Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Попрыгун
Георгий Ланской
Попрыгун
Император: начало
Наверное, я сошел с ума…
Безумие ведь не приходит по расписанию, не стучит в дверь, расшаркиваясь, и сменяя
свои растоптанные штиблеты унылого черного цвета на пушистые домашние тапки. Оно
подкрадывается к вам по ночам, когда вы спите. Оно приходит днем, когда вы размешиваете
в бокале свой чай и тоскливо глядите на осенний дождь за окном. Вы не подозреваете, что
сходите с ума, когда что-то лопается в вашей голове.
Бамс!
У вас не отвалятся уши, не скривит набок нос, даже прыщ на лбу не выскочит. Но
именно в этот момент, за вывеской вашего лица, на котором не произошло никаких
изменений, что-то неукротимо портится, сворачиваясь в тугую спираль, которая лопается,
подобно корабельному канату. Нитка за ниткой, связка за связкой…
Вы и не заметите, как упадете в темный колодец безумия. О, поначалу это будет
выглядеть вполне обыденно. Разве что вы начнете мило беседовать сами с собой, хохотать
над шутками невидимых собеседников и испуганно замолкать, когда мимо будет проходить
недоуменно оглядывающий вас прохожий. Он ведь не знает, что вы умеете беседовать с
эльфами, а гномы ежедневно чистят вам башмаки. Только это тайна! Тс-с-с-с!!!
Потом вам станет наплевать на то, что кто-то из прохожих может вас услышать. В конце
концов, это личное дело. Ваше, гномов и эльфов. Уж вы-то (вы-то!!!) прекрасно понимаете,
что убедить ваших близких в том, что в пеларгонии на подоконнике живет цветочная фея вам
уже не удастся. Ваши близкие с паникой во взоре начинают шарахаться, когда вы
обращаетесь к невидимым для них собеседникам. На их лицах ужас и брезгливое презрение.
Вам крупно повезет, если они решат оставить вас дома, а не сдадут в ближайшую психушку.
Уж там то, медбратья с пудовыми кулаками живо насуют вам полную задницу аминазина,
щелбанами разгонят фей, отдубасят троллей и гномов, а нежных эльфов выкинут из окна. И
это будет продолжаться каждый день, пока вы сами не превратитесь в вяло цветущую
пеларгонию, практически не реагирующую на внешние раздражители.
Ужас!
Остерегайтесь больниц. Остерегайтесь милых улыбок врачей, которые почему-то верят,
что вы Император. Они согласятся со всем, что вы им скажете: что вы Иван Грозный, Ленин
или Наполеон Бонапарт. Назовитесь хоть редиской, хоть вяло цветущей гортензией, они
согласятся с вами. Вы поверите, что они тоже видят гоблинов и вампиров, а они, мило
улыбаясь под хрустальный звон колокольчиков цветочных фей, пригласят не менее мило
улыбающихся кубообразных санитаров со спрятанными за спину шприцами в руках и
милыми рубашками. С очень длинными рукавами.
И тогда вам конец.
Вам очень повезет, если в вашей палате не будет еще дюжины вопящих психов.
Впрочем, одиночный карцер или лечение электрошоком вряд ли можно назвать везением.
Вы можете попытаться не пить таблетки, но вот беда, они, эти кубообразные санитары,
всегда проверяют, проглотили вы заветные белые, розовые и красные кругляшки или
выплюнули. И если вы решили их не пить, вас заставят проглотить лекарства силой, а если
будете сопротивляться – сделают укол. Ну, а после всех этих процедур, вам будет глубоко
наплевать, видите ли вы фей или вы просто гортензия с дрожащими лепестками.
Рано или поздно, вы перейдете в состояние растения. Потому что по большому счету
сумасшествие не лечится. Его можно купировать, заморозить, затормозить, но вылечить
практически невозможно. Вы проведете остаток своих дней в комнате, с очень белыми
стенами. Возможно, оббитыми мягкой тканью. Вполне вероятно, что комната не будет
настолько уютной, а вашими соседями будут еще несколько пеларгоний. Или кактусов. Или
как вам угодно их назвать.
Кто-то из великих однажды сказал: «Не дай мне бог сойти с ума. Уж лучше посох и
сума!»
Видимо, мне повезло не настолько.
Как иначе объяснить то, что я видел перед своими глазами?
***
***
Я думал четыре дня. Вполне возможно, что думал бы дольше, но цепь необычных
событий, произошедших со мной, ускорили перемены в обычной жизни. Как и предсказывал
мой двойник, иногда плыть против течения становится невыносим трудно. Я никогда не был
хорошим пловцом. Куча мелких и крупных неприятностей, свалившихся на меня, заставила
меня ускорить принятие решения. И однажды вечером я, забившийся в угол собственной
квартиры, нерешительно позвал своего двойника, втайне надеясь, что недавний разговор мне
просто померещился. Надежда умерла в зародыше. Двойник появился мгновенно, сел
напротив и радостно оскалился. Его зубы были отвратительно белыми, совсем не похожими
на мои, а в еще недавно голубых глазах горело пламя.
– Я согласен, – выдохнул я.
– Я не сомневался, – кивнул двойник, протягивая мне руку. Рука была точной копией
моей, даже заусенцы на пальцах с идеальной точностью повторяли те, что украшали мою
руку. – Пойдем?
– Пойдем, – согласился я, бросая на свою квартиру прощальный взгляд. Мы сделали
шаг вперед и очутились… в моей же квартире. Только чуть менее захламленной. Я ошалело
осмотрелся по сторонам. Все было точно так же как в моем доме… Но я точно знал, что это
не моя старая квартира, не моя дом и не мой прежний мир. Я подошел к окну. За ним был до
боли знакомый пейзаж, красовавшийся за треснутым стеклом. Не знаю почему, но эта
сверкающая трещина притягивала мое внимание, словно бриллиант, невесть почему
валявшийся прямо на земле. Я смотрел на трещину в стекле и с каким-то неудовольствием
подумал, что даже тут не в порядке. Подняв руку, я прикоснулся к этой зияющей стеклянной
ране и повел вдоль трещины пальцем.
От указательного пальца вдруг пошло легкое тепло, а его кончик слабо засветился.
Трещина почему-то начала полыхать странным фиолетовым светом, а ее рваные края стали
сползаться друг к другу. Фиолетовый свет становился все слабее и слабее, а потом погас. Я
оторопело уставился на стекло. Трещины как не бывало. Я обернулся на своего двойника. Тот
стоял за спиной и одобрительно смотрел на меня. Его глаза горели ярким фиолетовым
светом.
– Что это было? – слабым голосом спросил я. Двойник улыбнулся.
– Я же тебе говорил, что здесь для тебя возможно все. Не хочешь попробовать еще?
– Хочу, – выкрикнул я, но в ответственный момент мой голос дал петуха. Двойник
засмеялся, а я откашлялся и произнес более уверенно:
– Хочу. С чего мне стоит начать?
Двойник подошел ко мне и сел у моих ног, глядя на меня снизу вверх с выражением
величайшей признательности.
– Думаю, для начала мне стоит дать имя.
Я думал недолго.
– Мир, в котором я могу делать все, что хочу, где я повелитель и властелин может
носить только одно имя. Мой мир будут называть Эдем…
Часть первая
Медузы Сейвиллы
Гном теснил меня все сильнее и сильнее. Ему, низкорослому и коренастому, удавалось
легче сохранять равновесие на скользких, покрытых слоем плесени, камнях. Да и своей
секирой он орудовал умело. Впрочем, если быть объективным, он, в отличие от меня, отнюдь
не стремился сохранить мне жизнь. Напротив, его целью было оттяпать мою буйную
головушку в кратчайшие сроки. Мне же приходилось несладко. Во-первых, я вовсе не хотел
убивать гнома, посему защищался, как мог своим коротким мечом. Во-вторых, я был выше
гнома как минимум на голову, а в низких сводах пещеры то и дело попадались острые
выступа, свисающие с потолка сталактиты, да и сами ходы были узкими, точно рыли их не
гномы, а кроты. В-третьих, мне необходимо было любой ценой уберечь от повреждений ту
добычу, что висела у меня за спиной в дорожном мешке.
– Отдай, подлый вор! – яростно прошипел гном, размахивая своим оружием у меня
перед носом. Я не ответил, уворачиваясь от ударов. Поединок изрядно вымотал меня, а силы
необходимо было беречь перед последним рывком. Гном гневно сверкал глазами из-под
кустистых рыжих бровей. Огненная борода развевалась флагом, а из-под шлема торчали
грязно-рыжие лохмы.
Звали гнома, естественно, Гимли. Когда он, застав меня в сокровищнице, грозно
прорычал свое имя, я закатил глаза. Фантазия у Императора этого мира была явно
никудышная. Это был уже четвертый Гимли, которого я встречал в своих путешествиях. Все
они были разными, разного возраста и роста, с разными характерами, но практически все
были рыжими, ворчливыми и скорыми на расправу. Последнее качество мне нравилось
меньше всего. Гномы редко церемонятся с непрошенными гостями, а уж если его при этом
еще и зовут Гимли – пиши пропало. Гномов я в принципе не любил, как, впрочем, и они
меня. В девяти мирах именно короли гномов назначили награду за мою голову. Мне
оставалось уповать только на общеизвестную жадность этих созданий, которые
предпочитали не расплачиваться со своими кредиторами. Только поэтому меня пока никто не
продал этим нечеловекам.
– Отдай! – взвыл Гимли и с нечеловеческой силой ударил по каменистой стене. Целился
он, разумеется, в меня, но не попал, по причине сильного опьянения. В сокровищницу гном
Гимли явился с бочонком эля под мышкой, пошатываясь и натыкаясь на предметы. Если бы
выпитое так не ударило ему в голову, то моя точно уже валялась бы на земле или была бы
насажена на кол.
Секира угодила в стену, и меня обдало крошевом мелких камушков. Я поскользнулся на
липких камнях и упал навзничь. По лицу потекло что-то теплое. Я злобно выругался, а гном,
ликуя, ринулся в атаку, надеясь, что зацепил меня сильнее, чем есть. Но излишняя
торопливость его и подвела. Занесенная надо мной секира врезалась в низкий свод. Еще не
понимая, что делает, гном рванул ее, но острое лезвие застряло где-то там, в щели между
камнями. Гном поднатужился и рванул свое оружие изо всех сил.
Сверху что-то треснуло. Гимли поднял голову, и тут из каменистого потолка начали
валиться валуны. Самый первый стукнул гнома по лбу. Гимли взвыл и рванулся с места, не
выпуская секиру из рук, но она крепко застряла в потолке. Поминая всех святых, гном дернул
ее. Каменный потолок не выдержал и начал разваливаться на куски. Гимли пытался
закрыться руками, но камнепад был весьма внушителен. Спустя мгновение, гнома засыпало с
ног до головы. Точнее сказать, голова осталась торчать над каменной кучей и не сказать, что
очень уж пострадала. Разве что шлем пришел в полную негодность и напоминал скорее
ржавую кастрюлю, надетую на голову впопыхах. Камешки все падали и падали прямо на
голову гнома с жестяным стуком, точно горох в железную чашу. Но Гимли, надо отдать ему
должное, даже не потерял сознания. Он морщился, кривил губы, но при этом злобно косился
на меня, закрывая глаза только тогда, когда по шлему ударял более крупный камень.
Я поднялся и подобрал свалившийся со спины мешок. Медленно, с опаской я
приближался к беспомощному гному, который явно подобрался и готовился дорого отдать
свою жизнь.
– Ты живой? – осведомился я.
Гном выругался и плюнул в меня, но не попал, желтая струйка слюны потекла по его
вымазанному и окровавленному подбородку.
– Давай, давай, – ехидно сказал он мне, – отруби мне голову. Пусть все узнают, что
Гимли, из рода Двалина, бился, как лев и был убит предательски, когда не мог пошевелиться.
Доблести тебе это не прибавит подлый вор, грязный колдун.
Я подошел ближе и пнул ногой ближайший камень. Или мне показалось, или камень
действительно сдвинулся с места. Освободиться из подобной ловушки гному, привыкшему
ковыряться в земле, особого труда не составит.
– Не собираюсь я тебя убивать, – ответил я. – Не нужна мне слава убийцы славного
Гимли… Тем более из рода Двалина.
Я перешел на понятную гному речь, но, похоже, его это не убедило.
– Тогда вынь меня отсюда и дерись, как мужчина! – заорал гном. Сверху что-то
заскрежетало, и о шлем Гимли стукнулся очередной камень. Гном наморщился и застонал.
– Извини, не могу. Ты очень сильный противник, даже когда пьян в стельку. А у меня
есть дела. Так что достать тебя я не могу, некогда.
Я повернулся, чтобы уйти, но гном остановил меня.
– Послушай, – сказал он вкрадчивым голосом, – зачем тебе эта вещь? Ты знаешь, кому
она принадлежала? Это реликвия, которую наш род бережет уже очень много лет. Хочешь, я
выкуплю ее у тебя, если не сумел отнять в честном бою? Я дам тебе столько золота. Сколько
она весит.
Я хотел было ответить, но тут заметил, как с легким стуком с левой стороны каменной
кучи вниз катятся камни. Гном заговаривал мне зубы, а сам уже практически освободил
правую руку.
– Извини, мне не подходит это предложение, – усмехнулся я, косясь на сотрясающуюся
каменную кучу.
– Я дам тебе вдвое больше золота, – искушал меня Гимли. – Ты будешь очень богат.
Сможешь накупить всяких колдовских штучек в Мордоре. Там любят колдунов. А ты
сильный колдун, раз смог преодолеть все наши заклятия…
Теперь угрожающе зашевелились камушки с правой стороны. Я сделал шаг назад.
– Я не колдун, гном, – произнес я. – Я просто странник. А теперь мне надо идти
дальше.
Я отвернулся и сделал пару шагов.
– Стой!!! – взвыл гном. Я остановился и обернулся.
– Окажи мне последнюю любезность, – миролюбиво произнес он.
– Какую?
Гном страдальчески закатил глазки, хитро блеснувшие в тусклом свете угасающих
факелов.
– Стыдно признаться, но у меня сильно чешется нос. Не мог бы ты мне почесать его?
Это ведь не займет много времени. И потом, ты идешь не в ту сторону. Там нет выхода из
горы. Ты заблудишься.
– Думаю, что ты прекрасно справишься сам, а выход из горы мне и не нужен–
усмехнулся я и направился вглубь коридора. Гном яростно и натужно заорал и метнул в меня
камнем. Признаться, я ожидал такой пакости и был начеку, но он все-таки попал в меня.
Глыба с острыми краями угодила мне в плечо с такой силой, что меня буквально швырнуло в
сторону. Гном радостно захохотал и принялся выбираться из ловушки, расталкивая камни в
стороны. Я с трудом поднялся с земли и побежал прочь, прихрамывая и пошатываясь. Мне
нужно было совсем немного времени для того, чтобы убраться из этой пещеры раз и
навсегда, а еще мне нужен был относительно ровный участок. Как назло, коридор все время
то сужался, то расширялся. Висевшие на потолке сталактиты мешали мне все сильнее и
сильнее. Позади грохотал гном. Он тоже не мог угнаться за мной, но с каждой минутой его
рык становился все ближе и ближе.
Тут коридор неожиданно закончился глухой стеной. Я не ожидал этого и налетел на нее.
Гном выл от счастья где то совсем рядом.
– Тебе не уйти, – орал он. – Там тупик! Сейчас я раскрою тебе башку!
– Это мы еще посмотрим, – проворчал я и повернулся к стене. Не бог весть какие
условия, но в принципе сойдет. Я скинул на землю мешок, пошарил в нем и вынул баллончик
с аэрозольной краской красного цвета. Отойдя на пару шагов от стены, я провел краской
длинную полосу прямо на каменном полу. Факел в моей руке горел еще вполне прилично, но
на всякий случай я достал из мешка дешевый фонарик, которым и пожертвовать было совсем
не жаль.
Освещения, которое давали догорающий факел и фонарик, мне вполне хватило. Я
отошел еще на пару шагов назад и сосредоточился. От красной черты на земле вверх пошло
туманное белесое марево, которое рассеивалось с поразительной быстротой. Порыв горячего
ветра рванулся ко мне навстречу. Я выдохнул. Теперь за красной чертой была вовсе не
каменная стена, а моя комната, с бежевыми бумажными обоями и квадратом из текстурной
штукатурки. Я улыбнулся и поднял с земли мешок.
– Ага! – заорал сзади гном, о котором я уже успел позабыть, – попался, ворюга!
Гном осекся, увидев за колыхающимся туманом отнюдь не камни и даже не насквозь
знакомый мир Средиземья. Я повернулся к гному лицом и усмехнулся.
– Прощай, Гимли. Было очень приятно с тобой познакомиться. Не поминай лихом.
Я шагнул назад, пересекая красную черту. Гном взвыл и метнулся за мной, но я уже
разорвал открытый портал, и он стремительно закрывался. И тогда Гимли метнул мне
вдогонку секиру.
Я успел уклониться. Секира влетела в мою комнату и вонзилась в стену, уже
привыкшую к атакам подобного рода. Портал закрылся под оглушительные ругательства
Гимли, осознавшего, что желанная добыча от него ускользнула. Я с грохотом упал на пол,
застонав от боли. Чертовы гномы всегда доставляли кучу хлопот. Но в случае удачи, цель
оправдывала средства. И в данном случае удача была на моей стороне, несмотря на болевшее
плечо и расцарапанное каменной крошкой лицо. В моем мешке лежала добыча, стоимость
которой с лихвой окупила бы мне безбедную жизнь лет так на сорок. Я потянулся за мешком
и вытряхнул из него все содержимое. Среди нужного мне в путешествиях барахла лежал
увесистый сверток, перевязанный бечевкой. Я взял его в руки, и мной овладело
беспокойство. Сверток был порван в одном месте, очевидно метким ударом секиры. Когда я
бежал от Гимли по коридорам сокровищницы, он один раз довольно ощутимо ударил меня в
спину. Раны я не ощутил, а вот теперь… Неужели вещь, за которой я и примчался в
Средизмемье не в порядке? Я зарычал и начал нетерпеливо распаковывать сверток. А,
распаковав, злобно выругался.
Внутри был топор. Боевой топор гнома Двалина. Вещь, безусловно, невероятно ценная,
если не сказать, уникальная. Это был уже четвертый боевой топор Двалина, который попадал
мне в руки. И все они, выполненные разными мастерами разных миров, были безупречными.
Эти топоры делали искусные мастера, украшавшие рукоять золотом и драгоценными
камнями. Я искал эти топоры везде, расспрашивая о них, где только можно. И вот, наконец, я
нашел еще один. Только теперь выручить за него те же деньги, что и за прошлые находки у
меня бы не получилось.
Топор был перерублен почти пополам и держался на честном слове. Массивная золотая
рукоять была смята, с рваным краем и испорченными рубинами. Один разлетелся в
кроваво-красную пыль, другой треснул и выпал. Я застонал и выронил топор из рук.
– Чертов Гимли, – проворчал я.
***
– Не хорошо, – веско сказал Анвар, покачивая в руках изуродованный топор. – Это
совсем не то, что я хотел бы купить.
Я пожал плечами и пригубил кофе. Кофе в Турции готовили замечательно, с густой
ароматной пенкой, терпкий и обжигающий. Такой кофе бывает только здесь, под жарким
солнцем Анталии. Мясо тоже заслуживало внимания, но есть мне совсем не хотелось. Анвар
тоже только отщипнул от своей порции, с вожделением ожидая, пока я распакую топор, но
его интерес быстро угас, когда он увидел в каком состоянии это оружие.
– Прежде ты приносил лучшие экземпляры, – сокрушенно произнес Анвар. – А этот
никуда не годится. Он… – Анвар попытался подобрать нужное слово, но только почмокал
губами… – Он… изувечен.
Я снова пожал плечами.
– Это все-таки боевой топор, Анвар, – сказал я, поставив чашку на стол. – В том
Средиземье, которое я посетил в последний раз, Двалин давно умер. А точнее сказать, погиб
в бою. На топоре до сих пор есть его кровь. Так что это ничуть не снижает его стоимости.
Я нагло врал. Проверить мои слова у Анвара не было ни малейшей возможности. Он
ведь не был скользящим, да и выхода на других скользящих у него не было. Однако
расставаться с деньгами за сломанный топор Анвару не хотелось.
– Я дам тебе за него… пять тысяч, – наконец выдавил мой собеседник, глядя на топор с
сожалением. Однако я даже ухом не повел. Даже испорченный топор стоил как минимум в
пять раз дороже. А в глазах Анвара стояла алчность, вспыхнувшая после моего заявления,
что топор выпал буквально из рук Двалина, умирающего в бою. Анвар уставился на меня, я
же прихлебывал остывающий кофе.
– Чего молчишь? – не выдержал Анвар.
– Это даже не смешно, Анвар, – фыркнул я. – Особенно если учесть, что я едва не
лишился головы, добывая его. И только из уважения к тебе я отдам его за… тридцать.
