Annotation

Отправившись порыбачить, главный герой неожиданно оказывается на необитаемом

острове посреди космоса. Небольшой осколок родной планеты, труп, пара огромных псов
и кусок реки с рыбой — такова удручающая реальность. Этим бы всё и закончилось,
вместе с воздухом и пищей, если бы не обратили внимание некие божества, которые по
одним им известным причинам решили вмешаться…

Часть вторая.

©me_edition

* * *

Игорь Гардер

Пролог

Глава 1. Собибор местного разлива

Глава 2. Восстание орочьего Спартака

Глава 3. Атака голопузых Прода от 10.12

Глава 4. Тихой сапой

Глава 5. Робин гуд на орочий лад

Глава 6. Губит орков не пиво, губит их доброта

Глава 7. Воздаяние!

Глава 8. Пришли, увидели, взяли…

Глава 9. Махнули не глядя

Глава 10. Тактика тачанок

Глава 11. Порт и Море-окиян

Глава 12. Тортилла, или берегись морской черепахи

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Эпилог
* * *

Игорь Гардер

Попал так попал, или Орки рулят — 2

Мы в боях часто видели смерть,

И терялся в пожарах закат.

И ревела в ночи горнов медь,

И кто рядом в строю — тот нам брат.

Вот закончился долгий наш бой,

Расчехлила косу свою Смерть.

Сотни братьев нашли здесь покой,

Ложем стала гранитная твердь.

Я хотел бы увидеть свой дом…

На земле, на хозяйстве осесть…

Но опять умирать мы идём,

Легион наш в пути и в бою,

Каждый первый в строю ветеран.

Смерть жатву начинает свою,

Тех, кто пал от бесчисленных ран.

Стяг кровавый алей, чем рассвет,

Враг вокруг, значит, наш вышел срок,

Но пока легион наш идёт

Через трупы друзей и врагов.

Пролог
Я не хочу вспоминать подробности битвы, и что потом делали с нами эльфы, скажу
лишь, что пацан с нашим флагом спасся. А вот мы не смогли прорваться, споткнулись
об эльфийские легионы. Споткнулись, и больно ушибли себе лбы и другие части тела.
Мне эти твари ломали все кости, а маги жизни поддерживали, не давая ускользнуть от
боли и страданий за грань, что отделяла меня от темноты извечного покоя. А
несчастного барона они на воротах живьём распяли. А вот нам так не повезло, нас раз
за разом пытали, срезали кожу с рук и ног, и тут же приживляли её заново. И так
день за днём, пока не доставили нас в лагерь смерти, из которого никто ни разу за
всю его историю не сбегал.

Из нас сделают инкубаторы для боевых химер. Как по секрету сообщил наш мучитель,
что в нас будут расти и развиваться личинки и что они будут нас поедать изнутри, а
лучшие маги-целители эльфийского леса не дадут нам умереть, чтобы мы, так сказать,
наслаждались каждой минутой адской боли. Ой, с каким бы я удовольствием вбил бы ему
его зубы через пасть в задний проход. Эта ушастая тварь рассказывал в таких
подробностях, чтобы мы все прониклись ситуацией, и с такой радостной ухмылкой, что
вот эту ухмылку и хотелось стереть с его поганой рожи один раз и навсегда.

Глава 1. Собибор местного разлива

Как всегда, я встретил новый день, придя в себя, но новый день был для меня уже сам
по себе странным и непривычным. Я оказался не связанным, но и не на свободе, а в
клетке, в самой настоящей клетке, знаете — такие классические, с металлическими
прутьями, в них ещё содержат диких зверей. Так вот, в одной из них и оказался я
заперт. Вместо пола была металлическая решётка, а под ней полукруглое углубление с
яйцами. С сотней яиц, что лежали ровными рядами, а саму клетку обрамлял
полуметровый ров с водой. Эти яйца я успел пересчитать раз десять за те две недели,
что провёл в клетке. Больше нечем была заняться, клетка стояла в пещере, куда
попадал лишь тусклый свет из вентиляционных отверстий.

За время, проведённое в клетке, я окреп и немного оклемался после ежедневных пыток.

Не, в первый день я хотел разбить себе голову об металлические решётки, но мне не
хватило решимости. И я стал думать, долго и упорно анализировал всё, что со мной
случилось, и как я себя вёл в последнее время. Во-первых, я себя проявил
неправильно, я по привычке рассчитывал на свои физические способности, а не на
магические. Но, как говорится, близкая смерть очень стимулирует умственную
деятельность. Вот и моё серое вещество в черепной коробке задумалось, как спасти
пятую точку нашего общего организма. Знаете, и надумало-таки. Оно вдруг вспомнило,
что я, оказывается, шаман, и могу оперировать духами. А раз моей мышечной массы не
хватает сломать или раздвинуть прутья клетки, то надо призывать магические
способности.

К сожалению, я не владею боевой магией, и не могу управлять огненной или другой

стихией, что помогло бы мне в моём спасении, или хотя бы умереть, сражаясь, и не
просто сражаясь, а убивая моих врагов. Я долго размышлял, благо, времени было —
вагон и маленькая тележка. Мои охранники, что следили за тем, чтобы я нечаянно не
умер, меня не беспокоили. Вот я и думал, как сделать бяку, и нашёл оригинальное
решение. Я повторю обряд, что проводил с яйцами черепах. Я создам духа из этих яиц.
Плохо, что этот дух не совсем боевой, зато испорчу кладку, что уже не так и плохо
само по себе. Да и всё, что мне надо — это моя кровь, а она пока при мне.

Сказано-сделано, и я принялся за работу. Писать магические иероглифы я не мог, но

зато мог кровью капать на пол, и с помощью этих капель наносить нужный мне рисунок
подо мной. Точность попадания зависела не только от мeня, но и от силы, вложенной в
мою кровь, а силушку и кровушку я не экономил, и не боялся подорвать свое здоровье
и душевное равновесие, мёртвым на всё это наплевать.

Мысленно перекрестившись, вспомнил все руны и загогулины, что я чертил собственной

кровью под просмотром старого шамана. Это заклинание мне врезалось в память, да и
трудно забыть такое художество, особенно, когда ты его творишь своей кровью. Так и
я не забыл ни одной закорючки, что рунами зовутся. Вгоняя ногти себе в ладони, я
вспарывал свою кожу, и, когда потекла кровь, начал творить магические действия. Ох,
и натворю я сейчас. Но собака оказалось зарыта не в надёжности моей памяти, как я
думал, а в объёме красной жидкости в моём организме. Как показала практика, её явно
не так много, как мне бы хотелось.

Не закончил и половины своей задачи, когда у меня начало свистеть в ушах и

появились круги перед глазами. Но помощь пришла откуда не ждал: большой красный
кристалл над моей головой засветился, и в меня полился ярко красный поток, отчего
мне стало легче. А охрана забегала вокруг клетки, возбуждённо вереща. Но мне до их
телодвижений было фиолетово, я занят своей задачей. Я двигался, как сонная
черепаха, с трудом шевеля конечностями. Но упрямство и упорство заставляли меня
двигаться, и, упав на колени, я продолжал ползти по кругу, уже толком не соображая,
что и как я делаю. Мной уже руководил не разум, а подсознание.

Мне казалось, что я уже пересекал кромку между жизнью и смертью не один раз, но
этот свет раз за разом возвращал меня в наш грешный мир. Всему рано или поздно
приходит конец, так и мой труд был закончен благополучно, и я отключился с чувством
выполненного долга, но с лёгкой вкусом горечи. Я так и не смог ускользнуть за
грань, всё из-за этого артефакта и магов, что постоянно его подзаряжали. А вот
приблизиться ко мне они явно не горели желанием.

Эльфийская охрана.

— Доложите, что здесь произошло!? — спросил эльф в золотых погонах.

— Уже четвёртая кладка погибает. Я вам докладывал, что сейчас не сезон, холодно для
них. Личинки вылупляются, но они очень слабые от недостатка тепла, и даже
добравшись до объекта, погибают. У объекта сильный магический защитный фон. Он все
свои силы тратит на свою защиту, и с периодичностью пытается покончить жизнь
самоубийством. С помощью магии пускает себе кровь, наши маги раз за разом
заправляют артефакт силой. Вот если б было достаточно тепла, и личинки смогли
сформироваться в оптимальных для них условиях. Ему ничто бы не помогло, а из него
химера получилась бы сильной.

— Так обездвижить его, введите в сонное состояние, — раздражённо произнёс эльф в

золотых погонах.

— Вы, наверное, забыли, для привлечения внимания личинок объект должен быть в
сознании, и производить естественные движения, — терпеливо напомнил докладывающий
эльф своему собеседнику.

— Так усыпите и привяжите к рукам и ногам верёвки. И дергая за них, вы заставите

объект двигаться, — произнес старший с умным видом.
— Я осмелюсь вам напомнить, что движения должны быть естественными, плавными, а не
дёргаными. У личинок плохое зрение, и они реагируют лишь на естественные движения,
— терпеливо напомнил младший по рангу.

— Сколько всего осталось кладок? — невольно произнёс эльф в золотых погонах.

— Ещё шесть. Я почти уверен — если мы продолжим эксперимент с этим объектом, то мы

потеряем все яйца, что у нас в наличии. А следующие кладки будут только через семь
месяцев.

— Продолжайте. Я знаю, что вы считаете меня никчемным отпрыском моего благородного

семейства. Может, отчасти вы и правы, я ничего не понимаю в ваших экспериментах.
Мне ближе звон бокалов и блек магических сполохов. Но это решение не моё, и не мне
его отменять. Я понимаю, что десяток химер лучше, чем ни одной, но мы будем делать
так, как приказали старейшины.

— Приношу свои извинения, старейшинам действительно видней, что и как нам делать, —
произнес со смирением в голосе закончивший доклад эльф и проводил взглядом выскочку
в золотых погонах, не разгибая спины. Потом обернулся к своим подчинённым. —
Выполнять приказ, запитать руны магией, объект опять пытается окончить жизнь
самоубийством.

— Может, ему ногти на руках поотрывать? Чтобы он не вскрывал раз за разом себе
вены? — предложил один из магов.

— Я за, можешь и зубы заодно ему выбить. Но делать будешь это сам, — легко
согласился его начальник.

— Вы думаете, что в клетке могла затаиться одна из личинок? — произнёс другой маг,
делая непроизвольный шаг назад от клетки.

— Может да, а может и нет. Я лично не собираюсь собой рисковать, и не пошлю ни

одного сына леса туда.

Барак

Очередное пробуждение принесло новый сюрприз: я уже не в клетке, а в совсем другом

помещении, в кромешной тьме. Первым делом я осмотрел и ощупал себя на наличие
несанкционированных отверстий в организме, заодно выискивая подозрительные
уплотнения или вздутия. Сколько я ни искал, так и не нашёл следов проникновения в
свой организм личинок химер. Если исходить из того, что яйца были размером с
куриное, то они могли проникнуть в мой организм через два естественных отверстия.
Понятно, что не сами яйца, а их обитатели.

— Можешь смело убрать руки от задницы. Ты оказались несъедобным. Я видел тех, в

кого вселились личинки, у них пустой взгляд и они двигаются словно деревянные
куклы. А ты вон как бодро себя ощупывал.

— А где мы? — спросил я моего сокамерника, я узнал его голос, мы вместе пытались
прорваться из замка.

— В бараке, завтра на рассвете нас распнут на крестах. Меня и тебя за то, что не
стали инкубаторами для личинок. А может, и бросят живьём в клетку к химерам, кто
его знает.

— Мне больше нравится вариант с химерами, — произнес я, разглядывая помещение, в

котором я оказался. В полумраке я разглядел лишь ряды лежаков, что располагались в
три ряда и терялись в темноте.

— А позвольте узнать, чем обоснован ваш выбор? — раздался заинтересованный голос

откуда-то слева.

— Ну, хочу умереть сражаясь, а в идеале — убив ещё кого-нибудь.

— Я тебе говорил, что длинноухие нашего орка не сломали. Кишка у них тонка.

— Я сам слышал, как он кричал и умолял чтобы прекратили пытки, — не согласился его
собеседник.

— Это, брат, была военная хитрость, я тебе говорил, что, когда к нему приблизился
один из эльфов, он ему нос откусил. А ты: выдумки, выдумки, — произнес третий
голос.

— Как ты мог это видеть, ты со мной рядом шёл, закованный в цепи, — не унимался
второй голос.

— Всё, всем спать, а то охрана услышит и всем нам тогда несдобровать. Я сам лично
укажу на нарушителей тишины, не собираюсь из-за вас огребать.

И наступила мёртвая тишина, все замолчали. Я тоже уснул сном младенца, а чего мне
боятся, я уже не раз умирал и ожидание смерти для меня в последнее время стало
каждодневной реальностью. А вот утром моего соседа, и ещё десяток людей с ним за
компанию, распяли — они отказывались работать или имели другие провинности.
Предварительно их отдали палачу, он над каждым измывался не один час. А нас всех
заставляли на это смотреть.

Затем отправили вместе со всеми в карьер, добывать камень, а распятие отложили на

неопределенное время. В течение почти месяца, что я провёл в этом лагере, каждый
день кого-нибудь пытали или зверски убивали. Вокруг была атмосфера всеобщего уныния
и обречённости. Все понимали, что мы обречены стать либо инкубаторами, либо, в
качестве альтернативы, кормом для химер. Поэтому нас голодом не морили, но и
разносолами не баловали. А вот за малейшую провинность каждый из нас мог попасть в
руки к палачу, а потом в кормушку для химер. Но несмотря на то что каждый день
убивали, нас не становилось меньше. Периодически пригоняли как военнопленных, так и
простых крестьян.

Вокруг меня сам собой организовался кружок из тех, кто участвовал в обороне
крепости. То есть, из тех, кто дожил до сего момента, нас было чуть больше двух
десятков. Кстати, я был единственным орком в этом лагере, всех остальных увезли в
ближайший город, а вот зачем и что с ними там стало — никто не знал. А я смотрел и
думал, как сбежать из места, где царит страх и уныние, да обречённость в окружающих
меня взглядах. Сбежать куда глаза глядят. И не видел ни одного варианта.

Народ периодически пытался бежать, как в одиночку, так и группами. Но никто из них
не смог уйти, несмотря на все ухищрения. Максимум, что удавалось — выбраться за
территорию, а вот дальше шла ровная и открытая, как стол, местность на два дня пути
в любую сторону. Лишая возможности скрыться или спрятаться от преследователей. Все,
кто бежал, оказывались в руках палача, но многим даже не удавалось начать свой
побег. Как кто-либо приступал к подготовке, его сдавали стукачи, коих было ну очень
много на каждый барак, и это они следили за порядком и соблюдением местных правил.
Да и охрану между бараками осуществляли не длинноухие, а ренегаты, что
переметнулись на сторону к ушастым в надежде на то, что их пощадят.

***
— Что будем делать? Сколько можно ждать? Я предлагаю завтра на рассвете напасть на
охрану. Сдохнем хоть как войны, не в руках палача. — с нетерпением прошептал
молодой.

— Не спешу умирать. — произнёс я, подняв взгляд в небо.

— О, орк заговорил. Говори, что придумал? Когда и как будем бежать? — раздались
несколько шепотов.

— Не дергайтесь, у нас привал. Сидите спокойно, не привлекайте внимание стукачей, —

одернул один из стариков молодого.

— А как будем бежать, по одному или группами? Может, все вместе побежим сразу в
разные стороны, кто-нибудь да убежит, — в нетерпении стал он сыпать вариантами
побега, не обращая внимания на предупреждения.

— Делали так, не сработало, — остудил его сосед справа.

— А как тогда бежать? По одному не сработает, по двое не сработает, веером не

сработает. Что предлагаете, умереть? Как баранам умереть? — начал он закипать.

— А ну, не кипятись, — произнёс я с усмешкой. — Да и зачем умирать, когда нужно

убивать, — произнёс я с умным видом.

— Не понял? — произнёс он, в миг успокоившись — Не, я понял, что надо убивать, но
как не умирать? Их больше в разы, чем нас, и у них оружие. Тут без вариантов
придётся умереть, сражаясь, но умереть. Как воины умереть.

— Ну, почти правильно сказал, но в одном ты ошибся. Подумай до вечера, в чём.

Думать всем полезно, от этого умнеют, — произнёс я, вставая и берясь за кирку.

И с сегодняшнего дня начались кардинальные перемены в нашей жизни. Первым делом я

попросил всех своих бойцов сегодня же ночью рассредоточится по баракам и
постарается вычислить всех стукачей и лидеров, что сплотили вокруг себя людей. А
также время и численность патрулей ренегатов. Мы почти две недели не виделись и не
встречались, дабы не вызвать ненужных подозрений. А я занялся магической
подготовкой. Местные маги посчитали — если лишить шамана его духов, то он
становится беззубой собакой, что может лишь брехать. Ага, я может и беззубый, но не
безобидный.

Они круто просчитались, что перед тем, как посадить меня в барак, не проверили на
наличие духов. А духи у меня есть, и их десяток. Правда, не боевых, что могут
убивать и калечить, а паразитов. Да, оказывается есть и такие духи-паразиты, да и
что стоило ожидать от беззубого шамана, окромя паразитов. Но мои подопечные — это
вам не глисты и не острицы там всякие, а духи личинок химер. Так что потанцуем ещё
мы на ваших могилках.

Глава 2. Восстание орочьего Спартака

Пока мои люди рассредоточились по бараком и вели наблюдения, я в свободное время

медитировал, старательно собирая магическую энергию. А за полночь проскальзывал
между патрулями к вольеру с химерами. Там я отдавал всю накопленную за день энергию
духам-личинкам. Они поселились во взрослых химерах, и сейчас медленно, но верно
росли в них, постепенно захватывая сознание и волю своих носителей. Самих химер я
не видел, а только чувствовал их наличие за стенами вольера.

Так шел день за днём, неделя за неделей и даже месяц за месяцем. Мои спутники
искренне не понимали, чего я медлю и жду, и куда исчезаю каждую ночь. А я ждал
созревания личинок, они пока могли лишь на мгновение влиять на желания самих химер.
Но духи постепенно набирали силу и с каждым днём постепенно захватывали тела и
сущности химер. Мне нужно было время, а его катастрофически не хватало, и это ещё
удача, что никого из моих людей не забрали в руки палача. Но всем было понятно, что
такое везение не могло продолжаться вечно.

И вот настал день, когда одному из старых гвардейцах не повезло попался, что
называется, на горячем: он удавил очередного стукача и его увели с побледневшим
лицом. Мы все знали, что с ним случится на рассвете следующего дня, как впрочем и
он сам. Мы почти каждое утро наблюдали сцены, где нашего брата отдавали в руки
истязателя и он демонстрировал нам своё искусство. Когда товарища уводили, никто не
смотрел в глаза седому ветерану, я же не стал прятать взгляд. А когда наши взгляды
встретились, я, повинуясь внутреннему порыву, отдал честь. Громко ударив себя
правой рукой в грудь, издал гортанный звук, а затем затянул песню. На меня тут же
набросилось трое и стали избивать дубинками, а я так и стоял, прижав руку к руди,
под градом ударов.

Когда приближается смерть,

Очень трудно не быть малодушным,

Но у тебя не дрогнул нерв,

Сомненья любые тебе чужды.

Враг решил, что это финал?

Ну, какой же он всё-таки глупый.

Я уже вижу его злобный оскал,

Сейчас он узнает, как умирает русский.

Даже если небо накрыло огнём,

Выбор мой сделан — я остаюсь.

И пусть в обойме последний патрон -

Я умираю, но не сдаюсь.

Кто-то захочет сказать,

Что я выполнил свой долг.

И только мама будет знать,

Что по-другому я не мог.

Мне не страшно остаться в бою

Врагом окруженным.
Где стою, там и паду,

Но останусь непобежденным.

После этих слов я выкинул руки в стороны, схватил двоих за горло и стал душить, а
третий попятился, испуганно глядя на меня. Его больше всего испугал резкий переход
от пассивного стояния к активным действиям.

Даже если небо накрыло огнём,

Выбор мой сделан — я остаюсь.

И пусть в обойме последний патрон -

Я умираю, но не сдаюсь.

Будет ярким новый рассвет

И подует свободы ветер.

Меня больше нет,

Но подвиг мой вечен.

И по силам сделать одному,

Что казалось невозможным.

И будет страшно узнать врагу,

Что нас таких — миллионы.

Даже если небо накрыло огнём,

Выбор мой сделан — я остаюсь.

И пусть в обойме последний патрон -

Я умираю, но не сдаюсь.

(слегка изменённый текст песни Артёма Гришанова)

С последними словами я разжал пальцы, и двое прихвостней упали мертвыми куклами.

— Пока жив хоть один легионер, Империя не пала! За империю! За Мать! За отца! За
брата и сестру! Смерть! Смерть! Смерть! — стал я скандировать.
— Смерть! Смерть! Смерть! — стали раздаваться голоса, набирая обороты, и всех
стукачей сразу начали забивать, кто чем и как мог.

А в глазах людей стал зарождаться огонь ненависти, что готов был поглотить любого,
кто встанет у них на пути. Да и смерть каждому из нас уже стала приятельницей и
постепенно перестала пугать. Каждый понимал, что всех нас ждал один конец.

— Орк, веди нас на прорыв к свободе. Умрём в чистом поле, а не среди этих душных
стен! — произнёс старый ветеран.

— Я не собираюсь умирать. Я ещё молод и хочу умереть от старости в своей постели,

окруженный внуками, а в идеале и правнуками, — спокойно произнёс я, поднимая одну
из дубин с пола и поигрывая ей. А за стенами стали тревожно бить колокола.

— Я не понял, что нам делать? — растерянно произнёс совсем юный пацан.

— Как что? Убить всех, кто не даёт нам спокойно дожить до старости! — произнёс я
спокойно, кидая ему в руки дубину.

— Действительно, чего проще! Перебить две сотни эльфов, и хрен его знает сколько
жаполизов, — усмехнулся стоявший рядом человек, что растерянно крутил палку.

— А кто сказал, что свобода любит слабых? Свобода одаряет своей любовью лишь
сильных. Душой сильных людей. Если тебя не сломили, пусть ты даже умрёшь в оковах —
ты всё равно свободен.

— А, к чёрту эти заумные речи! Смерть! Смерть идёт, и она сейчас простёрла над нами
свою кровавую длань. Я устал жить как шакал и всего боятся, я иду убивать, и даже
если я умру, то я умру свободным северным волком! Смерть! Смерть! — и разорвав на
себе одежду, провёл кровавой ладонью по лицу. — Морская владычица, прими кровавую
дань! — и, макнув пальцами в рану с ещё не запекшейся кровью одного из стукачей,
провёл пальцами по груди, изображая волны.

— Отдай приказ вождь, и потомок морской девы его выполнит, меня может оставить лишь
смерть, — произнес он, вставая на одно колено.

— У меня на родине говорят: “умри, но выполни приказ”. То есть, настоящего героя не

остановит даже смерть. Так что нам есть на кого равняться. А сейчас там нас ждут
те, кто должен умереть, чтобы мы жили.

Как я не люблю громкие слова и напыщенные речи, но всё это часть моей новой жизни,
и от неё никуда не деться. А ещё моими постоянными спутниками стала смерть с косой.
Всем попаданцам в спутники даётся стандартный набор из жабы и хомяка, а в довесок к
ним гаремчик девушек всех цветов и расцветок, а мне вот в спутники костлявая. А, не
жили счастливо, нечего и мечтать, а сейчас пора показать силушку орочью, да так,
чтобы развернулась рука и полетела чья-нибудь голова, да с чужих плеч.

Выскочив вслед за всеми из барака, я увидел, как стихийное восстание начинало

набирать обороты. Везде были крики, стоны и просьбы о пощаде и помощи. Это народный
гнев добрался до людей, что знали на ять форму доклада. Да и стражником досталось
на орехи, тем, что не успели убраться подальше.

Эльфы, к сожалению, не дремали, и сейчас спешно занимали места на стенах по

периметру. Но и наши братишки-смертнички не собирались изображать из себя ростовые
мишени. У многих был опыт боевых действий. Вот эти ветераны сейчас и командовали
небольшими отрядами заключенных, и уже штурмовали стены, местами даже сошлись в
рукопашной с длинноногими и буквально зубами проводили купирование остроконечных
ушек.
Напомнил себе в очередной раз, что путь силы — не совсем мой путь, и что я, чёрт
возьми, шаман, а это должно звучать гордо и страшно для врагов моих. А сейчас, если
они и дрожат, то лишь от смеха. Буквально заставил себя выпрямиться, и гордой
спокойной походкой направился к вольеру с химерами. Надо же посмотреть, что за
твари там обитают.

В тоже время, в офицерском блокгаузе

— Господин…

— Давай без титулов и спокойно, — прервал эльф в золотых эполетах, сидевший с

бокалом вина.

— Заключенные подняли бунт и перебили часть гарнизона. Сейчас они пытаются отбить
стену, что огораживает бораки.

— Ну наконец-то, это быдло решилось на восстание. Я, если честно, уже перестал

надеяться, — и отставив бокал, он резкими движениями одернул свою форму, приводя её
в безукоризненный порядок. — На стенах оставить людишек, их не жалко. А первородных
отвести на внешние стены и приготовиться. Отстреливать лишь особо рьяных, что будет
пытаться прорваться через внешнюю стену. Да, и передай магам, пусть выпускают
химер. Посмотрим, как они себя покажут в бою, — и надел самую натуральную треуголку
на голову, а в руки взял трость. — Прошу вас, офицеры, пройдемте на дозорную башню,
посмотрим, насколько хороши химеры.

— Да на что там смотреть? Как ваши монстры расправляются с безоружной толпой?

— Не совсем, там заранее размещён склад с копьями и мечами. Щиты и защитное

снаряжение мы не стали там размещать, для удобства отстрела тех, кто не захочет
сражаться. Да, и проследите, чтобы каждый солдат знал, что орк нужен живым.

— А зачем он вам? Насколько я понял, вы специально его там поселили, чтобы он

поднял восстание, так?

— Да мой друг, вы правы. Но ему ещё предстоит стать инкубатором, — с усмешкой

произнёс эльф, и вышел из комнаты.

***

— Летгар Гаргор! — окликнул меня ветеран — Я собрал людей, Мы ждём вашего приказа,
— произнес он, вытянувшись.

— А откуда оружие, копья, да ещё в таком количестве? — удивлённо спросил я,

разглядывая их.

— Да в казарме, где эльфийские прихвостни обитали, ну те, что нас охраняли. Их

набирали из местных, предателей рода человеческого.

— Ага, этих ублюдков надо было в младенчестве мамкам удавить, дабы не изводили
людей лютой смертью, — поддакнул кто-то из первых рядов.

— Команды лаять не было! — рявкнул седой ветеран. — Где строй? Я вас спрашиваю, мы
стадо или что, мать вашу богу в душу! — После его отчитывания народ принял подобие
боевого строя.

— А! — и махнул на них рукой. — Так вот, там этого добра явно было с избытком. И
сей факт мне не нравится, не пойму почему, но не нравится. Не спроста всё это.
Длинноухие, конечно, не гномы, с ними по жадности не сравнятся, но эльфы не были
замечены в раскидывании денег, а любое железо сколько-то монет стоит. А металл на
копьях не дрянь, средней паршивости, — произнес ветеран, почёсывая шевелюру.

— И мне кажется, что не всё ладно в королевстве Датском…

— Монстры, они выпустили из загонов монстров. Спасайся кто может… — стали

раздаваться панические крики со всех сторон.

— Фалангу становись! Три линии мне, как минимум, собрали! Помним: пока в строю — мы
легион, а как побежали — стали мясом! — рявкнул ветеран на слегка растерявшихся
недавних узников. — Ровней, я сказал, линия должна быть прямой, а не как бык
поссал, — выравнивал он народ. Там стояли вперемешку как пленные легионеры, так и
крестьяне оторванные от сохи.

— Господин Летгард, вам бы занять место в глубине строя, — обратился он ко мне.

— Не, мы атакуем. Как говорил один из великих полководцев: “Нет страшнее зверя, чем
идущий в атаку солдат”. В штыки их брать будем. Пусть они нас боятся больше, чем мы
их. — И, перекрестившись, пошёл на шум. Если мы останемся стоять, то просто от
страха сдохнем, а так не будет времени бояться.

— Эх, налей-ка мне Смертушка, да красна вина, — начал я на ходу импровизировать. —

Красна вина, да не того вина, что в бочках плещется, а того что в жилах плещется.
Помним, что воинами не рождаются, воинами умирают. — Ну и хрен с ним, что невпопад.

Я пошёл первым, за мной ветеран, а за ним кривым уступом шагали все остальные.
Увидя химер, я немного остолбенел, и было от чего: передо мной предстало чудо-юдо,
неведома зверушка. А, не, как всегда вру, на зверушку это не похоже. Это что-то с
чем-то, представьте гигантского мутировавшего таракана. Это существо чем-то
походило на арахнидов из фильма «Звездный десант», только там не было у них хвоста.
Да и гребень от макушки до хвоста — я не помню, чтобы был такой у них.

Так вот, эти твари прямо на глазах разрывали тех несчастных, кто попадал к ним в
лапы. Нигде от них не было спасения: одна группа что плотно стояла спинами друг к
другу и ощетинилась копьями во все стороны света. Так вот, химера разметала их, как
шар кегли в кегельбане, и, схватив одного за руку, а двум другим пробив ноги своими
заостренными ногощупальцами, потащила в сторону вольера.

Я сразу почувствовал моих духов-паразитов, и постарался призвать к себе ближайшего.

Ага, призвал на свою голову — на нас, громко зашипев, причём именно зашипев,
устремилось одно из этих существ. Я чувствовал приближение духа и ощущал, как он
пытается бороться со своим носителем, но потуги паразита были безрезультатны. Хотя
не совсем, дерганные движения таракана давали понять, что с ним не всё в порядке.
Одна из ног ступала невпопад, да и передняя правая ногощупальца мелькала всё время
вверх и вниз, мешая передней ноге нормально двигаться.

Так вот, этот таракан, страдающий эпилепсией, устремился к нам со всей доступной
ему скоростью. Но одно хорошо, что интеллект, как и тело, у него тараканий, он не
понимал, что у него проблемы с координацией, а может на его умственные способности
уже влиял поразит. Почти добежал до нас и издал угрожающее шипение, а затем с ним
случился конфуз. Наш таракан запутался в собственных ногах и мордой пропахал
немаленькую такую борозду.

— Навались, копьями прижать его к земле. И добиваем, пока не очухался! — крикнул

ветеран — А вы куда уроды? Я вам сказал орка прикрывать. — гаркнул он на тех кто
стоял рядом со мной.
— А шаман наш, матерый зверь ещё, таких монстров взглядом сбивает, — услышал я у
себя за спиной уважительное перешёптывание.

Ага, до такой степени матёрый — штаны сухие лишь потому, что в горле всё пересохло,
и в организме просто лишней влаги нет. Народ буквально облепил химеру, не давая ей
пошевелится, на одну голову только впятером навалились.

— Народ, постой-ка! — остановил я их, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

— Топор! — властно сказал я, — и переверните его брюхом кверху.

— Что замерли и таращимся? Шаман сказал, воин сделал. Если мы чего-то не понимаем,
это говорит о нашем дебилизме. — рявкнул ветрена на опешивших людей.

— Действительно, наш летгард, это вам не офицеришка, у которого ни ума, ни

фантазии. Навались!

— Лапы держи! Держите лапы! — Дальше шёл непереводимый местный фольклор, где
уточнялась вся родовая цепочка и сексуальные пристрастия каждого, включая химеру.

Когда таракан, он же арахнид, он же эльфийская боевая химера, оказался лежать белым

брюхом кверху, я перехватил поудобнее топор палача в одну рука. А другой стал
ощупывать брюхо, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Когда я почувствовал
магическую пульсацию в одном месте, я также услышал со стороны призыв ещё одного
духа и встревоженные крики людей. Повернув голову, я увидел, как к нам ползёт ещё
один арахнид.

— Все кто свободен! Остановить таракана, но не убивать и не калечить! — рявкнул

ветеран.

— Мать мая женщина! Что творится? Я если в таверне где за кружкой пива где
расскажу, что мы вшестером должны были остановить монстра размером с хорошего коня,
и при этом не покалечить бедную скотину, мне в жизни не поверят.

— Если мы окажемся в той таверне, я подтвержу твои слова, и ещё за выпивку заплачу.

— Мужики я с вами. Но предупреждаю я намерен напится в усмерть.

— А мне всё равно поверят, не поверят. Я знаю, что было, а чего не было. И за себя
я сам заплачу, — прогудел толстяк, становясь напротив монстра.

— Народ, а вас не смущает, что нас сегодня убивать будут? — с ехидством в голосе
спросил седой старик, вставая в линию.

— А что тут такого? — удивлённо произнёс толстяк — Убивать нас будут сегодня, а
пить мы собираемся потом. Я не понимаю, что тут непонятного.

— Действительно, как я не сообразил: нас сегодня убьют, а мы завтра в таверне

гуляем. Я предлагаю в столичном кабачке встретится, — с издевкой произнес он.

— Ты что дурак? Нам никак за день не добраться до столицы, — снисходительно пояснил

толстяк.

— Нет, его беспокоит, что мы за день не успеем добраться, но всё остальное не

смущает.

— Ладно старик, держись рядом со мной, я тебе потом всё объясню, —

покровительственным тоном произнёс толстяк.
— Ты? Мне? — не на шутку удивился старик — Хотя, если выживем, готов признать себя
полным дураком, а тебя гением мысли, — с улыбкой произнёс он.

— Не зеваем! Он подползает! — предупредил сосед слева.

А я их слушал, а сам занимался своим делом. Нащупав место, где обосновался мой дух-
поразит, я аккуратно проломил хитиновый панцирь, благо, с одной стороны на топоре
палача был длинный и тонкий шип. Без него я замучился бы проламывать хитин, а так —
пробил несколько отверстий по кругу и сделал большую дыру.

Когда я получил отверстие в панцире, пришлось руку запускать под него. Преодолел
брезгливость и тошнотворный запах, что источало нутро таракана. Рука вошла по
локоть, прежде чем я нащупал круглый предмет, который так и манил, и звал меня.
Вырвал его из тела монстра, с последним хрипом арахнида. Я постарался призвать
духа, как делал много раз с «Мудрым Ка», дух явился. И, скажу, он от арахнида
отличался только тем, что у него не было ног, но это ему нисколько не мешало
держаться над землёй.

— А вот и первый малыш родился! — прокомментировал я его появление.

— Если это малыш, то боюсь представить его мамочку, — буркнул ветеран.

— С мамой я, к счастью, не был знаком, а вот на яйцах её пришлось посидеть, как

квочке. Ну, и немного пошаманил, а результат вы видите.

— Я всегда подозревал, что из орков плохие няньки получаются, но я даже не

предполагал, что настолько, — с улыбкой произнес ветеран.

— А я что, я ничего. Они сами меня посадили, сами пусть и огребают, — с улыбкой
ответил я.

— Если вы наговорились, то, может, обратите на нас внимание. Мы вроде как ещё
одного монстра держим? А он почему-то хочет нас съесть, и, я думаю, он вами тоже не
побрезгует, — окликнули нас.

— Отпустите его, сейчас дух поможет собрату вырваться на свободу, — и отдал

ментальный приказ духу.

Дух, что стал полупрозрачной серой дымкой, устремился к цели, по дороге сбив людей
с ног. Пришлось за него извиниться, дескать, он только-только родился, ещё не особо
понимает, что делает. Дух прислонился к таракану, что из последних сил
сопротивлялся поглощению сущности, и полностью обволок его, скрывая от наших глаз
всё происходящее.

— А с этими тремя что делать? — окликнули сбоку.

— А этих не пускать к нашему таракану и духу, ну, и заодно не давать себя съесть, —
произнес я, взглянув на трёх арахнидов, что недобро так на нас смотрели.

А дальше открылся филиал ада и дурдома в одном отдельном лагере смертников. В

сплошном замесе смешались арахниды, духи, люди. Все друг друга били, колотили и
калечили. Но постепенно мы одерживали верх, платя за одного арахнида минимум
десятком человеческих жизней. И это притом, что на нашей стороне сейчас три
арахнида, полностью контролируемые духами-паразитами и рядом еще семеро духов
крутятся. Хотя, стоит отметить, что наши арахниды явно страдают болезнью опорно-
двигательного аппарата. Движения у них дёрганные и какие-то заторможенные, в
отличие от тех, что хотят нас схарчить. Единственно, кто в действительности мог
сказать своё веское «МЯУ» — это духи, вот они-то молодцы: втроём одного таракана с
трудом, но разбирали на составные части.
Да и что ещё было ожидать от новорожденных духов, они и так здорово старались, не
щадя живота своего и нематериальной плоти своей. Но, как всегда, всему приходит
конец. Так и к нам он заглянул на огонёк, этот самый конец. Когда мы добивали
последнего таракана, из всех щелей стали появляться те, кто выжил, несмотря на лужи
крови и разбросанные повсюду части тел. Все начали радоваться победе, поздравляя
друг друга. Не, я в курсе, что лишь горечь поражения приходится черпать полной
ложкой одному, а на сладкий пирожок победы всегда найдётся десяток ротков. Но чтобы
ещё не испечённому пирожку так радовались — я не видел.

Они, по моему, на радостях забыли, что, кроме арахнидов, есть ещё ушастые. А вот
ушастые про нас не забыли, к сожалению. Не успели мы перевести дыхание, как от них
пришёл посланец и принёс нам на всех один такой шикарный конец. Правильнее сказать,
пришла песцова мама, а если ещё точнее — ТАРАКАНЬЯ матка. И так свистнула, что
любой рак с горы удавится бы от зависти, а Соловей-разбойник повеситься бы на своём
дубе.

От её свиста мы попадали на землю, закрывая руками уши, из которых пошла кровь. Эта
тараканиха издавала свой свист на уровне ультразвука. На земле вместе с нами
корчились от невыносимой боли и арахниды, да не только те, что были захвачены моими
паразитами, но и парочка ещё чудом уцелевших неподконтрольных. Всем досталось по
первое число. К счастью для нас и несчастью для свистящей матки, духи не совсем
живые существа и ультразвук им был до лампочки. И мои мысленные мольбы о том, чтобы
эта пытка звуком прекратилась, они восприняли буквально и поспешили попросить
свистунью замолчать, раз и на веки вечные.

Когда духи начали атаковать тараканиху, та сразу забыла про свой свист и попыталась
уже упокоить моих духов. А вот тут её размер с сыграл с ней злую шутку: если её
детки-тараканы после вылупления и взросления были ростом с хорошего коня, то мама
была с доброго слона. Нет. Очень злого и пузатого слона. Так вот, как показала
практика, таракан со слона уже сам по себе страшен, но против юрких духов не совсем
то средство, что доктор прописал. Она не могла по ним ни попасть своими
многочисленными ножками, ни схватить огромной пастью. Да и от последней они
старались держаться на почтительном расстоянии, предпочитая атаковать с тыльной
части организма.

Своими атаками мои духи не столько причиняли вред здоровью таракановой матери,
сколько злили её. Своё недовольство она выражала периодическими попытками сбить их
своей ультразвуковой волной. Что, впрочем, не приносило им никакого вреда, а вот
возникшей паузой, что делала тараканиха, когда свистела, они пользовались на полную
катушку, вгрызаясь в её брюшко. Точнее, делая попытки прокусить хитин.

Понимая, что если мои духи в конечном итоге и победят своего противника, то я этого
уже не увижу, поскольку раньше моя черепная коробка лопнет, отдал единственный
приказ. Всё, что я смог сформировать моим духам, это чтобы они уводили её. Те, в
силу своих куцых умов и фантазии, восприняли приказ по своему. То есть, просто
попытались унести её. А вот арахнидша не растерялась, и быстро двоих духов
пригвоздила своими лапами к земле, разрывая их призрачные тела на неравные
половины. Пришлось менять команду на понятную для них, простую до невозможности. Я
отправил их на эльфов, в надежде, что они достаточно разозлили мамашу, и она
устремится за ними.

— Подъём, бой ещё не окончился, — произнёс я, кривясь от боли, — нас ещё ждут
ратные подвиги, да и не все ещё отгребли по сусалам. А если не поторопимся, то там
будет проходить веселье без нашего участья.

— А нам зачем спешить? Пусть сами развлекаются. Судя по радостным крикам боли и
магическим сполохам, там веселье набирает обороты, — размазывая кровь по лицу,
ответил седой ветеран.
— А подумай своей седой головой, что будет, когда они упокоят химерову МАТЬ, —
последнее слово я выплюнул, как грязное ругательство.

— Нам будет меньше работы, — раздался голос слева от меня.

— Ага, а теперь представь, какой силы будет маг или группа магов, что упокоит эту
тварь? — вставая произнес ветеран.

— Что тут думать и рассуждать вождь сказал, войны сделали! — произнес моряк.

— А морская душа прав. А для тех, кто не понял, я поясняю: духи шама худо-бедно, но
ковыряли химеру. А вот против мага такой силы они явно не потянут, а мы без них
так… ходячие мишени для стрел.

— А так что им мешает нашпиговать нас стрелами?

— То и мешает, что там кто-то большой и ужасно злой буянит. Так вот, наша задача
убивать тех, кто убивает матку, но так, чтобы и самим не попасть под раздачу.

— Действительно, чего тут сложного. Я бы даже сказал, что это немыслимая глупость и
невозможная вещь. Но я сегодня сам видел сколько невозможного, что одной
невозможной вещью больше, одной меньше.

— А что, атака нашего моряка с голым пузом на лучших лучников, это как раз в нашем
духе. Я в деле.

— И я в деле.

— Я с вами.

Глава 3. Атака голопузых Прода от 10.12

За стены вышли почти сотня пехоты и целый эскадрон на лихих скакунах. Ой, и не надо
говорить, что арахнид ни разу не конь, а три всадника — не рота. Да если хотите
знать, хороший таракан лучше коня. Ну и пусть хитиновый жёсткий гребень, так
скажем, не совсем предназначен для езды. Нет, я не сел пятой точкой на шип, я стоял
на коленях на спине, а хребтовые пластины арахнида находились между ног. Да, я
понимаю, что получу сомнительное удовольствие, если сяду пятой точкой. Зато мы
выигрываем в маневренности, скорости и ударной силе. Духи-паразит

ы не совсем ещё освоились в теле, и их движения были не на высоте, а пара

человечков с копьями на спине химеры будут очень способствовать её выживаемости и
нанесению урона живой силе противника.

Да и психологическая составляющая должна иметь место, и сказать своё страшное и

громкое «Гав». А что должны подумать простые воины противника? Правильно, они
должны решить, что страшный и могучий “Я” подчинил себе химер, плюс химерову матку,
и натравил их на эльфов. А если они так подумают и увидят, что им отвешивают плюхи,
как смертники, что должны были отдать своим богам свои жалкие душонки, так и сами
химеры… Плюс непонятные хрени, что летают и пожирают обладателей длинных ушей… Ну,
и в довесок сама Арахнидова МАМА… По мне, им в голову должна бы закрасться мысль,
что срочно надо проверить ближайшей лес, на наличие оставленного дома включёного
утюга.

