За Темными Лесами
Воздушные пираты – 1
Аннотация
Герой книги Прутик, брошенный при рождении в Лесах, был усыновлен лесными
троллями. Чувствуя себя изгоем среди чужого племени, он совершает немыслимый для жителя
Лесов поступок — сходит с тропы. И с этого момента погружается в водоворот опасных
событий и головокружительных приключений. На каждом шагу его подстерегают страшные
и уморительно смешные существа: душегубцы, сиропные гоблины, злыднетроги и другие
обитатели этого мира, но несмотря ни на что Прутик продолжает путь. Его цель — узнать
свое прошлое и понять собственное предназначение.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ХИЖИНА ДРОВОСЕКОВ
Прутик согласно кивнул. Как трудно, как необыкновенно трудно было ему расти, зная, что
он не такой, как все. И все же его забавляла мысль о том, как, наверное, удивились его родители,
когда он появился на свет: смуглый, темноволосый, зеленоглазый мальчишка, с гладкой кожей и
необычайно длинными для лесного тролля ногами.
Он неотрывно глядел на огонь.
Воздушное дерево горело очень хорошо. Пурпурные всполохи окутывали коротенькие,
толстые поленья, и они, потрескивая, послушно переворачивались на другой бок, когда их
ворошили кочергой.
Лесные тролли умеют выбрать себе дрова по вкусу и знают, что каждое дерево горит
по-своему.
Душистое дерево, например, когда его положишь в очаг, начинает испускать дурманящий
аромат, и тот, кто вдыхает его, погружается в сладкие, полные ярких грез сны, а
серебристо-бирюзовая древесина колыбельного дерева начинает петь диковинные, печальные
песни, как только огонь вгрызается в ее кору, и ее грустные мелодии, конечно же, не всякому
придутся по вкусу. А еще печку можно топить таким деревом, как дуб-кровосос, ствол которого
плотно оплетает лиана-паразит — ползучее растение, известное под названием смоляная лоза.
Добывать древесину дуба-кровососа крайне опасно. Если тролль не знает лесных законов, он
может погибнуть в алчной пасти дуба, заглатывающего свою жертву живьем, ведь и
дуб-кровосос, и смоляная лоза — самые опасные деревья в Дремучих Лесах.
Конечно, древесина дуба-кровососа дает много тепла, но когда дрова горят в печке, они не
издают приятного запаха и уж, разумеется, не поют. Они охают и стонут, и их заунывный вой
отпугивает обитателей чащи. Нет, пожалуй, воздушное дерево — самое любимое у лесных
троллей. Поленья весело трещат в печке, и яркое алое пламя приносит в жилища мир и покой.
Спельда продолжила свой рассказ, и Прутик зевнул. У нее был низкий грудной голос, и
казалось, что она не говорит, а воркует.
— В четыре месяца ты уже умел ходить, — сказала она, и мальчик ощутил гордость в
словах матери. — А ведь дети лесных троллей обычно ползают на четвереньках до полутора
лет, — тихо прошептала Спельда.
Неожиданно для себя самого увлекшийся повествованием мальчик ждал продолжения.
Наконец настало время для «но». И каждый раз, когда наступал этот момент, дыхание у него
прерывалось, а сердце уходило в пятки.
— Но, — произнесла она, — хотя в физическом развитии ты сильно опережал
сверстников, говорить ты не умел. Тебе уже исполнилось три года, но ты все еще не произнес
ни одного слова.
Она повернулась на стуле.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 5
— Я думаю, не нужно повторять, сколь это было серьезно. — Мать вздохнула еще раз, и
еще раз Прутик с отвращением отвернулся. Он внезапно вспомнил, чему учил его Вихрохвост:
«Чуешь, откуда ты родом?» Прутик понял, что могло значить это выражение: по нюху всегда
можно распознать дух родного дома. Но что если он ошибался? Может, прав был
эльф-дубовичок, который, как всегда небрежно, добавил:
— Если ты воротишь нос от запахов родного дома, значит, это не твой дом.
Прутик, чувствуя себя виноватым, сглотнул слюну. Он часто мечтал о другом доме, когда
после целого дня издевательств и насмешек укладывался в своей конуре.
Сквозь окно было видно, как на изрезанном листвой небе солнце опускалось все ниже.
Стройные стволы сосен Дремучего Леса сверкали в закатных лучах, как застывшие молнии.
Прутик знал, что снег выпадет сегодня вечером, еще до возвращения отца.
Он подумал о Тунтуме, который ушел в Дремучие Леса, далеко за Якорное дерево. Может
быть, как раз сейчас он вонзает свой острый топор в ствол дуба-кровососа.
Прутик содрогнулся. Истории, которые рассказывал ему отец поздними вечерами,
сковывали его сердце ужасом. Хотя отец его, Тунтум-дровосек, добывал деньги незаконным
промыслом, ремонтируя корабли небесных пиратов. А это значило, что для починки ему
требовалась летучая древесина, а самым лучшим деревом для такой работы и был дуб-кровосос.
Прутик не был уверен, что отец любит его. Когда он возвращался домой с разбитым
носом, с фонарем под глазом и вывалянный в грязи, ему хотелось, чтобы отец обнял его,
приласкал и успокоил. Вместо этого Тунтум давал советы, нет, скорее даже отдавал приказания:
— Пойди и разбей им носы в кровь. И каждому поставь фонарь под глазом. И вываляй их
в грязи. Даже не в грязи, а в дерьме. Покажи им, кто ты такой.
Потом мать, прикладывая к синякам примочки из живительных ягод, объясняла, что отец
желает ему добра и только хочет подготовить мальчика к суровым испытаниям внешнего мира.
Но Прутика не убеждали ее слова. В глазах отца он видел не любовь, но лишь презрение.
Пока мальчик в задумчивости наматывал на палец длинную прядь своих темных волос,
Спельда продолжала свой рассказ.
— Имена, — говорила мать, — без них нам, лесным троллям, некуда деться. Имена
приручают диких зверей, имена позволяют нам сказать, кто мы есть. У нас в лесу есть одно
золотое правило: «Не знаешь, как называется, не ешь». Вот теперь ты понимаешь, сынок,
почему я так волновалась, что у тебя, трехлетнего, все еще не было имени.
Мальчик вздохнул. Он знал, что тролль, умирающий безымянным, обречен на вечный
полет в открытом небе. Дело было в том, что Обряд Нарекания не мог состояться, пока ребенок
не произнес свое первое слово.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 6
— И я действительно был немым, мамуля? — спросил Прутик.
Спельда отвернулась.
— Ни одного слова до той поры не слетело с твоих уст. Я уж думала, что ты пошел в
своего прадеда, Визила. Он тоже не умел говорить. — Она вздохнула. — И вот, в тот день, когда
тебе исполнилось ровно три, я решила, что Обряд Нарекания должен состояться во что бы то ни
стало.
— А я похож на прадедушку Визила?
— Нет, Прут, — ответила Спельда. — Никогда в нашем роду не бывало дровосека, на
которого бы ты походил. И вообще троллей вроде тебя никогда не было.
Прутик дернул себя за прядь накрученных на палец волос.
— Я некрасивый, да? — опросил он.
Спельда засмеялась. Когда она улыбалась, ее пухлые щечки раздувались еще больше, а
маленькие серовато-карие глазки тонули в складках грубой кожи.
— Вовсе нет, — ответила она. Спельда наклонилась и обняла сына своими длинными
руками. — Ты всегда был и будешь для меня самым прекрасным мальчиком на свете. — Она
замолчала. — Ну, так на чем мы остановились?
— На Обряде Нарекания, — напомнил ей Прутик. Он неоднократно слышал историю о
том, как получил имя, но всякий раз надеялся услышать что-нибудь новое для себя.
В тот день ранним утром Спельда отправилась по тропе, ведущей к Якорному дереву. Она
привязалась веревкой к его могучему стволу и углубилась в Дремучие Леса. Путешествие было
опасным: веревка могла порваться или запутаться, а лесные тролли больше всего на свете
боятся заблудиться.
Всякий, кто сойдет с тропы и потеряет дорогу, неминуемо встретится с Хрумхрымсом —
самым страшным и ужасным из всех существ, населяющих Дремучие Леса. Каждый тролль
живет в страхе, опасаясь встречи с ним. Спельда не раз пугала своих старших детей,
рассказывая были и небылицы о лесном страшилище.
— Будете плохо вести себя, — говаривала она, — придет Хрумхрымс и заберет вас.
Все глубже и глубже забиралась Спельда в лесную глушь. Деревья, обступавшие ее, эхом
повторяли вой и рев прятавшихся в зарослях диких зверей. Перебирая пальцами амулеты и
обереги, надетые на шею, Спельда молилась о скором и благополучном возвращении домой.
Размотав до конца веревку, привязанную другим концом к Якорному дереву, Спельда
остановилась. Дальше идти было нельзя. Она вытащила спрятанный в поясе нож, именной нож.
Нож был очень важной вещью. Он был выкован специально для ее сына. Нож был необходим
для Обряда Нарекания. А когда маленький тролль достигнет совершеннолетия, он станет
обладателем собственного именного ножа.
Крепко сжав рукоять, Спельда вытянула руку вперед, и, как требовал ритуал, острым
лезвием отрубила кусочек от ближайшего дерева. Это была частица Дремучего Леса, которая
должна открыть имя ее ребенка. Спельда действовала быстро: она прекрасно знала, что хруст
ветки может привлечь чье-нибудь внимание и тогда дело для нее обернется очень скверно.
Когда с ритуалом было покончено, она сунула кусочек дерева под мышку и поспешила обратно.
Благополучно добравшись до Якорного дерева, она отвязала веревку и вернулась в свою
хижину. Там она поцеловала кусочек дерева и бросила его в огонь.
— Имена у твоих братьев и сестер появились сразу же, — объяснила Спельда. — Уф, Пуф
и Фырк. С ними все было очень просто. Но с тобой ничего не получилось. Дерево только
потрескивало и шипело. Дремучие Леса отказывались называть тебя.
— И все же имя у меня есть, — сказал мальчик.
— Конечно есть! — ответила Спельда. — И все благодаря Вихрохвосту.
Прутик кивнул. Он хорошо знал, как это случилось. Вихрохвост после долгого отсутствия
только что вернулся в деревню. Прутик помнил, как радовались и ликовали лесные тролли, что
эльф-дубовичок снова с ними, — ведь Вихрохвост, в тонкостях знавший все премудрости
лесных законов, был их другом, помощником и прорицателем. Именно к нему шли лесные
тролли за советом, с ним делились своими бедами и горестями.
— Когда мы пришли к нему, у древнего колыбельного дерева, на котором он жил, уже
собралась толпа. Вихрохвост сидел в пустом коконе, откуда вылупилась Птица-Помогарь,
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 7
рассказывал, где он побывал и что повидал во время своих путешествий. Когда он увидел меня,
глаза его широко раскрылись и он стал вертеть ушами.
— Ну, что у вас случилось? — спросил он. И я рассказала ему все. — Ах, не переживай, —
сказал он. Затем указал на тебя. — Скажи, а что это на шее у твоего мальчика?
— Это его утешительный шейный платок, — ответила я. — Он с ним никогда не
расстается и никому не позволяет дотрагиваться до него. Как-то раз отец попробовал отобрать у
него платок, сказал, что мальчишка уже слишком большой, чтобы забавляться с такими вещами,
но ребенок свернулся калачиком и зарыдал. Он заливался слезами до тех пор, пока мы не
вернули ему его сокровище.
Прутик знал, что будет дальше. Он уже много раз слышал эту историю.
— Тогда Вихрохвост сказал: «Дай-ка его мне», и уставился на тебя своими огромными
черными глазищами — у всех эльфов-дубовичков такие глаза, и они видят ими ту часть мира,
которая скрыта от нас.
— И я сам отдал ему свой утешительный платок, — прошептал мальчик. Даже сейчас
Прутику не нравилось, если кто-нибудь прикасался к его платку, и он всегда завязывал его на
шее плотным узлом.
— Именно так и было, — продолжала Спельда. — Хотя сейчас в это верится с трудом. Но
это еще не все, нет, не все…
— Нет, не все… — эхом отозвался Прутик.
— Он взял твой платочек, погладил его, нежно так, словно это живое существо, а затем
легко провел по вышивке кончиками пальцев. «Колыбельное дерево», — сказал он наконец, и я
поняла, что он прав. Мне всегда нравился рисунок: крестики, стежочки, — нет, действительно,
на платке было изображено колыбельное дерево, и это было верно, как дважды два — четыре.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 8
Прутик засмеялся.
— И самое странное было то, что ты не был против, когда старик Вихрохвост прикасался
к твоему сокровищу. Ты просто сидел рядом с ним, серьезный и молчаливый. Затем он снова
посмотрел на тебя и тихим голосом произнес: «Ты — частица Дремучих Лесов, маленький
молчун. Обряд Нарекания не состоялся, но все равно ты — частица Дремучих Лесов. Частица
Дремучих Лесов, — повторил он, сверкая глазами. — Имя тебе будет…»
Прутик побрел домой. Он был избит, весь в кровоподтеках и синяках, но даже не это
угнетало его: ему было обидно, что он потерял единственного друга. Он не такой, как все.
Теперь вдобавок он остался один.
***
ГЛАВА ВТОРАЯ
РЕЮЩИЙ ЧЕРВЬ
Племя душегубцев было ближайшими соседями лесных троллей. Они вместе занимались
торговлей — продавали резные поделки из дерева и плетеные корзинки. Однако и лесные
тролли, и все прочие обитатели Дремучих Лесов испытывали к душегубцам неприязнь.
Душегубцы были, как выражалась Спельда, «на дне колодца». Мясники. Никому не хотелось
общаться с теми, у кого не только руки, но и все тело вечно было в крови.
— Ты кто, — спросил Прутик с недоверием, — душегубец?
— А если да, то что? — защищаясь, ответил паренек.
— Меня зовут Прутик, — представился мальчик, подумав, что не следует быть чересчур
щепетильным в знакомствах, если ты потерялся в лесу.
Паренек слегка прикоснулся ко лбу в знак приветствия и кивнул:
— А меня — Хрящик. Пожалуйста, помоги мне добраться домой, до моей деревни. Я не
могу идти. Посмотри! — И он указал на свою правую ногу.
Прутик увидел шесть или семь ярко-красных точек на пятке. Вся нога раздулась вдвое.
Опухоль росла на глазах: пока Прутик рассматривал ранки, ногу разнесло еще больше.
— Что с тобой случилось?
— Это… Это…
Прутик понял, что паренек неотрывно смотрит на кого-то за его спиной. Он услышал
злобное шипение и обернулся. Там, извиваясь в ладони от земли, парила самая мерзкая из всех
тварей, которых доводилось Прутику видеть.
Существо это было длинное, с бугристой кожей, и его склизкое зеленоватое тело
призрачно светилось в молочном лунном свете. Вдоль всего тела тянулись набухшие желтые
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 18
отверстия, из которых сочилась прозрачная жидкость. Изгибаясь и корчась, гнусная тварь
пялилась на Прутика холодными глазищами.
— Кто это? — шепотом спросил он у Хрящика.
— Реющий червь, — отвечал он. — Постарайся, чтобы он тебя не укусил.
— Я ему не дамся, — храбро ответил Прутик, потянувшись за именным ножом. Но ножа
не было. — Где мой нож? — закричал мальчик. — Мой именной нож!
И тут Прутик сообразил: оружие было у него в руке, когда он споткнулся о ноги Хрящика.
Должно быть, нож упал на землю.
Испуганный до полусмерти, Прутик не мог оторвать глаз от чудовища даже на миг.
Чудище продолжало извиваться. Шипение исходило не из пасти, а из отверстий, расположенных
в несколько рядов вдоль его брюха. Струи, выходившие из этих воздуховодов, позволяли
червяку держаться над землей.
Тварь приблизилась к Прутику, и мальчик неотрывно стал смотреть прямо в отверстую
пасть. У этого гнусного создания были шероховатые губы и ряд гибких, постоянно
шевелившихся усиков. Внезапно червь раскрыл рот.
Прутик в ужасе отпрянул. Из пасти чудовища высунулось множество щупальцев с.
присосками, и с каждой капала ядовитая слюна. Мерзкая тварь разинула пасть пошире, и
щупальца, яростно извиваясь, выдвинулись вперед.
— Нож, — пробормотал Прутик, обращаясь к душегубцу. — Найди мой нож. — Он
слышал, как Хрящик шарит руками в сухой листве.
— Я попытаюсь…. — прошептал он. — Нет, не могу найти… Ага! Вот он!
— Давай! — в отчаянье крикнул Прутик. Реющий червь подрагивал в воздухе, готовясь к
атаке.
Прутик протянул руку за ножом.
— Скорее! — торопил Прутик душегубца.
— Держи! — прошептал Хрящик, и Прутик почувствовал знакомую костяную рукоять в
своей ладони.
Реющий червь раскачивался в воздухе — то взад, то вперед, — извиваясь всем телом и
мотая головой. Прутик застыл. И вдруг, безо всякого предупреждения, червь сделал бросок,
широко разинув пасть, из которой тошнотворно пахло прогорклым жиром, и высунув до
предела щупальца. Он метил в шею мальчика.
Прутик отпрянул. Реющий червь изменил направление и, развернувшись, налетел на
мальчика с другой стороны. Прутик вновь отклонился в сторону. Чудище, зашипев, повисло в
воздухе, затем, свернувшись кольцом, возобновило атаку.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 19
На этот раз гнусная тварь целилась прямо в лицо. И вот в ту самую секунду, когда
чудовище уже собиралось присосаться змеистыми щупальцами, мальчик уклонился и сам
ударил червя. Нож вонзился в мягкое брюхо страшилища, пропоров ряд воздуховодов. Результат
последовал незамедлительно: как проколотый надувной шарик, чудовище скукожилось и с
громким треском — псссссссс — стало вращаться над землей. Затем раздался громкий хлопок
тварь лопнула, и от нее остались только крохотные, осклизлые лоскутки желто-зеленой кожи,
которые еще долго кружились над травой.
— Ура! — заревел Прутик, рассекая ножом воздух. — Я победил его! Реющего червя
больше нет!
Пар вырывался у него изо рта. Ночь была промозглой, дул ледяной северный ветер. Но
Прутик не чувствовал холода. Наоборот, ему даже стало жарко. Радость победы согрела его.
— Бобоги бде, — снова услышал он голос Хрящика, но на этот раз голос звучал как-то
странно, словно душегубец говорил с набитым ртом.
— Сейчас, — отозвался Прутик. — Хрящик!!! — воскликнул он в изумлении.
Душегубца нельзя было узнать. Если до битвы Прутика с реющим червем у него была
раздута только одна нога, то теперь все его тело вспухло, и он сделался похожим на огромный
пунцовый воздушный шар.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДУШЕГУБЦЫ
Прутик продолжал подниматься. Холодный ночной воздух леденил его тело, а веревка
остро впивалась ему под ребра. Он попытался сделать глубокий вдох, и тотчас же странный
резкий запах ударил ему в нос. Это была смесь древесного дыма, кожи и еще какого-то едко
пахнущего вещества. Хрящик, тащивший его за собой по небу, радостно хрюкнул.
— Мы рядом с твоей деревней? — спросил Прутик.
Хрящик снова хрюкнул, чуть громче, чем в первый раз. Неожиданно сквозь листву Прутик
заметил мерцающие огни и кроваво-красный дым.
— Помогите! — что есть мочи заорал Прутик. — Помогите нам!
И тотчас же он увидел, что земля под ним буквально кишит кроваво-красными
душегубцами: у каждого в руке был полыхающий факел.
— Мы наверху! — во все горло завопил Прутик. Душегубцы подняли головы. Один из них
указал на мальчиков. И тотчас же, не говоря ни слова, душегубцы начали действовать. Спокойно
и методично каждый снял моток веревки, висевший через плечо, и завязал на конце петлю.
Затем так же неторопливо и целенаправленно они начали бросать свои лассо-самоделки в
воздух.
Прутик стонал от отчаянья каждый раз, когда лассо пролетали мимо них и шлепались на
землю. Он широко растопырил ноги и руки. Душегубцы сделали еще одну попытку, но Хрящик
взлетал выше и выше, и достать мальчиков с каждой секундой становилось все труднее.
