Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017

04.09.
2018 Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017
Арбитражная практика для юристов | 5 Май

2017
От редакции
-Что важнее: красивый вид или право собственности?
Новости
-Обзор арбитражных споров
-Прецедент месяца
Интервью
-«Лишить стороны права представлять правовые заключения — это все равно что лишить их права
выдвигать собственные правовые аргументы»
Главная тема
-Срок исковой давности истекает через год. Как определить последний день для подачи иска
-Истец пропустил срок давности. Аргументы, которые помогут избежать отказа в защите права
-Контрагент отказался от договора. Когда начнет течь срок давности по возврату аванса
Судопроизводство
-Цессия и зачет на стадии исполнительного производства. Когда это эффективнее, чем ждать
исполнения судебного акта
-Сторона хочет приобщить доказательство к делу. Как минимизировать риск судебного отказа
-Судебный эксперт подготовил некачественное заключение. Удастся ли снизить его вознаграждение
Хозяйственные споры
-Заверения об обстоятельствах. Почему новелла ГК не изменила правоприменительную практику
-Контрагент получил конфиденциальную информацию во время переговоров. Как компании
обезопасить себя от ее разглашения
-Поручительство. Как оптимизировать договорные условия
-Односторонний отказ от исполнения обязательства. Когда суд оправдает контрагента
-На стороне арендодателя появилось новое лицо. Что делать арендатору, чтобы не попасть в
просрочку
-Заказчик требует от подрядчика неустойку за нарушение сроков работ. Когда такие требования
необоснованны
Банкротство
-Должник оформил мнимую сделку для дружественного банкротства. Пять примеров для борьбы с
недобросовестным кредитором
-В реестр должника включены требования, основанные на ничтожной сделке. Как противостоять
недобросовестному кредитору
Налоговые споры
-Поставщик в ходе исполнения договора перешел на упрощенную систему. Что предпринять
покупателю для возмещения НДС
Последняя полоса
-Капуста и тонкости финансовой терминологии
https://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=26585 1/85
04.09.2018 Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017
ОТ РЕДАКЦИИ
Что важнее: красивый вид или право

собственности?
А ндрей Владимирович Егоров
к . ю. н., главный ре дак тор журнала «Арбитражная прак тик а для юристов»
Прекрасный законопроект подготовлен в недрах Государственной думы. Он гласит примерно

следующее. Если власти Москвы утвердят проект определенного дома (условно, П44Т) как морально
устаревший, они могут решить, что надо такие дома сносить.
Причем речь не идет о процедуре выкупа для государственных или муниципальных нужд.
Не нравится кому-то эта процедура: там слишком жесткие условия изъятия земельных участков, и,
видимо, слишком много денег придется заплатить. Кроме того, очень спорно будет выглядеть
изъятие, при котором изымут земельный участок с пятиэтажкой и отдадут его частному
застройщику, который поставит там же пятидесятиэтажку. В чем государственный интерес? В том,
чтобы стало в 10 раз больше народу, заходящего в метро в час пик или выезжающего на авто
на улицу прежней ширины?
Поэтому придумано «квазиизъятие». Именуемое сносом. Во благо народа.
Сейчас то тут, то там появляются выступления разных чиновников, которые пытаются успокоить
граждан, объяснить, как же им будет хорошо, если этот проект будет принят, как многим
понравилось переселиться в новое комфортабельное жилье. Некоторые чиновники утверждают
даже, что переселение будет сугубо добровольным.
Читаю эти публикации и закипаю.
Не надо так говорить. Это, мягко говоря, неправда. Во-первых, я читал законопроект. Во-вторых,
это невозможно в принципе. Во всякой пятиэтажке чаще всего найдется тот, кто не захочет из нее
уезжать.
Так что в законопроекте? А в законопроекте — чистый судебный порядок для несогласных. Причем
суд не будет проверять, обоснован снос или нет. Суд будет проверять только то, нормальное тебе
дали помещение взамен или нет. А то, что оно в чистом поле, рядом с промзоной и т. п., — это
не критерий для суда. И судебное решение вступит в силу немедленно. И обжаловать его
ты сможешь только в части вида помещения, предоставляемого взамен. Дадут тебе в другом поле,
если выиграешь.
Это как, мне хочется узнать?! Это право собственности на квартиру и на землю в составе общего
имущества собственников многоквартирного дома?
Мне кажется, это перебор. История показывает, что земельный вопрос — очень тонкий вопрос.
И неважно, на Востоке мы, на Западе или посредине…
НОВОСТИ
Обзор арбитражных споров

Неисполнимый кредитный договор в целях погашения задолженности третьего лица
не является мнимой сделкой
Требования о взыскании неустойки по обеспеченному залогом договору включаются
в реестр как обеспеченные залогом
Банк не вправе банкротить должника в упрощенном порядке по требованиям,
не связанным с банковской деятельностью
Для признания сделки должника недействительной необходимо оценить
ее во взаимосвязи с другими связанными сделками
Для выдачи исполнительного листа на исполнение решения третейского суда
соблюдать досудебный порядок не нужно
В договор нельзя включить третейскую оговорку с указанием суда, который
не существует на дату его подписания
ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ
Неисполнимый кредитный договор в целях погашения

задолженности третьего лица не является мнимой сделкой
Если заемщик заключил неисполнимый для себя кредитный договор в целях погашения долга
третьего лица, поручителем которого он являлся, он не вправе требовать признания такого
договора мнимой сделкой.
Банк и физическое лицо (заемщик) заключили кредитный договор на сумму 40 млн руб. в целях
погашения заемщиком задолженности третьего лица перед банком. Заемщик не исполнил
обязательств по договору, и банк обратился в суд, требуя взыскать задолженность, проценты
и неустойку.
Заемщик подал встречный иск о признании кредитного договора недействительным, указав, что
он подписал договор под влиянием заблуждения относительно его исполнимости. Договор был
заключен для вида, не направлен на создание последствий, соответствующих кредитному договору,
а значит, является мнимой сделкой.
Районный и краевой суды встали на сторону заемщика. Суды учли, что в день получения кредита
заемщик перечислили его банку в том же объеме в счет уплаты задолженности третьего лица.
На момент заключения договора заемщик не мог исполнить взятое на себя обязательство, о чем
кредитору было известно. При выдаче кредита физическому лицу, имевшему на момент сделки
неудовлетворительное финансовое состояние, банк преследовал целью уменьшить суммы
резервирования и улучшить свою налоговую отчетность, то есть заведомо совершил сделку,
противоречащую основам правопорядка и нравственности. Воля обеих сторон не была направлена
на возникновение соответствующих гражданских прав и обязанностей, поскольку заемщик
не предполагал получать деньги на личные нужды, а кредитор ему их выдавать. В связи с этим
кредитный договор недействителен, так как является мнимой сделкой.
Верховный суд занял противоположную позицию по делу. Суд учел, что банк надлежащим образом
перечислил сумму кредита заемщику, которой тот распорядился. Кроме того, в период действия
договора заемщик неоднократно подписывал дополнительные соглашения к нему, произвел
частичное исполнение кредитного договора. Это, по мнению суда, свидетельствует о наличии воли
обеих сторон договора на исполнение совершенной сделки и достижение соответствующих
ей правовых последствий. Действия заемщика после заключения сделки давали основания банку
полагаться на ее действительность. В связи с этим заявление заемщика, ссылающегося
на недействительность сделки, не имеет правового значения в силу ч. 5 ст. 166 ГК РФ.
Суд также учел, что заемщик являлся поручителем по кредитному договору третьего лица. При этом
если заключенный истцом и ответчиком кредитный договор по своей правовой природе является
исполнением заемщиком ранее возникших обязательств поручителя, то его заключение
не освобождает ответчика от исполнения кредитных обязательств. Однако суды не дали оценку
данным обстоятельствам.
В связи с этим Верховный суд направил дело на новое рассмотрение.
Источник: определение Верховного суда РФ от 17.01.2017 № 18-КГ16-160
БАНКРОТСТВО
Требования о взыскании неустойки по обеспеченному залогом
договору включаются в реестр как обеспеченные залогом
Если договор с должником обеспечен залогом, требование о взыскании неустоек по нему относится
к обеспеченным залогом требованиям и подлежит удовлетворению после погашения требований
кредиторов третьей очереди по основному долгу и процентам.
Банк заключил с обществом кредитный договор, обеспеченный ипотекой нежилого помещения

и земельного участка. Условия кредитного договора и договора ипотеки предусматривали
ответственность заемщика в виде неустоек за различные нарушения его обязательств.
Обязательства по уплате этих неустоек обеспечивались залогом того же имущества.
В дальнейшем банк уступил права требования по кредитному договору в пользу физического лица
(цессионарий).
Общество-должник обанкротилось, и цессионарий обратился в суд с заявлением о включении

в реестр задолженности по кредиту, процентов и неустоек как обеспеченных залогом имущества
должника.
Суды трех инстанций удовлетворили требования лишь в части. Они признали требования, которые
составляют сумму основного долга и процентов за пользование кредитом, обеспеченными залогом
имущества должника. В удовлетворении остальной части заявления, в том числе о признании
обеспеченными залогом имущества должника требований о взыскании неустоек, суды отказали. Они
исходили из того, что требования о взыскании неустойки не обладают преимуществом перед
незалоговыми требованиями об уплате основного долга и процентов. При этом суды
руководствовались ст. 137, 138 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности
(банкротстве)» (далее — Закон № 127-ФЗ) с учетом пп. 15–17 постановления Пленума ВАС
РФ от 23.07.2009 № 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований
залогодержателя при банкротстве залогодателя» (далее — Постановление № 58).
Однако Верховный суд не согласился с выводами нижестоящих судов. Суд указал, что ни закон,
ни кредитный договор не предусматривают, что в случае банкротства заемщика залог в отношении
требований по взысканию неустоек, возникших в связи с неисполнением обеспеченного залогом
обязательства, прекращается. Данные требования подлежат удовлетворению в очередности,
установленной в п. 3 ст. 137 Закона № 127-ФЗ (п. 17 Постановления № 58).
Таким образом, требование о взыскании неустоек как обеспеченное залогом имущества должника
должно учитываться отдельно в реестре требований кредиторов, подлежит удовлетворению после
погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов по требованиям всех
кредиторов третьей очереди, включая незалоговых. Однако оно имеет залоговое преимущество
перед удовлетворением необеспеченных требований кредиторов по санкциям. Следовательно,
требование цессионария о взыскании неустоек относится к обеспеченным залогом требованиям,
подлежащим удовлетворению после погашения требований кредиторов третьей очереди
по основному долгу и процентам. Выводы судов об обратном привели к необоснованному
приравниванию требований кредиторов по финансовым санкциям, обеспеченных и необеспеченных
залогом, что противоречит сути залоговых правоотношений и положениям статей 334, 337 ГК РФ.
Исходя из этого, суд полностью удовлетворил требования цессионария.
Источник: определение Верховного суда РФ от 30.03.2017 по делу № А79-7479/2014
Банк не вправе банкротить должника в упрощенном порядке

по требованиям, не связанным с банковской деятельностью
Если требования банка к должнику не связаны с осуществлением им банковской деятельности, банк
не вправе требовать банкротства должника в упрощенном порядке.
Банк обратился в суд с заявлением о признании общества банкротом, ссылаясь на неисполнение

обязательств по договору об участии в расходах на реконструкцию.
Суды трех инстанций удовлетворили требования банка, ввели в отношении должника процедуру
наблюдения и включили требования банка в третью очередь реестра кредиторов. Суды исходили
из того, что требования кредитора подтверждены надлежащими доказательствами, задолженность
общества по соглашению составляет более 300 тыс. руб. и обязательства по ее погашению
просрочены более чем на три месяца. При этом суды отклонили возражения общества о том, что
задолженность перед банком не подтверждена вступившим в законную силу судебным актом
о ее взыскании. Суды сослались на п. 2 ст. 7 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ
«О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон № 127-ФЗ), согласно которому право
на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора — кредитной организации
со дня возникновения у должника признаков банкротства.
Верховный суд не согласился с данной позицией. Суд указал, что кредитные организации
действительно вправе заявлять о банкротстве должников в упрощенном порядке на основании п. 2
ст. 7 Закона № 127-ФЗ. Между тем суды должны толковать норму права исходя из ее существа
и целей законодательного регулирования, то есть суд принимает во внимание не только буквальное
значение содержащихся в ней слов и выражений, но и цели, которые преследовал законодатель
(абз. 3 п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора
и ее пределах»). Как указывал Конституционный суд РФ, толкование закона правоприменителем
не должно приводить к нарушению закрепленного в ст. 19 Конституции РФ принципа равенства
(постановления от 11.03.1998 № 8-П, от 15.06.1998 № 18-П и др.). Истолкование положений п. 2 ст.
7 Закона № 127-ФЗ в качестве допускающих возможность обращаться с заявлением о признании
должника банкротом без представления судебного акта только лишь в связи с наличием у заявителя
статуса кредитной организации явилось бы нарушением принципа равенства, поскольку
наделяло бы кредитные организации ничем не обусловленными преференциями при инициировании
процедур банкротства.
Судебная коллегия пришла к выводу, что критерием, допускающим возбуждение дела о банкротстве
подобным упрощенным способом, выступает деятельность кредитной организации по осуществлению
банковских операций. Отличительной особенностью требований кредитных организаций является то,
что они подтверждаются стандартными средствами доказывания. В связи с этим процесс проверки
их обоснованности не представляет большой сложности. Следовательно, для целей применения абз.
2 п. 2 ст. 7 Закона № 127-ФЗ судам необходимо проверять, является ли требование заявителя
следствием реализации специальной правоспособности кредитной организации или тесно связанным
с ним требованием.
В данном случае банк ссылается на наличие у общества долга, возникшего из договора об участии
в расходах на реконструкцию недвижимости, заключение которого не было обусловлено
специальной правоспособностью кредитной организации. На такое требование не распространяются
положения п. 2 ст. 7 Закона № 127-ФЗ. Поэтому банк не вправе пользоваться упрощенным порядком
инициирования процедуры банкротства общества. В связи с этим Верховный суд отменил судебные
акты нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение.
Для признания сделки должника недействительной необходимо

оценить ее во взаимосвязи с другими связанными сделками
Если договор является одним из элементов реализации плана по кредитованию должника, при
оценке его действительности необходимо учесть совокупный экономический эффект всех сделок.
Завод (продавец) и общество (покупатель) заключили контракт, по условиям которого завод продал
покупателю свои производственные активы с целью передачи их в лизинг заводу с правом
обратного выкупа.
В дальнейшем суд признал завод несостоятельным и открыл в отношении него конкурсное

производство.
Полагая, что целью заключения контракта являлось причинение вреда имущественным правам
должника и его кредиторов, конкурсный управляющий оспорил его в суде.
Суды трех инстанций отказали в удовлетворении требований конкурсного управляющего. Они

пришли к выводу об отсутствии совокупности условий для признания контракта недействительной
сделкой: наличие у должника признаков неплатежеспособности на дату заключения контракта,
осведомленность об этом общества, а также злоупотребление правом сторонами.
При этом суды указали, что превышение цены договора лизинга над ценой контракта
не свидетельствует об уменьшении стоимости имущества или его размера, а также об отсутствии
реального хозяйственного смысла в оспариваемой сделке. В данном случае необходимо учитывать
и имущественный интерес лизингодателя, который аналогичен имущественному интересу
заимодавца, предоставляющего денежные средства во временное пользование заемщику.
Верховный суд не согласился с выводами судов. Суд учел, что продажа имущества должника
осуществлялась при наличии у него значительной кредиторской задолженности, в том числе перед
банками. Одним из условий полного расчета покупателем по контракту являлось подтверждение
банками исполнения должником своих обязательств по ряду кредитных договоров.
При таких обстоятельствах оценка действительности сделки по купле-продаже не могла

производиться без учета всей совокупности отношений, так как данная сделка являлась одним
из элементов реализации плана по кредитованию должника с использованием механизма
возвратного лизинга. Вопреки выводам судов соотношение совокупного размера лизинговых
платежей и цены контракта влияет на разрешение вопроса о равноценности встречного
предоставления. Поскольку цена договора лизинга, по сути, определяет объем обязательств
продавца по возврату финансирования и уплате процентов, рыночная стоимость предмета
возвратного лизинга должна быть сопоставима именно с этой ценой. В свою очередь, разница между
ценами договора лизинга и контракта предопределяется сложившимися ставками финансирования
на рынке лизинговых услуг, согласованным сторонами периодом такого финансирования и иными
объективными факторами.
В связи с этим при определении такого признака подозрительной сделки, как причинение вреда
от купли-продажи имущества завода, во внимание следовало принимать совокупный экономический
эффект для должника от вступления в несколько объединенных общей целью юридических
отношений. Иными словами, для признания условий конкретной сделки несправедливыми необходимо
учитывать условия других взаимосвязанных сделок и обстоятельства их заключения.
Кроме того, вследствие расторжения обществом договоров лизинга спорное имущество было
продано третьему лицу. Последовательное заключение данных сделок привело к выводу всего
имущественного комплекса, на котором осуществлялась производственная деятельность должника,
и, следовательно, лишила кредиторов должника возможности погасить свои требования за счет
этого имущества, о чем не могли не знать их стороны.
Поскольку суды не выяснили все обстоятельства спорных сделок, Верховный суд отменил принятые
судебные акты и направил дело на новое рассмотрение.
СУДОПРОИЗВОДСТВО
Для выдачи исполнительного листа на исполнение решения
третейского суда соблюдать досудебный порядок не нужно
Решение третейского суда свидетельствует о наличии спора между сторонами, который не может
быть разрешен в рамках досудебного порядка, поэтому соблюдать такой порядок по требованиям
на выдачу исполнительного листа на принудительное исполнение решение третейского суда
не нужно.
Банк обратился в арбитражный суд с требованием о выдаче исполнительного листа