Всё, как всегда, пошло по сложившейся традиции, а именно — не совсем, как

задумывалось. Во-первых, нас встретили стрелами, заставив отступить пехоту обратно,
а вот тараканью кавалерию такой мелочью не смогли остановить. А именно, я не смог
сдержать и развернуть свой эскадрон, так скажем, контроль над этими существами у
меня явно не прокачан.

Моя кавалерия устремилась к ближайшим эльфам, игнорируя мои приказы, под обстрелом
лучников, а затем прямо на четырехметровую стену запрыгнули арахниды. При этом
химеры растеряли последних своих всадников, тех, кого не выбили лучники. Я сам
вылетел со спины таракана, и непонятно, каким чудом не слетел ещё и со стены
кубарем — бруствера с зубцами со стороны двора не было, это и погубило эльфов.

На оборонительной куртине, среди лучников, арахниды показали себя во всей своей

ужасающей красе и смертоносной мощи. На двухметровой стене они чувствовали себя
отлично, рвали длинноухих своей немаленькой пастью, кололи их своими своими лапами
или как там эти херни называются. От хитина, что покрывал химер полностью, стрелы
отскакивали, лишь поцарапав, но что-то мне подсказывает — царапины на хитиновом
покрове не наносят тварям даже слабого психологического утрона.

Немногочисленные копья, что неизвестно каким ветром занесло на стену, не могли

остановить арахнидов, да и обойти их никто не мог из-за узости боевого хода стены.
А мечи… да какие к чёрту мечи, так, хорошо откормленные кинжалы, да и зачем они
лучнику, чья сила в луке. Да и длинноухие из чистого гонора не пользуются ими,
дескать, кто сможет добраться до самых метких лучников на всём континенте. За свой
гонор они не раз огребали, но стоит отметить, что огребали намного реже, чем сами
люлей раздавали всем “желающим”.

А вот их хваленая меткость ничем не могла им помочь, эльфы не могли даже глаза
химерам выбить. Глазки у магических творений маленькие и глубоко посаженные, и
таких бусинок будет по десятку с каждой стороны черепушки. Бой плавно перешёл в
избиение длинноухих, мои арахниды прошли в разные стороны по крепостной стене и
успешно занимались геноцидом по расовому признаку. Бывшие смертники также
вскарабкались по наклонным контрфорсам куртины, помогая друг другу, и занялись
добыванием тех, кого не добили арахниды.

А эльфы таки не зря слыли лучшими лучниками, кто-то из них всё же умудрился в меня
всадить парочку стрел, пока я стоял и пытался управлять как химерами, так и духами.
Я старался прятаться и не высовываться в полный рост из-за зубцов лишний раз, и всё
равно какой-то длинноухий сукин сын сделал из меня подушечку для иголок. Да так
метко и быстро, что я не успел сказать «А», как стал обладателем трёх стрел.

Сами стрелы в моём организме, ясное дело, меня не осчастливили, да и здоровья,

понятно, не прибавили. Одно радовало, если какая-то радость уместна в моём случае —
что попали они в мягкие ткани. Причём ноге досталось сразу два подарочка, а руке —
один. Дальше веселье шло без меня, я только постарался внушить своим созданиям, что
тех, кто с голым торсом, обижать не стоит, ну, и напоследок предупредил своих. А
затем преспокойно отключился, пусть развлекаются без меня.

Утро следующего дня

— Воды ледгару, — услышал я, открыв глаза.

— Если я вижу свет и он не в конце тоннеля, то мы победили. Я угадал?

— Ага, победили. Но победителей раз-два и обчёлся.

— Что, все пали смертью храбрых? — удивился я.

— Не, есть конечно те, кто пал смертью храбрых, как есть и те, кто сдох, как тварь
дрожащая. Но большинство просто разбежались. Здесь все те, кто не сбежал, — ответил
мой невидимый собеседник. Он находился вне моего обзора, а сил поднять голову не
было.

— Я так понимаю, что основная масса тех, кто остался, просто не смогли уйти и лежат
здесь? — уточнил я, краем глаза рассматривая ряды с ранеными.

— Я поражаюсь вашей прозорливости, но сейчас она дала осечку. Здесь треть из тех,
кто остался, хотя ещё вчера вечером нас было большинство. Но костлявая ходит среди
нас и периодически помогает перейти из нашего грешного мира в лучший, иной. Вы, по-
моему, так говорите, — усмехнулся мой невидимый собеседник.

— Вот что вы наделали? Зачем? Я спрашиваю, зачем? — стали раздаваться крики с

нотками истерики от седого, но ещё довольно крепкого старика. — Из-за вас умер мой
единственный сын. Если бы вы сидели тихо, нас бы не тронули, — начал причитать
старик, балансируя на грани истерики.

— Я скажу лишь один раз, а услышишь ты или нет — это твои проблемы. Прежде, чем
кого-то винить, подумай хоть немного… говорят, что полезно. Посмотри кругом, что ты
видишь? — спросил я его. Мне было немного стыдно за все эти смерти.

— Раненых и мертвых! — ответил он с вызовом в голосе.

— А стены ты видишь? — дал я ему наводящий вопрос.

— Да! — коротко бросил он мне.

— А надписи на них видишь? — спросил я не обращая на его интонацию не малейшего

внимания.

— Да, вижу, и что? — рявкнул он привставая.

— А ты посмотри внимательно на даты! А, ладно, объясню так, явно будет быстрей. Там
стоят имена, а также даты рождения и смерти, почти у всех. А ещё там одна
особенность: там нет дат смертей за следующий месяц, до него есть, после него есть,
а именно в этот нет. Да, и ещё информация на подумать: в лагере нет никого, кто
находился бы здесь около года, а лагерю, судя по надписям, уже шесть лет. Занятная
задачка для ума, — произнёс я с усмешкой.

— Всё равно, если бы не ты, мы может быть выжили. Это ты виноват, — упрямо гнул
старик.

— Ага, а ещё я виноват, что вы попали сюда. Это я пригнал вас.

— Я своего сынишку от вербовщиков полгода в подполе прятал, — надломленным голосом

произнёс старик.

— А зачем от вербовщиков прятать, сказал своё отцовское: “Нет”, и ни один вербовщик

не забрал бы твоё чадо.

— Это может у вас там так, а у нас пришли вербовщики, построили в ряд всех от
шестнадцати зим и до двадцати пяти, отберут каждого десятого из самых крепких
парней, и уведут их. За два десятка лет ещё ни один из тех, кого увели, не вернулся
к родному очагу. А сосед за три золотых нас продал эльфийским вербовщикам. Они меня
и его скрутили, и ещё десяток мужиков из нашей деревни сюда на погибель пригнали. Я
чувствовал, я чувствовал, я хотел его спасти, от смерти спасти! — начал причитать
дед, вытирая слёзы, что навернулись на глаза. — Из наших лишь я один, почему я?
Почему я, а не мой сын. Я хотел его спасти, от смертушки уберечь… — и полились
старческие слезы.

— Ты поплачь, дед. Легче станет, поверь, я твоё горе понимаю. Я из дому старшую
дочку замуж выдавал в соседние селение, а мои дома остались. Эльфы набег устроили
на мой родную деревню, всех сожгли, живьём сожгли, никого не пощадили. А он у тебя
молодцом сражался, не как этот паскуда, что под лавкой хотел отсидеться, — с
последними словами раздался крик боли.

— Я ранен, я не мог сражаться, — раздался испуганный голос.

— Ушибленный палец за ранение не считается. Бегом за водой. А потом могилу рыть.

— Иду. Иду!

— Потерпи, ледгард. Сейчас целители освободятся и тобой займутся.

— А откуда целители взялись? — спросил я, стиснув зубы от боли в ноге.

— Так мы насилу их отбили, не дали их на куски разорвать. Сначала из пасти твоих

химер их выковыривали, а потом от этих дебилоидов отбивали. Я так разумею, пусть
сначала раненых на ноги поставят, а потом можно их и убивать.

— Логично, — согласился я с очевидной мыслью.

— Да! Там химеры проголодались, наверное, может им элфятинки дать? — произнёс седой
ветеран, подходя на костыле с согнутой ногой.

— А если подумать? — произнёс я, отпивая из кувшина с водой, что он держал у моих

губ.

— Твоя правда командир, не подумав ляпнул, — согласился он.

— Так давать или не давать? — поинтересовался кто-то от двери.

— Тебе же ясно сказали, что у нас уши не той длины, чтобы разумными скотину
кормить, что тут непонятного, — рявкнул ветеран.

— Так бы и сказали, зачем кричать, — раздался обиженный удаляющийся голос.

— Часовых выставили? — поинтересовался я, борясь с наливающимися свинцовой тяжестью

веками.

— Стоят. Да и подготовка к походу идёт. Мы, чай, не идиоты, что разбежались, толком
ничего не взяв.

Засыпая, я подумал — а о каком походе идёт речь? Они куда-то собрались? А почему я
не в курсе, может мне к ним на хвост упасть? Всё же лучше чем одному. С этими
мыслями я и уснул, не зная тогда, что это не я с ними, а они со мной собрались
спасаться.

Полночь лучшее время для торговли

— Как ты вселил своих нечестивых духов в тела творений Ночной Владычицы? — разбудил
меня властный голос.
— А я думал, мы вас всех перебили, — произнёс я с удивлением, увидев перед собой
эльфа.

— Мы не презренные дети леса, мы порождение темноты, — с усмешкой произнёс мой

собеседник. — Второй и последний раз спрашиваю, как?

— А хрен его знает. А что, нельзя было?

— Ну, почему нельзя, Ночная Владычица не терпит слабых, ей поклоняются лишь сильные
и достойные. Мне интересно узнать, как?

— Если честно, то хрен его знает, я шаманил в бредовом состоянии, балансируя между
жизнью и смертью. А зачем вы продали детям леса созданий Ночной Владычицы, — не
смог я удержаться от вопроса.

— Здесь я задаю вопросы.

— Вопросы ты можешь задавать, но если хочешь услышать ответы, причём, правдивые

ответы, то отвечай и на мои.

— Так я могу и по-другому спросить, — произнес эльф, достав нож.

— Меня пытками не удивишь, пытали, знаю. Да, больно… да, страшно, и? — блефанул я.

— Ты силён духом. Что ж, я принимаю твои условия, — с усмешкой произнёс эльф,

убирая нож.

— Мы не продавали, — коротко ответил он. — Вы всех убили?

— Наскоко я знаю, нет, — так же коротко ответил я.

— Мы их забираем.

— Что взамен?

— Ваши жизни!

— Ну наши жизни — они наши и есть, и не принадлежат тебе, а раз они не твои, то и
расплатиться ими ты не можешь.

— Ты не понял, я в обмен не убью вас! — с усмехнулся он.

— Всё я понял. Если бы у тебя хватило сил, ты бы не разговаривал со мной. Ты бы

просто взял, — вернул я ему улыбку.

— Я одним движением могу оборвать твою жизнь! — произнес он, в мгновение ока
оказавшись рядом со мной и прижав нож к горлу.

— Если ты не заметил, то я орк. Да и за последнее время я только и делаю, что

балансирую между жизнью и смертью, — произнёс я, призывая духов.

— Но мой нож у твоего горла, и я могу в любой момент лишить тебя жизни, чтобы
начать разговор с другим.

— Ты забыл, что я орочий шаман. А шаману не нужен нож, у тебя за спиной мои духи.
Ты и твои люди готовы сражаться с моими духами?

— Убив тебя, я избавлюсь и от твоих духов.

— Или они от тебя.

— Что ты хочешь? — убирая нож, спросил он.

— А что ты можешь предложить? — задал я встречный вопрос.

— А что тебя интересует?

— Мировое господство есть в наличии?

— Смешно! — произнес он с серьезным лицом. — Ладно, плачу оптом полторы тысячи

золотом. Но с условием: вы до утра в казарме посидите, а мы уж сами всё сделаем.
Да, и я гарантирую, что ни один из детей ночи не откроет охоту на тебя и на твоих
людей, но если кто-то через полчаса окажется за пределами этого помещения, он
станет законной добычей, — произнес эльф после того, как к нему подплыла чёрная
тень. Её я заметил лишь потому, что она проскользила мимо пылающего факела.

— Ледгард, соглашайся! — прошептал ветеран — Эти еще те, как вы говорите, редиски,
и к ним никогда не стоит поворачиваться спиной. Но слово своё держат.

— Согласен. Ещё один вопрос, и всё. А это то, что я подумал? — и махнул на тень.

— Я не знаю, что ты подумал. Но это тёмная магия, орк, да, и я его душу не
поработил грубой силой. Он меня сам уговаривал, долго и искренне, чтобы я провёл
обряд и сделал из него тень.

— Зуб даю, что он до того момента жил в пыточных у тебя, — не удержался от

комментария ветеран.

— Да, ты прав, он гостил у меня почти два года, — рассмеялся эльф, показав свои
заостренные зубы, сделал шаг назад и буквально растворился в темноте.

— Силён, раз выкидывает такие фокусы, — произнёс побледневший ветеран. — Так,

ребятки, даже по нужде не выходим, кто здоровей — бегом всех своих загоняем внутрь.

— Не знаю, кто как, но я лучше обосрусь, чем сегодня до рассвета высуну нос из
казармы, — раздался шёпот сбоку от меня.

— А как он заплатит и когда? Да и как будем делить?

— Делить не “будем”, а “будет”, — одёрнул ветеран невидимого собеседника.

— Как это — будет? Мы все сражались, а деньги ему? Нет, я так не согласен, — упёрся
довольно-таки крепкий детина.

— А так. Он поднял народ. Он, в отличие от тебя, под носом у длинноухих людей
собрал и волшбу свою день за днём творил, да так тонко, что ни один из эльфийских
магов ничего не почувствовал. И это его создания перебили большинство сволочей. А
ты, что делал ты? — наехал на парня ветеран.

— Так и я не одну пару ушей вот этими ручками пообрывал. Я в курсе, благодаря кому
ещё дышу на этом свете и поэтому без вопросов: четверть ему, как могу, и ещё
четверть, как командиру, а остальное — на круг. Я лишнего же не прошу, долю лишь
свою.

— А зачем сейчас делить, всё в казну, а вот когда выберемся, тогда и разделим,
между теми, кто выживет. Если ещё выберемся… — возразил кто-то из раненых.
— Твоя правда, не хотелось бы ждать удара в спину из-за пары золотых. А кто будет
за казну отвечать?

Дальше уже я слушал вполуха, глаза слипались. Раны сами по себе не сильно страшные,
но из-за них я потерял много крови и был слаб, как младенец. А потому остатки
магических сил направил на регенерацию тканей.

Когда собрались все, кто выжил, начались настоящие Содом и Гоморра. Были даже те,
кто предлагал меня добить, дескать, с такими ранами, как у меня, не выживают, а мою
скромную долю разделят на всех. Дискуссия пару раз переросла в драку. Но, как
говорится, компромисса всегда можно достичь, особенно, когда на одной из сторон в
качестве веских доводов появились несколько полупрозрачных духов. Сей факт помог
свернуть спор в конструктивное русло переговоров.

Народ заставил всех, кто успел заняться мародёркой, скинуть всё золото, серебро и
даже медные монеты в центр барака. Денег набралось три приличные кучки. Самой
большой грудой была серебряная, а вот золотая не сильно радовала глаза своими
размерами, по сравнению с соседними. Здесь было всё, что нашли в карманах, и даже
местная казна подверглась разграблению. После подсчёта и разделения на доли, их
распределили согласно решению здоровяка, то есть, половина всего мне, а остальное
поровну между всеми.

Тем, кто пробовал ещё вякать о несправедливом распределении честно полученных

трофеев, в качестве альтернативы предложили погулять на свежем воздухе. Снаружи
периодически раздавались душераздирающие крики с мольбами, так что желающих выйти
на прогулку не находилось. Я из природной скромности промолчал и не настаивал на
других условиях распределения материальных благ.

Вырубился я ещё на моменте распределения добычи, что удалось захватить. Ночные

эльфы также выполнили свои обещания, абсолютно все. Они нашли несколько схронов,
где прятался местный начальник с несколькими магами и высшими офицерами. Как
проходил захват, я не знаю, но видел, как уводили пленных. Напоследок тёмные
оставили трёх наших, прибитыми за уши к стене барака, хоть живых, и то ладно, а у
их ног лежали бумаги, в гномий банк. Но по этим бумагам деньги получить мог только
я, в связи с этим я взял их в счёт своей доли, отдав её в качестве откупа. Да и
все, кто пошёл со мной, также отдали свои доли, поскольку по оценке бумаги всё
покрывали. Но делали соратники это с таким видом, что те, кто решил попытать
счастья своими группами, долго не решались взять деньги.

Путь-дорога

А вот утречком следующего дня мы уже решили покинуть столь гостеприимный кров.
Выйдя за ворота, мы замерли в нерешительности: а куда нам идти? По дороге? Так
сомнительная идея сама по себе, ибо на дороге нас скорей всего и встретят с
распростёртыми объятиями. По чистому полю? Так здесь, даже нормальной травушки-
муравушки нет, так что негде спрятаться. Ну и ещё немаловажный фактор — еда. Да,
как оказалось, запасы еды почему-то за ночь испортились, и не надо гадать на
кофейной гуще, кто нам подгадил.

По той же причине я запретил брать воду из колодца, хотя многие из тех, кто пошёл
сам по себе, пили без видимых вытекающих последствий. Но что-то мне подсказывает,
что если мы сразу не увидели, это не значит, что их не будет. Мне короткой нашей
встречи хватило, чтобы понять — у тёмных своеобразное чувство юмора, и они запросто
могут подсыпать слабительного, так, ради шутки. А от дизентерии умерло на так уж
мало народа, и даже целые армии лишались доброй половины своих сил от банального
поноса.

Оглядел свой отряд, что насчитывал ни много ни мало, а целых сто двадцать семь
разумных, разной степени боевой готовности. Треть были ранены, да и остальные не
все могли держать в руках оружие, но по другой причине — не умели.

— Так я не понял! — привстав на спине химеры, крикнул я на столпившихся людей у

ворот. — Мы, мать вашу, легион или стадо?

— Разбились на десятки! — быстро сориентировавшись, ветеран стал раздавать приказы.

— Все, кто имеет боевой опыт и умеет держать строй, марш налево, а все остальные
идут направо, раненые на месте остаются, — разделил я людей.

Получилось не так уж и смертельно: три десятка раненых разной степени

покалеченности. Два десятка тех, кто не имел боевого опыта. С последними всё
понятно — кто не умел сражаться, те и погибли первыми, или сейчас удалялись в
разных направлениях. Я своё воинство разделил на три части. В середине были те, кто
не имел боевого опыта и раненые, а остальных я разбил на две равные части. Нашли и
назначили полусотников, а вот они уже сами должны были определить десятников.

Хоть народ и роптал, не понимая, зачем мы здесь задерживаемся и, по их мнению,

занимаемся ерундой, но я сразу поставил жёсткое условие: делаем, как сказал я, либо
скатертью дорога. Когда собрался первый десяток, я их сразу отправил в передовой
дозор. Ну и что, если впереди открытое поле и всё видно от горизонта и до
горизонта. Также я сразу приказал, что один десяток должен будет отстать и идти за
нами. Определил, так сказать, арьергард и авангард. И ещё отобрал двух человек,
что, по их словам, уверенно чувствовали себя в седле.

Пока все остальные занимались формированием своих десятков и разбирались, кто в

какой десяток пойдет, я проводил экспресс подготовку тараканьих всадников и
обучение самих тараканов выполнять определенные команды. За короткий промежуток
времени я научил их всего двум голосовым командам: это вперёд — «Алга», и налево —
«Сул». Для обозначения голосовых команд я взял татарские названия. А что, зря, что
ли, у меня друг детства был татарин.

— А как нам быть, если мы нарвемся на эльфов? — почёсывая голову, произнёс

новоявленный тараканий всадник.

— Как-как… кричишь «Сул», «Сул», а когда длинноухие окажутся за спиной, то ты сразу

«Алга», — с улыбкой объяснил я одному из всадников, которых отправлял в дозор.

— А как останавливатся? — с сомнением в голосе произнес второй.

— Тормоза нужны лишь трусам, а вы у меня былинные герои без страха и упрёка, вам
нужна лишь одна команда “вперёд”, — подбодрил я их.

— А если, скажем, я упаду с него, то что?

— Да что ты как дитя малое, всё объясни да подскажи. Что тут сложного: будешь рядом
бежать и кричать ему «Сул», «Сул», «Сул», пока не залезешь, делов-то.

— Я говорил, что у нас всё через задницу, — проворчал седой старик.

— Старый, что ты ворчишь? — одернул его толстяк.

— А что мне не ворчать. Когда я на них скакал в атаку, у нас не было команд, а им
целых две и они, вон, недовольные ещё. Эх, если бы не нога, — недовольно пробурчал
старик.

— Да не ворчи, там сильный вывих, ничего страшного, — успокоил толстяк.

— Ага, вывих. У всех боевые раны, а у меня вывих. Кому сказать, так засмеют. Я
верхом на боевом монстре, в одной набедренной повязке, лечу в атаку на лучших
лучников, что стоят на крепостной стене, и что? Я спрашиваю, и что? Ты думаешь, я
получил стрелу, или, может, мечём? Нет, я упал под градом стрел, добрался до стены,
удержался, когда на неё карабкался, а это было, я тебе скажу, чертовски трудно, и
кубарем слетел, когда до врага оставалось рукой подать.

— Не, а чем ты недоволен? Ты живой? Живой, — сам спросил и сам ответил толстяк. —
Мало того, у тебя даже деньги завелись.

— Это ладно. Меня другое смущает: вот почему мы не по кустам да по буреломам

собираемся выбираться, а вон, по дороге собрались себе топать, — не унимался
старик.

— Седой, — окликнул я его. — А скажи, что вызовет подозрение: сотня человек, что
ползет по кустам испуганно, или отряд, что уверенно идёт по дороге?

— А мы что, и через деревни так пойдём? — произнес он, с круглыми глазами от

удивления.

— А что тебя смущает?

— Хотябы то, что мы вроде как в бегах, и нас будут ловить.

— Ну, ловить будут лишь тех, кто убегает. А мы спокойненько будем маршировать по
дороге.

— Так просто?

— А что не так? Зря, что ли, мы одели доспехи, и накидки с эмблемой длинноухих
взяли с собой. Оденем, и потопаем себе спокойно в нужном нам направлении.

— Я говорю, что у нас всё через задницу, смертники убивают палачей. Беглецы
собираются спокойно идти мимо тех, кто их ловит.

— По мне, так отличная идея. А что, в таверне всяко лучше накормят, чем есть то,
что мы в поле приготовим.

— А мы что, в тавернах будем питаться? Ты ещё скажи, что и в казармах ночевать.

— Не, чтобы там ночевать, надо бумаги иметь на руках. Да и хорошо бы хоть какими-
нибудь документами обзавестись.

— Начальник, ты мне покажи, какие тебе бумаги надо, да дай пару яиц, и ещё так, по
мелочи, и я тебе любую бумагу так откатаю, что лучше оригинала будет, — произнёс
один из раненых.

— Осталось дело за малым: найти сами бумаги, да изъять их так, чтобы никто не
заметил. Делов-то.

— Седой, не ворчи, наше дело — делать, что скажут, не больше и не меньше.

— Так тебя послушать, скажут сотней на тысячу переть, ты и пойдёшь?

— Мало того, уже и ходил, да не раз. Я рядом с ним уже давно, и после нашего
разгрома эльфов громил, пленных отбивал и мост держали.

— А что вы тогда здесь делали?

— Так обороной не наш Ледгард командовал, а вот когда бразды правления попали к
нему, мы элитные части под орех разделали и из павшей крепости их выбили.

— И что?

— А и всё, он тебе не бог, тоже иногда спотыкается. Но без него я уже давным давно
кормил бы червей, а так пока пыль дорог глотаю.

— Всё, народ, почесали языками и будет, выступаем в боевом порядке. Без моей
команды не чихать и оружием не трясти. Скажу строем идти, значит строем идём, и
даже не косимся никуда. Всем всё ясно? — крикнул я что есть силы.

— Так точно!

— А раз всем ясно, то с богом, и помним: «Бог не выдаст, эльф не съест».

Глава 4. Тихой сапой

За два дня, что мы шли по пыльной дороге, не встретили ни одной души. Сама дорога
шла через поле, где не видно было ни одного деревца, ни одного кустика, а лишь
сплошное зелёное поле, что вдалеке сливалось с небосводом. Среди этой бескрайней
зелени не было ни единого ручейка или лужи, из которой мы могли бы утолить жажду,
которая нас мучила неимоверно, так, что кое-кто начал роптать и клясть меня
нехорошими словами, припоминая мне запрет на набор воды из колодца. Я, конечно, в
лучших орочьих традициях пообещал десятникам выбить зубы в разговоре по душам.
Напомнил, что в моём отряде за всё, что натворит кто-либо из десятка, отвечает весь
десяток в компании с самим десятником. Как говорится, если плюнут на коллектив, то
он утрётся, а вот если коллектив плюнет, то можно и захлебнуться.

А вот во второй половине дня, ближе к вечеру, мы набрели на колодец. Самый

настоящий колодец, знаете, такой… каменный… круглый. Так вот сам источник был всем
хорош, кроме одной детальки — рядом не было ни верёвки, ни ведра, чтобы набрать
воды. Да и сам колодец был с сюрпризом в виде каменной плиты на нём. Но если есть
цель и желание до неё добраться, то будет и результат. Тут же десятка два человек
попытались сдвинуть плиту с места и добраться до живительной влаги. Но все их
потуги разбились о вес заслонки.

— Не можешь пройти в дверь, ломай стену, — произнёс я, прячась в тени химеры.

— Первый десяток, ломаем кладку колодца, — начал командовать седой ветеран. — Все
остальные отдыхают.

— Седой, наряд вне очереди! Ты забыл выставить охранение! — произнёс я из-под брюха
химеры.

— Есть наряд вне очереди! Третий десяток! Разделиться на пары и разойтись на сто
шагов в разные стороны. Я вместе с десятником осуществляю потрулирование, —
недовольно произнёс седой ветеран, но подчинился.

Правильно, дисциплина превыше всего, да и не стоит расслабляться, чай, не на

курорте. А вот с кладкой колодца мы справились за какие-то четыре часа. Но и на
этом сюрпризы не закончелись: как оказалось, колодец был глубокий, но без ведра и
верёвки. Вместо ведра мы приспособили шлем одного из бойцов, а на верёвки порвали
одежду. Скажу по секрету, все пили из шлема и никто из нас даже мяукнул, что он
немытый и пахнет чьим-то потом. Всю ночь мы обливались водицей и поили химер, а с
первыми лучами солнца, только собрались двигаться дальше, как примчались наши
разведчики с хорошими вестями. Дескать, там, вдалеке, движется колонна пленных с
охраной.

— Седой, командуй привал, — задумавшись, приказал я. — Пятый, шестой и седьмой

десяток: вон там выкопать углубления такой глубины, чтобы были незаметны наши
химеры, — стал я раздавать приказы.

— А чем копать и куда землю девать? — поинтересовался один из десятников.

— Хоть носом рой, но задачу выполни, — безапелляционно заявил я.

— А землю, что, на дорогу носить, чтобы незаметно было! — недовольно произнёс он.

— Хотя это идея, — произнёс я задумчиво. — Отставить там копать. Копайте здесь, и
прямо здесь их прикопаем. Спрячем там, где никто не подумает.

— Может, попробуем скрыться? — спросил Седой.

— Не, следы разрушения колодца мы не спрячем. Да и к тому же, мы не знаем, где

находимся и куда идти. А так у них и спросим, заодно сделаем доброе дело: перебьём
охрану, освободим пленных и пополним наши ряды.

— А что, отличная идея. Нападём, перебьём, присоединим и дальше пойдём, — проворчал

один из раненых.

— Варчун, не ворчи. Да и куда нам деваться, — произнёс его новый приятель толстяк.
— Раненых честь не позволит бросить, да и куда мы денемся, если кругом степь.

— Ну, шаман мог оседлать своих химер и скрыться в неведомой дали, прихватив своих
дружков, — проворчал Ворчун.

— Мог, но он этого не сделает, и ты прекрасно об этом знаешь.

Если честно, я думаю, так и поступлю, если сильно прижмёт. Дальше я их разговор не
слушал, ушёл контролировать и успокаивать химер, а то что-то разволновались.

Колонна с пленными подошла ближе к вечеру. Шли себе, никого не опасаясь, и, походу,
даже не подозревая, что лагеря смерти уже, можно сказать, не существует. А сами
бывшие смертники сидят у колодца и изображают солдат на привале. Я сам вместе с
химерами лежал, закопанный в землю, а вокруг сидели мои бойцы, маскируя таким
способом следы и небольшие отдушины, чтобы мы не задохнулись. Я думал, что химеры
будут нервничать и их придётся успокаивать, ан нет, лежали себе спокойно и в ус не
дули. А вот духи химер, что сейчас прятались в колодце, недовольно себя вели и
требовали крови, но пока повиновались, помня, кто их батя и мама. Я хоть и сами
яйца не снёс, зато сидел над ними и изменил их суть.

— Идут, смотри-ка, черти ушастые, никого не боятся. Даже не выслали отряд узнать,
кто мы такие и что тут делаем, — проворчал один из солдат.

— A кого им бояться? Может, тебя или меня? Если ты забыл, то нас, по их мнению,
давно съели, переварили и нашими останками землю удобрили. Тише, к нам подходят! —
услышал я предупреждение.

— Что вы здесь делаете и где ваши командиры? — раздался чей-то властный голос.
Дальше пошло старательное вешание лапши на длинные эльфийские уши. Суть вранья
сводилась к тому, что смертники подняли восстание и перебили всех охранников. А наш
отряд встретил их в поле и разбил наголову, понеся незначительные потери. Ну, и
основные силы сейчас преследуют разбитого противника, а они остались здесь охранять
колодец и присматривать за ранеными.

— Что за чушь ты несёшь? — раздражённо прервал недовольный голос. — Как смертники

могли перебить охрану?

— А вот так! — услышал я восклицание нашего рассказчика и в следующий миг раздался

предсмертный хрип. — Бей! Круши! — стали раздаваться крики.

Ну, раз пошла такая пьянка, то пора и мне присоединятся к общему веселью. И я
выскочил из-под земли, как разъярённый демон мщения с боевым криком: «Бей! Круши!
Рви! Убивай!». А вокруг меня уже шло веселье полным ходом, мои бойцы сошлись с
превосходящим по численности противником. Что быстро пришёл в себя после первых
мгновений замешательства. Хотя за эти первые мгновения они заплатили немалую цену,
судя по количеству убитых.

Наш бой быстро перерос в избиение, где не было места состраданию. Если охрана ещё
могла дать достойный отпор моим бойцам, то против духов и химер они ничего не могли
противопоставить. Да и некому было командовать, офицеров перебили сразу. Они
заплатили за беспечность высшую цену: свои жизни. А вот зачем они всем составом
подошли к незнакомым солдатам? Вот их и зарезали в первые мгновения боя. А я гордо
стоял на крышке колодца и командовал боем. Ну, как командовал — направлял своих
химер на отряды охраны, что спешили к месту основного веселья. Да следил за духами,
что связали двух магов боем и медленно, но верно сейчас продавливают их кокон
защиты, которым они прикрылись.

Мою скромную персону прикрывало пятеро бойцов. Они своими щитами периодически
перекрывали мне весь обзор, но я не особо ворчал, особенно, когда эти щиты поймали
десяток стрел. Сам бой продлился не больше получаса, как раз столько времени
понадобилось духам на вскрытие защиты магов и их поглощение. А вот когда духи
набросились на солдат, те дрогнули и побежали. Химеры, духи и бывшие смертники
азартно преследовали разбегающихся охранников, и били их в спину.

— Раненых добить! — отдал безжалостный приказ я. — Пленных освободить, разбить на

десятки и построить!

— Всех? — слегка опешив от такого приказа, спросил Седой.

— Седой, мы своих не бросаем и не добиваем, — произнёс я так, чтобы слышал лишь он,
и громко добавил — Всех!

— Что стоим, кого ждём! — накинулся он на тех немногих, кто остался. — Наших к
колодцу, чужих к праотцам. Да и этих подключайте.

— А что с нами будет? — раздался робкий выкрик из толпы прикованных пленных.

— Умрёте, — подбодрил их Седой. — Хотя, у вас сегодня счастливый день и вы можете

решить, когда и как вы будете умирать. Одни могут пойти с нами и умереть, сражаясь
за империю, другие могут искать своей смерти сами.

— Что, правда отпустите? — с сомнением спросил один из пленников в имперской форме.

— Слово даю, — с улыбкой произнёс Седой. — Так что ты решил?

— Я, пожалуй, своей дорогой пойду, — слегка дрогнувшим голосом произнёс солдат.

— Смотри, это твой выбор. А ты? — обратился он к его соседу.

— Я с вами, — робко ответил совсем молодой пацан.

— Этого расковать и дать воды! — приказал Седой трём бойцам, что нашли кузнечный
инструмент.

— А как же я? — встрепенулся первый пленник.

— А ты сам по себе. Не боись, мы не звери, мы оставим инструмент. Но раз вы сами,

то сами будете и освобождался, и всё остальное тоже сами.

— Это жестоко, — раздался выкрик из толпы

— Не мы такие жестокие, а жизнь такая жестокая штука, — с улыбкой произнёс Седой

мою фразу.

Из трёх сотен пленных с нами решили пойти всего сотня. Остальные разбились на
группы и пошли искать удачу сами. Небольшой обоз с провиантом я не дал разграбить и
накормил лишь тех, кто решил остаться с нами. Так же я поступил и с оружием. С
таким раскладом не согласилось большинство и, понадеявшись на свое численное
преимущество, потребовали долю. Офицера, что поднял эту бучу и верховодил, а также
его группу поддержки я без слов скормил духам, после чего послал всех остальных в
долгое пешее путешествие.

— Не сильно жестко? — спросил Седой, наблюдая, как духи и химеры разрывали людей.

— Не, в самый раз! Я ни с кем миндальничать не собираюсь, они налегке пойдут, а нам
и раненых вынести надо, и свои задницы заодно. Слышь, по-моему, я забыл одну вещь?

— Какую, командир? — спросил Седой.

Пленных мы не брали, а из тех, кого освободили, никто дороги толком не помнил, им

не до того было, дескать. Да, хреновый из меня командир, засаду организовал из рук
вон плохо, о дороге ничего не разузнал, всё на авось делаю. Ладно, раз много делаю
ошибок, то надо сделать так, чтобы враг не успевал ими воспользоваться, так что
вперёд и с музыкой, а отдыхать будем потом. И погнал я подчинённых мне людей
вперёд, не дожидаясь, пока вернутся все, кто бросился преследовать бежавшего
противника.

К деревушке на краю леса мы вышли на третий день после битвы у колодца. Сама по
себе деревня была из разряда “три двора на два плетня”. Но в этих трёх дворах
квартировал десяток солдат, которых мы оперативно отправили на тот свет, без суда и
следствия. Хотя на этот раз не забыли допросить. Мы с ними поступили ещё по-
божески, просто перерезав им глотки. А вот они с десятком беглецов, что бежали и
каким-то чудом добрались до деревни, не церемонились и рассадили по кольям.
Несчастных мы добили, чтобы не мучились.

А вот деревенских я не позволил грабить и убивать, я у местного старосты с

доброжелательной улыбкой купил зерно и три лошадки с подводами, из тех шести, что у
них были. Моя улыбка помогла мне торговаться и получить хорошую скидку. Так что
трофейных денег, что нашлись у солдат, квартировавших здесь, хватило с лихвой на
покупку скотины и провианта. Не, мы последнее не выгребали из закромов, а взяли
лишь половину, и в тот же день скрылись в листве ближайшего леса.

А вот дальше мы по дороге двигались в полной боевой готовности. Знаете, а мой план
внаглую идти по дороге сработал. Мимо нас прошёл не один десяток патрульных, и
никто даже бумаги не спросил, лишь косо смотрели на носилки с ранеными, но лишних
вопросов не задавали. А мы шли, шли и снова шли, делая лишь короткие привалы и
периодически прикапывали в местном лесочке тех, кто скончался от ран. На этот раз
мы шли не наугад, почти не наугад. В тавернах и деревнях мы узнавали последние
новости и какие поселения у нас впереди.

А новости были. Восстание местные власти скрыли и замаскировали его под беспредел
бандитов. Саму банду уже нейтрализовали и часть бандитов повесили, а часть увезли в
неизвестном направлении. А из приятных новостей появилось, что дети леса с детьми
ночной владычицы начали войну. И последние захватили крепость, что контролировала
выход из подземелья, а лесные жители изо всех сил пытаются вернуть потерю и сейчас
проводят очередную мобилизацию местного населения. Ещё они ведут переговоры о
прекращении боевых действий с империей. Но император почему-то не торопится
подписывать мир, а хочет реванша и заодно вернуть потерянные территории, причём за
все время “общения” с соседями.

Вот зря я расслабился и поверил, что удача нам улыбнулась. Всё началось на третьей
неделе пути, когда один из десятков в полном составе исчез. Эти долбодятлы сбежали
и напали на какого-то купшичку, рассчитывая осесть с деньгами в ближайшем городке.
Идиоты, они даже не подумали, что здесь никто не имеет права без разрешения
покидать место своей прописки, точнее сказать, переписи. Это наш отряд, по
поддельным документам сопровождал повозки с химерами из пункта А в пункт Б. И то
сия филькина грамота срабатывала лишь на мелких патрульных, а города мы обходили
стороной. Да пункты А и Б периодически менялись, по мере надобности.

Так вот, эти долбодятлы даже не смогли осуществить первую часть своего плана. Не,
они нашли купчишку, и даже успешно перебили немногочисленную охрану. Но вот сам
купец почему-то не стал ждать, когда его лишат жизни, просто-напросто посадил свою
толстую задницу на коня и сбежал. Десяток долбодятлов понял, что резко запахло
жареным, и не придумали ничего лучше, чем вернуться и покаяться в своих грехах.

— На голосовании стоит вопрос, что будем делать с ними? — спросил я десятников на

экстренном совещании. — Что молчим? Или вы думаете, я буду в одну харю выносить
смертный приговор?

— А почему сразу смертный приговор? — недовольно произнёс один из десятников.

— Может ты и забыл, где мы находимся, а я вот нет. И я не сомневаюсь, что сейчас

длинноухие будут землю носами рыть, и искать групу людей в форме эльфийской армии.

— Тысяча морский чертей, — воскликнул единственный моряк в наших рядах. — Да их

надо всех живьём закопать или за ноги на реях развесить на собственных кишках.

— Да, но они покаялись и раскаялись! — не сдавался десятник, что стал выступать на

стороне проштрафившихся.

— Есть устав и неписаные правила: тех, кто бросил товарищей в беде — вешать! —
угрюмо произнёс Седой. — Повесить на глазах у всех и зачитать, за что и почему.

— Никогда не думал, что буду принимать такие решения… но да, повесить.

— Наказать их надо, но не столь же сурово. Я предлага….

— Смерть, — перебил его другой десятник.

— Так, подведём итоги: почти все за смертный приговор через повешение, лишь двое за
помилование, — дождавшись, пока все выскажутся, произнёс я.

— Но я и ещё трое промолчали, — недовольно произнёс один из десятников.

— Молчание есть знак согласия, все, кто был против, так и сказали. Да, и мой вам
совет: ещё раз промолчите, будем искать тех, кто имеет собственное мнение. НО, — я
сделал небольшую паузу и поднял палец вверх, — не в бою.

— А теперь пошли исполнять приговор, — произнёс я, вставая.

— В смысле, исполнять?

— В самом прямом. Мы вынесли смертный приговор, мы и должны его исполнить.

— Мы и вы?

— Да я и вы, — недовольно проворчал я.

— Я дико извиняюсь, а на чем вы будете вешать? — поинтересовался наш интендант.

— На ветках, — недовольно буркнул Седой.

— Я дико извиняюсь, а шею к ветке вы чем будете привязывать, — с ехидством произнёс

заведующий имуществом отряда.

— Веревкой, чем ещё, — нетерпеливо произнес другой десятник.

— А где вы собрались брать столько веревок? У нас в обозе я соберу для двух, ну,
максимум для четырёх.

— А нельзя было сразу сказать? — пробурчал Седой.

— Так, я таки сразу и говорю, — не моргнув глазом ответил интендант.

— Что будем делать?

— Я сразу предложил: вскрыть им животы. За подставу только так, и никак иначе. А

они нас подставили, и хватит рассусоливать, надо когти рвать, — произнёс бывший
сиделец, что периодически делал нам поддельные документы.

— Кинжал им в печёнку, и всего делов.

Вынесение смертного приговора и его исполнение долго не затянулись, под хмурыми

взглядами воинов мы долбодятлов отправили к предкам. А затем прикопали тела в лесу.
Грязная работа, но её надо было сделать, и я не просто так на глазах у всех
заставил десятников взять на себя роль палачей. А затем, чтобы каждый из нас
понимал, что и ошибки других ложатся на наши плечи. Когда закапывали в лесу
долбодятлов, я честно всех предупредил, что нас ждут тяжёлые времена и огласил
речь, поставив их перед выбором.

— Я ставлю всех вас перед выбором: те, кто пойдут со мной, должны подчиняться
приказам, безоговорочно. За непослушание одного бойца отвечает десяток, за десяток
полусотня, а за полсотню все! Те, кто пойдёт со мной, должны это понять и принять.
Жёсткой диктатуры не будет, но и анархии я не допущу. Если я в чём-то неправ, и вы
знаете, в чём именно, то смело можно сказать мне в глаза, но не в бою. А идеально:
вы говорите вашему десятнику, и уже он — мне. Сейчас не время для дискуссий, —
остановил я поток слов, — из-за этих долбодятлов у нас просто-напросто нет времени.
Те, кто идут со мной сейчас: бегом строимся и алга. А те, кто сомневается, лучше
оставайтесь, и пусть вам улыбнутся ваши боги, — после этих слов я пошёл выпускать
химер из клеток, в которых они путешествовали.

Шервудский лес, но с эльфийским уклоном

Провиант из обоза я решил брать весь. Забрал всех скакунов и приказал их навьючить
мешками с провиантом, ещё часть мешков мы бросили на химер. Хоть те и недовольно
шипели, но кто бы их ещё спрашивал о их желаниях. Затем спешным маршем двинулись
дальше по дороге. Пройдя с полкилометра, я приказал сворачивать в лес, а вот в лесу
мы уже осторожно, стараясь меньше следить, пошли в обратную сторону.

Покаюсь, я не просто так дал людям выбор. Я надеялся, что часть отделится и пока
они будут делить между собой обоз с остатками трофеев и провианта, на них наскочит
патруль. Я сомневаюсь, что патруль в десяток бойцов сможет им что-то сделать, а вот
задержать и повести основные отряды по ложному пути оставшиеся вполне могли, вот на
это я и понадеялся. Но, по сути, я никого не подставлял, я дал выбор, и кто как им
воспользуется — это личное дело каждого, я не заставлял устраивать свару между
собой.

До темноты мы двигались ускоренным маршем почти в обратном направлении, слегка взяв

вправо, в надежде затеряться среди местных лесов. Потом был отдых без костров и
горячей еды. А с первыми лучами солнца, построившись, мы опять стали пробиваться
через местные заросли, делая лишь небольшие остановки и всё больше углубляясь в
местные буреломы. Естественно, мы заблудились. Когда на второй день свернули в
сторону дороги и пару дней шли в том направлении, но всё никак не могли выйти из
леса, каждый из нас понял, что мы заплутали.

