Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017

04.09.
2018 Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017
Арбитражная практика для юристов | 2

Февраль 2017
От редакции
-О равенстве и справедливости
Новости
-Обзор арбитражных споров
-Прецедент месяца
Интервью
-«Мне кажется, крайне опасно для преподавателя хотеть быть любимым студентами»
Главная тема
-Сделка противоречит основам правопорядка. Семь дел, в которых стороне удалось ее
аннулировать
Судопроизводство
-Верховный суд изменил правила взыскания судебной неустойки. На что рассчитывать истцу
-Обязательный претензионный порядок. Пять вопросов каждого юриста
-Должник не исполнил вовремя требования пристава. Как добиться уменьшения исполнительского
сбора
-Истец недобросовестно изменил подсудность спора. Когда удастся уличить его в злоупотреблении
правом
Хозяйственные споры
-Пленум ВС разъяснил исполнение обязательств. Что нового появилось в регулировании
-Представитель контрагента заключает сделку на невыгодных условиях. Как обезопасить себя
от ее оспаривания
-Договорное условие не соответствует ГК. Когда суд сочтет его несогласованным
Корпоративные споры
-Доктрина корпоративной предпринимательской возможности. Как ее применяют в России и США
-Решение общего собрания участников ничтожно. Как валидировать его с помощью исковой
давности
Банкротство
-Долг заемщика-банкрота погашает залогодатель. Какие проблемы это влечет для кредитора
-Должник вывел имущество во вред кредитору. Как оспорить такую сделку вне процедуры
банкротства
Теория
-Расчеты с помощью электронных денежных средств. Какие вопросы вызывает их применение
Личный опыт
-План приватизации содержал не все объекты недвижимости. Компания добилась признания права
собственности в силу приобретательной давности
Экспресс-тест
-6 вопросов для проверки профессиональной эрудиции
Последняя полоса
-Баран не может быть военным
https://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=26582 1/86
04.09.2018 Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017
ОТ РЕДАКЦИИ
О равенстве и справедливости
А ндрей Владимирович Егоров
к . ю. н., главный ре дак тор журнала «Арбитражная прак тик а для юристов»
Это лучшая новость, какая только могла быть для начала нового года.
Готовил выступление по судебной практике применения принципов равенства и справедливости

на конференцию, посвященную 25-летнему юбилею Исследовательского центра частного права,
и с удивлением обнаружил, что в этой проблеме чертовски много интересного.
Во-первых, равенство. Есть примеры, где суды, в том числе высшие, ссылаются на него довольно
странно. А есть и интересные доктрины, например, если по закону арендатор наделен каким-то
правом, Президиум ВАС РФ выводил похожее право и для арендодателя.
Самый забавный пример, когда суд, рассматривая дело, знает, как его решать правильно, но решает
неправильно, мотивируя это тем, что другой суд уже решил аналогичное дело неправильно, а если
он решит правильно, то будет нарушен принцип равенства. Очень неочевидная логика, согласитесь.
А ее использовал даже Президиум ВАС РФ. Просто широко пока такая идея не ушла в массы.
Но перспективы у нее неплохие.
Со справедливостью тоже все очень интересно. Этот принцип не поименован в кодексе, но его
выводил КС РФ в качестве конституционного принципа не раз, и эту идею подхватили арбитражные
суды. Теперь судебные акты пестрят словом «справедливость». А что оно означает? Худо-бедно
я могу объяснить слово «добросовестность», а вот над справедливостью придется очень хорошо
подумать. Надеюсь, эти раздумья выльются в статью и тогда подумаем сообща.
Мы обязательно выложим (думаю, недели через две после 25 января) записи предметных докладов
на конференции, а пока можете посмотреть программу и пожить немного в предвкушении.
Кстати, в сфере «поэтажной» собственности тоже будь здоров, что творится. У меня потемнело
в глазах, когда готовил для следующего номера статью про применение судами правил об исковой
давности при признании права общей долевой собственности на общие помещения в здании.
Увидите.
И напоследок хорошая новость для тех, кто интересуется литературными новинками, — вышел
сборник статей к юбилею В. В. Витрянского «О договорах», авторы — его коллеги по ВАС РФ. Очень
рекомендую к прочтению.
НОВОСТИ
Обзор арбитражных споров

Прощение долга не является дарением, если оно обусловлено реструктуризацией
задолженности
Уменьшение выручки на сумму номинала подарочных карт, выдаваемых при покупке
товара, неправомерно
Проданное имущество должника не исключается из его конкурсной массы до момента
госрегистрации перехода прав
Вознаграждение по договору концессии выплачивается, даже если товарный знак
не использовался
Несвоевременная публикация судебного акта является уважительной причиной
пропуска срока подачи повторной жалобы
Судебная неустойка взыскивается только за период после истечения срока
исполнения решения суда
ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ
Прощение долга не является дарением, если оно обусловлено
реструктуризацией задолженности
Если компания отказалась от взыскания части долга на условиях реструктуризации сроков
погашения остальной задолженности, такое прощение долга не является дарением.
Два общества заключили договор подряда. Договор предусматривал поэтапную оплату: 93%
от стоимости работ после подписания актов выполненных работ; 5% — после подписания акта
приемки законченного строительством объекта; 2% — после подписания протокола об окончании
гарантийного срока.
Подрядчик выполнил согласованный объем работ, однако получил не всю оплату. Позднее стороны
заключили соглашение о реструктуризации задолженности. По условиям соглашения заказчик
обязался погасить задолженность по оплате первой части вознаграждения в соответствии
с графиком погашения. Подрядчик, в свою очередь, отказывался от права предъявить к оплате
оставшуюся часть вознаграждения (5% и 2% от стоимости работ).
Кроме того, стороны договорились, что в случае нарушения заказчиком срока погашения
задолженности более чем на 10 дней действие соглашения аннулируется, дальнейшие
взаимоотношения сторон будут осуществляться в рамках договора подряда.
Подрядчик посчитал, что заключенное соглашение не соответствует ст. 575 ГК РФ (запрещение

дарения), и обратился в суд с иском о взыскании оставшейся части вознаграждения.
Суды трех инстанций удовлетворили иск, указав, что отказ подрядчика от взыскания с заказчика
спорной суммы задолженности по договору подряда представляет собой освобождение кредитором
должника от имущественной обязанности без какого-либо встречного предоставления. Суды
сделали вывод о фактическом дарении оставшейся части вознаграждения ответчиком, запрещенном
законодательством.
Верховный суд занял противоположную позицию по делу. Договор считается безвозмездным только
если суд установит намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга
в качестве дара. ВАС РФ разъяснял, что из содержания ст. 572 ГК РФ следует, что безвозмездность
передачи имущества является не единственным признаком договора дарения. Обязательным
квалифицирующим признаком договора дарения является вытекающее из соглашения сторон
очевидное намерение дарителя передать имущество в качестве дара.
Между тем суды не дали оценку условиям соглашения, направленным на стимулирование погашения
имеющейся у ответчика задолженности посредством установления нового срока для оплаты,
взаимного отказа от применения мер ответственности.
Суды также не приняли во внимание условие соглашения о последствиях неисполнения заказчиком

принятых по нему обязанностей, предусматривающее прекращение действия соглашения
и дальнейшее урегулирование взаимоотношений сторон на основании договора подряда. В итоге суд
направил дело на новое рассмотрение для оценки данных обстоятельств.
Источник: определение ВС РФ от 27.12.2016 по делу № А40-120254/2015
НАЛОГОВЫЕ СПОРЫ
Уменьшение выручки на сумму номинала подарочных карт,
выдаваемых при покупке товара, неправомерно
Общество не вправе уменьшить прибыль на сумму номинала подарочной карты, которая выдается
в момент приобретения акционных товаров и дает покупателям право на скидку при последующих
покупках.
Налоговая инспекция провела выездную налоговую проверку общества — продавца бытовой

техники. В результате инспекция привлекла общество к ответственности по причине занижения
налоговой базы по налогу на прибыль организаций.
Дел в том, что общество проводило различные маркетинговые акции. При покупке определенной
бытовой техники покупатель получал подарочную карту. При последующей покупке он был вправе
оплатить стоимость товара или ее часть подарочной картой.
Налогоплательщик в момент продажи товара уменьшал выручку на стоимость номинала подарочной

карты, а разницу оформлял как предоплату по договору купли-продажи за товар, который,
возможно, будет куплен в будущем. Инспекция сочла, что такая схема неправомерна, а все
поступающие от покупателей денежные средства необходимо рассматривать как плату
за приобретение акционного товара.
Общество оспорило решение налоговиков в суде. При этом налогоплательщик утверждал, что
скидка на товар по акции представляется именно в момент выдачи подарочной карты, а не в момент
ее предъявления при совершении покупателем последующей покупки.
Подарочная карта, реализуемая вместе с акционным товаром, оплачивалась покупателем в размере

ее номинала, а не выдавалась покупателю в качестве подарка. Соответственно, общество
определяет выручку от реализации исходя из цен, сформированных с учетом предоставленной
скидки в виде выданных покупателям подарочных карт.
Суды трех инстанций поддержали позицию налогового органа в данной части. Они исходили из того,
что в момент получения подарочной карты при приобретении акционного товара покупатель
не получал никакой скидки на приобретаемый товар, оплачивал стоимость товара в полном объеме
и имел возможность воспользоваться подарочной картой только в момент совершения следующей
покупки. При этом при совершении покупателем повторной покупки с предъявлением полученной
ранее подарочной карты данная карта не может быть квалифицирована в качестве средства
платежа. Таким образом, выдача подарочной карты в рамках проведения рекламной акции
удостоверяет право покупателя на получение скидки в будущем.
Суды указали, что договор купли-продажи товаров, предусматривающий предоплату, нельзя

считать заключенным, если в нем нет сведений о наименовании товара и сроках его поставки.
Кроме того, суды установили, что скидка при первоначальной покупке не предоставлялась,
а стоимость товара уменьшалась только в момент его приобретения по подарочной карте. В свою
очередь, выручка, полученная в момент первоначальной покупки, подлежит отражению в составе
доходов в полном объеме.
Между тем суды признали ошибочными соответствующие выводы налогового органа применительно
к операциям с подарочными картами, выдача которых не была связана с приобретением
покупателями акционных товаров, поскольку стоимость таких подарочных карт не уменьшала
выручку от реализации товара.
Источник: постановление АС Московского округа от 21.12.2016 по делу № А40-789/2016
БАНКРОТСТВО
Проданное имущество должника не исключается из его
конкурсной массы до момента госрегистрации перехода прав
Если сделка по отчуждению имущества не зарегистрирована в установленном порядке,
соответствующие активы нельзя исключить из конкурсной массы должника.
В рамках дела о банкротстве общества-должника конкурсный управляющий обратился в суд

с заявлением об утверждении порядка и условий продажи имущества должника, находящегося
в залоге у банка. Управляющий настаивал на определении стоимости заложенного имущества
исходя из начальной продажной цены, указанной в отчете независимого оценщика.
Один из кредиторов общества направил в материалы дела возражения, обратив внимание на то, что
в соответствии с подп. 4 п. 2 ст. 54 Федерального закона от 16.07.1998 № 102-ФЗ «Об ипотеке
(залоге недвижимости)» начальная продажная цена имущества должна устанавливаться в размере
80% от рыночной стоимости имущества, определенной оценщиком.
Кредитор также сослался на существенное занижение стоимости заложенного имущества

оценщиком и наличие оснований для проведения судебной экспертизы.
Суд первой инстанции отклонил ходатайство о назначении судебной экспертизы, установил

начальную продажную цену заложенного имущества в размере 80% от стоимости, указанной
в отчете оценщика.
Апелляционный суд по результатам назначенной им экспертизы пришел к выводу о занижении

оценщиком стоимости имущества. При этом апелляция дважды скорректировала начальную
продажную цену имущества: исходя из 80% от рыночной оценки, установленной судебной
экспертизой; путем исключения из начальной продажной цены стоимости трех нежилых помещений,
которые должник продал по договору купли-продажи до введения процедуры банкротства.
Суд округа согласился с выводами апелляции и дополнительно указал, что отсутствие

государственной регистрации права собственности продавца на спорные нежилые помещения
и перехода права собственности на эти помещения к покупателю не препятствует исключению
их стоимости из начальной продажной цены.
Верховный суд не согласился с выводами нижестоящих судов. Он указал, что в отношении

недвижимого имущества момент перехода права собственности императивно привязан к моменту
регистрации такого перехода (п. 2 ст. 223 ГК РФ).
Все имущество должника, имеющееся на день открытия конкурсного производства и выявленное

в ходе конкурсного производства, составляет конкурсную массу, из которой осуществляется
удовлетворение требований конкурсных кредиторов должника (п. 1 ст. 131 Федерального закона
от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»; далее — Закон № 127-ФЗ).
По общему правилу с момента признания должника банкротом и открытия в отношении него

конкурсного производства требования кредиторов по неденежным обязательствам имущественного
характера трансформируются в денежные (абз. 7 п. 1 ст. 126 Закона № 127-ФЗ, абз. 2 п. 34
постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах,
связанных с рассмотрением дел о банкротстве»). Такие требования подлежат денежной оценке
и рассматриваются по правилам ст. 100 Закона № 127-ФЗ.
04.09.2018и рассматриваются по правилам ст.
Арбитражная практика
100 Закона для юристов № 2, февраль 2017
№ 127-ФЗ.
Суды апелляционной инстанции и округа ошибочно не приняли во внимание данные положения
ГК РФ и Закона № 127-ФЗ. Констатировав наличие зарегистрированного права собственности
должника на спорные нежилые помещения, суды, по сути, исключили их из конкурсной массы без
должного разрешения вопроса о том, возможно ли приобретение права собственности на данные
помещения покупателем в период после введения процедуры конкурсного производства. Исходя
из этого, Верховный суд отменил ранее вынесенные судебные акты и направил дело на новое
рассмотрение.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ СПОРЫ
Вознаграждение по договору концессии выплачивается, даже
если товарный знак не использовался
Если франчайзи фактически не использовал товарный знак владельца франшизы, он все равно
должен выплатить вознаграждение.
Общество заключило с компанией-правообладателем договор коммерческой концессии.

По условиям договора общество должно было открыть ресторан с использованием товарного знака
правообладателя. При этом общество обязалось выплачивать лицензионную плату за право
использования интеллектуальной собственности в размере 8% от валового объема продаж
ресторана.
Между тем общество так и не открыло ресторан и не выплатило лицензионное вознаграждение.

В дальнейшем стороны расторгли договор, а правообладатель обратился в суд, требуя взыскать
задолженность по уплате вознаграждения за право использования своего торгового знака.
Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований правообладателя, указав, что

лицензионное вознаграждение подлежит выплате при обязательном условии — открытии ответчиком
ресторана и использовании товарного знака в коммерческой деятельности. Поскольку ресторан
открыт не был, деятельность с использованием товарного знака ответчик не осуществлял, суд
пришел к выводу об отсутствии оснований для взыскания лицензионной платы.
Кроме того, суд установил, что правообладатель не доказал выполнение своих обязанностей
по договору, в частности, по выдаче ответчику свидетельства о присвоении ресторану номера,
а также уведомления об одобрении его местоположения и другой документации, без которой начать
работу было невозможно.
Апелляция согласилась с позицией первой инстанции.
Однако Верховный суд занял противоположную позицию по делу.
Суд исходил из того, что передача права по договору подтверждена регистрацией договора.
Вознаграждение платится за предоставление права на использование соответствующего средства
индивидуализации независимо от результата передачи такого права, в том числе в случае, если
использование соответствующего объекта не осуществлялось. Указанное согласуется с позицией,
высказанной в постановлении Пленумов ВС РФ № 5 и ВАС РФ № 29 от 26.03.2009 «О некоторых
вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса
Российской Федерации». В пункте 13.7 данного постановления разъяснено, что лицензиару
не может быть отказано в требовании о взыскании вознаграждения по мотиву неиспользования
лицензиатом соответствующего результата или средства. В случае, когда стороны лицензионного
договора согласовали размер вознаграждения в форме процентных отчислений от дохода (выручки)
(п. 4 ст. 1286 ГК РФ), а соответствующее использование произведения не осуществлялось, сумма
вознаграждения определяется исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно
взимается за правомерное использование произведения.
Кроме того, из спорного договора следует, что получение разрешения на открытие ресторана
и одобрение его местоположения, равно как и само открытие ресторана под товарным знаком
правообладателя, является не правом, а обязанностью ответчика. В связи с этим Верховный суд
отменил судебные акты нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение.
Источник: определение ВС РФ от 18.10.2016 по делу № 78-КГ16-38
СУДОПРОИЗВОДСТВО
Несвоевременная публикация судебного акта является
уважительной причиной пропуска срока подачи повторной
жалобы
Если суд опубликовал судебный акт о возврате жалобы позже установленного срока, это нарушает
право заявителя на пересмотр судебного решения и является уважительной причиной пропуска
подачи повторной жалобы.
Корпорация обратилась в суд с иском к обществу о взыскании неосновательного обогащения. Суд

первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований.
Корпорация подала апелляционную жалобу вместе с ходатайством об отсрочке уплаты госпошлины