Анвар поперхнулся и закашлялся. Кофе, выстреливший из его рта, забрызгал белую
скатерть и даже немного попал на меня. Я небрежно смахнул коричневые капельки с
футболки и более тщательно протер топор.
– Ты просто грабишь меня! – приглушенно зашипел он. Кричать громче ему не
позволяли немногочисленные посетители кафе, которые уже давно с интересом поглядывали
в нашу сторону. Особое их внимание привлекал таинственный предмет, который Анвар
разглядывал с невероятным интересом.
Я пожал плечами и начал заворачивать топор. Анвар перехватил мою руку.
– Семь тысяч, мое последнее слово.
Я криво усмехнулся и не ответил, продолжая запаковывать топор. Анвар не уступал и
тянул его к себе.
– Десять, – прохрипел он. Я презрительно улыбнулся.
Анвар залпом выпил остывший кофе, поперхнулся гущей и вцепился в топор, который я
уже готовился убрать в сумку. Торг продолжился. Анвар поднял свою ставку до пятнадцати
тысяч, я опустил свою до двадцати семи. Спустя каких-то сорок минут я стал богаче на
двадцать пять тысяч шуршащих зеленых купюр с милыми портретами американских
президентов, а Анвар получил боевой топор Двалина, не в наилучшем состоянии, но все
таки…
Я посидел в кафе еще пару минут после того, как толстый турок убрался восвояси,
унося свою добычу. Охранник у дверей посмотрел на меня мутным взглядом. Еще два
чернявых турецких мачо косились с недобрым блеском в глазах. Я предположил, что
примерно минут через пять мне настойчиво предложат поделиться своим наваром. Сидящие
за дальним столиком пышногрудые и страшноватые дамы сильно облегченного поведения на
меня смотрели с не меньшим интересом. Одна из них переглянулась с недобрыми мачо и,
после их легкого кивка отправилась в мою сторону. Я допил кофе и стал ждать развития
событий.
– Hello, – поприветствовала меня дама, пытавшаяся скрыть свое славянское
происхождение. – How do you do?
– Мое хаудуюду неплохо, а твое как?
– О, ты русский, – обрадовалась дама и без приглашения уселась за мой столик, – слава
богу, а то я запарилась уже общаться с этим немцами. Угостишь меня выпивкой?
– Угощу, – кивнул я и щелкнул пальцами. Около меня материализовался официант.
– Даме раки, мне еще кофе, – велел я на неплохом английском. Официант меня понял и
испарился. Дама довольно улыбнулась и подсела поближе.
– Ты давно в Анталии? – жеманно спросила она, закуривая сигарету.
– Полтора часа, – честно ответил я.
– Отдыхать или по делам?
– Как получится, – уклончиво ответил я, искоса поглядывая на притулившихся у дверей
мачо. Путана откинула со лба прядь вытравленных до бела волос и выпустила из ноздрей
красивое облачко дыма.
– Желаешь развлечься? – осведомилась она. Я улыбнулся, критически оглядывая
дамочку, успевшую в свои тридцать пять – тридцать шесть лет изрядно располнеть,
приобрести нездоровый цвет лица и варикоз на ногах. Если учесть, что я ее как минимум на
десять лет моложе, предложение особо заманчивым не было. Впрочем, почему бы и нет? Мне
было даже интересно, как меня будут грабить на этот раз. Скорее всего, по дороге в малину,
где пышнотелая дама захочет ублажить меня.
– Можно, конечно, и развлечься, – ответил я. – А что у нас входит в культурную
программу?
Путана улыбнулась, небрежно закинула ногу на ногу и вдруг заговорила сквозь зубы, не
двигая губами.
– Видишь парочку у дверей? Не оглядывайся только… Тебя пасут. Как только мы
выйдем, они на тебя нападут. Они видели, что Анвар с тобой расплатился.
– Спасибо, – тихо ответил я, имитируя самую вежливую улыбку, – я так и понял.
Почему ты решила меня предупредить? Ведь они же твои хозяева.
– Козлы они, – спокойно ответила она. – Анвара они давно хотят поприжать, да ручонки
коротки, а ты человек тут никому неизвестный, иностранец. В полицию, скорее всего не
побежишь, раз у вас с Анваром дела какие-то. Никакого риска.
– Может тебе чем-нибудь помочь? – спросил я, подсаживаясь к ней поближе. – Я могу
вывезти тебя из страны.
– Спасибо, – ухмыльнулась она, – да только куда мне ехать? В родную деревню? Я и
делать то ничего не умею, только ноги раздвигать. И потом, нет мне назад дороги.
– Как тебя зовут хоть?
– Эльвира. Но это так, для клиентов. А по жизни я Таня. Что делать-то будешь? Они же
тебя не выпустят.
– Выпустят, – успокоил ее я и незаметно сунул за подвязку двести долларов, – спасибо
за предупреждение.
– Мы же русские, – улыбнулась она и встала из-за столика. Я подозвал официанта,
расплатился с ним и направился к выходу. Эльвира-Таня проводила меня испуганным
взглядом, а я, небрежно закинув рюкзак на плечи, вышел на улицу. Анталийский вечер
встретил меня запахом моря и фруктов, к которому неприятными нотками примешивался
заметный запах нечистот и тления. Где-то жалобно мяукала кошка. Уже в десятый раз я
удивлялся тому, что на улицах города я постоянно вижу бездомных кошек и практически не
вижу собак, разве что домашних, в красивых ошейниках или намордниках. Выгуливали их
почему-то люди исключительно европейской внешности, на турков не похожие. Я даже
как-то хотел спросить об этом Анвара, но передумал. Для себя я сделал вывод, что турки
собак не любят, и перестал об этом задумываться.
Даже без предупреждения Тани-Эльвиры я заметил бы двух мужчин, притаившихся в
подворотне. Они стояли в тени густого куста жасмина и шептались на своей тарабарщине.
Увидев меня, они синхронно дернулись и потянули руки к поясам. Я шел прямо на них, не
снижая скорости. Это их нисколько не смутило. И совершенно напрасно.
В шаге от них я остановился, бросив рюкзак под ноги, и насмешливо уставился на них.
Все молчали. Впереди шелестело море, в старом городе грохотала ночная дискотека,
слышались громкие голоса. По дороге проехала желтая полицейская машина, на минуту
осветив нас всполохами своей мигалки. Напряжение нарастало. Я ждал первого удара.
Первым не выдержал более мелкий турок, с узкими, неприятными чертами лица и
выпученными глазами. Выбросив вперед руку, в которой блеснуло тонкое лезвие, он ринулся
на меня. Я легко уклонился от удара и, вывернув руку турка, забрал у него нож. Турок
отлетел в сторону, спотыкаясь о собственные ноги. Я швырнул нож куда-то вниз, услышав,
как он погрохотал по каменным ступеням очень крутой и неудобной лестницы, ведущей к
набережной. Ушибленный турок поскуливал, прижимая к груди руку. Второй с атакой не
спешил, недоуменно переводя взгляд с меня на своего неудачливого товарища.
– Чего стоим, кого ждем? – негромко осведомился я по-русски.
Турок слов не понял, но отреагировал правильно. Не мешкая, он бросился на меня с
кулаками. Ножа он почему-то не достал. Видимо, решил оставить его на потом. Это было
даже скучно. Возиться с ним совершенно не хотелось, а жажда развлечения за чужой счет
прошла. Я с наслаждением пнул приблизившегося на расстояние удара турка в живот. Он
хрюкнул и завалился в кусты.
– Аплодируем, аплодируем, кончили аплодировать, – подытожил я, раскланиваясь с
пустотой. Анталия на аплодисменты была скупа. В отдаленном шорохе прибоя слышалась
насмешка и немного сочувствия к поверженным врагам. Я скривился, поднял рюкзак с земли
и начал спускаться по лесенке вниз, светя под ноги брелком-фонариком. Мне требовалось
всего лишь чуть-чуть свободного пространства с глухой стеной впереди и отсутствие
посторонних глаз для открытия портала к себе домой. Внизу я обогнул шумную толпу
отдыхающих туристов у бара без имени и пошел по узкой улочке вниз, разыскивая место без
окон и свидетелей. Такое нашлось быстро. На безлюдной улочке я начертил вынутым из
кармана мелком полосу прямо на брусчатке, сосредоточился и сделал шаг вперед, в знакомый
уют собственного дома. На этот раз беспокоиться о тылах не было необходимости, но я
все-таки оглянулся и злобно выругался.
Хлипкий турок, у которого я отнял нож, стоял прямо позади меня, с совершенно
очумелым видом наблюдая, как моя фигура растворяется в глухом сумраке.
***
***
***
***
***
У каждого скользящего – свои часы. Прыгая из пространства в пространство, из мира в
мир, мы пересекаем не только сжатые под прессом вселенского разума расстояния, но и
тысячи часовых поясов. Я никогда над этим сильно не задумывался, пока однажды не
проскользил в Средиземье утром во вторник, а вернулся в пятницу, хотя был уверен, что
провел в Средиземье всего полтора дня. Прыжки у всех разные, не знаю почему. До сего
момента мне это было безразлично, но теперь семь скользящих должны были прибыть в
заданное место, и сделать это одновременно получилось не у всех.
В новом для меня мире царила ночь, влажная и наполненная шорохами. Я дал бы
голову на отсечение, что нахожусь в тропиках. В небе висела розовая долька луны,
увенчанная гарниром из неизвестных созвездий. Позади меня висела еще одна луна,
окруженная кольцом метеоров. Небо с одной стороны, кою я посчитал востоком, уже
начинало светлеть. Под ногами шумела мокрая трава, а воздух был наполнен ароматами
цветов, незнакомыми и чарующими.
Я стоял где-то на опушке леса, причем опушке явно искусственного происхождения. На
ней валялся срезанный комель дерева, уже поросшего лианами и чем-то вроде грибов с
острыми зонтиками шляпок. Из земли торчало еще несколько пней. На одном из них, у
небольшого костерка сидела Соня и что-то сосредоточенно жевала. Рядом облизывались
собаки Борегара. Самого Бо видно не было. По полянке небрежно вышагивал Кристиан. Он
первым заметил меня и помахал рукой. Собаки настороженно повели ушами, но потом
отвернулись, с захватывающим интересом изучая бутерброд Сони.
– Давно сидите? – поинтересовался я. Кристиан помотал головой.
– Я где-то с полчаса, а Соня…
Соня бросила остаток бутерброда собакам и встала, вытирая руки о штаны.
– Я тут всю ночь. Когда я здесь оказалась, уже темнело. Однако вы долго добираетесь.
Думаю, для экономии времени нам с Беатой лучше будет вести группу. Уж больно все
вразнобой происходит…
Что-то слабо сверкнуло, словно кусок стекла, и на полянке появился Роббер. Он
недоуменно огляделся вокруг.
– Уже ночь? – удивился он.
– Вы бы еще дольше собирались, – раздраженно произнесла Соня, – я бы тут уже мхом
поросла.
– Где Борегар? – спросил я.
– Ушел за дровами, – ответил Кристиан. – Мы решили, что костерок привлечет ваше
внимание, если вы вдруг высадитесь не там.
– Костер может привлечь внимание тех, кто питается такими как мы, – хмуро сказал
Роббер. – Хищников всяких… тигров, львов…
– Ни одни хищник к огню не подойдет, – горячо возразил Кристиан. – Это каждому
школьнику известно!
– Это у нас, – парировал Роббер. – А тут неизвестно еще… Кстати, есть догадки, где мы
находимся? Кто-нибудь бывал тут раньше?
Кристиан пожал плечами, Соня отрицательно покачала головой. Я повторил ее жест.
Мы могли быть где угодно. Планеты огромны, мы могли быть в уже знакомом нам мире, но в
той местности, где не бывали раньше. Роббер огляделся по сторонам, потом вздохнул и
уставился на небо.
– Две луны, – задумчиво произнес он. – Что-то я слышал о мире с двумя лунами…
– Здесь три луны, – возразила Соня. – Одна уже зашла. Она была на небе вместе с
тутошним солнцем. Кстати, оно голубоватое. Кто слышал про голубое солнце?
– Голубое солнце на Радамане, – влез Кристиан, – но это явно не Радаман. Там холодно,
насколько я знаю, не говоря о том, что луна одна.
– Никогда не слышал про Радаман, – сказал я. – Что за мир? Как там?
– Да так себе, – скривился Кристиан. – Снег, скалы, горные львы и что-то вроде коз.
Людей мало, в основном живут племенами. Строй первобытный. С императором повидаться
не довелось, но если учесть, что я скользил по всей планете, там везде так – степь, горы, реки
и очень много снега. Весна короткая, лето еще короче. Не знаю, как там люди живут, там
почти нет растительности. На меня смотрели равнодушно и ничуть не удивились. Им,
похоже, по фигу все. Какой-то забытый богом мирок…
Беата появилась неслышно, я просто моргнул, и она оказалась прямо у костра на
пенечке, усевшись на нем с удобствами.
– Где мы? – спросила она.
– Не знаем, – нестройным хором ответили мы. Беата вздохнула и завертела головой.
Потом уставилась на небо.
– Похоже на Сейвиллу, – сказала она. – Там в небе висит похожая штука. Но не
поручусь. Я такое видела в паре миров.
– Здесь солнце голубое, – добавила Соня.
– Голубое? Точно Сейвилла, – отмахнулась Беата. – Да уж, подфартило нам… Терпеть
не могу тут бывать…
– Что за Сейвилла? – поинтересовался Роббер. – Чем тебе она так не угодила?
– Вполне симпатичный мирок, – ненатурально бодрым голоском пропищала Беата, –
для любителей войнушек и мясорубок. Все довольно современно, города, страны… только
вот процентов восемьдесят суши покрыто джунглями. А в джунглях – партизаны.
Предводитель повстанческого движения до ужаса похож на Кастро, только зовут его Филипп.
Повстанцы, между прочим, на всей планете подчиняются только ему. Железная дисциплина,
показательные расстрелы… все, как у больших…
– Против кого они выступают? – нахмурившись, произнес Роббер.
– Да против всех, – пожала плечами Беата. – Им повод только дай. На моей памяти
большие восстания случались из-за загрязнения окружающей среды и вырубки джунглей. Я,
хоть и люблю природу, но считаю, что эти леса следовало бы немного проредить. Говорят,
бывает, что повстанцы как раз напротив становятся на сторону промышленников,
вырубающих джунгли. Филипп не совсем адекватен, по-моему, ему нравится воевать. Я
отсюда столько народу вывела…
– Ты тут в розыск не объявлена? – хохотнул Роббер.
– За мою голову тут даже награда была объявлена, – скромно потупилась Беата. –
Правда, это было лет пятнадцать назад, а по тутошним меркам даже и не знаю… Могло и лет
сорок пройти.
Из тьмы вышел Кевин, с которого сползало что-то черное, сильно смахивающее на
нефть. Впрочем, на траве, освещенной бликами слабого огонька, не оставалось никаких
следов. Собаки Борегара нервно задергали ушами, одна даже слегка наморщила нос, словно
приготовившись рычать.
– Где мы? – спросил он. – Куда делся Борегар?
– Борегар ищет дрова, а мы на Сейвилле, – ответил я. – Кстати, Соня высказала дельное
предложение: они с Беатой могут нас вести в следующий раз, чтобы мы не прибывали к
месту назначения вразнобой.
Трава зашуршала. Мы обернулись в ту сторону, псы настороженно задергали носом, но
тут же успокоились. Я увидел бредущего Борегара, который прижимал к себе что-то
скрюченное.
– Надеюсь, что это вообще будет первое и последнее совместное мероприятие, –
буркнул Кевин, кивнув в сторону возвращающегося с охапкой каких-то сучьев Борегара. –
Мне не нравится компания этого недоноска. Так что за Сейвилла?
– Мне тоже не нравится твое общество, Кевин, – ровным голосом произнес Борегар,
бросив сучья на землю. – Так что вы там говорили о том, где мы?
Пока Беата вводила Кевина и Борегара в курс дела, мы с Роббером наломали влажных
деревяшек и с легким сомнением сунули их в костер. Сырое дерево горело плохо, но искать
сухие дрова никому не хотелось. От костерка поплыл приятный аромат чего-то пряного. Мы,
не сговариваясь, подвинулись поближе, усаживаясь на землю. Усталость после напряженного
дня начала сказываться на нас. Я оперся спиной о поваленный ствол и вытянул к костру,
который неожиданно сильно разгорелся, слегка распухшие ноги. У меня всегда опухают ноги
после прыжков, к счастью, длится это недолго. Пара часов отдыха, и я снова как огурец.
Рядом пристроился Роббер. Кристиан уже дремал, подложив под голову рюкзак. Соня
опустила голову и, похоже, спала. Да и у меня глаза слипались.
Разрушила идиллию Беата. Она вдруг повела носом, а потом, прервав разговор с
Кевином и Борегаром, уставилась на костер, выругавшись так, что разбудила нас всех. Беата
подбежала к костру и ногами расшвыряла головешки в разные стороны. Удивленный такой
реакцией, я поначалу подумал, что к нам приближаются враги, и соскочил с места,
удивившись, что ноги подкашиваются в коленях, а голова тяжелая и дурная, как с перепоя.
Роббер вскочил с места и тут же рухнул. Потом снова попытался встать, что получилось у
него с большим трудом. Соня стояла, широко расставив ноги и мотая головой, как
отгоняющая мух стреноженная лошадь. Кристиан встал довольно легко, но потом его начало
кренить в сторону. Он не удержался на ногах и уселся на поваленный ствол.
– Что за хрень? – выругалась Соня. Ее голос тянулся на гласных, она не могла
сфокусировать взгляд ни на ком из нас. Беата подняла валявшуюся на земле палку.
– Борегар, – ласково спросила она, – ты в курсе, что ты только что бросил в костер?
Борегар отрицательно помотал головой и подошел ближе, рассматривая палку. Потом
пожал плечами.
– Деревяшка как деревяшка, – ответил он. – Мне некогда было их сортировать, да и
темно. А что такое?
– Это дурман-дерево, – пояснила Беата. – Местные устраивают засады на зверей,
разжигая костры из таких вот деревяшек. Все живое, что надышится этим дымом, засыпает
как минимум на сутки. А если постоянно вдыхать этот дым в течение дня, можно и не
проснуться. Видала я таких, вечно спящих. Между прочим, когда будете передвигаться по
джунглям, не хватайтесь за листву, не жрите плоды, не спросив предварительно у меня, и
цветы старайтесь тоже не нюхать. Есть тут такие растения, которые плюются ядовитыми
иголками, а потом пожирают трупы. И они довольно красивы, что-то вроде орхидей. Так что
увидите прекрасные соцветия, не спешите нарвать букетик.
Говоря это, Беата почему-то смотрела на нас с Соней. Мы лишь коротко кивнули,
причем Соня отвернулась. Кевин нахмурился.
– Да, эти цветочки – опасная штука, – буркнул Кристиан.
– О чем ты еще нам забыла сообщить? – ядовито спросил Кевин.
– Ушами не хлопайте, – резко ответила Беата. – Сейвилла – опасный мир. Я тут тоже не
великий специалист, не все знаю, не все помню.
– Что нам сейчас делать? – уныло спросила Соня. – Мы на Сейвилле, направления не
знаем, да и вообще, тут Попрыгун или нет, нам неизвестно. Борегар, ты что-нибудь
чувствуешь?
Борегар пожал плечами и неуверенно огляделся по сторонам.
– Я не могу сформулировать свои ощущения, – с легким раздражением произнес он. –
Поначалу мне показалось, что здесь он был, но потом покинул Сейвиллу, а сейчас я почти
уверен, что Попрыгун все еще тут.
– Где конкретно? – осведомился Кевин сочащимся ядом голосом. – В какую сторону
нам направляться?
– Да откуда я знаю? – окрысился Борегар. – Я не могу определить, здесь он или нет, а
ты просишь показать, куда идти.
– И какой тогда от тебя толк? – фыркнул Кевин.
– Мальчики, не ссорьтесь, – примиряющее произнесла Беата.
– Боюсь, Кевин прав, – вздохнул Роббер. – Мы неизвестно где, неизвестно зачем и у нас
нет никаких ориентиров. Где гарантия, что Попрыгун в этом мире?
– И что будем делать? – спросил Кристиан, похоже, ни на минуту не потерявший
оптимизма. Он вообще весь светился, как лампочка, несмотря на еще действующий угар от
дурман-дерева.
– Предлагаю лечь спать, – сказала Беата. – В темноте мы явно ничего не найдем. До
рассвета всего часа четыре. Потом можно поискать местных жителей и расспросить их
относительно наличествующих катаклизмов. Я лично тоже не представляю, как в такой
ситуации мы будем кого-то разыскивать. Утро вечера мудренее.
Не дожидаясь нашего согласия, Беата вытащила из своего объемного рюкзака надувной
матрасик, ловко надула его и легла подальше от еще тлеющих головешек дурман-дерева,
накрывшись чем-то вроде москитной сетки, образовавшей целый шатер. Мы с Соней тупо
смотрели на нее, а потом синхронно двинулись к своему скарбу. Соня, разложившая свое
спальное место, опасливо посмотрела на траву.
