Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
* * *
Содержание
Основные постулаты
Кодекс Защитника
Часть IПредисловие
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Послесловие
Часть IIГлава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Послесловие
Часть IIIГлава 1
Глава 2
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Послесловие
notes1
* * *
Содержание
Эдуард Семенов
Кодекс Защитника
Эдуард Семенов родился в 1969 г. Служил в РВСН. Окончил МГУ им. Ломоносова, ВГИК
им. Герасимова, МИМ ЛИНК (Президентская программа).
Основные постулаты
Суда Божьего
2. На Суде Божьем решается выбор царя или князя, непримиримые споры, защита чести и
достоинства.
4. Суд Божий – это поединок. Без правил. Без оружия. Без времени.
Кодекс Защитника
Часть I
Предисловие
Никто не знал, откуда они пришли и куда идут, но везде, где они появлялись,
наступало новое время – время Суда Божьего – самого справедливого суда на Земле. И
горе тому, кто забыл имя Бога.
Глава 1
Первый Защитник
– Начинайте!
Пожилая женщина отвернулась и смахнула со щеки слезу. Стоявший рядом старик сжимал
и разжимал кулаки, как будто хватал кого-то за горло, и молча смотрел, как рушат
дело всей его жизни. То, ради чего он целых двадцать лет трудился на авиационном
заводе, крутя гайки и готовя боевые самолеты к полетам в любую погоду, в стужу и
зной.
Чуть поодаль стояла группа людей. Толпа зевак. Рядом прохаживался представитель
администрации – чиновник из отдела землепользования – в сером костюме и неброском
галстуке. Он не вмешивался в разговоры, но внимательно к ним прислушивался.
– А компенсация большая?
– На могилу хватит.
– Почему вы плачете?
– Да вот, город задумал дорогу строить, и так получилось, что она будет проложена
по нашему участку.
– Родственники?
– Одни мы. – Старуха всхлипнула. – Господи, и за что это нам!
Мужчина не сделал никаких попыток достать из кармана паспорт или еще какой-нибудь
документ.
– При чем здесь мои документы? Вы разве не видите, что женщина плачет! Это верный
признак, что что-то происходит не так. Надо остановить бульдозеры. Заклинаю вас
именем Бога!
– Не волнуйтесь, гражданин. Все так, как надо. Есть решение совета депутатов,
распоряжение губернатора и даже постановление Конституционного суда.
– Но женщина плачет.
Чиновник вынул из чехла дубинку, тряхнул ее, будто проверяя прочность, и направил
ее конец на рыжебородого.
– Вот проедешь сейчас до участка, там разберутся, кто ты и что ты! И имеешь ли
право делать то, что делаешь.
Мужчина кивнул:
Тот, который больше всех пострадал от действий рыжебородого, процедил сквозь зубы,
потирая вывернутую руку:
Чиновник кивнул:
– Ага. Высшего суда требует.
В толпе засмеялись:
– Вижу у тебя оружие. Ты – воин? Кому служишь? Богу или животу своему?
Прапорщик открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг вспомнил, что он при
исполнении, и, заикаясь, выдавил:
* * *
Майор Щеглов, дежурный по городу, положил перед собой багряный паспорт и тупо
уставился на златоглавого орла, выбитого на обложке. Впервые в жизни он чувствовал
себя виноватым и не мог поднять глаза на человека, который сейчас сидел перед ним.
Он покосился на заявление чиновника Инчакова. Если судить по тому, что в нем
написано, перед ним сидел явный нарушитель порядка.
Майор все понимал, но что-то давно забытое мешало ему окончательно утвердиться в
этой мысли. Он вздохнул и посмотрел на спокойно сидящего перед ним человека.
Щеглов хмыкнул:
– А ты не можешь?
– Как это нет? Есть же чиновник, который всесторонне рассмотрел проблему и поставил
подпись под решением. Он понесет заслуженное наказание, если выяснится, что решение
неправильное.
– Какая площадь? С чего вы решили, что вас туда пустят? И что вообще туда кто-то
придет?
– Ему лучше прийти. Статья шестая Основных постулатов Суда Божьего гласит, что
отказ от Суда Божьего считается признанием вины.
Панкратов сунул руку в карман, достал оттуда справку о своем полном психическом
здоровье и протянул ее майору.
Майор открыл было рот, но сказать ничего не смог. Надо было принимать какое-то
решение. Он посмотрел на часы. Они показывали два часа пополудни. Генерала
наверняка уже нет на месте. Можно было, конечно, позвонить на мобильный, но вдруг
он в бане или на теннисе. Нет, сейчас генерала лучше не беспокоить. Тогда когда?
Завтра утром? А что делать с этим? В камеру посадить? А вдруг это какая-то комиссия
из центра?
Панкратов вздохнул:
Майор взорвался:
– Да что ты тут заладил! Суд! Суд! Что это такое – Суд Божий?
Панкратов снова потянулся к часам, и перед глазами майора раскрылся световой экран:
«Суд Божий – это поединок. БЕЗ ПРАВИЛ. БЕЗ ОРУЖИЯ. БЕЗ ВРЕМЕНИ».
– Драки в кабаках, товарищ майор, происходят без повода и по пьяни, а поединок при
народе, на центральной площади да за правое дело – дело святое.
– То есть?
– Ты думаешь, что кто-то придет и заменит тебя, если с тобой что-то случится? Не
смеши меня.
Майора даже затошнило при мысли, что могло случиться, если бы начальство поздно об
этом узнало. Да, нужно звонить! Он тяжело вздохнул и, сказав Панкратову: «Подождите
меня здесь», вышел из кабинета.
Глава 2
Первый ответчик
Вспоминая о своей супруге, длинноногой мисс Русская Краса-2012, он залез под штангу
и кивком показал инструктору, что готов взять предложенный вес. Штанга со звоном
сошла с подставки и упруго легла на грудь.
Тренер убрал руку. На виске губернатора напряглась вена. Он крякнул, и штанга снова
легла на подставку.
Именно в этот момент зазвонил телефон. Тот, который только для экстренных случаев.
Губернатор недовольно покосился на него:
Он показал головой, чтобы ему достали телефон из кармана его охотничьей куртки.
Митрофаныч, прихрамывая на одну ногу, сходил, принес трубку, протянул ее
губернатору и отошел.
– Да, слушаю!
Министр как мог коротко изложил губернатору суть дела. Губернатор чуть не
задохнулся от гнева.
Министру на другом конце провода с трудом удалось подавить в себе желание бросить
трубку. Он переждал, когда поток брани из уст губернатора стихнет, и сказал:
– Потому что всех может оказаться слишком много. Больше, чем мы себе представляем.
* * *
А рукопись, над которой он работал, по его мнению, была важным делом. «Новейшая
история Российской Церкви. Учебник для старших классов». Задание, которое ему дал
сам патриарх, нужно выполнить как можно лучше и как можно быстрее. Паству надобно
учить. Молитва – тоже важное занятие. Пропустить ее никак нельзя. Все остальное
потом. Потом.
– Говори.
Митрополит вспомнил про маячок электронной почты и подумал, что, возможно, письмо
как раз по этому делу. Вздохнул. Эх, надо было бы прочитать его перед тем, как
выходить из кабинета. Но теперь уже поздно. Возвращаться он тоже не любил, как и
отвлекаться.
Помощник поклонился:
– А где губернатор?
* * *
Митрополит посмотрел обратный адрес. Кто это ему прислал? Обратный адрес был
неизвестен. «Спам. Грязная рассылка, – подумал митрополит, – и как она только
сквозь все фильтры пробилась, да еще на мой секретный почтовый ящик? Надо будет
наказать системного администратора». Но раз письмо пробралось сквозь фильтры и
заслоны, значит, оно действительно важное. Митрополит щелкнул мышкой, и перед
глазами его раскрылось многократно размноженное смс-сообщение Игоря Панкратова.
Отвесив низкий поклон иконе, на которой был изображен лик Христа, митрополит вышел
из своей кельи и пошел на встречу с губернатором. Митрополит теперь знал, по какому
поводу приехал к нему Тучков, и теперь не оставалось никаких сомнений, что разговор
с бывшим генералом важнее молитвы.
* * *
– Драться?
– До смерти?
– Да. Только тот, кто готов идти за свои слова и поступки до смерти, может
считаться правым.
– Так это Петрович, мэр города N. Пусть он и выходит на лобное место. С народом
пообщаться.
– Интересно будет посмотреть, когда Петровичу морду прилюдно бить будут. А мы его
потом с должности снимем и покажем, что власть у нас справедливая и веру нашу
уважает. Как считаете, хорошая идея?
– Разрешите?
– Идея-то хорошая, но Петрович тут ни при чем, он лишь выполнял ваши поручения.
– Мои?
– Да.
– Так что вы хотите сказать – что это я должен выходить на лобное место?
– Признать вину? – Губернатор рявкнул так, что эхо загуляло под сводами старинной
лавры. – Да вы в своем уме? Я – боевой генерал, я не могу быть неправым!
– Выставить вместо себя Защитника может только слабый. Вы готовы к тому, чтобы
признать себя недееспособным?
– Ну, если вы найдете того, кто готов будет за вас за деньги умереть, то
пожалуйста.
– Ну, что молчишь, есть у тебя такие бойцы из СОБРа или ОМОНа?
– А если просто проигнорировать это дело? Ну, сделать вид, что ничего не произошло?
Постоит завтра этот парень на площади, над ним все посмеются и разойдутся.
Митрополит нахмурился:
– Посмеяться народ любит, это факт. Вот только над кем он будет смеяться? Если вся
власть от Бога, то власть эта не имеет права не прийти на Суд Божий, а если власть
его игнорирует, то она не от Бога.
– Опасные мысли начнут бродить в головах у народа. Уверен, все это может сказаться
на ближайших выборах. А они у вас не за горами. Электорат нынче сами знаете какой.
* * *
Панкратов, будто не услышав крика, нехотя повернул голову к вошедшему. Все это
время он неподвижно сидел на стуле и смотрел в окно.
Это было действительно так. Пока губернатор ехал к городу N, ему уже успели собрать
полное досье на Панкратова. 1975 года рождения, русский, женат, имеет сына 15 лет.
Служил в армии, потом учился в технологическом институте, занимался
предпринимательством. Разорился, потом работал в госкорпорации. Долгов по кредитам
не имеет, дважды был остановлен на дорогах за незначительные превышения скорости,
но штрафы уплачены. Несколько раз выезжал за границу: Турция, Египет, Франция.
Спортом особо не увлекался, но здоровье в норме. В детстве переболел всеми детскими
болезнями. В десятом классе болел желтухой. В двадцать семь лет вырезали
аппендицит. Последние пять лет нигде не работает. С женой не живет. Вообще
неизвестно, где он был последние пять лет. Однозначно можно сказать только, что за
границу не выезжал.
– В общем, никто, и звать его никак, – прокомментировал досье помощник Тучкова,
закрывая крышку ноутбука. – Если припугнуть как следует, то наверняка скиснет и от
своих слов откажется.
– Что?
– Справедливость восстанавливать?
– Каждый человек в первую очередь думает о своей шкуре. Поэтому я и хочу спросить,
какой у тебя шкурный интерес к этому делу?
– Да брось ты. Хочешь, я тебе денег дам? Миллион баксов. Поедешь отдохнуть на
Канары.
– На Канарах я уже был. Спасибо. Денег мне тоже не надо. У меня есть ровно столько,
сколько мне надо. А остальное я в могилу не унесу.
– Авторитет – он или есть, или его нет, а подорвать то, чего нет, нельзя. Если я не
прав, то завтра, – Панкратов посмотрел на часы – было уже десять минут первого, –
вернее, сегодня это станет всем понятно.
– Сегодня. Но для тебя это сегодня может ведь и не наступить. Ты это понимаешь?
Панкратов усмехнулся:
– Подумаю.
– Это вы – обидчик?
– Нет. Не я.
– А кто?
– Не знаю.
– Ну, извини, так быстро дела не делаются. Надо провести следствие, разобраться в
степени вины.
– Там все просто. Кто приказал ломать дом и строить дорогу, тот и виноват. Чья
подпись стоит на приказе?
– Ничья.
Панкратов усмехнулся:
* * *
Губернатор с шумом вошел в кабинет начальника милиции. Его помощники и члены Совета
безопасности были уже там. Несмотря на то что кабинет был довольно просторным, в
нем все равно было душно от большого скопления народа.
– Набздели тут, – проворчал губернатор, – хоть топор вешай. Форточки откройте или
кондиционер включите. Дышать нечем.
– Разрешите?
– Давай.
Губернатор поморщился:
– Кого? Народ?
– Отлично. Действуйте.
– Какая?
Министр по средствам массовой информации вышел. Вместе с ним вышли два его
помощника.
Губернатор кивнул, давая понять, что это предложение тоже принято. Министр по ЧС
надел фуражку и вышел. Вместе с ним вышли его заместитель и помощник. За ними
потянулся начальник гарнизона. Губернатор посмотрел на представителя федеральной
службы безопасности, приглашая его высказаться. Фээсбэшник не стал отмалчиваться:
– Хорошо.
– Валяй.
– Нет.
– Как?
Губернатор возмутился:
– Улаживай.
– Иди.
Помощник Тучкова вышел. Губернатор потер покрасневшие глаза. Очень хотелось спать.
Последний раз он бодрствовал ночью лет тридцать назад, когда командовал взводом в
Чечне перед взятием Грозного. Но тогда он воевал с бандформированиями, и было
понятно, где враг, а где друг. А сейчас? По сути, ведь этот Панкратов ничего такого
не хотел. Просто встал на защиту стариков, как… Как кто?
Губернатор никак не мог подобрать слова. Вошла молодая секретарша. Принесла всем
кофе. Губернатор посмотрел на начальника милиции.
– Хорошие у тебя сотрудники. И ночью работают.
Он кашлянул в кулак:
– Обращайся.
Губернатор вспомнил, что когда-то давно, можно даже сказать, в другой жизни, в
точно такое же время он принял решение идти на штурм мэрии Грозного и лично
возглавил группу захвата. Лично. Иначе поднять за собой бойцов не удалось бы. Они
ворвались в здание и дрались с чеченцами на ножах, потом душили друг друга до тех
пор, пока в здании не остался только он один. Он должен был тогда победить и
победил. Лично. Правда, тогда он был молод, и терять ему особо было нечего, зато в
случае победы перед ним открывались огромные перспективы. Тогда он рискнул и
выиграл. После этого и началась его стремительная карьера. Герой России. Депутат.
Министр обороны. Губернатор.
В тот момент, когда солнечные лучи все же окрасили малиновым светом чернильное
небо, он вдруг отчетливо понял, что и сегодня ему все же придется самому выходить
на поле судебного поединка. Лично. И никто ему не поможет, ни помощники, ни машины
с мигалками, ни хорошие связи с президентом, ни охрана.
Никто. Какая глупость! И тем не менее это так! Как поступить? После многолетнего
пребывания в коридорах власти его мозг уже не мог работать по-другому. Хотел, но не
мог, поэтому он вместо того, чтобы думать, как исправить ситуацию в целом, начал
думать о том, как победить своего противника. Надо сделать так, чтобы противник был
максимально ослаблен. Да! Точно! Губернатор посмотрел на начальника милиции,
полковника Морозова:
– Значит, сделаем так. Пошли к Панкратову свою секретутку. Пусть она его
обработает. Измотает до изнеможения. А потом в камеру его посади. Да подбери хату
покруче, где сидят товарищи с пониманием.
Нужно, чтобы к утру он был как выжатый лимон. А мне постели в своей комнате отдыха.
У тебя есть такая?
– Вот и отлично. Давай веди в свои чертоги. Мне надо выспаться. Все остальные могут
быть свободны. Но в девять часов утра чтобы снова были здесь. Ясно?
Помощников уговаривать не пришлось. После его слов всех как ветром сдуло.
Губернатор прошел в комнату отдыха, разделся и повалился на широкую кушетку. Закрыл
глаза и попытался уснуть, но сон все никак не шел. Он еще раз прикинул варианты.
Как поступить? Тогда, в Чечне, решение принимать было легко, его ничто не держало.
А сейчас? Нет, конечно, можно было бы признать ошибку и рассмотреть альтернативный
вариант дороги. Тот, который на самом деле был гораздо лучше и дешевле как с точки
зрения экологии, так и по всем другим параметрам, да и народ его поддерживал,
поскольку он учитывал интересы всех. Но… тогда ведь придется отказаться от откатов
на строительство, которые ему обещаны от фирм-участников тендеров на подряды. Да
еще надо будет вернуть десять миллионов евро, которые он получил в качестве задатка
от группы московских девелоперов, которые хотели за бесценок скупить все земли
вдоль дороги и настроить там элитной недвижимости. Нет, слишком много интересов
задействовано в этом проекте.
Губернатор сел на кровати и в темноте на ощупь нашел свой мобильный телефон. Набрал
по памяти номер. Это был особый телефон, которого не было в базе данных телефонной
компании, и поэтому прослушать его никто не мог. На другом конце провода раздался
хриплый голос:
– Да.
– Как?
– Сколько?
– Сколько?
– Столько же.
* * *
– Любое?
– Да.
– За все уплачено.
Игорь встал, размял ноги, подошел к ней и мягко положил ей руки на плечи:
Светлана снова смутилась. Ее телом пользовались все, кто хотел, давая взамен
деньги. Но никто ни разу не спросил, чего хочет она.
Он заглянул Светлане в глаза, и она вдруг почувствовала, что на нее обрушился такой
поток нежности и заботы, какой она видела только в детстве, от отца. Это было так
неожиданно, что она растерялась и, повинуясь какому-то древнему инстинкту,
отстранилась:
– Подожди!
Светлана положила руку на грудь Панкратову. Он тут же убрал руки с ее плеч и сделал
шаг назад.
– Вот видишь, не хочешь!
– Видишь, это не так сложно. Но я верну тебе все, что взял, если захочешь. Но
позже.
– Они слабые, – тихо ответил Панкратов. – Они могут это сделать, но я думаю, что от
Суда Божьего все равно никто уйти не сможет.
– Не понимаю, как это может случиться? – сказала Светлана. – Они все пути
перекрыли. У них в руках власть и сила. Их много, а ты один.
Панкратов улыбнулся.
– Ну, так как, поставишь за меня свечку? – переспросил Панкратов, прервав ход ее
мыслей.
– Вот и отлично. А теперь уходи. Ты красивая женщина, и если судьбе будет угодно,
мы еще с тобой встретимся.
– Слушай, – зашептала Светлана. – Я знаю, я слышала, как только я выйду отсюда, они
бросят тебя в камеру к уголовникам, но я могу тебе помочь. Я знаю, что губернатор
спит здесь в здании. Я отвлеку охрану и проведу тебя к нему. Ты его убьешь или
возьмешь в заложники. Сделаешь с ним, что хочешь, и победишь.
Панкратов заулыбался:
Панкратов улыбнулся:
– Защитник.
– Да, что-то вроде того, только ни милиция, ни федералы к нему никакого отношения
не имеют.
– Все, больше я пока ничего сказать не могу. Даст бог, свидимся, все расскажу. А
сейчас уходи. Мне нужно приготовиться к бою.
* * *
– Разрешите?
– Валяй, заходи.
Начальник милиции открыл дверь полностью. Яркий искусственный свет больно ударил
губернатору в лицо. Он зажмурился.
Губернатор сел.
– Ну, он шустрым парнем оказался. Как-то уцепился за дверную коробку и повис над
входом. Прям спайдер-мен какой-то, человек-паук. Они дверь открыли, прошли мимо, а
он и выскочил в коридор. Там его попытались задержать ребята из патруля, которые с
дежурства возвращались, но он так ловко и аккуратно всех обошел, что никто даже
зацепиться за него не успел. Прошел сквозь них, как нож сквозь масло. Или как песок
между пальцами.
– Не успел спросить.
– Давай ее сюда.
«Ах ты, подлюка! Специально пустил меня по ложному следу! Но кто ему поручил это? В
чьих интересах он действует?»
Губернатор начал ходить туда-сюда по комнате. «Кто? Кто натравил на меня этого
паука?» Новая догадка пронзила его мозг: «Федералы!» Он вспомнил, что на совещании
только они сидели молча, были абсолютно спокойны и ничего не предлагали. «Точно,
они! Надо кому-нибудь позвонить, узнать, в чем дело. Кому?»
Губернатор отхлебнул из чашки и поморщился от отвращения. Мало того что напиток был
холодным, но еще и горьким. Но тем не менее какое-то прояснение в мозгах все же
наступило. «Итак, как мне проверить свои выводы? Элементарно. Сейчас позвоню „им“,
и если „они“ скажут, что все хорошо и заложники у них, значит, „они“ задумали
кидалово. А если нет, то что? Об этом буду думать позже».
– Нет. В деревне Вербилки Панкратов появлялся пять лет назад. Соседи говорят, что
он ушел в монастырь.
– А родственники?
– Вот это самое странное. Буквально за несколько минут до нас их всех увез черный
вертолет.
– Черный?
– Да. Мы пробили по базе. Это мог быть вертолет фирмы, владельцем которой является…
центральная синагога России.
– Евреи. Кстати, вертолет до сих пор не вернулся на аэродром. На радарах его нигде
нет. На позывные не отвечает.
В дверь постучали.
– Кто там?
Дверь открылась, и на пороге появилась Светлана.
Глава 3
Лобное место
– Это что такое? – заорал он благим матом. – Что это такое, я вас спрашиваю?
– Природного. Был сигнал, что на площади чувствуется сильный запах газа. Вот,
отреагировали.
– Сейчас уберем.
– Быстро, – зашипел губернатор. – Чтобы через десять минут площадь была ровной, как
футбольное поле.
– Слушаюсь.
– Подступы перекрыли?
– Так точно.
– Что, правда?
– Да, четыре колонны. Во главе каждой колонны священники. Мулла, раввин, батюшка и
буддийские монахи. И все требуют прохода. Что прикажете делать?
– А батюшка кто?
– Митрополит.
Губернатор матюгнулся.
* * *
Министр по чрезвычайным ситуациям подскочил к экскаватору и принялся орать на
экскаваторщика.
– Ага, ща, только шнурки подтяну. У меня обед до двенадцати. А будешь наседать,
вообще уйду. И еще, что там насчет премиальных? Обещали двойной оклад.
Министр открыл было рот, чтобы что-то сказать, но махнул рукой и, придерживая на
голове фуражку с высокой тульей, побежал назад к губернатору.
* * *
«Хорошо работают спасатели. Всех эвакуировали. Молодцы. Надо будет отметить потом
на планерке».
– Напомни мне, когда это все закончится, чтобы я спасателей отметил. Молодцы! Чисто
сработали. Всех вывезли.
– Что там?
– Ну и где он, твой Защитник? Время уже почти полдень, а площадь пуста. Испугался,
что ли?
Светлана промолчала.
* * *
Тень от солнца стала совсем крохотной. Солнечный диск уже коснулся середины неба.
Губернатор не спеша поднялся на холм и встал на краю площадки. Внизу, у подножия
холма стояла его свита и смотрела на него. Чуть в стороне стояла Светлана. Она на
него не смотрела. Будь у губернатора хоть немного поэзии в душе, он сказал бы, что
она, скорее всего, смотрела внутрь себя. Но у губернатора со стихами всегда было
туго, поэтому он увидел только красивое тело. Полюбовавшись им несколько мгновений,
он посмотрел вниз и увидел, что у него под ногами, можно сказать, под землей
копошились люди из ремонтной бригады. «Это хорошо, – тут же отметил он. – Тоже
будут потом свидетелями!»
Губернатор широко расправил плечи. Порыв ветра толкнул его в грудь, но он устоял на
самой кромке и даже не шелохнулся. Подумал, что если камеры успели зафиксировать
этот момент, то надо будет потом использовать его в репортаже. Он посмотрел на
телевизионщиков. Четыре камеры нацелили на него свои объективы. Губернатор еще раз
окинул взглядом окрестности. Ему показалось, что в доме напротив колыхнулась
занавеска. «Ага! А вот и представители криминальных структур! Легки на помине». Ему
стало не по себе при мысли, что находится под оптическим прицелом винтовки, но он
тут же сам себя успокоил. Все нормально. Все идет по плану. Никто в него стрелять
не будет. Сейчас это никому не выгодно.
Черный клобук православного священника, зеленая чалма муллы, черная шляпа раввина,
лысая голова буддийского ламы. Четыре священника поднялись на холм с четырех
сторон, каждый читая свои молитвы.
Они не стали подниматься на вершину холма, а встали так, чтобы видеть друг друга
только по пояс.
* * *
Панкратов встал, снял с руки часы и повесил их за ремень на дверь кабины. Часы
стали маленьким проектором. Он нажал на них несколько кнопок, и в воздухе появился
текст основных постулатов Священного Суда. Они загорелись прямо на голубом небе. И
любой желающий мог прочитать их из любой точки города.
– Я – сын Божий, Игорь Панкратов, волею судеб встал на защиту слабых. Я обвиняю
тебя, сына Божьего Сергея Тучкова, в корысти и предательстве интересов людей,
которым ты служишь как губернатор области. Я вызываю тебя на честный поединок. И
пусть высший суд – Суд Бога – рассудит нас. Я клянусь, что буду биться с тобой
честно и до самого конца. Я готов умереть за свои слова. Готов ли ты на это?
– Какое право ты имеешь обвинять меня в каких-то грехах? Кто ты такой, чтобы
говорить все это мне, губернатору, назначенному самим президентом?
– Это право дано мне от рождения. Я – сын Божий, такой же, как и ты, такой же, как
и президент. Перед Судом Божьим все равны. Если я не прав, накажи меня за мою
дерзость. Лично. Готов ли ты принять мой вызов?
* * *
У наемного убийцы было очень четкое задание. Убрать того, кто встанет напротив
губернатора, но только после начала драки. Ему платили такие бабки именно за то,
что он никогда не нарушал приказов, поэтому и сейчас, удобно устроившись с
«винторезом» на широком подоконнике в доме сталинской эпохи, он не спешил нажимать
на курок, хотя затылок объекта уже давно находился в перекрестье прицела. Объект
закрывал собой фигуру губернатора, поэтому он не мог заметить того момента, когда
тот, сделав несколько шагов вперед, бросился на Панкратова. Затылок объекта исчез
из прицела. Убийца чертыхнулся. Убрал в сторону винтовку, взял в руки бинокль.
Мощные окуляры позволяли увидеть то, что происходит на площади, достаточно хорошо.
* * *
– Господи, помоги ему! – непроизвольно вырвалось у Светланы, когда она увидела, как
двое здоровых мужчин покатились с горы, раздирая в кровь кожу на руках, лицах,
телах. Вцепившись друг в друга, они стали как одно многорукое существо, как
сиамские близнецы, разделить которых могла только смерть. У подножия холма наверху
оказался губернатор. Покраснев от ярости, он вцепился пальцами в горло Панкратову и
все пытался что-то выкрикнуть или сказать, но мог издать только нечленораздельные
звуки. Панкратов не спешил.
Губернатор уже не мог остановить бросок, мог только ослабить его. Камень, брошенный
в Панкратова, сорвал у того с виска кусок кожи. Этот кусок повис на тоненькой
ниточке, оголяя череп. В этом белом черепе губернатор вдруг увидел свою смерть. Ему
стало страшно. Он начал пятиться назад, потом повернулся и побежал вокруг холма.
Панкратов поднялся на холм вслед за губернатором и встал рядом с ним. Кровь из раны
на виске залила всю его грудь. Он еле стоял на ногах.
– Да, отказываюсь.
– Я ни в чем не виновен! Ни в чем. Слышите, вы! Пошли на хер со своим Судом Божьим!
Я не хочу его. Не хочу! Пусть меня судит наш родной российский суд. Прокурор,
арестуйте их всех! Арестуйте меня!
– Суд Божий свершился. Сын Божий Тучков Сергей признается всеми церквями виновным в
предъявленных ему обвинениях и отлучается от церкви.
* * *
Губернатор отмахнулся.
– Бог милосерден. Он еще может простить тебя. Может, поверь! Надо просто поверить в
его милосердие! Я тебе все расскажу, и ты поймешь.
– Зачем вы так?
– Кем?
– Мной.
– Понятно, наверное, ему неудобно стрелять. Думает, что вас может задеть.
* * *
Патриарх сидел в своем кресле, склонив голову чуть набок, и внимательно слушал
рассказ митрополита.
– Точно – нет. Но в келье, где он проходил обучение, остались его личные вещи и
дневник, который он был обязан вести. Наверняка в них есть ответ на ваш вопрос.
Если вы даете благословение, то я готов внимательно изучить их.
Патриарх кивнул:
– Заканчиваю.
– Безусловно.
– Сделайте это как можно быстрее. Надеюсь, вы понимаете, что с этого должна
начаться новая глава истории Церкви, а возможно, и всей планеты в целом. Назад
дороги уже нет.
– Конечно.
Митрополит встал рядом с ним. За окнами текла обычная монастырская жизнь. Группа
туристов слушала экскурсовода, монахи в черных одеяниях куда-то шли по своим делам.
Нищие стояли на паперти и выпрашивали милостыню. Какое-то время священники молчали.
Затем разговор продолжил патриарх:
– Хорошо.
– Чуть не забыл сказать. Чета Сергеевых взяла всю заботу о сыне и жене своего
Защитника. Приняла их как родных.
Патриарх улыбнулся:
Послесловие
На широкое деревянное крыльцо поднялись трое крепких мужчин. Первый был одет в
байкерский кожаный плащ, кожаные штаны и высокие кожаные ботинки. Второй – в
строгий деловой костюм, а третий, самый молодой, – как рэп-музыкант: в широких
штанах, модной футболке и кепке козырьком назад. Сняв головные уборы и
перекрестившись по православному обычаю, они вошли внутрь просторного помещения и
подошли к старцу, стоявшему на коленях перед иконостасом.
– Ну что? Раз готовы, решили все для себя – езжайте! Сами знаете, на что идете.
Буду за вас молиться. На рожон не лезьте, но и не пасуйте. Помните о брате своем
Игоре. Не забывайте КОДЕКС ЗАЩИТНИКА, ОСНОВНЫЕ ПОСТУЛАТЫ, и все будет хорошо.
Мужчины опустились на колени перед старцем, подставляя головы под крестное
знамение.
– Ну, идите, идите, – старец перекрестил их. – Долгие проводы – лишние слезы. –
Мужчины поднялись.
Старик, повернувшись спиной, дал понять, что им пора уходить. Мужчины развернулись
и молча вышли, а под сводами храма раздались громкие слова молитвы:
– Господи, упокой душу сына Твоего Игоря! Укрепи веру и дай силы Защитникам Твоим –
Даниле, Илье и Алексею! Аминь!
Панкратову Алексею.
Здравствуй, сын!
Вот решил написать тебе письмо. Кто знает, может быть, когда-нибудь ты прочтешь
его. Может быть, тогда ты поймешь меня и простишь. Я не хотел предавать вас, тебя и
твою мать. Так получилось. Я был слабым и не знал своей слабости. Другая женщина
захватила мою душу, и я не смог, не нашел в себе сил противостоять этому влечению,
за что буду вечно молить у вас прощения. Не знаю, поймешь ты меня или нет. Ты не
думай, я хотел вернуться. И сейчас хочу, но как это сделать?
Казалось бы, ведь для того, чтобы получить прощение, надо было вернуться к вам и
стоять на коленях перед твоей матерью до тех пор, пока она не простит. Но ты ведь
знаешь свою мать. Это бы разозлило ее еще сильнее. Она не любит слабых. Ни одна
женщина не любит слабых. И это правильно.
Случай, а может быть, Бог дал мне шанс стать сильным и найти способ вымолить
прощения у вас. Мне и еще одиннадцати таким же заблудшим предложили пройти
подготовку по специальной программе «Защитник». Не буду сейчас подробно объяснять,
что это такое. Может быть, позже. Скажу только, что я стал послушником в монастыре
«Град Китеж». У него также есть названия «Шамбала» и «Земля обетованная», некоторые
называют его новой Запорожской Сечью. Неважно. Суть одна. Эта программа и монастырь
– совместный проект четырех главных религиозных конфессий планеты, но руководит
пока всеми наша Православная церковь. Хотя и слово «руководит» здесь тоже, пожалуй,
не подходит. Настоятель нашего монастыря меняется на Суде Божьем при помощи
честного поединка раз в год.
Тебе, наверное, интересно узнать, как мы живем и что делаем. Рассказываю. Монастырь
наш находится в глубокой тайге, в кратере потухшего вулкана. Попасть к нам можно
только на вертолете, ну или преодолев пешком многие километры трудного пути через
непроходимые болота. В центре кратера находится озеро, а на его берегу – четыре
храма. На севере – православная церковь, на западе – синагога, на востоке – мечеть,
а на юге – буддийский храм. В центре озера находится остров. Остров большой, как
футбольное поле. В центре этого поля начерчен круг – лобное место. Именно на этом
поле, в кругу и происходят все самые важные поединки. Ну не только, конечно,
поединки. Философские споры, концерты. Даже просто в споре всегда нужно идти до
конца. Нас этому учат. А концерт – это возможность через искусство высказать свои
мысли. И тут тоже надо быть настоящим бойцом, ведь не все могут сразу признать твое
творение.
Быт у нас простой. Целый день мы изучаем историю религий, законы различных стран,
обычаи, языки, экономику, военное дело, психологию, педагогику, кинематографию. У
нас огромная библиотека, а по телемостам при помощи спутниковой связи организуется
обучение у лучших специалистов в своих областях.
Конечно же, мы много тренируемся. Здоровый дух может быть только в здоровом теле.
Боевые искусства, скалолазание и бег составляют основу нашей подготовки, а также
метание ядра, копья, стрельба, атлетика, плавание. Играем в шахматы, шашки, лапту.
Футбол у нас запрещен. Это бесовская игра. Вместо него мы играем в регби.
Защитник должен много знать и уметь. Можно сказать, что нас готовят, как настоящих
разведчиков. Мы и есть разведчики Новой веры. В конце же нас всех ожидают
испытания. Как говорят, огнем, водой и медными трубами. Что это такое? Я не знаю.
Дверей в них нет. Мы ничего не скрываем от глаз посторонних. Все, что естественно,
то не безобразно. Конечно, поначалу привыкнуть к этому тяжело, но потом –
нормально. Как ни странно, в кельях совсем не холодно. Наверное, вулкан все же не
до конца потух. Мы полностью автономны, у нас есть свое стадо коров, табун лошадей,
свиньи, козы и овцы, теплицы, где мы выращиваем овощи и даже фрукты, кузница,
электростанция. Мы используем энергию ветра. Если случается что-то серьезное, то мы
можем обратиться за помощью, но пока, слава Богу, обходилось.
Рассказывать о монастыре можно бесконечно. Здесь хоть и очень тяжело жить – природа
вокруг суровая, – но интересно. Одно плохо: скучаю я по тебе очень, сынок! Как было
бы здорово, если бы ты был рядом!
На этом письмо заканчиваю. Уже полночь, а мне надо еще написать несколько строк в
дневнике. Так положено. Извини. Утром рано вставать. Люблю тебя и маму.
Часть II
Цхинвальский суд
Глава 1
Игра в ножики
На улице разрушенного Цхинвала, прямо возле сожженного танка, играли дети. Они
нарисовали на песке круг и втыкали в него перочинный ножик. Ножик был новенький,
как будто только что из магазина. С красной ручкой и большим швейцарским крестом.
Помимо лезвия, у ножика еще был штопор, маленькое шильце, ножницы и пилочка для
ногтей. Десятилетнему Анвару этот ножик подарил рыжеволосый дядя в строгом сером
костюме, прилетевший на большой винтокрылой машине. Рыжеволосого дядю возили по
городу на бронетранспортере и показывали свежие могилы, вырытые прямо на газонах.
Возле одной из таких могил он и увидел Анвара. Тот сидел на земле и плакал. Плакал
от ощущения беспомощности и обиды, плакал оттого, что вчера грузинские снайперы
убили его любимую бабушку и теперь у него больше никого не осталось. Ну если не
считать соседей – дядю Ибрагима и тетю Валю, да их троих детей – Игоря, Машу и
Анзора. Плакал оттого, что он был еще слишком маленьким, чтобы отомстить за бабушку
и других своих родственников, и что, скорее всего, его тоже убьют, потому что
грузинские снайперы теперь приходят не только каждую ночь, но и каждый день и
стреляют во всех. Даже в таких малышей, как он.
– А почему ты считаешь, что это был грузинский снайпер? Может быть, это был русский
диверсант?
– Нет, это был грузин. В развалинах мы нашли гильзы. Они от американской винтовки.
Анвар полез в карман и достал два бронзовых цилиндра. Они ярко вспыхнули на солнце.
Телерепортеры застрекотали камерами, стараясь запечатлеть момент. Рыжеволосый
улыбнулся широкой улыбкой и достал из кармана тот самый ножик. Переводчик перевел
его слова:
Мальчик взял нож, покрутил его в руках. Нож был маленький и вряд ли мог ему
пригодиться, тем более что в подвале, где он жил, у него был настоящий десантный
нож с отвинчивающейся ручкой, в которой хранились леска, крючки и поплавки. Но ведь
и гильзы ему были не нужны. Завтра утром, если удастся пережить ночь, он снова
соберет их, сколько захочет. Анвар кивнул, соглашаясь на сделку. После того как
гильзы перекочевали в руки переводчика, рыжеволосый тут же потерял к Анвару всякий
интерес и вернулся в свой бронетранспортер. Еще не успела осесть пыль на мостовой,
как из подвала разрушенного дома вылезла маленькая девочка и подбежала к Анвару.
