Начни писать.

52 совета для развития творческих способностей

Грант Фолкнер

Как начать записывать свою историю? Что делать, когда не находятся нужные слова?
Грант Фолкнер, исполнительный директор Национального месячника сочинения романов,
создал простое и исчерпывающее руководство с советами, приемами и упражнениями для
писателей, находящихся на любом уровне подготовки. Книга вдохновит, разбудит
творческие способности и поможет сделать следующий шаг в создании литературного
шедевра.

На русском языке публикуется впервые.

Грант Фолкнер

Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей

Издано с разрешения Chronicle Books

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой
бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Copyright © 2017 by Grant Faulkner. All rights reserved. First published in English
by Chronicle Books LLC, San Francisco, California

© Перевод на русский язык, издание на русском языке. ООО «Манн, Иванов и Фербер»,

2018

* * *

Введение. Творческий манифест

Пикассо как-то сказал знаменитую уже фразу: «Каждый ребенок – художник. Проблема в
том, как остаться художником, когда мы вырастем». Как творить каждый день? Ответ мы
и поищем в этой книге. И вопрос очень важный, правда? Наверняка знаете уйму
историй, умоляющих вас их рассказать. Вы знакомы с дивными приливами вдохновения.
Вы знаете, как творчество может изменить ваше существование, подход к работе,
отношения с окружающими. Творческое мировоззрение в корне все меняет: вы перестаете
принимать мир таким, каким вам его преподносят, и проживаете собственное
представление о жизни.

Именно это я наблюдаю каждый ноябрь во время Национального месячника сочинения

романов (National Novel Writing Month, NaNoWriMo). Тысячи людей сносят баррикады,
мешавшие им создать роман своей мечты, и взваливают на себя титанический труд
написания текста из 50 тысяч слов всего за 30 дней. Сочинение вдруг выскакивает из
захламленного подвала их повседневных дел и становится центром их жизни на целый
месяц. Амбициозная цель и временные рамки превращаются в творческих акушерок (а
иногда погонщиков), писателей несут вперед сверкающие вспышки вдохновения и
ободряющие возгласы, раздающиеся со всех сторон. Кажется, весь мир пишет вместе с
ними.

Создается ощущение, будто эта буйная писательская вечеринка никогда не закончится.

Но первого декабря гул голодных романистов начинает затихать. Люди принимаются за
привычные дела: искать подарки на Рождество, готовиться к экзаменам или убирать
беспорядок в доме (творчество дарит миру многое, но редко помогает убраться).

И вот что я слышу чаще всего после Национального месячника сочинения романов: «Мне
очень понравилось писать во время NaNoWriMo, но мне сложно заставить себя сочинять
в другое время».

Мобилизовать творческую энергию каждый день очень непросто. Стремительная гонка

подошла к концу, и вам сложно вновь вскочить в писательское седло. Вас зовут
неотложные дела, и разобраться с ними важно и нужно: купить продукты, вымыть
посуду, починить скрипящую дверь, которая достает вас последние три года. И правда,
разве можно продолжать такое пустяковое дело, как писательство? Творчество
опускается ниже в вашем списке приоритетов. Вам знакома радость, которую оно дарит,
ощущение осмысленности существования, но мерзкие твари под названием «жизненные
потребности» громко кричат, что вам нужно делать (не говоря уже о песнях сирен из
соцсетей).

Никто не назначает нас творцами. Общество редко поощряет творчество – разве что
ваша работа попадет на полку в магазине, стену в галерее или подмостки театра. Вы
можете думать, что вы не творческая личность. Но быть человеком уже значит быть
творцом. Поэтому вы должны не только сделать творчество одним из приоритетов, но и
заниматься им каждый день. Пренебрегая своей мечтой сегодня, вы откладываете ее в
долгий ящик, возможно, до самой вашей смерти.

Мы жаждем прикоснуться к тайнам жизни, выйти в мир в поисках новых решений старых
проблем или даже неизведанных миров. Нам нужно исследовать свои слабости, понять
страхи, взглянуть на жизнь глазами других, задать вопросы и открыться чудесам
Вселенной. Каждая история – дар, дверь в новый взгляд на мир и общение с другими в
этой безумной вселенной. Истории – кислород для наших душ, способ пробудить к жизни
неназываемое, незримое, неописуемое. Наше творчество не должно зависеть от строгих
и непререкаемых потребностей жизни. Сочинение историй уносит нас за пределы рутины,
которая частенько сопровождает нашу жизнь, выводит за границы повседневных ролей и
расширяет мир вокруг.

Истории напоминают о том, что мы живы и что значит быть живым. «Только искусство
способно проникнуть… внутрь кажущейся реальности этого мира», – сказал американский
прозаик Сол Беллоу в своей нобелевской речи. А писательница Лесли Мармон Силко
говорит, что истории – «наше единственное оружие против болезней и смерти». Ее
коллега Жаклин Вудсон утверждает, будто писатели – «свидетели всего, что происходит
в мире». Для писателя жизнь не будет настоящей, пока его истории не попадут на
страницы книг. Мы существуем в проблесках раскола с миром, отыскивая слова, которые
заделают трещину, залечат ее. Разрыв, рана находят целебную мазь в истории. Если вы
не прислушаетесь к себе, вы себя предадите. Если вы не творите, вы себя раните. Ваш
отпечаток во Вселенной создается работой над историей. Искусство обнажает вашу
суть. Создание произведения создает вас.

Ваша обязанность как писателя и человека – построить мир из слов и поверить в свою
историю как в прекрасную инкарнацию, увидеть в ней подарок вам и другим, то, что
облагородит жизнь новым смыслом – вашим. Сочинение истории может быть чем угодно:
приключением, молитвой, жаждой, припадком, полетом воображения, мятежом, дерзким
побегом, который по иронии судьбы возвращает вас к себе. Пока мы творим, мы
культивируем смыслы. Наши истории – свечи во тьме бытия, и мы сможем существовать в
теплых оттенках нашей воображаемой жизни.

Это нелегко. Творческие усилия вызывают тревогу и психологические препятствия,

которые надо преодолеть. В этой книге мы исследуем 52 разных подхода к ежедневному
творчеству. Вы узнаете, как исследовать свои творческие представления и
особенности, ведь жизнь и сочинение – постоянный творческий эксперимент. Некоторые
напутствия, возможно, будут актуальны для вас сейчас, другие могут обрести значение
позже. Главное – поддерживать творчество на передовой ваших мыслей и поступков.

Наши действия определяют нас. Обещаю: выкроив в своей жизни место для воображения,
выделив время, чтобы писать, вы не только создадите роман, сложите стихотворение,
вертящееся в голове, или закончите рассказ, над которым долго работали. Вы
изменитесь, потому что, осознав себя творцом, вы начнете создавать миры на
страницах и за их пределами.

Если вы различаете шепот романа из соседней комнаты или слышите громкие крики идей
для историй, требующих места под солнцем, вперед! «Дни такие длинные, а годы такие
короткие!» – сказал французский романист Альфонс Доде. Ваша история не будет ждать.
Вы нужны ей.

1. Вам не нужно разрешение на творчество

Каждый год я разговариваю с сотнями людей, достигших совершенства в особом и

тревожном искусстве – объяснять себе, почему они не могут написать роман своей
мечты.

«Я никогда не ходил ни на какие курсы. У меня нет диплома».

«У меня куча идей, но я не настоящий писатель».

Или, что хуже всего: «Я не творческая личность».

Я называю это синдромом другого: «Этим занимаются другие, но не я».

Мы все так думали, правда? Мы открываем журнал и читаем статью о великолепно одетом
и причесанном творческом существе: шарф на шее, угрюмый взгляд, локоны, спадающие
на сморщенный в задумчивости лоб. Мы читаем остроты и мудрость, источаемые
почтенным творческим существом за бутылкой вина, которым он угощает журналиста
вечером в очаровательной итальянской деревушке. Творческое существо рассказывает о
своих проблемах и победах, а потом вставляет пару забавных историй про разговор с
известным автором, его хорошим другом. Проскакивает шутка о неудачном контракте на
съемку фильма, а затем отступление о картине, которая взяла «Оскар». Он говорит о
недавно опубликованной книге, которая подарила ему ощущение реализации как никакая
другая.

И, сидя в своем доме так далеко от Италии, мы осматриваем кухню, переводя взгляд с
немытой посуды на дешевое вино из супермаркета. И тут звонит автоответчик,
напоминающий о долгах, ровно в тот момент, когда из стопки счетов выскальзывает
один листок, и мы говорим себе: «Другие могут быть писателями. Другим повезло
родиться с шарфом на шее. Другие, блуждая по Италии, находят невероятный роман. Или
становятся кем захотят. Может, дело в семейных связях, удаче или природном таланте?
Но это явно не про меня. Это про других».

Знаете, вы правы. Жизнь художника – для других, потому что мы так сказали. А как мы
решили, так и будет.

Но вот в чем загвоздка. Даже отрицая свой творческий потенциал, мы проснемся на

следующий день с идеей на задворках сознания, воспоминанием, которое пытается
прорваться, или образом необычного нового мира, зовущего нас. Мы моем посуду,
оплачиваем счета, пьем дешевое вино, но знаем, что есть нечто другое – большее.

Оно и правда есть. Творческая жизнь. И чтобы войти в нее, не нужны диплом,
регистрация, даже разрешение. Нужно просто заявить о своем праве. Вы можете не
носить шарфы и не бродить по Италии, но создать свою творческую жизнь независимо от
того, где живете и с какими трудностями сталкиваетесь.

Это не всегда просто. Будут скептики, которым творчество кажется глупым или
банальным. Кто-то заявит, что с вашей стороны слишком дерзко писать роман; другие
скажут, что вы не можете это сделать из-за недостатка квалификации. Вы решили
вырваться из трясины повседневности, и некоторых это пугает. Но вы творите не
потому, что это легко, а потому, что вам есть что сказать. И никто не вправе
говорить, что то, что вы хотите рассказать, неважно. Ведь это важно для вас.

Искусство не принадлежит избранным. Наоборот: каждый из нас избран быть творцом в

силу своей природы. Если вам так не кажется, сходите в детсад и понаблюдайте за
неукротимой творческой энергией детей, поглощенных рисованием, рассказывающих дикие
истории, активно барабанящих и танцующих ради танца. Они творцы, потому что дышат.

А вы писатель, потому что пишете. Другого не дано. Не совершайте распространенной

ошибки: мол, вы не писатель, ведь у вас нет публикаций. Бывает и такое. Агата
Кристи говорила, что, даже опубликовав десять книг, она не считала себя настоящим
автором. Вы завоевываете свое право каждый раз, когда берете ручку и записываете
историю. Поэтому сначала просто скажите себе, что вы писатель. Потом поведайте это
миру. Не запинайтесь, гордитесь собой: ведь чтобы быть писателем, нужны смелость и
яркость.

Ваша задача как человека и художника – найти в себе творца, решить, что вы
созидатель. Отдайте должное стимулу, который побуждает вас писать: почитайте его,
преклоняйтесь перед ним, обнимайте его, купайтесь в нем, питайте его. Он наполняет
вашу жизнь смыслом и определяет вашу сущность.

ПОПРОБУЙТЕ

Дайте себе обещание

Для начала скажите себе: «Я творец». Потом скажите кому-нибудь другому. Поведайте
ему, что вы пишете. Объясните, почему для вас это важно. Вам не обязательно
рассказывать о ваших историях. Просто гордитесь тем, что вы можете назвать себя
писателем. Тренируйтесь.

2. Как вы творите?
Книг о писательском мастерстве с «надежными» рецептами успеха множество. Но
правильного способа писать не существует. Творчество – загадочный процесс, который
можно сравнить с любимым цветом. Почему кому-то нравится один, а не другой? Синий
всегда был моим любимым, сколько себя помню. Но некоторые любят красный, другие
предпочитают сиреневый, а еще есть и те, кому нравится бурый. Почему? Просто это
так. И это хорошо, верно? Нам нужен мир, окрашенный в разные цвета. Нам нравится
ходить по непохожим друг на друга комнатам, ощущать жизнь как праздник цвета,
сделать жизнь яркой и красочной.

Когда я начинаю работать над историей, то ощущаю зуд идеи, которая зарождается в
моем сознании. Я записываю предложение, не слишком задумываясь, без логических
карт, а потом еще одно, и следующее. Одна мысль перетекает в другую, и я пишу в
погоне за слабыми намеками и далеким шепотом, чтобы исследовать, просто чтобы
писать. Я будто потерялся в незнакомом городе и пытаюсь найти дорогу домой, но могу
следовать только за предчувствием, запахами в воздухе, отрывками воспоминаний. В
конце концов я найду путь домой или поверю, что его нашел, но я знаю, что могу
свернуть не туда и очутиться там, откуда мне не выбраться. Я знаю, что иногда буду
чувствовать страх, отчаяние или безысходность, но уверен, что окажусь в волшебных
местах, которые никогда не смог бы найти с путеводителем.

Это интересный вариант – писательство как приключение. Я брожу по темному лесу и

открываю для себя что-то новое каждый раз, когда сажусь писать. Никто мне не
указывает, куда идти. Если приходит внезапная идея, я могу построить на ней
сюжетную линию и исследовать все ее щупальца и притоки. Если мне захочется включить
дневниковые записи персонажа, чтобы раскрыть его с неожиданной стороны, – почему бы
и нет?

Недостаток тут в том, что я обычно исследую миры моих героев и скитаюсь по их шоссе
и тропинкам больше, чем объединяю все в сжатый и захватывающий сюжет. Я не мастер
писать романы, в которых все логично, где одно вытекает из другого и драматическая
траектория все сильней закручивается, поддерживая напряжение. Я обычно составляю
план уже после написания романа.

Поэтому я постоянно спрашиваю себя, не стоит ли мне засучить рукава и наметить

роман с самого начала. И не схематично, а разработать четкую стратегию. Я спрашиваю
себя об этом всякий раз, когда начинаю писать новый роман, и чем дальше
продвигаюсь, тем больше сомневаюсь.

Но вот в чем дело. Я пробовал составлять планы рассказов и романов. Мне нравится
продумывать развитие действия и намечать сюжет, но если я пишу по плану – уже
создав большую часть истории в голове, – радость и смысл сочинения испаряются. С
планом я пишу, чтобы определять, а не исследовать. Я не брожу по незнакомому городу
без путеводителя и не осматриваюсь в поисках пути – я уделяю больше внимания карте,
чем миру вокруг. Для меня план – по крайней мере, подробный и основательный –
разрушает сам дух сочинительства, который побуждает меня писать.

Я не буду высокомерно утверждать, что мой способ верный. Я сам часто ставлю его под
сомнение – даже сейчас я спрашиваю себя, почему не составляю план, недостаток ли
это характера или отсутствие дисциплины. Я с огромным уважением отношусь к
писателям, которые используют таблицы, стикеры и доски для разметки своих историй.
Но я знаю, что каждый творит своим особым и загадочным способом, поэтому не слишком
себя корю.

Я часто вспоминаю эссе философа Исайи Берлина «Еж и лиса», где показаны разные
творческие типы. Заглавие – отсылка к фразе, приписываемой древнегреческому поэту
Архилоху: «Лис знает много секретов, а еж – один, но самый главный». Берлин по
этому принципу разделил писателей и мыслителей на две категории: ежей, которые
смотрят на мир через призму одной определяющей идеи, и лис, которые полагаются на
разнообразный опыт и для которых мир не сводится к одной идее. Я пишу как лиса.
Другие – как еж. А еще кто-то – как какое-нибудь другое животное, например
муравьед. Каковы бы ни были принципы письма муравьеда, они диктуют свой способ
создания истории.

Нет четко определенного способа сделать работу хорошо. Вам нужно найти ваш способ.
Романистка Энн Битти предпочитает писать между полуночью и тремя ночи. Покойный
Джеймс Болдуин любил вставать до рассвета, пока в доме тихо. Легенда гласит, что
поэтесса Эдит Ситуэлл перед тем, как начать писать, ложилась в открытый гроб,
потому что это пробуждало ее мрачную чувствительность. Некоторые писатели
процветают в одиночестве, другие для сочинительства ищут компанию. Какие-то авторы
заряжаются энергией от фонового шума, а других он ужасно отвлекает. Самые
творческие люди часто живут крайностями, это многогранные личности.

Впервые я принял участие в NaNoWriMo, потому что обычно очень медленно пишу и мне
хотелось испытать мое воображение в другом ритме. Мне нравится работать рано утром,
но иногда в 10 вечера в субботу я завариваю себе кофе и сажусь писать до глубокой
ночи. Может, следующий свой роман я напишу на карточках, как Владимир Набоков. И я
никогда не перестану играть с разными вариантами набросков (и отчитывать себя за
то, что в результате все равно импровизирую).

Найдите свой способ писать, примите его, но будьте гибкими. Эксперименты с

процессом – способ открыться новым возможностям.

ПОПРОБУЙТЕ

Определите свой творческий процесс

Продумайте свой процесс и постарайтесь, чтобы он вошел в привычку, совершая для

этого определенные действия каждый день. Если процесс уже налажен, попробуйте
добавить что-то новое и посмотреть, как это повлияет на вашу работу. Если вы
привыкли составлять подробный план, попробуйте поимпровизировать со следующей
главой. Если обычно вы пишете с утра, попробуйте поработать полчаса перед сном.
Если сочиняете в одиночестве, попробуйте творить вместе с другом или в кафе.

3. В поисках музы

Вдохновение – забавная штука. Оно может свернуть горы. Приходя, оно уносит автора,
как бурный поток полноводной реки. Но если вы его ждете, ничего не происходит.

Как ни смешно, на самом деле многое создается – горы сворачиваются, саги пишутся,
фрески рисуются – людьми, которые вряд ли назовут себя вдохновленными. Они каждый
день принимаются за работу, садятся за клавиатуру, берут ручку и развивают свои
истории, шаг за шагом, слово за словом, возможно, даже не осознавая, как
вдохновение приходит сотней незаметных, микроскопических путей по мере того, как
они заканчивают очередное предложение, страницу, главу.

«Я пишу, когда приходит настроение, а настроение приходит каждый день», – говорил

прозаик Уильям Фолкнер. Именно так авторы пишут по 50 тысяч слов романа каждый год
во время национального месячника. И это относится к творчеству в любое другое
время.

Вдохновение часто сравнивают с молнией – сверкающей вспышкой с неба, «эврикой». Тут

есть доля правды, потому что вдохновение может стать неожиданной искрой, случайной,
озаряющей и таинственной (и даже немного опасной). Но я отношусь к вдохновению, по
крайней мере, к таким ошеломляющим моментам, скорее как к снежному человеку.
Появляется он редко и настолько неуловим, что его невозможно взять в плен или хотя
бы сфотографировать, так что само его существование под вопросом. Мысль о том, что
он может существовать, восхитительна: приятно думать, что мир настолько прекрасен,
чтобы породить подобное существо. Но если вы пойдете в лес в поисках снежного
человека, то вряд ли его найдете. И вы не сможете заставить стремительные порывы
вдохновения появиться в нужный день.

Муза из греческой мифологии – та, что в красивом платье и играет на арфе, –

призывалась авторами, чтобы напевать им истории. Но мне хотелось бы заменить ее.
Муза не поет вам на ухо слова истории, она появляется в процессе рассказа –
преодоления бездействия при помощи воли, выдержки и большого количества кофеина,
если нужно. Я представляю себе музу в виде сотен невидимых фей, спящих в шуршащих
пробелах между словами. Они оживают только от дыхания взбудораженного воображения,
движения истории вперед.

