КОЛЛОНТАЙ
годы и люди
Воспоминания
и дневники
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«СОВЕТСКАЯ
РОССИЯ»
Москва —
1974
к
OUs\
из моей жизни
И РАБОТЫ
3K5
K60
Составители:
И. М. ДАЖИНА, М. М. МУХАМЕДЖАНОВ, Р. Я. ЦИВЛИНА
Предисловие
И. М. ДАЖПНОЙ
БОЛГАРПЯ
СЕМЬЯ
домонтович
М аленькая девочка, две косички, голубые глаза. Ей
пять лет. Девочка как девочка, но если внимательно
вглядеться в ее лицо, то замечаешь настойчивость и волю.
Старшие сестры говорят про нее: «Что она захочет, того
всегда сумеет добиться». Девочку зовут Шура Домонтович.
Эта девочка — я.
Живу я благополучно в обеспеченной семье, где не
зпагот пи бедности, ни голода. Большой казенный дом. Зда
ние принадлежит кавалерийскому училищу. Светлые боль
шие комнаты, длинные коридоры. Есть и сад, и манеж,
п много лошадей. В манеже учатся молодые юнкера. В это
училище попадают только дворянские дети. Я люблю
смотреть, как юнкера скачут через препятствия, и иногда
мпе позволяют давать лошадям сахар...
Из окна светлой детской, за откосом, видны длинные
скучные здания, выкрашенные в желтую краску. Окна уз
кие и темные, будто там всегда ночь. На окнах толстые
решетки. Я пе люблю эти дома п особенпо их жуткие
окна. Моя пяня — англпчапка мпсс Годжон со мной соглас
на. «Да, эти здания очень мрачпы. Это — военные склады,
но опи похожи на тюрьму».
Что такое тюрьма?..
Мой отец — инспектор по учебной части в кавалерий
ском училище. Училище расположено в северной части Пе
тербурга. Чтобы попасть в центр города, обычно едут па
конке. Трамваев тогда и в поыппе пе было. Вагоны тащат
худые, заморенные лошадки, совсем не такие холепые и
живые, как в манеже училища. Мне жалко лошадок, кото
17
рые везут конку. Я прошу разрешения дать им сахару,
но взрослые только смеются надо мной. Меня редко берут
в город. Мой мир ограничен садом и двором училища.
Я дружу с вестовыми и денщиками. Зимой они для меня
скатывают спежпую бабу. Весной прппосят мпе голубые
цветочки, которые растут па откосе. Странно, что в этих
огромных зданиях было так мало детей. Или мне не по
зволяли с ними играть?
Семью Домонтовпч считали передовой семьей. В пей
чувствовалась атмосфера того, что в 70-х годах называли
европейским просвещением. В доме нашем не было изли
шества, но мать моя соблюдала порядок и чистоту. Окна в
доме не замазывались, как во всех других квартирах, и,
следуя предписаниям новой гигиены, постоянно открывали
окна даже в сильные морозы. Свежий воздух в комнатах
был нечто новое для русских семейств. Отец боялся сквоз
няков и не разделял маминой страсти к проветриваниям.
«В один прекрасный день,— говорил оп,— мы все умрем
от воспаления легких». Но мать только улыбалась.
Мама сама пела хозяйство и заставляла пас, девочек,
следить за своими платьями и бельем. «Не смейте засте
гивать двойными булавками свои юбчонки. Пришивайте
пуговицы. Убирайте вещи на полках». Мама одевалась про
сто, опа не любила «тряпок», как другие дамы, и удивля
лась, когда ее приятельницы тратили столько времени на
туалеты. У мамы было одно парадное платье темно-крас
ного бархата. Когда она надевала это платье, мы знали,
что это торжественный случай...
Семья Домонтовпч была, как я уже сказала, по поня
тиям того времени, культурная семья. Но каково было по
ложение прислуги в нашей семье? Прежде всего, сама
семья была большая. У меня были две сестры и брат, все
старше меня, от первого брака моей матери. В семье про
живали, кроме того, тетушки да бабушки, старые няни и
прислуга «на покое». За стол редко садилось меньше две
надцати-пятнадцати человек. Прислуг в доме было много.
Продовольствие в те времена было сравнптсльно недоро
гое, а платили прислугам в месяц три или пять целковых.
Харчи полагались хозяйские, но в кухпе всегда готовили
два обеда: один для господ, другой для прислуги. Сахар
для чая или кофе мама сама отсчитывала по кусочкам на
каждую прислугу, сахар в стакан пли чашку не клали, а
ели вприкуску. Конечно, харчи для прислуги были много
хуже, чем для господ. Зимой служащие девушки ходили
18
без пальто, накинув на плечи шаль или дешевый платок.
Летом же прислуга ходила босиком, т. к. обувь была до
рога, па пять целковых в месяц ее пе очень-то можно было
купить. Об отдельной комнатке п думать было нечего. Да
же постели были не у всех, разве только у поварихи да
у главной горничной. Остальные спали где попало — на сво
их тонких тюфячках в коридорах, на скамейках в кухне, па
сундучках в чулапчиках. Выходных дней у прислуги не
было, п рабочий день был неограничен. Прислуга никогда
пе имела права жаловаться, даже если какая-либо старая
тетушка замахивалась на нее своей палкой. Эти старые
тетушки и бабушки забыть не могли, что каких-нибудь
пятнадцать лет тому назад в России еще существовало
крепостное право, п опи осуждали маму за то, что она
«баловала» прислугу: не заставляла се без толку сидеть
до поздней ночи и ставить самовар по прихоти тетушек
и бабушек — в любое время дня п ночи — и не требовала,
чтобы прислуга вставала при входе барыпи в кухню.
Таково было положение прислуг в доме даже с так на
зываемой европейской культурой, где на столе у моей ма
тери лежал журпзл «Отечественные записки», где со сле
зами на глазах читали «Записки охотника» Тургенева и
где мама следила за гигиеной в доме по кпиге знаменито
го в то время врача — доктора Бока. Книга называлась
«Будьте здоровы», и я всегда думала, что это отпосится
ft тому, когда человек чихает: «Неужели стоит писать об
этом книгу?»...
Отец и мать происходили из очень далеких друг от
друга социальных слоев. Отец, Михаил Домонтович, был
украппец из помещичьей семьи. Это была старинная
семья, и отец очепь иптересовался гепеалогпческим дере
вом. Род Домоптовпчей ведет свою родословную от знаме
нитого князя Довмопта Псковского, княжившего в
X III столетии в Пскове, принявшего монашество и при
знанного православной церковью святым Тимофеем Псков
ским. У псковичей имеется много легенд, песен п
сказаний, составленных в честь доблестных походов князя
Довмопта на Тсвтонскпх рыцарей, и по сказаниям народ
его высоко чтпл. Мощь святого Довмопта и его победонос
ный меч хранятся в псковском мопастыре. Отец расска
зывал, что если кто-либо из рода Домонтович приезжал
в псковский монастырь, то мопахи звопилп в его честь во
все колокола, и я в детстве очень хотела попасть в Псков,
чтобы в мою честь звонили колокола.
19
Отец мой, как и многие сыновья украинских дворян,
кончил полтавский корпус н стал офицером в одпом из
гвардейских полков в Петербурге — кажется, в гренадер
ском. Молодые офицеры того времепи вели жизнь, которая
описана в романах Толстого. В те годы было модпо среди
гвардейских офицеров бывать в государственной итальян
ской опере. На одной из премьер отец впервые встретил
мою мать. Мама, ее сестра Надя и моя бабушка очень лю
били музыку и имели свою абонированную ложу в итальян
ской опере. Многие посетители оперы любовались «тремя
северными красавицами», как их звали. Но моя мать не
принадлежала к тому светскому кругу, в котором вращался
отец. Она была дочерью простого скупщика и продавца
леса из Финляндии. Дедушка был сыном бедного финского
крестьянина, близ Нейшлота. Восемпадцатнлетним юно
шей он, как мне рассказывали, босиком пришел в Петер
бург и начал заниматься скупкой и продажей леса жите
лям Петербурга и государственным учреждениям. Это
были годы, когда Петербург сильно обстраивался. По-вп-
димому, дедушка, которого звали Александр Масалин, был
энергичным и предприимчивым человеком. Он быстро су
мел сколотить себе состояние па поставках леса. Женив
шись на русской девушке Крыловой, он вернулся в Фин
ляндию, где на Карельском перешейке купил себе усадь
бу и построил чудесный деревянный дом в стиле Алек
сандра I, с белыми колоннами и вышкой,— дом,
напоминающий декорацию первого акта «Евгения Онеги
на». В доме были художественные паркетные полы.
Архитекторы из Петербурга и Выборга приезжали смотреть
на них.
Дедушка Масалин был гордый человек п не позволял,
чтобы легкомысленные гвардейские офицеры ухаживали
за его красивыми дочерьми. Он боялся, что русские дво
ряне свысока будут смотреть на дочек простого крестья
нина, и поэтому дедушка пашел для моей матери другого
мужа как раз тогда, когда мой отец был послан па авст
ро-венгерскую войну1. Только через несколько лет моп
родители снова встретились па общественном балу. Опи с
первого взгляда страстно влюбились друг в друга, п мама
настояла на разводе, что в то время было крайне трудным
делом. Развод мог тянуться много лет, если не было так
называемой «руки» в Священном синоде. То, что моя мать,
имея трех детей от первого мужа, решилась па развод, бы
ло в то время актом большого мужества. Многие с интсре-
20
сом и симпатией следили за их «романом». Другие их
осуждали.
В ожидании развода мама и ее дети жили в Куузе в
дглушкппой усадьбе, но роман кончился удачно: мать и
отец поженились и любили друг друга до своих последних
дней. Отец пережил мать всего па год. Оба умерли в по
жилых годах.
МОИ ПЕРВЫЕ
ДРУЗЬЯ
26
МЫ ЕДЕМ
В БОЛГАРИЮ
СЫН ЛЕКАРЯ
29
ослик
В Софии мне пришлось впервые столкнуться с вопро
сами интернационализма. И свои открытия я сделала в
связи с маленьким грязным осликом.
Ослик этот, по словам сестер, принадлежал мне. Кто
подарил мне ослпка? Во всяком случае, не отец. Оп никог
да не делал подарков ни большим, ни малым людям. Мне
кажется, что ослпка мне подарил папин секретарь, болга
рин Словейко, который был всегда очень любезен со мной.
Он здоровался со мной за руку, а не так, как другие
взрослые, которые не замечали меня, потому что я была
только маленькая девочка.
Словейко говорил со мной о том, почему и как возник
ла война и как турки угнетали болгар, пока русские братья
не пришли к ним на помощь. Мне очень нравилось, когда
Словейко говорил о русских братьях. Он был сыном болга
рина, которого турки повесили. «Почему?»
Словейко объяснял:
— Потому, что он занимался разведкой для болгарской
армии, и турки его считали предателем.
Все это было не очень ясно, и я ненавидела турок, осо
бенно за то, что они повесили отца такого хорошего чело
века, как Словейко...
За осликом смотрел болгарский мальчик, также уха
живавший за лошадьми, он презирал ослика, и я видела,
как однажды ударил его сапогом. Я бросилась защищать
ослика.
Мы заключили с Словейко союз...
Мы отправим мальчика пазад в его деревню, а уход за
моим осликом возложим па старика турка, который убирал
наш сад.
Этот турок имел большую семью и был очень бедным.
Я спросила Словейко, сможет ли турок смотреть за осли
ком... Словейко меня успокоил:
— Конечно, турок может хорошо ухаживать за осли
ком: он — честный человек.
— Но ведь он турок.
— Бедный крестьянин-турок так же страдает под ту
рецким игом, как и болгары. Бедных людей — болгар и
турок — богатые турки угнетают одинаково.
Первый мой вывод: «Значит, не все турки изверги».
Заключение второе: «Бедных людей, турок он или бол
гарин, одинаково мучают богатые люди».
30
Турок, убиравший наш сад, оказался па высоте. Он луч
ше кормил лошадей и моего ослика. Я подружилась с ним.
Я часто играла с его маленькими мальчиками и училась
у них смешным словам — турецким словам. Я скоро стала
их понимать.
Таким образом, национальный вопрос п классовые про
тиворечия стали проясняться...
ЗАНЯТИЯ
МОИХ РОДИТЕЛЕЙ
МОЯ ПЕРВАЯ
«ПУБЛИЧНАЯ»
РЕЧЬ
ПРИЯТЕЛЬНИЦА
ЗОЯ
БОЛГАРСКАЯ
КОНСТИТУЦИЯ
40
Как я уже сказала, в Петербурге было душно и жарко.
Верпувшись из Болгарии, мы поселились в чужой квар
тире... Сестры мои временно не жили с нами. Их послали
жить к их настоящему отцу Мравппскому. Я впервые
попяла, что сестры не были мне родными, так как мать
вторнчпо была замужем и мой папа, Михаил Алексеевич,
пе папа для сестер. Все это мне не правилось. Без сестер
в доме было пусто и скучно. Нехорошо было п то, что
мама все время чего-то ждала и, когда отец приходил до
мой, они без конца ходили взад и вперед по комнате
в обнимку. Никто не обращал на мепя внимания. Говорили
они приглушенными голосами, точно боялись, что я услы
шу, о чем они говорят.
По вечерам зажигали свечки, которые вставлялись
в горлышко бутылок, так как подсвечников нс было. Свечи
горели тускло. Из кухни по полу наползали черные и бу
рые тараканы, которых я терпеть не могла.
Мне особенно запомнился один вечер. Родителей не
было дома, и я оставалась с няней. Свечка в зеленой
бутылке почти догорела, но мисс Годжон не хотела заме
нить ее другой. Она сказала:
— Новые свечи стоят денег, а мы не знаем, на сколько
хватит наших сбережений из Болгарии. Сейчас каждая
копейка дорога.
Я не любила, когда мисс Годжон говорила таким же
тоном, как мама. Что-то очень плохое может случиться,
но никто не объяснял мне, что нменпо. На мои вопросы
ответ был один и тот же: «Ты еще слишком мала, чтобы
это понять». Но я знала, что это все потому, что царь
недоволен папой за то, что Народное собрание приняло
папину конституцию, а пе ту, которую хотели царь
и Стоп лов. Я доказывала мисс Годжон:
— Папа прав, а царь совершенно неправ. Он такой же,
как турки, нисколько пе лучше. Я его ненавижу.
Мисс Годжон махала руками:
— Не говори таких глупостей. Еще скажут, что это я
тебя научила. За такие слова твоего папу могут посадить
в тюрьму.
— Но ведь это не папа сказал, а я. Такпх маленьких
девочек в тюрьму не сажают.
Но я решила: что бы с папой пн сделали, я пойду с тшм
и буду всегда с ним, п чтобы облегчить себя, я ругала
царя всеми ругательствами, которые могла вспомнить.
Но когда я легла, я долго плакала, и моя промокшая
41
подушка сползла па пол прямо па тараканов. Я боялась
се поднять, чтобы тараканы нс залезли ко мпе па постель.
Однажды все персмепплось. Но как п почему, этого
я не помпю. Позднее мпе рассказывали, что рапортом
моего отца воепшлй министр остался доволен. Отца назна
чили работать в Геперальпый штаб, но «он остался под
подозрением,— как говорила мама,— и нам надо быть
очень осторожными п не болтать лпшпего».
Мы переехали в свою квартпру па Екатерининском
канале. Моя мать говорила, что надо беречь копейку,
п прлслуг у пас было немного...
ЖЕНЯ И ЕЕ
УЧИТЕЛЬНИЦА
ХОЧУ БЫТЬ
СВОБОДНОЙ
МАРИЯ СТРАХОВА
ПАДАЕТ
В ОБМОРОК
ВОСЬМИДЕСЯ
Т Ы Е ГОДЫ
ПЕРЕМЕНЫ
В НАШЕЙ СЕМЬЕ
О ЧЕМ ГОВОРИЛИ
ВПЕРВЫЕ
В СТОКГОЛЬМЕ
Я готовлюсь
СТАТЬ
ПИСАТЕЛЬНИЦЕЙ
«ФИЗИЧЕСКИЙ
ТРУД ПОЛЕЗЕН
КАЖДОМУ»
ГОДЫ З А М У Ж Е
СТВА
ДЕНЬ
МОЕЙ СВАДЬБЫ
...День моей свадьбы вышел бестолковый п пе празднич
ный. В течение целых двух лет я боролась с родителями,
чтобы получить пх согласпе па брак с моим троюродным
G4
братом, веселым и красивым Владимиром Коллонтаи.
Мы все, молодые девушки, очень любили его: он необык
новенно хорошо таидевал мазурку п умел веселить п сме
шить нас в телепне целого вечера. Хотя Коллонтаи был мо
им троюродным братом, но его жизнь протекала в совер
шенно других условиях. Отец его был сослан па Кавказ
царскими властями, и он с детства познал бедность и ли
шения. Воспитала его мать, учительница; она содержала
всю семью.
Мое сердце переполнялось нежностью п сочувствием,
когда Коллоптай рассказывал о своем тяжелом детстве
и всех лишениях. Мне хотелось, чтобы он забыл все
тяжелое, перенесенное им, и стал бы счастливым. Ти
ранию царского самодержавия я ощущала особенно
остро, когда это отражалось па таком славном юноше,
как Владимир Коллонтаи. Коллонтаи иногда надо мной
смеялся:
— Это было так давно, я уже это все забыл.
Он был весел п счастлив п верил в своп силы. Он ста
вил себе задачей стать хорошим инженером, строить мосты
п помогать своей старой матери.
Но я продолжала думать — это счастье, что Коллонтай
больше не подвергается преследованию царя п больше
не голодает, по ведь в России остаются все те ужасы,
от которых страдал Володя, несправедливость, преследо
вания и муки. Другие голодают, других ссылают, другие
страдают.
Как мог он с его добрым сердцем забывать, что
в России царит самодержавие и угнетение народа? Но
Коллонтай не любил разговаривать на «философские
темы». Сколько пи говори, практических результатов не
получится. Он дразпил меня, что я просто люблю повторять
слова моей учительницы.