сроком на 6 месяцев. Апелляция отказала в предоставлении отсрочки уплаты госпошлины
и вернула жалобу заявителю. Суд указал, что заявитель не подтвердил документально
невозможность уплаты госпошлины в установленном размере на момент подачи апелляционной
жалобы.
При этом текст определения апелляции был изготовлен через месяц после вынесения решения суда
первой инстанции, а опубликован в сети Интернет еще на день позже.
Через две недели корпорация повторно обратилась в апелляционный суд с жалобой на решение
суда первой инстанции, а также с ходатайством о восстановлении пропущенного процессуального
срока на обжалование судебного акта и ходатайством о предоставлении отсрочки уплаты
государственной пошлины.
Апелляционный суд вновь отказал в удовлетворении ходатайств заявителя и вернул ему жалобу.
Суд счел, что возвращение первоначальной жалобы по причине нарушения порядка подачи
ходатайства о предоставлении отсрочки уплаты госпошлины не является уважительной причиной
и основанием для восстановления срока подачи повторной апелляционной жалобы.
Суд округа согласился с позицией апелляции.
Верховный суд занял иную позицию по делу. Суд подчеркнул, что апелляция при разрешении
ходатайства о восстановлении пропущенного процессуального срока на подачу апелляционной
жалобы не учла, что этот срок истек еще в период разрешения вопроса о возможности принятия
судом первоначальной апелляционной жалобы к производству, срок рассмотрения которой нарушил
сам суд.
Своевременное рассмотрение судом апелляционной инстанции вопроса о принятии апелляционной

жалобы к производству в 5-дневный срок, как это установлено ч. 1 ст. 261 АПК РФ, позволило бы
заявителю подать повторную апелляционную жалобу в пределах оставшегося для этого
процессуального срока. В этом случае обоснование уважительности причин пропуска срока
на подачу апелляционной жалобы для заявителя не являлось бы необходимым.
Таким образом, суд не обеспечил заявителю реальную возможность воспользоваться правом

на пересмотр судебного решения. В результате заявитель был лишен возможности обратиться
повторно с апелляционной жалобой в предусмотренный для этого срок. В итоге Верховный суд
направил дело на новое рассмотрение.
Судебная неустойка взыскивается только за период после

истечения срока исполнения решения суда
Истец не вправе взыскать судебную неустойку за неисполнение решения суда, если срок
исполнения обязательства ответчика еще не истек.
В декабре 2014 года общество-покупатель обратилось в суд с требованием обязать компанию-

продавца поставить уже оплаченный покупателем товар. Суд удовлетворил требования общества
и обязал продавца поставить товар до 30.12.2016.
Покупатель получил исполнительные листы на исполнение решение суда. Однако в дальнейшем

исполнительное производство было прекращено в связи с невозможностью исполнить
исполнительный документ, возможность исполнения которого не утрачена.
В связи с неисполнением ответчиком решения суда покупатель обратился в арбитражный суд

с заявлением о взыскании судебной неустойки на основании п. 1 ст. 308.3 ГК РФ.
Суд первой инстанции удовлетворил требование заявителя, обосновав тем, что решение суда
вступило в законную силу более одного года назад, однако до сих пор не исполнено. В связи с этим
у истца возникло право на взыскание судебной неустойки. Суд постановил взыскать с ответчика
судебную неустойку в следующем порядке:
— за первый месяц неисполнения решения суда, начиная со дня вступления данного определения
в законную силу — в сумме 100 тыс. руб.;
— в дальнейшем за каждый последующий месяц неисполнения решения суда сумму судебной

неустойки ежемесячно увеличивать на 50 тыс. руб. от суммы, подлежащей уплате за предыдущий
месяц.
Продавец с этим не согласился и оспорил определение суда в апелляции. При этом продавец
указал, что не имеет возможности поставить товар из-за отсутствия лицензии, а взыскание
судебной неустойки приведет к его банкротству. Однако апелляция сочла эти доводы
не заслуживающими внимания и поддержала позицию суда первой инстанции.
Продавец подал кассацию, сославшись на то, что сроки добровольного исполнения решения суда
еще не истекли, поскольку суд обязал его поставить товар до 30.12.2016. Таким образом,
неустойка была присуждена преждевременно на полгода.
Суд округа согласился с доводами ответчика. Кассация сослалась на п. 33 постановления Пленума

Верховного суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского
кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее —
Постановление Пленума ВС № 7), согласно которому судебный акт в части взыскания судебной
неустойки подлежит принудительному исполнению только по истечении определенного судом срока
исполнения обязательства в натуре. Присуждение судами судебной неустойки за период
до истечения указанного срока исполнения противоречит данным разъяснениям.
Кроме того, суд округа подчеркнул, что при заявлении требования о взыскании судебной неустойки
взыскатель должен доказать факт неисполнения соответствующего судебного акта. Факт
неисполнения или ненадлежащего исполнения решения суда устанавливается судебным приставом-
исполнителем (п. 33 Постановления Пленума ВС № 7).
Между тем нижестоящие суды ограничились лишь указанием на то, что судебный акт вступил
в законную силу и пока не исполнен, а этого недостаточно. Исходя из этого, суд кассационной
инстанции направил дело на новое рассмотрение.
Источник: постановление АС Северо-Западного округа от 12.10.2016 по делу № А44-6633/2014.
НОВОСТИ
Прецедент месяца
ФТС не вправе лишить компанию доступа к международным перевозкам за ряд
незначительных нарушений в рамках одного рейса (определение ВС РФ от 19.01.2017
по делу № А40-138234/2015).
Суть дела
Во время рейса по перевозке грузов машина компании-перевозчика сломалась. Водителю пришлось
перегрузить товар (ящики с мандаринами) в другой автомобиль, вскрывая опломбированные
контейнеры. В итоге груз был доставлен с опозданием, а его вес не совпадал с изначально
заявленным в таможенных документах.
ФТС привлекла общество к административной ответственности по четырем статьям: ч. 3 ст. 16.1

«Сообщение в таможенный орган недостоверных сведений о весе товара при прибытии
на территорию Таможенного союза», ч. 1 ст. 16.13 «Замена транспортного средства международной
перевозки без разрешения таможенного органа», ст. 16.11 «Уничтожение, удаление либо замена
средств идентификации без разрешения таможенного органа», ст. 16.10 «Нарушение
установленного срока доставки товара» КоАП РФ.
Общество погасило назначенные штрафы. Однако в дальнейшем ФТС также лишила общество
доступа к процедуре международных дорожных перевозок (МДП), мотивировав это неоднократным
нарушением таможенных правил.
Общество не согласилось с таким решением и оспорило его в суде. Основным камнем преткновения
при рассмотрении дела стал вопрос трактовки положений Таможенной конвенции о международной
перевозке грузов с применением книжки МДП 1975 года (далее — Конвенция МДП).
Позиция первой инстанции и апелляции: небольшие

нарушения в рамках одного рейса не считаются серьезными
по смыслу Конвенции МДП
Суды первой и апелляционной инстанций встали на сторону общества. Суды пришли к выводу, что
допущенные обществом нарушения не являются систематическими и произошли в рамках одного
и того же международного рейса из-за поломки машины.
При этом по смыслу п. 1 ст. 38 Конвенции МДП единственным основанием для лишения права
использовать процедуру МДП является совершение лицом серьезного нарушения таможенных или
налоговых законов и правил.
Таким образом, таможенный орган должен был не только установить факты нарушения таможенного
законодательства, но и оценить существенность причинения вреда охраняемым общественным
правоотношениям, соразмерность допущенных нарушений такой мере, как изъятие допуска
к процедуре МДП.
В данном случае таким серьезным нарушением таможенный орган посчитал неоднократное

привлечение общества к административной ответственности за нарушение таможенных правил.
Однако доказательств, подтверждающих серьезность правонарушений, а также их систематичность
ФТС не представила.
Суды согласились с доводами заявителя о том, что дела об административных правонарушениях,

по которым общество было привлечено к административной ответственности, имеют формальный
состав.
Административные правонарушения, которые не повлекли вреда, тяжких последствий

и не представляют существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений, не могут
быть признаны серьезными по смыслу п. 1 ст. 38 Конвенции МДП.
Следовательно, изъятие у общества допуска к процедуре международных дорожных перевозок —

это чрезмерное наказание, которое несоразмерно тяжести допущенных административных
нарушений.
Позиция кассации: неоднократные нарушения влекут лишение

допуска к МДП
Суд кассационной инстанции не согласился с нижестоящими судами. Кассация сослалась на ч. II
приложения 9 к Конвенции МДП, согласно которой к минимальным условиям, которые должны
соблюдать лица, желающие получить допуск к процедуре МДП, относится в том числе п. «d» —
отсутствие серьезных или неоднократных нарушений таможенных правил или налогового
законодательства.
Между тем суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что изъять допуск к МДП
можно лишь за серьезные нарушения. Таким образом, нижестоящие суды фактически не применили
закон, подлежащий применению, неверно истолковали положения Конвенции МДП.
ФТС подтвердила факт неоднократности совершенных обществом правонарушений вступившими

в законную силу копиями постановлений по делам об административных правонарушениях.
Поскольку в соответствии с положениями Конвенции МДП данного факта достаточно, чтобы изъять
у общества допуск к международным дорожным перевозкам, решение ФТС было обоснованно.
Исходя из этого, кассация отказала в удовлетворении требований общества.
Позиция ВС РФ: для лишения допуска к МДП нарушения

должны быть не только неоднократными, но и серьезными
Верховный суд подчеркнул, что применение процедуры МДП облегчает условия выполнения
международных автомобильных перевозок путем упрощения процедур таможенного оформления.
В связи с этим лишение данного права не может быть произвольным и должно учитывать основные
принципы и критерии, закрепленные в Конвенции МДП.
При решении вопроса об изъятии у лица доступа к процедуре МДП должны приниматься
во внимание и оцениваться не только факты допущенных данным лицом нарушений таможенного
законодательства, но и существенность причинения вреда охраняемым правоотношениям, а также
соразмерность допущенных нарушений такой мере, как изъятие допуска к процедуре МДП.
По мнению Судебной коллегии, неоднократность нарушения норм таможенного законодательства

сама по себе не может являться основанием для лишения допуска к процедуре МДП. Необходимо
учитывать, насколько серьезный характер носят нарушения и насколько существенный вред
причиняют общественным отношениям, исходя из необходимости обеспечения баланса интересов
сторон спорных правоотношений. Суд кассационной инстанции, руководствуясь единственным
критерием неоднократности нарушения норм таможенного законодательства, неверно истолковал
нормы Конвенции МДП и пришел к необоснованным выводам.
В результате Верховный суд не согласился с формальным подходом кассации и отменил

постановление окружного суда, оставив в силе судебные акты первой инстанции и апелляции.
ИНТЕРВЬЮ
«Мне кажется, крайне опасно для преподавателя

«Мне кажется, крайне опасно для преподавателя

хотеть быть любимым студентами»
О сроке в договоре строительного подряда, концепции единого объекта и юридическом
образовании рассказал Николай Борисович Щербаков, к. ю. н., преподаватель кафедры
гражданского права МГУ им. М. В. Ломоносова.
— Николай Борисович, добрый день! Вы у нас строительный монополист, насколько я знаю?

Имеется в виду с точки зрения чтения лекций на курсах повышения квалификации юристов.
Поэтому давайте поговорим, прежде всего, о тех бедах и проблемах, которые есть в нашей
строительной отрасли. Не будем брать градостроительные, то есть по сути публичные
вопросы. Обсудим преимущественно частное право. Так что, ГК надо реформировать
в части подряда?
— Совершенно не надо, все можно адаптировать к потребностям практики посредством судебного

толкования.
БИОГРАФИЯ
• Окончил юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
• До 2008 года работал в Управлении анализа и обобщения судебной практики ВАС РФ, занимался
разработкой проектов разъяснений Президиума и Пленума ВАС.
• С 2008 года — преподаватель кафедры гражданского права МГУ им. М. В. Ломоносова.
• Автор более 30 публикаций по вопросам гражданского права.
• Читает лекции на курсах повышения квалификации в ШП «Статут», ЮИ «М-Логос».
• Автор спецкурса «Гражданско-правовые проблемы строительства» для магистров юрфака МГУ.
• Арбитр Третейского суда при Центре третейского разбирательства и правовой экспертизы.
• Член правления Международной ассоциации строительного права (ICLA).
— Ну, как же? А срок как существенное условие, из-за отсутствия которого признавались
незаключенными многие договоры строительного подряда? Я так думал, что правила
о сроке измучили бизнес.
— Все решило изменение ст. 314 ГК РФ в июне 2015 года. Вместе с тем и раньше, как предлагал М.
И. Брагинский, все вопросы можно было решать без изменения законодательства через право
подрядчика задержать встречное исполнение до тех пор, пока заказчик не перечислил ему аванс
или не исполнил иные свои обязательства (по предоставлению стройплощадки, например). Об этом
сказано в ст. 719 ГК во взаимосвязи со ст. 328. И основной довод о том, что срок выполнения
работ, исчисляемый с даты предоставления аванса, не является сроком, так как его течение
зависит от воли участников обязательства (якобы это нарушает ст. 190 ГК), разбивался как раз
ссылками на ст. 719 и 328 ГК, на мой взгляд. Полностью согласен в этом с Арбитражным судом
Уральского округа, который последовательно проводил данную позицию в своей практике, даже
в своем обзоре десятилетней давности.
— Это все так, наверное. Но зачем устанавливать в законе срок как существенное условие
договора подряда? Ведь без этого условия договор считается незаключенным. Разве
нельзя без этого обойтись? Я понял Вашу логику. Правило о том, что срок выполнения работ
является существенным условием, считается соблюденным, если стороны договорились,
что подрядчик выполнит работу в течение двух недель после предоставления аванса.
В этой формуле «две недели» — это классический срок, определяемый периодом времени.
Я это понимаю и думаю, что Вы правы. У меня вопрос другой — зачем нужен и этот срок?
Почему стороны не могут договориться, что работы будут выполнены в разумный срок
после предоставления аванса? Зачем обязательно писать «две недели», «три недели»,
«месяц» и т. п.?
— У меня сложилось несколько иное понимание существенных условий. Я полагаю, что

существенными должны являться условия, не только минимально необходимые для того, чтобы был
определен тип договора, например, купли-продажи (волеизъявление на возникновение
обязательства по возмездной передаче индивидуализированного товара), но и такие условия,
которые необходимы для договоров данного типа исходя из итогов анализа законодателем судебной
практики. С этой точки зрения, срок очень важен для сторон в подряде. Он дисциплинирует,
защищает заказчика от долгостроя, например. Без такой санкции за отсутствие срока в договоре
подряда как признание его незаключенным мы придем к тому, что никакой срок, именуемый
«разумным», никогда не будет соблюдаться.
— Это же дело сторон. Зачем за них думать? Они договорятся о разумном сроке, потом
возникнет спор между ними, заказчик будет считать, что это 2 года, а подрядчик — что это 5
лет. Они пойдут в суд и тот согласится с одним из них или выберет какой-то третий срок,
например, 3,5 года. Но главное, что договор будет являться заключенным и стороны будут
спорить именно по нему, они будут находиться в обязательственных отношениях, для суда
будет обязательным то соглашение об эквивалентности встречных предоставлений,
к которому они пришли, и т. п.
— А я в свою очередь не очень понимаю, каким образом суд может перевести в календарные дни
абстрактный «разумный» срок, который установлен для индивидуального проекта строительства?
— Экспертизу назначит.
— Мы же знаем, как у нас в стране экспертизы проводятся.
— А как суд у нас решает какие-то сложные вопросы, в которых он не разбирается?