Такая муза неописуема и настолько мала, что часто незаметна. Но автор должен
верить, что ответственность за пробуждение к жизни этих фей заключается в
распутывании клубка слов на странице. «Писатель либо вынужден писать, либо нет, –
сказала как-то нобелевская лауреатка Тони Моррисон. – Если я стану ждать
вдохновения, я не буду настоящим писателем». Ожидание вдохновения убило не одну
прекрасную историю.

Конечно, у вас будут приступы бездействия. Ваша сила воли столкнется с

разрушительным унынием и неуверенностью в себе. Вы будете убеждать себя, что никто
не захочет прочесть вашу историю, ваши персонажи банальны, а сюжет зауряден. И что
вы – вы! – не писатель. Вы просто человек с глупыми мечтами, которому надо знать
свое место, и лучше вернуться к своей жизни, где вы сидите без дела и вас
развлекают творения других. Жизнь за просмотром сериалов не так уж плоха, правда?

Запомните: каждый творец в истории человечества проходил такие моменты. Муза-

вдохновительница появится, когда вы выльете свою душу на прекрасную чистую
страницу, ожидающую ваших слов. Слова, которые вы создаете каждый день, –
плодоносящие ростки вдохновения. Каждому слову необходимо, чтобы за ним следовали
другие. А вы – всемогущий бог, отправляющий эти слова, эти молнии, воспламеняющие
истории, в мир, оживающий у вас перед глазами. Вы сами себе муза. Пусть чистая
страница станет стимулом для всех драматичных, непокорных, лирических и шокирующих
мыслей в вашей голове, которые стремятся наружу.

ПОПРОБУЙТЕ

Пригласите вдохновение

Напишите о том, что вдохновляет вас писать, будь то желание создать лирическую
прозу, убежать от мира или исследовать свой внутренний мир. Вспомните последний
раз, когда вас посетило вдохновение, и как это вышло. Затем сконцентрируйтесь на
том, что вдохновляет вас садиться и писать даже в самый ужасный день. Ваше
грандиозное вдохновение может открыть дорогу к сочинительству.
4. Станьте новичком

В нашей жизни так много усилий уходит на то, чтобы стать всезнайкой. Когда мы
всерьез беремся за какое-то дело, мы равняемся на великих мастеров и жаждем
обладать таким же опытом. Ведь именно они все понимают. Когда они входят в комнату,
все кивают им с уважением. Люди задают им вопросы и ловят каждое их слово. Эксперты
идут по жизни с уверенностью, непоколебимостью и, возможно, даже неплохим
заработком. По крайней мере, именно так кажется стороннему наблюдателю. Они строчат
романы, говорят с апломбом и отправляются в экзотические путешествия.

Новички часто ощущают себя неумелыми и неуклюжими. Мы хотим быть изящными, желаем,
чтобы все нам давалось легко, чтобы не было препятствий на пути. Парадокс в том,
что иногда увлекательнее быть тем, кто ничего не знает, – тем, кто только начинает
поиски, поглощен погоней за ответами; тем, у кого достаточно скромности, чтобы быть
открытым любым возможностям.

Однажды вечером, когда мой сын учился ходить, я наблюдал за его попытками. Мы
привыкли думать, что падение вызывает отчаяние, но Жюль не морщил лоб и не начинал
плакать, раз за разом шлепаясь на попу. Он вставал, покачиваясь из стороны в
сторону, борясь с силой тяжести, отмечая слабые сдвиги, пробегающие по телу, и
работал над поддержанием равновесия, будто складывая кусочки головоломки.
Понаблюдав за ним, я записал уроки, которые вынес из его практики.

1. Ему было все равно, что кто-то за ним наблюдает.

2. К каждой попытке он подходил с духом исследователя.

3. Его не беспокоили неудачи.

4. Он радовался каждому новому шагу.

5. Он не копировал чью-то походку, а стремился найти свой путь.

Он был погружен в состояние «шошин», или «разум новичка». Это концепция из дзен-
буддизма, подчеркивающая преимущества открытости происходящему, наблюдательности и
любопытства при каждой попытке. «Множество возможностей есть у разума новичка, а у
эксперта их очень мало», – утверждал мастер дзен Сюнрю Судзуки. Идея в том, что
начинающий не ограничен тесными рамками под названием «достижения». Ведь настоящий
новичок постоянно учится. Его разум свободен от предвзятости, ожиданий, суждений и
предрассудков.

Зачем говорить о дзен-буддизме в книге, посвященной писательскому мастерству?

Потому что писатели постоянно стремятся стать экспертами. Мы столь отчаянно хотим
понять, как создать хороший диалог или будоражащую ум интригу (и напечататься), что
не можем справедливо оценить это чудесное и удивительное состояние начинающего. В
горячке наших желаний легко не заметить силу новых подходов, которые мы
обнаруживаем, и потенциал возможностей, мотивирующих нас. Мы не понимаем, что быть
экспертом зачастую скучно, и не можем представить, что всезнайка, которому мы так
завидуем, возможно, ревнует к струящейся гибкости новичка и тоскует по ней.
Задумайтесь. Когда вы знаете что-то, вы меньше насторожены и более спокойны. Если
вы эксперт, вы уже все поняли, вбили свой кол в землю в части писательского
мастерства, жизни, политики, чего угодно. Вы живете и творите с этой позиции и не
особо обращаете внимание на результат. Слишком часто стать экспертом значит конец
всему: мысли черствеют, а воображение следует настолько знакомым моделям, что само
это слово вряд ли здесь уместно. Стать экспертом – значит считать, что вы знаете
больше других, а это часто приводит к тому, что вы меньше к ним прислушиваетесь.
Ведь вы обладаете мудростью, которую можно распространять и использовать.

Люди часто с пренебрежением относятся к современному искусству, говоря, что любой

ребенок может создать что-то подобное. Но, может, это стоит воспринимать как
комплимент. Почему работа, выполненная только благодаря владению ремеслом,
заслуживает больше похвалы? Произведение искусства, которое ближе к зарождению
жизни, ее изначальному импульсу, содержит ценную жизненную силу, искры и
воодушевление созидания. «Любой оригинальности необходима смелость быть
дилетантом», – сказал американский поэт Уоллес Стивенс.

Наш разум настроен приобретать вещи – получать опыт. Всегда можно узнать что-то
новое, и чем больше у вас информации, тем сильнее и могущественнее вы себя
ощущаете. Ваш набор писательских инструментов становится все массивнее, и, хотелось
бы надеяться, ваши истории тоже становятся лучше. Но иногда этот тяжелый набор
может стать скорее обузой, чем подспорьем.

Мой совет: не старайтесь все понять. Отбросьте мораль и творческие догмы.

Избавьтесь от предрассудков и традиционных идей, которые ограничивают ваш кругозор.
Найдите способ сохранить мировоззрение новичка, быть наивным и открытым миру,
сберечь свежесть и спонтанность мышления. Каждый день беритесь за письмо с ясным
пониманием своих возможностей.

Мацуо Басё, великий японский поэт хайку, говорил: «Не ищите следы древних, но ищите
то, что искали они». Эта фраза – отдельный коан из дзен-буддизма. Суть в том, что
нужно искать свою правду, а не подражать другим. Если вы находитесь в постоянном
поиске, ваш взгляд на мир расширяется. Если вы пытаетесь подражать, он сужается и
ослабевает.

А что, если вы не станете экспертом никогда? Будете думать, как новичок, над каждым
своим предложением, как при сочинении первой истории?

Я читал рассказ о профессоре, который однажды приехал к японскому мастеру, чтобы

расспросить его о дзен. Мастер заварил чай. Наполнив чашку посетителя, он продолжил
лить. Чай потек на стол.

«Чашка полна! – сказал профессор. – Она не вместит больше чая!»

«Как и эта чашка, – ответил мастер, – вы полны убеждений и домыслов. Как я могу
показать вам дзен, если вы сначала не опустошите свою чашку?»

Пусть чашка будет пуста. Помните свои первые стремления, чувства, которые вы
испытывали, когда записали первую историю.

ПОПРОБУЙТЕ

Вернитесь к началу

Вспомните начало: ваш первый урок игры на гитаре, первое стихотворение, первый раз,
когда вы поехали в другую страну, даже первую влюбленность. Подумайте, какие
возможности вы увидели, как наблюдали за происходящим, какие эксперименты провели,
даже сами того не осознавая.

5. Сделайте творчество рутиной

Всегда легко найти занятие получше, чем сочинительство. «Я ненавижу писать, мне
нравится, когда все уже написано», – говорила писательница и поэтесса Дороти
Паркер.

Она очень точно выразила мнение многих писателей. Мне не раз случалось выглядывать
в окно в погожий день, особенно после напряженных часов работы, и задаваться
вопросом, почему я не пошел в поход с друзьями, или на утренний сеанс в кино, или
не сел читать интересную книгу. «Я взрослый человек, – говорю я себе. – Я могу как
угодно распоряжаться своим временем. Почему я сижу здесь и заставляю себя писать,
когда мог бы заняться практически любым приятным делом, каким захочу?»

Творчество может обескураживать, расстраивать и даже пугать, но волшебным образом

приносить удовлетворение. Именно поэтому очень важно установить рутину. Если у
большинства успешных писателей и есть одна определяющая черта, так это то, что все
они регулярно пишут. Неважно – в полночь, на рассвете или после обеда из двух
мартини. У них есть рутина.

«Цель без плана – всего лишь мечта», – говорил Антуан де Сент-Экзюпери. А рутина –
это план. План самоотдачи. Она помогает уничтожить любое препятствие, мешающее вам
писать, будь то психологический барьер или соблазнительное приглашение на
вечеринку.

Но и это не все. Когда вы пишете в определенное время дня и в обстановке,

предназначенной только для размышления, вы извлекаете творческие выгоды.
Регулярность – приглашение вашему разуму войти в двери воображения и полностью
сосредоточиться на сочинении. Рутина помогает запустить когнитивные сигналы,
ассоциирующиеся с историей, окутывая вас идеями, образами, чувствами и фразами,
которые кружатся в подсознании. Отведя творчеству время и место, сделав его
священным и регулярным, намного проще преодолеть раздражительность и подняться над
какофонией жизни. Регулярность и повторение – как проводники, которые направляют
вас все глубже в мир воображения.

Собственно, музу можно иначе назвать рутиной. Когда вы регулярно работаете, к вам
регулярно приходит вдохновение. Всё потому, что вас несет вперед обнадеживающая
инерция прогресса, вы под своего рода гипнозом. Творчество рождается из постоянного
смешения идей. Если у вас не установлена рутина, если вы работаете время от
времени, вы дольше разогреваетесь и вспоминаете вашу историю.

Стивен Кинг – наверное, идеальный пример такого писателя. Он сравнивает свой

кабинет со спальней, личным пространством для мечтаний. По его мнению, нужно
начинать каждый день примерно в одно и то же время и заканчивать, когда на странице
или жестком диске будет тысяча слов. Это поможет приучить себя мечтать так же, как
готовиться ко сну, всякий раз ложась примерно в одно и то же время и повторяя одни
и те же ритуалы[1 - Подробнее см.: Кинг С. Как писать книги. М.: Эксмо, 2016. Здесь
и далее прим. ред.].

Стоп! А разве художники не должны быть свободными, недисциплинированными

существами, склонными следовать скорее за прихотью воображения, чем за строгим
расписанием? Разве рутина не разрушает и не душит творчество? Совсем наоборот. Она
дает вашему воображению безопасное и привычное место, где оно может бродить,
танцевать, кувыркаться и прыгать с утесов.

Вдобавок рутина не обязана быть чересчур заштампованной. У меня есть традиция

покупать новую шляпу к каждому новому роману – такую, которая подходит по теме,
если это возможно, – просто чтобы немного поменять энергию письма. Когда я надеваю
шляпу, я превращаюсь в персонажа романа и подаю сигнал мозгу, что готов писать. Для
одной зловещей повести я надевал «гробовую шляпу» (укороченный вариант цилиндра).
Для другой – фетровый хомбург. Для этой книги я примерил котелок.

Есть ли у вас талисман, предмет одежды или ритуал, который может стать для вас
сигналом к творчеству? Как вы можете превратить свои рутинные обязанности в подобие
шляпы, которую надеваете каждый день?

ПОПРОБУЙТЕ

Заштампуйте свою рутину

Когда в последний раз вы вносили значительные изменения в свой распорядок дня? Как
это повлияло на ваше творчество, положительно или отрицательно? Что вы можете
сделать, чтобы ваши ежедневные обязанности помогали творчеству?

6. Цель + крайний срок = волшебство

Если вы участвовали в Национальном месячнике сочинения романов и вынесли из этого

опыта только один урок, это, скорее всего, сила поставленной цели и наличие
крайнего срока, который способствует ответственности. Это творческие акушерки, как
пишет основатель NaNoWriMo Крис Бейти в своей книге «Литературный марафон»[2 -
Бейти К. Литературный марафон. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2016.].

Слова «цель» и «крайний срок», возможно, звучат не слишком поэтично, но это,

пожалуй, два самых важных понятия в творческой жизни, наряду с «вдохновением»
и «воображением». Творчество включает равные доли предвкушения и обязательств.

Правда, есть загвоздка. Мне кажется, NaNoWriMo испортил многих из нас. Это всего
лишь месяц – короткий, сжатый период времени, – поэтому, несмотря на выполнение
колоссальной задачи написать 50 000 слов за месяц, это всего лишь 30 дней, вспышка,
меньше 10 % года. Многие просыпаются первого декабря в восторге от своего
достижения и, задыхаясь от энтузиазма, решительно клянутся: «Я закончу этот роман».
Но потом понимают, что бесцельно дрейфуют в подвешенном состоянии, а затем дают
туманное обещание закончить книгу когда-нибудь (а мы знаем, что этот день вряд ли
настанет).

Я тоже был таким. Я эксперт по ложной производительности. Я попадаю в ловушку

бесконечного круга задач, постоянно заканчиваю небольшие дела, но добиваюсь
сомнительного прогресса в написании романа. Я провожу исследования. Я вожусь с
первым предложением, первым абзацем, первой главой. Я возвращаюсь и снова провожу
исследования. Или отвлекаюсь на яркое свечение совсем другого литературного
проекта. (Новые идеи для романа всегда сверкают ярче всего, пока я не начну
писать.)

Я придумал литературные отговорки – которые кажутся плодотворным творчеством, –

потому что на самом деле мне не очень хочется наводить порядок во всем этом
безобразии. Мой черновик похож на карапуза, недавно вылезшего из подгузника, весело
прыгающего, с крошками кукурузных хлопьев на губах и соком, капающим на майку. Он
опрокидывает все вокруг и слишком громко кричит. Мне нравится избыток энергии в
моей истории, но утомляет мысль о том, что ее нужно воспитывать.

«Дорога в ад вымощена незавершенными работами», – сказал как-то романист Филип Рот.

Я хочу выбраться из этого ада.

Как же закончить работу? Уроки NaNoWriMo можно применять к творческим проектам

круглый год: поставьте цель, определите срок и творите по плану.

Цели дают направление, но цель без срока – как класс без учителя: с большим
потенциалом, но без структуры. Если я не назначу крайний срок и не буду следить за
прогрессом, мой роман будет существовать в вечном состоянии сомнительного движения.
(Я знаю это: на один из романов у меня ушло 10 лет.)

Конечно, вам не нужно писать 50 тысяч слов каждый месяц, но подумайте о том, что вы
можете делать каждый день. Например, посвящать час доработке романа? Хорошо, тогда
поставьте себе целью 30 часов доработки в месяц и ведите учет каждый день. Можете
написать 250 слов в день? Хорошо, тогда поставьте себе целью 7500 слов в месяц.
(Забавно, как могут накопиться 250 слов в день; если вы будете писать по 7500 слов
в месяц, вы напишете 80 тысяч слов за год, а это уже приличный роман.) Даже улитка
может преодолеть большое расстояние, если каждый день будет продвигаться вперед.

Главное – не ставьте размытую цель. Без ясной цели вы, скорее всего, найдете
миллион способов увильнуть от обязанностей. Мне вспоминается вот эта сцена
из «Алисы в стране чудес».

– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.

– Мне все равно, – сказала Алиса.

– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот[3 - Перевод Нины Демуровой.].

Цели – это маяк, направляющий лодки к берегу. Они – Полярная звезда, за которой мы
следуем.

Но даже при такой системе неизбежны оплошности. Я обычно составляю список

препятствий, с которыми, вероятнее всего, придется столкнуться, будь то
обременительный срок сдачи, неуверенность в себе или откровенная усталость от
романа, и думаю, как их преодолеть. После оплошности важно простить себя,
подкорректировать цели и устроить перезагрузку, чтобы неудачная неделя не
превратилась в неудачный месяц, а затем и неудачный год.

Главное – спланировать свою жизнь вокруг целей, которых вы хотите добиться, вместо
того чтобы тонуть в могучих объятиях импульсных потребностей. Мы очень близорукие
существа, предпочитающие положительные результаты в настоящем за счет будущих
достижений. Но наше настоящее Я оказывает медвежью услугу нашему будущему Я,
которое станет кричать в темноту прошлого: «Почему ты не работал над нашим
романом?» Подумайте, как ваше настоящее Я может лучше помочь будущему Я.

Я с нетерпением жду завершения своего романа, как гордый родитель ждет выпускного.
Он будет отполирован, изящно сплетен, готов к тому, чтобы его читали другие.
Хочется надеяться, что он найдет себе симпатичную обложку, в которую обернется,
полку, на которой будет жить, и пожелает мне удачи со следующим романом. Всегда
есть новая история, которая меня ждет.

ПОПРОБУЙТЕ

Поставьте цель. определите крайний срок

Это решающий момент. Составьте план своих целей – больших, а также всех
промежуточных, которые к ним ведут. Приколите листок, на котором записаны ваши
цели, над письменным столом. Если надо, вытатуируйте их на руке. Отметьте крайние
сроки в электронном календаре – с напоминаниями. Разработайте стратегию отчетности
и применяйте ее.

7. Смиритесь с ограничениями

Если вы поговорите с другим писателем – хоть начинающим, хоть уже имеющим

публикации, – скорее всего, он вам пожалуется на нехватку времени на роман своей
мечты. Он вздыхает по идиллии, в которой время растяжимо и свободно от оков, где не
нужно беспокоиться об оплате счетов или о том, чтобы готовить еду и наводить
порядок в доме. Чистое время, чтобы только писать.

Я сам из таких. Если бы я мог выбирать, я не ходил бы по магазинам и даже не

заправлял бы машину. Я жил бы расслабленно, просыпаясь с утра и проводя весь день
за сочинением. Тогда, и только тогда, я смог бы по-настоящему реализовать свой
потенциал и написать роман моей мечты.

На самом же деле моя творческая жизнь ограничена и беспорядочна. Я вкалываю весь

день, возвращаюсь домой, где меня ждут работа по хозяйству и родительские
обязанности, и пробиваюсь через выходные с их запросами: отвезти детей на какое-
нибудь спортивное мероприятие и день рождения или заняться одним из тех мучительных
дел, которые не позволят моему дому обрушиться (или мне придется наблюдать, как он
разрушается, что более вероятно). Мы с женой шутим, что постоянно бежим наперегонки
со временем. Я пытаюсь встать пораньше в будни, чтобы писать, и часто фиксирую кое-
какие мысли, пока мои дети играют в футбол, но в основном работаю в закоулках и
трещинах времени, а не в моменты его пространного великолепия. Я страдаю от того,
что сам называю «тоской недостаточности»: недостаточно времени, недостаточно денег.

Старая поговорка гласит: защищая свои ограничения, вы их сохраняете. Но, честно

говоря, я начал понимать, насколько мне повезло с этими ограничениями. Теперь я
вижу в них скрытую выгоду. Я не раз наблюдал, как люди, у которых было полно
свободного времени, растрачивали его попусту (а потом имели наглость жаловаться,
что ничего не успевают). Наше воображение не обязательно преуспевает в полной
свободе, где оно скорее превращается в вялого и бесцельного расточителя. Оно
процветает под давлением, когда установлены рамки.

