Гитлер Адольф PDF

Гитлер Адольф | Великие властители прошлого
Великие властители прошлого

Информация Адольф Гитлер Реклама
Главная
Новости
Гостевая
Форум
Баннеры
О проекте
Сотрудничество
Архив
Multimedia
Афоризмы
Знаете ли Вы?
Книжная полка
Ссылки
Властители
Иосиф Сталин Приказы, директивы Гитлера.

Адольф Гитлер Директива No1 «О ведении войны» 31 августа
Иван Грозный 1939 План нападения Германии на Польшу
Пётр Великий План «Барбаросса» 18 декабря 1940 План
Наполеон I нападения Германии на СССР
Ким Ир Сен Приказ рейхсканцлера А. Гитлера вооружённым
Мао Цзе-Дун силам 31 декабря 1940
Чингисхан Приказ войcкам о вторжении в Югославию и
Робеспьер Грецию 6 апреля 1941
Ленин Приказ войcкам на Восточном фронте 2 октября
Нерон 1941 года
Цезарь Директива No 41 5 апреля 1942 План войны на
Восточном фронте
Приказ войcкам на Восточном фронте: «Стоять до
последнего!»
Приказ войскам на Западе о партизанских
http://vlastitel.com.ru/hitler/index.html (1 из 3) [21.07.2009 21:50:55]

действиях 22 апреля 1945
Речи:
Речь в Рейхстаге по случаю начала войны с
Польшей 1 сентября 1939
Прокламация для армии 1 сентября 1939
Речь в Рейхстаге 6 октября 1939
Радиообращение к нации по случаю объявления
войны СССР 22 июня 1941
Радиообращение к нации по случаю открытия
"Зимней помощи" 3 октября 1941
Речь в Рейхстаге по случаю объявления войны
США 11 декабря 1941
Радиообращение к нации по случаю открытия
"Зимней помощи" 30 сентября 1942
Речь в Мюнхене 8 ноября 1942
Радиообращение по случаю 12-ой годовщины
национал-социалистического режима 30 января
1945
Радиообращение по случаю 25-летия
обнародования программы NSDAP 24 февраля
1945
Политическое завещание 29 апреля 1945
«Бог живёт только в гордых сердцах»
Переписка:
Телеграмма Гитлера к Муссолини 3 сентября 1939
Письмо Гитлера Муссолини 20 ноября 1940
Письмо Гитлера к Муссолини 21 июня 1941
Письмо Гитлера к Петэну 11 ноября 1942
Воспоминания современников:
Иоахим фон Риббентроп «Гитлер» Глава из книги
Риббентропа «Тайная дипломатия III
рейха» купить
Гейнц Гудериан «Гитлер» Глава о Гитлере из книги
Гейнца Гудериана «Воспоминания
Солдата» купить
Генри Пикер «Застольные разговоры Гитлера»
купить

Воспоминания секретаря Гитлера Траудль Юнге
Статьи и книги:
Веденеев В.В. «Был ли фюрер психически здоров?»
Ильин И.А. «Стратегические ошибки Гитлера»
Ссылки на источники в сети:

Michael A.De Budyon. «Гитлер и Христос»
Ю. Воробьевский «Мистика фашизма» Оккультные
тайны рейха, Чаша Грааля и т.п.
Макси Кеннет «Упущенные возможности
Гитлера» купить
ёбвЮаШзХбЪШЩ
аХЩвШЭУ ЅЮТЮУЮ
іХаЮФЮвР
В© 2000-2004 Великие властители прошлого | webmaster

Директива № 1 о ведении войны против Польши - Великие властители прошлого
ДИРЕКТИВА №1 О ВЕДЕНИИ ВОЙНЫ
Верховный главнокомандующий вооруженными силами
Верховное командование вооруженных сил
Штаб оперативного руководства вооруженными силами
№ 170/39
Отдел обороны страны
Берлин, 31.8 1939
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
1. Теперь, когда исчерпаны все политические возможности

разрешения мирным путем положения на восточной границе,
которое стало невыносимым для Германии, я решил добиться этого
решения силой.
2. Нападение на Польшу должно быть проведено в соответствии с

приготовлениями, сделанными по “белому плану”, учитывая
изменения обстановки, которые могут возникнуть выходе
стратегического развертывания сухопутных сил. Задачи и
оперативные цели остаются без изменений. День наступления — 1
сентября 1939 г. Начало наступления — 4 часа 45 мин.
Это же время распространяется на операции против Гдыня — бухта

Гданьска и для захвата моста Диршау (Тчев).
3. На западе ответственность за открытие враждебных действий

следует недвусмысленно возложить на Англию и Францию.
Незначительные нарушения наших границ следует вначале
ликвидировать чисто местным порядком.
Строго соблюдать нейтралитет, обещанный нами Голландии,
http://vlastitel.com.ru/hitler/vedwar.htm (1 из 4) [21.07.2009 21:50:56]

Бельгии, Люксембургу и Швейцарии.
Германская сухопутная граница на западе не должна быть

пересечена ни в одном пункте без моего специального разрешения.
То же самое относится ко всем военно-морским операциям, а также
к другим действиям на море, которые могут расцениваться как
военные операции.
Действия военно-воздушных сил должны прежде всего

ограничиваться противовоздушной обороной государственных
границ от налетов авиации противника и стремиться по мере
возможности не нарушать границ нейтральных стран при
отражении как отдельных самолетов, так и небольших
авиационных подразделений. Лишь в случае налетов на
территорию Германии крупных сил французской и английской
авиации через нейтральные государства и когда становится
невозможным обеспечить противовоздушную оборону на западе,
последнюю разрешается осуществлять также и над территорией
нейтральных стран.
Особую важность приобретает немедленное извещение верховного

командования вооруженных сил о каждом нарушении границ
нейтральных стран со стороны западных противников.
4. Если Англия и Франция начнут военные действия против

Германии, то задачей действующих на западе вооруженных сил
будет являться путем максимального сохранения сил сохранить
предпосылки для победоносного завершения операций против
Польши. В соответствии с этими задачами необходимо, насколько
возможно, уничтожать вооруженные силы противника и его
экономический потенциал. Начинать наступление только по моему
приказу.
Сухопутные силы удерживают Западный вал и готовятся к

предотвращению его обхода с севера в случае, если западные
державы нарушат нейтралитет Бельгии и Голландии и начнут
продвигаться через их территории. В случае если французская
армия вступит на территорию Люксембурга, то разрешаю взрывать
пограничные мосты.
Военно-морской флот ведет борьбу с торговым флотом

противника, главным образом с английским. Возможно, что в целях

увеличения эффективности действий нашего флота придется

прибегнуть к объявлению опасных зон. Главному командованию
военно-морских сил установить, в каких морях и в каких размерах
целесообразно создать опасные зоны. Текст публичного заявления
должен быть подготовлен совместно с министерством иностранных
дел и представлен мне через верховное командование
вооруженных, сил для утверждения.
Должны быть приняты меры по предотвращению вторжения

противника в Балтийское море. Принятие решения о
целесообразности заминирования входов в Балтийское море
возлагается на главнокомандующего военно-морскими силами.
Военно-воздушные силы имеют своей задачей в первую очередь

воспрепятствовать действиям французской и английской авиации
против германских сухопутных сил и жизненного пространства
Германии.
В войне против Англии военно-воздушные силы должны быть

использованы для воздействия на морские пути, ведущие в
Англию, уничтожения транспортов с войсками, отправленных во
Францию, и для нанесения ударов по военно-промышленным
объектам противника.
Необходимо использовать благоприятные обстоятельства для

нанесения эффективных ударов по скоплениям английских военно-
морских сил, в особенности линейных кораблей и авианосцев.
Право принятия решения на бомбардировку Лондона оставляю за
собой.
Наступление на английскую метрополию должно готовиться в

таком направлении, чтобы при любых условиях избежать
безуспешных результатов ввиду нанесения удара ограниченными
силами.
Подпись: А. Гитлер
Разослано:
Главному командованию сухопутных войск — экземпляр №1.
Главному командованию военно-морских сил — экземпляр № 2.

Министерству авиации и главному командованию военно-

воздушных сил — экземпляр №3.
Верховному командованию вооруженных сил:
Начальнику штаба оперативного руководства вооруженными

силами — экземпляр №4.
Отделу обороны страны — экземпляры № 5-8.
Оцифровка, обработка и оформление: Михаил Ковальчук Великие

властители прошлого
назад в раздел «Гитлер»

на главную страницу
Обсудить на на форуме.
іХаЮФЮвР
© 2000-2003 Великие властители прошлого | webmaster

Директива № 21 План "Барбаросса" - Великие властители прошлого
Директива № 21 План "БАРБАРОССА"

Фюрер и Верховный главнокомандующий Вооруженными силами.
Верховное главнокомандование Вооруженных сил
Штаб оперативного руководства.
Отдел обороны страны.
№ 33408/40
Ставка фюрера
18 декабря 1940г.
9 экземпляров
Экз. № 1.
Совершенно секретно.
Только для командования.
Германские Вооруженные силы должны быть готовы вы разбить

Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того,
как будет закончена война против Англии. (Вариант "Барбаросса".)
Сухопутные силы должны использовать для этой цели все

находящиеся в их распоряжении соединения, за исключением тех,
которые необходимы для защиты оккупированных территорий от
всяких неожиданностей.
Задача Военно-воздушных сил — высвободить такие силы для

поддержки Сухопутных войск при проведении Восточной
кампании, чтобы можно было рассчитывать на быстрое завершение
http://vlastitel.com.ru/hitler/barbar.htm (1 из 5) [21.07.2009 21:50:57]

наземных операций и, вместе с тем, ограничить до минимума

разрушение восточных областей Германии вражеское авиацией.
Однако эта концентрация ВВС на Востоке должна бытьограничена
требованием, чтобы все театры военных действий и районы
размещения нашей военной промышленности были надёжно
прикрыты от налетов авиации противника, и наступательные
действия против Англии, особенно против ее морских
коммуникаций, отнюдь не ослабевали.
Основные усилия Военно-морского флота должны и во время

Восточной кампании, безусловно, сосредоточиваться против
Англии.
Приказ о стратегическом развертывании Вооруженных сил против

Советского Союза я отдам, в случае необходимости, за восемь
недель до намеченного срока начала операции.
Приготовления, требующие более продолжительного времени, если

они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к
15.05.41 года.
Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши

намерения напасть не были распознаны.
I. ОБЩИЙ ЗАМЫСЕЛ
Основные силы русских Сухопутных войск, находящиеся в

Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях
посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев.
Отступление боеспособных войск противника на широкие
просторы русской территории должно быть предотвращено.
Путем быстрого преследования должна быть достигнута линия, с

которой русские Военно-воздушные силы будут не в состоянии
совершать налеты на имперскую территорию Германии.
Конечной целью операции является создание заградительного

барьера против Азиатской России по общей линии Волга —
Архангельск. Таким образом, в случае необходимости последний
индустриальный район, остающийся у русских на Урале, можно
будет парализовать с помощью авиации.

В ходе этих операций русский Балтийский флот быстро потеряет

свои базы и окажется, таким образом, не способным продолжать
борьбу. Эффективные действия русских Военно-воздушных сил
должны быть предотвращены нашими мощными ударами уже в
самом начале операции.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ СОЮЗНИКИ И ИХ ЗАДАЧИ
1. В войне против Советской России на флангах нашего фронта мы

можем рассчитывать на активное участие Румынии и Финляндии.
Верховное главнокомандование Вооруженных сил в
соответствующее время согласует и установит, в какой форме
вооруженные силы обеих стран при их вступлении в войну будут
подчинены германскому командованию.
2. Задача Румынии будет заключаться в том, чтобы отборными

войсками поддержать наступление южного фланга германских
войск, хотя бы в начале операции, сковать противника там, где не
будут действовать германские силы, и в остальном нести
вспомогательную службу в тыловых районах.
3. Финляндия должна прикрывать сосредоточение и развертывание

отдельной немецкой северной группы войск (части 21-й армии),
следующей из Норвегии. Финская армия будет вести боевые
действия вместе с нашими войсками. Кроме того, Финляндия будет
ответственна за захват полуострова Ханко.
4. Следует считать возможным, что к началу операции шведские

железные и шоссейные дороги будут предоставлены для
использования немецкой группе войск, предназначенной для
действий на севере.
III. ПРОВЕДЕНИЕ ОПЕРАЦИИ
Сухопутные силы. (В соответствии с оперативными замыслами

доложенными мне).
Театр вооруженных действий разделяется Припятскими болотами

на северную и южную части. Направление главного удара должно
быть подготовлено севернее Припятских болот. Здесь следует
сосредоточить две группы армий.

Южная из этих групп, являющаяся центром общего фронта, имеет

задачу наступать особо сильными танковыми и моторизованными
соединениями из района Варшавы и севернее ее с целью
раздробить силы противника в Белоруссии, Таким образом будут
созданы предпосылки для поворота мощных частей подвижных
войск на север, с тем чтобы во взаимодействии с северной группой
армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении
на Ленинград, уничтожить силы противника, действующие в
Прибалтике. Лишь после выполнения этой неотложной задачи, за
которой должен последовать захват Ленинграда и Кронштадта,
следует приступить к операции по взятию Москвы — важного
центра коммуникаций и военной промышленности... Только
неожиданно быстрый развал русского сопротивления мог бы
оправдать постановку и выполнение этих обеих задач
одновременно...
Группе армий, действующей южнее Припятских болот, надлежит

посредством концентрированных ударов, имея основные силы на
флангах, уничтожить русские войска, находящиеся на Украине,
еще до выхода последних к Днепру.
С этой целью главный удар наносится из района Люблина в общем

направлении на Киев. Одновременно находящиеся в Румынии
войска форсируют р. Прут в нижнем течении и осуществляют
глубокий охват противника. На долю румынской армии выпадет
задача сковать русские силы, находящиеся внутри образуемых
клещей...
IV
Все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими на

основании этой директивы должны совершенно определенно
исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот
случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию по
отношению к нам. Число офицеров, привлекаемых для
первоначальных приготовлений, должно быть максимально
ограниченным. Остальных сотрудников, участие которых
необходимо, следует привлекать к работе как можно позже и
знакомить только с частными сторонами подготовки,
необходимыми для исполнения служебных обязанностей каждого
из них в отдельности. Иначе имеется опасность возникновения
серьезнейших политических и военных осложнений в результате
раскрытия наших приготовлений, сроки которых ещё не назначены.

Я ожидаю от господ главнокомандующих устные доклады об их

дальнейших намерениях, основанных на настоящей директиве…
Адольф Гитлер
Верно: капитан Энгель.
Оцифровка, обработка и оформление: Михаил Ковальчук Великие


іХаЮФЮвР

Приказ Гитлера вооружённым силам от 31 декабря 1940 - Великие властители прошлого
Приказ вооружённым силам
от 31 декабря 1940
Солдаты!
В военном году 1940-м национал-социалистические Вооружённые

силы Великой Германии одержали славные победы исторического
значения. С беспрецедентной храбростью они разбили врага на
земле, на воде и в небе.
Все задачи, которые я должен был поставить перед вами, вами

выполнены, благодаря вашему героизму и вашим боевым
качествам. Вы разбили врага силой оружия и захватили
территории, которые уже были завоёваны морально, благодаря
вашему духу и образцовой дисциплине. Благодаря вашему
товариществу, тщетные и героические усилия германских
Вооружённых сил во время Мировой войны были преобразованы в
успех, который, спустя несколько месяцев героической борьбы,
вписал ваши имена в историю и смыл с нас позор Компьенского
леса.
Как Верховный главнокомандующий, я благодарю вас, солдаты

армии, флота и военно-воздушных сил, за ваши несравненные
успехи.
Мы помним наших товарищей, которые отдали жизни в борьбе во

имя будущего нашего народа. Мы помним также храбрых солдат
нашего союзника, фашистской Италии.
Согласно желанию поджигателей войны - демократов, и их

еврейских союзников, эта война должна продолжиться.
Представители рушащегося мира надеются, что в 1941 году они
смогут добиться того, чего не добились в прошлом. Мы готовы.
http://vlastitel.com.ru/hitler/hitler_1940-12-31.html (1 из 2) [21.07.2009 21:50:59]

Приказ Гитлера вооружённым силам от 31 декабря 1940 - Великие властители прошлого
Мы вступаем в 1941 год вооружёнными, как никогда прежде. Бог,

великий и всесильный, не отвернётся от человека, которому грозят
враждебный мир, от человека, которому предначертано сражаться
стойко и отважно.
Солдаты национал-социалистических Вооружённых сил Великой

Германии! Год 1941 принесёт нам на Западном фронте
окончательную, величайшую победу в нашей истории!
Источник: Monitoring Service of the British Broadcasting

Corporation, courtesy of the Research Project for Totalitarian
Communication, New School for Social Research // Avalon Pr. & NSSR
Перевод, обработка: Hoaxer
Оформление: Михаил Ковальчук Великие властители прошлого

іХаЮФЮвР

Приказ войcкам о вторжении в Югославию и Грецию 6 апреля 1941 - Великие властители прошлого
Приказ войcкам о вторжении в Югославию и
Грецию
6 апреля 1941
Берлин,
6 апреля 1941 года
Солдаты Юго-Восточного фронта!
С раннего утра сегодняшнего дня германский народ — в войне

против правительства белградских интриганов. Мы сложим оружие
только тогда, когда эта банда негодяев будет безусловно и
решительно устранена, и последний бритт покинет эту часть
Европейского континента, и эти заблуждающиеся осознают, что
должны благодарить Британию за сложившуюся ситуацию, они
должны благодарить Англию, величайшего поджигателя войны
всех времён. Германский народ может начать новую борьбу с
чувством глубокого удовлетворения — его лидеры сделали всё
возможное, чтобы уладить дело миром.
Мы молим Бога, чтобы Он направил наших солдат на путь

истинный и благословил их отныне и вовеки.
В соответствии со своей политикой — когда за неё сражаются

другие — Англия снова попыталась втянуть германский народ в
борьбу; Англия надеется покончить с германским народом,
выиграть войну и, если получится, уничтожить всю германскую
армию.
Некоторое время назад германские солдаты на Восточном фронте

разделались с Польшей, инструментом британской политики. 9
апреля 1940 года Англия вновь попыталась осуществить свои цели,
ударив на немецком северном фланге, ударив в Норвегии.

В незабываемой борьбе германские солдаты надолго выбили

британцев из Норвегии.
Германский народ достиг того, о чём мир и не помышлял. Спустя

всего лишь несколько недель Черчилль задумал ударить
посредством британских союзников, Франции и Бельгии по
германскому району Рура. Пробил победный час наших солдат на
Западном фронте.
В историю войн уже занесено, как германские армии разгромили

легионы капитализма и плутократии. После сорока пяти дней
кампании с Западом было решительно и безусловно покончено.
Тогда Черчилль сосредоточил силу своей империи против нашего

союзника Италии, — в Африке. В данный момент эта опасность на
Африканском театре устранена совместными действиями
итальянских и германских войск.
Новой целью британских поджигателей войны стало реализовать

план. Который они разработали ещё при начале войны, и отложили
исключительно из-за грандиозных побед германской армии.
Воспоминания о высадке британских сил в Салониках в ходе
Первой Мировой войны запутали маленькую Грецию в паутине
британских интриг.
Я неоднократно предупреждал, что Англия хочет ввести войска в

юго-восточную Европу, и говорил, что это представляет угрозу
Германской империи. К сожалению, югославский народ
игнорировал эти предупреждения. Далее, я так же терпеливо
убеждал государственных деятелей Югославии в абсолютной
необходимости сотрудничества с Германской империей для
восстановления длительного мира и порядка в Югославии.
После продолжительных усилий мы, наконец, преуспели,

обеспечив сотрудничество Югославии её вхождением в
Тройственный пакт, не требуя взамен ничего от югославской
нации, за исключением её вклада в установление нового порядка в
Европе.
В этот момент преступные узурпаторы — новое белградское

правительство — на деньги Англии и Черчилля захватили власть в

стране. Как и в случае с Польшей, новое белградское правительство

сформировало внутренний кабинет из дряхлых старцев. В этих
обстоятельствах я был вынужден немедленно отозвать германскую
миссию из Югославии.
Члены германского посольства, служащие наших консульств в

Югославии ежедневно подвергались самым оскорбительным
нападкам. Немецкие школы, как и в Польше, были превращены
бандитами в руины. Множество немецких подданных были
похищены и избиты югославами, и некоторые даже были убиты.
В дополнение к этому, Югославия в течение нескольких недель в

великой тайне готовила всеобщую мобилизацию. Это ответ на мои
восьмилетние усилия по укреплению сотрудничества и дружбы с
югославским народом — задаче, которую я решал изо всех сил.
Когда британские дивизии высадились в Греции, прямо как в дни

Мировой войны, сербы подумали, что пришло время извлечь
выгоду из ситуации — посредством новых убийств граждан
Германии и её союзников.
Солдаты Юго-Восточного фронта!
Настал ваш решающий час. Теперь вы возьмёте под защиту

интересы Германской империи, также, как ваши товарищи годом
раньше сделали это в Норвегии и на западном фронте. Вы сделаете
то же самое на Юго-Восточном фронте.
Выполняя ваш долг, вы будете не менее храбрыми, чем солдаты тех

германских дивизий, которые так победоносно сражались в 1915
году на этой же балканской земле. Вы будете гуманными только
там, где враг будет гуманен к вам. Где враг будет противостоять
вас с ожесточённым зверством, вы будете бить его тем же оружием.
Сражение на греческой земле — это битва не против греческого

народа, а против архиврага, Англии, которая снова пытается
раздуть войну на юго-восточных Балканах, так же, как она
пыталась раздуть войну далеко на севере в прошлом году. Поэтому
мы будем на этом самом месте биться плечом к плечу с нашим
союзником, пока последний бритт не отыщет свой Дюнкерк в
Греции.

Если какие-нибудь греки будут поддерживать британцев, то эти

греки будут повергнуты вместе с британцами.
Когда германский солдат докажет сам себе, что может бить

британцев на Балканах, среди снега и гор, он докажет тогда, что
может бить британцев в зное африканской пустыни.
Тем не менее, у нас нет других целей, кроме как обеспечить

свободу немцам и защитить имущество немецких семей.
Мольбы и чаянья, самая жизнь всех немцев снова отзываются в

сердце каждого германского солдата.
Главнокомандующий Вооружённых сил
Источник: New York Times, 07.04.1941


іХаЮФЮвР

Приказ германским войcкам на Восточном фронте от 2 октября 1941 - Великие властители прошлого
Приказ германским войcкам на Восточном
фронте от 2 октября 1941
Полный величайшего беспокойства о существовании и будущем
нашего народа, я решил 22 июня обратиться к вам, чтобы в
последний момент предотвратить угрозу агрессии, исходящую от
противника. Кремлёвские власти — сейчас мы это знаем —
намеревались уничтожить не только Германию, но и всю Европу.
Товарищи, за это время вы узнали две вещи. Первое, этот

противник вооружился до такой степени, что это превзошло самые
серьёзные опасения. Второе, Бог был милосерден к нашему народу
и ко всему европейскому миру — если бы этот варварский враг
двинул десятки тысяч своих танков до того, как мы двинули свои!
Вся Европа была бы потеряна, потому что этот враг состоит не
столько из солдат, сколько из зверей.
Сейчас, мои товарищи, вы увидели своими глазами, что такое

"рабоче-крестьянский рай". В стране, которая столь необъятна и
изобильна, что могла бы прокормить весь мир, царила такая
бедность, которую мы, немцы, не могли даже вообразить.
Это результат почти 25-летнего еврейского правления —

большевизма — который, в целом, одна из форм капитализма.
Насаждают обе эти системы одни и те же: евреи и только евреи.
Солдаты! Когда я призвал вас 22 июня, чтобы отразить ужасную

опасность, нависшую над нашей родиной, вам противостояла самая
большая военная сила всех времён. Благодаря вашей храбрости,
мои товарищи, в течение трёх месяцев мы одну за другой
сокрушали танковые бригады противника, уничтожали
бесчисленные дивизии, взяли невероятное количество пленных,
оккупировали обширные области — не пустые, а те, на которых
противник жил, и из которых его гигантская военная

промышленность снабжалась всеми видами сырья.
Через несколько недель его три наиболее важных индустриальных

района будут полностью в наших руках. Ваши имена, солдаты
германских вооружённых сил, и имена наших храбрых союзников,
имена ваших дивизий и полков,танковых соединений и
авиаэскадрилий будут навсегда связаны с наивеличайшими
победами в истории.
Вы взяли более чем 2,400,000 пленных, уничтожили и захватили

более чем 17,500 танков и более чем 21,600 орудий. 14,200
самолётов были сбиты или уничтожены на земле.
Мир до сих времён не ведал подобного. Территория, захваченная

германскими и союзными войсками, более чем в два раза больше
территории Германской империи в границах 1933 года и более, чем
в четыре раза больше Британских островов. С 22 июня были
прорваны сильнейшие укрепления, преодолены грандиозные реки,
захвачено неисчислимое количество поселений, крепости и
укрепрайоны были сокрушены или захвачены. От далёкого севера,
где наши невероятно храбрые финские союзники во второй раз
демонстрируют свою отвагу, до Крыма — вы, вместе со
словацкими, венгерскими, итальянскими и румынскими дивизиями
— уже примерно на 1000 километров углубились во вражескую
страну.
Испанские, хорватские и бельгийские части уже присоединяются к

вам, за ними последуют другие. Эта борьба — возможно, впервые
— расценивается всеми европейскими нациями как общее дело в
защиту этого наиболее культурного континента.
Позади вашего огромного фронта ведётся гигантская работа.

Построено около 2000 мостов, 25500 километров железных дорог
снова функционируют; фактически более чем 15000 километров
железных дорог уже перешиты на еропейскую колею.
Стоятся тысячи километров дорог. Обширные территории уже

перешли под контроль гражданской администрации. Жизнь там
быстро восстанавливается согласно разумным законам. Стали
доступными огромные запасы пищевых продуктов, топлива и
боеприпасов.

Эти выдающиеся достижения оплачены жертвами, что болезненно

в каждом отдельном случае, но общее количество жертв не
превысило ещё и 5 процентов от количества жертв Мировой войны.
Никто не знает лучше, чего вы, мои товарищи, и ваши храбрые
союзники добились за эти три с половиной месяца, чем один из
солдат, полностью выполнивших свой долг в прошлую войну. За
эти три с половиной месяца, мои солдаты, была, по крайней мере,
создана предпосылка для окончательного мощнейшего удара,
который должен сокрушить этого противника до наступления
зимы.
Все приготовления — насколько люди способны предвидеть —

сделаны. Систематически, шаг за шагом, мы поставили противника
в такое положение, что можем теперь нанести ему смертельный
удар.
Сегодня начинается последнее, решающее сражение этого года.

Этот враг будет полностью разбит, а вместе с ним и подстрекатель
всей войны — сама Англия. Потому что уничтожая этого
противника, мы также уничтожаем последнего английского
союзника на Континенте. Таким образом мы освободим
Германскую империю и всю Европу от опасности, страшной
которой не было со времён гуннов и — позднее — монгольских
племён.
Поэтому в течение следующих нескольких недель германский

народ будет с вами — ближе, чем когда-либо до этого. Мы уже
испытываем самую глубокую благодарность за то, чего вы и
союзные солдаты уже добились. Затаив дыхание, вся германская
родина благословляет вас и будет с вами в грядущие трудные дни.
С помощью Господа вы добьётесь не только победы, но и
важнейшего условия для заключения мира.
Фюрер и Главнокомандующий Вооружённых сил



іХаЮФЮвР

Директива № 41 от 5 апреля 1942 года - Великие властители прошлого
Директива № 41 от 5 апреля 1942 года
Фюрер и верховный главнокомандующий вермахта
ОКВ/Штаб оперативного руководства
№55616/42
5.4.1942.
Ставка фюрера
Совершенно секретно.
Передавать только офицерам
Директива №41
Зимняя битва в России близится к концу. Благодаря выдающейся

храбрости и самоотверженным действиям солдат Восточного
фронта достигнут грандиозный оборонительный успех германского
оружия.
Противник понес тяжелейшие потери в людях и технике. Стремясь

использовать мнимые начальные успехи, он этой зимой в
значительной мере израсходовал также основную массу своих
резервов, предназначенных для дальнейших операций.
Как только условия погоды и местности будут благоприятствовать,

немецкое командование и войска вновь должны захватить в свои
руки инициативу и навязать противнику свою волю.
Цель состоит в том, чтобы окончательно уничтожить живую силу,

оставшуюся еще у Советов, лишить русских возможно большего
http://vlastitel.com.ru/hitler/no41.htm (1 из 6) [21.07.2009 21:51:02]

количества важнейших военно-экономических центров.
Для этой цели будут использованы все войска, имеющиеся в

распоряжении германских вооруженных сил и вооруженных сил
союзников. Вместе с тем необходимо при всех условиях
обеспечить удержание занятых территорий на западе и севере
Европы, особенно побережий.
I. Общий замысел.
Придерживаясь исходных принципов Восточной кампании,

необходимо, не предпринимая, активных действий на центральном
участке фронта, добиться на севере падения Ленинграда и
установить связь с финнами по суше, а на южном крыле
осуществить прорыв в район Кавказа.
Учитывая обстановку, сложившуюся ко времени окончания зимней

битвы, при наличных силах и средствах, а также существующих
транспортных условиях цель эта может быть достигнута только по
этапам.
Первоначально необходимо сосредоточить все имеющиеся силы

для проведения главной операции на южном участке фронта с
целью уничтожить противника западнее р. Дон и в последующем
захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский
хребет.
Окончательная блокада Ленинграда и захват района р. Нева будут

осуществлены, как только позволит обстановка в районе
окружения или высвобождение других, достаточных сил.
II. Проведение операций.
а) Первоочередная задача сухопутных войск и авиации по

окончании распутицы — создать предварительные условия для
осуществления главной операции.
Для этого требуется упорядочение и укрепление положения на

всем Восточном фронте и в оперативном тылу с целью привлечь
возможно больше сил для главной операции, сохраняя вместе с тем
на остальных участках фронта способность минимальными силами
отразить любое наступление противника. Однако там, где для этого

надлежит, согласно моим указаниям” осуществить наступательные

операции с ограниченной целью, необходимо обеспечить
превосходство сухопутных войск и авиации, чтобы введением в
бой их наступательных средств добиться быстрых и решающих
успехов. Лишь таким образом, причем прежде всего до начала
крупных весенних операций, у наших войск будет вновь укреплена
безусловная вера в победу, а противник в результате наших ударов
вынужден будет осознать, что безнадежно уступает нам в силах.
b) Следующими задачами в данных рамках являются: очищение от

войск противника Керченского полуострова в Крыму и захват
Севастополя. Авиации, а также и военно-морскому флоту в порядке
подготовки этих операций решительнейшим образом парализовать
вражеские коммуникации в Черном море и Керченском проливе.
На южном участке фронта отрезать и уничтожить в районе р.

Донец противника, вклинившегося по обе стороны р. Изюм. Какие
именно меры по корректированию линии фронта еще потребуются
на центральном и северном участках Восточного фронта, можно
будет окончательно установить и решить лишь после окончания
текущих боевых действий и периода распутицы
Однако необходимые для того силы — как только позволит

обстановка — должны быть получены за счет сокращения линии
фронта.
с) Главная операция на Восточном фронте Цель, ее, как уже

подчеркнуто, состоит в том, чтобы для выхода к Кавказу нанести
решающий удар по русским силам, расположенным в районе к югу
от Воронежа, западнее, а также севернее р. Дон, и уничтожить их.
По причинам, связанным с переброской предназначенных для нее
войск. Эта операция может быть проведена лишь путем ряда
следующих друг за другом, но взаимосвязанных и
взаимодополняющих наступлений. Поэтому осуществление их
следует с севера на юг согласовать по времени таким образом,
чтобы, кроме того, в каждом отдельном наступлении обеспечить
максимальную концентрацию на решающих участках как
сухопутных войск, так и особенно авиации.
Учитывая достаточно доказанную русскими нечувствительность к

оперативным окружениям, решающее значение (как при сражении
в районе Брянска и Вязьмы с целью окружения) придавать

осуществлению отдельных прорывов в форме плотных двойных

охватов.
Следует избежать, чтобы в результате слишком позднего

поворота войск, осуществляющих окружение, у противника
осталась возможность уйти от уничтожения.
Не допускать, чтобы из-за слишком быстрого и дальнего броска

танковых и моторизованных соединений нарушалась их связь со
следующей за ними пехотой или же сами эти соединения теряли
возможность своими непосредственных действиями в тылу
окруженных русских армий прийти -: помощь пехотным войскам, с
тяжелыми боями наступающим с фронта.
Таким образом, помимо главной оперативной цели в каждом

отдельном случае необходимо при любых условиях обеспечить
уничтожение атакованного противника уже самим характером
постановки боевой задачи и методами командования собственными
войсками.
Общую операцию начать охватывающим наступлением,

соответственно прорывом из района южнее Орла в направлении
Воронежа. Из обоих предназначенных для осуществления
окружения танковых и моторизованных соединений действующее с
севера должно быть сильнее, чем действующее с юга. Цель этого
прорыва — захват самого Воронежа. В то время как часть
пехотных дивизий должна немедленно создать сильный фронт
обороны на рубеже от исходного пункта наступления из района
Орла в направлении Воронежа, танковые и моторизованные
соединения имеют задачей своим левым флангом, примыкая к р.
Дон, продолжать наступление от Воронежа на юг с целью
поддержки второго прорыва, осуществляемого примерно из района
Харькова на восток. Основная цель и здесь — не оттеснить
русскую линию фронта, как таковую, а во взаимодействии с
пробивающимися вниз по течению р. Дон моторизированными
соединениями уничтожить русские силы.
Третье наступление в рамках этих операций следует вести так,

чтобы войска, продвигающиеся вниз по течению р. Дон,
соединились в районе Сталинграда с теми силами, которые
пробиваются на восток из района Таганрог — Артемовск через р.
Донец между нижним течением р. Дон и Ворошиловградом. В

завершение операции они должны войти в соприкосновение с

танковой армией, наступающей на Сталинград.
Если же в ходе этих операций, особенно в результате овладения

неповрежденными мостами, возникнет перспектива создания
плацдармов восточнее или южнее р. Дон, такими возможностями
надо воспользоваться. В любом случае следует попытаться
достигнуть самого Сталинграда или же по меньшей мере
подвергнуть его воздействию нашего оружия в такой степени,
чтобы он перестал служить военно-промышленным и
транспортным центром.
Особенно желательно, если бы удалось или захватить

неповрежденные мосты, к примеру в самом Ростове, или надежно
овладеть какими-либо предмостными укреплениями южнее р. Дон
для продолжения операций, намеченных на более поздний срок.
С целью не дать значительной части расположенных севернее р.

Дон русских сил переправиться через него и уйти на юг важно,
чтобы правое крыло боевой группы, продвигающейся из
направления Таганрога на восток, было усилено танками и
моторизованными войсками, которые в случае необходимости
следует создавать также и в виде импровизированных соединений.
По мере продвижения в ходе указанных наступлений следует не

только уделить внимание сильному обеспечению северо-
восточного фланга наступательной операции, но и немедленно
приступить к оборудованию позиций, примыкающих к р. Дон. При
этом решающее значение придавать созданию максимально
мощной противотанковой обороны. Расположение позиций следует
заранее определить исходя из их возможного использования зимой,
а также всемерно оборудовать для того.
Для занятия все более учиняющейся в ходе этих операций линии

фронта по р. Дон привлечь в первую очередь соединения
союзников при том условии, что германские войска будут
использоваться в качестве мощного барьера между Орлом и р. Дон,
а также вдоль прибрежной полосы Сталинграда; в остальном же
отдельные германские дивизии будут находиться позади линии,
проходящей вдоль р. Дон, в качестве подвижного резерва.
Союзные войска следует использовать на занимаемых ими

участках насколько возможно таким образом, чтобы севернее

располагались венгры, затем — итальянцы и далее к юго-востоку
— румыны.
d) Быстрое продолжение движения через р. Дон на юг для

достижения целей операции должно быть обеспечено с учетом
условий времени года.
Оцифровка, обработка и оформление: Михаил

Ковальчук Великие властители прошлого

іХаЮФЮвР

Приказ германским войcкам на Восточном фронте: "Стоять до последнего!" от 16 апреля 1945 - Великие властители прошлого
Приказ германским войcкам на Восточном
фронте: "Стоять до последнего!" от 16 апреля
1945
Солдаты на Восточном немецком фронте!
Еврейско-большевистский враг в последний раз приступил к

массированной атаке. Он пытается раздавить Германию и
уничтожить наш народ. Вы, солдаты на Востоке, теперь в большой
степени представляете себе, какая судьба ждет немецких женщин,
девушек и детей. В то время как стариков и детей убивают,
женщины и дети низведены до положения казарменных
проституток. Остальные отправлены в Сибирь.
Мы предвидели этот удар, и с января этого года было сделано все,

чтобы укрепить фронт. Мощная артиллерия встречает врага.
Потери нашей пехоты восполнены бесчисленными новыми
рекрутами. Резервные войска, новые соединения и фольксштурм
укрепляют наш фронт. На этот раз большевиков ждёт обычная
судьба азиатов. Они должны и будут истекать кровью на подступах
к столице Германской империи.
Тот кто не исполнит своего долга сейчас - предатель своей нации.

Полк или дивизия, оставившие свои позиции, поступают настолько
постыдно, что будут опозорены перед женщинами и детьми,
которые терпят ужасы бомбежек в наших городах.
Следите за теми немногими солдатами и офицерами-предателями,

которые, ради спасения своей жалкой жизни, будут сражаться
против нас за русские деньги, возможно даже в немецкой форме.
Кто бы он ни был, отдающий команду отступать, даже если вы его
знаете хорошо, он должен быть немедленно арестован и, если
понадобится, тотчас казнён, вне зависимости от его ранга.

Если в эти приближающиеся дни и недели каждый солдат на

Восточном фронте выполнит свой долг, последняя атака Азии
провалится, так же как и вторжение наших врагов с запада будет,
несмотря ни на что, остановлено. Берлин остаётся немецким, Вена
снова будет немецкой, а Европа никогда не будет русской.
Сформируем единое общество, для которого будет не пустым

звуком идея отечества, которое поклянется оберегать свою родную
землю, своих женщин, детей и, следовательно, свое будущее.
В этот час вся немецкая нация смотрит на вас, мои солдаты на

Востоке, и надеется, что вашим фанатизмом, оружием и вашим
превосходством, большевистское нападение будет потоплено в
крови. И в момент, когда смерть приберёт с этой земли самых
ужасных военных преступников во все времена, война примет
решающий поворот.
См. также:
Приказ № 227 "Ни шагу назад"

Перевод: Ann Revnivtseva & Mike Revnivtsev
Дополнительная обработка: Hoaxer

іХаЮФЮвР


Приказ рейхсканцлера А. Гитлера войскам на Западе о партизанских действиях от 22 апреля 1945 - Великие властители прошлого
Адольф
Приказ войскам на Западе о партизанских
действиях
от 22 апреля 1945
Ситуация на нашем Западном фронте неблагоприятна для нас

ввиду огромного преимущества противника в количестве войск и
вооружении. Несмотря на это, или даже, из-за этого, мы должны
беречь нашу мощь для решающего удара.
Только атаки на фланги и тыл противника, с уничтожением его

линий связи могут гарантировать успех. Успех в битве
обеспечивается постоянными атаками в тыл противника при
поддержании проведения партизанских действий. Главная задача
этих атак - при помощи хитрости поставить противника в такое
положение, когда его войска будут распылены, предотвращая
скопление больших сил.
Наши собственные атаки, должны быть направлены не против

сильных группировок противника, а против его слабых мест -
флангов, тыла и линий коммуникаций, если это возможно. Таким
образом, величайшую важность приобретает проникновение наших
ударных сил через порядки противника.
Мы должны воспользоваться теми же методами, которые были

показаны нам, и которым мы научились от русских в 1942-1943
годах. Наши люди должны проникать за линию фронта по одному
или в малых группах, но с достаточным вооружением, топливом и
другими материалами, и должны атаковать только если они
достигнут тыловых областей противника, где можно рассчитывать
на полную внезапность в наиболее уязвимых точках.
Этот приказ также распространяется на любые более крупные

операции.

Приказ рейхсканцлера А. Гитлера войскам на Западе о партизанских действиях от 22 апреля 1945 - Великие властители прошлого
Этот приказ должен быть немедленно передан всем войскам на

Западе.


іХаЮФЮвР

Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге от 1 сентября 1939 - Великие властители прошлого
Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге от 1

сентября 1939
Депутаты германского Рейхстага!
В течение долгого времени мы страдали от ужасной проблемы,

проблемы созданной Версальским диктатом, которая усугублялась,
пока не стала невыносимой для нас. Данциг был — и есть
германский город. Коридор был — и есть германский. Обе эти
территории по их культурному развитию принадлежат
исключительно германскому народу. Данциг был отнят у нас,
Коридор был аннексирован Польшей. Как и на других германских
территориях на востоке, со всеми немецкими меньшинствами,
проживающими там, обращались всё хуже и хуже. Более чем
миллион человек немецкой крови в 1919-20 годах были отрезаны
от их родины.
Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра,

изменения этого невыносимого положения. Это — ложь, когда мир
говорит, что мы хотим добиться перемен силой. За 15 лет до того,
как национал-социалистическая партия пришла к власти, была
возможность мирного урегулирования проблемы. По свой
собственной инициативе я неоднократно предлагал пересмотреть
эти невыносимые условия. Все эти предложения, как вы знаете,
были отклонены — предложения об ограничении вооружений и,
если необходимо, разоружении, предложения об ограничении
военного производства, предложения о запрещении некоторых
видов современного вооружения. Вы знаете о предложениях,
которые я делал для восстановления германского суверенитета над
немецкими территориями. Вы знаете о моих бесконечных
попытках, которые я предпринимал для мирного урегулирования
вопросов с Австрией, потом с Судетской областью, Богемией и
Моравией. Все они оказались напрасны.
Невозможно требовать, чтобы это невозможное положение было

исправлено мирным путём, и в то же время постоянно отклонять
предложения о мире. Так же невозможно говорить, что тот, кто

жаждет перемен для себя, нарушает закон — ибо Версальский

диктат — не закон для нас. Нас заставили подписать его, приставив
пистолет к виску, под угрозой голода для миллионов людей. И
после этого этот документ, с нашей подписью, полученной силой,
был торжественно объявлен законом.
Таким же образом я пробовал решить проблему Данцига,

Коридора, и т.д., предлагая мирное обсуждение проблем. То, что
проблемы быть решены, ясно. Нам также ясно, что у западных
демократий нет времени и нет интереса решать эти проблемы. Но
отсутствие времени — не оправдание безразличия к нам. Более
того, это не может быть оправданием безразличия к тем. кто
страдает больше всего.
В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал

идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в Рейхстаге.
Никто не может сказать, что это было невежливо, или, что это было
недопустимое давление. Я, естественно, сформулировал наконец
германские предложения. Нет на свете ничего более скромного и
лояльного, чем эти предложения. Я хотел бы сказать всему миру,
что только я мог сделать такие предложения, потому что знал, что,
делая такие предложения, я противопоставляю себя миллионам
немцев. Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что
ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и
давления на наших соотечественников и с медленным
выдавливанием их из свободного города Данцига —
экономическими, политическими, а в последние недели —
военными средствами.
Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того,

Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным
способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не
думала о соблюдении её обязательств по отношению к
нацменьшинствам.
Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои

обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии,
не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что
какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или
лишен своих прав. Никто не может сказать такого.
В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и

не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней

я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я
проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит
посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша
продолжит свои притеснения против немцев, и если польская
сторона не отменит таможенные правила, направленные на
разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется
праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те
люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией
прежней, обманывают себя.
Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были

требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём
заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними
самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно
— никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем,
что происходит, длительное время.
Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять

предложение о посредничестве со стороны Британского
Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а
предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и
ещё раз начали переговоры.
Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я

готовился к этим переговорам, о которых вам известно. Два дня
кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли
возможным правительство Польши послать полномочного
представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам
полномочного представителя, а вместо этого проинформировали
нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли
для них британские предложения. Польское Правительство также
сказало, что сообщит Англии своё решение.
Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер

терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то
заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако
не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и
мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял
решение и вчера вечером проинформировал британское
правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со
стороны польского правительства вести серьезные переговоры с
нами.

Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что

то время, когда они поступили, прошла внезапная польская
всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством
польских злодеяний. Они повторились прошлой ночью. Недавно за
ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью
было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил
прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки
употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха
меняться не будет.
Я бы хотел, прежде всего поблагодарить Италию, которая всегда

нас поддерживала. Вы должны понять, что для ведения борьбы нам
не потребуется иностранная помощь. Мы выполним свою задачу
сами. Нейтральные государства уверили нас в своём нейтралитете,
так же, как и мы гарантируем их нейтралитет с нашей стороны.
Когда государственные деятели на Западе заявляют, что это идёт

вразрез их интересам, я только могу сожалеть о таких заявлениях.
Это не может ни на мгновение смутить меня в выполнении моих
обязанностей. Что более важно? Я торжественно уверил их, и я
повторяю это — мы ничего не просим от западных государств и
никогда ничего не попросим.
Я объявил, что граница между Францией и Германией —

окончательна. Я неоднократно предлагал Англии дружбу и, если
необходимо, самое близкое сотрудничество, но такие предложения
не могут быть только односторонними. Они должны найти отклик
у другой стороны. У Германии нет никаких интересов на Западе,
наши интересы кончаются там, где кончается Западный Вал. Кроме
того, у нас и в будущем не будет никаких интересов на западе. Мы
серьёзно и торжественно гарантируем это и, пока другие страны
соблюдают свой нейтралитет, мы относимся к этому с уважением и
ответственностью.
Я особенно счастлив, что могу сообщить вам одну вещь. Вы знаете,

что у России и Германии различные государственные доктрины.
Этот вопрос единственный, который было необходимо прояснить.
Германия не собирается экспортировать свою доктрину. Учитывая
тот факт, что и у Советской России нет никаких намерений
экспортировать свою доктрину в Германию, я более не вижу ни
одной причины для противостояния между нами. Это мнение

разделяют обе наши стороны. Любое противостояние между

нашими народами было бы выгодно другим. Поэтому мы решили
заключить договор, который навсегда устраняет возможность
какого-либо конфликта между нами. Это налагает на нас
обязательство советоваться друг с другом при решении некоторых
европейских вопросов. Появилась возможность для
экономического сотрудничества и, прежде всего, есть уверенность,
что оба государства не будут растрачивать силы в борьбе друг с
другом. Любая попытка Запада помешать нам потерпит неудачу.
В то же время я хочу заявить, что это политическое решение имеет

огромное значение для будущего, это решение — окончательное.
Россия и Германия боролись друг против друга в Первую мировую
войну. Такого не случится снова. В Москве этому договору рады
также, как и вы рады ему. Подтверждение этому — речь русского
комиссара иностранных дел, Молотова.
Я предназначен, чтобы решить (1) проблему Данцига; (2) проблему

Коридора, и (3) чтобы обеспечить изменение во взаимоотношениях
между Германией и Польшей, которая должна гарантировать
мирное сосуществование. Поэтому я решил бороться, пока
существующее польское правительство не сделает этого, либо пока
другое польское правительство не будет готово сделать это. Я
решил освободить германские границы от элементов
неуверенности, постоянной угрозы гражданской войны. Я добьюсь,
чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на
остальных наших границах.
Для этого я предприму необходимые меры, не противоречащие

предложениям, сделанным мною в Рейхстаге для всего мира, то
есть, я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы
мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели. Если,
однако, враг решит, что это даёт ему карт-бланш, чтобы вести
войну всеми средствами, то получит сокрушающий
зубодробительный ответ.
Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на

нашей территории. До 5.45 утра мы отвечали огнем, теперь бомбам
мы противопоставим бомбы. Кто применяет боевые газы, пусть
ждёт, что мы применим их тоже. Кто придерживается правил
гуманной войны, может рассчитывать, что мы сделаем то же самое.
Я буду продолжать борьбу против кого угодно, пока не будут
обеспечены безопасность Рейха и его права.

Прошло шесть лет, как я тружусь на благо германской обороны.

Более 90 миллиардов потрачено за это время на вооружённые силы.
Они теперь лучше экипированы и несравнимы с тем, какими они
были в 1914 году. Моя вера в них непоколебима. Когда я создавал
эти силы, и теперь, когда я призываю германский народ к жертвам
и, если необходимо, к самопожертвованию, я имел и имею на это
право, потому что сегодня я сам полностью готов, как и прежде,
принести себя в жертву.
Я не прошу ни от одного немца делать больше того, что я был

готов все эти четыре года сделать в любое время. Не будет никаких
трудностей для немцев, которым бы не подвергался и я. Вся моя
жизнь принадлежит моему народу — более, чем когда-либо.
Отныне я — первый солдат германского Рейха. Я снова надел
форму, которая была для меня дорога и священна. Я не сниму ее до
тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражения я не
переживу.
Если что-нибудь во время борьбы случится со мной, тогда мой

первый преемник — товарищ-по-партии Геринг; если что-нибудь
случится с товарищем-по-партии Герингом, мой следующий
преемник — товарищ-по-партии Гесс. Вы будете обязаны
подчиняться им как фюрерам с такой же слепой верностью и
повиновением, как мне самому. Если что-нибудь случится с
товарищем-по-партии Гессом, тогда в соответствии с законом
соберется сенат и выберет из числа членов сената наиболее
достойного, наиболее храброго преемника.
Как национал-социалист и как немецкий солдат, я вступаю в

борьбу с недрогнувшим сердцем. Вся моя жизнь — лишь
бесконечная борьба во имя моего народа, его возрождения, и во
имя Германии. Был только один лозунг в этой борьбе — вера в этот
народ. Одно слово мне никогда не было знакомо — сдаться. Если
кто-нибудь считает, что нас, возможно, ожидают трудные времена,
прошу его задуматься над тем, что однажды прусский король
вместе со своим до смешного малым государством противостоял
крупнейшей коалиции и в ходе всего трёх сражений в конечном
счете пришел к победе, ибо у него было верящее и сильное сердце,
которое нужно и нам сегодня. А потому я хотел бы сразу заверить
весь мир: ноябрь 1918 г. в германской истории больше не
повторится никогда!

Будучи сам готов в любой момент отдать свою жизнь ее может

взять кто угодно — за мой народ и за Германию, я требую того же
и от каждого другого. Ну, а тот, кто думает, будто ему прямо или
косвенно удастся воспротивиться этому национальному долгу,
должен пасть. Нам не по пути с предателями. Тем самым все мы
выражаем приверженность нашему старому принципу. Не имеет
никакого значения, выживем ли мы сами, необходимо, чтобы жил
наш народ, чтобы жила Германия!
Жертвы, которые требуются от нас, не больше, чем жертвы,

которые делали многие поколения. Если мы создадим общество,
связанное клятвенными узами, готовое ко всему, решившее
никогда не сдаваться, тогда наша воля будет господствовать над
любыми трудностями и лишениями. Я хочу закончить теми же
словами, с которыми начал борьбу за власть над рейхом. Тогда я
сказал: "Если наша воля настолько сильна что никакие трудности и
страдания не могут сломить её, тогда наша воля и наша Германия
будут превыше всего!".
Источник: The British War Blue Book, Misc. No. 9 (1939), Item No.
106, pp. 207-213
OCR, корректура: Hoaxer

іХаЮФЮвР

Прокламация рейхсканцлера А. Гитлера для армии от 1 сентября 1939 - Великие властители прошлого
Прокламация рейхсканцлера А. Гитлера для

армии от 1 сентября 1939
Польское государство отказалось от мирного урегулирования
конфликта, как хотел этого я, и взялось за оружие. Немцы в
Польше подвергаются кровавому террору и изгоняются из их
домов. Несколько случаев нарушений границы, которые
нестерпимы для великого государства, доказывают, что Польша не
намерена с уважением относиться к границам Империи.
Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме

как отныне и впредь силе противопоставить силу. Германская
армия будет сражаться за честь и жизнь возрождённой Германии
без колебаний. Я рассчитываю, что каждый солдат, верный вечным
германским воинским традициям, будет всегда помнить, что он
является представителем национал-социалистической великой
Германии.
Да здравствует наш народ и наша Империя!
Источник: The British War Blue Book, Misc. No. 9 (1939), Item No.
107, pp. 214

http://vlastitel.com.ru/hitler/hitler_1939-09-01-army.html (1 из 2) [21.07.2009 21:51:10]

Прокламация рейхсканцлера А. Гитлера для армии от 1 сентября 1939 - Великие властители прошлого
іХаЮФЮвР
http://vlastitel.com.ru/hitler/hitler_1939-09-01-army.html (2 из 2) [21.07.2009 21:51:10]

Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 6 октября 1939 года - Великие властители прошлого
Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 6

октября 1939
[Выдержки]
[...] Спустя 14 дней [после начала войны] главные силы польской

армии раздроблены, пленены или окружены. Германская же армия
за это время преодолела такие расстояния, захватила такие
пространства, для преодоления и захвата которых 25 лет назад
потребовалось бы более 14 месяцев. [...] То, что последние остатки
польских армий смогли продержаться в Варшаве, Модлине и Геле
до 1 октября, следует приписать не их отваге, а только нашей
холодной рассудочности и чувству ответственности. [...]
Если в этом наступлении [на Польшу] проявилась общность

интересов с Россией, то она основывается не только на
однородности тех проблем, которые касаются обоих государств, но
и на однородности того опыта, который оба государства приобрели
в формировании отношений друг с другом.
Уже в моей данцигской речи [19 сентября 1939 г.] я заявил, что
Россия организована на принципах, во многом отличающихся от
наших. Однако с тех пор, как выяснилось, что Сталин не видит в
этих русско-советских принципах никакой причины, мешающей
поддерживать дружественные отношения с государствами другого
мировоззрения, у национал-социалистической Германии тоже не
было больше побуждения применять здесь иной масштаб.
Советская Россия это Советская Россия, а национал-

социалистическая Германия это национал-социалистическая
Германия. Но несомненно одно: с того момента, как оба
государства начали взаимно уважать их отличные друг от друга
режимы и принципы, отпала всякая причина для каких-либо
взаимных враждебных отношений. [...]
Заключенный тем временем между Германией и Советской Россией

пакт о дружбе и сферах интересов дает обоим государствам не

только мир, но и возможность счастливого и прочного

сотрудничества. Германия и Советская Россия общими усилиями
лишат одно из опаснейших мест в Европе его угрожающего
характера и, каждая в своей сфере, будут вносить свой вклад в
благополучие проживающих там людей, а тем самым и в
европейский мир. [...]
Однако в одном решение Германии неизменно: в создании также и

на Востоке нашего рейха мирных, стабильных и тем самым
приемлемых условий жизни. И именно здесь германские интересы
и желания совпадают с интересами и желаниями Советской России.
Оба государства полны решимости не допустить, чтобы между
ними возникли такие проблемы, в которых таится ядро внутренних
волнений, а тем самым и внешних помех и которые могли бы
каким-либо неблагоприятным образом затронуть отношения между
обеими великими державами. Поэтому Германия и Советский
Союз провели четкую границу областей обоюдных интересов,
решив каждая в своей части позаботиться о спокойствии и порядке
и не допустить ничего, что могло бы причинить вред другому
партнеру.
[...] Правительство Германской империи никогда не допустит,

чтобы возникшее в дальнейшем остаточное польское государство
смогло бы стать мешающим элементом для самого рейха или тем
более источником помех между ним и Советской Россией. [...]
Источник: Der großdeutsche Freiheitskampf. S. 67 ff.



іХаЮФЮвР

Радиообращение рейхсканцлера А. Гитлера к нации по случаю объявле... Советскому Союзу 22 июня 1941 года - Великие властители прошлого
Радиообращение рейхсканцлера А. Гитлера к

нации по случаю объявления войны
Советскому Союзу 22 июня 1941 года
Немцы!
Национал-социалисты!
После тяжких трудов, сопровождаемых многомесячным

молчанием, пришёл час, когда я могу говорить свободно.
Когда 3 сентября 1939 года Англия объявила войну германскому

рейху, она сделала очередную попытку пресечь в зародыше
объединение и возрождение Европы, обрушиваясь на самую
сильную в данный момент страну на континенте.
Именно так Англия разрушала Испанию во многих войнах. Именно

так она воевала против Голландии. Именно так позднее она
боролась с Францией с помощью всей Европы и именно так в
начале века она инициировала политику изоляции Германской
империи и развязала мировую войну в 1914 году. Только из-за
внутренних проблем Германия была разбита в 1918. Последствия
были ужасными.
После лицемерных заявлений о том, что борьба ведётся

исключительно против кайзера и его правления, началось
запланированное уничтожение Германской империи, стоило
германской армии сложить оружие.
В то время, как французское правительство пророчествовало, что

20 миллионов немцев лишние — другими словами, столько людей
должны быть истреблены голодом, болезнями, эмигрировать, —
национал-социалистическое движение начало работу по
объединение немецкого народа и, таким образом, способствовало
возрождению империи. Избавление нашего народа от бедствий,
нищеты и позорного забвения носило все признаки национального

Ренессанса. Это никоим образом не угрожало Англии.
Тем не менее, снова стала проводиться политика изоляции

Германии, основанная на немедленно возродившейся ненависти.
Возник внешний и внутренний, столь знакомый нам заговор между
евреями и демократами, большевиками и реакционерами, с
единственной целью — уничтожение нового народного немецкого
государства и вторичное низвержение империи в бессилие и
нищету.
Кроме того, ненависть этого международного заговора была

направлена против тех людей, которые подобно нам, пренебрегая
благосостоянием, были вынуждены зарабатывать на кусок хлеба в
самой тяжкой борьбе за существование.
Италии и Японии фактически были лишены права участвовать в

мировом процессе, также, как и Германия.
Поэтому коалиция этих наций была всего лишь актом самозащиты

перед угрожающей им эгоистической мировой комбинацией
богатства и силы.
Уже в 1936 году премьер-министр Черчилль, согласно показаниям

американского генерала Вуда перед комитетом палаты
представителей американского Конгресса, заявил, что Германия
снова становится чересчур сильной и потому должна быть
уничтожена.
Лето 1939 года показалось подходящим для Англии, чтобы начать

реализацию своего отрепетированного плана — всеобъемлющей
политики изоляции Германии.
Кампания лжи, начатая в этих целях, состояла из заявлений, что

другим народам угрожают, в подстрекании этих народов лживыми
обещаниями британских гарантий и помощи, и в натравливании их
на Германию, чтобы развязать большую войну.
Таким образом Англия с мая до августа 1939 года в

радиообращениях убеждала мир, что Германия непосредственно
угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии и Бесарабии, также
как и Украине.

Некоторые из этих государств позволили себе впасть в

заблуждение и приняли обещания гарантий, сопровождающие
британские инсинуации, чтобы создать объединённый фронт для
новой изоляции Германии. В этих обстоятельствах я взял на себя
личную ответственность перед собственной совестью и перед
историей германского народа не только уверить эти государства
или их правительства в лживости британских утверждений, но
также, установив сильную власть на востоке, торжественно заявить
о полном и окончательном удовлетворении наших интересов.
Национал-социалисты!
В то время все вы, вероятно, чувствовали, что этот шаг был горек и
труден для меня. Никогда германский народ не испытывал
враждебных чувств к народам России. Однако, более десяти лет
еврейско-большевистские правители из Москвы поджигают не
только Германию, но и всю Европу. Германия никогда не пыталась
насаждать национал-социалистическое мировоззрение в России, но,
напротив, еврейско-большевистские правители в Москве
неуклонно пытаются распространить своё влияние на нас и другие
европейские народы, не только с помощью идеологии, но прежде
всего — силой оружия.
Последствиями деятельности этого режима были лишь хаос,

нищета и голод во всех странах. Я, с другой стороны, в течение
двадцати лет боролся — с минимальным вмешательством, не
разрушая нашу экономику — за установление в Германии нового
национал-социалистического порядка, который не только устранил
безработицу, но и позволил рабочему в полной мере пожинать
плоды его труда.
Успех этой политики в экономическом и социальном возрождении

нашего народа, который систематически устраняя классовые и
общественные различия, становится действительно народной
коммуной — конечной фазой мирового развития.
Именно поэтому я, переступив через себя, в августе 1939 года

послал моего министра иностранных дел в Москву, чтобы
противостоять британской политике изоляции Германии.
Я сделал это исключительно из чувства ответственности перед

немецким народом, но, прежде всего, в надежде достичь

окончательного ослабления напряжённости, чтобы предотвратить

жертвы, которые, в противном случае, могли бы потребоваться от
нас.
В то время, когда Германия торжественно подтвердила в Москве,

что все перечисленные страны и территории — за исключением
Литвы — не находятся в зоне германских политических интересов,
было заключено специальное соглашение на случай, если Британия
преуспеет, подстрекая Польшу начать войну с Германией.
В этом случае также была попытка ограничить германские

требования, несмотря на успехи немецких вооружённых сил.
Национал-социалисты! Последствия этого соглашения, которого я

сам желал и которое было заключено в интересах германского
народа, были очень серьёзными, особенно для немцев, живущих в
перечисленных странах.
Более чем 500 000 немецких мужчин и женщин, все — мелкие

фермеры, ремесленники и рабочие — были вынуждены покинуть
свои дома, практически бежать, чтобы спастись от нового режима,
который сулил им полную нищету в начале и — рано или поздно
— полным истреблением.
Тем не менее, тысячи немцев исчезли. Невозможно даже узнать об

их судьбе, не говоря уже о местонахождении.
Среди них было не менее 160 тысяч германских граждан. Всё это я
оставил без ответа, потому что так было надо. У меня, в конце
концов, было только одно желание — достичь окончательной
разрядки напряжённости и, если получится, зафиксировать это
состояние.
Однако, уже в течение нашего наступления в Польше, советские

руководители внезапно, вопреки договорённости, потребовали, ко
всему прочему, Литву.
Германская империя никогда не имела намерений оккупировать

Литву и не только не предъявляло в этой связи никаких требований
литовскому правительству, но и отказало в то время Литве в
просьбе прислать туда германские войска, как несоответствующей
целям германской политики.

Несмотря ни на что, я подчинился новому требованию русских.

Однако, это было только начало бесконечной цепи вымогательств,
которые с тех пор повторялись и повторялись.
Победа в Польше, одержанная исключительно германскими

войсками, дала мне возможность снова обратиться с мирным
предложением к западным великим державам. Оно было
отвергнуто усилиями международных и еврейских поджигателей
войны.
В то же время, одной из причин этого отказа был тот факт, что

Британия всё ещё надеялась образовать европейскую
антигерманскую коалицию, в которую должны были входить
Балканы и Советская Россия.
Поэтому в Лондоне решили отправить г-на Криппса послом в

Москву. Он получил ясные инструкции — на любых условиях
возобновить отношения между Англией и Советской Россией и
развивать их в пробританском направлении. Британская пресса
освещала ход этих переговоров до тех пор, пока это разрешалось по
тактическим соображениям.
Осенью 1939 и весной 1940 были продемонстрированы первые

результаты этих переговоров. Поскольку Россия обязалась
оккупировать не только Финляндию, но и Прибалтийские
государства, она внезапно мотивировала свои действия
аргументами настолько же смешными, насколько и ложными —
что она должна защитить эти страны от внешней угрозы, или
предотвратить такую угрозу.
Это могло относиться только к Германии, поскольку никакое

другое государство не могло даже достичь Балтики, не говоря уже
о том, чтобы начать там войну. Тем не менее, я промолчал. Однако,
Кремль тут же продолжил.
Принимая во внимание то, что весной 1940 года Германия, в

соответствии с так называемым пактом о дружбе, отвела свои
войска от дальней восточной границы и, фактически, полностью
очистила эти области от германских войск, концентрация русских
вооружённых сил, которая уже в то время начиналась в полной
мере, могла быть расценена, только как преднамеренная угроза
Германии.