Например, качество выполнения пластической операции. На глаз — в прямом и переносном
смысле.
— Понятно. В известных мне случаях 99,9% всех проблем возникало именно в той модификации,
о которой мы говорили ранее, а именно — когда начальный момент исчисления срока выполнения
работ зависел от уплаты аванса, предоставления строительной площадки, технической
документации и т. п. Срок как существенное условие- один из самых несущественных моментов
стройки, как это ни парадоксально звучит. Важные вопросы стройки — права на материалы,
структура договорных связей.
Да и потом, полагаю, определение здесь срока судом, по существу своим усмотрением, своей
волей, более жестким вмешательством в частную автономию, нежели заранее предупреждение
законодателя о существенности срока начала и окончания работ.
— У нас подрядчик может когда-нибудь стать собственником построенного объекта?
— Никогда! Только заказчик, который приобретает статус застройщика.
— А инвесторы всякие?
— Это как раз вопрос о структуре договорных связей. Он очень важен. Но даже по нему я опасаюсь
любых изменений в ГК, поскольку только начнешь править, а тебе потом прилетят такие
неожиданные поправки ко второму чтению, что станет только хуже. Строительная отрасль очень
лоббистская. И прежде всего в закон попадет, я думаю, то, что инвестор, не обладая правом
собственности на земельный участок, станет приобретать право собственности на объект
строительства. Вопреки всем гражданско-правовым конструкциям.
— А к идее о том, чтобы переходить постепенно на единый объект (земельный участок,

частью которого являются любые постройки на нем), как относитесь?
— Резко отрицательно! Тому есть несколько причин. Во-первых, для того чтобы переходить
на концепцию единого объекта, надо сформулировать отношение к значению государственной
регистрации прав. Вопрос об объектах права производен от правовой природы государственной
регистрации, я считаю. Во-вторых, концепция единого объекта в одной из своих интерпретаций
может привести к тому, что граждане перестанут быть собственниками своих квартир,
а их пользование будет оформляться какими-то особыми соглашениями и т. п.
— Это какая-то оригинальная интерпретация. Квартиры — это особый объект. Как и все
прочие помещения, включая нежилые. Да, будет единый объект — многоквартиный дом
и земельный участок под ним, на этот объект будет
установлено право общей долевой собственности всех
собственников квартир. Кстати, это уже так
по действующему законодательству. Многоквартирный
жилой дом — это единственный пример единого объекта
в нашем праве! С нежилыми помещениями, увы, сложнее.
Для офисных центров возможно право аренды
земельного участка под офисным зданием (а не только
собственность), и в этом случае на стороне арендатора
образуется множественность лиц. Кстати, возникают
довольно забавные вопросы, которые мне пришлось
разбирать на одном из недавних семинаров по поэтажной
собственности. Наприимер, если помещение продано,
переходит ли к новому собственнику задолженность
предыдущего по арендным платежам за землю,
солидарная эта множественность или долевая и т. п. Черт
ногу сломит в таких вопросах. Но это все специфика
поэтажной собственности. Надеюсь, народ начнет
наконец понимать, насколько это сложный инструмент,
и проявит к ней интерес.
А что касается собственности на квартиру, то она останется. Это исключение из концепции

единого объекта. И за рубежом так. Кстати, никакой настоящей собственности на самом
деле нет ни у кого. Есть какое-то своеобразное вещное право принадлежности
пространства в здании, не более того. Но его по привычке решили назвать собственностью,
чтобы никого не пугать. Да и пусть бы. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.
Квартира — эксклюзивное пространство в общем объекте, доля в пользовании,
выпадающая на долевого собственника. Так что никто собственность на квартиры из-за
концепции единого объекта не утратит.
— А какая разница, мы считаем квартиру нормальным объектом собственности или называем

ее объектом особого вещного права? Кстати, если она объект права, какого бы то ни было, значит,
здания как единого объекта все-таки нет.
— Вы попали в самую сердцевину догматической проблемы поэтажной собственности.

Наверное, можно было бы сказать, что квартир как объектов нет, если единый объект — дом
и земля под ним, на этот единый объект устанавливается право собственности в долях,
а затем сособственникам фактически выделяется в пользование часть полезной площади
здания такого-то размера, и это происходит навсегда. То есть при передаче своей доли,
олицетворенной этой квартирой, никто не может вмешаться, перекупить эту долю и т. п.
Но хочу подчеркнуть, что поэтажная собственность — самое сложное на сегодняшний
день, что есть в вещном праве. Давайте двигаться от простого к сложному все-таки.
Возьмем просто здание, возведенное на земельном участке. Вот на одном земельном
участке стоит дом и капитальный гараж. Итого у меня три объекта (две постройки и один
земельный участок). Зачем?!
— Все-таки оказывается, что у собственников квартир собственности на них нет, а есть некая доля
в праве на единый объект и право некоего пользования части пространства. Это Вы объясните
миллионам собственников квартир, которые только их и получили в процессе приватизации,
объясните, что у них теперь «выделенная в пользование часть полезной площади». Это революция
очередная, эксперимент. Ни того, ни другого я не хочу, не говоря уж о тумане в ответе на вопрос
«зачем». А вот зачем три объекта в Вашем примере, я отвечу. Потому что это так с физической
и с хозяйственной точек зрения. Нужны очень веские аргументы, чтобы выдвигать юридически
искусственные построения, отрицающие затем, что является объектом с указанных,
да и с социальной точки зрения, качеством объекта.
— Вот мне на лекции задают вопросы: мы купили у банка здание без земли, а земля
осталась в собственности какого-то третьего лица. Банк забрал это здание как отступное
по непогашенному кредиту. Все возможные сроки давности давно прошли, в том числе
на признание недействительной этой сделки отступного. Что теперь делать? Здание
у одного, земля у другого (подчеркиваю — частного лица), как договариваться? Кто
проигравший в этом случае? Мне кажется, собственник земли, который будет дожидаться,
пока здание не развалится. Или не сгорит, вдруг, совершенно случайно. Таких вот
«ожидающих пожара» мы порождаем концепцией множественности объектов.
— Это как интересно получилось, что право собственности на здание есть, а на землю никакого
права нет? В Вашем примере это самовольная постройка и ее надо сносить. Другое дело, если
у собственника здания была аренда. В таком случае риска самоволки нет. У собственника здания
аренда на землю. При едином объекте кого-то надо лишить собственности — кого и почему?
— Правильно. Так проблема только усугубляется с каждым годом. Все больше и больше
примеров разнобоя между землей и зданием. Решать надо через общую собственность,
я думаю. Делать единый объект и устанавливать право в долях на него. Считать доли
по стоимости, думаю.
— Мне кажется, примеры, когда здание и земля разошлись по разным собственникам, довольно
редки. Я имею в виду, когда оба собственника — частные лица. Примеров, когда собственность
на землю у государства, масса. Но здесь проще решить через аренду земли и какое-то иное
публично-правовое регулирование. А разнобой между частными лицами, мне кажется, явление
экстраординарное, результат ошибки регистратора, скорее всего. А на все ошибки правилами
не запасешься.
— Это понятно. Но, с другой стороны, в правовой системе должны быть механизмы снятия
таких проблем. Мы же не сможем человеку сказать в суде — извини, дорогой, с тобой какая-
то запутанная ситуация вышла, мы не знаем, как из нее выпутываться… И если у нас есть
два варианта регулирования, из которых один проблему не снимает, а второй
ее не допускает, лучше выбирать второй вариант. Очевидно ведь? И плюс, если таких
примеров, как Вы говорите, очень мало, то и напряженности особо никакой не возникнет.
В десятке случаев по стране будет создан из здания и земли единый объект, собственники
поспорят по размеру долей немножко, но дальше ситуация успокоится. А с земельными
участками, сохраняющимися в публичной собственности, можно какое-то отдельное
решение поискать.
— Еще есть вариант — приобретательная давность. Пусть собственник здания приобретает

собственность на землю через 18 лет.
— Никак не вариант, я полагаю. У собственника земли ведь нет иска к собственнику здания,
чтобы тот убирался с его земли, прекратил опираться на нее сваями своего фундамента.
А раз нет такого иска, то почему собственник здания приобретет собственность на землю?
Не понимаю.
— У нас все проблемы связаны с отсутствием системы государственной регистрации прав

на недвижимость до 1997 года. Проблемы могли возникнуть тогда, но теперь они не преумножаются
более.
— А вот Верховный суд разъяснил в постановлении Пленума № 25 в 2015 году, что

отдельный объект возникает уже с того момента, как залили фундамент. Это разве
правильно?
— Это правильно, я уверен! Кстати, я вспомнил реальные случаи, в которых играет роль здание как
отдельный объект собственности. Допустим, собственник купил земельный участок, построил
на нем здание, а потом сделка по приобретению оказалась недействительной. В этом случае,
действительно, возникает вопрос, не попадает ли здание и земля разным лицам. Я знаю практику
кассаций, но она очень немногочисленна. Бывает, оспариваются сделки по предоставлению
земельных участков под строительство на праве аренды по причине нарушения антимонопольного
законодательства.
— Отличный пример и вода на мою мельницу.
— Но таких случаев мало.
— А как их решать?
— У меня есть свой подход. Сносить и все! Приобретатель земли (застройщик) должен нести риск
отсутствия титула. А в чем еще он может проявляться, как не в этом?
— Есть еще вариант — признавать собственником здания собственника земли. Ведь здание
производно от тех прав, которые имеет застройщик на землю. Если нет собственности
на землю (сделка по приобретению оспорена), то нет и производной собственности
на постройку. Постройка должна доставаться собственнику земли. А то, что она возведена,
должно учитываться при реституции. Если на возвращаемом земельном участке возведено
дорогостоящее здание, то сносить его очень нерационально с хозяйственной точки зрения.
Лучше передать его собственнику земли, попросив его компенсировать затраты
на строительство. А если не компенсирует, кстати, то обратить взыскание на этот
земельный участок и на это здание. Оно перейдет третьему лицу и запустится
в нормальный оборот.
— Да, этот вариант очень похож на одну из альтернатив, установленных в ст. 222 ГК РФ, —
собственник может сохранить самовольную постройку за собой, возместив расходы
на ее возведение. Этой норме больше 20 лет, она активно работает. То есть вопрос опять решается
без введения единого объекта.
— Хорошо, еще один пример. Как быть с обыкновенной арендой, при которой арендатор
хочет построить какие-то объекты. Например, на 10 лет сдается в аренду участок
сельскохозяйственного назначения для разведения овец. Арендатору нужна овчарня,
он хочет построить хорошую и вложиться в ее строительство. Кто станет
ее собственником, если она рассматривается как самостоятельный объект сразу же после
возведения ее фундамента? Если сам арендатор, то он останется потом на этой земле,
а собственник ее фактически потеряет?
— Получается так. Собственник земли разрешил строить овчарню, то есть аренда для целей
строительства была. Значит, овчарня стала собственностью застройщика, то есть арендатора.
Он этой собственностью может распоряжаться теперь. И он приобретает право пользования
земельным участком под нею. Даже по окончании договора аренды.
— А на сколько лет? На 100, 200?
— Неограниченно. Пока стоит овчарня.
— Отличный вариант. Замечательный. Очень стимулирует собственников земли сдавать

ее в долгосрочную аренду и разрешать строить на ней овчарни. А вот концепция единого
объекта сказала бы, что данная овчарня является частью общего земельного участка
и находится в пользовании у арендатора до тех пор, пока действует договор аренды. И его
съезд с земельного участка означал бы и расставание с овчарней. Понимая это,
он согласовал бы в договоре, что затраты на возведение овчарни зачитываются в счет
арендной платы полностью или в части.
— Да, это стимул людям не давать согласие другим лицам строить на своей земле. Надо осознавать
последствия своих действий. Собственник должен понимать, что он фактически выделяет из своего
большого земельного участка другой (под застройку) и отдает его навсегда.
— И зачем же мы создаем такую систему? Она же дестимулирует бизнес. А что

с государственными землями делать? Почему государство так упирается и не дает землю
застройщикам на праве собственности? Боится, что те не построят в срок?
— Дело не в этом. По стимулированию бизнеса все наоборот. Собственник земли дает право
строить на арендованной части арендатору и в течение всей жизни строения имеют
железобетонного должника по денежному обязательству — платеж за пользование землей, занятой
Вашей овчарней. Должник — тот, кто в реестре, в этом смысле мне даже Ваше банкротство
безразлично. В результате овчарня все же перейдет кому-то на праве собственности. И Вам
хорошо — у Вас стабильное право пользования и защита от собственника. Как называть это право
пользования — неважно. Незавершение строительства в срок решается механизмами публичного
изъятия земель. Основная идея, как я ее понимаю, заключается в том, что при продаже земель под
застройку, даже с торгов, цена их будет очень низкая, потому что они не обеспечены
инфраструктурой (водоснабжение, газ, электросети и др.). Что сейчас происходит при аренде?
Помимо арендной платы и платы за право аренды арендаторы обязаны вкладываться в объекты
инфраструктуры. Они либо полностью возводят инфраструктуру, либо передают публичному
собственнику часть построенного объекта (квартиры в маневренный фонд и т. п.).
А у муниципалитетов нет ресурсов для того, чтобы строить инфраструктуру, а потом только
продавать земельный участок по высокой цене. Вот и живут по таким своеобразным
инвестконтрактам или как они сейчас называются.
— А какая разница для застройщика? Так он платит сумму Х за аренду плюс сумму
Y за создание инфраструктуры, так бы он платил сумму X + Y за земельный участок. В его
расчетах ничего бы не поменялось. Или муниципалитет боится, что, получив деньги
от застройщика, он их потратит совсем не на инфраструктуру, а на что-то еще?
Не удержится, так сказать. Но это же вопрос бюджетной дисциплины. В конце концов
можно договориться, что застройщик сам возводит объекты инфраструктуры в счет цены
земельного участка, а если не возведет, то платит за них деньги.
— Не очень понятно. Но так повелось. Я могу согласиться, на будущее время пусть только
собственники строят. Но проблемы, возникшие в прошлом, нерешаемые. В любом случае реформа
вещного права возможна только после всестороннего, предметного анализа, включая
сравнительно-правовой анализ. И лет через 10, когда появятся серьезные монографии, посмотреть.
— Я слышал, Вы занимаете какую-то должность в Международной строительной

ассоциации?
— Да, не так давно меня избрали членом правления Международной ассоциации строительного
права (ICLA) со штабом в Штутгарте. Я отвечаю за анализ проблем строительного права по праву
России и ряда стран СНГ. Одна из задач этой ассоциации состоит в гармонизации законодательства
разных стран, подготовке типовых строительных договоров.
— А ваша ассоциация давно известна на рынке?
— Нет, она создана достаточно недавно. Это союз ученых, адвокатов и судей, занимающихся
вопросами подряда. У нее большие планы по гармонизации строительных контрактов по всему миру,
арбитраж по контрактам и т. п. Встречи в рамках этой ассоциации интересны и познавательны. Так
надо собирать по крупицам, а тут на одном мероприятии можно много чего узнать о регулировании
в самых разных странах.
— Да, обмен опытом всегда лучше, чем «ружья кирпичом чистить»… Кстати, про арбитраж.
Вы же выступаете третейским судьей? Говорят, дела по строительному подряду одни
из самых сложных. И они же часто встречаются в практике третейского разбирательства.
Интересно, почему народ так любит ходить по этим делам именно в третейские суды?
— Я думаю, потому что это действительно сложная и своеобразная категория споров, рассмотрение
которых часто требует очень большого количества времени, которого далеко не всегда хватает
у государственных судов. Но и при этом часто восхищаюсь работой арбитражных судов на местах,
вдумчивостью их постановлений.
Итак, мне неожиданно понравилась работа третейского судьи, стало интересно сидеть
и разбираться в материалах дела, актах всевозможных, сопоставлять их с проектной
документацией, проводить заседания, приглашать и заслушивать специалистов и т. п. В голове как
детектив разворачиваешь ситуацию и восстанавливаешь ее, как было на самом деле. Это
настоящая судейская работа, предметная, требующая точности и тщательности. И когда
разберешься, то оказывается, что выявленные обстоятельства прямо укладываются в имеющиеся
нормы закона. Я имею в виду гл. 37 ГК. Именно поэтому я и сказал, что не надо спешить
реформировать ее. Всего лишь в паре случаев норм оказалось недостаточно и пришлось через ст.
10 выправлять ситуацию.
— А что за суд?
— При Росатоме.
— Понятно. Кстати, мало кто знает, наверное, поскольку тогда информационная открытость
ВАС РФ еще не была такой высокой, как в последние годы его существования, что в 2008
году Вы были одним из основных разработчиков обзора по злоупотреблению правом. Вот
видите, теперь самому приходится применять эту статью, а когда-то запустили
ее применение судами. Не жалеете, что выпустили этого джина из бутылки?
— Нет, мне кажется, все было правильно сделано. Вместе с тем джин оказался действительно
джином — это простое на первый взгляд средство разрешить верно спор обладает сильными (как
и в жизни) побочными эффектами, которыми часто и страдает наше экспертное сообщество. Джина
надо уметь использовать, иначе будет похмелье, а в итоге — запой. В этом смысле помню
и с каждым годом все более разделяю те опасения, которые испытывали наши более старшие
товарищи при подготовке обзора. Но я думаю идея справедливости права и судебного решения,
лежащая в основе принципа добросовестности как исключительного способа достижения этой цели
при исчерпании других способов, единственно верная. Опошлить можно, конечно, и ее.
— А еще я слышал про такую юридическую фирму «Щербаков, Ширвиндт и партнеры». Это
что такое? Для каких целей?
— Во-первых, наоборот, по алфавиту «Ширвиндт, Щербаков и партнеры». По сути, мы создали эту

компанию с А. М. Ширвиндтом для того, чтобы проводить через нее разные заключения, которые
периодически нам поручают заинтересованные стороны. При этом их по каким-то причинам
интересует заключение договора именно с юридическим лицом, а не с нами как физическими
лицами.
— Кстати, по поводу юридических заключений по делам. Насколько их принимают

российские суды? Знаю, что на Западе это распространенная практика. В России, по-моему,
совсем по-другому, и это меня огорчает.
— Мы пишем заключения не только для представления в суд, но и просто для адвокатов,

