Pro

memoria
ПОЛИНА ФЕДОТОВА

Проблема возникновения
Новгорода и варяжская
легенда

© Федотова П. И.
© Fedotova P.
Проблема возникновения Новгорода и варяжская легенда
The Problem of occurrence of Novgorod and Varangian legend
Аннотация. Предпринята попытка пересмотра традиционных представлений о процессе древнерусского поли-
тогенеза. Показано, что результаты археологических исследований прямо опровергают летописный рассказ
о призвании варягов. Доказано, что Новгород не мог быть исходным центром древнерусской государственности
в силу не только своего позднего возникновения, но и в силу демографических ограничений.

Annotation. The article subjects to revision traditional views on the ancient Russian state’s rise. The author comes to
conclusion that objective archaeological data directly refute the chronicle story about Varangian calling. Novgorod the
Great cannot be the first centre of ancient Russian state because of its later rise and demographic limitations.

Ключевые слова. Великий Новгород, варяжская проблема, археология Северо-Запада Руси, древнерусский
политогенез.

Key words. Novgorod the Great, Varangian problem, archaeology of Nord-West Russia, ancient Russian state origin.

С
огласно летописям именно Новгород был колыбелью русской
государственности, и именно здесь со знаменитого призвания
варягов началось становление династии Рюриковичей, правив-
шей на Руси до конца XVI в. И если окажется, что на момент призвания
варягов Новгорода еще не существовало, что город возник на сто лет
позднее, это не только поставит под сомнение достоверность летопис-
ного сказания, но неизбежно потребует заново реконструировать весь
начальный период древнерусской государственности.
Начало новгородской истории по русским летописям выглядит до-
вольно запутанным. Самое раннее упоминание о новгородцах содер-
жится в Новгородской первой летописи младшего извода: «люди новго-
родские» там упомянуты под 6362 (854) г. [34. С. 106]. Помимо того, что
летопись эта позднего происхождения (ее создание относят к первой
четверти XV в.), она причисляет «людей новгородских» к современни-
кам легендарного Кия и его братьев [21. С. VII]. Очевидно, что летопи-
сец сознательно стремился «удревнить» Новгород, следуя заявленному

ФЕДОТОВА Полина Игоревна — доцент кафедры истории Отечества, науки и культуры Санкт-Петер-
бургского государственного технологического института (Технического университета), кандидат
философских наук.

31
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

в начале летописи принципу: «преже Новгородчкая волость и потом Кы-

евская» [34. С. 103].
В Лаврентьевской летописи (1377 г.) не говорится, кто и когда осно-
вал Новгород, лишь кратко упоминается, что старший из призванных
братьев-варягов, Рюрик, сел в Новгороде, Синеус — на Белоозере, а тре-
тий, Трувор, — в Изборске [27. Стб. 20]. Однако это принятое в науке
прочтение — произвольно, т. к. в самом тексте летописи слова «седе
в Новегороде» отсутствуют. Отсутствует в Лаврентьевской летописи
и дата призвания — в лето 6370 (862 г.), ее определяют по Троицкой
и Радзивиловской летописям. Однако в конце записи, после сообщения
о смерти братьев Рюрика («спустя два лета») и раздаче городов «мужам»,
летопись уточняет, что «Рюрику же княжаста в Новегороде» [27. Стб. 21].
Таким образом, по Лаврентьевской летописи неясно, княжил ли Рюрик
в Новгороде с самого начала или только спустя «два лета».
В Ипатьевской летописи (начало XV в.) Рюрик сел на княжение в лето
6370 (862 г.), но не в Новгороде, а в Ладоге. И только через два года, по-
сле смерти своих братьев, Рюрик «пришед к Ильмерю и сруби городе
над Волховом и прозваша и Новгород» [16. Стб. 14]. Такое же прочте-
ние дается в Радзивиловской и ряде других летописей [43. С. 16]. Таким
образом, основание Новгорода Ипатьевская и близкие к ней летописи
относят к 864 г. и связывают с деятельностью Рюрика.
В более поздних летописях XVI в. — Никоновской и Воскресенской —
основание Новгорода приписывается не Рюрику, а пришедшим на Иль-
мень с Дуная словенам, которые «создаша град, и нарекоша и Новегород,
и посадиша старейшину Гостомысла» [33. С. 3; 29. С. 262]. Этот рассказ
содержится в недатированных частях обеих летописей. В Никоновской
летописи о дальнейшей судьбе Гостомысла ничего не говорится, а рус-
ский князь Рюрик под 6370 (862) г. называется старейшиной в Новгоро-
де [33. С. 9]. В Воскресенской же летописи под 6367 (859) г. сообщается,
что умирающий Гостомысл посоветовал новгородцам призвать князей
из Прусской земли [29. С. 268]. Именно последняя дата и принята в ка-
честве официальной даты основания Новгорода, хотя она не более обо-
снована, чем остальные.
При таком разбросе летописных данных — 854, 859, 862, 864 гг. —
скепсис не только уместен, но и необходим как исходный пункт науч-
ной критики источников. Конечно, разброс дат в десять лет — погреш-
ность в исторических масштабах незначительная, которой можно было
бы пренебречь, если бы не два важных обстоятельства.
Во-первых, существование Новгорода в IX в. не подтверждается
никакими другими письменными источниками, независимыми от ле-
тописи. Принято считать, что самое раннее иностранное упоминание
о Новгороде — под именем «Немогарда» ( ) — содержится
в сочинении византийского императора Константина Багрянородного
«Об управлении империей» и относится к середине Х в. (948—952 гг.)
[22. С. 44—45]. Учитывая, что Смоленск у него звучит как Милини-
ска, а Любеч — как Телиуца [22. С. 44—45], отождествление Немогарда
с Новгородом выглядит правдоподобно. Однако ряд историков выска-

