Открыть Электронные книги
Категории
Открыть Аудиокниги
Категории
Открыть Журналы
Категории
Открыть Документы
Категории
Воронин А.В.
(Учебное пособие)
Мурманск
2014
2
Рецензенты:
Беляев А.Б., кандидат исторических наук
Спиридонов А.М., кандидат исторических наук
3
ПРЕДИСЛОВИЕ
1
Государства, опирающиеся преимущественно на насилие, несомненно существовали и существуют в
мировой практике, особенно на ранних ступенях развития человеческого общества. Но, по-видимому, их
следует рассматривать как некий частный случай более общего определений.
4
слои, имеющие особые, противоречащие друг другу интересы. Эта потребность чаще
всего выявляется в весьма жесткой борьбе сформировавшихся и осознавших свою
отдельность и свой отличительный интерес групп. Невозможность на непосредственном
межгрупповом уровне прийти к согласованию противоречивых интересов, опасная своей
потенциальной возможностью разрушить сами основы общественной жизни, вынуждает к
поиску опосредованного звена, посредника, которому можно доверить разрешение
неизбежных конфликтных ситуаций. Этим посредником и становится государство,
выделяющееся в особый аппарат, механизм, берущий на себя сложную работу
координатора, арбитра. При этом в силу выполнения арбитражных посреднических
функций государство просто обязано быть хотя бы относительно независимым от всех
социальных слоев, хотя, конечно, в реальной практике оно, как правило, оказывается
несвободным от предпочтений по отношению к тем или иным из них. В то же время,
наличие этих предпочтений, определение приоритетных групп, вовсе не означают
тождества, слияния с их интересами, как это утверждали, например, многие
последователи марксистского учения.1 Таким образом, в самом общем виде государство2
можно было бы определить как механизм регулирования социальных отношений, как
особый аппарат власти, стоящий над обществом и имеющий целью обеспечение его
целостности, стабильности, внешней и внутренней безопасности.
Общество является своего рода противоположностью государству. Число
определений общества, как и государства, весьма велико: его рассматривают и для
обозначения той части материального мира, которая обособилась от природы
(совокупность всех форм объединения и способов взаимодействия людей как между
собой, так и с природным окружающим их миром), и в качестве определенного этапа в
развитии человечества или страны (первобытное, феодальное, советское и т.д.). Однако в
нашем случае, как правило, будет использоваться более узкое понимание этого института
– совокупность обладающих специфическими интересами и занимающими определенное
место в общественной иерархии социальных групп, взаимодействующих как между
собой, так и с государством с целью продвижения своих интересов. Тем самым, для нас
важна та характеристика общества, в которой подчеркивается его активная позиция по
отношению к государству. Впрочем, надо хорошо понимать, что даже при наличии вполне
отчетливых интересов у каждого члена группы, активность проявляется лишь ее частью,
выступающей в качестве представителя этого совокупного интереса. 3 Взаимодействие
общества и государства представляют из себя чрезвычайно сложную систему: они могут
быть как отношениями сотрудничества или, хотя бы, нейтралитета, так и выливаться в
острые, вплоть до массового применения насилия с обеих сторон, конфликты.
Раз возникнув, государство не застывает в неизменном виде, оно развивается,
расширяется сфера его деятельности, усложняются функции, разветвляется аппарат,
меняются формы взаимоотношений с обществом. Поэтому, чтобы понять сегодняшнее
государство, крайне важно изучать историю его развития. И хотя исследование истории
увлекательно и полезно само по себе, смысл этой деятельности, выходит далеко за
пределы познания прошлого. Как и при изучении любого явления в историческом ключе,
это дает возможность не только объяснить настоящее, но, до определенной степени,
увидеть и будущие перспективы.
Впрочем, успешность здесь во многом зависит, как от умелого использования
методов исторического анализа, так и от тех общеисторических, общесоциологических
взглядов, которыми руководствуются в своих исследованиях историки, даже если сами
они это отрицают.
1
Их однако не следует отождествлять с самим Марксом.
2
Государство создает вокруг себя широкое поле политических отношений, которые охватываются понятием
государственности. В него входят такие, например, составляющие, как государственная идеология,
взаимоотношения государства с обществом, полугосударственные образования и т.д.
3
В ряде случаев могут даже появляться особые активные группы-посредники, выступающие от имени
общества перед государством, как, скажем, это пыталась делать в XIX – XX вв. российская интеллигенция.
5
1
Обычно цивилизационные концепции подразделяют на 2 группы – локальных и мировых цивилизаций, где
последние являются стадиями в развитии мирового сообщества. Однако, по сути дела, они могут
рассматриваться как одна из разновидностей «формационного» подхода, поскольку основаны на идеях
прогресса и всеобщности законов истории.
6
1
Различение должного и сущего характерно для морали. Сущее – норма реально существующих
взаимоотношений, должное – то, какой она должна быть в идеале с точки зрения тех или иных групп
общества.
2
Обряд посвящения при переводе юношей и девушек в возрастную группу взрослых.
10
1
Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. – Л., 1983. – С. 56.
2
Среди подобных норм наиболее известны обязательность взаимопомощи, круговая порука, кровная месть,
календарь, словесный характер заключения договора, поединок («поле») как способ определения правого и
др.
3
Памятники литературы Древней Руси. XI – начало XII века… – С. 28.