на принудительное исполнение решения третейского суда.
Суды первой и кассационной инстанций вернули банку его заявление, сославшись на норму ч. 5 ст.
4 АПК РФ о необходимости соблюдения обязательного досудебного порядка урегулирования спора.
Банк не согласился с таким решением и обратился в Верховный суд.
Высшая инстанция встала на сторону банка. Суд указал, что факт принятия третейским судом
решения уже сам по себе свидетельствует о наличии спора между сторонами, который являлся
предметом рассмотрения третейского суда и не был разрешен сторонами путем заключения
мирового соглашения. Спор, по которому принято решение третейского суда, являющееся
окончательным, уже разрешен третейским судом. Заявитель обращается в государственный суд
с заявлением о выдаче исполнительного листа в связи с неисполнением третейского решения. При
этом он не инициирует новое судебное разбирательство по спору, не урегулированному
в досудебном порядке, направленное на внесудебное исчерпание конфликта.
Досудебный порядок урегулирования экономических споров представляет собой взаимные действия

сторон материального правоотношения, направленные на самостоятельное разрешение возникших
разногласий. Лицо, считающее, что его права нарушены действиями другой стороны, обращается
к нарушителю с требованием об устранении нарушения. Если получатель претензии находит
ее доводы обоснованными, то он предпринимает необходимые меры к устранению допущенных
нарушений, исключив тем самым необходимость судебного вмешательства. Такой порядок ведет
к более быстрому и взаимовыгодному разрешению возникших разногласий и споров.
В данном случае от возможности досудебного урегулирования спора стороны отказались уже при
фактическом инициировании третейского разбирательства. В связи с этим ст. 237 АПК РФ,
содержащая специальные нормы о требованиях к заявлению о выдаче исполнительного листа
на принудительное исполнение решения третейского суда, не содержит указаний на необходимость
представления заявителем доказательств соблюдения претензионного порядка.
Соответственно, положения п. 5 ч. 1 ст. 129 АПК РФ не должны применяться в случаях обращения

в арбитражный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение
решения третейского суда. Иное привело бы к необоснованному увеличению срока рассмотрения
требования заявителя о выдаче такого исполнительного листа и возложению на него
процессуальных обязанностей, не соответствующих существу заявленного требования. С учетом
этого Верховный суд отменил принятые судебные акты и направил дело для рассмотрения
по существу.
В договор нельзя включить третейскую оговорку с указанием

суда, который не существует на дату его подписания
Если стороны определяют, что споры из договора подведомственны конкретному третейскому суду,
который будет создан после заключения договора, такая третейская оговорка недействительна.
Два общества заключили предварительный договор купли-продажи объектов недвижимости.

В договоре стороны закрепили, что все споры подлежат рассмотрению в конкретном третейском
суде. Между тем на дату подписания договора третейский суд еще не существовал — он был создан
лишь через несколько месяцев.
Общество-продавец так и не заключило основной договор с покупателем. В итоге покупатель решил

возместить сумму обеспечительного платежа и проценты через суд. Покупатель обратился
в арбитражный суд, поскольку счел, что третейская оговорка недействительна. Продавец, в свою
очередь, просил суд оставить исковое заявление без рассмотрения, поскольку спор
подведомственен третейскому суду.
Суд первой инстанции встал на сторону продавца. Суд пришел к выводу, что заключенное
сторонами третейское соглашение соответствует требованиям, предъявляемым к такому
соглашению ст. 7 Федерального закона от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской
Федерации». Довод истца о недействительности третейского соглашения ввиду того, что на дату
заключения предварительного договора данный третейский суд еще не был создан, суд отклонил
как необоснованный. Суд счел, что сам факт создания третейского суда позже даты заключения
соглашения о третейской оговорке не свидетельствует о недействительности такого соглашения.
Кроме того, покупатель при заключении договора не заявлял возражений относительно третейской
оговорки. Формулировка третейской оговорки позволяет установить намерение сторон о разрешении
спора в конкретном третейском суде. Тот факт, что на момент возникновения спора этот
третейский суд был создан и является действующим, свидетельствует об исполнимости третейского
соглашения. В связи с этим суд оставил иск покупателя без рассмотрения.
Апелляционный суд занял противоположную позицию. Суд счел, что заключенное истцом
и ответчиком третейское соглашение не соответствует установленным законом требованиям
к такому соглашению, поскольку в момент подписания договора третейский суд не был создан
в установленном порядке. В связи с этим пункт договора о третейской оговорке является
недействительным (ничтожным). Учитывая, что между сторонами отсутствуют другие
договоренности или соглашения, определяющие третейский суд для рассмотрения споров между
ними, третейская оговорка не может служить основанием для прекращения рассмотрения дела
в арбитражном суде. Исходя из этого, апелляция отменила определение суда первой инстанции
и направила дело в арбитражный суд первой инстанции для рассмотрения по существу.
Источник: постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.01.2017 по делу

№ А40-154234/16
НОВОСТИ
Прецедент месяца
Взыскать убытки с ФССП за незаконно снятый с имущества должника арест вправе только
исключительно добросовестный взыскатель (определение Верховного суда
РФ от 15.02.2017 по делу № А40-119490/2015).
Суть дела
Компания-кредитор обратилась в суд с целью взыскать долг по договорам аренды с одного
из поручителей за счет принадлежащих последнему земельных участков.
Суд наложил арест на участки, однако позже пристав незаконно снял его. В итоге поручитель успел
продать землю третьим лицам. Пристава за его действия привлекли к уголовной ответственности.
Компания попыталась обратить взыскание на земельные участки, но получила отказ суда, поскольку
они уже перешли в собственность третьих лиц. Аннулировать договоры купли-продажи участков
также не удалось, так как на момент совершения сделок обременений в отношении участков
не было.
В дальнейшем компания уступила права требования к поручителю третьему лицу. Цессионарий

счел, что в результате незаконных действий пристава он утратил возможность обратить взыскание
на спорные участки и, соответственно, полностью взыскать долг. В связи с этим цессионарий
обратился в суд, требуя взыскать с ФССП убытки в размере суммы требований к поручителю.
Позиция первой инстанции: ФССП должна возместить убытки,

причиненные незаконным снятием ареста с имущества
должника
Суд первой инстанции принял во внимание приговор в отношении пристава за совершение
незаконных действий по снятию обременения с имущества поручителя. При этом суд счел
доказанным наличие причинно-следственной связи между действиями пристава и причиненным
истцу ущербом.
Также суд учел, что истец предпринимал дальнейшие действия по обращению взыскания
на спорные земельные участки и оспаривание договоров купли-продажи, но получил отказ судов.
При этом ответчик не представил доказательств наличия у должника иного имущества, за счет
которого требования истца могли бы быть удовлетворены.
Исходя из этого, суд пришел к выводу, что истец исчерпал все доступные ему средства судебной
защиты, чтобы получить удовлетворение своих требований за счет имущества должника.
Согласно п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 27 «О некоторых вопросах

применения законодательства об исполнительном производстве», если из-за незаконного снятия
ареста с имущества оно было отчуждено должником, возможный размер убытков, причиненных
приставом, может быть равен примерной стоимости отчужденной вещи. В данном случае размер
убытков истца равен сумме неудовлетворенных имущественных требований к должнику.
Соответственно, истец имеет право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями
судебного пристава-исполнителя, за счет казны РФ по правилам ст. 1064, 1069 ГК РФ.
Позиция апелляции: государство не должно возмещать ущерб,

если возможность исполнения судебного акта не утрачена
Апелляционный суд подчеркнул, что отсутствие реального исполнения по исполнительному листу
само по себе не основание для возложения на государство обязанности возместить не полученные
от должника суммы. Ответственность государства в сфере исполнения судебных актов
ограничивается надлежащей организацией их принудительного исполнения и не подразумевает
обязательности положительного результата, если таковой обусловлен объективными
обстоятельствами, зависящими от должника (п. 85 постановления Пленума ВС РФ от 17.11.2015
№ 50).
Исполнительное производство в отношении должника не окончено, пристав предпринимает

необходимые действия по исполнению судебных актов. Таким образом, возможность взыскания
денежных средств с должника не утрачена. Исходя из этого, апелляция отказала в удовлетворении
требований кредитора.
Позиция кассации: если после снятия ареста у должника

не осталось иного имущества, убытки должна возместить казна
Суд округа исходил из того, что вред подлежит возмещению взыскателю, если пристав незаконно
снял арест с имущества, впоследствии отчужденного должником, и иным имуществом должник
не владеет. Бремя доказывания наличия иного имущества у должника возлагается на ответчика (п.
83 постановления Пленума ВС РФ от 17.11.2015 № 50).
Ответчик не представил ни одного доказательства наличия у должника какого-либо имущества

и возможности исполнить решение суда. Для разрешения спора не имеет значения тот факт, что
исполнительное производство не окончено. На момент рассмотрения дела прошло более трех лет
с момента возбуждения исполнительного производства. Однако требования исполнительного
документа до сих пор не исполнены. В связи с этим кассация оставила в силе решение суда первой
инстанции.
Позиция Верховного суда: убытки с ФССП вправе требовать

только исключительно добросовестный взыскатель
Верховный суд счел, что к невозможности исполнения судебных актов привели и действия самого
истца, который не исчерпал все доступные ему средства защиты. В частности, истец
не осуществлял эффективный контроль за интересующим его имуществом, не оспорил действия
Росреестра. Иски об оспаривании сделок по продаже участков Верховный суд расценил как
предъявленные исключительно с целью имитировать видимость обращения к судебной защите
и показать утрату возможности получить причитающиеся с должника денежные средства.
Являясь профессиональным предпринимателем, истец должен был приложить максимальные усилия

для удовлетворения своих требований, но не рассчитывать покрыть предпринимательский риск
за счет гарантированных выплат со стороны государства. Государство в случаях возмещения
ущерба перераспределяет бюджетные средства в нарушение баланса с иными общественными
интересами. Такие средства, предполагающие смещение баланса общественных интересов, могут
выплачиваться субъектам, продемонстрировавшим исключительно добросовестное поведение
и приложившим максимальные профессиональные усилия для достижения положительного
результата.
Поскольку истец такого поведения не продемонстрировал, а исполнительное производство

в отношении должника еще не окончено, Верховный суд оставил в силе постановление апелляции.
ИНТЕРВЬЮ
«Лишить стороны права представлять правовые

заключения — это все равно что лишить их права
выдвигать собственные правовые аргументы»
О судебной экспертизе, обратной силе процессуального закона, а также о том, почему
в суде не работает ссылка на доктрину права, рассказал Михаил Зиновьевич Шварц, к. ю. н.,
исполняющий обязанности заведующего кафедрой гражданского процесса Санкт-
Петербургского государственного университета.
БИОГРАФИЯ
• В 1995 году с отличием окончил юридический факультет СПбГУ, обучался в аспирантуре

юридического факультета по кафедре гражданского процесса
• С 1998 по 2004 год — ассистент, с 2004 года по настоящее время — доцент кафедры гражданского
процесса
• В 2004 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Систематизация арбитражного

процессуального законодательства (проблемы теории и практики)»
• Автор более 40 научных, учебных и учебно-методических работ по вопросам гражданского

и арбитражного процесса, исполнительного производства, нотариата, способов защиты гражданских
прав
• Исполняющий обязанности заведующего кафедрой гражданского процесса СПбГУ
• Член Научно-консультативного совета при Верховном cуде РФ, Научно-консультативного совета

при ФССП РФ
• С 1996 года — адвокат, в настоящее время — управляющий партнер АБ «Шварц и партнеры»
— Михаил Зиновьевич, добрый день! После последней конференции по субсидиарной

ответственности при банкротстве, где мы с Вами выступали, мне передали такие отзывы
о Вашем выступлении: ну вот, наконец дали слово Шварцу, он выступил и расставил все
точки над «i». Даже стало немного завидно. А почему Вас вдруг заинтересовало
банкротство?
— Мне этот вопрос интересен был и с материальной точки зрения. Что это за субсидиарная
ответственность такая? Она стоит в одном ряду с долевой и солидарной ответственностью или она
явление другого порядка? Но и, конечно, с точки зрения процессуальных вопросов в этом институте
много интересного. Во-первых, презумпции…
— Вы имеете в виду, например, презумпцию того, что если директор потерял вдруг
документы своей организации и она стала банкротом, то предполагается, что он виновен
в доведении ее до банкротства (п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве)?
— Да, ее самую. Что это за презумпция такая? Возможно ли ее опровергнуть? Тут возникают
вопросы даже конституционно-правовой оправданности соответствующих презумпций,
их допустимости с точки зрения реальной доступности судебной защиты. Некоторые из них могут
выглядеть неопровержимыми.
— Еще меня такая проблема заинтересовала недавно: обратная сила законов.

В гражданском праве огромный вопрос. Есть ли такая проблема в процессуальном праве?
— Надо сказать, что в процессуальном праве эта проблема тоже есть. Можно привести пример
из уголовно-процессуального права, но для бизнеса этот вопрос может быть интересен. Мы все
знаем историю с либерализацией и ужесточением порядка возбуждения дел по налоговым
преступлениям, когда сначала установили (в 2011 году), что уголовное дело можно возбуждать
только при условии, что в течение двух месяцев после вступления в силу решения налогового
органа, принятого по результатам мероприятий налогового контроля, налогоплательщик не уплатил
установленную в этом решении недоимку, но в 2014 году отыграли обратно, и, как известно, теперь
следователь может возбудить дело и в отсутствие решения налогового органа о взыскании
недоимки. Немедленно, как только появился этот исключительный повод к возбуждению уголовного
дела в 2011 году, возник вопрос об обратном действии данного процессуального закона. И есть
даже решение Верховного суда на этот счет, где он его (обратное действие) отверг.
А фабула такая: предприниматель, в отношении которого возбудили уголовное дело ранее, чем
ввели этот исключительный повод в виде решения налоговой инспекции о взыскании недоимки при
условии неуплаты ее в течение двух месяцев, после его появления просил применить новый
процессуальный закон с обратной силой, указывая, что тот улучшил его положение и, значит, дело
подлежало прекращению. Он рассуждал так: те, кто не заплатили налоги тогда же, когда и я,
теперь защищены от уголовной ответственности до тех пор, пока их не поймал налоговый орган,
и к тому же имеют два месяца, чтобы заплатить недоимку на основе решения налоговой инспекции,
что полностью исключает возбуждение уголовного дела, и я хочу пользоваться такой же защитой.
Конференция по субсидиарной ответственности при банкротстве, проходила 29.03.2017 года. Запись

доступна на сайте Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте
Российской Федерации (privlaw.ru)
Верховный суд сказал, что исключительный повод к возбуждению уголовного дела — это норма
процессуального права, и она не имеет обратной силы. В применении правила, установленного ст.
10 УК РФ, было отказано, и уголовное дело не было прекращено. Но этот пример показывает, что
есть существенное переплетение норм материального и процессуального права. Ведь что-то
в логике того предпринимателя было от идеи об улучшении положения обвиняемого новой нормой
процессуального права, согласитесь?
А теперь обратный пример. В 2014-м произошло ужесточение порядка возбуждения уголовных дел.
Этот исключительный повод отпал, и теперь можно сразу же возбудить уголовное дело
по нарушениям, по которым до 2014 года без решения налогового органа сделать это было нельзя.
Что произошло? Это изменение процессуального закона, ухудшающее положение частного лица.
— Мне кажется, есть много сфер в нашем праве, где люди просто не задумываются
об обратной силе закона. Например, когда законодатель изменяет очередность
удовлетворения требований кредиторов при банкротстве. Относительно недавно в делах
о банкротстве застройщиков было введено правило, поднимающее граждан — участников
строительства в очереди над всеми остальными кредиторами (кроме первой и второй
очереди). На кого распространяются новые нормы — только на тех кредиторов, чьи
требования возникли после даты соответствующих изменений? Или на всех? Судебная
практика в общем такой проблемы не видит, я считаю. А зря. По-видимому, здесь должна
идти речь об обратной силе закона. И значит, могут быть пределы у такой обратной силы.
— Да, ведь здесь возникает вопрос о применении ст. 422