— Ну давай, давай, — нетерпеливо бормотал Прутик, глядя, как безуспешно душегубцы
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 21
стараются накинуть петлю ему на ногу. Он услышал сдавленный крик: это вздутое тело
Хрящика зацепилось за одну из веток. В следующую секунду Прутик головой вперед нырнул в
зеленую раскидистую крону. Потревоженная листва издавала густой аромат.
«Интересно, а как там, еще выше? — Прутик задумался. — Над Дремучими Лесами, в
царстве небесных пиратов?»
Однако для размышлений и мечтаний время было не самое подходящее: плотная петля
обхватила его вывернутую наружу ступню. Наконец-то одному из душегубцев удалось попасть
в цель. Мальчик почувствовал, что его тянут вниз. Натяжение становилось все сильнее. Кто-то
дернул веревку еще раз. И еще… Листья хлестали мальчика по лицу. Вот он увидел под собой
землю, где стояли душегубцы — дюжины две, не меньше, — и все они дружно тянули за другой
конец веревки.
Когда левая нога Прутика прикоснулась к земле, они тотчас же переключили свое
внимание на Хрящика. Работая молча, они обмотали веревками его руки и ноги и разом
потянули душегубца вниз. Затем один из них вытащил нож и перерезал веревку, стягивающую
грудь Прутика. Наконец-то мальчик был освобожден от пут! Он низко поклонился, благодаря за
спасение, и сделал глубокий вдох.
— Большое спасибо, — с трудом прошептал он, — дольше я бы не выдержал. Я… — Он
посмотрел вверх.
Огромное тело Хрящика все еще парило в воздухе, и десятка два душегубцев, не выпуская
веревку из рук, по воздуху тащили его в деревню. Прутик был предоставлен самому себе.
Самым скверным было то, что начал идти снег.
— Огромное спасибо, — прохрипел он.
— Они волнуются за него, — раздался чей-то голос за его спиной. Прутик обернулся. За
ним стояла девочка из племени душегубцев, ее лицо было ярко озарено всполохами горящего
факела. Прикоснувшись к своему лбу, она улыбнулась.
— Меня зовут Крепышка, — сказала она. — Я — сестра Хрящика. Он пропадал целых три
дня.
— Ты думаешь, он поправится? — спросил Прутик.
— Если успеют ввести противоядие до того, как он лопнет.
— Лопнет? — воскликнул Прутик. Только сейчас он представил себе, что могло
случиться, если бы они взлетели еще выше.
Крепышка кивнула.
— Яд чудовища превращается в горячий воздух. Как ты думаешь, сколько можно
выдержать, если тебя надувают горячим воздухом? — мрачно спросила она.
Где-то недалеко прозвучал гонг.
— Пойдем, — пригласила она. — Ты, наверно, проголодался. Сейчас подадут завтрак.
— Завтрак? — изумился Прутик. — Но сейчас уже далеко за полночь!
— Конечно, — удивленно заметила Крепышка. — А ты разве завтракаешь утром? —
засмеялась она.
— Вообще-то да, — признался Прутик. — Мы завтракаем по утрам.
Крепышка покачала головой.
— Ты какой-то странный… — сказала девочка.
— Нет, — усмехнулся Прутик, следуя за ней между деревьев. — Я не странный. Я —
Прутик.
Перед ним лежала деревня душегубцев. Прутик остановился, чтобы получше рассмотреть
ее. Она была совсем не такал, как его родная деревня. Душегубцы жили в приземистых
хибарках, не похожих на хижины лесных троллей. И если те крыли свои домишки летучим
деревом для легкости, душегубцы делали кровлю из плотной свинцовой древесины, чтобы их
жилище не могло оторваться от земли. В их лачугах не было дверей — вход завешивали шкурой
ежеобраза, защищавшей обитателей от сквозняков, а не от врагов.
Крепышка привела Прутика к костру, отблески которого он видел сквозь кроны деревьев.
Огромный и жаркий, огонь горел на каменной круглой платформе, расположенной в самом
центре деревни. В изумлении Прутик огляделся. Вокруг площадки густо валил снег, но здесь не
падало ни снежинки. Купол теплого воздуха, подымавшийся над костром, растапливал снежные
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 22
хлопья до того, как они успевали достичь земли.
Вокруг костра на козлах были установлены четыре столешницы, образующие квадрат.
— Садись куда хочешь, — пригласила Крепышка, устраиваясь за столом.
Прутик, усевшись рядом с ней, во все глаза глядел на бушующее пламя. Хотя костер жарко
полыхал, ни одно полено не взлетало вверх.
— О чем ты думаешь? — донесся до него голос Крепышки.
Прутик вздохнул.
— Там, откуда я родом, — сказал он, — жгут летучую древесину: воздушное дерево,
колыбельное дерево… И жгут в печке… Я никогда не видел таких костров на открытом
воздухе…
— Ты хочешь в дом, под крышу? — озабоченно спросила Крепышка.
— Нет, — ответил Прутик. — Я не то хотел сказать. У нас там, где я вырос, когда холодно,
все прячутся по домам. В плохую погоду очень грустно и одиноко. — Он не добавил, что ему
всегда было там грустно и одиноко.
Когда на скамьях не осталось ни одного свободного места, на дальнем конце стола начали
разливать суп. Над столами поплыл густой, пряный, дразнящий аппетит аромат, от которого у
Прутика сразу засосало под ложечкой. Он только сейчас ощутил, насколько голоден.
— Я узнаю этот запах, — сказал он. — Что это?
— Это суп. Суп с колбасками из тильдятины, — ответила Крепышка.
Прутик улыбнулся. Ну конечно! Суп из тильдера был деликатесом у лесных троллей; его
готовили только в праздник, в Ночь Чудес, и разрешалось его есть только взрослым. Каждый год
он пытался представить себе, каков суп на вкус. Теперь ему предстояло узнать, что это такое.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 23
— Подвинь-ка локоток, деточка, — услышал он чей-то голос за спиной. Прутик оглянулся.
За ним стояла старушка из племени душегубцев. В одной руке она держала половник, в другой
— горшочек с супом. Увидев Прутика, она отшатнулась в сторону, и улыбка тотчас исчезла с ее
лица. Она даже вскрикнула.
— Привидение… — прошептала старушка.
— Не бойтесь, мамочка Татум, — успокоила ее Крепышка, склонившись к ней. — Это
Прутик, наш гость. Он не из нашего племени. Это он спас Хрящика.
Старушка посмотрела на Прутика.
— Значит, это ты привел Хрящика домой? — спросила она.
Прутик кивнул. Старушка прикоснулась пальцами ко лбу и поклонилась.
— Добро пожаловать, — сказала она. Затем она подняла обе руки и громко, как в колокол,
ударила несколько раз половником о горшочек с супом. — Тише! — крикнула она.
Взобравшись на скамью, оглядела застывшие в ожидании лица собравшихся.
— Среди нас находится храбрый молодой человек по имени Прутик. Это он спас Хрящика
от верной гибели и привел его домой. Прошу вас всех поднять за него бокалы! Мы все
приветствуем тебя, Прутик!
Тотчас же все душегубцы, сидевшие за столами, повскакивали со своих мест, и каждый,
прикоснувшись пальцами ко лбу, поднял бокал.
— Да здравствует Прутик! — хором грянули они. Прутик застенчиво опустил глаза.
— Пустяки, — пробормотал он.
— А теперь тебе пора поесть, — сказала мамочка Татум, слезая со скамьи. — Я по глазам
вижу, что ты голоден. Давай, давай, деточка, налегай! — добавила она, наливая полную
поварешку супа ему в миску. — Это вернет цвет твоим бледным щечкам!
Вкус у супа из тильдятины оказался столь же необыкновенным, как и запах. Его варили на
медленном огне до тех пор, пока колбаски не становились мягкими, и приправляли местными
душистыми пряностями — зубчетыком и апельсиновой сушеницей.
Это было только начало завтрака. За супом последовали сочные бифштексы из ежеобраза,
обвалянные в муке из корня узлотрава и поджаренные на тильдеровом жиру. За этими блюдами
подали земляничные яблоки и аппетитный голубой салат. Потом перед ним поставили медовую
тягучку и мусс из колоколицы, а на десерт — сладкие вафли и печенье в патоке — просто
пальчики оближешь! Прутик никогда в жизни не пробовал столько всяких вкусностей!
Посередине каждого из четырех столов стоял огромный кувшин с сидром, и кружка у Прутика
всегда была полна до краев.
Пиршество продолжалось, атмосфера становилась все непринужденнее. Душегубцы,
напрочь позабыв о своем госте, разгулялись и, разогретые то ли яблочным вином, то ли жаром
полыхающего костра, стали шутить и громко смеяться, рассказывать друг другу анекдоты и
горланить застольные песни.
А когда появился Хрящик, целый и невредимый после стольких приключений, выпавших
на его долю, все как будто разом сошли с ума. Душегубцы затопали, закричали, засвистели и
захлопали в ладоши. Их лоснящиеся лица зарумянились еще больше в отблесках яркого
пламени. Трое из пирующих выбежали из-за стола и, посадив Хрящика на плечи, торжественно
пронесли его трижды вокруг костра, а остальные душегубцы, ударяя в такт кружками по столу,
хором затянули простенькую, но мелодичную песенку своими глубокими, сладкими как мед
голосами:
Однажды душегубец забрел в дремучий лес.
Он в чаще заблудился и на три дня исчез.
Теперь он с нами снова. Ура! Ура! Ура!
И радуются взрослые, и рада детвора!
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 24
Они повторяли куплет снова и снова, но не все вместе, а по очереди. Когда за первым
столом заканчивали петь первую строку, вступала группа за вторым столом и повторяла
пропетое, а первый стол пел дальше. Потом вступал третий стол и четвертый, по очереди. Не
удержавшись, Прутик присоединился к хору. И вот уже через несколько секунд он вместе с
остальными распевал легко запоминающиеся слова песенки, ударяя в такт кружкой по столу.
Сделав третий круг почета с Хрящиком на плечах, душегубцы приблизились к Прутику.
Они остановились позади него и опустили Хрящика на землю. Прутик вскочил и посмотрел
спасенному душегубцу прямо в глаза. Все замерли. Затем, не говоря ни слова, Хрящик
прикоснулся к своему лбу, торжественно сделал шаг вперед и положил пальцы на лоб Прутика.
Лицо душегубца расплылось в улыбке.
— Теперь мы братья!
«Братья! Если бы так!» — подумал Прутик и вслух произнес:
— Спасибо тебе, Хрящик, но… Ой-ой-ой! — закричал он. Трое душегубцев внезапно
подхватили его и усадили себе на плечи.
Весело раскачиваясь из стороны в сторону, Прутик сначала заулыбался, потом рассмеялся,
и вот он уже хохотал от души, пока трое мужчин делали с ним круг почета, обходя столы, — и
раз, и два, и три, и четыре, разгоняясь все быстрее. У мальчика даже голова закружилась от
мелькавших мимо красных лиц, светившихся от счастья, и он подумал, что никогда в жизни его
не принимали с таким теплом и радушием, как в деревне душегубцев. «Как хорошо было бы
остаться здесь навсегда!» — подумал он.
В этот момент гонг прозвучал во второй раз. Трое душегубцев остановились как
вкопанные, и Прутик снова почувствовал землю под ногами.
— Завтрак окончен, — пояснила Крепышка, когда душегубцы, все еще смеясь и распевая
песню, поднялись из-за столов, чтобы вернуться к работе. — Не хочешь ли пройтись? —
спросила она Прутика. Мальчик улыбнулся и потупил глаза:
— Я не привык разгуливать так поздно.
— Но еще только полночь! — удивился Хрящик. — Кто же спит в такое время!
Прутик снова улыбнулся.
— Но я был на ногах весь день! — объяснил он. Крепышка повернулась к брату:
— Если Прутик хочет спать…
— Нет, нет, — решительно возразил Прутик. — Пойдем прогуляемся.
Сначала ему показали загончики для ежеобразов. Прутик постоял у низких ограждений,
любуясь косматыми животными с закрученными рогами и печальными глазами. Они сонно
жевали жвачку. Прутик перегнулся через загородку и погладил одного зверька по спине. Но не
тут-то было. Ежеобраз злобно мотнул головой и ударил мальчика рогом по руке. Прутик
испуганно отскочил.
— Они только с виду такие тихие да безобидные, — пояснила Крепышка. — Ежеобразы
непредсказуемы — это у них в крови. Никогда не поворачивайся к ним спиной — могут напасть
сзади.
— И еще они неповоротливые, могут ногу отдавить. Вот почему мы все носим сапоги на
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 25
толстой подошве, — добавил Хрящик.
— У нас есть поговорка: «Улыбка ежеобраза подобна ветру». Никогда ведь не знаешь,
когда ветер переменится, — сказала Крепышка.
— Но мясо у них зато очень вкусное! — заключил Хрящик.
Потом Прутика повели в коптильню. Там Прутик увидел туши тильдеров, висевшие
длинными рядами на крюках. Из огромной печи, которую топили краснодубом, шел густой
багровый дым, который придавал ветчине из тильдятины такой характерный дух и цвет. Именно
этот дым и окрашивал багрянцем кожу душегубцев.
При обработке всякая часть туши шла в дело. Кости высушивали и использовали как
топливо, жир шел на приготовление пищи, его также жгли в масляных лампах и делали из него
свечи, им смазывали шестерни на валах, из грубой шерсти плели канаты, а из рогов вырезали
всякие разности, от ножей и вилок до буфетных ручек. Но самой ценной у тильдера была кожа.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЧЕРЕПУШКА
ГЛАВА ПЯТАЯ
ДУБ-КРОВОСОС
Сначала мальчику показалось, что кто-то его щекочет во сне. Он смахнул надоевшее
насекомое и, почмокав сонно губами, повернулся на другой бок. Устроившись уютно на сухих
листьях, Прутик спал и со стороны казался совсем маленьким и беззащитным.
Ему снова было щекотно от того, что к нему прикасалось какое-то тоненькое
извивающееся существо. Когда Прутик опять задышал ровнее, оно снова стало выписывать
зигзаги прямо перед его лицом. Оно гнулось во все стороны и заворачивалось кольцами прямо в
теплой струе воздуха, выходящей у него изо рта при выдохе. И вдруг это создание сделало
резкий бросок вперед и стало ощупывать кожу у губ мальчика.
Прутик застонал во сне и снова отмахнулся от надоедливого мучителя. Извивающееся
создание, извернувшись, проползло меж его тонкими пальцами и стремительно скользнуло в
темный, теплый тоннель!
Внезапно проснувшись, Прутик резко сел. Сердце у него колотилось. Он почувствовал,
что кто-то забрался ему в левую ноздрю! Он тер свой бедный нос и сморкался, пока слезы не
навернулись у него на глаза. Что-то живое зашевелилось, заскреблось у него в носу, и вдруг,
сделав рывок, выскочило наружу! Глаза у Прутика чуть не вылезли из орбит от боли. Он
жалобно захныкал. Сердце его забилось еще сильней. Кто это? Что это такое? От страха и
голода у Прутика сделались спазмы в желудке.
Боясь даже взглянуть на странное существо, Прутик приоткрыл один глаз и сквозь
щелочку стал изучать его. Перед ним мелькнуло нечто похожее на изумрудно-зеленую молнию.
Опасаясь худшего, мальчик на четвереньках отполз подальше от этой гадости. В следующую
секунду он, поскользнувшись, уже катился куда-то вниз. За спиной он увидел еще мрачное, но
уже светлеющее небо. Занимался рассвет. Вихляющееся зеленое существо замерло на месте.
— Какой же я дурак! — пробормотал Прутик. — Это же просто гусеница!
Откинувшись назад на локтях, он стал всматриваться в темную листву над головой. За
черными ветвями небо из коричневого становилось красным. В Дремучих Лесах было тепло, но
ноги у мальчика промокли от утренней росы. Пора было двигаться дальше.
Прутик встал на ноги и принялся вытаскивать веточки и сучки из шкуры ежеобраза, как
вдруг — ЩЕЛК — ЩЕЛК! — в воздухе раздался звук свистящего хлыста. Прутик оцепенел:
изумрудно-зеленая гусеница кинулась на него и стала кольцами обвивать его запястье — и раз, и
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 33
два, и три…
— Ой-ой-ой! — закричал он, когда острые шипы впились в кожу.
Извивающееся зеленое существо вовсе не было гусеницей. Это было ползучее растение,
изумрудно-зеленый ус ядовитой смоляной лозы, которая, раскачиваясь и свисая с ветвей, как
питон, рыщет по лесу в поисках теплокровной жертвы.
— Отпусти меня! — завопил Прутик, неистово пытаясь сорвать с себя толстые зеленые
кольца лианы. — ОТПУСТИ МЕНЯ!
Он тащил и тянул гибкий стебель, но острые шипы лишь глубже впивались в кожу.
Ойкнув от боли,
Прутик в ужасе увидел, как алые капли крови одна за другой стекают по руке.
Подул сильный ветер, взъерошив ему волосы и растрепав мех на шкуре ежеобраза. Он
разнес по тенистому лесу сладковатый запах крови. И тотчас же мальчик услышал, как в
темноте алчно заклацали острые зубы неведомых зверей, поджидавших добычу. Затем ветер
переменился, и мальчика затошнило от запаха гнили.
Он царапал и щипал лозу, он кусал ее, рвал зубами и выплевывал куски, трепал ее и гнул в
разные стороны, но она чересчур крепко оплела его руку. Ему никак не удавалось освободиться
от ее мощной хватки.
Внезапно лоза, сделав мощный рывок, потащила его за собой.
— Плюх! — пробормотал он, рухнув на землю, и рот у него сразу же забился
коричневатым жирным суглинком. У него был привкус колбасок из тильдятины, но кислый и
тошнотворный. Прутика вырвало. Сплюнув в последний раз, он закричал: — Стой!
Но смоляная лоза тащила свою жертву по валунам и корягам, по крапиве и бродячим
водорослям. Бум! Бух! Шмяк! Бряк!
Прутик знал, что синяки и царапины — сущая ерунда по сравнению с тем, что ожидает
его. Когда его волокли мимо гребенчатого куста, он в отчаянье ухватился за ветку в надежде
спастись. Куда же запропастилась Птица-Помогарь, которая так нужна сейчас?
На секунду смоляная лоза зацепилась за какую-то корягу. Она взвизгнула от охватившей ее
ярости, и по всему ее длинному телу прокатились волны негодования. Прутик что было сил
ухватился за ветки, но лоза была сильнее. Куст выпрыгнул из земли, и Прутика снова потащили,
еще быстрее, чем прежде.
Он все время натыкался на твердые белые кочки, больно впивавшиеся в тело. Их
становилось все больше. Внезапно Прутик чуть не задохнулся от ужаса. Это были части
скелетов: кости, лопатки и оскаленные черепа с пустыми глазницами.
— Нет! Нет! Нет! — что есть мочи завопил Прутик. Но в воздухе висела мертвая тишина,
и крики его тонули в кроваво-красном мареве.
Вертя головой во все стороны, Прутик вглядывался в густую тень, обступавшую его со
всех сторон. Впереди он заметил толстый шершавый ствол. В том месте, где он рос, земля была
густо усеяна черепами.
Дерево пульсировало и покряхтывало. Оно блестело от липкой слюны, стекающей с
бесчисленных присосок. Высоко над ним, где редели ветви, Прутик услышал жадное клацанье
зубов, и этот звук становился все громче и громче. Прутик догадался, что его приволокли к
смертоносному, хищному дубу-кровососу.
«Где нож?» — лихорадочно подумал Прутик, когда зубы заклацали еще громче, воздух
наполнился зловонием, а кряхтение перешло в голодное урчание.
Он лихорадочно провел рукой по поясу и нащупал рукоять именного ножа. Затем резким
движением Прутик выхватил его из ножен, занес руку над головой и с силой рассек лиану.
Тело ее чавкнуло, распавшись надвое, и в лицо мальчику ударила струя блескучей зеленой
жижи. Отведя руку назад, он понял, что одолел врага. Он стер липкую слизь, залепившую ему
глаза.