4
Этот процесс явился обратной стороной развития производительных сил. Улучшение условий жизни
создало благоприятные условия для резкого роста населения (в первую очередь, за счет уменьшения детской
смертности). В то же время, производительные силы растут явно более медленными темпами, в силу чего
сравнительно быстро возникает новое несоответствие между потребностями коллектива и имеющимися в
его распоряжении ресурсами. Единственным средством разрешения этого противоречия и получения
необходимых дополнительных средств жизнеобеспечения коллектива в условиях невозможности быстрой
интенсификации производства оказывается расширение территории, экстенсивное приращение
«производственных площадей». Однако учитывая, что большинство благоприятных для жизни человека
пространств к этому времени было уже занято, борьба за расширение «ареала обитания» не может не
породить столкновений. Это означало превращение войны из сравнительно эпизодического столкновения
первобытных племен в одно из важнейших средств существования.
11
1
Вот как весь этот процесс представляется сторонникам концепции «престижной экономики» (К. Дюбуа).
Поскольку уровень благополучия жизни коллектива во многом зависел от того, насколько добрососедскими
были взаимоотношения с соседними племенами, между ними постоянно происходил обмен подарками –
своеобразными знаками поддержания дипломатических отношений. Подобная же ситуация постепенно
складывалась и внутри коллективов, где взаимное одаривание становится одним из важных элементов
общественного уклада. Чем более значительной оказывалась возможность одаривать, чем больше у человека
возникало цепочек из друзей-партнеров по дарообмену, тем прочнее и шире оказывалась его социальная
опора, тем выше была его общественная репутация. Поскольку развитие дарообмена шло в направлении
появления неэквивалентных цепей дарения, сосредоточение избыточного продукта для одаривания в руках
отдельных лиц создавало почву для появления влиятельных лидеров, «больших людей», как правило,
становившихся во главе коллективов. Тем самым, авторитет, престиж руководящей верхушки обнаруживал
свое материальное воплощение в количестве подарков (богатства), находившихся в их распоряжении. Со
временем рост богатства стал превращаться в самоцель и базу авторитета, а фактически, власти. Если
добавить к этому появления первых меновых эквивалентов – денег, вызванных расширением дарообменных
цепей и растущим разделением труда, то станет очевидным, что накопление богатств тем или иным путем
становится важным стимулом общественной деятельности, превращается в одну из необходимейших
функций коллектива, в целом, и его руководства, в частности.
2
Близкие к этому идеи развивают приверженцы теории редистрибьюции, или перераспределения (К.
Поланьи, Дж. Дальтон).
3
Впрочем, с рабами происходит тоже самое, что и с общественными ресурсами. Они постепенно становятся
собственностью не коллектива, а все той же племенной верхушки.
12
1
Существуют и иные версии возникновения государства. Так, согласно «интегративной» версии
архаическое государство возникает вследствие организационных нужд, с которыми племенные «власти» не
могут справиться. При этом раннегосударственная власть опирается не на насилие, а на стремление к
достижению консенсуса, и основана на сакральной (священной) идеологии.
2
Впрочем возникновение права и морали шло не только путем расщепления мононорм, оно включало в себя
и множество нормативных новшеств, определявшихся все ускоряющимся процессом изменений в
общественной жизни. К тому же, по-прежнему, в основе как тех, так и других лежали религиозные
представления.
3
Регулирование межгрупповых отношений постепенно начинает влиять на отношения внутри групп: во-
первых, поскольку сама группа могла состоять из более мелких образований, а во-вторых, в связи с тем, что
необходимость выступать в защиту своего члена независимо от его правоты и участие в конфликтах могло
нанести ей значительный материальный и иной ущерб (потеря людей, большие компенсационные выплаты).
Тем самым, человек, ставший причиной конфликта, мог быть подвергнут осуждению в глазах
общественного мнения группы, а в случае продолжения действий, приводящих к конфликту, изгнан из
группы или даже уничтожен.
13
Первые правители Древнерусского государства – Рюрик (862 – 879 гг.), Олег (879 –
912 гг.), Игорь (912 – 945 гг.), Святослав (9451 – 972 гг.), Владимир I (980 – 1015 гг.) –
варяжские по этнической принадлежности князья, активно опирающиеся в своих
действиях на варяжские дружины и нередко рассматривающие Русь как временное место
пребывания (как, например, Святослав, мечтавший перенести столицу из Киева на
Дунай2). Однако постепенно, по мере проникновения в дружинную среду славянской
племенной верхушки, а также в результате отпора, полученного со стороны Византийской
империи, завоевательные устремления стали ослабевать, превращая Русь в
самодостаточное, самоценное образование и для самих ее правителей.
Это создало условия и для постепенного становления Руси как государственного
образования со свойственными всякому государству функциями.
Первоначально эти функции были крайне примитивны и во многом являлись
продолжением тех целей, которые, собственно говоря, и создали Древнерусское
государство – целей, направленных по преимуществу за пределы Руси.
Основные устремления древнерусских князей – это военные походы на земли
соседних народов – Византию (Аскольд и Дир в 866 г. 3, Олег в 907 г., Игорь в 941, 944 гг.,
Святослав в 970-971 гг., Владимир в 989 г., Ярослав в 1043 г.), Болгарию (Святослав в 968
г., Владимир в 985 г.) Закавказье и др. В рамках этих походов решались троякие задачи:
получение военного трофея (краткосрочная), получение дани (среднесрочная), и, в
конечном итоге, наиболее важная (долгосрочная) – обеспечение выработки стабильной
системы торговых отношений (отраженная в договорах с Византийской империей 911,
944, 1046 гг.), создания, говоря сегодняшним языком, «режима наибольшего
благоприятствования» в русско-византийской торговле. Общие выгоды от этих походов, в
которых принимали участие представители значительной части древнерусских земель, 4
сплачивали рождающееся государство, создавали стимулы к сохранению и развитию
процессов объединения.