— Ну, не сердись на меня,— закапчивал он,— давай
сделаем еще круг на катке.
Я, конечпо, охотно делала с ним не один, а два круга.
Я была очень влюблена. Я давио решила выйти замуж
за Коллонтай. Мне нравилось, что у него пет «ни гроша»,
что ему самому придется зарабатывать на жизнь и что
мне тоже, может быть, предстоят лишения и трудности.
Если бы я жила в роскоши, я была бы очень несчастна
и чувствовала бы еще большую несправедливость всего
окружающего.
Но мама и слушать пе хотела об этом браке. Она счи-
3 л. Коллонтай 65
тала это величайшей глупостью: Коллонтай ведь еще даже
пе закончил учебу.
— Все это хорошо, пока папа жив,— говорила лгать.—
Но если твой отец умрет, а у вас будет семь-восемь детей,
как вы будете жить?
Я только пожимала плечами. Коллонтай будет хорошим
инженером, п потом я буду сама работать.
— Воображаю, как ты будешь работать,— говорила
моя мать.— Ты, которая пе помогаешь мне и прислуге
даже по хозяйству, ты даже свою собственную постель
убираешь небрежно. Ты, которая, по примеру твоего отца,
ходишь по дому и думаешь о чем-то другом.
Родители ц слушать не хотели о моей «повой фанта
зии». И было время, когда Коллонтай попросили не бывать
в нашем доме. Это было большое оскорбление для само
любивого Коллонтай, и я еще тверже решила стать его
женой.
Отец пытался убедить меня, что Коллонтай для меня
неподходящий муж:
— Он хороший мальчик, я пе спорю, по что он ждет
от жизни? Его цель стать инженером. Но ты посмотри,
он, наверное, не читал даже твоего любимого Добролю
бова. А ведь ты любишь разглагольствовать па высокие
темы. О чем же вы будете говорить? У вас пе будет духов
ной близости, и ты скоро к нему охладеешь.
При следующей же встрече с Коллонтай я дала ему
много добрых советов. Я сунула ему п руку первый том
Добролюбова. (Открыл ли он его когда-нибудь?..)
Родители упорствовали, но я решила не уступать.
— Если я не получу вашего согласия на этот брак, ну
что же, я поступлю, как Елена из «Накануне» Тургенева.
Моя мать на это заметила:
— От тебя все можпо ожидать.
Но понемногу мама начала приготовлять солидное
и добротное приданое. Никакой роскоши, вещи простые
и ноские. Меня вопрос о приданом нисколько не интересо
вал. Но факт приданого был уже уступкой со стороны
моих родителей. Теперь Коллонтай позволили приходить
почти ежедневно. Мы весело проводили вечера. Мы игра
ли в разные игры, смеялись и веселились втроем — я, Вла
димир и моя подруга Лидия.
Но вдруг неожиданное препятствие. Для бракосочета
ния потребовалось получить метрическое свидетельство.
Но каково же было удивление родителей, когда в моем
66
метрическом свидетельстве было указано, что крестился
мальчик Александр. День и час, восприемники — все было
верно, по только это была не я, не девочка, а мальчик.
Удивление и полная растерянность. Я чуть не плакала
п подозревала, не подстроила ли все это мама, чтобы поме
шать нашему браку. Но и родители были встревожены
путаницей. Начались хлопоты, поездки в консисторию
п вообще большая возня. Отец смеялся, особенно, когда
оп установил, что ошибка произошла потому, что крестив
ший меня священник раньше, чем заполнить метрическое
свидетельство, хорошо позавтракал п выпил у пас в доме.
Восприемников опрашивали, они дали свои показания,
и в конце концов свидетельство было исправлено. Нако
нец, все бумаги были в порядке. Теперь я могла выйти
замуж... Решили день свадьбы назначить в конце апреля.
Моя мать сказала:
— Свадьбу сделаем простую. Нечего тратить деньги на
всякие торжества. Скоро тебе потребуется каждый рубль.
Я чувствовала, что мама до самого последнего дня
надеялась, что я в последний момент одумаюсь и свадьба
расстроится. Моя мать на французском языке упрекала
меня, что у меня неустойчивые чувства. Я ие любила этих
упреков, но по-французски они звучали мягче. Мама
со всеми нами говорила по-французски для практики. Сама
она владела языком в совершенстве. Я думала, что ппкого
я так не любила, как Володю, все юноши, мои бальные
кавалеры, были просто детские глупости.
И вот после всех перипетий настал день пашей свадьбы.
Но, как я уже сказала, день прошел бестолково. Началось
это с утра.
У меня была канарейка, которую я очень любила.
Канарейку звали Макс. Но у меня также была маленькая
-желтая собачка, без особой породы. Собачка почему-то
терпеть не могла канарейки, а канарейка была ручная,
и я ее выпустила летать по комиатам. Моя комната была
небольшая, но светлая. Здесь я учила своп уроки, писала
ромапы и повестп и мечтала «о великих подвигах», кото
рые я совершу в жизни. Канарейка Макс любила сидеть
на чернильнице, а желтая собачка садилась на стул и впи
валась в нее глазами. В этот момент собачка была похожа
на кошку, которая выслеживает свою жертву. Поэтому,
выпуская канарейку полетать по компатам, я всегда выго
няла собацу. Но в депь свадьбы я, по-видимому, забыла
о вражде, существовавшей между ними. И тогда это
8* 07
случилось. Макс летал по комнате, оглашая ее своим го
лоском. Но почему-то ему вздумалось сесть на подушку
и щипать вышпвку. Его лапкп запутались в этой вышивке.
Враг использовал это положение. Когда я неожиданно
вошла в комнату, то увидела только, как злой враг моей
канарейки со сконфуженным видом соскочил с кровати,
а на подушке лежало маленькое желтое неподвижное
тельце капарейки. Я пришла в такой ужас, что стала кри
чать так, как кричат во время большой катастрофы. Мама
прибежала в комнату взволнованная и испугапная.
— Боже мой, что случилось? Пожар, что ли?
Я стала плакать, протягивая маме малспькпй желтый
комочек.
— Бессовестная, подлая собака! Я ей этого ппкогда не
прощу. Пожалуйста, бери себе эту собаку... Она мне боль
ше пе пужп&.
Но мама стала браппть меня:
— Как тебе пе стыдно! Ты крпчала, точпо ребенок,
который ушпбся. Из-за чего? Из-за какой-то канарейки
в день своей свадьбы. Это твоя собственная вина. Я тебе
всегда говорила: если ты пе умеешь смотреть за живот
ными, как же ты будешь ходить за своими собственными
детьми?
— Какое мпе дело до каких-то детей!
Но все же мама попробовала, хотя и тщетно, оживить
канарейку. Еще раз выбранив меня, мама поспешила вер
нуться к хозяйственным обязанностям: вечером, после
венца, все же будет накрыт стол в зале...
[Но вот настало время надевать] белое атласное платье
с длинным шлейфом, как у королевы Маргариты На
варрской из оперы «Гугеноты». Я стала переодеваться.
И вдруг начала чихать. У меня начался самый настоящий
насморк. Что это будет за невеста с красным носом и при
том чихающая? Пришлось обратиться к маме за помощью.
Мама рассердилась л меня же выбранила.
— Ты, вероятно, наелась мороженого или простуди
лась, когда выдумала кататься верхом в такую холодную
погоду. Зачем тебе и Коллонтай потребовалось вдвоем
скакать па острова?
Мама пе знала, что в этом было особенное удовольст
вие чувствовать, что мы паканупе дпя, когда будем навеки
вместе уже как муж и жена. Мама предложила отложить
свадьбу, по тут я запротестовала:
— Что решено, то решено.
G8
На помощь мне пришла Женя. Она дала мпе какое-то
лекарство, намазала лицо кремом и попудрила нос. Женя
соорудила мне сложную прическу п посадила па голову
всиочек из искусственных цветов вместе с длинной вуалыо.
Мама в церковь не поехала. К счастью, во время вен
чания я пе чихала, по зато, когда вернулись в теплую
комнату после холодной церкви, насморк разыгрался
всерьез. Моя мать заставила померить температуру и, убе
дившись, что у меня жар, категорически запретила мне
тапцевать п велела тотчас же лечь в постель. Коллоптай
попробовал запротестовать:
— Ведь мы решили с первым утренним поездом уехать.
Но об этом мама и слышать не хотела.
— Неужели вы не понимаете, что теперь вы отвечаете
за жизнь Шуры? Если застудить насморк, у Шуры может
сделаться воспаление легких.
Коллоптай огорченно склонил голову п сам же пришел
уговаривать меня, чтобы мы отложили намеченную поезд
ку па Иматру. Это было ужасно досадно. Сколько хлопот
и волнений доставило нам устройство этой поездки! Ни
у Володи, ни у меня не было денег. У папы я просить
не хотела. Но Лидочка посоветовала пам заложить мои
золотые браслетики и кольцо с брильянтиком — подарок
Адели. Мы получили за все это добро 63 рубля. Поезд
ка была обеспечена, и папа считал, что ее оплатил
Володя.
Когда гости разошлись, Коллонтай поцеловал руку
у мамы н ушел вслед за гостями, а я и Лидочка, как обыч
но, пошли ночевать в мою спальню. Лидочка улеглась
па диван, а я па свою постель и на ту подушку, на которой
утром погибла канарейка. Мы с Лидой начали обсуждать
события дня и скоро начали хохотать и болтать, как обыч
но, будто никакой свадьбы и пе было.
ЗАМУЖЕСТВО
«ЖИТЕЛЬ МАРСА»
ОТВЕРГНУТА
подвиж ной
МУЗЕИ
УЧЕБНЫХ
ПОСОБИЙ
ПАРТИЮ
НАДО ЛЮБИТЬ
ДВА ППСЫ1Л
УРОКП
МАРКСИЗМА
D
| Д Цюрихе я поступила в уппверсптет к профессо-
и и н " ^ ру Геркнеру, чья книга по рабочему вопросу
(в ее втором издании) меня заинтересовала. Было характер
но, что по мере того как я, углубляясь в область изучения
законов э к о н о м и к и , становилась все более и более «ортодок
сальной» (правоверной) марксисткой, мой профессор
п руководитель становился все более и более правым п от
ходил от революционной теории Маркса и в пятом изда
нии своей книги стал настоящим ренегатом.
Это был любопытный период, когда в германской пар
тии с легкой руки Бернштейна появилась тенденция к от
крытому практическому соглашательству; оппортунизму,
ревизионизму, то есть пересмотру теории Маркса. Почтен
ный мой профессор вторил Бернштейну, пел ему дифи
рамбы. Но я решительно стала на сторопу «левых», увле
калась Каутским, зачитывалась издаваемым пм журналом
«Новое время»1 п статьями Розы Люксембург, особенно ее
брошюрой «Социальная реформа и л и революция», где она
разбивала приспособленческую теорию Бернштейна.
По совету моего профессора п снабженная его рекомен
дациями, я отправилась в 1899 году в Англию — «изу
чать» английское рабочее движепие, которое будто бы
должно было меня убедить, что истина за оппортуниста
ми, а не за «левыми».
У меня были рекомендации к «самим» Сиднею п Биат-
риссе Вебб, но после первых же разговоров с ними я поня
ла, что мы говорим па разных языках, и без их руководст
ва я начала знакомиться с английским рабочим движением.
93
Это знакомство, однако, убедило меня как раз в обратном.
Оно показало мне всю остроту социальных противоречий,
существующих в Англии, и все бессилие реформистов из
лечить их тактикой тред-юпионпзма и л и с п о м о щ ь ю знаме
нитых «сэтлемептов» (культурных ячеек в рабочих квар
талах) вроде Тойпбп-холл, «дворцов народа», коопера
ций, клубов п т. д. Из Англии я вернулась еще более
утвердившейся в правильности мировоззрения «левых»,
«правоверных» марксистов, по уже поехала не в Цюрих,
а в Р о с с и ю . У мепя завязались связи с подпольными ра
ботниками, и хотелось скорее применить своп силы на
жпвом деле, приложить пх к борьбе.
Когда я уезжала из России в 1898 году, вся передовая
часть интеллигенции, студенчество были настроены ле
гально марксистски. Кумирами были, помимо Бельтова*,—
Струве и Тутан-Бараповский. Шла ожесточенная борьба
между народниками и марксистами. Молодые силы —
Ильин (Лепин), Маслов, Богданов и другие — теоретичес
ки обосновывали революционную тактику, складывающей
ся в подполье социал-демократической партии.
Я ехала в радужной надежде очутиться среди едино
мышленников. Но осенью 1899 года Россия была уже не
та, что год назад. Произошел сдвиг: медовый месяц объ
единения легального и подпольного марксизма пришел
к концу. Легальный марксизм встал открыто на сторону
защиты крупного промышленного капитала. Левое крыло
уходило в подполье, все решительнее защищая революци
онную тактику пролетариата, то есть Лепина.
Место увлечения Марксом заняло среди студенчества
п интеллигенции не мепее страстное увлечение бернштеп-
ниапством, ревизионизмом. В моду стал входить Ницше
с его «аристократизмом» духа. Помпго, как сейчас, вечер,
устроенный в квартире отца Елены Дмитриевны Стасовой
на Фурштадтской в пользу политического «красного крес
та». Струве делал доклад о Берпштейпе. Публика была
«избранная», были и подпольные работники, и все-таки
доклад Струве был встречен сочувственно, с полным одоб
рением. Против Струве выступал тогда только Авилов;
поддерживали же Струве все светила и «пмепа» того пе
риода. Я взяла слово. Далп мпе его пеохотно, как лпцу,
мало кому известному. Моя слишком горячая защита «ор
РЕВОЛЮЦИЯ
1905 ГОДА
Конец 1903 года и весь 1904 год — эпоха пробуждаю
щейся либеральной общественности. Веспа либерализма,
эпоха знаменитых «бапкетов», речей, литературно-полити
ческих собраний и политических салонов-кружков. «Ос-
90
вобожденцы» — будущие кадеты — праздновали свой
медовый месяц. Но против них-то и направляли социал-де
мократы свою борьбу.
Рядом с расцветшим под «благосклонной терпимостью»
Святополка-Мпрского либерализмом и кадетпзмом шла
спешная работа по организации сил пролетариата, работа
ао углублению и расширению влияния социал-демократии
в массах. Под руководством Ленппа крепла большевист
ская фракция. Под благовидным предлогом «уроков гео
графии» в воскресной школе за Невской заставой я вела
тогда кружок из 25—30 рабочих; нескольких из mix
я позднее, в октябрьские дни, встретила как активных
участппков революции. В легальной литературе (москов
ском журпале «Правда»9, «Образование» и др.) боролась
с ревизионизмом и «министериализмом». Написанная
тогда же брошюра моя «Классовая борьба» была приоста
новлена цензурой и появилась лишь в 1905 году, чтобы
вскоре быть конфискованной10.
По мере парастания революционного шквала 4905 года
активная связь моя с большевиками крепла. Правда, я не
порывала личных спошеппн с Плехановым, по уже зиму
4904/05 года определенно работала с большевиками:
Б. В. Авиловым, Е. Д. Стасовой и другими.
В ноябрьской демонстрации студенчества 4904 года мы
принимали активное участие. По моему почину организо
вана была немедлепво после ареста доставка продовольст
вия арестованным, что поразило полпцшо, показав ей, что
мы действуем «по плану». В день демонстрации, вечером,
в залах Технологического ппстнтута в Петербурге состо
ялся грандиозный митинг при участии представителей
(почти) всех политических группировок...
В противовес митингу, где выступали представители
всех течений, в отдельной аудитории (кажется, физичес
кой) мы устроили мптппг большевиков. В числе их была
и я 11. Выступали под вымышленными именами, загримиро
ванными...
Кровавое воскресенье 4905 года застало меня на улице.
Я шла с демонстрантами к Зимнему дворцу, п картина
жестокой расправы с безоружным рабочим людом навсег
да запечатлелась в моей памяти. Необычайно яркое ян
варское солнце, доверчивые, выжидательные лица... Роко
вой спгпал выстроенного вокруг дворца войска... Лужи
крови на белом снегу... Улюлюканье жандармерии, уби
тые, раненые, расстрелянные дети...
4 Л. К олловтой 97
...Что такое было 9 япваря? Впервые в Росспп органи
зованно, бесстрашно, железной лавиной подступили рабо
чие массы к Зимнему дворцу с требованиями к царю-ба-
тюшке, с требованиями, в которых наивно, быть может,
легковерно высказывали рабочие Петербурга все свои
цужды: о заработной плате, о жилищных условиях, о ра
бочем дне и прежде всего о свободе слова, стачек и орга
низации рабочих. Царское правительство думало восполь
зоваться попом Гапопом, как оружием против растущей
сознательности рабочего класса России. Хитроумные
правители надеялись отвлечь рабочих от социализма, за
туманить им головы безобидными затеямп Гапона и цар
ских провокаторов, организовав пародию на рабочие клу
бы, в которых членами и соглядатаями входили также
провокаторы и царская тайная полиция. Но так назрело
уже в рабочих стремление отстоять свои интересы, бороть
ся с классовой эксплуатацией и искать точек объединения
между собой, что петербургские рабочие потянулись в га-
поновскпе клубы, наводнили их и силой своего напора за
ставили слабого, шатающегося попа временно перекинуть
ся па сторону рабочих п согласиться выражать их
требования. Незадолго до 9 япваря вспыхнула стачка на
Нутиловском заводе. Стачка экономическая. Тяжело, бес
просветно жилось тогда рабочим. Россия была разорепа
неудачной, позорной для царской армии войной с Япони
ей. Деревня гудела. То там, то тут вспыхивали крестьян
ские бунты. Бабы, крестьянки, оказывали сопротивление
царским властям, когда шел новый рекрутский набор.
