители
политической верхушки, государственные чиновники, банкиры,
бизнесмены, члены проправительственных политических партий.
Правый терроризм представляет собой приверженность крайним
взглядам и незаконным методам в формулировке и реализации идей
национального и расового превосходства. Как правило, он активизируется
на непродолжительное время в периоды возрастания «левой угрозы».
Объектами терактов для правых террористических организаций
выступают, прежде всего, левые и либеральные политики. Примерами
правоэкстремистских организаций служат неофашистские движения.

24
 По способам воздействия па объект можно выделить
демонстративный и инструментальный терроризм. Демонстративный
терроризм совершается с целью привлечения внимания к какой-то
проблеме и ориентирован на психологический эффект.
Инструментальный терроризм стремится к достижению реальных
изменений во властных отношениях путем нанесения физического урона.
По средствам, используемым в ходе террористических актов, можно
выделить терроризм с применением обычных средств поражения (оружие,
взрывные устройства, самолеты, и т.п.), терроризм с применением оружия
массового поражения (биологический, химический, ядерный и т.п.) и
кибертерроризм. Реальность применения ОМУ требует особого внимания,
поэтому данные виды терроризма будут рассмотрены нами особо.
В зависимости от среды протекания террористических актов можно
выделить наземный, морской, воздушный, космический и компьютерный
терроризм.
Критерии можно приводить до бесконечности: исходя из
политических целей террористов, – выделять революционный,
контрреволюционный, конфронтационный и мобилизационный терроризм;
из характера объектов воздействия – селективный и массовый
терроризм; из географических принципов – европейский,
латиноамериканский, ближневосточный и др. терроризм и т.д. Можно
дробить на более мелкие категории: национальный терроризм разделять на
сепаратистский, национально-освободительный, репрессивный
национальный; в мировоззренческом – выделять религиозный, сектантский
и т.д.
Важно не столько подробно представить классификацию и попытаться
«определить» тот или иной вид терроризма к какому-то критерию, сколько
понять, насколько многолико это явление, и иметь в виду, что оно никогда
не было и не будет статичным, а, напротив, постоянно находится в
развитии.
Традиционные методы терроризма, сопровождающие его с момента
появления, постепенно отходят на второй план. Возникает опасность
использования террористами оружия массового уничтожения. Насколько
реальна опасность подобных террористических актов?
Большая часть аналитических обзоров до середины 90-х годов
отрицала возможность применения террористами оружия массового
уничтожения. В числе ограничительных факторов называли
неосведомленность террористов относительно технологических
особенностей процесса производства ОМУ. Но главным было
предположение, что террористы предпочитают, что бы их услышали и
увидели, а не того, чтобы погибли массы людей. Сейчас данные взгляды
подверглись серьезной корректировке.
При оценке угрозы терроризма с применением ОМУ следует

25
учитывать цели террористических организаций. При характеристике
националистических и сепаратистских групп, стремящихся привлечь на
свою сторону общественность, по-прежнему сохраняется мнение, что
массовые жертвы этим организациям не нужны и вызовут обратный
эффект. А вот в случае религиозных экстремистских групп их
непримиримые позиции и постоянные поиски образа врага вызывают в
этом плане серьезные опасения. Заговорили о таких видах терроризма, как
ядерный, химический, биологический.
Под ядерным терроризмом понимают умышленное применение (либо
угрозы применения) террористическими группами ядерного оружия. Речь
может идти о ядерном взрывном устройстве; заражении местности
радиоактивными веществами; нападении террористов на ядерный реактор
и т.д.
Проблема терроризма с применением ОМУ обострилась в 1990-е годы
и была связана с ослаблением контроля за всеми видами ОМУ после
окончания холодной войны и распада СССР; развитием глобальной
информационной сети Internet, позволяющей получить доступ к научно-
технической информации (в том числе об ОМУ); практическим
применением химических отравляющих веществ террористами из секты
«Аум Синрике» в 1995 году в токийском метро.
Реальность ядерного терроризма можно оценить по угрозам
совершения актов ядерного терроризма и нелегальному перемещению
ядерных материалов (в том числе кражи, контрабанда и
несанкционированные поставки). Согласно базе данных МАГАТЭ, по
состоянию на 31 марта 2001 года, было зарегистрировано более 550
инцидентов нелегального перемещения ядерных и радиоактивных
материалов, только две трети из них были подтверждены странами-
участницами, а количество перехваченных материалов было недостаточно
для изготовления даже одного ядерного взрывного устройства [Требин
М.П. Терроризм в XXI веке / М.П. Требин. – М., 2003. – С. 633].
Основным источником контрабандных материалов (чаще всего
высокообогащенный уран) были страны СНГ, в первую очередь Россия.
Всего же, начиная с середины 1960-х годов, в Европе и США произошло
более 150 инцидентов, способствовавших повышению ядерной угрозы
[Требин М.П. Указ.соч. – С. 635].
Подрыв (или его угроза) ядерного взрывного устройства
представляется сегодня маловероятным в виду серьезного контроля за
использованием, хранением и транспортировкой ядерных боеприпасов.
Самим террористам изготовить ядерное взрывное устройство достаточно
сложно в силу необходимости больших финансовых и временных затрат, а
также наличия значительного количества высококвалифицированных
специалистов. Остается способ приобретения, который может реально
интересовать террористические организации, религиозных экстремистов и

26
криминальные группировки. Его наиболее вероятные источники –
поставки со стороны поддерживающих терроризм государств или покупка
на черном рынке. Кроме того, следует учитывать, что вероятность
несанкционированного доступа к ядерным материалам увеличивает рост
международных перевозок ядерного отходов. Поэтому одним из путей
предотвращения возможностей ядерного терроризма является исключение
попадания к террористам ядерных боеприпасов или технологий их
изготовления, находящихся на вооружении у стран-участниц ядерного
клуба или стран–спонсоров терроризма.
Рассмотрим возможность диверсии на ядерных объектах. Прежде
всего, речь идет об АЭС, научных и производственных ядерных центрах.
Среди АЭС наибольшую опасность вызывают станции старого образца.
Велика опасность и хранилищ с радиоактивными отходами. Уже одна
угроза подобного теракта способна вызвать у населения сильнейший
психологический шок – панический страх, истерику и т.д.
В декабре 2001 года на международном симпозиуме МАГАТЭ по
проблемам гарантий, контроля и обеспечения ядерной безопасности
генеральный директор МАГАТЭ Мухаммад аль-Барадеи заявил, что после
событий 11 сентября риск ядерного терроризма становится гораздо более
вероятным, чем предполагалось ранее. Речь идет, в том числе, и о
вероятности использования уязвимости ядерных объектов при
осуществлении диверсий со стороны террористов, которую необходимо
рассматривать в контексте защиты других важных отраслей
промышленности.
Многие страны осуществили ряд мер по защите своих ядерных
объектов. Так, во Франции предприятие по переработке облученного
ядерного топлива сегодня охраняется подразделением ПВО. В Ве-
ликобритании районы, прилегающие к ядерному центру в Селлафилде,
патрулируются боевой авиацией. В Канаде вокруг ядерных объектов будут
возведены специальные бетонные заграждения [Требин М.П. Указ. соч. –
С. 651].
Снижение качества и уровня контроля над радиоактивными
веществами делают ядерные ресурсы возможным источников для
террористов, вызывая опасность радиационного терроризма.
Заражение радиоактивными материалами (радиационный терроризм)
может произойти путем растворения плутония-239 в водоемах, взрыва
контейнера с цезием-137 в густонаселенной местности или распыления
радиоактивных веществ в виде аэрозолей. Здесь в большей степени речь
идет о психологическом эффекте и экономических потерях, так как
заражение будет носить локальный характер
В виду выше перечисленного национальная система предупреждения
ядерного терроризма должна включать в себя соблюдение международных
конвенций; совершенствование национального законодательства в сфере

27
ядерной безопасности; введение систем учета ядерных материалов, а также
мероприятия по ограничению и ликвидации последствий возможных актов
ядерного терроризма.
Под биологическим терроризмом понимается умышленное
применение отдельными лицами, террористическими группами или
организациями биологических средств поражения людей,
сельскохозяйственных животных и культурных растений с целью
уничтожения или вывода из строя людей, нанесения больших
экономических потерь стране, навязывания определенной линии пове-
дения в решении внутренних и внешних споров. Привлекательность
биологического оружия для террористов объясняется сложностью
выявления организаторов и тем фактом, что последствия теракта
(медицинские, экономические, политические) могут оказаться
отодвинутыми во времени.
Обратимся к наиболее значимым, на наш взгляд, вопросам:
реальности биотерроризма и степени катастрофичности последствий
возможного террористического акта.
На протяжении последних десятилетий было зафиксировано
несколько десятков случаев, когда биологическое оружие пытались
использовать террористические группы различного толка. Перечень
потенциальных агентов биологического оружия в соответствии с разными
источниками, колеблется от 10 до 50 наименований. Перспективными
средствами биологического терроризма считаются возбудители сибирской
язвы, чумы и натуральной оспы.
Серьезным биологическим агентом считается чума. Наиболее ярким
примером служат события сентября 1994 года в индийском городе Сурат,
где внезапно вспыхнула эпидемия легочной чумы и полмиллиона человек
в течение 48 часов покинули город, распространив инфекцию по всей
Индии и за ее пределами. Индийские ученые обвинили Пакистан в
искусственном распространении особого генно-инженерного штамма
чумной бациллы на территории Сурата. В итоге возросла напряженность в
регионе, а для ликвидации последствий потребовались объединенные
усилия государств и международных организаций. К этому можно
добавить экономические потери Индии, превысившие 2 млрд. долларов
вследствие бойкота ее товаров и других карантинных ограничений, в том
числе и временного запрета выезда граждан за границу [Garett L.The Return
of Infectious Disease / L. Garett // Foreign Affairs. – 1996. – №1. – P. 66–79].
Из «старых» инфекций опасность может представлять оспа, которую
ликвидировали еще в 1979 году и практически во всех странах прекратили
вакцинацию. В этих условиях намеренное распространение оспенного
вируса способно вызвать опустошительный эффект. Поэтому в
вооруженных силах США и ряда стран НАТО в 1983 году снова была
восстановлена иммунизация против оспы сил быстрого развертывания.

28
 А после «почтовой атаки» 2001 года с помощью вируса сибирской
язвы перед лицом возможной угрозы биотерроризма министры
здравоохранения США, Японии, Европейского союза в целом и
индивидуально Великобритании, Франции, Италии, ФРГ и Мексики
согласовали мероприятия по совместному приобретению вакцин и
антибиотиков, проведению исследования вариантов вакцин. Ажиотаж
вокруг почтового распространения сибирской язвы обнажил и другую
проблему. Цель биоатаки явно не заключалась в массовом заражении
населения (это имело бы смысл не осенью, а весной, когда активизируются
комары – переносчики инфекции), а в создании атмосферы страха. К
сожалению, медицинских разъяснений по данному поводу не последовало
ни в одном из средств массовой информации, в результате напряженность
вокруг ситуации еще более обострилась.
Человек — главная, но не единственная цель атаки биотеррористов в
XXI веке. Американские эксперты высказывают опасение, что
террористические акты, направленные на поражение
сельскохозяйственных животных, могут полностью подорвать пищевую
промышленность практически любой страны. Но агротерроризм опасен не
только из-за ущерба, который он может нанести сельскому хозяйству и
торговле. Одним из последствий вспышек инфекционных заболеваний,
даже не передающихся людям, является уменьшение деловой активности в
пострадавшей стране или регионе и падение объемов туризма.
Возникает вопрос, как биологическое оружие может попасть к
террористам. Основными источниками получения террористами
биологических агентов для проведения терактов являются самостоя-
тельное создание биологического оружия или покупка его у стран, которые
им располагают.
Некоторые специалисты утверждают, что производство
биологического оружия на сегодняшний день еще неподвластно
террористам, так как требует очень высокой квалификации и в кустарных
условиях его не наладить. В частности, для того чтобы в организме
успешно развилась легочная форма сибирской язвы, размер частиц
порошка должен быть не менее одного микрона и не более пяти. В то же
время для террористических нужд совершенно не обязательно создавать
крупные лаборатории промышленного уровня. Биологическое оружие
можно произвести в небольшом количестве, а его применение даст
ужасающий эффект. К несчастью, предотвратить подобные действия очень
сложно.
Реальным источником для получения исходного сырья для создания
биооружия служат как поставки со стороны государств третьего мира, так
и приобретение коллекций культур в лабораториях западных стран. По
сообщениям экспертов, возбудителей смертельных заболеваний можно
приобрести во многих из 500 бактериальных банков, существующих в 59

29
странах мира. Совершенно законно приобрели образцы сальмонеллы и
затем перепродали их в Ирак члены псевдоиндусской секты Ошо
Раджниша. В начале 1980-х годов тот же Ирак легально приобрел в США
образцы возбудителей смертельных болезней, в том числе и сибирской
язвы.
В 1996 году американское правительство наложило суровые
ограничения на 200 американских бактериальных банков после того, как в
1995 году члену секты «Арийская нация» Ларри Уэйну Харрису удалось
получить образцы бубонной чумы по почте под предлогом научных
разработок. В 1996 году конгресс издал закон, обязавший 200
американских банков вести строгие протоколы, а федеральные власти —
регулярно проводить проверки.
Во многом способствовало бы предотвращению широкомасштабного
распространения биотерроризма соблюдение всеми странами требований
международной Конвенции о запрещении разработки, производства и
накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного
оружия и их уничтожении, которая вступила в силу в 1972 году. Однако ни
Советский Союз, ратифицировавший Конвенцию в 1975 году, ни
некоторые другие страны не прекращали разработки бактериологического
оружия. В 1995 году в списке нарушителей Конвенции числилось 17 стран.
Кроме России в «черный» список вошли Ирак, Иран, Ливия, Сирия,
Южная Африка, Израиль, Китай, Куба, Северная Корея, Южная Корея,
Египет, Болгария, Индия, Вьетнам и Тайвань.
Для противодействия биотерроризму каждая страна разрабатывает
свои способы и методы биологической безопасности. В США,
Великобритании и Франции ведутся исследования, которые помогли бы
разработать вещества, распознающие присутствие биологических агентов
в воздухе, воде, почве, пищевых продуктах. Существующая сегодня
система биологической детекции способна выявить четыре вида
«знакомых» биологических агентов в течение 30 минут. Разрабатываются
свои меры безопасности и в России. Не смотря на финансовые трудности
осуществления исследований, наши специалисты наиболее востребованы.
Кроме того, в России действует не менее 40 законодательных актов, прямо
или косвенно регулирующих вопросы безопасности. Но этого
недостаточно. К механизмам, которые могут помочь против
биологической атаки, следует отнести своевременную упредительную
разведку и хорошую систему биологической защиты. Первый элемент
позволит предотвратить атаку, а второй максимально уменьшить ее
негативный эффект, если атака все-таки произойдет.  Таким образом,
заявления, что вероятность актов биологического терроризма следует
оценить как низкую, не должно вводить в заблуждение.
Химический терроризм, предполагающий использование в качестве
средства осуществления террористических актов химического оружия,

30
стал реальностью после уже упомянутых событий в токийском метро в
1995 году. В результате террористического акта «Аум Синрике» от
применения нервно-паралитического газа зарин пострадало пять с
половиной тясяч токийцев. Расследование показало, что готовились и
другие, подобные, теракты. Не следует забывать, что было еще одно, не
менее устрашающее последствие теракта 1995 года: террористы
преступили важный психологический порог в использовании оружия
массового уничтожения. Поэтому нельзя исключать вероятность
повторения (или даже попытки превзойти) эффекта 1995 года, в том числе
для большего внимания СМИ и общественности.
На сегодняшний день химическое оружие является наиболее простым
и доступным средством ведения террористических операций по сравнению
с другими видами оружия массового поражения. Его себестоимость
относительно низка, а исходные компоненты легко купить. При
применении достаточны знания курса химии. Для синтеза, конечно, нужны
специалисты, но это не является серьезным препятствием. Тем более, если
учесть, что история накопила богатый опыт использования химического
оружия против больших масс людей, начиная с Первой мировой войны. В
новейшей истории известны факты его применения армией США против
КНДР и Вьетнама. В последнем случае объектом поражения был выбран
не только человек, но и природные экосистемы. Только в Южном
Вьетнаме итогом таких акций стало уничтожение 12% леса, 5%
сельскохозяйственных угодий. Непосредственный ущерб был причинен
здоровью 1,6 млн. вьетнамцев, 7 млн. были вынуждены переселиться в
другие районы. По мнению ряда экспертов, для полного восстановления
природной среды потребуется 80 лет [Требин М.П. Терроризм в XXI веке /
М.П. Требин. – М., 2003. – С. 721]. Активно химическое оружие
использовалось в войне Ирака с Ираном. Одним из поводов для войны
США в Ираке 2003 года (мы не обсуждаем сейчас реальные цели
вторжения в нефтяной регион) вновь стало утверждение, что последний
обладает ОМУ, хотя поиски «химических хранилищ» С. Хусейна не
увенчались успехом.
Среди лидеров в разработке химического оружия можно выделить
США, Великобританию, Францию, ФРГ, Россию. Серьезными
разработками занимались Испания, Ирак, Бельгия, Дания, Швеция,
Израиль, Япония и др.
Таким образом, угроза применения химического оружия высока. А
если к этому добавить аварийную ситуацию в хранилищах химического
оружия, что особенно актуально для России, где 60% химического оружия
находятся как раз в таких хранилищах, то последствия могут быть
катастрофическими.
Оружие массового поражения – бесспорно, самая опасная по
возможным последствиям, но далеко не единственная сфера возможной

31
реализации терроризма ХХI века. Достижения в информационной сфере
вызвали к жизни относительно новое явление – кибертерроризм. Ранее
совершение того или иного теракта было вопросом соответствующей
подготовки, доступа к вооружению и тактических знаний, приобретаемых,
в основном, в обучающих лагерях. Сегодня получить информацию о
средствах и методиках терроризма можно гораздо проще: компакт-диски,
Интернет.
Среди особенностей кибертерроризма выделим его экономичность,
многовариантность форм реализации, сложность обнаружения подготовки
и начала терактов, крушение стандартного понимания границ при
осуществлении компьютерных атак.
К основным видам информационного оружия относят компьютерные
вирусы, логические бомбы, программные продукты серии «троянский
конь», нейтрализаторы текстовых программ и др.
Объектами атак хакеров являются компьютерные сети
государственных и военных структур. Ущерб от деятельности
компьютерных террористов оценивается в пределах 3,5 млрд. долларов в
год. Несанкционированный доступ к электронным ресурсам,
«обезличивание» сайтов, создание и массовое распространение объекта
террористических атак, поддержка функционирования сайтов
экстремистских организаций, искажение «чужих» страниц – только
неполный перечень вероятностного ущерба. Между тем, не исключается
опасность политического манипулирования, распространения
дезинформации для дестабилизации обстановки, провоцирование
политических, социальных, религиозных столкновений и т.д.
В виду специфики проблемы меры обеспечения информационной
безопасности могут быть эффективными только при условии сочетания
правовых способов (разработка законодательных актов), организационно-
технических (совершенствование методов контроля эффективности
средств защиты информации, повышение надежности специального
программного обеспечения и т.д.) и экономических (финансирование
программ информационной безопасности).
Таким образом, учитывая серьезные изменения в мотивациях и
возможностях терроризма (особенно религиозного), доступность
информации об оружии массового уничтожения, следует признать новые
угрозы со стороны терроризма и его возрастающую разрушительную силу.

1.8. Религиозное измерение терроризма

Многочисленные террористические организации прошлого и

настоящего демонстрировали свой якобы религиозный характер.
Возрождение религиозного и государственного терроризма вызвало
глубокие изменения в возможностях террористов, которые не завершились

32
до сих пор.
В рамках религиозной составляющей терроризма обычно
подразумевают его связь с религиозным экстремизмом,
фундаментализмом. Фундаментализм, по сути, является реакцией религии
на современные проблемы, вставшие перед традиционными обществами.
Он особенно успешно развивается в периоды глубоких политических,
религиозных, социальных и экономических кризисов, обращаясь к повсед-
невным социальным и религиозным потребностям масс. Например, в
Египте исламские фундаменталисты открывают школы, клиники, детские
сады.
Тенденция к фундаментализму в большей или меньшей степени
характерна для всех мировых религий. Фундаменталисты видят в религии
разрешение всех проблем общества и индивида. Провозглашая себя
носителями особой миссии, порученной им Богом, они пытаются обратить
в свою веру нерелигиозных и нефундаменталистски настроенных людей.
Готовность религиозных террористов совершать масштабные акты
насилия подкрепляется тем, что им нужно не одобрение общественности, а
Бога или своих религиозных деятелей.
Одними из наиболее организованных террористических организаций
в современном мире являются радикальные группировки, которые
связывают свою деятельность с исламом (исламисты).
Вот как суммировал причины активизации исламского экстремизма С.
Хантингтон: «Во-первых, рост населения в мусульманских странах
породил значительное число безработных и недовольных молодых людей,
которые вливаются в ряды исламистских организаций, оказывают
давление на соседние общества и мигрируют на Запад. Во-вторых,
исламское возрождение придало мусульманам новую уверенность в
своеобычном характере и ценности их собственной цивилизации и в том,
что их моральные ценности превосходят западные. В-третьих, совпавшие
по времени с исламским возрождением усилия Запада превратить свои
ценности и общественные институты во всеобщие, стремление сохранить
свое военное и экономическое превосходство, а также вмешиваться в
конфликты в исламском мире, вызывают среди мусульман яростное
возмущение. В-четвертых, крушение коммунизма лишило Запад и
исламский мир общего врага, и каждая из сторон превратилась в основную
и отчетливо осознаваемую угрозу для другой. В-пятых, возрастающие
контакты между мусульманами и людьми Запада и их смешение
усиливают у тех и у других ощущение собственной идентичности и
понимание того, как эта идентичность отличает их друг от друга»
[Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон. – М., 2005. –
С. 331–332].
Радикальный ислам обладает бесспорными коммуникационными
навыками, умело манипулирует политической ситуацией, распространяя

33
лозунги в обход государственным СМИ.
Непременным атрибутом практически всех современных
идеологических доктрин исламистов является джихад. Первоначально под
ним понималась борьба в защиту и за распространение ислама. Позднее
концепции джихада стали проводить различие между «джихадом сердца»
(борьба с собственными дурными наклонностями), «джихадом языка»
(«повеление одобряемого и запрещение порицаемого»), «джихадом руки»
(«принятие дисциплинарных мер в отношении преступников и
нарушителей норм нравственности») и «джихадом меча» («вооруженная
борьба с неверными, падшему в которой уготовано вечное блаженство в
раю»). При этом делалась ссылка на приписываемые Мухаммаду слова:
«Мы вернулись с малого джихада, чтобы приступить к джихаду великому»
— духовное самосовершенствование объявляется «великим джихадом», а
война с неверными — «малым джихадом».
В дальнейшем в ходе развития концепции джихада последний стал
включать в себя джихад против врагов Аллаха (тех, кто преследует
мусульман, против язычников); против тех, кто покушается на
неприкосновенность границ «дар-аль-ислам»; против вероотступников;
против притеснителя; против разбойников; против монотеистов –
немусульман, оказывающихся платить «джизию». Без уточнений джихад у
религиозных экстремистов обычно означает вооруженную борьбу с
«неверными» во имя торжества ислама. По утверждению исламистов,
только священная война в ее силовом понимании может быть единственно
возможным ответом мусульманского мира на распространение западных
идеалов. Исламский радикализм, где трудно выявить «правые» и «левые»
оттенки, все больше концентрируется на культе ненависти к США,
становящемся, в некотором смысле, частью исламистского ритуала.
Среди различных религиозно-политических движений ислама в
связке с террористической деятельностью наиболее часто стал
рассматриваться ваххабизм. Современный ваххабизм — это одно из
направлений исламского фундаментализма, берущее начало от Мохаммеда
бен-Абдула аль-Ваххаба, жившего в XVIII веке в Саудовской Аравии.
Главные положения его учения были таковы: а) все мусульмане — братья,
независимо от места их проживания; б) они должны строго соблюдать
исламские морально-этические принципы; в) праздность недопустима, вся
жизнь правоверного мусульманина должна быть посвящена укреплению и
распространению ислама; г) «отступников» необходимо возвращать в лоно
истинной религии, в том числе силой; д) с иноверцами и еретиками
следует вести джихад — священную войну.
Как считает ведущий эксперт НИИ социальных систем МГУ им. М.В.
Ломоносова Александр Игнатенко, исследовавший основы ваххабизма,
последний представляет собой результат отбора и адаптации положений
Корана и Сунны к ваххабитским представлениям и идеям [Игнатенко А.