Вспомните поэзию. Рамки поэтической формы – будь то сонет, лирическое стихотворение

или хайку – усложняют творчество, но требования заставляют писателя копать глубже
очевидных ассоциаций и подбирать разные слова, подходящие по ритмической схеме.
Полет воображения случается не только «за рамками мышления», но и внутри них.
Труппы комедиантов-импровизаторов часто используют такую технику ограничений,
собирая предложения актерам от зрителей (обычно нестандартные и противоречивые).
Актеры должны играть сразу, без плана, не говоря уж об обсуждении. Шутка строится
на одном простом правиле: нужно безоговорочно принимать все, что говорят партнеры.
Каждая строчка должна быть логическим продолжением предыдущей, которую ни в коем
случае нельзя ставить под сомнение. Так в рамках момента создаются великолепные,
удивительные скетчи.

Так что недостаток времени для творчества – может быть, как раз то, что вам надо,
чтобы писать. Вспомните Национальный месячник сочинения романов. Очень немногие
могут сказать, что у них есть время писать по 50 тысяч слов в месяц, но такие
жесткие рамки заставляют действовать более решительно. Сосредоточившись на том, от
чего вы можете отказаться на месяц – соцсети, телевизор и т. п., – и используя
освободившееся время, чтобы писать, рьяно устремившись к цели, вы черпаете из
глубокого колодца творчества, который иначе остался бы неисследованным. Временные
ограничения не оставляют нам выбора – такого, который может парализовать нас,
заставляя тянуть время и, возможно, никогда не начать. Ограничения помогают
«отключить» перфекционизм, так что вы беретесь за работу и начинаете писать, потому
что должны.

Рэй Брэдбери писал «451 градус по Фаренгейту» на печатной машинке во время

обеденного перерыва. Тони Моррисон создала свой первый роман за краткие промежутки
времени, которые у нее оставались после того, когда она приходила с работы и
укладывала детей спать. Небольшие отрывки, написанные в разные дни, через некоторое
время сложились в роман.

Я мечтаю о временах, когда у меня будет прорва времени для творчества, но NaNoWriMo
помог мне понять, что на самом деле мне повезло с ограничениями. По сути, тиканье
часов – своеобразный метроном для воображения, каждую секунду призывающий сесть за
работу.

Вот смелый совет: не жалуйтесь на недостаток времени для творчества. Без него ваша
страсть распыляется.

ПОПРОБУЙТЕ

Писательские спринты

Исследуйте творческую силу ограничений. Поставьте таймер на 15 или 30 минут и

заставьте себя браться за работу над романом при любом удобном случае. Эта
стратегия схожа с «методом помидора» – способом управления временем, при котором
работа разбита на интервалы с короткими перерывами. Вспышки концентрации,
сопровождаемые регулярными перерывами, могут повысить вашу умственную гибкость.

8. Искусство скуки

Скука обычно считается чем-то дурным, состоянием, которого надо избегать. Часто она
представляется пустым и отупляющим промежутком времени, от которого мы пытаемся
убежать любыми способами.
Когда у меня исчезают стимулы, я беру телефон и начинаю судорожно в нем копаться в
надежде найти что-нибудь интересное. Это мой тик, болезнь, вирус. Я делаю это в
очереди в магазине, на футбольном матче детей и даже при красном сигнале светофора.
Как многие другие, я ищу дофаминовый ингалятор, к которому так привык. Мой мозг
жаждет новизны и стимуляции, и я попадаю в ловушку неконтролируемой потребности. Я
листаю фотографии, читаю случайные новости, а потом, когда красный свет сменяется
зеленым, продолжаю путь (если вижу светофор). Я – это мои гаджеты.

Кажется, занимательные развлечения, которые предлагает интернет, подарят вам

удовлетворение, но мельтешащие фотографии и заголовки редко питают мою душу или
пробуждают воображение. Они крадут у меня нечто очень ценное – скуку.

Подождите, скука… ценная? Да. Многие важные явления вымерли в последние пару веков,
но, возможно, одна из самых недооцененных потерь – недостаток настоящей скуки в
нашей жизни. Подумайте: когда в последний раз вы ощущали пустоту и позволили своему
разуму насладиться ею, не хватаясь за телефон или пульт дистанционного управления?
Если вы похожи на меня, вы настолько привыкли к онлайн-развлечениям, что готовы
придумать любой предлог, чтобы сбежать от глубоких размышлений, необходимых для
творчества, в поисках чего-нибудь – чего угодно – в интернете. Будто сеть может
написать за вас следующую сцену. Более того, исследования МРТ выявили схожие
изменения в мозге интернет-зависимых людей и наркоманов. Наш мозг занят как
никогда, но не глубокими размышлениями. Поглощенные своими устройствами, мы не
обращаем внимания на наши душевные позывы.

Но скука – друг творца, потому что ваш мозг противится таким моментам бездействия и
ищет стимулы. До наступления эры глобальной взаимосвязанности скука была
возможностью для наблюдения, волшебным моментом грез – временем, когда можно
придумать новую историю за дойкой коровы или разжиганием огня.

Скука приводит к действию. Когда вы принимаете ее приглашение открыть для себя мир,
ваши чувства обостряются и вы начинаете замечать вещи, которые иначе пропустили бы.
Если вы позволите томительным, блуждающим моментам жизни увлечь вас, эти мгновения,
кажущиеся бесполезными, станут плодородной почвой для идей. Скука сигнализирует
мозгу, что вам необходимы свежие идеи, и подстегивает творческое мышление.

Скука обостряет мечтательность, потому что напоминает сон. Когда мозг включает
перерыв на отдых, синапсы соединяются иначе и рождаются новые мысли. И даже если
вам кажется, что время в очереди проходит впустую, ваш разум готовится к
оригинальному приключению или занимательному озарению.

Я отношусь к скуке как к дыханию медитации. Это способ исследовать собственное

молчание – и все его звуки.

В самой известной своей работе, «4’33’’», пианист Джон Кейдж выходит на сцену,
чтобы сыграть композицию, садится за инструмент, поправляет нотные листы и делает
паузу на 4 минуты 33 секунды. В этой напряженной тишине звук преображается. Каждый
вдох и выдох, каждый таинственный скрежет и скрип или случайный клаксон становятся
частью музыкального опыта. Ожидания переворачиваются с ног на голову, пока зрители
исследуют отсутствие, которое становится присутствием. Время, когда мы
не «развлекаемся», наполнено тайнами.

Сосредоточиваясь на разрыве, а не соединительной ткани музыкального повествования,

Кейдж избавился от крещендо и диминуэндо в музыке, и его работа стала, по сути,
необычной медитацией об отсутствии. Слушатель создает свою гармонию в пространстве
точно так же, как наш разум наполняет скуку историей, наблюдениями или
воспоминаниями – чтобы избежать ее.

Я недавно попробовал сам принять скуку. Я дал клятву, что, когда мне будет скучно,
я не стану доставать телефон и понаблюдаю за своими ощущениями. Сначала было
тяжело: я ставил под сомнение все, что только что написал. (И да, мой телефон –
довольно соблазнительная сирена.) Но как только я впал в скуку, позволил своему
разуму обмякнуть на диване пустоты, мир начал наполняться занимательными деталями.

Однажды, когда я стоял в очереди за кофе, я заметил мужчину, который в ожидании

кусал губы, щурил глаза и нервно покачивался. Маленький мальчик пытался пускать
пузыри, пока его мать копалась в телефоне. Две женщины смеялись над неуклюжими
попытками мужчин завязать с ними разговор на сайте знакомств. Внезапно скучная
кофейня превратилась в симфонию историй. Окружающие были намного интереснее, чем
любые новости в моем телефоне (и я в результате включил отрывки разговора двух
женщин в одну из моих историй).

«Вы черпаете идеи в мечтательности. Вы черпаете идеи в скуке. Вы черпаете идеи

постоянно. Единственная разница между писателями и остальными людьми – мы замечаем,
когда это делаем», – сказал однажды фантаст Нил Гейман.

В этом весь секрет – замечать скуку, мысли и наблюдения, которые она вызывает. Могу
поспорить: ваш смартфон не дарит вам идеи столь богатым, тонким, развивающим
способом.

ПОПРОБУЙТЕ

Уважайте скуку

Хорошенько подумайте в следующий раз, когда в момент безделья на вас нападет скука.
Хорошенько подумайте, прежде чем вынуть смартфон, включить телевизор или даже
открыть журнал. Отдайтесь скуке, почитайте ее как священный творческий момент и
отправляйтесь в путешествие вслед за своим разумом.

9. Рождение идей. Литературный тест Роршаха

Я не верю в такое явление, как «творческий кризис». Слишком просто выстроить

нездоровый алтарь, посвященный ему, – назвать болезнь, после чего украсить
гирляндами свою творческую жизнь, раз за разом повторяя: «У меня кризис», будто
отрекаясь от ответственности за его создание и ожидая, что с неба упадут волшебные
молнии вдохновения и все поправят (так бывает только в кино, верно?).

Конечно, у всех бывают плохие дни. И конечно, по окончании одного литературного

проекта у нас редко сразу появляется идея для следующего. Я отношусь к такому
состоянию как к творческим тупикам, перерывам, а не кризису. Это время делать
заметки в дневнике, гулять, танцевать допоздна, проводить целый день в музее,
читать, делать все, что нужно, для пробуждения идей и оживления ситуации.

Но если вы хотите подтолкнуть воображение, вы можете проявить более энергичный

подход, проложив себе путь сквозь колючие заросли творческого затишья. Мне нравится
метод составления списка, использовавшийся Рэем Брэдбери: он позволяет подключиться
к водовороту подсознания. Когда Брэдбери стал писателем, он составлял длинные
списки существительных, чтобы запустить идеи. Он говорил, что у каждого человека в
голове сокрыто богатство жизненного опыта и нужно только найти способ вывести его
на поверхность, определить закономерности и выловить чаинки для вашей истории. Он
добивался этого, составляя списки существительных. «Вызывайте в воображении имена
существительные, дразните свое тайное Я, почувствуйте вкус темноты… Если говорить
тихо-тихо и записывать все слова, которые захотят вылиться на бумагу из вашей
нервной дрожи… Чудище, притаившееся наверху, в вашей собственной сокровенной ночи…
вполне может спуститься», – писал он[4 - Брэдбери Р. Дзен в искусстве написания
книг. М.: Эксмо, 2014. Список существительных (см. ниже) приведен в этой же
работе.].

Составив список, Брэдбери раскрывал ассоциации каждого слова, записывая о каждом

существительном то, что он называл pensées[5 - Мысли (фр.).], – небольшие поэмы в
прозе или описательные отрывки объемом около 200 слов, которые помогали ему
исследовать каждое существительное и углубиться в подсознание в процессе. И тогда
он начинал спрашивать себя, почему записал именно это слово, что оно значит для
него.

Вот, например, список существительных, которые породили одну из самых известных

книг Брэдбери.

Он похож на случайный набор слов, но Брэдбери увидел закономерность, связанную с

его старой любовью к циркам и карнавалам и боязнью их. Он вспомнил, как первый раз
прокатился на карусели, мир кружился и прыгали ужасные лошади. Пока он размышлял
над ассоциациями, вызванными словами, стали появляться персонажи и понесли историю
вперед, и в конце концов он вернулся к этой пугающей карусели из детства в книге
«Надвигается беда»[6 - В других переводах название звучит иначе: «И духов зла
явилась рать…», «Что-то страшное грядет», «Жди дурного гостя»; в оригинале
Something Wicked This Way Comes.]. Эта история не автобиографична, но родилась из
крупицы его жизни, которую он смог расшифровать, только сведя закономерности слов.

Мне нравится такое упражнение: оно подразумевает провокацию. Это личный тест
Роршаха, способ распахнуть плотно закрытые двери разума и следовать за удивительным
пером воспоминаний, гонимым сквозь тайны времени.

Есть много других подсказок, которые можно использовать. Мне всегда нравилось
писать письма, поэтому иногда я вспоминаю случайного персонажа, который встретился
мне в жизни (реального или выдуманного), и пишу от его лица письмо себе, его матери
или давним возлюбленным. Письмо похоже на pensée Брэдбери – это исследование,
которое превращается в историю.

Я знаю писателя, который ищет случайные фотографии в интернете и пишет краткие

истории о ситуации и людях на них. Я знаю другого автора, который выбирает человека
из своей жизни и составляет список сходств и различий между ними, а также пишет,
что ему не нравится в этом человеке (отправная точка конфликта в истории).

Такие упражнения не обязательно приводят к рождению новой идеи. Вы можете делать

что-то подобное каждый день, просто чтобы «разогнаться» или когда буксуете.
Литературные упражнения могут вывести вас за привычные рамки, а иногда именно рамки
сдерживают историю. Прелесть таких подсказок в том, что это сочинение «на выброс».
Вы не чувствуете давления и можете попробовать что-нибудь безумное. Упражнения
также учат вас, что значительная часть творчества случается без подготовки. Дирижер
не всегда машет палочкой, организуя звуки симфонии. Порой полезно гнаться за
собственными нотами без руководства. Пусть вас ведут ваши идеи.

ПОПРОБУЙТЕ
Призовите историю

Составьте список существительных, как Брэдбери, «подготовьте свое тайное Я»,

запишите все древние слова, которые рвутся на страницу, а затем поищите
закономерности или мотивы, объединяющие эти существительные. Нашли сюжетную линию,
которая может подпитать ваш роман, или абсолютно новую историю?

10. Создание творческого сообщества

Мы, писатели, стремимся к одиночеству. Мы сидим в полумраке за столом, страдая от

монотонности сюжета, раздирая страницы в клочья, кусая ногти и надеясь, что
следующая чашка кофе принесет больше вдохновения, чем переживаний.

Или нам так кажется. И это правда: значительная часть сочинения происходит в
одиночестве. Но часто мы упускаем из виду тот факт, что работа многих писателей
вдохновляется и поддерживается творческим сообществом.

Возьмите, например, Клайва Льюиса и Джона Толкина. Когда они впервые встретились,
они были просто людьми с «писательским хобби», как сказал Льюис. Они обожали
обсуждать скандинавские мифы и эпопеи, но понимали, что их коллеги на факультете
английского языка в Оксфорде не станут всерьез рассматривать их фантастические
сказки, поэтому регулярно встречались в пабе и запоем поглощали пиво и истории. Все
активнее обсуждая свои сочинения, они познакомились с другими писателями, которые
тоже чувствовали себя изгоями. Так была основана группа писателей «Инклинги» –
находившиеся в поиске со «смутным или частично сформировавшимся видением и идеями»,
как писал Толкин. Темы, которые позже появятся в книгах Толкина и Льюиса, впервые
были подняты на еженедельных обсуждениях «Инклингов». Толкин говорил, что
«абсолютная поддержка» Льюиса была «неоплатным долгом»: «Долгое время он был моей
единственной аудиторией. Он, и никто иной, впервые заронил в мою голову мысль о
том, что моя “писанина” может оказаться чем-то большим, нежели личное хобби»[7 -
Толкин Дж. Р. Р. Письма. М.: Эксмо, 2004.].

Наша культура воспевает идею одинокого героического идеала, брутальных самоучек,

которые сталкиваются с проблемами и преодолевают превратности судьбы, – будь то
спортивная звезда, ведущая свою команду к победе, или ученый, вылечивший
смертельную болезнь. Одиночество, без сомнения, играет важную роль в творчестве,
но, проследив историю литературы, вы поймете, что для написания книги иногда нужна
целая деревня. Хемингуэй подпитывался творческой энергией Парижа 1920-х, не говоря
уже о советах Гертруды Стайн и Шервуда Андерсона. Лэнгстон Хьюз и Зора Нил Хёрстон
раскрывали свои уникальные голоса бок о бок, будучи лидерами Гарлемского
ренессанса. Джек Керуак, Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз и остальные битники
спотыкались, прыгали и танцевали со своими словами, как участники труппы
импровизаторов, создавая друг друга по мере создания себя.

Творческий трепет обычно посещает рядом с другими. Подумайте о своей жизни. Уверен,
десятки людей направляли вас на пути, будь то учитель, похваливший историю или
рисунок, друг семьи, открывший вам новые книги, или няня, завораживавшая вас своими
сказками на ночь.

Чтобы плодотворные искры воображения разожгли огонь, необходимо найти творческих

друзей, придерживающихся схожих взглядов. Первоначальная задумка развивается в
обмене идеями, когда одна мысль зажигает другую – и загорается лампочка
вдохновения. Представьте джазовый оркестр, в котором музыканты импровизируют
мелодию. Они не всегда знают, куда движется композиция. Идеи принадлежат оркестру,
а не конкретным музыкантам, но возникают озарения, и струится новая прекрасная
песня. Когда вы работаете с другими, вы сочетаете различные концепции, дополняя и
исправляя мысли друг друга.

Но регулярные встречи с целью писать вместе или получать отзывы важны не только для
вашего творческого потенциала; они поддерживают в вас ответственность. Когда сюжет
заходит в тупик, в какой ситуации вы с большей вероятностью перестанете писать:
дома в одиночестве или в комнате с другими писателями? И, если вы не родились в
семье писателей, вряд ли родные поймут вас, когда вы скажете, что боитесь сделать
главного персонажа слишком стереотипным или беспокоитесь за темп развития сюжета.
Они посоветуют вам пойти в бизнес-школу или попросят помочь с ужином. Только
товарищи-писатели могут понять, почему вы не помылись или почему вас больше заботит
персонаж, потерянный в пространственно-временном континууме, чем ваш сон.

Выполнить такую сложную задачу намного легче, когда вас подбадривают другие.
Писательское сообщество может быть стимулом, проверкой, референтной группой,
источником вдохновения, поддержки и даже любви. Не зря в спорте так трудно одержать
победу над командой, играющей дома: у них есть дополнительный игрок – зрители.

Любой роман определяется сообществом писателей, которому он принадлежит. Он не

создается только его автором, это работа людей, окружающих и поддерживающих его.
Подумайте обо всех людях, которые дают вам творческую помощь; не забывайте отдавать
должное этому сотрудничеству и обращаться к нему в моменты нужды.

ПОПРОБУЙТЕ

Укрепите ваше писательское сообщество

Вступите в писательскую группу. Либо зарегистрируйтесь на сайте вроде NaNoWriMo и

завяжите разговор с писателями онлайн, либо пригласите коллег организовать группу,
которая будет регулярно встречаться лично.

11. Творческий наставник

В биографии известных художников практически всегда есть ключевая фигура, ставшая

наставником в поворотный момент, официально или нет. Встреча с хорошим наставником
так же редка и особенна, как влюбленность. Это своего рода волшебная сказка. Мы все
мечтаем о появлении в нашей жизни исключительного мудреца, который признает наш
талант и предложит важные советы, помогающие подняться на следующий уровень.

Шервуд Андерсон убедил Уильяма Фолкнера сочинять романы вместо стихов, посоветовал
ему написать о регионе Миссисипи, где он вырос. Айзек Азимов подружился с Джином
Родденберри и помог ему в работе над образами героев «Звездного пути» Спока
и Кирка. Нора Эфрон стала наставницей для актрисы и писательницы Лины Данэм,
направляя ее не только в искусстве и бизнесе, но даже в выборе одежды для съемочной
площадки.