– А змеи тут есть? – нервно осведомилась она.
– А как же! – радостно ответила Беата. – Кишмя кишат. Но сюда они не сунутся. Тут
земля хорошая, чувствуешь? Как мелкий речной песочек… Они таких мест избегают, уж не
знаю почему.
Слова Беаты Соню ничуть не успокоили. Она вынула из рюкзака тонкую лохматую
веревку и разложила ее на земле, образовывая круг.
– Это что? – спросил любопытный Кристиан.
– Веревка специальная, – пробурчала Соня. – По слухам, змея не пересекает ее. Не
знаю, насколько это достоверно, но пока я ее использовала, ни одна змея ко мне близко не
подползла.
– Нужно выставить дежурства, – решительно сказал Кевин. – Сколько до рассвета,
Беата? Четыре часа? Отлично. Значит, первые два часа караулю я, потом меня сменит Роббер,
ну а Борегар даст нам всем выспаться.
– Вот еще, – скривился Борегар. – Я не собираюсь никого караулить. У меня собаки
есть, они ко мне никого не подпустят.
– Я сказал, будешь караулить, – с нажимом повторил Кевин. – Будешь умничать,
караулить станешь каждую ночь. Роббер, если этот гад не захочет вставать, толкни меня, я
ему устрою сладкую жизнь…
Борегар что-то пробурчал, но возражать не решился. Роббер хмуро кивнул и начал
раскладывать на траве что-то темное. Кристиан уже спал, свернувшись калачиком на толстом
коврике. Мы развалились на импровизированных постелях, и, кажется, мгновенно заснули.
***
Часть вторая
Сумерки Авалона
– Это просто какой-то кошмар, – пролепетала Ивон и устало потерла виски пальцами.
Мы молчали. Собственно, разговаривать было уже бессмысленно. Рассказав все, что
произошло на Сейвилле, мы выдохлись, и теперь угрюмо смотрели в пол. Разве что Кевин
злобно поглядывал на развалившегося в кресле поодаль от нас Борегара, псы которого
настороженно смотрели в нашу сторону. Разговаривать с Бо никому не хотелось. Только
Кевин в момент нашего появления в Перекрестке, сгреб Борегара за шкирку и пообещал
придушить за предательство. Борегар впоследствии лишь брезгливо ухмылялся, но смотрел с
плохо скрываемым испугом и откровенно враждебно.
Из Императоров на совете присутствовали всего трое: Ивон, карапуз Ману и
обладающий совершенно эльфийской внешностью незнакомый мне Фрэй. Их лица были
угрюмы, зубы стиснуты. Ивон даже расплакалась, когда я и Соня рассказали о гибели Лючии
и сумасшествии парня, оставшегося безымянным. Фрэй часто и судорожно дышал, и только
Ману, которому еще не пришлось пережить гибель своего мира, был более спокоен и
рассудителен.
– Беата, – спросил он, – вы можете организовать нам встречу с людьми, которых вы
вытащили из Сейвиллы?
– Если это вам что-нибудь даст, – пожала она плечами. – Для них переход в другой мир
и гибель Сейвиллы стали слишком сильным потрясением. Двое при разговоре начинают
биться в припадке, один вообще не разговаривает.
– Почему ты сказала – гибель? – вскинулся Кристиан, все еще болезненно бледный, с
синими пальцами и запавшими глазами. – Разве медузы уничтожили мир?
– Я вернулась туда почти сразу, – апатично ответила Беата. – Хотела спасти еще
кого-нибудь, но, увы… На месте лагеря Филиппа выжженное пепелище. Я отправилась
дальше, в города – тоже самое. Ночь, когда мы удирали, была для Сейвиллы последней.
Планета обезлюдела.
– Не было ли это следствием нашего туда прибытия? – спросила Соня. – Ну, вы
понимаете, эдакий катализатор…
Ману встал и, бросив быстрый взгляд на Борегара, ответил писклявым дискантом.
– Мы связались с Борегаром как только вы прибыли на Сейвиллу, и он сообщил нам,
что в момент вашего визита Попрыгуна на Сейвилле не было, но он, возможно, появился
следом за вами. Мы срочно вызвали Борегара, чтобы посоветоваться, а потом он попросту не
смог вас найти…
Мы с Кевином переглянулись, одновременно придя к мнению, что Борегар, скорее
всего, и не пытался нас искать. Борегар этот взгляд заметил и поджал губы.
– В таком случае, – резко сказала Беата, – ситуация гораздо серьезнее, чем мы
предполагали. Мы уже поняли, что чем сильнее противодействие, направленное против
Попрыгуна, тем быстрее он разрушает миры. Но мы думали, что это противостояние
работает только в отношениях между одним Императором и Попрыгуном, внутри
конкретного мира. А на деле оказалось, что это не так.
– То есть? – не поняла Ивон.
– Ну, это же очевидно. Вы, императоры погибших миров, объединились против него,
наделили Борегара особыми способностями, собрали отряд разведчиков из скользящих и
отправили их на войну. Вы полагали, что если ваши миры уничтожены, связь с Попрыгуном
прервалась. А он по-прежнему вас контролирует. И как только вы что-либо предпринимаете,
его действия зеркально и многократно приумножено сводят на нет все усилия императоров.
Воцарилась полная тишина, а затем Фрэй, до того момента почти не проронивший ни
слова, медленно произнес:
– Это мне совсем не нравится.
– А уж нам-то как не нравится, – парировала Беата. – Мы уже потеряли Роббера. Да,
безусловно, по глупости, но от этого не легче.
– А не повиляло ли на столь скорое уничтожение Сейвиллы то, что мы пользовались
там своими способностями? – вдруг спросила Соня. – И Беата, и Кристиан удерживали медуз
барьером, я пользовалась порталами и оружием… Может быть, именно то, что медузы
встретили нового, не похожего на прежних, врага, они и стали действовать скорее?
– Возможно, – кивнул Фрэй. – Тогда я попросил бы вас по мере возможности не
пользоваться вашими способностями внутри очередного мира, чтобы не провоцировать…
Договорить эльф не успел. Его слова потонули в возмущенных восклицаниях со всех
сторон.
– Хотите отправить нас на верную смерть? – прошипел Кевин, в глазах которого
вспыхнули уже знакомые оранжевые огоньки. – Вы уже обманули нас с этим порталом,
хотите теперь сделать нас беспомощными, как котята?
– Никто из нас на это не пойдет, – вторил ему Кристиан. – Да если бы не наши
способности, мы и не вернулись бы с Сейвиллы. Раз вы такие умные, отправляйтесь на
разведку самостоятельно. Думаю, что Соня с Беатой с удовольствием вам в этом помогут…
– Вот именно, с удовольствием, – мрачно подтвердила Соня, Беата же
предусмотрительно промолчала.
– Мы не имеем в виду ничего такого, – нервно пролепетал Фрэй. – Просто… не могли
бы по мере возможности… не пользоваться своими способностями?
– Мы и так не пользуемся ими без нужды, – холодно возразила Беата. – Это каждый раз
колоссальная ломка всего организма, сопровождаемая серьезными нагрузками и иногда
мучительной болью. Вы посмотрите на Кристиана! Он до сих пор синюшного цвета.
Все перевели взгляд на Кристиана. Он смутился и покраснел, отводя глаза в сторону.
– Если бы мы были так могущественны, как вы считаете, – нервно продолжила Беата, –
мы без труда перетащили бы в безопасные места всех людей. И я считаю, что Императоры
должны в данное время не скупиться на дары скользящим. Хотя бы для группы разведчиков.
– Об этом не может быть и речи, – возразил Ману. – Мы только что выяснили, что
Попрыгун реагирует на каждое наше действие.
– Ну, скажем, мы не выяснили, а предположили, – вкрадчиво встрял Кристиан, а Кевин
пренебрежительно махнул рукой.
– Как всегда, – фыркнул он. – По-моему, вы просто не хотите делиться своим
могуществом.
– Это нормальная мера предосторожности в данной ситуации, – нервно и почти зло
сказала Ивон. – А если наши предположения верны? Если Попрыгун действительно связан с
нами каким-либо образом? И как только мы наделим вас очередным даром, Попрыгун придет
в следующий мир? Мы не можем этого допустить.
– Давайте не будем ссориться, – миролюбиво предложил Борегар. – Мы… э-э-э… вовсе
не требуем никаких новых способностей для себя…
– Помолчал бы вообще, – напустилась на Борегара Беата. – Ты под шумок сбежал с
места событий, ничем нам не помог, а сейчас разглагольствуешь о том, что нам надо, а чего
не надо.
– В любом случае вы не будете больше ничем наделены, – надменно сказала Ивон. – Вы
наняты на определенную операцию за обозначенную цену. Вы согласились. Разговор о торге
неуместен.
– Да ну вас к черту! – вспыхнул я. – Вы умолчали о том, что этот поганый портал не
оставляет нам выбора, не хотите пересмотреть условия договора, как будто мы стараемся
только для себя! Речь идет о спасении сотен жизней, вы же думаете только о том, как бы
кто-нибудь не отнял ваше могущество!
Беата вдруг нервно вздрогнула и нахмурилась. Потом тряхнула головой, словно отгоняя
наваждение.
– Ладно, – резко сказала она. – Договор следует пересмотреть. Мы рисковали, но, в
общем-то, справились. Роббер погиб из-за нелепой случайности, коих в наших делах немало.
Сейчас речь не об этом. Нужно узнать, где сейчас Попрыгун. Надеюсь, Борегар все еще
может это сделать?
Последние слова Беата произнесла с невероятным ехидством, словно сомневаясь в
компетенции Борегара. Тот лишь коротко кивнул, но губы искривила тонкая презрительная
усмешка.
– Мы в свою очередь поговорим с лучшими аналитиками наших миров, – пропищал
Ману, и я невольно усмехнулся. Какие, интересно, аналитики могут быть в его мире?
Белоснежка и семь гномов? Так и вижу, как очередная Василиса Прекрасная смотрит в
волшебное зеркальце или тарелку, по которой катится наливное яблочко… Ману мою
усмешку увидел и вспыхнул, злобно сжав губы.
– Да, мы поговорим с нашими аналитиками и попробуем понять, что происходит в
гибнущих мирах на основе ваших данных и имеющейся информации, – повторил он.
– А мне кажется, что вы все-таки что-то от нас скрываете, – недоверчиво произнесла
Соня.
Ману и Ивон переглянулись, а Фрэй равнодушно покачал головой.
– Ничего такого, что могло бы вам помочь.
– Хорошо бы выяснить, когда все это началось и сопоставить с имеющейся у вас
информацией, – предложил я. – Вы же общаетесь в Перекрестке с другими Императорами, в
том числе и с теми, кто уже лишился своих миров, но остался жив. Расспросите скользящих.
Возможно, имелся какой-то толчок, какое-то событие, которое выглядело вполне мирным или
совсем незначительным, но именно оно и послужило катализатором…
– Что бы мы без вас делали, – язвительно фыркнул Ману. – Как же мы сразу не
догадались! Да мы давно уже систематизируем всю информацию, но пока успехов нет.
Ладно, – махнул рукой Кевин. – Чего зря время терять? Куда нам идти на этот раз?
Борегар встал. Его псы черными тенями скользнули следом за ним, недоверчиво поводя
ушами. Ивон смотрела на нас безучастно, только в уголках глазах блестела слезинка. Ману,
напротив, был оживлен и заинтересован, и даже соскочил с места, чтобы увидеть хотя бы
краешек мира, в который нам предстояло отправиться. Фрэй не двинулся с места, но
провожал нас с плохо скрываемым миксом надежды и отчаяния.
– Беата, Соня, – негромко сказал я, – ведите нас. Мы не должны снова оказаться там в
разное время.
Беата коротко кивнула и подошла к Борегару. Соня же с неожиданной злобой
оглянулась на Императоров, а потом присоединилась к Борегару и Беате. Я, Кевин и
Кристиан встали рядом с ними, отодвинув нетерпеливого Ману, который все старался что-то
разглядеть из-за наших спин.
Портал, открытый Борегаром, выглядел неприветливым. Там было темно. В небе
светились звезды, а воздух был сухим и пыльным. Беата положила руку на плечо Борегара, а
Кевин и Кристиан опустили свои ладони ей на плечи. Соня взяла меня за руку и тоже
вцепилась в Борегара. Мы выдохнули и одновременно сделали шаг вперед. Мир закружился
вокруг нас, в лицо ударил сухой и колючий ветер, а потом все исчезло.
***
Оторвав руки от Беаты, Кевин вдруг изо всей силы ударил Борегара в лицо. Не
ожидавший нападения Бо отлетел на несколько метров с глухим стоном. Черные псы с
глухим рычанием кинулись на защиту хозяина и одновременно бросились на Кевина. Кевин,
за долю секунду принявший свое сумеречное обличие, поймал их в прыжке и стукнул друг о
друга. Псы с визгом упали на землю, но через миг снова вскочили и, рыча, на
подгибающихся лапах, снова пошли на Кевина. Он, расшвыряв собак в стороны, на
четвереньках кинулся на Борегара. Тот взвизгнул и выставил вперед зажатую в трясущейся
руке какую-то трубку. Раздался негромкий хлопок. Непонятная липка масса зеленого цвета
впилась в плечо Кевина. Тот зарычал и смахнул ее с себя, а потом взвыл от боли, вытирая
когтистые ладони о землю.
Зеленая клякса не земле дымилась, с шипением пожирая траву. На плече у Кевина зияла
окровавленная дымящаяся проплешина. От ладоней тоже шел дым. В воздухе запахло
паленой шерстью.
– Только этого нам не хватало! – простонала Соня. Борегар, с искривленным лицом
снова поднял свою трубку и навел ее на Кевина.
– Ну, уж нет, – прошипел Кристиан и махнул рукой. Трубка вылетела у Борегара из рук
и исчезла в темноте за его спиной. Кевин радостно оскалился и прыгнул на Борегара… и тут
же налетел на невидимую стену.
– Кристиан! – взвыл он.
– Это не я! – воскликнул Кристиан и оглянулся на Беату, которая даже бровью не
повела.
– Хотите драться – деритесь как мужчины, – холодно посоветовала она. – Без ваших
штучек с оружием, собаками и метаморфозами.
– С радостью, – сказал Кевин и стремительно уменьшился в размере. Шерсть втянулась
в его тело, а когти в пальцы. – Я его голыми руками задушу.
Преграда между Кевином и Борегаром упала. Бо противно взвизгнул и закрылся рукой.
Кевин, угрожающе разведя руки в стороны, шел на него.
– Да прекратите вы оба, – взмолилась Соня. – Нашли время…
– Ничего страшного, – ухмыльнулся я, а Беата согласно кивнула головой. – Борегару это
даже полезно.
Кевин, невзирая на слабые попытки Борегара защититься, схватил его за грудки и
поднял вверх. Борегар пищал и, задыхаясь, смешно дрыгал ногами, стараясь позвать псов
непослушными трясущимися губами.
– Если ты еще раз попробуешь выкинуть какой-нибудь финт, я лично тебя задушу, –
угрожающе прошипел Кевин, и с силой швырнул Борегара прочь от себя. С глухим криком
Борегар улетел в темноту. Спустя мгновение до нас донесся звук глухого удара и стон. Кевин
расхохотался и махнул рукой.
– Как дети малые, – вздохнула Соня и пошла к своему рюкзаку. – Думаю, нам стоит
переночевать здесь. Что за невезуха. Второе общее скольжение и снова попадаем в ночь. Кто
знает, где мы находимся?
Мы одновременно задрали головы к небу. Созвездия ни о чем нам не говорили. Мы
нашли даже Большую Медведицу, рядом с которой почему-то был Южный крест и Орион. А
вот Полярной звезды не было, как и Луны. Но в целом все было вполне обыденно, если бы не
красный треугольник кометы, неподвижно застывший на одном месте.
– Борегар! – позвала Беата. – Хватит уже там умирать. Иди сюда и скажи – где мы
находимся?
– Да откуда я знаю? – послышался его недовольный, прерывающийся от ярости голос. –
Я не могу в темноте понять, куда меня занесло… О, дьявол… Этот ублюдок кажется выбил
мне зуб…
– Жаль, что шею не свернул, – невинно вздохнула Беата и поежилась. – Холодно тут…
Кристиан, есть поблизости города?
Кристиан, ковырявшийся в своем рюкзаке и бормотавший себе под нос что-то
нечленораздельное, поднял голову.
– А?.. А, города… Минуточку…
Он поднялся и опустил голову вниз, словно стараясь разглядеть что-то у себя под
ногами.
– Да, тут неподалеку город. И люди тут недалеко… И что-то еще…
– Что еще? – вскинулся Борегар. Кристиан наморщил нос и потряс головой.
– Не могу понять. Что-то одновременно и чужое и очень знакомое… Не пойму…
– Ну, а Попрыгун-то здесь? – повернулся я к Борегару. Тот тоже замер, только в отличие
от Кристиана задрал голову кверху и раскинул руки в стороны, чем сразу напомнил мне
огородное пугало.
– Да, черт побери, он здесь! – прошипел Борегар. Собаки, опасливо оглядывавшиеся на
Кевина, начали скулить.
– Ты можешь определить давно он тут, или нет? – спросила Беата. Борегар глубоко
вдохнул и еще немного постоял неподвижно.
– Нет, я не знаю, – наконец ответил он с сожалением. – Но могу сказать наверняка, что с
его приходом что-то изменилось. Что-то сдвинулось… И мне как-то не по себе от этого
места.
– Так где мы? – нетерпеливо спросила Соня. – Неужели ни у кого нет никаких мыслей?
Ответом ей было молчание. Все выглядело довольно обыденным и вполне земным.
Впрочем, в кромешной тьме тяжело было найти хоть какие-то точки соприкосновения.
– Единственное, что я могу сказать, – неуверенно произнес Кристиан, – это хорошо
развитый мир. Техногенный.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Я чувствую машины, – просто ответил Кристиан. – И дома в городах построены из
искусственного камня – скорее всего бетона. В неразвитых мирах ощущения совсем другие.
Здесь давно живут люди, и этот мир старый, он давно развивается. Он такой же древний, как
наша Земля… Но что-то тут есть неправильное.
– Что? – вскинулся я.
– Я не знаю. Но это – нечто неверное, такого у нас не бывает.
– Давайте спать, – раздраженно предложил Борегар. – Утром мы все обсудим, может
быть, какие-либо факты выявим. Чего гадать в кромешной тьме?
– Согласен, – кивнул Кевин и выразительно посмотрел на Борегара. – Только караулить
будем по двое, во избежание инцидентов…
Борегар сжал губы, но ничего не сказал. Мы переглянулись: никому не хотелось
попасть в пару к Борегару. Кевин увидел наши ухмылки и оскалил зубы.
– Значит так: первая пара – я и Борегар. Вторая – Соня и Кристиан. Третьи будут Артем
и Беата.
– Мы с Соней лучше, – возразил я. Кевин покачал головой.
– Нет уж. Вы тут начнете еще целоваться, и прошляпите все царствие небесное. Ты
будешь дежурить с Беатой. Она, как я заметил, рано встает, а ты парень крепкий.
– Хорошо, – обреченно согласился я. – Будем целоваться с Беатой….
Сопровождаемый двусмысленным хмыканьем, я залез в спальный мешок, лежащий
рядом с Сониным, и даже успел пожалеть, что мы не развели костер. Огонек как бы защищал
нас от враждебного мира. Но вокруг не было ничего подходящего, что можно было бы
использовать в качестве топлива. Только камни и трава… А потом я уснул.
Спал я плохо. Несмотря на многолетнюю привычку спать в любых условиях и в любую
погоду, на этот раз мне что-то не давало покоя. Я спал и не спал. В своих видениях я видел то
летящий на меня топор Двалина, то пылающие щупальца медуз Сейвиллы. А когда Лючия с
горящими волосами и обугливающимся лицом схватила меня за руку, я вскрикнул и
проснулся.
Надо мной склонилось тревожное лицо Беаты. Рядом ворочалась Соня, закутываясь в
свой мешок, как куколка в кокон. Кристиан уже безмятежно сопел, заснув мгновенно, как
маленький ребенок. Удостоверившись, что я проснулся, Беата, накинувшая на себя какое-то
полотнище, села на землю и задумчиво уставилась в небо. Я неохотно вылез из мешка и
отошел в сторонку, чтобы избавиться от излишней жидкости. Когда я вернулся, то снова залез
в мешок и сел рядом с Беатой.
– Кошмары снились? – сочувственно спросила она. Я вскинулся было, чтобы резко
ответить ей, а потом коротко кивнул.
– Она? – спросила Беата, и в голосе ее было больше утверждения, чем вопроса. Я снова
кивнул.
– Понимаю, – задумчиво протянула Беата. – Мне тоже снился Филипп. Я ведь говорила
ему, что его игры в революцию до добра не доведут. Нелепая смерть. Мы ведь могли его
спасти.
– Да, – глухо сказал я. – И ее мы тоже могли спасти.
