Сенека

К Серену
О БЕЗМЯТЕЖНОСТИ ДУХА
Текст приводится по изданиям: 1) Труды кафедры древних языков. Вып. I. (К 50-летию
кафедры). Труды Исторического ф-та МГУ: Вып. 15. Серия III. Instrumenta studiorum: 6.
Алетейя, СПб, 2000. С. 175—200 (трактат); 2) Труды Кафедры древних языков. Вып. II.
(К 75-летию исторического ф-та МГУ и 60-летию кафедры). Труды Исторического ф-та
МГУ: Вып. 44. Серия III. Instrumenta studiorum: 18. Индрик, Москва, 2009. С. 209—241
(примечания).
© Перевод с латинского и комментарии Н. Г. Ткаченко.

I. (1) (Серен)1 Для меня во время моих поисков с очевидностью стали обнаруживаться
некоторые мои пороки, которые, будто находящиеся на ладони, я мог бы осязать:
одни — более скрытые и [таящиеся] в тёмных углах, другие — не неотступные, но
вскоре возвращающиеся (и их я назвал бы даже наиболее докучливыми, как изменчи-
вых врагов, нападающих внезапно, из-за которых невозможно ни, как во время войны,
находиться в состоянии готовности, ни, как в мирное время, чувствовать себя в без-
опасности). (2) Однако я очень хорошо осознаю (ибо почему бы я не мог признаться
тебе в истине, как врачу?), что это моё состояние ни вполне свободно от того, чего я
боялся и что ненавидел, ни подвержено этому вновь. В этом состоянии, хотя и не в
самом худшем, но в весьма жалком и неприятном, я и нахожусь: ни болен, ни здоров.
(3) Это не есть то, о чём ты, пожалуй, скажешь, что начала всех добродетелей зыбки и
лишь со временем приобретают прочность и крепость. Я также очень хорошо знаю, что
то, чего домогаются для [внешнего] блеска (я имею в виду влияние, славу, [приноси-
мую] красноречием, и всё то, что зависит от чужого одобрения), постепенно упрочива-
ется. А то, благодаря чему приобретается подлинное могущество, и то, что для дости-
жения успеха вооружается некоторым притворством, — это требует годы, до тех пор,
пока долговременность не придаст [ему] понемногу [истинную] красоту. Но я опаса-
юсь, как бы привычка, которая сообщает вещам устойчивость, не закрепила бы во мне
этот порок более основательно. Ведь длительное и частое употребление как плохого,
так и хорошего внушает любовь [к нему]. (4) Какова эта шаткость души, колеблющейся
между тем и другим и не склоняющейся решительно ни к хорошему, ни к дурному, я не
могу показать тебе ни сразу, ни по частям. Я [лишь] расскажу о том, что случилось со
мной, — ты [же] найдёшь название болезни.

(5) Мною, призна́юсь, владеет величайшая любовь к бережливости. Мне нравится не с

пышностью убранное ложе, не вынутая из сундука одежда, разглаженная тяжёлыми
предметами и множеством придающих блеск катков для белья, но простая и дешёвая, и
не такая, которую нужно сохранять и надевать с осторожностью. (6) Мне нравится
[такая] пища, которую бы не готовили и за которой бы не наблюдали рабы, не заказан-
ная за много дней вперёд и не поданная руками многих, но легко приобретаемая и
доступная, без всякой изысканности, недорогая, [такая], которую везде можно достать2,
не обременительная ни для состояния, ни для желудка и не вызывающая пресыщения3.
(7) Мне нравится неотёсанный слуга и неучёная рабыня; тяжеловесное серебро сель-

1
ского хозяина без всякого имени мастера; стол, не обращающий на себя внимания мно-
гообразием пятен и не известный народу из-за того, что без конца передавался по
наследству утончённым хозяевам, но используемый по необходимости, [такой], кото-
рый не приковывал бы и не тешил взоров никакого сотрапезника и не зажигал бы их
завистью.

(8) В то время как [с одной стороны] это меня очень привлекает, [с другой стороны
мою] душу ослепляет великолепие воспитанников какого-нибудь училища; рабы, разо-
детые тщательнее, чем на торжественной процессии, и разубранные золотом, и верени-
ца блестящих слуг. Кроме того, [меня радует] также дом, который часто посещают,
изобилующий драгоценными вещами, рассыпанными по всем углам, сама сверкающая
кровля и чернь — спутник и соучастник расточающихся состояний. Что, наконец, ска-
зать о прозрачных водах, обтекающих само [место] пиршества? О яствах, достойных
своего блестящего оформления? (9) Меня, выходящего из продолжительного состояния
благоразумия, обступает роскошь ярким великолепием и звучит отовсюду. Понемногу
колеблется [мой] боевой строй. Я охотнее устремляю к роскоши [свою] душу, нежели
взгляд. Итак, я отступаю: не худший, но более печальный, и среди этих своих мелочей
я [уже] не шествую столь величественно; [ко мне] подкрадываются молчаливая скорбь
и недоумение: неужели же это так уж хорошо: ничто меня из упомянутого не меняет, и
однако же всё тревожит?4

(10) Далее, мне нравится следовать путём наставлений и находиться в гуще обществен-
ных дел. Мне нравится домогаться высших почётных должностей, разумеется, не из
стремления к пурпурной кайме5, но для того, чтобы быть более опытным и полезным
для друзей и близких, для всех граждан и, наконец, для всех людей. Я весьма склонен
следовать Зенону6, Клеанфу7 и Хрисиппу8, из которых, однако, никто не посвятил себя
государственной деятельности, но каждый наставлял.

(11) Как только что-нибудь уязвит душу, не привыкшую к потрясениям, как только
встретится что-нибудь либо недостойное (а это часто бывает во всякой человеческой
жизни), либо недостаточно легко проходящее, либо же много времени потребуют дела,
которыми не стоит сильно дорожить, я обращаюсь к досугу, и, как у скота, даже и
уставшего, так и [мой] шаг по направлению к дому становится более быстрым: приятно
уединяться у себя дома. «Никто не сможет отнять [у меня] ни одного дня, не будучи в
состоянии воздать ничем достойным за такую потерю. Душа сможет всё время пре-
бывать сама с собой, совершенствовать себя, не заниматься ничем чуждым, ничем,
что зависит от постороннего суждения9. Она сможет наслаждаться безмятежно-
стью, непричастная ни к общественным, ни к личным заботам».

(12) Но как только под влиянием чтения сильнее воспрянешь духом и прославленные
примеры внушат стимул [к действию], мне не терпится поспешить на форум: одного
поддержать словом, другого — делом (пусть даже оно ничуть не поможет, но всё же
будет попытка принести пользу); обуздать высокомерие кого-либо, чрезмерно вознёс-
шегося благодаря успеху.

(13) Я полагаю, клянусь Геркулесом, что во время занятий лучше рассматривать непо-
средственно факты и говорить по поводу их, а впрочем, отказаться от слов ради дел,
чтобы речь без труда следовала тем путём, куда они поведут.

«Зачем сочинять то, что останется в веках? Не хочешь ли ты заниматься этим для того,
чтобы о тебе не забыли потомки? Ты рождён для того, чтобы умереть. Менее тягостны
бесшумные похороны. Итак, для того, чтобы занять время, для своей потребности, а не

2
для обнародования, пиши что-нибудь простым слогом. Меньше усилий нужно тем, кто
предаётся занятиям на один день».

(14) И вновь, как только душа вдохновится величием размышлений, она устремляется к
словам и страстно желает как более возвышенно мыслить, так и высказывать это, а речь
обращается к выдающимся явлениям. Тогда, забыв о принципах достаточно сжатых
суждений, я устремляюсь к более возвышенному, и это уже не [я говорю] своими уста-
ми. (15) Чтобы не излагать [это] слишком долго по отдельности, [я скажу лишь о том],
что во всём меня преследует неустойчивость здравого смысла. Я боюсь, как бы поне-
многу не отступить от него, либо, что ещё более тревожно, не висеть постоянно [словно
над пропастью], уподобляясь тому, кто близок к падению10, и как бы [эта опасность] не
была, возможно, больше того, что я сам различаю. Ведь мы благосклонно взираем на
то, что находится у нас в душе, и пристрастие всегда мешает [нашему] суждению. (16)
Я полагаю, что многие могли бы достичь мудрости, если бы не считали, что уже
достигли её, если бы не скрывали в себе одно и не пробегали бы с закрытыми глазами
мимо другого. Ведь дело состоит не в том, что, как ты, возможно, считаешь, мы гибнем
скорее из-за чужой лести, нежели из-за своей. Кто осмелился сказать правду [самому]
себе? Кто, находясь среди толпы хвалителей и льстецов, не поддакнул, однако, с вели-
чайшим усердием сам себе?

(17) Итак, я обращаюсь к тебе с просьбой: если у тебя есть какое-нибудь лекарство, с
помощью которого ты прекратил бы эти мои колебания, считай меня достойным того,
чтобы быть обязанным тебе безмятежностью. Я знаю, что не опасны волнения души и
не приносят никакого смятения. Чтобы обрисовать тебе с истинным подобием то, на
что я жалуюсь, [скажу]: меня мучит не несчастье, но отвращение, а потому избавь меня
от всего, что [связано] с этим злом, и приди на помощь терпящему бедствие в виду зем-
ли.

II. (1) (Сенека) Я уже давно, Серен, клянусь Геркулесом, и сам наедине с собой ищу, с
кем бы мне поразмыслить о точно таком же душевном состоянии, и я не мог бы приве-
сти более близкого примера, чем касающегося тех людей, которых, избавленных от
продолжительной и тягостной болезни, беспокоят лёгкие и всё же неприятные присту-
пы лихорадки, и хотя они избежали последствий, однако тревожатся из-за подозрений,
уже здоровые, простирают руки к врачам и превратно толкуют всякое повышение тем-
пературы своего тела. Их тело, Серен, совершенно здорово, но не совсем привыкло к
здоровью, подобно тому как остаётся некая дрожь даже у спокойного моря или озера,
когда оно утихло после бури. (2) Следовательно, [тебе] не нужны те слишком сильные
средства, о которых мы даже не упоминаем, для того чтобы то противостоять себе, то
гневаться [на самого себя], то энергично ободрять [себя]; но совершенство состоит в
том, чтобы сохранять уверенность в себе и быть убеждённым, что идёшь по правильно-
му пути, нисколько не отвлекаясь следами людей, многие из которых, бегающие там и
сям в разные стороны, пересекают дорогу, иные же блуждают вблизи [этого] самого
пути.

(3) То же, чего ты желаешь: не испытывать колебаний — велико, совершенно и сродни

богам. Это устойчивое состояние души греки называют εὐθυµίαν11, о чём существует
замечательное сочинение Демокрита12. Я называю [его] tranquillitatem13. Ведь нет необ-
ходимости копировать и переводить слова на другой язык по их форме: само явление, о
котором идёт речь, нужно обозначать каким-либо названием, которое должно соответ-
ствовать смыслу греческого понятия, а не его внешним признакам.

3
(4) Итак, мы хотим знать, каким образом душа, всегда уравновешенная, следует пря-
мым путём, довольствуется сама собой, радуясь, взирает на то, что ей присуще, не пре-
рывает этой радости14, но пребывает в умиротворённом состоянии, никогда не возно-
сясь и не опускаясь: это и будет безмятежностью.

Давай рассмотрим в общих чертах, каким образом можно её достичь: из доступных

средств ты выберешь [такое], какое захочешь.

(5) Между прочим, надо извлекать для всеобщего обозрения все пороки, среди которых
каждый узна́ет тот, который принадлежит именно ему15. Вместе с тем ты поймёшь,
насколько меньше забот с этим отвращением к самому себе будешь испытывать ты,
нежели те, которых, приверженных важному занятию и страдающих под гнётом огром-
ной славы, удерживает скорее ложный стыд, чем истинная склонность. (6) Все они
находятся в одном и том же болезненном состоянии: как те, которые мучаются из-за
непостоянства и отвращения, подверженные постоянным колебаниям, и которым все-
гда больше нравится то, чем они пренебрегли, так и те, которые испытывают вялость и
равнодушие. Прибавь тех, которые мечутся и ворочаются с боку на бок подобно иным
людям, у которых тяжёлый сон, пока не обретут покоя из-за усталости: то и дело пере-
страивая свою жизнь, они остаются, наконец, в том состоянии, в котором их застигла
не неприязнь к переменам, но ленивая к переделкам старость. Прибавь и тех, которые
мало переменчивы не из-за твёрдости, а из-за лени, и живут не так, как хотят, а как
начали.

(7) Далее: проявления этого недуга бесчисленны, но результат один: недовольство

самим собой. Это проистекает из-за душевной неумеренности, из-за робких или не все-
гда ведущих к успеху желаний, когда [люди] либо не отваживаются на то, чего жаждут,
либо не достигают [этого] и надеются обрести всё; они всегда неустойчивы и перемен-
чивы, что неизбежно случается с теми, кто нерешителен в своих желаниях. Они идут
вперёд любым способом, приучаются и вынуждаются к бесчестному и тягостному, и
когда усилия остаются без награды, их угнетает тщетность [совершённых] проступков,
и они огорчаются не потому, что хотели дурного, а оттого, что желали напрасно. (8)
Тогда их охватывает раскаяние в предпринятом и боязнь начинаний, и подкрадывается
это смятение духа, не находящего выхода, так как они не могут ни повелевать своим
страстями, ни подчиняться им; к тому же ещё и медлительность жизни, завершающейся
бесцельно, и состояние души, цепенеющей среди обманутых желаний. (9) Всё это тяже-
лее в том случае, когда из ненависти к тягостному несчастью они ищут убежища в
досуге и уединённых занятиях, которыми не может быть довольна душа, устремлённая
к общественным [делам], жаждущая действия, беспокойная по природе и, разумеется,
находящая мало утешения в самой себе: поэтому, так как у неё отняты те радости, кото-
рые сами занятия дают людям деятельным, она не переносит уединения в стенах дома и
против воли взирает на себя, предоставленную [самой] себе. (10) Отсюда это отвраще-
ние, недовольство собой, тревога нигде не успокаивающейся души, угрюмая и мучи-
тельная покорность своему досугу, когда особенно стыдно признать [свою] болезнь и
когда робость загнала мучения внутрь; страсти, запертые, как в теснине, не находя
выхода, душат сами себя; поэтому — скорбь и вялость и множество волнений перемен-
чивого духа, который несбывшиеся надежды делают неуверенным, отчаявшимся и
подавленным. Отсюда это состояние людей, проклинающих свой досуг и жалующихся,
что у них нет ничего, чем можно было бы заняться, и враждебнейшая зависть к чужим
успехам. Ибо зависть вскармливается бесплодным бездействием, и [эти люди] жаждут
всеобщего уничтожения, так как [ничем] не смогли увлечься.

4
(11) Наконец, из-за этой неприязни к чужим успехам и из-за отчаяния в своих душа гне-
вается на судьбу, сетует на мирскую суету, таится по закоулкам и предаётся своим
мучениям, между тем как ей противно и стыдно [находиться наедине] с собой. Ведь по
природе человеческая душа деятельна и склонна к волнениям. Ей приятен всякий повод
для тревог и увлечений, но еще приятнее он всем злосчастнейшим натурам, которые
охотно [как бы] шлифуются занятиями, как неким язвам прикосновение хотя и вредит,
но доставляет удовольствие16, и всё, что раздражает, [в то же время] услаждает отвра-
тительную чесотку тела: (12) я бы сказал, что так же и для тех душ, на которые страсти
набросились подобно безобразным язвам, тяготы и волнения являются удовольствием.
Ведь существует нечто, что также услаждает наше тело с некоей [как бы] болью:
например, переворачиваться в постели на другой, ещё не уставший, бок, принимая то
одно, то другое положение17.

Таков знаменитый гомеровский Ахилл18, то благосклонный, то высокомерный, подвер-

женный переменчивым настроениям, что свойственно больному: ничем долго не быть
довольным и нуждаться в переменах, как в лекарствах. (13) Поэтому предпринимаются
беспорядочные путешествия, объезжаются приморские страны, и то на море, то на зем-
ле подвергает себя испытаниям переменчивость, всегда враждебная настоящему. Сей-
час давай отправимся в Кампанию19. Но эта прелестная область уже вызывает отвраще-
ние20. Нужно посетить дикие места. Устремимся к Бруттию21 и лесистым горам Лука-
нии22. Однако среди безлюдья своенравному взору может потребоваться что-нибудь
приятное, на чём он отдохнул бы после длительного созерцания неприветливых и
устрашающих мест. Надо отправиться в Тарент23, прославленную гавань, зимний при-
ют с более мягким климатом, область, в древности необычайно изобилующую толпами
народа. А теперь повернём к Риму. Слишком долго [наш] слух был лишён шума и гро-
хота. Теперь приятно насладиться и человеческим обществом.

(14) Одно путешествие предпринимается за другим, виды сменяются видами. Как гово-
рит Лукреций24:

Так каждый всегда бежит сам от себя.

Но что пользы, если не убегает? Он преследует сам себя и досаждает [себе как] докуч-
ливейший попутчик.

(15) Итак, мы должны знать, что это недостаток не [тех] мест, куда мы стремимся, но
наш [собственный]: мы слабы для всякого испытания и не переносим слишком долго
ни трудностей, ни удовольствий ни своих, ни каких-либо других. Это некоторых приве-
ло к смерти, так как, часто меняя задуманное, они возвращались к тому же самому и не
оставили места для обновления. Жизнь, да и сам мир, начали вызывать у них отвраще-
ние, и среди неистового веселья подкрался вопрос: до каких же пор одно и то же?25

III. (1) Ты спрашиваешь, какое средство, по моему мнению, нужно употребить против
этого отвращения. «Лучше всего, — как говорит Афинодор26, — заниматься делами,
участвовать в управлении государством и выполнять общественные обязанности. Ведь
подобно тому как некоторые проводят время в упражнениях на солнце и в тренировках
тела, а для атлетов наиболее полезно бо́льшую часть времени отдавать поддержанию
крепости своих мышц, чему единственно они себя и посвятили, так и для вас, готовя-
щих себя к борьбе за общественные интересы, не прекраснее ли всего находиться в
гуще дел? Ведь тот, кто поставил себе целью сделаться полезным гражданам и [всем]

5
людям и посвятил себя общественным обязанностям, выполняя в соответствии со спо-
собностями общественное и личное, постоянно и занимается [чем-нибудь], и вместе с
тем приносит пользу [другим].