представляющих стороны, которые хотят лучше разобраться в вопросе, для самих сторон, которые
хотят видеть независимую и объективную точку зрения. Но бывают и судебные заключения.
Наиболее востребованы они в третейских судах, конечно. Особенно в международных. Там они,
можно сказать, неписанный обычай. Редко какое крупное дело обходится без одного,
а то и нескольких заключений с каждой из сторон. В России же бывает, что судьи отказываются
приобщать такие заключения к материалам дела. Мне кажется, это излишняя перестраховка.
— Я так понимаю, это вызвано тем, что у нас некоторые судьи считают, что к материалам
дела можно подшивать только доказательства. Хотя, сколько я пересмотрел реальных дел,
чего там только не встретишь. А юридическое заключение доказательством может быть
только в тех случаях, когда речь идет об установлении содержания иностранного права
(здесь возможна экспертиза). По отечественному же праву никакой экспертизы
невозможно, судья должен сам разбираться во всех вопросах права.
— Думаю, судьи зря опасаются, что авторы заключения покушаются на их профессионализм или,
не дай Бог, независимость. Содержание заключения — это суждения по соответствующим вопросам
представителей академического сообщества, которые должным образом обоснованы ссылками
на источники, литературу, судебную практику. В этом смысле заключение — чуть большее
приближение исследования к конкретному спору и его обстоятельствам, нежели учебники,
например, учебник МГУ, комментарии к ГК и проч.
— Наверное, судья думает, что заключение, написанное по заказу одной из сторон,

содержит подгонку теоретических выводов под интересы этой стороны. По принципу «кто
платит, тот и заказывает музыку».
— Ну, нельзя же всех под одну гребенку. Наверное, есть и такие авторы заключений. Но не мало
и людей, которые дорожат своей репутацией. Всех денег не заработаешь. Если в заключении нельзя
честно обосновать позицию, которую хочет заказчик (кстати, заказчик часто хочет просто
объективную картину ситуации), не надо и браться за работу. Так, думаю, и спится лучше и сахар
слаще.
— Кстати, я слышал, что уже привлекали моих коллег для того, чтобы разгромить
заключение, подготовленное другими специалистами и напоминающее «заказуху» как раз.
— Так вот и прекрасно. А судья смотрит на эту ученую переписку и мотает на ус. Как правило,
у судьи сначала складывается мнение о том, какая сторона права, а потом уже он занимается
поиском мотивировки. Высококлассные юридические заключения помогают судье эту мотивировку
почерпнуть. Кстати, они же помогают ему не выглядеть бледно в глазах вышестоящей инстанции.
— Не исключено, что судьи опасаются приобщать к материалам дела научные заключения

еще и потому, что думают, будто им придется потом, если они не согласятся с выводами
ученого, заниматься в судебном акте их подробным опровержением. Мне кажется, это
неверный подход. Именно потому, что научное заключение не является доказательством,
судья может вообще никак на него не реагировать в решении. Он может написать все то же
самое, но своими словами, а может сослаться на авторитетное мнение. Пусть будет выбор.
Многие участники процессов не заказывают у науки заключения в России не из-за того, что
экономят деньги, а потому, что боятся, что эти затраты окажутся напрасными настолько,
что судья просто откажется прочитать заключение. Это, конечно, плохая традиция.
— Научное заключение ни в коем случае не является посягательством на независимость судей.
— Но давайте мы с Вами в завершение поговорим немножко о перспективах, а именно

о молодежи. Я слышал, студенты МГУ признали Вас самым любимым молодым
преподавателем этого года или что-то в таком духе. Лестно, наверное?
— Лучшим, а не любимым. Мне кажется, крайне опасно для преподавателя хотеть быть любимым
студентами. Отношение преподавателя к студентам должно быть строгое, даже жесткое,
но справедливое. Да и всякими премиями не надо обольщаться. Но в принципе, конечно, приятно,
а главное — полезно, понятно, что идешь в правильном направлении. Значит, надо продолжать
совершенствоваться, в данном случае в методическом плане.
— Как там дела в альма-матер?
— Да все хорошо, работа идет. В чем достоинство юрфака

МГУ, так это в консерватизме юридического образования и его
академичности, они никогда не приносятся в жертву моде
и сиюминутным интересам, развиваются осторожно и мудро.
Поэтому наш университет и факультет вечны. Люди получают
всестороннюю подготовку. Даже если потом они будут всю
свою жизнь заниматься сделками слияния и поглощения
компаний, им дадут знания о сложных вопросах квалификации
преступлений, например. Кругозор в праве очень важен.
Я лично это очень ценю и ни в коем случае не считаю верной
замену ее на модные ныне тесты, новации и т. п.
Ну и главное — факультет учит мыслить и дает методику
размышления, исследования, решения любой правовой задачи.
Это дает возможность уже выпускникам самостоятельно
и системно совершенствоваться, получать новые подлинные
знания (а не «нахватанность») и овладевать новыми навыками.
В этом смысле МГУ — это начало познания длинною в жизнь.
Не ошибусь, если скажу, что факультет и наша кафедра

в частности, дает лучшее юридическое образование благодаря, конечно, коллективу
преподавателей, но и благодаря спаренным занятиям по гражданскому праву (4 акад. часа в нед.),
которые ввел в свое время В. П. Грибанов, видимо, интуитивно предчувствуя расширение самого
предмета и подхода к преподаванию. В самом деле, открылась ранее находящаяся под негласным
запретом русская литература, стало возможным обращаться к опыту иных правопорядков,
неимоверно развилась судебная практика. Без исторического и сравнительно-правового подходов
к преподаванию, без глубоких навыков анализа литературы, судебной практики при толковании
института, нормы немыслимо качество образования, немыслимо и подлинное знание. Условие
получения указанных навыков и знания — спаренное занятие. Уменьшение количества часов
семинарских занятий, где обучение идет в непрерывном диалоге преподавателя и группы, поиске
обоснованных решений, ошибок и проч. убьет преподавание гражданского права на факультете,
лишит его конкурентных преимуществ, вопреки имеющемуся запросу работодателей, отвергнет
университетские традиции, перечеркнет труды поколений преподавателей нашей школы.
— Да, спаренные занятия по гражданскому праву очень важны. Кстати, один из основных
растущих конкурентов МГУ — Высшая школа экономики недавно образовала альянс
с Российской школой частного права для того как раз, чтобы часть своих воспитанников
углубленно учить именно гражданскому праву (речь про 30–60 человек на курсе).
А что с магистратурой МГУ происходит? Ее ведь совсем недавно создали?
— Да, наша магистратура совсем молодая. Ее курирует на факультете С. В. Третьяков.
— Я слышал, был очень жесткий конкурс в этом году. Многие студенты, не прошедшие
отбор, потом поступили в Российскую школу частного права и выглядели очень достойно
на экзаменах, я помню отзывы членов приемной комиссии. Страшно подумать, кого же
вы тогда набрали?! А с другой стороны, забавно теперь конкурировать и стараться сделать
так, чтобы тот, кого не взяли в МГУ, на выходе через 2 года оказался сильнее тех, кому
он проиграл.
— Я считаю, С. В. Третьяков все правильно делает. Он ушел от формальных вопросов на приемных

экзаменах, мол, расскажите о предмете и методе гражданского права. Достаточно, что
на госэкзаменах про это рассказали уже. Мы подготовили теоретические вопросы, в частности
о том, что такое распорядительная сделка, например, или в чем суть принципа абстракции.
Интересен вопрос об исключении из принципа относительности обязательств. Для ответа на такие
вопросы необходимо прочитать и осмыслить внушительный список источников. Это верный путь.
Люди пишут очень зрелые эссе и есть возможность отобрать лучших.
Одна из проблем РШЧП, кстати, состоит в том, что конкурс в нее слишком поздно проходит. Если
человек уже прошел в МГУ, он просто не рискует поступать к вам, чтобы не остаться ни с чем.
— Да, я уже знаю об этой проблеме. Хотя мне казалось, что многие так делают, поступая
сразу в несколько мест, а потом относят оригиналы документов именно туда, где хотят
учиться.
— Все так, но есть одна тонкость. Большинство поступивших в магистратуру МГУ — это победители
олимпиад во время учебы в бакалавриате. Для них все по-другому, поэтому они должны
определиться раньше, не к 1 сентября.
— Я не знал про это. Но независимо от нашего разговора уже принято решение о том, что
поступление в РШЧП в этом году будет происходить раньше обычного, в конце июля.
Поэтому в русскую рулетку никому из желающих к нам поступить играть не придется.
Думаю, что сейчас система в чем-то интереснее, чем была, когда мы учились. Надо
заканчивать бакалавриат в одном месте, затем перемещаться в магистратуру в какое-то
другое место, знакомиться с новыми людьми.
— Еще одна очень большая проблема магистратуры — ограничение предельного количества часов
на обучение в неделю. По стандарту это всего 14 академических часов. Это очень мало
и неизбежно сказывается на уровне подготовки.
— Да, это одна из самых странных вещей, которую только можно было придумать для
образовательного стандарта. Пусть на меня никто не обижается, но лет 65–70 назад
горячие комсомольские головы могли бы повести речь о «вредительстве». В РШЧП
мы не запрещаем студентам добровольно посещать занятия, которые превышают
установленный максимум. Тяга к знаниям — это как стремление к счастью. Ограничивать
никак нельзя.
— Полностью с Вами согласен. Более того, ведь, наверное, не просто не запрещаете ходить на все
возможные занятия, но и подталкиваете их к этому?
— Ну, не то, чтобы заставляем. Просто проводим разъяснительные беседы. Бывает и лень
у студентов, и боязнь преподавателей.
Побаиваются, например, О. Р. Зайцева с его требовательностью, и многие хотят пропустить

его курс по банкротству. Я объясняю, что это сейчас будет легче, а в жизни будет большая
потеря. Без банкротства сейчас никуда. А он один из лучших в стране.
Одна из причин, по которой бренд РШЧП успел всего лишь за 20 лет стать очень
узнаваемым, — именно высокая концентрация изучаемого материала. Раньше его изучали
те, кто прошли 5 лет обучения в вузе. Сейчас те, кто спустя 4 года обучения стали
бакалаврами. После такого объема информации и жестких требований на экзаменах люди
стали тем, кем стали. И куют теперь славу РШЧП в глазах работодателей. Сейчас ни в коем
случае нельзя уронить эту высоко поднятую планку.
Я всегда про это говорю студентам. И поэтому если они поленились и прогуляли какой-то
факультативный курс, то на госэкзамене мы обязательно специально проверим,
а соображают ли они в этом вопросе (читай — не осрамят ли потом школу). И если будут
сомнения, будем ставить двойки.
— Да, на Западе проверяют же не только дипломы, но и оценки по конкретным предметам. Получил

тройку по гражданскому праву? Хочешь на хорошую работу? Нет, извини.
— Ну что ж, нам пора прощаться. Спасибо за Ваше вниманцие к нашему журналу и желаю
успехов в преподавании и творчестве.
— Спасибо большое и удачи всем вашим читателям.
Беседовал Андрей Владимирович Егоров, главный редактор «АП»
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Сделка противоречит основам правопорядка. Семь

дел, в которых стороне удалось ее аннулировать
Евгения А лександровна Кузьмичева
адвок ат, старший партне р АБ «Либра»
Можно ли применить конфискационную санкцию, если сторона уже понесла уголовное

наказание
Свидетельствует ли нарушение закона о противоречии сделки основам правопорядка
Как суды квалифицируют обязывающие сделки при пороке распорядительной власти
Статья 169 ГК РФ предусматривает ничтожность сделок, совершенных с целью, заведомо противной

основам правопорядка или нравственности. Аналогичные нормы за рубежом применяются как
«каучуковые» параграфы, позволяя «уничтожать» сделки, не соответствующие государственным
и общественным устоям, общепризнанным нормам морали и добрым нравам. Однако анализ
российской практики применения ст. 169 ГК РФ показывает, что суды не всегда понимают существо
регулирования, заложенное законодателем в указанной норме. Например, отождествляют сделки,
нарушающие требования закона, и сделки, противные основам правопорядка или нравственности.
Нередко суд квалифицирует сделку как антисоциальную автоматически, вследствие
несоответствия ее закону, что представляется неверным.
Кроме того, и у истцов нередко отсутствует представление о том, когда обоснованно заявлять
требование о признании сделки недействительной на основании ст. 169 ГК РФ. Зачастую это
делается совершенно неуместно и неоправданно, в одном ряду с несколькими другими
основаниями. Например, в одном из дел истец заявил, что сделка совершена в целях, противных
основам правопорядка и нравственности, поскольку заключена под угрозой (постановление
АС Поволжского округа от 21.04.2015 по делу № А65-1645/2014). В другом деле истец полагал, что
спорный муниципальный контракт заключен с целью, заведомо противной основам правопорядка
или нравственности, и в силу положений п. 2 ст. 168 ГК РФ (недействительность сделки,
нарушающей требования закона или иного правового акта) является ничтожным (постановление
АС Московского округа от 21.10.2015 по делу № А41-73264/14). Как правило, суды игнорируют
подобное упоминание нормы ст. 169 ГК РФ, в том числе поскольку сами истцы не конкретизируют,
в чем именно заключается противоречие сделки основам правопорядка или нравственности. Тем
не менее в определенных случаях истцам удается убедить суд, что сделка недействительна именно
на основании ст. 169 ГК РФ. Подобных решений немного, и по этой причине они представляют
особый интерес. Рассмотрим, в каких ситуациях суды считают сделки противоречащими основам
правопорядка и нравственности.
Продажа информации о планируемых противоправных

действиях
Юридическая компания (исполнитель) обратилась с иском к обществу (клиенту) о взыскании
задолженности по договору на оказание юридических услуг. Общество предъявило встречный иск,
требуя признать договор ничтожным и применить последствия недействительности ничтожной
сделки в виде возврата уплаченных денежных средств.
По условиям договора исполнитель обязался выявить противоправное поведение подрядчиков,

контрагентов и сотрудников клиента и предоставить последнему информацию, документы, аудио-
и видеозаписи, фиксирующие противоправные действия. Передаваемая клиенту информация
касалась раскрытия сведений о подготовке убийства одного из руководителей общества. При этом
исполнитель обязался раскрыть эту информацию только при перечислении клиентом
соответствующих денежных средств.
Суды встали на сторону клиента. Так, суд округа указал, что ответственность за преступления
против жизни и здоровья как высших ценностей, охраняемых государством, установлена гл. 16
УК РФ. Любое возможное покушение на эти ценности должно пресекаться, в том числе путем
сообщения соответствующей информации в правоохранительные органы.
Заключение гражданско-правовых сделок, при которых жизнь и здоровье ставятся в зависимость

от оплаты информации о существующей в отношении этих ценностей угрозы, не может
рассматриваться как действия, соответствующие принципам правопорядка или нравственности.
Сотрудник исполнителя обратился в правоохранительные органы с информацией о готовящемся
покушении на жизнь одного из руководителей клиента только после подписания клиентом
промежуточного акта оказанных услуг, служащего основанием для внесения второго платежа
по договору.
Вместе с тем обязанность довести до компетентных правоохранительных органов информацию

о готовящемся преступлении против жизни и здоровья человека затрагивает публичный
правопорядок, регулирующий вопросы безопасности, и, следовательно, должна быть исполнена
лицом, располагающим такими сведениями, бескорыстно.
Учитывая, что продажа вышеуказанной информации не может быть объектом гражданско-правовой

сделки, поскольку является действием, противным основам правопорядка и нравственности, суд
пришел к выводу о ничтожности спорного договора об оказании юридических услуг (постановление
АС Центрального округа от 28.09.2016 по делу № А62-9000/2015).
Верховный суд РФ согласился, что информация, в целях получения которой заключен спорный
договор, не может быть предметом гражданско-правовой сделки, поскольку ее оборачиваемость
противоречит основам правопорядка. Указанное обстоятельство влечет ничтожность договора
и применение последствий его недействительности (определение ВС РФ от 16.12.2016 № 310-ЭС16-
17344 об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения СКЭС ВС РФ).
Этот спор является самым ярким из арбитражных дел, в которых судами применена ст. 169 ГК РФ.
Применение данной статьи (которое представляется абсолютно оправданным) основано
на несоответствии сделки общепринятым ценностям в отсутствие конкретного законодательного
запрета на совершение подобных сделок, что отвечает подлинной цели законодательного
регулирования.
Отчуждение родителем жилого помещения, в котором

проживают несовершеннолетние, без учета их интересов
При расторжении брака каждый из супругов получил долю в размере ½ в праве собственности
на квартиру, в которой были также зарегистрированы двое их несовершеннолетних детей.
В дальнейшем отец детей подарил свою долю третьему лицу. Согласие органов опеки
и попечительства на совершение сделки он не испрашивал. Мать обратилась в суд с требованием
признать договор дарения недействительным и применить последствия недействительности сделки.
По ее мнению, спорная сделка нарушает права несовершеннолетних детей, поскольку заключена
с нарушением закона и с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.
Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявленных требований. Они

исходили из следующего:
— несовершеннолетние являются детьми бывших супругов, которые не лишены родительских прав;
— дети не относятся к категории оставшихся без попечения родителей, поэтому согласия органов
опеки и попечительства на сделку по отчуждению доли в праве собственности на квартиру
не требовалось;
— оспариваемая сделка не нарушает прав несовершеннолетних детей, поскольку они проживают

с матерью в спорной квартире и сохранили право собственности на часть квартиры и право
пользования ей;
— проживание матери с детьми во всей квартире нарушает права другого собственника

на совместное пользование жилым помещением и местами общего пользования.
Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ не согласилась с выводами судов, аргументировав