– Кто это был? Защитник? Да?
Анвар сжал в кулаке ножик. Маленькая Маша уже всех достала своей историей, что
очень скоро в их город приедет какой-то мифический Защитник и тогда наступит мир.
Над ней смеялись, издевались, шутили, но она была упорна в своем мнении, что как
только появится Защитник, так сразу прекратятся выстрелы. Анвар тоже, как все
мальчишки, смеялся над маленькой девочкой, но сегодня ему не хотелось этого делать.
Врать ей ему тоже не хотелось. Анвар тяжело вздохнул и ответил:
Он пожал плечами.
* * *
Пообедав, они теперь уже вчетвером – трое мальчишек и маленькая девочка – вылезли
на улицу и стали играть в ножичек. Они втыкали его в начерченный на земле круг и
толстыми ломтями нарезали себе куски этого круга. Кто ловчее воткнет, тот лучше
линию проведет, кто лучше линию проведет, тот себе больший кусок круга заберет.
– Это моя земля! Нет, теперь уже моя. Была ваша, а стала наша!
Они играли в ножичек и так шумели, что только в последний момент обратили внимание
на странный гул, доносящийся откуда-то с соседней улицы. Впрочем, в том, что они не
обратили внимания, не было ничего удивительного. Ведь это был не грозный рык танка,
бронетранспортера или грузовика и уж тем более не оглушительный грохот вертолета
или бронированного штурмовика. Все эти звуки они хорошо знали, так как вслед за
ними могла прийти смерть, и поэтому сразу бы на них отреагировали. С соседней улицы
доносился совсем другой звук, тоже рычащий, но не страшный, а мягкий, стелющийся по
земле, как будто урчит большая кошка. Нет, три больших кошки.
Как только детские уши смогли выделить этот странный гул из общего звукового фона,
из-за угла разрушенной почты тут же появились три блестящих мотоцикла. Первым
обратил на них внимание Анзор, самый младший из ребят. Он повернул голову на
солнечного зайчика, отразившегося от фары одного из мотоциклов, и замер, открыв от
удивления рот.
– Вижу, – кусая губы, ответил Игорь. – Она, наверное, не заметила, как мы убежали.
– Маша, беги, – прохрипел Анвар, вставая в полный рост в проломе стены, и замахал
руками, привлекая к себе внимание. – Маша, беги сюда скорее!
Ветер донес до Маши голос Анвара, она обернулась, но никого не увидела. Игорь и
Анзор успели схватить Анвара за плечи и повалили назад. Маша поискала глазами своих
приятелей и снова повернула голову в сторону приближающихся незнакомцев. В этот
момент большая черная тень, с каким-то хрустом и обдавая резким запахом,
надвинулась на нее, закрыв собой солнечный свет.
Она попыталась повыше поднять глаза, чтобы понять, что за чудище стоит перед ней.
Для этого ей пришлось сильно задрать голову и, удерживая равновесие, сделать шаг
назад, а потом неуклюже плюхнуться попой на землю.
Только после болезненного приземления она наконец смогла увидеть лицо рыжебородого
великана, который навис над ней черным утесом. Его голубые глаза светились добротой
и располагали к себе, поэтому Маша совсем не испугалась. Она так сильно ударилась о
землю, что глаза ее невольно наполнились влагой.
Пытаясь остановить набегавшую волну слез, она провела грязной ладонью по мордашке
прямо под носом, и на щеках остались смешные серые разводы. Великан не удержался и
захохотал, а вслед за ним засмеялись его товарищи. Маша насупилась и, стараясь
подражать взрослым, пробасила:
– Ну, что ржете, как сивые мерины, девочек маленьких никогда не видели? – чем
вызвала у великанов новый приступ гогота. Отсмеявшись, старший из них, тот, чье
лицо украшала большая рыжая борода, слез со своего железного коня и помог Маше
подняться.
– Маша, – ответила Маша, вкладывая свою ладошку в его руку, и тут же сказала: – А я
знаю, кто ты.
– Ты – мой Защитник.
– Там мои дядя и тетя, – пискнула она, – а мамку и папку снайпер на прошлой неделе
убил. Он уже почти всех на этой улице убил. Ты его накажешь? Да?
– Эй, ребята, хватит прятаться! Идите сюда! Это мой Защитник приехал. Как я и
говорила. Вылезайте. Посмотрите, какой он большой! Просто огромный!
– Ух ты, сколько вас! – засмеялся тот, кого назвали Защитником. – Целое войско. Ну,
что же вы, мужчины?! Убежали, а принцессу свою бросили!
– Ну, хватит стоять и хмуриться, – проговорил богатырь и протянул Анвару его ножик.
– Это, кажется, твой?
Анвар от удивления открыл рот. Откуда он узнал? Но богатырь тем временем продолжал:
– Не бойся! Не обидим мы твою сестру, давай залезай на заднее сиденье, прокачу тебя
до дома!
* * *
Мираж прошлой мирной жизни. Возле подъездов не сидели всевидящие старушки, глубокие
выбоины от осколков и пуль портили внешний вид стен и казались морщинами и оспинами
на усталом лице. В двух или трех местах окна зияли пустыми черными глазницами, а в
середине дома виднелась закопченная дыра от бронебойного снаряда, на краю которой
болтался обгоревший обломок деревянного балконного каркаса. Но самое большое
удивление ждало всякого, кто входил в подъезд. За дверью зияла пустота. Черная и
леденящая, как полярная ночь. После артобстрела от дома остались только три стены и
крыша. И из-за этого все квартиры в нем выглядели, как будто в каком-то игрушечном
домике, внутрь которого можно было заглянуть с обратной стороны. В них было все,
что нужно для жизни: кровати, ковры на полу, зеркала, телевизоры, радиоприемники,
душ, ванные, но… не было стены. Всего одной стены. И поэтому в доме не было жизни.
* * *
И действительно, шагов через десять они подошли к нише с левой стороны коридора,
которая была занавешена солдатским одеялом. Девочка прошмыгнула под него, почти не
задев, а мужчинам пришлось откинуть полог, чтобы пройти внутрь.
Это было довольно просторное помещение, в котором, судя по всему, люди жили уже
достаточно давно. Комната выглядела обжитой и даже в чем-то уютной, если такое
сравнение могло быть в данном случае уместным. Передняя часть помещения освещалась
керосиновой лампой. Тут же спереди, ближе к выходу, находилась импровизированная
кухня: стол, несколько ящиков вместо стульев, вдоль противоположной от кухни стены
стояли шкафы с книгами. Помимо людей в комнате – лучше всего ее было бы назвать
пещерой – находилась собака неизвестной породы, которая сначала недобро зарычала, а
потом, почувствовав, что гости не несут никакой опасности, завиляла хвостом и
начала крутиться под ногами, заглядывая в лица своими черными глазами-бусинами,
явно выпрашивая подачки.
Потолок оказался таким низким, что всем троим богатырям, даже самому низкому из
них, пришлось стоять наклонившись. Мужчина, шагнувший им навстречу, тоже был
достаточно высок, правда, гораздо суше и уже в плечах, и тоже не смог полностью
выпрямиться, упершись в потолок затылком. Он был в очках с толстыми стеклами,
которые все время поправлял. Встретившись взглядом с рыжебородым, он ничего не
сказал, изучая нежданных гостей.
– Папа, мама, – нарушая нависшую вдруг тишину, затараторила Маша и дернула отца за
руку. – Не бойтесь. Это он, это мой Защитник! Помните, я вам про него говорила? Я
знала, что он придет. Вот он и пришел.
Богатыри с опаской посмотрели на хлипкие конструкции, и один из них, тот, кто был
ниже всех ростом, даже пошатал один из ящиков рукой. Тот жалобно заскрипел.
– Садитесь, – повторил хозяин. – Все равно сидеть больше не на чем. Впрочем, можете
на полу. Или прямо на матрасы.
И первым опустился на пол, по-турецки скрестив ноги. Было видно, что так сидеть ему
было явно не впервой. Хозяйка – это была мать девочки – ловко поставила на стол
шкворчащую яичницей сковородку.
– Угощайтесь!
– Благодарствуем.
Старший кивнул среднему, и тот, достав из-за плеча рюкзак, раскрыл его и выложил на
стол несколько банок с тушенкой.
– Можно сказать и так. Сначала думали, случайно, а потом вроде как бы и по делам.
– Вид у вас какой-то странный. Не пойму что-то. Вроде бы как монахи одеты, в
черное, но вроде и не монахи, в коже. Вы что, из секты какой? Проповедовать сюда
приехали?
Старший усмехнулся:
– Тогда зачем?
– Ну, ваша девочка вам все правильно объяснила. Я – Защитник, а это мои помощники,
послухи.
На сухом небритом лице хозяина, в бороде которого уже проглядывали седые волосы,
появилась сдержанная улыбка:
– Люди вы вроде серьезные, а говорите странные вещи. Да как вы будете нас защищать
и, самое главное, чем? У вас ведь и оружия никакого нет.
Все церемонно, чуть приподнявшись со своих мест, пожали друг другу руки, и Данила
продолжил:
– Так я все же спрошу. Почему вы, Ибрагим Ашотович, живете здесь и не уезжаете? Что
вас здесь держит?
– Я не могу уехать.
– Тогда в чем?
– Что-то заболтался я с вами, а тем временем мне надо идти. Вы располагайтесь тут,
как вам удобно. Жена вам поможет, а я скоро буду. – С этими словам он снял с
книжной полки старый потертый портфель, надел кожаную куртку и вышел из пещеры,
пробормотав, не обращаясь ни к кому конкретно: – Извините, мне надо идти.
* * *
Данила обхватил своими огромными руками кружку и заглянул внутрь с таким видом,
будто именно там находились ответы на все самые сокровенные вопросы вселенной.
Сделал глоток и обратился с вопросом к женщине:
– Может быть, скажете, почему вы не уходите? Ведь у вас дети, их надо кормить.
– Муж сказал, мы не можем уехать, а в нашей семье такие вопросы решает он.
– Так поздно?
– И где он работает?
Богатырь снова заглянул вглубь кружки, улыбнулся своему отражению и подмигнул ему.
– И не уезжаете? Ну что ж. Каждый должен делать свое дело! А мы будем делать свое.
– Так, братья?
– Так, брат! – ответили они и закончили фразу: – И пусть Суд Божий свершится!
* * *
Как только в их поле зрения попали три мотоциклиста, сержант Джон Маккенрой ткнул
своего напарника локтем и спросил:
– Наверняка.
И добавил:
В штабе уже ждали его звонка и, выслушав доклад, тут же отдали приказ продолжать
наблюдение именно за этими объектами, не отвлекаясь на другие и ставя в известность
командование о любых изменениях маршрута троицы, а также о контактах с местными
жителями, если таковые будут. Джон и Фил с радостью принялись выполнять приказ.
Наблюдать за пустыми улицами, на которых изредка появлялись какие-то полутени-
полулюди, было не очень-то интересно, а тут такая экзотика. Целых три новеньких
блестящих мотоцикла! Естественно, они тут же доложили и о том, что мотоциклисты
вошли в контакт с группой детей, и что трое мужчин в сопровождении маленькой
девочки скрылись в подвале полуразрушенного дома, где проживала семья сумасшедшего
хранителя музея, и что хранитель вышел из своего подвала и направился в сторону
центральной площади.
– Старый портфель.
– И все?
– Да.
– Портфель пустой?
– Йес, сэр.
Маккенрой положил трубку и приказал Колибри:
– Не отвлекайся на старика. Наша тема – байкеры. Интересно, откуда они тут взялись?
– Не знаю. А мне, к примеру, больше интересно, что здесь делает этот старик, почему
не уезжает из этого мертвого города, как большая часть других жителей. Вот ты как
думаешь, Джон? Ведь они с голоду пухли. Если бы не гуманитарная помощь, давно бы
померли.
Джон захохотал:
– И что?
Джон положил трубку и взялся за ствол автомата. Не глядя на Фила, он пересказал ему
то, что услышал по телефону.
– Ну что, старик, влипли? Да?
– Да ну… Почему мы? У нас смена через полчаса заканчивается. И вообще, это же не
наше дело. Пусть вызывают специалистов.
– Фил, откуда я знаю, почему? Наверное, наш блокпост ближе всего к этому чертову
источнику излучения. Да какая разница! Начальству виднее, и вообще, разве ты забыл?
Мы служим в армии Соединенных Штатов. И здесь приказы не обсуждают. Пошли!
* * *
Ибрагим Султанов шел, широко шагая и не глядя по сторонам. Он ходил этой дорогой
уже не один раз. Даже страшные разрушения, которые до неузнаваемости изуродовали
улицу, не мешали ему идти строго выверенным маршрутом, практически не думая.
«Девяносто девять шагов до перекрестка. Потом на зеленый свет перейти улицу…
Впрочем, сейчас давно нет никакого света – ни зеленого, ни желтого, ни красного. Ну
и что! Просто переходим улицу… Сейчас уже вечер, поэтому относительно безопасно.
Снайперов наверняка нет.
Нет? О чем я говорю? Почему нет? С чего это я решил? Ведь именно вчера убили
почтенную Митридат, бабку Анвара. И убили именно днем, как только она вышла
посидеть на лавочке. Вчера? А мне казалось, что прошла уже целая вечность! Да,
теперь эти подонки с эмблемами „Черных охотников“ – олень в перекрестии прицела –
начали и днем отстреливать людей. Просачиваются как-то сквозь ооновские кордоны и…»
Надо будет сходить завтра на бульвар, узнать. Вот и аптека. За аптекой арка, через
нее – двор.
Султанов переспросил:
– Давай здесь.
Султанов привычным взглядом окинул весь этот склад, снял с полки банки с чаем,
сахаром и сухарями и громко крикнул через плечо:
– Варенье будете?
– Давай, тащи!
Достал с нижней полки небольшую банку с вишневым вареньем. Закрыл кладовую. Отнес
все это к горелке. Потом совершил еще один поход в гостиную до серванта, откуда
взял две большие чашки с блюдцами и маленькие ложки. Вернулся и включил газ.
Подставил чайник под кран. Открыл вентиль. Из крана потекла тоненькая струйка воды.
– Чего так?
– Кто?
– Это хорошо.
– Но только я все равно не понимаю, – воскликнул Султанов. – Как они могут помочь
нам? Как они могут остановить конфликт? Ведь против них действуют такие страшные
силы, такие организации, международные корпорации с огромным опытом, с
безграничными возможностями. У них в руках целые армии, все СМИ под колпаком. О
господи, эти СМИ! Слышали бы вы, что они говорят о нас в этом ящике, а у этих
клоунов даже нет никакого оружия…
Султанов в сердцах махнул рукой, потом замолчал, подбирая слова, и наконец выдавил:
– Ведь действительно, одеты они, как клоуны какие-то! В черных кожаных штанах и
старинных шлемах. Причем каких? Один – в танкистском, а другой – летном времен
Великой Отечественной. А их мотоциклы! Они ревут, как дикие звери. Их слышно за
версту. Нет, в это трудно поверить…
Ибрагим Ашотович замотал головой, отгоняя дурные мысли, поэтому не сразу понял
смысл фразы, которую произнес Белковский:
– Честно говоря, я всегда относился к вашей теории скептически, но, наверное, это
из-за того, что я не умею читать тексты под тем углом зрения, о котором вы
говорите. Мне остается только поверить, ведь вы уже не раз доказывали свои слова.
Угол зрения был старой и доброй прелюдией к длинному разговору о прошлом, будущем и
настоящем, за которым они часто в последнее время коротали быструю южную ночь. Если
беседа затягивалась надолго, то Ибрагим предпочитал не возвращаться ночью домой –
это было опасно, – а оставался ночевать у своего школьного учителя. Вот и сейчас,
солнце уже практически сошло с небосклона, и они оба уже поняли, что проведут эту
ночь за разговорами и уснут только под утро.
* * *
– Не находишь, Ибрагим, что сегодня даже закат какой-то странный? Вот уже
пятнадцать минут свет в окне не меняет своего оттенка.
– Да, действительно.
– Этого не может быть! – прошептал он, щупая подкладку куртки. – Этого просто не
может быть! – повторил он несколько раз. И повторял до тех пор, пока Белковский не
преодолел на своей коляске расстояние до окна и тоже не выглянул.
– Так что же тебя удивляет? – повторил Белковский уже без привычного «Ибрагим», тем
самым давая понять, что держит нить разговора в руках и не позволит собеседнику
вильнуть в сторону.
– Текст, – наконец выговорил он. – Текст на небе точно такой же, что и на Золотом
руне. И светится он точно так же, как и тогда в пещере, куда я спустился, оставив
вас со сломанным позвоночником на том каменном уступе. Помните?
– Как я могу забыть это, Ибрагим! – в словах учителя проскочили грустные нотки. –
Слишком большую цену мы тогда заплатили, чтобы увидеть это.
– Вот, специально берег. На всякий случай, раны обрабатывать, но, думаю, сейчас
стоит выпить по чуть-чуть. Ребят помянуть. Давай, подставляй.
– Сколько нам тогда было? Тебе только пятнадцать, мне двадцать пять, а Сашке и
Кольке по четырнадцать.
– Это была моя вина, – вздохнул Белковский. – Я должен был все предусмотреть.
– Знаешь, сколько раз я хотел после этого свести счеты с жизнью? Миллион раз, сто
миллионов, но…
Он помолчал и произнес:
– А ты разве не догадался? Что еще могло быть написано на Золотом руне, самом
древнем на Земле манускрипте, сделанном из металла, способного пережить столетия?
Конечно, только правила Суда Божьего.
Апокалипсис – это не Страшный суд, а Суд Божий. Страшный он для тех, кто нарушает
законы Бога.
Защитники же – те, кто будет стоять на стороне Бога. За Бога, за Истину. И защищать
нас, по-настоящему защищать… Они-то нам и прочитают правила, согласно, так сказать,
регламенту, и исполнят все до последнего пункта. И в том, что это так будет, я не
сомневаюсь! Теперь уже недолго ждать.
Он подмигнул собеседнику и воскликнул:
* * *
Гарри тут же натянул на лицо привычную улыбку, расправил плечи и гордо осмотрел
журналистов:
– В общем, сегодня все будет как всегда. Сейчас я зачитаю вам официальное
сообщение, потом покажу небольшой видеофильм о моем сегодняшнем визите в зону
конфликта, естественно, с личными комментариями. Ну, а потом отвечу на ваши
вопросы. Естественно, все материалы вы сможете скачать с нашего сайта.
Он посмотрел в зал:
– Естественно, чем раньше мы закончим, тем быстрее начнется фуршет. Насколько мне
известно, сегодня наш повар Ли в ударе и приготовил что-то сногсшибательное. Да еще
и футбол сегодня. Чемпионат Европы. Албания против Ботсваны. Полуфинал. Сами
понимаете.
Кисенгер поморщился:
– Ну, такое солидное издание имеет право на нарушение регламента. Как вас зовут?
Еще раз скажите, простите.
– Анна Сирош, – девушка покраснела. Правда, больше от злости, чем от стыда. Хотела
сказать еще что-то, но промолчала. Гарри Кисенгер смерил ее презрительно-
назидательным взглядом и кивнул помощнику, намекая, чтобы тот взял ее на заметку.
Потом склонил голову набок, оценивающе осмотрел фигурку девушки и сказал:
– Так вот, Анна, наверное, вы слишком много спали. Насколько мне известно, все
журналисты, которые своевременно и в соответствии с правилами подали заявки на
поездку, были сегодня вместе со мной в зоне конфликта. Ведь так, господа?
Анна посмотрела вниз и увидела рядом с собой пожилого, но еще достаточно крепкого
мужчину. Она хотела отмахнуться, но рука мужчины оказалась сильной и продолжала
настойчиво тянуть ее за лямку:
Анне стало неудобно, и она послушно села. Сразу, как только она опустилась на стул,
мужчина крикнул со своего места Кисенгеру:
– Гарри, хватит приставать к девочке! Что там насчет официального сообщения? – Все
засмеялись, разрядив таким образом обстановку, и Гарри, тут же потеряв к девушке
всякий интерес, снова кивнул помощнику.
В зале погас свет, и под потолком загорелся проектор. За спиной Кисенгера появился
белый экран, на котором замелькали кадры видеохроники. Советник по вопросам
национальностей начал озвучивать кадры слегка монотонным голосом:
– Я очень надеюсь, господа, что вы приложите все усилия, чтобы эта новость как
можно быстрее стала достоянием общественности. Хочу сообщить также, что специальным
постановлением ООН с завтрашнего дня открывается южный блокпост для всех желающих
вернуться в город. Пусть люди возвращаются, занимают пустующие дома и начинают жить
мирной жизнью. Как вам такое решение, парни? – возбужденно выкрикнул Кисенгер, явно
понимая, что его заявление станет сегодня событием номер один на всех новостных
каналах мира.
Услышав последнюю фразу, Анна Сирош закрыла рукам рот, чтобы громко не закричать, а
затем прошептала:
– Через южный блокпост в город могут войти только грузины. Это их сторона. А как же
осетины и те, кто остался в городе? Их же всех уничтожат! Они устроят всем кровавую
бойню!
– Хм, не знаю, как для всех, но тому парню не повезло, это точно, – проворчал ее
сосед. – Ежу ведь понятно, что завтра все, кто войдет в город, будут заняты его
поисками. Не сомневаюсь, что на него будет устроена настоящая облава, а наши
коллеги-журналисты превратят это дело в красочное ток-шоу.
– Интересно, чем же он так насолил Кисенгеру? И вообще, что это за парень, которого
он так боится, что не может достать сам и в то же время хочет достать его чужими
руками?
Соседу ничего не оставалось, как, пожав плечами, пробормотать: «Ох уж эти женщины!
Впечатлительные натуры!» – и, взяв со стула забытый ею диктофон, выйти следом.
В зале сразу же установилась гробовая тишина. Все превратились в слух. Офицер снова
наклонился к Кисенгеру и повторил свою фразу:
– Ничего не могу поделать! Чрезвычайная ситуация. Это распоряжение
главнокомандующего. Приказано всех журналистов задержать в пресс-центре и не
выпускать до особого распоряжения, а вам срочно явиться в штаб для получения
дополнительных указаний.
Только во второй раз ему не удалось сказать это настолько тихо, чтобы его слышал
только советник по делам национальностей. Из зала тут же послышались возгласы:
– У меня нет таких полномочий, но думаю, что мистер Кисенгер получит всю информацию
и обязательно поделится ею с вами.
– Идемте, Гарри. Генерал Джонсон приказал доставить вас как можно быстрее.
* * *
Как только Гарри Кисенгер вышел из палатки пресс-центра, то сразу понял, что
случилось нечто неординарное. Этого просто невозможно было не заметить. Над мертвым
городом, там, где, по идее, должно было быть черно-звездное приморское небо, стояло
огромное золотое зарево. И зарево это переливалось гигантскими буквами. Зрелище
было фантастическим и ужасным. Буквы были непонятные – то ли иероглифы, то ли иные
древние письмена, – но они о чем-то кричали, говорили, убеждали. Уже через секунду
Гарри Кисенгер поймал себя на мысли, что готов стоять и смотреть на этот свет целую
вечность, пытаясь разобрать смысл этих букв, и что несмотря на тишину вокруг, он
слышит эти буквы, эти слова внутри себя.
– Гарри, не смотрите туда, – сказал майор, положив ему руку на плечо. – Это может
быть каким-нибудь новым оружием русских, воздействующим на подсознание. Генерал
приказал вам остерегаться прямого визуального контакта со светом до выяснения его
природы.
– Часа два назад, – ответил майор, взглянув на часы. – И яркость света постоянно
растет. Еще полчаса назад свет был как от мощного прожектора, а буквы можно было
рассмотреть только в бинокль. И вот видите, что сейчас.
* * *
Дорога до штаба занимала не более десяти минут, но, сидя в броневике, Кисенгер
успел прийти в себя, собраться с мыслями и поэтому, когда он вошел в зал
оперативных совещаний, то даже попытался шутливо поприветствовать генерала:
– Благодарю вас, Гарри, что не замедлили явиться! У нас мало времени! Я могу
начинать сеанс?
Барон фон Клюге был одет в черный смокинг, белую рубашку с красной бабочкой, и был
он явно нездоров. Постоянно держал пальцы у висков и морщился, как от головной
боли. Увидев своего подчиненного, он поприветствовал его как равный равного:
– Привет, Гарри!
Джонсон кашлянул в кулак и поправил наушник в левом ухе. По залу раздался противный
свист. Все поморщились.
Джонсон нажал на кнопку пульта, и в углу большого экрана загорелся еще один экран,
на котором появилась фотография зарева над городом.
– Нет, не все.
– Это не просто свет! Это один большой сигнал, который виден отовсюду. Даже из
космоса, с моря, за сотни километров от источника. Мощность света такова, что его
будет видно даже днем.
– Просто свет? – переспросил барон, чуть поморщившись. Он все еще не мог уловить
суть происшествия. – И из-за этого вы…
Барон потер глаза, пытаясь снять с себя вялость, и прошептал, подавляя зевоту:
– На этот вопрос я могу ответить. Скорее всего, вот эти трое мужчин, приехавшие в
город через северные ворота сегодня днем.
– Как так приехали? На чем? Почему их спокойно пропускают в город без моего ведома?
– Вот именно это и сбило с толку проверяющих на пропускном пункте. Вот почему их
багаж особо не досматривался.
– То есть как?
– А вот так. Этих людей не существует. Их нет. Они не присутствуют ни в одной базе
данных. Такое впечатление, что они никогда не рождались. Просто появились из
ниоткуда. У них нет никаких идентификационных номеров.
– Кто эти люди, мы рано или поздно выясним, а вот что касается устранения проблемы…
Джонсон, неужели нельзя послать туда взвод спецназа, чтобы они зачистили там все
как следует? Почему вы это до сих пор не сделали?
Дверь в зал открылась, и в нее вошли два грузных военных полицейских, которые в
буквальном смысле втащили за собой под руки сержанта Маккенроя и рядового Колибри.
Вернее, то, что от них осталось. Две тряпичные куклы с безжизненно болтающимися
руками и подламывающимися ногами. Военным полицейским приходилось буквально держать
своих подопечных на руках. Взгляды у Маккенроя и Колибри были блуждающими и
отрешенными. Колибри заглядывал в глаза своему конвоиру, хныкал, как маленький
ребенок, и тихонько скулил.
– Вы мне не верите? Но я знаю, это правда. Мне надо сообщить об этом командиру.
Нет, всем. Об этом должны знать все! Я видел свет и его Защитников. Они пришли за
справедливостью и вызывают на Суд Божий обидчика. Суд Божий – это поединок: без
правил, без оружия, без времени. До смерти или отказа. Смерть во время поединка
считается признанием правоты. Отказ от поединка считается признанием вины. Суд
состоится завтра. Ровно в полдень на лобном месте. Перед Судом Божьим все равны – и
князь, и последний бомж. Если обидчик не придет, то его на веки вечные лишат всех
титулов и званий, а его потомков проклянут до седьмого колена… Мне надо сообщить об
этом командиру… Это правда… Слышите меня?..
– Вот полюбуйтесь, сержант первого класса Джон Маккенрой и рядовой Фил Колибри.
* * *
Когда сержанта Маккенроя и рядового Колибри увели конвоиры, в зале заседаний еще
несколько минут стояла гробовая тишина. Затем барон фон Клюге прокашлялся и
неуверенно спросил:
Как это ни странно, в масонской ложе, членами которой были Кисенгер и фон Клюге,
Гарри стоял на одну ступеньку выше своего начальника, поэтому он имел право так
поступать.
– Тогда что это было только что? Может мне кто-нибудь объяснить?
– На языке военных это означает, что перед нами некое необъяснимое явление, которое
я бы охарактеризовал как пока не известное нам оружие массового психического
поражения. Ни много ни мало. И это оружие оказывает негативное воздействие на
личный состав вверенных мне сил. Черт возьми! За какой-то час я потерял двух своих
солдат. Неплохих, кстати, парней! И я не уверен, пошли я туда роту, не случилось бы
с ней то же самое.
– Мне кажется, что пока ничего страшного не произошло. Вполне возможно, у парней
просто временное помешательство. Да, и самое главное! Пресса локализована. Надо
будет дать распоряжение напоить их всех за счет армии США, и никто не выйдет из
пресс-центра до утра. Главное, чтобы ни они и никто другой не увидели этого света
сейчас, пока темно. Надеюсь, днем при солнечном свете это необычное излучение будет
заметно меньше и меньше будет оказывать негативное воздействие. Да, точно! Давайте
дождемся утра и с первыми лучами солнца попробуем бросить в город спецназовцев. Ну
или этих парней из «Черных ястребов». Думаю, они не будут распускать нюни при виде
яркого света. Как вам такое предложение? А?
– Непонятные помехи в эфире, как будто работает какая-то станция и забивает наш
канал.
– Вполне.
– Вы даете санкцию?
– Да, мать вашу! – дважды уточняющих вопросов фон Клюге не любил еще больше. –
Свяжитесь с адмиралом Канаки, у него наверняка поблизости есть какая-нибудь
неучтенная подводная лодка с тактическим ракетным вооружением на борту. Дайте ему
координаты цели… Пусть даст один залп. Одна ракета! Не больше. Потом пошлете
специалистов, зачистите место, и можно будет все списать на террористов,
националистов или еще кого-нибудь. Это уже по твоей части, Гарри. Да, может быть, и
списывать ничего не понадобится. Город ведь почти пуст, журналисты все под замком.
Никто не узнает.
– Согласны?
Глава 2
…Данида сидел на голове третьего президента России. Рядом валялось его туловище,
руки и ноги. В одной руке была зажата погнутая лыжная палка. Президент загадочно
улыбался, но ничего не имел против того, чтобы на нем кто-то сидел, потому что был
памятником, причем памятником, разрушенным и свергнутым с пьедестала. Пьедестал
памятника находился на перекрестке двух дорог, но и его взрывом раскололо на мелкие
куски и разбросало в разные стороны.
Данила смотрел, как его товарищи возятся возле своих мотоциклов. Ребятишки были
рядом с ними. Они притихли и смотрели на все происходящее с нескрываемым интересом.
Не удержалась от соблазна посмотреть, что же собираются делать три странных
богатыря, и Валентина. Она, накинув на плечи цветастую шаль, которую, наверное,
носила еще ее бабка, какая-нибудь статная казачка, вышла на порог подъезда и оттуда
наблюдала за странными манипуляциями мужчин. Алексей и Илья аккуратно сцепили рули
своих боевых машин таким образом, что фары всех мотоциклов оказались направлены
вверх, и лучи от них сходились в одной точке, а зеркала заднего вида повернуты так,
чтобы они могли отражаться друг в друге, и если бы в них был бы направлен пучок
света, он бы отразился в каждом зеркале и в конечном итоге слился бы в один поток
со светом фар.
– Мы готовы!
Данила посмотрел на небо. Оно было темно-синего цвета, и кое-где на нем уже
проступали звезды. Окинув небо взглядом, он удовлетворенно кивнул и махнул рукой:
– Включайте!
Илья щелкнул тумблером проектора. Вспыхнул яркий свет. Яркость его, троекратно
усиленная и сфокусированная тремя зеркалами, была такова, что все, кроме братьев,
зажмурились, а когда открыли глаза, увидели огромный столб концентрированного огня,
который уходил в небо и терялся в его глубине, казалось, соединяясь со светом
звезд. Все были настолько поражены зрелищем, что потеряли дар речи и смотрели на
свет, открыв от удивления рты. Одна лишь Мария не удивилась. Она с интересом
посмотрела на Данилу и, как будто знала ответ, спросила:
– Ерунда. Он не придет! Он пришлет сюда своих солдат, и они нас всех убьют.
Немедленно выключите этот свет! Он нас демаскирует!
Данила усмехнулся:
– Ничего я не боюсь. Просто это глупо! Вот и все. Нас всех убьют, и сюда придут
грузины.
– Посмотрим.
– Бензина хватит до утра, плюс аккумуляторы есть. Так что все нормально.
– Вон там! Постарайся занять помещение, откуда меня будет видно лучше всего.
– Как известно, Суд Божий скорый. Если нас услышат, то к полудню все уже должно
будет закончиться.
Алексей нахмурился:
Данила улыбнулся:
– И что ты предлагаешь?
– Вот именно!
Марии явно не хотелось уходить, но она видела, что ее Защитнику подчинялись даже
взрослые дяди, поэтому она тяжело вздохнула и отошла от Данилы. Алексей взял ее на
руки и, больше ничего не сказав, пошел к подъезду дома. Все потянулись за ним, и
вскоре Данила остался один на небольшом освещенном пятачке, который очень скоро
погрузился во тьму. Было хорошо видно его крепкую фигуру с широко расставленными
ногами, освещенную ярким пронизывающим светом. Он стоял спиной к яркой пирамиде на
границе между светом и тьмой и смотрел в темноту.
* * *
Валентина уложила детей спать и, склонившись над ними, принялась тихонько напевать
колыбельную песню. Алексей аккуратно присел на ящик. Под ним предательски
заскрипели доски, он приподнялся и пересел на холодный пол, чтобы ему тоже было
слышна песня казачки:
Валентина улыбнулась, рассматривая его молодое лицо с пушком редких волос над
верхней губой.
– Ладно, тогда давай кофе попьем, я тоже спать не могу. Надо будет проверить
аптечку. Чует мое сердце, скоро шумно здесь будет.
– Из Китеж-града!
* * *
Он мысленно послал сигнал Даниле, и тот, будто почувствовав это, посмотрел в его
сторону.
* * *
В магазине его «винтореза» оставалось еще три патрона, и он планировал этой ночью
избавиться от них, а также от самого «винтореза», чтобы утром спокойно выйти на
улицу и влиться в толпу новых хозяев города, которые начнут заходить в город через
южные ворота.
Но на самом деле не это было его основным заданием. Он не сомневался, что именно
сегодня произойдет то, ради чего он, собственно, и сидел проклятые семь дней в этой
дыре. Сегодня ночью или самое позднее утром Ибрагим Султанов должен будет достать
из своего тайника вещь, которая ему не принадлежала, но которую он скрывал от ее
законных владельцев вот уже более двадцати лет. Султанов должен будет это сделать,
чтобы вынести ее из города через северные ворота. Если ему удастся заполучить ее,
подумал Черный охотник, то он обеспечит себя средствами на всю оставшуюся жизнь и
больше никогда не будет заниматься этим грязным ремеслом. Десять миллионов евро.
Именно такую сумму назвал заказчик. Настоящих хрустящих бумажек с водяными знаками
и всеми степенями защиты. И все это за какую-то блестящую шкуру старого барана.
И зачем она им только нужна, эта шкура? Впрочем, Черному охотнику на это было
наплевать. Кто платит, тот и заказывает музыку. Он повернулся на другой бок,
переложил «винторез» в другую руку и осторожно выглянул в пролом стены. Приезд
мотоциклистов, естественно, не остался им незамеченным. Эти придурки в черных
кожаных одеяниях сразу не понравились ему, и Черный охотник уже решил про себя, что
было бы неплохо последние три патрона подарить именно им. Через пролом в стене ему
было хорошо видно, как они вышли из подъезда, окруженные детворой. Выкатили
мотоциклы на середину перекрестка и составили их в непонятную пирамиду. Черный
охотник посмотрел на своих потенциальных жертв через прицел снайперской винтовки.
Он выбрал свою первую жертву – парня с черными волосами – и начал следить за его
передвижениями через окуляр прицела.
* * *
Яркая вспышка света оказалась для Черного охотника полной неожиданностью. Она
буквально взорвалась в его мозгу, и ему показалось, что свет выжег ему глаз дотла.
Он с трудом удержался, чтобы не закричать от боли. Вцепился зубами в руку, прокусил
кожу до крови, почувствовал ее сладковатый вкус и затих, поскуливая в темноте.
Несколько таблеток анальгетика успокоили боль, пульсирующую в голове, но зрения так
и не вернули. Черное пятно застилало ему обзор, мешало прицеливаться. Черному
охотнику пришлось лечь на спину, оторвать кусок бинта и намотать его на голову,
перевязав пострадавший глаз. Повязка была белой и демаскировала его в ночи, но об
этом он уже не думал.
* * *
Данила снова прикрыл глаза и попытался вызвать на суд Божий свою совесть. Ответ из
глубины души пришел незамедлительно: «Если ты собираешься сегодня вызвать на
поединок главного обидчика, то твоя вина за это – несомненно, грязное – дело
растворится в твоем поступке!» – «Да, но ведь люди пострадают из-за меня».