ГК РФ, в которой сказано, что к договору должен
применяться закон, действовавший на момент его
заключения. Теоретически можно сказать, что я,
заключая договор, полагался на то, что
по действовавшему тогда законодательству буду
находиться в третьей очереди кредиторов, но к моменту
спора меня переместили вдруг в четвертую очередь.
— Конечно, я об этом и говорю. В большинстве своем

ст. 422 обсуждается применительно к изменению
ставок или порядка исчисления арендной платы,
прочих законодательных требований в отношении
договоров аренды или энергоснабжения и т. п. И это
наводит меня на мысль, что ст. 422 ГК РФ, возможно,
должна применяться как-то ограничительно. В том
случае, если закон вводит универсальные правила,
не относящиеся к какому-то отдельному типу
договоров либо затрагивающие этот тип договоров
лишь опосредованно, такой закон может иметь
обратную силу.
— Да, я могу согласиться с тем, что пределы применения ст. 422 ГК РФ вызывают вопросы, которые
Вы ставите.
— А еще нам пришла статья про то, в каком порядке суд может приобщать к материалам
дела доказательства. Когда он должен оценивать их лишь в судебном заседании, а когда
может отклонить или возвратить их стороне уже в момент предоставления? Видите ли
Вы в этом проблему?
— Вернуть доказательство суд может только на том основании, что оно является источником
информации, не отвечающим требованиям, предъявляемым к доказательствам.
— Это что имеется в виду?
— Например, представляется доказательство с неизвестным источником (аудио- или видеозапись,

о которой неизвестно, кто, когда и как ее осуществил, — ст. 77 ГПК РФ). Или другой типичный
пример — представление незаверенных копий документов. При этом если истец не заявляет, что
копия предоставляется им лишь ввиду отсутствия оригинала, который находится у другой стороны
или у третьего лица, и одновременно с ходатайством о приобщении не просит суд истребовать
оригинал, то суд вправе не приобщать к материалам дела такую копию.
— По-видимому, то же самое происходит и в случае, если установлена нотариальная форма
документа, а сторона представляет документ в простой письменной форме?
— Да. Если нет сомнений, что доказательство недопустимое, приобщать его к делу тоже нельзя.
— Хорошо. А разного рода заключения, которые готовят ученые по заданию сторон

процесса? Такие вещи широко распространены в зарубежном праве и никаких проблем,
я так понимаю, не вызывают. У нас же я знаю случаи, когда судьи отказываются приобщать
такие заключения к материалам дела, говоря о том, что они не являются доказательствами.
У меня нет сомнений, что они — не доказательства, но разве есть такое правило в процессе,
что приобщены к материалам дела могут быть только доказательства?
— Нет, такого правила в процессе нет. Кодекс легитимирует представление только доказательств,
это правда. Но из этого нельзя делать вывод о том, что могут быть представлены только
доказательства. Вместе с тем само понятие доказательств тоже довольно неопределенное. Если
мы понимаем под доказательством сведения о факте, входящем в предмет доказывания по делу, это
одно — узкое понимание доказательства. Но если я, например, должен обосновать необходимость
проведения повторной экспертизы, представляю копии лицензий новой предлагаемой мной
экспертной организации, даю выдержки из учебников или пособий, которые позволяют поставить
под сомнение заключение первой экспертизы, то эти документы, вне всяких сомнений, подлежат
приобщению к материалам дела.
— Вот! Шикарный пример про учебник. Чем отличается заключение ученого от распечатки
текста из учебника по праву, которого у судьи явно нет, но который подтверждает
правовые доводы стороны по делу?
— Я, когда привел пример про учебник, имел в виду учебник по техническим наукам. Мне довелось
однажды прийти на заседание как представителю стороны, разложив такие учебники, поскольку
требовалось доказать несовершенство заключения эксперта. Но в этом случае не действует
правило «суд знает закон». И когда я принес учебники по лесному делу, чтобы показать, что
заключение эксперта никуда не годится, то приобщал эти копии к делу не как доказательства
в буквальном значении, а как информационный источник в опровержение достоверности
заключения эксперта. Другое дело, когда мы входим в область известного правила «суд знает
закон». И тут мы подходим к статусу так называемых правовых заключений…
— Погодите немножко. Еще до заключений. Давайте возьмем книжку. Вот я судье

доказываю, ссылаясь на какую-то книжку, что норму надо понимать так-то и так-то. Разве
так нельзя сделать? Могу привести пример из собственной практики. Раньше бытовало
такое мнение в делах о банкротстве, что если у кредитора несколько солидарных
должников, то он может заявить свои требования только в одно дело о банкротстве. Пусть
выбирает, говорили сторонники такой точки зрения. А то мало ли, он получит исполнение
дважды.
— Откуда они это брали? Удивительно.
— Не знаю. И я нашел у Шершеневича в книге про конкурсный процесс разбор этой

ситуации. И пишет он, что такое воззрение было характерно для французского ордонанса,
кажется, 1648 года. Но потом люди поумнели — это я словами Шершеневича, — и данный
странный подход был отброшен даже французами. Это написано в конце 19-го века!
Я использовал ссылку на данную правовую позицию известного ученого, чтобы доказать
правоту своей точки зрения перед аудиторией из банкротных судей, проходивших
повышение квалификации. Но если бы я был представителем в суде, почему бы мне было
не принести судье ксерокопии данных страниц? И почему бы судье не приобщить
их к материалам дела?
— Да, конечно, надо приобщать.
— Ну вот. А тогда почему не приобщать заключения современных ученых? Увы, у Габриэля

Феликсовича получить заключение уже лет сто как невозможно. Хотя знаю такую
правдивую историю, как один из судей на заседании Президиума ВАС РФ по практике в конце
90-х перебил С. В. Сарбаша со словами: «Да сколько можно уже ссылаться на этого вашего
Шершеневича? Что за Шершеневич? Пусть придет сюда и сам расскажет… »
— Да, забавная история. Но я вообще-то не сталкивался в своей практике с тем, чтобы судьи
отказывались принимать правовые заключения, представленные сторонами.
— Бывает такое. Я знаю по одному громкому делу, что суд взял заключения у обеих сторон,
внимательно прочитал и возвратил им, отказавшись приобщать.
— Нет такой проблемы — приобщать, конечно, можно. Я понимаю, что судьи думают иногда, что
в такой форме оказывают давление на суд.
— Погодите, а если сторона выступает и убеждает суд в своей правоте, она не давит
на суд?
— Ну, здесь ссылаются на авторитетное мнение постороннего для процесса лица…
— И что? А если приносят ксерокопию учебника, тоже ссылаются на авторитетное мнение?
Это значит, тоже давят на суд? Мне кажется, плох тот судья, который решит дело
не по внутреннему убеждению, а потому, что так считает человек, у которого он, например,
учился. Мне кажется, заключение нужно именно для того, чтобы судья мог почерпнуть
из него правовую мотивировку того решения, которое он считает верным по существу.
Может быть, судья полагает, что если он приобщит заключение к делу, но потом будет
не согласен, то ему придется это заключение оценивать и как-то разбивать доводы ученых,
а ему не хочется?
— Спорить с доктринальными точками зрения судья не обязан, конечно. Поэтому разбивать доводы
профессоров ему не нужно. Но если глобально поставить вопрос, то он будет звучать так:
являются ли объектом состязания в современном процессе только факты или таким объектом
являются и вопросы правовой квалификации? Конечно, я считаю, что объектом состязания
являются и нормы, включая их толкование. В противном случае мы должны были бы просто изъять
из процесса правовые аргументы сторон и сказать: сообщайте факты, а суд даст им правовую
оценку.
— Так римский процесс проходил, как я понимаю.
— Но так уже давно не происходит. У нас есть много категорий споров — например, налоговые, —
в которых факты бесспорны. Основное сражение разворачивается именно по поводу правовой
квалификации. Поэтому, раз вопросы права — это предмет состязания сторон, они не могут быть
лишены возможности использовать при этом допустимые средства обоснования своей позиции.
Правовое заключение является таким допустимым средством. Судьи оценивать доктринальные
взгляды не должны, но лишить стороны права представлять правовые заключения — это все равно
что лишить их права выдвигать собственные правовые аргументы.
— Вот еще какой вопрос. Был в Германии на одной конференции, и меня там спросили:
«А почему у вас в России суды не ссылаются на доктрину права, на комментарии?»
— Это вопрос культуры, традиции. Я думаю, поменяется все. Дайте срок. Плюс такой консерватизм
практики отчасти объясняется, на мой взгляд, частой изменчивостью закона. Доктрина, которая
постоянно испытывает необходимость подстраиваться под изменившееся законодательство, тоже
ведь несет на себе отпечаток сиюминутности. Почему такая проблема с написанием учебных
пособий, которые превращаются в исторические памятники еще до того, как они подписаны
в печать? Потому что их актуальное содержание (в смысле раскрытия действующего закона)
мгновенно становится неактуальным вследствие изменения закона и практики, а в части
догматического содержания оно остается неизменным столетиями (сделка останется сделкой,
деликт останется деликтом — в этом отношении в учебниках нет ничего нового). Налет этой
сиюминутности, от которого объективно сейчас не избавиться, видимо, рождает и соответствующее
отношение практиков к доктрине. Неслучайно жанр комментария судебного акта превращается
в научный. Еще 15 лет назад такой комментарий научным не являлся. Сегодня он является таким,
безусловно.
— Потому что это востребовано у практиков. У энергетиков или девелоперов, знаете ли,
доктринальный спор о содержании абсолютных и относительных правоотношений зубную
боль, наверное, вызывает.
— Но это и нас, ученых, двигает. Мы восприняли данный жанр как способ развития научных идей
и концепций.
— Почитал статью Вашей аспирантки, которую мы ставим в этот номер, — мне очень
понравились ее рассуждения по экспертизе. Давайте с Вами обменяемся мнениями на этот
счет. Забавно, что суды часто не снижают размер платы эксперту, несмотря на то что само
заключение расценивается судом как некачественное.
— Строго говоря, и оснований для такого снижения из закона напрямую не усматривается. Притом
что закону известно такое понятие, как повторная экспертиза, — а оно предполагает именно
некачественность выполнения первой экспертизы, — закону следовало бы самому сказать, что
нужно делать с оплатой услуг первого эксперта. Но этого не произошло ни в одном процессуальном
кодексе.
— Так закон же процессуальный, проблемы материального права он не должен решать.

С процессуальной точки зрения он решает, как относиться к первой экспертизе — что
ее можно не принять и назначить повторную. А вопрос расчетов с экспертом — сугубо
материальный. С ним заключено что-то наподобие договора. За ненадлежащее исполнение
этого договора должны наступать неблагоприятные последствия для эксперта, в том числе
в форме лишения права на все вознаграждение или его часть.
— Не согласен. Это же вопрос судебных расходов, то есть вопрос об оплате услуг эксперта —
процессуальный, а не чисто материально-правовой. Недаром англичане 400 лет имели у себя
правило об абсолютном иммунитете эксперта и лишь лет пять назад создали возможность
исключений из данного правила…
— Это что за иммунитет эксперта?
— В том-то и дело, что мы можем толковать молчание АПК по поводу снижения вознаграждения
эксперта не как досадный пробел, а как сознательное умолчание, подразумевающее недопущение
возможности снижения вознаграждения. Это и есть иммунитет. Иммунитет лиц, осуществляющих
содействие правосудию, от преследования, в данном случае имущественного — это не наше
изобретение. Можно даже сказать, что у нас сейчас так, как было в Англии на протяжении 400 лет.
Ибо с материальной точки зрения, если вам не нравится мое заключение и вы не хотите мне за него
платить, вы должны дать мне возможность его отстаивать.
— А, мол, вызовите меня для дачи пояснений?
— Не только вызовите меня для дачи пояснений по заключению, но дайте мне возможность
обжалования определения, которым будет снижен размер вознаграждения, наделите иными
процессуальными правами. Суд в этом случае не просто решает вопрос достоверности заключения.
Само по себе отношение суда к достоверности заключения эксперта мало его волнует, ему деньги
надо заплатить, а дальше можете делать что хотите.
— И что делать?
— Надо начать с того, что есть несколько деликтов,

которые может совершить эксперт. Во-первых, это
затягивание рассмотрения дела, с чем мы все боремся.
Тем самым он причиняет вред не только правосудию,
но и сторонам. Во-вторых, это преступления,
предусмотренные Уголовным кодексом (заведомо ложное
заключение эксперта). В этих уголовных делах есть
потерпевший, который по правилам о деликте может
взыскивать свои убытки с эксперта. Третий пример —
наш, с повторной экспертизой. Четвертый — повреждение
объекта экспертного исследования, если в результате
проведение повторного исследования становится
невозможным, а заключение данного эксперта будет
признано недостоверным или недопустимым. Поэтому
проблема ответственности эксперта очень многогранна,
диссертация подготовлена по всем этим проблемам,
а в статье охвачен пока только третий пример.
— Значит, будем ждать иных публикаций Д. Ю.

Затоновой в нашем журнале по данным проблемам.
— Это да. Но я продолжу. Какой выход, если эксперт совершил деликт? У англичан такой: если
эксперты частные, то им можно не платить, а если заплатили, то предъявлять иски о возврате денег
и т. п. Но если эксперты назначены судом, то они пользуются иммунитетом. Замечу при этом, что
в России модель экспертизы сугубо следственная, эксперты назначаются только судом, стороны
не могут привлекать своих экспертов. Если копировать подход англичан, у нас должен быть полный
иммунитет.
— Зачем же его копировать, если мы понимаем, как часто наши эксперты, так сказать,
шалят? Тем более что у нас суды назначают экспертизу по ходатайству сторон, и только
в редких случаях экспертиза назначается ex officio, то есть по инициативе суда.
— И тем не менее сама модель у нас все равно следственная, поскольку мы не приводим экспертов
как сведущих лиц в защиту своей позиции, а их выбирает и назначает суд. Но абсолютный
иммунитет эксперта вошел бы в диссонанс с общественными потребностями, конечно. Поэтому
мыслимы две модели. Первая — что платить эксперту нужно всегда, но потом заинтересованная
сторона может в отдельном процессе пойти взыскать с него уплаченную сумму как свои убытки,
причиненные некачественным заключением (в размере его стоимости). Вторая — отказать в оплате
услуг эксперта сразу же, в том же процессе, куда представлена экспертиза. Тогда надо
сконструировать спор в споре, мини исковой процесс по вопросу об оплате услуг эксперта внутри
первоначального дела.
— Примерно так, как имеет место в деле о банкротстве? Так называемые обособленные
споры?
— Именно так. Процесс внутри процесса. Автор склоняется ко второму варианту в этой статье.
— В порядке подготовки к интервью я прочитал три Ваших статьи — про эстоппель, иски
об освобождении от ареста и иски об обращении взыскания на залог. Мне очень
понравилась идея о том, что иск об освобождении имущества от ареста -это на самом деле
не самостоятельный вид иска (негаторный, виндикационный, о признании права и т. п.),
а всего лишь процессуальная оболочка, в которой может присутствовать любой из таких
исков.
— Да, идея была именно в этом. Многие авторы, которые писали про такой иск, выбирали только
одну модель — например, негаторный иск. Но какой негаторный иск может быть в случае, когда моя
вещь, находящаяся у арендатора, арестована по его долгам его кредиторами? Этот иск будет
скорее иском о возврате арендованной вещи. И так далее. Многие авторы, которые писали на эту
скорее иском о возврате арендованной вещи. И так далее. Многие авторы, которые писали на эту
тему, концентрировались только на одной стороне проблемы, представляли себе определенный
казус и решали его чаще всего правильно. Допустим, как виндикацию. Но дальше они обобщали
и говорили, что такова природа любого иска об освобождении имущества от ареста. А это уже
неверное обобщение, поскольку оно не применимо к другой ситуации.
— В статье про освобождение имущества от ареста Вы пишете о том, что у кредитора, в чью
пользу состоялся арест, имеется право на ценность вещи. Но если так, то это очень сильно
напоминает конструкцию залога из ареста, которая попала в п. 5 ст. 334 ГК РФ. Как Вы к ней
относитесь? Я знаю, совсем недавно Верховный суд очень ограничительно истолковал эту
норму. Я этому совсем не рад.
— Я знаю Вашу позицию и позицию Р. С. Бевзенко в отношении залога в силу ареста, читал Вашу
статью в «Вестнике экономического правосудия», но могу сказать, что категорически с ней
не согласен. Я подготовил как раз по этой проблеме материал, где ссылаюсь на Ваши публикации.
Скоро опубликую.
— Становится интереснее. И что Вам не нравится?
— Я написал статью, кстати, еще до определения судебной коллегии.
Моя позиция простая: если в п. 5 ст. 334 ГК РФ упомянута ст. 174.1 ГК РФ (я согласен, кстати,
с Вами в том, что ссылка неаккуратная и надо было ссылаться лишь на п. 2 ст. 174.1), это значит,
что она вошла в гипотезу нормы п. 5 ст. 334 и, следовательно, залог возникает только в случае
отчуждения вещи третьему лицу.
— Но это же случайная ссылка! Автор просто попытался объяснить, что в п. 5 ст. 334
имеется в виду тот самый институт, который урегулирован в п. 2 ст. 174. Подсказка
и учебник, не больше.
— Это Вы знаете эту кухню, а я читаю закон. И в законе написано то, что написано. И Верховный
cуд поддержал именно эту логику, как я увидел в определении от 27 февраля 2017 года.
— То есть пока нет продажи, нет и залога?!
— Пока нет продажи, нет и залога, правильно. Он возникает в момент продажи.
— Мне тяжело принять такую логику. А если будет два ареста, один раньше, другой позже,
то оба кредитора будут иметь равное право на арестованное имущество, так? Но ситуация
поменяется, если произойдет продажа, поскольку первый из них станет предшествующим
залогодержателем, а второй последующим? Нельзя выбивать толкованием из нормы
здравый смысл!
— На арестованное имущество не имеет права ни один кредитор, что я показываю в своей статье
со ссылкой на законодательство об исполнительном производстве. А если вещь арестована
в обеспечение двух исков, а затем отчуждена вопреки обоим арестам, то залогодержателями станут
оба, а старшинство будет определено по дате наложения первого ареста. И это полностью
соответствует и ГК, и АПК, и логике определения старшинства. Но залог возникает только при
отчуждении арестованной вещи — так написан закон, и Верховный cуд дал ему соответствующее
толкование. В п. 2 ст. 174 ГК РФ закреплен «заменитель» недействительности сделки, совершенной
вопреки аресту. Раньше такую сделку признавали недействительной, теперь она действительна,
но возникает залог. Значит, и срабатывает новый институт в тот самый момент, когда раньше
срабатывала недействительность, — в момент сделки по отчуждению (при условии
недобросовестности приобретателя).
— Ох и неисповедимы же пути толкования текстов! Я хочу спросить, как Вы думаете, тот

порядок рассмотрения дел, который есть в Верховном суде после реформы, и тот порядок,
который был в Президиуме ВАС РФ, — они различаются с точки зрения эффективности
воздействия на судебную практику?
— Я кардинальных различий не вижу. Есть разные парадигмы. И одна приемлемая, и вторая.

