250 Опыт междисциплинарных взаимосвязей в исследовательской практике
Тихонов 251
сложного и многослойного объекта, требующего междисциплинарно-
го и межотраслевого изучения», к чему, как отмечает В. Г Рыженко,
пришли историки культуры во второй половине 1980-х гг.18
Подводя итог нашим размышлениям, еще раз подчеркнем, что с
1960-х гг. советские исследователи-одиночки, как и западные ученые,
двигались в направлении обновления представления о предмете
и методах своего научного творчества. «То, что на Западе обычно
было более или менее увлекательным интеллектуальным ремеслом,
по словам Л. М. Баткина, оказалось для советских “гуманитариев-
шестидесятников” чем-то неизмеримо большим: культурным пере-
созданием, обретением жизненного смысла и личным освобождени-
ем, почвой для воссоздания из пепла внеофициальной, подлинной
научной среды»19. Это было возвращением «на большак мировой
культуры». В отечественной исторической науке был запущен меха-
низм культурно-антропологического поворота, действовавший пока
неявно, вызревая в неформальных междисциплинарных сообще-
ствах; его идеи витали в воздухе, транслировались в научных иссле-
дованиях и реферативных сборниках, в ходе общения между едино-
мышленниками, в научных дискуссиях. Новые веяния из мировой
гуманитарной науки с середины 1960-х гг. и в начале 1980-х гг. стали
робко проникать в мышление, сознание советских исследователей, а в
конце 1980-х гг. активно привноситься и/или творчески осваиваться.
В поисках собственного пути отечественная исследовательская мысль
претерпевала медленную, но неизбежную трансформацию в результате
«культурно-антропологического поворота». Его специфика, выражен-
ная в большом влиянии культурологии (с установкой на изучение не
культурных «объектов», а субъекта культуры, не «вещей», а смысла,
имманентно заложенного в культуре), обусловила тот факт, что чело-
век (индивид, личность) не только ставится в центр исследователь-
ского внимания, но и начинает рассматриваться как активный субъект
культуры. Одновременно создается и укрепляется коммуникативное
пространство, в котором эта проблема обсуждается и развивается.
Зарубежный интеллектуальный опыт в сочетании с возвращенным
наследием российских исследователей и собственными наработками
дал интересные результаты на рубеже XX—XXI вв. Отметим бум
культурно-антропологически ориентированных междисциплинарных
18
Рыженко В.Г. Интеллигенция в культуре крупного сибирского города в 1920-е годы:
вопросы теории, истории, историографии, методов исследования. Екатеринбург, Омск,
2003. С. 6.
19
Баткин Л.М. О том, как Гуревич возделывал свой аллод // Одиссей.... С. 15—16.
В.В.
исследований и процесс институализации новых подходов по изучению
«человека в истории» (яркий пример — создание при Институте
всеобщей истории РАН научных центров во главе с А.Я. Гуревичем и
Ю.Л. Бессмертным, издание научных альманахов «Одиссей. Человек в
истории», «Казус» и др.).
В.В. Тихонов
Междисциплинарный подход в историографическом
исследовании: современный российский опыт
Аннотация: в статье рассматривается современный российский
опыт междисциплинарного подхода в историографических работах.
Анализируется проникновение в изучение исторической науки таких
новаций, как историко-антропологический подход, науковедческие
концепции и методики, количественные методы. Показывается, что
историографы не только заимствуют теории из других дисциплин, но и
создают собственные концепции, которые могут служить площадкой
для междисциплинарного синтеза. Делается вывод о плодотворности
междисциплинарного ракурса изучения истории исторической науки.
Тем не менее историки должны не бездумно заимствовать теории,
а исходить из данных источников, создавать теории среднего уровня.
Ключевые слова: историография, междисциплинарность, науко-
ведение, количественные методы, историко-антропологические ис-
следования.
Междисциплинарность — одна из характерных черт современных
гуманитарных наук. Историческая наука, в силу многомерности и слож-
ности предмета изучения, традиционно тяготела к междисциплинар-
ному подходу. Сейчас наблюдается интенсификация данного процесса.