«Они сами выбрали свою судьбу, взяв в руки оружие за деньги!» – «Но они ведь
считают, что несут людям свободу и счастье». – «На кончиках штыков счастья нет. И
можешь считать, что ты просто защищал слова Бога. Ты никого не убил, и если их
накажут за невыполнение приказа, то это будет уже на совести их начальников…»
И в этот момент неожиданно в кармане пикнул мобильный телефон. С того момента, как
они въехали в зону конфликта, телефон перестал принимать какие-либо сигналы. И вот
уже несколько часов этот кусок пластмассы лежал у него в кармане бесполезным
грузом. Данила достал из внутреннего кармана куртки телефон и посмотрел сообщение в
папке «доставленное». Сообщение гласило, что с ноля часов сегодняшнего дня город
Цхинвали – в конце названия города специально была добавлена и выделена буква «и»,
и оно уже звучало по-грузински – находится в зоне грузинского оператора мобильной
связи. В связи с этим владельцев всех мобильных телефонов в течение ближайшего
месяца просили прийти в центральный офис компании для перезаключения договоров и
выбора более удобного тарифа. Сообщение было написано на русском и грузинском
языках. Данила закрыл сообщение и посмотрел на шкалу уровня приема сигнала. Она
была полной, но буквально на глазах сошла на нет. Телефон снова превратился в
бесполезный груз.
* * *
Сразу на одиннадцатой странице барон фон Клюге увидел ссылку на сайт «Свободная
Колхида» и открыл ее. На первой странице висела огромная фотография светового
столба с огненными знаками, которые отчетливо читались. Чуть ниже был помещен
комментарий корреспондента о том, как и когда появился этот столб света, что
происходит в штабе объединенных войск ООН, а также комментарий профессора
славянской словесности по фамилии Чуринов, который рассмотрел в огненных знаках
древнее славянское слоговое письмо – ру-ницу. Комментарий сопровождался переводом
текста Основных постулатов Суда Божьего и Кодекса Защитника. Форум сайта пестрел
многочисленными сообщениями о том, что такое уже однажды было несколько лет назад в
одном из подмосковных городов, имелись ссылки на старые новости. В основном они уже
были удалены. Также на форуме развернулась дискуссия о том, кто такие Защитники,
откуда они приходят и чего хотят.
Фон Клюге злорадно улыбнулся. Вот оно – слабое место свободного Интернета! Все
хотят просто поболтать. Ему не составит труда направить русло всех этих дискуссий в
нужном ему направлении. Он облегченно вздохнул и откинулся на сиденье. Теперь можно
было спокойно рассказать обо всех новостях боссу.
* * *
Когда барон фон Клюге подъехал к своему боссу на электрокаре, тот стоял на пятой
лунке, широко расставив ноги, и сосредоточенно готовился ударить по шару. Босс был
одет в зауженные клетчатые брюки, жилетку, подобранную к ним в тон, и белую
хлопковую рубашку. Он был высокого роста, с аккуратно постриженными бакенбардами,
на прямом носу сидели очки в тонкой оправе. На первый взгляд, он был похож на
рантье со средним, может быть, чуть выше среднего, достатком. И только небольшие и
незаметные стороннему наблюдателю детали одежды – запонки из панциря морской
черепахи, часы из черного палисандра, ботинки из кожи комодского варана – выдавали
в нем того, кто мог позволить себе чуть больше, чем просто человек с солидным
счетом в банке.
Барон дождался, когда босс наконец ударит по шару, и только после этого обратился к
нему с приветствием.
Официально босс барона фон Клюге занимал пост советника президента. Неофициально же
он был Великим магистром одной из самых древних и тайных организаций в мире, символ
которой, «всевидящее око», был изображен на всех однодолларовых купюрах, а также в
том или ином виде на многих купюрах других государств мира, в том числе и на
тысячной купюре банка России. Никто не знал, как его зовут по-настоящему, поэтому
обращение «советник» в его адрес было единственно возможным.
Барон засмеялся вслед за ним. Он служил при Советнике вот уже более сорока лет, а
до этого его приказы выполняли отец барона и его дед. Все это время Советник
выглядел одинаково. Всегда моложаво и подтянуто.
Барон сглотнул слюну и промолчал. Сказать ему было нечего. Советник продолжал:
– Но вам повезло. Ваша семья вообще в этом плане везунчики. Недаром я так долго
работал с вашими предками.
Барон с облегчением выдохнул через нос, широко раздувая ноздри. Советник, наконец,
установил шарик, посмотрел в сторону седьмой лунки – ее не было видно за небольшим
пригорком, – потом закрыл глаза, прошептал что-то губами и взмахнул клюшкой. Шарик,
словно заговоренный, прочертил в воздухе белую дугу и скрылся за холмиком.
– А потому, что человек может видеть только то, что видит. Здесь и сейчас. Все
остальное – это только его догадки и домыслы. Никто из вас, людей, не может знать,
что будет наперед. В этом ваша слабость и в этом же ваша сила.
Барон удивленно посмотрел в спину своему боссу. «Никто из вас, людей». Он никогда
не слышал от него таких откровений. Что это могло значить? Барону было понятно, что
ответа на его вопрос не будет. Советник никогда не давал ответов. Поэтому он
прикусил губу и приготовился слушать монолог босса дальше, но тот нарушил его
планы.
– Я вот все жду, барон, когда вы начнете мне рассказывать, как там у нас дела?
Он не сказал, где, но барону и так было понятно, что речь шла о небольшом городке
на берегу Черного моря, который находился за многие тысячи километров от того
места, где они сейчас находились. Причем по тому, как Советник произнес свою фразу,
барону стало понятно, что ему уже все известно и что он ждет от фон Клюге не просто
доклада, а доклада с конкретным планом действия.
Барон подробно изложил боссу ситуацию на Кавказе и вкратце набросал план дальнейших
действий по контролю за ней. Особенно он постарался обратить внимание Советника на
то, что уже в ближайшее время через южные ворота должны будут войти новые жители,
которые за миллион долларов перероют весь город.
Они сами найдут и сдадут новым властям вероятных зачинщиков всех беспорядков и
последних оставшихся в городе.
– Не уверен, что эти люди смогут каким-то образом помешать нашим планам, – произнес
фон Клюге. – Их всего трое, они безоружны и не имеют никакой постоянной связи с
внешним миром. Я уже дал распоряжение нанести один ракетный удар по источнику
света, а после произвести зачистку территории силами спецназа. Не скрою, о них
каким-то образом уже стало известно на некоторых сайтах в Сети, но все эти ресурсы
мало просматриваемы и не популярны. В то же время мной даны все распоряжения по
подготовке кампании в СМИ и Всемирной сети по дискредитации их действий. Грузины
войдут в город и под нашим чутким руководством станут в нем полновластными
хозяевами.
Советник закрыл глаза, прошептал несколько слов и выполнил удар. Барон проводил
летящий шар взглядом и увидел, что тот полетел не по дуге, а по кривой, чуть
сдуваемый легким порывом ветра, и упал буквально в метре от восьмой лунки. Советник
открыл глаза и тоже увидел белую точку на зеленом поле.
– Вот так всегда бывает, – произнес он отрешенно. – Ты считаешь, что все ходы
просчитаны, что дело уже в шляпе, но вдруг в дело вмешивается легкий ветерок и… все
идет прахом. Почему вы так уверены, что одна ракета и спецназ смогут зачистить
территорию без остатка, – как бы невзначай спросил Советник, – и каким образом вы
собираетесь их дискредитировать?
– Не порите ерунды, барон! Вы не хуже меня знаете, что есть только один способ
дискредитировать их, – вдруг неожиданно громко прорычал Советник в ухо фон Клюге,
прерывая его речь. – Один-единственный! Найти и уничтожить Золотое руно, которое
прячет где-то в развалинах тот самый полусумасшедший хранитель музея. И знаете,
почему? Потому что именно на нем начертан самый древний Закон нашей цивилизации,
закон Суда Божьего. Тот, который сегодня, сейчас, сию минуту уже высвечивается
Защитниками и, несмотря на ваши уверения, виден за сотни километров. Его уже
зафиксировали фото- и кинокамеры, и он уже переведен на все языки мира. Сейчас еще
можно сказать, что этот закон – их личная выдумка, не имеющая под собой
исторической основы, что они просто клоуны, а тот первый случай в России был
грязной инсценировкой или просто спектаклем, но если миру будет предъявлено
подлинное Золотое руно с подлинным текстом главного Закона человечества, то тогда
станет понятно, что все наши последующие законы и подзаконные акты, все конвенции и
прочие судебные крючки, которыми мы опутали и связали мир и при помощи которых
держим его в подчинении, ничего не стоят. Это будет полный коллапс нашей системы,
нашей цивилизации, которую мы строили веками, тысячелетиями. Будет конец всему
нашему благополучию. Вы это хотите допустить?
Советник взглянул в глаза фон Клюге, и барон с ужасом увидел, что на него смотрят
глаза не человека, а страшного дракона, холодные и безжалостные, как клинки, с
прорезями вместо глазниц, а между губами шевелится язык с раздвоенным, как у змеи,
жалом. Советник сомкнул губы, и жало исчезло. Барон заморгал, не веря своим глазам,
и в ужасе отшатнулся.
– Нет, конечно, сэр! Ни в коем случае! – пролепетал он, делая несколько шагов
назад.
– Тогда почему вы до сих пор действуете по стандартной схеме? Уже давно пора
действовать нестандартно и предъявить мне шкуру этого барана. Почему вы до сих пор
этого не сделали?
* * *
В келье митрополита колокольный звон был отчетливо слышен, причем даже лучше, чем в
других местах.
Одно из окон выходило как раз в сторону колокольни, и митрополит мог видеть, как
звонарь поднимается по лестнице. Впрочем, он не спешил выходить к общей молитве
вслед за своей братией. Его сан позволял делать это в уединении. Однако не это было
причиной того, что митрополит оставался в своей комнате. Когда возможно, он всегда
предпочитал молиться вместе со всеми.
Вот уже несколько часов назад независимый информационный сайт «Свободная Колхида»
опубликовал на своих страницах фотографии яркого столба света, который исходил
откуда-то из центра города Цхинвала. Фотографии сопровождались подробными
комментариями известного американского обозревателя Пола Ньюмана и описаниями
событий корреспондентки Анны Сирош. Несмотря на то что фотографии появились поздно
ночью, а на распространение этой информации по Интернету были поставлены мощные
блокираторы, тем не менее по форумам и чатам по цепочке прокатилась весть о том,
что внутри этого света проступают буквы основных постулатов Суда Божьего. И это
означало только одно: что кто-то из Защитников приступил к выполнению своей главной
миссии – восстановлению Божественной Справедливости. Однако кто это был, кого он
защищал, кого вызывал на поединок – об этом не было ни строчки.
Все официальные средства массовой информации, естественно, тоже молчали, зато на
первых полосах вовсю раскручивался сюжет о завершении операции «Малая родина» и что
в одиннадцать часов утра в Цхинвали будет открыт южный блокпост, через который в
город смогут свободно зайти грузинские переселенцы.
* * *
Патриарх молился в своем кабинете. Он был одет в обычную черную рясу и подпоясан
простым тонким ремешком. Когда в дверь постучался митрополит, он стоял перед иконой
Спаса Нерукотворного и читал псалтырь, погруженный в мысли о своей многочисленной
пастве. Настроение его было необычайно благостным, поэтому неожиданное появление
митрополита не могло не нарушить его спокойствия. Оно привело его дух в некоторое
волнение. Он даже выказал свое недовольство по поводу того, что ему пришлось
прервать свое общение с Богом. Однако после короткого, но обстоятельного доклада
митрополита патриарх сменил гнев на милость. Сразу отошел к столу и сел в кресло.
Патриарх на несколько секунд задумался. Ему было сложно принять такое решение. С
одной стороны, вот уже несколько тысячелетий Церковь стояла за мирное решение любых
конфликтов. В то же время восшествие Христа на Голгофу было тоже своего рода
поединком на лобном месте. Конечно, враги Спасителя вели свой поединок нечестно,
полностью исказив суть и смысл Суда Божьего, но смертью своей Иисус доказал свою
правоту и фактически победил всех своих недругов. Следовательно, и сегодня, если
один честный и безоружный поединок на глазах у всех остановит кровавую и
бессмысленную бойню, то это будет означать, что один человек может спасти от гибели
сотни и даже тысячи людей. Таким образом, действия Защитника никак не могут
противоречить основным христианским заповедям. Патриарх принял решение.
– Хорошо, – он кивнул в знак согласия и провел рукой по своей седой бороде. – Я даю
свое согласие и благословение. Действуйте!
* * *
Служба в лагере была настоящим тихим адом, а обстановка в нем напоминала фронтовую.
Днем – дежурство либо на солнцепеке, либо на двух укрепленных наблюдательных
пунктах на вершинах гор, либо на контрольно-пропускном пункте, перекрывающем
единственную дорогу из города. Ночью – постоянное ожидание удара в спину, из-за
угла, из темноты. Обстрелы и провокации в виде мин-ловушек из, казалось бы,
мертвого города были постоянным предметом для беспокойства командования российской
военной группировки. Кто-то постоянно хотел поссорить российский военный контингент
и жителей города и сваливал все провокационные действия на оставшихся жителей
Цхинвала.
* * *
Именно для того, чтобы не допускать психологических срывов среди личного состава
группировки, а заодно чтобы нести слово Божье в войска, и был направлен сюда с
благословения патриарха войсковой священник Михаил Павлович Струков, бывший
спецназовец и выпускник психологического факультета МГУ.
Ряса висела на крючке, на стене палатки, и для того, чтобы достать телефон, отцу
Михаилу пришлось сесть.
Кровать громко заскрипела, но отец Михаил не стал беспокоиться, потому что скрип
вряд ли кого разбудил.
Говорил, что лучше, чем слово Божье, его никто не защитит. Не стал он надевать
бронежилет и на этот раз, а просто засунул его в вещевой мешок и уже мешок надел на
плечи. Бронежилет мог ему пригодиться там, на лобном месте.
Последним, что отец Михаил взял в руки, было Священное писание. Прижав его к груди,
он вышел из палатки и… нос к носу столкнулся с командиром группы войсковой разведки
старшим лейтенантом Макаровым. За спиной старлея стояло еще несколько человек в
маскхалатах. С первого же взгляда отцу Михаилу стало ясно, что разведчики
смертельно устали. Осунувшиеся лица, сухие губы, опущенные глаза.
Второго взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что одного человека в группе не
хватает.
– На прогулку собрался, отец Михаил, – пошутил через силу старлей. – Или нас
встречаешь?
– Где Семенюк? – вместо приветствия спросил отец Михаил.
По невеселым лицам разведчиков отец Михаил понял, что поиск оказался неудачным. Да
еще рядовой Семенюк. Он был самым молодым в разведгруппе. И именно его отец Михаил
не увидел среди бойцов, стоявших за спиной старшего лейтенанта Макарова.
Он прошел вглубь палатки и, сев на табурет, стал наблюдать, как снимают с себя
амуницию уставшие парни.
– Ну как там местные девчонки, ребята? – пошутил он, проверяя реакцию солдат. Он
обратился ко всем сразу и ни к кому конкретно. – Ждали вас в засаде?
Обычно кто-нибудь обязательно находил пару слов, чтобы поддержать шутку. Что-то
вроде «все нормально, всех проверили, мин нет». А тут никто ничего не сказал. Все
угрюмо молчали и старались не смотреть на священника. Священник покачал головой в
такт своим мыслям. Каким-то чутьем он понял, что ребятам сейчас не до фривольных
разговоров. Он хлопнул себя по коленям.
– Ну что ж, вижу, что вы устали. Тогда давайте отдыхайте, после поговорим, а мне
тут надо сходить в одно место по делам.
– Хочешь посмотреть на свет, отец Михаил? – неожиданно резко остановил его голос
ефрейтора Стольникова. Он был одним из первых, кто лег на кровать в самом дальнем
углу палатки. Отец Михаил обернулся на голос и увидел худощавого парня
интеллигентного вида. Ефрейтор лежал в одежде в обнимку со снайперской винтовкой
СВД. Обращаясь к отцу Михаилу, он смотрел в потолок, закинув одну руку за голову.
– Свет мне и отсюда виден, – ответил ему в тон отец Михаил. – Хочу пообщаться с
тем, кто стоит рядом.
– Один не ходи, отец, не советую, – не поворачивая головы, проговорил Стольников. –
Минимум – ослепнешь, а максимум – голову потеряешь. Я лично видел, как два
америкоса с ума сошли после того, как с ними поговорили.
Отец Михаил вспомнил, как зовут Стольникова, и обратился к нему по имени. Он решил
не ходить вокруг да около, а сказать прямо то, что знает.
– Это не просто свет, Саша! Это вызов на Суд Божий. А парень, что стоит рядом, –
Защитник. И я просто должен быть возле него.
– Значит, вместо одного трупа будет два! – высказал свое мнение рядовой Корнеев,
крепкий коренастый парень, контрактник. – Он стоит там один на площади. Как мишень!
И вряд ли доживет до утра. Черные снайперы уберут его еще до восхода солнца. Ну а
если не они, то союзнички какой-нибудь ракетой с неучтенной подводной лодки жахнут.
И скажут, что так и было. Он точно псих, – констатировал Корнеев, изображая зевоту.
– А если вы туда пойдете, то будет два психа.
Тут отцу Михаилу стало понятно, что все разведчики находятся под впечатлением от
увиденного и пытаются найти ему рациональное объяснение. Именно свет был причиной
неразговорчивости разведчиков, а не усталость.
Старший лейтенант Макаров вышел из-за ширмы, которая отделяла его кровать от
остальных разведчиков. Ширма была единственной привилегией офицера.
– Расскажи нам все, что ты знаешь о нем, отец Михаил! – сказал он, глядя в глаза
священнику и садясь на табурет. Священник увидел, что на него смотрит десять пар
заинтересованных глаз, и улыбнулся.
* * *
Отец Михаил подвинул к себе свободный табурет, сел и снял с плеч рюкзак с
бронежилетом. Посмотрел на часы. Было без пяти шесть. До полудня оставалось еще
чуть более пяти часов. Надо было спешить, поэтому он начал с главного.
– Никто не знает точно, откуда они приходят, – начал свой рассказ Струков и, как
только начал говорить, заметил, что в палатке стало тихо. Все слушали его с
удивлением и интересом. – Есть только догадки и предположения, что Защитники – это
некий межгосударственный проект, который призван возродить на Земле высшую форму
справедливости – Суд Божий.
– Что это такое – Суд Божий? – спросил старший лейтенант Макаров. – Нам что, других
судов мало? Конституционный, Гаагский, Хамовнический. Однахрень – правды нигде нет.
– Суд Божий – это поединок, в котором над вами нет судьи. Только ты и твоя правда!
Победил – значит, ты прав, проиграл – плати по счетам.
– Да, что-то вроде того, только без оружия, на лобном месте, при свидетелях.
– Без оружия? – удивленно произнес Стольников. – Бред! Сейчас это невозможно.
– Не скажи, – покачал головой отец Михаил. – Вы разве не слышали ничего про Игоря
Панкратова?
– Первый Защитник. Несколько лет назад в Подмосковье он смог пройти через все круги
ада и добиться Высшей Справедливости. Причем сделал это буквально за полдня.
– И где он сейчас?
– Он погиб.
– Кто бы сомневался.
– Это как? – не понял Корнеев. – Сам себе пулю в лоб пустил или, как Христос на
Голгофе, за других смерть принял?
– Почти так, – согласился отец Михаил. – Когда ему необходимо было сделать выбор,
он решил, что прошел свой путь до конца, и не стал уклоняться от предназначенной
ему пули, хотя мог это сделать.
Корнеев был упрямым малым и очень любил жизнь. Он тряхнул головой и провел ладонью
по стриженым волосам:
– Да. Это сложно понять, – согласился отец Михаил. – Когда-нибудь об этом будут
рассказывать в школьных учебниках, но сейчас еще много сил на Земле, которые готовы
пойти на все, чтобы как можно меньше людей в принципе знали о Суде Божьем, да и о
проекте «Защитник».
«Боевая тревога!»
* * *
…Анна Сирош не считала себя кисейной барышней, однако и мужиком в юбке она считать
себя тоже отказывалась. Поэтому предложение помощи от Пола Ньюмана она приняла
благожелательно, хотя несколько неохотно.
Пол показался ей слишком старым. «Ему, наверное, уже больше тридцати, – подумала
она, изучая краем глаза его лицо. – Наверняка у него есть жена и минимум двое
детей, а помогать он мне задумал исключительно ради легкого командировочного
флирта. Но если приставать активно не будет, пусть помогает. Тем более что у него
есть машина!»
Пол оставил свою машину на стоянке для прессы возле КПП. Когда был отдан приказ о
запрете выхода журналистов за территорию миссии, они обошли КПП сбоку, пролезли под
колючей проволокой и благополучно успели выехать со стоянки перед постом до того,
как ее заблокировали танком. Теперь они ехали в открытом джипе Пола в сторону
южного блокпоста, старательно объезжая выбоины и впадины на некогда шикарной и
оживленной трассе Цхинвал – Тбилиси. Сейчас эта дорога представляла собой жалкое
зрелище. За четыре периода военных конфликтов, которые в общей сложности
насчитывали более сорока лет, дорогу успели основательно проутюжить бомбами,
гранатами, ракетами, а также траками тяжелой гусеничной техники, и теперь езда по
ней представляла собой движение в стиле «пьяный мастер». Пол, вцепившись в баранку,
осторожно объезжал препятствия, стараясь, чтобы машину трясло как можно меньше, но
чтобы при этом скорость не падала. Анна же раскрыла на коленях крошечный нетбук,
поймала через специальное устройство коммерческий спутник, при помощи особой
программы взломала код и через него вышла в Интернет. Затем она настроила свой
фотоаппарат на прямую передачу фотографий на сайт «Свободная Колхида» и принялась
щелкать затвором, фотографируя световой столб и буквы, проступающие на нем.
Однако развить мечту о тихой семейной жизни он не успел. Впереди показался южный
блокпост, и к своему удивлению они обнаружили, что жизнь вокруг него, несмотря на
то что время было далеко за полночь, вовсю бурлила и кипела. Бригада столяров
спешно строила трибуну, над которой висел яркий транспарант на грузинском и
английском языках: «Добро пожаловать в Грузию!»
Сержант, хмуря брови, подошел к Полу и уперся взглядом ему в грудь. Прочитал, что
написано на бейджике. Кивнул:
– О'кей.
– Не рановато ли приехали?
Сержант отвернулся и сделал напарникам знак рукой, что все нормально. Потом снова
повернулся к Полу.
– Ты откуда, парень?
– Из Оклахомы.
– Есть, в машине.
– Все нормально, беби, – шепнул он. – До утра мы будем под защитой американских
войск.
Пол удивился:
– Тебе показалось, детка, этого не может быть. Они ведь сюда приехали так же, как и
мы, по трассе, а наверху тоже есть блокпост. И не один. Их бы не пропустили сюда с
оружием. Это, скорее всего, удочки.
Анна вспыхнула.
– Ну, хорошо. Я сообщу об этом парням с блокпоста, посмотрим, что они скажут.
Уже отходя от машины, Пол краем глаза уловил за своей спиной какое-то движение. Он
увидел, как из ближайшего к ним «мерседеса» вылез щуплый горец в белой майке,
черных очках и черных штанах и направился в их сторону. Он явно хотел что-то
спросить.
Пол оказался между двух огней. Что делать? Повернуться спиной к грузину и
демонстративно идти угощать сигаретами сержанта или сначала дождаться его? Лучше
дождаться. Пол повернулся лицом к грузину и улыбнулся:
– Гамарджоба, генацвале!
– Гамарджоба, дорогой!
Грузин подошел к Полу и потерся своей щекой о его щеку. Пол ощутил запах дорогого
одеколона. Грузин достал из кармана связку ключей и покрутил ее на пальце.
– Хотите купить квартиру в городе? – задал он вопрос в лоб. – У меня есть несколько
хороших вариантов с видом на море и центральную аллею. Пока недорого. Утром будет в
десятки раз дороже.
Пол удивленно раскрыл глаза. Он ожидал любого вопроса, но не такого. Однако быстро
пришел в себя.
– Квартиру? И почем?
– Пятьсот евро.
Пол присвистнул.
Пол кивнул:
– Понятно.
– Меня Гоги зовут. А вас? – Он, не стесняясь, зацокал языком, демонстрируя, что
девушка ему понравилась.
– Аня.
Грузин зло сплюнул на асфальт перед машиной и, не дожидаясь Пола, направился назад
к машине. В этот момент Пол уже возвращался от сержанта. Сержант повел себя
странно. Схватив пачку сигарет, коротко поблагодарил Пола и не стал продолжать
разговор, а быстро отступил, не поворачиваясь спиной к грузинам, под прикрытие
своей бронемашины. Полу стало понятно, что в словах Анны есть доля правды.
Предложение о покупке квартиры было всего лишь предлогом, чтобы выяснить, сколько
на самом деле человек сидит в машине и есть ли у них деньги.
* * *
С моря подул ветер, и Полу стало неуютно. Он почувствовал, как по телу пробежал
озноб и заставил кожу покрыться мурашками. В голову полезли мысли о зыбкости бытия.
С одной стороны, вот он, блокпост – оплот всемирной демократии, рядом с которым
стоят вооруженные до зубов парни, призванные защищать его жизнь и ценности
цивилизованного мира. Но, с другой стороны, они были здесь чужие, и парни в
мерседесах тоже были здесь чужими. Их было гораздо больше, и вооружены они были
лучше, чем парни с блокпоста.
Так зачем им играть во всю эту демократию, если все, что им захочется, они могут
взять по праву сильного, после того как нажмут на курок автомата? А ведь им ничто
не мешает это сделать.
Пола снова пробрал озноб. Он осмотрелся в поисках более надежного укрытия. Дорога,
по которой они приехали, упиралась в вырубленный в скале туннель. Собственно
говоря, блокпост охранял именно вход в туннель, за которым дорога продолжалась и
становилась улицей города. При этом блокпост находился в таком месте, что странного
света из города здесь не было видно. Здесь по-прежнему было очень темно.
«Вот и все! – подумал Пол. – Путь назад нам отрезан! И как грамотно все сделали!»
«Потом ведь напишут, что мы сами виноваты, что попали под обстрел, – мелькнуло в
голове у Пола, – так как нарушили запрет о выходе за территорию миссии».
– Угу, – кивнула в ответ девушка. – Типа того. Пишу заметку в своем блоге ЖЖ.
– О чем заметка?
– О том, что вижу вокруг. Знаешь, я ведь давно пишу статьи в Интернете против их
агрессии. И из-за них меня многие недолюбливают.
– Мне кажется, тот парень, что подходил к машине, откуда-то меня знает. И я его
тоже узнала. Я его видела где-то в Тбилиси, на каком-то митинге. Или еще где-то.
– Нет, спасибо.
Она посмотрела вперед и увидела то же, что и Пол. Потом взглянула на него. Пол
кивнул:
– Да, ты правильно все понимаешь, девочка моя. Один выстрел из снайперской винтовки
откуда-нибудь со скалы в сторону блокпоста. Короткая перестрелка. И два трупа в
сгоревшей машине. Как минимум.
– Наши трупы будут хорошо смотреться. О нашей смерти узнают многие, но нам от этого
легче не будет.
Естественно, снова все спишут на тех, кто не хочет уходить из города и сотрудничать
с Организацией.
Как будто подтверждая его слова, из самой дальней машины вылез человек, у которого
в руке был большой чехол для рыболовных снастей. Он что-то крикнул по-грузински
детям, которые репетировали возле автобуса национальный танец. Дети быстро
закончили репетицию и зашли в автобус. Мужчина с рыболовными снастями скрылся в
темноте.
– Да, но прежде чем они начнут это делать, еще десять раз запросят разрешение у
начальства. За это время мы успеем проскочить через туннель.
Анна посмотрела на скалу, нависшую у них над головами. Откуда-то сверху посыпались
мелкие камни.
– Может, и плохая. Но вот тот парень с рыболовными снастями уже забрался на самый
верх. И вряд ли он будет ловить там рыбу.
Пол усмехнулся:
– Парень с рыболовными снастями ушел вниз, к морю, а наверху – это горный козел.
Анна решительно наклонилась и повернула ключ в замке зажигания. Мотор джипа завелся
и заурчал.
– Знаешь, давай не будем проверять, кто здесь козел, ладно? Жми на газ.
Пол крепко сжал зубы и еще раз с грустью посмотрел назад, потом вперед на блокпост
и наверх.
Пол посмотрел на часы. Солнце вот-вот должно было появиться над морем. Счет уже
явно шел на минуты.
Пол чуть приоткрыл боковое стекло. «Или лучше дождаться рассвета?» Край солнечного
диска вылез из-за горизонта. К берегу побежал первый солнечный зайчик. Со скалы к
колесам машины упал еще один камень. «Что делать? Что делать?» Пол закрутил
головой, как будто в поисках ответа на извечный вопрос русской интеллигенции.
Именно в этот момент где-то в двух километрах от берега раздался странный гул, и
из-под воды вылетел огромный огнедышащий цилиндр, который стал стремительно
набирать высоту, грозя превратиться сначала в огненный шар, а потом в мерцающую
звезду. На фоне темного неба полет этого предмета был виден как на ладони. Пол от
удивления открыл рот, потом спросил:
От мысли, что боеголовка может быть ядерной, Полу стало не по себе. Неожиданно он
принял решение. Он был уверен, что все вокруг сейчас тоже заняты тем, что смотрят в
небо. Если у них и есть шанс смыться отсюда живыми и невредимыми, то только сейчас.
– А! Была не была!
Он нажал на газ. Машина будто присела на задние колеса, а потом прыгнула вперед, в
раскрытую пасть туннеля.
Глава 3
Момент истины
Никого! Даже мошкара, которая всю ночь летела на свет, куда-то сгинула! Он
повернулся на мысках, услышал, как под ногами скрипнуло колотое стекло, отброшенное
сюда мощным взрывом, и вдруг четко почувствовал внутри себя щелчок, как на таймере.
Мгновение назад было еще рано, а через мгновение будет уже поздно!
Пора! Сейчас или никогда!
Он закрыл глаза и, широко раскинув руки, уверенно шагнул на самую границу светового
круга… Лицо оказалось направленным к морю, а спина – к горам. «Хороший знак!» –
почему-то подумал Данила и глубоко вздохнул. Тело его образовало классический
крест. На короткое мгновение он коснулся руками и позвоночником светового столба,
став с ним одним целым. Свет проник в него. Высветил его изнутри. На физическом
уровне ощутив его силу, Данила плавно повернул ладони вниз, соединил ступни, а
колени согнул так, будто приготовился прыгнуть в темноту.
В этот момент все его мышцы пронзила мелкая дрожь, словно в него попала молния или
электрический разряд. Продолжая трястись в стиле эскимосского шамана, Данила с
усилием поднял лицо и начал с напряжением вглядываться в небо, пытаясь что-то
разглядеть там или услышать. Дыхание стало прерывистым и хриплым, а в горле
заклокотало, как у человека, который находится в состоянии длительного забега…
Через несколько секунд дрожь прекратилась. Данила повел плечами, будто сбрасывая
непомерный груз, тряхнул наэлектризованными волосами, выпрямился и заковылял к
своему мотоциклу. Подойдя к нему, он оперся одним локтем на кожаное седло,
отдышался и начал расстегивать ремни переметной сумки.
Каждое движение давалось Даниле с необычайным трудом. Холодный пот стекал по лицу
тонкими струйками. Пальцы срывались и никак не хотели цепляться за пряжку. Когда
это произошло в третий раз, Данила вдруг замер и через плечо посмотрел на окно, за
которым притаился Черный охотник.
* * *
Что было бы дальше, ему даже не хотелось думать! Парень, что лежал рядом и вроде
даже сопел во сне, уж точно узнал бы о нем, и не факт, что в рукопашной схватке он
стал бы победителем. А там бы и остальные набежали. В итоге могло бы получиться
так, что дело, ради которого он здесь лежит, было бы провалено.
Черного охотника прошиб пот. Ему бы этого никогда не простили! «Ну уж нет! –
сообразил снайпер. – Не для того я здесь столько дней подряд под себя ссал, чтобы
вот так нелепо попасться!» Вместо выстрела он непроизвольно сделал движение,
которого сам от себя не ожидал. Прошептав себе под нос «Бум!», Черный охотник
дернул ствол «винтореза» вверх, как будто после сильной отдачи, и, убрав палец с
крючка, сдунул с него воображаемый дымок, как это делал в детстве, когда играл с
ребятами в ковбоев и индейцев. Снова приложив к оптике свой единственный глаз (ко
второму после вспышки так и не вернулась чувствительность), он обнаружил, что
переметная сумка на мотоцикле открыта, а сам хозяин мотоцикла исчез.
* * *
Это только со стороны могло показаться, что Данилу несколько минут назад укусила
сумасшедшая муха и он исполнил пляску святого Витта исключительно для того, чтобы
порадовать заскучавшего снайпера и дремавшего рядом своего названного брата Илью. В
реальности он выполнил набор движений из тренировочного арсенала китайских монахов
и индийских магов, который в Китеж-граде в шутку называли Моментом Истины.
* * *
И некому будет остановить эту кровавую бойню! Мало того, она продолжится и будет
продолжаться до тех пор, пока не затянет, как в воронку, весь род человеческий!
* * *
После того, как он сделал этот опасный жест, ему стало гораздо легче, а расстегнув,
наконец, сумку и достав из нее яблоко, он тут же ощутил в кончиках пальцев приятное
покалывание. Откусив несколько раз, Данила почувствовал, как живительный яблочный
сок растекается по внутренностям, оказывая благотворное влияние на все его органы,
помогая восстановить силы и нормализовать давление. Вместе с восстановлением
жизненных сил начал приобретать более жизнерадостные оттенки и ход его мыслей. То,
что еще мгновение назад казалось неопровержимым фактом, от которого хотелось
удавиться, под другим углом зрения выглядело иначе. Почему он так быстро решил, что
ответчик мертв? И сам же ответил на свой вопрос: «Потому что все указывало на это».
А что – все? Даниле не составило труда снова вызвать в голове образы, которые
подтолкнули его к этой мысли.
Сначала мелькнула картинка металлической цепи. Она была свалена в кучу на дне
какого-то темного и сырого колодца. Эта цепь имела много звеньев. Они были разной
толщины и диаметра. Данила протянул руку и взялся за первое попавшееся кольцо. Оно
оказалось тяжелым, скользким, неповоротливым… Покрутив его в руках, он вдруг понял,
что кольцо – это снайпер, который сидит на крыше и смотрит на него через прицел
винтовки. Он был ближе всего, и именно поэтому его мысли стали доступны Даниле в
первую очередь… От кольца веяло ненавистью и злобой, но в то же время энергия этих
чувств была направлена не на него. Вернее, не совсем на него. Пуля, выпущенная из
винтовки Черного снайпера, должна была задеть его всего лишь по касательной.
Снайпер лежал здесь для того, чтобы убить… Ибрагима Султанова, хранителя городского
музея.
Это было неожиданно, но это было так. Данила был для снайпера всего лишь подсадной
уткой. Вот для того, чтобы проверить это, Данила и пошел на весьма неожиданный
эксперимент с поднятым вверх средним пальцем. Когда же он убедился, что Черный
охотник стрелять не будет, в голове его мгновенно возник другой вопрос: «Кто же
отдал снайперу такой изощренный приказ и такие четкие указания?» Он потянулся за
следующим звеном цепи.
Но это ощущение было очень коротким. Следующим движением он опустил руку в колодец
и зачерпнул со дна песок, который просыпался сквозь пальцы, не оставляя в ладони
ничего. Ни одной песчинки. Только пустоту.
Он четко ощутил, что каждое из звеньев, которого он коснулся, было всего лишь
простым исполнителем и передатчиком информации, а того, кто послужил катализатором
этого движения, просто нет. «Вот, – сказал сам себе Данила, на мгновение выходя из
состояния транса. – Именно в этот момент на меня и навалилась тоска.
Именно в этот момент я в первый раз подумал о том, что обидчик, скорее всего,
мертв. Это было самое логичное объяснение, почему я не смог обнаружить
непосредственного хозяина снайпера. Но потом ведь были и другие сигналы… или
сигнал?..»
Данила увидел круги на воде, как будто кто-то бросил в воду камень. Круги
гигантскими волнами накатывались на него, грозя смыть с берега, не оставив и следа.
Последней волной, самой грозной и мощной, уже нависшей над ним и готовой обрушить
на его голову всю свою силу и многотонную мощь, была… подводная лодка, которая
кралась сейчас к берегу со стратегической ракетой класса «море-земля» на борту.
Это был приказ. Почему-то без подписи. Капитан должен был незаметно подвести лодку
к берегу, лечь на дно и выпустить тактическую ракету по цели в квадрате… Координаты
цели были написаны здесь же, в самом низу листа, мелким убористым почерком и
представляли собой небольшую колонку цифр, за которой скрывались центр города и то
место, где светил в небо яркий столб и находился он, Данила.
* * *
«Сколько уже раз я вводил колонки таких цифр в бортовой компьютер своей „касатки“ и
не глядя нажимал на кнопку старта ракеты? Сколько раз, вернувшись домой, я слушал
рассказы дочери о доблестных действиях международных спасателей в Ливане, Чили,
Нидерландах или Кувейте? О том, как они спасали людей после взрывов неуловимых
террористов?»