свою позицию следующим образом.
Конституционный суд РФ указывал, что забота о детях, их воспитание как обязанность родителей,
по смыслу ч. 2 ст. 38 Конституции РФ, предполагают, что ущемление прав ребенка, создание ему
немотивированного жизненного дискомфорта несовместимы с самой природой отношений,
исторически сложившихся и обеспечивающих выживание и развитие человека как биологического
вида. Родители при отчуждении принадлежащего им на праве собственности жилого помещения
не вправе произвольно и необоснованно ухудшать жилищные условия проживающих совместно
с ними несовершеннолетних детей. Во всяком случае, их действия не должны приводить к лишению
детей жилища. Иное означало бы невыполнение родителями их конституционных обязанностей
и приводило бы к умалению и недопустимому ограничению права детей на жилище. При отчуждении
собственником жилого помещения, в котором проживает его несовершеннолетний ребенок, должен
соблюдаться баланс их прав и законных интересов (п. 3 постановления КС РФ от 08.06.2010 № 13-
П).
К сделкам, совершенным с целью, противной основам правопорядка и нравственности, можно

отнести сделки, нарушающие основополагающие принципы российского правопорядка,
определенные в Конституции РФ.
Умышленное отчуждение родителем, сознательно не проявляющим заботу о благосостоянии детей
и фактически оставляющим их без своего родительского попечения, жилого помещения в пользу
иного лица, с целью ущемления прав детей, свидетельствует о несовместимом с основами
правопорядка и нравственности характере подобной сделки и злоупотреблении правом
(определение ВС РФ от 15.10.2013 № 5-КГ13-88).
Позиция Судебной коллегии развивает логику, изложенную в п. 85 постановления Пленума

ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой
Гражданского кодекса Российской Федерации». В соответствии с данным пунктом к сделкам,
совершенным с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, могут быть
отнесены сделки, нарушающие основы отношений между родителями и детьми.
Примечательно, что коллегия ссылается на Конституцию РФ, позицию Конституционного суда

и нормы Семейного кодекса РФ, не упоминая данного постановления Пленума ВС.
Заключение сделки в результате коммерческого подкупа лица,

выполняющего управленческие функции в обществе
Один из руководителей общества, пользуясь своим служебным положением, получил от контрагента
денежные средства за заключение договоров перевозки в интересах последнего.
Суд признал руководителя виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 204

УК РФ (коммерческий подкуп), и назначил ему соответствующее наказание.
Прокурор обратился с иском в защиту интересов Российской Федерации о взыскании

с руководителя в доход государства денежных средств, полученных в результате коммерческого
подкупа, в качестве применения последствий недействительности ничтожной сделки, противной
основам правопорядка.
Ответчик не согласился с иском, указав, что совершил уголовно наказуемое деяние, за которое
уже привлечен к уголовной ответственности. В связи с этим основания признания его действий
по получению коммерческого подкупа недействительной сделкой отсутствуют, поскольку одно
и то же деяние нельзя признать как уголовно наказуемым действием, так и гражданско-правовой
сделкой.
Однако суд счел, что получение денежных сумм от контрагента общества в виде коммерческого
подкупа является сделкой, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка,
и применил ст. 169 ГК РФ.
Часть 3 ст. 204 УК РФ определяет в качестве преступления незаконное получение лицом,

выполняющим управленческие функции в коммерческой организации, денег за совершение
действий в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением.
В соответствии с положениями ст. 153 ГК РФ, сделками признаются действия граждан

и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав
и обязанностей.
Получение ответчиком денежных средств за совершение действий в целях, которые законодатель

определил как преступные, фактически привело и к возникновению гражданских правоотношений
в виде заключения договоров перевозки. В связи с этим имелись основания не только для
привлечения ответчика к уголовной ответственности за совершенное деяние, но и применения
последствий недействительности ничтожных сделок, совершенных с заведомо противоправной
целью (апелляционное определение Пермского краевого суда от 03.10.2016 по делу № 33–
11758/2016).
В данном деле проявляется известная проблема соотношения конфискационной санкции, ранее

предусмотренной ст. 169 ГК РФ, и уголовно-правовых санкций в случае, когда сделка одновременно
отвечает признакам преступления. Изъятие из ст. 169 ГК РФ в 2013 году конфискационной санкции
частично устранило указанное противоречие.
Совершение сделок в ходе азартных игр, проводимых вне

игорных зон
Физическое лицо организовало проведение азартных игр с использованием игрового оборудования
вне игорной зоны и извлекло доходы в крупном размере. В результате суд привлек организатора
к уголовной ответственности.
Прокуратура обратилась в суд с требованием взыскать полученные организатором денежные

средства в доход Российской Федерации.
Суд первой инстанции удовлетворил иск на основании положений ст. 169 ГК РФ. Поскольку вина
организатора азартных игр в совершении сделок с целью, заведомо противной основам
правопорядка, а также получение дохода в крупном размере по данным сделкам установлены
вступившим в законную силу приговором суда, суд счел, что заявление подлежит удовлетворению.
Апелляция пришла к противоположным выводам и отменила решение первой инстанции. Суд исходил
из того, что бремя доказывания имеющих значение для дела обстоятельств (факта заключения
между ответчиком и определенными участниками азартных игр сделок с целью, заведомо противной
основам правопорядка или нравственности, наличия умысла ответчика и участников азартных игр
на заключение таких сделок) возложено на заявителя, однако прокурор таких доказательств
не представил.
Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ не согласилась с выводом апелляции, указав, что

сделки, заключенные в ходе проведения азартных игр с использованием игрового оборудования вне
игорной зоны, ничтожны, поскольку заключены в нарушение закона.
При разрешении спора суд первой инстанции обоснованно исходил из того, что обстоятельства
совершения ответчиком действий по заключению сделок, совершенных с целью, заведомо
противной основам правопорядка, и извлечения им дохода от данных сделок, а также вина
в совершении преступления установлены вступившим в законную силу приговором суда. Вывод
апелляции о недоказанности факта извлечения ответчиком дохода от данных сделок неверен.
Ссылка апелляционного суда на недоказанность факта умышленного заключения другими игроками

сделок с целью, заведомо противной основам правопорядка, также неверна, поскольку участие
в азартных играх (заключение сделок в ходе их проведения), проводимых вне игорных зон,
в нарушение законодательного акта, само по себе является совершением действий, противных
основам правопорядка. Указанное обстоятельство не является значимым при определении
гражданско-правовых последствий действий ответчика с учетом требований п. 3 ст. 169
ГК РФ (определение ВС РФ от 25.02.2014 № 84-КГПР13-2).
Вывод суда о том, что заключение сделок в нарушение законодательного акта само по себе
является совершением действий, противных основам правопорядка, представляется
необоснованным. Нарушение закона еще не свидетельствует о том, что стороны (или одна из них)
преследовали цель, противную основам правопорядка или нравственности.
Более того, ст. 169 ГК РФ в ее подлинном смысле должна пониматься как «резиновая» норма,
позволяющая не допускать заключения антисоциальных сделок в отсутствие прямого
законодательного запрета. При этом несоответствие сделки основам правопорядка или
нравственности должно следовать из ее существа, а не зависеть от переменных факторов, таких,
например, как место ее совершения.
Отчуждение имущества из государственной собственности

в нарушение порядка приватизации
Росимущество передало в хозяйственное ведение унитарного предприятия 100% акций
акционерного общества. В дальнейшем предприятие вне торгов передало эти акции обществу
по договору купли-продажи.
Прокуратура обратилась в суд в интересах Российской Федерации с иском к унитарному

предприятию и обществу о признании договора купли-продажи акций недействительным
(ничтожным) и применении последствий его недействительности.
В рамках «первого круга» рассмотрения дела суды установили, что сделка по отчуждению
из государственной собственности спорных акций заведомо противоречила нормам правопорядка
и нарушала основополагающие принципы экономической системы государства. Однако суд округа
указал, что, взыскав денежные средства с унитарного предприятия (то есть фактически
из госбюджета), суды не рассмотрели вопрос о возможности применения ст. 169 ГК РФ. В итоге
кассация направила дело на новое рассмотрение.
При новом рассмотрении дела суд первой инстанции пришел к выводу, что договор купли-продажи
акций недействителен как сделка, противоречащая основам правопорядка. Соответственно, к ней
нужно применить последствия в виде взыскания всего полученного сторонами в доход Российской
Федерации (сделка совершена в период наличия в ст. 169 ГК РФ конфискационной санкции),
учитывая нарушение публичных интересов и интересов неопределенного круга лиц, в связи
с отчуждением спорных акций вне торгов, наличие воли унитарного предприятия произвести
отчуждение акций, принадлежащих Российской Федерации, адресно и отсутствие возражений
против продажи со стороны собственника унитарного предприятия.
Также суд счел невозможным применить последствия недействительности в виде приведения

сторон сделки в первоначальное положение, учитывая недействительность сделки на основе ст.
169 ГК РФ (постановление АС Московского округа от 28.12.2015 по делу № А40-142657/14).
Принятые судебные акты свидетельствуют о явной подмене судами понятий: договор купли-продажи
акций признан ничтожной сделкой на основании ст. 169 ГК РФ, хотя очевидно, что это — сделка,
нарушающая требования закона (либо совершенная в обход закона). Препятствием,
не позволившим судам признать сделку ничтожной на основании ст. 168 ГК РФ, судя по всему,
является необходимость применения в этом случае двусторонней реституции, в том числе, как
указал суд округа, взыскания денежных средств фактически из федерального бюджета.
Заключение директором от имени общества сделок,

направленных на причинение вреда кредиторам
Банк и заемщик заключили кредитный договор. В обеспечение исполнения обязательств
по кредитному договору банк и залогодатель заключили договор последующей ипотеки. Банк
обратился в суд с иском к залогодателю об обращении взыскания на заложенное имущество в счет
погашения задолженности по кредитному договору.
Залогодатель предъявил встречный иск к банку о признании договора последующей ипотеки

недействительным.
Суды встали на сторону залогодателя, указав, что договор последующей ипотеки

не соответствовал требованиям ст. 10 и ст. 169 ГК РФ в силу обстоятельств, установленных
приговором суда по уголовному делу.
Договор последующей ипотеки от имени залогодателя подписал генеральный директор. Тем самым
директор предпринял незаконные действия по отчуждению недвижимого имущества залогодателя,
ранее также переданного в залог другому банку (первоначальному залогодержателю), намереваясь
воспрепятствовать последнему в обращении взыскания на это имущество.
Действия директора по заключению договора последующей ипотеки имели своей целью причинить
вред другим лицам (первоначальному залогодержателю и участнику общества), что противоречит
нормам морали и обычаям делового оборота, а также являлись частью преступной схемы,
направленной на завладение чужими денежными средствами.
Суды признали спорный договор недействительным на основании ст. 169 ГК РФ, учитывая
установленный приговором суда преступный умысел генерального директора на хищение
и завладение чужим имуществом.
При этом суды также сослались на правовую позицию, изложенную в постановлении Пленума ВАС
РФ от 10.04.2008 № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных
с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации» (постановление ФАС
Московского округа от 04.07.2014 по делу № А40-10573/2012).
Верховный суд РФ согласился с данной позицией (определение от 19.09.2014 № 305-ЭС14-2313

об отказе в передаче кассационной жалобы банка для рассмотрения СКЭС ВС РФ).
Заключение договоров соинвестирования с обманом

покупателей квартир
В деле о банкротстве застройщика в суд поступило требование соинвестора о включении в реестр
требований о передаче жилых помещений. Конкурсный управляющий застройщика заявил
о признании договора соинвестирования недействительным.
Как следует из материалов дела, застройщик и инвестор заключили договор участия

в инвестировании строительства жилого дома с целью приобретения инвестором в собственность
части квартир. Инвестор должен был привлечь соинвесторов на данные квартиры с целью
дополнительного финансирования строительства объекта путем заключения договоров
соинвестирования.
Инвестор и соинвестор заключили договор соинвестирования. Соинвестор передал инвестору

денежные средства в целях строительства жилого дома, а инвестор обязался в дальнейшем
передать соинвестору квартиру в этом доме.
Суды отказали соинвестору в удовлетворении заявленных требований и признали договор

соинвестирования недействительным.
Суды пришли к выводу о неправомерности действий инвестора по реализации прав на спорное

жилое помещение. Дело в том, что инвестор не предоставлял застройщику информацию
о реализованных им правах на площади объекта и полученном инвестировании от третьих лиц,
а также не вел строительные работы на объекте (хотя одновременно являлся и подрядчиком).
Кроме того, приговором суда по уголовному делу установлено, что сотрудник инвестора совершил
мошеннические действия в отношении ряда соинвесторов при заключении договоров
соинвестирования на квартиры. Он похитил у потерпевших денежные средства, внесенные в кассу
инвестора по договорам соинвестирования, за что был привлечен к уголовной ответственности. При
этом данный сотрудник не обладал полномочиями заключать договоры соинвестирования.
С учетом положений ст. 169 ГК РФ, приняв во внимание факт обмана покупателей при заключении
договоров соинвестирования, суды пришли к выводу, что спорный договор соинвестирования
является ничтожной сделкой (постановления АС Поволжского округа от 23.06.2016 № Ф06-
9661/2009, от 13.07.2016 по делу № А65-22387/2008).
Представляется, что сделки, совершенные во вред кредиторам или с обманом покупателей,

признаны недействительными необоснованно, суды не учли следующие обстоятельства:
1) в силу принципа разделения сделки носят характер обязывающих и должны являться

действительными (по общему правилу), по своей природе сделки скорее близки к купле-продаже
чужой (или, возможно, будущей) вещи;
2) отсутствие полномочий на совершение сделок должно влечь последствия, предусмотренные ст.

183 ГК РФ (сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица),
но не признание сделок недействительными;
3) ограничение полномочий на совершение сделок влечет последствия, предусмотренные п. 1 ст.

174 ГК РФ (сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах
которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда доказано, что другая сторона сделки
знала или должна была знать об этих ограничениях). При этом в деле о банкротстве застройщика
иски о признании сделок недействительными заявлены иным лицом, а добросовестность кредиторов
суды вообще не анализировали.
Даже в случае несоответствия подобных сделок требованиям закона это вовсе не означает, что
они противоречат основам правопорядка или нравственности, поэтому в отношении них не должна
применяться ст. 169 ГК РФ.
Заключение договора купли-продажи имущества лицом,

не имеющим права им распоряжаться
Суд первой инстанции признал недействительным договор купли-продажи земельного участка
на основании ст. 169 ГК РФ, заключив, что продавец не имел права распоряжаться участком. Дело
в том, что право собственности продавца возникло на основании решения суда, которое
впоследствии было отменено. Верховный суд РФ поддержал данную позицию (определение
от 14.04.2015 № 33-КГ15-5).
В данном деле суды также не проводят разделение сделок на обязывающую и распорядительную.