Да! Вот она, лиана! Как будто стараясь загипнотизировать его, она раскачивалась
туда-сюда, туда-сюда прямо над его головой. Внезапно Прутик замер. Как зачарованный он
наблюдал за отрубленным концом растения: жидкость, каплями стекающая с него, застывала
прямо на глазах, образовав зеленый комок размером с кулак.
Неожиданно пупырчатая масса раскололась пополам, из комка с хлюпаньем выскочило
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 34
изумрудно-зеленое щупальце. Оно зашевелилось, колеблясь и подрагивая в воздухе. Затем
появилось второе щупальце, за ним третье… Прутик застыл, во все глаза глядя на копошащиеся
растения. Там, где раньше была одна лоза, стало три. Они отклонились назад, готовые к броску,
и — взззых! — втроем стремительно бросились на мальчика.
Прутик завыл от боли и страха, когда три гибких щупальца плотно обвились вокруг его
ног. Затем, не успел он и глазом моргнуть, как его перевернули, рывком подняли вверх ногами и
потащили.
Кровь бросилась ему в голову — он перестал различать деревья, превратившиеся в
сплошную стену. Он изо всех сил старался не выпустить нож из рук. Пыхтя от напряжения, он
все же сумел вывернуться из неудобного положения. Схватив лиану одной рукой, Прутик
принялся наносить ей удары ножом — и раз, и два, и три…
— Будь ты проклята! — кричал он. — Сейчас же отпусти меня!
Зеленая слизь, пузырясь, закапала на землю. Она стекала по пальцам, по лезвию ножа,
маслянистая и вязкая. Прутик выпустил лиану и снова стал раскачиваться в воздухе.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
КОЛОНИЯ ГОБЛИНОВ-СИРОПЩИКОВ
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 36
Прутик с трудом поднялся на ноги и посмотрел на того, кто лежал рядом. У него была
плоская голова, нос картошкой и тяжелые веки. Одет он был в какую-то рвань и к тому же
перемазан грязью с головы до ног. Он в свою очередь с подозрением уставился на Прутика.
— Ты упал прямо на нас, — проворчал он.
— Мне очень жаль, — сказал Прутик, — я не хотел. Вы не поверите, что еще минуту
назад я был…
— Ты нас придавил, — перебил гоблин Прутика. Его гнусавый голос гулко отдавался в
голове у мальчика. — Ты — Хрумхрымс? — спросил плоскоголовый.
— Я — Хрумхрымс? Конечно нет.
— Это самое жуткое чудовище в Дремучих Лесах, — произнес гоблин, и ушки у него
судорожно задергались. — Он обитает в самых темных уголках неба и вдруг, совершенно
неожиданно, появляется и камнем падает на ничего не подозревающую жертву. — Глаза
гоблина превратились в узкие щелочки. — Но ты, наверно, и сам это знаешь.
— Я не Хрумхрымс, — ответил Прутик. Он сунул нож обратно в ножны и, протянув
гоблину руку, помог ему встать. Его костлявая рука была горячей и липкой. — Знаешь, что я
тебе скажу? Меня чуть не сожрал дуб-крово…— Но гоблин уже не слушал его. — Он говорит,
что он не Хрумхрымс, — обратился гоблин к кому-то невидимому.
Из тени вышли еще два низкорослых и худосочных гоблина. Если не обращать внимания
на грязь, по-разному изукрасившую одежду каждого из них, они были похожи как две капли
воды. Прутик сморщил нос — такая от всех троих распространялась вонь. Пахло чем-то
приторно сладким.
— В таком случае нам лучше вернуться в колонию. Толстуха хватится нас, — решил один
из них.
Остальные кивнули в ответ, подхватили мешки с водорослями и забросили их на плоские
головы.
— Подождите! — закричал Прутик. — Не уходите! Вы должны помочь мне! — И он
поспешил вслед за ними.
Лес становился все гуще. В просветах между пышны— ми кронами виднелось
розово-голубое небо. Немного света проникало даже сквозь плотные заросли, рассеивая мрак.
— Почему вы не слушаете меня? — жалобно спросил мальчик.
— А зачем? — сказал кто-то в ответ.
Прутик вздрогнул: ему стало грустно и одиноко.
— Я очень устал и хочу есть, — сказал он.
— А нам-то какое дело? — насмешливо отвечали гоблины.
Прутик закусил губу.
— Я заблудился, — сердито крикнул он вслед гоблинам. — Можно, я пойду с вами?
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 37
Гоблин, шедший последним, обернулся и сказал:
— А нам все равно. Иди куда хочешь. Прутик вздохнул. Эти слова можно было принять и
за приглашение. По крайней мере, они не сказали: «Нет, нельзя». Гоблины были малоприятным
народцем, но Прутик помнил золотое правило: в Дремучих Лесах не следует быть чересчур
щепетильным в знакомствах. Сорвав со своей руки последний виток колючей смоляной лозы,
Прутик отправился вслед за ними.
— А как вас зовут? — крикнул он чуть погодя.
— Мы — гоблины-сиропщики, — ответили они хором.
Несколько секунд спустя к ним присоединились еще три гоблина, затем еще три, и еще…
Все они были на одно лицо. Только по ноше, покачивающейся на плоских головах, можно было
различить их. Один тащил плетеное лукошко с ягодами, другой — корзинку с узловатыми
кореньями, третий — огромную желто-оранжевую тыкву.
Вдруг вся эта гудящая толпа вышла из леса и оказалась на залитой солнцем опушке.
Мальчик увидел прямо перед собой построенное из розоватого воска колоссальное сооружение
с просевшими окнами и покосившимися башнями. Здание это возвышалось над всеми
деревьями в лесу и было таким огромным, что взглядом не охватить.
Гоблины стали оживленно переговариваться между собой.
— А вот и мы! — закричали они, устремляясь вперед. — Наконец мы дома! Наша
Толстуха обрадуется нам! Она нас накормит!
Гоблины толкались, пихались локтями, стискивая Прутика со всех сторон так сильно, что
он едва дышал. Он вдруг почувствовал, что толпа оторвала его от земли и понесла вперед.
Полчища гоблинов-сиропщиков протащили его под стрельчатой аркой.
Оказавшись внутри сооружения, гоблины разбежались во всех направлениях. Прутик
шлепнулся на пол. Зал был забит гоблинами до отказа, но прибывали новые и новые. Они
наступали ему на руки, спотыкались о ноги. Прутик встал и начал было пробираться к выходу,
но его старания ни к чему не привели. Его снова зажали в толпе, поволокли через зал и бросили
в один из многочисленных тоннелей. Стало душно — давил спертый воздух. Теплые липкие
стены светились ярко-розовым светом.
— Помогите мне! — молил Прутик гоблинов, устроивших тут настоящую кучу-малу. — Я
есть хочу! — закричал он и вытащил длинную древесную смаклю из корзины, проплывавшей
мимо него.
Гоблин, тащивший корзину с фруктами на голове, сердито обернулся.
— Это не для тебя, — отрезал он, отобрав у Прутика плод.
— Но я очень хочу съесть хоть что-нибудь, — ослабевшим голосом сказал Прутик.
Гоблин повернулся к нему спиной и исчез. В мальчике заклокотала ярость. У гоблинов
была еда, но они не желали поделиться с ним ни кусочком. Прутик взорвался.
Гоблин с фруктами еще не успел уйти далеко. Просочившись сквозь толпу, Прутик
собрался с духом и бросился гоблину под ноги, но промахнулся.
Он сел, в изумлении оглядываясь вокруг. Он упал рядом с какой-то нишей в стене. Именно
туда и скользнул гоблин. Встав на ноги, Прутик мрачно усмехнулся: он загнал гоблина в угол.
— Послушай! — закричал он. — Я хочу взять у тебя вот этот фрукт и съесть.
Красные древесные плоды отливали золотом в розовом свете. У Прутика потекли слюнки
— он уже предвкушал, как вонзает зубы в их сладкую, сочную мякоть.
— Я же сказал тебе, — повторил гоблин, ставя корзинку с плодами на пол, — они не для
тебя. — И с этими словами он высыпал содержимое корзинки в отверстие в полу. Груз с
приглушенным свистом пронесся вниз по трубе и шмякнулся: ШЛЕП!
Открыв рот от изумления, Прутик посмотрел на гоблина:
— Зачем ты это сделал?
Но гоблин удалился, не удостоив Прутика ответом. Тот в отчаянье бросился на пол.
— Мерзкое создание! — пробормотал он. Один за другим в зале стали появляться
гоблины, и у каждого из них была еда — коренья, фрукты, ягоды и съедобные листья. Никто из
них не обращал внимания на мальчика. Каждый, кого он просил дать ему хоть кусочек, делал
вид, что не слышит его. В конце концов Прутик понял, что зря обращается к ним за помощью, и
в оцепенении уставился на липкий пол. Поток гоблинов стал редеть.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 38
Он поднял глаза, лишь когда появился последний гоблин, бранивший себя за опоздание.
Гоблин суетился. Дрожащими руками он опрокинул корзинку с бочкообразными корневищами в
трубу.
— Ну, наконец-то можно поесть! — вздохнул он.
«Поесть! Поесть!» — это замечательное слово застряло у Прутика в ушах. Он вскочил и
бросился вслед за гоблином.
Повернув два раза налево и сделав еще один поворот на развилке, мальчик оказался в
огромном, изобилующем пещерами-нишами зале. Он был круглый, с покатым куполом; потолок
подпирали мощные колонны, похожие на оплывающие свечи. Воздух был насыщен тем же
густым приторно-сладким запахом, казалось, даже кожа от него становится липкой.
В зале стало тихо, хотя он и был набит до отказа. Гоблины-сиропщики, раскрыв рты и
выпучив глаза, уставились в какую-то точку в центре куполообразного потолка. Прутик увидел,
куда они глядят: с потолка медленно спускалась труба. Из нее вылетали клубы розового пара, и
из-за влаги в зале стало совсем нечем дышать. Труба опустилась, и конец ее повис в нескольких
дюймах над огромным корытом. Гоблины притихли. Раздался щелчок, в трубе что-то булькнуло,
и с последним клубом пара из нее мощной струей полился густой розовый сироп.
При виде сиропа гоблины как будто озверели. Они завопили дурными голосами, замахали
кулаками. Стоявшие с краю начали протискиваться вперед, а те, кто прорвался к кормушке,
принялись тузить друг друга. Они пинались, пихались и толкались, царапались и кусались,
рвали одежду на тех, кто сумел подобраться к трубе, лишь бы первыми глотнуть
низвергавшегося водопадом розового сиропа.
Прутик отскочил назад, подальше от беснующихся гоблинов. Добравшись до стены, он на
ощупь стал искать выход. Когда перед мальчиком открылась лестница, он решил подняться по
ней. На полпути вверх он остановился и присел на ступеньку, чтобы посмотреть на гоблинов.
Гоблины плескались в розовом, тягучем сиропе, стараясь вдоволь нахлебаться густой
жижи. Одни, хлюпая и чавкая, всасывали в себя сладкое пойло из ладошки, другие, с головой
окунувшись в липкую похлебку, жадно глотали тягучий сироп. Какой-то гоблин влез с ногами в
корыто и, подставив голову под трубу, широко разинул рот. Его лицо, облитое вязкой массой,
расплылось от удовольствия.
Прутик в отвращении замотал головой. Внезапно в трубе что-то щелкнуло, и поток
розового сиропа прекратился. Кормежка закончилась. По залу пронесся жалобный стон, и
несколько гоблинов прыгнули в корыто, чтобы вылизать его до блеска. Остальные начали
расходиться — тихо и мирно. Они утолили голод и моментально успокоились.
Зал опустел, и Прутик поднялся, но не двинулся с места. Он услышал новые звуки:
пуф-пуф, клац-клац, плюх-плюх. И снова: пуф-пуф, клац-клац, плюх-плюх.
Сердце у Прутика забилось сильней, когда он, повернувшись, стал вглядываться в
кромешную тьму над головой. Он нервно перебирал свои амулеты.
Пуф-пуф, клац-клац, плюх-плюх.
Прутик, испугавшись, сделал глубокий вдох. Кто-то, топая и пыхтя, приближался к нему, и
мальчику совсем не понравились эти звуки.
Пуф-пуф, клац-клац, плюх-плюх, ХРЯСЫ
Тут дверь на верхней площадке лестницы с шумом распахнулась, и на пороге появилось
громадное, раскормленное чудовище, самое жуткое из всех, какие доводилось до сих пор видеть
нашему герою. Она — это было существо женского пола — опустила голову, внимательно
изучая площадку внизу. Ее крохотные глазки тонули в валиках толстых щек, а обвисшие
складки жира колыхались на ее шее и тройном подбородке.
— Всякой мерзости здесь не место, — пробормотала она. Голос ее был похож на
бульканье в грязном болоте. Буль-буль, хлюп-хлюп, буль-буль, хлюп-хлюп. — Мои мальчики
заслужили, чтобы здесь было чисто.
Она протиснула колышущиеся массы своего тела сквозь дверной проем и, покачиваясь,
сделала несколько шагов. Прутик вскочил, мигом сбежал вниз по ступенькам и спрятался за
корытом — в единственном месте, где можно было укрыться от исполинши. Шум не
прекращался — пуф- пуф, клац- клац, плюх- плюх, бряк! Прутик с опаской выглянул из-под
корыта.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 39
Толстуха передвигалась очень быстро, несмотря на огромный вес. Она неотвратимо
приближалась. Прутик затрясся от страха.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ШПИНДЕЛИ И ДОЙНИКИ
Прутик уплел древесную смаклю и бросил косточку. Острое чувство голода прошло.
Встав, мальчик вытер руки о жилетку и огляделся. Он стоял в углублении, посреди огромной
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 42
компостной кучи, едва ли не такой же необозримой, как и сама колония сиропщиков наверху.
Плотно сжав губы и заткнув нос, чтобы не дышать гнилостным воздухом, Прутик, хлюпая по
месиву гнилых овощей, добрался до края кучи и влез на вал, огораживающий яму. Мальчик
поднял глаза и посмотрел вверх: он находился глубоко под землей.
— Если есть вход, значит, должен быть и выход, — мрачно пробормотал он.
— Вовсе не обязательно, — послышался чей-то голос.
Прутик вздрогнул. Кто сказал это? Только когда существо приблизилось к Прутику и свет
заиграл на его прозрачном теле и клинообразной голове, он понял, кто разговаривал с ним:
насекомое с угловатыми конечностями, похожее на гигантского стеклянного комара. В жизни
Прутик не видел никого, подобного этой твари. Он ничего не знал ни о кишащих под землей
колониях шпинделей, ни о стадах неуклюжих дойников.
Внезапно насекомое сделало прыжок и схватило Прутика за горло. Прутик вскрикнул,
оказавшись в когтях у твари с трясущейся головой, шевелящимися щупальцами и огромными
глазами, напоминающими искусно ограненные драгоценные камни, что сверкали и
переливались зелено-оранжевым цветом в тусклом освещении подземелья.
— Я тут еще одного нашел! — крикнуло мерзкое создание.
Послышался чей-то быстрый топот, и к шпинделю присоединилось еще трое.
— Не понимаю, что там у нее творится, — сказал первый.
— Она же первая станет жаловаться, если сироп кончится, — вмешался третий. — Пора
поговорить с ней серьезно…
— Да это растение, а не животное! — закричали они хором, трясясь от ярости.
Насекомое, не выпуская Прутика из когтей, внимательно изучало его.
— Не похож на вредителей, что водятся здесь. Он — волосатый.
Вдруг совершенно неожиданно насекомое наклонилось и вцепилось зубами Прутику в
руку. Он взвыл от боли.
— Уй-уй-уй!
— Тьфу! — взвизгнул шпиндель. — Какая кислятина!
— Зачем ты меня укусил? — спросил Прутик.
— Он еще и разговаривает! — удивился один из стеклянных комаров. — Давайте-ка
лучше отправим его в мусоросборник, пока он не натворил тут бед.
Сироп был горячим, он уже так нагрелся, что прозрачная как слеза жидкость помутнела.
Сироп чмокал и чавкал, сладкие волны плескали Прутику в лицо, и он понял, что надо
выбираться отсюда, пока его не сварили заживо. От сиропа уже начал подниматься пар —
жидкость быстро сгущалась. Сделав рывок, Прутик зацепился за край котла, перелез через него
и спрыгнул на плиту.
«Что же дальше?» — подумал он.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 46
До пола слишком далеко, так что прыгать опасно, решил он. К тому же исполинша уже
возвращалась с новой порцией сиропа. Мальчик стремительно спасся бегством, укрывшись за
котлом в надежде, что толстуха не заметит его.
С замиранием сердца Прутик слушал, как великанша, мурлыкая себе под нос, то
помешивает, то прихлебывает закипающий сироп.
— Гм-гм-гм, — пробормотала толстуха, шумно почмокав губами. — Странный
привкус, — задумалась она. — Как будто с кислинкой. — Она снова попробовала свое варево и
икнула. — Да нет, показалось. Сироп просто превосходный.
Сироп был готов. Пора было выливать его в кормильную трубу. Прутик в отчаянье
огляделся.
«Она непременно увидит меня!» — подумал мальчик.
Но сегодня Прутику везло как никогда. Пока великанша крутилась с полотенцами, пытаясь
ухватить горячий котел, Прутик метнулся в сторону и спрятался за другим котлом. А когда
великанша поставила обратно на плиту первый, уже пустой, собираясь отнести гоблинам
второй, Прутик сделал очередную удачную перебежку. Толстуха, озабоченная кормежкой своих
деточек, ничего не заметила.
Прутик прятался, пока исполинша воевала со вторым котлом, пытаясь опорожнить его в
кормильную трубу.
Сетуя и ворча, толстуха возилась с какой-то неполадкой. Наконец что-то щелкнуло.
Прутик выглянул из-за котла.
Великанша работала огромным рычагом — вверх-вниз, вверх-вниз. Затем толстуха
потянула еще один рычаг и мальчик услышал щелчок и шум падающей струи сиропа. Зал внизу
огласился утробным ревом прожорливых гоблинов.
— Ну вот и все, — прошептала великанша, и ее пухлая физиономия расплылась в
довольной улыбке. — Кушайте на здоровье, дорогие мои. Приятного аппетита.
Прутик, содрав прилипший к жилетке уже загустевший сироп, облизал пальцы.
— Тьфу, — сплюнул он. — Какая гадость! Прутик отер губы тыльной стороной руки. Пора
было уходить. Если он дождется момента, когда великанша затеет уборку, он точно будет
пойман. Больше всего на свете он хотел оказаться подальше от мусоропровода. Но куда же
подевалась великанша?
Прошмыгнув между двумя пустыми котлами, Прутик осмотрел кухню. Великанши нигде
не было видно.
Меж тем шум и крики внизу не утихали. Гул голосов становился все громче и громче, все
возбужденнее.
Великанша тоже почуяла что-то неладное.
— Что случилось, драгоценные мои? — спросила она откуда-то из темноты. Прутик
съежился и в тревоге стал вглядываться во тьму.
Да, она была там! Ее распухшее тело с трудом было втиснуто в кресло, стоявшее в
дальнем углу кухни. Откинув назад голову, она отирала лоб влажной тряпкой. Казалось,
великанша чем-то озабочена.
— Что случилось? — спросила она снова.
Прутику не было дела до того, что там стряслось. Для него это был шанс спастись. Если
связать два кухонных полотенца, он наверняка сможет спуститься по ним на пол. Он
протиснулся между котлами, но в спешке задел один из них. В безмолвном ужасе он мог только
наблюдать за тем, как котел скатился с плиты и, зависнув на доли секунды в воздухе, грохнулся
об пол.
— Дззынь! — разнеслось по кухне.
— Ой-ой-ой! — взвизгнула великанша, с удивительной для нее быстротой вскочив на
ноги.
Сначала она увидела валявшийся на полу котел. Потом — Прутика.
— Ай! — завопила она, и ее глазки-бусинки вспыхнули от гнева. — Опять червяки! И где?
Прямо в кухонной посуде!
Схватив швабру и держа ее как копье, она двинулась к плите. Прутик дрожал от страха, не
в силах двинуться с места. Великанша, подняв швабру над головой, на мгновение застыла.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 47
Ярость на ее лице сменилась ужасом.