Не менее объединяющее воздействие оказывала другая функция, также вытекавшая
из тех оснований, на которых государство возникло, – оборона славянских земель от
натиска последовательно сменявших друг друга степных кочевников – хазар, печенегов,
половцев. Нередко эта борьба со «степью» по форме мало чем отличалась от тех
завоевательных походов, которые русские князья совершали в отношении Византии.
Однако по сути своей они носили оборонительный, ответный, либо своего рода
«превентивный» характер, оказываясь реакцией на постоянное и непрерывное давление
степи на протяжении, по крайней мере, IX – XII вв. В целом, Древнерусское государство
вполне успешно справлялось с этой задачей: Святослав, сумел в 965 г. полностью
разгромить Хазарский каганат, Ярослав практически прекратил набеги на Русь печенегов
(1036 г.), борьба с половцами постепенно привела к оформлению довольно сложной
системы сюзеренно-вассальных отношений, где последние стали играть роль буферного
образования на южной границе Древнерусского государства.
Впрочем, настоящих границ у этого государства поначалу тоже не было, поскольку
не существовало точно очерченной территории, подвластной русским князьям. Им еще
только предстояло реализовать эту функцию формирования государственной
территории (и подданного населения). Поэтому «внутренняя» политика Древнерусского
например, как мы сегодня говорим о монголо-татарском государстве, или о польско-литовском.
1
До начала 960-х гг., пока малолетний Святослав не вырос, его регентшей была мать – княгиня Ольга.
2
«В год 6477 (969). Сказал Святослав матери своей и боярам своим: "Не любо мне сидеть в Киеве, хочу
жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага…"» (Памятники
литературы Древней Руси. XI – начало XII века… – С. 81).
3
Согласно «Повести временных лет», по византийским хроникам – июнь 860 г.
4
«В год 6415 (907). Пошел Олег на греков…; взял же с собою… и славян, и чуди, и кривичей, и меря, и
древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов и тиверцев… И приказал Олег
дать дань …для русских городов: … для Киева, … для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для
Ростова и для других городов… И обязались греки…» (Памятники литературы Древней Руси. XI – начало
XII века… – С. 45).
17
государства на первых порах мало чем отличалась от тех действий, которые русские
князья производили за его пределами. Иначе говоря, наряду с внешними завоеваниями,
русские князья активно занимались присоединением, причем, отнюдь не всегда
добровольным, тех или иных славянских (и не только славянских) племен. Летопись
пестрит сообщениями о походах того или иного князя в соседние славянские земли (Олег
присоединил земли древлян в 883 г., северян в 884 г., радимичей в 886 г.; Святослав –
вятичей в 966 г.; Владимир – радимичей в 984 г.). Причем, даже присоединение не всегда
гарантировало полное их подчинение, о чем свидетельствовало, в частности, восстание
древлян против князя Игоря в 945 г. Впрочем, эта борьба имела вполне реальные
последствия: она ограничивала аппетиты завоевателя, создавая основы для формирования
более прочной системы отношений в рамках складывающегося государства. То же
восстание древлян привело к определению точных размеров дани с них (а позднее и
других славянских племен), что способствовало превращению дани из формы военной
контрибуции в форму натурального налога, а самого процесса ее сбора из военной
операции в тривиальной налоговую кампанию.
Дань с населения являлась не единственным источником доходов князей; в их
пользу взимались также штрафы за преступления, торговые пошлины, они получали до-
ходы с имений, обрабатывавшихся преимущественно трудом княжеской челяди (слуг-
рабов). Сбор их осуществлялся в ходе так называемого «полюдья». Полюдьем назывался
объезд области князем, или его представителем (обыкновенно по зимнему пути). 1 Дань
собиралась деньгами или, чаще, натурой, особенно мехами. Меха служили главной
статьей княжеской торговли на заграничных рынках.
В ходе «полюдья» вырабатывалась и другая важнейшая функция государства –
посредническая, арбитражная. Наиболее отчетливо она проявляется в фигуре князя.
Князь все более становился не столько олицетворением силы, которой следует
подчиняться из страха, сколько воплощением справедливости; он выступал в качестве
внешней «незаинтересованной» стороны, кому можно и должно доверить разрешение
внутренних споров, суд. В то же время, князь не являлся основным источником права, он,
по большей части, был лишь его носителем, выразителем тех правовых норм, которые
были созданы традиционным укладом в славянской и варяжской среде. Это вполне
отчетливо проявилось в дошедшем до нас памятнике древнерусского права – «Русской
правде». (Подробнее об этом см. в главе 5 Раздела II). Таким образом, складывалась
ситуация, в которой князь, как бы принуждая население к заключению с ним договора,
сам, в то же время, был обязан неукоснительно соблюдать его условия.
Киевский князь самостоятельно осуществлял внешнюю политику, ведал
сношениями с другими князьями и государствами, заключал договоры, объявлял войну и
заключал мир. В то же время, в тех случаях, когда военные нужду требовали созыва
народного ополчения, ему было необходимо заручиться согласием веча. Князь был
военным организатором и вождем: собирал и формировал дружину, находящуюся у него
на службе, назначал начальника народного ополчения – тысяцкого и во время военных
действий командовал как своей дружиной, так и народным ополчением.