– Как же так получилось, что Соня не смогла вытащить двоих? – спросила Беата, и в
голосе ее послышался металл. Мне не хотелось распространяться на эту тему, поэтому я
коротко сказал, что она не смогла увидеть мир, поэтому шла за мной, таща на себе парня и
Лючию. Беата скептически хмыкнула.
– Зная возможности Сони, мне сложно предположить, что она так легко выдохлась. Я за
этой девочкой давно наблюдаю. Ты уверен, что она не смогла вытащить твою девушку?
Может, просто не захотела ?
– Ты в своем уме? – возмутился я, чуть не крикнув ей это в лицо. – Медузы были у нас
под самым носом. Соня могла погибнуть вместе с Лючией. К чему ей этот риск, если она
могла спокойно уйти.
– Мужчины иногда бывают удивительно глупы, – с неким сожалением ответила Беата. –
Да к чему ей было тащить на себе соперницу? Она давно влюблена в тебя и не скрывает
этого, а ты пригрел на груди девчонку из параллельного мира.
– Глупости! – решительно ответил я, чувствуя в груди противный холодок. – Я не хочу,
чтобы ты думала о ней плохо.
– Да ничего я не думаю, – отмахнулась Беата. – Просто так вполне могло быть, и я даже
не могу ее за это осуждать, если это правда. Очень бы не хотелось… Да и кто я такая, чтобы
судить других…
Голос Беаты был горьким. Она украдкой смахнула набежавшую слезу и уставилась в
ночь. Я понимал, что она думает о Филиппе, мне же было не по себе от ее слов. Я оглянулся
на спящую Соню.
– Беата, а почему Жером шарахался от тебя? – спросил я. – Что такого вы не поделили,
если он был готов умереть, но не подпустить тебя к Филиппу?
Беата повернулась ко мне и слабо усмехнулась.
– Да нет в этой истории ничего таинственного. Жером такой же фанатик, как и Филипп,
даже еще хлеще. У Филиппа хоть какие-то проблески разума были, а Жером думал спинным
мозгом, да и того было кот наплакал. Любая женщина рядом с Филиппом воспринималась им
как потенциальная угроза революционному движению. Ну, а когда выяснилось, что я – не
совсем обычный в общепризнанном понимании человек, то я сразу стала врагом номер один.
Я же могла увести Филиппа с собой, и тогда вся их борьба сдулась бы сама собой.
Представляешь, Жером лично чистил Филиппу сапоги! Да он бы ему ноги целовал, если бы
Филипп позволил.
– Филипп не был Императором? – спросил я. Беата рассмеялась.
– Что ты, конечно нет. Разве ты не понял, кто Император Сейвиллы?
Я отрицательно покачал головой.
– Молодежь… – с сожалением протянула Беата. – Это же первое, что следует просить –
умение определять, Император перед тобой или нет. Сейвиллой правил Хосе!
Я вытаращил глаза и открыл рот. Вид у меня, по всей вероятности, был невероятно
глупый, поскольку Беата довольно рассмеялась.
– Как – Хосе? Недотепа Хосе? Взрывник Хосе? – ошалело повторял я.
– Вот именно, – подтвердила Беата. – Тот самый взрывник Хосе, погибший во время
атаки медуз.
– Беата, ты сошла с ума, – возразил я. – Император не может погибнуть в своем мире.
Он там царь и бог. А Хосе был обычным полусумасшедшим взрывником…
– Я впервые встретила Хосе лет двадцать назад, – возразила Беата. – Он всегда был с
Филиппом. Тот доверял ему, как себе. Так вот, за двадцать лет Хосе всего лишь сбрил усы –
вот и все изменения. Он не постарел, не поседел, не растолстел… Он остался прежним.
– Ты же не была на Сейвилле постоянно, – не сдавался я. – Могла позабыть, как
выглядит Хосе. Да это мог быть его сын. Его назвали в честь отца, и он пошел по его стопам.
– Не забывай, что в отличие от тебя я умею определять, кто передо мной – Император
или простой смертный, – отмела мои доводы Беата. – Хосе – Император Сейвиллы. Я знала
об этом с самого начала.
– Почему же нам не сказала? – обиженно протянул я. – У меня такое в голове не
укладывается… мы же могли что-то сделать вместе с ним…
– Ты забыл об одной вещи – напомнила Беата. – У Хосе погибла семья. Не знаю,
насколько сильно она была ему дорога, а может, у него с самого начала были какие-то
психические отклонения, но после смерти жены и детей, он совсем с катушек съехал.
Именно об этом мы разговаривали с Филиппом. Он просил Хосе остановить медуз, но тот
словно не слышал его. Не использовал свое могущество, полагался только на взрывчатку, и,
между прочим, правильно сделал. Если бы он сам пытался остановить вторжение, Сейвилла
пала бы еще раньше.
– Ты знала и молчала, – сурово произнес я. – А ведь его следовало спасать в первую
очередь. И ты ничего не сказала Императорам…
– А смысл? – резонно возразила Беата. – Хосе как источник информации нам бы не
помог однозначно. Ты же видел – он совсем с катушек слетел. А после его смерти Сейвилла
обречена в любом случае. Скоро она превратится в осколочный мирок. Что касается того, что
я ни словом не обмолвилась… Я просто почти никому не верю. Не доверяю я императорам.
Они много козырей прячут в рукавах, но с нами делиться не хотят. Да и нашей честной
компании я тоже не верю. Борегар – подлец, это всем известно. Он нас всех продаст за
лишние тридцать сребреников. Кевин амбициозен и агрессивен, да и то, что он метаморф
знаешь ли…. Нет у меня доверия к оборотням. Когда-нибудь я расскажу тебе историю о
восстании метаморфов на Авалоне-16… Соня… Не дает мне покоя эта история с Лючией. Ну,
и, наконец, Кристиан…
– А что Кристиан?
– Да ничего. Кроме того, что этот мальчик – темная лошадка. Ты его знаешь? Кто его
раньше видел?
– Ты что, знаешь всех скользящих? – ядовито парировал я.
– Нет, но я знаю всех, кто может что-то выходящее за общие рамки. Не один-два
таланта, а что-то глобальное, как, скажем Сонино умение тащить за собой людей. Это очень
редкий талант. И уж я точно знаю всех, кто может скользить без ограничений. А его вижу
впервые.
– Ну и что? – пожал я плечами. – Не попал парень в поле твоего зрения. Он же пацан
совсем.
– Слишком уж он могущественен для мальчишки, – с сомнением протянула Беата. – Как
он держал этот барьер против медуз. Я знаю, что это такое, поверь мне. Это тяжело. А он
продержался минут семь, да еще смог после этого создать портал и выскользнуть. Этот
парень еще себя покажет.
– Почему же ты доверилась мне? – с любопытством осведомился я. – Или я вне
подозрений?
– Да какие там подозрения, – отмахнулась Беата. – Ты хоть знаешь, что о тебе говорят?
Ты же в глазах скользящих – благородный рыцарь. Поэтому тебя и обманывают постоянно.
Не можешь ты в человеке заподозрить мерзавца, даже если у того на лбу это каленым
железом написано. Тебя ведь не только Борегар облапошил. Сколько миров ты подарил
другим скользящим, не подсчитывал?
– Да ну тебя, – смутился я. – Блаженного какого-то сделали из меня.
– А ты и есть блаженный, – улыбнулась Беата. – Точнее был. Я ведь за тобой давно
наблюдаю, слухами земля полнится. Выходка Борегара тебя ожесточила, и ты перестал
играть в благотворительность, замкнулся и перестал дружить со скользящими. Разве что с
Соней продолжаешь общаться.
Мне не хотелось отвечать на это. Я поежился, потом встал и, сбросив спальный мешок,
сделал несколько резких гимнастических упражнений, чтобы согреться. Беата смотрела на
меня снисходительно. Ее лицо сливалась с серостью окружающей нас. Внезапно странная
мысль пришла ко мне в голову. Я стремительно повернулся к Беате.
– Сколько сейчас времени?
Беата выразительно пожала плечами.
– Откуда я знаю, сколько времени здесь? Мои часы показывают пять тридцать утра… А
что?
– А то, что мы дежурим последними. По идее уже должно светать, а ты видишь хоть
где-нибудь солнце?
Беата резко поднялась. Она поняла меня с полуслова и завертела головой.
– Ни малейшего проблеска, – медленно протянула она. – А мы тут уже почти шесть
часов… И когда прибыли, было уже темно. Что бы это значило?
– Не знаю, – тревожно ответил я. – Не нравится мне этот мрак.
– Может быть, тут в сутках не двадцать четыре часа, – предположила Беата. – Или
что-то вроде полярной ночи.
Я попрыгал на мечте и отрицательно покачал головой.
– Я не чувствую изменений в гравитации. Эта планета такая же, как Земля. Да и
большинство планет не отличаются. Мало кому нравится жить на меньших и тем более,
больших планетах, ощущения не те. И время там почти везде идет одинаково. И потом, даже
если бы эта планета вращалась медленнее Земли, мы бы это поняли. Мы же перед
скольжением внутренне приноравливаемся к времени и пространству. А мы ничего не
почувствовали.
– Значит полярная ночь какая-нибудь? – повторила Беата. – Хотя здесь же не полюс…
Но если у нас есть белые ночи, то почему здесь не быть… черным дням…
– Возможно, – растягивая слова, произнес я, уставившись в небе на одно место, которое
поначалу не заметил, а потом указал на него Беате. – А может быть что-то иное – затмение,
например…
Беата тоже посмотрела наверх. В кромешной тьме, усеянной мириадами звезд, висело
круглое черное тело, поначалу совершенно не бросающееся в глаза. Только один его краешек
был слабо освещен, но эта линия была тонкой, как волосок.
– Но это же не может быть солнце, – возмутилась Беата. – При затмении видна эта…
как там ее… солнечная корона. А эта штука в небе, скорее всего какой-то спутник, вроде
Луны.
– Я тоже так думаю, – согласился я. – Но ведь Луну мы иногда и днем видим, верно? А
тут ночь, Луна должна по идее быть освещена солнечными лучами, а она темная. Ее что-то
закрыло, возможно, эта планета…
– А что тогда закрыло от солнца нас? – с тревогой в голосе спросила Беата. Я не успел
ей ответить. Дремавшие собаки Борегара вдруг одновременно подняли головы и зарычали.
Борегар мгновенно вскочил с места. Следом поднялся Кевин, и только Соня и Кристиан
продолжали спать.
– Что такое с твоими чертовыми псами? – раздраженно прошипел Кевин. Борегар
пожал плечами и начал вглядываться в темноту. Беата подняла руку вверх, и ее ладонь ярко
засветилась, отбрасывая тьму назад. Две черные тени метнулись прочь от света. Мы
встрепенулись и повернулись в сторону к невидимому во мраке врагу. И в этот момент
позади нас что-то негромко хлопнуло. Тонкий свист прорезал зловещую тишину.
Беата вскрикнула, и мы снова погрузились во тьму. Я обернулся к ней. Угасающее
сияние из ее ладони на миг осветило ее безмерно удивленное лицо и черно-алое пятно на
груди, а потом лицо Беаты исказила гримаса боли. Она прижала тускло-светящиеся пальцы к
груди и медленно опустилась за землю, словно от невероятной усталости. Через мгновение
сияние потускнело еще сильнее, а потом и вовсе погасло.
– Уходим!!! – взвизгнул Борегар. От спального мешка Сони вверх полетели перья, и она
выпрыгнула из распоротой материи, как Валькирия, вооруженная до зубов. Кристиан
запутался в своем спальном мешке. И в тот момент, когда Борегар уже готов был прыгнуть в
открывшийся портал, вокруг нас возникли черные тени. Я и Кевин одновременно бросились
в атаку. Не знаю, каковы были успехи у Кевина, я слышал только его рык перед
превращением, но мои потуги успехом не увенчались. Меня сшибла с ног неведомая сила, а
сильные руки уложили меня на землю лицом вниз. В носу что-то противно хрустнуло и,
кажется, из него потекла кровь. Я попробовал вырваться, но мне здорово врезали по голове,
да так сильно, что я очень даже здорово представил себе, что чувствует колокол во время
удара языка. Мне сделалось как-то нехорошо и сладко. Я слышал визг собак Борегара и
крики Сони, и все хотел подняться, но что-то тяжелое вновь и вновь врезалось в мою голову.
А потом мне стало все равно.
***
***
***
Часть третья
Крах Средиземья
– Дело серьезнее, чем мы думали, – мрачно произнес Ману, и его детский лобик
прорезала взрослая морщина. Ивон хранила молчание и лишь тревожно оборачивалась на
нашего третьего оппонента. Император-эльф по имени Фрэй отсутствовал. На его месте
сидел седовласый старичок с лицом умудренного опытом китайского болванчика. Разрез глаз
это сравнение вполне оправдывал.
После краха Авалона я отлеживался несколько дней, запершись в квартире, игнорируя
многочисленные вызовы Борегара. Даже Соня, пробуравившая дырку в стене и явившаяся из
портала в тот момент, когда я, в стельку пьяный элегантно блевал в унитаз, не смогла
растормошить меня и вывести из вялой апатии. Мне уже ничего не хотелось: ни
путешествий, ни наград, ни почестей. Перед глазами стояла рушащаяся пирамида, хищная
пасть прыгуна, визжащие и разбегающиеся метаморфы и Кевин, задравший вверх хищную
морду и воющий на луну. Точнее, на комету. И красная вспышка в финале, несущая смерть…
Я выполз из своей берлоги, мрачный и подавленный, с помятым лицом и в грязных
джинсах. На мне была единственная чистая майка, сверху старая джинсовая куртка с дырой
на левом локте, в руке пакет с пивом, на застиранном лице темные очки, совершенно
неуместные в промозглое дождливое утро. На улице было пусто. Редкие прохожие короткими
перебежками неслись к автобусной остановке, или прятались от стылого мелкого дождика в
магазин, глазея сквозь стекло витрин на странного парня, сидевшего на мокрой скамейке с
банкой пива в руках.
Мне было холодно. Мне было мокро и как-то неуютно. Нет ничего романтичного в том,
чтобы торчать под дождем, пусть даже и в июне, на улице, задрав голову к серому небу. На
стекла дымчатых очков падали капли, и я вздрагивал каждый раз, но не опускал голову и не
снимал очки. Возвращаться в квартиру не хотелось, пусть даже там сухо, относительно
тепло, а если будет холоднее, можно будет закрыть окна и включить электрокамин. В моей
квартире их два. Один греет, второй создает иллюзию горящего пламени. Я не люблю
чугунных радиаторов и очень радо тому, что прямо за моим окном стоит уличный фонарь. Он
позволяет мне не зажигать в квартире электричество.
Проходящий мимо милиционер долго с сомнениям смотрел на меня, а потом,
нерешительно козырнув, попросил документы. Я протянул ему банку с пивом, которую тот
по инерции взял, а потом, махнув рукой, удалился по аллейке, так и не посмотрев на паспорт.
Представляю, как бы он удивился, если бы я внезапно растворился в воздухе в сквозную
дыру, откуда бы хлестали солнечные лучи.
Моя куртка насквозь промокла, но я стоически сидел и пил пиво, которое, в общем-то,
не любил. Но в этот день мне хотелось некоего мазохизма. Что может быть хуже нелюбимого
холодного напитка, если любишь обжигающий кофе, мерзкой погоды, в то время как ты
любишь солнце, и сырой одежды, если ты предпочитаешь безудержный секс с полным
отсутствием оной? Мне хотелось секса, но в этот самый момент даже мысль о нем была
противна. Мне хотелось есть, но при мысли о еде, желудок выворачивало наизнанку. Все, что
в тот момент принимал мой организм, был алкоголь. Я с кривой усмешкой подумал, что было
бы неплохо покурить травки, но я, прекрасно знающий где можно достать клыки дракона и
боевые топоры гномов, не имел ни малейшего представления, где в родном городе продают
наркотики. Можно было бы скользнуть в Анталию к моему другу Анвару, который радушно
предоставил бы мне и кров, и диван с кальяном, и безмятежно снующих туда-сюда
наложниц, и любые наркотики на выбор… Но сама мысль о перемещении повергала меня в
ужас. Так что я оставался на мокрой скамейке, пил ненавистное пиво и пребывал в состоянии
полной прострации. Наверное, я бы просидел под дождем целый день, потом ночь, пока бы
не закончилось пиво, пока вода с одежды не пролилась на землю сплошным потопом, пока я
не околел бы от холода… Не знаю, что должно было произойти… Возможно, я просидел бы
на скамейке до момента пока все эти составляющие на сойдутся в одной точке.
Холодный собачий нос ткнулся мне в руку. Я опустил голову от свинцового неба и
увидел перед собой крупного черного пса, сильно смахивающего на добермана. Пес склонил
голову набок и смотрел на меня с настороженным вниманием. Поодаль стоял второй пес, как
две капли воды похожий на своего сородича. А еще дальше, облаченный в черный кожаный
плащ до самых пят, возвышался Борегар, с кривой усмешкой на лице.
– Тебя нелегко найти, – изрек он, излишне четко проговаривая согласные. – Соня
сказала, что ты хандришь…
Борегар окинул критическим взором забитую пивными банками урну.
– …Если это, конечно, можно назвать хандрой…
– Чего тебе надо? – недовольно спросил я.
– Ничего, – пожал плечами Бо. – От тебя – ни-че-го! Все, что мне нужно, я получу без
твоего участия. Но, как бы то ни было, мы команда. И нам пора возвращаться в строй.
Я не ответил. В строй мне не хотелось. Мне хотелось домой, встать под горячий душ и
замереть на диване под шерстяным пледом, слушая, как в окна барабанит дождь. Борегар,
безучастно ожидавший моей реакции, так и не дождался ничего и, с тяжелым вздохом уселся
на спинку скамейки, брезгливо подобрав полы плаща. Псы смотрели на все это действо,
нервно прижимая уши. Один пес не выдержал и отряхнулся, мотая лобастой головой во все
стороны так, что брызги летели фейерверком.
– Еще три мира погибло за последние сутки, – брюзгливо сказал Борегар, обращаясь в
пространство. Два Императора мертвы, один успел сбежать в Перекресток.
– Надо же, – равнодушно сказал я и швырнул пустую банку в урну на противоположном
конце аллейки. Легкая банка к моему вящему удивлению, покрутившись по краю урны,
рухнула вниз, так что мне не пришлось вставать и подбирать ее.
– Мы получаем сигналы от других скользящих, – бесстрастно продолжил Борегар. –
Нападению Попрыгуна подверглись как минимум еще восемнадцать миров. Дела там идут
паршиво, многие на краю гибели.
– Какая разница? – пожал я плечами. – Мы все равно не знаем, что он из себя
представляет и как с ним бороться. Роббер погиб, Беата мертва. Сколько еще мы должны
посетить миров, чтобы нас всех перебили?
Я откупорил следующую банку с пивом и уже поднес было ко рту, как Борегар
перехватил мою руку. Псы сразу же насторожились, один даже глухо зарычал, как
разогревающийся моторчик.
– А что, если у нас есть кое-какие наметки? Что если скольжение в следующий мир все
прояснит? – тихо произнес Борегар, буравя меня взглядом своих пронзительно-серых глаз. Я
осторожно высвободил руку и уставился на Борегара.
– Ты что-то знаешь?
Борегар не ответил и уставился в промозглую даль, решив проигнорировать мой
вопрос. Не дождавшись ответа, я демонстративно пожал плечами и сделал глоток из банки.
Борегар скосил на меня глаза и поморщился.
– Хватит жрать. Нам через час нужно быть в Перекрестке в полном здравии.
– Вам надо, вот вы и дуйте, – обиделся я. – Лично мне ничего не надо. И мне глубоко по
фигу, что мои способности может кто-то отнять. После всего увиденного на Сейвилле и
Авалоне, у меня нет ни малейшего желания скользить.
– Мы ведь договорились, – веско, с нажимом произнес Борегар. – И ты дал свое
согласие.
– Я – хозяин своего слова, – ответил я и, глядя на расплывающиеся уголки губ на почти
торжествующем лице Борегара, добавил, – слово дал, слово обратно взял.
Борегар возмущенно вспыхнул, а потом вдруг его плечи поникли.
– Ну, как хочешь. Мы, во всяком случае, придем. Кевин, которому изрядно досталось,
Кристиан, я и… Соня.
Я не ответил и опустил голову, словно стараясь разглядеть в банке с пивом золотую
рыбку или драгоценный жемчуг. Псы нетерпеливо переступили с ноги на ногу. Борегар еще
какое-то время сидел рядом, с фальшивым укором глядя мне на макушку, но я стоически
молчал. Не выдержав, Борегар встал и демонстративно посмотрел на часы.
– Через час в Перекрестке встреча. Мы будем надеяться, что ты придешь.
В воздухе запахло озоном. Похоже, Борегару было наплевать, какое впечатление он
произведен на редких прохожих, если вдруг растворится в воздухе вместе со своими
чертовыми псами. А я не собирался ему препятствовать. Воздух вздыбился и пошел кругами,
как от брошенного в воду камня. Борегар уже хотел было шагнуть в портал, но я окликнул
его.
– Бо, откуда взялись собаки? Они же погибли на Авалоне.