Президиум ВАС РФ работал в надзоре, Верховный суд работает по большей части в кассационном
режиме. Главное, чтобы суд располагал мощными аналитическими подразделениями, чтобы
не возникало внутренних противоречий между составами, коллегиями, особенно когда будет
наработана большая практика. Нормативно современная модель не уступает той, которая была
в Президиуме ВАС РФ. Собственно, поэтому по ней работают судьи многих стран мира. Взять ту же
самую Германию. Мир дает разные модели. А то, во что любая модель может быть превращена — де-
факто, — это уже другой вопрос. Важнейшим фактором внешнего давления сегодня является
загруженность судов. Когда каждый судья, как рассказывают, получает в Верховном cуде до десяти
кассационных жалоб в день, о чем тут можно говорить?
А в целом сказать, что судебная система стоит на месте и не развивается, я не могу. Сказать, что
система свободна от разнообразных проблем, разумеется, тоже не могу.
— А как Вы относитесь к тому, что в ходе реформы убрали фразу о том, что Верховный суд
издает разъяснения, обязательные для нижестоящих судов? С акцентом на слове
«обязательные».
— Опять же, если разграничивать нормативное содержание и фактическое, то с нормативной точки
зрения есть огромная библиография, еще с советского времени, которая доказывает, что так, как
сейчас сказано, только и может быть в принципе. А если с фактической точки зрения смотреть,
то тем более не думаю, что-то поменялось. Так и ориентируются на разъяснения высшей инстанции.
Сила и авторитет разъяснений высшей судебной инстанции обеспечиваются не столько
обязательной силой закона, сколько всеми механизмами функционирования судебной системы.
— Михаил Зиновьевич, Вы известный преподаватель в университете Санкт-Петербурга,

любимый студентами. Думаю, преподавание — Ваше ключевое призвание. Как оцениваете
ситуацию в высшей школе? Как Вам нынешние студенты?
— Студенты еще не разочаровывали никогда! Уж чем-чем, а талантливой молодежью наша страна

не оскудевает. Такой народ, что надо хорошенько готовиться к лекции, чтобы чувствовать себя
в своей тарелке.
— А как магистерская программа? Меня вот смущает, что Минобразования установило

в стандарте предел нагрузки студентов в 14 «голосовых» часов в неделю. Это очень мало,
и приходится выкручиваться, чтобы студенты могли учиться больше.
— Реформирование высшей школы затянулось, и мы не можем понять перспектив. Это проблема.

А нормирование не очень страшно. Государственного нормирования не может не быть, поскольку
оно финансирует места. Проблема в другом. Вот едет моя любимая студентка в Лондон учиться
в какую-то там самую крутую магистратуру по коммерческому арбитражу, и у нее всего три курса
в год: арбитраж, инвестиционный арбитраж и международное частное право. Три семинара
в неделю. К каждому нужно прочитать 150 страниц. Но можем мы открыть магистратуру с тремя
учебными дисциплинами? Нет! Мы должны выбрать часы, нам надо 10, 12, 14 дисциплин… Вот где
проблема. Предельные нормативы неизбежны. Но то, что имеет место попытка чесать всех под одну
гребенку, которая убивает разнообразие, — вот это проблема.
— Я понял Вашу позицию, Михаил Зиновьевич. Спасибо большое за беседу. Желаю Вам
удачи. И почаще приезжайте на наши конференции. Всегда Вам рады. И ждем статьи.
Беседовал Андрей Владимирович Егоров, главный редактор «АП»
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Срок исковой давности истекает через год. Как

определить последний день для подачи иска
Светлана Байрамовна Полич
к . ю. н., доце нт к афе дры гражданск ого права и гражданск ого судопроизводства Юридиче ск ого института ЮУрГУ
Какие способы определения сроков установлены в законе

Как исчисляется срок исковой давности по требованию об уплате процентов
Какую календарную дату суд примет за окончание срока
Как известно, категория «срок» не имеет однозначного понимания в цивилистической доктрине,

а такое понятие само по себе характеризуется двояким значением. Так называют либо
определенный период времени, либо определенный момент (М. И. Брагинский). Дискуссии вызывает
положение «сроков» в системе юридических фактов: одни авторы (О. А. Красавчиков,
М. Я. Кириллова) относят его к событиям, другие указывают на его особое место, не относя
ни к событиям, ни к действиям (В. П. Грибанов, Е. А. Суханов)1.
Представляется, что само по себе отнесение срока к абстрактной, не существующей в объективной

реальности категории может вносить путаницу на практике. Общественное развитие, к сожалению,
не пришло еще к тому уровню прогресса, который позволил бы и в современном праве применять
общеизвестную теорию относительности великого ученого Альберта Эйнштейна…
Ситуация с правовой категорией «срок» осложняется еще и тем, что в современном

законодательстве Российской Федерации установлены как разные способы определения сроков, так
и разные правила их исчисления.
Выберите из списка и проверьте, не истек ли срок исковой давности по вашему делу.
Истцу важно не пропустить его и обратиться в суд, а ответчику — обнаружить пропуск срока
и вовремя заявить об этом. Ведь суд по своей инициативе не может отказывать в защите права,
даже если срок давности истек.
В отечественном законодательстве не установлен единый

способ определения сроков
Современное российское законодательство не содержит каких-либо четких критериев определения
того, чем же является «срок». Например, в ГК РФ сроки определяются календарной датой, событием
и периодом времени; в АПК РФ — календарной датой, событием и периодом, в течение которого
действие может быть совершено; в ГПК РФ — календарной датой, событием и периодом; в НК РФ —
календарной датой, событием, действием и периодом времени.
И это далеко не исчерпывающий перечень действующих законов Российской Федерации, в которых

имеются лишь упоминания о способах определения сроков и правилах их исчисления.
В некоторых законах Российской Федерации (например, ГК РФ, ГПК РФ и иных) не предусмотрены

правила по поводу окончания срока, исчисляемого днями, а потому логичным представляется
исчисление таких сроков в календарных днях.
Однако, например, в пункте 6 статьи 6.1 НК РФ обозначено, что срок, определенный днями,
исчисляется в рабочих днях, если он не установлен в календарных днях.
В УПК РФ вообще нет упоминания о сроке, определенном днями, поскольку используется иная
временная категория — сутки.
Не будем напоминать общеизвестные истины, что категории «день» и «сутки» равнозначными

не являются.
И это только выборочный срез действующего законодательства Российской Федерации,

регулирующего правовую категорию «сроков», а также порядок их исчисления.
На практике часто применяется правило: срок, исчисляемый годами, истекает в соответствующие

месяц и число последнего года срока (пункт 1 статьи 192 ГК РФ).
Очень многим юристам, да и не юристам тоже, известны некоторые общие правила исчисления
сроков, определяемых периодами времени — годами, месяцами и т. д.2
Вместе с тем, согласно пункту 4 статьи 11.1 Федерального закона от 12.06.2002 № 67-ФЗ
«Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской
Федерации» (далее — ФЗ № 67), если какое-либо действие может (должно) осуществляться
не позднее чем через определенное количество дней после наступления какого-либо события,
то данное действие может (должно) быть осуществлено в течение указанного в настоящем
федеральном законе количества дней.
При этом первым днем считается день, следующий после календарной даты наступления этого
события, а последним — день, следующий за днем, в который истекает данное количество дней.
Позволим утверждать, что при использовании способа исчисления годичного срока,

предусмотренного в ГК РФ, начавший течь 01.01.2016 годичный срок истекает 31.12.2016, а при
использовании способа исчисления такого же срока, предусмотренного ФЗ № 67, начавший течь
01.01.2016 годичный срок истекает 01.01.2017.
Именно в этом, как нам представляется, и кроется причина используемых в правоприменительной

практике разных подходов к исчислению сроков.
В арбитражной практике существует два подхода к исчислению сроков.
Скачать схему в pdf
Подход первый: годичный срок истекает в день,

предшествующий соответствующему дню начала его течения
Подобный подход к исчислению срока de jure с его незначительной содержательной вариативностью
и без изменения общей смысловой нагрузки «повторяется» в процессуальных законах (ГПК РФ и АПК
РФ).
Обозначенный подход может быть обусловлен не чем иным, как логическим толкованием п. 1 ст. 192
ГПК РФ: «Срок, исчисляемый годами, истекает в соответствующие месяц и число последнего года
срока».
Правомерность такого подхода признается в арбитражной практике.
Например, в одном из дел акционерное общество обратилось в арбитражный суд с исковым

заявлением к унитарному предприятию о взыскании процентов за пользование чужими денежными
средствами за нарушение сроков оплаты по договору.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении требований было отказано со ссылкой

на пропуск истцом срока исковой давности. Постановлением апелляционной инстанции решение
отменено, иск удовлетворен частично, взысканы проценты за пользование чужими денежными
средствами за определенный период, в остальной части иска отказано. Ответчик обжаловал
судебный акт второй инстанции, где кассация указала следующее.
По смыслу пунктов 1 и 3 статьи 395 ГК РФ проценты взимаются за каждый день просрочки оплаты.
Следовательно, обязательство по уплате этих процентов считается возникшим не с момента
просрочки исполнения основного обязательства, а с истечением периода, за который эти проценты
начисляются (то есть с наступлением каждого дня). При этом срок исковой давности по требованию
об уплате таких процентов исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу,
определяемому применительно к каждому дню просрочки.
ЦИ ТАТА: «В соот в ет ст в ии с пункт ом 3 ст ат ьи 797 ГК РФ срок исков ой дав ност и по т ребов аниям, в ыт екающим из перев озки груза,
уст анав лив ает ся в один год с момент а, определяемого в соот в ет ст в ии с т ранспорт ными уст ав ами и кодексами…Срок исков ой
дав ност и по т ребов анию об уплат е процент ов , начисленных в св язи с нарушением сроков в несения пров озной плат ы, сост ав ляет
один год, т ак как эт о т ребов ание непосредст в енно св язано с т ребов анием об уплат е основ ного долга и яв ляет ся дополнит ельным
по от ношению к нему.
То ест ь срок исков ой дав ност и в от ношении т ребов ания об уплат е процент ов , начисленных на сумму долга за 21.08.2013,
начав шись 22.08.2013, ист екает 21.08.2014, за 22.08.2013, начав шись 23.08.2013, ист екает 22.08.2014 (применит ельно
к т ребов аниям, в ыт екающим из перев озки груза). Соот в ет ст в ующая прав ов ая позиция изложена в пост анов лении Пленума
Верхов ного суда Российской Федерации от 29.09.2015 № 43 „О некот орых в опросах, св язанных с применением норм Гражданского
кодекса Российской Федерации об исков ой дав ност и“ и пост анов лении Президиума Высшего арбит ражного суда Российской
Федерации от 10.02.2009 № 11778/08» (пост анов ление Арбит ражного суда Вост очно-Сибирского округа от 02.11.2015 по делу
№ А58-105/2015).
В другом деле индивидуальный предприниматель обратился в арбитражный суд с требованием

к обществу с ограниченной ответственностью о взыскании задолженности за оказанные услуги
и процентов за пользование чужими денежными средствами. Решением суда первой инстанции
исковые требования удовлетворены, постановлением апелляционной инстанции решение отменено,
в требованиях отказано по мотиву пропуска истцом годичного срока исковой давности. Оставляя
без изменения постановление апелляционной инстанции, кассационная инстанция указала
следующее.
ЦИ ТАТА: «Согласно част и 1 ст ат ьи 197 ГК РФ для от дельных в идов т ребов аний законом могут уст анав лив ат ься специальные
сроки исков ой дав ност и, сокращенные или более длит ельные по срав нению с общим сроком.
В соот в ет ст в ии со ст ат ьей 13 Федерального закона от 30.06.2003 № 87 -ФЗ „О т ранспорт но-экспедит орской деят ельност и“ для
т ребов аний, в ыт екающих из догов ора т ранспорт ной экспедиции, срок исков ой дав ност и сост ав ляет один год и исчисляет ся со дня
в озникнов ения прав а на предъяв ление иска.
В силу пункт а 1 ст ат ьи 203 ГК РФ т ечение срока исков ой дав ност и прерыв ает ся предъяв лением иска в уст анов ленном порядке,
а т акже сов ершением обязанным лицом дейст в ий, св идет ельст в ующих о признании долга.
Апелляционная инст анция уст анов ила, чт о срок исков ой дав ност и начинает ся с 12.12.2009, причем он прерв ался 23.06.2010 (дат а
последнего плат ежа) и начался занов о с 24.06.2010, а ист ек 23.06.20113.
В арбит ражный суд индив идуальный предпринимат ель обрат ился 21.09.2012, т о ест ь с пропуском срока исков ой дав ност и»
(пост анов ление Федерального арбит ражного суда Сев еро-Западного округа от 23.10.2013 по делу № А56-57130/2012).
Аналогичный подход к вопросу исчисления годичных сроков обнаруживается и в иных судебных

актах (постановления АС Северо-Западного округа от 03.08.2016 по делу № А56-8845/2014,
АС Поволжского округа от 17.02.2010 по делу № А12-15574/2009, АС Западно-Сибирского округа
от 04.04.2014 по делу № А45-7363/2013, ФАС Дальневосточного округа от 11.02.1997 по делу
№ Ф03-А37-1/43).
Подход второй: годичный срок истекает в день,

соответствующий дню начала его течения
Применяя такой подход, арбитражные суды, видимо, также руководствуются положениями пункта 1
статьи 192 ГК РФ.
Следует заметить, что применяемый подход в судебных актах не мотивируется, а лишь de facto
констатируется.
Здесь справедливости ради заметим, что использование такого подхода к исчислению сроков
в практике арбитражных судов является скорее исключением, нежели правилом4.
Так, ФАС Дальневосточного округа рассмотрел следующее дело.
Открытое акционерное общество «В» обратилось в арбитражный суд с исковым заявлением