34
Обыкновенный ваххабизм / А. Игнатенко. – Ч.1. –
(http://old.russ.ru/politics/20010914-ign.html)].
Сочинения ваххабитов демонстрируют методику подтверждения
выдвигаемого тезиса цитатой, вырванной из контекста из Корана или
Сунны и призванной подтвердить заявленные положения автора. В случае,
если цитату невозможно найти, ее опускают, что на фоне целого текста
практически незаметно.
Ваххабиты абсолютизируют понятия «неверие» и «многобожие»,
провозглашая единственность Аллаха (строгое единобожие). «Неверными»
в ваххабитской литературе объявляются иудеи и христиане, так
называемые «лицемеры» (мусульмане, которые выказывают
приверженность к исламу и скрывают неверие); последователи всех без
исключения идеологических течений. Присваивая себе право суда над
неверными, ваххабиты приписывают себе абсолютную непогрешимость в
вопросах единобожия.
После терактов в Лондоне в июле 2005 года заговорили о новом
посталькаидовском транснациональном джихадистском движении,
сочетающем религиозно-экстремистскую направленность с
модернизованными организационными формами и информационно-
коммуникационными технологиями. Наиболее благоприятная зона для
формирования джихадистов складывается в районах непосредственного
тесного контакта с Западом (например, в мусульманских диаспорах в
западных странах) или опосредованного (например, в мусульманских
странах, правящие режимы которых воспринимаются как союзники США)
[Степанова Е. Указ. соч. – С. 82].
Ряд отечественных экспертов, считает, что современные локально-
региональные группировки исламистского толка, использующие в
качестве тактик вооруженного противостояния терроризм, не являются
автоматическим придатком глобального джихада, направляемого и
инспирируемого извне. Каждый из этих уровней сохраняет значительную
автономию. Поэтому речь должна идти не о противостоянии некому
всемирному исламистскому интернационалу, полностью
интегрированному от локального до глобального уровней, сколько о
решении более сложной задачи – о противодействии исламистскому
терроризму на различных уровнях [см., например: Степанова Е. Указ. соч.
– С. 90].

1.9. Источники финансирования международного терроризма

Одной из отличительных черт современного терроризма выступает его

относительная независимость от внешних источников финансирования и
создание базы для террористической деятельности на основе внутренних
источников.

35
 Финансовые средства используются на создание материально-
технической базы, для вербовки новых членов, подготовки и проведения
акций, подготовки «спящих» (скрытые агенты, находящиеся в постоянной
готовности), привлечения сочувствующих (строительство школ, больниц,
приютов), в том числе PR акции в СМИ для придания своим организациям
имиджа борцов за свободу. Оценки в отношении объемов финансирования
терроризма существенно разнятся: эксперты называют сумму 20 млрд.
долларов, МВФ – 50 млрд. долларов. [Соболев В. Чем ответим
терроризму / В. Соболев // Индекс безопасности. – №1. – Т. 13. – С. 28–29].
К внешним источникам финансирования террористической
деятельности следует отнести помощь государств-спонсоров,
религиозных, гуманитарных, благотворительных и иных организаций,
частных лиц, целевой сбор пожертвований. При этом финансовые потоки
отследить очень сложно.
Говоря о странах–спонсорах, необходимо отметить, что нередки
случаи использования обвинения в поддержке терроризма в политических
целях. Это усложняет борьбу с терроризмом, переводя ее в сферу
политических игр.
Государства–спонсоры (по версии Государственного Департамента
США, к ним относятся Ирак, Иран, Куба, Ливия, Северная Корея, Сирия и
Судан) представляют террористам деньги, оружие, свои территории для
подготовки боевиков. Практика показывает, что экономические и военные
репрессии в отношении государств–спонсоров не способны привести к
отказу государства от роли спонсора или от использования терроризма в
качестве инструмента внешней политики.
Однако помощь государств–спонсоров имеет и оборотную сторону –
террористы зачастую становятся орудием политики этих стран, меняя в
поисках поддержки страны, а иногда и свои убеждения, постоянно
опасаясь, что их выдадут другой стране. Об этом свидетельствуют
примеры Ливии и палестинских организаций, а так же известных
террористов, таких как Абу Нидаль, Карлос Ильич Рамирес Санчес
(Карлос Шакал) и др.
Организации типа «Аль-Каиды» активно используют средства
частных фондов и физических лиц из нефтедобывающих стран. По
подсчетам экспертов, на территории стран СНГ террористам помогают
около 60 международных исламистских организаций, более 100
зарубежных компаний и десятки банковских групп [Ханбабаев К.
Религиозно-политический экстремизм и терроризм в
полиэтноконфессиональном обществе (на примере Северного Кавказа) / К.
Ханбабаев. – (http://www.info21.ru/second.php?id=42)]. Согласно данным
Федеральной службы безопасности России, ключевой структурой
негласного финансирования наемников и экстремистов в Чечне, а также
ваххабитов в Дагестане является международная исламская организация

36
«Аль-Харамейн» [Федеральная служба безопасности России. –
(www.FSB.ru/press/2000/msg05191.html)].
Долгие годы стратегия борьбы с терроризмом предусматривала
давление на государства-спонсоров. В настоящее время этот источник явно
сокращается, но борьба с финансированием терроризма от этого не
становится проще. От внешних источников терроризм перешел к более
надежным внутренним источникам финансирования, которые позволяют
говорить об относительной самостоятельности терроризма. Ярким
примером служит «Аль-Каида», обладавшая значительными финансовыми
средствами, в том числе для того, чтобы поддерживать ряд режимов. В
качестве источников ее самофинансирования были задействованы
предприятия по добыче алмазов и драгметаллов в Конго и Сьерра-Леоне;
рыболовецкая компания и ферма по разведению страусов в Кении;
экспортно-импортные фирмы в Великобритании, Кении, Люксембурге,
России, США, Германии и в других странах; морские торговые суда,
грузовые самолеты, банковская система бывших советских мусульманских
республик и др. [см. Молдалиев О. Современный терроризм: аспекты
финансирования / О. Молдалиев // Центральная Азия и Кавказ. – 2004. –
№2(32). – С. 33.; Жаккар Р. Именем Усамы бен Ладена: Секретное досье на
террориста, которого разыскивает весь мир / Р. Жаккар. – М., 2002. – С.
217].
Способы самофинансирования террористической деятельности можно
разбить на легальные и нелегальные. Последние быстрее и в большем
объеме дают отдачу, а первые практически невозможно пресечь, доказав
их связь с террористами.
Наиболее востребованы сферы с быстрым оборотом капитала:
торговля, ресторанный бизнес, строительство, банковское дело. Как
правило, речь идет о небольших исламских банках, создающих обменные
пункты, через которые нелегальные деньги переводятся в твердую валюту.
Считается, что банки не подозревают об этом. Международные
террористы создают свои производственные предприятия; финансовые
структуры (например, Банк кредитования и международной торговли
(BCCI), инвестиционные концерны, фоны); строительные и транспортные
компании; сельскохозяйственные фермы; лесозаготовительные
учреждения и т.д. [см. Молдалиев О. Указ. соч. – С. 33].
Британский исследователь У. Лакер, начиная примерно с середины 70-
х годов, отмечал, что «…терроризм становится участником крупного
бизнеса в некоторых регионах и приобретает все черты
транснациональных корпораций» [Laquer W. The Anathomy of Terrorism –
Ten Years of Terrorism. Collected Views. – New York, 1979. – P. 20].
Современные террористические организации представляют собой иногда
целые концерны с внутренним разделением труда, с мастерскими,
типографиями, госпиталями, лабораториями, коммерческими

37
предприятиями. Их «персонал» состоит из идеологов и практиков,
руководителей и исполнителей, специалистов, получающих регулярное
содержание и лиц, ведущих легальный образ жизни, внедренных в
различные звенья государственного аппарата, промышленного и
финансового мира [Витюк В. Некоторые аспекты терроризма в контексте
современных конфликтных ситуаций / В. Витюк. – М., 1993. – С. 68].
К полулегальным источникам финансирования можно отнести доходы
от проституции, азартных игр и так называемый «революционный налог»
от сторонников террористической деятельности.
В настоящее время наиболее распространены криминальные способы
финансирования.
Среди них контрабандные операции с драгоценными камнями и
металлами, с контрафактными товарами; нелегальная переправка
иммигрантов; изготовление, сбыт фальшивых денег и ценных бумаг;
мошенничество в финансовой сфере (налоги, страхование, кредитные
карточки); ограбление банков, касс предприятий и фирм, инкассаторов;
кражи картин и грабежи музейных фондов [см. Молдалиев О. Указ. соч. –
С. 33.)
Однако в первую очередь следует назвать наркобизнес. Дуга
нестабильности, в которой происходит максимальное количество
террористических актов, идет от Филиппин, Тайланда, затем по
Индостану, Пакистану, Афганистану, Центральной Азии, Кавказу,
Ближнему Востоку, Косово. География наркотрафика практически та же:
«золотой треугольник» (Мьянма, Таиланд, Лаос, Китай) и «золотой
полумесяц» (Афганистан, Пакистан).
Так, в Колумбии, все три ныне действующие террористические
организации – ультралевые ФАРК, ЭЛН и ультраправая «Объединенные
силы самообороны (АУК)», тесно связаны с наркоторговцами. Согласно
показаниям известного бразильского наркобарона Луиса Фернандо да
Коста, данным им в суде в 2001 году, «в Колумбии... ни один килограмм
кокаина не реализуется без ведома ФАРК. За перепродажу наркотиков, по
его утверждению, ФАРК получали по 500 долларов за килограмм
[Трансграничный терроризм…. С. 118].
Финансовая мощь наркосиндикатов в Латинской Америке позволяет
им в настоящее время успешно разлагать силовые структуры, которые
непосредственно занимаются противодействием террористическим
организациям [Трансграничный терроризм…. С. 115].
По данным ООН, в Афганистане в 2006 году опиума было
произведено в полтора раза больше, чем в 2005 году [Новостной портал
«Вести». – (www.vesti.ru/doc.html?id=132786&tid=47534)]. Сегодня это
регион, производящий 90% опия–сырца, идущего на изготовление героина.
Ежегодные доходы транснациональной преступности от незаконной
торговли наркотиками достигают 400 млрд. долл. [см. Молдалиев О. Указ.

38
соч. – С. 33].
Особой статьей финансирования идет захват заложников. В 1994 году
первый заложник из СНГ (сын кизлярского казачьего атамана Эльзона)
был выкуплен за 50 тыс. долл.; а в 1999 году на Северном Кавказе было
уже 1500 случаев похищения людей, при этом общая сумма выплат за
похищенных составила 200 млн. долл. Наиболее известными случаями
были выкуп брата Руслана Хасбулатова за 100 тыс. долл. [см.: Хасбулатов
Р. Я выкупил в Чечне брата за 100 тыс. долл. / Р. Хасбулатов // КП. – 1998.
– 25 февраля]; съемочной группы НТВ – за 2 млн. долл.; съемочной группа
ОРТ – за 1 млн. долл. и др.
Активно используются террористами рэкет и вымогательство. За
«крышу» платят даже крупные корпорации, нефтедобывающие компании
и авиакомпании.
Для легализации денежных средств используются системы исламских
банков, перевод средств через туристические агентства; работа с
финансовыми посредниками, Интернет-переводы. Впечатляет и география
центров легализации незаконных финансовых средств: Вануату, Гонконг,
Западная Самоа, Камбоджа, Науру, Сингапур (Азиатско-Тихоокеанский
регион); Замбия, Маврикий (Африка); Великобритания, Гибралтар, Кипр,
Украина, Швейцария (Европа); Багамские острова, Британские Виргинские
острова, Каймановы острова, Нидерландские Антильские острова
(Карибский бассейн); США (Северная Америка); Объединенные Арабские
Эмираты (Юго-Западная Азия); Аргентина, Венесуэла, Панама, Чили,
Эквадор (Южная Америка).
После 11 сентября 2001 года американские правоохранительные
органы выявили 32 млрд. долл., которые, по их данным, могли быть
использованы для финансирования террористических актов, и наложили
на них арест. К 2007 году осталось только около 150 млн. долл., по
которым до сих пор идут судебные разбирательства. Как правило,
выигрывает не государство [Соболев В. Чем ответим терроризму / В.
Соболев // Индекс безопасности. – №1. – Т. 13. – С. 29].
Таким образом, у международных террористических организаций
хорошо развито как внешнее, так и внутреннее финансирование.
Перекрытие первых каналов позволит безболезненно действовать
благодаря самофинансированию. Пресечение каналов финансирования не
может быть обеспечено усилиями какой-либо отдельной страны и зависит
от степени сотрудничества государств.

1.10. Терроризм, СМИ и общественное мнение

Отдельного внимания заслуживает наболевшая тема «СМИ и

терроризм». Существует точка зрения, что терроризм возник вместе со
СМИ и неразрывно связан с ними». Чем обусловлена такая мотивация и

39
насколько она справедлива?
Несмотря на многообразие целей, которые преследует террористы,
каждая организация стремится к максимальной огласке своих действий,
что можно сделать с помощью средств массовой информации. А СМИ, в
свою очередь, заинтересованные в подаче сенсационных новостей и
повышении собственного рейтинга, оперативно реагируют на проявления
экстремистской деятельности. Пересеклись две взаимообуславливающиеся
тенденции. Террористическая деятельность идеально приспособилась к
средствам массовой информации.
Так, бразильскими левотеррористическими группами «Национально-
освободительное движение», «Народно-революционный авангард»,
«Авангард революционной армии» при похищении послов ФРГ и Швеции
условием освобождения выдвигалась публикация политических
деклараций. Члены «Тупамарос» в 1987 году захватили шесть
радиостанций, а в 1992 году – Международный пресс-центр и заставили
журналистов передавать террористические воззвании в свои
информационные агентства и СМИ.
Используя СМИ, террористы делают расчет не только на достижение
своей официально провозглашенной цели, но и на оказание давления на
структуры власти, на формирование соответствующего общественного
мнения и, наконец, на создание группы сочувствующих террористической
борьбе. Как удачно подметил Фредерик Хакер (психиатр, известный
специалист по терроризму), террористы играют на аудитория ради
привлечения еще большей аудитории и требуют ее участия» [Хоффман Б.
Указ. соч. – С. 160].
После очередного теракта внимание всех каналов, равно как и
аудитории перед телевизорами, приковано к случившимся событиям.
Когда члены «Красных бригад» похитили бывшего премьер-министра А.
Моро, во всех газетах было только две статьи на первых страницах, не
связанных с похищением. Зачастую, чтобы заполнить эфир, используются
репортажи, содержащие интервью с причастными лицами. Так, во время
захвата заложников на Дубровке в 2002 году российские каналы
демонстрировали интервью с родственниками заложников, а зарубежные –
активно показывали интервью с представителями чеченской диаспоры,
сочувствующими боевикам. Причем пять немецких каналов показали
разное интервью с одной и той же женщиной, утверждавшей со слезами на
глазах, что со стороны чеченских террористов это был последний жест
отчаяния, единственно возможная реакция на российский произвол.
В этой связи возникает вопрос, лежит ли на СМИ вина за расширение
группы сочувствующих террористам. Дело в том, что кажущимся простым
решением – запретить СМИ подробно освещать теракты – проблему не
решить. Терроризм от этого не исчезнет. Кроме того, большинство тех, кто
испытал на себе, что значит быть заложником, убеждены, что если бы ни

40
репортажи СМИ с места событий, у них не было бы никаких шансов
остаться в живых. С другой стороны, самим террористам, стремящимся
вызвать сочувствие к своим целям, достаточно сложно предугадать
реакцию общественности: она может оказаться противоположной тому,
что было задумано. Так, когда в феврале 1996 года ИРА отказалась от
прекращения огня, их целью было вынудить правительство пойти на
уступки и обвинить последних в провале переговоров. Результаты
оказались несколько иными: опросы общественного мнения показали, что
89% населения обвиняли в срыве переговоров не правительство, а саму
ИРА [Хоффман Б. Указ. соч. – С. 179–180].
Таким образом, для террористов освещение их деятельности
средствами массовой информации является палкой о двух концах, с одной
стороны принося внимание и известность, которых добиваются
экстремисты, с другой стороны, не всегда в том виде, в каком бы им этого
хотелось.
Однако существуют, по меньшей мере, две области, где то внимание,
которое СМИ уделяют терроризму, однозначно негативно отражается на
поведении общественности и правительства. Первая сфера отрицательных
последствий освещения терактов наиболее актуальна для стран, напрямую
зависящих от туризма. Известия о теракте зачастую провоцируют отказ от
путевок даже в те страны, которые не имеют отношение к произошедшим
событиям. Вторая сфера связана с созданием временных рамок,
налагаемых СМИ на усилия правительства по разрешению ситуации,
созданной террористами. То есть оборотной стороной освещения терактов
становится необходимость в кратчайшие сроки принимать взвешенные и
обдуманные решения, что очень сложно, так как на них требуется, хотя бы
некоторое время.

Глава 2. Очаги распространения терроризма

2.1. Терроризм в Европе

Терроризм не обошел ни одну страну мира. До ХХI века по

количеству осуществляемых террористических актов и числу
террористических организаций, масштабам жертв первое место занимала
Европа, продемонстрировавшая миру практически все виды политического
экстремизма: правый, левый, этнополитический.
Многообразные формы терроризма демонстрирует Германия. Именно
здесь в середине ХIХ века Карл Гейнцен обосновал доктрину
современного терроризма, распространив идею о правомерности
политического убийства с «тирана» на его окружение и на широкие слои
господствующего класса.
Разгром нацизма, использовавшего практику государственного

41
террора, не привел к полному и безвозвратному уничтожению нацистской
идеологии. Хотя большинство немцев отрицательно относятся к
неофашистским идеям, неонацистские группировки, то активизируясь, то
затухая, сопровождали всю послевоенную историю Германии.
Террористический характер носила деятельность Народно-
социалистского движения (НСД), ставившего своей целью создание
«первого в истории радикально-демократического и
антиимпериалистического государства на немецкой земле». В качестве
промежуточных задач рассматривался пересмотр решений Нюрнбергского
процесса.
В начале 1980-х годов активность неонацистского движения возросла.
В практику вошел диффузный террор. К началу 1990 года в ФРГ
насчитывалось 75 праворадикальных группировок [Праворадикальный
терроризм в ФРГ. – (http://antiterror-uz.narod.ru/countries/europe/3.htm)].
Только в 1992 году правыми экстремистами было совершено более двух
тысяч насильственных актов преимущественно в отношении германских
политиков [Праворадикальный терроризм в ФРГ. –
(http://terroristica.info/rwfrg.htm)]. В настоящее время агрессия неонацистов
направлена на иностранцев, прежде всего турок, албанцев и др.
Наибольшую известность Германии принес левый терроризм. Самой
многочисленной террористической организацией левого толка стала
«Фракция Красной армии» (РАФ), возникшая в ФРГ на волне
студенческих протестных выступлений конца 60-х годов XX века и
названная в честь революционных армий СССР, Китая и Кубы. Трудно
назвать какую-либо другую террористическую организацию, которая бы
привлекала к себе столько же внимания, не вызывала столько споров,
сколько «Фракция Красной армии», о которой было создано множество
фильмов и написаны десятки работ, вышедших миллионными тиражами.
История левой террористической деятельности начинается с
«Коммуны №1», объявлявшей себя принципиальным противником
насилия, но достаточно быстро перешедшей на использование оружия. В
1970 году только в Западном Берлине было совершено более 80 поджогов
и взрывов, в 1971 году – более 500. Антитеррористические действия
полиции, арест видных деятелей «Коммуны» вынудил экстремистов
перейти на нелегальное положение. Основателями вновь созданной
организации были Андреас Баадер, Ульрика Майнхоф, Хорст Малер.
Иногда РАФ называли группой Баадер — Майнхоф. Своей главной целью
организация провозгласила развязывание «пролетарской»,
«коммунистической» революции с помощью городской герильи. В
брошюре Ульрики Майнхоф «Концепция городской герильи» 1972 года
группа впервые назвала себя «Фракцией Красной армии» как составной
частью некой «мировой революционной армии». В качестве
первоочередных задач рассматривались разрушение правящей системы,

42
развенчивание мифа о ее неуязвимости; разоблачение фашистов в
администрации, армии и полиции с помощью террора; пробуждение
народа от политической спячки путем пропаганды действием.
Объектами покушений, сопровождаемых человеческими жертвами,
стали банки, магазины, склады, казармы, учреждения бундесвера и НАТО,
а с 1974 года – крупные предприниматели, чиновники и политики.
Вскоре основная часть террористов была арестована. В 1975 году в
Западной Германии начался процесс по делу членов РАФ – Андреаса
Баадера, Ульрики Майнхоф, Жан-Карла Распэ и Гудрун Энслин, который
продолжался несколько месяцев.
Оставшиеся на свободе террористы предприняли ряд новых акций,
наиболее громкими из них стали похищение, а затем и убийство
председателя Союза западногерманских промышленников Ганса Мартина
Шлейера в 1977 году и угон самолета «Люфтганзы».
Антитеррористические мероприятия полиции привели к аресту 169
боевиков и разгрому РАФ. Власти ФРГ были заинтересованы в том, чтобы
исключить из дела политическую составляющую, поэтому большинство
рафовцев судили как обычных преступников.
После этого активность рафовцев, несмотря на продолжавшиеся
покушения на военное командование, диверсии на объектах НАТО,
значительно снизилась. А в 1992 году члены организации отказались от
террористических методов борьбы, хотя уже на следующий год взорвали
новую тюрьму в Дармштадте. Арест центральных фигур РАФ привел к
заявлению 1998 года о самороспуске организации в связи с
изменившимися условиями.
Помимо «Фракции Красной армии», левоэкстремистской
деятельностью занимались члены «Движения 2 июня», возглавляемого
сначала Фрицем Тойфелем, а затем Ральфом Рейндерсом, участники
«Революционных ячеек» и «Антиимпериалистических ячеек Нади
Шебодах».
Что привлекало молодежь в леворадикальных лозунгах? Был ли
терроризм ответом на сложившиеся социально-экономические условия?
Или правы те, кто рассматривает проявления левого терроризма не как
признаки неблагополучия западного мира, а как реакцию на его
благополучие? Или те, кто видит в основе экстремизма не социальный
конфликт, а по большей мере подавление членами организации
собственных комплексов девушек и юношей с амбициями суперзвезд? И
как быть с тем фактом, что, просуществовав 30 лет, в течение которых
сменилось несколько поколений террористов, рафовцы смогли привлечь на
свою сторону значительное число сочувствующих, убежденных в том, что
в Германии нацизм остался у власти и его нужно уничтожить. Или левый
терроризм был цепной реакцией, данью моде, способом борьбы с