А вот на рассвете пятого дня, когда от наших небольших съестных припасов остались
лишь воспоминания, к нам в лагерь с рассветным туманом пришли десяток людей, неся
несколько оленьих туш на шестах.

— Мои люди доложили, что у вас закончились припасы и что вы совсем немного
заблудились, — с довольной улыбкой произнёс старик в доспехах и верхом на коне.

— С кем имею честь общаться? — поинтересовался я, стараясь сохранить лицо.

— Барон Шерхерсткий, — представился он.

— Ледгард Гаргор, — в ответ представился я.

— Очень приятно видеть в наших лесах Имперского Летгарда, — с улыбкой в тридцать

два на удивление сохранившихся зуба произнёс старик. — Я всегда знал, что ещё увижу
имперских солдат в наших лесах. Плохо лишь, что вы беглые, — с ноткой грусти
добавил он.

— А с чего вы решили, что я именно Имперский Летгард? — попробовал я поюлить.

— А тут не надо быть семи пядей во лбу, да и поисковые листы пришли с вашими
приметами. За вас, кстати, золотом платят по пятьдесят монет за голову, а молодой
орк оценивается в сотню, ну, и всё ваше имущество, соответственно, идёт бонусом.

— А сколько дают за сведения о нашем местоположении? — спросил я, внимательно следя

за его реакцией.

— Я точно не помню, что-то около сотни серебра за голову, — задумавшись на секунду

ответил старик.

— Что ж так дёшево… А вы сколько планируете получить? — спросил я, сунув травинку в

рот.

— Ну, не так уж и дёшево, позволю себе заметить. Вас здесь сто тридцать две головы,
за каждую по сотне серебра… итого тринадцать тысяч двести серебряных монет, и если
их поменять на золото по курсу сто пятьдесят серебряных монет за один золотой, то
получится ….

— Много, — перебил я его.

— Да, вы правы, много, но честь дороже, да и я вам нужен не в меньшей степени, чем
вы мне.

— А вот с этого места поподробней.

Если он нигде нас не обманул и не приврал, то получилась следующая картина. Этот

старик был ни кто иной, как местный барон, у которого в подчинении несколько
деревень. Так вот, у него есть внучка, у которой дар к целительству. Ну, и,
соответственно, имеется злобный сосед. Естественно, у соседа земель больше,
деревень больше и сами деревни тоже больше. Ну и парочка сыновей, которых надо
женить, и желательно так, чтобы после череды несчастных случаев им достались
владения родственников жены. Для достижения своих целей в ход шли все средства, и
даже сваты приезжали в таком составе, что можно было сразу провести полномасштабную
осаду.

Ну, и попутно сосед отвечал за набор людей в эльфийскую армию, а также за сбор
налогов. Я думаю, вам понятно, где находилось необходимое количество рекрутов и
куда оседала часть собранных налогов. Правильно, набор, как налогов, так и
рекрутов, осуществлялся по справедливости, а именно: бралось у других побольше, а у
себя поменьше, да и часть материальных благ оседала в закромах. А рекруты
набирались пораньше, а уходили позже из его владений, ну и в этот промежуток
времени усиленно работали на благо одного барона.

Так вот, старый барон изъявил желание перейти под мои знамёна и предоставить
следопытов в размере десятка душ, в обмен на сущую безделицу: уничтожение соседа.
Да, и мне тонко намекнули, что в случае отказа тайну нашего местоположения могут и
не сохранить, да и помочь могут, но, к сожалению, не нам. А вот в случае согласия
местные сделают всё возможное, чтобы наши следы растворились в местных лесах, и
даже, дескать, помогут связаться с контрабандистами, что по морю смогут вывезти нас
за умеренную плату. Эту самую умеренную плату предлагалось раздобыть в закромах
соседа, а в качестве гаранта выступал сам старый барон. Он, дескать, всё время
будет рядом со мной и вместе с внучкой попытается бежать в Империю, опять же в
нашей компании.

Я верю в людей, но не в то, что барон решил бросить своих людей, родовой замок и
ухать, как говорится, в никуда. Ведь где-то там его никто не ждёт с распростёртыми
объятиями, особенно после того, как уберут злыдня соседа. Да и если длинноухие
прискачут на дымок от развалин замка, они носами начнут рыть и спрашивать, почему
отряд, что убегал без оглядки, вдруг решил напасть на самый укреплённый замок. А
вот если после разрушения замка местные вырежут нас и преподнесут наши головы на
блюдечке с голубой каёмочкой, то длинноухие не будут задавать лишних вопросов. Ну,
примерно так я рассуждаю в меру своей испорченности.

Глава 5. Робин гуд на орочий лад

— Гаргор, собирай своих людей, пора начинать выполнять наш договор, — разбудил меня
ни свет ни заря недовольный голос старого барона.
— Что случилась? — поинтересовался я, потягиваясь.

— Мои люди сообщили, что сейчас самое лучше время атаковать. Все сборщики налогов
свезли налоги в замок и не сегодня завтра он отправит золото эльфам. Так что нам
надо торопиться.

— Знаешь, есть такая поговорка: «Поспешай неспешно», — произнёс я, позёвывая.

— И что это значит? — недовольно спросил старый барон. — Без меня тебе не выбраться
из леса, мои люди перебьют вас по одному, — сказал он угрожающе, видать, почуял
старый лис, что палёным запахло.

— А то и значит, что у вас свои специалисты, а у нас свои. Как вам утренний чаёк,
понравился? — спросил я его, наливая себе воды из кувшина.

— Ты мне зубы не заговаривай. Будешь выполнять условия нашего договора? — едва

сдерживая раздражение, спросил он, словно выплюнул, и положил руку на меч.

— Насколько я помню, в условия нашего договора не входило, что нас будут травить.
Да не сверкай ты так глазами, — с усмешкой протянул я. — У вас свои специалисты, а
у нас свои, как уже говорил, — и шёпотом добавил, так, чтобы он услышал, — открою
тебе маленький секрет: это вы отравлены, а мы нет, — и продолжил уже нормальным
голосом, — и на твоей могилке мы напишем: «Змий подколодный, отравился собственым
ядом».

— Это была подстраховка, яд медленнодействующий. Если бы вы выполнили все условия,

я дал бы вам противоядие, — барон непроизвольно положил руку на мешочек, что висел
у него на поясе рядом с кошельком.

— Я, конечно, шаман молодой, неопытный, да и целитель, так скажем, чуть лучше, чем
никакой. Но даже мне ясно, что этого, — и, достав мешочек из-под подушки, бросил на
колоду перед собой, — ну никак не хватит на сотню рыл.

— Сиди, дядя, — не дал дёрнуться барону бывший сиделец, что незаметно подошёл
сзади.

— Твои условия? — скинув руку с плеча, старик решил сделать хорошую мину при плохой
игре.

— Не, это я слушаю твои предложения! — с улыбкой произнёс я.

— Если ты выполнишь наши первоначальные договорённости, то и я выполню свои.

— Не люблю, когда меня держат за идиота. Я понимаю, если бы твоя дочь бросилась в
бега сейчас, но зачем ей бежать с тобой в неизвестность после смерти твоего горячо
любимого соседа? Да, и ещё: как и когда ты успел договориться с контрабандистами,
чтобы они вывезли столько народу? Не, если у вас контрабанду возят на галеонах, то
тогда вопросов нет.

— Мы находимся здесь, а тут строят новые корабли для флота… — барон прутиком начал
чертить на земле карту.

— Откуда сведения? — перебил его я.

— Мы лес сплавляем на строительную верфь. Так вот, там стоят два корабля готовых, и
на одном из них можно уплыть.

— Сладко поет, — произнёс Карамба, моряк, что безоговорочно пошёл за мной, — почти
как морская дева, что завлекает корабли на скалы. Слышь, дед, тут не сопливые юнцы
сидят. Для того, чтобы корабль в море вышел, он должен быть не на берегу, а на воде
стоять. А если он уже на рейде, значит, на нём и команда уже есть. И весь мой
богатый опыт подсказывает, что они просто так кораблик не отдадут, да и охрана, я
думаю, будет возражать. Только не надо говорить, что там в охране три калеки. Такие
места охраняют и стерегут лучше, чем честь собственных жён и дочерей, — сплюнув под
ноги, высказался моряк.

— Скажи, ну как можно с тобой договариваться, если, что ни слово, то враньё?

Старик, я честно давал тебе шанс, даже не один, но ты сам их профукал, так что вини
теперь только себя, — и громко рявкнул, решительно вставая: — Повесить! И нагруди
приколоть табличку: «Лжец, и Отравитель!»

— Как ты смеешь! Ты не можешь меня повесить, как обыкновенного смерда!

— Пасть прикрой! — рявкнул сиделец. — Скажи спасибо, что тебя просто вешают. Или ты
забыл, что делают с отправителями? Так я тебе подскажу: им дробят сначала все
пальцы на руках, затем на ногах, а потом уже заливают в нутро «Слезу Девада». В
первый день ты будешь чувствовать нарастающую боль, что будет становиться сильнее
постепенно, час от часа. Я видел людей, которые пытались добраться до своих
внутренностей, они сломанными пальцами рвали себе животы и выдёргивали кишки. Так
что тебе ещё повезло, пару мгновений ножками подрыгаешь, и всё.

— Может, зря ты так с ним? Местные бароны не ополчатся? Да и зачем тратить верёвку,
если ты уже потратил на него яд? Ну зачем нам дополнительные расходы? — произнёс
наш интендант.

— Так яд не наш был? — возмутился толстяк.

— Ваш, но ведь его изъяли и он стал нашим. И верёвка наша! Так я скажу, чтобы не
вешали, сам загнется, да и умирать будет долго и мучительно. Яд-то
медленнодействующий, — вставая, произнёс наш хомяк.

— Ну, а если на эту змею не подействует яд, то ты ему плюнешь в рот, тогда он точно
загнётся, — со смехом произнёс Седой.

— Ой, как смешно. Пойду я, пожалуй. Так может, всё-таки не вешать?

— Спорим, что в петле барон окажется в чём мать родила? — и сиделец протянул руку
моряку.

— Не, портки не тронет. Он, по-моему, обгадился.

— Если портки шёлковые, то не побрезгует и сам постирает, а вот если обычные, то

может и не тронет… хотя нет, всё равно снимет, — уверенно закочнил уголовник.

— Сиплый, он конечно не без тараканов в голове, но мне он не показался таким

жадным.

— Так он и не от жадности. Вот ты когда к нему подходил за портянками, ты

спрашивал, где он их взял? А они, между прочим, на деревьях не растут, а снимаются
в нашем случае с трупов. Так что Хомяк всё это делает не для себя.

— Я всё хотел спросить, а почему Хомяк? У него что, имени нет?

— Наши имена хорошо известны, но, к сожалению, не там где надо, и если кто узнает,
мы можем попасть в руки палача. А так — новые имена, новая жизнь.

— Что, неужели решил стать честным человеком?

— А что… судя по толщине кошелька, это в разы выгодней, — и Сиплый похлопал рукой
по поясу.

— А что под боком у костлявой ходишь, не смущает?

— А такие, как я, не умирают своей смертью.

— Поболтали и будет. Уведите этого до ближайшей ветки…. А теперь вернёмся к нашим

делам, — я прихлопнул ладонью по колоде, настраивая присутствующих на серьёзный
лад. — Я тут, на днях, перехватил гонца и провёл кое-какие переговоры. В общем,
местные бароны придут после того, как мы уйдём, — и вернул разговор в прежнее
русло.

В замке одного из баронов.

— Ты зачем нас собрал? Что за очередной дурацкий повод? Борзая ощенилась? —

проворчал один из богато одетых мужчин.

— Слышали, что эльфы сейчас дознания ведут с помощью кресла правды? —

проигнорировав вопрос гостя, обратился ко всем присутствующим хозяин замка.

— Тоже мне новость…

— Помолчи, дай договорить, он явно не просто так эту тему поднял, — перебил один
барон другого, давая понять, что надо слушать не только слова, но и скрытый в них
смысл.

— Так вот, они сейчас чуть что, и проверяют всех, несмотря на сословие. Но не это
главное. Я тут недавно гонца Старого придержал. Этот интриган совсем из ума выжил,
он договорился с орком и его бандой, и они собираются напасть на один из замков.
Хотят убить всё семейство, что владеет замком уже более пяти поколений, — «я
надеюсь, им такой подсказки хватит, чей именно замок будут осаждать», подумал
хозяин замка и продолжил… — Золотую казну унесут с собой, а вот ВСЁ ОСТАЛЬНОЕ вроде
как собираются предать ОГНЮ, если, конечно, отребье деревенское НЕ РАСТАЩИТ всё,
что можно, — он старательно выделил интонацией нужные слова, давая пищу для
размышления и в тоже время не говоря прямым текстом задуманное, из опасения
эльфийских дознавателей… — Так вот, я думаю, что нам надо собрать всех воинов и
КРЕСТЬЯН КРЕПКИХ с наших земель, обязательно с ОБОЗАМИ, вдруг будут раненые или,
если нам повезёт, для оставшихся трофеев. Это если нам не повезёт, и мы пребудем
поздно, — последнюю фразу он произнёс потирая руки. — А как узнаем, какой из замков
осадили, поспешим на выручку. Но надо будет выслать дозоры. По слухам, он мастак
устраивать засады. Дня за ДВА, может, за ТРИ доберёмся, и нам стоит надеяться, что
они продержатся всё это время, — с грустью в голосе произнёс барон последнюю фразу,
и сел, взяв в руки кувшин с вином.

— Где гонц-то, — поинтересовался кто-то из молодых.

— В камере, где ж ещё. — Хозяин ухмыльнулся. — Не гостевую же ему выделять…

— Так я, кажется, знаю, чей замок он осадит, а если мы разместим наших людей здесь
и предупредим, то сможем поймать в ловушку…

— Ну, мы точно не знаем, на кого будет нацелен удар, — произнёс хозяин замка,
наступая на ногу болтливому соседу справа. — Я на всякий случай отправил верного
человека с сообщением, он должен будет предупредить управляющего нашим округом, без
его ведома мы не имеем права ничего предпринимать. Единственное, что можем, это
собрать все силы и ждать от него приказаний. А моего гонца вы все знаете, это
Ванька Скороход.
— Ну, кто же его не знает. Добрый воин и прозвище своё не зря носит. Да и в
верности его можно не сомневаться, он свою преданность ещё твоему деду доказал, —
закивали присутствующие, с ехидными улыбками.

— Только вот гонцу моему придётся добираться через тот лес, где орк засел со своей
бандой, — барон тяжело вздохнул и возвёл глаза к потолку. — Как бы с ним там чего
не случилось. Но я велел жрецам в местном святилище молиться за него.

— Да, действительно, случиться может всякое. И я согласен, нам стоит собрать все
силы в одном месте, — согласился возмущавшийся сбором. — Что думаешь делать с
предателем?

— Самое главное, чтобы они из-за добычи не поссорились и один другого не повесил,
заподозрив в нечестности. Нам бы его эльфам сдать, но на всё воля богов, да и
солдаты могут озвереть и ВСЕХ вырезать.

— А…

— Что это за шум? — Вдруг поднял голову хозяин замка, поставив кувшин на стол. —
По-моему, что-то случилось. Пойдёмте посмотрим. Шум, по-моему, со стороны темницы
доносится.

— А у вас отличный слух. Надо же, услышать через закрытые двери, что происходит в
другой части замка. Такое может не каждый, — и один из гостей постучал себя по лбу,
дескать, такого не может быть.

— Так окно приоткрыто, — и подойдя к окну, он распахнул плотно закрытую створку

ставня.

— А вот теперь я вам верю. Так поспешим на шум, посмотрим, что случилось, —
воскликнул тот же гость, делая длинный глоток из бокала с вином, раз решил
устраивать представление, то надо играть до конца.

Через четверть часа все собрались в коридоре темницы.

— Как он сумел выбраться из камеры и убить охранника? — спросил один из баронов

зажав нос.

— Я думаю, когда его кормили, он как-то избавился от цепи, пырнул охранника его же
ножом и сбежал, — выдвинул свою версию происходящего хозяин, также зажав нос. Запах
разлагающегося тела просто сбивал с ног. — На запах не обращайте внимания, ОХРАННИК
несколько дней не мылся. Крайне нечистоплотная скотина, но преданный. Был,
наверное.

— Судя по запаху и другим приметам, он неделю не мылся. Я бы посоветовал поскорей

предать его земле, и чем скорее, тем лучше. — проворчал один из баронов.

В лагере.

— Мой план такой. Мы плотной колонной спокойно маршируем к стенам замка по дороге.
В замке нас, конечно, увидят, но открыто тревогу не будут бить, побоятся оскорбить
эльфов, если те присутствуют в отряде, да и о нас они вроде не знают. Ну а дальше
дела техники: если удастся зайти, то мы в дамках. А нет, так будем штурмовать с
помощью лестниц. Но помним, для нас самое главное скорость, крепость мы должны
взять с ходу. А если не получится, то и бог с ней, разорим местных и, забрав плоты
у местных сплавщиков леса, спускаемся на них вниз по реке и сходим посмотрим на
верфи. Может чем плавающим и обзаведёмся.
— А может, ну его, этот замок. Пойдём себе по лесам и выйдем к границе? — с
надеждой в голосе произнёс Жаба.

— Жаба у нас моря боится, — объяснил Сиплый.

— Мы уже обсуждали, по земле нам нереально уйти. Во-первых, здесь не одна сотня
километров. Во-вторых, нас уже ищут, так что это лишь вопрос времени, когда нас
найдут. И тогда нам хана. А море… это море, там нас не так-то легко найти, да и
Имперский флот так зашугал местных, что они из портов выходят с оглядкой и несутся
из точки А в точку Б на всех парусах, и им дела нет ни до чего другого. Так что
прорвёмся, — и я ободряюще хлопнул интенданта по плечу.

— Ага, боги не выдадут, эльфы не съедят, — преувеличенно бодрым голосом произнёс

он.

— Море, это, конечно, хорошо, но до него ещё добраться надо. А сейчас меня больше
интересует вопрос, а местные нам в спину точно не ударят? — произнёс Седой.

— Да вроде договорились с местными, как я уже говорил, но на всё про всё у нас
день, максимум два. За это время мы должны взять замок, забрать то, что нам надо и
уйти. А местные сами дограбят и организуют погоню за нами через лес. Тем самым
затопчут наши следы. Но я бы им полностью не доверял, — честно признал я. — И если
не успеем, у них тоже будет большой соблазн. Силы они соберут немалые.

***

Рассвет следующего дня мы встретили уже на дороге, где раздавались крики

десятников, требующих от солдат держать строй. Я, как всегда, прятался в центре
строя и мою морду лица прикрывал шлем простого воина, а впереди изображал из себя
командира Седой. Химеры шли в авангарде, неся на себе ужасно гордых всадников. А
духи скользили в лесу, слева и справа от нас на почтительном расстоянии, с приказом
уничтожить всё, что шевелится, двигается без мотора и выше метра ростом, чтобы за
кроликами не гонялись. Остальные представители местной фауны, спешили убраться от
нас и производимого нами шума. Шутка ли — почти сотня рыл в железе с ног до головы
топала под барабанный бой по дороге.

Да, мы обзавелись барабанщиком и импровизированным барабаном для чеканки шга. Чёрт

побери, надо же всем и себе в первую очередь доказать, что мы не банда, а воины
империи. Все прониклись верой и дисциплиной, то тут то там слышался окрик
десятника: «Шаг держать, ты, мать твою, не беременная корова, а воин-гаргоровец, а
это звучит гордо. Я сказал: гордо! Головы выше, шаг чётче!». Десятники между собой
устроили соревнование, чей десяток лучше.

К замку мы подошли спокойно, нас заметили и даже выслали людей делегацией, чтобы
нас встретить. Седой на них лишь цыкнул и велел устроить смотр местного гарнизона,
с моей подсказки, конечно. У меня зародилась, не побоюсь этого слова, гениальная
идея. Дескать, по нашим сведениям, недалеко находится банда «Орка», и всё такое.
Самое главное, что местные купились и сейчас бодро строились напротив нас. А
местный барон самолично подгонял своих бойцов, щедро отвешивая им тумаки и раздавая
пендели для ускорения. Ну, и сулил всем и каждому смертную кару, как без этого.

Я всегда знал, что наглость берёт города и небольшие крепости, да и местным не

могло даже прийти в голову, что тот самый Орк припрётся к ним, и заставит
построиться. Почти троекратное преимущество в численности добавляло им уверенности,
и исключило возникновение подозрений в том, что мы поддельные. Ну действительно,
кто в здравом уме даст время собраться и построиться своему противнику. Всякий
здравомыслящий человек, наоборот, сделает всё возможное, чтобы перебить противника
по одному или, по крайней мере, небольшими отрядами. Сократив тем самым свои потери
и увеличив потери противника.
Но они-то не знали, что я — рождённый в СССР и потомок Святослава Игоревича с его
знаменитым «Иду на вы». Не, я, конечно, не прямой потомок великого князя и, вроде
как, не имею никакого отношения к его родословной. Хотя, кто его знает, кто там в
прошлом с кем и когда грешил, и что стало с их детьми. Многие из нас потомки если
не Святослава, то его воевод или дружинников.

Так вот, когда выстроились последние солдаты, а крестьяне смотрели на нас из-за
заборов своих огородов, я скинул шлем. И, представ во всей красоте, одним махом
забрался на спину химеры, да крикнул на всё орочье горло: «Бой». Мои бойцы метнули
копья в стоящих напротив с открытыми ртами воинов барона. К такому повороту событий
они явно не были готовы, и, соответственно, не подумали прикрыться щитами, а их
кожаные доспехи прекрасно пробивали летящие копья.

Второй бросок метательных снарядов щитами встретили единицы, остальные так до конца
и не поверили в то, что происходит. А вот к третьему залпу уже очнулся ещё живой
пока барон, и начал раздавать приказы, пытаясь организовать своих людей. Ага,
наивный местный чукча, после таких потерь за столь короткий промежуток времени мало
кто сможет организоваться и дать отпор. Да и мы стояли от них не за сотню шагов, а
всего в десятке метров.

Надо отдать должное, мало кто из них бросился наутёк, побросав оружие и щиты,
большинство пошли в самоубийственную атаку в надежде подороже продать свои жизни.
Но было их уже маловато, и сам бой продлился какие-то мгновения. Раз — перед нами
стояли живые люди, два — и через минуту лежали трупы. Лишь трое из них сейчас
убегали, сверкая пятками. Из замкового посёлка стали раздаваться панические крики,
призывающие всех спасаться и бежать куда угодно как можно быстрее.

— Первая полусотня, зачистить замок! — начал я отдавать приказы. — Вторая

полусотня, бегом собрать мужиков и организовать сбор трофеев. Учтите, либо вы
успеваете их остановить, либо сами будете трупы раздевать, — подбодрил я их.

— Шестой десяток, слева заходим, — послышались окрики полусотников, — седьмой

десяток, вы справа, восьмой, на ту сторону лужка и заворачиваете всех назад. Но
смотрите, без фанатизма и, тем более, без смертоубийства.

Я не думал, что всё произойдёт так быстро и так кроваво. Местные оттаскивали
раненых, и тут же оказывали им первую медицинскую помощь в меру своих умений.
Местная знахарка, опасливо косясь на меня, пыталась спасти пацана, по всей
видимости, барончика.

— Старая, — окликнул я её. — Смело можешь колдовать, но учти: спасать нужно, нам
вредить нельзя, — предупредил я её, и призвал духа химеры.

— А ты знаешь, кто я? — слегка дрогнувшим голосом спросила она.

— Бабка вот этого барончика. Я думаю, ты достаточно пожила, чтобы понять, почему
сгорела изба и почему соседи не пришли на помощь?

— Я даже догадалась, из-за чего пришёл огонь в мой дом и кто показал ему дорогу. И
он добьёт нас, — уверенно сказала старая женщина, продолжая попытки спасти пацана.

— Если мы говорим об одном и том же бароне, то можешь его не опасаться, он

отравился ядом, что приготовил для нас.

— Так у него ещё есть и сын. Я хорошо заплачу если ты возьмешь нас с собой, —
предложила она, посмотрев на нас с надеждой.

— Страя, мы и так возьмём всё, что нам надо.

— Казну вам не найти, а ты не будешь пытать меня, да и времени у тебя нет.

— Ты плохо знаешь своих соседей, — с улыбкой произнёс я.

— Я как раз их знаю, и поверь, эти шакалы сейчас собираются в одну большую свору.

— Да, но когда они прибудут, нас уже не будет здесь, и я сильно сомневаюсь, что они
устремятся за нами в погоню. Я почти уверен, что они разграбят и растащат всё до
последнего гвоздя.

— И добьют тех, кто остался жив.

— А вот это уже меня не касается, — оборвал я наш разговор.

— Позволь хоть им уйти в лес, — попросила она за крестьян.

— Чем быстрей они закончат, тем быстрей будут свабодны.

— Что мы должны сделать? — спросил один из мужиков, нервно теребя шапку в руках.

— Собрать плоты из леса, что вы собрались сплавлять по реке, и загрузить то, что он
скажет, — кивнул я на интенданта.

— А что брать? — занервничал Жаба.

— Ты у нас интендант, тебе и карты в руки, — ушёл я от ответа, и сделал свою

любимую вещь скинул ответственность на других. — В твоём распоряжении все крестьяне
и вторая полусотня. Первая полусотня, полная боевая готовность! На вас охрана и
дальние дозоры.

Проследив, что все заняты работой, и отметив наличие постов, взял пятерых бойцов с
собой и местного конюха в качестве гида. И направился в псарню. А псарня, я скажу,
здесь шикарная, у каждой собаки свой загон с персональной конурой и дощатым полом.
Да и сами собачки не мелкого разлива, такие шикарные волкодавы, скажу я вам. Словно
из-под земли материализовался местный кинолог, и давай проводить мне экскурсию,
подробно рассказывая про местных четвероногих особей.

Псарь делал основной акцент на том, кто из псин сколько людей задрал. По его
словам, если кто к ним попадал, они разбирали любого на мелкие части. Одним словом,
не просто псы, а людоеды. Дескать, их с самого юного возраста натаскивали, сначала
на живых кроликах, а потом постепенно переходили на людей. И что-то мне
подсказывает, что это были в основной своей массе те несчастные, которых призвали в
эльфийскую армию против воли, и кто всё-таки решил сбежать, но потерпел неудачу.

***

Поначалу я хотел из них боевых духов наклепать, но затем передумал. Буду подчинять
псов своей воле, в чём есть как плюсы, так и минусы. Из плюсов: на поддержание их
сил и содержание в целом почти не тратится мана, и они всегда в боевой готовности.
Это для меня очень важно — медитировать негде и некогда. А из минусов: их надо
кормить, поить. Да и в случае ранений заживать повреждения будут естественным
образом, как на живом существе, а не как на магически сотворённом духе, которого
заправил манной, дал полежать парочку часов и оторванная конечность красуется как
новенькая.

Разделил псов на три категории: в одну вошли будущие духи, которых будем вселять в
животных из второй категории, во вторую — самые мощные псы-реципиенты, ну а в
третью, на вместилща — недельные щенки. Хоть и жалко щенка, но ничего не поделаешь,
не бегать же мне увешанным десятком черепов взрослых собак. Да и боевым духам химер
нужны вместилища, где я могу их спрятать, а то, честно, устал постоянно следить за
ними. Больно хищные твари и почти всегда голодные. Для их будущих домов я выбрал
старых матерых кобелей, надеюсь, их черепные коробки подойдут в качестве жилой
площади.

Первым делом я приказал псарю связать всех отобранных мной животных. Пока он их
связывал и при этом ворчал, что, дескать, это не обязательно, они его слушаются и
он гарантирует, что в дороге ни одна из собачек не сделает ни шагу в сторону. Ну, а
если кого и порвут, то те сами виноваты. Пусть ворчит, он-то не знает, какие у меня
планы на его подопечных.

Я решил использовать одно из сложных заклинаний из арсенала орочьего шамана. Там

вся сложность в силе самого шамана и его воле. Думаю, что моя воля после пережитого
в клетке должна окрепнуть и огрубеть в достаточной степени. Начертил пентаграмму в
форме четырёх кругов, где три круга идут в ряд и один — сбоку от центрального.

В верхний круг я располагал псов поздоровее, это будут сами боевые псы, а в нижний
тех, что должны стать духами. Соответственно, в боковом лежали собаки, чей удел —
стать вместилищем, а в центральном уже восседал я. Мне предстояло сначала сломить
дух одного пса, чей череп я собрался использовать, как вместилище. Затем начать
ломать и выбивать дух из другого пса и, буквально разрывая его на части, размещать
часть духа в черепе первого животного, а другую часть подсаживать к боевому псу.
Предварительно подавив, естественно, его волю своей.

В идеале мне бы сначала поработать над ними физически, чтобы они боялись уже одного
моего присутствия, но нет времени на это, да и в душе я не садист. Хотя это и
звучит из моих уст довольно-таки странно, особенно в свете того, что я собираюсь
сделать.

Первые попытки, так скажем, были неудачными, да что греха таить, шаман явно
криворук и кривоног, да и руки заточены, лишь чтобы тыковку чесать. Из почти двух
десятков отобранных кандидатов я получил семь псов, это же какой процент
смертности. Да и то, дело пошло лишь под конец, когда собаки поняли, что их кладут
в круг живыми, а дальше они становятся мёртвыми. У многих из них, даже самых
матёрых людоедов, душа ушла в пятки, ну, а дальше уже и криворукий справится.

Я не буду оправдываться, что я делал в первый раз, а до этого я лишь учился, и это
вообще было давно, и почти неправда. Но оправдания и сомнения — это не наш путь.
Раз получил семь псов, значит так и было задумано, а мелкие детали всем знать и не
обязательно. Самое главное — официальная версия, а она гласит: я справился, я
сделал! Что именно я сделал, мы тактично промолчим.

Глава 6. Губит орков не пиво, губит их доброта

В который раз убеждаюсь, что людям можно верить в самых крайних случаях и то лишь
по большим праздникам. К чему я это веду. С первыми лучами примчался местный
мальчишка, а затем другой и чуть погодя — третий. С нерадостными известиями,
дескать, к нам едет толпа ревизоров с друзьями и группой поддержки. Честно, я не
горел желанием принимать бой, да и в моих планах он не значился. Мне по плану нужно
было раздобыть провиант, я раздобыл. В первоначальном варианте должен был, конечно,
появиться посредник, что договорится с контрабандистами. Но, так скажем, не
срослось и пусть земля ему будет комом. В глотке.

— Через сколько они будут здесь? — спросил я запыхавшихся пацанов, которых привела
баронесса.

— Ты где их заметил? — спросила старая баронесса у первого прибежавшего пацана.

— У Пьяного луга! — ответил тот.

— А я у Холодного ключа! — сразу ответил второй.

— У дуба Трёх Висельников, они там Васку закололи! — добавил третий, и угрюмо так
посмотрел на меня, словно это сделал лично я.

— У нас есть час, на всё про всё. Позволь нам плыть хотя бы за тобой? Людей уведём
подальше, а там, я надеюсь, они не пропадут. А я тебе буду служить верой и правдой
до скончания моих дней, которых осталось немного, надоесть не успею, — произнесла
она с мольбой в голосе.

— А с чего ты решила, что они всех вырежут? Думается, они по мою душу, прознали
видать, что мы уже крепость взяли, вот и спешат.

— Васка его ровесник, — и указала рукой на одного из пацанов. — А они сейчас в

таком возрасте, что стоят на перепутье: хочешь к сохе его приучай, а хочешь, так
учи ратному делу или подожди пару зим и отправь в рекруты, вместо одного из своих
смердов. А они его под нож, значит, они всех нас приговорили.

— А, бог с вами, но лишь до безопасных мест! — отмахнулся я от неё. — Седой, где

барабанщик? Бей общий сбор, к нам гости, глодать кости, — дальше шёл непереводимый
местный фольклор, состоящий сплошь из трёхэтажных выражений.

А скорость развития событий начинала набирать обороты в геометрической прогрессии,

хотя и без курьёзных случаев не обошлось. Одна бабка прикатила бочку солёных
огурцов, а когда ей не дали её приткнуть на плоту — устроила скандал, да какой.
Пришлось окунуть её, чтобы остыла и думала кому и что говорить. Причём я сделал это
в прямом смысле слова: просто взял и кинул в реку, ну и пообещал, если она ещё хоть
слово вякнет, то я её химере скормлю. Знаете, подействовало, она сама себе в рот
засунула мокрый платок и больше его оттуда не вытаскивала.

Погрузка на плоты шла с криками, матами, но спорно. Старушка баронесса, видать,

подсуетилась заранее, и плоты были явно рассчитаны не только на наши морды, но и на
пятые точки местных. Да и у местных всё было готово к экстренной эвакуации, по-
другому я не знаю как объяснить, что куры, гуси и другая дичь сидят уже в
деревянных клетках и недовольно гогочут, кудахчут и чирикают. Да и скотина в
ударном темпе грузилась на плоты, с баулами на спинах.

Мы также не сидели без дела, а срочно проверяли наши запасы и наличие их на

отведённых местах, да и прочность плотов я приказал проверить. Так, на всякий
пожарный случай, а то кто их знает, этих местных. Вон и дозоры выставили, да так,
что наши их не заметили, ни как они ушли, ни как вернулись. Дозорным отрядным я,
кстати, обещал разговор по душам, с лёгким мордобоем по всему телу.

Мы все успели буквально в последний момент отчалить и на прощание помахать ручкой с

безопасного расстояния. Погони посуху я не опасался: берега лесных рек — это не та
местность, по которой можно быстро передвигаться, а других плавсредств,
естественно, мы не оставили. Два дня мы двигались в одной компании с местными, а на
третий день рассвет встретили только отрядом. Ночью местные уплыли,
воспользовавшись кромешной тьмой. На берегу сидела лишь старуха с раненым внуком.
— Ты уверена? — произнёс я, разглядывая их.

— А куда ему деваться? Они, — и кивнула на реку, — прибьются к одному из баронов,

он их защитит. А вот его нет, он живым никому не нужен!

— Ну удачи вам! — и развернувшись, пошёл к нашим плотам.

— Так ты что, не возьмёшь нас с собой? — в тревоге окликнула она меня.

— А зачем вы мне? — остановившись и обернувшись, спросил я.

— Я целительница! — напомнила она.

— Так и я не пальцем деланный! Как-никак шаман, а это значит, я могу то же самое,

что и ты. Да и не верю я вам!

— Я слово дала!

— Я тебя знать не знаю, и твоё слово для меня ничего не значит. А вот если бы его
взгляд мог убивать, я не стоял бы уже здесь. Так зачем вы мне под боком? — спросил
я, слегка наклонив голову.

— Я заплачу!

— Я уже слышал! Да и чем ты можешь заплатить? Золотом? Твоё золото уже у нас.
Телом? Извини, но ты явно не в моём вкусе.

— Знание, знание, милок, — произнесла он с чувством собственного достоинства.

— Знаешь, знание — это специфический и скоропортящийся товар! И что имеет цену для
одних, то лишь звуки для других. Так с чего ты решила, что ты знаешь что-то, имющее
цену для меня? — с иронией в голосе произнёс я.

— Это не мои знания, это твои знания, — с улыбкой произнесла она.

— Я не понял, ты предлагаешь мне то, что я и так знаю? — слегка ошарашено произнёс
я.

— А, ладно, я думаю ты не обидишь старушку с больным ребенком на руках…

— Бабушка, вы не там ищете сострадания, я страшный и ужасный орк, что пьёт кровь
убитых им младенцев, — и продемонстрировал великолепный набор зубов. — Так что
давайте ближе к делу, у меня не так много времени.

— Вот! — и, сняв с себя бусы, она протянула их мне. — Это твои знания, о которых ты
забыл.

Бусы я сразу в руки не взял, а внимательно их рассмотрел. Вроде ничего необычного в

них не было, кроме когтя какой-то хищной птицы.

— И что это? — спросил я задумчиво, продолжая рассматривать.

— Дух!

— Это я понял, и ещё я чувствую, что он на грани, стоит на него дунуть и он

развеется.

— Этот амулет мне подарила ещё прабабушка. Так вот, он может защитить от летящей
стрелы, ножа или даже заклинания, дальше продолжать?

— Понял. Ладно грузитесь. Да, и если это твои люди там, в кустах, то у них есть
ровно минута.

— Грег, Хрег! Выходите. — Из кустов вышли три человека, так скажем, предпенсионного
возраста, с луками в руках. — Моя маленькая страховка.

— Хреновая она у вас. Мои духи их почувствовали давно и висели буквально у них над
головами, — не моргнув глазом, соврал я, поскольку мой дух заметил их буквально за
пару мгновений до этого.

А насчёт мелких духов, что должны защищать мою тушку — я и правда забыл. Вот сам
видел их работу в действии, ещё там, на необитаемом острове. Ладно, спишем на то,
что мне просто некогда было, да и нормальный шаман годами собирает своих духов, а
не как я, на ходу из того, что под руку подвернулось. Хотя то, что под руку
подвернулось, хрен назовёшь плохой находкой, с ними и мой Ка справился, а он
показал себя с отличной стороны. Вот выберусь из этой задницы, хрен ещё пойду куда.
Осяду где-нибудь и буду потихоньку обрастать как добром, так и жирком, а то всё
нажитое непосильным трудом растерял. Причём абсолютно всё. Сплюнув в сердцах, я
задумался, как обзавестись мелкими духами.

Бой на верфи.

До верфи мы добрались за три дня, причём я гнал наши плоты практически без
остановок, отплывая с первыми лучами солнца и останавливаясь уже в вечерних
сумерках. Люди ворчали, но я был непреклонен, скорость передвижения — это наше всё,
от неё зависит наша выживаемость, причём буквально. Пятая точка так и кричит, что
чует неприятности, я-то, наивное дитя асфальта и каменых джунглей, ждал подвоха,
но, к сожалению, не оттуда, откуда следовало. Но об этом чуть позже.

Так вот, премерно за полдня от верфи я преказал остановится и спрятать плоты в

одной из проток, а сам двинулся дальше, взяв один десяток бойцов и наших
проводников. На их роль я назначил спутников баронессы, да они и сами понимали, где
находятся, посему лишь молча кивнули и указывали путь-дорогу. На верфи нас ждал
сюрприз, мать его за ногу и об забор. Когда мы выбрались опушку леса и осторожно
выглянули, я с трудом сдержал желание кого-нибудь убить за такую подставу.

Во-первых, я думал, что здесь небольшая верфь, где строят одно судно, максимум —
три корабля. Но, мать его, не два десятка крупнотоннажных судов! Да тут одной
охраны хренова туча и ещё немного, и что-то мне подсказывает, что нам за глаза
хватит. В общем, нам здесь ловить нечего, к трём кораблям, что качаются уже на
воде, нам точно незаметно не подобраться, а вариант с тем, чтобы перебить всю
охрану — не рассматривается ввиду своей невыполнимости.

Даже если допустить, что нам неслыханно повезло и мы смогли освободить рабов, а они
решили не сбежать, рубится с нами в одном строю и мы перебили всю охрану. Что-то
мне подсказывает, что те кто находятся на кораблях, не будут спокойно смотреть на
безобразие на берегу. Либо отплвыут, либо подсобят своим, ударив нам в тыл. Да и
самих рабов — лишь половина от общего числа трудящихся. Остальные точно были
наёмными рабочими, они и столовались отдельно небольшими группами, да и охрана на
них не обращала внимания. Так что неизвестно, на чью сторону встанут работники пилы
и рубанка.

— Знали? — спросил я у проводников после двухчасового наблюдения за верфями.

— Нет, мы лес не сплавляли, — ответил один из них.

— А откуда местность знаете? Вели вы уверенно.

— Мы здесь раньше зверя били, пока нам не запретили появляться в этой местности, —
спокойно произнёс проводник.

— А старуха знала? — спросил я, пристально посмотрев им в глаза.

— Думаю, знала! — не отводя взгляда, ответил старик.

— Не боишся?

— Нет, если сразу не порешил, то, скорей всего, уже не убьёшь. Да и мы ещё можем
пригодиться.

— Ага, одна такая уже пригодилась. Да так, что теперь не знаю, что делать. Ладно,
уходим, в лагере думу будем думать.

Как всегда, мы предполагаем, а боги нас располагают как хотят, и делают всё
возможное, чтобы нам не было скучно и жознь не казалась мёдом. Для этой цели у них
припасена хорошая такая ложка дёгтя, с черпак величиной. Добравшись до лагеря, мы
застали там переполох, суматоху и панику. Быстрый опрос показал, что нельзя было
быть добрым, и что бывших врагов не бывает. Старушка оказалось ещё той матрёшкой, я
в том смысле, что сюрприз она преподнесла смертельный.

Да, баронесса ушла и, к сожалению, не по-английски, а громко хлопнув дверью:

сначала убила охрану и, взяв внука, скрылась в лесу, а затем приговорила половину
десятка бойцов, что бросились в погоню. Доказав тем самым лишний раз, что с магами
не шутят. Но на этом нерадостные известия закочнчились и начелись совсем грустные:
беглянка вышла на дорогу как раз в тот момент, когда по ней гнали группу
военнопленных. Ну и, соответственно, ручкой указала, где мы находимся и сколько
нас.

— Уйти успеем? — уточнил я.

— Попытаться можно, но я бы не советовал. У них есть собаки, которые обучены

загонять и ловить, а вот лицом к лицу умрём хотя бы с честью.

— Достало всё! — и выплеснул, что было на сердце, в ёмких и душевных словах,

которые непринято произносить в приличном обществе. — Действительно, зачем убегать,
если умрём лишь уставшими! Делаем то, что от нас не ожидают, и тогда нас ждёт
успех! Строиться! — гаркнул я что есть силы. — Седой, забираешь с собой весь сброд,
что недавно взял в руки мечи, берёшь псов и химер, ну, и ползком, ползком обходите
и бьёте в спину. Ну, а мы постараемся не сдохнуть быстро!

— Может наоборот? Ты обойдешь и ударишь, а я с ребятами тут? Тебя и химеры

слушаются, да и собачки при тебе даже не тявкнут. А?

— Не акай, сказали ползком по кустам, значит, ползком. Грудью на копья я и сам

могу, тут много ума не надо, а вот это отребье заставить ползти и проследить, чтобы
каждая морда лица тихо подошла и так же тихо начала вырезать противников, без
лишнего шума — тут авторитет и опыт нужен. Что первого, что второго у тебя с
лихвой. А насчёт псин ты не волнуйся, вот тебе бусики, — и, сняв гирлянду черепов с
себя, повесил их на него. — Смотри, какие красивые черепки, — и щёлкнул пальцем по
одной из выскобленных лобных костей. — Так вот, пока они на тебе, собачки тебя
слушаются. От тебя зависит лишь, чтобы ты бусики не потерял, да такие красивые
украшения не разбил в пылу боя. Всё, инструктаж окончен! — резким командным голосом
прервал я его попытку возразить! — Кругом! Шагам марш!

— Ну’с, а с вами, господа алкоголики и тунеядцы, разговор особый! — обратился я к

оставшимся бойцам — У нас с вами задача простая до невозможности: принять основной
удар на себя и не сдохнуть!