Финансы были расстроены. Промышленники роптали па
неумелость чиновничьей взяточнической политики цариз
ма. И в это тлеющее гнездо всеобщего недовольства иск
рой упала путиловская забастовка. Это было в рождест
венские дни 1904 года. И в эти дни царское правительство
со страхом почуяло: опасную игру затеяло оно с попом
Гапопом, взяв его свопм орудием. Рабочая масса защемила
Гапона п пошла свопм путем по классовой дороге, куда
звали пролетариат большевики. Депь яа днем в гапопоп-
еких клубах-отделах шли митинги за митингами, принима
лись первые массовые резолюции рабочих в России,
и растерянная полиция не знала: разгонять ли ей рабочпх-
гапоповцев или продолжать играть опасную игру провока
ции рабочих масс?
Волна революционного построения нарастала и напи
рала. В рабочих предместьях молодежь распевала уже
98
«Варшавянку». Но все же мастеровой посолиднев п по
старше говорил о том, что надо-де пойти с отдам Гапопом
к самому царю-батюшке, рассказать ему о нуждах трудо
вого народа, пробиться к царю сквозь степу чиновников
и алчных помещиков.
Что делали и думали большевики в эти дни? Лепин
был далеко, за границей. Среди тех большевиков, что вели
подпольную работу в массах, в те дни не было полного
единства. Одпи считали, что нужно удержать рабочих от
провокационной ловушки, не дать безоружным рабочим
массам пойти на убой, удержать рабочих от того, чтобы
ндтп за Гапопом к царю па поклоп. Другие говорили: ра
бочая лавина сдвинулась и ее не удержишь, жертвы неиз
бежны, но раз масса вышла па улицу, наше место в ее рядах.
Пусть первое выступление рабочих будет скорбным, по
неизбежным уроком на иути революции.
6 января рабочие порешили: «Идем ко дворцу». Седь-
мого-восьмого готовились. Царское правительство мета
лось в смятении. Сам царь с семьей уехал со страха в Цар
ское село. Не ему же, царю-батюшке, принимать прошение
безоружпых рабочих. Вместо себя он выставил надежные
эскадроны жандармов и преданных парю гвардейских
войск, чтобы на паивпые просьбы замученной нуждой бед
ноты ответить залпом заряженных ружей.
Солнечным было 9 января. Солнечным и морозным. Со
всех концов Петербурга нескончаемыми вереницами тяну
лась городская беднота к царскому дворцу. Как сетью пау
тины, переплетали ппти демонстрантов старый Петербург.
Народ столпился у дворца п ждал. Ждал терпеливо час,
второй: ле выйдет ли царь? Кто примет петицию — пети
цию рабочих к царю?
Но царь не вышел. В ответ па мольбы безоружного на
рода заиграл сигнальный рожок. Непривычно и весело
звонко зазвучал он в морозном воздухе. Невольно мы пс-
регляпулись.
— Что это? — спросил кто-то рядом.
— Это сигнал для войска, чтобы лучше равнялись, —
успокоил кто-то в толпе.
И снова ждали напряженно, со смутной тревогой.
Новый сигнал. Чуть шевельнулись войска. А толпа
улыбалась. Безоружная толпа переминалась с ноги на но
гу от холода, от мороза и ждала и верила. Третий сигнал,
и за ним... Непривычный раскат. Что это? Стреляют? «Пу
стяки, — чей-то голос, — холостыми зарядами». А рядом
4* 90
падают люди... Женщины. Дети. Дети, как подстреленные
воробьи, беззвучно скатываются па снег с решетки Алек
сандровского сада. «Да нет же, не бойтесь, это случай
ность», — не верит народ. Но царские жандармы уже пус
кают лошадей галопом в атаку. В атаку на народ.
Кровавое воскресенье дало тысячи жертв убитыми,
и не было счета раненым. Но вместе с выстрелами царские
слугп убили не только «подданных» своего же царя-ба-
тюшкп. Они не рассчитали, они убили нечто большее —
легковерие и веру широкой массы рабочих в то, что от
царской власти можно добиться справедливости. И с этого
дпя Россия стала другая и новая. Так положило 9 января
начало великому массовому двнжеппю трудящихся масс
против старой помещичье-буржуазвой России...
103
...По поручению Петербургского комитета мпо приш
лось ездить с агитацией и в провинцию. На одном из мно
голюдных митингов в Пильне в 1907 году я открыто стала
звать «к оружию». Немедленно появилась п о л и ц и я ; зал
был оцеплен, но, благодаря л о в к о с т и и смышлености това
рищей, мне удалось скрыться. В Петербурге меня уже не
тронули, что характерно для того периода растерянности
власти. Одно время на мне лежала обязанность кассира
Петербургского комитета. Для пополнения средств Петер
бургского комитета мною задумано было и выполнено
в 1906 году издапне первого легального «Рабочего ежегод
ника», нечто вроде справочника для рабочих,— с рядом
статей по различным вопросам: политическим, социаль
ным и т. д... Несмотря на то что сборник вышел «вне
фракционный» по видимости, в нем преобладали меньше
вистские авторы. Вызвано это было тем, что в 1906 году
я отошла от большевиков по вопросу об отношении к Го
сударственной думе, решительно стала на точку зрения
«использования Думы», что сблизило меня с меньшевика
ми. Мне представлялось, что вхождение в Думу поощряет
актпвпость, самодеятельность масс, способствует их поли
тическому воспитанию, бойкот же ведет к пассивности,
мешает развитию самодеятельности... Поэтому я не вошла
в список сотрудников первой легальной большевистской
газеты в России в 1905—1906 годах25. Тогда меньшевист
ский орган поспешил закрепить меня за собой.
Между тем борьба с буржуазным феминизмом разго
ралась. Рядом с дамским полнтически-ручным женским
взаимоблаютворительным обществом работали Женская
прогрессивная партия26 с доктором Покровской во главе
и активный Союз равноправия, популярность которого
быстро возрастала. Борьба шла теперь в открытую. Носи
ла еще была па стороне равноправок — общественное мне
ние было с ними, общественное же мнение делали по
рабочие, а интеллигенция. На собраниях еще мало
политически грамотных работниц, домашней прислуги, ре
месленниц — равноправии имели успех, и немало труда
стоило проводить свою линию, не вызывая протеста. Пла
номерной работы партия тогда еще среди работниц не ве
ла, изданий для работниц, за исключением брошюры Саб
линой (т. Крупской)27, и то полегальпой, пе было. Помню,
как вскоре по приезде в Россию Веры Засулич я
поехала к пен, чтобы специально посоветоваться: как ста
вить работу среди работниц, с какого конца начать?
104
Зимой 1903/06 года мне приходилось не только ве
сти агитационную работу в массах, сражаться с феминист
ками, где только возможно, отстаивая мысль, что для со
циал-демократии пет отдельного женского вопроса, но
и читать ряд открытых лекцпй на тему о роли женщины
в хозяйстве, об истории брачных отношений и т. п., попу
ляризируя принципы социализма в связи с задачей все
стороннего раскрепощения женщины. Приходилось все
еще вести борьбу с теми товарищами, которые, отмежевав
шись от Союза равноправия весной 1906 года, образова
ли два Социалистических женских клуба, куда в х о д и л и п
большевички, и меньшевички, и эсерки. Несмотря на то
что членами этих клубов являлись и работницы, что они
притягивали массы, я решительно отказывалась их посе
щать, считая, что прежде всего в вопросе борьбы за осво
бождение женщины должна быть начерчена четкая и яс
ная классовая ливня.
Но зато я принимала участие в клубах «обществ
самообразования» рабочих, которые явочным порядком
возникали в Петербурге и где широкие беспартийные ра
бочие массы получали основы социалистического воепп-
тапня...
Осенью 1906 года я встретилась с Розой Люксембург
в Финляндии. По ее совету я решила поехать на Мангейм-
ский съезд германской партии, в связи с которым созы
валась п конференция соцпал-демократок28. Конференция
мне дала точку опоры в вопросе о работе партии среди
женщин. Встречи п беседы с Кларой Цеткин, работницей
Баадер, Венгельс и др. утвердили меня в правильности
моего стремления создать при партии аппарат по работо
среди женщин.
Вернувшись в Россию, я в ряде лекцпй п бесед отстаи
вала и проводила мысль о необходимости для партии на
чать работу среди женщин. Сочувствие я встречала только
среди самих работниц, партийные товарищи относились
к моим словам либо скептически, либо равнодушно. Были
и такие, особенно среди старых партийных революционе
рок, которые в моем предложении видели «вредный уклон
к феминизму».
Помаю, как сейчас, первую неудачную попытку со
брать с согласия Петербургского комитета собрание работ
ниц, па котором предполагалось обсудить вопрос об обра
зовании Бюро работниц в партпп. Петербургский комитет
обещал отвести пам помещение на определенный вечер.
105
Но когда нас несколько человек явилось на собрание ра
ботниц— дверь в назначенное помещение не только ока
залась закрытой, но кто-то оставил нам нарочно грубую
надпись: «Собрание только для женщин отменяется, зав
тра собрание только для мужчин». Один лз сопровождав
ших пас рабочих (если не ошибаюсь, это был товарищ
Сильпов с Невского завода), возмущенный такой
выходкой, пригласил нас всех к себе в комнату, где мы
н провели организационное собрание работниц. Но бюро
так и пе избрали — пас было слишком мало.
Я поехала объясняться по этому поводу в Петербург
ский комитет. Формально товарищи пе запрещали нашего
почина, по содействия не оказывали. Вернее всего, вопро
сом этим никто пе интересовался, а между тем опасность
со стороны буржуазных феминисток росла. Эсерки шли
с равноправками, поддерживали их. Все женские буржуаз
ные объединения имели своп органы — журналы, выпуска
ли брошюры, воззвания, собирали совещания, группиро
вали вокруг себя работниц и крестьянок пз провинции,
посылали петиции в Государственную думу. Противовес
был необходим. Мы теряли курсисток, женскую трудя
щуюся интеллигенцию и не приобретали прочной базы сре
ди работниц.
Весной 4907 года мною наппсапа была статья об орга
низации работниц. Этой статьей вопрос о созданпп специ
ального аппарата партии для работы среди женщпп был
наконец поставлен. Тогда же, весною 1907 года, я начала
работать в Союзе текстильщиков. Вместе с этим союзом
мы организовали весной 1907 года ряд митингов в Петер
бурге специально для работниц. Чтобы иметь возможность
привлечь больше пароду, митинги эти устраивали, как и во
обще водилось в те времена, подвидом лекций-дискуссий.
Кто-либо из своих, чье имя было не «запачкано» в глазах
полиции, брал безобидную тему: «Гигиена материнства»,
«О клубах работпиц в Англии». Лектор читал минут два
дцать, а затем брали слово мы и проводили свою агита
цию. Случалось, что пристав улавливал наш маневр и за
крывал собрание. Но бывали случаи, когда лектору уда
валось настоять на последнем слове и в этом слове
резюмировать цель митинга. Наши митинги в доме Нобе
ля на Выборгской стороне пользовались популярностью
среди работпиц и рабочих. Любимицей работниц была
большевичка Наташа. Митинги велись межфракцпонпо.
Тогда же, весной 1907 года, выделились несколько со-
106
зпателышх работниц: ткачиха Антонова, текстильщица
большевичка Анна Семеновна (Осипова), портнихи Со
ловьева и Маруся Бурно, позднее Клавдия Николаева —
печатница, сиделка Ефремова — яркая и своеобразная
женщина. Образовалась группа, которая держала связь
с работницами фабрик п заводов. На митинги равпоправок
мы посылали своих ораторов для участия в дискуссии, но
к себе буржуазных ораторов не допускали.
Осенью 1907 года я участвовала на Международной
конференции социалисток в Штутгарте29 и там же па кон
грессе Иптерпацпопала30. Я была единственной предста
вительницей от России на Международной конференции
социалисток. На конференции шла борьба между правым
и левым крылом женского Интернационала, отражавшая
борьбу двух течений в Интернационале. Я шла за Кларой.
Первый пункт разногласия касался борьбы за всеобщее
избирательное право. Австрийские социалистки вместе
с Лили Браун шли на ряд компромиссов, Цеткин требова
ла стойкости. От пмепп России пришлось поддерживать
левых против оппортунистов. Вопрос о формах работы сре
ди женщин также вызвал разногласия: Цеткин стояла за
образование международного секретариата, Лили Браун и
«правые» вдруг усмотрели в этом феминизм. И опять при
шлось поддержать «левых»31. После Штутгартской конфе
ренция я вернулась в Россию с вполне созревшим планом
работы среди работниц, к осуществлению которого и при
ступила с осепп 1907 года.
ПО РАБОЧЕЙ
ЕВРОПЕ
ДАНИЯ
КОПЕНГАГЕН
ИЛ ЖБНСКОП
КОНФЕРЕНЦИИ
В зале, где должна происходить женская конференция,
царит то приподнятое настроение, полное ожидания, нерв
ного подъема, неожиданных «приятностей», щекочущих
честолюбие, вместе с мелкими обидами и уже восприня
тыми уколами, какое сопровождает каждое общественное
начинание, где собрались такие разные по возрасту, по
национальности, по индивидуальным особенностям лично
сти, хотя и спаянные общей задачей.
Радостные возгласы при встречах, холодные поклоны
с теми, кто должен оказаться в другом лагере, несносная
засада интервьюеров и обстреливание фотографов.
В немецкой и северной делегациях преобладают проле
тарские лица. У англичанок — интеллигентки. Резко вы
деляется американская делегация: изящные костюмы,
женственные манеры и отчетливый, деловой тон. Видно,
что американки привыкли жить в публике; па открытом
собрании — они как у себя дома. Скромно толпятся деле
гатки от Финляндии: вот и милое своей солнечной улыб
кой лицо депутатки сейма — Пярссинеп.
Рядом крупная фпгура Мипны Силланпяя. Вспоминает
ся то собрание, где эта своеобразная, страстная агитатор
ша, эта девушка из народа, бывшая прислуга, заставляла
смеяться трехтысячпую толпу... А вот и энергичная Ида
Аалле, член исполнительного комитета в трудные дни ве
ликой финляндской забастовки 1905 года6.
— Вы знаете, датчанки и шведки, несмотря на вче
рашние дебаты, решили внести свою резолюцию-протест
против охранительных законов... Это возмутительно. Им
после того не должно бы быть места в этой зале,— таин
ственно нашептывает мне жена одного из немецких со
циалистов...
— С англичанками не избежать боя: они не примут
пашей резолюции об избирательном праве7,— волнуется
другая немецкая делегатка.
— А вы думаете, что немецкие делегатки все готовы
Б А. Иоллонтай 129
подписаться под этим неуклюже составленным, политиче
ски безграмотным текстом?— решительно заявляет ма
ленькая тов. Г. из Дрездена и сжимает свои характерные
энергичные губы, готовая отразить нападение. И в самом
деле, на нее обрушиваются со всех стороп сразу. Она ловко
парирует удары, не выпадая из шутливого тона. Но «шут
ки» ее задевают противниц, страсти разгораются, голоса
повышаются, группа спорящих начинает привлекать вни
мание...
На эстраде уже откашливаются певцы. Конференция
начинается с торжественной кантаты, исполненной мест
ным хором. Зал стихает? быстро занимаем места... А утреп-
нее солнце как будто заглядывает с любопытством в нашу
залу и то недоверчиво щурится, то весело золотит все эти
наклоненные, сосредоточенные женские головы, полные
одной общей мыслью, одним стремлением...
МИТИНГ
СОЦИАЛИСТОК
НА ОТКРЫТИИ
МЕЖДУНАРОДНОГО
КОНГРЕССА
ПАШ ДЕНЬ
ВСТРЕЧИ '
ПРОЩАЛЬНЫЙ
ВЕЧЕР
В ГОРОДСКОЙ
РАТУШЕ
155
12 а вгуст а .
Были у Гаазе на его частной квартире. Гаазе, по обык
новению, спешил: «Время такое!» Выслушивал пас с яв
ными знаками нетерпения. Относительно арестованных
пообещал «замолвить словечко» при первом же свидании
с Бетмаиом. Относительно насилий над русскими, избие
ний, выселенпй и т. д. развел беспомощно руками:
— Что тут поделаешь? Воина!.. Избыток патриотизма.
Стихия... Копечпо, все это весьма прискорбно, но партия
в этом случае бессильна...
Заговорили о деньгах.
— Деньги? Сейчас это самый неразрешимый вопрос.
Партия за одну неделю войны уже потерпела миллионные
убытки... Прилив членских взпосов механически падает...
Многие местные газеты — под угрозой закрытия. Абонен
ты перестают вносить плату... Безработица растет. Това
рищи нуждаются... Нет, па денежную помощь вам рассчи
тывать не приходится: это вы должны попять.
Мы пробовали втолковать Гаазе, что помощь, оказан
ная нуждающимся русским товарищам в данный момент,
имела бы принципиальное значение. Как бы мала эта
помощь пн была, хотя бы в песколько сот марок, но она
подтвердила бы существование рабочей солидарности.
Это следует сделать как политический акт, как демонстра
цию...
Гаазе не противоречил. Согласился в принципиальном
значении такого акта. Но я уверена, что помощи этой
партия пе ассигнует...
На прощанье Гаазе, впрочем, предложил нам обра
щаться к нему и разрешил приходить к себе па частную
квартиру. Другие товарищи и этого боятся. За русски
ми слежка. Опасаются, как бы их пе заподозрили в за
говоре.
...По вечерам в пансионе особенно неуютно. Русским
грозят погромами. У соседок по комнате, немок, сегодня
был обыск. По доносу. Допосамп насыщена атмосфера.
Это тоже «патриотическая» доблесть...
Либкнехт по телефону сообщил, что Клара Цеткин
в Штутгарте, у себя, но что у нее очень большие «личные»
неприятности. Какие? Он не хотел, очевидно, сказать
по телефону. Сыновей мобилизовали?.. Или муж стал шо-
виипстом?.. Выйдет ли помер «Равенства» против вой-
пы?..9 Я передала статью Циц, но опа затрудняется
переслать.
156
13 а в гу с т а . Н о ч ь ю .
Были у Либкпехтов; сыну хотелось «пожать» руку
«герою». Да, Либкнехт — исключение. Его травят, называ
ют «предателем». Считают «помешапным». Но он продол
жает вести свою линию.
Лпбкпехт собрал тех социалистов, которые войны «не
приемлют» и хотят поддержать в рабочем классе угасаю
щий дух солидарности. С ним Ледебур, Отто Рюле, Таль-
геймер, [а также] Луиза Циц. Это меня очень удивляет.
