Вы находитесь на странице: 1из 960

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ

ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение


высшего образования «Национальный исследовательский Нижегородский
государственный университет
им. Н.И. Лобачевского»

ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И МИРОВОЙ ИСТОРИИ


КАФЕДРА ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО МИРА И КЛАССИЧЕСКИХ ЯЗЫКОВ

На правах рукописи

Негин Андрей Евгеньевич

РИМСКИЙ ДЕКОРИРОВАННЫЙ ДОСПЕХ ЭПОХИ ПРИНЦИПАТА

Специальность:
07. 00. 03 – Всеобщая история

Диссертация
на соискание ученой степени доктора исторических наук

Нижний Новгород
2017
2

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение…………………………………………………………………………...8
Глава I. Miles pompaticus: Римский декорированный доспех эпохи
принципата по данным источников…………………………………………….54
I. 1. Исторический экскурс: римский декорированный доспех до эпохи
принципата……………………………………………………………..54
I. 2. Письменные источники………………………………………………..69
I. 3. Иконографические источники…………………………………...……74
I. 4. Декорированный доспех регулярной армии…………………………79
I. 4. 1. Шлемы типа Нидербибер……………………………………...……87

I. 5. Императорская гвардия и ее богато украшенный доспех…………….90


I. 6. Miles donatus: к вопросу о наградном оружии у римлян……………94
Глава II. Проблемы идентификации и функций декорированного доспеха.
«Парадное» и «турнирное» вооружение ……………………………………..100
II. 1. Триумфы и парады…………………………………………………....100
II. 2.Кавалерийский турнир (Hippika Gymnasia)……………………….....110
II. 3. Парадный, турнирный и церемониальный доспех: проблема
идентификации декорированного доспеха………………………….…….116
Глава III. Римский декорированный доспех I–III вв. н.э.: вопросы
типологии………………………………………………………………..……...126
III. 1. Лорика мускулата (lorica musculata, statos or thorax
stadios)…………………………………………………………………..126
III. 2. Нагрудные и наспинные пластины ………………………………...132
III. 3. Поножи ………………………………………………………………135
III. 4. Римские богато украшенные шлемы ………………………………138
III. 4. 1. Декоративные шлемы………………………………………….138
III. 4. 2. Шлемы с налобным фронтоном…………………………….…143
III. 4. 3. Шлемы с масками………………………………………………157
3

III. 4. 3. 1. К вопросу о боевом применении римских шлемов с


масками………………………………………………………………..….159
III. 4. 3. 2. Историография изучения шлемов с масками и их
типологии…………………………………………………………….…..171
III. 4. 3. 3. Шлем с маской типа «Костол»………………………….…..182
III. 4. 3. 4. Шлемы–маски c мужскими чертами лица…………………190
III. 4. 3. 5. Шлемы–маски с женственными чертами лица……………196
III. 4. 3. 5. 1. Шлемы с масками типа «Амазонка»…………………….199
III. 4. 3. 5. 2. Шлемы с масками типа «Mater castrorum»…………..….201
III. 4. 3. 5. 3. Шлемы с масками типа «Медуза Горгона»……….……205
III. 4. 3. 6. Шлемы типа Пфрондорф, Хеддернхайм, Уэртинг и
Гизборо/Тайленхофен…………………………………………………...215
III. 5. Конский доспех: конские наглазники, налобники и нагрудники...218
III. 6.Щит…………………………………………………………………....224
III. 7. Гладиаторский доспех: пышность образа «идущих на смерть»….227
Глава IV. Технологические особенности производства декорированного
доспеха…………………………………………………………………………..240
IV. 1. Материал и техника изготовления………………………………….240
IV. 2. Стоимость декорированных доспехов……………………………..249
Глава V. Иконография римских доспехов……………………………………255
V. 1. Боги и богини…………………………………………………………255
V. 1. 1.Минерва…………………………………………………………..255
V. 1. 2. Марс………………………………………………………...……255
V. 1. 3. Виктория………………………………………………….……...259
V. 1. 3. 1. Виктория с трофеем………………………………………….260
V. 1. 3. 2. Виктория убивает быка………………………………………261
V. 1. 3. 3. Виктория на земном шаре……………………………………262
V. 1. 3. 4. Виктория парящая над победителем в воздухе с венцом в
руке, или возлагающая венец на голову воина………………………...262
V. 1. 4. Виртус……………………………………………………………263
4

V. 1. 5. Сол (Sol Invictus)………………………………………………...264


V. 1. 6. Юпитер………………………………………………………..…266
V. 1. 7. Луна……………………………………………………………...268
V. 1. 8. Нептун/Океан/Посейдон………………………………………..269
V. 1. 9. Дионис (Вакх)…………………………………………………...270
V. 1. 10. Церера…………………………………………………………..272
V. 1. 11. Рома……………………………………………………………..272
V. 1. 12. Меркурий…………………………………………………….…273
V. 1. 13. Аполлон………………………………………………………...274
V. 1. 14. Немезида или Фортуна………………………………………...275
V. 1. 15. Диана……………………………………………………………275
V. 2. Мифологические персонажи……………………………...…………276
V. 2. 1. Орел……………………………………………………………...276
V. 2. 2. Геркулес…………………………………………………………278
V. 2. 3. Диоскуры………………………………………………………..280
V. 2. 4. Ганимед………………………………………………………….281
V. 2. 5. Горгона Медуза………………………………………………….282
V. 2. 6. Пегас……………………………………………………………..283
V. 2. 7. Сфинкс…………………………………………………………...284
V. 2. 8. Грифон…………………………………………………………...285
V. 2. 9. Амур/Эрот……………………………………………………….287
V. 2. 10. Эней и Анхиз…………………………………………………...288
V. 2. 11. Вакхические мотивы…………………………………………..289
V. 2. 12. Бюсты или фигуры в фригийских шапках (Аттис(?)………..290
V. 2. 13. Гигант…………………………………………………………..290
V. 2. 14. Капитолийская волчица, вскармливающая Ромула и Рема...291
V. 2. 15. Пан……………………………………………………………...292
V. 2. 16. Мифические и реальные морские существа…………………293
V. 2. 16. 1. Нереиды……………………………………………………..294
V. 2. 16. 2. Дельфины……………………………………………………294
5

V. 2. 16. 3. Краб……………….………………………………………….295
V. 2. 16. 4. Кит……………………………………………………………295
V. 2. 16. 5. Тритон………………………………………………………..296
V. 2. 16. 6. Различные гибридные существа…………………….……..297
V. 2. 16. 7. Сцилла……………………………………………………….297
V. 2. 16. 8. Козерог………………………………………………………298
V. 3. Животные……………………………………………………………..303
V. 3. 1. Змея………………………………………………………………303
V. 3. 2. Лошадь…………………………………………………………...305
V. 3. 3. Сцена охоты……………………………………………………..305
V. 3. 4. Лев………………………………………………………………..313
V. 3. 5. Леопард…………………………………………………………..314
V. 3. 6. Собака…………………………………………………………....314
V. 3. 7. Телец (бык)……………………………………………………....315
V. 3. 8. Гусь………………………………………………………………316
V. 3. 9. Вепрь……………………………………………………………..316
V. 3. 10. Сова……………………………………………………………..317
V. 4. Растительный орнамент……………………………………………...317
V. 4. 1. Акант……………………………………………………………..317
V. 4. 2. Цветы и растения………………………………………………..318
V. 5. Предметные мотивы………………………………………………….319
V. 5. 1. Военные штандарты…………………………………………….319
V. 5. 2. Трофей…………………………………………………………...320
V. 5. 3. Щиты……………………………………………………………..320
V. 5. 4. Архитектурные элементы………………………………………320
V. 5. 5. Колесница……………………………………………………......322
V. 5. 6. Венец………………………………………………….………….323
V. 5. 7. Парадный шлем богини Афины………………………………..324
V. 6. Прочее…………………………………………………………………330
V. 6. 1. Символика молнии……………………………………………...330
6

V. 6. 2. Пальмовая ветвь, пальма……………………………………….330


V. 6. 3. Всадник…………………………………………………………..331
V. 6. 4. Бородатый воин………………………………………………....331
V. 6. 5. Рога/клыки кабана/конские ноздри (?)………………………...332
V. 6. 6. Лунула……………………………………………………………332
V. 6. 7. Изображения представителей правящей династии…………...334
V. 6. 8. Мужские и женские бюсты………………………………….…334
V. 6. 9. Персонификация Африки……………………………………....335
V. 6. 10. Поверженные варвары, пленные и оружие…………………..335
Глава VI. Религиозное и идеологическое значение элементов декора……..343
VI. 1. Императорский культ и имперская пропаганда как сюжеты декора
римского оружия…………………………………………………………...347
VI. 2. Победоносная власть и идеология победы: изображения императора
как элемент декора римского доспеха………………………………….....355
VI. 3. Надписи на римских «парадных» доспехах: коммеморативная
практика или знак принадлежности?...........................................................359
Заключение……………………………………………………………………...369
Список использованных источников и литературы……………………….…376
Том 2. Приложения (отдельный том)
Приложение 1. Количественные показатели атомно-абсорбционной
спектрометрии (AAS) предметов вооружения из коллекции Акселя
Гуттмана………………………………………………………………………..….3
Приложение 2. Количественные показатели анализа методом
рентгенофлуоресцентной спектрометрии (RFA) римских шлемов с масками
……………………………………………………………………………………...4
Приложение 3. Надписи на римских «парадных» доспехах I–III вв.
н.э………..………………………………………………………………………....5
Приложение 4. Диаграммы………………………………...……………….…...10
Приложение 5. Эволюция римских декорированных доспехов в I в.
н.э.……………………………….………...………………………...…………....14
7

Приложение 6. Эволюция римских декорированных доспехов во II в.


н.э....…………………………………..………………………………..……...….15
Приложение 7. Эволюция римских декорированных доспехов в III в.
н.э.…………………….…………………………………………………………..16
Приложение 8. Карты …………………………………………………………...17
Приложение 9. Иллюстрированный каталог находок ………….........….........63
8

Введение

Оружие – не только орудие войны, но и в более широком смысле


может считаться социокультурным феноменом, имея связи не только с
войной и политикой, но и с миром сакральным, и миром искусства. Религия
относит оружие к инструментам сохранения государственности1, мыслит его
символом защиты веры. Собственно в военном смысле, вооружение – это
средства вооруженной борьбы, атрибут мужчины, который ассоциируется с
его функциями добытчика и защитника.
Оружейная культура – это целый материальный мир, включающий в
себя не только само оружие, но и сопутствующее ему снаряжение, и их
художественное оформление, которое отражает в себе ритуально-обрядовую
сторону, идеологическую насыщенность и высокий уровень сакрализации
всех сторон военной жизни, вследствие чего многие образцы древних
доспехов можно отнести не только к памятникам материальной, но и
духовной культуры2. Кроме того, научные знания и технологии производства
и применения оружия, также формируют отдельную область в
оружиеведении, позволяя изучать некоторые более широкие аспекты данной
проблематики (такие как уровень технологического развития общества и
степень его милитаризации)3.
Вплоть до XVII века в боевых условиях использовали главным образом
холодное оружие, которому было противопоставлено защитное вооружение –
доспех. Защитное вооружение эволюционировало по мере развития
наступательного оружия, пытаясь обеспечить надежную защиту при

1
Гамов В. И. Оружие как феномен культуры: автореферат диссертации на
соискание ученой степени кандидата философских наук: 24.00.01. Ростовский гос. ун-т.
Ростов-на-Дону, 1996. С. 5.
2
Горелик М.В. Оружие Древнего Востока. М., 1993. С. 3.
3
Негин А.Е. Вооружение римской армии эпохи принципата: экономические,
технологические и организационные аспекты производства и снабжения // Stratum plus.
2014. № 4. С. 16.
9

существующих технологиях. Оно прошло долгий путь эволюции4, в конце


концов, уже в Новое время, отойдя на второй план в связи с развитием
огнестрельного оружия. В античное же время сохранялся определенный
паритет между наступательным и защитным вооружением, хотя все же
абсолютной защиты и неуязвимости не мог гарантировать ни один вид
доспеха.
Римляне многое создали в области военных технологий по части
разнообразных средств ведения боя, но, вместе с тем, также успешно
адаптировали военно-технические изобретения своих противников,
следствием чего было превосходство римского вооружения (как
наступательного, так и защитного), что в свою очередь являлось одним из
важных факторов успехов римской армии на полях сражений.
Данное диссертационное исследование посвящено римскому богато
украшенному доспеху эпохи принципата. Если проводить аналогии с
другими периодами истории, то такое вооружение, могло использоваться и в
бою, но в основном его использовали на воинских парадах, в ходе
ритуальных церемоний. Но при выделении критерия «парадное»
применительно к римским образцам оружия зачастую невозможно
однозначно интерпретировать тот или иной предмет как сугубо парадный,
поэтому на страницах диссертации неоднократно будут обсуждаться те
критерии, согласно которым можно причислить тот или иной образец к
парадному доспеху. Но в целом диссертация посвящена эволюции всех
богато украшенных декором римских доспехов, включая и доспехи
гладиаторов.
Эволюция римского декорированного доспеха в течение эпохи
принципата, его связь с различными церемониальными аспектами жизни
римской императорской армии, религиозными воззрениями римских

4
См. общие работы по эволюции доспеха: Gamber O. Waffe und Rüstung Eurasiens.
Frühzeit und Antike. Braunschweig, 1978; Klucina P. Armor from Ancient to Modern times.
New York, 1997; Окшотт Э. Оружие и воинские доспехи Европы. С древнейших времен
до конца Средневековья. М., 2009.
10

военнослужащих и государственной пропагандой – тема, требующая


комплексного исследования с акцентом на изучение спорных и неясных
моментов. Однако на данном этапе исследователи располагают довольно
большим корпусом археологических находок, доступных для детального
исследования, а также достаточным количеством исследовательских средств
и технологий, при помощи которых возможно проводить исследования более
широких аспектов данной проблематики с выходом на изучение уровня
технологического развития общества и степени его милитаризации. Кроме
того, современная исследовательская аппаратура и технологии позволяют
досконально изучить особенности древнеримских оружейных технологий
изготовления декорированных доспехов.
Обращение к вопросам связанным с использованием и производством
декорированного доспеха, а также его встроенности в семантическую
систему римской военной машины – актуальная задача современного
антиковедения и оружиеведения, поскольку позволяет последовательно
раскрыть целую цепочку взаимосвязанных проблем, проанализировать не
только сугубо технические моменты, но и общественно-идеологические
аспекты взаимоотношений армии и социума. Выбранная тема исследования
имеет междисциплинарный характер и предполагает в ходе
исследовательской работы использование данных, методических подходов и
приемов разных исторических дисциплин, начиная с эпиграфики и
заканчивая археологией.
Данная работа затрагивает целый комплекс проблем, которые в
настоящее время привлекают пристальное внимание историков и
оружиеведов, изучающих военное дело античного мира: это, прежде всего,
специфика эволюции римского вооружения, технологические аспекты,
связанные с производством вооружения, отражение религиозного
мировоззрения солдат римской армии в предметах материальной культуры.
Актуальность темы исследования заключается прежде всего в том, что
изучение оружия и его декора в свете современных подходов к военной
11

истории не может ограничиваться, как прежде, только рассмотрением


эволюции самого комплекса вооружения как важнейшего элемента военного
дела, но предполагает обращение к таким актуальным общеисторическим
вопросам, как древние технологии, кросс-культурные коммуникации,
ценностные представления, идеология и религия римских военнослужащих.
Такой ракурс рассмотрения настоятельно необходим и при изучении
римского декорированного доспеха эпохи принципата. Несмотря на довольно
значительное количество специальных исследований, посвященных этой
категории вооружения, в ее исследовании остается большое число
малоизученных и дискуссионных проблем, в частности, еще окончательно не
решен вопрос об области применения так называемых римских «парадных»
доспехов. Исследования в этой области сосредоточены на узкой группе
предметов, которые отделяются от остальной массы находок и выделяются
как применявшиеся только на парадах и в конных упражнениях (hippika
gymnasia). Прочее декорированное вооружение остается вне пристального
внимания исследователей, в силу чего декор римского доспеха не
рассматривается в целом как целостная семантическая система, связанная с
функциональным предназначением предметов вооружения и отражающая
идеологию и ценностные представления римских военных. Иное же
декорированное вооружение не удостаивается такого пристального
внимания, в силу чего декор римского доспеха не рассматривается в целом.
Имеющее те же сюжеты декора, что и на армейских доспехах, гладиаторское
вооружение вообще предпочитают изучать отдельно, что на наш взгляд
неправомерно в случае анализа иконографии декора доспехов. В случае
такого дифференцированного изучения армейских образцов доспехов, с
одной стороны, и гладиаторских доспехов – с другой, невозможно провести
полноценный анализ всей иконографии римского доспеха, тем более если
также отдельно рассматривать декор немногочисленных «боевых»
экземпляров пехотных и кавалерийских римских доспехов, которые также не
могут быть отнесены к категории «парадного» доспеха. Изучение римского
12

декорированного доспеха с выделением специфических черт, присущих тому


или иному его типу, с определением их эволюции во времени и
географического распространения на территории Империи позволяет
уточнить хронологию археологических памятников, провести детальное
сравнение сохранившихся артефактов с иконографическими материалами и
данными письменных источников, выявить взаимодействие и взаимовлияние
различных этнокультурных традиций в истории Римской державы.
При изучении предметов римского «парадного» доспеха в современной
историографии экономическим аспектам его производства не уделяется
должного внимания. В исследованиях, посвященных изучению парадно-
турнирных доспехов, не наблюдается также попыток определения
территориального распространения тех или иных мифолого-религиозных и
идеологических сюжетов и элементов декора на доспехах. Вместе с тем,
систематизация соответствующих данных позволяет более глубоко изучить
религиозность римских военнослужащих и конкретизировать
распространение воинских культов на территории Римской империи.
Постановка и решение всех этих вопросов возможны лишь при комплексном
использовании различных методик источниковедческих и вспомогательных
дисциплин, так и современных подходов в области собственно военной
истории, ориентированных, в частности, на выявление специфических черт
римской военной культуры как особого исторического феномена. Как раз на
междисциплинарное исследование и комплексное изучение разных аспектов
темы, которые связаны с бытованием в Римской империи эпохи принципата
декорированных доспехов, нацелена диссертационная работа.
Объект исследования – римские декорированные доспехи эпохи
принципата.
Предмет исследования – семантическое значение декора доспехов и
связь с религиозно-идеологическими аспектами мировоззрения римских
военнослужащих, технологические аспекты производства.
13

Хронологические рамки охватывают в период эпохи принципата


(Ранней империи), с последней четверти I в. до н.э. и до конца III в. н.э. Такие
хронологические рамки обусловлены тем, что именно в этот период материал
по римскому декорированному доспеху наиболее информативен. Находки
римских декорированных доспехов республиканского периода единичны. То
же самое относится и к периоду домината. Верхняя хронологическая граница
исследования – время правления императора Диоклетиана (284–305 гг.). В
данное время были организованы крупные государственные оружейные
мастерские, полностью изменившие прежнюю систему производства
вооружения. С этим были связаны изменения в технологическом процессе
производства вооружения. Само вооружение удешевлялось с целью
обеспечения возрастающей в численности армии. Таким образом богато
украшенные декором доспехи уже не могли производиться в тех же
количествах что и раньше. В этих обстоятельствах с римских доспехов
практически исчезает весь декор. Имеются лишь единичные находки богато
украшенных доспехов этого периода. И хотя продолжают встречаться
посеребренные и позолоченные доспехи, как правило, на них уже нет
никакого рельефного декора, за исключением чеканного геометрического
орнамента5.
Методологическая основа исследования опирается на принципы
объективности и историзма, так как с их помощью раскрывается

5
Среди остатков, по меньшей мере, двенадцати разных позднеримских шлемов,
обнаруженных в Кобленце, только на нащечнике одного из них имеется изображение
богини Виктории. См.: Miks Ch. Ein spätrömischer Depotfund aus Koblenz am Rhein. Studien
zu Kammhelmen der späten Kaiserzeit. Kataloge Vor- und Frühgeschichtlicher Altertümer 44.
Mainz, 2014. S. 205. Kat. Nr. 136. Abb. 83. Taf. 26, 4. О позднеримских шлемах см. также:
Alföldi A. The helmet of Constantine with the Christian monogram // JRS. 1932. Vol. 22. P. 8–
16; Klumbach H. Spätrömische Gardehelme. München, 1973; Негин А.Е. Позднеримские
шлемы: проблемы генезиса // Antiquitas Aeterna. Поволжский антиковедческий журнал.
Вып. 2: Война, армия и военное дело в античном мире. Саратов, 2007. C. 335–359; он же.
К вопросу о времени появления в позднеримской армии шлемов с продольным гребнем //
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 3. С. 239–244; он
же. [Рец. на:] Ch. Miks. Ein spätrömischer Depotfund aus Koblenz am Rhein. Studien zu
Kammhelmen der späten Kaiserzeit. Kataloge Vor- und Frühgeschichtlicher Altertümer 44.
Mainz: Verlag des Römisch-Germanischen Zentralmuseums, 2014 // Вестник древней
истории. 2016. № 1. C. 175–181.
14

хронологическая последовательность и учитывается конкретно-исторический


контекст эволюции римского декорированного доспеха эпохи принципата и
вопросов, связанных с его производством и использованием. В работе
используются следующие методы исследования: историческая
реконструкция, привлекаемая для понимания особенностей
функционирования и области применения римского декорированного
доспеха эпохи принципата; сравнительно-исторический и сравнительно-
типологический методы способствуют рассмотрению эволюции римского
декорированного доспеха с ретроспекцией в более раннее время, когда
происходило формирование его отдельных элементов; анализа и синтеза,
применявшегося с целью обработки большого количества археологических
источников, исторических исследований и выделения наиболее важной
информации по теме исследования; системный подход, который заключается
в целостном рассмотрении всей совокупности элементов, при котором
выясняется, что взаимосвязь конкретных объектов способна привести к
формированию новых интегративных свойств системы. При этом отдельные
элементы римского декорированного защитного вооружения исследуются в
виде обособленного и развивающегося целого, которое состоит из целого
ряда согласованных между собой единиц, но при этом, каждый из них
способен самостоятельно развиваться при сохранении целостных
характеристик системы.
Для выявления и анализа сюжетов декора доспехов применялся
иконографический анализ. Метод аналогий использовался для детального
изучения сюжетов декора в сравнении с изображениями на других предметах
материальной культуры. Статистический метод, а также картографирование
использовались для выявления закономерностей территориального
распределения находок в сопоставлении с дислокацией римских войск, а
также с эпиграфически подтвержденным географическим распространением
религиозных культов в римской императорской армии.
15

Важнейшим является изучение источников, при помощи их


критического анализа. С целью извлечения информации, содержащейся в
различных типах источников, а также для верификации ее достоверности
применялся историко-критический метод.
Системно-исторический метод позволяет изучить особенности
производства, назначения и области применения, а также закономерности
эволюции римского декорированного доспеха на протяжении
рассматриваемого нами исторического периода без отрыва от политической,
идеологической и религиозной обстановки эпохи. Благодаря системному
подходу изучения материала появляется возможность раскрыть различные
аспекты темы диссертации, сформировав комплексное представление о
римском декорированном доспехе эпохи принципата.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является
комплексное изучение римского декорированного доспеха эпохи
принципата, определение сферы использования декорированных доспехов,
включая различные его виды и уровни, систематизация изучаемых предметов
декорированного защитного вооружения, выявление основных направлений
эволюции предметов богато украшенного защитного вооружения, создание
собственной типологии римских декорированных доспехов на основании
изучения их декора, рассмотрение технологических аспектов изготовления
декорированных доспехов, связи сюжетов декора с религиозным
мировоззрением солдат римской армии эпохи принципата. Чтобы достичь
поставленных целей в ходе исследования нужно решить следующие задачи:
1) изучить корпус имеющихся археологических находок римского
декорированного доспеха эпохи принципата;
2) сравнить круг сюжетов декора доспеха в различных регионах
Империи;
3) рассмотреть технологию производства римского декорированного
доспеха и выявить факторы, которые повлияли на конструктивные изменения
и особенности отдельных типов богато декорированных доспехов;
16

4) создать полный свод имеющихся на данный момент находок


элементов римского декорированного защитного вооружения для
систематизации сюжетов декора и типологизации имеющегося материала;
5) провести картографирование находок с целью выявления
территориальных кластеров распространения отдельных типов
декорированного доспеха и выявления территориальной вариабельности
сюжетов декора и его сравнения с территориальным распространением
культов римской императорской армии.
Научная новизна работы заключается в самой проблематике работы,
применяемом исследовательском подходе и методах его реализации, а также
в полученных конкретно-исторических результатах и выводах, на основе
которых предложена и убедительно обоснована оригинальная историко-
оружиеведческая концепция, являющаяся важным вкладом в военно-
исторический раздел современного антиковедения. В диссертации на
основании комплексного анализа различных групп источников впервые
детально прослежена эволюция римского декорированного доспеха в
контексте развития военной организации, идеологических и политических
процессов в Римской империи эпохи принципата. В отличие от
предшествующих исследований, рассматривающих римское «парадное»
вооружение в отрыве от обычного боевого защитного вооружения и от
гладиаторского доспеха, все римские богато украшенные доспехи
исследованы как целостный предметно-семантический феномен,
объединенный единой религиозной и идеологической символикой,
отраженной в их декоре.
В данной работе впервые:
• вводятся понятия «церемониальный» и «декорированный»
римский доспех, которые противопоставляются традиционному понятию
«парадный» доспех; на основе данных иконографии и экспериментальной
археологии доказано использование римских декорированных доспехов не
только на парадах, но и других церемониях, а в боевых действиях, что дает
17

основание использовать более широкое понятие «декорированный доспех»,


которое более адекватно охватывает характер и область применения
соответствующих предметов вооружения;
• в рамках исследования впервые были выполнены научно-
обоснованные графические реконструкции ряда важных находок римского
богато украшенного защитного вооружения;
• впервые был составлен полный каталог находок римских
декорированных доспехов, учитывающий все известные на данный момент
артефакты, включая те, которые еще не опубликованы в научных изданиях6;
• автором разработаны собственные типологии различных видов и
элементов римского декорированного доспеха, таких как шлемы с
антропоморфными забралами-личинами и гладиаторские боевые наголовья;
• на основе сравнительного анализа данных письменных
источников и иконографии декорированных доспехов дано семантическое
истолкование разнообразных мифологических, религиозных и
пропагандистско-идеологических сюжетов на предметах римского защитного
вооружения;
• на основе эпиграфического материала и картографирования всех
четко зафиксированных археологических находок выявлено территориальное
распределение сюжетов декора римских доспехов эпохи принципата,
показывающее их корреляцию с распространением почитаемых в армии
религиозных культов и дислокацией элитных частей и подразделений;
Высокая степень достоверности результатов исследования
обусловлена привлечением максимально полного свода данных археологии,
письменных и иконографических источников и результатов исследования
рассматриваемых артефактов методами естественнонаучных дисциплин,

6
Каталог составлен весной 2017 г. и содержит в себе все известные на этот момент
фрагменты римского декорированного доспеха эпохи принципата, включая и находки из
частных коллекций. Стоит отметить, что новые находки появляются с завидной
регулярностью, поэтому в период с завершения работы над каталогом находок и до даты
защиты диссертации возможен ввод в научный оборот новых находок, которые таким
образом не будут учтены в каталоге исследования.
18

позволяющих реконструировать технологии изготовления римских


декорированных доспехов.
Практическая значимость исследования состоит в возможности
использования его материалов и выводов для разработки и чтения как общих,
так и специальных курсов по истории древнего мира и классической
археологии, а также для подготовки учебных пособий, научно-популярных
изданий и специальных исследований, рассматривающих историю римской
армии и производственные технологии античного мира. Материалы
диссертации также могут использоваться при подготовке работ
методического и методологического характера, разработке спецкурсов в
русле данной тематики. Кроме того, результаты исследования могут быть
использованы при организации музейных экспозиций, где полезными будут
наработки автора, касающиеся реконструкции первоначального облика
сильно фрагментированных артефактов7.
Источниковая база исследования включает в себя не только
нарративные и эпиграфические свидетельства, но и комплекс данных
вспомогательных исторических дисциплин.
Сохранившиеся до наших дней нарративные источники, в которых так
или иначе упоминаются богато украшенные доспехи, крайне малочисленны,
но в отдельных случаях способны дополнить данные археологии. Анализ
имеющихся немногочисленных нарративных источников эпохи принципата,
в которых имеется хоть какое-то описание римских декорированных
доспехов данного периода, будет дан нами в Главе I.

7
В ходе работы нами были детально изучены некоторые находки римского
декорированного доспеха, и были изготовлены графические реконструкции их
первоначального облика для собственных (Negin A. E. Bearded face-mask helmet from the
collection of the National museum in Belgrade as an example of mutual influences of armament
traditions on the Roman frontier // Archäologisches Korrespondenzblatt. 2015. Bd. 45. H. 4. S.
542. Fig. 9), совместных (Негин А.Е., Камишева М. Доспех катафрактария из погребения в
кургане «Рошава Драгана» / А.Е. Негин, М. Камишева // Stratum plus. 2016. 4. С. 97. Рис. 5,
4) и публикаций других исследователей (Wijnhoven M.A. Putting the Scale into Mail: Roman
Hybrid Feathered Armour // JRMES. 2016. 17. P. 82. Fig. 10), а также для музейной
экспозиции (шлем с маской из погребения в Чаталке для Регионального музея Стара
Загора).
19

С другой стороны, один только текст не может дать полного


представления. Из текста, например, мало что можно узнать об устройстве и
форме шлема или о конструктивных особенностях паноплии воина в целом.
Поэтому, при изучении римского декорированного доспеха крайне важны
данные археологии, так как благодаря им в нашем распоряжении имеется
довольно большой корпус находок, позволяющий делать даже
статистические выводы.
При анализе декора доспехов для нас важны также данные эпиграфики,
свидетельствующие о территориальном распространении религиозных
взглядов и культовой практики в римской армии. Мифология также
небесполезна при исследовании семантического значения сюжетов декора,
так как они тесно связаны с мифологическим сознанием человека
античности.
Монетные выпуски являются еще одним источником, показывающим,
что сюжеты римской императорской пропаганды были общими на всех
предметах, которые могли быть выданы в качестве донативы8, будь то
монеты, или же награды, или же наградное декорированное оружие.
Можно выделить легионные монеты, а также триумфальные выпуски,
которые отражали не только победы римского оружия, но также и
дипломатические успехи. На аверсах монет довольно часто можно видеть
бюст императора, который одет в шлем и доспехи, в руках которого иногда
показаны копье и щит. Однако данный тип портрета появляется уже в конце
эпохи принципата, а до этого, по большей части, император, если и
изображен в доспехах, то в канонической позе обращения к войску во время
воинской сходки. Для монет императорской эпохи привычны аллегорические
композиции: трофеи с двумя пленниками по сторонам, предметы
жертвенного обихода, Виктории. Также на монетах присутствуют
изображения тех же самых божеств и героев (Марс, Сол, Рома, Нептун,
8
Сестерции типа «adlocutio» несли ярко выраженное значение пропаганды, их,
возможно, изготовляли в качестве донатив (См. Абрамзон М.Г. Монеты как средство
пропаганды официальной политики Римской империи. Москва, 1995. С. 150).
20

Геркулес, Аполлон), а также мифолого-религиозных сюжетов, которые


появляются в декоре римского доспеха, благодаря чему появляется
возможность сравнить иконографический канон изображения того или иного
божества не только на предметах вооружения, но и других предметах
несущих на себе пропагандистские или мифолого-религиозные мотивы. Все
это роднит монетную пропаганду с той, которая присутствует в декоре
римских доспехов эпохи принципата.
Вместе с тем, несмотря на общность иконографического канона
изображаемых сюжетов, одинаковый круг персонажей и сходные
пропагандистские задачи, довольно сложно провести корреляцию между
монетными выпусками, которые, как правило, имеют довольно точную
датировку благодаря привязке к конкретным событиям, и доспехами,
датировать которые гораздо сложнее. Присутствующая на монетах и на
доспехах иконография была довольно статична и мало изменялась в течение
эпохи принципата.
С другой стороны, на монетах далеко не всегда можно рассмотреть
детали доспехов, отчего их эвристическое значение в части исследования
собственно декорированного доспеха не стоит преувеличивать. Глядя на
монеты мы практически никогда с уверенностью не сможем определить тип
изображенного шлема, а уж тем более определить наличие или отсутствие на
нем маски. Точно также, увидев на монете изображение мускульной кирасы,
мы вряд ли рассмотрим ее декор. Для детального изучения декора доспехов
монеты малопригодны, и уступают в информативности мелкой пластике и
рельефам.
В работе учтены, классифицированы, описаны и воспроизведены в
графике все сюжеты римского декорированного вооружения,
опубликованные до 2016 г. включительно (по возможности, учтены и
публикации 2017 г.). Кроме того, в состав источника вошел и ряд
неопубликованных изображений, выполненных автором в ходе изучения
материалов частных коллекций римского оружия.
21

Степень изученности темы. Историография изучения римских


декорированных доспехов начинается уже в эпоху Возрождения9, когда
наметился возврат к забытым с наступлением «темных веков» и
Средневековья элементам античного искусства. Следует отметить, что
традиция античного вооружения не была полностью утрачена для
средневекового человека. Несомненно, присутствовала некоторая
преемственность в оружейном деле, хотя и основательно искаженная в эпоху
«темных веков», но память о римских доспехах сохранялась благодаря
текстам и иллюстрациям в различных манускриптах, и множеству все еще
хорошей сохранности римских рельефов. Будет нелишне напомнить, что
облик римского и ранневизантийского доспеха нашел отражение в искусстве
Византийской империи.
Во второй половине XV в. художники стали тщательно копировать
античные монументы, благодаря чему мы знаем, как выглядели ныне
утраченные монументы. Так, например, Джакопо Рипанда изобразил ныне
утраченные богато декорированные шлемы с маскаронами, крыльями, щиты
с умбонами декорированными изображениями головы Горгоны Медузы и
другие детали т.н. трофея Мария, ныне находящегося на площади
Кампидольо в Риме10.
Внешний облик древнеримских доспехов копировали в своих работах
также самые знаменитые оружейники. В качестве примера можно отметить
работы миланского мастера Филиппо Негроли, который с 1532 г.11
экспериментировал с формами античных доспехов. Для комплекта доспехов
Франческо Мария I делла Ровере, графа Урбинского12 Негроли изготовил
шлем, декорированный в технике высокой чеканки, имитирующей кудрявую

9
Негин А.Е. Рецепция римского парадного доспеха в искусстве итальянского
Возрождения // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И.
Лобачевского. 2016. № 2. С. 72–76.
10
Pyhrr S. W., Godoy J-A, Leydi S. Heroic Armour of the Italian Renaissance: Filippo
Negroli and his contemporaries. Metropolitan Museum of Art, 1998. P. 11–12, Figs. 22–23.
11
Ibid. P. 79.
12
Ibid. P. 116–119.
22

мужскую прическу. Шлем этот является необычным для средневековой


оружейной традиции, и очень похож на древнеримские кавалерийские
шлемы типа Вейлер/Кобленц-Бубенхайм13. Тот факт, что такие римские
шлемы, зарисованные с античных памятников, были известны уже в XVI в.,
наглядно демонстрирует работа лионского антиквара, археолога и нумизмата
Гийома дю Шуля, изданная в 1555 г.14 В данной работе большое внимание
было уделено рельефам колонны Траяна, на основе анализа которых были
сделаны графические реконструкции экипировки римских воинов. На одном
из планшетов с изображениями древнеримских шлемов показано наголовье,
тулья которого имитирует кудрявую прическу. По-видимому, этот шлем был
скопирован с одного из античных римских рельефов, хотя полностью нельзя
исключить и то, что до эпохи Возрождения могли сохраниться и какие-то
реальные образцы римских доспехов, послужившие образцом для творений
художников и оружейников15.
Таким образом, в XVI в. зародилась мода на античное вооружение,
которая привела к появлению первых научных штудий, посвященных
римской армии в целом, и древнеримскому вооружению в частности. Это
столетие стало отправной точкой в историографии изучения римского
военного снаряжения. На рубеже XVI–XVII вв. появляются первые научные
исследования, посвященные римской армии, в которых были затронуты и
вопросы, связанные с вооружением16.
В XVIII в. начинается археологическое изучение римских памятников,
принесшее первые находки. Раскопки погребенных под слоем
вулканического пепла Помпей и Геркуланума приносят находки богато

13
Negin A.E. Roman helmets with a browband shaped as a vertical fronton // Historia i
Świat. 2015. 4. P. 39–42
14
Du Choul G. Discours sur la castramétation et discipline militaire des Romains. Lyon,
1555. Fol. 50.
15
Например, бронзовые античные шлемы отмечены в описях оружейного арсенала
герцога Урбино, великого герцога Тосканского. См.: Pyhrr S. W., Godoy J-A, Leydi S. Heroic
Armour of the Italian Renaissance: Filippo Negroli and his contemporaries. P. 11, 22. Note 26.
16
Gentilis A. De Armis Romanis Libri Duo. Hanoviae, 1599; Lipsius J. De Militia
Romana Libri Quinque. Commentarius ad Polybium. Antwerp, 1614.
23

декорированных доспехов гладиаторов17. В 1772 г. Пьер Клемент Гриньон


начал раскопки в Ле Шатле-Сюр-Мез, из которых происходит фрагмент
римской железной маски18. В погребении, раскопанном возле Нолы в Италии,
обнаружена маска с женскими чертами лица19.
С другой стороны, в XVII–XVIII вв. мода на античные произведения
искусства приводит к бурной деятельности антикваров, которые зачастую
становились жертвами различных мошенников или сами выдавали подделки
за реальные античные предметы. Массовый наплыв поддельных артефактов,
а также различного рода пастиччо, продолжался вплоть до середины XIX в.
Некоторые из антикваров пытались всесторонне исследовать поступающие к
ним находки, чтобы определить их подлинность. Одним из таких
коллекционеров был Чарльз Таунли20. Именно в его руки попала первая
впечатляющая находка, содержавшая в своем составе несколько предметов
богато украшенного римского защитного вооружения. Летом 1796 г.
тринадцатилетний сын сапожника Джозефа Уолтона, играя на пустоши в
окрестностях Рибчестера, случайно наткнулся на шлем, вместе с которым
после проведенных раскопок были обнаружены и другие предметы21. Чарльз
Таунли, купивший у Джозефа Уолтона эти предметы, тщательно изучил
находку и написал довольно детальное исследование, особенно много
внимания уделив анализу декора шлема с маской22.

17
Сергеенко М.Е. Помпеи. M.; Л., 1949. С. 17; Nissen H. Pompejanische Studien. Zur
Slädtekunde des Altertums. Leipzig, 1877. S. 254.
18
Grivaud de la Vincelle C.-M. Arts et métiers des anciens, représentés par les
monuments, ou Recherches archaéologiques servant principalement à l'explication d'un grand
nombre d'antiquités recueillies dans les ruines d'une ville gauloise et romaine. Paris, 1819.
19
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. Wien, 1878. S. 15, № 12,
Taf. 3.
20
Чарльз Таунли (1737–1805) был богатым сельским джентльменом,
коллекционером античных произведений искусства, являлся одним из попечителей
Британского музея, который после смерти коллекционера и выкупил его коллекцию.
21
Towneley Ch. Account of Antiquities discovered at Ribchester // Vetusta Monumenta.
1800. Vol. 4. L., 1815. P. 1.
22
Подробнее см.: Edwards B. J. N. Charles Townley and the Ribchester Helmet // The
Antiquaries Journal. 1982. Vol. 62. Nr. 2. P. 358–360; idem. The Ribchester Hoard. Preston,
1992.
24

Новый виток интереса к римским доспехам произошел в середине XIX


в.23 В это время основные европейские речные артерии (такие как Рейн и
Дунай) подверглись обустройству в целях расширения судоходства,
мелиорационные работы проходили и на датских болотах24. Благодаря
речным и болотным находкам музейные и частные коллекции пополнились
большим количеством новых находок. Железная обтянутая бронзовым
листом маска была найдена в 1827 г. при строительстве укрепления в
Майнце25. В 1844 г. фрагменты двух масок были обнаружены в захоронении
в Неви-Пайу (Франция) 26. В марте 1853 г. во время проведения лесных работ
возле небольшого города Хелланж в коммуне Фризанж (Люксембург) в
захоронении, относящемся к I веку н.э., была найдена бронзовая маска27. В
1854 г. на берегу Дуная в окрестностях Семендрии была обнаружена еще
одна маска28.

23
См. работы: Fuchs J. M. Bemerkungen über eine zu Weissenburg aufgefundene
Römische Maske / J. M. Fuchs. Ansbach, 1855; Wieseler F. Bronzetafeln aus Szamos-Ujvar in
Siebenbürgen // Archäologische Zeitung. 1855. 16. Sl. 149–157; Lindenschmit L. Römische
Waffenstücke // Alterthümer unserer heidnischen Vorzeit. 1864. Bd. I. Heft XII. Taf. IV.
24
Lindenschmit L. Die Altertümer unserer heidnischen Vorzeit. Mainz, 1858; Engelhardt
C. Thorsbjerg Fundet. Copenhagen, 1863; idem. Nydam Mosefund. Copenhagen, 1865; idem.
Vimose Fundet. Copenhagen, 1869.
25
Sacken E. von. Die antiken Bronzen des k. k. Münz- und Antikenkabinetts. I. Die
figural. Bildwerke classischer Kunst. Wien, 1871. S. 119. Taf. XLVII, 1.
26
des Méloizes E. Rapport sur la découverte du tombeau de Neuvy-Pailloux // Essai sur
l'origine du tombeau gaulois ou gallo-romain de Neuvy-Pailloux. Monuments historiques du
Département de l'Indre. Châteauroux, 1845. P. 2–10; Ferdière A., Villard A. La Tombe
augustéenne de Fléré-la-Rivière (Indre) et les sépultures aristocratiques de la cité des Bituriges.
Revue archéologique du Centre de la France - Suppléments 7. Tours, 1993. P. 191–194.
27
Namur A. Une Sépulture Druidique Commencement de l'ère Gallo-Romaine,
decouverte entre Hellange et Souftgen en 1853 // Publications de la Société pour la recherche et
la conservation des monuments histiriques dans le gran-Duche de Luxembourg. 1854. Nr 9. P.
1–23; Krier J., Reinert F. Das Reitergrab von Hellingen. Die Treverer und das römische Militär
in der frühen Kaiserzeit. Luxemburg, 1993.
28
Engelhardt E. Deux lettres, la première concernant la description du masque de fer
déposé au musée de Belgrade et découvert en 1854 près de Semendria, la seconde soummettant
deux inscriptions découvertes à Turn–Severin // Comptes rendus des séances de l’Académie des
Inscriptions et Belles–Lettres, 14e année. Paris, 1870. P. 75–76.
25

Таким образом, к последней четверти XIX в. имелся уже достаточно


репрезентативный корпус находок римских декорированных доспехов,
позволивший опубликовать серию аналитических исследований29.
Первой значительной работой в данной области было исследование
римских медальонов из Шварценакера и Бонна30. В работе был проведен
тщательный анализ сюжетов декора данных предметов, и на основании этого
доказывалась возможность их интерпретации в качестве либо умбонов
щитов31, либо конских нагрудников.
Л. Линденшмит, который основал Центральный римско-германский
музей в Майнце, был автором ряда небольших по объему, но информативных
работ по вооружению римской армии32. Л. Линденшмит одним из первых
сделал весьма удачную попытку объединить данные археологии с
иконографией33. Он также полемизировал с О. Бенндорфом34 по поводу
назначения римских шлемов с масками и пришел к выводу, что они могли
использоваться в бою35.
В 1894 г. была опубликована объемная и детальная публикация
находки шлема из Хеддернхайма, автор которой пытался проследить этапы

29
Gaedechens R. Das Medusenhaupt von Blariacum. Fest-Programm zu Winckelmanns
Geburtstag. Bonn, 1874; Lindenschmit L. Tracht und Bewaffnung des römischen Heeres
während der Kaiserzeit. Braunschweig, 1882; idem. Das Römisch-Germanische Centralmuseum
in bildlichen Darstellungen aus seinen Sammlungen. Mainz, 1889. Taf. XXVII. Cм. также
предметы опубликованные в составе музейных коллекций: Sacken E. von. Die antiken
Bronzen des k. k. Münz- und Antikenkabinetts. I. Die figural. Bildwerke classischer Kunst.
Wien, 1871.
30
Stark B. Drei Metallmedaillons rheinischen Fundorts // Bonner Jahrbücher. 1876. Bd.
58. S. 1–56.
31
Ср. с интерпретацией медальона из Блерика в качестве умбона: Gaedechens R.
Op. cit.
32
Lindenschmit L. Römische Waffenstücke // Alterthümer unserer heidnischen Vorzeit.
1864. Bd. I. Heft XII. Taf. IV; idem. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen // Alterthümer
unserer heidnischen Vorzeit. 1881. Bd. III. Beil. Heft 11. S. 1–10; idem. Tracht und Bewaffnung
des römischen Heeres während der Kaiserzeit. Braunschweig: F. Vieweg und Sohn, 1882; idem.
Das Römisch-Germanische Centralmuseum in bildlichen Darstellungen aus seinen Sammlungen.
Mainz: Zabern, 1889.
33
Lindenschmit L. Tracht und Bewaffnung des römischen Heeres während der Kaiserzeit.
34
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. Wien, 1878.
35
Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen // Alterthümer unserer
heidnischen Vorzeit. 1881. Bd. III. Beil. Heft 11. S. 1–10.
26

развития шлемов, подобных издаваемому, начиная с греческих и этрусских


образцов36.
В первые два десятилетия XX в. появляется целый ряд публикаций,
рассказывающих о новых находках римских декорированных доспехов37. Это
были разные по своему научному уровню и степени проработки материала
публикации, но образовавшийся корпус находок позволил Ф. Дрекселю
проанализировать имеющиеся образцы и назвать римские декорированные
доспехи «парадными»38. Именно Ф. Дрексель при изучении находок из
Регенсбурга подыскал им аналогии среди известных ему артефактов. В
результате, анализируя созданный им же самим свод находок, он первым
предположил связать богато декорированные римские доспехи с трактатом

36
Donner von Richter O. Die Heddernheimer Helme: die etruskischen und der
griechische Helm des frankfurter historischen Museums in ihrer Bedeutung für die Geschichte
antiker Helmformen // Mitteilungen über Römischen Funde in Heddernheim. Frankfurt (Main).
1894. Bd. 1. S. 21–50.
37
Herzog R. Das Kastell Buch // Der obergermanisch-raetische Limes des
Roemerreiches. Abt. B. Nr. 67. Heidelberg, 1898; Groller M. von. Römische Waffen // Der
Römische Limes in Österreich. Bd. 2. Wien, 1901. S. 85–132; Déchelette J. La sépulture de
Chassenard et les coins monétaires de Paray-le-Monial // Revue Archéologique 4ème serie.
1903. 1. P. 235–258; Woolley T. C. Cheek-piece of a Roman Helmet // Archaeologia. 1903. 58.
Р. 573; Münsterberg R. Bronzereliefs vom Limes // Jahreshefte des Österreichischen
Archäologischen Institutes in Wien. 1903. Bd. VI. S. 69–78; Eidam H. Das Kastell Theilenhofen
// Der obergermanisch-raetische Limes des Roemerreiches. Abt. B. Nr. 71a. Heidelberg, 1905;
Schröder B. Die Freiherrlich von Lipperheidesche Helmsammlung in den Kgl. Museen zu Berlin
// Archäologischer Anzeiger. 1905. S. 15–30; Fabricius E., Kohl W., Tröltsch J. Das Kastell
Weißenburg // Der obergermanisch-raetische Limes des Roemerreiches. Abt. B. Bd. 6. Nr. 72.
Heidelberg, 1906; Дякович Б. Тракийска гробница при Пловдив и некрополът на древния
град // Сборник за народни умотворения, наука и книжнина 1906–1907. Т. 22–23. С. 1–55;
Éspérandieu E. Recueil général des bas-reliefs de la Gaule romaine. T. V. Paris, 1907; idem.
Recueil général des bas-reliefs de la Gaule romaine. T. VII. Paris, 1908; Kropatscheck G.
Ausgrabungen bei Haltern. Die Fundstücke der Jahre 1905–1907 // Mitteilungen der
Altertumskommission für Westfalen. 1909. Bd. 5. S. 323–358; Hoffiller V. Oprema rimskoga
vojnika u prvo doba carstva // Vjestnik Hrvatskoga Arheoloskoga Drustva (Zagreb). 1910–1911.
№ 11. S. 145–240; idem. Oprema rimskoga vojnika u prvo doba carstva // Viestnik Hrvatskoga
arheološkoga društva. 1910–1911. Sv. 12. S. 16–123; Curle J. A Roman frontier post and its
people. Glasgow, 1911; Déchelette J. La collection Millon: antiquités pré-historiques et gallo-
romaines. Paris, 1913; Curle J. On a Roman visor helmet recently discovered near Nijmegen,
Holland // JRS. 1915. Vol. 5. P. 81–86; Kam G.M. Antieke helmen in het museum «Kam» //
Bulletin van den Nederlandschen Oudheidkundigen Bond ser. 2. 1915. 8. S. 258–266; Филов Б.
Шлемът–маска в музея при Пловдивската народна библиотека // Годишник на народната
библиотека въ Пловдив. 1923. C. 139–150.
38
Drexel F. Römische Paraderüstung // Strena Buliciana / M. Abramić, V. Hoffiller
(eds.). Zagreb, 1924. S. 55–72.
27

«Тактическое искусство» Арриана, полагая, что данные предметы


малопригодны для их использования в бою39. Вслед за этой работой в
исторической науке, археологии и оружиеведении на долгое время
укоренился термин «Paraderüstung» как наименование для римского
декорированного доспеха.
В 1926 г. выходит монументальное исследование по истории римского
вооружения от возникновения Рима до падения Западной Римской империи.
Этот поистине всеобъемлющий охват источников был осуществлен П.
Куиссеном40, который был профессором латинской литературы, наделенным
также и талантом художника, что позволило ему сделать свои работы
максимально наглядными. Он изучал вооружение древних народов,
совмещая анализ текстов и археологического материала. В его труде много
внимания уделено римским доспехам, представленным на изображениях, а
также в нарративных источниках, что дополнялось детальным описанием
известных к тому времени артефактов, которые впервые были
классифицированы по географическому распределению находок. Причем
исследователь обратился не только к вопросам типологии, но также
рассмотрел функциональные особенности римских шлемов с масками41 и
вопросы декорирования римских доспехов42. Подобной классификации всего
известного материала не предпринималось вплоть до 70-х гг. XX в., когда
вышла в свет знаменитая книга Г. Р. Робинсона43.
В последующие годы были опубликованы различные разрозненные
находки44, но интерес со стороны ученого сообщества и любителей военных

39
Ibid. S. 62.
40
Couissin P. Les Armes Romaines. Essai sur les origins et l’évolution des armes
individuelles du légionnaire romain. Paris, 1926.
41
Ibid. Р. 410–422.
42
Ibid. Р. 425–428.
43
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. L., 1975.
44
Wheeler M. The Roman Fort near Brecon The Roman Fort Near Brecon. L., 1926;
Woelcke K. Der neue römische Paradehelm aus Heddernheim // Germania. 1930. Bd. 14. S. 149–
153; Klumbach H. Römischer Gesichtshelm vom Aschberg im Museum Dillingen a. d. Donau //
Germania. 1932. Bd. XVI. S. 52–58; Braat W. C. Romeinsche helmen in het Rijksmuseum van
Oudheden // Oudheidkundige. Mededeelingen uit het Rijksmuseum van Oudheden. 1939. NR 20.
28

древностей к теме римского декорированного доспеха с новой силой


вспыхнул благодаря сенсационной находке в Штраубинге.
27 октября 1950 г. рабочие копали в Штраубинге большую яму для
отвода сточных вод45. Во время этих работ из земли показался огромный
перевернутый бронзовый котел. Заинтригованные рабочие киркой пробили
отверстие в днище котла и, увидев внутри бронзовые предметы, расширили
отверстие при помощи ножниц по металлу. Через данное отверстие были
вытащены практически все находившиеся внутри предметы, причем
некоторые из них были повреждены при извлечении. До того как на место
прибыли археологи, часть предметов уже была растащена находившимися на
месте находки зеваками. К счастью, некоторые предметы впоследствии
удалось возвратить46. Клад был обнаружен в непосредственной близости от
римской виллы47, а обстоятельства сокрытия клада были связаны Й. Каймом
и Г. Клумбахом с вторжениями алеманнов в 233 г. или же в 259–260 гг. 48
Сразу же после обнаружения клада появилось множество публикаций в
самых разных изданиях – от газет до серьезных научных журналов49, а

S. 29–46; Mansel A.M. Grabhügelforschung in Ostthrakien // Bulletin de l'Institute d'Archéologie


Bulgare. 1938. 12. S. 154–89; idem. Vizéde Bulunan Maskeli Migfer // Belleten. 1944. Cilt VIII.
Sayı 30. S.165–183; Radnóti A. Bronz Mithrastabla Brigetiöbol // Archaeologiai Ertesitö.
1946/1948. Nr. 7/9. P. 137–146; Klumbach H. Römische Gesichtshelme aus Mainz // Mainzer
Zeitschrift. 1949/1950. Bd. 44/45. S. 28–32; Abdul-Hak S. Catalogue illustre du Departement des
Antiquites Greco-Romaines au Musee de Damas. Damas, 1951; idem. Rapport préliminaire sur
des objets provenant de la nécropole romaine située a proximité de Nawa (Hauran) // Les
Annales Archéologiques de Syrie, 1954–1955. 4–5. P. 163–188.
45
Keim J., Klumbach H. Der Römische Schatzfund von Straubing // Münchner Beiträge
zur Vor– und Frühgeschichte Bd. 3. München, 1951. S. 1.
46
Ibid. S. 2.
47
Ibid. S. 3–6.
48
Ibid. S. 9.
49
Среди прочего см.: Bersu G. The Most Remarkable Discovery of Roman Parade
Armour Ever Made // The Illustrated L. News. 31 March 1951. P. 23–26; Klumbach H. Ein
Römischer Schatzfund // Germania. 1951. Bd. 29. S. 146–148; idem. H. Der römische
Schatzfund von Straubing // Kunstchronik. 1951. Bd. 4 S. 54–56; Breitinger E. Römische
Gesichtshelme von Straubing. Anthropologische Bemerkungen // Die Umschau. 1951. Bd. 51. S.
720; Werner J. Der römische Schatzfund von Straubing // Atlantis. 1951. J. 23. H. 5. S. 222–228;
Fleischer R. Zum römischen Schatzfund von Straubing // Jahreshefte des Österreichischen
Archäologischen Institutes in Wien. 1961–1963. Bd. 46. S. 171–190; Walke N. Das römische
Donaukastell Straubing-Sorviodurum. Berlin, 1965; Prammer J. Das römische Straubing.
Ausgrabungen, Schatzfund. Gäubodenmuseum. München, 1989.
29

монография-каталог Й. Кайма и Г. Клумбаха50 мгновенно стала научным


бестселлером и позже была дважды переиздана (в 1976 и 1978 гг.). Наличие в
составе этого клада масок двух типов (с мужскими и женскими чертами лиц),
а также богато украшенных чеканными и гравированными изображениями
поножей и конских налобников, для которых до этого имелись весьма редкие
и плохо сохранившиеся аналоги, побудило к новым исследованиям, которые
были написаны уже с привлечением античных нарративных источников. К
числу таковых исследований следует отнести работы Х. фон Петриковица51 и
Ф. Кихле52, которые анализировали сообщения античных писателей, и
прежде всего трактата Арриана. В 1967 г. в Нидербибере было найдено
навершие драконообразного штандарта53, который описывал Арриан (Tact.
35. 1–5), повествуя о кавалерийских турнирах (hippika gymnasia)54. Все это
вселило в исследователей уверенность в том, что богато украшенные доспехи
были частью экипировки кавалерийских упражнений.
Вместе с тем, корпус находок продолжал пополняться новыми
артефактами и их публикациями. Декорированные доспехи продолжали
находить в самых разных контекстах: в погребениях55, на территории

50
Keim J., Klumbach H. Der Römische Schatzfund von Straubing. München, 1951.
51
Petrikovits von H. Besprechung Keim-Klumbach // Bonner Jahrbücher. 1951. Bd. 151.
S. 143–150; idem. Troiaritt und Geranostanz // Beiträge zur älteren europäischen
Kulturgeschichte (Festschrift R. Egger). 1952. I. S. 126–143.
52
Kiechle F. Die «Taktik» des Flavius Arrianus // Bericht der Römisch–Germanischen
Komision 1964. Bd. 45. B., 1965. S. 87–129.
53
Eiden H. Zehn Jahre Ausgrabungen an Mittelrhein und Mosel: Einführung, Fundplätze,
Funde; Ausstellung des Staatlichen Amtes für Vor- und Frühgeschichte vom 22.7. bis
17.10.1976 im Landeshauptarchiv Koblenz. Koblenz, 1976; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. München, 1978. S. 88. Taf. 48.
54
Подробнее см.: Негин А. Е. Римляне под знаменем дракона // Воин. Военно-
исторический журнал. 2009. № 8. С. 2–5.
55
Seyrig H. Antiquités de la nécropole d'Emèse // Syria. 1952. Vol. 29. No. 3/4. P. 204–
250; idem. A Helmet from Emese // Archaeology. 1952. V. P. 66–69; idem. Le casque d’Emèse
// Annales archéologiques de Syrie. 1952. II. P. 101–108; Abdul-Hak S. Rapport préliminaire sur
des objets provenant de la nécropole romaine située a proximité de Nawa (Hauran) // Les
Annales Archéologiques de Syrie, 1954–1955. 4–5. P. 163–188; Тончева Г. Новооткрити
гробници около Одесос // Известия на Народния музей – Варна. 1964. Т. ХVI: 1. С. 51–60;
Venedikov I. Der Gesichtsmaskenhelm in Thrakien // Eirene. 1960. Nr.1. S. 143–151; Thill G.
Frühkaiserzeitliche Grabbeigaben von Hellingen (Ghzgtm. Luxemburg) // Archäologisches
Korrespondenzblatt. 1975. Bd. 5. S. 69–79.
30

римских поселений56 и военных лагерей57, а также в качестве случайных


находок58. Одновременно с этим в Германии были изданы информативные
своды находок под редакцией Г.Клумбаха59, у которого появилось несколько
последователей (Г. Ваурик60, Й. Гарбш61 и М. Юнкельманн62).

56
MacMullen R. Inscriptions on armor and the supply of arms in the Roman Empire //
American Journal of Archaeology. 1960. Vol. 64. No. 1. P. 23–40; Behn F. Gesichtshelme //
Festschrift für Friedrich Zucker zum 70. Geburtstage / Wolfgang Müller (ed.). Berlin, 1954. S.
17–23; Radulescu A. Elmi bronzei di Ostrov // Dacia. 1963. 7. P. 543–551.
57
Hoffiller V. Rimski oklop za konjsku glavu iz Dalja // Zbornik radova = Collectanea /
urednički odbor Antun Barac...[et al.]. Zagreb, 1951. S. 93–99; Barkóczi L. Római dlszsisak
Szönyböl // Folia Archaeologica. 1954. Nr. 6. P. 45–48; Szilâgyi J. A rómaikori ásatások
fontosabb eredményei Budapest területén és az Aquincumi Múzeum értékesebb gyarapodásai az
1951–53. években: előzetes jelentés // Budapest Régiségei. 1955. 16. S. 387–426; Klumbach H.
Ein Paradeschildbuckel aus Miltenberg // Bayerische Vorgeschichtsblätter. 1960. 25. S. 125–
132; Büttner A. Figürlich verzierte Bronzen vom Kastell Zugmantel // Saalburg-Jahrbuch. 1962.
Bd. 20. S. 62–75; idem. Römischer Gesichtshelm aus Stuttgart-Bad Cannstatt // Fundberichte aus
Schwaben (Neue Folge). 1962. Bd. 16. S. 163–167; idem. Römische Panzerbeschläge aus
Manching, Ldkr. Ingolstadt // Aus Bayerns Frühzeit. Festschrift Fr. Wagner zum 75. Geburtstag /
J. Werner (Ed.). München, 1962. S. 187–193; Ypey J. Twee viziermaskerhelmen uit Nijmegen //
Numaga. 1966. 13. S. 187–199; Krämer W., Schubert F. Die Ausgrabungen in Manching 1955–
1961. Einführung und Fundstellenübersicht. Wiesbaden, 1970; Robinson H. R. Fragments of a
Roman Cavalry Cheek-piece from the Fort at Newstead // Proceedings of the Society of
Antiquaries Scotland. 1969–1970. Vol. 102. P. 290–292; Ubl H. Eine Prunkbeinschiene aus
Lauriacum // Römisches Österreich. Jahresschrift der Österreichischen Gesellschaft für
Archäologie. 1974. Bd. 2. S. 91–109; Petculescu L. Garnituri de armura romane din Dacia //
Studii si materiale de muzeografîe si istorie militara. 1974–1975. T. 7–8. P. 79–88; Thomas E. B.
Figural Verzierter Griffschalenhenkel aus Jászszentlászló // Cumania. 1976. T. 4. S. 21–34.
58
Grbić M. Dve rimske bronzane maske // Starinar. 1952–1953. T. 3–4. S. 199–202; van
Buren A. W. News Letter from Rome // American Journal of Archaeology. 1956. Vol. 60. P.
389–400; De Agostino A. Gli elmi di Rapolano // Archeologia Classica. 1958. 10. P. 84–86;
Grbić M. Choix de plastiques grecques et romaines au Musée National de Beograd. Beograd,
1958; Klumbach H. Der Ganymed von Schwarzenacker // Mitteilungen des Historischen Vereins
der Pfalz. 1960. Bd. 58. S. 82–91; Velkov I. Ein Pferdeparadeschmuck aus Moesia inferior //
Jahreshefte des Österreichischen Archäologischen Institutes in Wien. 1952. Bd. 39. S. 107–112;
Klumbach H. Ein neuer römischer Paradeschildbuckel // Bayerische Vorgeschichtsblätter.1971.
Bd. 36. S. 283–289; Vermeule C., Neuerburg N. Catalogue of the Ancient Art in the J. Paul
Getty Museum. Malibu, 1973; Sarfatij H. Opgravingen op de Woerd in Valkenburg (ZH) //
Spiegel Historiael. 1975. Nr. 10. S. 242–247; Szabo K. Römische Forschungen in Zalalövö 1976:
Bronzefunde // Acta Archaeologica Hungarica. 1978. T. 30. P. 408–417.
59
Klumbach H. Spätrömische gardehelme. München:, 1973.; idem. Römische Helme aus
Niedergermanien. Katalog einer Ausstellung in Rheinischen Landesmuseums Bonn, 1974. Köln,
1974.
60
Waurick G. Die Römischen Militärhelme von der Zeit der Republik bis ins 3. Jn. N.
Chr., Diss. Mainz, 1976; idem. Römische Helme // Antike Helme. Handbuch mit Katalog.
Monographien des Römisch-Germanischen Zentralmuseums. Band 14. Mainz, 1988. S. 327–
364; idem. Helme in Caesars Heer. Mainz, 1990; idem. Römischer Eisenhelm aus Windisch, Kt.
Aargau/Schweiz (1. Jahrhundert n. Chr.) // Jahrbuch des. Römisch–Germanischen
Zentralmuseums. 1994. Bd. 41. S. 645.
31

В Англии в противовес континентальным (прежде всего немецким)


исследователям, Г. Р. Робинсон создает собственную типологию римского
доспеха императорского времени63, посвящая декорированным шлемам
целую главу в категории, обозначенной автором как «кавалерийский
спортивный» (Cavalry Sport) доспех64. Автором был изучен большой свод
находок, который, однако, рассматривался прежде всего с конструктивной
точки зрения, а искусствоведческий анализ предметов остался без должного
внимания, хотя именно он подчас позволяет уточнить датировку предмета и
локализовать место его производства. Основные положения этой книги были
перенесены Г. Р. Робинсоном в другие его уже популярные брошюры,
выполненные совместно П. Коннолли65.
В том же 1975 г., когда вышла в свет книга Г.Р. Робинсона, в Айнинге и
Тайленхофене в Баварии были обнаружены сразу две находки римских
декорированных доспехов66.
Относительно обстоятельств находки клада в Айнинге известно
немного. 6 октября 1975 г. фермером были обнаружены пара поножей, два
наколенника и два конских наголовья67. Через некоторое время, после того
как все поле было вспахано и засеяно озимыми, владелец земли заявил, что в
50 метрах от места первой находки плуг вытянул на поверхность маску,

61
Garbsch J. Römische Paraderüstungen.
62
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. Mainz am Rhein, 1996; idem.
Paradehelme? Zur funktionalen Einordnung frükaiserzeitlicher Maskenhelme im Lichte von
Neufunden und praktischen Versuchen // Fragen zur römischen Reiterei. Kolloquium zur
Ausstellung "Reiter wie Statuen aus Erz. Die römische Reiterei am Limes zwischen Patrouille
und Parade" im Limesmuseum Aalen am 25./26.02.1998. Stuttgart, 1999. S. 39–43; idem.
Römische Helme. Mainz am Rhein, 2000.
63
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 107–135, 160–161, 190–193.
64
Первенство использования данного термина, однако, принадлежит не Г.Р.
Робинсону. Данный термин испльзован еще в статье Г. Берсу, посвященной находке клада
в Штраубинге. См.: Bersu G. The Most Remarkable Discovery of Roman Parade Armour Ever
Made. P. 23.
65
Robinson H.R. What the Soldiers Wore on Hadrian's Wall. Newcastle upon Tyne,
1976; Connolly P. Greece and Rome at War, L., 1981.
66
Kellner H. J. Der römische Verwahrfund von Eining // Münchner Beiträge zur Vor–
und Frühgeschichte 29. München, 1978; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 55–56.
67
Kellner H. J. Der römische Verwahrfund von Eining. S. 3.
32

которая была раздроблена плугом на две части68. Посмотрев внимательнее на


распаханные борозды, фермер обнаружил и другие бронзовые предметы,
однако до конца полевых работ никому о своей находке не рассказывал. В
дальнейшем, когда археологам стало известно о первой части находки,
фермер еще уверял их о желании приобрести металлоискатель, с целью
найти остаток клада. Однако, как полагает Г.-Й. Келлнер, скорее всего, клад
был извлечен в один прием, еще в начале октября69. Уже в конце октября
клад был приобретен Государственным музеем археологии в Мюнхене70.
Осенью 1974 г. в Тайленхофене при вспашке поля, находящегося на
территории викуса римской крепости, были найдены фрагменты двух
шлемов. Только весной 1975 г. из земли были извлечены недостающие
фрагменты шлемов, которые были восстановлены в первоначальном
облике71.
Эти находки позволили расширить и без того обширный корпус
известных богато украшенных доспехов, а также подготовить подробный
каталог римских декорированных доспехов, созданный группой авторов под
общей редакцией Й. Гарбша72. По сути, данная работа является каталогом
выставок римского декорированного доспеха, прошедших в Германском
национальном музее в Нюрнберге и в Баварском археологическом музее в
Мюнхене, но авторы решили рассмотреть все известные к тому моменту
экземпляры, для чего был составлен полный каталог находок73 и разработана
новая типология археологического материала74. В итоге всех этих усилий
данный каталог стал важной вехой в изучении римского «парадного»
защитного вооружения, подготовив основу будущих углубленных

68
Ibid. S. 4.
69
Ibid. S. 4.
70
Ibid. S. 5.
71
Klumbach H., Wamser L. Ein Neufund zweier außergewöhnlicher Helme der
römischen Kaiserzeit aus Theilenhofen, Landkreis Weißenburg-Gunzenhausen. Ein Vorbericht //
Jahresbericht der Bayerischen Bodendenkmalpflege 1976–1977. Bd. 17–18. S. 41–61.
72
Garbsch J. Römische Paraderüstungen.
73
Ibid. S. 43–88.
74
Ibid. S. 4–14, 19–28.
33

исследований в этой области. Й. Гарбш впоследствии еще не раз обращался к


вопросам связанным с римским декорированным доспехом, постоянно
пополняя свой каталог публикацией новых находок75.
Осенью 1979 г. садовод-любитель из Вайсенбурга при вскапывании
земли неподалеку от развалин древнеримских бань случайно наткнулся на
древние предметы76. Сначала из земли показались ржавые части складного
железного стула, рядом с которым находились железные цепи, а также две
перевернутые бронзовые чаши и россыпь бронзовых статуэток. При
дальнейших раскопках семья садовода обнаружила множество других
предметов, прежде чем о находке стало известно археологам из филиала
Нюрнбергской Баварской Государственной службы77. Практически сразу
стало понятно, что обнаружен один из самых крупных (если не самый
крупный) римский клад на территории ФРГ, который впоследствии был
выкуплен для коллекции Государственного музея археологии в Мюнхене. В
составе данного клада находились три маски и тулья декорированного
шлема78.
В 1987 г. английский археолог-любитель Т. Кланн решает разгадать
загадку места разгрома легионов Публия Квинтилия Вара в Тевтобургском
лесу79. Для этого он отправляется в путешествие по Германии, где в
Оснабрюке встречается с археологом В. Шлютером, напомнившим ему о
теории Т. Моммзена, основанной на многочисленных находках в данной
местности монет времен императора Октавиана Августа80. Последовавший

75
Garbsch J. Neue Funde römischer Paraderüstungen // Alba Regia. 1984. T. 21. P. 67–
69; idem. Ein römisches Paradekettenhemd von Bertoldsheim, Lkr. Neuburg-Schrobenhausen //
Neuburger Kollektaneenblatt, Jahrbuch. 1984. Bd. 136. S. 239–242; idem. Eine
Paradebeinschiene von Pförring, Landkreis Eichstätt, Oberbayern // Das archäologische Jahr in
Bayern 1990 / E. Keller (Ed.). Stuttgart, 1991. S. 88–90.
76
Kellner H. J., Zahlhaas G. Der römische Schatzfund von Weißenburg. München;
Zürich, 1984. S. 10; idem. Der römische Tempelschatz von Weißenburg i. Bay. Mainz, 1993.
77
Ibid. S. 10.
78
Ibid. S. 30–32.
79
Подробнее см.: Clunn T. In Quest of the Lost Legions: The Varusschlacht. L., 1999;
idem. The Quest for the Lost Roman Legions. Spellmount, 2005.
80
Mommsen Th. Die Örtlichkeit der Varusschlacht. Berlin, 1885. S. 31–37, 54–55.
34

совету археолога искатель беседует с жителями местечка Калькризе и


выясняет, что римские монеты находят главным образом на сравнительно
небольшом участке земли возле старой военной дороги. Впечатленный этими
сведениями любитель древностей на следующее же утро уже ходил по полю
с металлоискателем. Практически сразу же раздался характерный писк
металлоискателя. В течение нескольких дней на поле нашлось 105 монет,
которые собиратель древностей показал В. Шлютеру. Археолог с
помощниками сразу же выехал на место, где в окрестных полях и лесах были
обнаружены еще более удивительные находки: множество наконечников
копий, различные фрагменты доспехов, куски подошв подбитых гвоздями
калиг и сотни серебряных денариев, выпущенных до 9 г. н.э. Всего в ходе
раскопок было найдено более 3000 предметов воинской экипировки (оружие,
бытовые, медицинские и рабочие инструменты, элементы одежды и конного
убора, украшения)81. Среди этих находок выделяется железная маска,
первоначально покрытая листовым серебром, которое было содрано с маски
и взято в качестве трофея одним из германских воинов82.
В 1980-х – 1990-х гг. римские декорированные доспехи продолжали

81
Подробнее о раскопках и находках см.: Franzius G. Die römischen Funde, Die
Römer im Osnabrücker Land – Die archäologischen Untersuchungen in der Kalkrieser-
Niewedder Senke = Schriftenreihe Kulturregion Osnabrück des Landschaftsverbandes
Osnabrück e. V. 4. Bramsche, 1991. S. 19–52; idem. Die römischen Funde aus Kalkriese //
Kalkriese – Römer im Osnabrücker Land. Archäologische Forschungen zur Varusschlacht.
Bramsche, 1993. S. 107–182; idem. Die Römische Funde aus Kalkriese 1987–95 und ihre
Bedeutung für die Interpretation und Datierung militärischer Fundplätze der augustischen Zeit
im norwesteuropäischen Raum // JRMES. 1995. Vol. 6. P. 69–88; Harnecker J. Arminius, Varus
und das Schlachtfeld von Kalkriese: Eine Einführung in die archäologischen Arbeiten und ihre
Ergebnisse. Bramsche, 1999; Derks H. Kalkriese: 15 Jahre Archäologie; eine Entdeckung und
ihre Folgen. Bramsche, 2005.
82
Wilhelmi K. Isa pantae tois prosohpois. Die bronzeeisen versilberte Helmmaske aus
derfrü hen Kaiserzeit am Kalkrieser Berg – Germanische Beute aus römischer Paraderüstung,
haerentia corpori tegmina? // JRMES. 1992. Vol. 3. P. 1–36; Franzius G. Maskenhelme // Rom,
Germanien und die Ausgrabungen von Kalkriese. Internationaler Kongress der Universität
Osnabrück und des Landschaftverbandes Osnabrücker Lande. V. vom 2. Bis 5. September 1996.
Osnabrücker Forschungen zu Altertum und Antike – Rezeption. Osnabrück, 1999. S. 117–148;
Hanel N., Wilbers-Rost S., Willer F. Die Helmmaske von Kalkriese // Bonner Jahrbücher. 2004.
Bd. 204. S. 71–9.
35

публиковаться83, а также рассматривались и в обобщающих работах по


римскому вооружению. К таким работам следует, прежде всего, отнести
обстоятельную коллективную монографию по эволюции античных шлемов84,
а также книги по римскому вооружению, изданные в начале 1990 – х гг. М.
Бишопом и Дж. Коулстоном85, а также М. Фежером86.