43
бездельем? Или тем, и другим? Это основные вопросы, ответы на которые
позволят приблизиться к феномену левого терроризма.
Франция испытала на себе все проявления терроризма, начиная с
террора Великой Французской революции, террора анархистов конца ХIХ
– начала, а затем и середины ХХ веков и заканчивая правым, левым,
национальным и религиозным экстремизмом ХХ века.
Правоэкстремисткая деятельность была представлена, прежде
всего, Секретной вооруженной организацией (ОАS) во главе с Раулем
Саланом, боровшейся за сохранение Алжира в качестве французской
колонии. Это была структурированная организация, включавшая в себя
организационно-массовый отдел, разведку и изучение общественного
мнения и пропаганду. Опираясь на европейских террористов, ОАС
размещала склады оружия в Бельгии, учебные центры – в Италии,
технические структуры – в Испании и ФРГ. Секретная вооруженная
организация «прославилась» тринадцатью покушениями на президента
страны в 1959–1969 годах Шарля де Голля. Мощная волна террора с 1961
по 1963 годы привела к нескольким десяткам тысяч терактов во Франции и
Алжире. В Алжире боевики ОАС преследовали тех французов и арабов,
которые выступали за независимость Алжира, а во Франции – руководство
левых партий и движений, журналистов. В 1962 году ряд руководителей
ОАС, в том числе и Салан, были арестованы. Алжир получил
независимость. В этих условиях борьба потеряла смысл, но по инерции
продолжалась до 1963 года, пока не арестовали начальника оперативного
штаба ОАС Антуана Арго.
На этом правоэкстремистская деятельность не была завершена и вновь
активизировалась в 70-е годы. Наиболее крупные ультраправые
организации «Бригады Пейпера», «Дельта», группа Карла Мартелла,
«Федерация национального европейского действия» унаследовали идеи
ОАС и выбрали в качестве идеологии идеи фашизма, антисемитизма,
национал-социализма, а в качестве практики – террор, осуществляя 50-60
терактов в год.
Среди экстремистких организаций левого толка наибольшую
активность продемонстрировала «Аксьон Директ» («Прямое действие»).
Основатели организации Жан-Марк Руйон, Натали Меньен, Режис
Шлейчер, Андрэ Оливер рассматривали в качестве эффективного способа
борьбы против террора власти непосредственное революционное действие.
В качестве идеологических основ использовались, как и большинством
левых террористических организаций, идеи коммунизма, анархизма и
маоизма. Осуществив ряд взрывов в правительственных учреждениях,
аэропорту Орли, организовав 12 политических покушений и заработав
более ста миллионов франков на ограблении банков и ювелирных
магазинов, террористы замедлили свою деятельность после ареста
основных членов. С 1984 года организация возродилась в новом качестве,

44
призывая к террору против НАТО. Организация была разгромлена к 1990
году, были арестованы крупные террористки Натали Меньен и Жоэль
Юброн. К этому времени на счету АД было более 80 взрывов и убийств.
В последнюю четверть XX века Франция столкнулась с активизацией
исламистского терроризма. Так, в 80-е годы исламисты провели на
территории Франции атаки в качестве протеста против произраильской (по
мнению исламистов) политики Парижа. В 1990-е годы возросла
деятельность алжирских террористов, пытавшихся заставить Францию
отказаться от поддержки военного режима.
Среди крупных организаций мусульман во Франции — Соборная
парижская мечеть, «Федерация исламских организаций Франции» и
«Национальная федерация мусульман Франции», Центр связей «Ислам —
Запад».
Для Франции характерен и терроризм национальных меньшинств,
прежде всего, корсиканских националистов. С 1976 года на Корсике
существует Фронт национального освобождения Корсики (Front de
Liberation Natlonale dela Corse), выступающий за признание «народа
Корсики» и отделения от Франции. Со временем цели дополнялись,
включив в себя борьбу против «колонизации» острова – туристической
индустрии, пытающейся превратить Корсику в европейский курорт.
Террористические акты направлены на расположенные на Корсике
институты центральной власти, компании по торговле недвижимостью,
жителей острова некорсиканского происхождения, полицейские участки. С
80-х годов террористическая деятельность стала предприниматься не
только на острове, но и на материке. В борьбе с террористами Франция
испробовала и запрет ФНОК, и аресты лидеров, и усиление полицейского
присутствия, и обещания министров «разобраться» в культуре и экономике
Корсики.
Историческое прошлое террора времен Великой французской
революции и терроризма «оасовцев», террористические акты
международных террористов в Париже позволили французскому
правительству выработать подход к антитеррористическим мероприятиям:
скоординированные действия различных служб безопасности и полиции и
постоянная бдительность.
Печальную славу экстремистской деятельности испытала на себе
Италия. Одним из источников подпитки итальянского терроризма в
послевоенные годы стали недостатки системы «блокированной
демократии», когда система чередования партий законсервировалась, и на
долгое время монополией власти стали обладать христианские демократы.
Долгое пребывание одной партии у власти закономерно привело к
коррупции, тесным связям с мафией. Выражения протеста в условиях
демократии провоцировали так называемые кризисы доверия, ведущие за
собой смену правительства. Ситуацию обостряли проблемы отсталого юга,

45
кризис системы здравоохранения, высшего образования.
Неудовлетворенность сложившейся ситуацией широко распространялась
среди итальянской молодежи, которая пошла по пути неприятия установок
буржуазного потребительского общества, идеализации свободных нравов.
Экстремистские лозунги стали популярны среди безработных и
маргиналов, переживавшей духовный кризис интеллигенции. В 1970-е
годы в Италии существовало около 150 правых и левых экстремистских
группировок.
Италия продемонстрировала миру примеры традиционалистского
(мафиозного), ультраправого и ультралевого терроризма.
Первой послевоенной легальной партией неофашистов стало
Итальянское социальное движение (ИСД) во главе с Дж. Альмиранте,
ставившее своей целью объединение всех, кто верит в фашизм и стремится
к свержению демократии. Главным идеологическим принципом стала
борьба с коммунизмом. В середине 50-х произошел партийный раскол,
выделивший экстремистское крыло (во главе с Альмиранте) и умеренное
(во главе с Микелини). Победа последних заставила «непримиримых»
выйти из партии и образовать собственную организацию, получившую
название «Новый порядок» и ставшую центром подготовки неофашистов к
террористической деятельности. После смерти Микелини в 1969 году
Альмиранте удалось примирить умеренных и экстремистов, в итоге в
политике ИСД стали сочетаться легальные методы с террором и насилием.
Среди неофашистских движений, существовавших вне ИСД, можно
назвать «Национальный фронт», «Национальный авангард» и многие
другие. Пик террористической деятельности ультраправых пришелся на
1969–1974 годы (более 400 терактов) и стал в определенной мере реакцией
на электоральные успехи коммунистов. Делая ставку на вмешательство
армии в политический процесс, правые рассчитывали террористическими
актами вынудить левых на ответные действия и вызвать гражданскую
войну, выходом из которой станет передача власти военным. Одни
неофашистские организации сменяли другие, такие как «Группа
Геббельса», «Команда действия Муссолини», «Нулевой год», «Черный
порядок» (взамен распавшегося «Нового порядка») и др.
Активизация антифашистского движения привела к спаду
неофашистского террора с середины 70-х годов. Однако полностью
уничтожить неофашистские организации не удалось. Правый терроризм,
итогом которого стало убийство более 200 человек в период с 1969 по 1980
годы, сменился терроризмом левого толка.
Эталоном левого терроризма были «Красные бригады» (Бригате
росси – БР). Особая роль в создании этой организации принадлежит
социологическому факультету Трентского университета, где в конце 60-х
годов обучалось большинство лидеров БР – Ренато Курчо, Маргарита
Кагол и другие. Начав с поджогов складов, взрывов бомб, распространения

46
угрожающих листовок, «бригадисты» вскоре перешли к индивидуальному
террору против «слуг системы» – судебных чиновников, адвокатов,
политических деятелей. Среди одной из первых жертв оказался
заместитель главного прокурора Генуи Марио Сосси. Цель состояла в
запугивании общественного мнения. С середины 70-х годов БР перешли к
тактике прямого вооруженного насилия, террора, убийств и увечий. Пик
активности «Красных бригад» пришелся на 1976–1981 годы. Среди
громких акций «Красных бригад», самой неуловимой и хорошо
законспирированной левацкой организации, – расправа над главным
прокурором Генуи Франческо Коко, убийство председателя Туринской
коллегии адвокатов Фульвио Кроче, похищение председателя
национального совета правящей Христианско-демократической партии
Альдо Моро и др. Арест лидеров БР привел лишь к новому руководству:
Бальцерани, Моретти, Печи – и структурной перестройке организации. До
1979 года террористы практически не имели провалов, но в дальнейшем
полиции удалось переломить ситуацию в свою пользу. Частично этому
способствовал принятый в 1980 году закон о так называемых
раскаявшихся террористах, благодаря которому последние могли
надеяться на смягчение наказания. А в большей степени эффективным
оказался арест лидеров БР. В середине 80-х годов «бригадисты»
раскололись на умеренных («Красные бригады – Коммунистическая
сражающаяся партия»), сделавших ставку на пропаганду, и молодых
экстремистов («Красные бригады – союз сражающихся коммунистов»),
считавших главным врагом США и НАТО, а лучшим методом – террор. К
концу 80-х годов массовые аресты положили конец деятельности
«Красных бригад». Объединив за 20 лет своего существования около 2
тысяч «революционеров» и 10 тысяч «сочувствующих» БР так и не смогла
разрушить буржуазный строй. Расчет на революционную ситуацию и
поддержку масс не оправдал себя. Более того, волна жесткого террора
оттолкнула от «бригадистов» общество, вызвав моральное осуждение
«террористов».
«Красные бригады» были не единственной террористической
организацией левого толка. Наряду с ней существовали кратковременно
или более продолжительный срок такие группы, как «Третья позиция»,
«Вооруженные пролетарские ячейки», «Рабочая автономия» и др. Однако
к началу 90-х годов идейный и организационный кризис левых достиг
предела; большинство групп прекратили свое существование или
оказались серьезно ослабленными.
Становление терроризма в Испании связано с анархотерроризмом.
Провозгласив в конце ХIХ века «Программу осуществления немедленного
действия», анархисты совершили ряд покушений в Мадриде и Барселоне.
Многочисленные диверсии были проведены во время гражданской войны
в Испании.

47
 Во второй половине XX века страну охватил националистический
терроризм в Басконии, Галисии, Каталонии, на Канарских островах.
Наиболее известной террористической организацией националистического
толка является «Эускади та Аскатасуна» (ЭТА), что в переводе означает
«Страна Басков и свобода».
Среди источников баскского сепаратизма выделяют историческую па-
мять о прошлой независимости, своеобразие языка, культуры, а со второй
половины ХХ века – высокий в сравнении с остальной Испанией уровень
развития промышленности региона, что способствовало формированию
презрительного отношения басков к жителям других провинций страны.
ЭТА зародилась как чисто националистическое движение. По сути дела,
ЭТА – результат взаимодействия двух факторов: националистической
сабинианской идеологии об «оккупации» Эускади и франкизма, реально
оккупировавшего Страну Басков.
Ликвидация Франко статуса автономии Басконии, приобретенного в
1931 году, вызвала резкий рост националистических настроений.
Традиционная националистическая партия продолжила свое
существование в эмиграции, осуществляя также нелегальную деятельность
в подполье.
В 1959 году из Баскской националистической партии выделилась
самостоятельная организация – ЭТА, провозгласившая своей целью
создание в баскском регионе Испании независимой страны, построенной
на марксистских принципах. Обособившись от Испании, государство
басков должно было войти в Европу на основе федерации. Средством для
осуществления этой цели провозглашалось «революционное
контрнасилие».
В деятельности организации можно выделить несколько этапов. В
первый период 1962–1975 годов (время фашистского режима Франко)
борьба за свободу совпадала с противодействием режиму Франко, вызвав
поддержку большинства басков и сочувствие многих испанцев. И это не
смотря на явную террористическую тактику – взрывы полицейских
участков, казарм, диверсии на железных дорогах, покушения на
политиков, предпринимателей, иностранных дипломатов. Самым громким
терактом стало убийство премьер-министра Испании Луиса Карреро
Бланко. Ответные репрессии со стороны правительства резко снизили
активность ЭТА.
Разногласия по поводу методов борьбы привели к расколу «Эускади
та Аскатасуна», распавшейся на ЭТА-V («националисты») и ЭТА-VI
(сторонники марксистско-ленинской идеологии). После принятия закона
I968 года против терроризма было арестовано около двух тысяч этавцев.
Усиление репрессий спровоцировало новый раскол. Из ЭТА выделилась
«Новая ЭТА» (чисто террористическая организация) и партия «Эри
Батасуна» («Народное единство»), объявившая своей целью создание

48
баскского государства ненасильственными способами.
Второй этап деятельности ЭТА приходится на 1976–1981 годы.
Организация заняла двойственную позицию. С одной стороны, она
объявила о своей поддержке движения за демократию, с другой стороны –
не отказалась от принципа вооруженной борьбы как единственного
средства достижения цели. Этот период стал временем наибольшего
расцвета организации, состав которой доходил до 500 человек. Объектами
нападения становились правые политики, полицейские, военные и
гражданские чиновники. «Визитная карточка» этавцев — выстрел в
затылок. К 1980 году активность ЭТА спала. После принятия специального
закона о борьбе с терроризмом в 1980 году за два года в стране было
арестовано свыше 2,5 тыс. человек по подозрению в терроризме.
Большинство из них — боевики ЭТА.
Третий этап (1981–1986) связан с противодействием ЭТА принятию
статута об автономии, нагнетанием недоверия к процессу демократизации
страны. Постепенно ЭТА перерождалась в преступную группировку,
занимающуюся грабежами, взиманием «революционного налога»,
контрабандой наркотиков, «отмыванием» денег. Осуждение населением
деятельности организации вновь привело к снижению террористической
активности. В середине 1980-х годов согласно соглашению между
Францией и Испанией члены ЭТА были лишены права на политическое
убежище, что вызвало новый всплеск терактов, распространившихся кроме
баскских провинций и Мадрида на Каталонию и Галицию, возможно, при
содействии таких террористических организаций, как «Красная армия
освобождения Каталонии» и «Партизанская армия свободных галисийских
людей». В 1992 году боевики ЭТА едва не сорвали Олимпиаду в
Барселоне. Неоднократно объектом покушений этавцев становился король
Испании Хуан Карлос. Деятельность баскских экстремистов не
прекращается до сих пор. В настоящее время действуют три группы
боевиков ЭТА: в Стране Басков, Мадриде и мобильная группа.
Террористическая деятельность ЭТА активизировалась после
запрета в марте 2003 года ее политического крыла – партии «Эрри
Батасуна» («Народное единство»). А в октябре 2003 года с санкции
судьи Гарсона были произведены массовые аресты членов ЭТА, которые
нанесли серьезный удар по инфраструктуре организации.
В 2005 году руководство ЭТА впервые предложило испанским
властям начать «мирный диалог», который приведет к прекращению
терактов. Правительство ответило, что никаких переговоров с
террористами быть не может, пока они не откажутся от терактов и не
осудят насилие. В ноябре 2005 года в Мадриде прошел испанский
«процесс века» – суд над 56 басками-сепаратистами, ставший самым
крупным подобным процессом в истории. Одновременно руководство
ЭТА в коммюнике, направленном в ряд СМИ, обратилось к

49
Европейскому Союзу и международным организациям с просьбой
помочь в вопросе о выходе из конфликта в Стране Басков путем
переговоров. В коммюнике руководство ЭТА отмечает, что
«международное сообщество не может закрывать глаза на тяжелое
положение, в котором находится Страна Басков». В марте 2006 года
ЭТА заявила о «постоянном прекращении огня» и желании решить
баскскую проблему мирным путем.
В начале декабря 2006 года в городах региона произошли
массовые беспорядки, сопровождавшиеся нападением на здания судов,
поджогом банкоматов, несанкционированными манифестациями.
Обострение обстановки в Стране басков связывали с разочарованностью
молодежи в возможности решить баскскую проблему мирным путем.
«ЭТА готова взять на себя твердые обязательства, отказавшись от
насилия, если прекратятся атаки на Эускаль Эрриа» (самоназвание
Страны басков), – говорится в опубликованном в баскской газете Gara
заявлении ЭТА. Под выражением «атаки на Эускаль Эрриа» радикалы
имели в виду аресты боевиков, произведенные в различных городах и
поселках Страны басков. Кроме того, ЭТА обещала выдвинуть «новые
мирные инициативы», хотя и не пояснила, о чем идет речь.
Одновременно ЭТА возложила в заявлении вину за провал начатого в
2005 году мирного процесса на правительство испанской соцпартии,
обвинив его в «незрелости», и призвала власти «действовать с полной
ответственностью» для поддержания мирного процесса в регионе.
В декабре 2006 года ЭТА устроила теракт в мадридском аэропорту
Barajas, заявив, что речь идет о предупреждении правительству за
нежелание вести переговоры. После теракта в Испании прошли
многотысячные манифестации, на которых звучали призывы прекратить
любые переговоры с ЭТА и критика правительства за то, что
переговорным процессом оно продлило существование
террористической группировки. Испанские власти объявили о
прекращении каких-либо контактов с экстремистами. По заявлению
официальных лиц, ослабленная баскская террористическая организация
ЭТА не способна на устойчивое вооруженное противостояние.
Из-за насилия террористов ЭТА экономика этого края испытывает
серьезные затруднения. Предприниматели опасаются вкладывать
финансы в этот конфликтный регион. Также сократилось количество
туристов, желающих посетить Страну Басков.
Таким образом, ЭТА, умело манипулируя националистическими
настроениями баскской элиты и баскского общества в целом, реализует
их в форме террористической деятельности, вызывая шок не только у
испанской, но и международной общественности. Недаром практически
все государства ставят «Эускади та Аскатасуна» на одни из первых

50
позиций в списках террористических групп, представляющих
наибольшую опасность для всего мирового сообщества.
В 1970—1980-е годы в Испании активно действовали временные и
постоянные левоэкстремистские группировки. Наиболее известны из них
«Революционный патриотический и антифашистский фронт» (ФРАП) и
«Группа патриотического антифашистского сопротивления 1-го октября»
(ГРАПО).
«Революционный патриотический и антифашистский фронт» возник
в 1973 году в качестве боевой организации маоистской «Компартии
Испании». Основной целью провозглашалось свержение вооруженным
путем «фашистской диктатуры и изгнание американского империализма с
территории Испании». После незначительных террористически-
диверсионных операций в период франкизма ФРАП активизировался с
началом процесса демократизации, осуществив серию взрывов в
различных городах страны. Организация была быстро разгромлена.
«Группа патриотического антифашистского сопротивления 1-го
октября» была образована в 1975 году как боевая группа «Компартии
Испании (возрожденной)». Во главе организации стоял Роберто Конеза.
После смерти Франко ГРАПО объявила войну складывающемуся
демократическому политическому строю, расценив его «террористическим
фашистским режимом». В течение 1977–1979 годов «Группой
патриотического антифашистского сопротивления 1-го октября» был
совершен целый ряд террористических акций. Поддерживая контакты с
ЭТА, не смотря на неприятие лозунга отделения Страны Басков от
Испании, ГРАПО подчеркивала общее этих двух организаций – сходные
позиции в вопросе вооруженной борьбы. На рубеже 1970–1980-х годов
«Группа патриотического антифашистского сопротивления 1-го октября»,
понеся значительные потери, на время свернула свою деятельность,
возобновив ее в 1984 году серией терактов, направленных против объектов
НАТО.
Терроризм правоэкстремистских групп возник в ответ на левый
террор. Среди многочисленных неофашистских движений в 70–80-е годы
существовали «Испанский Антикоммунистический фронт», «Команда
Бенито Муссолини», «Комитет патриотической справедливости»,
«Шестая команда А. Гитлера», «Новая сила» и др.
Более девяноста лет насчитывает история противостояния
«Ирландской республиканской армии» (ИРА) и британских властей.
ИРА, в отличие от партии Шинн Фейн – легальной организации
ирландских католических националистов, никогда не признавала раздела
Ирландии. Сначала организация боролась против англичан за
независимость страны. После провозглашения Ирландии независимым
государством ИРА поставила цель – присоединение Ольстера к
Ирландской республике. В качестве метода был выбран террор. После

51
ввода в Ольстер британского воинского контингента в 1969 году начался
новый этап деятельности ИРА: боевые действия распространялись по
улицам североирландских городов. В 1970 году организация разделилась
на «Официальную ИРА», выступавшую за активизацию политической
борьбы», демократические преобразования и протестовавшую против
вступления Ирландии в «Общий рынок», и «Временную ИРА (ВГИРА)»,
требовавшую воссоединения страны вооруженным путем. Новый раскол,
теперь уже среди «Временной ИРА», привел к возникновению в 1975 году
«Ирландской национально-освободительной армии (ИНОА)», ставящей
целью превращение воссоединенной с Ольстером Ирландии в
«марксистско-ленинскую рабоче-крестьянскую республику». С середины
90-х годов основной мишенью ИНОА стали чиновники администрации
Великобритании и Ольстера, полиция, службы безопасности.
В 1994 году «Официальной ИРА» было заявлено о прекращении огня.
Несогласие с этим курсом привело к выделению из организации
«Ирландской армии продолжения борьбы (ИАП)», осуществившей ряд
терактов в городах Ольстера. Конкуренция между террористическими
группами приводила к ситуации, когда ответственность за тот или иной
теракт брали сразу несколько организаций.
В 1997 году от «Временной ИРА» откололась «Подлинная
(настоящая, реальная) ирландская республиканская армия (ПИРА)», не
принявшая линию руководства организации на переговорный процесс. На
счету ПИРА несколько крупных террористических актов, в том числе
взрыв в г. Ома (Северная Ирландия). В 2000 году «Настоящая ИРА»
объявила о начале процесса разоружения, но так и не выполнила
обещания. Великобритания ввела прямое управление в Ольстере. В 2002
году ИРА официально попросила прощения за гибель мирного населения,
но ошибочность тактики террора так и не признала. Террористическая
война продолжается. На ее совести, начиная с 70-х годов ХХ века, более
5000 убитых военных и гражданских лиц.
К левоэкстремистским организациям Великобритании относятся
«Сердитые бригады», заявившие о себе в 70-х годах серией взрывов (без
пострадавших). Организация быстро распалась, частично из-за арестов,
частично из-за выхода разочаровавшихся в революционных идеях членов
бригад.
Правоэкстремистская деятельность представлена неофашисткими
группировками – «Национальный фронт», «Лига святого Георга»,
«Колонна 88», «СС Вотан -18» и др., вдохновленными идеями расизма и
нацизма.
Существуют и несколько экзотические экстремистские организации,
например «Фронт освобождения животных», «Милиция прав
животных». Серьезного вреда они не причиняют, поэтому закон о борьбе
с терроризмом на них не распространяется.

52
 Огромное количество террористических актов, совершенных
террористическими организациями различного толка в Европе, ставят
перед регионом новые задачи по координации усилий в сфере
противодействия террористической угрозе. Одновременно они
доказывают, чем могут обернуться беспечные рассуждения, что мирные
перерывы будут вечными или, по крайней мере, ничего серьезного не
случиться. Горьким примером этому служит опыт Великобритании,
считавшей до терактов июля 2005 года, организованных мусульманскими
экстремистами в Лондоне, что крупные террористические акты не могут
произойти на территории страны, пребывавшей десятилетия в мире и
безопасности.

2.2. Очаги распространения терроризма в Азии

Одним из взрывоопасных регионов мира выступает Ближний Восток.