Борегар с удивлением посмотрел на псов, а потом снисходительно усмехнулся.
– Ах, это… Так этих собак нельзя убить совсем. Пока жив я, живы и они. Это как твои
когти. Их можно ломать, но они снова растут.
– Да, но это чертовским больно, – возразил я.
– Им тоже больно, – пожал плечами Борегар. – Они каждый раз умирают по
настоящему.
Псы вдруг сорвались с места и одним прыжком пересекли грань мутного марева
портала. Борегар, все еще смотревший на меня, тоже сделал шаг назад и исчез. Портал
захлопнулся, как львиная пасть. Для пущего эффекта не хватало грома и молний.
Я встал и бросил банку с недопитым пивом в урну, на этот раз промахнувшись.
Пришлось подниматься со скамейки и отправлять ее по назначению. Банка, прощально
булькнув с веселым бряцаньем лат поверженного рыцаря исчезла в железном жерле урны.
Подумав, я швырнул туда же пакет с еще двумя банками. Тупо уставившись в урну, я пытался
собрать разбегающиеся как тараканы мысли. Но получалось это плохо. И только думы о
Соне, оставленной мною, пульсировали внутри черепа, как нарыв. Кто-то осторожно тронул
меня за рукав.
Я повернулся. Позади стояла старушка в красном пальто, смешной вязаной беретке с
большим детским помпоном и дрожащей мокрой болонкой на поводке. Животное тряслось,
как в припадке, умоляюще глядя на свою хозяйку, мол, бросай все, пошли домой. Но
старушка не обращала на нее внимания.
– Молодой человек, – обратилась она ко мне скрипучим и дребезжащим голосом, – а
кто был этот мужчина, который сейчас растворился в воздухе?
Я повернулся туда, где только что зияла сквозная рана портала. Воздух все еще был
словно после грозы. Старушка снова дернула меня за мокрый рукав.
– Кто это был? – настойчиво повторила она.
– Дьявол-искуситель, – просто ответил я.
***
***
Мглистый хребет был довольно далеко, однако спутать его очертания с каким-то
другими было невозможно. Прямо передо мной, кутаясь в облаках, подпирал небеса пик
Багровый Рог. Не столь высокие собратья пика – Серебряный и Тусклый рядом с Багровым
Рогом смотрелись куда как скромнее. В какую бы вариацию Толкиенистского Средиземья я
бы не попадал, горы Мории всегда были незыблемы. Как впрочем, и Хоббитания и источник
вечных неприятностей этого мира – Мордор. Мне случалось побывать в Средиземье, где
Мордор был повержен, а Темный Властелин Саурон давно забыт и поминаем лишь в детских
страшилках. В других вариациях Средиземья несчастные хоббиты все несли и несли кольцо
всевластия к огненной пучине. Однажды я даже попал в Средиземье, где почему-то правил
изрядно раздобревший Смеягорл. Он привычно назвал меня «моя прелес-с-сть», побрякивая
жирными пальцами, похожими на сардельки. Каждый палец был увенчан кольцом, как две
капли воды похожим на кольцо всевластия. В каждом из этих миров мне приходилось
отправляться в Морию и искать там топор Двалина для Анвара. Незыблемая Мория была
другой в каждом мире… Одинаковыми были лишь ворота в нее, которые я проходил без
труда, опасливо озираясь на озерцо с черной водой неподалеку. Именно там, под
антрацитовыми волнами извивалась щупальцами водяная смерть. Все Средиземья уже
путались в моей голове: их ведь было так много. Но этот мир я не перепутал бы ни с каким
другим. Это было то самое последнее Средиземье, где я едва не попался рыжему гному
Гимли, изуродовавшего мой трофей.
– Так ты тут бывал? – с любопытством спросила Соня. – Это и есть Средиземье?
– Одно из них, – проворчал я, увидев, каким неподдельным интересом блеснули глаза
Борегара. Можно поставить на этом мире крест. Борегар быстро приберет его к рукам… Если
Попрыгун не сделает этого раньше.
– Надо же, – разочаровано протянула Соня. – А я, признаться, рассчитывала встретить
здесь малюток-хоббитов…
– Может, и встретишь, – равнодушно ответил я, оглядываясь по сторонам. – Хоббиты –
это не суслики, где попало не водятся.
– Куда нам надо идти? – буркнул Кевин. Я вновь пожал плечами.
– Хоббитания, если вы непременно хотите полазить по круглым норкам, осталась
далеко позади. Теоретически где-то на юге находятся владения Тома Бомбадила, могильники,
знаменитый трактир «Гарцующий пони»… Но это в книжке и в некоторых других
Средиземьях. Здесь между Хоббитанией и Морией ничего примечательного нет. Если пройти
через вон тот лес и перебраться через речушку, можно оказаться в эльфийском замке
Элронда…
– Прикольно, – шмыгнул носом Кристиан, а потом, недоуменно уставившись в том
направлении, повернулся ко мне, – но ведь там никого нет…
– Правильно, – невозмутимо ответил я. – В этом Средиземье замок Элронда давно
разрушен. Искать там нечего. На редкость унылое место. Говорят, что эльфы давно ушли из
этих мест. Я, во всяком случае, не видел ни одного.
– И куда нам идти? – зябко передернула плечами Соня. – Как-то мы странно скользим.
Куда бы ни прибыли – дальше места стоянки еще ни разу не ушли. Может быть, изменим
традицию?
– Мы прибывали ночью, а здесь день. Так что мы за оставшиеся часы можем отмахать
несколько километров. Или миль, не помню, что тут у них в ходу, – предложил я. – Главное
знать, в каком направлении нам двигаться.
– Что ты предлагаешь? – спросил Кристиан.
– Ничего. Если бы нам нужно было остановиться на ночлег, я предложил бы вернуться
в Хоббитанию. Хоббиты охотно пустили бы нас переночевать, они действительно довольно
дружелюбны и веселы. Правда, до Хоббитании довольно далеко. Если мы пойдем пешком,
уложимся дня за четыре, с полной выкладкой. Если бы нам нужны были сокровища Мории,
мы пошли бы прямо через долину Черноречья и миновав Зеркальное озеро и речку
Серебрянку подошли бы прямо к воротам.
– А через Морию правда можно выйти к Мордору? – с жадным любопытством
поинтересовался Кристиан.
– Хороший вопрос, – улыбнулся я. – Честно говоря – не знаю. Я никогда не ходил в
Мордор. Услышанного о нем было вполне достаточно, чтобы обходить этот райончик
стороной.
– Орки здесь есть? – деловито поинтересовалась Соня. – А то огненное чучело с
хлыстом?
– Не попадались, – невозмутимо ответил я. – Я не ставил себе цели выведать все
секреты Средиземья. Я же тут … так сказать… мародерствовал понемногу.
– Возвращаюсь к теме вопроса, – нервно прервал нас Кевин. – Куда нам идти?
– Мы ищем Попрыгуна, а не ближайший населенный пункт, – пожал я плечами. – Он
может быть где угодно. С другой стороны, ближайшее место, где нам могут ответить на ряд
вопросов – Мория. Но я бы на это особенно не рассчитывал. Меня там не любят, да и вас
примут неласково. Гномы вообще не жалуют людей, тем более явившихся к ним без
приглашения.
– Борегар, – резко спросил Кевин, – Попрыгун хотя бы здесь?
Борегар бросил на Кевина злобный взгляд и так же неприязненно ответил.
– Здесь он. Куда ему деваться…
– Интересно, имеет ли Беата к нему какое-то отношение? – задумчиво протянул
Кристиан. – Может быть, Попрыгун действительно заперт тут и не сможет больше никуда
переместиться?
– Я бы на это не особенно рассчитывал, – надменно ответил Борегар.
– Ты хотя бы знаешь, в каком направлении нам двигаться? – спросила Соня. Борегар
раскинул руки в стороны и задрал голову к небесам, исполняя функцию антенны, а потом
неуверенно ткнул в сторону гор.
– Кажется, нам туда.
– Замечательно, – фыркнул я. – Лично меня там и похоронят.
– Нам точно нужно идти через Морию? – забеспокоилась Соня. – Обогнуть ее никак
нельзя?
– Что ты, – отмахнулся я. – Эти горы тянутся на тысячи километров. И потом, если нам
предстоит пересечь Мглистый хребет, это можно сделать либо через Морию, либо через
Багровые ворота в Белых горах, а это высоко и не слишком комфортно, учитывая нашу
летнюю экипировку.
– Мы можем проскользить насквозь, – предложила Соня. – Если ты нам покажешь
конечную точку…
– Я никогда не был на той стороне гор, – возразил я. – Как я покажу вам то, чего не
видел сам? И потом, Борегар лишь указал нам направление. Я правильно понял, Борегар? –
возвысил я голос. – Попрыгун может ждать нас и в Мории?
– Несомненно, – ответил Бо, но в его голосе мне послышалась издевка, на которую я
предпочел не обратить внимания.
– И что мы получим, перепрыгнув через Мглистый хребет? – спросил я. – Если в итоге
может оказаться, что Попрыгун внутри гор – в пещерах?
– Мы сможем сузить радиус поисков, – ответил Кевин.
– У меня есть предложение, – вступил Кристиан. – Соня была действительно права: мы
ни разу не уходили от стоянки и в обоих случаях нас сразу же прихватывали то коммандос
Филиппа, то метаморфы. Я бы не сбрасывал со счетов версию, что Попрыгун – Император,
ну, или действует с ним в одной связке. Обратите внимание, что нас сразу же находили. Лю
Ци и другие Императоры подтверждают, что они чувствуют проникновение извне. Что если
мы, проскользив в какое-либо место, автоматически становимся мишенью? Лично я не хочу
рисковать и предлагаю убраться отсюда пешком как можно дальше, пусть даже поближе к
воротам в Морию. Мне кажется, что императоры где-то правы. Пользуясь своими
возможностями, мы привлекаем к себе внимание Попрыгуна. И это именно он отправляет к
нам своих приспешников…
– Которых потом безжалостно губит? – подхватила Соня.
– А кто его знает, что у него в голове? – возразил Кристиан. – Он может направлять к
нам солдат каким-нибудь способом, неизвестным нам. Вряд ли он является к ним лично, в
горностаевой мантии и тычет в нас пальцем – мол, схватите их. Они могут и не ведать, что
действуют по его прихоти. Метаморфы случайно учуяли наш запах… солдаты Филиппа
поймали радиосигнал. Это может быть что угодно. Нам повезло, на этот раз мы попали в
светлое время суток. Так давайте отойдем от места скольжения хотя бы на несколько
километров.
– Парень дело говорит, – согласилась Соня. – Хорошо, давайте отсюда уйдем. Тем
более, что место уж больно открытое. Впереди холмы, за которыми мы можем хотя бы
укрыться на первое время.
– Идем к Мории? – недовольно спросил я.
– Пока да, – сказал Борегар. – Ты тут бывал, веди нас. Я подскажу, если направление
изменится…
Голос Борегара был каким-то неуверенным. Он озирался по сторонам, то и дело глубоко
вдыхая и закрывая глаза. Потом он начал вертеть головой с удвоенным рвением, чем
заставлял нервничать не только нас, но и собственных псов. Наконец, я не выдержал.
– Чего ты дергаешься?
– Не понимаю, – недовольно произнес Борегар. – Он … как бы это правильно
выразиться… нестабилен.
– То есть? – дернула бровями Соня. – Не стоит на одном месте? Скользит?
– И это тоже. Но… Не в этом дело. Раньше у него был… как бы … четкий сигнал. А
сейчас его нет. Я чувствую его сразу в нескольких направлениях: далеко и совсем рядом.
Мы остановились. Перспектива идти сразу в нескольких направлениях нас не
вдохновляла. Борегар что-то забормотал себе под нос, а потом уселся на землю по-турецки и
застыл. Мы молча смотрели на него. Псы замерли рядом истуканами, вывалив розовые языки
и изредка шевеля острыми ушами, отгоняя насекомых. Кристиан бросил свой рюкзак на
землю и уселся рядом с Борегаром, жуя сорванную травинку. Соня, недовольно
поморщившись, тоже села на землю. Я последовал их примеру. Только Кевин остался стоять
на ногах, нервно покусывая губу. Именно он и не выдержал первым.
– Ну, что? Чего сидим? – грубо спросил он. Я пожал плечами и вполне миролюбиво
ответил.
– Борегар не знает, куда идти. Попрыгун находится сразу в нескольких направлениях.
– Толку от Борегара нет никакого, – отрезал Кевин. – Предлагаю снова произвести
разведку на местности. Дойдем до ближайшего городка или деревеньки и там выспросим
население о том, что тут происходит… Вот мой план…
– И чем это нам поможет? – скептически хмыкнул я. – Мы уже дважды пытались
сделать именно так. Чем все закончилось, помнишь? Это, во-первых. А во-вторых,
ближайший населенный пункт здесь – это Мория. Только я сильно сомневаюсь, что ее
обитатели будут излишне разговорчивы. Я вообще считаю, что идти в Морию
нецелесообразно. Для точной информации в идеале нам помогли бы люди. Значит, нужно
идти в Гондор, но это совсем в другую сторону и довольно далеко.
– Борегар, – зычно обратился Кевин, – со стороны Мории идет какой-нибудь позыв от
Попрыгуна?
Борегар на миг вышел из транса, а потом неуверенно кивнул.
– Значит, идем в Морию, – постановил Кевин.
– Почему? – попытался воспротивиться я.
– Потому что мы хотя бы знаем, в каком направлении нужно идти, – отрезал Кевин.
***
***
***
***
Мы просидели на берегу реки весь день, восстанавливая свои силы. То ли силы Фрэя
были не такими мощными, то ли он и вправду опасался вмешательства Попрыгуна, но наши
раны заживали медленно. Никто не беспокоил нас. Не мешали девочки-оборотни, не
прибегали волколаки, не тревожили и другие обитатели Средиземья, настоящие или
имитирующие настоящих. Мы были рады этой неожиданной передышке. Хотя, если честно,
мне больше всего хотелось скользнуть в Аптечку, подлечиться, а потом вернуться домой и
проспать пару суток. Скачки по гибнущим мирам не слишком хорошо отражаются на
психике. Мы все нервничали и мечтали только об одном: чтобы Средиземье оказалось
последним миром, где мы искали неуловимого Попрыгуна.
Сообщение Фрэя ошарашило нас, но мы быстро пришли в себя от первоначального
шока и даже не оглядывались украдкой друг на друга, поскольку Фрэй быстро прояснил
ситуацию. Понятнее она не стала, но, по крайней мере, подозревать было некого.
– По ощущениям, Попрыгун как болезнь, – негромко вещал Фрэй. Костер горел, в
котелке булькала вторая порция рыбной похлебки, которая очень отдаленно напоминала уху.
Малыш Оддо был знатным кулинаром. Из самых простецких продуктов он умудрился
приготовить нечто совершенно потрясающее. Вдохновленный нашими похвалами, Оддо
наловил рыбы и принялся за дело. Соня попыталась ему помочь, но потом, скривившись от
боли, улеглась на прежнее место. Родомир занял место у ее изголовья и трепетно старался
предугадать каждое ее желание. Соня кривилась от боли, но, по-моему, больше притворялась.
Всеобщее внимание ей явно льстило.
– Я даже не заметил, как все это началось, – говорил Фрэй. – Знаете, когда вы
простужаетесь, то ведь тоже не сразу понимаете, что больны. Ну, промочили ноги, посидели
на сквозняке, что тут такого. Вы и думать уже про это забыли, а к вечеру вдруг суставы
начинает ломить, температура поднимается… Попрыгун пришел в Средиземье давно. Я даже
не могу сказать, когда это все началось. Но он или был слаб, или осматривался, а может,
вообще не мог ничего сделать. Но этот злостный вирус начал подтачивать весь организм. И
когда я понял, что он здесь, было уже слишком поздно… На момент моего осознания, что
Попрыгун губит Средиземье, я уже знал, что он такое и потому не предпринимал никаких
попыток воспрепятствовать ему. Поэтому Средиземье до сих пор еще существует.
– Сколько времени, по-вашему, Попрыгун уже здесь? – невежливо перебил Борегар.
– Года два. Но до сего момента он ничего не предпринимал. Не было явных
симптомов, – ответил Император. – Примерно четыре года назад Саурон был повержен, а в
Средиземье воцарился мир. Когда я впервые понял, что в моем мире что-то не так, то списал
это все на отголоски старой войны. Поймите, здесь много могущественных колдунов,
каждый из них создает… как бы это правильно сказать… возмущения. И я все это чувствую.
Ведь лишь единицы знают о наличии Императора. Каждый мнит себя едва ли не создателем.
А на самом деле это не так…
– Как поистине трагично, – хмыкнул Кевин.
– Словом, когда началась эта катавасия с гибнущими мирами, я прислушался к себе и
понял, что происходит здесь. Поначалу я пробовал разобраться своими силами, но у меня
ничего не получилось. Я могу увидеть любого пришельца, но не его. Попрыгун прячется от
меня. Он нестабилен, он словно ветер. Попробуйте поймать ветер!.. Я стал отслеживать
места его наиболее частого появления и понял – он любит Мордор. Там, на развалах
владений Саурона Попрыгун чувствует себя лучше всего. Он появлялся на протяжении всего
маршрута Фродо и Братства кольца. Но Мордор… О, да, он любит бывать там. Однако меня
смущали его визиты в Средиземье. Он появлялся на считанные минуты, а потом исчезал,
оставив после себя брешь в моей обороне. Но я не мог его обнаружить. Все мои усилия были
тщетными. Я прибывал туда, где он был минутой, мгновением ранее, но он успевал
ускользнуть.
Я стал отслеживать всех прибывающих в Средиземье, закрыв путь всем, кто не бывал
тут раньше. Именно тогда здесь появился Артем, охотящийся за реликвиями гномов…
Я даже бровью не повел. Гимли исподлобья глянул на меня, покачал головой, но
промолчал.
…однако его появление не вызвало никаких перемен, – продолжил Фрэй. – Спустя
несколько дней, в Средиземье начались печальные события, о которых мы уже рассказали.
Все эти твари словно насмехались над нами. Мы не могли понять, откуда они берутся. Я
решил остаться в моем мире и попытаться его спасти. И вот здесь появились вы.
Я сразу же понял, что Попрыгун прибыл вместе с вами. Мы оказались рядом и
бросились сюда, но снова опоздали. Он, к сожалению, снова ускользнул от нас. Однако, я
могу с уверенностью сказать – на этот раз Попрыгуна привели вы.
– Браво, – саркастически хмыкнул Кевин, зрачки которого вновь полыхнули рыжим
пламенем. – Вы все-таки не упускаете шанс повесить на нас всех собак?
– Попрыгун явно следует за вами, – снисходительно пояснил Фрэй. – Кажется, я понял
принцип его перемещений. Он явно умеет скользить, подобно любому из вас, но ведь ни для
кого не секрет, что перемещаться за кем-то из скользящих проще, чем пробовать сделать это
самому. Примерно так действует Соня, когда ведет за собой людей. Без нее они явно не
смогут переместиться в иной мир. Так ведет в новый мир скользящего любой из вас, с той
разницей, что вы перемещаетесь сами, не отнимая у проводника силы – просто видите, куда
нужно идти. Думаю, что Попрыгун действует примерно так же, с той разницей, что он
прячется от вас. Вы же, вольно или невольно, тащите его за собой, как репей. В новом для
себя мире он отцепляется, и действует по своему усмотрению.
– Говорил я, что все из-за них, – проворчал Гимли.
– В этом что-то есть, – с сомнением произнес Кристиан и повернулся к Борегару. –
Помните, Борегар говорил, что чувствует его присутствие и на Сейвилле и на Авалоне. Ты
всегда чувствовал его рядом?
– Всегда, – подтвердил Борегар. – Только ни разу не мог понять, куда он девается.
Каждый раз он как-то рассеивался по всему миру. Было… как бы вам объяснить… несколько
наиболее теплых точек, куда мы шли. Но каждый раз мы не успевали достигнуть их, как нас
прихватывали то солдаты, то метаморфы.
– Чего ж ты молчал? – накинулся на Борегара Кевин. Тот лишь пожал плечами.
– Когда мне было говорить? На Сейвилле я вас потерял и действовал на свой страх и
риск. Но найти Попрыгуна не смог, как, впрочем, и в Авалоне. Впрочем, в Авалоне Попрыгун
был крайне недолго…
– Да мы все там были недолго, – пробурчал Кевин. – От Авалона теперь одни
воспоминания остались.
– Погодите, – прервал я их пререкания. – Вы говорите, что Попрыгун, возможно,
скользит вместе с нами. А откуда он вообще знает, куда мы пойдем? Ведь мы идем в те миры,
где он уже успел напакостить. И еще: мы уходим из гибнущих миров врассыпную, минуя
пару осколочных миров, закрывая за собой ходы. Как же он потом нас выслеживает?
– Есть у меня одна мысль, – заметил Борегар. – Я вам сказал, что всегда вижу несколько
мест его возможного пребывания. Так что я не исключаю возможности того, что он может
быть в нескольких местах одновременно.