Согласно личному заявлению Молотова, сделанному в то время, 22

русские дивизии уже были размещены весной 1940 года в
Прибалтийских государствах.
Так как русское правительство всегда настаивало, что войска были

размещены исключительно по просьбе местного населения, целью
их присутствия там могла быть только демонстрация против
Германии.
В то время, когда наши солдаты, с 5 мая 1940 года громили франко-

британскую мощь на Западе, развёртывание русских военных сил
на нашей восточной границе продолжалось всё в более и более
угрожающей степени.
Поэтому, с августа 1940 я считал, что не в интересах империи

оставлять без защиты наши восточные области, которые и так часто
подвергались разорению, ввиду этой огромной концентрации
большевистских дивизий.
Таким образом, следствием сотрудничества Британии и Советской

России стало связывание таких мощных наших сил на востоке, —
особенно это касается авиации, — что германское высшее
командование уже не могло ручаться за успешное завершение
войны на западе.
Это было целью не только британской политики, но также и

политики Советской России; и для Англии, и для Советской России
важно было, чтобы война продолжалась как можно дольше, чтобы
ослабить всю Европу, делать её всё более и более бессильной.
Угрожающее нападение России на Румынию, по данным

последнего анализа, имело своей целью овладение важной базой —
не только для Германии, но также для европейской экономики, или,
по крайней мере, разрушение этой базы. Империя, особенно с 1933
года, с бесконечным терпением искала торговых партнёров в юго-
восточной Европе. Поэтому мы крайне заинтересованы в
конституционной стабильности и территориальной целостности
этих стран. Российское продвижение в Румынию и сближение
Греции с Англией угрожало за короткое время ввергнуть эти
регионы во всеобщую войну.

Вопреки нашим принципам и экономическим интересам, в ответе

на срочный запрос тогдашнего румынского правительства,
полностью несущего ответственность за такое развитие событий, я
посоветовал уступить требованиям Советской России и, в
интересах мира, отдать Бесарабию.
Румынское правительство верило, однако, что может оправдать

такой ответ перед своим народом только в том случае, если
Германия и Италия гарантируют целостность того, что всё ещё
оставалось от Румынии.
Я сделал это с тяжёлым сердцем, в основном, потому, что когда

Германская империя даёт гарантии, это означает, что она выполнит
их. Мы ни англичане, ни евреи.
Я всё ещё верил в этот последний час, что послужил делу мира в
этом регионе, хотя и взял на себя серьёзную личную
ответственность. Чтобы, в конце концов, разрешить эти проблемы
и достичь ясности насчёт отношения России к Германии, а также
из-за постоянно усиливающейся мобилизации на нашей восточной
границе, я пригласил г-на Молотова в Берлин.
Советский министр иностранных дел тогда потребовал от

Германии разъяснений по следующим четырём вопросам.
Первый вопрос Молотова: были ли германские гарантии Румынии

направлены также против Советской России, в случае если бы
Советская Россия напала на Румынию?
Мой ответ: немецкая гарантия универсальна и её выполнение

безоговорочно обязательно для нас. Россия, однако, никогда не
заявляла нам, что имеет другие, помимо Бесарабии, интересы в
Румынии. Захват Северной Буковины уже был нарушением
договорённости. Поэтому я не думал, что у России могут внезапно
возникнуть какие-либо далеко идущие намерения по отношению к
Румынии.
Второй вопрос Молотова: Россия снова чувствует угрозу со

стороны Финляндии. Россия не собирается это терпеть. Готова ли
Германия не оказывать никакой помощи Финляндии и, прежде
всего, немедленно вывести германские вспомогательные войска,
продвигающиеся к Киркенесу?

Мой ответ: Германия всё также не имеет никаких политических

интересов в Финляндии. Германское правительство, тем не менее,
не потерпит новая война России против маленького финского
народа, тем более, что мы никогда не считали, что Финляндия в
состоянии угрожать России. Мы ни при каких обстоятельствах не
хотим открытия нового театра войны на Балтике.
Третий вопрос Молотова: согласна ли Германии, если Россия даст

гарантии Болгарии и пошлёт советские войска в Болгарию в
соответствии с этим, в связи с чем он — Молотов — готов заявить
что Советы не будут что-либо изменять, к примеру, смещать царя.
Мой ответ: Болгария — суверенная страна и я не располагаю

сведениями, что Болгария когда-либо просила Советскую Россию о
гарантиях, как Румыния просила гарантий от Германии. Более того,
я должен обсудить этот вопрос с моими союзниками.
Четвёртый вопрос Молотова: Советской России в любом случае

необходим свободный проход через Дарданеллы, и для её обороны
также требуется оккупация множества важных баз на Дарданеллах
и на Босфоре. Согласна Германия с этим, или нет?
Мой ответ: Германия всегда была готова согласиться с изменением

статуса соглашения в Монтрё в пользу черноморских стран.
Германия не готова согласиться с тем, чтобы Россия овладела
базами в Проливах.
Национал-социалисты! Тогда я занял единственную позицию,

которую мог занять, как ответственный лидер Германской
империи, но также как и представитель европейской культуры и
цивилизации, ощущающий свою ответственность.
Последствия этого усилили антигерманскую активность Советской

России, прежде всего это выразилось в немедленно начавшейся
подрывной деятельности внутри нового румынского государства и
в попытках свергнуть болгарское правительство с помощью
пропаганды.
С помощью запутавшихся и незрелых лидеров Румынского

Легиона (Железной Гвардии) в Румынии была произведёна
попытка государственного переворота, целью которого было
свержение главы государства — генерала Антонеску, воцарение

хаоса в стране, свержение всей законной власти, — как

предпосылки для отзыва германских гарантий.
Я, однако, всё ещё считал, что лучше помалкивать.
Немедленно после провала этой попытки возобновилось

наращивание концентрации русских вооружённых сил на
восточной границе Германии. Бронетанковые соединения и
парашютисты в непрерывно увеличивающемся количестве в
опасной близости размещались на границе с Германией.
Германские вооружённые силы и немецкий народ знают, что ещё
несколько недель назад на нашей восточной границе не было ни
одной танковой или механизированной дивизии.
Если требовалось какое-нибудь окончательное доказательно

существования коалиции, между делом образованной Англией и
Советской Россией, югославский конфликт предоставил такое
доказательство, несмотря на всю маскировку и скрытность.
В то время, когда я прилагал все усилия, чтобы предпринять

заключительную попытку умиротворить Балканы и в дружеском
сотрудничестве с Дуче пригласил Югославию присоединиться к
Трёхстороннему пакту, Англия и Советская Россия совместно и
тайно организовали государственный переворот, который за одну
ночь свергнул тогдашнее правительство, готовое было готово
подписать соглашение.
Теперь мы можем сообщить немецкому народу, что

антигерманский сербский путч был инспирирован не столько
британцами, сколько Советской Россией. Поскольку мы снова
промолчали, советские руководители сделали следующий шаг. Они
не только организовали путч, но и подписали общеизвестный
договор с сербами по их желанию, чтобы сопротивляться мирному
процессу на Балканах, и подстрекали их против Германии.
И это не было платоническим намерением: Москва потребовала

мобилизации сербской армии.
Так как я даже тогда посчитал, что лучше держать язык за зубами,
Кремль пошёл ещё дальше. Правительство Германской империи
сегодня располагает документальными свидетельствами,
доказывающими, что Россия, чтобы наконец ввергнуть Сербию в

войну, пообещало снабдить её через Салоники оружием,

самолётами, боеприпасами и другими военными материалами —
против Германии.
Это происходило почти в тот самый момент, когда я советовал

японскому министру иностранных дел Мацуоке ослабить
напряжённость в отношениях с Россией, чтобы послужить таким
образом делу мира.
Только быстрое наступление наших несравненных дивизий на

Скопье, также, как захват самих Салоник разбили этот советско-
англосаксонский заговор. Офицеры военно-воздушных сил Сербии,
однако, перелетели в Россию и были немедленно приняты там как
союзники.
Победа держав Оси на Балканах прежде всего помешала планам

вовлечь Германию этим летом в многомесячные бои в юго-
восточной Европе — пока, тем временем, не завершилось бы
полное развёртывание армий Советской России и усиление их
боеготовности, чтобы, наконец, вместе с Англией и ожидаемыми
американскими поставками сокрушить Германскую империю и
Италию.
Таким образом Москва не только разрушила, но и бесчестно

предавала статьи нашего дружественного соглашения. Всё это
происходило в то время, когда кремлёвские правители, точно так
же, как в случае с Финляндией и Румынией, до последнего момента
притворно заверяли в мире и дружбе, прикидываясь невинными
овечками.
Хотя до сих пор я был вынужден обстоятельствами молчать — раз

за разом, настал момент, когда быть простым наблюдателем —
было бы не только грехом, но и преступлением перед германским
народом, — да даже перед всей Европой.
Сегодня что-то вроде 160 русских дивизий находится на наших

границах. В течение нескольких последних недель происходили
постоянные нарушения границы, не только нашей, но от дальнего
севера до Румынии.
Русские лётчики, будто беспечные спортсмены, разглядывают наше

приграничье, может быть, для того, чтобы доказать нам, что они

уже чувствуют себя хозяевами этих земель.
В течение ночи с 17 на 18 июня русские патрули снова проникли на

имперскую территорию и были выдворены только после
продолжительной перестрелки. Настал час, когда мы должны
предпринять меры против этого заговора, составленного
еврейскими англосаксонскими поджигателями войны и, в равной
доле, еврейскими правителями большевистского центра в Москве.
Германский народ! В этот момент идёт наступление — величайшее

из тех, что видел мир. В союзе с финскими товарищами, бойцы,
победившие в Нарвике, сражаются в Северной Арктике.
Германские дивизии, которыми командует завоеватель Норвегии, в
содружестве с героями, защищавшими свободу Финляндии, под
руководством их маршала, защищают финскую землю.
Соединения на Восточном фронте наступают от Восточной

Пруссии до Карпат. Германские и румынские солдаты,
объединённые под командованием генерала Антонеску, от берегов
Прута через низины Дуная движутся к Чёрному морю. Задача этого
фронта — не оборона отдельных стран, а защита Европы и,
следовательно, спасение всех.
Поэтому я решил сегодня передать судьбу и будущее Германской

империи и нашего народа в руки наших солдат.
Да поможет нам бог в нашей борьбе!
Источник: New York Times, 23.06.1941.



іХаЮФЮвР

Радиообращение рейхсканцлера А. Гитлера к нации по случаю открыти...мней помощи" от 3 октября 1941 года - Великие властители прошлого
Радиообращение рейхсканцлера А. Гитлера к

нации по случаю открытия кампании "Зимней
помощи" от 3 октября 1941 года
Германские мужчины и женщины! Если я сегодня говорю снова,
спустя несколько долгих месяцев, то это не ответ одному из тех
государственных деятелей, которые недавно задавались вопросом
— отчего я молчал в течение столь длительного времени. Потомки
однажды оценят, что было более важным в течение этих трёх с
половиной месяцев — речи Черчилля или мои дела.
Сегодня я прибыл сюда, чтобы произнести краткое вводное

сообщение в рамках Зимней Помощи. На сей раз мне было
особенно трудно приехать сюда, потому что в те часы, пока я
нахожусь тут, новые, грандиозные события происходят на нашем
восточном фронте.
В течение прошедших 48 часов опять проводится операция

крупнейших масштабов, которая поможет сокрушить врага на
Востоке. Я говорю с вами от имени миллионов, которые в этот
момент сражаются и хотят попросить германский народ дома
осуществить, в дополнение к другим жертвам, Зимнюю Помощь в
этом году.
Начиная с 22-го июня идёт битва исключительной важности для

всего мира. Лишь потомки смогут ясно оценить всё её значение и
важность и осознать, что с неё началась новая эра.
Я не хотел этой борьбы. С января 1933 года, когда провидение

доверило мне руководство Германской империей, я видел перед
собой цель, суть которой включена в программу нашей национал-
социалистической партии. Я никогда не отступался от этой цели и
никогда не отказывался от моей программы.
Я прилагал усилия, чтобы возродить народ, который, проиграв

войну из-за собственной ошибки, испытал самый глубокий крах в

своей истории. Это само по себе было гигантской задачей. И я

начал решать эту задачу в момент, когда другие либо потерпели
неудачу, либо больше не верили в возможность выполнения такой
задачи. То, чего мы достигли за эти годы, следуя путём мирной
перестройки, беспрецедентно.
Я и мои соратники были вынуждены иметь дело с

демократическими элементами, у которых за душой нет ни одной
стоящей цели.
Ни мне, ни любому из нас не нужна была эта война, чтобы

обессмертить наши имена. Кроме того, мы ещё далеко не всё
сделали, и в некоторых областях находились в самом начале.
Мы преуспели в восстановлении нашей империи несмотря на то

трудное обстоятельство, что в Германии один квадратный
километр должен прокормить 140 человек. Всё же мы решили
наши проблемы, в то время, когда другие не справились со своими.
У нас были следующие принципы. Во-первых, внутренняя

консолидация германской нации; во-вторых, достижение равных
прав на мировой арене; в-третьих, единство германского народа и,
таким образом, восстановление естественного положения вещей,
которой было искусственно разрушено.
Поэтому наша внешняя программа была определена заранее. Это

не означало, что мы будем когда-нибудь хотеть войны. Но было
непременное условие — мы никогда не откажемся от возрождения
германской свободы, как одного из условий германского
возрождения.
Я сделал миру множество предложений в этих направлениях. Мне

не нужно их тут повторять. Это уже сделано моими сотрудниками-
публицистами. Сколько мирных предложений я сделал миру, и
предложений о разоружении, о новом мировом экономическом
порядке? Все они были отвергнуты теми, кто не мог рассчитывать,
что работа на благо мира позволит их режимам удержаться у
власти.
Несмотря на это мы постепенно, за долгие годы, наполненные

мирным трудом, проводили не только внутренние реформы, но
также крепили единство германской нации, создавали Германскую

империю, возвращали миллионы немцев на родину.
В течение этого периода я преуспел в привлечении множества

союзников. Они возглавляемы Италией, тем государственным
деятелем, с кем я связан узами личной и сердечной дружбы. Наши
отношения с Японией продолжают улучшаться. В Европе было
много государств, которые издавна питали к нам симпатию и
дружеские чувства, в частности Венгрия и некоторые
Скандинавские страны. К их числу добавились и новые нации.
К несчастью, среди них нет нации, чьей дружбы я добивался с

особенной настойчивостью, Британии. Британский народ, в целом,
не несёт за это ответственности. Напротив, есть горстка людей,
которые в их глубокой ненависти, в их бессмысленности, срывают
любую попытку взаимопонимания, поддерживаемые тем врагом
мира, которого вы все знаете — международным еврейством.
Мы не преуспели в том, на что я всегда надеялся — в налаживании

связей между Великобританией, особенно между английским
народом, и германским народом. Также, как и в 1914 году, трудное
решение должно было быть принято. Но я не содрогнулся от этого,
потому что понял одно: если невозможно добиться от Англии
дружбы, то пусть Германия испытает её вражду в то время, пока я
всё ещё фюрер Германии.
Если дружба Англии не могла быть завоёванной теми мерами,

которые я предпринял и предложениями, которые я сделал, то она
не была бы завоёвана и в будущем. Не оставалось иного выбора,
кроме борьбы. Я благодарен судьбе, что именно я возглавляю эту
борьбу. Я убеждён, что с этими людьми нельзя достичь никакого
взаимопонимания. Они — безумные дураки, люди, которые в
течение 10 лет не говорили ничего, кроме: "Мы снова хотим войны
с Германией". Когда я хотел добиться понимания, Черчилль
кричал: "Я хочу войны!".
Теперь он её имеет. И вся его компания поджигателей войны,

которые говорили, что это будет "очаровательная война", которые
поздравляли друг друга 1-го сентября 1939 года с началом
"очаровательной войны", — они, возможно, теперь думают по-
другому. И если они всё же не знают, что война — это вовсе не
очаровательное дело для Англии, то они, конечно, всё узнают
должным образом, не сойти мне с этого места. Эти поджигатели

войны с успехом подстрекали Польшу, они разжигают войну не

только в Старом, но и в Новом Свете.
Было время, когда Англия не снисходила до просьб о помощи от

конкретных стран, зато великодушно обещала помощь всем и
каждому. С тех пор положение поменялось. В те дни я делал
предложения Польше. Теперь, когда события приняли совсем не
тот оборот, которого мы ожидали, я благодарю провидение, что оно
уберегло меня от того, чтобы мои тогдашние предложения были
приняты. Мы должны были разорвать еврейско-демократический и
масонский заговор, который втягивал два года назад Европу в
войну.
С тех пор идёт борьба между правдой и ложью и, как всегда,

правда победит. Другими словами, несмотря на все выдумки
британской пропаганды, которые порождает международное
мировое еврейство и его пособники-демократы, они не смогут
изменить исторические факты. А исторический факт в том, что в
течение двух лет Германия наносит поражение одному противнику
за другим.
Я этого не хотел. Сразу же после первого конфликта я снова

протянул руку. Я сам был солдатом и знаю, как трудно одерживать
победы.
Мою руку оттолкнули. С тех пор мы наблюдали, как каждое

мирное предложение немедленно использовалось поджигателями
войны — Черчилль и его клевреты тут же говорили, что наше
стремление к миру — доказательство нашей слабости. Поэтому я
сошёл с этого пути. Я выстрадал следующее заключение:
необходимо добиться решения ясного, решения, важного для
истории в течение последующих сотен лет.
Постоянно прилагая усилия по нераспространению военных

действий, я принял решение, которое было очень трудным для
меня. В 1939 году я отправил моего министра в Москву. Более
горьких чувств я никогда не испытывал. Я пытался отыскать
взаимопонимание.
Вы сами лучше всех знаете, как честно мы соблюдали наши

обязательства. Ни в нашей печати, ни на митингах не было сказано
ни одного плохого слова о России. Ни одного слова о большевизме.

К сожалению, другая сторона не соблюдала своих обязательств с

самого начала.
Этот договор ознаменовался цепью предательств, первым их

которых было нарушение целостности северо-востока Европы. Вам
прекрасно известно, что значило для нас молча наблюдать, как
давят на финский народ, что значило для нас, когда Прибалтийские
государства также были побеждены. Что это значило, может быть
оценено теми, кто знает немецкую историю и знает, что там нет ни
одного квадратного километра земли, который бы не был
приобщён к культуре и цивилизации трудом немецких поселенцев.
Я всё ещё хранил молчание. Я принял решение только тогда, когда

понял, что Россия дождалась часа, чтобы напасть на нас, в тот
момент, когда у нас были только три неполные дивизии в
Восточной Пруссии и 22 советские дивизии против них. Мы
постепенно получили доказательства, что у наших границ
строились один за другим аэродромы, и дивизии гигантской
Советской Армии одно за другим концентрировались там.
Тогда я был просто обязан обеспокоиться — в истории нет

оправдания для беспечности. Я отвечаю за настоящее германского
народа и, насколько возможно, за будущее. Поэтому я был
вынужден постепенно предпринимать защитные меры.
Но в августе и в сентябре прошлого года стало ясным одно.

Решение английской проблемы на Западе, которое требовало
участия всех германских военно-воздушных сил более было
невозможным, потому что у меня за спиной стояло государство,
которое готовилось напасть на меня, улучив момент, но только
сейчас мы понимаем, насколько далеко продвинулась эта
подготовка. Я ещё раз попытался решить эту проблему в целом и
поэтому пригласил Молотова в Берлин.
Он поставил мне четыре хорошо известных условий. Во-первых,

Германия наконец должна была согласиться с тем, что —
поскольку Россия ощущала угрозу со стороны Финляндии —
Россия желала ликвидировать Финляндию. Это был первый вопрос,
на который мне было трудно ответить. Но я не могу ответить
иначе, как отказом.
Второй вопрос касался Румынии, вопрос о том, защитят ли

германские гарантии Румынию от России. В этом случае я также

сдержал своё слово. И я не жалею об этом, потому что я нашёл в
генерале Антонеску человека чести, который всегда без колебаний
держит слово.
Третий вопрос относился к Болгарии. Молотов потребовал для

России права послать туда войска и, таким образом, предоставить
Болгарии русские гарантии. Что это означало, мы знаем на примере
Эстонии, Латвии и Литвы.
На этот вопрос я сказал, что такие гарантии даются по просьбе

страны, которой гарантии нужны, и что я ничего не знаю о таких
просьбах и что я должен обдумать это и проконсультироваться с
моими союзниками.
Четвёртый вопрос касался Дарданелл. Русские требовали баз в

Дарданеллах.
Молотов теперь пытается отрицать это, что неудивительно. Если

завтра-послезавтра его больше не будет в Москве, он будет
отрицать, что его больше нет в Москве.
Он выдвинул эти требования и я отклонил их. Я должен был

отклонить их. Мне всё стало ясно и последующие переговоры были
безрезультатными. Моя осторожность обострилась.
Далее я внимательно наблюдал за Россией. Каждая обнаруженная

нами дивизия тщательно фиксировалась и контрмеры были
приняты.
В мае ситуация зашла так далеко, что я уже не мог отмахнуться от

мыслей о битве не на жизнь, а на смерть. В то время я должен был
держать язык за зубами и это было вдвойне трудно для меня, но не
так уж трудно ради немцев, поскольку они должны были понять,
что бывают моменты, когда нельзя сказать и слова, чтобы не
подвергнуть смертельной опасности всю нацию.
Куда труднее было хранить молчание перед моими солдатами,

которые дивизия за дивизией стояли на восточной границе
империи и пока ещё не знали, что именно происходит. И именно
ради них я хранил молчание.

Если бы я проронил хоть одно-единственное слово, я бы не

изменил решения Сталина. Но тогда эффекта неожиданности,
остававшегося мне в качестве последнего оружия, не было бы.
Любой намёк, любая оговорка стоили бы жизней сотен тысяч

наших товарищей. Поэтому я молчал до той минуты, пока, наконец,
не решил взять инициативу в свои руки. Когда я вижу, что враг
целится в меня из винтовки, я не буду ждать, пока он выстрелит. Я
предпочитаю первым спустить курок.
Это было самым трудным решением за всю мою жизнь — шагнуть

в открытую дверь, за которой скрываются тайны, о которых узнают
только потомки — отчего это случилось, и как это было.
Получалось, что можно было положиться лишь на свою совесть, на
доверие своего народа, на собственное оружие и на помощь
Всемогущего. Он не поддерживает бездействующего, но Он
благословляет того, кто сам готов и жаждет сражаться и
жертвовать своей жизнью.
Утром, 22-го июня, началось самое большое в мировой истории

сражение. С тех пор прошло около трёх с половиной месяцев и
сейчас я говорю:
Всё с тех пор идёт согласно нашим планам. В течение этого

периода времени мы ни на секунду не упускали инициативы из рук.
До этого дня каждое действие принималось в соответствии с
планом, так же, как ранее на востоке против Польши, позже —
против запада и, наконец, против Балкан.
Но я должен в связи с этим сказать одну вещь. Мы не ошиблись в

наших планах. Мы также не ошиблись в оценке эффективности и
храбрости немецкого солдата. И мы не ошиблись насчёт качества
нашего оружия
Мы не ошиблись относительно прекрасной организации фронтов и

службы тыла, осваивающей гигантские области. И мы не ошиблись
насчёт нашего фатерлянда.
Однако, насчёт одной вещи мы ошиблись. Мы понятия не имели,

насколько грандиозными были приготовления этого врага против
Германии и Европы и как невероятно велика была опасность, как
мы чудом избежали разрушения не только Германии, но и всей

Европы.
Что я могу сказать сейчас. Я говорю это только сегодня, потому что
я могу сказать, что этот враг уже сокрушён и никогда не
поднимется снова.
Его мощь была сконцентрирована против Европы, которая, к

несчастью, ничего об этом не знала, а многие и сейчас не имеют об
этом ни малейшего понятия. Это был бы второе нашествие Чингиз-
хана. Тем, что эта опасность была предотвращена, мы обязаны, в
первую очередь, храбрости, выносливости и самоотверженности
германских солдат, а также самоотверженности наших союзников.
Впервые нечто вроде пробуждения Европы пронизало континент.

На севере сражаются финны, нация истинных героев, в тех
необозримых пространствах они полагаются лишь на собственную
силу, храбрость и упорство.
На юге сражается Румыния. Она с удивительной быстротой

оправилась от труднейшего кризиса, её народ ведёт человек
храбрый и быстро принимающий решения.
Охвачено всё поле битвы, от Арктического океана до Чёрного

моря. Наши германские солдаты сейчас сражаются на этом
пространстве и вместе с ними в их рядах сражаются финны,
итальянцы, венгры, румыны, словаки, хорваты и испанцы.
Бельгийцы, голландцы, датчане, норвежцы и даже французы
присоединились к ним.
Течение это беспрецедентного процесса знакомо вам по описаниям.

Из трёх германских групп армий, одна имела задачу расколоть
центр и открыть пути направо и налево. Две фланговые группы
имели следующие задачи: одна должна была наступать на
Ленинград и другая — захватить Украину. Эти первичные задачи
были в основном выполнены.
И вот, во время этой великого исторического сражения, враг

спрашивает: "Почему ничего не происходит?". Но нечто всегда
происходит. И потому, что нечто происходит, мы не могли
говорить.
Если бы я был британским премьер-министром, я бы тоже

продолжал только говорить в сложившейся ситуации, потому что

там ничего не происходит, и различие в этом. Мы молчали — не
потому, что мы не воздаём должное непревзойдённым
достижениям наших солдат, а потому, что не хотели давать
никакой информации для врага в обстановке наступления, о
котором он, с его убогой разведкой, узнавал только дни, а то и
недели спустя.
Германское высшее командование выдаёт правдивые сообщения,

даже если тупые британские мужланы-газетчики заявляют, что они
должны быть подтверждены. Сообщения германского высшего
командования были полностью подтверждены. Мы разбили
поляков, а не поляки нас, хотя британская пресса утверждала
противоположное. Нет сомнений и в том, что мы находимся в
Норвегии, а не британцы.
Нет никаких сомнений, что мы добились успеха в Нидерландах и в

Бельгии, а не Англия. Также нет сомнений в том, что Германия
завоевала Францию, и что мы сейчас стоим в Греции, а не
англичане или новозеландцы. На Крите не они, а мы. германское
высшее командование говорит правду.
Так же обстоят дела на Востоке. Согласно британской версии, нам

в течение трёх месяцев наносили одно поражение за другим, тем не
менее мы в тысяче километров от нашей границы. Мы — к востоку
от Смоленска, мы — перед Ленинградом и на Чёрном море. Мы у
Крыма, а не русские на Рейне.
Поэтому, если русские непрерывно одерживали победы, то они не

использовали их плоды. На самом деле, после каждой победы они
отступали на 100 или 200 километров, очевидно, заманивая нас
вглубь своей территории.
Величие этой битвы выражается следующими числами. Среди вас

многие пережили Мировую войну и они знают, что значит брать
пленных и наступать на сотни километров.
Число пленных сейчас достигло примерно 2 500 000 русских.

Число захваченных или уничтоженных нашими руками орудий —
приблизительно 22 000. Число захваченных или уничтоженных
нашими руками танков — свыше 18 000. Число уничтоженных на
земле и сбитых самолётов — свыше 14 500.

За нашей линией фронта — русская территория, дважды

превышающая размеры Германской империи в 1933 году, когда я
пришёл к власти, или в четыре раза больше Англии. Линия фронта,
на котором сражаются германские солдаты, от 800 до 1000
километров по карте. Реальная её протяжённость в полтора-два
раза больше.
Они сражаются на фронте гигантской протяжённости против

врагов, которые не являются людьми, а скорее животными, или
зверьми. Теперь мы знаем, в кого большевизм превращает людей.
Мы не можем описать гражданскому населению фатерлянда то, что

происходит на Востоке. Это превосходит всё самое зловещее, что
может породить человеческое воображение. Враг сражается со
скотской жаждой крови с одной стороны, и из страха перед
комиссарами с другой стороны.
Наши солдаты пришли на земли, 25 лет бывшие под

большевистской властью. Те из солдат, у которых в сердцах или в
умах ещё жили коммунистические идеи, вернутся домой, в
буквальном смысле этого слова, исцелёнными.
Картины этого рабоче-крестьянского рая — какие я всегда

описывал, — будут подтверждены пятью или шестью миллионами
солдат после окончания этой войны. Они будут свидетелями, на
которых я смогу положиться. Они прошли по улицам этого рая.
Это — исключительно фабрика по производству оружия против

Европы, выстроенная за счёт жизненного уровня граждан. Наши
солдаты победили этого жестокого, зверообразного противника,
врага с мощнейшим вооружением.
Я не могу подобрать слов, чтобы описать то, что они делают. Каких
вершин храбрости и отваги они ежедневно достигают, и какие
неизмеримые, невообразимые предпринимают усилия.
Говорим ли мы о наших летчиках-истребителях, или пилотах

пикирующих бомбардировщиков, или о наших подводниках,
говорим ли мы, наконец, о наших альпийских стрелках на севере,
говорим ли мы о людях из подразделений СС — все они одинаково
хороши. Но, прежде всего, особенно сейчас, я хочу подчеркнуть
выдающуюся роль германских пехотинцев.

У нас есть три дивизии, друзья мои, которые с весны прошли

маршем от 2 до 3 тысяч километров. И есть многочисленные
дивизии, которые совершили переходы на расстояние от 1,5 до 2
тысяч километров. Это говорит само за себя.
Я хочу сказать, что если рассуждать о молниеносной войне, то эти

солдаты заслуживают, чтобы их называли молниеносными, потому
что переходов такой протяжённости история ещё не знала, за
исключением беспорядочного бегства некоторых английских
полков.
В истории зафиксировано только молниеносное отступление. В

любом случае, речь не идёт о таких расстояниях, потому что враг
заботился о том, чтобы держаться поближе к побережью.
Я не хочу этими словами унизить врага. Я лишь хочу воздать

должное германскому солдату. Он достиг совершенства. А также
работники всех связанных с армией организаций — наполовину
рабочие, но наполовину и солдаты. Потому что в это судьбоносное
время практически каждый — солдат.
Каждый рабочий — солдат. Каждый железнодорожник — солдат.

На оккупированной территории каждый должен быть вооружён,
это колоссальная территория. До, что делается в тылу, так же
грандиозно, как и победы на фронте.
Свыше 25 000 километров русских железных дорог снова

функционируют. Свыше 15 000 километров русских железных
дорог перешиты на немецкую колею. Общая протяжённость
железных дорог на Востоке, перешитых на немецкую колею, более
чем в 15 раз превышает самую длинную железнодорожную
магистраль в империи — что тянется от Штеттина до Баварских
Альп, а она немногим короче 1000 километров.
Каких трудов, какого пота это стоило, люди в империи представить

не могут. За всем этим — трудовые батальоны, организации
трудового фронта. Настоящий огромный фронт открыт этими
службами; врачи и санитары, медсёстры Красного Креста — все
приносят жертвы на алтарь победы.
Позади этого фронта уже работает новая администрация, чтобы

позаботиться об этих обширных землях.
Если эта война затянется, Германия и её союзники в полной мере

используют огромный потенциал оккупированных территорий, и
мы знаем как всё это организовать.
Кратко описывая картину уникальных достижений немецких

солдат и всех, кто сейчас сражается или трудится на Востоке, я
также хочу передать вам благодарность немецких солдат за
превосходное, первоклассное оружие, которым страна снабдила их,
и их благодарность за боеприпасы, которыми они располагают в
неограниченных количествах — зависящем только от скорости их
транспортировки.
Есть одна проблема — проблема перевозок. Мы проследили, чтобы

во время этой великой войны была хорошо организована служба
доставки вооружения и боеприпасов, потому что я знаю — нет
такого противника, которого нельзя победить с помощью
достаточного количества боеприпасов.
И если время от времени вы читаете в газетах о грандиозных

планах других государств, о том, что они намереваются сделать,
когда собираются начать, когда вы слышите о миллиардных
суммах, вспомните мои слова: во-первых, мы осваиваем целый
континент, который используем в нашей борьбе; во-вторых, мы
говорим не о капитале, а о рабочей силе и на все 100 процентов
вкладываем эту силу в дело. Если мы молчим, это не означает, что
мы ничего не делаем.
Я прекрасно знаю, что другие делают всё лучше, чем мы. Они
строят неуязвимые танки, которые быстрее наших и которым не
нужен бензин. В сражениях мы множество из них вывели из строя.
Это — решающее.
Они строят чудесные самолёты, всё, что они делают, достойно

удивления. Всё, что они делают, непостижимо, даже технически
непостижимо, но у них нет машин, которые бы могли превзойти
наши, и машины в которых мы сражаемся сегодня, не те, в которых
мы будем сражаться в следующем году.
Я верю, что это удовлетворит каждого немца. Обо всём остальном

позаботятся наши изобретатели, и наши германские рабочие, и

работающие женщины. Позади фронта храбрости и

самоотвержённости есть ещё и домашний фронт, фронт, состоящий
из городов и сёл.
Миллионы германских тружеников работают в городах и на селе.

Весь народ объединился в борьбе.
Этот единый германский народ противостоит двум крайностям в

остальном мире. С одной стороны — капиталистическое
государство, которое отнимает у людей естественные права с
помощью лжи и предательства, заставляя их интересоваться
исключительно собственными интересами; с другой стороны —
коммунистическое экстремистское государство, которое принесло
невообразимую нищету миллионам и жаждет ввергнуть весь мир в
такую же нищету.
По-моему, это налагает на нас только одну обязанность — бороться

сильнее, чем когда-либо прежде, в защиту наших национал-
социалистических идеалов. Нам должна быть ясна одна вещь.
Когда эта война закончится, то победит в ней германский солдат —
представитель рабочих и крестьян, настоящий представитель
народных масс.
Победа будет одержана германским тылом: миллионами рабочих

— мужчин и женщин, — крестьян, творческой интеллигенцией.
Все эти миллионы будут победителями. Те, кто трудятся в тылу,
имеют право знать, что это новое государство будет построено для
них.
Фронтовой опыт породит ещё большее количество фанатичных

национал-социалистов. В Германии правит один закон — тот, кто
способен повести за собой — в военной ли, в политической или
экономической области, — будет уважаем и ценен в Германии, но
ещё более уважаемым будет простой труженик, без поддержки
которого самый величайший правитель не добьётся ничего. Это —
решающее.
Германский народ может сегодня гордиться. У него лучшие

политические руководители, лучший генералитет, лучшие
инженеры и управленцы в экономике, а также лучшие рабочие,
лучшие крестьяне — лучшие люди.

Спаять всех этих людей в одно нерасторжимое сообщество — вот

задача, которую решаем самостоятельно как национал-социалисты.
Эта задача стоит перед Германией более ясно, чем когда-либо
прежде.
Я приехал с войны на один день с моей партийной программой,

выполнение которой ещё более важно для меня, чем когда-либо. Я
приехал сюда, чтобы заявить германскому народу, что в рамках
Зимней Помощи есть возможность продемонстрировать дух
единства. Что жертвы, приносимые на фронте, ни ч чем
несравнимы. Что настоящие и будущие достижения германского
тыла будут запечатлены в истории.
Только когда весь германский народ станет единым

самоотверженным сообществом, мы сможем ждать и надеяться на
помощь Господа Всемогущего. Всемогущий никогда не помогал
лодырям. Он не помогает трусам. Он не помогает людям, которые
сами не могут помочь себе.
Это принципиально — помогите себе сами и Всемогущий Господь

не откажет вам в Своей помощи!
Источник: New York Times, 04.10.1941.


іХаЮФЮвР


Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге по случаю объявления во...м Штатам Америки от 11 декабря 1941 - Великие властители прошлого
Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге по

случаю объявления войны Соединённым
Штатам Америки от 11 декабря 1941
Депутаты! Представители германского Рейхстага!
Заканчивается год, полный событий всемирно-исторической

важности. Наступает год великих решений. В этот серьёзный час я
говорю с вами, депутаты Рейхстага, как с представителями
германской нации. И всей германской нации необходимо понять,
что произошло и осознать, какие решения нужно принять —
решения, требуемые настоящим и будущим.
После того, как мои неоднократные мирные предложения в 1940

году были отвергнуты британским премьер-министром и кликой,
которая поддерживает его и управляет им, осенью того же года
стало ясно, что эту войну придётся вести до самого конца, вопреки
всякой логике и необходимости. Вы, мои старые товарищи-по-
партии, знаете, я что я не перевариваю слабых или половинчатых
решений. Если Провидение предназначило, что германскому
народу не избежать этой борьбы, я благодарен, что Оно доверило
мне главенство в конфликте, который определит историческое
развитие в течение следующих пятисот или тысячи лет; и не только
германской истории, но также истории всей Европы и даже всего
мира.
Немцы, немецкие солдаты, трудятся и сражаются сейчас не только

за себя но и за многие грядущие поколения. Создатель возложил на
нас историческую задачу уникальной сложности, и мы обязаны её
выполнить.
Перемирие на Западе, которое стало возможным после окончания

конфликта в Норвегии, заставило германские власти обеспечить
политическую, стратегическую, экономическую и, прежде всего,
военную безопасность на оккупированных территориях.
Следовательно, оборонительные возможности захваченных стран к
настоящему моменту изменились.

От Киркенеса до испанской границы тянется вал мощных

оборонительных укреплений и крепостей. Были построены
бесчисленные аэродромы, в том числе и на севере, которые
приходилось вырубать в граните. Число и мощность укреплённых
подводных укрытий для подводных лодок, защищающих военно-
морские базы, таковы, что базы являются практически
неприступными и с моря, и с воздуха. Они защищены более чем
полутора тысячью артиллерийскими батареями, которые были
задуманы, спроектированы и построены. Сеть дорог и
железнодорожных линий раскинулась так, чтобы транспортные
связи между испанской границей и Петсамо защищены от атак с
моря. Сооружения, возведённые сапёрными и строительными
батальонами флота, армии и военно-воздушных сил в
сотрудничестве с организацией Тодта, не хуже, чем Западный Вал.
Дальнейшая работа по укреплению сооружений продолжается без
остановки. Я решил сделать этот Европейский фронт
неприступным для любого вражеского нападения.
Эти оборонительные работы, продолжавшиеся всю прошлую зиму,

были подкреплены, насколько позволяли погодные условия,
военными действиями. Германские военно-морские — надводные и
подводные — продолжили войну на уничтожение против военного
и торгового флотов Британии и приспешествующих ей союзников.
Разведывательными полётами и воздушными атаками германские
военно-воздушные силы помогали уничтожать вражеские конвои и
эти бесчисленные воздушные атаки дают лучше понять британцам,
что в действительности скрывается за определением нынешнего
премьер-министра Британии — "захватывающая война".
В течение прошлого лета Германия поддерживалась, прежде всего,

своим итальянским союзником. Много месяцев союзная нам
Италия несла на своих плечах основную тяжесть борьбы с
британской мощью. Только из-за подавляющего превосходства в
тяжёлых танках Британия сумела добиться временных успехов в
Северной Африке, пока 24 марта прошлого года небольшие
объединённые германо-итальянские силы под командованием
генерала Роммеля не начали контрнаступление. Агедабия пала 2
апреля. Бенгази — 4-го. Наши объединённые силы вошли в Дерну
8-го, Тобрук был осаждён 11-го, а Бардия была захвачена 12
апреля. Достижения германского Африканского Корпуса тем более
выдающиеся, если учесть, что поле битвы — по климатическим и
иным условиям — было совершенно чужим и незнакомым немцам.

Как некогда в Испании, так теперь в Северной Африке, немцы и

итальянцы сражались вместе против общего врага. В то время,
когда германские и итальянские солдаты проливали кровь, своими
смелыми действиями вновь защитив Северную Африку,
угрожающие тучи новой, ужасной опасности, сгущались над
Европой. Принуждённый горькой необходимостью, я решил
осенью 1939 года по крайней мере попытаться создать
предпосылки для сохранения всеобщего мира, устранив острую
напряжённость в отношениях между Германией и Советской
Россией. Это было психологически трудно, исходя из отношения к
большевизму германского народа и, прежде всего, национал-
социалистической партии. Объективные причины были на виду,
потому что в отношении всех стран, которые Британия
предупреждала об угрозе со стороны Германии и которым
предлагала военный союз, мы имели только экономические
интересы.
Я могу напомнить вам, представителям германского Рейхстага, что

весной и летом 1939 года Британия предложила военный союз
многим странам, пугая их тем, что Германия собирается напасть на
них и отнять их свободу. Тем не менее, Германская империя и её
правительство ручаются с чистой совестью, что эти инсинуации
никоим образом не соответствовали действительности. Более того,
имелись проработанные военные планы, и в том случае, если бы
дипломатическая война Британии против германского народа
увенчалась успехом, мы вынуждены были бы воевать на два
фронта, неся огромные потери. Вслед за Прибалтийскими
государствами, Румыния также склонялась к тому, чтобы принять
британские предложения о заключении военного союза и, таким
образом, ясно дала понять, что ей также угрожали, так что
определить границы германских и советских интересов было не
только правом, но и обязанностью правительства Германской
империи.
Все эти дипломатически обработанные страны очень быстро

осознали, что Германия — самая лучшая, самая сильная гарантия
против угрозы с Востока, — эта угроза была несчастьем и для
Германии. Таким образом, когда эти страны по собственной
инициативе разорвали связи с Германской империей и вместо этого
поверили в военную помощь, обещанную им страной, которая в
своём эгоизме, вошедшем в пословицы, в течение столетий никогда
никому не помогала, но зато всегда требовала помощи, они
проиграли. Всё равно, судьба этих стран пробудила самую

искреннюю симпатию со стороны германского народа. Финская

зимняя война пробудила в нас чувство восхищения, смешанного с
горечью; восхищения — потому что мы, как солдатская нация,
сердцем сочувствуем героизму и самоотверженности; и горечи —
потому что наша обеспокоенность вражеской угрозой на Западе и
опасностью на Востоке не позволяло нам оказать помощь. Когда
нам стало ясно, что Советская Россия заключила соглашение о
разделе сфер политического влияния для того, чтобы на законных
основаниях практически истреблять иностранные нации,
отношения поддерживались только по прагматическим причинам,
вопреки чувствам и доводам рассудка.
Уже в 1940 году становилось от месяца к месяцу всё яснее и яснее,

что люди в Кремле планируют подавить Европу и, следовательно,
разрушить её. Я уже говорил нации о наращивании Советской
Россией военной мощи на Востоке, в то время, когда Германия
имела всего несколько дивизий в провинциях, граничащих с
Советской Россией. Только слепец мог не увидеть, как шло
невиданное прежде в истории наращивание военных сил. И
делалось это не для того, чтобы защититься от чего-то
угрожающего, а чтобы напасть на нечто, неспособное защищаться.
Быстрое завершение кампании на Западе подразумевало, что

Москва ошибочно рассчитывала на немедленное истощение
Германской империи. Тем не менее, она не отказались от своих
планов в целом, а только перенесла срок нападения. Лето 1941 года
идеально подходило для удара. Новое нашествие монголов было
готово обрушиться на Европу. Господин Черчилль в то время также
обещал, что грядут перемены в войне Британии против Германии.
Теперь он самым трусливым образом отрицает свои слова во время
тайного заседания в британской Палате Общин в 1940 году, — что
важным фактором для успешного продолжения и окончания этой
войны будет вступление в войну Советов, самое позднее, в 1941
году, что позволит Англии предпринять общее наступление.
Осознавая наши обязательства, мы прошлой весной наблюдали за
наращиванием военной мощи, которая, казалось, имела
неистощимые людские и материальные ресурсы. Тёмные тучи
сгустились над Европой.
Что такое Европа, мои депутаты? Нет никакого географического

определения нашего континента, а только расовое и культурное.
Граница этого континента — не по Уральским горам, но скорее
между западным и восточным образом жизни.

В своё время Европой были всего лишь Греческие острова,

которых достигли нордические племена, и где зажглось пламя
просвещения и гуманизма, которые распространялись медленно, но
неуклонно. И когда греки боролись со вторжением персидских
завоевателей, они защищали не только свою маленькую родину,
Грецию, но и концепцию сегодняшней Европы. Затем дух Европы
переместился из Греции в Рим. Римская мысль и римская
государственность смешались с духом и культурой Греции. Была
основана империя, значение и созидательная сила которой никогда
— до этого самого дня — не были достигнуты, не то, что
превзойдены. И когда римские легионы в трёх ужасных войнах
защищали Италию от атак африканского Карфагена, в итоге
одержав окончательную победу, в этом случае Рим тоже сражался
не только за своё существование, но и во имя греко-римского мира,
который тогда зачинался в Европе.
Следующее наступление против основ этой новой культуры

человечества началось с широких пространств Востока. Ужасное
нашествие бескультурных орд обрушилось из центра Азии в
глубину Европейского континента, сжигая, разоряя и убивая,
подобно истинному божьему бичу. В Каталонии римляне и
германцы впервые сообща боролись на поле битвы в решающем
сражении огромной важности — за культуру, которую зародили
греки, сохранили и преумножили римляне, и которая затронула
германские народы.
Европа созрела. Запад вырос из Эллады и Рима, и в течение многих

столетий защищать его было задачей не только римлян, но, прежде
всего, германских народов. То, что мы называем Европой,
географически — Запад, просвещённый греческой культурой,
вдохновлённый мощным наследием Римской империи,
территориально увеличенный германской колонизацией. Были ли
это германские императоры, сражающиеся под Унструтом и
Лехфельдом против Востока, или другие, выбивающие мавров из
Испании в течение многих лет, — всегда это была борьба
развивающейся Европы с глубоко враждебным окружающим
миром.
Так же, как в своё время Рим сделал бессмертный вклад в развитие
и защиту континента, так же германские народы сейчас приняли на
себя защиту и покровительство над семьёй наций, которые, хотя и
различаются политическим устройством и своими устремлениями,

однако в расовом и культурном отношении составляют единое

целое.
Европа не только заселила другие части мира, но и оплодотворила

их интеллектуально и культурно, и это факт, который любой
знающий человек скорее подтвердит, нежели опровергнет. Таким
образом, не Англия взрастила континент, а скорее англосаксонские
и норманнские ветви германской нации, которые проникли с
континента на остров и сделали возможным его развитие —
безусловно, не имеющее аналогов в истории. Таким же образом не
Америка открыла Европу, а наоборот. И всё то, что Америка не
взяла от Европы, достойно восхищения для евреизированной
смешанной расы, но Европа остаётся мерилом степени разложения
искусства и культуры, разложения в результате еврейского или
негроидного кровосмешения.
Депутаты! Представители германского Рейхстага!
Я должен был сделать эти отступления, потому что борьба,

необходимость которой стала очевидна в начале этого года и
которую, в этот раз, прежде всего предназначено вести Германской
империи, в величайшей степени превосходит интересы только
нашей нации, нашего народа. Когда греки в своё время
противостояли персам, они защищали большее, нежели только
Грецию. Когда римляне противостояли карфагенянам, они
защищали большее, нежели только Рим. Когда римляне и германцы
вместе противостояли гуннам, они защищали большее, нежели
только Запад. Когда германские императоры противостояли
монголам, они защищали большее, нежели только Германию. И
когда испанские герои противостояли маврам, они защищали не
только Испанию, но и всю Европу. Также и Германия сегодня
сражается не только за себя, но и за весь наш континент.
Благоприятным знаком того, что понимание этого сегодня так

глубоко внедрилось в подсознание большинства европейских
наций, является их участие в этой борьбе — выражением открытой
поддержки, или потоками добровольцев.
Наступление германских и итальянских армий, предпринятое

против Югославии и Греции 6-го апреля этого года, было
прелюдией к великой борьбе, которую мы сейчас ведём. Причиной
этого стал переворот в Белграде, который привёл к

ниспровержению бывшего принца-регента и его правительства и

определил дальнейшее развитие событий в той части Европы. Хотя
Англия играла ведущую роль в организации переворота, Советская
Россия играла одну из главных ролей. Сталин полагал, что может
получить в результате революционной деятельности то, в чём я
отказал Молотову во время его визита в Берлин. Игнорируя
соглашение, которое они подписали, большевистские правители
увеличили свои амбиции. Договор о дружбе с новым
революционным режимом очень быстро продемонстрировал,
насколько возросла опасность.
Успехи германских вооружённых сил в этой кампании

чествовались в Рейхстаге 4 мая 1941 года. В то время я не мог, тем
не менее, раскрыть, что мы очень быстро идём к столкновению с
Советской Россией, которая не напала во время кампании на
Балканах только потому, что её военное развёртывание было ещё
не полностью завершено и потому, что не могла использовать свои
полевые аэродромы из-за весенней распутицы.
Мои депутаты! Мужи германского Рейхстага!
Когда я убедился в 1940 году в грозящей империи опасности —

проанализировав сообщения о происходящем в британской Палате
общин и о передвижениях советских войск на наших границах, я
немедленно отдал приказ о формировании новых бронетанковых,
моторизованных и пехотных дивизий. Человеческие и
материальные ресурсы для них были доступными в изобилии. И я
могу только одно обещать вам, мои депутаты, и всей германской
нации: пока люди в демократических государствах убедительно и
много разглагольствуют о вооружении, в национал-
социалистической Германии оно будет производиться — и в
больших масштабах. Так было раньше, так есть сейчас. Всякий раз,
когда должны предприниматься решающие действия, мы будем
иметь преимущество в количестве и, самое главное, в качестве
оружия — с каждым годом.
Мы очень ясно осознали, что ни в коем случае не можем позволить

ударить врагу первым в самое наше сердце. Несмотря на это,
решение было чрезвычайно трудным. Теперь, когда писаки из
демократических газет заявляют, что я бы подумал дважды, если
бы знал о силе большевиков, они показывают, что своё
непонимание — ситуации или меня.

Я не искал войны, а, напротив, делал все, чтобы ее избежать. Но я

бы забыл свой долг и действовал бы вопреки своей совести, если
бы, несмотря на понимание неизбежности столкновения, не сделал
отсюда одного единственно возможного вывода: считая Советскую
Россию смертельнейшей опасностью не только для германского
рейха, но и для всей Европы, я решил всего за несколько дней до
этого столкновения дать сигнал к наступлению.
Сегодня имеются поистине неоспоримые и аутентичные

материалы, подтверждающие факт намерения русских осуществить
нападение на нас. Точно так же нам известен и тот момент, когда
должно было произойти это нападение. Учитывая осознанную
нами во всем ее объеме только ныне огромную опасность, могу
лишь поблагодарить Господа нашего, вразумившего меня в
нужный час и давшего мне силу сделать то, что должно было
сделать. Миллионы германских солдат могут поблагодарить Его за
спасение своих жизней, и вся Европа — за своё спасение. Сегодня я
могу сказать: если бы вал из более чем 20 000 танков, сотен
дивизий, десятков тысяч орудий вместе с более чем 10 000
самолётами не был остановлена перед тем, как хлынуть на
Германскую империю, Европа была бы сметена.
Некоторые нации были предназначены, чтобы предотвратить или

пасть под этим валом, пролив кровь. Если бы Финляндия не
решилась немедленно, во второй раз, взяться за оружие, то
комфортабельная буржуазная жизнь других Скандинавских
государств быстро закончилась.
Если Германская империя, силой своих солдат и оружия не встала

на пути этого противника, пожар пылал бы в Европе и навсегда
выжег смехотворную британскую идею о равновесии сил в Европе
— во всей интеллектуальной недостаточности этой идеи и её
традиционной тупости.
Если бы словаки, венгры и румыны тоже не встали на защиту

Европейского континента, то большевистские орды заполонили бы
дунайские страны также, как однажды полчища гуннов Аттилы, и
татаро-монголы силой бы изменили соглашение в Монтре и
получили выход в Ионическое море.
Если бы Италия, Испания и Хорватия не прислали свои дивизии, то

не возникло бы европейского фронта обороны, возвещающего

новую европейскую концепцию и, таким образом, эффективно

вдохновляет другие нации. Осознавая опасность, присоединились
добровольцы из Северной и Западной Европы: норвежцы, датчане,
голландцы, фламандцы, бельгийцы и даже французы. Все они
придали борьбе союзных сил Оси характер европейского
крестового похода, в самом истинном смысле этих слов.
Сейчас ещё не время, чтобы рассказывать о планировании и целях

этой кампании. Тем не менее, кое что я хочу рассказать о том, что
достигнуто в этом величайшем в истории конфликте. Из-за
огромности пространств и количества и значимости событий,
личные впечатления могут утратиться и забыться.
Нападение началось 22-го июня на рассвете. С отчаянной

храбростью приграничные укрепления, которые должны были
защищать сосредоточивание советских сил от нашей внезапной
атаки, были сметены. Гродно пало 23-го июня. 24-го июня, после
захвата Брест-Литовска, крепость взята штурмом, и Вильнюс с
Каунасом были также захвачены. Даугавпилс пал 26-го июня.
Первые две большие операции по окружению под Белостоком и

Минском были завершены 10 июля. Мы захватили 324 000
пленных, 3 332 танков и 1 809 орудий. К 13-му июля линия
Сталина была прорвана практически на всех ключевых участках.
Смоленск пал 16 июля после тяжёлого сражения, германские и
румынские войска форсировали Днестр 19-го июля. Смоленское
сражение закончилось 6 августа после множества операций по
окружению. В результате было захвачено ещё 310 000 русских
пленных. Кроме того, по нашим подсчётам захвачено или
уничтожено 3 205 танков и 3 120 орудий. Всего тремя днями позже
была решена судьба другой советской группы армий. 9 августа, в
сражении под Уманью было захвачено ещё 103 000 русских
военнопленных, 317 танков и 1 100 орудий захвачены или
уничтожены.
Николаев пал 13 августа, Херсон был взят 21-го. В тот же день

закончилось сражение под Гомелем, было пленено 84 000 человек,
144 танка и 848 орудия были захвачены или уничтожены.
Советские укрепления между Ильменем и Пейпусом были
прорваны 21-го августа, переправы у Днепропетровска перешли в
наши руки 26-го августа. 28-го числа германские войска после
тяжёлых боёв вошли в Таллин и Палдиски, в то время как финны
20-го взяли Выборг. После того, как мы захватили 8-го сентября

Петрокрепость, Ленинград был окончательно отрезан с юга. 16-го

сентября был форсирован Днепр, 18-го сентября Полтава перешла в
руки наших солдат. 19-го сентября германские войска штурмовали
крепость Киев, а 22-го сентября завоевание Сааремаа было
увенчано захватом столицы острова.
Битва под Киевом закончилась 27 сентября. Бесконечные колонны

пленных — 665 000 человек — маршировали на запад. В
окружении попали и были захвачены 884 танков и 3 178 орудий.
Уже 2 октября началась операция с целью прорыва на центральном
участке Восточного фронта, а к 11-му октября успешно
закончилось сражение на Азовском море. Снова было взято в плен
107 000 человек, захвачено 212 танков, 672 орудия. 16 октября
после упорного сражения германские и румынские войска
вступили в Одессу. 18 октября начатое 2 октября с целью прорыва
наступление на центральном участке Восточного фронта
закончилось новым, всемирно-историческим успехом. Результатом
явились 663 000 пленных; частично уничтожены, частично
захвачены 1242 танка, 5452 орудия. 21 октября закончился захват
острова Даго; 24 октября взят промышленный центр Харьков. 28
октября в ходе тяжелейших боев окончательно перекрыт вход в
Крым, и уже 2 ноября штурмом взята его столица Симферополь. 16-
го в Крыму совершен прорыв до самой Керчи.
На 1 декабря общее число взятых в плен советско-русских

составило 3 806 865 человек, уничтоженных или захваченных
танков — 21391, орудий — 32541 и самолетов — 17332.
За этот же период сбит 2191 британский самолет, военно-морским

флотом потоплено 4 170 611, а авиацией 2 346 180 регистровых
брутто-тонн, итого — 6 516 791.
Это всего лишь голые факты и сухие числа. Но они никогда не

забудутся историей, никогда не сотрутся из памяти германской
нации! Потому что за этими числами — победы, жертвы,
страдания, героизм и готовность к самопожертвованию миллионов
лучших людей нашего народа и союзных нам стран. Эта борьба
стоит здоровья и жизни, и эту борьбу тыл едва ли может себе
представить.
Они прошли маршем бесконечные расстояния, мучимые зноем и

жаждой, зачастую скользя в бездонной грязи разбитых дорог, в

тяжёлых климатических условиях на участке от Белого до Чёрного

морей, — от июльской и августовской жары, до снежных
ноябрьских и декабрьских бурь; истерзанные насекомыми,
страдающие от грязи и вредителей, замерзая в снегах и во льдах,
они сражались — германцы и финны, итальянцы, словаки, венгры,
румыны и хорваты, добровольцы из северных и западных
европейских стран — короче, солдаты Восточного фронта!
Сегодня я не буду отмечать отдельные рода вооружённых сил или

хвалить отдельных руководителей — все они старались. Но всё же,
справедливость требует, чтобы кое-кого назвать снова. Как ранее,
так и сейчас, изо всех германских мужчин, носящих униформу,
наибольшее бремя сражений несут наши вездесущие пехотинцы.
С 22 июня по 1 декабря германская армия потеряла в этой

героической борьбе: 158 773 человека убитыми, 563 082 ранеными
и 31 191 пропавшими без вести. Потери военно-воздушных сил: 3
231 убито, 8 453 ранено и 2 028 пропало без вести. Флот: 310 убито,
232 ранено и 115 пропало без вести. В целом для германских
вооружённых сил: 162 314 убитых, 571 767 раненых и 33 334
пропавших без вести.
То есть, количество убитых и раненых немногим в два раза больше,

чем потери в битве при Сомме в Мировую войну, но немногим
менее половины от числа пропавших без вести в этой битвы —
таких же немцев, отцов и сыновей.
Позвольте мне изложить свое отношение к тому, другому миру,

чьим представителем является человек, который, в то время как
наши солдаты сражаются в снегах и на заледенелых просторах,
любит вести тактичные разговоры у камина, человек, который
несет основную вину за развязывание этой войны.
Когда национальная проблема в бывшем польском государстве

стала нетерпимой к 1939 году, я попытался решить её
исключительно с помощью переговоров. В течение некоторого
времени казалось, что польское правительство всерьёз было готово
придти к разумному решению. Могу добавить, что в германских
предложениях мы не требовали ничего из того, что ранее не было
германским. Фактически мы были готовы отказаться от много, что
было германским перед Мировой войной.

Давайте вспомним драматические события того времени —

неуклонно увеличивающееся число жертв среди этнических
немцев. Вы, мои депутаты, лучше сравните эти потери с потерями в
этой войне. Военная кампания на Востоке стоила к настоящему
моменту приблизительно 160 000 убитых во всем германских
вооружённых силах, а за всего лишь несколько месяцев мира были
убиты более чем 62 000 этнических немцев, некоторые из них были
зверски замучены. Нет никаких сомнений, что Германская империя
имела право воспротивиться такому положению вещей на её
границе и потребовать их изменения — исключительно из
соображений обеспечения своей собственной безопасности,
особенно, если учесть, то мы живём в такое время, когда другие
страны находят угрозу их безопасности даже на других
континентах. Географически проблемы, которые нам требовалось
разрешить, были малозначимы. По существу, они касались только
Данцига и воссоединения связей с отрезанной от остальной
империи Восточной Пруссией. Намного большее беспокойство
вызывало зверское преследование немцев в Польше. Кроме того,
судьба других национальных меньшинств вызывала не меньшее
беспокойство.
В те августовские дни, когда отношение Польши к нам неуклонно

охладевало, благодаря британским посулам неограниченной
поддержки, Германская империя пошла ей навстречу, сделав
окончательное предложение. Мы были готовы на базе этого
предложения вступить с Польшей в переговоры, и мы устно
информировали британского посла о тексте предложения. Сегодня
я хотел бы вспомнить это предложение и рассмотреть его вместе с
вами.
Бывшее польское правительство вообще отказалось отвечать на эти

предложения. Давайте спросим, как могло такое слабое
государство столь смело отвергнуть наши предложения и, более
того, продолжить политику дискриминации немцев, — людей,
которые окультурили эти земли, и даже отдать приказ о
проведении всеобщей мобилизации?
Документы министерства иностранных дел в Варшаве позднее дали

этому неожиданное объяснение. Они раскрывают роль человека,
который с сатанинской беспринципностью всячески подстрекал
Польшу к сопротивлению и пресекал все попытки
взаимопонимания. Возникает другой вопрос, отчего этот человек с
фанатической враждебностью обрушился на страну, которая за всю

историю не причинила никакого вреда ни Америке, ни ему?
По поводу германо-американских взаимоотношений я должен

сказать следующее:
1. Германия, возможно, была единственной великой державой,

которая не никогда имела колоний ни в Северной, ни в Южной
Америке. Не имела никаких политических интересов там, за
исключением эмиграции миллионов немцев с их навыками, которая
была только выгодна американскому континенту и, прежде всего,
Соединённым Штатам.
2. За всю историю существования и развития Соединённых Штатов

Германская империя никогда проявляла к ним ни враждебности, ни
даже политического недружелюбия. Напротив, многие немцы
отдали жизни, защищая США.
3. Германская империя никогда не воевала с Соединёнными

Штатами, за исключением 1917 года, когда Соединённые Штаты
вступили в войну против нас. Это произошло по причинам,
полностью вскрытым комиссией, образованной самим президентом
Рузвельтом. Эта комиссия расследовала, что причиной вхождения
Америки в войну в 1917 году были капиталистические интересы
небольшой группы и что сама Германия не имела никакого
желания или намерения вступить в конфликт с Америкой.
Более того, не было никаких территориальных или политических

разногласий между германской и американской нациями, которые
могли бы затрагивали жизненные интересы Соединённых Штатов.
Формы правления всегда различны. Но это не может служить
причиной для возникновения враждебности между различными
нациями, пока одна форма правления не сталкивается с другой,
выйдя из естественной сферы своих жизненных интересов.
Америка — республика во главе с президентом, обладающим

самыми широкими полномочиями. Германия сначала управлялась
монархией с ограниченной властью, а затем демократией, которая
испытывала недостаток власти. Сегодня Германия — республика
под полновластным управлениям. Между нашими двумя странами
— океан. Если есть различия между капиталистической Америкой
и большевистской Россией, если эти различия хоть что-то значат,
то они более существенны, нежели различия между Америкой,

возглавляемой президентом и Германией, возглавляемой фюрером.
Фактически два исторических конфликта между Германией и

Соединёнными Штатами инспирированы двумя американцами,
президентами Вудро Вильсоном и Франклином Рузвельтом, и ими
обоими стоят одни и те же силы. История вынесла Вильсону
приговор. Его имя навсегда связано с величайшим предательством
в истории. Результатом было разрушение основ национальной
жизни не только в так называемых "побеждённых странах", но и в
странах-победительницах. Исключительно из-за разрыва договора
стали возможными Версальские соглашения, государства были
разделены на части, пришли в упадок культура и экономика.
Сегодня мы знаем, что за Вильсоном стояла группа преследующих
исключительно собственные интересы финансистов. Они
использовали этого профессора-паралитика, чтобы ввергнуть
Америку в войну и извлечь из этого прибыль. Германский народ
доверился однажды этому человеку и был вынужден заплатить за
это доверие политическим и экономическим крахом.
После такого горького опыта почему сейчас другой американский

президент решил инспирировать войну и, прежде всего, разжечь
враждебность к Германии, как причину войны? Национал-
социализм пришел к власти в Германии в тот же год, когда
Рузвельт был избран президентом. Очень важно рассмотреть
текущие события с этой точки зрения.
Я слишком хорошо понимаю, что целая пропасть отделяет идеи

Рузвельта от моих идей. Рузвельт происходит из исключительно
богатой семьи. По рождению он принадлежит к тому классу,
дорогу которому вымостила демократия. А я родился в небольшой
бедной семье и должен был пробивать себе дорогу тяжелым
трудом. Когда началась Мировая война, Рузвельт, как
представитель привилегированного класса, участвовал в ней в
качестве тени Вильсона. В итоге он знал только приятные стороны
всемирного конфликта между нациями, на котором некоторые
наживались, в то время, как другие погибали. В то же самое время я
жил совершенно другой жизнью. Я не был одним из тех, кто делал
историю или делал деньги, а скорее тем, кто выполнял приказы.
Рядовым солдатом я воевал четыре года и, естественно, вернулся с
войны таким же бедным, каким был осенью 1914 года. Я разделил
судьбу миллионов, а господин Рузвельт — судьбу так называемых
"высших десяти тысяч".