83
Kalee C.A. Een fragmentje van een Romeinse gezichtshelm uit De Meern (Utr.) //
Westerheem: tweemaandelijks orgaan van de Archaeologische Werkgemeenschap voor
Westelijk Nederland. 1981. Vol. 30. P. 66–69; Herold K. Zur Konservierungsproblematik
archäologischer Eisenfunde am Beispiel eines Gesichtshelmes aus dem Auxiliarkastell
Carnuntum // Österreichische Jahreshefte. 1985. Bd. 56. S. 171–176; Grabert W., Koch H.
Militaria aus der villa rustica von Treuchtlingen-Weinbergshof // Bayerische
Vorgeschichtsblätter. 1986. Bd. 51. S. 325–332; Driel-Murray C. van. The Vindolanda
chamfrons and miscellaneous items of leather horse gear // Roman Military Equipment: the
Sources of Evidence. Proceedings of the Fifth Roman Military Equipment Conference, British
Archaeological Reports, International Series 476. Oxford, 1989. P. 281–318; Gerhartl-Witteveen
A.M. Een gezichtshelm, opgebaggerd uit de Waal // Schatkamer van Gelderse oudheden / A.
Gerhartl-Witteveen, A. Koster, L. Swinkels (Hrsg.). Nijmegen, 1989. S. 36–37; Anderson M. L.
Cavalry Sports Mask // Glories of the Past. Ancient Art from the Shelby White and Leon Levy
Collection / D. von Bothmer (Ed.). New York, 1990. P. 247; Borhy L. Zwei neue Parade-
Brustplatten im Ungarischen Nationalmuseum, in: Bayerische Vorgeschichtsblätter. 1990. Bd.
55. S. 299–307; Beck F., Chew H. Masques de fer. Un officier romain du temps de Caligula,
Katalog der Ausstellung im Musée des antiquités nationales de Saint-Germain-en-Laye
1991/1992, Paris, 1991; Kocsis L. A recently identified cavalry sports helmet from Aquincum //
Budapest régiségei: a főváros területén talált műemlékek és történelmi nevezetességű helyek
leírása. 1993. 30. P. 281–292; Rind M. M. Ein Sammelfund der mittleren Kaiserzeit aus Sittling,
Gde. Neustadt, Lkr. Kelheim, Ndb. // Ausgrabungen und Funde in Altbayern 1989–1991,
Katalog der Ausstellung im Gäubodenmuseum Straubing 1991/1992, Straubing, 1991. S. 91–92;
Humer F., Jobst W. Römische Paraderüstungen // Carnuntum. Das Erbe Roms an der Donau,
Katalog der Ausstellung des Archäologischen Museums Carnuntinum / W. Jobst (Hg.). Wien,
1992. S. 238–245; Jobst W., Ditmar-Trauth G. Rüstung und Bewaffnung des römischen Heeres
// Carnuntum. Das Erbe Roms an der Donau, Katalog der Ausstellung des Archäologischen
Museums Carnuntinum / W. Jobst (Hg.). Wien, 1992. S. 246–305; Enckevort H. van, Willems
W.J.H. Roman cavalry helmets in ritual hoards from the Kops Plateau at Nijmegen, The
Netherlands // JRMES. 1994. Vol. 5. P. 125–137; Junkelmann M. Rekonstruktion und Erprobung
einer römischen «Paraderüstung» des frühen 3. Jahrhunderts n. Chr. // Carnuntum–Jahrbuch.
Zeitschrift für Archäologie und Kulturgeschichte des Donauraumes 1995. Wien, 1995. S 45–93;
Kemkes M., Scheuerbrandt J. Zwischen Patrouille und Parade. Die römische Reiterei am Limes.
Sehr, des Limesmuseums Aalen 51. Stuttgart, 1997. S. 55–56; Enckevort H. van. Votivopfer und
Paraderüstungen. Römische Sattelhörnchen vom Kops Plateau in Nijmegen // Berichten van de
Rijksdienst voor het Oudheidkundig Bodemonderzoek. 1998–1999. Bd. 43. S. 141–153; Kemkes
M., Scheuerbrandt J. Fragen zur römischen Reiterei. Koll. Reiter wie Statuen aus Erz. Die
römische Reiterei am Limes zwischen Patrouille und Parade im Limesmus Aalen 25/26.2.1998.
Stuttgart, 1999. S. 39–43.
84
Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin / A. Bottini (Hrsg.). Mainz, 1988.
85
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the
Fall of Rome. L., 1993 (2nd edition – 2006).
36

Значительный вклад в изучение римского декорированного доспеха


внес немецкий военный историк М. Юнкельманн87, написавший две
специальные работы о римском «парадном» доспехе88, в которых он дает не
только свою собственную типологию артефактов, но и вводит в научный
оборот большое количество новых находок, значительно дополняя каталог Й.
Гарбша89.
В первую очередь, пополнению каталога находок способствовала
публикация находок, хранящихся в частных коллекциях. Несмотря на тот
факт, что большинство из этих находок беспаспортные, их все же нельзя
игнорировать, поскольку они подчас существенно дополняют наши сведения
о генезисе римского шлема. Несомненно, ранняя деятельность антикваров
была дилетантской, что, в принципе, не помешало сохранить для науки
некоторые великолепные образцы. Вместе с тем, поскольку вплоть до второй
половины XIX в. основным источником изучения римского вооружения
продолжали оставаться иконографические источники, то коллекционеры
старинного оружия часто ориентировались на изображения при отборе тех
или иных предметов, которые предлагали им грабители могил, а также
различного рода мошенники, продававшие изготовленные ими самими по
тем же изображениям предметы. Наиболее яркий тому пример — появление
в частных коллекциях нескольких образцов, которые почти идентичны
шлемам с кольцевидным навершием, изображенным на колоннах Траяна и
Марка Аврелия. Известно четыре подобных экземпляра. Бронзовый шлем из
Ярта90 был, якобы, обнаружен при вскрытии погребения легионера, однако
вскоре после публикации бесследно исчез. Шлем типа Мангейм из коллекции

86
Feugère M. Les armes des romains de la République à l'Antiquité tardive. Paris, 1993.
Английское издание: Feugère M. The Weapons of the Romans. Stroud, 2002.
87
Перевалов С.М. Junkelmann Marcus. Reiter wie Statuen aus Erz. Mainz am Rhein,
1996 // Российская археология. 1999. № 2. С. 211–214.
88
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz.; Born H., Junkelmann M. Römische
Kampf- und Turnierrüstungen. Mainz am Rhein, 1997.
89
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 45–88.
90
Rochebrunne R. de. Sepulture d’ un legionnaire romain decouverte au bourg de Jart.
Niort, 1878.
37

А. Комармона, приобретенной Британским музеем также имеет


приклепанное кольцевидное навершие, хотя оно, видимо было добавлено
ради эффекта торговцем антиквариатом91. Такие же кольцевидные навершия
можно видеть на шлеме из Хомса, хранящимся в музее города Толидо
(Огайо, США)92 и бронзовом экземпляре из Гамбургского музея искусства и
ремесел93. Все эти экземпляры, как кажется, являются произведениями
торговцев антиквариатом, либо, в крайнем случае, представляют собой
пастиччо, т.е. собраны из частей разных шлемов с восстановлением
утраченных частей согласно современным представлениям.
Однако спрос на древнее оружие, несмотря на опасность стать жертвой
торговцев фальшивками, все усиливался.
Наиболее бурно коллекционирование древнего и старинного оружия
проявилось в Германии второй половины XIX века. Это было связано,
прежде всего, с увеличивающимся патриотизмом немцев в годы
объединения, становления и зенита кайзеровской Германской империи.
Одной из черт этого патриотизма было пристрастие к оружию. Наибольшим
почитанием, а, следовательно, и спросом у коллекционеров, пользовалось
старинное оружие, причем все чаще предпочтение отдавалось античному, а
не средневековому оружию. Собирание старинного оружия в Германии к
тому времени уже имело давнюю традицию. Уже принц Карл фон Пройссен
в годы молодости был восторженным собирателем оружия. После его смерти
остался огромный фонд оружия разных времен94. К кругу коллекционеров в
Германии принадлежали также: Франц фон Липперхайде95, Рихард Чилле из
Саксонии, коллекция которого была передана в Этнографический музей в
91
Feugère M. Le casque republicain de Sainte-Foy-les-Lyon et la question des casques
romains surmontes d’un anneau // Image, Craft and the Classical World. Essays in honour of
Donald Bailey and Catherine Johns. Monograph Instrumentum, 29. Montagnac, 2005. P. 61–67.
92
Vermeule C.C. A Roman silver helmet in the Toledo (Ohio) Museum of Art // JRS.
1960. 50. P. 8–11.
93
Dintsis P. Hellenistische Helme. Roma, 1986. Taf. 48, 3.
94
Pflug H. Franz v. Lipperheide, Verleger, Sammler und Mäzen // Antike Helme.
Handbuch mit Katalog. Monographien des Römisch-Germanischen Zentralmuseums. Band 14.
Mainz, 1988. S. 4.
95
Ibid. S. 1–7.
38

Лейпциге96, Людвиг Маркс из Майнца97 и Альберт Зик из Мюнхена,


коллекции которых продавались с аукциона в 1918 г.98, и, наконец, Юлиус
Науе из Мюнхена99.
В конце 70-х гг. XX в. начал свою собирательскую деятельность
берлинский строительный подрядчик Аксель Гуттманн. Сверхприбыли
компании «Trigon-Unternehmensgruppe» позволили ее владельцу тратить
большие средства на покупку антиквариата. Почти за четверть века он
собрал в своем особняке в Берлине громадную коллекцию античного
вооружения, большую часть которого составляли шлемы, фанатично
разыскиваемые им на различных антикварных аукционах. К моменту смерти
коллекционера в 2001 г. в его собрании насчитывалось около 120 шлемов100.
Подобно Францу Липперхайде, Аксель Гуттманн организовал к своей
коллекции практически неограниченный доступ научной общественности и
поставил перед собой задачу опубликовать все предметы, для чего даже
учредил собственную издательскую серию101. Великолепное состояние
артефактов было достигнуто благодаря реставрациям, проведенным Г.
Борном в берлинском Антиквариуме (Staatlische Antikensammlung Berlin).
Несмотря на свою экстравагантность и скандальную репутацию (имеются в
виду баснословные траты на аукционах даже после банкротства фирмы и при

96
Hoffmann E. Die Bronzehelme der Sammlung Zschille im Museum für Völkerkunde
Leipzig // Jahrbuch des museum für Völkerkunde zu Leipzig. 1961. 18. S. 97 ff.
97
Behn F. Sammlung Ludwig Marx in Mainz. Frankfurt a. M., 1913.
98
Weizinger F. X. Katalog der Sammlungen Marx.-Mainz und Sieck-München.
München, 1918.
99
Pflug H. Op.cit. S. 4.
100
Некоторые шлемы из собрания так и не были изданы и появились на аукционах
только после смерти коллекционера.
101
Было выпущено в свет 9 основных каталогов коллекции и еще несколько
небольших по объему. В числе основных описаний собрания выпущены: Born H.,
Nebelsick L. D. Ein bronzener Helm der Hallstattzeit. Mainz am Rhein, 1992; Born H.
Restaurierung antiker Bronzewaffen. Mainz am Rhein, 1993; Born H., Hansen S.
Frühgriechische Bronzehelme. Mainz am Rhein, 1994; Born H., Seidl U. Schutzwaffen aus
Assyrien und Urartu. Mainz am Rhein, 1995; Born H., Stammer K. Damnatio memoriae. Das
Berliner Nero-Portrait. Mainz am Rhein, 1996; Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und
Turnierrüstungen; Junkelmann M. Römische Helme. Mainz am Rhein, 2000; Born H., Svend H.
Helme und Waffen Alteuropas. Mainz am Rhein, 2001.
39

долгах в 5–6 млрд. марок), Акселя Гуттмана можно считать достойным


преемником традиций Франца Липперхайде.
В исследованиях последних десятилетий102 область применения
римского декорированного доспеха определяется по-разному. Одни авторы
считают областью использования декорированного защитного вооружения
лишь парады и кавалерийские упражнения103. Другие же, по крайней мере,
часть находок римского декорированного защитного вооружения, исходя из
сюжетов декора, связывают с выражением императорского культа и с
правительственной пропагандой, подразумевая, что такие предметы могли
быть частью dona militaria и претворяли идеи и образы императорского
культа104. Ряд исследователей считают возможным, что некоторые элементы
римской декорированной паноплии (включая и шлемы с масками) могли
использоваться в боевых условиях105.
В 2012 г. докторантом отдела античной археологии Института
археологии в университете Николая Коперника в Торуни К. Нарлоком была
издана книга, посвященная одному единственному элементу римского
декорированного доспеха – шлему с антропоморфным забралом-личиной106.

102
См., например: Bartman E. The mock face of battle // JRA. 2005. Vol. 18. P. 99–119;
Kemkes M. Die Reiter Roms – treue Diener des Imperiums, Pferdestärken. Das Pferd bewegt die
Menschheit, Publikationen der Reiss-Engelhorn-Museen 23 / A. Wieczorek, M. Tellenbach
(Hrsg.). Mannheim, 2007. S. 109–114.
103
Beck F., Chew H. Masques de fer. Un officier romain du temps de Caligula. P. 22.
104
Reddé M. Casques de parade et culte impérial // L’Afrique, la Gaule, la religion à
l’époque romaine. Mélanges à la mémoire de Marcel Le Glay / Ed. Y. Le Bohec. Bruxelles,
1994. P. 663–668; Негин А.Е. Победоносная власть и идеология победы: изображения
императора как элемент декора римского парадного доспеха // Вестник Нижегородского
университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. № 4(3). С. 39–45. Особенно явственно
отголоски императорского культа наблюдаются на шлемах из Неймегена и Ксантен-
Вардта, на которых, по-видимому, можно видеть изображения представителей династии
Юлиев-Клавдиев. См.: Künzl E. Unter den goldenen Adlern: Der Waffenschmuck des
römischen Imperiums. Mainz, 2008. S. 85–86; Feugère M. Les casques antiques: Visages de la
guerre de Mycènes à l’Antiquité tardive. P., 1994. P. 107.
105
Narloch K. The Cold Face of the Battle – Some Remarks on the Function of Roman
Helmets with Face Masks // Archäologisches Korrespondenzblatt. 2012. Bd. 42. S. S. 378;
Негин А.Е, Кириченко А.А. К вопросу о боевом применении шлемов с масками в римской
армии // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. № 5(1). С.
245–253.
106
Narloch K. Rzymskie hełmy z zasłonami. Oświęcim, 2012.
40

Автор рассматривает конструктивные особенности римских шлемов с


масками, причем следует предложенной Й. Гарбшем концепции их деления
на двухчастные и трехчастные107. Выделяя особенности художественного
оформления масок, автор следует наработкам М. Колерт108. Также Т. Нарлок
касается концепций генезиса римских шлемов с масками и гипотез
применения в римской армии шлемов с масками109.
Последовательно рассматривая все выдвинутые к сегодняшнему дню
гипотезы о генезисе римских шлемов с масками, К. Нарлок резюмирует, что
все существующие гипотезы генезиса римских шлемов с масками
неубедительны, и оставляет вопрос открытым110.
Невозможность подтвердить связь шлемов с масками I–II вв. н.э. с
римской тяжелой кавалерией, привело автора к выводу о двойном
назначении шлема с антропоморфным забралом, который мог применяться и
в боевых условиях111, и в ходе церемониальных шествий112.
К сожалению, каталог находок в работе К. Нарлока демонстрирует
недостаточную работу автора по сбору археологического материала, так как
он скомпилирован на основе материалов Й. Гарбша113 и М. Юнкельмана114,
отражающих состояние корпуса находок на середину 90-х гг. XX в. Из числа
всего нового материала, который был опубликован в различных изданиях за

107
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 5–6.
108
Ibid. S. 19–27. При образовании типологических групп М. Колерт выделила
технические параметры масок (такие как расположение шарнира, материал) и их
морфологические особенности (прическа, форма лица). В результате было выделено
шесть типов шлемов с масками, пронумерованных латинскими цифрами.
109
Негин А. Е. [Рец. на:] Narloch K. Rzymskie hełmy z zasłonami. Oświęcim, 2012 //
Вестник древней истории. 2015. № 2. C. 229–232.
110
Narloch K. Rzymskie hełmy z zasłonami. S. 34.
111
Narloch K. The Cold Face of the Battle – Some Remarks on the Function of Roman
Helmets with Face Masks // Archäologisches Korrespondenzblatt. 2012. Bd. 42. S. 377–386.
112
Ibid. S.
113
Garbsch J. Römische Paraderüstungen.
114
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz; Born H., Junkelmann M. Römische
Kampf- und Turnierrüstungen.
41

последние двадцать лет115, в монографии удостоились упоминания только


две находки, в том числе, нашумевшая находка и беспрецедентная по
дороговизне продажа на аукционе Кристи шлема из Кросби Гарретт116.
В 2015 г. вышла в свет опубликованная в виде монографии диссертация
Дж. Шампер117. Исследовательница рассматривает в своей работе все
элементы защитного вооружения, входящие в категорию «парадного»
доспеха согласно каталогам Й. Гарбша и М. Юнкельманна118. При этом автор
пользуется уже разработанной типологией, не создавая своей. Вместе с тем, в
диссертационном исследовании было бы уместно провести свой собственный
анализ имеющегося материала. К сожалению, в работе произошло лишь
дополнительное выделение типов шлемов с масками, что лишь увеличило и
без того излишнюю дробность типологии М. Юнкельманна119. Например,
дробя тип Неймеген (по М. Юнкельманну) на два типа «Тип А 3 — тип плато
Неймеген»120 и «Тип А 4 — тип Неймеген»121, автор допускает излишнюю
дробность, выделяя отдельный тип, так как считает маски отличны по форме,
ибо у типа А 3 под ушами наблюдается угловатый край, в то время как у типа
А 4 он скошен и закруглен. Иных принципиальных отличий автору найти не
удалось, поэтому выделение еще одного типа масок только на основании
этой малозначительной детали нам кажется излишним. Таким же образом
был выделен «Тип А 5. Хомс и Пловдив»122, единственным отличием
которого от типа Неймеген является наличие на тулье шлема изображения

115
О новых находках см., например: Isac D., Bărbulescu M. Neue Paraderüstungen aus
Dakien // Acta Musei Napocensis. 2008. Nr. 43–44/I. P. 211–231; Негин А. Е. Римское
церемониальное и турнирное вооружение.
116
Breeze D. J., Bishop M. C. The Crosby Garrett Helmet. Pewsey, 2013.
117
Schamper J. Studien zu Paraderüstungsteilen und anderen verzierten Waffen der
Römischen Kaiserzeit. Dissertation Köln, 2014. Kölner Studien zur Archäologie der römischen
Provinzen. Bd. 12. Rahden, 2015.
118
Garbsch J. Römische Paraderüstungen; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz.
119
Негин А. Е. Римское церемониальное и турнирное вооружение. СПб., 2010. С.
88.
120
Schamper J. Studien zu Paraderüstungsteilen und anderen verzierten Waffen der
Römischen Kaiserzeit. S. 34, 85.
121
Ibid. S. 34, 85.
122
Ibid. S. 34, 85.
42

лаврового наградного венца. При этом автор сама признает, что эти шлемы
оснащены масками типа Неймеген, таким образом, это всего лишь локальные
вариации, имеющие, к тому же, аналогии в Ксантене и Неймегене.
Вследствие вышесказанного, выделение данного типа шлемов с масками
также кажется излишним.
Конечно же, разработка типологии – дело довольно трудное. Есть
очень подробные типологии, а также в разной степени более или менее
общие. Касательно римского материала выделяются две основные
типологии.
Первая разрабатывалась европейскими учеными, начиная с П.
Куиссена123, и получила окончательное оформление в трудах немецких
оружиеведов. В рамках этой типологии используется географическая
терминология; каждый тип именуется по одной конкретной территории, где
были обнаружены наиболее характерные и обладающие большим
количеством признаков, составляющих единую стойкую систему,
экземпляры. Однако данная система не всегда выглядит убедительной, и как
бы уходит от строгой хронологической линии генезиса, акцентируя внимание
на локальных особенностях тех или иных модификаций.
В противоположность этому, типология Г.Р. Робинсона124 слишком
прямолинейна, поскольку в ней рассматривается строго линейное развитие
типов вооружения учета локальных особенностей.
Достоинства и недостатки присутствуют в обеих типологиях. Однако,
более подробная и «локальная» типология континентальных европейских
исследователей кажется более предпочтительной, так как раскрывает
характер локальных особенностей, появляющихся на различных предметах
римского декорированного доспеха. Кроме того, немецкая типология
включает в себя некоторые типы, которые не были учтены Г.Р. Робинсоном,
поскольку на момент выхода его книги в свет не было реальных находок

123
Couissin P. Les Armes Romaines.
124
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome.
43

таких образцов (шлемы типа Вейлер, которые автор описывал только в связи
с их изображениями на надгробиях кавалеристов), или, несмотря на
очевидные отличия, не были выделены исследователем в отдельный тип
(маски типа Калькризе объединены с масками типа Неймеген в один тип
Cavalry Sports D).
В связи с этим в данной работе отдано предпочтение именно немецкой
типологии. При этом, в ряде моментов автор счел возможным ее
подкорректировать для некоторого упрощения.
Однако, кроме довольно спорной типологии в исследовании Дж.
Шампер присутствуют и другие моменты вызывающие вопросы и
недоумение. Так, довольно подробно рассмотрены сюжеты декора
«парадного» доспеха125, но при этом исследовательница совершенно
проигнорировала античные нарративные источники, не проведя их должного
анализа и ссылаясь лишь на работы современных исследователей,
относительно анализа и семантики мифологических, религиозных и
пропагандистских сюжетов в декоре доспеха. В связи с этим, ее выводы в
этой части кажутся вторичными и несамостоятельными. Также в
диссертационном исследовании не удалось создать полный каталог находок,
особенно страдает его иллюстративная часть, а также сюжеты декора
«парадного» доспеха рассмотрены в отрыве от декора остальных римских
доспехов того же периода. Поэтому данное диссертационное исследование
оставляет впечатление незавершенности и неполноты с точки зрения
рассматриваемого материала.
Таким образом, в развитии современной историографии римского
вооружения в целом, и римского защитного снаряжения в частности,
выделяются три крупных этапа126. На первом из них, начавшемся
приблизительно в 1880-е. гг. и продолжавшемся по 40-е гг. XX в.,

125
Schamper J. Studien zu Paraderüstungsteilen und anderen verzierten Waffen der
Römischen Kaiserzeit. S. 92–153.
126
Негин А. Е. Вооружение римской армии в современной историографии:
проблемы, подходы и перспективы исследования // Parabellum novum. 2016. № 4. С. 12–26.
44

происходило накопление и первоначальная систематизация археологического


материала. Она охарактеризовалась описательным характером
исследовательского подхода, при котором акцент ставился на сопоставлении
найденных предметов и древних изображений. При этом детальное
исследование самих артефактов и попытки их систематизации отходили на
второй план127. Второй этап можно условно назвать «археологическим», так
как именно на данном этапе происходит существенное накопление
артефактов, позволивший перейти к более углубленным исследованиям. В
отличие от предшествующего периода происходит значительное расширение
рамок тематики исследований вследствие новых методов работы с
археологическим материалом.
Третий этап начался в 1970-е гг. и ознаменовался появлением целого
ряда детальных исследований, в которых производится всеобъемлющий
анализ источников и детальная реконструкция различных сторон римского
военного быта и вооружения128.
В последние десятилетия наметилась тенденция перехода от изучения
разрозненных находок к анализу и исследованию целых комплексов находок,
обнаруженных в составе кладов129 и скоплений металлического лома на

127
Наиболее значительными исследованиями этого периода были труды Л.
Линденшмита и П. Куиссена. См.: Lindenschmit L. Tracht und Bewaffnung des römischen
Heeres während der Kaiserzeit. Braunschweig, 1882; Couissin P. Les Armes Romaines.
128
Определяющей работой, которая открыла данный этап изучения римского
доспеха была знаменитая книга Г.Р. Робинсона. См.: Robinson H.R. The Armour of Imperial
Rome. В книге прекрасно сочетается информативность и богатство иллюстративного
материала, что и по сей день является одним из самых удачных примеров написания
оружиеведческого исследования.
129
Из более чем обширной литературы о кладах в римским вооружением см.
например: Keim J., Klumbach H. Der römische Schatzfund von Straubing. München, 1951;
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. München, 1978. S. 47–51; Kellner H.J., Zahlhaas G.
Der römische Schatzfund von Weißenburg. München, 1984; Willems W.J.H. Roman Face Masks
from the Kops Plateau, Nejmegen, The Netherlands // JRMES. 1992. 3. P. 57–66; Негин А.Е.
Клады римского парадного вооружения в провинции Реция // Актуальные проблемы
исторической науки и творческое наследие С.И. Архангельского: XIV чтения памяти
члена-корреспондента АН СССР С.И. Архангельского, 25–26 февраля 2005г. Часть 1. Н.
Новгород, 2005. С. 60–63.
45

территориях римских военных баз130. Результаты исследований этих находок


не только корректируют выводы исследователей предшествующих
поколений, но и расширяют наши знания за счет комплексного изучения
целого ряда вопросов, так или иначе связанных с данными находками. С
помощью комплексного подхода в изучении древнего вооружения
появляется возможность связать проблемы исторического оружиеведения с
прочими областями исторических исследований, которые занимаются
вопросами древней экономики, техники и ремесла, религии и морали
древнеримского социума.
С другой стороны, появляются также и узкоспециализированные
исследования, которые концентрируют свое внимание на каком-либо одном
элементе древнеримской паноплии, рассматривая всю его эволюцию на
протяжении всей истории Древнего Рима, его конструктивные особенности, а
также технологию его производства131. В качестве примера таких работ

130
Hermann F.-R. Der Eisenfundhort aus dem Kastell Künzing // Saalburg Jahrbuch.
1969. 26. S. 129–141; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 51–53.
131
Производству оружия для римской армии в целом посвящено множество
публикаций. Например: Seeck O. Fabricenses // RE. Bd. VI. Hft. 2. Stuttgart, 1909. Col. 1925–
1930; Greep S. Approaches to the study of bone, antler and ivory military equipment // Roman
Military Equipment. Proceedings of a seminar held in the Department of Ancient History and
Classical Archaeology at the University of Sheffield, 21st March 1983 / Ed. M.C. Bishop.
Sheffield, 1983. P. 16–21; Bishop M.C. The military fabrica and the production of arms in the
early principate // The Production and Distribution of Roman Military Equipment. Proceedings
of the Second Roman Military Equipment Research Seminar. British Archaeological Reports
International Series 275. Oxford, 1985. P. 1–42; Oldenstein J. Manufacture and Supply of the
Roman Army with Bronze Fittings // The Production and Distribution of Roman Military
Equipment. Proceedings of the Second Roman Military Equipment Research Seminar. British
Archaeological Reports, Int. Ser. 275 / Ed. M.C. Bishop. Oxford, 1985. P. 82–94; Scott I. R. First
century military daggers and the manufacture and supply of weapons for the Roman army // The
Production and Distribution of Roman Military Equipment, Proceedings of the Second Roman
Military Equipment Research Seminar, British Archaeological Reports Series 275 / Ed. M.C.
Bishop. Oxford, 1985. P. 160–213; Sim D. The manufacture of disposable weapons for the
Roman army // JRMES. 1992. Vol. 3. P.105–119; Sauer S. Ein fabrica–Bau in der Neusser
canabae legionis // Archäologie im Rheinland 1995. Köln, 1996. S. 86–87; Van Daele B. The
Military Fabricae in Germania Inferior from Augustus to A.D. 260/270 // JRMES. 1999. Vol. 10.
P. 125–136; Schmidts T. Die «fabrica» des Legionslagers // Römerforschung in Regensburg an
der Jahrtausendwende. Regensburg, 2000. S. 21–22; McCarthy M. R., Bishop M., Richardson T.
Roman armour and metalworking at Carlisle, Cumbria, England // Antiquity. 2001. Vol. 75. P.
507–508; Chapman E.M. Evidence of armamentarium at Carleon? The Prysg Field rampart
buildings // Artefacts and Archaeology. Aspects of the Celtic and Roman World / Eds.M.
Aldhouse–Green, P. Webster. Cardiff, 2002. P. 33–43; Sim D., Ridge I. Iron for the Eagles: the
46

следует упомянуть опубликованную в виде монографии диссертацию К.


Микса, посвященную детальному изучению древнеримских мечей132,
аналогичную работу Ю. Обманна о древнеримских кинжалах133, монографию
по древнеримским щитам А. Наббефельда134, исследование М. Бишопа
посвященное римскому ламинарному доспеху135, вопросы эволюции,
типологии и технологии производства древнеримских шлемов ставились
сразу несколькими авторами136.
С точки зрения комплексного охвата исследования древнеримского
вооружения следует отметить две работы. Первая была написана
французским исследователем М. Фежером137, вторая – плод совместных
усилий двух британских специалистов по древнеримскому вооружению. В
этой своей работе138 М. Бишоп и Й. Коулстон не ограничиваются лишь

Iron Industry in Roman Britain. Stroud, 2002; Fulford M., Sim D., Doig A., Painter J. In defence
of Rome: a metallographic investigation of Roman ferrous armour from Northern Britain //
Journal of archaeological science. 2005. Vol. 32. No. 2. P. 241–250; Негин А. Е. Об
экономических аспектах оружейного производства в Риме эпохи Принципата // Вестник
Нижегородского государственного университета. Вып. 6. Н. Новгород: Изд–во ННГУ,
2008. С. 171–177.
132
Miks Ch. Studien zur Romischen Schwertbewaffnung in der Kaiserzeit.
Archäologische Zeugnisse und bildliche Überlieferung (Kölner Studien zur Archäologie der
Römischen Provinzen. Bd. 8). Rahden, 2007.
133
Obmann J. Studien zu römischen Dolchscheiden des 1. Jahrhunderts n.Chr.
Archäologische Zeugnisse und bildliche Überlieferung (Kölner Studien zur Archäologie der
Römischen Provinzen. Bd. 4). Rahden, 2000.
134
Nabbefeld A. Römische Schilde – Studien zu Funden und bildlichen Überlieferungen
vom Ende der Republik bis in die späte Kaiserzeit (Kölner Studien zur Archäologie der
römischen Provinzen. Bd. 10). Rahden, 2008.
135
Bishop M.C. Lorica Segmentata. Vol. I: A Handbook of Articulated Roman Plate
Armour (JRMES Monograph 1). Chirnside, 2002.
136
Feugère M. Casques Antiques; Junkelmann M. Römische Helme; Meijers R., Willer F.
Achter het Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de productietechnieken van Romeinse
ruiterhelmen (= Hinter der silbernen Maske: neue Untersuchungen zur Herstellungstechnik
römischer Reiterhelme). Museum het Valkhof – Rheinisches Landesmuseum des
Landschaftsverbandes Rheinland, 2007; Miks Ch. Vom Prunkstück zum Altmetall. Ein Depot
spätrömischer Helmteile aus Koblenz. Begleitbuch zur Ausstellung im Römisch-Germanischen
Zentralmuseum 26 Mosaiksteine (Forschungen am Römisch-Germanischen Zentralmuseum Bd.
4). Mainz, 2008.
137
Feugère M. The Weapons of the Romans.
138
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the
Fall of Rome. (рецензию А.В. Колобова на эту книгу см. в: Античность и средневековье
Европы / Под ред. А.З. Нюркаевой и И.Л.Маяк. Пермь, 1996. С.273–277); idem. Roman
Military Equipment from the Punic Wars to the Fall of Rome. 2nd ed. Oxf., 2006.
47

описанием и типологиизацией найденных артефактов, стараясь дать по


возможности комплексный их анализ, включая предметы вооружения в более
широкое исследовательское поле, поставив вопросы включения оружия в
контекст религии (погребения, вотивные приношения) и производства
(материалы и технологии).
Еще одной отличительной чертой данного этапа изучения римского
вооружения является территориальное распространение исследований. То
есть, в последнее время публикации по римскому военному снаряжению
начинают появляться в тех странах, в которых ранее особого интереса к нему
не наблюдалось. Не в последнюю очередь на это повлияло появление новых
находок римского оружия вдалеке от границ Римской империи. Подобные
находки в последнее время все чаще появляются и на территории Российской
федерации, поэтому интерес к римскому вооружению наблюдается и у
отечественных археологов и историков. При этом анализу подвергаются не
только новые находки с периферии римского мира, которые все чаще
начинают встречаться в контексте варварских погребений139, но и

139
Новиченкова Н.Г. Римское военное снаряжение из святилища у перевала
Гурзуфское Седло // ВДИ. 1998. № 2. С. 51–67; Трейстер М.Ю. К находкам
металлических деталей римского военного снаряжения и конской сбруи в Северном
Причерноморье // РА. 2000. № 2. С. 156–163; Айбабин А.И. Поясной набор с пуансонным
орнаментом из Лучистого // МАИЭТ. 2003. IX. С. 37–52; Костромичев Д.А. Три
погребения римских солдат из некрополя Херсонеса // МАИЭТ. 2005. ХI. С. 94–118;
Дорошко В.В. Новые находки римского военного снаряжения с территории Южного
Крыма // Сугдейский сборник. Ч. II. Киев–Судак, 2005. С. 447–453; Костромичев Д.А.
Римское военное снаряжение из Херсонеса // МАИЭТ. 2006. Вып. XII. 1. С. 43–128;
Радюш О.А. Новая находка римского меча в Сочинском районе Краснодарского края //
ВДИ. 2007. № 3. С. 52–56; Костромичев Д. А. Бронзовый грифон из Херсонеса //
Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Вып. XV. Симферополь, 2009.
С. 3–14; Журавлев Д. В., Камелина Г. А. Детали римской воинской амуниции и конского
снаряжения из Харакса в собрании ГИМ // Евразия в скифо-сарматское время. Памяти
Ирины Ивановны Гущиной / Труды ГИМ. Вып. 191. М., 2012. С. 63–69; Масякин В.В.
Деталь римского шлема из Усть-Альминского некрополя // Евразия в скифо-сарматское
время. Памяти Ирины Ивановны Гущиной / Труды ГИМ. Вып. 191. М., 2012. С. 167–171;
Новиченкова М. В. Римская кольчуга Lorica Hamata I в. до н.э. – I в. н.э. из ритуального
комплекса святилища у перевала Гурзуфское Седло // Боспорские исследования. 2011. Т.
25. С. 271–297; она же. К находкам двух нащечников шлемов из святилища у перевала
Гурзуфское Седло // Шестая Международная Кубанская археологическая конференция:
Материалы конференции. Краснодар, 2013. С. 311–313; она же. Детали овального щита
48

обобщающие изыскания140. Изучение предметов римского вооружения,


оказавшихся за пределами римского мира, интересно с точки зрения
понимания взаимовлияний социумов, находящихся на разных уровнях
развития (в том числе и технологического)141.
Большой шаг вперед в изучении древнеримского вооружения был
сделан благодаря методам естественных наук142, которые помогают детально
рассмотреть технологию изготовления143. Специальные высокоточные
приборы позволяют исследовать не только металлы144, но и органические
материалы145, частично сохранившиеся на римском декорированном доспехе.
Благодаря данным, полученным с помощью этих исследований,
появилась возможность проводить достоверную натурную реконструкцию
изучаемых предметов с применением аутентичных технологических приемов

scutum позднереспубликанского времени из святилища у перевала Гурзуфское Седло //


Археологія і давня історія України. 2015. Вип. 1. С. 321–327.
140
См. например: Негин А.Е. Позднеримские шлемы: проблемы генезиса //
Antiquitas Aeterna. Поволжский антиковедческий журнал: Вып. 2: Война, армия и военное
дело в античном мире. Саратов, 2007. C. 335–359; Негин А.Е., Димитров С. Нагрудная
панцирная пластина от римского панциря из частной болгарской коллекции // Из истории
античного общества. Вып. 11. Н. Новгород, 2008. C. 116–125; Негин А. Е. Вооружение
римской армии эпохи принципата: экономические, технологические и организационные
аспекты производства и снабжения // Stratum plus. 2014. № 4. С. 15–138.
141
Erdrich M. Waffen in mitteleuropaeischen Barbaricum: Handel oder Politik? //
JRMES. 1994. 5. P. 199–209.
142
Fulford M., Sim D., Doig A., Painter J. In defence of Rome: a metallographic
investigation of Roman ferrous armour from Northern Britain // Journal of archaeological
science. 2005. 32. 2. P. 241–250; Hanel N., Pelltz U., Wilier F. Untersuchung zur römischen
Reiterhelmmasken aus der Germania inferior // JRMES. 2005. Vol. 12/13. P. 9–13.
143
О технологиях римских оружейников см.: Born H., Junkelmann M. Römische
Kampf- und Turnierrüstungen; Hanel N., Peltz U., Willer F. Untersuchungen zu römischen
Reiterhelmmasken aus der Germania inferior // BJ. 2000. Bd. 200. S. 243–274; Sim D., Ridge I.
Iron for the Eagles: the Iron Industry in Roman Britain. Stroud, 2002; Meijers R., Willer F.
Herstellungstechnische Untersuchungen der eisernen Gesichtshelme aus Nijmegen // Achter het
Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (=
Hinter der silbernen Maske: neue Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer
Reiterhelme) Nijmegen–Bonn, 2007. S. 31–50.
144
Meijers R., Willer F. Herstellungstechnische Untersuchungen der eisernen
Gesichtshelme aus Nijmegen. S. 31–50.
145
Deschler-Erb E., Kahlau T., Fellmann Brogli R. Ein «Fellhelm» Aus Vindonissa //
Jahresbericht. Gesellschaft Pro Vindonissa. 2004. S. 3–12.
49

и материалов146. Это соединение современных технологий исследовательской


работы в сочетании с экспериментальной археологией позволяет проникнуть
в тайны древних производственных технологий в области металлургии и
кузнечного ремесла.
Таким образом, обращение к вопросам изучения римского
декорированного доспеха представляет собой актуальную задачу
современного антиковедения и оружиеведения, так как затрагивает целый
пласт взаимосвязанных проблем, которые позволяют проанализировать не
только сугубо технические моменты, но и религиозные воззрения римских
военнослужащих, их роль в имперской пропаганде, а также и другие аспекты
взаимоотношений армии и социума.
Очевидно, что только скрупулезный разносторонний анализ декора
римского доспеха эпохи принципата способен приблизить к разрешению
таких интереснейших проблем как область применения богато украшенного
доспеха, его семантическое значение и встроенность в систему религиозного
мировоззрения римских солдат. Исходя из детального рассмотрения
артефактов, картографирования находок согласно отдельным сюжетам
декора также появляется возможность сформулировать определенные
выводы о подверженности различных предметов римского декорированного
доспеха моде и вкусам, а также сделать предположение о религиозных
воззрениях и об отправляемых культах в пределах той или иной
провинциальной армейской группировки, определенной воинской части или
даже непосредственно конкретного воинского подразделения.
Апробация результатов исследования. Основные положения и
выводы диссертации изложены в 3 монографиях, 17 статьях,

146
Robinson H.R. Problems in Reconstructing Roman Armour // Bonner Jahrbuch. 1972.
Bd. 172. S. 24–35; Mitschke S. Die organischen Auflagerungen an den Reiterhelmen aus
Nijmegen und Xanten–Wardt // Achter het Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de
productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (= Hinter der silbernen Maske: neue
Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer.
Nijmegen–Bonn, 2007. S. 81–100.
50

опубликованных в ведущих научных рецензируемых изданиях, а также в 12


статьях в российских и зарубежных изданиях.
Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры истории
древнего мира и классических языков Института международных отношений
и мировой истории Национального исследовательского Нижегородского
университета.
Различные аспекты и проблемы, поднятые в исследовании,
обсуждались на научных конференциях, в которых автор принимал участие:
IX, Х, ХI Чтения памяти профессора Николая Петровича Соколова
(Всероссийская научная конференция – 2004, 2006, 2008 гг., ННГУ им. Н.И.
Лобачевского); «Актуальные проблемы антиковедения и медиевистики»
(Всероссийская научная конференция, 2005 г., ННГУ им. Н.И.
Лобачевского); XIV и XVI чтения памяти члена-корреспондента АН СССР
С.И. Архангельского» (Всероссийская научная конференция, 2005, 2009 гг.,
НГПУ); «Жебелевские чтения – XII» (Всероссийская научная конференция,
СПбГУ, 2010 г.); XVIII Сергеевские чтения (Всероссийская научная
конференция с международным участием, МГУ 4–6 Февраля 2013 г.);
«Образы власти в гуманитарных исследованиях. XVIII чтения памяти члена-
корреспондента АН СССР С.И. Архангельского» (Всероссийская научная
конференция с международным участием, НГПУ 11–12 апреля 2013 г.);
«История понятий, категориальный аппарат современной исторической
науки и проблемы реконструкции прошлого» (II авторско-читательская
конференция альманаха "Antiquitas Aeterna") (Всероссийская конференция,
ННГУ, 25–26 апреля 2014 г), «XXXVIII Добролюбовские чтения. Культура,
наука, образование: влияние на нравственное развитие общества»
(Международная конференция, НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 12–13 февраля
2014 г.), «Философия зайца. неожиданные перспективы гуманитарных
исследований» (Всероссийская конференция, Санкт-Петербург, Институт
русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, 19–21 июня 2014 г.),
«Imperialism and Identities at the Edges of the Roman World 2»
51

(Международная конференция, Сербия, Петница, Археологический отдел


Философского факультета Белградского университета, 18–22 сентября 2014
г.); XIV чтения памяти профессора Н.П. Соколова «В тени Мнемозины:
коммеморативные практики в обществах прошлого» (Всероссийская
конференция, ННГУ, 16–18 октября 2014 г.); II Международная научная
конференция «Русские княжества, Литва и Орда в системе этнокультурных
взаимоотношений» Научно-практический семинар «Российское
оружиеведение: прошлое, настоящее и будущее» (Международная
конференция, Россия, Тула, Музей-заповедник «Куликово поле», 12–14
ноября 2014 г.), XXXIX Добролюбовские чтения «Уроки прошлого и вызовы
XXI века и творчество Н.А. Добролюбова. Тема войны в исторической,
художественной и философской памяти» (Международная конференция,
Музей Н.А. Добролюбова, НГЛУ 11–12 февраля 2015 г.), «Антиковедение
как содружество классических дисциплин в современных исследовательских
и образовательных практиках» (Всероссийская конференция, ННГУ, 29–30
мая 2015 г.), First International Conference on the Military History of the
Mediterranean Sea (Международная конференция, Стамбул, Fatih University,
26–28 июня 2015 г.); VII Черниковские чтения (Всероссийская конференция,
ННГУ, 9 октября 2015 г.); III Авторско-читательская конференция альманаха
«Antiquitas Aeterna» «Maria nostra: Море в истории европейской цивилизации
от Античности до Нового времени» (Международная конференция,
ННГУ13–14 октября 2016 г.); Nineteenth Roman Military Equipment Conference
(RoMEC XVIIII): Cavalry in the Roman World (Международная конференция,
University of St Andrews, St Andrews, Fife, Scotland, 6–11 июня, 2016 г.).
Отдельные части диссертационного исследования были подготовлены
в рамках выполнения исследовательских проектов, поддержанных грантами
Российского гуманитарного научного фонда и Минобрнауки: грант РГНФ,
проект № 14-41-93013 «Люди, руины, вещи: Античная история в свете
археологических открытий» (Конкурс проектов подготовки научно-
популярных изданий 2014 года); проект «Образы прошлого в
52

историографических и политических дискурсах Западной Европы и России»


в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной
России», № темы: Н-270, 2012–2013 гг.; грант (соглашение от 27 августа 2013
г. № 02.В.49.21.0003 между МОН РФ и ННГУ) в рамках работы совместной
научно-исследовательской лаборатории ННГУ – Институты РАН
«Терминология источников: проблемы трансляции и интерпретации в
современном историографическом дискурсе».
Автор выражает благодарность коллегам, которые предоставили
информацию и фотографии образцов, перечисленных в каталоге
диссертации. В частности, мы хотели бы поблагодарить: Джоанн Андерсон
(Большой северный музей, Ньюкасл-апон-Тайн), д-ра Майка Бишопа (Школа
археологии, Оксфордский университет), Ивана Богдановича (Институт
археологии, Белград), Германа Борна (Музей древней и древнейшей истории,
Берлин), д-ра Ласло Борхи (Будапештский университет имени Лоранда
Этвеша), д-ра Гетца Ваурика (Центральный римско-германский музей,
Майнц), Мартейна Вейнхофена (Амстердамский университет), д-ра Паскаля
Випара (Университет Лотарингии), д-ра Джузеппину Гини (Национальный
музей римских кораблей, Неми), Раффаэле Д’Амато (Университет Феррары),
д-ра Саймона Джеймса (Лестерский университет), Станимира Димитрова
(Велико-Тырново), д-ра Дана Исака (†), Марию Камишеву (Краеведческий
музей, Стара Загора), Роберта Камминса (Академия Провиденс, Плимут), д-
ра Алекса Кириченко (Университет Эмори), Аннелис Костер (Музей
«Валкхоф», Неймеген), д-ра Ласло Кочиша (Венгерский национальный
музей), д-ра Эдуарда Крековича (Университет имени Коменского в
Братиславе), д-ра Эрнста Кюнцля (Эккенталь), д-ра Маркуса Маркварта
(Музей замка Ашаффенбург), Сигрун Мартинс (Археологический музей,
Франкфурт), д-ра Марину Маттеи (Капиполийские музеи, Рим), Ронни
Мейерса (Музей «Валкхоф», Неймеген), д-ра Марка Меррони (Музей
классического искусства, Мужен), д-ра Ивана Мирника (Археологический
музей, Загреб), Валерия Никонорова (Отдел археологии Центральной Азии и
53

Кавказа ИИМК РАН, Санкт-Петербург), д-ра Андреаса Пангерла (Мюнхен),


д-ра Патрицию Петитти (Археологический музей, Турин), д-ра Ивана
Радмана (Археологический музей в Загребе), д-ра Томаса Фишера (Институт
археологических исследований Университета Кельна), д-ра Петени Шандора
(Музей имени художника-керамиста Домокоша Куни в Тате), Гэвина
Эдвардса (Музейная служба Брэдфорда), д-ра Маркуса Юнкельманна
(Ратценхофен).
Отдельная благодарность всем владельцам частных европейских
коллекций, которые открыли их для нашего изучения. Их поддержка и
помощь, а также разрешение впервые опубликовать предметы из их
коллекций и частных музеев в этой диссертации, является большим вкладом
в эту отрасль оружиеведения и в исторические исследования по истории
Древнего Рима в целом.
54

Глава I. Miles pompaticus: Римский декорированный доспех эпохи


принципата по данным источников

I. 1. Исторический экскурс: римский декорированный доспех до


эпохи принципата

Прежде чем перейти к анализу римского декорированного доспеха


эпохи принципата, следует сделать небольшой исторический экскурс, так как
появление декорированного доспеха в римской армии относится к более
раннему времени147.
В IV в. до н.э. римская экспансия принимает общеиталийский характер.
В связи с этим изменяется и характер военных действий на Италийском
полуострове. Военные столкновения становятся более широкомасштабными
и затяжными. Ливий писал: «С этих пор речь пойдет уже о более
значительных войнах, так как сражались с врагами более сильными, в краях
более отдаленных и по времени много дольше». Войны, которые велись в
течение второй половины четвертого столетия, действительно вовлекали в
конфликты большие союзы, вследствие чего увеличивается численность
военных формирований, которые стали совершать походы на большие
расстояния, чем когда-либо прежде. Так, например, в битве при Сентине в
295 г. до н.э., численность римской армии, включая союзные отряды,
составляла 40 тысяч человек. Их противники (самниты и галлы) выставили
50 тысяч воинов (об этой кампании: Liv. X. 10–27). До этого в Италии такие
человеческие ресурсы еще не собирались для участия в одном лишь
сражении.
С точки зрения этнокультурных влияний нужно отметить, что на
формирование римского вооружения в данный период повлияли практически
все противники Рима. Но самое большое влияние оказали греческие колонии,

147
D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour: From the Ages of the Kings to the
Death of Justinian the Great. Oxford, 2017. P. 1–21 (в печати).
55

размещавшиеся на южной оконечности Апеннинского полуострова, этруски


и кельты Центральной Европы. Именно тогда происходит унификация
вооружения, связанная сразу с несколькими причинами. Среди наиболее
существенных следует выделить: объединение италийских племен под
гегемонией Рима и стремление к технологической простоте изделий, которых
с увеличением воинских контингентов приходилось выпускать все больше и
больше. Унификация вооружения была связана также с изменением тактики
боя. Отход от использования в бою фаланги и переход к манипулярной
тактике повлиял на изменение паноплии (panoplia). Теперь было необходимо
снабдить всех воинов по возможности одинаковым оружием.
Находки богато украшенного защитного вооружения, относящегося к
республиканской эпохе, гораздо менее малочисленны, чем относящегося к
императорской эпохе. Это связано с несколькими причинами. Во-первых, это
и указанное выше изменение паноплии, связанное с необходимостью
снабдить рядовых воинов по возможности одинаковым комплектом
доспехов. При этом доспехи должны были быть относительно дешевыми, так
как военное снаряжение приобреталось солдатами за свой счет148. Этот факт,
в немалой степени повлиял на то, что в республиканский период количество
типов шлемов резко сократилось, по сравнению с предыдущим периодом.
Наиболее распространенным шлемом в эту эпоху становится
монтефортинский шлем149, технология изготовления которого была более
простой. Как правило, шлем этого типа был лишен какого либо декора. И
если самые ранние его образцы все же имели гравированный декор150, то со
временем эта разновидность шлема все более упрощалась и удешевлялась,
148
Paddock J. Some changes in the manufacture and supply of Roman bronze helmets
under the Late Republic and Early Empire // Proceedings of the Second Roman Military
Equipment Research Seminar (Ed. M.C. Bishop). British Archaeology Reports International
Series 275. L., 1985. P. 143.
149
Подробнее о монтефортинском шлеме см.: Couissin P. Les Armes Romaines. P.
260; Robinson H.R. The armour of Imperial Rome. P. 13–25; Schaaf U. Etruskisch-Römische
Helme // Antike Helme. Handbuch mit Katalog. Monographien des Römisch-Germanischen
Zentralmuseums. Band 14. Mainz, 1988. S. 318–326; Junkelmann M. Römische helme. S.52–65.
150
Schaaf U. Keltische Helme // Antike Helme. Handbuch mit Katalog. Monographien
des Römisch-Germanischen Zentralmuseums. Band 14. Mainz, 1988. S. 314. Abb. 39, 2.
56

что позволяло изготовлять его в огромных количествах151. После реформы


Мария, когда в армию стали попадать беднейшие граждане, началось
массовое производство дешевого снаряжения, поэтому на большинстве
шлемов декор исчезает полностью.
Во-вторых, римские литературные источники, повествуя о римском
вооружении республиканской эпохи, идеализировали римскую простоту. При
этом простота доспехов римских воинов часто противопоставляется дорогим
доспехам врагов Рима. Из многочисленных высказываний античных
писателей достаточно привести только несколько примеров. Диодор
Сицилийский упоминает золотые доспехи галлов (Diod. V. 27. 3–4). Ливий
также пишет о золотых галльских доспехах и о великолепном вооружении
самнитов (Liv. VII. 15. 8; 23. 9; IX. 40. 2–5, 15; X. 40. 12; 46. 4). Плутарх,
рассказывая о битве Суллы при Херонее с понтийским войском Митридата
VI Евпатора, описывает пышность драгоценного снаряжения противника,
которое привело римских воинов в оцепенение (Plut. Sulla. 16. 3—5). Не
меньшее впечатление на Эмилия Павла производят позолоченные доспехи
македонцев в битве при Пидне (Plut. Aem. Paul. 18. 3–4).
Указания на такого рода впечатления римские авторы использовали,
чтобы усилить противопоставление римлян неримским народам и варварам.
Подчеркивая пристрастие к роскоши и показному блеску оружия, они
указывали на более низкую боевую эффективность варваров, кичащихся
экзотичностью своего снаряжения. Рассказывая об относительной
скромности вооружения римлян, античные историки выдвигали на первый
план римское превосходство в воинской доблести (например: Liv. XXXVII.
39. 7; 40. 1 sqq.). Так, Ливий, в изложении истории Самнитских войн
неоднократно противопоставляет римлян с их доблестью и самнитов с их

151
Подробнее об этом см.: Paddock J. Some changes in the manufacture and supply of
Roman bronze helmets under the Late Republic and Early Empire // The Production and
Distribution of Roman Military Equipment. Proceedings of the Second Roman Military
Equipment Research Seminar. British Archaeological Reports International Series 275. Oxford,
1985. P. 142–159.
57

роскошным вооружением, рассчитанным на психологическое воздействие .


(Liv. X. 38). При этом римские военачальники внушают своим войскам, что
воину надо полагаться не на золотые и серебряные украшения, а на железно
самих мечей и собственное мужество (Liv. IX. 39. 11–13; 40. 1–6).
Однако не следует забывать о литературности подобного рода
свидетельств и оценок, явно идеализирующих римскую простоту, тем более
что многие из них относятся уже к эпохе принципата и ностальгируют о
былых временах. К. Гилливер152 справедливо отмечает, что римские военные
обращали на свой внешний облик и его использование как средства
психологического воздействия на неприятеля не меньше внимания, чем
другие народы, и визуально не выглядели некой «серой массой»153. Плутарх
повествует о той гордости, которую всадники Помпея перед битвой при
Фарсале испытывали за блеск своего оружия и красоту коней (Plut. Caes. 42).
Тот же Плутарх, рассказывая о битве при Филиппах, отмечает, что почти все
воины Брута имели украшенное золотом и серебром вооружение, так как
Брут полагал, что ценное оружие особенно берегут, и что оно прибавляет
честолюбивым воинам отваги в бою (Plut. Brut. 38. 5). Цезарь проявлял
заботу дабы у его воинов имелось дорогостоящее оружие, украшенное
золотом и серебром, не только для внушительности, но и как залог того,
чтобы воины опасались потерять в бою столь дорогую вещь (Suet. Div. Iul.
67; Polyaen. VIII. 23. 20).
Сказанное, в первую очередь, относится к доспехам командного
состава. Римский нобилитет был в состоянии приобрести дорогостоящее
оружие, заказав для себя великолепные доспехи, немногочисленные
экземпляры которых сохранились до наших дней.

152
Gilliver K. Display in Roman Warfare: The Appearance of Armies and Individuals on
the Battlefield // War in History. 2007. Vol. 14. 1. P. 1–21.
153
Махлаюк А.В. Внешний вид войска и солдата: эстетика и прагматика воинской
экипировки в Древнем Риме // Древний Восток и Античный мир. Вып. VIII. М., 2012. С.
109–111.
58

Однако, ввиду малочисленности сохранившихся до наших дней


древнейших римских декорированных доспехов, следует рассматривать
также и иконографические свидетельства. В случае с декорированными
римскими щитами республиканской эпохи в нашем распоряжении нет
реальных находок154. Поэтому, главными источниками, подтверждающими
их существование, являются изображения и данные письменных источников.
Так, например, античные авторы упоминают случай, произошедший со
Сципионом Африканским. Однажды он увидел у кого-то слишком изящно
украшенный щит и пожурил воина, сказав, что не удивляется столь
тщательно украшенному щиту, если в бою этот воин больше полагается на
щит, чем на меч (Front. Strat. 4. 1. 5). Силий Италик рассказывает, что щит
Сципиона был украшен изображениями его отца и дяди (Sil. Pun. XVII. 395–
398). Плиний Старший также упоминает о медных щитах с серебряными
лицами (Plin. NH. XXXV. 2–4). Однако по его словам это были, главным
образом, вотивные щиты с изображением лица их владельца (Plin. NH.
XXXV. 4).
В свою очередь римские рельефы демонстрируют большее
разнообразие орнаментальных мотивов на щитах155. Это либо покрашенные
щиты, либо имеющие рельефный декор, включающий в себя изображения
животных и сакральных сущностей, способных защитить от злого глаза.
Появляются экземпляры покрытые рельефной чешуей, в центральной части
которых размещен медальон-горгонейон. На щитах также появляются
изображения богов: Ромы, Виктории, Диоскуров. А в конце республиканской
эпохи рельефы, на которых изображены щиты, демонстрируют декор в виде

154
Об эволюции римского овального щита см.: Eichberg M. Scutum. Die Entwicklung
einer italisch–etruskischen Schildform von den Anfängen bis zur Zeit Caesars // Europaische
Hochschulschriften. Reihe XXXVIII. Archaologie Bd. 14. Frankfurt am Main Bern – N.Y.–P.,
1987.
155
Polito E. Fulgentibus Armis: Introduzione allo studio dei fregi d'armi antichi. Roma,
1998. P. 4–45.
59

пышного растительного орнамента, молнии Юпитера, зодиакальных


символов и мифических существ156.
Находки богато декорированных шлемов, относящихся к
республиканской эпохе, немногочисленны. Главным образом это случайные
находки, а также экземпляры, помещенные в погребения. Отдельные
элементы декорирования шлемов можно наблюдать на греческих шлемах,
имевших хождение на территории Италии. На шлемах типа пилос иногда
появляется декор в виде прикрепленного к тулье или чеканенного венка
(шлем из Лувра), а также к шлему крепились рога, фигурно вырезанные из
листа металла (Бари, Карлсруэ, Лувр, Британский Музей)157. Бронзовые или
золотые венки, крепившиеся к шлемам, можно интерпретировать как
награды за доблесть (Arr. An. VII. 5. 4), которые находили применение не
только как знак отличия офицеров высокого ранга, но и предметы культа (в
виде посвящений, атрибутов культа или элементов погребального
инвентаря).
Богатым декором выделяются среднеиталийские шлемы типа Негау,
относящиеся к периоду ранней Республики. Известно несколько таких
экземпляров. Их тульи украшены рельефным изображением волют. Выемка в
нижней части тульи обычно расширяется в лобной части, образуя
стреловидный (шлемы из Пизы158 и Ломбардии159) или дугообразный свод
(Ланувий160, Сан Бернардино-ди-Бриона161). В нем располагаются рельефные
изображения бровей, а иногда и глаз, инкрустированных синим стеклом
(Ланувий, Ломбардия), и человеческих лиц (маскаронов) (Пиза, Ломбардия).
Держатель для гребня оформляется в виде фигурок животных: львов (Пиза),
156
Ibid. P. 41, 44.
157
Lipperheide F.F. von. Antike helme. Abb. 26, 362, 245; Waurick G. Helme der
hellenistischen Zeit und ihre Vorläufer // Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere
Bestände des Antikenmuseums Berlin / A. Bottini (Hrsg.). Mainz, 1988. S. 152, Abb. 1, 1.
158
Antike Helme. Katalog. S. 485–486, K 85, Abb. K 85 a–е.
159
Ibid. S. 487–489, K 86, Abb. K 86 a–f.
160
Egg M. Italische Helme mit Krempe // Antike Helme: Sammlung Lipperheide und
andere Bestände des Antikenmuseums Berlin / A. Bottini (Hrsg.). Mainz, 1988. S. 251–252,
Abb. 28.
161
Ibid. S. 253, Abb. 29.
60

гиппокампов (Ланувий), лебединых голов (Ломбардия). Кант поля носит


изображение кудрявых волос (Ломбардия) или перьевого орнамента (Пиза,
Ланувий). Появились такие шлемы в самом конце царского периода в Риме и
использовались в течении V в. до н. э.162.
Иногда чеканный декор присутствует на так называемых «самнитско-
аттических» или «италийских вариантов халкидских шлемов»163.
Характерной чертой этих шлемов, которые можно также называть
луканскими, является высокая стенка затылочной части тульи и глубокие
ушные вырезы, в которые выдвигается округленная, выгнутая вперед стенка

162
Ibid. S. 254.
163
Греческая форма шлема, с которой римские скульпторы республиканского и
даже императорского времени стремились соотносить шлемы изображаемых ими солдат,
обозначается обычно как аттическая. Однако, при детальном рассмотрении образцов этих
аттических или псевдоаттических римских шлемов, мы погружаемся в хаос
типологической терминологии греческих и эллинистических шлемов. Прежде всего, речь
идет о смешанных формах, которые объединяют в себя элементы различных традиций
шлема. Данный феномен можно наблюдать и на некоторых римских типах шлемов. Такой
симбиоз позволяет приводить типологическую классификацию в соответствии с той
целью, которую ставит перед собой тот или иной исследователь, выделяющий из этих
элементов какой-либо отдельный критерий, на основании которого он и выстраивает свою
классификацию. В случае с аттическими шлемами дело особенно запутано, ведь
оспаривается даже существование их классического прототипа, который, возможно,
изначально был чистой художественной фикцией (См.: Kunze E. Bericht über die
Ausgrabungen in Olympia, VIII (Helme). Berlin, 1967. S. 136). Этот тип шлема был выделен
по изображениям в вазовой живописи раннеаттического стиля, поздней чернофигурной
вазовой живописи и на ранних аттических монетах. Основываясь на изображениях,
исследователи описывают шлем с массивными нащечниками (сближающими эти изделия
со шлемами коринфского типа), которые подвижно закреплены на шарнирах (Furtwängler
A., Curtius E., Adler F. Olympia: die Ergebnisse der von dem Deutschen Reich veranstalteten
Ausgrabung (Tafelband 4): Die Bronzen und die übrigen kleineren Funde von Olympia. Berlin,
1890. Taf. LXIII, № 1025–1027; Рабинович Б. З. Шлемы скифского периода // Труды
Отдела Истории Первобытной Культуры Государственного Эрмитажа. Т. I. Л., 1941. С.
122-123). Затем в вазописи были выделены шлемы несколько иной формы, которые стали
именовать халкидскими (Thiersch H. Tyrrhenische Amphoren. Leipzig, 1899. S. 125 ff.;
Rumpf A. Chalkidische Vasen. T. II. Berlin-Leipzig, 1927. Taf. X, XII, XIII, XIV, XIX, XXII).
Главным отличием от аттического шлема было объявлено наличие нащечников,
составляющих одно целое с тульей. Последующие исследователи выявили и другие
признаки халкидского шлема, благодаря которым, он стал, мало отличим от аттического.
Все это привело, как уже говорилось, к большой путанице, результатом которой стала
продолжающаяся и поныне дискуссия о том, как именовать данный тип шлема и стоит ли
специально выделять аттический шлем (О дискуссии см.: Schauenburg K. Ars Antiqua.
Auktionskatalog. Antike Kunstwerke: Alt-Ägypten, Griechenland, Rom, Byzanz: Auktion
Samstag, den 14. Mai 1960. Basel, 1960. S. 48 f; Kunze E. Bericht über die Ausgrabungen in
Olympia, VIII (Helme). S. 156, Amn. 33.).
61

назатыльника. На сохранившихся экземплярах, которые происходят


преимущественно из погребений, сохранились прикрепленные держатели
центрально расположенного плюмажа в виде волосяного гребня, а также
трубочки по бокам, в которые вставлялись украшения в виде перьев. На
экземпляре из Лавелло164 волосяной гребень и перья изготовлены из
жестяного листа, что наглядно демонстрирует, как выглядели шлемы с
реальными волосяными и перьевыми нашлемными украшениями. В ряде
случаев на шлем по бокам также прикреплялась пара жестяных крыльев,
которые имели несколько вариантов формы.
В конце V в. до н.э. распространяется италийский вариант фригийской
формы шлема165. Это была особая редкая разновидность шлемов,
разработанная италийскими оружейниками, которая сочетала в себе
элементы и фригийского шлема и халкидско-луканского варианта. К самым
известным шлемам этого вида принадлежит экземпляр с крыльями, гребнем
и изображением на лобной части кудрей из воинского погребения у
Конверсано, около Бари, которое датируется последней четвертью IV в. до
н.э.166 Почти все известные нам экземпляры происходят из южной Италии.
Форма тульи этой группы шлемов соответствует халкидскому шлему.
Характерный признак — это более или менее богатый декор, например,
изображение волос на лбу, прикрепленные по бокам тульи крылья, фигурный
и растительный орнамент. Шлем из Геркуланума167 представляет собой
имитацию настоящего колпака с загнутой вперед верхушкой со складками
материала и намеченным продольным матерчатым швом. Однако к этой же
группе относятся и шлемы с круглой полусферической тульей (шлемы из

164
Bottini A. Armi. Gli strumenti della guerra in Lucania. Bari, 1993. P. 54.
165
Обзор дискуссий о фригийско-фракийской форме шлема и терминологии см.:
Алексинский Д.П. Ранние эллинистические шлемы с тиаровидной тульей из Восточного
Средиземноморья // Para bellum. 2005. №25. С. 21–40
166
Dintsis P. Hellinistische Helme S. 38, № 54, Taf. 17, 5.
167
Schröder B. Thrakische Helme // Jahrbuch des deutschen archäologischen Institut.
1912. Bd. XXVII. S. 331, Beil. 10, 4–6.
62

музея в Ватикане168 и Тириоло (музей Катандзаро)169). На обоих экземплярах


изображены сатиры, выглядывающие из-за волос, и в этом случае, пожалуй,
можно сослаться на значение бога в культе мертвых. Декор варьируется от
хорошо известных в рамках античной традиции сюжетов в виде маскаронов и
символики крыла до однозначно культовых символов. В последнем случае
наряду с боевыми экземплярами (например, в составе полной паноплии из
погребения в Конверсано) присутствовали также шлемы, которые никогда не
являлись частью защитного вооружения, а были лишь частью погребального
инвентаря.
Выше уже говорилось о массовости и дешевизне монтефортинского
шлема. Однако существовали и богато декорированные образцы. Один из
них был найден в самнитском святилище в Пьетраббонданте170.
Предположительно он римский, так как его можно отнести к числу
трофейного оружия (spolia hostium), захваченного в ходе столкновений с
Римом. Этот экземпляр имеет чеканные нащечники, декор которых
показывает Фетиду с доспехами ее сына Ахилла.
Римские доспехи времен ранней Республики можно представить
благодаря изобразительным источникам. На костяных пластинах из
Палестрины171, которые датируются IV в. до н.э., изображены два гоплита.
Они одеты в доспехи и одежду, обычную для латинских тяжеловооруженных
пехотинцев того времени. На их головах надеты аттические шлемы с
продольным гребнем. В их руках видны большие круглые щиты, а тело
прикрыто анатомической кирасой и поножами. Это, несомненно, обычное
боевое снаряжение, так как оно совершенно не украшено никаким декором.
Но некоторые бронзовые кирасы и поножи могли нести на себе
великолепный гравированный или даже чеканный декор.