– То есть он следит за всеми нами сразу? – уточнил я. – Все равно не сходится. Мы же
идем туда, где он уже был. Ты ведь чувствуешь его присутствие в том или ином мире? Как
это объяснить?
– Не знаю, – смутился Борегар. – Ты прав, чушь это какая-то…
– Нет, в этом что-то есть, – покачал головой я. – Просто над этим следует подумать.
– Как можно находиться сразу в нескольких местах? – возразил Кристиан. – По-моему,
это бред!
– Почему? – усмехнулся я. – Ты оцениваешь Попрыгуна, считая его человеком. Но мы
ведь до сих пор не имеем никаких доказательств, что это так. Мы знаем, по словам Лю Ци,
что он может казаться человеком. Но не факт, что так и есть. Кто его знает, что он такое.
Поэтому не следует сбрасывать со счетов версию, что он может быть сразу в нескольких
местах.
– Так не бывает, – возразил Кристиан.
– Почему не бывает? – удивился я. – Ты уже в стольких мирах побывал, где полно
всяческих чудес, и утверждаешь, что нельзя существовать в разных ипостасях, да еще в
нескольких мирах? Ты же можешь механически делать какую-то работу, и при этом думать
совсем о другом…
Соня вдруг присвистнула и нервно подскочила на месте.
– А ведь это вполне возможно! – воскликнула она.
– Что именно? – не понял Борегар.
– Да все очень просто! – пояснила она и соскочила с места, не в силах сдерживать свое
нетерпение. – Артем сейчас сказал одну очень умную вещь. А слова Фрэя и Лю Ци эту
теорию подтверждают. Они оба сказали, что вторжение Попрыгуна в их миры началось
давно, но активные действия случились только что. А еще Фрэй сказал, что по его
ощущениям Попрыгун подобен болезни.
– Ну и что? – скривился Борегар. – Ты не могла бы говорить яснее?
– Могла бы. Что если Попрыгун побывал не в каких-то конкретных мирах, которые
потом начал разрушать, а абсолютно во всех? Миров много, их тысячи, но это все равно
какое-то определенное число…
Соня сбилась, и, задрав голову к небесам, медленно и вдумчиво продолжила:
– Представьте вселенную не сотнями, не тысячами миров, а единым существом,
предположим, человеком. У человека есть множество органов, но кое-какие составляющие
общие для всех: кожа, нервы, кровь… особенно кровь. И вот в эту кровь вторгается что-то
чужеродное, скажем, вирус. Он неактивен до определенного времени и может годами
дремать, не тревожа человека, позволяя ему думать, что тот абсолютно здоров. А потом
приходит время разрушения… ну, не знаю… Заканчивается инкубационный период, человек
случайно попадает под радиоактивное излучение, в его жизни происходит трагический
случай, переворачивающий его нервную систему. И тогда вирус начинает свою
разрушительную работу. Кровь разносит вирус по всему организму, он попадает в сердце,
мозг, и человек умирает.
– Между прочим, не так уж глупо, – задумчиво произнес Фрэй. – Это вполне возможно
и может объяснить многие вещи. Хотя все-таки многие вопросы спорны. Борегар наделен
способностью чувствовать Попрыгуна. Почему же он идет в определенный мир, если
заражены абсолютно все?
– А кто вам сказал, что он идет в определенный мир? – запальчиво возразила Соня. –
Если заражены все миры, можно идти куда угодно и все равно попасть в яблочко.
– Если следовать твоей теории, – произнес Кевин, – в организме Вселенной должны
быть два важных органа: мозг и сердце. Что отвечает им в нашей ситуации?
– Перекресток, – тихо ответил Кристиан. – И Земля.
Мы замолчали, переваривая услышанное. Верить в это не хотелось. Если версия Сони
верна, Попрыгун захотел невозможного.
– Не подходит, – возразил Фрэй, помолчав. – Вы оказываетесь там, где беда уже
переросла из анабиоза в катастрофу. Тысячи миров продолжают жить спокойно. И ваша
теория не объясняет, почему Попрыгун следует за вами?
– Может быть, ему действительно легче идти за кем-то, чем скользить в одиночку, –
пробурчала Соня и села на место. От ее энтузиазма не осталось ни следа. – Кстати, было бы
неплохо спросить Борегара, чувствует ли он призыв из одного мира или же сразу из
нескольких.
Поскольку это интересовало всех, мы повернулись к Борегару. Он пожал плечами.
– Было бы нечестно скрывать, что сигналы идут из нескольких миров сразу. Я просто
выбираю наиболее сильный и близкий.
– Почему же вы раньше нам об этом не сказали? – возмутился Фрэй. Борегар снова
пожал плечами и не ответил. Вместо него это сделал Кевин.
– Хотел подороже продать эту информацию, – презрительно фыркнул он. Борегар не
ответил, лишь криво усмехнулся. Кевин же повернулся к Фрэю.
– Меня тут посетила одна мысль, когда Соня распиналась насчет рассмотрения
вселенной в виде организма. Возможно, она права, насчет активизации Попрыгуна в тех
мирах, где были осуществлены какие-либо неправильные действия.
– То есть? – спросил Император.
– Авалон стал местом проведения генетических опытов. Там создавали метаморфов в
большом количестве. В итоге это вполне могло стать катализатором раздражения.
Метаморфы взбунтовались и захватили власть. Но пока все это происходило, Попрыгун
устроил затмение, а впоследствии и удар кометы. На Сейвилле Филипп то и дело устраивал
какие-то заварушки, оберегая природу или наоборот, губя ее, причем исключительно в
качестве развлечения. Природа в лице Попрыгуна ответила приходом в мир медуз… Я
понимаю, что все это притянуто за уши, но мне кажется, что в этом что-то есть. Что-нибудь
подобное происходило тут?
– Ничего, – излишне быстро сказал Фрэй и столь же быстро добавил, – во всяком
случаем, мне ничего об этом неизвестно.
– Ну, на нет и суда нет, – преувеличено бодро произнес Борегар, столь же явно не
поверивший словам Императора. – Давайте решать проблемы по мере их поступления. Не
знаю, как вы, а я чувствую себя уже сносно и могу продолжить путь.
– Кстати, чем это ты угостил волколаков? – спросил я. – Скрывал такой талант… А он
нам мог здорово пригодиться.
– Ну да, конечно, – возмутился Борегар. – Это «Поцелуй дракона». Выпросил на свою
беду в одном экзотическом месте. Кто ж знал, что после применения кожа на руках почти
обугливается. Так что применять его мне лишний раз не хочется. Да и силы он выбирает
почти все, без остатка.
– Лично я уже пришла в норму, – заявила Соня, осторожно заглядывая под повязку из
бинтов и листьев. – Хорошая штука, правда, очень кусачая. Что за растение? Его нельзя
культивировать где-нибудь еще?
– Нет, оно растет только тут, – усмехнулся Фрэй. – Тут еще и особая эльфийская магия,
не забывайте. Артем, ты как себя чувствуешь?
– Нормально, – ответил я. – Рука почти не болит. Только когти на ней не растут.
– Это тоже пройдет, – успокоил Фрэй. – Сейчас нам нужно решить, куда идти дальше.
Кратчайший проход в Мордор идет через Морию. Но там опасно. Горы можно обойти, но это
займет несколько дней.
– Имеет ли смысл идти в Мордор? – спросил Кевин. – Там ли Попрыгун вообще?
– Даже если его там нет, скорее всего в Мордоре его логово, – возразил Фрэй. – Там он
бывает наиболее часто. Если мы не найдем его самого, то возможно, хоть что-то обнаружим,
что поможет нам выйти на его след.
– Ковры-самолеты тут, конечно же, не водятся? – невинно спросила Соня, которой не
улыбалось ни спускаться в подземелья, ни идти пешком на громадные расстояния.
– Я опасаюсь использовать магию, чтобы не привлекать к себе внимание, – серьезно
сказал Фрэй, а потом, подумав, добавил: – Кроме того, это не по правилам.
– Никто и не сомневается, – пробурчал Кристиан.
***
***
Кевин бросился в атаку первым. За ним я и пришедшая в себя Соня. Однако никакой
пользы это не принесло. Мы одновременно увязли в ставшем невероятно вязким воздухе и
застыли, как влипшие в мед мухи. Борегар пощелкал пальцами, и готовые прыгнуть на
Императора псы застыли на месте. Кристиан вообще не предпринял попытки подняться,
видно, не до того ему было. Гимли и опешивший Родомир оторопело смотрели на нас.
Фрэй очень неприятно рассмеялся.
– Здесь все подчиняется моим законам, дорогие мои! И вы будете делать то, что я
сказал. А именно: вы пойдете в Мордор, в логово Саурона, где, по всей видимости, обитает
наш старый знакомец Попрыгун. И пока вы не окажетесь там, уйти из Средиземья не
сможете. Сроку вам до завтрашнего дня. С вами итак чересчур любезничали, а ведь вы –
Фрэй бросил на меня выразительный взгляд, – этого явно не заслужили.
– Но до Мордора идти несколько дней, – нерешительно вставил Гимли. – Мы не
успеем…
Фрэй поднял на руки тело маленького хоббита с безвольно болтающейся головой.
– Успеете, – жестко сказал он. – Ты не представляешь, на что способны эти люди. Так
что я желаю вам удачи, потому что в противном случае, вы погибнете вместе со
Средиземьем.
– Скотина, – прошипел Кристиан, и его тут же подняло и ударило о землю с такой
силой, что он на мгновение потерял сознание.
– Не забывайте, кто перед вами, – грозно рявкнул Фрэй. Лично мне хотелось плюнуть в
эту напыщенную физиономию, но вот беда, я даже рот раскрыть не мог, завязнув в липкой
пакости. Не знаю, что ощущали мои товарищи по несчастью, я видел перед собой только
застывшую фигуру метаморфа Кевина, но лишь со спины. Соня вообще была где то сбоку, я
лишь крем глаза видел ее тень. Впрочем, вряд ли они были настолько благодарны
Императору за свое положение. Фрэй бережно завернул в плащ тело Оддо, только вот
выражение лица его мне не понравилось. Было в нем что-то неприятное, алчное и
нездоровое, словно он собирался надругаться над трупом.
– Я должен похоронить нашего товарища, – ровным и каким-то сладким голосом,
словно вожделеющая чашку сливок кошка, промурлыкал Фрэй. – Встретимся в Мордоре.
Мы рухнули на землю, тяжело дыша, злые и жаждущие крови конкретного человека,
однако мстить было некому. Фрэй растворился в воздухе. Мы бы с удовольствием обсудили
сложившуюся ситуацию, особенно учитывая тот факт, что из всех нас себя более-менее
прилично чувствовали лишь Гимли и Борегар. Я, Кевин и Соня синхронно изрыгали
недавний обед, Родомир до сих пор отходил после нападения озерных тварей, а Кристиан,
побывавший в пасти чудовища еще и от Фрэя получил изрядную оплеуху. Вот только
времени на передышку у нас не было. Злое лошадиное ржание было совсем рядом. Назгулы
подступали с завидной скоростью, и связываться с ними сейчас не было ни малейшего
желания.
– Далеко до пещеры? – хрипло спросил Борегар, нервно оглядываясь на тропу у озера,
на которой в любой момент могли показаться черные всадники.
– Если бегом, то минут десять, – ответил я и скривился. Вот чего мне не хотелось, так
это бежать.
– Пошли, – скомандовал Кевин жутким лающим голосом и, подхватив Кристиана,
бодрым шагом направился к скалам. Кристиан охал, ему тяжело было успевать за
метаморфом, так что большую часть пути Кевину пришлось волочь парня на себе. Соня с
сомнением посмотрела на свой мешок.
– Оставь, – сказал я. – Ноги бы унести.
Мы бросились следом, по возможности избавляясь от своих вещей. Тащить на себе
лишний балласт не было желаний, учитывая, что у нас был всего один день. Подумав об
этом, я ощутил какую-то неправильность. Но поразмыслить как следует не было времени.
Поэтому я бросился следом за Соней, Борегаром и Кевином, волокущим Кристиана.
Замыкали шествие Гимли и Родомир.
Тропы к расщелине не было, и без того трудному шествию мешали валуны,
скатившиеся вниз после недавнего оползня. Пробираться между ними, наступая на камни
разной величины, было опасно, учитывая, что мы торопились. Вместе с камнями на горном
склоне валялись вывороченные деревья, которые смело камнепадом. Нам приходилось
перебираться сквозь поваленные стволы, цепляющиеся друг за друга скрюченными корнями,
похожими на старческие руки. Идти было тяжело. Кристиан спотыкался и падал, если бы не
помощь Кевина, вряд ли он поднялся бы. Псы Борегара тоже передвигались с большим
трудом, а потом вообще исчезли из вида, предпочитая какую-то свою дорогу. Оставшийся без
поддержки Бо отчаянно трусил, мгновенно растеряв свою недавнюю отвагу. Соня, хмурая и
сосредоточенная то и дело прорубала себе путь топорами, входившими в дерево, как в масло.
Родомир отставал. Идущий перед ним Гимли ругался сквозь зубы. Гном предпочитал идти
под землей, хотя, по моему скромному мнению, местами тропы Мории были ничуть не
лучше.
Что-то свистнуло в воздухе. Я инстинктивно нагнулся, успев уловить, как над плечом
пролетело что-то тонкое и длинное. Почти сразу я услышал громкий стон и проклятия.
Родомир упал на землю и, шипя от боли и злости, вырывал торчавшую в ноге стрелу. Я
вскинул голову. Со скал, прыгая как кенгуру, на нас надвигалась орда орков.
– Черт! – воскликнула Соня и повернулась ко мне. – Где эта чертова расщелина?
– Еще далеко, – прохрипел я, пригибаясь. Над головой звонко тренькнуло, и к моим
ногам посыпались осколки расщепившегося о камень древка. – Мы не дойдем, нас перебьют
тут, как кроликов.
– Я все еще могу создавать мини-порталы, – объявила Соня, прячась за камнями рядом
со мной. – В пределах этого мира. Мне нужно только знать, куда идти. Ты помнишь дорогу?
– От нее мало что осталось, – сказал я. – После обвала все так изменилось. Нужно
добежать хотя бы до вон того прохода, – я ткнул пальцем в каменную арку, до которой тоже
было довольно далеко. – Похоже, за ней тропа в более-менее приличном состоянии, и
местность не изменилась. Если там все в порядке, дорогу я найду.
Кевин подтащил к нам Кристиана и злобно уставился на орков, которые не скрывали
своего охотничьего азарта, перекрикиваясь громкими гортанными голосами. Гимли помог
Родомиру забраться нам за спины. Я мельком глянул на гондорца. Его дела были неважны.
Похоже, стрела попала в кость, раздробив ее. Родомир морщился от боли, стиснув зубы до
крошева. Идти он явно не мог.
– План таков, – быстро сказал я. – Если добежим до арки, я смогу показать дорогу к
расщелине. Соня сможет создать портал и перетащить туда раненых. А там мы уже
отобьемся и от орков и от назгулов, если они последуют за нами.
– Нужно, чтобы нас прикрыли, – стиснув зубы, сказала Соня. – Хотя бы на несколько
минут. Фрэй многое у меня отобрал. Я бы выстроила мини-портал до арки и перетащила туда
раненых, а потом уже к пещере, но чувствую, меня не хватит на два рывка с таким
количеством людей. Поэтому до арки мы должны добежать.
– Я останусь, – то ли прорычал, то ли пролаял Кевин.
– Я тоже, – тихо добавил Родомир.
– Не дури, – возмутилась Соня. – Мы должны вытащить тебя и Кристиана.
– Кристиана понесет Гимли, – со слабой улыбкой возразил Родомир. – Это
единственный вариант. Борегар не дотащит меня, нас убьют. Только Гимли еще в состоянии
пронести на себе человека. Вы с Артемом нужны там.
Соня хотела возразить, но я остановил ее.
– Делаем так, как сказал Родомир. Он и Кевин остаются тут, мы бежим к арке, затем я
показываю дорогу, ты перебрасываешь в расщелину Гимли и Кристиана. Мы оставляем их
там, а сами возвращаемся за Кевином и Родомиром.
– Это самоубийство, – пробурчал Борегар.
– Надо было предвидеть это, прежде чем собирать нас на поиски Попрыгуна, –
огрызнулся я. – Ты не можешь снова вызвать сюда армию псов?
Борегар покачал головой и отвернулся.
– Тогда придерживаемся плана, – скомандовал я и высунулся из-за камня. Тут же
засвистели стрелы. – Кевин, тебе придется взять огонь на себя и отвлечь их. Бежим на счет
«три».
Гимли взвалил на плечи Кристиана, который, похоже, вообще не понимал, что
происходит. Кевин присел, мы услышали знакомый треск разрываемой ткани и хруст
меняющих форму составов. Бледный Родомир вынул меч. Его обветренное лицо было
суровым, но в то же время на нем застыла какая-то необъяснимая печаль. Я невольно
поежился, отчетливо понимая, что мы оставляем этого человека умирать. Борегар смотрел
куда-то за мою спину. Его губы тряслись, а зрачки сузились до размеров угольного ушка. Я
обернулся и взглянул на то, что еще недавно было Кевином.
Передо мной стояло чудовище. Последняя метаморфоза превратила нашего друга в
доселе невиданное существо. Он стал еще больше и теперь размерами был сравним с очень
крупным белым медведем. На морде злобно светились уже не оранжевые, а ярко желтые
глаза, почему-то с вертикальным кошачьим зрачком, чего раньше не было. Да и в облике и
позе появилось что-то от пумы или пантеры. Даже шерсть, покрывавшая тело Кевина
изменилась. От жесткого волчьего ворса ничего не осталось. Теперь это было что-то
лоснящееся и блестящее, словно плотно сжатые иглы дикобраза. Монстр в упор смотрел на
меня недобрым взглядом, в котором не было ничего от нашего друга. Нос чудовища слегка
сморщился, и горячая капля слюны свесилась с оскаленных треугольных акульих клыков.
– Давай, Кевин, – твердо сказал я. Существо не пошевелилось, все так же странно глядя
на меня.
– Давай, Кевин, – громче повторил я, указывая на приближающихся орков. – Порви их!
Монстр мягко перепрыгнул через меня и, стоя на валуне, грозно зарычал. Мы невольно
вздрогнули, потому что в этом рыке не было ничего даже отдаленно знакомого нам по
прежним мирам. Это была дикая смесь волка, кошки, гиены, вперемешку с ревом медведя и
рычанием тигра. Дикая какофония звуков не могла извергнуться из одного горла, но нам
пришлось поверить в очевидный факт. Существо, в которое превратился Кевин, нельзя было
идентифицировать и причислить хотя бы к какому-либо виду. Орки ответили нестройным
лаем, в котором был воинский клич, страх и истерика, а потом обрушили на нашего друга рой
стрел, однако Кевин был чрезмерно проворен и мгновенно прыгнул на скалу, наметив себе
первую жертву.
– О, господи, – простонала Соня, когда менее чем через секунду до нас долетел
захлебывающийся предсмертный вопль орка.
– Раз! – заорал я. – Два! Три!!!
И мы побежали. Борегар летел первым, впереди неслись два пса. Желание Борегара
оказаться как можно дальше от опасного места было понятным, но опрометчивым, поскольку
ни он, ни мы не знали, что ждет нас за поворотом. А там вполне могла быть засада. За
Борегаром грузно бежал Гимли, с болтающимся на его спине бесчувственным Кристианом.
Его спину прикрывали мы с Соней. Но оркам было не до нас. Черное блестящее чудовище
неуловимой тенью носилось по склонам, сметая все на своем пути. Соня беспокойно
озиралась на притаившегося за камнем Родомира, оставшегося в одиночестве.
Гимли споткнулся и упал, придавив собой громко застонавшего Кристиана. Мы с Соней
бросились их поднимать, понимая, что на Борегара надежды мало. До сквозной дыры в
нависающей над дорогой скалы было уже рукой подать. Борегар бежал вперед, даже не думая
обернуться. Зато обернулись мы, вновь взвалив Кристиана на плечи Гимли. Соня подхватила
выпавшую секиру гнома и уже хотела было отдать оружие не желавшему расставаться с ним
гному, как вдруг замерла, глядя назад.
Орки исчезли. Кевина тоже не было видно, возможно он преследовал их, а возможно
мы просто не видели их за выступами скал. А Родомир был виден как на ладони. Он уже не
прятался за камнями, а стоял спиной к нам, высоко подняв меч. Мы с ужасом увидели, как
его обступают фигуры в черных балахонах.
Даже на таком расстоянии было отчетливо видно, что в этих мрачных противниках нет
ничего человеческого. От них веяло могильным холодом и ледяным ветром. И если бы
черное могло светиться, то это был именно такой свет – свет мертвой черной звезды,
ядовитое дыхание ядерного гриба, пепел низвергающегося вулкана и кромешный мрак
преисподней. Существа лишь отдаленно напоминавшие людей уверенно шли на Родомира,
держа в скрытых длинными рукавами конечностях длинные кривые мечи.
– Назгулы, – прошептала Соня.