«Коллеги – это прекрасно, но именно наставники помогают с работой по-настоящему», –

сказал однажды писатель Джуно Диас, который нашел наставницу в Тони Моррисон.
Значительная часть «настоящей» работы относится не к советам по мастерству, а к
установлению энергии и статуса творческого Я. Шерман Алекси бесцельно плыл по
течению во время учебы в Университете штата Вашингтон и тут случайно попал на
семинар поэзии Алекса Куо, который полностью изменил его представление о себе.
Алекси особенно поразила одна строка, написанная Адрианом Луисом, поэтом из племени
пайютов: «Я в резервации собственного разума». По словам Алекси, ему никогда не
приходило в голову, что индеец из резервации может подать голос и быть услышанным.
Куо воспитывал голос Алекси, моделируя отношения с литературой и политическую
вовлеченность, которые определяют работу Алекси по сей день. «Он был мне как отец,
а ведь все хотят угодить своему папе», – сказал Алекси.

Непросто найти такого человека. Я всегда завидовал таким творческим отношениям и

задавался вопросом, как создать нечто похожее. Однажды я отправил восхищенное
письмо одному из любимых авторов, приложив несколько глав своего романа и надеясь
найти идеального читателя. В ответ получил короткую записку, несколько строчек
советов на клочке бумаги. Сейчас это письмо кажется мне крайне щедрым поступком, но
тогда я был разочарован, что мы не установили дружеских отношений. У меня было
несколько хороших учителей литературы, и я надеялся, что один из них окажется
единомышленником, который будет приглашать меня на чашку кофе и делиться со мной
теплой и уютной мудростью, а может, даже представит редакторам и агентам. К
сожалению, они так и не стали настоящими наставниками. Может, потому что у них было
много других студентов и, кроме того, им нужно было время на собственное творчество
и личную жизнь.

Не так просто найти того, кто дает уроки не только охотно, но щедро, обходительно и
с удовольствием. Говорит то, что вам нужно услышать, а не только то, что вы хотите
услышать. Рассказывает не только о том, что он сделал, но и почему, включая истории
о неверных решениях, высокомерии запутавшегося разума, неуверенности в себе и
сомнениях. Человека, с которым вам комфортно делиться мечтами и слабостями. Хороший
наставник не обязательно тот, кто задействует свои контакты, чтобы связать вас с
агентом или редактором. Скорее, это тот, кто обогащает вашу жизнь, правдиво и
содержательно рассказывая о своем опыте. Тот, кому важно общение.

Подумайте, кто может стать вашим наставником. Напишите письмо любимому писателю,
пригласите профессора или мудрого автора на чашку кофе в надежде установить
контакт. Если глубокие отношения не завяжутся, будьте благодарны за любую мудрость,
которую сможете почерпнуть.

Вот что выяснил я: вместо того чтобы искать человека на роль наставника, можно
«установить» воображаемые отношения с любимыми авторами. Одно из преимуществ такого
«фанатства» – исследование работы и жизни другого человека во всех подробностях. Я
читаю их книги, биографии, письма, интервью, а если они живы, подписываюсь на их
аккаунты в соцсетях, чтобы следить за их более спонтанными мыслями, иногда даже
пишу им. Я слушаю их советы и смотрю на свою работу их глазами – я пишу для них,
как Алекси для Куо. Такой человек становится для меня музой, другом, советчиком,
хоть и заочно.

Нам всем нужен тот, кто поможет открыть дверь более смелому, более искреннему
представлению о нас. Подумайте о людях в вашей жизни и поищите того, к кому вы
можете обратиться за помощью или хотя бы за чашкой кофе.

ПОПРОБУЙТЕ

Найдите своего внутреннего наставника

Есть ли у вас наставник или, может, вы сами были наставником? Как вы можете взять
на себя одну из этих ролей? Что вам дает помощь другим? Как вы можете применить
такую поддержку в своей ежедневной писательской практике? Напишите письмо себе от
своего наставника с литературными советами.

12. Получение критики

Многие согласятся, что полезные отзывы помогают совершенствоваться в любом

начинании. Это особенно верно для творчества. История пронизана таким количеством
элементов, нюансов и сложностей, что писателю часто непросто понять, как все
работает: не кажется ли сцена неестественной, не нужно ли получше проработать
персонажа, гладко ли развивается действие или еле тащится, – без проницательной и
щедрой читательской критики. Кто-то однажды сказал мне, что критика – завтрак
чемпионов. Это правда: в лучших случаях она может придать энергии, подпитать и
углубить творческий опыт. Но критика может быть и убийственной. Едкие замечания
жалят душу и парализуют творческие порывы.

Отношение писателей к критике очень сложное. Когда я решил стать писателем, я с

радостью дал черновик истории хорошему другу и стал ждать отзыв, который, по моим
представлениям, должен был быть вариацией на тему «гениально!».

Он пропал на некоторое время, и я сам ему позвонил. Когда он вообще не упомянул мой
рассказ, я спросил, прочел ли он мою рукопись.

– Да, – сказал он и умолк.

– И что ты думаешь? – спросил я настойчиво.

– Я твой друг, – ответил он, – но я не собираюсь быть твоим критиком.

Сначала я был озадачен, но, хорошенько подумав, понял, что он был прав. Он не
просил почитать мою работу. Я практически навязал ее ему. Он был умным человеком,
мы часто обсуждали прочитанные романы, и я не должен был тешить себя иллюзией, что
он с радостью прочтет мою работу и вызовется стать моим критиком, сторонником и
поклонником.

Но я все же хотел получить отзыв и не знал, к кому обратиться (и этот вопрос до сих
пор для меня актуален). А тогда еще я не понимал, что я не знал и о том, чего
просить и как реагировать на полученную критику.

В эпоху расцвета магистерских программ в области искусства, писательских сообществ

и онлайн-семинаров критика сопровождает творчество, идет почти рука об руку с
ручкой и бумагой. Но со временем я осознал, что все писатели разные и всем нужны
разные отзывы на разных этапах – а иногда вообще не нужны (некоторые с этим
поспорят).

Я сам прошел весь диапазон критики. Я получал ее в комнате писателей на семинаре;

я был участником группы авторов, которой мне нужно было каждый месяц показывать
работу; продирался сквозь беспощадные (но обычно полезные) замечания редактора. Мне
потребовалось много времени, чтобы по-настоящему понять, какая критика мне нужна и
когда.

Я осознал, что придумываю историю по мере написания и чужие мнения влияют на мое
видение сюжета. Поэтому я не собираю критику на ранних этапах. Иногда у меня
несколько вариантов черновиков, а иногда я вообще обхожусь без откликов (хороший
писатель со временем становится хорошим редактором своих текстов). Кто-то же
обожает показывать свою работу на ранних стадиях. Я знаю писательницу, которой
нравится обсудить идею романа еще до того, как она начнет творить, а другой мой
друг показывает свои сочинения партнеру буквально по мере того, как их выдает
принтер. Отзывы стимулируют их, а идея показать свою работу побуждает писать.

Иногда хвалебные возгласы необходимы, но если моя история еще не закончена и не

опубликована, я хочу знать, что хорошо, а что нет. Мне нужен строгий анализ, даже
если будет немного неприятно. Я считаю полезным давать читателям набор вопросов,
чтобы помочь им выдать мне нужную информацию. Обычно я задаю несколько общих
вопросов.

• Что хорошо, а что нет? Почему?

• Что бы вы вырезали? Что бы добавили?

• Если бы это был ваш текст, как бы вы его отредактировали?

Традиционная модель писательского семинара строится так: весь класс высказывает

критические замечания, а писатель слушает, погрузившись в молчание, и только по
окончании всех отзывов может задать вопросы или ответить. Такая схема призвана
ограничить защитное поведение и нейтрализовать влияние объяснений автора вне
текста. Это нормально, но мне больше нравится вариант разговора со взаимными
вопросами и ответами. Сидеть и слушать с закрытым по всем правилам ртом всегда
казалось мне ужасно неловким и напыщенным.

Получать критику, несомненно, порой трудно; возможно, еще труднее ее принять.

Иногда она больше говорит о критикующем – его любимых мозолях и навязчивых идеях, –
чем о вас и вашей истории. А иногда она откровенно презрительная. Легко занять
оборонительную позицию, но постарайтесь рассматривать критику как отзыв о тексте, а
не о вас лично. Считайте, что у критикующего добрые намерения. Иногда замечания
обидны, но обычно люди стремятся помочь. Иногда неловко, иногда невпопад, но
пытаются. Не ищите в критике оценку, ищите пользу. Отдав текст нескольким людям, вы
сможете лучше контролировать ситуацию. Если пять человек скажут, что концовка не
работает, вам стоит поразмыслить над ней и решить, нужно ли ее изменить.

К сожалению, получение негативной, бестолковой, язвительной или несправедливой

критики – практически обряд инициации. Все великие писатели в истории через это
прошли. «Я бы посоветовала всем, кто стремится посвятить себя писательству, прежде
чем развивать свой талант, отрастить толстую кожу», – говорила Харпер Ли.

Но критика может сделать вас сильнее. Пожар, уничтожающий лес, не так уж плох:
огонь расчищает место для новой растительности. Так и отрицательные отзывы могут
сделать то же для вас – очистить заросли, которые душат незаметный росток. Никто
еще не умирал от резкой критики. Иногда она сдерживает, иногда кто-то чувствует
себя сломленным. Отдавая свою работу другим, вы ставите себя в уязвимое положение,
вас легко ранить. Но потом необходимость писать возвращается – страстная, глубокая,
от которой нельзя отмахнуться. Это необходимость передать историю читателю и
установить связь таким прекрасным, таинственным способом. Вам нужно писать,
несмотря на критику, потому что это ваша суть. Вы не можете выбирать отзывы, но
способны сами решить, как с ними поступить.
ПОПРОБУЙТЕ

Составьте план для отзывов

Каким был лучший отзыв на вашу работу? А как насчет худшего? В чем была основная
разница? Они повлияли на то, как и кого вы просите оставить отзыв на вашу работу
теперь? Когда вам лучше получать критику – на ранних этапах или когда у вас уже
есть черновик? Определите свои личные потребности в части критики, а затем
подумайте, как встроить это в свой творческий процесс.

13. Настройте супергеройские способности наблюдения

Как часто вы останавливаетесь и смотрите, что творится вокруг? Смотрите по-

настоящему, присутствуете в моменте, впитывая происходящее всеми органами чувств и
обращая свои размышления в слова?

Если вы живете в постоянно сужающейся сетке времени (как многие из нас), легко
попасть в ловушку рутины и идти по миру зашоренным. Я замечал, что иногда петляю
среди людей в магазине, будто они столбики на полосе препятствий, даже не замечая
их. Когда я иду по улице, я обычно гляжу в землю, обвитый спиралями мыслей. Иногда
я настолько поглощен заданиями из моего списка дел и неотвязными заботами,
проносящимися в моем мозгу, что сомневаюсь, смогу ли рассказать полиции важные
подробности, если на моих глазах совершится преступление.

А ведь я писатель, а писатели зависят от своих наблюдений за миром, как Шерлок

Холмс – от остроты своих чувств при раскрытии преступления. «Мир полон очевидных
вещей, которых никто не замечает», – говорит Холмс в «Собаке Баскервилей».

Творчество дарит нам возможность настроиться так, чтобы оживить чувства. Наша
сосредоточенность освещает мир вокруг, внимательность углубляет то, на что она
направлена. У нас есть возможность подсматривать в замочные скважины жизни,
шпионить за людьми и подслушивать их разговоры. Любой клочок информации полезен.
Представляя себе сцену на странице, мы черпаем детали из котла в нашей голове и
сшиваем их в новый мир. Зловещая масса облаков в небе. Необычное предзнаменование
во взгляде влюбленных. Необыкновенно яркий оранжевый цвет икры в суши. Нет ничего
слишком банального для воображения писателя.

Нам нужно выбирать из огромного запаса образов, запахов и звуков, поэтому каждый
день мы должны обращать внимание на мир вокруг. Звучит легко, но на самом деле это
непросто. Искусству наблюдать нужно учиться и регулярно его практиковать. Зачем
учиться? Мы видим, слышим, пробуем на вкус, чувствуем и нюхаем мир годами, верно?
Но просто жить и по-настоящему наблюдать – две разные вещи. Наш мозг неспособен
замечать все. Мы фокусируемся на определенных вещах и отсеиваем остальное. Обычно
это полезно: если бы мы обращали внимание на все, мы бы не смогли закончить ни одно
дело. Но, тренируя мозг работать целенаправленно, мы упускаем мельчайшие детали
происходящего вокруг и внутри нас. Именно поэтому люди не всегда способны заметить
сгущающиеся грозовые тучи и удивляются ливню.

Нам нужно тренировать наблюдательность, как и в любом деле, в котором мы хотим

преуспеть. Только тогда мы начнем рождать вопросы, истории и идеи, взятые из мира
вокруг. Писатель должен спрашивать себя: как преодолеть рутину и жить, замечая
нюансы и кружево секретов в основе всего. Художники должны обращать особое внимание
на мир, чтобы видеть истину, скрытую от случайного наблюдателя, замечать незнакомое
в знакомом.

Представьте себе, что вы вступаете в мир как на незнакомую планету, которую впервые
видите. Каждое растение для вас экзотично, удивительно и потенциально опасно. Когда
вы смотрите в небо, вы не понимаете, зачем нужны облака и почему оно голубое. Если
вы увидите яблоко на дереве, отважитесь ли вы съесть его? Как понять, ядовито ли
оно? Задействуйте все свои чувства. Потрогайте его, понюхайте, послушайте. Затем
откусите и проверьте, другой ли у него вкус на этой новой земле.

Или взгляните на мир глазами ребенка. Видите жука? Это не просто жук, а существо с
разумом и душой. Пролетая мимо, он пытается сказать вам что-то очень важное. Дети
останавливаются не только затем, чтобы наблюдать за происходящим, но и чтобы
создавать миры историй. Их разум еще не размечен временной сеткой и набором срочных
задач. Они активно поглощают мир вокруг, всё подряд, живо реагируют на все детали,
затрагивающие их чувства, а поскольку они не знают этот мир так, как мы, они видят
только вопросы и возможности. Именно такое изобретательное преображение писатель
должен нести в мир.

Иногда я представляю, будто я супергерой, обладающий тремя способностями: 1) видеть

ауру человека; 2) определить скрытую или неиспользуемую энергию, которые он хранит
внутри себя; 3) видеть продолжительность его жизни. Всякий человек, будь то кассир
в магазине или хороший друг, становится ярче в моем воображении, и я острее
воспринимаю каждую его черту. При внимательном рассмотрении что угодно, даже самый
знакомый предмет, превращается в нечто новое и необычное.

ПОПРОБУЙТЕ

Наблюдайте

Вы можете считать, что знаете мир вокруг, но попробуйте заставить себя искать
необычное в обычном. Поставьте себе цель подмечать одну интересную деталь каждый
день и записывать ее. Сходите на прогулку, обращая внимание только на звуки, чтобы
увидеть, как отличается история, рассказанная ими, от истории образов. Или,
встречаясь с кем-то, понаблюдайте за ним, а затем выберите выразительную деталь,
которая передаст личность этого человека.

14. Кувыркайтесь. Блуждайте. Играйте

В жизни любого писателя наступает момент, когда пальцы сводит в подобие когтистой
лапы, пока он судорожно печатает навстречу очередной вехе в числе слов. «Труд берет
верх над воображением», – повторяете вы, но проблема в том, что мозг перегорел и
напоминает мокрую лапшу (я одновременно использую клише и метафоры, так что,
похоже, мой мозг сейчас примерно в таком же состоянии).

Как гласит пословица, умей дело делать – умей и позабавиться. Мне не свойственно
недооценивать движущую силу самодисциплины в творческом начинании, но ее окрик
похож на озлобленного сержанта на муштровке. Самодисциплина может разделить
личность на две половины, хорошую и плохую. Нам часто говорят: если мы не победим
плохую сторону – наши эмоции, мечтательность, бесцельное брожение, не говоря уже о
длительном пребывании в джакузи, – мы не сможем достичь настоящего прогресса.
Самодисциплина дарит нам контроль над жизнью, ведет нас к целям и взбивает подушку
на удобном стуле рациональной жизни. Но жизнь не только рациональность и контроль,
правда? Сердцу неведомы схемы, списки, гроссбухи и графики.

Немногие выступают за ослабление дисциплины, чтобы порезвиться со своей примитивной

стороной. Сократ говорил: «Жизнь без дисциплины безумна». Но позволить настроению,
аппетиту или страсти захватить вас так же необходимо для ваших историй, как ручка и
бумага. Постоянно заставляя себя заниматься неприятными делами, вы можете потерять
чувствительность. Тогда даже ваш прекрасный роман вдруг вам опостылеет, если вы
чувствуете себя волом, тянущим плуг по комкам грязи. Вы не вол, ваша творческая
жизнь не должна превращаться в ежедневную порку, побуждающую больше работать.

Иногда полезно следовать за безумцами, сбежать из творческого тренировочного лагеря

и обратиться к другой стороне писательской жизни – беззаботной вечеринке, на
которой можно веселиться со своим внутренним клоуном, крепко обнять любую дурацкую
мысль, которая придет в голову, и украсить волосы венком.

Помните, как ребенком вы скатывались с горки, чтобы ощутить головокружение? Как

часто вы это делаете теперь? Я – никогда, но совсем недавно, когда я гулял в парке
с дочкой, она предложила мне выяснить, кто дольше сможет кружиться, и мы оба
кружились до потери равновесия. Я заметил, что, позволив своему телу так глупо
двигаться, я стал иначе думать. Мое линейное мышление, нацеленное на решение
проблем, расшаталось, и именно это было нужно для моего литературного проекта: не
труд, а немного кружения.

Разум должен блуждать, почувствовать свободу. Решения обычно приходят, когда вы

перестаете их искать – когда играете. Вы когда-нибудь видели, как играет таракан
или червь? Нет. Они не созданы для решения проблем. А собаки, кошки, обезьяны и
человек способны на шалости. Игра позволяет нам экспериментировать, проверять
ограничения и в шутку бороться с миром. Смех раскрывает нас, физически и
психологически, позволяя удивлению цвести и разрастаться. Глупость освобождает –
хотя бы потому, что она неконтролируема и абсурдна: дыхание другого мира, в котором
все возможно. Ошибки и осечки отзываются другой музыкальной правдой. Когда вы от
души смеетесь, трагедия кажется невозможной. Мы не думаем, когда смеемся, но
ощущаем себя на вершине мира. Мы бодры и пьяны, будто чувствуя порыв любви.

«Если вы пишете без пыла, без удовольствия, без любви, без радости, вы только
наполовину писатель»[8 - См. Брэдбери, «Дзен в искусстве написания книг».], –
говорил Рэй Брэдбери. Я хочу, чтобы мои сочинения были веселыми, а не трудоемкими
(а значит, стоит использовать слова, которых не существует). Я хочу танцевать
сквозь свой роман, а не продираться.

Дисциплина без мотивации – ничто, а немного недисциплинированности может вернуть

мотивацию. Напомните себе, как освободиться, по-крупному и понемногу. Нужно
вырываться из плена ежедневного производства – воспевать способность быть игривым,
капризным и безответственным. Отдохните от романа и немножко поиграйте, прежде чем
двигаться дальше. Постройте волшебную деревушку из палок, камней и листьев.
Сыграйте с друзьями. Купайтесь в смехе, пейте его. А затем вернитесь к клавиатуре –
и пишите усердно, настойчиво и с удовольствием до победного конца!

ПОПРОБУЙТЕ

Превратите свой день в игру

Это необычное задание. Устройте себе день отдыха от творчества. Сходите на игровую
площадку и покачайтесь на качелях. Устройте битву на водяных пистолетах. Заберитесь
на дерево. Не слишком планируйте – импровизируйте. Привнесите игровую энергию в
свое творчество. Подумайте: «Давай поиграем». Как меняется ваше настроение? Вы
нашли другую отправную точку?