32
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

зывал сомнение в правомерности такого отождествления. В частности,

В. А. Пархоменко полагал, что под именем Немогарда скрывается не се-
верный, а другой, южный Новгород, поскольку в славянском мире суще-
ствовал не один город с таким названием [42. С. 34.].
Иное объяснение дано известным ладожским археологом А. Н. Кир-
пичниковым: учитывая принятую в современной научной литературе
поправку « » вместо « » (т. е. вместо ), он пред-
положил, что Невогард относится не к Новгороду, а к «городу на озере
Нево» — Ладоге (ныне Старая Ладога), которая в середине Х в. была круп-
нейшим торговым и ремесленным центром Северной Руси [19. С. 55;
22. С. 310]. Впрочем, независимо от того, какой город скрывается под
именем Немогарда, сочинение Константина Багрянородного относится
к середине Х, а не IX в. и поэтому не может свидетельствовать в пользу
более раннего существования Новгорода.
Еще серьезнее то, что ни одна из летописных дат не подтверждается
археологически. Раскопки в Новгороде систематически ведутся с 1932 г.,
но за все это время не удалось обнаружить следов городской застройки
ранее середины Х в. [58. С. 7, 26, 377]. Наиболее ранние деревянные мо-
стовые на территории Новгорода датируются 953 г. Древнейший дере-
вянный настил на улице Пробойной Людина конца, который датируется
30-ми гг. Х в., представлял собой не городскую мостовую, а так называ-
емый Русский путь — главную торгово-транспортную магистраль, кото-
рая связывала северные земли с югом, т. е. с Русской землей [58. С. 28].
Еще в первой половине Х в. на месте Новгорода находились три посел-
ка, окруженные пашнями, садами и пустырями [58. С. 27, 378].
Такой результат раскопок был тем неожиданнее, что с самого нача-
ла работы новгородской Археологической экспедиции ее руководители
А. В. Арциховский и М. К. Каргер ставили задачу отыскать в Новгороде
слои, соответствующие древнейшим сообщениям письменных источни-
ков [2. С. 62, 64]. Несмотря на масштабность работ, таких слоев отыскать
не удалось.
Уже в 1956 г. А. В. Арциховский подвел итоги археологического из-
учения города. Раскопки доказали, что Новгород возник в начале X в.,
и слоев VIII и IX вв., вопреки ожиданиям, в нем нет. И независимо от
того, будет ли где-либо в Новгороде найдено поселение IX в. или более
раннее, «ясно одно: города в IX в. еще не было. На нераскопанных участ-
ках ему просто негде поместиться. Могло быть небольшое поселение» [1.
С. 42—43]. Дальнейшие раскопки в Новгороде, которые с 1962 г. велись
под руководством В. Л. Янина, лишь подтвердили этот прогноз.
Отсутствие культурного слоя в Новгороде ранее середины Х в. поста-
вило историков перед очевидным противоречием между сообщениями
летописей и объективными археологическими данными. Как отмечали
В. Л. Янин и М. Х. Алешковский, «естественно возникает вопрос о сте-
пени достоверности летописного показания» [59. С. 34]. Если города
не было, кто и куда призывал князей? Да и было ли само призвание?
Бытование фальшивок, намеренная фальсификация — явления, увы, не-
редкие в историографии.

33
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

***
Отказ от варяжской легенды означал бы крах всей норманнской те-
ории. Поэтому на ее спасение были мобилизованы значительные на-
учные силы. В 1971 г. с большой статьей о происхождении Новгорода
выступили ведущие новгородские археологи В. Л. Янин и М. Х. Алешков-
ский. В ней авторы попытались затушевать остроту проблемы, сделав
акцент не на конкретных фактах, а на соображениях общего характера.
Не отрицая отсутствия Новгорода в IX в. и в первой половине Х в.,
авторы попытались связать деятельность Рюрика не с Новгородом,
а с расположенным в 2 км от него Городищем, которое в современной
литературе фигурирует под названием «Рюриково». Однако в действи-
тельности такое название городище получило только в краеведческой
литературе XIX—XX вв., явившись «плодом ученых реминисценций ди-
летантов» [59. С. 35]. Уже в силу этого обстоятельства попытка связать его
с Рюриком носит характер умозрительных допущений, основанных на
вере в истинность варяжского сказания.
Тем не менее В. Л. Янин повторял основные выводы статьи 1971 г.
в своих последующих публикациях. Констатация отсутствия Новгорода
в IX в. сочетается в них с утверждениями о существовании в том же веке
самостоятельного государственного образования в Северо-Западной
Руси с политическим центром в Новгороде [58. С. 11]. Взаимоисключа-
ющий характер этих суждений настолько очевиден, что не нуждается
в опровержении.
По мере того, как непригодность еще не существующих Новгорода и
новгородцев в качестве участников событий IX в. становилась все более
очевидной, возникла потребность в ином обосновании «варяжского ска-
зания». Попытку «спасти Рюрика» предпринял в 1988 г. А. Н. Кирпичников.
Настаивая на «исторической достоверности» сказания о варягах как «об-
щепризнанной», он перенес место действия сказания из Новгорода [19.
С. 44]. По его мнению, «наиболее вероятным местом, где происходили все
эти события, была действительно близкая к “морю” Ладога» [19. С. 45].
Основания для такого переноса как будто имеются: ряд летописей
(прежде всего Ипатьевская) в качестве первого места княжения Рюрика
указывает именно Ладогу. Правда, как полагал Кирпичников, в дальней-
шем Рюрик «узурпировал власть над всей территорией Северной Руси,
включая ее крупнейшие города Ладогу, Новгород, Полоцк, Ростов и Бе-
лоозеро» [19. С. 53]. Интересно, что в число «крупнейших городов» IX в.
попали возникшие сто лет спустя Новгород, Белоозеро и Ростов. Входил
ли расположенный на 380 км южнее Новгорода Полоцк в число городов
некой «Северной Руси», и существовала ли сама эта Северная Русь как
политическое образование — эти вопросы автор, видимо, посчитал из-
лишними. Таким образом, замена Новгорода на Ладогу не спасает исто-
риков от старых противоречий.

***
В положении князя без княжества оказывается не только Рюрик, но и
его летописные братья. В летописи сказано, что Синеус «сел» в Белоозе-

34
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

ре. Однако археологические исследования, которые ведутся уже более

150 лет, так и не подтвердили факт существования Белоозера в IX в.
Систематические раскопки в регионе начали проводиться с 1949 г.
Белозерской археологической экспедицией под руководством Л. А. Го-
лубевой. С 1981 г. изучение средневековых памятников региона вела
Онежско-Сухонская экспедиция ИА РАН под руководством Н. А. Мака-
рова. С 1990 г. на территории древнего Белоозера работает Белозерский
отряд Онежско-Сухонской экспедиции (до 2015 г. под руководством
С. Д. Захарова) [13. С. 214; 14. С. 15—18]. Все руководители этих экспеди-
ций являлись глубоко верующими норманистами, и тем ценнее достиг-
нутые ими результаты.
Итоги многолетних археологических трудов были подведены в ве-
ликолепных работах главы белозерских археологов С. Д. Захарова:
в монографии «Древнерусский город Белоозеро» (2004), дополненной
в 2011—2013 гг. серией статей, освещавших результаты новейших рас-
копок. Они оказались крайне неутешительными для сторонников Сине-
уса. «Совершенно ясно, — констатирует С. Д. Захаров, — что напластова-
ний IX и начала X в. на Белоозере нет».
Поселение на истоке Шексны у Белого озера возникло в середине Х в.
[14. С. 68]. Первоначальные его размеры были крайне незначительны и
даже к концу Х в. составляли всего 1,4 га. К тому же «на памятнике от-
сутствует один из наиболее зримых признаков городского статуса по-
селения — оборонительные сооружения». Все старания отыскать следы
городского вала или хотя бы деревянного тына, окружавшего город, ни
к чему не привели [14. С. 92—93].
Неудача с Белоозером заставила сторонников варяжской легенды
подыскивать другое место княжения Синеуса. Опираясь на местные ле-
генды, они выдвинули версию о локализации города эпохи Синеуса на
северном берегу Белого озера в Киснеме. Но и эта версия не нашла под-
тверждения.
«Тщательное обследование северного берега Белого озера показало,
что находок, относящихся к призванию варягов, в Киснеме нет. Заро-
ждение этого куста селищ, ставшего в XII—XIII вв. одним из крупней-
ших в регионе, произошло лишь в конце Х в., когда на месте будущей
агломерации появилось два миниатюрных селища». Следовательно, «не-
большие киснемские селища, возникшие спустя несколько десятилетий
после основания поселения в истоке Шексны, не могут рассматриваться
ни как предшественники Белоозера, ни как город, в котором “седе” Си-
неус» [14. С. 108].
После этого в качестве основного претендента на роль раннего Бе-
лоозера был выдвинут Крутик — поселение в 25 км южнее Белоозера
вниз по течению Шексны, где были обнаружены культурные слои вто-
рой половины IX в. [3. С. 22—23; 4. С. 15—16]. Археологические работы
на Крутике с 2008 г. ведутся с полной промывкой культурного слоя, что
позволило резко увеличить количество находок.
Однако раскопки Крутика показали: это небольшое поселение (0,4—
0,6 га), затерянное среди лесов и болот в труднодоступном месте, было