Это не походило на поединок. Это была казнь, расправа, все, что угодно, но только не
честный бой один на один. Назгулы без единого звука одновременно бросились на нашего
спутника. Родомир парировал мечом удары двух мечей назгулов, кинжалом удержал меч
третьего, но назгулов было семеро. Оставшиеся без всяких колебаний вонзили мечи в тело
гондорца.
Соня сдавлено вскрикнула. Мечи назгулов снова поднялись и снова опустились, терзая
плоть грузно оседавшего на землю Родомира. Последним отчаянным усилием гондорец
махнул своим мечом и вонзил его в грудь ближайшего черного всадника. Тот зашипел и без
всяких видимых усилий вырвал клинок из своего призрачного тела. Родомир упал на землю.
И хотя мы были уже довольно далеко, нам не нужно было объяснять, что наш товарищ мертв.
Черные фигуры пару мгновений смотрели на тело поверженного Родомира у своих ног, а
потом синхронно повернулись к нам. Соня вдруг сделала шаг вперед.
– Ты что? – испугался я.
– Их не убить мужчине, – процедила она сквозь зубы. Взмах рук – и Соня вновь
держала два винтореза, вращающихся в устрашающем вихре.
– Не сейчас, – твердо сказал я. – Мы должны увести Кристиана и, черт с ним, Борегара.
Соня выждала несколько секунда, а потом, нехотя признав мою правоту, бросилась
прочь к арке, где уже поджидал запыхавшийся Борегар. Назгулы стройным рядом бежали к
нам, но их движения были куда более проворными. Тяжело дышавшие собаки жадно лакали
воду из лужи, образовавшейся из вытекающего из скалы ручейка. Борегар с мокрым, синим
от напряжения лицом, стоял, опираясь спиной о камни. Гимли, мокрый от пота аккуратно
положил Кристиана на землю.
– Куда дальше? – выдохнула Соня, нервно оборачиваясь на приближающихся назгулов.
Я сунул голову под стекающуюся струю и постарался припомнить все, что видел в этом мире
совсем недавно.
Портал замерцал передо мной почти мгновенно. Соня, положившая мне руку на плечо,
часто моргала глазами, всматриваясь в картинку. Убедившись, что она ухватила образ места и
держит его, я кивнул Гимли и Борегару. Гимли подхватил Кристиана на руки и встал перед
Соней.
– Идите следом, – скомандовала она и шагнула вперед, втолкнув в портал
упирающегося Гимли. Псы Борегара прыгнули внутрь колыхающегося марева раньше него
самого. Перед тем как сделать шаг вперед, я обернулся. Назгулы были уже совсем близко, но
мы не дали возможности догнать нас. Как только я пересек призрачную черту, портал
закрылся, а мы стояли у трещины в скале, в которую с большим трудом мог протиснуться
взрослый человек.
– За мной, – хмуро приказал Гимли, сунув Кристиана Борегару, который принял тело
без особого восторга. Они пошли вглубь пещеры, мы с Соней остались на месте.
– Чего вы ждете? – раздался изнутри усиленный эхом недовольный бас Гимли.
– Мы должны вернуться, – твердо сказал я. – Там Кевин и… Родомир.
– Родомир мертв, и вы ему не поможете, – возразил Гимли. – Что до вашего
дружка-оборотня, то лично я предпочитаю держаться от него подальше. Сдается мне, он
немногим безопаснее волколака.
***
***
***
Казалось, что за время нашей экспедиции мы повидали все, и удивить нас было бы уже
попросту нечем, но тут мы действительно были изумлены. Неожиданное заявление
Кристиана было словно гром с ясного неба.
– С чего ты взял? – недоверчиво спросила Соня.
– Это просто логично, – пожал плечами Кристиан. – Подумайте сами, какой был смысл
запирать нас здесь? Да еще ограничивать жесткими рамками, мол, вы должны найти
Попрыгуна до конца следующего дня. Почему?
– И почему? – спросил я.
– Потому что он прекрасно знал – мы не доживем до конца дня. Средиземье обречено,
Фрэй об этом знает. А откуда он может об этом знать, если он не Попрыгун?
– Он – Император, – возразила Соня. – Возможно, он чувствует угрозу и примерно
ориентируется, когда будет разрушено Средиземье. Впрочем, то, что оно погибнет в
ближайшие сутки, предположил ты. Пока особых моментов для тревоги нет.
– Он запер нас тут, чтобы мы не ушли и не выдали его, – упрямо возразил Кристиан. –
Когда кто-либо из вас оказывался в ситуации, что Император не давал возможности
скользящему выбраться из его мира? У меня такого никогда не было, даже в Эдеме…
Мы замерли. Борегар хотел что-то сказать, но подавился излишним количеством
набранного воздуха и закашлялся. Соня невежливо постучала его по спине, а я повернулся к
Кристиану.
– Ты был в Эдеме?
Кристиан кивнул.
– Был. Эдем был вообще первым миром, где я побывал. Откуда, вы думаете, я набрался
стольким талантам? Если бы я знал, что он впоследствии закроется для визитов, я бы еще
чего попросил…
– Каков он? – жадно спросил едва прокашлявшийся Борегар. – Что он из себя
представляет?
– Да ничего особенного, – ответил Кристиан. – Мир как мир, современный,
техногенный. Вот только людей в нем почти нет. Так вот, я без проблем уходил из Эдема и
еще из полутора десятков миров, включая парочку весьма непривлекательных.
– В какой-то степени ты прав, – медленно протянул я. – Скажем, Ацилут, где правит
Суонг Ми, весьма суров к новоприбывшим. Однако оттуда можно унести ноги без труда.
Никто не блокирует порталы. Мне кажется, что это вообще не под силу императорам,
заблокироваться от скользящих… Хотя, Эдем для нас уже давно закрыт…
– В него нельзя войти, а не выйти, – возразил Кристиан. – Как можно попасть туда, куда
не знаешь дороги?
– Ты же туда дорогу знаешь, но он тебя не пускает, – заметила Соня. – Может, ты
имеешь в виду какой-то другой Эдем? Ведь их более трехсот…
– Вряд ли какой то другой, – помотал головой Кристиан. – Но не суть. Вы были в
гораздо большем количестве миров, чем я. Неужели вы хотя бы где-то испытывали
сложности с возвращением в Перекресток или Землю?
Мы задумались и переглянулись. Действительно, никогда прежде нам не приходилось
сталкиваться с блокировкой порталов со стороны императоров. Правда, Кевин утратил
способность скользить, но это было скорее связано с его личным состоянием, мутацией,
произошедшей вследствие вакцинации. Мы же не должны были испытывать никаких
сложностей, к тому же внутри Средиземья создавать порталы было хотя и сложнее, и
затратнее в плане собственных физических ресурсов, но возможно.
– Это притянуто за уши, – вдруг решительно возразил Борегар. – Ты построил целую
теорию лишь на том, что нас заперли в Средиземье. Но мы не знаем возможностей Фрэя.
Теоретически он мог это нам устроить, мы же просто не сталкивались с ситуациями, когда
император объявлял скользящим войну.
– За сотни лет путешествий скользящих рано или поздно возникли бы конфликты с
Императорами, – возразил Кристиан. – Однако никто ни о чем подобном не слышал. Кроме
того, есть кое-что еще, о чем я вам не сказал.
– Что же? – высокомерно осведомился Борегар.
– Помните, на Авалоне я сказал, что чувствую что-то странное? Людей, города, и что-то
странное?
– Да, – сказала Соня. – Но я думала, ты имеешь в виду метаморфов.
– Нет, метаморфы были созданиями Авалона. Я не могу выделять их из общей массы. Я
чувствовал, что на Авалоне присутствует два Императора.
Мы снова замолчали. На этот раз пауза была более длительной и напряженной.
– Почему ты ничего не сказал? – возмутилась Соня.
– А когда я должен был это сделать? – парировал Кристиан. – Я сам недавно понял это,
очутившись рядом с Фрэем тут, в Средиземье. На совете в Перекрестке у меня были лишь
смутные подозрения, что Попрыгун – это император. Помните, мы ведь развивали эту тему?
Кто еще может быть настолько могущественен, чтобы разрушить чужой мир, как не другой
император?
– Зачем? – негромко спросила Соня. – Он что, сошел с ума?
Гимли, до сего момента не проронивший ни слова, вдруг начал нервно ерзать на месте
и кряхтеть, бросая на нас быстрые взгляды.
– Говори уже, – скомандовал я. – Я же вижу, что тебе не терпится поведать нам
увлекательную историю о вашем Императоре Фрэе.
– Да уж… – нервно промямлил Гимли, дергая себя за клочковатую рыжую бороду. –
Послушал я вас… И сейчас вот думаю, что возможно, вы правы и Фрэй действительно
сбрендил. Понимаете, когда начались неприятности Средиземья, мы снова вспомнили о
Братстве кольца и решили попросить помощи у прославленных воинов. Но вот незадача, мы
никого не смогли найти. Леголас и Фродо уплыли за море. Арагорн погиб в первом же бою с
назгулами, что стало с Сэмом, Пином и Мэрри мы не знали, а Гимли, мой брат, давно умер. И
тогда Фрэй предложил создать новое братство и идти в Мордор, чтобы бросить кольцо в
огненную пропасть…
– Как – кольцо? – удивился я. – Ведь оно было расплавлено, когда в пропасть с лавой
свалился Горлум? Во всяком случае, так должно быть по правилам, которым слепо следовал
Фрэй.
– Так и было, – кивнул Гимли. – Но Фрэй откуда-то взял новое кольцо всевластия. Он
сказал, что именно оно – проблема наших бед, и его надо уничтожить в недрах Мордора…
– Кольцо нес Оддо? – прервал я Гимли. Гном кивнул.
– Фрэй сказал, что хоббиты меньше всего подвержены разрушительному воздействию
кольца.
– Гимли, – осторожно спросил я, – скажи, пожалуйста, ты не в курсе, когда появилось
это новое кольцо? До проблем в Средиземье, или после того, как они начались?
Гном ненадолго задумался, а потом потряс головой.
– Фрэй никогда нам об этом не говорил. Просто собрал новое братство, велел нам
следовать за ним в Мордор, чтобы утопить кольцо в лаве.
– Бред какой-то, – возмутился Борегар. – Откуда взялось новое кольцо?
– Ниоткуда, – медленно произнес я, стараясь обуздать мечущиеся внутри головы
мысли. – Он создал его заново. Это и послужило толчком к разрушению Средиземья. Ему
стало скучно, как тем туристам, которые приходят к Соне, заказать экстремальное турне.
Саурон повержен, жизнь в Средиземье наладилась. Кому оно теперь интересно? Фрэю же
требовался этот бесконечный квест: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И
тогда он создал то, без чего вся история не имеет смысла – новое кольцо всевластия. И тем
самым нарушил заведенный в мире порядок. В Средиземье вновь появилось то, от чего вы
избавились, одолев Саурона: орки, назгулы, озерная тварь, Барлог… Только все
преувеличенное, раздутое, словом, присущее деятельности Попрыгуна.
– Но тогда Фрэй – это не Попрыгун, – возразила Соня. – Ведь его мир разрушается
точно так же.
– А по-моему, одно другому не мешает, – вмешался Кристиан. – мы не знаем механизма
этого разрушения. Возможно, уничтожая чужие миры, он как-то поддерживает свой.
Возможно, мстит другим императорам. Артем высказал дельную мысль. Фрэй создал новое
кольцо всевластия, нарушил баланс Средиземья и оно начало хиреть. Не в силах
стабилизировать свой мир, он начал разрушать чужие.
– Каким образом? – возразил Борегар. – Его правила не могут действовать в других
мирах.
– Я не знаю, – пожал плечами Кристиан. – Возможно, это штучки кольца. Кто знает,
какими свойствами наделил его Фрэй. А вдруг оно может как-то влиять на другие миры?
– Или он дарил подобные кольца другим императорам, – вставила реплику Соня. – У
них принято обмениваться подарками в Перекрестке. Помните, Саурон тоже раздавал кольца
направо и налево, чтобы поработить потом земных королей и эльфов.
– Мы так до чего угодно договоримся, – фыркнул Борегар. – Предполагать можно все,
что угодно. Только где гарантия, что наши домыслы стоят хотя бы грош?
– Так давай проверим? – азартно предложил Кристиан. – Скажи, где сейчас находится
Попрыгун? Покажи направление. А я покажу, где находится Фрэй. На счет «три», чтобы
никто не заподозрил другого в жульничестве.
Борегар презрительно фыркнул, но встал с травы. Кристиан тоже поднялся и подошел к
нему вплотную. На лице парнишки играла лукавая улыбка.
– Раз, – скомандовала Соня, – два, три!
Кристиан и Борегар одновременно ткнули пальцами на север. При этом Бо недовольно
поморщился, а Кристиан весело рассмеялся.
– Черт побери, – выругался Борегар.
– Что и требовалось доказать, – ухмыльнулся Кристиан.
– А что там, на востоке? – спросила Соня. Кристиан потупился и что-то забормотал
себе под нос. Подняв голову, он объявил сырым и недружелюбным голосом:
– Там Мордор. Я чувствую…. Да, пожалуй…. Это что-то вроде вулкана, только он
какой-то странный… Стабильный. Вулканы не бывают такими. Я вижу постоянный
огненный поток, но не вижу его источника… Гора… и маленькая башня… И там находится
Фрэй.
– Борегар? – вопросительно произнес я.
– Попрыгун в той стороне, – нехотя ответил Бо. – Это довольно далеко. Мы не
преодолеем это расстояние даже за несколько дней, если не будем пользоваться порталами.
Но нам точно туда.
– А если Фрэй не Попрыгун? – спросила Соня, зябко охватив плечи руками. – Что если
мы ошибаемся?
– Мы в любом случае не выйдем отсюда, если он нам не позволит, – напомнил я. – Так
что пойдем и вежливо попросим нас отпустить.
– А если он откажет?
– Тогда мы его убьем, – буднично ответил Кристиан. – Я не собираюсь гибнуть здесь.
Думаю, что если Фрэй умрет, мы без труда уберемся отсюда. Если же нет… Нас тогда ничего
не спасет. И мы останемся тут настолько, насколько позволит этот разваливающийся мир.
– Средиземью конец? – грустно спросил Гимли. Я подошел ближе и положил руку ему
на плечо.
– Не хочется тебя обманывать, друг мой, но, скорее всего, да. Если ваш Император и
есть Попрыгун, возможно, после его устранения вы будете жить спокойно. Возможно, что
именно его смерть и разрушит ваш мир окончательно. Мы сделаем все, чтобы обойтись без
кровопролития. Пойми, гном, мы просто хотим оказаться дома.
Гимли помолчал, а потом, вынув из голенища сапога небольшой, красивый кинжал,
сунул его мне.
– Возьми на память.
– Что это значит? – не понял я.
– Я с вами не пойду. В Мордоре я не был, так что мои услуги в качестве проводника вам
не пригодятся. Я пойду назад, в Морию и проведу с моими друзьями и семьей столько
времени, сколько у нас осталось. Мы даже закатим пирушку, которая будет длиться, пока не
закончится эль.
– Но… – хотел возразить я, а потом крепко пожал мозолистую руку гнома. – Прощай,
друг, и прости за то, что украл вашу святыню.
– Жаль, что ты не взял побольше, – усмехнулся Гимли в густые усы, но улыбка его была
горькой. – Тогда о гордом народе Мории осталась хотя бы память.
Прощание с Гимли было коротким. Он пожал руку Борегару, потрепал по плечу
Кристиана и целомудренно чмокнул в щеку Соню. Махнув на прощание рукой, гном исчез
под землей.
– Куда же он пойдет? – забеспокоилась Соня, глядя на скрывшуюся в расщелине
коренастую фигуру гнома. – Ведь мост разрушен.
– Он не пропадет, – успокоил ее я. – Там наверняка есть еще пара ходов. Впрочем, это
уже неважно. Если мы все-таки убьем императора, Средиземью конец, оно не сможет
просуществовать без него.
– Почему? – удивился Кристиан. – Ведь осколочные мирки живут без правителей.
– Это не жизнь, а существование, – горько возразила Соня. – Осколочные миры
необитаемы и постепенно разрушаются. Кто знает, не вмешался ли в их существование пару
сотен лет назад вот такой же Попрыгун…
– Давайте уже отправимся, – нервно предложил Борегар. – Время идет, а ждать нас
никто не будет.
Мы в последний раз оглянулись на расщелину, откуда еще слышался дробный перестук
шагов ушедшего гнома. Я тяжело вздохнул, оглядев наше поредевшее войско. Так мы
остались вчетвером.
***
Попрыгун
Умиротворяющая атмосфера Сирила делала свое дело. Этот мир мы посещали не по
собственной воле, а мучимые суровой необходимостью. Больше получить
квалифицированную помощь скользящему было негде. Именно поэтому остатки нашего
войска отправились сюда, наплевав на прямое распоряжение Императоров спешно
докладывать обо всем произошедшем. Впрочем, у меня, Сони и Кристиана такого желания не
возникало, а Борегару, в плече которого застряли крючки «кошки» было не до фискальства.
Кристиан покинул Аптечку первым. Несмотря на недолгое пребывание в брюхе
чудовища, он чувствовал себя неплохо. Соня покинула Сирил следом за Кристианом, шепнув
мне, что ждет меня у себя дома. Борегар отправился на операцию, а я – к мертвому морю
Сирила. Целебные свойства соленой воды не раз ставили меня на ноги. Окрестности моря
были внешне необитаемы, несмотря на расставленные то тут, то там тенты и небольшие
домики, в которых можно было найти ночлег и пропитание. Раньше я все пытался хотя бы
раз увидеть невидимых горничных и медицинских работников Сирила, но эти попытки так
ничем и не увенчались. Выйдя даже на пару минут, я находил свою постель застеленной
чистым бельем, в крохотной ванной тюбики с многочисленными мазями и растираниями
были наполнены до верха, а кухонька и санузел вылизаны до зеркального блеска. Прибыв в
Сирил после краха Средиземья, я даже не пытался выслеживать персонал. Благостное
отупение снизошло на меня, да и всеобщая атмосфера уюта и спокойствия располагала
исключительно к отдыху. Так что я в основном, отсыпался, стараясь не думать ни о чем
конкретном.
Однако мой отдых не был безоблачным. Назойливые мысли, которые я гнал от себя
днем, возвращались ночью в кошмарах, от которых не было спасения. Каждую ночь я
засыпал с надеждой не подскакивать в холодном поту. Однако даже таинственным образом
появившиеся в ванной комнате капли с нарисованным спящим младенцем, ни прогулки по
берегу моря, ни спокойное ничегонеделание не спасали меня от ужасов ночи. Провалявшись
на пляже моря неделю, я прекратил борьбу за спокойствие и принялся размышлять, с
непривычной для себя четкостью анализируя события последних дней.
Разрозненные кусочки головоломки вертелись в хаотичном движении, не желая
складываться в нормальную картинку. Я с искренним удовольствием отказался бы ломать над
ними голову, списав их на острые пики случайных совпадений. Однако натыкаться на эти
совпадения мне приходилось слишком часто. В голове упорно клубились, налезая друг на
друга самые разные воспоминания: откровения Беаты и ее подозрительность, ее
неожиданное появление и на Сейвилле и в Авалоне, кольцо портала, сквозь которое прошли
всего семь скользящих, ревность Сони и смерть Лючии, метаморфозы Кевина и его нелюбовь
к Борегару, нежелание Императоров делиться знаниями и могуществом для победы над
Попрыгуном, нахождение Кристиана в Эдеме и последний подарок погибшего Фрэя, так и не
выбравшегося из западни… В общей куче вращались метаморфы Авалона, назгулы
Средиземья и медузы Сейвиллы. Все это переплеталось в причудливом хаосе, в котором
было совершенно невозможно найти кончик ниточки этого запутанного клубка…
Невозможно ли?
Сирил лечил не только мое истерзанное, избитое тело, но и мою тяжелую голову, хотя
прежде я не наблюдал за собой такой четкости мысли. И с каждым днем отдельные обломки
разбросанной по трем или даже более мирам становились на свое место. От происходящего в
голове мне ничуть не становилось легче. Поэтому, как только боль в сломанном ребре
исчезла даже в воспоминаниях, я отправился домой, в свою многострадальную квартирку,
ожидая звонка от Борегара или Сони. Забив холодильник продуктами, я завалился на диван,
оставшись наедине со своими мрачными мыслями.
Борегар позвонил мне спустя еще неделю и довольно нерадостным тоном предложил
прибыть через час в Перекресток. Нашей счастливое избавление от проблемы Попрыгуна,
почему-то его совсем не радовало.
– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – спросил я Борегара.
– Да ничего я не знаю, – раздраженно ответил он. – Просто предчувствие какое-то…
нехорошее. Тухло мне на душе… Позвони Соне, а я Кристиану сообщу.
– Хорошо, ответил я и уже собрался вешать трубку, как Борегар вдруг сказал:
– Артем…
– Что?
– Ты… это… Поосторожнее сегодня.