Отсутствие распорядительной власти не должно влиять на действительность обязывающей сделки
и влечь ее ничтожность, тем более на основании ст. 169 ГК РФ.
Таким образом, случаев, когда суды признают сделку недействительной на основании ст. 169
ГК РФ, не так много. Чтобы убедить суд в противоречии сделки основам правопорядка или
нравственности, необходимо последовательно доказать ее несоответствие основополагающим
конституционным принципам или принятым в обществе правилам морали. Хотя в некоторых
ситуациях суды допускают подмену и применяют ст. 169 ГК РФ там, где следовало бы исходить
из других оснований недействительности сделки.
Верховный суд изменил правила взыскания

судебной неустойки. На что рассчитывать истцу
Владислав А лександрович Ганж ала
партне р АБ «Линия права»
А ндрей Дмитриевич Набереж ный

юрист АБ «Линия права»
Можно ли взыскать судебную неустойку за период до подачи заявления

о ее взыскании
Какие способы суды используют для определения размера судебной неустойки
Вправе ли ответчик просить о снижении судебной неустойки после исполнения
решения суда
Проблема неисполнения судебных актов имеет масштабный характер, поэтому решение в пользу
истца не гарантирует успешное завершение дела. Недобросовестные ответчики часто отказываются
исполнять решение суда, поскольку это более выгодно для них. В связи с этим огромные надежды
юридического сообщества возлагались на введенный ВАС РФ в 2014 году институт астрента. Суды
применяли этот институт на основании разъяснений Пленума ВАС. Между тем в 2016 году Верховный
суд РФ принял новые разъяснения по данному вопросу. Рассмотрим, на что теперь могут
рассчитывать истцы, заявляя о взыскании судебной неустойки.
Судебная неустойка не компенсирует убытки, связанные

с неисполнением судебного акта
Проблема исполнения вступивших в силу судебных актов в нашей стране — весьма давняя. В связи
с этим в юридическом сообществе многие годы велась дискуссия по вопросу введения института,
позволяющего защитить права кредиторов в отношении исполнения обязательств.
Первый шаг на этом пути сделал ВАС РФ, выработав положения, которые предусматривали
возможность взыскания судебной неустойки за неисполнение судебного акта. Позиция ВАС РФ была
выражена в постановлении Пленума от 04.04.2014 № 22 «О некоторых вопросах присуждения
взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта» (далее — Постановление Пленума
ВАС № 22). Это постановление предусматривало применение в России аналога французского
института астрента (штрафа за неисполнение судебного решения в пользу взыскателя).
Введение аналогичного положения в российское законодательство предлагалось и при разработке

Концепции единого ГПК РФ, одобренной решением Комитета по гражданскому, уголовному,
арбитражному и процессуальному законодательству ГД ФС РФ от 08.12.2014 № 124 (далее —
Концепция). Согласно п. 60.6 Концепции в проект кодекса должны быть включены правила о новом
виде санкций в исполнительном производстве — присуждение денежных средств на случай
неисполнения судебного акта (астрент).
Впервые в законодательстве возможность взыскать судебную неустойку за неисполнение судебного

акта появилась с принятием Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений
в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации». Этот закон ввел в ГК РФ ст. 308.3,
которая предусматривает право суда по требованию кредитора присудить в его пользу денежную
сумму на случай неисполнения судебного акта.
Положения указанной статьи были разъяснены Пленумом ВС РФ в постановлении от 24.03.2016 № 7

«О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации
об ответственности за нарушение обязательств» (далее — Постановление Пленума ВС № 7). С его
принятием Постановление Пленума ВАС № 22 утратило силу.
Отметим, что для обозначения указанного института ни законодатель, ни Пленум ВС РФ не стали

использовать термин «астрент», а использовали термин «судебная неустойка», который в целом
отражает содержание рассматриваемого требования.
Фактически данная мера является способом защиты прав кредитора и представляет собой
неустойку особого рода, которая взыскивается в случае неисполнения судебного акта. Важной
особенностью является то, что такая неустойка, являясь мерой частноправовой ответственности,
применяется за нарушение публично-правовой обязанности.
Исходя из основной цели (повышение эффективности исполнения судебных актов), которую

законодатель заложил в институт судебной неустойки, для применения данной меры
ответственности основополагающим будет факт уклонения (или возможного уклонения)
от исполнения обязательства в натуре. В связи с этим следует подчеркнуть, что п. 33
Постановления Пленума ВС № 7 специально разъясняет, что факт неисполнения или ненадлежащего
исполнения решения суда устанавливает судебный пристав-исполнитель, и такой факт не может
быть установлен банком или иной кредитной организацией. Иными словами, если суд присудил
истцу судебную неустойку и выдал исполнительный лист на ее взыскание, истец не может просто
предъявить такой исполнительный лист в кредитную организацию, указав срок за который такая
судебная неустойка подлежит списанию в безакцептном порядке со счетов ответчика. Данное
разъяснение Пленума ВС РФ является важной гарантией для ответчика, которая защищает его
от ошибочных или даже недобросовестных действий истца, особенно когда судебная неустойка
взыскивается в форме прогрессивной шкалы.
Судебная неустойка как особая мера ответственности выполняет две функции: стимулирующую
и компенсационную.
Стимулирующая функция судебной неустойки заключается в том, что она направлена

на побуждение ответчика своевременно исполнить решение суда. Причем судебная неустойка,
за счет возможности ее одновременного присуждения с вынесением судебного акта, позволяет
действовать превентивно, поскольку ответчик заранее понимает, что в случае неисполнения
судебного акта он подвергнется санкциям.
Компенсирующая функция судебной неустойки направлена на получение истцом компенсации

за ожидание исполнения судебного акта (постановление АС Центрального округа от 22.07.2016
по делу № А54-3960/2015). Спецификой компенсационной функции судебной неустойки является
то, что она позволяет покрыть потери истца, возникшие у него за период неисполнения судебного
акта, однако связанные исключительно с ожиданием такого исполнения.
Зачастую истцы предпринимают попытки включить свои убытки от неисполнения судебного акта
в размер судебной неустойки. Судебная практика по этому поводу складывается противоречивая.
Так, некоторые суды определяют судебную неустойку исходя из таких убытков (по сути, судебная
неустойка компенсирует такие убытки). Показательным примером является постановление
Арбитражного суда Московского округа от 10.06.2016 по делу № А40-20776/12. По данному делу
ответчик обязан был обеспечить беспрепятственный круглосуточный доступ истца в помещения.
В связи с неисполнением судебного акта на ответчика была возложена судебная неустойка
в размере, которую истец уплатил ответчику за тепло, пользование территорией и электроэнергию
за период, когда не мог пользоваться помещениями. Требования истца о взыскании судебной
неустойки на случай будущего неисполнения ответчиком судебного акта (в виде прогрессивной
шкалы в зависимости от периода недопуска) суд оставил без удовлетворения.
В другом деле ответчик не исполнял судебный акт, который обязал его устранить недостатки работ.
В связи с этим на ответчика была возложена судебная неустойка, размер которой приравнен
к стоимости работ по устранению оставшихся недостатков (постановление АС Поволжского округа
от 27.06.2016 по делу № А06-4969/2012).
За неисполнение требования освободить земельный участок, демонтировав строительные

конструкции, суд взыскал с ответчика судебную неустойку в размере стоимости работ
по демонтажу спорных конструкций (постановление 1ААС от 14.06.2016 по делу № А43-
29155/2015).
По требованиям об обязании передать имущество суды зачастую приравнивают судебную неустойку

к ежемесячной арендной плате (постановления АС Западно-Сибирского округа от 06.04.2016
по делу № А27-10877/2013, Московского округа от 18.08.2016 по делу № А40-203470/15).
Однако другие суды прямо указывают, что судебная неустойка не может покрывать потери истца,
связанные с неисполнением судебного акта.
При этом убытки истца, связанные с таким неисполнением, подлежат возмещению отдельно —
по общим правилам гл. 25 ГК РФ (постановление АС Уральского округа от 27.09.2016 по делу
№ А47-10500/2014).
В пункте 28 Постановления Пленума ВС № 7 разъяснено, что сумма судебной неустойки

не учитывается при определении размера убытков, причиненных неисполнением обязательства
в натуре: такие убытки возмещаются сверх суммы судебной неустойки. Суды ссылаются на данное
положение, когда считают, что убытки от неисполнения судебного акта не покрываются судебной
неустойкой. Между тем сам по себе факт того, что убытки взыскиваются сверх неустойки, еще
не свидетельствует, что они покрывают разные потери истца (ст. 394 ГК РФ). Более того, если
убытки и судебная неустойка компенсируют разные убытки, то непонятно, почему Пленум
ВС РФ разъяснил, что судебная неустойка не начисляется за неисполнение денежных обязательств
(п. 30 Постановления Пленума ВС № 7).
В любом случае, принимая во внимание правовую природу судебной неустойки, представляется

правильным подход, в соответствии с которым судебная неустойка не должна компенсировать
истцу убытки, связанные с неисполнением судебного акта (такие убытки подлежат возмещению
отдельно). Судебная неустойка — это денежная сумма, которую суд определяет исходя из личности
должника, а не из убытков истца, в том числе его имущественного положения и характера
судебного акта, чтобы понудить должника своевременно исполнить такой судебный акт.
В одном из дел суд указал, что судебная неустойка является самостоятельной суммой,
определяемой с учетом степени затруднительности исполнения судебного акта, возможности
ответчика по добровольному исполнению судебного акта, его имущественного положения, а также
иных заслуживающих внимания обстоятельств. Судебная неустойка не учитывается при
определении размера убытков, причиненных неисполнением обязательства в натуре: такие убытки
подлежат возмещению сверх суммы судебной неустойки (постановление АС Московского округа
от 15.09.2016 по делу № А41-66901/13).
Данный подход представляется обоснованным, поскольку позволяет устранить такой фактор, как
сверхкомпенсационность судебной неустойки (когда судебная неустойка и убытки одновременно
компенсируют истцу одни и те же потери).
Судебная неустойка должна начисляться с момента

неисполнения судебного акта
Судебная неустойка присуждается только по заявлению истца (взыскателя) как одновременно
с вынесением судом решения о понуждении к исполнению обязательства в натуре, так
и в последующем, в рамках исполнительного производства (п. 31 Постановления Пленума ВС № 7).
При этом заявление рассматривается в рамках основного спора в порядке, предусмотренном ст.
324 АПК РФ.
На практике истцы, надеясь на добросовестность ответчика, сразу не заявляют требование

о взыскании судебной неустойки. Однако в дальнейшем, когда судебный акт не исполняется,
им приходится заявить такое требование. Постановление Пленума ВС № 7 не содержит прямого
ответа на вопрос, можно ли взыскать судебную неустойку за период до подачи соответствующего
заявления.
Наиболее обоснованным представляется подход, в соответствии с которым судебная неустойка
должна начисляться с момента неисполнения судебного акта, а не с даты подачи заявления
о ее взыскании. Такая позиция отражена в постановлении Арбитражного суда Северо-Западного
округа от 20.06.2016 по делу № А56-64754/2012. Поскольку судебная неустойка направлена
на побуждение ответчика исполнить судебный акт и компенсировать истцу ожидание такого
исполнения, то лишение истца права получить судебную неустойку с момента неисполнения
судебного акта неоправданно.
Однако некоторые суды считают, что судебную неустойку нельзя взыскать за период до подачи
заявления о ее взыскании. Например, в одном из дел суд указал, что взыскание компенсации
(судебной неустойки) за период, предшествовавший подаче заявления о ее взыскании, носило бы
штрафной характер (не направленный на побуждение должника к исполнению судебного акта), что
не соответствует смыслу и не следует из буквального содержания п. 3 Постановления Пленума ВАС
№ 22 и ст. 308.3 ГК РФ (постановление 2ААС от 30.06.2016 по делу № А29-9760/2013). Суд округа
дополнительно отметил, что покрытие неудобств взыскателя за предшествующий подаче заявления
период не имело бы компенсационно-предупредительного значения и не соответствовало бы целям
института судебной неустойки (постановление АС Волго-Вятского округа от 08.11.2016 по делу
№ А29-9760/2013).
Некоторые суды взыскивают судебную неустойку только за период после вынесения судебного акта
о ее взыскании. В обоснование такого подхода суды ссылаются на то, что судебная неустойка
не носит компенсационного характера за уже допущенное неисполнение судебного акта и по своей
правовой природе является дополнительным способом понуждения к исполнению судебного акта
(постановление АС Московского округа от 12.03.2015 по делу № А41-20499/11).
Представляется, что с таким подходом нельзя согласиться. Если ответчик осознает угрозу
применения к нему судебной неустойки даже за период до подачи истцом такого заявления, то уже
это становится для него стимулом добровольно исполнить судебный акт. То есть и в таком случае
судебная неустойка выполняет стимулирующую функцию. К тому же такой подход не согласуется
с компенсационной функцией судебной неустойки, поскольку потери истца за ожидание
в предшествующий период никак не возмещаются. Наконец, если судебная неустойка
взыскивается только за период после ее присуждения, ответчик может намеренно затягивать
рассмотрение судом вопроса о ее взыскании и тем самым напрямую влиять на период
ее присуждения, что недопустимо.
Многие ответчики исполняют судебные акты именно после подачи истцом заявления о взыскании
судебной неустойки. В результате складывается ситуация, когда истец подал заявление
о взыскании судебной неустойки, но на дату ее взыскания ответчик исполнил судебный акт
и побуждать его к исполнению уже не требуется.
Некоторые суды исходят из того, что взыскание судебной неустойки в таком случае невозможно.
Так, суд указал, что если судебный акт уже исполнен, восстановление прав и интересов
взыскателя, нарушенных его несвоевременным исполнением, должно производиться путем
предъявления требований в рамках отдельного искового производства (в частности, требований
о возмещении убытков) (постановление АС Восточно-Сибирского округа от 11.03.2016 по делу
№ А33-19159/2014).
Такая правовая позиция представляется весьма спорной, поскольку истец фактически лишается
права на возмещение своих потерь за ожидание исполнения судебного акта. Следствием такого
подхода будет то, что ответчики попросту не будут исполнять судебный акт, пока истец
не предпримет активных действий. Более эффективным является «карательное» использование
судебной неустойки, когда ответчик будет знать, что даже исполнение судебного акта
не освобождает его от обязанности выплатить судебную неустойку за просрочку такого
исполнения. Если ответчик осознает угрозу применения судебной неустойки, то это становится для
него стимулом добровольно исполнить судебный акт, то есть и в таком случае судебная неустойка
выполняет стимулирующую функцию.
Суд использует судебную неустойку, чтобы стимулировать

ответчика исполнить судебный акт
Статья 308.3 ГК РФ содержит весьма оценочные критерии определения размера судебной
неустойки — она определяется судом на основе принципов справедливости, соразмерности
и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения.
Ранее в Постановлении Пленума ВАС № 22 было прямо указано, что суд также учитывает степень
затруднительности исполнения судебного акта, возможности ответчика по добровольному
исполнению судебного акта, его имущественное положение, в частности, размер финансового
оборота, а также иные заслуживающие внимания обстоятельства.
Однако в Постановлении Пленума ВС № 7 изложен другой подход — данные обстоятельства (кроме

имущественного положения ответчика) учитываются при определении срока, в течение которого
вынесенное решение должно быть исполнено, а не при определении размера судебной неустойки (п.
27). Действительно, если судебный акт затруднительно исполнить, например, в связи с тем, что
в его исполнение ответчик обязан передать значительное количество документов, то данное
обстоятельство имеет значение для того, чтобы предоставить ответчику больше времени для
подготовки и передачи истребованных документов, а не для того, чтобы снизить неустойку
за неисполнение такого решения.
При этом необходимо отличать объективные препятствия, которые являются основанием для
отсрочки исполнения судебного акта или прекращения исполнительного производства (п.п. 34 и 35
Постановление Пленума ВС № 7) и затруднительность исполнения. В Постановлении № 7 при
раскрытии понятия объективных препятствий Пленум ВС РФ делает отсылку к положениям п. 3 ст.
401 ГК РФ. В связи с этим по общему правилу объективные препятствия имеют место, если
судебный акт не исполняется вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных
и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. Соответственно, другие обстоятельства,
которые создают препятствия к исполнению судебного акта и не относятся к вышеназванным, могут
быть квалифицированы как затрудняющие исполнение.
Между тем следует отметить, что судебная практика еще не успела перестроиться и все равно
учитывает все критерии определения размера судебной неустойки, которые были указаны
в Постановлении Пленума ВАС № 22 (постановление АС Уральского округа от 18.10.2016 по делу
№ А47-5751/2013).
Представляется, что имущественное положение ответчика продолжает иметь значение именно для
определения размера судебной неустойки, но теперь такой критерий отдельно не выделяется
и включен в состав более общего критерия — в результате присуждения судебной неустойки
исполнение судебного акта должно оказаться для ответчика явно более выгодным, чем его
неисполнение (п. 32 Постановления Пленума ВС № 7). Суд должен учесть имущественное
положение ответчика, в том числе размер его финансового оборота, чтобы установить такой размер
судебной неустойки, который приводил бы к обременительным для должника с имущественной
точки зрения последствиям и тем самым понуждал его исполнить судебный акт.
Показательным примером является дело, в котором суды, установив, что ответчики получают
значительный доход от неисполнения судебного акта (незаконной эксплуатации истребованных
коммунальных объектов), взыскали судебную неустойку в размере, который превышал полученную
ответчиками прибыль, и сделали экономически невыгодным дальнейшее неисполнение судебного
акта (постановление 10ААС от 01.02.2016 по делу № А41-33877/13).
В то же время в некоторых случаях суды понимают данный критерий по-другому — ссылаются

на тяжелое финансовое положение ответчика и на неблагоприятные имущественные последствия,
которые наступят для него в случае выплаты заявленной судебной неустойки (аналогичные доводы
ответчики приводят в порядке ст. 333 ГК РФ при взыскании обычной неустойки), что
не соответствует действительному смыслу данного критерия.
В качестве «иных заслуживающих внимания обстоятельств», которые учитывают суды при

определении размера судебной неустойки, можно указать:
— срок, в течение которого ответчик, не исполняет судебный акт (постановление АС Московского

округа от 10.06.2016 по делу № А40-20776/12);
— характер предмета спора (например, совершение социально значимых действий) (постановление

АС Уральского округа от 14.07.2016 по делу № А60-9657/2009);
— расходы должника на исполнение судебного акта (размер судебной неустойки должен быть выше
таких расходов, чтобы должнику было выгоднее исполнить судебный акт) (постановление 2ААС
от 30.06.2016 по делу № А29-9760/2013).
Суды не выработали четких критериев для определения

размера судебной неустойки
Определение судебной неустойки по неимущественным требованиям, которые не имеют прямого
денежного эквивалента, вызывает значительные затруднения. В судебной практике отсутствуют
даже примерные минимальные и максимальные границы суммы судебной неустойки, на которые
вправе рассчитывать истец.
Суды по своему усмотрению определяют, какой размер судебной неустойки будет достаточным,
чтобы побудить должника своевременно исполнить решение суда. Высшие суды обращали внимание,
что неправомерная задержка исполнения судебного акта должна рассматриваться как нарушение
права на справедливое правосудие в разумные сроки (постановления КС РФ от 25.01.2001 № 1-П,
Президиума ВАС РФ от 28.07.2009 № 6961/09, от 08.06.2010 № 904/10). В связи с этим суд должен
установить такой размер судебной неустойки, который смог бы побудить должника исполнить
судебный акт в разумные сроки.
В подавляющем большинстве случаев суды начинают «перестраховываться» — не взыскивают

значительные судебные неустойки. Вследствие этого нельзя исключить высокую вероятность того,
что споры о взыскании судебной неустойки могут повторить судьбу споров о компенсации
морального вреда, которые лишены всякой предсказуемости.
Поскольку четкие критерии определения размера судебной неустойки отсутствуют, суды
в большинстве случаев взыскивают ее в размерах, которым сложно дать какое-либо конкретное
объяснение (постановления 7ААС от 20.05.2016 по делу № А03-13270/2013, АС Московского округа
от 27.07.2016 по делу № А40-20526/2015-176-150).
Судебные акты о взыскании судебной неустойки зачастую не содержат подробной мотивировки.