35
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

не княжеской резиденцией, а промысловой охотничьей базой, посколь-

ку основным остеологическим материалом, обнаруженным на Крути-
ке, были кости собак, свиней, бобров, куниц, белок и других животных.
Хотя Крутик отстоит от берега Шексны примерно на 3 км, даже сейчас
этот отрезок, покрытый густым лесом и болотами, непроходим. В древ-
ности, чтобы попасть туда, надо было преодолеть около 7,5 км по узким
извилистым руслам [14. С. 110]. Просуществовало это поселение око-
ло 150 лет: со второй половины IX до начала XI в. [14. С. 108—110; 13.
С. 221—222].
Даже С. Д. Захаров, уверенный в «очевидном присутствии здесь скан-
динавов» (на основании четырех вещей «скандинавского облика» среди
нескольких тысяч найденных предметов), вынужден был признать, что
Крутик, «несмотря на его раннюю датировку, не может претендовать на
роль Белоозера эпохи Синеуса». Его невозможно считать центром ран-
негородского типа или даже просто крупным поселением [14. С. 117,
119]. Судя по наличию на Крутике бронзолитейного, косторезного, же-
лезообрабатывающего и железоделательного производств, Крутик был
составной частью системы ранних торгово-ремесленных поселений,
выступая как «одно из начальных звеньев всей цепочки торговых свя-
зей», поставлявшее меха на международные рынки [13. С. 232].
Действительно, было бы странно размещать княжескую резиденцию на
затерянной среди глухих лесов и болот промысловой базе, в отдалении
от каких-либо людских поселений. Здесь просто некем было «володеть» и
некого «судить по праву», да и некому содержать князя с дружиной. Даже
в период расцвета Крутика на нем одновременно могло разместиться
лишь 6—10 жилых построек, в то время как в округе поселения и вовсе
отсутствовали, по крайней мере на ранних этапах [14. С. 108—109].
Отсутствие поселений нельзя списать на плохую археологическую
изученность региона. Наоборот, по авторитетному заключению специ-
алиста, Белозерье можно включить в число наиболее детально обследо-
ванных областей Руси. Это обследование выявило «существенный спад»
в заселенности центрального Белозерья в I тысячелетии н. э. Количество
поселений резко возросло только в середине — второй половине X в.
Тогда и появилось Белоозеро, самый древний город на территории ре-
гиона, и начала складываться стабильная система расселения, которая
формировалась, по археологическим свидетельствам, на свободной, по-
чти не заселенной территории [13. С. 214—215, 339].
К этому следует добавить, что Белое озеро располагалось на значи-
тельном расстоянии от Новгорода (около 400 км) и в IX в. еще не могло
входить в состав русских земель. Даже более близкие к Новгороду тер-
ритории по Мсте были включены в состав древнерусского государства
только при Ольге, не ранее 947 г., когда она установила там погосты —
пункты сбора дани. Таким образом, поиски резиденции Синеуса на Бе-
лоозере потерпели полный крах.
Таким же вымышленным персонажем оказывается и Трувор. Изборск,
в котором, по летописям, сел княжить третий брат, как городское посе-
ление археологически не фиксируется до середины X в. Крупнейший

36
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

отечественный археолог В. В. Седов, в течение 20 лет (1971—1992 гг.)

возглавлявший раскопки Изборского (Труворова) городища, осторожно
характеризует Изборское поселение VIII — середины X в. как «протого-
род» [48. С. 117; 49. С. 91—92]. «Около середины Х века» оно подверглось
«серьезной перестройке», преобразовавшей его в «раннесредневековый
город» [48. С. 117].
Седов отмечает, что после появления в рассказе о варягах Изборск
не упоминается в русских летописях до 30-х гг. XIII в. В это время в При-
балтике образовался Ливонский орден, и Изборск стал крепостью на
юго-западной границе новгородских земель, которой неоднократно
пришлось отражать натиск врага [47. С. 244].
Не менее важен и другой вывод ученого: в Изборске IX—X вв., в отли-
чие от Ладоги, «ни в особенностях домостроительства, ни среди вещевых
материалов не обнаруживается… элементов, которые бы указывали на
проживание в нем выходцев из Скандинавии. Нет… следов скандинавов
и в курганной погребальной обрядности ближайшей округи Изборска.
Микротопонимия его также не фиксирует пребывания здесь норманнских
переселенцев... Можно со всей определенностью утверждать, что записан-
ная летописцем легенда о княжении Рюрикова брата Трувора в Изборске
не находит подтверждения в археологических материалах» [48. С. 115].
Тем не менее до сих пор в Изборске существует как местная досто-
примечательность «могила Трувора», на которой установлен массивный
каменный крест. И буквально, и фигурально это окончательный крест
на Труворе. Даже рьяные адепты норманизма признают, что Трувор жил
за полтораста лет до принятия христианства, и крест никак не мог поя-
виться на свежей могиле язычника [58. С. 24]. Таким образом, и Трувор,
и его могила — совместная фантазия летописи и ее читателей.
Даже археологи, которые во что бы то ни стало пытаются отстоять
достоверность рассказа о призвании варягов, признают: «…сведения ле-
генды об Изборске и Белоозере (в котором археологам не удалось найти
города IX в.) явно сочинены в XI в.» [59. С. 54]. Стало быть, братья Рюри-
ка — выдумка, и логично предположить, что и Рюрик — птица того же
полета. Следует признать сочиненными и «сведения легенды» о Новго-
роде, в котором также не удалось отыскать городских слоев ранее се-
редины Х в. Тем более, что «новгородцы» появляются лишь в поздних
(новгородских) редакциях легенды, тогда как в более ранней редакции
говорится лишь о чуди, кривичах, словенах и мери.
Но если ни Новгорода, ни Белоозера, ни Изборска (как городского
поселения) в IX в. не существовало, то где же могли княжить призванные
варяги? Здесь к фактическим данным следует добавить теоретические
соображения.