При всем сохранении в фигуре князя архаичных, идущих от племенного вождества,
черт, нельзя, в то же время, не видеть, что под старой формой скрывается уже совершенно
новое содержание: он – первое, и первоначальное, звено структуры формирующегося,
пока еще весьма примитивного, под стать примитивности его функций, государственного
аппарата.
Вторым новым элементом этой структуры, тоже вполне архаичным по форме,
становится боярский совет («боярская дума»2), выросший из совмещения былого совета
1
Другой формой являлся «повоз» – доставка дани населением самостоятельно в специальные пункты –
погосты.
2
Сам этот термин не используется в древнерусских источниках, но он издавна закрепился в исторической
литературе за собранием княжеских советников.
18
представляла собой совокупность подобных общин, также крайне мало связанных между
собой.
Фактически, Древнерусское государство еще не вполне государство, это, скорее,
«полугосударство», некое образование с зачатками государственности, зародыш будущего
государства.
С одной стороны, оно выполняет вполне очевидные государственные функции с
помощью особого пусть и весьма примитивного государственного аппарата,
представляющего собой фактически огосударствленные два звена общинно-племенной
структуры управления: вождь-князь и совет старейшин. С другой, – управление носит еще
явно недифференцированный характер, администрация неотделима от суда (более того,
суд рассматривается как одна из важнейших ее функций), отсутствует какое-либо
разделение властей.
Наконец, особенно отчетливо показывает несформированность государства тот
факт, что в системе решения вопросов общественной жизни продолжает играть заметную
роль третий, сохранивший свою прежнюю природу, элемент архаичной,
догосударственной структуры – вече, хотя и реже, но продолжающее довольно регулярно
собираться.
На протяжении довольно длительного времени в классической советской
историографии господствовала точка зрения Б.Д. Грекова о том, что во 2-й половине IX –
1-й половине XI вв. «в Киевском государстве, как таковом, вече, строго говоря, не
функционировало». Однако сегодня большинство исследователей вернулись к позиции
досоветской историографии о существовании веча на всем протяжении существования
Древней Руси, включая и Киевский период. Другое дело, что вопрос о происхождении,
природе, правовой и территориальной компетенции, социальном составе участников
остаются предметом острых дискуссий.
По-видимому, в основе разногласий лежит попытка рассматривать вече как
статический институт, тогда как в действительности, на протяжении всего времени его
существования он меняется. Ведя свое происхождение от племенных вечевых собраний,
он медленно, но поступательно движется в направлении превращения его в третье звено
государственной структуры. Впрочем, завершение этого процесса может быть отнесено
лишь к удельному периоду (см. Глава 5).
На ранней же стадии – это несомненно еще по сути дела общественный институт,
представитель общества (волости) перед государством (но не орган этого государства).
Соответственно, нет и каких-либо норм, которыми бы определялись или ограничивались
его власть, состав или компетенция. Вече могло принять к обсуждению и решить любой
вопрос. Оно могло призвать на княжение 1, принять или изгнать князя, заключить с ним
договор об условиях княжения. В его компетенцию входили вопросы о войне и мире, о
начале, продолжении или прекращении военных действий (инициатором здесь могли
выступать как князь, так и вече) в том случае, если это требовало создания народного
ополчения и выбора его руководителей.
Вече являлось собранием всех свободных людей старшего города земли-волости.
Могли в нем принимать участие и представители младших городов, а также сельской
округи, однако, по всей видимости, такие случаи были сравнительно редки. 2 Независимо
от этого решение старшего города считалось обязательным для жителей всей волости.
Степень организованности веча также была различной. В ряде случаев мы видим
очевидную стихийность собрания, вызванную, например, возмущением какими-либо
1
Из 50 князей, занимавших киевский престол, 14 были приглашены вечем.
2
По-видимому, правильнее говорить о вечевых собраниях нескольких уровней: межволостном: «В лето
6684… Новгородцы… и смоляне, и кияне, и полочане… на веча сходятся; на что же старейшии сдумают, на
том же пригороды стануть». (Лаврентьевская летопись. – Л., 1926. – С. 259.), внутриволостном (в Белгороде
997 г., в Новгороде 1015 г. и др.), общинном. Известны случаи, когда народное ополчение во время похода
собиралось на вече для решения вопроса о продолжении похода (в 1178 г. во время похода князя Всеволода
на Торжок, в 1185 г. во время похода смоленского князя Давида на помощь Игорю для борьбы с половцами).
20
действиями власти.1 Чаще, однако, оно созывается по инициативе «лучших людей» (бояр
и старцев градских) или князя.2 В последних случаях можно обнаружить некоторые
элементы подготовительной работы (выработка «повестки дня», подбор кандидатур на
выборные должности и т.п.), определенной упорядоченности проведения собрания с
соблюдением ряда правил: осуществление различных обрядовых действий, выступления в
пользу того или иного решения, «голосования». М.Н. Тихомиров даже считал вполне
вероятным существование каких-то «протокольных записей» решений. Впрочем, говорить
о четкой, детальной и устойчивой процедуре проведения веча, конечно же, было бы явной
модернизацией. Имели место лишь общие контуры, которые легко могли быть изменены
непосредственно в ходе обсуждения. Решения принимались большинством голосов в
прямом смысле этого слова – силой крика. В случае раскола дело могло дойти до
элементарной драки, что, однако, рассматривалось как вполне легитимный способ
разрешения конфликта: в глазах участников веча победа в столкновении определялась не
столько собственно силой той или иной стороны, сколько силой правды, имеющей
божественную природу.