После войны Рузвельт пустился в финансовые махинации, получая

прибыль от роста инфляции, то есть, от несчастья других; а я всё
ещё лежал в госпитале с сотнями тысяч других раненых. Опытный
в бизнесе, независимый финансово и при поддержке своего класса,
Рузвельт в конце концов избрал для себя политическую карьеру. В
это же время я, без имени и связей, боролся за возрождение моей
нации, ставшей жертвой величайшей несправедливости в истории
человечества.
Два разных жизненных пути! Франклин Рузвельт пришёл к власти

как кандидат от воистину капиталистической партии, которая
помогает тем, кто служит ей. Когда я стал канцлером Германской
империи, я был лидером популярного народного движения,
которое я сам создал. Силы, которые поддерживали господина
Рузвельта были теми же самыми силами, против которых я
боролся, руководствуясь глубочайшими внутренними принципами
и во имя судьбы моего народа. "Мозговой трест", который служил
новому американскому президенту, вышел из тех социальных
слоёв, с которыми мы в Германии боролись, как с паразитами
человечества, которых мы уже начали устранять из общественной
жизни.
И всё же у нас было кое-что общее: Франклин Рузвельт взял на

себя управление страной, которая находилась в очень тяжелом
экономическом состоянии из-за издержек демократии, а я взял на
себя руководство империей, оказавшейся на грани полного развала
— благодаря демократии. В то время в Соединённых Штатах было
13 миллионов безработных, а в Германии — семь миллионов
безработных и ещё семь миллионов частично занятых рабочих. В
обеих странах финансовая жизнь впала в хаос и, казалось, что
разрастающуюся экономическую депрессию не остановить.
С того времени развитие Соединённых Штатов и Германской

империи шло параллельно и для будущих поколений не составит
большого труда дать окончательную оценку двух различных
социально-политических теорий. В то время как в Германии под
руководством национал-социалистов произошло беспрецедентное
возрождение экономики, культуры и искусства, президент Рузвельт
не добился ни малейшего улучшения жизни своей страны. Эту
задачу было куда легче решить Соединённым Штатам, где
плотность населения всего 15 человек на квадратный километр, в
то время как в Германии — 140. Если в стране не достигнуто
экономическое процветание, то это результат либо слабости

правительства, либо полной некомпетентности чиновников. Всего

лишь за 5 лет в Германии были решены экономические проблемы и
ликвидирована безработица. В течение этого же периода при
президенте Рузвельте беспрецедентно вырос внешний долг США,
доллар обесценился, экономика продолжала разваливаться, а число
безработных осталось неизменным.
И это неудивительно, если каждому ясно, что интеллектуалы,

которых он призвал себе на помощь, или, точнее, которые
поставили его президентом, — евреи, заинтересованные только в
разложении общества и беспорядках. В то время, как национал-
социалистическая Германия предпринимала меры против
финансовых спекуляций, при Рузвельте они процветали.
Законодательство Рузвельта, связанное с "Новым Курсом", было
недееспособным и, следовательно, было величайшей ошибкой,
каковой никто никогда не совершал. Не может быть никаких
сомнений в том, что продолжение этой экономической политики
привело бы к краху его президентства еще в мирное время,
несмотря на все его диалектическое мастерство. В европейском
государстве его карьера закончилась бы в верховном суде за
преднамеренное растранжиривание национального богатства. И он
вряд ли избежал бы гражданского суда за преступные методы
ведения бизнеса.
Многие уважаемые американцы также разделяют эту точку зрения.

Над головой этого человека угрожающе сгущались тучи
оппозиции, он понял, что единственным спасением для него
является переключение общественного внимания с внутренних
проблем на внешнеполитические. В этом отношении интересно
изучить сообщения польского посла Потоцкого из Вашингтона,
которые неоднократно подтверждают, что Рузвельт в полной мере
осознавал опасность того, что весь его экономический карточный
домик может развалиться, и поэтому он неизбежно был должен
переключить внимание на внешнюю политику.
В этом его поддерживали окружавшие его евреи. С ветхозаветной

мстительностью они расценили Соединённые Штаты, как
инструмент, с помощью которого они смогут подготовить второй
Пурим против европейских наций, среди которых всё рос и рос
антисемитизм. Вот так евреи, во всей их сатанинской сути,
собрались вокруг этого человека и он положился на них.
Американский президент усиливал своё влияние, чтобы создавать

конфликты, раздувать существующие и, прежде всего,

препятствовать мирному окончанию конфликтов. Годами этот
человек выискивал споры по миру, но прежде всего в Европе,
чтобы связать одну из сторон узами американских экономических
обязательств, что ввергло бы Америку в войну и, таким образом,
отвлекло внимание от его собственной запутанной внутренней
экономической политики.
Его действия против Германской империи были особенно

прямолинейны. Начав в 1937 году, он произнёс ряд речей, —
включая презреннейшую речь от 5 октября 1937 года в Чикаго, в
которой этот человек систематически возбуждал американское
общественное мнение против Германии. Он угрожал установить
своего рода карантин против так называемых авторитарных стран.
Как часть этой непрекращающейся и усиливающейся кампании
ненависти, президент Рузвельт сделал другое оскорбительно
заявление, а потом отозвал американского посла в Берлине в
Вашингтон, для консультаций. С тех пор две страны обменивались
только обвинениями.
Начиная с ноября 1938 года он начал сознательно систематически

срывать любую попытку проведения в Европе мирной политики.
На публике он лицемерно утверждал, что заинтересован в мире,
одновременно угрожая каждой стране, решившей присоединиться к
политике мирного взаимопонимания замораживанием счетов,
экономическими санкциями, отзывом кредитов и так далее. Это
подтверждают шокирующие сообщения польских послов в
Вашингтоне, Лондоне, Париже и Брюсселе.
Этот человек усилил свою кампанию подстрекательства в января

1939 года. В послании Конгрессу Соединённых Штатов он угрожал
предпринять любые, кроме военных, меры против авторитарных
стран.
Он неоднократно утверждал, что другие страны вмешиваются в

американские дела и много говорил о поддержке доктрины Монро.
Начиная с марта 1939 года он прочёл ряд лекций о
внутриевропейских проблемах, которые не имели никакого
отношения к президенту Соединённых Штатов. Во-первых, он не
понимал этих проблем, а во-вторых, если бы даже он и мог понять
их и их историческую подоплёку, у него не больше прав
вмешиваться в важнейшие европейские дела, чем у главы
германского государства — вмешиваться в дела Соединённых

Штатов или рассуждать о положении дел в них.
Господин Рузвельт зашёл ещё дальше. Вопреки нормам

международного права он отказался признавать правительства,
которые ему не нравятся, отказался отзывать послов в
несуществующих государствах и даже признал их в качестве
законных представителей правительств. Он зашёл так далеко, что
заключил соглашения с этими послами, что дало ему право
попросту оккупировать иностранные территории.
15 апреля 1939 года Рузвельт сделал знаменитое обращение ко мне

и к дуче, которое представляло из себя смесь географического и
политического невежества, в сочетании с высокомерием
миллионера. Нас призвали признать и заключить пакты о
ненападении со множеством стран, некоторые из которых не были
даже независимыми, потому что они были либо захвачены, либо
превращены в протектораты странами-союзницами господина
Рузвельта. Вы помните, мои депутаты, что я тогда дал вежливый,
но твёрдый ответ этому навязчивому джентльмену, который на
несколько месяцев остановил словоизвержения этого отъявленного
поджигателя войны. Но его место тут же заняла его достопочтенная
жена. Она и её сыновья отказываются жить в мире, вроде нашего.
Во всяком случае это понятно — наш мир для труда, а не для
обмана и вымогательства. После непродолжительного отдыха он
продолжил. 4 ноября 1939 года был изменён Закон о
государственном нейтралитете и эмбарго на поставки оружия было
аннулировано в пользу односторонних поставок оружия в руки
противников Германии. Так же и в Восточной Азии он
экономически опутывал Китай, что в конечном счёте должно было
принести, как обычно, высокие прибыли. В этом же месяце он
признал небольшую группу польских эмигрантов в качестве так
называемого "правительства в изгнании", единственным
политическим основанием которого являются несколько
миллионов польских злотых, которые были вывезены из Варшавы.
9 апреля он заморозил все норвежские и датские активы под

лживым предлогом предотвратить их попадание в германские руки,
при том что ему было прекрасно известно, к примеру, что
Германия в это не вмешивается, что она практически не
контролирует датское правительство в его финансовых делах.
Наряду с другими правительствами в изгнании, Рузвельт признал и
норвежское. 15 мая 1940 года были также признаны голландское и
бельгийское правительства в изгнании, в то время как голландские

и бельгийские активы были заморожены.
Этот человек продемонстрировал своё истинное отношение в

телеграмме французскому премьеру Рейно от 15 июня. Рузвельт
сообщил ему, что американское правительство удвоит помощь
Франции, если та продолжит войну против Германии. Чтобы
особенно подчеркнуть своё желание продолжения войны, он
заявил, что американское правительство не признает
территориальные завоевания, в том числе и возвращённые
исконные земли, ранее украденные у Германии. Мне не нужно
подчёркивать, что и сейчас, и в будущем Германское правительство
не беспокоится относительно того, признает ли президент
Соединённых Штатов европейские границы. Я привёл этот пример,
потому что он характеризует систематическое подстрекательство
этого человека, который лицемерно разглагольствует о мире,
одновременно разжигая войну.
Теперь он охвачен страхом, что, если в Европе наступит мир, его

безрассудное проматывание миллионов на вооружение будет
рассматриваться как прямое надувательство, поскольку никто не
собирается нападать на Америку, если Америка сама не
спровоцирует нападение на себя. 17 июня 1940 года президент
Соединенных Штатов заморозил французские активы, чтобы, как
он выразился, предохранить их от захвата Германией, но в
действительности, — чтобы овладеть золотом, которое было
вывезено из Касабланки на американском крейсере.
В июле 1940 года Рузвельт предпринял новые меры к разжиганию

войны, разрешив американским гражданам службу в британских
военно-воздушных силах и тренировать британских лётчиков в
Соединённых Штатах. В августе 1940 года была разработана
совместная военная доктрина Соединённых Штатов и Канады.
Чтобы оправдать создание объединённого Американо-канадского
комитета обороны, состоящего, по всей видимости, из
наитупейших людей, Рузвельт периодически изобретает кризисы и
ведёт себя так, будто Америке угрожает немедленное нападение.
Он внезапно отменил поездку и возвратился в Вашингтон и
совершает подобные этому поступки, чтобы подчеркнуть
серьёзность ситуации для своих приверженцев, которые поистине
заслуживают жалости.
Он ещё ближе подобрался к войне в сентябре 1940 года, когда

передал пятьдесят американских эсминцев британскому флоту, а

взамен взял под контроль принадлежащие Британии военные базы

в Северной и Центральной Америке. Будущие поколения
определят, в какой степени им руководила ненависть против
социалистической Германии, а в какой — возможное желание
легко и безопасно поглотить части Британской империи в час её
распада.
После того, как Британия стала неспособной к оплате наличными

за американские поставки, он обременил американский народ
законом о ленд-лизе. Как президент, он получил право
предоставлять на условиях аренды военную помощь тем странам,
которые по его, Рузвельта, мнению, способствуют защите
американских жизненных интересов. После того, как стало ясно,
что Германия оставила без ответа его продолжающуюся
невоспитанность, этот человек предпринял следующий шаг в марте
1941 года.
Уже в начале декабря 1939 года американский крейсер в границах

зоны безопасности оттеснил, маневрируя, пассажирский лайнер
"Колумбус" в зону действия британских военных кораблей. В
результате лайнер был захвачен. В этот же день вооружённые силы
США помогли захватить германское торговое судно "Араука". 27
января 1940 года снова, вопреки международному праву,
американский крейсер "Трентон" сообщил о передвижениях
немецких торговых судов "Араука", "Ла-Плата" и "Вангони"
вражеским военно-морским силам.
Далее, в марте американскими властями были конфискованы все

германские суда. В дальнейшем с гражданами Германской империи
обращались самым отвратительным образом, ограничив некоторым
из них, в нарушение международного права, свободу
передвижения. Двое германских офицеров, совершивших побег из
канадского плена, были возвращены канадским властям, что также
является вопиющим нарушением международного права.
27 марта тот самый президент, который борется против агрессии во

всех её проявлениях, провозгласил поддержку Симовичу и его
клике узурпаторов, которые пришли к власти в Белграде после
свержения законного правительства. Несколькими месяцами ранее
президент Рузвельт послал полковника Донована — личность
редкостной низости — на Балканы с приказом оказать помощь в
организации антигерманских и антиитальянских путчей в Софии и

Белграде. В апреле он обещал поставки по ленд-лизу Югославии и

Греции. В конце апреля он признал югославских и греческих
эмигрантов в качестве "правительств в изгнании". И, снова в
нарушение международного права, он заморозил югославские и
греческие активы.
Начиная с середины апреля американские военно-морские патрули

активизировали свою деятельность в западной Атлантике,
передавая данные разведки британцам. 26 апреля Рузвельт
поставил в Англию 20 теплоходов. В то же время британские
военно-морские суда ремонтировались в американских портах. 12
мая норвежские суда, находящиеся под английским контролем,
были вооружены и отремонтированы вопреки международному
праву. 4 июня американские транспортные корабли высадили
войска в Гренландии для постройки аэродромов. А 9 июня пришло
первое британское сообщение о том, что американский военный
корабль, действуя по приказу Рузвельта, атаковал глубинными
бомбами германскую подводную лодку у побережья Гренландии.
14 июня были заморожены германские активы в Соединённых

Штатах, вновь в нарушение международного права. 17 июня,
воспользовавшись лживым предлогом, президент Рузвельт
потребовал отозвать германских консулов и закрыть консульства.
Он также потребовал закрытия германского агентства печати
"Транс-океан", Германской информационной библиотеки и офиса
Германских имперских железнодорожных сообщений.
6 и 7 июля американские вооружённые силы, действуя по приказу

Рузвельта, оккупировали Исландию, входящую в зону германских
военных операций. Он надеялся, что эта акция, во-первых,
наверняка вынудит Германию начать войну, а во-вторых
рассчитывал нейтрализовать эффективность германских подводных
лодок ещё сильнее, чем это было в 1915-1916 годах. Тогда же он
пообещал военную помощь Советскому Союзу. 10 июля военно-
морской секретарь Нокс внезапно огласил наличие американского
приказа об открытии огня по военным кораблям стран Оси. 4
сентября американский эсминец "Грир", действуя по приказу,
действовал совместно с британскими самолётами против
германских подлодок в Атлантике. Пятью днями позже германская
подводная лодка идентифицировала американские эсминцы,
шедшие в составе британского конвоя в качестве кораблей
охранения.

В своей речи от 11 сентября Рузвельт наконец лично признал, что

отдал приказ об открытии огня по всем кораблям стран Оси, и
повторил этот приказ. 29 сентября американские патрульные
корабли атаковали германскую подводную лодку к востоку от
побережья Гренландии с помощью глубинных бомб. 17 октября
американский эсминец "Кёрни", охранявший британский конвой,
атаковал германскую подлодку глубинными бомбами, а 6 ноября
американские вооружённые силы захватили германское судно
"Оденвальд" в нарушение международного законодательства и
отконвоировали его в американский порт, заключив под стражу его
команду.
Я пропущу, как бессмыслицу, оскорбительные выпады и грубые

выражение, сделанные по моему адресу этим так называемым
президентом. Особенно бессмысленно то, что он называет меня
гангстером; прежде всего, это выражение родилось не в Европе, —
такие выражения тут не в ходу, — а в Америке. Я не говорю уже о
том, что Рузвельт просто-напросто не может меня оскорбить, ибо я
считаю, что у него заболевание мозга, также, как и у его
предшественника, Вудро Вильсона.
Нам известно, что этот человек, вместе со своими еврейскими

покровителями, действовал против Японии таким же образом. Мне
нет необходимости подробно говорить об этом. Методы были теми
же самыми. Сначала он подстрекает к войне, затем
фальсифицирует ее причины, затем, прикрываясь христианским
лицемерием, медленно, но верно ведет человечество к войне,
привлекая Господа Бога в свидетели праведности своего нападения,
— обычная манера старого масона.
Его бесстыдная ложь и беззаконие не имеют аналогов в истории. Я

уверен, что все вы почувствовали облегчение, когда нашлось
государство, первым воспротивившееся этому тем способом, на
который этот человек горячо надеялся и который, по всей
видимости, вряд ли явился для него неожиданностью. Японское
правительство годами вело переговоры с этим человеком и,
наконец, устало от его недостойных насмешек. Это вызывает у нас,
у всего немецкого народа и, я думаю, у всех честных людей во всем
мире чувство глубокого удовлетворения.
Мы знаем силу, стоящую за Рузвельтом. Это всё тот же Вечный

Жид, который уверовал что настал его час, чтобы уготовить нам ту
же судьбу, что и Советской России, на последствия чего мы

взираем с ужасом. Нам из первых рук известно, что такое

еврейский рай на земле. Миллионы германских солдат лично
видели землю, на которой международное еврейство уничтожало
людей и разрушало собственность. Возможно, президент
Соединённых Штатов не понимает этого. Если так, то это говорит
об его интеллектуальной ограниченности.
Но мы знаем, что является конечной целью всех их усилий: даже

если бы мы не были союзниками Японии, нам было бы ясно, что
евреи и Франклин Рузвельт намереваются уничтожать одну страну
за другой. Германская империя сегодня не имеет ничего общего с
Германией прошлого. С нашей стороны мы теперь сделаем всё,
чего этот провокатор добивался в течение многих лет. И не только
потому, что мы союзны Японии, а скорее потому, что Германия и
Италия, их руководство, имеют мудрость и силу, чтобы понять, что
в этот исторический период решается, какие нации выживут, а
какие уйдут в небытие, — возможно, навеки. Что этот, другой мир,
приготовил для нас, ясно. Они обрекли на голод Германию
прошлого, и они стремятся уничтожить сегодняшнюю национал-
социалистическую Германию.
Когда господа Черчилль и Рузвельт заявляют, что хотят в

дальнейшем построить новый общественный порядок, это то же
самое, если бы лысый парикмахер рекламировал средство,
гарантирующее рост волос. Эти джентльмены, живущие в наиболее
социально отсталых странах, лучше бы побеспокоились о
собственных безработных, чем разжигать войну. Бедности и
нищеты в их странах достаточно для того, чтобы они были заняты
исключительно распределением продовольствия. Что касается
немецкой нации, то она не нуждается в благотворительности
мистера Рузвельта или мистера Черчилля, не говоря уже о мистере
Идене, она только отстаивает свои права. Она обеспечит себе право
на жизнь, даже если тысячи черчиллей и рузвельтов будут плести
заговоры против нее.
Наша нация имеет более чем двухтысячелетнюю историю. Никогда

за этот длительный период она не была так едина и
целеустремлённа, чем сейчас и, благодаря национал-
социалистическому движению, так будет всегда. В то же время
Германия, возможно, никогда не действовала столь осознанно и с
таким ощущением чести. Согласно этому, я дал распоряжение
сегодня же возвратить паспорт американскому поверенному в
делах и проинформировать его о следующем...

[Бурные аплодисменты, переходящие в овацию, крики "Хайль

Гитлер!"]
Президент Рузвельт неуклонно проводил политику, направленную

на установление неограниченной всемирной диктатуры. Преследуя
эту цель, Соединённые Штаты и Британия использовали любые
средства, чтобы уничтожить любые предпосылки для
удовлетворения естественных жизненных интересов германской,
итальянской и японской наций. По этой причине правительства
Британии и Соединённых Штатов противостояли всем усилиям по
созданию нового и лучшего миропорядка — для настоящего и
грядущего.
С начала войны американский президент Рузвельт виновен в ряде

тягчайших преступлений, в нарушении международных законов.
Незаконный захват судов и другой собственности немецких и
итальянских граждан сочетался с угрозами в их адрес и лишением
свободы и тому подобное. В своих все усиливавшихся нападках
Рузвельт в конце концов зашел так далеко, что приказал
американскому военно-морскому флоту повсюду нападать на суда
под немецким или итальянским флагом и топить их, тем самым
грубо нарушая международное право. Американские официальные
лица неоднократно хвастались, уничтожая немецкие подводные
лодки этим преступным способом. Американские крейсера
нападали на немецкие и итальянские торговые суда, захватывали
их, а экипажи забирали в плен.
Кроме того, план президента Рузвельта о военном нападении на

Германию и Италию в Европе самое позднее в 1943 году был
опубликован в Соединённых Штатах и американское
правительство не предприняло ни малейших усилий, чтобы
опровергнуть его. Несмотря на годы невыносимых провокаций
президента Рузвельта, Германия и Италия терпеливо пытались
предотвратить расширение войны и поддерживать отношения с
Соединёнными Штатами. Но потерпели неудачу в этом из-за его
действий.
Верные условиям Тройственного пакта от 27 сентября 1940 года,

Германия и Италия обязаны теперь сообща встать на сторону
Японии в её борьбе за защиту и сохранение свободы и
независимости наших наций и империй против Соединённых

Штатов Америки и Британии.
Означенные три державы заключили следующее соглашение,

подписанное сегодня в Берлине:
С непоколебимым намерением не выпускать из рук

оружия в общей войне против Соединённых Штатов
Америки и Англии, пока она не придёт к успешному
завершению, германское, итальянское и японское
правительства согласились со следующим:
Статья 1. Германия, Италия и Япония будут

совместно всеми имеющимися в их распоряжении
средствами вести войну, в которую их вовлекли
Соединённые Штаты Америки и Британия, до
победного конца.
Статья 2. Германия, Италия и Япония обязуются не

заключать перемирия или договора о мире ни с
Соединёнными Штатами Америки, ни с Британией, в
соответствии с данным общим соглашением.
Статья 3. Германия, Италия и Япония после

победного завершения войны будут очень тесно
сотрудничать с целью создания нового порядка в
соответствии с Тройственным пактом, заключённым
ими 27 сентября 1940 года.
Статья 4. Это соглашение вступает в действие

немедленно после подписания и имеет силу в течение
действия Тройственного пакета от 27 сентября 1940
года. Высокие договаривающиеся стороны должны в
определённое время информировать друг друга об
изменении своих планов в соответствии со статьёй 3
настоящего соглашения.
Депутаты! Мужи германского Рейхстага!
С тех пор, как моё мирное предложение было отвергнуто в июле

1940 года, мы ясно осознали, что эту борьбу нужно вести до конца.
Мы, национал-социалисты, ничуть не удивлены тому, что англо-
американский, еврейский и капиталистический мир объединился с

большевизмом. В нашей стране мы всегда находили их в таком же

союзе. Мы одни успешно боролись против них здесь, в Германии, и
после 14 лет борьбы мы способны окончательно уничтожить наших
врагов.
Когда я 23 года назад решил начать политическую карьеру, чтобы

поднять нацию из разрухи, я был простым, безвестным солдатом.
Многие из присутствующих знают, как действительно трудны
были те первые годы борьбы. Путь от маленького движения из
семи человек до прихода к власти 30 января 1933 года в качестве
ответственного правительства настолько удивителен, что только
благословение Провидения могло сделать его возможным. Сегодня
я стою во главе могущественнейшей армии в мире, мощнейших
военно-воздушных сил и флота, которым можно только гордиться.
Позади и вокруг меня священное сообщество — партия, с которой
я вырос и которая стала великой благодаря мне.
Наши противники — те же старые враги, что и 20 лет назад. Но

тропинка, лежащая перед нами, не сравнится с дорогой, которую
мы уже одолели. Сегодня германский народ ясно осознаёт, что
пробил час, решающий нашу дальнейшую судьбу. Миллионы
солдат честно исполняют свой долг в труднейших условиях.
Миллионы германских крестьян и рабочих, германских женщин и
девушек работают на фабриках и в конторах, на полях и фермах,
упорно трудясь, чтобы накормить нашу родину и дать фронту
оружие. Наши союзники — сильные нации, которые несут такие же
тяготы и противостоят тому же врагу.
Американский президент и его плутократическая клика назвали нас

"неимущими" нациями. Это верно! Но "неимущие" тоже хотят
жить и, конечно, они хотят быть уверены, что их кусок чёрного
хлеба не украдут "имущие". Вы, мои товарищи-по-партии, знаете
моё неустанное стремление доводить до успешного завершения
любую начатую борьбу. Вы знаете моё стремление делать всё, что
необходимо, чтобы сокрушить в такой борьбе всё, что должно быть
сокрушено. В моей первой речи от 1 сентября 1939 года я заверял,
что ни сила оружия, ни время не одолеют Германию. Я ручаюсь
перед своими противниками — всё так же, ни сила оружия, ни
время не одолеют нас и, в скажу больше, никакая внутренняя
неуверенность не ослабит нас в выполнении нашего долга.
Когда мы думаем о жертвах и усилиях наших солдат, любые

жертвы в тылу совершенно незначительны и не важны. И когда мы

обращаемся к прошедшим поколениям, ко всем, пожертвовавших

жизнью во имя выживания и величия германской нации, тогда мы
действительно ощущаем огромность нашего долга.
Но кто бы ни решил избегнуть этого беремени, не имеет права на

это по отношению к своим соотечественникам. Также безжалостно,
как мы боролись за власть, мы будем безжалостно бороться за
выживание нашей нации. В то время, когда тысячи лучших наших
людей, отцов и сыновей нашего народа отдают жизни, любой в
тылу, кто предаст эти жертвы на фронте, заплатит своей жизнью.
Независимо от предлога, под которым будет сделана попытка
навредить германскому фронту, ослабить сопротивление нашего
народа, подорвать власть режима или очернить достижения тыла,
виновные умрут. Но есть разница: солдат, отдавший жизнь на
фронте, будет похоронен с величайшими почестями; а тот, кто
опорочит эту жертву чести, умрёт в бесчестии.
Наши противники не должны впадать в самообман. За 2 000 лет

описанной германской истории, наш народ ещё никогда не был
настолько целеустремлённым и единым, как сейчас. Господь
вселенский был настолько щедр к нам последнее время, что мы
склоняемся в благодарности перед Провидением, которое
позволило нам быть представителями столь великой нации! Мы
благодарим Его за то, что в череде ушедших и грядущих поколений
германской нации, наши дела чести будут также занесены в вечную
книгу германской истории!
Источник: The Journal of Historical Review, vol. 8, no. 4, pp. 389-416.



іХаЮФЮвР

Радиообращение к нации рейхсканцлера А. Гитлера от 30 сентября 1942 года - Великие властители прошлого
Радиообращение к нации рейхсканцлера А.

Гитлера от 30 сентября 1942 года
Мои германские соотечественники и соотечественницы!
Прошёл год с того момента, когда я в последний раз обращался к

вам, германскому народу, отсюда. В ретроспективе это вызывает
большие сожаления: во-первых, я жалею о том, что не имею
возможности чаще обращаться к нации и, во-вторых, я боюсь, что
мои речи от этого станут скорее хуже, чем лучше, потому что в
этом необходима практика. Моё время, к сожалению, намного
более ограничено, чем время моих достойных противников.
Натурально, кто может разъезжать неделями по всему миру в
широком сомбреро на голове, одетым в белую шёлковую рубашку,
и во всякое прочее, тот, натурально, может занять себя
произнесением речей куда больше.
Всё это время я действительно был больше занят делами, чем

болтовнёй. Кроме того, я, конечно, не могу выступать каждую
неделю или каждый месяц. Зачем мне выступать? Что должно быть
сказано, будет сказано нашими солдатами. Более того, темы, по
которым я мог бы выступать, намного сложнее, естественно,
нежели темы бесед моих противников, которые привыкли без
умолку трепаться на весь мир прямо от камина, или ещё откуда.
Темы моих предполагаемых речей более сложные, поэтому я не
считаю нужным заниматься сейчас рассуждениями о будущем. Я
считаю, что гораздо необходимее нам озаботиться тем, что
требуется от нас в настоящем.
Естественно, очень просто придумать Атлантическую Хартию. Эта

чушь, конечно, будет действовать очень недолго, пару лет. Она
просто-напросто не выдержит поверки правдой жизни. Есть и
другие причины, по которым нашим противникам есть о чём
говорить: они внезапно открыли для себя нашу партийную
программу, после многих лет тщетных усилий. И теперь мы с
удивлением взираем, как они обещают дать миру в будущем почти
то же самое, что мы уже дали нашему германскому народу и за что

мы — как выяснилось впоследствии — были другими втянуты в

войну.
Очень остроумно, когда, к примеру, президент говорит: "Мы

желаем, чтобы в будущем никто не страдал от нищеты", или что-то
вроде этого. К этому можно добавить только одно: вероятно, было
бы куда проще, если бы этот президент, вместо того, чтобы увязать
в войне, использовал всю рабочую мощь своей страны для
полезного производства и позаботился о своём собственном
народе, чтобы не царили нужда и нищета, и чтобы не было 13
миллионов безработных в стране, где всего лишь 10 человек на
квадратный километр. Эти люди могли бы всё это исполнить.
Если они сейчас вдруг объявляются миру, как спасители и

заявляют: "Мы позаботимся, чтобы в будущем никто не нуждался,
как в прошлом, больше не будет безработицы, у каждого человека
будет собственный дом", — эти владельцы мировой империи
должны были давно добиться этого в своих собственных странах,
— то мы уже давно добились этого для себя. Они не открыли
ничего, кроме основных принципов национал-социалистической
программы.
Теперь, когда я слышу, что говорит этот человек — я полагаю, это

был г-н Иден, хотя никто в точности не знает, что за ничтожество
говорит оттуда, — когда он теперь говорит: "Вот разница между
нами и немцами: немцы верят, мы тоже верим; но немцы верят в то,
во что они не верят, тогда как мы верим в то, во что мы
действительно верим", то к этому я могу добавить только одно:
если они истинно верят в то, во что они, по их утверждениям,
верят, то они должны подтвердить эту веру поскорее. Почему они
объявили нам войну? Потому, конечно, что их цели не очень-то
отличаются от наших. For their aims are certainly not very different
from our own.
Мы не только верили во что-то, но и действовали во имя того, во

что мы верили! И сейчас мы верим в удар по врагу, пока не будет
окончательной победы! Вот, во что мы верим — естественно, мы
не найдём общего языка с этими людьми по вопросам "веры".
С тем, кто верит, например, что Намсос (Namsos) был победой, или
с тем, кто верит, что Andalsnes был победой, или с тем верит, что
даже Дюнкерк был величайшей победой в мировой истории, или с

тем, кто верит (мне это всё безразлично), что любая вылазка,
которая длится 9 часов — удивительный и ободряющий признак
нации-победительницы — с таким нам, с нашими скромными
успехами, конечно, никак не сравниться. Чего стоят все наши
достижения по сравнению с этим? Если мы продвигаемся вперёд на
тысячу километров, это поистине ничто — абсолютная неудача!
Если мы, например, за последние два месяца — на самом деле,

война в этой стране может вестись заметно только в течение двух
месяцев — вышли к Дону, к низовьям Дона, наконец достигли
Волги, атаковали Сталинград — и его мы тоже возьмём, не
сомневайтесь, — это всё ничто. Если мы наступаем на Кавказе, то
это тоже ничто. Если мы оккупируем Украину, если донецкий
уголь стал нашей собственностью, то всё это ничто. Если мы
получаем 65 или 70 процентов русского железа, то это всё ничего,
абсолютно ничего. Если мы предоставили германскому народу и,
получается, Европе, самую большую житницу в мире — ничто.
Если мы гарантировали себе тамошние нефтяные месторождения,
это также ничего. Всё это — ничто.
Но когда канадские авангарды с английским хвостиком в качестве

придатка прибывают в Дьепп и пытаются там закрепиться — одно
можно с болью сказать — быть начисто уничтоженными за девять
часов — это одобряющий, удивительный знак неистощимой
победной мощи Британской империи! Что в сравнении с этим —
наши военно-воздушные силы, мощь нашей пехоты, сила наших
танков, что в сравнении с этим — наши инженеры, наши
железнодорожные батальоны — и так далее, вся наша гигантская
транспортная система, которая покрыла половину континента за
несколько — можно даже сказать, за один месяц? Ничто!
Подводные лодки — тоже ничто, конечно. Даже в 1939 году они

были ничто. В то время Черчилль вышел и сказал: "Я принёс вам
хорошие новости: проблема подводных лодок решена раз и
навсегда. Мы потопили больше подлодок, чем их вообще есть у
немцев". Или — секунду — не он, нет, то был не Черчилль; то был
Дафф Купер. Как я говорил, они все головорезы, один краше
другого, не мудрено их перепутать.
То, что мы их выкинули с Балкан, что мы завоевали Грецию,

оккупировали Крит, что они отступили в Северной Африке — всё
это тоже ничто. Но, позвольте нам сказать, если несколько человек
высаживаются где-то, чтобы захватить врасплох наш один-

единственный форпост, это — свершения, это — достижения.

Любой, кто так думает, не поймёт, во что мы верим. Но если
англичане действительно верят в то, насчёт чего они притворяются,
что верят — на самом деле — тогда можно только сожалеть об их
умственных способностях.
В любом случае, в отличие от этих "свершений", у них тоже есть

планы на будущее. Они говорят: "Второй фронт грядёт!". Когда мы
наступали на восток, они говорили: "Второй фронт уже в пути!
Внимание! Открывается!". Мы, однако, не встали по стойке
"смирно", и не собирались, а спокойно пошли дальше. Я не скажу,
тем не менее, что мы ничего не делали, чтобы подготовиться к
открытию второго фронта. Когда г-н Черчилль говорит: "Мы хотим
заставить немцев беспокоиться, думая о том, где и когда мы
высадимся", я отвечаю г-ну Черчиллю просто: "Вы пока не
причинили мне никакого беспокойства".
Но он прав, говоря, что мы должны думать об этом. Если я имею

дело с грамотным противником, грамотным в военном отношении,
я могу вычислить довольно точно, где он атакует. Но когда
некоторые лица — военные идиоты , никто не может знать, никто
не может знать, где они будут атаковать. Они могут предпринять
что-нибудь совершенно безумное, и это весьма печальный факт —
раз эти люди больны умом, или бесконечно пьянствуют, никто не
знает, чего от них ждать.
Поэтому мы, естественно, должны быть готовыми повсюду, и я

могу гарантировать г-ну Черчиллю, действительно ли он выбрал,
или нет — в ясном уме и с военной проницательностью — место,
где откроет второй фронт; неважно, где он найдёт точку высадки —
общественное мнение в Англии уже разделилось в этом и это
отныне будет совершенно ясно — он сможет назвать удачной
высадку где угодно, если ему удастся продержаться там девять
часов.
С моей точки зрения, в этом, 1942 году, решающее, судьбоносное

испытание для нашего народа уже позади. Оно было зимой с 41-го
на 42-й. Теперь я могу сказать, что в ту зиму германский народ и
особенно его вооружённые силы колебались на весах Провидения.
Худшего времени не было и не будет. То, что мы одолели эту зиму,
этого "Генерала Зиму", то, что германские фронты стояли
насмерть, и то, что этой весной, то есть, ранним летом мы снова
смогли наступать, это — я верю — доказательство того, что

Провидение осталось довольно германским народом.
Это было очень трудное и очень тяжкое испытание. Вы все это

знаете. И, несмотря на это, мы не только преодолели эти тяжкие
времена, но и сумели очень спокойно сформировать ударные
дивизии, новые моторизованные и танковые соединения, которые
были предназначены для возобновления наступления. Это
наступление сейчас развивается совсем не так, как могли
предположить наши враги. Нет необходимости следовать их
формулам, потому что сейчас их формулы к добру не приведут.
Я думаю, что если мы оглянемся на прошедшие три года, то

останемся удовлетворёнными. Всегда ставились очень трезвые
задачи. Часто — очень смелые, когда требовалась смелость.
Вынужденные — когда нас вынуждали. С оглядкой — если у нас
было время. Осторожные — когда мы были уверены, что нужно
быть предельно осторожными, но мы были очень храбрыми —
когда только храбрость могла спасти нас.
На этот год у нас была очень простая программа. Первое. При

любых обстоятельствах удерживать то, что должно быть удержано.
То есть, позволить другим наступать там, где мы сами не
намеревались идти вперёд, до тех пор, пока они хотят наступать.
Неустрашимо держаться и ждать, кто первый ослабеет.
Второе. Непрерывно атаковать там, где необходимо атаковать.

Цель предельно ясна: уничтожение международных наймитов
капитализма, плутократии и большевизма. Этой величайшей
опасности современности, нависшей над германским народом, мы
противостояли в этом году, и должны противостоять в будущем.
И здесь мы задумали кое-какие шаги, я могу рассказать о них очень

коротко, буквально в виде тезисов, чтобы вы знали, чтобы каждый
немец знал, что сделано за эти несколько месяцев. Первой задачей
было сохранить наше преимущество на Чёрном море и
окончательно очистить Крымский полуостров. Две битвы — битва
за Керчь и битва за Севастополь — помогли решить эту задачу.
Если за три этих года наши противники, скажу я, достигли только
одного, единичного подобного успеха, нам вообще не о чем с ними
говорить, потому что они не стоят на земле, а витают в облаках. И
подняты они туда ничем иным, как только их фантазиями.

После того, как мы разобрались с этим, появилась необходимость

ликвидировать Волховский выступ. Мы его раздавили, враг был
уничтожен, либо пленён. Тогда подоспела новая задача —
подготовка к крупному наступлению на Дону. Тем временем враг
поставил перед собой важную оперативную цель, а именно —
осуществить прорыв от Харькова до Днепра, чтобы, таким образом,
развалить весь наш южный фронт.
Вы, возможно, ещё помните, с каким энтузиазмом наши

противники преследовали свою цель. Закончилось всё это тремя
сражениями и полным уничтожением более чем 75 дивизий нашего
русского врага. После этого последовал первый удар нашего
великого наступления. Задачи были такие. Первое: отнять у врага
последние хлебные области. Второе: отнять последний имеющийся
у него уголь, который может быть переработан в кокс. Третье:
продвинуться к его нефтяным месторождениям и овладеть ими,
или, по крайне мере, изолировать их.
Пятое: атака должна была продолжиться, чтобы перерезать его

последнюю и самую широкую коммуникационную артерию, а
именно — Волгу. А там возникали новые цели в регионе между
излучиной Дона и Волгой, и локальная цель — Сталинград, не
потому, что этот населённый пункт носит имя Сталина, — это, в
общем, для нас безразлично — а исключительно потому, что это
стратегически важный пункт. Нам было совершенно ясно, что
лишится Днепра, Дона и Волги, как коммуникационных линий, для
России тоже самое, — или даже хуже — что для Германии
потерять Рейн, Эльбу и Одер, или Дунай. По Волге, этой
гигантской реке, за шесть месяцев было отправлено
приблизительно 30 миллионов тонн грузов. Это соответствует
годовому грузообороту Рейна.
Было перерезано. Перерезано и будет перерезано ещё некоторое

время. Неминуемая оккупация Сталинграда утвердит и разовьёт эту
гигантскую победу и, будьте уверены, после этого никакому
человеческому существу не под силу потеснить нас оттуда.
Но теперь я должен обратить ваше внимание на седьмое:

следующая задача, которая непосредственно стоит перед нами, это,
естественно, организация оккупированной нами огромной
территории. Поэтому мы не сетуем, что прошли так много тысяч
километров, а стремимся сделать эти обширные территории
безопасными в военном отношении и, в более широком смысле, не

только безопасным источником сырья и продовольствия для

нашего народа, но и для поддержки всей Европы.
В свете этого прежде всего в порядок должно быть приведено

транспортное сообщение. Англичане тоже многого добились в этой
сфере. Например, они построили железную дорогу из Египта до
Тобрука, которая сейчас нами замечательно используется, несмотря
на то, что построили они её действительно в краткие сроки. Что это
означает по сравнению с железными дорогами, которые должны
построить мы? И мы действительно хотим их построить для себя, а
не для русских.
Мы уже восстановили и восстанавливаем сейчас десятки тысяч

километров железнодорожных линий — благодаря энергии, опыту
и самоотверженности десятков тысяч германских солдат,
инженерных железнодорожных групп, людей из организации
Тодта, других организаций, к примеру, имперскому Трудовому
фронту.
Эта обширная сеть коммуникаций сегодняшний день в основном

переведенная на германскую рельсовую колею, была совершенно
разрушена. Даже не сотни, а тысячи мостов должны были быть
построены заново, взорванные секции — убраны, разъезды
восстановлены. Всё это делалось последние несколько месяцев и,
принимая во внимание обстоятельства, будет завершено в пределах
нескольких недель.
Сейчас, мои товарищи-по-партии, вы поймёте одну вещь. На

стороне наших противников есть люди, которые спрашивают:
"Почему вы вдруг остановились?". Потому что мы благоразумны,
потому что мы — позвольте нам сказать — не бежим до Бенгази,
или ещё дальше, чтобы после бежать обратно; мы где-нибудь
останавливаемся и налаживаем наши коммуникации — столько
времени, сколько нужно. Естественно, те, у кого нет военного
образования, этого не понимают. Поэтому успеха у них нет. А вот
все те, кто получил хотя бы самое поверхностное военное
образование, согласятся, что захватить площадь, какая захваченная
нами — всего за несколько месяцев — абсолютно уникальное
явление в мировой истории.
Я говорю это ещё и потому, что может среди нас могут отыскаться
некоторые самодовольные старые реакционеры, которые ляпнут:

"В самом деле, а что тут плохого? Они бездействуют уже неделю".
"Да, мои дорогие старые самодовольные реакционеры, вы
ошибаетесь. Почему бы вам не отправиться туда и не попробовать
"отрегулировать движение"? Германский народ — я знаю —
безгранично верит своему военному руководству и в силу своих
солдат. Он знает наверняка, что без причин паузы не будет.
Мы не только приводим в порядок наши коммуникации, но

должны также строить дороги — потому что на благословенной
земле пролетариев и крестьян нет дорог, за исключением
некоторых фрагментов. Так что, они должны быть построены.
Действительно значительные дороги там строятся впервые —
нашими организациями. Во многих регионах дороги должны
проходить через болотистые участки, на которых ранее дорожное
строительство считалось в целом невозможным. Если кто-то сейчас
говорит: "Русские же проходят через болота" — ну, русский своего
рода болотный человек. Мы должны признать это. Он не европеец.
Для нас просто-напросто тяжелее продвигаться по этим болотам,
чем для этой нации, рождённой в болотах.
Во-вторых, мы должны организовать там сельское хозяйство.

Доказательство: территория должна быть, наконец, освоена, а это
не так уж просто, это не вопрос — что посеять, и что пожать, это
вопрос практической целесообразности освоения этой территории.
Это значит, что продукция будет доставляться по
железнодорожным бесчисленным веткам; мы можем
корректировать всё сельское хозяйство по частям; что тысячи
тракторов, которые были повреждены или уничтожены, будут
заменены или отремонтированы, или мы найдём им другую замену.
И я лишь могу вам сообщить, что объём выполненных работ —

огромен. В то время, как фронт продвигается вперёд, часть солдат
сражается в нескольких километрах позади линии фронта, с косами
и серпами. Они возрождают поля, а за ними — наши девушки из
Трудового фронта и их сельскохозяйственные организации.
И когда всякие дебилы — я по-другому их не могу назвать

(возьмём Даффа Купера или Идена, или кого-нибудь похожего,
если угодно) — говорят: "Немцы совершили большую ошибку,
войдя на Украину, не говоря уже о Кубани", то скоро они поймут,
сделали мы ошибку, заняв эти хлебные регионы.

Во-первых, если даже самые наискромнейшие плоды этих деяний

прибавятся к нашему, уже и так хорошему достоянию — уже не зря
я говорил. Но, будьте уверены, мы только начали. Весь прошлый
год был сражением. Ужасная зима. И вот теперь мы сражаемся
снова. Но даже за будущий год этот регион будет полностью
реорганизован и англичане путь задумаются над этим. Мы сейчас
понимаем, как всё обустроить.
И, наконец, далее нужно организовать общую экономику, для того,

чтобы вся экономика в целом начала работать. Тысячи
предприятий и фабрик, консервных заводов и так далее, мельницы
и так далее, всё должно заработать снова. Всё это было разрушено.
Затем — добыча полезных ископаемых. Недра должны

эксплуатироваться. Чтобы этого добиться, нужна электроэнергия и
если бы вы только видели, скажу я вам, какая работа там ведётся, и
что мы создали, и насколько точно нам известен день, когда вся
работа будет выполнена; день, когда поступит электроэнергия, как
много тысяч тонн угля в день мы будем добывать к определённой
дате, и насколько больше будем добывать к другой
запланированной дате. Нам больше не придётся доставлять уголь
из Германии на Восток, напротив, мы построим там наши
собственные индустриальные государства... Тогда бы вы поняли,
что даже в то время, когда очевидно ничего не происходит, на
самом деле вершатся великие дела.
Далее — проблема освобождения народных масс от

большевистского гнёта, который духовно даже сегодня держит
миллионы людей в отчаянии и, более того, в страхе, а природе
которого в Германии и других странах не имеют понятия. Страх
перед комиссарами. Страх перед ГПУ, страх перед режимом,
которым ещё полны миллионы людей. Страх постепенно будет
вытравляться, и уже во многих регионах, всё их население —
миллионы людей — работают с нами сообща; а других регионах —
уже сражаются в наших рядах, на нашей стороне.
Результат всей этой невиданной деятельности — о которой я

рассказал вам в нескольких словах — огромен. В то время, пока мы
на севере Европы, на западе, и на всех других фронтах стоим в
обороне, мы делаем в высшей степени всё, чтобы организовать
Европу для войны — для этой войны.

Конечно, вы знаете что наши враги постоянно совершают чудеса,

— о! — конечно, если они строят танк, то это лучший танк в мире;
конечно, если самолёт — то лучший в мире. Когда они строят
орудие, одно ничтожное орудие, то нет орудия превосходнее, это
самое удивительное орудие в мире. Они создают новый автомат,
или новый автоматический пистолет. Это чудо-пистолет. Они
говорят, что этот пистолет — наивеличайшее изобретение в мире.
Но если бы вы взглянули на это барахло, то скажете, что

германскому солдату не стоит даже касаться этого. Во всём они нас
превосходят. Конечно, они превосходят нас своими несравненными
генералами. Они превосходят нас в личной храбрости своих солдат.
Конечно, англичанин справится с тремя немцами, запросто. Только,
к сожалению, он не может их найти, не так ли?
Они превосходят нас в вооружении. Что такое немецкий танк по

сравнению с английским, не говоря уже об американском, и так
далее? Чего стоит немецкий самолёт по сравнению с одним из их
самолётов? Но, в любом случае, величайшие герои этой войны
будут вписаны в книгу истории на нашей странице. И при этом
история будет справедлива и правдива.
Далее, на нас работает дальнейшее развитие наших альянсов,

сотрудничество с нашими союзниками, прежде всего с самым
старым нашим союзником, с Италией. Мы сражаемся совместно не
на одном фронте, а на целом ряде фронтов. И это хорошо, потому
что показывает — все надежды наших врагов на распад этого союза
— идиотизм, безумие.
Мы прекрасно знаем, что случилось бы с двумя нашими странами,

если бы враги достигли их сумасшедших и идиотских целей; из
этих целей нам ясно, какая бы ждала судьба германский и
итальянский народы, нам ясно также, какая судьба ждала бы всю
Европу, если бы другой мир когда-нибудь одержал победу.
Когда они говорят сегодня: "Да, конечно, тогда бы мы защитили

Европу от большевизма", я только одно им могу сказать в ответ:
"Пусть лучше Англия подумает, как ей самой защититься от
большевизма". Мы не нуждаемся в её защите! Мы вымели
большевизм из Европы, и уничтожаем его за пределами Европы.
Это мы доказали.

Я предрекаю мрачную судьбу для страны, в которой архиепископы

освящают массы, а на одной стороне их алтарного одеяния при
этом — символ большевизма. Мы лучше знаем, к чему это
приводит. Англичане в этом убедятся. Возможно, судьба накажет
их также, как наказала старую Германию за мысль, что с этими
людьми можно иметь дело. Германия и Италия, также как Испания
и ряд других европейских наций, вроде Румынии, решили эту
проблему. Решит ли её остальной мир, покажет эта война.
Но остальной мир не позаботится о нас — будьте уверены. Если мы

посмотрим на всех наших союзников, которые сражаются на нашей
стороне, румын и венгров, хорватов и словаков, финнов на севере,
испанцев, и так далее; когда мы посмотрим на них, то можем с
полным правом сказать, что это настоящий европейский крестовый
поход.
Добавим германцев-добровольцев нашей элитной вооружённой

гвардии (Armed Elite Guard) и легионы из отдельных европейских
государств. Европа действительно объединилась, как объединялась
в древние времена против нашествия гуннов или монголов.
Япония также, как и мы, вошла в войну. Конечно, она терпит лишь
поражения, конечно, японские генералы ничего не стоят перед
этими несравненными героями, этими знаменитыми английскими
генералами, не говоря уже об американских.
Мак-Артур! Что за генерал! Что за мелочь японцы по сравнению с

ним! Только эти японцы взяли Гонконг и стали повелителями
Сингапура, и овладели Филиппинами, и обосновались в Новой
Гвинее — и они овладеют Новой Гвинеей полностью — и
оккупировали Яву с Суматрой.
Но, конечно, всё это — ничто перед бесконечными победами

Англии и Америки. Битвы, морские битвы, каких мир ещё не
видывал. Только Рузвельт, естественно, не скажет ни слова о
потерях, ни в коем случае он не будет искренним и никогда не
скажет то, что думает. Мы знаем таких героев слишком хорошо.
Сегодня мы — на самом деле всемирный союз, не только
неимущих, но всех народов, борющихся за честь и порядок,
народов, предназначенных уничтожить самую мерзкую коалицию,
которую когда-либо лицезрел мир.

Говоря об этом, я должен добавить кое-что ещё. Я уже упоминал,

что с 1939 года ни Черчилль, ни Дафф Купер не в состоянии
полностью уничтожить германские подводные лодки. Теперь там
больше нет подлодок. Но время от времени, снова и снова
раздаются донесения: "Вот сейчас они окончательно уничтожены".
А успехи наших подлодок, поддерживаемых героическими
усилиями наших военно-воздушных сил, растут из месяца в месяц.
Сейчас наши противники объясняют: "У нас неистощимые ресурсы

для обороны. Мы используем новые методы. Британские и
американские гении изобрели новые машины, с помощью которых
мы одолеем эту опасность". Я могу сказать только одно:
"Германские гении тоже не бездельничают. Мы тоже работаем.
Наши подводные лодки превзошли все свои прежние достижения,
и я уверяю джентльменов, так и будет впредь. Мы шагаем в ногу со
временем, будьте уверены. Мы непрерывно производим оружие,
особенно новое оружие. До этого времени каждый год у нас
появлялось новое оружие, лучше вражеского. Так будет
продолжаться и в будущем.
Так же мы можем, обобщив суммарные результаты, подтвердить,

что последние месяцы этого года были успешными и мы также
уверены в успехе относительно будущего. Теперь, конечно,
помимо второго фронта у них есть другой метод. Человек, который
придумал бомбить мирное невинное население заявляет, что скоро
бомбёжки против Германии будут очень резко усилены.
Я хочу сказать тут одну вещь: в мае 1940 года г-н Черчилль
впервые применил бомбардировщики против германского
гражданского населения. Я делал ему предупреждения с того
времени в течение четырёх месяцев, но, конечно, безрезультатно.
Тогда мы ударили и, действительно, ударили настолько сильно, что
он принялся кричать, что это варварство, что это ужасно! Англия
должна воздать ему за это. Человеку, на чьей совести всё это. Но по
сравнению с главным поджигателем этой войны, Рузвельтом,
Черчилль может смело называть себя невинным.
Сегодня они применяют бомбардировки и я хочу сейчас сказать

одно: придёт час и мы ответим. Может быть оба главаря этой
войны и их еврейские покровители и не будут скулить и корчиться,
если Англия кончит намного ужаснее, чем начала.

На заседании Рейхстага первого сентября 1939 года мы

провозгласили две вещи. Первое: теперь, когда втянули в эту
войну, какая бы военная сила против нас не применялась, и сколько
бы времени не продлилась война, нас не завоевать никогда; второе:
если еврейство развязало международную мировую войну, чтобы
изгнать из Европы арийские нации, то не арийская нация будет
выметена из Европы, а еврейство.
Они втягивали нацию за нацией в эту войну. Люди, которые

дёргают за ниточки этого спятившего человека в Белом Доме,
сумели втянуть одну за другой нации в эту войну. Но
одновременно волна антисемитизма катилась от нации к нации. И
будет катиться дальше. Вступившие в эту войну страны одна за
другой станут однажды антисемитскими.
В Германии евреи в своё время смеялись над моими

пророчествами. Не знаю, смеются ли они до сих пор, или уже не
склонны смеяться, но ручаюсь, что они прекратят смеяться везде.
Мои пророчества оказываются верными.
Исторические успехи последних месяцев были настолько

огромными, что нужно хорошенько подумать о тех, кому мы
обязаны этими успехами. Иногда читаем в газетах о великих
победах, великих битвах и окружениях, но часто неделями мы не
читаем ничего, кроме "продолжаются операции", или "операции
развиваются благоприятно", или "на таком-то и таком-то фронтах
без перемен" или "на другом фронте атаки были отражены". Мои
товарищи, вы понятия не имеет, что скрывается за этими простыми
словами в сводках верховного командования вооружённых сил.
Сводки должны быть краткими. Тут мы должны постараться дать
справедливую оценку частным делам и их важности в целом.
Это значит, что сражаться в бою, имеющем малое значение для

исхода войны в целом, для германского солдата не легче, чем
участвовать в решающем сражении. Всегда есть человек и есть его
жизнь. Часто сотни тысяч храбрых солдат всех родов войск — в
сухопутных войсках, в пехоте, в инженерных войсках, в
артиллерии, в частях элитной вооружённой гвардии, в эскадрильях
военно-воздушных сил или в море, на наших военных кораблях —
над водой и под водой — все они не раз, зачастую на протяжении
нескольких дней, должны рисковать своими жизнями, а после вы
читаете — всего лишь "оборонительные бои", или "вражеские
атаки отражены", или "прорвавшийся враг уничтожен", или

"прорыв завершён", "продвижение там-то и там-то", "форсированы

такая-то и такая-то реки", "захвачены такой-то и такой-то города".
Вы не понимаете, сколько сокрыто под этими словами

человеческого героизма, а также человеческой боли и страданий и,
мы можем сказать, зачастую волнения, конечно — смертельного
волнения со стороны тех, которые, особенно впервые, стоят пред
жребием Божьим на этом высочайшем суде.
Об этом легко читать, но понять бесконечно трудно. Это похоже на

то, как после Мировой войны возвратилось домой множество
солдат, и у них спрашивали: "Ну, как оно в действительности
было?". И они осознали, что не могут ничего объяснить кому-
нибудь, кто не пережил этого. Не могут рассказать. Тот, кто не
пережил это сам, не поймёт, что это, он не может этого понять, и
ему никто не сможет рассказать об этом; по этой причине многие
хранили молчание и не говорили ничего, потому что чувствовали:
"Ты не сможешь описать, как оно было в действительности". И это
особенно верно, когда против тебя — варварский, звероподобный
противник, — как сейчас на Востоке; противник, который знает,
что никакой пощады ему не будет; противник, набирающий солдат
не из людей, а практически из зверей.
За этими сухими сообщениями — бесконечное страдание,

бесконечная преданность, бесконечный героизм, бесконечная
энергия. Когда вы читаете, что кто-нибудь награждён Рыцарским
крестом, то в местной прессе даётся очень краткое описание
подвига. И огромные массы наших людей не могут себе
представить, что в действительности скрывается за этим
описанием.
Невозможно со стороны понять точно, что означает, когда пилот

сбивает 30, 40 или 50 самолётов, когда он сбивает 80, когда он
сбивает 100; — это не 100 сражений, потому что каждый раз он
рискует жизнью тысячекратно, — и ли когда он наконец сбивает
150, или 180, или 200 самолётов, больше, чем когда-либо было
сбито в прошлой войне.
Или когда командиры подводных лодок атакуют снова и снова,

когда командиры одних и тех же подлодок раз за разом выполняют
свой долг; когда тральщики выполняют свой долг, — это
непрерывное служение, многие недели и месяцы постоянной

самоотверженности, о котором газета сообщает одним

предложением.
Если мы помним об этом, то должны понимать, — чтобы не делала

родина, она не сможет отблагодарить своих солдат в полной мере.
И это касается не только наших солдат, но и солдат других наций,
союзных нам, которые сражаются на нашей стороне.
Есть ещё кое-что, что необходимо упомянуть, а именно —

германская армия не сражается как, скажем, английская. Мы не
посылаем других в особенно опасные места, но считаем своим
долгом, назначением, честью нести это кровавое бремя наравне со
всеми. У нас нет никаких канадцев и австралийцев, чтобы таскать
для нас каштаны из огня, потому что мы сражаемся плечом к плечу
с нашими союзниками, как с лояльными, исключительно
благородными партнёрам.
Но мы считаем, всё это необходимо, потому что после этого

сражения возможно, самого трудного в нашей истории, мы
достигнем мечты, которая всегда реяла над национал-
социалистами, прошедшими Первую Мировую войну — великая
Империя, как сообщество людей, близких друг другу и в горе, и в
радости.
Эта война породила великое и яркое явление — великое

товарищество. То, за что всегда боролась наша партия —
формировать сообщество людей с опытом Первой Мировой войны,
— осуществилось.
Вся германская раса разделяет ответственность за это. Иначе

основание великой Германской империи было бы только
законодательным актом. На деле же это вечный документ,
подписанный кровью всех немцев, документ, который никому не
уничтожить, против которого вся болтовня наших врагов будет
полностью неэффективна, но прежде всего, это документ, дающий
государству не только форму правления, но внутреннюю суть.
Обратите внимание, когда читаете о представлении к Рыцарскому
Кресту простого человека — капрала или офицера военного
времени, главного сержанта или лейтенанта, или генерала; когда вы
видите, как продвигаются по служебной лестнице наши молодые
офицеры, — национал-социалистическое общество начинает
проявляться в полной мере. Больше не нужно никакого

свидетельства о рождении.
Нет прежней основы в жизни, нет никакой концепции капитала, нет

никаких корней, нет больше так называемого образования
прошлых времён. Есть только один стандарт ценности — стандарт
прямого, храброго, преданного человека, способного человека,
человека, принимающего вызов своего предназначения, пригодного
быть лидером своего народа. Вот реальность — старый мир
разрушен до основания. В горниле этой войны рождается на крови
общество — надежда старых национал-социалистов, прошедших
последнюю войну, передавших нации наше кредо.
И, возможно, величайшее благословение для нашего народа в

будущем в том, что мы выйдем из этой войны улучшив наше
общество и избавив наше общество от многих предубеждений; в
том что после этой войны станет ясно, как верна партийная
программа нашего движения и насколько правильным был
национал-социалистический подход: никакое буржуазное
государство не переживёт этой войны. В этом случае, рано или
поздно, каждый должен определиться, на чьей он стороне.
Только тот, кто способен сплотить свой народ в единое целое, не

только политически, но и социально, выйдет победителем из этой
войны.
Тем, что мы, национал-социалисты, заложили эти основы, мы

обязаны, я лично обязан, опыту первой Мировой войны. Но
благодаря тому, что великая Германская империя должна
сражаться в этой — второй — войне, однажды станет возможно
укрепить и углубить эти основы.
Именно поэтому я сегодня убеждён, что они, последние останки

прошлого, которое их ничему не научило, которые надеются, что
помогут праздные разговоры, или случай — возможно они
испытают новый классовый рассвет в их мире, опечалятся и
потерпят кораблекрушение.
Мировая история извергнет их, словно их вообще не было. Даже

смешно им бороться против судьбы. Впрочем, как солдат,
вернувшийся с великой войны, я когда-то разъяснил эту мировую
философию германскому народу и заложил основы партии.

Вы верите, что какой-нибудь немец может предложить

возвратившемуся с победой с этой войны солдату какую-нибудь
другую, не национал-социалистическую, Германию — в свете
реального воплощения наших идей относительно построения
истинного общества? Это невозможно. И в будущем это будет, без
сомнения, главной выгодой от этой войны. Расширение территории
— не решающая вещь, но решающая вещь есть заполнение этой
территории тесно связанными, сильными людьми, которые должны
признавать, что это — наиболее существенный принцип.
Среди этих людей любой солдат носит маршальский жезл в своём

ранце, не только в теории, но и на самом деле; среди этих людей
для каждого гражданина открыта любая дорога, какую только
могут ему открыть его гений, предприимчивость, храбрость,
трудолюбие или опыт.
Сейчас я хочу обратиться к труженикам тыла. Там тоже тяжело.

Германский рабочий упорно трудится. Прошлой весной, когда
встал вопрос о производстве нового оружия для обороны, я
отмечал, что на многих заводах рабочие не только работали по 10
или 11 часов в день, но даже отказывались от воскресного
выходного дня — целыми неделями, месяцами, — чтобы только
дать фронту оружие!
Должен сказать, что германский рабочий вообще совершает

великий подвиг, он предан нашему государству, руководству и,
прежде всего, своим солдатам, своим товарищам и коллегам по
труду. Я должен сказать, что только так население страны может
выполнить свой долг — миллионы германских женщин
задействованы на производстве, а каждая крестьянка сегодня
работает за двоих мужчин.
И, наконец, я должен отметить, что даже наши работники

умственного труда полностью самоотверженны, миллионы их
каждодневно жертвуют свои мысли и дух, они изобретают,
работают, чтобы вооружить нацию и чтобы никогда не подвести
фронт, как в 1918.
Если я могу сказать сегодня тылу, что он может быть спокоен на

востоке и на западе, на севере и на юге, потому что германские
солдаты на фронте стоят непоколебимо, тогда я говорю и фронту
— германский солдат, ты можешь быть уверен: за тобой —

крепкий тыл, который никогда не оставит тебя в беде. И это не

пустая фраза. Хорошие наши люди изо всех слоёв общества
спаиваются в единое нерасторжимое общество и это общество
снова покажет себя, особенно — в большой помощи, которую мы
должны оказать этой зимой фронту.
Я уже отмечал, что мы могли бы пойти другим путём, но не

сделали этого из простого соображения: чтобы лучше познакомить
каждого соотечественника с непосредственными задачами,
стоящими перед страной и, таким образом, заинтересовать этого
индивидуума; но прежде всего — напомнить более удачливым
людям о страданиях менее удачливых, показывать им непрерывной
пропагандой, что должно делаться, чтобы действительно стало
возможным говорить о сообществе людей в истинном смысле этого
слова. Это не значит, что нужно пудрить мозги, но в конце концов,
каждый индивидуум должен посвятить всего себя службе этому
сообществу, и никто не имеет право избегать этой работы, тем
более в то время, когда миллионы других защищают это
сообщество, проливая свою кровь.
Я адресую это обращение всему германскому народу — от имени

его солдат прежде всего, а также от имени тех, кто жертвует собой
на оружейных заводах, на полях, или где-нибудь ещё.
Но в этот час я также хочу заверить вас, что мы беспощадно

уничтожим каждого саботажника. Несколько недель назад одна
английская газета, в час просветления, написала очень верно —
нельзя смеяться над германской кампанией зимней помощи
(Winterhilfswerk). Там говорится, что если в Англии человек
обогащается за счёт других, то он просидит несколько недель или
месяцев в тюрьме, а потом живёт лучше, чем любой солдат на
фронте; то любой, кто предаёт общество в Германии — фактически
на пути в могилу. Эта газета права.
В то время, когда лучшие представители нашей нации кладут свои

жизни на фронте, нет места для преступников, или ни к чему не
пригодных людей, которые разлагают нацию. Кто бы не получил
прибыли от имущества, предназначенного для наших солдат,
может рассчитывать на безжалостное устранение. Кто бы не
получил прибыли от вещей, собранных для наших солдат — в том
числе и бедняками — пусть не рассчитывает на любезное
обхождение.