к открытому акционерному обществу «Р» о взыскании пеней за просрочку поставки.
Решением суда в удовлетворении иска отказано в связи с истечением срока исковой давности,
о применении которого заявлено ответчиком. Постановлением апелляционной инстанции решение
изменено, исковые требования удовлетворены частично, с ответчика в пользу истца взысканы пени
за определенный временной период, в удовлетворении остальной части требований отказано.
Кассация оставила судебный акт апелляции в силе и указала следующее.
ЦИ ТАТА: «Судом уст анов лено, чт о груз по спорным в агонам дост ав лен на ст анцию назначения 08.06.2014, чт о подт в ерждает ся
досылочными дорожными в едомост ями, в едомост ью подачи и уборки в агонов .
ОАО „В“ прет ензией от 01.07.2014 обрат илось к ОАО „Р“ с т ребов анием оплат ит ь пени.
Част ью 3 ст ат ьи 202 ГК РФ (в редакции Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ) предусмот рено, чт о, если ст ороны прибегли
к предусмот ренной законом процедуре разрешения спора в о в несудебном порядке, т ечение срока исков ой дав ност и
приост анав лив ает ся…
Таким образом, суд апелляционной инст анции пришел к прав ильному в ыв оду о т ом, чт о срок исков ой дав ност и по т ребов анию
ОАО „В“ о в зыскании пеней за просрочку дост ав ки грузов приост анав лив ался на срок осущест в ления прет ензионного порядка,
т о ест ь с 01.07.2014 по 01.08.2014. Соот в ет ст в енно, началом т ечения срока исков ой дав ност и яв ляет ся 02.08.2014, окончанием —
02.08.2015» (пост анов ление ФАС Дальнев ост очного округа от 03.03.2016 по делу № Ф03-360/2016).
В другом деле открытое акционерное общество «К» обратилось к открытому акционерному обществу
«У» с иском о взыскании неосновательного обогащения.
Решением арбитражного суда первой инстанции иск был удовлетворен в полном объеме.
Постановлением апелляционной инстанции решение суда первой инстанции было отменено, по делу
принят новый судебный акт об отказе в исковых требованиях.
ЦИ ТАТА: «В соот в ет ст в ии со ст ат ьей 196 ГК РФ общий срок исков ой дав ност и уст анав лив ает ся в т ри года. Согласно пункт ам 1, 2
ст ат ьи 200 ГК РФ т ечение срока исков ой дав ност и начинает ся со дня, когда лицо узнало или должно было узнат ь о нарушении
св оего прав а. По обязат ельст в ам, срок исполнения кот орых не определен либо определен момент ом в ост ребов ания, т ечение
исков ой дав ност и начинает ся с момент а, когда у кредит ора в озникает прав о предъяв ит ь т ребов ание об исполнении
обязат ельст в а.
Как в идно из мат ериалов дела, ист цом работ ы по уст ройст в у переходно-скорост ной полосы в ыполнены без догов ора. От в ет чик
об окончании работ не изв ещался, в акт ах не указан и не подписыв ал их. Доказат ельст в а признания от в ет чиком т ребов аний ист ца
о неоснов ат ельном обогащении в мат ериалах дела от сут ст в уют .
Следов ат ельно, ист ец с дат ы окончания работ — 26.07.2004 — должен был узнат ь о нарушении св оего прав а, с 27.07.2004 у него
в озникло прав о на предъяв ление т ребов ания о в зыскании неоснов ат ельного обогащения. Срок на прав о предъяв ления ист цом
т ребов ания ист ек 27.07.2007.
В суд ист ец обрат ился 02.08.2007, т о ест ь по ист ечении т рехгодичного срока исков ой дав ност и, о применении кот орого заяв ил
от в ет чик» (пост анов ление Федерального арбит ражного суда Пов олжского округа от 26.05.2008 по делу № А65-16626/07).
Рассмотрев разные подходы арбитражных судов к вопросу исчисления сроков, заметим, что так
называемое обыденное понимание срока, определенного периодом времени (ровно год), например,
с 01.01.2016 по 31.12.2016, может быть понятно многим людям.
Поэтому применяемый в арбитражной судебной практике первый подход к исчислению сроков

больше соответствует как теоретическому, так и практическому смыслу действующего
законодательства.
Поскольку законодательные правила прежде всего должны соответствовать принципам формальной

логики, постольку исчисление срока по принципу «год плюс один день» вызывает лишь простое
недоумение.
1 Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (учебно-практический) / Под ред. С.

А. Степанова. М.: Проспект, 2016. С. 268.
2 Здесь следует заметить, что некоторые правила о сроках, установленные в ГК РФ, могут быть
применимы и в публичных правоотношениях. См., например, определения Конституционного суда
Российской Федерации от 21.06.2001 № 173-ОП, от 03.07.2008 № 603-0-П.
3 В официальном тексте судебного акта, размещенного в СПС «КонсультантПлюс», указано
«23.06.2010», что, скорее всего, является опечаткой.
4 См., например, постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 08.08.2008
по делу № А55-2841/06.
Истец пропустил срок давности. Аргументы,

которые помогут избежать отказа в защите права
Екатерина Романовна Ловкис
юрист юридиче ск ой к омпании Le x Prof
Почему ВС РФ не поддержал заявление ответчика о пропуске срока исковой давности

Что делать, если день, на который приходится окончание срока, отсутствует
в календаре
Как нужно формулировать договорное положение о сроке, чтобы избежать неясности
в его толковании
Проблемные вопросы, связанные с исчислением сроков исковой давности, могут коснуться любого
практикующего юриста, ведь защита интересов в суде, будь то предъявление искового заявления
или подготовка позиции на стороне ответчика, всегда начинается именно с определения такого
срока. Ошибка в расчетах порой может оказаться фатальной — даже один упущенный день
способен кардинально решить судьбу иска.
В главах 11 и 12 ГК РФ содержатся нормы об исчислении сроков исковой давности, на первый взгляд

не вызывающие сложностей в их толковании. Однако практика показывает, что имеют место
спорные ситуации, разрешать которые стороны вынуждены через все стадии обжалования. Давайте
рассмотрим наиболее интересные из них.
Окончание срока, исчисляемого годами, должно приходиться

на тот же календарный день, что и его начало
Одним из самых наболевших является вопрос об истечении годичного срока исковой давности.
Например, если срок, исчисляемый годами, начал течь 31 декабря, то на какой день приходится его
окончание? На 31-е или 30 декабря последнего года?
В недавнем определении от 22.11.2016 № 1-КГ16-21 Верховный суд РФ указал на первый
из предложенных вариантов, направив на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции дело
по иску о взыскании задолженности по договорам займа. Суть дела состояла в следующем.
31.12.2014 истец обратился с требованием о взыскании денежных средств, которые, согласно

условиям договоров, были переданы ответчику на срок до 31.12.2011. Судом первой инстанции иск
был частично удовлетворен, а заявление ответчика о пропуске срока исковой давности признано
необоснованным. Однако при апелляционном рассмотрении судебная коллегия, напротив, пришла
к выводу, что срок исковой давности пропущен, и отказала во взыскании.
Отменяя решение городского суда, апелляция указала, что последним днем исполнения
обязательств по договорам займа является 30.12.2011, а значит, трехгодичный срок исковой
давности истек 30.12.2014. Примечательно, что аналогично вышестоящему суду апелляция
определила дату начала срока — 31.12.2014, при этом сделав вывод, что трехлетний срок
оканчивается в последний день «течения трехгодичного срока», которым является 30 декабря 2014
года.
«Из буквального значения формулировки условия договоров о сроке возврата займа "до 31 декабря
2011 г." следует, что последним днем этого срока является 30 декабря 2011 г.» (определение ВС РФ
от 22.11.2016 № 1-КГ16-21)
Верховный суд согласился с апелляционной инстанцией в части определения срока исполнения
обязательства. Но на исчисление срока исковой давности Верховный суд взглянул иначе,
мотивировав это следующим образом.
ЦИ ТАТА: «В силу п. 1 ст . 192 Гражданского кодекса Российской Федерации срок, исчисляемый годами, ист екает
в соот в ет ст в ующие месяц и число последнего года срока.
Если срок уст анов лен для сов ершения какого-либо дейст в ия, оно может быт ь в ыполнено до дв адцат и чет ырех часов последнего
дня срока (п. 1 ст . 194 Гражданского кодекса Российской Федерации).
И з прив еденных прав ов ых норм следует , чт о срок исков ой дав ност и по обязат ельст в ам с определенным сроком исполнения
начинает т ечь со дня, следующего за последним днем срока исполнения т акого обязат ельст в а.
То ест ь в рассмат рив аемом случае ист ец обрат ился с исков ым заяв лением в последний день допуст имого срока» (определение
ВС РФ от 22.11.2016 № 1-КГ16-21).
Следует отметить, что мотивировка Верховного суда не устраняет сомнений в правильности как
первого, так и второго подхода к исчислению сроков ввиду достаточно скромного разъяснения
выводов.
Однако в позиции Верховного суда, безусловно, усматривается рациональное зерно. Обратимся

к положениям Гражданского кодекса РФ.
ЦИ ТАТА: «Течение срока, определенного периодом в ремени, начинает ся на следующий день после календарной дат ы или
наст упления событ ия, кот орыми определено его начало» (ст . 191 ГК РФ).
«Если законом не уст анов лено иное, т ечение срока исков ой дав ност и начинает ся со дня, когда лицо узнало или должно было
узнат ь о нарушении св оего прав а и о т ом, кт о яв ляет ся надлежащим от в ет чиком по иску о защит е эт ого прав а» (п. 1 ст . 200
ГК РФ).
Статья 200 ГК РФ устанавливает событие, с которым закон связывает начало течения срока исковой
давности. В этой связи не совсем справедливым было бы исключение из срока дня, когда лицу
стало известно об ущемлении его прав.
Таким образом, если срок исковой давности начал течь 31 декабря 2011 года, то и закончиться
он должен 31 декабря — в соответствующий, то есть тот же календарный день последнего года.
Почвой для вынесения судами противоречивых вердиктов относительно срока исковой давности
стал именно разный подход к определению дня, когда такой срок оканчивается, именуемого в п. 1
ст. 192 ГК РФ как «соответствующее число последнего года срока».
Верховный суд в своем определении пришел к выводу, что соответствующий день — это число,
с которого началось течение срока, что действительно следует из буквального смысла статьи.
Аналогичного толкования ст. 192 ГК РФ еще в 2011 году придерживался Е. А. Суханов: «срок,
исчисляемый годами, истекает в последнем году срока в тот же по названию месяц и в тот же
по числу день, которыми определено его начало (т. е. трехгодичный срок, течение которого
началось 1 июня 2001 г., истек 1 июня 2004 г., а не днем раньше)»1.
Выражение «соответствующий день» неодинаково толкуется

на практике
Интересным представляется вопрос, какой день являлся бы «соответствующим» в случае, когда
срок исковой давности начал течь 29 февраля, если 29-го числа в феврале последнего года срока
не окажется.
С одной стороны, можно применить ст. 193 ГК РФ, в соответствии с которой при окончании срока
в нерабочий день последний день срока переносится на следующий за ним ближайший рабочий
день. Руководствуясь изложенной логикой, в отсутствие соответствующего числа срок считался бы
оконченным 1 марта.
С другой стороны, видится разумным применение п. 3 ст. 192 ГК РФ, согласно абз. 3 которого срок,
исчисляемый месяцами, оканчивается в последний день месяца, если в месяце нет
соответствующего числа. Применяя указанный подход, последним днем срока следовало бы
признать 28 февраля. К слову, в названном абз. 3 п. 3 ст. 192 ГК РФ формулировка
«соответствующий день» используется именно в том значении, которое применено
ВС РФ в упомянутом определении от 22.11.2016 № 1-КГ16-21.
Неоднозначная формулировка «соответствующий день» имеет место не только в российском праве.

Так, Л. Эннекцерус об исчислении сроков в германском праве пишет, что срок, определяемый
месяцами или неделями, оканчивается в соответствующий день месяца или недели. То же правило
применяется к срокам, исчисляемым годами2. При этом относительно месячного срока разъяснено,
что в случае его начала 31 января он оканчивается 28 февраля, а в високосный год — 29 февраля
(аналогично п. 3 ст. 192 ГК РФ). Представляется, что указанное разъяснение следует применять
и к годичным срокам.
Любопытно, что вышеизложенное толкование идет вразрез с наиболее часто встречающейся

судебной практикой. Например, в постановлении Арбитражного суда Поволжского округа
от 01.07.2015 № Ф06-24750/2015 содержится вывод о том, что трехлетний срок исковой давности,
начавший течь 27.07.2011, заканчивается 26.07.2014. Однако истцу, который обратился с исковым
заявлением 27.07.2014, повезло, поскольку 26-е и 27 июля указанного года оказались выходными
днями, а значит, последним днем срока считался первый рабочий день — 28.07.2014. Таким
образом, истец права на защиту не лишился.
Омский областной суд в апелляционном определении от 05.05.2016 по делу № 33–3967/2016 также

указал, что, поскольку течение срока исковой давности начинается 02.12.2014, последним днем
годичного срока исковой давности будет являться 01.12.2015 до полуночи, так же как последним
днем календарного года, начинающегося 1 января, является 31 декабря до полуночи.
«Если календарная дата, которой определено начало течения процессуального срока в один год, -
25 декабря 2012 года, то течение этого срока началось 26 декабря 2012 года, днем его окончания
является 25 декабря 2013 года» (п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 25.12.2013 № 99 «О
процессуальных сроках»)
Подобный подход к исчислению срока аналогичен применяемому для процессуальных сроков.
При этом Высший арбитражный суд РФ применял указанное правило расчета в том числе к сроку
исковой давности (определение от 21.05.2014 № ВАС-11556/13).
Интересно заметить, что при различных подходах к исчислению срока исковой давности
и процессуального срока в судебной практике формулировки положений об их начале (ч. 4 ст. 113
АПК РФ и ст. 191 ГК РФ) и окончании (ч. 1 ст. 114 АПК РФ и п. 1 ст. 192 ГК РФ) абсолютно
идентичны. И по АПК РФ, и по ГК РФ срок, исчисляемый годами, оканчивается в соответствующий
день последнего года, тем не менее толкуется указанная формулировка по-разному.
Вероятно, суды и дальше будут расходиться во мнениях относительно подсчета сроков, однако
ВС РФ определил, что расчет окончания срока исковой давности не совпадает с расчетом срока
процессуального3.
Если срок обозначен фразой «до 31 декабря», то последний

день срока — 30 декабря
Еще один дискуссионный вопрос, который был затронут в упомянутом определении Верховного суда
РФ от 22.11.2016 № 1-КГ16-21, заключается в определении окончания срока, обозначенного фразой
«до такого-то числа».
Указанная проблема исчисления срока разрешается судами без какой-либо логики. Так, даже один
и тот же суд зачастую формулирует в судебном акте полярно противоположные выводы.
В рассматриваемом определении № 1-КГ16-21 Верховный суд пришел к выводу, что последним днем
исполнения по договору займа является 30 декабря, поскольку условия договора следует толковать
буквально, а фраза «до 31 декабря» означает, что 31 декабря стороны договора в срок
не включили.
При этом суд указал, что при рассмотрении дела нижестоящим судам следовало выяснить
действительную волю сторон на установление того или иного срока с учетом конкретных
обстоятельств дела, поскольку избранная формулировка также может означать, что 31 декабря
в срок все-таки включается.
Таким образом, вопрос об окончании срока должен разрешаться в каждом случае индивидуально
и в основу решения об исчислении срока должно быть положено всестороннее исследование
взаимоотношений сторон.
Аналогичный подход иллюстрирует постановление Президиума ВАС РФ от 14.01.2003 по делу № А41-

К1-8587/02, в котором указано, что если договор аренды недвижимого имущества был заключен
на срок с одного числа месяца текущего года до предшествующего числа этого месяца следующего
года, а стороны договора не обращались в соответствующий орган за государственной
регистрацией договора, то такой договор аренды считается заключенным на срок менее года,
поскольку в данном случае стороны считали его таковым. Действительно, кому, как не свободным
в определении условий сделки сторонам, принимать решение о том, что они имели в виду при
ее заключении.
Примечательно, что 15.09.2016 Верховный суд РФ вынес определение № 307-ЭС16-12357, в котором,

напротив, пришел к выводу, что последним днем оплаты является 25-е число при указании
в договоре срока «до 25 числа» каждого месяца. Неустойка за просроченную оплату была
начислена с 26-го числа, а суд, не расписывая подробно мотивировку, сослался на ту же ст. 431
ГК РФ.
А всего за год до упомянутого выше постановления ВАС РФ в информационном письме от 11.01.2002

№ 66 Президиум ВАС тоже приравнял срок действия договора аренды в подобном случае к году.
Комментируя этот документ, А. М. Эрделевский пишет, что вывод суда о годичном сроке аренды
является правильным.
При этом автор, обосновывая свою позицию, указывает, что если бы договор был заключен,
например, сроком на один год с указанием в качестве даты начала его течения 01.06.2000,
то в этом случае годичный срок начал бы течь на следующий день после этой даты, то есть
02.06.2000, и истекал бы в соответствующие дату начала месяца и число последнего года срока,
то есть 01.06.20014.
Таким образом, А. М. Эрделевским одновременно затронута и проблема толкования

«соответствующего» дня, решение которой автор находит с учетом подхода к расчету сроков
процессуальных.
Рассматриваемая проблема разрешена лишь в Федеральном законе от 02.10.2007 № 229-ФЗ

«Об исполнительном производстве»: срок оканчивается в день, непосредственно предшествующий
указанной в исполнительном документе дате, если исполнительным документом предписано
совершить определенные действия до этой даты (п. 1 ч. 5 ст. 16).
Таким образом, именно исключающие двойное толкование формулировки закона могли бы устранить
неясность, царящую в судебной практике по этому вопросу.
Если подходить к поиску ответа с точки зрения смыслового значения, то невключение в срок числа,
перед которым стоит предлог «до», является правильным. Этот предлог употребляется для указания
на расстояние или время, отделяющее одно место, событие, лицо от другого5.
Однако на практике бывают случаи, когда при подобном условии в договоре оплата все-таки
производится именно в ту дату, до которой согласован платеж, и получатель платежа
не предъявляет претензий, связанных с нарушением срока оплаты. При указанном условии
правильным представляется вывод о согласовании сторонами условия о включении последнего дня
в срок, поскольку это следует из их поведения.
Когда же из условий договора или поведения сторон такой вывод сделать невозможно, вполне
обоснованным видится применение ст. 431 ГК РФ и невключение последнего дня в срок.
По итогам анализа рассмотренной судебной практики можно заключить, что в случае возникновения
неоднозначной ситуации в определении сроков в суде порой непросто доказать свою точку зрения.
Будем надеяться, что ноябрьское определение ВС РФ, которое содержит вполне разумные выводы
относительно дискуссионных вопросов исчисления сроков, разрешать которые судебной практике
ранее удавалось с большим трудом, внесет в нее определенность.
В любом случае во избежание рисков возникновения подобных споров не следует откладывать