***
Для возникновения государства, как известно, требуются объективные
предпосылки. Еще недавно, следуя вульгаризованной марксистской схе-
ме, ими считали триаду «частная собственность — социальное неравен-
ство — классы». Появление частной собственности ведет к социальному

37
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

расслоению; его закрепление за определенными группами приводит

к формированию классов; неравенство порождает у господствующего
класса потребность в создании госаппарата как средства реализации
и охраны своего господства.
Однако исследования в области политической антропологии, изуча-
ющей ранние стадии политогенеза, не подтвердили эту схему. С одной
стороны, выяснилось, что первобытные общества не были эгалитарны-
ми, у многих из них прослеживалось резко выраженное неравенство
в социальном статусе лиц и целых «возрастных классов». С другой сто-
роны, оказалось, что государство возникает еще в условиях отсутствия
частной собственности на землю (как основного средства производст-
ва), и что такая последовательность — скорее норма, чем исключение
[23. С. 154—155].
Аналогичным образом выяснилось, что политогенез повсюду обго-
нял классогенез, т. е. возникновение государственных институтов рань-
ше классов — «это универсальный, единственно повсеместно реализо-
вывавшийся путь появления государства» [5. С. 165—166].
О существовании «доклассовой государственности» советские исто-
рики-востоковеды заговорили еще в конце 1960-х гг. Сегодня уже нет
необходимости, как в свое время И. Я. Фроянову, доказывать этот вывод
ссылками на «правильное» прочтение Ф. Энгельса [56. С. 8—9]. Однако
опровержение традиционных представлений не отменяет проблемы
предпосылок политогенеза, а, наоборот, заставляет заново искать реше-
ние старой проблемы.
Современная политическая антропология главную роль в возникно-
вении государственной организации отводит демографическим фак-
торам — увеличению численности и плотности населения. Элитарные
слои и группы существовали тысячелетия — но это не приводило к со-
зданию госаппарата. Потребность в нем возникает только при дости-
жении определенного демографического порога, когда выполнение
управленческих функций старыми родовыми институтами, замкнутыми
на отдельную родовую общину, становится невозможным. Только «но-
вые объемы населения и территории могут требовать новых уровней
иерархии и управления» [8. С. 107].
По подсчетам Х. Классена, «чтобы сформировалось сложное страти-
фицированное общество, необходимо… население, исчисляемое тыся-
чами. Даже в самых маленьких ранних государствах Таити население
достигало, по меньшей мере, 5000 человек» [20. С. 76]. Л. Е. Гринин уточ-
няет, что 5 тыс. человек — это нижний предел для раннего государства.
С такой численностью государство может появиться при «особо благо-
приятных» условиях: скученности (на острове или в речной долине) и
при наличии рядом других государств [8. С. 109].
Эти теоретические выкладки опираются на эмпирический материал.
Так, население района Ура (площадью 90 км2) в начале III тысячелетия
до н. э. составляло приблизительно 6 тыс. человек, а Шуруппака — 15—
20 тыс. [17. С. 167, 174]. Согласно В. И. Гуляеву, типичный город-госу-
дарство в Центральной Мексике накануне испанского завоевания на-

38
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

считывал 15—30 тыс. человек [10. С. 84]. Население одного из крупных

государств майя I тысячелетия н. э., города Тикаля, площадью 160 км2,
составляло 45 тыс. человек (в том числе 12 тыс. — в самом городе) [9.
С. 24]. Население таких городов-государств Греции, как Спарта, Аргос,
Фивы, Мегары в V в. до н. э. составляло от 25 до 35 тыс. человек. Одна из
греческих колоний в Северном Причерноморье, Ольвия, насчитывала
около 15 тыс. человек [8. С. 109—110].
Следует обратить внимание, что внешним, зримым признаком дости-
жения критического для возникновения государства демографического
порога является появление городов. Не случайно практически во всех
регионах Старого и Нового Света ранние государства принимали фор-
му городов-государств.

***
Все без исключения исследователи отмечали крайне незначительное
количество городов в Новгородской земле даже в период ее наиболь-
шего расцвета. Еще академик М. Н. Тихомиров, которому принадлежит
первая отечественная монография о древнерусских городах, отмечал
как «характерную особенность» Новгородской земли «небольшое коли-
чество городов, разбросанных к тому же на значительном пространст-
ве». Ближайшая к Новгороду Старая Русса находилась в 70 км, но была
отделена от него мощной водной преградой — озером Ильмень. Осталь-
ные новгородские города (Ладога, Торжок и Псков) были отделены от
стольного города расстоянием в 200—250 км [50. С. 276].
Вслед за Тихомировым В. Л. Янин и М. Х. Алешковский признают, что
«в пределах Новгородской земли, в отличие от других русских земель, го-
родов очень мало». К числу «несомненно древних», существовавших уже
в IX в., относятся лишь Ладога (ныне Старая Ладога) и Городище (2 км от
Новгорода) [59. С. 35]. Таким образом, в интересующий нас период IX в.
в районе Поволховья на расстоянии 200 км друг от друга существовало
только два небольших городка (если их вообще можно отнести к этой
категории). Остальное — еще меньшие по размерам деревни-селища.
Даже в начале XII в. на обширных пространствах Новгородской земли
существовало всего восемь городов — Новгород, Ладога, Руса, Псков, Из-
борск, Городок на Ловати, Новый Торг и Волок Ламский, — отстоявших
друг от друга на 200—400 км [40. С. 166]. В это время в намного меньших
по территории Черниговской, Смоленской или Киевской землях насчи-
тывались десятки больших и малых городов.
Малое количество городов на северо-западе русских земель свиде-
тельствует о незначительной численности и плотности населения. Ис-
ходя из известного археологического материала, можно попытаться
оценить численность населения Поволховья IX в.
Систематические раскопки Новгородской округи стали проводиться
с 1975 г. Здесь работала Новгородская областная экспедиция Ленин-
градского отделения Института археологии АН СССР (ныне Новгород-
ская областная экспедиция ИИМК РАН) под руководством Е. Н. Носо-
ва. Результаты этих раскопок были отражены Носовым в целой серии