Каждый немец должен знать — всё, что он даёт своим солдатам

или страдающему тылу — действительно достаётся тем, кому
предназначается. И, прежде всего, ни один преступник не должен
питать иллюзий, что преступление спасёт его от войны. Мы
позаботимся о том, чтобы не одни только достойные люди
погибали на фронте, но чтобы преступники и недостойные в тылу
не пережили этого времени.
Я не желаю, чтобы немецкая женщина, которая, может быть, идёт

домой с работы ночью, испытывала тревогу за свою безопасность
— из-за преступников или всяких лоботрясов. Мы устраним эти
отдельные недостатки. Мы устранили их в целом, и германский
народ обязан этому факту тем, что это лишь отдельные недостатки.
Я думаю, что действую в духе обеспечения целостности нашего
общества, но прежде всего, во фронтовом духе. Солдаты имеют
право на то, чтобы в то время, когда они рискуют жизнями на
фронте, их семьям, жёнам и другим родственникам, дома ничего не
угрожало. Я ручаюсь перед фронтом, что немецкий тыл с
безграничной храбростью переносит войну, даже там, где война
обрушивается на него со страшной серьёзностью.
Я знаю город во Фризии. Я хотел эвакуировать его давным-давно,

потому что его снова и снова бомбили. Я хотел переправить в
безопасное место детей и женщин. Но они снова и снова
возвращались в свой город и не хотели покидать его, хотя город
серьёзно страдал.
Там тоже были бесчисленные примеры героизма, не только со

стороны мужчин, но и женщин. И не только женщин, но и
мальчика, которым едва исполнилось пятнадцать, шестнадцать или
семнадцать лет. Они брались за работу всем своим существом,
осознавая, что являются единым обществом в этой войне, держась
друг за друга и очень хорошо понимая, что либо они вместе
выживут и победят, либо вместе будут уничтожены.
Если солдат не знает этого, не ожидайте от него, что он будет

рисковать жизнью в этих мрачных обстоятельствах. В то же время
и тыл должен понимать это, чтобы правильно определить размер
своего вклада.
И поэтому я ожидаю, что новая "Зимняя Помощь" будет особенно

сильным подтверждением этого несгибаемого духа сообщества, что

нация даст всему миру свидетельство, что-то выше чем тупая ложь,
истинный плебисцит, свидетельство их самопожертвования,
которым она заявит: "Мы стоим за нашими солдатами, как наши
солдаты стоят перед нами. И все мы вместе стоим перед нашим
народом и нашей Империей и ни при каких обстоятельствах не
капитулируем!".
"Пусть наши противники ведут эту войну, пока они в состоянии

делать это. То, что мы можем сделать для того, чтобы побить их,
мы, конечно, сделаем. То, что они когда-нибудь будут бить нас —
невозможно и не стоит обсуждения".
Национал-социалистическая Германия и союзные её воле державы

выйдут из этой войны с великолепной победой, как молодые нации,
как истинные народные государства!
Источник: Foreign Broadcast Monitoring Service, FCC USA.


іХаЮФЮвР

Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Мюнхене от 8 ноября 1942 - Великие властители прошлого
Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Мюнхене от 8

ноября 1942
[...] — пропуски в записи обращения из-за помех.
Мои немецкие соотечественники и соотечественницы!
Товарищи по партии!
Я думаю, это экстраординарное явление, когда человек после почти

20 лет стоит перед своими старыми последователями, и когда при
этом он не ни разу не пересмотрел свою программу за эти 20 лет.
Сегодняшнее собрание больше всего напоминает нам о вечере

десятилетней давности, когда мы праздновали в прежнем зале. Оно
напоминает нам о том вечере, потому что тогда мы тоже были в
самом разгаре очень тяжёлой борьбы. Наша борьба за власть в
Германии была столь же судьбоносна, как и борьба, которую мы
ведём сегодня. Только в этом году нам стало ясным всё её
значение, и если бы в 1933 мы не одержали победы, Германия
осталась бы такой же, какой была — бессильной нацией со
стотысячной армией, которая обязательно была бы уничтожена.
И в то же самое время, на Востоке поднялся колосс, одержимый

одной-единственной целью — обрушиться на ленивую, слабую,
раздробленную Европу. И если бы в то время вызов не был принят,
то единственная держава, способная успешно противостоять этой
опасности, не вошла бы в мировую историю.
Сегодня мы знаем, что скорее всего не осталось бы никакой

Европы. Поэтому сражение, которое мы вели тогда, только с виду
было внутренней борьбой за власть. В действительности уже тогда
это была борьба за сохранение Германии и, в самом широком
смысле слова, за сохранение Европы. В то время мы были близки к
победе. И всё же, когда 10 лет назад мы собрались в старом зале,
никто не знал наверняка, насколько мы были близки к победе. И
только одно не обсуждалось, а именно — убеждение в том, что эта

победа должна придти и придёт несмотря ни на что.
С этим же убеждением я сейчас стою перед вами, и оно никогда

меня не покидало, с того самого дня, когда я, никому в этом городе
неизвестный, начал борьбу за души немцев, приобретая всё больше
и больше последователей уже и за пределами этого города. И в
начале я не мог дать ничего, кроме веры, веры в то, что если кто-то
преследует ту же цель, что и я, с неизменной и непоколебимой
преданностью и никогда не откажется от неё, но отдаст ради неё
всё, тогда к нему присоединятся другие, предназначенные быть его
последователями, и наисильнейшая вера от этого ядра будет
исходить ко всему народу, и вокруг этого ядра однажды сплотится
достойнейшая часть всего народа и, наконец, эта достойнейшая
часть народа должна придти к власти в государстве.
И сегодня я стою на тех же позициях. Судьба, или Провидение

дадут победу тем, кто больше всего её заслуживают. Мы могли
одержать победу раньше, в 1918 году. Но в то время немцы не
заслужили победы. Они были робкими и неуверенными в себе. И
это было причиной, по которой я, никому тогда не известный,
решил создать это движение среди невероятной разрухи и полного
краха, причиной, по которой у меня была вера в успех, потому что
я видел перед собой не разрушительные явления буржуазно-
марксистского мира, но миллионы храбрых людей, которые
превзошли самих себя, и которые заколебались лишь оттого, что
тыл в тот критический час перестал быть достойным их — вот
причина поражения. Тогда я был убеждён, что лишь возродив
внутренний порядок в германском народе и сплотив его в
крепчайший монолит, можно быть уверенным, что 1918 года
больше никогда не повторится.
С тех пор, как я принял это решение, прошло более 20 лет. Десять
лет назад у нас была генеральная репетиция, после того, как
движение уже столкнулось с самыми сложными проблемами в
предшествующий десятилетний период, и многие утратили веру, а
наши противники говорили, что мы уже мертвы. Нам нужно просто
вспомнить то время. Движение, которое только что было готово
захватить власть, полностью развалилось. Его лидеры из-за своей
активности были убиты, либо ранены, либо сидели в тюрьмах, либо
были в бегах.
И всё же — всего лишь десяти лет хватило, чтобы всё движение

возродилось и пепла, подобно фениксу. И когда мы собрались тут

10 лет назад, у нас была иная проблема. Многие — особенно враги

— считали, что мы потеряли наш шанс, потому что не
воспользовались моментом, когда нам предлагали кое-что,
способное только обременить движение, но не служащее его
реальным целям. Тогда я так же стоял перед вами, мои старые
товарищи по партии, с такой же верой, как и сейчас, абсолютно
убеждённый, что победа будет за теми, кто заслужит её, и поэтому
наша единственная задача будет состоять в том, чтобы заслужить
победу.
И когда сейчас, спустя 10 лет, я снова переживаю то время, я могу

сказать никому Провидение не даровало больших успехов, чем
нам. Чудеса, которых мы добились за последние три года,
противостоя целому враждебному миру, уникальны в истории,
особенно кризисы, которые, естественно, у нас часто бывали за эти
годы.
Я только хочу напомнить вам об одном великом кризисе, через

который мы прошли — в Норвегии, где действительно было жарко,
и тогда мы спрашивали сами себя — сможем ли мы удержать
Нарвик? Неужели завоевание Норвегии сорвётся? Одно было
необходимо тогда — безграничная вера, чтобы не падать духом, и
эта вера в конце концов была вознаграждена. Далеко от родины,
соединённые с ней лишь единственной линией уверенной связи,
небольшие, героические германские силы — сражались. Наконец
им пришлось эвакуироваться из Нарвика. Наши противники
ликовали. Но, благодаря храбрости и фанатической решимости не
сдаваться ни при каких обстоятельствах, окончательная победа
была за нами, а не за нашими противниками.
Если мы оглянемся на прошлое, и дадим его картинам пройти

перед нашими глазами, одно станет очевидным для нас: мы
противостоим тем же врагам, что и всегда, ничего не изменилось. В
Великой войне были те же противники, которых мы должны
победить в этой войне и есть только одно, что разнится по
сравнению с прошлым — прежде всего, более ясное понимание
мотивов действий наших врагов, и движущих сил и, во-вторых,
наши достижения за это время, не имеющие аналогов в мировой
истории.
Возможно, многие спросят себя — почему мы сражаемся так

далеко от дома, на таких огромных расстояниях. Мы сражаемся на
таких огромных расстояниях, чтобы защитить нашу родину, чтобы

сохранить её, удерживать войну от неё подальше, насколько

возможно, иначе её судьбой станет то, что сейчас испытывают (и
должны испытывать) лишь некоторые германские города. Поэтому
предпочтительнее держать линию фронта на расстоянии в 1 000 и,
если необходимо, в 2 000 километров от границ Империи, чем
держать фронт у самых границ Империи.
Наши противники те же самые, и за ними стоит всё та же вечная

движущая сила, международное еврейство. И это вовсе не
случайность, что наши внутренние враги теперь стали внешними.
Внутри страны они были объединены в "коалицию", которая там
слишком хорошо известна, которая объединяла всех врагов
Империи, — начиная с "Frankfurter Zeitung", и всей шайки
биржевых спекулянтов и заканчивая "Rote Fahne" в Берлине, — и
всех, что между ними.
И вне страны мы видим ту же самую коалицию, что и раньше, от

руководителя международной масонской ложи, наполовину еврея
Рузвельта и его еврейского мозгового треста, до еврейства чистой
воды в марксистско-большевистской России. Это те же самые
враги, что и раньше, те же самые противники, что и тогда. В
Мировой войне они были нашими внешними врагами, в нашей
борьбе они были внутренними врагами, и теперь, для национал-
социалистического государства они снова внешние враги.
И, опять же, никакая не случайность то, что то же самое

государство, которое в то время считало, что может добиться краха
Германии потоками лживой пропаганды, сейчас снова призвало
человека с такой же миссией. Тогда его имя было Вильсон, сейчас
— Рузвельт. Германия того времени, без какой-либо
государственной политики национального образования, без какого-
либо освещения еврейского вопроса, пала жертвой
пропагандистского нападения.
Величайшая ошибка наших врагов — они воображают, что это

случится во второй раз. В то время мы были, пожалуй, наиболее
организованными людьми в мире, и сейчас мы — без сомнения —
наиболее организованные люди в мире. И если кто-то в остальной
части мира воображает, что может расколоть этот народ, он не
имеет представления о сердце этого народа, о мощи, о знании,
которое сегодня ведёт народ — о национал-социалистической
партии, и её могучей организации.

И у него нет понятия о том, чего достигло это движение с тех пор,
как увлекло народ своими достижениями, насколько полно оно
приблизилось к социалистическим идеалам — к свободе от
международного плутовства и лживых посулов, насколько оно
реализовало эти идеалы — ни одно другое государство даже близко
не подобралось к этому, не говоря уже о том, чтобы догнать нас.
Поэтому я спокоен, когда стою перед любым немцем,

сражающимся на Востоке, или приехавшим домой в отпуск, я могу
сказать каждому из них — только взгляните на нашу организацию.
Сравните наши города, рабочие посёлки, которые мы строим, нашу
социальную организацию с тем, что вы видите на той стороне.
Сравните участь и долю германского фермера с участью русского
фермера. Сравните всё, мой дорогой друг, и тогда скажите, кто
управляет лучше и, прежде всего, у кого более благородные
намерения?
Ни один человек пока ещё не ответил ничего кроме такого мнения:

социалистическое государство может строится где угодно, но
только в Германии оно простроено фактически. Это ещё одна
причина, по которой остальной мир так рьяно защищает
капиталистические интересы и нападает на нас. Эта мировая
комбинация даже сейчас всё ещё претендует, чтобы управлять
миром согласно своим частным капиталистическим интересам,
управлять и, если необходимо, биться за это.
Например, когда несколько дней назад г-н Иден, этот

обыкновенный сноб, надушенный хулиган, заявил: "Мы,
англичане, обладаем опытом в управлении", ему можно было
ответить только одно: "В управлении? В эксплуатации! В
разграблении!". О каком опыте управления можно говорить, когда
страна с населением в 46 миллионов человек хозяйничает на 40
миллионах квадратных километров по всему миру, а к началу
войны в этой стране — 2,5 миллиона безработных?
Где же искусство управления, не говоря уже об искусстве

лидерства? Это просто навыки грабежа. И тот же самый человек
говорит: "У нас замечательный инстинкт к идеализму и
материальным ценностям". Да, действительно инстинкт. Они
разрушили идеализм повсюду, они награбили материальных
ценностей, и всегда грабили и отбирали их только грубой силой. За
300 лет эта нация угнетала и обирала нацию за нацией, народ за

народом, расу за расой.
Если они действительно были такими блестящими правителями, то

они должны уйти из Индии после того, как индийский народ
однозначно высказал свой желание; уйти и ждать — позовут ли их
индусы снова. Но они слишком осторожны, чтобы уйти, они знают,
как замечательно управлять, и у них одни общие мысли на уме —
грабить; независимо от того, где эти мысли, под марксистской
кепкой, либо под капиталистическим цилиндром.
Нет, друзья мои, они не знают, как управлять Они умеют только
порабощать народы и обрекать их на нищету ради собственной
выгоды. Горстка людей — очень богатых, ясное дело — еврейского
и не еврейского происхождения определяет судьбы мира. И мы
можем сказать объективно, что сама Германия была примером
способности этих людей к управлению. Тогда, в 1918 году,
Империя рухнула и ослеплённый германский народ обратился к
этим людям, в слепой вере, в надежде, что ему покажут путь к
светлому будущему, без нищету, путь к демократической, а не
национал-социалистической, Германии.
Нас, национал-социалистов, бы не было вообще, если бы эту

"демократическую Германию" не разграбили, не унизили. Они
хотели сделать из Германии вторую Индию, и их попытка едва не
увенчалась успехом. Миллионы людей не имели никаких средств к
существованию, миллионы перебивались временными
заработками, — вот что они принесли нам. Десятки, сотни тысяч
крестьян были лишены собственной земли, — вот что они
принесли нам ещё. Из-за них коммерция и товарооборот замерли
окончательно, и все социальные гарантии были отменены. Они
проводили на нас свои "правительственные эксперименты", как в
Индии, как в любом другом месте.
И когда этот головотяп, — я не могу его охарактеризовать иначе,

— или любой другой рузвельтоподобный заявляет, что собирается
спасти Европу американскими методами, единственное, что я могу
ему сказать, чтобы этот джентльмен лучше всего спасал бы свою
страну, а ещё лучше, не ввязывался в войну вообще. Это бы
принесло больше пользы для 13 миллионов безработных, чем
ввергать мир в войну, но он развязал войну, потому что не может
решить внутренние проблемы, и потому что вознамерился заняться
грабежом, как и его британские союзники, и не ради идеи, а
исключительно ради прибыли — мистер Рузвельт, в отличии от

идкалиста-англичанина, вовсе не идеалист.
Из-за этого "искусства управления" наших противников и его

ужасных результатов в "демократической Германии", национал-
социалистическое движение постепенно расширялось. Если бы они
действительно сделали Германию счастливой, у меня не было бы
никаких оснований участвовать в этом движении день за днём,
неделя за неделей, месяц за месяцем, и год за годом.
Вы, мои старые соратники, знаете, что тогда я не благоденстовал. Я

не ораторствовал по замечаетльным клубам там и сям, и не грелся у
камина, проводя время в дружеских беседах. В то время я носился
по германским землям от севера до юга и с востока до запада,
изнашивая себя ради спасения моего народа от нищеты, в которую
его ввергли эти правители, представители мирового капитализма.
В то время мы жаждали покончить с еврейско-большевистским

заговором. И, наконец, мы покончили с ним. И, как только, с
огромным трудом, нам это удалось, другой мир немедленно начал
свою политику изоляции.
В то время Германия была кайзеровская. Сейчас Германия —

национал-социалистическая. В то время был кайзер. Сейчас — я.
Разница только в одном: тогдашняя Германия в теории была
империей, а фактически внутренне раздробленным государством.
Тогда кайзеру недоставало сил, чтобы бороться против этих врагов.

Но во мне эта сила противостоит противнику, который даже не
думает о слове "капитуляция".
Всегда, с тех пор, когда я был мальчишкой — в то время это можно

было назвать неподходящим поведением, но, возможно, это
высшее достоинство — у меня была привычка оставлять за собой
последнее слово. И пусть не сомневаются наши враги, что в
прошые времена Германия сложила оружие в четверть
двенадцатого. Мой принцип — я не остановлюсь раньше пяти
минут первого. Мои внутренние враги узнали это десять лет назад.
Они тоже не верили этому и на самом деле в этом нет ничего
удивительного, потому что естественная позиция моих тогдашних
внутренних врагов отличалась от позиции моих сегодняшних
внешних врагов, потому что тогдашние внутренние враги — о
Боже — вы знаете, мои товарищи по партии, когда я начал, уже

тогда было легко предсказать, что все мои труды должны

претерпеть неудачу. С одной стороны — мощь прессы, мощь
капитала, этот заговор влиятельных кругов, эти парламентарии,
мелкие политиканы и так далее, и профсоюзы, с другой стороны
союзы предпринимателей, и Рейхстаг. Как мог один-единственный
человек, с небольшой группой сторонников, одолеть всё это? И
даже в 1932 году они полагали, что он потерпит неудачу, потому
что они говорили: "Мы всё ещё сильнее, за нами всё ещё больше
людей".
Сегодня я должен сказать, что они задохнулись, они уже мертвы, в

действительности мы оказались сильнее. Когда я сравниваю число
людей в нашем лагере, кто сражается на нашей стороне, кто
трудится на нашей стороне, это число превышает число тех, кто
противостоят нам. Нет больше никакого сравнения с ситуацией
того времени. И есть кое-что ещё — теперь эта борьба ведётся
военными средствами.
Сейчас, мои товарищи по партии, за нами великая германская

история. Англичане говорят, что они никогда не проигрывали войн.
Они програли множество войн, но в каждой войне они воевали до
последнего союзника. Это правильно, это отличает английский
метод ведения войны от нашего. У Германии великая история, и
мне нужно выбрать лишь одного героя и сравнить его судьбу с
нашей судьбой — это Фридрих Великий, против которого в самые
его трудные времена сражалась коалиция — 54,000,000 человек
против 3,900,000.
И сегодня, когда я сравниваю наше положение с его — наши

укрепления, наши фронты далеко продвинулись от наших границ
повсюду — я должен сказать, что наши враги совершенно тупы,
если они воображают, что могут сокрушить Германию. И особенно,
если они воображают, что могут испугать меня тем или иным
способом. Я прекрасно знаю, что битва — очень тяжёлое дело, и
это различие между мной и человеком, так сказать, вроде
Черчилля. Черчилль сказал, что мы — рейхсмаршал и я —
произнесли недавно жалостливые речи. Ну, я не знаю — если бы я
бил кого-нибудь справа и слева, а он сказал, что это совершенное
пораженчество, тогда можно было бы и посмеяться.
С 1939 году у меня не было оснований для скулежа. Перед тем,

конечно, мне было очень грустно, потому что я сделал всё, чтобы
предотвратить войну. Недавно Свен Хедин издал книгу, в которой

он полностью приводит моё предложение полякам, которое в своё

время было передано через англичан. Скажу, что когда недавно
перечитывал его, то меня пробирала дрожь — могу только
благодарить Провидение, что это предложение не было принято.
Если бы в то время это предложение было принято, то,

руководствуясь известными мне теперь фактами, ясно. что Данциг
был бы немецким, что и говорить, но всё остальное осталось бы,
как было. Мы решали социальные проблемы, мы были трудились,
украсили наши города, основали цветущие поселения, проложили
дороги, построили школы, мы бы создали настоящее национал-
социалистическое государство.
И тогда, конечно, мы потратили ли бы совсем немного на Вермахт,

и однажды буря с Востока пронеслась бы сквозь Польшу и, прежде,
чем мы бы узнали об этом, преодолела 150 — всего лишь —
километров, отделявшие Берлин от восточной границы. Я
благодарю господ, отказавших мне тогда. Во всяком случае, три
года назад я не мог предположить такого развития событий. Три
года назад мне было грустно из-за этого и поэтому, когда Польская
кампания подходила к концу, я хотел ещё раз протянуть руку с
предложением мира — который был взаимовыгоден — этим
врагам. Как вы знаете, мне отказали. Тогда я был вынужден начать
другую кампанию.
В 40-м я попробовал вновь предложить мир. Он него опять

отказались. С этого момента мне стало ясно, что предлагать мир
бесполезно, потому что наши враги каждое мирное предложение
рассматривают как слабость, и это на самом деле наносит ущерб
Германской империи. Поэтому было бы неправильно
предпринимать нечто подобное снова. Для меня ясно — и только
это сейчас имеет значение — либо страна, либо мир должны пасть.
Мы не падём, следовательно падёт мир.
Вы помните, мои старые товарищи по оружию, как часто, таким же

образом, я протягивал руку дружбы своим внутренним врагам. Как
долго я обхаживал их. Какую боль они мне причиняли. Что только
я не делал, чтобы добиться разумного взаимопонимания! Только
после того, как всё было испробовано, и причины разногласия
остались, я решился на единственно верные меры. И тут мы
обязаны нашим коричневорубашечникам, мы обязаны нашим
штурмовым отрядам, мы обязаны нашим СС; настал час, когда мы
избавились от наших врагов, и как избавились! Эта внутренняя

борьба была только на первый взгляд легче борьбы внешней. В

действительности люди, которые вели внутреннюю борьбу, в своё
время сражались с внешней угрозой, и сейчас они ведут и
внутреннюю и внешнюю борьбу, потому что, мои товарищи по
партии, для нас, национал-социалистов, это предмет гордости.
Когда сражалась буржуазная Германия, Германия, состоящая из

марксистов, буржуа и центра, тогда, в качестве примера, на войне
погибли два депутата Рейхстага — из более чем 2 миллионов
погибших всего. Национал-социалистический Рейхстаг уже
потерял 39 депутатов на полях сражений из общего числа потерь —
менее 350 тысяч человек. Да, это, конечно, большая разница, и
когда я вычисляю эту разницу, то могу с полным основанием
сказать, что везде, где держат фронт мои штурмовики, мои
товарищи по партии, или эсэсовцы, они выполняют свои
обязанности образцово.
Здесь, в Империи, тоже произошли перемены. Прежде всего, они

связаны с пониманием разницы: мы знаем, какая судьба нам
уготована, если победит другой мир. Поскольку нам это известно, и
известно очень хорошо, нет даже мысли о компромиссе. Когда эти
джентльмены время от времени делают нам мирные предложения,
они делают их прежде всего для собственных народов. От нас
больше не будет мирных предложений. Последнее было сделано в
1940 году.
Остаётся только одно — сражаться. То же самое я однажды сказал

внутренним врагам: "С вами невозможно договориться миром, вы
хотите войны, и вы получите её". С тех пор внутренние враги нас
не беспокоят.
Была в Германии другая сила, огромная сила, которая узнала, что

национал-социалистические пророчества — не просто слова; эта
огромная сила, которой мы обязаны наши главными бедами —
международное еврейство. Вспомните заседание в Рейхстаге, когда
я сказал: "Если еврейство воображает, что может развязать
мировую войну для уничтожения европейских рас, то ошибается:
результатом будет не истребление европейских рас, а истребление
евреев в Европе".
Меня всегда высмеивали как пророка. Из тех, кто тогда смеялся,

бесчисленное множество сегодня уже не смеется, а те, кто все еще

смеется, скоро, пожалуй, тоже перестанут. Сознание этого

распространяется через Европу по всему миру. Интернациональное
еврейство будет распознано во всей своей демонической
опасностию. Об этом мы, национал-социалисты, позаботимся. В
Европе эта опасность уже осознана, и одно государство за другим
присоединяется к нашим законам. Таким образом, в этой могучей
схватке остается одна-единственная возможность — полного
успеха; да и есть ли вообще причины сомневаться в этом успехе?
Если проследить за пропагандой наших противников, ее можно

охарактеризовать выражением: "Радостно взвизгивающая и до
смерти огорченная". Малейший успех где-нибудь и они уже просто
кувыркаются от восторга. Вот они нас уже уничтожили! А потом
листок календаря переворачивается и они опять совершенно
огорченные и подавленные. Приведу хотя бы один пример.
Если проштудировать советские военные сводки начиная с 22 июня

1941 г., в них каждый божий день можно прочитать: "бои
незначительного характера" или же "бои значительного характера".
"Мы трижды сбили все немецкие самолеты". Тоннаж якобы
потопленных ими судов в Балтийском море превышает весь
тоннаж, который Германия вообще имела перед войной. Они
уничтожили столько наших дивизий, сколько мы и восстановить не
смогли бы. Но прежде всего: они постоянно бьются на одном и том
же месте. А потом они время от времени, так, недели через две,
скромно сообщают: "Мы оставили еще один город". В общем и
целом, если верить им, они с 22 июня успешно сражаются на одном
и том же месте, а мы вечно оказываемся отброшенными. При таком
непрерывном отбрасывании мы теперь потихоньку дошли до
Кавказа. Я говорю "потихоньку"!
Я это говорю для моих противников, а не для наших солдат. Ведь

темпы продвижения наших солдат на Востоке гигантские. И то
расстояние, которое они снова прошли и в этом году, тоже
огромно, не имеет примера в истории.
То, что я поступаю не так, как хотелось бы другим, объясняется вот

чем: я сначала обдумываю, чего, по всей вероятности, хотят другие,
а потом делаю принципиально иначе. Если герр Сталин, как видно,
ожидал, что мы ударим в центре, то я вовсе не пожелал наступать
там, не столько потому, что герр Сталин, вероятно, думал так, а
потому, что мне это было не столь уж и важно. Я хотел выйти к
Волге, причем именно в определенном месте, у определенного

города. Случайно он носит имя самого Сталина, но не думайте, что

я рвался туда по этой причине.
На самом деле этот город мог назаваться как угодно. Он важен

исключительно тем, что это важный пункт, ведь там мы отрезаем
транспортные пути, по которым перевозятся 30 миллионов тонн
грузов, в том числе 9 миллионов тонн нефти. Туда стекалась вся
пшеница из гигантских областей Украины, Кубани, чтобы затем
быть транспортированной на север. Там добывалась марганцевая
руда. Там находился гигантский перевалочный пункт. Я хотел
захватить это всё. И вы знаете, мы люди скромные, нам много не
надо, мы это и получили; там остались невзятыми всего каких-то
несколько совсем мелких местечек.
Некоторые говорят: а почему же вы не сражаетесь там? Да потому,

что я не хочу иметь там второй Верден, а предпочитаю добиться
этого при помощи совсем небольших ударных групп. Время не
имеет значения. По Волге теперь не ходит ни одно судно — вот что
самое главное!
Нас также упрекают: почему мы так долго выжидали под

Севастополем? Да потому, что я и там не хотел устраивать
гигантскую массовую бойню. И так пролилось крови больше, чем
достаточно. Но Севастополь пал в наши руки, и Крым тоже
оказался в наших руках. Мы настойчиво и упорно достигали цель
за целью.
И если враг, со своей стороны, собирается наступать, не подумайте

только, что я хочу его упредить! Пусть себе наступает, если ему
охота, ибо оборона дело все-таки более дешевое. Пусть себе
наступает, он при этом тяжко истечет кровью, а мы сможем
заткнуть бреши.
Во всяком случае, русские не стоят на Пиренеях или у Севильи, а

ведь это такое же расстояние, как для нас сегодня расстояние до
Сталинграда или, скажем, до Терека. А мы все-таки там стоим, и
это оспоришь. В конце концов, это факт
Естественно, когда совершается то, чего раньше никто не делал,

некоторые заявляют, что это — ошибка. Они озираются по
сторонам и говорят: “То, что немцы пошли на Киркенес или на
Нарвик, а теперь, к примеру, на Сталинград, - огромная ошибка.

Что они забыли в Сталинграде? Сталинград — это капитальная

ошибка, стратегическая ошибка”. А мы просто подождём и
посмотрим, было ли это стратегической ошибкой.
Мы уже можем судить по многим признакам, было ли ошибкой то,

что мы захватили Украину, что мы — ха! — заняли железорудный
район Кривой Рог, что мы заполучили марганцевую руду; или было
ли действительно большой ошибкой то, что мы заняли Кубань, эту,
пожалуй, самую крупную житницу в мире, и было ли ошибкой то,
что мы — и я могу без опаски сказать об этом — разрушили или
забрали себе около четырех пятых или пяти шестых всех
нефтеочистительных заводов, что мы сначала взяли в свои руки
или парализовали добычу от девяти до десяти миллионов тонн
нефти или что мы блокировали транспортировку, вероятно, семи-
восьми или девяти миллионов тонн по Волге.
И всё остальное, что мы запланировали там, — если это

действительно ошибки, мы скоро увидим. Я не уверен, что если бы
англичане захватили Рур, а потом Рейн, а затем Дунай и Эльбу, и
Верхнюю Силезию, — которая столь же важна, что и регион
Донецка, как железнорудный криворожский бассейн, — если бы
они также захватили часть наших нефтяных месторождений, да
ещё и Магдебургскую фондовую биржу, стали бы они нам
говорить: “Мы сделали огромную ошибку, что захватили всё это у
немцев”. Это была бы экстраординарная ошибка.
Когда они убеждают в этом свой собственный, очень

ограниченный, провинциальный народ, то, может быть, кое-кто им
и поверит. Но, похоже, пока никто в это не верит, потому что вы
слышите комментарии в прессе, день ото дня злее — что пора с
этим заканчивать. Если же они хотят переубедить нас, я должен
сказать, что они действительно спутали современную германию с
Германией, которая, возможно, существовала бесчисленные
столетия назад. Они не могут убедить современную Германию в
этом, а если они хотят убедить меня, то скажу лишь: “Я никогда
ещё не разрабатывал стратегических планов на основе чужих
советов или идей”.
Конечно, в своё время был ошибкой наш прорыв во Франции, но он

оправдался. В любом случае англичане вышвырнуты из Франции,
даже после того, как они пробыли там длительное время. Они часто
хвастали, что у них был там миллион человек, и мы не хотим
забывать одно, мои товарищи по партии, мужчины и женщины, —

они тогда стояли вплотную к нашим границам. У них там было 13

дивизий, и помимо этого более чем 130 французских дивизий,
приблизительно 24 бельгийские дивизии, а также 20 голландских
дивизий, и все они прямо на наших границах по Рейну, ну и где все
они сейчас?
И если они говорят, что я озабочен их продвижением в каком-то

месте, например, в пустыне — в общем, они уже раньше несколько
раз продвигались, а потом снова продвигались — назад. Решающее
в этой войне — кто кому нанесет окончательный удар, и можете
быть уверены, это будем мы!
То же самое с их промышленностью. Конечно, они производят всё

на свете, и гораздо лучше, чем мы. Всякий раз, когда американцы
сделают что-нибудь новенькое — например, я читал пару дней
назад, что они построили новую подводную лодку, и читая это, я
сразу подумал: “Наверняка, это лучшая в мире подводная лодка”. И
я был прав. Чуть ниже было написано: “Лучшая подводная лодка в
мире, наигениальнейшая конструкция. Самое быстрое погружение,
лучшая во всех отношениях”. По сравнению с ними — мы просто-
напросто любители в строительстве субмарин.
Мои германские товарищи по расе, мы не спим! Наши строители

тоже не спят, и позвольте мне сказать вам только одно. Зимой 1939-
1940 гг. некий мистер Черчилль заявил: “Подводная опасность
устранена. Гитлеру конец”. Он топил по две, три, пять подлодок в
день. Тогда он утопил больше подлодок, чем их вообще у нас было.
Он был истощён. Он ничего не уничтожил, потому что я снова
совершил очень большую ошибку. Этой ошибкой было то, что я
выделил для подводной войны очень небольшое число наших
субмарин, а большую часть придерживал, чтобы обучать экипажи
для новых подводных лодок.
В то время число субмарин, противостоящих врагу, было настолько

малым, что и сейчас мне стыдно говорить об этом. Большинство
их, более, чем девять десятых, пребывали в наших водах и на них
обучались новые экипажи, потому что в определённый момент мы
начали массовое производство. Они не могут представить никакого
массового производства, кроме американского. Они всегда ведут
себя так, словно только они разбираются в этом. Мы разбираемся в
этом не хуже. Когда они заявляют, что строят столько-то и столько-
то военных кораблей в год — ну, когда они считают все их корветы
и все их — хе-хе — рыбацкие лодки, и всё такое прочее, с палками

вместо пушек… Раз мы участвуем во всём этом, то я вам

гарантирую — мы строим куда более полезные корабли, чем они.
Так или иначе, это было вновь доказано. Во всяком случае мы к

этому моменту потопили более чем 24 миллиона тонн, что почти на
12 миллионов тонн больше, чем за всю Мировую войну. И
количество подводных лодок значительно выше, чем количество
подводных лодок в Мировую войну. И мы продолжаем строить их
и строить, оснащая их всеми видами оружия, и когда эти
джентльмены утверждают, что располагают замечательным новым
оружием, у них нет ни малейшего понятия о том, что мы
располагаем оружием получше, и уже давно.
Это моя практика — применять новое оружие только тогда, когда

старое становится фактически бесполезным. Зачем
демонстрировать новое оружие прежде времени? Пока эта
политика во всех случаях была верной. Наше оружие всегда было
хуже. Конечно. Наши солдаты хуже. Это совершенно ясно. Мы
хуже организованы. Кого это удивляет? Если сравнить нашу
организацию с организацией таких гениев, как — ха! — Черчилль и
Дафф Купер, и Чемберлен и все эти люди, или даже Рузвельт, этот
организатор […]
Если сравнить со всеми этими людьми, то в отношении

организации мы, конечно, всего лишь неумёхи. Истинно так. Но
пока у нас один успех за другим. Насчёт внутренних дел, мои
дорогие товарищи по партии, всё то же самое. Мы постоянно были
хуже всех во внутренних делах. Мы были некомпетентны. Мы
были дилетантами во всём, но однажды мы пришли к власти. Это
— решающее.
Понятно, что в такой борьбе, в которую вовлечён весь мир, в

борьбе, в которой мы сегодня участвуем, никто не может
рассчитывать на успех каждую неделю. Это невозможно. Тем
более, что такие успехи не решающие. Решающее — это
фактический, постепенный захват ключевых пунктов, что, в
конечном счёте, раздавит врага, удержание и укрепление этих
пунктов, так, чтобы они не могли быть отобраны. Вы можете
поверить мне: если мы что-то захватили, то мы так сильно
держимся, что никто не сможет сдвинуть нас, если мы получили
точку опоры. Вы можете положиться на это.

Кроме того, в войну вовлечены наши союзники — итальянцы,

румыны, венгры, финны и все другие европейские народы, вроде
словаков, хорватов, испанцев-добровольцев [...] норвежские
добровольцы. Установлен реальный новый мировой порядок,
великие державы терпят одно поражение за другим.
Начиная со вступления в войну Японии, она не совершала ничего,

кроме ошибок; всё, что совершили японцы, сплошная ошибка. Но
когда ошибки удачны, результат превосходен. Ошибаясь, японцы
прибрали к рукам около 98% американского каучука. Ошибаясь,
они стали крупнейшими в мире производителями олова. Теперь
они производят огромное количество шерсти. Они захватили
множество нефтяных скважин. Так что, если вы делаете ошибки
такого рода, результат будет впечатляющим.
И, наоборот, другие делали всё правильно. Полные гениальности,

храбрости, героизма и расчётливости, они располагают великими
генералами — Мак-Артуром, или Уэйвеллом, или ещё какими, из
тех величайших, каковых мир ещё не видывал. По ходу дела,
генералы уже пишут книги о других генералах. Но, несмотря на всё
это, народ, народ, у которого поначалу не было никаких генералов,
добился в войне большего, чем те, кто прославлял своих генералов.
По этой причине я могу говорить с вами в день, который мы
вспоминаем как день наибольшего упадка нашего движения, когда
казалось, что для Партии всё кончено. Все наши враги были
убеждены, что национал-социализм мёртв.
Теперь же, в этот день, я говорю: нас, национал-социалистов,

память об этом должна накрепко сплачивать, сплачивать, чтобы
отразить любую угрозу, никогда не поддаваться и не отступать,
храбро встречая любую опасность и стоять насмерть, даже если
враг чрезвычайно силён.
Каждый должен следовать заповеди Лютера: "Если даже весь мир

полон бесами, мы должны победить, и победим". Сейчас мы
смотрим в будущее с куда большим оптимизмом, нежели прошлой
зимой, зимой, всей ужасной опасности мы не могли осознать, когда
я говорил с вами год назад. Сегодня я смотрю в будущее совсем по-
другому.
В то время даже активные, думающие люди были угнетены

воспоминаниями о судьбе Наполеона в 1812 году, а зима, которую

мы пережили, была точно на 50% холоднее, чем зима 1812 года.
В этом году мы подготовились на самом деле по-другому. Конечно,

и сейчас кто-нибудь может нуждаться в том. или ином, испытывать
в чём-нибудь нехватку. В любом случае мы обращаемся к нации с
просьбой дать те или иные вещи, всё, что возможно; всё равно, к
грядущей зиме мы подготовились совсем по-другому. Что я могу
сказать. даже если нас ждут такие же суровые испытания, как в
прошлом, то, что было в прошлую зиму, не повторится в эту.
И я снова говорю — великий философ сказал, что если удар не

достиг цели и не сокрушил, человек, пропустивший его, становится
сильнее. Могу лишь добавить — удар, который не сокрушил нас
прошлой зимой, сделал нас только сильнее.
Несущественно, где именно проходит линия фронта — Германия

всегда будет отражать удары, мы всегда будет наступать и
продвигаться вперёд, и я не сомневаюсь ни на миг, что в конечном
итоге мы победим.
Если сегодня Рузвельт атакует Северную Африку под предлогом

защиты её от Германии и Италии, мы не будем тратить слова,
опровергая ложь этого негодяя. Он — вне всякого сомнения —
главный гангстер во всей этой банде, которой мы противостоим. Но
любой может убедиться, что мистер Рузвельт не будет иметь
решающего голоса.
Мы будем тщательно готовить наши удары, как всегда делали это,

и они всегда будут обрушиваться в нужное время. Пока ни один
удар, направленный в нас, не был успешен. Раздался однажды
торжествующий вопль, когда первый англичанин высадился в
Булони и двинулся в атаку. Полгода спустя этот вопль оборвался.
Всё пошло по-другому. И сейчас всё пойдёт по-другому.
Доверьтесь полностью. Ваши руководители и Вооружённые Силы

сделают всё, что должно быть сделано, всё, что можно сделать. И я
полностью доверяю, прежде всего, германскому тылу — опоре
руководства и Вооружённых Сил, — и особенно всей Национал-
социалистической партии, на которую я опираюсь, как на единое
целое. Это то, что отличает наше время от прошлого, когда у
кайзера не было поддержки народных масс, а за мной сейчас —
одна из наиболее великолепных организаций, когда-либо

взраставших на этой земле, и эта организация представляет

германский народ!
Ещё один факт отличает наше время от времени минувшего —

сейчас во главе этого народа нет ни одного, кто в критических
обстоятельствах мог бы бежать за рубеж, сейчас во главе народа
люди, которые не знали ничего, кроме борьбы, и которые всегда
следовали одному принципу: "Удар, удар, ещё удар!".
Другой фактор также отличает современный германский народ от

людей того времени. У тогдашнего руководства не было никаких
корней в народе, потому что в прошлом... [...]
Сегодня мы живём в том, что проросло из последней войны,

потому что когда я вернулся с войны, я принёс на родину свой
фронтовой опыт. Основываясь на этом фронтовом опыте, я
построил в Германии моё национал-социалистическое народное
сообщество.
Сегодня национал-социалистическое народное сообщество идёт на

фронт, и вы во многом видите, как Вермахт прирастает национал-
социалистами, месяц от месяца, как в нём постоянно, всё яснее и
яснее проявляется облик новой Германии, как все привилегии, все
классовые предубеждения, и прочее, сходят на нет, как немецкое
народное сообщество месяц от месяца доминирует, и к концу
войны немецкое народное сообщество докажет свою
состоятельность. Вот отличие сегодняшней Германии от Германии
вчерашней.
Этому мы обязаны, с одной стороны, неизмеримому героизму на

фронте, героизму миллионов железных солдат, известных и
неизвестных, героизму тысяч храбрых офицеров, которые
чувствуют себя всё ближе и ближе к народу. Они уже — часть
народа. Они преодолели все преграды.
Также, как в партии любой может достичь любого поста, если у

него есть способности, также, как даже беднейший ребёнок нашей
нации может стремиться к любому посту в правительстве, даже к
самому высокому, с тех пор, как эта партия пришла к власти, также
и в Вооружённых Силах. И это не теоретически, не в виде
исключения или частности, но фактически — на практике. Уже
есть обладатели Дубовых Листьев [к Железному Кресту] — унтер-

офицеры и капралы. Рыцарским Крестом награждены многие

железные люди, проявившие героизм. Бесчисленные офицеры
получили новые звания. Мы строим армию посреди войны, которая
не имеет параллелей в мировой истории.
С другой стороны, люди трудятся в тылу, и я должен сейчас сказать

о германском тыле то. что уже говорил в Рейхстаге: в 1917-18 годах
оружейные заводы забастовали. Сегодня они работают
сверхурочно, работают всё больше и больше. Сегодня германский
рабочий в тылу понимает, что производит оружие для своих
товарищей на фронте.
То, что делается в сёлах и городах — мужчинами, но прежде всего

бесчисленными женщинами — грандиозно. Совершенно ясно, что
это ещё одна область, в которой мы не можем конкурировать с
нашими врагами.
Также, как в своё время партия была беднейшей среди

существовавших тогда партий и состояла исключительно из
идеалистов, так и германская нация сейчас — беднейшая в мире,
если говорить о золотом запасе.
У нас нет золота. Но у нас есть производительная мощь — это

реальная ценность. У нас есть священное трудолюбие и священная
воля — это. В конечном счёте, тысячекратно важнее, чем золото в
идущей смертельной борьбе.
Какой прок сегодня американцам от их золотых treasures, кроме

как делать из них зубные протезы или что-нибудь другое в этом
роде? Что для них реально выгоднее? Если бы у них было 10
заводов по производству синтетического каучука, они были бы для
них ценнее, чем всё золото, что они накопили. Я не копил, я
строил. Мы вошли в войну без золота, но подготовленными к
ведению войны; во всяком случае, у нас, немцев, сегодня нет
непрорезиненных баков, они есть у англичан.
Мы увидим, насколько ведение войны зависит от ресурсов, увидим

яснее, чем сейчас. Они уступили нам регионы, обеспечивающие
сырьё, необходимое для того, чтобы вести эту войну, невзирая ни
на какие трудности. Кто-нибудь может спросить: "Хорошо, почему
же тогда мы не видим этого сырья, этих материалов?". Ну, это
очень просто.

Не подумайте, интернациональные джентльмены, — на всякий

случай я им объясню — что мы стояли там, перед разрушенными
железнодорожными мостами, остатками железных дорог,
взорванными электростанциями, разрушенными угольными
шахтами, стояли руки в брюки и ничего не делали. В течение года
работа была сделана, и как! И теперь это постепенно начинает
окупаться.
Когда наступит следующий год и результаты этого труда проявятся

в полной мере, я с гордостью смогу сказать, что партия доказала
своё могущество, что неисчислимые храбрые товарищи по партии
всё там организовали, с горсткой людей — опытными национал-
социалистами, районными и местными вождями — организовали
гигантские регионы, сделали их пригодными, доступными для
нашей эффективной индустриальной экономики, для нашего
сельского хозяйства и, фактически, в более широком смысле, —
как сырьевую и сельскохозяйственную базу для всей Европы.
Поскольку эта война не является войной, которую Германия ведёт

только ради себя, а фактически это война за существование Европы
— понятно, почему так много добровольцев из Европы — от севера
до юга — как в немецких частях, так и в самостоятельных армиях
или подразделениях, сражаются вместе с нами на величайшем в
мировой истории фронте.
Именно поэтому мы нерушимо предопределили, что мир, который

однажды установится, действительно будет миром для Европы, без
покровительства этих людей, с прекрасным инстинктом к
идеализму и к материальным ценностям.
Что за инстинкт у мистера Идена к идеализму, мы не знаем. Он

никогда и нигде его не проявлял. По его поведению этого тоже не
понять. Прежде всего, культура его собственной страны ни в коем
случае не может нас впечатлить. Про человека за океаном я вообще
не буду говорить в этой связи. Так что, их инстинкт к идеализму,
конечно, гораздо слабее, чем наш, потому что мы дали миру
идеализма больше, чем общество, находящееся на попечении
мистера Идена. То же применимо к нашим союзникам; кое-кто из
них является наследником культуры, по сравнению с которой
культура английского островного королевства является поистине
молодой, если не сказать инфантильной.

Вот насчёт материальных ценностей я им верю, у них прекрасный

инстинкт к ним. Но и у нас он тоже есть. Единственное различие
между нами в том, что мы хотим наверняка удостовериться, что
материальные ценности Европы будут приносить в будущем
пользу европейским народам, а не трансконтинентальным
финансовым кликам избранных — это наше нерушимое и
непоколебимое решение. Народы Европы не за то сражаются,
чтобы потом пришли люди с прекраснейшими инстинктами и снова
начали разграблять человечество и делать миллионы людей
безработными, лишь бы наполнить свои хранилища.
У нас были серьёзные основания, чтобы выйти из золотого

стандарта. Мы хотели таким образом устранить одно из условий
этой экономической концепции и экономического управления. И
это очень важно: Европа выйдет из этой войны намного более
экономически здоровой, чем прежде, потому что большая часть
континента, которая до настоящего времени была организована
против европейских интересов, теперь будет обслуживать
европейские нации.
Если теперь мне говорят: "Ха-ха, так вы что, хотите, переместить

голландцев?", я отвечаю, что никого не хочу перемещать, но
думаю, что многие люди там будут счастливы получить свой
собственный небольшой надел земли, и работать на нём, чем быть
ломовой лошадью или рабом, как иногда случается на этом
переполненном. перенаселённом континенте. Прежде всего они
будут счастливы, если сами будут получать прибыль от этой
работы, если прибыль будет оставаться их народам, их
работающим мужчинам и женщинам, а не хранилищам в
Лондонском банке или в Нью-Йорке. Поэтому я верю, что после
этой войны наступит конец доминированию золота в
международном масштабе и, таким образом, наступит крах всего
этого общества, виновного в развязывании войны.
Мы все знаем задачу Национал-социалистической партии. Мне не

надо сегодня её повторять. Мы начали борьбу с этим врагом внутри
страны, мы всё сделали, чтобы отыскать наш путь в этом мире
своим трудом. Мы всё организовали! Они смеялись над нами, да.
всегда они смеялись, всякий раз, когда мы создавали новые
заменители [Ersatzstoffe]. Мы это делали не ради удовольствия. Мы
были вынуждены делать это. Иначе миллионы людей останутся без
работы, и невероятные ценности не будут произведены. Мы
должны были приспособиться, найти новые методы. Мы сделали

это.
Выполняя эту работу, мы одновременно соотносили себя с миром,

потому что, работая, мы хотели поддержать мир. Наши враги
отказали нам в этом. Национал-социализм многие годы для многих
был чудом борьбы внутри страны, и теперь он один против
внешнего мира. Я жду, чтобы каждый партиец, прежде всего, был
представителем веры в победу и в успех, чтобы он вёл эту борьбу с
беспредельным фанатизмом, как и всегда. Сегодня это намного
легче, чем было тогда. Сегодня я восхищаюсь каждым членом моей
партии, всеми этими маленькими людьми, которые верили в
неизвестного, безымянного солдата Мировой войны; этими людьми
которые следовали за мной в то время, которые предоставили свои
жизни в моё распоряжение, многие из которых отдали жизни не
только здесь — в те времена, в старой Империи, — но и на
Восточных территориях, в Судетской области, и в других местах и
в других землях.
Я должен восхищаться ими. Они следовали за мной, когда я был

абсолютно неизвестным человеком. Сегодня перед всеми нами
выросла огромная великая Империя, но прежде всего перед нами
стоит вопрос — быть или не быть всей нашей нации. Каждый
национал-социалист, который верил в меня тогда, должен
оставаться фанатичным, чтобы бороться с внешней угрозой, и он
должен бороться с тем же фанатическим упорством, которым мы
обладали в те времена. У нас есть противники. К ним не может
быть никакого милосердия. Возможно только одно из двух. Либо
падём мы, либо падут наши противники. Мы знаем это, и мы
достаточно мужественны, чтобы взглянуть судьбе прямо в глаза —
с ледяным спокойствием. И это отличает меня от тех господ, в
Лондоне и в Америке; если я требую многого от германского
солдата, я не требую большего, чем всегда был готов сделать сам.
Когда я требую от германской нации, я призываю работать не

больше, чем я сам работаю. Если я требую от многих из вас
сверхурочной работы, то я даже не знаю, что такое в моей жизни
сверхурочная работа. Этого я вообще не знаю! Для каждого
индивидуума наступает время, когда он оставляет работу и может
отдыхать. Моя работа — судьба Империи. Я не могу оставить её.
Она со мной днём и ночью, потому что я руковожу нацией.
В эти дни серой нищеты и лишений, печали и разрухи, любой

отдых для меня был бы нелеп. Да и что такое отдых, в конце

концов? Отдых, в моих глазах, всегда одно — это Германия, этой

мой народ, это — его будущее, это — будущее его детей. Поэтому
я не требую ни от кого... [...] поэтому я не требую ни от кого
большего, чем я требую от себя самого, что я сам готов сделать.
Я знаю, что мои старые товарищи по партии фактически

составляют ядро этого движения, и что в память о первых кровавых
жертвах, принесённых нами в то время, они уже увлекают нацию
своим примером, что они едины с сотнями, сотнями тысяч, с
миллионами национал-социалистических функционеров,
партийцами, и те, кто состоят в организациях, связанных с нами,
идут с нами, все наши люди в штурмовых отрядах, в СС, идут с
нами, люди в нашем Трудовом фронте идут с нами, люди из
Имперской трудовой службы; короче, весь германский национал-
социалистический народ.
Замечательно сегодня то, что мы не одиноки, подобно людям,

вопиющим в пустыне, как это однажды было со мной, то, что
каждое слово, адресованное нами к нации, отражается
тысячеголосым эхом.
И если враг верит, что каким-то образом смягчит нас, он

ошибается. Ему не побудить меня отказаться от моей цели. Придет
час, и я нанесу ответный удар, и тогда он получит за все с
процентами на проценты.
Вы помните то долгое время, когда мы, товарищи по партии,

должны были соблюдать законность. Как часто мои старые
товарищи по партии приходили ко мне и говорили: "Фюрер" — они
также звали меня "Шеф" тогда — они говорили: "Адольф Гитлер,
почему мы не можем ответить ударом на удар? Почему мы должны
терпеть это?". Долгие годы я должен был принуждать их быть
законопослушными.
Я должен был, скрепя сердце, исключать из движения членов

партии, потому что они полагали, что не смогут повиноваться
этому приказу, год за годом, пока, наконец, не пробил час, когда я
смог призвать их.
И сегодня всё так и происходит. Иногда, месяцами, я должен

ничего не предпринимать. Вы думаете, что сердце моё не
разрывается от гнева, когда я слышу о воздушных налётах? Вы

знаете, что сдерживался месяцами. Я не позволил ни единой бомбе

упасть на Париж. Перед тем, как мы атаковали Варшаву, я пять раз
предлагал им сдаться, и пять раз получил отказ. Я просил, чтобы,
по крайней мере, были эвакуированы женщины и дети. Ни один
офицер не вышел с белым флагом. От всего отказывались, и только
тогда я решил сделать то, что разрешено любыми законами ведения
войны.
Когда англичане начали бомбить, я ждал три месяца, ничего не

предпринимая. В то время многие говорили: "Почему мы не
отвечаем? Почему не... [...]" Мы уже достаточно сильны для этого".
Я ждал, надеясь, что они, возможно, ещё одумаются.
Случилось по-другому. Поверьте мне, сейчас это безразлично. Я

всё это принял к сведению. Они ещё узнают, что германский дух
изобретательства бодрствует, и они получат такой ответ, что голова
пойдёт кругом.
Я еще и раньше не раз говорил: если я какое-то время не выступаю

с речами, это вовсе не значит, что я потерял голос, просто считал
нецелесообразным. Это имеет место и сегодня. К чему мне сейчас
много ораторствовать? Сегодня в конечном счете говорит фронт.
Всё остальное — детский лепет. Я хотел бы брать слово только в
самых редких случаях, ведь язык фронта столь проникновенен, это
такой особенный язык, что он и без того понятен каждому немцу.
Тому, кто читает ежедневные сводки нашего Вермахта и при этом
не является фанатически преданным своему народу, не
воспринимает все это множество героических дел, не помогут
никакие речи.
А что касается зарубежья — ну, в общем я выступаю не для

зарубежья. Я никогда не говорил для зарубежья. Я говорю только
для моего германского народа. Слушают ли меня люди за
границей, или нет — мне полностью безразлично.
И если господин Рузвельт говорит, что он моих речей не слушает,

то ведь я и выступаю вовсе не для него. Когда он обращался ко мне
посредством телеграфа, тогда я отвечал ему, как вежливый человек,
но в иных случаях я с господином Рузвельтом не разговариваю. С
ним я говорю только при помощи того инструмента, которым лишь
и можно разговаривать теперь, а этот инструмент говорит громко и
достаточно четко.

Я выступаю только в редчайших случаях, обращаясь к движению и

моему собственному германскому народу, и всё, что я могу сказать
в такой речи, это только одно: думайте все без исключения,
мужчины и женщины, только о том, что в этой войне решается
вопрос, быть или не быть нашему народу! И если вы это поймете,
тогда каждая ваша мысль и каждая ваша надежда будет молитвой
за нашу Германию!
Источник: Keesing's Archiv der Gegenwart, November 1942; U.S.

Foreign Broadcast Monitoring Service, Federal Communications
Commission // Avalon Pr. & NSSR

іХаЮФЮвР

Радиообращение рейхсканцлера А. Гитлера по случаю 12-ой годовщин...тического режима от 30 января 1945 - Великие властители прошлого
Радиообращение рейхсканцлера А. Гитлера по

случаю 12-ой годовщины национал-
социалистического режима от 30 января 1945
Соотечественники! Национал-социалисты!
Двенадцать лет назад, когда, как руководителю самой сильной

партии, покойный теперь рейхспрезидент фон Гинденбург поручил
мне пост канцлера, Германия столкнулась с такими же проблемами
внутри страны, какие сейчас навалились на нее извне. Силы
экономического разрушения и устраненный теперь Версальский
диктат привели к положению, которое стало постоянным, а
именно: около 7.000.000 безработных, 7.000.000 временных
рабочих, разрушенный класс фермеров, истощенная индустрия и
экономика.
Немецкие порты представляли собой просто кладбище кораблей.

Финансовая ситуация в стране могла в любой момент привести к
развалу не только государства, но и общества. И за всем этим
методическим разрушением немецкой экономики стоял азиатский
большевизм. Это было тогда в той же степени, что и сейчас.
До того, как мы пришли к власти, буржуазный мир был не

способен противостоять развитию большевизма как в малом, так и
в большом. Даже после разрухи 1918 года буржуазный мир не смог
вовремя осознать, что старый мир изжил себя и появился новый;
что нет смысла поддерживать и искусственно удерживать то, что
пришло в упадок, и что надо найти этому достойную замену.
Устаревшая социальная структура дала трещину и любые попытки
ее удержать обречены на неудачу.
Все это, по большому счету, не отличается от того, что происходит

сейчас, когда буржуазные государства обречены, и только сильные
и идеологически объединенные национальные общества могут
противостоять сильнейшему кризису, который Европа когда-либо
переживала за последние столетия.

Нам было дано только шесть лет мира с 30 января 1933 года. За эти
шесть лет небывалые подвиги были совершены и еще более
грандиозные были запланированы, вызывая зависть среди наших
демократических, ни на что не способных соседей.
За эти 6 лет, приложив нечеловеческие усилия, нам удалось

восстановить немецкую нацию в военном отношении, вселить в нее
дух сопротивления и самоутверждения в большей степени, чем
просто дать ей существенный военный потенциал.
Ужасающий роковой вал, идущий с Востока и истребляющий

сотни тысяч в деревнях и на рынках, в городах и за их пределами,
будет отражён и обуздан нами, не смотря на все препятствия и
тяжелые испытания.
Но если это все возможно, то только благодаря изменениям

произошедшим в немецком народе с 1933 года. И если бы
Германия сегодня была бы Германией, угнетенной Версальским
договором, Европа давно бы уже была сметена
центральноазиатским ураганом. Вряд ли надо вдаваться в полемику
с вечными упрямцами, которые утверждают, что невооруженная
Германия не стала бы жертвой этого еврейской мировой сплотки.
Такое утверждение противоречит всем естественным законам.
Где это видано, чтобы беззащитный гусь не был бы съеден лисой

только потому, что она не вправе, по конституции, иметь
агрессивные намерения? И как это возможно, чтобы волк
изменился, стал пацифистом, из-за того, что овца не носит
доспехов? Если все еще существуют буржуазные государства,
которые искренне верят в подобное, это только доказывает,
насколько необходимо распрощаться с эрой, которая своей
системой образования может культивировать и укоренять такие
понятия, нет, даже даровать им политическое влияние.
Борьба против еврейского азиатского большевизма была яростной

задолго до того как национал-социализм обрел силу. Единственная
причина, почему эта борьба не заполонила всю Европу в 1919-1920
годах в том, что азиатский большевизм сам был слаб и плохо
вооружен.
Попытки большевизма уничтожить Польшу были оставлены не

потому, что большевики испытывали сострадание к этой стране, а

потому, что они потерпели поражение в битве под Варшавой. Их

намерения загубить Венгрию изменились не потому, что они
просто передумали это осуществить, а потому, что
большевистскую власть просто нельзя было удержать с помощью
военной силы. Точно так же попытка раздавить Германию
провалилась не потому что это так было задумано, а потому что
оказалось невозможным преодолеть природную стойкость нашего
народа.
Тогда еврейство начало систематически разрушать нашу нацию

изнутри, и оно нашел себе союзников в недалеких буржуа, которые
не осознают, что эра буржуазного мира завершена и никогда не
вернется назад, что эпоха распущенного экономического
либерализма изжила себя, и может привести только к
саморазрушению, и, более того, великие задачи нашего времени
могут быть осуществлены исключительно методом авторитарного
руководства природной силой [народа], основанным на общем
законе равных прав для всех и, следовательно, равных
обязанностях. И наоборот, исполнение одинаковых обязанностей
должно сопровождаться равенством в правах.
Таким образом, национал-социализм, развиваясь параллельно с

гигантской реконструкцией экономики, социальной и культурной
сфер общества, дал немецкому народу эту силу; силу, без которой
нельзя создать никакого военного потенциала.
Сила сопротивления нашей нации настолько впечатляюще

увеличилась с 30 января 1933 года, что она уже не может идти ни в
какое сравнение с тем, что было в прошлом. Постоянство этой
внутренней силы - самый верный знак нашей конечной победы. Раз
на Европу сегодня обрушилась ужасная болезнь, пораженные
страны либо преодолеют эту болезнь, прилагая всю огромную силу
сопротивления, либо умрут от неё.
Именно во время кризиса происходит выздоровление; кризиса,

который делает слабее. Но, несмотря ни на что, наше непреклонное
желание - не отступать в этой борьбе ради спасения нашего народа
от самой ужасной судьбы во все времена, не отклоняться и верно
следовать закону сохранения нашей нации.
Всемогущий Господь создал нашу нацию. Защищая ее, мы

защищаем Его работу. Тот факт, что эта защита чревата

неисчислимым горем, страданием и лишениями делает нас еще

более верными сыновьями нашей нации. Это также нам дает
нерушимое желание, необходимое, чтобы выполнить наш долг
даже в самой суровой схватке; это не только долг по отношению к
порядочным и благородным немцам, но и к тем немногим
бесчестным, кто повернулся спиной к своему народу.
В этой важной для нас битве мы должны следовать следующему

постулату: тот, кто честно дерется, может спасти свою жизнь и
жизнь своих близких; тот, кто из-за трусости или малодушия
поворачивается спиной к народу, должен неумолимо умереть
постыдной смертью.
Это огромное достижение, что национал-социализм преуспел в

пробуждении и укреплении духа нашего немецкого народа. Только
когда закончится эта мировая война и зазвонят колокола мира,
придет понимание того, чем обязан немецкий народ этому
духовному пробуждению: не меньше, чем собственному
существованию в этом мире.
Недавно государственные деятели Союзников открыто обрисовали

судьбу Германии. Газеты их предостерегали насчёт этого,
советовали быть поумнее и пообещать хоть что-нибудь, даже если
потом никто не собирается выполнять эти обещания.
Как непоколебимый национал-социалист и как борец за свой народ,

я хочу заверить этих государственных деятелей раз и навсегда, что
любая попытка повлиять на национал-социалистическую
Германию с помощью дешевых призывов, лжи и искажения фактов
лишь говорит о их невиданной глупости. Неважно, что
политическая деятельность и ложь неразрывно связаны в
демократии. Важно, что любое обещание данное этими деятелями
народу сегодня - бесполезно, так как они не в том положении
сейчас, чтобы выполнить эти обещания. Это все равно, что одна
овца обещала бы защитить другую от тигра.
И я повторяю своё пророчество: Англия не только не сможет

контролировать большевизм, но и её собственное развитие будет
неизбежно двигаться по направлению к этой разрушительной
болезни.
Демократы не способны управлять силами, которые они призвали

из Азии.
Все малые европейские государства, которые капитулировали,

уверенные в гарантиях, данных Союзниками, стоят перед лицом
полного уничтожения. И абсолютно не важно, настигнет ли их
судьба чуть раньше или чуть позже; что существенно, так это
неизбежность этого. Кремлёвские евреи руководствуются только
тактическими соображениями; будут ли они действовать с
молниеносной жестокостью или с некоторой скрытностью,
результат будет всегда одним и тем же.
Но Германию, тем не менее, не постигнет эта судьба. Гарантом

этого является победа, одержанная 12 лет назад. Не важно, что
могут задумать наши враги, какие страдания они навлекут на
немецкие города, просторы и на наш народ, все это не идет ни в
какие сравнения с непоправимым несчастьем, трагедией, которая
произойдет, если удастся большевистско-плутократический
заговор.
Поэтому это еще более важно сейчас, на 12-ую годовщину

возрождения, укрепить силу наших сердец больше, чем когда-либо,
и укрепить нашу святую решимость сражаться, не важно где и в
каких обстоятельствах, пока победа не станет нашим
вознаграждением за все усилия.
В этот день я не хочу сомневаться в этом. Однажды я выбрал свой

путь - против всего враждебного мира, согласно моему
внутреннему зову, и шёл по этому пути к конечной победе, будучи
неизвестным и безымянным; часто говорили с надеждой, что я
мёртв, но неизменно я побеждал. Моя жизнь сегодня абсолютно
предопределена обязанностями, возложенными на меня.
Все они вместе составляют одну: работать для моего народа и

бороться ради него. Только Тот, Кто призвал меня, может
освободить от этого долга. В руках Провидения было убить меня
бомбой, разорвавшейся 20 июля в полутора метрах и, таким
образом, положить конец моей жизни, моим трудам. Всемогущий
защитил меня в тот день, и я считаю это новым подтверждением
доверенной мне задачи.
В грядущие годы я также собираюсь продолжать идти этим путём,

бескомпромиссно служа интересам своего народа, не обращая

внимания на все угрозы и опасности, вдохновленный святой

убежденностью, что Всемогущий Бог не оставит того, кто в
течение всей жизни не желал ничего, кроме как спасти свой народ
от судьбы, которой он не заслужил.
Сейчас я призываю всю Германию, и, особенно, старых моих

друзей по оружию и всех солдат - укрепить свои силы еще более
мощным духом сопротивления, до тех пор, пока мы снова - как мы
это делали раньше - не положим на могилы умерших в этой
невероятной борьбе венок с надписью: ''И всё же мы победили''.
Поэтому я надеюсь, что каждый немец выполнит свой долг до

конца, и что он будет готов принести любые жертвы, которых от
него попросят; я рассчитываю на каждого немца, способного
драться, полностью забыв о собственной безопасности; я призываю
больных, слабых и всех негодных к военной службе работать из
последних сил; я рассчитываю, что горожане будут ковать оружие,
а крестьяне - снабжать хлебом солдат и рабочих, ограничивая
самих себя; я надеюсь, что все женщины и девушки будут
продолжать поддерживать эту борьбу с предельным фанатизмом.
Особый мой призыв к молодежи. Связав себя узами клятвы друг с

другом, мы можем встать перед Всемогущим и просить Его о
милосердии и благословении. Ни один народ не может сделать
больше, когда каждый, кто может драться - дерётся; каждый, кто
может работать - работает, и все жертвуют в одинаковой степени,
вдохновленные только одной мыслью - защищать свободу и честь
нации, и, следовательно, будущую жизнь.
Несмотря на то, что кризис ужасен, он будет преодолён нашим

неизменным желанием, нашей готовностью к жертвам и нашими
способностями. Мы преодолеем это бедствие, одержим верх в
борьбе, которая принесет победу не Центральной Азии, а Европе; и
во главе её будет нация, которая защищала Европу от Азии в
течение 1.500 лет и будет этим олицетворением во все времена:
наша Великая Германская империя, германская нация.
Источник: New York Times, 30.01.1945 // Avalon Pr. & NSSR



іХаЮФЮвР

Обращение рейхсканцлера А. Гитлера по случаю 25-летней годовщины ...ской партии от 24 февраля 1945 года - Великие властители прошлого
Обращение рейхсканцлера А. Гитлера по

случаю 25-летней годовщины обнародования
программы Национал-социалистической
партии от 24 февраля 1945 года
Осознание моего долга и мои труды не позволяют мне оставить
штаб-квартиру, сейчас, когда отмечается 25-летие с того дня, когда
фундаментальная программа нашего движения была
провозглашена в Мюнхене.
Предначертания того вечера 24-го февраля вероятно только сегодня

совершенно ясно предстают перед нами в своём ужасном значении.
Столь различные враги уже тогда были едины в тотальной борьбе
против германского народа в той же мере, что и сегодня.
Неестественный альянс между эксплуатирующим капитализмом и

разрушающим большевизмом, который сейчас грозит миру полной
катастрофой был тем врагом, которому мы бросили перчатку 24
февраля 1920 года во имя существования нашей нации. Так же, как
и в те годы, очевидная противоречивость сотрудничества столь
противоположных сил была лишь выражением желаний, присущих
исключительно подстрекателям и спекулянтам. Международное
еврейство долго использовало обе формы для уничтожения
свободы и благосостояния наций.
Тем не менее, существует огромная разница между Германией в

1920 году и Германией в 1945 году. Германия в 1920 году была
полностью парализована, сегодняшняя Германия защищается с
предельным фанатизмом. Социальный строй в 1920 был обречён на
разрушение. Сегодня мы имеем непоколебимое общество.
Если прежняя Германия обладала лишь малой толикой воли к

сопротивлению, вдохновляющей сегодняшнюю Германию, она бы
никогда не сдалась. Если бы германский народ сегодня обладал
лишь частью прежней слабости, он бы давно прекратил своё
существование. День 24 февраля 1920 года позже будет определён,

как величайшая веха в истории человечества. Без германской

национал-социалистической перестройки сегодня не было бы ни
Германской империи, ни германского народа.
Провидение немилосердно к слабым нациям и признаёт право на

существование только за славными и сильными нациями. Факт в
том, что национал-социалистическое движение добилось успеха в
1933 году, придя к власти законным образом, после тринадцати
суровых лет упорной и тяжёлой борьбы, которая зачастую казалась
безнадёжной.
Кто смеет отрицать, что даже самой сильной воли не хватило бы,
чтобы бросить вызов угрожающей нам сейчас дьявольской
коалиции - без успешного перевооружения, проведённого после
национал-социалистической революции? Никто, кроме дурацких
буржуа не верит, что вал с Востока не обрушился бы [на нас], если
бы Германия защищалась от него международными законами
вместо пушек, танков и самолётов.
Как нашествие гуннов нельзя было отразить набожными

пожеланиями или честными предупреждениями, как нельзя было
отразить дипломатическими уловками постоянные - в течение
столетий - набеги на нашу страну с юго-востока, когда монголы
разрушали старинные памятники культуры, так и эта опасность не
может быть преодолена правом самим по себе, но лишь силой,
поддерживающей это право.
Право само по себе - это лишь долг оберегать жизнь, доверенную

нам Создателем мира. это священное право самосохранения.
Удастся ли нам сохранить себя, целиком зависит от степени наших
усилий и готовности приносить любые жертвы ради сохранения
жизни в будущем.
Мощь Аттилы была сломлена не на заседании Лиги Наций, а на

поле битвы. Большевизм будет разбит не досужими разговорами в
Женеве, а исключительно нашей волей к победе и силой нашего
оружия.
Мы все знаем, как тяжела эта борьба. Наши потери - ничто по

сравнению с теми потерями, которые будут, если мы добьёмся
успеха в этой борьбе.