предъявление искового заявления на последний день, а при заключении договора лучше всего четко
определить последний день исполнения обязательства и исключить неясность формулировок.
1 Российское гражданское право: Учебник в 2 т.: Т. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. М.: Статут, 2011. С.
230.
2 Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права / Под ред. Д. М. Генкина и И. Б. Новицкого.
М.: Изд-во иностранной литературы, 1950. Т. 1. Полутом 2. С. 374.
3 Определение ВС РФ от 22.11.2016 № 1-КГ16-21.
4 Эрделевский А. М. Комментарий к Обзору практики разрешения споров, связанных с арендой
(информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. № 66) // СПС «КонсультантПлюс».
5 Толковый словарь русского языка С. И. Ожегова.
Контрагент отказался от договора. Когда начнет

течь срок давности по возврату аванса
Радислав Радикович Репин
аспирант к афе дры гражданск ого права юридиче ск ого фак ульте та С ПбГУ, младший юрист прак тик и по не движимости и
инве стициям АБ «Качк ин и Партне ры»
Когда и как можно реализовать различные способы защиты прав покупателя

На каких принципах основана идея исковой давности и каковы должны быть пределы
ее регламентации частными лицами
Что такое конкуренция отказов от договора и как ее необходимо разрешать
Недавно Судебная коллегия по экономическим спорам рассмотрела дело, поставившее важный

вопрос в праве давности1.
Между генподрядчиком и субподрядчиком был заключен договор подряда, по условиям которого

работы должны были быть выполнены последним 16.11.2008. Поскольку субподрядчик работы
не выполнил, генподрядчик уведомил его об отказе от договора 11.06.2015 (то есть спустя почти
семь лет 2), а 17.07.2015 обратился в суд с иском о возврате уплаченного аванса.
Разрешив дело по существу, суд первой инстанции в числе прочего указал, что течение исковой
давности по требованию о возврате аванса началось с момента прекращения договора (то есть
в июне 2015 года).
Однако с ним не согласились суды апелляционной и кассационной инстанций, отметив, что исковую
давность следует исчислять не с момента прекращения договора, а с момента, когда у кредитора
возникло право заявить об отказе от договора (то есть в первый день просрочки субподрядчика),
а потому срок исковой давности начал течь с ноября 2008 года.
Верховный суд счел выводы апелляционного и кассационного судов несостоятельными и определил,

что давность следует исчислять в отношении обязанности по возврату аванса, которая возникла
лишь в июне 2015 года. Таким образом, Судебная коллегия пришла к выводу, что исковая давность
на момент обращения генподрядчика в суд не истекла.
Давность по требованию о возврате аванса начинает течь

с момента прекращения договора
Обратившись к материалам судебной практики, мы обнаруживаем поразительное единодушие судов
в вопросе исчисления исковой давности при отказе от договора.
Рассматривая дело со схожими обстоятельствами, Президиум ВАС РФ в постановлении от 01.12.2011

№ 10406/11 по делу № А53-15356/2010 пришел к выводу, что право требования возврата
неосновательного обогащения до момента прекращения договоров отсутствовало и это требование
не могло быть предъявлено должнику. Таким образом, течение срока исковой давности началось
лишь с момента прекращения договоров.
В постановлении от 16.12.2014 по делу № А40-54475/14 Арбитражный суд Московского округа

отметил ошибочность выводов судов нижестоящих инстанций о том, что исковая давность
по требованию о возврате предоплаты начала течь с момента истечения срока по передаче товара.
К аналогичным выводам АС (ФАС) МО пришел в постановлении от 15.01.2014 по делу № А40-
53163/12.
Однако уже в 2016 году в постановлении от 29.08.2016 по делу № А40-175466/2015 московская

арбитражная кассация заняла другую (отличную от всех) позицию, указав, что срок исковой
давности по требованию о расторжении и о возврате перечисленного авансового платежа начинает
течь с момента перечисления денежных средств.
В Северо-Западном округе кассационный суд придерживается аналогичной позиции. Так,

Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа в постановлении от 15.10.2013 по делу
№ А56-4899/2013 пришел к выводу, что до момента прекращения договора перечисленный
ответчику аванс несет платежную функцию и не может быть обратно истребован заказчиком.
Только после прекращения договора заказчик вправе взыскать обратно неотработанный аванс.
Поэтому срок исковой давности по требованию о взыскании неотработанного аванса не может
начать течь со дня окончания работ, определенного в договоре. К такому же выводу АС (ФАС) СЗО
пришел и в более позднем постановлении от 27.05.2016 по делу № А56-67726/2015.
Модельное дело
Для последующего изложения проблемы и поиска путей ее решения предлагаем смоделировать дело
со следующими обстоятельствами (см. схему).
А (покупатель) и Б (продавец) заключили в 2009 году договор купли-продажи, по условиям

которого, А обязался уплатить аванс на следующий день после его заключения, а Б обязался
передать в собственность, А товар к 31.08.2010. Хотя, А и перечислил аванс, ни 31.08.2010,
ни впоследствии Б так и не исполнил своей обязанности перед А.
В связи с этим 01.09.2011, А направил Б отказ от договора и потребовал вернуть уплаченную сумму
аванса.
01.10.2013, А обратился в суд с исковым заявлением о присуждении Б к возврату аванса.
В ходе рассмотрения дела Б заявил о пропуске, А исковой давности, в связи с чем просил суд
отказать в удовлетворении заявленного искового требования. Однако в процессе поступило
возражение, А: поскольку обязанность по возврату уплаченной суммы возникла только после отказа
от договора (то есть 01.09.2011), постольку исковая давность истечет только спустя три года,
то есть 01.09.2014. Стало быть, исковые требования, А не задавнены и должны быть удовлетворены.
Право на отказ от договора зависимо от требования о возврате

аванса
Интерес покупателя в получении от продавца товара формализован обязательством, то есть
санкционирован, замечен, принят во внимание правопорядком.
Если продавец не исполняет своей обязанности, то он обманывает ожидания покупателя, нарушает,

ущемляет его интерес в получении задолженного предоставления — товара.
Теперь, когда интерес покупателя испытал негативное влияние, он может быть заинтересован
не только в том, чтобы получить возмещение понесенных убытков. Он может быть заинтересован
также в том, чтобы все же добиться от продавца получения обещанного товара, в том числе путем
его отобрания (ст. 398 ГК РФ). Или же (альтернативно) в том, чтобы выйти из отношений
с обманувшим его ожидания продавцом, а затем вернуть внесенный ему аванс.
Правопорядок не может не учесть потребностей покупателя, вызванных нарушением, а потому

он вручает ему определенные средства правовой защиты для восстановления его интереса.
Такой арсенал представлен следующими правовыми возможностями3:
1) правом на присуждение продавца к выдаче задолженного предоставления4;
2) преобразовательным правом5 на отказ от договора купли-продажи.
В результате осуществления такого права обязанность Б к предоставлению товара прекратится,

но для него возникнет обязанность к возврату полученного им аванса. Природа такой обязанности
является спорной. Одни авторы полагают ее договорной, другие — кондикционной6.
Указанные правовые возможности, как правило, не являются для покупателя самоценными

(самостоятельную ценность они могут представлять, например, когда обмен благами еще
не состоялся и одна из сторон хочет уничтожить обязательственную связь). Напротив, они
являются лишь подготовительными инструментами восстановления его нарушенного интереса: так,
отказ от договора приведет только к появлению обязанности вернуть аванс, а удовлетворение иска
о возврате аванса создаст лишь предпосылку для реального получения денежной суммы.
Обращаясь к модельному казусу, можем заключить, что само по себе нарушение Б не порождает
для, А права на возврат аванса. Такое требование возникнет позднее, когда, А заявит об отказе
от договора.
Поскольку первым днем просрочки (нарушения) Б является 01.09.2010, постольку именно с этого
дня у, А появился указанный выше арсенал способов защиты.
Как было указано, право на отказ от договора не представляет для покупателя самостоятельного
интереса — оно является побочным правовым явлением по отношению к другим явлениям.
Стремление покупателя, А вернуть то, что было уплачено им по договору, требует от него
последовательно пройти как минимум две первые стадии из следующих:
— сначала у покупателя возникает преобразовательное право на отказ от договора, которое должно

быть им осуществлено (своего рода подготовительная стадия);
— после вступления отказа в силу (то есть его осуществления) у покупателя появляется
требование о возврате аванса;
— требование о возврате аванса является охранительным (то есть способным к принудительному

осуществлению), а потому покупатель может требовать от суда присудить продавца к выплате
аванса или использовать иные механизмы принудительного воздействия на продавца (зачет,
безакцептное списание, внесудебное обращение взыскания на предмет залога — если применимо).
Очевидно, что все указанные стадии служат одной цели — вернуть покупателю аванс, то есть
восстановить нарушенную эквивалентность.
Таким образом, отказ от договора не может быть рассматриваем изолированно от возникающего

в будущем права на возврат аванса: право на отказ является функционально зависимым от такого
будущего требования, и его реализация вносит свой вклад в дело защиты интереса покупателя.
Право на отказ является средством принудительного

воздействия на чужую правовую сферу
Воздейст в ие на прав ов ую сферу другого лица может быт ь принудит ельным, т о ест ь т аким, кот орое сов ершает ся помимо его
в оли.
Такое в оздейст в ие может быт ь осущест в лено при помощи разнообразных способов : посредст в ом заяв лений о зачет е,
о безакцепт ном списании денежных средст в , об ост ав лении предмет а залога за собой, посредст в ом от каза от догов ора, судебного
акт а о прекращении догов ора или его аннулиров ании, посредст в ом присуждения должника к исполнению т ой или иной уже лежащей
на нем обязанност и и др.
Однако среди в сех способов в оздейст в ия на прав ов ую сферу другого лица особого в нимания заслужив ают т акие, назначение
кот орых сост оит в защит е от нарушений и в осст анов лении нарушенного инт ереса.
При перв ом приближении может показат ься, чт о принудит ельное в оздейст в ие на прав ов ую сферу другого лица должно быт ь
в сегда св язано с прот ив оправ ными посягат ельст в ами (т о ест ь субъект ив но-прот ив оправ ными деяниями), например с в инов ным
неисполнением должником обязанност и. Однако т акое предст ав ление яв ляет ся ошибочным. Продолжая рассуждения, можно
ув идет ь, чт о дейст в ие защит ных механизмов в дейст в ит ельност и не св язано с прав онарушением. Так, в сит уации, когда
должник — не-предпринимат ель не несет в ины за неисполнение им долга, он т ем не менее может быт ь присужден к исполнению
в нат уре, поскольку присуждение яв ляет ся не от в ет ст в енност ью, а лишь способом получения т ого, чт о и т ак причит ает ся
кредит ору. Ст ало быт ь, защит ные средст в а принудит ельного в оздейст в ия могут быт ь задейст в ов аны т огда, когда объект ив но
нарушает ся инт ерес лица, пот ерпев шего (т о ест ь следует в ест и речь об объект ив но-прот ив оправ ных деяниях). При эт ом, как
будет сказано далее, использов ание т аких защит ных средст в не должно быт ь для пот ерпев шего беспредельным в о в ремени*.
Применит ельно к модельному казусу мы исходим из т ого, чт о прав о на от каз от догов ора, появ ив шееся как реакция
на прав онарушение, следует причислят ь к средст в у принудит ельного в оздейст в ия на чужую прав ов ую сферу, служащего защит е
инт ересов пот ерпев шего.
* См.: Гражданское право: учебник в 3 т. Т. 1. / Е. Н. Абрамова, Н. Н. Аверченко, Ю. В.

Байгушева [и др.] / Под ред. А. П. Сергеева. М.: РГ-Пресс, 2012. С. 435. Автор — доц. Е. А.
Крашенинников.
Нарушитель не должен подвергаться бесконечной угрозе

запуска защитного механизма
Принято считать, что действию давности подвергаются именно притязания, то есть охранительные
права требования.
Между тем, если посмотреть более внимательно, мы увидим, что действию давности подвергаются
иные правовые явления, а именно права преобразовательные: например, публичное по своей
природе право на удовлетворение иска, право на зачет, право на обращение взыскания
на заложенное имущество в одностороннем порядке.
С истечением давности указанные правовые возможности хотя и продолжают существовать, однако

противоположная сторона (соответственно, в приведенных примерах это будут ответчик, компенсат
и залогодатель) должна получить возможность устранить принудительное вмешательство в свою
правовую сферу, то есть заблокировать их осуществление. Если речь идет о праве на зачет или
о праве на оставление предмета залога за собой, то для блокировки соответствующих прав
компенсат или залогодатель должны заявить соответственно компенсанту или залогодержателю
об истечении давности7.
Если же речь идет о праве на удовлетворение иска, то ситуация представляется несколько иной.
Обращение истца с основательным иском возлагает на суд обязанность удовлетворить его.

Ответчик же может заявить суду, что тот не обязан удовлетворять исковые требования, поскольку
истец обратился в суд с пропуском давности8.
При этом суд не только не обязан удовлетворять иск, но, более того, он теперь обязан перед
ответчиком отказать в удовлетворении просьбы к суду.
Поскольку право на отказ от договора, возникающее в связи с нарушением, является

правоохранительным средством одностороннего вмешательства в чужую правовую сферу, то, как
нам представляется, на него также должно распространяться действие давности.
Вообще, идея давности (в частности, давности исковой) основана на двух связанных принципах:
iura scripta vigilantibus sunt 9 и non concedit venire contra factum proprium10, 11.
Первый принцип обращен к потерпевшему (требует от него активности).
Второй принцип адресован как к потерпевшему (поскольку его бездействие расценивается

нарушителем как утрата интереса, а последующая попытка потерпевшего воздействовать
на нарушителя будет противоречием самому себе), так и к противостоящему ему лицу, например
должнику (ориентирует его на возможность защиты видимости незаинтересованности потерпевшего,
которую создал сам потерпевший).
Если потерпевший неоправданно медлит, это дает противной стороне основания предполагать
отсутствие у него интереса, что предоставляет правопорядку возможность уничтожить или
парализовать такое безжизненное, бессодержательное право.
Поскольку вопрос о наличии или об отсутствии интереса в частном праве покоится исключительно
на умонастроениях самих правообладателей, то логично, что применительно к давности
правопорядок отдает запуск блокирующего механизма на откуп нарушителю, поскольку только для
него имеет значение, состоится принудительное воздействие на его правовую сферу или нет.
Когда потерпевший длительным бездействием показывает незаинтересованность в защите, а затем

намеревается ее использовать, то справедливо, чтобы противостоящее ему лицо получило средство
против такого непоследовательного поведения. Такое лицо не должно бесконечно долго
подвергаться угрозе запуска такого защитного механизма со стороны нарушителя. Поэтому, во-
первых, давность должна распространяться на право охранительного отказа, а во-вторых, давность
должна как бы «перекидываться» на иные средства принудительного воздействия на продавца
(например, на право на удовлетворение иска — срок для осуществления такого права должен
учитывать уже истекший срок для реализации права на отказ)12.
Осуществление права на отказ должно быть подвержено

действию давности
Как было указано выше, действию давности в действительности подвергаются не права требования,
а охранительные преобразовательные права, то есть такие права, которые служат защите интересов
потерпевшего и непосредственно (достаточно лишь волеизъявления потерпевшего) или
опосредованно (то есть через суд в случае с правом на удовлетворение иска) воздействуют
на правовую сферу другого лица.
Это соображение позволяет отступить от застарелых догматических рассуждений, подобных тем, что
приводят суды: поскольку предметом давности выступает обязательство, постольку до его
возникновения давность является беспредметной; течение давности начнется только тогда, когда
возникнет само требование.
Во-первых, если рассуждать строго логически, то давности подвергаются именно разнообразные

преобразовательные права.
Нам представляется, что давность защиты для, А должна исчисляться с момента нарушения. Это
означает, что осуществление права на отказ будет подвержено действию давности.
После того как, А осуществит право на отказ, между, А и Б возникнет обязательство по возврату
аванса, которое будет сопровождаться группой преобразовательных прав, направленных
на принудительное получение авансовой суммы (в частности, будет сопровождаться правом
на удовлетворение иска), — в отношении этих преобразовательных прав давность начнет течь
не заново, но продолжит свое течение, которое началось в отношении права на отказ. Иными
словами, течение давности будет перенесено с подготовительного способа защиты (права на отказ
от договора) к основным способам защиты.
Во-вторых, такой подход отвечает политико-правовым соображениям и уже сейчас может быть
выведен из текста нашего Кодекса.
Российский законодатель использует термин «право» в различных значениях, придерживаясь