Большинство судей ограничивается общими фразами и ссылками на ст. 308.3
ГК РФ и Постановление Пленума ВС № 7.
Однако можно выявить следующие подходы судов к определению размера судебной неустойки.
Судебная неустойка определяется исходя из ежемесячной платы за пользование спорным

имуществом — судебный акт об обязании передать имущество (постановления АС Западно-
Сибирского округа от 06.04.2016 по делу № А27-10877/2013, от 02.11.2016 по делу № А27-
10879/2013).
При этом суды стремятся приравнять размер судебной неустойки к ежемесячной плате
за пользование спорным имуществом, например, определяют судебную неустойку в размере 1/30
от размера ежемесячной арендной платы за каждый день просрочки исполнения судебного акта
(постановление АС Московского округа от 18.08.2016 по делу № А40-203470/15).
В случаях, когда ответчик был обязан освободить земельный участок путем демонтажа
расположенных на нем объектов, суды учитывали стоимость работ по демонтажу и устанавливали
судебную неустойку в размере, который превышал такую стоимость, чтобы ответчику было
выгоднее осуществить такие работы, чем уплатить судебную неустойку (постановление 1ААС
от 14.06.2016 по делу № А43-29155/2015).
Между тем в одном из дел суды пришли к выводу, что судебная неустойка в размере арендной
платы не обеспечит условий, в которых ответчикам было бы невыгодно дальнейшее неисполнение
судебного акта. Суды отметили, что ответчики получают значительный доход от неисполнения
судебного акта (незаконной эксплуатации истребованных коммунальных объектов). С учетом
прибыли ответчиков за год (71,3 млн руб.), суды установили судебную неустойку в размере
1 млн руб. за первую неделю, 1,5 млн руб. за вторую неделю и так далее до даты фактического
исполнения решения суда (постановление 10ААС от 01.02.2016 по делу № А41-33877/13).
В другом деле при определении размера судебной неустойки суд учел, что ответчик продолжает
осуществлять предпринимательскую деятельность в постройке, которая должна была быть снесена
во исполнение судебного акта, и извлекает таким образом прибыль из неисполнения судебного акта
(постановление АС Уральского округа от 06.09.2016 по делу № А50-10060/10).
Судебная неустойка определяется исходя из цены приобретаемого имущества — судебный акт

об обязании заключить договор купли-продажи имущества.
При этом суды не используют какие-либо объективные привязки к цене такого имущества
(например, определенный процент от цены), а определяют судебную неустойку по своему
усмотрению (чем выше цена выкупа, тем выше судебная неустойка) (постановление
АС Московского округа от 07.07.2016 по делу № А40-148175/12-135-1460).
Например, судебная неустойка по выкупу земельного участка стоимостью 283 млн руб. определена
так: 100 тыс. руб. за первую неделю неисполнения, 200 тыс. руб. за вторую неделю, 300 тыс. руб.
за третью неделю и так далее по прогрессивной шкале по дату фактического исполнения судебного
акта (постановление АС Московского округа от 27.07.2016 по делу № А40-20526/2015-176-150).
Размер судебной неустойки определяется по усмотрению суда, при этом устанавливается

прогрессивная шкала — судебные акты об обязании предоставить документы (постановление
АС Центрального округа от 08.11.2016 по делу № А23-4491/2014). Например, с 03.02.2015
по 31.08.2015 — 50 тыс. руб. в день; с 01.09.2015 по 30.09.2015 — 100 тыс. руб. в день;
с 01.10.2015 и по дату фактического исполнения решения суда — 150 тыс. руб. за каждый
календарный день; при этом через каждый месяц просрочки размер судебной неустойки
увеличивается на 50 тыс. руб. (постановление 9ААС от 05.11.2015 по делу № А40-66152/2014).
Отсутствие четких критериев определения размера судебной неустойки может сделать этот
институт неэффективным, поскольку истцу сложно определить ее размер, а суду весьма
затруднительно оценить, насколько заявленный истцом размер судебной неустойки побудит
должника своевременно исполнить судебный акт. В этой связи в некоторых случаях может быть
эффективным оборотный штраф.
Следует согласиться с мнением А. Г. Карапетова о том, что «оборотные штрафы приводят

к дифференцированию уровня ответственности по критерию богатства нарушителя. Если наша
задача сломить волю ответчика, то оборотный характер штрафа не имеет альтернатив.
Фиксированная сумма штрафа в 1 млн руб. может оказаться несправедливо высокой для мелкого
предпринимателя, но абсолютно смехотворной для крупной корпорации.
Оборотные же штрафы дифференцируют ответственность и приводят к тому, что их сумма

оказывается адекватной любому, как минимум, корпоративному ответчику»1.
Такой подход эффективен для крупных компаний, которые ведут «белую» бухгалтерию. В остальных
случаях использование этого подхода неэффективно.
Суды определяют размер судебной неустойки исходя

из позиции ВАС
Пост анов ление Пленума ВАС № 22 уст анав лив ало, чт о судебная неуст ойка может определят ься следующим образом:
1) в т в ердой денежной сумме, в зыскив аемой единов ременно (например, АС Уральского округа в зыскал судебную неуст ойку
в размере 2 млн руб. (пост анов ление от 09.02.2016 по делу № А60-44676/2012));
2) в денежной сумме, начисляемой периодически (например, АС Западно-Сибирского округа в зыскал судебную неуст ойку
в размере 51 326,66 руб. ежемесячно (пост анов ление от 02.11.2016 по делу № А27-10879/2013));
3) в в иде прогрессив ной шкалы (например, за перв ую неделю неисполнения одна сумма, за в т орую — сумма в большем размере
и т . д.). Такая мет одика использов алась в пост анов лении Арбит ражного суда Москов ского округа от 18.04.2016 по делу № А41-
33877/13, где суд в зыскал судебную неуст ойку в размере 200 т ыс. руб. за перв ую неделю, 300 т ыс. руб. за в т орую неделю и т ак
далее до дат ы факт ического исполнения решения суда.
Если предусмат рив ает ся периодическое (месяц, неделя, день) ув еличение судебной неуст ойки, т о обычно использует ся т акая
формула:
S = А + А x (n-1),
где: S — общая сумма судебной неуст ойки;
А — сумма изначально уст анов ленной судебной неуст ойки;
n — порядков ый номер периода, по ист ечении кот орого ув еличив ает ся судебная неуст ойка (пост анов ление 1ААС от 22.08.2016
по делу № А79-746/2016).
Прогрессив ная шкала может быт ь в ыражена т акже в в иде ежемесячной индексации (ув еличения) суммы судебной неуст ойки
на 1% (пост анов ление АС Западно-Сибирского округа от 06.04.2016 по делу № А27-10877/2013).
Указанные способы определения судебной неуст ойки ост ались акт уальными, хот я Пост анов ление Пленума ВАС № 22 ут рат ило
силу.
Эт о подт в ерждает ся т екущей судебной практ икой. Пост анов ление Пленума ВС № 7 не содержит каких-либо указаний на эт от
счет .
Следует от мет ит ь, чт о арбит ражные суды по-разному подходят к разрешению в опроса о в озможност и неоднократ но обращат ься
в суд с заяв лением о в зыскании судебной неуст ойки.
Так, некот орые суды счит ают , чт о т акая в озможност ь не предусмот рена дейст в ующим законодат ельст в ом (пост анов ление
АС Пов олжского округа от 08.07.2015 по делу № А12-26231/2012). Другие суды допускают в озможност ь в нов ь обрат ит ься
с заяв лением о в зыскании судебной неуст ойки, если она в зыскив ает ся за нов ые периоды неисполнения судебного акт а
(пост анов ление АС Уральского округа от 05.05.2016 по делу № А60-6168/2014).
После исполнения решения суда возможна рассрочка оплаты

судебной неустойки, но не ее снижение
Согласно разъяснению Пленума ВАС, которое было изложено в п. 3 Постановления № 22, должник,
исполнивший судебный акт по существу спора (совершивший требуемое действие) с просрочкой,
вправе обратиться в суд с заявлением о снижении размера денежного присуждения, представив
свои доводы о причинах такой просрочки.
Постановление Пленума ВС № 7 содержит новые разъяснения, касающиеся судебной неустойки

(п.п. 28–36), в том числе в некоторых случаях дословно повторяет разъяснения Пленума ВАС
РФ из Постановления № 22, однако больше не содержит разъяснений о возможности снижения
размера судебной неустойки после исполнения решения суда.
В связи с этим возникает вопрос — означает ли невключение такого положения

в Постановление Пленума ВС № 7 изменение подхода к данной проблеме?
Представляется, что Пленум Верховного суда РФ исключил указанное положение в связи с тем, что
отсутствует необходимость рассмотрения судом одного и того же вопроса (о размере судебной
неустойки) несколько раз: сначала — при присуждении судебной неустойки, а впоследствии —
после исполнения решения суда. Все доводы, касающиеся размера судебной неустойки, взыскатель
и должник должны приводить один раз — при присуждении судебной неустойки. Если впоследствии
у должника возникнут обстоятельства, которые объективно препятствуют исполнению решения
суда, он вправе просить об отсрочке или о рассрочке исполнения решения суда (п. 34
Постановления Пленума ВС № 7), а не о пересмотре размера судебной неустойки. Иные
(необъективные) обстоятельства не будут иметь правового значения для взыскания судебной
неустойки. В противном случае взыскание неустойки лишается правовой определенности. Истец
получит денежные средства, которые весьма проблематично использовать, поскольку в дальнейшем
часть из них, возможно, придется возвратить по каким-то причинам, которые не являются
объективными, но могут быть признаны судом уважительными. Это повлечет за собой еще одну
вереницу споров, связанных с уважительностью таких причин и возвратом излишне уплаченной
судебной неустойки. Поэтому наиболее правильным было бы лишить ответчика права на уменьшение
неустойки после исполнения судебного акта. Это будет стимулировать его предпринимать все
зависящие от него действия для исполнения судебного акта, а при возникновении обстоятельств,
объективно препятствующих исполнению решения суда, своевременно обращаться в суд именно
с заявлением об отсрочке или о рассрочке исполнения решения суда, а не об уменьшении судебной
неустойки.
Подводя итог, хотелось бы отметить, что взыскание судебной неустойки может стать эффективным
механизмом для борьбы с недобросовестными должниками. Судебная неустойка выполняет
не только карательную, но и превентивную функцию, что с большой долей вероятности позволит
увеличить количество исполненных судебных актов без обращения в суд. Вместе с тем нельзя
сказать, что содержание ст. 308.3 ГК РФ и Постановления Пленума ВС № 7 является оптимальным,
поскольку в правоприменительной практике возникает множество вопросов, связанных
с имеющимися в них оценочными категориями.
1Тезисы выступления А. Г. Карапетова «Перспективы внедрения в российское право института

astreinte как особого способа обеспечения исполнения судебного решения» [Электронный ресурс].
URL: http://m-logos.ru/img/A.G.%20Karapetov_tezisy1.pdf (дата обращения: 24.11.2016).
Вы внимательно прочитали
статью? Тогда ответьте
на вопрос:
Учитывается ли судебная неустойка при определении
убытков от неисполнения обязательства?
Звезда
за правильный
Да, учитывается ответ
Нет, убытки возмещ аются сверх судебной неустойки
Встречаются обе позиции судов
Обязательный претензионный порядок. Пять

вопросов каждого юриста
Валерий Валерьевич Сокуренко
юрист АБ «Егоров, Пугинск ий, Афанасье в и партне ры»
Можно ли в договоре отменить обязательный досудебный порядок

В какой форме нужно направлять претензию контрагенту
Нужно ли соблюдать претензионный порядок по искам о признании сделок
недействительными
С 1 июня 2016 года спор из гражданских правоотношений передается на разрешение арбитражного

суда только после принятия мер по досудебному урегулированию, а именно — по истечении 30
календарных дней со дня направления претензии (требования), если иные срок и (или) порядок
не установлены законом или договором (ч. 5 ст. 4 АПК РФ). В связи с введением обязательного
претензионного порядка у юристов возник ряд вопросов по поводу того, как он должен
реализовываться на практике. В первую очередь это касается возможности отменить или изменить
установленный законодателем порядок. Кроме того, сомнения у юристов вызывают форма
направления претензии, необходимость прикладывания к иску доказательств отправки претензии
контрагенту, а также соблюдения обязательного претензионного порядка применительно
к отдельным видам споров и другие вопросы. Далее мы детально рассмотрим пять наиболее
«наболевших» вопросов.
Претензионный порядок нельзя отменить, но можно сократить

его срок
Первый из возникающих у юристов вопросов относительно претензионного порядка — можно ли
в договоре установить отсутствие необходимости его соблюдения и право на непосредственное
обращение в суд?
Как следует из пояснительной записки к законопроекту, который вводил обязательный

претензионный порядок, его цель — снизить нагрузку на суды. Очевидно, что полное исключение
претензионного порядка в договоре данной цели не соответствует. Кроме того, такое исключение
противоречило бы прямому указанию закона о том, что «договором может быть установлен иной
порядок» досудебного урегулирования, то есть помимо претензионного, однако какой-то
досудебный порядок должен быть. Таким образом, полностью исключить претензионный порядок без
замены его каким-либо иным видом досудебного порядка нельзя.
Вместе с тем норма содержит указание на возможность установления иного срока на обращение
в суд с момента направления претензии. По умолчанию он составляет 30 дней, однако ничто
не мешает сократить его, скажем, до 3 дней.
Стоит отметить, что 30 дней должно пройти именно с момента отправки, а не с момента получения
адресатом претензии. Таким образом, при подаче в суд искового заявления прикладывать к нему
доказательства получения претензии не нужно.
Претензию контрагенту можно направлять любым способом

Ничто не мешает сдать претензию работнику адресата под роспись или направить
ее по электронной почте. В последнем случае не требуется, чтобы в договоре было особо оговорено
условие о возможности обмена документами по электронной почте (постановление 9ААС
от 22.09.2016 по делу № А40-149053/16). Однако чаще всего претензии направляются
обыкновенной почтой, и в таком случае отправлять их нужно заказным письмом с описью вложения
(постановление 9ААС от 20.09.2016 по делу № А40-133987/16).
Если иск подан без приложения доказательств отправки

претензии ответчику, суды оставляют его без движения
В случае несоблюдения претензионного порядка арбитражный суд на стадии принятия искового
заявления к производству выносит определение о возвращении искового заявления (п. 5 ч. 1 ст.
129 АПК РФ).
Однако помимо определений о возвращении искового заявления суды выносят огромное количество
определений об оставлении иска без движения в связи с отсутствием в приложениях доказательств
направления претензии ответчику.
В некоторых случаях такое действие суда следует признать разумным и более предпочтительным,
чем возвращение искового заявления. Например, когда в тексте иска истец ссылается на факт
направления претензии или указывает доказательства ее направления должнику в перечне
приложений к исковому заявлению, но не прикладывает либо саму претензию, либо доказательства
ее направления должнику.
Однако, учитывая массовость такого поведения судов, представляется сомнительным, что во всех
случаях оставления искового заявления без движения действительно имеются основания для этого.
К примеру, один арбитражный суд оставил без движения исковое заявление, к которому была
приложена квитанция об отправке претензии по адресу, не принадлежащему ответчику (допустим,
истец указал неправильный индекс). Совершенно очевидно, что в таком случае незачем оставлять
исковое заявление без движения — его надо возвращать, как прямо предписывает п. 5 ч. 1 ст. 129
АПК РФ.
Кроме того, суды очень часто устанавливают такие сроки для устранения недостатков в виде
несоблюдения претензионного порядка, что устранить их в эти сроки попросту невозможно.
К примеру, определение об оставлении без движения вынесено 2 ноября, срок на устранение
недостатков дается до 25 ноября. Получается, что даже если сразу же после получения
информации об оставлении искового заявления без движения направить претензию должнику,
то 30-дневный срок с момента отправки не истечет к моменту окончания срока на устранение
недостатков.
Из вышеизложенного можно сделать следующие выводы. Во-первых, в абсолютно одинаковых
случаях суды оставляют исковые заявления без движения или возвращают их истцу. Во-вторых,
суды фактически стимулируют следующую схему действий: предъявление истцом искового
заявления без предварительного направления претензии; оставление иска без движения;
дальнейшая отправка ответчику претензии; сразу же следующее за этим принятие искового
заявления к производству. Иначе зачем выносятся определения об оставлении без движения
со сроками на устранение недостатков, которые невозможно соблюсти, не нарушив при этом
правило ч. 5 ст. 4 АПК РФ о 30-дневном сроке?
Суды иногда признают в качестве соблюдения претензионного