39
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

публикаций и двух монографиях (вторая — в соавторстве с В. М. Горю-

новой и А. В. Плоховым) [38; 41], в которых обобщен весь материал рас-
копок Новгородской округи за столетний период с 1901 г. и до конца
XX в. Учитывая масштабы исследований, вряд ли можно рассчитывать
на новые значительные находки. Даже если и будут обнаружены какие-
либо ранее неизвестные поселения и могильники конца I тысячелетия
н. э., они уже не смогут изменить общей картины.
А она такова. Центром Новгородской земли и основным театром дей-
ствий «варяжской легенды» являлась территория Поозерья и истоков
реки Волхов. Е. Н. Носов характеризует ильменское Поозерье — узкую
полосу земли в 4—5 км, на 20 км растянувшуюся вдоль северо-западно-
го берега Ильменя, — как «один из наиболее населенных и развитых
в сельскохозяйственном отношении районов древней Новгородской
земли», широко освоенный славянским населением [37. С. 30—31]. К По-
озерью, занимающему около 100 км2, примыкает территория вдоль ру-
кава Волхова — Волховца (около 70 км2). На этой территории выявлено
25 селищ, 4 городища, 19 пунктов с синхронными им погребальными
памятниками и одно языческое святилище [35. С. 31; 41. С. 7].
Поскольку на пяти (Волотово, Слутка-II, Заболотье, Сергово, Шилов-
ка-I) из двадцати пяти селищ была найдена только гончарная посуда, их
следует исключить из рассмотрения [35. С. 11—23]. Круговая керамика
появилась в поселениях Северо-Запада только со второй четверти Х в.,
а до этого использовалась исключительно лепная посуда [7. С. 39; 32.
С. 109]. Следовательно, поселения с гончарной керамикой не могли воз-
никнуть ранее этого времени и в IX в. отсутствовали.
Из двадцати оставшихся селищ только пять имеют площадь от 3 га и
более. Самые крупные — Прость (10 га) и Мыза Сперанского (5 га). Во-
семь селищ имеют площадь от 0,5 до 1,3 га; семь селищ — от 1,6 до 2,5 га
[35. С. 10—23]. Это согласуется с данными о средних размерах поселений
северо-запада и северо-востока Руси — 1,5 га [11. С. 99].
Кроме селищ, в округе Новгорода выявлено четыре городища: Рюри-
ково, Сергово, Георгий и Холопий городок. Из этих четырех Сергово
городище нужно исключить, поскольку культурный слой на нем пра-
ктически отсутствует (что говорит о его нежилом характере), а наличие
лепной керамики твердо не установлено [35. С. 21]. Из трех оставших-
ся городищ два имеют незначительные размеры — даже меньшие, чем
средняя площадь селищ: Холопий городок — 0,2 га, городище Георгий —
около 1 га. И только Рюриково городище занимает площадь не менее
4 га, а по оценкам Е. Н. Носова, учитывая нераскопанную и разрушенную
части городища, даже 6—7 га [38. С. 151].
Исходя из этих данных, можно оценить численность населения ре-
гиона. По подсчетам М. В. Фехнер, в северо-западных и северо-восточ-
ных областях Руси в X—XIII вв. 70% селищ состояло из 3—6 крестьянских
дворов, а 30% — из 7—12 дворов [11. С. 100], что соответствует археологи-
ческой картине Поозерья. Учитывая среднюю численность семьи в 6 че-
ловек, «средняя населенность большинства древнерусских сельских
поселений Х—XIII вв. колебалась от 15 до 50 человек» [11. С. 65, 100].
В отношении новгородской округи это дает в сумме около 800—900 че-

40
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

ловек, проживавших на 20 селищах, и около 150—200 человек — на трех

городищах.
Таким образом, численность населения этого района составляла око-
ло 1 тыс. человек на 170 км2. Допустим, археологам известны не все посе-
ления этого времени — так, их часть могла быть разрушена в ходе хозяй-
ственного освоения территории или затопления прибрежных участков
озера Ильмень [41. С. 122]. Эти факторы, будучи учтенными, не дали бы
даже двукратного увеличения числа поселений. К тому же в древности
заболоченность местности была выше, и пригодных для поселения мест
было намного меньше, чем сейчас.
Подсчеты осложняются тем, что «на местах практически всех поселений
жизнь продолжалась и в древнерусский период» [35. С. 8]. Находки же позд-
несредневековой керамики на большинстве поселений Поозерья и Повол-
ховья свидетельствуют, что люди жили там и позднее — в XVI—XVII вв.
Это не дает возможности точно установить площадь поселений в IX в.
Однако поскольку есть все основания полагать, что поселения не
уменьшались, а увеличивались в размерах, то цифра в тысячу человек
может оказаться даже завышенной и отражать более позднюю по срав-
нению с IX в. реальность. Впрочем, двукратное, троекратное или даже
пятикратное увеличение этой цифры дает показатели, далеко отстоящие
от критического демографического порога возникновения государст-
венности (15—20 тыс. человек). При этом «другого, более обширного
массива земли, способного удержать на себе такую же, как в северном
Приильменье, концентрацию населения, Новгородская земля практиче-
ски не знала» [18. С. 57]. Иначе говоря, в других регионах Новгородской
земли «концентрация населения» была еще меньше.
Помимо поселений, оценке численности населения могут помочь
святилища и кладбища. Значительное население должно оставить после
себя обширные могильники и многочисленные святилища. Однако, по
признанию Е. Н. Носова, «археологическими материалами подтвержде-
но наличие капища только в Перыни... Суждения о наличии нескольких
языческих святилищ на территории самого Новгорода — предположе-
ния, основанные пока лишь на общих посылках» [37. С. 30].
Другие исследователи еще более категоричны. Так, А. В. Куза указывал,
что ни в городе, ни поблизости от него нет обширного языческого не-
крополя, подобного открытым вокруг большинства старейших русских
городов (Киева, Чернигова, Смоленска, Полоцка, Любеча). Не окружают
Новгород и более мелкие городища-крепости и убежища. Факты говорят
об отсутствии в этом месте крупного поселения до середины Х в. [25.
С. 171—172].
Аналогичная картина наблюдается и в Ладоге, с которой в последнее
время все больше склонны связывать место действия «варяжской леген-
ды». Размеры и численность населения Ладожского городища исклю-
чают возможность ее функционирования в качестве раннегосударст-
венного центра, а тем более (по характеристике А. Н. Кирпичникова)
«федеративной столицы» северных племен [19. С. 46].
Хотя, по заключению археологов, определить общую площадь посе-
ления сложно, «ясно, что оценки ее в 12—16 га сильно завышены». Даже