Либкнехт говорит, что у нее «правильное чутье» и что
она отражает настроение масс.
В чем именно п как выразится протест товарищей про
тив войны еще не совсем ясно, но Либкнехт считает,
что прежде всего надо собрать «едпноммшлешшков»,
а затем начать разоблачать пстпппую политику Германии,
вскрывать пружины, которые заставляют Германию вое
вать, срывать маску с правительства. Лозунг — «защита
отечества» — затуманил головы. Либкнехт считает, что
прежде всего следует показать, что Германия сама винов
ница войны, то есть повторить сейчас громко то, что
говорила всегда партия до войны и о чем она сейчас
упорно молчит.
Пролетариат вовсе не одушевлен войною. У Лпбкнехта
рассказывали, как рабочие первые дни осаждали район
ные комитеты в ожидании «пароля» [лозунга]. Все вери
ли, что партия готовит отпор. Сейчас настроение значитель
но изменилось. Но если поговорить с рабочим наедине, он
обычно не одобряет воины и без всякого «удовольствия»
идет подставлять свою грудь под пулп во имя фатер-
ланда...
Странный был вечер сегодня у Лнбкнехтов. Такой
непохожий на те, что переживали эти педели. У Либкнехтов
были гости, свои люди, но все же гости. Светло. Ужин.
Дети. И пет этого ощущения, что кругом считают тебя
врагом. И нет ожидания «погрома».^
Интересный, своеобразный человек — автор многотом
ного художественного издания «Женщина в карикатуре
всех времен» Эдуард Фукс. Я представляла себе его
«сухарем», так толсты и основательны все его работы
по истории живописи, культуры и т. д. Оказалось, что
это скорее тип богемы. Весь полон впечатлений [от] своей
иедавней поездки в Египет. Говорил о красках, о воздухе...
Об особых тонах египетского солнца. И, слушая его, забы
валось о войне, о наступлениях, о Льеже...10
157
— Чтобы понять, что такое соллце — надо побывать
в Египте. Только после того начинаешь правильно видеть
световые эффекты па севере...
Софья Борпсовна п Фукс горячо спорили о школах
живописи, и казалось, что война — сон...
Но когда мы дошли до вокзала городской дороги, снова
пахнуло на пас ледяпым дыханием жестокой действитель
ности.
Уходил поезд за поездом, увозя в товарных Daronax
свежее «пушечное мясо». Все молодежь. Здоровые, юпые...
Цвет Германии... Сидят па подпоясках, толпятся у раскры
тых дверей... Поют, машут фуражкамп, горланят... Многие
вагоны украшены гирляндами. Будто на праздник едут.
А что делается у них на душе? Что думают они в ночпой
тиши, когда провожающие далеко п когда опн уже не
«герои», а просто «свежее пушечное мясо»?
В Берлин прибыли поезда с ранеными. На улицах
много сестер с красным крестом... И кажется, будто война
близко, будто Штуковский всадник гарцует в самом Бер
лине..."
...С каждым днем труднее разменять даже марки. Се
ребро исчезло. Сидим вообще без денег. И вопрос этот
становится для всех весьма серьезным.
...Теперь уже очевидно, что и французы голосовали
за вонпу12. Немецкая партия видит в этом для себя оправ
дание. Но ведь Мюллер уехал из Парижа до голосования!
Тогда во Франции настроение еще было решительно
против воины. О голосовании германских социалистов
французы тоже не знали. Следовательно, обе партии дей
ствовали безотносительно к поведению другой.
Здесь все осуждают Вейля*. Он стал рьяным фран
цузским патриотом. А какой он был всегда «законо
послушный» п как его ценили в форштавде за его «дис
циплинированность»!.. Либкнсхт уверяет, что скорее пони
мает Вейля, чем Франка и К°.
Товарищи думают, что Франция едва ли способна будет
дать серьезный отпор Германии. В Германии войско вели
колепно действует. Большие надежды возлагают на гене
рала Кесселя и Эммиха. Воина едва ли затянется.
...Роза Люксембург голосования не одобряет. Но на
собрании, созванном Либкнехтом, не была.
15 августа.
Как я и думала, помощи от партии пемецкой пет и нет.
3 «Форвертс» появились 6-го и 7-го заметки о том, что
следует прекратить позорную травлю иностранцев, что сре
ди них есть товарищи, особенно русские. Это все, что
«Форвсртс» поместил...
Решили ехать к Гаазе втроем: Бухгольц, Чхенкелп и я,
чтобы договориться по трем пунктам: во-первых, есть ли
надежда, что русских начнут выпускать? Если нет, то что
может сделать партия, чтобы дать возможность товарищам
перебраться в Россию? Во-вторых, что предпринимает
партия, чтобы обезопасить русских социалистов от погро
мов? В-третьпх — опять денежный вопрос.
Гаазе на этот раз припял нас уже на ходу. Он был
очень благодушно настроеп п опять повторял с лукаво-
самодовольной улыбкой: «О, теперь с нами считаются!
Теперь без нас не обойдешься!»
— Однако в «Форвертс» до сих пор не появилась
заметка о насилиях над русскими эсдеками,— напомппла
я Гаазе.
— Что делать! Боепвая цензура. Редакция выжидает
момента...
На вопрос Чхеякели о возможности выехать в Россию
Гаазе отвечал в неутешительном тоне. Едва ли мужчин
в прпзывпом возрасте выпустят до конца войны. Но че
го же русским, собственно, бояться? Не варвары же
немцы?
Чхенкели пытался пояснить Гаазе, почему, собственно,
оп рвется в Россию.
Гаазе насторожился:
— Думаете лп вы, что социалисты могли бы использо-
159
вать момент и поднять в России протест против войны?
Допускаете лп вы возможность восстаний?
Мне не понравился тот неожиданный интерес, с ко
торым он ставил пам подобные вопросы. Возможно, он
предполагает, что русские социалисты собираются рабо
тать на руку кайзеру?
Чхепкели разъяснил, как он себе представляет работу
в России: собирание общественных сил вокруг задач
войны, использование патриотизма для борьбы с самодер
жавием.
Гаазе слушал Чхенкели и постепенно остывал. Кончи
лось тем, что завязался спор о Бельгии и Франции. Гаазе
доказывал, что прпчппа войны кроется в противоестест
венном союзе республиканской Франции с монархическо-
автократической Россией и что сейчас Франция пожппает
плоды своей глубоко ошибочной п о л и т и к и .
Когда я попробовала напомнить Гаазе о французских
рабочих, он сделал опечаленное лицо, посетовал на сла
бость Интернационала и напомнил о голосовании фран
цузских социалистов за кредиты. Стена растет и растет.
А Л'пбкнехт еще уверяет, что Гаазе не патриот!
Мы рассказали Гаазе о том, что русские товарищи
живут в невыносимо первной атмосфере, ожидая погро
мов. Гаазе опять оживился:
— Да, да, мы это знаем. Не думайте, что форштапд
забыл о русских товарищах. Несмотря па то что мы зава
лены делами, вчера мы обс.уждалп этот вопрос. И фор-
штанд решил отвести в здании партии на Лпнденштрассе
две пустые конторы, поставить кровати и иметь это
помещение наготове. В случае погрома русские товарищи
могут найти верное пристанище. Громить дом социал-де
мократической партии очумелые патриоты никогда не
решатся. Власти также не захотят нам причинять неприят
ности, следовательно, там вы будете в безопасности.
Форштанд даже ассигновал сумму па приобретение сорока
кроватей и умывальников. Вы видите, мы не забываем
нашего интернационального долга.
Чхепкели и Б[ухгольц] оказались вполне удовлетво
ренными этим решением, но мне оно кажется утопичным.
Если погромы действительно начнутся, как же доберутся
товарищи до намеченного убежища? И потом, разве так
важно было пайти убежище? Вопрос, по-моему, ставился
совсем в другой плоскости. Мы ждали открытого протеста
немецкой партия против погромов. Чхепкели находит,
160
что сейчас требовать этого нельзя и что я «витаю в эмпи
реях»...
17 августа.
...Софья Борисовна Либкнехт страшпо расстроена: в га
зете появилась фотография Карла, но к его действительной
карточке приделали военную форму. И в заметке говорит
ся, что Либкнехт записался добровольцем па фронт. Гнус
ность! Главное — нельзя опровергнуть.
Либкнехт ждет, что его мобилизуют.
— В таком случае я попрошусь в санитары,— гово
рит оп.
Ему органически претит роль бойца против своих же
товарищей, французских или русских пролетариев.
А германская партия катится и катится по наклонной
плоскости шовинизма. Да разве сейчас есть партия? Есть
«едппая Германия»...
Смутно доползают до нас слухи о том, что творится
и Бельгии. Газеты полны самохвальства, победа за победой.
— Не напоминают ли вам нашп газеты цирковые
объявления? Что ни день, то новая победа, да и не просто
победа, а победа «крупнейшая, величайшая, пебывалая»...
Точь-в-точь цирковой плакат о представлениях «гран-
гала»,— с горечью отмечает Либкнехт.
С ним одним чувствую себя легко. Ведь и у наших
(в колонии) «патриотизм», что ни день — четче и острее.
23 августа.
...Первые дни меня угнетало сознание, что германская
партия разбита, что после такого поведения с ее стороны —
престиж се навеки подорван.
Сейчас я смотрю па это иначе. Мие кажется, что так
даже лучше. Исторически лучше. Социал-демократия упер
лась в тупик. В ней иссякло творчество. Все ее действия
были трафаретно-повторны. Она застыла в установлен
ных формах, не было в пей «духа живого», не бы
ло строительствча. Началась полоса власти традиции, ру
тилы.
Меня все время поражало, что в партии не выдвигаются
крупные новые фигуры вождей. А это — знак застоя.
Период творчества, искашш всегда дает яркие фигуры.
Двадцать-тридцать лет тому назад германская социал-де
мократия создавала свою политику, и тогда сколько выдви
нулось крупных вождей! А за последние годы — никого.
0 Л. Коллоитай 161
Творческая личность выявляется, когда есть поле для
созидания, когда «духу» есть простор. А в этой обюрокра
тившейся среде даже свежих мыслей начинали бояться.
И не дай боже пуститься в «критику». Что форштанд
решил — то свято.
Естественно, что когда грянула война — массы, отучен
ные сами думать, взвсшппать, рассуждать, покорпо и по
слушно ждали «пароля»!.. Осаждали «районы» — что де
лать? А в районах тоже ждали — что прикажет форштанд?
А форштапд сам растерялся. Он тоже не привык к «не
ожиданностям»...
Вспоминаю вечера в кафе Иостн, в обществе Гейне,
Франка, Штампфера — «молодых», подававших надежды.
А на самом деле — законопослушнейших бесцветностей,
всегда шедших за форштандом. Без этого послушаппя,
без этой «правпзпы» уже нельзя было сделать в партии
карьеру.
Лпбкнехта обходили. Роза? Ну, ее-то форштапд по
баивается, а все-таки где можно — устранял. А этих
«представителей пролетариата», карьеристов, никогда ни
чем пе пожертвовавших ради класса, форштапд гладит
по головке... Их кандидатуры выставлялись в рейхстаг,
их выбирали на съезды...
Мне эти «многообещающие» Франки п Штампферы
напоминают «жрецов» эпохи разложения язычества. Сидят
по вечерам в кафе Иости п злословят. Злословят, ябедни
чают, высмеивают все, что в показной жизни партии при
нято считать «священным» и «пепогрешпмым»: людей,
постановления форштапда, политическую линию момен
та — обо всем зубоскалят. Мелко, падменпо, цинично...
Этим, «мпогообещагощим», партия была пужна как трамп-
лпп для прыжка в депутатские кресла. Рабочее двпжепис?
Опо «подвержено эволюционному процессу», а политика
по существу пе более как игра... «Все для толпы... Мы —
умнее. И потому мы прежде всего блюдем свои личные
интересы». Так, казалось мпе, думали эти карьеристики
от социализма. И число таких росло. Не самоотвержен
ность, нс мучительное искание путей, не нетерпеливый
напор вперед руководителей партии, а бюрократическая
машина, проповедывающая осторожность, дпецпплнпу
и рутнппую организованность... Как же было [такой] пар
тии дать отпор войпе? Как же ей было не спасовать
перед коптрсилой вздутого патриотического воодушев
ления?
102
Бойца загиала партию в тупик, но сюда опа зашла
сщо до воины.
Но, может быть, именно теперь, сейчас начнется
пересмотр, критика? А раз критика — значит, и творче
ство.
Больно, досадно было первые днп. А сейчас я уже
чувствую, что так было неизбежно. И что так лучше.
Должно начаться что-то новое. Переоценка ценностей!
II уже больше германская социал-демократия пе будет
давить па рабочее движение всего мира своим невероятно
тяжелым бюрократическим аппаратом и своей «образцо
востью», от которой мы начинали задыхаться...
24 августа.
...Фрау Штубе пришла ко мне затихшая, печальная.
Хочу спросить и боюсь. Сама заговорила:
— Вчера получила письмо от сына. Ранен. Пишет из
лазарета. «Мать, пс беспокойся, рана пе опасна...» А письмо
паппсапо чужой рукой. Просит денег...
Не плачет. Горе подрезало муки ожидания. Сверши
лось. Но уже не говорит о демонстрации матерей...
...Она ушла. А я поехала к тов. Б. Пролетарка чнето-
кровпая. Всегда отличалась здравым смыслом. Неужели
и она не поймет?
У Б. несколько других товарищей. Спешат все на
( призыв» по организации помощи пострадавшему от вой
ны населению.
Заговариваю о необходимости демонстрации жешцип-
работииц. Пусть голосовали мужчины, матери должны
сказать свое слово!
— Демонстрация? Теперь?.. Против войны?
На меня глядят с изумлением, с недоверием.
— Невозможно... Военное положение... Массы не
поймут...
...Гнетет сознание: разбита мировая пролетарская со
лидарность. Что теперь будет?
— Можно выпустить хотя бы манифест. Зафиксировать
свое отрицательное отношенпе к войне. Вспомнить соли
дарность... Протестовать против погромов, зверств, разгу
ла шовинизма. Бросить клич — «мира».
— Неосуществимо. «Равенство» конфисковано. У Цет-
к:ш был обыск. Война — факт. Никакими манифестами
или призывами дела пе изменишь. Все, что могут делать
сейчас женщины, — это облегчать пй!ложепне пострадавше
6* 163
го от войны паселспия, устраивать столовые, налаживать
лазареты... Работать в обществах помощи...
— По ведь это то, что проповедует буржуазия... Вы со
бираетесь работать по линии, вамечспиой Красным Кре
стом.
— ...Красный Крест сейчас делает полезное дело, —
наставительно вмешивается Б. — Теперь пе время для по
литических счетов. Надо спасти Германию. У нее слиш
ком много врагов и завистников... Гермапип не могут про
стить слишком, быстрых экономических успехов... Мы
сознательпо временно объявляем буржуазии перемирие.
Но это пе значит, что мы отреклись от своих идеалов. Вы
видели, стачку металлистов мы провели п выиграли. С от
дельным предпринимателем мы мира не заключаем. Но пе
ред лицом врага Германия должна быть едина.
Недавняя радикалка Матильда В. доказывает мне всю
«пользу» работы в дамских комитетах со всякого рода
«принцессами» и «графппямн». «Принцесс* приучают
«уважать» работниц. А работницы в этих благотворитель
ных организациях учатся «самодеятельности» — чего же
лучше?!. Признают, что необеспеченность пролетариата, го
лод растет с каждым днем. Но городское самоуправление
уже наметило план помощи. Пособия солдаткам будут
увеличены, квартиры за семьями призванных обеспечены.
Однпм словом, воюющая Германия создает у себя почти
«социалистический рай»...
— Но работницы уже сейчас требуют мпра!
— Да, они войне пе сочувствуют, но это потому, что
они ео не понимают... За мир мы сможем бороться тогда,
когда обезопасим себя от вторжения русских войск... Не
забудьте — победа царизма озпачает разгром социал-де-
мократпп...
Будто опа и так уже не разгромлепа?
Так п расстались — холодно, пе понял друг друга.
Не хочу победы России! Почему же они хотят победы
кайзеру?
Либкнехт надо мной пошутил:
— Еслп вы желаете поражения России — вы плохая
интернационалистка! Не меньше желательно поражение
Германии.
Так надо желать поражения обеих?.. Но как это сде
лать?..
1G4
31 августа. Вечером.
Вернулась поздно. Прпшлось ездить хлопотать за аре
стованного. Потом навещала больного товарища.
Шла по Грюневальду. Пустынный он сейчас. Вымер
ший. А вечер был дпвный, теплый, летний, душистый...
Застала Софью Борпсовпу п Карла Лпбкиехта. Софья
Борисовна теперь часто к пам забегает посидеть. Будто
жмется к нам. Нет у них коптакта с патриотами. Лнбк-
псхт выглядит утомленным; издерган. Живет под угрозой
мобилизации.
Среди товарищей ость уже убитые.
Говорили о том, в какой форме должен возродиться
Иитерпацпонал. Говорили о будущности антимилитариз
ма. Каутский безнадежен. Вурм — патриот. Ледебур еще
держится. Но Карл считает, что чем дольше война будет
длиться, тем меньше будет трезвых голов...
3 сентября.
...Все думается о судьбах социал-демократии. Совер
шилось величайшее «грехопадение» крупнейшей рабочей
партии. И что же? В политике она перестала играть роль.
О ней пе слышно. События идут через ее голову.
Форштанд думал пли, по крайней мере, уверял пас,
что, заключив «перемирие» с монархическим правитель
ством, партия обеспечит себе огромное влияние на ход
дальнейших событий. И ошиблась в расчете.
Фраза о «едпнетве Германии»— не пустой звук. Ии-
кго больше самой социал-демократии не старается создать
иллюзии о полпом растворении всех партий в шовинисти
ческом экстазе. На собраниях по районам находятся еще
и сейчас смельчаки, едшшцы, которые высказывают свое
порицание позиции, занятой партией, призывают к забы
тым лозунгам классовой политики. «Грозятся свести сче
ты» по окончании воины. Их заставляют молчать. Не вер
хи даже. Сами же рабочие, одураченные ловкой игрой
в «единство».