Нет единства среди историков и в вопросе о степени демократичности веча: одни
(Б.Д. Греков, В.Л. Янин, М.Б. Свердлов) полагают, что оно являлось собранием
преимущественно аристократических элементов, или находящимся под их полным
контролем; другие, как И.Я. Фроянов, считают, что в Древнерусском государстве, во всех
его землях, на протяжении Х – XIII веков «глас народный на вече звучал мощно и
властно, вынуждая нередко к уступкам князей и прочих именитых «мужей». По его
мнению «руководить и господствовать – вовсе не одно и то же… наличие лидеров-
руководителей… на вечевых сходах нельзя расценивать в качестве признака,
указывающего на отсутствие свободного волеизъявления “вечников”. Древнерусская
знать не обладала необходимыми средствами для подчинения веча. Саботировать его
решения она тоже была не в силах».3
Как бы то ни было, вечу в IX – X вв., по крайне мере в ряде случаев, принадлежала
весьма заметная роль в развитии политических процессов в Древней Руси, в которых оно
выступает, скорее, как проявление общественной воли, либо сотрудничающей, либо
оппонирующей рождающемуся государству, чем, соответственно, если не определяет, то,
несомненно, оформляет его складывающуюся структуру.
Тем самым, мы имеем дело с переходным, формирующимся государством, в
котором сосуществуют как элементы уже нового, несомненно государственного порядка,
так и старые, сохраняющие связь с прежним укладом. Именно это очень сложное
взаимопереплетение порождает среди исследователей острые дискуссии: одни обращают
в первую очередь внимание на появление новых черт в жизни славянского общества
(порой, преуменьшая роль старых), другие, напротив, подчеркивают значение архаичных
характеристик, чем, в свою очередь, преувеличивают незрелость существующих
отношений. По видимому, правильнее было бы, определив в качестве несомненно
приоритетного направления движение в сторону все большего развития именно
государственных структур (а вместе с ними и нового, настоящего общества), понимать,
что сам по себе этот путь чрезвычайно длительный, лишь постепенно заменяющий
порядки и принципы догосударственного строя. В IX в. процесс образования государства
начинается, но вовсе не заканчивается.
1
Таким было вече в Киеве в 1068 г., ставшее результатом недовольства киевлянами нерешительной
политикой князя Изяслава в отношении половцев и приведшее к бегству князя и разграблению его двора.
2
Примером такого вечевого собрания является эпизод, связанный с борьбой Ярослава со своим братом
Святополком после смерти Владимира в 1015 г. «Собрав …новгородцев, …Ярослав …обратился к ним на
вече: "Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих". И сказали новгородцы: "Хотя,
князь, и иссечены братья наши, – можем за тебя бороться!". И собрал Ярослав тысячу варягов, а других
воинов 40000, и пошел на Святополка». (Памятники литературы Древней Руси. XI – начало XII века… – С.
157).
3
Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. – Л., 1980. – С. 184.
21
Таким образом, в IX-XI вв. на обширной территории Восточной Европы все более
активно идет процесс формирования значительного по размерам, сильного в военном
отношении, набирающего политический авторитет и обеспечивающего достаточно
устойчивое общественное развитие Древнерусского государства. Это имело существенное
значение для международной обстановки конца I – начала II тысячелетия н. э., поскольку
создавало оборонительный рубеж между Западом и Востоком, усиливало натиск на
Византию, способствовавший ослаблению последней (что вкупе с крестовыми проходами
привело в XV в. к прекращению ее существования), наконец, фактически завершало
оформление «ареала» раннесредневековой западной цивилизации. Русь IX – начала XIII вв.
может с несомненностью рассматриваться в качестве государства европейского или, если
быть более точным, провинциально-европейского типа.
Древнерусское государство оказалось колыбелью древнерусской народности,
ставшей основой трех современных славянских народов – русского, украинского и
белорусского.
Образование Древнерусского государства также знаменует собой начало
российской государственности. Еще сравнительно недавно эта мысль выглядела весьма
банальной, однако в последние десятилетия появилось немало трудов, в которых
доказывается прямо противоположное. Прежде всего, это относится к современной
украинской историографии. Так автор работы «Свою Украину любите» Кононенко П. с
полной серьезностью доказывает, что Киевская Русь к России не имеет ни малейшего
отношения, что Украина как нация древнее России, а ее государственность возникла
раньше. Кононенко с уверенностью заявляет, что Россия принадлежит Азии, тогда как
Украина – Европе.1 Такие попытки вполне понятны: не обладая пока прочным
фундаментом собственной государственности, Украина (точнее, часть ее политической
элиты) пытается найти его хотя бы в истории.
Однако очевидная, в общем-то, мысль о существовании множества истоков
российской государственности, в том числе, действительно имеющих и азиатское
происхождение, никоим образом не дает оснований для проведения какой-либо резкой
разграничительной черты между Киевской Русью и Россией.
божества небесного огня, Симаргл (священный крылатый пес) – защитник семян и посевов. Два последних,
по всей видимости, – иранского происхождения. Существование богов с близкими функциями, а также
наличие заимствований, как раз и говорит об отсутствии единого общеславянского пантеона богов.