41
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

в Х в. «суммарные размеры поселения составляли не более 6—8 га». Древ-

нейший же поселок, возникший на центральном возвышении (площадка
Земляного городища), был невелик. Его население, как указывал в своих
публикациях С. Л. Кузьмин, во второй половине VIII — начале IX в. «вряд
ли превышало несколько десятков человек и максимально может быть
оценено в сотню жителей».
Кузьмин утверждает, что рассматривать Ладогу в это время «как круп-
ный центр нет никаких оснований» [26. С. 73, 75]. До определенного
времени, указывает он, Ладога вообще не могла развиваться как город.
Находясь на стыке этнокультурных зон в географически ключевой точ-
ке региона, Ладога как минимум трижды за сто лет подвергалась напа-
дению и разгрому, которые приводили к полной или частичной смене
населения. Лишь с 920-х гг., с приходом в Ладогу значительного по чи-
сленности нового населения, принесшего новые хозяйственные навыки
(прежде всего, гончарную посуду), она начинает приобретать городские
черты. До этого ее можно рассматривать лишь в качестве торжища «при
море» [26. С. 91—92].
Что касается ближайших к Ладоге территорий, то, по авторитетному
свидетельству одного из ведущих ладожских археологов А. Н. Кирпич-
никова, в ранний период Ладога не имела «сколько-нибудь значитель-
ной сельской округи» [19. С. 43]. Следовательно, ее демографические
ресурсы были ничтожны и исключали потребность в княжеской власти.
Даже позднее, в период расцвета, в Ладоге никогда не было княжеского
стола — только княжеские наместники и посадники.
Интересно, что в многочисленных публикациях на тему славянского
расселения на северо-западе Руси не приводится оценок демографиче-
ских ресурсов Новгородской округи и Ладожской земли [19; 30. С. 7—24;
31. С. 24—29, 35—41, 57—59]. Вряд ли это случайность. Даже осторож-
ный подсчет, исходя из объективных археологических данных, пере-
водит все разговоры о государственном или даже предгосударственном
образовании в Северо-Западной Руси в IX в. в разряд беспочвенных
спекуляций.
В самом центре будущей Новгородской земли в IX — первой поло-
вине X в. не было городов и даже значительных по численности насе-
ленных пунктов, кроме одной торговой фактории (Ладоги) и торгово-
ремесленного центра (Городища). Могли ли эти два городища в 200 км
друг от друга и 20—30 небольших деревень, разбросанных на 170 км2,
стать «центром складывающейся на севере Руси государственности»?
Князя приглашали на «стол», а «столы» находились в городах — потому
что ни одна деревня и даже несколько деревень не могли содержать
князя с дружиной. А поскольку в IX в. на северо-западе Руси не было
городов, здесь отсутствовало первейшее условие для возникновения го-
сударственности.
В условиях распыленности населения не могли возникнуть внутрен-
ние импульсы к установлению княжеской власти. Она и пришла извне —
с юга, из Русской земли, которая в своей территориальной экспансии
дотянулась в Х в. и до своих северо-западных окраин.

42
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

***
Исследователи уже давно связывают появление городской застройки
в Новгороде с деятельностью княгини Ольги и предполагают, что город
был основан в середине Х в. как главный погост (пункт сбора дани) се-
веро-западных земель [57. С. 129; 58. С. 378; 30. С. 13; 12]. Не случайно
поход Ольги в район Приильменья на Мсту и Лугу состоялся в 947 г. —
после древлянского восстания 945 г. Восстание показало исчерпанность
источников дани южных регионов. Это подхлестнуло экспансию русов
на север — в районы, богатые пушниной, солью и рыбой. Летописное
свидетельство о походе Ольги и установлении «погостов и даней» по
Мсте и Луге согласуется с археологическим материалом новгородских
земель [57. С. 129; 58. С. 377, 378].
Предположение, что Новгород возник как главный погост региона,
подтверждают многочисленные находки государственных пломб-печа-
тей на местах расположения боярских усадеб. Эти деревянные пломбы
служили для опечатывания мешков с собранной пушниной. К настояще-
му времени, по сообщению главы новгородских археологов В. Янина,
обнаружена 51 такая пломба [58. С. 376—377].
Анализ этих находок, а также изучение структуры боярских усадеб
Новгорода, которые жили за счет собранной дани и переработки про-
дуктов сельского хозяйства, привели Янина к выводу, что «новгородское
боярство с самого начала и составляло аппарат сборщиков государст-
венного дохода» [58. С. 10—11]. Следовательно, Новгород возник не как
ремесленный, а как административно-военный и торговый центр Севе-
ро-Западного региона, международная торговля которого основывалась
на сбыте пушнины и других видов дани.
Говоря о времени и обстоятельствах возникновения Новгорода, сле-
дует учитывать, что в середине Х в. во всем Северном регионе Руси на-
чался переход от системы торгово-ремесленных центров (городищ)
к системе собственно городских поселений [39. С. 68, 72; 14. С. 122].
Типичный раннесредневековый город представлял собой укрепленное
поселение с трехчленной социально-топографической структурой: де-
тинец, окольный город, посады [24. С. 131; 47. С. 252].
Именно с этим переходом исследователи связывают появление таких
городских центров, как Новгород, Белоозеро и Ростов, возникших пра-
ктически одновременно [14. С. 122]. К ним следует добавить и ряд других
городов Новгородской земли — в частности Городец под Лугой и Горо-
док на Ловати, —которые тоже возникли около середины Х в. [28. С. 37;
40. С. 167—168].
Исследователи отмечают характерную деталь этих городов и го-
родков: они появляются «вне сгустков местных поселений» и вне связи
с предшествующим культурным материалом [40. С. 167—168]. Так, уста-
новлено «отсутствие прямых генетических связей» ранних слоев Ладоги
и «Рюрикова» Городища с «ранними новгородскими древностями» [59.
С. 35].
Разрыв с местной традицией, синхронность и быстрота смены тех-
ники строительства и системы поселений свидетельствуют о приходе
какого-то иного общества, обладавшего иными навыками хозяйствова-

43
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

ния и традициями градостроительства. Учитывая бесспорно славянские

названия новых населенных пунктов (Новгород, Белоозеро, Городок,
Ростов), это население могло быть только славянским.
Откуда оно пришло? Вся совокупность известных нам археологиче-
ских, антропологических, лингвистических и этнографических данных
об особенностях Новгорода, его политических институтах и диалекте
свидетельствует, что переселенцы пришли с Южной Балтики. В этом
наиболее экономически развитом в VIII—XI вв. регионе славянского
мира имелись многочисленные города, в том числе и такие крупные,
как Старигард, Велиград, Волин, Колобрег, Щецин и т. д. [55. С. 208, 209].
Следовательно, имелся и длительный опыт градостроительства, кото-
рый был перенесен в середине Х в. с запада на восток Балтики.
В связи с пересмотром взглядов на время возникновения Новгорода
следует внимательнее присмотреться к показаниям летописи, которые
не согласуются с утверждением, что Рюрик «сел» в Новгороде. Они уже
давно привлекали внимание исследователей.
Так, в статье от 907 г. в рассказе об успешном походе князя Олега
«на греков» летопись перечисляет дань, взятую с Константинополя. Как
часть дани Олег требовал «укладов» на русские города, где сидели «ве-
лиции князи под Олегом суще» [27. Стб. 31]. Как пояснял С. А. Гедеонов,
«этими укладами, как частью военной добычи, он вознаграждал слове-
но-русских князей за полученную от них военную помощь» [6. С. 150].
В числе этих городов летопись называет Киев, Полоцк, Чернигов, Любеч
и Ростов, оставляя «прочие» непоименованными [27. Стб. 31]. Как видим,
Новгорода среди них нет.
Совершенно невероятно, чтобы город, куда призывался предшест-
венник Олега Рюрик, не был включен в список городов—получателей
укладов. Тем более что, согласно летописи, в походе Олега участвовали
и кривичи, и ильменские словене. Почему же Новгород не назван в этой
росписи? Гедеонов, удивляясь этому факту, полагал, будто Олег «мстил
новогородцам» [6. С. 402]. В свете современных данных ответ проще:
Новгорода в начале Х в. еще не существовало.
Еще одна летописная статья от 970 г. сообщает о новгородском по-
сольстве в Киев к Святославу с требованием «дать им князя». Святослав
предоставил своим сыновьям решать, кто из них будет княжить в Новго-
роде. Однако старшие сыновья Святослава, Ярополк и Олег, по выраже-
нию летописи, «отперлись» [27. Стб. 69]. Новгородский «стол» достался
младшему — шестилетнему Владимиру.
Как известно, младшим сыновьям доставались самые непрестижные
и захудалые столы. Значит, в 970 г. Новгород был еще столь незначи-
тельным, что княжеские сыновья предпочли более выгодные киевское
и древлянское княжения. Этого не могло произойти, если бы Новгород
существовал к тому времени уже более ста лет.