Либкнехт был на днях в Деберпце. Ездил расследовать
зверства, которые творились охрапой, солдатами над плен
никами. Его встретили радостными возгласами: «Да
здравствует товарищ Либкнехт!» Оказалось, его же изби
рали рабочие Потсдамского округа...
Что делают союзы? Заняты расточенном боевых фон
дов союзов на помощь «жертвам войпШ».
1G5
Стачки? Да, бывают и стачки, экономические. Но стро
го локализоваппые, бледные, будто «скопфуженные», что
они все-така еще есть...
Союзы вместе с партией озабочены «штопанием» со
циальных п материальных прорех, какие что пп день, то
в большем количестве продалбливает война в обществен
ном организме...
В [русской] к о л о н и и восхищаются умением социал-де
мократов пайтп «практический стержень» работы при
каждой ситуации. Восторгаются борьбой за увеличепие по
собий семьям мобилизованных, устройством дешевых сто
ловых, заботой о детях... Чистейший оппортунизм. А па
ши13 зовут это «разумпои приспособляемостью».
О партии, как о политическом целом, ведущем опреде
ленную политику,— нп звука. «Форвертс» перепечаты
вает буржуазные газеты. Отличается лишь тем, что повости
попадают па его столбцы сутками позже.
Нп единого протеста. Тишь да гладь!.. Нот пп стлхнй-
пых вспышек при мобилизации, нп отказа от призыва...
На эту тему мы вчера долго говорили с Лпбкпех-
том. Он также страдает от этой притупленной спо
собности мыелпть^от этого преступного избытка дисцип
лины...
Война становится популярной, народной... А ведь пер
вые дни она не была таковой. На ком вина?
Тяжкий грех пемецкой партии, что она допустила вой
ну стать популярной. Если бы она с первых дней заняла
критическую позицию, если бы она не покинула своей ин
тернациональной липни — этого никогда бы не случилось...
«Форвертс» дошел до неслыханного падепия: помещает
ряд возмутительнейших лживых статей о России некоего
Шагрина (очевидно, псевдоппм). Обвппяют русских рабо
чих в зверствах. Мы поспешили указать редакции на недо
пустимость подобных статей. Редакция ответила: «Поме
стили по недосмотру».
«Недосмотр» в период воеппой цензуры? А шовшшети-
ческие статьи Бериштейпа тоже помещены «по недосмот
ру»?
Хвастаются: «Теперь зато «Форвсртс» допущен
к продаже на вокзалах».
— Если бы писали в таком топе до воины, «Форвертс»
давно бы продавался в вокзальных киосках, — правпльпо
ответил тов. Тальгеймер.
Хвастаются, что члены партии избираются во всевоз
106
можные комитеты и комиссии наравпе с ультраправыми.
Считают это «победой».
— Победа, которая стоит партии уже сейчас фактичес
кого разгрома организаций и потери престижа в Интерпа-
циопале, — с горечью отмечают немногие оппозпциоперы-
ииторпацноиалпсты...
Хоть бы кому-нибудь пришло в голову издать нелегаль
ную газету, хоть бы листовку!.. Либкнехт говорит, что это
«не пойдет», что для Германии важпее открытое выступле
ние.
Характерно, что немцы не осуждают французов за голо
сование. Не поражает и не возмущает их и вступление Геда
и Самба14 в министерство, участие Вандервельда в прави
тельстве15. Нас больно ударила новость о Геде. Долго не
верили. А немецкие эсдеки считают это «естественным*.
Может быть, и Гаазе метит в министры? Может быть, в по
ведении романских социалистов ищут косвенное оправда
ние себе? Уготовляют себе «амнистии» в Интернационале
после войны?
Только отдельные голоса, пе интернационалисты, пет,
а именно ультрапатриоты — обрушиваются на Геда за из
мену... Чему? «Солидарности с Германией», с «бедной Гер
манией», на которую так коварно напали...
Странная путаница в головах. О французской республи
ке говорят с пренебрежением: «насквозь прогнила». Россию
идут «освобождать» от гнета царизма пушечными выстре
лами, массовым убийством русских рабочих, крестьян.
И это творится в недрах партии, которая все эти годы
тратила невероятную энергию, чтобы создать у себя «чи
стоту принципов»... Партия, которая вышвыривала недоста
точно «чистых по взглядам» членов (бедпый Гпльдебрапт,
какой он «ручной» патриот по сравнению с Шейдемапом,
с Венделем, с Эбертом...). Партия, которая била и «правых»
и «левых», чтобы найти «принципиальное равновесие» и от
стоять «чистоту» мировоззрения...
«Доверием», поднесенным правительству, партия связа
ла себя по рукам п ногам. Теперь ей остается катиться по
циклонной плоскости...
5 сентября.
...Виделась с Розой Люксембург. Свидание было крат
кое, но оно меня освежило. Голова у Розы — ясная. Беспо
щадный сарказм ее многое ставит на свое место.
Нелегальную работу она пока считает преждевременной.
1G7
Частные совещания уже сейчас происходят. Связи с масса
ми она пе теряет. Взятые в отдельности рабочие л сейчас
вовсе пе воодушевлены войной.
[Я] отметила роль, какую могут сыграть женщины при
растущей дороговизне. Роза согласилась. Рассказала про
Клару. Осуждала Года. От Вандсрвельде она ничего дру
гого и не ждала...
72 сентября.
Это решепо — завтра рано утром мы покидаем Бсрлвп.
Совершилось оно неожиданно. Влетает Гсприэта Дсрмлн
с новостью: в комендатуре толпа отъезжающих русских.
Вышло постановлеппе: вывезти пз Германии на специаль
ных поездах женщин, детей и больных, подданных союз
нических стран. Но выпускают, очевидно, нс одних боль
ных п женщин. Генриэта встретила в комендатуре Чхеи-
кели н С [азопова], они ей показали своп пропуска п билеты.
Первый поезд идет завтра. Генриэта била возмущена
дезорганнзованпостыо к о л о н и и , «петоварнществом».
Начали действовать. Поехалп иа квартиру Ларина.
Оповестили, кого можио. Мобилизовали других, чтобы
провести отъезд «планомерно». Выяснили условия выезда:
свидетельство врача о болезни и полной непригодности
к военной служ бе^
С утра — в комендатуру. У ворот — толпа русских. Не
сотни — тысячп. П о л и ц и я тщетно водворяет порядок.
Давка. Слезы. Обмороки.
Записка от все того же вездесущего Фукса раскрывает
ваветные ворота.
Шпалеры ожидающих. Фукс — здесь. Распоряжается.
Тут же — Гейне, Витт.
Свидетельств врачебных у меня два. Выдают, однако,
два пропуска, по всего один билет. Поезда переполпепы.
Встречаю товарищей — ропчут: почему одни получили
билет, другим пе дают? Недовольпы «комитетом». Упре
кают.
Генриэта хлопочет, улаживает...
Первый поезд идет завтра... Нам с сыном выдали билет
на понедельник...
Но, очевидно, нам придется ждать следующих очере
дей. Поговаривают, что поезда пустят всего три дпя под
ряд, затем приостановят. Перспектива — невеселая. Осо
бенно после того, как товарищи разъедутся.
С этим созпаппем пришлось провести длинную, скуч-
JG3
пую ночь... А утром прилетела Гепрпота с двумя билетами
па завтрашний поезд. Возмутилась: как так, чтобы я оста
лась? Недопустимо! И добилась... Как всегда, Генриэта —
товарищ...
...Вчера вечером у Ларина порешили перед отъездом
повидаться с членами форштанда. Договориться: какова
дальнейшая политика партии? Каково отношение к ан
нексии? Каковы перспективы по отношению к Интерна
ционалу? Намерены ли искать связей с партиями союзных
страп? Согласны лп поддерживать связь с русской пар
тией?
Решено было поставить вопрос ребром: как согласо
вать две противоположные тактики в отношении к войве:
псмсцко-фрапцузскую (голосование кредитов) и рус
скую?16 Собрали резолюции съездов, интернациональных
и национальных, по вопросу о п о з и ц и и , которую должны
занять социалисты в момент угрозы войны. Решили опи
раться на Базельскую резолюцию17.
Свидание состоялось сегодня утром. Решено было дер
жаться топа «информационного». Не удержались. Страсти
разгорелись. «Наступление» открыл Ларин. Чхепкели
ребром поставпл вопрос:
— Хорошо! Вы сейчас, по вашему убеждению, боре
тесь против русского самодержавия «в интересах демо
кратии и русских рабочих». Пусть так! Но, представьте
себе, в России вспыхивает революция. Под влиянием вой
н ы — это возможный исход. Финансовый кризис, дорого
визна, недовольство крестьян... Одним словом, в России —
переворот. Россия становится республикой. Самодержавие
упразднено. Все свободы водворены. Что вы тогда будете
делать?.. Что вы ответите, если мы тогда попросим вас
очистить территорию?
Ответы членов форштаида — одпп уклончивее другого.
Гаазе уверяет, что партия не покидает своей «интернаци
ональной позиции». Он приветствует от имени форштанда
предложение русских товарищей установить «контакт»
между партиями. Остальные члены форштапда молчат.
Узнаем, что уже заготовлен манифест партии, проте
стующий против аннексии Бельгии. И вообще отмечающий
линию раздела между точкой зрения социалистов и буржу
азных партий: социалисты — за воину, когда дело идет-об
обороне страны, социалисты — против, когда война прини
мает характер захватнический.
Но где же, где эта граница?
169
Сиорпм горячо и безрезультатно.
Расстаемся суховато, но с решением установить взаим
ную информацию через нейтральные страны и, по возмож
ности, сохранить контакт...
Сегодня настроение повышенное. Еще бы — плен па ис
ходе. Конец томительному бездействию.
— Как только вернусь в Россию — сейчас же запишусь
в сестры милосердия, — заявляет жена Г [ордопа].
Что? Ушам своим не верю.
— Вы, большевичка, и в сестры?
Сазонов ее поддерживает: момент требует реальной ра
боты.
— На войну?
— Что значит — на войну? Надо использовать настрое
ние, чтобы группировать общественные силы вокруг живо
го дела в противовес чиновничьему режиму...
— Одним словом, повторять ошибки немецких социали
стов!..
И опять спор. В колонии со мной согласны только Дср-
маиы. Остальные — всо почти скрытые русские патриоты,
какими бы фразами они ото ни покрывали. У, завел себе
карту и на нее ставит флажки, передвигая их в зависимо
сти от хода военных действий...
...Комендатура дала строгий приказ: ни рукописей, пи
книг, ни писем не увозить пз Германии.
Как же остаться без «орудий производства»?
Во всяком случае, свои заветные тетради-дневники за
хвачу. Если умела здесь их припрятать так, что они не
иопалп в руки полиции, тем легче провезу «контрабан
дой»...
6 сентября. Утро,
...Только что бросила по телефону свое спегапое «прос-
тп» милым Лнбкнехтам. Увидимся ли? Когда? При каких
условиях? Не верится, что плен бездействия кончен. Завтра
мы па нейтральной почве. Завтра узнаю, наконец, что дума
ют, предпринимают наши партийные центры... Завтра про
чту известия из России, не прошедшие цензуры генералов
Кесселей.
Работа по собиранию сил. Лозунг «Война войне». Уве
рена, что, опираясь на нейтральных товарищей, еще много
можно сделать. Хочется, как в детстве перед празднпком,
пожелать: скорее бы завтра!..
...Солнечное, но уже осеннее утро. Желтеют мои люби
170
мые каштапы под окном. А небо высокое, осспас-чистои си
невы.
Через два часа поезд увезет пас из Берлина, пз Герма
нии...
Гляжу пз окна. Прощаюсь пе только с целой закопчен
ной полосой собственной жизпп, по с чем-то большим,
мпого большим. Более важным...
После воины мпр будет ппым?
Какпм?..
...Цветы. От хозяйкп пансиона.
Прощай, Берлин! Прощай, когда-то так горячо любимая
партия, ставшая чужой. Глаза мои отрываются от прошло
го без слез. Гляжу вперед. В будущее...
ГОЛОС ЛЕНИПА
ПЗ НОРВЕЖСКОГО
ДНЕВНИКА
1915 ГОДА
ХОЛЬМЕНКОЛЛЕЕ!
2 июня,
Пишу в электричке. Еду «по делам» в Христианию.
Моя тетрадка — мой дневпик—стал моим поверенным
и утешителем. Здесь не с кем душу облегчить. Мпе всегда
кажется: «Надо писать не только для себя. Но п для дру
гих. Для каких-то далеких, неизвестных женщин, которые
будут жпть потом»...
Пусть видят они, что мы вовсе не были «героинями»
* Народный дом.—Ред.
175
и «героями», а самыми обыкновенными людьми. Но мы ве
рили горячо и иламеаио. Верили э пашу цель и шли... Мы
бываем сильны, по и очень слабы...
В день, когда я уезжала из Тронхейма, Трапмеля поса
дили в тюрьму. «На 10 дней — на хлеб п воду». Мы его
провожали до тюрьмы и сунули бутылку от «Lotion» для
волос с крепким бульоном. А я дала ему цветы. Он скон
фузился. Довели до ворот. Тяжелые ворота захлопнулись.
И у меня сжалось сердце, как за близкого.
Сегодня письмо от Лепина: пишет о том, что решили
издавать в Швейцарии журнал «Коммунист»1, направле
ние ясное — пптеризЦпопалыго-революцпоипое. Название
хорошее — «Коммунист». Социалисты уже сейчас ие вы
ражают того, чего мы хотим, к чему стремимся. Слово это
опоганили социал-соглашатели, осквернили, запачкали
кровыо. И я обрадовалась, что название уже само много
обещающее. Согласилась па сотрудничество.
Это окончательный разрыв с «Нашим словом»2. Давно
нарастало. Фактически связи с ними и нет. Есть такие
и в .«Нашем слове» (Безработный-Мапуильский, Антонов-
Овсеенко). Это паши единомышленники, а остальные со-
цнал-пзменкикп. Статьи Аксельрода... От них тошпит.
Помню, как я его возненавидела в прошлом году за исто
рию с Малнновскпм3.
Итак, решила участвовать. Это не только разрыв
с «Нашим словом», это печто большее... Это приобщение
к тому революционному ленинскому крылу, которое идет
в практический бой с войной и капитализмом. Многие го
ды нас будут поносить, преследовать... Тех, сдавшихся,
социал-шовинистов — их будут гладить по головке, а нас...
На этом пути ищет много страданий, потребуются еще
и большие жертвы. Странно дрогнуло сердце, когда я с ра
достью прочла письмо Ленина. Я знала, что это новый,
тернистый путь, по было радостно: путь правый, верный.
Так надо. Как будто все еще не догола до настоящего, еще
не совершила положенного мне. Здесь — довершу!
Разговор с Внднесом. Он числится «в левых». По-мое
му, только «числится». Зашла в редакцию «Социал-демок-
ратена». Начала с организации женщин. Сказала, что ду
маю: мало делают, пе так делают и пр. Виднее слушал и со
глашался. Но что он сделает? Понял ли меня? Захочет
ли комитет? Я предложила ему статью о съезде. Прогля
дел — испугался:
17G
— Нет, этого нельзя печатать. У нас сейчас в партии
кризис. Нельзя допустить раскола. Члены стоптипга* сей
час раздосадованы. Надо вести осторожную линию.
— Почему вы боитесь раскола? Сейчас это но было бы
вредным. Это поможет интернациональному рабочему дви
жению. Норвежцы покажут путь.
Но он и слышать не хочет: впереди выборы. Всю так
тику, всю деятельность партпи опп приспособляют к вы
борам. И это в момент мирового пожара! Кругом пламя.
Пролетарии гибнут десятками тысяч во славу империализ
ма, а они — о выборах думают. Плюнуть и уйти! Но еще
надо договориться по вопросу милитаризма.
— Вы пе находите, товарищ Виднее, что съезд 4 съехал
на компромисс? Л иния подготовительной комиссии была
миого четче.
Морщится. Не соглашается. Разъясняю:
— Для интернационального движения пмеппо сейчас
было бы полезнее, если бы съезд резко осудил Германию
и Францию за голосоваппс по бюджету. Ведь над вами да
же не нависла воина.
Он не согласен, он не хотел «порицания». «Принцип»
в сторону, когда дело идет о том, чтобы не «рассердить
стортингсменов»! Нет, Впдпес пе интернационалист. Ему
бы почитать Ленина...
6 июня.
...Вчера отослала статейку для «Коммуниста»5. Не
удачную. Не ладилась. Я не могу, не умею писать наспех,
по заказу. Надо, чтобы во мне что-то рвалось наружу,
тогда могу сказать, а иначе... Третьего дня епдела до
2 часов ночи, в 8 часов утра уже опять писала, мучи
лась...
А именно для «Коммуниста» хотелось бы дать что-ни
будь интересное и удачное...
Не работается сегодня. Хотелось мпе очень написать
брошюрку о войне, простенькую, но отпадает охота, когда
но знаешь, как отпечатать. На какие средства? Вспоми
наю, как работала в это же время прошлую 1веспу, часов
по 8—10 в депь. И все зря! Книга «Общество и материнст
во»6 до сих пор не вышла! И если выйдет — опа все-таки
не даст того, что дала бы год тому пазад. Ужаспо боюсь,
что Бонч7 затерял 27 страниц библиографических мате
• Парламент.— Ред.
177
риалов. А восстановить? Невозможно!.. Ведь эти книги же
в Берлине...
«Крест материнства»* не напечатан. Брошюрка о ма
теринстве конфискована. Пять-шесть мелких статей о ма
теринстве к конгрессу в Вене9 не напечатаны, так как все
прервала война. Отчет о деятельности русских работниц,
тоже составленный к Венскому съезду, так и не напеча
тан. Ведь отчетов женский социалистической секретари
ат из-за войны по издал.