Культурные, этнические, религиозные различия создают благодатную
почву для роста терроризма в этом регионе, насчитывающем около 150
неправительственных организаций клерикально-политического профиля,
несущих ответственность за более 80% терактов в мире.
Среди них можно выделить три направления:
– суннитские, в том числе и ваххабитские, тяготеющие в большей
степени к Саудовской Аравии;
– проиранские, преимущественно шиитские, выступающие с позиций
исламской революции (например, «Хезболлах»);
– палестинские, курдские и другие группировки националистического
и сепаратистского плана.
Политические программы большинства террористических
организаций включают создание исламского государства через три этапа:
скрытую пропаганду среди населения; отбор преданных сторонников
священной войны – джихада (структурализацию); джихад (реализацию).
Большинство исламистских организаций носит трансграничный
характер, располагая тесными связями с «фондами», благотворительными
общественными организациями мусульманского мира, представителями
государственных структур, политических партий, финансового капитала и
бизнеса.
Клубок противоречий, лежащих в основе арабо-израильского
конфликта породил палестинский терроризм.
С 1964 года берет свое начало Организация освобождения
Палестины (ООП), объединившая на тот период практически все
экстремистские палестинские организации и поставившая своей целью
ликвидацию государства Израиль, изгнание из Палестины большинства
еврейских переселенцев и создание «демократического и светского
государства». В качестве средств достижения цели была выбрана

53
партизанская война и террор. С 1969 года организацию возглавил лидер
ФАТХ (крупнейшая фракция ООП) Ясир Арафат. В 1974 году ООП
официально приняла так называемый «поэтапный план», в соответствии с
которым предусматривалось создать сначала Палестинское государство на
«любой территории, оставленной сионистским врагом», которое примкнет
к другим участникам конфронтации с Израилем и подготовит второй этап
– ликвидацию Израиля.
Наиболее известными палестинскими террористическими
организациями являются Организация Абу Нидала, «Палестинский
исламский джихад», «ХАМАС», «Народный фронт за освобождение
Палестины», «Генеральное командование Народного фронта за освобож-
дение Палестины», «Палестинский освободительный фронт» и др.
Организация Абу Нидала откололась от ООП в 1974 году после отказа
Ясира Арафат от акций международного терроризма и ограничения
деятельности территорией Израиля и оккупированными лагерями.
Абу Нидаль расценивал терроризм против «сионистов» как основной
способ борьбы Палестинского движения сопротивления. Основными
целями были выбраны — США, Великобритания, Франция, Израиль, ООП.
На счету организации, действующей и получающей материальную
поддержку в Израиле, Ливане, Ираке, Судане, Сирии, более 120 терактов и
900 человек убитых и раненых.
«Палестинский исламский джихад», созданный в 1970-е годы
палестинскими боевиками в секторе Газа, представляет собой несколько
связанных друг с другом независимых группировок, выступающих за со-
здание исламского палестинского государства и уничтожение Израиля. Во
главе «Палестинского исламского джихада» до 1995 года стоял Фатхи
Шакаки. Одним из своих основных врагов организация расценивает США
из-за мощной поддержки, оказываемой ими Израилю, выступает против
умеренных правительств ряда арабских стран, зараженных, по их мнению,
«западным атеизмом». Члены организации действуют в Израиле, на
оккупированных территориях, а также в других регионах Ближнего
Востока, включая Иорданию и Ливан; крупнейшая группировка базируется
в Сирии. Лидером организации является шейх Абделла аш-Шами.
Крупнейшей исламской группировкой является ХАМАС (Исламское
движение сопротивления), основанное в 1987 году шейхом Ахмедом
Ясином как палестинская ветвь «Братьев-мусульман». ХАМАС несет
ответственность за большинство терактов против Израиля, насчитывает
десятки тысяч сторонников и сочувствующих. Основные силы ХАМАС
сосредоточены в секторе Газа и нескольких районах на Западном берегу
реки Иордан. Противоречия с ООП привели к намерению ХАМАС убить
Я. Арафата. После отказа от этого плана в 1990-е стал возможен диалог
между ООП и ХАМАС. Организации взяли взаимные обязательства не
уничтожать членов и сторонников соперничающей группировки. Состав

54
ХАМАС включал политическую (легальную) и военную (нелегальную, т.н.
«Iz a-Din el-Kassam brigades») структуры. Значительную активность
проявляли легальные структуры, занимающиеся пропагандой и вербовкой
членов через мечети и социальные учреждения. После ареста Ясина в 1991
году возглавившим организацию Мусой Абу Марзуком были открыты
филиалы ХАМАС в США, Европе, Саудовской Аравии, Иордании, Сирии,
Ливане, Иране. На переговорах ХАМАС и ООП по поводу прекращения
огня в конце 1995 года выявилось разногласие лидеров ХАМАС,
находящихся в Газе, и зарубежных центров (Тегеран, Бейрут, Пакистан,
Амман). Первых стали называть «прагматиками», их оппонентов –
экстремистами. Террористические акты ХАМАС 90-х годов включали в
себя похищения и убийства гражданских лиц, вооруженные нападения,
теракты с использованием взрывчатых веществ.
В 2001 году Ясир Арафат распорядился закрыть все отделения и
представительства группировок ХАМАС и «Исламского джихада» на
территории автономии за проводимую ими террористическую борьбу.
Избрание Махмуда Аббаса после смерти Я. Арафата президентом
Палестинской автономии не привело к миру на территории Палестины и
Израиля. ФАТХ оказался между двух огней – радикальными
палестинскими движениями, выступавшими за войну с Израилем, и
Израилем, жестко отвечавшим на палестинские провокации, это в
конечном итоге привело к поражению ФАТХ. По итогам парламентских
выборов 25 января 2006 года в Палестине большинство мест в
законодательном собрании получили кандидаты от ХАМАС. Как только
члены ХАМАС сформировали правительство Хании началось
вооруженное противостояние между ними и сторонниками Махмуда
Аббаса. Попытки создания коалиционного правительства затянулись на
долгое время. Хотя коалиционное правительство было сформировано в
феврале 2007 года, в марте возобновились столкновения между боевиками
двух партий. В июне 2007 года противостояние ФАТХ и ХАМАС перешло
в фазу гражданской войны. Аббас распустил правительство Хании,
объявил боевиков ХАМАСа вне закона и привел к присяге новый кабинет
во главе с С. Файядом. Сторонники ХАМАС легитимность нового
правительства не признавали, и на подконтрольных им территориях
продолжал функционировать кабинет Хании.
Народный фронт за освобождение Палестины (НФОП), созданный в
1967 году Жоржем Хабашем, действует на территориях Сирии, Ливана и
Израиля. Среди известных террористических акций – угоны самолетов,
предпринятые на рубеже 1960–1970-х годов. В 1969 году группой
террористов во главе с Лейлой Халед был совершен первый акт
международного терроризма – захвачен израильский «Боинг–707» рейса
Тель-Авив – Париж.
С 2001 года организацию возглавляет Ахмад Саадат, в настоящее

55
время разыскивающийся израильской полицией. Численность боевых
групп НФОП в 2002 году достигала 800 человек.
Генеральное командование Народного фронта за освобождение
Палестины (ГК НФОП) образовалось в 1968 году результате раскола
НФОП. Лидер организации — Ахмад Джабраил (Джабрил). Группировка
включает несколько сотен человек, имеет базы в Ливане и ячейки в
Европе. Материально-техническая поддержка идет от Сирии, финансовая –
от Ирана.
В результате разногласий в рядах Генерального командования
Народного фронта за освобождение Палестины в связи с поддержкой
лидером ГК НФОП Ахмадом Джабраилом сирийского вторжения в Ливан
в 1976 году возник «Палестинский освободительный фронт» во главе с
Мухаммедом Зейданом (Абу Аббас).
В 2001 году возникла террористическая группа — «Бригада
мучеников алъ-Аксы», представляющая собой боевое крыло ФАТХ.
Именно она взяла на себя ответственность за обстрел автобуса с
еврейскими поселенцами на Западном берегу в декабре 2001 года, когда
были убиты 10 и ранены около 30 человек.
На этом список не исчерпывается, то возникают, то распадаются
новые террористические организации. Модели урегулирования
ближневосточного конфликта пока оказываются безрезультатными.
Наиболее известной террористической организацией Ливана является
«Хезболлах» (Партия Аллаха), провозгласившая своей целью создание в
Ливане исламской республики иранского образца. Ячейки организации
действуют в Европе, Африке, Северной и Южной Америке и в других
регионах. Численность «Хезболлах» колеблется в пределах 5000 боевиков.
Террористическая деятельность направлена преимущественно против
Израиля, который рассматривается как порождения западного
империализма. Организация причастна к совершению многочисленных
террористических актов, направленных против США и Франции, включая
взрывы водителями-камикадзе заложенных в грузовики бомб у посольства
США и казарм американских морских пехотинцев в Бейруте (погибли 240
человек). В ходе войны 2006 года в Ливане вновь были
продемонстрированы военные возможности «Хезболлах». Стало
очевидным, что террористы становятся все более технически грамотными
и осваивают все новые виды оружия.
В Ливане действует также террористическое движение «Группа
сторонников», возглавляемое фундаменталистом Абу Мухджином.
Основным источников финансовых поступлений служит наркоторговля.
Сирия использует террористические методы с установления в 1970
году режима Хафеза Асада, прежде всего, против Израиля, Египта,
Иордании, внутренней политической оппозиции. Поддержка оказывается
по крайней мере 10 интернациональным террористическим группам.

56
 Турция сталкивается с проявлениями этнического, религиозного,
социально-политического терроризма. Первый связан с тер-
рористическими методами борьбы курдов и армян за свою
государственную самостоятельность.
С момента своего возникновения курдский вопрос стал одной из
самых сложных национальных и международных проблем, постоянно
обостряющейся и приводящей к острым, кровопролитным и длительным
конфликтам. Курдский вопрос – это комплексная проблема, связанная со
стремлением курдов в странах Западной Азии – Иране, Ираке, Турции и
Сирии – добиться национального самоопределения. С этой точки зрения
данный вопрос является важной внутренней проблемой указанных стран,
правительства которых рассматривают курдов как недоминирующую
этническую группу, обязанную подчиняться существующей политике в
области национальных отношений. В то же время курдский вопрос
представляет собой часть сложного узла межгосударственных
противоречий, в который вовлечена не только разнородная внутренняя
антиправительственная оппозиции, но и международные силы. Это
определяет международную и региональную значимость этой проблемы.
Курдская проблема включает в себя несколько взаимосвязанных
аспектов.
Сегодня в Турции проживает примерно 12 миллионов человек, в
Иране — 6 миллионов, в Ираке — 4 миллиона, в Сирии —1,5 миллиона
курдов. Большинство из стран, имеющих в своем составе исконные
курдские земли, игнорируют курдский вопрос. Так, Турция до сих пор
продолжает политику пантюркизма и отрицает даже существование
курдской проблемы в своей стране. До настоящего времени не решена
курдская проблема в Сирии. Отвергает решение курдского вопроса
исламское правительство Ирана. Совершенно по иному обстоит дело в
Иракском Курдистане, где существует единственное независимое курдское
образование.
В 1974 году турецкие курды создали «Курдскую рабочую партию» во
главе с Абдаллой Оджаланом, объявившую войну турецкому
правительству, в том числе с применением террористических методов. За
последние 15 лет от рук курдов погибли 30 тысяч турок. В 1999 году
Абдалл Оджалан был арестован и приговорен к смерти. Но КРП не
прекратила свою борьбу. Сегодня организация включает 10–15 тысяч
членов.
Известными террористическими организациями являются также
Армянская революционная армия и Армянская секретная армия
освобождения Армении. В арсенале их методов – нападения на турецких
дипломатов, политических деятелей и граждан Турции на территории
стран, поддерживающих ее.
Исламский фундаментализм был представлен на рубеже 1970–1980-х

57
годов деятельностью ряда подпольных группировок, таких как
«Организация исламского освобождения», «Организация исламского
движения», «Армия исламского спасения», «Фронт сторонников великого
исламского Востока» и др., практиковавших убийства, взрывы, похищения
людей.
Среди организаций правого толка выделялись «Серые волки» из-за
покушения на Иоанна Павла II.
Леворадикальный терроризм представлен «Революционной народно-
освободительной партией», существующей за счет экспроприации, гра-
бежей и вымогательств. В последние годы из-за внутренних разногласий и
антитеррористических мер организация снизила свою активность.
Ирак осуществлял помощь таким террористическим группам, как
«Организация Абу Нидала» (совершила в интересах багдадского режима
многочисленные нападения на сирийцев, представителей прозападных
арабских монархий, граждан Израиля, США, европейских стран),
Палестинский освободительный фронт (осуществил многочисленные
акции против Израиля), «Арабский освободительный фронт» (фактически
являвшийся филиалом партии БААС и находившийся под прямым
контролем командования иракской армии), «Фронт отказа»
(экстремистская группа, враждебно относящаяся к любым переговорам с
Израилем), «Моджахедин-э Кхалък» (иранская антиисламистская
организация, имевшая на территории Ирака разветвленную сеть офисов и
тренировочных лагерей).
После антитеррористической кампании США в Ираке 2003 года
последний остается погруженным в хаос террористической войны, причем
отмечено усиление активности экстремистского подполья.
Длительное время Иран являлся государством, поддерживающим
террористов. С исламской революции 1979 года иранский исламский
режим стал рассматривать терроризм как способ ведения войны в целях
свержения светских режимов в странах ислама и распространения
исламской революции, активизации антиизраильской борьбы,
уничтожения находящихся за границей оппозиционных политиков,
защиты исламских святынь в Саудовской Аравии, на территории Израиля
и других государств.
Правительство одной из богатейших стран исламского мира
Саудовской Аравии является сторонником США в их
антитеррористической борьбе. Однако «террорист №1» (после событий 11
сентября 2001 года) Усама бен Ладен был выходцем из этой страны.
В 1998 году Усама объявил о создании «Всемирного исламского
фронта борьбы против иудеев и крестоносцев». Более известна другая
организация бен Ладена — «Аль-Кайда», название которой переводится
как «Основа» или «База».
В середине 2001 года террористическая армия Усамы Бен Ладена

58
насчитывала от 20 до 30 тысяч боевиков. В основном это были ветераны
афганской войны. Боевики «Аль-Кайды» выполняли задания в Чечне,
Египте, Алжире, Ливии, Йемене, Сирии, на Филиппинах, в Ливане и
Таджикистане.
Хотя имя Усамы бен Ладена стойко ассоциируется с «Аль-Кайдой» и
большинством террористических акций, он представляет собой пример
международного террориста, вкладывавшего значительные ресурсы в
деятельность террористических организаций и при этом не привязанного к
какой-либо территории или организации, поэтому воздействовать на него
крайне сложно.
Со страной, поддерживающей международный терроризм, в третьем
тысячелетии стал ассоциироваться Афганистан. Пока шла война в
Афганистане, вплоть до падения Кабульского режима в 1992 году
Пакистан при материальной поддержке США (до 1989 года) и Саудовской
Аравии (до 1991 года) с помощью подпольных структур «Братьев-
мусульман» отправлял в лагеря военной подготовки моджахедов тысячи
исламских добровольцев, прежде всего арабов, а также турок и курдов.
Позже в связи с войной в Персидском заливе они выступили против
бывших покровителей.
В 1994 году в авангард борьбы в Афганистане за интересы Пакистана
выдвинулось движение «Талибан». Это суннитское консервативно-
фундаменталистское движение показалось американцам вполне
приемлемым. Однако, возникнув на деньги США, Пакистана и Саудовской
Аравии, «Талибан» превратился затем в чисто исламскую, независимую от
Запада группировку, претендующую на собственную политическую роль.
Под прикрытием политики исламизации они взяли курс на фактическую
«пуштунизацию» Афганистана, поддерживаемую пакистанскими и
арабскими кругами. Поддержку непуштунскому полюсу оказывали Россия
и Иран.
Вооруженные формирования «Талибана» финансировались доходами
от наркоторговли, средствами от многочисленных исламских
благотворительных фондов, таких, как саудовские «Спасение»,
«Международная организация исламской помощи», «Исламский комитет
благочестия», «Фонд двух святых мест», «Фонд согласия», «Лига
исламского мира», кувейтские «Общество социальных реформ»,
«Общество возрождения исламского наследия», «Объединенный
кувейтский комитет спасения», йеменские «Исламское объединение в
защиту реформ», «Джихад ислами», эмиратская «Благотворительная
ассоциация», суданское «Агентство исламской помощи», турецкое
религиозное объединение «Нурджулар», пакистанские «Всемирный
исламский комитет благотворительности», «Благотворительный фонд двух
святых мест и мечети «Аль-Акса», «Служба оказания экстренной помощи
Афганистану», «Фонд джихада».

59
 В общей сложности со времени появления в Афганистане в 1996 году
Усамы бен Ладена, назначенного фактическим начальником генерального
штаба «Талибан», лагеря подготовили около 15–20 тыс. экстремистов из 50
стран.
За годы войны в Афганистане американцы упустили рождение целого
поколения исламских террористов, активизировавшихся в мусульманских
странах и постсоветском пространстве. Кардинальным образом отношение
США к Усаме бен Ладену изменилось после терактов 11 сентября 2001
года.
Достаточно долго рассадником терроризма в Азии был Пакистан,
поддерживавший сепаратистские группы в сопредельных районах. В
Кашмире Пакистан приступил к подобной деятельности еще в 1970-е годы,
начав обучение сикхских боевиков и членов других сепаратистских
движений в Индии. К середине 1980-х годов Исламабад расширил свою
деятельность за счет афганских моджахедов при финансовой помощи
США, Саудовской Аравии и некоторых других стран.
Наиболее известными террористическими организациями, имеющими
связи с Пакистаном, считаются «Харакат уль-моджахедин» и «Лашкар-э-
Тайба».
Индия уже на протяжении многих лет страдает от действий
сепаратистских террористических организаций исламистов, сикхов и
тамилов.
В Шри-Ланке неоднократно осуществлялись террористические акты,
проводимые тамильскими сепаратистами из группировки «Тигры
освобождения Тамил Илама», созданной в 1976 году. В 1990–1993 годы
ими были организованы политические убийства высокопоставленных
чиновников.
В постсоветском Узбекистане на рубеже 1980-х и 1990-х годов веду-
щей силой узбекских исламистских фундаменталистов стала религиозно-
политическая группа «Ислам лашкар-лари» (Воины ислама),
разделившаяся на два крыла: политически ваххабитское и боевые отряды
«Адолат» («Справедливость»). В 1993 году большая часть
фундаменталистов была репрессирована, другая во главе с Тахиром
Юлдашевым и Джумабоем Хаджиевым (Джума Намангани) составила
вооруженную экстремистскую группу «Тауба» («Покаяние»), на основе
которой возникла самая известная террористическая организация СНГ –
«Исламское движение Узбекистана». В настоящее время
террористическая организация насчитывает до 6000 боевиков. Ее цель –
установление «исламского порядка» во всех государствах Средней Азии, в
первую очередь в Узбекистане.
В последнее время с проявлением исламистского терроризма
сталкивается Китай, на территории которого сегодня действуют до 27
неподконтрольных властям террористических групп. Среди них

60
специализирующаяся на покушениях и похищении оружия «Искра
Родины»; «Движение ислама Восточного Туркестана»; «Ислом диний
харакати», связанная с исламистами Киргизии и «Талибаном».
К государствам-изгоям, поддерживающим терроризм, США
причисляют Корейскую Народно-Демократическую Республику.
Терроризм северокорейского режима направлен в основном против
представителей Южной Кореи и находящихся за пределами страны
северокорейских диссидентов. На протяжении последней четверти XX
века КНДР осуществляла контакты с левыми экстремистами из Японии,
Латинской Америки, Африки, Ближнего Востока.
Террористическая деятельность характерна и для Филиппин. Самой
малочисленной (около 200 человек) и наиболее радикальной из исламских
сепаратистских групп является организация «Группа Абу Сайяфа»
(«Носитель меча»), действующая в южной части Филиппин и Маниле.
Добиваясь создания независимого исламского государства в западном
Минданайском архипелаге Сулу боевики в своей террористической
деятельности используют бомбы, убийства, похищения людей и
вымогательства. Финансовую поддержку оказывают исламские
экстремисты Ближнего Востока и Южной Азии.
В истории Японии наиболее известными террористическими
организациями являются «Красная армия Японии» и «Аум синрике».
Японская левая террористическая организация «Красная армия
Японии» распространила область терроризма на страны Ближнего Востока,
США, Японию, Испанию, Италию, Нидерланды, Ливан, Сирию, Израиль,
Филиппины, Сингапур, Малайзию, Индию. В разное время организацией
руководили Такая Сиоми, Кодзо Окамота, Фусако Сикенобу.
«Красная армия Японии» была основана на базе студенческой
организации «Зенгакурен», организовывавшей студенческие беспорядки в
Токио в 1968 году. Целью организации провозглашалось развязывание
революции в Японии, создание «чистого» социализма и провоцирование
мировой революционной войны. В качестве противников революции
рассматривались мировой империализм, Израиль и сионизм, антиарабское
движение, советский ревизионизм. Этапами к мировой революции должно
было стать создание Красных Армий Африки, Латинской Америки,
Японии и Кореи, объединение их в Мировую Красную армию, затем
создание «Мировой революционной партии» и «Мирового
революционного фронта». Среди террористических методов
использовались захваты отелей, посольств, угоны самолётов, похищения
людей, нападения на полицейские участки в Токио и Осаке, ограбления.
Безусловное подчинение руководству и жёсткие меры обеспечения
безопасности стали основной чертой внутреннего распорядка «Красной
армии Японии». Относительно успешный период деятельности
организации на территории Японии продолжался один–два года. Около 50

61
членов Красной армии Японии были вынуждены выехать из страны.
Первоначально террористы устроили штаб-квартиру в Ливане, затем
перенесли её в Париж, затем активизировали свою деятельность в
Индонезии и Малайзии.
В середине 1980-х годов начался новый подъем в деятельности, были
организованы теракты на Ближнем Востоке и в Греции, предпринимались
нападения на американские посольства. В период подъёма организация
насчитывала 300–400 боевиков, до 2000 членов организации, несколько
тысяч резервистов. В 2000 году была, наконец, арестована Фусако
Сикенобу, но деятельность организации не прекратилась.
«Красная армия Японии» сотрудничает с «Народным фронтом
освобождения Палестины», получает финансовую помощь от
палестинских террористов, возможно – от Ливии и сторонников в Японии.
Другая известная экстремистская организация Японии — «Аум
синрикё» была основана в 1987 году Секо Асахарой. В 1989 году секта
была официально зарегистрирована японскими властями, в 1990 году
приняла участие в местных выборах. Специалисты, привлеченные
Асахарой, создали несколько центров по производству химического и бак-
териологического оружия. В 1995 году террористы организовали
террористический акт в токийском метро с использованием отравляющего
вещества – газа «зарин», в результате чего пострадало около 5,5 тысяч
человек и 11 человек погибло. Это привело к разоблачению деятельности
секты и аресту большинства ее руководителей, в том числе и Асахары.
Следственными органами Японии было установлено, что на химическом
минизаводе «Аум синрике» было налажено производство нервно-
паралитических газов. Были найдены также инкубационные установки с
бактериями, способными вырабатывать ботулизм. Деятельность «Аум
синрикё» была прекращена. К 1996 году было арестовано свыше 400
адептов «Аум синрике», подозреваемых в совершении разного рода
преступлений, в том числе в убийствах и похищениях людей. По оценкам
самих сектантов, их численность в Японии доходила до 9 тысяч и до 40
тысяч по всему миру. Отделения секты находились в Австралии, России,
Германии, Шри-Ланке, территории бывшей Югославии, США, Украине.