При всей его противоречивости приходится признать, что именно за
междисциплинарными исследованиями будущее. К счастью, не оста-
лась в стороне и историография. Потребности в новом прочтении уже
известных сюжетов, запросы научного общества и влияние новомод-
ных направлений, проникших или сложившихся в исторической науке,
толкают историографов к поиску нетрадиционных подходов. Активно
идет процесс формирования новой терминологии, выходящей за рамки
традиционной историографии. Такие термины, как «историознание»,
252 Опыт междисциплинарных взаимосвязей в исследовательской практике
«наукотворчество», «историческая память», «интеллектуальная куль-
тура», прочно входят в исследовательский инструментарий. Создание
междисциплинарных категорий и понятий — свидетельство достиже-
ний междисциплинарного синтеза.
Тесная связь исторического знания с различными сторонами обще-
ственной жизни требовала от историков изучения эволюции историче-
ской науки на широком научно-общественном фоне. Особенно тесна
была связь с историей общественно-политической мысли. Зачастую
историческая наука растворялась в ней. Такой подход был типичен уже
для дореволюционного времени.
В исследовательской практике советских ученых историографию
рассматривали как дисциплину, тесно соприкасающуюся с историей
общественной мысли. Это было детерминировано и базисной идеей
советской исторической науки об обусловленности знания (даже науч-
ного) классовой позицией. Гипертрофированно такой взгляд проявил-
ся в работах М.Н. Покровского, написанных в 1920-е гг. В дальнейшем
его ученики сгладили многие острые углы и перегибы своего учителя,
оставив в неприкосновенности основные идеи.
В 1950—60-е гг. наблюдался активный количественный и каче-
ственный рост историографических работ. Появилась потребность в
методологическом осмыслении характера историографического иссле-
дования. М.В. Нечкина в программной статье 1965 г., задавшей вектор
историографических исследований на многие годы, выступала против
разделения истории исторической науки и истории мысли, в первую
очередь исторической. По ее мнению, без истории мысли «наука пре-
вращается в груду фактов, а история науки — в простую библиогра-
фию предмета»1. Правда, зачастую изучение истории мысли предель-
но упрощалось, сводясь к анализу идейно-политического направления
мыслителя. В силу как потребности самой науки, так и идеологических
постулатов в среде советских историографов широко были распро-
странены работы по изучению исторической мысли «прогрессивных»
исторических деятелей (А.Н. Радищева, В.Г. Белинского, декабристов,
Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, лидеров партии большеви-
ков и т. д.). Часто исследования грешили чрезмерной идеологизацией,
рыхлостью предмета. Тем не менее они неизбежно выводили на необ-
ходимость изучения политического, социального, культурного контек-
ста эпохи. Насколько это было удачно реализовано — другой вопрос.
1
Нечкина М.В. История истории (Некоторые методологические вопросы истории
исторической науки) // История и историки. Историография истории СССР: Сб. статей.
М., 1965. С. 8.
В.В. Тихонов 253
В то же время становилось очевидным, что изучать историю
исторической науки только в связи с развитием общественной мыс-
ли нельзя, поэтому в 1970—1980-е гг. наблюдался поиск новых меж-
дисциплинарных контактов. Был поставлен вопрос о необходимости
расширенно понимать задачи изучения историографии2. Рассуждая о
предмете историографических исследований, А.М. Сахаров признал
необходимость широкого понимания предметной области историо-
графии: «История исторических знаний, взятых во всех их формах и
проявлениях»3. М.В. Нечкина стала автором блестящей книги, посвя-
щенной жизни и творчеству В.О. Ключевского, где психологический
элемент интерпретации биографии великого историка занимал замет-
ное место4. Она не написала столь модной в то время на Западе пси-
хобиографии (и не ставила перед собой такой цели), но междисципли-
нарный ракурс ее исследования очевиден. Е.Н. Городецкий указывал
на большое значение в историографическом исследовании использова-
ния трудов по науковедению5; именно оно стало одной из дисциплин,
щедро снабжавшей историографические исследования идеями.
Отмеченные выше тенденции междисциплинарного синтеза не
были в советской науке определяющими. Многие направления, тогда
только зародившись, получили должное развитие в последние деся-
тилетия.