Все это обидно. Столько работать, столько вложить сил
и чтобы все это пропало... Теперь я часто думаю о том, что,
если я умру, мне некому передать своих записок для на-
печатаппя, записок, писем, всего, что представляет изве
стный интерес психологический, а быть может, и истори
ческий. Кому это интересно? Кому это важно из тех, кто
возле меня сейчас?..
13 июня.
Прпшла телеграмма от редакции «Коммуниста». Моей
статьи они еще не получили, по в ответ на мое предложе
ние напасать о норвежском съезде отвечают просьбою —
выслать эту последнюю статью. Прошлая так мепя не
удовлетворяла, что я обрадовалась возможности написать
лучшую...
3 июля
...В России что-то совершается, нарастает. «До рево
люции еще далеко, по пробуждение, отрезвление идет,
п события неизбежны», — сказал один из русских приез
жих. На днях соберется Дума. Особенно чувствуется нара
стание о п п о з и ц и о н н о г о настроения в Москве среди про
мышленников. Ну, конечно, «Пенни прав, когда говорит,
что «мепыдее из зол — поражение России». И если бы все
социалисты так думали п все социалисты так действова
ли — тогда не очепь-то развоевались бы друг с другом го
сударства. Дезорганизация внутренняя в каждой стра
не — гражданская война. Да, да, прав Лепин! Я сначала
не попимала этого лозунга10, он казался недостаточно
дефшшрован, но теперь я его схватываю и поддерживаю
всем существом.
Локаут и генеральная стачка, которые висели в возду
хе, очевндпо, миновали здесь. Строительные рабочие еще
бастуют, 12-ю педелю, но, вероятно, теперь и этот коп-
178
флпкт будет улажен. Стачечники получали по 9 крон, по
том по 10 крон в неделю. Поди-ка проживи на это!.. Вот
тут-то и есть великая, красивая сила — сила рабочей соли
дарности.
Ах, если б этот дух проник бы уже во всю жизнь. Это
такая красота, что-то величавое и трогательное. Двена
дцать педель 5 тысяч человек живет на 10 крон в неделю.
Зато, если победят, — это не их только победа — победа
класса и укрепление духа солндарностп п борьбы... Сейчас
при разобщенности междупародпого рабочего движе
ния — это так пужпо. Это главное — интернациональная
солидарность...
5 июля.
Они но победили. Центральное бюро профсоюзов по
шло па компромисс, на уступки... Строительные рабочие
идут на работу после 12 недель забастовки, ничего не вы
игравши фактически. Центральное бюро отступило перед
угрозою локаута... 5 тысяч человек промучились 12 не
дель, чтобы ничего не добиться. Организованный пролета
риат ие встал на их защиту... Крепость сдана без послед
него, решительного натиска, боя... Тяжело. Больно занпх!
Юношеские организации это понимают. Олауссен вол
нуется, глаза горят... А дипломат Оусланд (профсоюзный
вождь) уверяет: прекрасно, что конфликт улаж ен— сей
час по время «бастовать»...
Мировые события идут своим чередом. Канонада но
прекращается. Кровь льется на всех границах. Судьбы
стран, пародов и пролетариата решаются в эти дни...
А здесь идет своя маленькая борьба, в тесном националь
ном кольце...
Сегодня сразу два таких различных письма: от Лепи
на и от Мартова...
Ленинское письмо содержит принципиальный вопрос.
Он спрашивает мое мнение. Тут же определяет свое, един
ственно приемлемое. Письмо и принципиальный вопрос
заставляет серьезно поразмыслить. Вопрос идет о том: яв
ляется ли лозунг полного разоружения шагом вперед (как
я писала в статье) по сравнению с требованием милиции
плп это неправильная постановка всей проблемы? По
мнению Ленина, мы накануне социальной революции.
Народу выгодпес быть с оружием в руках. «Надо быть во
оруженным, чтобы сделать революцию». Так. Но сейчас,
179
ссйчпс можем лп мы, интернационалисты, защищать это
требование? Не стушует ли это грани между нами и со
циал-шовинистами?
Я еще не совсем продумала этот вопрос...
11 июля.
Только что проводила Мпшулю. Моего хорошего, чест
ного, чуткого мальчика. Уехал. Когда я с таким волнени
ем щдала его па вокзале 6-го, я не думала, что (у нас] все
го четыре дня впереди.
Сколько за эти дни было радости п грусти. Над его
родпоц головкой виспт уже угроза призыва. А Миша твер
до пеприемлет войны. Какое это было счастье: мы оказа
лись вполпс созвучны в основном. Коиечпо, как бороться
с войной — это ему еще чуждо, неясно. Но что Мишупя не
«патриот» русского царского отечества, что он пони
мает, что это вонпа империалистическая,— это главное,
основное.
Трудпо сейчас дается жизнь Мшлуие. Он точно стар
ший взвалил па свои юные плечи многие заботы, которые
должны бы пестп за пего отец пли я. Я научилась за эти
дпи уважать этого стойкого, чуткого и отзывчивого чело
века.
И вот — оп уехал. И уже не могу ждать его. Когда
увижу?
26 июля.
...Вернулась поздно домой: письмо от Ленина20. И июля
в Верне состоялось предварительное совещание интерна
ционалистов (международных)21. Но сразу же наметилось,
что конференция боится взять слишком отчетливую линию.
Это пе совещание тех, кто намерен положить первые
камни в фундамент III Интернационала, а совещание
«примирителей» правых и левых — социал-шовинистов и
революционных интернационалистов. Большую роль играл
Аксельрод. Предложение большевиков (ЦК) провалено.
Левые немцы не приглашены и т. д.
Лепин... просит [привлечь и] подтолкнуть левых сканди
навов. Зпачпт, намечается большая работа. Помочь выяв
лению левого интернационала — необходимо...
27 июля.
...«Левое течсппс» в «Нашем слове» мспя уже не удов
летворяет. Это — тоже «половинчатость». Писать буду (сс-
182
ли будут печатать), по идти с нпмп — пе могу. Не могу
поддерживать то, во что пе верю всей душою.
Сейчас важна четкость а прямолинейность пути, то, что
во всех статьях Ленина. Работаю над тем, чтобы расска
зать, подтолкнуть моих норвежских друзей па путь боль
шевиков. Чем мпе путь этот яснее, тем с большим рвением
хочется заставить здешних левых принять наши положе
ния (т. с. мысли Ленина).
28 июля.
У меня была Леля Д[анпельсен] «с письмами» (поль
зуемся ее адресом). У нее четверо детей, муж — фанта
зер, вечно без заработка (чыннт часы)... Материальное
положение — из рук вон плохо. Но в ней жив «огонек»,
она тянется к вам...
Мы долго говорили с ней вчера о вещах, которые еще
так недавно составляли центр моего внимания: путь жеп-
щины, пробуждение в пей человека, свободная и равная
женщина! Когда она ушла — я не могла спать. Все ду
мала о судьбах женщин и что готовит история: ускорит ли,
облегчит ли война «переходную ступепь» для женщин?
По всей видимости — да. Женщина теперь на всех по
прищах, ее рабочая сила нужна. Ее ценность выросла и
ушла из узких рамок семьи. Это — плюс.
№
2 августа.
Варшава пакапупс падсппя. Немцы окружили русские
войска. Новая победа немцев — повая затяжка кровавого
кошмара. Как я ненавижу этих изменников, этпх трусов,
отпх шовшшстов-соцпалнстов.
А на дне сердца шевелится беспрерывная сосущая
тревога: как будет с Мишей?
Все это вместе — ужасно.
Если бы эти предателп не голосовали год тому назад!*4
Их бы расстреляли? Ну и что же? Рабочий класс знал бы
за что п скорее пашел бы свой путь к конечной цели.
Вечером.
«Соцпал-демократен» сейчас самый важный п единст
венный оргап мирового рабочего класса, вернее, авангарда
его. Это подораздел, и очень четкий, очень резкий, между
социал-шовинистами п интернационалистами. Досадно,
что это на русском языке. Надо работать над его распро
странением. Этому же послужит и журнал «Коммунист».
Только что вернулась из Фолькснтсхауза. Очень долго
обсуждали с Олауссеном и Арвпдом Хансеном «основ
ное положение»: поражение правительств п буржуазии в
каждой страде должно стать лозунгом. Это то же, что
говорят п Карл Лпбкпехт. Но Ленип идет дальше — не
просто поражение, а «превращеппе войны империалисти
ческой в войну граждапскую». Это революционнейшая
мысль. И это открывает путь к действию. Они (норвеж
цы) готовятся к конференции.
Слухи, что в Германии среди рабочих растет ропот.
«Спартаковцы» не покладая рук работают подпольно.
Я уговаривала норвежцев послать туда человека: опн же
нейтралы, опп могут. Но говорят, что им не так просто
получить сейчас право па проезд.
Для меня теперь совсем ясно, что никто так эффектив
но не борется с войною, как Ленин. Остальные — половин
чатость. Только ударом масс, только волен пролетариата
можно ее остановить. И эту волю надо спаять — солидар
ностью и рспштельпостыо к баррикадному бою. В этом
наша задача.
3 августа.
Наступление немцев продолжается. Торжественное за
седание Думы25. Обещание «самоуправления» Польше Го
ремыкиным. (Кто ему поверит? Родзянко, Сазопов?..)
.185
Взяты первые форты у Иван-города. Варшава обречена...
Стынет сердце от этого обилия крови... Этой мукой
наиоепы все часы. Неужели мы когда-то жили вне этого
кошмара? Ведь вот сейчас, в эту минуту идут бои, рвутся
снаряды, гибнут, мучаются, стонут тысячи. Час за часом —
все тот же ужас. Нет дня, не напоенного смертью тысяч.
Это же варварство. Это — безумие.
Думала о моей учительнице Марии Ивановне26. Неуже
ли ода [может стать] патриоткой? Она, которая первая за
ронила во мне критическое отношение к «режиму», к со
циальной неснраведлпвости. Она, которая привносила в
нашу благополучную среду свежую струю борьбы, крити
ки, недовольства существующим л стремление что-то сде
лать «для народа», бороться «за народ»...
пути.
1SG
Сейчас легче. Я вижу, чувствую рост оппозиции левых
сил и зпаю, что этот год, точнее Ленин, нас многому
научил. Вокруг Ленина идет собирание сил «молодых».
Рухнули стены начинавшей коснеть «немецкой школы»,
оппортунизм привел в болото. Но уже пульсирует, выби
вается наружу живой революционный дух искания. Левые
всех стран группируются, организуются в духе Ленина.
Нас мало, по опн есть. Мысли (Ленина] отрезвляют умы.
Сейчас это самая яспая голова. Много работаю над пор-
вежскпмп «левыми». Но теперь уже главное достигнуто —
они сдут п, значит, войдут в непосредственный и живой
контакт с Лепплым...
5 августа.
В Думе «многообещающие» речи Сазонова, торжествен
ное заседаппе. Опять «новая либеральная эра». Досадно
и смешно. Прекрасно знаем мы цену этим обещаниям. Но,
значит, в России тревога? Ну, разве не прав был Ленин,
что из двух зол «поражение» России меньшее зло, чем
победа. В России обещают «равноправие» инородцам!
168
24 августа.
Было горячее время: готовили норвежцев к конферен
ция Цнммервальда. Много пересылок и прочее. Дискус
сии по отдельным пунктам со шведскими и норвежскими
товарищами, по в общем — едипомыелпе...
Был ряд событии па театре войны: все новые пораже
нии. Палп Ковпо, Осовец, Брест-Лптовск.
В Государственной думе «историческое» заседание32.
А о чем говорили? Простые перемещения лиц в прави
тельстве. Чхенкели исключили пз заседания за резкость
выражения, но и у пего — никакой политической лпппп —
частности. Нет настоящей революционной критики. Не
знают они там настоящего пути, не доходит до них голос
Лепина. Речь Маклакова — хвалят, а к чему сводилась:
The right man in the right place — соответствующий че
ловек па соответствующем месте.
Что за политика? В такой момент!
Если сейчас, теперь не будет революции в Россия, то
лс знаю, когда ей и быть.
Были еще два события за это время: приезд Хеглунда,
совещание с пим и с Олауссеном, подготовка к Интерна
циональной конференции.
Шведы тоже полпостыо присоединяются к моей дек
ларации.
Второе: приглашение от левой секции Американской
социалистической партии приехать туда на четыре меся
ца для агитационного турне.
27 августа.
Немцы паступшот и наступают.
Германия начала свое развитие с того пупкта, которого
достигла Англия после столетии капиталистического на
копления. Она могла брать последнее слово техппкп, об
заводясь организацией производства. И, конечно, этим
облегчала себе развитие производительных сил.
Англия — отставала. Германия — забирала рынки. Что
бы выдержать соперничество Гермапнп иа мировом рынке,
Англии бы пришлось отделаться от всех устарелых ору
дий, так сказать, «обновиться», аппулировать свой накоп
ленный «постоянный капитал». Задача нелегкая, почти
неосуществимая.
Я думаю о России. Кто бы пс победил — между Анг
лией и Германией еще мпогпе десятилетия будет идти
борьба, обе будут друг у друга оспаривать власть иа миро
189
вом рынке, а значит, и свое политическое господство. Что
будет с Россией? Развитие ее производительных] и техни
ческих сил должно начаться с того пункта, который сейчас
достигла Гермаппя п Америка. Естественно, она сможет,
объективно говоря, значительно скорее зашагать по пути
развития производительных сил и техники.
Тогда неизбежна борьба между ней и Гермапнсй?.. Но
вая война, новые страдания.
А там вырисовывается капитализм Китая и Японии.
Растет капитализм Североамериканских Штатов.
Выдержит ли человечество все эти испытания? Но одно
ясно: капитализм действительно достиг своей высшей
з очки. Мы на повороте псторпп. Мы переживаем ту же
эпоху, как при переходе от средневекового феодального го
сударства с его рыцарским войском, с его замкамп. Мы
па повороте к социализму. Быть может, сейчас это лишь
первые зачатки этой борьбы — негативные [разрушитель
ные]... силы. «Строительное пачало» — революционная сила
еще недостаточно крепка. Быть может, десятилетиями бу
дет длиться эта борьба. Но ясно одно: современная мировая
война не разрушила теорию научного социализма, а под
твердила ее.
С помощью грандиозных мировых крахов, борьбы на
циональных капиталов мы подходим к тому моменту, ког
да перед цивилизованным человечеством встанет пробле
ма: погибнуть или реорганизовать производство па нача
лах обобществленного труда, оргаппзовать не националь
ное, а мировое производство. Мы думали, что эту дилемму
породят «кризисы», это была ошибка. Не в кризисах дело.
Борьба разрослась шире — это борьба национальных ка
питалов за мировое господство. Вспоминаю теорию разви
тия народного хозяйства: по ступени переходы от общин
ного к районному хозяйству, от районного к национально
му, теперь — от национального к мировому.
Капитализм создает объективные условия для этого
перехода, от рабочего класса зависит теперь субъективное
воздействие па ход исторического развития. Рабочий класс
может ускорить этот переход. От пего это зависит.
И это единственный нормальный исход.
Другого нет!
2 сентября.
Хеглунд и Т. Псрмап уехали па конференцию в Берн31.
Как это будет? Мы это рассматриваем как первый дейст
вительный шаг развития интернационального движения
против войны. Будут и немцы. Своего рода собирание по-
вого Интернационала. Но поймут ли немцы и др. позицию
ленинцев? Сейчас это самое важное.
Много беседуем с Вяч. Ал. Темичевым. И хотя он и
эсер, но в вопросе отношения к войне — мы созвучны.
Впрочем, я много над ним поработала эти два месяца, что
бы «очистить от путаницы» его мозги. А давно ли сама
думала, что лозунг «мир» — все исчерпывает? Все дело,
как добиться мира. Дело — в движении, в воле к этой
цели. В «революционной тактике».
На театре войны все то же — немцы идут вперед. За-
пяли железподорожпую липшо Ковно — Вильпо. Злой
юмор говорит: «Русские в порядке отступают, немцы в па-
192
А . К о л л о н т а н ш е с т и л е т . 1 8 7 8 г.
С ЕН ТЯ Б Р Ь
А. М. Коллонтай в 1993 г.
На Международном конгрессе И Интерна
ционала в Копенгагене. 1910 г. (Л. М. Кол-
донтай в первом раду в центре).
А. К.
КОМУ
НУЖНА
ВОЙНА?
в
lti«s I!»п«т.
Ц f* *■ , ,J
I(>«
C . J v X r r * -<£-•*, a-v * -* - -
* <fr+~ Vf*"** фф* '* & ***j~A*i
* ^ y ,l
HAL I ! E N O U G H !
EUROPE WANTS US TO
HELP STOP THE WAR
COM E AND HEAR Will Speak at
T * Л
Alexandra f & 1
ARION HALL
Kollontay S e c o n d a n d O a k S tre e ts
■ - ‘A o rfa t . O r X r i I r . •
V * «H Т т д . г - f . U r tlin a l" .1
... - W n i r f xu*h • i v ! 1 i*•*i
l < r ! .i ;» u n t i « I m c r - •
l * , T h u rs . Nov. 18
' " i x l f - i .1 • l . H l . f l •’ '» ! /
‘ r . : •■•tU
8 O C Io c k P. M .
Nationalism or Internationalism?
:»UNDAY O C T 24 3:00 P M.
IIK II.I H ALL. И А Ь О М С т ш г и
k' -;* anil Ktmttrfpti М»
Uml^r «itfp -et o( Mialiii Wemrn’» |,r*gur
V( :• \RI i-riKUiAl.L> INViiri»
*% г 'т Т Г * '
f a * & . jWfc-'V-b+AJJyl.
Тfаs -У^О Г
НаАиАг} Z fc & J L x
Ш Щ м*.
4ldtH,*}++)4 д * ,х ^
**ь.
■(^rWXv *Ь. '1е-УА^о~уч~-
Q-KJtee. *M.t*b_c%^
, A <f
/•X'* ..