1
«…Князь наш Владимир… когда, …он жил и справедливо, твердо и мудро пас землю свою, посетил его
посещение Своим Всевышний, призрело на него Всемилостивое Око Преблагого Бога. И воссиял в сердце
его свет ведения, чтобы познать ему суету идольского прельщения и взыскать Единого Бога» (Памятники
литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 3. – М., 1994. – С. 609.). «Разобравши… историю обращения
великого князя Владимира, что ж скажем… о причинах сего великого события?… Перемена в таком
пламенном язычнике …, сильный перелом в убеждениях религиозных… ничем иным не могут быть
объяснены, как только сверхъестественным действием Божественной благодати. Она только одна могла так
быстро и сильно поколебать сердце…, показать… тщету идолослужения; … предрасположить к верованию
во Евангелие, ибо спасительная вера есть дар Божий…, а человеческие средства могут лишь отчасти
содействовать к ее утверждению… Вот где истинное начало великого подвига Владимирова!» (Макарий,
митрополит. История русской церкви. – М., 1994.)
23
Ольги.1 К тому же, успехи православия на Руси вызвали явное недовольство среди
наиболее приверженной традициям части дружинников (особенно в правление
Святослава), в результате чего возникает противоборство язычников и христиан в 50-х –
первой половине 80-х гг. Х в. Одним из средств укрепить позиции язычества обычно
считают попытку князя Владимира в 980 г. создать в Киеве пантеон языческих «кумиров»,
рассматриваемых, как правило, в качестве главных племенных богов.2
По-видимому, попытка не оправдала надежд, что заставило князя перейти к
интенсивной христианизации Руси (хотя, судя по тону изложения летописного рассказа о
крещении Владимира, это не слишком отвечало его личным желаниям). В результате
довольно сложной интриги, сопряженной как с оказанием помощи византийским
императорам, так и с военными действиями против них и женитьбой на их сестре,
Владимир крестился. Летопись относит все эти события к 988 г.3
Этот акт крещения вопреки собственным желаниям является несомненным
свидетельством нового отношения древнерусских князей к своим обязанностям. Из
некогда завоевателей, «находников», временщиков они превращаются в государственных
деятелей, озабоченных интересами этого государства, рассматриваемого как свое
собственное владение. Тем самым, крещение Руси стало не только особым третьим
этапом в развитии процесса христианизации, но и одновременно важнейшей вехой в
становлении российской государственности.
Вслед за крещением князя было проведено крещение Руси, где мирным (Киев), а
где и насильственным (Новгород) путем. В результате, православие стало официальной
государственной религией Древней Руси, т.е. обладающей преимуществом перед
другими религиями на ее территории, поддерживаемой и защищаемой государством,.
Актом крещения, таким образом, завершился третий этап христианизации Руси.
Однако процесс христианизации на этом не закончился, он растянулся еще на
несколько веков – вплоть до XIII – XIV вв., когда основная масса населения
действительно приняла новую веру. Одновременно, это был не только период
распространения православия среди населения и превращения его в господствующую
религию Российского государства, но и существенный этап в становлении здесь мощной и
крайне влиятельной организации – Русской православной церкви. В течение Х – XII вв.
церковь сумела установить свой идеологический контроль над Русью, создав весьма
разветвленную структуру, во главе с киевским митрополитом и подчинявшимися ему
епископами. По всей стране стали быстро расти монастыри.
После принятия христианства в качестве государственной религии на Руси
складывается церковная организация. Формируется духовенство, делящееся на
«черное» (монашеское) и «белое» (приходское). Организационными центрами церкви
стали епархии и монастыри. Церковь получила право на приобретение земель, населенных
деревень, на осуществление суда по специально выделенной юрисдикции (все дела в
отношении «церковных людей», дела о преступлениях против нравственности, брачно-
семейные вопросы).
1
Событие это было несомненно важным, однако не являющимся еще актом государственного значения,
поскольку Ольга, являясь фактическим главою Руси, в то же время с формальной точки зрения была лишь
регентом при сыне Святославе. С другой стороны, именно крещение Ольги продемонстрировало
приверженцам язычества опасность происходящих процессов и заставило их начать более активное
сопротивление.
2
О том же, по-видимому, свидетельствует рассказ «Повести временных лет» о гибели двух варягов-
христиан: «В год 6491 (983). …И пошел [Владимир] к Киеву, принося жертвы кумирам… И сказали старцы
и бояре: "Бросим жребий…, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам". Был тогда варяг один,
[который]… исповедовал христианскую веру. И был у него сын, …на него-то и пал жребий…. И сказал
варяг: "…Не дам сына своего бесам". Посланные, …взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор… и так
их убили.» (По Памятники литературы Древней Руси. XI – начало XII века. – С. 97).
3
Есть и другие точки зрения на хронологию события. Называют такие даты как 986, 990, 991 гг. По-
видимому, этот процесс был растянут на несколько лет, охватывая период второй половины 80-х – начала
90-х гг. X в.
25
1
Фроянов И.Я. Начало христианства на Руси – Л., 1979. – С. 36.
2
Удельный период на Руси охватывает более продолжительный отрезок времени, вплоть до конца XV в.
Многие черты этого этапа, рассматриваемые в настоящем очерке сохраняют свое значение и далее XIII в.