Подобная забота от Борегара выглядела до такой степени странной, что я сел на диван,
все еще удерживая тускло гудящую трубку у уха. Руки противно затряслись, а из сочащихся
кровью пальцев непроизвольно полезли когти. Отшвырнув трубку и потерев поцарапанную
когтем щеку, я соскочил с места и принялся метаться по комнате. Внутренний голос
подсказывал мне, что настроение Борегара обосновано факторами, какими он не пожелал со
мной поделиться. Схватив куртку, я открыл портал и скользнул к Соне.
Соня была дома и понуро сидела на террасе, прихлебывая горячий глинтвейн. Ее кот,
покоившийся на коленях Сони, посмотрел на меня, как на врага, и нервно дернул хвостом.
Роскошный рыжий мех животного показался мне менее ухоженным, словно кота тоже
потрепало в параллельных мирах.
Соня слабо улыбнулась, бережно спустила кота на землю и подошла ко мне для
приветствия, слегка прикоснувшись губами к щеке. Оставив меня одного, она удалилась в
дом, и вернулась через пару минут с дымящейся кружкой в руках. Я уселся рядом на
деревянную скамейку, развернул лежащий там плед и укрыл нас обоих. Горячий глинтвейн
обжег горло. Я закашлялся и был удостоен еще одной слабой улыбки.
– Пора? – спросила Соня.
– Да, – откашлявшись, сказал я. – Сегодня нас ждут на совете. Пора раскрыть
императорам все тайны.
– Боюсь, что всех тайн мы так и не сможем им сообщить, – мертвым голосом ответила
Соня. – У меня сегодня почему-то странное настроение. Весь день вспоминаю старых
друзей, родителей… а особенно часто – клиентов, которые так и не вернулись из своих
вояжей.
Я легонько сжал ладонь Сони, но она даже не отреагировала на это прикосновение.
– Кот сегодня не сходит с рук, – пожаловалась она. – Проснулась от того, что он лизал
меня в лицо, а ведь никогда раньше этого не делал. Почему-то сегодняшний визит в
Перекресток мне кажется самым опасным из всех наших скольжений. Я боюсь, Артем…
Почему мне кажется, что мы идем туда умирать?
– Перекресток безопасен, – успокаивающе произнес я. – А больше мы никуда не
пойдем по приказу Императоров. Попрыгун мертв, нам ничего не угрожает…
– Ты ведь сам в это не веришь, – прервала Соня. – Знаешь, я думаю, что разгадала эту
загадку. Не было никакого Попрыгуна. Ни-че-го! Императоры его выдумали. Им нужно было
какое-то объяснение тому, что их миры погибали. Скорее всего, они сами были виновны в
этом. Все эти миры… Господи боже… Да это же просто игрушки в их руках! Они возомнили
себя богами, создавали миры за семь дней, а потом начинали играть в них, сталкивая небо и
землю, чтобы посмотреть на фейерверк. И в какой то момент они заигрались…
– В этом нет смысла, – мягко возразил я.
– Нет, есть, – вскипела Соня. – Что мы знаем о природе Императоров? Ничего. Как они
получают свое могущество? Как создают миры? И есть ли кто-то над ними? Почему они
собираются в Перекрестке и кто создал Перекресток? Почему там не действуют ничьи
законы, если Императоры могут прибывать туда беспрепятственно?
– Ты хочешь это узнать прямо сейчас? – с легким раздражением спросил я. – Нам через
пару минут надо быть в Перекрестке. Отчего бы не задать эти вопросы там?
Соня сразу скисла.
– Ты прости меня, я и правда сегодня расклеилась, – покаянно объявила она. – Просто
всякая чушь в голову лезет… Я через пару минут буду готова…
Сонины «пара минут» растянулись на добрых полчаса, так что в Перекресток мы
безнадежно опаздывали. Только меня это ничуть не волновало. Мысль об ожидающих
императорах почему-то разозлила меня. «Подождут, – с остервенением подумал я. – Не
сдохнут.» Кот нервно выхаживал перед закрытой дверью, становился на задние лапы и
тревожно мяукал, стараясь дотянуться до дверной ручки. Соня почему-то показалась с
другой стороны дома, выйдя через черный ход. Натягивая перчатки, она бросила хмурый
взгляд по сторонам, открыла дверь и ногой затолкала сопротивляющегося кота внутрь дома.
Заперев дверь, Соня встала рядом со мной. До этой минуты мне очень хотелось поцеловать
ее, но как только она встала плечом к плечу, все желание улетучилось. От Сони несло
агрессивной решимостью, не имеющей ничего общего с нежной и уступчивой Лорелеи,
отвечающей на мои ласки в Средиземье. Мутный пузырь портала возник перед ней. Не
дожидаясь, пока я создам свой, Соня схватила меня за руку.
– Обещай мне, что возьмешь моего кота, если со мной что-нибудь случится, – нервно
произнесла она.
Я открыл рот, чтобы возразить, но Соня не стала дожидаться и затащила меня в
Перекресток.
***
***
***
***
Удар, мощный, словно в меня врезалась наковальня, сбил меня с ног и отшвырнул в
сторону. Я задохнулся и, скорчившись в три погибели, начал откашливать сгустки вишневой
крови. Кристиан расхохотался.
– А ты забавный, Артем. Возможно, если ты будешь себя хорошо вести, я оставлю тебя
в качестве любимого домашнего зверька. А что? Посажу тебя в клетку, будешь бегать в
колесе, как хомячок. Приятная перспектива встретить спокойную сытую старость!
Кристиан подошел ближе и, склонившись надо мной, погладил меня по голове. Это был
очень удачный момент вонзить ему когти под ребро, жаль только что после той
внушительной оплеухи, коей он меня наградил, все тело сковала всеобщая невозможность
пошевелиться.
– Но ведь ты не будешь себя хорошо вести? – вкрадчиво спросил он. – Ведь так?
Я не ответил, только зашелся в мучительном приступе кашля, молясь, чтобы он не
оглянулся назад, туда, где виднелись бегущие псы Борегара и несущаяся с двумя винторезами
Соня. Я даже скосить туда глаза боялся, понимая, что шансов у них нет, но исступленно
надеясь на удачу. Зияющая дыра в поверхности Перекрестка увеличивалась с оглушающим
треском, лишаясь все более и более внушительных кусков. Хранитель метался возле его края,
предпринимая безуспешные попытки остановить разрушение. Змеевидные трещины
расползались по периметру, все ближе и ближе подбираясь к нам.
Собаки прыгнули одновременно… К несчастью, одна из них в последний момент
споткнулась о вздыбившийся пол и промахнулась, другая же вцепилась Кристиану в руку и
сбила его с ног. Однако праздновать победу не пришлось. Дико взвывший Кристиан с
невероятной силой поднял пса в воздух и сломал бедному животному хребет о колено.
Вторая собака бросилась на обидчика, не обращая внимания на визг агонизирующего
сородича, но она даже долететь до Кристиана не смогла, врезавшись в невидимую стену.
Отчаянный полувизг – полувсхлип, и животное разорвало на клочки. Кровь мелкой пылью
окрасила поверхность Перекрестка, но на Кристиана и меня не попало ни капли.
Волнующаяся черта невидимого силового поля не позволила проникнуть крови на запретную
для нее территорию. Кристиан бросил яростный взгляд на пятящегося Борегара, который
поднимал обе руки, дабы выпустить свой коронный «Поцелуй дракона».
Все произошло одновременно. Две огненные струи из кулаков Борегара врезались в
стену несущегося на Бо силового поля. Пламя врезалось в стену, не причинив ей никакого
вреда и, обтекая ее по краям, стало медленно отступать, оседая и съеживаясь. Борегар выл от
боли, сотрясая в воздухе обожженными руками. Бегущая Соня провалилась одной ногой в
зияющую трещину и, с трудом удержав равновесие, из последних сил швырнула в Кристиана
винторез. Оружие, каким-то непостижимым образом пробило стену силового поля. Я
судорожно дернулся, не веря в фантастическое везение.
Винторез замер в воздухе в волоске от груди Кристиана. Его губы исказились в
яростной гримасе. Я с ужасом увидел, как оружие разворачивается стальными клинками в
сторону Сони. Собрав последний силы, я пополз к Кристиану, но не успел.
– Нет, дорогая, со мной вам не сладить даже втроем! – захихикал Кристиан, а я
закричал, увидев, как бешено вращающийся винторез со скоростью пушечного ядра полетел
к Соне. Стальные клинки рассекли воздух и врезались прямо в грудь Соне. Ее отчаянный
крик оглушил меня. Соня, зажимая руками фонтанирующую рану, неловко упала на бок и
забилась в предсмертных судорогах. На другом краю разрастающейся пропасти неподвижно
лежал Борегар, слабо трепыхающийся от боли в обожженных конечностях. Одежда на нем
обуглилась и прилипла к телу. Кристиан перестал смеяться и повернулся ко мне, спиной к
ползущим трещинам. Я встал, шатаясь, как пьяный.
– Ну, собственно, вот и все! – вполне дружелюбно сообщил он. – Перекресток будет
уничтожен через пару минут. Я мог бы сказать: «Присягни мне на верность, и служи верой и
правдой, тогда я пощажу тебя и сделаю верным слугой», но что-то мне подсказывает, что
ничего хорошего из этой затеи бы не вышло. И потом, если честно, вы мне надоели. Боюсь,
что ваше общество стало меня тяготить. Я не буду даже тебя убивать. Ты умрешь тут,
уничтоженный вместе с Перекрестком. Ведь этот болван, – Кристиан махнул рукой в сторону
мечущегося в панике Хранителя, – заблокировал всем скользящим выходы отсюда. И пока он
не передумает, или не умрет, вы останетесь здесь. Возможно даже, вы успеете выбраться. Но
мне на это наплевать. На меня, к счастью, эти законы не действуют и я…
Кристиан вдруг замолчал. На его лице появилось недоумение, а затем злость и плохо
скрытый страх. Он смотрел на кого-то за моей спиной с такими испуганными глазами, что я
не выдержал и обернулся.
Позади меня стоял парень. Обычный парень лет двадцати пяти, в синих джинсах,
простецкой майке и небрежно зачесанными назад волосами. Его лицо было хмурым, а когда
взгляд пришельца натолкнулся на мертвую Соню, незнакомец помрачнел еще больше.
– Не может быть, – прошептал Кристиан. – Ты никогда сюда не приходил…
– А надо было, – сурово сказал незнакомец. – Что же ты натворил, мальчишка?
Кристиан взвыл, и новая телекинетическая волна рванулась в сторону незнакомца,
который безмятежно ожидал развязки. Силовая линия, не дойдя до пришельца всего пару
шагов, исчезла, словно ее не было. Кристиан, испустив крик ярости, протянул скрюченную
руку к второму винторезу, выпавшему из руки Сони и сделал повелительное движение рукой.
Оружие затряслось, словно в ознобе, но не сдвинулась с места. Незнакомец усмехнулся,
иронично подняв бровь.
– Довольно, – сказал он. – Больше у тебя нет твоих сил, что я так глупо тебе подарил.
Кристиан не ответил и махнул рукой. Мутное марево портала осталось непрозрачным.
Он сделал несколько попыток создать новый портал, но все они были безуспешными.
Расползающаяся у его ног пропасть застыла и прекратила свое разрушение. Кристиан
беспомощно оглянулся по сторонам затравленным взглядом. А потом в панике посмотрел на
меня.
– Помоги мне, – прошептал он. – Я просто хочу уйти.
– Конечно, – сказал я. – Уходи…
Я сделал резкий выпад и вонзил острые, как ножи когти в его безжалостное сердце.
Кристиан задохнулся и попытался выдернуть клинки, но я держался крепко, потому что в
этот момент мне уже некого было жалеть. Захлебывающийся кровью Кристиан стал
медленно оседать, и я, вырвав когти из его груди, просто оттолкнул его мертвое тело прочь, в
серую бездну Безвремения. Кристиан с воплем улетел в пропасть, которая затягивалась на
глазах.
– Он тут много чего натворил, – произнес Император Эдема, отнявший силы того, кого
мы считали своим товарищем. Но я его не слушал. На подгибающихся ногах я поспешил к
Соне, тускло смотревшей в никуда застывшим мертвым взглядом. Император Эдема и
подоспевший Хранитель смотрели на меня с сочувствием, видя, как я заливаюсь слезами,
качая на руках мертвое тело моей любимой. Я повернулся к ним с отчаянной надеждой.
– Вы ведь создали мир, в котором исполняются все желания. Воскресите ее, ведь вы же
можете!
Император покачал головой.
– Не могу. В Эдеме нет людей. Это то, что я так и не научился создавать. Его обитатели
– бездушны и созданы для определенных целей. А ее душа, увы, уже далеко… Эдем не
идеален, к сожалению, но я придумал его именно таким. И сейчас очень сожалею об этом,
потому что мне пришлось заплатить за это слишком дорогой ценой – одиночеством,
помноженным на вечность…
– Будьте вы прокляты с вашими правилами, мирами и вселенским могуществом, не
годящимся ни для чего, – прошипел я, прижав Соню к груди. – Что такое ваше одиночество
по сравнению с ее смертью? Она спасала всех вас. И спасла, отдав свою жизнь.
– Вы несправедливы к нам, Артем, – сурово сказал Хранитель.
– А вы к нам, – парировал я. – Впрочем, я не хочу с вами разговаривать, по крайней
мере сейчас. Позвольте мне уйти и похоронить ее. Теперь, когда ее душа, как вы изящно
выразились, далеко, я смогу унести ее с собой.
Хранитель переглянулся с Императором Эдема, оба синхронно пожали плечами, а
Хранитель вяло махнул рукой. Борегар пошевелился и со стоном перевернулся на бок. А я,
открыв портал прямо в дом Сони, сделал один шаг, неся ее на руках. И этот шаг был самым
тяжелым в моей жизни.
Эпилог
Анталия прекрасно и в октябре. Я отсиживался на берегу моря уже пару месяцев,
стараясь не вспоминать о недавно произошедших событиях. Море, солнце, фрукты, знойные
туристки и путаны в дешевых барах, безмятежные пляски на многочисленных анимационных
вечеринках, фейерверки и восточные базары… как же все это мне нравилось раньше. Сейчас
из всех развлечений остались только бары и море. В барах я напивался мерзкой турецкой
водкой, а у моря предпочитал страдать, воя на луну, как волк. Погода как нельзя кстати
отвечала моим настроениям. В последние несколько дней на побережье Анталии налетели
шторма. Я этому был даже рад. Казалось, что даже море скорбит вместе со мной.
Однажды вечером я вновь пришел в бар без имени в старом городе и уселся за дальний
столик в углу. Услужливый бармен без разговоров пододвинул мне бокал с мутноватой
белесой жидкостью, но я отрицательно покачал головой, велев ему наполнить новый и на
этот раз не разбавлять водку водой по местной традиции. Турецкая раке и без того
омерзительна на вкус, а уж в разбавленном виде и вовсе не лезет в горло человеку нашей
закалки. Рядом кто-то с шумом опустился на высокий стул.
– Привет, красавчик, – весело сказала полная блондинка слегка потасканного вида. –
Угостишь даму?
– Привет, Эльвира, – спокойно ответил я. – Угощу. Как поживаешь?
– Да какая я тебе нафиг Эльвира, – отмахнулась моя старая знакомая. – Танькой зови.
Устала я прикидываться.
Я махнул бармену, который без лишних разговоров принес Тане-Эльвире бокал с
пивом. Она сделала жадный глоток и удовлетворенно облокотилась на стойку.
– Уфф… Хорошо. За сегодня ты первый, кто угостил. Сезон заканчивается, туристы
жадные, в номера никто не зовет… А ты тут по какому случаю? По работе снова или как?
– Или как, – неопределенно ответил я. – Таня-Эльвира внимательно посмотрела на
меня.
– Горе заливаешь? Девушка, наверное бросила?
– Вроде того, – вяло ответил я.
– Я так и подумала, – заявила Таня-Эльвира и сделала еще один глоток. – Ну, это она
зря сделала.
– Зря, – согласился я.
– А чего так? Уехала куда?
– Уехала, – кивнул я. – Далеко уехала. Не возвращаются оттуда.
Путана ойкнула и положила свою пухлую ручонку на мой локоть.
– Прости, пожалуйста. Я честно не хотела…
– Да ладно, – отмахнулся я. – Тебе то откуда было знать?
Таня-Эльвира задумчиво отхлебнула пиво. Я равнодушно оглядел зал. Сидевшая у
противоположной стены троица мужчин самой бандитской наружности вдруг спешно
сорвались с места и покинули зал, позабыв заплатить. Официант с криком кинулся за ними.
Таня ухмыльнулась.
– Нагнал ты на них страху, – сказала она, кивнув на дверь.
– А кто это?
– Здрасьте-пожалуйста… Это ж те уроды, что на тебя напасть хотели еще по весне. Они
потом тут таких ужасов рассказали, только им не поверил никто. Я разве что. Я ведь сразу
смекнула, что ты – не простой человек.
– Ты не женщина, Татьяна, ты – рентген, – усмехнулся я.
– Ну, что есть, то есть, – невозмутимо согласилась она. – Тебя, кстати, тут уже пару
дней мужик какой то ищет.
– Что за мужик? – равнодушно поинтересовался я. В конце концов, мне и правда пора
было выходить из состояние вечного запоя и вновь начать шерстить миры в поисках
артефактов неизвестного происхождения.
– Не знаю, я его раньше не видела. Скользкий такой типчик, – ответила путана. –
Красавчик, сладенький весь из себя, не люблю таких. На морде шрам, да еще с доберманами
везде таскается.
Я вздохнул. Борегару неймется. Он уже несколько раз пытался связаться со мной, но я в
итоге выкинул телефон, раз и навсегда заблокировав связь с внешним миром.
– Знакомый твой? – спросила Таня-Эльвира.
– Знакомый, – вздохнул я. – Век бы его не видеть.
– Ну, с этим явно не получится, – прошептала она. – Он как раз в дверях стоит. Тебе
помочь уйти? Я могу его отвлечь.
– Не стоит, – сказал я и сунул ей стодолларовую купюру. – Я уж сам с ним как-нибудь…
Борегар миновал официанта, усиленно втирающего, что вход с собаками запрещен. Моя
знакомая, сунув деньги в лифчик, спешно освободила стул и испарилась. Борегар, брезгливо
протерев стул кружевным платочком, уселся рядом и потребовал кофе.
– Что нового в мире? – небрежно осведомился я.
– Стабильности не хватает, – невозмутимо ответил Борегар в тон мне.
Я кивнул и надолго погрузился в свой бокал с водкой. Борегар смотрел на меня с плохо
скрываемым отвращением.
– Зачем пожаловал? – грубо спросил я.
– А ты в состоянии меня выслушать? – иронично осведомился он.
– А ты попробуй, – предложил я. – Глядишь повезет.
Борегар отхлебнул кофе, почмокал губами, оценивая вкус, а потом, словно решившись
броситься в холодную воду, повернулся ко мне.
– Недавние события заставили императоров пересмотреть свои правила. Скользящие,
как выяснилось, могут представлять определенную угрозу. Кристиан – не единственный из
нас, одержимый жаждой власти.
– Я понимаю, – усмехнулся я. – Ты вот, к примеру, тоже не эталон…
– Прекрати. Не до шуток. В общем, решили на совете, что нам нужна полиция.
Несколько человек из числа скользящих будут отлавливать нарушителей. Ну, и новый свод
правил придуман для скользящих. Это уже вызвало кривотолки и агрессивные выпады с
обеих сторон.
– Я то здесь при чем?
– При том, – веско сказал Борегар. – Мы с тобой на данное время единственные
скользящие без ограничений. Конечно, такие есть еще, но мы их пока не знаем. Императоры
предложили нам возглавить отряд охотников.
– Я тебя как облупленного знаю, – усмехнулся я. – Так что подозреваю, что есть
какой-то подвох. Ну же, Борегар, раскрой свои карты. В прошлый раз твоя таинственность ни
к чему хорошему не привела. Может, сейчас не будешь темнить?
Борегар помялся, а потом махнул рукой.
– В конце концов, мы обезвредили Попрыгуна. И нам обещана награда. И мы в любой
момент можем ее получить. Императоры держат свое слово. Вот только есть тут одна
загвоздка. Императоры отказываются награждать нас раздельно. Мы должны придти туда
вместе.
– Так ты остался на бобах? – рассмеялся я, впервые за два месяца почувствовав прилив
хорошего настроения.
– Это не смешно, – насупился Борегар.
– Как сказать… – улыбнулся я и поднялся со стула, сунув под стакан купюру. – Я бы с
удовольствием тебе помог, Бо, но у меня сейчас куча дел. Мне нужно домой, забрать от
соседей кота, а потом я побегу искать очередной Средиземье, ведь желающих получить
вооружение Двалина не убавилось.
– Вывозить из миров ценные артефакты и все, что не может принадлежать Земле теперь
строго запрещено, – крикнул Борегар мне вслед. Я рассмеялся и погрозил ему когтистым
пальцем.
– А вы поймайте меня, если сможете! – сказал я напоследок и смело шагнул в
возникший на глазах у изумленной публики портал.