Драматургия а. П. Чехова.

Чехова принято называть "Шекспиром XX века". Действительно, его

драматургия, подобно шекспировской, сыграла в истории мировой
драмы огромную поворотную роль. Родившаяся в России на рубеже
нового столетия, она сложилась в такую новаторскую
художественную систему, которая определила собой пути будущего
развития драматургии и театра всего мира.
Разумеется, новаторство драматургии Чехова было подготовлено
поисками и открытиями его великих предшественников,
драматическими произведениями Пушкина и Гоголя, Островского и
Тургенева, на добрую, крепкую традицию которых он и опирался. Но
именно пьесы Чехова произвели подлинный переворот в театральном
мышлении своего времени. Его вступление в сферу драматургии
обозначило новую точку отсчета в истории русской художественной
культуры.
К концу XIX века русская драматургия находилась в состоянии едва
ли не плачевном.
"Пусть на сцене все будет так же просто и так же вместе с тем
сложно, как в жизни: люди обедают, только обедают, а в это время
слагается их счастье и разбиваются их жизни", — говорил Чехов,
выводя формулу новой драмы. И стал писать пьесы, в которых было
схвачено естественное течение будничной жизни, как будто начисто
лишенное ярких событий, сильных характеров, острых конфликтов.
Но под верхним слоем обыденности, в непредвзятой, словно бы
случайно зачерпнутой повседневности, где люди "только обедали",
он обнаруживал неожиданный драматизм, "слагающий их счастье и
разбивающий их жизни".
Обнаруживая пошлость в каждой клеточке быта, Чехов соединял
веселую издевку с добрым юмором. Он смеялся над человеческой
несуразностью, но смехом не убивал самого человека. В мирных
буднях он видел не только угрозу, но и защиту, ценил житейский
уют, тепло очага, спасительную силу земного притяжения. Жанр
водевиля тяготел к трагифарсу и трагикомедии. Наверное, поэтому
его шутливые истории таили в себе мотив человечности, понимания и
сочувствия.

Чехов-драматург питал глубокое отвращение к сюжетной

искусственности, театральности и эффектам старого театра. Он
говорил: «Требуют, чтобы герой, героиня были сценически
эффектны. Но ведь в жизни не каждую-минуту стреляются,
вешаются, объясняются в любви. И не каждую минуту говорят умные
вещи.. Надо создать такую пьесу, где бы люди приходили, уходили,
обедали» разговаривали о погоде, играли в винт, но не потому, что
так нужно автору, а потому, что так происходит в действительной
жизни... Надо, чтобы жизнь была такая, какая она есть, и люди такие,
какие они есть, а не ходульные». Писатель-реалист, умный,
наблюдательный и тонкий художник, Чехов строил свои пьесы не на
внешней интриге с острой завязкой и эффектной развязкой, а на
раскрытии психологического мира героев, их жизненной философии,
их переживаний. Внешние сценические эффекты не нужны были
Чехову. Драматизм его пьес заключался в правдивом и глубоком
показе простых обыденных, жизненных драм, в манере чеховского
письма, проникнутого состраданием к людям, грустью, лиризмом, —
чертами, которые отражали внутренний мир самого Чехова,
мучительно тоскующего о тех днях, когда человек станет свободным
от всякого зла, насилия и неравенства.
Пьесы Чехова, требовавшего, чтобы на сцене все было, как в жизни,
полностью отвечали художественным?, устремлениям
Станиславского и Немировича-Данченко. Вот почему на сцене
Художественного театра Чехов-драматург не только начал звучать,
но и получил самое совершенное, самое полное свое истолкование.
Чехов был для Станиславского и актеров Художественного театра
тем, чем были в свое время Гоголь для; Щепкина и его учеников,
Островский для Прова Садовского и последовавших за ним лучших
артистов Малого-театра.
В годы возникновения Художественного театра — театра передовой
русской интеллигенции — чеховская драматургия исчерпывающе
выражала его художественно-идеологическую платформу.
На сцене Художественного театра пьесы Чехова,, основным мотивом
которых было: «так жить невозможно», имели большое
революционизирующее влияние на зрителей. Чеховские спектакли
Художественного театра учили думать, страстно искать выход,
горячо стремиться к лучшему будущему, и в этом было их боевое
значение.
На исключительную высоту поднялся Художественный театр в
горьковских спектаклях.
В своей книге «Моя жизнь в искусстве» Станиславский говорит:
«Главным начинателем и создателем общественно-политической
линии в нашем театре был А. М. Горький».
К Горькому Художественный театр обратился в канун первой
русской революции. Всегда стремящийся быть на уровне
современности, Художественный театр не мог в это время не
почувствовать стремления отобразить на сцене «общественно-
политические настроения, недовольство, протест, мечтания о герое,
смело говорящем правду». У Горького и хотел найти
Художественный театр то новое слово, которого ждали от него, как
от самого передового театра, зрители.
Это влечение Станиславского и Немировича-Данченко к Горькому
горячо поддержал Чехов, ведущий в то время драматург
Художественного театра и тогдашний властелин его дум. Чехов
вызвался уговорить Горького написать для театра пьесу.

Сведенные вместе, рассмотренные как система, четыре пьесы Чехова

фиксируют основные варианты «взаимоотношений» человека и
бытия, соответствующие, вероятно, различным этапам
идеологического самоощущения автора. Первые две пьесы нового
театра Чехова фиксируют постепенное сужение человеческого
пространства, построение человеком искусственного мира, создание
его образа, выходом из которого становится либо его смерть –
крайняя степень расхождения между собой внутренней и внешней
логики, либо безусловная вера в необходимость и неизбежность
жизни-страдания («Чайка», «Дядя Ваня»). Затем автор описывает
обратный процесс – попытку движения в сторону растворения
человеческой жизни в бытии и сразу же ставит ее возможность под
сомнение («Три сестры»). Наконец, последний взгляд на мир,
брошенный Чеховым-драматургом, запечатлевает вечное движение
человека от гармонии – к абсурду, невольно, но неизбежно эту
гармонию уничтожающему («Вишневый сад»).
Пьесы Островского - конфликт бедности и богатства, конфликт
добродетели и порока, корысти и бескорыстия и т. д.
Чехов не сразу, но именно в своих знаменитых пьесах («Три сестры»,
«Дядя Ваня», «Чайка», «Вишневый сад») создает конфликт совсем
другой природы, это не конкретный конфликт, а конфликт человека
с самим собой и в то же время со всем миром.
Пьеса « Чайка». В 1896 г. на сцене Александрийского театра пьеса
с треском провалилась. Зрители ничего не поняли в спектакле.
Через два года на сцене Московского Художественного театра пьеса
имела шумный успех. Как это могло быть? - Все дело в режиссуре.
Молодой актер и режиссер К. С. Станиславский дал совсем иную
интерпретацию, обратив внимание на все рекомендации автора.