15. Используйте свою жизнь в своей истории

«Пишите о том, что вы знаете». Это, наверное, самый избитый принцип творчества.
Годами в начале моей карьеры эта фраза одновременно меня вдохновляла и отталкивала.
Вдохновляла, поскольку я хотел понять, что она значит. Что я знаю? Какие стороны
моей жизни можно показать в хорошей истории? Отталкивала – потому что я хотел
писать художественную литературу, а не мемуары. Я желал придумывать истории,
сочинять о других мирах и других людях.

К тому же, честно говоря, я стеснялся использовать свою жизнь как источник историй.
Излить свой опыт на странице, в любой форме, значило обнажиться и, возможно,
выставить себя на посмешище. Вдобавок я не хотел нарушать личное пространство семьи
и друзей, представляя их в виде персонажей.

Я не обязательно писал о том, что знал. Я подражал авторам, которыми восхищался.

Можно сказать, я писал о том, что знали они. Я написал историю любви в стиле поэта
и новеллиста Раймонда Карвера, действие которой происходило в трейлерном парке. Я
написал роман по модели «Преступления и наказания» Достоевского, действие которого
происходило в недрах района Сан-Франциско Тендерлойна. Я писал рассказы о
своенравных бродягах, похожих на персонажей из «Сына Иисуса» Дениса Джонсона. Это
были неплохие истории. Но они не были смелыми, хотя и рассказывали о ярких героях,
живущих на обочине общества. Ведь я не хотел по-настоящему переносить мою жизнь в
истории.

Я не понимал, что многие литературные произведения основаны на жизни их авторов:

это могут быть реальные события, приукрашенные воображением, или темы, мотивы и
конфликты, которые беспокоят писателя. Аристотель говорил: чтобы пробудить страсть
в других, нужно пробудиться самому. А пробудить себя можно, если вывести на первый
план свои мировоззрение и опыт. «Пишите о том, что вы знаете» не значит прямо
перенести свою жизнь на страницы. Скорее, нужно взять богатую почву своего опыта и
позволить историям вырасти на ней в других видах. Как сказал Сол Беллоу:
«Художественная литература – высшая форма автобиографии». Описание того, что вы
знаете, становится чем-то вроде паломничества, сцены погони, фантастического
пейзажа, медитации и научного эксперимента сразу.

Один из способов писать о том, что вы знаете, – система Станиславского, которую

используют многие актеры, чтобы полностью вжиться в роль. Она была разработана
Константином Станиславским, который верил, что настоящая актерская игра – отражение
правды, передаваемой как изнутри, так и снаружи. Он не хотел, чтобы актеры
изображали эмоцию; он хотел, чтобы они на самом деле ее ощущали. Для нас,
писателей, это так же важно. В основе этого подхода стоит магическое «если бы» –
вопрос: «Что было бы, если бы я оказался в такой же ситуации, как и мой герой?»

Неважно, кто ваш персонаж: танцующий чечетку бродячий пес, паукообразное существо с
планеты Цитрон или человек, почему-то напоминающий вашу маму. Суть в том, чтобы
влезть в шкуру персонажа и увидеть мир его глазами – наполнить его жизнью,
собственным опытом и знаниями.
Станиславский использовал такие методики, как, например, подключение эмоциональной
памяти. Чтобы подготовиться к роли, которая включает испуг, актер должен вспомнить
что-то страшное и использовать эту эмоцию в качестве проводника, играя на сцене. В
жизни мы обычно носим маски, которые скрывают нашу уязвимость, но на сцене – и на
странице – нужно драматизировать.

Шелли Уинтерс, великая актриса прошлого, игравшая по системе Станиславского,

говорила, что актер должен быть готов «играть своими шрамами» – переживать
болезненный опыт на сцене в качестве персонажа. Она не призывала эмоцию появиться
по собственной воле, а сосредоточивалась на сенсорных аспектах произошедшего
конфликта или травматического эпизода, на месте, где произошло «событие». Она
исследовала комнату во всех возможных подробностях. Она представляла, в какое время
дня это происходило, каков был угол падения света и что на ней было надето. Эти
детали позволяли вызывать воспоминание, чтобы она могла глубже в него погрузиться.

Мы хороним некоторые вещи глубоко внутри не просто так, и попытка раскопать их

бывает мучительной. Мы все переживали болезненные моменты, будь то любовный отказ,
издевательство на детской площадке или потеря домашнего животного. Именно эти
эмоции, скорее всего, придадут вашим историям вес. Так что будьте смелее и
окунайтесь в свое прошлое, чтобы пережить этот опыт. Это порой непросто, но
сенсорная память – это возвращение к таким моментам, проживание заново этих эмоций,
чтобы затем вы могли наполнить своих персонажей подобным духом.

Не умаляйте свой опыт. У вас богатая жизнь, из которой вы можете черпать

вдохновение. Неважно, служили ли вы в армии или участвовали в родительском комитете
в школе ваших детей. Неважно, кто вы – акробат или охранник. Неважно, участвовали
ли вы в Олимпийских играх или занимаетесь спортом в выходные. Мы все переживали
множество эмоций, которые можем развить с помощью воображения, чтобы передать в
нашей истории глубокую истину жизни. Так что пишите о том, кто вы. Пишите о том,
что вы любите. Пишите о том, что вам нужно знать.

ПОПРОБУЙТЕ

Отдайте свой конфликт другому

Настал момент понять, кто вы на самом деле. Составьте список конфликтов, которые
были у вас в жизни, будь то безответная любовь или случай, когда ваши родитель или
учитель несправедливо вас наказали. Придумайте персонажа, который решительно на вас
непохож: другого пола или расы, более высокого или низкого, более неряшливого или
опрятного. Напишите сцену с этим персонажем, помещенным на ваше место в конфликте.

16. Преодоление творческих ран

Где-то глубоко внутри большинства из нас есть рана. У некоторых она смердит и
гноится, у других зарубцевалась. Она никогда по-настоящему не заживает, по крайней
мере, ее не залечишь стоическим равнодушием и даже бальзамом времени.

Я говорю не о физическом ранении, а о психологической травме – которая остается

после того, как на уроке в начальной школе вам сказали, что вы плохо рисуете, или
вы дали другу почитать свое сочинение в надежде на поддержку, а получили
пренебрежение. Мы вкладываем душу, смысл жизни в наши творения, небольшие и
крупные, и когда мир отвергает нас или враждебен, боль так же велика, как от
настоящей раны. Иногда даже лучше получить физическое ранение.

Быть творцом – значит предложить другим зарядить пращи камнями пренебрежения и

попробовать подстрелить вас.

Меня поразил не один такой камень. И, пожалуй, самый разрушительный был брошен
известной писательницей, с которой я занимался литературой. Конечно, мои надежды
были абсурдно высоки. Я хотел, чтобы она признала мой талант, одобрила мою прозу. Я
хотел, чтобы мы подружились, чтобы она открыла двери своего разума и показала
увлекательный ход своих мыслей. Я был молод и пришел в ее класс, как щенок, виляя
хвостом, надеясь поиграть. Мое первое занятие могло бы стать зачином в трагедии.

Когда я сдал ей свой рассказ, она не только не признала мой талант, но и полностью
уничтожила мою историю. С тем же успехом она могла бы использовать ножницы. «Да
неужели!» – написала она на полях одной из страниц. Я пришел к ней на консультацию,
чтобы задать вопросы и в надежде найти общий язык, но она была холодна и
язвительна, не предлагая ничего похожего на конструктивную критику, только
чистейший негатив. Она сказала, что моя история скучна, претенциозна, а мои
диалоги, которые другие до этого хвалили, были вялыми и безжизненными.

Это был единственный раз в моей творческой жизни, когда я почувствовал себя
уничтоженным. И тогда я был совершенно не способен взять ручку и что-то написать.
Меня до этого уже критиковали на писательских семинарах – и даже жестко, – так что
я не был наивным простаком. Но никогда раньше я не получал столь беспощадных и
убийственных замечаний. Я всегда был стоек и решителен при столкновении с таким
негативом, но в этот раз я несколько дней провел лежа на диване и смотря телевизор,
прокручивая в голове снова и снова ее язвительные комментарии. Надеюсь, что у вас
не было подобного опыта. Но, к сожалению, почти все писатели, с которыми я общался,
могут рассказать схожую историю.

Вопрос в том, как начать заново, обрести смысл и радость, которые нам приносили
наши первые истории, и снова найти причину писать. Это сложно. Я до сих пор вижу
«Да неужели!» на полях и иногда спрашиваю себя, действительно ли могу предложить
что-то ценное и позволяет ли мне качество моей прозы делиться идеями и историями
так, чтобы они были интересны и занимательны. Я спрашивал себя об этом даже после
того, как печатали мою историю или эссе. Я спрашиваю себя: а вдруг редактор почему-
то не понял, что я самозванец? Я спрашиваю себя об этом даже сейчас, когда пишу
книгу о том, как писать, у которой есть издатель, которую ведет прекрасный
редактор, которая появится в магазинах. Раны могут открываться, когда меньше всего
этого ждешь, и из них с ворчанием вылезает неуверенность в себе.

Это напутствие озаглавлено «Преодоление творческих ран». Это совсем не то же самое,

что их лечение. Преодолеть – значит победить, не уступить ране, а перевязать ее и
идти дальше. Сказать себе, что вы творческий человек, что единственное значительное
достижение в вашей жизни придет от вашей уникальной силы воображения – и вы
достойны играть со словами, исследовать миры, танцевать с персонажами историй (или
следовать за ними по темным аллеям и начинать с ними войну). Преодолеть – значит
сказать «нет» скептикам и «да» вашему неукротимому уму. (Поверьте, у вас правда
неукротимый ум, даже если вы подумываете отложить эту книгу и включить телевизор.)
Преодолеть – значит написать вашу историю, поверить в нее.

Не существует панацеи от творческих ран, но взять ручку и поставить ее на лист

бумаги – хорошее начало. Начните писать. Продолжайте. И рана затянется и даже
вдохновит вас, даже если никогда по-настоящему не исчезнет.
ПОПРОБУЙТЕ

Незапланированный акт поддержки

Иногда лучший способ вылечиться самому – вылечить других. Заведите привычку

подбадривать людей в их творческих начинаниях. Напишите письмо кому-нибудь и
спросите, как продвигается его роман. Поддержите товарища в Facebook. Если у вас
был хороший учитель, расскажите ему, как он вам помог. Воодушевление заразительно,
и распространение этой положительной энергии в мире поможет вам залечить раны.

17. Заставьте внутреннего редактора работать на вас

У всех нас есть внутренний редактор. Обычно это властный, требовательный товарищ,
который появляется и сообщает, что вы все делаете неправильно. Он мерзкий и
высокомерный и не дает конструктивных советов. Он цитирует прозу ваших любимых
авторов и показывает, как они работают, но лишь для того, чтобы вас унизить.
Фактически это олицетворение всех ваших писательских страхов и комплексов.

Один из главных уроков NaNoWriMo таков: внутренний редактор может кричать, реветь,
плеваться и разгромить набирающий силу творческий импульс любого черновика.
Знакомо, правда? Вы смотрите на предложение и думаете: «Никто не захочет это
читать… Какая наглость с моей стороны думать, что я писатель… Весь роман – сплошь
подражание, он нисколько не оригинален».

Да мало ли какая чушь придет в голову.

Ваш внутренний редактор хочет, чтобы каждое слово сверкало, каждое предложение было
шедевром, а такие стандарты могут задушить самое важное, что нужно для окончания
романа, – свободную, стремительную энергию вашего воображения, несущую историю
вперед.

Иногда внутренний редактор представляется мне требовательным хореографом. Он

кричит, чтобы я исполнил грациозный пируэт: сохранял равновесие на каждом повороте,
углубил плие, расправил спину и плечи. Только мои руки и ноги тяжелы и неуклюжи, а
в моих суставах нет и намека на гибкость. Ведь мой критик орет, и я очень далек от
исполнения этого элегантного пируэта. Я сдаюсь. Я заканчиваю танец. Забывая, что я
люблю танцевать. Забывая, что единственный способ исполнить пируэт – тренироваться.

Есть много советов о том, как контролировать, убить, задушить, подавить и изгнать
внутреннего редактора. Но это живучее и упрямое существо, оно раз за разом
возвращается, бесстрашное и как никогда громкое и властное. Почему? Потому что
внутренний редактор – важный участник творческого процесса, он просто так не
сдастся. Перфекционизм, конечно, может быть деспотичной, ограничивающей силой, но
стремление к амбициозным стандартам совершенства порой освобождает и раскрепощает.
Только альпинисты, ведомые перфекционизмом, достигают вершины горы, с которой
открывается вид на весь мир.

Ваш внутренний редактор понимает, что без его руководства и стремления к

совершенству мусор, который вы называете первым наброском, так и останется мусором
(и начнет попахивать). Он знает, что без его требований вы начнете делать себе
поблажки, выбирать легкий путь, решать, что все ваши сочинения гениальны, просто
потому что это написали вы. Внутренний редактор на самом деле очень чувствителен и
заботлив, понимает ваше желание изящно связать все нити вашей истории, найти
прекрасную гармонию предложения, точное выражение, и именно это его мотивирует.

Проблема в том, как найти уровень перфекционизма, который побуждает вас стать
лучше, а не уничтожает вас (а иногда и людей вокруг вас).

Исследовательница Брене Браун проводит различие между перфекционизмом и тем, что

она называет здоровым стремлением. Она рассматривает перфекционизм как эмоцию,
рождаемую страхом и неуверенностью в себе. Тогда он устанавливает недостижимые
нормы и «дарит» ощущение никчемности, когда вы ошибаетесь. Здоровое стремление же
предлагает требовательные, но не удушающие рамки: вы устанавливаете высокие, но
достижимые стандарты, наслаждаетесь процессом, рассматриваете ошибки как
возможности для роста и позитивно реагируете на критику.

Браун утверждает, что здоровое стремление направлено на себя: «Как я могу стать
лучше?» Перфекционизм же «отталкивается» от других: «Что они подумают?»

Так что, возможно, стоит определить природу вашего внутреннего редактора. Он

мотивирует вас стать лучше ради самосовершенствования или из-за страха, что
подумают другие? Как вы можете отслеживать эти две мотивации – и оставаться в
здравом уме?

Вам нужно сделать внутреннего редактора своим другом. Возможно, порой он

высказывает суровую правду без приглашения, но все-таки он друг. Надо сесть и
разработать стратегию взаимоотношений с ним. Вам нужно понять, когда ему стоит
уйти, когда он может вернуться и какой тон ему следует использовать (внутренние
редакторы часто разговаривают как бесцеремонные подростки). Внутренний редактор
должен понять, что одна из составляющих творчества – погоня за безумными идеями по
холмам и долинам воображения, и иногда корректировку, исправления и шлифовку – или
сокращение, порку и сжигание – придется отложить. Внутренний редактор должен знать:
зачастую стоит сделать что-то плохо просто ради того, чтобы сделать. Ему нужно
сосредоточиться на том, чтобы улучшить вашу историю ради самой истории, а не из-за
осуждающих взглядов других людей.

Иначе внутренний редактор запросто втянет вас в замкнутый круг сводящей с ума
самокритики, а его комментарии станут настолько враждебными и агрессивными, что вы
прекратите писать и забудете все волшебство и восторг. В идеале вы можете
скорректировать свои отношения с ним так, чтобы он превратился из требовательного
скептика в инструктора, который мотивирует вас практиковаться больше, чем вам
казалось возможным, чтобы выявить скрытые таланты. Лучшие тренеры, редакторы и
учителя знают, что воодушевление – двигатель успеха. Вам нужно, чтобы перфекционизм
или здоровое стремление мотивировали вас всегда идти к высочайшим стандартам и
заниматься бесконечной шлифовкой, которая нужна любому хорошему роману. Внутренний
редактор приносит подарки, но иногда ему сложно предложить их доброжелательным
тоном.

Когда предложение, или абзац, или глава – или, что уж там, весь роман – достигнет
финала, внутренний редактор, если он действительно хороший друг, присоединится к
вечеринке и поднимет одобрительный, искренний тост.

ПОПРОБУЙТЕ

Хороший внутренний редактор и плохой внутренний редактор

Составьте список из пяти примеров, как хороший внутренний редактор помогает вам, и
пяти примеров, как плохой внутренний редактор вам мешает. Используйте этот список,
чтобы призывать хорошего внутреннего редактора на помощь, когда она потребуется, и
прогонять плохого, если он вас сдерживает.

18. Смиритесь с беспорядком

Когда я погружаюсь в творчество, в доме царит бардак. Вчерашняя посуда встает

поверх позавчерашней. Неразобранная почта валяется на столе. На ночном столике
балансирует стопка журналов. А мой стол можно сравнить с причудливым музеем,
забитым древними тотемами, в компании кружки с осадком кофе на дне, россыпи
блокнотов и покосившейся трубы книг.

Наверное, мне стоит пожурить себя за то, что я допускаю такой беспорядок. Честно
говоря, часто я так и делаю. В конце концов, мы воспитаны в культуре, где ценится
мантра «чистота – лучшая красота». Самая частая фраза, которую дети слышат от
родителей: «Иди уберись в комнате» (к сожалению, вместо «Иди напиши роман»). Дома,
которые мы видим в журналах, настолько аккуратны, что нам становится неловко за
наши «помойки». Мы хотим понравиться другим, представившись всему миру опрятными,
организованными и благовоспитанными людьми.

Но знаете что? Беспорядок не обязательно признак слабости характера. Это рассадник

творчества. Психологический эксперимент Кэтлин Вос, исследовательницы из школы
менеджмента Карлсона Миннесотского университета, показал: убранные комнаты, как
правило, порождают шаблонные мысли, а беспорядок внушает ощущение новизны и
творческий настрой.

«Похоже, неорганизованное пространство вдохновляет на отказ от традиций, что

приводит к свежим идеям, – заметила Вос. – Организованное пространство же поощряет
консерватизм и осторожность».

Неудивительно, что многие великие мыслители живут в беспорядке. Эйнштейн сваливал

горы бумаг на столе. Когда же его раскритиковали за бардак, он спросил: «Если
захламленный стол – признак захламленного ума, о чем тогда говорит пустой стол?»

Эйнштейн знал: отдавая приоритет порядку, он ограничивает блуждание разума по

таинственному пространству Вселенной (относительно неорганизованное творческое
место само по себе, со стремительными астероидами, горящими звездами и черными
дырами, поглощающими все вокруг). Наши идеи, творения нуждаются в периодах полного
погружения, даже одержимости, а время и энергия, уходящие на поддержание идеальной
чистоты, могут сбить прыжки воображения.

Наше воображение не самое опрятное место. Мои истории часто расползаются по

касательным и ответвлениям, а потом закручиваются в сальто и безумные рывки. Они
порой похожи на холст, на котором толпа дошкольников одновременно рисовала
пальцами: стоило учителю отвернуться, как своенравные дьяволята нашли коробку
перьев, блестки, чипсы, макароны-ракушки и смешали все это вместе.

Как я могу содержать дом (или жизнь) в идеальном порядке, когда в моем воображении
творится такой беспредел? Творческий процесс беспорядочен, с какой стороны к нему
ни подойди. Авторы обычно пишут посреди стопок бумаги и книг, художники рисуют,
оставляя пятна краски на одежде и полу. Беспорядок в студии Фрэнсиса Бэкона мог
сравниться со столом Эйнштейна. Стены были измазаны краской, а пол завален книгами,
кистями, бумагами и другими материалами. Без хаоса нет созидания. Убедитесь сами:
загляните на кухню после праздника.
Так что перестаньте себя упрекать и смиритесь с беспорядком – ведь вы поглощены
процессом творения. Когда вы решили писать – и купили эту книгу, – вашей целью было
воплотить в жизнь свои мечты, а не отскрести дочиста весь дом. (Книги о том, как
обустроить чистый, спартанский дом, находятся совсем в другом разделе, рядом с
книгами о налогах и авторемонте.)