I II.UMinwut и ф « т «| ц м п <-4<*
J • ш н » и > 4а 1> y n t i i i l
4 M n W H iW r* 4tH 4«>«v . » Iv fU .V
b L ftu м
j t <ИЯ|ЦМ1 П H U U l
" K u M l I U M - » Ч « и &4|4tt .ЦЯД1 -м и » 4 ч U_4:>
v * .h |»|(|111Ы4|
> l|<a
I 9 V i 9« |* ‘* n liM U U k it « | 6» а п 4
ll< t-4 4 ^ 4 4 - *44 9*94
|) t U u . lu | M Ш И М 1 4&4СП
I/
It H 9>tok • Мкш . и -»9 .«
НЕ БУДЬ
ДЕЗЕРТИРОМ!
ш
В. II. Ленип. Н. К. Крупская, Л. М. Кол*
лонтай н др. среди участников I Всерос-
ciiiicKorr» совещоиия по партийной работе
в деревне. 18 ноября 1919 г.
16 сентября.
Наконец вести из Швейцарии. Конференция состоя
лась, но не в Берне, а в местечке Цпммервальд. Наши вы
держали большущий бой. Чуть не дошло до раскола. Лс-
шш был непримирим. Образован свой левый цептр. За
дача — борьба за революционные лозунги (то есть за граж
данскую войну и пр.) Все же наши подписали общее об
ращение с осуждением войны. Долго сражались вокруг
формулировки, наши хотели непременно осудить голосо
вание кредитов н прочие изменнические поступки социал-
шовинистов. Если не все провели, все же сильно заострили
манифест. Это огромное достижение. Произведет большое
впечатление. Это попытка спасти Интернационал из-под
пепла социал-предатсльства и шовпппзма.
От немцев были Ледебур и Гофман. Оказывается, Ле-
дебур совсем правый. Была Ролапд Гольст. От Фран
ции — Мерргеим.
С нашими шли поляки п мои скандинавы. Значит, не
зря с ними «поработала». От эсеров — Чернов.
Роберт Гримм («Тагвахт») пграет большую роль, по
у правых.
Борьба шла еще вокруг вопроса «о защите буржуазного
отечества». Нс поддерживали правые формулировку на
ших — «борьба за полноту власти для социалистической
организации общества».
А как же иначе?
9* 195
В Германии «спартаковцы» с Карлом работают энер
гично и безбоязненно. Чудесный Карл.
Правые называли леиппцев «бакунистами». Ясные фор
мулировки Ленина — «демагогией, которая мешает делу
воссоздания Интернационала»! Троцкий запнмал прими
ренческую позицию, но ио существу — этим поддерживал
правых.
21 сентября.
Пришла брошюра Лепина40. Ео надо там перевести
и издать. Подготовлю по дороге. Крепкая полемика против
социал-шовинистов. Очень ясные положения. Это — плат
форма. Наши (леииицы) образовали свой центр, помимо
Международной социалистической комиссии с Гриммом,
Нэпом, Балабановой п прочими41. Манифест голосовали
единогласно,.но в нем большая недоговоренность — «борь
ба за мир». А как, каким путем? У Ленина это так ясно
и так реально. Пролетариат не может этого пе понять, не
ухватиться за эти мысли. Что скажут па пашу позицию
в Америке? Я еду — «подковапная» п горю петерпепием
дать бои шовинистам. Наша платформа — единственная,
которая может вывести пролетариат из тупика социал-шо
винизма.
Вечер. Только что проводила Эрику до электрички. Она
рада за меня п озабочена. Удивительно, почему это людям
кажется, что падо иметь «мужество», чтобы сейчас пере
плывать океан? «В день тонут четыре норвежских судпа».
Это я знаю, ио «опасность» — понятие, которое до меня
сейчас просто пе доходит.
Гляжу иа любимый вид. Сказочно прекрасен голубой
фиорд. Небо розовое. Невероятные здесь тона, именно не
вероятные...
Написала больше 40 прощальных писем.
Благодарпа фрекен Дупдас — опа берется сохраппть
моя рукописи, материалы.
Если бы со мною что-нибудь случилось, я бы хотела,
чтобы товарищи-интернационалисты зиалп, как я счастли
ва, что у нас есть платформа и виден путь и что лсиинцы
сорганизовались уже как международная организация.
Привет горячий мой всем товарищам, что стоят на точ
ке зрения революционной тактики. И самый теплый —
Лепину. Воипа войне через поражение отечествеппой бур
жуазии и через власть пролетариата.
Душа полна радостпого волпеипя. Защищать нашу по-
100
акцию и дать ей проникнуть в массы. Что может быть
лучше?
Но я еще вернусь сюда. Красавица Христиания — ио
прощай, а до свидания.
Закрываю тетрадь. Точка. Новая полоса жизни впе
реди.
ИЗ АМЕРИКАН
СКОГО ДНЕВНИ
КА 1915-1916 гг.
1915 год
2S сентября. Берген. Канун отъезда в Америку.
Нельзя сидеть сложа руки, когда есть силы бороться
за наше дело, пропагандировать нашп идеи...
До сегодняшнего дня об опасности не думала. Больше
тревожит мысль: выдержу ли качку п хватит лп после нее
сил на трудную трехмесячную работу?
Трудна, утомительна не агитация и не затрата на пее
нервов. Нет, гораздо утомительнее — тысяча мелких «зло
ключении», неизбежных при агитации.
Здесь эти два дня — плачу дорого за комнату, а мерз
ну... Кажется, будто я давно, давно здесь... Часы ползут...
По ие хочется и торопить их. Впереди ведь только но-
нрнитпостп: качка, жизнь в узепькой конуре с тремя чу
жими женщинами.
В России события парастают и нарастают... Стачка в
Москве1. Что будет? Рабочий класс песет на своих плечах
ужасы войны, п стачки, п борьбу революционную!..
Берген скучный город. Тропхейм куда оригинальнее,
своеобразнее...
3 октября. Океан. «Бергенсфьорд».
Пятый депь качаюсь на волнах океанских. Много рус
ских. Едут по поручению правительства, по коммерческим
делам. О Р оссии рассказывают сдержанно, но все в один
голос говорят: царизму капут. Никто пе «опьяпсп* войной,
все открыто, даже офпцер-летчпк, говорят о том, что глав
ный впповпик неудач — полное нсблагоустройство пашей
матушки России. Царь абсолютно пе популярен в армии.
197
Ho n II. Н.2 себя дискредитировал — запьянствовал, путал
ся с какой-то кн[яжпой] Чарторинской. Вообще о нем
стали ходить скверные слухи в народе: пьянствует, ку
тит, не о деле думает. Очень бранят Янушкевича, который
выселил десятки тысяч евреев и поляков — эвакуировал
край. Это вовсе нс «беженцы», это насильственно выселен
ные народы. И теперь это голодная, озлобленная толпа
идет, идет все ближе и ближе к Москве. И московские
толстосумы боятся, трусят, крестятся... Боятся «стихии»,
боятся «повой крови», «бунтов, ужасов»...
Видимо, внушптельпое впечатление произвела стачка
трамвайщиков3 после разгона Думы, стачка путпловцев4
и т. д. Удивляются организованности. «Видимо, в визах
гораздо большая организованность, чем думали».
Кажется, давно, давно уехала... Далеко, далеко Нор
вегия, Хольменколлсн. Почему так пусто на душе?..
* «Городской отель».
204
Раньше профессия горнорабочего чтилась как ремесло,
достойное уважвппя: оно передавалось от отца к сыну по
наследству. Шахтовладельцы знали своих рабочих по
именам, зпалп, сколько у ппх детей, и радовались, если
рождался мальчик. Это значило — новые рабочие рукп для
шахты. Редко бралп рабочих со стороны, да п не было
наплыва. И в шахтах разработка шла планомерно, без
спешки. Жилось рабочим хоть и не весть как, а все же
кое-как перебивались. Но с тех пор как стали появляться
чужестранцы — немцы, поляки, чехп — все пошло вверх
дном... Хозяева стали наседать на своих же рабочих, тре
бовать, чтобы они соглашались на такие же условия ра
боты, как чужсстрапцы, грозили расчетом.
А что значит расчет для рабочих Монт-Олива? Это
значило потерять свое достояние, доставшееся в наследство
от отца — домишко па земле владельца шахт, это значило
пустить по мпру семью... Ну и шли спачала па уступки.
Напрасно агитировали члены союза, возмущались, него
довали, требовали, чтобы рабочие не сдавались... В нака
зание даже исключали пз союза ослушников!.. Шли и на
исключение, но за домишко свой держались крепко... А за
работок все понижался, да н жизнь становилась дороже...
Работали по 13—14 часов в сутки, чтобы при помощп сверх
урочных часов покрыть дефицит... Ничего пе помогало!..
Тогда союз, а он еще в то время был совсем ничтожен
и слаб, пе то что сейчас, вдруг повел агитацию.'Владель
цы ополчились на союз. Загорелась борьба. А союз выста
вил ряд экономических требований и встал во главе движе
ния... Вспыхнула стачка. Хозяева пригрозили выселением
всех бастующих. Но рабочие пе сдавались. Бастовали пе
одни организованные [члены союза]. Забастовка охватила
всех рабочих, даже чужестранцев. Голодали... Но голода
ли дружно, сознательно и стойко. И вот владельцы решили
сломить упорство стачечников: опп обратились к помощи
полиции, чтобы начать выселеппс бастующих.
Тогда-то п произошло историческое кровавое столк
новение между забастовщиками п вооружеппоп полицией.
Было мпого раненых и трое убитых. Но кровь была про
лита нс напрасно. Стачечнпкп в конце концов одержали
победу.
...Кладбище большое, раскинутое, но такое запущен
ное, унылое. Нп деревьев, ни цветов. Траву из-за пыли
не отличишь от скромных, серых каыеппых плит, там, где
такие плиты имеются. Но много могил представляют со
бою просто зеленый холмик.
Долго, тщетно блуждаем по кладбищу. Спутник мой
оправдывается, что всегда посещал могилы в торжествен
ный день процессий и тогда за обилием народа трудно
было распознать, где исторические могилы. Но они долж
ны находиться где-то в стороне, в особо огороженном мес
те. На кладбшце пи посетителей, пн сторожа, спросить
некого. Обидно будет уйти, пе найдя исторических мо
гил.
Но вдруг спутник мой указывает рукой направо п то
ропливо сворачивает на боковую трошшку.
— Какой же я забывчивый! Конечно, надо сперва
выйти с кладбища направо, а там — видите решетки? Там
и могилы.
Простая железная решетка. Входам в незапертую ка
литку. Идем по лужайке, которая мне кажется зеленее,
чем на общем кладбище, быть может, потому, что эти
могилы дальше от шоссе. Три серых надгробных камня с
высеченными па них именами. К надгробным камням при
слонены уже завядгапе венки, па одном — полинялая крас-
пая лепта. Молча обходим плиты. Читаю пмена п ста
раюсь воссоздать в своем воображении эти жертвы во имя
общего дела.
— Вы их знали? — осведомляюсь я у моего спутника.
Нет, ио ои знает сестру одного из погибших, она жива
еще и приезжает каждый год па празднество в честь пав
ших героев.
— Почему так уныло здесь? Ни деревьев, ни цветов?
— Их убивает угольная пыль.
Мы стоим еще несколько мппут, задумавшись. Солн
це скрылось за тучей, и это делает картипу еще более
тоскливой...
Мпе казалось почему-то, что исторические могилы
должна окружать другая обстановка. Здесь слишком тоск
ливо, заброшепно. Чувствуется, что действительно об этих
могилах вспоминают лишь раз в год, во время процессии...
Мае жалко, что я ис принесла цветов па могилу. С ка-
кин-то сграпноп грустью ухожу от могпл, чего-то безот-
четпо жалко, что-то тревожит. Будто и я сама по сделала
чего-то нужного.
208
— Вы видите, тут мало интересного,— как бы изви
няется мой спутппк.
— Нет, я рада, что видела могилы, что побыла у них...
Ведь опп же погибли за общее дело!
По сокращенной дороге мой спутник ведет меня в го
род.
30 октября. Стаунтон.
Монт-Олив тоже городок шахтеров. Все немцы. Когда-
то бунтовали... То было давно. Теперь почти все обзавелись
домишками, обставили их с мещанским безвкусием, но с
претензией па роскошь (любая чиновница в России поза
видует зеркальным шкафам, коврам во всю комнату и без
делушкам, загромождающим комнату). И «дух» стропти
вости отлетел от моптоливцев.
Все организовано. Но что из этого? Социалисты — их
горсточка — воображают, что делать политику — это зна
чит голосовать за мэра. «Мы должны проводить своих, что
бы иметь хорошие законы». Таково их убеждеппе. Стачек
боятся, как и все немцы. «Gesetzliche Arbeit»1"... И не
навидят смутьянов IWW за их «непримиримость» и строп
тивость.
Живется моптоливцам пе всегда сладко. Заработки
30—36 долларов в неделю, по предприниматели давят «во
всю», и часто месяцами длится безработица: шахты за
крываются, 7—8 месяцев в год — безработица. Потом уси
ленная гонка, работа сверхурочпая. Чуть органпзацпп де
лаются настойчивее, сейчас же хозяева дают чувствовать
свою силу: шахты временно закрываются. И союз пичего
поделать не может. Работают в союзах только «локально»;
если бы борьба охватывала более широкое поле, картпна
была бы ипая. Но здесь привыкли бороться мсстпымн
силами, «симпатические» стачки•** редки, пезпакомы.
214
Сиэтл — город-гриб. Преддверие Аляски. Вырос па зо
лотых россыпях. Порт, ведущий в Японию, в Сибирь...
Сесть бы и уплыть в Россию!.. Дивно расположен. Но
боже! До чего мне надоело «любоваться» па окрестпости...
2!9
1910 ГОД
23 января.
Вчера произошел т и п и ч н ы й случай на собрании.
Я предложила послать приветствие Либкпехту по поводу
его исключения пз фракции. И вдруг Спарго вскакивает,
начинает возражать, протестовать: зачем? А может быть,
его пе исключили? Да пе лучше ли подождать? И т. д.
Конечно, я со всей страстью напала па пего — трус:
боится открыто встать па сторону Интернационала.
25 января.
Не спала от радостного полпения: прппесли весть, что
Мпшуля, вероятно, приедет... От радости хотелось запла
кать. Потом — надежда увидеть Мишу. Конечно, у меня
еще двоится чувство — желание в тихую Норвегию, на
Хольменколлсп! Но чувство радости иожпть с Мишей,
увидеть его родную мордочку пересиливает, берет верх.
Обрадовало, что Миша просится, чтобы его устроили на
работу по автомобилям — не по изготовке снарядов. Ко
нечно, это пустяки, все равно и автомобили идут иа то же
кровавое дело, по... Тут сказалось «сердечко» моего Мпшу-
;ш! Милое, мягкое его сердечко!..
Стараюсь освоиться с мыслью, что нс удастся уехать
из Америки... А ведь я это «предчувствовала». Пе было
той внутреппей уверенности, что уеду. Ну что же! Так,
значит, надо! Жизнь что-то строит, что-то громоздит! Ах,
н все готова перенести, лишь бы сознание жнло в душе,
что жпзпь прожита не напрасно, что мой опыт кому-то
послужит. Но может ли быть полезеп опыт человека,
пишущего в такой переходной исторической эпохе? Мне
кажется, что мы живем в эпоху, папоминающуго рефор
мацию, эпоху религиозных войн, эпоху, подобную той,
в которой выявлялись иовые вехи п созидался современ
ный капитализм. Сейчас человечество снова па переломе.
Что ждет его? Империализм? Верспица кровавых стычек?
Век ужасов, крови между нацпямп? И как завершенно
этого ужаса — отмирание в муках, в страданиях капита
листического мира, рождение новой эпохи — первых за
чатков социалистического строя, первых попыток вызвать
социалистический переворот...
Во всяком случае, что-то новое нарастает, созидается,
кроплет. Колеблются устои капиталистического буржуаз
ного строя. Историк, конечно, скажет: люди жили в эпоху
220
Нелиной войны и ие сознавали, что опи накануне всемир
но-исторического сдвига, что это начало новой эры... Бо
лее чем когда-либо убеждаюсь в научной цепности исто-
рического материализма. Как мпого научный социализм
дает для того, чтобы разобраться в событиях п заглянуть
в даль будущего, найти в нем, в грядущем, в широких
горизонтах последующих исторических эпох понимание
настоящего.
II все же! Нельзя отделаться от кошмара войны.
Живешь, ешь, пьешь, работаешь, а на сердце камень.
Порою кажется, пе выдержит сердце муки за всех...
По ночам преследуют картины воины, точно я сама по
бывала па фропте. Сегодня мпе отчетливо приснились
снежные поля, усеянные трупамп, ранеными. Они копо
шились, стонали и ползли. Верещагинские картины...
Но почыо — они ужасны! А ведь они есть, есть, есть!
Как же это вместить?..
Проснулась от сердцебиения, задыхалась. И невольно
подумала: если Миша сюда приедет, если ему удастся
этим избежать войны, тогда жизнь еще милостива ко мне.
По тогда, именно тогда хочется броситься па борьбу ради
других страдающих матерей...
27 января.
Только справилась с самочувствием, обрезала желапие
отъезда, настроилась па то, чтобы остаться в Америке
надолго, начала приспосабливать мысли, чувства, налажи
вать планы работы, п вот телеграмма: «Я остаюсь в Петро
граде. Миша».
И опять кувырком полетели планы, мысли, чувства...
Опять перестраиваю душу, надежды, рабочие планы!
22!
28 января. Поезд на Бостон.
Вчера вечером неожиданно приятный час: собраппо
социалисток. Шла неохотно, слышала, что у них дрязги.
Но увидела работниц, американских работниц, таких ми
лых, знакомых, взмученных и все же куда-то идущих,
борющихся, как н всюду, и сердце забилось... Будто при
встрече с возлюбленным!.. Решительно, работницы, жен
щины мне ближе!.. Они энергично работают против войны,
а партия (т. е. ЦК) находит, что это вовсе не женское де
ло, что нечего женской секции в это вмешиваться, что сам
центральный орган будет воевать с милитаризмом. А нс
воюет! Чего же мешать-то работницам?