2.3. Экстремистские группировки на территории США

В США, где различные движения протеста приобрели массовый

характер, не произошло всплекса терроризма, характерного для Европы. К
терроризму обратились две малочисленные левые группировки
«Везермены» и «Объединенная освободительная армия».
«Везермены» выделились из молодежной организации «Студенты за
демократическое общество» (СДО), выступавшей против вьетнамской
войны. Члены группировки «Везерменов» употребляли наркотики и для

62
усиления риска заранее предупреждали полицию о месте и времени
проведения очередной акции. Терроризм они считали формой
«революционного протеста» против несправедливости. После 30 взрывов в
студенческих общежитиях и учебных корпусах, погрома в Питсбургском
университете «Везермены» были разгромлены.
Другая, отколовшая от СДО фракция, создала группу под названием
«Революционное молодежное движение» во главе с М. Радом, быстро
разгромленную после осуществления 22 взрывов в университетских
городках США.
«Объединенная освободительная армия» возникла в Калифорнии.
Несколько женщин, педагогов и психологов, работавших в тюрьмах Сан-
Франциско, создали организацию из уголовников для борьбы против
«фашистского государства». Известность «Объединенная освободительная
армия» приобрела после похищения дочери американского издателя —
Патриции Херст, кстати, выразившей желание вступить в ряды
террористов.
Левый терроризм не смог развиться в США. Это связано и с
демократическими принципами общественно-политического устройства
государства, и гарантированными гражданскими правами, и со свободой
СМИ, и с высоким уровнем жизни. Идеи коммунистической партии,
традиционно используемые левыми экстремистами независимо от страны,
в США не могли найти широкую поддержку. Коммунизм рассматривался
как угроза американской демократии, и любые идеи его достижения
наталкивались на непонимание или неприятие.
Правый экстремизм в США более обширен. Большинство
неонацистских организаций действуют на территории Калифорнии,
Техаса, Флориды, в меньшей степени – в Миссисипи, Алабаме,
Пенсильвании, Джорджии.
К числу самых известных праворадикальных расистских организаций
США относится Ку-Клукс-Клан (ККК), выступающая против
афроамериканцев и евреев. Она была создана в 1865 году, официально
расформирована в 1869 году и воссоздана в начале 1920-х годов. ККК
состоит из множества небольших независимых групп, общей
численностью до 6–7 тысяч человек, осуществляющих нападения на
представителей национальных меньшинств, поджоги, взрывы, осквернения
еврейских кладбищ. Ку-Клукс-Клан издает свои журналы: «Белый патри-
от», «Белый курьер», «Факел» и тому подобные. Привычной тенденцией
стали совместные действия с другими расистскими и
правоэкстремистскими организациями, такими как «Церковь арийской
христианской нации», «Арийская республиканская армия»,
«Американский национальный фронт», «Белое арийское сопротивление»,
«Движение насилия против абортов».
Взлет правого экстремизма приходится на конец 60-х – начало 70-х

63
годов.
Крупнейшей в США организацией белых расистов стала «Арийская
нация», созданная в 1974 году и объединившая многочисленные группы
протестантов и католиков, ориентирующихся на христианский
фундаментализм. В качестве политической цели было провозглашено
создание на территории северо-западных штатов «арийского государства»
белых христиан. В качестве методов достижения данной цели были
выбраны пропаганда и террор. «Арийская нация» организует взрывы,
убийства, ограбления банков.
Еще одной группировкой, стремящейся создать «арийскую
республику, является «Арийская республиканская армия» (АРА),
объединившая белых протестантов и католиков и провозгласившая в
качестве цели – уничтожение цветных и евреев, а также социалистов и
либералов независимо от их расовой принадлежности. Ее лидер — Марк
Томас. Члены АРА считают федеральное правительство США
«сионистским оккупационном правительством, управляемым из Израиля».
На счету организации многочисленные ограбления банков, ряд убийств по
расовым мотивам.
С начала 1970-х годов в США и Канаде действует «Движение
насилия против абортов» (ДНПА). ДНПА – это собирательное название
для целого десятка мелких группировок, имеющих различные
наименования, но поддерживающих связи друг с другом и совершающих
акты насилия против людей и медицинских учреждений, делающих аборты
либо поддерживающих право на них. Главные районы их деятельности –
штаты Техас, Флорида, Калифорния, Вирджиния.
В 90-е годы ХХ века активизировалась ультраправая военизированная
организация «Милиция», имеющая последователей практически во всех
штатах США, кроме штатов Гавайи и Делавэр. Созданная в 50-е годы,
организация не самораспустилась с окончанием холодной войны, а
выбрала новый объект для атак – продажную вашингтонскую
администрацию, по их мнению, обложившую налогами белых
американцев в пользу цветных лентяев и еврейских финансистов.
Большинство членов организации составляют ветераны войн во
Вьетнаме, в Панаме, на Гренаде, в Персидском заливе. Они протестуют
против разлагающего влияния «цивилизации больших городов»; против
ООН, в которой видят угрозу независимости США; против любых мер по
ужесточению контроля над оборотом оружия, негативно относятся к
федеральным правоохранительным агентствам, таким как ФБР, Агентство
по борьбе с незаконным оборотом оружия и другим.
Из «Милиции» вышли члены группы «Республика Техас», «Змеиная
дружина», «Армия Всевышнего», «Сыны гестапо» и «Христианские пат-
риоты Айдахо», «Совет патриотов» и др. Многочисленность
группировок, объединенных использованием террористических методов,

64
существенно препятствует эффективной борьбе с ними.
Распространение ислама среди афроамериканцев связано с возникшей
в 1931 года «Нацией ислама», которую основал Элия Мухаммед. Цель
организации – создать суверенное государство черных американцев.
После смерти в 1975 г. Элия Мухаммеда организацию возглавил его
сын Уоллас Мухаммед, который отказался от идей отца, распустил боевые
отряды и призвал своих сторонников фундаментально изучать ислам. Он
считал, что белых тоже можно принимать в «Нацию ислама» и что
Соединенные Штаты — общая родина всех американцев. Разочарованные
в новом имаме, многие афроамериканцы покинули «Нацию ислама»,
присоединившись к Луису Фаррахану, обещавшему восстановить
подлинную «Нацию ислама». Уже к 1995 году Фаррахану удалось
обратить в ислам 5% афроамериканцев.
В 1980 году в среде темнокожих мусульман возникла
террористическая организация «Совет джихада в Северной Америке»,
распространившая влияние на Пакистан. На ее счету террористические
акты в Аризоне, Колорадо, Нью-Йорке, Пенсильвании, Канаде, Кашмире.
В своих рядах насчитывает 300 боевиков и 3000 сторонников.
Одной из наиболее известных американских террористических групп,
положившей в основу своей деятельности религиозную доктрину
сектантского типа являлась банда Чарли Мэнсона, орудовавшая в 1967–
1969 годах и совершившая ряд убийств провокационного характера.
После 11 сентября 2001 года наиболее остро в США воспринимается
проблема исламистского терроризма.
Теракты 11 сентября 2001 года, повлиявшие на всю мировую
политику, привели к серьезным изменениям внешнеполитического курса
США. Между тем, как отмечает Марк Хрусталев, они были лишь эпизодом
в той глобальной и всеобъемлющей диверсионно-террористической войне,
которую вело на протяжении всех 1990-х годов движение исламистов
против США. Дж. Буш признал факт войны только после событий 11
сентября («Нам объявлена война»), хотя удары по американским объектам,
расположенным вне территории США, происходили уже давно [Хрусталев
М. Диверсионно-террористическая война как военно-политический
феномен / М. Хрусталев // Международные процессы. – 2003. – №2. – С.
66].
По сути дела до 11 сентября терроризм, хотя и упоминался время от
времени в ряду серьезных угроз международному порядку, особого
беспокойства по его поводу мировое сообщество не испытывало,
воспринимая теракты как часть политического ландшафта в отдельных
беспокойных регионах. Сентябрь 2001 года заставил заговорить о
транснациональном терроризме.

65
 2.4. Политический экстремизм в Латинской Америке

Политический экстремизм в Латинской Америке ХХ веке был

многолик и разнообразен. Наряду с европейской анархистской традицией
существовал и специфический местный феномен – институциональный
экстремизм – своеобразный политический «подтекст» всех социально-
политических процессов.
Причины этого феномена следует видеть, используя терминологию В.
Зомбарта, во-первых, в рантьерской пассивности латиноамериканской
элиты, во-вторых, в сильнейшей традиции бюрократизации госаппарата (в
несравненно большей степени, чем в Европе и США), в-третьих, следует
отметить консенсус в наиболее динамичных кругах Латинской Америки по
поводу необходимости продолжения радикальных реформ. Четвертой
особенностью этого типа экстремизма следует считать его, во многом,
элитарный характер, наконец, он почти всегда выступал как важнейший
индикатор необходимости достаточно быстрых и в то же время непростых
социально-политических изменений.
Среди ярких примеров этого типа экстремизма можно отметить
Движение за университетскую реформу в Кордове в 1918–1919 годы, а
также восстание тенентистов в Бразилии (1922–1924), способствовавшее
во многом победе либеральной революции 1933 года.
Этот тип экстремизма очень близок и родственен к
институционально-революционному движению мексиканских буржуазных
радикалов. Но особую роль латиноамериканский революционаризм и
экстремизм сыграл в эпоху «европейского затишья» в кругах «крайних»
партий и группировок в 1939–1968 годы.
«Пролетарский» троцкизм России и Европы в Латинской Америке
обрел «второе дыхание» как идеология студентов и крестьян (к примеру, в
Перу), а сельская партизанская война, возглавленная Ф. Кастро и Э. Че
Геварой, привела к победе народной революции на Кубе.
Теория сельской герильи была одновременно проста и практична.
Это, во-первых, создание очага сопротивления в сельской местности;
изматывание правительственной армии; создание революционной
ситуации и, наконец, захват власти интеллигенцией, студентами и
рабочими. Более того, кубинский опыт получил через двадцать лет
продолжение в Никарагуа – в сандинистской революции, которая
развивалась по канонам сельской герильи и «фокизма» (теории создания
«партизанского очага»). Аксиома экспорта революции этого типа состояла
в следующем: 1) базы в малочисленных районах; 2) использование
просчетов правительства; 3) мощная элитарная поддержка; 4) надежные
базы за рубежом (для сандинистов это были Куба и Никарагуа).
В начале 60-х годов по всей Латинской Америке стали формироваться
движения типа МИР (Movimiento de Izquierda Revolucionaria – Левое

66
революционное движение), представленные, как правило, студенческими
группировками, спорившими о характере предстоящей войны и
революции. Характерно, что большинство этих группировок никогда не
участвовали в вооруженной борьбе, распадались, но обязательно
возникали вновь. Однако небольшая часть студенческих групп приняла
план революционной войны. В итоге подавляющее большинство
участников МИР погибло, другие попадали в длительное тюремное
заключение, причем, операции армии против МИР сопровождались
большими жертвами среди мирного населения.
Прагматический революционаризм и экстремизм возникает обычно в
многорасовых обществах уже после продолжительной революционной
войны в условиях кризиса и распада движений типа МИР. Социальные
условия, которые способствовали в 80-е годы возникновению
маргинального типа экстремизма возникли в 60-70е годы ХХ века. Его
идеология – маоизм с его программой окружения города деревней при
опоре на крестьянство.
Среди крупных ультра радикальных движений Латинской Америки
следует отметить
– уругвайское Движение «Тупарамос» (руководитель Рауль Сендик);
– городская герилья в Бразилии под руководством Карлоса
Маригеллы («Национально-освободительное действие»);
– перуанская террористическая армия «Сендеро луминосо»
(«Светлый путь») (лидер А. Гусман Рейносо);
– аргентинские организации «Революционная народная
армия» (ЭРП) и «Революционная вооруженная сила» (ФАР) или
«монтанерос».
Маргинальная среда послужила главной социальной опорой, казалось
бы, внезапно вспыхнувшей в 1980 году и продолжавшейся более
десятилетия террористической войны, возглавленной ультралевой
маоистской перуанской организацией «Сендеро луминосо» («Светлый
путь») во главе с вождем Абимаэлем Гусманом Рейносо, доктором
философии, автором диссертации о теории пространства Канта.
Возникнув в конце 60-х годов, эта группа в начале 70-х находилась в
подполье. Не имея шансов получить массовую поддержку взрослого
населения, «Сендеро» стала активно создавать множество «народных
школ» в деревне, где сельская молодежь воспитывалась на военный манер.
У партии появились многочисленные кадры – «дисциплинированные и
фанатичные».
А в 1980 году «Сендеро» развернула террористическую войну против
демократического режима, и долгие годы ни полиция, ни армия, несмотря
на успехи в борьбе с терроризмом, не смогли нанести решительного
поражения этой организации.

67
 В продолжавшейся более полутора десятилетий террористической
войне, начатой «Сендеро», можно выделить 4 этапа: 1) 1980–1982 годы –
террористические акты совершались, в основном, в сельской местности.
2) 1982–1984 годы – действия «Сендеро» были перенесены в города.
Масштабные акции проводились практически во всех городах Сьерры, в
том числе таких, как Андауайлас, Уанкавелика, Тинго Мария;
3) 1984–1987 годы – зона активности экстремистов распространилась
на столицу – Лиму.
4) 1987 – начало 1990-х годов – начался новый этап деятельности
«Сендеро луминосо». Ее члены внедрялись в массовые организации
трудящихся с целью подчинения их своему влиянию. Из таинственной
группировки она превращалась во вполне легально действующую часть
негласно узаконенной клептократической политической системы. Давние
и постоянные связи с мафией (организация имела базы в районах
производства коки), а через нее с госаппаратом, заинтересованность в
сендеристском терроре широкого спектра политических сил как на правом,
так и на левом фланге превратили «Сендеро» в постоянный фактор
политической жизни страны, прочно интегрировали ее в политическую
систему «слабой» демократии. С другой стороны, именно с 1984 года
резкая активизация терроризма породила настоящий шквал
антитеррористических настроений в массовом сознании: и крестьянство, и
маргиналы, в некоторой части которых «Сендеро» имели основную
социальную опору, в подавляющем большинстве стали требовать
ликвидации терроризма и террористов. В стране началась настоящая
антитеррористическая война. Кульминацией антитеррористических
настроений в стране следует считать избрание президентом страны А.
Фухимори. Одной из главных причин его победы на выборах было жесткое
обещание «любой ценой» и «всеми средствами» покончить с
политическим экстремизмом. В 1992 году Гусман был арестован.
Сендеристский террор обернулся тяжелой трагедией для страны.
Общее число жертв достигло к 1992–1993 годам 20 тысяч человек. Как это
ни парадоксально, но неудача многолетней провокации «Сендеро
луминосо» сцементировала и сплотила перуанцев как нацию, общество
стремительно изживало революционаристские утопии и тупиковые
псевдосоциалистические проекты прошлого. Сендеристский террор
максимально укрепил своего главного противника – общенациональный
демократический консенсус.
На фоне «Сендеро луминосо» теория и опыт сторонников городской
герильи выглядели менее внушительными. Основные городские
партизанские движения действовали в Уругвае и Бразилии.
Теоретик городской герильи Х.К. Маригелла в «Мини учебнике
городской герильи», рассматривая в качестве основного поля битвы город,
считал единственно адекватным способом ответа на насилие ответное

68
насилие ради революционных идей. Для бразильского герильероса
терроризм воспринимался делом чести и доброй воли, так как означал
борьбу с оружием в руках против постыдной военной диктатуры и ее
ужасов.
Маригелла требовал ответственного отношения к делу герильи. В
качестве террористических акций выделялись нападения на полицейские
участки и военные казармы; на редакции СМИ, покушения на повинных в
репрессиях политических деятелей; промышленный саботаж. Важнейшей
задачей являлись экспроприация средств на революционную работу у
правительства, монополий и собственников. Особо важным делом
Маригелла считал провокацию репрессий правительства. Главная тяжесть
борьбы ложилась на автономные группы, между которыми
поддерживалась лишь идеологическая связь. Формула управления
террористов «Моторизация – Деньги – Оружие – Боеприпасы –
Взрывчатка» была жестко привязана к главному воспитательному и
практическому действию «школы революционеров», то есть ограблению
банков. Тактика проведения операций должна была быть наступательной и
внезапной («бей и беги!»).
Городская герилья не дала ожидаемых результатов, перемешав
революционные идеи с криминальными установками, а сам Маригелла был
убит в перестрелке с правительственными войсками в 1969 году.
Малочисленные бразильские организации – Национально-
освободительное действие, Авангард революционной армии, Народно-
революционный авангард действовали в 1969–1971 годах и были довольно
быстро разгромлены. Отметим лишь, что бразильские террористы одними
из первых эволюционировали закономерно для «левого» терроризма от
выступлений против жестокости, покушений на виновных перед народом
представителей власти до неизбежного расширения круга своих жертв. В
отличие от уругвайских террористов, стихийно вставших на путь
терроризма, бразильские герильерос сделали это вполне сознательно.
В Уругвае городская герилья осуществлялась в условиях единой для
страны организации. Многочисленные уругвайские «Тупамарос»
(«Движение за национальное освобождение» (МНР), насчитывавшие до 5
тыс. человек, действовали с 1967 по 1972 годы и прославились
робингудовскими акциями (раздачей денег рабочим) и похищениями
заметных деятелей Уругвая, а затем и иностранцев за выкуп или
требованиями освободить заключенных.
Парадоксальное противоречие между ставкой на террор и
несовместимым с ней стремлением избегать кровопролития в первое время
обеспечивало симпатию населения к тупамарос, воспринимаемых как
самоотверженных борцов за национальную независимость, свободу и
социализм. Использование террора в ответ на репрессии властей
оттолкнуло население, предпочетшее мирные способы борьбы.

69
Большинство тупамарос погибли в боях с полицией, так и не достигнув
цели борьбы. А в Уругвае в 1973 году на десятилетие установился военный
режим, опиравшийся на методы государственного террора.
Аргентинское террористическое движение представлено прежде
всего такими организациями, как «Peволюционная народная армия» (ЕРП)
и «Революционная вооруженная сила» (ФАР), или «монтанерос».
Характерной особенностью экстремизма в Аргентине была более
широкая социальная база, что, в частности, выразилось в поддержке их
профсоюзами и отдельными секторами перонистского движения –
идеологии «третьего пути», связанной с именем Хуана Доминго Перона,
долгое время занимавшего пост президента Аргентины.
В конце 60-х – начале 70-х годов, оставив политические формы
борьбы, члены ЕРП и «монтанерос» перешли на нападения на полицейские
участки, индивидуальный террор, похищения чиновников за выкуп. Так,
ЕРП «заработала» посредством с экспроприации и киднэппингов с 1970 по
1974 годы от 50 до 100 млн долл. [Эпштейн В.А. Проблема терроризма в
Латинской Америке: социально-классовая специфика региона / В.А.
Эпштейн. – (http://www.tisbi.ru/science/vestnik/2004/issue2/Kult15.html)].
Как и «тупамарос», «монтанерос» и ЕРП активно культивировали в
начале своей деятельности образ Робин Гуда, приобретая популярность в
массах.
После возвращения к власти Перона в 1973 году проперонисты-
монтанерос отказались от террористической борьбы, а ЕРП продолжило
ее, видоизменив цели и тактику. Экспроприации осуществлялись теперь
ради удовлетворения потребностей организации и не связывались с
задачей помощи бедному населению. В период недолгого правления
Перона активность ЕРП не была подавлена. Террористические акции стали
распространяться на умеренных политических деятелей и даже на рабочих.
Во многом спровоцированный террористами приход к власти военных
правой ориентации предопределил разгром террористического движения в
Аргентине. Большинство террористов были арестованы или вытеснены из
городов в сельские местности и там ликвидированы.
«Монтанерос» на долгое время фактически прекратили свое
существование, а небольшие группы ЕРП систематически давали о себе
знать в Аргентине, создав в середине 1970-х годов экстремистскую
«Хунту революционной координации», которая установила контакты с
террористами ряда стран на других континентах, осуществив во
взаимодействии с ними несколько террористических актов. С начала 1970-
х годов городская герилья, постепенно сходящая на нет в Южной Америке,
переместилась в Европу.
Перечень террористических организаций на этом не заканчивается. B
1960–1970-е годы терроризм в большей или меньшей степени был
представлен в каждой из стран Латинской Америки.

70
 Применительно к Венесуэле речь идет о «Левом революционном
движении» (МИР) и Вооруженных силах национального освобождения
(ФАЛН). Уроженец Венесуэлы Карлос Ильич Рамирес Санчес, более
известный как Карлос Шакал, до появления Усамы бен Ладена удерживал
титул «террориста №1».
Активно действовали террористы, как левого, так и правого толка, в
Чили, особенно в период правления С. Альенде.
Левое революционное движение в I960—1970-е годы вело активную
террористическую деятельность, выступало против Сальвадора Альенде с
левых позиций, пропагандировало идеи классовой борьбы и социальной
революции. После путча А. Пиночета движение ушло в подполье, а к 1983
году организация была почти уничтожена.
В 1983 году был создан Патриотический фронт Мануэля Родригеса
(герой войны за независимость Чили против Испании) как вооруженное
крыло Коммунистической партии Чили. Во время военной диктатуры
основными объектами совершения террористических актов становились
военные, А. Пиночет, а затем иностранцы, прежде всего, американцы.
Успешные контртеррористические операции в середине 1990-х годов
привели к снижению активности боевиков Фронта. На сегодняшний день,
по весьма противоречивым оценкам, организация насчитывает около 500
боевиков [Патриотический фронт Мануэля Родригеса. –
(terroristica.info/pfmr.htm)].
Что касается террористических организаций правого толка, то они
активизировались в период правления правительства Народного единства,
а после прихода к власти А. Пиночета прекратили свою террористическую
деятельность.
В Боливии террористические организации в основном строятся на
основе возрождения идей Че Гевары. Среди них «Левое революционное
движение» и «Национальная освободительная армия». Кроме того, в
Боливии действуют террористические организации на этнической основе.
Например, «Партизанская армия Тупак Катари», состоящая из туземного
населения Боливии и ведущая антиправительственную деятельность.
Наиболее активно действуют террористы левого и правого толка в
Колумбии. В 90-е годы их идеологическое противостояние гармонично
дополнилось борьбой за контроль над территориями по выращиванию
наркосодержащих культур. К известным террористическим организациям
относятся «Революционные вооруженные силы», «Национальная
освободительная армия», «Объединенные силы самообороны Колумбии» и
другие.
«Революционные вооруженные силы Колумбии» (ФАРК), созданные в
1964 году как военная организация Коммунистической партии Колумбии,
первоначально провозгласили в качестве своих целей изгнание
американцев из страны и начало организации коммунистической

71
революции. Со временем деятельность приобрела ярко выраженный
террористический характер: организация убийств, вооруженных атак на
государственные объекты, взрывов на нефтепроводах, похищений
иностранных граждан. Отдельной статьей доходов идет наркобизнес.
Апогей террористичекой деятельности ФАРК приходится на 2002 год и
связан с попыткой сорвать парламентские и президентские выборы.
Кратковременный спад активности ФАРК сменился серией терактов. В
2005 году латиноамериканская печать заговорила об интернационализации
деятельности ФАРК [Трансграничный терроризм… – С. 106].
Еще одной террористической организацией левого толка является
«Национальная освободительная армия Колумбии» (ЭЛН). Объектами ее
террористических действий являются военнослужащие, полицейские,
чиновники, американцы. Примерное количество участников составляет от
3 до 5 тысяч человек.
Среди ультраправых группировок выделяются «Объединенные силы
самообороны Колумбии» (АУК), насчитывающие около 8000 боевиков
[Требин М.П. Указ. соч. – С. 584]. Основной источник доходов для
колумбийских террористов — контрабанда наркотиков, похищение,
«революционный налог». Убийства правозащитников, расправы с
сельскими жителями скомпрометировали членов АУК и в 2003 году часть
из них пошла на мирные переговоры с правительством.
Поиски левыми экстремистами новой идентичности на рубеже 90-х
годов, привели последних в лагерь ультранационалистов, антиглобалистов
и религиозных экстремистов. Насилие не прекратилось, но приобрело
новые формы и лозунги, преподносимые как истинно верные, единственно
справедливые и неизбежные.
Избрав насилие как средство борьбы с социальной
несправедливостью левые радикалы по мере отсутствия условий для
революционных перемен сделали его самодавлеющей силой и встали на
путь террористической деятельности. Несогласие с такими методами
привело к отходу от них умеренно настроенных соратников,
объединившихся в политические партии и попытавшихся занять свое
место в уже оформившейся политической системе. Вопреки их желанию,
по образному выражению авторов исследования «Трансграничный
терроризм: угрозы безопасности и императивы международного
сотрудничества» – место аутсайдеров в большой политической игре
[Трансграничный терроризм…С. 108].