то узкого (ст. 388 ГК РФ), то широкого понимания данного слова (п. 2 ст. 2, ст. 15, п. 2 ст. 168
ГК РФ).
ЦИ ТАТА: И сков ой дав ност ью признает ся срок для защит ы прав а по иску лица, прав о кот орого нарушено (ст . 195 ГК РФ).
С одной стороны (как на это указывает, например, ст. 200 ГК РФ), право для целей института
исковой давности может пониматься как конкретное субъективное право требования (узкий,
технический подход).
Однако, с другой стороны, право можно понимать более широко — как интерес в восстановлении
нарушенного положения, удовлетворение которого может быть обеспечено через использование
различных взаимосвязанных (многоступенчатых) правовых инструментов.
При широком понимании термина «право» для правоприменителя открывается возможность

распространить действие исковой давности не на момент возникновения обязательства,
но на момент, когда лицо претерпело нарушение и ему вследствие этого были вручены средства для
последовательного достижения цели восстановления нарушенного положения.
Таким образом, исковая давность должна исчисляться не с момента отказа, А от договора (то есть
начинать свое течение только тогда, когда появилась обязанность по возврату аванса),
а с момента, когда Б допустил нарушение и, А узнал или должен был узнать об этом.
Отказы от договора могут конкурировать между собой

В упомянутом в начале настоящей статьи определении Судебной коллегии по экономическим спорам
была также затронута проблема, которая не нашла отражения в судебных актах ни одного
из нижестоящих судов.
Речь идет о проблеме конкуренции нескольких отказов от договора: например, регулятивного (в том
числе «немотивированного») и охранительного отказов.
Конкуренция отказов порождает как минимум две проблемы:
— каким образом разрешать подобную конкуренцию;
— каким образом должна работать давность при регулятивном отказе (то есть отказе,
не обусловленном нарушением) при состоявшемся нарушении.
В ситуации, когда лицу доступно несколько прав на отказ от договора, при заявлении об отказе
лицо прямо может не указать, какое именно право оно использует, на основании чего именно
заявляется отказ13.
Каким образом необходимо разрешать подобную неопределенность?
Для ответа на данный вопрос предлагаем усложнить модельное дело.
Предположим, что покупатель, А имеет два права на отказ от договора:
1) право на так называемый немотивированный отказ.
Немотивированный отказ дает возможность отказаться от договора всегда. Такое право существует
с самого заключения договора, его возникновение не обусловлено наступлением каких-то
дополнительных обстоятельств;
2) право на отказ в силу допущенного нарушения (охранительный отказ). Такое право возникает
в силу допущенного другой стороной нарушения.
Пусть, А 01.09.2010 заявляет об отказе от договора, но при этом не указывает, какой именно отказ
он заявляет, не определяет оснований для данного действия.
Если лицо не указывает оснований для отказа от договора, то его следует считать
немотивированным (см., например постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 26.04.2012 по
делу № А81-3090/2011)
Какой именно отказ со стороны, А в данном случае имел место: немотивированный или
охранительный?
Или представим иначе: А заявляет об отказе и ссылается на все возможные основания.
Например, А в своем уведомлении указывает, что он отказывается от договора в связи
с допущенным нарушением Б и руководствуется правом на отказ, предусмотренным таким-то
пунктом договора (пунктом, закрепляющим право отказаться от договора в любое время). Здесь
также возникает вопрос о допустимости заявления факультативных (ранжированных) отказов.
Например, лицо может указать, что отказ заявляется в связи с нарушением, а если для этого нет
оснований, то данный отказ следует считать немотивированным. Как видно, этот вопрос сродни
вопросу о фактической и юридической индивидуализации исков (что является на деле лишь
вопросом о толковании исковых заявлений). Мы исходим из принципиальной допустимости таких
факультативно заявляемых (ранжированных) отказов.
Мы полагаем, что снятие всех перечисленных неопределенностей должно достигаться посредством

обращения к учению о толковании волеизъявлений, которое содержит следующие правила15:
— если получатель волеизъявления знал или должен был знать о действительной воле
совершившего волеизъявление, то во внимание следует принимать действительную волю
изъявившего ее.
Изъявивший волю несет риск того, что другая сторона не знает и не может знать его
действительную волю, и именно он в случае спора должен доказать, что другая сторона знала или
должна была знать;
— если получатель волеизъявления не знал или не должен был знать, какова действительная воля
изъявившего лица, то волеизъявление следует толковать так, как его должно было бы понимать
разумное лицо.
Таким образом, применительно к отказу следует исходить из следующего:
— если, А имеет несколько прав на отказ от договора (например, право на немотивированный отказ
и право на охранительный отказ), то при неуказании, А ни одного из оснований необходимо
исследовать, знает (должен знать) Б или не знает о том, что, А имел в виду конкретный отказ;
— если Б знает или должен знать о том, какой именно отказ имел в виду, А (например, это
усматривается из обстоятельств, при которых один отказ для, А будет выгодным, другие же — менее
выгодными15), то будет иметь место именно этот отказ.
Однако если Б не знает и не может знать, какой именно отказ имелся в виду, то необходимо
на место Б поставить среднее разумное лицо16. В таком случае:
— если из множества прав на отказ имеется право на отказ немотивированный, то следует

признать, что имел место немотивированный отказ;
— если из множества прав на отказ ни одно не является правом на отказ немотивированный,

а равно тогда, когда имеется несколько немотивированных прав на отказ с различными условиями
и последствиями, следует прийти к выводу, что здесь отказ не состоялся вовсе.
Однако при этом Б должен в порядке содействия запросить, А, проявив деловой такт. Ведь в этой
ситуации для Б очевидно стремление, А выйти из отношений, а потому он не должен проявлять
эгоцентризм, создавать неопределенность и конфликтную ситуацию для участников
обязательственного отношения (п. 3 ст. 307 ГК РФ);
— если, А имеет несколько прав на отказ от договора (например, на немотивированный

и охранительный), то при указании, А сразу нескольких оснований необходимо исследовать, знает
(должен знать) или не знает Б, какой именно отказ имелся в виду А.
Если Б знает или должен знать о том, какой именно отказ имел в виду, А, то будет иметь место
именно этот отказ.
Однако если Б не знает и не может знать, какой именно отказ имелся в виду, то необходимо
на место Б поставить среднее разумное лицо. Тогда во всяком случае следует признать, что отказ
не состоялся вовсе, однако Б должен запросить, А в порядке содействия.
Заявить о регулятивном отказе можно и по истечении давности

Сделанные выше выводы о действии давности в ситуации конкуренции отказов открывают новую
проблему. Так, А, видя, что с момента нарушения прошло более трех лет, может заявить
регулятивный отказ (например, немотивированный, если такой ему доступен).
При этом в случае конкуренции различных прав на отказ выбор права на отказ немотивированный
не должен рассматриваться как злоупотребление со стороны, А, поскольку такая особая, льготная
правовая возможность была прямо закреплена в договоре или дана ему правопорядком.
В таком случае давность будет течь с нуля, то есть с момента заявления отказа — иными словами,
с момента возникновения обязанности вернуть аванс.
Нам представляется, что приведенные сомнения являются ложными.
Во-первых, регулятивный (в частности, немотивированный) отказ, как было указано, является
льготой для его обладателя, которая уже содержит в себе возможность всегда ставить вопрос
о прекращении отношений и возврате того, что было предоставлено.
Во-вторых, мы исходим из того, что de lege ferenda у сторон должна иметься возможность
регулировать давность, поскольку институт давности существует исключительно для защиты
частного интереса, а потому нет никаких политико-правовых оснований для отказа сторонам
в ее автономной регламентации.
Если стороны могут признавать долг, прерывая давность, то почему они не могут договориться
заранее об увеличении действия давности?17
Право на немотивированный отказ в ситуации, когда состоялось нарушение, фактически

(но не юридически) приводит к удлинению давности, однако это не должно нас смущать, поскольку
такая льгота является вполне осознанной и продиктована или направленностью ума частных лиц
(сторон), или сложившейся политикой правопорядка.
Иными словами, регулятивный (в частности, немотивированный) отказ сам по себе не подвержен

действию давности. Однако в отношении вызванного таким отказом обязательства по возврату
аванса давность будет течь с момента получения отказа19.
Автор выражает благодарность к. ю. н., доценту А. А. Павлову и А. Ю. Ноздрачевой

за ценные замечания, высказанные при работе над настоящей статьей, не со всеми
из которых автор соглашался. Поэтому любые ошибки, неточности и иные недостатки
вызваны лишь позицией самого автора.
1 См.: определение Верховного суда РФ от 14.02.2017 по делу № 308-ЭС16-14071, А32-35425/2015.

2 Остроту вопроса могло бы снизить то соображение, что генподрядчик несвоевременно осуществил
преобразовательное право на отказ от договора, однако суды не приняли во внимание данное
обстоятельство.
3 При этом, разумеется, покупателю также дополнительно доступно, в частности, притязание
о возмещении убытков.
4 Теоретически данное право является публичным преобразовательным правом и дает,
А возможность своим односторонним волеизъявлением, выражающимся в подаче искового
заявления, обязать государство в лице суда удовлетворить исковое требование о присуждении
к выдаче обещанного товара. По этому вопросу см.: Крашенинников Е. А. К теории права на иск.
Ярославль, 1995. С. 9–18.
5 О понятии преобразовательных прав см.: Егоров А. В. Структура обязательственного отношения:
наработки германской доктрины и их применимость в России // Вестник гражданского права. 2011.
Т. 11. № 3. С. 241–274; Зеккель Э. Секундарные права в гражданском праве // Вестник
гражданского права. 2007. Т. 7. № 2. С. 204–252.
6 О природе данной обязанности см., например: Егоров А. В. Ликвидационная стадия обязательства
// Вестник Высшего арбитражного суда Российской Федерации. М.: Закон, 2011. № 10; Егоров А. В.
Ликвидационная стадия обязательства // Вестник Высшего арбитражного суда Российской
Федерации. М.: Закон, 2011. № 11; Карапетов А. Г. Основные тенденции правового регулирования
расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гражданском праве: дис.… докт.
юрид. наук: 12.00.03. М., 2011. С. 433–439, 450–471.
7 Однако, к сожалению, наш законодатель решает данный вопрос иначе и указывает, что
с истечением срока блокировка правовых возможностей происходит автоматически (п. 3 ст. 199
ГК РФ). Представляется, что компенсат, претерпевающий безакцептное списание, и залогодатель
должны сами направлять потерпевшему заявление о пропуске давности. При этом если лицо
заявило о зачете, безакцептном списании денежных средств, оставлении предмета залога за собой,
охранительном отказе от договора после истечения давности, то получателю таких заявлений
должен быть de lege ferenda предоставлен срок для выставления возражений после получения
соответствующих заявлений. Такое возражение аннулирует правовой эффект заявления с обратной
силой (подобно тому, как сейчас работает возражение в рамках ст. 415 ГК РФ или возражение
из ст. III.-7:503 Модельных правил европейского частного права).
8 Мы полагаем, что ответчик может заявить о пропуске исковой давности и до возбуждения дела
в суде. В таком случае ответчик может обессилить, сделать неосуществимым право истца
на удовлетворение его иска (то есть право истца своим односторонним волеизъявлением обязать
суд вынести положительное для него судебное решение).
9 Законы созданы для бодрствующих (лат.).
10 Никто не вправе действовать вопреки своему предшествующему поведению (лат.).
11 Полагаем, что в основании давности лежит только частный интерес.
12 Данное соображение напоминает ретроспективные модели прекращения договоров: считается,
что как будто бы обязательство по возврату аванса возникло с момента нарушения договора,
с обратной силой, в прошлом.
13 Отказ генподрядчика в деле № А32-35425/2015 был сформулирован следующим образом: «…
в связи с нарушением, руководствуясь ст. 717 ГК РФ», то есть генподрядчик указал сразу
несколько оснований для отказа с различными последствиями.
14 См.: Варул П. А., Кулль И. Ю. Толкование волеизъявления // Очерки по торговому праву: сб.
науч. тр. / Под ред. Е. А. Крашенинникова; Яросл. гос. ун-т им. П. Г. Демидова. Ярославль: ЯрГУ,
2012. Вып. 20. С. 30–31, а также ст. II.-8:201 Модельных правил европейского частного права.
15 На этом построена логика ст. 319.1 ГК РФ, которая фингирует волю предоставляющего на выбор,
в счет какой именно обязанности производится задолженное предоставление.
16 То есть необходимо исходить из представлений об основаниях заявленного отказа абстрактного,
среднего и разумного лица, оказавшегося в аналогичной ситуации.
17 Равным образом мы полагаем, что стороны должны иметь возможность манипулировать правовыми
возможностями по вторжению в чужую сферу как угодно: они могут сократить давность или
обязаться не предъявлять иски и претензии на время (pactum de non petendo ad tempus) или
навсегда (pactum de non petendo in perpetuum), а также заблокировать осуществление (на время
или навсегда) или даже уничтожить (распорядиться с правопрекращающим эффектом) права
на зачет, на безакцептное списание, на оставление предмета залога за собой и, наконец,
на удовлетворение иска.
18 Строго говоря, как мы уже указывали, в действительности давности подвергается
не обязательство, но сопровождающие его преобразовательные права.
СУДОПРОИЗВОДСТВО
Цессия и зачет на стадии исполнительного

производства. Когда это эффективнее, чем ждать
исполнения судебного акта
Дмитрий Олегович Шнигер
к . ю. н., юрист к олле гии адвок атов «Хре нов и партне ры», старший пре подавате ль к афе дры пре дпринимате льск ого
и к орпоративного права Униве рсите та им. О . Е. Кутафина (МГЮА)
Как правильно оформить цессию на стадии исполнения судебного акта

Какие последствия влечет отсутствие процессуального правопреемства для
исполнения договора цессии
В каких случаях не допускается зачет основанных на судебном акте требований
Когда суд уже разрешил спор, должник и кредитор могут оптимизировать исполнение судебного
акта, используя различные механизмы. Большие возможности в этом плане предоставляют институты
уступки и зачета присужденных требований. Однако в данном случае нужно учитывать различия
в регулировании материально-правовых и процессуальных институтов.
Роман Бевзенко: Перемена лиц в обязательстве: новые правила

уступки права требования и перевода долга
Порядок рассмотрения заявления о правопреемстве

по требованию к должнику-банкроту определяется моментом
04.09.2018по требованию к должнику-банкроту определяется
Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017 моментом
заключения договора цессии
При наличии у должника по судебному акту встречного требования к взыскателю зачет требований
предпочтителен практически всегда, а особенно — если велик риск неполучения должником
реального исполнения от взыскателя. Исключение составляют случаи, когда должник имеет
реальную перспективу получить исполнение от своего оппонента и при этом обоснованно
рассчитывает, что сам он платить не будет (например, если должник имеет веские основания
оспорить принятый против него судебный акт). В подобной ситуации зачет затруднит последующий
поворот исполнения.
Иными словами, в случае зачета встречных требований на стадии исполнения судебного акта
участники оборота обычно преследуют цель сохранить имеющуюся в их распоряжении денежную
массу и избежать излишних расчетов.
Мотивы же цессии (замены взыскателя) могут быть различными. Очевидны случаи, когда взыскатель
уступает свое право требования так называемому коллектору или иному подобному лицу для
снижения операционных издержек по взысканию долга с ответчика. Эти издержки коллектор
за определенную плату, выраженную в дисконте от номинального размера уступаемого права
требования, принимает на себя.
Иногда взыскатель может быть убежден в бесперспективности получения от должника реального

исполнения и за минимальную плату уступает соответствующее право требования лицу, которое
не разделяет подобной убежденности, чтобы получить хотя бы какую-нибудь выгоду.
Возможны и более сложные мотивы. Например, должник сам инициирует заключение своими
кредиторами договоров цессии с дружественным должнику лицом. В такой ситуации прежние
кредиторы получают реальное исполнение, в котором они заинтересованы, а должник —
дружественного нового кредитора, с которым он впоследствии может рассчитаться удобным ему
способом либо безопасно инициировать процедуру собственного банкротства.
Нередко цессия применяется совместно с зачетом. Например, компания приобретает у третьего

лица право требования к своему кредитору, чтобы рассчитаться с этим кредитором путем зачета.
В целом схемы использования зачета и цессии на стадии исполнения судебного акта могут быть
самыми различными. Все они направлены на наиболее выгодный для лица, совершающего подобные
операции, вариант реализации предписанных судебным актом требований.
Однако при использовании таких схем участники гражданского оборота должны соблюдать
определенную процессуальную форму, отдаляющую фиксацию того результата, который лицо
намеревается достигнуть, от момента, когда соответствующее намерение выражено этим лицом
в форме сделки. В ряде случаев на практике это вызывает существенные проблемы вплоть
до двойного взыскания с должника одной и той же суммы или, наоборот, невозможности получения
взыскателем причитающегося ему от должника. В связи с этим при совершении зачета и уступки
на этапе исполнения судебного акта следует крайне внимательно относиться к требованиям,
установленным процессуальным законодательством.
Рассмотрим для начала требования к цессии при исполнении судебного акта.
Исполнение судебного акта начинается с момента его приведения в исполнение. Этот момент может
и не совпадать с датой вступления судебного акта в силу (например, по делам, рассматриваемым
в порядке упрощенного производства). Исполнение судебного акта — более широкое понятие, чем
исполнительное производство, которое возбуждается и оканчивается судебным приставом-
исполнителем.
Для правильного оформления цессии по поводу права требования, предусмотренного приведенным