(2) Но так как, говорит [Афинодор], при таком неистовом честолюбии людей из-за
стольких клеветников, извращающих разумное [и обращающих] его к худшему, прямо-
душие не совсем безопасно и всегда чаще будет иметь место противодействие, нежели
удача, в этом случае нужно уклоняться от форума и общественных дел. Но бывает,
когда даже и в стенах дома может широко раскрыться великая душа. И как ярость
львов и других зверей не укрощается [прутьями] клетки, таков и [порыв] людей, дея-
тельность которых [развёртывается] преимущественно в уединении. (3) Однако, где бы
они ни уединились в своём тайном досуге, они наверняка захотят быть полезными всем
и каждому и талантом, и речью, и советом. Ибо не только тот приносит пользу государ-
ству, кто проводит кандидатов на почётные должности, защищает обвиняемых и выска-
зывает мнения о войне и мире, но и тот, кто вдохновляет молодёжь, кто, при столь
большой нехватке честных наставников, внушает мужество душам, кто хватает и удер-
живает устремляющихся на [своём] жизненном пути к деньгам и роскоши и, если не
делает ничего другого, то, по крайней мере, замедляет [их стремление], творя у себя
дома общественное дело.

(4) Неужели тот имеет больше преимущества, кто [вершит суд] среди иностранцев и
сограждан либо [как] претор по делам римских граждан27 оглашает приходящим реше-
ния помощника судьи, чем тот, кто [учит], что́ такое справедливость, милосердие, тер-
пеливость, твёрдость, презрение к смерти28, учит пониманию богов [и тому], сколь зна-
чительна помощь людям по искреннему сочувствию?

(5) Следовательно, если бы ты употребил для занятий то время, которое отнял у обязан-
ностей, то ты не оставил бы [своего] поста и не уклонился бы от [своего] долга. Ведь не
только тот солдат, кто находится в строю и защищает правый и левый фланги, но и тот,
кто сторожит ворота и выполняет свои функции [пусть] в менее опасном месте, но и не
лишённом [опасностей], кто несёт караульную службу и охраняет склад оружия; эти
должности хотя и бескровны, но входят в число военных обязанностей.

(6) Если бы ты снова обратился к занятиям, ты избежал бы всякого отвращения к жиз-

ни; ты не будешь желать, из-за ненависти к свету, чтобы наступила ночь; ты не будешь
ни в тягость самому себе, ни бесполезным для других. Ты приобретёшь многих друзей,
к тебе будут стекаться все благороднейшие люди. Ведь добродетель, хотя и незаметна,
никогда не скрывается, но обнаруживает свои признаки: всякий, кто будет достоин,
отыщет её по следам.

(7) Ведь если мы отвергаем всякое общение, отказываемся от людей и живём погру-
жёнными лишь в самих себя, то вслед за этим одиночеством, лишённым всяких заня-
тий, наступит отсутствие полезной деятельности: мы начнём одни здания воздвигать,
другие — разрушать, заставлять отступать море и вопреки трудностям местности отво-
дить воды — [словом], плохо распределять время, которое природа дала нам для расхо-
дования. (8) Одни пользуются им бережливо, другие — расточительно. Одни проводят
его так, что могут дать [себе в этом] отчёт, у других же его не остаётся вообще, и нет
ничего постыднее этого. Часто человек преклонных лет не имеет никакого другого
доказательства, каким бы он мог оправдать свою долгую жизнь, кроме возраста29».

IV. (1) Мне кажется, дражайший Серен, что Афинодор слишком подчинился обстоя-
тельствам, слишком быстро отступил. Я бы иногда не отказался от отступления, но сда-

6
вая позиции постепенно и сохранив знамёна, без ущерба для воинского достоинства:
более неприкосновенны и защищены от своих врагов те, кто достигает доверия с ору-
жием [в руках]. Вот что, я полагаю, нужно делать для [достижения] добродетели стре-
мящимся [обрести] её.

(2) Если судьба будет превозмогать и ограничивать возможность действий, то пусть

безоружный, повернувшись [к ней] спиной, не тотчас спасается бегством, ища укрытия,
как будто есть какое-нибудь место, где судьба не могла бы [его] настичь, но пусть он
более расчётливо приобщается к обязанностям и пусть с разбором отыскивает что-
либо, в чём он был бы полезен государству. (3) Нельзя быть солдатом? — Пусть доби-
вается почётных должностей. Нужно проводить жизнь в уединении? — Пусть будет
оратором. Приказано молчать? — Пусть помогает гражданам молчаливым заступниче-
ством. Опасно даже появляться на форуме? — До́ма, в зрительном зале, на пиру пусть
обратится с речью к честному товарищу, верному другу, сдержанному гостю. Если он
лишится гражданской деятельности, — пусть выполняет свой человеческий долг. (4)
Поэтому мы — люди с благородной душой — не оградили себя стенами одного только
Рима, но завязали связи со всем миром и открыто заявили, что отечество для нас — это
весь мир, для того чтобы можно было предоставить добродетели более обширное
поприще30. Тебе преградили доступ к судебной деятельности, тебя не допустили к ора-
торской трибуне и в народное собрание, — оглянись вокруг себя и посмотри, сколь
обширнейшая сфера открывается [для деятельности], и среди скольких народов. Нико-
гда у тебя не отнимут так много, чтобы не осталось ещё больше.

(5) Но остерегайся впадать в другую, столь же крупную, ошибку: ты хочешь управлять

государством только в качестве консула31, притана32, суфета33 или быть глашатаем34.
Или ты не хотел бы воевать иначе как в должности главнокомандующего или началь-
ника легиона35. Даже если другие будут удерживать переднюю линию, а тебя жребий
поместит среди триариев36, то и тогда сражайся речью, ободрением, примером, храбро-
стью: даже когда отрублены руки, тот в битве находит возможность содействовать сво-
им, кто всё же стоит и поддерживает [их] криком. (6) И ты сделай нечто подобное: если
судьба отстранит тебя от первых ролей в государстве, всё же стой и помогай криком;
если же кто-нибудь наступит тебе на горло, опять-таки стой и помогай молчанием.
Никогда не бесполезна деятельность честного гражданина. Он говорит; он находится на
виду; он приносит пользу37 внешним обликом, волей, молчаливым упорством и самой
походкой.

(7) Как целительные средства, которые, помимо вкуса и осязания, приносят пользу и
запахом, так и добродетель изливает благо даже издали и скрытно и либо распростра-
няется и с полным правом обнаруживается, либо временно отступает и вынуждается
убирать паруса; либо бездеятельна, безгласна и заперта теснинами, либо [для всех]
открыта: в каком бы обличье она ни была, пусть приносит пользу. Что же? Ты счита-
ешь недостаточно подходящим пример человека, благотворно бездействующего?

(8) Итак, всякий раз, как будут препятствовать деятельной жизни случайные помехи
либо общественные условия, весьма хорошо сочетать досуг c делами. Ведь никогда не
преграждён доступ ко всему до такой степени, чтобы не оставалось места для какой-
либо почётной деятельности.

V. (1) Неужели же ты можешь найти более несчастный город, чем Афины, когда его
терзали тридцать тиранов?38 Тысячу триста граждан39, каждого лучшего, они погубили,
и свирепость их не знала предела, но сама себя разжигала.

7
В этом государстве был ареопаг40, священнейшее судилище, были в нём государствен-
ный совет41 и наряду с ним народное собрание42; [и в то же время] ежедневно собира-
лись зловещая коллегия палачей и несчастный совет, задавленный тиранами43. Могло
ли благоденствовать это государство, в котором было столько тиранов, сколько могло
бы быть защитников? В душах [людей] не могло появиться даже никакой надежды на
восстановление свободы, и не представлялось случая [найти] какое-либо средство про-
тив столь многих бедствий: ибо откуда было несчастному государству [взять] столько
Гармодиев?44

(2) Однако среди людей был Сократ: утешал скорбящих отцов; ободрял отчаивающих-
ся в государстве; богатых, страшащихся за свои состояния, порицал за запоздалое рас-
каяние в гибельной алчности и, подавая благородный пример желающим подражать,
свободно расхаживал среди тридцати властителей.

(3) Но сами афиняне казнили его в тюрьме, и тому гражданину, который безнаказанно
насмехался над толпой тиранов, свобода [государства] не принесла свободы: так что
знай, что и в поверженном государстве у мудреца существует возможность выдвинуть-
ся, а в процветающем и счастливом царят деньги, зависть и тысячи других пороков,
[хотя и] не имеющих оружия.

(4) Итак, в зависимости от того, как сложится обстановка в государстве и как позволит
судьба, мы либо сбросим с себя путы, либо сожмёмся, но при всех обстоятельствах мы
будем призывать к борьбе и не останемся в бездействии, скованные страхом. Мало
того, тот будет настоящим мужчиной, кто среди угрожающих отовсюду опасностей,
среди бряцающего кругом оружия и гремящих оков не утратит отваги и не скроет [её].
Ведь, как я думаю, сохранить себя — не значит предать себя забвению.

(5) Курий Дентат45 говорил, что он предпочитает умереть, чем [быть мёртвым] при
жизни. Величайшее из зол — выбыть из числа живущих прежде, чем ты уйдёшь из
жизни.

Но если наступит время, менее благоприятное для государственной деятельности, то

посвяти себя больше досугу и литературным занятиям. Не устремляйся тотчас же в
гавань иначе как [вынужденный] опасностями плавания и не ожидай, пока дела отпу-
стят тебя, но сам удаляйся от них46.

VI. (1) Мы должны прежде всего изучить самих себя, затем — те дела, которые пред-
примем, и, наконец, — тех, ради кого и с кем [нам предстоит их выполнить]:

(2) Прежде всего следует выяснить, более ли ты способен по натуре к действию или к
спокойным занятиям и созерцанию, и [тогда] необходимо обратиться к тому, куда увле-
чёт тебя природа [твоего] дарования.

Исократ47, применив власть, отстранил Эфора48 от общественной деятельности, пола-

гая, что он более полезен для сочинения исторических произведений. Ибо плохо возна-
граждают [усилия] принуждённые способности: при противодействии натуры труд
остаётся бесплодным.

(3) Необходимо оценить самого себя, так как обыкновенно нам кажется, что мы
можем больше, чем можем [на самом деле]: один ошибается, уверовав в своё красно-
речие; другой требует от своего наследственного имения больше, чем оно могло бы
дать; третий изнуряет [своё] слабое тело непосильными нагрузками.

8
Робость одних мало пригодна для общественных дел, которые требуют внушительной
наружности. Упорство других излишне [при ведении] домашнего хозяйства.

Одни, обладая властью, не поддаются гневу, а других негодование толкает ко всяким

необдуманным словам.

Некоторые не умеют соблюсти воспитанность и не воздерживаются от едких острот.

Для всех них отдых полезнее дела: люди, по натуре необузданные и не владеющие
собой, должны избегать всего, что ведёт к независимости, которая может принести
вред.

(4) Затем следует оценить то самое, что мы предпринимаем, и сопоставить свои

силы с теми делами, за которые мы намерены взяться. Ведь силы исполнителя всегда
должны превышать тяжесть того, что он собирается делать49. Неизбежно подавляет то
бремя, которое превосходит [усилия] несущего [его].

(5) Кроме того, некоторые дела не столь тяжелы, сколь обильны, и приносят много хло-
пот. Поэтому следует избегать того50, из чего возникнут новые многочисленные дела.
Не нужно браться за то, после исполнения которого не становишься свободным, а при-
ниматься за то, что ты мог бы окончить или, по крайней мере, надеяться [на это]. Необ-
ходимо оставлять то, что слишком тяжело успешно выполнить, и что не покидает тебя,
как только ты это предпримешь.

VII. (1) При всех обстоятельствах нужно разбираться в людях: те, кому мы посвяща-
ем часть своей жизни, достойны ли этого? Приносит ли им пользу это пожертвование
нашего времени? Ибо некоторые даже ставят нам в счёт наши услуги. (2) Афинодор
говорит51, что он даже обедать не пойдёт к тому, кто ничем ему не будет обязан за это.
Я думаю, ты понимаешь, что он гораздо менее склонен будет идти к тем, кто предлага-
ет угощенье соответственно услугам друзей, кто считает блюда за подарки, как если бы
[эти люди] не знали меры в своём почитании других. Отними у них свидетелей и зрите-
лей, — и им не доставит удовольствия тайное угощение.

(3) Ничто, однако, не способно так усладить душу, как верная и нежная дружба. Какое
благо, когда есть наготове сердце, которому безопасно можно доверить любую тайну;
за совестливость которого можно опасаться меньше, чем за свою собственную; беседа с
которым уймёт тревогу; суждение [которого] подскажет решение; весёлость — разго-
нит грусть, да и сама близость [которого] способна принести радость.

Разумеется, мы будем выбирать друзей, насколько это представится возможным, сво-

бодных от страстей. Ведь пороки распространяются исподволь, как бы перескакивая с
одного на другого при сближении, и приносят вред своей заразительностью. (4) Таким
образом, как во время заразной болезни нужно заботиться о том, чтобы не находиться
поблизости от людей, уже охваченных болезнью и страдающих от неё, так как мы под-
вергнемся опасности и заболеем от самого их дыхания, так и при выборе характера дру-
зей мы будем стремиться к тому, чтобы приобрести как можно меньше порочных, ибо
начало болезни — это смешение здорового с больным.

Я, пожалуй, не стал бы предписывать тебе, чтобы ты следовал наставлениям одного

лишь мудреца, ибо где ты найдёшь того, кого мы ищем столь долгое время? И вместо
наилучшего52 [находим лишь] наименее скверного.

9
(5) Едва ли тебе представилась бы возможность более удачного выбора, если бы ты
стал отыскивать порядочных людей среди последователей Платона, Ксенофонта и тако-
го множества учеников Сократа; или если бы тебе довелось побывать в Катоново53 вре-
мя, которое породило очень многих достойных этого века Катона (как и многих более
дурных, чем когда-либо в другое время, и виновников величайших преступлений. Ведь
нужны были и те, и другие, для того чтобы Катон мог быть понятым: и порядочные,
которые бы его одобряли, и дурные, на которых он испытывал бы свою силу).

(6) Теперь же, при столь большом недостатке честных людей, выбор может оказаться
менее строгим. Однако особенно следует избегать угрюмых и во всём отчаивающихся,
у которых всё является поводом для жалоб. Пусть у такого человека не подлежат
сомнению честность и доброжелательство — однако враждебен безмятежности неспо-
койный и на всё сетующий попутчик.

VIII. (1) Перейдём к [вопросу о] состояниях — важнейшей причине человеческих бед.

Ведь если ты сравнишь всё прочее, из-за чего мы мучаемся: смерть, болезни, опасно-
сти, утраты, перенесение страданий и трудностей, с тем, что причиняют нам вредонос-
ные для нас деньги, то эта сторона будет иметь весьма значительный перевес.

(2) Таким образом, нужно представить себе, насколько менее огорчительно не иметь,
нежели терять, и мы поймём, что у бедности тем меньше причин для страданий, чем
меньше оснований для убытков. Ведь ты ошибаешься, если считаешь, что богатые
мужественнее переносят потери: у сильнейших и слабейших боль от раны одинакова.

(3) Бион54 остроумно замечает: «Не менее неприятно лысеющим, нежели имеющим
густую шевелюру, когда выдёргивают их волосы». То же самое усвой относительно
бедных и богатых. Их мучения одинаковы: ведь у тех и других их деньги как бы при-
росли к сердцу и не могут быть оторваны без боли. Терпимее же, как я сказал55, и легче
не приобретать, нежели утрачивать, и поэтому, [как] ты увидишь, более счастливы те,
на которых судьба никогда не обращала внимания, чем те, кого она покинула.

(4) Это понял Диоген56, человек великого ума, и сделал [так], чтобы у него ничего
невозможно было отнять. Назови это нищетой, нуждой, бедностью, дай [этой] безмя-
тежности [такое] постыдное название, какое захочешь: я буду считать его [Диогена]
несчастливым, если ты найдешь мне кого-нибудь другого, которому нечего было бы
терять. Или я ошибаюсь, или это сродни царской власти, когда среди скупцов, плутов,
грабителей, похитителей людей есть один, которому невозможно повредить. (5) Если
кто-нибудь сомневается в счастье Диогена, он может также усомниться в благоденст-
вии бессмертных богов: пожалуй, они не совсем счастливо живут, так как у них нет ни
земельной собственности, ни парков, ни богатых имений с заморскими колонами57, ни
огромной прибыли на денежном рынке.

Ты, всякий, кто дивишься богатствам, не стыдно ли тебе? Ну-ка, взгляни на мир: ты
увидишь голых богов, всё дающих, ничего не имеющих. Как, по-твоему, тот беден или
подобен бессмертным богам, кто отрешился от всего случайного?

(6) Ты называешь более счастливым [чем Диоген], Деметрия58, вольноотпущенника

Помпея, которому не стыдно было быть богаче Помпея? Ему ежедневно докладывали о
количестве его рабов, как полководцу — о численности войска, ему, у которого уже
давно богатствами должны были быть два помощника раба и более или менее простор-
ная каморка. (7) У Диогена же единственный раб59 сбежал, и тот не посчитал нужным
его возвращать, когда на него донесли. «Позорно, — сказал он, — что Манес без Диоге-

10
на может жить, а Диоген без Манеса не может». Мне кажется, он сказал [следующее]:
«Эй, судьба, дело касается тебя! У Диогена уже нет ничего твоего. У меня сбежал раб?
Напротив, ушёл свободный».

(8) Дворня стремится [приобрести] одежду и пропитание. Нужно набивать животы60

стольких ненасытнейших животных! Нужно покупать одежду, присматривать за алч-
нейшей бандой и пользоваться услугами сетующих и ненавидящих. Насколько же
счастливее тот, кто никому ничего не должен, кроме того, в чём легче всего отказать
себе!

(9) Но так как у нас нет столько твёрдости, нужно, по крайней мере, ограничивать
состояния, чтобы мы меньше были подвержены несправедливостям судьбы. Более при-
способлены для войны те, которые могут укрыться оборонительным оружием, нежели
те, которые выдаются своим ростом и отовсюду подвергаются гибельным ударам: наи-
лучшая мера состояния та, которая и в бедность не впадает, и недалеко от бедности
отстоит.