Фотография дочери висела здесь же, на стене. Дочь очень хотела быть похожей на
одного из спасателей. Она посещала секцию бойскаутов и готовилась поступать на
медицинский факультет. Провожая отца на службу, она каждый раз просила его поймать
тех самых неуловимых террористов, и капитан каждый раз обещал ей постараться.
«Может быть, сейчас не делать этого?»
Глядя на фотографию дочери, капитан подумал, что будет, если он не выполнит приказ
или хотя бы изменит порядок цифр и ракета улетит в море, туда, где нет людей…
Когда Данила отошел от капитана, тот еще так и не принял никакого решения. Но
ждать, когда он решится на тот или иной поступок, у Данилы не было времени. Гораздо
важнее было понять, кто стоит за приказом без подписи. Качаясь на информационных
волнах, Защитник поплыл к эпицентру событий, надеясь обнаружить того, кто стоит за
всей этой сложной и многоходовой операцией.
* * *
Приказ о старте ракеты и координаты цели капитану принес в каюту матрос. Он принес
их из радиорубки, где сидели радист и шифровальщик. Именно они приняли сигнал и
расшифровали его. Но сам сигнал пришел с другого конца света. Данила смог заглянуть
и туда: адмирал флота, пресс-секретарь военной миссии ООН, помощник советника
президента… и когда дошел до середины, то обнаружил, что там уже давно полнейший
штиль, а из глубины на него снова смотрят все те же немигающие безжизненные глаза.
Того же, кто кинул камень в воду, кто первым отдал приказ о старте ракеты, снова
нет. Сердце говорило, что такого просто не может быть, что кто-то должен был взять
на себя ответственность за события, которые произойдут, если капитан выпустит по
спящему городу ракету с боеголовкой мощностью в несколько мегатонн тротила, и что
кто-то должен будет отвечать за целенаправленные действия снайпера. Однако все
остальные чувства и разум говорили ему об обратном. Такого человека нет. Все
произошло само собой, а если он хочет найти виновного, то лучше всего, если это
будет именно он. Да, исподволь все его существо его же и обманывало, подталкивало к
мысли, что он сам во всем виноват. Что именно он и есть ответчик за все! Мол, не
зажигал бы ты своего света, не требовал бы справедливости, не было бы и ракеты, и
снайпера, и вообще этой войны…
Однако чем больше эта мысль давила Даниле на мозг, тем больше он понимал, что это
не его мысль. Кто-то специально навязывает ее со стороны. Исподволь подталкивает к
такой мысли. Со скрипом вкручивает ему ее в голову, как некую электрическую
лампочку. И этот «кто-то», скорее всего, и есть настоящий ответчик! А значит, на
самом деле он жив, очень хитер, коварен и отлично знает обо всех действиях
Защитника.
Самым же главным открытием было то, что если это так, то этот «кто-то», скорее
всего, НЕ человек. И он смертельно боится, что его все же выведут на белый свет и
заставят отвечать за все совершенные им злодеяния…
* * *
Как только Данила осознал это, его сердце перестало учащенно биться, а кровь сама
собой отхлынула от лица. Видения и образы вдруг резко прекратились, и Данила
почувствовал себя так, будто всю ночь отлично спал и только что проснулся. Мало
того, теперь он четко знал, что ему делать дальше.
Яблоко было съедено, и Данила без сожаления отбросил огрызок в сторону. Как будто
нарочно, тот полетел в сторону дома, где отдыхали Алексей, Маша и ее родственники.
Данила проследил траекторию и отметил про себя, что тот полетел в нужную сторону.
Вместе с этим он обратил внимание, что небо, наконец, окрасилось в розовый цвет.
Час Быка прошел. Наступало утро Судного дня.
Утро обещало быть солнечным. По крайней мере сейчас в небе не было ни облачка.
Данила снова посмотрел на лежку снайпера и отметил его профессионализм. Место было
выбрано очень удачно. Вся площадь и подходы к ней были видны как на ладони. Если бы
он выбирал место для такого выстрела, то тоже выбрал бы его. Одновременно он
отметил, что и сам не лыком шит и не зря послал к снайперу Илью.
Видимо, тело его изначально совершало многие поступки на интуитивном уровне, минуя
голову.
* * *
Где-то вдали громыхнул раскат грома. В небо ударила молния. Данила ухмыльнулся.
Капитан все же не решился ослушаться приказа и нажал кнопку «пуск». Даже не обладая
больше сверхчувствительными способностями, Данила легко восстановил ход мыслей
капитана. «Мне скоро на пенсию. Не выполню приказ – и меня уволят с волчьим
билетом, а мне так нужны деньги для обучения дочери, и, наконец, какое мне дело до
других людей?.. Я всего лишь исполнитель…»
Но сперва надо было спасти себя, Ибрагима Султанова и еще одного человека. Еще в
Час Быка Данила четко ощутил, что сердце хранителя музея билось в трех кварталах
отсюда и что Султанов в настоящий момент тащил на себе какого-то человека. Они оба
очень стремились ему навстречу, чтобы передать что-то важное.
Он знал, что ракета летит до цели не более десяти минут и, когда достигнет цели,
здесь начнется ад. Нужно торопиться. Он встал и отправился навстречу Султану
Ибрагимову, продолжая думать, как ему победить того, кто очень хотел, чтобы все
считали его мертвым.
Первое, что приходило Даниле на ум, были слова учителя перед тем, как он ушел из
монастыря:
– Запомни, Данила, ты можешь победить в любой схватке! Даже в той, в которой нельзя
победить! Ключ к любой победе лежит внутри тебя, тебе надо только вспомнить, что
делать!
«Вот именно! Надо просто вспомнить!» Как только Данила вышел из зоны обстрела, он
согнул руки в локтях и заставил себя побежать. На бегу ему всегда было легче
вспоминать.
Глава 4
Коктейль Молотова
В то утро, много-много лет назад, когда все началось, он тоже заставил себя встать
и выйти на утреннюю пробежку. Правда, тогда на нем были размятые кроссовки из
«Спортмастера», а не солдатские грубые полусапоги, как сейчас. И одет он был в
приличный спортивный костюм известной фирмы, а не брутальные кожаные плащ и штаны.
В голове после выпитого накануне пива изрядно шумело. Виски так и сдавливало.
Голова разрывалась от грустных и, как тогда казалось, очень важных мыслей. Где
взять денег на то, чтобы вернуть кредит? Куда поехать отдыхать летом? Кого взять с
собой? Блондинку или брюнетку? Ту, что потолще, или постройнее? И, наконец, что это
за херня не давала ему спать всю ночь?
К дому прилегали небольшой участок в двенадцать соток и уютный сад. Рядом с домом
проходила шоссейная дорога, ведущая в город. По правую и левую руку от его участка
жили такие же, как он, респектабельные соседи, а вот дом за спиной долгое время
пустовал. И вот, судя по странным звукам, наконец, у него появились хозяева.
Парень приложил ладонь к уху, показывая, что не слышит, и махнул рукой, приглашая
войти. Данила сделал несколько шагов внутрь участка и ткнул пальцем в машину.
Парень понял, подошел к «лексусу», залез в салон и выключил музыку. Сразу наступила
тишина. Данила даже услышал, как щебечут птицы.
Вид у хозяина дома был довольно помятый. Он то и дело зевал, глаза были
полузакрыты.
– Простите, – Данила старался быть вежливым, – но эта музыка всю ночь мешала мне
спать. Да, думаю, не только мне!
– Бухнешь?
Данила покачал головой. Он все не мог сообразить, как вести себя в такой ситуации.
Он протянул руку:
На слове «работа» парень снова зевнул, да так, что чуть не вывернул челюсть.
Придержав ее, он кое-как справился с зевотой и снова махнул рукой:
Когда Данила понял, что предлагает ему сосед, его прошиб пот. Предательская капля
побежала по спине. Отшатнувшись, он показал на ворота:
– У вас там кто-то лежит. По всей видимости, без сознания. Не мешало бы вызвать
скорую помощь.
При этом взгляд Вадима чем-то напомнил ему взгляд болотной жабы, пустой и холодный.
– Что?
Данила удивился.
– Не думаю. Все мои приятели разъехались по домам на своих машинах, и мне дела нет
до всяких там бомжей. Если вам больше делать нечего, то сами вызывайте ментов или
санитаров.
Вадим сунул руки в карманы халата, потянулся и вдруг, неожиданно сменив тон,
достаточно резко добавил:
– Все же вызовите ментов сами, товарищ как-никак лежит возле ваших ворот. Вам же
будет мешать.
Что ответил Вадим, он не услышал, так как тот довольно грубо захлопнул за ним
дверь. Данила же решил не обращать внимания и на этот выпад. «С кем не бывает? Его
надо понять – не выспался! В конце концов, мне просто показалось, а на самом деле
он был достаточно любезен!»
Успокоив таким образом свою совесть, Данила еще раз бросил взгляд на лежащее тело и
посчитал, что он свой долг гражданина и соседа выполнил сполна. Инцидент исчерпан,
а значит, можно продолжить свою утреннюю пробежку.
* * *
Через три дня Данила почувствовал странный запах. Вернее, не он, а белокурая
моделька, которую он подцепил на вечеринке в ночном клубе. Выходя из черной
«тойоты» – еще одного предмета гордости Данилы, – она недовольно сморщила носик и
прощебетала:
Данила тоже поморщился, потому что он не любил, когда его так называют, и был
вынужден признать, что запах действительно присутствует. Какой-то тонкий
сладковато-приторный душок! Так пахла ворона, которая залетела к нему в дымоход
прошлой осенью и успела до зимы превратиться в мумифицированную тушку.
Данила вспомнил, сколько ему пришлось заплатить тогда трубочистам, чтобы они
достали ее из трубы, и погрустнел. «Неужели опять? Черт побери, одни расходы! А
ведь обещали, что больше в трубу никто не залетит!»
Но в доме запаха уже не было. Да и камин работал исправно, а значит, дымоход был
чист. И, занятый своей гостьей, Данила быстро забыл о странном запахе.
Однако утром, выезжая на работу, они снова его почувствовали. Подруга, сделав
гримаску, быстро нырнула в уютное нутро салона, под защиту «кондишена», а Данила
решил обойти вокруг дома, чтобы посмотреть, не кинул ли кто ему в сад дохлую кошку.
Беглый осмотр показал, что в саду все чисто. Правда, принюхавшись, он определил,
что запах был более сильным со стороны нового соседа. «Если запах не прекратится,
придется идти к нему снова. Как его там зовут? Вадим, кажется. Наверняка у него
кто-то сдох из домашней живности, что не мудрено с его образом жизни! Но неужели он
ничего не чувствует? Странно!»
* * *
В этот день Даниле пришлось задержаться на работе. Он устал и вернулся домой один.
Запах был уже невыносим, но было достаточно поздно, и он, посчитав, что будет
невежливо беспокоить людей, отложил визит к соседу на утро.
Утром Даниле пришлось уже зажимать нос, выходя на крыльцо. Откладывать поход к
соседу было нельзя…
Первое, что он увидел, завернув за угол, было лежащее возле забора тело. Оно лежало
все в той же позе, было сине-фиолетовым и до безобразия распухшим. Никогда еще
Данила не видел так близко труп человека. Ему стало так страшно, что захотелось
развернуться и убежать, как в детстве, но в то же время внутри поднялась не
свойственная ему волна возмущения. «Три дня! Прошло уже три дня! А этот подонок так
ничего и не сделал! Как он мог оставить человека без помощи?» Подавляя рвотные
позывы, он бросился к воротам Вадима и начал исступленно нажимать на кнопку
домофона. Когда понял, что никто ему открывать не собирается, стал колотить в дверь
руками и ногами, но очень быстро отбил себе все мягкие места.
Повернувшись спиной, несколько раз лягнул ногой низ двери и наконец понял, что все
это бесполезно. Дверь ему не откроют. Все время, пока Данила колотил в дверь, он
очень четко слышал в динамике характерный писк, который означал, что на том конце
провода кто-то снял трубку и смотрит на него через глазок видоискателя.
Почти сразу писк прекратился. Это означало, что на другом конце повесили трубку и
отошли от домофона. А труп продолжал источать сладковато-приторный запах. Надо было
что-то делать! Данила достал из кармана мобильный телефон и набрал номер экстренной
помощи.
Он назвал адрес.
* * *
Данила не спал всю ночь и пришел на работу злой и нервный. Впервые в жизни он не
знал, что делать.
Внутри него стал просыпаться тревожный червячок сомнений, что в случившемся виноват
не только сосед, но и он сам… Ведь он тоже мог тогда позвать на помощь, но не
позвал. Предпочел свалить все на соседа. Это было неприятно.
– Что же это такое делается? Три дня лежала девочка на улице. И никто не подошел…
Когда же возле своей калитки Данила обнаружил два использованных шприца, ему стало
понятно, что рядом с его домом появилась «точка».
Червячок сомнений исчез. Ему показалось, что он знает, что теперь надо делать.
– Что значит реальные факты? – переспросил Данила. – Вам что нужно, чтобы я купил у
соседа наркоту и запечатлел это на камеру мобильного телефона?
* * *
Выходя из управления внутренних дел, Данила какое-то время еще думал в таком же
ключе. Где взять камеру? Как ее закрепить на одежде? Как подойти к дому и задать
вопрос? Но потом в голове снова появилось сомнение, только уже другого толка. Это
же бред какой-то! Ему, законопослушному гражданину, почему-то надо делать то, чего
он совершенно не хочет. А органы правосудия как бы умывают руки. А что будет, если
ему не продадут наркотики? Или продадут, но что-то левое? Да мало ли какие возможны
варианты?
Придя домой, он открыл Интернет, чтобы полазить по форумам и почитать, что по этому
поводу думает народ. Очень скоро он понял, что участковый его просто подставлял.
Интернет буквально кишел душераздирающими историями о том, как наркомафия легко
делает тех, кто восстает против нее, козлами отпущения. Скорее, вышло бы так, что
после того, как он купил наркотики, к нему домой пришли бы с обыском. Потом
повесили бы на него убийство девушки, обвинив его, а не соседа, в том, что он не
оказал человеку помощь, оставил в беде, а сосед бы еще и дал показания против него.
В результате его дом, дом, доставшийся ему в наследство от родителей, был бы
конфискован. И неизвестно, кто стал бы его владельцем после продажи на аукционе.
Данила отказался от затеи, идею которой подкинул ему «добрый» участковый. Однако
обстановка возле его дома с каждым днем становилось все напряженнее и напряженнее.
Если раньше он возвращался в дом с большой охотой и иногда даже позволял себе
мысли, что, как только подкопит достаточно денег, то сможет наконец жениться и
завести детей – возраст позволял, – то теперь он с ужасом думал, что его дом
находится почти что в окружении. Машины с тонированными стеклами, уже не стесняясь,
подъезжали к дому соседа в любое время суток. Музыка громыхала по ночам чуть ли не
через день. Шприцы на улице стали постоянным явлением. Он уже устал их убирать. Все
чаще их стали просто перекидывать ему через забор. Данила начал подумывать о
продаже своего дома и участка, чтобы переехать подальше от этого беспорядка. Но где
была гарантия, что на новом месте будет тихо или там тоже не появится такой же
Вадим?
* * *
Плохой сон и нервная обстановка тут же сказались на его рабочих показателях. Ему
уже дважды делали замечание о том, что его креативные идеи не срабатывали или были
глубоко бледными на фоне рекламных решений ближайших конкурентов. Директор магазина
намекнул, что если так будет продолжаться и дальше, то им придется расстаться. А
это никак не входило в его долгосрочные планы! Ведь еще был не выплачен кредит за
машину.
В общем, Данила не придумал ничего умнее, как еще раз поговорить с соседом и с
участковым. Правда, было не совсем понятно, на что он рассчитывал.
– Ты что из себя возомнил, – прошипел он Даниле, когда тот, улучив момент, все же
поймал его возле ворот дома, – думаешь, я здесь просто так? У меня все схвачено.
Неужели тебе это не понятно?
– Я купил здесь бизнес за такие бабки, что тебе и не снилось. И вытяну с этой
территории все, что только можно. Поэтому заруби себе на носу. Козел здесь ты. И
совершенно зря ты ходил жаловаться на меня участковому. Можешь хоть к президенту
обращаться. Все равно все будет так, как я хочу. Лучше сиди тихо и моли Бога, чтобы
я всех отсюда не выселил и ты сам не прибежал бы ко мне с просьбой продать мне свой
дом. Понял?
Когда Данила уходил, Вадим еще долго плевал ему в спину оскорблениями и
проклятиями.
* * *
Никогда еще в своей жизни Данила не испытывал такого унижения. Он шел и физически
ощущал на себе брызги его слюней. Они жгли ему спину, как будто это был горящий
напалм. Ночью ему приснился дед, который с укоризной смотрел на него и почему-то
молчал. Нет, он что-то хотел сказать ему, Даниле, но не мог… Дед шевелил руками,
показывал ему какие-то знаки, но ничего не говорил…
На следующее утро, проснувшись, Данила вспомнил, что в детстве дед рассказывал ему
о «коктейле Молотова» – бутылках с зажигательной смесью, которые использовали в
годы Второй мировой войны для уничтожения фашистских танков. Еще не осознавая,
зачем ему это надо, он полез в Интернет. Найти рецепт изготовления такого коктейля
на сайтах последователей анархистов оказалось несложно. Изготовить, в общем-то,
тоже. Проверив несколько раз на пустыре принцип его действия, он подобрал нужный
состав и усовершенствовал систему действия запала. К концу испытаний у него
окончательно сложился план, каким образом он может применить свою «адскую смесь».
Перед тем как привести свою мысль в действие, он взял отпуск, купил путевку в
санаторий и выехал из дома. Прожив несколько дней в санатории, он выбрался на улицу
через балкон, незамеченным покинул территорию и вернулся домой на попутной машине.
Несколько часов пролежал в лесополосе, наблюдая за соседским домом и согревая
заветную бутылку в руках. Под покровом ночи подкрался к забору Вадима в тот момент,
когда дискотека и торговля наркотой была в самом разгаре. Возле ворот стояло
несколько машин.
Он увидел, как языки пламени взметнулись вверх и стали лизать стены особняка. В
этот момент из ворот выбежала объятая пламенем фигура, факел, внутри которого
угадывалось тело, по форме напоминающее человеческое. Факел побежал на Данилу,
размахивая крыльями и страшно рыча от боли, но, не добежав до него всего несколько
шагов, упал на землю и начал сперва кататься по ней, пытаясь сбить пламя, а потом,
уже, видимо, в агонии, скрести пальцами песок, стараясь в него зарыться… или
добраться до Данилы…
* * *
Он долго думал, как же так получилось, что он смог попасть бутылкой через забор
точно в того человека, который являлся источником всех его бед? Ведь он не хотел
его убивать, он просто хотел напугать соседа, чтобы тот подумал, что на него давят
конкуренты, и уехал из поселка. При этом, с одной стороны, он испытывал чувство
глубочайшего удовлетворения (его буквально распирало от гордости) за то, что он
смог совершить такой поступок и наказать человека, который чувствовал себя
совершенно безнаказанным в существующей системе правосудия и правопорядка, но, с
другой стороны, Данила чувствовал, что сам совершил преступление, лишив жизни
человека без суда и следствия.
В конце концов он решил, что не сможет жить с таким камнем, и пришел в органы
правосудия с повинной…
Судья долго изучала личное дело Данилы, удивляясь, что тот взял на себя вину за
преступление, которое просто невозможно было доказать и которое уже было закрыто,
но все же признала его виновным и осудила на пять лет колонии строгого режима.
Начальник же колонии, узнав его историю, предложил ему пройти подготовку по
программе «Защитник». Сколько раз потом в Китеж-граде учителя говорили ему, что
своими поступками он сам выбрал свою судьбу. И каждый раз добавляли, что если это
так, то его история еще не закончилась и обязательно будет иметь продолжение.
Самым неожиданным для Данилы было то, что он вдруг отчетливо вспомнил, что, даже
объятый пламенем, он не просил о помощи, а смотрел с ненавистью, стараясь добраться
до его горла своими когтистыми пальцами… Он явственно видел, как сквозь облезающую
кожу проступала чешуя… рептилии, которая считала себя хозяином жизни, а людей –
лишь средством для наживы, еды и развлечения.
В то же время Данила понимал, что в момент истины из глубины колодца и со дна моря
на него был направлен точно такой же взгляд. Взгляд, пронизанный теми же самыми
чувствами – безразличием, а потом ненавистью и презрением…
Что это? Простое совпадение, случайность, судьба? Неужели пророчества его учителей
сбываются и дела давно забытых дней вернулись к нему бумерангом? Ведь он никогда не
верил им. Не хотел верить тому, что они говорили… Тогда как понять такое
совпадение? Ведь случай – это всегда указующий перст Бога, надо только правильно
понять, на что или на кого он указывает!
За спиной Данилы раздался страшный грохот. Данила обернулся и увидел, как за ним
начал расти пылевой гриб на месте светового столба. «Ракета летела все-таки не
десять минут, а гораздо меньше! Не успел!» – мелькнуло в голове Данилы. Он стал
отчаянно оглядываться по сторонам в поисках места, где мог бы успеть укрыться от
ударной волны, но в спину ему пахнуло огнем… Земля зашаталась и, ударив под колени,
уронила на асфальт, который треснул и разошелся, как яичная скорлупа. Совершив
немыслимый кульбит, Данила перевернулся через голову и, ударившись затылком о
бетонный край образовавшегося провала, рухнул в черную всепоглощающую бездну.
Глава 5
Четвертый всадник
На то, чтобы спустить своего старого учителя со второго этажа, Ибрагиму Султанову
потребовалось где-то около получаса. Как оказалось, учитель только с виду выглядел
маленьким и хилым. На самом деле под одеждой, основной частью которой была старая
потрепанная безрукавка из овечьей шкуры, скрывались крепкие мышцы, способные
переносить тело и без помощи ног. Цепляясь за уступы и выбоины, как ловкая
обезьяна, учитель спустился на первый этаж даже чуть раньше, чем Ибрагим. Гораздо
больше времени у Султанова ушло на то, чтобы спустить на землю инвалидное кресло.
Но в итоге от кресла все же пришлось отказаться, так как по разбитой и заваленной
щебнем дороге катить кресло было совершенно невозможно.
Ибрагим взвалил учителя на плечи, подхватил его за ноги. Как только Белковский
забрался к нему на спину, хранитель сразу почувствовал его вес.
– А сейчас узнаешь…
Через десять шагов это стало понятно и без ответа. Конь из него получался
никудышный. Наездник оказался тяжеловат, да и дорога была неровная. Ибрагим начал
спотыкаться, рискуя уронить седока, который, будто обретя второе дыхание, держался
за шею крепко и без умолку что-то рассказывал Султанову.
– Все, больше не могу, – взмолился Ибрагимов, когда они перешли улицу. – Надо
отдохнуть!
Ибрагимов аккуратно опустил учителя на землю, прислонил его к щербатой стене и сел
рядом.
И тут же добавил:
– Эх, как долго я сидел в четырех стенах! Никак воздухом открытым надышаться не
могу.
С каждым разом тело учителя казалось Султанову все тяжелее и тяжелее, поэтому
остановки приходилось делать все чаще и чаще. При этом учитель по-прежнему не
чувствовал усталости, а прибавлял себе по капле бодрости и молодости. И даже начал
торопить Султанова.
Они уже прошли большую часть пути. До площади им оставался всего лишь один квартал.
Световой столб четко указывал им направление и освещал последние метры пути.
Именно в это мгновение они услышали тонкий свист, который, судя по всему, разбудил
стаи ворон.
Именно в этот момент земля натужно, как барабан, загудела, вздрогнула и затряслась.
По правую руку от учителя и ученика – буквально в нескольких сантиметрах от них –
побежала кривая трещина. Она разделила улицу на две неровные части, потом асфальт
лопнул и сломался, как буханка черствого хлеба. Разом свет за спиной бегущего
погас, как будто кто-то выключил рубильник. Человек растворился в воздухе, а вместо
него на фоне розового утреннего неба начал расти пыльный гриб.
По улице пронесся огненный смерч, сметая и выжигая все на своем пути. Словно кто-то
дыхнул на свечку, смахнул пламя с фитиля и загасил ее. Однако до стоящих на
асфальте людей смертельное дыхание добралось уже на исходе своих адских сил и лишь
слегка коснулось их волос.
* * *
Рядом из земли бил источник, который небольшим водопадом стекал на дно провала и
образовывал вокруг мужчины небольшое озерцо, в котором безжизненно раскинулись руки
и ноги.
– Это Данила, – почему-то шепотом сказал Султанов. – Он был старшим среди тех
парней, Защитников.
Однако учитель повел себя иначе. Он вдруг ловко перегнулся через край пролома и,
цепляясь руками за край асфальта, свесил голову вниз, ухватился за какие-то выступы
в земле, подтянул себя ближе к краю и, крикнув что-то вроде «эх, была не была!»,
скользнул на животе вниз. Через секунду он уже был на самом дне провала и подползал
к умирающему Защитнику. Ибрагим Султанов увидел, как учитель приложил ухо к губам
Данилы, силясь понять, что тот говорит, но с такого расстояния он, конечно, не мог
разобрать ни слова.
Когда Султанов спустился за учителем, тот лежал рядом с Данилой в коричневой луже и
пытался подложить ему под голову свою ладонь и кожаную, измазанную глиной
безрукавку.
– Да.
– Что?
– Не знаю. Разберемся.
– Нам надо выбраться из ямы и вытащить его. Мы не можем его так бросить.
– Тогда иди за его помощниками, я подожду здесь. Возможно, он придет в себя и еще
успеет что-то сказать.
* * *
Апокалипсис
Джип, в котором сидели Анна и Пол, сломав шлагбаум, нырнул в туннель. Анна вжалась
в кресло, каждую секунду ожидая выстрелов в спину.
Джип скользнул вниз по серпантину туда, где Южное шоссе, делая плавный изгиб,
вливалось в город с восточной стороны и переходило в некогда широкий проспект.
Видимо, до войны главным украшением проспекта были тенистые липы. Сейчас от них
остались лишь пеньки. Сами же деревья были поломаны и свалены на дороге, образуя
непролазный бурелом.
Отчаянно вихляя рулем и с громким хрустом ломая сухие острые ветки, Пол смог
продраться по проспекту чуть больше километра. Потом бурелом закончился, но езда от
этого не стала легче. Земля на расстоянии до полуметра уже успела покрыться белым,
как молоко, туманом, и увидеть, что под ним, было совершенно невозможно. Теперь
каждую секунду он рисковал улететь в какую-нибудь воронку от авиационной бомбы.
– Мы не можем ехать дальше! – крикнул Пол, перекрывая шум двигателя. – Нам лучше
оставить машину здесь и идти дальше пешком.
– Почему?
– Там мы точно сломаем джип, а он нам может скоро понадобиться. Нам еще
возвращаться.
Натужный и пронизывающий мозг. Именно с таким воем несется к земле Смерть! «Какой
же я дурак! – мелькнуло у него в голове. – Сам прыгнул в пекло». Пол поднял голову,
пытаясь рассмотреть в предрассветном небе падающую звезду. Ее он не увидел, но
вполне отчетливо разглядел стаи птиц, кружившие в танце смерти.
Как раз вовремя! Взрыв гулко ухнул где-то в стороне, взрывная волна, пройдясь над
ними, осыпала их головы мелким песочным дождем. И почти сразу неожиданно громко
заорала сирена их автомобиля. Не поднимая головы, Пол на полном автомате нажал
кнопку на брелоке, и машина замолчала. И все! Анна и Пол пролежали, не шевелясь,
еще несколько минут, но ничего больше не произошло. Лежать на голом асфальте было
холодно. Анна почувствовала, как лед пробирается через живот к сердцу. Ей стало
неудобно. Она оттолкнула Пола:
– Пусти!
Пол разжал объятия и сел. Анна села рядом с ним. Из тумана появились только их
головы, все остальное было скрыто от посторонних глаз. Анна повернула голову и
сразу поняла, что случилось. Светового столба больше не было.
Пол кивнул:
– Вижу!
– Откуда я знаю?
Пол тоже поднялся, но прежде чем что-то сказать, отряхнулся. Анна, не дожидаясь
его, пошла вперед, и только отойдя от него на приличное расстояние, сообразила, что
идет одна.
Она повернулась:
– Ну, ты идешь?
Анна удивилась:
– Почему?
– Да, но это будут трупы тех, кто зажег этот свет. Мы должны узнать о них как можно
больше.
Пол согласился:
– Вот именно, я подозреваю, что не только мы хотим это узнать.
– Послушай.
Она повернулась и побежала. Причем сделала это так решительно, что Полу ничего не
оставалось, как ма-тюгнуться и отправиться за ней следом.
* * *
Старший лейтенант Макаров и отец Михаил наблюдали взрыв ракеты с северного склона
горы, спускаясь по узкой козьей тропе на броне «Тигра-34», разведывательно-дозорной
машины специального назначения. Они не остановились, когда потух свет, когда
взметнулся вверх и осел пыльный гриб, когда кто-то невидимой рукой смахнул с лица
земли половину квартала, как фигуры с шахматной доски. Они не стали
останавливаться, когда услышали один за другим чей-то нечеловеческий вой, потом
всхлип автомобильной сигнализации, потом – далекий стрекот лопастей. Все это они
отлично слышали, потому что, несмотря на приличную скорость, их машина скользила по
земле практически без шума.
Отец Михаил сидел на броне последним. Он смотрел в спину рядовому Корнееву и видел,
как на его спине набухает темное пятно от пота, затем он увидел затылки
Стрельникова, Семенюка и еще нескольких бойцов.
Затылка старлея Макарова ему было не видно, поэтому он услышал только голос и в
такт ему добавил:
Осенить себя крестным знамением он не успел, потому что в тот момент, когда рука
его коснулась лба, «тигр», подчиняясь команде командира, резко скакнул вперед,
прибавляя ходу. Отцу Михаилу пришлось вцепиться в скобу на броне машины, чтобы не
упасть. Через минуту они ворвались в город, выскочили на Северное шоссе, которое
тоже очень быстро перешло в некогда широкий и тенистый проспект. Механик-водитель
«тридцатьчетверки» был асом и отлично знал все характеристики своего железного
коня, поэтому он не притормаживал на мелких ухабах и препятствиях и не объезжал
большие воронки, а перелетал через них, едва касаясь верхней кромки тумана.
Ветки сваленных деревьев не были серьезным препятствием для боевой машины, поэтому
уже через десять минут разведывательно-диверсионная группа Северного блокпоста
Объединенной группировки войск Всемирной Организации, призванная обеспечивать
порядок в зоне конфликта, прибыла к гигантской воронке.
Макаров успел засечь сорок приземистых фигур, которые, опустившись на землю, тут же
скрылись в тумане. Боевые транспортеры, деловито урча, зарылись в песок и
превратились в небольшие долговременные огневые точки.
Макаров усмехнулся.
– Не то слово, брат!
Список алкогольных напитков был точным. И его могли знать только он и Петров.
Значит, все в порядке. Их прикроют.
Их разговор слышали все. В том числе и противник! И они также знали силу удара
«Бука-300». Уже через минуту на связь с Макаровым вышел командир американского
спецназа:
«Хрена с два! – мысленно ответил Макаров. – Это еще бабушка надвое сказала, кто
свои полномочия нарушает!»
– Говорит Иванов! В зоне конфликта запрещены полеты любых воздушных судов, а также
до одиннадцати часов дня появление любых военных подразделений. Объясните,
пожалуйста, почему ваши железные солдатики находятся здесь?
– Произошел взрыв бытового газа, – услышал в динамике Макаров голос того, кто
назвался Колманом. – У нас есть задача выяснить причину и не допустить рецидива.
Наши машины не являются военным оборудованием. Мы мирные строители.
Смех прекратился.
* * *
Генерал Джонсон еще раз с недоумением прослушал запись коротких переговоров между
неизвестным командиром русских и командиром отряда зачистки майором Фридманом – так
на самом деле звали Колмана – и поднял глаза, чтобы на огромном мониторе увидеть
живую многослойную картинку поля предстоящего боя, которая напрямую передавалась с
камеры видеонаблюдения вертолета.
– Ну да, было.
Еще через секунду компьютер выдал, что против отряда зачистки майора Фридмана
выступает разведывательно-диверсионный взвод, которым командует старший лейтенант
Макаров, а командиром «трехсотых», обеспечивающих противовоздушную оборону, был
опознан по голосу капитан Петров. В это же время другой компьютер просчитывал силу
огневого удара взвода, «Тигра-34» и дивизиона «Бук-300».
Вся эта информация была выведена на экран отдельного монитора в форме графика и
таблицы, которые тут же распечатали на бумаге.
– В ста случаях из ста вертолет будет сбит «Буком» где-то на середине пути.
Кисенгер ругнулся:
Генерал Джонсон никак не отреагировал на его выпад. Он лишь дал знак аналитику, и
тот отрапортовал:
Кисенгеру было наплевать, какого они роду-племени. Он не понимал, как так можно
пойти на смерть ни за что! Как так можно не выполнять и не реагировать на приказы
вышестоящего начальства. И от этого он начал нервничать и раздражаться.
Кое-как подавив в себе приступ гнева, он заставил себя думать рационально. В конце
концов, это их личное дело, за что и как умирать! Сейчас ему было важно понять,
каким образом ему самому выполнить приказ фон Клюге, который звучал однозначно:
«Зачистить территорию, чтобы ничто не напоминало более об этом странном источнике
света, не допустить утечки информации, найти Султанова и любым способом изъять у
него артефакт под названием „Золотое руно“».
Приказ был отдан им обоим, генералу Джонсону и Кисенгеру, но при этом фон Клюге
уточнил:
В конце концов, поняв, что бессилен что-то придумать, он, как расстроенный
школьник, спросил:
Кисенгер напряг уже начавшие разжижаться мозги. В словах генерала был резон.
– Мне все равно, – сказал он. – Главное, чтобы вопрос был решен.
– Секунду.
– «Кукушка» слушает!
– Любые расходы.
– Ну вот, сейчас все будет кончено. Видите, это начали работать пулеметы с
вертолета. Они уже получили информацию об объектах и теперь работают практически
без промаха, подавляя самые опасные очаги сопротивления.
Когда дым рассеялся, «тигр» уже лежал на спине, вверх колесами, и свинцовые пули
пулеметов вырвали из его каучуковых покрышек куски резины. Дрожь прекратилась, на
экране замелькали фигурки роботов в камуфляжной окраске. Они двигались, как в
компьютерной игре-стрелялке. Генерал Джонсон довольно хмыкнул, увидев, как слаженно
и уверенно мазы начали передвигаться по пересеченной местности, прикрывая друг
друга и выплевывая короткие языки пламени. В комнату ворвались звуки боя. Автоматы
роботов коротко лаяли, и на них никто не огрызался. Большая часть выбралась на
гребень воронки и стала поливать свинцом территорию вокруг себя.
– Вот видите, – показывая рукой на экран, начал свой рассказ Джонсон. – Почти никто
не сопротивляется.
Но в следующее мгновение экран закрыло чье-то лицо, как будто кто-то заглянул прямо
в глазок видеокамеры, потом по экрану побежали серые полосы, а звук боя запнулся на
середине ноты.
– Да плевать мне на то, что вы думаете! – рыкнул Гарри. – Что там дальше
происходит? Вы видели лицо?
– Не дай бог, если они его убьют. Мне он нужен живым, пока не…
Первое, что они увидели, был приземистый «тигр», снова стоящий на своих колесах и
грозящий своими пушками уже невидимому космическому спутнику. Потом он увидел, как
какие-то детские фигурки начали бегать по песчаной чаше кратера и собирать, как
грибы в корзины, разбросанное везде автоматическое оружие и порушенные детали
мазов.
И пламя это находилось в руках женщины, которая стояла в позе Родины-матери, как на
Мамаевом кургане.
Глава 7
Узники подземелья
Алексей почувствовал, как качнулась земля. Как будто кто-то толкнул его в бок и
сказал: «Просыпайся, брат! Пора!» Он заворчал спросонья, не понимая, где находится:
И открыл глаза. Но ничего не увидел. Вокруг него стояла кромешная темнота и запах
пыли. Рядом кто-то ворочался и чиркал спичками о коробок. Алексей рывком сел и
провел руками по лицу, думая, что кто-то накинул ему на голову повязку и именно она
застилает ему свет. Но снова ничего не произошло. Лишь фосфоресцирующие стрелки
наручных часов высветили ему время. Было около шести часов утра. Наконец кто-то из
глубины подал голос:
– Валя, это ты? – спросил он, удивляясь тому, как странно звучит его голос в
темноте.
– Я, а кто же еще?
– Что случилось?
– А я почем знаю! Вроде взорвалось что-то большое наверху. Вишь, как тряхнуло, аж
лампу задуло.
Алексей прислушался. Его чуткие уши смогли уловить лишь сопение детей, которые
спали в дальнем углу комнаты.
– Ты куда?