168
Ibid. S. 332, Beil. 14, 1.
169
Ibid. S. 332, Beil. 14, 2–3.
170
Lipperheide F.F. von. Antike helme. Abb. 302; Paddock J. The Bronze Italian
Helmet: The development of the Cassis from the last quarter of the sixth century B. C. to the
third quarter of the first century AD.: Ph.D; University of L.. L., 1993. P. 530–531, Fig. 31.
171
Feugère M. The Weapons of the Romans. P. 74.
63

Доспехи римских легионеров времен Пунических войн и поздней


Республики известны, главным образом по изображениям и описаниям
античных авторов. Обычно они были недорогими и состояли из небольшой
квадратной нагрудной пластины примерно 20×20 см172, которую называли
нагрудником, и поножей на одну ногу. У более состоятельных легионеров
была кольчуга173. Те, кто мог потратить на свою экипировку немалую сумму
могли приобретать богатое вооружение.
К сожалению, реальных экземпляров римских дорогостоящих
доспехов, относящихся к республиканскому времени, в распоряжении
исследователей совсем немного. Если в погребениях доспехи еще
встречаются как часть погребального инвентаря, то когда практика их
помещения в могилу исчезает, исследователям остается довольствоваться
лишь немногочисленными изобразительными источниками и еще более
редкими артефактами.
Вплоть до времени принципата, захваченное у врага в бою оружие,
даже будучи дорогостоящим посеребренным или позолоченным,
представляло для римского воина интерес только в качестве трофея,
доказывающего его воинскую доблесть, ибо такой доспех не предназначался
к повторному использованию римским гражданином. Все то вражеское
вооружение, которое не было сожжено на поле боя, считалось вместилищем
потенциально деструктивной энергии врага. Одновременно это были
завоеванные sacra, поскольку римляне наделяли оружие сакральной
сущностью. Вследствие же сакрального статуса их нельзя было
реставрировать и переделывать174. Рассматривая вопрос о запрете на
реставрацию и переиспользование вражеских доспехов, Плутарх выделял
именно сакральный элемент данного запрета, который наглядно объясняет

172
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the
Fall of Rome. P. 63–64.
173
Ibid. P. 63.
174
Rüpke J. Domi militiae. Die Religiöse Konstruktion des Krieges in Rom. Stuttgart,
1990. S. 222.
64

причину того, почему римляне предпочитают оставлять эти доспехи


погибать от времени (Plut. Q. R. 37).
Доспехи италийских народов исследованы лучше, нежели собственно
римские. Сохранилось множество доспехов раннереспубликанского периода
этрусского, греческого производства, а также доспехи из самнитских
некрополей и святилищ. Но мы можем рассматривать доспехи противников
Рима как потенциальные прототипы собственного римского вооружения, так
как римляне многое от них позаимствовали. Кроме того, эти образцы могут
быть причислены к вооружению римских союзников (socii).
Несмотря на описания украшенных серебром и золотом доспехов
италийских воинов, в распоряжении археологов имеются лишь единичные
экземпляры предметов защитного вооружения, на которых сохранилось
серебрение и позолота.
Один бронзовый пояс, хранящийся в Британском музее, инкрустирован
серебряной застежкой175. Серебряные застежки имелись и на экземпляре из
Понтеканьяно176. Сохранилось несколько шлемов полностью или частично
посеребренных. Самнитско-аттический шлем, найденный в погребении 37 в
Эболи, сохранил по краям небольшое количество серебрения177. Также следы
серебра можно проследить на экземплярах халкидских шлемов из Тоди178,
Перуджи179 и из Вульчи180 (хранится в Национальной библиотеке в Париже.

175
Suano M. Sabellian-Samnite Bronze Belts in the British Museum // British Museum
Occasional Paper no. 57. L., 1986. P. 19.
176
Burns M. South Italic military equipment: the cultural and military significance of the
warrior’s panoply from the 5th to the 3rd centuries B.C. PhD thesis, University College of L.,
2006. P. 32.
177
Cipriani M., Longo F. Poseidonia ei Lucani. Napoli, 1996. P. 80–81.
178
Bendinelli G. Tomba con vasi e bronzi del V secolo avanti Cristo: scoperta nella
necropoli di Todi // Monumenti antichi. 1916. 24. Tav. II Proietti G. I1 Museo Nazionale Etrusco
di Villa Giulia. Rome, 1980. P. 305, Fig. 433; Stary P.F. Zurfruheisenzeitlichen Bewaffnung und
Kampfesweise / Mittelitalien Marburger Studien zur Vor-und Frühgeschichte. Band 3. Mainz,
1981. Taf. 55; Paddock J. The Bronze Italian Helmet: The development of the Cassis from the
last quarter of the sixth century B. C. to the third quarter of the first century AD. P. 64.
179
Paddock J. The Bronze Italian Helmet: The development of the Cassis from the last
quarter of the sixth century B. C. to the third quarter of the first century AD. P. 64.
180
Lipperheide F.F. von. Antike Helme. Abb. 516; Babelon E., Blanchet J -A. Catalogue
des bronzes antiques de la Bibliothèque nationale. Paris, 1895. P. 659.
65

Инв. 2013,5650). Доспех из Лаоса (Марцеллины), точнее входящий в его


состав защитный бронзовый пояс, был украшен серебряными фигурками
Сциллы181.
Бронзовые нагрудники (пекторали) многих италийских народов,
включая этрусков и римлян, были украшены чеканным или гравированным
геометрическим или зооморфным орнаментом. Наиболее впечатляющий
декор имеют трехдисковые кирасы, распространенные на юге Италийского
полуострова. Это экземпляры из Руво (Неаполь)182, Вульчи (Бостон, музей
искусств, inv. 64.727)183, Ксур-эс-Сафа184, Сенизе185, Швейцарская
коллекция186, Руво (Карлсруэ)187.
Все они богато украшены мотивами в греческом стиле. На панцире из
Карфагена (Ксур-эс-Сафа)188 на нижнем диске изображено лицо
Афины/Минервы. Ее же изображение присутствует и на другой кирасе из
Руво (ныне в археологическом музее в Неаполе). На нижнем диске кирасы из
частной швейцарской коллекции изображена голова Горгоны Медузы. На
экземпляре из Вульчи, который приобретен Бостонским Музеем изящных
искусств, по-видимому, изображен Геракл (голова в львиной шкуре), а также,
предположительно, Гелиос и Селена.
Анатомические кирасы греческого образца, распространенные на
Италийском полуострове, не подтвержденные реальными находками у

181
Greco E. Guzzo P. G. Laos II. La Tomba a Camera Di Marcellina. Taranto, 1992. P.
22–53.
182
Weege F. Oskische Grabmalerei // Jahrbuch des Kaiserlich Deutschen
Archaologischen Instituts. 1909. Bd. 24. S. 150.
183
Comstock M., Vermuelle C. C. Greek Etruscan and Roman Bronzes in the Museum of
Fine Arts, Boston. Boston, 1971. P. 408.
184
Merlin A. Découverte d'une cuirasse italiote près de Ksour-Es-Saf (Tunisie) //
Monuments et mémoires de la Fondation Eugène Piot. 1909. Vol. 17. Nr. 2. P. 125–138.
185
Bianco S. Greci, Enotri e Lucani nella Basilicata Meridionale. Napoli, 1996. P. 253–
254.
186
Schneider-Herrmann G. The Samnites of the Fourth Century B. C.: as depicted on
Campanian vases and other sources. L., 1996. P. 47–48.
187
Jurgeit F. Die etruskischen und italischen Bronzen sowie Gegenstande aus Eisen, Blei
und Leder im Badischen Landesmuseum Karlsruhe vols. I, II. Rome, 1999. S. 106–108.
188
Эту кирасу обычно приписывают карфагенскому воину, который привез ее с
собой из Италии.
66

римлян, присутствовали у многих соседних народов. Совсем рядом с Римом,


в древнем Ланувии была раскопана «могила воина», в которой были найдены
великолепные позолоченные шлем и анатомическая кираса, датируемые
рубежом VI–V вв. до н.э., то есть самым началом республиканской эпохи189.
Качество доспехов навевает мысли об их изготовлении этрусскими
оружейниками.
На территории Италии самый старый экземпляр украшенной
рельефным декором анатомической кирасы найден в погребении в Лаос –
Санта-Мария-дель-Чедро Марчеллина190, которое датировано 325–300 гг. до
н.э. Кираса реалистично изображает человеческий торс, на который надет
широкий бронзовый пояс. Этот пояс обильно украшен растительным
орнаментом и изображениями голов Сатира и Пана. Фрагмент похожей
кирасы, но с изображением головы Горгоны Медузы, был продан в 2011 году
на аукционе Hirsch-München Auktion 274, lot 1182.
К мускульной кирасе также относится пара богато украшенных
бронзовых наплечников, которые были найдены в реке Синни (Сирис) и
датируются 390–340 гг.191 На них изображена сцена схватки греческого воина
с амазонкой, над которой он одерживает победу и волочет ее за волосы.
Несомненно, мускульные кирасы (muscle cuirass), получившие
распространение у греков и в эллинистических государствах, были и в
римской республиканской армии, ведь об эллинском заимствовании в
вооружении свидетельствует и Полибий (Polyb. VI. 25). Более того,
мускульные кирасы были широко распространены в V–I вв. до н.э. на
огромной территории – от Пиренейского полуострова до Урала. Их находят

189
Zevi F. La tomba del Guerriero di Lanuvio // Spectacles sportifs et scéniques dans le
monde étrusco-italique. Actes de la table ronde de Rome (3–4 mai 1991). Rome, 1993. P. 409–
442.
190
Greco E. Guzzo P. G. Laos II. La Tomba a Camera Di Marcellina. P. 30–31.
191
Walters H.B. Select bronzes, Greek, Roman, and Etruscan: in the departments of
antiquities, seventy-three plates. L., 1915. pl. XXXI; Zimmermann J. Une cuirasse de Grande
Grece // Museum Helveticum. 1979. Vol. 36. P. 180.
67

даже на территории России в сарматских погребениях192. Если они имелись


даже у кочевников-сарматов, пусть даже в виде трофеев, то и у римлян они
должны были присутствовать не только в виде иконографического канона,
являющегося данью эллинистической традиции, но и в качестве реального
доспеха для командного состава легионов. К сожалению, реальных образцов
мускульных кирас, которые относились бы ко времени после завоевания
Римом всего Италийского полуострова пока не найдено. Основываясь на
конструктивном сходстве193 с кирасой на конных статуях, которые считают
изображениями Марка Нония Бальба (2-я половина I в. до н. э.), можно
предполагать, что к позднереспубликанскому времени относится экземпляр
из Куэво дель харро («Пещере кувшинов») в Альмуньекаре194. На этот
экземпляр похожа кираса, якобы найденная в реке Волге (сейчас хранится в
музее Войска Польского. Inv. 24067)195. К сожалению, обстоятельства
находки этого предмета неизвестны, что усложняет его атрибуцию и
датировку. Можно только предположить, что кираса, если она действительно
найдена в районе реки Волга, может быть связана с сарматскими
древностями.

192
Кирасы обнаружены в I Прохоровском кургане (Ростовцев М.И. Курганные
находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма. С приложениями
академика П.К. Коковцова и С.И. Руденко // Материалы по археологии России. Вып. 37.
Петроград, 1918. С. 13–14; Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. С. 52)
и могильнике Бердянка (Моргунова Н.Л., Мещеряков Д.В. «Прохоровские» погребения V
Бердянского могильника // Археологические памятники Оренбуржья. Вып. III. Оренбург,
1999. С. 126, Рис. 4, 2.) в Южном Приуралье. Погребения с кирасами датируются концом
II — I в. до н. э. Среди инвентаря погребений найдены серебряные фиалы с надписями
арамейским письмом на парфянском и хорезмийском языках, превращенные новыми
владельцами в фалары. Можно предположить, что эти предметы были привезены в
качестве трофеев откуда-то из Средней Азии. Подробнее о кирасах см.: Дедюлькин А.В. О
датировке эллинистических железных кирас из Южного Приуралья // Сарматы и внешний
мир: Материалы VIII Всероссийской научной конференции «Проблемы сарматской
археологии и истории», Уфа, ИИЯЛ УНЦ РАН, 12–15 мая 2014 г., Уфимский
археологический вестник. 2014. №14. С. 84–93.
193
Особое внимание следует обратить на застежки. Подобные застежки не
встречены на греческих и эллинистических кирасах.
194
Maluquer de Motes J. La Coraza Griega de Bronce, del Museo de Granada //
Zephyrvs. 1974. T. XXV. P. 321–327.
195
Mielczarek M. Armes greques, scythes et sarmates du littoral septentrional de la mer
noire dans la collection du Musée de l’Armée Polonaise à Varsovie // Monumenta Antiqua Orae
Septentrionalis Ponti Euxini Reperta Locisque Externis Deposita. Toruń, 1995. P. 35–40.
68

У командиров разного ранга в римской армии существовал достаточно


большой простор для проявления индивидуального выбора при выборе и
приобретении защитного доспеха и личного оружия, отличающихся
качеством изготовления и отдельными деталями, например, использованием
драгоценных металлов и художественных элементов в их декоре, а
соответственно и стоимостью (Liv. II. 47. 6; VII. 26. 7).
Очевидно, римские военачальники не отличались богатством своих
доспехов от Пирра, который, по свидетельству Плутарха (Pyrrh. 16. 11) во
время битвы был заметен отовсюду благодаря красоте своего оружия и
блеску роскошных доспехов. Например, у Тиберия Гракха был дорогой
декорированный шлем, который он носил во все сражениях (Plut. Tib. Gr. 17.
2).
Сохранилось несколько изображений, которые могут помочь нам
представить, как могли выглядеть римские полководцы и военачальники
республиканской эпохи. Перед нами возникает образ одетого в дорогие
эллинистические доспехи военачальника. Это могла быть либо модификация
греческого линоторакса, либо мускульная кираса с птеригами. Кроме того, в
состав паноплии входил великолепно декорированный серебряный или
позолоченный шлем, а также поножи196. Именно таким описывает Силий
Италик консула Фламиния в шлеме с тройным гребнем и рельефным
изображением Сциллы, со щитом с изображением Капитолийской волчицы, и
в богато украшенном панцире (Sil. Pun. V. 132–148).
С другой стороны, в так называемой Гробнице Сципионов на Аппиевой
дороге197, которая использовалась для захоронений с III в. до н. э. до I в. н. э.,

196
Богато декорированные поножи изображены на рельефе, найденном возле
церкви Сант-Омобоно (D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour. P. 51. Fig. 50), а
также наколенник от бронзовых поножей II–I вв. до н.э., украшенный горгонейоном,
найден в храме в Ардеа (Кат. № 401). См.: D’Amato R. Roman Centurions 753 – 31 BC: The
Kingdom and the Age of the Consuls. Oxford, 2011. P. 12.
197
Coarelli F. Il sepolcro degli Scipioni // Dialoghi di Archeologia. 1972. Vol. 6. P. 48;
Liberati A. M. L’esercito di Roma nell’età delle guerre puniche. Riconstruzioni e plastici del
Museo della Civiltà Romana di Roma // Journal Roman Military Equipment Studies. 1997. Vol.
8. P. 27.
69

обнаружены фрагменты самой обычной кольчуги, а это может


свидетельствовать о том, что кольчуги могли входить в паноплию римских
командиров.
Чешуйчатый панцирь, который хранится в Королевском музее в
Онтарио, и предположительно происходящий из Тразименского озера198, мог
бы принадлежать какому-нибудь из римских офицеров, хотя, скорее всего,
этот доспех собран воедино из фрагментов нескольких разновременных
доспехов и, даже, частично дополнен современными деталями.

I. 2 Письменные источники

Рассматривая римское богато декорированное вооружение эпохи


принципата, следует помнить, ту особенность, что в это время римлянам
было необходимо обеспечить безопасность своих границ. Следствием этого
стала стратегия организации лимесов и размещения на них постоянных
армий. Такой территориальный разброс войск породил необходимость
организации производства вооружения в разных частях империи, что
порождало появление вооружения, изготовленного с учетом различных
локальных особенностей, отражавших вкусы солдат того или иного
подразделения и народности. При этом поражает пестрота вооружения,
представленного реальными образцами и изображениями. Если римские
авторы, писавшие о республиканском времени, чаще говорили о скромности
солдат, которая отражалась на экипировке (Liv. IX. 40. 4–6), то начиная с
эпохи поздней Республики все чаще сообщалось о яркости и богатстве
вооружения (Plut. Caes. 42, Brut. 38. 5–6; Suet. Div. Iul. 67; Polyaen. VIII. 23.
20). Видимо, это было связано не только с личными воззрениями авторов
текстов, но и с профессионализацией армии и довольно большими доходами
военных, которые могли себе позволить покупать дорогие предметы. Причем
дорогостоящие доспехи могли использоваться не только элитными

198
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 153, Pl. 434–435.
70

подразделениями римской армии – такими как императорская гвардия


(преторианские когорты), но даже и во вспомогательных войсках. Большая
часть обнаруженных археологами богато декорированных доспехов,
относящихся к эпохе принципата, использовалась вспомогательной
кавалерией (auxiliary cavalry). В исторической науке их именуют либо
парадными199, либо спортивными (cavalry sport)200. Однако, кажется,
некоторые образцы недвусмысленно демонстрируют свое церемониальное
предназначение, которое не ограничивалось лишь демонстрацией на параде
или использованием в кавалерийских состязаниях.
Античные нарративные источники крайне скупы при описании богато
украшенных доспехов. Сохранилось очень мало описаний декора доспехов, а
также мало источников упоминающих области использования этого
дорогостоящего защитного вооружения. Главным источником продолжает
оставаться «Тактика» Арриана, которая датируется современными
исследователями двадцатым годом правления императора Адриана201, т. е.
136/137 г. Произведение состоит из двух частей. В первой части (Тасt. 1–32.
2) представлен трактат по греко-македонскому военному делу
эллинистической эпохи, который в значительной степени представляет собой
переработку материала более ранних трактатов по тактике, из которых нам
известны «Тактическое искусство» Асклепиодота (I в. до н. э.) и
«Тактическая теория» Элиана (нач. II в. н.э.). Во второй части сочинения
представлено руководство по кавалерийским турнирам и упражнениям в
современной Арриану римской армии, которое является оригинальным
произведением (Тасt. 32. 3–44. 3)202. Однако и в первой «исторической» части
«Тактики», где повествование Арриана выглядит более зависимым от своих

199
Drexel F. Römische Paraderüstung. S. 55–72; Garbsch J. Römische Paraderüstung.
200
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 107–108.
201
Об этом свидетельствует ремарка в самом сочинении (Arr. Tact. 44. 3).
202
С.М. Перевалов предлагает именовать вторую часть трактата не иначе как
«Кавалерийский трактат», чтобы избежать путаницы между двумя частями произведения,
первую из которых логично называть просто «Тактика». См.: Перевалов С. М.
Тактические трактаты Флавия Арриана: Тактическое искусство; Диспозиция против
аланов. М., 2010. С. 6. Ср. немецкое наименование этой части работы – Reitertraktat.
71

источников, автор снабжает примерами из собственного военного опыта и


военного искусства не только собственно римского, но многих других
народов, таких как парфяне, армяне, скифы, сарматы, аланы203. Вторая же
часть произведения полностью оригинальна, и основывается главным
образом на собственном опыте, приобретенном пребыванием на командных
должностях.
Основная часть кавалерийских состязаний, которые подробно
описываются Аррианом, выполнялась в специальном «парадном» или
турнирном снаряжении. Арриан специально оговаривает, что шлемы с
масками отличались от используемых в бою (Tact. 34. 3). То же самое
сообщается и о применяемых в упражнениях щитах, которые легче боевых и
имеют богатую роспись (Tact. 34. 5).
Таким образом, сочинение Арриана о кавалерийских турнирах –
единственное дошедшее до нас подробное описание «спортивного
кавалерийского» защитного вооружения эпохи принципата. Описание
римских кавалерийских турниров следует признать исключительно
информативным источником, автор которого был знаком с военным делом не
понаслышке. Существует еще несколько нарративных источников,
описывающих богато украшенную паноплию, включая и шлемы с масками,
но это источники более позднего времени204.
С другой стороны, как описание подобной паноплии для всадника и
коня можно трактовать строки из «Откровения Иоанна Богослова»: «Саранча
эта видом своим похожа была на коней, приготовленных к битве. На головах

203
Stadter Ph. The Ars Tactica of Arrian: Tradition and Originality // Classical Philology.
1978. Vol. 73. Nr. 2. P. 117–128.
204
Это, в первую очередь, рассказ Аммиана Марцеллина о вступлении в Рим
Констанция II: «По обеим сторонам шел двойной ряд воинов со щитами, в шлемах, на
которых переливчатым светом играли султаны и в блестящих искрящихся панцирях. То
тут, то там видны были закованные в доспехи всадники, которых называют клибанариями;
покрытые панцирем и опоясанные железными полосами, они казались изваянными рукой
Праксителя статуями, а не живыми людьми. Тонкие железные колечки, скрепленные
между собою, охватывали все части тела, приспосабливаясь к их изгибам, так что при
каком угодно движении тела одеяние плотно облегало его части» (Amm. Marc. XVI. 10. 8.
Пер. Ю. А. Кулаковского).
72

у нее нечто вроде золотых венцов было (στέφανοι ὅμοιοι χρυσῷ), а лица на
человеческие походили (τὰ πρόσωπα αὐτῶν ὡς πρόσωπα ἀνθρώπων). Волосы ее
напоминали женские, а зубы как львиные были. И была у нее броня, похожая
на железную, и шум от крыльев ее подобен был топоту многих коней и
грохоту колесниц, несущихся к полю боя. У нее были хвосты и в них жала,
как у скорпионов. В этих хвостах и была ее сила и власть причинять людям
пять месяцев зло» (IX. 7–10). «И так я увидел коней в виде́нии и сидящих на
них, имеющих панцири огненные и гиацинтовые и серно-желтые; и головы
лошадей как головы львов, и из ртов их выходит огонь и дым и сера» (IX.
17).
Иоанн рисует образ неуязвимых всадников, покрытых железными
панцирями, даже лица их железные, похожие на человеческие. Кони же
имеют головы подобные львиным. Все это очень напоминает реально
существовавшие римские доспехи. В качестве примера можно привести
конские наглавники с изображением львиной морды из Нойса205 (Кат. № 601)
и из коллекции Государственных музеев в Берлине206 (Кат. № 584).
Что касается «огненных» лат, то тут можно трактовать их как имевших
ослепительно красный цвет, сродни жару печи. Окраска доспехов в красный
цвет не была чем-то из ряда вон выходящим. Красный цвет считался
символом смелости и мужества в борьбе. Римский триумфатор, покрытый
красной краской, выступал в роли Юпитера, окропленного вражеской
кровью. Сама триумфальная процессия имела функцию ритуального
очищения полководца и его воинов от скверны пролитой крови (Serv. Verg.
Aen. VIII. 12)207. Фракийцы считали красный цвет цветом жизни208. Плиний

205
Lehner H. Die Einzelfunde von Novaesium // Bonner Jahrbücher. 1904. Bd. 111–112.
S. 372, Taf. 29; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 85 (S 1), Taf. 44.
206
Haalebos J. K. Castra und canabae: Ausgrabungen auf dem Hunerberg in Nijmegen,
1987-1994. Nijmegen, 1995. S. 92. Abb. 64.
207
Кофанов Л.Л. Атрибуты власти магистратов в архаическом Риме // Древнее
право. Ivs Antiqvvm. 1998. №1(3). С. 47.
208
Примечательно, что в красный цвет выкрашен доспех римского ауксилария из
кургана Рошава Драгана в Чаталке. См.: Негин А.Е., Камишева М. Доспех катафрактария
из погребения в кургане «Рошава Драгана». С. 100, 105.
73

Старший, упоминая о пунийском воске писал: «Пунийский воск – самый


полезный из лекарств. Если к нему добавить пепел папирусной бумаги, он
становится черным, а если смешать с анхусой [Anchusa tinctoria], он
становится красным, и при помощи красящих веществ он получается
различных цветов для портретных изображений и для бесчисленных
надобностей смертных, и даже для предохранения стен и оружия» (NH. XXI.
49). Таким образом, окраска применялась также и для предохранения оружия
от ржавчины. Поэтому и «огненные» и «серно-желтые» панцири вполне
могли быть выкрашенными краской железными доспехами. Эти же самые
доспехи, упомянутые в данном отрывке Р. Д’Амато считает крашеными
льняными или кожаными доспехами209.
Упомянутые золотые венцы на голове, а также «лица походившие на
человеческие» сразу же напоминают о шлемах с масками из Визе210 (Кат. №
13), Хомса211 (Кат. № 30), Пловдива212 (Кат. № 31), Вайсенбурга213 (Кат. №
43), Хеврона214 (Кат. № 67), Нолы215 (Кат. № 85). Касаемо упоминания того,
что волосы их напоминали женские, также можно истолковать как образное
описанием шлемов с женскими чертами лица.

209
D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From
Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. P. 197.
210
Mansel A. M. Grabhügelforschung in Ostthrakien // Bulletin de l'Institute
d'Archéologie Bulgare. 1938. Nr. 12. S. 154–189.; Klumbach H. Römische Gesichtshelme aus
Mainz // Mainzer Zeitschrift. 1949–1950. Bd. 44–45. S. 30, Abb. 3; Robinson H. R. The Armour
of Imperial Rome. P. 118–119, Pl. 341–344; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 62 (O 3).
211
Seyrig H. Antiquités de la nécropole d'Emèse // Syria. 1952. Vol. 29. No. 3/4. P. 210–
227, Pl. 21–24; Klengel H. Syria Antiqua. Leipzig, 1971. S. 102–103; Robinson H. R. The
Armour of Imperial Rome. P. 121, Pls. 349–351; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 63
(O 4), Taf. 17, 3–4.
212
Дякович Б. Тракийска гробница при Пловдив и некрополът на древния град. С.
1–55; Филов Б. Шлемът–маска в музея при Пловдивската народна библиотека // Годишник
на народната библиотека въ Пловдив. 1923. C. 139–150.; Venedikov I. Der
Gesichtsmaskenhelm in Thrakien // Eirene. 1960. Nr.1. S. 145–146, Abb. 9–10; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 62, Taf. 17, 1–2. Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S.
49, Abb. 50.
213
Kellner H. J., Zahlhaas G. Der römische Tempelschatz von Weißenburg i. Bay.
Mainz, 1993. S. 82–83, No. 41; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 94 (O 95).
214
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 59 (L 1), Taf. 14.
215
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 15, № 12, Taf. 3;
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70 (O 41), Taf. 24, 3.
74

Несмотря на эфимерный эсхатологический характер «Откровения


Иоанна Богослова», в данном отрывке могли найти отражение знакомые
обитателям Империи образы реальных доспехов. «Откровения Иоанна
Богослова» в целом преисполнено ненавистью и отвращением к Риму,
иносказательно называя его вавилонской блудницей. В этом контексте
римские кавалеристы-язычники, носящие бесовские личины и наряженные в
доспехи с изображением языческих богов, вполне могли иносказательно
трансформироваться в образ дьявольской «саранчи» и бесовских всадников.

I. 3. Иконографические источники

При изучении богато декорированного доспеха, возможно, даже более


важны, чем данные нарративных источников, иконографические материалы.
Одним из самых важных источников информации по римским
декорированным доспехам являются скульптуры. Наряду с некоторыми
«фантазийными» изображениями существует масса довольно
правдоподобных скульптурных и, прежде всего, рельефных изображений.
Античному скульптору и в голову не могло прийти изобразить, допустим,
спартанца в аттическом шлеме. По меткому выражению Н. Секунды «это
было бы все равно, что в наши дни изобразить английского парашютиста в
аргентинском сомбреро»216. В те времена скульптуры раскрашивали. Следы
краски можно обнаружить на некоторых скульптурах и сейчас, что
существенно облегчает работу исследователям. Множество античных
рельефов демонстрируют большое разнообразие декорированного римского
защитного снаряжения. И это не кажется художественным вымыслом, тягой
скульпторов и художников к вычурному виду своих произведений, за счет
нагромождения декора на всех участках рельефов. В подтверждение можно
привести рельефы постамента колонны Траяна, на которых изображено

216
Sekunda N. The Ancient Greeks. Oxford, 1986. P. 4.
75

трофейное сарматское (и возможно парфянское) оружие217. Только в


последние десятилетия стали появляться археологические находки, сходные
по своему виду и конструкции с теми элементами сарматского доспеха,
которые изображены на Траяновой колонне218. Таким образом, нельзя
считать оружие, изображаемое на римских памятниках, чисто
художественной фикцией. Думается, что могут не совпадать мелкие детали,
могут быть не соблюдены пропорции, в конце концов, может быть
неправильна современная трактовка изображений, но нельзя обвинять
римских художников в сплошном незнании специфики вооружения или же
прямом подлоге. В последнее время появляются все новые находки,
подтверждающие точность изображений римского оружия219, а те типы
шлемов или же других элементов доспеха, которые пока не подтверждены
археологическим находками, вполне возможно, в будущем будут
верифицированы, благодаря новым находкам.
Богато декорированные доспехи римских императоров и полководцев
показаны на более чем шестистах скульптурах (т.н. loricati). Они
производились массово, о чем могут свидетельствовать сохранившиеся до
наших дней экземпляры, множество из которых представляют собой лишь
торсы, к которым на последнем этапе изготовления прикреплялись головы,
руки и ноги220. Многочисленны изображения мускульных кирас и на

217
Cichorius C. Die Reliefs der Trajanssäule. Erster Tafelband: Die Reliefs des Ersten
Dakischen Krieges Berlin, 1896. Taf. II–III.
218
См., например: См.: Сазонов А. А. Могильник первых веков нашей эры близ
хутора Городского // Вопросы археологии Адыгеи / Мекулов Д. X. (отв. ред.). Майкоп:
Адыг. НИИ экономики, яз., лит. и истории, 1992. C. 248, Pис. 7, 3; Кожухов С. П.
Закубанские катафрактарии // Материальная культура Востока / Л. М. Носкова (ред.) М.,
1999. C. 160–161; Simonenko A. Bewaffnung und Kriegwesen der Sarmaten und späten Skythen
im nordlichen Schwarzmeergebiet // Eurasia antiqua. 2001. Bd. 7. S. 187–327; Симоненко A. B.
Сарматские всадники Северного Причерноморья. СПб., 2010.
219
Например: Score V. Hoards, Hounds and Helmets. A Conquest-period Ritual Site at
Hallaton, Leicestershire. Leicester, 2011; Sharp H, James S. Reconstructing the Hallaton helmet
// Current Archaeology. 2012. No. 264. P. 38–41; Negin A.E. Roman helmets with a browband
shaped as a vertical fronton. P. 31–46.
220
Vermeule C. C. Hellenistic and Roman Cuirassed Statues // Berytus. 1959. Vol. 13/ P.
6.
76

рельефах с изображением трофеев (например, рельефы из Сплита221, Кьети222,


Терамо223, Пешины224, Турина225, Падуи226, Нарбона227, виллы Альбани в
Риме228, Соренто229, Фраскати230, Мериды231, Мадрида232, Тираны233,
Стамбула234, Селькука235).
В целом, различные элементы защитного снаряжения показаны на
многочисленных изображениях трофеев и захваченного у врага оружия,
которые демонстрируют сплошь декорированные доспехи (арка в Оранже236,
рельефы из Сплита237 (сейчас в музее в Гардуне), Кьети238, Синьоли239,
Терамо240, Трасакко241, Пешины242, Турина243, Падуи244, Нарбона245,
Потсдама246, виллы Альбани в Риме247, терм Каракаллы в Риме248, Пармы249,
Соренто250, Фраскати251, Флоренции252, Капуи253, Мериды254, Мадрида255,

221
Polito E. Fulgentibus Armis. P. 155. Fig. 89.
222
Ibid. P. 157, 162. Fig. 90, 99.
223
Ibid. P. 163. Fig. 101; D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour. P. 151. Fig.
159 (c).
224
Polito E. Fulgentibus Armis. P. 166. Fig. 105.
225
Ibid. P. 168. Fig. 108–110.
226
Ibid. P. 169. Fig. 111.
227
Ibid. P. 171–173. Fig. 114–120.
228
Ibid. P. 197. Fig. 135.
229
Ibid. P. 202. Fig. 142–143.
230
Ibid. P. 203. Fig. 144.
231
Ibid. P. 205–206. Fig. 148–150.
232
Ibid. P. 209. Fig. 152.
233
Ibid. P. 213. Fig. 157.
234
Ibid. P. 213–214. Fig. 158–160.
235
Ibid. P. 215. Fig. 161.
236
Ibid. P. 153. Fig. 86.
237
Ibid. P. 155. Fig. 89.
238
Ibid. P. 157, 162. Fig. 90, 99.
239
Ibid. P. 160. Fig. 92.
240
Ibid. P. 163. Fig. 100–101.
241
Ibid. P. 164–166. Fig. 102–104.
242
Ibid. P. 166. Fig. 105.
243
Ibid. P. 168. Fig. 108–110.
244
Ibid. P. 169. Fig. 111.
245
Ibid. P. 171–173. Fig. 114–120.
246
Ibid. P. 178. Fig. 126.
247
Ibid. P. 197. Fig. 135.
248
Ibid. P. 199–200. Fig. 138–139.
249
Ibid. P. 201. Fig. 140–141.
250
Ibid. P. 202. Fig. 142–143.
251
Ibid. P. 203. Fig. 144.
77

Берлина256, Болоньи257, Тираны258, Стамбула259, Селькука260, Аквилеи261. На


этих рельефах показаны и собственно корпусные доспехи, и шлемы
различных форм, а также многочисленные щиты, украшенные росписью или
же декоративными накладками.
Шлемы с масками изображены саркофаге II в. до н.э. из коллекции
Археологического музея в Палермо262, на надгробиях сигниферов XIV
Сдвоенного легиона Квинта Лукция Фавста и Гая Валерия Секунда263, на
рельефах из базилики святого Юста в Валькабрере264, на рельефах из
Пешины265, арки в Оранже266, Терамо267, на колоннах из Кельна268 и
Весунны269, на рельефе из Эсте270, рельефах Черных ворот (Porte Noire) в
Безансоне271 и из музея в Арле272, на рельефе с саркофага из Кютахьи273, на

252
Ibid. P. 204. Fig. 146.
253
Ibid. P. 205. Fig. 147.
254
Ibid. P. 205–206. Fig. 148–150.
255
Ibid. P. 208–209. Fig. 151–152.
256
Ibid. P. 210. Fig. 153–154.
257
Ibid. P. 211. Fig. 155–156.
258
Ibid. P. 213. Fig. 157.
259
Ibid. P. 213–214. Fig. 158–160.
260
Ibid. P. 215. Fig. 161.
261
Ibid. P. 223. Fig. 177.
262
Bienkowski von P.R. Die Darstellungen der Gallier in der hellenistischen Kunst. Wien,
1908. Taf. II a.
263
Éspérandieu E. Recueil général des bas-reliefs de la Gaule romaine. T. VII. P. 313. №
5792, Р. 319. № 5799.
264
Métivier R. Monographie de la Basilique de Saint-Just de Valcabrère. Toulouse, 1899.
Pl. VI, VII.
265
Polito E. Fulgentibus Armis. P. 166. Fig. 105.
266
Ibid. P. 153. Fig. 86.
267
Ibid. P. 163. Fig. 101; D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour: From the
Ages of the Kings to the Death of Justinian the Great. Oxford, 2017 (в печати). P. 151. Fig. 159
(c).
268
D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour. P. 151. Fig. 159 (d).
269
Ibid. P. 151. Fig. 159 (е).
270
Ibid. P. 151. Fig. 159 (f).
271
Ibid. P. 151. Fig. 159 (g).
272
Fischer T. Zurömischen Kavalleriehelmen der frühen und mittleren Kaiserzeit //
JRMES. 2016. Vol. 17. Р. 103. Abb. 1.
273
D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour. P. 152. Fig. 160.
78

рельефе т.н. «Саркофага Портоначчо»274, на рельефах из Археологического


музея в Турине275, на рельефах несохранившейся колонны Аркадия276.
Изображения щитов настолько многочисленны в римском искусстве,
что перечислять здесь эти памятники излишне. В основном, как кажется, на
иконографических источниках показаны богато расписанные щиты, хотя в
ряде случаев, на них изображены рельефно декорированные умбоны. К числу
таких изображений можно отнести рельеф из Галереи Уффици во
Флоренции277, а также рельефы с арки Тита278, виллы Альбани в Риме279 и на
т. н. «Апофеозе Клавдия» из музея Прадо в Мадриде280, на которых умбоны
щитов оформленны в виде горгонейонов или же маскаронов.
На рельефах довольно редко можно встретить изображение конского
доспеха (конских нагрудников, налобников и наглазников)281. Их скупое
присутствие лишь на нескольких рельефах, видимо, можно объяснить
героической семантикой таких рельефов с изображением трофеев, так как
римляне, собственно как и греки, возводили захват вражеского оружия в
культ. Без снятия с поверженного врага его доспехов победа считалась
неполной, ибо это было фактическое доказательство одержанной победы
после возвращения домой. Поэтому изображение трофейного вооружения
появлялись на триумфальных арках, портиках и прочих общественных

274
Ibid. P. 81. Fig. 77 g.
275
Ibid. P. 154. Fig. 162 (a).
276
Nicolle D. Medieval Warfare Source Book. Vol. I: Warfare in Western Christendom.
L., 1996. P. 16–17.
277
Crous J.W. Florentiner Waffenpfeiler und Armilustrium // Mitteilungen des Deutschen
Archaologischen Instituts. Romische Ahteilung. 1933. XLVIII. S. 98–99. Taf. 1 (Nr. 3), Taf. 5
(Nr. 227), Taf. 6 (Nr. 266), Taf. 7 (Nr. 288), Taf. 10 (Nr. 383), Taf. 13 (Nr. 558), Taf. 17 (Nr.
731), Taf. 18 (Nr. 733).
278
D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour. P. 58. Fig. 56.
279
Polito E. Fulgentibus Armis. P. 197. Fig. 135.
280
Ibid. P. 208–209. Fig. 151–152.
281
Главным образом они относятся к позднереспубликанскому времени. Это
Пергамский рельеф, а также рельеф I в. до н.э. найденный возле церкви Сант-Омобоно в
Риме (D’Amato R., Negin A.E. Decorated Roman Armour. P. 51. Fig. 49).
79

постройках (Val. Max. VIII, 6. 1; Sil. Ital. X, 599)282. Из сообщений античных


авторов известно, что в обычае частных лиц было украшение трофеями своих
жилищ (Polyb. VI, 39). Трофеи демонстрировались в атрии или вестибуле
(Cic. Phil. II, 28; Suet. Nero. 38; Virg. Aen. II, 504, III, 286, Propert. III, 9, 26;
Ovid. Ar. Am. II, 743; Sil. Ital. VI, 446), они считались священными и
переходили от старого владельца к новому в случае продажи дома (Plin. NH.
XXXV. 7)283.
Очевидно, что только доспехи, некогда защищавшие тело воина,
обладали таким высоким статусом и были доказательством храбрости
победителя, а конский же доспех, в этом плане, имел совершенно иной
статус. Именно отсутствие такой сакральности и явилось причиной малой
популярности среди художников изображать конское защитное снаряжение.

I. 4. Декорированный доспех регулярной армии

Не только те доспехи, которые принято причислять к парадно-


турнирным, были укашены декором. Имеются находки ординарных
пехотных шлемов, на которых присутствует пусть и не столь пышный декор,
однако, все же, имеющие определенный интерес сюжеты. В силу этого, наш
каталог был дополнен этими немногочисленными экземплярами. Другие
авторы избегают рассматривать декор обычного армейского доспеха и
включать его в свои каталоги. Однако, несмотря на то, что по форме это
самое обычное рядовое вооружение, нельзя игнорировать присутствующие
на нем изображения.
282
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the
Fall of Rome, 2006. P. 149, 188—189; 285; D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the
Imperial Roman Soldier: From Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. P. 160, 260.
283
Й. Рюпке считает, что «заряженные энергией» вражеские доспехи можно было
ввозить на территорию города только при соблюдении серьезных мер предосторожности.
Поэтому на территории померия была необходима их фиксация в каком-то частном
владении, где можно было обеспечить их неприкосновенность и безопасность для
жителей города. Именно поэтому в случае смены места жительства их «добытчика»
сполии никто не перевозил (Rüpke J. Domi militiae. Die Religiöse Konstruktion des Krieges in
Rom. Stuttgart, 1990. S. 222).
80

Декор присутствует на шлеме типа Вайзенау284 из Рейна у Майнца. На


нем изображены два орла с венцами в клювах, два алтаря и надгробие на
нащечнике285 (Кат. № 255). Данный тип шлема был широко распространен в
римской армии в I–II вв. н.э.286 Ранние образцы данного типа были
бронзовыми, однако, позднее их стали делать из латуни и железа287. Тулья
шлема была полусферическая, усиленная в лобной части козырьком. В
области затылка стенка тульи спускалась вниз больше чем спереди. Эта
вертикальная затылочная часть имела гофрирование, обычно в виде трех
горизонтальных ребер. В большинстве случаев довольно широкий
назатыльник косо спадал вниз под углом примерно 45 °C. На назатыльнике
находился расходящийся наружу дугообразный орнамент, который заполнял
почти всю поверхность. В центре назатыльника у самого края обычно
располагалась небольшая дужка, предназначенная для подвешивания
шлема288.
Край лобной части шлема был усилен бронзовой лентой, оформленной
несколькими поперечными канавками. Передняя сторона тульи имела
оформление в виде двух больших дугообразных орнаментальных мотивов в
форме «бровей»289. Также как и на назатыльнике, этот орнамент являлся не
просто украшением, а еще и усиливал защитные свойства.
В центре тульи размещалось устройство для укрепления султана на
каске290. Как и у шлемов типа Хагенау некоторые экземпляры имели в
височной области вертикальные держатели-трубочки для перьев291.

284
Данное название этому типу шлемов было дано по месту находки одного из
образцов П. Куиссеном. См.: Couissin P. Les Armes Romaines. Р. 331–332.
285
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. Pl. 166–169.
286
Waurick G. Römische Helme // Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere
Bestände des Antikenmuseums Berlin / A. Bottini (Hrsg.). Mainz, 1988. S. 333–338;
Junkelmann M. Römische Helme. S. 68–85; Fischer T. Die Armee der Caesaren. Archäologie
und Geschichte. Regensburg, 2012. S. 146–153.
287
Junkelmann M. Römische Helme. S. 70
288
Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 48. Fig. 76–80.
289
Ibid. P. 45; Waurick G. Römische Helme. S. 334; Junkelmann M. Römische Helme. S.
71; Fischer T. Die Armee der Caesaren. S. 146.
290
Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 46–47. Fig. 65–74.
291
Ibid. P. 46, 48, 55. Fig. 62–64, 81. Pl. 118–119, 136–139.
81

Железные экземпляры имели окантовку из цветного металла292. Лента,


пущенная по краю лба, также всегда изготовлялась из медного сплава (в
большинстве случаев из латуни). Очень часто на нащечниках и назатыльнике
помещались декоративные заклепки в форме розеток со вставками из коралла
или в технике перегородчатой эмали293. На бронзовых или латунных шлемах
никаких украшающих элементов из других материалов не было.
Во второй половине I в. н.э. верхушку шлема стали укреплять
дополнительными перекрещивающимися полосами. Сначала это были
обычные плоские бронзовые полосы, которые можно видеть на шлемах из р.
Рейн294 (Кат. № 255), Вейк-бей-Дюрстеде295 и Айн Гримиди296. В начале II в.
н.э. они были модифицированы в толстые валики (шлемы из Хеврона297,
Берзовии298, Тайленхофена299). Сначала, видимо, речь шла об
импровизированном дополнении, которое обычно связывают с Дакийскими
войнами, однако, вскоре эта деталь станет традиционной. Одновременно с
этим исчезает налобное украшение в виде «бровей».
В течение II в. н.э. вертикальная затылочная часть тульи все
увеличивалась, а наряду с перекрещивающимися полосами появились
приклепываемые или напаиваемые, точно также пересекающиеся в центре
тульи ребра. Шлемы все обильнее украшали гравировкой, а в конце II в. н.э.
наблюдается тенденция к значительному увеличению размера закрывающих

292
Ibid. P. 48. Fig. 82.
293
Fischer T. Die Armee der Caesaren. S. 147. Abb. 174; Kaminski J., Sim D. Roman
Imperial Armour (фото на обложке); Heijden P. van der, Koster A. Romeinse helmen in
Nederland. Alle helmen en viziermaskers van de limes en de rest van Nederland. Leiden, 2017.
S. 15.
294
Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 68–69. Pl. 166–169.
295
Heijden P. van der, Koster A. Romeinse helmen in Nederland. S. 33.
296
Feugère M. Les casques antiques. P. 96, 123.
297
Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 70–71. Pl. 175–178; Weinberg S. S.
A Hoard of Roman Armor // Antike Kunst. 1979. Bd. 22. Jahrg. H. 2. S. 82–83. Pl. 23–24.
298
Protase D., Petculescu L. Coiful roman de la Berzovia // Banatica. 1975. 3. P. 85–90.
299
Waurick G. Römische Helme. S. 336. Abb. 5, 2.
82

уши щитков. Таким образом, шлемы типа Нидермермтер300 являются


переходной модификацией к шлемам типа Нидербибер301 и
Хеддернхайм/Бодегравен, которые были производны от типа Вайзенау, но,
при этом, значительные различия позволяют выделять их в отдельные
типы302.
Г.Р. Робинсон303 подразделяет шлемы типа Вайзенау на два варианта:
имперско-галльские («Imperial Gallic» с подтипами A - K) и имперско-
италийские шлемы («Imperial Italic» с подтипами A - H). Первые он с
уверенностью причисляет к вариантам, ведущим свое происхождение от
поздних кельтских типов Ажен и Порт, выделяя подтипы имперско-
галльскиих шлемов: «А» (подтип Неймеген); «В» и «С» (Вердун); «D» и «К»
(Майнц); «G» (Хеврон), а также «D» и «H» (Нидермермтер). Имперско-
италийские шлемы в классификации Г.Р. Робинсона также имеют несколько
подтипов. Однако подтип «А» было бы логичнее характеризовать как
псевдоаттический шлем, нежели разновидность типа Вайзенау, а остальные
подтипы отличаются от имперско-галльских шлемов, главным образом, лишь
отсутствием «бровей».
Вопросы, связанные с происхождением данного типа боевых
наголовий, а также с его использованием в различных родах войск на разных
стадиях развития, рассматривали многие исследователи. Уже Г. Р.
Робинсон304 и Г. Убл305 указывали на тот факт, что без влияния
позднекельтских шлемов генезис типа Вайзенау был бы невозможен. Тем не

300
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. Katalog einer Ausstellung in
Rheinischen Landesmuseums Bonn. Köln, 1974. S. 37–40. Taf. 27; Robinson H.R. The Armour
of Imperial Rome. P. 72–73. Pl. 179–186.
301
Waurick G. Römische Helme. S. 338–341; Junkelmann M. Römische Helme. S. 85–
87; Fischer T. Die Armee der Caesaren. S. 153–154.
302
Junkelmann M. Römische Helme. S. 71
303
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 45–81.
304
Ibid. P. 42, 45; idem. The origins of some first century legionary helmets // Studien zu
den Militärgrenzen Roms, 2. Vorträge des 10. Internationalen Limeskongresses in der Germania
Inferior. Köln, 1977. S. 553–559.
305
Ubl H.-J. Römische Helme vom Typus Weisenau in Wiener Sammlungen // RÖ.
1975. 3. S. 195–235.
83

менее, основные типы кельтских железных шлемов I в. до н.э.


демонстрируют сильное влияние со стороны эллинистических и италийских
форм шлема, которое проявилось в облике вырезанных зубцами нащечников
и в похожей на козырек отогнутой наружу кромке тульи306. Новыми чертами
являются также отсутствие навершия или какого-либо другого устройства
для укрепления убранства шлема (за исключением шлема из Ажена307 и двух
необычных шлемов из Нормандии308) и тенденция к сплющиванию макушки
тульи – признаки, видимые и на ранних шлемах типа Вайзенау (подтип
Неймеген).
Вместе с тем не надо забывать, что у шлемов типа Вайзенау
существовали и отличия от позднекельтских шлемов, которые не имели
вырезанных по краям тульи ниш для ушей, приклепанных выше края лобной
части дугообразных козырьков, а также больших горизонтальных или
отклоненных вниз назатыльников. Два последних конструктивных элемента,
пожалуй, были унаследованы от шлемов типа Хагенау, а ушные вырезы от
халкидского/аттического типа.
Поскольку много ранних шлемов типа Вайзенау было найдено в
погребениях у северного побережья Адриатического моря, особенно в
Словении, да еще в комплексах со смешением позднекельтского и римского
вооружения, были выдвинуты две противоречивые гипотезы. Согласно
первой версии, шлемы типа Вайзенау появились в юго-восточных областях
территорий заселенных кельтами, откуда их распространили местные
уроженцы, служившие во вспомогательных войсках, и только затем ими
стали экипировать легионеров309. Совсем иной точки зрения придерживается
П. Фазольд, подвергающий сомнению восточно-кельтское происхождение

306
Schaaf U. Keltische Helme // Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere
Bestände des Antikenmuseums Berlin / A. Bottini (Hrsg.). Mainz: Römisch-Germanischen
Zentralmuseums, 1988. S. 302, 308.
307
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 42; Feugère M. Les casques
antiques., P. 68.
308
Ibid. S. 309–311, Abb. 29–35.
309
Waurick G. Römische Helme. S. 352f.
84

шлемов типа Вайзенау, поскольку отмечает одновременное появление


схожих шлемов и в области Нижнего Рейна (Хальтерн, Обераден,
Неймеген)310. По его мнению, шлем типа Вайзенау сформировался на основе
эклектичной комбинации элементов позднекельтских и италийско-римских
шлемов уже в середине правления Октавиана Августа. Однако еще не
найдено ни одного экземпляра, который был бы достоверно датирован
временем до правления династии Флавиев. Скорее всего, тип формировался
на протяжении правления династии Юлиев-Клавдиев на основе
привнесенных в римскую армию кельтских образцов, а до этого времени
встречаются лишь отдельные экземпляры переходных форм, которые нельзя
в полном смысле причислить к развитому типу Вайзенау. В пользу такого
предположения существует несколько весомых аргументов. Следует
помнить, что на территории Словении шлемы типа Вайзенау были
обнаружены в погребениях содержавших как римское, так и кельтское
оружие, что может идентифицировать погребенных как воинов
вспомогательных подразделений311. Кроме того, ранние образцы типа
изготавливали подобно кельтским шлемам исключительно из железа, в то
время как италийские и римские шлемы даже в это же самое время были
бронзовыми. Только во второй половине I в. н.э. появились латунные и
бронзовые экземпляры типа Вайзенау, надписи на которых свидетельствуют
о применении легионерами312. Все это может говорить о том, что изначально
шлемы типа Вайзенау попали в римскую армию благодаря воинам из состава
кельтских вспомогательных подразделений и довольно скоро заслужили
признание легионеров. При этом логично предположить, что в легионах их
стали использовать практически одновременно с воинами вспомогательных
частей, ведь хорошо известно, что уроженцы Галлии (особенно

310
Fasold P. Ein keltisch-römischer Bronzehelm aus Frankfurt a.M. //
Provinzialrömische Forschungen. Festschrift für Günter Ulbert zum 65. Geburtstag / W. Czysz,
H-P. Kuhnen, C-M. Hüssen (Hrsg.). Espelkamp, 1995. S. 83f.
311
Junkelmann M. Römische Helme. S. 74
312
Ibid. S. 75.
85

Нарбоннской) служили в составе легионов, начиная со времени правления


Октавиана Августа313. Совсем не обязательно это были этнические кельты.
Это могли быть жившие в Галлии римские граждане, хорошо знакомые с
традицией кельтского оружейного мастерства и высоко ценившие удобство и
превосходные защитные качества галльских шлемов.
Впрочем, некоторые исследователи думали об использовании ранних
вариантов шлемов данного типа не только пехотинцами, но и во
вспомогательной кельтской кавалерии314. Была проведена прямая аналогия к
шлемам типа Ажен, Михово и Порт, которые использовали кельтские
кавалеристы, поскольку ранние шлемы типа Вайзенау были еще
типологически очень близкими. Однако М. Юнкельманн критикует данную
гипотезу315, поскольку шлемы с большим назатыльником были неудобны для
кавалеристов. Поэтому, если ранними образцами типа Вайзенау и
пользовались галльские кавалеристы вспомогательных подразделений, то
очень недолго, о чем свидетельствует быстрый рост популярности
псевдоаттического кавалерийского шлема типа Вейлер/Кобленц-Бубенхайм и
его производных316.
В результате типологического развития поздних шлемов типа Вайзенау
появились шлемы типа Нидермермтер. Прослеживается эволюционирование
к данному типу шлемов от подтипа Хеврон через железный шлем с латунной
отделкой из Майнца317 (Кат. № 255). Этот шлем из Рейна – не единственный
экземпляр шлемов типа Вайзенау, на котором присутствует декорирование.
Подобный декор, демонстрирующий храм, имеется на нащечнике из

313
Forni G. Il reclutamento delle legioni da Augusto a Diocletziano. Milano, 1953; 1974;
Ле Боэк Я. Римская армия эпохи ранней империи. C. 119.
314
Klumbach H., Wamser L. Ein Neufund zweier außergewöhnlicher Helme der
römischen Kaiserzeit aus Theilenhofen, Landkreis Weißenburg-Gunzenhausen. S. 13, 41.
315
Junkelmann M. Römische Helme. S. 80.
316
Ibid. S. 80.
317
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., Pl. 166-169. Хотя у него шлем
имеет слишком раннюю датировку.
86

Венло318. На фрагментах шлема из Фаурндау319 (Кат. № 251) на налобной


обкладке сохранилось изображение растительного орнамента (дубовые
листья), двух Викторий и орла в центральном медальоне. На пластине с
ручкой для подвешивания шлема изображено трофейное оружие и головы
Панов. И, наконец, самый богато декорированный шлем этого типа был
найден в Нидермермтере320 (Кат. № 273). На его лобной части под козырьком
находится изображение трехчастного храма. В центральной части
изображена статуя (?) бога Марса, который показан обнаженным, с копьем и
в шлеме. По бокам от него изображены крылатые Виктории, а за ними
военные значки. Вслед за ними по бокам также имеются изображения
дельфинов. Верхняя поверхность козырька шлема украшена изображением
орла. Он показан в самом центре композиции, на ветке с заостренными
листьями. В его клюве сжат небольшой венец. По бокам от орла изображены
воинские значки. Вслед за ними показана обнаженная мужская фигура с
корзиной в опущенной правой руке. Далее показан морской кентавр, тело
которого оканчивается рыбьим хвостом. Он дует в трубу, а в левой руке
держит корабельный руль. Композицию завершают изображения дельфинов
по обеим сторонам козырька. На tabula ansata назатыльника шлема
изображен орел, стоящий на алтаре. В своем клюве он держит большой
венец. По бокам от него изображены военные значки. Фигуры, размещенные
в трапецеидальных боковых панелях, трудно интерпретировать (возможно,
изображен персидский башлык). По бокам назатыльника показаны морские
кентавры.

318
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 55. Taf. 41; Robinson H.R.
The Armour of Imperial Rome. P. 61. Pl. 149.
319
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. Abb. 191–193; Waurick G. Die
römischen Militärhelme von der Zeit der Republik bis ins 3. Jh. n. Chr. (Dissertation). Mainz,
1976. S. 228–229, № 106; Kemkes M. Lanze, Sattel und Gesichtshelm – Bewaffnung und
Ausrüstung der römischen Reiterei // Zwischen Patrouille und Parade. Die römische Reiterei am
Limes / M. Kemkes – J. Scheuerbrandt (Hrsg.). Stuttgart, 1997. S. 31, Abb. 15; Kemkes M.,
Scheuerbrandt J., Willburger N. Am Rande des Imperiums. Der Limes – Grenze Roms zu den
Barbaren. Stuttgart, 2002. S. 117, Abb. 122.
320
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 37–40, Taf. 27; Robinson H.
R. The Armour of Imperial Rome. P. 72–73, Pl. 179–186.
87

I. 4. 1. Шлемы типа Нидербибер

Название типу по находке в крепости Нидербибер, расположенной на


римском лимесе, дал П. Куиссен321. Основной признак этого типа шлемов —
это вертикальная, широкая и глубокая затылочная стенка тульи, переходящая
круто спадающий назатыльник. Другими признаками, появляющимися,
однако, не на всех известных экземплярах, являются перекрещивающиеся
усиливающие ребра на тулье, широкий заостренный и приподнятый козырек
и, наконец, сильно изогнутые нащечники с полукруглым выступом,
защищающим ухо, а также с отогнутой наружу нижней кромкой, которая
защищает ключицы. Г. Ваурик322 делит шлемы этого типа на три варианта:
Вариант I. Шлемы без декора с усиливающими тулью
перекрещивающимися ребрами, которые имеют возвышающийся в месте
перекрестия прямоугольный поперечный выступ. Железные шлемы имеют
бронзовые накладки по краю лба и над ушным вырезом, а также по верхнему
краю нащечников (железные шлемы из Нидербибера323 и Франкфурта-
Хеддернхайма324; Торсберга325 (Кат. № 223), бронзовые из Калькара-
Хеннепеля326 и Сиваца (Воеводина)327 (шлем из Сиваца имеет надпись,
свидетельствующую о его принадлежности легионной когорте)).
Вариант II. Шлемы с перекрещивающимися плоскими декоративными

321
Couissin P. Les Armes Romaines. Р. 407–410.
322
Waurick G. Römische Helme. S. 338–341.
323
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 42–43. Taf. 29; Robinson
H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 97. Pl. 256–257.
324
Junkelmann M. Römische Helme. S. 85. Abb. 23.
325
Engelhardt C. Thorsbjerg Mosefund. Sønderjyske og fynske mosefund / C.
Engelhardt. København, 1863. Pl. 5; Rom und die Barbaren 2008, 80, № 197; Matešić S.
Römische Helme aus dem Thorsberger Moor // Rimska vojna oprema u pogrebnom kontekstu.
radovi XVII. ROMEC-a = Weapons and military equipment in a funerary context: proceedings
of the XVIIth Roman Military Equipment Conference = Militaria als Grabbeilage: Akten der 17.
Roman Military Equipment Conference Bonn / I. Minchev (Hrsg.). Zagreb, 2013. S. 365–370.
326
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 43. Taf. 30; Robinson H.R.
The Armour of Imperial Rome. P. 98–99. Pl. 263–265.
327
Веленрајтер П. Римски шлем са натписом из Сивца // Грађа запроучавање
споменика културе Војводине. 1978. VI–VII. C. 17–20; Vujovic M. Rimski šlem iz Sivca.
Sombor, 2008.
88

планками вместо ребер, которые оставляют на макушке тульи свободное


ромбовидное пространство. Планки эти выполняли либо в технике чеканки,
либо напаивали на тулью (шлемы из Буха328, Донауверта329 и коллекции Ф.
Липперхайде330).
Вариант III. Богато декорированные шлемы без перекрещивающихся
ребер. Часто имеют на макушке большое полое навершие для крепления
султана (шлемы из Хеддернхайма331 (Кат. № 279), Мушова332 (Кат. № 267),
Неймегена333 (Кат. № 268–270), Боденгравена334 (Кат. № 266) (надпись на нем
свидетельствует, что владелец служил в кавалерийском подразделении)).
Г.Р. Робинсон делит данный тип на семь подтипов (Auxiliary Cavalry С-
I, и прибавляет к этому еще подтипы А и В, которые теперь можно считать
переходными модификациями от типа Вейлер)335. Исследователь отмечает

328
Filtzinger P., Planck D. Die Römer in Baden-Württemberg. Stuttgart, 1986; Fischer
T. Bemerkungen zum so genannten Thorsberger Gesichtshelm // Aktuelle Forschungen zu
Kriegsbeuteopfern und Fürstengräbern im Barbaricum. Internationales Kolloquium unterstützt
durch Carlsbergfondet, Schleswig, 15–18 Juni 2006. Schriften des Archäologischen
Landesmuseums 4 / A. Abegg-Wigg, A. Rau (Hrsg.). Neumünster, 2008. S. 118. Abb. 18.
329
Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 103. Pl. 293–294; Waurick G.
Römische Helme. S. 340. Abb. 7, 1.
330
Antike Helme. Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin / A. Bottini (Hrsg.). Mainz, 1988. S. 533. Kat. 116.
331
Woelcke K. Der neue römische Paradehelm aus Heddernheim // Germania. 1930. Bd.
14. S. 149–153. Taf. 1–4; Reis A. Nida-Heddernheim im 3. Jahrhundert n. Chr. Schriften des
Archäologischen Museums Frankfurt 24. Frankfurt, 2010. Taf. 52–53.
332
Tejral J. Römische und germanische Militärrüstungen der antoninischen Periode im
Licht norddanubischer Funde. In: von Carnap-Bornheim, Beiträge zu römischer und barbarischer
Bewaffnung in den ersten vier nach-christlichen Jahrhunderten. Akten des 2. Internationalen
Kolloquiums in Marburg a. d. Lahn, 20.-24. Februar 1994 (Lublin/Marburg). Abb. 15; Tejral J.
New aspects of the Roman-Germanic confrontation on the Middle danube until the
Marcomannic wars // Roman frontier studies. Proceedings of the 17th International Congress of
Roman Frontier Studies / N. Gudea (Hrsg.). Zalău, 1999. Abb. 2, 10.
333
Braat W. C. Romeinsche helmen in het Rijksmuseum van Oudheden //
Oudheidkundige. Mededeelingen uit het Rijksmuseum van Oudheden. 1939. NR 20. S. 32–39;
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 48–52; Robinson H. R. The Armour of
Imperial Rome. P. 101–102; Burandt B. Ein reich verzierter römischer Infanteriehelm aus dem
Rijksmuseum zu Leiden (NL) // NON SOLUM ... SED ETIAM. Festschrift für Thomas Fischer
zum 65. Geburtstag (Rahden/Westf. 2015) / P. Henrich , Ch. Miks, J. Obmann, M. Wieland
(Hrsg.). Rahden, 2015. S. 63–72.
334
Braat W. C. Romeinsche helmen in het Rijksmuseum van Oudheden. S. 29–32, Afb.
23–25; Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 53–54 (№40), Taf. 40; Robinson
H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 102. Pl. 283–285.
335
Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. P. 89–105.
89

большое сходство почти всех описываемых им экземпляров, но, тем не


менее, проводит деление на подтипы, учитывая небольшие расхождения в
деталях и художественном оформлении. Он обращает внимание на отличие
формы наверший, усиливающих тулью ребер, козырьков и оформления
налобной части тульи. Так тип G выделен им по налобному декору в виде
лаврового венка, а тип I по приподнятому козырьку, хотя совершенно
очевидно, что такая дробность является излишней. Наиболее ранняя находка
шлема типа Нидербибер, датируемая концом II в. н.э., отмечена в Ньюстеде
(Шотландия)336, но широкое распространение он получил в III в. н.э., о чем
свидетельствуют находки не только в крепостях верхнегерманского лимеса,
но и на востоке империи (шлемы из Дура-Европос в Сирии337).
Богатый декор и надпись на экземпляре из Бодегравена могли бы
свидетельствовать в пользу того, что эти шлемы были кавалерийскими, хотя
и неукрашенные шлемы долгое время вслед за Л. Линденшмитом было
принято считать таковыми. Однако Г. Ваурик высказал иную точку зрения, о
принадлежности шлемов данного типа к вооружению пехотинцев, ссылаясь
на надпись на шлеме из Сиваца338 с упоминанием когорты легиона339. М.
Фежер отстаивает старую теорию, отмечая, что если классифицировать этот
тип шлема как пехотный, то в нашем распоряжении практически не было бы
кавалерийских шлемов III в. н.э.340 Тем не менее, более логично, что эти
шлемы использовали и кавалеристы и пехотинцы (последним могли
принадлежать шлемы без декора), чему может служить подтверждением
наличие на шлеме из Сиваца соответствующей надписи.
Шлемы типа Нидербибер несут на себе изображение волнистых волос
на лобной части (Кат. № 223, 267, 269–270, 279), змей на макушке тульи (Кат.

336
Curle J. A Roman frontier post and its people. P. 165, Pl. 35, 8.
337
James S. The Excavations at Dura-Europos conducted by Yale University and the
French Academy of Inscriptions and Letters 1928 to 1937. Final Report VII: The Arms and
Armour and other Military Equipment. London, 2004. P. 101–109.
338
Веленрајтер П. Римски шлем са натписом из Сивца. C. 17–20.
339
Waurick G. Römische Helme. S. 338–341.
340
Feugère M. Les casques antiques., P. 119f.
90

№ 223, 279) и наградного венца на затылочной части (Кат. № 223),


гравированного декора в виде растительного орнамента (усики растений и
листья), а также человеческих фигур (Кат. № 266) и изображения бюстов,
эротов и дельфинов (Кат. № 268, 279). В случае с экземпляром из Вехтена341
тулья украшена чеканной рельефной имитацией вязаной шапочки (чехла)
(Кат. № 274).
В целом, на обычном «боевом» доспехе римской императорской армии
присутствуют те же самые сюжеты декора, которые можно наблюдать и на
т.н. «парадных» доспехах. Это свидетельствует о том, что мотивы декора
«парадного» доспеха не следует рассматривать в отрыве от декора всех
остальных доспехов, будь то обычные «боевые» экземпляры или же
гладиаторский доспех. Их декоративный мир был единым и имел общее
семантическое значение. Предметы «парадной» или же «турнирной»
экипировки не развивались изолированно, а были включены в единую
систему всего декорированного защитного вооружения римской
императорской армии эпохи принципата.

I. 5. Императорская гвардия и ее богато украшенный доспех

С фигурой императора, участвующего в военном параде, либо


шествующего впереди войска при торжественном въезде в Рим, обычно
ассоциируется присутствие его гвардии. Гвардейцы, как известно –
привилегированная часть военнослужащих (Dio Cass. LIV. 25). Их статус был
подтвержден гораздо меньшим сроком службы, нежели у остальных солдат.
Им полагалось отслужить 16-летний срок службы (вместо 25-летнего срока
легионеров). Кроме того, преторианцы получали оплату в три раза большую,
чем воины легионов (Tac. Ann. I.17). Соответственно, из своего жалования

341
Kalee C. A. Roman helmets and other militaria from Vechten // Roman military
equipment the sources of evidence: proceedings of the fifth Roman military equipment
conference / Ed. C. van Driel-Murray. BAR International Series. Nr 476. Oxford, 1989. (№ 10),
P. 208, 211–214. Fig. 16–18.
91

они могли приобретать дорогостоящие доспехи, в которых можно было


щеголять в ходе парадов и различных церемоний с участием императора.
Судя по рельефам колонны Траяна, в ходе кампаний доспехи преторианцев
мало отличались от доспехов легионеров или кавалеристов, хотя письменные
источники, все же, фиксируют некоторое отличие (Ios. B. Iud. III. 5. 5; Tac.
Hist. I. 38; Aur.Vict. Caes. XL. 25). В отличие от боевого снаряжения,
используемого в ходе боевых действий, у преторианцев должен был иметься
и парадный комплект доспехов, так как в ходе пышных церемоний их
доспехи должны были соответствовать окружающей обстановке.
Изображения – это наш главный источник при изучении вооружения
императорской гвардии. Но вполне логично задаться вопросом о степени
достоверности изобразительных источников. Все ли имеющиеся в нашем
распоряжении изображения отражают реально существовавшие образцы, а
если нет, то какие из них наиболее близко отражают реальность? Чтобы
понять это, необходимо разобраться какова была функция того или иного
памятника, какова была установка художника, выполнявшего работу, каковы
были его цели и требования заказчика. В отдельных случаях на некоторые из
этих вопросов ответить очень сложно, но в целом ответы на них помогают
построить концептуальные модели интерпретации изображенного
вооружения.
Самыми известными и до сих пор часто цитируемыми, особенно
художниками голливудских блокбастеров, являются римские
пропагандистские монументы. Несмотря на множество сомнений,
высказанных современными исследователями, они продолжают оставаться
ценными во многих отношениях источниками, так как эти, преимущественно
столичные, памятники показывают, как армейское вооружение
воспринималось жителями столицы, к числу которых относились и
скульпторы, работавшие над монументами. Конечно, эти художники
обращались в первую очередь к вооружению столичных гарнизонов, а также
к памятникам греческого и эллинистического искусства, по которым они
92

учились своему ремеслу. Для них, видимо, было важно отобразить


закрепленный в сознании обывателя структурный тип, например,
аттического шлема, который был освящен традицией и относился к иной,
глубинной и малоподвижной сфере существования.
Сохранилось несколько рельефов, которые интерпретируют как
изображения преторианцев. Их вооружение можно видеть на фрагментах
«Большого фриза Траяна» в Риме342 и «рельефе преторианцев» в Лувре343.
Все изображенные на них солдаты носят богато декорированные аттические
шлемы с гребнями и плюмажами, которые совсем не походят на армейские
образцы. Однако несколько находок фрагментов подобных шлемов
«аттической» формы, сохранившихся до наших дней, свидетельствуют в
пользу существования таковых не только на изобразительных источниках, но
и в реальности (подробнее см. главу III. 4. 2.).
Можно предполагать наличие у воинов императорской гвардии шлемов
более архаичных форм, имитирующих греческие образцы. Например, к
таковым можно было бы отнести образец из коллекции Франца фон
Липперхайде, который был опубликован как происходящий из озера Неми344.
По своей форме этот экземпляр сильно напоминает наголовье богини Ромы,
увенчанное головой Грифона, в котором она изображалась на монетах III—II
вв. до н.э.345 Шлем отлит из бронзы и позолочен. В некоторых местах
толщина стенки достигает 7 мм, что является излишним для защитных
свойств боевого наголовья. Высота шлема достигает 54 см, что являлось бы
слишком неудобным при его ношении. Так высота самых тяжелых и

342
Leander Touati A-M. The Great Trajanic Frieze: The Study of a Monument and of the
Mechanisms of Message Transmission in Roman Art Stockholm, 1987.
343
Giroire C., Roger D. Roman Art from the Louvre. New York, 2007, P. 177, Cat. №
115.
344
Wieser F. R. v. Die Freiherrlieh von Lipperheidesche Sammlung antiker Bronzen. Mit
50 Tafeln in Lichtdruck. Berlin-Innsbruck, 1894. Taf. 17, 88; Schröder B. Die Freiherrlich von
Lipperheidesche Helmsammlung in den Kgl. Museen zu Berlin. S. 23–24; Crawford J. S. A
Portrait of Alexander the Great at the University of Delaware // AJA. 1979. 83. P. 480; Antike
Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums Berlin. S. 543—544
345
Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin. S. 543.
93

больших гладиаторских шлемов с такими же высокими гребнями, которые


были предназначены лишь для кратковременных схваток, достигает лишь 40
см346. Таким образом, шлем из озера Неми, если бы он был изготовлен для
гвардейца Калигулы347, должен был из-за своего размера и веса значительно
ограничивать подвижность головы носящего его. Поэтому более вероятной
кажется принадлежность этого экземпляра к монументальному фризу с
изображением оружия, либо он был составной частью какой-либо статуи348.
Вооружение преторианцев изображено на рельефе из Виллы Альбани
(ныне вилла Торлония в северо-восточной части Рима), на котором
изображены трофеи349. Среди них мы видим и шлемы с продольными
плюмажами, и мускульную кирасу с горгонеоном на груди и птерюгами350,
богато украшенные щиты различной формы. На одном из щитов имеется
изображение скорпиона351, что может свидетельствовать о том, что на
данном рельефе показано именно вооружение либо преторианской гвардии,

346
Ibid. S. 543.
347
D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From
Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. P. 208.
348
Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin. S. 543; Негин А.Е. Декоративные римские шлемы // Stratum plus. № 4. 2013. С. 181–
182.
349
Menendez Arguin A. R. Pretorianos la guardia imperial de l'antigua Roma. Madrid
2006. P. 91–92; Polito E. Fulgentibus Armis. P. 197, Fig. 135.
350
Оружие преторианцев согласно Диону Кассию (LXXV. 1) и Геродиану (II. 13, 9)
было богато украшено золотом и серебром, так как они получали гораздо большее
жалование, нежели рядовые легионеры, и, следовательно, могли приобрести такой
дорогостоящий предмет как мускульная кираса.
351
Прямых указаний о том, что скорпион являлся эмблемой преторианцев, в
письменных источниках нет. Но существуют некоторые косвенные указания,
связывающие эмблему скорпиона с преторианской гвардией. Исследователи считают, что
скорпион стал эмблемой преторианской гвардии, так как именно он был зодиакальным
знаком императора Тиберия, завершившего формирование этих подразделений, начатое
еще Октавианом Августом (ILS 2662; Domaszewski A., von. Die Fahnen im römischen Heere.
Wien, 1885. S. 32, 57; Durry M. Les Cohortes prétoriennes. Paris, 1938. P.203–206; Rankov B.
The Praetorian Guard. Oxford, 1994. P. 19, 24–27; Keppie L. J. F. The Praetorian Guard Before
Seianus // Athenaeum. 1996. Vol. 84. P. 122). Необходимо упомянуть штандарт третьей
преторианской когорты с надгробия Марка Помпея Аспера, на котором изображен
скорпион (Domaszewski A., von. Die Fahnen im römischen Heere. S. 31. Abb.5; Rankov B. Op.
cit. P. 25). На мозаике из Палестрины (в древности Пренесте) мы видим двух
предполагаемых преторианцев с прямоугольными щитами, на которых также виден
нарисованный скорпион (Rankov B. Op. cit. P. 25).
94

либо воинов личной конной гвардии императора (equites singularis Augusti).