IX. (1) Для нас же будет определена такая мера, если мы прежде всего будем руковод-
ствоваться бережливостью, без которой не хватит никаких средств, при наличии же
которой они, конечно, в известной степени находятся в руках, в особенности потому,
что нам доступны способы [достижения этого, так что], при соблюдении умеренности,
сама бедность может обратиться в богатство.

(2) Давайте приучаться избегать великолепия и оценивать вещи по их пользе, а не по

украшениям. Пусть пища утоляет голод61, питьё — жажду; желания пусть не превосхо-
дят62 известных пределов. Давайте привыкать руководствоваться [потребностями]
нашего тела, сообразовывать одежду и питание не с редкостными образцами, а следо-
вать обычаям предков. Давайте учиться достигать умеренности, ограничивать роскошь,
умерять тщеславие, унимать гнев, хладнокровно взирать на бедность, почитать береж-
ливость (даже если многим будет стыдно употреблять, подобно простому народу, для
естественных потребностей дёшево добытые средства), а неукротимые надежды и
душу, рвущуюся в будущее, держать как бы в узде и поступать так, чтобы черпать
богатства скорее в самих себе, нежели [добиваться их] у судьбы.

(3) Никогда невозможно отвратить столь великое непостоянство и суровость случай-

ных обстоятельств до такой степени, чтобы корабли, развёртывающие высокую оснаст-
ку, не подвергались натиску многочисленных бурь. Следует спрятать [своё] достоя-
ние в укромном месте, чтобы молнии попада́ли в пустоту. Поэтому иногда изгнания и
несчастья превращаются в лекарства, и слишком тягостные беды излечиваются более
лёгкими, когда душа слабо внимает наставлениям и не может быть более или менее
легко исцелена. Почему же люди не заботятся об этом, если [ко всему прочему] прибав-
ляются и бедность, и позор, и разорение? [Потому что] злу противополагается зло.

Итак, давайте приучаться обедать без [присутствия] толпы; пользоваться услугами

меньшего числа рабов; приобретать одежду для того, для чего она предназначена; жить
более скромно. Не только в беге и борьбе на арене цирка, но и на этих жизненных кру-
гооборотах необходимо держать направление ближе к середине63. (4) Также и для заня-
тий самые щедрые расходы можно признать рациональными постольку, поскольку они
имеют меру. К чему бесчисленные книги в шкафах, владелец которых за всю жизнь
едва прочитывает заголовки? Множество [книг] обременяет, а не наставляет обучающе-
гося: гораздо целесообразнее довериться немногим авторам, нежели блуждать среди
многих.

11
(5) Сорок тысяч книг сгорело в Александрии64: иной, пожалуй, мог бы превознести пре-
краснейший памятник царственного богатства, подобно Ливию, который сказал, что
это был выдающийся образец царской изысканности и пытливости. Не было это ни
изысканностью65, ни пытливостью, но учёной роскошью; впрочем, даже не учёной, так
как [эти книги] собрали не для научных занятий, а для вида, подобно тому как для мно-
гих, несведущих даже в тех науках, которые должны знать рабы, книги служат не сред-
ством для занятий, а украшением столовых. Итак, пусть приобретается столько книг,
сколько необходимо, и ни одной — для внешнего блеска.

(6) «Более достойно уважения, — говоришь ты, — расходование средств на книги, чем
на коринфские66 картины». Во всех случаях плохо то, что превосходит меру. Почему ты
считаешь нужным прощать человеку, гоняющемуся за шкафами из цитрусового дерева
и слоновой кости, разыскивающему собрания или неизвестных, или достойных порица-
ния авторов и зевающему от скуки среди такого множества книг, человеку, которому
больше всего удовольствия доставляют обложки и заглавия принадлежащих ему
томов?

(7) Поэтому у самых ленивых ты увидишь любые риторические и исторические сочине-

ния, ящики, нагромождённые до потолка. И ведь уже в банях и купальнях [стоят] поли-
рованные книжные шкафы как необходимое убранство дома. Я вполне мог бы простить
[это собирательство], если бы оно возникало из чрезмерной тяги к научным заняти-
ям, — в данном же случае эти собранные творения великих умов, с портретами авто-
ров, расставленные по порядку, приобретаются для вида и украшения стен.

X. (1) Что же касается тебя, ты с трудом избрал тот или иной образ жизни, и на тебя, не
имеющего опыта, общественные или личные неудачи набросили сети, которые ты не
можешь ни распутать, ни разорвать.

Представь себе, что люди, скованные кандалами, вначале с трудом передвигают отяго-
щённые путами ноги. Затем, когда они решили не досадовать на это, а терпеть, необхо-
димость приучает их переносить [тяготы] мужественно, а привычка — легко. В любом
образе жизни ты обретёшь отраду, спокойствие и удовольствие: если не захочешь, счи-
тай, что ты проводишь жизнь скорее дурную, нежели достойную зависти. (2) Ничем
другим природа не стала у нас знаменита больше, как тем, что она придумала в каче-
стве успокоения от несчастий привычку, быстро обращая в приятное самое тяжёлое,
поскольку знала, для каких горестей мы рождаемся. Никто не сохранил бы твёрдости,
если бы частое повторение несчастий имело ту же самую силу, что и первый удар.

(3) Все мы связаны с судьбой67: у одних цепь золотая и слабо натянутая, у других —
тугая и из грубого металла. Но не всё ли равно? Одна и та же стража окружает всех;
связаны также и те, кто заковал [других], если ты случайно не считаешь, что цепи сле-
ва68 менее тягостны: одного сковывают почести, другого — богатства; одних угнетает
знатность, других — низкое положение; у одних чужая власть сидит на шее, у дру-
гих — своя собственная; одних удерживает на одном месте изгнание, других — жрече-
ские должности69. Вся жизнь — рабство.

(4) Следовательно, нужно освоиться со своим положением и как можно меньше жало-
ваться на него: пользоваться всем тем, что оно имеет в себе хорошего. Не существует
ничего столь неприятного, в чём невозмутимый дух не обрёл бы утешения. Часто
небольшие участки для застройки становились доступными для нужд многих благодаря
искусству землемера, и [их] расположение делало любой скудный клочок земли при-

12
годным для жилья. Прибавь к трудностям расчёт: у людей, разумно несущих [своё бре-
мя], суровое может смягчаться, трудное — облегчаться, тягостное — меньше угнетать.

(5) Кроме того, не нужно позволять страстям заходить далеко, но давайте заставим их
скользить по поверхности, так как полностью ограничить их невозможно. Пренебрегши
тем, чего либо достичь нельзя, либо можно с трудом, давайте стремиться к тому, что
находится вблизи и соприкасается с нашими надеждами, но давайте усвоим, что всё
одинаково ничтожно, всё, различающееся снаружи, равно пусто внутри.

Давайте не будем завидовать вышестоящим70: то, что казалось возвышенным, представ-

ляет собой обрыв. (6) Напротив, те, кого неблагоприятный жребий поставил в риско-
ванное положение, будут в большей безопасности, по собственной воле избавляя своё
высокомерие от выдающихся дел и, по мере возможности, выбирая удел более скром-
ный.

Правда, есть многие, которым по необходимости нужно пребывать на своей вершине, с

которой они не могут спуститься иначе как падая; пусть они утверждают, что это — их
величайшее бремя, так как они вынуждены нести его ради других, и что они не возвы-
шены, а как бы пригвождены [к своему месту]. Справедливостью, снисходительной
кротостью, щедрой и мягкой властью пусть они неутомимо добиваются средств для
обеспечения благоприятных обстоятельств, в надежде на которые они висели бы [над
пропастью] более или менее безопасно. Однако ничто не могло бы спасти их от этих
душевных колебаний так, как установление какого-либо предела постоянному росту
[их влияния], но не предоставление судьбе решения прекратить [его]; впрочем, пусть
предостерегающие примеры побуждают их, по крайней мере, всё время оставаться по
сю сторону [пропасти]: в этом случае некоторые страсти будут терзать душу, но, огра-
ниченные, не приведут ни к безмерности, ни к непостоянству.

XI. (1) Эти мои рассуждения71 относятся к людям несовершенным, заурядным и недо-
статочно разумным, а не к мудрецу. Ему не нужно двигаться боязливо и осторожно.
Ведь ему свойственна такая уверенность в себе, что он идёт навстречу судьбе без коле-
баний и никогда не подчинится ей. У него нет оснований её бояться, так как не только
имущество, владения и положение, но также и своё тело, глаза, руки, всё то, что в
состоянии сделать жизнь более ценной, и самого себя он рассматривает как преходящее
и живёт так, как будто получил ссуду и готов возвратить её без сожаления по требова-
нию.

(2) И не потому он мало ценит себя, так как знает, что не принадлежит сам себе, но во
всём он будет проявлять такую старательность, такую осмотрительность, с какими бла-
гочестивый и добродетельный человек обыкновенно соблюдает таинства веры.

Всякий раз как будет приказано возвратить72 [то, чем он владеет], он не станет жало-
ваться судьбе, но скажет: (3) «Благодарю тебя за то, чем я обладал. Поистине твоим
имуществом владел я как большой наградой, но так как ты приказываешь, я отдаю
[это], уступаю с признательностью и готовностью. Если ты захочешь, чтобы у меня
было что-нибудь твоё, я и дальше буду сберегать [это]; если же ты решаешь иначе, я,
безусловно, возвращаю без колебаний и серебро, и деньги, и дом, и своих рабов».

[Если] к нам обратится природа73, которая предоставила нам первый заём, мы ей ска-
жем: «Прими душу лучшей, чем ты [её] дала. Я не уклоняюсь и не противлюсь. Я доб-
ровольно отдаю тебе приобретённое, которое ты вручила мне, хотя я не понял этого:
бери».

13
(4) Возвратиться туда, откуда ты пришёл: что [в этом] тягостного? Плохо проживёт
всякий, кто не сумеет достойно умереть. Поэтому ему нужно снизить первоначальную
стоимость [его] достояния, и [такую] жизнь следует отнести к малоценным. «Нам нена-
вистны гладиаторы, — говорит Цицерон74, — если они всячески стремятся сохранить
себе жизнь, — мы рукоплещем [им], если они открыто выражают презрение к ней».
Пойми, что то же самое происходит и с нами. Ведь страх смерти часто служит её при-
чиной. (5) И та [самая] судьба, которая устраивает для себя развлечения, говорит: «Для
чего мне щадить тебя, трусливое и дрожащее существо? Ты ещё больше изранишься и
изувечишься, так как не умеешь подставить горло; а ты, встречающий удар меча не с
втянутой шеей и не с поднятыми для защиты руками, но мужественно, и жить будешь
дольше, и умрёшь легче». (6) Тот, кто будет бояться смерти, никогда ничего не сделает
как смелый человек; а тот, кто усвоит, что это для него установлено как незыблемый
договор, будет жить в соответствии с [этим] принципом и в то же время, выказав твёр-
дость духа, добьётся того, чтобы никакие случайности не оказались для него неожидан-
ными. Ведь предусматривая всё, что может произойти, как будто [оно обязательно]
предстоит, он смягчит натиск всех бед, которые не приносят ничего внезапного людям
подготовленным и ожидающим их, — тяжёлые несчастья приходят к беспечным и
помышляющим лишь о счастливом.

В самом деле, болезни, лишения, бедствия, пожары — всё это можно предвидеть. «Я
знал, (7) в какое беспокойное жилище поместила меня природа. Столько раз по сосед-
ству со мной призывали на помощь! Столько раз перед [моим] порогом факельные огни
предшествовали безвременным похоронам. Часто вблизи раздавался грохот обруши-
вающегося строения. Многих из тех, кого свели со мной форум75, курия76, беседа, похи-
тила смерть77 и разделила руки, скреплённые общим товариществом. Стоит ли удив-
ляться, что, наконец, и ко мне подступили те опасности, которые постоянно блуждали
вокруг меня?» Дело в том, что большинство людей не помышляет о бурях предстояще-
го плавания.

(8) В значительном деле я никогда не буду стыдиться второстепенного автора. Пуб-

лий78, превосходящий [другие] трагические и комические дарования, много раз остав-
лял шутовской вздор и болтовню, обращённую к галёрке, и среди многого другого,
более весомого по сравнению с трагическим стилем, не говоря уже о комическом,
высказывал и следующее:

«Что может случиться со всеми, то может и с каждым случиться».

Если кто-нибудь примет это близко к сердцу и так отнесётся ко всем чужим бедам,
огромное количество которых происходит ежедневно, как будто бы им открыт свобод-
ный доступ и к нему самому, он укрепит себя задолго до того, как они смогут его
настигнуть.

(9) Слишком поздно душа приучается к перенесению опасностей, [и уже] после [самих]
опасностей. «Я не предполагал, что это произойдет»79, и «Могли ты поверить, что это
когда-нибудь случится?» Но почему же нет? Есть ли такие богатства, за которыми по
пятам не следовали бы нужда, нищета и бедность? Где то высокое положение, претек-
сте80, авгурскому жезлу81 и патрицианской обуви82 которого не сопутствовали бы вре-
тище, изгнание, бесчестье, множество унижений и величайшее презрение? Есть ли
такая власть, которой не были бы уготованы крах, падение, властитель и палач? Эти

14
[крайности] разделены небольшими промежутками, — лишь мгновение пролегает меж-
ду троном и коленями врага.

(10) Итак, знай, что всякое положение переменчиво, и всё, что случается с другим,
может случиться также и с тобой83. Ты богат; но неужели богаче Птолемея?84 Когда
Гай, его дальний родственник, новый хозяин, открыл для него дом Цезаря, чтобы
закрыть свой, тот нуждался в хлебе и воде. В то время как он владел столькими реками,
истоки и устья которых находились в его землях85, он вымаливал хоть каплю воды. Он
погиб во дворце родственника от голода и жажды, между тем как наследник устроил
ему, терпевшему голод, похороны за счёт государства.

(11) Ты занимал высшие почётные должности; но неужели столь высокие, столь неве-
роятные, столь всеобъемлющие, как Сеян?86 В тот день, когда сенат низверг его, народ
разорвал его на куски. От того, кому боги и люди предоставили всё, чем можно было
его одарить, не осталось ничего, что получил бы палач.

(12) Ты царь; не привести ли тебе в пример Креза87, который по приказанию взошёл на

костёр и увидел, что он гаснет, случайно пережив не только своё царство, но даже и
свою смерть?

Или Югурту88, который, внушая ранее страх римскому народу, в течение года служил
ему в качестве зрелища?

Птолемея89, африканского царя, и Митридата — армянского90 мы видим среди узников

Гая: один был отправлен в изгнание, другой добивался быть отпущенным под честное
слово.

При такой изменчивости и круговращении происходящего, если ты не предусматрива-

ешь всего, что может случиться, ты позволяешь нанести себе удар враждебным обстоя-
тельствам, которые ослабляет всякий, кто предвидит их91.

XII. (1) На основании этого важнейший [вывод] будет [заключаться в том], чтобы мы, с
одной стороны, не стремились к бесполезному, а с другой, чтобы не трудились бесцель-
но, то есть, чтобы мы не жаждали страстно того, чего не можем достичь, а достигнув,
не поняли бы суетность наших желаний слишком поздно, после глубокого стыда. Дру-
гими словами, чтобы либо усилия наши не были тщетными и безрезультатными, либо
результат не оказался недостойным усилий. Ведь угрюмость обыкновенно появляется в
том случае, когда успех или не достигнут, или его стыдятся.

(2) Нужно ограничить беготню, каковая свойственна большинству людей, снующих по

домам, театрам, форумам. Они посвящают себя чужим делам, всегда подобные людям,
чем-то занимающимся. Если ты спросишь кого-либо из них, выходящего из дому:
«Куда ты? Что ты затеваешь?» — он ответит тебе: «Не знаю, клянусь Геркулесом! Но
кого-нибудь увижу, что-нибудь сделаю!» (3) Они бродят без цели в поисках дела и
занимаются не тем, что наметили, а тем, на что наткнулись. Их беготня пуста и бес-
смысленна, как у муравьёв, ползающих налегке по деревьям: [сначала] — к самой вер-
шине, а затем — вниз. Большинство людей ведёт подобную им жизнь, которую по всей
справедливости можно было бы назвать беспокойным бездействием. (4) Можно было
бы пожалеть некоторых, несущихся, как на пожар: до такой степени они толкают
встречных и торопят себя и других. А между тем, они спешат, либо намереваясь при-
ветствовать кого-нибудь, кто [вовсе] не собирается отвечать [им], либо сопровождать
или похороны неизвестного [им] человека, или бесконечно тяжущихся — в суд, или же,

15
зачастую, помолвленных — на праздник по случаю обручения, следуя за носилками, а в
некоторых местах и [собственноручно] неся их. Затем, возвращаясь домой, [отягчён-
ные] ненужной усталостью, они клянутся, что сами не знают, для чего они ушли и где
были, намереваясь на следующий день бродить по тем же самым местам.

(5) Итак, всякий труд должен быть направлен к какой-либо цели, чего-то достигать.
Не усердие тревожит беспокойных, но ложные представления о вещах подстрекают
безрассудных. Ведь они даже не пошевелятся без надежды на что-либо: их манит види-
мость чего-то, а бесцельность этого [их] пленённый ум ясно не обнаруживает. (6)
Таким же образом каждого из тех, кто выходит [из дому] для увеличения толпы, водят
по городу ничтожные и маловажные дела, и утренний свет выгоняет [на улицу] не
знающего, чем заняться. Он, бесцельно обивая пороги многих, приветствует одного за
другим всех номенклаторов92, и, выгнанный многими, никого не может застать дома с
бо́льшим трудом, чем самого себя93.

(7) Из этого зла проистекает другой отвратительнейший порок — наушничество, а так-

же выискивание как явного, так и скрытого и осведомлённость о многом, что небез-
опасно ни говорить, ни слушать.