порядка направление должнику акта сверки расчетов
Закон не устанавливает требования к форме и содержанию претензии, соответственно
их формулирует судебная практика.
Так, арбитражный суд указал, что в претензии должны быть отражены суть требований кредитора,
их причины, срок удовлетворения и предупреждение о возможном обращении в суд в случае
неисполнения. Этот документ должен содержать все реквизиты заявителя, быть надлежащим
образом заверен, датирован и подписан (постановление 15ААС от 23.09.2016 по делу № А32-
27816/2016).
Вместе с тем в судебной практике встречается и весьма неоднозначный подход, когда в качестве
соблюдения претензионного порядка предлагается рассматривать направление должнику
подписанного кредитором акта сверки расчетов (постановление 9ААС от 09.09.2016 по делу № А40-
130369/16).
Очевидно, что данный акт, не содержит ни срока удовлетворения требований, ни предупреждения

должника о возможном обращении в суд, а также требования об уплате процентов за пользование
чужими денежными средствами.
Если и дальше развивать подобный подход, то мы придем к выводу, что если к исковому заявлению
приложить подписанный двумя сторонами акт сверки расчетов, то соблюдать претензионный
порядок вообще не нужно, как и в любом случае, когда имеются доказательства признания
должником долга (таким доказательством, конечно, является и акт сверки взаимных расчетов).
Данный подход нельзя признать верным.
По искам о признании сделок недействительными суды требуют

соблюдать претензионный порядок
После введения в АПК РФ ч. 5 ст. 4 представители профессионального сообщества отметили
серьезные недостатки в части юридической техники.
Так, из буквального прочтения закона следует, что обязательный претензионный порядок

распространяется на дела по искам:
— о признании сделок недействительными и применении последствий их недействительности;
— о признании права;
— о признании обязательства прекратившимся.
Очевидно, что по данным спорам получатель претензии либо просто не может удовлетворить
изложенное в ней требование, либо совершенно точно этого не сделает.
Разве может получатель претензии признать строение самовольной постройкой? Разумеется, нет,
как и признать сделку недействительной. Получатель претензии, в принципе, может вернуть все
полученное по сделке. Но ведь существуют случаи, когда кредитору нужно именно признание
сделки недействительной (хочет он, к примеру, пересмотреть судебный акт по вновь открывшимся
обстоятельствам). А можно ли представить себе удовлетворение претензии о возврате всего
полученного по ничтожной сделке, если основанием ее ничтожности является нарушение ст. 10
ГК РФ? Очевидно, что в таком случае направление претензии только стимулирует ее получателя
к принятию мер по сокрытию имущества, а не к удовлетворению требования кредитора.
Как оказалось, опасения юристов оправдались, и суды стали применять нормы о необходимости
соблюдения претензионного порядка к искам о признании сделок недействительными и применении
последствий их недействительности, о признании строения самовольной постройкой, права
отсутствующим и т. д. (постановления 9ААС от 15.09.2016 по делу № А40-144935/2016,
от 05.10.2016 по делу № А40-159988/2016, от 10.10.2016 по делу № А40-145555/2016,
АС Поволжского округа от 13.10.2016 по делу № А12-31862/2016).
Однако отметим, что в судебной практике начинает проявляться и иная позиция, в соответствии
с которой соблюдать претензионный порядок по требованиям о признании сделки недействительной
и применении последствий ее недействительности не нужно. А также более общая позиция,
в соответствии с которой суд при изучении вопроса о возвращении искового заявления в связи
с несоблюдением претензионного порядка должен исходить из возможности удовлетворения
претензии (постановление 2ААС от 04.10.2016 по делу № А31-1287/2016, определение АС г. Москвы
от 10.10.2016 по делу № А40-185615/ 16-81-455).
Кроме того, широко распространена практика, когда суды отказывают в удовлетворении

ходатайства ответчика об оставлении искового заявления без рассмотрения в связи
с несоблюдением досудебного порядка урегулирования спора со ссылкой на то, что за все время
рассмотрения дела в суде ответчик не предпринял никаких мер по урегулированию спора.
Во множестве судебных актов эта позиция дословно выглядит так и цитируется именно в таком
виде:
«Учитывая, что, оставляя иск без рассмотрения ввиду несоблюдения претензионного порядка
урегулирования спора, суд должен исходить из реальной возможности разрешения конфликта
между сторонами при наличии воли сторон к совершению соответствующих действий, направленных
на самостоятельное урегулирование спора. При наличии доказательств, свидетельствующих
о невозможности реализации досудебного порядка, иск подлежит рассмотрению в суде.
Формальные препятствия для признания соблюденным претензионного порядка урегулирования

спора не должны автоматически влечь оставление заявления без рассмотрения, суд должен
исходить из реальной возможности урегулирования конфликта между сторонами в таком порядке»
(постановления АС Волго-Вятского округа от 06.10.2014 по делу № А43-6301/2014, Центрального
округа от 13.04.2015 по делу № А14-5141/201, 10ААС от 10.06.2016 по делу № А41-106719/15).
Представляется, что данная позиция на сто процентов применима к требованиям о признании

сделок недействительными, а также о признании права, поскольку такие требования получатель
претензии удовлетворить не может в принципе. Следовательно, отсутствует реальная возможность
разрешения конфликта между сторонами. Именно поэтому соблюдение претензионного порядка
по таким искам носит формальный харакер, а значит, возвращать иск в случае его несоблюдения
будет несправедливым.
Вы внимательно прочитали
статью? Тогда ответьте
на вопрос:
Можно ли в договоре отменить обязательный досудебный
порядок?
Звезда
за правильный
Нет, но его можно заменить иным порядком досудебного ответ
урегулирования спора
Нет, но возможно установить иной срок обращ ения в суд после

направления претензии
Оба варианта верны
Должник не исполнил вовремя требования

пристава. Как добиться уменьшения
исполнительского сбора
А лександр А лександрович Шелковников
главный юриск онсульт С уде бно-правового де партаме нта АО «Корпорация Развития»
Какие действия должника послужат основанием для уменьшения исполнительского

сбора
Как действия пристава повлияют на решение суда об уменьшении исполнительского
сбора
04.09.2018 сбора Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017
Какие обстоятельства свидетельствуют о тяжелом финансовом положении должника
Основным риском неисполнения компанией-должником требований исполнительного документа

в срок, установленный приставом, является взыскание исполнительского сбора в размере 7%
от взыскиваемой суммы или стоимости взыскиваемого имущества (ч. 3 ст. 112 Федерального закона
от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»; далее — Закон № 229-ФЗ). При этом
кажущаяся незначительность размера исполнительского сбора в случае взыскания денежных
средств по исполнительному документу в крупном размере (50 млн руб. и более) может оказаться
самостоятельной проблемой, заставляя должника рассматривать имеющиеся возможности для
освобождения или отсрочки оплаты суммы исполнительского сбора либо уменьшения его размера.
Закон предусматривает возможность уменьшения исполнительского сбора не более чем на одну
четверть (ч. 7 ст. 112 Закона № 229-ФЗ), однако не содержит четких условий для уменьшения
исполнительского сбора. Этот вопрос юристам должника приходится решать самостоятельно исходя
из сложившихся обстоятельств и зачастую противоречивой судебной практики. Рассмотрим, какие
обстоятельства суды учитывают в качестве заслуживающих внимания для уменьшения размера
исполнительского сбора.
При оценке вины должника в неисполнении решения суда

в расчет принимаются и действия пристава-исполнителя
Прежде чем анализировать правоприменительную практику, следует определить перечень
обстоятельств, подлежащих доказыванию для принятия решения об уменьшении исполнительского
сбора.
Правовую природу исполнительского сбора Конституционный суд РФ анализировал еще в 2001 году
в деле о проверке конституционности положений подп. 7 п. 1 ст. 7, п. 1 ст. 77 и п. 1 ст. 81
Федерального закона от 21.07.1997 № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве» (постановление
КС РФ от 30.07.2001 № 13-П; далее — Постановлениие КС № 13-П).
В постановлении по данному делу (п. 4) КС указал, что норма о взыскании 7-процентного

исполнительского сбора должна применяться с соблюдением вытекающих из Конституции РФ
принципов справедливости наказания, его индивидуализации и дифференцированности.
Следовательно, установленный в ней размер взыскания (7% от взыскиваемой суммы) представляет

собой лишь допустимый его максимум, верхнюю границу, и с учетом характера совершенного
правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного
положения и иных существенных обстоятельств может быть снижен правоприменителем.
В противном случае несоизмеримо большой штраф может превратиться из меры воздействия

в инструмент подавления экономической самостоятельности и инициативы, чрезмерного
ограничения свободы предпринимательства и права собственности, что недопустимо.
Аналогичная позиция изложена в п. 26 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.06.2004

№ 77 «Обзор практики рассмотрения дел, связанных с исполнением судебными приставами-
исполнителями судебных актов арбитражных судов».
Возможно, в связи с тем что Конституционный суд РФ достаточно исчерпывающе высказался

относительно обстоятельств, подлежащих выяснению при рассмотрении дел об уменьшении
исполнительского сбора, в постановлении Пленума Верховного суда РФ от 17.11.2015 № 50
«О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих
в ходе исполнительного производства» об этом сказано намного лаконичнее.
Так, Верховный суд указывает на возможность уменьшения судом размера исполнительского сбора
с учетом степени вины должника. Далее в этом же пункте фактически сделан вывод, что
обстоятельства для уменьшения размера исполнительского сбора суд определяет самостоятельно
при рассмотрении конкретного дела.
Исходя из приведенных правовых позиций высших судов, можно сделать вывод, что для уменьшения
исполнительского сбора суд должен выяснить следующие обстоятельства:
— характер совершенного правонарушения;
— степень вины правонарушителя;
— его имущественное положение;
— размер причиненного вреда.
При этом ключевыми обстоятельствами являются степень вины и имущественное положение

должника.
При оценке степени вины должника в несвоевременном исполнении решения суды выясняют, какие
именно действия тот предпринял для исполнения решения суда.
Данные действия условно можно разделить на две группы.
Первая — это действия, непосредственно направленные на исполнение соответствующего решения

суда.
Так, частичная оплата задолженности в период, предоставленный для добровольного

удовлетворения требований пристава-исполнителя, суды трактуют как безусловное основание для
уменьшения размера исполнительского сбора (постановления ФАС Уральского округа от 21.07.2008
по делу № А50-126/08, от 13.11.2008 по делу № А76-6214/2008-57-224, от 22.04.2009 по делу
№ А71-10044/2008А31, от 29.12.2010 по делу № А76-3261/2010-59-160).
Кроме того, в качестве основания для снижения размера исполнительского сбора могут
признаваться действия должника по согласованию графика погашения задолженности
(постановление ФАС Уральского округа от 12.01.2009 по делу № А76-5141/08) или привлечение
заемных средств для исполнения решения (постановление ФАС Уральского округа от 28.10.2008
по делу № А50-7063/2008-А3).
Вторая группа — это действия, направленные на получение законной возможности продлить срок
исполнения решения. Это может быть подача заявления о предоставлении рассрочки (ст. 37 Закона
№ 229-ФЗ), об отложении исполнительных действий (ст. 38 Закона № 229-ФЗ), приостановлении
исполнительного производства (ст. ст. 39–40 Закона № 229-ФЗ).
Непринятие должником действий по приостановлению срока исполнения решения либо получению

рассрочки исполнения решения зачастую является основанием для отказа в удовлетворении
заявления об уменьшении исполнительского сбора (постановления ФАС Московского округа
от 04.10.2010 по делу № А40-110664/09-84-647, Уральского округа от 11.11.2011 по делу № А76-
5758/2011, АС Уральского округа от 26.10.2015 по делу № А60-4128/2013).
Следует отметить, что при оценке вины должника в неисполнении решения суда в расчет
принимаются не только его действия, но и действия (бездействие) пристава-исполнителя.
Так, в одном из дел об освобождении от уплаты исполнительского сбора суд установил, что
заявитель неоднократно обращался к судебному приставу с заявлениями об отложении
исполнительных действий, мотивируя это тем, что рассмотрение дела находится в кассации,
а впоследствии тем, что он обратился в арбитражный суд с заявлением о предоставлении отсрочки.
Пристав-исполнитель оставлял заявления без ответа, поэтому подобные действия суд истолковал

Язык

Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017

Загружено:

Авторское право:

04.09.

2018 Арбитражная практика для юристов № 2, февраль 2017

Арбитражная практика для юристов | 2

Готовил выступление по судебной практике применения принципов равенства и справедливости

Обзор арбитражных споров

Подрядчик посчитал, что заключенное соглашение не соответствует ст. 575 ГК РФ (запрещение

Суды также не приняли во внимание условие соглашения о последствиях неисполнения заказчиком

Источник: определение ВС РФ от 27.12.2016 по делу № А40-120254/2015

Налоговая инспекция провела выездную налоговую проверку общества — продавца бытовой

Налогоплательщик в момент продажи товара уменьшал выручку на стоимость номинала подарочной

Подарочная карта, реализуемая вместе с акционным товаром, оплачивалась покупателем в размере

Суды указали, что договор купли-продажи товаров, предусматривающий предоплату, нельзя

Источник: постановление АС Московского округа от 21.12.2016 по делу № А40-789/2016

В рамках дела о банкротстве общества-должника конкурсный управляющий обратился в суд

Кредитор также сослался на существенное занижение стоимости заложенного имущества

Суд первой инстанции отклонил ходатайство о назначении судебной экспертизы, установил

Апелляционный суд по результатам назначенной им экспертизы пришел к выводу о занижении

Суд округа согласился с выводами апелляции и дополнительно указал, что отсутствие

Верховный суд не согласился с выводами нижестоящих судов. Он указал, что в отношении

Все имущество должника, имеющееся на день открытия конкурсного производства и выявленное

По общему правилу с момента признания должника банкротом и открытия в отношении него

Источник: определение ВС РФ от 26.12.2016 по делу № А32-29919/2012

Общество заключило с компанией-правообладателем договор коммерческой концессии.

Между тем общество так и не открыло ресторан и не выплатило лицензионное вознаграждение.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований правообладателя, указав, что

Апелляция согласилась с позицией первой инстанции.

Однако Верховный суд занял противоположную позицию по делу.

Источник: определение ВС РФ от 18.10.2016 по делу № 78-КГ16-38

Корпорация обратилась в суд с иском к обществу о взыскании неосновательного обогащения. Суд

Корпорация подала апелляционную жалобу вместе с ходатайством об отсрочке уплаты госпошлины

Суд округа согласился с позицией апелляции.

Своевременное рассмотрение судом апелляционной инстанции вопроса о принятии апелляционной

Таким образом, суд не обеспечил заявителю реальную возможность воспользоваться правом

Источник: определение ВС РФ от 29.12.2016 по делу № А58-185/2016

Судебная неустойка взыскивается только за период после

В декабре 2014 года общество-покупатель обратилось в суд с требованием обязать компанию-

Покупатель получил исполнительные листы на исполнение решение суда. Однако в дальнейшем

В связи с неисполнением ответчиком решения суда покупатель обратился в арбитражный суд

— в дальнейшем за каждый последующий месяц неисполнения решения суда сумму судебной

Суд округа согласился с доводами ответчика. Кассация сослалась на п. 33 постановления Пленума

Источник: постановление АС Северо-Западного округа от 12.10.2016 по делу № А44-6633/2014.

ФТС привлекла общество к административной ответственности по четырем статьям: ч. 3 ст. 16.1

Позиция первой инстанции и апелляции: небольшие

В данном случае таким серьезным нарушением таможенный орган посчитал неоднократное

Суды согласились с доводами заявителя о том, что дела об административных правонарушениях,

Административные правонарушения, которые не повлекли вреда, тяжких последствий

Следовательно, изъятие у общества допуска к процедуре международных дорожных перевозок —

Позиция кассации: неоднократные нарушения влекут лишение

ФТС подтвердила факт неоднократности совершенных обществом правонарушений вступившими

Позиция ВС РФ: для лишения допуска к МДП нарушения

По мнению Судебной коллегии, неоднократность нарушения норм таможенного законодательства

В результате Верховный суд не согласился с формальным подходом кассации и отменил

«Мне кажется, крайне опасно для преподавателя

«Мне кажется, крайне опасно для преподавателя

— Николай Борисович, добрый день! Вы у нас строительный монополист, насколько я знаю?

— Совершенно не надо, все можно адаптировать к потребностям практики посредством судебного

• Окончил юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова

• С 2008 года — преподаватель кафедры гражданского права МГУ им. М. В. Ломоносова.

• Автор более 30 публикаций по вопросам гражданского права.

• Читает лекции на курсах повышения квалификации в ШП «Статут», ЮИ «М-Логос».

• Автор спецкурса «Гражданско-правовые проблемы строительства» для магистров юрфака МГУ.

• Арбитр Третейского суда при Центре третейского разбирательства и правовой экспертизы.

• Член правления Международной ассоциации строительного права (ICLA).

— У меня сложилось несколько иное понимание существенных условий. Я полагаю, что

— Мы же знаем, как у нас в стране экспертизы проводятся.

— А как суд у нас решает какие-то сложные вопросы, в которых он не разбирается?