***
Подведем итоги. Археологически доказанное отсутствие городских
поселений в районе Приильменья и Поволховья в IX в. выбивает вся-
кую почву из-под летописного рассказа о призвании варяжских князей.

44
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

Для создания на этой территории института государственной власти

не было главной из предпосылок государствогенеза — наличия значи-
тельного по численности и плотности населения. Отсутствие в IX в. трех
упомянутых в сказании городов, где якобы княжили приглашенные бра-
тья, — Новгорода, Белоозера и Изборска — лишает его всякой историче-
ской достоверности.
Наличие других анахронизмов, возникших в процессе бытования ле-
генды, — таких, как христианский крест на могиле язычника Трувора
или выдуманное приверженцами норманизма в XIX в. «Рюриково» го-
родище, лишь демонстрирует механизм создания подобного рода вы-
мыслов. Эти анахронизмы позволяют с уверенностью утверждать, что
варяжское сказание создавалось не ранее XI—XII вв., когда указанные
в нем города уже существовали.
Немаловажно и то, что, кроме летописи, ни один другой известный
письменный памятник дотатарской эпохи не упоминает о призвании
варягов и не знает Рюрика как родоначальника русских князей. На это
неоднократно указывал в своих работах еще в 1870-е гг. Д. И. Иловай-
ский [15. С. 225, 276—277]. «Замечательно это систематическое умол-
чание о призвании Рюрика и необычайных завоеваниях Олега во всех
памятниках, которые, несомненно, древнее летописного свода» [15.
С. 226]. Однако эти здравые замечания Д. И. Иловайского почти 150 лет
игнорируются профессиональным сообществом.
Ни одно сочинение XI—XII вв., к числу которых относятся «Слово
о Законе и Благодати» митрополита Илариона, «Похвала Владимиру»
Иакова-мниха, «Чтение о Борисе и Глебе» Нестора Печерского или «Ска-
зание» об этих общерусских святых, не упоминает князей ранее Игоря.
Если к этому добавить полное молчание о варягах всех категорий
источников (как древнерусских, так и иностранных) до 30-х гг. XI в., то
вывод напрашивается однозначный [54. С. 171—180]. Рассказ о призва-
нии варягов — не просто поздняя вставка начала XII в. (с чем согласны
почти все современные историки). Это продукт творчества монахов, вы-
полнявших политический заказ светских и духовных владык.
И хотя академик Б. А. Рыбаков назвал варяжскую легенду «грубоватой
и неумелой фальсификацией» [45. С. 226], надо отдать должное вирту-
озности монахов. Они сумели так скомпилировать южные предания об
Игоре, Олеге, Аскольде и Дире с новгородскими и ладожскими легенда-
ми X в., поместив их в IX в., что уже 300 лет ученые не могут распутать
этот клубок летописных хитросплетений.
Причины такого переноса понятны: возникновение княжеской ди-
настии хотели приурочить к Новгородской земле и согласовать с из-
вестным по греческой хронике Георгия Амартола нападением русов на
Константинополь в 866 г. Однако эта дата не верна. По современным
данным, нападение произошло 18—25 июня 860 г. [46. С. 557, 559]. В ре-
зультате этой ошибки и появились на Руси в 862 г. Рюрик с братьями,
и началась 900-летняя варяжская эпопея.
Наивные представления монахов XII в. о процессе русского полито-
генеза давно требуют пересмотра. Невероятно, чтобы в географических
условиях Восточной Европы на громадной территории в 700 тыс. км2,

45
 ПОЛИНА ФЕДОТОВА

где густонаселенные районы были отделены друг от друга почти без-

людными и сильно залесенными территориями, образование государ-
ства заняло всего 20 лет (согласно летописи — с 862-го по 882 г., от во-
княжения Рюрика до похода на Киев Олега).
Становление древнерусского государства было длительным и асин-
хронным. На юге институты государственной власти возникли как ми-
нимум на полвека раньше (а если учитывать, как предлагают некоторые
историки, так называемый Русский каганат, — то более чем на столе-
тие). На севере, в силу малочисленности и распыленности населения,
предпосылки государственности складывались медленнее. При этом
втягивание северных регионов в орбиту южной, русской, государствен-
ности совпало по времени с массовой миграцией западнославянского
населения с Южной Балтики. Непростые взаимоотношения местных
и пришлых славянских групп, хотя и в искаженном виде, нашли отра-
жение в летописях. Таким образом, создание древнерусского государ-
ства происходило не так, как об этом говорит Начальная летопись. Оно
шло не с севера на юг, а с юга на север. Правы оказались историки,
которые отдавали предпочтение Киеву перед Новгородом, усматривая
в летописном рассказе нарушение «общего хода истории» [42. С. 81; 44.
С. 193—194; 51. С. 14—15, 18; 52. С. 154]. Именно с Киевской земли, по
обоснованному суждению академика О. Н. Трубачева, шли первичные
импульсы политического и культурного развития [53. С. 15—16, 51]. Как
справедливо полагают современные исследователи, говорить о Нов-
городе как самостоятельном центре («столице» Северной Руси) можно
не ранее рубежа X—XI вв. [12].
И вовсе не Рюрик (этот персонаж народной легенды и усердия мо-
нахов) стал родоначальником древнерусской государственности и кня-
жеской династии. Поиски исторической основы варяжской легенды
в Новгороде, Ладоге, Белоозере и в целом на Руси потерпели полный
крах. Вопрос об историчности этого сказания и его истоках остается
открытым. Начало русской истории все еще окутано туманом, и задача
современных историков — рассеять этот туман.

Принятые сокращения
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей.