XIII. (1) Я полагаю, что, следуя Демокриту94, я начинаю так: «Тот, кто захочет жить
спокойно, пусть не занимается много ни частными, ни общественными делами» —
[это], разумеется, [о том, кто] предаётся бесполезному. Ведь если есть необходимость,
то и в личном, и в общественном плане нужно заниматься не только многим, но бесчис-
ленным; когда же никакой общепринятый долг нас не призывает, следует ставить пре-
дел делам. (2) Ведь тот, кто занимается многим, часто даёт судьбе власть над собой,
которую безопаснее всего испытывать редко, а впрочем, всегда иметь её в виду и нико-
им образом не льстить себе надеждой на её верность: «Я отправлюсь в плавание, —
разве только что-нибудь случится» и «Я стану претором, — разве только что-нибудь
помешает» и «Мне подойдёт торговля, — разве только что-нибудь приключится».

(3) Вот почему мы можем сказать, что у мудреца ничего не происходит вопреки ожида-
нию. Мы [считаем, что] он ограждён не от людских несчастий, а от заблуждений: у
него всё случается в соответствии не с его желаниями, а предположениями. В особен-
ности же он предвидит, что что-то может противодействовать его замыслам. Без сомне-
ния, скорбь из-за обманутых желаний не столь тягостно поражает ту душу, которой не
при всех обстоятельствах можно было обещать успех95.

XIV. (1) Также и мы должны быть гибкими, чтобы не слишком привыкать к чему-то
определённому; чтобы не идти туда, куда нас может привести случай; чтобы не
испытывать страха из-за перемен [в своих] планах или положении, лишь бы нас не
обуяла переменчивость, порок, враждебнейший покою. Ведь и постоянство неизбежно
может быть мучительным и горестным для того, у кого судьба часто что-нибудь отни-
мает, — переменчивость же, нигде себя не ограничивающая, гораздо тягостнее. То и
другое враждебно безмятежности: и не уметь ничего изменить, и ни в чём не проявлять
терпения.

(2) При всех обстоятельствах душа должна от всего внешнего обратиться к самой
себе: пусть надеется на себя, радуется себе, созерцает своё, пусть уклоняется,
насколько возможно, от чуждого и приближается к самой себе, пусть не ощущает
потерь и даже неблагоприятное принимает снисходительно.

16
(3) Наш Зенон, после того как сообщили о кораблекрушении и он узнал, что всё его
имущество погибло, сказал: «Судьба предоставляет мне возможность более беспрепят-
ственно заниматься философией».

Философу Феодору96 тиран грозил смертью, и даже без погребения97: «Ты можешь так
решить, — сказал философ. — Мера [моей] крови в твоей власти; что же касается
погребения, о ты, глупец, ты считаешь, что для меня имеет значение, поверх земли или
под ней буду я истлевать».

(4) Кан Юлий98, муж необычайно великий, восхищению которым не мешает даже то,
что он родился в наше время, долго спорил с Гаем, и после того как этот Фаларид99 ска-
зал ему вслед: «Не слишком тешь себя пустой надеждой, я приказал тебя казнить»,
ответил: «Весьма благодарен, император». Я в раздумье [относительно того], что́ он
имел в виду. (5) Ведь мне многое приходит в голову. Хотел ли он высказать свою обиду
и показать, насколько велика жестокость [Гая], если [даже] смерть является благодея-
нием? Или он порицал Гая за [его] обычное безумие? Ведь выражали благодарность
даже те, дети которых были казнены, и те, имущество которых было отнято. Или он
охотно принял [смерть] — как свободу? Что бы ни было, ответил он с большим муже-
ством. (6) Кто-нибудь скажет: «После этого Гай мог приказать ему жить». Кан этого не
опасался. Ему была известна надежность подобных приказов Гая. Веришь ли, остаю-
щиеся до казни десять дней он провёл без всякого волнения? [Просто] невероятно, что́
этот человек говорил, что́ он делал, насколько был спокоен. (7) Он играл в камешки100,
когда центурион101, ведя за собой толпу обречённых на казнь, приказал также собирать-
ся и ему. Тогда он сосчитал камешки и сказал своему товарищу: «Смотри, как бы после
моей смерти ты не стал выдумывать, что выиграл». И затем, обращаясь к центуриону,
добавил: «Ты будешь свидетелем, что у меня одним камешком больше». Ты полагаешь,
Кан [действительно] был занят игрой? Он насмехался [над своим палачом].

(8) Скорбью были охвачены друзья, которым предстояло потерять такого человека:
«Почему вы печальны? — спросил он. — Вы стараетесь выяснить, бессмертны ли
души: я [это] скоро узна́ю». До самого своего конца он не переставал доискиваться
истины и собственную смерть хотел сделать предметом исследования.

(9) Его сопровождал приставленный к нему философ, и уже недалеко был холм, на
котором Цезарю как нашему богу приносились ежедневные жертвы. «О чём же, Кан, —
спросил философ, — ты размышляешь теперь? Какие мысли тебя занимают?» «В этот
быстротечнейший миг, — ответил Кан, — я решил выяснить, ощутит ли душа свой
уход». И он обещал, в случае если ему удастся что-нибудь узнать, обойти [каждого из]
друзей и объяснить им, каково [в это время] состояние души.

(10) Вот [какое] спокойствие в столь бедственном положении! Вот достойная вечности
душа, которая использует свою гибель для доказательства истины, которая, стоя на той
последней ступени, обращается с расспросами к уходящему духу, и не только вплоть
до самой смерти, но даже после смерти что-то познаёт: никто не философствовал доль-
ше! Не скоро забудут великого человека, и говорить о нём нужно с любовью: мы наве-
ки сохраним тебя в своей памяти102, благороднейший человек, великая жертва злодея-
ния Гая!

XV. (1) Но нисколько не приносит пользы устранение поводов для личной скорби. Ведь
иногда овладевает ненависть к роду человеческому, и предстаёт такое множество удач-
ливых негодяев, всякий раз когда подумаешь, сколь редка честность, сколь неведомо
[нам] бескорыстие и едва ли когда-нибудь, кроме тех случаев, когда [это] выгодно,

17
[знакома нам] верность. Вызывают также отвращение как выгоды, так и потери из-за
необузданных желаний, и честолюбие, не сдерживающее себя уже до такой степени,
что «блистает» в [своём] безобразии. [Тогда] душа погружается во мрак, и как после
ниспровержения добродетели, на которую невозможно надеяться и к которой бесполез-
но обращаться, [нас] объемлет тьма.

(2) Таким образом, мы должны стремиться к тому, чтобы все пороки толпы казались
нам не ненавистными, а смешными, [к тому, чтобы] подражать скорее Демокриту103,
нежели Гераклиту104. Ведь этот [последний], всякий раз как обращался к общественной
деятельности, проливал слёзы, тот [же] смеялся105. Этому всё то, чем мы занимаемся,
казалось тяжёлым трудом, тому — вздором. Итак, нужно всё смягчать и переносить
терпеливо: благоразумнее насмехаться над жизнью, нежели отчаиваться.

(3) Учти также, что бо́льшую услугу человечеству оказывает тот, кто смеётся над тем,
по поводу чего другой горюет: тот не перестаёт надеяться на благо, этот же неразумно
отчаивается в том, что́, по его мнению, невозможно исправить. Если поразмыслить обо
всём, то [можно заключить, что] не сдерживать смеха — это свойство более великой
души, по сравнению с той, которая отвечает слезами даже на легчайшие переживания и
не извлекает из такого устройства [человеческой жизни] ничего значительного, ничего
серьёзного и даже ничего достойного сожаления.

(4) Пусть каждый представит себе по отдельности всё то, из-за чего мы радуемся и гру-
стим, и [тогда] он поймёт, что истина заключается в следующих словах Биона: все заня-
тия людей подобны незавершённым делам, и их жизнь не более безупречна или строга,
нежели не из чего не вытекающее начинание.

(5) Но лучше спокойно воспринимать общественные нравы и человеческие пороки и не

впадать ни в смех, ни в слёзы. Ведь мучиться из-за чужих зол — значит быть вечно
несчастным, радоваться же чужим бедам — удовольствие бесчеловечное, подобно тому
как плакать и придавать своему лицу выражение печали, ибо кто-то хоронит дочь, —
значит проявлять бесполезное человеколюбие.

(6) Также и тебе в своих бедах следует вести себя так, чтобы воздать печали столько,
сколько требует она, а не обычай. Ведь многие льют слёзы, чтобы выставить их напо-
каз, и их глаза бывают сухи всякий раз, как зрители отсутствуют: они полагают, что
постыдно не плакать [тогда], когда [это] делают все. До такой степени глубоко укоре-
нилось это зло — зависеть от чужого мнения, что даже естественнейшая вещь —
скорбь стала притворной106.

XVI. (1) Далее следует обратить внимание на то, что обыкновенно по всей справедли-
вости служит источником огорчения и ввергает в беспокойство, а именно: исход [жиз-
ни] благородных людей печален: так, например, Сократ вынуждается умереть в тюрь-
ме107, Рутилий108 — жить в ссылке, Помпей и Цицерон — гнуть шею перед своими кли-
ентами109, знаменитый Катон110, живое воплощение добродетелей, закалываясь
мечом, — открыто бросать вызов одновременно и от своего имени, и от имени респуб-
лики. И надо терзаться [по поводу того], что судьба раздаёт столь несправедливые
награды; на что же теперь сможет надеяться каждый для себя, когда он видит, что
достойнейшие претерпевают наихудшее?

(2) Итак, что же? Рассмотри, каким образом каждый из них перенёс [свои беды], и если
они были смелы, позавидуй их прославленному мужеству. Если же они погибли мало-
душно и трусливо, то не стоит и говорить о потере111. Или они достойны того, чтобы ты

18
восхищался их доблестью, или не заслуживают, чтобы ты сожалел об их малодушии.
Ведь что же постыднее того, если величайшие мужи своей мужественной гибелью спо-
собствуют появлению робких [людей]? (3) Давайте навсегда прославим достойного
похвал и скажем: тем мужественнее, тем счастливее ты, [кто] избежал негодяев, несча-
стий, зависти, болезни, ускользнул от тюрьмы. Кажется, что пред богами ты не [только]
не достоин плачевной участи, но [даже] не заслуживаешь [того], чтобы отныне судьба
могла тебе что-либо [причинить]. К ускользающим же [от неё] и в самой смерти
оглядывающимся на жизнь должна быть применена сила.

(4) Я не буду оплакивать никого: ни радующегося, ни скорбящего: тот осушил мои слё-
зы сам, этот своими слезами доказывает, что недостоин никаких [слёз]. Я стану оплаки-
вать Геркулеса112, так как он сгорел живьём, или Регула113, так как он был пронзён мно-
жеством гвоздей, или Катона114, так как он возобновил свои раны. Все они за ничтож-
ный отрезок времени обрели путь в вечность и умирая пришли к бессмертию.

XVII. (1) Существует и другая немаловажная причина для беспокойства — если ты

будешь боязливо притворяться и ни в чём не проявлять естественности, какова жизнь
многих, лживая и построенная на видимости.

Ведь мучают постоянное наблюдение за самим собой и страх быть замеченным в

отступлении от обычного, и мы никогда не избавляемся от тревоги при мысли о том,
что нас столько раз оценивают, сколько раз на нас смотрят. Ибо, с одной стороны, слу-
чается многое, что обнаруживает [наши истинные цели] против [нашей] воли, а с дру-
гой, — пусть и хорошо удаётся столь великая осторожность в отношении самого себя,
однако не безмятежна и безрадостна жизнь постоянно носящих маску.

(2) А сколько удовольствия приносит неподдельная и сама по себе бесхитростная про-

стота, ничего своим поведением не скрывающая! Однако и такая жизнь, если для всех
всё открыто, подвергается опасности презрения. Ибо есть такие [люди], которые с пре-
небрежением отвергают всё то, к чему они подходят ближе.

Но не существует опасности для добродетели, будучи на глазах, утратить ценность:

лучше быть презираемым из-за простоты, чем испытывать мучения из-за постоянного
притворства. Однако давайте в [этом] деле соблюдать меру: существует большая разни-
ца, живёшь ли ты просто или беспечно.

(3) Время от времени нужно уходить в себя: ведь постоянное пребывание среди людей,
не похожих [на нас], нарушает наше внутреннее спокойствие115, разжигает страсти и
бередит всё то, что есть в душе уязвимого и неисцелённого. Однако обязательно нужно
сочетать и чередовать уединение и общение: первое вызовет у нас потребность в
людях, второе — в нас [самих], и одно будет лекарством от другого. Ненависть к толпе
будет исцеляться одиночеством, отвращение к одиночеству — толпой.

(4) И нельзя всегда держать душу в постоянном напряжении, но нужно отвлекаться

для развлечений. Сократ не стыдился играть с детьми; Катон, утомлённый обществен-
ными заботами, тешил душу вином116; Сципион117, этот триумфатор и солдат, плясал,
не слишком изнеживая себя, как теперь в обычае у людей, сама походка которых рас-
слаблена даже больше, чем у женщин, но [плясал] так, как во время игр и праздников
энергично отплясывали обыкновенно знаменитые древние мужи без боязни потерпеть
ущерб, и даже на глазах у своих врагов.

19
(5) Нужно давать отдых душе: отдохнув, она станет здоровее и бодрее. Как от пло-
доносных полей не следует требовать [постоянного урожая], так как, если им никогда
не давать отдыха, их плодородие быстро истощится118, так и силы души надломит
постоянный труд. После небольшого расслабления и отдыха душа вновь обретёт силы.

Неутомимый труд души становится источником некоего отупения и вялости.

(6) Люди не устремлялись бы к забавам и развлечениям с такой страстью, если бы они

не доставляли некоего естественного удовольствия. Но частое злоупотребление ими
лишит душу всякой твёрдости и силы. Ведь и сон необходим для подкрепления, однако
если он будет длиться без перерыва день и ночь, то это будет смерть. Больша́я разница,
оставляешь ли ты что-нибудь [на время] или прекращаешь [совершенно].

(7) Создатели законов установили праздничные дни, чтобы люди принуждались к весе-
лью официально, как бы противопоставляя труду необходимую умеренность. И некото-
рые великие мужи, как я сказал, устраивали себе ежемесячные праздники в определён-
ные дни; некоторые [же] каждый день делили между отдыхом и трудом. Можно упомя-
нуть, например, Азиния Поллиона119 (великого оратора), которого никакое дело дольше
4 часов пополудни не удерживало. Он даже писем после этого часа не читал, чтобы не
возникло каких-нибудь новых хлопот, но за весь день отводил для отдыха эти два
часа120. Некоторые отдыхали в середине дня и на дополуденное время откладывали
какое-либо более лёгкое занятие. Также и наши предки запрещали вносить в сенат
новое предложение после 4 часов пополудни. Солдаты распределяют караульные служ-
бы121, и свободна от повинностей ночь у тех, кто возвращается из похода.

(8) Надо заботиться о душе и время от времени давать ей отдых, который служил бы ей
пищей для поддержания сил. Кроме того, нужно прогуливаться на широких бульварах,
чтобы под открытым небом и на вольном воздухе дух обогащался и возвышался. Ино-
гда езда и ходьба, перемена мест, званый обед и более или менее обильное питьё вдох-
нут [в душу] бодрость. Подчас нужно доходить даже до опьянения, но так, чтобы оно
не уничтожило нас, а смирило. Ведь оно разгоняет заботы, потрясает душу до самых
глубин и исцеляет как от некоторых болезней, так и от скорби. И не из-за своеволия
речи изобретатель вина был назван Либером122, но потому, что он освобождает душу от
рабства у забот, охраняет её, одушевляет и делает её более смелой во всех предприяти-
ях.

(9) Но как [в пользовании] свободой, так и [в употреблении] вина полезна умеренность.

Считают, что Солон123 и Аркесилай124 были склонны к вину. Катона упрекали в пьян-
стве125. Всякий, кто бросит ему такой упрёк, легче докажет, что этот порок благопри-
стойный, нежели [то, что] Катон достоин презрения.

Однако не нужно злоупотреблять этим, чтобы душа не приобрела вредную привычку, и

всё же иногда необходимо подстрекать душу к весёлости и свободе и на короткое вре-
мя отвлекаться от строгой воздержанности.

(10) Ведь либо мы следуем греческому поэту: «Иногда и безумствовать приятно»126,

либо Платону127: «Ошибочно [человек], владеющий собой, постучался в поэтические
двери», либо Аристотелю: «Не было ни одного великого ума без примеси безумия».
Сказать что-либо значительное, возвысившись над остальными, способен лишь потря-
сённый дух.

20
(11) Когда он презрел повседневное и обыденное и в священном вдохновении поднялся
над всеми, тогда только возвестил он нечто более или менее великое бренными устами.
Не может душа достичь ничего и унестись в заоблачные выси128, пока она не вышла за
пределы себя129; ей надлежит уклониться от обычного, возвыситься и, закусив удила,
увлечь своего руководителя, ведя [его] туда, куда он устрашился бы взойти самостоя-
тельно.

(12) У тебя есть, дражайший Серен, то, посредством чего можно сохранить безмятеж-
ность и восстановить её; то, что противодействует подкрадывающимся порокам; одна-
ко ты должен знать, что для оберегающих [столь] непрочное достояние никакое из этих
[средств] не является достаточно надёжным, если колеблющуюся душу не окружает
ревностная и неусыпная забота.