— Это ты плескался в моем сиропе? — воскликнула она. — Это ты испортил его вкус,
отравил его? Ты гнусный и мерзкий червяк! Если сироп прокис, может случиться все, что
угодно! Все, что угодно! От кислятины мои мальчики прямо звереют! Ты даже не знаешь…
И в этот самый момент дверь за ее спиной с треском распахнулась. В проеме стояла целая
толпа неистово вопивших гоблинов.
— Вот она! — раздался крик. Великанша повернулась к ним.
— Мальчики, мальчики, — ласково проворковала она. — Вы же знаете, что на кухню вам
нельзя!
— Хватай ее! — заорали гоблины. — Она хотела отравить нас!
— Ну разумеется это не так! — захныкала повариха, отступая под напором
надвигающихся гоблинов.
Она повернулась и, подняв дряблую руку, пухлым пальцем указала на Прутика.
— Это все из-за него! — всхлипнула она. — Он сам забрался в сироп!
Гоблины-сиропщики и слушать ничего не желали.
— Держи ее! — бесновались они. И мгновение спустя вся компания дружно накинулась на
повариху. С диким воем и ревом они повалили великаншу на пол и, перекатывая массивную
тушу с боку на бок, потащили к мусоропроводу.
— Ужин не удался, — причитала она. — Я вам приготовлю… Ой-ой-ой! Бедный мой
животик! Я сварю вам новый…
Но гоблины были глухи к ее обещаниям и извинениям. Они целеустремленно старались
засунуть ее в трубу вниз головой. Отчаянные крики поварихи становились все глуше. Гоблины,
вскочив, принялись топтать громоздкое тело, заталкивая кормилицу в узкое отверстие. Они
пинали, лягали и мяли, колотили и молотили ее, пока наконец эта груда мяса и жира, издав
булькающий звук — ЧВЯК! — не исчезла в трубе.
Пока гоблины чинили расправу, Прутику удалось спуститься с плиты и добежать до двери.
И тут он услышал мощный хлопок — ПЛЮХ! — эхом прокатившийся по мусоропроводу.
Мальчик понял, что повариха шлепнулась на компостную кучу.
Злобные гоблины улюлюкали и гоготали от счастья. Наконец-то они расквитались с
отравительницей! Но этого им показалось мало. Теперь гнев свой они обратили против кухни.
Сначала они разгромили раковину. Потом — разбили на кусочки плиту. Затем, выломав все
ручки-рычаги, они своротили трубу. Они посбрасывали в мусоропровод все горшки, котелки,
ложки-мешалки и прочую утварь. И просто надрывались от смеха, когда эхо доносило до них
жалобные крики поварихи:
— Ах, бедная моя головушка!
Гоблины разошлись не на шутку. С яростными воплями они налетели на сиропопровод,
корежа и круша его, разбивая на тысячи мелких осколков, пока от него не осталась только дырка
в полу.
— Давай тащи буфет! А теперь — полки! А теперь — кресла! — горланили они,
запихивая все, что попадалось им под руки, в только что пробитую дыру в полу. В конце концов
в кухне остался только Прутик. Очередь дошла до него.
— Хватай его! — надрывно проревели гоблины. Мальчик развернулся и, выскочив через
дверной проем, ринулся прочь по тускло освещенному тоннелю. Тяжело дыша, гоблины
бросились в погоню.
Прутик петлял по тоннелю, сворачивая то налево, то направо. Все дальше и дальше бежал
он, пытаясь найти выход из бесконечного ячеистого лабиринта.
Постепенно голоса взбешенных гоблинов начали стихать.
— Наверно, они заблудились, — вздохнул с облегчением Прутик. Он посмотрел вперед,
оглянулся назад. — Впрочем, я тоже заблудился, — печально резюмировал он.
Через несколько минут он оказался на перепутье. Здесь пришлось остановиться. В животе
у него бурчало от волнения: отсюда в разные стороны расходились, как спицы огромного
колеса, двенадцать тоннелей.
— Куда же теперь? — простонал он. Все у него получается не так, как надо. Решительно
все! Он не только потерял дорогу, сойдя с тропы, он умудрился потерять даже сам лес!
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 48
«А ты еще хотел попасть на воздушный корабль! — упрекнул он себя. — Ты не лесной
тролль, а сплошное недоразумение. Долговязый неудачник — вот кто ты такой».
И в памяти у него возникли Спельда и Тунтум, он как будто снова услышал голоса,
бранящие его:
— Да он и не слушает нас. Он никогда ничему не научится.
Прутик закрыл глаза. Он снова был всего лишь заблудившимся ребенком. И тогда он
сделал то, что делал всегда, если ему предстоял выбор. Закрыв глаза и вытянув руки перед
собой, он начал кружиться на месте:
— Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать! Открыв глаза, Прутик бросил взгляд на
тоннель, выбранный по воле случая. И тут же услышал чей-то голос, от которого у него
мурашки поползли по спине:
— Будь ты трижды везучий, не надейся на случай!
Он обернулся. В темноте мальчик разглядел одного из гоблинов. Глаза его сверкали как
пламя. «Неужели это еще один фокус гоблинов-сиропщиков?» — подумал мальчик.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ТОЛСТОЛАП
Прутик на ходу расстегнул пуговицы своей меховой жилетки. Ветер изменил направление,
в воздухе уже чувствовалось дыхание осени. Погоду, как, впрочем, и все остальное в Дремучих
Лесах, предугадать было невозможно.
С веток на голову ему падали крупные капли — это таял недавно выпавший снег. Все еще
разгоряченный, Прутик остановился и, закрыв глаза, подставил лицо под струйки воды,
освежившие его и придавшие ему новых сил.
Внезапно кто-то со всего размаху стукнул мальчика по макушке — БАБАХ! Удар был
настолько сильным, что Прутик упал. Он полежал несколько минут, не шевелясь и не смея
дохнуть. Кто ударил его? Хрумхрымс? Если так, то прятаться нет никакого смысла. Прутик
открыл глаза и, вскочив на ноги, выхватил из-за пояса нож.
— Эй, где ты! — крикнул он. — Выходи!
Но рядом никого не было. Ни души. Было только слышно, как стучат, ударяясь о землю,
стекающие с листьев капли воды: КАП-КАП-КАП. И тут он во второй раз услышал тот же звук:
БАБАХ! Прутик оглянулся. Огромный снежный ком, соскользнувший с ветки над головой
мальчика, тяжело плюхнулся вниз, раздавив и запорошив гребенчатый куст. Мальчик засмеялся.
— Да это снег! — сказал он сам себе. — Только и всего. Обыкновенный снег.
Сначала в лесу моросило, потом начался настоящий ливень. Прутик промок до нитки и,
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 50
углубляясь в Дремучие Леса, ощутил, что почва становится все более вязкой. С каждым шагом
идти становилось труднее, и к тому же его мучил зверский голод.
— Когда же я ел в последний раз? — спросил он сам себя. — Похоже, что только у
душегубцев меня покормили по-настоящему. А было это давным-давно.
Прутик поднял глаза.
Солнце ярко светило, и лес переливался маленькими алмазными капельками. Мальчику
показалось, что он видит, как зреют и наливаются плоды в его лучах. Пар, вихрясь и клубясь,
поднимался с пропитанной влагой почвы. И сам Прутик стоял, окутанный туманной дымкой:
это потихоньку испарялась вода, промочившая жилетку из ежеобраза.
Голод становился невыносимым. Живот у мальчика подвело, сосало под ложечкой, в
желудке грозно урчало и бурчало.
— Все понятно, — сам себе сказал Прутик. — Это пройдет, как только мне удастся хоть
что-нибудь съесть. Только интересно — когда?
Наконец он добрел до дерева, на котором висели крупные спелые плоды пурпурно-алого
цвета. Некоторые из них были с виду такими зрелыми и сочными, что, казалось, тонкая шкурка
вот-вот лопнет и наружу брызнет золотистый густой сок. Прутик облизал губы. У него даже
слюнки потекли, так ему захотелось попробовать соблазнительный, аппетитный, истекающий
сладким нектаром фрукт. Он протянул руку и сорвал один из плодов.
Плод был таким мягким и спелым, что легко оторвался от черенка. Прутик нерешительно
повертел его в руках. Обтерев о жилетку, мальчик уже поднес было его ко рту, но…
— Нет, — произнес он, отводя руку в сторону. — Я боюсь.
Желудок сердито заворчал.
— Придется тебе подождать, — приказал ему мальчик. И мрачно пошел вперед,
раздумывая над тем, каким глупцом он оказался, только помыслив о возможности положить в
рот совершенно незнакомую пищу. И хотя многие плоды и ягоды в Дремучих Лесах были
вкусными и сытными, ничуть не реже встречались и ядовитые.
Одной капли сока червонного яблока, например, было достаточно, чтобы убить на месте.
И смерть была еще не худшим из зол. В лесах попадались фруктовые деревья, способные
ослепить или обездвижить. Росла там, между прочим, одна ягода, называемая баловникой, от
которой по всем телу высыпали синие бородавки, которые невозможно было свести.
Была и другая, кукожица, — проглотишь штучку — и сделаешься меньше ростом. И чем
больше ее ешь, тем меньше становишься. Бывало, несчастные обитатели леса по неведению так
наедались этими ягодами, что исчезали совсем.
— Это слишком опасно, — сказал сам себе Прутик. — Придется подождать, пока не
набреду на знакомое дерево.
Но, к глубокому огорчению, он шел и шел, а такое все не попадалось.
Лесные тролли, никогда не сходившие с тропы, не умели сами собирать фрукты и ягоды —
в этом всегда полагались на других. Они были торговцами, а не добытчиками. И сейчас Прутик
ни за что на свете не хотел походить на них.
Пытаясь не обращать внимания на бунтующий желудок, мальчик двигался вперед.
Фруктовые деревья источали сладкий, дурманящий аромат, а янтарные наливные плоды
светились в лучах солнца. Голод — странная штука. Он затуманивает мозг, но обостряет
чувства. И когда далеко-далеко раздался хруст сломавшейся ветки, мальчик услышал звук так
ясно, как будто она упала рядом с ним.
Остановившись, он огляделся. Там явно кто-то был. Прутик сделал несколько шагов
вперед, стараясь не наступать на ломкий валежник. Он подходил ближе и ближе, делая короткие
перебежки между деревьями. И вскоре он услышал чей-то стон, но поначалу не смог
рассмотреть, кто это был. Он сделал еще два-три осторожных шага, тревожно огляделся и —
чуть не налетел на громадную волосатую зверюгу.
Это огромное, заросшее шерстью создание сидело, скрючившись, и потирало щеку
когтистой лапой.
Глаза их встретились. Чудище, откинув голову назад, оскалилось и зарычало.
— Ай-ай-ай! — вскрикнул Прутик и отскочил, спрятавшись за дерево. Трясясь от страха,
он услышал хруст ломающихся веток: это чудовище, тяжело топая, проламывалось сквозь
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 51
заросли. Хруст прекратился, и лесной воздух огласился жалобным воем. Откуда-то издалека
ему ответил такой же заунывный вопль.
— Толстолапы! — понял Прутик
Он слышал о них, но никогда не видел. В действительности толстолап оказался еще
больше, чем он предполагал.
Хотя толстолапы выглядят весьма грозно, по характеру они робки и застенчивы.
Так они и застыли на мгновение, озаренные рассеянным светом вечернего солнца: мальчик
и толстолап, горячо обнимавший своего спасителя.
— Вух-вух, — наконец произнес толстолап, освободив мальчика от своих пылких объятий.
Открыв пасть, зверь указал лапой на то место, где раньше был больной зуб, и вопросительно
почесал голову.
— Все ясно, — понял Прутик. — Он здесь, у меня, — ответил мальчик, протягивая зуб,
лежащий на раскрытой ладони.
С осторожностью, удивительной для такого огромного животного, Толстолап взял зуб и
вытер его о свою шерсть. Затем зверь повернул зуб к свету, чтобы Прутик увидел огромную
сквозную дырку в нем.
— Вух-вух, — произнес зверь и, прикоснувшись к амулетам, висевшим на шее у мальчика,
возвратил ему свой зуб.
— Ты хочешь, чтобы я надел его на шею? — спросил Прутик.
— Вух, — согласился толстолап. — Вух-вух.
— На счастье, — продолжил Прутик.
Толстолап кивнул. И когда Прутик нацепил дырявый зуб на ремешок, где уже висели
обереги, подаренные Спельдой, толстолап удовлетворенно кивнул еще раз.
Прутик улыбнулся.
— Ну, как ты себя чувствуешь? Получше? — спросил он.
Толстолап торжественно склонил голову. Затем он прикоснулся к груди и протянул лапу.
— Ты спрашиваешь, можешь ли что-нибудь сделать для меня? — предположил Прутик. —
Можешь, и немало! Я просто умираю от голода! — воскликнул он. — Я хочу есть! Есть хочу! —
добавил он, похлопав себя по животу.
Толстолап озадаченно взглянул на него.
— Вух! — рыкнул он, описав лапой широкую дугу.
— Но я не знаю, что здесь можно есть, а что нельзя, — объяснил Прутик. — Съедобное?
Несъедобное? — стал спрашивать он, указывая на различные деревья.
Толстолап, поманив мальчика за собой, подвел его к высокому дереву с куполообразной
зеленой кроной, на котором висели ярко-красные плоды, да такие спелые, что с них капал
густой сок. Прутик жадно облизал губы.
Толстолап достал один из плодов, и протянул его мальчику.
— Вух, — настойчиво пропыхтел он, погладив себя по брюху. Это, без сомнения,
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 54
означало, что фрукты хорошие, годятся в пищу.
Прутик взял плод из лап толстолапа. Хорошие фрукты? Не то слово! Плод был просто
восхитительным! Просто объеденье! Сладкий, сочный, отдаленно по вкусу напоминающий
имбирь. Съев его, мальчик повернулся к толстолапу и снова похлопал себя по животу.
— Еще хочу! — сказал он.
— Вух, — осклабился толстолап.
Забавная это была парочка: мохнатая гора и худой как палка мальчишка.
Прутика занимал вопрос: а почему толстолап не бросит его? Он большой и сильный, знает
все тайны Дремучих Лесов, и Прутик совершенно не нужен ему.
Но, может быть, он тоже чувствовал себя одиноким? А может, он был благодарен Прутику
за то, что тот вытащил больной зуб? А может, толстолап просто полюбил его?
Конечно же, и ему тоже нравился толстолап — нравился больше всех, кого он повстречал
в своей жизни. Больше, чем Вихрохвост, больше, чем Хрящик, даже больше, чем Хрипун, когда
они еще были друзьями. А какой далекой казалась ему теперь жизнь среди троллей-дровосеков!
Прутик подумал, что, наверное, дядюшка Берестоплет уже сообщил, что мальчик так и не
добрался до него. Интересно, что они подумали? Он понимал, что Тунтум может только
буркнуть: «Он сбился с тропы!» Мальчик слышал голос отца, говорящего: «Я всегда знал, что
этим кончится. Он никогда не был настоящим лесным троллем! Его мать слишком мягко
обращалась с ним!»
Прутик вздохнул. Бедная Спельда! Он видел ее лицо, глаза, залитые слезами. «Я же
говорила ему, — рыдала она, — „Не сходи с тропы!“ А мы любили его, как своего собственного
сына!»
Но по-настоящему Прутик никогда не был одним из них. Он не был ни лесным
троллем-дровосеком, ни душегубцем, ни гоблином из розовой липкой колонии сиропщиков.
Может быть, здесь и предстоит ему остаться навсегда, скитаясь с толстолапом по
бескрайним Дремучим Лесам в поисках пищи, укладываясь спать на мягкой подстилке из травы
в укромных уголках, известных только его проводнику. Они всегда будут в пути, минуя
проторенные тропы и не задерживаясь подолгу в одном и том же месте.
Изредка, когда луна поднималась над металлическими соснами, толстолап,
остановившись, принюхивался, прикрыв глаза и шевеля маленькими ушками. Затем он делал
глубокий вдох, и тогда дикий вой одинокого скитальца оглашал просторы ночного леса.
Откуда-то издалека доносился ответный рев: еще один одинокий толстолап вторил ему из
глубины безбрежной чащи. Может быть, когда-нибудь они и встретятся. А может быть, и нет. Не
оттого ли их песня и была так печальна? И Прутик всем сердцем разделял эту печаль.
— Толстолап, — сказал Прутик одним знойным вечером.
— Вух? — ответил зверь, нежно положив огромную лапу на плечо Прутику.
— А почему ты никогда не встречаешься с толстолапами, с которыми говоришь по ночам?
Зверь пожал плечами. Так уж выходит, и все тут.
Он потянулся и достал с ветки зеленый плод в форме звездочки. Потыкав его, зверь
принюхался и недовольно заворчал.
— Несъедобный? — спросил мальчик.
Толстолап покачал головой и, растопырив когти, позволил фрукту упасть на землю.
Прутик огляделся.
— А вот эти? Годятся? — спросил мальчик, указывая на маленькие круглые желтые ягоды,
целая гроздь которых висела над его головой. Толстолап, протянув лапу, сорвал гроздь.
Принюхиваясь, он долго вращал кисть спелых ягод перед глазами. Затем, осторожным
движением отделив одну ягоду, он содрал с нее шкурку и снова принюхался. И наконец, слизнув
капельку сока кончиком длинного черного языка, он чмокнул губами.
— Вух-вух, — произнес он, вручая всю гроздь мальчику.
— Как вкусно! — захлебываясь соком, пробормотал Прутик. Как ему повезло, что рядом с
ним мохнатый толстолап, который знает, что можно есть, а что нельзя! Мальчик указал пальцем
сначала на себя, потом на своего спутника. — Я — твой друг, а ты — мой друг! — сказал он.
Толстолап тоже указал пальцем на себя, а потом — на мальчика.
— Вух-вух! — прозвучало в ответ. Прутик улыбнулся.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 55
Вдали на небосклоне он видел заходящее солнце, в лучах которого деревья меняли
оттенки, от лимонного до янтарно-желтого; потоки света лились золотыми струями меда сквозь
листву. Прутик зевнул.
— Я устал, — пробормотал он.
— Вух? — спросил толстолап.
Сложив ладошки, Прутик положил на них щеку.
— Спать, — пояснил он. Толстолап кивнул.
— Вух. Вух-вух, — понимающе кивнул он. Прутик, улыбаясь, вспомнил, что прежде от
храпа толстолапа он не мог и глаз сомкнуть. Теперь же спокойно засыпал под уютное
посапывание мохнатого друга.
Они продолжали идти вперед. Зверь, ломая ветки, продирался сквозь густые заросли, а
Прутик шел за ним.
Проходя мимо колючего сине-зеленого куста, Прутик в задумчивости сорвал пару
жемчужно-белых ягод, плотными кистями висевших под каждым остроконечным листом. Одну
из них он машинально сунул в рот.
— Мы скоро придем? — спросил он. Толстолап обернулся.
— Вух? — спросил он.
Внезапно его огромные глаза стали узкими как щелочки, тонкие ушки захлопали.
— Вуу-у-у-х! — заревел он, бросившись к мальчику.
Что случилось? Опять приступ безумия? Прутик развернулся и бросился бежать.
Толстолап топтал кусты, мял и давил растения.
— ВУХ, — грозно прорычал он, угрожающе надвигаясь на Прутика.
Он с силой схватил мальчика за руку, и ладонь раскрылась. Жемчужно-белая ягода выпала
из нее и откатилась прочь. Прутик рухнул наземь. Открыв глаза, прямо над собой он увидел
огромную мохнатую тушу. Мальчик вскрикнул от ужаса, и тут ягода, та самая, которую он сунул
в рот, проскочила ему в горло да там и застряла. И ни туда, и ни сюда. Сколько Прутик ни
старался, он не мог ни проглотить, ни выплюнуть ее. Он кашлял и плевался, задыхаясь; лицо у
него сначала побагровело, потом сделалось сине-лиловым. С трудом поднявшись, мальчик
уставился на толстолапа. Земля поплыла у него перед глазами.
— Не могу дышать! — прохрипел он, прикоснувшись пальцами к горлу.