Говорила не только о войне, а п об организации работ
ниц. Проводила свои взгляды. Будто схватывают. Вчера же
из России прислали мою книгу «Общество п материнст
во». Толстая. Похожа на справочник.
Сегодня у меня были товарищи — рабочие из «Нового
мира»13. Пришли предлагать: не возьмусь ли остаться здесь
и редактировать газету? Сейчас она всецело в руках со
циал-патриотов. Работа заманчивая, по не по мпе. Нет
опыта. Пошла бы, если бы уже намечалась группа сотруд-
пиков-интернационалпстов, но где их взять в Аме
рике?
Хлопочу об издании на английском языке брошюры
Ленипа о войне14. Туго двигаются переговоры, денег нет,
издателя нет. А главное, по-моему, еще не понимают ее
нужность. Еще слабо, очень слабо нарастает сдвпг в сто
рону нового Интернационала.
29 января.
Старые друзья — знакомые: в Бостоне — Дерманы, в
Пптсбурге — Остроумовы... Дерманов я обоих и уважаю
и люблю. Они чуткие, с теплой душой. И мужественные.
Он — чсстпейшпй русский революционер. Но каторга его
изломала. Повышенная нервность, неуменье приспособить
ся к жизни... Ужасно, ужасно, что каторга так ломает
люден! Как страшно п возмутительно, что и сейчас там
томятся паши. Мне было радостно побыть с Генрнэтой
Д[ерман], тепло с ней п точно мы давно, давно знакомы.
А, собственно, только вместе пережплп «германский плен».
Вспоминали Гере, Фукса, их план вывезтп из Германии
«русских революционеров»...
Только что пришлось переезжать с одного вокзала на
222
другой по Бостону. Серая погода. Копоть. Грязные мосто
вые. Запятые, неприветливые лпца... И утомительное таска-
ппе собственных чемоданов. А сейчас опять поезд, опять
духота, копоть, переполненный вагон п уже знакомые,
наскучившие виды промышленных городов, деревянных
коттеджей, прямых улиц с палисадниками и бесконечных
пересечений железнодорожных линий. Копоть п тяжелый
воздух промышленных городов типичен для всей восточпой
Америки, включая Пенсильванию. Надоело «приспособ
ляться» к пути, спешно укладывать зубные щетки, глотать
кофе и торопиться па поезд. Надоели шумные, темные
американские вокзалы провинциальных городов. Надоел
назойливый звон служебных локомотивов... Надоели не
производительные часы ожидания на вокзалах.
2 февраля. Нью-Джерси.
...Прпшелец из Старого Света, изучивший Америку по
книгам, все еще представляет себе, что Америка — это
поистине Новый Свет!..
Одному мерещатся громадные технические завоевания,
сделанные силами великой республики, ее демократиче
ского уклада. Другого она отталкивает как страна, где
«бизнес» на первом плане, где доллары — все, где пс ока
залось места для развития духа живого. Третьего она
притягивает своимп «возможностями», широтой тех жиз-
пеппых перспектив, которые будто бы открыты перед вся
ким. Одпп воображают Америку страной каменных небо
скребов, перед другими проносятся образы, заропенпые
в его память нелепыми кинематографическими снимками,
где по невозделанным прериям все еще скачут живопис
ные ковбои, обмениваясь чуть что револьверными выстре
ла ми.
Какой бы ни рисовалась Америка пришельцу, все
сойдутся на одпом: в Америке все по-другому, лучше ли,
хуже ли нашего, европейского, во всяком случае — дру
гое.
Ничего нет ошибочнее этого представления. Своеобра
зие Америки — такая же отжившая легенда, как и сказа
ние о величин американской «свободы». Отлично это
когда-то было, но успело кануть в невозвратное; было
тогда, когда тон жизни Соединенных Штатов давали по
интернациональные банкирские фирмы п пе короли на
циональных трестов, а те «свободные фермеры», о послед
ней конвульсивной борьбе за существование которых
223
повествует нашумевший роман «The Octopus»'5. Самобыт
ность, оригинальность Соединенных Штатов в области
политической, культурной и даже бытовой существовала
тогда, когда для защиты слабых ростков отечественной
промышленности приходилось «Лиге друзей индустрии»
рассылать по стране агитаторов, издавать памфлеты и бро
шюры, разбивающие господствующий курс экономической
п о л и т и к и края, утверждавший, что будущее Соединенных
10 Л. КоллонтлЙ 225
МОЯ АГИТАЦИ
ОННАЯ ПОЕЗДКА
ПО СОЕДИНЕН
НЫМ ШТАТАМ
СКОРЕЕ В
РОССИЮ!
КАК МЫ УЗНАЛИ
О ФЕВРАЛЬСКОЙ
РЕВОЛЮЦИИ
тиям.
Вечерние газеты еще отчетливее говорят о развитии ре
волюции. Ясно, что существует Временный комитет думы,
а рядом Совет рабочих депутатов и что во главе Совета —
Чхеидзе. Все, что ни читаешь, кажется сказкой.
...Обсуждаем, должен или не должен был войти Чхеид
зе в думский комитет. Тысяча вопросов громоздятся, спе
шат... И всего настойчивее, повторпо встает вопрос: кос
нется ли нас амнистия? Сможем ли вернуться?
В субботу с утра у пас {свой] «государственный совет»...
Как быть? Будто и амппстпя, а не рискованно ли
ехать? Оставаться же здесь, когда разыгрываются подоб
232
ные события, немыслимо. Решаем послать в качестве раз
ведчика молодого норвежца Хансена5. Но нужно сегодпя
же все устроить, чтобы он выехал не позже, чем через два
дня. Маленький Хансен с трогательной серьезностью
отпосится к возложенной на него задаче.
Узнаем из газет сначала о том, что в мопархи прочат
Михаила, потом, что Михаил отказался.
...Но к вечеру приходят более тревожные вести: пишут
о возможной диктатуре великого князя Николая Никола
евича, о том, что монархисты еще пе сдались, что они ра
ботают в провипцпп. Потом эти сведения оказались вы
думками, но нам проверять было не по чем, и к каждой
вестп относились с преувеличенным вниманием.
Любопытен был рассказ корреспондента английских
газет об уличных событиях, о том, как толпа рабочих
и женщин окружила арсенал, охраняемый старым солда
том. Толпе даже нс пришлось грозить старику, оп сам буд
то бы сиял шаттку, перекрестился и отдал ключи со сло
вами:
— Нате, братцы! Видно, ваша взяла!
Газеты полны рассказов «очевидцев», приезжих. Мно
го путаницы. Но понемногу выявляется глубокий, серьез
ный характер совершившегося... Но мы как-то еще не
верим в то, что революция завершена, что победа над
«старым режимом» полная. Да п понимаем слишком ясно,
какая еще борьба предстоит с представителями дворянст
ва и капитала...
Вечером обсуждаем вопрос, как нам быть. Не пере
ехать ли ближе к границе? Дожидаться ли здесь Хапсена?
Ехать ли прямо? Рассылаем телеграммы друзьям и знако
мым в Россию. Пишем нашим цекпетам в Швейцарию,
спрашиваем советов, директив, делимся соображениями0.
А в душе что-то ликует и горит, как празднпчпос пла
мя...
В отеле все ко мне необычайно приветливы. Даже чу
жие заговаривают. Много вздорных вопросов, но ясно, что
понимают, что совершается в эти дии нечто псторнчески-
лсликое.
Воскресный депь опять целиком проводом в нервно-ли
хорадочном подъемном обсуждении событий. Образовано
Времсппое правительство во главе с Львовым, Милюко
вым и Гучковым7.
Хапсен должен выехать на другое утро. Даем ему мас
су наставлений, все еще сообразуясь с условиями жизни
233
«старого режима», то есть нелегального положения пар*
тии. Бедный Хансен усиленно моргает своими свстло-ры-
жсватымн ресницами, стараясь все запомнить, явно робея
перед ответственной миссией, боясь забыть, перепутать.
Что-то привезет нам через десять дней наш «гонец»?
Десять дней! В революционную эпоху это равняется году...
На другое утро спешу в редакцию «Социал-демокра-
тепа»...
Захожу к Впднесу, предлагаю партии организовать ма
нифестацию в честь событий в России. Но Виднее уже пе
реварил великую новость, вошел в свою чиновничью ко
лею п пыжится по обыкновению:
— Да, да, конечно, это очень важно и нужно. Я погово
рю с правлением.
Но я уже сразу смекаю, что здесь ничего не выйдет,
начнется бюрократия норвежских социалистов (правых):
«Надо спросить все инстанции, помещение найти трудно»
и т. д. Решаю договориться с Союзом социалистической
молодежи, циммервальдцамп, опн поэнергичнее н еще пе
заражены чиновничеством.
А вести из России всё полнее п все бодрящие. Образо
ван и работает исполнительный комитет Совета рабочих
и солдатских депутатов. Узнаем подробности ареста Про
топопова и других министров. Английский корреспондент
описывает сцену, как после ареста министры друг друга
упрекали, бегая взад и вперед по залу Таврического двор
ца, куда их привезли, а Протопопов лежал на диване п без
надежно на все махал рукою. Читаем речи Чхепдзе,
Стеклова, Скобелева. Манифестации солдат. А главное —
небывалая атмосфера «светлого праздника», трогательного,
братского единения.
...«Аыппстпя!» Телеграмма пз Петрограда от члена
исполкома Совета: дана ампистня всем политическим
эмигрантам. Мы можем немедленно вернуться в Россию.
Но у меня на столе лежит и другая телеграмма: от Ле
нина пз Швейцарии, директива дождаться его письма Рус
скому бюро ЦК8... Значит, падо отложить отъезд па пять-
шесть дней и предупредить Лелю Дапиельсеи, что письмо
из Швейцарии очень спешное, немедленпо позвоппть.мне.
АМНИСТИЯ
Амнистия! Амнистия! А все не верится в русские сво
боды. Что за Временное правительство? Кадеты, крупная
буржуазия! Заботит вопрос о паспортах, ведь у всех —
231
фальшивки. Но лучше лп ехать без документов, на авось?
Кто-то из эмигрантов пошел даже в русское консульство,
и произошла комическая сцена. Чиновники консульства,
увидав двух высоких и решительных русских эмигрантов
(в лицо все друг друга знали в Христиании), до смерти пе
репугались; видимо, думали, что русские политэмигранты
пришли их арестовывать. В консульстве ничего по знали
и никаких справок не давали.
Подъехали наши товарищи из Копенгагена и Стокголь
ма посоветоваться, кому ехать, кому временно остаться
для связи между Швейцарией п Россией. Заграничпый
ЦК партии и, главное, Ленин еще в Берне. Но охотннков
остаться для связей нет, запрашиваем Берн. Беем нам не
тсрпптся на праздник революции, Россия зовет всех
пас.
...Мое интервью правым социал-демократам не понра
вилось. Они хотели восхваления «бескровности» и комп
лиментов по адресу Временного правительства. «В России
образуется парламент и ответственное буржуазное прави
тельство, как во всех цивилизованных странах. Чего вам
еще?» — вопрошал меня Виднее.
Но я изложила в своем интервью большевистскую по
зицию: неизбежность борьбы с русской буржуазией. Вре
менное правительство — это же не «власть рабочих», а мы
знаем, что только при власти рабочих, при диктатуре про
летариата можно прекратить войну. Вся борьба еще впе
реди. Свержение царя — это лишь первый шквал револю
ции. «Поэтому мы, большевики, и рвемся в Россию, чтобы
совершить нстипную революцию, не буржуазную, а соци
алистическую».
Редактор Виднее со снисходительной усмешкой слу
шал моп речи.
— Вы, русские, — неисправимые фантазеры, — сказал
оп. — Но я уважаю вас за то, что вы свергли царя. Россия
теперь перестанет быть очагом реакции.
237
ПО ПУТИ
в РОССИЮ
НОВАЯ РОССИЯ
Q
ц Д то было в конце марта 1917 года, В. И. Лепин еще не
проехал. Я сама всего несколько дпейкак вернулась
в Россию после восьмилетней жизни политической беженки
эмигрантки за границей.
Вернулась в новую Россию, где ужо не было царя, по
было Временное правительство и где параллельно, но сам
еще не осознав велпкой исторической роли, заседал Со
вет рабочих п солдат.
Большевиков тогда в Совете было еще мало, все боль
ше меньшевики, эсеры, оборонцы.
Утром я зашла в Петроградский комитет партии.
Товарищ Шмидт встретил меня словами:
— У вас есть мандат в Совет?
— Нет, ведь я только что приехала.
— Идите сейчас и достазайтс мандат. Надо спешно уве
личить фракцию большевиков в Совете.
— Где же я достану? Как?
— А вот сейчас поглядим, кто из союзов пе послал сво
их делегатов. — Порылся в бумагах и торжествующе вы
тащил адрес союза деревообделочпиков.
— Это союз колеблющийся, он, по-видимому, склоняет
ся в пашу сторону. Вот вам адрес, идите в правление, по
толкуйте с ними, разъясните, пу, одним словом, постарай
тесь их склопить в нашу сторону. Вам-то они, наверпос, да
дут мандат.
Вот и пошла я по грязп па Петербургскую сторону до
бывать мандат в Совет.
Пришла. Правлелие как правлсппс в те дни: в подвале,
2U
два длинных непокрашепных стола, скамейки. Пахнет сы
ростью, в узкое подвальное окно слабо пробивается свет.
Пусто. Сидит женщина в платочке, так, без дела.
— Здесь правлепие союза деревообделочников?
— Здеся.
— А кто-пибудь из иравления есть?
— Сами видите, нету.
— А когда будут?
— А почем я знаю. Зайдут ужо, погодя. Да вам кого?
Тимофея Иваныча, что ли?
— Кто такой Тимофей Иваныч?
— Тпмофей Иваныч?! Да он самый и есть, Тимофей
Иваныч. Оп-то уж наверняка зайдет. Сядьте да обождите;
ею все ждут.
Ну, что ж, коли все ждут Тимофея Иваныча, подо
жду и я.
Села. Заговорила с женщиной в платочке — сторожихой
в правлении оказалась солдатка. На войну жалуется, мужа
у нее на войну погнали, деревообделочника.
— Дороговизна пошла такая, что и слов нет передать.
А уж хвосты-то, хвосты!.. Часамп за хлебушком простаи
ваешь.
Я, конечно, пробую сторожиху «распропагандировать».
Кто войну затеял? Зачем? II все прочее. Она пс спорит, по
н интереса никакого не выказывает. Так па лиде и написа
но: мелп себе от безделья языком.
Сижу полчаса, час.
— Ну, когда же к вам в правление члены-то приходят?
Может, час заседаний есть? Приема?
— Не знаю, приходят — кто когда. Бывают и заседа
ния. А уж Тимофей Иваныч — тот завсегда разов пять на
день забежит.
Жду. Дверь заскрипела. Вошли трое, разговаривают.
— Это и есть Тимофеи Ивапыч?
— Эти-то? Куда им! Это так, члены.
Поглядели на меня вошедшпе искоса: что за птпца?
И сели в утолок. Беседуют. Слышу— о расценках, о пони
жении заработка. Я — к ппм.
— Когда у вас, товарищи, члепы правлепия здесь бы
вают?
— Мы не знаем. Матреша, когда правление-то заходит?
— Да уж говорила я, что Тпмофей Иваныч разов пять
на день забегает.
Спрашиваю пришедших: есть ли у них депутат в Совет?
Отвечают уклончиво. Не доверяют мне. Кто такая? Зачем
пришла? Не разговоришься с ними.
Опять жду. Еще час. Ну, думаю, ждать больше не ста
ну. Только я к двери, а навстречу мне рослый, бородатый
дядя, за ним и другие.
— Вот он самый и есть, Тимофей Иваныч, — объясняет
мне сторожиха.
Смерил меня Тимофей Иваныч умными глазами, ко
торые привыкли жизнь разглядывать, да и в деревообделоч
ной работе брак находить. Наметанный глаз. Поздорова
лись. Спрашивает, чего пришла: заказ, что ли, через союз
делать?
— Нет, говорю, я совсем по иному делу.
— Работу сами, что ли, ищете? Так у пас по контор
ской части работы нет. Барышень не берем, сами справля
емся.
Тут уж я вплотную к нему. Если он председатель прав
ления, зпачит, мне с ним п надо потолковать. Объяспяю.
Дело спешпое, мандат надо к завтрему представить.
— От Совета прнслапы, что ли, нас оповестить?
— Нет, от партии. ЦК большевиков.
— Большевиков? — протянул Тимофей Иваныч удив-
лепно п призадумался. — А нм-то что за забота?
— Да разве вы не большевистский союз?
— Мы-то? М ы —беспартийпые, — сухо отчеканил Ти
мофеи Иваныч. А все-таки засуетился, кого-то вызвать ве
лел. А мне — посидеть.
Когда пришел Тимофей Иваныч, так в правление парод
повалил. Загудели вокрзт него. Все насчет сбавки. Про
тестуют. Собралось правление, за стол селп. Спачала
о своих делах, о расценке, потом п до моего предложения
очередь дошла.
Разъясняю про Совет. Слушают. Тимофей Ивапыч за
то, чтобы послать. Старичок против.
— Польза какая? Как бы ущерба деревообделочникам
от Совета этого не было. В народе о Советах всякое тол
куют.
Тут я со своим предложением.
— Коллонтай? Большевичка?.. Это про псе-то газеты
пишут, что за поражение стоит? За немецких пленных
заступается? Чего к пам-то пришла! Мы — за отечество
стоим. Мы себя немцам не продадим. Мы честные дерево
обделочники.
Загудели. Вижу, дело плохо. Пришла к оборонцам.
246
А Тимофей Иваныч молчит. Глядит на меня, а сам
соображает.
— Тише, ребята... Чего загалдели? По порядау обсу
дить это дело должно...
Чувствуется, что Тимофей Иваныч не так-то уж про
тив большевиков. Издалека начал насчет тяжелой войиы
для рабочих... Разъясняет. Вижу, подготовляет свое пред-
ло;кение. А тут возьми да и ввались повый человек. Ни-
зеиышй, худой, в очках. Видно, что не рабочий.
Тимофей Иваныч речь свою прервал и к нему за сове<