Вы знаете, сколько человек воскликнуло на смертном одре: «Как жаль, что я не

убирался дома чаще»? Ноль. А сколько кричат: «Как жаль, что я не закончил свой
роман»? Миллионы.

Не будьте одним из этих миллионов. Смиритесь с беспорядком и уберитесь позже. Когда

закончите писать.

ПОПРОБУЙТЕ

Устройте беспорядок. посмотрите, что получится

Позвольте себе писать вместо того, чтобы убираться. Ваш мир разрушился? Сколько вы
успели написать? После этого вы помыли посуду? (Готов поспорить, что помыли, и
держу пари, что ей было все равно.)

19. Вытяните себя из ловушки сравнений

«Нет ничего отвратительнее удачи других людей», – говорил Фрэнсис Скотт

Фицджеральд.

Или их успеха.

Нам от природы свойственно сравнивать себя с другими. Мы социальные существа,

создаем иерархию, поэтому часто сравниваем себя с другими. Ведь наш мозг настроен
вычислять, как мы вписываемся в общую схему. К сожалению, мы всегда находим кого-то
лучше нас (это нетрудно: всегда есть кто-то лучше). Удача другого может быстро
стать одной из самых мощных и опасных магнетических сил во Вселенной.

Я помню один особо пикантный случай в 2010 году, когда я зашел в киоск в аэропорту,
чтобы купить журнал в полет, и заметил фотографию эрудированного автора Джонатана
Франзена на обложке журнала Time с заголовком «Великий американский романист». Он
был примерно моего возраста, тоже со Среднего Запада, и я годами следил за его
подъемом в качестве романиста. Я читал его сочинения, и они мне нравились, я даже
где-то восхищался ими, но не был в полном восторге. И все-таки из-за того, что он
привлекал столько внимания, я сравнил арку своей карьеры (а скорее, ее отсутствие)
с его и в итоге проиграл. К тому моменту я опубликовал лишь несколько рассказов в
небольших литературных журналах, а у него уже была пара великих американских
романов.

Моя низменная сторона – эго, тщеславие, сбитое с толку самоощущение – возопила. Я

смотрел на обложку и в мудрых глазах Франзена читал порицание. У меня не было
нужных задатков. Не было таланта. И рабочей этики. И связей. И удачи. Весь смысл и
радость творчества смело страшным порывом.
Как легко испортить изысканную красоту вашего творческого духа? Все просто:
сравните себя с другими. Но в эпоху соцсетей очень сложно избежать досадных
ежедневных сравнений своей жизни с жизнью друзей и даже незнакомцев. Френдленты
могут быть убийственной витриной успеха других людей. Я смотрю, как мои друзья
уезжают на творческий отдых или конференции. Я читаю книжные рецензии, новости о
публикации рассказов и ужинах в честь вручения премий. Обычно я радуюсь чужим
успехам, но иногда… иногда я чувствую предательский укол зависти, особенно если у
самого с сочинением дела обстоят не слишком хорошо.

Один из рисков творчества – убежденность в возможности успеха и, пожалуй, даже

славы. Многих из нас это отчасти прельщает, поэтому мы неосознанно соревнуемся в
том, кто опубликовал свою работу, получил лучшие рецензии – и даже кто пишет, когда
вы отдыхаете. Дневная доза зависти легко становится частью жизни, но это не идет на
пользу творчеству. Как говорится, «завидовать – все равно что выпить яд и ждать,
что умрет другой».

А вот о чем мы постоянно забываем: никто не ведет подсчет очков. Рассматривая

обложку журнала с Джонатаном Франзеном, я осознал, что он даже не знает меня. Не
было никакого табло с указанием: «Джонатан Франзен – 100. Грант Фолкнер – 2». Я
спроецировал весь этот сценарий, и ради чего?

Как и многие другие, я сосредоточивался на том, чего у меня не было, а не на

хорошем в моей жизни. Я не думал о том, как мне повезло учиться в колледже, быть
частью активного творческого сообщества. Я не думал, как мне повезло, что я могу
просто писать, не беспокоясь о голоде, тоталитарном режиме или войне. Обычно мы
сравниваем себя с теми, кто в нашем представлении имеет или делает больше. И счет,
который мы ведем, служит только одной цели – заставить нас плохо о себе думать.

Мы задаем неверные вопросы. Вместо того чтобы сравнивать наши достижения с чужими,
нужно оценивать их в контексте нашей жизни. Когда я ощущаю укол зависти, я задаю
себе следующие три вопроса.

– Почему я писал свой первый рассказ? Я с кем-то соревновался, хотел стать

знаменитым или у меня просто появилось желание создать что-то живое, интересное и
забавное?

– Достаточно ли усилий я вкладываю в свою творческую работу?

– Как я могу искренне поздравить других с успехом и поддержать их?

Я не задавал себе все эти вопросы, рассматривая фотографию Франзена, но позже

осознал нечто очень важное: и сам Франзен, возможно, страдает от подобных уколов
зависти. Да, даже украсив обложку престижного журнала, продав миллионы экземпляров
своей книги и посещая пафосные литературные мероприятия. Успех не лечит зависть, а
только питает ее: ведь всегда есть кто-то, кого, как вам кажется, больше уважают,
всегда есть вечеринка, на которую вас не пригласили, или премия, на которую вас не
номинировали.

У всех нас есть свои слабости и проблемы, неуверенность и незрелость, а слава и

богатство редко помогают смягчить боль от этого. А знаете, что может помочь?
Творчество. Когда вы создаете свою историю, на свой манер. Когда ощущаете прилив
воображения. Видите, как на странице рождаются миры. Знаете, что ваши слова
обнажают старые тайны и пробуждают новые. Лучшее лекарство от зависти – потеряться
в своей истории.
ПОПРОБУЙТЕ

Исследуйте свою зависть

Подумайте, какому писателю вы завидуете, и напишите почему. Затем напишите, помогла

ли вам в творчестве эта зависть или наоборот. Ведет ли она вас в новые воображаемые
места? Делает ли вас сильнее как создателя? Если нет, учитесь радоваться
достижениям других.

20. Взгляните на свои жизненные проблемы в перспективе

Легко решить, будто другим все дается просто, у них много преимуществ и именно
поэтому они успешны. И правда, некоторые как будто рождаются писателями. Они имеют
возможность погружаться в свое воображение, неспешно читать книги, посещать лучшие
школы, общаться с интеллектуалами на престижных вечеринках и жить в очаровательном
городе, не беспокоясь об аренде, не говоря уже о чашке латте с выведенным на пенке
наполеоновским гербом. Они ездят за приключениями в чужие края и носят удобные
шерстяные водолазки в дождливые дни. Когда они заканчивают роман, они могут просто
позвонить другу семьи, который работает агентом, – и вуаля, он напечатан!

Если вы не родились в таких условиях, легко решить, что вы не можете стать

писателем, раз не принадлежите к избранным. Когда вы нанимаетесь на вторую работу
или берете дополнительную смену, чтобы не только оплатить аренду, но и погасить
задолженность по кредитке, прошлогодним налогам или займу на обучение в колледже,
легко рассуждать о жизни в категориях «если бы».

Помните: хорошие тексты редко пишутся избалованными людьми; они обжигаются в горне
борьбы. Многие писатели преодолели серьезные препятствия, чтобы добиться успеха. Вы
не должны позволять жизненным обстоятельствам диктовать вам, что вы не можете
делать. Роль жертвы идет вразрез с работой. Очень легко придумать оправдания,
почему вы не пишете. Любые проблемы (рабочие и семейные) кажутся серьезными.
Оправдания коварны. Они быстро входят в привычку, становятся утешением, стилем
жизни.

Чтобы взглянуть на свои жизненные проблемы в перспективе, пройдите небольшой тест и

угадайте автора, о котором говорится в каждом из пунктов (ответы см. в конце
главы).

1. Мать-одиночка, писала в кафе, чтобы убежать из холодной квартиры. Она была

бедной, практически бездомной; ей диагностировали клиническую депрессию, и она
подумывала покончить с собой. Ее бестселлер был отвергнут 12 раз, прежде чем его
опубликовали, а редактор советовал ей найти другую работу, поскольку у нее было
мало шансов зарабатывать себе на жизнь творчеством.

2. Он бежал из Сайгона с семьей в 1975 году в возрасте 4 лет и попал в лагерь для
вьетнамских беженцев в Пенсильвании. За 14 месяцев он пожил в двух американских
семьях, пока снова не воссоединился с родными. Его семья переехала в Сан-Хосе,
чтобы открыть там вьетнамский магазин, и его родители были ранены во время
вооруженного ограбления. Он сталкивался со множеством случаев насилия – как во
вьетнамской диаспоре, так и вне ее.
3. Она родилась последней из 8 детей в бедном сельском округе Джорджии. Ее отец был
издольщиком, а мать – горничной, но, вопреки желаниям землевладельца, который
хотел, чтобы все их дети работали в поле, они отправили ее в школу. Когда ей было
8, ее ранили в глаз из пневматического ружья, и, поскольку у ее родителей не было
машины, чтобы отвезти ее в больницу, она ослепла на этот глаз. Перед выпуском из
колледжа беременность и аборт повергли ее в глубокую депрессию.

4. Она выросла в большой семье с шестью братьями, ее отец часто перевозил семью
из Чикаго на юг США, где она жила в «районах, похожих на Францию после Второй
мировой войны – с пустыми стоянками и сожженными домами». Из-за постоянных
переездов она росла с ощущением, что находится не в своей тарелке, не чувствуя себя
частью места, где жила.

5. Она столкнулась с такими тяжелыми обстоятельствами в детстве, включая

сексуальное домогательство и расовую дискриминацию, что не говорила в течение
5 лет. Она смогла окончить школу, но вскоре родила первого ребенка. Не в состоянии
пойти в колледж и крайне нуждаясь в деньгах, она стала проституткой.

6. Она была первым ребенком незамужней женщины, работавшей официанткой. Когда ей

было 5 лет, ее мать вышла замуж, и отчим начал ее насиловать. Она страдала
психологически и физически, заразилась от него гонореей, которую обнаружили, только
когда ей было за 20. В результате она не могла иметь детей. Она была первой в своей
семье, кто окончил школу. В начале своей писательской карьеры она работала
официанткой, горничной, няней и подменным учителем.

Жизнь редко стелет перед нами ковровую дорожку. Нам нужно находить путь самим,
независимо от обстоятельств. Не рассуждайте в категориях «Если бы…», попробуйте
думать «Теперь я…». Возможно, вам придется поработать чуть больше, чем другим, или
быть более изворотливым или агрессивным. Но ваша история – в ваших руках.

ПОПРОБУЙТЕ

Преодолейте препятствия

Составьте список всех препятствий, которые мешают вам писать: время, деньги, что
угодно. Насколько это мешает вашему творчеству? Подумайте, как вы можете преодолеть
эти препятствия.

ОТВЕТЫ:

1. Джоан Роулинг

2. Вьет Тан Нгуен

3. Элис Уокер

4. Сандра Сиснерос

5. Майя Энджелоу

6. Дороти Эллисон
21. Лечение синдрома самозванца

Я часто вспоминаю знаменитую цитату Граучо Маркса: «Я не хочу быть членом клуба,
который принимает в свои ряды таких как я». Она мне нравится за ее пронзительную
парадоксальность: Маркс хочет быть членом клуба, но если клуб принимает в свои ряды
таких как он, то автоматически теряет свою репутацию: кто же примет такую никчемную
посредственность?

Маркс описывает вариант синдрома самозванца – губительное отсутствие самоуважения,

свойственное многим. Вы чувствуете себя обманщиком среди «настоящих людей». Вы
живете в страхе, что вас разоблачат. Вы не верите, что умны или творчески одарены,
даже если полно доказательств обратного.

«Я написала 11 книг, но каждый раз думаю: “Теперь они точно все поймут. Я всех
разыграла, и теперь они меня разоблачат”», – сказала Майя Энджелоу, несмотря на три
премии «Грэмми», номинацию на Пулитцеровскую премию и декламацию стихотворения на
инаугурации президента Обамы в 2008 году.

Писатели особенно подвержены синдрому самозванца. Ведь литература – раздражающий

лабиринт неуверенности в себе. Что сделать, чтобы почувствовать себя настоящим?
Писать каждый день? Закончить книгу? Найти агента? Опубликовать книгу? Получить
рецензию от New York Times? Или приглашение на телешоу? Завести дружбу с другими
писателями? Известными писателями? По мнению Майи Энджелоу, даже этого не всегда
достаточно.

Синдром самозванца возникает по ряду причин. Отчасти в силу природной скромности.

Скромность – это хорошо, это одна из моих любимых черт в людях, но она может легко
перейти в самоотрицание. Нам всем это знакомо, правда? Если нас спрашивают, чем мы
занимаемся, мы мямлим: «Я писатель», – особо старательно бормоча «писатель», будто
защищаясь от неминуемого смеха над этим нелепым и высокомерным заявлением. Потом,
если кто-то говорит, что ему нравится наше стихотворение или рассказ, мы поднимаем
странный щит, отражающий похвалу, и прячемся за ним, пока комплименты не
закончатся.

Синдром самозванца поражает и успешных людей. Ведь они очень требовательны к себе и
тянутся к тому, чего им не хватает, к тому, что нужно улучшить. Успешный человек
скорее будет критиковать отрицательные стороны своей работы, чем радоваться тому,
что прошло хорошо. Сила самокритики может сподвигнуть на отличную работу, но все
эти вопросы способны оставить осадок сомнения, которое иногда не сотрет даже буря
аплодисментов.

Некоторые считают, что женщины более подвержены синдрому самозванца: их с большей

вероятностью учили быть самокритичными и умалять свои достижения. Как сказала
нигерийская писательница и певица Чимаманда Нгози Адичи в своем выступлении на
конференции TED («Технологии, развлечения, дизайн»): «Мы учим девочек
скукоживаться, становиться меньше. Мы говорим им: “У вас могут быть амбиции, но не
слишком большие. Вы должны стремиться стать успешными, но не слишком. Иначе вы
начнете угрожать мужчинам”». Регулярно скукоживаясь, вы убедите себя, что вы
недостаточно хороши.

Хуже всего в синдроме самозванца то, что он может свести на нет вашу творческую
мотивацию и помешать вам показать свою работу миру. Вы слышите голос, который
твердит вам, что вы не настоящий писатель. Так зачем стараться закончить роман? Вы
затаптываете искру и смелость, необходимые для преодоления творческих границ,
уверяя себя, что недостаточно хороши. Не стоит рисковать провалом,
экспериментировать. Действуйте осторожно.

Какое здесь может быть решение? Оборотная сторона синдрома самозванца – старая
поговорка «Притворяйся, пока не получится». Притворство в данном случае – не порок,
а прекрасная техника поднятия самооценки. Это не значит обманывать других. Это
значит обманывать себя, чтобы поверить, что вы не обманщик, и подходить к ситуациям
с большей уверенностью. Суть примерно такова: если вы притворяетесь уверенным в
себе человеком, вы поверите, что вы уверенный человек, и люди начнут реагировать на
вас как на уверенного человека, что сделает вас еще увереннее. Даже если поначалу
вы притворяетесь. Потом вам не нужно будет притворяться, потому что вы станете
именно таким человеком. Понимаете?

И это работает. Люди, которые улыбаются, даже против воли, в результате становятся
счастливее. По данным ряда исследований, если вы примете сильную позицию –
поднимете голову и грудь, поставите руки на бедра, – отметятся снижение гормона
стресса кортизола и подъем уровня тестостерона, обеспечивающего уверенность. Просто
сжимая руку в кулак, вы укрепляете волю. Вы можете изменить разум, меняя тело.

Забудьте, что вы самозванец. Мы все самозванцы. Все писатели, которые кажутся

настоящими, притворяются больше, чем вам кажется. В следующий раз, когда вы зайдете
в комнату, полную «настоящих писателей», напомните себе, какие они притворщики, и
присоединитесь к ним (и не бормочите!).

Право на ваше авторство принадлежит вам. То, что вы говорите себе, и есть правда.
Так скажите себе, что вы писатель.

ПОПРОБУЙТЕ

Притворяйтесь, пока не получится

Вспомните ситуации, когда притворство вам помогло: при презентации на работе или
чтении ваших рассказов другим. Как использовать этот навык, чтобы казаться более
убедительным даже за пределами зоны комфорта? Как можно применить это к вашей
литературной жизни?

22. Примите свою уязвимость

Каждый раз, когда вы берете ручку и бумагу, выставляете свою работу на всеобщее
обозрение, вы становитесь уязвимым. Эта уязвимость сродни страху неудачи, а то и
боязни сцены. Для ее преодоления нужны храбрость и, возможно, даже дерзость.

У меня, без сомнения, наблюдаются все синдромы, особенно когда речь идет о
публичном представлении моей работы. Я неделями волнуюсь по поводу предстоящей речи
или публичного чтения. Как бы много я ни репетировал, я боюсь, что на сцене все
забуду. Я представляю, как рассказываю легкую шутку, которая с глухим стуком падает
на пол. И я живу в ужасе увидеть море недоброжелательных глаз в аудитории.

Мне часто приходится произносить речи и участвовать в чтениях, и я решил: чтобы

побороть подобное волнение, нужно исследовать его и получше понять. Оказывается, я
в неплохой компании. Томас Джефферсон настолько боялся публичных выступлений, что
произнес всего две речи в качестве президента – на своих инаугурациях. У Махатмы
Ганди иногда темнело в глазах, когда он говорил на публике, и он замолкал. Рэпер
Jay Z так нервничает, что каждый раз его тошнит перед выходом на сцену.

По сути, боязнь неудачи – это недоверие. Недоверие к себе – что вы забудете свою
речь или что вы полный идиот и не можете сказать ничего стоящего. И недоверие – или
страх – к другим. Когда мы чего-то боимся, мы обычно представляем себе худший
вариант развития событий. Толпа в нашем воображении превращается в холодного
грозного зверя. Люди не хотят поддержать вас, они хотят вас распять.

Боязнь неудачи распространяется и на творчество. Некоторые авторы боятся начинать,

думая, что им нечего сказать, или считая, что не владеют затейливой литературной
речью, которая должна им помочь рассказать свою историю. Или они боятся, что миру
не понравится их работа. Это естественно. В конце концов, когда мы говорим, что мы
писатели, люди редко открывают свои теплые объятия поддержки и похвалы. Обычно они
спрашивают что-нибудь вроде «А чем ты на жизнь собираешься зарабатывать?» или «А у
тебя есть публикации?». Или, что еще хуже, просто говорят: «А…»

Я наслушался всякого. Много лет я никому не показывал свои истории. У меня была
магистерская степень по писательскому мастерству, так что я мог похвастаться всеми
твердыми наростами, которые появляются на творческих семинарах. И все равно я писал
в одиночестве, защищенный растущими баррикадами. Думаю, в глубине души я считал,
что мои истории недостаточно хороши, – или боялся, что реакция других покажет это.
Возможно, я волновался, что меня разоблачат как творческого шарлатана, дилетанта,
дурака. Одно из определений стыда – ощущение слабости и несовершенства в области, в
которой мы должны показывать силу и компетентность.

Я рассылал рассказы в литературные журналы, потому что их читали только анонимные

редакторы, а их реакция была для меня не так важна. Даже когда один из них
публиковали, я редко давал его почитать друзьям и родным и отклонял предложения
декламировать свои сочинения на публике. Мне нравится писать о темной стороне
жизни, мрачных моментах и невысказанных желаниях, пронизывающих людское сознание,
и, наверное, я боялся, что люди станут судить обо мне по таким историям.