Некоторые районы восточной части Германии сейчас под

большевиками. Страдания, причиняемые нашим женщинам, детям
и мужчинам этой еврейской чумой - самая ужасная участь, которую
только может вообразить человек.
Этих еврейско-большевистских убийц наций и их

западноевропейских и американских науськивателей можно
остановить только одним способом: напрягая все силы с
чрезвычайным фанатизмом и упорной стойкостью, которые в
тяжёлые времена милосердный Бог даёт людям для защиты их
жизней.
Все, кто дадут слабину, будут сокрушены и истлеют. Так же, как
когда-то трусливые буржуазные партии компромиссами накликали
большевистскую волну, а потом были ею же смыты, так и сейчас
исчезнут все те буржуазные государства, чьи тупые представители
думают, что они могут заключить соглашение с дьяволом, лелея
надежду перехитрить хитроумного сатану. Сейчас происходит
ужасное повторение того, что происходило внутри Германии,
теперь это происходит на гигантском мировом поле нынешней
войны. Но также, как прежде мы одолели узколобые
мелкобуржуазные партии и побили врагов-большевиков, чтобы
создать национал-социалистическое государство, ныне мы
одержим победу над смесью буржуазно-демократических
концепций и увенчаем эту победу уничтожением большевизма!
Так же, как однажды соглашательские буржуазные партии были

смыты большевистским валом, так же сегодня исчезают все
буржуазные государства. Их дезинформированные представители
полагают, что могут заключить соглашение с дьяволом в надежде
перехитрить его. Это ужасное повторение случившегося когда-то в
Германии, но в глобальном масштабе. Так же, как тогда мы
сокрушили врага - большевиков, несмотря на мелкобуржуазный
партикуляризм, и основали национал-социалистическое
государство, так и сегодня победа будет за нами, несмотря на
буржуазные демократические государства*.
Величайший король в нашей истории, Фридрих II, был принуждаем

к уступкам превосходством мировой коалиции и только благодаря
его героическому духу было создано ядро грядущей империи и он в
конце концов остался победителем.

Все народы, чьи государственные деятели заключили договор с

большевистским дьяволом, рано или поздно станут его жертвами.
Но не сомневайтесь, что национал-социалистическая Германия
будет бороться до конца, и конец придёт в этом году, когда
произойдёт исторический поворотный момент. Никакая сила в
мире не ослабит наши сердца!
Наши враги разрушили так много красивого и святого, что нам

остаётся жить только одним - надо воссоздать государство, которое
восстановит то, что они разрушили. Поэтому наш долг сохранить
свободу германской нации во имя будущего; не допустить того,
чтобы германских рабочих увозили в Сибирь, а мобилизовать их
для восстановления во имя нашего народа. То, что выносит наша
Родина - ужасно, задачи фронта - сверхчеловеческие, но если весь
народ преодолеет эти страдания, Провидение не откажет нам в
праве на выживание.
Мы страдали так много, что это лишь закалило нас в фанатической

ненависти. Наших врагов в тысячи раз больше и они - разрушители
вечной культуры, уничтожители человечества. Из мук родится
святость, дабы противостоять сим разрушителям существования
нашего со всей силой Господней, данной нам - и сокрушить их
наконец! За двухтысячелетнюю историю наш народ боролся за
выживание столько раз, что мы, без сомнения, преодолеем и
нынешние тяжкие времена.
Если тыл продолжит выполнять свой долг, и даже сделает больше

того; если солдат на фронте возьмёт пример с отважного тыла и не
пожалеет жизни за родную землю, тогда весь мир, атакуя нас, будет
разрушен. Если фронт и тыл будут едины в стремлении
уничтожить тех, кто отвергает закон самосохранения, трусов,
саботажников, - тогда нация будет спасена! Тогда эта борьба
завершится победой Германии и мы гордо насладимся нашей
счастливой судьбой.
Когда эта война закончится, мы передадим победу в руки молодого

поколения. Эта молодёжь - наибольшая драгоценность Германии.
Она будет примером для всех будущих поколений. Она - результат
национал-социалистического образования и вызова, брошенного в
Мюнхене 25 лет назад.
Моя собственная жизнь имеет ценность только для того, чтобы

непоколебимо руководить нацией, восстанавливая и усиливая наши

фронты для мести и атак, создать новейшее оружие и задействовать
его, чтобы укрепить дух нашего сопротивления и, если
необходимо, то, как и раньше, устранять всех вредителей, которые
не желают сохранять нашу государственность или даже выступают
против неё.
Я недавно прочёл в британской газете, что Союзники намереваются

уничтожить мой Бергхоф. Я почти сожалею, что этого уже не
случилось, потому что моя личная собственность не более ценна,
чем собственность других немцев.
Я буду счастлив - насколько это возможно - перенести всё то же,

что переносят другие. Единственная вещь, которую я не способен
перенести, это слабость моей нации.
Однако, меня наполняет счастьем и гордостью убеждение, что

германский народ в величайшей беде показывает столь твёрдый
характер. За эти недели и месяцы каждый немец помнит свой
личный долг - пожертвовать всем ради сохранения германской
нации на века.
Тот, кто страдает, должен знать, что многие немцы потеряли

больше, чем он. Наша жизнь должна служить только одной задаче -
восполнить потери, нанесённые нашей нации интернациональными
еврейскими преступниками и их прихвостнями. Мы должны
непоколебимо, до самого последнего вздоха, думать только о
Германии. Мужчина за мужчиной, женщина за женщиной, в
городах и сёлах, мы будем жить лишь ради избавления нашей
нации от этих бедствий, восстановления германской культуры, как
и её национал-социалистической жизни.
Наш зарок - никогда не прекращать трудиться ради истинного

народного единения, далёкого от любой классовой идеологии,
твёрдо веря, что вечные ценности нашей нации, это её лучшие
сыновья и дочери, которых, независимо от происхождения и
положения в обществе дал нам Бог и которые должны получить
образование и работу.
Двадцать пять лет назад я предсказал победу нашего движения.

Сегодня, преисполненный, как всегда, веры в нашу нацию, я
предсказываю окончательную победу германской расы!

* Это не ошибка переводчика. Это Гитлер облажался, озвучив два

варианта одно и того же абзаца в своём "экспромте". Гитлер
тщательно готовил свои речи, работал над ними, правил. Вот и для
этой речи разрабатывал несколько вариантов. Как мы видим, один
агрессивный, другой более сдержанный. Судя по тону всей речи,
был выбран агрессивный. Но один абзац остался в двух вариантах.
Один вариант Гитлер забыл вычеркнуть, так и прочитал. Но, как
нам известно, это ещё не вершина ораторского мастерства. У нас
был Ельцин, который целую страницу дважды прочитал по TV.


іХаЮФЮвР

Политическое завещание Адольфа Гитлера 29 апреля 1945 - Великие властители прошлого
Политическое завещание Адольфа Гитлера 29 апреля 1945

С тех пор как я начиная с 1914 г. отдавал все свои скромные силы в
первой, навязанной рейху мировой войне, прошло более тридцати лет.
В эти три десятилетия все мои помыслы, все мои действия и вся моя
жизнь определялись только любовью к моему народу и верностью ему.
Они давали мне силу принимать такие тяжелейшие решения, какие не
доводилось принимать до тех пор ни одному смертному. За минувшие
три десятилетия я израсходовал сполна все мое время, всю
мою работоспособность и все мое здоровье.
Это неверно, будто я или кто-то другой в Германии желал в 1939 г. войны.
Ее желали и развязали исключительно интернациональные
государственные деятели либо еврейского происхождения, либо работавшие
на еврейские интересы. Я вносил множество предложений по сокращению
и ограничению вооружения, которые грядущие поколения не смогут
вечно отрицать, чтобы возложить ответственность за возникновение этой
войны на меня. Далее, я никогда не хотел, чтобы после первой
злосчастной мировой войны возникла вторая мировая война против Англии
или тем более против Америки. Пройдут века, но из руин наших городов
и памятников искусства будет постоянно вырастать обновляющаяся ненависть
к тому народу, который в конечном счете несет ответственность за все это, к
тому народу, которому мы обязаны всем этим: к интернациональному еврейству
и его пособникам.
Еще за несколько дней до того, как разразилась германо-польская война,

я предложил британскому послу в Берлине решение германо-польской
проблемы как и в случае с Саарской областью под международным
контролем. Это предложение тоже не может отрицаться. Но оно было
отвергнуто, потому что влиятельные круги английской политики желали войны,
а отчасти подгонялись к ней организованной интернациональным
еврейством пропагандой.
Но я не оставлял также сомнения и на тот счет, что, если народы

Европы рассматриваются как пакеты акций для интернациональных
финансовых и промышленных заговорщиков, будет привлечен к
ответственности и тот народ, который является единственным виновником
этой смертоубийственной войны: еврейство! Я также не оставлял
никакой неясности насчет того, что на сей раз настоящий виновник пусть
и гуманными средствами, но будет наказан и поплатится за то, что
миллионы детей европейцев арийской расы умрут от голода, что свою
смерть найдут миллионы взрослых мужчин, а сотни тысяч женщин и детей
сгорят в наших городах или погибнут от бомбежек.
После шестилетней борьбы, которая, несмотря на все неудачи, войдет в

историю как самое славное и отважное выражение жизненной силы
немецкого народа, я не могу оторвать себя от того города, который
является столицей рейха. Поскольку силы наши слишком слабы, чтобы и
дальше выдерживать натиск врага именно здесь, а собственное
сопротивление постепенно обесценивается столь же ослепленными, сколь
и бесхарактерными субъектами, я хотел бы, оставшись в этом городе,
разделить судьбу с теми миллионами других людей, которых уже

постигла смерть. Кроме того, я не хочу попасть в руки врагов, которым, на

потеху ими науськанным массам, нужен новый, поставленный евреями спектакль.
А потому я решил остаться в Берлине и здесь по собственной воле избрать

смерть в тот момент, когда увижу, что резиденция фюрера и
рейхсканцлера удержана больше быть не может. Я умираю с радостным
сердцем, зная о неизмеримых деяниях и свершениях наших солдат на
фронте, наших женщин в тылу, наших крестьян и рабочих, а также
о беспримерном участии во всем этом молодежи, носящей мое имя.
То, что всем им я выражаю идущую от всего сердца благодарность, столь же

само собою разумеется, как и мое желание, чтобы они ни в коем случае
не прекращали борьбы, а всюду продолжали вести ее против врагов
фатерланда, оставаясь верны заветам великого Клаузевица. Из этих жертв
наших солдат и из моей собственной связи с ними до самой моей смерти
в германской истории так или иначе, но взойдет однажды посев
сияющего возрождения национал-социалистского движения, а тем самым
и осуществления подлинно народного сообщества.
Многие храбрейшие мужчины и женщины полны решимости до последнего

мига связать свою жизнь с моею. Я просил их и под конец даже приказал им
не делать этого, а принять участие в дальнейшей борьбе нашей
нации. Командующих армиями, военно-морским флотом и люфтваффе я
прошу самыми крайними мерами укрепить у наших солдат дух сопротивления
в национал-социалистическом смысле этого слова, указав на то, что я,
как основатель и создатель этого движения, предпочел смерть
трусливому бегству, а тем более капитуляции.
Пусть это станет однажды частью понятия чести германского офицера, как то
уже имеет место в нашем военно-морском флоте: сдача какой-либо
территории или города невозможна, а командиры должны быть впереди и
служить ярким примером верного исполнения своего долга вплоть до
собственной гибели.
Перед своей смертью я изгоняю бывшего рейхсмаршала Германа Геринга

из партии и лишаю его всех прав, которые могли бы вытекать из указа от 29
июня 1941 г., а также из моего заявления в рейхстаге от 1 сентября 1939 г.
Я назначаю вместо него гроссадмирала Дёница рейхспрезидентом и
верховным главнокомандующим вермахта.
Перед своей смертью я изгоняю бывшего рейхсфюрера СС и

имперского министра внутренних дел Генриха Гиммлера из партии, а
также лишаю его всех государственных постов. Я назначаю вместо
него гауляйтера Карла Ханке рейхсфюрером СС и шефом германской полиции,
а гауляйтера Пауля Гизлера имперским министром внутренних дел.
Геринг и Гиммлер без моего ведома вели тайные переговоры с врагом и

вопреки моей воле предприняли попытку в нарушение закона захватить власть
в государстве в свои руки, чем причинили стране и всему народу
необозримый вред, совершенно не говоря уже о попрании верности мне
лично. Желая дать немецкому народу состоящее из достойных
людей правительство, которое выполнит свое обязательство продолжить
борьбу всеми средствами, я назначаю руководителями нации следующих
членов нового кабинета: рейхспрезидент — Дёниц, рейхсканцлер — д-р
Геббельс, министр по делам партии — Борман, министр иностранных дел
— Зейсс-Инкварт, министр внутренних дел — гауляйтер Гизлер,
военный министр — Дёниц, главнокомандующий сухопутными войсками
— Шёрнер, главнокомандующий авиацией — Грайм, министр юстиции —

Тирак, культов — Шеель, министр пропаганды — д-р Науман, министр

финансов — Шверин-Крозиг. рейхсфюрер СС и шеф германской полиции
— Ханке, министр хозяйства — Функ, министр сельского хозяйства —
Бакке, министр труда — д-р Хупфауэр, министр вооружения —
Зауэр, руководитель Германского трудового фронта и член имперского
кабинета — имперский министр д-р Лей.
Хотя некоторое число таких людей, как Мартин Борман, д-р Геббельс и
другие, решили по своей воле считать себя, вместе с их женами,
неразрывно связанными со мною и не желают ни при каких
обстоятельствах покидать рейх, а готовы погибнуть вместе со мною, я все
же вынужден просить их подчиниться моему требованию и в этом
случае поставить интересы нации выше своих чувств. Благодаря
своей деятельности и своей верности соратников они и после моей
смерти останутся мне столь же близки, ибо, как я надеюсь, дух мой пребудет
с ними и всегда будет сопровождать их. Да будут они твердыми, но
никогда неправедными! Пусть никогда страх не станет советчиком в
их действиях, пусть превыше всего на Земле для них стоит честь нации. И
пусть, наконец, они сознают, что наша задача построение
национал-социалистского государства является делом грядущих
поколений, которое обязывает каждого в отдельности служить общим
интересам, не противопоставлять им свои собственные выгоды. От всех
немцев, от всех национал-социалистов, от всех мужчин и женщин, от всех
солдат вермахта я требую, чтобы они были верны новому правительству и
новому президенту и повиновались ему до самой смерти.
Но прежде всего я обязываю руководство нации и общества строжайшим

образом соблюдать расовые законы и оказывать безжалостное
сопротивление всемирным отравителям мира для всех
народов интернациональному еврейству.
Совершено в Берлине 29 апреля 1945 г. в 4.00.
Свидетели:
д-р Йозеф Геббельс

Мартин Борман
Вильгельм Бургдорф
Ганс Кребс
.........................................................................................................................
* Использованы фрагменты публикаций завещания на русском языке.
Комментарии:
Неизвестный Гитлер Интервью с Траудль Юнге:

"В берлинском бункере, за несколько часов до самоубийства, Гитлер подошел
ко мне со словами: "Как вы себя чувствуете, дорогая? Отдохнули? Я хотел бы
вам немного подиктовать. Как вы на это смотрите?" Я поняла, о чем идет
речь, только когда он произнес слова: "Мое завещание".
Диктовал он обычно ровным голосом, но иногда, во время работы над
речью, его голос становился хрипловатым, а жестикуляция - немного

более оживленной. "Такое случалось с ним время от времени. В такие

моменты становилось ясно, что он начинал играть,
репетировать представление. Во время таких представлений он
использовал ужасные слова, которых никогда не произносил в частной
беседе. Эти слова (про евреев и славян) были во всех его речах. Теперь я
понимаю, что тогда мы настолько привыкли к ним, что в
действительности как будто и не слышали их, отгораживались от
них... Минуту спустя он снова успокаивался и становился похожим
на профессора, поблескивающего своими очками в стальной оправе".
За два часа до самоубийства Гитлера, оказавшись с ним наедине в
конференц-зале, в ожидании, когда он начнет диктовать ей свою
последнюю волю, Траудль ясно почувствовала, что наступает момент истины.
"Мне пришло в голову, что сейчас я стану единственным человеком на
Земле, который узнает, почему же все это случилось. Он должен был
сказать что-то, что объяснило бы все происшедшее, что научило бы нас
чему-то. Он должен был что-то нам оставить. Но когда он начал диктовать
- Боже мой, этот длинный список министров, которым он
намеревался завещать руководство страной... это было настолько
гротескно... Я подумала - да, именно тогда я подумала: как все это
выглядит недостойно. Те же самые фразы, тот же тихий голос, и потом, в
конце, те же самые отвратительные слова про евреев. После всего
этого разочарования, после всех страданий, которые мы пережили, он
не произнес ни одного слова сожаления, ни намека на сострадание. Я помню,
как тогда мне подумалось, что он не оставляет нам ничего. Das Nichts".
Советую прочитать Акт об отречении от престола Наполеона Бонапарта.
Источник: Dokumente der deutschen Polilik. Tagebuch des Chefs des

Generalstabes des Heeres Generaloberst von Halder. Bundesarchiv Koblenz,
Nachlass Greiner

іХаЮФЮвР

Бог живёт только в гордых сердцах - Великие властители прошлого
Бог живёт только в гордых сердцах
Писатель нашего времени, чьи произведения были высоко оценены
нацией, выразил свои убеждения следующими безжалостными
словами: «Лишь тот, кто нуждается в Боге, ищет Бога. Тот, кто не
нуждается в Нём, не ищет Его». Только те люди, которые
нуждаются в Боге, ищут Бога... Так ли это? Разве могут в истинном
свете увидать Божий Образ те, чья жизнь наполнена мраком и для
кого она является тяжким бременем? Не является ли Он для них
лишь предусмотрительной выдумкой, необходнмой для того, чтобы
справиться с миром, который не удовлетворяет их в своей
истинной форме, таким, как он есть в действительности? Всегда ли
молитва должна быть лишь просьбой, актом утешения или нашей
слабостью?
Когда мы утверждаем принцип «Бог живёт только в гордых

сердцах», мы имеем в виду другого Бога, нежели те. кто нуждается
в Боге лишь как в утешении или, по крайней мере, другой путь
обращения к Нему. Поскольку мы верим, что Бог, мужество и сила
взаимосвязаны между собой, и что те, кто нуждаются в Нём не из
страха, также способны искать Его.
Возможно ли, чтобы молодой человек, оказав помощь своим

товарищам в героической битве со вражьей силой, проведя многие
горькие часы, балансируя на грани между жизнью и смертью,
возможно ли, чтобы такой человек после того как опасность
прошла, разразится слезами! Гораздо вероятнее, что он обратится с
молитвой к Всевышнему, и молитва его будет страстной и горячий.
Нас не особенно волнует, что именно говорит человек в таком
состоянии – нам важно то, что человек в наиболее важные моменты
своей жизни продолжает с благоговением взывать к высшему, к
непостижимому единству, тем самым утверждая
всемогущественную веру. Человек поднимается над видимым,
постижимым, утилитарным. Он возносится над всем
индивидуальным и обретает знание о мире, о таинственном законе
http://vlastitel.com.ru/hitler/gord_heat.html (1 из 4) [21.07.2009 21:51:38]

непостижимости мира, в который мы приходим, и из которого

смерть забирает нас в назначенный час, не спрашивая нас. Но сила
и величие человека состоят в том. что хотя он рождается и не по
собственной воле, но всё же живет самостоятельной жизнью.
Начиная с ранних лет сила его духа постоянно возрастает,
поскольку он взирает на существование как ищущий, вопрошая что
же в действительности означают 30, 60 или 90 лет прожитой им
жизни. А ответ таков: верность. любовь, дружба и мужество.
Одновременно и благословение, и проклятие человечества состоит

в том, что до сих пор никто не смог найти лёгкого ответа на этот
вопрос. Бог – это не абстрактное число «икс», которое может быть
вычислено при помощи определённых математических операций.
Для нас людей, Он представляет собой не столько факт, сколько
вопрос. И способность вновь и вновь ставить перед собой этот
вопрос, осознавать своё существование, условия нашего
существования, не будучи разрушенными этими мыслями или
изнурёнными ими... это представляется нам наиболее прекрасным и
плодотворным проявлением духовного мужества, которое мы
только можем вообразить себе.
Всё рождённое проходит короткое время до смерти и борется за
пищу и жильё. Гордостью человечества является умение совершить
шаг за пределы жизненного круга, чтобы свободно утвердить или
отвергнуть мир. Мы становимся настоящими людьми благодаря
этой способности. Не существует точки, в которой умирает мысль.
Тот, кто имеет мужество так чисто и радостно воспринимать в
своем сердце мир и Бога, ведёт простую и суровую жизнь, сохраняя
постоянную бдительность. Как может превратится он в буржуа,
крупного или мелкого? Существует уровень вещей, к которому он
должен подниматься вновь и вновь, пробивая свой путь к небесам:
но это не уровень человека, но весь сотворённый, мир, во всей его
широте и глубине, открывающейся ему.
Мы нуждаемся в таком торжестве и откровенно признаем, что оно

нам необходимо, мы стремимся возвыситься над всем низменным и
робким. Мы не желаем удобной жизни, мы стремимся постичь
тайну жизни с её сотнями тысяч и миллионами проявлений. Мы
вопрошаем звёзды, чья воля заставляет их чередовать свои восходы
и закаты. И мы вопрошаем воды, в какую даль и глубину
устремляют они свой бег. Мы достаточно сильны сердцем, чтобы
не убегать от вечных вопросов «откуда» и «куда» и мы не можем
согласится с тем, что научное познание законов природы может
дать законченное объяснение этих причин.

Наше благоговение перед глубиной мира не исчезает перед лицом

необходимости вести борьбу за существование. Но мы не желаем
превратиться в бездеятельных фантазёров или людей, которые,
снедаемые постоянными сомнениями, не способны вести активную
жизнь. Скорее мы стремимся принять жизнь такой как она есть в
повседневности, со всеми ее горестями, которые так же, как и
радость, ведут нас к постижению смысла бытия. Бог, в которого мы
верим соответствует нашим сердцам. Он пребывает в наших
сердцах тогда, когда они открыты и находятся в гармонии с миром.
Бог живёт в нас, потому что мы постоянно ищем свидетельства Его

Силы в мире и стремимся приобщиться к ним. Разве это не требует
гордости и благородного мужества, чтобы обрести Бога в себе?
Разве это не требует благородной стойкости и способности –
утвердить себя как человека перед Всемогущим Богом?
Мы возносим мольбу к Богу и Его мировому творениию с тем

большей верой, чем более гордыми и уверенными мы ощущаем
себя. Смеющийся глаз, легкий шаг, дух, который воистину
способен радоваться и возвышаться, искренняя юность,
неподдельная стойкость, любовь, дружба – вот заповеди, данные
нам Богом. И вновь мы соглашаемся с мыслями автора, которого
мы упоминали в начале и который завершает утверждение своего
поэтического кредо словами, представляющими символ Веры для
всех нас: «Сила Божия творится руками человеческими».
Всемогущий есть наш Судья. Наша задача – исполнить наш

долг так, чтобы мы смогли предстать перед Ним как Творцом
всего мироздания в соответствии с данным Им законом,
законом борьбы за существование.
Источник: Из сборника «SS Ideology, translated from original SS

publication»
Перевод: В.Ванюшкина


іХаЮФЮвР

Телеграмма Гитлера Муссолини от 3 сентября 1939 - Великие властители прошлого
Телеграмма Гитлера Муссолини от 3 сентября

1939
Дуче,
прежде всего благодарю вас за вашу последнюю попытку

посредничества. Я готов был бы принять его, но только при том
предварительном условии, что нашлась бы возможность дать мне
определенные гарантии успешного хода конференции. Ведь вот
уже два дня германские войска осуществляют местами
чрезвычайно быстрое продвижение в Польше. Было бы
недопустимо обесценить дипломатическими кознями пролитую
ими собственную кровь. Несмотря на это, я полагаю, что путь к
миру все-таки мог бы быть найден, если бы Англия заранее не
решила при всех условиях вступить в войну. Я не уступлю
английским угрозам, ибо я, дуче, больше не верю, что мир мог бы
быть сохранен дольше чем на полгода или, скажем, год.
При этих обстоятельствах я счел настоящий момент, несмотря ни

на что, пригодным для сопротивления. В настоящее время
превосходство германского вермахта в Польше во всех
технических областях настолько огромно, что польская армия
развалится в самое короткое время. Удалось бы достигнуть столь
быстрого успеха через год или два, я думаю, вызывает сомнение.
Во всяком случае Англия и Франция за это время так вооружили
бы своих союзников, что решающее техническое превосходство
германского вермахта больше проявиться бы не смогло.
Сознаю, дуче, что борьба, в которую я вступаю, идет не на жизнь, а

на смерть. Моя собственная судьба при этом вообще никакой роли
не играет. Но я по-прежнему сознаю, что долго избежать такой
борьбы нельзя и что надо холодным умом выбрать такой момент,
чтобы успех был гарантирован, и в такой успех я, дуче, верю
непоколебимо.
Недавно вы дружески заверили меня, что можете помочь мне во

многих областях. Заранее воспринимаю это с искренней
http://vlastitel.com.ru/hitler/hitler-mussolini_1939-09-03.html (1 из 3) [21.07.2009 21:51:39]

благодарностью. Но я и далее верю, что (даже если сейчас мы

шагаем разными путями) судьба еще свяжет нас друг с другом
общими узами. Окажись национал-социалистская Германия
разрушенной западными демократиями, фашистскую Италию тоже
ожидало бы тяжелое будущее. Лично я всегда сознавал эту
взаимосвязь будущего обоих наших режимов, и я знаю, что вы,
дуче, думаете точно так же.
Что же касается положения в Польше, хотел бы кратко заметить,

что мы, естественно, отбрасываем все неважное, не используем ни
одного человека для выполнения второстепенных задач, а,
напротив, во всех своих действиях руководствуемся крупными
оперативными соображениями. Благодаря этим нашим действиям
находящаяся в коридоре польская северная армия полностью
отрезана. Она будет стерта в пыль либо сдастся. В остальном же
операции идут по плану. Каждодневные успехи войск сверх всяких
ожиданий. Господство нашей авиации, хотя в Польше действует
сегодня едва лишь треть ее, невероятно.
На Западе же я буду вести себя оборонительно. Пусть сначала здесь

прольет свою кровь Франция. А затем придет момент, когда мы
всей силой нашей нации вступим в борьбу с врагом.
Примите еще раз мою благодарность, дуче, за всю вашу

поддержку, которую вы оказывали мне в прошлом и в которой
прошу вас, не отказывать мне и в будущем.
Источник: IMT. Dok. PS-1831. М. Toskano. Le origin diplomatiche del

patto d'acciaio. 2. Auflage. Firence. 1956 // Hans-Adolf Jacobsen. 1939-
1945. Der Zweite Weltkrieg in Chronik und Documenten. 3.
durchgesehene und erganzte Auflage. Wehr-und-Wissen
Verlagsgesselschaft. Darmstadt, 1959 // Вторая мировая война: Два
взгляда. — М.: Мысль, 1995

іХаЮФЮвР

Письмо Гитлера к Муссолини от 20 ноября 1940 - Великие властители прошлого
Письмо Гитлера к Муссолини от 20 ноября 1940

Дуче!
Позвольте мне в начале моего письма заверить вас в том, что

последние 14 дней сердце мое и мысли мои более чем когда-либо
были с вами. Знайте, дуче, о моей решимости сделать все, чтобы в
нынешней ситуации облегчить ваше положение. Когда я попросил
вас принять меня во Флоренции [28.10], я отправился в путь в
надежде высказать вам еще до начала грозившего столкновения с
Грецией (о котором я имел лишь общее представление) мои
соображения по этому поводу. Я хотел прежде всего попросить вас
еще раз отложить эту акцию, если возможно, до более
благоприятного времени года, но во всяком случае до периода
после американских президентских выборов. Но в любом случае я
хотел просить вас, дуче, не предпринимать эту акцию без
предварительного молниеносного захвата Крита, и с этой целью я
хотел привезти с собой и практические предложения по
использованию одной германской парашютной дивизии, а также и
еще одной воздушно-десантной дивизии. Создавшееся фактическое
положение имеет весьма тяжелые психологические и военные
последствия, в отношении которых важно иметь полную ясность. Я
приведу отдельные моменты, которые вытекают из моего
представления о срочно необходимых контрмерах.
А. Психологические последствия.
Психологическое воздействие ситуации неприятно потому, что оно

неблагоприятным образом отягощает уже начавшие развиваться
дипломатические приготовления. В общем же и целом мы
чувствуем эти последствия в форме усиления тенденций не
вмешиваться преждевременно в конфликт в нашу пользу, а
выждать, как будут развиваться события.
Болгария, которая сама по себе не проявляла большого желания

вступить в пакт трех держав, теперь отказалась даже рассматривать
такой шаг.

Трудно также достигнуть согласованности интересов с Россией и

отвлечь на Восток русские претензии. Господин Молотов,
напротив, просил понять сильный интерес, проявляемый Россией к
Балканам. Впечатление, произведенное в Югославии, отсюда пока
определить не удается. Но даже во Франции считают несомненным
усиление позиции тех, кто призывает к сдержанности и заверяет,
что в этой войне последнее слово, возможно, еще не сказано.
Но каковы бы ни были психологические последствия, решающим

является то, чтобы отсюда не возникли трудности для наших
дальнейших операций, а особенно недружественная позиция со
стороны тех государств, которые, как Югославия, могли бы
привести если не к катастрофе, то все-таки к неприятному
расширению конфликта. Особенно важна позиция Турции, ибо ее
отношение в решающей мере будет определять и поведение
Болгарии.
Б. Военные последствия.
Военные последствия этой ситуации, дуче, весьма тяжелые. Англия

обладает рядом военных баз, которые позволяют ей быть в самой
непосредственной близи от нефтяного района Плоешти, а также
ощутимо близко от всей Южной Италии и особенно от портов
погрузки и выгрузки как в итальянской метрополии, так и в
Албании.
Если до сих пор румынский нефтяной район был вообще

недосягаем для английских бомбардировщиков, то теперь они
приблизились до расстояния менее 500 км. Я просто не решаюсь
даже подумать о последствиях, ибо, дуче, должно быть ясно одно:
эффективной защиты этого района производства керосина нет.
Даже собственные зенитные орудия могут из-за случайно упавшего
снаряда оказаться для этого района столь же опасными, как и
снаряды нападающего противника. Совершенно непоправимый
ущерб был бы нанесен, если бы жертвами разрушения стали
крупные нефтеочистительные заводы.
Южная Италия, ее порты, а также вся Албания теперь находятся в

самом удобном радиусе действия английских бомбардировщиков.
Само собою разумеется, Англии совершенно безразлично,
разрушит ли Италия в виде возмездия за это греческие города.
Решающим становится нападение на итальянские города. Поэтому

я считаю успешное наземное наступление с территории Албании на

новые британские базы ранее начала марта полностью
исключенным.
Разрушение британских авиационных баз воздушными налетами,

по опыту предшествующей воздушной войны, тоже исключено.
Все остальное разрушить легче, чем аэродромы. Фактом является
то, что Англия, как я и опасался, тем временем заняла Крит и
намеревается закрепиться на ряде других островов, а также создать
в ряде греческих мест авиационные базы, в том числе две в районе
Салоник и еще две, предположительно, во Фракии. Родос теперь
тоже находится в досягаемости для британских истребителей-
штурмовиков, и, если, как кажется, англичане создадут
авиационные базы в Западной Греции, в ближайшее время
окажутся под сильнейшей угрозой и все южно-итальянские
прибрежные населенные пункты.
Это положение с военной точки зрения является угрожающим, а с

экономической, поскольку речь идет о румынской нефтяной
области, просто зловещим. Поэтому я предлагаю следующее.
I. Политические меры.
а) Надо немедленно побудить вступить в войну Испанию.

Предположительно, это может произойти самое раннее примерно
через шесть недель. Целью испанского вступления в войну для нас
должны служить захват Гибралтара и морских проливов, посылка в
Испанское Марокко минимум двух германских дивизий, чтобы
исключить опасность возможного отпадения Французского
Марокко или Северной Африки от Франции. Потому что, дуче,
такое отпадение обеспечило бы англо-французской авиации
территории для взлета, что имело бы для Италии роковое значение.
Надо избежать этого, и потому нельзя ни при каких
обстоятельствах предаваться надежде или предоставлять все
случаю. Но падение Гибралтара отрезало бы Средиземное море от
Запада. Тогда Англия оказалась бы вынужденной пустить все свои
транспорты в обход вокруг Южной Африки. Если в восточной
части Средиземного моря наступит облегчение, Северная Африка
будет наиболее надежно сохранена в руках правительства Петена.
б) Теперь надо всеми силами пытаться удалить Россию из

Балканской сферы и ориентировать ее на Восток.

в) Надо попытаться прийти к какой-то договоренности с Турцией,

чтобы избавить Болгарию от турецкого нажима.
г) Надо сделать Югославию незаинтересованной в греческом

вопросе, а если возможно, то и заинтересованной даже позитивно
сотрудничать в его решении в нашем духе. Без обеспечения нашей
безопасности со стороны Югославии нельзя пойти на риск какой-
либо успешной операции на Балканах.
д) Венгрия должна согласиться на немедленное осуществление

транспортировки через ее территорию крупных германских
соединений в Румынию.
е) Румыния должна согласиться с этим увеличением численности

германских вооруженных сил для ее защиты.
Я решил, дуче, если англичане попытаются создать во Фракии

опасные позиции, направить туда крупные силы. Причем с любым
риском.
Но к сожалению, должен констатировать, что ведение войны на

Балканах ранее марта невозможно. Поэтому любое угрожающее
воздействие на Югославию тоже будет бесцельным, ибо сербскому
генеральному штабу также известна невозможность практического
осуществления этой угрозы ранее марта, и поэтому, если возможно,
надо найти другие средства и пути.
II. Военные меры.
Важнейшей военной мерой мне кажется прежде всего закрытие

Средиземного моря. С этой целью я хочу, как уже указывалось,
попытаться побудить Испанию как можно скорее вступить в войну
и прежде всего закрыть западный выход из него. [...]
Таковы, дуче, те мысли, которые я передаю вам от всего горячего

сердца друга, готового со всем фанатизмом помочь в кратчайший
срок преодолеть кризис и из кажущейся неудачи сделать поистине
окончательную неудачу противника.

Источник: Die Nurnberger Dokumente. Hamburg. 1947 / Hans-Adolf

Jacobsen. 1939-1945. Der Zweite Weltkrieg in Chronik und
Documenten. 3.durchgesehene und erganzte Auflage. Wehr-und-
Wissen Verlagsgesselschaft. Darmstadt, 1959 / Вторая мировая
война: Два взгляда. — М.: Мысль, 1995

іХаЮФЮвР

Письмо Гитлера к Муссолини от 21 июня 1941 - Великие властители прошлого
Письмо Гитлера к Муссолини от 21 июня 1941

Дуче!
Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда месяцы тревожных

размышлений и постоянного нервного выжидания завершаются
принятием мною самого трудного за всю мою жизнь решения. Я
верю — после последнего обзора ситуационной карты России и
после оценки других, многочисленных сведений — что я не могу
взять на себя ответственность за более продолжительное
выжидание и, прежде всего, я полагаю, что нет никакого другого
пути устранить эту опасность дальнейшего выжидания — которое
обязательно привело бы к катастрофе в этом, или, самое позднее, в
следующем году.
Обстановка: Англия эту войну проиграла. Подобно утопающему,

она хватается за любую соломинку. Тем не менее некоторые из ее
надежд не лишены определенных оснований. Англия до
настоящего времени всегда вела войны с помощью континента.
Разгром Франции — фактически стёртой с карты Западной Европы
— заставил английских поджигателей войны обратить свои
взгляды туда, откуда они пытались начать войну: к Советской
России.
Обе страны — Советская Россия и Англия — в равной степени

заинтересованы в Европе разрушенной до руин, обессиленной
длительной войной. За этими двумя странами стоит Северо-
Американский Союз, подстрекающий их и настороженно
выжидающий.
Начиная с ликвидации Польши, заметна последовательная

тенденция, что Советская Россия умно и осторожно, но, тем не
менее, твёрдо возвращается к старому большевистскому
стремлению к расширению Советского государства. Затягивания
войны, необходимого для осуществления этих целей,
предполагается достичь путем сковывания немецких сил на
Востоке — в частности, авиации — и германское командование не

может более ручаться за проведение крупномасштабного

наступления на Западе. Я сообщал Вам недавно, насколько точно
эксперимент с Критом продемонстрировал, как необходим каждый
самолёт, который можно использовать, в гораздо большем проекте
против Англии. Вполне может так случиться, что в этом решающем
сражении мы победили бы благодаря преимуществу в несколько
эскадрилий. Я бы не колебался ни секунды, чтобы взять на себя
такую ответственность, если бы — помимо всех других условий —
обладал уверенностью, что не буду в этот момент внезапно
атакован с Востока, или, даже, что не будет угрозы нападения.
Концентрация русских сил — я приказал генералу Йодлю
переслать Вашему атташе, генералу Марасу, самую последнюю
карту — огромна. В самом деле, все наличные силы русских
находятся у нашей границы. Кроме того, с наступлением тёплой
погоды, активизировалась деятельность на многочисленных
заставах. Если обстоятельства заставят меня развернуть немецкие
военно-воздушные силы против Англии, то существует опасность,
что Россия в таком случае прибегнет к стратегии шантажа на Юге и
Севере, и я буду вынужден молча уступить из-за ее превосходства в
воздухе. Тогда бы я не смог без адекватной поддержки военно-
воздушных сил напасть на русские укрепления с дивизиями,
размещёнными на Востоке. Если я не пожелал бы подвергнуть себя
этой опасности, возможно, весь 1941 год не принёс бы никаких
изменений общей ситуации. Напротив. Англия еще меньше будет
готова к заключению мира, ибо тогда появится возможность
связать свои надежды с русским партнером. Эти надежды, само
собой разумеется, будут усиливаться по мере наращивания
готовности русских вооруженных сил. А за всем этим стоят
массированные поставки военных материалов из Америки, которые
они надеются получить в 1942 году.
Кроме того, Дуче, нет уверенности, что у нас было бы это время,
поскольку с такой гигантской концентрацией сил с обеих сторон —
я также вынужден размещать всё больше и больше танков на
восточной границе и привлечь внимание Финляндии и Румынии к
опасности — стрельба может начаться спонтанно, в любой момент.
Моё отступление, однако, повлекло бы за собой серьёзную потерю
престижа для нас. Это было бы особенно неприятно в свете
возможного негативного влияния на Японию. Поэтому после
долгих и мучительных раздумий я наконец принял решение
разрубить узел, пока он не затянулся. Я верю, Дуче, что этим я,
возможно, сослужу наилучшую службу нашему общему ведению
войны в этом году. Мои взгляды в настоящее время заключаются в

следующем:
1) Франции, как всегда, доверять нельзя. Нет абсолютной гарантии,

что Северная Африка внезапно не дезертирует. Я предполагаю, что
британцы целью своего последнего наступления ставили
освобождение Тобрука. Я не верю, что они смогут в ближайшем
времени повторить попытку.
2) Северная Африка, насколько это касается ваших колоний, Дуче,

до осени, вероятно, будет вне опасности.
3) Испания проявляет нерешительность и, боюсь, примет чью-либо

сторону только тогда, когда станет очевиден исход войны.
4) Обеспечить продолжительное сопротивление французов в Сирии

проблематично, что с нашей помощью, что без неё.
5) Нападение на Египет до осени исключается. Я полагаю, что

необходимо, тем не менее, оценивая ситуацию в целом, подумать
над возможным использованием оперативной единицы в самом
Триполи, которую можно, при необходимости, направить против
Запада. Конечно, Дуче, в отношении этих идей должна
соблюдаться самая строгая секретность, иначе мы не сможем
ожидать, что Франция продлит разрешение использовать её порты
для транспортировки оружия и боеприпасов.
6) Вступит или не вступит Америка в войну — безразлично,

поскольку она уже поддерживает нашего противника всеми
силами, какие в состоянии мобилизовать.
7) Обстановка в самой Англии плохая; снабжение продовольствием

и сырьем все более затрудняется. Настроение продолжать войну
сохраняется главным образом лишь в мечтах. Эти мечты основаны
на двух предпосылках: Россия и Америка. У нас нет никаких
шансов устранить Америку, но в нашей власти устранить Россию.
Устранение России явится одновременно огромным облегчением
для Японии в Восточной Азии, что создаст куда более серьезную
угрозу американской деятельности посредством японского
вмешательства.
Учитывая эти обстоятельства, я решил положить конец

лицемерным действиям Кремля. Я рассчитываю, вернее, я убеждён,

что Финляндия, как и Румыния, примут участие в войне, которая, в

конечном счёте, избавит будущее Европы от величайшей
опасности. Генерал Марас проинформировал нас, что Вы, Дуче,
также желаете предоставить по крайней мере один корпус. Если у
Вас есть такое намерение — которое я принимаю с полным
благодарности сердцем — то времени для его исполнения будет
ещё достаточно, поскольку на этом огромном театре военных
действий войска всё равно не могут быть сосредоточены
одновременно на всех позициях. Вы, Дуче, однако сможете оказать
решающую помощь, усиливая наши силы в Северной Африке, а
также, если возможно, если перенести взгляд из Триполи на Запад,
создав группу войск, которая, пусть бы и небольшая вначале, могла
бы вторгнуться во Францию в случае нарушения ею соглашения; и,
наконец, ведя воздушную и, насколько это возможно, усиливая
подводную войну в Средиземноморье.
Что касается безопасности территорий на Западе, от Норвегии до

Франции включительно, мы достаточно сильны там — войска
молниеносно отразят любую опасность.
Что касается воздушной войны против Англии, то мы пока будем

находиться в обороне — но это не означает, что мы неспособны
контратаковать; напротив, мы, если необходимо, начнём
безжалостную бомбардировку британской территории. Наши
истребители в защите будут также адекватны требованиям.
Истребительная защита состоит из лучших эскадрилий, которые
мы имеем.
Что касается войны на Востоке, дуче, то она наверняка будет

трудной, но я ни на минуту не сомневаюсь в огромном успехе. Я
прежде всего надеюсь, что мы сможем получить общую базу
продовольственного снабжения на Украине, которая обеспечит нас
дополнительными поставками, которые нам могут понадобиться в
будущем.
Я могу, тем не менее, сейчас сказать, что немецкий урожай этого

года обещает быть очень хорошим. Вероятно, что Россия
попытается уничтожить румынские нефтяные месторождения. Мы
организовали оборону, которая — я так думаю — предотвратит
худшее. Кроме того, это долг наших армий — устранить эту угрозу
настолько быстро, насколько это возможно.

И если я медлил до настоящего момента, дуче, с отправкой этой

информации, то это потому, что окончательное решение не будет
принято до семи часов вечера сегодня. Поэтому я искренне прошу
Вас воздержаться, прежде всего, от любых сношений с Вашим
послом в Москве, так как не имеет никакой гарантии того, что
наши закодированные сообщения не могут быть расшифрованы. Я
также буду ждать до последнего момента, чтобы информировать
собственного посла о принятых решениях.
Материал, который я собираюсь предавать огласке постепенно,

настолько исчерпывающ, что у мира будет немало возможностей
удивиться нашему долготерпению, за исключением той части мира,
которая принципиально противостоит нам и для которой наши
аргументы бесполезны.
Что бы теперь ни случилось, дуче, наше положение от этого шага

не ухудшится; оно может только улучшиться. Если бы я даже
вынужден был к концу этого года оставить в России 60 или 70
дивизий, то всё же это будет только часть тех сил, которые я
должен сейчас постоянно держать на восточной границе. Пусть
Англия попробует не сделать выводов из грозных фактов, перед
которыми она окажется. Тогда мы сможем, обезопасив свой тыл, с
удвоенной силой обрушиться на противника. Я обещаю Вам, Дуче,
— всё, что зависит от Германии, будет сделано.
Любые пожелания, предложения, и помощь, о которых Вы, Дуче,

желаете сообщить мне, направляйте мне лично, либо
согласовывайте непосредственно с нашим военным
командованием.
В заключение позвольте мне, Дуче, высказать еще одну вещь. С тех

пор как я принял это трудное решение, я вновь чувствую себя
морально свободным. Партнерство с Советским Союзом, несмотря
на искренность наших желаний прийти к окончательному
примирению, оказалось для меня тем не менее нестерпимым, ибо
так или иначе оно неприемлемо для меня из-за моего
происхождения, моих концепций и моих прошлых обязательств. И
теперь я счастлив, избавившись от этих душевных мук.
С сердечным товарищеским приветом.
Ваш Адольф Гитлер

Источник: NAZI-SOVIET RELATIONS, 1939-1941. Documents from the

Archives of the German Foreign Office. U.S. Department of State Issue.
Edited by R. J. Sontag & J. S. Beddie, Washington, 1948, pp. 349-353.
[Frame 038-031, serial F 20]

іХаЮФЮвР

Письмо Гитлера к Петэну от 11 ноября 1942 - Великие властители прошлого
Маршал!
С тех пор, как государство призвало меня повелевать судьбами

моего народа, я непрерывно боролся за улучшение наших
отношений с Францией, даже ценой тяжёлых жертв для Германии.
Все мои усилия оказались бесполезными. Это не моя вина.
Декларации войны, которые Великобритания и Франция вручили

Германии 3 сентября 1939 года, глубоко подействовали на меня и,
вместе со мной, на германский народ. Ни у Британии, ни у
Франции не было никакого повода для таких деклараций.
Невзирая на тяготы и лишения, как следствия этой кампании, я

решил, что необходимо снова искренне попытаться для
установления в Европе лучшей солидарности.
В духе этого я не вставил в условия перемирия ни одного пункта,

который бы противоречил идее, заявленной в преамбуле.
Германская империя ни на секунду не воспользовалась слабостью

Франции, чтобы заняться вымогательством, и удовлетворилась
лишь тем, что необходимо победителю, чтобы при таких
обстоятельствах гарантировать безопасность перемирия и
эффективное завершение войны.
Наконец, империя потребовала, чтобы бывшими союзниками

Франции в условия перемирия не вносились никакие изменения,
которые могли бы привести к неудобствам в военном отношении
для Германии и, в конечном итоге, к продолжению войны.
В то время Германия не предъявляла никаких требований в

отношении французского флота.
Она никоим образом не нарушала суверенитет Франции как

колониальной империи.
С тех пор, в надежде перенести войну в Европу, Англия и Америка
http://vlastitel.com.ru/hitler/hitler-petain_1942-11-11.html (1 из 5) [21.07.2009 21:51:43]

начали занимать французские территории на западе и севере

Африки.
Франция, с её стороны, не сопротивлялась этой агрессии. Посему

Германия и Италия ни в коем случае не допустят окончания
перемирия, что безусловно повлекло бы за собой нанесение ущерба
Италии и Германии.
Таким образом, получив необходимую информацию, Германия и

Италия не имеют сомнений в том, что следующим шагом со
стороны Британии и Америки будет продвижение на Корсику и в
Южную Францию. Вследствие этого основа перемирия
уничтожена, поскольку Франция более не состоятельна в
отношениях с Германией и Италией.
Правительства Германии и Италии пришли к соглашению

предпринять срочные меры, направленные на отражение
продолжающейся англо-американской агрессии — настолько
быстро, насколько это возможно.
Cложившиеся обстоятельства вынудили меня сообщить Вам — с

честью и сожалением одновременно, — что для избежания
грозящей нам опасности, я был обязан обсудить ситуацию с
итальянским правительством и отдать приказ моим войскам
пересечь Францию по самому прямому маршруту и занять
средиземноморское побережье, чтобы защитить его от неизбежной
агрессии англо-американских вооружённых сил.
Ни что иное, как поведение французского генерала склонило меня

к этому решению. Этот генерал после своего пленения
симулировал болезнь, и из-за некоторых предоставленных ему
поблажек смог совершить побег, вопреки гарантии, которую я
получил на основании его слова чести, данного Вам, Маршал.
Сейчас он решил сражаться не только с Германией, на службе

англосаксонских наций, но и против собственной страны.
В дополнение я могу сообщить Вам, Маршал, что действия

германских войск не направлены ни против Вас, главы государства
и почтенного командующего храбрыми французскими солдатами в
последнюю войну, ни против французов, которые жаждут мира и
которые более всего боятся, чтобы их страна не стала снова

театром войны.
Одновременно с этим я хочу уверить Вас, что ввод союзных сил во

Францию не направлен против французских войск и что я
сохраняю надежду на то, что мы будет плечом к плечу защищать
Европу, равно как и африканские владения Франции против
коалиции англосаксонских сил.
Наконец, ввод союзных сил не направлен против французских

властей, которые, я надеюсь, продолжат свою работу, как и прежде.
Единственная цель наших действий состоит в том, чтобы события,

развивающиеся сейчас в Северной Африке не повторились на
побережье Франции.
Эти предосторожности я предпринимаю из чувства

ответственности не только перед моим народом, но и перед всей
Европой, поскольку вхождение этого континента в новую войну
означает разрушение всех европейских наций и особенно
европейской культуры.
Помимо этого, разрешите мне уверить вас, маршал, что как только
ситуация в Средиземноморье улучшится, то есть, исчезнет угроза
интересам Германской империи в прибрежной Франции, я
немедленно верну войска за демаркационную линию.
Наконец, я также хотел бы уверить вас, маршал, что вы и ваше

правительство можете передвигаться по всей Франции безо всяких
ограничений.
Фактически, я заявил, что против переезда французского

правительства в Версаль только из опасения, что вражеская
пропаганда пустит утку, что вы, маршал, и ваше правительство
лишены свободы и, следовательно, не можете исполнять свои
функции в этих обстоятельствах.
Исходя из того, что вследствие вышеизложенных обстоятельств

Империя и Италия ради безопасности своих интересов,
оговоренных в условиях перемирия, вынуждены противостоять
угрозе, исходящей от англосаксонских наций, и вследствие отмены
границы между Империей и Францией, причины для дальнейшего
местонахождения правительства в Виши больше не существует.

Поэтому я взял на себя смелость воспользоваться моментом и

связаться с вами по поводу отмены статьи, которая была в силе со
времени подписания перемирия.
Я могу понять, маршал, как горька участь вашей страны. Позвольте

мне, тем не менее, обратить ваше внимание на участь моего
собственного народа, вынужденного расплачиваться несколькими
годами войны, в которую его втянули безо всякой его вины и
который теперь должен принять вышеупомянутое решение под
влиянием самой насущной необходимости.
Я надеюсь, что между Германией и Францией не только не

произойдёт нового кровопролития, но напротив, этот шаг приведёт
к восстановлению взаимоотношений между европейскими
народами и противостоянию неконтинентальным противникам
мира.
Германия решила защищать, плечом к плечу с французскими

солдатами, если это возможно, границы вашей страны.
Рейхсканцлер
Источник: Inter-Allied Review, 15 ноября 1942 г.


іХаЮФЮвР


Риббентроп о Гитлере - Великие властители прошлого
Иоахим фон РИББЕНТРОП

Информация:
РИББЕНТРОП (Ribbentrop) Иоахим фон (30 апреля 1893, Вессель

— 16 октября 1946, Нюрнберг), министр иностранных дел
фашистской Германии. Участвовал в Первой мировой войне. По
окончании войны занимался коммерческой деятельностью,
разбогател на торговле вином и в результате удачной женитьбы. В
1932 вступил в НСДАП и СС. В 1933 Гитлер поставил его во главе
созданного в это время специального отдела в НСДАП по вопросам
внешней политики. Параллельно с Министерством иностранных
дел этот отдел проводил экспертизу внешней политики, давал
консультации высшему руководству партии, создавал собственную
агентурную сеть за рубежом. В 1934 Риббентроп получил
генеральский чин СС (обергруппенфюрер СС) и ранг
чрезвычайного и полномочного посла Третьего рейха. В 1935 он по
поручению Гитлера подписал англо-германское морское
соглашение, затем Гитлер назначил его послом в Великобритании
(1935-38). 4 февраля 1938 Риббентроп стал министром
иностранных дел. В 1939 подписал так называемый пакт Молотова-
Риббентропа (см. Советско-германские договоры 1939). Принял
активное участие в разработке агрессивных планов Гитлера.
Международный военный трибунал в Нюрнберге приговорил его к
смертной казни.
Впервые я увидел Адольфа Гитлера в августе 1932 г. Это было

после его берлинских переговоров с правительством Папена-
1
Шлейхера , которые закончились фиаско. Хотя в перспективе
http://vlastitel.com.ru/hitler/ribben.html (1 из 19) [21.07.2009 21:51:47]

Адольф Гитлер предполагался на пост рейхсканцлера, фактически

ему была предложена должность вице-канцлера. Гитлер этот
вариант отверг и вернулся в Оберзальцберг. Друзья из национал-
социалистического лагеря попросили меня переговорить с
Адольфом Гитлером и выступить в качестве посредника между ним
и господином фон Папеном, с которым я был знаком. Когда я
встретился с Гитлером в Берхтесгадене, он был в гневе на
господина фон Папена и на все берлинское правительство.
Адольф Гитлер впоследствии не раз описывал эту встречу в

Оберзальцберге. «Риббентроп, — обычно рассказывал он, — явился
летом 1932 г. ко мне, чтобы передать предложение
сформировать правительство вместе с Папеном. Я заявил ему: я
Папену не доверяю и хочу создания правительства во главе с
генералом фон Шлейхером. Риббентроп же придерживался
взгляда, что лояльное сотрудничество со Шлейхером невозможно.
В ответ на это я в течение двух часов доказывал ему, что
господин фон Шлейхер как прусский генерал своего слова не
нарушит. Но Риббентроп упорно заявлял, что посредничать
между мной и генералом фон Шлейхером
1. Франц фон Папен (1879—1969) — германский государственный

деятель и дипломат. В июле—ноябре 1932 г. — рейхсканцлер
Германии, в январе—ноябре 1933 г. — вице-канцлер в
правительстве Гитлера.
Курт фон Шлейхер (1882—1934) — германский военный и

политический деятель, генерал. В июле—декабре 1932 г. —
военный министр в правительстве Папена. В декабре занял пост
рейхсканцлера, 28 января 1933 г. рейхспрезидентом Гинденбургом
уволен в отставку.
45
не станет, так как не питает к нему доверия, между тем как фон
Папен — человек чести».
При том Гитлер сообщил мне о своих намерениях насчет

образования коалиционного правительства. Он был готов

сотрудничать с другими политическими силами, но настаивал на
своем назначении рейхсканцлером. Уже во время этой первой
встречи Адольф Гитлер произвел на меня столь сильное
впечатление, что я был убежден: только он один может спасти
Германию от коммунизма. После этой личной встречи с Адольфом
1
Гитлером мой муж вступил в члены НСДАП .
Вернувшись в Берлин, я сообщил тогдашнему рейхсканцлеру фон

Папену о моем разговоре с Гитлером и о его неизменном
требовании канцлерского поста. Но, поскольку рейхспрезидент фон
2
Гинденбург тогда назначать Гитлера рейхсканцлером не желал, да
к тому же последний выразил сильное недоверие Папену, своим
сообщением я ничего не достиг, и моя посредническая
деятельность ушла в песок.
Вскоре правительство Папена пало и рейхсканцлером стал

Шлейхер. 10 января 1933 г., через несколько дней после известной
встречи Гитлера с фон Папеном на кёльнской вилле господина фон
3
Шредера, меня посетили в Берлине господа Гиммлер и Кепплер и
задали мне
1. Аббревиатура от нем.: Nationalsozialische Deutsche Arbeiterpartei

(NSDAP) — Национал-социалистическая немецкая рабочая партия.
2. Пауль фон Гинденбург (1847-1934) - генерал-фельдмаршал, в

1925—1934 гг. — президент Германии.
3. Генрих Гиммлер (1900-1945 гг.) - один из главных немецких

военных преступников. По образованию - агроном. Член НСДАП с
1925 г. Рейхсфюрер СС и шеф германской полиции, имперский
министр внутренних дел; в конце второй мировой войны
командовал группой армий «Висла» на германо-советском фронте.
Пытался вести сепаратные мирные переговоры с западными
державами через начальника Управления секретных служб США
Аллена Даллеса в Швейцарии и через шведского дипломата графа
Бернадотта. Бросив Гитлера на произвол судьбы, отправился в
северную часть Германии к назначенному по завещанию фюрера
новому рейхспрезиденту гросс-адмиралу Дёницу. Был схвачен

английскими войсками с фальшивыми документами на имя

ефрейтора Хитцингера. Избежал суда, на первом допросе покончив
самоубийством (отравился цианистым калием).
46
вопрос не продолжу ли я свое посредничество с целью

установления сотрудничества между Гитлером и Папеном. Следует
предпринять новую попытку создания коалиционного
правительства правых партий. Я предоставил свой дом в Далеме
для нескольких встреч Гитлера с Папеном; в этих переговорах
1
участвовали и другие лица: Геринг , Рем, сын рейхспрезидента
[Оскар] фон Гинденбург и прочие господа. В итоге переговоров 30
января [1933 г.] было образовано коалиционное правительство
НСДАП и Немецкой национальной [народной] партии с
назначением Адольфа Гитлера рейхсканцлером.
На переговорах в моем доме я являлся только посредником и сам к

ним допущен был не всегда. Но один эпизод и сегодня помню
очень хорошо. Папен заявил, что рейхспрезидент Гинденбург снова
хочет сделать Гитлера только вице-канцлером. В ответ Гитлер
крайне энергично высказал свое мнение на сей счет, и я впервые
увидел ту жесткость его характера и ту прямоту, с какими он
реагировал на любое возникающее сопротивление. Встречи в
нашем доме оставались строго секретными, что имело
немаловажное значение для формирования правительства.
Особенно отчетливо я помню то совещание, которое состоялось в
ночь с 10 на 11 января 1933 г., потому что в этот вечер я впервые
увидела Адольфа
1. Герман Геринг (1893—1946) — рейхсмаршал (с июня 1940 г.),

один из главных немецких военных преступников. Участвовал в
первой мировой войне в качестве летчика. Член нацистской партии
с 1922 г., первоначально возглавлял СА. Организатор
провокационного поджога рейхстага в феврале 1933 г. После
прихода Гитлера к власти — премьер-министр и министр
внутренних дел Пруссии, затем — председатель рейхстага. Один из

создателей и руководитель государственной тайной полиции

(гестапо). Министр авиации, а во время второй мировой войны —
главнокомандующий ВВС (люфтваффе). Был официально назначен
преемником Гитлера. В последние дни войны под благовидным
предлогом скрылся из Берлина на юг Германии, а затем при
попытке узурпации власти был снят со всех постов, разжалован и
исключен из партии за «измену фюреру». Попал в американский
плен. Международным поенным трибуналом в Нюрнберге был
приговорен к смертной казни через повешение, но в последний
момент покончил самоубийством.
47
Гитлера у нас дома. Я приветствовала его в кабинете мужа, где

он вел переговоры с господином Папеном с глазу на глаз. 12 января
мы ожидали Гитлера и Папена к. обеду. Гитлер отказался, Папен
явился один и с озабоченностью высказался насчет выборов в
[избирательном округе] Липпе. Он боялся, что ожидаемый там
успех НСДЛП ужесточит позицию Гитлера.
На эту встречу господина фон Папена привез, а затем отвез

обратно шофер, служивший у нас много лет. Гитлер же имел
обыкновение выходить из машины и садиться в нее в
расположении наших гаражей, чтобы незаметно покинуть дом
через сад.
О самом ходе переговоров я под диктовку мужа вела ежедневные

записи, которые он лично продолжил в последних числах января.
Эта находящаяся в моем распоряжении стенограмма дополняет
упоминание об указанных переговорах в его нюрнбергских записях.
Я воспроизвожу их в хронологическом порядке.
Вторник. 10.1.33 г. Беседа Гитлера с Папеном. Гитлер не желает

больше встречаться с Папеном до выборов в Липпе.
Воскресенье. 15.1. Иоахим едет в Шёнхаузен. Длительная беседа

наедине с Гитлером. Ночью возвращается в Берлин.
Запланированная беседа Папена и Гитлера состоится либо в
понедельник вечером у Шульце-Наумбурга, либо во вторник в
Галле.