2.5. Политический экстремизм и терроризм в России: история и

современность

Терроризм в России имеет долгую и кровавую историю. Наиболее

ярким проявлением российского терроризма в XIX веке стал терроризм

72
народников. «Народная воля» подготовила 8 покушений на Александра II,
последнее из которых 1 марта 1881 года завершилось гибелью императора.
Продолжением терроризма народовольцев стал революционный
терроризм начала XX века, активизировавшийся накануне революции
1905–1907 годов. От рук террористов за период с 1900 по 1917 год в
Российской империи погибли 9 генерал-губернаторов, 6 министров, пре-
мьер-министр, 3 члена царской семьи.
В начале XX века терроризм ассоциируется, прежде всего, с
деятельностью «Боевой организации» Центрального комитета партии
социалистов-революционеров. «Боевая организация» эсеров,
возглавляемая сначала Григорием Гершуни, а со временем Евно Азефом и
Борисом Савинковым, осуществила около 100 терактов, треть которых
была удачной.
Терроризм эсеров имел очень характерные черты, роднящие его с
нынешней эпохой мировой террористической войны. С другой стороны, он
значительно отличался и от анархистского, и от народовольческого
терроризма. Во-первых, эсеровский террор всегда имел оттенок
провокации. «Звездой провокации» был Евно Азеф, который, будучи
агентом тайной полиции, принимал участие в организации 28 покушений
на видных царских сановников. Другими словами, эсеровский террор уже
носил явные черты террора государственного, но пока завуалированного
демонстративными и декларативными антиправительственными актами.
Этот тип государственного терроризма явился, таким образом,
непосредственным «генетическим» предшественником большевистского
террора. Эсеровский террор положил начало и феномену относительной
самостоятельности органов безопасности в российско-советской
политической традиции.
Во-вторых, эсеровский террор – это феномен психологической
асимметричной связи «герой – толпа». «Герой» осчастливливал
представителя «толпы» поручением осуществить теракт и «вел» жертву до
конца.
Эсеровский терроризм с его декларативным и демонстративным
презрением к массе неразрывно связан со спецификой большевистского
террора, возведенного в ранг государственной идеологии после
Октябрьской революции. Эсеровский терроризм в ходе накала
гражданской войны естественно «врос» в красный террор большевиков.
Да, «красный террор» был направлен против «эксплуататоров», но
«попутного материала» – несогласных рабочих и крестьян – было
уничтожено гораздо больше. Другими словами, «большой террор»
тридцатых годов вырос из красного террора гражданской войны,
психологической матрицей которого был эсеровский террор «героев»,
направленный против «толпы», как перед этим против царизма.

73
 Для современной России терроризм ассоциируется, прежде всего, с
исламистским фундаментализмом.
Терратогенная ситуация как конфликт цивилизаций в той или иной
степени характеризует практически все террористические явления
современного мира. Однако причины этнорелигиозного терроризма в
России имеют и свою специфику.
Среди сопутствующих условий возникновения и распространения
этнорелигиозного экстремизма и терроризма в России эндогенного
характера следует отметить такие как:
– тяжелая экономическая обстановка, приведшая к обнищанию
значительной части населения;
– высокий уровень безработицы на Северном Кавказе;
– отсутствие на Северном Кавказе четкой и обоснованной экономической,
социальной и конфессиональной политики государства;
– слабость российских спецслужб, не позволившая своевременно
предотвратить осуществление террористических планов;
– масштабы коррупции среди государственных чиновников, в том числе и
в самих правоохранительных органах;
– материальная и моральная поддержка экстремистов и боевиков особенно
в 90-е годы со стороны части населения, потерявшего близких в годы
чеченской войны;
– поколение боевиков, знавших только войну и слабо представляющих
свою деятельность в мирное время.
Среди экзогенных факторов распространения этнорелигиозного
терроризма можно выделить социально-политическую и экономическую
нестабильность в сопредельных государствах как бывшего СССР, так и
Европы и Восточной Азии; финансирование терроризма на Северном
Кавказе со стороны международных экстремистских и террористических
исламских движений; наличие в некоторых сопредельных государствах
«черного рынка» оружия.
Появление в Советском Союзе движения за «обновление» ислама
относится к началу 80-х годов ХХ века. Существенное влияние на
советских мусульман оказали события в Афганистане и «исламская»
революция в Иране. Основными районами распространения радикально
фундаменталистских идей на рубеже 80–90-х гг. стали регионы Северного
Кавказа, где исламская традиция отличалась наибольшей устойчивостью.
Так, в Дагестане в 1987–1988 годы состоялись выступления верующих,
требовавших прекратить гонения на религию, разрешить строительство
мечетей, уравнять верующих в правах с атеистами. В Чечне салафиты
(суннитские фундаменталисты) появились ещё до прихода к власти Д.
Дудаева в 1990 году. Но до начала первой Чеченской кампании (1994–
1996) численность их сторонников была незначительна, салафиты лишь
эпизодически заявляли о себе публично, занимаясь, в основном,

74
организационно-разъяснительной работой среди молодежи. В Карачаево-
Черкесии истоки проблемы уходят в 1991 год, когда начались первые
попытки раскола мусульман Карачаево-Черкесии, сопровождавшиеся
всплеском активности местного отделения Исламской партии
возрождения.
Идеология салафитов, с её акцентом на социально-политическую
активность индивида, стала эффективным средством мобилизации на
борьбу против несправедливости. «Возрождающийся» ислам все более
активно стремился утвердиться в роли не только регулятора духовной
жизни и социальных отношений, но и политической идеологии. Это
означало появление исламизма (радикального ислама) [Добаев И.П. Новый
терроризм в мире и на юге России: сущность, эволюция, опыт
противодействия / И.П. Добаев, В.И. Немчина. – М., 2005. –
(www.kavkasonline.ru /csrip/elibrary/autors/aut_04/)].
Салафитские ряды пополнялись маргинальными и
полукриминальными элементами и радикальными националистами.
К середине 90-х гг. исламский фундаментализм предстал во многих
регионах Северного Кавказа (прежде всегов Чечне и Дагестане) в качестве
неоднородного социокультурного феномена.
Первая чеченская кампания 1994–1996 годов не только усилила
«ваххабизм» в Чечне, но и активизировала переход на экстремистские
позиции значительной части мусульман в сопредельных регионах.
Поддержка зарубежными исламистскими и террористическими
организациями чеченских боевиков способствовали созданию в середине
90-х годов на Северном Кавказе квазинезависимого государства Ичкерия,
ставшего рассадником международного терроризма, действующего под
прикрытием религиозной идеологии. «Ваххабизм» стал однозначно
восприниматься как синоним экстремизма и терроризма в южных регионах
России.
Вторжение чеченских бандформирований в Дагестан в 1999 году
явилось поворотным пунктом противостояния «ваххабитов» и
сторонников традиционного ислама. После поражения бандформирований
«ваххабитский фундаментализм» стал восприниматься в общественном
сознании как антипатриотическая идеология [Добаев И.П. Новый
терроризм в мире и на юге России: сущность, эволюция, опыт
противодействия / И.П. Добаев, В.И. Немчина. – М., 2005. –
(www.kavkasonline.ru /csrip/elibrary/autors/aut_04/)].
Преследование религиозного экстремизма затронуло практически все
регионы Юга России. В 1999 году в Дагестане был принят закон «О
запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории
Республики Дагестан». В Чечне летом 2001 года А. Кадыров подписал
распоряжение, запрещающее деятельность религиозных организаций и
групп, исповедующих «ваххабизм на территории Чечни».

75
 Удар по организационной структуре «ваххабитов» не только в Чечне,
но и на Юге России в целом, нанесенный контртеррористическими
операциями, начиная с 1999 года, не снял с повестки дня
террористическую угрозу. Дубровка, Беслан стали кровавыми
подтверждениями этому.
За десятилетия борьбы с терроризмом были разработаны методы,
механизмы и технологии государственного реагирования. Как и во всем
мире они сконцентрированы на принципе упреждения террористических
актов, минимальных уступок террористам и минимизации жертв и ущерба
в ходе контртеррористических акций. Вместе с этим для юга России
актуальна задача недопустить скатывания борьбы с ваххабизмом к
исламофобии.
Терроризм в современной России имеет не только этнорелигиозный
характер, он еще связан с идеологиями правого и левого толка.
Одной из террористических организаций левого толка в истории
современной России являются «Новые революционные Инициативы»,
заявившие о себе в 1996 году намерением физически уничтожать новых
русских». В 1997 году в знак солидарности с боевиками из «Тупак Амару»
«Инициативы» взорвали небольшую бомбу перед посольством Перу в
Москве, в 1999 году была взорвана бомба рядом с приемной ФСБ на
Кузнецком мосту. Тщательная конспирация группы оставляет открытым
вопрос, удалось ли обезвредить эту группу, как было передана по
телевизионным каналам в 2000 году.
Еще одну террористическую организацию левого толка представлял
собой «Революционный Военный Совет РСФСР», заявивший о себе в 1997
году взрывом памятника Николаю II неподалеку от Москвы. К концу года
члены организации были арестованы.
Известны в России и организации правого толка. Хотя ксенофобия,
национализм, политический экстремизм (правого толка) не являются
синонимами, они тесно связаны между собой. Согласно Федеральному
закону РФ «О противодействии экстремистской деятельности», к
экстремизму относят деятельность организаций либо физических лиц по
планированию, организации, подготовке и совершению действий,
направленных на возбуждение национальной, расовой или религиозной
вражды. Предпосылкой политического экстремизма или терроризма может
стать ксенофобия как проявление интолерантного к отношения «чужим».
Уже в последний год существования СССР признаки открытой
ксенофобии обнаруживались примерно у 20% населения, агрессивной
этнофобии – у около 6–12% населения (в зависимости от региона) [Гудков
Л. Своеобразие русского национализма / Л. Гудков // Pro et contra. – №2. –
2005. – С. 13–14.; Гудков Л. Негативная идентичность / Л. Гудков. – М.,
2004. – С. 179, 181]. После распада Советского Союза трансформации
политического режима, экономической системы, национально-

76
государственного устройства, чеченские кампании вызвали всплеск
социальной, этнической и религиозной нетерпимости, лежащей в основе
экстремизма. Периоды роста ксенофобных настроений (1992–1993 годы и
1994–1996 годы) сменялись относительной стабилизацией (1997 – начало
1998 года) и вновь активизацией после серии террористических актов и
дефолта 1998 года.
Современная Россия переживает качественно новый этап активизации
русского национализма. С одной стороны, резко возросли проявления
этнической ксенофобии, распространившейся с 2000 года с античеченских
настроений на иные разновидности этнических фобий, еще раз
подтвердив, что ксенофобию невозможно удержать в рамках неприязни к
одному народу. С другой стороны, политический национализм 90-х годов
сменился антимигрантскими популистскими лозунгами. Как отметил Э.
Паин, Беслан не породил, а лишь разжег костер, который бушевал и до
него в беспрецедентных масштабах [Паин Э. Ксенофобия – экстремизм –
терроризм: до и после Беслана / Э.Паин // Дружба народов. – 2005. – №1. –
(http://magazines.russ.ru/druzhba/2005/1/)].
Статистические данные демонстрируют неутешительные выводы. По
результатам опроса августа 2007 года, проведенного «Левада-центром»,
более половины опрошенных россиян полагают, что за последние 5–6 лет
увеличилось число русских, разделяющих крайние националистические
взгляды. 14% опрошенных полностью поддерживают идею «России для
русских», считая, что ее «давно пора осуществить», а еще 41%
высказываются за то, чтобы «ее было бы неплохо осуществить, но
в разумных пределах» [Левада-центр. Национализм и ксенофобия. –
(http://www.levada.ru/press/2007082901.html)].
В порядке значимости в качестве причин роста русского
национализма россияне называют террористические акты последних лет;
социально-экономические проблемы России; вызывающие действия
со стороны национальных меньшинств; неспособность власти справиться с
вспышками национализма и ее нежелание бороться с ними [Опрос Левада-
центра. Россияне полагают, что их национализм растет. –
(http://www.polit.ru/news/2005/01/17/xvc_print.html.].
Среди экстремистских организаций и движений наиболее известны по
опросам 2005 года «Национал-патриотические молодежные объединения
(скинхеды)» – о них слышали 34% опрошенных, при этом 32% считают это
движение экстремистским и 31% – наиболее опасным для страны в
отношении экстремизма [Левада-центр. Опрос 2005 года. Политические
молодежные организации. – (http://www.levada.ru/press/2005090502.html)].
Впечатляет география распространения данных группировок.
Появившись в России около десяти лет назад, в настоящее время наиболее
крупные скин-движения (более 5 тысяч человек) действуют в Москве и
Московской области, Санкт-Петербурге (около 3 тысяч человек) и в

77
наиболее крупных городах России (около 1 тысячи человек). Среди
известных нацистских группировок: в Москве – «Скинлегион», «Blood and
Honor», «Объединенные бригады 88» и «Hammerscin Nation»; в Санкт-
Петербурге – «Mad Crowd» и «Шульц 88»; в Перми – «Рысь»; в Уфе –
«Солдаты четвертого рейха»; в Новосибирске – «Братство скинов» и др.
Отчетливо прослеживается тенденция к размыванию групп риска для
названных движений. Поводом агрессии становится не только цвет кожи
или принадлежность к народам Кавказа, а простая случайность – похож на
представителя неформальных молодежных объединений, принят за
участника антифашистской организации или оказался в «ненужном месте»
в «неудачное время».
В такой ситуации нападения скинхедов перестали восприниматься как
аномальные, чрезвычайные происшествия. Частично это связано с тем, что
о подобных случаях становится известно лишь после раскрытия
преступления. Исключения составляют инциденты, заранее рассчитанные
на широкий общественный резонанс (например, убийство петербургского
музыканта-антифашиста Тимура Качаравы 13 октября 2005 года) или
вызвавшие стихийные акции протеста (например, в октябре 2005 года
в Воронеже после убийства перуанского студента).
Согласно статистике жертв расистского и неонацистского насилия за
2004–2005 годы, приведенной в ежегодном отчете информационно-
аналитического центра «Сова», за 2004 год: убитых – 46 человек, избитых
и раненных – 208 человек; за 2005 год: убитых – 28 человек, избитых и
раненных – 366 человек [Преступления на почве ненависти в России:
краткий анализ, статистика, рекомендации // Аналитический центр
«СОВА». Национализм и ксенофобия. – (http://xeno.sova-
center.ru/29481C8/6CEEC08)].
Тревожной тенденцией стала достаточно быстрая политизизация
российских скинхедов под влиянием радикальных политических
организаций. Среди них «Национальный фронт», «Народная национальная
партия», «Национально-державная партии России» (НДПР), «Русский
общенациональный союз» (РОС), «Русская гвардия», «Русское
национальное единство» (РНЕ), переживающее сейчас кризис, и другие.
На втором месте по известности находится Национал-
большевистская партия («лимоновцы»), о ней слышали 25% опрошенных,
причем 20% считают «лимоновцев» экстремистами и 14% – наиболее
опасными в отношении экстремизма [Левада-центр. Опрос 2005 года.
Политические молодежные организации. –
(http://www.levada.ru/press/2005090502.html)].
В 2006 году произошло усиление радикальной организации сетевого
типа Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). По мнению
президента Информационного центра «Панорама» Владимира
Прибыловского, «ДПНИ стало реальной политической силой, и

78
политиком года можно назвать Александра Поткина (Белова). Благодаря
Кондопоге лидер «Пней» стал политиком федерального уровня, а
значительное число бригад скинхедов признали ДПНИ «как бы своей
крышей» [Прибыловский В. Русский национализм становится
политическим субъектом / В. Прибыловский. – 2007. – (www.polit.ru)].
Примеры можно приводить и дальше. Но более существенно, на наш
взгляд, определиться, как можно выявить действенный механизм
ослабления экстремистских тенденций? Среди средств противодействия
экстремизму традиционно называют антиэкстремистское законодательство
и антифашистские организации. И первое, и второе ведет за собой новые
вопросы, неотложно требующие ответа. Почему указанные меры борьбы
по противодействию экстремизму оказываются малоэффективными? С
чем связаны границы противодействия экстремизму?
Прежде всего, приходится констатировать, что противодействие
национал-экстремистам со стороны государства выглядит ситуативной
реакцией на уже произошедшее преступление или демонстрирует
неразборчивость в средствах противодействия. Более удобно и менее
проблемно игнорировать националистические инциденты, расценивая их
не как преступления на религиозной, расовой или этнической почве, а как
хулиганские действия. По данным Министерства внутренних дел
Германии, в ФРГ только в 1999 году за экстремистские действия –
ксенофобию, антисемитизм, насилие на национальной почве – были
осуждены 10037 человек, из них лишь 746 преступлений были связаны с
применением насилия, остальные относились к преступлениям
идеологического характера [Висенс Е. Германия обеспокоена ростом
правого экстремизма / Е. Висенс. – 2000. – (www.polit.ru)]. В России же,
начиная с распада СССР, – около 100 обвинительных приговоров. К
этому добавим ставший привычной практикой затяжной характер
судебных разбирательств. Так, около половины вынесенных в 2005 году
приговоров, относятся к преступлениям, совершенным в 2002–2003 годах
[Кожевникова Г. Радикальный национализм в России и противодействие
ему в 2005 году. Ежегодный отчет / Г. Кожевникова. – (www.xeno.sova-
center.ru/29481C8/4DCF65B)] Вывод не в том, что нужно стремиться к
увеличению обвинительных приговоров, а в том, что позиция «закрывать
глаза» на экстремистские выходки, успокоительно отнеся их к разряду
хулиганства, проблему не законсервирует, не говоря о том, чтобы ее
решить.
В противодействии экстремизму решающую роль должны играть
меры раннего предупреждения ксенофобной агрессии. Однако многие
сомневаются в действенности этих механизмов и опасаются, что данные
законы будут использоваться для подавления оппозиции в обществе. Это
более серьезный аргумент, требующий комплексного подхода к правовому
регулированию противодействия экстремизму, конкретизации в

79
законодательных актах самого понятия «экстремистская деятельность» для
исключения его использования против альтернативных движений.
Эффективному противодействию экстремизму препятствует также
политический потенциал ксенофобных настроений. Конечно,
националистические лозунги в чистом виде мало для кого окажутся
привлекательными. Но если их разбавить и адаптировать, произнести с
политической сцены, растиражировать СМИ, то ксенофобные настроения
россиян можно рассматривать в качестве привлекательного
электорального ресурса. А итог плачевный – запустится механизм
идеологем экстремистского толка. Противопоставить ему можно только
ответный публичный дискурс, в том числе с политической сцены, а не
самоуверенные заявления об управляемом национализме.
То есть, дело не столько в тиражировании СМИ подобных данных,
сколько в отсутствии последующей правовой реакции государства и в
пассивности общественности. Меры просветительского характера сами по
себе не будут эффективным инструментом противодействия экстремизму
без широкой поддержки общества. Мировой опыт показывает, что для
борьбы с ксенофобией необходимы активные объединенные и
систематические действия и общества, и государства.

2.6. Регионы повышенной террористической угрозы на

современном этапе: позиции России и Запада

Рассматривая современную географию распространения

политического экстремизма и терроризма, все труднее найти регионы, не
затронутые его влиянием. Однако реалии терроризма и способы его
восприятия в качестве такового не всегда совпадают, особенно когда речь
идет о геополитических интересах ведущих держав.
С позиции Запада поэтапно формируются пять групп врагов-
экстремистов, включающих и организации, и целые государства.
Первая группа представлена государствами-изгоями, на территории
которых находятся штабы и базы террористов разных направлений. Среди
них Куба, Северная Корея, Ирак, Иран, Афганистан, Судан, а также Сирия.
Ряды изгоев периодически очищаются или дополняются. Так, в 2001–2003
годах были разгромлены правящие режимы в Афганистане и Ираке,
однако ряды «врагов» пополнились Венесуэлой с ее харизматическим
лидером Уго Чавесом.
Наличие в мире «государств-изгоев» создает питательную почву для
экстремистов всех мастей, пытающихся предложить бедным и забитым
«революционную альтернативу», духовно подавленным и морально
дезориентированным – «ценности подлинного Ислама», испытывающим
дискриминацию со стороны «центра» – «самоопределение вплоть до

80
отделения», а уставшим от «вестернизации» – радикальный
«антиглобализм» [Трансграничный терроризм….. С.68–77].
Вторая группа включает в себя связанные с «Аль-Каидой»
экстремистские организации, ведущие войну против своих правительств и
готовящие теракты против граждан США. Они объединены успешным
терактом 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, грандиозной демонстрацией
силы 11 марта 2004 года в Испании. Действия этих организаций отмечены
в Саудовской Аравии, Иране, Афганистане, Пакистане, Индии, на
Филиппинах, в Индонезии, в Иордании, Сомали, Египте, Кении, Испании,
ФРГ, Франции, Турции.
Третья группа врагов состоит из левацких группировок Латинской
Америки, связанных с наркомафией. Они особенно укрепились в
Колумбии и Перу, где процессы ослабления государств в результате
затяжных экономических кризисов осложнились победой на выборах
политических сил, связанных с антиимпериалистической традицией. Так,
на выборах 2003 года в Бразилии победил представитель партии
трудящихся Л. Инасио де Сильва, а в Уругвае победил Широкий фронт –
организация, которую США не допускали к власти в стране более 20 лет,
опасаясь его связей с СССР.
Общее полевение латиноамериканской политики воспринимается в
США как угроза формирования крайних антиамериканских группировок
во всей Латинской Америке. «Слабое звено» континента – Боливия – уже
создала прецедент – в 2004 году восставшие крестьяне совершили
«наркореволюцию» под лозунгами сохранения производства коки.
Пришедший в то время к власти президент Гарсия обещал не трогать
традиционную культуру боливийских индейцев.
Четвертая группа, стоящая несколько особняком, представлена
неподконтрольными США режимами на постсоветском пространстве:
Белоруссия, Армения, Азербайджан, Туркменистан, Казахстан,
Узбекистан. После прихода к власти проамериканских группировок в
Украине, Грузии и, отчасти, в Киргизии оставшиеся государства
рассматриваются как возможные базы экстремистов, готовящих атаку на
США с помощью оружия массового поражения.
Пятая группа включает группировки из зон постглобальной
цивилизации, не контролируемые правительствами территорий Колумбии,
африканских стран и др., пираты Индийского и Тихого океанов,
нигерийские флибустьеры, разбойники из Суматры и Малайзии, горные
банды в Непале и Индии, чеченские сепаратисты, народные повстанцы в
Турции и др. – создают прекрасную маскировку для расширения
глобального присутствия в мире НАТО и США, в частности.
Периодически цивилизационная нестабильность в таких влиятельных
государствах Африки как Нигерия и Зимбабве грозит столкнуть весь
континент к югу от Сахары в мир хаоса постглобализации. С другой

81
стороны, Ливия, поддерживавшая повстанческие группировки в Чаде,
Нигере, Мавритании, Уганде, постепенно сократила свое вмешательство
во внутренние дела черной Африки, опасаясь прямой интервенции со
стороны Запада.
Шестой группой государств, которая находится за пределами пяти
врагов номер один, западные аналитики называют союз Россия-Индия-
Китай, к которому примыкают Иран и Венесуэла.
С позиции России западная классификация регионов повышенной
террористической угрозы органично вписывается, с одной стороны, в
идейную конфронтацию американского и исламского мессианства,
претендующих на роль «спасителей мира», а с другой стороны, удачно
включает в рамки объектов антитеррористических стратегий
неподконтрольные США территории.

Глава 3. Международные и региональные аспекты

антитеррористического сотрудничества

3.1. Опыт международного сотрудничества в сфере борьбы с

терроризмом

До Второй мировой войны проблема противодействия терроризму

достаточно пассивно воспринималась мировым сообществом. Можно
отметить лишь две конвенции, разработанные Лигой наций: Конвенция «О
предупреждении и наказании терроризма» и «О создании международного
уголовного суда». Начавшаяся война и последовавшее после нее
противостояние двух идеологических систем отодвинули вопросы борьбы
с терроризмом на второй план. С 60-х годов ХХ века ситуация изменилась.
Был принят целый ряд документов универсального характера в сфере
противодействия терроризму. Среди них Конвенция о преступлениях и
некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов (1963),
Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970),
Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против
безопасности гражданской авиации (1971), Конвенция о предотвращении и
наказании преступлений против лиц, пользующихся международной
защитой (1973), Международная конвенция о борьбе с захватом
заложников (1979), Конвенция о физической защите ядерного материала
(1980), Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против
безопасности морского судоходства (1988) и многие другие. Из
региональных актов можно отметить Вашингтонскую конвенцию 1971
года о предотвращении и наказании актов терроризма, принимающих
форму международнозначимых преступлений против личности и
связанного с этим вымогательства; Европейскую конвенцию о борьбе с
терроризмом 1976 года и др.

82
 На универсальном уровне проблемой противодействия терроризму
занимается ООН и ее специализированные учреждения — Международная
организация гражданской авиации (ИКАО), Международная морская
организация (ИМО), Международное агентство по атомной энергии
(МАГАТЭ), — а также Интерпол; «большая восьмерка».
На региональном уровне вопросы борьбы с терроризмом решают как
региональные организации безопасности — Организация американских
государств, Организация африканского единства, Лига арабских
государств, Организация Североатлантического договора (НАТО), так и
различного рода политические форумы и организации — Организация по
безопасности и сотрудничеству в Европе, Совет Европы, Ассоциация
регионального сотрудничества Южной Азии (СААРК) и другие. В рамках
СНГ также разрабатываются антитеррористические стратегии.
Не смотря на принимаемые меры мировое сообщество опоздало с
координацией своих усилий против террористической угрозы.
Глобализация терроризма сопровождалась активным использованием
рядом государств террористических организаций для достижения своих
политических целей.
Существенный вклад в борьбу с международным терроризмом внесла
Монреальская конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ
в целях их обнаружения, подписанная в 1991 году.
В 1994 году Генеральной Ассамблеей ООН была утверждена
Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма,
подчеркнувшая, что «преступные акты, направленные или рассчитанные
на создание обстановки террора среди широкой общественности, группы
лиц или конкретных лиц в политических целях, ни при каких
обстоятельствах не могут быть оправданы, какими бы ни были
соображения политического, философского, идеологического, расового,
этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут
приводиться в их оправдание».
Спустя два года Декларация была дополнена. Особо подчеркивалась
важность принятия мер по обмену сведениями о террористах, их
передвижениях, получаемой ими поддержке, о расследовании
террористических актов и судебном преследовании за их совершение.
В 1997 году резолюцией 52/164 Генеральной Ассамблеи ООН была
принята Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом.
В целях перекрытия финансовых потоков, направляемых на
поддержку террористов, в 1999 году была принята Международная
конвенция о борьбе с финансированием терроризма, согласно которой
каждое государство принимает в соответствии с принципами своего
внутреннего права необходимые меры для того, чтобы определить, обна-
ружить, заблокировать или арестовать любые средства, используемые или
выделенные в целях совершения актов терроризма. В рамках данной

83
Конвенции были выработаны практические меры по созданию системы
контроля за финансовыми потоками, как на международном, так и на
внутригосударственном уровнях.
О важности данного направления международного сотрудничества в
борьбе с терроризмом свидетельствует Резолюция Совета Безопасности
ООН 2001 года, обозначившая среди мер противодействия терроризму
согласованные действия по пресечению его финансирования.
Таким образом, борьба с пресечением финансирования терроризма
относится к числу приоритетных антитеррористических мер. В этих
условиях возникает закономерный вопрос о причинах ее недостаточной
эффективности. Это сложнейшая проблема, требующая распутывания
целого клубка противоречий. Во-первых, еще не преодолено известное со
времен холодной войны утверждение: «для одного — террорист, а для
другого — борец за национальную свободу». Так, Россия называет
террористом и требует экстрадиции того или иного преступника, которого
другие страны расценивают как представителя национально-
освободительного движения и отказывают в выдаче. Во-вторых, одна из
основных причин низкой эффективности поиска связи разных фондов с
террористами — недостаточно высокий уровень сотрудничества и
взаимодействия между странами, борющимися против терроризма, в том
числе и в сфере перекрытия финансовых потоков его поддержки. В-
третьих, устарели методы финансового контроля над отмыванием денег,
полученных криминальным путем. Кроме того, следует учитывать, что
борьбу следует вести не только с терроризмом, но и сопровождающими
его видами организованной преступности: наркобизнесом, контрабандой
оружия, нелегальной миграцией и т.д.
Таким образом, затрагивая аспект международного сотрудничества в
сфере пресечения финансирования террористической деятельности, нужно
отметить важность координации действий на международном уровне не
только в вопросах отслеживания источников финансирования, но и
лишения террористов возможности использования полученных средств на
преступные цели. Причем налаженная система обмена информацией,
безусловно, стала бы ключевым компонентом в деле создания механизма
своевременного и эффективного пресечения данных видов деятельности.
Следует также иметь в виду, что сами по себе международные
конвенции не искоренят терроризм. Их предназначение заключается в
создании правовой базы для отражения террористической угрозы и
преследования террористов в уголовном порядке.

3.2. Национальные стратегии противодействия терроризму

На национальном уровне противодействие терроризму

рассматривается в качестве одной из приоритетных общегосударственных

84
задач большинством стран мира.
Антитеррористическая политика государства предусматривает, как
правило, совершенствование законодательной базы и институциональной
основы для борьбы с терроризмом, сочетание секретности в
осуществлении контртеррористических операций с гласностью в
деятельности органов уголовной юстиции, усиление взаимодействия
между соответствующими федеральными органами.
В качестве принципов антитеррористической стратегии государства
рассматриваются международное сотрудничество между государствами в
сфере противодействия терроризму, отказ от уступок террористам,
оказание давления на страны – спонсоры терроризма.
Национальная законодательная база по противодействию терроризму
была существенно дополнена или пересмотрена практически во всех
странах после событий 11 сентября 2001 года.
В США эти вопросы регулируются Федеральным законом о
гражданской авиации 1958 года, Законом о правосудии для жертв
терроризма 1998 года, Актом об объединении и укреплении Америки
путем предоставления надлежащих средств, необходимых для перехвата
информации и воспрепятствования терроризму (Акт США о патриотизме)
2001 года и др. Положения большинства этих правовых актов включены в
Свод законов США. Специальная глава титула 18 этого документа
(преступления и уголовная процедура) посвящена различным вопросам,
связанным с терроризмом — юрисдикции, ответственности, соучастию,
финансовым сделкам с террористическими организациями и др. Часть
вопросов терроризма вошла в титул 22 (наркотерроризм, полномочия
министра юстиции и генерального прокурора, визовые ограничения для
лиц, причастных к террористическим действиям и т.д.); титул 8 (высылка
террористов); титул 5 (пособия федеральным служащим за опасность,
которой они подвергаются, находясь за границей); титул 42 (ядерный
терроризм) и др. Подзаконные акты, издаваемые президентом и
правительством США, как правило, конкретизируют и дополняют
федеральное законодательство.
На примере антитеррористической стратегии США можно проследить
современные концептуальные подходы к организации борьбы с «новым
терроризмом».
В принятой в сентябре 2002 году Стратегии национальной
безопасности США отмечается, что Соединенные Штаты Америки и их
союзники сталкиваются с совершенно новыми угрозами, исходящими от
государств-изгоев и террористов. Речь идет о несимметричных,
неконвенционных вызовах мировому сообществу, противодействие
которым требует неконвенционных ответов. Предусматривается нанесение
превентивных ударов даже на этапе формирования угрозы.

85
 Новые концептуальные подходы к борьбе с современным
терроризмом были развиты в Национальной стратегии по борьбе с
терроризмом, Национальной стратегии борьбы против применения оружия
массового уничтожения и обновленной Национальной стратегия
безопасности киберпространства.
Национальная стратегия США по борьбе с терроризмом,
направленная, в основном, на борьбу с международным терроризмом,
предусматривает комбинированное использование дипломатических,
экономических, информационных, финансовых, правоохранительных,
разведывательных и военных инструментов воздействия. В качестве задач
для реализации подобных мер выступают разгром террористических
структур; пресечение финансовых потоков для спонсирования
террористической деятельности; идеологическая победа над терроризмом
и устранение условий, оправдывающих терроризм в глазах части
населения; использование всех имеющихся в распоряжении сил для
защиты США от террористических нападений.
Национальная стратегия борьбы против применения оружия
массового уничтожения основана на недопущении возможности
применения ОМУ враждебными США государствами или террористами и
усилении контроля над нераспространением ОМУ.
В новой редакции Национальной стратегии безопасности
киберпространства США оставляют за собой право на превентивные
действия в киберпространстве в отношении враждебных государств.
На практике стратегии вылились во вмешательство под предлогом
контртеррористических акций во внутренние дела других стран для
реализации интересов США. Так, лозунг «войны с терроризмом» был
использован США для военного вторжения и оккупации Ирака. По-
другому выглядят военные акции против режима талибов в Афганистане,
открыто поддерживавшего и генерировавшего (кстати, в свое время не без
помощи США) исламистский терроризм.
Большинство членов международного сообщества, включая Россию,
выступает за ответные военные действия против террористов лишь при
наличии явной и прямой агрессии со стороны других государств. В этом
случае субъектами контртеррористических действий рассматриваются
государства-спонсоры терроризма, террористические структуры, носящие
характер военных или полувоенных формирований, образующие
террористические сети или действующие автономно.
По мнению американских экспертов, наиболее эффективным ответом
терроризму являются хорошо спланированные и правильно
осуществленные специальные военные операции.
Объединенному командованию спецопераций при выполнении
конкретных контртеррористических акций переданы функции управления
не только специальными подразделениями вооруженных сил, но и рядом

86
регулярных частей, находящихся в подчинении регионального
командования. Усилена работа подразделений, добывающих и
анализирующих разведывательную информацию, планирующих и
координирующих полномасштабные войсковые операции [Добаев И.П.
Указ. соч. – (www.kavkasonline.ru /csrip/elibrary/autors/aut_04/)].
Предусмотрено широкое использование информационных технологий,
позволяющих оценивать в оперативном режиме текущую обстановку на
театре военных действий. В основу концепции «сетевой войны» положен
опыт боевых действий армии США во Вьетнаме, Сомали, Боснии.
Частичная обкатка этой стратегии состоялась в Ираке в 2003 году.
В ФРГ вопросы борьбы с терроризмом регулируются Уголовным и
Уголовно-процессуальным кодексами, Законом о судоустройстве, Законом
о компенсации жертвам насильственных действий, Законом о борьбе с
терроризмом 1986 года и др. После событий 11 сентября 2001 года были
приняты Закон о гармонизации защиты свидетелей, которым грозит
опасность, и Закон о финансировании борьбы с терроризмом.
В ведущей многолетнюю борьбу с северо-ирландскими террористами
Великобритании действовал Закон о предупреждении терроризма 1989
года. В декабре 2001 года был принят Закон о противодействии
терроризму, преступлениях и безопасности, наделивший правительство
новыми полномочиями в области обеспечения возможности сбора
информации и обмена таковой между министерствами, необходимой для
предотвращения террористических, актов; модернизации процедуры
иммиграции; усовершенствования системы безопасности на
железнодорожном и воздушном транспорте; усиления контроля за
токсичными веществами, которые могут стать целью террористических
актов.
Во Франции в законотворческом процессе по борьбе с терроризмом
условно можно выделить три периода. Первый начинается с момента
принятия в 1986 году Закона № 86-1020 «О борьбе с терроризмом и
посягательствами на государственную безопасность». Второй период
связан с принятием Закона № 87-542 1987 года «О ратификации
Европейской конвенции о наказании терроризма». Третий период — с
принятием нового УК Франции в 1992 году. В ответ на события 11
сентября во Франции был принят закон о повседневной безопасности
граждан.
В Италии основные вопросы борьбы с терроризмом регламентирует
Закон № 15/1980, многие положения которого вошли впоследствии в УК
Италии. Особенности уголовного преследования этих преступлений
предусмотрены Законом №82/ 1991, который ввел институт так
называемого покровительства раскаявшимся, давшим информацию о тер-
рористических преступлениях. Кроме того, в Италии действует
специальный Закон № 302/1990 о возмещении ущерба лицам,

87
пострадавшим от терроризма.
Антитеррористическое законодательство Испании берет начало с
конца XIX века. Первым законом Испании в данной сфере считается
Закон 1894 года. В 1896 году был принят Закон о преступлениях,
совершенных с помощью взрывчатых или воспламеняющих веществ. В
республиканский период (1931—1936) появился Закон 1934 года,
восстановивший смертную казнь, отмененную УК 1932 года. В период
правления Франко террористические преступления слились с
политическими, о чем свидетельствует Закон «О государственной
безопасности» 1941 года, предусматривавший наказание в виде смертной
казни в отношении участников террористических актов, повлекших смерть
потерпевшего.
Восстановление демократии в Испании привело к деполитизации
сферы преследования преступлений. Сегодня в качестве основного акта
борьбы с терроризмом в Испании служит УК Королевский указ №
1311/1998 «О возмещении убытков жертвам вооруженных
бандформирований и террористических элементов». В Испании действуют
специальные органы по расследованию и рассмотрению дел о
террористической деятельности: Центральный следственный орган и
Национальный суд, рассматривающий дела в порядке ускоренного произ-
водства.
В России, как и во всем мире, методы борьбы с терроризмом
вырабатываются сложным путем проб и ошибок. Проблемные зоны Закона
«О борьбе с терроризмом» 1998 года вызывали настоятельную
необходимость реформирования законодательной базы. После серии
массовых терактов в нашей стране была разработана в 2004 году
концепция нового закона «О противодействии терроризму», однако
понадобилось два года на его доработку.
В феврале 2006 года Госдума приняла Закон «О противодействии
терроризму» практически рекордным количеством голосов – 423 депутата.
1 марта закон единогласно принял Совет Федерации, а 6 марта он был
подписан президентом.
В чем же принципиальное различие между законом 1998 года и
документом, вызвавшим широкий резонанс еще до опубликования в 2006
году?
Во-первых, в отличие от закона 1998 года, который был направлен в
основном на пресечение террористических акций, новый документ в
значительной мере ориентирован на их предупреждение, в каких бы
формах они ни проявлялись. Законом четко устанавливаются основные
принципы противодействия терроризму, правовые и организационные
основы профилактики терроризма и борьбы с ним, ликвидации
последствий терактов, а также правовые и организационные основы
применения Вооруженных сил РФ в борьбе с терроризмом.

88
 Во-вторых, в новом законе впервые дано четкое определение понятию
«терроризм» как идеологии насилия и практики воздействия на принятие
решений органами государственной власти, местного самоуправления или
международными организациями, связанные с устрашением населения или
иными формами противоправных насильственных действий. Столь точной
формулировки терроризма в нашем законодательстве еще не было.
Примечательно, что в понятии «терроризм» акцент сделан на его
политическую составляющую.
В соответствии с действующим законодательством, в законе
предусмотрено два правовых режима: «чрезвычайное положение» и
«контртеррористическая операция».
Третье достоинство данного закона состоит в четком определении
руководства контртеррористической операцией и лиц, которые несут за
нее персональную ответственность. Для этого вместе с настоящим законом
в силу вступил Указ Президента РФ об образовании Национального
антитеррористического комитета.
Необходимость дополнения вертикали власти антитеррорстической
составляющей ни у кого не вызывает сомнений. Это наглядно
подтверждает урок Беслана, когда даже суд не смог ответить на вопрос,
кто руководил антитеррористической операцией. И это только один из
многочисленных примеров несогласованных действий между различными
ведомствами, когда правая рука не знает, что делает левая.
В итоге, главным уполномоченным органом по борьбе с терроризмом
определена Федеральная служба безопасности (ФСБ), ответственным за
контртеррористические действия – председатель Национального
антитеррористического комитета, возглавляющий одновременно ФСБ. Это
дает надежду, что коллективной ответственности, зачастую
оборачивающейся безответственностью, больше не будет.
Утвержден персональный состав комитета, в его структуре образован
Федеральный оперативный штаб, руководство которым также
осуществляет директор ФСБ (в настоящее время Николай Патрушев). В
регионах антитеррористические комиссии возглавляют губернаторы, а в их
состав также входят главы территориальных подразделений силовых
ведомств.
Четкое и однозначное определение полномочий, функций и пределов
компетенции всех уровней исполнительной власти в стране в процессе
создания организационных основ борьбы с терроризмом позволило
большинству сенаторов считать, что антитеррористическая вертикаль
власти, создаваемая законом, резко повысит эффективность борьбы с
терроризмом.
Четвертый аспект состоит в большей жесткости закона по отношению
к террористам. Документ предусматривает проведение операций по
пресечению террористических актов на земле, в воздухе и на воде, на

89
территории страны и за ее пределами, в том числе с применением
Вооруженных сил, боевых средств и оружия. В строго определенных
ситуациях, когда все иные меры исчерпаны и есть полная уверенность, что
захваченные террористами летательные аппараты или морские, речные
суда будут использованы для совершения разрушительных терактов,
способных принести гибель многих людей либо наступление
экологической катастрофы, дается право сбивать такие самолеты и топить
суда. При этом предусмотрено несколько степеней проверки информации.
То есть, в соответствии с законом, Вооруженные силы будут наделены
правом применения оружие и боевой техники для пресечения терактов.
Законом также устанавливается ответственность организаций за
причастность к терактам и вознаграждение за содействие в борьбе с
терроризмом. Закон запрещает вести переговоры с террористами,
выдвинувшими политические требования. Вместе с тем, он
предусматривает ведение переговоров в целях сохранения жизни и
здоровья людей.
В-пятых, закон также содержит новые положения о возможности
применения армейских подразделений против террористов за пределами
территории РФ. В частности, в соответствии с поправками,
устанавливается, что Вооруженные силы, согласно международным
договорам РФ и законодательству, осуществляют пресечение
международной террористической деятельности за пределами территории
Российской Федерации путем применения оружия с территории РФ против
находящихся за ее пределами террористов и (или) их баз.
Шестой фактор касается ограничение гражданских свобод. В законе
подробно расписан правовой режим контртеррористической операции на
период ее проведения, включая меры и временные ограничения, которые
коснутся людей на этой территории. Спецслужбы могут прослушивать
телефонные переговоры, а также осуществлять контроль за средствами
электронной связи и перепиской, привлекать транспортные средства
организаций, а в неотложных случаях и личные автомобили граждан,
прекращать деятельность опасных производств, временно отселять людей,
вводить карантин. В то же время законом установлена социальная защита
и возмещение ущерба участникам контртеррористических операций и
социальная реабилитация пострадавшим от терактов».
Удалось ли в результате принятия данного закона максимально
приблизить безопасность к гарантиям основных прав и свобод?
Заместитель председателя Совета Федерации, представитель в СФ от
правительства республики Марий Эл Александр Торшин отмечает, что
закон в минимальной степени ограничивает гражданские права и свободы
российских граждан и называет его либеральным, особенно по сравнению
с законодательством других стран – США, Великобритании, Испании,
Израиля. В качестве наглядного проявления демократии А. Торшин

90
указывает отмену большинства ограничений на работу СМИ в зоне
контртеррористических операций и отказ от объявления режима
террористической угрозы [Агентство национальных новостей. –
(http://www.annews.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=32003)].
Мнение общественности не столь однозначно. Большинство
российских граждан понимают, что в условиях террористической угрозы,
от которой сегодня не застраховано ни одно государство, нужны меры,
способные защитить жизнь, свободу, здоровье и имущество населения,
даже если они будут связаны с временным ограничением гражданских
свобод. Но именно это и тревожит часть населения, вызывая ассоциацию с
тоталитарным прошлым. В итоге, усиление роли «органов» (закон
наделяет ФСБ весьма широкими полномочиями на время проведения
контртеррористических операций) воспринимается с настороженностью.
Примеров подобных опасений служит обращение председателя
организации «Голос Беслана» Э.Л. Тагаевой-Бетрозовой в первый день
опубликования закона. Вот лишь некоторые выдержки из обращения: «В
этом законе говорится о том, что правовую основу противодействия
терроризму составляет конституция РФ, общепринятые принципы и нормы
международного права. Но красиво все только на бумаге. Под этими
словами кроется безграничный произвол и безнаказанность силовиков. Во
всех цивилизованных странах происходили теракты, но ни в одной из в
них власти не использовали случившееся для сворачивания прав и свобод
своих граждан. Закон нужен, но не для укрепления позиций силовиков – у
них власти и без того предостаточно. Закон о терроризме нужен для
защиты всех граждан РФ с обязательной гарантией их безопасности, с
соблюдением права на жизнь» [«Голос Беслана» о Законе «О
противодействии терроризму». – (http://www.golosbeslana.ru /zakon.htm)].
Данные дебаты служат тревожным симптомом о степени готовности
нашего общества к жестким мерам.
Седьмой фактор затрагивает средства массовой информации – в
наименьшей степени проработанный вопрос.
Единства мнений не было даже среди самих депутатов. Одни, как
например, первый заместитель председателя комитета Совета Федерации
(СФ) по конституционному законодательству, представитель в СФ от
правительства Вологодской области Валерий Федоров, считают главным
достоинством Закона «О противодействии терроризму» детальную
регламентацию порядка и условий информирования общественности об
обстоятельствах, связанных с терактами и борьбой против них [Новости
Федерации. – (http://www.regions.ru/news/1956351/print)].
Другие, как, например, председатель комиссии СФ по
информационной политике Людмила Нарусова, придерживаются обратной
точки зрения: «В законе неконкретно прописано положение «контроль
информации». При рассмотрении документа в Госдуме из него были

91
изъяты нормы, связанные с ограничениями деятельности СМИ в зоне
проведения контртеррористической операции. В связи с этим может
возникнуть опасное, субъективное толкование – в зависимости от опыта,
эрудиции, знаний – положения о контроле телефонных переговоров и иной
информации, передаваемой по каналам телекоммуникационных систем, в
целях выявления обстоятельств теракта, руководителем
контртеррористической операции или представителем оперативного
штаба, ответственного за поддержание связей со СМИ [Новости
Федерации. – (http://www.regions.ru/news/1956387/print)].
Данные дискуссии указывают на необходимость дальнейшей
проработки вопроса.
Несмотря на позитивные моменты, ключевым недостатком закона
2006 года является ориентация исключительно на силовые методы борьбы
с терроризмом, при этом совершенно не учитывается роль общества, в
противодействии террористической угрозе. Справедливо и обратное: для
большей части общества террористическая угроза потеряла свою остроту.
Так, данные Фонда общественного мнения свидетельствуют о
невысоком уровне осведомленности россиян о принятии нового закона «О
противодействии терроризму». По результатам опроса, проведенного через
три недели после опубликования закона, 14 % респондентов знали, что
такой закон принят, 35% что-то об этом слышали, 47 % впервые услышали
о законе в ходе опроса. Из категории тех, кто знал или слышал о принятии
закона, 32 % заявили, что одобряют его, и 5 % – что не одобряют; из этой
же группы 21 % опрошенных ожидали, что после этого количество
терактов и нашей стране уменьшится, тогда как половина считала, что в
этом отношении ничего не изменится [База данных Фонда
общественного мнения. –
(http://bd.fom.ru/report/map/projects/dominant/dom0612/domt0612_4/d061224)].
В этой связи не следует забывать, что степень доверия граждан к
собственному государству прямо пропорциональна их субъективному
ощущению соответственности за события, происходящие в стране.
Новый закон не имеет смысла оценивать полярными
формулировками: хороший – плохой. Он находится в русле устоявшегося
понимания борьбы терроризмом, в основе которого защита и превентивное
уничтожение. При этом за рамками законодательства остаются причины
терроризма.
Таким образом, события 11 сентября 2001 года заставили мировое
сообщество по-новому взглянуть на проблему терроризма, пересмотреть
правовую базу борьбы с этим явлением. Однако достигнуть единства
мнений, что же представляет собой международный терроризм и как
отделить его от сходных деяний и главное, как отойти от политики
двойных стандартов, так и не последовало, что существенно осложняет
координацию усилий стран в антитеррористической борьбе. Очевидно

92
одно, противодействие терроризму должно представлять собой
комплексную систему согласованных мер на национальном, региональном
и глобальном уровнях, включающую политический, правовой и
институциональный контроль. Сюда же следует отнести меры по
урегулированию межнациональных конфликтов; разъяснительную работу
среди населения, особенно молодежи, наиболее восприимчивой к
экстремистским лозунгам.
При этом, на наш взгляд, необходимо иметь ввиду одну из значимых
проблем противодействия терроризму. Сводя терроризм к политическому
противоправному деянию, можно столкнуться с проблемой героизации
террористов как борцов против деспотизма и несправедливости.
Оправдывая отдельные акты терроризма, переведя их в героическую
плоскость, мы невольно становимся заложниками ситуации, обеспечивая
успех террористов.
В то же время недопустимо переносить ответственность за действия
отдельных террористов на целые государства и народы, что можно в
последнее время на примере политики США.
Кроме того, зачастую мы становимся свидетелями того, как, признав
необходимость комплексного подхода к искоренению причин терроризма,
государства, тем не менее, идут по пути силового подавления последствий
терроризма, оставляя «на потом» причины его появления и
распространения.