Примерно такой же набор оружия изображен на рельефе из Трасакко352.
Только вместо мускульного панциря там изображен чешуйчатый доспех. Это
мог быть не обычный доспех, а позолоченный, подобный фрагменту
чешуйчатого доспеха состоявшего из костяных позолоченных чешуек,
которые были обнаружены при раскопках в Помпеях353. Если судить по
сообщениям античных авторов (Dio. Cass. LXXV; Herod. II. 13, 9), золоченые
доспехи были совсем не редкостью в преторианской гвардии.

I. 6. Miles donatus: к вопросу о наградном оружии у римлян

Награждение военнослужащих оружием – древняя традиция. В


римской армии большое значение придавалось духу воинской
состязательности, в том числе и на поле боя, а также оценке воинских заслуг
сослуживцами и командованием. Из нарративных источников мы извлекаем
множество сведений, повествующих о наградной системе в римской армии.
Правда, большей частью, данные свидетельства рассказывают нам о
награждении воинов знакам воинских отличий, землей и деньгами. Земля и
деньги были наиболее желанной наградой для воина, пусть и в некоторых
случаях отложенной во времени, нежели вручение боевых наград сразу после
победы. Аппиан повествует о трибуне Офиллии, вступившем в конфликт с
Юлием Цезарем, призывая того не раздавать солдатам детские игрушки в
виде венков и пурпурных одежд, а награждать их землей и деньгами (App.
B.C. V. 128)354. Тем не менее, воинские награды были подчеркнутым

352
Polito E. Op. cit. P. 164–166.
353
DAGR, 1873–1917, T. III. P. 2, col. 1315, Fig. 4553; Avvisati C. Pompei, mestieri e
botteghe 2000 anni fa. Rome, 2003. Fig. 11; D’ Amato R., Sumner G. Op. cit. P. 141, Fig. 187.
354
К системе поощрений в римской армии относились: денежная премия,
увеличенный по сравнению с остальными размер добычи, трофеи в виде оружия и
украшений с поверженных противников, а также dona militaria — особые знаки воинского
отличия. См. обширную литературу о римских воинских наградах: Steiner P. Die Dona
Militaria // Bonner Jahrbücher. 1905. Bd. 114–115. S. 1–98; Lammert F. Phalerae // Paulys
Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. 1938. Bd. XIX. Sp. 1660; Schuppe E.
95

выражением статуса и воинских заслуг, которые всегда высоко ценились в


римском обществе, а изначально война считалась одним из наиболее
почетных занятий для римского гражданина. Поэтому награждение воина
dona militaria также высоко ценилось. Знаки отличия, полученные в качестве
dona militaria, были очень важны для римской военной карьеры. В. Максфилд
подсчитала, что от 13 до 25 % легионеров, кому были вручены награды,
дослуживались до звания центуриона. При этом, в свою очередь, более
половины награжденных центурионов становились примипилами и даже
получали более высокие чины355.
В качестве dona militaria использовали не только венцы (coronae civica,
navalis, aurea, muralis, vallaris), но и копья (hasta purae), которые могли
получить только старшие центурионы, а также знамена (vexilla), шейные
гривны (torques), браслеты (armillae) и фалеры (phalerae) –большие и
маленькие металлические диски с различным декоративным оформлением.
Такие награды были обычными, но источники также сообщают о
награждении предметами защитного вооружения или их деталями и
украшениями. Так, Гай Юлий Мацер, эвокат в правление Августа или
Тиберия получил наряду с венцом, а также и круглый щит (clipeus) (CIL XIII,
1041 = ILS 2531), всадник Корнелий Валериан был награжден щитами
(clipeis) за свои заслуги (CIL II, 2079=ILS 2713)356. Причем, в этих случаях

Torques // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. 1937. Bd XVI. Sp.


1880; Büttner A. Untersuchungen über Ursprung und Entwiklung von Auszeichnungen in
roemischen Heer // Bonner Jahrbücher. 1957. Bd. 157. S. 127–180; Maxfield V.A. The Military
Decorations of the Roman Army. L., 1981; Petrovic P. Dona Militaria // Starinar. 1991. 42. S.
63–78; Колобов А.В. Боевые награды римских легионеров эпохи принципата // Вестник
Пермского университета». Сер. «История». 1998. Вып. 2. С. 27–33.
355
Maxfield V.A. Op. cit. P. 239, 243.
356
В надписи читается: / donato coroni[s ---] / clipeis imaginib(us), однако же,
сохранность текста позволяет дать и иную интерпретацию его прочтения – clipeis
imaginib[usq(ue)], т.е. речь может идти как о щитах и изображениях, так и о щитах с
изображениями. В последнем случае, мы должны интерпретировать это как расписанные
щиты, или же щиты с умбонами, изображающими лица или бюсты императоров или
воинских божеств. Несколько умбонов от щитов с изображениями богов и
мифологических персонажей сохранилось до наших дней, например, умбоны из Кельна
(Кат. № 635) и Бонна (Кат. № 636), а также экземпляры из Шварценакера (Кат. № 641),
96

речь не идет об обычных dona militaria от императора. В этих случаях щиты


были вручены от имени сослуживцев или подчиненных военнослужащих.
Таким образом, не только император и командиры могли награждать солдат,
но и солдаты своих командиров.
Другое свидетельство о награждении оружием мы находим у Аврелия
Виктора, который упоминает о награждении евнуха Поссидия после триумфа
над Британией почетным оружием (arma insignia), наряду с храбрейшими
воинами, которые участвовали в этой победе (Aur. Vict. Epit. Caes. IV. 8).
Совершенно очевидно, что в сообщении идет речь об оружии в качестве dona
militaria, хотя какого рода это оружие источник не уточняет.
Вместе с тем, источники дают более точную информацию о некоторых
деталях защитного вооружения, вручаемых в награду за подвиги. Это,
прежде всего, украшения на шлемы в виде рогов. Тит Ливий пишет, что в
ходе Третьей Самнитской войны консулы Спурий Карвилий Максим и Луций
Папирий Курсор пожаловали всем всадникам серебряные рожки (corniculi) за
храбрость, проявленную в битвах при Коминии и Аквилонии (Liv. X. 44. 5).
По сообщению Светония, древнеримский грамматик и преподаватель I века
до н. э. Луций Орбилий Пупилл во время своей службы в Македонии
получил звание корникулярия (и, видимо, корникулы в придачу), после чего
перешел в кавалерию (Suet. Gramm. 9). По данным Аврелия Виктора, Марк
Эмилий Скавр в Испании заслужил себе украшенный шлем (корникул) (Aur.
Vict. De vir. ill. LXXII. 3).
Что касается археологического подтверждения бытования в римской
армии рогатых шлемов, то тут, в первую очередь, следует обратить внимание
на предшествовавшие им италийские находки и изображения
республиканского периода. Традиция размещения рогов на боевых шлемах
отмечена еще на памятниках древневосточных цивилизаций357. Известны

Мильтенберга (Кат. № 639), Тебриза (Кат. № 642), Энса (Кат. № 674), Бад-Дойч
Альтенбурга (Кат. № 647).
357
Горелик М.В. Оружие Древнего Востока. С. 158, 160–161, Табл. LX, 12, 25, 38,
40, 42, 43, 45–61.
97

изображения рогатых шлемов и их реальные находки в Эгеиде, Греции и в


Северной Европе358. На Италийском полуострове часто встречаются шлемы с
чеканенными на тулье бараньими рогами359. Первоначально изображение
бараньих рогов стали помещать на боевых наголовьях, а затем они, вероятно,
стали украшать и церемониальные шлемы. Изображение рогов на боевых
шлемах в древнем мире, должно быть, символизировало силу, храбрость, и
мужественность, которые должны были сопутствовать владельцу шлема, уже
в силу размещения их изображений на предмете защитного вооружения.
Первоначально, очевидно, что рога помещали на шлемы типа Монтефортино,
тем более что на территории Италии имеется несколько изображений и
подобных находок. Роспись гробницы в Ноле изображает кавалериста в
бронзовом монтефортинском шлеме с большими бронзовыми рогами360.
Реальный экземпляр, обнаруженный в Фосдиново361 , имеет точно такие, как
и на росписи в гробнице рога. Трудно сказать, кто более повлиял на
италийскую традицию крепления декоративных рогов на шлемы – греки или
кельты. Дионисий Галикарнасский специально оговаривает, что иногда на
шлемы галлы помещали рога, крепившиеся так, что казались одним целым со
шлемом (Dion. Hal. V. 30). Судя по находкам монтефортинских шлемов с
рогами на севере полуострова можно утверждать, что вслед за образцами
греческих шлемов с рогами VII-VI вв. до н.э. с юга полуострова, в конце IV в.
до н.э. под влиянием кельтов распространяется вторая волна моды на
подобное украшение. Использование рогатых шлемов на территории Фракии
также можно связать с влиянием со стороны греческой, либо кельтской
оружейной традиции.

358
Borchhardt J. Homerische Helme. Mainz am Rein, 1972. Beil. F; Hencken H. The
Earliest European Helmets. Bronze Age and Early Iron Age. Cambridge, 1971. Р. 169–172.
359
Горелик М.В. Шлем из станицы Даховской // ВДИ. 1985. № 2. C. 95–96;
Lipperheide F.F. von. Antike helme. Abb. 159–162.
360
De Caro S. Una nuova tomba dipinte da Nola // Rivista dell'Istituto Nazionale
d'Archeologia e storia dell’ Arta. 1983. 1–3. VI–VII. P. 71–74.
361
Paribeni E. Guerrieri dell’età del Ferro in Lunigiana. La Spezia, 2001. P. 41ss.
98

К периоду Империи относится находка из Кессела/Лита в


Нидерландах362, где найден западно-кельтский шлем типа Ажен/Порт363,
использовавшийся в римской армии до распространения шлемов типа
Вайзенау. Вместе со шлемом был обнаружен металлический рог. Кроме того,
на тулье римского шлема с маской из кургана «Рошава Драгана»364 (Кат. №
134) над ушами маски расположены втулки, в том месте, где на некоторых
известных римских образцах сохранились втулки-держатели для перьев,
украшавших шлемы. Вместе с тем, на шлеме из Рошава Драгана втулки
имеют совсем иную конструкцию. Они слишком массивны для размещения в
них перьев, а кроме того, втулки размещены горизонтально, так что
вставленные в них перья находились бы не в вертикальном, а в
горизонтальном положении. Таким образом, предназначались эти втулки
отнюдь не для крепления перьев. Больше всего они похожи на втулки-
держатели для рогов на шлеме из Брестовеца365, который относится к
эллинистическому времени.
Наградным оружием могут быть предметы с изображениями сюжетов,
отражающих императорскую пропаганду. Щедрый император, выдававший
dona militaria, мог ожидать со стороны награжденных проявления верности и
почитания. Такие дорогостоящие предметы как декорированные доспехи

362
Nicolay J. Armed Batavians: Use and Significance of Weaponry and Horse Gear from
Non-military Contexts in the Rhine Delta (50 BC to AD 450), Amsterdam 2008. P. 314, № 164.
2.
363
Robinson H.R. The armour of Imperial Rome. P. 42–44.
364
Николов Д., Буюклиев Xр. Тракийски могилни гробове от Чаталка, Старозaгорско
// Археология. 1967. 1. C. 21, рис. 8; Буюклиев Хр. За наличието на тежко въоръжени
конници в римска Тракия // Музей и паметници на изкуството. 1976. 2. C. 24. Pис. 7;
Василев В. Шлемът-маска от Чаталка, Старозагорско // Музей и паметници на изкуството.
1976. 4. C. 32–40; Буюклиев Хр. Тракийски могилен некропол при Чаталка, Старозагорски
окръг. Разкопки и проучвания. Кн. 16. София, 1986. C. 71, 111, Tабл. 8, № 91; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 67, № 26, Taf. 22: 2; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz.
S. 30–31, Abb. 51; Негин А.Е., Камишева М. Доспех катафрактария из погребения в
кургане «Рошава Драгана». С. 95–97, рис. 4–5.
365
Schröder B. Thrakische Helme. S. 328, Beil. 13, 1; Venedikov I. Goldschätze der
Thraker. Thrakische Kultur und Kunst auf Bulgarischem Boden (Katalog Wien), Wien 1975. S.
55, № 246; Gold der Thraker. Archäologische Schätze aus Bulgarien: Ausstellung anlässlich der
1300-Jahrfeier des Bulgarischen Staates. Mainz am Rhein, 1979. № 242; Dintsis P.
Hellinistische Helme. Taf. 58, 2.
99

могли выступать в качестве некоего подобия медалей, напоминая воинам о


пройденном славном боевом пути. Именно сюжеты идеологической
направленности и изображения императоров, а не изображения богов (как на
наборе фалер из Лауэрсфорта366 и прочих фалерах367) должны были быть
наглядным выражением военных успехов римского правителя и его армии.
Подводя итог, следует отметить, что в большинстве случаев
пропагандистские мотивы в декоре оружия были инспирированы самой
властью, а следовательно, предметы были изготовлены по ее заказу и
предназначались в качестве наград за храбрость, вручавшихся наряду с
другими элементами воинских наград (dona militaria). В отличие от
современного наградного оружия, вручаемого отличившимся
военнослужащим от лица командования, в римской армии таковые награды
могли вручать и военнослужащие своим командирам, как о том
свидетельствуют эпиграфические источники. Еще одной особенностью,
отличающей римское наградное оружие от современного, на котором, как
правило, помимо соответствующей надписи об отличиях и заслугах
указываются фамилия, имя и отчество (фамилия и инициалы) награжденного,
отчего наградное оружие часто также называют именным, было наличие на
нем декора отражающего официальную пропаганду правящей династии. Во
многом благодаря именно этим сюжетам появляется возможность выделить
среди прочего римское наградное оружие, так как на нем нет никаких
надписей, свидетельствующих не только о причине вручения оружия, но и
даже о самом факте награждения.

366
Jahn O. Die Lauersforter Phalerae. Fest-Programm zu Winckelmanns Geburtstage.
Bonn, 1860.
367
Curle J. A Roman frontier post and its people. P. 174.
100

Глава II. Проблемы идентификации и функций декорированного


доспеха. «Парадное» и «турнирное» вооружение

II. 1. Триумфы и парады

Функция богато декорированных доспехов в римской армии


императорского времени заключалась, прежде всего, в репрезантации статуса
солдата368. В период принципата римские воины охотно облачались в
парадную «униформу»369 и надевали боевые награды на различных
торжественных церемониях, таких как публичные государственные
мероприятия, традиционные армейские церемонии (выплата жалованья и
вручение наград, строевые смотры по итогам проведенных учений,
тренировочные и показательные кавалерийские турниры)370. При этом,
облачение в великолепные сверкающие в лучах солнца дорогостоящие
доспехи представляется в качестве знака, воплощающего переход от рутины
повседневной военной службы к торжественному действию.
Не менее важно было произвести на зрителя впечатление пышностью
снаряжения и на кавалерийских турнирах (hippika gymnasia), для которых
также изготовлялись великолепно декорированные дорогие доспехи и
конское снаряжение. Такие состязания были призваны продемонстрировать
368
Alston R. Arms and the man: soldiers, masculinity and power in republican and
imperial Rome // When men were men. Masculinity, power and identity in classical antiquity /
Ed. L. Foxhall, J. Salmen. L.; N. Y, 1998. P. 205–223.
369
Необходимо, однако, оговориться, что в римской армии не было униформы в
современном смысле этого понятия. Не было абсолютной унификации защитного
вооружения, также сложно представить себе что покрой, расцветка и украшение одежды
строго регламентировались на территории всей Империи. Для визуальной идентичность
воина служила его одежда и экипировка, прежде всего, воинский пояс, портупея —
balteus, cingulum militare (именно оружие и пояс выступают у Ювенала как отличительная
особенность военнослужащих: quos arma tegunt et balteus ambit — Sat. XVI. 49). См.:
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the Fall of
Rome. 2nd ed. Oxford, 2006. P. 253 f.; Негин А.Е. Вооружение как идентификатор военного
и социального статуса римского военнослужащего // Время, событие, исторический опыт
в дискурсе современного историка: XVI чтения памяти члена-корреспондента АН СССР
С.И. Архангельского, 15-17 апреля 2009г. Н. Новгород, 2009. С. 119–123.
370
Bishop M. C. On Parade: Status, Display, and Morale in the Roman Army // Akten des
14. Internationalen Limeskongresses 1986 in Carnuntum. T. 1. Wien, 1990. P. 21–30.
101

выучку воинов, причем не только индивидуальную, но также и целых


подразделений. В ходе состязаний было необходимо уметь действовать не
только индивидуально, но и в строю.
Если бы не различные праздники, то будни римских солдат были бы
еще более суровыми и безрадостными. Судя по находке римского военного
календаря в Дура-Европос371, в ходе религиозных фестивалей проходило
множество торжественных церемоний: парады, выплата жалования,
награждение отличившихся и даже ежегодная присяга новобранцев. Все это,
как правило, обставлялось с необычайной пышностью и торжественностью.
Все эти мероприятия скрашивали жизнь солдат, но бывали случаи,
когда различные праздники (включая неофициальные празднества) настолько
заполняли быт тех или иных гарнизонов, что молва об их лености и
изнеженности распространялась далеко по просторам Империи.
С другой стороны, дорогостоящие публичные церемонии были
призваны продемонстрировать гражданам и подданным могущество Рима.
Если вспомнить рассказ Иосифа Флавия (B. Iud. V. 9. 1), в котором он
описывает впечатление, испытанное осажденными в Иерусалиме иудеями
при виде войскового парада, следует заключить, что этой цели римляне
достигали.
В связи с вопросом о римском «парадном» доспехе, следует выяснить,
как были экипированы солдаты на различных войсковых парадах , а также и
во время триумфа. К сожалению, бóльшая часть источников, в которых
описана церемония римского триумфа, были написаны в
позднереспубликанский период, вследствие чего образ триумфа
императорского времени можно реконструировать, по большей степени, в
самых общих чертах, и только при помощи не только нарративных, но и
иконографических источников372.

371
Fink R.O., Hoey A.S., Snyder W.F. The Feriale Duranum // Yale classical studies.
1940. Vol. 7. P. 1–222.
372
Подробнее о триумфах см.: Versnel H.S. Triumphus: An inquiry into the origin,
development and meaning of the Roman triumph. Proefschrift. door Hendrik Simon Versnel.
102

Первоначальный вид этой церемонии373, заимствованной римлянами у


этрусков374 реконструируется плохо. С течением времени римлянами было
внесено множество изменений в организацию триумфальных шествий,
включая даже ряд черт, появившихся благодаря эллинистическому
влиянию375. Исходя из сообщения Плутарха (Rom. 16. 5–8.), можно
заключить, что первоначально триумф представлял собой пешее шествие
вокруг Палатинского холма, когда трофей несли в храм Юпитера Феретрия,
где захваченное оружие и освящали. Позднее, по всей вероятности в годы
правления в Риме Тарквиния Гордого, триумфатор уже въезжал на
Капитолий в квадриге и приносил жертву Юпитеру376. В начале
императорского времени, церемония триумфа была приспособлена к
победоносному императору. Хотя само содержание церемонии осталось
прежним, ее стали проводить в более широком контексте императорских
празднеств.
Праздничные въезды императоров в Рим (adventus) фактически стали
равны по значению с большими триумфальными шествиями377, формально
ими не являясь378. Триумф не праздновался ни Константином Великим, ни
Констанцием II, однако их торжественный въезд в Вечный город в пышности
и размахе ничем не уступал триумфам предшествующего времени. По
крайней мере, именно такой вывод можно сделать читая строки Аммиана

Leiden, 1970; Künzl E. Der römische Triumph: Siegesfeiern im antiken Rom. München, 1988. S.
7, 85–87; Holliday P.J. The origin of Roman Historical commemoration in the visual art.
Cambridge, 2002. P. 22, 26; Поплавский B. C. Культура триумфа и триумфальные арки
Древнего Рима. М., 2000.
373
Versnel H.S. Op. cit.
374
Holliday P.J. Op. cit. P. 22, 26; Künzl E. Op. cit. S. 7, 85–87.
375
Holliday P.J. Op. Cit. P. 22, 26, 28.
376
Künzl Е. Op. cit. S. 85
377
Ibid. S. 38–44
378
Такая церемония парадного въезда полководца в Рим (adventus) была скорее
военным парадом, нежели триумфом. См.: Kuttner A. Dynasty and Empire in the Age of
Augustus: The Case of the Boscoreale Cups. Berkeley, 1995. P. 140, 282, № 79; Künzl E. Der
römische Triumph: Siegesfeiern im antiken Rom. S. 38, 79. В рассказе Тацита,
повествующего о вступлении в Рим Виттелия, имеется подтверждение данному выводу.
Виттелий, согласно тексту Тацита, не захотел входить в город в качестве победителя
сопровождаемого войском, для чего он свой сменил боевой плащ на тогу, но все же
провел свое войско по городу парадным строем (Tac. Hist. II. 89).
103

Марцеллина, рисующего самыми яркими красками вступление в город


Констанция II (Amm. Marc. XVI. 10. 5–8).
Источники достаточно подробно описывают фигуру триумфатора,
который был одет в расшитые золотом пурпурные тунику и тогу
(tunicapalmata, togapicta) (Liv. X. 7. 9, XXX. 15. 12). Стоя в триумфальной
колеснице (currus triumphalis) триумфатор проезжал мимо жителей Рима
(Serv. Verg. Aen. X. 27; Dion. Hal. Ant. Rom. IV.74.1; Val. Max. IV.4.5; Iuv.
X.43; Liv. V.23.5). Об экипировке следовавших за ним солдат в нарративных
источниках практически ничего не говорится. Отмечается лишь наличие
возложенных на их головы лавровых венков и одетых поверх одежд военных
наград (Vell. Pat. 2. 121. 3; App. Lib. 9. 66). Создавшуюся лакуну можно
заполнить лишь опираясь на немногочисленные иконографические данные. В
подтверждение письменным источникам, солдаты, участвующие в
триумфальной процессии, изображены в лавровых венцах на голове и
украшенные своими военными наградами379. Вместе с тем, по крайней мере,
один иконографический источник был интерпретирован в качестве
изображения триумфа. Известная ныне лишь по рисункам конца XIX в.,
роспись из разрушенной строительными работами так называемой
«Гробницы Ариети» на Эсквилине380. датирована II в. до н.э. На росписи
были изображены воины в шлемах и с овальными щитами, шествующие в
процессии. Другие фрагменты росписи демонстрировали ликторов и
триумфальную колесницу381. Вместе с тем, интерпретация росписи как
изображения триумфальной процессии, все же, является гипотетической.
Другое известное изображение триумфальной процессии, в которой
участвует шеренга солдат, присутствует на арке Тита382. На показанных там
солдатах надеты туники, но у них в руках имеются декорированные круглые

379
См. рельеф с арки Тита, изображающий процессию несущую захваченные в
Иудее трофеи.
380
Holliday P.J. Op. Cit. P. 36–42.
381
Ibid. P. 40, Fig. 12.
382
Künzl E. Der römische Triumph: Siegesfeiern im antiken Rom. S. 24. Abb. 10 a, b.
104

щиты. Из-за того, что рельеф довольно сильно пострадал от времени, и часть
деталей просто не сохранилась, трудно сказать какого вида щиты были
изображены скульптором: то ли это большие бронзовые чеканные щиты, то
ли это деревянные щиты, на центральную часть которых прикреплены
рельефные портретно декорированные умбоны. В не зависимости от
интерпретации, данное изображение демонстрирует возможность
использования в ходе триумфальных шествий элементов декорированного
доспеха.
Поскольку данные изображения являются, скорее исключением из
правил, все-таки можно прийти к выводу о том, что ношение доспехов в ходе
церемонии триумфа не получило широкого распространения, и данная
практика относилась к различным парадам, являвшимся главной формой
военного ритуала в римской армии.
Значение парадов в армейской жизни трудно переоценить, так как они
сопутствовали каждому торжественному событию, происходившему в той
или иной воинской части, приурочиваясь к государственным праздникам,
принятию присяги, выплате жалования, выдаче донатив (donativa) или
боевых наград и знаков отличия.
Вопрос о существовании в римской армии специального парадного
вооружения, которое было изготовлено специально для этих шествий383, не
теряет своей актуальности и по сей день. Часть исследователей
придерживается мнения об отсутствии у римлян специального защитного
вооружения, предназначенного для парадов384. Их выводы основываются на
сообщении Иосифа Флавия (B. Iud. V. 9. 1), который был свидетелем парада
римлян по случаю выплаты им жалования при осаде Иерусалима. Судя по
его словам, солдаты шли в строю облаченные в доспехи, расчехлив

383
Негин А.Е. К дискуссии о существовании в римской армии парадного оружия и
доспехов // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014 № 5. С.
45–51.
384
Bishop M. C., Coulston J. C. N. Roman Military Equipment. From the Punic Wars to
the Fall of Rome. 2nd ed. L, 2006. P. 254; Breeze D. J., Bishop M. C. The Crosby Garrett
Helmet. Pewsey, 2013. P. 34.
105

зачехленные до этого щиты. М. Бишоп относит к элементам парадной


экипировки только высокий гребень из конского волоса или перьев, который
надевали на шлем в торжественных случаях, и украшение коня при помощи
декорированных черпаков и богатой сбруи с декоративными фаларами385.
Вместе с тем, стремление вычеркнуть специальное защитное
вооружение, из разряда воинской экипировки, применявшейся в ходе
торжественных мероприятий, привело приверженцев данной теории к
выводу о том, что большая часть декорированных доспехов, включая все
шлемы с масками, была предназначена лишь для hippika gymnasia. Данное
состязание можно считать прообразом рыцарских турниров средневековья,
хотя, в нем было больше командно-состязательной составляющей, связанной
с индивидуальным военным обучением и тактической подготовкой386. За
исключением Арриана, писавшего в начале II в. н.э., больше никто из
античных авторов не упоминает о hippika gymnasia. В связи с этим, нет
никакой уверенности в долгосрочном бытовании данной практики в римской
армии. Корпус же находок римского декорированного защитного
вооружения относится ко всей эпохе принципата, т.е. к первым трем
столетиям н.э. Вследствие этого безосновательно приписывать весь свод
находок к «турнирному» снаряжению римской кавалерии387. Тем более, что
не все места находок римского декорированного доспеха предполагают
присутствие там кавалерийских частей. Вследствие этого можно утверждать,
что не все найденные предметы (главным образом шлемы с масками) были
частью кавалерийской экипировки388. Таким образом, в качестве главного

385
Bishop M. C. On Parade: Status, Display, and Morale in the Roman Army P. 23–24;
Breeze D. J., Bishop M. C. Op. cit. P. 34.
386
Перевалов С.М. Тактические трактаты Флавия Арриана: Тактическое искусство;
Диспозиция против аланов. C. 74.
387
См.: Swinkels L. J. F. Een leven te paard. Ruiters uit de läge Landen in het Romeinse
leger / Reiten für Rom. Berittene Truppen an der römi schen Rheingrenze, Katalog der
Ausstellung im Provinciaal Museum G. M. Kam, Nijmegen, und im Regionalmuseum Xanten
1995/1996, mit Beiträgen von J. K. Haalebos, A. Koster, H-J. Schalles, W. J. H. Willems.
Nijmegen–Köln, 1995.
388
Присутствие кавалерии не подтверждается (в том числе и эпиграфикой) в
крепости Илкли (несмотря на наличие нескольких сертификатов cohors II Lingonum
106

аргумента турнирного предназначения шлемов с масками можно считать


только лишь свидетельство Арриана, не упоминавшего их культовое или же
символическое значение389, но определенно выделявшего их из числа боевых
наголовий (Arr. Tact. 34.3)390.
Вместе с тем, не только шлемы с масками относятся к декорированным
доспехам. Другие типы шлемов также имеют рельефный декор. К их числу
принадлежат шлемы типа Гизборо/Тайленхофен, бытовавшие в III в. н.э. Это
были довольно массивные и тяжелые шлемы, к тому же богато
декорированные рельефным и чеканным декором. Иногда их относят к
«турнирным шлемам»391, но, по все видимости, мы имеем дело с
эволюционным развитием шлемов с налобным фронтоном392, так как форма
этого типа шлемов393 во многих деталях соответствует типу Вейлер/Кобленц-
Бубенхайм394, но налобная диадема со временем трансформировалась в
массивный вертикальный фронтон с волютами, а кудрявая прическа на
поверхности тульи была заменена рельефным изображением в виде змей или
несколькими продольными гребнями, имитирующими плюмаж из перьев.

equitata), Лонгторпе, Вышеграде и Айн Гримиди (Clerbois S., Vannesse M. Les casques à
visage («gesichtshelme») romains: nouvelles perspectives scientifiques // Archäologisches
Korrespondenzblatt. 2013. Bd. 43. Heft 3. S. 380). Кроме того, см. диаграмму распределения
находок между военными объектами и гражданскими поселениями, а также погребениями
(Приложение 4. Диаграмма 5).
389
Правда Арриан уточняет, что благодаря применявшимся в ходе hippika gymnasia
шлемам, их владельцев можно было отличить по рангу или же по доблести (Tact. 34. 2–4).
Однако, ремарка о «позолоченных железных или бронзовых шлемах» указывает на то, что
этот дорогостоящий материал мог сам по себе указывать на статус (и, соответственно,
дохода) военнослужащего.
390
Если определять шлемы с масками как исключительно «турнирные», то
придется игнорировать вполне закономерные вопросы о прототипах римских образцов и
их эволюционной цепочке, которая связывает их с боевыми кавалерийскими наголовиями.
Также, в этом случае придется отметать все доводы о практической полезности
использования шлемов с масками (особенно относящихся к I в. н.э.) в боевых условиях,
главным образом теми воинами, кому требовалась дополнительная защита. Вследствие
того, что им было затруднительно или даже невозможно эффективно использовать свой
щит для защиты лица — кавалеристами или сигниферами. См.: Негин А.Е, Кириченко А.А.
К вопросу о боевом применении шлемов с масками в римской армии. С. 245–253.
391
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. «Cavalry sport Helmet I».
392
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 66.
393
Ibid. S. 63–66.
394
Feugère M. Les casques antiques. P. 114; Junkelmann M. Römische Helme. S. 87–90.
107

При сравнении данных образцов с боевыми наголовьями прослеживается еще


одна схожая конструктивная особенность – нащечники на этих шлемах были
большими, закрывающими уши, но оставлявшими лицо воина открытым, что
отличает их от «турнирных» шлемов с масками. Более того, имеются находки
образцов переходной формы, демонстрирующих эволюционную связь между
типами Вейлер/Кобленц-Бубенхайм и Гизборо/Тайленхофен. Подобный
экземпляр входил в состав бывшей коллекции А. Гуттмана (Кат. № 256)395.
Поэтому, несмотря на богатое декорирование этого типа шлемов, нет
достаточно веских предпосылок считать их к сугубо «парадным»
вооружением, предназначенным лишь для демонстрации в ходе
церемониальных шествий.
Утверждение о полном отсутствии какого либо снаряжения,
предназначенного для экипировки в ходе парадов, основанное на одном лишь
на сообщении Иосифа Флавия, выглядит тенденциозным. В ряде случаев, в
античных источниках можно найти некоторые сведения, которые могли бы
говорить в пользу существования некоторых элементов парадной
экипировки. Интересным является сообщение Геродиана, в котором
упомянуты «служившие для шествий короткие мечи, украшенные серебром и
золотом» (Herod. II. 13. 10; пер. А. И. Доватура)396. Дополняя рассказ о
вступлении Септимия Севера в Рим после убийства Дидия Юлиана, Геродиан
озвучивает следующие подробности. По его словам, Север убедил трибунов
и центурионов отдать приказ воинам-преторианцам пойти навстречу цезарю
«мирным строем, обычным в тех случаях, когда они идут перед
императором, совершающим жертвоприношения или справляющим
395
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 66.
396
Следует уточнить, что до настоящего времени не найдены артефакты,
способные подтвердить существование специальных римских парадных мечей. Часто
называемый «парадным» т. н. «меча Тиберия», ножны которого вызолочены и имеют
богатый чеканный декор, по-сути, образец обычного боевого оружия. См.: Künzl E. Der
römische Triumph S. 125, 131; Künzl E. Gladiusdekorationen der frühen römischen Kaiserzeit:
Dynastische Legitimation, Victoria und Aurea Aetas // Jahrbuch des Römisch-Germanischen
Zentralmuseums Mainz. 1996. Bd. 43. S. 383–474. Его богатый декор является лишь
свидетельством тенденции к роскошному оформлению оружия, которая усиливалась
начиная с позднереспубликанского периода.
108

празднество». Поверив своим командирам, воины, безоружными вышли из


лагеря и отправились на Марсово поле, одетые лишь в предназначенные для
шествий одежды397. Вскоре им пришлось поплатиться за свою беспечность;
они были окружены вооруженными воинами Севера. Однако, по словам
Геродиана, у преторианцев все же оказались при себе короткие мечи и
воинская амуниция (так как, по тексту, кроме мечей с них начали срывать
воинские пояса, одежды и всякие воинские знаки). То же самое пишет и
Дион Кассий, рассказывая о данном событии (LXXV. 1. 1–2). Таким образом,
данные сообщения источников подтверждают, что некая парадная
экипировка все-таки существовала. В другом сообщении Геродиана,
повествующим о волнениях в Риме в марте 238 г., упомянуты общественные
склады оружия398, в которых хранили оружие «скорее для торжественных
шествий, чем для сражения» (Herod. VII. 11. 7).
Об арсенале в Риме повествует и Тацит, рассказывая о событиях,
случившихся после смерти Гальбы (Tac. Hist. I. 38)399. В его рассказе
отмечается, что Отон отдал приказ открыть государственный арсенал
(armamentarium), из которого толпа воинов стала беспорядочно хватать
оружие преторианцев, легионеров, ауксилиариев. Несмотря на ремарку о
том, что в арсенале хранили вооружение различных родов войск (это притом,
что легионов и вспомогательных войск в городской черте не было), все-таки
можно предположить наличие там и вооружения, которое предназначалось
для экипировки участников парадов и прочих торжественных мероприятий,
проходивших в городе400.
Исходя из вышесказанного очевидно, что для ясности в вопросе о
существовании вооружения, созданного специально для парадов, необходима

397
Согласно биографии Септимия Севера, воинам было приказано не брать оружие
и остаться лишь в поддоспешниках (subarmalis) (SHA. Sev. VI. 11).
398
Оружие в Риме хранилось в храмах, в качестве посвящений, а также в
государственных арсеналах (ср.: Cic. pro Rab. VII. 20).
399
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 9.
400
Считается, что воины в триумфальном шествии были безоружны, поскольку
обычай запрещал вооруженному войску входить на территорию города.
109

унификация понятийно-категориального аппарата для строгих критериев


разделения имеющихся артефактов по их назначению на парадное и
турнирное вооружение, с выделением особой группы предметов
предназначенных, прежде всего для церемониальных целей.
Если следовать тексту Арриана (Tact. 34. 2–8) и интерпретировать все
известные шлемы с масками, конские наглазники и налобники в качестве
снаряжения кавалеристов, участвующих в hippika gymnasia, то все остальные
предметы защитного вооружения, несущие на себе какое-либо обильное
декорирование и изготовленное из драгоценного материала вполне можно
было бы отнести к парадной экипировке для торжественных шествий
(pompa) или же для визуализации в каких-либо церемониальных действах.
Такое предназначение могло быть у части шлемов-масок с женственными
чертами лиц401. Также чисто церемониальным мог быть найденный в Кросби
Гарретт шлем с митраистской символикой на вершине тульи, и, в целом,
изображающий бога Митру во фригийском колпаке402 (Кат. № 63).

401
Негин А.Е. Mater castrorum, амазонки, горгона Медуза и шлемы-личины с
женскими чертами лица в римской императорской армии // Stratum plus. 2012. №4. С. 283–
300.
402
Там же. С. 288. М. Бишоп, издавший брошюру о шлеме из Кросби Гарретт,
придерживается старой теории Г. Петриковица (Petrikovits von H. Troiaritt und Geranostanz
// Beiträge zur älteren europäischen Kulturgeschichte (Festschrift R. Egger). 1952. Bd. I. S. 136–
138) связи hippika gymnasia с более древними конными состязаниями – «троянскими
играми» (lusus Troiae), которые существовали в Риме с VII в. до н.э. и были воспеты
Вергилием (Aen. 5. 548–593). Он верит, что шлем из Кросби Гарретт является
изображением троянского воина, таким образом связывая предмет с «турнирным»
снаряжением. Фригийский колпак, в форме которого изготовлена тулья шлема,
связывается исследователем не столько с изображением амазонок или же культом Митры,
сколько с образом троянцев, представленном на мозаике из Лоу Хэм (Сомерсет, Англия)
[Breeze D. J., Bishop M. C. The Crosby Garrett Helmet. P. 16, 42–43). При этом М. Бишоп не
дает объяснения, каким образом с троянцами связана митраистская символика,
присутствующая на шлеме. По нашему мнению, митраистический характер декора шлема
выражен в изображении на нем грифона и чаши (kantharos). Приведем для сравнения
изображение грифона, лиры и чаши для возлияний на поверхности алтарного камня, не
так давно обнаруженного в Мусселбурге, Восточный Лотиан (Шотландия). Надпись,
помещенная на передней части алтаря, свидетельствует о том, что алтарь посвящен Митре
(BBC 2011. Rare Roman altar stones uncovered in Musselburgh. BBC News (online news
article) ([Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.bbc.co.uk/news/uk-scotland-
edinburgh-east-fife-12771243).
110

Таким образом, если говорить лишь о том комплексе воинского


снаряжения, которое применялось в торжественных шествиях, то в
дефиницию «парадного вооружения» следует включать полный комплект
воинского доспеха, украшенный по случаю различными знаками отличия,
военными наградами, некоторыми специальными элементами экипировки,
наподобие упомянутых Геродианом коротких парадных мечей преторианцев,
а также особо дорогостоящие предметы экипировки, которые было бы
крайне непрактично использовать в бою, но в условиях торжественного
мероприятия они являлись незаменимым своеобразным показателем
статуса403 и дохода его владельца, демонстративно красовавшегося в таких
доспехах перед сослуживцами и товарищами в обстановке всеобщего
торжества. Другое дело, что нарративные источники не позволяют
сформировать такой комплекс экипировки рядового легионера или же воина
вспомогательных войск. Скорее всего, парадным оружием можно считать
отдельные элементы наступательного оружия необычной формы, наподобие
вышеупомянутых «коротких мечей» или же воинские награды, надетые ради
торжества и украшавшие самые обычные боевые, хоть и декорированные
доспехи.

II. 2. Кавалерийский турнир (Hippika Gymnasia)

Рассмотрев дефиницию «парадный доспех», обратимся теперь к тем


доспехам, которые в историографии принято именовать «кавалерийско-
спортивными» (cavalry-sport)404 или «турнирным» (Turnierrüstungen)405.

403
В современном понимании этого термина, парадная форма в римской армии
была только у представителей командного состава, включая центурионов. Они
выделялись богато украшенными анатомическими кирасами, шлемами и алым плащом
(paludamentum) (Plin. N. H. XX.3), который был отличен от солдатского плаща (sagum).
Рядовой же состав, выходя на парад, довольствовался обычным защитным вооружением,
поверх которого надевались боевые награды (Maxfield V.A. The Military Decorations of the
Roman Army. P. 142), а к шлему крепился обычно не используемый плюмаж и наградные
рожки, а также расчехлялись обычно зачехленные щиты.
404
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 107–135, 160–161, 190–193.
111

Судя по описанию Арриана (Tact. 34. 1–7), пышностью экипировки


участников кавалерийские ристания (hippika gymnasia) напоминали
гладиаторские игры, но отличались от них тем, что это были бескровные
представления, задачей которых было продемонстрировать боевую выучку
кавалеристов, превратив данное состязание в красочное увлекательное
действо406. Именно этим hippika gymnasia похожа на помпезный
средневековый рыцарский турнир, в некотором смысле являясь его
предтечей. Совершенно очевидно, что данные конные соревнования нельзя
назвать игровой тренировкой, потому что здесь уже не было места
оттачиванию мастерства, а место тренировочных мишеней занимали конники
противоборствующей команды. Здесь будет уместно вспомнить слова
Иосифа Флавия, назвавшего подобные воинские упражнения римлян
бескровными сражениями (Ios. B.Iud. III. 5. 1), поскольку, имитируя боевую
схватку, участники сражались специальным тренировочным оружием, метая
дротики с затупленными наконечниками. Искусство владения оружием
достигалось посредством многочисленных тренировок и длительной выучки,
которая не могла обходиться без оттачивания боевой техники в ходе учебных
боев. Турнир же, как воплощение таких учебных схваток, может считаться не
менее древним, чем сама война. Однако только у римлян он приобрел своего
рода культовый характер и зрелищность.
Самый древний кавалерийский турнир античности известен, по
крайней мере, с VI в. до н.э. Скорее всего у него были этрусские корни, и
именовался он lusus Troiae407. Сходство названия с овеянным легендами
городом Троей способствовало его неверной интерпретации в более старых
работах, что опровергается новыми исследованиями, хотя доказать полное

405
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen.
406
Не так давно было издано сразу два русскоязычных перевода трактата Арриана.
См.: Арриан. Тактическое искусство = Appianoy texnh taktikh: Flavii Аrriani ars tactica /
Перевод, комментарии, вступительные статьи А. К. Нефедкина. СПб., 2010; Перевалов
С.М. Тактические трактаты Флавия Арриана.
407
Junkelmann M. Die Reiter Roms. Teil 2: Der militärische Einsatz. Mainz, 1991. S.
142–151.
112

отсутствие связи с легендами о Трое невозможно408. Эти lusus Troiae,


красочно описанные Вергилием (Aen. V. 553–603), являлись соревнованиями
римских мальчиков в возрасте от 6 до 17 лет, проводившимися под
пристальным наблюдением опытных тренеров (magistri). Они заключались в
процедуре выезда на игровое поле с последующими сменами направления от
круговых к линейным пробежкам Предположительно, фигуры пробегов при
этих конных маневрах воспроизводили план критского лабиринта409.
Особое внимание этим играм уделялось при Октавиане Августе.
Отныне смысл данных состязаний уже заключался не столько в воспитании
римской молодежи, сколько давал возможность сыновьям из
аристократических семейств показать себя с лучшей стороны перед лицом
римской общественности, что не просто повышало престиж традиционно
римских ценностей, но и поддерживало идеологию императорской династии.
Эти состязания сопровождали различные церемонии и празднества. Их
проводили в ходе торжественных похорон, во время триумфальных шествий,
освящений храмов, ежегодных календарных праздников и на цирковых
играх410.
Ко времени правления императора Августа древние кавалерийские
турниры были модернизированы, хотя, видимо, только Адриан оценил по
достоинству возможности таких тренировок кавалеристов, в условиях
противостояния с кавалерией восточных противников Империи. Hippika
gymnasia, на самом деле, имеет мало общего с прежними lusus Troiae411, так
как Арриан описывал кавалерийские состязания, возникшие на основе
синтеза традиций кавалерийских игр различных народов, входивших в состав

408
Ibid. S. 142.
409
Petrikovits von H. Troiae lusus // Klio. 1939. 32. Abb. 3; Harmon D.P. The Religious
Significance of Games in the Roman Age // The Archaeology of the Olympics: The Olympics
and Other Festivals in Antiquity. Madison, 1988. P. 250.
410
Junkelmann M. Die Reiter Roms. Teil II. S. 147.
411
Версия о происхождении «гиппика гимназиа» от lusus Troiae была
сформулирована Х. фон Петриковицом (Petrikovits von H. Troiaritt und Geranostanz. S. 137–
138) и поддержана А. Хайленд (Hyland A. Training the Roman Cavalry from Arrian's Ars
Tactica. Stroud, 1993. P. 92, 96, Not. 18).
113

римских вспомогательных войск. Наряду с древней традицией, хотя Арииан


lusus Troiae не упоминал, им выделялось влияние со стороны кельтской
кавалерии, численно доминировавшей в составе раннеимператорских конных
формирований (Тасt. 33. 1). Помимо этого Арриан отмечает также
иберийское, скифское (сарматское), парфянское и армянское влияния (Тасt.
33. 1; 34. 7; 35. 3; 42. 4). Таким образом, судя по описанию Арриана, в эпоху
Адриана был создан, с учетом старых предшествующих форм и различных
иноземных традиций, совершенно новый вид конных упражнений,
оформленный в виде пышных и помпезных состязаний конных
подразделений.
Арриан описывает ход кавалерийских ристалищ довольно подробно,
начиная свой рассказ с того, как устраивается плац для проведения
состязаний (Тасt. 34. 1). Далее идет описание собственно кавалерийского
турнира. Арриан отмечает, что состязание начиналось с эффектного объезда
эскадронами плаца (Tact. 35. 1–2; 35. 7), во время которого всадники
демонстрировали свои формирования во всей красе. При этом, всадники
были одеты, согласно рангу или своей доблести, в позолоченные железные
или бронзовые шлемы с антропоморфными масками, украшенные
плюмажами желтого цвета (Tact. 34. 2–4). Они имели при себе легкие, ярко
расцвеченные щиты (Tact. 34. 5). Вместо панцирей они носили специальную
одежду для парадов и конных упражнений – разноцветные «киммерийские»
хитоны (Tact. 34. 6)412 и узкие, плотно облегающие ноги штаны (анаксириды)
иного образца, чем широкие шаровары парфянского и армянского покроя
(Tact. 34. 7).

412
Речь может идти об укороченном хитоне, приспособленном для верховой езды,
либо о скифо-сарматского типа льняных или кожаных рубахах. О «кимммерийском»
хитоне см.: Kiechle F. Die «Taktik» des Flavius Arrianus // Bericht der Römish-Germanischen
Kommission. 1965. 45. S. 91, 118 ff.; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 161;
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 71–73. М. Юнкельманн предполагает, что это
именно тот «киммерийский» хитон, в котором памятники искусства классического
времени изображали амазонок: Junkelmann M. Op. Cit. S. 71.
114

Согласно Арриану, совершив объезд плаца, половина кавалеристов


выстраивалась слева от зрительской трибуны, образуя построение
называемое римлянами «черепахой» (testudo). Всадники становились спиной
к противнику, прикрыв свои спины щитами (Tact. 36. 1). Арриан особо
подчеркивает, что такое построение имитировало пехотную «черепаху». Два
всадника из числа воинов правого крыла, выехав из строя на некоторое
удаление, занимали выгодную позицию, которая позволяла защитить это
крыло при перестройке к контратаке (Тасt. 36. 2). Как выглядело построение
противостоящей стороны, занимавшей позицию справа от зрительской
трибуны, остается неясным. По словам Арриана, кавалеристы этой команды
один за другим бросались в атаку на противника (Тасt. 36. 3). Сначала они
мчались прямо на всадников команды противника, и забрасывали эти живые
мишени затупленными дротиками413. Потом они резко сворачивали вправо и
скакали, описывая дугу, по направлению назад, вероятно, с целью снова
присоединиться к своему отряду (Тасt. 36. 4–6).
Одновременно с этим, противоположная сторона предпринимала
контратаку. Получалось, что атакующие кавалеристы обеих команд должны
были принять на себя все брошенные друг в друга дротики. Самой
технически сложной задачей был маневр, благодаря которому в момент

413
Арриан специально уточняет, что уделялось большое внимание тому, чтобы
дротики были как можно менее безопасны для участников действа и для их лошадей.
Подобные дротики без наконечников (pila praepilata, hastilia) использовались при
тренировках гладиаторов (Liv. 26.51.4; Caes. BAfr. 72; Plin. HN. 8.17; Veget. 1. 14). По всей
видимости, копья, употреблявшиеся в «кантабрийской атаке» – не дротики, и не обычные
копья (lanceae), а «обструганные» (ксистоны (xyston)), у которых вообще не было
наконечников, или же это были какие-то специальные наконечники с шишечками на
конце вместо острия. Такой наконечник с шишечкой на конце должен был напоминать
бронзовый наконечник стрелы, обнаруженный в погребении могильника с римскими
импортами Чернелив-Русский (Западная Подолия, Украина). См.: Гопкало О.В., Тылищак
В.С. Римские импорты из металла на могильнике Чернелив-Русский // Germania - Sarmatia
II: сборник научных статей по археологии народов Центральной и Восточной Европы
посвященный памяти М.Б.Щукина / О. Щеглова, М. Казанский, В. Новаковский (Ред.) –
Калининград–Курск, 2010. С. 82. Рис. 2, 5. А. Хайленд, на основании свидетельства
Иосифа Флавия предполагает наличие колчана, в который складывались дротики (Hyland
A. Training the Roman Cavalry from Arrian's Ars Tactica. Р. 143). Другой точки зрения
придерживается М. Юнкельманн, по мнению которого дротики подавали специальные
служители – calones (Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 64).
115

броска дротиков щиты у всех участников действа находились как раз


напротив щитов противника, т.е. у каждого всадника справа (Тасt. 37. 2, 3).
Вслед за этим обе группы выстраивались в первоначальном порядке.
Затем команды повторяли всю процедуру снова и снова, меняясь
ролями: (Тасt. 38. 1–5). По окончании первой части упражнения устраивалась
так называемая «кантабрийская» атака; Арриан полагал, что данный вид
военного маневра был заимствован у иберийского племени кантабров (Тасt.
41. 1–7). Противоборствующие стороны вновь занимали позицию напротив
друг друга и участники обеих команд поочередно скакали галопом,
сворачивая первым делом налево, а потом проделывали большой круг по
часовой стрелке. В том месте, где оба круга двух команд входили в
соприкосновение, кавалеристы по очереди бросали дротики, метя в щит
противника.
Описание Арриана кажется на первый взгляд ясным и понятным, тем
не менее, в наши дни появились противоречащие друг другу в деталях
варианты реконструкции414. Одни исследователи основывались на
теоретических выкладках415, в то время как другие – на данных практических
экспериментов416. М. Юнкельманн, старался максимально следовать тексту
Арриана в своем варианте реконструкции417. В рамках данной работы нас,
прежде всего, интересуют результаты его натурной реконструкции
снаряжения противоборствующих команд.
Несколько комплектов «турнирного» снаряжения, выполненных с
учетом сведений Арриана, были изготовлены по проекту «Археологический
парк Карнунт»418. М. Юнкельманн развил идею, высказанную еще после

414
Более подробный анализ современных реконструкций hippika gymnasia см. в
нашей монографии: Негин А.Е. Римское церемониальное и турнирное вооружение. С. 35–
38.
415
Lawson A. K. Zu den römischen Reiterspielen //Archäologisches Korrespondenzblatt.
1980. Bd. 10. S. 173–184.
416
Hyland A. Training the Roman Cavalry from Arrian's Ars Tactica; Junkelmann M.
Reiter wie Statuen aus Erz. S. 59
417
Junkelmann M. Op. cit. S. 59.
418
Ibid. S. 59.
116

находки клада в Штраубинге, который содержал в себе маски с мужскими и


женскими чертами лиц. Г. Клумбах в публикации находки предположил, что
маски могли изображать представителей эллинистического мира и востока.
Таким образом, его теория укладывалась в рамки Геродотова деления (Hdt. 1.
1–4) с его противопоставлением «Европы» (греков) с «Азией»
(амазонками)419. Кстати, и сам Арриан, упоминая римские и скифские
штандарты (Tact. 35. 2–4)420, намекает на то, что в ходе hippika gymnasia
представители разных команд могли быть экипированы по-разному.
Учитывая это, и снабжая представителей противоборствующих команд
разными типами масок, М. Юнкельманн уделил большое внимание
реконструкции т.н. «киммерийского» хитона, о котором сообщает Арриан
(Tact. 34. 6). Однако, в противовес сообщению Арриана, М. Юнкельманн
одел поверх хитона также матерчатый панцирь, дизайн которого был
подсказан изображением Александра Македонского на помпейской мозаике,
изображающей битву при Иссе421. Панцирь был дополнен крепившейся на
груди панцирной пластиной.

II. 3. Парадный, турнирный и церемониальный доспех: проблема


идентификации декорированного доспеха

Выше уже были высказаны идеи о бытовании в римской


императорской армии специального снаряжения для парадов. Также было
рассмотрено и «турнирное» вооружение, каким оно описано Аррианом, а
также каким оно видется современным исследователям. Однако остается
один немаловажный вопрос – каким образом соотнести ту или иную
археологическую находку декорированного доспеха, а также ее

419
Сp.: Keim J., Klumbach H. Der Römische Schatzfund von Straubing. S. 10.
420
О бытовании в римской армии драконообразных штандартов см. подробнее в
нашей статье: Негин А.Е. Римляне под знаменем дракона // Воин. Военно-исторический
журнал. 2009. № 8. С. 2–5.
421
Andreae B. Das Alexandermosaik aus Pompeji. Recklinghausen, 1977; Moreno P. La
Bataille d’Alexandre. Milano, 2001.
117

иконографическую репрезентацию собственно с парадным, турнирным или


же церемониальным доспехом? На изобразительных памятниках такие
доспехи могут изображаться в самых различных контекстах, но нет таких
изображений, которые бы можно было интерпретировать как
демонстрирующие hippika gymnasia. Другое дело – различные военные
парады, триумфы и торжественные обращения императора к войску, которые
довольно часто изображались на разного рода источниках – от рельефов до
монет. Благодаря таким изобразительным источникам появляется
возможность узнать об экипировке на этих церемониях императоров,
командного состава и рядовых солдат.
Наиболее спорным, в русле укоренившейся в науке концепции о
римских парадно-турнирных доспехах, является отождествление
определенного декорированного предмета защитного вооружения с
«парадным» или боевым снаряжением. Здесь, конечно, довольно сложно
провести отчетливую грань, которая бы отделила обычное боевое
снаряжение от парадного. Являлся ли, например, доспех из погребения в
Визе церемониальным, либо это был обычный боевой комплект? В 1938 г.
возле города Бизия археолог А. М. Манзель раскопал тумулус, входящий в
состав целой группы курганов. Золотые изделия, находившиеся в
погребальной камере, свидетельствуют о том, что это была могила богатого
аристократа. Существует предположение, что в этом кургане был захоронен
пепел фракийского царя Реметалка III, сына Котиса III, римлянина по духу и
по взглядам, который воспитывался вместе с императором Калигулой422. В 46
г. н. э. он был убит в результате заговора, а Фракия объявлена римской
провинцией. Погребение действительно очень богатое. В саркофаге
находились: венец, листья которого были изготовлены из листового золота,
золотые кольца и браслеты, серебряные кубки с изящными рельефами. В
саркофаг также были положены предметы вооружения: меч, четыре
422
Driehaus J. Die Panzer von Augsburg und Vize (Thrakien), zwei Meisterwerke
antiker Brünnenmacherkunst // Mitteilungen der Berlinner Gesellschaft für Anthropologie,
Ethnologie und Urgeschichte. 1968. Bd. 2. H. 1. S. 14–16.
118

железных кинжала, наконечники копий, панцирь423 и посеребренный


бронзовый шлем с маской.
Гибридный панцирь, положенный в могилу, представляет собой
кольчугу, на которую сверху вплетались маленькие бронзовые или железные
чешуйки424. Экземпляр из Визе (Бизии) – единственный дошедший до наших
дней, на котором сохранилась текстильная подкладка.

423
Driehaus J. Op. cit.; Driehaus J., Raub C., Bakker L. Die Panzer von Augsburg und
Vize. Eine Untersuchung zur Metalltechnologie im 1. Jahrhundert n. Chr. // Bericht der
Römisch-Germanischen Kommission. 2010. Bd. 91. S. 372–393.
424
Уже в античности панцирь такого типа именовался «lorica plumata» (Iust. XLI. 2.
1. 10). Несмотря на то, что данный термин использовался в античности, он стал
источником многочисленных спекуляций, поскольку прилагательное «plumata»
переводится как «оперенный, покрытый перышками», а это оставляет большой простор
воображению, тем более что чешуйки панциря по форме очень похожи на птичьи перья и
даже имеют вертикальное ребро посередине (Rose W. Römisch-germanische Panzerhemden //
Zeitschrift für historische Waffenkunde. 1906. IV. S. 8; Robinson H. R. The Armour of Imperial
Rome. P. 173; Charles M. Vegetius on Armour: the Pedites Nudati of the Epitoma Rei Militaris
// Ancient Society. 2003. 33. P. 158). Причем рельеф из Терамо демонстрирует доспех,
птериги которого оформлены в виде птичьих перьев (Негин А.Е. Римское церемониальное
и турнирное вооружение. С. 115, рис. 135). Возможно, рельеф изображает именно lorica
plumata. В связи с этим, некоторые полагают, что термин мог применяться для разных
типов чешуйчатых доспехов, хотя в науке укрепилось мнение, что lorica plumata – это
комбинированный панцирь в виде кольчуги, усиленной чешуйчатым набором. Фрагменты
таких доспехов найдены в Ньюстеде, Аугсбурге, Ауддорпе (Robinson H. R. The Armour of
Imperial Rome. P. 172—173, pl. 481, 484) и Аске (Price P. An interesting Find of Lorica
Plumata from the Roman Fortress at Usk // Roman Military Equipment: Proceedings of a
Seminar held in the Department of Ancient History and Classical Archaeology at the University
of Sheffield, 21th of March 1983 / Ed. M.C. Bishop. Sheffield, 1983. P. 12–13). Колечки и
чешуйки на них были настолько малы (диаметр колец 3 мм, размер чешуек 1x7 мм), что
действительно напоминают птичье оперенье. Однако чтобы точно и емко
охарактеризовать конструкцию перечисленных экземпляров, думается, логичнее ввести в
широкий научный оборот другой термин, отражающий совмещение в одном доспехе и
колечек и чешуек —«hamata squamataque» (Wijnhoven M.A. Lorica Hamata Squamataque. A
Study of Roman Hybrid Armour // The Journal of the Mail Research Society. 2009. Vol. 2 (1). Р.
3–29; Wijnhoven M.A. The Ouddorp Lorica. A Case Study of Roman Lorica Hamata
Squamataque // The Journal of the Mail Research Society. 2009. Vol. 2 (1). Р. 30–65). Это
современный латинский перевод фразы из первой публикации составного доспеха из
колечек и чешуек, обнаруженного в середине XIX в. в окрестностях Рима (Toelken E.H.
Leitfaden für die Sammlung antiker Metall-Arbeiten. B., 1850. S. 31, nr. 263). К сожалению,
этот термин не получил в научной литературе широкого распространения и был вытеснен
термином «lorica plumata». См.: Негин А.Е. Терминология римского защитного
вооружения в источниках и исследованиях // Antiqvitas Aeterna. Вып. 4. Нижний
Новгород, 2014. С. 297–304.
119

По своей конструкции425 он напоминает линоторакс, т.е. плечи были


защищены идущими от спины двумя наплечными лопастями 18 см шириной
каждая. Верхнюю часть груди защищал квадратный выступ, на котором
находились две пары кнопок для крепления крючков-застежек, скреплявших
между собой наплечники доспеха. Эти крепежные детали сделаны из
посеребренной бронзы. Чешуйки изготовлены из бронзы и посеребренного
железа. Железные чешуйки размещены так, что образуют ромбовидный узор
на наплечниках и подоле доспеха, что выглядит очень нарядно, и можно
представить, как мог бы когда-то блестеть и переливаться яркими красками
на солнце такой доспех.
Согласно исследованию, сохранившаяся ткань изначально была
выкрашена в пурпурный (purple) цвет426. Ю. Дрихаус, исследовавший
доспехи из Визе и Аугсбурга, сделал вывод, что оба этих экземпляра
настолько схожи, что могли быть изготовлены в одной и той же мастерской,
и даже руками одного оружейника427. Кроме того, им было сделано
замечание, что панцирь из Визе не был завершен оружейником, так как
внезапно умер тот, кому он был предназначен. Хотя турецкий исследователь
С. Онуркан428, который также изучал эту находку, от подобного вывода
воздержался.
Даже сторонники бытования сугубо парадных доспехов не могут
игнорировать того факта, что на некоторых известных на сегодняшний
момент богато декорированных предметах защитного вооружения имеются
следы их повреждения ударами оружия, что должно свидетельствовать о
непосредственном применении этих доспехов в бою. Какого же свойства
критерии в таком случае должны определять «парадно-турнирный» и

425
Совместно с М. Вейнхофеном нами была изготовлена графическая
реконструкция панциря из Визе. См.: Wijnhoven M.A. Putting the Scale into Mail: Roman
Hybrid Feathered Armour // JRMES. 2016. 17. P. 82. Fig. 10.
426
Driehaus J. Die Panzer von Augsburg und Vize (Thrakien), zwei Meisterwerke
antiker Brünnenmacherkunst S. 15.
427
Ibid. S. 15—16.
428
Onurkan S. Vize-A tümülüsünden bir zirh göm-lek [The armoured shirt from Tumulus
Vize-A] // Güney-Doğu Avrupa Araştirmalari Dergisi. 1978. Nr. 6–7. Р. 47–55.
120

церемониальный доспех? В первую очередь к определяющим признакам для


таких доспехов можно было бы выделить их вычурный вид с обильным
декорированием и отделку их драгоценными материалами, а также их
необычную форму. Но если в сочетании со всеми вышеперечисленными
признаками присутствуют несомненные защитные качества доспеха, то
вполне возможно его применение для защиты сражающегося воина в
реальном сражении. Вопрос о дороговизне богато декорированного
вооружения (и его не менее дорогостоящем ремонте в случае повреждения)
заставляет некоторых исследователей быть очень сдержанными в оценке
возможности боевого применения таких доспехов429. Можно было бы
согласиться с подобными доводами, если бы не изображения некоторых
богато декорированных типов шлемов, которые принято приписывать к
«парадным», на античных рельефах с изображениями битв. Так, например, на
саркофаге Портоначчо сражающиеся воины показаны в псевдоаттических
шлемах (тип Хеддернхайм)430, а шлем типа Рибчестер с высоким козырьком
отчетливо виден на надгробии кавалериста Секста Валерия Гениалиса,
который изображен атакующим врагов431.
Ранее исследователи причисляли массивные и вычурного вида шлемы
типа Гизборо/Тайленхофен, пик распространения которых приходится на III
в. н.э., к категории «парадных» шлемов432. Но в новейших исследованиях эти
же самые шлемы интерпретируются уже как обычные боевые шлемы433.
Шлемы типа Вейлер/Кобленц-Бубенхайм434 не единожды изображены
на надгробиях римских кавалеристов, большинство которых показаны
скачущими в бой и повергающими врага. Таким образом, в сознании
римских скульпторов данная разновидность шлема прочно ассоциировалась

429
Ср.: MacMullen R. Inscriptions on armor and the supply of arms in the Roman
Empire. P. 25.
430
Koch G., Sichtermann H. Römische Sarkophage. München, 1982. Taf. 76–78.
431
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P.105. Pl. 300.
432
См. например: Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome.: «Cavalry sport
Helmet I».
433
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 66.
434
Feugère M. Les casques antiques., P. 114; Junkelmann M. Römische Helme. S. 87–90.
121

со стихией сражения, а это также поддерживает мнение, что данные шлемы в


действительности были боевыми. В последнее время появились находки
шлемов или их фрагментов, относящиеся к переходному варианту между
типами Вейлер/Кобленц-Бубенхайм и Гизборо/Тайленхофен. Наиболее
репрезентативный экземпляр находился в коллекции А. Гуттмана (Кат. №
256)435. Несмотря на оформление богатым декором, в настоящее время нет
никаких предпосылок считать эти шлемы сугубо парадными.
Также довольно сложно причислить к «спортивному» вооружению
(cavalry “sport” equipment) цельнокованые шлемы сфероконической формы,
которые в историографии ассоциируются или с сарматскими воинами
вспомогательных подразделений или с левантийскими лучниками436. Это
образцы из Брестовеца437, Джаково438, Бумбешти439, Интерцизы440. Своей
формой эти образцы напоминают одновременно и древние
«колоколовидные» шлемы с территории Подунавья441, и сфероконические
шлемы восточного Средиземноморья ассирийского времени442, и кельтские
шлемы типа Берру443, и даже шлемы типа Монтефортино. При этом у
половины известных шлемов имеется богатый декор в стиле «парадного» или
«спортивного» вооружения.
Бронзовый шлем из захоронения у Брестовеца (Караагач)444 (Кат. №
278), обнаружен в могильном кургане в погребении с ориентировкой восток-
запад. По обряду погребение – трупосожжение. Высота тульи – 19, 7 см.

435
Ibid. S. 66
436
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome: «Auxiliary Infantry D»
437
Velkov I. Neue Grabhügel aus Bulgarien // Bulletin de l'Institut d'Archéologie Bulgare.
№ 5. Sofia, 1929. Р. 13–55. Pl. III–V.
438
Popović B., Mano-Zisi D., Veličkovic M., Jeličič B. Anticka bronza u Jugoslaviji,
1844–1969. № 206; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 85, Pl. 237.
439
Petculescu L., Gherghe P. Coiful roman de la Bumbeşti // Studii şi cercetări de istorie
veche şi arheologie. № 30. Bucureşti, 1979. P. 605.
440
Szabó K. Le casque romain d'Intercisa – récente trouvaille du Danube // Studien zu
den Militärgrenzen Roms III. – 13. Internationaler Limeskongress. Stuttgart, 1986. S. 421–425.
441
Hencken H. The Earliest European Helmets. P. 32–55.
442
Dezsö T. Near Eastern helmets of the Iron Age. British archaeological reports (Т.
992). Oxford, 2001.
443
Schaaf U. Keltische Helme. S. 293.
444
Velkov I. Neue Grabhügel aus Bulgarien. Taf. III–V.
122

Шлем богато украшен чеканным рельефом. Тулья разделена рельефными


колоннами на пять частей. Колонны имеют базу и капитель. Ствол колонн
украшен спиралевидными и вертикальными каннелюрами. Над колоннами
виднеется часть сомкнутого свода. Над ним, обрамляя навершие шлема,
изображены две параллельные полосы, отделенные друг от друга
различными орнаментальными мотивами. Вдоль нижней кромки шлема
пущена орнаментальная полоса, в лобной части состоящая из гирлянды
лавровых листьев, а в затылочной части – переплетенными между собой
зигзагообразными линиями. В нишах между колоннами, под каждой из арок,
помещены статуи богов: Меркурия, Аполлона, Минервы, Виктории, Марса, а
на нащечнике изображен Нептун445.
Сходный по геометрии купола шлем был случайно найден в XIX веке
на территории Боснии и поступил в Хорватский национальный музей в
Загребе из с. Джаково446 (Кат. № 277). Высота бронзового шлема составляет
20,5 см. Полое коническое навершие завершается конической кнопкой,
помещенной на двухуровневой базе. В затылочной части нижний обод
выступает вниз на 2 см, и к этой выступающей части нижней кромки некогда
крепилась защита шеи. В налобной части шлема по его нижнему краю
проходит декоративная полоса высотой в 4 см с фигурками Виктории,
Юпитера и Марса. Высота фигур составляет приблизительно 2, 8 см. С
внутренней стороны шлема сохранились приклепанные шарниры для
крепления нащечников.
Интерпретация цельнокованных сфероконических шлемов в римской
армии – проблема сложная. Интересно, что в трех местах находок

445
На умбоне щита, находившемся в захоронении, имеются две чеканных
пунктирных надписи (AE 2002.1257a–b = HD043982). Первая датируется первой
половиной I в. н.э. и читается как (Centuria) Macrini / Q. Capiton(is), что свидетельствует о
принадлежности данного предмета Квинту Капитону из центурии Макрина. Вторая
надпись по своим палеографическим особенностям относится ко второй половине I в. н.э.
и читается как (Centuria) Prude(ntis) / Eftatr(alis), то есть «принадлежит Ефтатралису из
центурии Пруденса». Таким образом, датировать данную находку можно не ранее конца I
– начала II в. н.э.
446
Hoffiller V. Oprema rimskoga vojnika u prvo doba carstva. S. 191.
123

описываемых шлемов размещались подразделения лучников из восточных


провинций – в Интерцизе, Бумбешти и Миции (где был найден нащечник
очень похожий по форме на тот, что сохранился на шлеме из Брестовеца)447.
Эти шлемы в археологической литературе принято ассоциировать или с
сарматскими воинами вспомогательных подразделений или с левантийскими
лучниками (в подобном шлеме на надгробии изображен сириец из состава
Cohors I Hamiorum Sagittaria, чье присутствие отмечено в римском форте
Хаустедс (Housesteads) на Валу Адриана, похожие шлемы, хотя и, по всей
видимости, сегментной конструкции, показаны надетыми на лучниках с
рельефов колонны Траяна).
Несомненно, для рядового пехотинца, служившего во вспомогательных
частях, декорированные шлемы этого типа являлись слишком дорогими.
Более логично связывать их со вспомогательной сарматской кавалерией
(хотя иконографические памятники и изображают сарматские шлемы
сегментными), так как на это имеется косвенное указание. На шлеме из
Интерцизы, найденном в ходе дноуглубительных работ в Дунае, в районе где
когда-то находился военный лагерь cohors I milliaria Hemesenomm sagittaria
equitata civium Romanorum, сохранилась надпись, содержавшая две буквы
Т448, которые истолковывают как сокращение слова turma449. Если это
толкование верно, то данную группу шлемов нельзя связывать с пехотой. Но
не имеют эти шлемы никакого отношения и к римским турнирным шлемам.

