Вы находитесь на странице: 1из 5

Колин Роу / Городской Коллаж

Несмотря на риторику модернистского урбанизма tabula rasa и благодаря ей,


исторические города, такие как Рим, продолжали испытывать восхищение
архитекторами. К 1960-м и 70-м годам это увлечение помогло заполнить
теоретический вакуум, оставленный слишком очевидными неудачами
модернистского планирования, Колин Роу помог кодифицировать эту точку
зрения, взяв Рим в качестве парадигмы для нового урбанизма, как
политического, так и физического. В 1950-х годах Роу уже бросил модернизм
в историческую перспективу, написав такие эссе, как "математика идеальной
виллы". В коллаж-Сити он и Кеттер использовали историю как лекарство от
недугов урбанизма 20-го века - по сути, идею коллажа 20-го века.

Если мы готовы признать методы науки и "бриколаж" как сопутствующие


склонности, если мы готовы признать, что они - оба они-способы обращения
к проблемам, если мы готовы (и это может быть трудно) признать равенство
между "цивилизованным" умом (с его презумпциями логической серийности)
и "диким" умом (с его аналогическими скачками), то, восстанавливая
"бриколаж" рядом с наукой, можно было бы даже предположить, что он
может быть использован в качестве средства решения проблем.что можно
было бы подготовить путь для действительно полезной будущей диалектики.
Действительно полезная диалектика? Идея-это просто конфликт
противоборствующих сил, почти фундаментальный конфликт интересов,
резко оговоренный, законное подозрение в чужих интересах, из которого
исходит демократический процесс - такой, какой он есть; и тогда вывод из
этой идеи не более чем банален: если это так, если демократия состоит из
либертарианского энтузиазма и легалистического сомнения, и если она по
своей сути является столкновением точек зрения и приемлема как таковая, то
почему бы не допустить, чтобы теория соперничающих сил (все они
видимы), вероятно, создала более идеально всеобъемлющий город ума, чем
любой из тех, которые до сих пор были изобретены. И ничего больше в этом
нет. Вместо идеала всеобщего управления, основанного на том, что
преподносится как научная достоверность, существует также частный и
общественный эмансипационный интерес (который, кстати, включает в себя
эмансипацию от управления); и если такова ситуация и если единственный
результат должен быть достигнут.

ПОСТМОДЕРН 61
если искать его в столкновении интересов, в постоянно поддерживаемом
споре противоположностей, то почему же это диалектическое затруднение не
может быть столь же приемлемо в теории, как и на практике? Ссылка опять
же на Поппера и на идеал сохранения игры прямолинейной; и именно
потому, что с такой критической точки зрения столкновение интересов
должно приветствоваться, но не в терминах дешевого экуменизма, который
слишком широко доступен, а в терминах прояснения (потому что на поле
боя, порожденном взаимным подозрением, вполне возможно, что - как это
было обычно - цветы свободы могут быть вытеснены из крови конфликта),
что, если такое состояние коллизионных мотивов узнаваемо и должно быть
одобрено, мы склонны сказать: почему бы не попытаться? Это предложение
автоматически приводит нас (как собаки Павлова) к состоянию Рима XVII
века, к тому столкновению дворцов, Пьяцце и вилл, к тому неразрывному
слиянию навязывания и аккомодации, к той чрезвычайно успешной и
устойчивой пробке намерений, антологии замкнутых композиций и Ad hoc
вещей между ними, которая одновременно является диалектикой идеальных
типов плюс диалектика идеальных типов с эмпирическим контекстом; и
рассмотрение Рима XVII века (целостного города с напористой
идентичностью подразделений: Трастевере, Сант-Эустачио, Борго, Кампо-
Марцио, Кампителли . . . ) приводит к эквивалентной интерпретации его
предшественника, где фрагменты форума и термы лежат вокруг в состоянии
взаимозависимости, независимости и множественной интерпретативности. А
имперский Рим-это, конечно, гораздо более драматичное утверждение. Ибо,
конечно, с его более резкими столкновениями, более острыми
дизъюнкциями, его более обширными декорациями, его торможением,
имперский Рим, гораздо больше, чем город высокого барокко, иллюстрирует
нечто от менталитета "бриколажа" в его самом щедром виде - обелиск
отсюда, колонна оттуда, ряд статуй откуда-то еще, даже на уровне деталей
менталитет полностью обнажен; и в этом контексте забавно вспомнить, как
под влиянием целой школы историков (позитивистов, без сомнения! в свое
время он упорно стремился представить древних римлян как инженеров
девятнадцатого века, предшественников Гюстава Эйфеля, которые каким-то
образом, к сожалению, заблудились. (ppl05-107)