ПРИМЕЧАНИЯ

• В комментариях, посвященных пояснению отдельного имени или термина, ключевое

слово выделяется курсивом; в противном случае комментарию предпосылается фраг-
мент текста, к которому он относится, также выделенный курсивным начертанием.
• 1Анней Серен, префект городской стражи при Нероне, — друг Сенеки, адресат его
трактатов «О твердости мудреца», «О досуге» и «О безмятежности духа». В скорбных
словах о преждевременной кончине Серена Сенека говорит в письме к Луцилию 63, 14,
15 (Сенека Луций Аней. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии / Перев. с лат. С.
Ошерова, М., 1986).
• 2…которую везде можно достать. В латинском тексте: «…которая нигде не будет
отсутствовать».
• 3…не вызывающая пресыщения. В латинском тексте: «…которая не пойдет обратно
(оттуда), куда она вошла».
• 4О таком же глубоком душевном разладе говорится в письме 56 к Луцилию: «(10)
…иногда она (тяга к роскоши) по-видимости отступает, а потом опять донимает мни-
мых сторонников воздержности и посреди приступа бережливости тянется к покину-
тым, но не преданным осуждению удовольствиям, — тянется скрытно и оттого еще
сильнее».
• 5…к пурпурной кайме. См. об этом примеч. 31.
• 6Зенон из Китиона на о-ве Кипре (ок. 336—264 гг. до н. э.) — ученик киника Кратеса,
основатель стоической философской школы в Афинах, основоположник стоического
учения, учитель Клеанфа. Считал, что высшее благо состоит в добродетели. Благодаря
своим нравственным качествам пользовался большим уважением у афинян, которые
подарили ему золотой венок, и у жителей Кипра, которые поставили ему почетную
колонну. Сочинения Зенона не сохранились.
• 7Клеанф из Асса в Троаде (331—232 гг. до н. э.) — древнегреческий философ-стоик,
ученик Зенона и, после его смерти, с 263 г. до н. э., — глава стоической школы. По пре-
данию, зарабатывал на жизнь тяжелым физическим трудом, чтобы иметь возможность
учиться философии. Клеанф проповедовал апатию (бесстрастие) и аскетический отказ
от радостей жизни. По некоторым сведениям, проводя на практике свои принципы
крайнего аскетизма, Клеанф умер (однако уже в почтенном возрасте), добровольно
уморив себя голодом. От его сочинений сохранились только названия.
• 8Хрисипп (280—207 гг. до н. э.) из Сол в Киликии — ученик Клеанфа, знаменитый
философ-стоик, был третьим (после ее основателя Зенона) главой стоической школы в

21
Афинах. Придал окончательную форму учению Старшей Стои. При нем стоическая
школа стала самой влиятельной из афинских школ. Отличался остроумием и диалекти-
ческим талантом. Хрисиппу приписывают 705 сочинений. Кроме того, он был автором
комментариев к Гомеру, Гесиоду и Пиндару. Сочинения его известны лишь по цитатам
и пересказам, сохранившимся у других древних авторов.
• 9…что зависит от постороннего суждения. В латинском тексте: «…что относится к
ценителю».
• 10…как бы не висеть постоянно (словно над пропастью), уподобляясь тому, кто
близок к падению… В латинском тексте: «…как бы не висеть постоянно, уподобляясь
собирающемуся упасть, и, как бы, возможно, не более, чем…».
• 11εὐθυµίαν — в переводе с древнегреческого языка: «хорошее расположение духа»,
«спокойствие духа».
• 12Демокрит из Абдеры во Фракии (род. между 470 и 460 гг. до н. э. — ум. в 370 г. до
н. э.) — великий древнегреческий философ-материалист, атомист, ученик основателя
древнегреческой атомистики Левкиппа. Демокрит в сочинении «О цели» считает, что
«цель жизни — хорошее расположение духа, которое не тождественно с удовольстви-
ем, как некоторые, не поняв как следует, истолковывают, но такое состояние, при кото-
ром душа живет безмятежно и спокойно, не возмущаемая никаким страхом, ни боязнью
демонов, ни какой-либо другой страстью» (Материалисты Древней Греции: Собрание
текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура / Под ред. М. А. Дынника. М., 1955. С. 154.
Фрагм. 45). Известны многочисленные сочинения Демокрита по различным отраслям
науки того времени: этике, физике, естественной истории, математике, технике, музы-
ке. Они дошли до нас лишь в скудных отрывках.
• 13tranquillitatem. В переводе с латинского языка «спокойствие», «безмятежность».
Идеал для стоика — мудрец, достигший бесстрастия («апатии»: от греческого ἀπά-
θεια — бесстрастие, невозмутимость) и безмятежности («атараксии»: от греческого ἀτα-
ραξία — невозмутимость, хладнокровие, спокойствие).
• 14…не прерывает этой радости. Также в письме 59: «(14) …Мудрец полон радости,
весел и непоколебимо безмятежен, он живет наравне с богами».
• 15…каждый узнает тот, который принадлежит именно ему. В латинском тексте:
«…каждый узнает свою долю».
• 16…как неким язвам прикосновение хотя и вредит, но доставляет удовольствие… В
латинском тексте: «…как некие язвы устремляются к рукам, собирающимся повредить,
и получают удовольствие от прикосновения…».
• 17…например, переворачиваться в постели на другой, еще не уставший бок, прини-
мая то одно, то другое положение. В латинском тексте: «…например, переворачивать-
ся и менять еще не уставший бок и двигаться туда и сюда в одном и другом положе-
нии».
• 18Ахилл (Ахиллес) — герой Троянской войны, сын Пелея, царя мирмидонян во Фтии
(Фессалия), и морской богини Фетиды, внук Эака. Переменчивость Ахилла, наделенно-
го красотой, ловкостью, быстротой, силой, ярко обрисована в «Илиаде»: его гнев, горе,
доброта, великодушие, верность в дружбе не знают границ. Особенно ярко беспокой-
ство и переменчивость Ахилла проявляются при описании Гомером его горя после
гибели Патрокла (Илиада. XXIV, 9—11): «вспоминая его, мощного, он проливал слезы,
то на бок ложась, то затем запрокинутый навзничь, то ниц упавший» (перевод мой. —
Н. Т.).
• 19Кампания — приморская область в средней Италии, между Лацием и Луканией.
Имеет вулканическое происхождение, что является главной причиной ее необыкновен-
ного плодородия (она называлась даже Campania felix). Славилась урожаями пшеницы,
фруктов и винограда. Красотой местоположения, богатством природы и здоровым кли-
матам Кампания привлекала к себе римскую знать: здесь находились роскошные вил-
лы, а также знаменитый курорт Байи.
22
• 20Но эта прелестная область уже вызывает отвращение. В латинском тексте: «Но
прелестное уже с отвращением».
• 21Бруттий — юго-западная оконечность Италии («носок сапога»), ныне — Калаб-
рия; Бруттий славился богатыми лесными выгонами, где местные племена занимались
скотоводством.
• 22Лукания — область на западном побережье Южной Италии, между Кампанией,
Апулией и Бруттием. В горах, на высотах от 400 до 1000 м, произрастали дубовые и
каштановые леса.
• 23Тарент — город в Калабрии (Южная Италия), колония лакедемонян (основана в
VIII в. до н. э.), ныне — Таранто. Находится на берегу Тарентинского залива, в чрезвы-
чайно приятной и плодородной местности. Был крупным центром ремесленного произ-
водства и посреднической торговли. Полибий обращает внимание на выгоды местопо-
ложения Тарента: всякий, кто направляется из Сицилии или Эллады в какой-либо из
городов Великой Греции, высаживается в Таренте и совершает в этом городе торговые
сделки и обмен товаров.
• 24Тит Лукреций Кар (род. ок. 99 — ум. в 55 г. до н. э.) — древнеримский философ и
поэт, один из крупнейших представителей античного атомистического материализма,
последователь Демокрита и Эпикура. Счастье, по Лукрецию, состоит в ограничении
желаний, в невозмутимости, хладнокровии и абсолютном спокойствии (атараксии), в
познавательной деятельности, которая избавляет человека от страха перед смертью и
перед богами. В знаменитой философской поэме Лукреция «О природе вещей» есть
стихи, перекликающиеся с тем, что излагает Сенека (кн. 3):

1060 Часто палаты свои покидает, кому опостылел

Собственный дом, но туда возвращается снова внезапно,
Не находя вне его никакого себе облегченья;
Вот он своих рысаков сломя голову гонит в именье,
Точно спешит на пожар для спасенья горящего дома,
Но начинает зевать, и порога еще не коснувшись,
Иль погружается в сон тяжелый, забыться желая,
Или же в город спешит поскорее опять возвратиться.
Так-то вот каждый бежит от себя и, понятно, не может
Прочь убежать, поневоле с собой остается в досаде,
1070 Ибо причины своей болезни недужной не знает.
(Лукреций. О природе вещей / Редакция латинского текста и перевод
Ф. А. Петровского. Л., 1946. Строки 1060—1070.)

Та же мысль раскрывается в письмах Сенеки к Луцилию; см. письмо 28: «(1) …Пусть
бы ты уехал за широкие моря, пусть бы, как говорит наш Вергилий, города и берега
исчезли, — за тобою везде, куда бы ты ни приехал, последуют твои пороки. (2) То же
самое ответил на чей-то вопрос и Сократ: “Странно ли, что тебе нет никакой пользы от
странствий, если ты повсюду таскаешь сам себя? — Та же причина, что погнала тебя в
путь, гонится за тобою. Что толку искать новые места, впервые видеть города и стра-
ны? Сколько ни разъезжай, всё пропадет впустую. Ты спросишь, почему тебе невоз-
можно спастись бегством? От себя не убежишь!”» Ср. также письмо 69: «(1) Мне не
хочется, чтобы ты странствовал и скакал с места на место: во-первых, частые пере-
езды — признак нестойкости духа, который, пока не перестанет блуждать да озираться
вокруг, не сможет утвердиться в привычке к досугу. Чтобы держать в узде душу, спер-
ва останови бег тела».

23
• 25…до каких же пор одно и то же? Для сравнения приводим отрывок из письма 24:
«(26) И некоторые, устав и делать и видеть одно и то же, пресыщаются и чувствуют
даже не ненависть, а отвращение к жизни; и к нему же толкает нас сама философия,
если мы говорим: “Доколе всё одно и то же? Снова просыпаться и засыпать, чувство-
вать голод и утолять его, страдать то от холода, то от зноя? Ничто не кончается, всё
следует одно за другим по замкнутому кругу. Ночь настигает день, и день — ночь, лето
переходит в осень, за осенью спешит зима, а ей кладет предел весна. Всё проходит,
чтобы вернуться, ничего нового я не делаю, не вижу, — неужто же это не надоест
когда-нибудь до тошноты?”»
• 26Афинодор — философ-стоик I в. до н. э. из Тарса, учивший в Риме, Аполлонии и
Эпире, учитель, друг и советник императора Октавиана Августа, который слушал его
лекции. Афинодор заведовал знаменитой Пергамской библиотекой и уничтожал в сочи-
нениях более древних стоиков все места, которые представлялись ему противоречащи-
ми «подлинному учению». Собственные его труды не сохранились. Плутарх («Катон»,
10—16) говорит о нем: «(10) Узнав, что Афинодор, по прозвищу “Горбун”, большой
знаток стоического учения, живет в Пергаме, но по старости лет самым решительным
образом отвергает какие бы то ни было дружеские связи с царями и властителями,
Катон … сам отплыл в Азию… (16) Возвратившись в Рим, он проводил время либо
дома в обществе Афинодора, либо на форуме…».
• 27Претор (лат. praetor, от praeitor «идущий впереди») — в Древнем Риме одно из выс-
ших должностных лиц. Это первоначальный титул римских консулов и диктаторов. С
366 г. до н. э. основной функцией претора, второго после консула сановника, стало осу-
ществление верховной судебной власти. С 247 г. до н. э. стали выбираться два претора:
praetor urbanus или urbis — претор по делам римских граждан и praetor peregrinus —
претор по делам иностранцев и по их взаимоотношениям с римскими гражданами. Пре-
тор имел право издавать эдикты, которые сыграли значительную роль в развитии рим-
ского права (так называемое преторское право). При Августе к преторам перешли обя-
занности других должностных лиц: вместо эдилов они стали заведовать устройством
игр, вместо квесторов — ведать государственной казной. Впоследствии число преторов
возросло до 16, при Нероне — до 18.
• 28…презрение к смерти… Стоик во имя заботы о благе государства способен жертво-
вать собой, как, например, Марк Атилий Регул (см. ниже). Некоторые же стоики конча-
ли жизнь самоубийством, если обстоятельства противоречили их моральным критери-
ям. Яркий пример — Катон Младший (см. ниже).
• 29…возраста… Возраст — не доказательство полноты жизни. Об этом очень вырази-
тельно сказано в письме 93: «(2) Заботиться нужно не о том, чтобы жить долго, а о том,
чтобы прожить довольно. Будешь ли ты жить долго, зависит от рока, будешь ли вдо-
сталь — от твоей души. Полная жизнь всегда долгая, а полна она, если душа сама для
себя становится благом и сама получает власть над собою. (3) Много ли радости про-
жить восемьдесят лет в праздности? Такой человек и не жил, и замешкался среди
живых, и не поздно умер, а долго умирал. Прожил восемьдесят лет! Но дело-то в том, с
какого дня его считать мертвым… Прожил восемьдесят лет! Нет, восемьдесят лет про-
существовал…»
• 30…поприще. Развивая тезис о пагубности перемены мест и объясняя причину веч-
ных изматывающих скитаний, Сенека выдвигает одно из важнейших положений стои-
ческой философии — принцип космополитизма; см. письмо 28: «(4) Важно, каким ты
приезжаешь, а не куда приезжаешь, — и потому ни к одному месту не должны мы при-
вязываться всей душой. Надо жить с таким убеждением: “Не для одного уголка я рож-
ден: весь мир мне отчизна”. (5) Будь тебе это ясно, ты не стал бы удивляться, что не
помогает новизна мест, когда ты, наскучив одной страной, перебираешься в другую:
ведь и первая пришлась бы тебе по душе, если б ты всё считал своим. А сейчас ты не
путешествуешь, но скитаешься и мечешься, гонимый с места на место поисками того,

24
что есть везде: ведь всюду нам дано жить правильно». О том же см. у Демокрита:
«Мудрому человеку вся земля открыта. Ибо для хорошей души отечество — весь мир»
(Материалисты Древней Греции. С. 171. Фрагм. 67).
• 31Консул (consul) — глава римской республики, высшая государственная должность в
Древнем Риме. В VI в. до н. э. после изгнания царей ежегодно стали избираться два
консула: до 367 г. до н. э. — только из патрициев, а затем — также из плебеев. По име-
нам консулов назывался каждый год. Консулы обладали гражданской и военной вла-
стью. Им должны были повиноваться все магистраты (должностные лица), кроме
народных трибунов. Консулы созывали сенат и народное собрание; докладывали сена-
ту все требующие обсуждения дела и наблюдали за исполнением принятых постановле-
ний, а также вводили посольства в сенат. До 366 г. до н. э. консулы обладали и высшей
судебной властью, которая затем была возложена на преторов. Кроме того, еще в 443 г.
до н. э. их цензовые и финансовые обязанности были переданы цензорам. Во время
войны консулы, возглавляя армии, организовывали военные походы, причем они имели
право производить набор солдат, назначать военных трибунов и в случае необходимо-
сти привлекать союзнические войска. Каждый из двух консулов командовал двумя
легионами (см. ниже), в каждом из которых было 6 трибунов, так что консула сопро-
вождали в походе 12 трибунов. По истечении своих полномочий консулы обязаны
были отдавать отчет в своих действиях перед народом. В случае внутренней или внеш-
ней опасности избирался диктатор — носитель временной неограниченной власти.
Консулы носили тогу с широкой пурпурной каймой; их сопровождали 12 ликторов
(телохранителей). В период империи должность консулов превратилась лишь в почет-
ный титул.
• 32Притан — один из носителей высшей государственной власти в Древней Греции
(буквально — правитель, властелин, повелитель). В Афинах пританом назывался пред-
ставитель каждой филы (вначале — родовая, впоследствии — территориально-полити-
ческая община), в течение 1⁄10 года занимавшийся текущими делами «буле» (Совета
пятисот). Об этом Совете см. ниже. Во многих государствах так назывались представи-
тели высшей государственной власти.
• 33Суфеты (лат. sufes, род. п. sufetis, от финикийского «шуфет» — судья, прави-
тель) — высшие выборные должностные лица в Карфагенском государстве. В суфеты
избирались 2 человека на 1 год. Они председательствовали в сенате, вносили законо-
проекты в народное собрание и иногда командовали войсками.
• 34…глашатаем… Глашатаи, например, сообщали заблаговременно о дне созыва оче-
редного народного собрания (см. ниже).
• 35Легион — римское воинское соединение различного количественного состава. Вна-
чале легион состоял из пехотинцев и всадников, впоследствии же он стал чисто пехот-
ным соединением. Его численный состав колебался в пределах 3000—6200 человек
пехотинцев, тогда как количество всадников редко превышало 300 человек. При Юлии
Цезаре конница совсем исчезла из легиона.
• 36Триарии (лат. triarii, от tres — три) — тяжеловооруженные пехотинцы в римском
легионе (их оснащение — щит, меч, копье, шлем, латы, поножи). Это были старые
заслуженные, самые опытные и храбрые солдаты, которые ставились в третьем ряду
(после hastati и principes), составляли резерв легиона и вводились в бой в самый крити-
ческий момент, когда и principes не могли его окончить. Отсюда поговорка: «res redit ad
triarios», т. е. «дело дошло до крайности» (Тит Ливий).
• 37…приносит пользу. О тайной силе добродетели сказано также в письме 74: «(25)
…Она не теряет величия, когда уходит в себя, отовсюду изгнанная, потому что вопреки
всему велик и несгибаем ее дух, совершенна мудрость, непреклонна справедливость».
О благе добродетели см. в письме 67: «(10) …Нет ничего величавее и прекраснее доб-
родетели, и всё, что делается по ее повелению, есть благо и потому желательно».