— Подумаешь, какая там охрана! Подумаешь, что у них численный перевес, — пробурчал
Ворчун. — Подумаешь, что…

— Не ворчи, старик, — одёрнул его толстяк. — Чай такая фигня не в первый и даже не
во второй раз, так что ещё прорвёмся, ты, самое главное, держись рядом. Как говорит
командир: «фигня война, главное манёвры».

— А тебя не смущает, что их тупо больше и они лучше подготовлены! — продолжал

ворчать стрик.

— Ну, кто лучше подготовлен, то покажет бой, а вот количество их действительно

смущает. Нам же их потом хоронить, а чем больше трупов, тем глубже нам яму копать.
Вот что в действительности меня волнует.

— Да, яма, вот это страшно, а всё остальное так, пустяк, — с ехидцей в голосе
воскликнул Варчун.

— Я не мастак говорить красивые слова и завуалированные речи, — прервал я все

разговоры и привлёк всеобщее внимание — Я скажу лишь, что вы мои братья, почитай,
единоутробные. Мы с вами заново родились от одной мамки. Нас с вами выносил «Лагерь
смерти» и мы смогли сами себе пробить дорогу на божий свет. Если они думают, что мы
прогнёмся или дрогнем, то хрен им по самые гланды! — ударив одной рукой по другой в
районе локтя, сделал соответствующий незамысловатый жест в сторону предполагаемого
противника.

— Мы не прогнёмся под этим грёбанным миром, мы прогнём его. Ибо мы рождённые в

«Лагере Смерти», мы с вами давно умерли, а мёртвых нельзя убить. Можно уничтожить
наши тела, разорвав их на тысячи кусков, так, чтобы нельзя было ничего предать
земле. Но всё это бесполезно, мы с вами уже легенда. Никто не смог сделать то, что
сделали вы, и никто не сможет вас остановить. Даже если я паду и не смогу
подняться, я знаю: вы пойдете дальше и дойдёте до заветного бара и выпьете за меня.
Тем более за всё обещался Ворчун платить, — последние слова я постарался перевести
немного в шутку, чтобы не переборщить с жутью. — А теперь, барабанщик, бей марш!

Мы в боях часто видели смерть,

И терялся в пожарах закат.

И ревела в ночи горнов медь,

И кто рядом в строю — тот нам брат.

Вот закончился долгий наш бой,

Расчехлила косу свою Смерть.

Сотни братьев нашли здесь покой,

Ложем стала гранитная твердь.

Я хотел бы увидеть свой дом…

На земле, на хозяйстве осесть…

Но опять умирать мы идём,

За свободу, за правду, за честь.

Легион наш в пути и в бою,

Каждый первый в строю ветеран.

Смерть жатву начинает свою,

Тех, кто пал от бесчисленных ран.

Снова брат от копья в землю лёг,

Стяг кровавый алей, чем рассвет,

Враг вокруг, значит наш вышел срок,

Снова в бой, почему бы и нет.

Стяг кровавый нас в пекло ведёт,

Лучше смерть, чем железо оков.

Но пока легион наш идёт

Через трупы друзей и врагов.

(автор текста Сергей Суворов)

Под бой барабана мы пошли вперёд, громко горланя песню, ибо наш ор пением трудно
назвать. Хотя тут нужна не красота исполнения, а настрой исполнителей, который у
нас с был хоть куда. Мы шли, не сворачивая и не прячась, для нас не было другого
пути кроме прямого, и мы шли, гордо подняв голову. Среди нас не было трусов, они
давно сбежали, здесь и сейчас были былинные богатыри, которые готовы разрушить и
втоптать в землю миф о непобедимости длинноухих. Да, я понимаю, что против нас
тогда и сейчас не самые лучшие из их частей, но, как говорится, это уже не наши
проблемы.

Нам пришлось недолго маршировать, выйдя из лесочка на поляну, мы невольно встали.

Их, чёрт побери, было не то, что много, их было чертовски много. На каждого из нас
приходилось как минимум по десять рыл. К бабке не ходи, но наши преследователи нас
таки догнали. Ну и хрен с ними, им же и хуже.

— Я так и знал. Ты посмотри, сколько их! — возбужденно заговорил толстяк — Не, ты

посмотри! — не унимался он толкая локтем Ворчуна — Это же какую яму придется
копать! — последняя фраза вызвала невольный смех, причём у всех.

— Я делаю вам щедрое предложение: вы бросаете оружие и встаёте на колени, и тогда я

лишь отрежу у каждого из вас по правому уху, но зато останетесь живыми! — гарцуя на
белоснежном коне, прокричал эльф в такой же белоснежной накидке.

— Мёртвые не стоят на коленях, — крикнул один из бойцов прежде, чем я успел открыть
рот.
— Мёртвым не ведом страх! — крикнул другой и ударил мечом о щит.

— Мёртвые не знают жалости и пленных не берут! — добавил я свои пять копеек.

И мы пошли в атаку, прикрывшись щитами и сбившись плотными рядами. Не успели мы

подойти на сотню шагов как нас стали осыпать из всего, что стреляет и мечет камни
стрелы и болты. Ну, а на десерт в нас полетели пара заклинаний, в момент спалив
нескольких из нас и пробив бреши в нашей и без того тонкой стене щитов. На счастье,
маги больше не показывали свою силу, а уселись на кресла и стали пить вино,
собираясь насладится зрелищем кровавой рубки.

Большего я ничего не успел рассмотреть, так как отряд сошёлся с противником и

началось излюбленное занятие всех времён и народов: уничтожение себе подобных. В
этом веселье я участвовал как простой рубака, до поры до времени скрывая свои
магические способности, да и шлем прикрыл от посторонних мою морду лица. Хотя
орочья стать никуда не делась, так что маскировка так себе, на непредвзятого
зрителя. Но я, походу, как тот неуловимый Джо, что прячется и убегает всю свою
жизнь, а его никто не может поймать по одной простой причине, что нахрен он никому
не нужен. Как вариант, им наплевать на одного шамана, так как не считают его
достойным противником.

Крутился я как уж на сковороде, больше защищаясь, чем атакуя. Я хоть и старался

беречь шит, однако медленно, но верно, его разбирали на щепки, а без щита в такой
толчее из меня рагу нашинкуют. Тут не поможет ничего, вот в такие моменты я особо
жалею потерянный доспех, я в нём был как танк в посудной лавке, мог крушить всё и
вся, не боясь незапланированных отверстий в своём организме. “Ох, как хорошо было
быть почти неуязвимым, благодаря доспеху я таких бойцов разбирал на составные
части”, подумал я, принимая на щит очередной удар.

Численное преимущество противника сыграло свою решающую роль, и нас потихоньку

вырезали. В первую очередь гибли те, кто не до конца признавал дисциплину и
отрывался от своего звена, несмотря на старания десятников, а так остальные
прикрывали друг друга. Да и тяжеловато отправить человека на тот свет, если он в
железе и активно отбивается: обойти не получится, так как слева и справа его
прикрывают его товарищи, тоже не в набедренных повязках.

Мы для себя, родимых, отбирали самые лучшие доспехи, благо, выбор был. Сей богатый
выбор предоставлял нам сначала, естественно, «Лагерь Смерти», затем бой у колодца,
ну и свою долю внёс барон со своей оружейной палатой. Сразу видно, что покойный
барон и его предки были основательные, и свою коллекцию собирали не один год.
Только злую шутку с ними сыграла их жадность — одели бы своих бойцов в сталь, бой
мог пройти и по другому сценарию, хотя мне-то грех жаловаться. Лично я и самые
доверенные мне люди, обзавелись там неплохими доспехами, что сейчас прикрывали наши
тушки и не давали нам отчалить в иной мир.

Враг нам попался не чета тем, что мы разбили у колодца, эти парни знали своё дело
крепко. А особенно на нервы давила отдельно стоящая группа лучников, они стояли,
расслаблено опершись на свои луки, и весело что-то обсуждали. Я сначала не понял,
почему нас магами не раскатали и стрелами не добили выживших, так вроде проще. А
нет, местный командир явно горел желанием взять большинство из нас живыми. Хотя,
нам же лучше, а им хуже… будет.

Седой выполнил свою часть плана просто на ура. Он на магов натравил химер, а на
лучников псов, ну, а сам со своими людьми поспешил нам на помощь.

Маги всё-таки вредные существа, нет, чтобы спокойно умереть, они стали отбиваться
активно и довольно-таки успешно. Первую химеру они остановили классическим
друидским способом, её оплели лианами и ими же раздавили. Вторую расстреляли
воздушными лезвиями, предварительно отделив ей ноги от тела. Третью приголубили
огнём, сделав из нее жаркое. А вот четвёртая химера уже показала весь блеск, шик и
красоту, она прыжком ушла от лиян, увернулась от воздушных ножей и в прыжке
пропустила под собой немаленький фаербольчик. А вот приземлилась она аккурат на
одного из магов, пригвоздив его к земле своими лапками.

Маги, не будь дураки, попытались разбежаться веером, трезво рассудив, что одна
химера может преследовать лишь одного мага, но сама тварюга об этом не
догадывалась. Крутанувшись на одном месте, она своим длинным хвостом сбила магов с
ног и начала их деловито уничтожать. К сожалению, те не захотели уничтожаться без
боя, и перед смертью подпалили моей последней химере тушку, ну, и отчекрыжили
половину ног. Дескать, зачем ей столько.

А вот собачки смогли показать себя во всей красе и почти без потерь справились с
лучниками. Да, почти, в живых остались всего два пса, но зато целых и невредимых,
правда, все в крови, но не в своей. А вот у нас дела периодически шли с переменным
успехом. нехорошие дяденьки быстро справились с возникшей было поначалу паникой, и,
разделившись на два отряда, один из которых развернулся к атакующим с тыла,
принялись показывать нам, где раки зимуют. Но их счастье было недолгим, мои духи
плюс подошедшая химера быстро вернули равновесие, а последней соломинкой, что
ломает верблюду спину, были псы. Всего два пса, задрав одного командира, изменили
весь рисунок боя. Но, стоит отдать должное, никто из них не попытался сдаться и
никто не попросил пощады, так и умерли с оружием в руках. А вот их военачальник на
белоснежном скакуне умчался, бросив их умирать.

— Не расслабляемся! Не расслабляемся! Это пока прелюдия, а самое сладкое там! — и

указал на лес.

— А что там? — спросил Толстяк, добивая одного из раненых.

— Ну, как минимум обоз, с охраной! А как максимум…

— Обоз — это хорошо! — перебил меня увалень. — Если там обоз, то и пожрать будет!
Что вы так уставились? Да, я проголодался и хочу есть!

— Что я могу сказать, хана всем тем, кто встанет между едой и толстяком! — с
улыбкой произнёс я. — Все, кто может двигаться, оружие в руки и алга. Надо доделать
нашу работу до конца, ну, а остальным следует позаботиться друг о друге и не
сдыхать до нашего возвращения. Мы быстро, одна нога здесь, а другая там.

— А можно, я целиком туда и обратно? — перебил меня опять толстяк.

— Толстяк, тебе можно! Я думаю, ты уйдёшь отсюда о двух ногах, а вернёшься назад о
трёх, одна свиная будет у тебя в животе, — произнёс опирающийся на копьё Седой.

Глава 7. Воздаяние!

Собрав всех, кто может сражаться, мы отправились с ответным визитом вежливости.

Дескать, сначала вы к нам заглянули на огонёк, ну, а теперь мы к вам. В общем, кто
не спрятался, тому не повезло. Колонну гостей возглавлял я верхом на единственной
выжившей химере, под ногами у неё крутились псы, а за спиной парили духи химер.
Эпично, не правда ли? А теперь к картине добавьте подпалины на химере, псов полейте
кровью, а духам добавьте хорошую потрёпанность, ну и всаднику помятый вид и
кровавые потёки. Войско за ним также выглядело потрёпанно. Представили? А теперь
представьте, что эти красавцы идут под бой барабанов, а в глазах горит свет, ничего
хорошего не несущий. Вот такую жуткую картину мы представляли собой.

Долго нам не пришлось идти по лесу, уже через полчаса мы вышли на тракт. Где явно
нас не ждали и не были готовы к встрече, да они и не заметили нежданных гостей, так
как были заняты созерцанием пытки. Пленников они поставили на колени прямо на
дороге, прикованных к бревну. А чуть в стороне кричали от боли двое: один орк, маги
в этот момент его зажаривали, а второй человек, его распяли и как раз снимали с
него остатки кожи. Я с содроганием узнал их, орка и голос человека без кожи. Эти
сволочи буквально освежевали, разве что не выпотрошив, одного из моих бойцов, что
пропал, когда они преследовали сбежавшую баронессу.

— Палачей не убивать и вон того удода, в белом, да и других офицеров. Колотить

можно, убивать не нужно. Им мы воздадим по заслугам, да так, чтобы мало не
показалось. А теперь… «Бей! Круши!» — крикнул я последнюю фразу и погнал химеру.

Я метался как бешеный утюг по дороге, моя задача была не убивать всё что шевелится,
а разрушать их строй, не давая собраться и дать достойный отпор. Нам их
сопротивление нафиг не нужно, идеальный вариант — это когда они побежали, побросав
оружие, я даже парочке тогда позволю спастись. Но они почему-то не разделяли моих
взглядов и не хотели ни умирать, ни бежать. Им видите ли в голову пришло, что они
могут победить, наивные.

Первые минуты внезапной атаки принесли успех, но к сожалению не привели к победе.

Враг успел организоваться и дать отпор. Да, если честно, и мы не железные —
усталость давала о себе знать и наш колюще-режуший инструмент с каждым замахом
словно наливался свинцом. Вначале мы их теснили и рубили, а теперь они остановились
и совсем немного осталось до того момента, когда уже нас начнут теснить. Я верхом
на боевой химере теперь не мог исправить положение, лишь добивался некоторого
баланса сил в самых слабых местах. Нам пока удавалось отделаться минимальными
потерями, сказывался наш неспокойный образ жизни, где выживали не самые сильные и
выносливые, а те, кто умел сражаться плечом к плечу и прикрывать друг друга.

Помощь пришла оттуда, откуда даже не ждали: из кустов выскочили два десятка
лучников в кожаных доспехах и в масками на лицах. Спокойно встали в линию и,
натянув свои длинные луки, первым же залпом собрали кровавый урожай, чем посеяли
панику в рядах наших противников. Дальше у стрелков начался сезон охоты на людей,
где они с удивительной скоростью срезали всех подряд. Неважно, пытался кто-то
бежать или продолжал сражаться, результат был один и тот же.

— Не правда ли, чудесная погода?! — вежливо спросил один из них, подошедший ко мне
не снимая маски, в то время, как его спутники остались стоять на месте и держали
стрелы наложенными на тетивы луков. Таким молодцам хватит одного мгновения, чтобы
выстрелить.

— Смотря для чего? — ответил я, удобнее устраиваясь в седле. Краем глаза отметил,
как мои люди разбились на два отряда и один из них встал за моей спиной,
прикрывшись щитами, а второй добивал раненых и сгонял обозников.

— Для заключений сделок, — с улыбкой произнёс незнакомец.

— У вас есть, что мне предложить? — спросил я, слегка склонив голову.

— Нет! Но у нас есть желание кое-что забрать! — туманно ответил он.

— Давай начистоту, что вы хотите и что взамен. Устал я сегодня!

— Мы забираем, то что в чёрной крытой повозке и уходим, а взамен мы оставим вам
ваши жизни.

— Слышь, ты ушастый, — мои воины сразу подобрались и десяток сделал шаг вперёд,
прикрыв меня щитами. — Я может не гений, но и не полный дебил. Мы вам нужней, чем
вы нам. Так зачем мы должны отдавать то, что может пригодится нам?

— А с чего ты решил, что вы мне нужней, чем я вам? Это я вас спас и сейчас вы в
моих руках, — с усмешкой произнёс он.

— Ну начнём, пожалуй, с того, что ты не спас, а помог. А это разные вещи.

— А мне так не показалось! — перебил он меня.

— Крестится надо, если кажется, говорят, помогает, — буркнул я в ответ.

— А не зарвался ли ты, орк? Что мне мешает перебить вас? — слегка раздражённо
произнес он.

— Я, и вдруг зарвался? Не смеши мои тапочки, длинноухий! Да и что ты мне сможешь

сделать? Десяток лучиков явно мало, чтобы отправить всех к нашим предкам, а вот нас
достаточно, чтобы перебить вас. Я тебе благодарен за помошь, но не больше. И давай
сразу договоримся: не надо юлить, запугивать или пытаться обмануть! Мы не те, кого
можно взять на слабо или на испуг. Не, нас можно напугать, вот они нас попытались
взять на слабо и результат на лицо. Говори чётко, что хочешь и что взамен, и не
надо мне ездить по ушам. Они у меня и без тебя не маленькие. Я понимаю, что мы тебе
нужны для того, чтобы те, кому принадлежал этот груз, считали, что он у нас, и чем
дольше они будут ошибаться, тем лучше для вас.

— Я дам вам проводников и они вам помогут укрыться в лесу, — произнёс он, минуту
подумав.

— Они помогут нам укрываться день, два, три, четыре, а может пять дней или даже
десять? Я думаю, за десять дней ты доберёшься до безопасного места, а на
одиннадцатый нас найдут или исчезнут твои проводники. Даю тебе последний шанс, а
потом вы уходите или будут говорить наши клинки, — не повёлся я на его предложения
и поднял сразу ставки.

— Я возьму то, что там, и мы уйдём! А взамен оставим десять боевых лосей и десяток
вьючных. Это половина того, что у нас есть. Либо договариваемся, либо нет, — угрюмо
сказал он и сделал шаг в сторону, открывая меня для лучиков.

— Согласен! Но с условием. Мне необязательно говорить, что там, но для меня важно,
чтобы это не был живой человек, орк или там гном. В общем, ты понял меня, — ну,
есть для меня та грань, за которую я не желаю переходить, а это работорговля всех
видов и оттенков, ну и всякое такое.

— Там сундук, а в нём мешок. Так вот, нам нужен этот мешочек и больше ничего. Вы
можете забрать себе сундук, но мешочек и его содержимое заберем мы. В нём нет ни
бриллиантов, ни золотых монет.

— Соглашайся, командир. Хрен с ним, что там в мешке. Даже если там бриллиант с мою
голову, если вопрос в деньгах, забирай мою долю, — протиснулся ко мне Толстый и
зашептал так, что его все слышали, — пусть забирают и сваливают, к чертям собачьим.
Там Ворчун богам душу отдаёт, ты посмотрел бы, может можно что-то сделать?

Спустя несколько часов!

— Хватит меня бить по лицу! — с трудом прохрипел Ворчун.

— А ты не спи! Лучше ещё глотни вина! Гаргор сказал, что тебе надо! — с ноткой
зависти заявил Толстяк. — Ты потерял много крови и тебе надо пить красное вино, но
нельзя спать, — убеждал он больше сам себя, чем старика.

— А ты не завидуй! Я раненый, мне нужно, да и душу надо успокоить, не каждый день с

того света вытаскивают! Не, он правда меня поцеловал и я задышал? — недоверчиво
спросил Ворчун.

— Слушай ты больше дураков и идиотов. Он провёл ритуал! — рявкнул Толстяк с

уверенностью специалиста. — Ритуал сложный и не каждому шаману под силу, а наш
командир его провёл. Когда ты перестал дышать, сначала нажимал десять раз на
грудную клетку, а затем вдувал в тебя жизнь. А когда это не помогло, он начал
спорить с духами или, там, с богами, дескать, ты не можешь умереть, ты должен
слишком многим и всё такое, а сам раз за разом выдавливал из тебя смерть и вдыхал
жизнь, — толстяк по-своему истолковал массаж сердца и искусственное дыхание.

— Чего это я такого должен, что меня из чертогов смерти выцарапали?

— Как чего? Как чего? — возбужденно заурчал Толстяк. — Ты месяц обещал всех нас
поить и кормить в одной из лучших таверн.

— Из-за этого не дали старому человеку спокойно умереть? Я же с собой деньги не

забирал, вот и гульнули бы на мою долю! — проворчал Ворчун, устраиваясь поудобнее:
рёбра после такого массажа болели нещадно.

— Ты дурак? — недоуменно возразил Толстяк. — Если бы ты умер, то твою долю бы

разделили на всех и тогда нам пришлось бы платить из своих денег, а так платить
будешь ты, из своего кармана. Чувствуешь разницу? Да и на свои я день, может два
погуляю, а на твои можно и месяц, — с умным видом произнёс здоровяк.

— Какой месяц? Я ни про какой месяц не говорил! День, ну, максимум два, —
возмутился старик от такой перспективы.

— С этим потом разберёмся, — вступил в разговор пират, усаживаясь рядом на землю. —

Ты мне вот скажи, ты же умер? Умер, — сам спросил и сам себе ответил пират. — А
если ты уже топал на тот свет, то куда твоя душа попала, в рай или в ад?

— Карамба, что ты пристал к человеку? Сказал же он, что ничего не помнит. Но я тебе
могу сказать, как дело было, — сказал Сиплый, пристраиваясь в сторонке. — Попал,
значит, наш Ворчун в небесные сады, а там райские птицы шепчут, Девы пышногрудые
нагишом подносы с яствами и вином разносят. Ну, и наш Ворчун естественно начал как
всегда ворчать, что плоды кислые, что груди недостаточно упругие, и всё такое. Его,
естественно, боги услышали, и за его ворчание по черепушке посохами: тюк. Да так,
что всю память и вышибли о райских кущах, ну, и отправили его к демонам. А когда он
падал в недра Ада, его жалкую душонку летгар и перехватил, вспомнив, что кое-кто
обещался проставиться.

— Да проставлюсь, я проставлюсь! — проворчал старик недовольно. — Вы скажите, что с

тем эльфом, ну, тем, что уши обещал нам поотрезать?

— Да ничего с ним, остался на дороге стоять, а у ног сложили уши, как его
собственные, так и его воинов.

— Ага, только ты забыл уточнить, что предварительно с него сняли кожу. Его же
палачи и снимали. Сначала они не хотели, но наш командир их убедил. Он у нас умеет
делать деловые предложения. Он дал им выбор: либо их зажарят и химерам скормят,
либо они снимают кожу со своего нанимателя. Но предупредил: если тот умрёт, то и
они умрут. Те и расстарались. Когда мы уходили, он был живой. Без ушей и кожи, но
живой.

— Надо было его добить. Такие твари живучие, а ну как выживет и захочет отомстить?
Что тогда? — проворчал один из солдат.

— Ну, захочет он отомстить, и что?

— Соберёт отряд и придёт нас убивать, вот что.

— Ой, как был ты деревенским дурнем, так им и остался. Вряд ли за ним теперь кто
пойдет, кому охота остаться без ушей? Да у нас, как ни крути, кругом враги, стало
одним больше, так не велика беда.

— А вот зачем мы обозников отпустили?

— А чем они тебе не угодили? Знаешь, тут я с нашим командиром согласен полностью.
Мы воины без жалости, страха и упрёка. Повторяю для особо одарённых от природы: МЫ
ВОИНЫ! Не убийцы, а воины. Мы сражаемся с бойцами, а это не бойцы. Это крестьяне,
простые мужики, которых оторвали от сохи, чтобы они на своих телегах привезли
картошку. Если мы будем убивать всё, что шевелится, то чем ты будешь отличаться от
тех тварей ушастых? Я не говорю, чтобы мы стали белыми и пушистыми: все, кто поднял
на нас меч, должны от него и погибнуть.

— Вон, даже Жареный не кричал, что всех надо под нож. А его уже второй раз командир
с вертела снимает, — и показал на орка, что был перебинтован с ног до головы. — Ты
ещё спроси, зачем он баронессе дал кошелек и отпустил её со словами благодарности.

— Не, тут всё и ежу понятно, — махнул рукой солдат. — С ней эльфы сотворят такое,
что нам совесть не позволит, а так она получит по заслугам. Только мне непонятно,
зачем в кошелёк положил именно тридцать серебреников?

****

— Что будем делать с ними? — спросил я, махнув рукой на толпу бывших пленных, что
так и стояли в стороне закованные.

— А что с ними возиться. Пожелать им попутного ветра и для ускорения пинок по

корме, — позёвывая, предложил Карамба.

— Нас мало осталось и нам нужны воины, — не согласился Седой.

— Воины, а не этот сброд! Там десяток орков ещё пойдут, как бойцы, после того, как
от ран оправятся. А остальные, так, мелкие хулиганы и воры, да и то по мелочи:
кошелёк подрезать, пьяного ограбить. Большинство даже ножом не умеет работать, —
презрительно сплюнул Сиплый.

— Не бойся ножа, а бойся вилки, в один удар четыре дырки. А теперь серьёзно.
Разбить всех на десятки, провести ускоренный курс молодого бойца и ознакомить с
политикой партии. Время на всё про всё от сейчас и аж до утра. Да, и объявите, что
их вроде как нанимают в наш отряд с окладом легионера и с перспективой карьерного
роста.

— А может наших десятниками назначить? Они и за ними присмотрят, и объяснят, с

какой стороны за копьё братся. Мечи я им в руки не дал бы: если сами не уьются то
покалечатся, а ещё скорее друг друга покалечат.

— Седой, я понимаю, что так возни будет меньше, но сейчас у нас есть мощный
бронированный кулак и топла. А если мы кулак разберём, то получим чуть лучше
управляемую толпу. А так есть средство давления на них, поскольку я их не знаю и
они меня тоже, а значит, не боятся и не уважают. А вот про то, что у нас в закромах
есть золотишко, быстро узнают или догадаются. Благородный металл все уважают, и
некоторые из них захотят перераспределения. А оно нам не надо, меня лично
устраивает вариант, где у нас много, а они ещё ничего не заработали.

— А командир прав, организовать торпед, чтобы они вырезали десятников, раз плюнуть.
От удара в спину никто не застрахован, а так не каждый рескнёт сунуться на строй
таких порней. Хотя я бы не рискнул, но они не я и какие тараканы у них бродят в
бошках, хрен его знает. Но к хавчику я б их не подпускал, да и спиной к ним я
лишний раз не советую поворачиваться, так, от греха подальше, — поигрывая ножом,
высказался Сиплый.

Лес

В лесу мы просидели не пару дней, а две недели, гоняя пополнение в хвост и в гриву.
Мы не учили их бою, вернее сказать, почти не учили. Упор был на выполнение приказов
и удержание строя. Они у меня даже в отхожее место ходили строем. А если видели
меня, то автоматически сдвигали щиты и ощетинивались копьями. Я устроил им
настоящий террор, когда в любой момент на них мог напасть один из моих духов, и
если он разбивал строй, то мало никому не казалось.

Дезертировать быстро всем расхотелось. Да и кто захочет бежать, когда на твоих

глазах два десятка людей, получив в руки оружие, возжелали уйти. Я их честно
предупредил, что тех, кто дезертирует, скормлю духам и хемере. Кое-кто не поверил
мне на слово. За что и поплатились, а ночью ещё с десяток трупов добавилось из тех,
кто ночью рискнул бежать. Ну и на следующий день парочку съели из тех, кто рискнул
на рывок. Я даже честно им фору давал, а затем посылал в погоню духов. В общем,
меня боялись и страшно уважали, аж до дрожи в коленках.

Зато теперь у меня более или менее боеспособный отряд почти в три сотни бойцов, из
которых я могу доверять в лучшем случае сотне. Ничего, похлебаев лиха одной ложкой
и они поймут, что я даже ещё добрый и хороший, особенно если им об этом почаще
напоминать. Ну, а я лишней скромностью не обременён и напомню им по три раза в
день. Перед избиением и после, ну, и перед приёмом пищи.

***

— Так, господа десятники и полусотники, пора подбивать результаты, что мы имеем, —

спросил я вечером, собрав совет.

— Полсотни хорошо обученных бойцов, что прошли огонь и воду, ну, ещё два десятка
орков, а остальные так себе, — решительно произнёс Седой.

— Седой прав. Кавалерии у нас нет, есть боевые лоси с мешками дерьма на спинах, —
пробурчал Ворчун.

— Да и провианта у нас не осталось, всё сожрали. А я говорил…

— Хомяк, я помню, помню. Мне они нужны голодные и злые, чтобы каждый из них знал,
что там где-то жрачка, а если сбежать, то с голоду сдохнут.

— Стой, а зачем? Для того, чтобы ограбить деревеньку, таких танцев с бубнами не
надо, — задумчиво посмотрел на меня Седой.

— А мы и не будем грабить деревеньки, мы на копьё возьмем что-нибудь поприличней.

Там и разносолов больше, — возвестил я с голливудской улыбкой.

— Командир, ты что задумал? — почти хором спросили половина из присутствующих.

— Вот смотрите, здесь мы, где есть леса и почти нет жителей. Слева от нас море, его
на плотах не преодолеть. Справа леса, много городов и поселений, где нам официально
не рады. За спиной та же картина. А вот если мы пойдем туда, то там будет большой
морской город, где много кораблей, мы и выберем понравившийся нам плавсредства да
уплывем на нём. — поделился я своим планом.

— А до этого города почти сотня километров и там нам будут не рады, наверняка
постараются поубивать. Да и взять город с этим быдлом нереально.

— Не, ну что ты всё ворчишь и видишь в темном свете. Мы не будем брать город, мы
аккуратненько пройдем в ворота и быстренько, мышкой, проскользнём в порт, а там на
кораблик и в море.

— Мне одному план кажется слегка притянутым за уши?

— Я и мои орки пойдём туда, куда он нас поведёт, — как то отрешенно произнес орк.

— Ну, с тобой всё понятно, он тебя два раза с вертела снимал и ты ему по вашим
орочьим закона обязан там чем-то. Но ты уверен, что и остальные пойдут?

— Они пойдут за мной, а я пойду за ним. — спокойно сказал орк.

— Седой, и ты пойдёшь? Может рискнем, а? Где по кустам, а где и на пузе проползём,

а, Седой? — не унимался Ворчун.

— Не, мне с ним лучше. Я здесь сотник, уважаемый человек, а там я никто и зовут
меня никак, — отмахнулся ветеран от Ворчуна.

— Ой, не смотри на меня, я пират, воин моря — сразу обозначил свою позицию Карамба.
— А сам чего не уйдёшь?

— Ага, уйдёшь от вас, вы даже с того света выдёргиваете. Да и кто кроме меня будет
останавливать вас от безумств. Вы же как малые дети, за вами глаз да глаз нужен.

— Значит решено, с рассветом выступаем, — подвёл я итог.

— А я вот хотел уточнить: мы банда или армия? — спросил Седой.

— А что не так? — уточнил я.

— Если мы армия, где наш штандарт? Как нас должны узнавать наши враги?

— Ну, нас трудно с кем то перепутать, да и не с кем.

— Нет, если мы армия, дай нам штандарт! — не унимался Седой.

— Ладно, будет вам знамя.

— Ой, что-то мне стало немного не по себе. А зная нашего лидера, я подозреваю, что
это знамя не будет прицепленной на палку тряпкой с намалеванной на ней картинкой, —
проворчал Ворчун.

***

Честно, я долго думал какой штандарт замутить. Но хотелось что-то необычное, что
внушало бы страх врагам и стимулировало наших бойцов. Думал, думал и родилась идея.
Сделал перекладину на шесте, и повесил на неё все жетоны и символы веры павших
воинов, а посередине поместил книгу мёртвых. Эльфы не забирали с мёртвых и не
отбирали у пленных ни символы веры, ни жетоны, на которые начислялись нам наша
зарплата. А вот наш интендант их собирал и записывал в книгу мёртвых всех погибших,
а в книгу живых всех, кто ещё находился в строю. И не лень ему было таскать две
огромные книги на своей хребтине. Хотя наша интендант не зря носил прозвище Хомяк,
всё в норку, всё в дом. Стоит отметить, что он готов был отдать последнее, но лишь
тем, кого считал своим, а вот со всех остальных он не считал грехом снять исподнюю
рубаху.

Мою идею Хомяк одобрил, но внёс существенные коррективы. Во-первых, для книги
сделали чехол с намалёванным черепом, символом смерти. Да, кстати, символ смерти не
нёс у них никакой другой смысловой нагрузки, и присутствовал на всех кладбищах и
родовых склепах. Так что у нас, можно сказать, знамя и переносной погост, дескать,
все павшие вернутся на родину, никого не бросим и не забудем. В чём, и это во-
вторых, торжественно поклялись все, абсолютно все, хотя идея с клятвой была не
моей.

Глава 8. Пришли, увидели, взяли…

Рассвет следующего дня мы встретили в походном строе. Маршировали под бой

барабанов. И действительно, зачем прятаться. Такую ораву при всём желании не
заставишь двигаться тихо и незаметно, а так — мы не твари дрожащие, а гордые воины,
под чьими стопами горят города и рушатся крепости. Долго нам всё равно не удалось
промаршировать: появились разведчики и сообщили, что нас, оказывается, обложили со
всех сторон и готовятся одним ударом прихлопнуть. А я всё гадал, неужели о нас
забыли, ан нет, нас взяли в кольцо. Ну что ж, да будет так, ведь, как известно,
больше шансов на победу у того, кто бьёт первым туда, куда не ждут.

— Народ, идём на прорыв! Двигаемся плотной массой. Ваша задача не перебить всех, а
спокойно пройти сквозь них. Да, и напоминаю: убивать можно, умирать не нужно.

Так толкнул я небольшую речь, сидя на боевой химере, а затем повёл за собой нашу
боевую солянку. А как ещё обозвать конный отряд, где тебе и химера с шаманом на
спине, и боевые лоси, а коней всего шесть голов, и тех за кавалерийских скакунов не
принять даже с большого запоя. Так вот, со своей конной солянкой я сделал обходной
манёвр, если что — ударить сбоку или в спину. Но это было в наших планах, которые
не пришли в согласование с планами других войсковых формирований. Выехав туда, где
располагался лагерь одного из отрядов противника, я застал там поразительную
картину: два каре сбились в плотные ряды, прикрывшись щитами и ощетинившись
копьями. А между ними спокойно маршировали наши орлы.

— Ворчун, я чего-то не пойму? А почему они пропускают их, а не задавят с двух

сторон? — поинтересовался я у старика, неловко сидящего на коне.

— А что тут непонятного. Смотри, их всех вместе примерно столько же, сколько и нас…
— произнёс Ворчун таким тоном, словно всем всё должно быть понятно.

— И? — спросил я, требуя продолжения.

— Что “и”? — недоуменно переспросил Ворчун.

— Ну, и их столько же сколько нас, и… — в нетерпении уточнил я.

— А… Ну, мы уже не раз разбивали превосходящие силы, вот их командиры и считают

глупостью атаковать парней, не имея численного преимущества. А сейчас, увидев нас
за своей спиной, они тем более уверены в своём решении. Вон как бодренько стали
организовывать круговую оборону, даже те, что в противоположной от нас стороне.

Спустя несколько часов

— И что мне с ними делать? Ты представь себе, они их не только пропустили, они
позволили спокойно забрать обоз! — бесновался высший офицер.

— А чем они мотивировали свои действия? — спокойно поинтересовался его собеседник.

— Тем, что у них, дескать, был приказ не предпринимать никаких действий без
приказа, и что они отправили гонцов и ждали дальнейших приказов! — с последним
словами высший офицер разбил стеклянный бокал об пол.

— А что ты хотел? Никто из них не хочет приставку к своей фамилии, вроде Хергав-
Куча-ушей. Да и ты может забыл, что из-за поражения командующего его дед и отец
проглотили семена дерева скорби. Старик был крепок, он протянул неделю. Ты
представь: в его желудке неделю росло дерево, а он не мог себе позволить умереть,
пока не окрепнет росток, дабы смыть позор с семьи. У командующего разбитой армии
было троекратное преимущество. А проклятый орк мало того, что одержал победу, так
ещё и распял благородного офицера на том же шесте, где тот до этого распнул одного
из бандитов, да ещё и горку из ушей наших солдат насыпал. Вот и не хотят молодые
командиры портить свою биографию поражением, а в победу над ним они не верят.

— Трусы!

— Не скажи, они в бою доказали свою храбрость и готовность сражаться до последней

капли крови. А здесь больно резонансный случай, победа славы не принесёт, ибо они
победят бандита, а вот поражение нанесёт пятно на весь род и поставил крест на
карьере, — возразил спокойно сидевший напротив офицера эльф.

— А что делать мне? Ещё один день, всего один день и ловушка бы захлопнулась. Я
даже разведчиков в лес не посылал, дабы не спугнуть его. Знаешь, сколько магических
ресурсов ушло, чтобы следить за ним? А он взял, и легко выскользнул из ловушки,
так, играючи. Знаешь, что сейчас делают его люди? Разрушают мост, тем самым отрезая
нас. На восстановление переправы уйдёт как минимум день. И какой доклад я должен
писать в столицу? Там ждут.

— Ну напиши, что тебе удалось выкурить его из леса, но дальнейшее преследование

невозможно из-за уничтоженного стихией моста. Я думаю, твои маги смогут
организовать большой ливень?

— А как же…

— Лично я напишу лишь то, что видел. Если сегодня ночью пройдет ливень, а завтра мы
выйдем к разрушенному стихией мосту, то я так и напишу. А чтобы не было лишних
сомнений, ты дашь согласие на брак твоей племянницы и моего сына, — рассудительному
эльфу очень не хотелось говорить, что ему не выгодно возвращение артефакта, что
попал в чужие руки. Тут как ни крути, а смертельных врагов наживешь, а так: “он не
попал мне в руки и головная боль не моя”.

— Согласен, племянниц у меня три. Правда, не все так магически сильны, а вот голова
одна и она дорога не только мне, но и роду, — офицер помнил, что император внезапно
стал благосклонен к роду собеседника, вон какое-то спец задание, о котором он не в
курсе и вроде как не должен знать; да и вроде как родня и в тоже время дальняя в
случае резкой опалы. — А вы слыхали, что род Стархов попал в опалу? — стоило
посмотреть, насколько информирован их род.

— Их проект с боевыми химерами кроме проблем ничего не принёс. Император сказал:

зачем нам боевые химеры, которых может взять под свой контроль средней паршивости
шаман. Ну, и велел им покрыть все издержки за свой счёт, и велел уничтожить всех
животных. Хотя, мне кажется, это не надолго, их клан сильный и многочисленный,
ошиблись в одном проекте, так наверстают в другом.

— Вы думаете, из-за них у нас возник конфликт с детьми ночи?

— Я думаю, вы ответ и без меня знаете. Да и дети ночи не пойдут на обострение

отношений, пока не будут уверены в победе или своей безнаказанности. В связи с тем,
что мы заключили договор с гномами, они поостерегутся беспокоить наши границы.

— Да, но один клан — это не всё содружество гномьего народа.

— Но согласитесь, договор с Соргонцами уж прижмёт имперцам хвост на море, а наши

силы и пара хирдов гномов оканчательно раздавят имперцев на суше. В такой ситуации
дети ночи скорее озаботятся сохранением проходов в свои пещеры.

— Ваша правда. Великое древо нашего народа сильно, как никогда, и под его тенью
завянут раски соседних недоимперий и королевств.

— А вы, дорогой мой друг, обратили внимание вот на эту строчку доклада? Откуда у
них взялись боевые лоси?

— Действительно, откуда? Неужели… вы думаете, ему кто-то помогает?

— Нам с вами думать по статусу не положено, но написать о наших предположениях

можно. А у нас с вами есть предположение, что им кто-то помог, как тогда, так и
сейчас, а в качестве доказательства укажем на отряд всадников на лосях. Но нам не
удалось точно идентифицировать, кто был на них верхом. Тем самым мы оправдаем вашу
неудачу, их, дескать, предупредили и вывели. Да и шепнуть об этом надо главе клана
Стархов. Я думаю, они выжмут максимум из этой ситуации, ну и про нас с вами не
забудут. А тогда и наше с вами дело будут рассматривать немного под другим углом.

*****

— Ворчун вестового прислал, они одну группу строителей заметили. Те переправились и

начали восстанавливать переправу, а прикрытия почти нет. Он просит разрешения
порубать их в капусту, дескать, чтобы не теряли уважения. Да ещё и выиграем время,
— сказал Седой, подойдя ко мне.

— Ну, если наш великий перестраховщик сделал предложение, то надо уважить старика,
пусть порезвится. Пусть покрутится немного там, на бережку, и галопом назад. Нам
растягиваться нельзя, кто его знает, кто там ещё по дорогам гуляет.

— Там впереди деревня, что будем делать?

— Пошли десяток, пусть молока купят. Что-то парного молочка захотелось.

— Зачем покупать, они сами отдадут, лишь бы их не поубивали, — усмехнулся Карамба.

— Мы армия, а не бандиты. Вон и штандарт есть, и ходим строем, да и зачем мы платим

деньги солдатам? — и сам ответил, не дав другим вставить ни слова. — Чтобы они
могли купить то, что им хочется, а не отобрать. Да и если мы будем грабить всё, что
шевелится, то, боюсь, у нас под ногами будет земля гореть. А так мы всегда, если
прижмёт, сможем купить то, что нам надо.

— Ой, можно подумать, они придут нам на помощь, — проворчал пират.

— А нам и не надо помогать, нам лишь бы не мешали, а с остальным мы и сами

справимся. Горящие дома известят о нас всю округу раньше, чем любой вестовой. Да
крестьяне народ трусливый, они с испугу могут и на вилы поддеть.

— Да, что будем делать с картёжниками? Они пол-лагеря уже в должниках держат.
Может, я с ними сыграю, этих супчиков я быстро в одних подштанниках оставлю, —
произнёс азартно Сиплый.

— Повесить их!

— За игру в карты повесить? — аж опешил Сиплый.

— Не за игру в карты, а за неповиновение приказу. Я запрещал играть на деньги или

там услуги? Запрещал. Хотя, не надо повешение, прогоним их через строй, пусть
солдаты сами решают их судьбу.

— Как это?

— Да очень просто: привязываем за палку и двое ведут. А солдат построим в два ряда,
каждый возьмёт по палке и может ударить один или более раз, пока ведут
провинившихся мимо него. Каждый должен ударить, а вот силу удара он выбирает сам.

— Да они их забьют, чтобы долг не отдавать. Лучше повесить, гуманней будет.

— Не, Сиплый, через строй. Что хотели, то и получили. Да и так вроде не мы их

приговорили, а они сами себя наказали. В деревне привал на час и предупреди, что
если кто захочет мародерствовать или, там, кого изнасиловать, я тех сам без суда и
следствия повешу на собственных кишках. А так, выпить можно, поесть можно, или что
другое, вдруг кому что обломится. Вон у нас Седой какой красавец, ему любая
вдовушка будет рада.

Неправильный штурм

Мы двигались просто в бешенном темпе, делая лишь небольшие привалы. На лошадей из

обоза было просто страшно смотреть, мы хоть их периодически меняли, но нагрузки всё
равно на них сказывались не лучшим образом. А вот лосям было хоть бы хны, они
готовы целый день бежать, только подавай им зерно, которое они поглощали просто в
огромных количествах. Благо, крестьяне не смели нам отказать в наших скромных
просьбах.

— Ещё день-два и все либо сдохнут от истощения, либо разбегутся. Куда мы так
спешим? — проворчал Ворчун.