Алексей услышал, как Валентина подошла к кухонному столу и стала шарить по нему
руками. Что-то упало, покатилось. Звякнуло. Валентина замерла, видимо, придерживая
то, что упало. Потом снова начала шарить руками по столу.
– У нас уже такое было, – сказала она спокойно. – Нужно посмотреть, насколько
сильно нас завалило.
Наконец, она нашла то, что искала. Зажигалку. Щелкнула кремнем. Появился маленький
огонек, который с трудом осветил ей лицо и руки.
Она снова зажгла керосиновую лампу. Стало еще светлее. Свет лампы уже отчетливо
показывал, что в воздухе помещения присутствует большое количество пыли, которая
оседает на пол. Алексей увидел, как Валентина подошла к детям, поправила одеяла.
Она была уже одета. «Видимо, так и спала в одежде!» – подумал Алексей. Вечером он
почему-то не обратил на это внимания, но сейчас заметил, что на ней была юбка до
пола, какая-то цветастая кофта, а на шее висел белый платок. Он пошарил вокруг себя
руками и нашел свои берцы, стоящие в ногах лежанки, быстро надел их и поднялся.
Сунул руки в рукава кожаной куртки. Подтянул ремень. Взгляд его уперся в рюкзаки,
стоящие у изголовья лежанки. Их было три.
Один рюкзак принадлежал ему, два других – братьям. «Данила, Илья! Где вы? Что с
вами?» – пронеслось у него в голове. Он попытался прислушаться к ощущениям своего
сердца. Обычно он всегда легко улавливал их сигналы, но сейчас сердце молчало и
чувствовало себя абсолютно одиноким. В голове пронеслись какие-то непонятные
видения, вызвавшие в его груди приступы тревоги. Как будто камень лег на солнечное
сплетение и стал мешать дышать. «Да нет, не может быть, – успокоил себя Алексей. –
Просто сердце так реагирует на не совсем привычную обстановку. Здесь становится
душновато. А с ними не может случиться ничего плохого в такой день. Это исключено!»
И тут же поправился: «Не „с ними“, а с Данилой и с Ильей! С братьями!» Он поймал
себя на мысли, что подумал «с ними», как будто испугался назвать их по имени. А так
у него всегда было еще с детства, когда он начинал думать о близких ему людях как о
покойниках!
– Можешь пока погасить отрытый огонь! Он нам еще пригодится. Да и опасно! Вдруг где
утечка газа какая!
Зажав фонарь зубами и подсвечивая себе, он порылся в рюкзаке, быстро соображая, что
еще такого с собой взять, что могло бы пригодиться. Моток крепкой альпинистской
веревки надел через плечо, как пулеметную ленту, а складной нож запихнул в один из
многочисленных карманов куртки. Увидел на лежанке свой кожаный летный шлем. До
этого он служил ему подушкой. Немного подумав, Алексей надел его. Затем нащупал на
шлеме кожаный ремешок и засунул в него фонарик.
Валентина усмехнулась:
– Так удобнее, – он покрутил головой и показал, что свет падает туда, куда он
смотрит.
– Пошли.
* * *
Едва Алексей откинул полог, маленькая собачка чуть не сбила его с ног. Сначала она
зарычала на него, как в первый раз, а потом, видимо, почувствовав хозяйку,
проскочила между ног и, поскуливая и виляя хвостом, завертелась волчком перед
Валентиной, просясь на руки.
– Вот ты где, моя хорошая, – ласково зашептала женщина, прижимая псинку к груди и
уворачиваясь от ее языка. – Ну тихо, тихо! Детей разбудишь!
Собачка, облизав хозяйку, легко спрыгнула вниз и, сделав почетный круг по комнате,
вернулась к Валентине, села возле нее и стала выкусывать блох.
Та пожала плечами:
– Это хорошо, – сказал Алексей. – Давайте сначала проверим основной выход. А там
решим, что делать дальше.
Они прошли по коридору в правую сторону и поднялись по лестнице до двери, через
которую вошли.
– Джека, искать!
Псина будто ждала этой команды. Она поднялась, полная чувства собственного
достоинства, повернулась к мужчине и женщине задом, повиляла хвостом и засеменила
вглубь темного коридора, периодически останавливаясь и поворачивая голову назад,
наблюдая, идет ли за ней хозяйка.
– Здесь лаз, – догадался Алексей и лег на живот рядом с Джекой. Он сунул руку под
бетонный блок. Она ушла в глубину по самый локоть.
Он встал на колени и начал быстро расширять собачий лаз. Валентина принесла откуда-
то саперную лопатку, а сама стала откидывать песок куском листового железа. Джека
сидела рядом и гордо выкусывала из шерсти блох, всем своим видом демонстрируя, что
ей нечего здесь больше делать.
* * *
Песок оказался податливым материалом, и уже через пару минут Алексей, зарывшись под
бетонный блок, пробил под ним достаточно широкий ход и вытолкал песчаную пробку
наружу, к середине склона, оставшегося после взрыва. Это произошло в тот момент,
когда Ибрагим Султанов, упав на колени, начал кататься по кромке воронки, оплакивая
свою, как он считал, погибшую семью.
Алексей увидел рыдающего Ибрагима и не сразу понял, почему тот корчится и
засовывает себе в рот песок. Первая мысль, которая пришла ему в голову, – что в
воздухе распылен какой-то газ, который сводит людей с ума. Он инстинктивно задержал
дыхание, но потом понял, что это бесполезно: газ, если бы он был, давно бы уже
подействовал и на него. Он полностью вылез из прорытого им лаза и подал руку
Валентине, которая появилась из отверстия почти сразу вслед за ним. Стряхнув с
волос песок, она поправила платок и юбку и, как ни в чем не бывало, закричала на
мужа, уперев руки в бока:
– Валя, ты жива! – выговорил он, стирая с глаз слезы и выплевывая грязь. – Господи,
ты вправду жива, спасибо тебе. А где дети?
– Спят, – ответила ему казачка и полезла по склону в его сторону, украдкой смахивая
с глаз навернувшиеся слезы, – а ты своим криком сейчас их разбудишь. Прекрати
реветь, старый дурак!
«Что здесь произошло, черт побери! Что могло взорваться? – думал он, лихорадочно
перебирая в голове варианты ответов. – Где Данила? Илья? Где световой сигнал? А
может, Суд Божий состоялся? Нет, исключено. Ведь еще только раннее утро. Солнце вон
только появилось на горизонте. А поединок может начаться только ровно в полдень.
Это основной постулат! Я знаю, нам так говорили. И если бы был судный поединок, то
были бы люди, свидетели! Это тоже закон. Нет, здесь могло произойти только
преступление!»
Неожиданно из тумана вынырнули две расплывчатые фигуры. Они бежали по краю воронки,
спотыкаясь и падая, поднимаясь и снова двигаясь вперед. Бежали явно в их сторону.
Алексей напряг зрение. «Братья? Нет. Не похоже. Один из бегущих – явно женщина!
Видимо, они услышали Султанова и спешат к нему! И наверняка они знают больше, чем
я!» – подумал он и, перехватив саперную лопатку поудобнее, полез по склону вверх к
ним навстречу.
* * *
– Стой! Кто идет? – как можно страшнее закричал Алексей бегущим ему навстречу
людям, как только выбрался из воронки. Он резко выпрямился во весь рост, и в тумане
его фигура стала напоминать вставшего на задние лапы медведя.
Видимо, его окрик и неожиданно выросшая фигура были услышаны и поняты правильно.
Потому что девушка вдруг резко остановилась, испуганно обернулась на своего
спутника, а мужчина выскочил вперед и закрыл ее своим телом, приняв угрожающую
позу.
Услышав столько вопросов сразу, Алексей опешил. В такой обстановке он был готов к
чему угодно, но только не к тому, чтобы давать интервью.
И тут же запнулся и так и остался стоять с открытым ртом, глядя себе под ноги.
Среди груды разломанных бетонных плит лежали два мертвеца. Видимо, взрыв застал их
в момент жестокой схватки. Их тела были сплетены в один комок окровавленного мяса.
Алексей с трудом узнал в одном из трупов Илью. Его пальцы были воткнуты в глазницы
противника, а руки неестественно вывернуты в районе кистей. Противник же смог
дотянуться до края его губ и разорвать их почти до уха. Со стороны казалось, что
Илья улыбался, как гуттаперчевая тряпичная кукла-клоун. Алексей упал на колени и,
расцепив еще не успевшие остыть тела, припал ухом к груди брата, пытаясь услышать
стук сердца. Но это было уже бесполезно.
Оно молчало. Тогда он несколько раз ударил кулаком по груди, пытаясь запустить его
искусственным образом, но добился только того, что сломанные ребра проткнули легкие
и выдавили изо рта еще несколько капель красно-пенной сукровицы.
Глава 8
Атака мертвецов
Падая, Алексей больно ударился коленом об острый камень. Эта боль вдруг резко
ударила ему в голову, вывела его из состояния ступора и заставила посмотреть прямо
в лицо суровой реальности. Теперь он Защитник! Последний Защитник из их тройки! А
это значит, что он должен будет выйти сегодня в полдень на Суд Божий и призвать к
ответу обидчика! Но до полудня еще нужно дожить! И, желательно, здоровым и
невредимым!
Чтобы выжить, надо действовать! Чтобы действовать, надо понять, что вокруг
происходит. Но, придавленный сверху телом Султанова и оглушенный шумом винтов над
головой, Алексей не мог даже голову повернуть в сторону воронки.
– Лежи, не дергайся! – прямо в ухо выдохнул ему Султанов. – Если поверят, что мы
убиты, пройдут мимо.
– Не поверят! У них датчики тепла. Они нас вмиг раскусят, если уже не раскусили.
Алексей вылез из-под потной подмышки Султанова и заглянул через плечо. Он успел
заметить, как раскрылось металлическое брюхо и из него началось десантирование
железных яйцевидных контейнеров.
Ударившись о землю, они раскатывались в разные стороны, раскрывались, вставали на
гусеничный ход и ощетинивались короткими стволами пулеметов. Один из роботов, урча
электромоторчиком, покатился в их сторону, но, не доехав каких-то трех-четырех
метров, встал, убрал внутрь гусеницы и, ввинтившись по пояс в землю, замер в
ожидании команды. Со стороны он теперь стал похож на небольшую металлическую кочку
или пенек.
– Теперь мне все более-менее понятно! Это мазы – модули автоматической зачистки. В
тумане они нас не видят, но тепловизоры, думаю, нас уже засекли.
– Все зависит от оператора, но, думаю, у нас еще есть несколько минут, чтобы
сообразить, что делать. Видимо, сейчас идет рекогносцировка на местности, расчет
опасности.
– Прости, брат, – прошептал он, стирая с глаз навернувшиеся слезы. Затем резко
дернул тело мертвого брата на себя. Прикрылся им, как щитом, и начал вставать.
Ближайший к нему маз отреагировал на движение мгновенно. Открылся глазок
видеокамеры, на несколько секунд показался датчик тепла, защелкали механизмы подачи
патронов, но выстрелов так и не последовало. Видимо, оператор «машинки смерти» где-
то там, вдали, не знал, как поступить. Информация, которая отображалась на его
дисплее, была совершенно противоречива. С одной стороны, и визуально, и по
параметрам тепла перед ним был неживой объект. Но с другой стороны, этот объект
двигался, и двигался в его направлении.
Алексей не сомневался, что оператор рано или поздно сообразит, что происходит, или
уже понял, но, видимо, не знал, как ему поступать в такой ситуации. Открывать огонь
на поражение или получить приказ? Он начал просчитывать варианты, запрашивать
помощь. А решительность иногда куда важнее, чем просчет всех вариантов!
Алексей, прижавшись к спине Ильи, сделал второй шаг, каждую секунду ожидая
свинцового урагана, который мог снести его, свалить с ног и сделать такой же
мертвой куклой. Тело брата еще не начало костенеть, поэтому гнулось в позвоночнике
и заваливалось вперед. Чтобы удержать его, Алексею пришлось вцепиться зубами в
воротник его толстой кожаной куртки. В нос ударил резкий запах крови. На зубах
появился привкус за-дубленной кожи, существенно снизился обзор. Теперь Алексей
видел только бледный затылок Ильи, но тем не менее все равно смог подойти к мазу
вплотную раньше, чем тот начал стрелять. Алексей толкнул себя вместе с телом брата
на ствол пулемета, заткнул им амбразуру и прижался к стальному яйцу, как к родной
матери, именно в этот момент, когда робот дал свой первый залп. Стволов было
четыре, они смотрели в четыре стороны. Пороховые газы двух стволов обожгли ему
руки, но третий был плотно закрыт телом Ильи. Пуля не смогла пробить толстую кожу
куртки, застряв в стволе, вторая ударилась в первую, свинец расплющило, ствол
перекосило, маз, заполненный пороховыми газами, взорвался изнутри. Раскололся, как
орех, и замолчал.
Картина боя раскинулась перед ним во всех деталях. Пол Ньюман, прикрываясь телом
черного охотника, шел в атаку на второй маз, а Султанов, держа в руке снайперскую
винтовку «винторез» с разбитым оптическим прицелом, сидел на одном колене,
укрывшись за бетонной плитой, и стрелял по третьему стальному яйцу. Пули
опрокидывали яйцо на бок. На короткое мгновение оно замолкало, но потом снова
упрямо поднималось и начинало вгонять свинец в тело Черного снайпера, которое
подрагивало, словно Ньюман дергал его сзади за ниточки. Где-то рядом тоже стреляли
из всех видов оружия, а над головой грохотали винты вертолета. Две грозные молнии
сорвались из-под брюха железной птицы и ушли куда-то в туман. Там захлебнулся и
замолчал спаренный пулемет. Из тумана выскочил парень в зеленой камуфляжной форме
российских войск и, раскинув руки, прыгнул на изрыгающего огонь полумертвого
истукана. Алексей увидел, как в полете тот выдернул чеку из гранаты, а губы
прокричали что-то похожее на «мамочка, прости!» С горы раздался грозный гул, и
молния, ударив в бок вертолета, швырнула его на землю. В воздухе машина разломилась
на несколько неравных частей, перевернулась, и отломившийся двигатель с винтами
запрыгал по склону воронки, как будто какой-то невиданный великан замахал руками-
лопастями, кроша в мелкий салат все стальные яйца, не вовремя оказавшиеся рядом…
Все заволокло дымом вперемешку с пылью и туманом.
Через несколько минут бой закончился. Словно невидимый дирижер взмахнул рукой и
приказал всем замолчать, зажав в ладони тишину. Алексей открыл рот, проверяя, не
заложило ли у него уши, но нет, просто стало тихо. Где-то потрескивал огонь, стонал
раненый, шумела вода, как ни в чем не бывало щебетали птахи, но все это казалось
едва слышным по сравнению с грохотом короткого боя, участником которого он только
что был. Боя, из которого он не должен был выйти живым. Никто не должен был выйти
живым, потому что это даже боем назвать было нельзя. Скорее, побоище, где кровь
лилась только с одной стороны. И тем не менее то, что случилось, можно было назвать
только чудом. Он прошел по самой кромке жизни, и смерть только сильно опалила ему
руки. Алексей поднял ладони и посмотрел на пальцы. Кожа покрылась волдырями и
нестерпимо саднила. В голове появилась паническая мысль. «Два раза чудес не бывает.
А ведь это все только начало! Сколько еще будет этих железных болванов? Сколько
можно будет продержаться против железной машины смерти? Как их всех одолеть? Как
остановить? Кровь будет медленно вытекать из моих жил, а они, недосягаемые, будут
забирать моих братьев, моих друзей, просто людей, оказавшихся рядом, и лишь менять
своих истуканов до тех пор, пока мои силы не иссякнут… Я ведь не железный! Почему
вообще я должен быть Защитником? Им ведь может быть каждый!»
Запоздалый страх за свою жизнь все же проник в тело Алексея. У него затряслись
колени, ему нестерпимо захотелось по-маленькому. Он почувствовал, как по лодыжке
потекла тонкая теплая струйка. «Может, лучше отказаться от Суда? И тем самым
сохранить себе жизнь? Хотя бы себе».
Он сел на землю, поджав под себя ступни, и уставился сухими глазами на истерзанное
тело Ильи.
Глава 9
Парень с зеленой сумкой, на которой был нарисован красный крест, прыгнул на броню.
Машина, фыркнув дизелем, тронулась с места. Султанов проводил ее взглядом и
продолжал отмахиваться от пчелы. В какой-то момент он провел рукой по лицу и
расцарапал ладонь.
– С-с-с-с, – зашипел он, глядя на нее. – Да что там у меня? Валь, посмотри! –
привычно пробасил он, ожидая, что его верная жена сейчас же услышит его и осмотрит
рану. Но Валентина не ответила. Он поискал ее глазами и увидел, что та стоит рядом
с Полом Ньюманом и красивой девушкой и рассматривает тело черного снайпера. Рядом с
телом лежало треснувшее стальное яйцо, или, скорее, огромное ситечко для чая, из
которого, как кишка, торчала пулеметная лента и вытекала зеленая жидкость.
– Валя, посмотри, что тут у меня в щеке, – попросил он жену. Та, услышав голос
мужа, оторвала взгляд от трупа и принялась за более полезное дело.
Она приложилась губами к щеке, как будто хотела поцеловать, и вцепилась зубами в
осколок. Выдернула его и сплюнула на землю.
– Кажется, все.
Потом привычным движением оторвала кусок ткани от подола юбки и сунула тряпку в
руки мужу.
Откуда-то со стороны раздались детские голоса и лай собаки. Казачка, раскинув руки,
как курица-наседка, закудахтала:
– Ой, дети! Сами выбрались!
Оставив мужа, она поспешила к ним. Султанов, придерживая рукой больную щеку, пошел
к Алексею.
Анна стала быстро щелкать затвором, делая панорамные снимки места прошедшего
сражения. Пол, увидев, что Анна занялась своим любимым делом, тоже попытался
встрепенуться и собраться с мыслями. Правда, у него это получилось не совсем
удачно. Тряслись руки. Он не мог поверить, что еще несколько минут назад, повинуясь
какому-то древнему инстинкту, он последовал за неизвестным ему человеком и, схватив
в руки труп, побежал с ним в атаку на неизвестно кого. Откуда-то из-за спины к нему
подошел российский офицер.
Пол покосился на офицера и взял флягу. Перед тем как хлебнуть, он показал рукой на
Султанова, который подошел к сидящему Алексею и что-то говорил ему, вытянув руку в
сторону неразрушенного квартала.
Во фляге был чистый спирт. Офицер стал хлопать его по спине и приговаривать, то ли
отвечая на слова Пола, то ли продолжая свою речь:
– А это кто?
– Ясно.
– Командир! – крикнул водитель. – Нашли двоих! Один инвалид, другой очень тяжелый.
Куда их?
Макаров махнул рукой, давая ему знак, чтобы тот заглушил двигатель. Когда двигатель
заглох, сказал:
– Несите сюда.
* * *
Алексей увидел, как люди расступились, и солдаты вынесли к нему Данилу. Его старший
брат был бледен и явно находился без сознания. На лице его застыла улыбка. Солдаты
хотели положить Данилу рядом с Ильей, но Алексей встрепенулся.
Откликаясь на голос, Данила открыл глаза, но явно не увидел его. Его взгляд был
направлен в себя. Любой мог сказать, что он уже не жилец. И тем не менее с губ
Данилы сорвалось несколько фраз:
– Лешка! Живой!
Он поискал среди стоящих вокруг него людей Илью. Не увидев его, наткнулся взглядом
на Белковского. Один из солдат держал его у себя на закорках. Данила задержал
взгляд на лице старого учителя и выдавил из себя последние слова, адресованные
непонятно кому: то ли Алексею, то ли Аполлинарию Владиленовичу:
– Теперь ты!
Вместе с фразой из легких Данилы вышел воздух, и он сразу обмяк. Грудь его
перестала вздыматься.
Солдаты опустили тело Данилы на землю, положили рядом с Ильей, и никто уже не мешал
им. Алексей провел рукой по лицу Данилы, закрывая ему глаза. Ему хотелось заплакать
и убежать куда-нибудь, но вокруг стояли люди. Все они смотрели на него и чего-то
ждали. Он проглотил слюну и, давясь словами, произнес:
Видя, что его никто не перебивает, Данила продолжал выталкивать из себя слова,
которые уже давно и прочно поселились в его мозгу.
– Я не представляю, как можно победить целую систему! Это невозможно! Это бред!
Он схватился руками за голову и замотал ею, как будто внутри был колокол, и он
хотел, чтобы тот начал звонить.
– Да пустите вы!
Алексей дернулся, как раненая птица, и тут на плечо ему легла рука отца Михаила.
* * *
– Переживает.
Потом добавил:
– И что дальше?
– Опусти мне ноги, – приказал учитель своему «коню». Тот аккуратно ослабил хватку,
и ноги учителя безжизненно упали вниз.
– Да, но…
Он разжал руки и повалился в объятия Султанову. Тот еле успел подхватить его за
подмышки:
– Да вот померещилось на старости лет, что снова стал ноги чувствовать. Ан нет.
Природу не обманешь, – сказал он с такой улыбкой на лице, что все заулыбались,
разом разрядив обстановку.
– Это нет. Рано мне еще рядом с убитыми лежать. Давайте-ка меня на машину
подсадите. Там повыше будет. И мне оттуда все хорошо будет видно. Думаю, командир
возражать не будет.
– Не буду.
– Вот и отлично.
Пока учителя перекладывали на «тигра», все как-то сразу стали подчиняться ему, и
никто не чувствовал себя при этом ущербным, а Белковский, забравшись на броню и
усевшись поудобнее, как какой-нибудь персидский шах на спине боевого слона, начал
быстро отдавать короткие и понятные распоряжения:
– Командир, ты организуй оборону и связь для нашей прессы. Пусть они все, что
видели, передадут по своим каналам. Скоро сюда новые гости прибудут, надо, чтобы
они знали, что здесь было. Батюшка, вам надо будет найти Алексея. Вы знаете, что
ему сказать. Вас этому учили. Парня приободрить надо. Может, еще придет в себя.
Отец Михаил понимающе хекнул, сомкнул брови, поправил бороду и достал из-за пазухи
большой крест:
– Сделаем!
Между тем Белковский и сам толком не знал, откуда вдруг в нем появилась эта
уверенность, что он знает, что и кому надо делать. Он просто стал видеть далеко
вперед и вокруг и знал все, что с ним будет и как это будет. Нет, он, конечно,
догадывался, в чем причина. Ее ему назвал Данила еще там, в трещине, но пока он не
хотел признаваться себе в этом. Он пока даже не хотел думать об этой причине, ведь
ощущение силы появилось и стало расти в нем с того самого момента, как он выбрался
из своего убежища. Может, чуть раньше.
Оно подхватило его под руки и понесло, как лодку по узкому руслу подземной реки, в
сторону образовавшейся воронки, по дороге согревая его стылые больные кости. От
этого тепла по всему телу вверх и вниз пошли круги, а за спиной будто выросли
крылья. Самое интересное, он действительно вдруг стал чувствовать свои больные и
уже давно не ходившие ноги.
Глава 10
Драконий пир
Мулла Ахмады не любил своего имени. Наверное, потому, что родители неоднократно
говорили ему, что его назвали в честь знаменитого президента Ирана, который много
лет назад был одним из главных борцов против Соединенных Штатов.
Речь шла о Грузии, в которой всеми силами насаждался ислам и требовались опытные
специалисты для работы с населением. Отказаться от такого предложения Ахмади,
конечно, мог, но это означало бы конец его стремительной и прекрасной карьеры. И он
скрепя сердце согласился.
Вот только кому нужен был этот огонь? И зачем мулла его зажег? Об этом Ахмади даже
не догадывался.
И вот вчера, поздно вечером, когда ему сообщили, что он должен организовать
приземление частного самолета и обеспечить охрану прибывшему на нем человеку,
Ахмади, наконец, понял, что сможет воочию увидеть того, кто, судя по всему, и стоит
за всей этой войной. Того, кто опутал миллионы людей по всему миру невидимыми
нитями и дергал за них, заставляя двигаться к неизвестной цели. Того, кто движением
одного пальца свергал президентов и создавал новые страны. Того, кто по-настоящему
владел этим миром!
Как он догадался, что это будет именно он? Наверное, по голосу человека, который
ему сообщил эту новость. Раньше этот человек никогда ни о чем не просил его. Только
приказывал. И вот в этот раз он снизошел до просьбы. Это было неожиданно. А
впрочем, может быть, ему только это показалось?
Спустившись по ступенькам, он осмотрел аэродром, словно это было поле для гольфа,
и, не найдя лунок, тут же потерял к нему интерес.
Ахмади сидел в машине рядом с водителем и сам не понял, какая сила заставила его
выпрыгнуть из салона и, подобострастно поклонившись, открыть для странного
пассажира заднюю дверь машины. Пассажир, казалось, даже не заметил его. Только сев
на заднее сиденье, он наконец произнес:
– Это возможно.
– Надеюсь, вы понимаете, что ни один человек не должен знать о том, что я здесь.
– Понимаю.
– Поэтому без фанатизма, пожалуйста. Просто привезите меня туда вместе со всеми,
когда откроется южный блокпост.
После этих слов он потерял к Ахмади всякий интерес и стал смотреть в окно.
И вот только сейчас, сидя в машине на краю огромной воронки, которая заполнялась
людьми, как некогда заполнялся римский Колизей зрителями перед гладиаторскими
боями, он, глядя в бинокль на тело убитого Черного охотника, вдруг неожиданно
спросил у Ахмади:
Мулла Ахмади с ужасом осознал, что он не знает. Мансур? Ахмет? Мухаммед? Нет,
парень был русоволосый, а значит, и имя у него было русское. Единственное, что он
смог вспомнить – что парень пришел к нему очень давно после какой-то истории,
когда, выполняя заказ, должен был убить губернатора области, а убил невинного
человека. И с тех пор считал себя порченым и соглашался на самые опасные и грязные
операции.
Ахмади мог, конечно, соврать и назвать любое имя, ведь никто и никогда не проверил
бы его слова, но он почему-то покраснел, как школьник, и ответил:
– Не знаю.
Советник вдруг улыбнулся. И улыбка его была похожа на оскал хищного зверя:
Советник усмехнулся:
– Ответ неправильный.
Ахмади проглотил слюну и не нашелся, что сказать.
Ему вдруг стало ужасно страшно, что он уже второй раз не может ответить на вопросы
этого человека. Но Советник даже не заметил этого смущения, он просто продолжил
свою мысль:
– Хлеба и зрелищ они хотят! А раз люди этого хотят, то они должны это получить. Это
закон бизнеса.
– Вот и устройте им шоу, уважаемый мулла Ахмади, вы ведь мастер по этой части.
Пусть все будет по-настоящему.
Ахмади понравилось, что Советник назвал его мастером, и, еще до конца не осознавая,
что от него требуется, поддержал своего собеседника словом:
* * *
– Так вот вы какие – Ибрагим и Мария! – произнес он вслух, явно разговаривая сам с
собой. – Поразительно! И никому нет никакого дела. Вот что значит…
* * *
После того, как был открыт южный блокпост, в город хлынул поток переселенцев с
грузинской стороны.
Не все понимали, что такое Суд Божий, не все понимали, кого и как будут судить, но
все осознавали, что суд – это в любом случае спектакль, которого, может быть,
вообще больше нигде и никогда не будет. Изголодавшиеся по зрелищам, уставшие от
войны, люди шли к площади России, как звери на водопой, постепенно забывая о
распрях и обидах. Самые шустрые из грузин и осетин тут же скооперировались и,
подсуетившись, организовали продажу прохладительных напитков, еды и даже сувениров
с изображением упирающегося в небо светового столба. Кто-то развернул торговлю
зонтиками, кто-то – биноклями и фотоаппаратами. Вездесущие журналисты с
телекамерами заняли самые удобные места и с нетерпением ждали развития событий.
На самом деле пожар вражды продолжает тлеть. Он всего лишь стал локальным и сузился
до размеров воронки от взрыва тактической ракеты. Вражда продолжала жить в уголках
прищуренных глаз, в тонких намеках и грозных взглядах, которыми награждали другу
друга присутствующие. К половине двенадцатого утра воронка была уже почти полностью
забита людьми. Лишь в некоторых местах оставались светлые пятна, при этом было
четко заметно, что вся площадь кратера разделилась на две неравные части. Большая
южная часть, контролируемая морскими пехотинцами, была заполнена выходцами из
южного блокпоста, а в меньшей, северной, контролируемой отрядом Макарова, казаками
и ополченцам, находились жители разрушенного города и те, кто успел прийти ночью.
* * *
– Никого от себя далеко не отпускай, – полуприказ-ным тоном сказал он. – Чует мое
сердце, что-то недоброе будет. Видишь, вороны уже слетелись.
– Скоро все начнется, – сказал он Валентине как можно спокойнее и добавил: – Если
станет опасно, держитесь вместе. В толпу не лезьте и про Аполлинария не забудь. Он
ведет себя, как ребенок.
– Передай от меня привет. Я ни с кем даже поболтать не успела, так все быстро
завертелось.
У Аполлинария Владиленовича уже не было никаких сомнений, что возле центра кратера
их пути должны будут пересечься. Он наклонился к люку механика-водителя и шепотом
попросил его перевести стволы пушек на машины, стоящие напротив. Если они схватят
Ибрагима, то потащат туда, чтобы увезти. И мы им этого как раз не дадим,
справедливо рассудил старый учитель и поискал глазами Алексея и отца Михаила. Он
увидел их в стороне от людских потоков возле накрытых брезентом тел Ильи и Данилы.
Они сидели на камнях и о чем-то беседовали. Валентина, Мария и мальчики шли в их
сторону. Причем Мария шла первая и явно тащила за собой всех остальных. Белковский
облегченно вздохнул: значит, Валентина так и не увидела муллу и его янычар. Ну и
хорошо. Ей будет спокойнее.
* * *
Положив под язык, начал сосать. Почти сразу сузившиеся зрачки расширились, и он
снова начал нормально соображать. Проглотив слюну, он расправил плечи и, поднявшись
со своего места, неожиданно для себя сделал шаг в центр круга.
И все будто бы нормально, только каждый из находившихся рядом с центром кратера уже
отлично все понял. Все! Земля вот-вот разверзнется у них под ногами. Как в прямом,
так и в переносном смысле.
Кто-то из янычар черного муллы схватил сзади Султанова и потянул за собой. Тоненько
свистнула полоска дамасской стали, и на землю упала окровавленная кисть. А рядом с
ней, корчась от боли, упал на колени ее владелец, пачкаясь в собственной крови.
Взвизгнула танцовщица, подхваченная на руки Макаровым и откинутая в сторону, как
кукла. Старший лейтенант попытался выхватить из-за спины автомат, но тут же получил
удар локтем в нос и, охнув, рухнул на землю, как срубленный тополь, и был мгновенно
затоптан навалившимися со всех сторон мюридами черного муллы. Братья, зажав
Ибрагима своими спинами, образовали из обнаженных сабель плотную металлическую
завесу, от которой отскакивали все кинжалы и пики, направленные в их сторону. С
верхних точек кратера к ним устремились их товарищи по оружию, но не успели.
Зрители, спасаясь от случайных ударов, побежали наверх, создавая затор, сквозь
который первые из казаков смогли пробиться, только сталкивая людей назад и прыгая
по их головам. Они достигли дна тогда, когда братья упали на землю рядом с
Макаровым. На их остывающие тела, как на помост, вспрыгнули несколько мюридов. Они
вцепились в раненого и ничего не понимающего Ибрагима, как в древко знамени, но
теперь уже им пришлось отбиваться от сверкающих молний в руках казаков.
Солнце подошло к зениту и уже вот-вот должно было коснуться самой верхней точки,
но, как будто ужаснувшись увиденной картины, замерло в двух шагах от апогея.
* * *
Анна Сирош пришла в себя после удара по голове. Она лежала в луже крови,
инстинктивно прижав к груди фотоаппарат и закрывая его от ног дерущихся. Пол Ньюман
лежал, прикрывая ее своим телом и вздрагивая каждый раз, когда кто-то наступал ему
на спину или шею.
– Не вздумай. Мы еще живы только потому, что они думают, что мы мертвы.
Когда гора трупов перестала расти – просто уже некуда было, – а на самом верху
оставалось место только для нагого главного хранителя, у подножия горы свалка
развалилась на несколько парных поединков, в каждом из которых появились свои
болельщики и противники. Толпа зрителей, придя в себя после первого шока и
оказавшись в безопасности, стала наблюдать за кровавым поединком, как за красочным
шоу, подбадривая своих фаворитов и освистывая противников.
Когда здоровенный лысый гигант из числа сторонников черного муллы, крутя обломок
вертолетной лопасти, замахнулся, чтобы проткнуть им тело Пола, над головами
дерущихся раздался оглушительный звон набата. Это было как гром! Купол неба, на
котором все еще продолжали светиться слова Закона о справедливости, лопнул и
осыпался на землю сотней маленьких осколков, заставив людей пригнуться и закрыть
руками уши.
– Стойте же, люди! – раздался из середины этого звона голос старого учителя. – Что
вы творите?
Не все сразу поняли, откуда шел этот голос, но те, кто был поближе к «тигру»,
увидели, что это кричит седой инвалид, сидящий на корпусе боевой машины с
автоматом, который он держал за ствол, как дубину.
Глава 11
Падение метеорита
Все детство Марии пришлось на период военных конфликтов. Ее игрушками были гильзы.
Из них она строила домики. Все наряды кукол были сшиты из зеленой камуфляжной
ткани, и смерть для нее всегда была рядом. И даже не где-то за плечом, с косой
наперевес, как у всех людей, а вот здесь, тут, перед глазами.
Словно она была лучшей подругой. Рядом с ее домом постоянно гремели взрывы,
выстрелы, рычали танки, над головой выли штурмовики, а за окном раздавались крики
рукопашной схватки. Она знала, что после криков всегда наступает тишина. А потом
прилетают черные птицы, которых братья называют вороны. Они всегда громко каркают и
клюют глаза, смотрящие в небо, потом появляется сладковатый запах, а потом снова
прилетают самолеты…
И все повторяется снова. Однако при этом она почему-то знала, что когда придут
Защитники, бойня прекратится и порядок вещей изменится. Как? Она не знала, как. Но
знала точно, что должна будет помочь им начать действовать. Поэтому, когда в
кратере началась резня и раздались крики рукопашной схватки, она даже не обратила
на них внимания.
Она слезла с рук своей тети и, сжимая в руках зеленую куколку, пошла туда, где
сидели Алексей и рыжебородый дядя.
– Все в руках Бога, сын мой, – услышала Маша слова рыжебородого. – Надо уметь
принимать все его сигналы с открытым сердцем и доброй душой. И если тебе уготована
смерть на Суде Божьем, ты ее примешь там, а не в тишине кабинета.
– Но я не хочу умирать.
– Понятно? – спросила она Алексея и, не дожидаясь ответа, протянула ему в руки свою
зеленую куклу.
– Неважно.
– Пошли скорее.
Алексей почувствовал в своих руках теплую ладонь девочки и вдруг успокоился. Сердце
его еще продолжало учащенно биться, но в голове неожиданно прояснилось.
Последние слова вызова звучали уже так громко, как будто это был шум морского
прибоя, и рокот его наполнял сердца всех присутствующих каким-то непонятным
трепетом. Если в начале все напирали на Алексея и даже не замечали его, то к концу
речи вокруг него образовалось пустое пространство, на котором стояли только он,
Маша, отец Михаил, да еще сверху с башни «тигра» нависал Аполлинарий Владиленович.
Напротив него, с другой стороны воронки, так же само собой образовалось пустое
пространство, на котором стояли четыре человека: мэр города Зураб Церетели, мулла
Ахмади, Советник и… тот самый монстроподобный воин с обломком вертолетной лопасти.
Видимо, когда раздался набат, он настолько сильно надавил ему на барабанные
перепонки, что, спасаясь от гула, воин выскочил из воронки.
– Кого ты хочешь увидеть, Алексей Малахов? – задал вопрос Церетели, когда Алексей
закончил. – Разве можно понять и разобраться, кто виноват в конфликте двух народов,
который тянется уже несколько тысячелетий? Это нереально. Если такой человек и был,
то он уже давно умер.
– Тем более уже давно пора все понять и положить этому конец. Раз конфликт
продолжается, значит, за ним кто-то стоит. Значит, это кому-то нужно. Пусть выйдет
тот, кто считает себя продолжателем того дела.
– Тогда молитесь. Как только солнце снова окажется над моей головой, Суд Божий
закончится, и победа будет признана за мной.
– И что тебе это даст? Ни одно государство не признает решение твоего суда.
– А вы проверьте.
Алексей замолчал и, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, стал ждать. Как
оказалось, ждать пришлось недолго. На другом конце кратера человек в белых одеждах
и с клюшкой для гольфа в руке подозвал к себе градоначальника и муллу и стал им
что-то объяснять на пальцах, время от времени кивая головой в сторону лысого
богатыря-янычара. Когда он закончил, мулла и градоначальник были уже не такими
самоуверенными.
– Ну, хорошо, русский. Умные люди сказали нам, что традиции надо соблюдать. Пусть
все будет как во времена Владимира, когда Ян Усмарь дрался с Редедей. Помнишь?