— Вух! — заревел толстолап, тотчас же схватив мальчика за ноги и перевернув его вниз
головой. Тяжелой лапой он принялся стучать ему по спине. Он колотил изо всех сих, пытаясь
вытрясти застрявшую ягоду, но ничего не получалось. И раз, и два, и три…
ХОП!
Ягода выскочила у Прутика изо рта и — ШМЯК! — плюхнулась на землю!
Тяжело дыша, Прутик хватал ртом воздух. Вися вверх тормашками, мальчик отчаянно
махал руками, но толстолап крепко держал его. Прутик скомандовал охрипшим голосом:
— Отпусти меня!
Аккуратно подхватив мальчика свободной лапой, толстолап мягко опустил его на груду
сухих листьев. Склонившись над мальчиком так низко, что морда едва не касалась его лица,
мохнатый зверь проворковал:
— Вух-вух?
Прутик внимательно вгляделся в озабоченную физиономию своего спасителя. Глаза его
были широко раскрыты, брови подняты в немом вопросе. Прутик улыбнулся и обнял толстолапа
за шею.
— Вух! — воскликнул зверь.
Отстранившись, толстолап посмотрел мальчику прямо в глаза. Потом обернулся и указал
на ягоду, которой он подавился.
— Вух-вух, — сердито проговорил он и, схватившись за живот, перекатился на спину и
застыл, притворившись мертвым.
Прутик понимающе кивнул. Ягоды были ядовитыми.
— Плохая ягода, — сказал он.
— Вух, — подтвердил толстолап, вскакивая на ноги. — Вух-вух-вух! — торжествующе
выкрикивал он, подпрыгивая на месте, топча и давя негодную ягоду. Клочья растоптанной
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 56
травы и комья земли разлетались в разные стороны. Прутик смеялся до слез, глядя на приятеля.
— Ну, ладно, — сказал мальчик. — Обещаю, что такое не повторится.
Толстолап подошел к Прутику и ласково погладил его по голове.
— Вух-вух, друх-друх, друг, — внезапно сказал он.
— Правильно, — улыбнулся Прутик. — Ты — мой друг. — И он снова указал пальцем на
себя. — Прутик. Прут. Скажи: «Прут».
— Прух-прух, — произнес толстолап, засветившись от гордости. — Прух-Прух-Прух! —
повторял он снова и снова. Замолчав, он подхватил мальчика и усадил себе на плечи.
Вскоре Прутик сам научился добывать себе пропитание. Конечно, он не умел находить
пищу так ловко, как толстолап, у которого были мощные лапы и острый нюх, но вскоре он
разобрался, как это делать, и постепенно Дремучие Леса перестали быть для него жутким и
гиблым местом. Но все же по ночам ему было приятно ощущать рядом с собой огромного
шерстистого зверя, и тихое похрапывание успокаивало Прутика, когда он засыпал у толстолапа
под боком.
Все реже Прутик вспоминал свою семью. Не то чтобы он совсем забыл лесных троллей,
просто здесь не хотелось ни о чем думать. Есть и спать, есть и спать — вот и все дела.
Время от времени, впрочем, Прутик пытался стряхнуть с себя чары Дремучих Лесов:
однажды он заметил воздушный корабль в поднебесье, и несколько раз на глаза ему попадалась
Птица-Помогарь, качавшаяся на пестрых ветвях колыбельного дерева.
Но лесная жизнь продолжалась. Они ели и спали, а по ночам толстолап выл на луну.
А затем случилось несчастье.
Стоял холодный осенний вечер. Прутик сидел на закорках у толстолапа, и они отыскивали
место для ночлега, когда внезапно краем глаза Прутик заметил огненную вспышку. Мальчик
оглянулся. За ним по пятам следовало маленькое пушистое оранжевое существо, напоминавшее
ворсистый мячик.
Через несколько секунд Прутик оглянулся. Теперь существ было уже четверо, и все они
всей оравой, как детки ежеобраза, бежали за ними.
— Дружочек мой, — обратился Прутик к толстолапу.
— Вух? — отозвался тот.
— Оглянись, — сказал мальчик, хлопнув своего приятеля по плечу и указывая назад.
Они оба обернулись. Теперь за ними гналась целая дюжина забавных пушистых
зверюшек. Как только толстолап увидел эти комочки, уши у него встали дыбом, а из пасти
вырвался приглушенный отчаянный крик.
— Что с тобой? — усмехнулся Прутик. — Ты что, боишься их?
Толстолап завыл еще громче: теперь он дрожал с головы до ног, и Прутик едва не свалился
с его спины.
— Виг-виг! — завизжал в страхе толстолап.
Прутик смотрел, как росла стая пушистых оранжевых зверьков. Их стало в два раза
больше, потом их количество увеличилось еще вдвое, потом еще. Целая оранжевая туча неслась
вслед за ними, образуя яркое пятно в вечерних сумерках. Их армия делала броски то влево, то
вправо, пока не приближаясь к нашим друзьям.
Толстолап разволновался не на шутку. С криком «вух-вух!» он понесся вперед не разбирая
дороги. Пытаясь удержаться, Прутик что было сил уцепился за длинную шерсть на загривке
своего друга, но тот, мечась из стороны в сторону, летел стремглав куда глаза глядят:
ТОП-ТОП-ТОП! «Только бы не упасть», — подумал Прутик. Он обернулся, чтобы оценить
положение. Сомнений не было: оранжевые пушистые шарики нагоняли их. Теперь и у него
екнуло сердце. Каждый в отдельности зверек едва ли был опасен, но все вместе они могли
представлять серьезную угрозу.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 57
Все быстрее и быстрее бежал толстолап, сметая все на своем пути. Мальчику пришлось
прижаться покрепче к его широкой спине, чтобы ветки не хлестали его по лицу. Вжик-вжики
следовали по пятам за ними, и очень скоро некоторые из них уже оказались впереди друзей.
Прутик поглядел вниз. Три-четыре оранжевых существа путались у толстолапа под
ногами, пытаясь ухватить его за ляжки. Внезапно одному из них это удалось.
— Гром и молния! — вскрикнул Прутик, увидев, как милый шарик расщепился надвое и
из-под пушистого меха высунулось два ряда острых зубов, похожих на колючие шипы
медвежьего капкана. Мгновение спустя оранжевая тварь уже вонзала свои клыки в ногу
Толстолапа.
— Ву-у-у-у! — завыл он от боли.
Прутик уже ждал неминуемой смерти, но толстолап, наклонив голову, оторвал от себя
вжик-вжика и отшвырнул его в сторону. Свирепый зверек покатился по земле, но тотчас четверо
других заняли его место.
— Дави их! Топчи их! — заорал во всю глотку Прутик.
Но сколько бы вжик-вжиков ни стряхивал с себя толстолап, на их месте появлялись новые
и новые. Они облепили толстолапа, ползли уже по шее, пытаясь добраться до Прутика.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 58
— Помогите! — завопил мальчик.
Толстолап, сделав резкий вираж, налетел на высокое дерево. Прутик почувствовал, как
мощные лапы схватили его. Толстолап посадил его на ветку повыше, подальше от кровожадных
вжик-вжиков.
— Прух-прух, друх-друх, — пробормотал толстолап.
— А теперь ты залезай! — крикнул ему Прутик. Но, увидев печальные глаза друга, он
понял, что это невозможно.
Вжик-вжики снова вцепились в толстолапа, и огромное животное, издав глухой стон,
рухнуло на землю. Подлые злобные твари немедленно облепили его.
Глаза Прутика наполнились слезами. Он отвернулся, чтобы не видеть этого ужасного
зрелища. Мальчик пытался заткнуть уши, но крики несчастного друга, борющегося за жизнь,
все еще были слышны.
Затем в Дремучих Лесах повисла мертвая тишина. Прутик понял, что все кончено.
— Ах, толстолап, толстолап, — рыдал он. — За что?
Он хотел спрыгнуть вниз с обнаженным клинком, чтобы перебить вжик-вжиков всех до
одного. Он хотел отомстить за гибель своего друга. Но, с другой стороны, он понимал, что
ничего не сможет сделать.
Утерев слезы, Прутик посмотрел вниз. Вжик-вжики пропали, не оставив и следа от
бедного толстолапа: ни косточки, ни когтя, ни зуба, ни шерстинки от поросшей мхом шубы.
Где-то вдали зазвучал призывный вой другого одинокого толстолапа. Но никто не ответил ему, и
только эхо разносило его раздирающий душу вопль среди деревьев.
Прутик всхлипнул, крепко сжав висевший на шее амулет — клык, подаренный
толстолапом.
— Он никогда больше не ответит мне, — горько прошептал он. — Ни сейчас, ни потом.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГНИЛОСОС
Прутика стали душить рвотные спазмы, но на голодный желудок плеваться было нечем.
Наконец подлое создание, хлопая крыльями, взгромоздилось на верхушку мертвого дерева,
вырисовывающегося черным скелетом на фоне покрытого молочно-белыми облаками неба. Под
ним на ветке раскачивалось несколько коконов. Прутик с облегчением вздохнул. Мерзкая тварь
оставила его в покое.
Но мгновение спустя радость сменилась отчаяньем.
— Я тону! — закричал мальчик.
Хватаясь за скорлупу, Прутик отчаянно барахтался в болотной жиже. Но каждая его
попытка взобраться на лодочку заканчивалась неудачей.
При третьей попытке скорлупа перевернулась и пошла ко дну.
Прутика уже засосало по грудь. Он бил руками по илистой воде, но тщетно.
— Ах, Хрумхрымс, — простонал он. — Что же мне делать?
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 64
— Не впадать в панику. Это самое главное, — послышался чей-то голос.
Прутик онемел от изумления. Кто-то здесь есть и видит его противоборство со стихией!
— Помогите! СПАСИТЕ! — закричал он.
Он сделал еще один рывок, и трясина засосала его еще на два-три пальца. Болотная жижа
доходила уже почти до горла.
На берегу, прислонившись к мертвому дереву, сидел плоскоголовый, костлявый и
желтокожий гоблин с соломинкой в зубах.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе? — гнусаво проблеял он.
— Да! Очень хочу! Помоги мне! Я тону! — крикнул Прутик, отплевываясь. Он уже успел
хорошенько хлебнуть болотной жижи.
Гоблин ухмыльнулся и, отбросив прочь соломинку, сказал:
— Ну, если ты действительно этого хочешь, я помогу тебе, Мастер Прутик.
Он встал, отломил ветку от мертвого дерева и протянул ее Прутику.
Прутик, еще раз сплюнув тошнотворную болотную воду, потянулся за веткой и схватился
за нее.
Гоблин потащил мальчика из трясины. Прутик отплевывался и молился, чтобы гнилая
палка не сломалась. Наконец он почувствовал твердую почву под ногами. Гоблин отпустил
палку, и Прутик на четвереньках выполз на берег.
Он рухнул ничком, совершенно обессиленный, уткнувшись носом в пыльную землю.
Когда Прутик наконец смог поднять голову, чтобы поблагодарить спасителя, того и след
простыл. Он снова был один, плоскоголового гоблина нигде не было видно.
— Эй! — слабым голосом позвал Прутик. — Где ты?
Но ему никто не ответил. Гоблин исчез. На берегу лежала только соломинка, надкушенная
с одного конца.
— Почему ты убежал от меня? — пробормотал Прутик.
И внезапно ему пришло в голову: а откуда гоблин знает его имя?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ЗЛЫДНЕТРОГИ
Было тихо. Солнце жарило непереносимо. После того как Прутика вывернуло наизнанку в
замурованном коконе, у него было такое чувство, словно горло ему хорошенько протерли
наждачной бумагой. Мучительно хотелось пить.
Он заставил себя встать. За трясиной виднелась полоска чистой воды. Ее блеск дразнил
изнывающего от жажды мальчика. Ах, если бы туда можно было добраться, не утонув в топкой
грязи! Прутик, сплюнув, отвернулся.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 65
— Наверно, там такая же затхлая жижа, — пробормотал он, чтобы успокоить себя.
Он брел по чавкающей пустоши. Болото раскинулось очень широко, и если не считать
редких кустиков грязно-зеленого цвета, здесь ничего не росло. С каждым шагом Прутика
облепляли тучи мошкары. Угрожающе звеня, насекомые садились ему на лицо, на руки и ноги и
кусали, кусали, кусали.
— Прочь! Кыш отсюда! — принялся кричать Прутик, отмахиваясь от кровопийц. —
Сейчас я вам задам! Хлоп! Еще один! Хлоп! И другой!
Хлоп! Шлеп! Хлоп!
Прутик пустился наутек, но облако мошкары, напоминающее простыню, раздувающуюся
на ветру, преследовало его. Все быстрее и быстрее бежал мальчик. Мимо голых
скелетообразных деревьев, напрямик по хлюпавшему под ногами торфянику, спотыкаясь и
скользя, но не останавливаясь ни на секунду, стремительно мчался он в сторону Дремучих
Лесов.
Прутик почувствовал запах леса издалека. Суглинистая почва, пышная листва,
истекающие соком плоды — знакомые ароматы, от которых у него потекли слюнки, а сердце
забилось чаще. Мошкаре лес не понравился. По мере того как запахи становились гуще и
насыщенней, кусачих тварей становилось все меньше.
Прутик устало тащился вперед, все дальше и дальше. Дремучие Леса окутали его, как
огромное зеленое одеяло. Тут не было ни дорожек, ни тропок, и ему приходилось самому
прокладывать себе путь через буйные заросли. Он перешагивал через папоротники, пробирался
сквозь бычатник, взбирался на горки и спускался в овраги. Дойдя до кручиницы, он
остановился. Он знал, что кручиницы — деревья с длинными, переливающимися, как жемчуг,
листьями, напоминающими растопыренную ладошку, растут обычно у воды. Его научил этому
толстолап. Прутик раздвинул свисавшие ветви, усыпанные бусинками ягод, и там, под ними,
увидел хрустально-чистый ручей, струившийся по камням!
— Благодарение небесам! — выдохнул мальчик, упав на колени. Сложив ладони горсткой,
он опустил руки в ледяную воду. Сделав первый глоток, он тотчас ощутил, как холодная влага
побежала, омывая воспаленное горло. Вода была свежей, приятной на вкус. Он пил, пил и не
мог оторваться от источника. Наконец Прутик утолил жажду. С благодарным вздохом он в
изнеможении плюхнулся в ручей.
Там он и остался лежать. Вода струилась, утишая боль от укусов мошкары, смывая грязь с
одежды и с волос. Он не двинулся с места, пока вода не унесла с собой последние частицы
рвоты, тины и зловонной желчи.
Дни шли за днями, и поскольку в пещере у трогов никогда ничего не менялось, трудно
было сказать, сколько времени утекло с тех пор, как мальчик попал сюда. Казалось, Мэг всегда
будет подстригать ногти у него на руках и ногах. В последний раз, когда хозяйка делала ему
прическу, она заметила, что волосы у него сильно отросли.
Жизнь его была легкой и безмятежной: Мэг и другие девочки баловали его, возились с
ним. Но подземный мир угнетал его. Ему не хватало свежего воздуха, дуновения ветра, пения
птиц, небесной синевы. Больше всего Прутик скучал по толстолапу.
Самым удивительным в его жизни под землей, под Дремучими Лесами с их опасностями
и ужасами, было то, что у него теперь образовалась масса свободного времени для
размышлений. Здесь не приходилось добывать еду, отыскивать место для безопасного ночлега.
Здесь у него было все необходимое. Оставалось только привести в порядок мысли.
С самого начала, когда он появился у злыднетрогов, Мэг не спускала с него глаз. Вскоре,
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 72
однако, новая игрушка ей надоела, и она частенько стала уходить одна, надев на мальчика
ошейник и посадив его на цепь.
Цепочка, которой мальчика приковывали к кровати, была достаточно длинной, чтобы он
мог свободно расхаживать по капсуле, но как только он натягивал цепь до предела, ошейник
больно врезался в шею, напоминая, что он пленник.
Но может быть, он наконец найдет тропу, которая приведет его домой, к его семье? Вот
обрадуется Спельда, что ее сын вернулся. Даже Тунтум, наверно, улыбнется, хлопнет его по
спине и позовет с собой рубить деревья. Все будет иначе! Он станет таким, как все, будет
работать с утра до ночи, будет стараться походить на лесных троллей во всем: делать все, как
они, думать, как они… И уж никогда больше не сойдет с тропы!
Ошейник душил его. У него мелькнула мысль, а не станет ли он таким же пленником, если
вернется к лесным троллям? Сколько бы ни старался он быть таким, как они, ничего не
получалось.
А где теперь Птица-Помогарь? Что с ней? «Наверно, ей надоело опекать меня», — горько
подумал мальчик. «Ищи свою судьбу за Дремучими Лесами!» — сказала она ему. Прутик
усмехнулся.
— За Дремучими Лесами! Скорее не за, а под. Моя судьба в том, чтобы быть игрушкой у
избалованного, испорченного ребенка! Ах, Хрумхрымс! — выругался он.
Мальчик услышал какой-то шорох и умолк: здесь опасно разговаривать даже с самим
собой!
В следующую секунду Мэг с шумом ворвалась в капсулу. Через руку у нее был
переброшен сложенный в несколько слоев лист коричневой бумаги.
— Мне велено готовиться, — взволнованно объявила она.
Разложив бумагу на полу, она принялась рисовать.
Прутик, широко раскрыв глаза от изумления, наблюдал за ней.
— Прутик, душенька, — улыбнулась девочка. — Скоро мне сделают татуировку на спине
вот по этому рисунку.
Прутик с еще большим интересом стал разглядывать картинку. На ней была изображена
массивная, мускулистая женщина-злыднетрог. Она стояла, широко расставив ноги и уперев
руки в бока. Лицо ее имело весьма свирепое выражение.
— Мы все такие, — с гордостью объяснила девочка.
Прутик сложил губы в улыбке. Он указал на картинку, затем на Мэг и потом снова на
картину.
— Да, это я, — кивнула она. — Вернее, скоро стану такой.
Прутик указал на себя и склонил голову набок.
— Ах, Прутик, — нежно прошептала она, — я всегда буду любить тебя.
Мальчик, успокоившись, снова сел. В этот момент за дверью раздался тяжелый топот.
Чувствуя, что его спокойному существованию приходит конец, мальчик стал машинально
жевать кончик своего шейного платка. Это была маманя.
— Мэг! — прогрохотала она. — МЭГ! Девочка подняла глаза.
— Я здесь, — отозвалась она, и тут же весь дверной проем заполнила необъятная фигура
женщины-трога.
— Идем со мной! — приказала она. — Немедленно!
— Уже пора? — взволнованно спросила Мэг.
— Пора, — сердито ответила маманя.
Мэг вскочила на кровать.
— Ты слышал, Прутик? Нам пора! Пошли.
— Туда, куда мы идем, с животными нельзя, — предупредила ее маманя.
— Мам, ну пож-а-а-а-а-луйста, — заканючила девочка.
— Я же тебе сказала — нельзя. Потом поиграешь.
— А я все равно его возьму, — упрямо твердила непослушная девочка.
Прутик перевел взгляд с одной на другую: мать хмурилась, а дочь улыбалась.
— Ты хочешь пойти со мной? — спросила его Мэг. Прутик тихо улыбнулся в ответ. Он
был рад отправиться куда угодно, лишь бы не сидеть на цепи.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 73
— Вот видишь, — с торжеством воскликнула Мэг. — Я же тебе говорила!
Маманя недовольно фыркнула.
— Ты считаешь это животное разумным существом.
— Мам, ну пож-а-а-а-а-луйста, — снова заныла девочка.
— Ну ладно, уж если ты без него не можешь, — понуро согласилась маманя, поднимая с
полу разрисованную бумагу. — Но, по крайней мере, не спускай его с поводка. — И,
обернувшись к Прутику, продолжала: — Смотри у меня! Не испорти праздник моей деточке!
Только попробуй что-нибудь натворить! Хоть что-нибудь! И ты у меня живо получишь!
Снаружи уже витало ощущение приближающихся торжеств.
Все тропинки, ведущие к озеру, были забиты женщинами-трогами, идущими в том же
направлении, что и они. Прутик знал некоторых из них: они были соседями. Но там было
немало и незнакомых ему трогов.
— Смотри, куда они идут, — радостно сказала ему Мэг.