— Если ты не забыл, то за нами смерть спешит, а скорость нам нужна, чтобы впереди
не успели нам дороги перекрыть. Мы должны быть быстрее любых гонцов или хотя бы не
сильно от них отставать. А так, нас там ждут дня через два или даже три, а мы
завтра на рассвете там нарисуемся и через городок пройдём.

— Я не понял, мы просто через него пройдём? — Седой от удивления аж споткнулся.

— А ты хотел там предать всё огню и мечу? Какой ты кровожадный, эти земли когда-то
захватили длинноухие, они даже не основали свои поселения, так, назначили
управляющих и всё. А ты хочешь всё сжечь.

— Я надеюсь, мы не будем их всех освобождать от тирании длинноухих? — и Седой этак

посмотрел на меня подозрительно.

— Да боже упаси, так, если по дороге кого нечаянно и спасём, а намеренно не будем,
— заверил я его.

— Я так и не понял, что с городом будем делать? — недоуменно поинтересовался

Толстый.

— Ты не переживай, ворота мы будем штурмовать, — последние слова Седой произнёс

как-то неуверенно.

— А я вот не уверен, — проворчал толстяк. — Может, они опять в казармах попрячутся,

как вчера, — обиженным голосом произнёс он.

— А я согласен с Толстым, у нас неправильная какая-то война. Деревни мы не грабим,

города не разоряем, да что тут говорить: по всей науке нельзя оставлять за спиной
вражеские поселения и армии. А за нами спешат и не могут угнаться длинноухие.
Ладно, за собой мы сжигаем все мосты, но слева армия спешит перехватить нас, справа
армия спешит нас перехватить, а спереди не успевают собраться. Но мы вместо того,
чтобы продолжать двигаться вперёд, делаем обходной манёвр и заходим в спину одной
из армий. Ладно бы через поле или, там, лес, но мы, мать его, через город делаем
обходной манёвр. Где одних стражников раза в три больше, чем нас, это не считая,
что там может быть ещё солдаты, да и местные могут взятся за оружие.

— Ну, нас там явно никто не ждёт, мы спокойно пройдем через ворота, затем через
город, и выйдем насквозь, а затем быстренько по полю и ударим в спину нашим
преследователям, — поделился я своим планом.

— Действительно, чего тут сложного, ну подумаешь, город на пути, ну подумаешь, два

почти легиона за нами идут по пятам.

— Ой не ворчи, я не собираюсь вырезать весь легион, только часть его.

— Ага, действительно, чего я разворчался, там отряд под тысячу бойцов, а нас всего
пара сотен.

— Пойми, если мы будем просто бежать, то где гарантия, что нас в ловушку не
загоняют, а так мы сами выбираем путь-дорогу.

— И место, где нам умереть, хотя, с тобой и в этом нельзя быть уверенным, — и
посмотрел на меня этак недовольно.

— Да не смотри на меня так, словно я сделал что-то плохое.

— Командир, а ты ему теперь батя или вроде мамки? — с серьёзным видом спросил
толстяк, и хлопнул по спине Ворчуна так, что тот чуть не упал.

— А с какого перепуга я ему батей должен стать? Он старше и вроде как мудрей, —
удивился я не на шутку такому вопросу.

— Ну ты ведь в него жизнь вдохнул? Вдохнул. Все видели. Так кто ты ему будешь?

— Двоюродный дядя, — недовольно буркнул я и, подумав немного, добавил. — Я

целитель, и что, каждый целитель должен усыновлять того, кого спас? — а то толстяк
понапридумывает невесть чего.

— Но ты не просто ему шкуру заштопал, ты смерть выдавливал и жизнь вдохнул, — не

унимался Толстый.
— Не, у него есть папка и мамка, а я лишь целитель, не более того.

— Бедный Ворчун, в рай не приняли, в ад не пустили, и тут облом. Не, а хочешь, я

тебя усыновлю? — Толстяк явно не шутил, а говорил на полном серьёзе.

— Соглашайся, он тебе и титю сможет дать, ты посмотри, у него груди не хуже

женских.

Ох, зря они начали Ворчуна достать, он, в отличие от толстяка, за словом в карман
не полезет и сам кому хочешь и что хочешь может предложить, да и послать туда, куда
солнце не заглядывало.

К городским воротам мы подошли в ночи под свет факелов. А что, миленькое такое
факельное шествие. Дурные головы предлагали идти не по дороге, а постараться
подкрасться незаметно, используя кусты и другие естественные укрытия. Пришлось
объяснять им, что наглость города берёт, и что отряд, смело идуший по дороге, не
вызовет столько подозрения, как толпа, ползущая от куста к кусту. Да и нас, скорее
всего, ждут дня через три, а сейчас у них полным ходом идёт подготовка к радостной
встрече. Сей городок не просто обойти, с одной стороны очередная река, с другой
лес. Через лес пройти можно, но без обоза. А много еды и других полезностей на себе
не унесёшь, вот и приходится идти через город.

Это надо было видеть глаза десятка стражников, когда они поняли, кто перед ними. Но
когда они услышали мою реплику, у них и челюсти упали до земли. Хотя чего я такого
спросил?

— Сколько? — мой вопрос заставил их шевелится.

— По медной монете с человека и по две за тягловое животное или верховое, — ответил

десятник стражи привычную фразу, а сам пересчитывал взглядом моих бойцов, что
спокойно входили в город под тревожный шум сторожевого колокола. Двое стражников
закрылись и сейчас усилено в него били.

— Дядька, они в розыскных листах! Мы не можем их пропустить, — робко произнёс

совсем молодой боец.

— Ванка, иди и сожри эти листы! Я сказал: иди и сожри, чтобы дажа намёка не
осталось на то, что они были! По медной монете и две за тягловое или верховое
животное! — повторил он мне.

— Держи, а всё, что сверху, тебе на пиво, — и кинул ему золотой. — Сиплый не смей!
— остановил я нашего уголовника, который уже собирался идти резать.

— Так Седой говорил: никого не оставлять за спиной, — заявил Сиплый, не убирая

оружия.

— Ты берега не путай! — угрожающе произнёс Карамба, доставая свою любимую секиру.

— Всё, осознал и раскаялся! — недовольно пробурчал уголовник — Но я бы этих

вертухаев порешил бы!

— Зачем тебе эти, там много кто захочет быть убитым во имя не пойми чего, —
примирительно похлопал Карамба соратника по плечу, не убирая секиру.

— Сиплый, это было первое и последнее предупреждение! — уведомил я.

— Не повторится, век воли не видать! — торопливо сказал бывший сиделец, делая шаг
назад от призрачной химеры, что нависла над ним.
— Я не понял, а когда они успели командира в плен взять? — недоумённо спросил
Толстяк, крутя в руках листок.

— Дай, я почитаю, а то ты ещё тот грамотей, — забирая листок, предложил Сиплый,

спеша реабилитироваться. — Не, он прав, вас завтра на площади выставляют на
всеобщее обозрение героя империи орка под именем Гаргор и его сотоварищей. Эх, было
бы больше времени, зашли б, посмотрели.

— А что, можно и заглянуть, интересно посмотреть на себя со стороны.

— Мы же вроде хотели по-быстрому проскочить? — упавшим голосом уточнил Ворчун.

— Ну, на площадь заскочим, может ещё магистрат заодно разнесём и дальше пойдём, а
то как-то некультурно получается: в городе были, а память о себе не оставили.

— Да и в магистратуре городская казна должна быть, — оживился Карамба.

— А что не заберем, то сожжём? — с просительными нотками произнёс Сиплый.

— Сожжёшь, сожжёшь… и начальника полиции можешь повесить вместе с местным

бургомистром, если попадутся нам, — легко пообещал я ему, тем более, что к ратуше я
и не собирался сворачивать, последние мои реплики предназначались для ушей
стражников.

Затем мы лёгким бегом двинулись к центру города, по дороге сметая небольшие заслоны
стражников. Да и как сметая, те сами разбегались, как только видели, сколько нас и
сколько их. А сам город бурлил и никто не мог понять, что происходит. Многие в
панике убегали и запирались в домах. Другие недоумённо провожали нас взглядом, не
зная, что делать. Да и мы не подходили под шаблон захватчиков: бежим, никого особо
не трогаем. За нашими спинами нет ни пожаров, ни гор трупов. Даже девушек
изнасилованых нет.

— Командир, с ходу не удалось взять ворота, закрылись, гады, и не открывают. Ребята

сейчас ломают все входы и даже окна. Я думаю, минут через десять пару проходов
сделают и мы войдём.

— Пирожки! Горячие пирожки! — раздалися сильный женский голос, а затем из-за

поворота прямо на меня вышла бабка с большой корзиной. — Ой беженьки! — вскрикнула
она, увидев боевую химеру, и сделав пару шагов назад, упёрлась спиной в стену и по
ней съехала.

— С мясом есть? — что-то так пирожков захотелось.

— Все берите! — дрогнувшим голосом сказала бабка.

— Я думаю, все и возьмём, они по медяку? — спросил я, роясь в кошельке.

— Да так угощайтесь, — предложила она, а сама не сводила взгляда с того, как мои
бойцы усиленно ломают двери и решётки на окнах.

— Седой, возьми людей, пусть столы на улицу выносят, — махнул рукой на большую то
ли корчму, то ли ресторацию, хрен разберёшь. — И путь бойцов горяченьким покормят.

— Мать, мне десяток пирожков, — попросил я, протягивая ей деньги.

— Может, кваску? Холодненького, всего за пять монет, — робко предложила она.

— Два кувшина! — произнес я, и отсчитал ещё меди.

— А мне с капустой! — тут же влез в разговор толстяк.

— А ничего, что мы в городе, которой вроде как осаждаем? И кругом враги? —

проворчал Ворчун.

— И что, нам теперь не есть? Ты как хочешь, но мой десяток первый, а твой при таком
раскладе последний.

— А почему мой десяток последний?

— Потому что десятник у них старый ворчун!

— Всё, всё, горячие имперские парни! Едим в две смены. Хомяк, на тебе оплата, если
кто из парней захочет по бокальчику, то разрешаю, но по одному на брата и за свой
счёт. — Интендант лишь кивнул и исчез внутри харчевни, из которой потом вынесли
столы, а официантки испуганно стали разносить еду.

«Ой, мама!», раздался отчаянный вскрик одной из официанток, а вслед за этим громкий
голос Жареного: «Протянувший руки протянет ноги», и орк молодецким ударом отправил
в полёт одного из молодых, что успел-таки залезть под юбку одной из официанток.
«Это было предупреждение, следующему отрублю руки по самые гланды», пригрозил орк,
усаживаясь обратно за стол и продолжая есть, как ни в чём не бывало.

Штурм здания прошёл почти без шума и пыли. Первым по коридорам официально шёл я, а
по факту — плыли духи химер. Они раскидывали и разрывали тех, кто пытался
сопротивляться, и не трогали тех, кто бросал оружие или забивался в уголы да
дальние комнаты, уже там ощетинившись колющим-режущим. Таких мы не трогали,
предупреждали только: высунутся в коридор — порвём, как химера грелку.

Постепенно мы добрались и до задней части здания, вот там меня ждал сюрприз, и
приятный, чёрт побери. Во-первых, мы нашли шамана, что должен был изображать меня.
Не, сам шаман меня почти не интересовал, а вот манекен рядом с его клеткой доставил
мне много радости и счастья. На манекене красовался мой доспех, а рядом лежало моё
мачете с арбалетами и луком, а на отдельной подушечке — мой любимый и родной КА.
Не, конечно не сам он, а его вместилище. Слегка дрожащей рукой взяв его в руки, я
согрел контейнер своим дыханием, и дух к моему счастью и несчастью для моих врагов
едва слышно откликнулся.

Вот до чего живучая тварь, этот мой Мудрый КА, я сомневаюсь, что ему позволили
регенерировать полученные повреждения, а во время последнего боя рептилию порубили
не слабо. Но, самое главное — он живой, а раз так, то излечим все его раны и ранки,
где надо подуем, погладим, пластырь приклеим, бинтик намотаем и зеленкой прижжём да
йодом помажем. Хотя, конечно, всё это для живых, а не для духов, но ничего, мы и
духа подлатаем. Как ни хотелось его сразу призвать, я сдержался. Он явно слабый, а
если призывать, то надо сразу озаботиться и о прокорме.

— Я смотрю, малой стал настоящим шаманом, что увидел духа и обо всём забыл, —
раздался голос.

— О, Грог, а ты как здесь оказался? Я думал, ты уже давно червей кормишь, —

вскрикнул я, подбегая к его клетке и прямо через прутья обнимая.

— Нечего, им и без меня есть чего пожевать. А ты что, на меч город взял?

— Да какой на меч, так, на испуг берём. Сейчас вас освободим и руки в ноги, да
бегом из него, пока по щам не настучали, — отмахнулся я от него.

— А далече собрался бежать?

— До дому до хаты.

— Ну раз до дому до хаты, то нам по пути. Вместе прогуляемся, если возьмёшь,

конечно.

— Да куда я денусь, да и как я могу родного мама бросить! — припомнил я его слова,
где он на тренировках кричал, что он нам теперь вместо мамки и папки. — А что с
нашими?

— Да в дальней клетки сидят, там же где-то и твои псы, да и пацан вроде оклемался.
Их вчера и бешеными псами травили и тиграми, даже прайд львов на них натравили. Псы
твои настоящие бестии, себя в обиду не дают и пацана прикрывают по мере сил.

— Так, народ, найти лошадей и запрягать их в повозки. Диких животных, если что,
выпустим. Будет сюрпрайз для тех, кто сунется за нами. Народ бегом, бегом! Чует моя
пятая точка, что скоро будет жарко.

— Действительно, власти уже должны сориентироваться и начать нас обкладывать. Куда

на сей раз пойдём? Может в парк, цветочки понюхаем? А что: славно перекусили, цирк
посмотрели, можно и местными красотами насладиться, — проворчал Ворчун.

— Не ворчи, мы, вон, доброе дело сделали, да и мои вещички вернули, что уже само по
себе неплохо.

— Извините, что вмешиваюсь. Но вас уже обложили! — произнёс крепкий мужик дубинкой
в руках, а за его спиной стояло ещё трое крепких парней с такими же дубинками.

— Ой, не обращайте внимание, для нас это не впервой, — отмахнулся я.

— Да, а ничего, что стражников в каждом отряде как минимум в два раза больше, чем
вас? — с ехидством спросил он.

— Они что, забыли, кого боятся? Всего двойное преимущество, может подождём пока они
в кучу соберутся? Тогда разом всех и отоварим, — лениво процедил толстяк, почесывая
пузо.

— Да говори уже, что хотел предложить, и не надо пытаться нас ни запугать, ни

огорошить, нам страх не ведом, от слова совсем. Это Князь ночных улиц, они с
властями точно не будут сотрудничать, — вступил в разговор Сиплый, и объяснил с кем
мы имеем дело.

— Да хотел предложить услугу: я вывожу вас так, что вы не встретите ни одну собаку
в кирасе и помогу обойти преграды, что сейчас возводятся, а взамен вы не сжигаете
сие здание. Не волнуйтесь, после нас здесь ничего не останется, всё вынесем, а
потом сами и подожжём, — высказался местный теневой лидер с улыбкой.

— Слышь, ночной князь, а не подскажешь, где здесь можно раздобыть немного

арбалетных болтов, да и стрел?

— Наши не предложу, самим мало. Но есть одно место, там сейчас, поди, толком и нет
охраны. Если мы обойдём и вы быстро вынесете сторожей, то куш однозначно будет
сладкий.

— Ты что, решил по пути дворец гопнуть?

— Не, там сейчас от солдат не протолкнутся, а вот армейский склад можно

распотрошить. Там будут вам и болты, и сами арбалеты, да и всякое разное по мелочи.
Я разослал людей, они сейчас выясняют, как нам незаметно вас провести. Да и пару
местных мелких князей подниму, помогут склад вынести.
— А сам что под шумок не почистил?

— Так надо не только вынести, но и сохранить. А так всё на вас спишут, а мы

поделимся с кем надо и то, что вы якобы не вынесли, вроде как сгорит в огне.

— А ты куда, бабка, со своими пирогами лезешь? — прикрикнул нежданный гость.

— Куда надо, туда и лезу, — отмахнулась она от него. — Милок, тебе с зайчатиной или
с потрошками? Бери, прямо с пылу с жару, у меня и молочко парное есть, — игнорируя
ночного князя, обратилась она прямо ко мне.

— Бабка, а не боишься из-за пары медяков головы лишиться?

— А ты о моей голове не беспокойся, о своей подумай, — огрызнулась она в ответ.

— А моя голова так и так оценена. А вот у тебя внучка на выданье, ты о ней
подумала?

— А что я сейчас, по твоему, делаю? Ей на приданое и зарабатываю. Да не боись, чай

не дурней тебя. Я их вроде как травлю, у меня и яд с собой, вот, — и
продемонстрировала бутылку. — Яд я у зельевара взяла, ну, того, что ещё эликсир от
всех болезней продаёт.

— Он такой же зельевар, как я….

— Ой, а то я не знаю, — перебила она его. — Стража спросит: пирогами торговала? Я

отвечу честно и без утайки: да, но отравленными. И банку с ядом продемонстрирую, а
вот почему яд не сработал, пусть с этим шарлатаном разбираются сами. А я сама по
себе честная-пречестная. Не боись, милок, кушай, кушай пирожок, я на своём старике
проверила, жив-здоров. Это настойка на ромашке, зельевар её под видом яда мне
втюхал. Наоборот, даже для здоровья пользительно.

Да, чудные дела творятся здесь: народ явно не спешит рисковать своей жизнью ради
блага длинноухих. Их, дескать, не грабят, и ладно, а остальное не их проблемы.
Интересно, у них такой менталитет или им просто в радость любые проблемы у
длинноухих, потому и не спешат нечего делать. И ещё любопытно, а у них есть
партизанское движение?

Глава 9. Махнули не глядя

Махнули не глядя

— «Позвольте, мамаша. На станции,

Согласно багажной квитанции,

От вас получили багаж:

Диван,
Чемодан,

Саквояж,

Картину,

Корзину,

Картонку

И маленькую собачонку.

Однако

За время пути

Собака

Могла подрасти!»

Процитировал я строчки из Маршака, глядя на двух собачек с меня ростом, и добавил:

«Чертовски успели подрасти». Каждый из них теперь был с меня ростом в холке, а
пасти и зубки вызывали дрожь в коленках. Если бы не радостное выражение глаз и не
пыль, поднятая их хвостами, что работали сейчас как две метёлки, я хрен бы подошёл
к этим двум монстрам. А так, преодолев страх, я неуверенно и с опаской потрепал их
по лохматым головам. Да, по лохматым, их чешуя по неведомым причинам покрылась
шерстью, хотя и не пропала, я её жёсткость почувствовал. Не успел я погладить, как
был сбит и облизал с ног до головы двумя монстрами собачьей наружности и огромной
окружности, что радостно лаяли и поскуливали при этом. Так что смело можно сказать:
контакт налажен.

После процедуры идентификации и умывания собачки допустили меня до мальца. Скажу

прямо, я не пойму, в чём у него ещё держалась душа, ибо тело выглядело, мягко
говоря, не ахти. Многочисленные раны, многие из которых выглядели ужасно. Собачки,
видать, вылизывали все укусы и следы от когтей, но их было очень много и каждая
третья довольно глубокая. Сам пацан лежал без сознания и крепко прижимал к себе
знамя, которое, видимо, сочли рваным плащом и не стали отбирать. Собственно, это
ведь и был почти плащ — бывший сюрко, носимый когда-то поверх доспеха.

— Мальца аккуратно уложить на телегу, а как очнётся, напоите молоком, —

распорядился я, проведя экстренное медицинское обследование и скоростное штопанье
его многочисленных ран. — Будет жить! — ответил я на немой вопрос, что был задан
всеми, кто окружал меня.

Затем настала очередь проверки состояния моего Ка. Перед вызовом, я подошёл к
одному из загонов со свежим мясом, там находилось небольшое стадо баранов. А что, в
текущую эпоху было не так много способов сохранить продукты питания в свежем виде,
а это один из самых универсальных: раз блеет, значит свежее.

Вызвав моего удава, я не мог на него без слёз смотреть. Тут действительно
непонятно, в чём держится дух — такой вот невольный каламбур. Хвост вместе с частью
тела отрубили (да и поди пойми, где заканчивается хвост и начинается туша), из-за
чего он стал на добрых два, а то и все три метра короче. Да и оставшаяся часть была
посечена так, что мама не горюй. Пришлось в срочном порядке вливать всю доступную
энергию и пару баранов в ручном режиме засунуть в него. Должен отметить, что
нелёгкий это труд: живых баранов в полумёртвого удава запихивать. Затем отяжелевшее
тело змия, что начало подавать признаки жизни, поместили в телегу (не ту, где
приходил в себя малец).

— А вас, что, всё это время в клетках катали? — спросил я у старого орка.

— Почему только катали, нам ещё местных жителей показывали. Да периодически

выпускали погулять, впрочем как и других обитателей клеток. Плохо только, что
выпустили нас в одно и тоже помещение и одновременно.

— Гаргор!! — окликнул меня Хомяк. — У нас тут проблемы!

Пришлось идти и разбираться. Оказалось, что все освобождённые орки требовали

вернуть им оружие. А Хомяк действовал согласно моей инструкции: оружие давать лишь
тем, кто становится под наши знамена, а остальным — удачи и счастливого пути. Орки
все принадлежали разным кланам, но преобладали представители северных орков. Стоит
уточнить, что северные — это аналог викингов, а у них там клановая дружба сводится
к совместным походам и на этом всё, причём вроде как вместе, но каждый клан сам за
себя. Этому сопутствовало то, что каждый клан плавал лишь на собственных кораблях.
Так вот, они требовали себе оружие и вот-вот готовы были броситься на моих воинов.

Тут и ежу понятно, что нельзя показывать слабость. Пришлось срочно поднимать всех
моих бойцов и с позиции силы сделать освобождённым оркам шикарное предложение. Либо
они идут со мной и под моими знаменами, беспрекословно выполняя мои приказы. Либо,
в качестве альтернативы, им придётся выбираться самим, с тем оружием и снаряжением,
которое они сами раздобудут. Ну и напомнил им простую истину: кто победил, того и
тапки, а если они хотят поспорить, то мы к их услугам. Я сразу предупредил, что
никаких дуэлей не будет, спор будет решаться “стенка на стенку”.

Шаман, что сидел в клетке под моим именем, поворчал и встал под мои знамёна,
принеся клятву верности сроком на полгода. По истечении этого времени, дескать, он
будет свободный как ветер в море. За ним последовали ещё три десятка орков, а
остальные развернулись и, разбившись на группы по интересам, потопали в город
искать выход. Ну и флаг им чуть пониже спины, и туда же попутного ветра.

Когда началась кутерьма, ночной князь исчез. Я так подозреваю, у него появились
срочные дела. Если честно, то и мне как-то не хотелось участвовать в сомнительных
операциях, да и где гарантия, что он потом поможет выбраться из города. Особенно
после того, как сделаем его дела. Да и чем дольше мы находимся в городе тем сложней
будет из него выбраться. Наша сила в скорости и нам надо быть хоть немного быстрее
вестовых на лошадках, что сейчас рассекают по городу, организуя нам лишние
неприятности и перекрывая все входы и выходы.

Я решил не плутать по городу, а внаглую выйти на центральную улицу и идти по ней.

Так и сделали: вышли, построились в боевой порядок, который сводился к тому, что
две сотни бойцов и все орки двигались в начале колонны, затем обоз и одна сотня в
конце. В таком построении и потопали под бой барабанов, а нехай все знают, что мы
идём дружной толпой.

Марш длился недолго, на выходе из города дорогу, тянущуюся от ворот к ближайшему

перепутью, нам перегородил хирд гномов. И откуда нарисовались эти закованные в
железо коротышки! Так вот, они ощетинились трёхметровыми копьями и ростовыми
щитами, причем копий был не один ряд. А для полной красоты картины стоит добавить,
что за нашими спинами как по команде возникли стражники и солдаты местного князя,
ну и местное ополчение, согнанное в немалом количестве.

— Поздравляю всех с заднецей! — произнёс я с улыбкой и глянул на яркое солнышко,

что светило над головой.
— Будем пробиваться с боем! Чай не в первый раз! — воскликнул толстяк, поигрывая
оружием.

— Ты не понял? Ударив по гномам, мы подставим спину местным воякам, хотя атака на

гномий хирд уже расценивается как самоубийство. А ударив по стражникам, дождёмся,
что гномы придут нам спину пощекотать. Это шах и мат, — выругался Ворчун.

— Не ворчи, Ворчун. Я сколько раз тебе говорил: держись за моей широкой спиной и я
тебя выведу, — ухмыльнулся толстяк и дружески похлопал старика по спине.

— А ты знаешь выход из этой ситуации? — с ехидством в голосе спросил Ворчун.

— Естественно! — ответил Толстый с гордостью. — И он не раз меня меня спасал в

последнее время. Надо идти за ним и делать то, что сказал он, — и здоровяк ткнул в
меня пальцем с довольной мордой лица.

— Дорога от ворот идёт под уклон, помню, мы вверх по такой мостовой таран толкали.
Ох и умаялись, а почти у самых ворот нас от него оттеснили, и им даже не пришлось
барана разбивать или поджигать….

— Седой, а откуда взялся баран, вы же таран толкали? — пребил толстяк Седого.

— Бараном часто называют таран, поскольку в одном они похожи: бьют головой в
ворота! — терпеливо объяснил Седой, да и глупо обижаться на Толстого, он иной раз
словно ребёнок. — Так вот, они лишь толкнули поставленный на колёса навес вниз, и в
конце он сам разбился об внешнюю стену, что вокруг предместья. Да пока катился, ещё
и часть бойцов покалечил. Такую махину хрен остановишь, когда она разгоняется, —
проговорил задумчиво Седой, проверяя свою экипировку

— Народ, а кто хочет на трамвае прокатиться? — поинтересовался я, а сам до конца

пытался сформировать подброшенную Седым мысль.

— Что за трамвай? Там, надеюсь, кормят? — тут же спросил толстяк.

— Телеги разворачиваем оглоблями назад и скатываемся на них с горки, как на

трамваях, с ветерком, — предложил я наконец-то дозревшую идею.

— Идея конечно хорошая, но у них КОПЬЯ. Длиннющие копья, мы сами насадим себя на
них и будем болтаться, как куропатки, — не одобрил мой план Ворчун.

— А командир прав, но сначала мы пустим пустые телеги и они пробьют строй гномов, а
мы уже следом спустимся, — предложил Седой. — К колесам бы ещё косы привязать.

— Ага, а вон тех хлопцев за нашими спинами попросим пойти пива выпить, пока кое кто
тут будет косы сначала искать, а потом их к колёсам присобачивать, — не преминул
вставить свои пять копеек Ворчун.

— А я бы первые телеги поджёг на манер брандеров, — высказался Карамба. — А что, мы

так не одно судно отправили к морским демонам.

— Решено, так и сделаем. Седой, ты командуешь прорывом, а я с кавалерией отойду

назад на прикрытие, — распорядился я.

Седой в кратчайшие сроки развернул телеги и посадил в них людей, те прикрылись

щитами и сами ощетинились копьями. Часть телег с дикими животными пошла своим
ходом. Оставшуюся треть повозок подпалили. Это надо было видеть, какими глазами
смотрел на подожжённые телеги наш Хомяк, он натурально плакал и перечислял едва
слышно, что в какой телеге было. Пока шли приготовления, гномы стояли спокойно и
лишь вроде как сильнее вросли в землю. А вот товарищи в начале улицы, за воротами,
начали активно шевелится и в срочном порядке делать баррикады, дабы остановить
таранный удар нашей конницы.

Я так понимаю стражники решили что мы собираемся перегородить улицу телегами, тем
самым затруднив удар гномов нам в спину, а сами попытаемся прорваться через
ополчение. Да и скопление нашей сборной конницы тонко намекало на то, что мы
решимся на прорыв. Нормальные адекватные стратеги так бы, возможно, и поступили.
Ведь через местное ополчение и стражу всяко легче прорваться, чем через плотные
ряды гномов, что заняли идеальную позицию между двух линий домов по обе стороны
дороги. Но мы-то не нормальные и поступаем совествующе.

Вот и покатились первая телега вниз по улице предместья постепенно набирая скорость
и с каждым мгновением разгораясь всё сильнее, а следом за ней вторая, третья и
четвертая. А вот пятая уже была с пассажирами на борту, с животными. За ней
последовали все остальные. Ну и наша конница с громким гиканьем последовала за
телегами. Гномы пытались принять таранный удар на копья, да и деваться им особо
было некуда с узкого участка. Но нереально остановить несущуюся телегу копьями.
Телеги сами по себе весят не один килограмм, да и Седой нагрузил их по самое не
балуй всем, что могло гореть. Ветеран рассудил, что чем больше на них навалено
всякого добра, тем они тяжелее и быстрее станут набирать скорость, катясь под
уклон, да и таранный удар будет соответствующий.

Его расчёт удался на все сто, под натиском телег ломались копья и разлетелись
гномы, но часть телег им таки удалось остановить, хотя и не малой ценой для себя —
горящее имущество отряда полетело по инерции дальше, в ряды хирда. И следующий
поток телег уже смог пробится через шеренги гномов. Почти в тылу часть воинов
поспрыгивали с телег. И пока те, что оставались на платформах, обменивались ударами
копий с теми немногими хирдманами, кто ещё стоял на ногах и сохранил строй,
остальные буквально продавливали телегами проход, толкая их перед собой.

Ну и мои духи веселья добавили, да и духи орочьего шамана, что присягнул мне. Его
три черепахи разбивали ряды тех, кто пытался снова составить строй, а десятки
крабов пытались выковыривать сбитых гномов из их панцирей. Да и мои химеры
порезвились от души. От полного разгрома гномов спасли яростные крики бегущих вниз
по дороге отрядов подкрепления. Несколько клеток со зверями при ударе о строй
открылись, и это породило новую идею.

— Поджигаем все телеги! — отдал я приказ, крутясь на химере и раздавая плюхи всем
тем, кто увлекался боем. — Да, и выпустите всех бедных зверюшек из клеток, путь
порезвятся.

— Наш обоз! — причитал Хомяк.

— Да ладно, он нас больше тормозил, сейчас налегке пойдем! — подбодрил я его.

За спиной полыхала стена огня. Дорога слегка поворачивала за рощу и там нас
поджидал уже приятный сюрприз. Около пятидесяти телег, добротных и прочных. На них
и приехали гномы. Действительно, маленький рост подразумевает и соответствующую
скорость марша, а так все гномы спокойно ехали себе на телегах, увеличивая скорость
передвижения. Да и сами доспехи гномов весят немало, что-что, а железа они для
своих панцирей никогда не жалели. Они хоть и тихоходы, но чертовски бронированные
тихоходы, так что по праву считается несокрушимым гномий хирд в боевом построении.
Их можно выжечь лишь магией, но не засыпать стрелами. Или, как вариант, можно
попробовать засыпать трупами, разменивая много бойцов на одного бронированного
гнома.

Так вот мы и экспроприировали их повозки. Я не удержался, чтобы не вернутся и не

поблагодарить гномов за такой подарочек. Но им почему-то не понравилась моя
благодарность, хотя в качестве компенсации я предложил наш горящий обоз. Впрочем,
моя речь воодушевила гномов и они стали активней растаскивать горящие телеги. Ага
наивные дети пещер, они думают, что разобрав завал, смогут спокойно преследовать
нас?

Мы тоже не дурней дурных и ума хватает забить ворота предместья телегой с сеном, да
и две другие подогнали вплотную и сломали колёса так, чтобы шибко умные не
вытолкали их. А сено горит жарко и достаточно долго, чтобы нам спокойно удалиться
отсюда и за горизонт. А насчёт того, что его растащат — я с удовольствием посмотрел
бы на то, как они будут ковырять горящий стог сена, это вам не доски, которые можно
по одной вытащить или распихать в стороны.

***

— Командир, тут совсем рядом лошадок продают. Купцам постоянно они нужны, они то
охромеют, то заболеют. Да мало ли что с ними случается, вот в крупных городах
постоянно ими и торгуют… — остановил меня позади горящих ворот наш интендант.

— Хомяк, давай ближе к делу! — перебил я его.

— Может, отступим от правила и возьмем их бесплатно в виде исключения? Нам для дела
надо, ты сам хотел быстрее и с ветерком, а так, если у нас будут заводные лошади,
мы сможем в два раза быстрей двигаться, да и если охромеют, то будет замена! —
торопливо произнёс интендант.

— Мы не грабители и даже не воры, так что объявляю экспроприацию лошадей, телег и

зерна, в необходимых нам количествах! — объявил я, лишь на секунду задумавшись. —
Да, и не забудь выдать бумагу, чего и сколько экспроприировал.

— А зачем ему сия бумага? — удивлённо спросил Хомяк.

— Для отчётности или в туалет сходить, это они сами уже решат. Без этой бумажки мы
грабители, а так всё согласно букве закона.

— Точно, так все генералы поступают: забирают сейчас, а заплатить обещают потом из
казны! — произнёс Седой.

— Ворчун, делай что хочешь, но чтобы ни одна тварь в течение часа не высунула нос
из этих ворот, — продолжил отдавать распоряжения я.

— Думаешь, им не хватит ума в другие ворота высунутся? — проворчал он.

— Даже если прямо сейчас сообразят, то надо время дойти до других ворот, а затем
обойти, а это всё время. Так что у них на всё про всё уйдёт никак не меньше часа
времени. Да и без хирда они не сунутся, а у гномов ноги коротки, — объяснил я. —
Хомяк, ты ещё здесь? У тебя на всё про всё полчаса, бери почти всех и бегом, ………..!
— и добавил ещё пару крепких слов, так, чисто для ускорения процесса.

Народ, похоже, с заградительным огнём слегка этак перестарался, хотя, с другой

стороны, преследователям сейчас точно не до нас. Им бы город потушить, пока не
сгорел к чертям собачьим. Судя по дыму огонь и сейчас упорно не сдаёт свои позиции.
Плюс надо переловить несколько необузданных отрядов северных орков, что сейчас
отрываются на просторах города.

***

Неделю мы летели по просторам провинции, меняя не глядя наших почти загнанных

лошадей на свеженьких, да и телеги не ремонтировали, а бросали. Экспроприируя как
гужевой транспорт, так и всё, что имеет как минимум пару колёс. Забирая всё это на
почтовых станциях и купцов, взамен мы честно выдавали бумаги о экспроприации
движимого и недвижимого имущества. Ну и естественно про зерно не забывали, ведь
лошадок надо кормить зерном, желательно — отборным, если хочешь, чтобы они хорошо
бегали и быстро везли.

А что, таким нехитрым манёвром мы наших преследователей оставляем далеко за спиной,

лишая возможности нас догнать путём сбора всего доступного гужевого транспорта. А
пешком, да неся всё на себе — быстро не побегаешь, если учесть, что нести
приходится не только еду, но и доспехи и другие мелочи, необходимые в походе.

Мы двигались с такой скоростью, что весть о нас не опережала отряд, а шла за нами
по пятам, отсюда и купцы не успевали исчезнуть с дорог, да и отряды, что спешно
бросали на перехват, просто не успевали перегородить нам дорогу. Да и мы часто
меняли направление движения. В общем, делали всё возможное, чтобы осложнить жизнь
нашим преследователям. В этой тактике был один минус — отбитая о жёсткое сидение
пятая точка.

Сквозь строй

— Всё, народ, выходим на финишную прямую! У вас всего ничего времени, от рассвета и
до рассвета, для переоборудования сего транспорта в аналог танков или скорей БМП на
лошадиной тяге, — произнёс я, останавливая наш караван далеко за полночь у одной из
деревень.

— Командир, а можно то же самое, но на имперском? — взмолился Седой.

— В общем, их надо укрепить так, чтобы мы могли вести изнутри огонь из арбалетов, а
по нам не попадали. Завтра в полдень мы будем пробиваться через город в порт. Я
сильно сомневаюсь, что нас там ждут, но надо всё равно подготовиться. Да и чего-
чего, но длинноухих там будет как грязи, всё-таки столица этой богом забытой
местности. Напомню, чем славятся обладатели длинных ушей: не игрой на балалайке, а
метанием стрел. Всем всё ясно?

— А что им помешает пострелять лошадок, а затем и нас? — спросил толстяк, почесывая

лысину.

— Вера! — проворчал Ворчун — Вера, она запрещает им просто так убивать божьих
тварей. Отвечу сразу: по их мнению, мы все к ним не относимся, так что нас можно и
нужно убивать, и делать всё, что угодно.

— Ну укрепим мы телеги, но кто сказал, что нас пустят в город? — поинтересовался

Жареный. — Как мы внутрь попадём?

— Молча. Поедем как всегда, тихо и спокойно. Если нас не ждут, то мы спокойненько
поедем к воротам в виде каравана, а дальше по отработанной схеме. Часть наших
блокируют ворота и не дают закрыть, а остальные двигаются дальше, — объяснил
голосом специалиста Толстый.

— А сработает? — с сомнением в голосе спросил Грог.

— Проверено на практике. Как сказал командир: наглость города берёт. И этот

возьмёт, — заявил здоровяк, ни капли не сомневаясь в своих словах.

— Толстый прав, мы так уже делали. Поэтому поступим по-другому. Пехота и конница
пойдут в открытую, не прячась, колоннами. Я думаю, что такой наглости от нас точно
не ожидают. Да и в город должны стекаться отряды со всей округи, так что нас не
заподозрят ни в чём таком до самого последнего момента.

— Ага, отряды как входят в город, так и выходят, — проворчал Ворчун — А где
гарантия, что мы не нарвёмся на один из таких, встречных?
— А, боги не дадут, эльфы не сожрут! — безмятежно отмахнулся Толстый. — Да и
вообще, чем страшней бой, тем выше почёт! — добавил он, подняв палец кверху.

— Сам придумал или кто подсказал?

— Да какой сам придумал, ребята из орков сочинили, а он повторил, — Седой достал

местный аналог гитары и запел, глядя на всполохи костра.

Орк не станет учить,

Что обманывать плохо.

Он вобьёт зубы в глотку за ложь.

Орк не будет лечить

До последнего вздоха,

От страданий избавит лишь нож.

Благородство струится по венам у орка

И отвага по жилам течёт.

Варг и острый топор, и пусть враг рубит бойко,

Чем страшней бой, тем выше почёт.

Если мальчик, то воин,

И тотемы как дар он

Приучается с честью носить.

Будет враг упокоен

Смертельным ударом —

И пощады не стоит просить.

Благородство струится по венам у орка,

Ради славных побед он живёт.

Варг и острый топор, и пусть враг рубит бойко,

Чем страшней бой, тем выше почёт

(автор текста Сергей Суворов)

Вторую половину песни подхватили все орки в разных концах лагеря, что звучало
довольно сурово. Под звуки гитары и пение я отрубился, сказались усталость и
напряжение последних дней. Нередко мне приходилось на химере, как на одном из самых
скоростных средств передвижения, уезжать далеко вперёд и проверять наиболее
вероятные места засад на их наличие, дабы не вляпаться по самые не балуй.

***

— Уснул?! Ладно, пусть спит, а я пойду посты проверю! — произнёс Сиплый,

потянувшись, и поднялся от костра своего десятка.

— Возьми пару бойцов, Гасконец строго настрого запретил по одному проверять посты,
минимум должно быть трое разумных, — напомнил ему Седой.

— Братва, пошли, развлечёмся! — сказал Сиплый, вернувшись к своим людям. — Сейчас

молодого снимем и проверим на слабо, посмотрим, насколько у него тонка кишка! —
усмехнулся бывший сиделец в предчувствии развлечения.

— А как ….

— Ша… — перебил он своих бойцов. — Ты его снимаешь и пеленаешь как младенца, но

смотри, чтобы он не пикнул. Вы двое играете пером перед его моськой, ты
демонстративно заточку на факеле греешь. Ну, а ты будешь рядом лежать, якобы
связанный, и причитать, дескать, не убивайте меня, дяденьки, я паинькой буду и
сделаю всё, что вы скажете. Посмотрим на реакцию парня, сначала одного, затем
остальных. Если честно, мне они не нравятся: мутные и гнильцой от них так и
свербит.

— Сделаем, проверим. Если что, так и прикопаем, можем и живьём. — заверил громила с
шрамом через всё лицо.

****

— Мужики, вы чего? — заверещал пойманный часовой. — Я же с вами, я дал своё

согласие, я с вами. Спросите Сергана, он вам подтвердит, — пищал молодой боец,
испуганно тараща глаза.

— А вечер перестал быть томным. Малыш, давай поподробней, а о чём ты там

договорился с Серганом? — спросил вышедший из темноты Щербатый.

— Я всё скажу. Они меня заставили, я хотел всё рассказать, но не успел, — после
секундной заминки пробормотал пацан, побелев как полотно.

****

— Я смотрю, у нас всё как в городе Париже, только дома пониже и асфальт пожиже.
Вон, даже заговор образовался, — сказал я сквозь зевоту, потягиваясь после
короткого сна и введения в курс дела.

— Я не знаю, что за город такой Парижа, но я предлагаю их в живьём в землю зарыть

или подвесить на низкой петле, так, чтобы уроды могли стоять лишь на носках. У меня
один стукач так простоял часа четыре, пока не задохнулся.

— Он всех имена назвал? — спросил я задумчиво.

— Он назвал лишь десятерых, но я уверен, что их намного больше. Сейчас главаря

возьмем и поджарим пятки, он мне всех выдаст, — возбужденно прорычал Сиплый.

— А вдруг не выдаст? — спросил я с сомнением в голосе.

— А куда он денется, когда жареным запахнет, — кровожадно рубанул ладонью Сиплый.

— Нет, мы поступим по другому. Пни барабанщика, пусть бьёт тревогу.

— Внимание бойцы! — привлёк я всеобщее внимание, когда десятки срочно построились и

недоуменно переговаривались. — Среди нас появились предатели. Да, именно предатели,
не трусы, не дезертиры. Так вот, я каждому давал выбор: идти под знамена мёртвого
легиона или искать свою дорогу. Вы все сделали свой выбор. Легион, это не рабство,
и из него есть выход. Надо всего навсего пройти через строй. Вот первый, кто
пойдет, — и толкнул вперёд бледного и испуганного часового. — Но он не сам
попросился, он будет проведён. А сейчас я подробно расскажу, за что, и от вас будет
зависеть, жить ему или не жить. Помним: каждый должен ударить, но каждый решает
сам, с какой силой он нанесет удар. Да, бить можно лишь тупым концом древка или
мечём, но в ножнах. Нас не так много, чтобы мы не знали друг друга, хотя бы в лицо,
так и этого человека все знают. Но он решил предать нас и подбил многих на
предательство. Да, они сговорились и решили перебить тех из нас, кто не пойдет с
ними, и, отрубив нам с вами головы, преподнести их длинноухим в надежде на
получение свободы и золота. Вот он, главный зачинщик и ему нет прощения, но другим
я дам последний шанс. Скажу сразу, он всех своих сообщников сдал, но у вас есть
шанс заслужить прощение, при условии, если, пока его донесут до конца строя, вы
выйдете и публично покаетесь.