Науковедческие подходы и категории нашли применение в схолар-
ной проблематике (изучении научных школ). В советское время изу-
чение научно-исторических школ не стало заметным направлением,
поскольку постулат о политической обусловленности исторического
знания стимулировал в первую очередь анализ историографических
направлений, выделяемых по принципу партийности. Советскую
историческую науку вообще рекомендовалось рассматривать как еди-
ный поток, основанный на марксистско-ленинском учении. В 1990—
2000 гг. работ, обращенных к анализу онтологического и гносеологи-
2
Шмидт С.О. Некоторые вопросы источниковедения историографии // Проблемы
истории общественной мысли и историографии (К 75-летию академика М.В. Нечкиной).
М., 1976. С. 264—274; Он же. О некоторых общих проблемах истории исторической
науки // Методологические и теоретические проблемы исторической науки. Калинин,
1980. С. 109—117 и др.
3
Сахаров А.М. О предмете историографических исследований // История СССР.
1974. № 3. С. 98.
4
Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский: История жизни и творчества. М.,
1974.
5
Городецкий Е.Н. Историография как специальная отрасль исторической науки //
История СССР. 1974. № 4. С. 107—116.
254 Опыт междисциплинарных взаимосвязей в исследовательской практике
ческого статуса научных школ, их роли в исторической науке, стало
заметно больше6. После продолжительных споров о сущности научно-
исторических школ историографы все активнее обращались к нара-
боткам науковедов и философов науки. Существенную роль в анализе
проблемы сыграл сборник «Школы в науке»7, где были собраны статьи
ведущих советских и зарубежных специалистов (в основном предста-
вителей социалистических стран).
Одну из ключевых ролей в историографической проблемати-
ке всегда играл вопрос о кризисе исторической науки в начале XX в.
С точки зрения большинства советских исследователей, кризис был и
он вытекал из общего вырождения буржуазного общества и появления
более передовой марксистской науки. Сейчас подобная трактовка при-
знается чрезмерным упрощением ситуации. Тем не менее сам тезис о
кризисе исторической науки начала XX в. имеет множество сторонни-
ков. Для нового осмысления проблемы применяют концепцию смены
научных парадигм, предложенную Т. Куном. Вероятно, первым среди
советских историографов в начале 1980-х гг. ее использовал М. Г. Мо-
гильницкий, давший на одной из конференций следующее определение
кризиса: «Кризис — это такое состояние науки, когда старая парадигма
уже разрушена или разрушается, а новая еще не создана и в сообществе
историков возникает сознание, что что-то не то, что-то не так»8. В его
6
Бон. Т. Русская историческая наука. Павел Николаевич Милюков и Москов-
ская школа. СПб., 2005; Гришина Н.В. «Школа В.О. Ключевского» в исторической
науке и российской культуре. Челябинск, 2010; Гутнов Д.А. Об исторической школе
Московского университета // Вестник Московского университета. Сер. 8. История.
1993. № 3. С. 40—53; Он же. О школах в исторической науке // История мысли. Исто-
риография. М., 2002. С. 65—72; Михальченко М.И. Киевская школа в российской
историографии (школа западнорусского права). М.; Брянск, 1996; Он же. Школы
в исторической науке // Отечественная культура и историческая мысль XVIII—
XX веков. Брянск, 2004. С. 195—211; Мягков Г.П. Научное сообщество в истори-
ческой науке: опыт «русской исторической школы». Казань, 2000; Погодин С.Н.
Научные школы в исторических науках (к постановке вопроса) // Клио. 1998. № 1.
С. 14—26; Попов А.С. Школа Ключевского: синтез истории и социологии в россий-
ской историографии: Автореф. дис. ... докт. ист. наук. Пенза, 2002; Ростовцев Е.А.
А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская школа. Рязань, 2004; Сидорова Л.А. Шко-
лы в исторической науке России // Отечественная история. 1999. № 6. С. 200—203;
Шаханов А.Н. К проблеме школ в российской исторической науке // Отечественная
культура и историческая мысль XVIII—XX веков. Брянск, 2004. С. 147—195; Он же.
Русская историческая наука второй половины XIX — начала XX века. Московский
и Петербургский университеты. М., 2003 и др.
7
Школы в науке. М., 1977.
8
Цит. по: Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX—XX вв. Екате-
ринбург; Омск, 2000. С. 9.
В.В. Тихонов 255
концепции кризис рассматривается как закономерная и естественная
стадия развития науки9.