25
• 38«Тридцать тиранов» — олигархическое правительство (из 30 человек), избранное
при поддержке спартанцев в Афинах в 404 г. до н. э. после поражения Афин в Пелопон-
несской войне 431—404 гг. до н. э. Тридцать олигархов должны были подготовить
новую конституцию и управлять Афинами до ее вступления в действие, но не спешили
с ее выработкой. Они проводили массовый террор по отношению к сторонникам демо-
кратии. Благодаря поддержке Фив афинские демократы изгнали олигархов, и в 403 г. до
н. э. в Афинах была восстановлена демократическая конституция. Цицерон пишет об
этой тирании: «Если бы пресловутые Тридцать афинских правителей пожелали навя-
зать свои законы всем и если бы все афиняне радовались законам тиранов, то разве это
было бы основанием для того, чтобы законы эти были признаны справедливыми?»
(Цицерон. Диалоги. М., 1966. С. 102—105; перевод заново отредактирован В. О. Горен-
штейном).
• 39…тысячу триста граждан… За 8 месяцев своего господства «Тридцать тиранов»
казнили без суда 1500 афинских граждан.
• 40Ареопаг (название — от холма бога войны Ареса в Афинах, где проходили заседа-
ния ареопага) — высший судебный и контролирующий орган древних Афин, состояв-
ший в древнейшее время из родовых старейшин, а позднее — из представителей родо-
вой знати. Ареопаг осуществлял суд по важнейшим уголовным делам (главным обра-
зом, за предумышленное убийство), наблюдал за соблюдением государственной рели-
гии и контролировал деятельность государственных органов. Политический авторитет
ареопага был весьма высок.
• 41Государственный совет («буле») — второй по значению орган управления (после
народного собрания) в древних Афинах, состоявший из 500 членов, почему и назывался
Советом пятисот. Это был высший административный орган исполнительной власти,
ведавший делами государственного хозяйства и осуществлявший государственный
контроль (управлял финансами, государственным имуществом, наблюдал за чеканкой
монет, флотом, арсеналом, за благоустройством города, портом, рынками, контролиро-
вал работу должностных лиц). Кроме того, Совет занимался предварительным рассмот-
рением дел, поступающих на обсуждение народного собрания (как по внешней, так и
по внутренней политике).
• 42Народное собрание (экклесия) — верховный законодательный орган в Афинах.
Экклесия обсуждала и решала важнейшие государственные дела: разбирала вопросы
войны и мира, выслушивала посольства и заключала договоры о союзе, избирала выс-
ших должностных лиц и принимала отчеты об их деятельности, рассматривала судеб-
ные дела, награждала или лишала отдельных лиц гражданства и т. д. Всякий гражданин
имел право внести в народное собрание любое предложение или законопроект.
• 43…задавленный тиранами. «Тридцать тиранов» назначили членами государственно-
го совета своих сторонников и вверили охрану тюрем и городов своим друзьям.
• 44Гармодий и Аристогитон — граждане города Афин, составившие в 514 г. до н. э.
заговор с целью убийства сыновей Писистрата — тиранов Гиппия и Гиппарха, правив-
ших Афинами. В 514 г. до н. э. Гармодий и Аристогитон убили Гиппарха. Но Гармодий
был убит на месте покушения, а Аристогитон после жестокой пытки казнен. Хотя
власть осталась в руках Гиппия, а тирания была сломлена лишь спустя 4 года, Гармо-
дий и Аристогитон считались восстановителями свободы, им воздавались почести
почти героев и воздвигались статуи, а их имена стали нарицательными для всех борцов
против тирании.
• 45Маний Курий Дентат (г. рожд. неизвестен — умер около 272 г. до н. э.) — видный
римский полководец, прославившийся победами над самнитами и сабинянами, а также
над царем Эпира Пирром. Избирался консулом в 290, 275 и 274 гг. до н. э. Был образ-
цом простоты, неподкупности и бескорыстия. По свидетельству Плутарха (в жизнеопи-
сании Катона Старшего), Курий Дентат сам обрабатывал свой крошечный клочок зем-
ли, даже став прославленным полководцем и трижды отпраздновав свой триумф. Одна-

26
жды он отверг подношения самнитских послов, просивших прекратить военные дейст-
вия, говоря, что лучше побеждать тех, кто имеет богатства, чем самому обладать ими.
• 46…но сам удаляйся от них. Ср. в письме 72: «(3) …Нужно сопротивляться делам и
не распределять их, а устранять».
• 47Исократ (436—338 гг. до н. э.) — автор многочисленных речей и памфлетов. Не
выступая как оратор, Исократ открыл школу риторики в Афинах и имел многочислен-
ных учеников. Он оказывал сильное воздействие на современников и приобрел гром-
кую славу своими речами, в которых излагал основные вопросы греческой политиче-
ской жизни. Важнейшие из этих речей: «Панегирик», «О мире», «Ареопагитик»,
«Филипп», «Панафинейская». Исократ — мастер торжественного красноречия. Он
обращал большое внимание на чистоту и ясность аттического литературного языка.
Исократ — противник рабовладельческой демократии, защищавший интересы имущих
слоев населения. Призывая к сплочению сил греков, Исократ был сторонником уста-
новления гегемонии македонского царя Филиппа II. Хотя Исократ стоял далеко от
государственных дел и ораторского поприща, всё же как наставник он обладал значи-
тельным влиянием благодаря преподаванию и обширным знакомствам. Его громкая
слава привлекла к нему многих учеников, среди которых был и Эфор.
• 48Эфор (около 405—330 гг. до н. э.), родом из г. Кумы в Эолиде, — крупный древне-
греческий историк, ученик Исократа, автор истории Эллады в 30 книгах. Полибий
называет Эфора древнейшим автором всеобщей истории. Произведения Эфора дошли в
пересказе (иногда в выдержках) главным образом Диодора Сицилийского. Труд Эфора
служит основанием для внесения существенных поправок в исторические известия
Фукидида.
• 49Ведь силы исполнителя всегда должны превышать тяжесть того, что он собира-
ется делать… В латинском тексте: «Ведь всегда должно быть больше сил в исполни-
теле, чем в бремени».
• 50Поэтому следует избегать того… О том же говорит Сенека в письме 72: «(2)
…Ведь не бывает так, чтобы не возникали всё новые дела, — мы сами сеем их, так что
из одного вырастает несколько, а потом сами же даем себе отсрочку». И далее: «(11)
…Мы не должны давать простор делам. И нельзя допускать их к себе: стоит войти
одному — и оно приведет на свое место сотню других. Поставим же им преграду в
самом истоке! Лучше пусть не начинаются, чем прекратятся».
• 51Афинодор говорит… Диоген Лаэрций говорит о Диогене-кинике: «Когда его позва-
ли на пир, он отказался, заявив, что недавно он пошел на пир, но не видел за это ника-
кой благодарности» (Диоген Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых
философов / Общ. ред. А. Ф. Лосева, перев. М. Л. Гаспарова, М., 1979. С. 244).
• 52И вместо наилучшего… В латинском тексте — прекрасный образец лаконичной,
сжатой и потому особенно сильной фразы: «Вместо наилучшего — наименее сквер-
ный».
• 53Марк Порций Катон Старший (Superior или Priscus) (234—149 гг. до н. э.) — круп-
нейший римский государственный деятель и полководец, консул 195 г. до н. э., цензор
184 г. до н. э., непримиримый враг Карфагена. Катон был хранителем древней строго-
сти нравов, что особенно проявлялось в его деятельности на посту цензора, благодаря
чему он получил еще одно прозвище: Censorius, т. е. «Цензорский», или, в переносном
смысле, — «Строгий», «Взыскательный». Катон — крупнейший представитель рим-
ской прозаической литературы. Главные труды Катона: «Origines», или «Начала» —
род летописи от основания города до своего времени в 7 книгах, где излагается история
не только Рима, но и других италийских городов. Из юридических сочинений Като-
на — его многочисленных речей — сохранились лишь отрывки. Целиком сохранился,
правда, в позднейшей переработке, сельскохозяйственный трактат «О земледелии»,
содержащий много данных по истории экономики и сельского хозяйства того времени.

27
• 54Бион — философ III в. до н. э. из греч. города Борисфена (другое название — Оль-
вия, город в устье Днепра). Принадлежал сначала к киренской, впоследствии — к кини-
ческой школе. Создатель жанра диатрибы. Бион был мастером полезных и дельных
изречений.
• 55Терпимее же, как я сказал… Ср. рассуждения о бедности в письме 2: «(6) …Беден
не тот, у кого мало что есть, а тот, кто хочет иметь больше! Разве ему важно, сколько у
него в ларях и в закромах, сколько он пасет и сколько получает на сотню, если он
зарится на чужое и считает не приобретенное, а то, что надобно еще приобрести? Ты
спросишь, каков предел богатства? Низший — иметь необходимое, высший — иметь
столько, сколько с тебя довольно». Из письма 4: «Кому и в бедности хорошо, тот
богат».
• 56Диоген из Синопа (ок. 404—323 гг. до н. э.) — знаменитый древнегреческий фило-
соф, ученик Антисфена, основатель кинической школы. Основные положения кини-
ков — подавление страстей, сведение потребностей к минимуму. Диоген днем бродил
по улицам Афин без башмаков и плаща, с палкой в руке и сумкой на плечах, а ночью
обычно спал в стое Зевса или в глиняной бочке (точнее, видимо, в маленьком глиняном
доме, который афиняне в насмешку называли бочкой). Он боролся с голодом, довольст-
вовался плохой пищей, а иногда собирал милостыню. Александр Македонский, встре-
тив однажды Диогена в Коринфе и услышав от него единственную просьбу: посторо-
ниться от солнца, сказал: «Если бы я не был Александром, я охотно был бы Диогеном».
Всем своим образом жизни Диоген выражал пренебрежение к культуре. Он не стремил-
ся к глубоким научным исследованиям, его не заботило состояние своего государства:
он проповедовал идею мирового гражданства и называл себя космополитом. Ср. выска-
зывание Эпиктета о Диогене (из кн.: Древнеримские мыслители. Свидетельства, тек-
сты, фрагменты. Киев, 1958. С. 116): «Диоген был свободен не потому, что родился от
свободных родителей (они были не свободны), а потому, что освободил себя от привя-
занности ко всему, что ведет человека к рабству. Не за что было прицепиться к нему,
чтобы сделать его рабом. От всего он мог отказаться, потому что был как бы привязан
ко всему лишь самой тонкой нитью. Он говорил: “Я свободен, потому что мне ничего
не надо. Тело свое я считаю не своим. Для меня закон Бога — всё, а остальное для меня
ничего не значит”». Интересны сообщения Диогена Лаэртского о Диогене (в кн. Памят-
ники поздней античной научно-художественной литературы. II—V вв. М., 1964.
С. 157): «Увидав однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбросил из сумы свою
чашку, промолвив: “Мальчик превзошел меня простотой жизни”. Он выбросил и мис-
ку, когда увидел мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлебку из
куска выеденного хлеба». Об этом же эпизоде рассказывает Сенека в письме 90. Систе-
матического свода своей философии Диоген не оставил.
• 57…с заморскими колонами. Колон — в древнем Риме вначале всякий земледелец,
который сам обрабатывает свою землю. Во времена Августа колонат в смысле долго-
срочной аренды был уже распространенным, но еще не обычным явлением. С середины
I в. н. э. колон — мелкий крестьянин-арендатор земли, юридически свободный, но фак-
тически прикрепленный к земле крупного землевладельца периода Римской империи.
Здесь Сенека намекает на обычай приобретения земельной собственности в заморских
краях. Об этом говорится также в письме 89: «(20) Но и этого мало — вам нужно вме-
стить в пределы ваших поместий моря, нужно, чтобы ваш управитель царствовал за
Адриатическими, Ионийскими и Эгейскими водами…».
• 58Деметрий — вольноотпущенник Помпея, у которого он находился в большой
милости и благодаря щедрости которого сделался очень богатым человеком. Плутарх
говорит, что Деметрий пользовался у Помпея незаслуженно большим доверием (Катон.
Т. III. С. 36). В биографии Помпея (т. II. С. 335, 361, 362) Плутарх называет состояние
Деметрия равным 4 тыс. талантов. Деметрий, по словам Плутарха, был «весьма неглу-
пым, однако слишком злоупотреблявшим своим счастливым положением». Деметрий

28
окружил себя роскошью и великолепием. Он вызывал к себе ненависть окружающих
своим высокомерием и надменностью, сам же Помпей «безропотно переносил дерзости
вольноотпущенника».
• 59У Диогена же единственный раб… Об этом говорит Диоген Лаэртский (Диоген
Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. С. 251).
• 60Нужно набивать животы… Ср. у Сенеки в письме 17: «(3) …Нет вокруг него
(бедняка) полчища рабов, на прокорм которых нужны целые урожаи заморских стран».
• 61Пусть пища утоляет голод… О том же говорит Сенека в письме 8: «(5) …Угож-
дайте же телу лишь настолько, насколько нужно для поддержания его крепости, и
такой образ жизни считайте единственно здоровым и целебным. Держите тело в стро-
гости, чтобы оно не перестало повиноваться душе: пусть пища лишь утоляет голод,
питье — жажду, пусть одежда защищает тело от холода, а жилище — от всего ему гро-
зящего». В письме 16 Сенека приводит слова Эпикура: «…(7) Если в жизни ты сообра-
зуешься с природой, то никогда не будешь беден, а если с людским мнением, то нико-
гда не будешь богат». «(8) Природа желает малого, — говорит Сенека, — людское мне-
ние — бесконечно многого… Если, зайдя далеко, ты заметишь, что идти до цели оста-
лось еще больше, знай, что твое желание рождено не природой».
• 62…желания пусть не превосходят… В латинском тексте: «…желание пусть распро-
страняется в такой степени, как необходимо».
• 63…ближе к середине… Во время состязаний колесниц участники семикратно огиба-
ли меты — начальный и конечный призовые столбы (старт и финиш); при этом нужно
было держаться так близко к середине, как только возможно. Существовала даже пого-
ворка: «Вплотную коснуться внутренними колесами меты», то есть не допускать откло-
нений от заданной цели.
• 64Александрия — город в Египте в устье западного рукава Нила. Основан Алексан-
дром Македонским в 331 г. до н. э. Александрия благодаря своему географическому
положению оказалась в центре пересечения торговых путей Востока и Запада и после
потери Грецией политической самостоятельности и утверждения в Египте греко-
македонских завоевателей вскоре сделалась столицей греко-египетского государства
Птолемеев и центром эллинистической культуры. Средоточием александрийской науки
были Александрийская Академия, Мусейон (Музей) — главный центр греческой науч-
ной мысли эпохи эллинизма — и Александрийская библиотека, основанная Птолемеем
I Сотером, бывшим полководцем Александра Македонского. В библиотеке находилось
700 тыс. свитков. Одна из частей этой библиотеки, которая помещалась в храме Сера-
писа, сгорела в 48 г. до н. э. во время междоусобной войны Помпея с Цезарем. Солдаты
Цезаря, отрезанные от кораблей врагами, подожгли для своей защиты флот. Пожар
перекинулся на близлежащие строения, в том числе и на библиотеку. Об этом говорит
также Дион Кассий (XVII, 38).
• 65Не было это ни изысканностью… Об умеренности в знаниях и о вреде многочис-
ленных книг говорит Сенека в письме 88: «(35) Какую бы часть божественных и чело-
веческих дел ты ни взял, тебя утомит несметное обилие вещей, требующих исследова-
нья и заучиванья… (36) из каждой (науки) надлежит нам запомнить лишь столько,
сколько необходимо… (38). Большей траты времени, большей докуки для чужих ушей
стоит похвала: “Вот начитанный человек!” — Будем же довольны названием попроще:
“Вот человек добра!”»
• 66…коринфские… Коринф — крупный торгово-ремесленный город-государство
(полис) Древней Греции, был главным центром вывоза металлических изделий и кера-
мики. В VII в. до н. э. во время тирании Кипсела Коринф достиг своего расцвета: город
украшается роскошными зданиями; развивается прикладное искусство, особенно вазо-
пись. К памятникам архитектуры относится храм Аполлона VI в. до н. э. с расписными
глиняными метопами. К началу V в. Коринф как ремесленный и художественный центр
уступает место Афинам. В 146 г. до н. э. Коринф был разрушен римлянами. В 44 г. до

29
н. э. он был отстроен и стал главным городом римской провинции Ахайи (образована в
27 г. до н. э.). Его вновь украсили многочисленные частные и общественные здания.
Изобретения коринфян: художественные глиняные вазы, коринфская бронза, коринф-
ские колонны, украшенные листьями аканфа, фронтонное украшение храма. Здесь раз-
вивались также живопись и ваяние.
• 67Все мы связаны с судьбой… Об этом же Сенека говорит в письме 5: «(7) Как одна
цепь связывает стража и пленного, так страх и надежда, столь несхожие между собой,
приходят заодно: вслед за надеждой является страх».
• 68…цепи слева… У римских авгуров (жрецов, делавших предсказания по полету
птиц, их крику и т. д.), в отличие от греческих птицегадателей, левая сторона считалась
благоприятной, счастливой.
• 69…жреческие должности… Жрецы, или фламины, были подчинены множеству
обрядовых ограничений. Например, «для фламина Юпитера считается кощунственным
провести вне Города даже одну ночь» (Тит Ливий, V, 52, 13; перев. С. А. Иванова).
• 70Давайте не будем завидовать вышестоящим… Ср. эти рассуждения с выдержкой
из речи Гая Юлия Цезаря в сенате (Гай Саллюстий Крисп. О заговоре Катилины /
Перев. В. О. Горенштейна. С. 29): «(12) …одним дозволено одно, другим — другое,
отцы-сенаторы! Если кто-нибудь из людей низкого происхождения, живущих в без-
вестности, по вспыльчивости совершил проступок, то о нем знают немногие; молва о
них так же незначительна, как и их положение. Если же люди, наделенные большой
властью, занимают высшее положение, то их действия известны всем. (13) Так с наибо-
лее высокой судьбой сопряжена наименьшая свобода: таким людям нельзя ни выказы-
вать свое расположение, ни ненавидеть, а более всего — предаваться гневу. (14) Что у
других людей называют вспыльчивостью, то у облеченных властью именуют высоко-
мерием и жестокостью».
• 71Эти мои рассуждения… О спокойствии мудреца у Сенеки см. письмо 72: «(4)
…Веселье не достигшего совершенства прерывается, радость мудреца постоянна, ее не
прервет никакая причина, никакая судьба. Мудрец всегда и везде спокоен. Ведь он от
чужого не зависит и не ждет милости ни от фортуны, ни от людей. Счастье у него как
дома: будь это счастье в его душе пришлым, оно бы и ушло оттуда, но ведь оно в ней и
родилось».
• 72Всякий раз как будет приказано возвратить… В письме 8 Сенека ссылается на
поэта-комедиографа I в. до н. э. Публилия Сира, который утверждает, что случайно
доставшееся нельзя считать своим:

Чужое, что по нашему хотенью вдруг

Свалилось нам.
(10) …Не наше то, что нам дано фортуною.
…Всё, что дано нам, может быть и отнято.

См. также в трактате Сенеки «О счастливой жизни», написанном ранее трактата «О без-
мятежности духа»: «XX. …А когда природа потребует, чтобы я возвратил ей свою
жизнь или я сделал это по требованию своего разума, я уйду, засвидетельствовавши,
что я дорожил чистой совестью и стремился к добру, что ничья свобода, и прежде всего
моя собственная, по моей вине не была ограничена…».