Затем по моему сигналу раздался барабанный бой. И, повинуясь командирам, все встали
в две линии на расстоянии трёх метров друг напротив друга. Двое бойцов содрали
одежду с осуждённого, а двое других привязали его к волокушам, так чтобы он не мог
ни встать, ни перевернуться, и потащили его через строй. Сначала его били
нерешительно, но постепенно удары стали всё ожесточённее и ожесточённее. Особенно
не церемонились орки, для них предатель заслуживает лишь смерти и ничего другого.
Из строя часть людей вышли, побросав оружие, и встали на колени напротив меня.

— Я не понял, что вы там ищете на земле? А то со стороны похоже, что вы стоите на

коленях, хотя всем и каждому известно, что воин из мёртвого легиона не стоит ни
перед кем на коленях. Его можно склонить лишь силой, убив, а потом ещё толкнув, —
после моей фразы те нерешительно начали один за другим вставать. — Два наряда вне
очереди каждому десятнику, чьи бойцы побросали оружие на землю! — произнёс я
достаточно громко, чтобы каждый боец услышал. За оружием они тоже сначала
нерешительно по одному пошли, а затем все вместе побежали. Дождавшись, пока они
приведут себя в порядок и встанут по стойке “смирно”, я продолжил. — Войны мёртвого
легиона, вы проштрафились, за это вы сейчас пойдёте и проведёте через строй тех,
кто решил всё-таки отсидеться за вашими спинами. А назавтра ваша задача будет
захватить и удерживать ворота до тех пор, пока через них не пройдёт последний из
нашего легиона. Тем самым вы смоете клеймо позора и ни один из нас не вспомнит о
вашей слабости, — и с последними словами ударил рукой себя в грудь в районе сердца.

Через строй протащили ещё два десятка предателей. Не всем повезло умереть по дороге
между двумя рядами озверевших бойцов, многих оставили ещё живых, но до рассвета из
них почти никто не дожил. Кроме трёх совсем молодых бойцов, они ушли сами, на своих
ногах. Их почти не били, пощадили за их совсем юный возраст.

Глава 10. Тактика тачанок

К указанному времени народ с телегами управился. Что и говорить, солдатская
смекалка во все времена работала на ура. Так и сейчас, отрядные умельцы сделали из
наших повозок своеобразные БМП. Во-первых, нарастили борта, затем сделали каркас
для крыши повозки и обили всё это кожей, а сверху для маскировки натянули плотную
ткань, местный аналог брезента. Плюс понаделали бойниц для арбалетчиков,
вооружённых не простыми самострелами, а самые настоящими машинами убийства себе
подобных, с воротами для натяжения тетивы. С телег из таких стрелять — милое дело.

Арбалеты достались нам знатные. Не только каждая деталька механизма, но и корпус

был металлический и даже тетива была свита из проволоки, на манер толстой гитарной
струны. Они, конечно, были не очень-то и лёгкими, но и неподъёмными их тоже нельзя
назвать. Да и часами ведь не надо держать на весу, прекрасно можно было поставить
на землю и поддерживать, чтобы не упал. Когда надо произвести выстрел: подними,
наведи и нажми на спусковой крючок. Всё. А затем опять опусти, натяни тетиву и по-
новой. Такие машины могли прошивать средние доспехи почти как картонные, и если
уступали лукам в скорострелности, то брали своё в другом. Под градом стрел можно
стоять в доспехах, а под прицелом таких машинок поневоле чувствуешь себя
некомфортно.

Спонсорами такого вооружения выступили гномы. Мы походу их торговый караван

прихватили, забрав обоз. Другой причины для такого количества арбалетов и
наконечников к болтам, это ещё умалчивая о запасных деталях к ним, у меня просто
напросто нет. Да и размер самих арбалетов явно не под коротышек. Самих ручных
баллист была не сотня и даже не две — добрых пятьсот штук, наконечники же мы
считали не поштучно, а ящиками. Плохо только, что без древок, хотя на привалах
народ и занимался их производством.

Но сколько того привала, а людям ноги размять надо, да поспать, я не говорю про
другие естественные потребности. А на ходу стержни невозможно делать, дороги не
асфальтированы и трясёт так, что пятая точка не в восторге, тут не спасает даже
сено или трава под седалищем. Мы как-никак не прогулочным шагом гоним лошадок. Мне
бедных животных конечно жалко, но людей и орков ещё жальче. Впрочем, мы стараемся
упряжки менять при каждом удобном случае.

Я, в отличие от других, рассекал с большим комфортом — хемера, несмотря на

приличную скорость, шла довольно-таки плавно из-за особенностей строения её ног. Да
и мои два непустобрёха смело могли нести на своих хребтинах взрослых орков в полном
доспехе, но эти два неимоверно вымахавших скотинки не позволяли рассиживать на себе
никому, кроме меня.

****

Пока шли по дороге, приближаясь к городу, я уже не раз успел пожалеть о своей
задумке. Мы уже один раз чудом вырвались почти из такого же каменного мешка, а
теперь снова суёмся в похожий. Я понимаю, что мы лезем в капкан, и что бы я ни
говорил, но длинноухих нельзя назвать полными идиотами, они легко поймут, куда мы
стремимся. Для этого не надо быть семи пядей во лбу, стоит лишь посмотреть на
карту, и они легко увидят, откуда и куда мы идём. Проложить линию до конечной точки
не составит труда. Но, чёрт побери, у нас нет другого пути, кроме прямого, и есть
лишь слабая надежда, что мы успеем, что нам повезёт, что в конце концов Фортуна не
отвернётся от нас.

Совет высших эльфов

— Мы слушаем вас! — произнёс один из вельмож, что сидел в кресле, обращаясь к

стоявшему эльфу.
— Наши разведчики контролируют его манёвры. Из опасения, что орк может перехватить
гонца, и учитывая, что скорость передвижения его отряда делает малоэффективным
использование этого способа связи, мы решили воспользоваться голубями. В каждом
населённом пункте сидят наши люди и когда орк со своими отрядом проходит, выпускают
птичку с сообщением, куда оборванцы движутся. Ну, и указывают численность отряда.

— Давайте без лишних подробностей! — перебил говорившего всё тот же аристократ.

— По нашим сведениям, сегодня-завтра они будут в городе! — чётко произнёс

почтительно стоявший эльф.

— Всё, вы свободны! — отпустил другой вельможа, развалившийся в кресле у окна, а

когда двери закрылись, возобновил прерванный разговор. — Вы продолжаете настаивать,
что следует дать этому орку безнаказанно покинуть пределы провинции, несмотря на
то, что мы будем, мягко говоря, выглядеть не с лучшей стороны?

— Он нам принёс уже достаточно пользы и ещё принесёт. Позволю себе напомнить вам,
что клан северных молотов горит желанием получить его голову. Они не могут простить
такого позора поражения: у них из-под носа увели торговый караван, не понеся даже
символических потерь. И что для бородатых самое обидное — им пришлось возвращать
полученное золото и выплачивать неустойку, а они такое никому не прощают.

— Но с чего вы решили, что они вступят в войну? Проще и дешевле заплатить

наёмникам, и те принесут голову этого орка.

— Если бы он ограбил их банк или просто караван, они бы так и поступили. Но они
получили деньги за то, что должны были его остановить, а он прорвался сквозь
развёрнутый хирд, имея вдвое меньше людей, чем гномов. При этом орк не потерял ни
одного человека и ещё поиздевался. Северные гномы понесли большие финансовые
потери: это уплата неустойки за невыполненный контракт, да и сам товар они
потеряли, что означает двойные расходы для них. И это не считая, что пришлось
вернуть золото, которое военачальник потребовал за блокирование отряда орка.

Позор для сына главы клана, что командовал караваном, положит конец притязаниям его
на трон отца. А их род уже не один десяток лет сидит на каменном троне, и папенька
сделает всё возможное, чтобы и его потомки не слазили с насиженного места. И у него
есть единственный шанс оправдать доверие подгорных старейшин: показать себя с
лучшей стороны в войне с теми, кто нанёс им оскорбление или преподнести голову
обидчика, пока не распространился слух о позоре.

Так вот, нам выгодно, чтобы им пока не досталась голова орка, и надо проследить,
чтобы эта история получила распространение среди гномов. Да, и напомню вам, что
если мы подстроим убийство саргонского принца, что сватается в данный момент к
принцессе местного правителя, то заставим тем самым выступить Саргон на нашей
стороне. Также мы прервём династию местного правителя, благодаря чему полностью
возьмем под контроль провинцию. И это не считая того, что Саргонский флот прижмёт
хвост имперцам на море.

— А стоит ли нам обращать внимание на эту марионетку, что сидит на троне. Наши люди
и так находятся во всех ключевых точках.

— Мы не можем позволить себе это. Напомню, что он сам добровольно перешёл под нашу
руку. И если тень подозрения в гибели как самого королька, так и членов его семьи
упадёт на нас, то я сильно сомневаюсь, что другие правители захотят пойти к нам. А
так мы вроде как и не причём. Во всём виноват он сам, это его войска позволили
разгуливать по его владениям банде во главе с орком. Ведь это он сам и его министры
в данный момент отдают приказы своим людям, и это его люди не успевают за орком.
Мои шпионы, правда, контролируют весь процесс, и где надо придерживают распоряжения
так, чтобы орк успевал покинуть ту или иную область или проскочить сквозь
расставленную ловушку.

— Зачем нам такие сложности? Мы и так побеждаем в войне.

— Побеждаем, но какой ценой, — вступил в разговор третий эльф, до той минуты

молчавший. — Позволю себе заметить, что сыны леса не плодятся как короткоживущие
обезьяны, что возомнили себя равными нам.

— Это лишь говорит о их примитивных желаниях: жрать и плодиться, плодиться и жрать.

На большее они почти не способны. Хотя вы правы, пусть обезьяны убивают обезьян, а
мы добьём уцелевших. Дети леса умеют выжидать.

*******

До городских ворот мы добрались тихо и без происшествий. Орки сидели по телегам, а

вот люди сейчас в полном вооружении шли каждый за своей телегой, в которой они
должны будут прокатиться по городу.

— С дороги, ублюдки! — рявкнул Седой на городскую стражу.

— Приберегите хамство для постоялого двора, здесь оно может обернуться для вас
неприятностями. Вы должны предъявить подорожные документы и разрешение на вход в
город! — не отступил один из стражников.

— Не тебе, собачья морда, спрашивать у меня бумаги! — c вызовом произнёс Седой,

привлекая внимание к себе и отвлекая от повозок и воинов, что стали приближаться к
стражникам и к проходу.

— Что здесь происходит? — раздался властный голос, из-за ворот вышел человек в
черной мантии и с посохом.

— Я разберусь с магом, — прошептал шаман, что сидел рядом со мной в первой телеге.

“Вдруг раздался легкой звон,

И в глазах у всей столицы

Петушок спорхнул со спицы,

К колеснице полетел

И царю на темя сел,

Встрепенулся, клюнул в темя

И взвился… и в то же время

С колесницы пал Дадон —

Охнул раз, — и умер он.”

Процитировал я отрывок Пушкина из “Сказа о золотом петушке”, наблюдая, как из

телеги появилась птица, очень похожая на дятла, но немного покрупней. Клюв у неё
был, соответственно, подлиннее, и одним сильным ударом она проломила черепную
коробку растерявшемуся магу.

А дальше всё завертелось и закрутилось. Отряд из штрафников вырезал стражников, что

опешили на секунду от увиденного. Парни даже успели подпереть решётку заранее
приготовленным бревном, тем самым не давая ей опуститься и закрыть нам проход.
Дальше я уже ничего не увидел, поскольку извозчик стал нахлестывать коней, при этом
кроя матом зазевавшегося купчишку.

Пока возничий выруливал, объезжая повозку торговца, стрелки успели сделать по залпу
из арбалетов и сейчас хватали взведённые, отдавая назад разряженные. Я решил
использовать тактику казаков, когда один стреляет, а двое или трое занимаются
перезарядкой огнестрела, в нашем случае — арбалетов.

Затем стали мелькать дома и улицы, мы понеслись по городу, громко улюлюкая и крича
на все лады, давая выход адреналину да распугивая прохожих. Встречные и едущие
впереди повозки спешно откатывались к обочине. Конечно, в лихой гонке мы не
забывали расстреливать тех, кто пытался нас остановить.

До порта без приключений не получилось добраться, банально заплутали, да и

поотбились друг от друга. Что неудивительно: город был нам незнаком от слова
совсем, вот и потеряли половину отряда на просторах сего города. Впрочем, больше
перенервничали, чем что-то страшное случилось, и вместо молниеносного прорыва к
порту получилась стремительная экскурсия по городу. Я-то отдал приказ никого не
ждать, всем к порту прорываться, дескать, главное доберитесь, а там уже по
обстоятельствам действуйте.

— Стой! — крикнул я что есть силы, увидев здание банка. — Никому не расслабляться!
— рявкнул тут же на солдат, что высунули свои любопытные морды лица, желая
посмотреть, что и где происходит. — Седой за старшего, Хомяк, десяток Карамбы и
Грог со своими орками бегом за мной.

— Не, мы что, сейчас банк будем брать? — услышал я возмущение Ворчуна, что только
что подъехал.

— А что? Идея отличная, золота много не бывает! — радостно ответил Толстяк.

— Не, мы не грабить, а наоборот, ложить будем! — произнёс я, а сам смотрел на

недоверчивые физиономии.

— Серьезно? — ошарашенно переспросил Толстяк. — А зачем тогда они? — и показал на

орков и людей Карамбы.

— А затем! Чтобы я смог зайти и, самое главное, выйти, — с усмешкой сказал я. —

Хомяк, не спи, давай-ка командуй разгрузкой вон той телеги, — и указал на третью
телегу, груженую честно награбленным, а частично и добровольно нам уступленным
золотом, да и карманы побеждённых не всегда были пусты.

Да и вообще война всегда была прибыльным занятием, но лишь для тех, кто победил. И
разорительной для тех, кто проиграл. Нет, конечно, в истории есть примеры, когда
без гроша оставались все. Как, впрочем, верно и то, что больше всего выгоды
получает третья сторона, а именно: всякого рода скупщики-перекупщики и торговцы.

— Эй, уважаемые, — крикнул я гномам, что спешно баррикадировались в здании. — Если

через три минуты не появятся оценщики и другие обитатели вашего заведения, то я,
вот честное слово, сам зайду и посмотрю, что у вас там в закромах. А заодно и
поглядим, какого цвета ваша кровушка! Время пошло!

Через две минуты появился первый, явно самый решительный гном, и сунул свой нос в
телегу, что выполняла роль нашего походного казначейства.
— Вы желаете оставить на хранение? — спросил гном, а у самого глаза заблестели, как
два прожектора. Походу, он не самый решительный был, а самый ушлый.

— Нет, мы желаем получить доверительные бумаги вашего славного банка! — ага,

размечтался, если мы положим на хранение, то и забрать сможем лишь из этого банка.
А так бумаги всегда сможем поменять обратно на золото, хотя и потеряем в общей
сумме сбережений, сначала здесь, когда будем менять драгметаллы на бумаги, затем
когда будем забирать в другом банке. Не ехать же нам сюда, то-то местные
обрадуются, причем искренне.

— Пересчёт займёт часа два…

— Не угадал! — перебил я гнома. — На всё про всё у вас пятнадцать минут, если не
уложились, значит вам не повезло.

— Да, и не советую пытаться нагреть одного орка и его друзей, — широко улыбнулся я,
поигрывая мачете.

— Да у меня всё посчитано и пересчитано, каждая монетка учтена! — вступил в

разговор Хомяк, доставая из своего заплечного мешка книгу.

— Херет, мерт атер вефртче бете! (Все сюда, пересчитывать золото) — крикнул гном на
своём наречии, повернувшись к двери. — Херт, гертде фер гербе! (Херт, неси
заполненные доверительные бумаги!)

От передачи золота и обмена его на бумаги Хомяк меня отстранил. Даже приём
доверительных бумаг осуществлял Сиплый, внимательно со своими бойцами проверяя
каждый документ на правильность составления и наличие печатей с росписями. Чтобы,
дескать, не было недоразумений ни сейчас, ни потом, при обмене сих бумаг на
презренный металл. Если честно, такое решение было спонтанным, и о таких тонкостях
я, как всегда, не подумал. Благо, у меня друзья-товарищи на все руки мастера. Где
надо — бумаги подделывают, а где надо, и проверят. Как говорится: могут выкопать, а
могут и закопать! Будем надеяться, что не меня, а тех, кто против нас.

— На той стороне! — крикнул Седой, и указал рукой.

Там действительно стал собираться народ и, судя по металлическому блеску на солнце,

они хотят сделать нам больно.

— Пойду погляжу! — произнёс я, вызвал удава и, запрыгнув на него, заскользил, как

на скейте, своеобразном таком скейте. К сожалению, псы и химера остались в
потерянной части отряда, зато была надежда, что они нас быстро найдут, по запаху.

— Может, мы сами? — крикнул вслед Седой.

— Вы здесь сами, а я там сам! Да и хорошему орку легче кому-то голову снести, чем в
ваших бумажках рабираться! — отмахнулся я. — А! Если что, встретимся в порту.

— За них головой отвечаешь, — пригрозил я, удаляясь, Седому. — Грог проследи! — на

что орк лишь мотнул головой.

А я собирался устроить маленькую бучу и показать местным горячим псевдо-финским

парням, почём фунт лиха. Особо ничем не рисковал, с помощью своего духа-хранителя,
что подсадил мне ещё Кро, я рассмотрел, что тут в основном горожане, одетые кто во
что горазд. Да и судя по тому, как они стоят, о правильном строе или даже намёке на
него у них нет ни малейшего представления. Так что мясо для избиения подано. Мне
как раз надо моего удава покормить, да и духам химер не мешает подкрепиться.
Может и жестоко духов кормить живыми людьми, но я их не выгонял из домов на улицу,
да и в дома к ним не ломился. Сами пришли меня убивать, так что, за что боролись,
на то и напоролись. Кроме того, у них всегда имеется возможность сделать ноги,
побросав оружие. Впрочем, будем честны, не у всех будет возможность, но шанс
попытаться есть у каждого, главное — успеть им воспользоваться. Лучше прямо сейчас.

А что, неплохая такая картинка вырисовывается: орк, скользящий на призрачном удаве,

а от него отделяются в стороны духи химер, которые устремляются к толпе людей и
нелюдей. Если, конечно, там есть представители других рас и народностей. Когда
народ понял, что к ним сейчас скользит пушистый северный зверёк в моём лице, в
разных местах толпы начали раздаваться команды лидеров или просто самых-самых
командиристых. К общему хору присоединились голоса тех, кто считал — они точно
знают, что делать. Как итог: никто толком не знал, что предпринять, и все ещё
больше смешались. А я что, а я ничего. Ворвался в самую гущу вслед за духами химер
и начал махать своей убивашкой.

Враг вокруг, значит наш вышел срок,

Снова в бой, почему бы и нет.

Командир снова в пекло ведёт,

Лучше смерть чем железо оков.

Но пока легион наш идёт,

По могилам друзей и врагов.

Я хотел бы увидеть свой дом…

На земле, на хозяйстве осесть…

Но опять умирать мы идём,

За свободу, за правду, за честь.

(автор Сергей Суворов)

Я махал мачете, напевая в голос песенку, от которой почему-то у местных затряслись

коленки и народ дружно обратился в бегство. Ой, не надо тонких намеков, что их
нежный слух не выдержал моего ангельского голоска. Я, между прочим, когда детям
колыбельные пел, они всегда быстро засыпали. Правда те, кто умел говорить, всегда
просили: “Дядя, не надо петь, я спать буду!”. Так что голос у меня ангельский, и не
надо тут ля-ля.

И кого там было гонять. Так, толпа испуганных горожан. Особенно если учесть, что я
для них практически неуязвим в своих доспехах. А вот если бы они перехватили своими
копьями и навалились дружною толпой, да тупо уронили бы на мостовую мою тушку… Ну,
а дальше — делай с ним, то есть со мной, что хошь. Но к счастью для меня и
несчастью для них, эти недоумки так не смогли сделать. Для сего манёвра надо было
действовать в команде или, как минимум, иметь одного толкового командира, что будет
координировать их действия.

Большинство бросились останавливать первую химеру, остальная часть — вторую, почти

никого не осталось для третьей. А четвёртая уже спокойно начала веселиться, внося
сумятицу в их далеко не стройные ряды. Ну, и я с мудрым Каа добавили веселья. Как
результат — один шаман разогнал полусотню горожан, и духи не в счёт, они идут в
качестве бонуса к шаману, то есть ко мне.

Все сии действа нужны были мне для поддержания авторитета не только чертовски
умного, но и чертовски одарённого, но это мы никому не расскажем. А все удачи
спишем исключительно на трезвый и точный расчёт. Плюс добавим безбашенность
командира, что в одно орочье рыло почти сотню воинов разгоняет. Не будем уточнять,
что до сотни там почти полсотни не хватает, да и воинами их можно назвать с большой
натяжкой. Там в основном совсем зелёные юнцы были. Но, повторяю, мы будем всем
рассказывать официальную версию, где я один разогнал почти сотню, и баста.

Худо-бедно, но золотишко махнули на бумажки. Правда, я рассчитывал, что эти очень

ценные бумаги будут храниться у меня, так, на всякий пожарный случай. Но их почему-
то поместили в шкатулку, перевязали, опечатали… и спрятал её в свой заплечный мешок
Хомяк. А всем и каждому известно — что попало в рюкзак к нашему интенданту, то хрен
пропадёт. А сам он этак подозрительным взглядом всех окинул, словно каждого из нас
заподозрил в чем-то нехорошем. А мы все, между прочим, белые и пушистые, как ёжики.
Да, у трети из нас воровские наколки, и что с того. Зато души почти чистые,
истинно, ну, как с той сотней бойцов, что я в одну харю разганал. С допусками, то
есть.

Площадь

Ладно, лирика лирикой, но события начали дальше развиваться опять через плетень.
Если вы думаете, что мы после банка спокойно выбрались к порту, то вы плохо нас
знаете. Никто же из особо одарённых от природы не догадался в городе поймать любого
горожанина и уговорить его показать дорогу к порту. Нет, мы как самые умные на
радостях погнали наших лошадок дальше. И, как результат, нарисовались на
центральной площади, так называемом лобном месте, где, несмотря на безобразия,
творящиеся в городе, продолжали казнить провинившихся перед короной.

Представьте себе такую картину: стоит глашатай на площади и громко зачитывает имена
казнимых, вину каждого из них и, естественно, способ умерщвления. А тут мы выезжаем
из-за угла и замираем. Глашатай при виде такой картины аж дар речи потерял. Стоит,
бедолага, и смотрит на нас с открытым ртом. А между нами толпа людей, из которых
большинство лишь слышали, что по империи бродит банда каких-то разбойников и их все
ищут да ловят. Но это где-то там должно быть, а не в столице.

Ну, и как по сигналу стали бить колокола тревоги, сначала в одной башне, а затем в
другой. Я так понимаю, это власти всё-таки решили забить тревогу и поднять город,
тем самым расписываясь в своём бессилии. А мне от этого пока не холодно и не жарко,
хотя скорее даже будет полегче — с улиц исчезнут прохожие. А то, понимаешь, поперёк
пути ходют и ходют, даже, более того, ездют местные и мешают нам своим
присутствием. Мир-то без сотовой связи, а сарафанное радио имеет всё-таки
ограничение по скорости распространения вестей. От того местные и не знают ещё в
большей своей части, что у них по улицам гуляет такой именитый гость, как я.

О, опять понесло не в ту степь… Возвращаемся. Так вот, глашатай застыл с открытым

ртом и люди обратили внимание на то, что чиновник вдруг замолчал и смотрит куда-то
поверх голов. Тишина наступила как-то мгновенно, когда вся толпа обернулась на нас
и на секунду замерла. А затем, как по команде, народ резко раздался в стороны и
начал исчезать по улочкам и переулочкам, да так быстро.
— Что делать будем? — спросил Седой.

— А тут и выбора нет особого, для разворота нет места, — ответил я, глядя на
стражников, что столпились у помоста. — Хотя, если хорошенько поискать, то можно
что-нибудь изобразить! — сказал я, встав в полный рост на облучке и окинув взглядом
площадь. — Давай той дорогой вдоль стеночки, — и указал рукой, вдоль какой именно.

— Что там у нас с боекомплектом? — обратился я к арбалетчикам и их заряжающим.

— Если под сотню болтов будет, то и хорошо, — раздался ответ из телеги.

— Печаль. А то я бы им показал, как выглядят ёжики, — сделал я попытку пошутить. —

Ну, раз мало, то не судьба им стать ёжиками. Без команды не стрелять! Не, если
сунутся к нам, то угостите залпом, но старайтесь бить как можно более прицельно и
не частите, хрен его знает, что там нас ещё впереди ждёт.

Мы по краю обогнули площадь под взглядами стражников. Эти в отличие от ранее

встречаемых были уже в металлических кирасах, а не рассекали в холщовой одежде. А
вот вооружены они были точно также — алебардами, да ещё что-то у каждого висело на
поясе. Навскидку их было не меньше сотни, но если дойдет до стычки, мы их без
проблем положим, хотя потеряем темп и время. А высокие стены и резные башни, ворота
с лепниной и забегавший караул, что до этого стоял у ворот, тонко намекают на то,
что резиденция местного правителя как раз перед нами. Каждый уважающий себя
правитель как правило держит гвардию у себя под боком. Ну, а у меня нет желания
встречаться с ними и выяснять, кто из нас круче.

Когда последние БМП на копытной тяге завернули на очередную улицу, стражники

зашевелились и поспешили вслед. Самых ретивых ребята из последней телеги угостили
небольшим залпом из десятка арбалетов, тонко намекнув, что за нами не надо так
сильно спешить. На сей раз мы поймали местного и с помощью ножа, приставленного к
воротнику с целью подравнять по моде, уговорили показать нам дорогу до порта. Ага,
он нас довёл, да так довёл, что мало никому не показалось.

Глава 11. Порт и Море-окиян

— А наши уже были здесь! — воскликнул Седой, указывая на трупы, лежавшие у ворот,
что отделяли территорию порта от города.

— Толстый, если бы ты отстал, то где бы нас искал? — спросил я, как только наши
тачанки оказались на территории порта, где следы боя вели как вправо, так и влево
от ворот, — быстро соображай, а то метатся себе дороже.

— Там! — и толстяк указал рукой на корпус самого большого корабля. — Все знают, что
ты на мелочи не размениваешься, — уверенно произнёс он.

— Так и не замахиваюсь на то, что не по зубам! — ответил я, глядя на самую

настоящую плавучую крепость.

Знаете такой тип судов, как катамаран? Это когда две лодки соединяют вместе и на
них ещё шалашик можно построить или хибарку, либо полноценную рубку. Так вот,
местный гений кораблестроения соединил два корабля вместе, не маленькие сами по
себе, а тут нате вам, ещё столько пространства для творчества. Вот и неизвестный
мне корабел развернулся на полную катушку.

— Папа сказал: “Хочу крепость”, а мама захотела кораблики, ну и сынко, дабы не

обидеть никого из родителей, сварганил это, — пробормотал я смотря на чудо у
пристани.

— А что занесло сюда Соргонских собак? — произнёс с явными нотками ненависти

Корамба. — Да ещё кого-то из королевской семьи, чтобы их морские черти разорвали.

— Не, что сие судно Соргонцев, это понятно, никто другой дома на кораблях не
строит, но с чего ты решил, что сразу из правящей семьи, — поинтересовался вечно
любопытный толстяк.

— Посчитай, там пять этажей, а такой высоты башня никому другому не по карману. Да
и не позволят построить.

— Не нам надо что-нибудь поскромнее и поменьше, да лучше с крышей над головой, а то

мне не нравятся вон те дяденьки, что бегают и суетятся на гибриде крепости и
корабля, — сказал я задумчиво.

— Ага, эти твари любят сначала загнать честного пирата, а затем расстрелять с
высоты своих построек.

— Они не выглядят быстроходными… — с сомнением произнёс толстяк.

— Там на каждом судне по три ряда вёсел, и на каждом из них минимум пять рабов. Да
и всегда есть смена, готовая по сигналу сесть на скамьи вместо уставших. Так что,
если приспичит, они могут довольно долгое время поддерживать приличную скорость. В
таком случае может спасти лишь воля богов: если пошлют они попутный ветер, то
будешь жить, а нет… тогда и шансов почти нет.

— Хорош лясы точить! К нам гости, поломать нам кости, — прервал я досужие
разговоры.

Из последней телеги передали пренеприятнейшее известие: дескать, к нам едет ревизор

с группой поддержки. Хрен его знает, что там за ревизия, но отряд всадников внушал
уважение уже только своей численностью, а также обилием знамён и другой атрибутики.
Да и помимо всего прочего они блестели на солнышке и в группе не было никого,
пришедшего на своих двоих. А это значит, что их тушки полностью прикрыты металлом,
начищенным до блеска. Кто у нас может себе позволить ездить верхом, блистать и
иметь такое количество знамён? Ответ верный: рыцари высшей знатности, а эти
товарищи, даже если сами среднего уровня бойцы, хотя таких мало, то в своей свите
имеют отличных рубак. Что есть не зер гут для нас.

— Опустить решётку на воротах! Заклинить подъёмные механизмы, к чертям собачьим! —

стал я раздавать приказания.

— Надо срочно сваливать или из наших шкурок сделают прикроватные коврики, дырявые,
— проворчал Ворчун.

Дальше события пошли по нарастающей. Многие корабли спешили уйти из гавани как
можно скорее, другие наоборот, хотели принять участие в веселье. Тем самым
образовав мешанину из судов. Зато нам стало ясно, где веселятся наши. Они там,
откуда уходят и куда спешат кораблики в акватории, выглядевшие с такого расстояния
игрушечными. Ну да мёртвый легион своих не бросает, и раз там всё основное веселье,
то, как поётся в песне:
С боем город нами взят.

Город весь прошли

И последней улицы

Название прочли.

А название такое,

Право слово, боевое,-

Берлинская улица по городу идёт,-

Значит, нам туда дорога,

Значит, нам туда дорога…

(Утёсов)

В общем, в нашем случае, портовая улица к победе нас ведёт. К месту общего веселья
мы добрались быстро и честно предупредили о нашем присутствии. Да и трудно не
заметить арбалетные болты в своих спинах. А затем привычно стали расстреливать
противников практически в упор. Но недолго нам пришлось радоваться. Не успели
разгуляться, как к нам уже устремился экипаж гномов. Эти коротышки совсем
обнаглели: мало им пещер, мало они по земле лазают, бряцая железом, так они ещё
покоряют морские просторы.

Они и появились не на совсем нормальном судне, а высыпали из своеобразной морской

коробчонки на веслах. Прямо с носовой части (как я потом узнал, на самом деле с
кормы) упала часть стены и получился штурмовой трап. Вот по нему и стали спускаться
гномы, тут же разворачиваясь в хирд.

— Седой, твоя задача: прорваться к нашим, бери всех, кроме орков. Шаман, ты с
Седым, твоей задачей будет нейтрализация магов, — судя по вспышкам, они там есть…
хоть и слабые, раз до сих пор наших не помножили на ноль, но есть. — А мы покажем
гномам, где раки зимуют. Расчехлила косу свою Смерть! — выкрикнул я строчку из
песни и повёл орков на строящихся гномов.

Вот сошлись в бою орочья ярость и стальное спокойствие подгорного народа. Два
максимально неудобных друг для друга противника — непробиваемые ряды гномов и сила
орков. Но у нас были свои козыри, к которым не были готовы гномы. Они думали, что
мы, как самые натуральные орки, бросимся грудью на их копья и своим телами будем
пробивать дорогу. Ага, сейчас, шнурки погладим. У нас уже есть опыт разбивания
гномих фаланг, не платя за это своей кровью.

На сей раз мы поступили немного по-другому, да и у морских гномов уже не было в

руках трёхметровых копий. Мы быстро расселись по телегам и, перерубив все постромки
да отпустив лошадей, погнали наши БТРы, но уже на орочей тяге, прямо в центр
гномьего построения. Как и ожидалось, гномы были не готовы к такому развитию
событий, хоть и попытались остановить телеги, что сейчас закатывались нашими орками
прямо на борт судна. Но сидевшие в телегах бойцы успешно реализовали все
преимущества БТР и расстреливали врагов в упор, находясь в безопасности.
Соответственно, орочий двигатель прикрывали другие воины, внося свою лепту в
уничтожение гномов. Судя по яростным крикам гномов, они сильно пожалели, что
связались с нами.

Оказавшись на судне, мы были уже в более выигрышном положении, чем гномы. На первую
и последнюю их попытку выбить нас с судна мы ответили залпами из арбалетов,
потратив все остатки болтов. Они хоть и построились в аналог римской черепахи для
осложнения жизни нашим арбалетчиков, но перепад высот лишал преимущества их
построение. Ну и мы активно разбивали их ряды, открывая цели для наших стрелков.

БТРы и тут пригодились, их высота позволяла стрелять над головами орков. А выстрел
из гномьего арбалета практически в упор не давал ни одного шанса даже для
обладателей гномьих доспехов. Вот коротышки и откатились, оставляя своих убитых и
раненых. А затем просто отошли на небольшое расстояние и смотрели на нас полными
ненависти глазами. Не, а что они хотели, просто прийти и нашинковать нас? Ага, не
на тех нарвались.

Тем временем Седой прорвал-таки окружение и вывел большую часть наших. Остальные
ушли в степи вечной охоты или в райские кущи, в общем каждый в свой загробный
уголок. Когда последние загрузились, пришлось Хомяка силой затаскивать на борт. Наш
интендант не терял время даром, а подбил бойцов усиленно заняться мародерством,
обирая трупы гномов и откладывая в сторону ещё живых врагов. Дескать, нет лучшего
металла, чем гномий, а на доспехах для себя они никогда не экономили и,
естественно, материал шёл чуть ли не на вес золота. Это при условии, что ещё его
найдёшь.

Прежде чем уйти, я позволил гномам забрать раненых, а затем мои ребята запалили
пристань и парочку брошенных корабликов. Да и по дороге поджигали всё, что только
можно было. Мы сию акцию затеяли не из природной вредности, а дабы занять местных и
не дать им возможность организовать погоню за нами. Заодно и остужая головы тем,
кто всё-таки хотел начать преследование, что, как оказалось, было нетрудно сделать.
Как показала проза жизни, надо не просто усиленно грести веслами, но и уметь это
делать, да и желательно синхронно. А этим умением могли похвастаться всего с
десяток северных орков, да почти столько же человек Карамбы.

Пока мы проходили спешное обучение гребле, два вёсельных корабля с особо отчаянными
на всю голову экипажами пытались навязать нам морское сражение прямо в бухте. Для
нормального таранного удара им не хватало разгона, ну и плюс обшитые металлом борта
кораблика не дали им потопить нас. От безнаказанного же обстрела нас прикрывала
конструкция корабля. А вот от нашей мести их уже ничего не спасало, правда за
уничтожение каждого экипажа мы платили почти десятком своих, это только убитыми.
Зато такой печальный пример показал другим, что мы может и медленно плаваем, зато
больно бьём.

Одним из самых больших сюрпризов стало то, что сие судно оказалось “Тортиллой”,
переделанной до неузнаваемости. Той самой, построенной на необитаемой острове
гномами, с подсаженным мной духом нерождённой черепахи. Когда я наладил с ней
духовный контакт и она узнала меня, сразу открыла один любопытный секрет, да и
помогла гребцам в меру своих возможностей.

А секрет был неординарный такой. Гномы ещё те изобретатели. Кто бы мог подумать, но
они черепаху сделали колёсно-педальной. Хотя и не велосипедного типа, для вращения
лопастей педали надо крутить стоя (иллюстрация прилагается). Чтобы привести
механизм в рабочее положение, нужно было убрать доски вдоль центра палубы и
вставить специальные планки в пазы, ну, а дальше уже дело пойдёт, как пел Высоцкий.

“…Мы в ответ бежим на месте,

В выигрыше даже начинающий.

Красота — среди бегущих

Первых нет и отстающих,

Бег на месте общепримиряющий.”

Поскольку педали располагаются посередине палубы, по-краям оставалось достаточно

места для скамей гребцов. Мы педальный механизм вообще не заметили, ведь съёмный
настил прикрыли наши БТРы, а вот с подсказкой уже нашли. Но и тут без сюрпризов не
обошлось — к каждому колесу шли свои педали. С одной стороны, при умелых
педалистах, назовём их так, хоть и звучит корявенько, и при хорошем боцмане можно
было развернуться практически на месте. А также двигаться как вперёд, так и назад.
Но всем понятно, что это как раз не наш случай.

***

Худо-бедно, с матом на гребцов, а потом и педалистов, мы вышли из гавани и

постепенно удалялись от горящего порта. Далеко в море выйти мы не рискнули, из-за
отсутствия карт и навигационных приборов. Их либо забрал с собой капитан или они
плавали лишь вдоль берега, так сказать каботажные рейсы. Так мы и ушли в закат, а
за нами остался горящий город. Сами виноваты, дали б нам то, что нам надо, и мы бы
тихо-мирно ушли, а так — пеняйте на себя.

Нашу радость быстро охладил Хомяк, он в отличие от прочих занялся своим любимым
делом, а именно — ревизией и подсчётом всего, что можно посчитать. Так вот, после
прогулки по городу мы не досчитались больши половины бойцов, пречём потеряшек не
было. Но не это самое плохое для нас, хоть и печальное. Самое хреновое: пустые
трюмы. Не, добра там хватало, а вот пресной водицы и провианта явный недостаток,
нашей орде на один перекус, да на день от жажды не страдать. Капитан боевой
черепахи явно только прибыл в порт и сразу полез драться.

Нам остаётся лишь поднять наш стяг на реях и объявить себя благородными буканирами,
просьба не путать с пиратами, хотя по сути это почти одно и тоже. Есть лишь
существенная деталь, которая отличает одних от других. Пираты — это грабители без
страха и упрёка, что бесстрашно грабят всех без разбора и ни в чём себя не
упрекают. Буканиры же действуют во благо определённой страны, империи или иной
державы, и грабят лишь тех с кем воюет их родина. По крайней мере так звучит
официальная версия с их стороны, а теперь и с нашей. В общем, будем и дальше
проводить экспроприацию, но уже на море.

***

Тортилла активно набиралась магических сил от моряков. Как оказалось, гномы не

только в материальном плане те ещё скупердяи, но и энергетически также, хрен у них
даже магической крошки дождёшься. А мы активно постигали азы морского дела, причём
даже мне пришлось заново учиться управлению морской черепахой, что сейчас
действительно стала похожей на черепаху. Да и изучать изменившуюся конструкцию
самого судна.

Как оказалось, гномы не нашли ничего лучше, чем построить судно по их гномьим
традициям, но с поправками на мои чертежи. Я не знаю, как попал корабль в руки
гномам, но они его переделали сообразно своим вкусам. Во-первых, полностью обшили
корпус судна листами меди, которая уже успела окислиться в морской воде и приобрела
зеленый цвет. По заверению Карамбы это, дескать, хорошо, такой колер намного
предпочтительнее, чем чёрный. Насколько я понял, от цвета коррозии много чего
зависит, а зелёный означает лучшую защиту от действия агрессивной окружающей среды.

Ещё они поставили навес, нет, скорее полноценную слегка изогнутую крышу, кстати,
обшитую медью и утыканную шипами из того же металла. Как объяснил Карамба, шипы
предназначены для смягчения ударов каменных снарядов. Я слабо представляю, как они
могут помочь, но раз их гномы присобачили, значит так надо, эти коротышки ничего
лишнего не сделают. Вроде как от удара гнётся шип, а крыша не проминается. Навес
удерживается специальными колоннами подпорок, сдвинутых вглубь на добрый метра два
от стен или высоких бортов, как посмотреть.

Боковые стенки панциря черепахи состоят из щитов, которые через один могут
опускаться, образуя тем самым трапы и закрываться если надо. промежуточные прочно
закреплены и именно за ними сейчас располагаются гребцы, по трое на весло, а ниже,
между ними и трюмом, расположены валы гребных колёс. Последние также спрятаны под
нашитые деревянные борта.

Всё сделано с гномьей прагматичностью, и наверное именно из-за неё для меня и
других орков потолки впритык и надо следить чтобы лоб не встретился с очередной
балкой перекрытия. Всё прочее тоже не совсем родное. Хотя человек такая тварь, что
ко всему привыкнет и приспособится, либо приспособит для своих нужд. Да и орки
немного людям уступают в адаптации, особенно если сильно прижмёт.

Наше судно хоть и не резиновое, но в себя вместило ни много ни мало, а почти сотню
орков и полторы сотни людей. Это при том, что судно предназначалось, по моим
прикидкам, на экипаж из восьмидесяти душ максимум. Имеется в виду, для более-менее
комфортного пребывания на борту, когда спать можно в две смены. Хотя гномов было
явно больше, а это значит, что они нарисовались из местечка, что находится недалеко
отсюда.

— Саргонская плавучая крепость с правого борта, — раздавшийся крик вперёдсмотрящего

прервал ход моих мыслей.

— Наши действия? — поинтересовался Корамба, поигрывая оружием с довольной улыбкой.

Ему для счастья лишь недоставало почувствовать палубу под ногами.

— Я так понимаю, о том, чтобы уйти, не стоит и заикаться. От гребцов больше брызг
чем пользы, а мужики на педалях через раз спотыкаются. В общем не команда, а мечта!
— проворчал Ворчун.

— А зачем? Вон Хомяк жаловался, что у нас нет ни провианта, ни воды, а тут всё это
само идёт к нам в руки, осталось лишь дотянуться и взять то, что нам нужно! —
удивлённо произнёс Карамба.

— А не поотрубают ли нам протянутые руки? — со скепсисом в голосе спросил Ворчун.

— Это мы сами им что хочешь поотрубаем. Там бойцов будет максимум сотня, не больше,
если не меньше. И они сейчас видят не полное судно бойцов мёртвого легиона, а
потрепанное корыто, на котором почти нет экипажа, — с ехидной улыбкой сказал бывший
пират.

— С чего ты так решил? — спросил я, плохо понимая ход его мыслей.

— А что тут думать, в море неумехи не выходят, — и посмотрев на гребцов добавил —

обычно. Так вот, пираты видят, что мы еле ползём, да и нос рыскает из стороны в
сторону. Вот и решат, что экипажа почти нет, а раз нет, то мы для них лёгкая
добыча. И всем известно, что Саргонцы грабят всех, кроме тех, с кем они заключили
договор. Хотя не упустят возможность утопить и союзника, если будут уверены, что
будет хорошая добыча.

— Поди, при таком подходе они и друг друга грабят? — заметил толстяк.

— Не, своих они не грабят никогда и не при каких условиях. Их морской кодекс
запрещает, а они его чтят.

— Ладно, всем залечь и не отсвечивать, пусть думают, что нас мало.

Всех бойцов мы попрятали в трюм, за повозки и даже под них, оставили лишь тех, кто
производил впечатление раненых и обессилевших. Ну и открыли пару дверей, позволяя
рассмотреть, что на борту только пара калек и неумех. Которые сейчас изо всех сил
пытаются за верёвки поднять опущенные щиты трапов. Когда к нам приблизилось
саргонское судно-крепость, пираты предложили бросить оружие и покорно встать на
колени. Что наши и выполнили. Хоть Карамба и Седой, как и другие, были против
такого манёвра, дескать, не к лицу, урон чести и всё такое. Но я был непреклонен,
сказал выполнять их требования — значит, выполнять.