Омский исследователь В.П. Корзун использовала апробированную
в науковедении категорию «образ науки» для анализа историографи-
ческой ситуации рубежа XIX—XX вв. Данная категория, по ее мысли,
должна быть дополнена культурно-историческим подходом. Это по-
зволило Корзун рассмотреть представления ученых-историков о соб-
ственной профессии на широком культурно-историческом фоне10.
Еще одним примером реализации междисциплинарного подхода
стало привлечение количественных методов в историографических ра-
ботах. К сожалению, трудов, написанных с применением количествен-
ных характеристик, крайне мало. Традиционно считается, что историо-
графия — сфера не количественного, а качественного анализа, поэтому
количественные методы не могут здесь использоваться. Но историки,
вышедшие из творческой лаборатории академика И.Д. Ковальченко,
способствовали проникновению идей своего учителя и в историографи-
ческую сферу. Д.А. Гутнов применил метод контент-анализа при изуче-
нии одного из трудов П.Н. Милюкова. Исследователь выделил наиболее
часто встречающиеся текстовые единицы в «Очерках по истории рус-
ской культуры» П.Н. Милюкова11. Конечно, количественные методы не
заменят качественных, но их реализация заметно повышает фундиро-
ванность исследования, позволяет по-новому взглянуть на вопрос12.
Важным явлением в современных историографических иссле-
дованиях стало применение историко-антропологического подхода.
Зримым фактом интереса к данному ракурсу исследования являются
работы Л.А. Сидоровой, посвященные генерационному анализу совет-
ской историографии середины XX в. 13 Генерация (поколение) в рабо-
тах этого автора предстает интегральной категорией, позволяющей не
9
Пример применения такого подхода см.: Рамазанов С.П. Кризис в российской
историографии начала XX века. Ч. 1—2. Волгоград, 1999—2000.
10
Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX—XX вв.
11
Гутнов Д.А. Опыт применения контент-анализа в историографическом исследо-
вании // Математические методы и ЭВМ в историко-типологических исследованиях. М.,
1989. С. 173—196.
12
Например: Можаева Г. В., Мишанкина Н.А. Контент-анализ историографическо-
го источника (к вопросу о междисциплинарности лингвистических методов) // Вестник
Тверского государственного университета. Сер. «Литературоведение и языкознание».
№ 294. Январь. 2007. С. 52— 61.
13
Сидорова Л.А. Проблема «отцов и детей» в историческом сообществе // История
и историки. 2002. М., 2002. С. 29—42; Она же. Духовный мир историков «старой шко-
лы»: эмиграция внешняя и внутренняя. 1920-е годы // История и историки. 2003. М.,
2003. С. 168—192; Она же. Межличностные коммуникации трех поколений советских
256 Опыт междисциплинарных взаимосвязей в исследовательской практике
только вычленить особенности научного творчества, присущие разным
поколениям, но выйти на повседневную жизнь историков, рассмотреть
субкультуры, сформировавшиеся в их среде.
Антропологический подход в историографическом исследовании
охватывает чрезвычайно широкую тематику. В центре внимания, напри-
мер, оказывается путешествие историка в зарубежные научные центры
как важный этап его научного и культурного развития14; стиль жизни
историков конца XIX — начала XX века15; культурный фон формирова-
ния московской и петербургской исторических школ16 и многое другое.
Из омской школы историографов, возглавляемой В.П. Корзун, вы-
шло несколько исследований, которые с полным правом можно отне-
сти к историко-антропологическим. Например, в диссертационных ра-
ботах Н.В. Кефнер17 и Н.А. Кныш18 послевоенная историческая наука
рассматривается через призму менталитета и повседневной жизни ее
творцов (как историков, так и идеологов). Ярко выраженную историко-
антропологическую направленность имеют ежегодные сборники «Мир
историка», публикуемые омскими исследователями19.
В последнее время в историографических исследованиях все чаще
применяется термин «историографический быт» или «историографи-
ческая повседневность», посредством которого акцентируется внима-
ние на повседневной работе историков20. Данная категория и сам под-
историков // Отечественная история. 2008. № 2. С. 129—137; Она же. Советская истори-
ческая наука середины XX века. Синтез трех поколений историков. М., 2008 и др.
14
Корзун В.П., Мамонтова М.А., Рыженко В.Г. Путешествие русских историков
конца XIX — начала XX века как культурная традиция // Мир историка. XX век. М.,
2002. С. 92—138.