447
Ţentea O. Ex Oriente ad Danubium: the Syrian auxiliary units on the Danube frontier
of the Roman Empire. Bucureşti, 2012. P. 92–93
448
На шлеме сохранилась надпись: T MAXI MACEDO и CONSTANTI[S]. При этом
второе имя написано в другой манере письма, что позволяет интерпретировать надпись,
как две разновременные надписи: t(urma) Maxi(mi) Macedo(nis) и t(urma) Maxi(mi)
Constanti(s) См.: Szabó K. Le casque romain d'Intercisa. S. 423–424. Исходя из анализа имен,
первый владелец шлема был, вероятно, уроженцем кельтских территорий в области
Дуная, а второй был родом из восточной Паннонии. Об этом может свидетельствовать
факт набора I cohors milliaria Hemesenorum Sagittaria equitata, стоявшей гарнизоном в
Интерцизе с 175 по 260 гг., из числа местных рекрутов. См.: Môcsy A. J. Fitz: Les Syriens à
Intercisa. Collection Latomus , vol. 122. Bruxelles, 1972. 264 S. mi t zwei Karten beilagen. réc.
Fitz 1972 // Acta Archaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae. № 25. Budapest, 1973. P.
234.
449
Szabó K. Le casque romain d'Intercisa. S. 421–425.
124

Если предполагать их сугубо парадное назначение, то остается открытым


вопрос о присутствии на этих образцах хороших защитных свойств,
выраженных в толщине материала и дополнительных защитных деталях в
виде нащечников и чешуйчатой бармицы. В то же время на рельефах Трофея
Траяна — монумента из Адамклиси изображены римские легионеры в очень
похожих, несмотря на большие повреждения и сколы, шлемах. В данном
случае можно предполагать сложение определенной модификации шлемов
на определенной территории, под влиянием каких-то сугубо местных
традиций, хотя и не исключено влияние со стороны пока неизвестных нам
синхронных восточных образцов, привнесенных сирийскими лучниками.
Какие же предметы декорированного доспеха, кроме шлемов также
могли использоваться в боевых условиях? Есть все основания полагать, что и
богато декорированные нагрудные (и наспинные) панцирные пластины, и
умбоны щитов (или же конские нагрудные фалары-медальоны) также могли
применяться в бою. Медальоны (диаметром 20–30 см) также могли
относиться к снаряжению, используемому в hippika gymnasia, хотя Арриан
ничего не говорит о каком–либо ином конском доспехе, за исключением
налобника. По-видимому, только большие овальные медальоны являлись
конскими фаларами, которые защищали круп лошади450. Круглые и меньшие
по размеру экземпляры были умбонами щитов451. Они совершенно точно
были умбонами, если на них по краям присутствовали отверстия под
заклепки. На некоторых экземплярах прослеживаются повреждения,
характер которых указывает на то, что это не воздействие затупленным
оружием. Следовательно, данные предметы применялась не только в ходе
кавалерийских турниров452.

450
Connolly P. Greece and Rome at War. P. 244, Fig. 8.
451
Klumbach H. Der Ganymed von Schwarzenacker. S. 82–91; Klumbach H. Ein neuer
römischer Paradeschildbuckel. S. 283–289; Thomas E. B. Helme-Schilde-Dolche. S. 29–44. La
Baume P. Ein Parade schildbuckel aus Köln // Kölner Jahrbuch für Vor- und Frühgeschichte.
1978. Bd. 17. S. 9–11.
452
См., например: Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the
Punic Wars to the Fall of Rome. P. 150, Fig. 106, 2.
125

Поскольку точных критериев, с помощью которых можно было бы


однозначно интерпретировать тот или иной предмет как «парадный», не
существует, интерпретация каждого конкретного предмета затруднена. Есть
только один критерий, помогающий безошибочно определить парадное
защитное вооружение, – это полное игнорирование его защитных свойств в
угоду декорированию. Другие признаки не позволяют провести точную
идентификацию, оставляя возможность ошибочной интерпретации.
Вследствие этого более целесообразно рассматривать большинство
декорированных доспехов в качестве имевших самое разнообразное
назначение. Некоторые из них могли использоваться как на кавалерийских
турнирах, так и на парадах, так и в ходе каких-либо церемониалов, и даже в
боевых условиях.
126

Глава III. Римский декорированный доспех I–III вв. н.э.: вопросы


типологии

III. 1. Лорика мускулата (lorica musculata, statos или thorax stadios)

По иконографическим источникам хорошо известен еще один вид


римского богато декорированного доспеха – мускульная или анатомическая
кираса (lorica musculata). Ее изображения имеются на монетах, рельефах,
настенных росписях, а также на многочисленных статуях, облаченных в этот
доспех императоров (loricati)453.
По большей части мы видим изображения императоров в
приветственном жесте, которые обращаются с речью к войску (adlocutio).
Как правило, такие обращения имели место в ходе воинских сходок
(contiones), военных парадов или иных церемониальных действ римской
армии. Поскольку мускульная кираса – обычный атрибут императорского
изображения во время процедуры обращения к войску, богато
декорированные анатомические кирасы вполне можно интерпретировать в
качестве парадного вооружения.
Использование в римской армии таких кирас имело довольно
продолжительную традицию — с республиканского периода и до IV или
даже V в. Причем, в анатомических кирасах отнюдь не всегда изображены
только императоры и военачальники. На знаменитом рельефе II в. из Лувра
изображены преторианцы или, по крайней мере, офицеры454. Данный рельеф
демонстрирует широкий ассортимент предметов военной экипировки, в том
числе и панцири с анатомически смоделированной талией. На рельефах
основания колонны Антонина Пия455 на одном центурионе также одета
аналогичная кираса, а на колонне Траяна практически все офицеры

453
Charles M.B. Imperial Cuirasses in Latin Verse: from Augustus to the Fall of the West
// L'antiquité classique. 2004. T. 73. P. 127–148.
454
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 147. Pl. 423.
455
Vogel L. The column of Antoninus Pius. Cambridge, 1973. P. 56.
127

изображены в анатомических кирасах. Корпусные доспехи офицерского


состава на рельефах колонн Траяна и Марка Аврелия представляют собой
укороченные версии обычной анатомической кирасы456. Во всех этих
упрощенных неукрашенных версиях кирас прослеживается естественная
простота, и одновременно мастерство их изготовителей, создававших
скульптурно моделированные человеческие торсы. В связи с этим очевидна и
дороговизна подобного доспеха, который, скорее всего, был дорог для
рядовых солдат, будучи изготовлен из бронзы или железа.
Декорированным кирасам императорских статуй посвящено множество
исследований457. На основании анализа сводок находок статуй, приведенных
в этих работах, можно сделать некоторые выводы об иконографии данного
типа доспеха. Во-первых, наиболее типичными сюжетами декора являются
сцены с пропагандистским подтекстом. Хотя многочисленны и религиозные
мотивы иллюстрирующие мифы. Например, изображение мифического
грифона с распростертыми крыльями — это один из самых популярных
образов на анатомических кирасах императорского периода. На кирасах
также часто изображались предметы религиозного культа (канделябры,
черепа жертвенных животных и гирлянды в виде больших драпированных
связок цветов и плодов).
Богатый декор украшал не только саму кирасу, но и языки птерюг, на
которых изображались рога изобилия, птицы (орлы, петухи и голуби),
медведи, барсуки, волки, грифоны, волчица с Ромулом и Ремом, Диоскуры,

456
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 147–148
457
См., например: Vermeule C.C. Hellenistic and Roman Cuirassed Statues // Berytus.
1959. Vol. 13. P. 1–82; Vermeule C.C. Hellenistic and Roman Cuirassed Statues: A Supplement
// Berytus. 1964. Vol. 15. P. 95–110; Stemmer K. Untersuchungen zur Typologie, Chronologie
und Ikonographe der Panzerstatuen. B., 1978; Vermeule C.C. Hellenistic and Roman cuirassed
statues. Boston, 1980; Gergel R. A. An Allegory of Imperial Victory on a Cuirassed Statue of
Domitian // Record of the Art Museum, Princeton University. 1986. Vol. 45. Nr. 1. P. 3–15;
Gergel R. A. A Late Flavian Cuirassed Torso in the J. Paul Getty Museum // The J. Paul Getty
Museum Journal. 1988. Vol. 16. P. 5–24; Gergel R. A. Costume as Geographic Indicator:
Barbarians and Prisoners on Cuirassed Statue Breastplates // The World of Roman Costume / Ed.
J. L. Sebesta, L. Bonfante. Madison, 1994. P. 191.
128

розетки, гирлянды, металлические кружки (диски), нереиды, Матерь Матута


и многие другие персонажи мифов и животные.
На самих кирасах круг образов не столь велик. Наиболее популярным
был апотропей в виде головы горгоны Медузы (Gorgoneion), который
размещается на груди панциря и на языках птерюг. Воинские божества:
Юпитер, Минерва, Марс, Виктория, Виртус и Белонна визуализируют на
анатомических кирасах тему победы над врагом458. К вышеперечисленным
божествам также можно добавить Диоскуров и Геракла. Однако, помимо
обозначенных божеств и героев мифов, победу символизировала также и
фигура самого победоносного императора.
Многочисленны в декоре кирас и изображения различного оружия,
которое можно интерпретировать как трофейное459. Молнии, часто
помещавшиеся на наплечниках кирас, являются довольно распространенным
военным символом, хотя образец заимствован у греков и явно имеет ссылку
на Юпитера-громовержца460.
Большинство кирас должны были изготавливаться из бронзы или
железа, подобно своим эллинистическим прототипам, но не исключено, что
некоторые кирасы могли быть кожаными461. Возможно, что некоторые
церемониальные мускульные кирасы также были раскрашены, подобно
кирасе статуи Августа из Прима-Порта462. Однако, довольно сомнительно,
что их надевали на различные церемонии и военные парады. Блеск и сияние

458
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 29–30.
459
Относительно spolia см.: Picard G.Ch. Les trophées romains: Contribution à la
historie de la religion et de l’art triomphal de Rome. P., 1957. p. 131–133; Latte K. Römische
Religionsgeschichte // Handbuch der Altertumswissenschaft. Abt. 5. Tl. 4. München, 1967. S.
204–205; Rüpke J. Domi militiae. S. 217–222. Дементьева В.В. Spolia opima Корнелия
Косса: проблемы интерпретации античной традиции // Вестник Ярославского
государственного университета (серия Гуманитарные науки). 2007. №. 4. С. 5–11
460
Подробнее см. главу об элементах декора римского доспеха эпохи принципата.
461
Зачастую именно кожаными показаны мускульные кирасы в голливудских
пеплумах. Идею об их изготовлении из кожи также поддерживает Р. Д’ Амато. Подробнее
см.: D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From Marius to
Commodus, 112 BC–AD 192. P. 135–137.
462
Ibid. P. 13. Fig. 4.
129

отполированного и покрытого золотом и серебром металлического панциря


был предпочтительнее для торжественных мероприятий.
Самая известная репрезентация императорской кирасы, представлена
на статуе Октавиана Августа, найденной на вилле Ливии в Прима Порта463.
Все ее орнаментальное украшение было призвано визуализировать Pax
Romana («Римский мир»), созданный Октавианом Августом. Об этом
напоминает изображение аллегорической фигуры в верхней части панциря,
которая поддерживает небеса. Центральная часть нагрудника заполнена
изображением одного из важнейших внешнеполитических успехов Августа –
акта возвращения захваченных парфянами в битве при Каррах. (53 г. до н. э.)
римских военных знамен и регалий, в котором недвусмысленно отражен
идеологический подтекст действа464.
История римской анатомической кирасы насчитывает восемь столетий.
В течение этого времени она прошла эволюционный путь от обычного
«гоплитского» боевого панциря, копировавшего греческие образцы, до
символа римских воинских рангов. Многочисленные статуи военачальников,
легатов и императоров представлены как панцирные изображения, то есть
облаченные в анатомические кирасы, с целью подчеркнуть их военные
заслуги и доблести, так как анатомическая кираса выступала в роли
символического воплощения идеи сильной власти. Этот же смысловой
контекст был заложен и в статую Октавиана Августа из виллы Ливии у
Прима Порта, и в статую Адриана из Иерапетры465, и во многие другие
изображения императоров, поскольку в эпоху принципата победы римского
оружия имели неразрывную связь с правящим императором как носителем

463
Van Keuren F. Cosmic Symbolism of the Pantheon on the Cuirass of the Prima Porta
Augustus // The Age of Augustus (ed.R. Winkes). Providence, 1985. P.177–187; Jucker H.
Dokumentationen zur Augustusstatue von Primaporta // Hefte des Archäologisches Seminars der
Universität Bern. 1977. Bd. 3. S. 16–37.
464
Rose Ch. B. The Parthians in Augustan Rome // American Journal of Archaeology.
2005. Vol. 109. Nr. 1. P. 24–27.
465
Niemeyer H.G. Studien zur statuarischen Darstellung der römischen Kaiser. Berlin,
1968. S. 97. № 53. Taf. 17, 2.
130

высшего империя и ауспиций466. Эта пропаганда распространялась не только


на римских граждан, но и на вновь покоренные народы, взиравшие на
многочисленные скульптуры императоров в доспехах. Тем не менее,
мускульные кирасы римских императоров и полководцев, как уже было
отмечено выше, вполне уместно называть парадными, поскольку
идеологическая составляющая их семантики являлась неотъемлемой частью
визуально-идеологического посыла пышных военных шествий и прочих
военных церемоний. При нехватке археологических находок реальных кирас
появляется вопрос о степени достоверности иконографических источников с
изображениями таких мускульных декорированных кирас, так как до
недавнего времени римские декорированные мускульные кирасы были
знакомы нам лишь по изображениям. Более ранние анатомически
оформленные кирасы, созданные под греческим и эллинистическим
влиянием, изучены более обстоятельно, потому что их неоднократно
находили в погребениях на территории Великой Греции и Этрурии, но
собственно римские образцы позднереспубликанского периода и эпохи
принципата, в силу отсутствия традиции помещения доспехов в могилы в
данные периоды, а также из-за их дороговизны (особенно богато
декорированные кирасы командного состава), могут сохраниться до наших
дней лишь благодаря стечению обстоятельств.
Именно такие случайные находки, как правило, становятся достоянием
частных собраний. Несмотря на возникающие в ряде случаев сомнения в
аутентичности тех или иных фрагментов, эти находки заслуживают самого
пристального внимания исследователей. Один фрагмент нагрудной части
бронзовой кирасы с маскароном находится в частной коллекции Дэвида
Ксавье Кенни (Кат. № 695)467. Датировка этого артефакта остается открытой,
поскольку стилистика, в которой выполнен приклепанный к бронзовому

466
Ando C. Imperial Ideology and Provincial Loyalty in the Roman Empire. Los Angeles,
2000. P. 278–292.
467
Негин А. Е. Римское церемониальное и турнирное вооружение. C. 213, Pис. 269.
131

листу маскарон, более напоминает эллинистическую традицию468. Для своей


коллекции А. Гуттман также приобрел нагрудную часть от анатомически
оформленной кирасы, на которой совершенно отсутствовал какой-либо
декор469. Аукционные каталоги датировали данный экземпляр довольно
широко: I в. до н. э. — I в. н. э. Однако следует заметить, что в силу
отсутствия контекста находки датировка была основана на аналогии с
римскими изображениями. Вследствие этого в точной атрибуции данной
кирасы полной уверенности нет.
Следует отметить, что интерпретация таких фрагментов – дело
довольно сложное. Фрагменты реальных кирас трудно отделить от
фрагментов кирас бронзовых статуй или же их имитаций на рельефах с
изображением трофеев, поскольку и те и другие часто изготовлялись в
натуральную величину. Тем не менее, в археологической литературе
некоторые фрагменты предположительно ассоциируются с настоящими
кирасами. К таковым можно отнести бронзовый рельеф с изображением двух
Викторий, сооружающих трофей, под которым сидят плененные варвары.
Возможно, этот предмет был частью кирасы, как предполагают авторы
каталога бронз, хранящихся в Национальной библиотеке в Париже470 (Кат. №
696).
Некоторые исследователи считают римской по происхождению
бронзовую кирасу, найденную в так называемой «пещере кувшинов» в
окрестностях Альмуньекара (Гранада, Испания)471. Этот доспех связывают с
найденными там же амфорами типа Dressel 20 и 38. Однако в публикации
1974 года сообщается, что кираса была передана в музей без каких-либо
амфор. Также отмечено, что на месте находки рыбаки вылавливали

468
Следует отметить, что данный предмет не подвергался доскональному анализу
со стороны исследователей, а также не был проведен его металлографический анализ.
469
The Morven Collection of Ancient Art. New York: Christie's, 2004. P. 159 (Lot. 163).
470
Babelon E., Blanchet J–A. Catalogue des bronzes antiques de la Bibliothèque
nationale. P. 297–298, no. 686.
471
D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier. P. 224,
Fig. 29.
132

разновременные предметы, так как на том месте в разное время затонуло


несколько судов472. Исходя из этого сомнительно, что амфоры типа Dressel 20
и 38 могут являться датирующим материалом для данной кирасы473.
Единственными фрагментами, предположительно принадлежавших
римской кирасе из золоченой бронзы, являются находки в погребении
германского вождя в Кемнице, земля Бранденбург, округ Потсдам
(Германия)474. В могилу были положены шесть фрагментов, на которых
изображены подвиги Геракла (поимка Керинейской лани, укрощение
Эриманфского вепря и схватка с царицей амазонок). Можно предполагать,
что они являлись частью трофейного римского панциря. Контекст данной
находки подтверждает, что такие дорогостоящие декорированные кирасы
высших римских офицеров были желанным трофеем для врагов Рима,
которым было чем похвастаться, если они захватывали в бою это
символическое воплощение могущества Рима, а также символ высших
римских воинских рангов.

III. 2. Нагрудные и наспинные пластины

Арриан, при описании кавалерийского турнира упоминает лишь о


«киммерийских» хитонах, которые носят их участники (Тасt. 34. 6). При этом
ни слова не сказано о каких-либо корпусных доспехах. В своей
реконструкции снаряжения участника hippika gymnasia М. Юнкельманн
использовал для защиты корпуса воина льняной панцирь, скопированный с

472
Maluquer de Motes J. La Coraza Griega de Bronce, del Museo de Granada //
Zephyrvs. 1974. T. XXV. P. 321–327.
473
Мы склоняемся к датировке данного экземпляра позднереспубликанским
периодом.
474
Geisler H. Ein Adelsgrab auf dem germanischen Urnen-gräberfeld bei Kemnitz, Kr.
Potsdam – Land // Zeitschrift Archäologie. 1973. Bd. 7. Abb. 6а, с, 7a–c; Fischer T.
Bemerkungen zu Grab 622 von Kemnitz, Kreis Potsdam in Brandenburg // Zentrum und
Peripherie – Gesellschaftliche Phänomene der Frühgeschichte / H. Friesinger, A. Stuppner
(Hrsg.). Wien, 2004. S. 137, Abb. 1–3; Негин А. Е. Римское церемониальное и турнирное
вооружение. C. 213–214, Pис. 271.
133

мозаики с изображением битвы при Иссе из Помпей475. Для усиления


нагрудной части панциря была пришита реплика одной из найденных
нагрудных панцирных пластин476. Пышность декора этих пластин позволила
ассоциировать их с элементами «парадного» доспеха. Именно с этой точки
зрения панцирные пластины были включены в типологию и каталог Й.
Гарбша477. Новые находки описываются также согласно его классификации,
которая рассматривала почти исключительно двухчастные пластины478.
Такой нагрудный гарнитур состоял из двух высоких прямоугольных
металлических пластин, узкие верхние стороны которых были вырезаны
полукругом. В соединенном между собой состоянии, благодаря этому вырезу
они охватывали шею, поднимаясь практически к плечам. Замок,
соединявший их, был изготовлен в виде вращающихся задвижек,
вставлявшихся в отверстия контр-крепления, и при повороте на 90° они
крепились штифтом или шплинтом. В некоторых случая крепление
производилось при помощи шплинта, располагавшегося непосредственно на
пластинах. Такой редкий способ крепления присутствовал на экземплярах из
Пфюнца и Кюнцинга479 (Кат. № 469, 478).
По внешнему краю пластин были пробиты отверстия под заклепки,
крепившие пластины к нагрудной части панциря. В Хружиця (Кат. № 455)
панцирные пластины были найдены вместе с куском чешуйчатого панциря, к
которому они некогда были приклепаны480, подобный же экземпляр
происходит из Сцень481 (Кат. № 436). Некоторые экземпляры имеют

475
Andreae B. Das Alexandermosaik aus Pompeji. Recklinghausen, 1977; Moreno P. La
Bataille d’Alexandre. Milano, 2001.
476
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 70–72
477
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S.10–11, Abb. 5, P 27, P 7, P 3, P 6, E 6, D 1-
2, P 23]
478
Borhy L. Zwei neue Parade-Brustplatten im Ungarischen Nationalmuseum //
Bayerische Vorgeschichtsblätter. 1990. Bd. 55. S. 299–307; Born H., Junkelmann M. Römische
Kampf- und Turnierrüstungen. S. 72–75
479
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 8.
480
Petru P. Rimski paradni oklep s Hruśice // Situla. 1974. Nr. 14. S. 225–237. S. 225ff.
481
Flügel C. Ein Brustschließblech der Legio I Adiutrix // Bayerische
Vorgeschichtsblätter. 2005. Bd. 70. S. 155, Taf. 7; Schamper J. Studien zu Paraderüstungsteilen
und anderen verzierten Waffen der Römischen Kaiserzeit. S. 220–221, C 9, Taf. 42, 2.
134

вертикально расположенные пары отверстий с остатками в них проволоки


(Кат. № 441, 514).
От вышеописанных пластин отличаются одночастные экземпляры,
которые, иногда, интерпретируют как наспинные накладки, хотя они вполне
могли размещаться и в нагрудной части панциря. К их числу принадлежат
экземпляры из Ритопека482 (Кат. № 413), Карнунта483 (Кат. № 411), Аквинка484
(Кат. № 412), Лавриака485 (Кат. № 409), Бертольдсхайма486 (Кат. № 410),
Центрального Римско-германского музея в Майнце487 (Кат. № 415), а также
несколько экземпляров из частных коллекций (Кат. № 414, 417, 523).
Такие декорированные пластины из-за наличия на них богатого декора
причисляют к парадному или турнирному доспеху, хотя следует отметить,
что их находки в составе широко известных кладов «парадно-турнирного»
вооружения довольно редки488. Панцирные пластины присутствуют в трех из
тринадцати кладов первой половины – середины III в. н.э. В составе этих
кладов преобладают другие элементы декорированного доспеха, включая

482
Popović I. Rimski paradni oklop iz Ritopeka. Monografije (Narodni muzej–Beograd)
(Книги 6). Beograd, 1993. S. 7–27; Stojković A. Konzervatorski tretman oklopne ploče // Rimski
paradni oklop iz Ritopeka / I. Popović (Ed.). Beograd, 1993, S. 27–31; Junkelmann M. Reiter
wie Statuen aus Erz. S. 98 (P 43), Abb.145; Petrović R. Romuliana Arcana. Beograd – Rača,
1999. S. 36–37; Vujović M. On the Parade Armour from Ritopek: Praise of Devotion or Carmen
Saliare // Singidunum. 2000. Nr. 2. P. 255–262; Künzl E. Die Ikonographie der römischen
Panzerplatte von Ritopek, Serbien/YU // Belgian Archaeology in a European Setting I: Album
Amicorum Joseph Remi Mertens, Leuven (Acta Archaeologica Lovaniensia Monographiae, 12) /
M. Lodewijckx (ed.). Leuven: Leuven University Press, 2001. S. 71–83, Abb. 5; Pilipović S.
Sette divinità planetarie: esempio di corazza da parata da Castra Tricornia (Mesia Superiore) //
Eirene. Studia Graeca et Latina. 2014. T. 50. Nr. 1–2. P. 266–284.
483
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 68, Taf. 31. 2
484
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 80, P 28, Taf. 37; Junkelmann M. Reiter
wie Statuen aus Erz. S. 70, Abb. 144
485
Ruprechtsberger E. M. Zum Dolichenusfund von Mauer an der Url // Jahrbuch des
Oberösterreichischen Musealvereins. 1981. Bd.106. Taf. 4; Junkelmann M. Reiter wie Statuen
aus Erz. S.70, Abb. 143
486
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 97 (P 29), Abb. 141.
487
Künzl E. Sol, Lupa, Zwillingsgottheiten und Hercules: Neue Funde und Bemerkungen
zur Ikonographie römischer Paradewaffen // Archäologisches Korrespondenzblatt. 2004. Bd. 34.
S. 389–394.
488
Негин А.Е., Димитров С. Нагрудная панцирная пластина от римского панциря из
частной болгарской коллекции. C. 116–125.
135

декорированные шлемы, конские наглавники (наглазники) и поножи489.


Декорированные панцирные пластины применялись в более широком
контексте и входили в состав боевого снаряжения. Были найдены пластины,
на которых имелись надписи, свидетельствующие об их применении в
легионах (LEG X, LEG XIIII)490. Следовательно, их использовали не только в
кавалерии, но и в легионной пехоте. М. Бишоп предположил, что такие
пластины применялись не только вместе с кольчугой или чешуйчатым
панцирем, но также вкупе с сегментными панцирями, о чем свидетельствует
скульптура из Алба Юлия (Румыния), на которой изображен одетый поверх
лорики сегментаты чешуйчатый наплечник или же горжет, в который
вплетена двухстворчатая нагрудная пластина491. Совершенно очевидно, что
двухчастная конструкция позволяла разъединять пластины, увеличивая тем
самым шейное отверстие панциря во время его надевания, после чего
пластины застегивали при помощи штифтов и шплинтов, подгоняя под
нужный диаметр шеи. Такая конструкция стала выполнять ту же функцию,
которую прежде выполняли накидные крючки в форме буквы S, при помощи
которых крепились оплечья кольчуги или чешуйчатого панциря в конце
республиканского периода и в раннеимператорское время492. М. Бишоп видит
в замках панцирных пластин аналогию с системой застежек нагрудных
пластин лорики сегментаты, что, по его мнению, сближает декорированные
нагрудные пластины с боевым доспехом493.

III. 3. Поножи

489
Негин А. Е. Клады римского парадного вооружения в провинции Реция / А. Е.
Негин // Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие С. И.
Архангельского: XIV чтения памяти члена–корреспондента АН СССР С. И.
Архангельского, 25–26 февраля 2005 г. Часть 1. Н. Новгород: НГПУ, 2005. С. 62
490
Pitts L. Musov – a Roman military station // Archaeology Today. 1987. Vol. 8. P. 26;
Borhy L. Zwei neue Parade-Brustplatten im Ungarischen Nationalmuseum. S. 299–307.
491
Bishop M.C. Lorica Segmentata. P. 62–63, Fig. 7, 1.
492
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the
Fall of Rome. P. 117.
493
Bishop M.C. Lorica Segmentata. P. 57, 62
136

Поножи являются очень древним элементом защитного снаряжения, их


упоминание есть в гомеровском эпосе (Hom. Il. XVIII. 613). Они входили в
паноплию гоплитов и нам известны греческие и этрусские изделия494.
В римской армии эпохи принципата, судя по иконографическим
источникам, поножи использовались и пехотинцами и командным составом.
Метопы мемориала в Адамклисси (начало II в. н. э) демонстрирует на ногах
пехотинцев простые короткие неукрашенные поножи. В отличие от
сообщений Арриана и Вегеция, которые утверждают, что в римском обычае
снабжать защитой только левую ногу, выставляющуюся из-под щита (Arr.
Tact. 3.5; Veget. 1. 20), рельефы метоп демонстрируют поножи на обеих
ногах. О применении поножей пехотинцами в конце III – начале IV в. н.э.,
свидетельствует, например, изображение поножей на надгробии легионера
Севера Акцепта из VIII Августова легиона495. Центурионы также носили
украшенные декором поножи496, как о том свидетельствуют надгробия
центуриона Т. Калидия Севера из XV Аполлонова (Apollinaris) легиона,
Марка Фавония Фацилиса из XX Валериева Победоносного (Valeria Victrix)
легиона, Квинта Сертория Феста из XI Клавдиева (Claudua Pia Fidelis)
легиона, а также поножи изображены на надгробии неизвестного центуриона,
хранящемся в Музее-лапидарии Маффеи в Вероне497.
Арриан упоминает короткие поножи, применявшиеся римскими
кавалеристами (Tact. 4. 8), но при этом не упоминает поножи при описании
экипировки участников hippika gymnasia. Вместе с тем, археологический
материал свидетельствует о применении в римской армии и коротких
неукрашенных поножей, и больших поножей, закрывающих коленную часть

494
Connolly P. Greece and Rome at War. P. 98, 100, 103, 109, 110.
495
Bishop M.C., Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the
Fall of Rome. P. 143, Fig. 101, 1
496
Negin A.E. L'equipement d'un Centurion a l'epoque des Julio-Claudiens // Pretorien
magazine. 2007. No. 3. P. 43–49.
497
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 187; Негин А. Е. Снаряжение
центуриона в эпоху Юлиев-Клавдиев // Воин. Военно-исторический журнал. 2005. № 2. С.
10. Рис. 2–5.
137

ноги воина. Благодаря массовым находкам в составе кладов в Штраубинге498


и Айнинге499, декорированные поножи стали считать элементом парадной
паноплии кавалеристов вспомогательных подразделений.
Бронзовые и железные недекорированные поножи имеют в
центральной части длине вертикальный надлом по всей и более или менее
сильный изгиб краев по контуру икры. На боковых кромках поножей были
приклепаны по два или три бронзовых кольца для кожаных ремней,
удерживавших их на ноге. У этих поножей отсутствует защита колена или
лодыжки, вследствие чего их определяют как пехотную модификацию500.
Этот вывод, по-видимому, был сделан логически, ведь колено пехотинца
должен прикрывать довольно большой щит, а также исходя из изображений,
демонстрирующих на пехотинцах похожие изделия.
У декорированных поножей имеется заметно изогнутый нижний край
или выступающие боковые выступы в нижней части, защищающие лодыжки.
В ряде случаев такие поножи снабжены наколенником, прикрепленным на
шарнире. Как полагает Й. Гарбш, такая защита колена и лодыжки
свидетельствует в пользу того, что данные экземпляры можно считать
кавалерийской модификацией поножей501.
Наколенники богато декорированных поножей, как правило,
декорированы в виде бюстов или голов Минервы (Виртус или Беллоны?)
(Кат. № 355, 357, 359 ), Марса (Кат. № 394) и Ганимеда (Кат. № 396)502.
Также популярным сюжетом декора на наколенниках являлся горгонейон
(Кат. № 401). Как правило, к ноге поножи крепились при помощи кожаных
ремешков, но на поножах из Фор-Луи (Кат. № 368) вместо ремня
использовалась тонкая металлическая цепочка503.

498
Keim J., Klumbach H. Der Römische Schatzfund von Straubing.
499
Kellner H. J. Der römische Verwahrfund von Eining.
500
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 12.
501
Ibid. S. 12.
502
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 187, Fig. 192, Pl. 505–507;
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 11, Abb. 5.
503
Ibid. S. 81 (Q 8), Taf. 38, 5.
138

III. 4. Римские богато украшенные шлемы

III. 4. 1.Декоративные шлемы

Среди археологических находок декорированного римского доспеха,


которые были опубликованы в разное время, имеется несколько необычных
шлемов504. Их необычность позволяет говорить об их декоративном
назначении; т.е. причислять к чисто декоративным изделиям. К
«декоративным шлемам» мы относим те экземпляры, которые были
совершенно нефункциональны в бою, а также, несмотря на свой помпезный
вид, не могли использоваться в ходе кавалерийских турниров и воинских
парадов. Назначение таких шлемов могло быть различным, но все их
объединяет единственный главный признак — такие шлемы были либо
слишком малы, либо слишком велики для человеческой головы. Именно этот
признак является главенствующим при определении декоративного
назначения шлемов. Другие признаки, выделенные исследователями, такие
как их слишком малая толщина505 или же отсутствие фурнитуры,
необходимой для удержания на голове506, не только являются
второстепенными, но и могут ввести в заблуждение. Так, сложно по толщине
материала, из которого изготовлен тот или иной экземпляр, однозначно
причислить его к «парадным» или же боевым. Следует помнить, что,
например, римские шлемы с масками I в. н.э. имели достаточную толщину
для применения в боевых условиях. Другое дело массивные шлемы. Они
мало подходили для длительного ношения из-за своего значительного веса.
Их использование могло ограничиваться кратковременными парадными

504
См. нашу статью: Негин А.Е. Декоративные римские шлемы // Stratum plus. № 4.
2013. С. 179–186.
505
Fischer T. Bemerkungen zum so genannten Thorsberger Gesichtshelm. S. 116—118;
Fischer T. Die Armee der Caesaren. S. 156.
506
Ibid. S. 156.
139

шествиями и непродолжительными гладиаторскими схватками507. А если,


при этом, такие тяжелые шлемы были еще и громоздкими, то можно
говорить об их чисто декоративной функции. В этом случае их
использование ограничивалось украшательством сакральных зданий и
церемоний, то есть непосредственно боевое их использование исключалось.
В связи с этим, интерпретация подобных экземпляров представляет собой
интересную, но в то же время и довольно сложную задачу. Не подлежит
сомнению, что познание культурной системы прошлого по крупицам
сохранившегося материала — дело довольно непростое. На границе с
сакральным миром прошлого потенциал источников (особенно
археологических) во многих случаях теряет свою ясность и приобретает
многозначительность, предполагающую возможную множественность
трактовок их предназначения. Когда мы сталкиваемся с нетипичным
артефактом, то посредством других исторических источников пытаемся
включить его в определенные процессуальные рамки, ориентировать на
нормы и типичное. Но если в нарративных источниках упоминаний данного
вида артефакта нет, то возникает весьма сложная ситуация в его
интерпретации, поскольку идеи, заложенные создателями той или иной
вещи, напрямую нами не наблюдаемы и их непосредственное изучение
невозможно. В силу этого дать точное определение области применения
каждого такого объекта далеко не всегда представляется возможным. Тем не
менее, среди археологических находок имеются экземпляры, которые можно
отнести к группе декоративных шлемов.
В коллекции Музея Ролен в Отене хранится найденный при
строительных работах небольшой шлем (Кат. № 247). Г. Рассел Робинсон
определил его как офицерский шлем I в. н.э., предназначенный для парадных
шествий508. Он представляет собой псевдокоринфский шлем, изготовленный
из золоченой бронзы, богато украшенный фигурно вырезанными из тонкой
507
Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. Mainz am Rhein, 2008. S. 72–73; Негин А. Е.
Гладиаторские шлемы // Para bellum. 2006. № 26. С. 34–35.
508
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 136–139.
140

золоченой фольги листьями аканта. Его общая высота вместе с нащечниками


составляет всего около 20 см. Данный факт позволяет предполагать, что
носить этот экземпляр мог носить только человек с ненормально маленькой
головой. Вместе с тем, контекст находки в развалинах разрушенного стихией
храма с алтарями, фрагментами постамента статуи и надписями,
посвященными богу Анваллу/Анваллону (в зависимости от прочтения
надписи) говорит о том, что это был либо специально изготовленный
вотивный шлем, либо шлем, украшавший находившуюся в храме статую
божества509.
Другой известный экземпляр происходит из коллекции Франца фон
Липперхайде. Данный шлем был опубликован как найденный в озере Неми510
(Кат. № 280). Однако никаких точных указаний на обстоятельства находки
шлема не имеется, и остается только гадать происходит ли данный экземпляр
из раскопок или является случайной находкой. Состояние шлема,
поступившего в коллекцию, было крайне плачевным. Он был сильно
деформирован и расколот на несколько кусков, которые впоследствии были
грубо склепаны между собой. Кроме того, сохранилась лишь правая
половина тульи, причем ровный скол или обрез свидетельствует о том, что
такой вид шлем приобрел уже в древности. По своей форме этот экземпляр
сильно напоминает наголовье богини Ромы, увенчанное головой Грифона, в
котором она изображалась на монетах III—II вв. до н.э.511 Шлем отлит из
бронзы и позолочен. В некоторых местах толщина стенки достигает 7 мм,
что является излишним для защитных свойств античного боевого наголовья.

509
Bulliot J-G. Découverte de deux inscriptions romaines et d'un casque votif à Autun //
Bulletin monumental. 1901. Vol. 65. P. 30–36; Künzl E. Der Traum vom Imperium: Der
Ludovisisarkophag — Grabmal eines Feldherrn Roms. Regensburg, 2010. S. 88, Abb. 12;
Fischer T. Die Armee der Caesaren. S. 156–157.
510
Wieser F. R. v. Die Freiherrlieh von Lipperheidesche Sammlung antiker Bronzen. Taf.
17, 88; Schröder B. Die Freiherrlich von Lipperheidesche Helmsammlung in den Kgl. Museen
zu Berlin. S. 23–24; Crawford J. S. A Portrait of Alexander the Great at the University of
Delaware. P. 480; Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des
Antikenmuseums Berlin. S. 543–544.
511
Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin. S. 543.
141

Также, подозрение вызывает высота шлема, которая достигает 54 см, что


являлось бы слишком неудобным при его ношении. Так высота самых
тяжелых и больших гладиаторских шлемов с такими же высокими гребнями,
которые были предназначены лишь для кратковременных схваток, достигает
лишь 40 см512. Таким образом, шлем из озера Неми, в случае если бы он был
изготовлен для гвардейца Калигулы, как предполагает Раффаэле Д’Амато513,
должен был по причине своего размера и веса существенно ограничивать
подвижность головы носящего его. Поэтому более вероятной должна быть
его принадлежность к монументальному фризу с изображением оружия, либо
он был составляющей частью какой-либо статуи514.
Другой бронзовый шлем с вотивной надписью богине Виртус был
найден в митреуме римской крепости в Обер-Флорштадте515 (Кат. № 281).
Своей формой и декором этот образец напоминает шлемы типа Пфрондорф
(по классификации М. Юнкельманна)516, но его маленький размер, не
превышающий 15 см в высоту, также позволяет отнести его к группе
декоративных шлемов. К сожалению, детальное изучение этой
интереснейшей находки не представляется возможным. Наши поиски этого
шлема в музее Дармштадта не увенчались успехом, так как этот экспонат,
вместе со многими другими, был уничтожен во время британских
бомбардировок 11 сентября 1944 г.517

512
Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin. S. 543.
513
D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From
Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. 2009. P. 208.
514
Antike Helme: Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums
Berlin. S. 543.
515
Kofler F. Das Kastell Ober-Florstadt. // Obergermanisch-Raetischer Limes 2, II.
Heidelberg, 1903.Taf. I, 24; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 108–109, Fig.
129.
516
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 12–67.
517
Благодарим за содействие и помощь в поисках в фондах Музея земли Гессен
наших немецких коллег – Эрнста Кюнцла и Бернхарда Пинскера.
142

Таким же декоративным мог быть литой толстостенный шлем


(толщина стенок от 0, 5 – 1см) найденный у Сикстинского моста в Риме518
(Кат. № 282), а также имитация беотийского шлема из Софии519 (Кат. № 173)
Говоря об интерпретации шлемов в качестве составных частей статуй,
необходимо отметить давность этой традиции. Съемными шлемами и
другими частями паноплии украшались греческие и эллинистические
скульптуры. В качестве примера можно привести статуи воина из Риаче520 и
этрусскую статую воина в доспехах, обнаруженную в Тоди (так называемого
«Марса из Тоди»)521. Их скошенные под форму коринфского и аттического
шлема головы не оставляют никакого сомнения, что некогда они были
увенчаны имитациями настоящих шлемов. Эта традиция имела место и в
римское время. По крайней мере, на это указывает статуя бога Кобанна522 со
съемным шлемом и гипотетическая возможность применения шлемов из
Отена и из озера Неми в качестве украшения статуй, а также фрагменты
бронзового доспеха и оружия со статуй из Индустрии523 и Далкингена524,
хотя последние, скорее всего, были лишь частью литых бронзовых статуй.
Шлемы же маленького размера также могли быть элементами статуй, или же
изготовлялись как специальные модели реальных шлемов для вотивных
приношений (как в случае с экземпляром из Обер-Флорштадта).

518
Dehn G. Die Bronzefunde bei Ponte Sisto // Mittheilungen des Kaiserlich Deutschen
Archäeologischen Instituts. Römische Abteilung = Bullettino dell'Imperiale Istituto archeologico
germanico. Sezione romana. 1911. Bd. 26. S. 252.
519
Danov Chr. Antike Denkmäler in Bulgaria // Известия на Археологическия
институт. 1937. 11. S. 196–206. S. 196–198. Abb. 173–176.
520
Mattusch C.C. Greek Bronze Statuary: From the Beginnings Through the Fifth
Century B.C. N.-Y., 1988. P. 203—205.
521
Kleiner F. S. Introduction to A History of Roman Art. Wadsworth, 2010. xl.
522
Fischer T. Bemerkungen zum so genannten Thorsberger Gesichtshelm. S. 116—119;
idem. Die Armee der Caesaren. S. 157.
523
D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From
Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. P. 124.
524
Planck D. Das Limestor bei Dalkingen. Pforte zur zivilisierten Welt. Mit einem
Beitrag von Meinrad Filgis // Imperium Romanum. Roms Provinzen an Neckar, Rhein und
Donau. Esslingen: Archäologisches Landesmuseum Baden-Württemberg, 2005. S. 133, Abb.
133.
143

Декоративный характер некоторых из перечисленных выше шлемов


подчеркивался исследователями и раньше525, однако выделение целой
группы необычных римских шлемов, которые в силу своих технических
характеристик не подходили ни для боевого, ни для парадного
использования, и которые ранее интерпретировались как обычные шлемы,
позволит более внимательно изучать подобные экземпляры в
археологических коллекциях европейских музеев и подтолкнет к самому
внимательному их изучению.

III. 4. 2. Шлемы с налобным фронтоном526

По устоявшемуся мнению, фронтон – прежде всего архитектурный


термин, который обозначает верхушку (обычно треугольной формы) фасада
здания, сбоку ограниченную скатами крыши и карнизом у основания. Однако
этот французский термин восходит к латинскому frons, frontis — лоб.
Налобная пластина римских шлемов (особенно в I в. н.э.) зачастую своей
треугольной формой напоминает архитектурный фронтон. При этом,
подобно фронтону архитектурному, вертикальный налобный фронтон шлема
также подчас украшался затейливым декором. В немецкой литературе для
обозначения данной детали шлема употребляется термин «Stirnband» или же
«Stirndiadem»527, а в англоязычных исследованиях – «brow-plate» или
«forehead-plate»528.
На протяжении долгого времени голливудские пеплумы с лихвой
демонстрировали «аттические» шлемы различных модификаций на римских
525
Fischer T. Bemerkungen zum so genannten Gesichtshelm aus Thorsberg. S. 116—
118; Fischer T. Die Armee der Caesaren. S. 156.
526
Данной проблематике была посвящена наша статья: Negin A.E. Roman helmets
with a browband shaped as a vertical fronton // Historia i Świat. 2015. № 4. P. 31–46.
527
Braat W.C. Das Stirnband eines römischen Paradehelmes // Outheidkundige
Mededelingen uit het Rijksmuseum van Oudheden te Leiden. 1961. 42. S. 60–62; Fischer T. Die
Armee der Caesaren. S. 155, 208.
528
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 133, 138–139; Bishop M.C.,
Coulston J.C.N. Roman Military Equipment from the Punic Wars to the Fall of Rome. P. 176;
Travis J., Travis H. Roman Helmets. Stroud, 2014. P. 97.
144

воинах и в особенности на преторианцах. Работа художников по костюмам


основывалась, главным образом, на точном воспроизведении римских
рельефов. Однако, среди археологических находок нет абсолютно похожих
образцов. Возникает вопрос, какие же образцы были изображены на данных
рельефах? Насколько точно они были воспроизведены художниками и
скульпторами, или, может быть, мы видим лишь художественное отражение
эллинистической традиции?
С эллинистического времени до нас дошли иконографические
изображения, а также сохранились экземпляры, шлемов, лобная часть
которых украшена фронтоном, заканчивающимся волютами на висках529.
Речь идет о вариациях аттического шлема, довольно популярного в
греческом искусстве530. Он характеризуется полусферической тульей,
усиленной в лобной части налобной дугой, а также — в большинстве случаев
вертикально изогнутым назатыльником; иногда этот тип шлема также
снабжался нащечниками и гребнем-плюмажем самой различной формы. С
конца V в. до н.э. налобная дуга заканчивается волютами над ушами.
Однако совершенно очевидно, что между бытованием
«псевдоаттических» шлемов эллинистического времени и имитирующими их
римскими образцами лежит хиатус около трех столетий, так как для этого
периода нет никаких археологических подтверждений широкого
распространения подобных боевых наголовий в римской армии. Что касается
изобразительных источников, то в период поздней Республики они
немногочисленны и показывают главным образом греческих героев.
Рельефы части фриза Базилики Эмилия в Риме531 с изображениями,
иллюстрирующие сюжеты о происхождении Рима, предположительно
датируемые I в. до н.э., показывают воинов в аттических шлемах очень

529
Waurick G. Untersuchungen zur historisierenden Rüstung in der römischen Kunst //
Jahrbuch des Römisch Germanischen Zentralmuseums Mainz. 1983. 30. S. 266–269, Taf. 38–39.
530
Ibid. S. 265–266.
531
Ibid. S. 286, Taf. 47.
145

похожих на вариант Мелос (по типологии Г. Ваурика)532 и в мускульных


кирасах. Стилистика этих изображений демонстрирует приверженность
авторов композиций к т.н. неоаттическому стилю, так что влияние старых
греческих образцов произведений искусства, несомненно, нашло отражение в
художественных особенностях данного памятника.
От императорского периода до нас дошло множество
иконографических источников с изображением шлемов. Наиболее важные и
информативные источники – триумфальная арка в Оранже533, колонны
Траяна534 и Марка Аврелия535, а также фризы с арки Траяна536, трофей в
Адамклиси537 и различные надгробные рельефы. Все они дают картину
исключительной пестроты типов шлемов. Поэтому вполне логично задаться
вопросом о степени достоверности изобразительных источников. Все ли
имеющиеся в нашем распоряжении изображения отражают реально
существовавшие образцы, а если нет, то какие из них наиболее близко
отражают реальные образцы? Чтобы понять это, необходимо разобраться
какова была функция того или иного памятника, насколько был
профессионален художник, выполнявший работу, каковы были его цели и
требования заказчика, которые он выполнял. Полезно будет выяснить и
качество материала, из которого ваял художник, поскольку будет ясно,
насколько было технически возможно отображение мелких деталей. В
отдельных случаях на некоторые из этих вопросов ответить очень сложно, но
в целом иконографические источники помогают построить концептуальные
модели интерпретации изображенного вооружения.

532
Ibid. S. 268, Taf. 38, 1–3, 9.
533
Amy R., Duval P.-M., Formigé J., Hatt J.-J. L'arc d'Orange. Paris, 1962.
534
Lehmann-Hartleben K. Die Trajanssaule. Berlin, 1926.
535
Beckmann M. The Column of Marcus Aurelius: The Genesis & Meaning of a Roman
Imperial Monument. Chapel Hill, 2011; Coarelli F. La Colonna di Marco Aurelio – The Column
of Marcus Aurelius. Roma, 2008.
536
L'Orange H. P., von Gerkan A. Der spätantike Bilderschmuck des Konstantinsbogen.
Berlin, 1939.
537
Florescu F.B. Monumental de la Adamklissi: Tropaeum Traiani. Bucharest, 1961.
146

Самыми известными и до сих пор часто цитируемыми, особенно


художниками голливудских блокбастеров, являются римские
пропагандистские монументы. Несмотря на множество сомнений,
высказанных современными исследователями, они продолжают оставаться
ценными во многих отношениях источниками, так как эти, преимущественно
столичные, памятники показывают, как армейское вооружение
воспринималось жителями столицы, к которым, вероятно, относились и
скульпторы, работавшие над монументами. Конечно, эти художники
обращались в первую очередь к вооружению столичных гарнизонов, а также
к памятникам греческого и эллинистического искусства, по которым они
учились своему ремеслу. Для них, видимо, было важно отобразить
закрепленный в сознании обывателя структурный тип, например,
аттического шлема, который для римлянина был изъят из пестрой и быстрой
смены улучшений и ухудшений, освящен традицией и относился к иной,
глубинной и малоподвижной сфере существования.
Большинство римских скульптур несло на себе отпечаток
пропагандистских целей, будь то триумфальная арка императора в честь его
победы или надгробие воина, восхваляющее служебный статус и достижения
покойного. С этой точки зрения, сообщение, направленное к
общественности, было акцентировано на прославлении имперской политики
и скульпторы создавали лишь собирательный образ римского воина, часто
жертвуя деталями. Кроме того, как было указано выше, многие из столичных
художников были мало знакомы с реальным армейским вооружением,
поэтому менее искусные провинциальные мастера, знакомые не понаслышке
с армейской модой, порой создавали более реалистичные изображения. Хотя,
полностью игнорировать на этом основании столичные монументы не
следует, ведь они могут показывать, как были экипированы воины гарнизона
Рима, включая преторианские когорты. Их вооружение можно видеть на
147

фрагментах «Большого фриза Траяна» в Риме538 и «рельефе преторианцев» в


Лувре539. Все изображенные на них солдаты носят богато декорированные
«аттические» шлемы с гребнями и плюмажами, которые совсем не походят
на армейские образцы. Однако несколько находок фрагментов подобных
шлемов «аттической» формы свидетельствуют в пользу существования
таковых не только на изобразительных источниках, но и в реальности.
Некоторые британские исследователи полностью исключают чисто
художественный прототип аттического шлема и именуют «аттическими»
также и халкидские шлемы, если они не имеют наносников540. В конце IV в.
до н.э. в Италии, судя по отсутствию находок, прекращают помещать шлемы
в погребения. Однако это не означает того, что традиция изготовления
аттического шлема была прервана. Иконографические источники
показывают, что и в императорский период римские художники изображали
его нижнеиталийский и эллинистический варианты. В эпоху поздней
республики и во время правления Октавиана Августа на изображениях
отмечены также эллинистические смешанные типы с широкими полями,
налобными фронтонами и волютами по бокам тульи, которая изображалась
либо полусферической, либо сфероконической. Поля связывают эти шлемы с
образцами позднеклассического времени, которые использовали
македонские кавалеристы. В похожих шлемах показаны римские
кавалеристы на алтаре Гнея Домиция Агенобарба541, что согласуется с
сообщением Полибия, утверждавшего, что римская кавалерия в его время
была экипирована на греческий манер (Polyb. VI. 25). При этом алтарь

538
Leander Touati A-M. The Great Trajanic Frieze: The Study of a Monument and of the
Mechanisms of Message Transmission in Roman Art. Stockholm, 1987.
539
Rankov B. The Praetorian Guard. Oxford, 1994. P. 20; Koeppel G. Die historischen
Reliefs der römischen Kaiserzeit VII: Der Bogen des Septimius Severus, die Decennalienbasis
und der Konstantinsbogen // Bonner Jahrbücher. 1990. Bd. 190. S. 107; Giroire C., Roger D.
Roman Art from the Louvre. P. 177, Cat. 115.
540
Connolly P. Greece and Rome at War. P. 61–63.
541
Waurick G. Untersuchungen zur historisierenden Rüstung in der römischen Kunst.
Taf. 51.
148

датируется второй половиной I в. до н.э., что свидетельствует о сохранении


данной традиции и в более позднее время.
В первые десятилетия н.э. «аттические» шлемы находят отражение в
сценах, изображенных на т.н. «Гемме Августа»542. Некоторые из
изображенных эллинистических шлемов «аттической» формы совершенно
очевидно скопированы с греческих произведений искусства, как, например,
трехгребневый шлем богини Афины (Ромы), которая попирает ногами
доспехи побежденного врага. Г. Ваурик сравнивает шлемы, изображенные на
камее Августа с известными образцами аттических шлемов, особенно с
шлемами типа Мелос, у которых имеются боковые волюты, выгнутый
назатыльник и гребень на тулье543.
Однако это не просто отголоски консервативной изобразительной
традиции, так как кроме изображений подобных аттических шлемов
существуют и реальные сохранившиеся экземпляры. Это большой бронзовый
шлем, украшенный волютами и растительным орнаментом, который был
найден возле Сикстинского моста в Риме544 (Кат. № 282). Этот экземпляр
похож на шлем найденный в Пергаме (Бергамо, Турция) (коллекция Ф. фон
Липперхайде)545 и шлем из погребения, разрушенного строительством
Владикавказской крепости (Государственный Эрмитаж)546. Последние
экземпляры, в отличие от находки в Риме, не украшены и, по-видимому,
более старые, относящиеся к эллинистической эпохе. К сожалению
обстоятельства находки шлема у Сикстинского моста неизвестны и,
достоверно датировать его не представляется возможным. Также, размер
этого экземпляра позволяет предполагать, что шлем этот был изготовлен для
статуи, таким образом, он является декоративным шлемом.

542
Ibid. S. 266–271, Taf. 37.
543
Ibid. S. 268.
544
Dehn G. Die Bronzefunde bei Ponte Sisto // Mittheilungen des Kaiserlich Deutschen
Archäeologischen Instituts. Römische Abteilung = Bullettino dell'Imperiale Istituto archeologico
germanico. Sezione romana. 1911. Bd. 26. S. 252.
545
Schröder B. Thrakische Helme. S. 327, Beil. 12, 4.
546
Рабинович Б.З. Шлемы скифского периода. Табл. XXIII.
149

К этой же группе можно отнести и два более ранних шлема первой


половины I в. н.э. из Геркуланума, которые Г.Р. Робинсон относит к
имперско-италийскому типу (по его классификации (Imperial-Italic A))547.
Однако они отличаются от остальных шлемов этого типа, согласно данной
классификации, отсутствием налобного козырька и маленьким
назатыльником. В то же время их лобная часть украшена изображением
валика, образующего посредине лба острую вершину и заканчивающегося на
висках кружковидными волютами, как на шлемах аттического типа.
Вследствие этого оба этих экземпляра ближе к аттическому типу, хотя из-за
их необычности возникает сомнение в подлинности обоих шлемов, которые
Г.Р. Робинсон считает возможными подделками торговцев антиквариатом548.
Тем не менее, данные образцы очень соблазнительно считать переходной
формой от аттических шлемов к более поздним римским кавалерийским
шлемам I–II вв. н.э.
С другой стороны, все эти шлемы разительно отличаются от тех,
которые изображены на надгробных рельефах кавалеристов I в. н.э., а
позднее на «реалистичных» рельефах триумфальных колонн и арок.
На колонне Траяна солдаты носят шлемы, которые варьируются по
форме, хотя в основном они все-таки относятся к типу Вайзенау. Небольшая
часть изображенных боевых наголовий имеет небольшой вертикальный
фронтон в виде накладной полосы в лобной части, а некоторые из них, кроме
этого оформлены еще и волютами, что уже совершенно напоминает
«аттический» шлем. Так как подобные шлемы у солдат на изображениях
встречается и в сочетании с лорикой сегментатой, и вместе с кольчугой549,
как и у пехотинцев, так и у кавалеристов, то совершенно излишне искать
непосредственную связь этого вида шлемов, как с определенным родом
войск, так и с определенным воинским рангом.

547
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 65–67. Pl. 150–151.
548
Ibid. P. 65.
549
Waurick G. Untersuchungen zur historisierenden Rüstung in der römischen Kunst. S.
293.
150

Часто в подобных шлемах с налобным фронтоном изображались воины


преторианцы. Это и солдаты участвующие в погребальной церемонии
decursio на рельефе пьедестала колонны Антонина Пия, и воины (по одной из
версий преторианцы) с так называемого «Рельефа с преторианцами»
середины I в. н.э. из коллекции Маттеи.
Вооружение большинства солдат, показанных на колонне Марка
Аврелия, во многом тяготеет к экипировке воинов, изображенных на колонне
Траяна. Вместе с тем, мы видим и некоторые отличия. Большая часть
показанных шлемов имеет полусферическую тулью. При этом налобная дуга
заходит далеко назад, охватывая затылок шлема таким образом, что это
своеобразное усиление фактически опоясывает боевое наголовье. Эта форма
шлема не находит никаких параллелей в реальных находках, в связи с чем
можно говорить о некоей художественной стилизации. Этот вариант
«аттического» шлема изображен примерно на третьей части римских воинов,
изображенных на колонне Марка Аврелия550. Аналогичные шлемы
присутствуют и на рельефах триумфальной арки Септимия Севера551.
Снабженные рельефными волютами и налобными фронтонами
стилизованные «аттические» шлемы появляются в римском изобразительном
искусстве вплоть до IV в. н.э. Их можно видеть и на арке Галерия в
Салониках (начало IV в. н.э.), и на арке Константина, и даже на рельефах
несохранившейся колонны императора Феодосия (конец IV в. н.э.)552. Однако
на данных памятниках изображены еще не известные по реальным находкам
варианты «аттического» типа, например, шлемы с выступающим валиком,
отделяющим затылочную часть тульи от назатыльника. По подсчетам Г.
Ваурика таких шлемов на колонне Марка Аврелия не менее трети553. По-
видимому, это довольно распространенная разновидность шлемов, однако не
имеющая пока точной аналогии среди археологических находок.

550
Ibid. S. 297.
551
Ibid. Taf. 60, 3.
552
Ibid. Taf. 55, 61, 1.
553
Ibid. S. 293–297.
151

В дальнейшем многие черты аттического шлема прослеживаются на


кавалерийских шлемах Вейлер/Кобленц-Бубенхайм, которые одновременно
очень близки к шлемам с масками. Они отличаются от аттического шлема
(отсюда и название – псевдоаттические) присутствием назатыльника и
широкими закрывающими уши нащечниками. Чтобы смягчать
«неклассическое» впечатление, которое должны были производить
последние, на нащечниках изображали уши, которые должны были
зрительно уменьшить их ширину. Волюты же на висках, присутствуют не на
всех известных экземплярах.
Появление новых типов шлемов хорошо проиллюстрировано
надгробными рельефами, но археологические находки подобных шлемов
появились относительно недавно. На большинстве надгробий кавалеристов
ясно различимы шлемы с маленьким назатыльником и налобным фронтоном-
диадемой в виде орнаментированной полосы. На некоторых памятниках
различается отделка тульи в виде стилизованно переданных прядей волос, и
ясно видны широкие, защищающие уши, орнаментированные нащечники
(например, надгробия Флавия Басса554, Романия555 и др.). Самое раннее
изображение подобных шлемов можно видеть на арке в Оранже, что
свидетельствует об их бытовании уже в первые годы н.э.
В 1981 г. в Люксембурге у Вейлера в 2 км. к югу от Арлона, на окраине
небольшого городского некрополя была открыта могила датированная 30-40
гг. I в. н.э., где находился полностью сохранившийся шлем (Кат. № 227), по
которому стали именовать тип, включающий в себя аналогичные образцы
(Нортвич556 (Кат. № 225), Неймеген557, Ксантен-Вардт558, Рен559 (Кат. № 254),

554
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 104. Pl. 301.
555
Ibid. P. 104. Pl. 302.
556
Ibid. P. 94. Pl. 247–249.
557
Enckevort H. van, Willems W.J.H. Roman cavalry helmets in ritual hoards from the
Kops Plateau at Nijmegen, The Netherlands // JRMES. 1994. Vol. 5. P. 130. Fig. 4.
558
Kempkens J. Restaurierung des Reiterhelms Inv. RMX 91, 21.003 (Kat. Mil 16) //
Geschichte aus dem Kies. Neue Funde aus dem Alten Rhein bei Xanten, Xantener Berichte Band
3. Führer des Regionalmuseums Xanten 34 / H.-J. Schalles, C. Schreiter (Hrsg.). Köln, 1993. S.
113–120; Feugère M. Les casques antiques. P. 105.
152

Кобленц-Бубенхайм560 (Кат. № 226))561. Этот экземпляр имеет железную


тулью, которая декорирована концентрическими рядами рельефных
завитков, изображающих кудри. Железные нащечники с четко видным
изображением уха плакированы бронзой. Находки в гравийном карьере
Рейна, около Ксантен-Вардта562 дают некоторую информацию относительно
изготовления этих образцов, которые были смонтированы из железной тульи,
которая затем была плакирована богато декорированным серебряным
листом. Один шлем из состава этой находки сохранил на поверхности следы
текстильного покрытия, которое прослеживается и на других найденных в
последние годы кавалерийских шлемах. На одном из шлемов, обнаруженных
в яме для ритуального приношения возле римского лагеря у Неймегена
(Нидерланды)563, текстильное покрытие было сохранено в таком
превосходном состоянии, что его удалось реконструировать. Оно было
выполнено в виде вязаной шапочки, которая покрывала надетый на тулью
парик из волос (конских или человеческих). При этом чеканное оформление
в виде имитации кудрей на экземплярах, найденных в Неймегене564
отсутствовало. Это необычное обстоятельство побуждает предполагать, что,
возможно, владельцы относительно дешевых неукрашенных экземпляров
следовали моде более доступным для них способом, украшая шлем
настоящими волосами. При этом вязаная шапочка, крепясь к тулье,
фиксировала парик. Но это отнюдь не единственная ее функция.
Органические парики шлемов с масками из Неймегена и Виндониссы565
служили в качестве предохраняющей от влаги чехла-шапочки шлема.

559
Ibid. P. 107.
560
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. Katalog einer Ausstellung in
Rheinischen Landesmuseums Bonn. Köln, 1974. S. 45. No. 32. Taf. 32.
561
Fairon G., Moreau-Maréchal J. La tombe au casque de Weiler, commune d'Autelbas,
près d'Arlon // Germania. 1983. Bd. 61. S. 551–564.
562
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 27. Abb. 42.
563
Brunsting H. Steures D. C. The Lone Watchman. S. 101–102.
564
Willems W. J. H. Een Romeins Viziermasker van het Kops Plateau te Nijmegen //
Jaarboek Numaga. 1991. D. XXXVIII. S. 9–18.
565
Waurick G. Römischer Eisenhelm aus Windisch. S. 645.
153

Отправной точкой и прототипом для шлемов, тулья которых была


украшена той или иной имитацией прически, были эллинистические
образцы, а также, возможно, иконографическая традиция изображения
Александра Македонского, которая нашла сильное отражение в римском
искусстве566. Шлем с изображением кудрявых волос, скорее всего, стал
популярным, так как цитировал сложившийся в иконографии образ шлема
Александра. При этом похожие шлемы можно видеть на изображениях
римских полководцев (например, бюст Германика из Эрбаха (Оденвальд))567,
копирующий, хотя и в довольно видоизмененном виде, образ Александра,
отчеканенный на монете Селевка I568.
Шлемы с налобным фризом, изображенные на надгробиях римских
кавалеристов, в течение последних десятилетий обретают все большее
количество реально сохранившихся до наших дней аналогий. Благодаря
археологическим находкам можно реконструировать их эволюцию на
протяжении I–III вв. н.э. Правда, зачастую датировка обнаруженных
экземпляров довольно приблизительная, и в отсутствие точных датировок
некоторых образцов невозможно уверенно выстроить эволюционный ряд с
точностью до десятилетий. Тем не менее, с достаточной степенью
уверенности можно проследить изменения с точностью от нескольких
десятилетий до столетия. В отличие от иконографических источников,
реальные образцы римских шлемов «аттического» и «псевдоаттического»
типов представлены пока только дорогими и богато украшенными

566
Braccesi L. Germanico e l'imitatio Alexandri in occidente // Germanico. La persona, la
personalitа, il personnaggio nel bimillenario dalla nascitа. Atti del convegno Macerata-Perugia
9–11 Maggio 1986. Universitа degli Studi di Macerata. Pubblicazioni della Facoltа di Lettere e
Filosofia 39. Roma, 1987. P. 53–65; Cresci Marrone G. Germanico e l'imitatio Alexandri //
Germanico. La persona, la personalità, il personaggio nel bimillenario dalla nascitа. Atti del
convegno Macerata-Perugia 9–11 Maggio 1986. Universitа degli Studi di Macerata.
Pubblicazioni della Facoltа di Lettere e Filosofia 39. Roma, 1987. P. 67–77.
567
Ibid. S. 27. Abb. 43, 48.
568
Künzl E. Fellhelme. Zu den mit organischem Material dekorierten römischen Helmen
der frühen Kaiserzeit und zur imitatio Alexandri des Germanicus // Rom, Germanien und die
Ausgrabungen von Kalkriese. Internationaler Kongress der Universität Osnabrück und des
Landschaftsverbandes Osnabrücker Land e. V. vom 2. bis 5. September 1996. Osnabrücker
Forschungen zu Altertum und Antike-Rezeption 1. Bramsche, 1999. S.157.
154

образцами, что позволяет считать их элементом защитного вооружения


кавалеристов.
Исходя из имеющегося материала, вариантов налобного фронтона
можно выделить два. Иногда лобная часть шлема украшалась чеканным
рельефом, имитировавшим некое подобие диадемы. Таков шлем из
Халлатона569 (Кат. № 237), который можно назвать предтечей
«псевдоаттических» шлемов типа Гизборо/Тайленхофен, распространенных в
конце II – первой половине III в. н.э. В других случаях эта «диадема-
фронтон», изготовленная из листового металла, просто приклепывалась к
налобной части шлема. Такие находки датируются в основном I – началом II
в. н.э. Речь идет об образцах из Лейдхе Рейн (Кат. № 235)570, двух шлемах из
реки Ваал возле Неймегена (Кат. № 29, 233)571, третий экземпляр из
Неймегена, хранящийся в Национальном музее древностей в Лейдене (Кат.
№ 234)572, Памук могилы (Кат. № 231)573, Брза Паланка (Кат. № 229)574,
Буцбаха (Кат. № 230)575, Бригециона (Кат. № 232)576, и шлемах и их
фрагментах из частных коллекций, в т.ч. из бывшей коллекции Акселя

569
Score V. Hoards, Hounds and Helmets. A Conquest-period Ritual Site at Hallaton,
Leicestershire; Sharp H, James S. Reconstructing the Hallaton helmet. P. 38–41.
570
Langeveld M., Graafstal E., Swinkels L., Künzl E. Een voorhoofdband van een
ruiterhelm uit de inheemse nederzetting // Basisrapportage archeologie. 2010. Bd. 19 . S. 297–
304.
571
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 46–47. Taf. 33. S. 61–62.
Taf. 46; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 98. Pl. 269–271; Негин А.Е. Римское
церемониальное и турнирное вооружение. С. 48, Рис. 32.
572
Braat W. C. Romeinsche helmen in het Rijksmuseum van Oudheden. S. 39. Afb. 32;
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 47–48. Taf. 34; Robinson H. R. The
Armour of Imperial Rome. P. 99. Pl. 272.
573
Представят уникалния боен параден шлем от Брестовица (2015); Negin A.E.
Roman helmets with a browband shaped as a vertical fronton. P. 37. Fig. 10.
574
Petrović P. Rimski paradni šlem iz Brze Palanke (Egeta) // Zbornik Narodnog muzeja,
H-1. Arheologija. Beograd, 1993. S. 97–106; D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the
Imperial Roman Soldier: From Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. P. 185–186. Fig. 270.
575
Junkelmann M. Die Reiter Roms. Teil III: Zubehör, Reitweise, Bewaffnung. Mainz,
1992. S. 190–191. Abb. 169.
576
Bartus D., Borhy L., Számadó E. Short report on the excavations in Brigetio in 2015 //
Dissertationes Archaeologicae ex Instituto ArchaeologicoUniversitatis de Rolando Eötvös
nominatae Ser. 3. No. 3. Budapest, 2015. P. 246, 253. Fig. 7; Borhy L. Troianum dicitur agmen.
Római kori díszpáncélok Brigetióból és ĸörnyékéről. Acta archaeologica Brigetionensia. Ser. I.
Vol. 9. Komárom: Komáromi Klapka György Múzeum, 2016. S. 17–27.
155

Гуттмана (Кат. № 192, 213, 214, 239). Узкая налобная пластина также
присутствует на шлеме с маской из кургана Рошава Драгана577 (Кат. № 134).
К числу шлемов, на которых когда-то крепились подобные налобные
пластины, имитирующие выступающую «стефану» или «венец» аттических
шлемов, можно отнести экземпляры из Нортвича578 (Кат. № 225), Кобленц-
Бубенхайма579 (Кат. № 226) и Вехтена580 (Кат. № 274). На первоначальное
присутствие на этих экземплярах описываемой детали указывает оставленная
без декора лобная часть, причем это пустое пространство по своей форме
идеально подходит для крепления туда фронтона. Более того, на экземпляре
из Кобленц-Бубенхайма с левой стороны сохранился приклепанный
фрагмент накладной лобной пластины. Все сохранившиеся пластины богато
украшены рельефным декором, что позволяет вспомнить вышеуказанные
иконографические источники, на которых изображены подобные богато
украшенные шлемы преторианцев и кавалеристов.
Из-за богатого декора некоторых экземпляров данного типа появляется
соблазн интерпретировать их как парадные, но М. Фежер, по-видимому,
ближе к истине, помещая их на границе между боевыми и парадными
экземплярами581, поскольку на них имеется целый ряд признаков, как
парадных, так и боевых шлемов.
Все известные на сегодняшний день находки шлемов типа Вейлер
датируются I в. н.э., а уже в начале II в. н.э. их вытеснили шлемы типа

577
Николов Д., Буюклиев Xр. Тракийски могилни гробове от Чаталка, Старозaгорско
// Археология. 1967. 1. C. 21, рис. 8; Буюклиев Хр. За наличието на тежко въоръжени
конници в римска Тракия // Музей и паметници на изкуството. 1976. 2. C. 24. Pис. 7;
Василев В. Шлемът-маска от Чаталка, Старозагорско // Музей и паметници на изкуството.
1976. 4. C. 32–40; Casson L., Vendikov I. Thracian Treasures from Bulgaria. New York, 1977.
P. 66; Буюклиев Хр. Тракийски могилен некропол при Чаталка, Старозагорски окръг.
Разкопки и проучвания. Кн. 16. София, 1986. C. 71, 111, Tабл. 8, № 91; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 67, № 26, Taf. 22: 2; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz.
S. 30–31, Abb. 51; Негин А.Е., Камишева М. Доспех катафрактария из погребения в
кургане «Рошава Драгана». С. 95–97, Pис. 4–5.
578
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 94. Pl. 247–249.
579
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien. S. 45. No. 32. Taf. 32.
580
Kalee C.A. Roman helmets and other militaria from Vechten. P. 211. Fig. 16.
581
Feugère M. Les casques antiques. P. 110.
156

Гизборо582 (Кат. № 195), пик распространения которых приходится на III в.