Писатели часто опасаются, что их жизнь спутают с текстом. Я вырос в небольшом

городке, где жизнь любого человека всегда под наблюдением. Этот страх навсегда
впечатался в мое сознание и наверняка усилился со временем.

Но потом я стал иногда показывать отрывки своих работ подруге по работе. Это
внезапное нахождение читателя оказалось воодушевляющим опытом. Просто показав
историю ей и услышав ее реакцию, я понял, что замкнутость одиночества превратила
меня в скупого писателя, и осознал, насколько изменилась моя манера изложения,
когда я начал писать с намерением «зацепить» человека, который будет это читать. В
конце концов, стремление стать писателем в своей основе – акт щедрости: мы хотим
поделиться историей с другими, подарить им мир, который откроет двери идеям и
полету воображения.

Единственный способ добиться этого – открытость души. Это может казаться опасным –
и даже быть опасным. Хорошая история возникает, когда автор спускается, а то и
падает в недра уязвимости и искренне распахивает душу в поисках правды, которая
иначе не будет рассказана. Мои любимые истории – те, в которых я чувствую, что
автор ведет со мной личный разговор.

Но рассказать такую историю – одна из самых сложных задач для писателя. Брене
Браун, исследовательница и преподавательница Хьюстонского университета, изучающая
стыд и уязвимость, утверждает: треть людей, с которыми она беседовала, могут
припомнить «творческий шрам», конкретный инцидент, когда им сказали, что у них нет
таланта художника, музыканта, писателя или певца. Мне кажется, эта цифра занижена.
Думаю, у каждого есть какой-нибудь творческий шрам. И большинство лечат свои шрамы,
закрывшись от мира. Стоическая демонстрация неуязвимости может показаться сильнее,
чем слабость открытости.

Но быть уязвимым – не значит быть слабым. Наоборот. Чтобы рассказать историю по-
своему, противостоять непростой истине и рисковать обнародованием вашего рассказа,
нужна смелость. Найти ее в себе, конечно, нелегко. Для этого нужно преодолеть страх
стыда – страх, что мы ущербны, недостойны, – а стыд существо шумное. Он кричит
писателям так и эдак: «Ты недостаточно хорош!» Ваша история не оригинальна. Ваши
персонажи – фигурки из картона. Ваши любовные сцены смешны. Ваши диалоги чересчур
сентиментальны.

Полагаю, именно поэтому я так долго не показывал свои истории. Но я должен был
спросить себя: почему я стал писателем? Я составил список. И вот что я выяснил:
я хотел облечь в слова потаенные уголки человеческих душ, понять отчаянные выпады,
которые делают люди, чтобы придать жизни смысл. Я хотел исследовать парадоксы
существования: как желание может вступать в конфликт с верой, как оно становится
опасным. Жизнь таинственна, тонка, неописуема – одинаково пугающа и прекрасна, – и
я решил, что мой долг как писателя – рискнуть насмешкой, чтобы показать мою правду.
Зачем описывать прилизанную версию жизни? Я решил высказать все, что для меня
важно, даже если меня из-за этого будут принижать. Ведь только через такие поступки
мы устанавливаем связь и понимаем друг друга.

Искусство, по сути, акт обнажения. Художник распахивает шкафы, осмеливается ступить

в темные подвалы и копается на чердаках наших душ.

Каждое предложение, абзац, история требуют особой храбрости. Так что отодвигайте
границы прозы, как Джеймс Джойс, или создавайте фантастические вселенные, которые
могут сравниться с мирами фантаста Октавии Батлер. Как вор проникает в банк, вы
вскрываете замок человеческой души. Используйте все, даже сомнение, чтобы
рассказать свою историю. Тогда вы найдете не стыд, а живительную связь. Люди оценят
ваши смелость и щедрость. Они будут аплодировать вам за то, что вы рассказали их
историю, которую они не могут поведать сами.

ПОПРОБУЙТЕ

Рискните быть открытым

Настройтесь на моменты, когда вам что-то мешает. Остановитесь, чтобы услышать

придирчивые и скептические голоса внутри. Задайте себе такие вопросы: не избегаете
ли вы правды в вашей истории? Не уклоняетесь ли от неудобных тем, таких, которые
могут привлечь внимание к вам и заставить вас почувствовать себя уязвимым?

23. Падайте чаще. Падайте лучше

Никто так не умеет переживать неудачи, как писатели. Каждый день приносит с собой
новые неверные повороты, сомнения, полосы удаленного текста и бесконечные
перетасовки. Между книгой в вашем воображении и той, которую вы пытаетесь изложить
на странице, непреодолимая пропасть. Сложно не сравнивать свои слова с идеальным
представлением, не говоря уже о работах ваших любимых авторов. Ваши слова
отказываются петь так, как вам хочется.
Можно даже сказать, что творчество – тренировочная площадка для неудач.
«Сочинение – ежедневное отчаяние, не говоря уже об унижении. Прямо как в бейсболе:
ты терпишь неудачу в двух третях случаев», – сказал однажды Филип Рот, который,
несмотря на все «страйк-ауты», стал обладателем таких наград, как Национальная
книжная премия и Пулитцеровская премия.

Но «неудача», пожалуй, не совсем правильное слово. Оно ассоциируется с негативом,

катастрофой и стыдом. Однако это не всегда так, особенно в литературе. На самом
деле это благодатная почва для инноваций. Как так?

Вспомните, например, подход Томаса Эдисона: «Я не терпел поражений. Я просто нашел

10 000 способов, которые не работают». Эдисон превозносил не неудачу ради неудачи,
а скорее неудачу как способ опробовать идею, вынести урок и перейти к следующему
эксперименту. Творческое мышление, по сути, процесс проб и ошибок, погружение в
серию неудачных ассоциаций, и зачастую именно в темнейшей области отчаяния
появляется творческое решение.

Вот знаменитая фраза Сэмюэла Беккета: «Все время пытался. Все время падал. Это
неважно. Пробуй еще. Снова падай. Падай лучше». Совершенствование в провалах –
увлекательная пища для размышлений. Для меня это приглашение экспериментировать,
остановиться и по-настоящему изучить историю, тщательно и ответственно. Чтобы
совершать правильные ошибки, вам нужно принять их, хорошенько обдумать и даже
найти. Не воздерживаетесь ли вы от настоящих ставок в вашей истории? Не даете ли вы
поблажек своим персонажам? Позволяете ли вы себе по-настоящему исследовать язык?

Или, может, вас пугают ваши же представления о том, «как надо». Они отравили жизнь
не одному писателю. Изучив множество руководств о том, как написать книгу, легко
поверить, что вы должны изложить свою историю «как надо», по всем правилам, как
будто все истории соответствуют какой-то формуле. Но ведь это ваша история. Пишите
ее по-своему. Думайте об ошибках, которые обязательно совершите, как о
приключениях; как о друге, который предлагает пойти домой из школы другой дорогой;
как о попутчике, который убеждает посетить город, не входящий в маршрут; как о
доверенном лице, которому вы рассказываете о своих рискованных мечтах. Каждое
неудачное предложение, абзац или глава чрезвычайно важны. Иногда нужно идти в
неизвестном направлении; необходимо найти способ смириться с неопределенностью. Вам
нужно избавиться от страха неудачи.

Представьте себе, что было бы, если бы Ван Гог боялся, что люди увидят на его
картинах неопрятные цветные пятна, а не воплощение его пылкого душевного состояния?
Ван Гогу пришлось пройти 10 000 экспериментов Эдисона, чтобы усовершенствовать свой
новаторский подход. Он написал тысячи картин, в среднем по картине в день.

Так что вам нужны открытость, желание видеть и, увидев, учиться; всегда начинать
сначала. В этом состоит радость жизни и творчества: в постоянных экспериментах,
постоянном поиске. Необходимо постоянно идти вперед и заглядывать за следующий
угол. Это образ мышления, при котором вы не ищете правила, а следуете за своим
любопытством и изумлением. Это склад ума, при котором вы забавляетесь, практикуете
саморефлексию и ставите на первый план целостность и уникальность вашей истории.

«Падать хуже» значит терпеть неудачи от недостатка усилий или недостатка силы;
сравнивать себя с талантами и достижениями других и считать, что вы проигрываете;
не испытывать границы возможного.

Поэтому привыкайте к неудачам. Именно сочинение через неудачи в поисках красоты

отличает писателей. Это искусство настолько трудное, что может стать убийственным.
Мы часто остаемся наедине со словами, пишем без одобрения. Но даже когда наши слова
терпят фиаско, сюжеты дают сбой, мы исправляем ситуацию, экспериментируем и
исправляем, снова и снова. Мы знаем, что, использовав достаточно колдовства,
алхимии, мы можем превратить солому в золото и пленить ускользающую красоту
истории. Мы можем «падать лучше».

ПОПРОБУЙТЕ

Совершите великолепную ошибку

Поразмыслите над этой фразой Нила Геймана: «А теперь идите и совершайте интересные
ошибки, великолепные ошибки, восхитительные и невероятные ошибки. Нарушайте
правила. Оставьте мир более интересным после вашего в нем пребывания. Создавайте
хорошее искусство». Как вы можете сегодня совершить ошибку? Сделайте это без особой
причины и посмотрите, куда она вас приведет.

24. Творчество как вызов

Одна из самых сложных задач – заявить, что вы… это вы. Один из первых вопросов,
которые люди задают друг другу при знакомстве: «Чем вы занимаетесь?» или «Откуда вы
родом?» Людям присуща потребность быстро распределять других по категориям и
аккуратно раскладывать по ящикам. Южанин и северянин – совершенно разные категории.
Юрист – совсем не то же, что официант.

Отчасти мы сами разыгрываем роли из этих категорий, хоть ими наша личность не
исчерпывается: учитель, студент, водопроводчик, врач, мать, сын. Мы примеряем на
себя роли и надеваем разные маски в зависимости от ситуации. Наши роли могут
казаться удобными и правильными, когда мы к ним привыкаем, но они не обязательно
определяют нашу суть.

Вам выпадает не так много возможностей сказать миру – и себе, – что вы писатель,
что, когда вы не играете своего персонажа, вы часами колдуете над странными и
пугающими историями, ставите порядочных людей в опасные ситуации, разукрашиваете
страницы описаниями иных миров и фиксируете диалоги с богатым подтекстом. Чтобы
почувствовать всю силу наших творческих способностей, в определенный момент мы
должны бросить вызов – демонстративно быть собой. Мы должны заявить: «Я писатель» –
гордо и громко, напыщенно и с энтузиазмом – и принять обстоятельства, в какую бы
категорию изгоев нас ни определили.

Затем мы должны сделать следующий шаг. Писательство предполагает свой ассортимент

масок. (В каком жанре вы пишете? Кто ваши любимые авторы? У вас есть ученая
степень?) Мы должны спросить себя, какие мы писатели: каким правилам хотим
следовать и какие желаем нарушить. «Литература усеяна обломками тех, кого слишком
задевали людские толки», – писала Вирджиния Вулф в «Своей комнате».

Мы не хотим, чтобы другие определяли, какими мы будем. Художник по умолчанию

бросает вызов традициям. Основополагающая цель писательства – выявить этот
таинственный и священный дар в нас, достигать, чтить и выражать правду нашего
видения этого безумного мира. Запирая свою историю в клетку правил других, вы
обрекаете свое воображение на вечную жизнь за решеткой. Предписания – ловушка для
творчества, так что откиньте стремление вписаться в определенный жанр и будьте
рассказчиком. Приготовьтесь к бою, бросьте вызов ожиданиям и предположениям.
Воображение всегда разрушительно. Оно старается познать реальность, вывести ее на
новый уровень, преобразовать. Закалите себя, чтобы стать сильным, непокорным и
изобретательным. «Мы создаем птиц, а не клетки», – сказал однажды поэт Дин Янг.

Нет ничего священного ни в одном правиле повествования. Наше искусство – сам способ
рассказывания историй – призвано бросать вызов формату, стилю, тематике и всему
остальному. Создатель должен отодвигать границы, чтобы рисковать и что-то менять. В
нас живет мятеж, так что осмеливайтесь задавать неуместные вопросы. Мне кажется,
что бунт против правил – акт любви и уважения к собственному голосу. Столкновение с
мнимыми стражами вкуса может укрепить решимость.

Конечно, это чревато скептической реакцией. «Мир в целом не одобряет творчество», –

говорил Айзек Азимов, и всё потому, что творчество подрывает статус-кво. Бросать
вызов непросто, этот путь предполагает одиночество. Очень многие любят повторять:
«Мы всё делаем иначе» или «Мы всегда делали это так». Если вы их послушаете, вы
будете жить по их правилам – повествования или жизни. Неужто вы решили написать
роман, чтобы следовать чужим правилам?

Мир редко высказывает одобрение тем, кто решил стать художником. Вас расспрашивают,
изучают, а иногда даже смотрят с презрением. Это ощущение может вызвать желание
спрятаться, когда требуется ровно противоположное. Позвольте гореть своей свече и,
если нужно, полейте ее бензином. Писатель должен творить с ореолом изгоя, смело
избегая ловушек чужих ожиданий.

Говорят, антрополог Маргарет Мид хранила все письма с оскорблениями в отдельном

ящике. Когда ей требовался дополнительный стимул, она читала эти письма, чтобы
призвать свою энергию несогласия. Многие говорят вам «нет», поэтому вам нужно найти
способ превратить его в «да»: бороться против него, сделать его средством
мотивации, источником вдохновения и сил. Подпитывая свой внутренний вулкан, вы
разовьете чувство собственного Я, станете меньше волноваться о том, что думают
окружающие, и уделять больше внимания тому, что думаете вы сами.

Сядьте на мотоцикл в своей голове и заведите мотор. Прокатитесь на заднем колесе,

сожгите резину и напишите свою историю.

Значит, иногда вам придется бунтовать против своих творческих наставников,

учителей, даже любимых авторов. Работая в рамках призмы, которую они вам выдают, вы
будете изменять, настраивать и чинить в ограниченном пространстве, маршируя в ногу
с остальными, в их ритме, а не в своем. Из желания угодить толпе редко рождались
оригинальные работы, если вообще рождались.

Так что наденьте косуху, в буквальном или переносном смысле. Сядьте на мотоцикл в
своей голове и заведите мотор. Прокатитесь на заднем колесе, сожгите резину и
напишите свою историю. Эту конфликтность стоит подпитывать, потому что она вам еще
пригодится.

ПОПРОБУЙТЕ

Бунтуйте

Вспомните моменты, когда другие отнеслись с презрением или неуважением к вашим

литературным стремлениям. У вас опустились руки? Вы смирились? Замолчали?
Подумайте, как взбунтоваться – бросить вызов ожиданиям других. Решитесь стать
собой.
25. Вы – то, что вы носите

Обсуждение моды в книге о писательстве может показаться странным, но прислушайтесь

ко мне. Особенно если вы любите наряжаться во фланелевые пижамные брюки, тапочки с
динозаврами и удобный, но поношенный свитер, который вы носили 63 дня подряд, когда
вы пишете. (Поверьте, у меня есть свой вариант подобного костюма.)

Вы творите в одиночку и за закрытыми дверьми – поэтому допустима некоторая

неряшливость. Не нужно причесываться или принимать душ. Не нужно менять пижаму.
Ваши персонажи не увидят вас и не смогут оценить ваш наряд (или его отсутствие), и
вы можете даже поспорить, что, отказываясь прихорашиваться, вы приумножаете свою
творческую эффективность (особенно если вы вдобавок не примете душ).

То, что вы носите, может изменить ваши взаимоотношения с миром. Психологи провели
эксперимент, в котором некоторые испытуемые надевали белый медицинский халат, а
другие – белый халат художника, чтобы выяснить, как это влияет на образ мышления. И
знаете что? Те, на ком был медицинский халат, продемонстрировали повышенное
внимание и концентрацию; они воплотили авторитет и проницательность хорошего врача.
Надев халат, они втянулись в ролевую игру, их мозг переключился в другое состояние.
Можно сказать, одежда носит нас не меньше, чем мы ее.

То же верно и для писательского наряда. Если возможно определить профессию человека

по его обуви, пора надеть обувь, берет или браслеты, которые дают вам почувствовать
себя тем автором, которым вы хотите быть.

Столетиями писатели создавали авторские стили, которые придавали их словам особый

шик и индивидуальность. Нельзя читать заигрывания прозы Тома Вулфа, не представляя
себе его в белом костюме денди. Жорж Санд говорила, что надевала мужскую одежду,
поскольку та давала ей больше свободы в XIX веке, и ее истории также отличались
большей вольностью. Автор эротических романов Анаис Нин подчеркивала свои тончайшие
черные брови и темные губы кружевными головными уборами, толстыми висячими серьгами
и струящимися платьями из мадраса, превращаясь в таинственную богемную персону.
Остроумие Оскара Уайльда процветало в плащах, пластронах, пальто на меху, брошах,
тростях, брюках в тонкую полоску, шляпах набекрень и двубортных костюмах.

Нам советуют доводить истории до крайностей. Так отодвигайте границы вашего

писательского гардероба навстречу вашему бравурному стилю и одевайтесь с изюминкой
и щегольством. Считаете ли вы себя модным, загадочным писателем? Тогда наденьте
тонкий шарф и струящуюся тунику. Скорее научный тип? Примерьте мятый пиджак и очки
в черепаховой оправе. Стимпанк? Втиснитесь в корсет и платье, наденьте жилет и
цилиндр и натяните летные очки, чтобы погрузиться в свою ретрофутуристическую
сказку. Спрячьте свои тапочки с динозаврами. Пора надеть костюм автора, которым вы
хотите быть (и помыться, если нужно).

ПОПРОБУЙТЕ

Одевайтесь как автор, которым вы хотите быть

Какой предмет одежды дарит вам волшебные писательские силы? Наденьте его. Как наряд
автора, которым вы хотите быть, изменяет ваше самовосприятие?
26. Важно, где вы работаете

Творчество – во многом поиск верного настроения для созидания. Конечно, на него

влияют многие факторы, но лучше всего мы можем контролировать пространство, в
котором пишем. Места, где мы обитаем, определяют наши мысли, чувства и воображение;
поэтому очень важно превратить ваш уголок творчества в святилище, которое каждый
день призывает ваше воображение, где вы ощущаете пульс, запах и свет вдохновения.

Когда я был ребенком, моя мама купила мне детское бюро-секретер. Это был мой первый
стол, и я гордился им, как ничем раньше. Я помню, как тщательно отбирал предметы,
чтобы поставить их на бюро: фарфоровую фигурку собаки, старую игрушечную пушку,
подаренную бабушкой, кружку для ручек. Возможно, я видел по телевизору столы,
которые были украшены предметами, и думал, что так нужно. Я не знаю, но с тех пор у
меня набралась целая коллекция разных тотемов, которые меня вдохновляют, придают
мне мотивацию неизъяснимым, таинственным образом. Они всегда на месте, мои
маленькие творческие спутники.

Побрякушки, тотемы и безделушки писателя – божества с загадочной аурой, будто

одержимые духом. Роальд Даль писал в сарае, где стояло два стола с набором
аккуратно расставленных безделушек, фотографий и предметов – в том числе часть его
собственной тазовой кости, которую ему удалили (так гласит легенда). Джек Керуак
поставил на свой стол небольшую пластиковую фигурку жениха и невесты, которая
украшала его свадебный торт, курильницу и миниатюрную модель мотоцикла Triumph.

Некоторые писатели любят потоки естественного света, другие предпочитают полумрак.

Некоторым нравятся стопки бумаг, другие не могут думать без чистого и
незахламленного пространства. Американка Джойс Кэрол Оутс считает, что существует
взаимодействие между тем, что мы видим и что мы пишем. «Существует какая-то
неуловимая связь между видом, который нам открывается, и сочинениями, которые мы
создаем, так же, как сновидение заимствует настроение и образы из нашего
бодрствования».