Однако, в связи с тем, что в 30-х гг. XIII в. монголо-татарское нашествие заметно изменило характер
отношений на Руси, проблемы развития политической системы последующего периода должны быть
рассмотрены особо.
3
Натуральное хозяйство – тип хозяйства, присущий традиционным обществам, характеризующийся
производством продуктов труда исключительно для удовлетворения собственных потребностей
производителей. Всё необходимое производится на месте, и почти нет необходимости в обмене (кроме
небольшого количества предметов – соли, железа, предметов роскоши – всего того, чего нет в данном
районе).
26
1
Используя современную терминологию, можно было бы сказать, что Русь из своего рода «федерации»
превратилась в «конфедерацию».
2
Нельзя не заметить, что споры шли в основном в советской исторической науке, для которой характерен
интерес к социально-экономических сфере, рассматривающейся в качестве фундамента всей системы
общественных отношений. Новый этап отечественной историографии определяется резким понижением
внимания к подобным проблемам, что привело к замораживанию дискуссии на точке, поставленной в конце
1980 – начале 90-х гг.
3
«…Факты, которыми изобилуют… летописи и акты киевского периода, ставят вне всякого сомнения, что
добывающая промышленность, особенно охота и пчеловодство, играла первенствующую роль в народном
хозяйстве этого далекого от нас времени» (Рожков Н.А. Город и деревня в русской истории: Краткий очерк
экономической истории. – Пг., 1919. – С. 9.)
30
1
Барщина – форма повинности зависимых земледельцев (крестьян), заключавшаяся в выполнении работ в
хозяйстве землевладельцев (прежде всего, сельскохозяйственных) своими орудиями труда и
обуславливающая право первых пользоваться землей вторых.
2
Сбор землевладельцами продуктов, произведенных земледельцами (крестьянами) в их хозяйствах,
обуславливающий право последних пользоваться землей первых.
3
Впрочем, Фроянов говорит, скорее о подобии, а не о полном тождестве. По его мнению дань на этом этапе
являлась «своеобразным откупом «мира деля» (ради мира), т.е. платежом за отказ от разорительных
нападений и вторжений» (Фроянов И.Я. Киевская Русь…. – С. 175.)
4
Интересные соображения по поводу полюдья высказал Ю. Кобищанов. В полюдье он усматривает первую
специфическую всемирную форму раннесредневековой государственности, ключевое явлению всемирной
истории раннефеодальных обществ и цивилизаций. (См.: Кобищанов Ю.М. Полюдье: Явление
отечественной и всемирной истории цивилизаций. – М., 1995.)
5
Наряду с нею отдельные стороны социальной системы Древней Руси раскрывают статьи русско-
византийских договоров, княжеские уставы, летописи и др. В сопоставлении с Русской правдой и друг
другом, они дают возможность выяснить основные характеристики социальной системы Руси.
35
законов и норм Древней Руси многое в нем продолжает оставаться неясным и спорным –
происхождение, вопрос о времени и истории составления, состав, участники составления
и многое другое. Прежде всего, это связано с тем, что первоначальный текст «Русской
Правды» до нас не дошел: она известна нам лишь в более поздних списках1, самым
ранним из которых является т.н. Синодальный (по названию Синодальной библиотеки,
где он хранился), датируемый концом XIII в. Всего таких списков, дошедших до нас в
составе различных летописей и юридических сборников, разумеется рукописных, 982.
Большинство из них относятся к XV – XVI вв. (только 3 имеют более раннее
происхождение).
Ряд исследователей относит древнейшую часть правды к VII в.: статьи о мести,
выкупе, рабстве, суде послухов. С этим можно согласиться, если понимать, что речь идет
не о времени появления самого документа, а о времени существования подобных обычаев
(зародились они, скорее всего, еще раньше). Основная часть сборника, по мнению
большинства исследователей, связана с именем Ярослава Мудрого (первая половина XI
в.), его сыновей (вторая половина XI в.), и Владимира Мономаха (первая четверть XII в.).
Сборник дополнялся и позднее, что отразилось как на его редакциях, так и в разнообразии
сохранившихся списков.
Характер изложения в тексте Русской правды (где нет прямой речи от имени
князей, сами они упоминаются в 3-м лице), переработка отдельных статей в сторону
постепенного обобщения правил, разнообразие статей в разных списках позднейших
редакций, приписки-комментарии к некоторым статьям и др. – приводил ряд историков
(М.Ф. Владимирский-Буданов, Сергеевич В.И.) к мысли о том, что она представляет из
себя «ряд сборников, составленных частными лицами из княжеских уставов, обычного
права и частью – византийских источников».3
Согласно другой, более распространенной сегодня концепции, Русская Правда –
акт официальный. Этот вывод делается, прежде всего, на том основании, что в самом ее
тексте содержатся указания на князей, принимавших или изменявших закон (Ярослав, его
сыновья Ярославичи, Владимир Мономах).
Для большинства исследователей Русская Правда – светский памятник, созданный
светской властью и охватывающий области, подведомственные исключительно светским
органам. Как правило, он не вторгается в церковную сферу, регулирующуюся особыми
уставами. Особняком стоит мнение В.О. Ключевского, который на основании частого
включения Русской Правды в церковные сборники и отсутствия судебного поединка как
средства доказательства (поскольку осуждался церковью), определил ее как плод
церковного творчества.4
Списки «Русской правды» содержат часто весьма значительные различия,
настолько значительные, что исследователи выделяют несколько ее редакций – групп
текстов с существенным и целенаправленным изменением формы выражения и
содержания как в целом, так и в их структурных и композиционных частях. 5 Так, С.В.
Юшков предлагал выделить целых шесть редакций «Русской Правды», однако наиболее
1
Список – рукописная копия первоначального текста или его редакции. Им обычно присваиваются
названия, связанные с наименованием летописи, в которой помещен, местом находки, лицом, нашедшим тот
или иной список (Академический, Троицкий, Карамзинский и др.).
2
Зимин А.А. Русская правда. – М., 1999. – С. 387.
3
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. – Р/Д., 1995. – С. 116-117.
4
«Мы по некоторым признакам считаем …Русскую Правду кодексом, выработанным в среде духовенства
для удовлетворения потребностей порученной ему широкой юрисдикции по недуховным делам, которой
подчинены были так называвшиеся «церковные люди» (Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. –
М., 1994. – С. 533).
5
Редакция – это «такая переработка памятника, которая была произведена с определенной целью, будучи
вызвана или какими-либо общественными событиями, или чисто литературными интересами и вкусами
книжника, или целью обрусить самый памятник (например, со стороны языка) и т. п., одним словом, – такая
переработка, которая может быть названа литературной (Истрин В.М. Очерк истории древнерусской
литературы домосковского периода (11–13 вв.). – Пг., 1922. – С. 59)
36
Мономаха (ст. 53 – 121). В ее основе лежат текст Краткой Правды, но более ранний, чем
сохранившийся в списках XV в., и Устав Владимира Мономаха, а также других киевских
князей конца XI – XII вв.
Создание Пространной Правды в целом большинство исследователей относит к
первой четверти XII в., связывая его с восстанием 1113 г. в Киеве и вокняжением
Владимира Мономаха. Однако, поскольку этому противоречит тот факт, что о самом
князе в Правде говорится в третьем лице (что, по-видимому, могло быть лишь после его
смерти в 1125 г.) М.Н. Тихомиров и Л.В. Черепнин полагают, что она была составлена в
связи с другим восстанием – в Новгороде в 1209 г.
Сокращенную редакцию, как правило, рассматривают в качестве переработки
Пространной редакции, созданной в середине XV в. Есть, впрочем, и мнение М.Н.
Тихомирова, определяющего Сокращенную редакцию как самостоятельный памятник,
созданный ранее Пространной редакции.
Изучение Русской правды началось едва ли не с момента ее публикации. Причем
особое внимание на начальном этапе уделялось выявлению ее сходства с подобными
памятниками других стран и народов. Так, М.В. Ломоносов видел в ней заимствование,
сделанное у северных народов1, Н.М. Карамзин – сходство «с древними законами
скандинавскими»2. Соглашаясь с идеей такого сходства и выводя его из общего источника
– германского права, И.Ф. Эверс, в то же время, подчеркивал местный русский характер
норм, называя Правду Ярослава «самым древним законодательным памятником, каким
только могут хвалиться новейшие народы».3
А вот М.Т. Каченовский, напротив, исходя из общей посылки скептического
отношения к источникам ранней российской истории, доказывал невозможность создания
памятника такого уровня ранее XIII в.4
Если досоветские исследователи рассматривали Русскую Правду главным образом
как юридический памятник, выясняя его роль в становлении сословного строя в России и
степень использования в нем иноземного права (немецкого, скандинавского,
византийского), то советская (марксистская) историография видели в ней источник,
подтверждающий формирование классового общественного строя и соответствующего
такому строю эксплуататорского государства.
Создателя классической для советской исторической науки концепции российского
феодализма Б.Д. Грекова Русская Правда интересовала в первую очередь как
доказательство становления вотчинного феодального хозяйства на Руси как «имения,
окруженного крестьянскими мирами-вервями, враждебно настроенными против своего
далеко не мирного соседа-феодала»5. А представление Грекова о незначительности или
даже вообще отсутствия какого-либо влиянии неславянского права на Русскую Правду,
стал фундаментальным принципом всей последующей советской историографии.6
Отталкиваясь от взгляда на Краткую, Пространную и Сокращенную Правды не как
на редакции одного источника, а как на три взаимосвязанных, но отдельных памятника,
М. Н. Тихомиров подчеркивал зависимость этапов создания Правды от развития
классовых движений на Руси. В соответствии с таким подходом Краткая явилась ответом
на антифеодальные крестьянские восстания 1068-1071 гг., Пространная – восстание 1209
1
Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. – Т. 6. – М.-Л., 1952.
2
Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1. – М., 1989. – С. 65.
3
Эверс И.Ф. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. – СПб., 1835. – С. 337.
4
Воронин А.В., Гайнутдинов Р.К. Каченовский М.Т. // Правовая наука и юридическая идеология России. Т.
1. XI – начало XX вв. – М., 2009. – С. 615.
5
Греков Б.Д. Киевская Русь. – М., 1953. – с. 90.
6
Изучение ранней истории… убеждает нас в том, что «Русская Правда» и другие аналогичные славянские
памятники явились результатом не иностранного влияния, а итогом внутреннего социально-экономического
развития каждого славянского народа (Там же. – С. 546); «…Опровергнув разного рода теории иноземного
влияния на Русскую Правду, мы приходим к выводу, что Русская Правда с момента своего возникновения
до окончательного своего сформирования является сборником русского права (Юшков С.В. Русская Правда.
Происхождение, источники, ее значение. – М., 2002. – С. 370)
38