15
Сидорова Л.А. Стиль жизни и научного творчества историков России на рубеже
XIX — начала XX века // История и историки. Историографический вестник. 2007. М.,
2009. С. 108—119.
16
Тихонов В.В. Дихотомия «Москва—Петербург» и отечественные историки конца
XIX — начала XX вв. (к вопросу о московской и петербургской школах) // Российская
государственность в лицах и судьбы ее созидателей: IX—XXI вв.: Материалы Между-
нар. науч. конференции. 27—28 ноября 2009 г. Липецк, 2010. С. 183—189.
17
Кефнер Н.В. Научная повседневность послевоенного поколения советских исто-
риков: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Омск, 2006.
18
Кныш Н.А. Образ советской исторической науки в первое послевоенное десяти-
летие: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Омск, 2009.
19
Например: Колеватов Д.М. Научное сообщество как социальный фильтр («Ре-
прессивное давление» в научной судьбе М.А. Гудошникова и М.К. Азадовского.
1940-е гг.) // Мир историка. Историографический сборник. Вып. 1. Омск, 2005.
20
Алеврас Н.Н. Что такое «историографический быт»: из опыта разработки и вне-
дрения историографической дефиниции // Историческая наука сегодня: теории, методы,
перспективы. М., 2011. С. 516—534.
В.В. Тихонов 257
ход требуют дальнейшего теоретического осмысления и практической
апробации.
В условиях лингвистического поворота в зарубежной историогра-
фии популярность приобрел дискурсивный подход, заимствованный
из литературоведческих трудов. Наиболее известным примером его
реализации является книга Х. Уайта «Метаистория»21. Данный подход
предполагает изучение исторических текстов не как научных, а как ли-
тературных. Российские исследователи также отдали ему должное22,
категория «дискурс» прочно вошла в научный обиход. К счастью,
чрезмерного увлечения здесь пока не наблюдается.
Магистральной тенденцией современных историографических
поисков является переход от изучения истории исторической науки и
мысли к истории исторической культуры. Указанный подход позволяет
рассмотреть не только элитарную по сути историю науки, но и массо-
вые исторические представления, рецепцию исторических понятий и
образов широкой культурой. Популярностью (пока больше в Европе,
чем в России) пользуется изучение исторической памяти, компонен-
тами которой являются различные стороны общественного бытия23.
Особенно такой тип исследования стал актуальным в условиях «войн
памяти» на постсоветском пространстве24. Заметим, что данное пред-
метное поле исследований является принципиально междисциплинар-
ным25.
Междисциплинарность в классических исторических науках тради-
ционно реализуется через «стратегию присвоения», т. е. заимствования
методов и концепций смежных дисциплин. Такая стратегия нередко соз-
дает ситуацию «теоретического запаздывания», когда уже отвергнутые
теории неожиданно получают второе рождение в научно-исторических
21
Русское издание: Уайт Х. Метаистория. Историческое воображение в Европе
XIX века. Екатеринбург, 2002.
22
Чечель И. Мифы и «реальность» истории: об одной тенденции в новейшей исто-
риографии // Исторические исследования в России. II: Семь лет спустя. М., 2003. С. 93—
121; Антоненко С. Конфессиональная составляющая исторического дискурса // Там же.
С. 282—314 и др.
23
Подробнее см.: Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX—XXI вв. М.,
2011. С. 388—502.
24
Например: Бордюгов Г.А. «Войны памяти» на постсоветском пространстве. М.,
2011; Касьянов Г., Миллер А. Россия—Украина: Как пишется история. М., 2011 и др.
25
Примеры таких публикаций в России: Память о войне 60 лет спустя: Россия,
Германия, Европа. М., 2005; Савельева И.М., Полетаев А.В. Социальные представления
о прошлом, или знают ли американцы историю. М., 2008; Империя и нации в зеркале
исторической памяти. М., 2011; Копосов Н. Память строгого режима. История и полити-
ка России. М., 2011 и др.
258 Опыт междисциплинарных взаимосвязей в исследовательской практике
проектах26. В историографических исследованиях заимствования также
доминируют. Тем не менее существуют попытки создания собственных
теорий, способных не только стать ориентиром в интерпретации ана-
лизируемых вопросов, но и позволяющих создать дискуссионную пло-
щадку для выработки собственного перечня проблем и путей их реше-
ния. В качестве примера назовем уже упоминавшийся генерационный
подход, предложенный Л.А. Сидоровой27, а также концепцию «культуры
партийности», разработанную А.В. Гордоном28.