На другом конце озера была площадка, окруженная высоким забором. Понурые, худые как
щепки мужчины группками топтались у входа. Они раболепно поклонились мамане и хором
захныкали, когда она напролом двинулась ко входу.
— Рядом! — скомандовала Прутику девочка, рванув поводок.
Они втроем вошли на огороженную территорию. Как только они появились, их встретил
восторженный рев толпы. Опустив голову, Мэг застенчиво улыбнулась.
Прутик увидел пейзаж, показавшийся ему совершенно нереальным. Высоко над головой
висели корни гигантского дерева, разветвляющиеся на множество более мелких. Образовывая
огромный купол, они спускались до самой земли. Под этим сводом рука об руку стояли
злыднетроги, и их татуированные с головы до ног тела омывал излучаемый корнями
кроваво-красный свет.
Маманя взяла Мэг за руку.
— Пошли! — приказала она.
— Эй! — окликнул их один из стражников. — Во Внутреннее Святилище с животными
вход запрещен.
Маманя заметила, что ее дочка все еще тащит Прутика на поводке.
— Ясное дело, запрещен! — подтвердила она, отбирая у дочери поводок и привязывая
Прутика к одному из корней. — Потом его заберешь, — сказала она, издав горловой смешок.
На сей раз Мэг даже не попыталась перечить ей. Как в трансе, она вошла в круг взявшихся
за руки трогов и двинулась дальше, под купол из корней. На Прутика она даже не оглянулась.
Сквозь просветы между корней мальчик смотрел на происходящее. В самом центре он
увидел главный поильный корень. Он был толстым и узловатым, и светился ярче других. Мэг —
крошка Мэг — стояла, повернувшись к нему спиной и закрыв глаза. Внезапно злыднетроги
завели песню:
Слава тебе, наш Дуб-Кровосос!
Ты злыднетрогам счастье принес!
Они повторяли эти строки без конца, все громче и громче, пещера сотрясалась от
оглушительного грохота голосов. Прутик заткнул уши руками. Мэг, стоявшая рядом с поильным
корнем, вдруг начала корчиться и извиваться.
И вдруг ужасная какофония прекратилась, в воздухе повисла тревожная тишина. Мэг
повернулась лицом к корню. Воздев руки, она глядела вверх.
— Напои меня своей кровью! — крикнула она. Не успел стихнуть ее призывный вопль,
как под куполом произошла перемена. У злыднетрогов перехватило дыхание, а Прутик в испуге
вскочил, увидев, как корневище, к которому его привязали, меняет цвет. Он огляделся. Вся
густая сеть корней теперь светилась темно-красным, малиновым, кровавым светом!
— Ну вот! — торжествующе воскликнула маманя. — Пробил твой час, доченька!
Откуда-то из складок своего бумажного платья женщина-трог вытащила небольшую
вещицу. Прутик, прищурившись, разглядел, что это такое. Предмет был похож на кран от бочки.
Маманя приставила его к пульсирующему багровому центральному корню и вогнала его
кулаком в древесину. Затем, улыбаясь дочери, она жестом указала ей на пол.
Мэг встала на колени перед краником, задрала голову и широко разинула рот. Маманя
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 74
повернула ручку, и из крана хлынула мощная струя пенящейся кровавой жидкости. Она падала
на голову Мэг, омывала ее спину, стекала по рукам и ногам. Прутик в ужасе наблюдал, как в
пурпурном свете вздымаются плечи Мэг.
«Она это пьет!» — содрогнулся мальчик.
Мэг пила, пила и пила и не могла остановиться. Она уже выпила столько, что должна была
лопнуть. Наконец, она, похоже, утолила свою жажду и, глубоко вздохнув, свесила голову на
плечо. Маманя повернула ручку: кровь перестала хлестать из крана. Мэг с трудом поднялась на
нетвердых ногах. Худенькая бледнокожая девочка на глазах начала разбухать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ВРАЛЬ, БАЛАБОЛА И ПАЛОЧКА-ВЫРУЧАЛОЧКА
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 76
Прутик так и поступил. Он бегом пересек пещеру трогов, направляясь в дальний конец,
где корни светились ярче других, и ни разу не оглянулся. Он слышал топот и тяжелое пыхтение
разъяренных злыднетрогов у себя за спиной: они то чуть отставали, то снова почти нагоняли
его.
Наконец от приблизился к яркому пятну: перед собой он увидел плотно переплетенные,
кустистые белые корни, заливавшие все вокруг ослепительным светом. Куда же теперь? В ушах
у него стоял звон, сердце готово было выскочить из груди. Оттуда, где он стоял, в разные
стороны расходился добрый десяток тоннелей. Который из них выведет его отсюда? А может
быть, ни один из них?
— Ему конец! — раздалось свирепое рычание одного из злыднетрогов.
— Оторвать ему голову!
— Сейчас оторвем!
До Прутика донесся жуткий утробный хохот. Прутик впал в отчаяние. Он уже был готов
нырнуть в один из тоннелей, но вдруг там тупик? Пока он принимал решение, злыднетроги уже
почти наступали ему на пятки. Еще мгновение — и он попадет им в лапы.
Дрожь била его: он был до смерти напуган. В изнеможении Прутик чуть не проскочил
мимо тоннеля, откуда тянуло холодным свежим воздухом. Его разгоряченное тело сразу
покрылось гусиной кожей. Ну конечно! «Беги туда, откуда ветер дует!» Так сказал трог. Не
задумываясь, Прутик свернул в тоннель.
Вначале он был широким, но постепенно проход стал сужаться и потолок становился все
ниже. Прутику это было на руку. Там, где он сможет пройти, пригнувшись, неповоротливым
злыднетрогам ни за что не пролезть. Он слышал, как они, отчаянно бранясь, сопели ему вслед,
досадуя на свои габариты. Внезапно тоннель сделал резкий поворот и закончился стеной.
«Как же мне быть?» — застонал Прутик. Он в тупике! В ужасе он смотрел на груду
побелевших от времени костей, валявшихся среди песка и глины. Череп и остатки волос,
украшенных бусинками. На искривленной шее скелета была полуистлевшая веревочная петля.
Это были останки живой игрушки, для которой побег закончился не слишком удачно.
Чуть подальше, за скелетом, в тоннель спускался корень. Прутик прикоснулся к нему
рукой. На ощупь он казался таким же мертвым, как и все остальное вокруг: холодным, жестким
и не дающим света. Почему же здесь светло? Прутик посмотрел наверх, и там, высоко над
головой, он увидел маленький, сияющий серебряным блеском кружок.
— Он нашел вентиляционный тоннель! — донесся до мальчика разгневанный голос
злыднетрога.
Прутик подтянулся и уцепился за один из отростков на корневище.
— И вправду нашел! — согласился он.
Перебирая руками и ногами, он полез вверх по корню, как по канату. Пальцы его дрожали
от напряжения, мышцы свело. Он снова посмотрел наверх, но пятно света не становилось
ближе. В душе у него зародилась тревога: а что если он не сможет пролезть в дыру?
Но все равно он упорно лез выше и выше, стараясь дышать ровно в такт движениям.
Вдох-выдох! Вдох-выдох! Наконец кружок наверху стал побольше. Когда до верха оставалось
всего несколько футов, Прутик осмелился бросить взгляд вниз — где остались лежать череп и
кости — и, сделав последнее усилие, ухватился наконец за край отверстия, подставив руку под
теплые солнечные лучи.
— Как хорошо, что сейчас день! — вздохнул он, подтягиваясь и перекатываясь на
траву. — Иначе я никогда бы не выбрался отту… — Мальчик прервался на полуслове. Он был
здесь не один. Воздух был наполнен каким-то странным пыхтением. Остро пахло гнилью. Он
медленно поднял голову.
Высунутые наружу языки и раздувшиеся ноздри. Блеск оскаленных белых клыков,
капающая слюна. Застывшие желтые глаза, уставившиеся на него.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 77
Он нагнулся и стал тщательно вытирать запачканную ладонь о траву, пока она не стала
чистой.
— Так кто ты и откуда? — спросил охотник.
— Я… — Мальчик замялся. Он не был лесным троллем. Но тогда кто же он такой? — Я —
Прутик, — ответил он.
— Прутик? Никогда не слышал о таком народце. Скорее ты похож на вислоуха или на
туполоба. Даже мне трудно их различить. Однако они идут по хорошей цене. Небесные пираты
предпочитают гоблинов из диких племен. Из них получаются отличные воины, несмотря на то
что ими трудновато управлять. А прутики — хорошие воины?
Прутик заерзал на месте.
— Да нет, вообще-то не очень… — ответил он. Враль посопел носом.
— Пожалуй, много за тебя все равно не выручишь, — подытожил он. — Слишком уж ты
костлявый. Впрочем, ты мог бы стать корабельным коком. Ты готовить умеешь?
— Вообще-то нет, — повторил Прутик. Он рассматривал свою ладошку. На мизинце была
небольшая ссадина.
— Вот невезуха! — посетовал Враль. — Я тут напал на след шишкоголова — загнал бы
его по хорошей цене, говорю тебе, — так знаешь, что случилось? Он угодил прямо в пасть
дуба-кровососа и — привет! Даже мокрого места не осталось. Жуткое дело. А теперь мои
ребята напали на твой след. И что? Не стоило хлопот, — добавил он, сплевывая на землю.
И тут Прутик понял, что за одежда на Врале-охотнике. Этот темный мех мальчик не мог
спутать ни с чем. Сколько раз он гладил такую же пушистую, с прозеленью, гладкую шерстку!
— Толстолап! — Прутик сделал глубокий вдох: кровь бросилась ему в голову. На гадком,
противном эльфе была шкура толстолапа!
Враль был меньше его ростом. Намного меньше. Прутик без труда одолел бы его. Но ему
пришлось сдержать свое негодование: со всех сторон его на него смотрели горящие желтым
огнем глаза голодных волков.
— У меня нет времени точить лясы с тобой целый день, — продолжал Враль, — есть дела
и поважнее. Прощай, волчья приманка. Будь я на твоем месте, я бы полечил руку. Не всякий раз
тебе повезет, как сейчас. Ну, пошли, ребята.
И, окруженный волками, Враль развернулся и исчез среди деревьев.
Прутик опустился на колени. Он снова оказался в лесу, но на этот раз толстолапа не было с
ним. Милого, одинокого толстолапа больше не было на свете, и некому было оберегать его.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 79
Вокруг — только охотники да волки, шишкоголовы да туполобы…
— Ну почему? — заплакал он. — Почему так получается? Почему?
— А потому, — послышался чей-то голос, ласковый и нежный.
Прутик поднял глаза и вздрогнул от неожиданности. Существо, говорившее с ним, вовсе
не выглядело ласковым и нежным. Тварь эта была ужасна.
— Итак, что привело тебя… ХЛЮП-ХЛЮП. , в наши… ХЛЮП-ХЛЮП — края?
Прутик уставился в землю.
— Я заблудился.
— Заблудился? ХЛЮП-ХЛЮП… Какая чепуха! Ты же здесь! — рассмеялась она.
Прутик, с трудом сглотнув слюну, поднял глаза.
— Так-то лучше… ХЛЮП-ХЛЮП… А теперь рассказывай все по порядку. Мы, балаболы,
очень добрые… ХЛЮП-ХЛЮП. Мы всегда готовы выслушать других… — И отвратительная
тварь захлопала огромными ушами, напоминавшими крылья летучих мышей.
Янтарный свет клонившегося к закату дня лился сквозь тонкие перепонки ушей, заодно
высвечивая сеть мелких кровеносных сосудов. Солнечные блики ложились на жирную
физиономию и мерцали на глазных стебельках. Стебельки были длинные, пористые, и тварь
вертела ими по все стороны, то сводя, то разводя в стороны, и на кончике каждого из
раскачивающихся отростков размещался выпученный зеленый глаз. Прутика затошнило, но он
не мог отвести взгляда от чудовища.
Прутик, глядя ей вслед, видел, как раскачиваются фонари на дребезжащей повозке. Перед
тем как его снова обступила непроглядная тьма, он успел поставить свою палочку-выручалочку
в центр нарисованного сердечка. Руки у него дрожали, когда он, закрыв глаза, шепотом
произносил заклинание:
Выручалка, другом будь:
Подскажи сердечку путь.
Он убрал руку, удерживающую палочку на месте, и открыл глаза. Палка продолжала
стоять.
Прутик попробовал еще раз: руку на палочку, затем заклинание: «Выручалка, другом
будь…» Но палочка продолжала стоять как вкопанная.
— Эй! — — окликнул он балаболу. Та оглянулась, высунувшись из-за края повозки. — А
почему палочка не падает?
— Понятия не имею, деточка, — ответила она и с этими словами поспешила прочь.
— А еще называет себя знахарем! — сердито пробормотал Прутик, закидывая палку
подальше в кусты.
Мерцающий свет фонарей исчез вдали. Прутик повернулся и, спотыкаясь во тьме, побрел
в противоположную сторону, проклиная свою невезучесть. Никому нет до него дела. И во всем
виноват он сам. Ах, зачем только он сошел с тропы!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ВОЗДУШНЫЕ ПИРАТЫ
Высоко в поднебесье тучи редели. Они кружились, завихряясь вокруг луны, напоминая
кишащих личинок. Прутик как зачарованный глядел на небо: там было все в движении, а внизу,
на земле, стояла мертвая тишина. Не шевелился ни один листок. В тяжелом, неподвижном
воздухе ощущалось приближение грозы.
И вдруг голубовато-белая вспышка озарила небосклон. Прутик начал считать. Когда он
досчитал до одиннадцати, над головой оглушительно грянул гром.
Небо опять вспыхнуло, еще ярче, чем прежде, и снова загрохотало. В этот раз Прутик
успел досчитать до восьми. Гроза приближалась.
Мальчик побежал. Поскальзываясь, спотыкаясь и падая, он несся по вероломному лесу, то
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 83
сияющему, как яркий полдень, то черному, как яма. Поднялся ветер: сухой, насыщенный
электрическими зарядами. Волосы у мальчика разметались, а жилетка из ежеобраза
ощетинилась.
После каждой вспышки у мальчика перед глазами светились огненные зигзаги, а потом
тьма становилась еще чернее. Ничего не видя перед собой, Прутик, пошатываясь, шел.
Порывистый ветер дул ему в спину. Прямо над его головой в небе опять раздался страшный
треск и двузубая огненная вилка разделила небо пополам. Канонадой застрекотал гром:
трах-тарарах-тах-тах-тах-тах! Воздух, казалось, дрожал, земля колыхалась. Прутик рухнул вниз,
закрыв голову руками.
— Небо падает, — заикаясь, пробормотал он. — Небо падает!
Еще один удар ослепительной молнии, а за ним сразу же неистовое громыхание сотрясло
весь лес. И третья вспышка, и четвертая… И все же промежуток между каждыми следующими
двумя вспышками становился чуть дольше. Прутик встал с земли: коленки у него дрожали. Лес
то вспыхивал, напоминая дикую толпу танцующих скелетов, то погружался в непроглядную
тьму, а над головой — все то же грохочущее небо.
Прутик влез на дерево — старое высокое летучее дерево, — чтобы сверху посмотреть, как
уходит гроза. Он забирался выше и выше. Холодный ветер обжигал ему лицо и руки. Он
примостился на качающейся развилке, чтобы перевести дух. В воздухе пахло дождем, но пока
не упало ни капли. Бушевала сухая гроза: небо вспыхивало, били молнии, рокотал гром.
Внезапно ветер стих.
Прутик вытер глаза и стряхнул с головы остатки бусинок и бантиков, проведя пальцами по
волосам. Украшения разлетелись по воздуху и исчезли во мраке. Мальчик поднял голову, и в
небе, на мгновение озарившемся при очередной вспышке, он увидел знакомые очертания.
Сердце у него упало.
— Небесный корабль, — прошептал он. Молния погасла, и корабль исчез. Еще один
всполох — и корабль снова вырисовался на небе.
— Но теперь он плывет в другую сторону, — сказал себе Прутик.
Новый удар — и небо осветилось ярче прежнего.
— Корабль вращается, — мальчик задохнулся от ужаса, — это смерч!
Корабль крутился вокруг своей оси все быстрее и быстрее. Он вращался так быстро, что у
Прутика закружилась голова. Центральный парус тяжело хлопал, такелаж, казалось, вот-вот
оторвется. Неуправляемый небесный корабль, засосанный ураганом, беспомощно вертелся в
самом центре воздушной воронки.
И вдруг молния, вырвавшись из-за тучи, одним росчерком прочертила зигзаг по небу и с
грохотом ударила в борт корабля. Корабль лег набок. Что-то маленькое, круглое и мерцающее,
как звезда, выкатилось через край и упало в чащу. Войдя в штопор, корабль тоже устремился
вниз.
Прутик замер. Пиратский корабль падал на землю.
Снова стало темно. Прутик нервно грыз ногти, мусолил прядь волос, жевал кончик
шейного платка. Лес погрузился во мрак.
— Еще одна молния, — молил Прутик. — Тогда я смогу увидеть, куда…
Тут небо вспыхнуло еще раз, но теперь он увидел только зарницы, уходящие за горизонт. В
тусклом свете Прутик сумел рассмотреть три фигуры, напоминавшие летучих мышей, которые
парили над падающим кораблем.. К ним присоединились еще две, нет, три… Оттолкнувшись от
палубы, они подпрыгивали в воздух, и стихающий ветер уносил их прочь. Воздушные пираты
покидали корабль. Последний, восьмой, успел соскочить буквально за секунду до того, как
корабль рухнул вниз, прямо на верхушки деревьев.
Мальчик вздрогнул. Вся ли команда успела покинуть гибнущий корабль? Разбился ли он
на куски? Сумел ли экипаж приземлиться в целости и сохранности?
Он быстро спустился с дерева и помчался через лес так стремительно, как только могли
нести его ноги. Ему в спину светила ясная чистая луна, и лес оглашался тысячами ночных
голосов. Деревья, купающиеся в лунных лучах, казалось, были закутаны в длинные сети теней.
Как будто и не было никакой бури! О шторме напоминали лишь отдельные сломанные
ветки да тянущийся издалека дым тлеющего лапчатника. Прутик бежал и бежал, покуда совсем
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 84
не выбился из сил.
Мальчик стоял, согнувшись: острая боль под ложечкой заставила его остановиться. Он
тяжело дышал. Ночные птицы, усевшись на ветки, громко распевали над его головой. Но сквозь
птичий щебет доносились и другие звуки. Свист. Шипение. Прутик пошел вперед. Казалось,
звуки раздаются из-под гребенчатого куста. Мальчик раздвинул ветки и отпрянул: его обдало
горячим воздухом
Там, за кустом, лежал огромный круглый валун, наполовину ушедший в землю. Он
полыхал жаром и был раскален добела. Трава вокруг него сморщилась и пожухла, куст
обуглился и почернел. Прутик, искоса поглядев на ослепительно сверкающий горячий камень,
прикрыл глаза рукой. Может быть, это звезда, упавшая с корабля? Мальчик огляделся. Вероятно,
и сам корабль, и его команда где-то неподалеку.
Ночные птицы подняли базар: они взволнованно чирикали, чего-то испугавшись. Прутик
хлопнул в ладоши, и стая разлетелась. В наступившей тишине Прутик услышал гул голосов.
Мальчик крадучись сделал еще несколько шагов вперед. Голоса стали громче. Увидев
высокого, крепко сложенного краснолицего мужчину с густой клокастой бородой, Прутик
тотчас же спрятался за дерево. Это был воздушный пират.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 85
— Я не могу этого сделать. Невозможно разжечь такой костер, чтобы корабль взлетел, и,
кроме того….
— Но что-то же нужно сделать! — заревел Хитрован. — И я до сих пор не понимаю,
почему этот чертов камень свалился первым!
— Потому что в него угодила молния, — ответил Железная Челюсть.
— Я и сам это знаю, идиот! — огрызнулся Хитрован. — Но…
— Холодный камень поднимается, горячий — опускается, — спокойно продолжал
Железная Челюсть. — Это — научный факт. И сейчас я тебе сообщу еще один научный факт. То,
что может нагреваться, может и остывать. Так что если вы, ребята, не отыщете летучий камень,
да поскорей, он улетит навсегда. А теперь, если позволите, я займусь починкой опор для
швартовых — на тот случай, если вы все-таки найдете его.