в исполнение судебным актом, необходимо в соответствии со ст. 48 АПК РФ обратиться
в арбитражный суд с заявлением о процессуальном правопреемстве.
Такое заявление должно иметь материально-правовое основание, а именно договор цессии,

соответствующий обычным требованиям, которые установлены § 1 гл. 24 ГК РФ. Предъявить
заявление о процессуальном правопреемстве может как цедент, так и цессионарий.
Если судопроизводство не завершено (например, на момент цессии судебное решение обжалуется

в кассационном порядке), заявление предъявляется в суд соответствующей инстанции,
рассматривающий дело по существу.
Если судопроизводство завершено, заявление о процессуальном правопреемстве предъявляется

в суд, рассмотревший дело по первой инстанции.
Заявление о процессуальном правопреемстве рассматривается в судебном заседании в месячный

срок с даты его поступления в суд, о судебном заседании извещаются стороны, судебный пристав-
исполнитель и цессионарий (п. 27 постановления Пленума Верховного cуда РФ от 17.11.2015 № 50
«О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих
в ходе исполнительного производства», далее — Постановление № 50).
По результатам рассмотрения такого заявление суд выносит определение о замене лица,
управомоченного получить исполнение по судебному акту. Если правопреемство инициируется
в ходе обжалования судебного акта — на замену стороны может быть указано в итоговом акте,
вынесенном по результатам рассмотрения жалобы.
Если речь идет об уступке права требования к банкротящемуся должнику, то порядок рассмотрения
заявления о правопреемстве определяется моментом, когда заключен договор цессии. Если договор
заключен до принятия к рассмотрению первого заявления о банкротстве данного должника, то,
обращаясь в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов, необходимо приложить
к такому заявлению определение о процессуальном правопреемстве, вынесенное по основному делу
между должником и первоначальным кредитором. Если же договор цессии заключен после принятия
к рассмотрению первого заявления о банкротстве должника, то просьбу произвести
процессуальную замену следует изложить суду в заявлении, предъявляемом в рамках дела
о банкротстве (п. 6 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых
процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве»).
Определение о процессуальном правопреемстве вступает в силу в соответствии с ч. 3 ст. 188 АПК

РФ по истечении месяца с даты его вынесения, что надо учитывать цессионарию при планировании
срока предъявления исполнительного документа к исполнению.
Исполнительный лист или судебный приказ, выданные на имя цедента, переоформлению

не подлежат. При обращении в ФССП России или в кредитную организацию должника цессионарий
должен подтверждать свой статус оригиналом исполнительного документа, выданного цеденту,
и заверенной судом копией определения о процессуальном правопреемстве.
Если же исполнительное производство уже было возбуждено по заявлению цедента, цессионарию

необходимо проконтролировать замену взыскателя в исполнительном производстве путем
направления приставу соответствующего ходатайства. В течение десяти рабочих дней с даты
получения ходатайства пристав должен вынести постановление о замене взыскателя и направить
его заявителю и должнику (ст. 52 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ
«Об исполнительном производстве», далее — Закон № 229-ФЗ; Методические рекомендации
по определению порядка рассмотрения заявлений, ходатайств лиц, участвующих в исполнительном
производстве, утв. ФССП России 11.04.2014).
Даже если процессуальное правопреемство не оформлено,

оплата долга первоначальному кредитору не считается
надлежащим исполнением
Наиболее типичной проблемой в вопросе цессии на стадии исполнения судебного акта является
неопределенность момента перехода права требования от цедента к цессионарию. Договор цессии
оформляет материальное правопреемство, в котором право переходит к цессионарию, по общему
правилу, в момент заключения договора. В рассматриваемом же случае требуется еще
и процессуальное правопреемство, которое наступает только с даты вступления в силу судебного
акта о таком правопреемстве.
В период между этими двумя событиями отношения цедента, цессионария и должника

характеризуются неопределенностью, вследствие которой должник может исполнить судебный акт
в пользу цедента, в то время как цессионарий уже оплатил уступленное право требования.
В связи с этим в литературе дискутируется проблема соотношения материального

и процессуального правопреемства: является ли одно частью другого или его следствием и т. д.
Пленум Верховного суда РФ в Постановлении № 50 лишь намекает на позицию по данному вопросу,
называя цессионария не иначе как «лицом, считающим себя правопреемником». Однако этот намек
мало что дает в практическом плане.
Любую проблему, возникающую в связи с временным разрывом между материальным

и процессуальным правопреемством, можно разрешить исходя из двух аксиом. Во-первых, в каждом
из двух правоотношений цедент, цессионарий и должник обладают собственным статусом,
конкретным набором прав и обязанностей, которые друг с другом не конкурируют. Во-вторых,
материальное правопреемство первично.
В материальном правоотношении право требования считается перешедшим в момент заключения

договора или в иной согласованный сторонами момент. Если должник добровольно произвел
исполнение по вступившему в силу судебному акту в пользу лица, обосновывающего свое право
только договором цессии, отсутствие процессуального правопреемства не должно влечь
материально-правовых последствий.
В процессуальном отношении отсутствие обращения какой-либо из сторон договора цессии в суд

с заявлением о правопреемстве будет свидетельствовать о неисполнении требований АПК РФ.
Однако последствия такого правонарушения закон не предусматривает, если речь не идет
о недобросовестном поведении.
Если на момент цессии открыто исполнительное производство, стороны материального
правоотношения должны проявить разумность и осмотрительность, обусловленную тем, что для
должника судебный акт, принятый в пользу первоначального кредитора, обязателен в силу ст. 16
АПК РФ в полной мере, в том числе и в части наименования кредитора, которому он должен
заплатить.
Если должник, несмотря на уведомление о цессии, произвел оплату взыскателю, замена которого
не произведена, то есть первоначальному кредитору, судебный акт будет считаться исполненным,
стадия его исполнения — завершившейся, и осуществить процессуальную замену уже невозможно.
Это не означает, что материальное правопреемство не состоялось, но неблагоприятные последствия
пассивного в процессуальном плане поведения возлагаются на цессионария (определение
ВС РФ от 14.03.2016 по делу № А47-4773/14). Поскольку должник исполнил обязательство так, как
оно предусмотрено обязательным для него судебным актом, в данном случае исполнение
ненадлежащему в материально-правовом аспекте кредитору погашает обязательство.
В подобной ситуации цессионарий, скорее всего, не сможет истребовать у цедента полученное

от должника на основании норм о неосновательном обогащении, ведь обогащение цедента было
основано на законе, в данном случае — на ст. 16 АПК РФ и Законе № 229-ФЗ (постановление
Президиума ВАС РФ от 11.04.2006 по делу № А48-8266/04). Однако если цессионарий произвел
оплату по договору цессии в пользу цедента, то возникает неосновательное обогащение на стороне
последнего в виде этой оплаты. Основанием для иска в данном случае будет то, что цессионарий
не получил эквивалентного встречного предоставления по договору.
Для минимизации рисков, связанных с временным разрывом между моментами материального

и процессуального правопреемства, сторонам рекомендуется:
— незамедлительно после заключения договора цессии обратиться в суд с заявлением

о процессуальном правопреемстве и уведомить должника о переходе права (ст. 385 ГК РФ);
— предусмотреть в договоре цессии условие о передаче оригинала исполнительного документа

цедентом — цессионарию, если он еще не предъявлен в ФССП России;
— уведомить о цессии судебного пристава. Формально у пристава нет оснований в таком случае
приостанавливать исполнительное производство, однако подобное уведомление снизит риск
взыскания в пользу цедента.
«Просуженные» требования нельзя зачесть против

«непросуженных»
При осуществлении зачета на стадии исполнения судебного акта материально-правовой статус
должника или кредитора, в силу которого они вправе произвести зачет на основании
одностороннего заявления (ст. 410 ГК РФ), сочетается с их процессуальными правами
и обязанностями.
На протяжении длительного времени судебная практика развивалась в русле разъяснений,

приведенных в п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 № 65,
о допустимости зачета требований, каждое из которых подтверждено исполнительным листом.
Сейчас это правило закреплено в ст. 88.1 Закона № 229-ФЗ, в силу которой зачет осуществляется
постановлением судебного пристава-исполнителя по заявлению должника, взыскателя или
по инициативе самого пристава. Порядок направления и рассмотрения такого заявления аналогичен
ходатайству о замене взыскателя.
Возникает вопрос, допустим ли зачет встречных требований на стадии исполнения судебного акта,
но вне исполнительного производства, например, когда ни одна из сторон не обращалась в ФССП
России. Судебная практика дает положительный ответ. Если встречные требования двух лиц
основаны на вступивших в силу судебных актах, одностороннее заявление о зачете погашает
соответствующие требования с даты его получения адресатом (определения Верховного cуда
РФ от 21.04.2016 по делу № А14-3182/2014, от 15.06.2015 по делу № А56-67385/2013).
В случае такого зачета возникает следующая неопределенность: например, должник, направивший

уведомление о зачете, считает свою обязанность перед кредитором погашенной, в то время как
на руках у кредитора остается исполнительный лист, который можно предъявить в банк. Кредитная
организация не обязана проверять состояние расчетов между сторонами и обязана будет списать
средства со счета должника в указанной кредитором сумме.
Для предотвращения повторного получения кредитором исполнения заинтересованной стороне

надлежит обратиться в суд с требованием о прекращении исполнительного производства
и признании исполнительного листа, выданного оппоненту, не подлежащим исполнению
(постановление АС Московского округа от 04.04.2016 по делу № А40-34034/2014).
Если зачет оформлен по правилам ГК РФ, однако судебный пристав-исполнитель уклоняется

от прекращения исполнительного производства, на факт прекращения обязательства зачетом это
не влияет. Заинтересованная сторона вправе также оспорить бездействие пристава (постановление
ФАС Северо-Западного округа от 13.11.2013 по делу № А56-77032/2012).
Таким образом, условием правомерности зачета на стадии исполнения судебного акта является
наличие если не встречных исполнительных листов, то хотя бы встречных судебных актов,
вступивших в силу. Зачет «просуженного» требования против «непросуженного» на сегодняшний
день судебной практикой не признается.
Зачет должен быть оформлен в первую очередь односторонним заявлением по правилам ГК РФ,
а во вторую — постановлением судебного пристава-исполнителя (при зачете требования,
по которому возбуждено исполнительное производство).
Важно отметить, что в некоторых случаях встречные требования сторон не могут быть зачтены.
Помимо общих случаев недопустимости зачета, предусмотренных ст. 411 ГК РФ, вряд ли будет
признана правомерной попытка зачета требования:
— к должнику, в отношении которого возбуждено дело о банкротстве (ст. 63 Федерального закона

от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»)1;
— если в отношении одной из сторон зачета возбуждено сводное исполнительное производство (п.
36 Постановления № 50);
— в случае наложения приставом ареста на дебиторскую задолженность должника (ст. 83 Закона

№ 229-ФЗ).
Если запрет на зачет перечисленных требований был нарушен, как и в случае других нарушений при
совершении данного действия на стадии исполнительного производства, защита заинтересованным
лицом своего права предполагает обращение в суд с требованием о признании незаконным
постановления судебного пристава. В случае пропуска срока на подачу такой жалобы (например,
для сторон зачета в соответствии со ст. 122 Закона № 229-ФЗ он составляет всего 10 дней с даты
вынесения постановления) целесообразно оспорить сделку, на основании которой осуществлен
зачет, и на этом основании ходатайствовать о восстановлении срока на обжалование
ненормативного правового акта.
Что касается нейтрализации правовых последствий процессуального правопреемства, если оно

совершается с нарушениями закона, следует отметить, что до настоящего времени ни в литературе,
ни в практике не разрешен вопрос о том, обязан ли суд, решая вопрос о замене стороны, проверять
действительность договора цессии.
Представляется, что при наличии явных обстоятельств, свидетельствующих о ничтожности сделки,

суд должен отказать в удовлетворении заявления о правопреемстве как не имеющего под собой
материально-правовых основани

Язык

Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017

Загружено:

Авторское право:

04.09.

2018 Арбитражная практика для юристов № 5, май 2017

Арбитражная практика для юристов | 5 Май

Что важнее: красивый вид или право

Прекрасный законопроект подготовлен в недрах Государственной думы. Он гласит примерно

Поэтому придумано «квазиизъятие». Именуемое сносом. Во благо народа.

Читаю эти публикации и закипаю.

Обзор арбитражных споров

Неисполнимый кредитный договор в целях погашения

В связи с этим Верховный суд направил дело на новое рассмотрение.

Источник: определение Верховного суда РФ от 17.01.2017 № 18-КГ16-160

Банк заключил с обществом кредитный договор, обеспеченный ипотекой нежилого помещения

Общество-должник обанкротилось, и цессионарий обратился в суд с заявлением о включении

Источник: определение Верховного суда РФ от 30.03.2017 по делу № А79-7479/2014

Банк не вправе банкротить должника в упрощенном порядке

Банк обратился в суд с заявлением о признании общества банкротом, ссылаясь на неисполнение

Источник: определение Верховного суда РФ от 27.03.2017 по делу № А40-232057/2015

Для признания сделки должника недействительной необходимо

В дальнейшем суд признал завод несостоятельным и открыл в отношении него конкурсное

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении требований конкурсного управляющего. Они

При таких обстоятельствах оценка действительности сделки по купле-продаже не могла

Источник: определение Верховного суда РФ от 23.03.2017 по делу № А66-4283/2014

Банк обратился в арбитражный суд с требованием о выдаче исполнительного листа

Банк не согласился с таким решением и обратился в Верховный суд.

Досудебный порядок урегулирования экономических споров представляет собой взаимные действия

Соответственно, положения п. 5 ч. 1 ст. 129 АПК РФ не должны применяться в случаях обращения

Источник: определение Верховного суда РФ от 20.03.2017 по делу № А60-33490/2016

В договор нельзя включить третейскую оговорку с указанием

Два общества заключили предварительный договор купли-продажи объектов недвижимости.

Общество-продавец так и не заключило основной договор с покупателем. В итоге покупатель решил

Источник: постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.01.2017 по делу

В дальнейшем компания уступила права требования к поручителю третьему лицу. Цессионарий

Позиция первой инстанции: ФССП должна возместить убытки,

Согласно п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 27 «О некоторых вопросах

Позиция апелляции: государство не должно возмещать ущерб,

Исполнительное производство в отношении должника не окончено, пристав предпринимает

Позиция кассации: если после снятия ареста у должника

Ответчик не представил ни одного доказательства наличия у должника какого-либо имущества

Позиция Верховного суда: убытки с ФССП вправе требовать

Являясь профессиональным предпринимателем, истец должен был приложить максимальные усилия

Поскольку истец такого поведения не продемонстрировал, а исполнительное производство

«Лишить стороны права представлять правовые

• В 1995 году с отличием окончил юридический факультет СПбГУ, обучался в аспирантуре

• В 2004 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Систематизация арбитражного

• Автор более 40 научных, учебных и учебно-методических работ по вопросам гражданского

• Исполняющий обязанности заведующего кафедрой гражданского процесса СПбГУ

• Член Научно-консультативного совета при Верховном cуде РФ, Научно-консультативного совета

• С 1996 года — адвокат, в настоящее время — управляющий партнер АБ «Шварц и партнеры»

— Михаил Зиновьевич, добрый день! После последней конференции по субсидиарной

— Еще меня такая проблема заинтересовала недавно: обратная сила законов.

Конференция по субсидиарной ответственности при банкротстве, проходила 29.03.2017 года. Запись

— Да, ведь здесь возникает вопрос о применении ст. 422

— Конечно, я об этом и говорю. В большинстве своем

— Это что имеется в виду?

— Например, представляется доказательство с неизвестным источником (аудио- или видеозапись,

— Хорошо. А разного рода заключения, которые готовят ученые по заданию сторон

— Погодите немножко. Еще до заключений. Давайте возьмем книжку. Вот я судье

— Откуда они это брали? Удивительно.

— Не знаю. И я нашел у Шершеневича в книге про конкурсный процесс разбор этой

— Да, конечно, надо приобщать.

— Ну вот. А тогда почему не приобщать заключения современных ученых? Увы, у Габриэля

— Ну, здесь ссылаются на авторитетное мнение постороннего для процесса лица…

— Так римский процесс проходил, как я понимаю.

— Так закон же процессуальный, проблемы материального права он не должен решать.

— Это что за иммунитет эксперта?

— А, мол, вызовите меня для дачи пояснений?