Поскольку первые воспоминания Оутс – поля и леса ее детства, окна ее кабинета

выходят на склон ее заднего двора, который спускается к небольшой речке, впадающей
в озеро. «Как и все писатели, я превратила свой кабинет в святилище души», –
говорит она.

Гаитянская писательница Эдвидж Дантика создает свое святилище, окружая себя

лицами – изображениями и фотографиями интересных людей, которые она вырывает из
журналов, чтобы позаимствовать черты и жесты для своих персонажей.

Но искусство, безделушки и виды работают не для каждого писателя. Романист Джонатан

Франзен создал «Поправки» в пустой комнате за простым столом, на котором стоял
только ноутбук без подключения к интернету. Его подход был настолько монашеский,
что он не только использовал беруши, но и надевал шумоподавляющие наушники,
транслировавшие белый шум, чтобы никакие звуки его не отвлекали.

Я всегда мечтал жить в доме, где у меня будет большой отдельный кабинет,
заставленный книгами на полках из темного ореха, с видами вроде тех, на которые
любуется Оутс. Я хотел огромный стол, на котором мог бы разложить свои бумаги и
книги вместе с разными тотемами; доску, на которой мог бы набросать сюжет и
информацию о персонажах; кожаный диван, на который мог бы иногда прилечь, чтобы
почитать или пописать от руки. Но я живу в относительно стесненных условиях, мои
дети порой похожи на захватчиков, так что у меня нет такого идиллического
пространства и, наверное, никогда не будет.

Возможно, именно поэтому мне так важно оберегать хотя бы уголок моего писательского
святилища и выделить место, где я могу поставить фигурку собаки, старую игрушечную
пушку и кружку с ручками, которые сохранил до сих пор. Эти талисманы способны
переносить меня в другое место, в мое воображение. Наверняка вы тоже можете создать
пространство при помощи своих счастливых талисманов.

ПОПРОБУЙТЕ

Украшайте ради творчества

Какие пространства вдохновляют вас? Какие предметы заряжены творчеством? Украсьте

свой стол для персонажей, которых вы хотите пригласить на страницы, и воспоминаний,
которые желаете воскресить.

27. Кради как художник, Или искусство переработки

Будь оригинальным.

Эти два слова маячили в моей голове с того момента, как я решил стать писателем.
Оригинальность – мантра, уважаемая художественная заповедь, но это требование
обескуражило не одного автора. Писатели часто говорят мне, что у них есть идея для
романа, но они его не написали, потому что он слишком похож на «Голодные игры»
Сьюзен Коллинз или это роман о вампирах, а рынок перенасыщен вампирскими историями.
Я их понимаю. Меня тоже иногда посещает идея, которая мне нравится. Но потом я
спрашиваю себя, действительно ли она новая и свежая, и часто решаю, что на самом
деле нет (очень сложно оставаться оригинальным, когда в мире уже существует столько
историй). Я буду беспокоиться, пишу ли я уникальным способом, с уникальным голосом,
уникальными персонажами, с возрастающей уникальностью или же мои истории – скучные
запасные покрышки.

Я начал задумываться, что на самом деле значит оригинальность. Это новомодное

существо, которое вырывается из вашего сознания, которое никто никогда прежде не
видел и не представлял ни в какой форме? Должно ли оно быть совершенно
исключительным или его оригинальность заключается в пульсации правды, достоверных
личных чувствах, которые автор вкладывает в свою работу? Мы представляем себе, что
воображение писателя течет искрящимся потоком идей. Мы слышим, что искусство должно
быть новым, революционным, беспрецедентным. Роман должен быть новинкой.

Вот мое мнение: важность оригинальности преувеличена, да и оригинальность никогда

не бывает полностью уникальной. То, что нам кажется оригинальным, на самом деле
набор элементов из других источников, которые переработаны, перекрашены и
рассказаны заново. Иными словами, все оригинальное существовало раньше или было
создано нечаянно во время поисков автора по всем материалам. Самая первая история в
мире была оригинальной, но вторая уже стала ее переработкой, новой интерпретацией.

До появления письменности люди пересказывали истории, переданные им. Гомеровская

«Одиссея» стала конечным результатом тысяч разных пересказов от одного человека
другому. Как в игре в испорченный телефон, при каждом пересказе детали менялись.
Рассказчикам приходилось полагаться на свою неидеальную память. Или их богатое
воображение брало верх и преобразовывало рассказ для новой публики, при этом
отражая изначальную структуру, темы и персонажей.

Исследователь мифологии Джозеф Кэмпбелл выявил универсальную модель повествования,

которую он находил во всех культурах во все времена и назвал «путешествием героя».
Она проста: герой покидает дом, встречает другие миры, побеждает врагов и
возвращается «наделенный силой творить добро для своих собратьев». Вспомните
истории Иисуса, Будды, Моисея – или Гарри Поттера, или Дороти из «Волшебника страны
Оз». Их путешествия следуют одной и той же основной структуре.

Оригинальность раньше не была столь строгим критерием художественных заслуг. В

елизаветинскую эпоху (вторая половина XVI – начало XVII вв.), например, было
принято оценивать сходство работы с почитаемыми классическими произведениями.
Шекспир часто работал с материалами из других источников, создавая свои великие
пьесы. Он использовал биографии греческих и римских правителей из «Сравнительных
жизнеописаний» Плутарха, чтобы создать «Юлия Цезаря» и «Антония и Клеопатру». Он
«позаимствовал» сюжет, персонажей и место действия рассказа под названием
«Венецианский мавр» и превратил его в «Отелло». «Ромео и Джульетта» была «украдена»
из эпической поэмы 1562 года под названием «Трагическая история Ромеуса
и Джульетты».

Был ли Шекспир оригинальным писателем или плагиатором?

Есть известная цитата: «Хорошие художники копируют, великие художники воруют».

Интересно то, что я видел разные ее варианты, приписываемые Пабло Пикассо, Томасу
Элиоту, Оскару Уайльду, Аарону Соркину и, что, возможно, подходит лучше всего,
«уличному» художнику Бэнкси. Есть некое поэтическое совершенство в том, что эта
цитата раз за разом помещалась в новый контекст человеком, ее произносившим.

Но если отследить один источник цитаты, вот что на самом деле сказал Томас Элиот:
«Незрелые поэты имитируют, зрелые – крадут; плохие поэты обезличивают то, что
используют, хорошие – улучшают это или по меньшей мере превращают в нечто иное»[9 -
Цит. по: Клеон О. Кради как художник. 10 уроков творческого самовыражения. М.:
Манн, Иванов и Фербер, 2013.].

Элиот очерчивает очень важный элемент творчества: суть не в том, чтобы создать что-
то оригинальное с нуля, а в том, чтобы позаимствовать у других и создать новое,
преобразовать разные элементы в нечто иное, потрясающее и, желательно, лучшее. Это
не плагиат, это, скорее, своего рода импровизация в джазовом оркестре: вы берете
мелодии, мотивы и темы у других, чтобы на их основе выстроить собственное соло. Вы
познаёте общую радость от работы с идеями другого человека, будто ваш любимый автор
с вами рядом. Оригинальность, полученная в результате переработки, может быть
непреднамеренной; сам художник порой даже не видит ее. Она приходит естественным
путем, в простом поиске истории.

Поэтому, если вы заимствуете у другого, не считайте это воровством. Не думайте, что

вы мошенник. Заимствование и создание на основе этого чего-то своего – и есть
творчество. Мы учимся говорить, повторяя слова окружающих. Мы учимся быть собой,
повторяя за другими и придавая этому свое Я. Наш мозг – огромное количество связей,
и, если вы добавите что-то новое, вы установите новые. Мое кредо? Воруйте.
Заимствуйте. Перерабатывайте. Смешивайте. Объединяйте. Разрезайте. Зашивайте.
Приспосабливайте. Присваивайте. Это должно стать вашим. Обязательно вашим.

ПОПРОБУЙТЕ
Переработайте

Возьмите свою любимую строчку, фразу или мотив из истории, стихотворения или песни
и используйте в том, над чем в данный момент работаете. Не стесняйтесь
редактировать, как считаете нужным, и использовать ритмы и темы в качестве основы.
Когда закончите, ответьте на вопрос: как введение этого элемента повлияло на ваш
текст? Показал ли он вас? Стал ли частью истории?

28. Отправьтесь на экскурсию

Одно из заблуждений по поводу писателей таково: якобы они работают только за

столом, а сюжеты, персонажи и красочные подробности, благодаря которым история
расцветает, выливаются на страницу из голов авторов. Как бы я ни сомневался, стоит
ли отвлекать вас от максимальной производительности (потому что большинство моих
советов нацелены на то, чтобы побудить вас продолжать писать), одно из
замечательных преимуществ работы писателя – не только миры, доступные воображению,
но и реальные места, в которые вы отправляетесь, чтобы исследовать историю во всех
ее нюансах.

Пора отправиться на экскурсию – воображаемую охоту за сокровищами для сбора

деталей, эмоций и характеристик героев. Это совсем как экскурсии в школе, только
вашим родителям не нужно подписывать разрешение и вам не надо ехать в автобусе,
полном кричащих детей (если только действие вашей истории не разворачивается в
школьном автобусе). Нет ничего прекраснее, чем съездить для исследований в места,
которые вы затем опишете во всех деталях. Место действия истории может стать еще
одним персонажем, так что хорошенько его изучите.

Ваш главный герой – врач? Сходите в больницу, посидите в приемной и понаблюдайте за

всем, что происходит: люди, ожидающие своей очереди в мучениях, неудобствах или
скучая; суетящиеся медсестры; старые журналы в зале ожидания; сами врачи. Как ваш
персонаж-врач реагирует на боль в глазах пациента? Как он относится к
раздражительной медсестре? Как носит стетоскоп?

Проведите некоторое время в больничных коридорах и отмечайте мельчайшие детали,

которые можете не заметить, будучи пациентом. Чем пахнет больница? Как она
украшена? Где ваш врач обедает? Может быть, вам даже удастся поговорить с ним.
Сколько пациентов он принимает за день? Какие мысли уносит с собой домой после
работы?

Я однажды ходил на кладбище, чтобы увидеть холодное отражение лунного света на

надгробных плитах. В другой раз я проделал путь из Сан-Франциско в Рино, отслеживая
дорогу, по которой убегал мой главный герой. Я ел такос в Чоучилле и пил кока-колу
на берегу оросительного канала ради одной истории, надевал костюм и шел в церковь
пятидесятников воскресным утром ради другой.

Экскурсия может принимать разные формы, и иногда приходится довольствоваться тем,

что есть. Однажды я писал роман, действие которого происходит в Таиланде, но у меня
не было ни денег, ни времени, чтобы поехать туда. Я знал, что не смогу подробно
описать страну, просто разглядывая ее на карте. Что я сделал? Я ел в тайских
ресторанах. Я смотрел тайские фильмы и мыльные оперы (даже если ничего не понимал).
Я слушал тайскую музыку и читал тайские книги. Я выяснил, что служащая моей
химчистки выросла в Таиланде, и расспросил ее о детстве. Это была одна большая
виртуальная экскурсия в Таиланд, которая помогла мне при создании моего романа.
Иногда я отправляюсь на экскурсии без исследовательской цели, просто чтобы
заставить воображение работать чуть иначе. Одна из моих любимых экскурсий – сидеть
на вокзале и наблюдать за людьми. Транзитные пассажиры раскрываются по-разному. Они
находятся в странном подвешенном состоянии, в пространстве между двумя пунктами,
неся с собой высокие ожидания грядущей радости или страх будущего. Они убегают
откуда-то или спешат домой. Некоторые путешествуют группами, а некоторые, кажется,
всегда странствуют в одиночестве. Я смотрю, как люди раскрываются; я подслушиваю их
разговоры; я стараюсь угадать их истории. Они несут с собой вопросы, которые
будоражат мое воображение. Наблюдая за ними, я наделяю своих персонажей
человеческими чертами.

В экскурсиях есть и недостатки. Вам может показаться очень заманчивым изменить

сюжет и персонажей так, чтобы они отразили результаты ваших исследований, вместо
того чтобы использовать наблюдения во благо историй. Легко увлечься подсмотренным и
начать внедрять детали там, где им не место. Сосредоточьтесь на создании
выразительных подробностей, а не «инвентаризации» ваших наблюдений.

Возможно, главная цель экскурсии – не информация, а уверенность. Проведя несколько

часов в мире истории, вы сможете писать об этом месте более уверенно. Вы будете
больше доверять собственным словам, подведя под них основу своего опыта.

ПОПРОБУЙТЕ

Живите в мире вашей истории

Как побывать в мире вашей истории? Есть ли в ней ключевое место, профессия или
встреча, которые вы можете изучить в реальной жизни? Устройте экскурсию. Нюхайте,
трогайте, слушайте.

29. Смотрите через калейдоскоп вашего персонажа

Наши различия обогащают жизнь и придают ей нюансы. Они рождают волнение (и

разочарования) драмы, в которой вы просыпаетесь каждое утро, тайны, сквозь которые
мы проходим.

Некоторые очень любят поболтать. Заходя в любое помещение, они принимаются сыпать
мнениями, шутками, историями. Они смеются, улыбаются, кричат, фыркают. Если их
попросят, они могут начать горланить старые песни Элвиса, а могут сделать это даже
без просьб.

Но есть люди-невидимки. Они живут в царстве спокойствия, выискивая его и создавая.

Они прекрасно знакомы с темными углами комнат. Они появляются на вечеринках и
покидают их почти незамеченными. Если вы подарите такому человеку спортивный
автомобиль с откидным верхом, он пожертвует его на благотворительность, даже ни
разу не сев за руль.

Самое замечательное то, что вы, как автор, можете стать всемогущим богом,
психологом, другом, судьей. Вы можете стать священником, принимающим исповедь
героев, и дьяволом, который нашептывает им на ухо призывы поступить дурно. Вы
можете погрузиться в то, что я называю калейдоскопом персонажей. Поворачивайте
трубу истории – и яркие формы ваших персонажей сложатся в разные цвета и узоры.

Наша обязанность – исследовать поведение на шаткой и неустойчивой почве мира. Все

выглядят примерно одинаково: два уха, два глаза, голова, пупок и т. д., – но каждый
ведет себя по-своему. Нас вдохновляют противоречивые порывы, мы преследуем
благородные цели, но часто поступаем вовсе не благородно.

Когда я задумываю персонажа, я размышляю над основными вопросами, которые служат

катализаторами для любой истории: чего жаждет мой герой? Чего ему не хватает? Какие
препятствия есть на его пути? Но я стараюсь выйти за рамки этих основных мотиваций,
чтобы создать более сложного, правдоподобного персонажа. История моих героев может
начаться с импульса (девушка-подросток стремится вырваться из своего городка);
выразительной детали (в багажнике своей машины она спрятала черную кожаную куртку,
которую ей запрещают носить ее набожные родители); страсти (она хочет
воссоединиться со своим тайным любовником из панк-группы в Чикаго) и страха (ее
парень начал употреблять наркотики). Мне нравится наращивать детали, рассматривая
их через призму «большой пятерки» черт характера, которые используются психологами
для определения личности.

Открытость опыту (любопытный или осмотрительный).

Сознательность/добросовестность (осторожный

или беспечный).

Экстраверсия (общительный или одинокий).

Доброжелательность (дружелюбный или отрешенный).

Невротизм (нервный или уверенный в себе).

Мы все находимся в разных точках спектра по этим категориям, поэтому я задаю

вопросы, относящиеся к каждой из них, чтобы понять, как лучше устроить жизнь
персонажа. Он предпочитает жить в соответствии с хорошо знакомой строгой рутиной
или постоянно ищет приключений? Доверяет ли он людям, легко ли открывается
незнакомцам или смотрит на них с опаской и предполагает худшее? И что бывает, когда
жизнь бьет ключом или происходит непредсказуемое? Если мой персонаж, интроверт,
неприветливый и не доверяющий другим, оказывается в ловушке на тонущем лайнере со
случайной группой путешественников, как в «Приключении “Посейдона”» Пола Гэллико,
будет ли он работать с группой или постарается справиться в одиночку? Поможет ли
ему природное недоверие выжить или приведет к его гибели?

Драма случается, когда персонаж не похож на себя, когда ищет нового или ситуация
давит на его определяющие черты.

Драма также случается в силу восприятия – или заблуждения. Один из богатейших

парадоксов жизни заключается в том, что мы стремимся четко познать мир, и нам
кажется, будто мы воспринимаем его достаточно ясно при помощи органов чувств. Но на
самом деле мы проживаем неясные перспективы, меняющиеся истории, фантасмагорию
восприятия, независимо от того, насколько мы уверены в своем опыте.

Подумайте: два человека на месте преступления, наблюдающие одну и ту же

последовательность событий, зачастую видят всё по-разному. Мы считаем, что наше
зрение – безошибочная запись мира, по сути, видеокамера. Но когда мы вспоминаем
какие-то происшествия, они перезаписываются – пересказываются, – и история
меняется. Мы видим не то, что видим; мы видим то, что нам кажется. Память сохраняет
суть сцены, а не ее общий образ, и пробелы заполняются во время пересказа при
помощи существующих схем, сценариев, эмоций и гипотез в нашем мозге. Мы считаем
реальность истинной, но формируем ее в рамках наших убеждений, которые определяют
наше восприятие, которое затем формирует наши убеждения, и т. д.

Именно поэтому допрос адвоката может изменить показания свидетеля: вопросы

вынуждают делать пересказ, и память свидетеля меняется из-за новых рамок,
предлагаемых допрашивающим.

У всех нас были моменты, когда мы помнили какое-то событие из прошлого совсем не
так, как люди, с которыми мы разделили этот опыт. Мы считаем себя объективными, но
людям не слишком свойственна объективность. Мы совершаем много ошибок восприятия
из-за такого явления, как предвзятость подтверждения – стремление искать,
интерпретировать, поддерживать и воскрешать в памяти информацию в соответствии с
нашими убеждениями или гипотезами, вместо того чтобы исследовать мир нейтрально и
объективно. Все проходили через это на семейном ужине при столкновении разных
мнений. Тенденция отдавать предпочтение малейшим фактам, подтверждающим нашу
правоту, растет по мере того, как дискуссия накаляется и мнения все больше
расходятся.

Зачем я вам все это рассказываю? Как это связано с творчеством? Все персонажи
вашего романа – и вашей жизни – преодолевают эту умственную силу, разыскивая
доказательства, почему их убеждения верны, взвешивая положительное и отрицательное
восприятие. Вкратце создание образа можно свести к формуле «персонаж = желание». Но
если вам нужны сложные герои с глубиной и нюансами, выйдите за рамки желаний.

В этом и состоит драма – в разнице между ожиданием и реальностью, когда у двух

персонажей абсолютно разное восприятие. Вы можете взглянуть на мир чужими глазами,
понять их мысли, исследовать их восприятие и заблуждения, как будто сквозь
калейдоскоп.

ПОПРОБУЙТЕ

Создание психологического портрета персонажа

Напишите небольшой текст о первом незнакомце, которого встретите. Подумайте над

списком черт его характера, а затем исследуйте, как ваш персонаж проживает текущий
момент. Что может вызвать драматическую реакцию? А какую?

30. Поиск творческого потока

Пожалуй, не существует более восхитительного состояния бытия, чем сочинение в

потоковом состоянии. Наиболее наглядно его можно наблюдать в спорте, когда игрок,
находящийся в зоне, волшебным образом реализует одну возможность за другой, играя в
гармоничном ритме, в котором каждое движение растворяется в идеальном состоянии
благодати.

Когда спортсмены дают интервью после таких выступлений, они часто рассказывают, как
время вдруг замедляется и они ощущают невероятную концентрацию. Мышление
р