• 73Если к нам обратится природа… Сказанное о взаимоотношении мудреца и судьбы

получает свое завершение в письме 93: «(8) Ты спросишь меня, каков самый долгий
срок жизни? Жить, пока не достигнешь мудрости, — не самой дальней, но самой вели-
кой цели. Тут уж можешь смело хвалиться и благодарить богов и, пребывая среди них,
ставить в заслугу себе и природе, что ты был. И недаром: ведь ты вернул ей жизнь луч-

30
шей, нежели получил. Ты успел показать на примере, что такое муж добра, каков он и
как велик; а если тебе прибавят времени, то оно не будет отличаться от прожитого».
• 74…говорит Цицерон… См.: Цицерон, Речь в защиту Милона, 34, 92: «если во время
гладиаторской борьбы в отношении участи и судьбы людей низшего класса мы обык-
новенно даже ненавидим робких и молящих о том, чтобы им позволено было жить, то
храбрых и мужественных и решительно подставляющих себя гибели мы стремимся
спасти, и нам больше жаль тех, которые не ищут нашего сострадания, чем тех, которые
его усиленно домогаются…» (перевод мой. — Н. Т.).
• 75Форум — в Древнем Риме площадь, где собиралось много народа, предназначенная
в особенности для судов и рынков. Форум был центром не только экономической, но и
политической жизни города. Таким политическим центром в Риме стал с VI в. до н. э.
Римский форум (Forum Romanum), расположенный между Палатинским, Капитолий-
ским и Квиринальским холмами. С ростом города число форумов в Риме увеличива-
лось: на одних решались дела государственные и гражданские, на других производи-
лись купля и продажа.
• 76Курия — одно из подразделений римского патрициата; также здание (место) собра-
ний по куриям. При третьем царе Рима Тулле Гостилии (672—640 гг. до н. э.) была
выстроена так называемая Гостилиева Курия (Curia Hostilia), где происходили заседа-
ния сената. Курией назывался также сам сенат.
• 77Многих из тех… похитила смерть… В 62 г. н. э. смерть унесла троих из ближай-
шего окружения Сенеки: Луция Педания Секунда, префекта Рима, Публия Меммия
Регула, Афрания Бурра, префекта претория. Безвременно умер Анней Серен, префект
городской стражи, которому посвящен этот трактат. Кроме того, в армии были замене-
ны почти все командующие, связанные с Сенекой. На первый план при Нероне выдви-
гаются люди незнатного, а порой и совсем низкого происхождения, прежде всего
Софоний Тигеллин. В 62 г. Сенека уходит в отставку.
• 78…второстепенного автора. Публий… Имеется в виду Публилий Сир (см.: Scaeni-
cae Romanorum poesis. Fragmenta. Vol. II. Comicorum fragmenta. Lipsiae, 1873: Publilii
Syri, quae feruntur sententiae. P. 320: 119). Эти же стихи приводятся Сенекой в трактате
«Ad Marciam», 9, 5.
• 79Я не предполагал, что это произойдет… В трактате «О счастливой жизни» (XV)
Сенека говорит: «Разве не безрассудство и непонимание собственной участи обнаружи-
вает тот, кто скорбит по случаю какого-нибудь несчастья, или удивляется, или возму-
щается испытаниями, выпадающими на долю как хорошим, так и дурным людям; я
разумею болезни, смертные случаи, немощи и прочие превратности человеческой жиз-
ни. Мы должны с достоинством встречать всё, что нам суждено претерпевать в силу
всеобщей закономерности бытия: мы как бы обязались клятвой мириться с человече-
ской участью и не смущаться неизбежными для нас явлениями».
• 80Претекста (toga praetexta) — окаймленная пурпуром тога, которую носили магист-
раты и жрецы, а также дети полноправных римлян до достижения совершеннолетия,
т. е. до облачения в тогу взрослого человека (toga virilis), которая не имела украшений.
• 81Авгурский жезл (lituus) — загнутый посох, жезл (без сучков), внешний отличитель-
ный признак (наряду с trabea — парадной одеждой) авгуров — птицегадателей, делав-
ших предсказания по полету и пению птиц. После жертвоприношения и молитвы авгур
своим жезлом отмежевывал на небе и на земле определенную часть пространства, в
пределах которого он намеревался сосредоточить свои наблюдения, и, освятив эту
часть, снова отмежевывал меньший участок для своей палатки, в которой садился с
покрытой головой и ожидал знамения.
• 82…патрицианской обуви… Здесь имеется в виду красная обувь, носимая курульны-
ми магистратами в торжественных случаях. На башмаке патрициев было украшение в
виде полумесяца (lunula) из слоновой кости или серебра.

31
• 83…может случиться также и с тобой. Та же мысль проводится у Сенеки в письме
98: «(8) …Кто страдает раньше, чем нужно, тот страдает больше, чем нужно. Одна и та
же слабость не дает ему ни правильно оценить боль, ни ждать ее. Одно и то же незна-
нье меры велит ему воображать свое счастье вечным, а свое достоянье не только не
убывающим, но и всевозрастающим, и сулить себе неизменность всех случайных пре-
имуществ, забыв о том маховом колесе, которое переворачивает всё человеческое…
(10) …люди так бесстыдны, до того забывают, куда они идут, куда влечет их каждый
день, что, обреченные однажды потерять всё, удивляются всякой потере. То, на чем ты
пишешься хозяином, при тебе, но не твое: кто сам непрочен, у того нет ничего прочно-
го, кто сам хрупок, у того нет ничего вечного и непобедимого. Гибнуть и терять одина-
ково неизбежно, и, поняв это, мы найдем утешенье и спокойно будем терять теряемое
неизбежно».
• 84…Птолемея… В комментариях, помещенных в английском издании (Seneca Lucius
Annaeus. Collected works. Vol. 2. Cambridge; London, 1979), сказано что это не Птоле-
мей, а Секст Помпей (со ссылкой на: Prosopographia Imperii Romani, III, 450), который в
14 г. н. э. был консулом, а затем проконсулом Азии, и был дружен с Овидием, посвя-
тившим ему некоторые послания (Ex Ponto, IV, 5, 34). В комментариях в английском
издании сказано также, что он мог быть потомком Секста Помпея, сына Помпея Вели-
кого. В таком случае его родство с Гаем может быть установлено через линию жены
Секста, которая была племянницей Скрибонии, жены Августа и прабабушки Гая. Он
погиб от голода и жажды в доме Гая Цезаря, который сам хотел стать наследником
богатств своего дальнего родственника.
• 85…находились в его землях… В латинском тексте: «В то время как он владел столь-
кими реками, в его (владениях) вытекающими, в его (владениях) впадающими…»
• 86Луций Элий Сеян (г. рожд. неизвестен — ум. в 31 г. н. э.) — всесильный временщик
при императоре Тиберии (14—37 гг.), префект претория — начальник преторианских
когорт, составлявших гвардию императора (преторианцы). Префект претория обладал
большой военной властью и имел огромное влияние в государстве, так как фактически
распоряжался армией, стоявшей в Италии. Сеян приобрел безграничное доверие Тибе-
рия. При обвале на вилле, где находился Тиберий, когда с потолка вдруг посыпались
огромные камни и много слуг и сотрапезников Тиберия было раздавлено (Светоний,
Тиберий, 39), сам он спасся, так как, по словам Тацита (Анналы, IV, 59), его защитил от
камней своим телом Сеян. В отсутствие Тиберия Сеян в 26—31 гг. фактически управ-
лял государством. Он пытался хитростью и насилием достичь наивысшей власти и
даже императорского престола. Тиберий, узнав о заговоре, сначала действовал с боль-
шой осторожностью. Наконец ему удалось арестовать Сеяна в сенате и затем казнить.
Истреблены были также дети убитого, его родственники и многие приверженцы.
• 87Крез — последний царь Лидии (около 560—546 гг. до н. э.), обладавший огромны-
ми богатствами, так что имя его стало нарицательным. Крез вел борьбу с греческими
городами Малой Азии за выход к морю и подчинение их своей власти (за исключением
Милета). Покоренные города обязаны были платить Лидии дань, хотя в них было
сохранено прежнее государственное устройство. Крез поддерживал оживленные сно-
шения с греками; в частности, он посылал щедрые дары Дельфийскому храму. Изве-
стен двусмысленный ответ дельфийского оракула по поводу исхода войны Креза с пер-
сидским царем Киром: если царь пойдет войной на персов, то сокрушит великое цар-
ство. Такая позиция дельфийского жречества объяснялась руководящей ролью Лидии в
малоазийской торговле и дарами Креза. В 546 г. до н. э. после 14-дневной осады Кир
взял столицу Лидии г. Сарды. Крез попал в плен. Как рассказывает Геродот, Кир прика-
зал сложить огромный костер и возвести на него Креза в оковах. Тогда Крез вспомнил
посетившего его когда-то афинянина Солона, говорившего о переменчивости человече-
ского счастья и презревшего сокровища Креза, и трижды громко произнес его имя. В
ответ на настойчивые просьбы Кира Крез рассказал ему об этом. Тогда Кир, опасаясь

32
возмездия и поразмыслив о непостоянстве человеческой жизни, велел свести Креза с
костра. Однако старания затушить пламя костра оказались тщетными. Когда Крез заме-
тил раскаяние Кира, он воззвал к Аполлону, моля его, если богу были угодны приноше-
ния Креза, прийти к нему на помощь. И тотчас средь ясного неба сгустились тучи и раз-
разился сильный ливень, который потушил костер (Геродот, I, 86, 87).
• 88Югурта (род. около 160 — ум. в 104 г. до н. э.) — нумидийский царь (133—104 гг.
до н. э.), внук Масиниссы. Югурту усыновил его дядя царь Нумидии Миципса, который
умер в 118 г. до н. э., оставив наследниками двух сыновей, Адгербала и Гиемпсала, и
усыновленного племянника Югурту. Так как царство было завещано неделимым, меж-
ду наследниками начались раздоры. Югурта устранил Гиемпсала при помощи наемных
убийц. Затем в дело вмешался римский сенат, который постановил разделить страну
между Адгербалом и Югуртой. Прибывшие в Африку римские послы, подкупленные
Югуртой, отдают ему большую и более богатую часть Нумидии. Но так как Югурта
хотел завладеть всей Нумидией, он стал подстрекать Адгербала к войне, взял после
длительной осады его столицу Цирту, казнил его и перебил захваченных в Цирте рим-
ских купцов. Эти события явились поводом к Югуртинской войне между Римом и
Нумидией, которая началась в 111 г. до н. э. Вызванный в Рим, Югурта снова пускает в
дело подкуп и, совершив злодеяние (по его приказанию был убит Массива, внук Маси-
ниссы), выезжает из Рима, произнося ставшие знаменитыми слова: «Продажный город,
обреченный на скорую гибель, — если только найдет себе покупателя!» В 108—107 гг.
до н. э. в Нумидии Югурта терпит поражение от Метелла, а затем от Мария и Суллы.
Сулла же вступает в переговоры с тестем Югурты царем Мавритании Бокхом, который
в 105 г. до н. э. предательски выдает Югурту римлянам. После триумфа Мария Югурта
был заключен в Туллианум — подземную камеру Мамертинской тюрьмы, где его умо-
рили голодом.
• 89Птолемея, африканского царя… См. выше прим. 84.
• 90…Митридата — армянского… Митридат Иберийский — смелый воин и талантли-
вый военачальник, являвшийся союзником римлян в борьбе против парфян в Армении.
Благодаря его победам над парфянскими войсками император Тиберий смог заключить
мир с парфянским царем Артабаном III при условии, что римляне откажутся от под-
держки Тиридата, своего ставленника в Парфии. После смерти Тиберия Митридат Ибе-
рийский попал в немилость к Гаю Цезарю Калигуле, который уничтожил все достиже-
ния внешней политики Тиберия. Гай Цезарь вызвал Митридата в Рим и, продержав
некоторое время в заключении, отправил в изгнание. Об этом подробно говорится в
утраченных книгах «Анналов» Тацита, а также упоминается в книге XI, 8 «Анналов» и
у Диона Кассия (LX, 8).
• 91…кто предвидит их… О тягостях жизни и о предвидении Сенека говорит в письме
107: «(2) …Жизнь — вещь грубая. Ты вышел в долгий путь, — значит, где-нибудь и
поскользнешься, и получишь пинок, и упадешь, и устанешь… Здесь ты расстанешься
со спутником, тут похоронишь его, там испугаешься. Через такие вот неприятности ты
и должен измерить эту ухабистую дорогу… Бежать от них (несчастий) ты не можешь,
презирать — можешь. А презришь ты их, если часто сумеешь предвосхитить мыслью
будущее. (4) Всякий смелее подступится к тому, к чему долго приучал себя, и будет
стоек в тяготах, если думал о них заранее… Вот и надо добиваться, чтобы для нас не
было неожиданностей, а так как всё кажется тяжелее из-за новизны, то благодаря
непрестанным размышлениям ты ни в какой беде не будешь новичком».
• 92Номенклатор — раб, обладавший хорошей памятью, обязанность которого состоя-
ла в том, чтобы знать в лицо и называть своему господину имена граждан города. Осо-
бенно важна была эта услуга при искании должностей. Номенклатор также должен был
объявлять о входящих гостях и знать названия подаваемых кушаний.
• 93…чем самого себя. О суете и бесцельности жизни в противовес неоправданному
спокойствию Сенека говорит в письме 3: «(5) …порицанья заслуживают и те, что все-

33
гда обеспокоены, и те, что всегда спокойны. Ведь и страсть к суете — признак не дея-
тельного, но мятущегося в постоянном возбуждении духа, и привычка считать каждое
движение тягостным — признак не безмятежности его, но изнеженности и распущен-
ности».
• 94…Демокриту… Демокрит Фр. 3 (Дильс-Кранц). Ср. Сенека «О гневе», III, 6, 3. Это
высказывание Демокрита совпадает с мнениями глав двух противоположных школ:
Зенона и Эпикура, которые настойчиво советуют мудрецу уклоняться от общественных
дел, ибо они препятствуют выработке высоких душевных качеств (см.: Виппер Р. Ю.
Рим и раннее христианство. М., 1954. С. 48).
• 95…можно было обещать успех. О таком предвидении говорит Сенека в письме 98:
«(7) Что страшно, то старайся отклонить; что рассудок может предвидеть, то старайся
предвидеть; что грозит тебе ударом, старайся заметить и предотвратить, прежде чем
оно случится. В этом тебе немало поможет спокойная уверенность и дух, закаленный и
ко всему выносливый. Тот может оградить себя против фортуны, кто способен перене-
сти всё, что она пошлет; во всяком случае, спокойный дух ей не привести в смятение».
• 96Теодор или Феодор (V—IV вв. до н. э.) — философ киренской школы по прозвищу
«Безбожник» из школы Аристиппа, ученик киренаика Анникерида. За свои атеистиче-
ские убеждения был изгнан из своего родного города Кирены (в сев. Африке) и во вре-
мя правления Деметрия Фалерского (317—307 гг. до н. э.) жил в Афинах.
• 97…без погребения… По-видимому, угрозы тирана Деметрия Фалерского были
вызваны тем, что Феодор проповедовал свое гедонистическое учение в крайне вызы-
вающих формах.
• 98Кан Юлий… Имеется в виду Гай Юлиан. Р. Ю. Виппер (Рим и раннее христианство.
С. 47) называет его жертвой Калигулы среди других великих мучеников: Сократа,
Катона, Рутилия.
• 99Фаларид — тиран Агригента в Сицилии (565—549 гг. до н. э.), один из первых
тиранов, благодаря которым это название стало символом жестокости. Фаларид просла-
вился убийствами и бесчеловечными наказаниями. Широко известен рассказ о медных
дел мастере Перилле, который изготовил для Фаларида за значительную сумму новое
орудие казни — полого медного быка, в который можно было положить приговоренно-
го к казни человека и, разведя снизу огонь, сжечь его; при этом несчастный должен был
испускать крики, подобные мычанию быка. Однако первым был подвергнут этой казни
сам Перилл.
• 100Он играл в камешки… Эта игра имеет сходство с игрой в шахматы или с игрой в
осаду: игрок должен был побить или запереть камешки противника.
• 101Центурион — низший офицерский чин, командир подразделения — центурии в
римском легионе. Центурия состояла первоначально из 100 солдат (centum — сто), а
впоследствии — из 60. Центурионы назначались из наиболее храбрых и опытных
пеших воинов или всадников и должны были поддерживать суровую дисциплину в
войсках.
• 102…мы навеки сохраним тебя в своей памяти… В латинском тексте: «…мы отдадим
тебя в полную память…».
• 103…Демокриту… О Демокрите см. примеч. 12.
• 104Гераклит Эфесский (ок. 530—470 гг. до н. э.) — выдающийся древнегреческий
философ-материалист, один из главных представителей античной диалектики.
• 105…тот же смеялся… Демокрит за спокойный, жизнеутверждающий характер сво-
ей философии прозван «смеющимся» в противоположность «плачущему» Гераклиту.
• 106…стала притворной… Ср. у Марциала, I, 33:

Геллия наедине о кончине отцовской не плачет,

Но при других у нее слезы бегут на заказ.

34
 Не огорчен, кто похвал от людей себе, Геллия, ищет,
Искрення скорбь у того, кто втихомолку скорбит.
(Перевод Ф. Петровского).

О такой же показной скорби говорит Сенека в письме 63: «(2) …Ты спросишь, откуда
берутся стенанья, откуда безудержный плач? Мы ищем в слезах доказательства нашей
тоски и не подчиняемся скорби, а выставляем ее напоказ. Никто не печалится сам для
себя. Злосчастная глупость! И в скорби есть доля тщеславия!» См. также письмо 99:
«(15) …Порой слезы льются, как их ни сдерживай, и, пролившись, облегчают душу.
(16) Что из этого следует? Позволим им течь, но не будем им приказывать: пусть льют-
ся столько, сколько требует чувство, а не подражание. Не будем ничего прибавлять к
нашей скорби и преувеличивать ее по чужому примеру. Горе напоказ требует больше,
чем просто горе: много ли есть горюющих для самих себя? Люди стонут более внятно,
когда их слышат, и, спокойные и молчаливые в одиночестве, снова разражаются слеза-
ми, едва завидев кого-нибудь. Без зрителя горе затихает».