Источники и литература
1. Арциховский А. В. Археологическое изучение Новгорода // Материалы и исследования по
археологии. 1956. № 55.
2. Арциховский А. В., Каргер М. К. Раскопки 1932 г. в Новгороде Великом // Проблемы исто-
рии материальной культуры. 1933. № 1—2.
3. Башенькин А. Н. Вологодская область в древности и средневековье // Вологда. Краеведческий
альманах. Вологда, 1997. Вып. 2.
4. Белецкий С. В. Начало Пскова. СПб., 1996.
5. Бондаренко Д. М. Привилегированные категории населения Бенина накануне первых контак-
тов с европейцами. К вопросу о возникновении классов и государства // Ранние формы социальной
стратификации: генезис, историческая динамика, потестарно-политические функции. М., 1993.

46
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ НОВГОРОДА И ВАРЯЖСКАЯ ЛЕГЕНДА

6. Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004.

7. Горюнова В. М. О раннекруговой керамике на Северо-Западе Руси // Северная Русь и ее сосе-
ди в эпоху раннего средневековья. Л., 1982.
8. Гринин Л. Е. Раннее государство и его аналоги // Раннее государство, его альтернативы и
аналоги. Волгоград, 2006.
9. Гуляев В. И. Города-государства древних майя // Древние города. Материалы к Всесоюзной
конференции «Культура Средней Азии и Казахстана в эпоху раннего средневековья». Л., 1977.
10. Гуляев В. И. Типология древних государств: Месопотамия и Мезоамерика // Древние цивили-
зации Востока (Материалы 2-го Советско-американского симпозиума). Ташкент, 1986.
11. Древняя Русь. Город. Замок. Село. М., 1985.
12. Жих М. И. О происхождении Новгорода и начале новгородской государственности // Рус-
ская народная линия. — http://ruskline.ru/analitika/2010/06/21/o_proishozdenii_novgoroda_i_nachale_
novgorodskoj_gosudarstvennosti (дата обращения: 28.01.2016).
13. Захаров С. Д. Белоозеро // Русь в IX—X веках: археологическая панорама / отв. ред. Н. А. Ма-
каров. М. ; Вологда : Институт археологии РАН, 2012.
14. Захаров С. Д. Древнерусский город Белоозеро. М., 2004.
15. Иловайский Д. И. Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю. М., 2015.
16. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. М., 1962. Т. II.
17. История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабо-
владельческой цивилизации / под ред. И. М. Дьяконова. М., 1983. Ч. 1: Месопотамия.
18. Кизилов Ю. А. Географический фактор в истории средневековой Руси // Вопросы истории.
1973. № 3.
19. Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII—XIII вв. // Славяно-русские древности /
под ред. проф. И. В. Дубова. Л., 1988. Вып. I: Историко-археологическое изучение Древней Руси. Итоги
и основные проблемы.
20. Классен Х. Дж. М. Было ли неизбежным появление государства? // Раннее государство, его
альтернативы и аналоги. Волгоград, 2006.
21. Клосс Б. М. Предисловие к изданию 2000 г. // Новгородская первая летопись старшего и
младшего изводов // ПСРЛ. М., 2000. Т. III.
22. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991.
23. Кочакова Н. Б. Размышления по поводу раннего государства // Ранние формы политической
организации: от первобытности к государственности. М., 1995.
24. Куза А. В. Малые города Древней Руси. М., 1989.
25. Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества Х—ХIII вв. / под ред. Л. Г. Бескров-
ного. М., 1975.
26. Кузьмин С. Л. Ладога в эпоху раннего средневековья (середина VIII — начало XII в.) // Иссле-
дование археологических памятников эпохи средневековья. СПб., 2008.
27. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. M., 1997. Т. I.
28. Лебедев Г. С. О времени появления славян на Северо-Западе // Северная Русь и ее соседи
в эпоху раннего средневековья. Л., 1982.
29. Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. М., 2001. Т. VII.
30. Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян на Северо-Западе
Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего
средневековья.
31. Минасян Р. С. Проблема славянского заселения лесной зоны Восточной Европы в свете ар-
хеологических данных // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья.
32. Михайлова Е. Р. Некоторые находки с Труворова городища и финальный этап культуры
длинных курганов // Изборск и его округа (материалы II Международной научно-практической кон-
ференции). Изборск, 2006.

47
ПОЛИНА ФЕДОТОВА

33. Никоновская летопись // ПСРЛ. М., 1965. Т. IX—X.

34. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. М., 2000. Т. III.
35. Носов Е. Н. Археологические памятники верховьев Волхова и ильменского Поозерья конца
I тысячелетия н. э. (каталог памятников) // Материалы по археологии Новгородской земли. 1990 г.
М., 1991.
36. Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения в лесной зоне Восточной
Европы в свете истории хозяйства // Славяно-русские древности. Вып. I: Историко-археологическое
изучение Древней Руси: Итоги и основные проблемы.
37. Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа IX—X вв. в свете новейших археологических
данных (к вопросу о возникновении Новгорода) // Новгородский исторический сборник. 1984.
Вып. 2 (12).
38. Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990.
39. Носов Е. Н. Проблема происхождения первых городов Северной Руси // Древности Севе-
ро-Запада России (славяно-финно-угорское взаимодействие, русские города Балтики) / под ред.
В. М. Масона, Е. Н. Носова, Е. А. Рябининой. СПб., 1993.
40. Носов Е. Н. Речная сеть Восточной Европы и ее роль в образовании городских центров Се-
верной Руси // Великий Новгород в истории средневековой Европы. К 70-летию В. Л. Янина. М., 1999.
41. Носов Е. Н., Горюнова В. М., Плохов А. В. Городище под Новгородом и поселения Север-
ного Приильменья (Новые материалы и исследования). СПб., 2005.
42. Пархоменко В. Л. У истоков русской государственности (VIII—XI вв.). Л., 1924.
43. Радзивиловская летопись // ПСРЛ. Л., 1989. Т. 38.
44. Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., 1963.
45. Рыбаков Б. А. Рождение Руси. М., 2012.
46. Сахаров А. Н. 860 год: начало Руси // Варяго-русский вопрос в историографии. М., 2010.
47. Седов В. В. Изборск в конце Х — начале XI вв. // Великий Новгород в истории средневековой
Европы. К 70-летию В. Л. Янина.
48. Седов В. В. Изборск в раннем Средневековье. М., 2007.
49. Седов В. В. Изборск — протогород. М., 2002.
50. Тихомиров М. Н. Древнерусские города. СПб., 2008.
51. Толочко П. П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987.
52. Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970.
53. Трубачев О. Н. В поисках единства: взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 2005.
54. Федотова П. И. Варяжский миф русской истории // Экономический вектор. 2016. № 2 (5).
55. Фомин В. В. Начальная история Руси. М., 2008.
56. Фроянов И. Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и по-
литической борьбы конца XI — начала XIII столетия. СПб., 1992.
57. Янин В. Л. Княгиня Ольга и проблема становления Новгорода // Янин В. Л. Средневековый
Новгород. Очерки археологии и истории. М., 2004.
58. Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М., 2008.
59. Янин В. Л., Алешковский М. Х. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы) //
История СССР. 1971. № 2.

48