Пока плавучая крепость подходила и швартовалась к нашей черепахе, я спокойно

разглядывал сие судно. Хоть оно и отличалось от того, что стояло в порту, но
чувствовалась общая черта. Во-первых, эта модель состояла всего из одного корабля.
Во-вторых, тут было всего два условных этажа, помимо основной палубы. Когда
саргонский корабль пристал к черепахе, возникли мы, с громкими крикам “Сюрприз!”.

Наши арбалетчики первым залпом вынесли лучников, что стояли напротив, ну, а актёры
быстро закатились под БТРы. Затем мы сделали то, чего никто просто не мог от нас
ожидать. Мы развернули телеги и покатили их по трапам на пришвартованное судно.
Таким манёвром мы обезопасили бойцов от обстрела сверху. Конечно пришлось
повозиться, но бойцы, что находились под телегами, поднимали БТРы на своих спинах,
не давая им застревать.

Веселье разворачивалось не только на первом уровне, но и выше. Пока я отвлёкся на

действия на палубе, с верхнего этажа свесился маг и хотел нарисовать нам
неприятности. Но в нашей команде были довольно опытные товарищи, что не раз таким
макаром развлекались. В общем, шаман орков, в отличие от меня, ворон не считал и
успел перехватить мага, обеспечив ему развлечения с помощью своих воздушных духов.
Это не считая того, что его водоплавающие подопечные сейчас усиленно кружили вокруг
вражеского судна, ломая вёсла, от руля же они сразу оставили лишь воспоминания.

Обозревая всю картину, я ждал своего часа и дождался-таки, когда проломили борт. В
образовавшуюся щель проскользнул “Мудрый Каа” и, судя по крикам, там он оторвался
по полной. Бойцы тем временем усиленно делали и расширяли проломы в переборках,
затем уже было дело техники — уничтожение живой силы противника. Что шло по одному
и тому же сценарию: первым скользил Каа, а уже следом за ним бойцы.

Бронированная чешуя удава отлично держала первые удары, а мой змий ползучий делал
круговое движение хвостом, сбивая большинство врагов с ног. После шума падения тел
уже наши бойцы врывались в помещение и довершали разгром. Вот в таком ключе мы и
зачистили судно. Без потерь, конечно, не обошлось, но их было в разы меньше, чем
если бы мы бились без наших духов. Число погибших можно было ещё уменьшить, если б
мои химеры могли действовать в узких проходах корабля. Хотя и они не остались без
дела — на одной из самых просторных палуб нас ждал капитан с магом и наиболее
боеспособной частью команды.

Ветераны пиратов хотели дать нам жаркий бой. Ага, наивные Саргонские чукчи, кто же
им даст разгуляться. Я выпустил вперёд химер. Вот тут уже они развернулись по
полной, да и что им мог противопоставить один единственный маг, хоть он изо всех
сил и пытался. Даже поставил магический щит и успел заклинанием остановить одну
химеру. Зато другая, перепрыгнув первую линию бойцов, разбила магический щит,
правда, при этом он почему-то взорвался и оглушил химеру. Она упала безвольной
тушкой, как и часть саргонских бойцов.

А вот третья бестия уже добралась до тушки мага и сделала из одного целого два
половинчатых. Да и капитаном закусила. После такой демонстрации силы саргонснкие
бойцы быстро согласились на моё шикарное компромиссное предложение. Заключалось оно
в следующем: с оружием, но без ценных вещей, они садятся на лодки и гребут отсюда
подальше, а нам достаётся всё без лишнего шума и кровопускания. В качестве
альтернативы — продолжение честного боя с химерами.

Они согласились, убрали оружие и по-одному подходили к нашим бойцам. Те быстро

проводили ревизию на наличие ценностей и провожали на лодку. Параллельно шла
экспресс-перегрузка как провианта, так и особо ценного имущества. Каждый из нас
понимал, что от порта и от предполагаемой погони мы ещё недостаточно далеко ушли.
Это ещё и странно, что её нет до сих пор. Помимо прочего мы освободили наших
соотечественников. Остальных мы просто отпустили и предоставили самим себе, как-
нибудь догребут до берега.

К сожалению, трофейное судно пришлось бросить, без вёсел и руля, что уничтожили
духи шамана, оно становится для нас балластом. Хотя на борту и был запас примерно в
треть от нужного количества вёсел, и руль при желании можно починить, но на всё это
требуется время. Да и тогда мы не сможем быстрее двигаться, гребцов-то будет втрое
меньше. Лучше потесниться, забрать соотечественников на черепаху, и грести прочь
полным ходом.

Наша морская черепашка не резиновая и не может вместить всех желающих, да и для

трофеев нужно место. Мы всё-таки не альтруисты, что творят добро ради добра и мира
во всём мире. Мы прагматичный народ, если и идём на поводу у сердца, то всё равно
из меркантильных соображений. А наши — они и в Африке наши, во-первых грех не
помочь своим, а во-вторых, в качестве бонуса, они уж точно веслом владеют, а это
основной наш двигатель. Гномы, при всей своей гениальности и мастеровитости, не
любили мачты и, соответственно, убрали их из первоначальной конструкции, а без мачт
не бывает парусов.

Селёдкой в бочке мы почувствовали себя довольно-таки скоро и я перебрался на крышу,

подальше от людей и трофеев. Добыча была размещена буквально всюду, а не только в
набитом трюме. Я удивляюсь грузоподъёмности нашего судна: сколько в него не грузи,
оно всё ещё на плаву, хотя и порядочно просело. Пользуясь случаем, я собрал наш
командный состав на просторе крыши, уложив на шипы столешницу от стола. Нигде
больше нам не нашлось бы места устроить совещание, всё свободное от припасов и
ценностей пространство было занято командой или ранеными. Да и на крыше мы были
далеко не одиноки, пришлось приказать всем посторонним переместиться на другой
конец черепахи. В общем, о свободном месте можно было лишь мечтать.

Пока более опытные моряки определялись с нашим местоположением, я делал умное лицо.
А сам рассматривал незаметно орочьего шамана, тот лежал далеко на крыше и занимался
медитацией. Тут было на что посмотреть: я всё думал, где он прячет духов, честно
говоря, уже решил было, что он их разместил в костях собственного тела. Ан нет,
разгадка была до безобразия проста. Этот северный орочий шаман, поступил как какой-
нибудь африканский зулус — он вшил себе под кожу кости-хранилища духов. По-моему,
оригинально, ведь если я не ошибаюсь, ему так и легче их подпитывать энергией, и
всегда все его духи при нём, не потеряешь.

А сам начал поневоле сравнивать его и себя, и пришёл к выводу, что у нас с ним
немного разные весовые категории. Мои духи по классу сильнее и, если так можно
сказать, они универсальные, но у него их в разы больше и все специализированные,
под определённые задачи. Черепахи у него разбивали строй и были бронированные,
крабы — бойцы, а вот пара десятков птичек уже специализировались на бой с магами.
Такой набор духов был обусловлен тем, что ему чаще приходилось сражаться в условиях
морского боя и они по умолчанию должны уметь плавать или летать. Зато мои могут
рвать, они хоть и не столь многочисленные, зато уж точно на порядок сильней. Как я
уже говорил, изначальная сила духа зависит от силы и мастерства заклинателя,
помноженных на мощь существа, из которого создают духа. В моём конкретном случае
сила исходных животных превышала кривизну рук создателя.

Хотя не всё так плохо, я видел не много шаманов, но из тех, что встречались мне,
никто не мог похвастаться такими духами, как у меня. Единственное, чего не хватает,
это их количество. Это магам хорошо, их сила зависит лишь от наличия маны, которая
генерируется. И после боя они, раз восстановившись, снова при всех своих силах. А
вот наша сила зависит от духов, которые, после их уничтожения, автоматически не
восстанавливаются, приходится заморачиваться делать себе новых.

— Я знаю, почему нас никто не преследует, — отвлёк меня от раздумий Карамба.

— Ну, и я знаю, что тут такого секретного. Они нас боятся! — уверенно произнёс
Толстяк.

— Нам, когда выходили в море, надо было сворачивать влево, а мы повернули

совершенно в другую сторону и сейчас плывём в противоположном направлении, —
продолжил Карамба, проигнорировав высказывание Толстого.

— Так надо просто развернутся и плыть обратно, — высказался толстяк с умным видом.

— Ага, а тебя не смущает, что нам придётся снова пройти мимо порта, где мы хорошо
так пошумели и, даю зуб морского дьявола, там нам будут очень рады. Мы не можем
надеяться даже на то, что проскочим под покровом ночи. Если нам и повезёт, мы
минуем порт, то утром на наши поиски выйдет очередной десяток судов — не нам с ними
тягаться в скорости. В общем, там нас рано или поздно пустят на корм рыбам.

— А как они нас заметят, если нам повезёт и мы пройдем под покровом ночи? — не
унимался толстяк.

— Рыбаки, они в море всегда, в любое время суток, а у нас не та команда, что может
обойти места лова мористее, первый же небольшой шторм нас потопит.

— Ты скажи, что конкретно нам делать, капитан? — спросил я его, заодно скинув всё
управление кораблём.

— А что, он теперь, получается, самый главный? — спросил толстяк с недоумением.

— Не, он пока капитан судна, но я всё ещё адмирал нашего флота, — ответил я ему и,
не удержавшись, щёлкнул по кончику носа.

— А, ну тогда всё ясно и понятно, — ответил толстяк, ни капли не обидевшись на мой

щелчок.

— Так что ты посоветуешь? Давай, излагай, ну, а потом мы посоветуемся и я решу! —

уж что-что, но я не собирался перекладывать решения такого рода на других, от
планирования зависит в первую очередь целостность моей шкурки.

Глава 12. Тортилла, или берегись морской черепахи

Решено было пока иди в том же направлении, пока не найдем источник пресной воды, да
и сам кораблик надо бы на мелководье осмотреть на наличие повреждений. Хоть воды в
трюме нет ни капли, но это не значит что после пары таранных ударов он сможет
выдержать шторм. У духа хранителя судна, к сожалению, не спросишь “где у тебя бо-
бо”, он просто не поймёт. У них нет понятия “больно”, оно у них заменено чем-то
другим, что на словах не объяснишь, только подсознанием сможешь понимать.

***

Два дня мы двигались в тишине и спокойствии, если не считать пары драк за лучшее
место, одного такого задиру я лично выкинул за борт и пожелал ему удачи. Может и
жёстко, даже скорее всего жестоко, но чёрт побери, если не пресечь такое, то потом
будет намного хуже. Да и хреновый из меня оратор, что лишь словом может всех
объединить, воодушевить и заставить слушаться. Для меня больше подходит метод кнута
и пинка, ну, и призрак пряника на горизонте.

Решил, чтобы народу не лезли всякие глупости в голову, что абсолютно все должны
постичь искусство педалиста и уметь крутить колёса строго по команде и с
определённой скоростью. И вдобавок освоить синхронную греблю. Те, кто не выказывал
рвения, рисковал огрести по полной от своих командиров, которые огребали,
соответственно, уже от меня. С такой постановкой субординации десятники тренировали
свои звенья на совесть.

Но тишь да гладь не продержались долго, в одно солнечное утро мы увидели устье

реки, метров пятьдесят шириной. Карамба тут же предложил осторожно войти в неё,
чтобы на мелководье он мог осмотреть днище корабля. Заодно была возможность
пополнить запасы пресной воды. Сказано-сделано, медленно, но верно мы зашли в
фарватер реки и пристали почти вплотную к резко обрывающемуся в глубину берегу.

Причалить мы успели, и даже заполнили все ёмкости пресной водой, которую брали не
из речки, а из ключа, что был недалеко от берега и впадал в русло. Вот, значит,
сидим себе на бережочке, никого не трогаем, а тут нате вам, те, кого никак не
ждали, нарисовались, хрен сотрёшь.

— Это боевой корабли с тремя рядами вёсел, на двух сидят по два гребца, на одном —
один, всего пять. Число весел в одном ряду доходить до двадцати пяти, длина около
сорока пяти метров метров, ширина шесть метров, осадка двух с половиной метра,
экипаж двестипедесят человек, это с гребцами. Вооружены восемью камнемётами, и
имеют по три сотни бойцов. — выдал Карамба как по писаному, смотря на корабли что
разворачивались ещё вдалеке.

— А это на все три корабля? — дрогнувшим голосом спросил Ворчун.

— Не, на каждом! — ответил шаман, разминая плечи и скидывая с себя рубашку.

— Ну, не так всё страшно, их всего в два раза больше, чем нас, порвём и даже не
запыхаемся! — уверенно произнёс Толстяк.

— Нет, толстый, тут ты не прав. Во-первых, на веслах не рабы, да и бойцы там не

чета стражникам или простым морякам, что мы гоняли по городу и порту. Там воины,
что не раз брали на абордаж другие корабли, каждый из них стоит трёх, а то и
намного больше городских шавок, — на секунду задумавшись, Карамба продолжил. — Уйти
мы не сможем, эти суда в разы быстрее нашей черепахи. Мы можем её бросить и
попробовать уйти по берегу, ну, или как вариант дать бой!
— Всем на борт! — крикнул я тем, кто ещё находился на суше. — Карамба, я правильно
понял, что у нас осадка судна меньше, а это позволит нам дальше уйти по реке? Тем
более, что наша черепашка педальная, и сможет двигаться там, где они не шевельнут
вёслами из-за узости берега? — поинтересовался я у нашего капитана.

— Да, но что это нам даст? — удивлённо поинтересовался он. — Они перекрывают устье…

— А мы и не будем возвращаться тем же путём! Поднимемся как можно выше по реке, до

какой-нибудь дороги, ну, а там волоком обогнём их и снова в море. Наша черепаха
как-никак на колёсах, ну а дальше: три солдата из стройбата заменяют экскаватор.

— Я не знаю ни эскуватор, ни страну такую стройбат, но попробовать можно. Если что,

нам ничего не мешает бросить корабль в любом другом месте, — высказался Карамба, а
сам любовно поглаживал корпус корабля.

Заняв место на крыше, на самом носу, я вместе с другими старательно всматривался в

слегка мутные воды реки, в надежде увидеть мель и успеть её обойти. Медленно
двигаться мы не могли себе позволить, поэтому гребцы изо всех сил налегали на
вёсла, а смена педалистов крутила колёса, взбивая пену за бортом. Наши
преследователи спешили за нами, набирая скорость. Не, ну что за жизнь у меня такая,
я постоянно от кого-то бегу и куда-то спешу, а в перерывах развлекаюсь боями. А как
хочется завалиться в бордель, напиться и поразвлекаться. Я, чёрт побери, молодой
орк, мне секса хочется, а не только пускать кровь врагам.

— Боже, если выберусь, клянусь, что брошу пить и каждый день буду ходить в храм
молиться! — произнёс один из освобождённых рабов, отвлекая меня от размышлений.

— Не, я не понял, ты сейчас угрожал своему богу? — спросил я, оглянувшись и увидев

у многих в глазах страх и безысходность, которой заражали освобождённые гребцы моих
бойцов. — По мне, это звучало как угроза: “если ты меня спасёшь, я тебе все уши
прожужжу своими молитвами”. Неправильно ты молишься, так тебя бог сам постарается
быстрее пристукнуть, — заметил я, похлопав его по спине. — Вот как надо: “Боже,
если я выберусь, обещаю настругать десятка два новых последователей и поднимать в
твою честь каждый третий кубок с бражкой”, — произнёс я так, чтобы услышало как
можно больше народа.

— Согласен с командиром, вот это молитва так молитва, и её будет приятно услышать
любому богу. Осталось найти жинку, что сможет тебе столько детишек народить, — со
смехом произнёс один из моих бойцов.

— Не надо на меня навешивать лишнее, про женитьбу я ни слова не говорил, — после

моих слов над рекой прокатился смех бойцов, разгоняя страх и упаднический настрой,
а у людей в глазах появилось желание жить дальше.

— Мель по курсу!!! — раздался панический крик одного из воинов. Он в отличие от нас

не сводил взгляда с воды, но всё равно на такой скорости прозевал искомое.

В следующую секунду случился удар и толчок чуть не поскидывал бойцов с крыши в

воду. Но на удивление Тортилла не зарылась брюхом в песок, а продолжила двигаться,
выезжая на мель, что тянулась посреди реки. Гребные колёса, на лопастях которых
были набиты гномами по два широких обода, сейчас работали как колёса какой-нибудь
телеги.

— Первая пара гребцов, вёсла сушить! Остальным грести, педалистам налечь, — отдал я
команду, чтобы гребцы вёсла не переломали.

Затем лишь следил и командовал гребцам, чтобы и они вёсла постепенно поднимали, по
мере того, как наша черепаха выезжала на мель. Командовать я командовал, а сам про
себя мысленно молил черепашку: “Давай милая, только не застрянь”. Мои команды
повторяли десятники, вышколенные и приученные сначала выполнять команду командира,
а потом только думать, что он там командовал. Небольшой островок, который почти не
было видно из-под воды, мы благополучно переехали.

— Что вы так удивлённо смотрите? Это же морская черепаха, чёрт возьми, а они, как
известно, не только плавают, но и по земле ползают! — произнёс я, как будто всё так
и было задумано.

— Ага, мы так и поняли. Подумаешь, корабль по земле ползёт, здесь нет ничего
необычного! — с нотками ехидства пробормотал Ворчун.

— А у них так не получится?! — поинтересовался Толстый, показывая на судно, что

почти нас догнало.

— Не, у них так не выйдет, — с пренебрежительной ухмылкой ответил Ворчун. — Они

нормальные, у них и корабли такие же, а вот мы ненормальные. Лишь мы способны
ворваться во вражеский город и не грабить, а положить золото на хранение, как мы
поступили совсем недавно. Или попить кваску и булочек пожевать, что мы сделали при
предыдущем штурме. Лишь мы можем захватить корабль, выйти в море, не имея команды,
и учится управлять под свист стрел и попытки взять нас на абордаж. Или захватить
другой корабль ради провианта и попутно набрать ещё людей на переполненную лоханку.
Ай!! — вскочил старик, словно его кто-то в задницу ужалил. — Да, и ещё только у нас
корабль может обижаться и кусаться, — проворчал он, потирая пятую точку.

— Да, мы лучшие из лучших, у нас лучший командир, а у него лучшие бойцы и лучший
корабль! — гордо произнёс толстяк.

— Ну, пусть будет так, — согласился Ворчун, но на лице его явно было написано
совсем другое. — Главное верить, а вера таких ты сделает то, что не могут сделать
такие, как я, — добавил он со вздохом.

Когда судно благополучно перебралось на другую сторону мели, я решил дать бой. Не
хотелось оставлять за собой никого, кто мог догнать и накостылять.

“Педалисты по правому борту. Стоп!” — выкрикнул я, стоя на крыше, и следующими

командами я вывел Тортиллу на пологий берег, по которому она смогла подняться.
Отъехав подальше, наше судно скрылось за небольшим леском, а там я приказал
остановиться. Там мы занялись переоборудованием черепахи, а именно — установкой БТР
на крыше. В трюме остался лишь одна из пяти повозок, что мы загоняли на борт. Я не
хочу вспоминать, как мы корячились, когда их затаскивали на крышу, имея лишь
дохрена народу, а из инструментов — небольшой набор корабельного плотника и
матерные слова. Установили в виде четырёх башенок, по две на носу и корме. Я
поначалу пожалел о своей идее, но ничего, как оказалось, нам не впервой делать то,
что в принципе невозможно без спецоборудования, на голом энтузиасте.

— Ворчун, на тебе арбалетчики и их заряжающие. Размещайтесь в дотах на крыше.

— Доты, я так понимаю, это телеги, что ты БТРами называл?

— Угадал! А терь арбалеты в зубы и на крышу! Седой, бери оставшихся, встанете с

арбалетами в две линии по три ряда за откидными щитами, перед абордажниками. Один
бьёт с колена, второй стоя, ну а третий из положения лёжа. Сначала одна линия,
потом уматываете, работает вторая линия. По команде все должны убраться с дороги, и
дальше дело за морским десантом в виде орочьих морд. Шаман, твоя задача: второй
корабль, делай что хочешь, но чтобы он не подошёл к нам, пока мы не разберёмся с
первым. Да, и ещё, народ, помним про первое правило!

— Мёртвые пленных не берут!!! — дружно взревели они.

— Не угадали, первое правило: не сдыхать! Нечего экономить деньги Ворчуна, чем
больше нас выживет, тем больше он потратит, — произнёс я, похлопав Ворчуна по
спине.

— Да с вами хрен разбогатеешь и хрен сдохнешь. Придётся вечно в вашей компании

грязь дорог месить, — буркнул старик.

— Запевай, нехай знают, что мёртвые идут, — и затянул песню, что подхватили сотни
глоток.

Командир снова в пекло ведёт,

Лучше смерть чем железо оков.

Но пока легиона наш идёт,

По могилам друзей и врагов.

(автор текста Сергей Суворов)

Развернувшись, мы выкатили на берег, где один корабль прочно сел на мель, а другой
пытался его стянуть. Не стали им мешать и занялись третьим. Пока наша черепаха
необратимо сближалась с вражеским кораблем, наши арбалетчики косили всех на борту.
Гномьи арбалеты — это просто чудо, каждый второй болт просто прошивал щиты и
впивался в плоть воинов, да и моряков не обделяли вниманием. Но особое внимание
было направлено на трёх магов, капитана и всех кто был рядом с ними. Их утыкали
словно ёжиков, залпа четыре досталось им персонально. Первыми двумя выкосили тех,
кто их щитами прикрывал, ну а остальное уже досталось элите. Да и зачем раздавать
команды и пытатся магичить, оно им не надо, всё равно бесполезно.

Въехали в борт судна, как бы странно это ни звучало, но по факту это так, поскольку
разгонялись на колёсном ходу. Затем опустились абордажные трапы и в дело вступили
стрелки Седого. Первый залп дали те, кто лежал на палубе, они били практически в
упор по ногам щитоносцев. Затем уже разрядили арбалеты второй и третий ряды,
прошлись по оставшимся без защиты копейщикам, выкосив первые ряды. После того, как
они сделали залп, разошлись в стороны, открывая вторую линию. Стоявшие в ней бойцы
проделал почти то же самое, выбивая тех, кто ещё выжил в центре построения.

А затем уже преступили к веселью орки и мои духи. Что химеры, что орки прекрасно
подходят для ближнего боя, сея панику и разрушения. Первыми попрыгали за борт
моряки, а за ними уже и воины. Честно, я так же бы сделал на их месте, десятники с
вражеского корабля решили тактически отступить и грех их в этом винить. Они ничего
не могли сделать, орки сами по себе тяжёлые противники, их надо встречать плотным
строем, который является отличной мишенью для арбалетчиков. Стрелки косили пиратов,
находясь мало того, что на возвышении, так ещё и в укрытии.

“Поджигаем!“, рявкнул я, когда палуба была очищена, а оставшиеся в живых выбирались

на противоположный берег или засели в трюме. Кораблик загорался неохотно, но
постепенно пламя набирало силу, да и некому его было гасить. Всех тех, кто пытался
бороться с огнём, расстреливали арбалетчики, в целях экономии болтов не трогая тех,
кто просто пытался спастись. Уходя, мы развернули горящий корабль немного боком,
перегородив фарватер реки. А когда судно затонуло, спокойно уплыли, на прощанье
помахав тем, кто находился на оставшихся двух галерах. Хотя и им, пусть совсем
немного, но досталось: духи черепах в компании с крабами разнесли в щепки рули и
часть вёсел где сломали, а где и просто повырывали из рук гребцов. Всё, что падало
в воду, подхватывало и уносило течение.

Я понаблюдал за работой профессионального морского шамана: он внимательно

отслеживал действия своих духов и почти всё время они у него прятались в толще
речной воды. Потому маги и лучники с вражеского корабля почти ничего не могли
сделать. Вода принимала на себя все заклинания, что предназначались духам. Да и
стрелы теряли свою убойную мощь в воде. Не, духам, конечно, тоже досталось на
орехи, но безвозвратных потерь среди них не было.

Выйдя в море, мы снова поплыли в неведомые дали, задержавшись немного в устье реки.
Карамба предложил оставить небольшой, но мерзопакостный сюрприз. Мы посовещались и
я решил что идея неплохая. Для сего дела срубили несколько подходящих стволов,
естественно, пообтесав от веток и сучьев. Затем заострили и вбили в дно под углом,
так, чтобы судно, которое будет выходить из реки в море, неизбежно налетело на них,
открывая доступ водичке к своим трюмам. Ну, а дальше, я думаю, ваше воображение
дорисует, что случится с судном и как будут бегать по палубе испуганные пассажиры.
Хотя тут до берега не то что доплыть, доплюнуть можно.

Архипелаг свободы

Решили добраться до архипелага свободы, иначе — пиратских островов, родины Карамбы,

где каждый с рождения знал, что заниматься пиратством выгоднее, чем пасти овец или
возделывать землю. Путь до новой нашей цели прошёл без особых приключений, всего
пару раз брали торговые кораблики на абордаж и проводили инспекцию трюмов. Брали
лишь еду, воду и драгметаллы. А когда провианта нам должно было хватить до крайних
островов архипелага, повернули в открытое море, ориентируясь по компасу да звёздам,
которым, по моему мнению, можно было верить лишь в исключительных случаях. Но мы
добрались до места назначения, не благодаря перечисленным выше навигационным
хитростям, а вопреки.

Порт принял нас без особых возражений, несколько встречных эскадр, иной раз
состоящих из десятка судов, мы прошли без проблем. Карамба был достаточно известен,
и благодаря его былой славе у нас не было трудностей с идентификацией. Корабли
местных не выделялись особой конструкцией, тут тебе ни башен, ни крыш от дождя и
стрел, простые сужающиеся к килю скоростные корпуса с одной, редко с двумя мачтами,
ну, и вёсла, куда без них. Местные пираты ориентируются на скорость, манёвренность
и небольшую осадку. На охоту в морских просторах выходят не по-одному, а небольшими
флотилиями, но зачастую могут собираться в более крупные отряды из нескольких
десятков кораблей. Так сказать, морские волки, что стаей загоняют свою жертву. А в
случае неприятностей могут уйти классическим веером в разные стороны.

Хотя, по словам того же Карамбы, мало кто может разогнать такую флотилию, только
лишь военные эскадры. Да и те чаще меряются силами с более опасными противниками —
специфика морского образа жизни. Но что мне бросилось в глаза: ни он, ни его люди
не требовали лишней крови на атакуемых кораблях, убивали только тех, кто хотел
сражаться, и не трогали бросивших оружие. На захваченных судах ограничивались лишь
ограблением их трюмов, в отличие от тех же Саргонцев, что могли и экипаж захватить,
а потом продать на каком-нибудь невольничьем рынке.

Карамба уверенно вёл нас среди многочисленных островов, мелей и даже рифов, которых
было не то что много, а, скажем так, дохрена и ещё немножко. Все острова отличались
явно гористой местностью, но скудной растительностью. На некоторых нет-нет и
мелькали небольшие поселения аборигенов, с неотъемлемой пристанью и кораблями у
причалов. Море для них не только кормилец, но и аналог автострады. Суда всех
размеров сновали между островов, спеша по своим делам, но лишний раз к нам никто не
подплывал, предпочитая разминуться на безопасном расстоянии.

Так постепенно, за четыре дня маневрирования среди местных островов, мы и добрались

до одного из городов-портов архипелага. Если честно, я ожидал порт вроде тех, что
показывают в фильмах про пиратов. Знаете, где везде грязь и валяются или бродят
пьяные пираты при дамах с низкой социальной ответственностью. И всё это среди
отребья, периодически выясняющего отношения с помощью колющих и режущих предметов.
А в реальности оказалось всё по-другому. Не, район пьяных фонарей был, где пили и
предавались плотским утехам, и всё выглядело, как в кино. Но в том-то и дело, что
район, а не весь город.

Остальная часть населённого пункта ничем особым не отличалась от других виденных

мной городов этого мира, хотя небольшие особенности и были, как в архитектуре, так
и в местных жителях. А вот толпы пьяных моряков всех мастей и национальностей не
валялись под каждой стенкой. По улицам все разгуливали без оружия, кроме капитанов
и высших офицеров, за сим следили не дремлющим оком местные стражи порядка. Им
здесь, видите ли, не нужны лишние трупы, а нужна репутация тихого и спокойного
места, где тебя не ограбят и не прирежут в переулках.

Отступление: на встрече послов под сенью вековых деревьев

— Наш император просил передать вам, — произнёс Саргонский посол, гордо держа
голову, — что ваша блестящая операция провалилась несмотря на великолепное
планирование и подготовку. Вы всё рассчитали и организовали, но наши некроманты
смогли увидеть последний час жизни нашего принца, где он пирует в компании одного
из именитых представителей вашего народа, и других участников. — Сделав небольшую
паузу, он продолжил. — Они увидели, как в самый разгар веселья врываются орки и
всех убивают без жалости, в том числе ваших соотечественников. Но вы просчитались
лишь в двух моментах. Мы не наивные дети и наши шпионы есть во многих городах, мы
контролируем обстановку. Так вот, первая ошибка: нам известно, какие представители
вашего народа должны были составить компанию принцу. Вы всех их приговорили к
смерти за различные прегрешения, одного даже за проигранное сражение тому самому
орку, которому вы намеревались приписать убийство.

— Вторая ваша ошибка, — и посол обвел всех взглядом. — Вторая ваша ошибка в том,
что этот самый орк со своими людьми даже не проходил по той улице, где вы, именно
вы учинили расправу над членом правящего рода. В связи с вышеперечисленным мы
объявляем вашему народу войну, но нам в отличие от вас известно слово “честь”, и мы
не ударили в спину. Впрочем, война будет вестись на уничтожение, мы не будем брать
в плен ни одного представителя вашей расы. До тех пор, пока вы самолично не
повесите ваших наследников, — и указал пальцем на трёх представителей первых
кланов. — Ибо, как гласит древний закон, за кровь надо платить кровью. — объявил
посол, гордо держа голову, поскольку знал, что их всех убьют, жестоко убьют. — Да,
и ещё наш правитель разослал копию этого послания и пообещал всем, кто будет
участвовать, неприкосновенность на море от наших кораблей во время войны и в
течение десяти лет после неё. А также по три золотых за каждую голову
представителей вашей расы, независимо от пола и возраста.

— Мы услышали, и вы знаете, что ожидает лично вас за подобную дерзость, — ответил

один из трёх эльфов, сидевших в массивных креслах.

— Ваш палач, несомненно, ждёт, но не дождётся. Мы знали, на что идём, и уже приняли
меры, чтобы не доставить вам удовольствие от пыток.
Глава 13

Народ отрывался с душой и размахом, стремясь смыть алкоголем все свои страхи и
переживания. Да просто радуясь тому факту, что живы. Пока бойцы гуляли, офицерскому
составу было не до веселья, нам столько всего нужно было сделать. Кораблик нуждался
в ревизии, требовалась починка почти всего судна. У меня такое ощущение, что я плыл
в компании вандалов. Они умудрились от усердия расщепить все лопасти вёсел, ударяя
их друг о друга во время гребли. А некоторые и вовсе сломали.

Ё-П-Р-С-Т и другие буквы алфавита, вот скажите, как можно переломить веретено
весла, когда оно от двадцати сантиметров у уключины до десяти у лопасти в диаметре?
Я ж говорю, у орков дури дохрена, а мозгов нихрена. Да и у педального механизма
были явные нелады. Я молчу, что металлические валы были погнуты не один раз, но как
надо было постараться, чтобы стальные пластины педалей согнуть. Остальное тоже
нуждалось в ремонте и покраске.

Также нужно было найти ещё как минимум одно судно, для более комфортного размещения
отрядов, и нанять настоящих моряков, что море увидели не без году неделю назад. Да
обменять трофеи на всё, что нам необходимо, по приемлемым ценам, а это оказалось
куда сложней, чем брать на абордаж вражеские суда. Местные искренне считали, что мы
просто обязаны продавать трофеи подешевле, а лучше отдать даром, покупать же
следовало, естественно, подороже.

В общем крутились, торговались, спорили и договаривались, пока другие отрывались и

развлекались. Вот тебе и сладкая доля капитанская, хлебнув её сполна, я понял, что
нихрена она не радует, и даже близко не отсвечивает тем, что я представлял. Я то,
наивный, считал, что по прибытии смогу хоть немного расслабиться и отдохнуть, а по
факту хрен тут посидишь спокойно, столько надо всего решить и обо всём подумать.

Но, как говориться, сколько верёвочке не виться, а конец однозначно подкрадётся.

Так и мы постепенно всё утрясли, и вроде обо всём позаботились. Да так, что мало
точно никому не покажется, я совершенно серьёзно. В начале ни один из капитанов не
хотел с нами связываться, дескать, наша авантюра дермецом попахивает, а всё из-за
того, что нам предстояло пройти узкий пролив, который был перекрыт морским городом-
крепостью.

Каждое судно, проплывая мимо, подставляло свои борта онаграм и катапультам, да и

другим метательным машинам, что придумали братья наши по разуму для уничтожения
себе подобных. Это не считая морских кораблей, что с радостью догонят и потопят, не
забыв ограбить, всех мимо проплывающих, если они, конечно, хотя бы условно не
дружественные. В нашем случае мы категорически не дружественные, напротив, явные
враги, да и сами местные пираты подлежат ограблению и затоплению, а кораблики
конфискации и перепродаже.

Но я такой неправильный орк, что и поступает неправильно, и действует не по законам

логики. Я, недолго думая, предложил сам город ограбить и сжечь к чертям собачьим.
Моё предложение сначала вызвало лишь улыбки и сомнение в моей умственной
дееспособности. Дескать, там на два дня пути скалы и обрывистые берега. А штурм с
моря уже не раз успешно отражался городом и ни одному флоту ещё ни разу не
удавалось взять приступом береговые укрепления.

Пришлось показывать им мастер-класс: наше нововведение в мореходное дело, а именно

— ползущий по суше корабль-черепаху и штурм с неё местной стены. А что, по моему
оригинально, а самое главное — неожиданно, причём для всех. В итоге я, подбив
капитанов нескольких мелких флотилий на небольшую операцию, решил провести
генеральную репетицию штурма укреплений этаким нехитрым способом. А что, заодно
всем показать, что мы круты и сильны, и что сей способ — не пустое сотрясание
воздуха, а вполне реальный вариант штурма укреплений.

До выбранного на роль жертвы города мы добирались почти месяц. Тут первый

попавшийся не подойдёт, очень важно было соблюсти баланс. Сам город должен быть не
сильно большой, но и не деревней, обнесённой деревянным забором. В общем, таким,
чтобы мы могли впечатлить добычей и при этом не расшибить носы и другие части тел
об его защитников. А то весело получится: на стену забраться-то забрались, а
местный гарнизон взял и показал нам кузькину мать, намяв бока, а это, естественно,
не есть хорошо. Когда мы бьем, это правильно, а когда нас — такого и за деньги не
надо.

Город, которому предстояло сыграть роль жертвенного агнца, располагался не на самом

берегу, а немного вглубь. Я думаю, что никто из местных не мог ожидать от морской
братии такой наглости и безрасутва, как штурм сего поселения. Не, сам городок ничем
таким особым не выделялся, если, конечно, не считать, что он располагался всего в
двух днях от столицы небольшого королевства.

По моему плану, наш флот должен был подойти к берегу и высадить десант и нашу
черепаху, оставив на берегу суда под небольшой охраной. Естественно, замаскировав.
Спешенным пиратам только и нужно было, что скоренько подобраться к городу,
произвести штурм и желательно в тот же день быстренько вернуться на кораблики.
Чтобы шустро с честно награбленным добром скрыться от возмездия местных.

Вы не подумайте господа, что я в пираты подался, которые грабят всех без разбора.
Не, я честный буканир и граблю лишь тех, кто официально поддерживает врагов моего
императора. А местный владыка предоставлял своих бойцов эльфийским властителям для
штурма имперских городов и порабощения имперских жителей. А всякие доводы, что их
заставили и если бы они не согласились, то вся мощь леса обрушилась на их города и
сёла, меня не волнует. Наша операция шла под кодовым названием “Назвался груздем —
не плачь”. Да и грабить под громкие лозунги легче, вроде как не грабим, а несём
возмездие за униженных и ограбленных жителей империи.

***

К городу мы подобрались по плану, но нас встретили во всеоружии: закрытыми воротами

и бойцами на стенах. Если честно, на внезапный штурм никто и не рассчитывал. Не,
если б была у нас конница, то можно пытаться отлавливать местных, не дав им
сообщить радостной вести о приближении ревизоров, то есть нас. Ну, а так мы сделаем
им сюрпрайз, я сомневаюсь, что за укреплениями сейчас находится много
профессиональных бойцов.

Этот город стоял далеко от границ, да и под боком столица, что вроде как
гарантировало безопасность. Так что на стенах в основном ополчение, которое смотрит
на нас с ужасом и паникой. А как ещё они могут смотреть на корабль, что под градом
стрел спокойно этак ползёт вплотную к стенам. Но мало того, что он сам ползёт, так
и ещё огрызается, собирая кровавую дань с тех, кому не повезло оказаться на
крепостной стене.

На крыше Тортиллы мы снова укрепили наши БТР, слегка их модернизировав и соединив.

Установили так, чтобы они смогли, когда мы приблизимся к стенам, по крыше Черепахи
скатиться вплотную к крепостным стенам. Таким образом мы получим максимальный
комфорт и защиту для штурмующих. Коих набилось в импровизированные штурмботы, как
селёдки в бочку. Вы только не спрашивайте, как мы БТРы наверх затаскивали, если не
хотите услышать крайне крепких слов в ответ. Пока мы поднимали телеги, пролилось
немало пота и крови, прозвучала не одна сотня матерных выражений. И это притом, что
уже имели опыт.

Я не думал, что мы сможем добраться до города, были мысли, что просто не докатимся
от перегруженности судна, застряв в какой-нибудь ямке. Но добротный, а самое
главное, широкий и ровненький как стол торговый тракт обеспечил нам отличный путь к
городу. И мы спокойно, со скоростью беременной черепахи, что скрипела, но ползла к
цели, добрались до крепостной стены.

Защитники честно пытались нас остановить ещё на подходе, обстреливая из всего, что
только было у них под рукой. И даже сделали было вылазку, но и мы не лаптями щи
хлебаем, и наваляли им по щам. Вышедших из города мы расстреляли из арбалетов, как
впрочем и всех, кто находился на стенах. Надо будет не забыть сказать спасибо
спонсорам, представивших эти убойные машинки, они не раз нас выручали в трудную
минуту.

Высадка на стены на удивление прошла спокойно. Наши арбалетчики выкосили всех кто
находился за зубцами, и тех немногих, кто спешил к месту швартовки, если так можно
сказать. Ну, а дальше уже было дело техники: и пираты, и мои бойцы показали местным
класс в рукопашной схватке. Наглядно продемонстрировав, насколько морские волки
превосходят сухопутных крыс в рубке и шинковке себе подобных. Особенно, когда
вторые не хотят сражаться и норовят сбежать.

Так что город быстро пал к нашим ногам. Не скрою, не весь. Было довольно много
мест, которые мы не стали штурмовать из-за того, что там закрылись довольно-таки
много людей с колющими и режущими предметами. Это резиденция местного правителя, и
тюрьма с банком за компанию. Да и того, что было вокруг нас, с лихвой хватило нам
грабить и брать лишь особо ценные трофеи. Благо, богатых и очень богатых домов было
в предостаточном количестве, что позволило нам не лезть на центральные укрепления и
грабить простых горожан.

Так что ценными трофеями мы себя обеспечили в таком количестве, что даже
сортировали их не один раз, выбирая побогаче. И то, пришлось местных попросить о
помощи с доставкой добычи и моей Тортилы к месту стоянки наших кораблей. На всё про
всё у нас ушло менее суток, в обед начали штурм, а с первыми лучами солнца мы уже
покидали сие гостеприимное место. Для удобства транспортировки мы всё ценное
загрузили в Морскую Черепаху, а из местных я сделал бурлаков. Банально заставили их
тащить Тортилу с помощью канатов.

Что меня удивило — пиратики не спешили зверствовать и насиловать всё, что

шевелится. Ни во время штурма, ни когда грабили, то есть экспроприировали добро
богатых в наш фонд для малоимущих. А что, сколько мы ни имеем — нам всё мало, вот и
получается, что мы малоимущие.

Они так деловито грабили, что больше уделяли внимание поиску ценностей, чем
задиранию юбок у правительниц прекрасного пола. А тех, кто всё же захотел
сладенького, без лишних слов лишaли половины доли, дескать, свою часть они сейчас
получают от дам. Да и пока другие занимаются делом, эти развлекаются, а значит, это
их выбор и они за него платят сами. Таких и в следующий рейд могут не взять. Как-
никак народ идёт в поход материально обогатиться, а не развлекаться, да и зачем
лишний раз озлоблять местных. А так каждый горожанин знает, что если вовремя
бросить оружие, то тебя и твою семью всего навсего ограбят, но никого не обесчестят
и не прирежут.

До берега добрались без особых проблем, там так же спокойно загрузились и вышли в
море, ну а там по волнам, по волнам, неспешно к дому пошли. Но никто расслаблялся:
хоть и не принято было грабить своих, но всегда можно нарваться на исключение из
правил, да и Саргонцы обычно не дремали. Они, правда, все как-то резко исчезли из
местных вод, что заставило береговое братство напрячься и понервничать.
Даже последний юнга делал предположения в меру своих умственных способностей и
фантазии, куда делись островные, где у них сбор и нахрена они собираются. Если они
организовали большой поход, то на кого? Все эти вопросы интересовали каждого
капитана в отдельности и всех жителей пиратской вольницы вместе взятых. Да и на
материке многим не давали спокойно спать те же самые соображения. Пираты, когда
стало известно о том, что где-то Срагонцы собираются в кулак, вспомнили все как
один, что они являются врагом номер один для островитян, и стали стекаться в
главный порт — готовиться к гостям.

Саргонцы не заставили себя долго ждать и появились, но не всей флотилией, а всего-

навсего одним кораблем. Да и приплыл не кто-нибудь а сам Саргонский владыка. Он, не
вдаваясь в долгие политические танцы, в лоб предложил пиратскому бургомистру мир,
дружбу, любовь и жвачку. Заодно пригласил всех желающих поохотиться на обладателей
длинных ушей и обещал щедро платить за каждое правое ухо золотом.

Под шумок разборок и бурных движений, мои планы по захвату города, что перекрывал
выход из этих вод в дальние морские просторы, накрылся медным тазом. Его тупо
разрушили Саргонцы, но, в принципе, я на них не в обиде. Как впрочем и они на меня,
у них нашлись на данный момент более важные дела, чем моя скромная персона. Я
опасался мести за потопленный мной корабль, но, как оказалось, зря. Дескать, ко мне
нет никаких претензий, всё было в пределах морских законов. А вот подлого убийства
они не намеревались прощать и сейчас собирали всех, кого только можно, под свои
знамёна для мести.

Учитывая, что под саргонскими знамёнами собрались морские бродяги, пираты и просто
желающие пограбить авантюристы, под удар попали все союзники и вассалы длинноухих,
как впрочем и они сами. А самым сложным для эльфов было на мой взгляд то, что они
не собираются захватывать ни земли, ни ключевые точки, а идут лишь убивать, и уже
потом грабить, то есть брать боевые трофеи. Вот появился такой флот у любого
города, вычистят всё, что можно, и уйдут откуда пришли. Вот как обороняться от
такого противника? Тут по идее надо бить по логову напавших, лишая опорной базы, но
кто будет бить и какую из баз.