• 107…в тюрьме… Критический дух проповедей Сократа сделал его опасным в глазах
демократических правителей Афин. Сократ был привлечен к суду по обвинению в
совращении молодежи, отступлении от государственной религии, введении новых
богов и приговорен к смертной казни. Отвергнув предложение бежать, он умер в тюрь-
ме, выпив кубок с ядом.
• 108Публий Рутилий Руф (конец II — начало I в. до н. э.) — философ-стоик, ученик
стоика Панетия, политик и историк, консул 105 г. до н. э., превосходный оратор,
известный юрист, знаток греческой литературы, друг Леллия и Сципиона Младшего. В
99 г. до н. э. он был правителем провинции Азии и отличался справедливостью и стро-
гостью в управлении. Желая упорядочить сбор налогов, Рутилий подвергся обвинению
со стороны откупщиков податей, преследовавших его за неподкупность. Они возбуди-
ли против Рутилия процесс и добились его несправедливого осуждения. Остаток своей
жизни Рутилий прожил в Смирне (Малая Азия), занимаясь научными трудами. В
Смирне он написал, по-видимому, свою автобиографию, которая не сохранилась, а так-
же римскую историю на греческом языке. О Рутилии Сенека пишет также в трактате
«О благодеяниях», VI, 37, 2: «Когда кто-то утешал его (Рутилия), говоря, что ввиду
предстоящей междоусобной войны все изгнанники возвратятся домой, он заметил:
“Какое зло причинил я тебе, что ты желаешь, чтобы мое возвращение было хуже моего
отъезда? По-моему, пусть лучше соотечественники краснеют при мысли о моем изгна-
нии, а не горюют по случаю моего возвращения. А это уже не изгнание, когда осужден-
ному приходится менее всего стыдиться его”». В письме 24 Сенека говорит, что «Рути-
лий перенес свое осуждение так, будто тяжелее всего была ему несправедливость
судей».
• 109…гнуть шею перед своими клиентами… В 66 г. до н. э. преемником Лукулла в
войне против Митридата и Тиграна в Малой Азии был назначен Помпей. Это назначе-
ние явилось результатом соперничества между Лукуллом и Помпеем, причем послед-
ний прибег к помощи народных трибунов и, в частности, — Клодия. По свидетельству
Плутарха, Клодий, охотно идя навстречу Помпею, поставил его в полную зависимость
от себя и даже заставлял бегать за собой по форуму. При этом он пользовался авторите-
том Помпея для придания веса своим законопроектам и произносимым им речам. Ради
Клодия Помпей даже пожертвовал своим другом Цицероном, которого Клодий нена-
видел (за то, что Цицерон выступил против него с обвинением в святотатстве), и не
помог ему, когда Цицерон должен был удалиться в изгнание. Дело дошло до того, что
Клодий и его люди напали на Помпея, а какой-то раб Клодия пытался даже убить Пом-
пея. Поэтому Помпей долгое время был вынужден сидеть в своем доме взаперти. Впо-

35
следствии, после возвращения Цицерона из ссылки, Помпей с сильным отрядом солдат
занял форум и одолел Клодия. Цицерон был привлечен к суду Клодием, своим давниш-
ним врагом, за то, что после раскрытия заговора Катилины Цицерон приказал казнить
без суда и следствия его сторонников. На основании предложенного Клодием закона о
том, что казнивший без суда римского гражданина должен быть изгнан, Цицерон
вынужден был в 58 г. до н. э. удалиться в добровольное изгнание. Но еще перед этим
великий оратор, облачившись в траурную одежду, обходил городские улицы, умоляя
народ о защите. Но ни приверженцы Цицерона, представители всаднического сословия,
ни сенат не пришли к нему на помощь в страхе перед Клодием. И даже Помпей, о даро-
вании сверхконституционной власти которому для войны с Митридатом выступал
Цицерон в 66 г. до н. э. (в год его претуры), поддерживая законопроект народного три-
буна Манилия, не принял Цицерона, приказав запереть двери своего дома (см. Плутарх,
биографии Цицерона и Помпея). Убийцами же Цицерона были центурион Геренний и
военный трибун Попилий, которых Цицерон когда-то защищал против обвинения в
отцеубийстве (Плутарх, Цицерон, 48).
• 110…знаменитый Катон… Марк Порций Катон Младший Утический (получил такое
прозвание по месту смерти) (95—46 гг. до н. э.), правнук Катона Старшего, — государ-
ственный деятель и полководец, консерватор-республиканец, противник Цезаря. В 63 г.
до н. э. выступил за казнь приверженцев Катилины. В 62 г. до н. э. Катон — народный
трибун. Поскольку Катон пытался противодействовать политике деятелей I триумвира-
та (Цезарь, Помпей, Красс), он был удален на Кипр (якобы для умиротворения населе-
ния острова). В 54 г. до н. э. Катон в должности претора ревностно боролся с подкупа-
ми и беспорядками в Риме. В 49 г. до н. э., в начавшейся между Цезарем и Помпеем
гражданской войне, Катон принял сторону Помпея и бежал с ним из Рима. После раз-
грома Помпея Цезарем при Фарсале в 48 г. до н. э. Катон переправился в Африку и стал
готовиться к обороне в Утике, встав во главе остатков легионов Помпея. Но после
окончательного разгрома Цезарем помпеянцев при Тапсе в 46 г. до н. э. и их огромных
потерь, кроме того, видя, что находившиеся при нем римляне пали духом, Катон понял,
что дело его проиграно, и покончил с собой. В письме 24 к Луцилию Сенека на приме-
ре Катона подтверждает силу и действенность стоической философии, последователем
которой был Катон: он «(6) …в ту последнюю ночь читал Платона» (имеется в виду
знаменитый диалог «Федон», в котором рассматриваются вопросы о бессмертии души),
«положив в изголовье меч. О двух орудиях позаботился он в крайней беде: об одном —
чтобы умереть с охотой, о другом — чтобы умереть в любой миг. Устроив дела, он
решил действовать так, чтобы никому не удалось ни убить Катона, ни спасти. (7) И,
обнажив меч, который до того дня хранил не запятнанным кровью, он сказал: “Ты
ничего не добилась, фортуна, воспрепятствовав всем моим начинаниям! Не за свою
свободу я сражался, а за свободу родины, не ради того был так упорен, чтобы жить сво-
бодным, но ради того, чтобы жить среди свободных. А теперь, коль скоро так плачевны
дела человеческого рода, Катону пора уходить в безопасное место”. (8) И он нанес себе
смертельную рану. А когда врачи перевязали его, он, почти лишившись крови, лишив-
шись сил, но сохранив мужество в гневе не только на Цезаря, но и на себя, вскрыл себе
рану голыми руками и даже не испустил, а силой исторг из груди свою благородную
душу, презиравшую любую власть». См. также об этом письмо 67, 13.
• 111…то не стоит говорить о потере. В латинском тексте: «…(то) ничего не погиб-
ло».
• 112Геркулес (лат.), Геракл (греч.) — греческий народный герой, сын бога Зевса и Алк-
мены, жены фиванского царя Амфитриона. Широко известны 12 подвигов Геракла,
которые он совершил на службе у царя Эврисфея. Избавившись от этого рабства,
Геракл женился на Деянире, дочери калидонского царя Ойнея, и отправился с женой к
своему другу. Перевозивший Деяниру через реку кентавр Несс попытался овладеть ею
и был убит стрелою Геракла, пропитанной ядом Лернейской гидры, (которую умертвил

36
Геракл при совершении своего второго подвига). Желая отомстить, Несс, умирая, дал
Деянире коварный совет: собрать его кровь, говоря, что это волшебное зелье, возвра-
щающее утраченную любовь. Когда Геракл победил царя Эврита в стрельбе из лука и
отнял у него в качестве награды дочь Иолу, Деянира, чтобы сохранить любовь Геракла,
выткала и послала ему одежду, пропитанную отравленной кровью Несса. Одежда отра-
вила Геракла, причинив ему невероятную муку, и герой, не выдержав страдания, сжег
себя на костре. Зевс даровал Гераклу бессмертие и взял его на Олимп, где ему в жены
была дана богиня юности Геба.
• 113Марк Атилий Регул (г. рожд. неизвестен — ум. ок. 248 г. до н. э.) — римский пол-
ководец и политический деятель, консул в 267 и 256 гг. до н. э. Во время I Пунической
воины (264—241 гг. до н. э.) римский флот под предводительством консулов Регула и
Вулсона одержал крупную победу над карфагенским флотом у южного берега Сицилии
при мысе Экном (256 г. до н. э.), после чего римские войска высадились в Африке.
Несмотря на то, что часть римской армии вместе с консулом Вулсоном была отозвана в
Рим, Регул после ряда побед подошел вплотную к Карфагену и предложил ему тяжелые
и унизительные условия мира. Карфагеняне отвергли эти условия и приняли меры к
усилению своей армии, которую возглавил талантливейший полководец, командир
спартанских наемников Ксантипп. В 255 г. до н. э. римская армия потерпела жестокое
поражение при огромных потерях. Сам Регул в числе многих других попал в плен и
жил в Карфагене в качестве пленника в течение пяти лет. После поражения карфагенян,
нанесенного им Метеллом в 250 г. до н. э., в Рим было отправлено посольство с целью
добиться выгодных мирных условий, причем посредником в переговорах был Регул.
Он дал слово возвратиться в Карфаген, если посольство не достигнет успеха, и сам
отговорил Римский сенат от соглашения с карфагенянами. Несмотря на уговоры род-
ных и друзей, он, верный данному слову, вернулся в Карфаген и был подвергнут там
мучительной казни. Об этом рассказывается у многих историков и писателей: у Тита
Ливия (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.) (Ливий Тит. История народа римского / Перев. А.
Клеванова. С. 268); у Цицерона (Об обязанностях, 1, 13. С. 27; 3, 26. С. 171—172): «И
ведь он тогда прекрасно знал, что отправляется к безжалостнейшему врагу на изощрен-
ные муки, но считал, что нужно соблюсти клятву. Поэтому тогда, когда его доводили
до гибели бессонницей, он был в лучшем положении, чем если бы оставался дома как
пленный старик, клятвопреступный бывший консул» (перевод мой. — Н. Т.); О грани-
цах добра и зла, 2, 20. С. 151: «Он же, как свидетельствует (его) нравственная порядоч-
ность, после того как по своей воле, не принуждаемый никакой силой, кроме (своего)
обещания, которое он дал врагу, возвратился из отечества в Карфаген, в то время как
его мучили бессонницей и голодом, был счастливее, нежели пьющий увенчанный роза-
ми Торий» (перевод мой. — Н. Т.). (Гай Торий Бальб — приверженец эпикурейской
философии, родом из Ланувия); у Флора (Луций Анней Флор — римский историк вре-
мен Траяна и Адриана, автор «Извлечения из военной истории римлян»; см. в книге
«Памятники поздней античной научно-художественной литературы. Флор, Сокращение
римской истории» / Перев. Т. И. Кузнецовой. С. 245—246); у Авла Геллия (грамматик
II в. н. э.) («Аттические ночи, в 20-ти книгах»); Авл Геллий, ссылаясь на Туберона
(Туберон Квинт Элий — юрист, оратор и историк, современник Цицерона. Написал
историю Рима от древнейших времен по крайней мере до начала 2-й междоусобной
войны), пишет (VII (VI). С. 216): «…после возвращения Регула в Карфаген пунийцы…
заключали его в темную и глубокую тюрьму и затем днем, когда появлялось ярчайшее
солнце, внезапно выводили и держали его прямо против солнечных лучей, притом при-
нуждали устремлять глаза в небо. Даже веки его, чтобы он не мог (ими) моргать, они
раскрытыми зашивали» (перевод мой. — Н. Т.); у Валерия Максима (историк времен
Тиберия. См.: «Девять книг достопамятных речей и деяний». IX, X, 2, 1. С. 348):
«…карфагеняне умертвили Атилия Регула, заключенного в ящике, в котором отовсюду
торчали заостренные колы, обрезав (ему) веки, равно как бессонницей и непрерывным

37
растягиванием страданий. Род (этой) пытки никак не заслужен страдальцем, (но) весь-
ма подобает (ее) изобретателям» (перевод мой. — Н. Т.); у Аммиана Марцеллина (исто-
рик IV в. н. э., автор «Истории» в 31 кн. — история римской империи от Нервы до
Валента, т. е. от 91 до 378 г. н. э.) («История», XIV, 6). Сам Сенека в трактате «О пред-
видении» (3. С. 162), обращаясь к Луцилию, пишет: «Давай перейдем к Регулу. Для
чего ему судьба навредила, каким образцом верности, каким образцом терпения сдела-
ла она его? Гвозди пронзают кожу, и куда бы он ни склонил измученное тело, он наты-
кается на острие, и глаза обречены на вечную бессонницу. Чем больше страданий, тем
больше будет славы. Ты хочешь знать, насколько он не сожалеет (о том), что определил
стоимость добродетели в эту цену? Дай ему отдых (от мук) и пошли его в сенат: он
выскажет то же самое мнение» (перевод мой. — Н. Т.).
• 114…Катона… О Катоне см. выше примеч. 110.
• 115…нарушает наше внутреннее спокойствие… В латинском тексте: «нарушает
хорошо упорядоченное» или «хорошо организованное».
• 116…Катон…тешил душу вином… «Вначале он пил только одну чашу и сразу же
поднимался из-за стола, но со временем стал выказывать чрезвычайную привержен-
ность к питью, так что часто проводил за вином всю ночь до зари. Причину этого дру-
зья видели в общественных делах, которые отнимали у Катона весь день, ничего не
оставляя для ученых бесед, а потому до рассвета он сидит с философами над чашею
вина. И когда некий Меммий в присутствии Цицерона обронил замечание, что, дескать,
Катон ночи напролет пьянствует, Цицерон его перебил: “Ты еще скажи, что дни напро-
лет он играет в кости!”» (Плутарх. Катон. Т. III, VI. С. 32).
• 117Публий Корнелий Сципион Африканский Старший (235—183 гг. до н. э.) был чле-
ном коллегии жрецов бога войны Марса, которые назывались салиями (salii, т. е. «пля-
суны», «прыгуны», от глагола salio — «прыгать», «скакать»). Жрецы составляли две
коллегии, членами которых могли быть только патриции. Во время праздников в честь
Марса они исполняли военные пляски и древние песнопения.
• 118…их плодородие быстро истощится… Отдаленный перевод. В латинском тексте:
«…ведь их быстро истощит никогда не прерванное плодородие…».
• 119Гай Азиний Поллион (75 г. до н. э. — 4 г. н. э.) — политический деятель, сторонник
Юлия Цезаря, впоследствии близкий к Антонию, но сохранивший лояльность по отно-
шению к Августу, выдающийся оратор. Азиний Поллион был одним из покровителей
Вергилия. Он организовал публичную библиотеку; по его почину стали устраиваться
так называемые рецитации — публичные чтения не изданных еще произведений. Ази-
ний Поллион был разносторонним писателем: автором несохранившейся истории граж-
данских войн, охватывавших период 60—42 гг. до н. э., а также сочинителем трагедий,
грамматиком и критиком.
• 120…отводил для отдыха эти два часа. Римляне делили сутки на две части по 12
часов в каждой: одну — от восхода солнца до захода, другую — от захода до восхода.
Таким образом, ночь считается от 6 часов вечера до 6 часов утра, день — от 6 часов
утра до 6 часов вечера. Значит, у Азиния Поллиона до наступления ночи (с 6 часов
вечера) оставалось для дневного отдыха 2 часа.
• 121…караульные службы… В военном лагере ночные караулы (стражи) продолжа-
лись от заката до восхода солнца и состояли из четырех равных смен по три часа.
• 122…Либером… Греческий бог растительности Дионис, покровитель виноградарства
и виноделия, в Риме почитался под именем Бахуса, или Вакха. Впоследствии Дионис-
Бахус в Италии сливается с местным божеством плодородия Либером. Этот бог даром
вина радует сердца людей, освобождает от печали, забот и обычных запретов, способ-
ствует общению. Имя «Либер» происходит от слова «liber» («свободный») в связи с
тем, что культу Вакха, сопровождавшемуся веселыми песнями и забавными шутками,
были свойственны необычайная свобода и распущенность. В греческой мифологии

38
Либеру соответствует Лиэй — «отгоняющий заботы», «утешитель» — эпитет Вакха-
Диониса.
• 123Солон — афинский законодатель, один из «семи мудрецов» (VII—VI вв. до н. э.). О
Солоне Плутарх пишет (Солон, 29. С. 124), что «…в старости у него еще больше раз-
вился вкус к безделью, забавам и, клянусь Зевсом, даже к попойкам и к музыке».
• 124Аркесилай (ок. 316 — ок. 240 гг. до н. э.) — философ, последователь Сократа и
Платона, основатель так называемой Средней (или Второй) Академии. Об Аркесилае
Диоген Лаэрций говорит следующее: «Скончался он, говорит Гермипп, оттого, что
выпил слишком много неразбавленного вина и повредился в рассудке…» (Диоген
Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. С. 196).
• 125Катона упрекали в пьянстве. См. по этому поводу примеч. 116.
• 126Ведь либо мы следуем греческому поэту: «Иногда и безумствовать приятно»…
Это общее мнение встречается у Менандра (Frag. 421 Kock): «иногда нужно дурачиться
(с друзьями)», вновь появляется у Горация (Carm. IV, 12, 28): «приятно и побезумство-
вать (предаваться мечтам) в свое время».
• 127…Платону… Платон, Федр, 245 a: «Кто же без исступленности Муз подходит к
порогу творчества в уверенности, что он станет творцом благодаря одному лишь уме-
нью, тот еще далек от совершенства; и точно так же творчество здравомыслящих исче-
зает перед творчеством исступленных» (перев. А. Н. Егунова). Буквальный перевод
начала этой фразы: «Кто же без исступленности Муз подошел бы к поэтическим две-
рям…».
• 128Не может душа достичь ничего и унестись в заоблачные выси… В латинском тек-
сте: «ничего величественного и расположенного на крутой возвышенности…».
• 129…пока она не вышла за пределы себя… В латинском тексте дословно: «…пока она
у себя…».

39