Подводя итоги, отметим, что потенциал междисциплинарного
синтеза чрезвычайно высок. Но надо помнить, что ни одна из тео-
рий, ни один из методов, приобретенных в ходе междисциплинарно-
го заимствования, не является достаточным для адекватного изучения
сложной и многомерной историографической действительности, где
научная мысль тесно соседствует с культурными стереотипами, поли-
тическими страстями, корпоративной этикой, социальными интереса-
ми. Поэтому историк должен не увлекаться эффектными концепциями,
а исходить из наличных источников. Его цель — рассмотреть предмет
с различных ракурсов, оставаясь на почве конкретно-исторического
исследования, и разработать теории среднего уровня, применимые к
определенной исторической и историографической ситуации.
Д.В. Лукьянов
От «дисциплинарной онтологии» к теории
современности: историко-научное знание
на рубеже ХХ—ХХI веков
Аннотация: в статье рассматриваются теоретические и ме-
тодологические аспекты системного подхода к определению струк-
турного целого советской историографической культуры, условия и
особенности ее трансформации в конце ХХ в. В основе авторского
26
См. подробнее: Савельева И. М., Полетаев А.В. Теория исторического знания.
СПб., 2008. С. 331—352.
27
Сидорова Л.А. Советская историческая наука середины XX века. Синтез трех по-
колений историков. М., 2008.
28
Гордон А.В. Советское историознание как культурно-историческое явление:
О «культуре партийности» // Историческая наука сегодня: теории, методы, перспективы.
М., 2011. С. 555—570; Он же. Великая Французская революция в советской историогра-
фии. М., 2009.
Д.В. Лукьянов 259
подхода — анализ преимуществ и недостатков качественных измене-
ний в восприятии идеальной и нормативной составляющей советской
историографической культуры, механизмов и каналов трансляции
научно-исторического знания и научных представлений об исследуе-
мой реальности в условиях преодоления дисциплинарной онтологии
советской науки.
Ключевые слова: советская историография, дисциплинарная он-
тология, историографическая культура, исторический опыт, совре-
менность, социальная и когнитивная институционализация, субъект
социального познания, профессиональная идентичность, принципы
конструирования прошлого.
В эпоху постпостмодерна классические идеи относительно того,
что философия истории, историография и/или историология как науки
являются по-прежнему, со времен открытия гносеологии И. Кантом,
хранительницами рациональности и «местоблюстителями» истины,
представляются в достаточной степени сфальсифицированными. Ряд
вопросов, под натиском которых сегодня оказываются гуманитарные
науки и их познавательный статус, можно обозначить общим марке-
ром — недоверие1. Бытовавшее представление об институциональной
рациональности как гарантии академического и дисциплинарного спо-
соба «самоограничения»2 научности модерна требует от ученых уже
учета того, что мир глобально изменился, а собирание социальных
смыслов в единую «рамку» аутентичного и позитивного поиска объ-
ективности и понимания истины наталкивается на ряд теоретических
и методологических трудностей.
Возможность упорядочивания социальной реальности как процеду-
ра толкования наличных смыслов в разрозненных моментах прежде
единого бытия сегодня сталкивается, во-первых, с тем, что онтология
становления в социальном познании сменилась качественно и миро-
воззренчески на приоритет отношения к наличному как процедурной
рациональности, процессуальности, поиску смыслов, рассеянных в
повседневной коммуникации «жизненного мира». Во-вторых, изме-
нились научные формы упорядоченных представлений об эмпириче-
1
См.: Социология под вопросом. Социальные науки в постструктуралистской пер-
спективе: Альманах Российско-французского центра социологии и философии Инсти-
тута социологии Российской Академии наук. М., 2005; Рансьер Ж. На краю политиче-
ского. М., 2006; Гройс Б. Под подозрением. Феноменология медиа. М., 2006; Шапиро И.
Бегство от реальности в гуманитарных науках. М., 2011.
2
Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Р.-Х. Клингемана.
Науч. ред. рус. изд. проф. Е.Б. Шестопал. М., 1999. С. 31.