Цитаты Джона Фаулза

— Вы Юнга читали?
— Нет.
— Он дал название подобным вам особям вашего пола. Правда, это всё равно не
помогает. Болезнь от этого не становится легче.
— А какое название?
— Болезням бесполезно сообщать, как они называются.

Всего три слова. Я люблю вас. Они прозвучали так безнадежно. Будто он сказал: «Я
болен раком».

Секс — это полноправная часть жизни, ну, если хотите, род деятельности, такой же
деятельности, как и всякая другая. В этом нет ничего постыдного, грязного, просто
двое дарят друг другу свои тела. Это — как танец. Как игра.

Ненавижу <…> всех заурядных мелких людишек, которые не стыдятся своей

заурядности, коснеют в невежестве и серости. Ненавижу <…> нуворишей, выскочек с
их машинами, деньгами, телеками; ненавижу их тупую вульгарность и
пресмыкательство перед старыми буржуазными семьями и рабское стремление им
подражать. <…>
— Эти «новые» — тоже бедняки. Это новая форма нищеты. У тех нет ни гроша за
душой, а у этих — нет души. <…>
Этот разжиревший «новый слой», мёртвым грузом давящий всё вокруг. Разлагающий
всё и вся. Вульгаризирующий. Насилующий природу. Всё делается массово.
Масс-культура. Масс-все-на-свете. — II, 7 ноября

Он сказал:
— Все мужчины — подлецы.
Я ответила, подлее всего, что они способны улыбаться, признаваясь в этом.

Я не хочу быть художницей умной, великой, «значительной», не хочу, чтобы мне

навешивали ярлыки, придуманные неуклюжими аналитиками искусствоведами. Я хочу
писать солнечный свет на детских лицах, цветы на зеленой изгороди или улицу после
апрельского дождя.
Суть предметов. Не сами предметы.

Всю жизнь мне нужны были женщины. И всю жизнь они почти ничего не приносили
мне, кроме горя. И больше всего — те, к кому я питал самые, так сказать, чистые и
самые благородные чувства.
 — …Я люблю женщин, люблю женское тело, мне нравится, что даже самая пустая,
вздорная бабенка превращается в прекрасную женщину, когда с нее спадает одежда,
когда ей кажется, что она совершает решительный и ужасный шаг. Все они так думают
в первый раз. А знаете, что совершенно отсутствует у особей вашего пола?
Он взглянул на меня искоса. Я покачала головой.
— Невинность. Единственный раз, когда ее можно заметить, это — когда женщина
раздевается и не может поднять на тебя глаза. (В тот момент и я не могла.) Только в
этот самый первый Боттичеллиев миг, когда она раздевается в самый первый раз.
Очень скоро этот цветок увядает. Праматушка Ева берет свое. Потаскуха. Роль
Анадиомены окончена.

Он не верит в Бога. Поэтому мне так хочется верить.

Критики обожают рассуждать о высочайших достижениях в технике письма.

Совершенная бессмыслица, пустой жаргон. Искусство жестоко. Слова могут помочь
вам избежать наказания, даже если вы совершили убийство. Но картина… она словно
окно в самую глубь, в святая святых твоей души. А вы здесь понастроили оконца, в
которые всего то и видны картины известных художников.

Она была для знатока. Для тех, кто понимает.

Когда не можешь выразить свои чувства, это еще не значит, что они не глубокие.