н.э. Наличие на них вертикального фронтона с волютами напоминает об
аттических шлемах, поэтому шлемы данного типа иногда именуют
«псевдоаттическими». Экземпляры из Шалона-на-Соне583 (Кат. № 198) и
Четате-Разбоинеи584 (Кат. № 199) имеют умеренный декор, изобилие
которого достигается только на шлеме из Тайленхофена585 (Кат. № 194),
который вполне оправданно можно считать парадным. На этом экземпляре
появляется гребень, что сближает его с шлемами типа Уэртинг586 (Кат. №
196). Нащечники шлемов типа Гизборо имеют натуралистическое
изображение уха, соседствующее с рельефами, среди которых чаще всего
обнаруживается несущий венец орел, а также Марс, Виктория или Минерва.
Несмотря на богатое декорирование этих шлемов, их сложно называть
сугубо «парадными», так как, в отличие от типа Вейлер, шлемы типа
Гизборо/Тайленхофен были полностью бронзовыми и не имели железной
основы. Применительно к защитным свойствам материала это, несомненно,
заметный шаг назад. Было ли это отражением общей тенденции к
облегчению доспеха в угоду его пышности, или это лишь следствие того, что
в распоряжении археологов пока только церемониальные шлемы этого типа,
остается непонятно. С другой стороны, имея менее прочный материал, эти
шлемы обеспечивали, тем не менее, лучшую защиту за счет увеличения

582
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 132–134. Pl. 391–393; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 73. Taf. 31, 1–2.
583
Déchelette J. La collection Millon: antiquités préhistoriques et gallo-romaines. P.
253–258. Pl. XLIII–XLIV; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 132–134. Pl. 394–
396.
584
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 100. Abb. 6; Feugère M. Les casques
antiques. P. 112; D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier. P.
185. Fig. 268.
585
Klumbach H., Wamser L. Ein Neufund zweier außergewöhnlicher Helme der
römischen Kaiserzeit aus Theilenhofen, Landkreis Weißenburg-Gunzenhausen. Ein Vorbericht //
Jahresbericht der Bayerischen Bodendenkmalpflege 1976–1977. Bd. 17–18. S. 41–61; Garbsch
J. Römische Paraderüstungen. S. 55–56. Taf. 10.
586
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 74 (O 61). Taf. 30,1; Fischer T. Die Armee
der Caesaren. Abb. 305, 2.
157

свободного пространства между головой и тульей шлема, что делало


возможным применение более толстого подшлемника или подкладки.
Датировка этого типа шлемов осуществляется на основе экземпляров
найденных в разоренных алеманнами в середине III в. н.э. крепостях лимеса
в Реции. Однако, М. Фежер считает, что эти шлемы появились уже в
середине I в. н.э.587, так как на некоторых надгробных рельефах изображены
шлемы с более ярко выраженной налобной диадемой, которую можно
трактовать как вертикальный фронтон.
Таким образом, можно считать, что на протяжении первых трех веков
развивались сразу две римские модификации имитации «аттического»
шлема, которые в историографии принято именовать «псевдоаттическими».
Причем более жизнеспособными оказались шлемы с вертикальным
фронтоном, самый ранний археологически подтвержденный образец которых
– шлем из Халлатона – датирован второй четвертью I в. н.э, а самые поздние
образцы развитого типа Гизборо/Тайленхофен можно датировать первой
половиной III в. н.э. Менее продолжительным было бытование шлемов с
приклепанной налобной диадемой, которые, судя по имеющемуся
археологическому материалу, имели хождение не позднее I–II вв. н.э.

III. 4. 3. Шлемы с масками

Маска сама по себе является же элементом декорированного доспеха,


так как это не что иное, как антропоморфный элемент доспеха,
имитирующий человеческое лицо. Помимо защитных функций можно
говорить о семантике антропоморфного забрала шлема. Маска – не только
элемент доспеха, тесно связанный с римским портретным искусством, но и
особого рода язык, который поддается прочтению. По мнению К. Леви-
Стросса индивидуальность каждой маски противопоставлялась

587
Feugère M. Les casques antiques. P. 113–114.
158

индивидуальности другой маски588. Благодаря феноменологическому


подходу маску можно представить не только как объективную реальность, но
и в качестве явления опыта589. Речь об опыте «быть в маске» – с одной
стороны, и об опыте «быть перед человеком в ней» – с другой стороны590.
Маска была защитой от захвата «другими», так как не позволяла
взглянуть на лицо и поймать взгляд. При этом у того, кто носил маску, было
преимущество, потому что он, в свою очередь, мог «захватить» Другого.
П.А. Флоренский считал маску-личину полной противоположностью
лику. Понятие «личина» он сблизил с латинским словом larva, обозначавшем
у древних римлян дух злого умершего человека, бестелесный призрак,
жаждущий крови живых. Пустота и бестелесность свойственны и маске,
способной прельщать своим обманчивым видом591.
Насущность проблемы создания образов и обмана зрителя была очень
актуальна для ритуальных церемоний, в которых воссоздавались те или иные
мифы. Вследствие этого маска ритуальна, так как способна обращаться к
сакральному миру с одной стороны, и наделять носящего ее в ходе
ритуальной церемонии магической силой592. При этом человек в маске
получал коллективное лицо, так как в ходе ритуала именно сообщество
взывает к богам593.
В мистериях Вакха и Цереры, Диониса и Эскулапа, Деметры и
Персефоны маска служила персонификации божеств. Во время шествий

588
Леви-Стросс К. Путь масок. М., 2000. С. 25.
589
Behn F. Vorgeschichtliches Maskenbrauchtum // Berichte über die Verhandlungen der
Sächsischen Akademie der Wissenschaften zu Leipzig. Philologisch-historische Klasse. Bd. 102.
Heft 1. Berlin, 1955.
590
Штайн О. А. Маска в аспекте социальной коммуникации // Вестник Вятского
государственного гуманитарного университета. 2009. Вып. 4. Том 4. С. 25.
591
Флоренский П.А. Иконостас. Избранные труды по искусству. СПб., 1993. С. 29.
592
Федорова Е. Е., Жапарова А. К. Танец и маска в ритуальном пространстве //
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и
искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2016. № 7(69). Ч. 2. C. 192–193. Штайн О.
А. Там же. С. 25.
593
Штайн О. А. Там же. С. 25.
159

маски могли надевать и их участники, танцуя и неистовствуя594. В свою


очередь, профанизация мистерий привела к становлению театра595.
В Древнем Риме, однако, применение масок не ограничивалось
мистериями и театральными представлениями. В стремлении сохранить
память о предках, римляне хранили их восковые маски дома (Plin. NH.
XXXV. 6); в обычае было надевать такие маски присутствующим на
похоронах, изображая предков покойного (Polyb. VI. 53; Plin. NH. XXXV.
6)596.
Также, в отличие от греческих и эллинистических армий, в римской
императорской армии маски, крепившиеся на шлемах, получили широкое
распространение и использовались на протяжении всей эпохи принципата.

III. 4. 3. 1. К вопросу о боевом применении римских шлемов с масками

Назначение шлемов с масками в римской армии всегда вызывало у


исследователей неподдельный интерес, и научная дискуссия была открыта
еще основоположником изучения римских военных древностей Л.
Линденшмитом597, который считал их боевыми. С противоположной точкой
зрения выступил О. Бенндорф 598, посвятивший шлемам с личинами первый
научный свод имеющихся находок. О. Бенндорф связывал шлемы с
антропоморфными забралами с погребальным инвентарем, находя
многочисленные аналоги среди погребальных масок различных народов и

594
Nilsson M.P. The Bacchic Mysteries of the Roman Age // Harvard Theological
Review. Vol. 46. P. 175–202.
595
Eldredge S. A. Mask Improvisation for Actor Training & Performance: The
Compelling Image. Evanston, 1996. Р. 11.
596
Подробнее см.: Meyer H. Imagines Maiorum // Pauly-Wissowa Real-Encyclopädie
der Classischen Altertumswissenschaft. Bd. VIII. Hbbd. 17. Stuttgart, 1914. Sp. 1097–1104;
Бритова Н. Н., Лосева Н. М., Сидорова Н. А. Римский скульптурный портрет. М., 1975. С.
17—19, Рис. 17; Васильев А.В. Маски предков (imagines) и их значение для римской
аристократии в эпоху классической республики // Мнемон. Исследования и публикации
по истории античного мира. 2013. Вып. 13. С. 193–206.
597
Lindenschmit L. Masken und Visierhelme aus Erz und Eisen // Alterthümer unserer
heidnischen Vorzeit, Bd. III. 1881, Beil. Heft 11. S. 1–10.
598
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. Wien, 1878.
160

эпох. Свой вывод он подкрепил тем фактом, что некоторые римские маски
были найдены в могилах (маска из Нолы (Кат. № 85), забрало из Майнца
(Кат. № 123). Впоследствии, однако, стало понятно, что большинство
обнаруженных римских шлемов-личин никоим образом не связаны с
погребениями599. Гораздо больше экземпляров происходило из депозитов
вотивных приношений (в земле или в недрах вод), а так же множество
экземпляров происходит с территории военных лагерей легионов и
вспомогательных войск, причем в большинстве случаев их находят в местах
дислокации кавалерийских подразделений600.
Антропоморфные забрала-маски были известны не только римлянам.
Они упоминаются в описаниях вооружения парфянских и сасанидских
катафрактов601. При этом, Аммиан Марцеллин и Юлиан Отступник602
отмечают их наличие в составе доспеха применяемого в бою, а относительно
римских образцов те же авторы пишут только в контексте военных парадов,
что вполне укладывается в русло концепции об их использовании в качестве
«парадного» или «турнирного» доспеха603. Другое упоминание римских

599
В общей сложности только 13 шлемов с масками связаны погребениями (11%
всех находок). В нашем подсчете учитывались лишь маски и шлемы, на которых
определенно крепились антропоморфные забрала. В других же подсчетах учитываются
все шлемы, входящие в корпус «парадного» доспеха (например: Franzius G. Maskenhelme
// Rom, Germanien und die Ausgrabungen von Kalkriese. Internationaler Kongress der
Universität Osnabrück und des Landschaftverbandes Osnabrücker Lande. V. vom 2. Bis 5.
September 1996. Osnabrücker Forschungen zu Altertum und Antike – Rezeption / W. Schlüter,
R. Wiegels (Hrsg.). Osnabrück, 1999. S. 117–148; Clerbois S., Vannesse M. Les casques à
visage («gesichtshelme») romains: nouvelles perspectives scientifiques. S. 377–396).
600
Этот факт был отмечен еще оппонентом О. Бенндорфа. См.: Lindenschmit L. Op.
cit. S. 5. Также см.: Franzius G. Maskenhelme. S. 120; Clerbois S., Vannesse M. Les casques à
visage («gesichtshelme») romains: nouvelles perspectives scientifiques. S. 380.
601
О катафрактах в целом см.: Gamber O. Kataphrakten, Clibanarier, Normannenreiter
// Jahrbuch der kunsthistorischen Sammlung in Wien. 1968. 64. S. 7–44; Mielczarek M.
Cataphracti and Clibanarri Studies of the Heavy Armoured Cavalry of the Ancient World, Łódź,
1993; Negin A.E. Sarmatian cataphracts as prototypes for Roman equites cataphractarii //
JRMES.Vol. 9. L., 1998. P. 65–75; Негин А. Е. К вопросу о защитном вооружении римских
катафрактариев и клибанариев // «IX Чтения памяти профессора Николая Петровича
Соколова». Нижний Новгород, ННГУ, 29–30 октября 2004 г. Н. Новгород, 2004. С. 45–49.
602
О парфянских и сасанидских шлемах с масками: Amm. Marc. XXV. 1. 12; Heliod.
Aethiop. IX, 15; Iul. Orat. 1. 37C–38A. Относительно римских шлемов с масками: Amm.
Marc. XVI. 10. 8.
603
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome.,. p. 107–135.
161

шлемов с антропоморфными забралами содержится в «Тактике» Арриана,


где они описаны как специально изготовляемые для конных ристаний, а не
для боя (Tact. 34. 3). Однако, вполне очевидно, что это было не единственное
место, где находили свое применение антропоморфные забрала. Экземпляры
из погребений в Телль Оум Хауране604 и в Айн Гримиди605, где наряду со
шлемами с антропоморфно оформленным забралом-маской были
обнаружены также и обычные шлемы, наводят на мысль об их
церемониальном или же наградном характере, так как такие богато
декорированные образцы могли входить в состав dona militaria606.
Что касается иконографических источников, то по большей части они
демонстрируют шлемы с антропоморфными забралами среди трофейного
оружия607. Лишь на рельефах с изображением трофейного оружия шлемы с

604
Abdul-Hak S. Rapport préliminaire sur des objets provenant de la nécropole romaine
située a proximité de Nawa (Hauran) // Les Annales Archéologiques de Syrie, 1954–1955. Vol.
4–5. P. 163–188.
605
Doublet G. Musée d'Alger. P., 1890. P.90. Pl. XIV, 1–2; Salama P. Masque de parade
et casque d’Ain Grimidi (Maurétania Césarienne), Studien zu den Militärgrenzen Roms III, 13.
Internationaler Limeskongress, Aalen 1983, Stuttgart 1986. S. 649–656.
606
К таковым могли относиться шлемы с изображением на тулье различных
наградных венков. См. подробнее: Maxfield V. The Military Decorations of the Roman Army.
L., 1981. P. 73–74.
607
Шлемы с масками, вероятно, показаны среди трофейного оружия на рельефах из
базилики святого Юста в Валькабрере и с триумфальной арки в Оранже. Вместе с тем,
возможна и иная интерпретация рельефов, на которых могут быть изображены не шлемы
с масками, а разбросанные среди гор захваченного оружия более зловещие трофеи –
отрезанные головы врагов. Обычай отрезания голов у врагов был распространен у
кельтов, но мог практиковаться и римскими ауксилариями. Подробнее об этой практике
см.: Махлаюк А.В., Негин А.Е. Римские легионы в бою. М.: Яуза: Эксмо, 2009. С. 310.
Вместе с тем, на арке в Оранже, по крайней мере, одна их этих «голов» может быть
однозначно интерпретирована как маска, так как у нее в области подбородка можно
видеть ровный обрез под которым пустота, и маска положена сверху на другую «голову»
так что если бы это была действительно отрезанная голова, то это было бы невозможно.
Шлемы с антропоморфными забралами-личинами показаны среди прочего вооружения на
рельефах I в. н.э. из Терамо, остатках опорной колонны из Весунны (ныне в музее
Весунна в Периге), а также на более поздних памятниках II–V вв. – саркофаге Портоначчо
(ок. 185 г.) и, судя по рисункам XVI в., они также были изображены на несохранившейся
колонне императора Аркадия. См.: Базилика святого Юста в Валькабрере: Métivier R.
Monographie de la Basilique de Saint-Just de Valcabrère. Toulouse, 1899. Pl. VI, VII; Оранж:
D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From Marius to
Commodus, 112 BC–AD 192. L., 2009. P. 233. Fig. 315 m-p; Терамо: Негин А.Е. Римское
церемониальное и турнирное вооружение. СПб., 2010. С. 115. Рис. 135; Весунна: Robinson
162

антропоморфными забралами можно зафиксировать с высокой степенью


надежности. В иных случаях лица воинов можно было бы отличить от масок
благодаря краске, которая до нашего времени на римской скульптуре не
сохранилась. Поэтому, рельефы не дают возможности с уверенностью
идентифицировать на них маски, которые в данном случае невозможно
отличить от лиц воинов. Однако, на некоторых памятниках шлемы с
антропоморфным забралом изображены довольно отчетливо. Так, на
надгробиях сигниферов XIV Сдвоенного легиона Квинта Лукция Фавста и
Гая Валерия Секунда видны носимые на левом плече и покрытые шкурами
шлемы с личинами608. Другое надгробие демонстрирует повергающего
варварского воина кавалериста Секста Валерия Гениалиса, на голове
которого виден шлем с высоким козырьком, напоминающий находку в
Рибчестере609. Как и на других подобных надгробиях, перед нами
иконографический канон воспроизведения на памятниках славного боевого
пути покойного610. Но в случае с надгробием Секста Валерия Гениалиса,
элемент «парадной» экипировки показан на голове кавалериста, а не
отдельно (в отличие от других памятников, таких как стеллы Квинта Лукция
Фавста и Гая Валерия Секунда, или же рельефов, где «парадный» доспех и
наградное снаряжение показано также отдельно, не надетым на воина)611.
Также на изображении конь Секста Валерия Гениалиса не имеет налобника,
который Арриан называет непременным атрибутом конской экипировки для
hippika gymnasia (Tact. 34. 3.). Следовательно, нет никаких оснований
полагать, что воин показан в доспехах для конных ристаний.

H.R. Op. Cit. P. 136. Pl. 411; Портоначчо: Ibid. P. 111. Fig. 136; колонна Аркадия: Nicolle D.
Medieval Warfare Source Book. Vol. I: Warfare in Western Christendom. L., 1996. P. 16–17.
608
Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen. S. 2; Éspérandieu E.
Recueil général des bas-reliefs de la Gaule romaine. T. VII. P. 313. № 5792, Р. 319. № 5799.
609
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 105, Pl. 300.
610
См. также: Bull S. Triumphant Rider: The Lancaster Roman Cavalry Tombstone.
Lancaster, 2007.
611
Например, надгробия кавалеристов Тиберия Клавдия Максима и Гая Мария.
См.: Maxfield V. Op. cit. Pl. 8a, 10a.
163

Возможное использование шлема с антропоморфным забралом в бою


могла бы подтвердить находка на месте битвы у Калькризе612. Невозможно
убедительно доказать факт присутствия маски на шлеме в момент схватки, и
есть вероятность того, что маску попросту везли в разграбленном
германцами обозе.
Более веским доказательством применения личин в бою могут служить
характерные повреждения, присутствующие в ряде случаев. Рубленый след
имеется на маске из Майнца613 и на маске из болота в Торсберге614.
Получение таких отметин исключено при использовании в кавалерийском
турнире, где, по сообщению Арриана, применялись только дротики с
затупленными наконечниками (Tact. 34. 8).
Вопрос о защитных свойствах масок способна решить
экспериментальная археология, поскольку с ее помощью можно проверить
опытным путем, насколько прочны реплики римских масок, изготовленные
из таких же материалов и с применением аналогичных античных
технологий615. Подобные эксперименты были проведены М.
Юнкельманном616, а также совместными усилиями музеев Бонна и Неймегена
в рамках совместного проекта по реставрации, реконструкции и изучению
хранящихся в них римских шлемов с антропоморфными забралами617.

612
Hanel N., Wilbers-Rost S., Willer F. Die Helmmaske von Kalkriese // Bonner
Jahrbücher. 2004. Bd. 204. S. 71–92.
613
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 64. O 9. Taf. 18, 3.
614
Garbsch J. Op. cit. S. 73. O 57. Taf. 25, 4.
615
Вопросы, связанные с экспериментальными подтверждениями боевой
функциональности римских шлемов с масками рассматривались нами в монографии
«Римское церемониальное и турнирное вооружение». См. Негин А.Е. Римское
церемониальное и турнирное вооружение. С. 46–50. Затем данные положения были
дополнены новыми экспериментальными наблюдениями, любезно предоставленными А.
А. Кириченко и Ю. Драаисма. См.: Негин А.Е, Кириченко А.А. К вопросу о боевом
применении шлемов с масками в римской армии. С. 245–253.
616
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 51–52.
617
Geiß E., Willer F. ExperimenteIe archeologie: smeedexperimenten met betrekking tot
de Romeinse gezichtsmaskers uit Nijmegen // Achter het Zilveren Masker: Nieuw onderzoek
naar de productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (Hinter der silbernen Maske: neue
Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer.
Nijmegen, 2007. S. 61–67.
164

Прежде всего, не все римские шлемы с личинами изготовлены из


тонкого листа металла. Некоторые имели достаточную толщину. В первую
очередь это свойственно экземплярам I в., на которых прослежено толстое
листовое железо. Толщина маски из погребения у Шаснара618 составляет 4
мм, а на маске из Майнца — 2–3 мм619, причем необходимо учитывать их
первоначальную обтяжку бронзовым листом620. Вследствие этого, маски I в.
н.э. были не просто сопоставимы по толщине металла со шлемами, но
зачастую и превосходили своей толщиной621. Раз уж в защитных качествах
шлемов в боевых условиях никто не сомневается, то вполне логично сделать
вывод об адекватном защитном качестве масок. В сравнении с ранними
экземплярами римских личин, образцы II–III вв. могут показаться какими-
нибудь декоративными изделиями, имея толщину металла всего в 1 мм.
Хотя, следует признать, что и такой толщины было вполне достаточно, чтобы
погасить силу удара оружия. Кроме того, декорированные доспехи сами по
себе более прочны, из-за особенности их изготовления. В ходе работы с ними
образуется множество выступающих под разными углами плоскостей,
которые способны погасить энергию удара622. Для сравнения уместно
вспомнить особенности гофрированных или рифленых доспехов XV–XVI вв.
Их прочность в шесть раз превышает защитные характеристики гладкой
поверхности623. Толщина бронзовых римских антропоморфных забрал
составляла от 0,2 до 2 мм624, что сопоставимо по толщине с
использовавшимися в бою античными доспехами625. Данный факт
свидетельствует в пользу возможности использования шлемов с масками в

618
Déchelette J. La sépulture de Chassenard et les coins monétaires de Paray-le-Monial.
P. 235–258; Beck F., Chew H. Masques de fer. Un officier romain du temps de Caligula. P. 26.
619
Klumbach H. Römische Gesichtshelme aus Mainz // Mainzer Zeitschrift. 1949–1950.
Bd. 44–45. S. 28.
620
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 51.
621
Junkelmann M. Römische Helme. S. 124–127.
622
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 51.
623
Kern von G. Die Stilentwicklung des Riefelharnisches. München, 1982. S. 63.
624
Kellner H.J. Der römische Verwahrfund von Eining // Münchner Beiträge zur Vor–
und Frühgeschichte 29. München, 1978.
625
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 106. Anm. 173.
165

бою, тем более что современные научные эксперименты


продемонстрировали неплохие защитные свойства таких доспехов. В ходе
эксперимента М. Юнкельманна модели доспеха были подвергнуты обстрелу
стрелами и броскам копья с дистанции 2 м. Также поверхность доспеха
рубили кавалерийским мечом (spatha). Плоский латунный лист толщиной 0,5
мм стрела и копье пробивали насквозь, а от удара меча оставалась вмятина
глубиной примерно в 2 см, однако прорубить лист насквозь так и не удалось.
С увеличением толщины металла до 1 мм, стрела и копье проникли
незначительно (2–3 см), а вмятина от удара меча имела глубину около 0,7 см.
В этом эксперименте испытывалась плоская поверхность, в то время как с
изогнутой поверхности шлема удары зачастую соскальзывали, не причиняя
ущерба доспеху. Также при изготовлении в некоторых местах
декорированного доспеха образовывались сгустки металла, усиливавшие
прочность изделия. Не стоит забывать, что применение кожи и войлока в
качестве подкладки еще более усиливало защитные свойства доспехов при
ударах. Дальнейший эксперимент проводился уже с использованием
рельефной чеканной пластины в виде тульи шлема. Теперь удары скользили
по поверхности не оставляя каких-либо значительных повреждений, хотя при
прямом попадании стрелы или копья, они все же проникали на глубину до 1,
5 см. От ударов мечом оставались вмятины глубиной до 2 мм626.
В ходе микроскопического исследования, проведенного специалистами
из музеев Бонна и Неймегена, на одной из масок найденных в Неймегене,
был изучен листовой металл, который оказался многослойным627. Защитные
характеристики различных по структуре металлических листов были
проверены с использованием римского скорпиона I в. н.э.,

626
Ibid. S. 51–52.
627
Geiß E., Willer F. ExperimenteIe archeologie: smeedexperimenten met betrekking tot
de Romeinse gezichtsmaskers uit Nijmegen // Achter het Zilveren Masker: Nieuw onderzoek
naar de productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (Hinter der silbernen Maske: neue
Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer.
Nijmegen, 2007. S. 61–67. При троекратном складывании железного листа образовалось 8
слоев металла, которые были соединены кузнечной сваркой, затем полученный
многослойный лист металла был доведен холодной ковкой до желаемой толщины.
166

реконструированного на основе деталей обнаруженных в Ксантен-Вардте628.


С дистанции 7 метров из скорпиона обстреляли три металлических пластины:
1) лист низкоуглеродистого железа толщиной 1.5 мм, 2) восьмислойный лист
железа толщиной 2.5 мм, который был изготовлен согласно римским
технологиям методом кузнечной сварки с последующей холодной проковкой
и 3) бронзовый лист (сплав 94% меди и 6% олова) толщиной 2.5 мм629. Ни
одну из пластин в ходе эксперимента не удалось пробить насквозь. На первой
пластине осталась вмятина глубиной 6 мм630. Другие пластины были просто
поцарапаны.
Таким образом, эксперименты подтвердили отличные защитные
свойства римских антропоморфных забрал. Но вследствие плотного
прилегания личин к лицу и их узких глазных прорезей, возникает сомнение в
достаточности обзора и воздухообмена, что, несомненно, мешало бы в бою.
Чтобы опровергнуть этот миф мы обратились к опыту участников
военно-исторических клубов, воссоздающих римскую военную экипировку.
Во-первых, при ношении в пешем строю631 была испытана современная
реплика личины первой половины I в. н.э.632. Маски такого типа

628
Meijers R., Schalles H.-J., Willer F. Schietproeven met een reconstructie van een
Romeins geschut op specifieke Metaalplaten (Schussexperimente mit einer rekonstruierten
römischen Torsionswaffe auf definierte Metallbleche) // Achter het Zilveren Masker: Nieuw
onderzoek naar de productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (Hinter der silbernen Maske:
neue Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F.
Willer. Nijmegen, 2007. S. 68–76.
629
Ibid. S.72. Обстрел производился стрелами длиной 34 см с железными
наконечниками толщиной 1.5 см и весом 35 г.
630
Ibid. S.74. Экспериментаторы склоняются к тому, что воин бы не получил
серьезного ранения, но, тем не менее, он мог быть выведен на какое-то время из строя из-
за болевого шока.
631
Выводами их личного опыта ношения шлема с маской в роли римского
сигнифера поделился Александр Кириченко, член клуба реконструкторов Legio XI CPF,
Атланта, США. См.: Негин А.Е, Кириченко А.А. К вопросу о боевом применении шлемов с
масками в римской армии. С. 245–253.
632
Образец, послуживший прототипом для реконструированного шлема,
происходит из захоронения на территории современной Болгарии. И маска, и шлем были
выкованы из сплава меди (бронза или латунь). Толщина металла маски и нащечников —
ок. 1 мм, толщина металла шлема — ок. 2 мм. В настоящее шлем с маской находятся в
коллекции Леона Леви и Шелби Уайт в Метрополитанском Музее Искусств Нью-Йорка,
167

привешивались с помощью шарнира в центре нижней кромки лобной части


тульи шлема. В качестве дополнительной фиксации использовались
нащечниками шлема, связывавшиеся между собой кожаными ремешками.
Следует заметить, что такой способ крепления антропоморфного забрала к
пехотному шлему допускает при необходимости легко разобрать
конструкцию и убрать маску со шлема.
Реплика шлема с антропоморфным забралом, изготовленная по одной
из находок в Неймегене633, подверглась испытаниям в ходе верховой езды634.
Крепление маски к центру нижней кромки лобной части тульи шлема
аналогично маске крепившейся к пехотному шлему, но фиксация
происходила при помощи кожаного ремня, пущенного над назатыльником
шлема от одной щеки личины к другой. Маска данного типа полностью
защищает голову воина. Ввиду таких конструктивных особенностей и
вышеописанного способа крепления, отдельное ношение шлема без маски
было невозможно.
Интенсивные двухчасовые скачки, проведенные М. Юнкельманном,
показали, что воздуха, поступающего через носовые и ротовые прорези в
маске, вполне достаточно для свободного дыхания. Единственным
неудобством был, выделяемый пот, который из-за жары покрывал
внутреннюю поверхность маски, а также лицо воина. Однако, к данному
неудобству при частом ношении маски можно довольно быстро привыкнуть.

инв. No. 686. См. Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 54–55, О 88; Born H.,
Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 19–21.
633
Оригинальный шлем с маской был обнаружен на плато Копс в Неймегене, в
месте расположения форта вспомогательной кавалерии. Тонкий серебряный лист
покрывал наружную поверхность маски, а тулья шлема была изначально украшена
париком. В настоящее время шлем с маской находятся в коллекции Музея древностей
Капеллы дворца Валкxоф, Неймеген, инв. No. KH.401/199. См.: Junkelmann M. Reiter wie
Statuen aus Erz. S. 29, О 85; Meijers R., Willer F. Catalogus van de onderzochte ijzeren
gezichtshelmen uit Nijmegen (Katalog der untersuchten eisernen Gesichtshelme aus Nijmegen)
// Achter het Zilveren Masker: Nieuw onderzoek naar de productietechnieken van Romeinse
ruiterhelmen (Hinter der silbernen Maske: neue Untersuchungen zur Herstellungstechnik
römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer. Nijmegen, 2007. S. 21–22.
634
Опытом ношения маски кавалериста поделился в личной переписке Юрьен
Драаисма, член клуба реконструкторов Ala I Batavorum, Голландия.
168

Кроме того, необходимо отметить, что некоторые маски I в. н.э. оснащены


дополнительными вентиляционными отверстиями635.
Более существенными ограничениями при ношении личины в ходе боя
могло стать ограничение обзора и слышимости, поскольку антропоморфное
забрало, закрывая лицо со всех сторон и имея небольшие глазные прорези,
полностью блокировало периферический обзор636. С другой стороны, этих
прорезей было достаточно для обеспечения фронтального обзора, так как
маска фиксировалась в непосредственной близости от лица. Имитация
ушных раковин защищала уши, но ограничивала слух637. На слышимость
влияли и другие факторы, такие как дыхание самого наездника и
прорывавшийся при быстрой езде внутрь маски воздух. С целью улучшения
слышимости в ушных раковинах некоторых масок имелись отверстия
диаметром 4 мм638.
Дискомфорт, связанный с ношением маски можно было вполне
потерпеть, осознавая преимущество дополнительной защиты лица. Шлемы с
антропоморфными забралами были в ходу и в другие исторические периоды.
Находят их на территории средневекового Дальнего Востока639,
присутствуют они в погребениях средневековых степняков, а также их

635
Фигурно вырезанные вентиляционные отверстия под глазницами на щеках
маски имеются у шлема из Хомса: Seyrig H. Antiquités de la nécropole d'Emèse // Syria.
1952. Vol. 29. No. 3/4. P. 210–227. Pl. XXI. Имитация таких же отверстий имеется и на
одной из масок, найденных на плато Копс в Неймегене: Meijers R., Willer F. Op. cit. S.33.
636
Сравнивая римские маски со средневековыми топфхельмами, М. Юнкельманн,
заключает, что у римских образцов было преимущество по части видимости, поскольку
глазные прорези на римских масках, в отличие от средневековых топфхельмов,
расположены близко от глаз См.: Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 53.
637
Наиболее ранние римские маски, которые М. Юнкельманн относит к типу
Калькризе, закрывали лицо лишь спереди, а щеки и уши, как видно из примера шлема с
маской из коллекции Леона Леви и Шелби Уайт (Кат. № 10), закрывали нащечники
шлема.
638
Для увеличения слышимости некоторые шлемы снабжены отверстиями на
имитациях ушных раковин, которые можно видеть на масках из Неймегена и из
Райнхайма. См.: Meijers R., Willer F. Op. cit. S. 33; Негин А.Е. Римское церемониальное и
турнирное вооружение. С. 104.
639
Шавкунов В.Э. Чжурчжэньские маски // Известия СО АН СССР. 1984. № 3. Сер.
обществ. наук. Вып.1. С.60–63.; Хорев В.А, Гладченков А.А., Галактионов О.С. О
функциональном назначении чжурчжэньских масок-«личин» // Россия и АТР. № 1.
Владивосток, 2006. С.89–92.
169

находки отмечены на территории Древней Руси и на Ближнем Востоке640.


Практически никто не сомневается в возможности боевого применения
средневековых личин. Только Н. В. Пятышева указывала на
травмоопасность, плохой обзор из-за узких глазных прорезей и затруднение
доступа воздуха внутрь шлема при ношении маски в боевых условиях.
Исследовательница отстаивала культовое (обрядовое) назначение масок641. В
пользу боевого применения средневековых масок свидетельствуют
отдельные находки на территории разоренных монголами городов642. На
некоторых видны следы от ударов. Кроме того, письменные источники
средневековья также рассказывают о использовании личин в бою643. Стоит
отметить защиту лица и в новейшее время. В ходе Первой мировой войны
защитные маски приняли вид противогазов, причем их разработали не только
для людей, но и для лошадей644. Возможно, данное сравнение покажется
некорректным, поскольку тут речь о строгой необходимости использования
такой формы защиты лица и органов дыхания в условиях химической войны.
В римской же армии антропоморфное забрало не имело такой важной
640
Robinson H.R. Oriental armour. L., 1967. P. 20–31; Пятышева Н.В. Железная
маска из Херсонеса: (К вопросу о происхождении и назначении кочевнических шлемов с
масками). М, 1964; Пятышева Н.В. Восточные шлемы с масками в Оружейной Палате
Московского Кремля // Советская археология. 1968. № 3. С. 227–232; Кирпичников А.Н.
Военное дело на Руси XIII – XV вв. Л., 1976. C. 99; Измаилов И.Л., Марков В.Н. Железная
маска-забрало с территории Волжской Булгарии // История и культура Евразии по
археологическим данным. Москва, 1980. С. 121–125; Горелик М.В. О средневековых
восточных шлемах с масками и одной центральноазиатской изобразительной традиции //
Международная ассоциация по изучению культур Центральной Азии. Вып.7. М., 1984. С.
79–80; Alexander D. Les masques de guerre // Chevaux et cavaliers arabes dans les d’Orient et
d’Occident. P., 2002. P. 100–101.
641
Пятышева Н.В. Железная маска из Херсонеса. C. 31; Пятышева Н.В. Восточные
шлемы с масками в Оружейной Палате Московского Кремля. C. 227–232. Критику см.:
Кирпичников А.Н. Рецензия на: Пятышева Н.В. Железная маска из Херсонеса. М., 1964 //
Советская археология. 1966. № 4. С. 214–217.
642
Пятышева Н.В. Железная маска из Серенска в коллекции ГИМ // История и
культура Евразии по археологическим данным. М., 1980. С. 135–137.
643
Дмитриев Л.А. Вставки из «Задонщины» в «Сказании о Мамаевом побоище» как
показатели по истории текста этих произведений // Слово о полку Игореве и памятники
Куликовского цикла. М. – Л., 1966. С. 436.
644
Joy R. J. T. Historical Aspects of Medical Defense Against Chemical Warfare //
Medical Aspects of Chemical and Biological Warfare / Ed. Frederick R. Sidell. Washington,
1997. P. 91.
170

защитной функции. Вместе с тем, с психологической точки зрения, любые


ранения лица всегда воспринимаются людьми более болезненно, по
сравнению с другими ранами. Даже незначительные из них способны
привести раненного в сильное замешательство, вплоть до его выбывания из
строя. Поэтому, защита лица никогда не была лишней. Особенно полезной
она была для тех воинов, которым не нужно было все время следить за
противником, обозревая все поле сражения. К их числу можно причислить
знаменосцев, не орудовавших мечом и защищенных стараниями соратников.
Свою непосредственную задачу следить за приказами командиров они могли
выполнять и при некотором ограничении обзора. Одновременно с этим, руки
знаменосца были постоянно заняты, что мешало ему защититься от
метательных снарядов. Тут-то защита лица была как нельзя кстати. В свете
этого совсем небезосновательной является гипотеза о том, что надгробия
сигниферов Квинта Лукция Фавста и Гая Валерия Секунда демонстрируют
именно шлемы с личинами, а не обычные шлемы, лишь покрытые звериными
шкурами.
Маски также могли использоваться в бою со специально пугающими
целями645. Кавалерист и так представлялся пехотинцу опасным и
малоуязвимым противником из-за мощи и скорости напора. Защищенный же
доспехом, он представлялся вообще неуязвимым. Подтверждением тому
служат слова Аммиана Марцеллина, сравнивавшего облаченного в доспехи
всадника-клибанария со скульптурой Праксителя, поскольку такого
тяжеловооруженного воина можно было принять за статую, а не за живого
человека (XVI. 10. 8).
Исходя из вышесказанного, следует сделать вывод, что все неудобства
масок не носят критического характера и могли быть применены в сражении.
Следует отметить, что обзор у римских масок был лучше, даже в сравнении с

645
Л. Линденшмит полагал, что маски в женственными чертами лиц (иногда
искаженные ужасной гримасой или снабженные непременными атрибутами Горгоны
Медузы в виде змей в волосах), специально применялись в бою, чтобы напугать
противника. См.: Lindenschmit L. Op. cit. S. 9.
171

гладиаторскими или же некоторыми средневековыми шлемами646. Поэтому


маски могли быть эффективной защитой в бою (особенно относящиеся к I в.
н.э.) для тех воинов, которые не могли пользоваться щитом для защиты лица
(кавалеристы или сигниферы).

III. 4. 3. 2. Историография изучения шлемов с масками и их


типологии

Изучение шлемов с масками началось с находки клада на пустоши близ


Рибчестера в 1796 г. В 1815 г. вышло первое исследование, посвященное
данной находке, написанное Ч. Таунли сразу же после приобретения им
предметов из состава клада, но опубликованное уже после его смерти647. В
70-х гг. XIX века интерес к шлемам с масками, находок которых к тому
времени скопилось уже немало, подогрела дискуссия О. Бенндорфа и Л.
Линденшмита. О. Бенндорф составил первый свод находок римских шлемов
с масками, но пришел к выводу об их погребальном назначении648. Л.
Линденшмит счел шлемы с масками боевыми и подверг критике выводы О.
Бенндорфа. Однако затем сам Л. Линденшмит изменил точку зрения, оставив
вопрос открытым, и не исключил возможности парадного применения
некоторых образцов649. В середине XX века Х. фон Петриковиц650 и Ф.

646
См.: Junkelmann M. Familia Gladiatoria: The Heroes of the Amphitheatre //
Gladiators and Caesars / Ed. E. Köhne, C. Ewigleben. L., 2000. P. 40–42; Junkelmann M. Reiter
wie Statuen aus Erz. S. 56. М. Юнкельманн также отмечает различие между ранними
римскими масками и датируемыми II–III вв. н. э. В отличие от более поздних образцов, на
ранних масках имелись более широкие глазные, ротовые и носовые отверстия, что, по его
мнению, является дополнительным аргументом в пользу использования таких масок в
бою.
647
Towneley Ch. Account of Antiquities discovered at Ribchester. P. 1–12; Об
обстоятельствах, связанных с публикацией см.: Edwards B. J. N. Charles Townley and the
Ribchester Helmet // The Antiquaries Journal. 1982. Vol. 62. Nr. 2. P. 358–360.
648
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S.65.
649
Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen.
650
Petrikovits von H. Troiaritt und Geranostanz. S. 126.
172

Кихле651 на основе анализа трактата Арриана «Тактика» заключили, что


шлемы с масками и другие богато декорированные предметы защитного
вооружения применялись в ходе hippika gymnasia652.
Согласно ранние археологические данные о римских шлемах с масками
относятся к правлению Октавиана Августа. Самый старый экземпляр
незавершенной железной маски был найден при раскопках легионного лагеря
в Хальтерне653. Другая маска, относящаяся к первому десятилетию н.э. была
найдена в ходе археологического изучения поля боя, связываемого с
разгромом легионов Квинтилия Вара654. Следующие десятилетия уже
представлены целым рядом находок, которые сконцентрированы на
территории римских провинций: Нижняя Германия (особенно часто они
встречаются в Неймегене и его окрестностях), Галлия, Фракия и Сирия.
Концом I в. н.э. следует датировать шлемы из вновь захваченной провинции
Британия.
Находки датируемые II и III вв. происходят, главным образом, с
территории дунайских провинций. Особенно богатый материал по шлемам с
масками и другим составным частям «парадного вооружения» обнаружен на
территории провинции Реция, охватывающей современную Южную
Баварию, а также отдельные части Вюртемберга, Швейцарии, Форарльберга
и Тироля. Примерно 40% всего найденного на сегодняшний день материала
происходят из этой одной провинции, где в середине – второй половине III в.
н.э. свирепствовали алеманны. Кладов и катастроф для верхнегерманского
региона засвидетельствованы на 233, 254 и 259/260 гг.

651
Kiechle F. Die «Taktik» des Flavius Arrianus // Bericht der Römish-Germanischen
Kommission. 1965. Bd. 45. S. 87–107.
652
Следует отметить, что первым данное предположение выдвинул еще Ф.
Дрексель. См.: Drexel F. Römische Paraderüstung. S. 62.
653
Kropatscheck G. Ausgrabungen bei Haltern. Die Fundstücke der Jahre 1905–1907. S.
351, № 12, Taf. 39. 2; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 62 (O 1).
654
Berger F., Franzius G., Schlüter W., Wilbers-Rost S. Archäologische Quellen zur
Varusschlacht? Die Untersuchungen in Kalkriese, Stadt Bremische, sowie Venne und
Schwagstorf, Gemeinde Ostercappeln, Landkreis Osnabrück // Antike Welt. 1991. 22/4. S. 229,
Abb. 20; Franzius G. Die römischen Funde aus Kalkriese. S. 131–135, Abb. 24 a, b.
173

Почти все эти находки обнаружены неподалеку от крепостей римской


пограничной линии, где их должны были хранить в арсеналах (armamentaria).
Только два клада найдены непосредственно на территории крепостей
(Кюнцинг, Пфюнц). Остальные клады были зарыты вне укреплений: на
территории викуса (прилагерного поселка) (в Кюнцинге, Пферринге,
Айнинге, Вайсенбурге) или на территории расположенной невдалеке
римской виллы (в Штраубинге, Ситтлинге). Исходя из состава кладов можно
утверждать, что чаще всего в их состав включали декорированные шлемы,
которые находились в 9 из 13 кладов. Конские налобники и наглазники были
в 7 из 13 кладов, а поножи находились в 6 кладах655. Более поздних находок,
которые были бы датированы IV в. не имеется656. Таким образом,
археологический материал свидетельствует о том, что хронологические
рамки бытования в римской армии шлемов с масками в целом совпадают с
эпохой принципата657.
Пути попадания моды на шлемы с антропоморфными забралами в
римскую армию тоже остаются пока не выясненными. Нарративные
источники не дают ответа на этот вопрос, поэтому появилось сразу
несколько гипотез проникновения масок в римскую армию. Среди наиболее
интересных и заслуживающих внимание можно выделить восточную,
эллинистическую, фракийскую и италийскую теории.
Восточное происхождение шлемов с масками отстаивает Х. фон Галль,
заметивший сходство скульптурных масок второй половины I в.н.э. в
большом храме Хатры (Ирак) и шлема из Хомса (Сирия). Исследователь
высказал идею об оружейном влиянии со стороны сирийско-парфянского
655
Негин А. Е. Клады римского парадного вооружения в провинции Реция. С. 61–
62.
656
Исключение составляет маска из реки Купы у Сисака (Кат. № 130), которая из-за
необычности своего вида датируется более поздним временем, нежели основная масса
римских шлемов с масками. См.: Nalazi rimske vojne opreme u Hrvatskoj – Finds of the
Roman Military Equipment in Croatia / I. Radman-Livaja (Ed.). Zagreb, 2010. S. 211, № 10.
657
Согласно письменным (Amm. Marc. XVI. 10. 8) и изобразительным источникам
(колонна Аркадия в Константинополе), бытование шлемов с масками продолжалось и в
последующее время, но археологическими свидетельствами в виде реально
сохранившихся экземпляров это пока не подтверждается.
174

Востока, через сирийские воинские контингенты, служившие в римской


армии658. Казалось бы, эту гипотезу может подтвердить то обстоятельство,
что в фракийских и сирийских погребениях начала –середины I в. н.э. были
обнаружены образцы, отличные от классического идеала фракийского
портретного искусства и демонстрирующие семито-хамитские черты лица
(шлемы из Пловдива в Болгарии и Хомса в Сирии). Однако, самые ранние
римские маски из Хальтерна и Калькризе старше упомянутых находок, в
силу чего фракийские и сирийские экземпляры не могут свидетельствовать в
пользу теории о восточном заимствовании.
Судя по данным нарративных источников, на Востоке уже была
сформирована своя собственная традиция использования шлемов с масками.
По крайней мере, начиная со II в. н.э., в источниках описывается
катафрактарная кавалерия парфян и Сасанидов, экипированная шлемами с
масками (Heliod. Aethiop. 9. 15; Amm. Marc. XXV. 1. 12). Вместе с тем, пока
только рельеф храма Афины в Пергаме659 и, возможно, статуэтка воина,
происходящая с территории Сирии660, могут подтвердить традицию
использования на этих территориях шлемов с масками еще до начала н.э. О.
Гамбер придерживается противоположной точки зрения. Он полагает, что
парфяно-сасанидские шлемы сформировались под влиянием
эллинистической традиции, будучи переняты парфянами от кавалерии
диадохов661.
Наибольшее внимание на протяжении последних десятилетий привлек
тезис о фракийском происхождении шлемов с масками, заимствованных
впоследствии римлянами. Впервые о Фракии как об идеальном месте

658
Gall H. von. Zurfiguralen Architekturplastik des Großen Tempels von Hatra //
Bagdader Mitteilungen. 1970. Bd. 5. S. 32.
659
Jaeckel P. Pergamenische Waffenreliefs // Waffen und Kostümkunde, siebenter Band.
1965. Bd. 2. S. 94–122.
660
Rostovtseff M. I. Dura and the Problem of the Parthian Art // Yale Classical Studies.
1935. 5. P. 234. Fig. 46.
661
Gamber O. Kataphrakten, Clibanarier, Normannenreiter. S. 12. Ср.: Michalak M. The
Origins and Development of Sassanian Heavy Cavalry // Folia Orientalia. 1987. 24. P. 75.
175

происхождения богато украшенных доспехов заговорил еще Ф Дрексель662.


Позднее эту точку зрения поддержал болгарский исследователь И.
Венедиков, связавший с Фракией происхождение антропоморфных
нащечников, которые, по его мнению, являлись явным прототипом
антропоморфной маски на шлеме663. Однако эволюционный переход от
бородатых нащечников к антропоморфной маске, на этой территории до сих
пор не прослежен. Также, фракийскую теорию генезиса шлемов с масками
пытаются доказать фактом обнаружения ранних находок шлемов с масками в
фракийских и галльских погребениях. Причем «фракийские» шлемы с
масками на территории Галлии объявляют трофеями галльских всадников,
принимавших участие в подавлении фракийских восстаний в 20-е гг. I в.
н.э.664
Теория о заимствовании римлянами шлемов с масками у этрусков
гласит, что этруски могли использовать такие шлемы в ходе своих
религиозно-культовых церемоний или же в конных ристалищах. Ливий
утверждает, будто римляне переняли конные состязания непосредственно у
этрусков (Liv. I. 35. 9). Г. фон Петриковиц пытается найти связь между
шлемами с масками и конными играми патрицианских юношей (lusus Troiae),
а также ищет связь с древнеримским обычаем изготовления масок предков665.
М. Колерт согласилась с гипотезами Г. фон Петриковица, заметив, что самые
ранние находки шлемов с масками появляются именно в правление
Октавиана Августа, возродившего множество древних обычаев (в том числе
и древние конные состязания)666.
Имеются две находки, благодаря которым у этрусской теории
появляется вещественное доказательство. Первый предмет – этрусский шлем
типа Негау, хранящийся в Григорианском Этрусском музее. Данный шлем в

662
Drexel F. Römische Paraderüstung. S. 69.
663
Venedikov I. Der Gesichtsmaskenhelm in Thrakien.
664
Krier J., Reinert F. Das Reitergrab von Hellingen. S. 63.
665
Petrikovits von H. Troiaritt und Geranostanz. S. 137.
666
Kohlert M. Zur Entwicklung, Funktion und Genesis römischer Gesichtsmasken in
Thrakien und Niedermösien. S. 514.
176

теперешнем виде снабжен нащечниками667, которые закрывают лицо


практически полностью и рельефно имитируют нос, губы, усы и бороду668.
Эти нащечники представляются усовершенствованным вариантом
нащечников с рельефной имитацией кудрявой бороды, свойственных
шлемам фригийского типа из Фракии и Южной Греции (Ковачевица,
Асеновград, Плетена и др.)669. Другой шлем, который объявляют этрусским,
выполнен как вариант аттического типа с лицевой частью, выполненной в
виде бородатого лица670. Черты лица на лицевой части шлема хорошо
проработаны и обрамлены детальным рельефным изображением бороды из
мелких кудряшек. По бокам на тулье имеется чеканное изображение круто
загнутых бараньих рогов, которые встречаются как на греческих, так и на
италийских шлемах. Шлем имеет держатель для большого гребня, и в таком
виде, с высоким гребнем шлем вполне мог бы использоваться в качестве
элемента парадной экипировки671. Однако в ряде новых публикаций этот
образец подвергся детальному изучению, и была констатирована его
совершенная нефункциональность и стилистическая близость к подделкам
конца XIX или начала XX в.672. Других артефактов, способных подтвердить
этрусскую гипотезу генезиса шлемов с масками на сегодняшний момент не
имеется, вследствие чего невозможно проследить развитие шлемов с масками
на территории Италии.

667
Следует отметить, что в первых публикациях нащечники изображались
отдельно от шлема; в таком виде они были выставлены в музее в XIX в. См.: Massimo F.
Musei Etrusci quod Gregorius XVI pon. max. in aedibus Vaticanis constituit monimenta linearis
picturae exemplis expressa et in utilitatem studiosorum antiquitatum et bonarum artium publici
iuris facta. Vol. I. Romae: ex Aedibus Vaticanis, 1842. P. 15. Tav. LXXXIV, 2; Dennis G. The
cities and cemeteries of Etruria. Vol. 2. L., 1878. P. 476.
668
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 29; Robinson H. R. The
Armour of Imperial Rome., P. 107, Fig. 128.
669
Waurick G. Helme der hellenistischen Zeit und ihre Vorläufer. S. 163–169.
670
Turnure J. H. Etruscan Ritual Armor: Two Examples in Bronze // AJA. 1965. Vol. 69.
P. 39–48.
671
Ibid. P. 44.
672
Born H. Restaurierung antiker Bronzewaffen. Taf. XXII; Junkelmann M. Reiter wie
Statuen aus Erz. S. 102.
177

Ни одна из вышеперечисленных гипотез генезиса римских шлемов с


масками пока не получила серьезных подтверждений в виде археологически
доказанной непрерывной линии развития. Таким образом, вопросы,
связанные с происхождением и эволюцией римского шлема с
антропоморфным забралом вплоть до рубежа эр остаются открытыми.
Археологический материал по римским шлемам с масками довольно
обширен (на данный момент известно 186 экземпляров шлемов с масками и
их фрагментов, хранящиеся в музейных и частных коллекциях), и он
включает в себя образцы, которые отличаются друг от друга конструктивно и
стилистически. В связи с этим было создано несколько классификаций,
разнящихся в деталях, но тщательно разработанных.
Британский оружиевед Г. Р. Робинсон в 1975 г. создал типологию
римских шлемов с масками и богато украшенных «парадных» шлемов,
которые он объединил в группу из девяти типов под названием «Cavalry
Sport helmets», связав их с турнирным вооружением673.
Эта типология выглядит следующим образом.
Тип A. Представлен единственным экземпляром, предположительно
найденным у местечка Костол (Кладова) (Кат. № 164). Шлем воспроизводит
бородатую голову с изящной портретной маской, которая в отличие от всех
остальных римских образцов закреплена неподвижно. Г.Р. Робинсон
датировал шлем I в. до н.э., считая его изготовленным в эллинистической
Греции и относя его к той же группе, что и шлем с маской, изображенный на
рельефе Аттала I из Пергама674. Действительно, благодаря изображению на
нем кудрявой бороды, данный шлем соблазнительно связывать со шлемом,
который показан на рельефе Пергамского святилища Афины. Однако следует
помнить, что фриз был воздвигнут Евменом II (197–159 гг. до н.э.) в
ознаменование победы его отца Аттала I над племенами галатов, и
существует вероятность того, что на нем изображено оружие повергнутого

673
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 107–135.
674
Ibid. P. 108
178

врага675. Благодаря бороде маски очень похожи, но шлемы к которым они


крепятся совершенно разные. Шлем на рельефе сфероконический и не имеет
никакого декора, за исключением волют.
Тип B. Шлемы данного типа имеют довольно большой налобный
козырек, предназначавшийся для усиления защитных свойств, выполняя
функцию аналогичного козырька меньших размеров на синхронных по
времени «боевых» пехотных и кавалерийских шлемах. Датированы
экземпляры данного типа концом I – началом II в. н.э.
Тип С. Бытование шлемов этого типа приходится на конец I – начало
III в. н.э. Отличительной особенностью этого типа Г.Р. Робинсон считает
искусное изображение юношеского лица, которое обрамлено крупными
вьющимися локонами.
Тип D. Маски этой группы датируются I в. н.э. Они отличаются низко
расположенным (практически над самыми бровями) горизонтальным
шарниром.
Тип E. Бронзовые маски конца I–III в. н.э., изображающие лица с
женственными чертами.
Тип F. Трехчастные образцы, изготовленные в виде двухчастного
шлема, имеющего затылочную и лицевую часть с вырезом в который
вставляется маска.
Тип G. Трехчастные шлемы, конструктивно похожие на предыдущий
тип, но отличающиеся от него высоким изогнутым продольным гребнем и
имитацией на лобной части тульи лицевой части апуло-коринфского шлема.
Типы H и I. Также являются вариантом трехчастного шлема, имеющего
псевдоаттическую форму. Защитой лица не всегда служит маска, а, судя по
найденным образцам, иногда с этой целью использовали лишь нащечники.
Из вышеприведенной краткой выжимки следует, что в основой своей
классификации Г.Р. Робинсон сделал конструктивные особенности как
шлемов, так и масок. Вместе с тем, весьма существенными являются не

675
Jaeckel P. Pergamenische Waffenreliefs. S. 94–122
179

только конструктивные отличия, но и художественное оформление изделий,


с его соотношением с идеалами римского портретного искусства I–III вв. н.э.,
хотя, все же, необходимо помнить, что маски нельзя рассматривать только
как образчики римского портретного искусства. Маски шлемов являются
самостоятельным феноменом со своей собственной спецификой и развитием;
поэтому они лишь частично синхронны с римским портретным искусством.
Они представляют собой предметы с сильно обобщенными чертами,
принадлежащие к военной и культовой области. М. Колерт при работе над
каталогом под общей редакцией Й. Гарбша изучила маски с
искусствоведческой точки зрения, разработав собственную типологию
шлемов с масками676. При образовании типологических групп
исследовательница за основу взяла конструктивные особенности масок
(расположение шарнира, материал), а также выделила их морфологические
особенности (прическа, форма лица). В результате материал был разделен на
шесть типов, пронумерованных латинскими цифрами.
Тип I. Маски изображают мужские, в большинстве случаев безбородые
лица, с обобщенными чертами, с низко расположенным шарниром,
помещенным в центре лба. В целом группа соответствует типу D по
классификации Г.Р. Робинсона.
Тип II. Шарнир, связывающий маску и шлем, расположен уже не над
бровями, как на предыдущем типе, а находится в середине полусферы тульи
шлема, то есть в области высшей точки на темени. Орнаментальное
изображение волос в верхней части маски присутствует и на этом типе масок,
но на части экземпляров вместо волос на лбу масок помещена диадема,
украшенная фигурами и бюстами (маски из Хелланжа677 (Кат. № 35) и

676
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 19–27.
677
Namur A. Une Sépulture Druidique Commencement de l'ère Gallo-Romaine,
decouverte entre Hellange et Souftgen en 1853; Benndorf O. Antike Gesichtshelme und
Sepulcralmasken. S. 325, № 18, Taf. 12. 1; Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und
Eisen., № 11, Taf. 2. 2; Lipperheide F.F. von. Antike helme. S. 321, Abb. 482–483;
Espérandieu, 1913, P. 332, № 4189; Beck, Chew, 1991, P. 134–142; Krier J., Reinert F. Das
Reitergrab von Hellingen.
180

Рибчестера678 (Кат. № 33)), хотя прообраз такой диадемы прослеживается


уже на маске типа I из Неймегена679 (Кат № 29). Черты лиц масок данного
типа в большинстве случаев являются смешанными, т.е. черты лиц довольно
грубые мужские, но по стилистике изображения волос, прически похожи на
женские. Этот тип аналогичен типу B по классификации Г.Р. Робинсона.
Тип III. К этому типу отнесен довольно неоднородный материал. В
один тип сведены шлемы типов F, G, H и I по классификации Г.Р. Робинсона.
В качестве главного критерия всех этих шлемов М. Колерт называет их
трехчастную структуру и нащечники или заменяющую их лицевую часть с
вырезом и маской, иногда вставляющейся в него.
Тип IV. Аналогичен типу A по классификации Г.Р. Робинсона.
Тип V. Аналогичен типу C по классификации Г.Р. Робинсона.
Тип VI. Аналогичен типу E по классификации Г.Р. Робинсона.
Еще одна классификация римских шлемов с масками принадлежит
немецкому военному историку М. Юнкельманну680. В ней соединены
воедино конструктивные особенности и варианты декора. Все это привело к
довольно дробному делению материала, который был разделен на 14 типов
по особенностям декора и 7 типов по конструктивным особенностям.
Тип I. Шлемы с масками с низко расположенным налобным шарниром.
Включает в себя три подтипа: Калькризе, Неймеген и Визе.
Тип II. Маски с высоко расположенным теменным шарниром. Также
три подтипа: Рибчестер, Силистра и Герцогенбург (тип Александра).
Тип III. Шлемы с масками в виде женственных лиц, на которых
имеются теменные шарниры. Подтипы: Решка и Штраубинг.

678
Towneley Ch. Account of Antiquities discovered at Ribchester; Robinson H. R. The
Armour of Imperial Rome., P. 112-113, Pl. 310–313; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S.
58 (I 1), Taf. 12, 1.
679
Curle J. On a Roman visor helmet recently discovered near Nijmegen, Holland. P. 81,
Pl. 6; Ypey J. Twee viziermaskerhelmen uit Nijmegen // Numaga. 1966. Bd. 13. S. 189, Abb. 4;
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 118, Pl. 339–340; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 63 (О 6), Taf. 19, 1.
680
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 16–67.
181

Тип IV. Шлемы с лицевым вырезом (с маской и без). Подтипы:


Пфрондорф, Хеддернхайм и Уэртинг.
Тип V. Псевдоаттические парадные шлемы с нащечниками типа
Гизборо/Тайленхофен.
Тип VI. Шлемы с масками, неподвижно соединенными с тульей шлема
типа Костол.
Тип VII. Шлемы с масками (?) и гребнем фригийской формы. Тип
Вехтен.
Классификация М. Юнкельманна представляется наиболее полной и
соответствующей современному объему археологического материала. Вместе
с тем, на наш взгляд данная типология даже излишне дробная. Так,
например, шлемы с масками, имеющие низко расположенные налобные
шарниры, подразделяются на три подтипа: Калькризе, Неймеген и Визе. В
качестве первостепенного отличия типа Визе от типа Неймеген указывается
рельефное изображение нащечников по бокам маски. На самом деле, это
точно такой же элемент декора, как и изображение вьющихся бакенбард и
усов. Так как других существенных отличий не наблюдается, нет никакой
необходимости выделять два типа вместо одного. То же самое можно сказать
и о типе Вехтен, выделенный М. Юнкельманном по фрагменту высокого
гребня, оформленного в виде головы хищной птицы. Однако и этот
фрагмент, по-видимому, является одной из модификаций гребня шлемов
типа Хеддернхайм.
В данной работе, при описании имеющихся в нашем распоряжении
находок шлемов с масками, мы не будем следовать ни одной из
разработанных типологий. Вместо этого мы рассмотрим две больших группы
шлемов, изображающих мужские и женские лица. В первую группу
«мужских» масок будут сведены находки шлемов типов (по М.
Юнкельманну): Калькризе, Неймеген, Рибчестер, Силистра и Герцогенбург.
Во вторую группу масок с женскими чертами лица мы объединим типы Реска
и Штраубинг, добавив сюда экземпляры других типов, имеющие те или иные
182

признаки женских лиц или причесок. Однако, типология «женских» масок у


нас будет другая. Мы выделили три типа: шлемы с масками типа
«Амазонка», типа «Mater castrorum» и типа «Медуза Горгона». Отдельно мы
рассматриваем тип «Костол», а также шлемы с лицевым вырезом:
Пфрондорф, Хеддернхайм, Уэртинг, Гизборо/Тайленхофен.
III. 4. 3. 3. Шлем с маской типа «Костол»681
Среди находок римского «парадного» доспеха особняком стоит шлем
из коллекции Национального музея Сербии в Белграде (NMB, Reg. No.
2874/III)682 (Кат. № 164), выделяемый исследователями в отдельный тип
римских шлемов с масками, представленный единственным экземпляром683.

681
Название данного типа шлема следует устоявшемуся в оружиеведении
географическому наименованию по месту находки данного экземпляра, хотя, как нами
показано в тексте, остаются сомнения насчет правильности определения локализации
места находки.
682
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 17–18, Taf. 1,1–2;
Lipperheide F.F. von. Antike helme. S. 328, Abb 259; Kanitz F. Das Königreich Serbien und das
Serbenvolk von der Römerzeit bis zur Gegenwart I. Leipzig, 1904. S. 151; Hoffiller V. Oprema
rimskoga vojnika u prvo doba carstva. S. 208, Fig. 35; Garašanin D., Garašanin M. Arheoloska
nalazista u Srbiji. Beograd, 1951.t. XVIII; Mano–Zisi D. Antika u Narodnom muzeju u
Beogradu. Beograd, 1954. S. 16; Grbić M. Dve rimske bronzane maske // Starinar. 1952–1953.
T. 3–4. S. 200, Fig. 4; Grbić M. Choix de plastiques grecques et romaines au Musée National de
Beograd. P. 72, T.XLIII–XLVI; Garašanin M., Kovačević J. Arheološki nalazi u Jugoslaviji.
Beograd, 1961.T. LII; Пятышева Н.В. Железная маска из Херсонеса. C. 27, Pис. 19а;
Katalog Petronell. Die Römer an der Donau. Wien:, 1973. Nr. 1; Robinson H. R. The Armour of
Imperial Rome. P. 112, Pl. 309; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 68 (O 32), Taf. 23, 3;
Haalebos J. K. Besprechung von Hans–Jörg Kellner, Der römische Verwahrfund von Eining,
München 1978, und von Jochen Garbsch, Römische Paraderüstungen, München 1978 // Bonner
Jahrbücher. 1982. Bd. 182. S. 720–721; Mano–Zisi D. Antika (Umetnost na tlu Jugoslavije).
Beograd, 1982. S. 116–117, Fig. 74; Marjanović–Vujović G., Krstic D., Velickovic M.
Arheodoško blago srbije iz Muzejskih zbirki. Beograd, 1983. S. 78–79, Cat. 58; Popović Lj.
Umetnička baština Srbije: iz riznica i zbirki. Beograd, 1984. S. 48, Fig. 81; Popović Lj. Classical
Portraiats in Yugoslavia / N. Cambi, I. Popović, Lj. Popović, D. Srejović (eds.). Beograd, 1987.
S. 177; Popović I. Maske eines Helms // Dezernat für Kultur und Freizeit, Museum für Vor–und
Frühgeschichte – Archäologisches Museum – Frankfurt a. M., Nationalmuseum Beograd =
Antike Porträts aus Jugoslawien, Katalog der Ausstellung im Museum für Vor– und
Frühgeschichte Frankfurt a. M. 1988/ N. Cambi (ed.). Frankfurt a. M, 1988. S. 107–108;
Feugère M. Les casques antiques. P. 122; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 23, Abb.
33; D’ Amato R., Sumner G. Arms and Armour of the Imperial Roman Soldier: From Marius to
Commodus, 112 BC–AD 192. P. 187, Fig. 271; Негин А. Е. Римское церемониальное и
турнирное вооружение. C. 138, Pис. 186; Narloch K. Rzymskie hełmy z zasłonami. S. 61 tabl.
8; Fischer T. Die Armee der Caesaren., 222 Abb. 325.
683
Шлему из коллекции Национального музея Сербии в Белграде была посвящена
наша англоязычная статья в журнале «Archäologisches Korrespondenzblatt» (см.: Negin A.E.
Bearded face-mask helmet from the collection of the National museum in Belgrade as an
183

Французский посол Э. Энгельгардт обнаружил маску в музее в


Белграде и сделал ее фотографии, которые выслал в Париж, предположив,
что предмет является шлемом легионера (письмо от 23 августа 1869 г.).
Относительно места находки Э. Энгельгардт сообщал, что шлем был найден
в 1854 г. на берегу Дуная в окрестностях Семендрии684. То же самое место
находки называет и Ф. Каниц685. В последующих публикациях конца XIX –
начала XX вв. местом находки неизменно указывалось Семендрия (совр.
Смедерево)686. Лишь в середине XX в. шлем был определен как найденный в
Костоле (древний Pontes) возле остатков моста Траяна687. Следует отметить,
что в настоящее время со Смедеревом ассоциируется другая маска из
коллекции Национального музея Сербии в Белграде (Inv. 2875/II)688 (Кат №
53). Но первоначально эта маска считалась найденной в Трстенике, а точнее в
окрестностях Гоча и Татарны689. В связи с этим, современная атрибуция
места находок этих двух масок оставляет место сомнению, так как до сих пор
нет никаких уточняющих сведений об обстоятельствах их обнаружения, и не
объясняются причины первоначальной ассоциации бородатого шлема с
Семендрией (Смедеревом), а маски изображающей молодое лицо с
Трстеником.

example of mutual influences of armament traditions on the Roman frontier // Archäologisches


Korrespondenzblatt. 2015. Bd. 45. H. 4. S. 535–547). Нижеизложенное, относительно
данного шлема, является переработанной и сокращенной русскоязычной версией
англоязычного текста.
684
Engelhardt E. Deux lettres, la première concernant la description du masque de fer
déposé au musée de Belgrade et découvert en 1854 près de Semendria, la seconde soummettant
deux inscriptions découvertes à Turn–Severin // Comptes rendus des séances de l’Académie des
Inscriptions et Belles–Lettres, 14e année. Paris, 1870. P. 75–76.
685
Kanitz F. Das Königreich Serbien und das Serbenvolk von der Römerzeit bis zur
Gegenwart I. S. 151.
686
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 17–18, Taf. 1, 1–2;
Lipperheide F.F. von. Antike helme. S. 328, Abb 259; Hoffiller V. Oprema rimskoga vojnika u
prvo doba carstva. S. 208.
687
Grbić M. Dve rimske bronzane maske. S. 201; Grbić M. Choix de plastiques grecques
et romaines au Musée National de Beograd. P. 75.
688
Grbić M. Dve rimske bronzane maske. S. 199–201; Grbić M. Choix de plastiques
grecques et romaines au Musée National de Beograd. P. 74–75; Robinson H. R. The Armour of
Imperial Rome., 115, pl. 326–327.
689
Kanitz F. Das Königreich Serbien und das Serbenvolk von der Römerzeit bis zur
Gegenwart II: Land und Bevölkerung. Leipzig, 1909. S. 92.
184

Шлем состоит из двух частей — маски и шлема, которые прочно


соединены между собой посредством крюка. Высота шлема от подбородка до
темени — 26 см, ширина — 21 см. Маска изображает бородатое мужское
лицо с низким лбом. Глазные, носовые и ротовое отверстия прорезные.
Также маленькие отверстия, способствующие улучшению слуха воина,
присутствуют и на ушах маски. Изображение коротких кудрей, ниспадающих
почти до бровей проработаны как на тулье шлема, так и на бороде маски
очень искусно. Каждый отдельный участок вьющихся волос головы и бороды
добросовестно проработан и тщательно выгравирован. Нос длинный и
правильной формы. На макушке шлема имеются следы некогда
размещавшегося там крепления для продольного гребня. Над ушами на тулье
также помещены петли, в которые вставлялся султан из перьев. По нижнему
краю тульи и маски пущен ряд отверстий, через которые пришивалась
кожаная подкладка шлема или крепилась бармица. Срез по горизонтали скул
и за ушами создает широкое отверстие на месте шеи, позволяющее свободно
надевать изделие на голову. Шлем представляет собой прекрасное чеканное
изделие, крайне натуралистично передающее черты мужского лица с
великолепной передачей индивидуальных особенностей. В целом шлем
действительно является уникальным, но если мы внимательнее рассмотрим
художественное оформление самой маски, то найдем в качестве почти
полной аналогии бородатую маску из Штокштадта690 (Кат. № 163). Там в
ходе раскопок в 1962 г. в викусе к югу от крепости была найдена
фрагментированная маска в виде левой половины лица с волосами на лбу,
бородой, усами и бакенбардами. В этом случае кудрявые волосы выполнены
не столь натуралистично, как на шлеме из Национального музея Сербии в
Белграде. Можно сказать, что завитки волос в этом случае изрядно
стилизованы и упрощены, но в целом их можно сравнить с синхронным

690
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 66, Taf. 20, 3.
185

римским мужским портретом середины II в. н.э., особенно с изображениями


императоров691.
Таким образом, сама бородатая маска, крепящаяся к шлему, не
является уникальной. Другое дело купол шлема, пока что не имеющий
близких аналогов среди других находок. Наиболее близким по оформлению
и форме является шлем из Пловдива692 (Кат. № 31). Его железная тулья в
очень похожей художественной манере изображала прическу из мелких
кудрей, увенчанных серебряным венцом. В то же время, этот экземпляр
отличался наличием назатыльника, защищавшего шею воина. Таким
образом, этот образец был более близок к эллинистическо–римской
оружейной традиции, нежели шлем из собрания Национального музея
Сербии в Белграде. Вместе с тем, его маска также выполнена крайне
реалистично, по–видимому, передавая индивидуальные черты владельца
шлема.
В поиске аналогий уникальному шлему из коллекции Национального
музея Сербии в Белграде, следует в первую очередь обратить внимание на
его уникальную особенность — отсутствие какой–либо сохранившейся до
наших дней защиты для затылка и шеи. Вместо этого, по нижней кромке
маски и купола шлема имеется ряд круглых отверстий, которые
предназначались для крепления кожаной или матерчатой подкладки,
размещавшейся внутри тульи шлема и приклеенной к внутренней
поверхности маски. Однако, сзади шлем заканчивался на линии верхнего
края уха и не обеспечивал защиты затылка и шеи. Это позволяет
предполагать наличие на шлеме еще и такого защитного элемента как

691
См., например: статуя Луция Вера в Археологическом музее в Неаполе. Inv.
6081.
692
Дякович Б. Тракийска гробница при Пловдив и некрополът на древния град. C.
1–55; Filov 1923, 139–150; Venedikov I. Der Gesichtsmaskenhelm in Thrakien. S. 145–146,
Abb. 9–10; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 62, Taf. 17, 1–2. Junkelmann M. Reiter
wie Statuen aus Erz. S. 49, Abb. 50.
186

чешуйчатая бармица693. Этот защитный элемент мы находим на целой серии


шлемов из римского Подунавья (на территории нынешней Болгарии и
Румынии) и на территории Хорватии. Совершенно аналогичный ряд
отверстий на нижней кромке шлема имеется на экземпляре из погребения у
села Караагач (совр. Брестовец) в Болгарии694 (Кат. № 278). В этом случае
вместе со шлемом были обнаружены остатки чешуйчатой бармицы. На
других экземплярах сфероконических шлемов695, обнаруженных на римских
памятниках или же на близлежащей территории (Джаково в Хорватии696
(Кат. № 277), Бумбешти в Румынии697 и Интерциза в Венгрии698), имеются
точно такие же отверстия на нижней кромке тульи. Как было уже отмечено
выше, данные шлемы принято ассоциировать или с сарматскими воинами
вспомогательных подразделений699 или с левантийскими лучниками700 (в
подобном шлеме на надгробии изображен сириец из состава Cohors I
Hamiorum Sagittaria701, похожие же шлемы можно видеть на лучниках с

693
Совершенно очевидно, что данный шлем уникален тем, что имеет явное
свидетельство его боевой службы в виде дополнительного защитного элемента —
чешуйчатой бармицы. Вследствие этого излишне говорить о его турнирном или же
парадно–церемониальном назначении.
694
Velkov I. Neue Grabhügel aus Bulgarien. S. 15–26, Taf. III—V.
695
Негин А. Е. Сфероконические шлемы в римской армии эпохи Антонинов:
взаимовлияния оружейных традиций Средиземноморья // Средиземноморский мир в
античную и средневековую эпохи: кросс–культурные коммуникации в историческом
пространстве и времени. XIII чтения памяти профессора Николая Петровича Соколова:
Материалы Международной научной конференции (Нижний Новгород, 25–27 сентября
2012 г.)/ А. В. Махлаюк (ред.). Нижний Новгород, 2012. C. 53–55.
696
Ljubić Š. Arkeologički razdjel // Vjesnik Arheološkog muzeja u Zagrebu. 1870. Nr. 1.
S. 214; Hoffiller V. Oprema rimskoga vojnika u prvo doba carstva. S. 191–192, Fig. 27; Mano–
Zisi D. Antika u Narodnom muzeju u Beogradu. Beograd, 1954. S. 16; Popović B., Mano-Zisi
D., Veličkovic M., Jeličič B. Anticka bronza u Jugoslaviji, 1844–1969. Beograd, 1969. № 206;
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., 85, pl. 237; D’ Amato R., Sumner G. Arms and
Armour of the Imperial Roman Soldier: From Marius to Commodus, 112 BC–AD 192. P. 165,
Fig. 230.
697
Petculescu L., Gherghe P. Coiful roman de la Bumbeşti. P. 603–606.
698
Szabó K. Le casque romain d'Intercisa – récente trouvaille du Danube. S. 421–425.
699
Негин А. Е. Сфероконические шлемы в римской армии эпохи Антонинов:
взаимовлияния оружейных традиций Средиземноморья. C. 55.
700
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 85.
701
Coulston J.C.N. Roman Archery Equipment // The Production and Distribution of
Roman Military Equipment. Proceedings of the Second Roman Military Equipment Research
Seminar. British Archaeological Reports, Int. Ser. 275 / M.C. Bishop (ed.). Oxford, 1985. P. 341,
Fig 26.
187

рельефов колонны Траяна702). Чешуйчатая бармица совершенно нетипична


для римской оружейной традиции, и является признаком восточного
влияния703. Именно такие бармицы присутствуют на изображениях
трофейных сарматских (или парфянских) сегментных конических боевых
наголовий на римских рельефах704. Но, поскольку рассматриваемая группа
шлемов отличается цельнокованой тульей, то уместно говорить о слиянии в
этих образцах двух оружейных традиций — римской и восточной, причем
изготовлялись такие шлемы, судя по великолепному
высокохудожественному декору с изображением богов греко–римского
пантеона на некоторых из них, римскими оружейниками для воинов
вспомогательных подразделений (пехотных, и, возможно, кавалерийских).
Бородатый шлем из Национального музея Сербии в Белграде сравним с этой
серией сфероконических шлемов, так как, совершенно очевидно, что все они
снабжались защищающей открытый затылок чешуйчатой бармицей.
Довольно сложным является вопрос о датировке шлема. Поскольку это
случайная находка, об обстоятельствах обнаружения которой практически
ничего неизвестно, точная датировка предмета невозможна. Датировать его
можно лишь на основании стилистических особенностей ее художественного
оформления. Но и в этом случае датировка не может быть точной.
Разные исследователи датируют шлем по–разному705. Вслед за О.
Бенндорфом, Г. Р. Робинсон считал, что шлем относится к I в. до н.э.706 Но в
большинстве публикаций шлем с маской изображающей бородатого человека
относят к I—II вв. н.э., и в ряде случаев более конкретно к портретному
классицизму эпохи Адриана, ссылаясь на распространение моды на ношение

702
Рельефы колонны Траяна (сцены LXX и CXV). См.: Vulpe R. Columna lui Traian
= Trajan’s Column. București, 2002. P. 160, 187.
703
Горелик М.В. Оружие Древнего Востока. C. 164–165.
704
Gamber O. Dakische und Sarmatische Waffen auf Den Reliefs der Traianssuale //
Jahrbuch der Kunsthistorische Sammlungen in Wein. 1964. Bd. 60. S. 14, Fig. e–3. Рельефы
колонны Траяна (сцены LXXVIII и LXX).
705
См. таблицу I.
706
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 18; Robinson H. R. The
Armour of Imperial Rome. P. 112.
188

бороды и на появление соответствующих бородатых императорских


изображений707. Однако, данный довод не может быть определяющим, так
как имеется масса скульптурных портретов, датированных рубежом эр и I в.
н. э., изображающих бородатых мужчин, причем выполненных в весьма
похожей манере708. Более важным датирующим элементом следует считать
редкую форму самого шлема с имитацией коротких кудрявых волос,
выполненных большими плоскостями и довольно изящно, мало напоминая
стилизованные завитки локон. Как было отмечено выше, единственный
стилистически близкий шлем из Пловдива с территории Фракии датируется
серединой I в. н.э.709 Тульи обоих шлемов довольно похожи по форме и
художественному оформлению. Также как и у шлема изображающего
бородатого человека, на темени шлема из Пловдива также прослеживались
остатки крепления гребня710, правда на тулье шлема присутствовал еще и
прикрепленный лавровый венец из серебра. Несмотря на явное сходство
маски из Пловдива с хорошо датированным шлемом с маской из Хомса в
Сирии711 (Кат. № 30), И. Венедиков счел возможным датировать находку из
Пловдива не первой четвертью I в. н.э.712, а временем после интеграции
Фракии в состав Римской империи (45–46 гг. н.э.)713. Вместе с тем, по
мнению И. Венедикова, маски с территории Мезии еще более поздние, так

707
Grbić M. Dve rimske bronzane maske. S. 201–202, Fig. 6; Grbić M. Choix de
plastiques grecques et romaines au Musée National de Beograd. P. 76; Popović Lj. Classical
Portraiats in Yugoslavia. S. 177; Popović I. Maske eines Helms. S. 108.
708
См., например, скульптурные портрет Нерона из коллекции музея Пола Гетти в
Малибу (Inv. L78.AA.6). См.: Frel J., Knudsen Morgan S. Roman Portraits in the J.P. Getty
Museum. Tulsa, 1981. Vol. 45. P. 124. №. 30.
709
Филов Б. Шлемът–маска в музея при Пловдивската народна библиотека. C. 150.
710
Дякович Б. Тракийска гробница при Пловдив и некрополът на древния град. C.
53.
711
Seyrig H. Antiquités de la nécropole d'Emèse. P. 210–227, Pl. 21–24; Klengel H. Syria
Antiqua. S. 102–103; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 121, Pls. 349–351;
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 63 (O 4), Taf. 17, 3–4.
712
Kohlert M. Zur Entwicklung, Funktion und Genesis römischer Gesichtsmasken in
Thrakien und Niedermösien. S. 511; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 62 (O 2), Taf. 17,
1–2; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 49 Abb. 50.
713
Venedikov I. Der Gesichtsmaskenhelm in Thrakien. S. 148.
189

как он разрабатывал теорию восточного и, в более узком смысле,


фракийского генезиса шлемов с масками714.
Можно предположить, что первоначально шлем из Костола/Смедерево
выглядел также как и шлем из Пловдива, но по желанию заказчика был
удален назатыльник шлема, а нижний край был выгнут наружу, снабжен
отверстиями и к нему была подвешена чешуйчатая бармица. Вместе с тем,
его бородатая маска уникальна, и сложно однозначно ответить на вопрос
была ли она задумана как портрет хозяина шлема. Но натурализм, с которым
показаны черты лица (немолодое лицо со складками скорби и межбровными
складками, а также толстые брови), может свидетельствовать в пользу того,
что это не просто портретный канон эпохи Траяна.
Таким образом, более точную датировку бородатого шлема из
коллекции Национального музея Сербии в Белграде, чем середина I —
начало II вв. н.э., дать не представляется возможным.
Постоянно происходившие на территории Подунавья во второй
половине I в. н.э. столкновения с могущественными соседями из–за Дуная —
даками и сарматами, не могли не оказать влияния на оружейные традиции
обеих сторон. Шлемы снабженные чешуйчатой бармицей должны были
носить воины, происходившие с тех территорий, на которых данное
вооружение было широко распространено. Служа в римской армии, они
привносили свои вкусы в формирование комплекса вооружения того или
иного союзнического подразделения. Таким образом, судя по рельефам
колонны Траяна и археологическим находкам715, широко распространенные у
сармат элементы чешуйчатой защиты шеи были привнесены в римские
714
Ibid. S. 149–150.
715
Чешуйчатая бармица присутствовала на шлеме из погребения 6 возле хутора
Городской и на других шлемах из варварских погребений начала нашей эры на
территории Российской Федерации. См.: Сазонов А. А. Могильник первых веков нашей
эры близ хутора Городского. C. 248, Pис. 7, 3; Кожухов С. П. Закубанские катафрактарии.
C. 160–161; Погодин Л. И. Вооружение населения Западной Сибири раннего железного
века. Омск, 1998. C. 64; Зубов С. Е., Радюш О. А. Шлемы Среднего Поволжья в
среднесарматское время // Сарматы и внешний мир: Материалы VIII Всероссийской
научной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории», Уфа, 12–15 мая
2014 г. Уфимский археологический вестник. 2014. Вып. 14. С. 95 (см. рис. 7–8).
190

союзнические контингенты. Вместе с тем, имело место и ответное влияние.