Его голова снова исчезла в густой кроне. Хитрован закусил губу. В лице у него не было ни
кровинки.
— Слышали, что он сказал? — прорычал Хитрован. — Ищите летучий камень!
Колючка и Окурок отвернулись и поспешили прочь. Каменный Пилот потащился за ними.
И только Тем Кородер остался на месте.
— Ну! — рявкнул Хитрован.
— Я могу сказать, где летучий камень. Но при одном условии. Даже если мы поставим его
на место, мы будем ждать капитана.
— Ну конечно! — отвечал Хитрован. — Даю честное слово! — Он вытянул правую руку
и обменялся рукопожатием с Темом.
Из своего укрытия Прутик видел, как Хитрован заложил при этом левую руку за спину.
Трех пальцев на руке не хватало, и шрамы были свежими. Но два оставшихся пальца были
скрещены! Это означало, что Хитрован говорит неправду!
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 89
Тем кивнул.
— Я прослежу, чтобы ты сдержал слово, — сказал он. — Ты здесь, парень? Выходи.
Прутик сделал два шага вперед из укрытия.
— Шпион! — прошипел Хитрован.
— Свидетель! — возразил Тем. — Он слышал, что ты обещал. — Тем обернулся к
Прутику. — Ты знаешь, куда упал летучий камень? — спросил он. Прутик замялся, поглядывая
на Хитрована. — Давай говори, — разрешил Тем. Прутик кивнул.
— Я знаю, где он. Я видел. Летел, как пушечное ядро. Вернее, как падающая звезда.
— Показывай, где это, — резко приказал Хитрован. Прутик вспыхнул и отвернулся, не в
силах выдержать пристальный взгляд Хитрована.
— Нам туда, — показал он.
— Эй, ребята! — крикнул Хитрован остальной компании: Колючке, Окурку и Каменному
Пилоту. — Идите за нами.
Прутик повел весь этот сброд назад, через лес. Сначала он услышал гудение гребенчатого
куста, а потом разглядел и сам куст. Он подошел к нему и раздвинул ветки. Летучий камень
лежал там, впечатанный в землю. Он светился густо-желтым цветом, напоминая огромный
кусок сливочного масла.
— Раньше он был белым, — сказал Прутик.
— Он остывает, — заметил Тем. — Самое сложное — это доставить его на корабль, когда
он сделается достаточно легким, чтобы мы могли его поднять, но не слишком легким, чтобы
улететь от нас.
Хитрован повернулся к Каменному Пилоту.
— Ты отвечаешь за доставку, — приказал он. Из-под низко нависающего капюшона
раздалось нечто вроде хрюканья, что означало согласие. Он, тяжело ступая, сделал несколько
шагов вперед, наклонился и обхватил камень обеими руками. Рукава и полы его замызганного
огнеупорного плаща зашипели. Прутик принюхался. В воздухе запахло паленым. Каменный
Пилот, напрягшись, сделал рывок. Стекла очков-иллюминаторов, вделанных в капюшон,
запотели, но камень не двинулся с места.
— Вылейте на него воду из фляжек, — посоветовал Тем.
— Правильно, — согласился Хитрован, вспомнив, какая на нем лежит ответственность. —
Лейте на него воду из фляжек. — И он сам, и все остальные принялись поливать) водой
пылающий камень.
Камень шипел и в тех местах, куда падала вода, становился оранжевым.
— Еще! — скомандовал Хитрован.
Небесные пираты быстро сбегали за водой и вернулись, неся полные фляжки.
Мало-помалу валун изменил свой цвет на красный. Понемногу он стал поддаваться, качаясь из
стороны в сторону в земляной яме. Каменный Пилот рванул еще раз. И тут камень, тихо
зашипев П-Ш-Ш-С-С-С-С, вышел из земли.
Учащенно дыша и шатаясь под бременем тяжкого груза, Каменный Пилот потащил валун
на лужайку. Остальные поплелись за ним. Они ничем не могли помочь Каменному Пилоту,
потому что камень был чересчур горяч. Им оставалось только надеяться и молиться.
Наконец они увидели корпус небесного корабля.
— Мы достали его, Железная Челюсть, — крикнул Тем. — Мы достали летучий камень!
— Буду готов через минуту! — прокричал в ответ Железная Челюсть, и Прутик снова
заметил в его голосе скрипучие нотки. — Я тут проверял, в порядке ли абордажные крюки и
кошки, — сказал он. — Я бы не хотел, чтобы он улетел без нас!
Каменный Пилот выругался: уже порядком остывший валун вот-вот вырвется у него из
рук!
— А ты оснастил люльку? — окликнул Железную Челюсть Хитрован.
— За кого ты меня принимаешь? — послышался раздраженный ответ. — А то как же! Я
взял железное дерево. Оно не такое ходкое, как летучее дерево или дуб-кровосос, зато
огнеупорное — на случай, если камень будет еще горячим.
Каменный Пилот удовлетворенно хмыкнул в знак согласия.
— Он поднимается! — завопил Колючка. Железная Челюсть просунул голову сквозь
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 90
листву.
— Ты можешь влезть на дерево вместе с ним? Каменный Пилот, застонав, покачал
головой. Он едва удерживал в руках рвущийся в небо валун.
— В таком случае, — крикнул с дерева Железная Челюсть, — переходим к плану «Б». Но
если вы хотите, чтобы все получилось, нужна идеальная точность. Каменный Пилот должен
держать валун прямо под люлькой и только потом отпустить его. Ну-ка, сделай пару шагов
влево…
Каменный пилот, тяжело ступая, сдвинулся влево.
— Стоп! Теперь чуть-чуть вперед! СТОП! Чуточку назад! Левее! Еще чуточку назад!
Хорошо! — прошептал он. — Когда я скажу: «Давай!» — отпускай камень. Только осторожно,
не толкни его вбок!
Прутик уставился на дерево. Он увидел, как Железная Челюсть открыл дверцу похожего
на клетку хитроумного приспособления, укрепленного в центре корабля. Пират, толкнув дверцу
ногой, взял наперевес гарпун.
— Давай! — скомандовал он.
Каменный пилот мягко отпустил свою ношу. На какую-то долю секунды валун завис в
воздухе. Потом он завращался, затем стал подниматься, сначала — медленно, но вскоре набрал
скорость. Прутик увидел, как Железная Челюсть привязывает себя ремнем к ветке. Валун
приближался к нему. Еще немного — и он пролетит мимо люльки! Железная Челюсть нагнулся
и тихонько подтолкнул валун гарпуном. Тот слегка сдвинулся влево, продолжая подъем.
— Ну же, ну! — подстегивал Хитрован парящий в воздухе камень. Он повернулся к
Окурку. — Если ему удастся загнать камень на место, пускай все немедленно поднимаются на
борт, — прошипел он. Прутик старался не пропустить ни слова. — А если Тем Кородер будет
возражать, расправься с ним, Окурок. Хорошо?
ШМЯК-БРЯК! Валун попал в люльку. БУХ! ЩЕЛК! Каменная Челюсть ногой захлопнул
дверцу и, наклонившись, проверил, хорошо ли защелкнулся замок.
— Порядок! — торжествующе проревел он. Сердце у мальчика затрепетало.
Замечательный пиратский корабль снова мог летать! И он, визжа и улюлюкая, ликовал вместе со
всеми.
— Мы этого не забудем, Железная Челюсть! — объявил Хитрован. — Отличная работа!
— Да, — послышался чей-то голос, низкий и звучный. — Отличная работа!
Все разом обернулись.
— Капитан! — Тем Кородер широко ухмыльнулся. — Так вам удалось спастись!
— Конечно, Тем! А как же иначе! — послышался гордый ответ.
Прутик во все глаза глядел на капитана. Он был высоким, элегантным и, в отличие от
сутулого Хитрована, стоял, гордо распрямив плечи. Бакенбарды у него были нафабрены, а на
одном глазу была черная кожаная повязка. На его длинном плаще болталось множество
разнообразных предметов: огромные защитные очки, телескоп, железные кошки и кинжалы. На
боку у него висел длинный кортик с резной рукоятью: его лезвие поблескивало в лунном свете.
Прутик вздрогнул. Не это ли оружие он видел раньше — кортик с инкрустированной
драгоценными камнями рукоятью и зазубриной на клинке?
И тут из зарослей появилась еще одна фигура. Прутик вздрогнул. Это был толстолап, хотя
выглядел он совсем не так, как его старый друг. Этот был белым с головы до ног, а глаза у него
были красные: настоящий альбинос. Через плечо у него висела тушка ежеобраза. Стряхнув
мертвое животное на землю, он встал рядом с капитаном.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 91
— А, это ты, Буль, — сказал капитан. — Ты-то мне и нужен. Возьми этого плоскоголового
и посади на цепь.
Толстолап указал на небесный корабль.
— Вух? — спросил он.
— Нет, — ответил капитан. — Привяжи его к дереву, только выбери покрепче.
Окурок сердито огрызнулся и погрозил кулаком. Толстолап ударил его по руке и, накинув
цепь ему на шею, уже был готов оторвать гоблина от земли.
— Полегче, Буль, — приказал капитан. Толстолап опустил переднюю лапу и дернул за
цепь. Окурок был уведен.
— Вы думаете, это мудрое решение, капитан? — елейным голосом заговорил
Хитрован. — Ведь мы с вами в Дремучих Лесах. А здесь все, что угодно, может случиться.
Окурок мог бы сослужить добрую службу в случае внезапной атаки.
Капитан повернулся и окинул Хитрована своим единственным глазом.
— Ты думаешь, я не умею читать в твоем мятежном сердце, Хитрован? — спросил он. —
Твои дружки из Лиги Свободных Торговцев в Нижнем Городе ничем не помогут тебе здесь. Мы
— независимая команда, и приказы здесь отдаю я. Еще одно слово — и я предам тебя
небесному огню. Ты хорошо понял меня?
— А что значит «предать небесному огню»? — шепнул Прутик Колючке.
— Это значит привязать тебя к ветке горящего дуба-кровососа, — тоже шепотом пояснил
эльф-дубовичок. — И ты с оглушительными воплями взлетаешь в небо, как ракета.
Прутик содрогнулся.
— Мы пробудем здесь всю ночь и улетим, как только начнет светать, — говорил капитан.
Он повернулся к Тему. — А пока, кок, — сказал он, пнув ногой тушку ежеобраза, — займись
стряпней!
— Будет сделано, мой капитан! — с готовностью отвечал Тем.
— А ты, Колючка, разработай маршрут до Нижнего Города. Я не собираюсь застрять здесь
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 92
навеки! — Он посмотрел вверх. — Скажи, Железная Челюсть, сколько времени тебе нужно,
чтобы закончить ремонт?
— Часа два, капитан, — прозвучало в ответ. — Мне нужно только фаску нарезать на
новых деталях да выправить рулевую ось.
— А где Каменный Пилот?
— В машинном отделении чинит трубопровод.
— Отличная работа, — похвалил его капитан. Он повернулся и посмотрел сверху вниз на
Прутика.
И в этот момент Прутик убедился, что видел капитана раньше. Он сразу не узнал его из-за
повязки на глазу. Это был тот самый пират, которого они с Тунтумом давным-давно встретили в
лесу, когда его отец — лесной тролль — пытался обучить его ремеслу дровосека. Высокий,
элегантный небесный пират с кортиком, усыпанным драгоценными камнями по рукояти и
зазубренным клинком! Как он мог забыть!
— А ты что тут стоишь, глаза таращишь? Иди, помоги другим развести костер.
— А ре… ребенок… — заикаясь, произнес он. Капитан резко повернулся и взглянул на
него так, как будто увидел его в первый раз. Пират удивленно поднял брови.
— Это Прутик, капитан, — объяснил Тем Кородер. — Это он нашел летучий камень и…
— Я думаю, парень сам может объясниться, — сказал капитан. — Что ты хотел сказать?
Прутик поднялся и встал перед капитаном, не поднимая глаз от земли. Дыхание у него
прерывалось, он еле-еле заставил себя говорить.
— Сэр, — спросил он, — а этот ребенок… Это был мальчик или девочка?
Квинтиниус Верджиникс посмотрел на Прутика и нахмурился. Быть может, он забыл. А
быть может, даже слишком хорошо помнил. Он задумчиво теребил пальцами подбородок.
— Это был мальчик, — ответил он наконец. Зазвенела цепь — это Окурок повернулся во
сне. Капитан осушил кружку до дна и вытер губы.
— Отбываем завтра на рассвете, — сказал он. — Можно немного поспать.
Прутик подумал, что он едва ли уснет. Сердце его трепетало, воображение разыгралось не
на шутку.
— Буль, ты стоишь на карауле первым, — приказал капитан. — Разбуди меня в четыре
утра.
— Вух, — согласился толстолап.
— И смотри в оба за нашим коварным приятелем. Прутик тревожно дернулся, но тут же
понял, что речь идет о Хитроване.
— Вот, держи. — Колючка протянул Прутику одеяло. — А мне и так будет тепло:
устроюсь, как Птица-Помогарь. — И с этими словами эльф-дубовичок забрался на дерево,
прыгнул с него на борт небесного корабля и направился к кокону, висевшему на верхушке
мачты.
Прутик завернулся в одеяло и лег на постель из опавших листьев. Костер ярко горел. В
небо взлетали мерцающие искры, жаркие уголья полыхали. Прутик вглядывался в танцующие
всполохи.
Если бы не воздушный пират — Облачный Волк, из-за которого Спельда и Тунтум
отослали Прутика прочь, опасаясь, что его заставят служить на летучем корабле, если бы не он,
Прутик никогда бы не ушел из деревушки троллей по собственной воле. Он никогда бы не
сбился с тропы. Он никогда бы не потерялся в лесах.
Но вдруг он понял все. Он всегда был потеряшкой. Он заблудился не тогда, когда сбился с
тропы. Он потерял свой путь с самого начала, когда небесный пират оставил его, завернутого в
вышитый платок, у входа в хижину троллей-дровосеков. Но теперь он нашелся! Три короткие
фразы без конца вертелись у него в голове.
«Я нашел свой путь. Я нашел свою судьбу. Я нашел отца!»
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 97
Прутик закрыл глаза. Перед ним вспыхнул образ палочки-выручалочки, указывающей
вверх. Вот где лежало будущее: в небе, вместе с отцом!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ХРУМХРЫМС
В лесу было тихо. Затем что-то шевельнулось. И опять стало тихо. Лес был немым — это
была такая мертвая, мрачная тишина, которая разливается только перед самым рассветом.
Прутик повернулся на другой бок и подоткнул под себя одеяло, подаренное Колючкой. Во сне
он видел летающие корабли, проплывавшие в небесной синеве. Прутик стоял у штурвала,
подняв воротник от ветра.
— Красиво плывем, — пробормотал он, улыбнувшись во сне.
На корабле все оживленно забегали, засуетились, и это было неспроста. Прутик все еще
стоял у штурвала, держа курс по карте, пока команда готовила ловильные сети для стаи
мигрирующих дроздов, замаячившей на горизонте. Значит, на ужин они будут есть печеных
дроздов. Канаты, щелкая, хлестали по мачте.
— Право руля! — послышался чей-то голос. Прутик вздохнул и повернулся на другой бок.
И опять тишина. На этот раз она была оранжевой: пустыня мерцающего безмолвия.
Голосов больше не было слышно, даже его собственного. Спине было холодно, но лицо пылало.
Мальчик, проснувшись, моргал глазами.
Сначала Прутик не мог понять, где он находится. Рядом с ним догорал костер. Обугленные
кости и куски жира, валяющиеся в пыли. Над ним густой зеленый полог, через который
пробивались первые рассветные лучи.
Прутик резко сел. Внезапно все события предыдущего вечера быстрой чередой
пронеслись перед ним. Буря. Небесный корабль. Находка летучего камня. Ужин с воздушными
пиратами. Встреча с отцом… Но где же они?
Они улетели без него! Прутик заплакал от боли и отчаянья. Его бросили. Слезы катились
по его щекам, и под узкими лучами солнца в каждой капельке-звездочке играла радуга. Они не
взяли его с собой! Глухие рыдания сотрясали лесной воздух.
— Почему, отец? Почему? — всхлипывал он. — Почему ты снова бросил меня?
Слова замирали в тиши, а вместе с ними пропала и надежда найти свой путь за лесными
пределами. Лес был погружен в безмолвие. Ни кашля лягвожоров, ни визга чеханчиков, ни
хрипа порханов. Казалось, не только сами пираты покинули лес, но и забрали с собой всех его
живых обитателей.
И все же в воздухе ощущался какой-то неясный гул. Сначала — тихое шипение, потом
треск, потом отдаленный рев, который становился все громче и громче, пока Прутик рыдал,
закрыв лицо руками.
Наконец жар, припекавший спину, стал нестерпимым. Жилетка из ежеобраза зловеще
ощетинилась. Прутик обернулся.
— Ай-ай-ай! — закричал он. Оказалось, он видел вовсе не солнечные лучи! Это был
пожар! Леса горели!
Пылающая головешка дуба-кровососа, вылетевшая из пиратского костра, угодила прямо
на ветви колыбельного дерева. Колыбельное дерево стало тлеть и дымиться, а несколько часов
спустя оно уже полыхало вовсю. Ветром огонь быстро разнесло по всему лесу. И сейчас
мощная стена пламени — от корней до самых верхушек деревьев — надвигалась на Прутика.
Он чуть не потерял голову от страха. Мальчик вскочил, и тут охваченная пламенем ветка
рухнула прямо перед ним, рассыпав бисер золотых искр. Прутик бросился бежать — только
пятки засверкали. Он бежал и бежал, подгоняемый ветром. Он бежал что было сил и не мог
вырваться: пожар преследовал его, лес горел и слева, и справа.
Огонь уже подпалил мех на его жилетке, пот градом катился по его лицу, скатывался по
шее за шиворот. Огненное кольцо сжималось.
— Быстрее! — скомандовал себе Прутик. — Еще быстрее!
Он промчался мимо жабы-вонючки, чьи короткие и толстые передние лапы роковым
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 98
образом не давали ей уйти от огня. Реющий червь, оглушенный жаром и дымом, делал
бессмысленные круги в воздухе, пока пламя не поглотило его и взрывом не превратило в
струйку зловонных испарений. Справа от себя Прутик увидел извивающуюся зеленую змею:
это смоляная лоза тщетно пыталась уйти от надвигающейся стены огня. Дуб-кровосос скрипел
и стонал, охваченный оранжевыми языками пламени, лижущими основание ствола.
Дальше и дальше бежал Прутик. Две огненные стены уже почти сомкнулись перед ним.
Единственной надеждой оставалось проскочить сквозь узкую щель между двумя
пламенеющими валами. Как две огненные завесы, спущенные с небес, они сближались. Прутик
бросился в просвет между ними. Легкие у него были заполнены едким дымом пожарища, голова
кружилась. Словно во сне, он наблюдал, как закрывается полыхающий занавес.
Прутик остановился. Он очертя голову несся, чтобы попасть в самый центр горящего
круга! Он попался.
Вокруг дымились палые ветки и кустарник. Пламя вспыхивало, гасло и вновь оживало.
Гигантские мясистые смакли шипели и клокотали: от них валил пар, когда внутри плотных
угловатых сучков закипал древесный сок. Они раздувались и пухли на глазах, пока не
взрывались — БАХ-БАБАХ! — и вместе с семенами в воздух взлетали струи пенной жидкости,
как будто кто-то вытащил пробку из бутылки с шипучкой.
Эти водометы сбивали пламя, но лишь на миг. Затем оно вспыхивало с новой силой, и
Прутик отступил назад. Он бросил взгляд через плечо: пламя накатывало сзади, теснило справа
и слева, окружало со всех сторон. Прутик посмотрел на небо.
— О, Хрумхрымс, — прошептал он, — помоги!
И вдруг чудовищный грохот перекрыл рев бушующего пожара. Прутик повернулся.
Пурпурные языки лизали полыхающее летучее дерево, танцуя свой бешеный танец футах в
двадцати от него. Раздавался оглушительный шум и треск, все дерево дрожало от корней до
макушки. Еще секунда — и оно рухнет на него! Куда бы Прутик ни бросил взгляд — путь был
перекрыт. Бежать было некуда, негде было укрыться от огня.