Длинноухие могли бы собрать все суда в один кулак и нанести удар, но вот беда, они
ещё с империей не разобрались и все силы им нужны там, да и тёмные эльфы продолжают
безобразничать. А тут ещё и пираты объединились. Ох несладко им сейчас приходится.
Но к моему сожалению, для самих длинноухих всё это не смертельно. Пираты
безобразничают не землях их, так скажем, условно добровольных союзников. Ночные
эльфы заблокированы в своих пещерах, а диверсанты, что выходят погулять, не могут
нанести катастрофический урон. С империей сейчас шаткое-валкое, но равновесие.

Все эти сведения я собирал, где только можно, пока мою Черепаху восстанавливали
после похода. Как ни крути, её колёса не предназначены для дальнего путешествия по
суше, и тут не играет роль даже то, что колёса мы обшили медью. Эти танцы с бубнами
лишь увеличивали время жизни самого колеса. Но если припрёт, то всегда можно будет
на удивление нашим врагам выброситься на берег и тихим ходом Морской Черепахи
уползти к чертям собачьим.

В общем, в веселье по добыванию эльфийских ушей мы не принимали участия. Так, сбыли

честно награбленное, пока цены не упали в связи с массовыми опустошениями вражеских
прибрежных городов. Потом снова пришлось набиваться как селёдкам и плыть отсюда и
до дома. Сама дорога ничем особым не отличалась, если, конечно, не считать скуку,
её даже морскими баталиями пришлось разбавлять. Одиночные суда и небольшие флотилии
и морских головорезов нас не трогали, больно много было народу даже на крыше
Черепахи, что снижало наличие вероятных трофеев и повышало предполагаемую кровавую
плату за их захват. Купцы всех мастей и расцветок от нас бежали, как черти от
ладана, хотя мы не делали даже попыток их преследовать.
До границ империи мы медленно, но верно добрались. Посовещавшись, не стали
пришвартовываться в первом попавшемся городе, а направили судно сразу в морскую
столицу. Там и будем разбиратся с нашим статусом. Если кто забыл — мы вроде как
были, сказать помягче, временно задержаны в одной из крепостей, откуда нас ещё
никто не освобождал. Да и в наших рядах все побывали в плену, мы вроде как сбежали
с шумом и пылью. Отголосок нашего бегства и дальнейших приключений должен был
докатится до местных спецслужб, что следят за происходящим в стане врага. По идее,
это должно нам зачесться, а в идеале нас надо бы ещё и наградить. Но ни один из
известных мне двух миров не отличается идеальностью и, зачастую, не блещет здравым
смыслом. Так что, как оно будет, знает лишь самое умное растение на свете — хрен.

Морская столица империи

— А теперь речь скажет капитан! — произнёс Седой, когда мы пришвартовались, и все

собрались на палубе, не зная, что делать.

— Что, господа товарищи, вот мы и добрались до цели. Я не буду долго говорить. В

общем, сначала мы шли, а затем плыли, и вот мы приплыли! — выдал я речь в стиле
Чебурашки из мультика про дом друзей. — А теперь все в кабак, помянем тех, кто не
дошёл и выпьем за выживших в мёртвом легионе! — выпалил всё это и стал пробираться
к трапу.

— Дествительно, зачем лясы точить когда там нас ждёт пиво, вино. Все в кабак, я
плачу за первые три кружки каждому, — выкрикнул Ворчун.

Сойдя на берег, мы автоматически построились в боевой порядок и сметали всех, кто

оказывался у нас на пути. Так вот, сомкнув ряды, мы и добрались до первых кабаков.
Ну и начали отмечать наше прибытие. На корабле остались мои животные и духи, и
возле трапа, скинутого с плавсредства, сиротливо красовалась табличка с надписью:
“отошли надолго, когда вернемся — не знаем. На корабль не лезть, там злые духи и
голодные хищники. Всем, кто всё-таки рискнёт — вы действуете на свой страх и риск,
большое спасибо, что решили покормить животных”.

А мы пили. Не бухали, а именно пили, соблюдая культуру распития спиртного, каждая

кружка сопровождалась тостом, и каждая третья была за тех, кто не с нами. Всё честь
по чести, наливали за погибших братьев всем присутствующим. Мы пили за тех, кто
остался лежать на пройденном пути, стоя. А чтобы никто не сидел, когда мы поминали
павших, опрокидывали табуретки, и иной раз ломали их об головы условно разумных.
Почему условно? Ну кто из адекватных будет спорить с пьяной толпой. Не, я понимаю,
если там заставляют пить за то, что неприемлемо для тебя. А раз пришёл выпить на
халяву, то за павших, будь добр, пей стоя и не качай права.

Прохожие шарахались от нас, хотя мы ни одного не трогали. Портовая стража

потихоньку скапливалась неподалёку, но не пробовала утихомирить. Мы же не забыли
помянуть добрым словом и отца Императора, что сейчас бил ушастых на другом конце
империи. Ну и спели гимн Мёртвого Легиона, как же без этого. А вот дальше что было,
я не расскажу, ибо мозговую активность постепенно отключал алкоголь. Я не знаю ни
одно разумное существо, что сходилось с ним в схватке и не пало под его натиском.
Единственный способ его победить — не связываться с ним, то есть не пить, но это не
наш случай. Как это не пить, если можно и даже нужно.

Да, эта вечеринка была нашим символом, мы ради этого символа лили и проливали
кровь. Тут уже пьянил не столько алкоголь, сколько осознание, что мы смогли, что мы
это сделали. Вырвались из Лагеря Смерти, прошли через вражеские владения. Да, чёрт
побери, мы даже морское дело освоили. Нас не интересовало завтра, для нас имело
значение лишь здесь и сейчас.
Глава 14

Отступление. Перед рассветом. Разговор стражников

— Не, командир, ты хоть тресни, но я не понимаю, почему мы должны ждать, пока они
уснут? Нас эвон сколько, мы их всех в бараний рог согнём и…

— Ты дурак или притворяешься? Это не пьяная матросня, что максимум за ножи

схватится, и то лишь один-два из них. Эти нас даже в таком состоянии покрошат в
капусту. Я подходил, слушал, и если хоть десятая часть того, о чём они говорят,
верна, то нам головы поотрывают. Но и не задержать их мы не можем. Вот и ждём, пока
уснут, а затем тихо и спокойненько по камером разложим и наверх доложим. Но не дай
бог хоть один медяк исчезнет из их карманов, я лично всем, да, всем бошки
пооткручиваю.

— Капитан, а если у них в карманах местные пошарят?

— Ты думаешь там, — и старший показал пальцем наверх, — будут разбирать, кто украл?
Нет, они начальнику хвост накрутят, он мне, а я уже вам. Ну и на десерт: как вы
думаете, кто будет извиняться и деньги возвращать? А судя по тому, как они сорят
деньгами, их у них немало, и всех наших с вами сбережений явно не хватит, а посему
бдите в оба глаза и не дай бог кому-нибудь что-то проморгать.

***

Утро добрым не бывает. Вот и сейчас я проснулся явно не там, где уснул. И картинка,
что возникла перед глазами, мне не понравилась. Проснулся я явно не фешенебельном
отеле, а в местной каталажке. Об этом говорило то, что вместо одной стены была
решётка, окно было под самым потолком и также зарешёчено, и полумрак кругом. В
камере находился я один, а вот напротив меня, судя по теням, что двигались, народу
было полно.

— Эй, есть кто из мёртвого легиона? — крикнул я, вставая.

— Все здесь. Командир, ты как, расольчиком или пивом будешь здоровье поправлять? —
раздался голос Седого из темноты.

— Расольчиком! — задумавшись, машинально ответил я. — Кто в курсе, как мы здесь

оказались и самое главное: за что?

— За пьянку наверное, хотя хрен его знает. Мы вроде сильно не дебоширили, пара
разбитых морд местных алкоголиков не в счёт. Деньги все на месте, единственно, что
всё колюще-режущее отобрали. Но местный стражник с превеликим удовольствием сбегает
в ближайший кабак и принесёт пожрать и что покрепче, что удивляет. Вот мы с
ребятами его и послали за опохмелом. От еды все отказались.

До обеда нас никто не трогал и мы спокойно отсыпались, а вот после за нами пришли и
под белы рученьки начали уводить по-одному. И вот уже там местные “серые” мозг
вынесли. Первым делом поинтересовались, обучен я грамоте или нет, затем дали бумаги
и попросили подробно описать всё, что с нами приключилось. Затем начался
перекрёстный допрос, где спрашивали и переспрашивали то одно, то другое. Могли
вдруг попросить пересказать ещё раз то, что я им буквально только что рассказывал и
сам рассказ постоянно прерывался вопросами. Но всё делалось вежливо, с максимальной
деликатностью, а когда я начинал закипать, они извинялись, ссылаясь на то, что это
их работа и они её должны сделать. В таком темпе мы провели больше суток, делая
паузы для удовлетворения потребностей организма. Да и то, если вдруг в сортир нужно
было, за дверью стоял “серый” и задавал вопросы, так что и там в покое не
оставляли.

Затем меня проводили к кораблю, где я занялся своей скотиной, покормив собак и
химер. Компанию мне составили несколько десятков воинов и магов. Также они сделали
опись всего нашего имущества, по моей просьбе при этом присутствовал Хомяк. Вот он
и проследил, чтобы буквально каждый гвоздик описали и зарегистрировали. Все бумаги
составили в трёх экземплярах, один достался “серым”, а два других нам с Хомяком.
Далее меня посадили в карету и повезли в столицу, в компании всего моего
командирского состава, ну и естественно с моим зверинцем. Каждому из нас была
предоставлена отдельная карета и по трое “серых” на брата, что развлекали нас
вопросами. Вокруг скакали воины и маги.

Так мы и добрались почти до столицы, за время пути “серые” стали привычным фоном,
уже даже не напрягало, что всё ещё задают вопросы и записывают ответы. А вот перед
самой столицей на нас напали. Не, я серьезно, на нас напали не какие-то там
безродные бандиты, а явные профессионалы: первым залпом положили большую часть
охраны и весь гужевой транспорт. Повозки не обделили внимание их маги старательно
пытались нас сжечь нас прямо в них.

— В круг, мать вашу в бога душу! — рявкнул я что есть силы и за шкварники подтянул
двух магов, что держали магические щиты, не давая сделать из нас прожаренные
котлеты. — Седой, Толстый и Карамба, выломайте дверцы и прикройтесь ими. Выпускайте
химер и псов. Мы сейчас покажем этим тварям дрожащим подготовку Мёртвого легиона.

— Что-то не заметно, что они дрожат, — буркнул Карамба, взявшись за створку.

— Будут.

Сам же я выпустил своих духов и, прыгнув на мудрого Каа, под этим надёжным
прикрытием проскользил, как на сноуборде, к кустам с магами и лучниками.

— Куда? — закричал один из “серых”, командовавший теми, кто выжили. — Маги, щиты на
него, остальным не отставать! — и, пригнувшись, побежал за ускользающим мной.

— Умереть можно лишь раз! — Выкрикнул я, и затянул нашу боевую песню, которую
подхватили мои товарищи.

— Я хотел бы увидеть свой дом…

На земле, на хозяйстве осесть…

Но опять умирать мы идём,

За свободу, за правду, за честь.

Соратники как раз выпустили беснующихся псов и хемер. Которых и оседлали по-
ковбойски, запрыгнув на них на ходу. Весь младший командирский состав легиона
устремился за мной в кусты. От такой картины, думаю, там кое-кто и обсерился. По
крайней мере стали раздаваться панические крики. Да, товарищи надеялись на лёгкую
победу, а тут звезданутые на всю голову, вместо того, чтобы, как все нормальные,
спрятаться от фаерболов и стрел, пошли в атаку чуть ли не в полный рост, да ещё и
песни поют. Тут действительно, хочешь не хочешь, а нервы сдадут и сильно захочется
домой под бочок к женушке, даже если ты холост.

Химеры первыми ворвались в густые заросли и показали магам противника, почем фунт
лиха, быстро насадив тех на свои шипы. Правда и маги не лыком шиты, панцири
тварюшкам хорошо так подпалили. Но, к счастью для меня и несчастью для них, среди
этих умников не оказалось ни одного, кто смог остановить химеру. Или просто не
успели, или растерялись. Их несогласованность стала для них последней ошибкой, мы
по традиции пленных не берём. Те, кто бежал, ненадолго пережили тех, кто сражался,
просто умерли уставшими. Их догнали и отправили вдогонку за теми, кто стоял до
конца, в божественные чертоги.

— Вы сумасшедшие! — бесновался лидер “серых”. — Вы понимаете, что могли погибнуть?

Вы… вы …

— Спасли вам задницы, и за это вы нам благодарны, — перебил я его. — А сейчас не

жужжи, не мешай штопать твоих людей. Седой, наши все целые? — спросил я, пытаясь
остановить кровь одному из бойцов сопровождения.

— Толстого слегка поджарили, ну и Ворчуна больше нет, — скорбным голосом сообщил

Седой.

— А может его… того, попинать? Ну, как в тот раз? А, командир? — растереным голосам
спрасил Толстяк незнаю куда деть руки.

— Не, он полностью сгорел вместе с охранниками. Эти гады сразу спалили первую и
последнюю кареты. В последней наших не было, а вот в первой ехал он, — садясь на
землю, произнёс Седой.

— Ё.П,Р.С.Т и другие буквы алфавита, — известие меня страшно расстроило. — Не, ну

как так, мы вместе всё прошли и не сдохли, а тут… а тут. Вы куда смотрите, у вас по
земле вон лазают длинноухие, а вы и в ус не дуете, — заорал я, показывая на одно из
тел эльфов.

— Это, скорее всего, из состава дипмиссии, — развёл руками “серый”.

— Сжечь к чертям собачьим эту дипмиссию, раз они не ведут переговоры, а устраивают
такое на дорогах. — в сердцах выкрикнул я. — И чего они вдруг взялись на нас?

— А что тут непонятного. Вы выбрались оттуда, откуда не должны были. Да ещё вы

живые свидетели их экспериментов, а эксперименты над живыми и людьми запрещены, все
соседи сейчас на них ополчатся и им в лесах тесно покажется. Война вспыхнет с новой
силой, да так, что могут их извечный лес спалить к чертям собачьим. Вот и решили
рискнуть, — вступил в разговор старший “серый”, устало махнув рукой. — Дай бог, они
не успеют ещё одной засады организовать. Если мы доберёмся, их действительно сожгут
вместе с их посольством, так что им терять нечего.

— Так и мы не лыком шиты, а, серый? Не дрейфь. Главное что? — произнёс я, толкнув

его плечом.

— Главное скорость! И тогда боги не выдадут, а длиноухие не сожрут! Я прав

камандир? — подсказал Седой.

— Ага. Седлаем наш транспорт и алга в столицу, жечь посольство длинноухих. Устроим
Ворчуну достойный погребальный костёр из дипмиссии.
— Вы чего задумали? Да вас за это самих сожгут! Вы понимаете, что собрались делать?
— встрепенулся “серый”.

— Ну, это будет потом и ещё надо дожить, — воскликнул я, запрыгивая на химеру. —
Раненых я подлатал, дальше уже всё зависит от воли богов, если выживут, значит
повезло, а нет, так пусть земля им будет пухом.

— Я с вами, — вскрикнул маг, что стоял над телом убитого брата и, схватив его, стал
забраться на химеру позади меня, не дожидаясь приглашения.

— Я приказываю остановиться! — попытался его удержать “серый”.

— Честь превыше долга, и она требует отомстить за родного брата! — отмахнулся маг.

— Всё, бывайте! — помахал я рукой и решительно погнал химеру в сторону столицы.

— А вы куда! — донеслось сзади.

— До ближайшей таверны, — ответил один из гвардейцев, — там возьмём скакунов и

поможем громить длинноухих. Не позволим им у нас дома хозяйничать, как у себя.

В замке правителя.

— Отец, в городе волнения! Горожане убивают всех эльфов в городе, разносят их дома,
грабят.

— Я знаю! — спокойно произнёс Император.

— Это ты позволил разнестись о случившемся по городу? — произнёс наследник,

понимая, что случилось.

— Более того, мои люди распространили слухи и подогревают толпу. А сейчас они ведут
её к особняку гранд-легора вурд-Прегренского.

— А их зачем?

— А ты хотел их судить? И как ты это собрался делать? А, сынок? А так гнев народа
покарал их и другим будет наука. Я уверен, что уже завтра все, кому надо, будут
знать, кто в империи правит даже народным гневом. Да и остальные рода поддержат
меня, а без старика с его отпрыском этим Прегренским недолго осталось. Узнав о
бесчестьи одного, с них спросят все, кому они насолили. Так что, максимум, неделю
просуществовал бы их род.

— Отец, а как же их дети? Я был на крестинах одного из них?

— Успокойся, дети и их матери сейчас в соседних апартаментах. Я предупредил

старика, он всё понял и не будет бежать, и своему сыну не позволит, — старый
император произнёс слово “сын” таким тоном, словно выругался. — И я поступлю так
же, если ты станешь таким же, — резко встав, могучий старик оказался напротив сына.

— Отец, ты чего? — испуганно отпрянул молодой император.

Глава 15
Столица встретила нас криками и погромами. Население города буйствовало и громило
эльфийский квартал, и всех тех, кого они подозревали в связи с эльфами. Досталось и
тем соседям, кому не повезло жить просто рядом с огребающими, если у них было, что
пограбить, так сказать, за компанию. Полиция и армия контролировали только квартал
богатых и частично обеспеченных, да и то — не спешили особо навести порядок. Всё
это мы увидели, пока ехали по улицам города. Нас ни на воротах, ни на улицах никто
не остановил, и даже не поинтересовался, кто и зачем мы тут. Дорогу показывал маг,
что поехал с нами мстить за брата.

Квартал эльфов был заполнен мародерами всех мастей и размеров. Одни тащили всё, что
можно, на себе, другие подгоняли повозки да тележки, и грузили уже в них. Среди
мародёров нет-нет вспыхивали конфликты за обладание той или иной вещичкой. Мы же
двигались, не обращая на них никакого внимания, пусть грабят себе, на здоровье. А
вот на подходе к посольству картина изменилась. Не, мародеры никуда не исчезли, но
двигались они исключительно вдоль заборов, а в воздухе запахло магией.

Посольство — это вам не дом аристократа, охрана здесь не несколько уровней выше.
Так и толпа разгневанных горожан обожглась на посольстве, причем многие до смерти.
Маги и лучники длинноухих почуяли неладное, и, пока народ собирался, успели
подготовиться к обороне. Да и большая часть жителей их квартала успела спрятаться
на территории посольства.

— Что будем делать? — поинтересовался Седой.

— Как всегда, пойдем в наглую, — разминая конечности, произнёс я.

— Это как? — удивился маг.

— А так. Выйдем на середину улицы, развернём флаг и пойдем неспешно. Нехай

понервничают, — усмехнулся я, надевая на себя амулеты. Ну не сиднем же было мне
сидеть на корабле, и я занялся заклинанием духов. Да и разграбленные города
снабжали меня материалом. — Что так побледнел? Никогда не видел столько духов? — с
ухмылкой спросил я, увидев как маг непроизвольно отшатнулся.

— Нет! — ответил он. — А что они такие… — и запнулся, подбирая слова.

— Да, они такие, откормленные! — покивал подошедший Седой. — Он не сидел за

спинами, а шёл впереди всех, и ему доставались самые сильные противники, а на них
духи растут как дрожжах.

— А я думал, у него только химеры!

— А, ты про эту мелочь? — усмехнулся Седой, смотря, как вокруг меня стали
мельтешить десятки небольших духов, а ещё пять появилось над головой. — Так он их
наделал во время пути.

Ага, пришлось озаботиться, когда меня лучники чуть стрелами не нафаршировали, да и

о магах не стоило забывать. Для них я местный аналог голубей приготовил. Не в
смысле пожарил, хотя местные их с удовольствием жарят, парят и едят, а наделал из
них одноразовых духов. Шаманы обычно не хотят тратить силы и время на такую мелочь,
бойцов из них не получится, да мне и ненадо. Они должны будут всего навсего
изображать из себя камикадзе, бросаясь на заклинания. В активном состояние их не
поносишь, энергия расходуются, а вот непосредственно перед боем — то, что доктор
прописал. Для лучников я не изобретал велосипед, до меня он у местных шаманов
изобретён, я им и воспользовался. Так что я уже не совсем лёгкая дичь, а местами
даже крутой шаман. И сейчас я собирался показать, насколько крут может быть боевой
шаман, если у него полный комплект духов, заряженных по самое не балуй.

Убедившись, что доспехи сидят хорошо, ничего не болтается и всё на своих местах, а
все многочисленные мои амулеты с духами находятся на своих местах, я скомандовал
“Пошли.” И мы зашагали под бой барабана. Пока смыкались в атакующее построение,
Толстый поймал какого-то барабанщика из уличных музыкантов и, притянув его за
шкирку, пригласил прогуляться с нами, либо скормят химерам. Мужик и согласился, а
куда ему было деватся. Вот мы и вышли с барабанной дробью, и наш стяг Мёртвого
Легиона поднялся над улицей. Сомкнутые ряды двинулись напрямую к воротам
посольства.

Вы не подумайте, что мы в полный рост пошли и с грудью нараспашку, не, мы атаковали

по всем канонам военного искусства. Щитами не забыли прикрыться, а за щитоносцами,
практически распластавшись по земле, ползли химеры и мои псы. По идее, их чешуя
должна была выдержать практически прямое попадание из лука с короткой дистанции, но
кто знает, чем ушастые снарядили свои стрелы. Потому на всякий пожарный случай
прикрылись. Он в скором времени настал, этот случай.

Сначала в нас полетела одна стрела, которую благополучно на подлёте отбил один из
духов, затем три, четыре и сразу много. Духи не справлялись и вот тут нам помогли
щиты, что принимали на себя основную массу стрел. Затем обстрел резко прекратился и
на сцену вышли маги. Наш маг переместился ближе к первому ряду и выставил
магический щит перед нами. При этом мы шли, не останавливаясь, единственное —
барабанщик попытался свинтить, но Толстый его крепко держал и чудодейственный кулак
уговорил музыканта продолжать стучать.

Хорошо, что лучники и маги не могут одновременно работать — магический заряд при
соприкосновении со стрелами будет сжигать их, теряя скорость и энергию. Наш
магический щит выдержал целых три попадания, а затем приказал долго жить.
Эльфийские маги ману не жалели, били с силой и от души. По мне — могли ещё
поднапрячься и поболее вкладывать силы, чтобы быстро истощили свои магические
резервы. На каждое летящие в нас заклятие вылетал один из голубей и сбивал его,
“бах” получался отличный и фееричный. Нас постоянно обдавало жаром, а со стороны
вообще, наверное, смотрелось фантастически: небольшой отряд, что идёт под странным
знаменем и под бой барабана, раз за разом окутывает пламя, а они как шли так и
идут.

Такой магический обстрел я мог долго держать, на мне было ожерелье, если это
нагромождение черепков можно так назвать, в несколько витков вокруг шеи. Вместилищ
духов было за две сотни с хвостиком. Так что бомбите, бомбите себе на здоровье, а
мы так и будем шагать, мерно и неотвратимо. За нашими спинами стали раздаваться
подбадривающие голоса. Если кратко охарактеризовать смысл выкриков, то он сводился
к следующему: “Покажите им Кузькину мать! Вы только доберетесь до магов, ну, а мы
вам поможем.” В том, что нам помогут, я ни капельки не сомневался, но что-то мне
подсказывает, что помощь мы со зрителями видим по-разному. Они, по-моему,
собираются нам помочь лишь в распределении имущества, причём даже не будут
отвлекаться на такие мелочи, как честный делёж богатств. Скорее, кто успел, тот и
съел.

Так шли мы медленно, но верно. Когда нам оставалось метров двадцать до центрального
входа, навстречу вдруг выскочил эльф. Он зарядил такой пафосный монолог, что мама
не горюй. Хотя содержание его речи могло уместиться в одной фразе: “Леопольд,
подлый трус, выходи — бится будем!”.

— А зачем мне эти выкрутасы с дуэлями? Нам намного проще прийти и поубивать вас к
чертям собачьим, — удивился я не на шутку.

— Соглашайся командир! По дуэльному кодексу империи всё, что при нём, достается
победителю, а ведьон сам напросился, — толкнул меня локтем Седой.

— А кто нам помешает сначала их перебить, а потом ограбить? Как, впрочем, мы делали
всегда? — поинтересовался Толстяк.

— Мы в столице и здесь правит закон. Это вон они, — ветеран ткнул пальцем в
мародёров, что глядели из-за угла, — никто, и зовут их “никак”, а нас обязательно
найдут и попросят вернуть. И хорошо, если просто поросят. А так мы шли себе, шли,
никого не трогали, а они в нас магией кидаться начали и даже, вон, на дуэль
вызвали. Так что сейчас мы их по закону можем убивать и грабить. Надо только
посильнее оскорбить, чтобы каждый из них захотел лично тебя убить.

— Всё хорошо в твоём плане, кроме одного. Почему они должны пытаться меня убить, а
не, к примеру, тебя?

— Ну, потому, что меня они точно убьют, а ты у нас Орёл, тебя уже кто только не бил
и ещё никто не смог толком достать. Так что в твою копилку добавится ещё разгром
посольства. Да и тут сильных магов уже не осталось, максимум, чего тебе стоит
опасаться, так это мастеров меча. Хотя, что я чушь несу, ты их уже убивал, как по-
одному, так и по-несколько за раз. Так что тебе стоит лишь повторить тот свой
подвиг, что ты провернул, когда нас осаждали в крепости. Ты тогда разом двоих или
троих мастеров меча в капусту нашинковал, — уверенно произнёс Седой.

— Тебя послушать, всё так просто и легко: пришёл, навешал всем люлей, обобрал тушки
и в таверну, бухать, — с усмешкой приподнял бровь я.

— Ага, примерно так, — заверил он меня и тоже многозначительно ухмыльнулся.

— Да что с ними лясы точить. Валить их надо! — раздался крик из-за угла. — Сегодня
на рассвете имперский глашатай объявил всех эльфов вне закона и каждый теперь их
может убивать, и присваивать их имущество.

— О как? — удивился я и жестом направил Мудрого Каа на эльфа-дуэлянта.

Говоривший с небольшой группой людей, прикрывшись дубовым столом, подошли к нам. Ну

и поведали — последней каплей стало известие, что эльфы ставили над людьми
эксперименты. Плюс стало известно, что они живьём стали закапывать недовольных, а
также ненужных им стариков, старух, детей и тех, кто не склонил голову. Вот народ
встал и сказал: ”Как вы к нам, так и мы к вам”. А власти с народам оказлись едины.
Также мужик предложил свои услуги, он оказался бригадиром местных грузчиков. За
небольшую долю он со своими ребятами гарантировал, что ни одна местная шваль не
залезет и ничего не утащит, пока мы будем эльфов по посольству гонять.

— Эй, обладатели длинных ушей! — крикнул я в проход — Сдавайтесь! А в ответ тишина!

— добавил я, так и не дождавшись реакции. — Даю на раздумье десять минут, а затем
спускаю Химер. Я думаю, многие из вас в курсе, что могут эти создания, которых,
кстати, создали вы же.

— Лучше умереть сражаясь, чем жить в рабских оковах! — услышал я ответ, судя по
голосу, совсем подростка.

— Я предлагаю альтернативу рабским оковам. Ваши родственники покупают задницы детей

и женщин, и всё, что прилагается к ним. Как вам такой вариант?

— А какие гарантии? — спустя пару мгновений раздался ответ.

— Никаких, — ответил честно я. — Если власти захотят их забрать, я не стану грудью

на защиту. Да и выбора у вас нет: либо так, либо никак. Да, и прежде чем кричать
пафосные слова, оглянитесь назад. За вашими спинами стоят женщины и дети. Ваши
женщины и ваши дети. Я не буду рассказывать что с ними сделает толпа, вы сами
прекрасно знаете, что вы делали в таких случаях.

— А с нами что? — поинтересовался всё тот же голос.

— Дам возможность погибнуть в бою. Да участь ваших не зависит от того как сильно вы
поцарапаете мой доспех.

— А если, скажем, я убью тебя? — произнес опирающийся на посох старик, выходя из

дверей.

— Если честно, тогда мне будет пофиг. — ответил я и понял, что этот точно сможет
меня прихлопнуть как муху.

— У меня есть встречное предложение. Я архимаг Элдрегуский …. — полное имя и список

его званий я честно пропустил мимо ушей — со своими учениками и домочадцами
обязуюсь заселиться и жить там, где будет мне указано, и оказывать целительские
услуги. Отдавая треть — и, посмотрев на меня, со вздохом поправил себя, — две трети
доходов тебе. Также обязуюсь не причинять вреда никому, кто не будет
непосредственно угрожать жизни и достоинству мне или моим ученикам или их
домочадцам.

— Не надо мне ездить по ушам. Это сильно пафосно и расплывчато, даже я со своим
оркским умом вижу лазейки. Ученики могут, скажем прямо, завтра резко перестать быть
учениками и, взяв ноги в руки, раствориться в ночи. Ты скажи конкретно: я, такой-
то, с такими-то, буду жить там, где скажут, и всё такое, и не надо расплывчатых
слов и понятий. Да, и я, как простой орк, дабы потешить свое эго, с удовольствием
послушаю слова вашей клятвы от каждого.

— Я вижу, какой простой орк, — недовольно произнёс архимаг. — Я согласен. —

Последние слова он произнес сквозь зубы.

Он спокойно мог пожертвовать как своей жизнью, так и всеми жизнями в посольстве.
Единственное, что для него имело ценность — это жизнь его внука. Последнего из его
рода, а род для эльфов — это не просто всё, это намного больше. Помимо прочего в их
религии смерть последнего представителя рода означала, что никто больше из
представителей их рода не сможет переродится и все просто растворятся во тьме. Да и
самоубийство для них означало конец цепочки перерождений. Но всего этого я не знал
и по наивности думал, что он заботится о представителях своей расы. Так же я не
знал, что эльфийский архимаг почувствовал, как рядом появились ещё два архимага, да
и я, если быть честным, был способен дать достойный отпор. Он не знал, пришли
коллеги по его душу или просто, как говорится, мимо проходили, а посему решил не
рисковать и договориться.

Когда мы пришли к соглашению, появились два богато одетых человека с охраной,

состоящей из гвардейцев и магов.

— Именем Короля… — начал говорит один из них.

— Да погоди ты, Карл, — остановил его второй, положив руку на плечо. — Я правильно
понял, вы, достопочтенный, решили осесть на нашей территории и заниматься лишь
целительской деятельностью? А, впрочем, можете не отвечать, ведь ваш единственный
внук находится в этом здании. — Затем, немного подумав, мужчина продолжил. — Мы
согласны на ваши условия! — и, прежде чем я успел открыть рот, он обратился ко мне.
— Я надеюсь, вы понимаете, что за безопасность и место жительства этих господ
отвечать будем мы. Но и мы не можем принять клятву, политика, — сказал так, словно
от этого слова стало всё ясно и понятно. — Так что одна треть с дохода ваша, одна
треть принадлежит короне и одна треть эльфам. Но если наш договор перестанет быть
взаимовыгодным, то мы вас просто напросто доставим на территорию вечного леса.
Прежде, чем вы ответите, скажу: если вы согласитесь, то сможете поселится в лесу,
где уже посажен мерлион, — последнюю фразу он произнес со словами победителя.

— Откуда? — спросил эльф, последние слова так потрясли его, что он покачнулся и был
вынужден опираться о стену.

— Да вот сей молодой человек когда-то помог вашим повстанцам получить семена и
отвлек всё внимание на себя, — я так понимаю, это про тех эльфов, с которыми мы
заключили сделку, когда выбрались из лагеря смерти.

— Я согласен! — решительно подтвердил эльф сделку.

— Ваше право добычи, согласно последнего эдикта Императора, будет принадлежать вам.
Но после того, как наши специалисты заберут то, о чём вам не нужно знать для вашего
же спокойствия, — произнёс королевский посланец так, словно я уже согласился на все
условия.

— Делайте как знаете, — не, я головой понимаю, что мы явно в разных весовых
категориях, но душа требовала дать в морду этому наглому самоуверенному хлыщу. Да
так, чтобы тапки в одну сторону, а тело в другую. — Мы вон там постоим.

**

— У меня такое чувство промелькнуло, что он был готов меня здесь же разорвать, —
донеслись до меня едва слышные слова.

— Ты забываешь, что он не человек. Он орк, и сейчас мы встали между ним и его

добычей. Надо будет извиниться и пригласить его на бал.

— Извиниться? Пригласить?

— Да извиниться и пригласить. Благодаря ему развеян миф о непобедимости эльфийской

армии. Он, в отличии от тебя, герой и почти легенда…

О чём говорили дальше я не слышал, говорящие удалились, а рядом с нами остался

стоять один из магов. Он просто стоял и смотрел на нас, а события начали
стремительно развиваться. Эльфийский квартал наводнили солдаты и сейчас решительно
сказали “Нет” мародёрству. Не, самих мародёров не тронули, и то, что они успели
прихватизировать, никто не собирался у них отбирать, но и дальнейшее разграбление
пресекли. Также они доставали из потайных щелей тех, кто успел спрятаться, кому
повезло (или не повезло) выжить после того, как они попали в руки к мародерам. Всем
им предложили выбор: либо клятва и жизнь в резервации, либо они свободны и их прямо
сейчас вывезут из квартала и отпустят. Не из города, а именно из квартала, ну, а
что с ними сделает толпа они могут видеть на примере пострадавших.

Я, наивный, думал, что меня отпустят, но нет, как оказалось, моя роль в этом
спектакле уже давно расписана до последнего слова. Не, я серьезно. Маг, что стоял
рядом, повинуясь неведомому сигналу, протянул молча три листка, исписанных мелким
почерком. В них было три разных сценария предстоящих событий. Если вкратце, то по
первому я должен был стать белым и пушистым, взяв всех эльфов под свою защиту. Во
втором я выступал в образе ангела мести и, перебив всех эльфов, отсылал в Вечный
Лес в подарок их уши. Третий вариант: я и все мои люди погибают, защищая девушку от
рук взбесившегося эльфа. В сноске стояло, что если я начну двигаться, то третий
вариант возможен при любых условиях. Ну, а в качестве компенсации предлагался
баронский титул и земли далеко от столицы.

Тут и обсуждать нечего, тем более, попробовав по привычке проверить, чем занимаются
духи, обнаружил их мирно спящими. Переведя взгляд на мага, заметил на его губах
ехидную улыбку.
— Я не простой шаман, а очень вредный шаман, и у меня есть, чем огрызнутся, —
рыкнул я и поправил взведённый арбалет.

Взглянув на него, маг несколько мгновений всматривался, а затем побледнел. Было от

чего ему побледнеть — в арбалетной стреле сидело три духа ядовитых змей и они
находились, так сказать, в капсуле, которая разрушалась при стрельбе из арбалета.
Затем, когда он перевёл взгляд на меня, я показал пальцем на небо. Там ещё парочка
духов парила над головами. Ну и для полноты картины топнул ногой по земле. Не, под
ногами не было духов, но зачем кому-то об этом знать. Сделаем хорошую мину при
плохой игре, ну вот нельзя повторять мои ошибки, я не думал, что в посольстве может
быть кто-то страшный и сильный. И не подумал, что к этому страшному и сильному
придут не менее сильные дяди.

Пришлось согласиться на первый вариант, да и трудно спорить с сильными мира сего,

особенно, когда у них уже всё распределено и спланировано, даже ваши выкрутасы.

Этот спектакль продлится не один час и всё это время я стоял с геройским видом, а
вокруг театрального действия собрались зеваки и, судя по одежде и охране, товарищи
явно не бедствуют. Когда все эльфы принесли клятву, стражники попросили толпу
разойтись, а сами рассадили длинноухих по повозкам и укатили в неведомые дали, не
забыв оставить почётный караул у входа в посольство. Я же со своими людьми так и
остался ошарашено стоять и хлопать глазами. Затем мы плюнули на всё и решили было
заняться мародёрством. Но появился тот же молчаливый человек и также молча, с
каменным лицом, передал мне кипу пергаментов. После чего развернулся и ушёл. Хоть и
не хотелось, но я таки развернул их и выпал в осадок: посольство отходило мне, а
близлежащие здания передавались моим высшим офицерам.

“А как это? А что мне делать с этим?” — растерянно произносил раз за разом Толстяк.
А в промежутках между повторяющимися фразами перечислял, сколько, по его мнению,
будет стоит месячное содержание такого дома, и на сколько хватит его сбережений.
Карамба, не выдержав причитаний, посоветовал продать особняк ко всем морским чертям
и не заморачиватся. На что ему разом возразили, что продать ну никак нельзя,
дескать, престиж и всё такое. Их спор я пресёк на корню, предложив соломоново
решение: дома не продавать, а сдавать в наём, а самим держаться вместе и содержать,
к примеру, посольство. В нём и прилегающих постройках может спокойно разместиться
весь наш Мёртвый Легион.

Идея нашла отклик в душе у каждого, да и не резон бросать боевых товарищей, и всё
такое. От желания осмотреть свои новые владения пришлось отказаться, нас тупо не
выпустили. Махнув на всё рукой, мы пошли в подвал, где хранилось знаменитое
эльфийское вино, и устроили дегустацию этого напитка, а заодно помянули Варчуна,
пусть будет ему земля пухом.

Народ дорвался до алкоголя и расслабился, да и нас никуда не выпускали, дескать, до

бала мы должны быть здесь, а до торжества не менее двух недель. Неофициально мы не
находились под арестом, но просьба не покидать территорию была произнесена таким
тоном, что единственно, как мы смогли бы выйти — с боем. На третий день я
решительно перекрыл доступ к хмельному духом химеры. А то наш поминальный вечер
грозил перерасти в запой. А свободное время личного состава я занял полезным
трудом: убрали мусор и приводили в божеский вид территорию. Я думал, нам работы
хватит надолго, но на пятый день в ворота прошагали все бойцы Мёртвого Легиона.

Имперский совет решил устроить парад, дабы показать свою мощь. Дабы поднять боевой
дух средних слоёв населения и знати, а заодно сагитировать всех на воинские
подвиги. Ну и обрадовать всех, что образовалась коалиция из более десятка
королевств и свободных герцогств по утверждению жителей вечного леса на положенное
им место. А попутно вернуть утраченные территории как свои так и не свои, ну и
заодно поправить финансовое положение за счёт трофеев. Мы, естественно, должны были
тоже участвовать в параде.

Вот я вместе с офицерами и занялся муштрой личного состава, обучением парадному

маршу. Я вместе с ними до одури тренировал синхронное движение рук и ног, да так,
чтобы всё время держать осанку и не крутить головой, а смотреть лишь в затылок
впереди идущего. Ну и, естественно, всё это мы учились делать под наш гимн Мёртвого
Легиона.

***

В общем получилось эпично и мы произвели фурор. Никто, кроме нас, не мог

похвастаться чёткостью и синхронностью движения. Плюс над головами и вокруг нас
летали полупрозрачные духи, придавая нам мистический образ, а наш гимн пробирал до
дрожи зевак. Да и всадники на химерах и моих псах вызывали бурю страха и восторга.
В общем, мы с ребятами вкусили долю обожания. Бойцов после парада буквально
растащили по компаниям, где им не пришлось скучать в море всеобщего обожания.

Ну, а меня с моими друзьями пригласили во дворец, где посадили рядом с императором,
и сам венценосец преподнес мне кубок, наградив, ни много ни мало, целым баронством.
Замечу — не маленьким и далеко не бедным. В общем, можно сказать, жизнь удалась, да
здравствую Я! Тройное ура в мою честь!

Эпилог

Вот я и снова на необитаемом острове. Меня воскресил мой старый знакомый пернатый
товарищ. Я не буду вдаваться в подробности нашего диалога, скажу только, что когда
он меня воскресил, в приветственных, а потом и напутственных словах были цензурными
лишь предлоги и паузы между словами. Перед тем, как уйти по своим делам, он мне
прямым текстом пообещал, что если я снова умру в течение ближайших трёх лет, то он
мной сам лично займётся и достанет из любых адовых или райских чертогов. И первым
делом, по его словам, он вывернет мою душу на изнанку, ну, а дальше шла
непереводимая игра слов, состоящая из угроз и матерных конструкций.

Во время монолога он так на меня смотрел, что я на собственной шкуре понял —

взглядом можно не только убивать, но и калечить. Под его взглядом меня от боли
свернуло в бараний рог, затем развернуло и снова свернуло. Каждое слово, что
вылетало изо рта пернатого, делало боль ещё сильней и невыносимей. Когда я смог
соображать, он уже исчез. Я встал, растирая конечности и не веря, что все кости
целы, а на теле ни одного синяка, то есть почти невредим.

***

Для верности моей выживаемости в течение всего срока он накинул на меня

своеобразный поводок. Поводок выглядел как печать на моей груди, что изображала
морского монстра, как тот, который плавал в водах близ острова. Я так понимаю,
чтобы я случайно не уплыл с острова. Монстрика мне продемонстрировали во всей
красе. Такой симпатичный аналог местного Кракена, всего с пятиэтажку ростом и с
тремя десятками щупалец соответствующего размера. Вот он и гарантировал моё
пребывание на острове, плюс защищал сам остров от непрошеных гостей.

Его создали не персонально для меня, а для охраны одного божественного артефакта.
Правда охраняемому артефакту уже несколько столетий как приделали ноги, а стражу
забыли об этом сказать. Вот он и бдит, не смыкая глаз, коих у него было более чем
достаточно, и он на пенсию не собирается ни сейчас, ни потом. По заверению
пернатого, спустя трёхлетний отрезок времени на берегу появится портал, что поможет
мне покинуть сие гостеприимное место, и тогда я могу загнутся хоть сразу, как
перешагну портал, хоть потом.

Кто ответит мне, зачем такие сложности? Не, я понимаю: если бы мне вменялось
принести что-нибудь светлое и новое в этот несовершенный мир. Но нет, я лишь должен
прожить три года на острове, заметьте на необитаемом острове. В чём смысл? Как я ни
старался, так его и не нашёл. Откуда же мне было знать, что у высших сил тоже
бывают дрязги, как в самой обыкновенной семье. Кто мог подумать: мужчина (назовём
его условно так), что может уничтожать миры щелчком пальца и любит развлекаться,
любуясь на битвы мелких богов какого-нибудь из обитаемых миров, расстроился из-за
того, что его возлюбленная обиделась на него. Причина обиды была в том, что она
проиграла спор. Дабы не расстраивать лишний раз свою возлюбленную, он предложил
дать мне второй шанс. Хотя он не смог вспомнить, когда и на что с ней спорил, но
благоразумно решил не огорчать свою благоверную. Что послужило главным стимулом
такого Соломонового решения, я думаю, не стоит объяснять, многие из нас женаты или
имеют подруг, и знают, что иногда лучше для нервной системы проиграть спор, чем его
выиграть. Даже если сам спор не имеет никакого значения ни для одной из сторон. Бог
с этими богами и с их помощниками, меня больше интересует, что меня ждет. А?