Коллаж-Сити и отвоевание времени ... Мы думаем о велосипедном сиденье


Пикассо (Бычья голова) 1944 года: вы помните ту бычью голову, которую я
недавно выставлял? Из руля и велосипедного сиденья я сделал бычью
голову, которую все признали бычьей головой. Таким образом, метаморфоза
была завершена, и теперь я хотел бы, чтобы другая метаморфоза произошла в
противоположном направлении. Предположим мой

бычья голова брошена на кучу металлолома. Может быть, в один прекрасный


день какой-нибудь парень придет и скажет: "А ведь есть кое-что, что
пригодилось бы для руля моего велосипеда . . . - и таким образом была бы
достигнута двойная метаморфоза. Воспоминание о прежней функции и
ценности (велосипеды и минотавры); изменение контекста; отношение,
которое поощряет композит; эксплуатация и переработка смысла (было ли
когда-нибудь достаточно, чтобы обойти его?); десуетуде функции с
соответствующей агломерацией референции; память; предвосхищение;
связанность памяти и остроумия; целостность остроумия; вот полный список
реакций на предложение Пикассо; и поскольку это предложение явно
адресовано людям, то именно в таких терминах, в терминах воспоминаний и
желаний, в терминах диалектики между прошлым и будущим, в терминах
воздействия иконографического содержания, в терминах временной и
пространственной коллизии, возвращаясь к более раннему аргументу, можно
было бы перейти к определению идеального города ума. С изображением
Пикассо возникает вопрос: Что такое ложь и что такое истина, что такое
античность и что такое "современность"; и именно из-за неспособности дать
хотя бы наполовину адекватный ответ на эту приятную трудность
приходится, наконец, выявлять проблему композиционного присутствия в
терминах коллажа. Коллаж и совесть архитектора, коллаж как техника и
коллаж как состояние души: Леви-Стросс говорит нам, что "прерывистая
мода на" коллажи", возникшая, когда мастерство умирало, не могла этого
сделать ... будь чем угодно, но только не переносом "бриколажа" в область
созерцания", и если архитектор двадцатого века был противоположен
желанию думать о себе как о "бриколере", то именно в этом контексте
следует также соотнести его фригидность с главным открытием двадцатого
века. Коллаж, казалось, был лишен искренности, представлял собой
искажение моральных принципов, фальсификацию. предполагается, что
коллажный подход, подход, в котором объекты кон-скриптируются или
соблазняются из своего контекста, является - в настоящее время-
единственным способом решения конечных проблем утопии и традиции, а
также обоих этих аспектов; и происхождение архитектурных объектов,
введенных в социальный коллаж, не должно иметь большого значения. Это
касается вкуса и убежденности. Объекты могут быть аристократическими,
они могут быть "народными", академическими или популярными.
Происходят ли они из Пергама или Дагомеи, из Детройта или Дубровника,
относятся ли они к двадцатому или пятнадцатому веку, не имеет большого
значения. Общества и личности объединяются в соответствии со своими
собственными интерпретациями абсолютной референции и традиционной
ценности; и до определенного момента коллаж вмещает в себя как
гибридную демонстрацию, так и требования самоопределения.

ПОСТМОДЕРН 63
Но до определенного момента: если город коллажа может быть более
гостеприимным, чем город современной архитектуры, он не может больше,
чем любое человеческое учреждение, претендовать на то, чтобы быть
полностью гостеприимным. Идеально Открытый город, как и идеально
Открытое общество, является в такой же степени плодом воображения, как и
его противоположность. поскольку коллаж-это метод, извлекающий свою
добродетель из своей иронии, поскольку он кажется техникой использования
вещей и одновременно неверия в них, это также стратегия, которая может
позволить рассматривать утопию как образ, рассматривать ее фрагментами,
не принимая ее целиком, что далее предполагает, что коллаж может даже
быть стратегией, которая, поддерживая утопическую иллюзию неизменности
и завершенности, может даже подпитывать реальность изменения, движения,
действия и истории. (pl49)

Вам также может понравиться