– Помню.
Янычар косо посмотрел на того, кто осмелился коснуться его, но увидел рядом с
градостроителем муллу Ахмади, который одобрительно кивал головой, успокоился и
оскалился неровным рядом зубов.
– Иди и победи его, – приказал мулла Ахмади своему воину. – И пусть Аллах будет на
твоей стороне.
Мюрид недобро зарычал и сделал шаг к Алексею, но в небе снова раздался набат.
Морщась, как от головной боли, батыр отступил.
– Делай свое дело, парень, – ответил он. – А мы знаем, что делать нам.
Алексей рывком снял с себя плащ и верхнюю рубаху и остался в одних кожаных штанах и
летном дедовском шлеме.
– С богом!
Отец Михаил перекрестил Алексея и тихонько толкнул его в спину. Защитник подмигнул
стоявшей рядом Марии и легко сбежал вниз по склону к Султанову, который, улучив
момент, спустился все же со своей страшной Голгофы. С обратной стороны кратера
навстречу Алексею с нарастающей скоростью курьерского поезда бежал янычар-смертник.
Алексей сделал шаг назад в поисках места для нового маневра, и это было его
ошибкой. Он наступил на отрубленную кисть и, поскользнувшись, потерял равновесие.
На мгновение! Но за это время янычар-смертник успел добежать до него и вцепиться
пальцами за шею. Алексей захрипел, пытаясь освободиться из этого страшного захвата,
и почувствовал, как его тело оторвалось от земли. Все, кто наблюдал за сражением,
замерли в ожидании развязки. Над воронкой нависла такая тишина, что слышался свист
крыльев пролетавшей птицы.
Слова основных постулатов Суда Божьего ярким пламенем горели на небосводе. «Смерть
на Суде Божьем считается признанием правоты!» Захочет ли Защитник умереть за свою
правду? Для всех, кто умел читать и понимать смысл, стало понятно, что именно
сейчас наступил самый ответственный момент схватки.
Момент истины.
Что важнее? Убить за свою правду или умереть за нее? Жизнь или смерть? Каждый из
смотрящих сейчас на дно воронки, где сцепились два тела, пытался представить себя
на месте того, кто задыхался в страшных живых тисках и уже начинал биться в
конвульсиях от нехватки кислорода, и мысленно содрогнулся от тяжести выбора. Многие
в такой момент закричали бы: «Сдаюсь!» Но ведь и участь второго поединщика тоже
была тяжела. Легко убить человека, нажав на кнопку пуска ракеты, легко застрелить
из автомата, несложно даже зарубить человека саблей, но задушить голыми руками!
Ощутить, как из тела, что ты держишь в руках, медленно уходит жизнь. Увидеть глаза
противника и закрыть их, услышать его сердце и остановить его на глазах у сотен
свидетелей и под прицелом теле- и фотокамер.
* * *
Анна Сирош смотрела на гиганта, сидя на краю площадки и держа на коленях голову
раненого Ньюмана. Рука ее сама потянулась к фотоаппарату, но вместо него пальцы
уперлись в твердую плиту. Фотоаппарат лежал тут же, рядом, но совершенно
бесполезный. Объектив и корпус разбиты. Она пошарила по карманам в поисках еще
какой-нибудь фототехники, чтобы успеть запечатлеть момент.
Анна нашла телефон и навела объектив на пальцы, сжимающие горло Защитника. Она
должна была заполучить и этот кадр. В тот момент, когда она нажала на кнопку
«фото», из-под ногтей мюрида-смертника появились первые капли крови. Защитник
захрипел, еще раз дернулся и испустил дух. Мюрид разжал пальцы.
Тело Алексея Малахова безжизненно упало на древнюю плиту рядом с другими телами.
Мюрид-смертник победно вскинул руки, но в ответ услышал лишь недовольное
улюлюканье. Мюрид не понимал, что происходит. Почему его не приветствует толпа?
Ведь он победил! Подняв вверх руки, он побежал по краю площадки, сотрясая ее и
требуя, чтобы люди приветствовали его как победителя, но вместо аплодисментов и
радостных криков он слышал только плевки и проклятия в свой адрес.
* * *
Советник увидел, как тело Защитника упало на песок, и в бессильной злобе зарычал на
муллу Ахмади, который стоял рядом.
– Что он наделал, этот урод! Он должен был заставить Защитника сказать «сдаюсь» или
умереть. Но не убивать его.
– Ну конечно! Только человек, до конца верящий в свою правду, может пойти за нее на
смерть. Неужели это не понятно? Это ведь не гладиаторские бои, а Суд Божий!
– Если бы ты был чуть умнее, то увидел бы, что это нерукотворный текст!
Советник в гневе поднял вверх свою клюшку, и мулла Ахмади с удивлением заметил, что
тот вырос в размере. Советник стал выше как минимум на голову, а за его плечами
начал расти горб. Мулла Ахмади попятился назад. Но Советник уже не обращал на него
внимания. Продолжая увеличиваться в размерах, он подошел к самому краю воронки и
закричал Белковскому:
– Уходи, дракон. Суд Божий закончился. Выставленный тобой послух осквернил смертью
себя и тебя. Ты должен остановить войну и возместить все утраты обиженной. –
Советник раскинул руки, и все увидели, что за его спиной начали расти крылья, а
глаза светятся змеиным огнем. Клюшка же, упав на землю, превратилась в острый
драконий хвост, который, извиваясь, нацелил свое жало на старого учителя.
– Ничего она не получит, если не отдашь мне Руно.
– Где оно?
Неожиданно для всех Аполлинарий Владиленович легко соскочил с брони танка и встал
на ноги.
– Суд Божий окончен, люди. Защитник победил. Эта старая змея и есть ответчик! Но он
больше не опасен. Живите мирно и знайте, что между народами, населяющими Колхиду,
никогда не было вражды. Это он и его слуги стравливали нас лбами ради того, чтобы
получить это.
Белковский открыл люк «тигра» и резко выдернул из кабины что-то ослепительно яркое.
Яркость была такой силы, как будто рядом загорелось еще одно солнце. Дракон ждал
этого. Взмахнув хвостом, он ударил им по земле и поднял в небо тучи песка, которые
закрыли свет солнца. Стало темно. Только тогда все увидели, что в руках старого
учителя действительно зажат древний манускрипт, сделанный из шкуры барана с золотой
шерстью. Завитки его были сложены в буквы древнего закона и излучали яркий свет,
идущий как бы изнутри пергамента.
– Отдай мне его, – зарычал дракон и кинул в старого учителя острие своего хвоста.
Люди с открытыми ртами наблюдали, как огромный огнедышащий ящер взмыл в небо,
увлекая за собой старика. На мгновение они исчезли из виду, а потом появились
вновь. Ящер мчался вниз к земле с угрожающей скоростью. Из раскрытой пасти дракона
вырывалось пламя, и казалось, что на землю падает огромный огненный метеорит.
Люди бросились врассыпную. Перед самой землей дракон извернулся, сделал оборот на
сто восемьдесят градусов и укусил себя за хвост. В огне его пасти исчезло все: и
Золотое руно, и старый учитель, но при этом дракон потерял равновесие и грохнулся
на землю. Он ударился о дно воронки, прикрытой древней плитой. От удара плита
наклонилась, и за ней открылся вход в древнюю карстовую пещеру, которая некогда, во
время длительных осад, использовалась жителями города как хранилище воды. Вместе с
трупами воинов дракон скатился в образовавшееся отверстие, а плита, сделав полный
оборот, снова встала на место. Через минуту в недрах земли раздался взрыв, который
потряс все вокруг и вырвался на поверхность множеством выхлопов пара.
Когда песок, поднятый ударом хвоста, осел на землю и солнце снова засияло на
небосклоне, подошедшие к краю воронки люди увидели, что на дне ее появилась
огромная каменная печать в виде дракона, кусающего себя за хвост.
Глава 12
Новая эра
На следующий день Ибрагим Султанов вместе с отрядом спасателей и экспертов
различного уровня спустился по известному ему подземному ходу в старинное
водохранилище и нашел там своего старого учителя. Как ни странно, тот был еще жив,
но едва сохранял сознание. Золотое руно он по-прежнему сжимал в руках и не выпускал
ни под каким предлогом. Рядом с ним находились еще два человека: Анна Сирош и Пол
Ньюман.
Они провалились в яму вместе со всеми и выжили только потому, что упали в воду за
несколько секунд до того, как разорвало дракона. Тел погибших в водохранилище не
оказалось. Предположили, что они либо сгорели, либо их унесло по руслу подземной
реки вглубь земли. Тела мюрида-смертника также не обнаружили. Всех троих выживших
смогли благополучно вытащить на поверхность. Удалось поднять то немногое, что
осталось от дракона.
Через три дня после событий специальным авиарейсом в Цхинвал прибыли члены
Организации Объединенных Наций и многочисленные ученые из разных стран мира. Вместе
с депутатами в самолете прибыл также представитель США барон фон Клюге.
Послесловие
Ну, вот, ребята, только что мы с вами побывали на острове, – продолжал Аполлинарий
Владиленович, держа в руках указку, – где смогли ознакомиться с подлинником самого
древнего закона человечества – Законом Справедливости. Когда еще только-только
зарождалась цивилизация, наши умные предки написали его на куске выделанной овечьей
кожи, завещав нам жить по его правилам, но драконы убили всех, кто знал правду об
этом манускрипте, потом переписали все былины и сказания о Золотом руне и стали
тайно править нами, подсовывая свои законы.
– Вот, посмотрите, что станет с теми, кто выше всех ценностей мира захочет
поставить золото. У него никогда не будет детей, близких, кожа огрубеет и станет
темной, глаза изменят форму и структуру. Иногда в подмышках вырастают перепонки,
которые позволяют передвигаться по воздуху. Вы должны знать, что такое может
случиться с каждым из нас.
Когда основная группа дошла до этого экспоната, один из непосед тут же проявил
умение читать и с ехидным прищуром поинтересовался у экскурсовода:
– Нет. В умелых руках эта установка бывает гораздо важнее, чем любое другое оружие.
Он подошел к машине:
– Сейчас, конечно, это уже прошлый век, но когда-то эта машинка была уникальной. И
спасла мне жизнь.
Н-да.
– Дядя, а что стало потом с Анной и Полом? С Марией? Помните, вы в самом начале
рассказывали?
– У них все хорошо, – ответил экскурсовод. – Анна и Пол поженились. У них двое
детей. Они живут на ранчо Пола в Америке, но раз в году обязательно прилетают сюда
на праздник Дракона.
– А Мария?
– Ну, у нее тоже все здорово. Она вместе с семьей уехала из Цхинвала. Один из
Защитников завещал ей свой дом в Подмосковье. Теперь она живет там. Она уже
выросла. Стала красавицей. Преподает историю в университете.
Девочка засмеялась.
И убежала к друзьям.
Часть III
В поисках китеж-града
Глава 1
Последний зек
– Куда ты пойдешь? Там тебя ведь давно никто не ждет. Я же знаю, – в сердцах
выкрикнул полковник и, поняв, что сказал глупость, с досадой махнул рукой. – Ладно,
извини. Не хотел обидеть. Честно.
Федорчук протянул бывшему зеку ладонь. Тот крепко пожал ее и, развернувшись через
левое плечо, бодро зашагал по бетонному большаку в сторону ближайшей общественной
станции. Он знал, что путь до нее был не близким, почти сорок километров, и он не
сомневался, что ночь застанет его в пути. Но луна светила полная, облаков не
предвиделось, поэтому Тучков надеялся, что не заблудится и успеет прийти как раз к
утру. В рюкзаке у него лежало сменное белье, консервы, хлеб, немного старых денег,
Псалтырь и справка об освобождении на имя Сергея Павловича Тучкова, бывшего
губернатора, бывшего генерала, бывшего Героя России, осужденного по статье о
превышении должностных полномочий в 2015 году сроком на двадцать лет. За хорошее
поведение ему скостили всего лишь два года и выпустили по амнистии как последнего
заключенного на территории России.
Он хотел проехать от края до края через всю страну. Страну, где больше нет границ,
тюрем, заключенных, надзирателей, судов, адвокатов, чиновников. Мыслимое ли дело –
дожить до такого!
Время шло. Солнце катилось к закату, а пейзаж перед глазами Тучкова не менялся. Все
те же сопки, деревья, дорога, теперь уже просто укатанная и без бетонных плит. И ни
одной живой души.
Солнце укатило за сопку, появились первые звезды. Где-то в стороне от дороги завыл
волк. То ли на приближение луны, то ли на легкую добычу! Становилось совсем уж
холодно. Тучков перекрестился, прочитал короткую молитву «Путешествующему в помощь»
и втянул голову в плечи, стараясь сохранить тепло.
Прибавил еще шагу. Он знал, что не сбился с пути, но встреча с серым братом не
входила в его планы. На всякий случай он подобрал с земли крепкую суковатую палку и
пошел, уже опираясь на нее. Когда на небосклоне появилась полная и яркая луна,
Тучков поднялся на пригорок и увидел впереди огни небольшого таежного полустанка.
Узкая железнодорожная колея отражала свет луны и убегала куда-то в туннель,
прорубленный в скальной породе.
Теперь уже не луна, а фонари полустанка стали для него путеводными звездами, но они
еще два раза скрывались из глаз за уступами и поворотами дороги. И только когда на
землю выпал первый утренний туман, Тучков ступил, наконец, на бетонную платформу,
которая даже не имела названия. Над входом в зал ожидания была прикрепленная
пластмассовая табличка «Станция-33 Пермского края РЖД». И все! Больше никаких
опознавательных знаков. Двери станции были сделаны из стекла и пластика, но через
них совершенно не просматривались внутренние помещения. Чтобы увидеть, что там
происходит, пришлось открыть дверь.
* * *
– Банкноты достоинством в тысячу и пять тысяч рублей образца 2010 года. Довольно
редкие. Их с благодарностью примут частные нумизматические музеи в Антверпене и
Дакке. Приложите, пожалуйста, к экрану свою ладонь, я должна снять ваши параметры,
чтобы все благодарности смогли достичь своего адресата.
Прямо перед собой он увидел высокого молодого парня с короткой стрижкой, одетого в
костюм для пешего похода. То есть практически точно так же, как и сам Тучков.
– Позавтракаете со мной? Вы, я так понимаю, местный житель. Я хотел бы вас кое о
чем расспросить. Если вы не возражаете, конечно, и не спешите.
Тучков кивнул два раза, потому что не возражал и не спешил. Парень обратился к
окошку кассы еще раз:
– Две яичницы с беконом и кофе, пожалуйста.
Через мгновение из-под монитора выдвинулся поднос, на котором стояли две тарелки с
аппетитно пахнущей едой и две чашки ароматного кофе. Из стены откинулись стол и
стулья.
Тучков усмехнулся и снял с плеча рюкзак. Сел на стул напротив своего нового
знакомого и, немного порывшись в рюкзаке, достал из него буханку серого хлеба и
охотничий нож.
– Яичница с утра в самый раз. Да и кофейку сейчас тоже здорово глотнуть. Всю ночь
не спал.
– Спасибо. Не откажусь.
Тучков, услышав это имя, замер с уже протянутой Алексею рукой и, прищурив глаза,
посмотрел на сидящего перед ним парня более пристально. «Ну да, все правильно. Тот
же упрямый лоб, те же упрямые губы. И глаза. Вылитый отец!»
– Сергей Павлович Тучков, – наконец выдавил он, а про себя подумал: «Случайностей
не бывает. Он здесь явно не просто так! Будет мстить?»
Тучков покосился на нож, который Алексей положил на стол. Но парень улыбался и всем
своим видом показывал, что не держит в голове никаких темных мыслей.
– Я знаю, кто вы, – сказал вдруг Алексей Панкратов. – И знаю, о чем вы сейчас
подумали. Но я здесь не для этого. Я здесь, чтобы попросить вас о помощи.
– Ах, вот оно даже как! – воскликнул Тучков и, чтобы не спешить с ответом,
пододвинул к себе тарелку с яичницей и начал есть, обжигая небо и жадно заглатывая
куски.
* * *
Яичница была слишком… – Тучков никак не мог подобрать слова – натуральной, что ли.
Даже чересчур натуральной. Слегка поджаренной, с глазками желтков, подрагивающих на
тарелке. Одним словом, вкусной.
Покончив с ней – а это произошло очень быстро, – Тучков отломил кусочек горбушки и
прошелся по всей тарелке, собирая остатки. Со смаком прожевал хлебушек и
облизнулся, как кот. Довольный, он отодвинул от себя тарелку и взял кофе. Он тоже
оказался бесподобен. Аромат был настолько восхитительным, что Тучков почувствовал
себя уютно, как будто сидел не в самом центре глухой сибирской тайги, а в летнем
кафе на бульваре Монмартр в Париже. Воспоминание легко унесло его туда, где он был
много лет назад, в командировке. Где он был молод и влюблен.
За день до того, как ему стало известно об амнистии, на адрес его электронной почты
пришло письмо с приглашением посетить Китеж-град. Текст приглашения был
одновременно прост и непонятен: «Сергей Павлович! Приглашаем Вас в Китеж-град. С
уважением». И все. Никаких подписей. Никаких координат.
Решив, что это чья-то недобрая шутка, Тучков удалил письмо без возможности
восстановления. Нет, он, конечно, знал, что такое Китеж-град или Шамбала, – город,
которого нет. Монастырь всех религий, куда все хотели попасть. Но чтобы вот так
запросто ему, зеку и проигравшему Суд Божий, пришло оттуда приглашение!
– Извини, парень, рад бы тебе помочь, памятуя о нашем общем прошлом, но… – Тучков
поставил пустую чашку на стол. – Я не знаю, как туда попасть. Спасибо за кофе.
Очень вкусно.
Алексей, казалось, ждал этого ответа. Не проглотив до конца кусок яичницы, он что-
то пробубнил в ответ, потом дожевал, запил кофе, прочистил горло и наконец донес
свою мысль до Панкратова:
– Никто не знает, где находится Китеж-град, но попасть туда могут только те, кто
имеет туда официальное приглашение.
– Не спрашиваю, как ты это сделал. Это уже неважно. А почему ты это сделал? Следил
за мной?
Парень вздохнул:
– Да, извините. Я знаю, это плохо. Вы можете за это вызвать меня на Суд и наказать,
но… я не мог ничего с собой поделать. Всю свою жизнь мне хотелось посмотреть вам в
глаза. Ведь это вы лишили меня отца. А потом… Потом я увидел то самое письмо и
решил, что если вы поможете мне попасть в Китеж-град, то я вас прощу.
Тучков рассмеялся. Слова юноши были наивны и честны. На него совершенно невозможно
было злиться.
– Мне твое прощение, сам понимаешь, до фонаря. Я уже давно никому ничего не должен.
Но скажи мне, по крайней мере, зачем тебе туда надо?
– Не ври. Защитником может быть каждый. Для этого необязательно попадать в Китеж-
град.
– Что это?
– Да, конечно.
– Спасибо.
– Ладно, – сказал он ему, вытерев ладонью глаза. – Я всю ночь шел сюда. Видишь,
глаза слезятся. Спать хочу. Дай мне немного отдохнуть, потом решим.
– Пожалуйста. Располагайтесь.
В стене раскрылись две ниши, и Алексей указал на них Тучкову.
– А где можно?
– Да где хотите.
Конечно, он знал, что так уже давно живет все человечество, но двадцать лет в
закрытом пространстве накладывали отпечаток на его сознание. Верить в то, что это
просто технология, не хотелось. «Не буду пока ничему удивляться!» – подумал он и
ощутил, как в лицо пахнуло соленым бризом. Он увидел бесконечно пустой пляж и
топчан у кромки воды. В другой нише его ждали ряды яблонь, над которыми гудел рой
пчел.
Глава 2
Поправив очки, она незаметно посмотрела сквозь них в зал и оценила количество людей
в аудитории. Как ни странно, зал был практически полон, что вообще-то весьма
необычно. Студенты уже давно привыкли не ходить на лекции, а присылать за себя ви-
деорайтеров, записывальщиков, которые потом расшифровывали все записи и переводили
их в удобный для усвоения формат. Да и многие лекторы уже давно предпочитали
выступать не самостоятельно, а рассылая свои видеолекции студентам через сеть. Но
сейчас все кресла в зале были заняты, и это говорило о том, что многим интересно
послушать лектора вживую, без посредников.
Это, как она справедливо считала, было своего рода данью уважения к ее теме и
необычайно льстило ей. Ведь кандидатом наук она стала в том возрасте, когда ее
ровесники только поступали в институт. В то же время она чувствовала, что не
перестает нервничать. Сейчас в зале сидело много студентов последних курсов, и все
они были лет на пять, а то и семь старше нее. Кроме того, многие из них были
известными блогерами и славились своим умением ставить в тупик не понравившихся им
лекторов каверзными вопросами.
А вот таких вопросов она боялась больше всего. Не сложных, нет! Свою тему она
знала, как никто другой. А именно каверзных, из-за которых можно элементарно сесть
в лужу и… покраснеть. Кто-нибудь из слушателей обязательно успеет сфотографировать
ее пунцовые уши и щеки и тут же выложит в социальных сетях, на радость ее братьям.
А уж они не упустят возможности пошутить над сестренкой. Вызывай потом шутника на
Суд, заставляй извиняться.
Зал ответил ей ровным одобрительным гулом. Она поискала глазами точку, за которую
можно зацепиться взглядом – так удобнее всего говорить перед живой аудиторией, – и
встретилась глазами с женщиной, которая сидела в самом центре зала. Женщина была
одета в никаб, старинный головной убор женщины-мусульманки. Лицо ее было скрыто, но
глаза говорили, что ей очень интересно то, о чем сейчас рассказывает лектор.
«Отлично, – подумал Мария. – Вот на нее мы и будем ориентироваться!» Она нажала на
кнопку ридера, и за ее спиной появилась первая картинка. Это была фотография
первого защитника Игоря Панкратова.
Эта шутка была встречена очередным одобрительным возгласом. Нашелся и тот, кто
успел пошутить в ответ:
– Сегодня не осталось мест, куда бы человек не смог заглянуть при помощи нуль-
портала, или, как его еще называют гуманитарии, черной дыры. Любой из вас может
повторить мой опыт и потратить год своей жизни, чтобы побывать на всех континентах,
на всех планетах и крупных астероидах и лично прикоснуться руками и пройтись по
всем самым дальним и потаенным уголкам нашей любимой Солнечной системы.
– Этот центр может быть и не на земле. А, скажем, на орбите или под землей, под
водой. В каких-нибудь пещерах.
– Уверяю вас. Я искала везде. Там, где вы даже и представить себе не можете. Но
даже не в этом дело. – На экране появились фотографии новых Защитников. – Мне
удалось проследить судьбу всех без исключения трехсот тридцати семи Защитников.
Всех! Я восстановила их жизнь по секундам. Со дня рождения и до дня гибели. Как вы
знаете, две трети Защитников погибли при выполнении своей миссии. Те же, кто
сегодня жив, находятся в шаговой доступности. Они открыты для общения. И у каждого
было взято не одно и не два интервью. Им нет резона говорить неправду.
Он доказал, что судебный поединок, древний и забытый закон человечества, может быть
применен в современной судебной практике и может привести к положительному
результату. В 2020 году произошли события на Кавказе. Они вошли в историю под
названием Цхинвальский Суд. Божий Суд стал первым официально признанным главным
органом правосудия на планете и очень скоро продемонстрировал свою жизнеспособность
в плане соблюдения высшей справедливости. В течение пяти следующих лет на Земле
было зафиксировано появление еще трехсот тридцати трех Защитников. Сначала тридцать
три Защитника, появившись на разных континентах практически в одно и то же время,
смогли вызвать на поединок и победить так называемый Лондонский клуб. Не буду вам
объяснять, что речь идет о еще двенадцати драконах, тайных владельцах всех золотых
запасов планеты. В 2022 году в Лондоне, в Гайд-парке, было открыто второе Лобное
место для свершения правосудия по системе Суда Божьего. Затем следующая группа
Защитников, численностью в триста человек, призвала к ответу на Суде Божьем
руководителей крупных международных промышленных и финансовых корпораций.
Ротшильды, Рокфеллеры, Дюпоны, Оппенгеймеры, фон Клюге и представители других
влиятельных семейных кланов были вынуждены защищать свои многомиллионные состояния
и свои интересы, не прячась за спинами телохранителей, не укрываясь за бумагами
адвокатов или за словами продажных политиков, а, что называется, напрямую. Лицом к
лицу. В течение трех лет Лобные места появились в Цюрихе, Амстердаме, Риме,
Барселоне, Стамбуле, Токио, Нью-Йорке и еще более чем ста местах по всей планете.
Защитники добились от кланов признания того, что они занимаются незаконным
присвоением финансовых средств, используя в своих целях практику ссудного процента.
В результате, пришлось провести денежную реформу и все виды валюты заменить на одну
общую – благодарность. Каждый человек при рождении получал в кредит от общества
миллион благодарностей де-факто. Он получал в кредит еще и определенное количество
благодарностей от своих родителей и родственников и с первого дня рождения начинал
их тратить. Чем больше он их тратил, тем больше получал обратно. Если не тратил
ничего, то благодарности начинали улетучиваться, и очень скоро ему не на что было
жить. Нуль-пространство позволило людям жить в любой точке планеты, и многие
предпочли покинуть города и жить фермерскими хозяйствами.
В 2026 году, через год после вступления в свою должность, они объявили о
самороспуске, предоставив право гражданам самостоятельно принимать решения по
наиболее важным для человечества вопросам при помощи технологии «торрент». Кто не
знает, ее придумали в 2007 году компьютерные пираты для обмена файлами. Эта
технология не имеет единого центра управления. Каждый включенный в эту систему
человек по сути является центром. Благодаря ей, а также новым технологиям в области
связи и перемещения в пространстве, стало возможным практически мгновенно собирать
мнения всех заинтересованных лиц по любому вопросу и концентрировать необходимое
количество ресурсов, как финансовых, так и людских, для решения любых проблем в
нужном месте и в нужное время.
Политики, в сущности, перестали быть нужны, так же как и государства. Сегодня фраза
«я живу в России» – просто дань традиции. Ведь вы не хуже меня знаете, что жить мы
сегодня можем где угодно. Нуль-пространство стерло все границы…
Глава 2
Поправив очки, она незаметно посмотрела сквозь них в зал и оценила количество людей
в аудитории. Как ни странно, зал был практически полон, что вообще-то весьма
необычно. Студенты уже давно привыкли не ходить на лекции, а присылать за себя ви-
деорайтеров, записывальщиков, которые потом расшифровывали все записи и переводили
их в удобный для усвоения формат. Да и многие лекторы уже давно предпочитали
выступать не самостоятельно, а рассылая свои видеолекции студентам через сеть. Но
сейчас все кресла в зале были заняты, и это говорило о том, что многим интересно
послушать лектора вживую, без посредников.
Это, как она справедливо считала, было своего рода данью уважения к ее теме и
необычайно льстило ей. Ведь кандидатом наук она стала в том возрасте, когда ее
ровесники только поступали в институт. В то же время она чувствовала, что не
перестает нервничать. Сейчас в зале сидело много студентов последних курсов, и все
они были лет на пять, а то и семь старше нее. Кроме того, многие из них были
известными блогерами и славились своим умением ставить в тупик не понравившихся им
лекторов каверзными вопросами.
А вот таких вопросов она боялась больше всего. Не сложных, нет! Свою тему она
знала, как никто другой. А именно каверзных, из-за которых можно элементарно сесть
в лужу и… покраснеть. Кто-нибудь из слушателей обязательно успеет сфотографировать
ее пунцовые уши и щеки и тут же выложит в социальных сетях, на радость ее братьям.
А уж они не упустят возможности пошутить над сестренкой. Вызывай потом шутника на
Суд, заставляй извиняться.
Зал ответил ей ровным одобрительным гулом. Она поискала глазами точку, за которую
можно зацепиться взглядом – так удобнее всего говорить перед живой аудиторией, – и
встретилась глазами с женщиной, которая сидела в самом центре зала. Женщина была
одета в никаб, старинный головной убор женщины-мусульманки. Лицо ее было скрыто, но
глаза говорили, что ей очень интересно то, о чем сейчас рассказывает лектор.
«Отлично, – подумал Мария. – Вот на нее мы и будем ориентироваться!» Она нажала на
кнопку ридера, и за ее спиной появилась первая картинка. Это была фотография
первого защитника Игоря Панкратова.
Эта шутка была встречена очередным одобрительным возгласом. Нашелся и тот, кто
успел пошутить в ответ:
– Сегодня не осталось мест, куда бы человек не смог заглянуть при помощи нуль-
портала, или, как его еще называют гуманитарии, черной дыры. Любой из вас может
повторить мой опыт и потратить год своей жизни, чтобы побывать на всех континентах,
на всех планетах и крупных астероидах и лично прикоснуться руками и пройтись по
всем самым дальним и потаенным уголкам нашей любимой Солнечной системы.
– Этот центр может быть и не на земле. А, скажем, на орбите или под землей, под
водой. В каких-нибудь пещерах.
– Уверяю вас. Я искала везде. Там, где вы даже и представить себе не можете. Но
даже не в этом дело. – На экране появились фотографии новых Защитников. – Мне
удалось проследить судьбу всех без исключения трехсот тридцати семи Защитников.
Всех! Я восстановила их жизнь по секундам. Со дня рождения и до дня гибели. Как вы
знаете, две трети Защитников погибли при выполнении своей миссии. Те же, кто
сегодня жив, находятся в шаговой доступности. Они открыты для общения. И у каждого
было взято не одно и не два интервью. Им нет резона говорить неправду.
Он доказал, что судебный поединок, древний и забытый закон человечества, может быть
применен в современной судебной практике и может привести к положительному
результату. В 2020 году произошли события на Кавказе. Они вошли в историю под
названием Цхинвальский Суд. Божий Суд стал первым официально признанным главным
органом правосудия на планете и очень скоро продемонстрировал свою жизнеспособность
в плане соблюдения высшей справедливости. В течение пяти следующих лет на Земле
было зафиксировано появление еще трехсот тридцати трех Защитников. Сначала тридцать
три Защитника, появившись на разных континентах практически в одно и то же время,
смогли вызвать на поединок и победить так называемый Лондонский клуб. Не буду вам
объяснять, что речь идет о еще двенадцати драконах, тайных владельцах всех золотых
запасов планеты. В 2022 году в Лондоне, в Гайд-парке, было открыто второе Лобное
место для свершения правосудия по системе Суда Божьего. Затем следующая группа
Защитников, численностью в триста человек, призвала к ответу на Суде Божьем
руководителей крупных международных промышленных и финансовых корпораций.
Ротшильды, Рокфеллеры, Дюпоны, Оппенгеймеры, фон Клюге и представители других
влиятельных семейных кланов были вынуждены защищать свои многомиллионные состояния
и свои интересы, не прячась за спинами телохранителей, не укрываясь за бумагами
адвокатов или за словами продажных политиков, а, что называется, напрямую. Лицом к
лицу. В течение трех лет Лобные места появились в Цюрихе, Амстердаме, Риме,
Барселоне, Стамбуле, Токио, Нью-Йорке и еще более чем ста местах по всей планете.
Защитники добились от кланов признания того, что они занимаются незаконным
присвоением финансовых средств, используя в своих целях практику ссудного процента.
Кланам пришлось отказаться от этой преступной схемы и понести заслуженное наказание
в виде различных сроков лишения свободы. Вместе с ними за решеткой оказалась целая
армия продажных политиков, чиновников, судей, полицейских, тюремщиков и военных,
участвовавших в обслуживании этой системы.
В результате, пришлось провести денежную реформу и все виды валюты заменить на одну
общую – благодарность. Каждый человек при рождении получал в кредит от общества
миллион благодарностей де-факто. Он получал в кредит еще и определенное количество
благодарностей от своих родителей и родственников и с первого дня рождения начинал
их тратить. Чем больше он их тратил, тем больше получал обратно. Если не тратил
ничего, то благодарности начинали улетучиваться, и очень скоро ему не на что было
жить. Нуль-пространство позволило людям жить в любой точке планеты, и многие
предпочли покинуть города и жить фермерскими хозяйствами.
В 2026 году, через год после вступления в свою должность, они объявили о
самороспуске, предоставив право гражданам самостоятельно принимать решения по
наиболее важным для человечества вопросам при помощи технологии «торрент». Кто не
знает, ее придумали в 2007 году компьютерные пираты для обмена файлами. Эта
технология не имеет единого центра управления. Каждый включенный в эту систему
человек по сути является центром. Благодаря ей, а также новым технологиям в области
связи и перемещения в пространстве, стало возможным практически мгновенно собирать
мнения всех заинтересованных лиц по любому вопросу и концентрировать необходимое
количество ресурсов, как финансовых, так и людских, для решения любых проблем в
нужном месте и в нужное время.
Политики, в сущности, перестали быть нужны, так же как и государства. Сегодня фраза
«я живу в России» – просто дань традиции. Ведь вы не хуже меня знаете, что жить мы
сегодня можем где угодно. Нуль-пространство стерло все границы…
Глава 3
Похищение
Она очень любила такие минуты, когда тишина большого зала, только что покинутого
слушателями, была еще осязаемой и обволакивала тело, как ватой. В голове звучат
отголоски неудачных фраз, предложений. Ты еще помнишь глаза, смотревшие на тебя,
покашливания, смех на галерке, потом все затихает, и приходит умиротворение после
хорошо сделанной работы.
Она открыла небольшое окошко в своем портале, положила подаренные ей цветы на стол,
а сама решила немного прогуляться по Москве. Выйдя из аудитории через обычную
дверь, она спустилась по широкой парадной лестнице и вышла из здания знаменитого
факультета журналистики. На улице стояла отличная осенняя погода. Ярко светило
солнце. Пели птицы. Возле памятника Ломоносову резвилась стайка молодежи.
Африканцы, европейцы, азиаты, славяне. Они слушали поэтов, которые распевали свои
стихи под звуки гитары. Огромные столетние липы одобрительно качали ветками в такт
современным рифмам, и Султанова решила пройтись под ними до городского портала
«Охотный ряд», хотя это было гораздо дальше, чем до портала «Библиотека имени
Ленина». Она сняла обувь и пошла босиком по травяному ковру. На широком пешеходном
проспекте было немноголюдно. На лавочках сидели влюбленные парочки, роботы-зазывалы
приглашали отведать блюда со всех концов света, но обязательно в их кафешках,
обещая, что их благодарность не будет иметь границ. Любители конных прогулок
гарцевали на своих скакунах по специально отведенным для этого дорожкам. Из
раскрытых окон Манежа доносился еле слышный, специально отредактированный гул
двигателей. Катание на машинах по траве уже давно вышло из моды. Любители
автомобилей использовали для этого специальные здания. Рекламный плакат над Манежем
гласил, что сегодня там проходит очередной этап гонок «Формула-1».
Пройдя мимо бывшей гостиницы «Националь», Султанова решила, что променад удался и
можно погулять просто так еще немного. Она перешла проспект и двинулась вверх мимо
здания бывшей Государственной Думы к зданию бывшего магазина «Детский мир». Сегодня
все эти строения считались памятниками архитектуры XXI века и охранялись народом.
Любой желающий мог посетить эти здания и оценить, что же в последние годы правления
драконов и кланов люди считали комфортом и как делали покупки.
Она даже подпрыгнула от счастья и захлопала в ладоши. И все потому, что она всегда
верила, что так будет, и что своей рукой вывела Защитника на тот смертельный для
него поединок.
Как только она вспомнила об этом, по лицу ее сразу пробежала тень сомнения. Уже
давно она не задавала себе этот вопрос. А имела ли она право так поступать? Что
было бы, если бы она не взяла тогда Защитника за руку? Ответить она пока не могла,
несмотря на все ее ученые степени и признание другими людьми ее заслуг перед
наукой. Сколько она ни убеждала себя, что все сделала правильно, что Защитники все
равно появились бы, так как это был единственный шанс спасти планету от гибели, но
тем не менее она все равно не понимала, почему именно ей в тот день надо было взять
его за руку. И почему он послушал ее? Может быть, можно было как-то иначе? И тогда
Алексей бы не умер. Ведь Суд Божий – не для смерти, а для жизни.
Ей сразу расхотелось гулять. Солнце перестало светить, на лицо легли тени от туч.
Мария поискала глазами ближайший вход в общественный транспортный портал,
захотелось потолкаться перед входом среди людей, ощутить тепло их плеч, но она лишь
встретилась взглядом с женщиной, которую сразу же узнала. Это она сидела сегодня на
лекции в центре аудитории и слушала ее внимательнее всех. Женщина стояла на
противоположной стороне улицы и смотрела на нее, не отводя глаз. Только глаза
рассмотреть и удалось. Все остальное скрывали никаб и одежда мусульманского покроя.
– Пожалуйста. Я рада, что вам понравилось. Надеюсь, лекция была полезной для вас.
Султанова увидела, что из-под никаба на нее смотрят голубые глаза. Она удивилась,
но женщина не дала ей возможности задать естественно возникший вопрос. Она откинула
с лица повязку и показала лицо:
– Вы разведены?
– Вдова.