Понедельник. 16.1. Беседа не состоялась, так как вечером Папен

находился у Лерзнера.
Вторник. 17.1. Папен - в Галле, Гитлер — в Веймаре. Никакой

встречи. Вечером Гитлер возвращается в Берлин.
Среда. 18.1. В 12 часов в Далеме: Гитлер, Рем, Гиммлер, Папен.

Гитлер настаивает на своем канцлерстве. Папен снова считает это
невозможным. Добиться этого он не может, несмотря на все свое
влияние на Гинденбурга. Гитлер не желает договариваться насчет
дальнейших переговоров. Иоахим пробует предложить устроить
встречу сына Гинденбурга с Гитлером.
Четверг. 19.1. Длительные переговоры Иоахима наедине с Папеном.
48
Пятница. 20.1. Вечером долгая беседа у Папена. Папен сообщает,

что сын Гинденбурга и (начальник Имперской канцелярии]
Майсснер в воскресенье прибудут в Далем.
Суббота. 21.1. Иоахим сообщает Гитлеру о предстоящей встрече. В

ответ Гитлер объясняет, по каким причинам он не желает
приглашать на нее Шлейхера. Гитлер хочет захватить с собой
Геринга и Эппа.
Воскресенье. 22.1. В 10 часов вечера - встреча в Далеме. 'Папен

является один уже в 9 часов. Присутствуют: Гитлер, Фрик, Геринг,
Кернер, Майсснер, сын Гинденбурга, Папен и Иоахим. Гитлер
говорит два часа наедине с сыном Гинденбурга. Затем беседа
Папена и Гитлера. Папен хочет теперь добиться канцлерства
Гитлера, но заявляет последнему, что если тот ему не доверяет, то
готов немедленно прекратить все это дело.
Понедельник. 23.1. Утром Папен у Гинденбурга. Тот все отверг.

Иоахим отправляется к Гитлеру, чтобы сообщить ему об этом.
Длительный обмен мнениями насчет возможности канцлерства
Шахта. Гитлер все отклоняет.

Вторник. 24.1. Чаепитие в Далеме: Фрик, Геринг, Па-пен, Иоахим.

Формулирование решения о национальном фронте поддержки
Папена на переговорах со старым Гинденбургом.
Среда. 25.1. Снова чаепитие в Далеме: Иоахим наедине говорит с

сыном Гинденбурга. Выясняется, что канцлерство Гитлера под
эгидой нового национального фронта не совсем бесперспективно.
Молодой Гинденбург сообщает Иоахиму, что до окончательного
решения своего отца он еще раз переговорит с Иоахимом.
Четверг. 26.1. Долгая беседа с Фриком и Герингом в рейхстаге.

Переговоры с немецкими националистами. Вечером в Потсдаме у
принца Оскара, письмо Гинденбургу.
Пятница. 27.1. Гитлер снова в Берлине. Длительный разговор с ним

на квартире Геринга. Гитлер хочет немедленно уехать. Иоахим
предлагает объединение с Гу-генбергом для создания
национального фронта. Договариваются о новой встрече со старым
Гинденбургом. Гитлер заявляет, что он сказал фельдмаршалу все и
не знает, что
49
еще должен ему сказать. Иоахим уговаривает Гитлера: тот должен

предпринять последний шаг, и дело абсолютно не безнадежно.
Иоахим предлагает Гитлеру как можно скорее создать
национальный фронт и в 10 часов вечера встретиться с Папеном в
Далеме для окончательного разговора. Гитлер соглашается
действовать в этом духе, чтобы вечером повести с Папеном
переговоры об объединении с Гугенбер-гом. Затем следует долгая
беседа с Герингом, на ней обсуждается дальнейшая тактика. К
концу дня — телефонный звонок Геринга: пусть Иоахим
немедленно приедет во дворец рейхспрезидента. Там — беседа с
Гугенбергом. Гитлер и Геринг (две фамилии неразборчивы. — А. ф.
Р.) со скандалом отклоняют неприемлемые требования немецких
националистов. Гитлер, весьма возмущенный этими переговорами,
хочет тотчас выехать в Мюнхен. Геринг убеждает его повременить
или в крайнем случае уехать лишь в Веймар. Постепенно Герингу и
Иоахиму удается успокоить Гитлера. Но все это вызывает у

Гитлера недоверие. Ситуация, весьма внушающая опасения. Гитлер

заявляет, что не желает вечером видеться с Папеном в Далеме,
поскольку не в состоянии высказать ему все, что думает.
Записано под диктовку моего мужа:
«Еще никогда я не видел Гитлера в таком состоянии; я предлагаю

ему и Герингу вечером побеседовать с Папеном и ясно обрисовать
тому всю ситуацию. Вечером говорю с Папеном, и наконец мне
удается убедить его, что имеет смысл только канцлерство Гитлера,
которого он должен добиваться всеми силами. Папен говорит, что
дела с Гугенбергом играют лишь подчиненную роль, и заявляет:
теперь он целиком и полностью за назначение Гитлера канцлером,
и это означает решающий поворот в его [Папена] позиции. Папен
будет полностью сознавать свою ответственность. Есть три
возможности: или президентский кабинет с последующей
1
(неразборчиво), или возвращение марксизма при канцлерстве
Шлейхера, или же
1. Имеется в виду пребывание у власти социал-демократов.
50
отставка Гинденбурга. Чтобы воспрепятствовать этому, есть

единственное ясное решение: канцлерство Гитлера. Папену
становится совершенно очевидно, что теперь он должен при всех
условиях добиться канцлерства Гитлера и больше не может, как
считал до сих пор, в любом случае предоставлять себя в
распоряжение Гинденбурга. Осознание этого факта Папеном, по
моему мнению, поворотный пункт во всем этом деле. В первой
половине дня в субботу, в 10 часов, Папену назначена встреча у
Гинденбурга.
Суббота. 28.1. Около 11 часов утра я у Папена, который встречает

меня вопросом: «Где Гитлер?» Я говорю ему, что он, вероятно, уже
уехал, но, пожалуй, еще досягаем в Веймаре. Папен заявляет: надо
немедленно его вернуть, ибо наступил поворотный момент и он

после долгих бесед с Гинденбургом считает его канцлерство

возможным. Я немедленно отправляюсь к Герингу и от него узнаю,
что Гитлер еще находится в «Кайзерхофе». Геринг звонит туда,
Гитлер остается в Берлине. Затем возникает новая трудность:
вопрос о Пруссии. Продолжительный разговор и спор с Герингом.
Я заявляю ему, что немедленно слагаю с себя все обязанности, если
снова будет проявлено недоверие к Папену. Геринг уступает,
заявляет, что полностью согласен со мной, и обещает предпринять
все возможное в отношении Гитлера, чтобы довести дело до конца.
Геринг хочет убедить Гитлера решить прусский вопрос в духе
Папена. Я сразу же еду вместе с Герингом к Гитлеру. Долго говорю
с Гитлером с глазу на глаз и еще раз даю ему ясно понять: дело
можно решить только при наличии доверия, а само по себе его
канцлерство невозможным уже не является. Прошу Гитлера еще во
второй половине дня приехать к Папену. Однако Гитлер хочет еще
раз обдумать прусский вопрос и встретиться с Папеном только в
воскресенье в первой половине дня. Это решение я сообщаю
Папену, которого опять одолевают крупные опасения. Он говорит:
«Я этих пруссаков знаю!» Затем договариваемся о беседе с
Папеном на 11 часов утра в воскресенье.
51
Воскресенье. 29.1. В 11 часов утра — длительная беседа Гитлера и

Папена. Гитлер заявляет, что в общем и целом все ясно. Но должны
быть назначены новые выборы [в рейхстаг], а также следует
принять закон о чрезвычайных полномочиях. Папен
незамедлительно отправляется к Гинденбургу. Я завтракаю в
«Кайзерхофе» с Гитлером. Обсуждается вопрос о новых выборах.
Поскольку Гинденбург их не желает, он просит меня сказать
рейхспрезиденту, что эти выборы будут последними. Во второй
половине дня Геринг и я идем к Папену. Тот заявляет, что все
препятствия устранены и Гинденбург ожидает Гитлера завтра в 11
часов.
Понедельник. 30.1. Гитлер назначен рейхсканцлером».
***

1
Когда вечером 30 января 1933 г. колонны СА с факелами
маршировали от отеля «Кайзерхоф» к Вильгельм-штрассе в честь
Гинденбурга и его нового канцлера, я горячо молился, чтобы это
новое правительство оградило наш рейх от хаоса и Германия снова
заняла достойное место среди других наций земного шара.
Через несколько недель после образования правительства Гитлер

устроил у нас в Далеме праздничный ужин. Присутствовали лишь
несколько друзей и мой старый отец. Когда за столом возник
разговор о внешней политике, Гитлер высказался очень
откровенно. Я впервые услышал его внешнеполитические идеи.
Во время этой первой беседы на внешнеполитические темы

Адольф Гитлер сказал мне, что он безусловно хочет мира. С
Германии хватит и одной мировой войны, больше она повториться
не должна. Но надо добиться равноправия Германии. Такой
великий народ, как немецкий, не может жить в состоянии
постоянной дискриминации. Необходимо добиться пересмотра
определенных статей Версальского договора. Невозможно терпеть
и та-
1. Аббревиатура от нем.: Sturmabteiliingen — штурмовые отряды.
52
кое положение, когда Германия, окруженная сильно вооруженными

государствами, сама остается безоружной. Но у него есть время, и
он хочет добиться этой ревизии постепенно.
Его главная цель - установить прочные и ясные отношения с

Англией. Эту цель он выдвинул еще в своей книге «Майн кампф»,
и вот теперь Провидение поставило его на такой пост, на котором
он сможет осуществить это на практике. Точно так же он хочет
дружественных отношений с Италией, хорошей базой для которых
служит однородность национал-социалистического и фашистского
мировоззрений. Насчет Франции Гитлер высказался отрицательно.
Поэтому я еще тогда обратил его внимание на то, что и в этой

стране есть многие круги, желающие взаимопонимания с

Германией. Впоследствии Гитлер однажды в разговоре о развитии
германо-английской политики сказал моему мужу, что
«опубликование внешнеполитической главы «Майн кампф» было
его крупнейшей ошибкой». Позиция Гитлера в отношении
Советской России характеризовалась острейшей враждебностью.
Здесь сказывалась его четырнадцатилетняя внутриполитическая
борьба против лозунгов Москвы. В разговоре на эту тему лицо его
стало жестким и неумолимым. В этом пункте — мне бросилось это
в глаза уже тогда — Гитлер был преисполнен фанатической
решимости ликвидировать коммунизм до конца. И тогда, и позже
при таком внутреннем возбуждении глаза его темнели, а речь
приобретала удивительную резкость. О еврейском вопросе Гитлер
в этом первом разговоре не упомянул.
Большой интерес проявил Адольф Гитлер к моему рассказу о моих

политических впечатлениях и беседах в послевоенные годы в
Берлине и о моих поездках по Англии и Франции. Мы очень долго
просидели в моей небольшой библиотеке в далемском доме. Гитлер
хотел подробнее услышать о моем опыте в этом отношении, а я
очень откровенно поведал ему обо всем пережитом, а также о моей
симпатии к немецкой национальной партии,
53
1
о моем знакомстве с Густавом Штреземаном , против которого он
многие годы столь упорно боролся. О Штреземане Гитлер все же
отозвался дружелюбно: мол, в тогдашней внешнеполитической
ситуации тот большего добиться не мог. Но, заявил Гитлер,
«Германия снова должна стать фактором силы, иначе она никогда
не приобретет друзей, а предпосылки для этого должен создать я».
Об Англии Гитлер просто никак не мог наслушаться. Его

интересовало решительно все: английский образ жизни,
парламентские институты, Сити с его торговлей, а также имперская
политика Великобритании. Он расспрашивал меня и о Южной
Африке, а также осведомился, бывал ли я в Индии, на этот вопрос
мне пришлось ответить отрицательно. Особенный интерес Гитлер
проявил к позиции влиятельных английских кругов в отношении
национал-социализма. То, что я мог сообщить ему по этому поводу,

звучало не очень-то благоприятно. И все же во время моих поездок

в Англию в 1931 и 1932 гг. я заметил усилившийся там интерес к
сути и целям национал-социализма.
Из всего нашего разговора было видно восхищение Гитлера этим

небольшим островным народом, сумевшим своей твердостью и
упорством, а также ясно выраженными гениальными методами
правления, присущими его руководящему слою, установить свое
господство над значительной частью земного шара и, несмотря на
возрастающие трудности, сохранить это господство и по сей день.
Именно наш общий взгляд на Англию послужил в тот вечер

зародышем возникшего доверия между Адольфом Гитлером и
мной. Но тогда я даже не мог и предчувствовать, что это положит
начало нашему тесному сотрудничеству во внешнеполитической
области в последующие годы.
1. Густав Штреземан — один из основателей и председателей

Национальной немецкой народной партии («Дойчнационале»). В
1923 г. — рейхсканцлер, в 1923—1929 гг. — министр иностранных
дел Веймарской республики, в 1925 г. заключил Локарнский пакт с
западными державами, а в 1926 г. — Берлинский договор о
нейтралитете с СССР.
54
С того вечера я все чаще встречался с Адольфом Гитлером в

Далеме. Правда, должен признаться, что за все годы этого
сотрудничества я в человеческом плане не сблизился с ним в
большей мере, чем в первый день нашего знакомства, хотя мной
пережито вместе с ним так много. Во всем его существе было что-
то такое, что невольно отстраняло от личного сближения с ним.
Еще при первой встрече с Адольфом Гитлером его личность

произвела на меня сильное впечатление. Уже тогда у меня
появилось чувство, что этот человек, речи которого я читал с таким
интересом, - явление, совершенно из ряда вон выходящее.

Особенно мне бросилась в глаза его полная обособленность, но

отнюдь не замкнутость. Его мысли и высказывания, их суть и та
форма, в какую он их облекал, были совсем иными, чем у других
людей. У Гитлера имелась совершенно особенная, свойственная
только ему одному манера высказывать свою точку зрения таким
образом, что последнее слово оставалось за ним. Остальным
оставалось только принять это как факт. Он никоим образом не был
человеком компромиссов, несомненно, сильно полагался только на
самого себя, и повлиять на него было весьма трудно. Такое
впечатление сложилось у меня с самого начала.
Неприступность Адольфа Гитлера была не какой-то заранее

заданной, а шла от самого его характера. Как человек он, верно, и
сам страдал от этого. Вместе с тем мог быть и подкупающе
любезен, сердечен и открыт. Мог захватывающе, с юмором и даже
блистая остроумием рассказывать о своей юности, о своей военной
службе в первую мировую войну и о годах своей
внутриполитической борьбы. А когда говорил об искусстве и
архитектуре, чувствовалось, в какой большой мере он был
артистической натурой. Позднее я сам наблюдал это во время его
визита в Рим. Он с воодушевлением говорил в узком кругу о
собственных намерениях в области искусства, и не поддаться его
увлеченности было просто невозможно.
Когда он хотел привлечь кого-нибудь на свою сторону или

добиться чего-нибудь от собеседника, он делал это с
непревзойденным шармом и искусством убеждать. Я
55
видел, как к нему входили сильные личности, министры и

гауляйтеры, даже сам Геринг, распираемые желанием немедленно
«открыть фюреру всю истину». Они были полны решимости со
всей категоричностью заявить ему, что вот-вот произойдет
катастрофа и они не могут взять на себя ответственность, если то
или иное его распоряжение не будет отменено. А через полчаса
выходили от него сияющие и довольные и зачастую с такой же
убежденностью отстаивали точку зрения Гитлера, нередко
противоречившую той, которую они хотели ему высказать.

Меня упрекали в уступчивости Адольфу Гитлеру. Он же называл

меня «самым трудным подчиненным», поскольку я всегда с
полным спокойствием высказывал свою зачастую
противоположную его собственной точку зрения, хотя он считал,
что уже убедил меня. Но признаю открыто, что и я тоже плыл в
русле этой великой и трагической исторической личности.
Только наш спор в 1942 г., о котором еще пойдет речь дальше,
привел к тяжелому разрыву в наших личных отношениях. Внешне
же все казалось в полном порядке, однако прежней близости уже не
было.
Верность Адольфа Гитлера людям, которые однажды что-либо

сделали для него, порой граничила с невероятным. С другой
стороны, он мог быть непостижимо недоверчивым. Но всего легче
он поддавался влиянию, даже нашептыванию тех людей, которые
умели ловко вводить его в заблуждение и выставлять напоказ
менее привлекательные стороны его характера. Он мог даже
сознательно оскорбить человека. В этом проявлялась известная
двойственность его натуры, которую я так никогда и не смог
понять до конца. Принцип «разделяй и властвуй» был доведен им
до такой степени, что не только возникали межведомственные
трудности, но и почти все его сотрудники оказывались
вовлеченными в тяжелые внутренние конфликты. В весьма
обширной области внешней политики, в которую чуть ли не
каждый пытался вмешаться, этот метод был особенно вреден.
Для оценки личности Адольфа Гитлера имеет значение и другой

момент: он мог приходить в слепую ярость
56
и не всегда умел владеть собой. Это проявлялось порой по

дипломатическим поводам. Так, в Годесберге, когда пришло
1
сообщение о мобилизации в Чехословакии , он уже был готов
прервать совещание с Чемберленом и вдруг вскочил с
покрасневшим лицом - признак его необузданного гнева. Я
вмешался с целью успокоить его, и Гитлер потом благодарил меня
за то, что этим я спас конференцию. И во время переговоров с

Франко в Андее он тоже вскочил в возбуждении с места, когда

[испанский министр иностранных дел] Серано Сунье довольно
неудачно «встрял» в беседу. То же самое было и с [английским
послом в Германии] Гендерсоном во время польского кризиса,
когда тот своей бесцеремонностью (он стукнул ладонью по столу)
возмутил Гитлера. Фюрер опять побагровел, и я уже видел
надвигающуюся катастрофу, но и на этот раз мне удачно заданным
вопросом удалось переключить его внимание на другую тему.
2
Потом Гитлер сказал Гессу , что уже готов был вышвырнуть
Гендерсона за дверь. Такие ситуации за все эти годы возникали не
раз. Гитлер признавал это, когда я вмешивался с целью успокоения.
После одного такого инцидента, уже во время войны, он
откровенно сказал мне: «Знаете ли, Риббентроп, иногда я совсем не
могу совладать с собой!» Что касается [итальянского министра
иностранных дел] графа Чиано , Гитлер превозносил мое
«ангельское терпение».
Доминирующий характер личности Адольфа Гитлера проявлялся

как на больших народных митингах, так и в
1. Частичная мобилизация была объявлена в Чехословакии 20 мая

1938 г.
2. Рудольф Гесс — член нацистской партии с 1920 г., с 1925 г. —

личный секретарь Гитлера, заместитель фюрера по партии. 10 мая
1941 г. он тайно перелетел на самолете в Англию в расчете, что
встретится с герцогом Гамильтоном и сможет при его
посредничестве добиться прекращения войны между Германией и
Англией.
3. Галеаццо Чиано (1903—1944) — граф, государственный и

политический деятель Италии, дипломат. В 1936—1943 гг.—
министр иностранных дел. Зять Муссолини. В январе 1944 г.
расстрелян по приговору фашистского военного трибунала за
участие в заговоре против Муссолини.
57

общении с политиками, военными, иностранцами, а также и в более

тесном кругу и в личных беседах. К примеру, однажды болгарский
царь Борис сказал мне, что от фюрера исходит такая сила и
уверенность, что он каждый раз черпает их на много месяцев
вперед. Так происходило со всеми, кто имел с ним дело. Гитлер
1
производил впечатление не только на Ллойд Джорджа , но и на
2
Чемберлена и Даладье . Его вера в себя и твердость воли в
сочетании с гениальным, понятным и простым способом
выражаться ощущались многими людьми, вовлекая их в его русло.
На крупных митингах мне приходилось повсеместно быть
свидетелем того, как его слова приводили массы в движение,
вызывали восторг, гнев, трогали людей до слез. По воздействию на
людей и массы личность этого человека — один из величайших
феноменов.
Адольф Гитлер был обожаем миллионами и все же был одинок. Я

никогда не мог сблизиться с ним и не видывал никого другого,
кому бы это удалось. Единственным исключением был Герман
Геринг. Тот мог добиваться у Гитлера очень многого. Не говоря о
последних двух годах, когда Гитлер изменил к нему свое
отношение из-за несостоятельности люфтваффе, фюрер всегда
отзывался о нем с величайшим уважением. Он часто называл
Геринга «великим немцем». Когда мне доводилось бывать у
фюрера вместе с Герингом, последний благодаря своему влиянию
настолько овладевал положением, что я (к моему раздражению из-
за возникавших в результате этого ведомственных трудностей)
казался вообще совершенно отодвинутым на задний план.
Геринг умел ловко пользоваться своим влиянием на Гитлера. Мне

вспоминается один характерный эпизод в замке Клезхайм. Когда
Геринг из-за гнусной шпионской
1. Дэвид Ллойд Джордж (1863—1945), граф Дуайфор, —

британский государственный и политический деятель, дипломат. В
1916— 1922 гг. — премьер-министр Великобритании.
2. Эдуард Даладье (1884—1970) — французский государственный

и политический деятель. В 1933, 1934 и в 1938—1940 гг. —
премьер-министр.

58
1
истории с «Красной капеллой» , в которой были замешаны
несколько военнослужащих люфтваффе, попытался замять дело, он
сделал это очень просто: взял и переложил вину на совершенно
непричастного к этому сотрудника министерства иностранных дел.
Фюрер при своей обычной неприязни к моему министерству сразу
же согласился с Герингом, и мне пришлось долго и энергично
протестовать, пока все не выяснилось.
Зато позднее Гитлер все чаще высказывался критически по поводу

присущего Герингу самолюбования и тщеславия. Но однажды у
меня возникло такое ощущение, что Гитлер испытывает некоторый
страх перед Герингом и его энергичностью. Особенно ярко это
проявилось в 1944 г. в Бергхофе. Фюрер весьма несдержанно
высказался насчет люфтваффе и имел по этому поводу разговор с
Герингом, не возымевший, однако, никаких последствий. Поэтому
я попросил у фюрера разрешения со своей стороны подействовать
на Геринга, чтобы он отказался от поста главнокомандующего
авиацией. Но Гитлер даже с каким-то оттенком страха удержал
меня от этого: «Ради Бога, не делайте этого, иначе он нам однажды
еще покажет!» Я упоминаю об этом эпизоде только потому, что
зачастую испытывал чувство, что фантазия Геринга и вообще его
сильная личность очень влекли фюрера в мир мышления
сверхкрупными масштабами. Кроме Геринга довольно близки к
2
фюреру были, пожалуй, еще Гесс и Тодт .
Судить о характере такого гениального явления, как Адольф

Гитлер, очень трудно. Его нельзя мерить обычной меркой. Он был
убежден в своей роли мессии, считал себя предназначенным самим
Провидением сделать Германию великой. Он обладал несгибаемой
волей и немыслимой энергией в достижении своих целей. Его
интеллект был
1. «Красная капелла» — агентурная сеть советской разведки в

Берлине накануне и во время второй мировой войны и организации
антифашистского Сопротивления в Германии.

2. Тодт — генерал, начальник военно-строительной «Организации

Тодта», возводившей так называемый Западный вал и другие
фортификационные сооружения.
59
огромен, а способность схватывать все налету — ошеломляюща.

Мир его представлений и фантазий всегда характеризовался
крупными историческими перспективами и параллелями. Образцом
1
ему служил Фридрих Великий . Несмотря на всю свою фантазию,
он все-таки был в достаточной степени реалистом, чтобы трезво
оценивать ситуации. Но, принимая крупные решения, он ощущал
себя исполнителем предначертанной Всевышним судьбы. Однажды
он сказал мне, что каждый раз перед крупными решениями к нему
внезапно приходит абсолютная уверенность и тогда он совершенно
точно знает: его долг - сделать именно это.
Не может быть никакого сомнения в том, что Адольф Гитлер имел

в жизни только одну цель: служить немецкому народу. Об этом
говорит весь его жизненный путь начиная с юности, его участие в
качестве неизвестного солдата в [первой ] мировой войне и его
деятельность как политика и фюрера немецкого народа. Он жил
совершенно самоотверженно, жертвовал своим здоровьем и до
последнего момента не думал ни о чем ином, кроме как о будущем
своей нации. Это служило направляющей нитью его мыслей и
действий. Ради этого он принимал крупные внешнеполитические
решения. Он мыслил надежно обеспечить германское будущее
только тем способом, который считал пригодным для себя. Тот
факт, что он потерпел поражение, фюрер, говоря со мной, назвал
судьбой. Почему именно он потерпел поражение — решит история.
1. Фридрих II (1740-1786) - прусский король, символ германского

милитаризма, пруссачества и агрессии.

Написано Риббентропом в тюрьме. Комментарии курсивом

сделаны его женой Аннелиз.
Источник: Иоахим фон Риббентроп Тайная дипломатия III рейха,

Смоленск, 1999 год, стр. 45-60.
OCR, корректура, оформление: Михаил Ковальчук Великие

іХаЮФЮвР

Гудериан Воспоминания Солдата - Великие властители прошлого
Хайнц Вильгельм ГУДЕРИАН

Гитлер
ГУДЕРИАН (Guderian) Хайнц Вильгельм (17 июня 1888, Кульм,

Германия - 14 мая 1954, Schwangau bei Fssen, ФРГ), немецкий
военачальник, генерал-полковник (1940). По окончании кадетского
корпуса, в феврале 1907 начал службу в 10-м ганноверском
егерском батальоне, которым командовал его отец. В 1908
произведен в обер-лейтенанты, в 1914 — заканчивает военную
академию. Во Вторую мировую войну командовал танковым
корпусом, танковой группой и армией (до декабря 1941). В 1944-45
начальник генштаба сухопутных войск.
В центре круга людей, влиявших на нашу судьбу, стоит личность

Адольфа Гитлера.
Перед нами — человек из народа, выходец из мелкобуржуазной

семьи, получивший небольшое школьное образование и
недостаточное домашнее воспитание, человек, который со своим
грубым языком и грубыми нравами чувствует себя на месте лишь в
узком кругу своих земляков. Вначале он без предубеждения
относился к высшим, культурным кругам общества, особенно во
время бесед об искусстве, музыке и на другие подобные темы.
Только позднее некоторые лица, составлявшие ближайшее
окружение Гитлера и сами не отличавшиеся высокой культурой,
сознательно вызывали у фюрера чувство глубокой антипатии к
этим кругам. Эти люди стремились противопоставить Гитлера
интеллигентным людям и людям высокого происхождения и
http://vlastitel.com.ru/hitler/guder.html (1 из 17) [21.07.2009 21:51:51]

исключить возможность их влияния на фюрера. Этому

способствовало то обстоятельство, что в Гитлере жило
злопамятство, он хотел мстить за свое низкое положение в детские
и юношеские годы. Считая себя крупным революционером, он
думал, что защитники различных традиций не только мешают ему,
но и стремятся заставить его отказаться от своего пути. Здесь мы
находим первый ключ к душе Гитлера. Она, будучи комплексом
чувств, и породила его все увеличивающуюся неприязнь к князьям
и дворянам, ученым и юнкерам, чиновникам и офицерам. И если
вначале, после взятия власти в свои руки, он иногда и стремился
усвоить нормы поведения в хорошем светском обществе и
международный этикет, то потом, в годы войны, он окончательно
от этого отказался.
Гитлер — в высшей степени умный человек, он обладал

исключительной памятью, особенно на исторические даты, разные
технические данные, цифры и сведения хозяйственных
статистических отчетов. Он читал все, что ему попадалось на глаза,
и восполнял таким образом пробелы своего образования. Он все
больше и больше удивлял своей способностью абсолютно точно
воспроизводить то, что он когда-то читал или когда-нибудь слышал
во время доклада. “Шесть недель тому назад вы говорили мне
совсем другое!” — эти слова будущего канцлера и верховного
главнокомандующего наводили страх на его подчиненных. Если
подчиненный осмеливался возражать, Гитлер немедленно проверял
его данные по стенограммам, которые велись на каждом совещании.
Он обладал даром облекать свои мысли в легко доступные формы и

убеждать слушателей в их правильности беспрестанным
повторением. Почти все свои речи и выступления, независимо от
того, выступал ли он перед многотысячной аудиторией или перед
небольшим кругом людей, он начинал словами: “Когда я в 1919-г.
решилстать политическим деятелем...”, также как свои
политические речи и нравоучения он всегда заканчивал словами:
“Я не пойду на уступки и никогда не капитулирую!”
Гитлер обладал необыкновенным ораторским талантом; он умел

убеждать не только народные массы, но и образованных людей. В
своих речах он исключительно умело подделывался под образ
мышления своих слушателей. Перед промышленниками он говорил
иначе, чем перед солдатами, перед последовательными национал-
социалистами по-другому, чем перед скептиками, перед
гауляйтерами иначе, чем перед мелкими чиновниками.

Самым выдающимся его качеством была его огромная сила воли,

которая притягивала к нему людей. Эта сила воли проявлялась
столь внушительно, что действовала на некоторых людей почти
гипнотически. Я сам лично часто переживал такие минуты. В
главном штабе вооруженных сил ему почти никто никогда не
возражал; его сотрудники находились или в состоянии постоянного
гипноза, как Кейтель, или в состоянии разочарования, как Иодль.
Даже самоуверенные, храбрые перед лицом врага люди попадали
под влияние Гитлера и отказывались от своих возражений, когда
последний произносил речь со своей почти не опровергаемой
логической последовательностью. Выступая перед небольшим
кругом людей, он наблюдал за каждым слушателем, точно
определяя результаты воздействия своих слов. Если он видел, что
тот или другой слушатель не поддается силе внушения, что он не
стал еще его “медиумом”, то Гитлер говорил до тех пор, пока не
убеждался в укрощении этого строптивого духа. Если ожидаемой
реакции не наступало, то этот стойкий характер подвергался
нападкам гипнотизера: “Этого человека я не убедил”. От таких
личностей Гитлер всегда стремился избавиться. Чем дальше он
продвигался по пути успеха, тем нетерпимее он становился.
Из того факта, что Гитлеру удавалось сильно воздействовать на

людей, сделали неправильный вывод о якобы особо
впечатлительном характере немцев. У всех народов всегда
находились такие выдающиеся личности, перед силой внушения
которых не могли устоять люди, хотя действия этих личностей и не
всегда соответствовали духу христианского учения. Из новейшей
истории можно привести французскую революцию с ее крупными
деятелями, затем после нее в качестве такого же примера можно
взять личность Наполеона; французы шли за своим великим
корсиканцем до наступления полной катастрофы, хотя они давно
уже должны были знать, что его путь ведет к поражению. Народ
Соединенных Штатов поддавался во время обеих мировых войн,
несмотря на свое миролюбие, силе внушения своих президентов,
стремившихся участвовать в этих войнах. Итальянцы преданно
шли за Муссолини. О России, где народ-гигант вопреки своему
первоначальному убеждению стал большевистским благодаря силе
идей Ленина, нечего и говорить.
Тот факт, что немцы послушно следовали за Гитлером, имел тоже

свои причины; эти причины были созданы в первую очередь
ошибочной политикой, которую проводили державы-

победительницы после первой мировой войны. Эта политика и

создавала предпосылки, питательную среду, на которой смогло
взойти семя национал-социализма, приведшее к безработице,
тяжелым налогам, унизительным передачам части территорий
страны другим государствам, потере свободы, отсутствию
равенства и военной беспомощности. Пренебрежение
четырнадцатью пунктами президента Вильсона во время
заключения Версальскогодоговора со стороны стран-
победительниц в первой мировой войне подорвало у немцев
доверие к великим державам. Стало быть, человек, который обещал
народу освободить его от цепей Версаля, играл в сравнительно
легкую игру, тем более, что формально существовавшая
Веймарская демократия, несмотря на честные стремления, не могла
добиться каких-либо крупных внешнеполитических успехов и не в
состоянии была преодолеть внутренние трудности в стране. В
таких условиях Гитлер смог, обещая благоприятные
внутриполитические и внешнеполитические перспективы, собрать
большое количество голосов, создать демократическим путем
самую сильную в стране партию и по демократическим законам
прийти к власти. Питательная среда была налицо, поэтому нельзя
упрекать немцев в том, что они якобы более чувствительны к
убеждению, чем другие народы.
Обещания Гитлера по внешнеполитическим вопросам состояли в

том, чтобы освободить немцев от гнета несправедливого
Версальского договора, по внутриполитическим вопросам —
уничтожить безработицу и политические склоки партий. Эти цели
были сокровенными желаниями каждого честного немца. И кто
только об этом не мечтал? Выдвигая эти ясные цели, за которые
готов был пламенно бороться каждый порядочный немец, он
объединил вокруг себя уже в начальный период своей деятельности
миллионы людей, начавших сомневаться в способностях своих
государственных деятелей и в доброжелательстве бывших
противников Германии. Чем больше конференций оканчивалось
безрезультатно, чем больше увеличивался гнет репарационных
платежей и чем больше увеличивалось неравенство, тем больше
немцев собирала вокруг себя свастика. Попробуйте перенестись
мысленно в 1932— 1933 гг. и представить себе то отчаянное
положение, в котором находилась тогда Германия. Более 6
миллионов безработных, т. е. вместе с семьями около 25 миллионов
голодающих людей, рост беспризорности среди детей рабочих,
которые скитались без дела по улицам Берлина и других крупных
городов, рост преступности — все это позволило коммунистам

собрать 6 миллионов голосов. Вне всякого сомнения, в дальнейшем

они собрали бы еще больше голосов, если бы национал-
социалистская партия Гитлера не увлекла за собой и эти миллионы,
убедив их в полезности нового идеала и новой веры.
Каждый помнит, как незадолго до этого Франция и

Великобритания запретили экономическое сотрудничество
Германии и Австрии, которое, правда, весьма незначительно, но
все же облегчило бы положение обеих стран, при этом совершенно
не подвергая какой-либо опасности политическую мощь западных
держав. Экономика Австрии также находилась в то время на краю
пропасти вследствие Сен-Жерменского договора — документа
Версальской системы; Австрия не может существовать без
экономического союза с крупной промышленной страной. Надо
надеяться, что эта проблема будет также решена Европейским
экономическим союзом. В то время запрещение австро-
германского экономического союза в высшей степени ожесточило
в Германии даже весьма умеренных людей так называемой
“западной ориентации”, так как это было знаком полнейшего
безрассудства и произвола, проводимого державами-
победительницами 12 лет после окончания войны и 6 лет после
принятия Германии в Лигу наций. Оценивая сложившуюся в то
время обстановку, умеренные критики заявили, что такая политика
стран-победительниц чрезвычайно способствовала успеху Гитлера
на выборах в 1931—1932 гг.
Во всяком случае, Гитлеру удалось собрать под свое знамя такую

сильную партию, мимо которой уже нельзя было безразлично
пройти. Президент, престарелый фельдмаршал фон Гинденбург,
назначил Гитлера после продолжительной душевной борьбы
рейхсканцлером. Несомненно, что он с большим трудом решился
на это, а вместе с ним и многие немцы отрицательно относились к
личности Гитлера и к его методам прихода к власти.
Придя к власти, Гитлер устранил оппозицию. Бесцеремонность, с

которой он расправился со своими противниками, раскрыла еще
одну важную черту характера будущего диктатора. Он мог открыто
проявлять это свое качество, ибо оппозиция была слабой и
разрозненной и развалилась почти без борьбы, как только он начал
против нее энергичнодействовать. Благодаря этому Гитлер смог
провести законы, опираясь на которые он свел по существу
Веймарскую конституцию к диктатуре одной партии.

Бесцеремонность, проявляемая Гитлером при подавлении

внутреннего сопротивления, перешла в жестокость при расправе с
Ремом. Правда, ряд убийств лиц, которые не имели никакого
отношения к Рему, но были нежелательны по другим причинам,
был совершен без ведома Гитлера; впрочем, никаких раскаяний в
связи с такими злодеяниями не последовало. Президент
фельдмаршал Гинденбург, находясь уже на пороге смерти, не мог
больше вмешиваться в дела Гитлера. В то время Гитлер все же
вынужден был извиниться перед офицерским корпусом за убийство
генерала фон Шлейхера, обещая не допускать повторения
подобных случаев.
Тот факт, что за упомянутыми злодеяниями, совершенными 30

июня 1934 г., не последовало никакого раскаяния, означал, что над
германским государством нависла серьезная угроза. Кроме того,
это в высшей степени укрепляло Гитлера в сознании своего
могущества. Урегулирование вопроса преемственности после
смерти Гинденбурга путем умело проведенного закона, а также
умело обоснованного плебисцита привело, наконец, к тому, что
Гитлер, пусть даже сначала формально, встал во главе рейха.
Перед Гитлером был поставлен вопрос, не хочет ли он укрепить и

узаконить свои позиции путем восстановления монархии. Позднее
в одном из своих выступлений перед офицерами в Берлине он
заявил, что он весьма тщательно обдумывал этот вопрос. Он нашел
якобы во всей истории только один пример, когда умный монарх
терпел рядом с собой выдающегося канцлера, признавал его
заслуги и считал его своим крупным партнером в политической
игре до самой своей смерти; это были кайзер Вильгельм I и
Бисмарк. Но все другие известные ему исторические примеры не
дают монархов стаким величием души и с таким умом. Он, Гитлер,
беседовав, со своим другом Муссолини по этому вопросу, который
рассказал ему о тех трудностях, которые приходится преодолевать
в Италии из-за короля; вот почему он, Гитлер, не хочет
восстанавливать монархию.
Гитлер избрал диктатуру!
В результате этого он достиг значительных успехов: устранил

безработицу, поднял дух рабочих, оздоровил национальное
сознание, ликвидировал партийный хаос. Было бы неверно не
признавать эти его заслуги.

Укрепив свою власть внутри страны, Гитлер перешел к

выполнению своей внешнеполитической программы. Возвращение
Саарской области, восстановление военного суверенитета, военная
оккупация Рейнской области, аншлюсе Австрии — все эти
действия совершались с одобрения германского народа. Ихтерпела
и даже признавала заграница, проявляя тем самым понимание
справедливых претензий германского народа. Это в первую
очередь относится к западным народам, осознавшим,
руководствуясь настоящим чувством справедливости, трагические
ошибки Версальского договора.
Значительно труднее было действовать Гитлеру при освобождении

судетских немцев, воспитывавшихся более двадцати лет в духе
чешского национализма. Кроме того, чешское государство было
связано договорными обязательствами с Французской
республикой. Установленные в 1918 г. в нарушение права
самоопределения народов границы этого государства отрицались
Германией, что вело к расторжению союза с Францией, а возможно
даже и. к войне. Гитлер оценивал государственных деятелей
западных держав, руководствуясь своими впечатлениями. Сильно
развитый политический инстинкт позволил ему определить, что
большинство французского народа и все более или менее умеренно
настроенные государственные деятели Франции не будут считать
урегулирование этой когда-то несправедливо разрешенной
проблемы поводом для войны. Так же внимательно следил Гитлер
и за настроениями английского народа, с которым он хотел жить в
мире. И он не ошибся. Вместе с другом Гитлера Муссолини в
Мюнхен прибыли английский премьер-министр Чемберлен и
французский премьер-министр Даладье, которые заключили с
Гитлером соглашение, легализирующее политику Германии в
отношении Чехословакии. Гитлер руководствовался при этом теми
заключениями, которые были сделаны дальновидным
политическим экспертом, английским наблюдателем лордом
Рансиманом. Это соглашение сохранило мир, но одновременно
усилило у Гитлера чувство собственного достоинства и сознание
своего могущества перед западными державами. Может быть, эти
государственные деятели Запада были достойными
представителямисвоих стран, но в глазах Гитлера их полная
готовность идти на компромисс была обесценена тем, что она
проявилась сразу под давлением его личности. Предостережения
немцев, о которых знали англичане, не встречали никакой реакции;
более того, они укрепляли позиции Гитлера.

К началу 1938 г. все государственные органы всецело находились в

руках Гитлера, кроме армии, — единственной организации, со
стороны которой он все еще боялся встретить серьезное
сопротивление своему режиму. Поэтому незадолго до аншлюсса
Австрии армия была насколько ловко, настолько же необдуманно
лишена своего командования (кризис Бломберга-Фрича) и втиснута
в орбиту успехов. Все тогдашние военные руководители, правда,
хорошо понимавшие события, но лишенные власти, молчали. Об
истинном положении вещей не знало подавляющее большинство
генералов, а тем более войска. Все намерения тех немногих лиц,
которые были более или менее посвящены в дела государства,
оказать сопротивление Гитлеру держались если не в голове, то уж,
во всяком случае, где-нибудь в письменном столе авторов, если
намерения были изложены на бумаге. Внешне такие люди
создавали видимость лояльности. Слова предостережения громко
не произносились, мысли об оказании сопротивления фюреру не
высказывались; таких случаев не было и в вермахте. Оппозиция в
армии слабела с каждым годом, ибо теперь каждый новый
призывной возраст приходил из организации “гитлерюгенд”; ее
члены, отбывая трудовую повинность и уже состоя в партии,
обязывались служить Гитлеру. Также и офицерский корпус с
каждым годом все больше и больше пополнялся молодыми
национал-социалистами.
С ростом собственной самонадеянности, с укреплением власти

внутри страны и с увеличением авторитета Германии за границей в
результате одержанных успехов Гитлером все больше и больше
обуревало чувство наглого высокомерия: он ни с кем и ни с чем не
хотел считаться. Это высокомерие увеличилось до болезненных
размеров благодаря посредственности и незначительности лиц,
поставленных Гитлером на руководящие посты третьего рейха.
Если в начале Гитлерприслушивался к деловым предложениям, по
крайней мере, обсуждал их, то впоследствии он все больше и
больше переходил к автократии. Это нашло свое выражение
прежде всего в том, что с 1938 г. кабинет министров не созывался
на заседания. Министры работали, руководствуясь отдельными
распоряжениями Гитлера; совместных обсуждений крупных
политических проблем больше не проводилось. С этого времени
многие министры или совсем не могли попасть на доклад к
Гитлеру, или попадали только в очень редких случаях, даже тогда,
когда они этого усиленно добивались. В то время как министры
пытались соблюдать порядок служебных инстанций, рядом с
государственной бюрократией возникла партийная бюрократия.

Гитлеровский принцип: “не государство командует партией, а

партия командует государством!” создал совершенно новое
положение. Таким образом, государственная власть перешла в руки
партии, т. е. в руки гаулейтеров. Последние назначались на
высокие государственные посты не потому, что имели способности
государственных руководителей, а потому, что успешно
справлявшись с партийной работой в партийных органах; при этом
на другие способности, как правило, не обращали особого
внимания.
Так как многие партийные работники усвоили беспринципность

Гитлера в достижении своих целей, политические нравы стали
совершенно дикими. Государственные органы утратили свою
власть.
То же самое происходило и с юстицией. Фатальный закон о

предоставлении чрезвычайных полномочий дал диктатору право
издавать постановления, имеющие силу закона, без обсуждения их
в парламенте. Даже если бы парламент и участвовал в обсуждении
этих постановлений, он после 1934 г. не сумел бы повлиять на ход
событий, так как этот парламент лишь формально избирался на
основе всеобщих и равных выборов при тайном голосовании.
Весной 1939 г. наглое высокомерие Гитлера дошло до того, что он
решил присоединить Чехословакию в качестве протектората к
рейху. Правда, этот его шаг не привел к войне, но над
предостережениями, исходившими из Лондона, нужно было
задуматься. После оккупации Чехословакии к рейху была
присоединена Мемельская (Клайпедская) область. Государственная
власть в стране казалась такой сильной, что можно было спокойно
разрешить всё прочие национальные задачи. Но Гитлер был далек
от такого мнения. Спрашивается — почему? Оказалось,он
руководствовался странным предчувствием, — а их было много у
Гитлера, — предчувствием ранней смерти: “Я знаю, что я долго не
проживу. Я не должен терять времени. Мои преемники не будут
обладать такой энергией, какой обладаю я. Им трудно будет в силу
своей слабости принять серьезные решения. Такие решения
должны быть приняты сегодня. Все это я должен сделать сам, пока
жив!” Так он гнал вперед невероятным темпом себя, свой
государственный и партийный аппарат и весь народ по избранному
им пути.
“Если фортуна, богиня счастья, летит мимо на своем золотом шаре,

нужно решительно прыгать и хвататься за край ее одеяния. Если

этого не сделать, она исчезнет навсегда!” И Гитлер прыгал!
Осенью 1939 г. он поставил себе цель ликвидировать Польский

коридор. Предложения, которые он сделал Польше, могут,
окидывая взглядом прошлое, считаться умеренными. Но поляки,
особенно министр иностранных дел Польши Бек, не хотели думать
о принятии согласованного решения. Они положились на гарантию
своей независимости, которую получили в то время от Англии,
1
начали колебаться при выборе пути и избрали войну . Выбрав
такой же путь, Англия, а под ее влиянием и Франция объявили
войну рейху. Разразилась вторая мировая война. Стремления
Гитлера ограничить этот конфликт рамками Польши провалились.
Подписывая договор с Советской Россией, Гитлер действовал

вразрез своей собственной антибольшевистской идеологии. В
одном из своих высказываний, сделанном в моем присутствии во
время завтрака в сентябре 1939 г., Гитлер выразил неуверенность,
что народ правильно воспримет этот его шаг. Однако народ и
особенно армия были довольны тем, что удалось обеспечить тыл
империи с востока после того, как война вследствие нападения
западных держав расширилась в противоположном направлении.
Германскому народу и его армии не нужна была война с Советским
Союзом. Наш народ и наша армия были бы счастливы, если бы им
удалось после окончания западной кампании 1940 г. получить
справедливый мир.
После окончания западной кампании Гитлер находился в зените

своей славы, но червь уже начал подтачивать государственное
здание Германии после эвакуации англичанами своего
экспедиционного корпуса из-под Дюнкерка. Совершенно прав был
Уинстон Черчилль, когда это событие, несмотря на значительные
потери англичан, он рассматривал и праздновал как победу и
прежде всего как победу английских военно-воздушных сил над
2
германскими . Над Дюнкерком и немного позже над Англией
германские военно-воздушные силы из-за неправильного их
применения несли такие тяжелые потери, что навсегда утратили
свое первоначальное и без того незначительное превосходство над
английскими военно-воздушными силами.
В том, что наши военно-воздушные силы неправильно

применялись, виновны в одинаковой мере как Гитлер, так и Геринг.
Ни храбрость летчиков, ни их мастерство, ни тактико-технические

данные наших самолетов не могли возместить тех потерь, какие

понесли наши военно-воздушные силы из-за тщеславия своего
главнокомандующего и мягкого отношения Гитлера к своему
первому сподвижнику. Только позже Гитлер определил истинную
ценность, точнее, малоценность Геринга, но характерно, что он не
решился “по внутриполитическим причинам” произвести какие-
либо изменения в командовании военно-воздушными силами,
имеющие решающее значение для исхода войны.
Неоднократно утверждали, что Гитлер питал сильное доверие к

своим “старым борцам”. Если говорить о рейхсмаршале, то это
предположение, к сожалению, верно. Правда, Гитлер нередко
порицал его, но никогда не делал из ошибок Геринга ясных
выводов.
Западная кампания 1940 г. выявила еще одну черту характера

Гитлера. Гитлер был очень смел в разработке своих планов. Такими
планами являлись: план захвата Норвегии и план танкового
прорыва под Седаном. В обоих случаях он соглашался с самыми
смелыми предложениями. Но когда при практическом
осуществленииэтих планов он сталкивался с первыми трудностями,
он сдавал, в противоположность своей непоколебимой
настойчивости при разрешении трудностей политического
характера, пасовал перед военными проблемами, инстинктивно
чувствуя недостаточность своей подготовкив этой области.
Так произошло в Норвегии, когда стало серьезным положение под

Нарви ком и нужно было просто напрячь нервы, чтобы не уступать
противнику. Только благодаря смелым действиям подполковника
фон Лосберга и генерала Иодля в Норвегии удалось спасти
положение.
Так произошло под Седаном, когда нужно было быстро и

энергично использовать первоначальный успех, который был
неожиданно одержан нами, во всяком случае, неожиданно для
Гитлера и его советников. Но по приказам Гитлера (первый
поступил 15 мая, второй 17 мая 1940 г.) я должен был
приостановить наступление. То, что я не остановил наступления, не
является заслугой Гитлера. Самым же пагубным было прекращение
продвижения на р. Аа перед Дюнкерком, что позволило англичанам
отойти и укрыться в крепости, а потом и эвакуироваться из нее.
Если бы танковые соединения получили право свободно
действовать, мы бы могли быстрее англичан достигнуть Дюнкерка

и отрезать их тем самым от моря. Это был бы такой удар, который

намного улучшил бы перспективы высадки нашегодесанта на
территории Англии, а последнее, возможно, заставило бы
противника, вопреки противоположным стремлениям Черчилля,
пойти на переговоры.
Была допущена и еще одна ошибка. Куцое перемирие с Францией,

окончание западной кампании по достижении побережья
Средиземного моря, отказ от немедленной высадки войск в Африке
и от наступления в направлении Суэцкого канала и Гибралтара
сразу же после окончания кампании во Франции — все это
доказывает правильность утверждения: Гитлер был смелым, даже
дерзновенным при составлении планов, но он был трусливым при
выполнении своих военных замыслов. Куда лучше было бы для
Германии, если бы Гитлер тщательно и осторожно планировал,
быстро и целеустремленно выполнял свои планы, т. е. если бы он
действовал по пословице: “Семь раз отмерь, один раз отрежь!”.
Касаясь вопросов африканской кампании, следует добавить, что

Гитлер возлагал большие надежды на Муссолини, находясь в плену
чисто континентальных представлений о ведении военных
действий. Он имел слабое представление о море в целом и не имел
понятия о вопросах, связанных с господством на море. Я не знаю,
читал ли он книгу американского адмирала Мэхена “Влияние
морской мощи на историю”, во всяком случае, в своих действиях
он не придерживался принципов, изложенных в этой книге.
В результате этих недостатков летом 1940 г. он в нерешительности

остановился перед неразрешенной проблемой — дать своему
народу мир. Он не знал, как можно подступиться к англичанам. Его
вермахт находился в боевой готовности. Полностью
отмобилизованные вооруженные силы не могли пребывать долгое
время в бездействии. Он чувствовал, что назревала необходимость
действовать. Но что могло произойти? Старый идеологический
противник, против которого он всегда боролся и борьба с которым
привлекала на его сторону массу его избирателей, спокойно стоял
на нашей восточной границе. Его одолевал соблазн учинить
Советам расплату, используя время, предоставляемое Германии
временным затишьем на основном, Западном фронте. Он ясно
осознавал ту опасность, которая нависла над Европой и всем
Западом со стороны коммунизма, который нашел свое воплощение
в Советском Союзе и который стремится к мировому господству.
Он знал, что такого мнения придерживается большинство нашего

народа, даже очень многие порядочные европейцы во всех странах.

Совсем другим вопросом являлась выполнимость этих его идей в
военном отношении.
Он все больше и серьезнее начинал думать о планах войны с

Россией. Но его необыкновенно богатая фантазия приводила к
тому, что он недооценивал всем известную мощь Советской
державы. Гитлер утверждал, что моторизация наземных и
воздушных сил открывает новые перспективы на успех, которые
нельзя сравнить с перспективами, имевшимися когда-то у
шведского короля Карла XII и Наполеона. Он утверждал, что мы
можем рассчитывать на то, что при успешном нанесении первых
ударов по противнику его советская государственная система
рухнет. Он надеялся далее, что русский народ воспримет тогда
идеи национал-социализма. Но когда началась война, случилось
много такого, что помешало этому повороту. Плохое обращение с
населением оккупированных областей со стороны высших
партийных инстанций, стремление Гитлера распустить русскую
империю и присоединить к Германии большую часть территории
России — все это сплотило всех русских под знаменем Сталина.
Они сражались против иностранных захватчиков за “матушку
Русь”.
Одной из причин этого являлось неуважение других рас и народов.

Ведь еще до войны оно проявлялось в Германии в роковой
близорукости и безответственной жестокости при обращении с
евреями. Теперь эта ошибка принимала худшие формы. Если уж
говорить о том, что погубило дело национал-социализма и вообще
Германию, то это — расовое сумасбродство.
Гитлер хотел объединить Европу; это намерение фюрера с самого

начала было обречено на провал, так как он со своим
пренебрежением к разнообразности национальных характеров
народов пытался действовать централистскими методами.
Война в России сразу выявила истинные силы и потенциальные

возможности Германии. Но Гитлер не сделал из этого
соответствующего вывода, он и не думал о приостановлении или,
на плохой конец, об ограничении военных действий; он продолжал
свою безрассудную авантюру. Гитлер хотел добиться низвержения
России беспощадной жестокостью. В непонятном ослеплении он
вступил также в войну с Соединенными Штатами Америки.
Разумеется, военный декрет президента Рузвельта создал в стране

такое положение, которое говорило, что война не за горами.

Однако до объявления войны Германией могло бы пройти
довольно много времени, если бы не наглое высокомерие Гитлера.
С этим чудовищным шагом — объявление войны Германией

Соединенным Штатам - совпало крупное поражение наших войск
на полях сражений под Москвой. Гитлеровская стратегия в
результате отсутствия в ней последовательности и частых
колебаний при принятии того или иного решения оказалась битой.
Теперь бесцеремонная жестокость по отношению к собственным
войскам должна была возместить то, чего недоставало в голове у
этого решительного человека. Некоторое время это имело успех.
Но невозможно былопродолжительное время жить
воспоминаниями о гренадерах Фридриха Великого и о жертвах,
которые они несли по повелению всесильного короля и
полководца. Невозможно было ставить свою собственную личность
в один ряд с германским народом и недооценивать при этом его
элементарные жизненные потребности.
Перехожу к личным качествам Гитлера, каковыми я их себе

представляю. Каков был его образ жизни? Гитлер был
вегетарианец, алкогольных напитков не употреблял, не курил.
Сами по себе это были качества, достойные уважения, качества,
гармонирующие с его убеждением и соответствующие его
аскетическому образу жизни. Но была у него и роковая черта в
характере — замкнутость, самоуединение. У него не было ни
одного настоящего друга. Даже его старые партийные коллеги
были всего лишь его сподвижниками, но отнюдь не друзьями.
Насколько мне известно, Гитлер ни с кем не поддерживал
дружественных отношений. Никому он не рассказывал о своих
сокровенных мыслях, ни с одним человеком не беседовал
откровенно. Как не мог он найти себе друзей, так не мог он иметь
способностей страстной серьезно любить женщину. Он так и
остался холостяком. Детей у него никогда не было. Все, что делает
земную жизнь священной - дружба с благородными людьми,
чистая любовь к женщине, любовь к своим детям, — все это было
Гитлеру совершенно чуждо. Одиноко шел он по миру,
помешанный на своих гигантских планах. Мне могут возразить,
указывая на дружеские отношения Гитлера и Евы Браун; я лично
никогда ничего не знал об этих отношениях, никогда не видел Евы
Браун, хотя, бывало месяцами, почти каждый день встречался с
Гитлером или с его приближенными. И только уже находясь в
плену, я узнал о его чувствах к этой женщине. Но, к сожалению,

Ева Браун, очевидно, не оказывала на Гитлера никакого влияния.

Именно она смогла бы, может быть, смягчить его чувства. Таков
был диктатор Германии, лишенный мудрости и чувства меры своих
кумиров — Фридриха Великого и Бисмарка, одиноко и
беспомощно рвавшийся от успеха к успеху, а затем также
скатывавшийся от неудачи к неудаче, одержимый всегда
гигантскими планами, всегда прибегавший к самым последним
средствам для достижения успеха, считавший свою личность
олицетворением нации.
Он превращал ночь в день. Было уже далеко за полночь, а в его

кабинете один докладчик сменялся другим.
До катастрофы под Сталинградом он иногда устраивал часы

отдыха, проводя их в кругу работников верховного командования
вооруженных сил. Потом он стал принимать пищу один, редко
приглашая одного или двух гостей. Торопливо съедал он свои
овощные или мучные блюда, запивая их холодной водой или
солодовым пивом. Заслушав последний вечерний доклад, он
часами просиживал со своими адъютантами и секретаршами,
обсуждая до рассвета свои планы. Затем он ложился спать.
Отдыхал очень мало; когда уборщицы в 9 час. убирали его
спальню, он был уже на ногах. Принимал невероятно горячую
ванну, чтобы прогнать сонливость. Пока все шло хорошо, не было
очевидных последствий такой ненормальной жизни. Когда же
последовало одно поражение за другим, когда нервы начали не
выдерживать, Гитлер стал все чаще и чаще принимать лекарства;
ему делали впрыскивание для укрепления сна, для придания
организму бодрости, для успокоения сердца. Его личный врач
Морель давал ему все, что тот требовал, но пациент нередко не
соблюдал предписанной ему дозировки, особенно много он
принимал возбуждающих средств, содержащих стрихнин, — все
это подтачивало постепенно его тело и душу.
Когда я увидел Гитлера после катастрофы под Сталинградом (я не

встречался с ним 14 месяцев), я заметил, что он сильно изменился.
Левая рука тряслась, сам он сгорбился, глаза навыкате смотрели
застывшим, потухшим взглядом; щеки были покрыты красными
пятнами. Он стал еще более раздражительным, терял в гневе
равновесие, не отдавал себе никакого отчета в том, что он говорил
и какие решения принимал. Окружавшие его люди привыкли к
выходкам Гитлера, со стороны же признаки его все большего
заболевания становились все более очевидными. После покушения,

совершенного на него 20 июля 1944 г., у Гитлера подергивалась не

только левая рука, но и вся левая половина туловища. Когда он
сидел, то левую руку придерживал правой, правую ногу клал на
левую, чтобы сделать менее заметным их нервное подергивание.
Его походка стала вялой, сутулой, движения — очень медленными.
Когда он садился, требовал, чтобы ему подставляли стул. По
характеру же по-прежнему был вспыльчивым; но эта
вспыльчивость имела что-то зловещее, потому что она исходила из
неверия в людей, из стремления скрыть свое физическое, душевное,
политическое и военное поражение. Он постоянно стремился к
тому, чтобы ввести себя и окружающих в заблуждение
относительно истинного положения вещей, пытаясь сохранить хотя
бы видимость крепости своего государственного здания.
С упорством фанатика он хватался, как утопающий, за соломинку,

чтобы спасти от катастрофы себя и свое дело. Всю свою
невероятную силу воли он направлял на мысль, с которой он
постоянно носился: “Никогда не уступать, никогда не
капитулировать!”.
Как часто он об этом говорил! Теперь он также должен был

руководствоваться этим принципом в своих действиях.
В этом человеке, которого германский народ сделал своим вождем

в надежде, что он создаст новый социальный порядок, поможет
стране оправиться от катастрофы в результате первой мировой
войны, обеспечит спокойную, мирную жизнь, демон побеждал
гения. Все добрые духи покинули его тело, он кончил свою жизнь
вместе с полной катастрофой своего дела,и вместе с ним в пропасть
был повержен добрый, великодушный, трудолюбивый и верный
германский народ.
Находясь в плену, я беседовал с врачами, знавшими Гитлера и его

болезни; они называли его болезнь “paralisis agitans” или
“Паркинсонова болезнь”. Дилетант в области медицины мог,
конечно, определить только внешние симптомы этого недуга, но
отнюдь не поставить правильный диагноз. Врач, который первый
правильно определил, как мне помнится, это было в начале 1945 г.,
болезнь Гитлера, берлинский профессор де Кринис, вскоре
покончил с собой, и его диагноз остался неизвестным. Личные
врачи Гитлера молчали. Имперский кабинет министров не имел,
вероятно, ясной картины о состоянии здоровья Гитлера; но даже
если бы он знал об этом, то вряд ли бы он сделал из этого

соответствующие выводы. Можно предполагать, что причиной

такого ужасного заболевания является не какая-нибудь ранее
имевшая место венерическая болезнь, а сильная простуда,
например грипп. Но пусть врачи занимаются этим делом.
Германскому народу следует только знать, что человек, стоявший
во главе его, человек, которому народ так доверял, как ни один
народ не доверял никогда ни одному вождю, был больным
человеком. Эта болезнь стала его несчастьем, его судьбой, а также
несчастьем и судьбой его народа.
Примечания:
1. Высказывания польского маршала Рыдз-Смиглы

весной 1939 г. в Данциге.
2. Черчилль, “Воспоминания”, ч. II, стр. 143 и
последующие.
Источник: Генц Гудериан "Воспоминания Солдата",

Смоленск, "Русич", 1999 год, стр. 595-614.
OCR, корректура, оформление: Михаил

іХаЮФЮвР

Генри Пикер Застольные разговоры Гитлера - Великие властители прошлого
Генри Пикер
Застольные разговоры Гитлера
Гитлер: словесный автопортрет
Между "известным комментатором парламентских и иных

политических событий" Максимом Соколовым и писателем Львом
Аннинским возникло некое недоразуменье. Соколов опубликовал
статью под названием "Так какую же войну мы
проиграли?" ("Октябрь", 1992, № 4). Она вызвала полемический
отклик со стороны Аннинского - "Максим, ты не прав!" ("Октябрь",
1992, № 7).
Углубляться в существо возникшего спора не будем. Отметим

лишь, что пристрастие Соколова к парадоксам и заостренным
формулировкам, абсолютизирующим отдельные правильно
наблюденные факты, дало повод оппоненту утверждать: "Смысл
статьи такой: мы проиграли что-то вроде третьей мировой войны.
Проиграли не столько американцам, сколько тем же немцам. Мы
им наконец-то проиграли. И слава богу. Раньше бы надо". И на это
приписываемое Соколову заключение Аннинский отвечает уже от
себя: "Я искренне улыбнулся остроумию этого соколовского хода)
как и остроумию всей конструкции. Обычно об этом говорят проще
(в основном молодые люди говорят, войны не помнящие): какого
черта мы взяли Берлин? Надо было сдаться, и жили бы сейчас, как
в Западной Германии!"
Мне, признаться, не кажется, что Аннинский так уж точно изложил

смысл статьи Соколова. Видимо, ему что-то послышалось,
донеслось через открытое окно с улицы. Но так или иначе, в одном
Аннинскому надо отдать справедливость: он услышал голос улицы
("Надо бы сдаться, и жили бы сейчас..." и т.д.) и призвал обратить
серьезное внимание на эту очень тревожную тенденцию в нашем
обществе. Ведь речь идет не только о "молодых людях, войны не
помнящих", то есть невинно заблуждающихся из-за малости своего
жизненного опыта, но и о вполне великовозрастной фашиствующей
http://vlastitel.com.ru/hitler/piker.html (1 из 50) [21.07.2009 21:51:58]

бесовщине, выступающей все более открыто и не встречающей

должного отпора. Итак: что было бы с Россией, какие блага
цивилизован-
ной жизни обрела бы она, если бы победила фашистская Германия?