3.3. Основные тенденции современного этапа развития

международного сотрудничества в сфере противодействия
терроризму: проблемы и перспективы

В условиях обострения мировой террористической войны

противостояние государств и террористических организаций приобрело
новое качество: на мировой арене сформировались две тенденции в
противоборстве экстремизму.
Первую тенденцию можно сформулировать как претензию на
монополию в борьбе с терроризмом со стороны США, интерпретирующих
как победу войну в Ираке и Афганистане и рассматривающих других
субъектов борьбы с терроризмом – Россию, Китай, Индию – как
неэффективные полуфеодальные образования, отличающиеся внутренней
непрочностью. Кроме того, все более набирает обороты идея о
возможности быстрого разгрома («в несколько часов») Ирана. По
заявлению Буша, благодаря оккупации Ирака и Афганистана достигнут
максимальный уровень безопасности внутри США. Таким образом,
формируются условия для скорого провозглашения, полного и
окончательного торжества Pax Americana в современном мире.

93
 Эту тенденцию поддерживает как «старая» Европа (например,
Бельгия), так и новые страны – члены ЕС, чей прием в ряды европейского
клуба (особенно это касается Болгарии и Румынии) ни в коем случае не
означает их равноправия. Пропаганда североамериканской гегемонии,
ценности «американской мечты» здесь играют роль наркотика в условиях
реально низкого уровня жизни.
Вторая господствующая в настоящее время тенденция –
победоносное шествие терроризма по странам Ближнего и Среднего
Востока. Нестабильна ситуация в Ираке. В Афганистане захват
заложников, в особенности южнокорейских миссионеров, показал
слабость правительства Карзая. В Ливане в ходе войны 2006 года вновь
были продемонстрированы военные возможности «Хесболлах».
Американская монополия на борьбу с терроризмом расценивается
победившими на выборах в Сенат и Палату представителей демократами
как непосильное бремя. Лейтмотив выступлений американской оппозиции
по поводу ухода из Ирака воспринимается республиканской элитой как
национальная катастрофа и поражение в войне с терроризмом.
Действующие тенденции в борьбе с экстремизмом вполне объективны
и не взаимоисключают друг друга. Скорее всего, американским военным
удалось приостановить деятельность «Аль-Каиды» в Европе и Америке.
Однако сконцентрированные в горных и малодоступных районах
Пакистана представители экстремистского командования активизировали
свою деятельность в Индии (терроризм учится искать и находить «слабое
звено» в противостоянии государств). Поэтому естественно желание таких
государств как Россия и Китай не оказаться жертвами всемирного
противостояния терроризму и вести борьбу с экстремистскими
организациями параллельно с США.
Таким образом, на пути создания эффективных органов
международного сотрудничества в деле борьбы с терроризмом можно
выделить ряд серьезных препятствий. Среди них отметим стратегии США,
направленные на реализацию не столько антитеррористических стратегий,
сколько на расширение сфер своего геополитического влияния. Речь идет
и о различиях в законодательстве, национальных регулированиях вопросов
обмена конфиденциальной информацией между партнерами по
сотрудничеству, собственными национальными структурами. 
Эффективность дальнейшего международного сотрудничества напрямую
зависит от уровня взаимного доверия при обмене конфиденциальной
информацией, необходимой для проведения скоординированных операций
по ликвидации террористических сетей.
Слабо эффективными оказываются меры по пресечению
финансирования терроризма. Даже самые жесткие меры по блокированию
каналов финансирования террористов будут иметь временный и
ограниченный эффект до тех пор, пока террористические организации

94
сохраняют свои структурные преимущества в сочетании с экстремистской
идеологией. Пользуясь этими преимуществами, они относительно легко и
быстро находят способы восстановления своей финансовой поддержки для
продолжения террористической деятельности.
Нельзя говорить об эффективной антитеррористической стратегии,
пока не будет выработано четкое определение терроризму; а в политике
отдельных стран сохраняться логика двойных стандартов: для одних –
борцы за независимость, для других – террористы.
Обозначенные выше факторы, тем не менее, не означают, что
тенденция к укреплению международного сотрудничества в вопросах
борьбы с терроризмом обречена на провал. Положительная динамика
наблюдается в вопросах выработки совместных мер, связанных с
противодействием использованию террористами оружия массового
уничтожения (ОМУ). Так, в рамках структур НАТО создан ряд рабочих
групп, занимающихся разработкой эффективных методов обнаружения,
защиты и ликвидации последствий террористических актов с
использованием взрывчатых веществ, ядерного, биологического и
химического оружия, а также борьбой с информационным терроризмом.
В структуре Секретариата Совета ЕС с 2003 года действует группа по
обработке и анализу обобщенной открытой информации по различным
аспектам борьбы с терроризмом. С 2004 года по решению Европейской
комиссии создано Агентство по безопасности информации и
информационных сетей от технического проникновения террористических
организаций и хакеров.
Активно проводятся совместные консультации по оценке рисков
объектов от террористических угроз, в том числе с использованием ОМУ.
В борьбе с терроризмом следует выделить также расширение
регионального и двустороннего сотрудничества, где лидирующие позиции
инициатора занимают США. Проблемы борьбы с терроризмом активно
обсуждаются и на встречах государств-участников «большой восьмерки».
Игнорирование Соединенными Штатами позиции большинства
членов ООН и его Совета безопасности по вопросу о начале войны в Ираке
поставило под серьезное сомнение способность этой организации играть
определяющую роль в решении ключевых проблем современного мира, в
том числе борьбы с международным терроризмом.
Проблема даже не в том, что США не откажутся от политики
навязывания всему миру своих стандартов, а в том, что другой
альтернативы, кроме международно-правовых норм и правил,
вырабатываемых в рамках ООН, у международного сообщества пока что
нет. А вероятность сведения ассиметричных угроз «на нет» без
объединенных усилий государств близка к нулю. Кроме того, поскольку
децентрализованные террористические сети наиболее эффективны именно
в противостоянии бюрократизированным силовым структурам, всякая

95
монополия – даже в сфере борьбы с терроризмом – опасна и
неэффективна.
За последний период в рамках ООН была выработана Международная
конвенция о борьбе с финансированием терроризма, на рассмотрении в
ООН находятся проекты Международной конвенции о борьбе с актами
ядерного терроризма и Всеобъемлющей конвенции по международному
терроризму; в 2002 году была принята резолюция № 56188 «О способах
искоренения международного терроризма». Далее эффективность
антитеррористических усилий зависит от самого важного – реализации
выработанных положений.
Многообразие субъектов, форм и методов борьбы с терроризмом
сможет если и не ликвидировать, то в значительной степени сдерживать
наступление мирового терроризма.

96
 Приложение

Террористические движения и организации, лидеры

Алжир
 аль-Киям
 Вооружённая исламская группа (Алжир)

Армения и армянские организации

 Армянская революционная Армия
 Армянская секретная армия освобождения Армении
 Дашнакцутюн (Армения)
 Унанян Наири (Армения)

Белоруссия
 Белорусская освободительная Армия

Бельгия
 Боевые коммунистические группы

Боливия
 Национальная освободительная армия
 Партизанская Армия Тупак Катари

Великобритания // Северная Ирландия

 Ассоциация обороны Ольстера
 Добровольческие Силы Лоялистов
 Ирландская Армия Национального Освобождения
 Ирландская армия Продолжения
 Ирландская Республиканская Армия
 Ирландская Республиканская Армия Временная
 Подлинная Ирландская Республиканская Армия
 Силы волонтёров Ольстера
Гватемала
 Национальное революционное единство Гватемалы

Германия
 Антиимпериалистические ячейки
 Антиимпериалистическое сопротивление
 Праворадикальный терроризм
 Революционные ячейки
 Фракция Красной Армии

97
 Гондурас
 Моразанистский Патриотический Фронт

Греция
 Революционная Народная Борьба
 Революционная организация 17 Ноября

Египет
 Абдул Рахман Омар
 аль-Гамаа аль-Исламийя
 аль-Джихад
 Ассоциация Братьев-Мусульман
 ат-Такфир ва-ль-Хиджра
 Группа Рамзи Ахмед Юсефа
 Гунуд Аллах
 Муназзамат ат-тахрир аль-Исламий

Израиль
 Игаль Амир (Израиль)
 Ках и Кахане Хай (Израиль)

Израиль // Палестинские организации

 Аббас Абу
 Арафат Яссер
 Движение национального Освобождения Палестины
 Демократический фронт Освобождения Палестины
 Исламский Джихад Палестины
 Народный фронт освобождения Палестины
 Народный фронт освобождения Палестины - Общее Командование
 Народный фронт освобождения Палестины - Специальное
Командование
 Нидаль Абу
 Организация Освобождения Палестины
 Палестинский Фронт Освобождения
 Революционный Совет ФАТХ
 Санчес Ильич Рамирес (Карлос Шакал)
 Фронт Народной Борьбы
 Хаббаш Жорж
 Халед Лейла
 ХАМАС
 Шакаки Фатхи
 Ясин Ахмед

98
 Индия
 Объединённый Фронт Освобождения Ассама
 Сикхский терроризм

Индонезия
 Командо Джихад

Иордания
 Хаттаб Амир

Иран
 Моджахеддин е-халк е-Иран

Испания
 Группа патриотического антифашистского сопротивления 1 октября
 Идойа Ирене (Испания)
 Эускади та Аскатасуна

Италия
 Красные Бригады
 Курчо Ренато
 Негри Антонио

Канада
 Фронт Освобождения Квебека

Китай
 Уйгурский терроризм

Колумбия
 Национальная армия освобождения
 Революционные вооружённые силы Колумбии
 Экстрадитаблес

Ливан
 Муссави Аббас
 Хезболлах

Мексика
 Сапатистский фронт национального освобождения

99
 Пакистан
 Харакат ул-Ансар

Перу
 Гусман Рейносо Абимаэль
 Революционное Движение Тупак Амару
 Сендеро Луминосо

Пуэрто-Рико
 Вооружённые силы национального освобождения

Россия
 Чеченский терроризм
 Новые революционные инициативы
 РНЕ

Саудовская Аравия
 Аль-Кайда
 Усама бен Ладен

Сирия
 Ассоциация Братьев-Мусульман

США
 Арийская нация
 Арийская республиканская армия
 Гражданская Милиция
 Движение Насилия Против Абортов
 Джамаат ул-Фукра
 Казински Тэд
 Ку-Клукс-Клан
 Церковь Создателя
 Чёрные пантеры
Таджикистан
 Исламский терроризм в Таджикистане

Турция
 Агджа Мехмед Али
 Исламский терроризм
 Курдская Рабочая Партия
 Рабоче-Крестьянская партия Турции
 Революционная народная освободительная партия
 Серые волки

100
 Узбекистан
 Исламское Движение Узбекистана

Филиппины
 Группа Абу Сайяфа
 Новая Народная Армия

Франция
 Аксьон Директ
 Фронт Национального Освобождения Корсики

Чили
 Молодёжное Движение Лаутаро
 Патриотический Фронт имени Мануэля Родригеса

Шри-Ланка
 Тигры Освобождения Тамил Элама

Япония
 Аум Синрикё
 Красная Армия Японии
 Сигэнобу Фусако

101
 Литература

1. Антонос Г.А. Международный терроризм и право / Г.А. Антонос. – М.,

2002. – 270 с.
2. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое
исследование / Ю. М. Антонян. – М., 2001. – 305 с.
3. Артамонов И.И. Терроризм : способы предотвращения, методика
расследования / И. И. Артамонов. – М., 2002. – 331 с.
4. Борьба с терроризмом : нормативные и международные правовые акты
с комментариями: научные статьи / [отв. ред. И.Л. Трунов]. – М., 2004. –
518с.
5. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении
идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX вв.) /
О.В. Будницкий. – М., 2000. – 396 с.
6. Висенс Е. Германия обеспокоена ростом правого экстремизма /
Е. Висенс. – 2000. – (www.polit.ru)
7. Витюк В. Некоторые аспекты терроризма в контексте современных
конфликтных ситуаций / В. Витюк // Социальные конфликты : экспертиза,
прогнозирование, технология разрешения. – М., 1993. – №4. – С. 61–78.
8. Витюк В.В. «Левый» терроризм на Западе. История и современность /
В.В. Витюк, С.А. Эфиров. – М., 1994. – 315 с.
9. Витюк В.В. Под чужими знаменами : лицемерие и самообман «левого
терроризма» / В. В. Витюк. – М., 1985. – 206 c.
10.Возженников А.В. Международный терроризм : борьба за
геополитическое господство / А.В. Возженников, М. А. Выборнов. – М.,
2005. – 528 с.
11.Гассер Х-П. Запрет на акты террора в международном гуманитарном
праве / Х-П Гассер. – Б.м. : Международный Комитет Красного Креста,
1994. – 15 с.
12.Геополитика террора. Сборник официальных документов ОПОД
«Евразия». – М., 2002. – 142 с.
13.Грачев С.И. Соединенные Штаты Америки и международный
терроризм / С.И. Грачев, О.А. Колобов, А.А. Корнилов. – Н. Новгород,
1998. – 214 с.
14.Гудков Л. Негативная идентичность / Л. Гудков. – М., 2004. – 816 c.
15.Гудков Л. Своеобразие русского национализма / Л. Гудков // Pro et
contra. – №2. – 2005. – (http://www.carnegie.ru/ru/pubs/procontra/73309.htm)
16.Добаев И.П. Новый терроризм в мире и на юге России : сущность,
эволюция, опыт противодействия / И.П. Добаев, В.И. Немчина. – М., 2005.
– (www.kavkasonline.ru /csrip/elibrary/autors/aut_04/)
17.Емельянов В.П. Проблемы ответственности за международный
терроризм. Ответственность государств / В.П. Емельянов. – М., 1998. –
174с.

102
18.Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками
терроризирования : уголовно-правовое исследование / В.П. Емельянов. –
СПб., 2002. – 289 с.
19.Жаккар Р. Именем Усамы бен Ладена : секретное досье на террориста,
которого разыскивает весь мир / Р. Жаккар. – М., 2002. – 382 с.
20.Жаринов К.В. Терроризм и террористы : исторический справочник /
К.В. Жаринов. – Минск, 1999. – 608 с.
21.Женщины-террористки в России / [под ред. О.В. Будницкого]. – Ростов
н/Д, 1999. – 636 с.
22.Замковой З. Терроризм глобальная проблема современности /
З. Замковой. – М., 1996. – 73 с.
23.Зарубежное законодательство в борьбе с терроризмом / [отв. ред. И.С. Власов]. – М.,
2002. – 141 с.
24.Игнатенко А. Обыкновенный ваххабизм / А. Игнатенко. – Ч.1. –
(http://old.russ.ru/politics/20010914-ign.html)
25.Известные теракты / [под ред. Д.В. Нестеровой]. – М., 2003. – 383 с.
26.Исаева Т.Б. История политического терроризма в России (вторая
половина XIX – начало XX века / Т.Б. Исаева. – Саратов, 1996. – 17 c.
27.История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях
/ [под ред. О.В. Будницкого]. – Ростов н/Д, 1996. – 573 с.
28.Казеннов С.Ю. Международный терроризм в условиях переходного
миропорядка : недооценка угрозы / С.Ю. Казеннов. – (http//www.russ.ru).
29.Кепель Ж. Джихад. Экспансия и закат исламизма / Ж. Кепель. – М.,
2004. – 466 с.
30.Кожевникова Г. Радикальный национализм в России и противодействие
ему в 2005 году. Ежегодный отчет / Г. Кожевникова. – (www.xeno.sova-
center.ru/29481C8/4DCF65B)
31.Кожушко Е.П. Современный терроризм : анализ основных
направлений / Е.П. Кожушко. – Минск, 2000. – 448 c.
32.Концельман Г. Ясир Арафат : от террориста к человеку мира / Г.
Концельман. – Ростов н/Д, 1997. – 477 с.
33.Кон-Щербок Д. Палестино-израильский конфликт : две точки зрения /
Ден Кон-Шербок. – М., 2002. – 315 с.
34.Кочетков А.П. Стратегия национальной безопасности / А.П. Кочетков. –
М., 2001. – 65 с.
35.Лавров В.М. Мария Спиридонова : террористка и жертва террора :
Повествование в документах / В.М. Лавров. – М., 1996 . – 287 с.
36.Малашенко А. Время Юга : Россия в Чечне, Чечня в России / А.
Малашенко. – М., 2002. – 267 с.
37.Международное право / [под ред. Ю.М. Колосова]. – М., 2001. – 312 с.
38.Международно-правовые основы борьбы с терроризмом / [сост. В.С. Овчинский]. –
М., 2003. – 478 с.

103
39.Международный терроризм / [под ред. О.А. Колобова]. – Н.Новгород,
2003. – 470 c.
40.Международный терроризм : предпосылки, идеология и методы
противоборства. Круглый стол // Ядерный контроль. – 2002. – № 4. –
С. 20–33.
41.Микрюков В.Ю. Обеспечение безопасности жизнедеятельности / В.Ю.
Микрюков. – М., 2004. – 332 с.
42.Мир в войне : победители – побежденные : 11 сентября 2001 глазами
французских интеллектуалов. – М., 2003. – 203 с.
43.Мирский Г. Современный терроризм в контексте глобализации //
Мировая экономика и международные отношения / Г. Мирский. – 2002. –
№ 3. – С. 36–46.
44.Мирский Г. Американская сверхдержава против исламистского
терроризма / Г Мирский // Мировая экономика и международные
отношения. – 2004. – № 10. – С. 71–89.
45. Моджорян Л. Терроризм: правда и вымысел / Л. Моджорян. – М., 1986. – 239 с.
46.Молдалиев О. Современный терроризм: аспекты финансирования / О.
Молдалиев // Центральная Азия и Кавказ. – 2004. – №2(32). – С. 27–40
47.Моторный И.Д. Теоретико-прикладные основы применения средств и
методов криминалистической взрывотехники в борьбе с терроризмом /
И.Д. Моторный. – М., 1999. – 412 с.
48.Овчинникова Г.В. Захват заложника : уголовно-правовые,
криминологические и криминалистические проблемы / Г. В. Овчинникова.
– СПб., 2001. – 257 с.
49.Ольшанский Д.В. Психология терроризма / Д.В. Ольшанский. – СПб.,
2002. – 318 c.
50.Паин Э. Ксенофобия – экстремизм – терроризм: до и после Беслана /
Э. Паин // Дружба народов. – 2005. – №1. –
(http://magazines.russ.ru/druzhba/2005/1/)
51.Поляков К.И. Арабский Восток и Россия : проблема исламского
фундаментализма / К.И. Поляков. – М., 2001. – 157 с.
52.Прайсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и
провокаторы / Л.Г. Прайсман. – М., 2001. – 429 с.
53.Прибыловский В. Русский национализм становится политическим
субъектом / В. Прибыловский. – 2007. – (www.polit.ru)
54.Примаков Е.М. Мир после 11 сентября / Е.М. Примаков. – М., 2002. –
188 с.
55.Путилин Б.Г. Террористический интернационал / Б.Г. Путилин – М.,
2005. – 320 с.
56.Ромашев Ю.С. Борьба с преступлениями международного характера,
совершаемыми на море : терроризм, пиратство, незаконный оборот
наркотиков и другие преступления / Ю. С. Ромашев. – М., 2001. – 316 c.

104
57.Савинков Б.В. Воспоминания террориста / Б. В. Савинков. – Ереван,
1990. – 379 с.
58.Сазонов Е. Это я виноват... : Эволюция и исповедь террориста : Письма
Егора Созонова с комментариями / Е. Сазонов. – М., 2001. – 520 с.
59.Салимов К.Н. Современные проблемы терроризма / К.Н. Салимов. – М.,
2000. – 215 с.
60.Слинько А.А. Переход к демократии в условиях террористической
войны и политической нестабильности (политические процессы в Перу) /
А.А. Слинько. – Воронеж, 2006. – 110 с.
61.Слинько А.А. Политический экстремизм и террористическая война в
панораме истории / А.А. Слинько. – Воронеж, 2005. – 240 с.
62.Соболев В. Чем ответим терроризму / В. Соболев // Индекс
безопасности. – №1. – Т. 13. – С. 22–33
63.Соловьев Э. Сетевые организации транснационального терроризма / Э.
Соловьев // Международные процессы. – Т. 2. – №2. – 2004. – С. 71–84
64.Социальные и психологические проблемы борьбы с международным
терроризмом / под ред. В.Н. Кудрявцева. – М., 2002. – 169 с.
65.Степанова Е. Исламистский терроризм сегодняшнего дня: глобальный и
локально-региональный уровни / Е. Степанова // Индекс безопасности. –
№1. – Т. 13. – С. 75–93
66.Тарасов А.Е. Современный терроризм : анализ основных направлений /
А.Е. Тарасов. – Минск, 2000. – 350 с.
67.Терроризм : борьба и проблемы противодействия / [под ред. В.Я. Кикотя]. – М.,
2004. – 592 с.
68.Терроризм : современные аспекты / [под ред. М.П. Киреева]. – М.,
1999. – 102 с.
69.Терроризм : Угроза человечеству в XXI веке / [отв. ред. Р.Б. Рыбаков]. –
М., 2003. – 267 с.
70.Терроризм в современном мире : истоки, сущность, направления и уг-
розы / отв. ред. В.В. Витюк, Э.А. Паин. – М., 2003. – 460 с.
71.Терроризм и его проявления : химический, биологический,
электромагнитный. Как вести себя при терактах / [под ред. В.В.
Арсеньева]. – М., 2001. – 56 с.
72.Терроризм и контртерроризм в современном мире : аналитические
материалы, документы, глоссарий / [под ред. О. А. Колобова]. – М., 2003.
– 479 с.
73.Трансграничный терроризм : угрозы безопасности и
императивы международного сотрудничества (латиноамериканский
вектор) / [отв. ред. Б.Ф. Мартынов]. – М., 2006. – 266 с.
74.Транснациональный наркобизнес : новая глобальная угроза / [отв. ред.
А.Н. Глинкин]. – М., 2002. – 264 с.
75.Требин М.П. Терроризм в XXI веке / М.П. Требин. – М., 2003. – 816 с.
76.Устинов В.В. Международный опыт борьбы с терроризмом : стандарты

105
и практика / В.В. Устинов. – М., 2002. – 559 с.
77.Устинов В.В. Обвиняется терроризм / В.В. Устинов. – М., 2002. – 412 с.
78.Ханбабаев К. Религиозно-политический экстремизм и терроризм в
полиэтноконфессиональном обществе (на примере Северного Кавказа) /
К. Ханбабаев. – (http://www.info21.ru/second.php?id=42)
79. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон. – М., 2005. – 603 c.
80.Хоффман Б. Терроризм : взгляд изнутри / Б. Хоффман. – М., 2003. –
264c.
81.Хрусталев М. Диверсионно-террористическая война как военно-
политический феномен / М. Хрусталев // Международные процессы. –
2003. – №2. – С. 55–68
82.Чумакова М.П. Колумбийская драма : разлом общества, эскалация
террора, поиски мира / М.П. Чумакова. – М., 2002. – 288 с.
83.Шестаков В. Террор – мировая война / В. Шестаков. – М., 2003. – 316 с.
84.Эпштейн В.А. Проблема терроризма в Латинской Америке : социально-
классовая специфика региона / В.А. Эпштейн. –
(http://www.tisbi.ru/science/vestnik/2004/issue2/Kult15.html)].
85.Этно-религиозный терроризм / [под ред. Ю.М. Антоняна]. – М., 2006. –
318 с.
86.Garett L.The Return of Infectious Disease / L. Garett // Foreign Affairs. –
1996. – №1. – P. 66–79
87.Laquer W. The Anathomy of Terrorism – Ten Years of Terrorism. Collected
Views / W Laquer. – New York, 1979.
88.Schmid A. Political Terrorism: A New Guide to Actors, Authors, Concepts,
Date Bases, Theories, Literature / A. Schmid. – New Brunswick, 1998.
89.Terrorismus unerklärter Krieg / [hg. H. Koeher]. – Berlin, 2006. – 296 S.

106
 Учебное издание

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ И ТЕРРОРИЗМ

В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Учебное пособие для вузов

Слинько Александр Анатольевич

Морозова Вероника Николаевна

Редактор:

107