Что-то забытое, из детства, когда еще была жива бабушка, помешало ей задать этот
вопрос.
– А можно мне пригласить вас на чашечку кофе? У меня здесь есть небольшое кафе.
Понимаете, мне хотелось бы рассказать и показать вам кое-что. Думаю, это было бы
для вас интересно.
– И что именно?
– Речь идет об Игоре Панкратове. Я была с ним в последнюю ночь перед первым Судом
Божьим.
Султанова наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
– Если вы внимательно слушали меня, то должны отлично знать, что я изучала этот
вопрос много лет. Мне доподлинно известно, что Панкратов последнюю ночь провел в
одиночной камере. Он не мог видеться там ни с какой женщиной. И потом, у него была
жена. Он ее боготворил.
– Кто же это?
– Тучков.
– Да, он сам послал меня к Панкратову, – Светлана запнулась. – Я понимаю, что все
сказанное мной звучит странно, но если мы дойдем до моего кафе и присядем, то я
приведу вам более убедительные доказательства.
Мария увидела, что в небольшой березовой роще перед Большим театром появились белые
столики, и показала в их сторону рукой.
Как только они вошли на его территорию, два киберофицианта тут же принесли им кофе
и восточные сладости. Оставив еду и напитки на столе, киберы исчезли в нуль-
пространстве. Мария Владимировна опустилась на краешек стула, надеясь, что разговор
будет недолгим.
– Я вас слушаю, – сказала она, выпрямляя спину и расправляя плечи. – Что вы хотели
мне сказать?
– Угощайтесь, это очень вкусно. Их готовят в городе Медина, где я живу. Кофе,
кстати, тоже оттуда.
– Спасибо.
– Медина – старинный город, – сказала она, чтобы поддержать беседу. – Я там ни разу
не была. Не довелось.
– Ничего, даст бог, побываете, – поддержала разговор Светлана. – Там долго жил
Мухаммед и до сих пор находится самая большая община мусульман.
– Ну, в высшую силу Бога верят ведь все, – ответила уклончиво Светлана. – А ритуалы
у каждого свои.
– Согласны?
Она сняла самое большое кольцо, на котором красовался огромный алмаз, и протянула
его Султановой.
– И зря. Если к золоту не питать страсти, то оно не опасно и даже наоборот. Греет и
радует сердце. Главное – к нему относиться легко и дарить тому, к кому испытываешь
симпатию. Бери, сделай одолжение старухе!
Султанова увидела, как зрачки Светланы сузились и стали похожи на кошачьи. Внутри
Марии что-то всколыхнулось и осело. Это было похоже на досаду вперемешку со
злостью. Какого черта!
– Но вы же прекрасно знаете мое отношение к этому вопросу, – произнесла она вслух.
– Двое. Это сам Тучков – его вчера выпустили из тюрьмы – и сын Панкратова Алексей.
Ну, насчет Тучкова, думаю, все понятно, а вот у Панкратова есть как раз письмо от
отца, в котором он подробно рассказывает о Китеж-граде и о том, как туда попасть.
У Султановой вертелось на языке спросить, откуда Светлана все знает про этих людей,
и особенно про письмо, но что-то ей подсказывало, что та если и ответит, то это
опять будет нечто похожее на полуправду. Ей не хотелось слушать очередное вранье,
поэтому она промолчала. Впрочем, это было уже и не важно. На самом деле она не
боялась похищения или какого-то другого насилия. Это было просто нереально! С нуль-
пространством в любую секунду она могла открыть свой портал и уйти. Да ей
достаточно было нажать кнопку коммуникатора, чтобы к ней тут же принеслись ее
братья и вытащили из любой передряги.
Но если она сделает это, то упустит возможность узнать что-то новое на тему,
которой интересуется. А вдруг? Нет, конечно, с Китеж-градом это все ерунда, но вот
встретиться с Тучковым и сыном Панкратова было бы интересно! Если это, конечно,
правда. Раз уж она оказалась здесь, пусть и не совсем по своей воле, то надо самой
во всем разобраться до конца. Мария посмотрела на Светлану и закусила губу. В конце
концов любопытство перевесило все ее сомнения, недовольство и опасения, что она
напрасно тратит время. Да и крыть ей было нечем! Она действительно сама согласилась
пойти в это кафе, хотя и видела, что оно нестационарное!
Надо было раньше думать! Мария сделала несколько успокаивающих пассов и привела
свой организм к балансу.
– Сколько ждать-то?
– Пару минут, не больше. Мальчики сейчас отдыхают, но скоро уже подойдут. А пока
давайте поедим разных вкусностей и посплетничаем. Знаете, мой шеф-повар отлично
готовит шарлотку, – защебетала Светлана, всячески стараясь угодить Султановой. –
Хотите, я расскажу вам, как я познакомилась со своим крайним мужем? Он был арабским
шейхом. Последний из свергнутых кланов.
– Хочу. Расскажите.
Глава 4
Ложь во благо
Несмотря на то что Тучков прошагал всю ночь и чувствовал усталость во всем теле,
сразу уснуть он не смог. Мешало то, что над головой развернулся огромный шатер,
усеянный миллиардами звезд. Мешали шум прибоя, крики чаек, запах морской капусты.
Как оказалось, несмотря на то что он давно мечтал побыть где-нибудь на берегу моря,
оказалось, он успел отвыкнуть ото всех этих звуков, запахов и бескрайних просторов
и сейчас чувствовал себя не вполне уютно. Чтобы как-то успокоиться, он достал из
заплечной сумки Псалтырь и начал читать, время от времени потирая грудь, на которой
висел небольшой оловянный крестик.
Чтение привело его мысли в ровное состояние, и в конце концов Тучков так и уснул,
уронив книгу рядом с топчаном. Когда же он проснулся, то какое-то время никак не
мог сообразить, где находится. Сразу, как только он открыл глаза, на горизонте
появился солнечный диск, который подсветил ему картину окружающего мира.
Тучков встал под струю воды, падающую сверху, и смыл с себя соленую воду. Почистил
зубы. Вышел из-под воды. С моря подул легкий бриз, который тут же высушил кожу.
Вернулся к топчану и обнаружил, что его нижнее белье тоже уже высохло, а остальная
одежда выстирана, выглажена и аккуратно сложена на небольшом камне, который вырос
из-под земли, словно гриб.
Только надев трусы и почувствовав, что они сухие, Тучков окончательно вспомнил, что
все же находится не на берегу моря, а всего лишь в номере придорожного отеля. Он
был вынужден признать, что ощущения были вполне реальными и благодаря этому он смог
как следует отдохнуть. «Сколько же я проспал? Часов восемь, не меньше». Наверное,
можно уже идти беспокоить Алексея. В животе неприятно заурчало. А заодно и поесть
не мешало бы. Подумав о еде, он сразу вспомнил и о своем обещании. Вспомнив о
просьбе Алексея, он погрустнел, потому что понял, что по-прежнему понятия не имеет,
как помочь этому парню. «Ну не знаю я, где находится этот Китеж-град! И вообще, не
уверен в его существовании. А идти туда, не зная куда? Я не в сказке живу, да и сам
далеко не Иван-царевич».
* * *
С этими словами он нырнул обратно за дверь и быстро надел майку, штаны и обулся.
Дубленку он решил пока не брать. Помял ее в руках, отбросил в сторону. Провел рукой
по подбородку. «Надо бы все-таки побриться!» Достал из рюкзака станок, мыло.
Подошел к фонтану. Из земли вырос подсолнух, в центр которого было вмонтировано
зеркало. «Что происходит? – закрутились в голове Тучкова сбивчивые мысли. – Откуда
здесь женщины? Будто дьявол решил подвергнуть меня новым искушениям!» И тут же
откинул эти мысли в сторону. А хотя бы и он! Какая разница? Но почему сразу
искуситель? В конце концов, это просто промежуточная станция. Неужели не может так
случиться, что просто две путешественницы остановились здесь, чтобы отдохнуть перед
дальней дорогой. Может, это Бог посылает мне подарок?
Рука дрогнула, и на щеке появилось несколько капель крови. Порезался. Зажав рану
рукой, присел на топчан. Ну что ты нервничаешь, как мальчишка? Женщин никогда не
видел? Видел! Просто последний раз это было почти восемнадцать лет назад, и это
была… Тучков вспомнил глаза женщины в мусульманских одеждах, и его тут же прошиб
холодный пот. Точно! Это секретарша прокурора! Та, которую он… Не может быть!
Сначала Алексей! И теперь вот она! Он не помнил, как ее зовут, но готов был
поклясться, что именно она стояла рядом с лобным местом во время его поединка с
первым Защитником и молилась… За кого? Не за него же! За него тогда не молилась ни
одна душа. А может быть, она колдовала?
Он вспомнил, что женщина назвала его генералом, и понял, что она его тоже узнала. И
не только узнала, она его здесь ждала. Вот уж действительно, и рад бы в рай, да
старые грехи не пускают!
Второй выход Тучкова в люди был более пристойным. Тучков увидел, что рядом со
столиком, за которым сидели дамы, появились два стула. Светлана вела себя как
гостеприимная хозяйка и, предложив ему сесть, тут же налила в бокал шампанское.
– Ну что, генерал! За что выпьем? – не стала она скрывать того, что тоже его
узнала. – За ваше освобождение? За встречу? А может быть, за знакомство? Кстати,
познакомьтесь, это Мария Султанова, известный профессор истории, лектор мирового
уровня. Она интересуется темой Защитников.
– Сергей Павлович Тучков, бывший губернатор, бывший Герой России, бывший генерал,
бывший зек. Первый человек, проигравший Суд Божий.
Тучков сел.
– Сомневаюсь, – он предпочел сразу расставить все точки над «i». – Но все равно
спасибо.
Светлана показала тонким пальчиком на дверь второго номера, где отдыхал Панкратов.
Она явно контролировала ситуацию и знала больше, чем все окружающие. Каждая ее
фраза была как шар, загнанный в лузу точной рукой бильярдиста. Тучков сразу
почувствовал это и решил, что пока сопротивляться напору этой ведьмы нет
необходимости. Конечно, она сейчас играла всеми ими, как кошка с мышками, но
информация – она же как вода в сообщающихся сосудах – рано или поздно выровняется и
станет известна всем.
Он поднялся и пошел к номеру, где ночевал Алексей Панкратов. Дверь была не заперта.
Он толкнул ее и вошел в комнату, словно в яблоневый сад. Алексей сидел в позе
лотоса на большом кожаном диване под развесистым деревом и о чем-то разговаривал по
видеофону. Он был одет в гавайские шорты, на голове его красовалась черная ермолка.
Увидев ее, Тучков на какое-то время даже забыл, зачем пришел. Он открыл рот от
удивления и не нашелся, что сказать. Алексей, увидев Тучкова, сразу же закрыл экран
коммуникатора, как будто не хотел показывать, с кем он там общается, но на лице его
засияла открытая улыбка.
Панкратов засмеялся.
– Как же вы давно не были в миру, дядя Сережа. Сейчас уже никого нельзя удивить
голым торсом. Не те времена.
Тучкову понравилось, как Алексей назвал его «дядей Сережей», и он, смакуя эту
фразу, не нашелся, что ответить, а Панкратов тем временем, проигнорировав добрый
совет Тучкова, обошел его, застывшего на пороге, и стремительно вышел из своего
номера.
* * *
Алексей вышел из своего гостиничного номера, как молодой и веселый герой, с улыбкой
на устах и ветром в голове. Увидев Светлану, он вдруг неожиданно для Тучкова
радостно раскинул руки и воскликнул:
– О, тетя Света! Ну, конечно же! Кого еще я мог бы встретить здесь, в глухой тайге?
Как поживает твой Искандер? Это он прислал вас следить за мной? Я уже не мальчик и
в опеке давно не нуждаюсь.
– Здравствуй, здравствуй, мой мальчик! Иди ко мне. Дай я тебя обниму. Ну что ты
такое говоришь о пожилой женщине. Как я могу следить за тобой? Я здесь по другому
поводу.
Они обнялись, как старые приятели, которые расстались совсем недавно и встретились
снова по большой случайности. Светлана только слегка привстала со своего стула, а
Алексей, облокотившись одной рукой на стол, склонился и присел немного, чтобы ему
было удобно прижаться к женщине щекой и плечом.
Это был короткий и ничем не примечательный взгляд. Ведь Алексей собирался увидеть
рядом со Светланой ее ровесницу, но его глаза встретились с черными и бездонными,
как украинская ночь, глазами Марии, и он тут же провалился в них, как в бездну.
Рука, которой он опирался на стол, подломилась, и Панкратов, чтобы совсем не
упасть, вынужден был перенести вес тела на одно колено. Получилось, что он будто
упал перед красавицей на колени. Все засмеялись, разряжая обстановку.
Ладошка была маленькой, теплой и очень мягкой. Алексей почему-то побоялся сжимать
ее сильно и резко выпустил. Мария засмеялась и положила руку на стол рядом с
перстнем, подарком Светланы. Алексей, заметив его, тут же поднялся с колен и стал
похож на античного воина, готового к битве. Он насупил брови и снова посмотрел на
Светлану.
– Нет, эти евреи всегда дурно на тебя влияют! Вечно тебе мерещятся какие-то
заговоры.
Тучков встал рядом с Алексеем. Несмотря на возраст, Тучков был еще вполне крепок и
выглядел не менее привлекательно. Седые волосы на висках только придавали его лицу
шарм. Мужчинами просто невозможно было не залюбоваться, и Светлана с Марией, не
стесняясь, делали это. Причем Светлана больше смотрела на бывшего генерала, а Мария
не сводила глаз с Панкратова.
– После гибели его отца и смерти матери я присматривала за ним по просьбе моих
друзей.
– Вот смотри, Мария! Искренний совет. Пока в женщине есть хоть одна маленькая
загадка, мужчина всегда будет готов выполнять ее просьбы беспрекословно. Она может
им крутить как угодно. И ей ничего за это не будет. Но как только она лишится этой
загадки, вся власть возвращается к мужчине. На веки вечные! Так было и так будет.
Во все времена. Поэтому если хочешь, чтобы мужчина тебе подчинялся, всегда оставляй
за собой хоть одну маленькую тайну. Или хотя бы делай вид, что она у тебя есть.
Мария улыбнулась ей краешками губ и не нашлась, что ответить. Она поймала себя на
мысли, что совершенно не поняла смысла Светланиных слов, и что самое неожиданное –
совершенно забыла, что привело ее сюда.
Сейчас ей хотелось одного – чтобы Алексей посмотрел на нее еще раз из-под своих
густых, как у молодого оленя, ресниц и что-нибудь спросил. А еще ей очень не
нравился след от губной помады у него на щеке.
Захотелось наклониться и стереть его как можно быстрее. Чтобы не осталось и следа.
Она усилием воли заставила себя не думать об этом и попыталась слушать Светлану,
которая снова заговорила:
– Вот.
Щеки Алексея загорелись непонятным огнем. Он поймал себя на мысли, что не может
смотреть на нее обычным взглядом и в то же время рад тому, что может как-то
обратить на себя ее внимание. Он протянул ей листок бумаги.
– Пожалуйста. Конечно!
– Пока она читает, объясню. В письме написано, что раз в год в монастыре происходит
Суд Божий, на котором выбирается настоятель монастыря. Но сегодня это не просто
выбор настоятеля. Сегодня это спор, на котором решается, какая вера будет
главенствующей на планете до следующего Суда. Вот уже почти тридцать лет пальму
первенства держали православные.
Алексей хмыкнул:
– Все храмы строятся одинаково, но в них давно уже никто не ходит. Это просто дань
архитектурной традиции.
– Да, а что тут такого? На Суде Божьем все равны. Я приняла ислам и искренне желаю,
чтобы в мире стало больше мечетей, чем храмов. Я могу победить любого мужчину.
– Почему же, мой мальчик? – Светлана вскинула вверх одну бровь. – Признайся, ведь
ты тоже хочешь попасть в Китеж-град, чтобы выйти на поединок со своей идеей
возвращения к язычеству и победить.
– Я не вру, – вспыхнул Алексей. – Это были детские мечты, о которых я давно забыл.
– Не будем спорить.
Алексей покосился на Тучкова, потом на Марию. Ему вдруг стало неловко, что его
словно уличают во лжи, но Тучков сделал вид, что не заметил его неловкости. Он
потрепал его под столом за коленку и, ободряюще подмигнув, шепнул: «Ладно,
проехали!», а Мария, казалось, даже не услышала, что сказала Светлана. Светлана
перевела свой взгляд на Султанову:
– Описание интересное. Но оно ничего не дает. Таких мест в мире тысячи. В письме
все равно нет никаких координат. Его можно было бы просто придумать.
Мария задумалась. Китеж-града не существует, она это знает точно, и это письмо
ничего не доказывает, но если есть хотя бы один шанс из миллиона, то она будет
полной дурой, если сейчас скажет «нет», а эта женщина, которая притащила ее сюда,
явно знает больше, чем говорит. Она посмотрела на Алексея и подумала, что провести
несколько дней рядом с этим молодым человеком было бы, наверное, приятно. А если бы
удалось соединить приятное с полезным, было бы совсем здорово. В конце концов,
какая разница, есть ли это Китеж-град или нет? Они с ним будут вместе, и это уже
хорошо. А вдруг это сама судьба? И от этой мысли ей вдруг стало радостно и
захотелось смеяться, пить шампанское и танцевать.
– Он знает.
– Я?
Светлана усмехнулась:
– Да, вы. В Китеж-град можно попасть, только если есть официальное приглашение. А
оно как раз есть у вас, Сергей Павлович.
– А вы откуда знаете?
– И вы?
– Да. Так было надо.
– Кому?
– Об этом позже. Скажите лучше, что бы вы хотели получить за то, что согласитесь
помочь всем нам попасть в город-монастырь?
– А что тут такого? Испугались, что я и вправду выиграю Суд Божий для мусульман? –
Светлана показала головой на Алексея: – Вполне возможно, что победителем станет он.
Его идея чище и светлее. Да и сам он моложе и смелее.
– Нет, не боюсь, – ответил Тучков. – Чему быть, того не миновать. На Суде побеждает
тот, за кем правда.
– Вот видите, вы сами все прекрасно понимаете. Да, кстати, – Светлана ловко
перевела тему, – подтвердите, пожалуйста, мои слова для Марии. Помните, именно вы в
свое время послали меня в камеру к Панкратову в ночь перед первым Судом Божьим.
– Да, такой факт имел место. И, признаюсь, мне до сих пор стыдно за это. Но я не
понимаю, к чему все это вспоминать. Зачем вам это?
– Возможно.
Тучков скрипнул зубами. Ему вдруг стало понятно, что Светлана по-прежнему
манипулирует всеми ими. И в первую очередь им самим. И получалось, что она вроде бы
все рассказала, но в то же время недосказанностей и непонятностей стало еще больше.
Чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях, требовалось время. Кто эти люди,
которые ее послали? Как она смогла вскрыть тюремную почту? И потом, это неожиданное
предложение о восстановлении его в звании и правах. Он никогда не думал об этом,
потому что все эти годы считал, что понес наказание заслуженно. Но вдруг правда
такое возможно? А почему бы и нет?
Ведь он искупил и признал свою вину, а повинную голову меч не сечет. И теперь он
действительно служил бы верой и правдой. У Тучкова даже сердце зашлось от таких
мыслей…
Останавливало его только одно. Он по-прежнему понятия не имел, где находится этот
Китеж-град. Но если он сейчас скажет «нет», то все эти люди отвернутся от него. Он
просто станет им не нужен. Неинтересен. И он снова останется один. Одиночество его
не пугало, он к нему привык. Но тем не менее быть с кем-то лучше, чем одному.
В конце концов, что такого случится, если он сейчас скажет, что сможет их отвести
туда, куда они хотят? Он тоже читал письмо и знает, что там написано. Как-нибудь
сориентируется. Ничего ведь страшного не может случиться от простой прогулки по
свежему воздуху. Правда, как он будет смотреть им в глаза, когда выяснится, что он
не знает дорогу? Но это будет потом, не сейчас. Сейчас он сможет их всех сделать
счастливыми. И не только их, но и себя. Тучков на секунду закрыл глаза, земля на
мгновение остановилась, затем он широко раскрыл их и сказал, будто прыгнул в омут с
головой:
Глава 5
Мир не изменился
Апотом они танцевали. Светлана с Тучковым – смело изгибаясь, как будто готовясь
нанести друг другу удар в спину. Мария с Алексеем – робко, положив на плечи руки и
все еще не смея смотреть друг другу в глаза… Танцевали вальс, танго и даже один раз
ламбаду. После нее Алексей, набравшись смелости, пригласил Марию в Париж, и они,
открыв нуль-простанство, исчезли в нем, пообещав, что вернутся к утру. А Светлана
позвала Тучкова прокатиться вокруг Женевского озера. Они взяли карету с лошадьми и
примерно с час наслаждались воздухом и тишиной, а потом вернулись на станцию и как-
то само собой оказались в одной постели.
– Почему именно ты? – сказал он и закрыл глаза, чтобы оставить себе в ощущения лишь
легкий шум моря.
– А потом?
– И каково это?
– Спасибо.
– Ну, что ты остановился? Почему ты не задаешь главный вопрос, который тебя мучает?
– Какой?
– А ты ответишь?
– И кто же они?
– Появятся вновь. Драконом может стать любой человек. Ему надо только полюбить
золото и власть.
– Нет, хорошо. Но тогда многим было лучше. Они жили за счет других. У них была
власть, они ни за что не отвечали и имели все блага мира.
С ними носились лучшие умы планеты. Их сознание лепилось специально, чтобы в нужный
момент оно выстрелило в нужную сторону. Любого из них можно будет провозгласить
императором, живым Богом, основателем новой династии и в конце концов сделать
драконом.
– Они не согласятся. Они слишком хорошо знают, что это такое и чем заканчивается.
Светлана рассмеялась.
– Это мы слишком хорошо знаем, чем это может закончиться, а они, как все молодые
люди, амбициозны и имеют много планов на будущее. Алексей в душе мечтает повторить
подвиг отца и стать выше него, Мария – стать самым молодым Нобелевским лауреатом.
Мир не меняется. И потом, их никто и не будет спрашивать. Все произойдет само собой
после Суда Божьего в Китеж-граде, когда они выйдут на него друг против друга каждый
со своей правдой. Победит кто-то один. Он и станет первым императором планеты.
Кланам все равно, кто из них будет победителем.
– Это сейчас она не собирается. В конце нашего пути все будет по-другому. Они будут
ненавидеть друг друга. Любви нет. Это все кратковременные эмоции и физиология. Вот
увидишь, когда встанет вопрос, в какую сторону тянуть одеяло, каждый из них, как и
все, будет тянуть его на себя.
– Да.
– Но почему ты?
– Но зачем нужен я?
– Это понятно. – Светлана снова скрыла улыбку в подушке. – Я знала об этом с самого
начала.
– Ты? Зачем?
– А у тебя нет другого выхода. Ты же уже сказал «да». Как ты будешь выглядеть, если
откажешься? И потом, если план удастся, то ты действительно получишь назад все, что
потерял. Неужели не понятно? Тебе выгоднее согласиться мне помочь, чем отказаться.
– Мой шейх после смерти оставил мне немного. Неожиданное падение цен на нефть
разметало все его состояние. Да еще я у него была не одна. Но даже не это главное.
Тяжело жить в стороне от важных дел, когда всю жизнь только этим и занимался. Мне
просто скучно. Если же дело выгорит, то я окажусь там, где раньше даже и подумать
не могла. Возле самого пьедестала.
– А если не выгорит?
Тучков усмехнулся.
Светлана засмеялась:
– Мастерство не пропьешь.
– Как здорово! – воскликнула Мария, наполняя легкие воздухом Парижа. – Как тебе
удалось так легко попасть на самую вершину Башни? Я уже несколько раз пробовала
открыть сюда портал, но всегда натыкалась на километровые очереди.
– Не знаю, – ответил Алексей. – У меня давно уже так. Все, что ни захочу,
получается сразу. Сначала я думал, что я просто такой везучий, но потом понял, что
меня просто ведут по жизни.
Услышав этот вопрос, Алексей сразу погрустнел и, выпустив ее из своих рук, встал
рядом, облокотившись на высокий парапет.
– Ну, что-то вроде того. Наверное, можно и так сказать. После гибели отца меня
взяла к себе еврейская община Тель-Авива. Она имеет связи по всему миру и оберегает
меня от всяких напастей. Вот эта община и еще, пожалуй, Светлана – это что-то вроде
моих ангелов-хранителей.
– Зачем?
Мария задумалась:
– У меня было такое чувство. Один раз. В далеком детстве. Когда кто-то сказал,
словно шепнул на ухо, чтобы я взяла одного человека за руку и вывела его на Суд
Божий, но я никогда не видела говорящего. Он был как бы внутри меня, а потом ушел.
То, о чем говоришь ты, – это совсем другое.
– Наверное.
– О чем?
Алексей вздохнул:
Вспыхнули мощные проекторы. Они отобразили на небе все, что должно был произойти на
Елисейских полях. Вид с Эйфелевой башни стал еще красивее, и на какое-то время
Мария и Алексей молчали, наслаждаясь вновь открывшимся видом. Сегодня дизайнеры из
Уганды предлагали одежду в стиле античных туник, но только в ярких африканских
красках.
– Необычно, – высказал свое мнение Мария, когда все закончилось. – Мне понравилось.
А тебе?
– Понимаешь, – Марии показалось, что на щеке Алексея еще осталось немного губной
помады. Она ее уже вытирала один или два раза, но та снова проявлялась. Она достала
из сумочки платочек и прикоснулась им к щеке Алексея, – я убеждена, что Китеж-града
просто не существует. Его не может быть на нашей планете чисто физически. Это
фантом, миф, собирательный образ. Но почему-то нас обоих пытаются убедить в том,
что он есть. И отправить на его поиски.
– В том-то и дело, что ни в том, ни в другом письме нет точных координат, поэтому
этим местом может быть названа любая точка на планете.
Она открыла рот, чтобы что-то добавить, но Алексей вдруг неожиданно закрыл ее губы
своими. Это был их первый поцелуй. И он длился долго. Очень долго. Пока у обоих не
перехватило дыхание.
Потом был еще один поцелуй. И еще. Они целовались и целовались, пока на горизонте
не появились первые лучи солнца. Только тогда Мария, наконец, догадалась, что если
здесь, в Париже, они видят восходящее солнце, то там, где их ждут Тучков и
Светлана, уже давно наступил день.
– Надо возвращаться, – сказала она.
Они открыли портал и вернулись на станцию номер тридцать три, где их уже ждали
компаньоны. След губной помады по-прежнему светился на щеке Алексея. Убрать его
смогла только сама Светлана. Вместе со смытой помадой она получила на карту своего
коммуникатора распечатку всех разговоров Марии и Алексея.
Глава 6
Дождь
Когда Алексей и Мария прибыли на станцию, то встретили там только Светлану. Она
сидела за столом и пыталась завернуть в целлофановый пакет нарезанную кусочками
колбасу.
– Что это ты делаешь, Светлана? – спросил Алексей, выпуская из руки руку Марии и
зевая.
– Вот видишь, какой список необходимых вещей составил. Давайте берите его и
начинайте заказывать через сетевые магазины. Он говорит, что к обеду мы должны уже
быть готовы.
Мария взяла в руки листок бумаги: рюкзаки, теплая одежда, походная обувь, палатки,
резиновая лодка, спальные мешки, веревки, шанцевый инструмент, охотничье ружье,
рыболовные снасти.
– Не пойму, зачем это надо. Неужели нельзя указать точную точку на карте и открыть
там портал.
Открылась дверь, и, подгоняемый ветром, в зал ожидания вкатился Тучков. Он был весь
мокрый от дождя, в волосах его застряло несколько еловых иголок.
– Ну и ну! – воскликнул он, увидев, что все обитатели станции вопросительно смотрят
на него. – Вот это непогода разыгралась! Тучи обложили небо со всех сторон. Думаю,
что еще сутки придется здесь проторчать.
– На чем?
– На ручной самодвижущейся тележке. Здесь рельсы остались еще с давних пор, они
ведут в сторону туннеля в сопке. Вот рядом с ними я и нашел вполне приличную
дрезину. Как погода наладится, мы с Алексеем сходим и поставим ее на рельсы.
Мария, увидев оружие в руках мужчины и услышав с детства знакомый звук затвора,
ощутила холодок в затылке и инстинктивно спряталась за спину Алексея.
Султанова снова попробовала убедить всех, что проще всего будет попасть в нужную
точку через нуль-портал. Если же туда нельзя попасть через нуль-портал, то такого
места просто не существует, а значит, и затея эта напрасна. Но ее никто не
поддержал. Тогда, надув губы, Мария отсела в сторону, собираясь с мыслями. У нее
возникло желание все бросить и вернуться домой, но неожиданно она поняла, что не
хочет этого без Алексея. Она поймала себя на мысли, что не может оторвать от него
взгляда. И губы ее еще не успели остыть от его жарких поцелуев.
Она почувствовала, что внутри будто снова кто-то появился. Только на этот раз этот
кто-то подсказывал ей, чтобы она не сопротивлялась и шла за Алексеем вопреки тому,
что подсказывает ей разум.
* * *
Дождь, несмотря на все прогнозы, не прекратился ни через два дня, ни через неделю.
Мария с Алексеем, воспользовавшись моментом, уже успели слетать в Лондон, Нью-Йорк,
Санкт-Петербург, Рим и Рио-де-Жанейро. Везде Алексея встречали как дорогого гостя,
обеспечивая беспрепятственный проход на самые популярные мероприятия. Они успели
посмотреть корриду, оперу, поучаствовать в знаменитом бразильском карнавале и
покататься по Неве. На Лазурном берегу они покрасовались на знаменитой красной
дорожке Каннского фестиваля и дали несколько интервью в светские сетевые хроники.
Информация о том, что сын первого Защитника справедливости и самый молодой
профессор Московского университета теперь вместе, стала достоянием общественности и
начала обрастать слухами и подробностями. Некоторые сайты, рискуя быть вызванными
на Суд Божий, даже поспешили объявить о дне их свадьбы, а сайт «Самые красивые»
объявил их самой привлекательной и счастливой парой на планете.
Ночь, когда дождь за стенами станции номер тридцать три, наконец, закончился, они
впервые провели в доме у Марии. С молчаливого согласия приемных родителей,
Валентины и Ибрагима, они остались спать в ее комнате. Это была их первая ночь
любви. Она прошла тихо и нежно, а утром между ними случилась первая размолвка. И
снова она была связана с тем, что Мария пыталась убедить Алексея не идти в тайгу.
– Оно и видно.
Глава 7
Женская тайна
Когда Тучков и Алексей вышли со станции, Мария уселась на стул рядом со Светланой и
принялась перешнуровывать свои походные ботинки. Она была одета в теплую куртку на
пуху, свитер и спортивные штаны. Вся одежда выдержана в розовых тонах. Светлана
выбрала для похода приблизительно такую же одежду, только светло-зеленого цвета, и
теперь только платок, покрывавший ее светлые волосы, напоминал о ее мусульманском
вероисповедании.
– Да вы просто все спятили. Идти пешком, когда можно пройти сквозь портал.
– А о чем?
Мария удивилась. Как ни странно, но Светлана очень точно уловила то, о чем она
думала, но не могла выразить словами.
– Я, милочка, пережила четырех мужей, и все они, кроме первого, делали все, что я
хотела. А я хотела многого. И никто не смел мне перечить. Хочешь узнать, как я
этого добивалась?
Мария задумалась.
Султанова усмехнулась.
– Я не смогу тебе этого объяснить сейчас. Слово «власть» не имеет для тебя никакого
значения.
– Нет. Это было естественно, как будто… – Мария задумалась. – Как будто в туалет
сходить.
– Ну а как же ответственность?
– Так вы считаете, что я не уверена в том, что говорю вам про Китеж-град?
– Конечно, девочка, я знаю, что ты веришь в его существование больше, чем мы все,
вместе взятые. Но только не хочешь себе в этом признаться.
– Но как?
– Я же говорила тебе. Тайна. Создай вокруг себя тайну, и мужчина будет всю жизнь
пытаться отгадать ее, забыв обо всем вокруг.
– Зачем?
– Алексей видел, что ты его сначала не надела, а потом надела. Он захочет узнать,
почему ты это сделала.
– Я расскажу ему.
– А он?
– А он будет думать об этой тайне и в конце концов упадет к твоим ногам, умоляя
раскрыть ее. И даже когда ты скажешь, что никакой тайны нет, он все равно не
поверит.
Светлана улыбнулась:
– А ты проверь.
Мария взяла в руки перстень. Он был достаточно тяжел и еще хранил тепло Светланы.
Мария покрутила его в руке, не решаясь надеть.
– Для первого раза да, но, конечно, есть и другие приемы. Я тебе позже о них тоже
расскажу.
– Ну хорошо.
Мария надела кольцо на средний палец правой руки и в этот момент услышала, как за
стенами станции раздался звук, очень похожий на выстрел. Толстые стены, конечно,
сильно приглушили его, но Мария не могла ошибиться. Она слишком хорошо знала, как
звучат выстрелы. Она вскинула голову, прислушиваясь, не раздастся ли еще. И точно,
три выстрела подряд нарушили почти идеальную тишину перевалочной станции.
– Стреляли?
Они побежали через пересадочный зал к двери, которая вела из здания на платформу
станции. Распахнув дверь, они выскочили на улицу и первое, что увидели – Алексея,
стоявшего возле поставленной на рельсы дрезины и целившегося из карабина куда-то в
сторону леса. Тучков стоял рядом и поправлял его, показывая, как держать ружье, как
целиться и как нажимать на курок. Алексей загадочно улыбался и поглаживал ствол
карабина. Мишенью для выстрелов была гроздь еловых шишек.
Глава 8
Мужские секреты
Дрезина лежала вверх колесами на железнодорожном откосе. Она была вся рыжая от
толстого слоя ржавчины, покрывавшей ее металлические детали. Но колеса вращались.
Алексей прикинул вес тележки. Около тонны. Может, чуть меньше. Такие веса он легко
поднимал в тренажерном зале. Нужно было лишь найти точку опоры, рассчитать точки
приложения силы, сконцентрироваться и покрепче перетянуть живот ремнем.
– Раз, два, взяли! – Тучков напряг мышцы, ожидая, что большой вес будет вырывать из
его пальцев край дрезины, но вместо этого не удержался на скользкой и липкой земле
и, соскочив руками с опоры, неловко плюхнулся в грязь, встав на четвереньки.
Тележка же, словно сделанная из бумаги, перевернулась в воздухе и упала на колеса,
издав противный протяжный скрип. Алексей, как могучий титан, уперся ногами в землю,
развернул переднюю часть тележки кверху и, потянув ее за собой, чуть ли не на руках
вынес на вершину склона. Еще два коротких рывка, и тележка легла колесами на
рельсы.
– Ну, все. Принимайте работу, дядя Сережа, – довольный собой, сказал Алексей,
стряхивая ржавчину с рук. Он легко вспрыгнул на платформу и покачал рычаг дрезины.
Тележка с металлическим скрипом проехала по рельсам несколько метров вперед и
встала, ожидая своих пассажиров.
Тучков посмотрел на Алексея снизу вверх и задумчиво сел на землю. Ему вдруг
захотелось покурить. Он постучал себя по карманам и ничего не нашел. Вспомнил, что
оставил пачку сигарет в старой дубленке. Тогда он отломил еловую ветку и начал
жевать.
– Да нет, все так, – ответил Тучков, задумчиво глядя в лесную чащу. – Просто не
ожидал от тебя такой прыти.
Алексей улыбнулся:
– Я понимаю. Просто думаю, что, может, я уже действительно слишком стар для таких
путешествий. Может, уже давно пора в доме престарелых на печи лежать да в потолок
плевать. Или вообще хватит небо коптить.
– Ну что вы такое говорите, дядя Сережа! Вы нам всем очень нужны. Правда.
Он засмеялся.
Тучков усмехнулся.
– Ну слышал. И что?
– А вот то, что вы битый, а я нет. И за вас одного можно двух таких как я давать. А
то, что с тележкой справился в одиночку… Так ведь я и сам не знал, что так
получится.
– Тебе зачем?
– Есть.
– Почему?
– Давно ты ее закончил?
– Понятно, – Тучков снова повернулся к Алексею. – Если честно, то это хорошо, что
оружие сегодня не применяется вовсе. Но там, куда мы идем, может случиться всякое.
Это ты верно заметил.
Он посмотрел на Алексея.
– Дичь – это дикая птица: утка, гусь, вальдшнеп. Но они сейчас не летают. Осень. А
вот свежую куропатку подстрелить к ужину – можно будет.
* * *
– Понятно?
– Да.
– Ну, раз понятно, то последний на сегодня урок. Чистка оружия. Возьми в моем
рюкзаке оружейное масло, разбери карабин, как я тебе показывал, и смажь все детали.
Времени у тебя – полчаса.
Они посмотрели друг другу в глаза и больше ничего не сказали. Просто молча
развернулись и пошли на станцию за вещами.
Мария открыла рот, чтобы объяснить, но вдруг вспомнила слова Светланы и промолчала.