Самый компетентный и достоверный ответ на этот вопрос мог бы
дать Адольф Гитлер. Он и дал его в своих застольных разговорах в
ставке германского верховного командования.
***
В марте 1942 года молодой (ему едва исполнилось 30 лет), но уже

дослужившийся до чина оберрегирунгерата юрист из правоверной
нацистской семьи некий Генри Пикер, подлежавший призыву на
службу в военно-морской флот, прибыл на мюнхенский вокзал и
готовился к погрузке в эшелон новобранцев, когда совершенно
неожиданно для него (как он утверждал впоследствии) его настигла
телеграмма. Чья-то заботливая рука в военном комиссариате
переадресовывала Пикера и направляла его для прохождения
службы в ставку верховного главнокомандующего вооруженными
силами, главы государства, имперского канцлера и фюрера
Адольфа Гитлера, куда ему надлежало прибыть 21 марта 1942 года.
Ставка главковерха, носившая тогда кодовое название

"Вольфешанце" ("Волчье логово"), с июня 1941 года, то есть с
момента вторжения германских войск в Советский Союз,
находилась в Восточной Пруссии, близ города Растенбург. Она
перемещалась в соответствии с ходом боевых действий, вслед за
удаляющейся линией фронта. С июля 1942 года ставка была
перенесена на Украину, расположена под Винницей и называлась
"Вервольф" ("Волк-оборотень"). Все военные годы ставка была
основным местопребыванием Гитлера. Здесь, под рукой у фюрера,
находилась верхушечная часть двух управленческих аппаратов -
соответственно двум его ипостасям, военной и гражданской. При
Гитлере как верховном главнокомандующем вооруженными
силами имелись штаб вооруженных сил во главе с генерал-
фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем и генерал-полковником
Альфредом Йодлем, а также военные адъютанты от различных

родов войск. Это была военная часть ставки. Но кроме того, Гитлер
как глава государства и канцлер, соединявший в своем лице все
виды неограниченной гражданской власти (законодательной,
исполнительной и судебной), содержал в ставке также
определенный контингент гражданских чиновников и
должностных лиц, представителей министерств и ведомств,
штатских личных адъютантов и др. Первым лицом среди этих
людей был
рейхсляйтер Мартин Борман, по своему официальному положению

секретарь Гитлера и руководитель партийной канцелярии,
фактически вслед за фюрером представлявший высшую партийно-
государственную власть. Генри Пикер, оказавшийся благодаря
счастливому повороту судьбы в непосредственной близости к
Гитлеру, еще в самолете на пути в ставку решил использовать
идущую ему навстречу возможность повседневного наблюдения за
жизнью и деятельностью фюрера, для того чтобы оставить истории
и потомству свое свидетельство о его трудах и днях. По прибытии
в ставку Пикер встретился с благоприятствующими его замыслу
обстоятельствами, видимо не столь уж случайными.
Выяснилось, что отец Генри Пикера, сенатор по экономическим

вопросам из Вильгельмсхафена, Даниэль Пикер был давним
знакомым Гитлера, его приверженцем и покровителем еще в 20-е
годы, не раз принимавшим его у себя дома, и поэтому теперь, в
ставке, из чувства благодарности к отцу фюрер оказывал особое
расположение сыну. Оно выразилось, в частности, в том, что
Гитлер пригласил Пикера быть своим постоянным застольным
гостем во время обеденных и вечерних трапез, которые он
неизменно проводил в обществе своих ближайших сотрудников и
подчиненных. Помимо постоянных обитателей ставки
посетителями этих так называемых частных трапез фюрера нередко
бывали высокопоставленные партократы Геринг, Геббельс,
Гиммлер, Лей, Розенберг, гауляйтеры, министры - весь нацистский
Олимп. Возможность присутствовать на этих застольях была для
Пикера неоценимой привилегией.
Привлекательность (или, напротив, тягостность) этих трапез

заключалась в том, что они мало походили на обычные обеды и

ужины. Меню их не отличалось особым разнообразием: Гитлер был
вегетарианцем и в этом своем пристрастии (как, впрочем, и в
остальных) был деспотичен. Правда, один день в неделю он
допускал для своих гостей мясные или рыбные блюда, но при этом
сопровождал еду саркастическими рассуждениями о "трупоедах",
которые пьют "трупный чай" (так он называл мясной бульон).
Когда подавали угрей, он сообщал, что их ловят на дохлых кошек,
а по поводу раков не забывал каждый раз рассказывать о мертвой
бабушке, которую внуки бросили в ручей в качестве приманки.
Но главным украшением "частных трапез фюрера" было все же не

меню и не конферанс хозяина-вегетарианца. Мемуаристы из числа
близких к Гитлеру людей, Альберт
Шпеер, Отто Дитрих и др., единодушно и не сговариваясь

отмечают присущую ему почти патологическую и неотъемлемую
черту: "речевой эгоизм" (Redeegoizmus). "Гитлер был неистощим в
речах: говорение было стихией его существования"*. Его
приверженность к коллективным застольям была выражением его
неутолимой жажды к принудительным проповедям. Обеды в ставке
продолжались, как правило, до полутора часов, а ужины обычно
затягивались на два часа и более, но из-за стола гости фюрера
вставали не всегда сытыми, не испытывая гастрономического
удовлетворения, с головой, опухшей от исполненных самоупоения,
нередко безумных, маниакальных речей хозяина.
Впрочем, не все сотрапезники Гитлера чувствовали себя его

"подневольными слушателями". Некоторые, слепо преданные
фюреру, были неспособны критически воспринимать его
многословие. И по крайней мере двое были в нем заинтересованы
практически - Генри Пикер и Мартин Борман. Пикер не только
преклонялся перед мудростью шефа, но и ценил его монологи как
уникальный материал для своей будущей книги. А Борман имел
свой интерес.
Этот невежественный, примитивный и честолюбивый интриган,

стремившийся прочно занять положение второго лица в

государстве и не помышлявший о большем, пользовался своей

близостью к Гитлеру, чтобы при любом удобном случае пытаться
компрометировать его в глазах своих соперников - Геринга,
Геббельса и Шпеера. В этой игре главным козырем Бормана - и он
это понимал - должно было стать безоговорочное доверие и
поддержка со стороны фюрера. Ему надлежало быть как бы alter
ego Гитлера, знать и всегда и везде выражать его взгляды, мысли и
оценки по всем решительно вопросам,- знать прежде всего для
того, чтобы он, Борман, руководитель партийной канцелярии,
вырабатывая проекты приказов, директив, циркуляров и прочих
руководящих документов и представляя их на утверждение
фюреру, мог каждый раз приятно поражать его точным
соответствием - по существу и даже по словесному оформлению -
его заветным взглядам. А для этого хорошо бы иметь стенограммы
или хотя бы надежные конспективные записи застольных
монологов. В этом пункте интересы Пикера и Бормана сошлись.
Трудность, однако, заключалась в том, что Гитлер уже однажды

запретил такие записи, которые вел - и притом
* Otto Dietrich. l2 Jahremit Hitler. Munchen, 1955. S.159-160.
поначалу беспрепятственно - предшественник Пикера в ставке,

юрист, министериальрат Генрих Гейм. Как и Пикер позднее, Гейм
также находился в фаворе. Правда, по несколько иным причинам:
он был компаньоном личного адвоката фюрера, к тому же считался
знатоком изобразительных искусств, и вкусы его в этой области
импонировали Гитлеру. Гейм стенографировал застольные
"проповеди" шефа и, видимо, относился к своим записям довольно
беззаботно, давал их читать желающим, что, естественно, вскоре
завершилось скандалом: одна из стенограмм (текст 8 - о церкви,
религии и науке), отнюдь не предназначенная для широкой
огласки, появилась в зарубежной прессе, после чего Гитлер
наложил решительный запрет на дальнейшие записи. Как он заявил
Борману, мысли, высказанные им в частной обстановке,
принадлежат только ему и он сам ими распорядится, когда после
победоносной войны обнародует свои мемуары. (Мемуары эти
Гитлер действительно писал, но они не сохранились. Их рукопись
находилась в самолете, который был сбит и сгорел 21 апреля 1945

года.) Так обстояло дело к моменту прибытия Пикера в ставку.
Сразу же, с первого дня он начал делать свои записи, еще не зная о
существующем генеральном запрете. Но затем, сориентировавшись
в обстановке, он понял, что ему необходимо какое-то прикрытие, и
он нашел влиятельного покровителя в лице рейхсляйтера Мартина
Бормана. Тот стал давать Пикеру "служебные поручения": кратко
фиксировать в блокноте некоторые застольные высказывания
Гитлера, а затем сразу после трапезы реконструировать их в
конспективной записи. Эти записи в двух экземплярах
предназначались для Бормана, и тот сквозь пальцы смотрел на то.
что Пикер часто превышал свои "полномочия", то есть записывал
не только "отдельные" (по поручению Бормана) высказывания
фюрера, а едва ли не все и оставлял у себя машинописные копии
записей. А вскоре представился случай полуофициально
"легализовать" эти записи уже на высшем уровне. По какому-то
служебному поводу Борману понадобилось дать Гитлеру на
проверку три фрагмента, и тот, одобрив и подтвердив
аутентичность записей Пикера, как бы авторизовал их. Таким
образом, хотя это и не было прямо высказано, блокнот и карандаш
Пикера обрели свой законный статус.
Последняя запись Пикера была датирована 31 июля 1942 года.

Покидая в начале августа ставку, он еще раз сумел воспользоваться
расположением своих начальников, получив при посредничестве
Бормана официальное разре-
шение Гитлера забрать с собой свой личный (то есть за вычетом

служебных бумаг), предназначенный ддя последующего
литературного использования архив - три объемистых
скоросшивателя и несколько блокнотов.
С точки зрения исторической науки Пикер был откомандирован из

ставки "слишком рано", впереди уже маячил Сталинград, и было
бы крайне любопытно узнать, как Гитлер будет интерпретировать
события осени - зимы 1942 года. Но с другой стороны, записи
Пикера прекратились как раз "вовремя": продолжай он свою
службу в ставке, им все равно было суждено прекратиться, так как

вскоре прекратились сами "частные трапезы фюрера". Это было

связано с обозначившимся провалом летнего наступления и в
особенности с тем афронтом, который испытали немецкие войска
на Кавказско-Черноморском направлении. В сентябре в ставке
возник острый конфликт между Гитлером и генералами, которых
он обвинял во всех неудачах и в неумении выполнять гениальные
предначертания своего главковерха. Гальдера и Листа он выгнал в
отставку, Кейтелю и Йодлю перестал подавать руку. Эпоха
совместных трапез и застольных монологов кончилась. "С этого
момента и вплоть до окончания войны,- пишет Альберт Шпеер в
своих "Воспоминаниях",- он распорядился накрывать себе на стол в
своем бункере, куда он лишь изредка приглашал какого-нибудь
избранника... Причина, по которой он отныне избегал общества
своих офицеров, заключалась, вероятно, в том, что среди них он
уже восседал бы не как триумфатор, а как банкрот. А кроме того,
общие идеи его дилетантского кругозора, которые он проповедовал
в этом кругу, были) пожалуй, уже исчерпаны, и он, возможно,
чувствовал, что его магия впервые перестает действовать"*.
Между тем Пикер и после откомандирования из ставки сохранял

контакты со своими прежними начальниками и выполнял их
отдельные поручения. Если верить ему (а в данном случае степень
достоверности его сообщения определить трудно), он был даже
косвенно причастен к тайным переговорам о сепаратном мире с
Советским Союзом, которые якобы велись весной 1943 года.
Согласно его версии, которую он излагает очень сжато и как бы
мимоходом, Сталин вскоре после Сталинградской победы
предложил Гитлеру мир с восстановлением демаркационной линии
между Германией и СССР по состоянию на 22 июня 1941 года.
Зондаж в этом направлении был предпринят через нейтральную
Швецию, советскую сторону в этих переговорах
* Albert Speer. Erinnerungen. Berlin, 1971, S. 253.
10
представлял некий Астахов (видимо, бывший поверенный в делах

СССР в Германии в 1939 году).
В германском руководстве сторонником заключения сепаратного

мира на Востоке был Борман, решительным противником -

Риббентроп, который не только всячески противодействовал
успеху переговоров, но и препятствовал поступлению объективной
информации. И на этот раз Пикер снова сумел оказать Борману
ценные услуги, узнавая через своего берлинского друга Гельмута
Пфейфера, генерального секретаря Международной правовой
палаты (видимо, имевшего прямое отношение к переговорам в
Швеции), подробности этой политической интриги и сообщая их
своему высокому покровителю. Если все здесь сказанное Ликером
верно - а в итоге предложение Сталина не было принято,- то это
лишь значит, что Гитлер в апреле 1943 года упустил свой
последний исторический шанс на спасение.
Но вернемся к блокнотам и скоросшивателям Пикера. Они

содержали не только его собственные записи, но и стенограммы его
предшественника Гейма. Пикеру удалось сохранить эти документы
и пронести их сквозь пожары и превратности войны. Несколько лет
у него заняли тяжбы и юридическое урегулирование вопроса об
авторских правах, а также подготовка рукописей к печати, и
наконец в 1951 году осуществилось первое издание "Застольных
разговоров Гитлера в ставке в 1941-1942 годах" (Hitler
Tischgespreche im Fuhrerhauptqartier 1941-1942), которые произвели
на общественное мнение в ФРГ и во всей Западной Европе, везде,
где эта книга оказывалась доступной читателям, поистине шоковое
впечатление. Преобладавшими чувствами были ужас и
возмущение. Ибо к этому времени среди миллионов людей уже
сложилось вполне определенное (и притом не ложное, но сильно
упрощенное) представление о Гитлере как о "бесноватом фюрере",
который, впадая поминутно в состояние ярости, имел обыкновение
неистовствовать, топать ногами, рукоприкладствовать и швырять в
своих генералов тяжелыми предметами*. В действительности же
все оказалось гораздо хуже.
* Вот как описывает такой приступ генерал-полковник Гейнц

Гудериан: "С побагровевшими от злости щеками, подняв сжатые
кулаки, стоял передо мной весь трясущийся от гнева и полностью
потерявший самообладание человек. После каждого взрыва
ярости Гитлер срывался с места, устремлялся по ковру туда и
обратно, затем снова останавливался передо мной и швырял в
меня новое обвинение. При этом он надрывался от крика, глаза
вылезали из орбит и на лбу у него вздувались вены" (Нeinz
Guderian. Eriniierungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951, S. 376). II

11
Оказалось, что дело совсем не во "вспыльчивом" характере и

приступах ярости. Оказалось, что и в самой спокойной обстановке,
за обеденным столом в кругу своих сотрудников, этот человек был
способен с "ледяной холодностью" и в то же время "фанатично"*
проповедовать чудовищные по своему откровенному цинизму и
безнравственности действия, в приверженности к которым любой
самый страшный преступник, не утративший окончательно
рассудка, не решился бы признаться вслух. И притом этот человек,
не только проповедовавший за столом, но и отдававший
каннибальские, позорные приказы, которые беспрекословно
выполнялись, и, без сомнения, готовый к еще большим
преступлениям воистину глобального масштаба, если бы его не
остановила превосходящая сила Красной Армии и ее союзников,-
этот человек был фюрером великого народа и на рубеже 30-40-х
годов едва ли не вершителем судеб всей европейской цивилизации!
Все это казалось настолько невероятным, что впору было
усомниться в аутентичности текстов, изданных Пикером, в
достоверности записей, выдаваемых им за застольные монологи
Гитлера.
Однако факты говорили о том, что сомневаться в этом было

невозможно. Смысловую точность записей и их полное
соответствие неоднократно слышанному ими из уст Гитлера
нотариально засвидетельствовали завсегдатаи частных трапез
фюрера, в том числе его бывший адъютант от сухопутных войск
генерал-лейтенант Герхард Энгель, бывший адъютант от военно-
морского флота контр-адмирал Карл-Еско фон Путткамер и прочие
лица из близкого окружения Гитлера. Было и другое, не менее
веское соображение, связанное с личностью самого Пикера. Не тот
это человек, который мог бы фальсифицировать и публиковать
компрометирующих шефа документы. В годы нацизма
безоговорочный почитатель Гитлера, он и в дальнейшем в
значительной мере сохранил верность поверженному кумиру. Его
статьи и комментарии, которыми он сопроводил третье и четвертое
издания "Застольных разговоров", несмотря на вынужденные,
минимальные уступки изменившимся историческим
обстоятельствам, носили в целом апологетический характер.
Следовательно, и в составлении книги, в самом отборе текстов
должна была сказаться со стороны издателя не компрометирующая,

а скорее идеализирующая Гитлера тен-
* "Eiskalt" и "fanatisch" - два постоянных, любимых слова, которыми

Гитлер обозначал непременные добродетели истинного арийца.
12
денция. Такой, можно сказать, "коронный" свидетель, как Альберт

Шпеер, писал о "Застольных разговорах": "Оценивая этот состав,
следует иметь в виду, что здесь представлены те фрагменты
гитлеровских монологов, которые Пикер отобрал как достойные
наибольшего внимания из ежедневных часовых-двухчасовых
рассуждений. Полные протоколы только бы усугубили впечатление
невыносимой скуки"*.
Впрочем, с последним утверждением Шпеера можно и не

согласиться. Монологи Гитлера скорее принадлежат к категории
таких текстов, "с которыми не соскучишься". Бесспорно, во всяком
случае, другое: стенограммы Гейма и протокольные записи Пикера
аутентичны, Гитлер в них предстает таким, каким он действительно
был, без маски, и его не спасает в глазах цивилизованного читателя
даже то обстоятельство, что отбор фрагментов для издания был
произведен щадящей рукой человека, не сумевшего вполне
освободиться от поклонения кровавому идолу своих молодых лет.
"Застольные разговоры Гитлера" обладают одним свойством,

способным поначалу ошеломить простодушного читателя. Если
судить об этих записях "с разбега", по первому впечатлению, то
они поражают своей энциклопедичностью, универсальностью,
всеобъемлющим охватом тем и областей знания. С
безапелляционной уверенностью Гитлер проповедует свои идеи о
религии и науке и о завтрашнем дне железнодорожного транспорта,
о ренессансе и барокко и об энергоносителях будущего, об
оперных и симфонических дирижерах и о конституции
средневековой Венецианской республики, о всемирно-
исторической пагубности христианства и о лесопосадках в Италии,
которые неизбежно приведут через 100 лет к итало-германской
войне, об археологии и антропологии и о чехах, у которых
растущие книзу усы выдают их монголоидное происхождение, о
гениальности Сталина и о крапиве, которой следует засевать

плодородные почвы Украины, ибо крапива является превосходным

сырьем (куда лучшим, нежели хлопок) для текстильной и
бумажной промышленности, о радикальном изменении принципов
конструкции кораблей и об античном мире, который был
прообразом национал-
* Albert Speer. Ор. cit., S. 551. 13
13
социалистского государства, о градостроительстве, хореографии,

астрологии и гороскопах, диалектах и литературных языках,
космогонии, панславизме, восточных религиях, о Данте, Карле
Великом, Петре I, Жанне д'Арк, Шопенгауэре, Шиллере и многом,
многом другом. Всезнайство Гитлера резко отличало его от прочих,
откровенно невежественных (исключая разве Геббельса)
фашистских фюреров.
А между тем профессор Гёттингенского университета Перси Эрнст

Шрамм, осуществивший второе издание "Застольных разговоров" и
снабдивший его научным аппаратом, почему-то считает, что более
точным и отвечающим содержанию этой книги было бы другое ее
название - "Монологи наглеца" (Monologe der Hybris). Профессор
Шрамм - серьезный ученый-историк, сдержанный в оценках,
стремящийся к объективности, и поэтому неожиданная резкость
предложенной им формулировки, во всяком случае, обязывает
отнестись к ней со вниманием. И действительно, при вдумчивом,
критическом чтении "Застольных разговоров" вскоре
обнаруживается, что произносящий свои громовые монологи
"эрудит" нередко действует как аферист, выписывающий
платежные чеки, не обеспеченные наличностью.
Гитлер учился в детстве плохо, о чем впоследствии не раз говорил

с какой-то странной гордостью. Он не получил систематического
образования даже в объеме средней школы и не имел аттестата
зрелости. В принципе это могло бы быть восполнено посредством
самообразования, но незнание начальных основ наук, помноженное
на дикие предубеждения необразованного, но маниакально
самоуверенного человека, на его вызывающе презрительное
отношение к людям науки, к "профессоришкам",- все это никак не

способствовало расширению интеллектуального кругозора и

приобретению подлинно научных знаний. Правда, Гитлер много
читал, особенно в венские годы (1907-1913), но, не имея верного
компаса, блуждал наугад среди дешевых псевдонаучных брошюр,
прислушивался к модным сенсационным "теориям". Его особенно
привлекали всяческие маргинальные "гении", не признанные
серьезной наукой "изобретатели", авантюристы амбициозного
воображения (в этом смысле родственные ему души). И вся эта
смесь дилетантства и шарлатанства обильно представлена в
"монологах наглеца".
Но была и другая причина, по которой "Застольные разговоры"

казались сплошь усеянными недостоверными дан-
14
ными, ложной статистикой, вымышленными версиями. Перед

своими сотрапезниками Гитлер выступал как пропагандист
национал-социалистской идеологии и соответственно своим
представлениям о задачах и правилах пропаганды шел напролом,
беззастенчиво сочиняя, высасывая из пальца потребные ему факты.
К тому же он безусловно учитывал, что перед ним сидят его
подчиненные, исполнители его приказов и, следовательно, в той
или иной степени соучастники его преступлений и что эти со всеми
потрохами ему подвластные офицеры и чиновники, несомненно
помнящие о расправе над Эрнстом Ремом, Грегором Штрассером,
генералом Шлейхером и пр., впавшими в немилость у фюрера,
никогда не посмеют не только решительно возражать ему, но даже
и усомниться в непогрешимости изрекаемых им истин. Поэтому он
себя чувствовал совершенно свободно и наводнял свои монологи
таким количеством недостоверных или просто лживых фактов, что
в каждом отдельном случае оговорить или опровергнуть их в
постраничном комментарии представляется практически
невозможным.
В настоящей вступительной статье к русскому изданию

"Застольных разговоров Гитлера" можно было бы ограничиться
приведенной выше информацией об истории и обстоятельствах
возникновения этой книги. Ведь о самом герое ее, Адольфе
Гитлере, и его человеконенавистнических идеях (апология насилия:

"война - отец всего сущего", поношение христианства, и в

особенности католицизма, расизм и антисемитизм, социальный
псевдодарвинизм, ненависть к демократии, к правовому
государству, к художественному модерну и авангарду,
интеллигентофобия и т. д.), казалось бы, достаточно полно и
красноречиво говорит основной корпус книги - стенограммы Гейма
и протокольные записи Пикера. И вообще, много ли можно
прибавить к тому, что мы и без того знаем о Гитлере и германском
фашизме (а знаем мы немало, чему способствовал жестокий
исторический опыт нашей страны, и особенно ее старших
поколений)? Разве лишь новые, частного значения факты и
отдельные ошеломляющие подробности - общие же оценки и
суждения давно сложились и пересмотру не подлежат. Не так ли?
И все же при ближайшем рассмотрении застольных монологов

Гитлера и мемуаров наиболее приближенных к нему людей
обнаруживаются неполнота и неточность некоторых весьма
распространенных, едва ли не бесспорных представлений на этот
счет. Это, в частности, относится к:
1) "национализму" Гитлера и
15
2) его "антикоммунизму".
Считается, что краеугольным камнем политической доктрины

Гитлера являлся фантастический национализм, своего рода
"экстремальный патриотизм", оборотной стороной которого были
презрение и ненависть к чужим (то есть "инородным",
"враждебным") нациям. Все это справедливо с той лишь поправкой,
что национализм Гитлера был по меньшей мере "странным"
национализмом. Гитлер был одержим фатальной идеей о своей
великой исторической миссии и о том, что он, фюрер, послан
Провидением воссоздать тысячелетнюю Германскую империю
кровью сыновей немецкого народа - в противном случае немецкий
народ недостоин жизни и обречен исчезнуть с лица земли. Эту
сатанинскую готовность возложить в качестве грандиозного
жертвоприношения на алтарь своей маниакальной идеи не только
чужой, но и весь немецкий народ Гитлер провозглашал в годы
войны неоднократно, и тому есть множество свидетельств.

Альберт Шпеер вспоминает о выступлении Гитлера 3 августа 1944

года в Познани на собрании гауляйтеров, где он сказал: "Если
немецкий народ в этой борьбе потерпит поражение, значит, он был
слишком слаб. Значит, он не выдержал свое испытание перед
историей и ни к чему иному, кроме гибели, он не был
предназначен"*. А Гудериан приводит еще более определенное и
развернутое высказывание этого "странного националиста" в
период, когда война уже вступила на немецкую землю: "Если война
будет проиграна, то и народ погибнет. Эта его судьба неотвратима.
И нам незачем заботиться о сохранении тех материальных основ,
которые потребуются людям для их дальнейшего примитивного
существования. Напротив, лучше нам самим все это разрушить, ибо
наш народ окажется слабым и будущее будет принадлежать
исключительно более сильному восточному народу. Все равно
уцелеют после войны только неполноценные, так как все лучшие
погибнут в боях"**.
Все это не только говорилось, но и с "ледяной холодностью"

претворялось в действие. Тактику выжженной земли, тотального
уничтожения всех систем жизнеобеспечения Гитлер отрепетировал
еще в России, теперь он перенес этот опыт на территорию
Германии. Один за другим следовали его преступные приказы о
принудительной эвакуации населения, взрыве дамб и плотин,
затоплении полей
* Albert Sрееr. Op. cit., S. 403.

** Heinz Guderian. Op. cit. S. 384-385.
16
и пастбищ, уничтожении продовольственных запасов, жилья,

электростанций, больниц, школ... За невыполнение приказов -
виселица. Первый патриот Германии требовал, чтобы вместе с ним
на погребальный костер взошел и "не выдержавший испытания
перед историей" немецкий народ.
Впрочем, истинное отношение националиста Гитлера к своей

нации сказывалось в большом и малом не только в те роковые
часы, когда история предъявила ему векселя к оплате. Он никогда
не проявлял ни малейшей заинтересованности в судьбе своих

соотечественников, ни сочувствия к их страданиям и бедам, ни

заботы об условиях их существования. Провалившийся в
молодости на вступительных экзаменах в Венскую академию
ваяния и зодчества, этот несостоявшийся архитектор, страдавший к
тому же мегаломанией, став повелителем Германии с
неограниченными правами и возможностями, затеял - дабы
возвеличить и прославить себя в веках - гигантскую
градостроительную программу (подражая и соперничая со
Сталиным с его планом реконструкции Москвы и строительства
уходящего в поднебесье Дворца Советов). Интерес Гитлера при
этом был прикован исключительно к репрезентативным,
монументальным, колоссальных размеров сооружениям:
"величайшая в мире арена... огромный дворец съездов... самый
крупный в мире стадион"* - человеческие измерения в архитектуре
для него не существовали, к жилищному строительству, к зданиям
социально- бытового назначения он был абсолютно равнодушен.
Альберт Шпеер вспоминает, как реагировал впоследствии Гитлер

на донесения о воздушных налетах на немецкие города: "Он был
явно потрясен, но, конечно, не столько потерями населения или
разрушениями в жилых районах, сколько уничтожением ценных
зданий, и особенно театров. Как это было еще до войны, когда он
составлял свои планы преобразования немецких городов, его
интересовало в первую очередь все показное, репрезентативное. На
социальные беды и человеческую нищету он не обращал
внимания"**. В годы войны Гитлер вопреки советам тех, кто
отваживался давать ему такие советы, вопреки
распропагандированному на весь мир примеру Черчилля не
появлялся среди солдат на фронте, не посещал разбомбленное
население пострадавших от воздушных налетов городов, не
проявлял никаких признаков сочувствия и моральной под-
* Otto Dietrich. Ор. cit., S. 173.

**Albert Speer. Ор. cit., S. 311-312.
17
держки своему несущему бремя войны народу. Более того:

раздосадованный тем, что на Западном фронте немецкие солдаты
сравнительно легко сдаются в плен*, Гитлер принял беспримерное
по своей жестокости, сравнимое лишь с политикой Сталина

решение о денонсации Женевской конвенции о военнопленных, с

тем чтобы лишить немецких солдат в американском, британском и
французском плену международной правовой защиты. Лишь с
большим трудом генералам Йодлю и Гудериану удалось удержать
Гитлера от этого шага. Все эти примеры (а их число можно бы
легко умножить) существенно уточняют распространенное
представление о националисте Гитлере. Не столь просто обстоит
дело и с Гитлером-антикоммунистом.
Антикоммунистическая направленность национал-социализма уже

изначально была обусловлена определенными внутри- и
внешнеполитическими обстоятельствами. С одной стороны, в своей
борьбе за влияние на широкие массы немецкого рабочего класса,
мелкой буржуазии и деклассированных слоев НСДАП неизбежно
должна была вступить в столкновение прежде всего со своим
главным соперником на этой стезе - КПГ. С другой стороны,
провозгласив в качестве одного из своих важнейших программных
требований завоевание "жизненного пространства", Гитлер еще в
"Майн кампф" (1925) раскрыл свои карты, объявив главной целью
своей территориальной экспансии Советский Союз (прежде всего
Украину), являвшийся оплотом коммунистического движения в
Европе. Таким образом, антикоммунизм был родимым пятном
гитлеризма.
И вместе с тем в обеих доктринах, в их социальной и

государственной практике было очень много общего. Еще до
своего прихода к власти Гитлер говорил Герману Раушнингу:
"Вообще-то между нами и большевиками больше объединяющего,
чем разделяющего. Из мелкобуржуазного социал-демократа и
профсоюзного бонзы никогда не выйдет настоящего национал-
социалиста, из коммуниста - всегда"**. В 20-30-е годы такие
переходы из коммунистов
* Гудериан вспоминает слова Гитлера: "На Восточном фронте

солдаты сражаются гораздо упорней. То, что на Западном фронте
они так быстро капитулируют, объясняется исключительно этой
идиотской Женевской конвенцией, которая гарантирует им
хорошее обращение в плену. Мы должны расторгнуть эту
идиотскую конвенцию" (Неinz Guderian. Ор. cit., S. 388).
** Hermann Rauschning. Gesprache mit Hitler. Wien, 1973, S. 118.
18

в нацисты и обратно не были редкостью. Позднее в гитлеровской и

сталинской империях многое поразительно совпадало. Как в
Германии, так и в Советском Союзе царил тоталитарный режим с
присущим такому общественному строю культом личности
диктатора (фюрера или вождя), с занимавшей монопольное
положение и игравшей "руководящую роль" единственной партией,
с практически безвластными, в сущности, фиктивными и
выполнявшими чисто демонстративные функции
представительными органами - рейхстагом и Верховным Советом,
с жесточайшей репрессивной системой и массовым террором
вплоть до геноцида, осуществляемого через сеть
концентрационных лагерей и "архипелаг ГУЛаг", и т. д.
Параллелизму в государственном устройстве обеих империй
соответствовало и сходство многих их идеологических постулатов.
В Советском Союзе все объяснялось и оправдывалось законами
классовой борьбы, в Германии их место занимали законы расовой
борьбы. Антирелигиозная политика большевиков в своих
разрушительных и репрессивных проявлениях зашла, правда,
дальше, чем в Германии, но враждебное отношение к христианским
конфессиям (в этом смысле "передовиками" помимо Гитлера были
Борман, Гиммлер и Розенберг) в равной степени было присуще и
нацистам. И даже в области художественной политики
насильственно насаждавшиеся социалистический реализм (в СССР)
и "кровь и почва" вкупе с эпигонским неоклассицизмом (в Третьем
рейхе) стоили один другого.
Эти черты родственности обеих политических и идеологических

доктрин Гитлером и Сталиным несомненно осознавались. И в то
время как политическая необходимость, продиктованная данной
исторической ситуацией, заставляла их в предвоенные и тем более
в военные годы воспитывать своих граждан соответственно в
антикоммунистическом и антифашистском духе и предавать друг
друга пропагандистской анафеме, втайне они нередко испытывали
нечто вроде чувства "профессиональной солидарности диктаторов"
и за спиной своих народов, которым не положено знать "лишнее", в
узком кругу приближенных лиц признавались в своих
неофициальных симпатиях. Один из таких наиболее приближенных
к Гитлеру, Альберт Шпеер, например, даже придерживался того
мнения, что "симпатизируя режиму Сталина", Гитлер считал своим
действительным врагом не Советский Союз, а западные
демократии и именно потому, мол, в ряде случаев направлял

людские и материальные ресурсы на Западный фронт против

англи-
19
чан и американцев, вместо того чтобы всеми силами задерживать

продвижение Красной Армии.
Если это последнее утверждение Шпеера и представляется

чрезмерно категоричным, то игнорировать его все же не следует,
тем более если привести его в связи с воспоминаниями того же
Шпеера о некоторых высказываниях Гитлера. "Он говорил, бывало,
то ли в шутку, то ли всерьез, что правильней всего было бы после
победы над Россией доверить, разумеется под германским
верховенством, управление страной Сталину, так как он лучше
кого бы то ни было знает, как надо обращаться с русскими.
Вообще, он, пожалуй, видел в Сталине своего коллегу"*. Ни
"бездарному, спившемуся демагогу" Черчиллю, ни
"сифилитическому паралитику и, следовательно, невменяемому"
Рузвельту Гитлер бы роль своего наместника в побежденной стране
не доверил.
Показания свидетелей-мемуаристов находят свое подтверждение и

в высказываниях самого главного персонажа. Читатель
"Застольных разговоров", несомненно, обратит внимание на то, как
часто Гитлер поминает Сталина. И главное - как поминает! В июле
1942 года он хвалит Сталина за "чистку", которую тот провел в
генеральном штабе Красной Армии, и в расстреле Тухачевского и
других генералов видит проявление сталинского ума и
проницательности, а в июле 1944 года, на второй день после взрыва
бомбы, произведенного полковником генерального штаба Клаусом
фон Штауфенбергом, снова вспоминает Сталина, явно сожалея, что
не последовал вовремя его "мудрому примеру". В 1942 году он
дважды с похвалой отзывается о Сталине, видя в нем своего
единомышленника по части антисемитизма, в чем, кстати, его счел
нужным заверить сам Сталин через посредство Риббентропа и
фотографа Генриха Гофмана.
Все эти похвальные отзывы о Сталине увенчиваются итоговой,

обобщенной оценкой, которую Гитлер повторяет неоднократно:

гений! Гений, не менее того! По понятиям Гитлера, такие

исключительные, хотя и не чуждые ему самому, качества, как
жестокость и готовность с "ледяной холодностью" убивать или
обрекать на гибель конкретного человека и миллионы людей,
отсутствие "категорического императива" и всяких нравственных
тормозов, лицемерие, хитрость, лживость (разумеется, не мелкие,
бытовые, а крупномасштабные, когда счет идет на страны, народы и
* Albert Speer. Op. cit., S. 430
20
континенты), суть непременные качества "гения", составляющие

его сущность.
Таким видит Сталина Гитлер. Об отношении к Гитлеру Сталина и

его окружения нам известно меньше. Застольные разговоры
Сталина не протоколировались, а его "соратники" скупятся на
воспоминания или проявляют в них скучную осторожность и
сдержанность. Как это ни странно, но кое-что об этом удается
узнать из немецких источников. В дневнике Альфреда Розенберга
читаем запись от 5 октября 1939 года: "Р[иббентроп] в присутствии
Лея рассказывал Д[арре] о своих московских впечатлениях:
русские, по его словам, были очень милы, он чувствовал себя среди
них как среди старых национал-социалистов... (Видимо,
заслуженный комплимент! - И. Ф.) Впрочем, Сталин провозгласил
здравицу не только в честь фюрера, но также и в честь Гиммлера
как гаранта порядка в Германии. Г [иммлер] истребил
коммунистов, то есть тех, кто верил Сталину, а тот без всякой на то
необходимости - провозглашает здравицу в честь истребителя
своих приверженцев. Великий человек, говорят Р [иббентроп] и вся
эта клика"*.
Заметим, что дело не ограничилось этим поразившим Розенберга

тостом. Вскоре после него Сталин ради лояльного сотрудничества с
"гарантом порядка" Гиммлером выдал на растерзание гестапо
большую группу немецких коммунистов, находившихся в
эмиграции в Советском Союзе. По условиям дипломатического
протокола совершенно необязательная здравица позволяет увидеть
морально-психологические различия диктаторов двух типов:

фанатика преступных идей и принципов, каким был Гитлер, и

беспринципного циника Сталина.
Тот день, когда он произнес шокировавший даже Розенберга тост,

Сталин ознаменовал еще одним поступком, о котором официальная
история умалчивает и мы могли бы ничего не узнать, если бы не
Альберт Шпеер. В его воспоминаниях читаем: "По словам
Риббентропа, Сталин был доволен соглашением о
разграничительной линии и по окончании переговоров
собственноручно отметил на карте на границе отведенной России
зоны территорию, которую в качестве огромного охотничьего
угодья подарил Риббентропу"**. Широкий жест! Заключая сделку
с таким достойным партнером, как Гитлер, деля чужие страны за
спиной
* Das politische Tagebuch Alfred Rozenbergs - 1934/35 und 1939/40.

Hrsg. von Hans-Guntlier Seraphim, Ungekurzte Ausgabe Juli 1964, S.
100-101.
** Albert Speer. Op. cit., S. 183.
21
их народов и правительств, Сталин с царственной щедростью

выплачивает чужой землей комиссионные посреднику.
Мы полагаем, что полное русское издание "Застольных разговоров

Гитлера" появляется - в свете переживаемых нашей страной
перемен - в нужное время. Оно поможет читателям многое
сопоставить и о многом задуматься. О том, сколь опасна и
губительна не только для других народов, но и прежде всего для
своего народа антидемократическая политика "экстремального
патриотизма" и воинствующего национализма, какими бедствиями
и кровопролитиями она в итоге оборачивается. О том,
действительно ли противоположны друг другу фашизм и
коммунизм, гитлеровщина и сталинщина и не являются ли они
кровными братьями, хотя подчас и враждующими между собой, но
в своей одинаковой ненависти к демократии всегда готовыми - как
нам это сегодня стало доподлинно известно - сомкнуть ряды и
образовать единый "красно-коричневый" фронт. И о многих других
предметах, которые мыслящий читатель несомненно сам увидит и

разберется в них без суфлера.
И. М. Фрадкин 1992 г.
22
Застольные рассуждения Адольфа

Гитлера за период с 21 июля 1941 года
по 11 марта 1942 года
Выписка из стенограмм министерского советника Генриха
Гейма, сделанные доктором Генри Пикером
21.7.1941, ночь
1
"Волчье логово"
В сущности, мы должны быть благодарны иезуитам. Не будь их -

кто знает, смогли бы мы в архитектуре перейти от готического
стиля к легким, открытым и ясным композициям эпохи
контрреформации. В отличие от Лютера, стремившегося вновь
пробудить в душах князей церкви, погрязших в мирских делах,
утраченную ими мистическую веру в таинства, иезуиты
апеллировали к чувственности.
При этом в намерения Лютера вовсе не входило заставить

человечество следовать букве Святого Писания; целый ряд его
высказываний свидетельствует о неприятии им Писания, ибо ему
там далеко не все нравилось.
В протестантских странах тоже сжигали ведьм, в то время как в

Италии такое случалось крайне редко. Южане вообще гораздо
терпимее в вопросах веры. Француз тоже свободно расхаживает в
церкви взад-вперед, а у нас стоит лишь не преклонить колени, как
уже рискуешь привлечь к себе внимание.

С другой стороны: Лютер осмелился восстать против Папы и всей

церковной системы! Это была первая революция!
А своим переводом Библии он создал общепризнанный канон

немецкого языка, заменив им наши диалекты, то есть сделал его
символом воплощения характера и духа единой нации.
Бросается в глаза, сколь схожи пути развития Германии и Италии.

Создатели итальянского и немецкого языков - Данте и Лютер -
противостояли всемогущему Папе.
Нации объединил вопреки династическим интересам один человек.

Они стали единым народом вопреки желанию Папы.
При встречах с дуче я всегда испытываю особую радость; он

грандиозная личность. Самое удивительное, что он в то же время,
что и я работал на стройке в Германии. Безусловно: моя программа
написана в 1919 году, тогда я
23
еще ничего о нем не знал. Наши учения отнюдь не заимствовали

друг у друга духовные основы, но каждый человек есть продукт как
своих, так и чужих идей. И нельзя сказать, что события в Италии не
оказали на нас никакого влияния. Без черных рубашек, возможно,
не было бы и коричневых. Поход на Рим в 1922 году был одним из
переломных моментов в истории. Уже сам факт, что такое вообще
возможно, послужил нам хорошим стимулом. (Через несколько
2
недель меня принял министр Швейер , в противном случае он бы
никогда этого не сделал.)
Если бы марксисты одолели Муссолини, не знаю, смогли бы мы

выстоять. Национал-социализм был тогда растеньицем со слабыми
корнями.
Смерть дуче была бы величайшим несчастьем для Италии. Кто

3
прохаживался с ним по залам виллы Боргезе и видел его голову на
фоне бюстов римлян, тот сразу почувствовал: он один из римских
цезарей! В чем-то он прямой потомок великих людей той эпохи.

4
При всех их слабостях итальянцы нам во многом симпатичны .
Италия - родина идеи государственности, ибо единственным
подлинно великим государством была лишь Римская империя.
Музыкальность народа, его чувство красоты и пропорции, красота
этих людей! Возрождение - это заря нового дня, когда ариец
наконец смог обрести себя.
А события нашей истории, происходившие на итальянской земле!

У кого нет чувства истории, тот подобен глухому или уроду. Жить
он может, но разве это жизнь?!
Колдовское очарование Флоренции и Рима, Равенны и Сиены или

Перуджи, а как прекрасны Тоскана и Умбрия! Любой дворец во
Флоренции или в Риме гораздо ценнее всего Виндзорского замка.
Если англичане разрушат Флоренцию или Рим, они совершат
5
преступление. А вот Москвы не жаль , и, к сожалению, Берлин в
его нынешнем виде тоже не великая потеря.
6
Я видел Рим и Париж . Признаться, в Париже, за исключением,
может быть, Триумфальной арки, нет шедевров в стиле Колизея,
Замка ангела или, скажем, Ватикана; общественные здания
превосходят индивидуальные постройки. Что-то всегда нарушает
7
композицию парижских строений, будь то "бычьи глаза" , которые
явно не к месту, когда смотришь на здание в целом, или фронтон,
который подавляет фасад. Когда я сравниваю античный Пантеон с
парижским - какая же у него ужасная конструкция! А скульптуры!
Все, что я видел в Париже, оставило меня равнодуш-
24
ным, в Риме же, напротив, я был просто потрясен увиденным.
8
Когда мы принимали дуче у себя то полагали, что все было просто
великолепно; но наша поездка по Италии, прием, который нам там
устроили (пусть даже церемониал отличался излишней
старомодностью), поездка на Квиринал - все было как-то совсем
иначе.

Неаполь, если не считать средневековых замков, мог бы вполне

сойти за южноамериканский город. Но двор в замке, какие
изумительные пропорции, как все продумано, как одно сочетается с
другим! Моя мечта - безвестным художником приехать сюда и
просто бродить здесь. А вместо этого: тут отряды, там отряды, да
еще дуче, которого хватает самое большее на три картины; так я из
картин ничего и не увидел.
Думаю, что Сицилия тоже чудесное место.
1. В годы второй мировой войны большую часть времени

резиденцией Гитлера была ставка верховного командования
вооруженных сил (вермахта), местонахождение которой
переносилось в соответствии с изменениями в дислокации
главного театра военных действий. Местонахождение ставки
каждый раз имело свое кодовое обозначение:
"Вольфсшлюхт" ("Вольчье ущелье") - близ города Мюнстерэйфаль
в Рейнской области, "Вольфешанце" ("Волчье логово") - близ
города Растенбург в Восточной Пруссии, "Вервольф" ("Волк-
оборотень") - близ Винницы на Украине. Во всех трех случаях в
кодовое обозначение входило слово "волк", которое было
выбрано не только из-за своего прямого значения, но также и
потому, что напоминало Г. его партийный конспиративный
псевдоним, которым он пользовался в 1925-1927 годах,- Вольф.
2. Франц Швейер - министр внутренних дел в правительстве
Баварии в 1921-1924 годах - принял Г. в ноябре 1922 года. Во
время этой аудиенции Г. "дал честное слово, что никогда в жизни
не предпримет антиправительственного путча". 7-8 ноября 1923
года он его учинил в Мюнхене (так называемый пивной путч).
3. Вилла Боргезе, сооруженная в XVII веке, содержала
знаменитое собрание античных скульптур. Г. посетил виллу
Боргезе, ставшую резиденцией Муссолини, во время
государственного визита в Италию в начале мая 1938 года.
4. Спустя несколько месяцев Г. резко меняет свое
отношение к итальянцам. В разговорах с Геббельсом он, в связи с
поражениями на Восточном фронте, обвиняет "итальянский народ
в отсутствии военных качеств" и в "мафиозности его социальных
верхов".
5. В дневнике генерала Гальдера - запись от 9 июля 1941
года: "Твердое решение фюрера - Москву и Ленинград сровнять с
землей". Это намерение Г. неоднократно повторял.
6. Париж посетил неофициально 23 июня 1940 года в

сопровождении своих придворных художников - архитектора

Альберта Шпеера и скульптора Арно Брекера.
7. "Бычьи глаза" - на профессиональном языке
архитекторов обозначение круглых чердачных окон.
8. Официальный визит Муссолини в Германию состоялся с
25 по 28 сентября 1937 года.
25
22.7.1941, ночь
Англичанин превосходит немца своим чувством собственного

достоинства. Оно есть лишь у того, кто имеет возможность
повелевать людьми.
Повсюду в мире трудятся немцы, не получая, однако, за свой труд

должного вознаграждения. Их достижения признаются, но они
живут только своим трудом и поэтому достойны лишь жалости в
глазах тех, кто зарабатывает на них.
Чем же объясняется тот факт, что вплоть до самой мировой войны

к немцу в англосаксонских странах относились весьма
недоброжелательно?
Примерно в 1870 году у нас произошел колоссальный прирост

населения. В результате ежегодно вынуждено было эмигрировать
1
от 200 000 до 300 000 человек . Противостоять этому можно было
лишь путем вовлечения этих людей в трудовой процесс.
Производились тогда исключительно изделия из такого немецкого
сырья, как уголь и руда. Но Англия до поры до времени полностью
удовлетворяла спрос на изделия из этого сырья. Англичане по
обыкновению предъявляли очень высокие требования к качеству,
чтобы соответственно установить высокую цену. И тому, кто хотел
заняться этим делом, не оставалось ничего другого, как попытаться
сбить монопольную цену.
Благодаря упорству и трудолюбию мы наладили выпуск товаров

массового спроса. Они отличались дешевизной, но не обладали

качеством английских изделий: мы были новичками и еще не знали
всех секретов производства. И на Всемирной выставке в
2
Филадельфии в восьмидесятые годы немецкая продукция
получила оценку "дешевая и плохая". Однако постепенно
образовались три отрасли, в которых труд наших людей давал
более эффективные результаты, чем труд англичан: химическая
промышленность, главным образом фармацевтическая,
изготовление красителей и, уже накануне мировой войны,
получение азота из воздуха; изготовление электрических приборов
и оптических инструментов. Англия настолько остро
почувствовала конкуренцию, что бросила на борьбу с нами всю
свою мощь. Но их товарам не помогли ни такие меры из области
торговой политики, как льготный таможенный тариф и
межгосударственные договоры, ни фабричная марка "Сделано в
Германии".
26
Идеал англичанина - викторианская эпоха: ему были подвластны

бесчисленные миллионы жителей колоний и 35 миллионов в
собственной стране. Для сравнения: среднее сословие составляло 1
миллион человек, да еще 1000 господ-бездельников,
пользовавшихся плодами чужого труда. Для этого английского
правящего слоя превращение Германии в великую державу было
величайшим несчастьем. По сути дела, наш экономический подъем
уже решил судьбу Англии, и в будущем Британская империя
сможет выстоять лишь при поддержке Германии.
Я уверен, конец войны положит начало прочной дружбе с Англией.

Мы будем жить с ними в мире. Предпосылка - нокаут, который
англичанин должен получить от того, кого обязан уважать:
необходимо искупить позор 1918 года.
Когда я спрашиваю себя, сможем ли мы противостоять опасностям

жизни в довольстве, которые угрожают погубить Англию, то ответ
может быть только один: да. И именно поэтому я так забочусь об
искусстве. На той стороне Ла-Манша культура, равно как и спорт,-
привилегия аристократов, и ни в одной стране не ставят так
скверно Шекспира, как в Англии. Они любят музыку, но музыка не

любит их. И нет у них истинно крупных мыслителей. А разве

основную массу народа интересует Национальная галерея?
Реформация у них в отличие от немецкой родилась не в муках
совести, а была вызвана исключительно государственными
соображениями. В Байройте можно встретить больше французов,
чем англичан. У них нет оперы и нет театра, в котором работали бы
так, как в любом из сотен немецких театров. И все же я
познакомился со многими англичанами, достойными уважения. Но
даже тех, с которыми мы вели официальные переговоры, никак
нельзя назвать мужчинами. И все же это тот народ, с которым мы
можем заключить союз.
1. Цифры взяты "с потолка". Согласно германской научной

статистике, начиная с 1882 года число эмигрантов все время
сокращается, а с 1895 года въезд превышает выезд.
2. Выставка в Филадельфии состоялась в 1876 году.
1.8.1941, ночь
От меня постоянно требуют, чтобы я сказал похвальное слово

бюрократии. Но я не могу этого сделать.
27
Разумеется, в нашем аппарате работают чистые, неподкупные

чиновники, аккуратные и очень педантичные. Но: аппарат слишком
заорганизован и штаты кое-где чрезмерно раздуты. И еще: никого
не интересует конечный результат, никто не стремится получить
под свое начало определенный участок и отвечать только за него,
все зависят друг от друга. И потом, они вечно цепляются за свои
1
кресла. За исключением одного рода войск , у нас в вермахте
больше самостоятельности и меньше казенщины, чем в
гражданских учреждениях! И это при мизерных окладах военных.
А этот идефикс: законодательство может быть лишь единым для

всей территории рейха. А почему бы не разработать проект указа

лишь для части рейха? Но для них единство рейха - это: лучше
плохо, но для всей его территории, чем хорошо, но не для всей.
Главное, чтобы руководство было в курсе деятельности аппарата и
держало в руках все нити.
В вермахте высшая награда полагается тому, кто вопреки приказу,

по собственному разумению, своими решительными действиями
спас положение. В аппарате же любое нарушение предписаний
может стоить головы: здесь он не допустит никаких исключений.
Поэтому чиновникам не хватает мужества взять на себя всю
ответственность.
Радует лишь то, что под нашей властью (в ходе этой войны)
постепенно оказался целый континент. И уже из-за разного
положения солнца над различными его частями невозможно
никакое "единообразие". Мы вынуждены управлять округами
размерами от 300 до 500 километров, имея в распоряжении лишь
небольшую кучку людей. Естественно, полиция вынуждена там
свободно обращаться с пистолетом. Люди партии сделают все как
надо.
За науку приходится платить: злоупотребления неизбежны. Ну и

пусть, если только мне через 10 лет доложат: "Данциг, Эльзас,
Лотарингия онемечены, но при этом в Кольмаре выявлено 3 и 4, а
там-то и там-то 5 и 10 случаев злоупотребления". Мы готовы
примириться с этим, лишь бы только не потерять провинции. Через
10 лет в нашем распоряжении окажется отборный человеческий
материал, о котором мы будем знать: для этой цели мы возьмем
того, для другой - другого, если для выполнения определенных
новых задач потребуются испытанные мастера.
Будет выведена новая порода людей, истинных повелителей по

своей натуре, которых, конечно же, никак нельзя будет
2
задействовать на Западе: вице-королей .
1. Исключая "определенную часть вооруженных сил", Г.

имел в виду сухопутные войска, пораженные, как он считал,
засильем бюрократизма.
28

2. 16 июля 1941 года на установочном заседании в ставке

верховного командования вооруженных сил с участием Геринга,
Розенберга, Лам-мерса, Бормана и Кейтеля Г. так определил
задачи национал-социалистической оккупационной политики в
России: "Основной принцип заключается в том, чтобы этот
гигантский пирог разделить наиболее сподручным образом, для
того чтобы мы могли: во-первых, им владеть, во-вторых, им
управлять и, в-третьих, его эксплуатировать".
2.8.1941, полдень
Неудивительно, что самой мощной опорой коммунистов была

Саксония и что мы далеко не сразу смогли привлечь саксонских
рабочих на свою сторону, как, впрочем, и то, что теперь они
считаются вернейшими из верных: тамошняя буржуазия отличается
тупостью и косностью. В глазах представителей саксонской
экономики мы тоже были коммунистами. Кто выступал за
социальное равноправие широких масс, тот был для них
большевиком. Даже представить себе невозможно, как саксонцы
оскверняли родной очаг. Там была такая же плутократия, как
сейчас в Англии. В Саксонии вермахт установил, что шла
постепенная деградация человеческого материала.
Я никогда не попрекну какого-нибудь маленького человека в том,

что он был коммунистом. Попрекать в этом можно только
интеллигента; для него беды народные были лишь средством для
достижения определенной цели. Стоит приглядеться
повнимательнее к этому бюргерскому отребью, как вас от
негодования сразу бросит в жар. Для массы просто не было другого
пути. Рабочий не имел возможности проявить свои патриотические
чувства: ни на открытие памятника Бисмарку, например, ни на
торжественный спуск кораблей на воду никогда не приглашали
делегацию рабочих; куда ни кинешь взгляд - одни цилиндры да
мундиры. Для меня теперь цилиндр символизирует буржуазию.
1
Нет ничего приятнее, чем листать старые номера "Вохе" . Могу
только сказать, что все это надо изучать: при спуске кораблей на
воду - одни цилиндры и после революции тоже; народ нужен
исключительно для того, чтобы на его фоне их высочества и их

величества могли продемонстрировать себя.
2
Кайзер как-то раз принял делегацию рабочих; он лишь наорал на
них и сразу предупредил, что лишит их своей милости. На
окружных собраниях делегатам достаточно
29
было только изложить его речь. Ну а в войну уже было слишком

поздно.
С другой стороны, представители буржуазии были слишком

трусливы и не осмелились вонзить кинжал в сердце социал-
демократии. Бисмарк намеревался это сделать; социальное
законодательство в сочетании с последовательной репрессивной
политикой - таким путем в течение 20 лет можно было бы достичь
цели.
3
Тельман - типичный маленький человек, который и не мог
действовать по-другому. Самое скверное в нем то, что он не так
4
умен, как, к примеру, Торглер . Он очень недалекий человек.
Поэтому Торглера я отпустил, а Тельмана - нет, и не из мести, а
потому, что он опасен. И как только с той страшной угрозой,
которую таит в себе Россия, будет покончено, пусть себе идет куда
хочет.
5
Социал-демократов мне незачем было сажать за решетку , ни одно
иностранное государство не могло стать им оплотом в их
подрывной деятельности.
6
Пакт с Россией не мог побудить меня по-иному отнестись к
внутреннему врагу. Но сами по себе коммунисты мне в тысячу раз
7
симпатичнее того же Штархемберга . У них здоровые натуры, и,
побудь они подольше в России, наверняка бы венулись домой
исцеленными.
1. В начале XX века наиболее популярный среди буржуазно-

консервативных читателей еженедельник.

2. В 1890 году.
3. Эрнст Тельман, с 1925 года - председатель
Коммунистической партии Германии, 28 августа 1944 года был
убит в фашистском концлагере Бухенвальд.
4. Эрнст Торглер, председатель коммунистической фракции
в рейхстаге в 1932-1933 годах. Будучи обвинен нацистами в
участии в поджоге рейхстага и оказавшись на скамье подсудимых,
вел себя в ходе Лейпцигского процесса беспринципно,
ограничившись доказыванием своей личной непричастности к
поджогу и не защищая от клеветнических обвинений
представляемую им партию. По суду был оправдан, в 1935 году
исключен из КПГ.
5. Явная неправда: и сразу после поджога рейхстага, и
позднее многочисленные руководители и активисты СДПГ
подвергались репрессиям, заключались в тюрьмы и концлагеря.
6. Советско-германский пакт о ненападении от 23 августа
1939 года.
7. Князь Эрнст Рюдигер фон Штархемберг участвовал в
гитлеровском "пивном путче" в Мюнхене в 1923 году, затем стал
противником Гитлера и видным деятелем австрийского
фашистского движения итальянской ориентации. Вице-канцлер и
руководитель "Отечественного фронта" в 1934-1936 годах, он
успел эмигрировать перед "аншлюсом" Австрии в 1938 году.
30
2.8.1941, вечер
Если какая-нибудь страна, подобно России, отгораживается от

всего мира, то лишь с целью лишить своих граждан возможностей
для сравнения.
Сталин установил в Балтии большевизм потому, что солдаты его

оккупационной армии были бы просто ошарашены, сравнив
тамошнюю жизнь со своей. Сперва он этого не хотел.
Мы намерены так преобразовать Германию, чтобы тот, кто к нам

придет, избавился от своих прежних взглядов. Но я никому не хочу

навязывать национал-социализм. Если некоторые заявляют, что
они хотят остаться демократами, ладно, пусть в любых
обстоятельствах остаются либеральными демократами. Французы,
например, должны сохранить свои партии; чем больше у них будет
социал-революционных движений, тем лучше для нас. Мы сейчас
действуем правильно, именно так и надлежит поступать; многие
французы вовсе не жаждут, чтобы мы покинули Париж. Из-за
своих связей с нами они не вызывают доверия в Виши; в свою
очередь в Виши из-за страха перед революционными движениями,
в общем-то, благосклонно относятся к тому, что мы в Париже.
В своем стремлении к развитию нашей экономики мы не должны

забывать о необходимости приумножить поголовье скота. Далее,
1
очень важно владеть 400 000 гектарами каучуковых плантаций для
удовлетворения наших потребностей.
Из-за того, что у нас властвует частнокапиталистический интерес,

мы лишь едва приступили к использованию водной энергии.
Энергией крупных гидроэлектростанций в первую очередь
пользуются крупные получатели, химическая промышленность и
так далее. Впрочем, достойны поощрения и те, кто использует
каждую лошадиную силу так, как когда-то ее использовали на
наших мельницах. Вода течет себе и течет, нужно лишь устроить
каскад, и все будет как надо. Если запасы угля когда-нибудь
подойдут к концу, то с водой такого не произойдет. Тут вообще
нужен другой подход. Надо строить каскад за каскадом, используя
любой, даже самый небольшой склон. И тогда вода будет стекать
равномерно. И ее можно будет использовать абсолютно надежно.
Метод Фишера - одно из самых гениальных изобретений.
31
Норвегия станет у нас центральной электростанцией для Северной

Европы. Тем самым норвежцы наконец-то выполнят свой долг
перед Европой. Относительно Швеции я еще не решил. В
Финляндии, к сожалению, это не получится.
Если бы во всех наших городах применяли разработанный в

Мюнхене метод по использованию сапропеля (благодаря ему на 12

процентов была удовлетворена обычная потребность Мюнхена в

газе), то мы свершили бы великое дело. В Велской пустоши
обнаружены залежи природного газа: им топят в городе Белее. Не
удивлюсь, если однажды там откроют нефтянное месторождение.
Но совершенно очевидно, что будущее за водой, ветрами и

приливной энергией. Топить будем, вероятнее всего, водородом.
1. Г. имел в виду обнаруженные на оккупированной

советской территории опытные плантации каучуконосных
растений.
9.3.1941
Нормы кодекса офицерской чести в последние дни неоднократно

были предметом обсуждения во время застольных бесед Гитлера с
генералами. В результате главнокомандующий сухопутными
1
войсками составил перечень этих норм, который приводится ниже.
По словам главнокомандующего сухопутными силами, его

побудило к этому то обстоятельство, что, как недавно выяснилось,
в вермахте отсутствуют четкие представления об офицерской
чести. Это обусловлено тем, что война размыла и сместила все
понятия о ней, а также значительным увеличением численности
офицерского корпуса и омолажи-ванием командных кадров. И хотя
мы исходим из того, что такого рода явления следовало ожидать,
все равно надлежит своевременно принять необходимые
контрмеры, дабы не был причинен ущерб всему офицерскому
корпусу.
(Ознакомление с разработанными с учетом особых потребностей

офицерского корпуса правилами поведения допускается в
доверительном порядке. От использования их в партийной работе
следует воздержаться.)
(Обсуждено Гитлером с Кейтелем, проинформирован Борман.)
32

Офицер обязан не только образцово выполнять свои

непосредственные обязанности. Он должен также служить всему
народу примером благородного образа мыслей и истинно
германского образа жизни.
Высшей моральной нормой для немца является честь. Поэтому

хранить ее - высший долг офицера. Уровень его личности и степень
уважения к нему определяются тем, насколько развито у него
чувство чести, и отсутствием своекорыстных побуждений. Смысл
воспитательного воздействия в том, чтобы он еще более укрепился
в этой позиции и сделал для себя более глубокие выводы. Засим я
излагаю следующие нормы поведения: Любовь к фюреру, народу и
отечеству превыше всего. Поэтому офицер обязан четко отделить
себя от тех, кто стоит в стороне от германского пути и борьбы. Он
обязан с твердой верой в победу быть рядом с теми, кто робок и
малодушен. Его близкие должны придерживаться тех же
убеждений, что и он. Если, к примеру, супруга офицера позволяет
себе высказывания, которые могут повлечь за собой уголовное
2
наказание за "подстрекательство" , то это никак не делает ему
чести.
Офицер как образцовый представитель руководящего слоя

германского народа и в этой войне доказал, что гибель на "поле
чести" есть для него исполнение высшего солдатского долга.
Но и повседневные обязанности зачастую требуют храбрости, и

иной раз бойцу, проявившему стойкость в боях с врагом, недостает
именно гражданского мужества. Не бояться ответствености за свои
ошибки и упущения, обсуждать неприятные или даже постыдные
для себя темы и делать надлежащие выводы, отстаивать,
разумеется, в уважительной форме свое мнение перед командиром,
если того требуют интересы сообщества или долг, преодолевать все
препоны, добиваясь исполнения признанного правильным
решения, вести борьбу с собственными слабостями и недостатками
- это также требует стойкости и мужества.
Верность - это значит до конца исполнять свой долг.
Верность - это забота о подчиненных.

Тот, кто. в первую очередь заботится о собственных удобствах и о

собственном обеспечении, кто не желает оказать своим солдатам
помощь делом и советом в их нуждах и повседневных заботах, кто
требует от них стойко переносить лишения, но сам отнюдь не
намерен делить с ними все тяготы, тот нарушает принцип
верности своему долгу.
Верность - это чувство товарищества. Товарищество
33
же - это не только веселая компания, это еще и верность друг другу

в беде и опасности. Товарищество - это самоотверженность и
жертвенная готовность прийти на помощь как в бою, так и в
повседневной жизни.
Верность - это уважение к нашей великой истории. Судить о

прошлом подобает лишь тому, кто своими достижениями завоевал
на это право.
Офицер должен всегда держать слово. Уже из уважения к себе он

обязан быть хозяином своего слова. Никто не смеет усомниться в
его честном слове.
Неискренность есть признак нехватки мужества, и поэтому она

затрагивает честь офицера. Для суда офицерской чести тот, кто
неискренне ведет себя, и тот, кто небрежно дает показания,
пятнают свою честь. Ложь из соображений личной выгоды на суде
офицерской чести есть признак бесчестного образа мыслей.
Выполнять свой долг означает самоотверженно служить всему

обществу. Скромность, высокая требовательность к себе и
постоянная готовность пожертвовать собой - вот необходимые
предпосылки для пользования теми привилегиями, которые
полагаются в соответствии со званием и служебным положением.
Поскольку офицер днем и ночью должен заботиться о своем
подразделении, поскольку он несет ответственность за жизнь
каждого из своих солдат, поскольку круг его обязанностей гораздо
шире, а сами они несравнимо более тяжелые и поскольку он

последним в месте расположения своей части отходит ко сну, то

ему, к примеру, полагается отдельное помещение и денщик.
Какого бы то ни было рода чрезмерные привилегии несовместимы

с нормами кодекса офицерской чести и подрывают репутацию
офицера.
Любая война опасна уже тем, что слабохарактерный человек может

на ней в какой-то степени превратиться в ландскнехта. Появляются
такие качества, как неумение сдерживать себя, эгоизм, бахвальство
и тщеславие. Тот, кто не может совладать с собой и умерить свои
притязания, кто хвастается своими подвигами и стремится
принизить заслуги других, чьими поступками движет
исключительно жажда отличий и наград, кто распускает слухи,
желая похвалиться "хорошими связями", тот теряет уважение
окружающих, которое они оказывают лишь людям с благородной
душой. Благородство души предусматривает рыцарственность в
мыслях и делах, то есть скромность, сдержанность, отсутствие
карьеризма и зависти. Кодекс
34
чести требует от офицера свято хранить в себе эти качества,

особенно в условиях войны.
Любая женщина вправе требовать от мужа уважительного

отношения к своей чести, за исключением тех случаев, когда она из-
за своего недостойного поведения, преступлений и прочих
безнравственных поступков сама утратила на него право. Уважение
к чести женщины несовместимо с расспросами о ее личной,
частной и особенно семейной жизни.
Брак как основа семьи есть залог жизни и будущего народа.