И снова раздался скрежет и хруст: примерно такой же, какой он слышал, выдирая гнилой
зуб у толстолапа, — только сильнее во много раз.
— Не может быть! — закричал он, когда дерево затряслось, закачалось и, вырвавшись из
земли, на миг повисло в воздухе. Прутик упал на землю, сжавшись в комок. Его окатило волной
раскаленного воздуха. Он, крепко зажмурившись, стал в оцепенении ждать, когда огненный
столб рухнет на него.
Но дерево все не падало. Прутик прождал еще несколько секунд. Ничего. Но как это
получилось? Почему? Прутик поднял голову и открыл глаза. У него перехватило дыхание от
изумления.
Огромное летучее дерево, теперь превратившееся в ослепительный огненный шар, парило
над землей.
Ствол, воспламенившись, стал легким, и горящая крона, устремившись вверх, вырвала
корни из земли. Теперь шар медленно уплывал в небо. По обе стороны от него росли еще два
летучих дерева, и они вслед за первым тоже устремились в поднебесье, освобождая корни.
Печальный голос колыбельного дерева разнесся по лесу, когда оно вслед за другими взлетело
над лесом, охваченным пожаром. Казалось, все небо в огне.
Там, где стояли горящие деревья, теперь зияла чернота. Мрачный провал был похож на
беззубую улыбку. Прутик, поняв, что это его последний шанс, стремглав бросился туда. Он
должен был прорваться, пока огненный круг не сомкнулся снова.
— Совсем немного осталось, совсем… — задыхаясь, шептал он.
Справа и слева от него горел лес. Пригнув голову и подняв воротник куртки, чтобы хоть
как-то укрыться от пышущего жара, он несся мимо строя полыхающих деревьев. Еще несколько
шагов, еще чуть-чуть…
Он поднял руку, желая защитить глаза, и очертя голову прыгнул сквозь замкнувшийся
огненный круг. Горло у него пересохло от дыма, кожа была обожжена, и он чувствовал запах
своих обгоревших волос.
Внезапно жар стал спадать. Горящий круг остался позади. Он отбежал подальше. Ветер
улегся, и дым стал сгущаться. Наконец мальчик остановился и стал смотреть, как огромные
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 99
пурпурно-бирюзовые шары в снопах искр величественно плывут по гаснущему небу.
Он сумел это сделать! Он вырвался из лесного пожарища!
Но у него не было времени поздравлять себя со спасением. По крайней мере пока. Густая
дымовая завеса окутывала его, глаза застилала едкая копоть, во рту был привкус гари. Он чуть
не ослеп. Дышать становилось все труднее.
Спотыкаясь, Прутик брел дальше и дальше. Он приложил свой шейный платок ко рту и
старался дышать через ткань. Еще шаг. И еще один. У него стучало в висках, легкие болели при
каждом вздохе, обожженные глаза слезились.
— Я не могу идти дальше, — еле пробормотал он. — Но я должен идти.
Прутик продолжал свой путь, пока рев огня не остался лишь воспоминанием, пока
удушливый ядовитый дым не сменился холодным серым туманом, и хотя он был таким же
плотным, как дым, воздух был прохладным и удивительно свежим. Мальчик дошел почти до
самого края леса. И все же он не останавливаясь шел вперед.
Туман то сгущался, то развеивался.
Деревьев больше не было. Не было ни кустарников, ни молодой поросли, ни трав, ни
цветов. Земля у Прутика под ногами стала твердой: хвойно-лиственный настил леса перешел в
скользкую от влаги каменистую почву, изрезанную канавами и рытвинами. Прутик осторожно
перешагивал через коварные ямы. Один неверный шаг — и его нога окажется в расщелине.
Туман то сгущался, то развеивался — так здесь было всегда. Он шагал по Краевым
пустошам, узкой полоске голой земли, которая отделяла Дремучие Леса от Края. За ним лежала
неизвестность, неисследованная и не нанесенная на карты: таинственная местность с
клокочущими кратерами и вихреобразными туманами — просторы, куда не осмеливались
забираться даже небесные пираты.
Поднявшийся ветер дул с Края, он принес с собой запах серы. Густой туман укутал своим
плащом вершину утеса, навис над каменистой почвой.
Воздух был наполнен стонами и воплями скорбящих душ, затерянных в вечности. А
может, их голоса только чудились в тихом завывании ветра?
Прутик вздрогнул. Не это ли место имела в виду Птица-Помогарь, когда говорила, что
судьба его лежит за пределами Дремучих Лесов? Утерев капли влаги с лица, он прыгнул через
глубокую расщелину. Приземляясь, он подвернул ногу. Вскрикнув от боли, Прутик начал
растирать больное место. Постепенно боль притупилась, и мальчик осторожно встал, пробуя
опереться на растянутую ногу.
— Кажется, обошлось, — пробормотал он с облегчением.
Из пропитанного сернистыми испарениями тумана послышался ответ:
— Я рад это слышать, Мастер Прутик. Прутик замер. Может, это ветер сыграл с ним злую
шутку? Нет, это был чей-то голос. Настоящий голос. Более того, этот голос показался ему
знакомым.
— Далеко же ты зашел, сбившись с тропы, — продолжал его собеседник слегка
издевательским, шутовским тоном. — Очень, очень далеко. Я следил за тобой с самого первого
шага.
— А кто… Кто ты? — с запинкой пробормотал Прутик, вглядываясь в клубы серого
тумана. — Почему я тебя не вижу?
— О, ты очень часто видел меня, Мастер Прутик, — ехидно продолжал голос. — Сонным
утром в лагере душегубцев, в липких коридорах колонии гоблинов-сиропщиков, в подземных
пещерах злыднетрогов… Я был всюду. Я всегда был рядом с тобой.
У Прутика подогнулись коленки. Он испугался. Он был в смятении. Мальчик ломал себе
голову, пытаясь понять, что все это значит. Несомненно, он слышал этот голос раньше. И
все-таки…
— Ну как ты мог забыть, Мастер Прутик! — снова послышался тот же гнусавый голос, и в
воздухе раздался звук подавленного смешка.
Прутик упал на колени: почва оказалась холодной и вязкой. Туман лег плотной завесой:
даже на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть.
— Чего ты хочешь от меня? — прошептал мальчик.
— Я? Хочу? От тебя? — сипло расхохотался невидимый собеседник. — Скажи лучше,
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 100
чего ты от меня хочешь? Ты звал меня.
— Я… я… звал тебя? — переспросил Прутик запинаясь, и его слова, растворившись,
утонули в непроглядном тумане. — Но как? Когда?
— Ну-ну, — плаксивым тоном ответил ему собеседник. — Не притворяйся маленьким и
глупеньким лесным троллем. Ах, Хрумхрымс! — Мальчик услышал отчаянный вопль, узнавая
собственные слова. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне найти тропу!
Неужели ты будешь отрицать, что звал меня?
Прутик задрожал от страха, осознав, что натворил.
— Но я не знал… — пытался возразить он. — Я не думал…
— Ты звал меня, вот я и пришел, — ответил Хрумхрымс, и в его голосе появились
угрожающие нотки. — Я шел за тобой, я следил за тобой. Не однажды я спасал тебя, когда ты
был на волосок от гибели. — Он помолчал немного. — Разве ты не думал, что я слышу тебя,
Мастер Прутик? — продолжал Хрумхрымс, смягчив тон. — Я всегда слышу одиноких,
заблудившихся, несчастных… Я помогаю им, я направляю их, и в конце концов…
— Что «в конце концов»? — пробормотал Прутик.
— Они приходят ко мне, — заявил Хрумхрымс, — Так и ты пришел ко мне.
Туман снова рассеялся. Он плыл по воздуху легкими перистыми хлопьями, похожими на
обрывки паутины. Прутик внезапно понял, что стоит на краю пропасти. Еще чуть-чуть — и он
упадет в бездонный черный провал. За его спиной — клочья рваных облаков, а впереди…
Прутик закричал от ужаса. Прямо перед собой он увидел глумливую физиономию самого
Хрумхрымса, зависшего в пустоте. Его вытянутая осклабившаяся морда была покрыта
прыщами и бородавками, из которых пучками торчали волосы. Глядя на мальчика, он плотоядно
облизывал губы.
— Иди ко мне, — увещевал он Прутика. — Ты звал меня, и я здесь. Сделай последний
шаг! — Чудовище протянуло ему руку. — Ты принадлежишь мне!
Прутик глядел в упор на жуткого монстра. Два загибающихся рога с острыми концами,
пара гипнотизирующих желтых глаз, уставившихся на него. Туман почти развеялся, и теперь
мальчику хорошо был виден наброшенный на плечи Хрумхрымса замызганный серый плащ,
полы которого падали в никуда.
— Всего лишь один маленький шажок, — умоляющим тоном проворковал Хрумхрымс. —
На, возьми мою руку.
Прутик не отрываясь смотрел на костлявые пальцы с длинными когтями.
— Все, что нужно для таких, как ты, Мастер Прутик, — это пойти за мной, — продолжал
уговаривать его Хрумхрымс, и желтые глаза его стали огромными, как плошки. — Потому что
ты — особенный.
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 101
— И я стану таким, как ты? — спросил мальчик. Хрумхрымс запрокинул голову и
разразился хохотом, в котором, впрочем, было мало веселья.
— Разве ты забыл, мой тщеславный друг, что сможешь превратиться в кого захочешь? —
сказало чудовище. — В могучего воина, в прекрасного принца… Ты только представь себе,
Мастер Прутик, — соблазнительно шептал он, — ты сможешь превратиться в гоблина или
трога…
И пока Хрумхрымс заманивал его, он увидел перед собой череду лиц, хорошо известных
ему: гоблина-сиропщика, который вывел его из колонии, плоскоголова, вытащившего его из
трясины, трога, подставившего подножку Мэг и показавшего ему проход к вентиляционным
шахтам.
— А этого узнаешь? — промурлыкал Хрумхрымс. Прутик увидел перед собой свирепое
красное лицо с огненно-рыжими волосами.
— Разве ты не говорил, что хорошо было бы остаться у душегубцев? — запутывая
мальчика все больше, подольщался Хрумхрымс. — А может быть, ты хотел бы превратиться в
толстолапа? — спросил он, снова меняя обличье. — Он большой и сильный, никто не
осмеливается связываться с ним, кроме, конечно, вжик-вжиков.
Прутика передернуло. Это существо, зависшее в свободном полете над ним, знало все.
Абсолютно все.
— А-а-а, я понял! — закричал Хрумхрымс, превратись в приземистое существо с бурой
кожей, носом картошкой и завязанными в пучки волосами. — Лесной тролль. Можешь идти
домой. Теперь ты будешь таким, как все. Разве не этого ты всегда хотел?
Прутик механически кивнул.
— Ты можешь стать кем угодно, Мастер Прутик, — искушал его Хрумхрымс, приобретая
свой настоящий облик. — Можешь превратиться в кого хочешь. Идти куда хочешь, делать что
хочешь. Просто дай мне руку, и все это будет твоим.
Прутик сглотнул слюну. Сердце его отчаянно колотилось. Если Хрумхрымс прав, то он
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 103
никогда больше не будет чувствовать себя посторонним.
— Только представь, сколько интересного тебя ждет, — продолжал ворковать
Хрумхрымс, — в скольких местах ты сможешь побывать, меняя свой облик, превращаясь в того,
кого другие хотят видеть в тебе, и ты всегда будешь надежно защищен. Сидя и слушая в углу, ты
всегда будешь на шаг впереди всех! Ты только подумай, какая власть будет тебе дана!
Прутик глядел на протянутую ему руку. Он стоял на самом краю утеса. Он слегка
шевельнул рукой, задев колючий мех на жилетке.
— Ну, давай же, — продолжал Хрумхрымс елейным, медовым голосом. — Сделай шаг и
возьми меня за руку. Ты же хочешь это сделать!
И все же Прутик колебался. Не все обитатели Дремучих Лесов желали ему зла. Толстолап
спас ему жизнь. И душегубцы помогли ему. Ведь именно они подарили ему жилетку из
ежеобраза, которой подавился дуб-кровосос! Он вспомнил свою деревушку и дорогую мамулю
Спельду, которая любила его и воспитывала с того самого первого дня, когда он появился на
свет. Слезы хлынули у него из глаз.
Если он примет заманчивое предложение Хрумхрымса, он все равно не сможет стать
таким, как они. И не важно, как он будет при этом выглядеть. Вместо этого он превратится в
того, кого они боялись больше всех на свете. В Хрумхрымса. Нет. Это невозможно. Он никогда
не сможет вернуться назад. Никогда. Он должен остаться в стороне. Поодаль от всех. Один.
— Ты боишься принять решение, — сказал Хрумхрымс, читая его мысли. — Иди ко мне, и
ты никогда больше не будешь ничего бояться. Возьми меня за руку, и ты все поймешь. Доверься
мне, Мастер Прутик.
Мальчик колебался. Действительно ли это тот ужасный монстр, которого боятся все
обитатели леса?
— Разве я подводил тебя хоть когда-нибудь? — тихо спросил Хрумхрымс.
Прутик покачал головой. Он был как в тумане.
— Кроме того, — добавило чудовище, продолжая свою мысль, — мне казалось, ты всегда
хотел знать, что лежит за Дремучими Лесами…
За Дремучими Лесами. Эти три слова продолжали вертеться у мальчика в голове. За
Дремучими Лесами. Мальчик протянул руку и шагнул в пропасть.
С неистовым хохотом Хрумхрымс схватил мальчика за руку: когтистые пальцы впились
ему в кожу.
— Все попадаются на этом, — торжествующе воскликнул Хрумхрымс. — Все они,
бедняжки, ловятся на одном и том же. Все гоблины и тролли, заблудившиеся и потерявшиеся.
Все думают, что они особенные. Они слушают меня развесив уши, они идут на мой голос. Как
трогательно!
— Но ты же сам сказал, что я — особенный! — воскликнул Прутик, болтаясь над
пропастью в железных когтях Хрумхрымса.
— Правда? — издевательски ухмыльнулось чудовище. — Ты глупый маленький дурачок.
Неужели ты в самом деле думаешь, что можешь стать таким, как я? Ты такое же пустое место,
как и все остальные, Мастер Прутик, — осклабился Хрумхрымс. — Ты полное ничтожество.
НИЧТОЖЕСТВО! — завопил он. — Ты слышишь меня?
— Но зачем ты это делаешь? — в отчаянье застонал Прутик.
— Потому что я — Хрумхрымс, — рыкнуло чудовище, злорадно загоготав. — Я —
обманщик, плут, надуватель и лжец. Все мои прекрасные слова и щедрые обещания ничего не
значат. Я выискиваю тех, кто сбился с тропы, я заманиваю их на самый Край. И Я
ИЗБАВЛЯЮСЬ ОТ НИХ!
Хрумхрымс разжал когти. Прутик завопил от ужаса: он летел вниз, мимо Края,
низвергаясь в бездонную черную пропасть.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЗА ДРЕМУЧИМИ ЛЕСАМИ
Прутик летел вверх тормашками — голова у него кружилась. От порывов ветра одежда на
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 104
нем раздувалась, дышать становилось трудно. Он падал и падал, переворачиваясь в воздухе. И
все это время в ушах у него звенел приговор Хрумхрымса:
— Ты — полное ничтожество! НИЧТОЖЕСТВО!
— Это неправда! — застонал Прутик. Отвесная стена утеса промелькнула мимо него
одним мазком расплывшейся краски. Все эти поиски. Испытания, беды и горести. Сколько раз
он думал, что никогда не выберется из Дремучих Лесов живым! Найти своего отца — и снова
потерять его, и что хуже всего — обнаружить, что весь его полный опасностей путь был лишь
частью сложной и жестокой игры, затеянной коварным Хрумхрымсом. Как несправедливо!
Чудовищно несправедливо!
Слезы навернулись на глаза у мальчика.
— Я не ничтожество! — всхлипывал он. — Я не ничтожество.
Он падал все глубже и глубже, утопая в вихрях тумана. Неужели падение будет длиться
вечно? Он крепко зажмурился.
— Ты — лгун и обманщик! — крикнул Прутик, задрав голову вверх.
Эхо, отразившись от скалы, вернуло ему его слова:
— Лгун, лгун, лгун… обманщик… щик… щик…
«Да, — подумал Прутик, — Хрумхрымс — настоящий лгун. Он про все наврал. Я не
ничтожество! Я — человек! — громко закричал он. — Я — Прутик, который сошел с тропы и
добрался до края Дремучих Лесов! Я — это Я!»
Прутик открыл глаза. Что-то изменилось. Он больше не падал вниз, он летел, парил в
облаках над Краем.
— Я умер? — в недоумении громко спросил он.
— Ничего подобного, — ответил ему знакомый голос. — Ты жив. И тебе предстоит долгий
путь.
— Птица-Помогарь! — воскликнул Прутик. Птица-Помогарь еще крепче обхватила
Прутика за плечи. Ее огромные крылья ритмично хлопали на холодном ветру.
— Ты спал в моем коконе, откуда я вылупилась, и я все время следила за тобой, — сказала
птица. — Сейчас я действительно была нужна тебе, и вот я здесь.
— Но куда мы летим? — спросил Прутик, видя только бездонные просторы неба вокруг.
БУХ!
Все померкло.
Капитан в упор посмотрел на него. Его бесстрастное, похожее на маску лицо не выражало
никаких эмоций.
— Нам не нужен был еще один член экипажа, — скупо ответил он. — Кроме того, я
думаю, пиратская жизнь не для тебя. — Облачный Волк замолчал. Чувствовалось, что он сказал
не все, что хотел.
Прутик стоял и ждал, пока капитан снова заговорит. Мальчик был смущен, у него было
тяжело на душе. Он закусил губу. Капитан, прищурившись, наклонился к нему: Прутик
чувствовал его шумное, теплое дыхание над ухом. Колючие бакенбарды щекотали ему шею.
— Я видел шаль, — признался он так тихо, что только Прутик слышал его слова. — Твой
платок. Тот самый, который Марис — твоя мать — вышила для тебя. И я понял, что ты… Но
столько лет прошло… Этого я не мог вынести. Я должен был уйти… И я покинул тебя. Во
второй раз…
Лицо у Прутика сморщилось и покраснело. Его бросило в жар.
Капитан положил ему руки на плечи и посмотрел прямо в глаза.
— В третий раз я этого не сделаю, — тихо проговорил он. — Я больше никогда не
оставлю тебя. — Облачный Волк крепко обнял Прутика, прижав его к своему сердцу. — С этого
дня наши судьбы переплелись, — горячо прошептал он. — Мы вместе будем бороздить
бескрайние небесные просторы. Ты, Прутик, и я. Ты и я.
Мальчик ничего не ответил ему. Он не мог говорить. Слезы радости потекли по его щекам,
Пол Стюарт, Крис Риддел: «За Темными Лесами» 108
а сердце готово было разорваться от счастья. Наконец-то он нашел отца!
Внезапно капитан отстранился от него.
— Но ты будешь рядовым членом команды, таким же, как и все остальные, — сурово
буркнул он. — И не жди от меня никаких поблажек.
— Нет, пап… то есть капитан, — тихо ответил Прутик.
Облачный Волк одобрительно кивнул и, расправив плечи, повернулся к остальным членам
команды, которые в недоумении ждали, чем закончится этот разговор.
— Ну что вы тут толпитесь, бездельники? — рявкнул он. — Представление окончено!
Поднять якорь! Развернуть паруса! Пора выбираться отсюда!
Послышался хор голосов:
— Есть, капитан! — И пираты принялись за работу. Облачный Волк вместе с сыном
прошел к капитанской рубке и взялся за штурвал.
Наконец-то они были вместе. Они стояли плечом к плечу на летучем корабле, взмывшем в
небо, оставив далеко за собой Дремучие Леса.
Капитан повернулся к сыну.
— Прутик, — задумчиво сказал он, и в глазах у него загорелся огонек. — Прутик! Разве
это подходящее имя для сына Квинтиниуса Верджиникса, капитана лучшего в мире летучего
корабля, который бороздит синие просторы небес? Ну, скажи!
Прутик улыбнулся в ответ.
— Но это мое имя, — сказал он.