Вместо ответа она пожала плечами и сама задала вопрос:
– Ну-ну.
– Чего замер, как пень! Иди чисть оружие. Не слышал? Через час мы должны выехать!
Алексей опомнился и, споткнувшись несколько раз о шпалы, побежал выполнять ее
распоряжение. Мария посмотрела на перстень и улыбнулась. Слова Светланы начали
сбываться. Но ей от этого не стало веселее. На грудь легла какая-то тяжесть. Как
будто она предала кого-то.
Глава 9
Дорога
Четыре огромных рюкзака легли в ногах. Светлана села рядом с Тучковым спиной
вперед, Мария – напротив них рядом с Алексеем так, чтобы ветер дул в лицо. Первыми
за рычаги управления сели мужчины.
– Ну, с богом, – сказал Тучков, передал карабин Светлане и качнул вниз плечо
механизма ручного привода дрезины. Тележка со скрипом и перестуком покатилась по
железной дороге, с каждым взмахом крыла набирая ход. Как оказалось, дорога сразу,
как только они отъехали от станции, пошла под небольшой уклон, и работать рычагом
пришлось совсем немного. Скорее для проформы мужчины держались за ручки механизма и
оглядывались по сторонам, примечая изменения ландшафта.
Практически сразу скрылась за косогором крыша станции № 33. Как будто ее и не было
никогда. Ветки вековых елей сомкнулись за спиной, как засов на заборе, и теперь
только две тонкие рельсины указывали направление, по которому следовало
возвращаться. Перед дрезиной картина была совершенно иной. Железная дорога
раздвигала невидимыми руками тайгу и разматывала свои нити далеко вперед, где почти
возле самого горизонта они сходились в одну точку в конце длинного, сложного
предложения.
Марии дорога виделась совершенно прямой и натянутой, как струна. Казалось, что они
летят над землей по канату, а не по рельсам. И деревья взмахами своих веток
открывают им дорогу. Где-то часа через два точка в конце пути выросла до размеров
блюдца, потом, еще через два часа, – до размеров тарелки, и еще через два – до
размеров широкоформатного экрана в заштатном кинотеатре. Точка в конце пути
превратилась в черный зев туннеля, прорубленного в скальной породе безымянной
сопки. Казалось, еще полчаса, и пасть искусственной пещеры совсем раскроется и
проглотит дрезину вместе с ее пассажирами. Но этого не случилось ни через час, ни
через два. Размер экрана не изменился ни на йоту, хотя ветки деревьев исправно
раскрывали перед ними свои объятия, а колеса исправно исполняли свой перестук.
Единственным изменением было то, что небо над экраном стало серым и то там, то
здесь начали зажигаться фонари звезд.
Мария посмотрела на Алексея. Хотела толкнуть его в бок, но увидела, что он сидит с
закрытыми глазами и как будто дремлет. Светлана и Тучков тоже дремали, убаюканные
монотонным движением. Мария украдкой посмотрела назад. За спиной рельсы убегали и
скрывались за деревьями. Она поняла, что такую картину ее спутники видят уже более
шести часов подряд, поэтому даже если бы они и не спали, то все равно не сразу бы
поняли, что происходит.
– Что случилось?
– Что за ерунда! – повторила она. – Где мы? Карта не работает. Дрезина не движется.
Что происходит?
Алексей посмотрел вокруг. Деревья мелькали перед глазами, шпалы сливались в один
слой, металлический стук колес четко информировал, что они движутся. И не просто
движутся, а летят с вполне приличной скоростью.
– Сам посмотри.
– Здесь нет никакой связи. Такого просто не может быть. Два года назад я спускалась
на дно Марианской впадины, и даже там была вполне нормальная связь, позволяющая
открыть нуль-пространство.
– Где мы?
– Какая еще прическа? – воскликнула Мария. – Как вы можете думать о такой ерунде?
* * *
Очнулась Мария уже на земле. Весело трещал костер, рядом с ним виднелись две
палатки. Мария лежала на чем-то мягком, под голову был подложен рюкзак. Рядом,
скрестив ноги, сидела Светлана и подкидывала в костер мелкие щепки. Мария подняла
голову. Мужчин рядом не было. Не было видно и железной дороги.
Вокруг костра ровными рядами стояли деревья. Они склонялись над их головами и
закрывали собою небо.
Мария увидела, что над костром висит закопченный чайник, из носика которого тонкой
струйкой вырывается пар. Но стоило Марии только подумать о еде, как ее тут же
затошнило, и она, повернувшись на бок, попыталась освободить желудок. Ей стало
значительно легче, и она смогла сесть.
Светлана сняла с костра чайник и налила из него воды в кружку. Вложила ее в руки
Марии.
– А где дорога?
– Дела – как сажа бела, – пошутил Тучков, бросая на землю охапку сухих веток и
ставя возле палатки карабин. – Стая волков рядом. Кругами ходят, поэтому дежурить
будем по очереди. Сначала Алексей, потом Светлана, под утро на караул встану я.
Огонь должен будет гореть всю ночь, иначе жди беды.
– Ты будешь спать и набираться сил. Завтра нам предстоят длинная дорога и опасный
переход через туннель.
– Все ясно?
– Да.
Мария опасливо посмотрела за черту света туда, куда указывал Тучков, и увидела,
вернее, ей показалось, что откуда-то оттуда, из темноты, светятся две точки.
Сначала она не сообразила, что это, а потом догадалась, что это чьи-то глаза. Ей
захотелось спрятаться за сильной спиной Алексея, и это чувство было таким сильным,
что она не выдержала и позвала его.
– Алеша!
– Что?
– Что случилось?
– Не бойся, глупенькая. Пока костер горит, никто не подойдет. Звери боятся огня.
– А не звери?
– Может, вернемся, Алеша? – проговорила она жалобно. – Ну его на фиг, этот Китеж-
град. Не нужна мне никакая Нобелевская премия. Вообще ничего не нужно.
Она зажмурилась, ожидая, как Алексей громыхнет раскатом гневных слов, но ничего
такого не случилось.
Мария удивленно вскинула голову и, взглянув Алексею в глаза, увидела там странный
блеск, который никогда раньше не замечала. Потом она посмотрела на Светлану и
увидела в ее глазах: «Ну, что я тебе говорила?» Мария опустила голову и тихонько
коснулась перстня, а потом поцеловала его. Но сделала это так осторожно, чтобы
Алексей не заметил.
* * *
Утром Тучков обнаружил, что никак не может найти дорогу обратно к дрезине. Когда
тьма и утренний туман рассеялись, он огляделся и увидел, что деревья вокруг стоят
плотной стеной, как будто кто-то специально придвинул их друг к другу поближе. Он
никогда не испытывал проблем с ориентированием на местности. В десантном училище, в
академии и на войне его учили ориентироваться, и во всякие сказки, что человек в
тайге может заблудиться в двух шагах от лагеря, он не верил, хотя слышал такие
истории не раз и не два.
И вот теперь ему пришлось самому в этом убедиться. Он смотрел вокруг и не узнавал
местности. Он знал, что железнодорожная колея должна быть где-то рядом, буквально в
десяти шагах, но в какую сторону идти, он не понимал. Тучков встал и сделал
несколько кругов вокруг костра. Подошел к краю поляны, посмотрел между деревьями в
надежде, что, может, где-нибудь блеснет просвет, в котором можно увидеть рыжую
дрезину, но стояла осень, и все вокруг было золотым. «Ну вот и приплыли! –
мелькнуло в голове у Тучкова. – И куда я, старый дурак, попер! Теперь пропадем все
здесь ни за грош!» Он устало провел рукой по лицу, собираясь с мыслями. «Что же
делать? Не паниковать! Дорога где-то рядом. Когда все проснутся, попытаемся найти
ее. Искать и узнавать что-то лучше всего на полный желудок. Надо будет завтрак для
всех приготовить». Тучков подумал, что на станции приготовление завтрака заняло бы
не более одной секунды, достаточно просто приложить руку к экрану. Он усмехнулся
чудесам техники и пошел к рюкзакам, доставать продукты.
Открыв последовательно все четыре рюкзака, он обнаружил только три свои банки
консервированной сайры и уже успевшую зачерстветь буханку черного хлеба. Его
стратегический запас на дорогу перед выходом из тюрьмы. Все остальные пакеты с
продуктами бесследно исчезли.
– Вставай.
– Что случилось?
– Продукты исчезли.
– Как исчезли?
– А я почем знаю! Волки, лисы, бурундуки, лешие. Да какая теперь разница? Надо
возвращаться. Все! Наш поход закончился. Без еды мы и трех дней не протянем.
– То, что назад дороги у нас уже давно нет. И у нас есть три дня, чтобы найти
Китеж-град.
– Тс-с-с! Не шуми. Детей разбудишь. Думай. Выход всегда есть. Иногда не там, где
его ищешь.
* * *
Осмотрев землю вокруг рюкзаков, он обнаружил, что возле них побывали волк, кабан и
медведь. Следы этих животных отчетливо виднелись на краю поляны и вели в чащу.
Запоздало опомнившись, Тучков взял в руки карабин. «Если бы удалось подстрелить
кабана, то у нас было бы мясо! Но теперь ищи его по всему лесу! Н-да!» Под ногой
что-то хрустнуло. Тучков поднял ботинок и увидел, что он раздавил гриб. Белый.
Рядом стоял еще один и чуть в стороне еще.
Не отходя от края поляны, он смог за несколько минут собрать целую охапку свежих
грибов и засыпать их в котелок для варки. Теперь пришло время подумать над словами
Светланы. Что значит назад дороги нет? Ее нет в принципе или они не могут
вернуться, не выполнив задуманного?
По всему выходило, что дороги не было по той и другой причине. Как говорится, без
вариантов. Значит, осталось выбрать направление. Это самое сложное, так как здесь
не было ни севера, ни юга, ни запада, ни востока. Мох на деревьях рос со всех
сторон. Ориентироваться по солнцу тоже было практически невозможно.
Поняв, что опереться на какие-то приметы ему не удастся, Тучков попробовал мыслить
по-другому. Во-первых, ему пришло в голову, что искать железную дорогу сейчас
совершенно не имеет смысла, так как она бесполезна. По ней все равно невозможно
уехать ни вперед, ни назад. Второе – что двигаться им надо, скорее всего, в
сторону, противоположную той, куда ушли звери. Идти по следу за зверьем бесполезно,
потому что там, где ходит зверь, человеку делать нечего. Остались еще три
направления. Тучков посмотрел по сторонам, прикидывая, между какими деревьями путь
начнется, и решил применить старый испытанный способ.
* * *
И вдруг присел, испуганно уставившись в одну точку за спиной Тучкова. Одними вдруг
побелевшими губами Алексей прошептал:
Тучков увидел в его глазах ужас и подчинился. Передал ему ружье прикладом вперед,
одновременно поворачивая голову. От того, что он увидел, смертельный холод пронзил
все его тело. Буквально в пяти метрах от него на задних лапах стоял огромный бурый
медведь и скалил зубы, рядом с ним сидел и вычесывал из шкуры блох серый, почти
седой волчище, а между ними рыл землю копытом кабан с черной бороздой щетины на
спине.
– Не спешите! Огня они не боятся, а пули твои их только разозлят. Разорвут всех,
даже ойкнуть не успеете!
Вместе с этими словами из-за ствола толстой сосны вышел высокий старик с длинной
седой бородой, в монашеском одеянии и с посохом в руках. Медведь при звуке его
голоса сразу опустился на передние лапы и начал тереться головой о его бок. Волк
приподнялся и завилял хвостом, а кабан взвизгнул, как розовый поросеночек.
На это взвизг и выглянула из палатки зевающая Светлана, на ходу убирая волосы под
платок. При виде старика она выпрямилась и низко поклонилась ему в ноги.
– Я порядок знаю.
– Знаешь, да не совсем…
Старик ухмыльнулся:
– Правда, Битый?
– Да.
– Хорошо, что не соврал. Мои зверюшки вранья не любят. Вмиг бы тебя разорвали. Но
только тот, кто не хочет, но идет, дорогу и находит.
– Кто этот человек? – неожиданно подала голос Мария. – И что здесь происходит?
Может мне кто-нибудь объяснить?
– Зови меня Харитон, детка, – как ни в чем не бывало ответил старик. – И только я и
могу объяснить. Потерпи немного. Всему свое время.
Он ударил посохом о землю, и позади него вдруг разом вырос пень, больше похожий на
трон. Старик опустился на него и, уже сидя, снова обратился к Марии:
– Ладно, не буду ходить вокруг да около. Я могу провести вас в Китеж-град. Эта
старая карга, – он кивнул на Светлану, – знала об этом. Но если бы она вам
рассказала, то вы бы так и кружили по лесу, пока не сгинули. Таковы условия. Другое
условие – плата. Что вы мне дадите за мои труды?
Алексей показал ружье, Тучков – копейку, Мария – перстень. В руках Светланы ничего
не было.
Старик ухмыльнулся:
– Нет, не пойду.
Тучков крепко сжал зубы и еще раз посмотрел на Светлану. Та на него не смотрела.
Потом он взглянул на Марию и Алексея, на свои руки, в которых он мял копейку.
– Да.
Тучков снова посмотрел на Светлану, открыл было рот, чтобы что-то спросить, но
вместо этого махнул рукой и кивнул:
– Я согласен.
– Почему?
– А в моей лодке только четное количество мест. Либо два, либо четыре. Да и
зверюшки все должны быть оседланы. Иначе подерутся.
Мария засмеялась.
– Так зверей три.
– Четыре.
– Ты не смотри, что он меньше ладони. Когда надо, он летит над землей резвее
доброго коня.
Мария сняла с руки перстень, и он тут же прекратил свое свечение. Она протянула его
проводнику.
Она положила перстень у его ног и отошла в сторонку. Алексей сделал то же самое,
положив перед ним ружье, а Тучков не удержался. Он подкинул вверх монету, и она,
заблестев, упала у ног старика, воткнувшись между двух сучков, и встала на ребро.
– Может, – ответила Светлана. – Тебе и ребятам нашим – дорога прямо, как стрела.
– А ты?
Светлана устало провела ладонью по его шершавой, уже начавшей покрываться щетиной
щеке.
– Правда, Сережа. Устала я одна на самом деле по этой земле ходить. Возвращайся.
Он повернулся к старику.
– Не давай пустых обещаний, Битый. Вернешься ты или нет, это уже не от тебя
зависит. Да и ждать она никого не будет.
Старик поднял с земли ружье и перстень. Ружье закинул за спину, а перстень покрутил
в руках. Покачал головой:
– А пешком нельзя?
– А можно на мишке?
– Можно.
Косолапый великан вышел вперед и подставил ей свою спину. Тучков сел на волка, а
Алексей оседлал кабана. Старик выпустил мышь на землю, и она, закрутившись волчком,
нырнула куда-то в норку под ногами проводника. Он поднялся.
– Ну, в путь-дорогу. На прощание времени нет. Ничего с собой не берите. Все, что
вам нужно, у вас уже есть.
* * *
Мария запустила руки в шерсть медведя и утонула в ней по локоть. Шерсть была мягкая
и шелковистая, как персидский ковер, спина у медведя – широкая и очень удобная.
Свернувшись калачиком, она даже не замечала, как бурый великан несется напрямки
через буреломы и завалы, едва успевая за проводником. Где-то рядом мелькала
бесшумная серая тень волка, а за спиной раздавались хрип дикого кабана и вскрики
Алексея. Ему достался самый неудобный вид транспорта: кабан был подслеповат и
постоянно натыкался на деревья и пеньки.
Сколько они таким образом пробежали, Мария понять не успела. Может быть, два часа,
а может, и десяти минут не прошло. Но очень скоро лес закончился, и звери выскочили
на берег болота. С опаской потрогали лапами воду и сели, глядя на своего хозяина.
Болото набухло от дождя, и травяной матрац его колыхался от малейшего
прикосновения. Идти по нему было невозможно. То там, то здесь проглядывали целые
озера воды, которые соединялись между собой протоками и каналами.
– Видите, на краю болота туман поднимается. Нам надо успеть, пока дымка досюда не
дошла. Успеем – найдем Китеж-град! Не успеем – в болоте навсегда застрянем. Будем
бродить по нему, пока не утопнем.
Все посмотрели туда, куда указывал проводник, и действительно увидели, как будто
белое войско шло на них ровным неумолимым строем. Лодку вытащили, перевернули и
просушили. Столкнули на воду. Проводник взошел на корму и приказал:
– А ту, что на нас полезет, – спокойно ответил проводник. – И глядите в оба, чтобы
ничего не пропустить. Иначе худо будет.
Проводник краем глаза отметил, что Тучков отошел в сторону и сделал ножом зарубку
на дереве, ухмыльнулся в бороду, но ничего не сказал. Взойдя на борт лодки, он
проследил, чтобы каждый из троих занял положенное ему место, и оттолкнулся посохом
от берега.
– Ну, с богом!
Звери молча проводили лодку взглядом, а потом разошлись каждый в свою сторону. Как
будто их и не было.
Лодка повернулась носом в самое сердце болота и начала стремительно набирать ход.
Старик пригнулся и напряг мышцы, как будто лодка входила не в туман, а собиралась
врезаться в скалу…
* * *
Нос лодки проткнул белое молоко тумана и погрузился в него, как в воду. Алексей,
пытаясь понять, какой же момент в его жизни был самым счастливым и был ли такой
вообще, упустил из виду ту секунду, когда вокруг него вдруг все стало белым. В
следующее мгновение он вдруг ощутил в руках меч, на голове – стальной шлем, на теле
– кольчугу и понял, что не сидит, а стоит на носу настоящего боевого драккара
викингов. Прямо на него надвигается такая же лодка с пастью дракона впереди, и
столкновение неизбежно.
За его спиной стояли девушка с распущенными черными волосами и два крепких старика.
Имен их он не знал. Они были вооружены и готовы к бою. Раздался хруст ломающегося
дерева. Потом был толчок, который сбил Алексея с ног, и кто-то, пахнущий козлиным
потом, с диким визгом прыгнул ему на спину. Он перебросил тело через себя, потом
взмахнул рукой, и отрубленная голова покатилась по дощатой палубе к ногам девушки.
Старик сидел рядом и правил лодкой. Его взгляд был по-прежнему светел и чист. Руки
делали то, что нужно. Он правил лодкой. Тучкова в лодке не было. Прямо по курсу
возвышалась огромная плоская гора, по краям которой стояли церкви с золотыми
куполами, мечети с минаретами, виднелись стены синагоги и узорчатые скаты
буддистского храма.
Глава 10
Последний поединок
Лодка с разгона ткнулась в песчаный плес. Мария почувствовала, как джип, к которому
она уже прикипела, как к родному, вдруг налетел на невидимое препятствие и, резко
сминая капот, остановился. Ее сильно толкнуло вперед. Она не была пристегнута,
поэтому больно ударилась грудью о руль и на мгновение потеряла сознание.
Очнулась она уже на песке, куда ее укладывал лицом вверх крепкий седой старик.
Она увидела, как высокий красивый парень выскочил из лодки с карабином наперевес,
передернул затвор и, крикнув куда-то в сторону «Берегись, я прикрою!», выстрелил в
старика. Пуля ударила в грудь и пробила ее насквозь. Старик рухнул на девушку, как
подрубленный дуб, накрыв ее своим телом и не давая дышать.
Алексей увидел, как десантная баржа ударилась о берег, раскрылись створки, и из нее
посыпались солдаты, которых валил на землю пулемет, установленный прямо на пляже и
прикрытый серыми мешками с песком. За ним возвышалась гора, на вершине которой реял
вражеский флаг, а подступы к нему закрывали заграждения из колючей проволоки и
долговременные огневые точки, которые поливали огнем всех, кто пытался сойти с
корабля.
Алексей схватил лежавший рядом карабин и, почти не целясь, выстрелил над головой
прикрывавшего его солдата. Он увидел, как замолчала одна огневая точка, и через
песчаный бруствер перевалилось тело солдата, прямо на раненную в грудь медсестру.
Последнее, что увидела Мария, прежде чем снова потерять сознание, были глаза парня,
стрелявшего из карабина в золотые купола церкви. Они ярко блестели в лучах
заходящего солнца. Парень пробежал мимо нее и скрылся где-то за деревянным
частоколом.
Очнулась Мария от того, что волосы ее были мокрыми и липкими. Она открыла глаза и
поняла, что упирается носом в чью-то слабо дышащую грудь. Ей стало понятно, что на
ней лежит человек. Судя по всему, он был без сознания. Чтобы вздохнуть полной
грудью, ей пришлось кое-как выпростать из-под него руки, схватить за плечи и
сдвинуть в сторону. Мужчина застонал.
– О боже, где я? – сказала Мария, оглядываясь по сторонам. Увиденная картина не
отозвалась в ней никакими воспоминаниями. Одновременно Мария поняла, что ничего не
помнит. Совершенно ничего: ни как она сюда попала, ни кто этот старик, который
сейчас лежит на песке с бледным, как его седые волосы, лицом и истекает кровью.
Старик открыл глаза и снова застонал. Вместе с этим стоном Мария почувствовала, как
у нее нестерпимо ноет грудь, как будто ее лягнул копытом конь. Нужно было что-то
делать. На берегу в лодке она увидела котомку. «Может быть, в ней есть какие-то
медикаменты? Надо посмотреть. Надо попробовать спасти старика, может быть, он
расскажет, где я и что, собственно, вокруг происходит», – подумала она и, тяжело
поднявшись с колен, пошла к лодке.
За этим занятием она не заметила, как старик открыл глаза и прошептал ей что-то
сухими губами. Старику пришлось напрячь мышцы, чтобы она, наконец, посмотрела ему в
лицо. Увидев, что он шевелит губами, Мария приложила к ним ухо и услышала:
– Нам надо зайти в дом. Скоро наступит ночь. Будет очень холодно. На улице нам не
выжить.
– Нет, – мужчина закрыл глаза, собираясь с силами. – Там никого нет. Сама.
* * *
Как долго она тащила на себе старика, Мария не знала. Единственное, что она
запомнила, – это что когда ей удалось втащить его в дверь большого деревянного
сруба, небо окончательно стало иссиня-черным, и где-то в вышине зажглась очень
яркая звезда. Но смотреть на звезды ей было некогда. В доме стояла кромешная тьма.
Единственным источником света были окна. Возле них она нашла коробок спичек.
Покрутив его в руках, она поняла, что не помнит, как называется этот предмет, но
знает, что он служит для зажигания света. В коробке было несколько тонких палочек с
коричневыми шляпками. Мария достала одну из них и несколько раз провела шляпкой по
коричневому боку коробки. Спичка зажглась, осветив пространство. В центре комнаты
стоял стол. На столе – свеча, возле свечи – стопка книг и ноутбук.
Мария удивленно посмотрела на него. Она не знала, как называется этот предмет, но
помнила, для чего он предназначался. Старик снова застонал. Мария зажгла свечу.
Стало светлее. Она уложила раненого на скрипучую кровать и стала ждать,
прислушиваясь к его дыханию. Несмотря на то что в комнате не было никаких
обогревательных приборов, даже печи, в ней было достаточно тепло. Через полчаса
старик согрелся и пришел в себя. Мария, наконец, смогла обратиться к нему с
вопросами, которые ее мучили.
– Навсегда?
– Нет. В лодке есть котомка. А там предметы, которые могут помочь вам вернуть ее.
Мария вложила перстень в ладонь старику. Тот недолго подержал его и вернул обратно.
– Зачем?
– Это твой тест на беременность, ты мне его отдала как плату. Теперь он поможет
тебе вспомнить.
Мария напрягла память. Какой еще тест? Почему я его надела? И вдруг сообразила, что
даже не помнит свое имя.
– Надевай.
Старик усмехнулся:
– К сожалению, не вижу. Мои глаза уже давно ослепли. Но судя по тому, что я
услышал, – это все правда. Такие штучки сегодня редко ошибаются.
И тут Мария все вспомнила. Все до мельчайших подробностей. И ей все вдруг стало
ясно и понятно. Где она, почему она здесь и куда побежал Алексей. Она не
сомневалась, что парень, который пробежал мимо нее минуту назад, и есть Алексей
Панкратов. Перед глазами словно пронеслась вся ее жизнь. Состояние было близким к
смерти. Она задохнулась, схватилась за горло, встала на колени и упала лицом в
дощатый пол. В горле застрял немой вопрос, но она не знала, кому его задать,
вскочила, заметалась по комнате, как раненая птица, и снова вернулась к постели
старика. Упав на его плечо, она зарыдала.
И действительно, как только первая слеза выкатилась из глаза, Марии стало легче.
Она смогла спокойно вздохнуть и даже спустя какое-то время заговорить спокойно:
Мария выпрямилась:
– Тогда все по порядку. То, что вас зовут Харитон, – это я вспомнила. Но кто вы?
Старик усмехнулся:
– Старость, детка моя. Защитники смогли победить все, даже самые страшные болезни,
а вот старость забрала их. В монастыре уже давно никого нет.
– Да.
– Знал, конечно. И не ты одна. Многие пытались сюда попасть, после того как
Защитники победили. Но все его не там искали.
– Не поняла.
– Ну, это – то место, где живут наши души. В голове или в царстве мертвых, по
терминологии древних греков. Когда справедливость на земле победила окончательно, к
нам в Китеж-град, в плюс-пространство, поначалу стало пребывать слишком много
лишнего и праздношатающегося народу. А Китеж-град – это не туристический объект.
Ты тоже была здесь и сидела на берегу озера сотни раз, но не знала, что находишься
рядом с тем местом, которое ищешь. В общем, нам пришлось закрыться от пустых глаз
барьерами. Чтобы осознать, надо было пройти через эти барьеры и иметь проводника,
лучше двух. Светлого и Темного.
– Проводники – это Светлана и Тучков, а барьеры – это черный туннель, дикие звери и
туман?
– Да.
– А мышь?
Старик улыбнулся:
– А на вас он действует?
– Я проходил через него уже тысячу раз. И у меня уже давно нет никаких тайных
желаний.
Мария посмотрела в сторону, куда убежал Алексей. В окне были видны крыши, а над
ними по-прежнему светилась лишь одна-единственная яркая звезда.
– Я помню, что ехала на автомобиле по пустыне. Мне было хорошо и спокойно. А что же
тогда виделось Алексею?
Харитон вздохнул:
– Его всю жизнь готовили убивать. Но так тонко, что он даже не догадывался об этом.
Вот теперь это проявилось во всей полноте. Алексей – прирожденный победитель. Он
будет первым императором Земли и основателем новой династии драконов. Он сможет
объединить все религии мира и станет единственным патриархом планеты. Он будет
самым могучим правителем Земли и установит свою справедливость, равную
божественной.
– Вы?
– Да.
– Все-все?
– Абсолютно.
– Да что тут непонятного? В этом мире все всегда возвращается на круги своя.
Защитникам уже давно не с кем бороться на этой земле. Но то, что сейчас угрожает
людям, – с этим они справиться не смогут.
– Вот именно, и поэтому скоро мир будет перенаселен. Как оказалось, во всей
вселенной не так уж и много мест, где может существовать человек, а там, где он уже
живет, людям скоро просто негде будет жить и нечего есть. Мы плодимся и плодимся
абсолютно бесконтрольно. Скоро мы заполоним все отведенное нам пространство, а оно
ведь не бесконечно.
– Война? Опять? – воскликнула Мария, широко распахнув глаза. У нее перед глазами
побежали выжженные глазницы домов ее родного Цхинвала, лица убитых родителей,
бабушки. Трупы, трупы, трупы.
– Нельзя.
– Тогда он убьет себя сам, но людям это не поможет. Нужно будет искать нового
дракона. Лучше пусть Алексей, чем кто-то другой.
– Это не звезда, это свет на вершине кургана. Алексей добрался туда и теперь будет
бодрствовать всю ночь, греясь у огня, а завтра ровно в полдень произнесет слова
священного вызова на Судный поединок.
– Я.
– Да, я хочу, чтобы он убил меня руками или, еще лучше, – добил из своего оружия,
нарушив тем самым все священные постулаты. И стал настоящим золотым драконом. Без
страха и упрека. Монстром, который установит контроль над всеми людьми.
* * *
Мария действительно всю ночь не смогла сомкнуть глаз. Она отошла от постели
раненого Харитона, который, как ни странно, очень скоро совершенно спокойно уснул,
и села у окна смотреть на свет на вершине кургана. В нем она читала слова священных
постулатов Суда Божьего и вспоминала свою жизнь. Цхинвал, жизнь в Подмосковье в
доме Данилы, годы учебы, первые свидания. Вспоминала свои мечты. И особенно –
последние несколько недель, проведенные вместе с Алексеем. С первого момента его
появления в ее жизни она чувствовала, что он рядом с ней не просто так, что их
сердца бьются в унисон. Ведь у них все было так легко. Она не сомневалась, что так
будет и дальше. И вдруг такое. Алексей станет драконом. Мерзким сухим чудовищем без
сердца. В это было трудно поверить, но тем не менее это было так. Кому, как не ей,
это было известно лучшего всего!
Если Алексей должен стать драконом, значит, тот, кого она сейчас носит под сердцем,
тоже им будет! «А я не хочу, чтобы мой ребенок был таким монстром, а я… Я – матерью
дракона… Нет, я этого не хочу. Зачем мне нужна такая жизнь!»
– Это невозможно.
– Почему?
– Если бы ваш проводник был здесь, было бы проще, – сказал Харитон. – Но теперь я
даже не знаю, что тебе сказать. Пойдем на лобное место. Там посмотрим, кому
принимать смерть. Может, я еще и дойти не смогу…
* * *
Они вышли на крыльцо сруба. Раненый старик, который был когда-то богатырем, и
молодая красивая женщина, поддерживая друг друга, пошли по центральной улице Китеж-
града мимо православного храма, мимо синагоги, мечети и буддийского святилища.
Дорога, закручиваясь по спирали, вела на самый верх мимо памятных знаков,
установленных над могилами погибших Защитников, свезенных сюда со всех концов
света.
Мария шла и читала их имена. И среди них было много знакомых. Где-то на середине
пути Харитон остановился и попросил Марию помочь ему сесть.
Мария взглянула на небо. Солнце было уже почти в самой верхней точке. Это означало,
что они были в пути уже много часов. Им оставалось совсем чуть-чуть. Впереди
оставался всего лишь один ровный участок пути.
С того места, где они сели, были отлично видны край площадки и фигура Алексея,
возвышавшаяся над ними, как скала.
Харитон вздохнул.
– Я вижу, – прошептали его губы. Ему захотелось крикнуть Марии, сказать ей об этом,
но вдруг за ее спиной увидел еще одну человеческую фигуру, потом еще одну, и еще.
Людей становилось все больше и больше. Это были Защитники, которые поднялись по
зову сердца девушки, чтобы стать свидетелями ее Суда Божьего. Харитон узнал среди
них Панкратова, Данилу, Илью и Алексея. Потом он увидел, что рядом с ним
поднимаются к вершине кургана родители Марии, ее бабушка… Он испугался, что если
она обернется, то тоже увидит их, и тогда… Харитон сжал губы, продолжая смотреть на
вершину кургана, потом нащупал на земле суховатую палку, оперся на нее и поднялся.
Встав, он почувствовал, что палка ему совершенно не нужна. Рана затянулась на
глазах. Он пошевелил рукой. В плечо вернулась сила.
Когда Мария поднялась на вершину и скрылась за краем выступа, Харитон осознал, что
хочет быть свидетелем того, что сейчас там произойдет, и побежал наверх,
расталкивая людей. Он не успел услышать, о чем они говорили. Он лишь видел, что
Алексей сначала направил на нее свой карабин, передернул затвор и положил палец на
курок. Потом Мария нажала на бриллиант и дала ему прочитать тест. Потом Алексей
откинул в сторону оружие, а Мария сорвала с пальца кольцо. Мужчина схватил женщину
и поднял над собой так, словно хотел бросить ее о землю. Она не сопротивлялась и,
безжизненно опустив руки, ждала своей смерти, но Алексей не выпустил ее из рук…
* * *
Послесловие
Тучков упал в холодную воду. Одежда тут же на мокла и потянула его вниз. Он пришел
в себя, когда ноги коснулись илистого дна. Сделав несколько взмахов руками, он
понял, что не сможет выплыть, если не скинет с себя обувь. Ему это удалось, и он
вырвался на поверхность, когда легкие уже разрывались от перенапряжения. Еще около
десяти минут он лежал на воде, приходя в себя и оценивая ситуацию. Кругом стоял
сплошной туман, видимость была не больше, чем на вытянутую руку. Кое-как он
определил, что находится в центре небольшого болотного озерца, а вокруг него
извиваются заросли подводных растений, которые каждую секунду грозят спутать ему
руки и снова утянуть ко дну. Однако и лежать вот так просто в воде он не мог.
Начинали стыть ноги и руки.
Тучков попробовал кричать, но туман гасил все звуки. Оставалось одно – плыть. Но
куда? Туман напрочь отбил ему всю память, поэтому он не вспомнил, что еще несколько
часов назад так же мучился сомнениями, пытаясь определить направление движения. С
чистой головой он не стал раздумывать, а просто поплыл куда глаза глядят.
И, как оказалось, это было самое верное решение. Уже через двадцать минут он
выбрался на берег недалеко от того места, откуда недавно они отплыли вместе с
Харитоном, Алексеем и Марией. Отжав одежду, он развесил ее на ветках, чтобы
просушить. Погода была вполне теплая, и он рассчитал, что к вечеру его вещи должны
просохнуть.
Как будто человек прошел здесь всего за несколько минут до него. Зарубка была в
виде буквы «С». Он прочитал эту букву вслух и почти сразу произнес имя: Светлана!
Это имя стало отправной точкой, из которой он размотал целый клубок воспоминаний.
Они были не совсем полные. Во многих местах остались серьезные пробелы, но одно
теперь он знал точно. Где-то там, в лесу, его должна ждать женщина. Одна. Без еды и
помощи. Он оставил ее и обещал вернуться, и должен это сделать. Снова он не стал
выбирать дорогу, а бросился бежать через лес. Он бежал долго, до тех пор, пока
можно было разглядеть в лесной чаще хоть что-то.
Бежал, ежесекундно рискуя проткнуть себе глаза, провалиться в волчью яму и сломать
ногу о корягу. Одежда превратилась в лохмотья. Бежал, пока были силы, а потом упал
и, свернувшись клубком, остался лежать на земле, ожидая рассвета.
Матерый волчище сидел над тушей косули и шершавым языком облизывал морду. Увидев
человека, он нисколько не испугался и не встал на дыбы и не ощетинил холку. Он
лениво поднялся с задних лап и пошел куда-то в лес. На краю поляны волк остановился
и посмотрел на Тучкова, как будто приглашая идти за ним.
Тучков вспомнил про то, как мчался по лесу на спине волка. И тут же отогнал это
воспоминание как ложное. «Люди на волках не ездят, а вот пойти за зверем, может
быть, и стоит. Раз он не боится людей, значит, он их знает. И, может быть, приведет
меня к ним. А там я организую спасательную операцию».
Он шел за волком еще целый день, а ночь снова провел свернувшись калачиком и
укрывшись еловыми ветками. Потом были кабан и медведь… На четвертые сутки он уже
воспринимал их присутствие как само собой разумеющееся. Еще одну ночь он провел на
ветках деревьев, а утром проснулся оттого, что услышал рядом с собой писк мыши.
Вместо того чтобы спуститься вниз, он решил, что стоит добраться до самого верха и
осмотреть окрестности оттуда. Добравшись до того места, где дерево уже едва держало
его, он почти сразу увидел стальную колею железной дороги, упиравшуюся в туннель.
Значит, поляна, с которой они ушли, должна быть где-то рядом. Он нашел ее, когда
ночь снова опустилась на землю. Увидел между деревьями отблески костра.
Светлана сидела на пеньке, смотрела на огонь и читала книгу. Когда Тучков вышел из
чаши, она даже не испугалась. Лишь улыбнулась и спросила:
– Есть будешь?
– Где ты был так долго? – спросила она, наливая ему полную тарелку.
– Заблудился, наверное.
– Ну, бывает.
Светлана услышала, как в ее кармане пискнул сигнал смс.
Светлана улыбнулась.
– Дети прислали.
– Чьи дети?
– Наши! Ты что, Сережа, часом, не заболел? Свежий воздух так на тебя действует?
– На, посмотри.
– Танюша и Леночка.
Светлана засмеялась:
Светлана улыбнулась.
– Кого ты имеешь в виду? Первых влюбленных? Они там, где им и положено. В нашем
сердце.
В левом углу коммуникатора, который Светлана все еще держала перед лицом Тучкова,
он увидел необычный переливающийся значок – три кольца, плавно перетекающие из
одного в другое и создающие одну сплошную линию. Рискуя снова показаться странным,
он все же задал еще один вопрос:
– Ой, это такая штучка, сейчас я тебе все расскажу. Ну, он только вчера появился.
Он для перехода во времени. Это я в новостях прочитала. Ученые недавно открыли.
Представляешь, мы теперь можем не только в любую точку вселенной попасть, но и в
любое время, какое пожелаем. Как в прошлое, так и будущее.
Быково, 2008–2010
* * *
notes
Примечания