Эти же самые воины могли либо в силу воздействия модных тенденций,
либо, получая в качестве награды за службу римское оружие, вольно или
невольно носить такой смешанный комплект защитного вооружения, в
котором были тесно переплетены элементы различных оружейных традиций.
Эту возможность как нельзя лучше демонстрирует бородатый шлем из
коллекции Национального музея Сербии в Белграде. Его владелец, по–
видимому, не являвшийся римлянином, подобно фракийским аристократам,
на шлемах которых красовались римские наградные венки, должен был
осознавать свою идентичность с романизированной аристократией, в ряды
которой он вливался благодаря своей лояльности и заслугам на военном
поприще.

III. 4. 3. 4. Шлемы–маски c мужскими чертами лица

Самые ранние из найденных римских масок относятся к рубежу эр. Это


маски из легионного лагеря в Хальтерне716 (Кат. № 126) и с места
предполагаемого разгрома легионов Квинтилия Вара у Калькризе717 (Кат. №
1) Чуть более поздние экземпляры первой четверти I в. н.э. найдены в
Вехтене718 (Кат. № 2) и Неймегене719 (Кат. № 14, 28, 275). Сильно

716
Kropatscheck G. Ausgrabungen bei Haltern. Die Fundstücke der Jahre 1905–1907. S.
351, № 12, Taf. 39. 2; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 62 (O 1). Хотя, суда по
фотографии этого утраченного в ходе Второй мировой войны экземпляра, скорее всего, на
маске присутствовали изображения ушей, не свойственные ранним экземплярам масок из
Калькризе, Вехтена, Кельна и пр.
717
Berger F., Franzius G., Schlüter W., Wilbers-Rost S. Archäologische Quellen zur
Varusschlacht? Die Untersuchungen in Kalkriese, Stadt Bremische, sowie Venne und
Schwagstorf, Gemeinde Ostercappeln, Landkreis Osnabrück S. 229, Abb. 20; Franzius G. Die
römischen Funde aus Kalkriese. S. 131–135, Abb. 24 a, b
718
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 39. № 28, Taf. 13. 1;
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 123, Pl. 358; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 64 (O 7), Taf. 18, 2.
719
Willems W. J. H. Roman Face Masks from the Kops Plateau, Nijmegen, The
Netherlands // JRMES. 1992. Vo. 3. P. 57–66. Fig. 1, 2; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus
Erz. S. 54 (О 82), Abb. 104, van der Heijden P., Koster A. Romeinse helmen in Nederland. Alle
helmen en viziermaskers van de limes en de rest van Nederland. Leiderdorp, 2017. S. 24–25.
191

поврежденная маска, возможно, этого же типа происходит из Кельна720 (Кат.


№ 127). Такова и маска из Валили (Volubilis)721. Также несколько
экземпляров было продано через антикварные аукционы (Кат. № 4–12, 217).
Эти маски М. Юнкельманн именует по маске, найденной во время
раскопок в Калькризе722. Они резко отличаются не только от масок II–III вв.,
но и от бытовавших во второй половине I в. н.э. На них отсутствует
имитация ушных раковин и эти маски закрывают только переднюю часть
лица, оставляя защиту щек и ушей для нащечников шлема. Нащечники
выполняли еще одну важную функцию. Они зажимали маску по бокам,
жестко ее фиксируя. Также можно предположить дополнительную фиксацию
маски при помощи подбородочного ремня, который был пропущен сквозь
кольцо крепления на внутренней стороне нижней кромки маски. Судя по
материалам частных коллекций, где хранятся наиболее хорошо
сохранившиеся экземпляры, масками данного типа снабжали шлемы типа
Вайзенау (экземпляр из коллекции Шелби Уайт и Леона Леви (Кат. № 10))723
или Вейлер/Кобленц-Бубенхайм (коллекция А. Гуттмана № AG 599 (Кат. №
11))724. Бытование таких масок, видимо ограничивается первыми
десятилетиями I в. н.э., а уже в середине второй четверти века появляется
новая модификация (тип Неймеген по классификации М. Юнкельманна).
Шесть таких масок (и шлемов с масками) были найдены в окрестностях
легионного лагеря у Неймегена (Нидерланды)725 (Кат № 15, 16, 25–27, 29).

720
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 338, № 31, Taf. 14, 3;
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 123, Fig. 138; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 64 (O 8).
721
Boube-Piccot C. Les bronzes antiques du Maroc IV: L’équipement militaire et
l’armement. P., 1994. P. 45–46, 52–54.
722
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 18.
723
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 54–55 (O 88), Abb. 105–108.
724
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen., S. 84–88, Abb. 67,
Taf. VIII–XI
725
Curle J. On a Roman visor helmet recently discovered near Nijmegen, Holland. P. 81,
Pl. 6; Kam G. M. Antieke helmen in het museum «Kam» // Bulletin van den Nederlandschen
Oudheidkundigen Bond ser. 2. 1915. Nr. 8. S. 261, Abb. 3–5; Braat W. C. Romeinsche helmen
in het Rijksmuseum van Oudheden. S. 35, Abb. 29, 37; Robinson H. R. The Armour of Imperial
Rome., P. 118,123, Pl. 339, 340, 357; Willems W. J. H. Roman Face Masks from the Kops
192

Конструктивное отличие от предшествующей модификации заключается в


особенностях крепления маски к тулье шлема. Под имитацией ушных
раковин имеются приклепанные крепления для кожаных ремешков,
фиксировавших маску при надевании шлема. Ремешки крепились к маске
посредством гвоздя с широкой шляпкой, продеваясь через небольшую
прорезь в ремешке (маски из Неймегена), либо посредством кольца (шлем из
Пловдива)726 (Кат. № 31). Оба ремешка застегивались пряжкой сзади над
назатыльником.
Самый ранний экземпляр этой группы был найден в Хомсе (Эмеса) в
Сирии727 (Кат. № 30). Примерно так же датирован и шлем из фракийского
погребения у Визе в Турции728 (Кат. № 13).
Большинство масок обеих описанных модификаций были изготовлены
из листового железа толщиной 2–4 мм729 (например, маска из Шаснара730).
Внешняя их поверхность дополнительно была обтянута тонким бронзовым
или латунным листом. Таким образом, толщина масок свидетельствует об их
хороших защитных свойствах. Совершенно бессмысленно изготавливать
такое массивное вооружение исключительно для парадов или иных
церемоний, поскольку увеличивался не только расход материалов, но и не
было никакого смысла носить эти тяжелые предметы, участвуя в каких-либо
церемониальных действах. Все это наводит на мысль, что ранние шлемы с

Plateau, Nijmegen, The Netherlands. P. 57–66; Enckevort H. van, Willems W.J.H. Roman
cavalry helmets in ritual hoards from the Kops Plateau at Nijmegen, The Netherlands // JRMES.
1994. Vol. 5. P. 125–137.
726
Дякович Б. Тракийска гробница при Пловдив и некрополът на древния град. С.
1-55; Филов Б. Шлемът–маска в музея при Пловдивската народна библиотека. С. 139;
Venedikov I. Der Gesichtsmaskenhelm in Thrakien. S. 145–146, Abb. 9–10; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 62 (O 2), Taf. 17, 1–2.
727
Abdul-Hak S. Catalogue illustre du Departement des Antiquites Greco-Romaines au
Musee de Damas. P. 167, Pl. 59; Klengel H. Syria Antiqua. S. 102–103; Robinson H. R. The
Armour of Imperial Rome. P. 122, Pl. 349–351; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 63 (O
4), Taf. 17, 3–4.
728
Mansel A. M. Grabhügelforschung in Ostthrakien; Klumbach H. Römische
Gesichtshelme aus Mainz. S. 30, Abb. 3; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P.
118–119, Pl. 341–344; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 62 (O 3).
729
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen., S. 29
730
Déchelette J. La sépulture de Chassenard et les coins monétaires de Paray-le-Monial.
P. 235, Fig. 1
193

масками были первоначально предназначены для боевого употребления.


Конечно, это не исключает их использования также и на парадах, турнирах и
в других церемониальных действах, где маски могли быть востребованы из-
за их импозантного и в то же время мрачного и, без преувеличения,
зловещего вида, поскольку их внешний вид напоминал холодное
окаменевшее лицо.
Во второй половине I в. н.э. появляется еще одна разновидность
шлемов с масками, хорошо знакомая по знаменитому шлему из Рибчестера731
(Кат. № 33). Отличительной особенностью этого типа шлема, вслед за Г. Р.
Робинсоном принято считать сильно выдающийся приподнятый вверх
заостренный козырек на тулье732. Лоб маски стал выше, заполняясь
рельефным изображением волос или же диадемой, и, соответственно,
передний край тульи шлема был сдвинут назад. Следствием таких изменений
стала потеря некоторых защитных качеств. Шарнир крепления маски к
шлему стал менее надежен, так как большие и массивные шарниры, которые
присутствовали на ранних масках, встречаются все реже, и постепенно
заменяются более простым креплением в виде крючка и петли или плоского
штифта и разреза. Откидывание маски кверху стало более невозможно без
того, чтобы при этом шлем не разваливался на две части733.
В основе этих модификаций лежали лишь эстетические соображения,
поскольку массивные шарниры, которые находились в центральной части
лба практически над самыми бровями, мешали идеализации черт лица, и
понадобилось увеличить высоту лба, чтобы придать ей композиционную
завершенность и сделать ее художественное оформление более
впечатляющим734. По мере увеличения площади лба маски, на нее стали
помещать изображения декоративных диадем в обрамлении чеканенных

731
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 58 (I 1), Taf. 12, 1; Jackson R. P.,
Craddock P. T. The Ribchester Hoard: A descriptive and technical study // Sites and Sights of
the Iron Age / B. Raftery (Ed.). Oxford, 1995. P. 78–81, Fig.48.
732
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 112–113
733
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 32
734
Ibid. S. 32.
194

локонов волос. В тех случаях, когда изображение диадемы отсутствовало,


данное пространство заполняли рельефной кудрявой прической. И диадема, и
пышные локоны волос кроме своего декоративного назначения также были
призваны прикрывать месторасположение упрощенного и менее надежного
шарнира735. Ненадежность шарнира вкупе с тем, что шлемы уже не
изготовлялись как прежде из толстого листового железа с обтяжкой
латунным листом736, могла бы свидетельствовать, что данный тип шлемов с
масками скорее предназначался для парадно-церемониальных целей. Однако,
на наш взгляд, все перечисленные недостатки должны были
компенсироваться за счет большого козырька, который имел ту же самую
функцию, что и козырек на обычных боевых шлемах. Он был предназначен
для смягчения силы удара рубящим оружием, поскольку было довольно
сложно разрубить значительно выступавшую вперед поверхность. Более
того, в большинстве случаев, сила и направление удара менялись, когда
лезвие просто скользило по пологому краю козырька.
В то же самое время появляются модификации шлемов с масками
смешанных типов, то есть такие, которые включают в себя декоративное
оформление, свойственное сразу нескольким типам. К ним относятся маски с
чертами лиц похожими на изображенные на маске шлема из Рибчестера, в
сочетании с типичными для шлема из Силистры737 (Кат. № 38) локонами,
выполненными в виде мелких завитков волос. К таковым относятся шлемы
из Чаталки (Рошава Драгана)738 (Кат. № 134), Смедерево739 (Кат. № 53), Де

735
Ibid. S. 32–33.
736
Толщина масок данной модификации составляла в среднем 1 мм, хотя в ряде
случаев она достигала 2 мм., что уже может считаться хорошим результатом с точки
зрения защитных свойств предмета. См.:Born H., Junkelmann M. Op. cit. S. 36.
737
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 68 (O 28), Taf. 22, 4.
738
Nikolov D. The Thraco-Roman Villa Rustica near Chatalka, Stara Zagora, Bulgaria.
Oxford, 1976. P. 48, Fig. 108; Casson L., Vendikov I. Thracian Treasures from Bulgaria. P. 66,
Fig. 49; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 67 (O 26), Taf. 22, 2; Буюклиев Хр.
Тракийски могилен некропол при Чаталка, Старозагорски окръг. Разкопки и проучвания.
739
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 115, Pl. 326–327; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 67 (O 25), Taf. 22, 1.
195

Мерна740 (Кат. № 139). К переходному типу с акцентированными


женственными чертами относится и бронзовая маска из коллекции музея
Пола Гетти, происходящая, по-видимому, с территории Сирии741.
Присутствие на некоторых масках черт, характерных для других типов
масок, может свидетельствовать о генерации наиболее ярких декоративных
элементов в рамках одной декоративной композиции. При этом создавался
образ, копируемый и популярный в армейской среде. При этом такие
симбиозы находились в зависимости от индивидуальных вкусов заказчиков и
той моды, которая была распространена на той или иной территории в
определенные промежутки времени.
Дальнейшее развитие антропоморфных забрал с мужскими чертами
лица представлено очень популярной разновидностью масок, судя по
многочисленности их реальных находок. Речь идет об образе
«Александровой» маски742 или же типе Герцогенбург (по классификации М.
Юнкельманна)743. Некоторые признаки, присущие этому типу шлемов с
масками, появляются уже I в. н.э., например, их можно видеть на шлеме из
740
Kalee C.A. Een fragmentje van een Romeinse gezichtshelm uit De Meern (Utr.) //
Westerheem: tweemaandelijks orgaan van de Archaeologische Werkgemeenschap voor
Westelijk Nederland. 1981. Vol. 30. P. 66–69; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 94
(O 92).
741
Vermeule C., Neuerburg N. Catalogue of the Ancient Art in the J. Paul Getty Museum.
P. 36, № 77; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70 (O 44), Taf. 25, 3.
742
Первоначально М. Юнкельманн назвал данный тип масок «Алексадрова маска».
См.: Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 26–41. Свое название эти шлемы с
масками получили из-за портретного сходства с широко распространенной в античное
время иконографической традицией изображения Александра Македонского. См.:
Braccesi L. Germanico e l'imitatio Alexandri in occidente; Cresci Marrone G. Germanico e
l'imitatio Alexandri; Künzl E. Fellhelme. Однако уже в следующей своей работе им была
разработана новая типология римских шлемов с масками, в которой он именует типы по
географическому принципу (по местам находок наиболее презентативных образцов), и,
следовательно, именует данный тип уже как тип «Герцогенбург». См.: Born H.,
Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 41–44. Вообще, появление лика
Александра Македонского в качестве декоративного оформления шлемов с масками
вполне укладывается в русло подражания Александру (imitatio Alexandri), которое
вылилось в целую тенденцию римских императоров подражать Александру, что в свою
очередь оказало определенное влияние на формирование imperium romanum. Подробнее
см.: Kühnen A. Die imitatio Alexandri als politisches Instrument römischer Feldherren und
Kaiser in der Zeit von der ausgehenden Republik bis zum Ende des dritten Jahrhunderts n.Chr.
Diss. Duisburg-Essen, 2005.
743
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen., S. 41–44.
196

Ньюстеда (Кат. № 65)744, хотя там присутствуют еще лишь некоторые


составные элементы, такие как кудри. Основной же набор признаков
сформировался во время правления Адриана745. Самый ранний экземпляр, на
котором можно видеть уже сформированные черты данного типа, был
случайно найден в пещере в Хевроне, где он был спрятан, скорее всего, во
время восстания Бар Кохбы746. При этом, на маске еще отсутствует
пластичное моделирование лба, как на более поздних экземплярах, а также
рельефные и значительно выпуклые брови. Тем не менее, тулья шлема уже
снабжена эллинистической прической (anastole) в стиле скульптурной
традиции изображения Александра Македонского747. Окончательное
формирование всех черт типа прослеживается экземпляре из Герцогенбурга в
Нижней Австрии748, который датируется серединой II в. н.э.
Тип Герцогенбург представлен многочисленными находками (Кат. №
39–45, 47–53, 60–62, 65–71, 76, 77, 170, 172, 219), которые демонстрируют
удивительную унификацию по части оформления в сравнении с другими
типами шлемов с масками. Большинство экземпляров этого типа найдены на
территории южной Германии.

III. 4. 3. 5. Шлемы–маски с женственными чертами лица

Вторая большая группа римских шлемов с масками включает в себя


целый ряд экземпляров, которые оформлены в виде красивых женских лиц и

744
Curle J. A Roman frontier post and its people. P. 168–169, Pl. XXIX; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 57 (H 1); Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 114,
Pl. 318–319; Manning W. The Newstead Parade Helmet // Image, Craft and the Classical World.
Essays in honour of Donald Bailey and Catherine Johns / N. Crummy (ed.). Montagnac, 2005. P.
119–141.
745
Klumbach H., Baatz D. Eine römische Parade-Gesichtsmaske aus dem Kastell Echzell
Kr. Büdingen // Saalburg Jahrbuch. 1970. Bd. 27. S. 82.
746
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 59 (L 1), Taf. 14.
747
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen., S. 43.
748
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 67 (О 23), Taf. 21, 3.
197

имеют пышные прически749. Эти экземпляры разительно отличаются от


шлемов-масок, изображающих лица с типичными мужскими чертами,
бакенбардами и прической, порой увенчанной военным наградным венком.
Откуда же появились на римских военных памятниках предметы
вооружения, изображающие женские лица, и каково было их назначение?
Этот вопрос, действительно, довольно сложен для изучения, так как
исследователям приходится объяснять не только сам факт существования
такого, казалось бы, чужеродного мужскому корпоративному сообществу
римских военнослужащих феномена, но и необходимо раскрыть его
функциональное назначение750.
Некоторые экземпляры являются неким переходным звеном от личин с
сугубо мужскими чертами лиц. На них одновременно можно видеть грубые,
можно сказать не женственные черты лица и бакенбарды, а также пышные
прически с вьющимися локонами и, кажется, завитыми ровными рядами
кудрями751. Смешение признаков различных типов масок также можно
наблюдать на экземплярах из Раполано752 (Кат. № 55) и Вайсенбурга753 (Кат.
№ 45), где к грубоватым чертам лиц добавлена пышная длинноволосая
шевелюра, напоминающая скорее женскую, чем мужскую.

749
Нами было опубликовано обстоятельное исследование, посвященное маскам с
женственными чертами лица в римской армии. В нашем диссертационном исследовании
мы будем придерживаться выводов и типологии, разработанной в рамках опубликованной
статьи. См.: Негин А.Е. Mater castrorum, амазонки, горгона Медуза и шлемы-личины с
женскими чертами лица в римской императорской армии. С. 283–300.
750
См., например, довольно неожиданную, но не выдерживающую критики
гипотезу Т. Дзурдзика: Dziurdzik T. «A Punishment Worse than Death». Understanding Roman
Parade Equipment through an Unusual Penalty // «They Called Me to Destroy the Wicked and
the Evil» Selected Essays on Crime and Punishment in Antiquity. / Nowicki S. (Ed.). Münster,
2017. P. 34–37.
751
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 32–37,
Venedikov I. Der Gesichtsmaskenhelm in Thrakien. S. 143–145; Kohlert M. Zur Entwicklung,
Funktion und Genesis römischer Gesichtsmasken in Thrakien und Niedermösien. S. 512, Abb.
79; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 68, Taf. 22, 4
752
De Agostino A. Gli elmi di Rapolano; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 60,
Taf. 15 и Вайсенбурга: Kellner H. J., Zahlhaas G. Der römische Tempelschatz von Weißenburg
i. Bay. S. 80 ff, Nr. 40; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 94, Abb. 75
753
Kellner H. J., Zahlhaas G. Der römische Tempelschatz von Weißenburg i. Bay. S. 80
ff, Nr. 40; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 94, Abb. 75.
198

Самые ранние экземпляры известных на сегодняшний день


женственных шлемов с масками датируются концом I в. н.э. Это латунная
маска из Раполано в Тоскане754 (Кат. № 54) и маска из бронзы или латуни из
Ньюстеда в Шотландии755 (Кат. № 84). В начале II в. все еще доминируют
маски со смешанными чертами лиц, но затем появляется т.н. «восточный»
тип, представленный великолепными находками из Штраубинга и Айнинга.
В начале черты лиц на таких масках еще не обрели своего классического
вида, что видно на примере маски из Вышеграда в Венгрии756 (Кат. № 86).
Также и фрагментированная маска из Графенхаузена757 (Кат. № 106) обладает
еще совершенно неклассическими чертами лица, хотя на ней уже изображена
типичная высокая конусообразная прическа. Вскоре произошел переход к
классическому типу, представленному тремя «восточными» масками из
Штраубинга (Кат. № 107–109) и очень похожей маской из Айнинга в Нижней
Баварии758 (Кат. № 110).
Если абстрагироваться от более дробной географической типологии и
свести воедино все элементы декора масок и тулий шлемов женственного
типа, а также проанализировать имеющиеся образцы при помощи
иконографического анализа и сравнить их с канонами римского портретного
искусства, можно выделить три группы масок на основе тех образов, которые
были заложены мастерами-оружейниками при их создании. Предлагаемая
типология женственных масок основана на их функциональном назначении,
которое определяется исходя из формирующих определенные образы
наборов признаков. Благодаря им весь комплекс находок можно разделить на
три условных типа.

754
De Agostino A. Gli elmi di Rapolano; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 60
(M 3), Taf. 15, 1–2.
755
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 69, Taf. 24, 1.
756
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70, Taf. 24, 4
757
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 24, № 16, Taf. 9: 3-4;
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 71, Taf. 25, 1–2.
758
Keim J., Klumbach H. Der Römische Schatzfund von Straubing; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 48. Taf. 1, 1; 2, 3–4.
199

III. 4. 3. 5. 1. Шлемы с масками типа «Амазонка».

К этой группе относятся маски, демонстрирующие женские лица с


восточными чертами и высокой конусообразной прической состоящей из
множества мелких завитых кудрей волос. На лбу некоторых масок имеется
перегородчатая инкрустация с цветным стеклом в обойме, что, по-видимому,
является своего рода апотропеем. Сразу три таких маски происходят из
клада, найденного в Штраубинге759. В составе клада присутствовали маски,
изображающие как женские, так и мужские лица760. Данное обстоятельство
позволяет предполагать, что в состав клада входили предметы вооружения и
экипировки двух противоборствующих команд, выступавших на
театрализованных кавалерийских турнирах761. При этом все три женских
маски имели одинаковую высокую конусообразную прическу, которая
напоминает фригийские колпаки и высокие прически амазонок,
присутствующие на некоторых иконографических источниках. Исходя из
этого, можно предположить, что найденные в Штраубинге шлемы с
изображением женских лиц могли использоваться именно в
театрализованной амазономахии. Сюжет этот был популярен среди римских
солдат, о чем свидетельствует и его изображение на одном из трех,
предположительно, парадных овальных щитов III в. из Дура-Европос762.
Сюжет амазономахии был данью мифологической традиции. В ходе
военных действий римляне не раз сталкивались со сражающимися против
них женщинами (App. Mithr. 69, 103; Plut. Pomp. 35.). В «Истории римских
императоров» упоминается, что даже в конце II в. на стороне готов против

759
Keim J., Klumbach H. Der römische Schatzfund von Straubing. S. 16–17. Taf. 5–7.
760
Ibid. S. 13–16. Taf. 1–4.
761
Однако не следует забывать, что найденные там маски изображающие мужские
лица относятся к более раннему этапу развития римских масок-личин, нежели найденные
там же женские маски, что может свидетельствовать в пользу вторичного использования
первых.
762
James S. The Excavations at Dura-Europos conducted by Yale University and the
French Academy of Inscriptions and Letters 1928 to 1937. Final Report VII: The Arms and
Armour and other Military Equipment. P. 176–179.
200

римлян сражались женщины, одетые в мужскую одежду (по-видимому,


сарматки) (SHA. Aurel. XXXIV. 1). Поэтому театрализованная имитация
противостояния этим воинственным женщинам могла быть довольно
популярной темой для кавалерийских турниров, а также для визуализации
мифологических сюжетов. Недаром даже император Коммод наряжался
амазонкой, выходя на арену цирка (SHA. Comm. XI. 9)763.
На наш взгляд, высокая суживающаяся кверху прическа на этих масках
имитирует фригийский колпак или же шапку типа башлыка, которая
появляется на произведениях искусства греческого и римского периодов,
изображающих амазонок764. Но головные уборы в виде фригийского колпака
известны и как атрибут приверженцев митраистского культа. Аналогичная
митраистская шапка появляется на многочисленных изображениях сцены
«Митра Тавроктонос»765. Подобную форму имеют также и шлемы смежных
типов, маски которых сложно однозначно интерпретировать как
имитирующие женские лица. Например, недавно обнаруженный в Кросби
Гарретт766 (Кат. № 63). В контексте же находки в Штраубинге не приходится
сомневаться в том, что наличие одинаковых масок свидетельствует об
экипировке ими целой команды кавалеристов, и уж совсем невозможно
представить нескольких воинов одновременно изображающих бога Митру.
Следовательно, это была команда именно «амазонок». Наличие масок типа
Герцогенбург (по классификации М. Юнкельманна), которые, по одной из

763
О популярности сюжета амазономахии в римском цирке свидетельствует
хранящийся ныне в Британском музее рельеф из Галикарнаса с фигурой женщины-
гладиатора, предположительно изображающий поединок царицы амазонок Пенфесилеи с
Ахиллом (исходя из того, эти имена начертаны под фигурами). См.: Briquel D. Les femmes
gladiateurs: examen du dossier // Ktema. 1992. T. XVII. P. 53.
764
Фиалко Е.Е. Амазонки в памятниках античного искусства // Боспорские
исследования. 2010. XXIV. Рис. 10, 12, 16–18, 27.
765
Cumont F. The mysteries of Mithra. Chicago, 1903. Fig. 4–6, 10, 12, 14, 15, 18, 26,
33, 37, 40.
766
Worrell S., Pearce J. Finds Reported under the Portable Antiquities Scheme //
Britannia. 2011. Vol. 42. P. 355–393; Worrell S., Jackson R., Mackay A., Bland R., Pitts M. The
Crosby Garrett Roman Helmet // British Archaeology. 2011. Vol. 116. P. 20–27; Breeze D. J.,
Bishop M. C. The Crosby Garrett Helmet.
201

версий, воспроизводили образ Александра Македонского767, также


свидетельствует в пользу того, что маскарад, для которого предназначались
экземпляры из Штраубинга, призван был продемонстрировать схватку греков
и амазонок.

III. 4. 3. 5. 2. Шлемы с масками типа «Mater castrorum».

Другая группа женственных масок отличается от вышеописанной тем,


что на них нет изображения конусообразных высоких причесок, а волосы
уложены в прически «волны».
Иногда маски венчает высокая прическа-тутулус, так любимая
древнеримскими mater familias (Luc. Phars. II, 358; Iuv. VI, 503; Varro. VII,
44). И лишь прически некоторых масок этой группы оформлены в виде
мелких кудрей. В ряде случаев волосы украшают диадемы, гирлянды и
другие ювелирные украшения, а на затылке волосы часто собраны в пучок.
Лица этих масок уже не имеют никаких отличительных восточных черт, а на
лбу некоторых масок имеется изображение полумесяца (lunula)768. Маски
выглядели очень нарядно, так как ее лицо и прическа контрастировали друг с
другом за счет сочетания золотистого цвета волос, покрытых позолотой или
же отсвечивавших нелуженой бронзой, с белым цветом луженого или
покрытого белой краской лица769. Такие маски с золотистыми пышными
прическами, несомненно, изображают популярные белокурые парики или
обесцвеченные волосы770.

767
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 26–41.
768
Символ полумесяца часто встречается на античных изобразительных
источниках. В древнеримской мифологии с полумесяцем во лбу изображалась Диана –
богиня Луны. Символы солнца и полумесяца связаны с поклонением Солнцу и Луне. Для
сравнения см. золотой кулон в виде полумесяца из Британского музея (Walker S., Bierbrier
M. Ancient faces: mummy portraits from Roman Egypt. L., 1997. P. 164–165, Nr. 190).
769
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. 1997. S. 175.
770
Вслед за появлением в Риме рабынь-блондинок из германских племен,
римлянки стали обесцвечивать волосы, протирая их губкой, пропитанной маслом из
козьего молока и золой букового дерева, с последующим обесцвечиванием их на солнце,
либо имели в своем гардеробе белокурые парики. О париках (galeri modum) писал
202

Наиболее ярким и эталонным образцом данного типа масок является


экземпляр конца II в. н.э. из реки Олт в Румынии, выловленный из воды
неподалеку от города Решка771 (Кат. № 81). На этом экземпляре показана
зачесанная назад прическа, удерживаемая завязанным на лбу шнурком.
Поверх волос изображен венец, в налобную ленту вплетен кулон из бисера в
виде маленького полумесяца (lunula). Подобные украшенные
драгоценностями прически присутствуют на масках из Нолы772 (Кат. № 85),
коллекции Музея Пола Гетти773 (Кат. № 90), на фрагментарно сохранившейся
и переделанной согласно новой моде (был сделан «Т» – образный лицевой
вырез) маске из Острова774 (Кат. № 117), а также на экзамплярах из
Ньюстеда775 (Кат. № 84), Вышеграда776 (Кат. № 86), Карнунта-Петронелля777
(Кат. № 83), Кривни778 (Кат. № 89), Мадары779 (Кат. № 222), Чинкшора780
(Кат. № 88), Джилэу781 (Кат. № 87), Аквинка782 (Кат. № 257), Пфюнца783 (Кат.

Тертуллиан (Tert. De cult. femin. 2. 7). Женские волосы блонд обнаружены в погребениях
римского времени в Ле-Мартр-де-Вейр (Audollent A. Les tombes gallo-romaines a inhumation
des Martres-de-Veyre (Puy-de-Dome) // Mémoires présentés par divers savants à l'Académie des
Inscriptions et Belles-Lettres de l'Institut de France. 1923. XIII. P. 275–328, Esp. 284, Pl. 8;
Bartman E. Hair and the Artifice of Roman Female Adornment // AJA. 2001. 105. 1. P. 7, Fig.
5). Хотя эпоху ранней Римской империи золотистый цвет волос часто ассоциировался с
проститутками, которые выцвечивали волосы или носили светлые парики (Sherrow V.
Encyclopedia of hair: a cultural history. Westport, 2006. P. 149).
771
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 24 ff, № 17, Taf. 10;
Vlădescu CR. M. Masca de paradă de la Romula si incercarea de reconstituire a coifului de
cavalerie romană // Studii şi cercetări de istorie veche. 1981. Vol. 32. No. 2. P. 195–203.
772
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 15, № 12, Taf. 3;
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70 (O 41), Taf. 24, 3.
773
Vermeule C., Neuerburg N. Catalogue of the Ancient Art in the J. Paul Getty Museum.
P. 36; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70 (O 44), Taf. 25, 3.
774
Radulescu A. Elmi bronzei di Ostrov. S. 538, Fig. 3–7; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 73 (O 56), Taf. 27.
775
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 69 (O 39), Taf. 24, 1.
776
Ibid. S. 70 (O 42), Taf. 24, 4.
777
Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 95, Abb. 89.
778
Kohlert M. Zur Entwicklung, Funktion und Genesis römischer Gesichtsmasken in
Thrakien und Niedermösien. S. 512, Abb. 80; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70.
779
Стойчев С. Шлем-маска от Мадара // Тракия и околният свят. Научна
конференция, Шумен – 2004. Шумен, 2005. С. 303–306.
780
Dragotă G. Masca romană de bronz de la Cincsor (jud. Brasov) // Studii şi cercetări de
istorie veche.1987. Vol. 38. Nr. 3. P. 276–280.
781
Isac D., Bărbulescu M. Neue Paraderüstungen aus Dakien P. 215–216; Isac D. The
cavalry parade mask from Gilău // Ephemeris Napocensis. 2009. XIX. P. 191–198.
203

№ 176), Торсберга784 (Кат. № 169) и частных коллекций (проданных на


аукционах Christies (Кат. № 701) и Галереи Puhze (Кат. № 103)785).
Иногда эти маски называют «восточными», отмечая сходство с
изображением женских лиц на погребальных стелах из Пальмиры786. Э.
Бартман полагает, что если маски шлемов изображали именно восточных
женщин, то никак не обычных, а благородных кровей. Причем тех, которые
когда-либо возглавляли сопротивление Риму, и непосредственно участвовали
в упорном и ожесточенном противостоянии, проявляя воинскую доблесть787.
В этом снова видна реминисценция образа амазонки как достойного и
опасного соперника. Однако, если данная теория верна, то можно определить
область применения подобных масок. Прежде всего, необходимо ответить на
вопрос – насколько эффектно было носить в бою шлемы с масками,
изображающими, скорее всего, неизвестную большинству вражеских воинов-
варваров героиню? Опять же, при полном молчании нарративных
источников, трудно представить в каких церемониях могли понадобиться
изображения варварских цариц. Могли ли они являться предметом культа и
почитания среди римских воинов, если даже сама автор теории соглашается,
что трудно представить римского кавалериста, знакомого с произведениями
античной риторики, восхваляющими мужество и храбрость таких
персонажей как Артемисия Галикарнасская, Томирис или же Зенобия?788
Зато предметом культа такие маски могли быть, если они изображали
не отстраненный и малознакомый образ восточной повелительницы, а
гораздо более близкий любому воину Рима образ «матери лагерей»789.

782
Kocsis L. A recently identified cavalry sports helmet from Aquincum. P. 281–292.
783
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 55 (E 1), Taf. 9, 1–4.
784
Ibid. S. 73 (O 57), Taf. 25, 4; Matešić S. Römische Helme aus dem Thorsberger Moor
S. 54–58.
785
Негин А.Е. Mater castrorum, амазонки, горгона Медуза и шлемы-личины с
женскими чертами лица в римской императорской армии. С. 292–294, Fig. 2, 8; 4, 7.
786
Bartman E. The mock face of battle. P. 113–115.
787
Ibid. p. 115.
788
Ibid. P. 116.
789
Ricciardi R. A. Where Did All the Women Go: The Archaeology of the Soldier
Empresses. Dissertation University of Cincinnati, 2007.
204

Э. Кюнцлом было отмечено сходство некоторых масок с


изображениями солдатских императриц III в., и предположено связать их с
культом mater castrorum («мать лагерей»)790. Как известно, кроме
гражданских титулов, у императрицы была возможность получить почетный
титул за участие в военных кампаниях. Первой такого титула удостоилась
Фаустина Младшая, сопровождавшая Марка Аврелия «во всех летних
походах, так что он называл ее «матерью лагерей»» (Dio Cass. LXXII. 10;
SHA. Aur. XXVI. 8). А вот у Юлии Домны этот титул появился после
вторжения в Адиабену и, кажется, отчасти по той причине, что она была
заметной фигурой в окружении ее мужа, в то время когда он был в походе
(Dio Cass. LXXII. 10; LXXV. 1; BGU II 362, 13, 15ff.).
Анализ изображений Юлии Домны в образе mater castrorum
показывает, что хотя она и не изображалась в военном снаряжении, все же ее
появление в облике Афины-Минервы, Виктории, Кибелы, Артемиды или же
Венеры Победительницы было призвано подчеркнуть связь с военной
сферой, и являлось олицетворением воинской доблести. Появление же
императрицы в образе Кибелы (mater deorum) подчеркивало также ее
материнскую роль; причем не только в качестве mater castrorum, но и mater
senatus и mater caesarum / Augustorum791.
Все маски данной группы датированы второй половиной II – первой
половиной III в. Точную копию портрета женщины из императорской семьи
изготовлять было вовсе необязательно. Для идентификации было достаточно
присутствия на изделии нескольких отличительных признаков, и добиться
общей похожести792.
По версии Дж. Оливера, отмеченные в военном календаре из Дура-
Европос (Feriale Duranum) празднования в рамках январских календ
(Kalendae Ianuariae), а именно 1 января отводились для почитания и
принесения жертвоприношений матери покровительнице военного лагеря
790
Künzl E. Unter den goldenen Adlern. S. 115–117.
791
Ricciardi R. A. Op. cit. P. 236.
792
Künzl E. Unter den goldenen Adlern. S. 115.
205

(mater castrorum)793. Можно предполагать, что в ходе торжественных и


театрализованных церемоний маски этой модификации могли носить
исполнители роли божественной покровительницы военных лагерей.
Связь, по крайней мере, части женских масок именно с культом mater
castrorum отчасти объясняет то, что Арриан в своем трактате о кавалерийских
турнирах ничего не говорит о масках, изображающих женские лица, ведь
Фаустина Младшая была удостоена этого титула лишь спустя сорок лет
после написания данного исторического источника.

III. 4. 3. 5. 3. Шлемы с масками типа «Медуза Горгона»

Маска из Вайсенбурга (Biriciana)794 (Кат. № 46) была опубликована в


каталоге под редакцией Й. Гарбша, как изображающая мужское безбородое
лицо. Однако не стоит забывать о том, что на этом экземпляре мы видим
изображение крыльев и змеи в волосах. Можно было бы предположить, что
оружейник хотел показать популярный в античности сюжет борьбы орла со
змеей – полярно противоположных символов. Этот сюжет олицетворял
борьбу двух начал, и орел с поверженной змеей считался символом грядущей
победы. В то же время на маске нет никакого намека на гибель змеи в когтях
орла. Змея показана выползающей из кудрей, что свидетельствует об иной
интерпретации декора маски, которая изображала лицо горгоны Медузы.
Крылья, вздымающиеся над шевелюрой, как и змеи, выползающие из волос,
часто встречаются на римских изображениях горгоны Медузы795.
Изображения змей, выползающих из волос, имеются и на двух
практически аналогичных масках с женственными чертами лиц – одна из

793
См. подвергнутую критике со стороны О. Финка гипотезу Дж. Оливера: (Oliver
J. H. Notes on Documents of the Roman East // American Journal of Archaeology. 1941. Vol.
45. Nr. 4. P. 540–541). Критику О. Финка см. в: Fink R. O. Feriale Duranum I, 1 and Mater
Castrorum // American Journal of Archaeology. 1944. Vol. 48. Nr. 1. P. 17–19.
794
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 66, Taf. 21, 1–2.
795
Belson J. P. The Medusa Rondanini: A New Look // AJA. 1980. 84. 3. P. 373–378;
Böschung D. Römische Glasphalerae mit Porträtbusten // Bonner Jahrbücher. 1987. Bd. 187. S.
255–258.
206

Каленика в Болгарии796 (Кат. № 171), а другая неизвестного происхождения,


проданная с торгов на аукционе Кристи797 (кат. № 749).
Наиболее хорошо сохранившийся экземпляр шлема, изображающего
горгону Медузу – экземпляр из Пфрондорфа798 (Кат. № 116). Это
трехчастный шлем, состоящий из затылочной части (тулья шлема), лицевой
части с вырезом для глаз, носа и рта в который закрывался Т–образным
антропоморфным забралом. Он был случайно найден в 1868 г. в
заброшенной каменоломне. Маска изготовлена из посеребренного медного
листа в чеканной технике. На лбу располагается изображение орла с
распростертыми крыльями. Змеи обвивают орлиные крылья и опускаются в
виде локонов по щекам. Две змеи обвивают затылок к пробору. На макушке
изображен венец, завязанный на затылке лентой.
Съемная маска, которая могла быть в любой момент демонтирована,
оставив лицо воина открытым, свидетельствует о том, что такого рода шлем
мог использоваться не только в ходе парадов и иных церемониальных действ,
но и в боевых условиях. Именно в бою применение масок с изображением
горгоны Медузы наиболее вероятно. Трудно представить в каких церемониях
солдаты могли носить такие шлемы, в то время как в пылу схватки этот образ
выполнял обе свои функции – защищать владельца и устрашать противника.
Вместе с тем, функция устрашения врага с помощью образа какого-либо
мифического персонажа, обладавшего вредоносным свойством, могла быть
действенна, лишь пока существовало мифологическое сознание, безгранично
верившее и не подвергавшее сомнению. С утратой веры в мифы эта функция
отпадала сама собой. Поэтому сейчас так трудно со всей полнотой

796
Kohlert M. Zur Entwicklung, Funktion und Genesis römischer Gesichtsmasken in
Thrakien und Niedermösien. S. 513, Abb. 81; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 70.
797
Негин А. Е. Mater castrorum, амазонки, горгона Медуза и шлемы-личины с
женскими чертами лица в римской императорской армии. С. 295–296, Рис. 5, 8.
798
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 22, № 15, Taf. 7, 8;
Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen. S. 7; Lipperheide F.F. von. Antike
helme. S. 346, Abb. 263; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 126–127, Pl. 367–
369; Негин А. Е. Римское церемониальное и турнирное вооружение. C. 138–140, Рис. 187–
188.
207

представить насколько сильной была вера в апотропей и насколько широко


он применялся в реальных, а не маскарадных схватках.
Поскольку античные источники молчат о назначении масок
изображающих женские лица, были выдвинуты разные гипотезы их
назначения – от их погребального характера799 (ведь на них можно встретить
декоративные мотивы, тесно связанные с миром мертвых и верой в
загробную жизнь, такие как изображения змей, которые трактуются как
хтонические существа, символизирующие мир подземных обитателей,
будучи помимо этого еще и символом души) до использования в качестве
позорных800 масок801. Однако, как правило, погребальные маски не имели
глазных, носовых и ротовых прорезей, так как покойнику не нужно слушать,
видеть и говорить802. Напротив, тем, кто надевал эти маски для участия в
маскараде, все это было крайне необходимо, чтобы не передвигаться
вслепую.
Некоторые из масок с женственными чертами лица сложно приписать к
какому-либо из рассмотренных выше типов. К таковым относятся маски и
тульи шлемов с изображением длинных волнистых волос из Раполано803
(Кат. № 55), Вайсенбурга804 (Кат. № 45), Крефельд-Геллепа805 (Кат. № 101),
Варны806 (Кат. № 166).
Следует оговориться, что их применение женственных масок для
введения в заблуждение воинов противника сразу следует отмести. Хотя
античная традиция фиксирует случаи военной хитрости, когда воины-

799
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 65.
800
Позорные маски («Schandmaske» или «masks of shame») были довольно широко
распространены в позднем средневековье, но античных экземпляров нам не известно.
801
Dziurdzik T. «A Punishment Worse than Death». Understanding Roman Parade
Equipment through an Unusual Penalty. P. 34–37.
802
Пятышева Н.В. Железная маска из Херсонеса. С. 27.
803
De Agostino A. Gli elmi di Rapolano.
804
Kellner H. J., Zahlhaas G. Der römische Tempelschatz von Weißenburg i. Bay. S. 80
ff, Nr. 40; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 94, Abb. 75.
805
Junkelmann M. Op. cit. S. 101 (O 133).
806
Тончева Г. Новооткрити гробници около Одесос. С. 53, Рис. 8; Garbsch J.
Römische Paraderüstungen. S. 68. Taf. 23, 1.
208

мужчины переодевались в женщин (Plut. Sol. 8–9; Hdt. IV. 145–146), но в этих
эпизодах нет никакого намека на почитание храбрости и воинской доблести
женщин. Кроме того, античные источники ничего не говорят о широком
распространении подобной практики в римской армии. Зато поразительное
сходство некоторых масок с женскими чертами лица и глиняных
театральных масок807 напоминает о традиции переодевания мужчин-актеров
в театральных и других ритуальных действах, где было необходимо
воссоздание какого либо события или действия путем театрализованного
представления.
Таким образом, популярность постановок амазономахии в виде
ритуальных сражений между двумя группами статистов, части которых
приходилось переодеваться, чтобы визуализировать легендарный образ,
объясняется пристрастием римлян к театрализованным действам.
В поисках области применения женственных масок в римской армии
могут появиться совсем неожиданные гипотезы. А что если эти женские
маски носили женщины? Иногда, на основании каких-либо
неподтвержденных данных пытаются делать сенсационные заявление о
присутствии неких «амазонок» в римских нерегулярных частях808, как это
было сделано недавно на основе изучения и публикации материалов
раскопок захоронений в окрестностях римского форта Брогам, графство
Камбрия в Британии, где размещалось подразделение нумеров (Numerus

807
Очень похожая на женственные экземпляры масок из Штраубинга глиняная
театральная маска была найдена в викусе к югу от Штраубинга в 1989 г. Лицо маски было
выкрашено в белый цвет, а брови, глаза и губы были подведены красной краской. Волосы
были окрашены желтой краской. На лбу маски были помещены две выпуклости,
окрашенные синей краской. Они напоминают стеклянную вкладку на лбу масок типа
Штраубинг или чеканенную выпуклость в виде обращенного рогами вниз полумесяца
См.: Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 47, Abb. 93–94. В целом о римских
театральных масках см.: Rose H. Die römischen Terrakottamasken in den Nordwestprovinzen.
Herkunft – Herstellung – Verbreitung – Funktion. Wiesbaden, 2006; Hamilton S. Making Roman
Theatrical Masks: An Aspect of Ancient Performance Culture // Acta lassyensia comparationis.
2011. September 1. P. 114–123; Lippman M. Embodying the Mask: Exploring Ancient Roman
Comedy Through Masks and Movement // The Classical Journal. 2015. 111. No. 1. P. 25–36.
808
Smith L. Women warriors from Amazon fought for Britain's Roman army // The
Times. 2004. December 22.
209

equitum Stratonicianorum)809. Восточные женщины, несомненно, славились в


античном мире своей свирепостью и воинственностью810, но предполагать
наличие в римской армии женщин военнослужащих (которые использовали
бы эти маски), пусть даже и во вспомогательных и нерегулярных
подразделениях римской армии, состоявших из иноземцев, невозможно из-за
отсутствия подтверждающих источников. В том же форте Брогам были
обнаружены два захоронения, совершенные по обряду трупосожжения, в
которых, предположительно, находились останки женщин. Они
сопровождались сожженными останками животных. Были найдены костяные
пластинки, которые использовали для украшения шкатулок, а также детали
ножен меча и фрагменты глиняной посуды. В другом «женском» погребении
с человеческими останками, чей возраст определен в промежутке от 21 года
до 45 лет, обнаружили серебряную чашу, ножны меча с костяными
накладками, конские костяки и предметы, указывающие на возможную
дунайскую родину погребенных811. Правда, Х. Кул, изучавшая материалы
этих погребений, в своей монографии о раскопках в Брогаме более сдержана
в атрибуции останков как женских812. Хотя в пользу теории об «амазонках» в
римской армии и могли бы свидетельствовать находки двух уже
упоминавшихся масок в женских погребениях в Ноле (Кат. № 85) и Варне
(кат. № 166), но о наличии в этих погребениях какого-либо другого оружия
не сообщается, следовательно, говорить о том, что в вышеперечисленных
могилах погребены женщины-воительницы, нет никаких оснований.
Т. Дзурдзик полагает, что маски с женскими чертами лица были
специально предназначены для унижения наказанных римских солдат,
совершивших какое-либо преступление или же проступок, так как, одевая

809
Cool H.E.M. The Roman Cemetery at Brougham, Cumbria: Excavations 1966–67 //
Britannia Monograph 21. L., 2004. P. 317.
810
Bartman E. The mock face of battle. P. 115.
811
Cool H.E.M. The Roman Cemetery at Brougham, Cumbria: Excavations 1966–67. P.
2–23.
812
Ibid. P. 461.
210

такую маску, солдат уподоблялся женщине813. В подтверждение данному


выводу приводится пассаж из Зосима, где говорится, о том, как для наказания
трусливых солдат император Юлиан, перед тем как изгнать, приказал одеть
их в женскую одежду и провести в таком виде по военному лагерю, полагая,
что «для мужественных солдат такое наказание будет хуже смерти» (Zos.
Hist. nov. III. 3. 4–5). Т. Дзурдзик сомневается, что кто-либо из римских
солдат мог бы добровольно надеть на себя маску с женскими чертами лица,
считая это великим позором814. Этот вывод он распространяет и на тех, кто
принимал участие в маскарадах, связанных с культовыми и
церемониальными мероприятиями815.
Однако данная гипотеза не объясняет, почему эти «маски позора»
зачастую были богато украшены, почему они присутствовали наряду с
«мужскими», причем в равной пропорции, в составе клада из Штраубинга, а
также почему они, по предположению самого же Т. Дзурдзика, зачастую
являлись вотивными приношениями816? Неужели маски позора были столь
желанным даром для божества? Также странным является утверждение о
том, будто никто из военнослужащих, участвующих в маскараде, не посмел
бы одеть маску, изображающую женское лицо. Определенно, в ходе
маскарада иногда необходимо было изобразить, например, воинственную
«амазонку» или же одеть для устрашения маску Медузы Горгоны, которая
также изображала женские черты лица. Не являлась же, в самом деле, маска
имитирующая лицо Медузы Горгоны также «маской позора»?
Вопреки предположению Т. Дзурдзика, римский солдат,
участвовавший в маскараде, не чувствовал такого панического страха перед

813
Dziurdzik T. «A Punishment Worse than Death». Understanding Roman Parade
Equipment through an Unusual Penalty. P. 34.
814
Ibid. 37.
815
Ibid. 37.
816
Dziurdzik T. Parade Helmet Masks from Roman Dacia: Re-Interpreting Equipment
through the Study of Military Religion // Archeovest III: In Memoriam Florin Medeleţ (1943-
2005) / Sorin Forţiu, Andrei Stavilă (Eds.). Timișoara: ArheoVest, 2015. P. 968–969.
211

надеванием «женской» маски. Более того, в отличие от гистрионов817, для


ателланов818, являвшихся римскими гражданами, путь в армию не был закрыт
(Liv. VII. 2. 12). Нам практически ничего неизвестно об их деятельности в
армии; источники не дают какой-либо внятной информации на данный счет.
Однако в нашем распоряжении есть одно очень интересное надгробие
римского воина. В Археологическом музее Салоник хранится надгробная
стела Марка Верания Ареска, датируемая второй половиной II в. н.э.819 Воин
изображен в военной одежде. На нем надет льняной (?) панцирь с птерюгами
на поясе, виднеется перевязь меча. На нагрудной части панциря имеется
изображение прямоугольной пластины с декором, которая очень напоминает
нагрудные панцирные пластины. На левом плече виден воинский плащ.
Рядом с головой Марка Верания Ареска помещена театральная маска,
изображающая женское лицо. О том, что это именно театральная маска, а не
шлем с маской, свидетельствует ее широко открытый рот, необходимый для
того, чтобы актера хорошо было слышно во время представления, в то время
как ротовая прорезь масок-забрал на шлемах всегда узкая.
И в театрализованных постановках амазономахий, и в церемониях
почитания «матерей лагерей», в них перевоплощались воины мужчины,
которым приходилось надевать на себя атрибуты гендерной идентификации.
Такое перевоплощение можно сравнить, например, с временным
перевоплощением в бога императора в триумфальном шествии. По
завершению триумфа император вновь становился тем, кем он был. Так и
мужчина-воин, исполнявший роль женщины-воительницы обладал этой
своей новой игровой идентичностью лишь короткий промежуток времени.
817
Гистрион (от лат. histrio — актер, трагик) - обычно вербовались из низов
общества, и их профессия считалась малопочтенной. Они не имели гражданских прав и
могли подвергаться телесным наказаниям; лишь немногим гистрионам удавалось
завоевать почет и уважение. Изначально они играли без масок, но в I веке до н. э., под
влиянием греческой театральной культуры, маски появились и в Риме.
818
Ателланы – участники ателлан (от лат. fabula atellana, басни из Ателлы) —
коротких фарсовых представлений-буффонад, которые были названы по имени города
Ателла (совр. Аверса) в Кампанье, где они зародились.
819
Despinis G., Stefanidou-Tiveriou T., Voutiras E. Katalogos glypton tou
Archaiologikou Mouseiou Thessalonikis 1 (Thessaloniki 1997). P. 181–184, Nr. 140.
212

Не будучи актером по профессии, он даже на время представления не мог


уподобляться актеру. И такая временная смена идентичности не приводила к
изменению отношения к нему со стороны сослуживцев, ведь те прекрасно
осознавали, что основная проблема «кросспола» в этом театрализованном
представлении – это не потребность идентичности, а банальное отсутствие
представительниц противоположного пола. При этом у участников и
зрителей не возникало никакого когнитивного диссонанса, ведь в данном
случае гендерная идентичность была лишь казуальной. Более того, тот
мифологический образ, который реализовывался при помощи женской
маски, обладал особой энергетикой, поскольку давал новую идентичность,
вызывая не только интерес, но и уважение у римлян. В контексте hippika
gymnasia такой шлем олицетворяет квази-ритуальную форму переодевания.
Подобно ритуалу воинской инициации древнейшего времени, маски
позволяли на короткий промежуток времени приостановить свою
собственную идентичность и, как ни парадоксально, еще более усиливали
мужественность человека, облаченного в женский костюм. Это достигалось
посредством демонстрации отсутствия страха утратить на какое-то время
свои мужские качества. С другой стороны, шлем с маской, изображающей
женское лицо, в данном контексте являлся не более чем изображением
воительницы-варвара. Наряженный амазонкой человек изображал
легендарного экзотического персонажа иноземного происхождения,
абстрагируясь на время от традиционных римских ценностей, согласно
которым женщина находилась в подчиненном, зависимом от мужчины
положении. В этом случае гендерная идентичность игнорировалась, и
персонаж изображался как равный по силе и отваге римскому воину
соперник. В этом случае, воин-мужчина не испытывал стыда, надевая
женскую маску820. Та же психолого-религиозная коннотация имела место и в
случае с изображением почитаемой воинами императрицы.

820
Bartman E. The mock face of battle. P. 111.
213

К описанной группе шлемов с масками, изображающими женские лица,


также относится маска из Нолы. Но к женским чертам лица добавлено
стилизованное изображение шлема, одетого на голову. В связи с этим можно
предположить, что маска из Нолы является изображением богини Минервы
или Виктории. Минерва являлась в армии императорского времени богиней
— защитницей трубачей, офицеров-управленцев, эвокатов, начальников и
мастеров оружейных мастерских и учрежденных Адрианом экзерцмейстеров,
к обязанностям которых относилась организация представлений hippika
gymnasia821. Изображение этой богини лучше подходит для декора защитного
вооружения, ибо в отличие от Марса, любящего кровавую стихию, войну и
насилие в любом проявлении, Минерва олицетворяла священную
оборонительную войну и была богиней–защитницей. Своим присутствием на
доспехе богиня символизировала защиту и покровительство, оказываемые
воину.
Минерва в имитации коринфского шлема появляется в декоре
нагрудных пластин из Манхинга822 (Кат. № 422), Пфюнца823 (Кат. № 473,
477), Сцень824 (Кат. № 438, 439); на поножах из Штраубинга825 (Кат. № 355) и
умбонах из Тебриза826 (Кат. № 642) и Мильтенберга827 (Кат. № 639). Также
бюсты Минервы появляются даже на чешуйках панцирей (например, на

821
Колобов A. B. Римские легионы вне полей сражений (эпоха Ранней Империи).
Пермь, 1999. С. 60.
822
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 53–54 (D 2). Taf. 8, 2.
823
Ibid. 55 (E 8), Taf. 9.8; Garbsch J. Verschlußsache: Panzer, Kettenhemden und
kimmerische Gewänder // Bayerische Vorgeschichtsblätter. 2000. Bd. 65. S. 118 (№ 31).
824
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 78 (P 14), Taf. 36, 2; Garbsch J.
Verschlußsache: Panzer, Kettenhemden und kimmerische Gewänder. S. 120 (№ 58); Borhy L.
Troianum dicitur agmen. Római kori díszpáncélok Brigetióból és ĸörnyékéről. S. 37–38.
825
Keim J., Klumbach H. Der Römische Schatzfund von Straubing. S. 20–21 (№ 10), Taf
15; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 48 (B 10). Taf. 3, 2.
826
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 84 (R 7). Taf. 42, 2; Nabbefeld A.
Römische Schilde. S. 228 (№ 523), Taf. 67.
827
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 83 (R 5). Taf. 42, 1; Nabbefeld A.
Römische Schilde. S. 167 (№ 196), Taf. 20.
214

фрагментах римского чешуйчатого панциря из частной коллекции)828 (Кат. №


697).
Имитация коринфского шлема, как часть декора римского шлема
присутствует на образцах из Хеддернхайма829 (Кат. № 204), Железных
ворот830 (Кат. № 206), Сценя (Кат. № 205)831, и на экземпляре из бывшей
коллекции Акселя Гуттмана (AG 451)832 (Кат. № 203), на которых имеются
также маскароны на лобной части. Причем, экземпляр из бывшей коллекции
А. Гуттмана демонстрирует на своей тулье присутствие изображения
гиппокампов.
Изображения этих полулошадей-полурыб характерны и для другой
маски, которая сильно похожа на маску из Нолы (Кат. № 85). Данный
экземпляр находится в коллекции католического колледжа Проведенс
академи (Providence academy) в Плимуте, штат Миннесота, США833 (Кат. №
224). В отличие от маски из Нолы, имеющей утраты в верхней части,
экземпляр из Проведенс академи сохранился достаточно хорошо. На месте
зияющих дыр маски из Нолы, на этом образце помещены рельефные
изображения гиппокампов. В остальном декор масок аналогичен, даже
чеканный бордюр в виде маленьких арочек, окаймляющий край шлема и
диадемы, аналогичен. Хотя по наличию фрагментов характерных хвостов,
сохранившихся на маске из Нолы, также можно утверждать, что на ней тоже
имелись изображения гиппокампов. Гиппокампы (или гибридные морские

828
Kaminski J., Sim D. Roman Imperial Armour. P. 75, Fig. 47; Fischer T. Die Armee
der Caesaren. S. 169, Abb. 216.
829
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 72 (O 53). Taf. 29; Fischer T. Die Armee
der Caesaren., Abb. 309.
830
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 72 (O 55), Taf. 28, 3–4; Negin, 2010a, p.
148, Fig. 203–204.
831
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 72 (O 54), Taf. 28, 1–2; Негин А. Е.
Римское церемониальное и турнирное вооружение. C. 147, Pис. 202, 2.
832
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen., S. 106–108, Taf.
I–III.
833
Негин А. Е. Римское церемониальное и турнирное вооружение. C. 114, Pис. 133;
Негин А. Е. Шлемы с женскими масками в римской армии и образ богини Минервы на
масках из Нолы и коллекции Providence Аcademy // «Воинские традиции в
археологическом контексте: от позднего латена до позднего средневековья» Материалы
конференции. Ноябрь 2012 / Сост. И.Г. Бурцев. Тула, 2014. С. 19, 23, Pис. 5.
215

чудовища) также показаны на нагрудных пластинах с изображением


Минервы из крепости вспомогательных войск Кешею (Samum)834 (Кат. №
450–451), где размещались cohors equitata. И, в данном контексте,
гиппокампа на этом экземпляре трудно отождествить с легионной эмблемой.
Скорее всего, изображения гиппокампов у ног Минервы, а в нашем случае на
шлеме Минервы, являются олицетворением победы в состязании Минервы
над богом Океана Нептуном, являясь, в конечном итоге символом победы и
превосходства.
Таким образом, женские маски были порождением церемониальной
стороны жизни римской императорской армии и являются тем культурным
феноменом, дальнейшее изучение которого позволит понять многие нюансы
религиозно-церемониальных действ с участием римских военнослужащих.

III. 4. 3. 6. Шлемы типа Пфрондорф, Хеддернхайм, Уэртинг и


Гизборо/Тайленхофен

В конце II в. н.э. появляются трехчастные шлемы, которые состояли из


затылочной части (тулья шлема) и крепившейся к ней лицевой рамки с
вырезом для глаз, носа и рта в который вставлялось Т–образное
антропоморфное забрало. Единственный полностью сохранившийся
трехчастный экземпляр найден в Пфрондорфе835 (Кат. № 116). Рамка с
маской прикреплялась к тулье при помощи ремня, идущим под подбородком
к ушам, а маска, в свою очередь, была закреплена на лицевой рамке с
помощью вращающейся задвижки, вставленной в ушко между бровями
маски. Сохранившееся отверстие на подбородке позволяют предполагать
наличие в свое время некоего шарнира. При такой системе снять отдельно

834
Isac D., Bărbulescu M. Neue Paraderüstungen aus Dakien. P. 218 (№ 9, 10), Abb. 27.
835
Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. S. 320, № 15, Taf. 7, 8;
Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen. H.V, S. 7; Lipperheide F.F. von.
Antike helme. S. 346, Abb. 263; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 126–127, Pl.
367–369.
216

маску было очень трудно. Проще было снять весь шлем836. Другой
трехчастный экземпляр, вернее его остатки, были найдены в Острове837 (Кат.
№ 117). До наших дней сохранилась тулья шлема и лицевая рамка,
оформленная в верхней части прекрасно моделированной женской
прической, но забрало утеряно. Кроме того, сохранилось несколько
антропоморфных забрал (из Вайсенбурга838 (Кат. № 122), Майнца839 (Кат. №
123) Осиека840 (Кат. № 124), Сотина841 (Кат. № 125)) и отдельная лицевая
рамка, хранящаяся в частной европейской коллекции (Кат. № 212).
Следует отметить, что не все шлемы с лицевой рамкой, на которой
имелся Т–образный вырез, снабжались антропоморфными забралами. У
шлемов из Хеддернхайма842 (Кат. № 204) и Уэртинга843 (Кат. № 196–197) на
лицевой части не имеется никаких следов креплений для забрал. В этих
случаях речь не может идти о трехчастном характере данных образцов, в
противовес утверждению М. Колерт, объединившей в своей типологии все
эти шлемы в тип III844. Нет никаких оснований говорить о них и как об
антропоморфных шлемах, так как на лицевой их части не изображено

836
Lindenschmit L. Masken und Visirhelme aus Erz und Eisen. H.V, S. 7.
837
Radulescu A. Elmi bronzei di Ostrov. S. 538, Abb. 3–7; Robinson H. R. The Armour
of Imperial Rome., P. 126, Pl. 370–373; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 73 (О 56),
Taf. 27.
838
Fuchs J. M. Bemerkungen über eine zu Weissenburg aufgefundene Römische Maske;
Fabricius E., Kohl W., Tröltsch J. Das Kastell Weißenburg. S. 33, № С 11, Taf. 8. 13; Klumbach
H. Römische Gesichtshelme aus Mainz. S. 33, Abb. 9; Robinson H. R. The Armour of Imperial
Rome. P. 127, Pl. 375; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 71–72 (О 50), Taf. 26, 4.
839
Lindenschmit L. Das Römisch-Germanische Centralmuseum in bildlichen
Darstellungen aus seinen Sammlungen. Mainz, 1889. Taf. 27, 1; Klumbach H. Römische
Gesichtshelme aus Mainz. S. 30, Abb. 6; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 127,
Pl. 374; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 71 (О 49), Taf. 26, 2.
840
Hoffiller V. Oprema rimskoga vojnika u prvo doba carstva. S. 219, Abb. 39; Garbsch
J. Römische Paraderüstungen. S. 72 (О 52).
841
Hoffiller V. Oprema rimskoga vojnika u prvo doba carstva. S. 218, Abb. 38; Garbsch
J. Römische Paraderüstungen. S. 72 (О 51), Taf. 26, 3.
842
Donner von Richter O. Die Heddernheimer Helme S. 21, Abb. 29–35, Taf. 4;
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 129, Pl. 376–377; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 72 (О 53), Taf. 29.
843
Toynbee J.M.C., Clarke, R.R. A Roman decorated helmet and other objects from
Norfolk // JRS. 1948. Vol. 38. P. 20–27, Pl. 2–4; Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome.,
P. 130–131, Pl. 384–386; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 74 (О 61), Taf. 30. 1–2, 4.
844
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 21–22.
217

никаких антропоморфных элементов кроме локонов волос. Похожие лицевые


части, где большие нащечники оставляют открытой такую же Т-образную
область, имеются также на боевых шлемах типа Нидербибер845.
Тульи этих двухчастных шлемов были «псевдоаттической» формы и
имели продольный гребень, выполненный в виде изображения птичьей
головы. В то же время тулья шлема из Уэртинга похожа на синхронные по
времени кавалерийские шлемы типа Гизборо/Тайленхофен846, и те отличны
наличием нащечников, размещенных вместо рамки с лицевым вырезом.
Шлемы типа Хеддернхайм имитируют «псевдокоринфские» или так
называемые «апуло-коринфские» шлемы, которые бытовали в Италии в VI–V
вв. до н.э.847. Наиболее поздним образцом, выполненным в близком к «апуло-
коринфскому» шлему стиле, является великолепный декоративный шлем из
Отена848 (Кат. № 247), изготовленный для статуи. В данном случае, впрочем
как и на шлемах типа Хеддернхайм, мы имеем дело со стилизацией под
архаичные шлемы «героической эпохи», присутствующих на
многочисленных произведениях искусства того времени: настенной
живописи, скульптурах и рельефах.
Шлемы типов Пфрондорф, Уэртинг и Хеддернхайм имели уже не такие
защитные свойства, которыми обладали шлемы с масками в I в. н.э.. Их
изготовляли из латуни или бронзы, уже не применяя двухслойную структуру
материала (железная основа, покрытая латунным или бронзовым чехлом)849.

III. 5. Конский доспех: конские наглазники, налобники и нагрудники

845
Junkelmann M. Römische Helme. S. 85–87.
846
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen., S. 63–66
847
Junkelmann M. Römische Helme. S. 90.
848
Bulliot J-G. Découverte de deux inscriptions romaines et d'un casque votif à Autun;
Künzl E. Der Traum vom Imperium: Der Ludovisisarkophag. S. 88, Abb. 12; Fischer T. Die
Armee der Caesaren., 156–157; Негин А. Е. Декоративные римские шлемы. C. 180–181, Pис.
1.
849
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 62.
218

Защитой лошадей на войне озаботились довольно давно. Первенство в


бронировании лошади принадлежит тем народам, которые или сами
применяли в войне конных лучников, или сталкивались с таковым
противником: — скифы, сарматы, ассирийцы, урарты, саки, парфяне, гунны,
китайцы, индийцы850.
Долгое время конский доспех состоял главным образом из налобника и
нагрудника. Этих защитных средств было достаточно, чтобы обеспечить
фронтальную защиту от стрел, дротиков и другого метательного оружия. Но
в ближнем бою такая защита была недостаточна, что привело к созданию
полного конского доспеха.
О том, насколько массовым было применение полного конского
доспеха в римской армии851, можно говорить лишь предположительно.
Указания в литературных источниках на использование в римской кавалерии
конского доспеха появляются не ранее III в. н.э. (Nazar. Paneg. 22; Lib. Or.
XVIII. 206). По всей видимости, такая конская катафракта была мало
распространена, используясь лишь в специализированных подразделениях
римскими катафрактариями и клибанариями. Хотя Notitia Dignitatum
указывает на существование четырех фабрик, которые специализировались
на производстве вооружения клибанариев (Not. Dig. Or. Ix. 18–39; Oc. XI. 16–
39)852. Возможно римскими по происхождению были две чешуйчатых
конских попоны, найденных при раскопках в Дура-Европос853.
Гораздо чаще использовали богато декорированные наглазники,
налобники и нагрудники.

850
Горелик М. В. Кушанский доспех // Древняя Индия. Историко-кулътурные связи
/ Г. М. Бонгард– Левин (отв. ред.). Москва: Наука, 1982. С. 104–105.
851
Schuckelt S. Evidence for horse armour in the Roman Army and the use of chamfrons
by the Roman cavalry. Cardiff University. Thesis, 2014.
852
James S. The fabricae: state arms factories of the Late Roman Empire. Fig. 4–6.
853
James S. The Excavations at Dura-Europos conducted by Yale University and the
French Academy of Inscriptions and Letters 1928 to 1937. Final Report VII: The Arms and
Armour and other Military Equipment. P. 115.
219

В начале I в.н.э. в римской армии распространяются конские


наглазники в виде бронзовых решеток округлой формы. Эта разновидность
шор была предназначена для защиты глаз животного, но, помимо этого, они
же уменьшали поле зрения лошади, что способствовало уменьшению ее
пугливости. Можно выделить две разновидности наглазников, которые
отличались способом соединения глазных корзинок. Двухчастные
наглазники состояли лишь из двух решетчатых корзин, связанных между
собой посредством кожаных ремешков, как на образце из Помпей854 (Кат. №
600). Трехчастные наглазники, кроме самих глазных корзин имели
центральную пластину, к которой они и крепились посредством шарниров,
как на экземпляре из Даль855 (Кат. № 582).
Защитные налобники для лошадей упоминаются уже Ксенофонтом
(Xen. Anab. 1. 8). А на территории Италии они применялись с V в. до н.э.856 В
эпоху принципата использовались налобники различных конструкций и
изготовленные из разного материала. Наиболее простым в изготовлении и,
соответственно, дешевым был конский налобник, изготовлявшийся из кожи.
Кожаные конские налобники в которые были вмонтированы круглые или
овальные решетчатые наглазники были найдены в Ньюстеде857 (Кат. № 593),
Виндоланде858 (Кат. № 594–596) и Карлайле859 (Кат. № 597–598). Подобные
решетчатые наглазники имеются среди находок из Нойса860 (Кат. № 607) и

854
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 11. Taf. 47, 1.
855
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 86–87 (S 10), Taf. 47, 2.
856
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome., P. 190, Fig. 196–187; Connolly P.
Greece and Rome at War., P. 112–113.
857
Curle J. A Roman frontier post and its people. Pl. XXI.
858
Driel-Murray C. van. The Vindolanda chamfrons and miscellaneous items of leather
horse gear // Roman Military Equipment: the Sources of Evidence. Proceedings of the Fifth
Roman Military Equipment Conference, British Archaeological Reports, International Series
476. Oxford, 1989. P. 283–292, Fig. 2–6
859
Winterbottom S. Saddle Covers, Chamfrons and Possible Horse Armour from Carlisle
// Roman Military Equipment: The Sources of Evidence. Proceedings of the 5th Roman Military
Equipment Conference = British Archaeological Reports. International Series 476 / C. Van Driel
Murray (Ed.). Oxford, 1989. P. 330–334, Fig. 5–6.
860
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 86 (S 7), Taf. 46, 2–3.
220

Карнунта861 (Кат. № 608), что позволяет предполагать широкое


распространение кожаных конских налобников.
Другой разновидностью были похожие на них по форме, но
изготовленные из бронзового листа налобники с изображением львиных
голов. Один такой экземпляр был найден в Нойсе862 (Кат. № 601), второй же
хранится в коллекции Государственных музеев в Берлине863 (Кат. № 584). На
обоих экземплярах мы видим идентичное изображение львиной головы в
обрамлении молний и солнечных лучей. На этих экземплярах не сохранилось
каких-либо следов наглазников, и они стилистически отличны от других
типов. Своей формой они напоминают конский наглавник с Пергамского
рельефа864, поэтому есть основание считать их созданными под
эллинистическим влиянием и относящимся к I в. до н.э. – началу I в. н.э. Ту
же самую форму имел и другой конский наглавник, верхняя часть от
которого была найдена в Неймегене865 (Кат. № 599). В случае с данными
образцами можно предполагать их назначение исключительно для парадных
целей.
Во II–III вв. н.э. получили распространение трехчастные конские
налобники, различавшиеся по размеру. Большие экземпляры покрывали
конскую голову полностью, эффективно ее защищая, в то время как средние
и маленькие изделия прикрывали преимущественно зону глаз. На всех
экземплярах к центральным щиткам крепятся при помощи шарниров
боковые щитки, защищающие лошадиную голову с боков. Большие
экземпляры, высота которых достигает 39–41 см, имеют несколько
суживающийся книзу центральный щиток, который наиболее широк в

861
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 86 (S 8), Taf. 46, 4.
862
Lehner H. Die Einzelfunde von Novaesium. S. 372, Taf. 29; Garbsch J. Römische
Paraderüstungen. S. 85 (S 1), Taf. 44.
863
Haalebos J. K. Castra und canabae: Ausgrabungen auf dem Hunerberg in Nijmegen,
1987–1994. S. 92. Abb. 64.
864
Jaeckel P. Pergamenische Waffenreliefs. S. 94–122.
865
Haalebos J. K. Castra und canabae: Ausgrabungen auf dem Hunerberg in Nijmegen,
1987–1994. S. 37; Willems 1995, 31; Junkelmann M. Reiter wie Statuen aus Erz. S. 99 (S 28),
Abb. 166.
221

области глазных прорезей. Прикрывавшие их глазные корзинки оформлялись


сеткой в виде маленьких треугольных отверстий таким образом, что в
большинстве случаев вокруг средней розетки получался венок из шести
аналогичных углов. В некоторых случаях наглазники выполнены в более
простой манере, представляя собой обыкновенные решетчатые выпуклости, а
иногда они были изготовлены в виде головы Горгоны Медузы с
треугольными отверстиями в волосах и каплевидными на лице866.
М. Юнкельманн на основе анализа и иконографических данных
пришел к выводу, что лошади в римской кавалерии были невысокого роста
(их рост в холке не превышал 140–150 см). Исходя из этих расчетов, он
использовал в своей реконструкции кавалерийских ристаний лошадь
камаргу, или камарга (фр. Camargue), рост в холке у которой также не
превышает 135–150 см867.
Исходя из промеров лошадиных голов этой и сходных пород, средняя
длина лошадиной головы составила 40–43 см., что совпадает с размерами
больших римских конских налобников. Единственным исключением
являются остатки двух огромных налобников из Герлы868 (Кат. № 542, 543),
высота которых достигает 65 см. Лошади, для которых изготовили эти
налобники, должны были быть поистине исполинскими. На наш взгляд, эти
экземпляры, скорее всего, были декоративными, т.е., не исключено что ими
могла экипироваться конная статуя.
У экземпляров поменьше, прикрывавших область глаз, центральная
пластина была вдвое меньше, чем на больших экземплярах и, как правило, по
форме она была восьмиугольной. Боковые пластины были изготовлены в
виде декоративного кольца огибающего круглые глазные корзинки. На
маленьких экземплярах эти пластины почти треугольной формы, а на

866
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 14.
867
Junkelmann M. Die Reiter Roms. Teil 1. S. 44–48.
868
Wieseler F. Bronzetafeln aus Szamos-Ujvar in Siebenbürgen // Archäologische
Zeitung. 1855. Bd. 16. Sl. 149–157. Taf. CXII; Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 58–59
(K 1), Taf. 13, 1.
222

изделиях средней величины они выполнены в виде капель, выгнутых


сужающейся верхней частью наружу. Как и у больших экземпляров,
наглазники здесь, как правило, пробивались треугольными отверстиями, но
иногда можно встретить и круглые отверстия.
Схема крепления, с помощью которого налобник крепился к конской
голове, было сходным на всех типах. Большие экземпляры были снабжены
приклепанными петлями по краям боковых пластин, а также широким
отверстием для ремня на верхнем крае центральной пластины. На образцах
поменьше на боковых пластинах имеется по одной или двум петлям с
кольцами, а также по одному кольцу или прорези для ремня по верхнему
краю. Дополнительное кольцо размещалось в середине верхней кромки
центральной пластины.
Находки конских налобников концентрируются главным образом на
северной границе империи. Однако такая концентрация является лишь
следствием хорошей изученности данного участка римских границ, по
сравнению с другими участками римского пограничья. Кроме того, именно
на этом участке преобладают находки кладов. Только клады из Штраубинга
и Айнинга сохранили более 25% материала. В целом же с территории
Германии происходит почти две трети находок (более 61%). Однако,
похожей ситуации следует ожидать и для среднего и нижнего Подунавья, где
тоже имеются находки богатых кладов869.
Конские налобники (Prometopídia) уже в период эллинизма украшали
декором, изображая чаще всего Эроса, воина, Нику, Неоптолема и Пана870.
Хотя ни один из этих героев, за исключением Ники (Виктории), не был был
популярен в декоре римских конских налобников и наглазников. В отличие
от эллинистических образцов, которые, как правило, несли на себе

869
Künzl E. Zur Ikonographie römischer Pferdestirnpanzer // Fragen zur römischen
Reiterei. Kolloquium zur Ausstellung "Reiter wie Statuen aus Erz. Die römische Reiterei am
Limes zwischen Patrouille und Parade" im Limesmuseum Aalen am 25./26.02.1998. Stuttgart,
1999. S. 24.
870
Ibid. S. 24–26.
223

изображение одного единственного сюжета, римские изделия буквально


перегружены мифологическими персонажами, и демонстрируют
удивительное разнообразие сюжетов и тем.
С этой точки зрения наиболее показательным является сильно
перегруженный сюжетами и героями декор конского налобника из
Штраубинга (Кат. № 536), поле которого буквально усеяно рельефными
фигурами871. В центре композиции находится фигура Марса, который стоит
на титане, что, по всей видимости, символизирует беспредельную власть бога
войны над землей. В верхней части центральной пластины изображен щит,
по бокам от которого виднеются развернутые друг к другу головы. Чуть
ниже показаны фигуры Минерва и орла Юпитера, которые связывают сцену
с главными олимпийскими богами, в то время как маленькая голова во
фригийском колпаке, изображенная под фигурой Минервы, вероятно,
является изображением Ганимеда. Изображение дельфина следует
ассоциировать с двумя Китами, украшающими боковые пластины налобника.
В контексте сюжета они, по всей видимости, олицетворяют власть бога
войны на море. Декор боковых пластин практически идентичен. На них
изображены крылатые Виктории, летящие по направлению к Марсу.
Наглазники оформлены в виде рельефного изображения головы Медузы
Горгоны, вокруг которых показано различное оружие и маленькие головки во
фригийских колпаках. Нижняя часть правой боковой пластины
демонстрирует изображение Минервы в панцире. Левая же пластина, скорее
всего, изображает бюст Ромы или Виртус. В данном случае мы имеем дело с
очень перегруженной и слишком запутанной символической системой,
которая в наше время с трудом поддается прочтению, и которая этой своей
сюжетной насыщенностью, видимо, обязана пожеланиям и вкусам
конкретного заказчика.
Конские нагрудники для hippika gymnasia в I–II вв. н.э., возможно,
изготовляли из жесткой кожи, подобно кожаным налобникам. Арриан в

871
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 49 (B 15), Taf. 4, 1.
224

своей «Тактике» (34. 8), к сожалению не указывает, из какого материала


были изготовлены такие «попоны». О. Гамбер предположил, что кожа для
усиления защитных свойств, а также для украшения предмета обивалась и
украшалась бронзовыми гвоздиками с большими шляпками872.
В музейных коллекциях хранятся также несколько экземпляров
бронзовых парадных конских нагрудников, которые изготовлены в виде
декорированных широких пластин, по форме соответствующей груди
лошади, известны в нескольких музейных коллекциях. Это экземпляры из
Аосты873 (Кат. № 588), Брешии874 (Кат. № 592), Аркалии875 (Кат. № 590)
Индустрии876 (Кат. № 591), и собрания Художественно-исторического музея
в Вене877 (Кат. № 589). Такие пластины с массивным литой и чеканенным
декором, должны были быть слишком тяжелы для активной скачки, и
подходили только для лошади, идущей в спокойной процессии. Вместе с тем
нельзя полностью исключать, что известные нам экземпляры – это лишь
воспроизведение реально существовавших конских нагрудников,
изготовленные специально для конных статуй878.

III. 6. Щит

Щиты римских воинов были расписаны с лицевой стороны. Эти


изображения служили не просто украшением, а позволяли полководцу
распознавать то или иное подразделение на поле боя, так как у каждого

872
Gamber O. Kataphrakten, Clibanarier, Normannenreiter. S. 16–17, Abb. 15.
873
Holscher T. Images of War in Greece and Rome: Between Military Practice, Public
Memory, and Cultural Symbolism // JRS. 2003. Vol. 93. P. 7, Pl. III, 2.
874
Labus G. Museo Bresciano illustrato. Brescia, 1838. P. 197, Tav. LIII.
875
Domaszewski A. von. Römischer Pferdeschmuck aus Siebenbürgen // Archäologisch-
epigraphische Mitteilungen aus Österreich-Ungarn. 1888. Bd. 12. S. 138–145.
876
Mercando L., Zanda E., Beschi L. Bronzi da Industria. Torino, 1998. Fig. LVII.
877
Sacken E. von. Über einige römische Metall- und Emailarbeiten // Jahrbuch der
Kunsthistorischen Sammlungen des Allerhöchsten Kaiserhauses. 1883. 1. S. 56–60, Taf. IV.
878
Robinson H. R. The Armour of Imperial Rome. P. 191–192.
225

подразделения на щитах была своя собственная эмблема, о чем


свидетельствуют рельефы колонны Траяна879.
Арриан описывает щиты, применявшиеся участниками hippeka
gymnasia. Он отмечает, что эти щиты были более легкие, нежели экземпляры
военной модификации, а также они были обильно украшены росписью и
имели декорированные умбоны (Тасt. 34. 5). Если существование
специальных щитов для hippika gymnasia подтверждается вышеупомянутым
сообщением Арриана, то наличие специальных парадных щитов продолжает
оставаться под сомнением, так как исходя из слов Иосифа Флавия, во время
торжественных шествий римляне использовали обычные расчехленные щиты
(Ios. B. Iud. V. 9. 1).
Парадными щитами называют три овальных щита III в., обнаруженные
при раскопках в Дура-Европос880 (Кат. № 627–629). Щиты были изготовлены
из узких тополиных дощечек толщиной в 1 см. Найденные экземпляры не
были обтянуты кожей, а роспись была нанесена прямо на древесину. Роспись
первого щита демонстрирует амазономахию; второй щит несет на себе
изображение сцены разграбления Трои, а на третьем щите показана фигура
воина со щитом и копьем, идентифицируемая в качестве изображения воина-
бога Ярибола881. Однако, каковы критерии богатства росписи, позволяющие
охарактеризовать предмет как дорогостоящий и парадный? Изображения
многочисленных щитов на колонне Траяна и других римских монументах
дают картину многообразия декоративной росписи щитов – от простой до
самой замысловатой. С другой стороны, образцы из Дура-Европос

879
Подробнее о римских щитах см.: Eichberg M. Scutum. Die Entwicklung einer
italisch–etruskischen Schildform von den Anfängen bis zur Zeit Caesars / M. Eichberg //
Europaische Hochschulschriften. Reihe XXXVIII. Archaologie Bd. 14. Frankfurt am Main –
Bern – N.Y.–P., 1987; Nabbefeld A. Römische Schilde – Studien zu Funden und bildlichen
Überlieferungen vom Ende der Republik bis in die späte Kaiserzeit.
880
Rostovtzeff M. I., Brown F. E., Welles C. B. The Excavations at Dura-Europos, Report
VII–VIII. New Haven, 1939. P. 331–368, Pl. XLI–XLVI; James S. The Excavations at Dura-
Europos conducted by Yale University and the French Academy of Inscriptions and Letters 1928
to 1937. Final Report VII: The Arms and Armour and other Military Equipment. P. 176–179, no.
616–618, Pl. 6, 7, 9.
881
Ibid. P. 176–179
226

выполнены при помощи стандартного набора красок, который имели под


рукой римские художники: белой, черной, охры светлой и охры красной.
Более дорогие краски, предоставлялись художнику заказчиком (Plin. HN.
XXXV. 30). Поэтому, говорить о дороговизне росписи этих щитов можно
лишь применительно к самому объему выполненной мастером работы и
присутствующей на них палитре красок.
Великолепная роспись щитов дополнялась не менее красочными
умбонами с гравированными и чеканными изображениями. Круглые или
овальные декорированные умбоны щитов иногда определяются как фалары
или же медальоны. Противники их интерпретации в качестве умбонов щитов
утверждают, что если бы они являлись частью щита, то их должны были
использовать только на парадных щитах, так как их повреждение в бою
влекло бы за собой сложный и дорогостоящий ремонт882. Однако, это
утверждение опровергается наличием прорубленных повреждений на
гравированном умбоне из частной коллекции883 (Кат. № 664), который,
вероятно, побывал в бою. Кроме того, те, кто не связывает большинство
медальонов с умбонами щитов, утверждают, будто выпуклости многих
экземпляров было недостаточно для того, чтобы в них поместился кулак. По-
видимому, они верно интерпретируют большой овальный экземпляр из Бад-
Дойч-Альтенбурга (Кат. № 647) как конский фалар, защищавший лошадиный
круп, но другие большие экземпляры, особенно те, которые были
прямоугольной формы – вне всяких сомнений были умбонами щитов (Кат №
655, 656, 661, 666, 675, 677, 681–685).

882
См.: Born H., Junkelmann M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 76–79.
883
Steidl B. Schild eines Gardereiters // Alles geritzt: Botschaften aus der Antike.
Ausstellungskatalog der Prähistorische Staatssammlung. 2005. Bd. 35. S. 40–41, Abb. 69a–b;
Nabbefeld A. Römische Schilde. S. 280 (№ 733), Taf. 115.
227

III. 7. Гладиаторский доспех: пышность образа «идущих на смерть»

Гладиаторские бои являлись совершенно особым феноменом


древнеримской культуры. Они зарождались как часть погребального
обряда884, однако со временем они были превращены в пышный и кровавый
спектакль, исполняемый на потребу кровожадной толпе. Гладиаторы
выходили на арену подобно натренированным мускулистым атлетам, ведь их
тела должны были представать перед взором зрителей во всей своей красе.
Но вместе с тем, эту красоту рельефных мышц дополняли великолепного
качества доспехи.
Сохранилось множество рельефов, мозаик и настенных росписей с
изображением гладиаторов. На многих иконографических памятниках
имеется изображение гладиаторского вооружения, но реальные находки
гладиаторского доспеха немногочисленны. Большая часть гладиаторских
доспехов была обнаружена в ходе раскопок Помпей и Геркуланума,
разрушенных извержением вулкана Везувий в августе 79 г. н.э.885
Фактически 75% находок были найдены в гладиаторских казармах в
Помпеях, которые, начиная с 1764 г. раскапывали кавалер Рокко де
Алкубьерре и испанский инженер Франческо Ла Вега886. В 1766–1777 гг. в
одном из помещений были найдены хорошо сохранившиеся благодаря
вулканическому пеплу и пемзе предметы вооружения гладиаторов887. Кроме

884
Первые гладиаторы назывались бустуариями (от «bustum» – костер на котором
сжигали тело умершего), что демонстрирует изначальную связь гладиаторских игр
(munera) с погребальными торжествами. Ср.: Serv. Verg. Aen. X. 519: placuit gladiatores
ante sepulchra dimicare, qui a bustis bustuarii appellati sunt. Наиболее ранние
зафиксированные в источниках зрелища были приурочены к похоронам Луция Юния
Брута (264 г. до н.э.)( Liv. Epit. XVI: Decimus lunius Brutus munus gladiatorium in honorem
defuncti patris primus edidit). Ср.: Val. Max. II. 4. 7.
885
La Regina A. Sangue e arena. Catalogue of the exhibition (Rome, 2001). Milano,
2001.
886
Сергиенко М.Е. Помпеи. M.; Л., 1949. С. 17.
887
Г. Ниссен подсчитал на основе данных других авторов, что в казармах
гладиаторов в Помпеях были найдены: 19 шлемов, 16 поножей, 3 щита и другие предметы
вооружения гладиаторов. Часть этих находок теперь, по всей видимости, утрачены,
остальные же хранятся в Национальном музее в Неаполе, в Национальном музее в Риме и
228

того, в разное время в Геркулануме888 и его окрестностях было сделано еще


несколько находок889. Прочие довольно немногочисленные находки
происходят из поселений или военных лагерей римского пограничья, так как
гладиаторские игры были очень популярны среди военнослужащих,
ветеранов и местного населения.
Луженая тулья шлема была обнаружена в Хоукедоне (графство
Саффолк, Англия)890, решетчатое забрало происходит из Аквинка891, в
Ксантене обнаружен нащечник шлема892. Есть еще несколько экземпляров
якобы гладиаторских шлемов, хранящихся в коллекциях музея в замке Сан-
Анджело в Риме893, Королевского музея Онтарио в Торонто894, Оружейной
Джона Вудмана Хиггинса895 и Детройтского института искусств896. Однако
данные образцы не только неизвестного происхождения, но и настолько
нетипичны и практически не встречаются на иконографических источниках,
что есть вероятность их изготовления специально для сбыта
недобросовестными антикварами XIX – начала XX вв. С другой стороны,
если эти шлемы подлинные, то их можно считать наиболее ранними
известными гладиаторскими шлемами, своеобразной смесью аттическо-

Лувре. См.: Nissen H. Pompejanische Studien. Zur Slädtekunde des Altertums. Leipzig, 1877.
S. 254. Правда М. Юнкельманн, с учетом фрагментарно сохранившихся экземпляров,
увеличивает количество шлемов найденных в гладиаторских казармах в Помпеях до 23, а
количество поножей доводит до 19. С другой стороны, в его каталоге учтен всего один
щит. См.: Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. Mainz am Rhein, 2008. S. 233–255.
888
Angelone R. Spettacoli gladiatori ad Ercolano e gli edifici da essi postulati //
Rendiconti dell’Accademia di Archeologia. Lettere e Belle Arti di Napoli, Nuova Serie 62.
Napoli, 1990. P. 215–243.
889
Предметы вооружения, хранящиеся в Лувре и Берлинском Антиквариуме. См.:
Ridder A. de Bronzes antiques du Louvre. Vol. III. Paris, 1915. № 1108, 1169, 1170; Schröder
B. Die Freiherrlich von Lipperheidesche Helmsammlung in den Kgl. Museen zu Berlin. S. 24.
Abb. 13.
890
Painter K.S. A Roman Bronze Helmet from Hawkedon, Suffolk // The British
Museum Quarterly. 1969. Vol. 33. P. 121–124. Pl. 61.
891
Венгерский Национальный музей, Будапешт. Инв. № 54.35.1. См. Junkelmann М.
Op. cit.S. 175. Abb. 302.
892
Klumbach H. Römische Helme aus Niedergermanien // Ausstellungskataloq. Bonn,
1974. Nr. 56. Taf. 52, 53.
893
Junkelmann M. Op. cit. S. 164.
894
Ibid. S. 165.
895
Ibid. S. 164.
896
Bulletin of the Detroit Institute of Arts. 1951–1952. Vol. 31. P. 68.
229

беотийского шлема.
У гладиаторских игр было множество символических и практических
связей с военной сферой римской культуры897. Несмотря на деление
гладиаторов по типам, их доспех в действительности мало напоминал
защитное вооружение галлов или фракийцев. Защитное вооружение
гладиаторов являлось гипертрофированным и фантазийным отражением
более привычных для римлян армейских доспехов898. Данное утверждение, в
первую очередь, относится к гладиаторским шлемам899. Несомненно, эти
шлемы имеют свою линию генезиса, но прослеживается и определенные
точки соприкосновения с армейской модой. В этом плане необходимо
отметить конструктивную схожесть тулий некоторых гладиаторских шлемов
с широко распространенными на протяжении I в. н.э. пехотными шлемами
типа Вайзенау (Кат. № 722–725). Стиль, в котором выполнен декор этих
образцов, напоминает рассмотренные выше декорированные кавалерийские
шлемы того же периода. К сожалению, проследить взаимосвязь
гладиаторского доспеха с армейской модой на протяжении более
длительного отрезка времени не представляется возможным по причине
отсутствия достаточного количества иконографического материала и
реальных находок гладиаторских шлемов, относящихся к другим периодам
римской истории. К тому же не все рельефы с изображением гладиаторов
пригодны для сравнительного анализа с имеющимися в нашем распоряжении
реальными находками. Таким образом, только для I в. н.э. имеется
достаточный объем как иконографического, так и археологического
материала. О гладиаторских доспехах республиканского периода мы имеем
довольно расплывчатое представление.
Оружие гладиаторов являлось собственностью ludus и группы

897
Coulston J.C.N. Gladiators and soldiers: personnel and equipment in ludus and castra
// JRMES. 1998. Vol. 9. P. 1.
898
Junkelmann M. Gladiatorial and military equipment and fighting technique. A
Comparison // JRMES. 2000. Vol. 11. P. 113–117.
899
Hoffmann-Schimpf B., Melillo L., Schwab R. Ein Gladiatorenhelm aus Herculaneum //
Restaurierung und Archäologie. 2011. Bd. 4. S. 15–36.
230

гладиаторов, что можно заключить исходя из надписей на находках из


Помпей. Если армейское вооружение дошло до нас в составе кладов,
погребального инвентаря или в залежах лома испорченного вооружения, то
обнаружить гладиаторское вооружение можно в гораздо более узком
контексте. Такие находки можно сделать либо в арсеналах, причем не
общевойскового назначения, куда такое вооружение могло попасть лишь в
редких случаях, а в оружейных складах при гладиаторских школах или
амфитеатрах, либо в специализированных мастерских индивидуальных
оружейников, а также в оружейных, куратором которых являлся praepositus
armamentario Ludi Magni. Поэтому вероятность нахождения большого
количества шлемов в иных контекстах практически исключена и приходится
рассматривать в основном вышеупомянутые находки.
Первым оружие из гладиаторских казарм в Помпеях изучал Дж.
Фиорелли, создавший каталог находок оружия, хранившегося в
Неаполитанском музее900, хотя попытка типологической систематизации
автором не предпринималась. В конце XX в. появились две классификации
гладиаторского оружия из Помпей901. В своей диссертации Д. Беттинали-
Гребер просто выделила типы шлемов по их вероятным владельцам (т.е.
шлем фракийца, мирмиллона и секутора). М. Юнкельманн создал более
точную классификацию. Поскольку большинство известных шлемов имеет
достаточно широкие поля, М. Юнкельманн делит их на два типа, делая
различие по форме полей902. Согласно его классификации первый, более
ранний тип (тип «Кьети G»), имеет пологие практически горизонтальные
поля, идущие по всему периметру шлема. У второго типа («Помпеи G») поля
горизонтальные только с боков и сзади, а спереди поля резко приподняты
надо лбом, образуя своеобразный выгнутый козырек. Это уже был переход к
совершенно новому типу, который уже не представлен находками в Помпеях.

900
Fiorelli G. Catalogo del Museo Nazionale di Napoli. I. Armi antiche. Napoli, 1869.
901
Bettinali-Graeber D. Gladiatorenwaffen aus Pompeji. München, Univ. Diss., 1988;
Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod.
902
Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. S. 50–51.
231

Данный тип М. Юнкельманн назвал «Берлин G». Его характеризуют очень


низкие (на уровне шеи) горизонтальные поля на затылке и четкое обрамление
решетчатого забрала почти вертикально поднимающимися полями спереди.
В свою классификацию М. Юнкельманн включил также типы «Провокатор
G» и «Секутор G».
Следует отметить, что вышеописанная типология М. Юнкельманна
ставит во главу угла конструктивные особенности, но не учитывает
декоративное оформление шлемов. Нами была предложена собственная
типология гладиатоских шлемов903, которая выглядит следующим образом:
Тип I (Кат. № 722–725). Богато орнаментированные чеканными
фигурами тульи шлемов данного типа напоминают своим видом армейский
шлем типа Вайзенау. Схожесть заключается даже в том, что, как и на
армейских образцах, тут присутствует козырек на лобной части, а
назатыльник также расположен почти под прямым углом к тулье. На нижнем
крае налобной части тульи были сделаны полукруглые вырезы. Вкупе с
привешенными на штифтах нащечниками, с такими же полукруглыми
вырезами на верхних кромках, они образовывали сплошное забрало с
круглыми глазными отверстиями, которые прикрывались накладными
решетчатыми наглазниками.
Тип II. Тульи данного типа гладиаторских шлемов также схожи с
пехотными шлемами типа Вайзенау904, но в данном случае они лишены
какого либо декора. В отличие от шлемов первого типа здесь нет
полукруглых дугообразных вырезов на нижней кромке лобной части, а также
имеется невысокий продольный гребень. В данном случае забрало состоит из
двух половин (нащечников), которые прикреплены к тулье при помощи
боковых шарниров и скреплялись между собой уже после надевания шлема

903
В 2006 году данная типология была опубликована в статье: Негин А.Е.
Гладиаторские шлемы // Para bellum. № 26. СПб., 2006. С. 28–32.
904
Следует отметить, что в данной диссертации рассматриваются только
декорированные предметы, поэтому часть находок, не имеющая декорирования, не
отображена в каталоге. Для данной группы шлемов см.: Junkelmann M. Das Spiel mit dem
Tod. S. 246–248 (Kat. H 34–36).
232

центрально расположенной вертикальной пластиной-штифтом. Глазные


прорези выполнены в виде маленьких ничем не защищенных круглых
отверстий, которые значительно ограничивали обзор. Большим недостатком
здесь является плохой воздухообмен, поскольку шлем лишен каких-либо
других отверстий кроме глазных, а этого явно недостаточно.
Тип III. У тульи этого типа имеются широкие изогнутые поля, к
которым с внутренней стороны при помощи шарниров крепятся нащечники.
К нащечникам, в свою очередь, при помощи штифтов крепятся решетчатые
наглазники. По форме гребня, забрала и декору шлемы этого типа можно
подразделить на три подтипа.
Вариант А (Кат № 704, 709, 710). Декоративное оформление тульи
заключается в изображении волют и маскарона (горгонейона) на лобной
части. По бокам, в тех местах где оканчиваются волюты, помещены
рельефные имитации втулок для крепления плюмажа в виде птичьего пера.
Продольный гребень шлема заканчивается изображением головы грифона.
Судя по иконографическим источникам этот вид шлема можно
ассоциировать с гладиатором-фракийцем (thrax) (бронзовая статуэтка
фракийца из бывшей коллекции Ф. Фон Липперхайде905, сейчас находится в
Ганновере), гладиаторские рельефы с гробницы Люзия Сторакса,
Национальный музей, Кьети906).
Вариант В (Кат № 708, 711–715, 721). Характерной особенностью
тульи шлемов этого подтипа является обилие чеканных рельефных
изображений мифологических сюжетов, трофеев, сцен пленения варваров и
триумфальных шествий. Гребень шлема иногда тоже имеет декор. На
изобразительных источниках такие шлемы носит гладиатор-мирмиллон
(mirmillo) (бронзовая статуэтка гладиатора из Лиллебона, музей античности в
Руане; бронзовая статуэтка из Берлинского Антиквариума907) или гопломах

905
Pflug H. Helm und Beinschiene eines Gladiators. S. 370, Abb. 6.
906
Ibid. S. 371, Abb. 7-8.
907
Ibid. S. 368, Abb.4.
233

(hoplomachus) (статуэтка из Берлинского Антиквариума908).


Вариант С909. Представлен одним единственным экземпляром в
коллекции Берлинского антиквариума910, но в ряде случаев его изображения
встречаются на иконографических источниках (например, рельеф из
Берлинского Антиквариума911). Его отличие от предыдущего варианта
заключается в большим изгибе широких полей, забрале в виде решеток на
все лицо, а также в присутствии массивного гребня. Досадно отсутствие
сведений о точно месте находки (иногда называется Геркуланум или
Адриатическое море912), но сравнение с экземплярами из Помпей и
Геркуланума показывает иное качество берлинского шлема. В отличие от
почти полностью украшенного фигурными рельефами оружия гладиаторов,
находящегося в Археологическом музее в Неаполе и в Лувре, светло-темный
контраст берлинского вооружения напоминает изящный образец шахматной
доски. Данный эффект был достигнут посредством того, что латунь шлема
лудилась и снова соскабливалась до получения сети растров в каждом втором
квадрате оловянного слоя. На этих местах видна первоначально золотистая, а
теперь серо-зеленая, покрытая патиной поверхность. Появившись, вероятно,
во второй четверти I в. н.э., шлемы этого варианта, судя по
иконографическим источникам, оставались популярными вплоть до конца
существования гладиатуры.
Исходя из анализа археологических находок и иконографии можно
заключить, что шлемы начала I в. н.э. имели только смотровые круглые
отверстия диаметром около 8 см. Поверх них зачастую крепились
решетчатые наглазники. Две половины забрала соединялись спереди, а место
стыка снаружи защищала полоска металла. Фиксация забрала

908
Ibid. S. 368, Abb. 5.
909
Данный экземпляр не представлен в каталоге, поскольку не несет на себе
какого-либо декорированного изображения, и выходит за рамки нашего диссертационного
исследования.
910
Schröder B. Die Freiherrlich von Lipperheidesche Helmsammlung in den Kgl.
Museen zu Berlin. S. 24, Abb.13.
911
Носов К.С. Гладиаторы. СПб., 2005. С. 61.
912
Pflug H. Helm und Beinschiene eines Gladiators. S. 365.
234

предусматривала металлические защелки в лобной части, но иногда и снизу.


Вместе с тем, можно предполагать, что нижняя часть чаще фиксировалась
ремнем, пропущенным через специальные «ушки». Нижняя кромка обеих
половин забрала была отогнута наружу, обеспечивая защиту горлу.
Петли, на которых подвешивалось забрало, были очень уязвимы. Удар
по ним мог привести к потере забрала. Поэтому поверх петель надевали
специальные прямоугольные защитные пластины.
На поздних шлемах (с конца I в. н. э.) почти все забрала стали делать в
виде большой решетки. Только нижние части забрала, закрывавшие шею,
были цельнометаллическими. Решетка забрала была изготовлена из двух
частей, соединявшихся как забрала предыдущего времени спереди. На
каждой половине имелось по два выступа. Верхний выступ вставлялся в
прорезь в козырьке шлема, нижний в горизонтальные пазы, в которых они
могли двигаться относительно свободно.
Конструкция гладиаторских шлемов обеспечивала защиту головы и от
рубящего удара (за счет больших полей шлема), и от колющих ударов в лицо
(за счет решетчатого забрала). В литературе имеются разные мнения о
целесообразности таких глухих забрал. Помимо их защитного назначения, по
мнению Т. Видемана, они обеспечивали анонимность бойца, чтобы
противник на арене, который, мог быть другом по гладиаторской школе,
убивая, не терзался угрызениями совести913. Однако следует признать, такую
версию маловероятной. Сохранить анонимность бойца было сложно, да и в
большинстве случаев не нужно (особенно при выступлении какого-нибудь
знаменитого гладиатора, за которого болело множество зрителей). Кроме
того, обследование черепов с гладиаторского кладбища в Эфесе
демонстрирует наличие повреждений нанесенных в голову еще при жизни.
Это может свидетельствовать о том, что гладиаторские шлемы, защищавшие
целиком голову и лицо, не всегда были эффективны. Большинство
выявленных ран было нанесено в область лица, а точнее лба. Видимо

913
Wiedemann T. Emperors and gladiators. L., 1992. P. 119.
235

решетчатые наглазники гладиаторских шлемов являлись проблемной и


довольно слабой зоной и могли просто не выдерживать сильных ударов.
Хотя некоторые из незначительных повреждений могли быть нанесены и во
время тренировок, когда шлемы могли не надевать914.
Совершенно невообразимой формой полной защиты головы были
шлемы андабатов (andabatae) (Cic. ad Fam. VII. 10), забрала которых
снабжались лишь маленькими отверстиями для воздухообмена915, так что
бойцы сражались практически вслепую, что должно было забавлять
зрителей. Изображения таких шлемов видны на надгробии Умбриция Скавра
в Помпеях и на мозаике из виллы Боргезе в Риме916, но археологических
находок, подтверждающих существование такого рода шлемов нет.
Шлемы типа II, у которых не было гребней и полей, а также был
минимум выступающих частей, скорее всего, предназначались для секуторов
(secutores), сражавшихся с ретиариями (retiarii), поскольку на них просто
отсутствовали детали, за которые могла зацепиться сеть.
Кроме штифтов нащечники могли крепиться и ремнями, но система
крепления должна была позволять достаточно легко снять шлем, поскольку
гладиатор оставался в нем, даже принимая смерть на арене. Добивая раненых
гладиаторов, служителю арены приходилось стаскивать шлем прямо на арене
с бесчувственного тела917.

914
Kanz F., Grossschmidt K. Head injuries of Roman gladiators // Forensic Science
International. 2006. Nr. 160. P. 212–213.
915
См. статуэтку крупеллария из Версиньи, на которой изображен шлем без
глазных прорезей: Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. S. 83. Abb. 118.
916
Sabbatini Tumolesi P. Epigrafia Anfiteatrali dell’Occidente Romano. Vol. I. Roma,
1988. Cat. Nr. 113. Иногда на данном изображении видят секуторов, ибо здесь также
показаны поверженные ретиарии (см., например, Носов К.С. Гладиаторы. С. 21, 100–101).
Однако мозаика демонстрирует грандиозные игры с участием других типов гладиаторов, а
также звериную травлю (venatio).
917
Данная процедура была описана Тертуллианом (Apol., 15. 4), но существование
этой практики в последнее время подвергается сомнению, так как нет никаких
иконографических свидетельств, которые бы изображали данного персонажа. М.
Юнкельманн сначала предположил, что этой процедуре подвергали только осужденных
на смерть на арене преступников (Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. S. 140–141), а в
следующей своей публикации вообще поставил под сомнение данный обычай (Junkelmann
M. Familia Gladiatoria: The Heroes of the Amphitheatre // Gladiators and Caesars / Ed. E.
236

Судя по находкам в Помпеях, вес гладиаторских шлемов превышал вес


шлемов используемых в армии. Вес этих экземпляров варьируется от 3 до 5
кг, со средним значением в 3,8 кг918.Это и неудивительно, так как гладиаторы
и легионеры носили шлемы в совершенно разных условиях. На войне
ношение шлема продолжалось довольно длительный промежуток времени,
да и сам бой мог длиться довольно долго919. А вот гладиаторы выходили на
арену на непродолжительное время, там схватки, как правило, были
короткими. При этом на арену они выходили отдохнувшими, а шлем
надевали непосредственно перед боем и снимали сразу после него.
Толщина тулий шлемов из Помпей составляла от 1 до 3 мм, в среднем
же толщина составляет около 1, 5мм. Решетчатое забрало обычно имеет тол-
щину 1, 8мм.920 Защитные свойства и без того прочных шлемов должен был
усиливать подшлемник. Хотя ни на одном из найденных шлемов не было
обнаружено отверстий для привязывания или приклепывания подшлемника,
не остается ничего иного как предположить, что толстый стеганый
подшлемник приклеивался к шлему изнутри921.
Как и остальное вооружение гладиаторов, шлемы должны были
изготовляться местными оружейниками. Можно предположить, что

Köhne, C. Ewigleben. Berkeley, 2000. P. 68). Однако недавно были опубликованы


результаты исследования костного материала с кладбища гладиаторов в Эфесе (Турция).
Из 68 захороненных там гладиаторов, возраст которых не превышал 20–30 лет, у 11 были
обнаружены предсмертные (perimortal) травмы черепной коробки, которые были
нанесены непосредственно перед смертью. Поскольку известно, что большинство
гладиаторов, выходя на арену, надевали шлемы, исследователи ожидали увидеть мало
смертельных ран нанесенных в голову. Однако на обследованных черепах было выявлено
16 ран, которые могли оказаться смертельными. По форме перфорации кости было
сделано предположение, что несколько ран было нанесено либо краем щита, либо его
умбоном. В одном случае острый треугольный прокол был оставлен, видимо, копьем, в
другом случае рана была нанесена либо гладиусом, либо кинжалом (sica). Присутствовала
также рана трезубцем. Кроме того исследователи обнаружили четыре круглых пролома
черепа, которые, скорее всего, были сделаны молотом, что может подтверждать
сообщение Тертуллиана. Подробнее см.: Kanz F., Grossschmidt K. Head injuries of Roman
gladiators // Forensic Science International. 2006. Nr. 160. P. 207–216.
918
Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. S. 72–73.
919
Проводя сравнение, М. Юнкельманн даже вспомнил об общем весе экипировки
легионера на марше. См.: Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. S. 73.
920
Ibid. S. 72.
921
Wisdom S. Gladiators – 100 BC – AD 200. Oxford, 2001. P. 27–28.
237

расквартированные поблизости воинские части также могли снабжать


гладиаторские школы вооружением. Хотя логичнее допустить существование
мастерских, которые специализировались на изготовлении и починке
гладиаторского оружия. Во всяком случае, на существование таких
мастерских могут указывать надписи на полях шлемов из гладиаторских
казарм в Помпеях922, а также эпиграфическое упоминание должностного
лица курировавшего подобные производства (praepositus armamentario Ludi
Magni)923.
Почти все сохранившиеся экземпляры бронзовые и богато
декорированы, поскольку бронза достаточно легко поддается обработке
чеканкой и гравировкой. Богатый декор гладиаторских шлемов не выходит за
рамки декорированного римского доспеха того же периода. Здесь
изображены те же сюжеты и персонажи, разве что в концентрированном
виде. Если на армейских вещах эти персонажи разбросаны по разным
экземплярам, то гладиаторское оружие демонстрирует изобилие и
разнообразие тем. Именно эти перегруженные рельефными изображениями
образцы породили дискуссию о наличии у гладиаторов двух видов доспеха –
парадного и боевого924. Парадный доспех должен были использоваться, когда
гладиаторы шествовали из своих казарм в амфитеатр торжественной
процессией (pompa), позволявшей местной публике лицезреть участников
боя и оценить щедрость организатора игр. Не украшенное же
декорированием вооружение должно было использоваться в бою. Такое
деление предложил Д. Нардони («elmo da pompa, non da pugna» и «elmo da

922
На шлемах (и других предметах защитного вооружения) сохранилось несколько
надписей «MCP», а также «ONIA», «P.CAR» и «EX OF» (=EX OFFICINA). Их можно
трактовать как имена конкретных изготовителей шлемов, либо их владельца. При этом
надпись «EX OF» прямо указывает на производство шлема в специализированной
оружейной мастерской.
923
Sabbatini Tumolesi P. Epigrafia Anfiteatrali dell’Occidente Romano. Cat. Nr. 28.
924
См.: Pflug H. Helm und Beinschiene eines Gladiators // Antike Helme. S. 373;
Bettinali-Graeber D. Gladiatorenwaffen aus Pompeji. S. 252; Junkelmann M. Das Spiel mit dem
Tod. S. 71–73.
238

pugna, non da pompa»)925. Вместе с тем, на некоторых иконографических


источниках видно, что декорированные шлемы применялись и в бою926.
Помимо чеканного декора применялись и другие техники украшения
шлемов. Простейший вариант – полировка, серебрение или же лужение
(покрытая слоем олова поверхность выглядела также как посеребренная). В
некоторых случаях для придания нарядности часть поверхности серебрили
(или лудили), а часть оставляли бронзовой. Именно в этой технике выполнен
«шахматный» орнамент из маленьких квадратиков на шлеме из Берлинского
Антиквариума927.
Подобным образом были украшены и другие элементы гладиаторского
доспеха. В Помпеях были найдены 19 поножей, 15 из которых были
декорированы рельефными и чеканными изображениями (Кат № 726–740).
Найденные образцы делятся на два типа – короткие и высокие поножи.
Судя по иконографическому материалу, разные модификации поножей
применялись в зависимости от типа гладиаторов. Так фракийцы и гопломахи
использовали высокие поножи, чья высота была выше колен, мирмиллоны и
секуторы защищали ноги самыми короткими поножами, прикрывавшими
только голень. У провокаторов были поножи среднего размера928. М.
Юнкельманн предполагает, что размер поножей зависел от размеров щита,
который использовал тот или иной типа гладиаторов929.
У фракийцев, гопломахов, димахеров и арбеласов поножи закрывали
обе ноги. Мирмиллоны, секуторы и провокаторы имели только один понож
на левой ноге930.
Поножи крепились к ноге при помощи нескольких пар колец, через
которые были пропущены кожаные ремешки, завязывавшиеся сзади.

925
Nardoni D. I Gladiatori Romani. Roma, 1989. P. 88, 92, 96, 104, 120, 136.
926
См.: Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. Abb. 49, 50, 59, 145, 327.
927
Schröder B. Die Freiherrlich von Lipperheidesche Helmsammlung in den Kgl.
Museen zu Berlin. S. 24.
928
Junkelmann M. Das Spiel mit dem Tod. S. 76. Tab. 2.
929
Ibid. S. 76.
930
Ibid. S. 76. Tab. 2.
239

Декорирование поверхности поножей производилось посредством


чеканки, гравировки и перфорирования – в той же самой стилистике, что и на
армейских образцах. Единственным отличием тут было неизменно высокое
качество декорирование. В отличие от солдатского доспеха, который в
некоторых случаях несет на себе довольно неуклюжие изображения, все
найденные в Помпеях предметы гладиаторского доспеха были изготовлены
высококлассными специалистами, чьи художественные навыки можно
оценить как совершенные.
Среди гладиаторского вооружения в Помпеях было найдено три
щита931. Однако, местонахождение двух из них неизвестно. Третий же щит
хранится в Национальном археологическом музее в Неаполе932 (Кат. № 745).
Данный экземпляр представляет собой круглый щит (parmula) диаметром 37
см. Он богато декорирован серебром в виде двух концентрических лавровых
венков и горгонейона в центре.
Несомненно, гладиаторское защитное вооружение имеет свою
собственную линию развития, но порой в нем видны отголоски синхронно
бытовавшего армейского доспеха933. В отличие от изменчивой военной моды
те типы гладиаторских шлемов, которые сформировались под влиянием
военных образцов, продолжали применяться гораздо дольше своих военных
прототипов934, что может являться свидетельством некоторой
традиционности гладиаторской моды в отношении вооружения.

931
Nissen H. Pompejanische Studien. Zur Slädtekunde des Altertums. Leipzig, 1877. S.
254.
932
Fiorelli G. Catalogo del Museo Nazionale di Napoli. I. Armi antiche. P. 18 f. (№ 288);
Bettinali-Graeber D. Gladiatorenwaffen aus Pompeji. S. 110ff. (№ 18); Junkelmann M. Das
Spiel mit dem Tod. S. 255 (S 1), Abb. 111–112; Gladiator: Täglich den Tod vor Augen. Looking
on death every day / L. Melillo, V. Sampaolo, H. Meller (Hrsg.). München, 2013. S. 156–159.
933
Ср. Доспех для руки – manica. Подробнее: Simkins M. The manica lamminata //
Arma. 1990. Vol. 2. No. 2. P. 23–26.
934
Coulston J.C.N. Gladiators and soldiers: personnel and equipment in ludus and castra.
P. 7.
240

Глава IV. Технологические особенности производства декорированного


доспеха
IV. 1. Материал и техника изготовления

Изготовление декорированных доспехов требовало от оружейника


большого профессионализма и художественных навыков, хотя возможно, что
в производстве этих доспехов имелось разделение труда и наиболее сложную
работу по украшению выполняли мастера своего дела, а не обычные
кузнецы. Косвенно это могут подтвердить новые эксперименты с натурной
реконструкцией декорированного доспеха с применением аутентичных
технологических приемов и материалов.
Исследования специалистов Музея древностей капеллы дворца
Валкхоф в Неймегене и Музея Рейнской земли в Бонне935, наглядно
продемонстрировали ту глубину знаний особенностей материалов,
использовавшихся при производстве доспеха, и то, насколько высокой
квалификацией обладали римские оружейники, изготовлявшие богато
украшенное вооружение.
В ходе исследования одной из масок, найденных в Неймегене, был
проведен анализ структуры металла936. Было выявлено восемь слоев металла,
образованных путем трехкратного складывания и сварки листа железа во
время кузнечной ковки937. Такая технология была освоена с целью сделать
более прочным низкоуглеродистое римское железо. Поэтому оружейники
научились добиваться оптимальной прочности правильно располагая слои
металлического изделия с последующей его проковкой. Причем, судя по

935
Meijers R., Willer F. Herstellungstechnische Untersuchungen der eisernen
Gesichtshelme aus Nijmegen // Achter het Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de
productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (= Hinter der silbernen Maske: neue
Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer.
Nijmegen–Bonn, 2007. S. 37–39.
936
Ibid. S. 37–39.
937
Ibid. S. 37. Abb. 5. 8.
241

проведенным исследованиям, изученные маски были прокованы изнутри уже


будучи в холодном состоянии, на заключительном этапе кузнечных работ938.
Изученные в ходе проекта образцы были посеребрены, за счет чего
шлемы изумительно блестели и были защищены от коррозии.
Дополнительная защита от сырости обеспечивалась благодаря надетым на
тульи парикам из конского волоса с элементами текстильного покрытия. Их
структура была прослежена и реконструирована на основе детального
изучения трех шлемов из Неймегена и одного из Ксантен-Вардта939. Эти
защитные шапочки-парики крепили к тулье посредством дополнительных
широких металлических лент, а также, видимо, могли пришивать сквозь
отверстия на тулье шлема, либо приклеивать к ней клеем. В ходе натурной
реконструкции париков с их украшением в виде ленточек и зигзагообразного
плетения на их изготовление было потрачено 150 часов упорного труда.
Таким образом, украшение декорированных шлемов было кропотливым
занятием и требовало определенных навыков. Монтаж чехла-шапочки на
тулье шлема занял еще 50 часов940. Такие трудозатраты свидетельствуют о
том, что подобные изделия выделялись на фоне массовой продукции и
ценились по сравнению с ней гораздо дороже.
В ходе новейших исследований выяснилось, что римские оружейники
использовали для производства доспехов великолепные по качеству
металлические сплавы (см. Приложение 1–2), которые напоминают
современные.

938
Ibid. S. 37.
939
Koster A., Swinkels L. Technische Untersuchungen an römischen Gesichtshelmen aus
Nijmegen // Achter het Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de productietechnieken van
Romeinse ruiterhelmen (= Hinter der silbernen Maske: neue Untersuchungen zur
Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer. Nijmegen–Bonn,
2007. S. 5–8.
940
Mitschke S. Die organischen Auflagerungen an den Reiterhelmen aus Nijmegen und
Xanten-Wardt // Achter het Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de productietechnieken van
Romeinse ruiterhelmen (= Hinter der silbernen Maske: neue Untersuchungen zur
Herstellungstechnik römischer Reiterhelme) / Hrsg. R. Meijers, F. Willer. Nijmegen; Bonn,
2007. S. 81–100.
242

Анализ артефактов из разных частей Римской империи показал


примерно сходные характеристики железа, из которого были изготовлены
доспехи, а это свидетельствует о том, что в разных регионах
производственный процесс был одинаковым941.
Было выяснено, что большая часть железных римских доспехов была
изготовлена из черного металла с минимальными включениями шлака,
причем в ряде случаев следы шлака обнаружить вообще не удалось942. Так
как при кричном способе изготовления железа в результате всегда оставалось
2—4% шлака, от которого невозможно было избавиться даже при повторном
нагревании и выколачивании, появилась гипотеза о знакомстве римлян с
технологиями получения жидкого металла943. При этом, римляне
производили просто огромное количество высококачественных металлов, о
чем мы можем судить на основании отложений тяжелых металлов в ледниках
Гренландии, демонстрирующих большие объемы металлургического
производства в Римской империи944.
Кроме железа, производившегося на территории Римской империи,
туда также ввозилось высококачественное импортное сырье. Получены
данные о поставках высококачественной стали из Индии945. По мнению
Плиния Старшего, лучшее железо происходит из земли серов (Серика) (Plin.
HN. XXXIV. 145) (по мнению Плиния, железо доставлялось из Китая по суше
через сеть посредников). Д. Хили полагает, что Плиний путает железо из

941
Kaminski J., Sim D. Roman Imperial Armour. P. 19.
942
Ibid. P. 18–23
943
Ibid. P. 22
944
Hong S., Candelone J.-P., Boutron C. Changes in natural lead, copper, zinc and
cadmium concentrations in central Greenland ice from 8250 to 149,100 years ago: their
association with climatic changes and resultant variations of dominant source contributions //
Earth and Planetary Science Letters. 1996. Vol. 143. P. 233–244; Rosman K. J. R., Chisholm W.,
Hong S., Candelone J.-P., Boutron C. F. Lead from Carthaginian and Roman Spanish mines
isotopically identified in Greenland ice dated from 600 B.C. to 300 A.D. // Environment, Science
and Technology. 1997. Vol. 31. P. 3413–3416; Wilson A. I. Machines, power and the ancient
economy // JRS. 2002. Vol. 92. P. 25–27.
945
Schoff W. H. The Eastern Iron Trade of the Roman Empire // Journal of the American
Oriental Society. 1915. Vol. 35. P. 224–239; Bronson B. The Making and Selling of Wootz, a
crucible steel of India // Archeomaterials. 1986. Nr. 1. P. 13–52; Craddock P.T. Early metal
mining and production. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1995. P. 245.
243

Китая с индийскими тиглевыми булатами (вуц, англ. wootz)946. Сталь вуц


получали из руды, добываемой в центральной и южной части древней Индии
и Шри Ланки. Руда выплавлялась при помощи специальных тиглей с
добавлением необходимых присадок, включая большое количество углерода
(до уровня примерно 1,5 %, в то время как в обычное железо добавлялось
всего 0,1%). На втором месте по качеству у Плиния Старшего стоит железо
из Парфии (Plin. HN. XXXIV. 145). Археология подтверждает сведения
Плутарха о «маргианской стали» (Plut. Crass. 24), так как на многих
поселениях Маргианы найдены железные крицы, а в Мерве исследованы
остатки обширной мастерской, в которой создавались оружие и доспехи947.
Справедливости ради следует указать, что Плинием восхвалялось и качество
железа добытого на территории Римской империи. Одним из лучших он
называл железо с территории провинции Норик (Plin. HN. XXXIV. 145).
Анализы железа из этого региона современной Австрии констатируют
высокое содержание марганца в руде948. Марганец увеличивает прочность и
твердость, улучшает способность к закаливанию и устойчивость к коррозии.
Таким образом, высокая оценка качества железа с территории Норика,
данная Плинием, подтверждается современными исследованиями949.
Процесс ковки металла сохраняет свои методы в практически
неизмененном виде и по сей день. Важной частью процесса являлась
углевыжигательная печь, поскольку железо получали путем восстановления
его из окиси. Руда перемешивалась с древесным углем и в таком виде
помещалась в печь. Там под воздействием высокой температуры углерод
соединялся с атмосферным кислородом, образуя кричную массу,
представляющую собой твердую губчатую массу железа (с низким
содержанием углерода, серы, фосфора и кремния), в которой присутствовали

946
Healy J. E. Mining and metallurgy in the Greek and Roman world. L, 1978. P. 215.
947
Кошеленко Г. А. Родина парфян. Москва, 1977. С. 35.
948
Tylecote R. F. The early history of metallurgy in Europe. L., 1987. P. 169.
949
Bailey F.W.J. Fundamentals of Engineering Metallurgy. L., 1967. P. 68.
244

шлаковые включения. Крица снова разогревалась и подвергалась обработке


ковкой, при которой из нее выколачивался ненужный шлак.
Римляне не могли производить удаление с поверхности заготовки
лишнего слоя металла (стружки), поскольку тогда еще не было фрезерных
станков. Однако, видимо, римляне успешно применяли токарный станок, на
котором вполне возможно было производить окончательную отделку и
шлифовку металлических объектов, таких как умбоны щитов или шлемы950.
Основным компонентом бронзовых сплавов являлась медь – мягкий
ковкий металл, который в той или иной пропорции легировался оловом. В
свою очередь олово оказывает влияние на механические свойства
полученного сплава, придавая ему большую твердость. При этом количество
олова не должно превышать 13,2 %, иначе сплав окажется очень хрупким и
непригодным для последующей холодной обработки или ковки951. Средняя
доля олова в исследованных образцах римских доспехов составляет от 8 до
10 %952. Свинец, также часто встречающийся в бронзовых сплавах,
увеличивает пластичность сплава. По результатам анализа древних бронз
была определена доля свинца в них, достигающая до 30 %. В предметах,
предназначенных для дальнейшей доработки после отливки, доля свинца
редко превышает 10%, так как большее его содержание слишком размягчает
металл. Вследствие этого, такие предметы защитного снаряжения, как
шлемы, содержали низкий процент свинца (не более 4 %)953 (см. Приложение
1, 2).

950
Sim D., Ridge I. Iron for the Eagles: the Iron Industry in Roman Britain. Stroud, 2002.
Р. 76.
951
Brown D. Bronze and Pewter // Roman Crafts / Ed. D. Strong, D. Brown. L., 1976. Р.
25.
952
Craddock P.T. The composition of the copper alloys used by the Greek, Etruscan and
Roman civilisations II // Journal of Archaeological Science. 1977. Vol. 4. P. 111.
953
Проведенные металлографические анализы предметов вооружения из коллекции
А. Гуттманна (см.: Born H. Antike Herstellungstechniken: Gegossene Brustpanzer und Helme
aus Italien // Acta praehistorica et archaeologica. 1989. Bd. 21. S. 99–115; Born H., Junkelmann
M. Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 166), и другие опубликованные
металлографические анализы античного оружия (Craddock P.T. The Metallurgy and
Composition of Etruscan Bronze // Studi etruschi. 1984. P. 211–271; Born H., Junkelmann M.
Römische Kampf- und Turnierrüstungen. S. 167), выявляют использование сплавов меди,
245

Такие детали военного снаряжения как конская сбруя (бляхи-накладки,


бляхи-подвески, распределители и наконечники ремней), также как и
ременные накладки на портупею, и, возможно, некоторые шлемы954
изготовлялись литьем, производившимся либо методом потерянного воска955,
либо в двухчастных литейных формах956.
В эпоху принципата становится популярным аурихалк (aurichalcum), из
которого изготовляли шлемы вплоть до III в.957. Он был популярен, так как с
ним было легче работать, чем с бронзой (хотя и труднее, чем с медью).
Термин orichalcum употреблял еще Гесиод (около 700 г. до н.э.) при
описании материала из которого делали поножи (Hesiod. Aspis. 122). В
целом, данным термином принято обозначать высокоцинковую латунь.
Латунь блестит как настоящее золото, хотя дешевле. Поэтому что этот
материал стал массово применяться в производстве богато декорированного
доспеха, изготовление которого требовало большого мастерства и
трудозатрат958.

цинка и олова. Тем не менее, исследователи указывают, что такой сплав цинка и меди,
скорее является исключением. В большинстве случаев сплав следует охарактеризовать как
латунь с высоким содержанием цинка и олова. Только в двух случаях металлография
подтвердила почти чистую медь (шлем AG 451) (Кат. № 203), а также характерную
искусственную оловянную бронзу (поножь AG 712). Свинец присутствует только в одном
предмете с долей не более чем 1,6 % (шлем AG 471) (Кат. № 207). Сходная картина
сложилась и при изучении оружия из других коллекций.
954
Например, толстостенные декоративные шлемы (Кат. № 280, 282) или же детали
шлемов, такие как гребни в виде головы грифона (Кат № 258–263).
955
Tylecote R.F. Metallurgy in Archaeology: a Prehistory of Metallurgy in the British
Isles. L., 1962. Р. 110.
956
Ibid. P. 107–110.
957
Шлемы III в., изготовленные из этого материала, происходят из Уэртинга и
Буха.
958
Данное утверждение основано на результатах археологического эксперимента
по реконструкции шлемов с масками из Неймегена. Исследователи вычислили, что
железная заготовка для маски могла быть изготовлена опытным оружейником примерно
за 10 часов, на изготовление серебряной обкладки маски могло потребоваться еще 12—15
часов. На монтаж шарнира и других элементов крепления маски к шлему понадобилось
бы еще около трех часов. Чтобы смонтировать серебряную обкладку на железную основу
также потребовалось бы около трех часов. Таким образом, на изготовление каждой маски
затрачивалось примерно 30 рабочих часов. Подробнее см. в: Meijers R., Willer F.
Herstellungstechnische Untersuchungen der eisernen Gesichtshelme aus Nijmegen // Achter het
Zilveren Masker: nieuw onderzoek naar de productietechnieken van Romeinse ruiterhelmen (=
246

Само определение декорированного доспеха подразумевает его


дорогую стоимость, вследствие применения золота и серебра. Однако
недавние металлографические исследования выявили на большинстве
предметов применение техники лужения, с целью придания им драгоценного
блеска. В качестве примера следует привести результаты исследования
шлема из Тайленхофена, на котором состав покрытия включал 80% олова,
примерно 15 % свинца и менее чем 5 % серебра959 (см. Приложение 1, 2). При
комбинированном использовании лужения в сочетании с блестевшей
латунью или бронзой декор получался довольно роскошным, и создавал
впечатление серебрения и позолоты960.
Предметы вооружения золотили методом так называемого огневого
золочения961. В этом процессе использовалась амальгама золота (сплав
металла с ртутью), наносимая на поверхность. По мере испарения ртути на
поверхности оставалась пленка из золота.
В редких случаях доспехи были изготовлены из настоящего серебра962
или серебрились, или обтягивались серебряной фольгой (Кат. № 1, 25–27, 29,

Hinter der silbernen Maske: neue Untersuchungen zur Herstellungstechnik römischer


Reiterhelme. Nijmegen–Bonn, 2007. S. 45.
959
Garbsch J. Römische Paraderüstungen. S. 16.
960
О применении олова при изготовлении поножей Ахилла сообщает Гомер (Il.
XVIII. 613). Спорадическое применение лужения народами Средиземноморья можно
проследить уже с VI в. до н.э. Массовое лужение металлических поверхностей начинается
с I в. н.э. Преимущества по сравнению с серебром были очевидны. Луженые поверхности
блестели не хуже посеребренных, но по сравнению с ними тускнели очень медленно.
Олово практически не подвержено разрушительному воздействию воздуха и воды,
устойчиво оно и к воздействию многих кислот (Born H., Junkelmann M. Römische Kampf-
und Turnierrüstungen. 1997. S. 192). В отличие от бронзовых и латунных изделий предметы
из железа лудили редко (Brown D. Bronze and Pewter. Р. 39), хотя, по-видимому, пластины
лорики сегментаты из Ксантена были луженые (Schreiter C. Die Militaria // Geschichte aus
dem Kies. Neue Funde aus dem Alten Rhein bei Xanten, Xantener Berichte Band 3. Führer des
Regionalmuseums Xanten 34 / H.-J. Schalles, C. Schreiter (Hrsg.). Köln: Rheinland Verlag,
1993. S. 50. Taf. 47, 84).
961
Meijers R., Willer F. Herstellungstechnische Untersuchungen der eisernen
Gesichtshelme aus Nijmegen. S. 35.
962
Например, маска из болота в Торсбъерге (Engelhardt C. Thorsbjerg Mosefund. S.
24, Taf. 5, 3; Benndorf O. Antike Gesichtshelme und Sepulcralmasken. Taf. 15, 3а) или
панцирная пластина из Мушова (Tejral J. Zum Stand der archäologischen Forschung über den
römischen militärischen Eingriff in Gebieten nördlich der Donau // Přehled výzkumů 1995–
1996. Nr. 39. Abb. 38, 4).
247

47, 51, 77, 106, 116, 123, 163, 183, 204, 228, 273, 279, 357, 361, 363, 364, 368,
448, 582, 636–638, 648, 649, 745). Такие доспехи изредка встречаются в
погребениях (Кат. № 13, 30, 31, 631, 680).
В случае покрытия доспеха оболочкой из другого металла, мы имеем
дело с обычной хитростью, так как имитация кудрей из медных сплавов или
серебряного листа, покрывавшая железные кавалерийские шлемы раннего
императорского времени, не могла защитить железо от коррозии и была
лишь элементом декора.
Плиний Старший в «Естественной истории» объясняет популярность
серебра среди военнослужащих и смысл серебрения военного снаряжения.
Описывая серебряные значки легионов, он напоминает, что они должны
сверкать на поле боя так, чтобы их видели даже издалека (HN. XXXIII. 58).
Этими же свойствами должны были обладать и доспехи командного состава.
Для достижения этого эффекта поверхности доспехов и другого вооружения
часто оковывали тонким серебряным листом (0,2—0,3 мм), дополнительно
крепившимся свинцово-оловянным припоем. В ряде случаев серебряный
лист приклеивали к поверхности при помощи битумного клея963.
В ходе исследования и реставрации железного шлема, найденного
неподалеку от Ксантен-Вардта (Кат. № 228), реставраторы из боннского
музея земли Северный Рейн-Вестфалия отпилили от него небольшой кусочек
с целью проведения металлографического исследования. В этот момент под
воздействием нагрева металла серебряные листья венца (corona civica),
прикрепленные на поверхности железной тульи шлема, отошли, открыв
взору изумленных исследователей нитевидные полосы клея. В результате
химического анализа был выявлен состав «суперклея», который состоял из
битума, дегтя и животного жира. Вместе с тем, пока не удается полностью
восстановить весь состав клея, ввиду того, что не выделено вещество,

963
Born H., Junkelmann M. Römische Kampf– und Turnierrüstungen. S. 169; Meijers R.,
Willer F. Herstellungstechnische Untersuchungen der eisernen Gesichtshelme aus Nijmegen. S.
37.
248

которое использовалось в качестве добавки-загустителя. Предположительно


это был либо кварцевый песок, либо сажа964.
Также ранее считалось, что практически все декорированное защитное
вооружение было изготовлено из бронзы, но к этому надо относиться с
крайней осторожностью. Недавние вышеупомянутые металлографические
исследования подтверждают, что в большинстве случаев предметы
вооружения были изготовлены из сплава меди, цинка и олова, который
следует классифицировать как «латунь с содержанием цинка»965.
По аналогии с украшением поверхностей поясных накладок, в эпоху
раннего принципата при декорировании доспехов могла применяться
техника черни или ниелло (итал. niello, от лат. nigellus, ум