Сохранение в чистоте его устоев есть нравственный долг. Офицер,
который уже в силу своего знания и положения является
представителем руководящего слоя, через безупречное поведение
обязан стать как бы эталоном нравственности и стремиться
претворить в жизнь этот принцип в своей семье. Прелюбодеяние и
разрушение чужой семьи есть осквернение чести, а измену
собственной жене следует в общем и целом дополнительно

квалифицировать как вероломство. Измена жены обязывает

супруга во имя защиты чести своего дома призвать обидчика к
ответу.
Честь подвержена нападкам извне. Любое оскорбление и любое

сомнение в благородном образе мыслей затрагивают честь, за
исключением тех случаев, когда оскорбителем выступает человек,
не отвечающий за свои поступки или же признанный
неполноценным.
На оскорбление действием офицер обязан ответить немедленно и

тем самым предотвратить все попытки повторно оскорбить его.
Кроме того, в данном случае следует подать в суд, как и при
прочих оскорблениях, обидах и тому подобных покушениях на
честь, например на супружескую честь, а также рапорт командиру.
Тот в свою очередь обязан в случае, если обидчик сам не пожелает
пойти навстречу законному требованию оскорбленного, стать
посредником в вопросе о восстановлении попранной чести или же
добиться какого-либо приемлемого для обеих сторон исхода.
Не следует поощрять вызовы на дуэль и прочие меры такого рода

(например, развод).
Есть разница между понятиями "честь" и "поведение, достойное

офицера". Под последним подразумевается поведение офицера в
публичных местах (например, манера держать себя, внешний
облик, дисциплинированность, форма одежды). К солдатской
форме ни в коем случае нельзя относиться как к чему-то
второстепенному. Командир обязан в воспитательных целях
постоянно следить за ней. За
35
нарушения виновные подвергаются наказанию в дисциплинарном

или судебном порядке.
1. В то время главнокомандующим сухопутными войсками

был генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич (4 февраля 1938 -
19 декабря 1941 года).

2. Весьма примечательный тезис! Наказания за

"подстрекательство" назначались в Третьем рейхе на основании
двух президентских указов, изданных в первые недели после
прихода Г. к власти: от 28 февраля 1933 года ("Указ о защите
народа и государства") и от 21 марта 1933 года ("Указ об
отражении коварных нападок на правительство национального
подъема"). Эти указы предусматривали многочисленные
возможности лишения гражданских прав и тюремного
заключения для лиц, чьи высказывания признавались
"коварными".
8 и 9.9.1941, ночь
10.9.1941, полдень, вечер и ночь
Английское самосознание зародилось в Индии. 400 лет тому назад

англичане не имели даже представления о нем. Управлять
миллионами приходилось с помощью лишь небольшой кучки
людей. К этому их вынудили гигантские пространства Индии. При
этом большую роль сыграла необходимость снабжать крупные
опорные пункты европейцев продуктами и предметами
потребления.
Имея в своем распоряжении только эту кучку людей, англичанам и

в голову не могло прийти регламентировать жизнь новых
континентов; англиканская церковь также не направляла сюда
1
миссионеров . Это имело свою положительную сторону, ибо
жители дальних континентов видели, что никто не покушается на
их святыни.
Немец же повсюду в мире возбуждал к себе ненависть, так как, где

бы он ни появлялся, везде начинал всех поучать. Но народам это не
приносило ни малейшей пользы; ведь ценности, которые он
пытался им привить, не являлись таковыми в их глазах. В России
отсутствует категория долга в нашем понимании. Зачем же нам
воспитывать это чувство в русских?
При заселении русского пространства мы должны обеспечить

"имперских крестьян" необычайно роскошным жильем.
Германские учреждения должны размещаться в великолепных

зданиях - губернаторских дворцах. Вокруг них будут выращивать

все необходимое для жизни немцев.
36
Вокруг города в радиусе 30-40 километров раскинутся

поражающие своей красотой немецкие деревни, соединенные
самыми лучшими дорогами. Возникнет другой мир, в котором
русским будет позволено жить, как им угодно. Но при одном
условии: господами будем мы. В случае мятежа нам достаточно
будет сбросить пару бомб на их города, и дело сделано. А раз в год
проведем группу киргизов по столице рейха, чтобы они прониклись
сознанием мощи и величия ее архитектурных памятников.
Восточные пространства станут для нас тем, чем была для Англии
Индия. Если бы я мог втолковать немецкому народу, как они
важны для будущего!
Колонии - весьма сомнительное приобретение. На здешней земле

мы себя чувствуем гораздо увереннее. Европа - это не
географическое понятие. Это проблема кровной близости.
Теперь понятно, как китайцам пришла в голову мысль окружить

себя стеной для защиты от постоянных вторжений монголов. И как
не пожелать, чтобы гигантский вал защищал бы новый Восток от
2
среднеазиатских полчищ . Вопреки всем урокам истории, которые
гласят, что на хорошо защищенном пространстве начинается
упадок сил. В конце концов, по-прежнему лучшая стена - это живая
стена.
Если какая-либо страна и имеет право переселять своих граждан, то

это именно наша, поскольку нам неоднократно приходилось
проводить эвакуацию своих собственных сыновей: из одной только
3
Восточной Пруссии было выселено 800 000 человек . Насколько
мы, немцы, чувствительны, видно хотя бы из того, что пределом
жестокости для нас было освобождение нашей страны от 600 000
4
евреев , в то время как мы со спокойной душой восприняли как
нормальное явление выселение наших братьев.

Мы не позволим больше германцам эмигрировать в Америку.

Норвежцев, шведов, датчан, голландцев - всех их мы направим на
восточные земли; они станут провинциями рейха. Нам предстоит
великая задача - во имя будущего планомерно проводить расовую
политику. Мы должны это делать хотя бы ради борьбы с инцухтом,
получившим у нас широкое распространение. Швейцарцы будут у
нас трактирщиками, не более.
Болота мы не будем осушать. Мы возьмем только лучшие земли и в

первую очередь обоснуемся там, где самая лучшая почва. В
болотистой местности мы устроим гигантский полигон
протяженностью 350-400 километров с вод-
37
ными преградами и всевозможными препятствиями, которые

природа воздвигает на пути войск.
Само собой разумеется, что наши закаленные в боях дивизии без

труда справились бы с английскими сухопутными силами.
Англичане хотя бы уже потому слабее нас, что не имеют в своей
стране условий для проведения учений; если бы они захотели
освоить соответствующие обширные пространства, им бы
пришлось снести слишком много замков.
Пока что мировая история знает лишь три битвы на уничтожение:

5
Канны, Седан и Танненберг . Мы можем гордиться тем, что в двух
из них победу одержали немецкие войска. Теперь к ним следует
отнести наши сражения в Польше, на Западе и, в данный момент,
на Востоке. Целью всех остальных битв было вынудить врага
отступить. Ватерлоо не исключение. О битве в Тевтобургском лесу
у нас совершенно неверное представление; вина за это лежит на
наших историках-романтиках: как тогда, так и в наши дни в лесу
невозможно вести бои.
Что же касается русской кампании, то здесь столкнулись два

взгляда. Одни считали, что Сталин изберет отступательную
тактику 1812 года; другие - что мы встретим ожесточенное
сопротивление.

Я как представитель второй точки зрения почти не встретил

поддержки. Я сказал себе, что сдача таких промышленных центров,
как Петербург и Харьков, равносильна капитуляции, что отступать
в таких условиях - значит обречь себя на уничтожение, и поэтому
русские будут при любых обстоятельствах пытаться удержать эти
позиции. Затем мы бросили наши силы в бой, и развитие событий
6
подтвердило мою правоту . Даже если американцы будут как
безумные трудиться не покладая рук четыре года, им все равно не
возместить потерь русской армии.
Если Америка и оказывает Англии помощь, то лишь затем, чтобы

приблизить тот миг, когда она окажется в состоянии стать ее
наследником.
Мне уже не суждено дожить до этого, но я рад за немецкий народ,

который однажды увидит, как Англия и Германия плечом к плечу
выступят против Америки. Германия и Англия будут знать, чего
можно ожидать друг от друга. У нас будет надежный союзник; они
жуткие наглецы, и все же я восхищаюсь ими: нам еще нужно
многому у них научиться.
Если кто и молится о победе нашего оружия, то это персидский

шах: рядом с нами он может не бояться Англии.
38
Первое, что мы сделаем,- это подпишем с Турцией договор о

дружбе, основывающийся на том, что ей будет поручена защита
7
Дарданелл . Другим державам там делать нечего.
Что касается планового хозяйства, то оно у нас еще только в

зародыше, и я представляю себе, какая это великолепная вещь -
единый экономический порядок, охватывающий всю Германию и
Европу.
Польза, к примеру, будет уже от того, что нам удастся

использовать выделяемые при получении газов водяные пары, не
нашедшие пока своего применения в системе теплоснабжения, для
обогрева теплиц, и наши города всю зиму будут обеспечены

свежими овощами и фруктами. Нет ничего прекраснее сада и

огорода. Я всегда считал, что вермахту без мяса не обойтись. Но
теперь я знаю, что в античные времена воинам лишь в случае
крайней нужды выдавали мясо и римскую армию снабжали в
основном хлебом.
Если собрать воедино все творческие преобразовательные силы,

которые пока еще дремлют на всем европейском пространстве - в
Германии, Англии, северных странах, Франции, Италии,- то можно
лишь сказать: "Что по сравнению с ними американский потенциал?"
Англия гордится готовностью доминионов встать на защиту

империи. Замечательно, но такая готовность существует лишь до
8
тех пор, пока власти в центре в состоянии их к этому принудить.
Огромную роль играет то, что вся территория нового рейха

находится под контролем единого вермахта, единых войск СС и
единого административного аппарата!
Подобно тому как композиция стиснутой в стенах старой части

города отличается от композиции современных окраинных
кварталов, так и наши методы управления новыми пространствами
отличаются от методов управления старого рейха. Решающее
значение имеет то, что все необходимые меры проводятся в
общеимперском масштабе.
В отношении территории Остмарка самое правильное было бы

9
лишить Вену роли центра и возродить законы короны . Разом
можно ликвидировать все территориальные споры. Любой гау*
будет счастлив, став сам себе хозяином.
Оружие будущего? В первую очередь сухопутные войска, затем

военно-воздушные силы и лишь на третьем месте военно-морской
флот.
* Участок, административно-территориальная единица в

гитлеровской Германии.- Прим. перев.
39

Будь у нас летом 1918 года четыреста танков, мы бы выиграли

мировую войну. Наше несчастье в том, что тогдашнее руководство
не сумело своевременно распознать значение боевой техники.
Военно-воздушные силы - самый молодой род войск. Но всего
лишь за несколько десятилетий они достигли огромного прогресса
в развитии, и пока еще нельзя сказать, что они на пределе своих
возможностей. Военно-морской флот, напротив, со времен мировой
войны не претерпел каких либо изменений.
Есть нечто трагическое в том, что линкор - этот символ свершений

человека в деле преодоления сопротивления металла - в условиях
развития авиации утратил свое значение. Его можно сравнить с
таким чудом древней техники, как великолепное вооружение
закованного в броню рыцаря конца средневековья. При этом на
постройку линкора уходит столько же средств, сколько идет на
производство 1000 бомбардировщиков. А сколько времени требует
постройка одного линейного корабля! Стоит лишь изобрести
бесшумные торпеды, и 100 самолетов будут означать гибель
линкора. Уже теперь ни один большой боевой корабль не может
находиться в гавани.
1. Неосновательное и некомпетентное утвеждение:

англиканская церковь проводила в колониях миссионерскую
деятельность так же, как и другие христианские конфессии.
2. Некоторое время Г. вынашивал план сооружения
наподобие Великой Китайской стены гигантского Восточного вала
по линии Архангельск - Астрахань.
3. Цифра сильно преувеличена. Г. имеет в виду немцев-
переселенцев из районов, отошедших после первой мировой
войны по Версальскому договору к Польше.
4. Названная Г. цифра произвольна и не дает никакого
представления о действительных масштабах геноцида евреев,
проводившегося нацистами. Как известно, в ходе второй мировой
войны в Европе на оккупированных гитлеровцами территориях
(то есть не только в Германии, но и в Советском Союзе, Польше, во
Франции, в Голландии, Югославии, Чехословакии и т. д.) было
уничтожено 6 миллионов евреев.
5. Их число вскоре умножилось: Сталинград, Корсунь-
Шевченковский и др.
6. Здесь Г. с опрометчивой поспешностью и
самодовольством приписывает себе задним числом ту
проницательность и пророческую мудрость, которых он отнюдь

не проявил, принимая решение о нападении на Советский Союз. В

действительности же он был уверен в легкости затеянного дела и
в неспособности Красной Армии оказать вермахту сколько-
нибудь серьезное сопротивление. После капитуляции Франции он
в присутствии Альберта Шпеера заявил Кейтелю: "Мы теперь
показали, на что мы способны. Поверьте мне, Кейтель, после этого
поход против России будет не более чем тактической игрой на
ящике с песком" (Albert Speer. Erinnerungen. Berlin, 1971, S. 188).
7. Заключив 18 июня 1941 года договор о дружбе с
Германией, Турция, однако, продолжала сохранять нейтралитет. Г.
надеялся, что в резуль-
40
тате успехов германского оружия на Восточном фронте, особенно

на его южном фланге, ему удастся склонить Турцию к
присоединению к военному союзу Германия-Италия.
8. В 1939-1945 годах Британия такой "центральной властью"
не обладала, но тем не менее доминионы по отношению к ней
сохраняли лояльность. Принцип "содружества наций" был чужд
пониманию Г.; для него по-прежнему существовала только
Британская империя.
9. Имеется в виду ликвидация административного деления
прежней Австрии и образование на ее территории имперских гау
- Каринтии, Штирии и Верхнего Дуная,- равноправных по
отношению к другим имперским гау. Одновременно отменялся
термин "Остмарк", которым до "аншлюса" обозначали в Третьем
рейхе Австрию. Отныне принято было говорить об "альпийских" и
"дунайских" гау.
24.10.1941, вечер
Любое существо, любое вещество, по также любой общественный

институт подвержены процессу старения. Однако всякий
общественный институт обязан считать, что он вечен, если только
не желает самоликвидироваться. Крепчайшая сталь устает, все без
исключения элементы распадаются. Поскольку Земле суждена
гибель, несомненно, уйдут также в небытие и все общественные
институты.

Этот процесс идет волнами, не прямо, а снизу вверх или сверху

вниз. У церкви вековой конфликт с наукой. Бывали времена, когда
церковь такой несокрушимой преградой вставала на пути научных
исследований, что это приводило к взрыву. Церковь была
вынуждена отступить. Но и наука утратила свою убойную силу.
Ныне в 10.00 на уроке закона божьего к детям обращаются со

словами из Библии, излагая историю сотворения мира, а в 11.00 на
уроке природоведения им начинают рассказывать историю
развития. Но они же полностью противоречат друг другу. Я в
школе очень остро воспринимал это противоречие и был настолько
убежден в своей правоте, что даже заявил учителю природоведения
о том, что его рассказ расходится с тем, что нам рассказывали на
первом уроке, и привел учителей в отчаяние! Церковь ищет выход,
утверждая, что библейские сюжеты не следует понимать
буквально. Скажи это кто-нибудь 400 лет тому назад, его бы точно
сожгли на костре под молебны.
Теперь церковь стала гораздо терпимее и по сравнению с прошлым

веком обрела почву под ногами. Она использует то обстоятельство,
что суть науки - в отыскании
41
истины. Наука - это не что иное, как лестница, по которой можно

взбираться вверх. И с каждой ступенькой цель все яснее и яснее.
Но что там, в самом конце, наука тоже не знает. Оказывается, то,
что еще недавно считалось истиной, далеко не полная истина, и ей
не дано распахнуть ворота в вечность, и тогда церковь заявляет: мы
с самого начала об этом говорили! Но: наука и не может по-
другому. Если в ней будет властвовать догматизм, она сама
превратится в религию. Когда говорят, что молния - дело рук
божеских, это не так уж и неверно. Но безусловно, господь
управляет молнией вовсе не так, как это утверждает церковь. Она
спекулирует на идее сотворения мира во имя сугубо земных целей.
Подлинное благочестие там, где укоренились глубокие знания о
греховности всего человеческого.
Тот, для кого символ бога лишь дуб или дарохранительница, а не

вся совокупность явлений, не способен до глубины души

проникнуться благочестием, он скользит по поверхности и во

время грозы боится, что бог в наказание за нарушение той или иной
заповеди поразит его молнией.
Когда читаешь французские памфлеты XVII или XVIII века или

беседы Фридриха Великого с Вольтером, то становится стыдно за
наших современников с их примитивными разговорами.
Наука, хотя и разрешила в значительной степени проблему, вновь

застряла на полпути, так и не сумев четко ответить на вопрос,
существует ли вообще в природе разница между органическими и
неорганическими веществами: видишь тело и не знаешь толком, из
каких веществ оно состоит.
А церковь то начнет вопить, то опять сидит тихо и не препятствует

распространению других взглядов. Но догматам веры не выдержать
конкуренции с такой мощной силой, как естествознание, их ждет
забвение. Это вполне логично. Если человеческий мозг устремлен в
будущее и ему выпадает счастье приподнять плотную завесу,
окутывающую тайну, то это не может остаться без последствий.
Десять заповедей - это законы, на которых зиждется мироздание, и
они полностью достойны похвалы. Вот основа церковной жизни и
религиозной.
Церкви возникли потому, что у религии появилась

организационная структура. Подсознание же у всех людей
одинаковое, только понимание каких-то вещей происходит у них
по-разному. Один сознает низменность своей натуры, лишь когда
над ним нависла смертельная угроза. Другой же
42
с самого начала понимал это, и ему не нужны были наводнение,

пожар или землетрясение. В подсознании каждый чувствует
ограниченность власти человека.
Благодаря микроскопу мы видим порядок величины не только с

внешней стороны, но и изнутри: вот микрокосмос - вот
макрокосмос. Добавим сюда также некоторые выводы -
естественно-научного свойства, например что те или иные вещи

вредны для здоровья. Отсюда традиция поста и многие

медицинские трактаты со сведениями о том, как сохранить
здоровье человека. Не случайно, что жрецы в Древнем Египте
одновременно занимались врачеванием. Если современная наука
ограничится лишь тем, что уничтожит память об их методах, то она
причинит вред людям. Если же, напротив, церковь будет
стремиться остановить прогресс, то создастся совершенно
невыносимая ситуация, и это однажды приведет к краху всех
церквей.
У стареющего человека ткани уже недостаточно эластичны.

Нормальный человек вряд ли будет с охотой смотреть, как умирает
другой. Когда двое любят друг друга и один из них вдруг начинает
говорить о смерти, это означает: "Уходи, между нами все кончено!"
"Вы уже составили завещание?" Вопрос считается бестактным, чем

моложе, тем меньше думаешь об этом. Но старики просто как
одержимые цепляются за жизнь. Большинство из них верующие.
Церковь открывает им перспективу: уход из жизни ничего не
решает, дальше все будет гораздо лучше. Как тут не завещать
церкви свои тысячи! И так везде и всюду. Есть ли вообще хоть одна
церковь, которая бы более гибко подходила к достатку? Нет, ибо в
таком случае она превратилась бы в науку. Наука не в состоянии
объяснить, почему в природе все обстоит именно так, как это
открывается глазу естествоиспытателя. Тут вмешивается религия и
вносит успокоение в умы и души. Между тем, выражая себя только
через церковь, она входит в противоречие с жизнью. Авторитет
церковных иерархов основывается на том, что их вероучение
объявляется догмой и церковь просто-напросто
самоликвидировалась бы, не придерживайся она твердо основных
догматов веры. Но то, что не радует глаз, должно или измениться,
или исчезнуть. Таков закон вечного движения.
Нам только всегда надо помнить:

1. Мы - современные люди, можем заглянуть в глубины прошлого,
а наши предки тысячу лет тому назад такой возможности не имели.
2. Древние не обладали таким кругозором, как мы.
43
Среди двух с половиной миллиардов жителей Земли мы можем

обнаружить 170 основных вероисповеданий, каждое из которых

утверждает, что именно оно придерживается истинных
представлений о потустороннем мире. Получается, что 169 религий
- ложные и лишь одна истинная. Из тех религий, что мы имеем на
сегодняшний день, самая древняя возникла максимум 2500 лет
тому назад. Человек же, то есть во многом похожая на него
обезьяна - павиан, живет на Земле минимум 300 000 лет. А
человекообразная обезьяна отличается от человека, стоящего на
низшей ступени развития, гораздо меньше, чем этот человек от
такого гения, как, например, Шопенгауэр. Когда заглядываешь в
такие глубины, видишь, что 2000 лет - лишь небольшой отрезок
времени. Материальный мир для нас во всей Вселенной
совершенно одинаков. Неважно, идет ли речь о Земле, Солнце или
других планетах. В наши дни даже представить себе невозможно,
что хотя бы на одной из этих планет существует органическая
жизнь.
Сделали ли научные открытия людей счастливыми? Не знаю. Но

они счастливы, имея возможность придерживаться самых
различных вероисповеданий. Значит, нужно быть терпимее в этом
вопросе.
Самым нелепым было бы пытаться внушить человеку, что он

управляет миром, как это делали в прошлом столетии назойливые
либеральные ученые: тому самому человеку, который, желая
быстрее добраться куда-либо, садится верхом на лошадь, то есть на
ящера с микроскопическим объемом мозга. Вот это я считаю
самым ужасным.
Русские имеют право выступать против своих попов, но они не

смеют использовать их в борьбе против высших сил. Мы жалкие,
безвольные создания, это факт, но есть также созидательная сила.
И было бы глупо отрицать это.
Человек, придерживающийся ложной веры, выше того, кто вообще

ни во что не верит. Так профессор-большевик воображает, что
одержал победу над божьим Промыслом. Этим людям с нами не
совладать. Неважно, черпаем ли мы свои идеи из катехизиса или из
философских трактатов, у нас всегда есть возможности для
отступления, они же с их сугубо материалистическими взглядами в
конце концов просто сожрут друг друга.
44

11.11.1941, вечер
Партия хорошо делает, не вступая ни в какие отношения с

1
церковью. У нас никогда не устраивались молебны в войсках .
Пусть уж лучше - сказал я себе - меня на какое-то время отлучат от
церкви или предадут проклятию. Дружба с церковью может
обойтись очень дорого. Ибо, если я достиг чего-либо, мне придется
во всеуслышание объявить: я добился этого только с благословения
церкви. Так я лучше сделаю это без ее благословения, и мне никто
не предъявит счет.
Второго такого ханжеского государства, как Россия, не найти. Там

все построено на церковных обрядах. И тем не менее русские
получили крепкую взбучку. К примеру, молитвы 140 миллионов
русских во время войны с японцами (1904-1905) принесли,
совершенно очевидно, меньше пользы, чем молитвы гораздо
меньшей по численности японской нации. Точно так же во время
мировой войны наши молитвы оказались весомее, чем ихние. Но
даже внутри страны попы не смогли обеспечить прочную опору
существующему строю. Появился большевизм. Разумеется, этому
способствовали также реакционные круги: они устранили
Распутина, то есть единственную силу, способную привить
2
славянскому элементу здоровое миропонимание .
Если бы не националисты-добровольцы, то в 1918- 1920 годах

священники у нас стали бы жертвой большевизма. Попы опасны,
когда рушится государство. Тогда они собирают вокруг себя
темные силы и вносят смуту: какие только трудности не создавали
римские папы германским императорам! Я бы с удовольствием
выстроил всех попов в одну шеренгу и заставил побеспокоиться о
том, чтобы в небе не появились английские или русские самолеты.
В данный момент больше пользы государству приносит тот, кто
изготавливает противотанковые орудия, чем тот, кто машет
кропилом. В романских странах большевизм всегда способствовал
стабилизации, устраняя нежизнеспособные структуры.

Когда в древности плебеев подняли на защиту христианства, это

означало, что интеллигенция окончательно отвергла античную
культуру. В наши дни человек, знакомый с открытиями в области
естествознания, уже не сможет всерьез воспринимать учение
церкви: то, что противоречит законам природы, не может быть
божественного
45
Источник: Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера, Смоленск,

1993. - с. 496

іХаЮФЮвР

Неизвестный Гитлер - Великие властители прошлого
Воспоминания Траудль Юнге
Неизвестный Гитлер
Интервью с Траудль Юнге, личным секретарем Гитлера,

записанное Гиттой Сирен Траудль.
Сейчас Траудль Юнге уже восемьдесят. Она стройна,

элегантна и, несмотря на седину в волосах, по-прежнему
довольно красива. Можно легко представить себе, какой она была
в свои двадцать два, в декабре 1942 года, когда Гитлер выбрал ее
из девяти претенденток, прошедших конкурс, в котором
участвовало несколько сот молодых девушек. Так Траудль (в то
время Гертруда Хумпс) стала четвертой, самой молодой,
секретаршей фюрера.
Когда несколько недель назад я приехала к ней домой, в
заставленную цветами студию в ее родном Мюнхене, на столе
лежала "Немезида" - только что вышедший на немецком языке
второй том биографии Гитлера, написанной Яном Кершоу. Книга
появилась у Траудль только за день до моего прихода, но к
моменту нашей встречи она уже успела прочесть последние
шесть глав. "Я не очень хорошо разбираюсь во всех этих военных
делах, - сказала она, - но мне было интересно, потому что эти
главы написаны как раз про то время, когда я у него работала, -
начиная с января 1943 года". Вообще чтение исследований по
истории нацизма наводит на нее усталость и скуку: "Их так много,
и все либо твердят одно и то же, либо врут". И все же
объективность Кершоу произвела на нее впечатление.
"Он не похож на остальных. Может быть, потому, что он
принадлежит к другому поколению. Он пишет о том, что такое
была для нас в те годы "красная угроза", и о том, как Гитлер ее
использовал. И это необычно. Не то чтобы он защищает или как-
то оправдывает нас. Нет. Но он, кажется, понял, как это
получилось, что немцы хотя и не подавлялись так, как русские или
http://vlastitel.com.ru/hitler/neizv.html (1 из 8) [21.07.2009 21:52:01]

поляки, но все же были психологически порабощены Гитлером. Его

ужасная, чудовищная харизма... все ставилось на службу одной
цели (сейчас мы понимаем это, но тогда - нет), мегаломанической
цели, - создания Единой Европы под властью Германии.
Только иностранец мог увидеть Гитлера такими глазами.
Ни один немец не может так дистанцироваться. Даже молодежь -
пока еще она не в состоянии этого сделать. Вот почему,
наверное, никто из немцев не взялся написать биографию
Гитлера. За исключением разве что биографии, написанной
двадцать лет назад Иоахимом Фестом".
Сегодня фрау Юнге - одна из последних оставшихся в
живых приближенных Гитлера. Многих деталей тех двух с
половиной лет, проведенных рядом с Гитлером, она уже не
помнит. "В любом случае, все факты так или иначе всем известны,
- говорит она, - я могу разве что припомнить атмосферу, которая
была вокруг него - другого Гитлера, которого знали только мы..."
Она не очень любит гиперболы и поэтому запинается на минуту: "...
двух людей, которые жили в нем".
Я была знакома с фрау Юнге и раньше. За последние
пятьдесят лет любой историк или журналист, писавший о Третьем
Рейхе (не исключая и меня), пытался выудить из Траудль сведения
о людях, принадлежавших к ближайшему окружению Гитлера,
равно как и о самом диктаторе, которого она знала так, как только
секретарь может знать своего начальника. По отношению к ней он
всегда был добр и заботлив. Относился к ней, по ее собственным
словам, "очень по-отечески". Она до сих пор не любит говорить на
эту тему. "Людей это удивляет. Они не могут понять таких вещей,
да и как им понять это? Но я не могу и не хочу отрекаться от
того, что было, - и от тех чувств, которые я испытывала по
отношению к нему в то время".
Подобно Альберту Шпееру (которого она уважает и
которому симпатизирует, с тех пор как он вышел из тюрьмы
Шпандау, - в отличие от большинства приближенных фюрера,
лояльных к нему до самой смерти: Шпеера, отрекшегося от
Гитлера, они заклеймили как предателя), фрау Юнге прошла через
долгий период рефлексии и глубокого разочарования; она до сих
пор временами впадает в депрессию. Она убеждена, что Гитлер
изначально совмещал в себе две совершенно разные личности.
Причем самой Траудль, равно как и другим дамам из ближайшего
окружения фюрера - его возлюбленной Еве Браун, четырем
секретаршам, жене его личного врача Анни Брандт, его
референту по военным вопросам Марии фон Белов, а также жене
Альберта Шпеера Маргарет, - видна была только человеческая

сторона Гитлера, нередко весьма симпатичная.

"Мы никогда не видели его в роли государственного деятеля,
не присутствовали на совещаниях, где он председательствовал.
Он звал нас только когда ему надо было что-нибудь
продиктовать, и в эти минуты он был так же деликатен, как и в
частной жизни. Наш офис - как в Рейхсканцелярии, так и в бункере -
располагался очень далеко от штаба командования, и мы никогда
не становились свидетелями тех припадков ярости, о которых
ходили слухи. Нам хорошо был известен его распорядок дня, кого
он принимает, но за исключением нескольких людей, с которыми
он иногда обедал или ужинал (таких как Шпеер, еще один
архитектор, Гислер, или же его личный фотограф Хоффманн), мы
практически никогда не встречались ни с кем из них". После
Сталинграда две старшие секретарши Гитлера делили с ним ланч,
две младшие - ужин, а одна из секретарш всегда оставалась на
чай, который пили уже после полуночи.
"Мои коллеги рассказывали, что в первые годы он без умолку
говорил о прошлом и будущем Германии, но после Сталинграда,
знаете, я не припомню у него особенно длинных монологов. Мы все
старались занять его внимание болтовней о фильмах или
сплетнями - любыми разговорами, которые могли бы отвлечь его
от мыслей о войне. Сплетни он любил. Это пристрастие было
неотъемлемой частью того Гитлера, которого мы знали".
Траудль вспоминает первый текст, продиктованный ей
Гитлером, - своего рода экзамен, который должен был определить
ее будущее. Это было в декабре 1942 года в "Вольфшанце" -
полевой ставке Гитлера в Восточной Пруссии. "Позже я поняла,
какое это было для него ужасное время - как раз перед
Сталинградом. Но догадаться об этом было невозможно:
казалось, единственное, чем он был озабочен, - это успокоить
меня и устроить все поудобнее. Гитлер ненавидел жару. В
комнатах, где он работал, всегда поддерживалась температура
около 11 градусов. И, представьте себе, он велел принести для
меня обогреватель". Траудль приводит еще один впечатляющий
пример заботливости фюрера: "В берлинском бункере, за несколько
часов до самоубийства, Гитлер подошел ко мне со словами: "Как
вы себя чувствуете, дорогая? Отдохнули? Я хотел бы вам немного
подиктовать. Как вы на это смотрите?" Я поняла, о чем идет
речь, только когда он произнес слова: "Мое завещание".
Диктовал он обычно ровным голосом, но иногда, во время
работы над речью, его голос становился хрипловатым, а
жестикуляция - немного более оживленной. "Такое случалось с ним
время от времени. В такие моменты становилось ясно, что он

начинал играть, репетировать представление. Во время таких

представлений он использовал ужасные слова, которых никогда не
произносил в частной беседе. Эти слова (про евреев и славян) были
во всех его речах. Теперь я понимаю, что тогда мы настолько
привыкли к ним, что в действительности как будто и не слышали
их, отгораживались от них... Минуту спустя он снова
успокаивался и становился похожим на профессора,
поблескивающего своими очками в стальной оправе".
Фрау Юнге давно уже поняла, что геноцид целых народов, в
том числе и евреев, замышлялся Гитлером с самого начала. Но она
до сих пор не может понять, как получилось, что бесчисленное
количество раз печатая и перепечатывая его речи, приказы и
памятки, в которых без сомнения содержались все его зловещие
идеи и планы, она и три ее коллеги не смогли разглядеть роковую
сущность "другого Гитлера". "Работая с ним бок о бок круглыми
сутками, будучи невольными свидетелями его частной жизни,
разделяя с ним кров и стол, все мы тоже словно бы вели двойную
жизнь, - говорит Траудль. - Но в то время нам это совершенно не
приходило в голову. Мы были отделены от немецкого народа и
принимали как должное нашу жизнь - настолько же чрезмерно
привилегированную, насколько и абсолютно ненормальную".
Известно ли ей было об импульсивности Гитлера?
"Биография Кершоу напомнила мне, насколько все вокруг нас было
лишено какой-либо системы, насколько все было неорганизованно,
- то, как он принимал политические и военные решения, да и, в
сущности, вся его жизнь. Подытожив все, что написано в книге
Кершоу, и вспомнив свои бессознательные ощущения тех лет, я
поняла про него очень важную вещь: в своих мыслях, так же как и в
своих действиях, он руководствовался не знанием, а эмоциями. Я
до сих пор не могу постичь, как он, который, как считалось, так
любил немцев, смог в конце концов так хладнокровно
пожертвовать ими. Раньше я не осознавала, какое влияние он
имел на всех нас - включая генералов. Понимаете, это было нечто
большее, чем просто харизма. Иногда, когда он уезжал куда-нибудь
без нас... в тот момент, когда он уезжал, казалось, что вокруг
словно не хватает воздуха. Недостает чего-то важного - какого-
то электрического напряжения или даже кислорода, ощущения
того, что ты жив. Это был... это был вакуум.
Вот в чем я с самого начала не сомневалась - так это в том,
что у него была одна черта, которая отличала его от всех
остальных людей (включая даже других диктаторов, как я теперь
понимаю): он никого не считал за равного себе. У него не было
никого, с кем он мог бы о чем-то посоветоваться, никого, кто

осмелился бы подвергнуть сомнению принятые им решения.

Шпеер, пожалуй, был единственным человеком, к которому он
испытывал какие-то чувства, кого он слушал и с кем иногда даже
беседовал. Но не о политике. Эта роль отводилась Геббельсу, к
которому он, правда, был по-человечески совершенно равнодушен
(сам Геббельс этого, кажется, не понимал, но мы об этом знали).
Тот был для него слишком уж интеллектуалом. Это может
показаться абсурдом, но он его, похоже, побаивался. Разумеется,
Геббельс все бы ему отдал, и в конечном итоге сам он и Магда, его
жена, и их дети умерли за него".
В последние дни, проведенные в бункере, все его
обитатели были похожи на бездушные автоматы. "У нас не
осталось никаких чувств, мы не думали ни о чем, кроме смерти.
Гитлер и Ева - о том, когда они умрут, когда будут убиты шесть
детей Геббельсов, когда и как все мы должны умереть. Все
иерархические различия были стерты. Я спросила Магду Геббельс,
как привидение бродившую по бункеру, можно ли придумать что-
нибудь, чтобы вывести из бункера детей. Она ответила мне, что
лучше пускай они погибнут, чем будут жить в Германии,
покрытой несмываемым позором".
За два часа до самоубийства Гитлера, оказавшись с ним
наедине в конференц-зале, в ожидании, когда он начнет
диктовать ей свою последнюю волю, Траудль ясно почувствовала,
что наступает момент истины.
"Мне пришло в голову, что сейчас я стану единственным
человеком на Земле, который узнает, почему же все это случилось.
Он должен был сказать что-то, что объяснило бы все
происшедшее, что научило бы нас чему-то. Он должен был что-то
нам оставить. Но когда он начал диктовать - Боже мой, этот
длинный список министров, которым он намеревался завещать
руководство страной... это было настолько гротескно... Я
подумала - да, именно тогда я подумала: как все это выглядит
недостойно. Те же самые фразы, тот же тихий голос, и потом, в
конце, те же самые отвратительные слова про евреев. После
всего этого разочарования, после всех страданий, которые мы
пережили, он не произнес ни одного слова сожаления, ни намека на
сострадание. Я помню, как тогда мне подумалось, что он не
оставляет нам ничего. Das Nichts".
Источник: The Times.

Перевод: Илья Кун. Использован текст находящейся на сайте
Русского журнала

Любитель сплетен и яиц
Вот что поведала миру фрау Юнге: - БЫЛ декабрь 1942 года.
Нас, нескольких молоденьких девушек, собрали в небольшой
комнате. Вышел фюрер и сказал, что для него это большая
проблема - набирать секретарей. Потому что как только они
овладеют профессией, то почти сразу выходят замуж и ему
приходится искать новых помощниц. Я ответила, что 22 года не
нуждалась в мужчине и дальше тоже смогу быть без мужчины.
Гитлер расхохотался и пригласил меня первую. Он продиктовал
мне несколько предложений. Я напечатала, но так как при виде
фюрера разволновалась - тогда я, да и все вокруг считали его чуть
ли не живым божеством, - естественно, сделала несколько
ошибок.
В общении Гитлер производил самое благоприятное
впечатление. Никогда не повышал голоса, был очень мил и
любезен. Первое время он обедал вместе с офицерами. Речь все
время шла о делах на фронте. После Сталинграда две старшие
секретарши Гитлера делили с ним обед, две младшие - ужин, а
одна из секретарш всегда оставалась на чай, который пили уже
после полуночи. Самым любимым блюдом фюрера были вареные
яйца. У него были проблемы с пищеварением.
Хотя он довольно много времени проводил в женском
обществе, как мне кажется, женщины абсолютно не волновали
Гитлера. Он вообще был довольно асексуальным человеком.
Единственной женщиной для него была Ева.
Мои коллеги рассказывали, что в первые годы он без
умолку говорил о прошлом и будущем Германии, но после
Сталинграда я не припомню особенно длинных монологов. Мы
все старались занять его внимание болтовней о фильмах или
сплетнями, которые он очень любил.
Завещание-обманка
КАК мы жили? Пили по вечерам чай, танцевали и в один из

последних апрельских дней 1945 г. даже сыграли свадьбу одной
из служащих. В то время с нами находилась семья Геббельса -
жена Магда и шестеро детей. Гитлер уже понимал, что конец
близок. Как-то вечером я, кто-то из охранников и Ева Браун
поднялись на улицу. Все было разгромлено, повсюду рвались

снаряды. Около одного из зданий Ева увидела красивую

итальянскую скульптуру. Когда мы спустились назад, она спросила
у фюрера: "Когда кончится война, ты мне купишь эту скульптуру?"
Это было так страшно - слушать подобные вопросы, когда
судьба этих людей была предрешена. Я не помню, что ответил ей
фюрер. 30 апреля Гитлер сделал Еве предложение.
На следующий день стало известно, что Гитлер решил
покончить с собой. Он сидел, уткнувшись взглядом в стол, и было
видно, что мыслями он уже не с нами. Неожиданно он попросил
зайти меня. Сказал, что я буду печатать его политическое
завещание. Я тогда подумала, что вот она, замечательная
возможность понять, почему все так кончилось. Но Гитлер
говорил абсолютно банальные фразы о том, что он сделал все, что
мог и что должен, что будущее за нами, и так далее. Когда он начал
диктовать длинный список министров, которым он намеревался
завещать Германию, это было настолько неуместно… После всего
этого разочарования, после всех страданий, которые мы
пережили, он не произнес ни одного слова сожаления, ни намека
на сострадание.
А потом случилось то, что случилось. Один из офицеров
вошел и сказал, что Гитлер и Ева покончили с собой. У меня не
было сил смотреть на их мертвые тела. Я помню, мы, офицеры,
работницы и семья Геббельса, сидели в комнате и не знали, как
нам жить дальше. Офицеры пошли исполнить последнюю волю
фюрера - предать его тело огню. Жена Геббельса, несмотря на
наши уговоры, дала яд детям и приняла его сама. Магда сказала
мне, что пусть лучше они погибнут, чем будут жить в Германии,
покрытой несмываемым позором.
Потом был лагерь, работа. И жуткие укоры самой себе в
том, что я работала на исчадие ада.
Мне кажется, я поняла, почему Гитлер смог повести за
собой столько людей. Он говорил: "Делайте, что я говорю. А
отвечать буду я". Такая позиция многим пришлась по душе.
Источник: АИФ № 11 (1168) от 12.03.2003



іХаЮФЮвР

Был ли фюрер психически здоров? Веденеев В.В. - Великие властители прошлого
Веденеев В.В.
Был ли фюрер психически здоров?
Обычно в отечественной литературе, посвященной Третьему рейху,
вопрос о психическом здоровье Адольфа Гитлера решается
однозначно, и вождь национал-социалистической рабочей партии
Германии традиционно считается бесноватым сумасшедшим.
Большинство историков и исследователей, как правило,
акцентируются на ином: художественных способностях вождя
нацистов, семейных отношениях его родителей, становлении
личности, влиянии вегетарианства и даже выясняют: был ли сам
Гитлер евреем и является его фамилия еврейской. И кто же он
вообще - Шикльгрубер по линии родни, или Гитлер по отцу,
который долгое время считался незаконнорожденным? Западные
исследователи и историки Третьего рейха уделяют психическому
здоровью Адольфа Гитлера куда больше внимания, но и в их
работах,- по крайней мере, в большинстве из них,- отмечается
весьма широкий диапазон диагностических предположений в
отношении нацистского вождя. Подчеркнем этот момент, что речь
идет именно о диагностических предположениях.
Зато предположений этих масса: у Гитлера "находили" практически

все существующие в природе психические расстройства. Особенно
усердствовали в этом советские исследователи. Не отставали их
западные коллеги, и даже некоторые немецкие современники
фюрера. Заключения о его психическом здоровье с указанием
точного, не подлежащего никаким сомнениям диагноза, ставили
даже те люди и врачи, которые никогда в жизни с Гитлером не
встречались. Как представляется, подобные выводы не стоит даже
брать во внимание.
Гораздо предпочтительнее остановиться на мнениях врачей, лично

имевших возможность видеть фюрера. Кстати, среди них было
немало убежденных сторонников нацизма, совершенно не
заинтересованных в обливании грязью своего вождя и кумира.
http://vlastitel.com.ru/hitler/psih.html (1 из 7) [21.07.2009 21:52:02]

Вполне понятно, что Адольфа Гитлера в 1914 году осматривала

врачебная комиссия, когда он изъявил желание отправиться
добровольцем на фронт в составе Баварского полка. Однако тогда
никаких заболеваний у молодого добровольца обнаружено не было.
Значительно позднее, уже после войны, полученных на фронте
ранений и, возможно, легкой контузии, Адольф Гитлер жил уже не
в Вене, а в Мюнхене, где в 1923 году устроил "Пивной путч".
После его подавления, по решению суда немецкие психиатры
несколько раз достаточно тщательно обследовали Гитлера и ряд его
ближайших сподвижников. Будущего фюрера признали полностью
вменяемым и способным отвечать за свои поступки. Никаких
психических заболеваний у него или его сподвижников по
национал-социалистической партии немецкие психиатры не
обнаружили.
Вместе с тем, судебные медики специально подчеркивали, что

вызывающе хамское поведение подсудимых в общественных
местах и в зале суда связано с их низким уровнем культуры и
господствующей в среде национал-социалистов идеологией. Но
отмечалось и наличие аномалий. Конечно, даже речи не было о
шизофрении или ярко выраженной патологии - здесь имелись в
виду некоторые, практически незаметные не специалистам
нарушения, которые постоянно находятся на границе нормы и
аномалии.
В чем же эти аномалии проявлялись? Практически во всем: образе

мышления, поведенческих аспектах, системе ценностных
ориентации, проповедуемых ими взглядах и идеях, и даже в тех
способах, которыми они старались довести эти взгляды и идеи до
широких масс. По большому счету очень многим вождям национал-
социализма следовало бы полечиться у психиатров. Но это, к
глубокому несчастью, относится слишком ко многим вождям, даже
не имеющим ничего общего с нацизмом. В подавляющем же
большинстве члены национал-социалистической рабочей партии
Германии, даже члены СА и СС являлись психически абсолютно
здоровыми людьми.
Значительная часть западных исследователей, на основании

изучения различных материалов и документов о психическом
состоянии фюрера в разные годы его жизни, сходится на том, что
уместнее всего здесь было бы говорить о довольно часто
встречающихся случаях уродливого сочетания в одной личности
чисто человеческих, далеко не всегда самых приятных качеств, чем

о каком-либо психическом заболевании. Специалисты называют

такие сочетания психопатией, которая имеет множество
всевозможных разновидностей.
Отмечено, что в период Первой мировой войны, во время

пребывания на фронте у Гитлера однажды наступила временная
слепота, скорее всего возникшая на нервной почве. Это дало повод
многим психиатрам впоследствии рассматривать фюрера как
типичного истерического психопата. Но тогда не слишком-то
задумывались о влиянии войны на психику попавшего в окопы
человека и о том, что именно приходится переживать простому
солдату на передовой. А документы подтверждают, что Гитлер
оказался достаточно храбрым и умелым солдатом, побывавшем во
многих сражениях, получившим ранения и заслуженные кровью
награды. Неужели его психика, возможно еще и затронутая
контузией, не могла отреагировать на ужасы военной бойни
временной слепотой? Справедливости ради стоит сказать и о том,
что прошедший войну и ставший лидером национал-социалистов
Адольф Гитлер превратился в объект повышенного внимания. А
сколько таких же ветеранов Первой мировой войны никогда не
обследовались врачами?
Что касается отрицательных человеческих качеств, то по

свидетельствам людей, знавших Адольфа Гитлера с детства, он еще
в юном возрасте отличался крайним индивидуализмом, эгоизмом,
склонностью к самолюбованию и определенным цинизмом. Нет
ничего удивительного, что под влиянием определенных
социальных условий, в том числе и полученной власти, которая,
как известно, портит и развращает практически любого человека,
эти черты стали лишь многократно усиливаться.
В советской литературе обычно ссылались на мнение известного

немецкого психиатра, еврея по национальности, Артура
Кронфельда. Эмигрировав из Германии в СССР, он заявил, что
ставит Гитлеру диагноз антисоциального истерического психопата.
Однако Кронфельд никогда не осматривал Гитлера, а только имел
возможность наблюдать за ним со стороны в комнате свидетелей,
когда они оба участвовали в одном судебном процессе в конце 20-х
годов. В период "теплой дружбы и сотрудничества" СССР с
Германией никакие резкие высказывания и диагнозы Кронфельда в
советской печати не публиковались, но когда началась война,
Сталин немедленно вспомнил об эмигранте и вскоре вышла
брошюра "Кровавая шайка дегенератов" (Гитлер и компания).

Поэтому свидетельствам покойного профессора-психиатра вряд ли

можно доверять полностью.
Но вот, в 1933 году, уже после прихода национал-социалистов к

власти, когда Гитлер стал канцлером Германии, видный немецкий
психиатр Карл Вильманс диагностировал у Гитлера
кратковременную, но довольно тяжелую психогенную слепоту.
Почти как тогда, на фронте, во время Первой мировой. По
большому счету позади была сумасшедшая по напряжению, не
уступавшая по накалу военным действиям, борьба за верховную
власть в стране. И организм фюрера мог дать точно такую же
реакцию, как и в окопах. Кстати, вскоре слепота исчезла абсолютно
бесследно. Правда, позднее Гитлер стал хуже видеть, но это были
уже чисто, возрастные изменения. Он стеснялся носить очки,
считая это крайне несолидным для вождя германского народа,
поэтому все документы печатали для фюрера на специальной
пишущей машинке с увеличенным шрифтом. А речи он произносил
без бумажки.
После приступа слепоты Гитлера осматривал другой известный

германский психиатр Освальд Бумке - ему нацисты вполне
доверяли, поскольку он полностью разделял их взгляды, хотя
официально в тот период и не состоял в рядах национал-
социалистической рабочей партии. По прошествии многих лет
Бумке признался: тогда он так и не смог решить, что же больше
преобладало в личности нового канцлера - истеричность или
параноидность?
Однако можно ли полностью доверять этим диагнозам и

высказываниям Бумке, если они сделаны спустя много лет и
совершенно в иных условиях, когда уже все всем стало абсолютно
ясно, а самому психиатру ничего не грозило?
К глубокому сожалению, Адольф Гитлер не попал живым в руки

союзников по антигитлеровской коалиции и поэтому не мог быть
освидетельствован компетентным консилиумом психиатров с
мировыми именами. Однако очень многие из его ближайших
соратников по партии сидели на скамье подсудимых перед
Нюрнбергским военным трибуналом, а в период заключения за
ними наблюдал опытный американский психиатр Г. Джилберт.
К примеру, по его мнению, Герман Геринг отличался чрезмерной

агрессивностью, самовлюбленностью и некритичностью, что и

привело его в движение нацистов, отличавшееся полным
неуважением к чужой личности и агрессивной нетерпимостью к
инакомыслию. По некоторым данным, в 20-х годах Геринг якобы
проходил курс лечения в столице Швеции Стокгольме в
психиатрической лечебнице Лангбро - будто бы он лечился от
наркомании. Но не находился ли он тайно как раз в этот самый
период в секретной авиашколе по подготовке летчиков будущего
люфтваффе, расположенной в Советской России в городе Липецке?
Но оставим Геринга и вернемся к Адольфу Гитлеру. Специалисты в

области психических и психологических патологий не раз
отмечали, что между патологическими властолюбцами, силой
завоевавшими власть, и теми, кто, не сумев ее достигнуть, начал
вести активную борьбу за ее свержение, нет особенной разницы.
Даже когда они, по воле исторических судеб, меняются местами.
Тогда в один ряд встают известные революционеры - Робеспьер,
Марат, Ленин, Троцкий, Сталин и многие другие, упорно и долго
боровшиеся с властями и сами, наконец, ставшие властителями, и
откровенные тираны типа Юлия Цезаря, Суллы, Калигулы,
Муссолини, Гитлера? Все они, по большому счету, реальные или
потенциальные пациенты психиатров. Однако социально-
исторические процессы и индивидуальные особенности в
конкретных случаях поставили их по разные стороны одного
явления. Каждый из них патологический убийца, хотя сам,
возможно, никого никогда не лишил жизни собственными руками.
Голландский психиатр Р. Штольк считал, что причины психопатии

Гитлера весьма сложны и никак нельзя решать этот вопрос
однозначно. Слишком много вредных воздействий перенес фюрер
на протяжении своей жизни, что привело к тяжелому дефекту
эмоционально-волевой сферы и возникновению болезненных
особенностей интеллектуальной деятельности. Именно поэтому
фюрер обладал повышенной самовнушаемостью и тяготел ко
всяким проявлениям мистицизма. Однако кто и когда доказал, что
на самом деле есть норма в психиатрии?
В любом случае, оценки психиатров стоит учитывать лишь до

известного предела, поскольку практика и история показывают, что
политическая и этическая направленность какого-либо
исторического лица в принципе не зависят от наличия или
отсутствия у него психического заболевания. Как среди жутких
тиранов, так и среди известных всему миру прогрессивных

политиков встречались люди с одинаковыми особенностями

психики и одинаковыми болезнями. Тем не менее, их роль в
мировой истории оказалась зачастую диаметрально
противоположной.
В чем же тайна? Оказывается, еще в 1918 году, Адольф Гитлер

после поражения Германии в Первой мировой войне тяжело
переболел эпидемическим энцефалитом, характеризующимся
воспалением мозга. Этот факт стал известен только недавно и
тщательно скрывался не только в Третьем рейхе, но и долгие годы
спустя. Хотя, в принципе, современная наука установила, что
подобное заболевание ведет к неизбежным вегетативным
нарушениям. Но в середине XX века считалось, что воспаление
мозга при инфекционном энцефалите ведет к органическим
поражениям мозга и резко усиливает антисоциальные комплексы
личности. А это требовало стационарного лечения в
психиатрической клинике. Поэтому болезнь Гитлера стала одной из
мрачных тайн Третьего рейха.
Так был ли Гитлер психически здоров? Скорее да, чем нет. Никто
ни разу даже не заикнулся о его ненормальности, пока он
одерживал одну победу за другой. Молчали даже самые заклятые
враги фюрера, которые набросились на него после ряда поражений.
Его поступки вытекали из человеконенавистнической идеологии
национал-социализма, возникновение которой обусловили
общественно-социальные законы истории, тяжелое экономическое
положение Германии того времени и общая политическая
обстановка в мире, а не психические свойства личности Гитлера.
Любой психиатр скажет, что даже махровые истерические
психопаты прекрасно отдают себе отчет в своих поступках,
великолепно контролируют собственное поведение и к ним следует
относиться, как к абсолютно здоровым людям, обязанным
выполнять все правовые и социальные нормы. Это в полной мере
относится и к Адольфу Гитлеру.
Совершенные им чудовищные преступления многих заставляют

вновь и вновь спрашивать: мог ли совершить такое психически
нормальный человек? Да, в то время, да и в любое другое мог и
может! Поэтому лучше всего оставить разговоры о психическом
нездоровье Адольфа Гитлера и его приближенных досужим
украшателям истории.

Источник: Веденеев В.В. Великие XX века. Тайны третьего рейха. -

М.: Мартин, 2002. с. 111 - 117

іХаЮФЮвР

И.А. Ильин Стратегические ошибки Гитлера - Великие властители прошлого
И.А. Ильин
Стратегические ошибки Гитлера
ИЛЬИН Иван Александрович (1883-1954), российский

религиозный философ, правовед, публицист. В философии Гегеля
видел систематическое раскрытие религиозного опыта пантеизма
(«Философия Гегеля как учение о конкретности бога и человека»,
1918). Активный противник большевизма, идеолог белого
движения. В 1922 выслан за границу. Профессор Русского
научного института в Берлине (с 1923) и издатель журнала
«Русский колокол» (1927-30). В 1934 уволен нацистами, с 1938 — в
Швейцарии. Автор нескольких сотен статей и св. 30 книг, в т. ч. «О
сопротивлении злу силою» (1925), «Путь духовного
обновления» (1935, 1962), «Основы борьбы за национальную
Россию» (1938), «Аксиомы религиозного опыта» (т. 1-2, 1953),
«Наши задачи» (т. 1-2, 1956).
Наше время есть эпоха рекламы: предприимчивые люди

сорганизовываются и начинают настойчиво провозглашать
"гениальность" своего вожака и единоспасательность его
программы, причем мнимая "гениальность" сводится обычно к
системе самого беззастенчивого пронырства, обмана и насилия, а
программа бывает пусторечива и невежественна, прикрывая личное
честолюбие, а также партийное и национальное властолюбие.
Отсюда неизбежные неудачи и разочарования. Так, Гитлер не
понимал в стратегии ничего и проиграл войну, несмотря на
исключительную подготовку германской армии и ее штабов.
http://vlastitel.com.ru/hitler/ilin.html (1 из 5) [21.07.2009 21:52:04]

Вот его основные стратегические ошибки:
1. Прежде всего он повторил старую классическую ошибку

прусско-германской стратегии (Фридрих II, Вильгельм II),
переоценивая свои силы, презирая другие народы, их силы, их
свободолюбие и вызывая на бой против себя всех соседей и не
соседей. Гитлер углубил эту ошибку до конца, раздражая своими
преследованиями и поднимая против себя не только иноземные
правительства, но и все общественные интернациональные
организации мира: католическую церковь, евангелическую
церковь, еврейство, масонство, социал-демократический
интернационализм и коммунистический интернационал. Этим он
обеспечил себе - религиозную и социальную вражду всего мира.
2. Готовя новую мировую войну и возлагая на свой народ великие

тяготы, он лишил его внутреннего чувства своей военно-моральной
правоты, ведя вызывающее нападение, делая ставку исключительно
на национальный шовинизм, заключая союз с Советским
государством, разрушая чужие города, свирепо и систематически
истребляя невинных людей и исключая из самого процесса ведения
войны всякий морально-рыцарский и религиозный элемент. В то
же время, вводя партийную монополию, он политически расколол
весь свой народ, восстановив против себя германские династии,
германское дворянство, генералитет, многих промышленников,
церковные круги, немецкое еврейство, германские ложи, социал-
демократическую партию и союз Стального Шлема. Все эти
внутренние силы знали о моральной порочности и имущественной
жадности национал-социалистов, не доверяли им и презирали их.
Еще никогда Германия не начинала войну в состоянии такой
внутренней расщепленности и вражды.
3. Слепой вождизм и рекламерство выдвинули в Германии

главнокомандующего-дилетанта (Гитлера). Как только дело
выходило за пределы штабной подготовки (Польша, Франция,
Балканы) и наемной контрразведки, так мнимый "гений" делал
ошибку за ошибкой. Не желая признаться в этом, он разносил,
унижал и убивал своих генералов; сочинял хвастливые реляции, не
соответствовавшие истине (напр., октябрь 1941 г.): посылал на
бесцельный убой свои войска и пытался поправить неудачи
припадками "штабной ярости".
4. Отсюда возникла «стратегия престижа». Наполеон проговорился

об этом Меттерниху: «я не могу показаться своему народу в

унижении, я должен оставаться велик и славен». Законный

государь может проиграть войну и править дальше; полководец-
выскочка держится на эффектах. Петр Великий, Суворов, Кутузов
и др. умели побеждать, наступая и отступая; выскочки переживают
всякое отступление как свое поражение и измеряют успех занятой
территорией. Так было и с Гитлером.
5. Как близорукий дилетант, он решил, что весь секрет в том, чтобы

воевать на чужой территории, грабить ее и кормить свой народ,
сидящий, как на скачках, в «стратегической ложе». Отсюда это
бесконечное растягивание линии фронта, оккупация Европы,
разбрасывание войск, жестокость в оккупированных странах,
сеяние голода и ненависти, война страхом. Отсюда же
стратегическое разматывание своих сил и непредвидение
возможности воздушной войны против Германии. Эту войну и
нападение с воздуха на германские города Гитлер спровоцировал
сам разрушением Варшавы, Роттердама, Лондона и Белграда. А
между тем, на своей территории народ дерется совсем иначе,
отдавая все силы и обороняясь до последнего.
Гитлер не учел этого - он отдал германские города на разгром при
невозможности народного сопротивления и народной войны за
собственную территорию.
6. Бисмарк предупреждал Германию: не драться на два фронта и в

частности, не драться с Россией. Гитлер же повторил
стратегическую ошибку 1914-1918 гг. Он безмерно растянул свой
фронт от норвежских фиордов, через Данию, Голландию, Бретань,
Марсель, Италию, Африку, Грецию, Крым, Кавказ, Волгу - к
Петрограду. Это была стратегическая мания величия, которая
делала неосуществимым основной принцип: быть в решающий
момент на главном участке - сильнее противника. Это удалось ему
в Польше, во Франции и на Балканах; и не удалось ни для десанта в
Англию, ни в Африке, ни в России.
7. Вовлечение в войну слабой не воинственной Италии с

разлагающимся фашизмом было прямой стратегической ошибкой,
приведшей германцев в Африку; то же относится и к военно-
несостоятельной Румынии. Стратегически слабый союзник есть
всегда бремя и опасность.
8. Далее, стратегия «молниеносной войны», придуманная для

европейского пространства, не могла оправдаться ни в Африке, ни
на востоке (Россия). Стратегическая координация времени и

пространства была здесь глубоко ошибочна. Что было умно в

европейской чересполосице, при европейских дорогах, в
европейском климате, при европейской густоте населения и
европейской психологии, то оказывалось стратегической
глупостью применительно к русским условиям.
9. Гитлер пошел на Россию, не зная русского народа, его

пространства, его климата, его быта и его социальных отношений.
Его армия не имела теплой одежды даже для первой зимы, грубая
ошибка шведского полководца (Карла XII), повторенная
французским полководцем (Наполеоном), ничему не научила
немецкого дилетанта: последствия были аналогичны.
10. Еще грубее была ошибка Гитлера - пытаться бороться сразу и с

коммунистами, и с русским народом. Произошло это от сочетания
невежества самомнения, психологии торопливого выскочки,
расистского презрения к другим народам и прямого политико-
психологического бессмыслия.
11. Стратегия бесконечного наступления в глубь России,

растягивание восточного фронта, цепляние за территорию;
неспособность сначала воздержаться от "дающегося" пространства,
а потом своевременно "расстаться" с ним; легкомыслие затяжного
предкавказского топтания; неумение заштопать «стратегическую
дыру» калмыцкой степи; уничтожение своих армий у Царицына -
все это памятники стратегической несостоятельности Адольфа
Гитлера.
12. Если мы упомянем еще об его легкомыслии в стратегической

оценке Соединенных Штатов; об его непонимании психологии
английского народа, увидевшего свою столицу в разрушении и
стиснувшего зубы; о легкомысленном наводнении Германии
иностранными рабочими - враждебно настроенными
саботажниками; и о неслыханно жестокой расправе со всем
европейским еврейством - то мы приблизительно укажем основные
стратегические ошибки Гитлера, погубившие его мировую затею и
облегчившие победу над ним как западным державам, так и
советскому штабу. Военная история несомненно вскроет еще и
иные ошибки его командования.
1948 г.

Источник:Собрание сочинений, том 2, книга 1, стр. 26-29.

OCR, корректура, оформление: Михаил Ковальчук Великие

іХаЮФЮвР

Гитлер Адольф PDF

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Гитлер Адольф PDF

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Гитлер Адольф | Великие властители прошлого

Великие властители прошлого

Иосиф Сталин Приказы, директивы Гитлера.

http://vlastitel.com.ru/hitler/index.html (1 из 3) [21.07.2009 21:50:55]

действиях 22 апреля 1945

http://vlastitel.com.ru/hitler/index.html (2 из 3) [21.07.2009 21:50:55]

Воспоминания секретаря Гитлера Траудль Юнге

Ссылки на источники в сети:

В© 2000-2004 Великие властители прошлого | webmaster

http://vlastitel.com.ru/hitler/index.html (3 из 3) [21.07.2009 21:50:55]

Великие властители прошлого

ДИРЕКТИВА №1 О ВЕДЕНИИ ВОЙНЫ

Верховный главнокомандующий вооруженными силами

Верховное командование вооруженных сил

Штаб оперативного руководства вооруженными силами

Отдел обороны страны

Берлин, 31.8 1939

1. Теперь, когда исчерпаны все политические возможности

2. Нападение на Польшу должно быть проведено в соответствии с

Это же время распространяется на операции против Гдыня — бухта

3. На западе ответственность за открытие враждебных действий

Строго соблюдать нейтралитет, обещанный нами Голландии,

http://vlastitel.com.ru/hitler/vedwar.htm (1 из 4) [21.07.2009 21:50:56]

Бельгии, Люксембургу и Швейцарии.

Германская сухопутная граница на западе не должна быть

Действия военно-воздушных сил должны прежде всего

Особую важность приобретает немедленное извещение верховного

4. Если Англия и Франция начнут военные действия против

Сухопутные силы удерживают Западный вал и готовятся к

Военно-морской флот ведет борьбу с торговым флотом

http://vlastitel.com.ru/hitler/vedwar.htm (2 из 4) [21.07.2009 21:50:56]

увеличения эффективности действий нашего флота придется

Должны быть приняты меры по предотвращению вторжения

Военно-воздушные силы имеют своей задачей в первую очередь

В войне против Англии военно-воздушные силы должны быть

Необходимо использовать благоприятные обстоятельства для

Наступление на английскую метрополию должно готовиться в

Главному командованию сухопутных войск — экземпляр №1.

Главному командованию военно-морских сил — экземпляр № 2.

http://vlastitel.com.ru/hitler/vedwar.htm (3 из 4) [21.07.2009 21:50:56]

Министерству авиации и главному командованию военно-

Верховному командованию вооруженных сил:

Начальнику штаба оперативного руководства вооруженными

Отделу обороны страны — экземпляры № 5-8.

Оцифровка, обработка и оформление: Михаил Ковальчук Великие

назад в раздел «Гитлер»

© 2000-2003 Великие властители прошлого | webmaster

http://vlastitel.com.ru/hitler/vedwar.htm (4 из 4) [21.07.2009 21:50:56]

Великие властители прошлого

Директива № 21 План "БАРБАРОССА"

Верховное главнокомандование Вооруженных сил

Штаб оперативного руководства.

Отдел обороны страны.

Только для командования.

Германские Вооруженные силы должны быть готовы вы разбить

Сухопутные силы должны использовать для этой цели все

Задача Военно-воздушных сил — высвободить такие силы для

http://vlastitel.com.ru/hitler/barbar.htm (1 из 5) [21.07.2009 21:50:57]

наземных операций и, вместе с тем, ограничить до минимума

Основные усилия Военно-морского флота должны и во время

Приказ о стратегическом развертывании Вооруженных сил против

Приготовления, требующие более продолжительного времени, если

Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши