Открыть Электронные книги
Категории
Открыть Аудиокниги
Категории
Открыть Журналы
Категории
Открыть Документы
Категории
Одиночный Дозор
Дозоры –
«Одиночный Дозор»: АСТ; Москва; 2017
ISBN 978-5-17-100645-7
Аннотация
Шестой Дозор состоялся. С уходом Двуединого божества, издревле следившего за
соблюдением Великого Договора, изменились реальность Иных и человеческий мир. Сумрак,
содрогнувшийся от Высшей магии, все еще нестабилен, противостояние Тьмы и Света
достигло предельной черты. Еще немного – и даже обычная прогулка по столичным улицам
станет небезопасной. И в этих условиях Светлый оперативник Никита Сурнин,
расследующий смерть старушки, вынужден идти на сотрудничество с Темными Иными и
Светлыми отшельниками – ведь остальные дозорные не спешат ему на помощь.
Все ново и странно в изменившемся Сумраке…
Людмила Макарова
Одиночный Дозор
© С. Лукьяненко, 2013
© Л. Бекмачева, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2017
***
Пролог
***
Носить на шее боевые амулеты Никита Сурнин перестал давно – к концу первого года
работы в оперативном отделе. Если у него на груди и болтался какой-нибудь кулон,
прикрытый от посторонних глаз соответствующим заклятием, то чаще всего им оказывалась
пустышка либо защитный амулет или нехитрое свернутое заклинание вроде «длинного
языка». Разумеется, высокоуровневых Темных Иных такой маскарад мог только позабавить, и
даже более того: при встрече с ними он мог сыграть с Никитой Сурниным злую шутку. Но
высокоуровневые Темные Иные и не шалили по ночам на улицах. Неприятности Ночному
Дозору города Москвы они доставляли совсем другими способами.
Рассчитана эта военная хитрость была как раз на всякую мелкую шушеру, с которой
чаще всего приходилось сталкиваться оперативникам. Взгляд Темного нарушителя
обязательно приковывал сверкающий Светом медальон на шее дозорного. И Никита, легко
жертвуя пустышкой, выигрывал в Сумраке несколько драгоценных секунд при задержании.
Все это, конечно, было хорошо. Все это говорило о том, что Никита Сурнин –
оперативник опытный, со своим стилем и почерком, что к работе он подходит осмысленно и
даже немножко творчески и, несмотря на относительно молодой для Иного возраст, уже
имеет собственные наработки… Если бы оба рабочих амулета, лежавших в карманах куртки,
не были за прошедшую ночь полностью разряжены. Вернее – за две прошедшие ночи и
полдня, которые Никита с двумя патрульными гонялся за Темными изготовителями амулетов.
Разумеется, никакой лицензии у подпольного цеха в помине не было, и при появлении
сотрудников Ночного Дозора, внезапно нагрянувших с проверкой, в подвале началось
настоящее светопреставление: нечисть рванула прочь сквозь окна, двери, стены и два слоя
Сумрака, попутно устроив на реальном слое пожар площадью почти в двести квадратных
метров, так что смена у Никиты закончилась не скоро.
В последнее время он вообще начал забывать о тех днях, когда, отработав смену, можно
было сдать рапорт и уйти домой. И не он один! Если бы в дежурке хватало места, этой зимой
сотрудники оперативного отдела переселились бы туда всем личным составом, чтобы не
тратить драгоценное время на дорогу.
Поминая недобрыми словами Темных искусников, из-за которых он среди бела дня
опасно клевал носом за рулем, Никита ехал домой мимо центральных ворот парка, когда ему
вдруг почудилось, что за оградой как-то особенно темно и сумрачно и звучит из-за голых
деревьев едва слышная ускользающая мелодия – томная, тяжкая, пленительная…
Сурнин тихо выругался, дал по тормозам, включил аварийку, выскочил из машины и
помчался к воротам.
Почти бегом миновав главный вход, он остановился на центральной аллее и вновь
прислушался к нечеловеческому пению. Сумрак звучал странно. В ускользающей мелодии,
конечно, улавливались манящие нотки, характерные для истинного вампирьего зова, но в то
же время ей не хватало изящества и страстной неотвратимости. Скорее даже наоборот –
слышались совершенно нехарактерные для традиционного зова воинственные интонации:
гудела далекая и неясная барабанная дробь, выли призрачные трубы, заставляя неведомые
полки разворачивать атакующий строй. Но главное – в сумеречном пении угадывалось
несколько голосов, и это был первый случай в практике дозорного Никиты Сурнина, когда он
слышал хоровое пение вампиров. К тому же не направленное на конкретную жертву!
Донельзя озадаченный Никита быстро зашагал на звук.
Возле дощатой эстрады, зачарованные пением, стояли люди, бессмысленно
таращившиеся на дешевое представление каких-то местных ребят, а поблизости копошилась
ведьма – безобразная и скрюченная, как Баба Яга. Удивительно, но свой истинный облик
старая карга и не думала скрывать, равно как и возраст, который оказался таким почтенным,
что Никите даже при беглом осмотре стало не по себе. Уровень Силы ведьмы, да еще такой
опытной, – вечная загадка для Светлых дозорных. Особенно для мужчин. Светлые
волшебницы из оперативного отдела с этой задачей справлялись намного лучше, а Никита
перед ведьмами не то чтобы робел, но как-то каждый раз терялся. С одной стороны –
женщина. Как правило, немолодая, одинокая и не слишком счастливая, Иная опять же…
Темная. Зачастую Темнее своих магов и такая тварь, что ни вампирам, ни оборотням, ни даже
сотрудникам Дневного Дозора с ней лишний раз связываться не хочется! А Светлому
оперативнику что с такой делать прикажете? Бить ее? Тащить в Сумрак, «прессом» там
давить или вязать сразу? А может, она ничего предосудительного не делала, травки собирала
да Весну кликала, чтобы на шабаше подружки не замерзали, и регистрация у нее в порядке, и
лицензия в кармане имеется. А то, что ведьма чернее ночи, страшна как термоядерная
катастрофа и весь белый свет ненавидит, так то ж ее Темная природа такой сделала, а против
природы не попрешь.
В этот раз Никите повезло. Едва углядев метки Ночного Дозора, ведьма предпочла
убраться куда подальше, всем своим видом показывая, что она здесь просто мимо проходила.
И почему-то в этот раз Никита безоговорочно поверил Темной старушке. Он бросил на
эстраду быстрый взгляд, убедился, что ауры обоих ребят, кривлявшихся на сцене,
человеческие, и стремительно поднял с земли свою тень.
Утро сегодня выдалось мглистым и туманным, мартовский денек – промозглым.
Непробиваемые ватные тучи отражались в грязных лужах и сером асфальте, остатки снега
чернели на газонах, а весь город затянуло мелкой колючей сеткой дождя… После
безрадостных городских пейзажей смазанные цвета Сумрака показались Никите теплыми и
почти домашними. Ну, может, не совсем теплыми, но они здесь хотя бы были – эти самые
цвета! Эстрада, которую вопреки ожиданиям не размыло в прохладной серости, возвышалась
впереди жутковатым остовом погорелого театра, от которого остались фасад с пустыми
провалами окон и угольно-черная арка входа, ведущего под каменные своды, в таинственный
грот, тонущий во мраке. В окнах первого этажа переливались прозрачные рыжие сполохи,
как будто в реальном мире здание, охваченное огнем, полыхало вовсю. На втором этаже
медленно клубился Сумрак, от чего уцелевший фасад дрожал, словно в морозной дымке.
Никита перевел взгляд. Слева от эстрады, вернее – от ее сумеречного воплощения,
полукругом стояли молоденькие тощие вампиры. И они действительно пели хором, закатив
глаза, покачиваясь и слаженно открывая хищные рты. Навскидку – трое парней и две
девчонки, хотя в Сумраке еще и не сразу разберешь, кто из этих костлявых уродов окажется
наверху девушкой, да такой чертовски привлекательной, что ей не жалко навеки отдать руку
и сердце, кровь, любовь и саму жизнь.
– Ночной Дозор, – громко объявил Сурнин. – Проверка регистрации.
Вампиры, не ожидавшие внезапного появления Светлого Иного, прервали странный
ритуал, замерли на мгновенье в нелепых позах и в панике бросились врассыпную, не
дожидаясь, пока чужой дозорный представится по всей форме и настойчиво предложит им
покинуть сумеречный мир для дальнейших разбирательств.
Сумрак вокруг загустел от пришедшей в движение Тьмы. Никита даже слегка
растерялся. К нападению нежити он был морально готов – от Темных можно ждать любой
пакости. А вот к тому, что они ни с того ни с сего начнут улепетывать во все лопатки, словно
Светлый дозорный застукал их с окровавленной нелицензированной жертвой на руках, он
морально подготовиться как-то не успел.
– Стоять! – рявкнул он и ринулся за тем вампиром, который казался старше и сильнее
остальных.
Оперативнику третьего уровня Силы, пусть и не выспавшемуся и здорово
озадаченному, не составило особого труда изловить Темного мальчишку: он настиг его в два
прыжка. От подвешенных заклинаний, мгновенно обездвиживающих противника, за две
дозорные ночи у Никиты остались одни воспоминания, и парня он просто свалил на землю,
прежде чем раскрыть правую ладонь.
Вечные сумерки рассек сверкающий клинок.
Перепуганный вампир взвыл от ужаса. Никита стряхнул с ладони сверкающее лезвие
«белого меча», соорудил из осыпающихся световых блесток ядовито-белый браслет, нацепил
на трепыхавшегося вампира, для верности припечатал простым знаком Силы и вскочил на
ноги. Сейчас Темные осознают, что их четверо на одного, и развернутся… Уже развернулись.
Еще чуть-чуть – и от их растерянности не останется и следа. Какими бы неопытными они ни
были, они вспомнят про клыки, когти и нечеловечески стремительные броски, особенно
когда разглядят, что у Светлого мага ничего не осталось в запасе, кроме Сумрака и Силы. Но
Сумрак и Сила есть и у них. Так устроен мир.
– Пусти! Я ничего не сделал! – взвизгнул клыкастый переросток, наглухо прикованный
Светом к холодной земле волшебного царства Иных. Вдруг он странно затих, к чему-то
прислушиваясь, а потом в полном отчаянии всхлипнул в спину Светлого Дозорного…
– Ну, отпусти, а?
И в этот миг из угольного провала арки вынырнул рогатый демон, добавив неразберихи.
Скалящиеся вампиреныши, которые, по логике событий, должны были с облегченным
вздохом юркнуть за спину Темного Иного, подоспевшего на выручку, панически заметались
между двумя дозорными, а потом и вовсе повыскакивали из Сумрака как пробки из бутылки,
бросив прикованного товарища на произвол судьбы. Никита посмотрел в красноватые глаза
Темного, так эффектно явившегося со второго слоя Сумрака, и подавил неосознанное
желание рвануть вслед за мелкой нежитью. Этого противника он знал лично. И связываться с
ним у Никиты не было никакого желания.
– Дневной Дозор, как ты понял, – усмехнулся Темный, не обратив внимания на
улепетывающих собратьев. – Привет, Никита. Что-то я не вижу тут несчастных жертв,
нуждающихся в покровительстве Сил Света… На каком основании задержан вампир?
– Проверка регистрации, – буркнул Сурнин, разглядывая черные полированные рожки
на голове демона. – Привет, Андрей, не могу сказать, что рад тебя видеть.
А ничего так рожки. Вовсе и не грозные. Почти карикатурные. Только в Сумраке что-то
совсем прохладно сегодня.
– Ну и как, проверил регистрацию?
– Да, все в порядке.
– Значит, инцидент исчерпан.
Движение Темного было почти неуловимым. Вслед за упругим толчком Силы световой
браслет, приковавший вампира к земле, разлетелся известковой пылью, на его месте
растеклась чернильная клякса и истаяла за то время, что помятый вампир поднимался на
ноги.
– Выходим из Сумрака, – не то предложил, не то приказал Темный дозорный. И было не
очень понятно, к кому он обращался в первую очередь: к нежити или к Светлому магу.
Никита не двинулся с места. Демонстративно не обращая на него внимания, Темный
повернулся спиной, шагнул к вампиру и фамильярно положил тому руку на плечо. Их
контуры растворились в чернильном ореоле, но Никита успел заметить, как рука мага
невзначай скользнула по плечу к тощей шее кровососа и как тот присел, когда сомкнулись на
ней узловатые пальцы. Кажется, еще немного, и вампиреныш во весь голос завопил бы:
«Дяденька Светлый, не отдавай меня ему!»
Никита собирался как можно дольше оставаться в Сумраке, где у него был хоть какой-
то шанс, но странное поведение вампира заставило его передумать.
– Андрей, постой! Надо поговорить! – крикнул он, растоптав вместе с сумеречной
тенью гордость, досаду, регламент взаимодействия с Темными Иными и некоторые
моральные принципы Иных Светлых.
Но Андрей Старков не обернулся. Парочка стремительно удалялась. Вампир, которого
он отпустил, подобострастно семенил рядом, оправдывался и отчаянно жестикулировал.
– Да идите вы все… – сказал Сурнин.
Все равно ни на преследование, ни на выяснение отношений с Темными сил уже не
хватило бы. Его двухсуточная дозорная смена наконец закончилась в силу объективных
причин.
Никита привалился спиной к фонарному столбу, возле которого выскочил из Сумрака,
выдохнул облачко пара и поднял глаза к взлохмаченным хмурым небесам. Лицо искололи
мелкие льдинки. К вечеру метеорологи обещали в Москве понижение температуры до минус
семи, ветер, гололед, автомобильные пробки и прочие радости мегаполиса. Не обманули,
кажется.
Мимо Светлого дозорного, едва прикрытого «сферой невнимания», дружно промчались
к выходу из парка замерзшие зрители. За ними, подхватив сумки с нехитрым реквизитом,
спешили клоуны-неудачники, которым юные адепты Сил Тьмы сегодня сделали настоящий
подарок, согнав на выступление небывалое количество поклонников.
Никита оторвался от столба, снял «сферу» и побрел вслед за очнувшимися людьми, как
в дурном бессмысленном сне. Безобразная сказочная ведьма, встретившаяся на пути, хоровой
кружок вампиров-малолеток, схватка, которая так и не состоялась, явление могущественного
волшебника, которое ничем не кончилось, грошовое выступление двух идиотов, надеявшихся
грядущим летом срубить деньжат на доверчивых туристах… Слишком много даже для
Иного.
О грядущих непростых временах шеф Ночного Дозора столицы честно предупредил
сотрудников конторы еще три месяца назад, собрав их на экстренном совещании.
«Значит, никаких Кровавых Заветов, – думал тогда Никита Сурнин, слушая Бориса
Игнатьевича. – Никаких Двуединых, издревле блюдущих мировой порядок. Впервые в
истории мы предоставлены сами себе… Твоя свобода выбора, твое решение, но и
ответственность за него – твоя! – Он оглянулся на тяжко вздохнувший зал. – А мы потянем?
Вы же столько лет… Мы же столько лет считали себя избранниками Света, борцами с Тьмой
и принимали решение всего раз в жизни, выбирая сторону. А сейчас, если я правильно понял
шефа, нам придется делать это куда чаще. И первое, основополагающее решение, которое
предстоит принять, расторгать Великий Договор или нет? И что нам всем делать, если
разворачивающееся перед глазами сумеречное полотнище с алыми буквами отправится на
свалку истории? На Инквизицию уповать не приходится. С гибелью Двуединого сотни
защитных заклятий истаяли в Сумраке, амулеты разрядились, таинственные эликсиры в
ведьмовских склянках утратили Силу, и многие мощнейшие артефакты стали безопаснее
детских игрушек. Но не все! А это значит, что все Инквизиторы сейчас стянуты к
хранилищам, и им временно не до нас… Пусть у них все получится! – прошептал тогда
похолодевший Никита. – Мы как-нибудь справимся. Лишь бы Инквизиторы смогли заново
запечатать этот ящик Пандоры и удержать всех нас от соблазна вооружиться до зубов теми
артефактами, что еще хранят древние силы».
С тех пор как Никита Сурнин близко познакомился с одним из экспонатов
международного Бюро Инквизиции, он проникся к серым балахонам уважением,
несвойственным большинству дозорных. К счастью, древний Сумеречный маг, заключенный
в тело девушки Ларисы, был много старше самого Кровавого Завета и не имел никакого
отношения к Великому Договору. В давно канувшей в Лету эпохе он повелевал стихиями,
наполняя энергией Сумрак, обходившийся тогда без людей и без Иных. К тому же хранило
его древнейшее темпоральное заклятие, которое Иным хоть и удалось однажды использовать,
но так и не удалось ни воспроизвести, ни разрушить, несмотря на все старания Высших
Темных. И по сравнению с возрастом того заклятия Двуединый был просто младенцем.
Но и без жутких порождений Сумрака, которые грозили вырваться на свободу из
подвалов Инквизиции, забот хватало с лихвой. Вот, например, подпольное изготовление
амулетов… В последний месяц, казалось бы, относительно безобидное явление приобрело
размах стихийного бедствия!
Сурнин дошел до машины, плюхнулся на водительское сиденье и на всю катушку
включил обогрев салона, сидений, стекол – одним словом, всего, что только могло согреть его
этой промозглой весной. В машине задуло-загудело, «дворники» отчаянно заскребли,
размазывая по лобовому стеклу подтаявший снег. И только-только сквозь него начала
просвечивать улица, как какие-то уроды на «фольксвагене» лихо промчались по встречке,
обгоняя поток машин. По стеклам смачно плеснуло грязью. Никита обернулся, отыскивая
взглядом ауры водителя и пассажира. Нашел. Не алкаши, не больные, не потенциальные
Иные и не марионетки в руках Темных сил – стопроцентно здоровые дураки, совершенно
обыденное для российских дорог явление. К тому же эти человеческие ауры он только что
видел в парке. Эти двое… Клоуны, прикатившие в парк на «тигуане»?!
Никита вдавил педаль, крутанул руль, развернулся перед носом у недовольно
гавкнувшей клаксоном маршрутки и рванул вслед за парнями, устроившими нелепое
представление на подмороженной эстраде. Ауры их в самом деле были девственно замкнуты
и безупречно человечны – не придраться. Но как-то не верилось, что во всей Москве не
нашлось богатым мальчикам других развлечений, кроме как покривляться на сцене, возле
которой в Сумраке случайно собралась целая свора юных вампиров.
– Если вы окажетесь какими-нибудь дауншифтерами, уставшими от папиных денежек,
и я зря потрачу на вас время, я вам такую «реморализацию» устрою – никому мало не
покажется! Лет на десять в деревню отправлю, – пообещал Никита стоп-сигналам «фолькса»,
мчавшегося в центр.
Позади от грязной обочины словно катер от причала плавно отвалил черный «лексус»
Андрея Старкова. Он стоял далеко от главных ворот, у самого конца парка – там, где у
поваленного заборчика начиналась народная тропа, пересекавшая грязный ручей.
Через сорок минут «тигуан» притормозил перед шлагбаумом многоэтажки, высадил
пассажира и снова влился в транспортный поток. Бросив машину под запрещающим знаком,
Сурнин выскочил вслед за парнем, внимательно осмотрелся по сторонам, пересек двор и
взбежал за ним на крыльцо.
– Никита! Ты хотел меня о чем-то спросить?
Андрей Старков собственной персоной неторопливо шагал по двору. Разобравшись с
вампиром, он то ли выследил Светлого дозорного, то ли просто вычислил, куда тот
направляется, и приехал к месту рандеву другой дорогой. Где-то за гранью человеческого
мира Сумрак потемнел и сгустился, но в этот раз Иные не стали покидать промозглую
человеческую реальность. Никита медленно развернулся к Темному.
– В этот подъезд мне лучше не заходить, да?
– Ну почему? Можешь и зайти, и язык парню развязать – тебе это ничего не стоит…
Только время зря потеряешь, – миролюбиво предупредил Андрей, поправил пижонский шарф
на шее и еще немного прошел вперед.
Его рука, затянутая в мягкую кожаную перчатку, вовсе не казалась хищной. Если бы
Никита только что не видел в Сумраке тяжкую длань демона, он никогда не поверил бы, что
этот кудрявый парень в одну секунду может превратиться в существо, поросшее гладкой
черной шерстью и почти не имеющее с человеком ничего общего.
– Так что лучше пойдем, поговорим об Иных делах в другом месте – теплом и уютном.
Здесь неподалеку есть винный погребок, можно сказать, нейтральная территория… Слишком
мелок для обоих Дозоров, и людей там днем почти нет.
– Я за рулем, – сказал Сурнин.
– Так и я за рулем. – Андрей, продемонстрировал ключи от машины и сунул в карман
дорогого темно-коричневого полупальто. – Видишь, кое-что общее у нас уже нашлось. Ты же
меня звал?
«В ЦУМе он, что ли, одевается?» – подумал Никита, молча кивнул, сошел с крыльца и
поднял воротник кожаной куртки.
Народу в ресторанчике, который так и назывался «Погребок», действительно не было.
Из пяти свободных столиков Андрей и Никита, не сговариваясь, выбрали самый дальний от
барной стойки, из-за которой выскочил обрадованный официант. Андрея он, похоже, узнал,
что в общем-то было неудивительно. Так уж получалось, что ночные заведения столицы
лучше знали Светлые дозорные, а те, что работают днем, – Темные.
Выпивать на пару с Темным Сурнин не стал – достаточно того, что тот сидел сейчас с
ним за одним столом. Андрей посмотрел на него почти сочувственно:
– Ну, как хочешь. Принципы еще никого до добра не довели.
Он легонько звякнул стаканом с вискарем по стеклянному чайнику, который официант
поставил перед Никитой, и отсалютовал собеседнику, прежде чем выпить.
– Так что бы он мне рассказал – этот ряженый, на которого я по твоей настоятельной
рекомендации не стал тратить время? – спросил Сурнин.
– Что вампиры открыли ему глаза на мир, что он сотрудничает с нами добровольно, не
по принуждению, не защищен никакими амулетами, и это – его осознанный выбор. Который
вы, кстати, так любите.
– Кто-то стремится к Свету, кто-то идет за Тьмой. Насколько я себе представляю –
испокон веков, – пожал плечами Никита.
Значит, парни на сцене осуществляли прикрытие. Им задурили голову традиционными
Темными россказнями и всякими «Ты избранный, только тебе дано видеть мир во всех
красках и познать все его тайны, только ты способен помочь истинным магам, да еще и бабла
на этом срубить»… Это печально, но понятно. Вербовка простых смертных, на которых
Иному не увидеть прямых отметин Силы и на которых подозрение противоположного Дозора
падет в последнюю очередь, – дело хлопотное, куда более затратное, чем любое воздействие,
но и дивиденды при умелом использовании приносит немалые. С этим все ясно.
– Ты лучше скажи, почему это Дневной Дозор запрещает вампирам хором петь? –
поинтересовался Сурнин. – Это же просто пик творческого самовыражения свободной
личности! Все по канону.
– Никита, у вас в конторе такое явление, как ротация кадров, разве не существует? Тебя
никогда не звали в офис поработать?
– Ну, звали.
– Я бы на твоем месте согласился – для карьерного роста полезно. Тупеешь ты на
улицах.
Никита резко выпрямился.
– Это во-первых, – сказал Темный, не меняя расслабленной позы. – Во-вторых, я не на
допросе. А в-третьих, слушай внимательно. Я сейчас тебе кое-что расскажу, а взамен ты
сдашь мне Проповедника. Если найдешь, конечно. Лично мне и никому другому.
– Э-э… Что, если не найду? – спросил Никита, чтобы скрыть замешательство.
– Сдается мне, шансов у тебя побольше, чем у других Светлых.
– Тогда что, если найду, но не сдам?
– Сдашь, – уверенно сказал Андрей. – Я же тебе сейчас подарок сделаю в виде
секретной информации, неудобно будет отказываться. На этом все, кто к Свету тяготеет,
попадаются, начиная с врачей в районных поликлиниках и учителей начальных классов. Ну
как же! Такая хорошая женщина, коробочку конфет мне принесла, а я все еще ничего для нее
не сделала… Ах…
Никита поставил на блюдце чашку с облепиховым чаем и собрался что-то возразить, но
Андрей его опередил:
– Ну и что, что ты теперь знаешь этот фокус? О вреде курения тоже все люди знают,
курят же.
Он выложил на стол пачку сигарет так уверенно, словно всем своим видом говорил:
«Мне можно. Ты не знал?»
Старше, опытнее и выше уровнем. И к тому же лучше информирован. Никита ни о
каком Светлом Проповеднике, досаждавшем Темным, и слыхом не слыхивал – видимо, не
для его ушей предназначалась та информация. Зря он окликнул Старкова в парке.
Андрей выпил еще, закурил, выдерживая паузу, но Никита, наученный горьким опытом,
больше вопросов не задавал. Разумеется, Старков нарушил затянувшееся молчание первым:
– А нужен ли нам сейчас Великий Договор… Как думаешь, Светлый? Давеча ваш
Городецкий извел последнее из сумеречных порождений, которые приглядывали за нами со
времен его заключения. Что молчишь, дозорный, не знал? Ваше руководство, мнящее себя
пастырями, не сочло нужным рассказать об этом сотрудникам?
– Сочло.
– Прогрессируете, – усмехнулся Темный. – Еще несколько тысячелетий, и вы, глядишь,
начнете задумываться о вреде слепого подчинения во имя великой цели.
– Андрей, я устал как собака, моя смена давно закончилась – белый день на дворе, так
что давай ближе к делу, – предложил Сурнин.
– Так ближе некуда, Никита. У нас, у Иных, выбили почву из-под ног, все качается. Ты,
Светлый маг третьего уровня Силы, разве этого не чуешь? Даже люди чувствуют
нестабильность и, следуя низменным инстинктам, грызутся между собой, наполняя
энергетическую систему до краев. А мы, Иные, находимся на пороге открытого
противостояния, только спичкой чиркнуть, и мир взорвется. Вот и скажи: нужен тебе сейчас
Великий Договор, вечная бюрократия, лицензии, беготня по темным закоулкам, вампирская
лотерея?.. – Андрей погасил недокуренную сигарету, приложил к уху загудевший в
беззвучном режиме мобильник и бросил в трубку: – Минут через тридцать… Хорошо, им я
тоже займусь, как только освобожусь.
– Иных маловато осталось для открытого противостояния, – тихо сказал Никита,
дождавшись, когда собеседник закончит короткий разговор. – Возможно, наша популяция
частично восстановилась за счет длительности жизни и естественного притока, но не так,
чтобы, как встарь, сходились в бою целые армии. А значит, в грядущем противостоянии люди
понадобятся не только как источники энергии для Сумрака… Как пушечное мясо!
– Как бойцы, – поморщился Андрей. – Иных тащит на войну как магнитом по многим
причинам: нестабильность Сумрака после всех потрясений последних лет, затянувшееся
перемирие… Собственная дурость, романтика или любовь к Родине и человечеству – если
говорить о Светлых. А если говорить и о тех, и о других, то уникальная возможность
помериться силами, не опасаясь древних запретов. И в случае победы перекроить
существующий порядок вещей по своему разумению. Такой шанс не выпадал нам сотни лет.
На первый взгляд, заманчиво. Молодое поколение Иных очень смутно представляет себе, что
такое война, а от власти еще никто никогда не мог отказаться. И вы – тоже.
– Ну конечно. Это же мы превратили городской парк в свой тренировочный лагерь!
– Нет там нашего лагеря, Никита. То, что мы с тобой видели, – только одна из
доморощенных команд, которые учатся управлять не персональной жертвой, а людскими
массами. Они создаются как подпольные ячейки, стихийно, по всему миру.
«Стихийно? – подумал Сурнин. – Вот это вряд ли! Андрей, конечно, не скажет. До такой
степени он не готов идти против своих, но и так ясно, что у малолетних вампиренышей и
прочих низших Темных есть идейные вдохновители. Скорее, тут все наоборот. Эта нелепая
команда, которую мы сегодня спугнули, – исключение из правил. В то, что она действительно
сформировалась стихийно, я готов поверить. И произошло это совсем недавно, иначе ее уже
прибрали бы к рукам, не позволили так глупо засветиться. Само ее существование ставит под
угрозу все тайные помыслы Темных, поскольку заставляет противников, то есть нас,
обратить внимание на проблему».
– Андрей, ты серьезно думаешь, что Великий Договор потеряет свое значение в
ближайшее время? – негромко спросил Никита вслух.
– Скорее всего. Причем, заметь, случится это исключительно благодаря вашему
внезапно очеловечившемуся сотруднику. Это же Антон Городецкий уложил Двуединого в
могилу. Подбросил Дозорам яблоко раздора в виде нежданной свободы, при этом умудрился
выставить себя героем и свалить. Теперь Светлые в лепешку разобьются, обеспечивая ему
долгую счастливую жизнь. Отличный способ улизнуть из банки с пауками, обеспечив себе и
семье максимальные бонусы, n'est-ce pas1?
– Скотина!
Старков гаденько хмыкнул – мол, о том и речь, и посмотрел на часы.
– Мне пора.
– Погоди, Андрей, надо же подвести итог. Что тебе нужно в обмен на информацию о
том, что Темные в очередной раз хотят захватить власть? Светлый фанатик по кличке
Проповедник?
– Позарез.
– Да перестань… Каждый фанатик в наших рядах – для вас настоящий подарок!
– Только не этот.
– Почему?
– Он расшатывает основы. Втайне от Дозоров он бредит победой Света над Тьмой и как
крысолов подманивает детей и дураков на эту дудочку. Он сеет смуту среди людей,
рассказывая им об Иных.
– Тебе-то что, Андрей?
– Мне это зачтется, не сомневайся. Это только в Ночном Дозоре Иные третьего уровня
***
***
– Ну вот, еще один номерок – и мы, – сказала Раиса, возвращая двоюродного дядюшку к
реальности.
– Замечательно, – хмыкнул он.
Этот день вообще хорошо начинался, если не считать того, что от Насти по-прежнему
не было никаких известий. Никита отдохнул и отоспался за всю неделю. Раиса оказалась
миловидной улыбчивой девчонкой, пришла вовремя и болтала много меньше, чем накануне.
Видимо, приступ словоистечения случился у нее вчера от волнения и безысходности.
Современную человеческую (во всех смыслах) «службу одного окна» Никита оценил по
достоинству. От стойки электронной очереди люди расходились по стрелочкам к нужным
окнам. На табло ритмично менялись цифры, механический голос негромко вызывал
клиентов, и все происходящее напоминало сверхсовременный конвейер по производству и
круговороту документов. Отлаженный механизм работал как часы, успешно встраивая людей
в неведомый производственный цикл, заставлял их рефлекторно поднимать голову на
мелодичный звуковой сигнал, вставать, подходить к окошку, протягивать бумажку с
номером…
Когда Сурнин прописывался в свою первую московскую квартиру, никаких МФЦ еще в
помине не было, домоуправление располагалось на первом этаже жилого дома. Он отлично
помнил нервную очередь, красную от злости тетку за столом и непрекращающуюся ругань
из-за недостающих справок, за которыми приходилось бегать по всей Москве.
Никита поймал себя на том, что почти скучает по бешеному накалу
домоуправленческих скандалов. «Наверное, вечером, когда народ с работы идет, здесь все
далеко не так стерильно и механистично. Это у них с утра тихо – одни старушки погоды не
боятся», – размышлял он, шагая рядом с осчастливленной племянницей, которая в десятый
раз пыталась сунуть ему в руку пятитысячную купюру и в пятидесятый извинялась за
беспокойство.
– Рая, перестань, пожалуйста. Во-первых, ты еще регистрацию на руки не получила, а
во-вторых, я же сказал, ничего не надо. Хотя… Давай мы с тобой знаешь как договоримся?
– Как?
– Если вдруг еще кто-нибудь из родственников попросит у тебя или твоей бабушки
Зины мой телефон, скажешь им, что меня не нашла, что меня вообще нет в Москве, а номер
моего сотового ты потеряла. Ну что, я могу на тебя рассчитывать?
Так умеют спрашивать только Светлые Иные – проникновенно, на самой грани
воздействия. Обаянию Света почти невозможно противостоять, равно как и
привлекательности Тьмы. Раисе хватило.
– Конечно, я никому! Я… Спасибо огромное, дядя… э-э… Никита Михайлович.
– Пожалуйста.
– Извините, я побегу, ладно? Я сегодня уже везде опоздала!
– Беги, конечно.
– Тогда… До свидания!
– Счастливо.
Он проследил взглядом за девушкой, которая еще раз обернулась, кивнула ему на
прощание и умчалась к выходу, лавируя между посетителями. Их количество постепенно
нарастало, у справочной выстроилась небольшая очередь, но домохозяйки и старушки все
еще превалировали в людском потоке. Никита остановился в фойе и, пока не забыл, отправил
в информационный центр Дозора заявку на стирание информации с мобильников тети Зины
и Раисы. Он как раз убрал в карман телефон, когда какая-то женщина истошно закричала:
«Помогите! Здесь человеку плохо!», и сразу же несколько голосов подхватило:
– «Скорую»! Вызовите «скорую»!
Никита остановился в дверях, развернулся и пошел назад, на передней край борьбы за
лучшие стороны человеческой души. Сомневался он в том, что это принесет какие-то плоды,
или не сомневался, факт оставался фактом: у Светлого Иного, ведущего людей за собой,
испокон веков есть только два пути. Первый – победить Тьму в смертельной схватке, здесь
все предельно ясно, и, увы, эта торная дорога закрыта Великим Договором вот уже многие
столетия.
Второй путь кажется всем новичкам до предела простым и понятным: разжечь такой
Свет в человеческих сердцах, чтобы побежденная Тьма рухнула в неизведанные глубины
Сумрака и тряслась там от страха. Вечно.
На деле докопаться до волшебного сияния, сокрытого в глубинах человеческих душ,
зачастую искореженных бытием до неузнаваемости, невероятно сложно. Неблагодарная
работа, кропотливая, утомительная…
Наверное, потому Никита Сурнин и пошел работать в Дозор. Полнящиеся тайной
угрозой ночные улицы столицы выглядели куда привлекательнее, чем каждодневное
взывание к лучшим сторонам человеческой натуры. Но сейчас, прямо здесь, в районном
МФЦ, у него был реальный шанс усилить позиции Света.
Люди всколыхнулись на просьбу о помощи. Позабыв о том, что являются
биологической составляющей электронной очереди, они сломали строгий ритм
бюрократического конвейера и столпились вокруг старушки, упавшей в просторном фойе.
Кто-то подсунул ей под голову сложенную куртку, кто-то побежал к кулеру с водой. Сразу
несколько человек набрали на телефонах заветные цифры 112. Стало почти Светло вокруг.
Никита навесил на себя заклинание «свой парень» и протолкался к упавшей старушке,
над которой склонились две сердобольные тетушки.
– Пропустите, пропустите, – сердито зашикали в толпе.
– Это врач!
– Это же сотрудник центра, они обучены первую помощь оказывать…
– Не мешайте человеку с аптечкой!
Кажется, были еще какие-то версии, но Никита, сканировавший ауру старушки, к ним
не прислушивался. Результаты осмотра оказались неутешительными. Бабуля хорошо пожила
на этом свете. Может, пожила бы еще годика два, если бы регулярно измеряла давление, не
забывала принимать лекарства, чуть больше доверяла участковому терапевту и не
потащилась бы сегодня с утра в МФЦ сквозь мокрую метель и магнитную бурю. Ресурс
организма и энергетический потенциал ауры она этим утром выбрала полностью. Тратить
драгоценное право на воздействие и реанимировать ее, нарушая естественный ход событий,
Никита не мог себе позволить.
На душе скребли кошки. «Скорая помощь» ехала. Бабушка отдавала концы. Еле
заметное сияние сочувствия, исходящее от плотного кольца людей, постепенно меркло. Кто-
то уже начал снимать происходящее на телефон и прикидывать, сколько просмотров соберет
видео.
«Ладно, – решил Никита, оглянувшись на зрителей. – Так и быть. До приезда
“скорой”».
И словно сам Сумрак тихо шепнул ему на ухо: «Обман!»
«Вот и нет, с чего бы? Я никого не обманываю. Я на собственных силах ее подержу, на
потенциале Иного третьего уровня. Без чудесных исцелений и медицинских заклинаний!
Приедет “скорая”, заберет бабушку, и все вздохнут с облегчением – сделали доброе дело.
Оказывается, это вовсе не сложно и не больно. И можно периодически повторять эти самые
добрые дела – очень уж у них послевкусие приятное».
«Лживый ход…»
«Зато действенный».
Никита качнул головой, прогоняя дурные мысли, которые словно кто-то подбрасывал
извне, склонился над старушкой и завел под шею правую ладонь, приподняв голову с
закатившимися глазами. От прилива Силы гаснущая аура пошла тусклой цветной рябью. В
тот же миг Сумрак жадно потянулся к распростертому на земле человеческому телу и обдал
холодом склонившегося над ним Иного. Бабка глубоко вздохнула, приоткрыла глаза и вдруг
засипела, с усилием шевеля пересохшими губами:
– Вижу себя… Я вижу… Я… мертва!
От неожиданности Никита ее чуть не уронил.
– Что-что?!
Он поймал тень от ресниц и всмотрелся в серую мглу.
– Моя душа… Она отделилась от тела… Я там.
Аура старушки разбухала, продавливаясь на первый слой. И при этом оставалась по-
человечески замкнутой. Кокон с потекшими, едва различимыми цветами как будто что-то
тянуло в недоступный мир Иных навстречу нечеткому очертанию человеческой фигуры –
призраку, повисшему посреди коридора, стены которого утонули в Сумраке.
– Э-э, бабуля, стоп, так не бывает! – пробормотал Никита, прогоняя липкий страх.
Он бросил поверх «своего парня» «сферу невнимания», сквозь тень провалился на
первый слой и вскочил на ноги. Все стало нечетким. Фантом умирающей старушки,
оставшейся на реальном слое без опоры, падал, миллиметр за миллиметром отклоняясь назад
и запрокидывая голову. Впереди маячила неясная тень. Глубже!
Время застыло. Падение тела в реальном мире на этом слое практически не было
заметно, как, впрочем, и самого тела. Мир людей остался где-то далеко позади. Еще глубже!
От реальности не осталось и следа, зато двойника старушки – точно такую же дрожащую
фигуру в длинном пальто, стоявшую во весь рост, – Никита видел теперь собственными
глазами. Ее контуры двоились и троились, отражая в невидимых зеркалах бесчисленные
силуэты. Вокруг висела серая хмарь, и тянуло таким холодом, что Никита, со своим Третьим
уровнем и уникальной способностью рекордно долго находиться в Сумраке без риска для
здоровья, всерьез испугался, что ему не хватит сил вернуться. Он яростно растоптал густые
неподатливые тени, тяжело дыша, рухнул на колени возле валившейся назад бабули и успел
подхватить ее у самого пола.
– Пропустите! – раздался где-то позади решительный голос. И немного растерянно
добавил: – Отойдите назад… Кому плохо?
«“Скорая”!» – вспомнил Никита, перекинул «сферу невнимания» на себя и отполз к
стене.
Когда старушку грузили на носилки, она еще дышала. Люди неуверенно улыбались.
Никита отер с лица холодный пот, поднялся, цепляясь за подоконник ледяными пальцами, и
поплелся к выходу под недобрым взглядом охранника. Все заклинания выдохлись, и молодой
парень в распахнутой настежь куртке, который на выходе из МФЦ навалился на дверь всем
телом, теперь казался охраннику крайне подозрительным.
«Ну, ни хрена себе прибавил Света!» – подумал Сурнин, плюхнулся на водительское
сиденье машины и вытащил мобильник.
– Аналитический отдел слушает.
– Никита Сурнин, Оперативный отдел. Примите запрос на установление личности и
проверку контактов…
– Срочно? – без всякого энтузиазма уточнила аналитическая девушка.
– Да, срочно! – подтвердил Никита и повернул ключ зажигания.
Смена у него началась сегодня рекордно рано – часы на приборной панели показывали
пять минут первого, а Никита уже гнал в офис на Сокол.
В дежурке его ждала на столе свеженькая распечатка от аналитиков. Едва
поздоровавшись, Никита схватил листок, уселся в угол дивана, бесцеремонно подвинув чье-
то спящее тело и принялся жадно вчитываться в скупые строчки досье. Бабушку звали
Наталья Петровна Иванова, оказалась она самой что ни на есть типичной московской
старушкой. Жила как все, померла как все, об Иных слыхом не слыхивала. Померла, кстати,
сегодня, третьего марта, в 12.02 в машине «скорой помощи», как раз в тот момент, когда
Никита отсылал в офис запрос по ее душу. Среди родственников гражданки Ивановой Иных
не значилось – ни Светлых, ни Темных, в списках людей, подвергавшихся магическому
влиянию или попадавших под действие заклятий, она также не значилась.
Никита повертел бумагу в руках. Аналитики отработали на совесть. Внизу листа
мелким шрифтом они даже указали наиболее значимые контакты Н. П. Ивановой за
последний год. Пометка «Общий фон» означала, что над бабушкой никто не колдовал, и даже
люди ей никаких значимых ударов по ауре не наносили. Не проклинали старушку ни
родственники, ни случайные прохожие, смерти не желали, одна только продавщица на рынке
два года назад так разоралась, что бабку инфаркт хватил. Но та же продавщица, оказавшись
теткой в общем-то неплохой и набожной, гражданке Ивановой с тех пор все со скидкой
продавала – грех отмаливала.
Никита свернул лист вчетверо, засунул в карман и на выходе из дежурки столкнулся с
Александром Спешиловым.
– О, Саша! Привет. Как ты вовремя!
– Да я как раз не вовремя, Никит, – заулыбался Санек, пожимая ему руку. – Только-
только рапорт сдал. Прикинь, насколько с суток опоздал – белый день на дворе! А ты чего
здесь?
– А я на смену.
– На ночную, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Санек.
– Не совсем – я с вечера на сутки.
– Как-то неправильно у нас в конторе время работает. Кстати, я в столовую собирался,
пойдешь?
– Пойдем, – согласился Никита.
Оперативники третьего уровня в Ночном Дозоре – своеобразная каста, негласная элита
ночных улиц. Несмотря на то что Дозоры столицы давно перешли на круглосуточную
посменную работу, в составе обычных патрулей «тройки» днем появлялись редко, и
практически никогда не работали парами – это было слишком расточительно. Светлых Иных
третьего уровня Силы, которые на долгие годы задерживались в оперативном отделе, было до
слез мало на двенадцатимиллионный мегаполис, а Тьма, как и в стародавние времена,
предпочитала ночь.
К тому же в последнее время Дозоры лихорадило.
За долгие годы существования Великого Договора Иные – как Темные, так и Светлые –
привыкли к системе патрулирования, цель которой заключалась не в том, чтобы развязать
войну, а в том, чтобы заставить противника нарваться на штраф. Современные оперативники
Ночного Дозора в массе своей не знали иных времен. Все-таки оперативный отдел по
большей части – удел молодых. И вдруг на глазах у изумленных боевых магов задрожал и
стал рушиться вековой миропорядок, казавшийся незыблемым. Все смешалось с приходом в
мир Двуединого, его кончиной и отказом Иных следовать древним правилам.
Опытные сотрудники третьего-четвертого уровня Силы в этих условиях стали цениться
на вес золота. Семена рвали на части, поскольку лучшего примера для растерявшейся
молодежи было не найти. Никите Сурнину и Саше Спешилову те времена, когда можно было
спокойно уйти домой по окончании смены, казались далекими беззаботными денечками, в
которые, конечно же, любой сотрудник Ночного Дозора непременно доживал до утра.
Примерно с декабря прошлого года Сурнин и Спешилов из ночи в ночь носились по
всей Москве, зачастую и по Подмосковью, и если вдруг оказывались к рассвету в родном
административном округе, то горячо благодарили судьбу за спокойное дежурство в тихой
гавани. В последнее время и без того условная привязка к округам столицы стала для них
чем-то вроде порта приписки. Ну, есть надпись на корме судна, которое ураган швыряет по
морю-океану, и ладно.
– Саш, дело есть, – сказал Никита.
– Угу, – отозвался Санек.
– У меня в округе сегодня одна бабуля умерла. А обе ее внучки живут у тебя в ЦАО.
– Иные?
– Нет. Все люди. Бабка пришла в МФЦ проконсультироваться, как квартиру
наследникам отписать.
– А-а! Из-за квартиры грохнули.
Санек большими глотками запивал уничтоженную порцию съестного. По всему видно –
работал парень больше суток, и пришлось ему несладко – мысли несветлые и аппетит
волчий.
– Саня!
– А? Что, внучки ее разве не того?..
– Нет, представь себе, не того. Все по-человечески.
– А на кой тогда тебе эта бабка сдалась, Никита?
Он наконец поднял глаза.
– Понимаешь, какое дело… Мне показалось, что перед самой смертью она
взаимодействовала с Сумраком.
– Вошла туда, что ли? – удивился Спешилов.
– Н-нет… Не совсем.
Никита увидел в глазах собеседника, допившего компот, недоверие, но все-таки
пересказал вкратце странное происшествие в МФЦ.
– Ну, тут же все понятно! – самоуверенно констатировал Санек, сыто откинувшись на
спинку стула. – Это ты с Сумраком работал, пока тянул бабку до приезда «скорой». А вовсе
не эта твоя Петрова.
– Иванова.
– Не принципиально. Ты – Иной, она – нет.
Еще совсем недавно такое короткое построение фраз было для Санька совсем
нехарактерным.
– Может быть, но тогда все еще более странно, – пробормотал Никита. – Сань, а люди
вообще с Сумраком могут взаимодействовать?
– Могут, конечно.
– Например? То, что они постоянно туда энергию сбрасывают, я в курсе.
– Экстрасенсы частично улавливают колебания Силы, дети до трех лет, у которых аура
формируется. Еще взаимодействуют те, кто находится под прямым влиянием Иного.
Волонтерство, например, часто сопровождается подобными эффектами. В отдельную группу
некоторые исследователи предлагают выделить жертв Темных Иных, поскольку многие
вампиры предпочитают питаться в Сумраке. Значительный процент этого Темного
сообщества считает процесс питания интимным актом…
Прежний Александр Спешилов вернулся к жизни, возродившись из пепла. Сыт, светел
и готов делиться информацией… Никита невольно улыбнулся.
– Саша, стой! Подожди. Человек не находится под влиянием Иного, и это –
обязательное условие! Я просто сказать не успел.
– Э-э… Не понял. Твоя бабка как раз находилась! Ты же ей сам ауру подпитывал. Ты
определись, Никит, чего тебя больше интересует: чистая незамутненная теория или
практический аспект.
Саша подмигнул и непринужденно расположился на стуле, изображая профессора-
всезнайку, принимающего экзамен у студента. С точки зрения хорошего настроения
собеседники находились в разных весовых категориях. У Санька, предвкушавшего несколько
часов спокойного сна, оно разрослось до совершенно неприличных размеров.
Никита потер рукой лоб и посмотрел в пустую тарелку.
– Сань, давай я тебя до дома подброшу, я на машине, – предложил он. – Заодно мы в
Центральном округе родственников бабкиных проверим. Вдвоем. Поможешь?
– Да пожалуйста, только я-то тебе зачем?
– В качестве независимого наблюдателя. Чтоб я больше в собственных показаниях не
путался.
– Самокритично, – хмыкнул Санек. – Ты для начала у аналитиков спросить не
пробовал? Может, малыми потерями обойдемся?
Никита достал из кармана сложенный лист, развернул и показал бывшему напарнику.
– О, – сказал Саша и на несколько минут погрузился в несвойственное для него
созерцательное молчание. – Ладно, поехали.
– Как там Настя? – спросил он, усевшись на переднее сиденье машины и потянув
ремень безопасности. – Последний раз, когда мы виделись, она рвала и метала, что ее
засадили в офис Инспекции маломерных судов. Кажется, она совсем по-другому
представляла себе стажировку в Ночном Дозоре.
– Не знаю.
– То есть как это?
– Так. Мне не докладывают.
– Но вы же…
Саша схватил себя за ухо, словно только этот жест мог заставить его вовремя замолчать.
– Ее начальство куда-то командировало, сотовый недоступен.
– Ничего себе, – пробормотал Спешилов и, чтобы развеять неловкое молчание, перевел
разговор на работу. Благо, тут двум оперативникам сразу же нашлось, что обсудить. Когда
они подъезжали к дому первой из внучек, распалившийся Санек, не скрывая досады, брякнул
без всякой задней мысли:
– И Проповедник еще этот, будь он неладен! Тоже мне важная птица – нашли, кого всем
Дозором ловить!
Никита дернул машину вперед, припарковался и медленно повернул голову.
– Задолбал, да? – сочувственно сказал он и выжидательно посмотрел на Сашу.
– Не то слово! – согласился тот, легко поддавшись на провокацию.
Находка для шпиона, а не собеседник. Полное доверие своим – выведывай, что хочешь.
Чуть подыграть, задать несколько наводящих вопросов, пару раз кивнуть в нужном месте или
многозначительно промолчать, мол, слов подходящих не нашлось, и вся самая свежая
информация о неведомом Проповеднике – в кармане. Разве что вывод, почему Темный Иной
Андрей Старков посчитал возможным доверить тебе эту информацию, а прекрасные Светлые
соратники – нет, придется сделать самостоятельно.
– А по моему округу тишина пока, – неопределенно произнес Никита и опустил глаза.
– Сводка по округу в открытом доступе! Вся контора видит. Ты зачем ее смотришь, если
ориентировку персонально рассылали с четвертого уровня Силы?
– А-а. Ну да… А как там прошлой ночью?
Горло сдавило и царапало, словно у Никиты начиналась ангина и каждое
произнесенное слово обжигало воспаленную слизистую.
– Да так же. Уходит каждый раз, поскольку всем не до него, и так работы навалом.
Скажешь, ты всерьез за него взялся?
– М-м…
– И все наши так! Допустим, расскажет этот Проповедник своим последователям, что
на Земле рядом с ними живут маги и волшебницы, в нашем случае – добрые. Раскроет глаза.
Попытка в истории не первая и не последняя, я об этом много читал, но суть в чем?
– В чем?
– Да в том, что он нам таким образом только задачу облегчит! Они же все первым делом
побегут Ночной Дозор искать, чтобы встать под знамена борьбы со злом. И себя сдадут, и
его!
– Почему не Дневной? – рассеянно спросил Никита.
– Потому что они – последователи Светлого Проповедника. Куда им еще идти?
– А…
«Нет, не могу, – подумал Сурнин. – Черт с ней с информацией, не хочу. Гори оно все
синим пламенем».
– Ладно, Саша, мы приехали. Закрываем тему, идем внучек отрабатывать.
Задача для Иных третьего уровня Силы оказалась пустяковой, недостойной мастерства
и высокого звания… Очень скоро Никита убедился в том, что аналитикам Ночного Дозора
можно верить безоговорочно, подбросил Сашу до дома и остановился у какого-то торгового
центра, не доехав до офиса несколько кварталов. Двигатель он не глушил, мотор тихо урчал,
«дворники» смахивали с лобового стекла липкие комья, отяжелевшие от воды. Радио
предсказывало к ночи жестокое похолодание, ухудшение погоды и умоляло водителей не
пользоваться личным транспортом, повторяя слова «оранжевый уровень опасности» с таким
пиететом и придыханием, словно это было заклинание невероятной разрушительной силы,
которое городские службы до последнего не решались пускать в ход.
Никита одобрительно кивнул магнитоле, прежде чем развернуть поле вероятности и
заглянуть в будущее. Если бы у него имелся личный счетчик уровня опасности, то индикатор
сейчас тоже неуклонно полз бы в красную зону. Слишком много произошло разговоров и
событий, которые вроде бы никак не связаны между собой и не таят никакой опасности.
Он вгляделся в магический рисунок, развернувшийся на лобовом стекле. Поле
вероятности предстало перед ним в виде многомерной и крайне нестабильной сумеречной
конструкции, через которую просвечивали зеркало заднего вида и передние стойки
автомобиля. Наверное, шефу аналитиков Ночного Дозора удалось бы выделить главные
вариации из множества линий. Но у Никиты предвидение никогда не было сильной стороной.
После пятнадцати минут магических манипуляций он мог с уверенностью утверждать лишь
то, что автомобильная авария ему до завтра точно не грозит, а вероятность отравления пищей
и ядами в предстоящую ночь стремится к нулю.
Сурнин вздохнул, разогнал сумеречную муть перед глазами и бросил взгляд в боковое
окно.
На улице стало как-то уж совсем туманно, холодно и непроглядно. Непрерывно
ползущий по стеклу мокрый снег вспыхнул в свете чужих фар, справа раздался резкий звук
клаксона, характерный глухой удар, и захлопали автомобильные дверцы.
Пятившийся джип, выезжая с парковки, разворотил скулу «нексии», скребущейся вдоль
ряда машин в поисках свободного местечка. Никита, который так и не успел тронуться с
места, покачал головой. Вот и верь после этого полям вероятности. Авария действительно
его миновала, зато оба сцепившихся автомобиля надежно запечатали ближайший выезд, и
теперь, чтобы выбраться на дорогу, требовалось объехать полпарковки. Никита высунулся из
парковочного кармана и притормозил, пропуская неловко разворачивающуюся «шкоду».
Из джипа выскочили два бритых головогрудых мужика в коротких спортивных куртках,
из «нексии» вывалилось четверо парней слегка пощуплее, бандитским калибром поменьше,
но ничуть не менее решительных и агрессивных. Тьма, питая Сумрак, заботливо окутала
участников аварии. Их ауры налились красным. Словесная перепалка вот-вот грозила
перерасти в побоище.
Никита от души выругался вслух, сдал назад, выключил зажигание, отстегнул ремень и
взялся за ручку. Он уже почти вылез из машины, когда вдруг опустился обратно на сиденье,
так и не захлопнув дверцу. Через щель в салон пробрался беспощадный мартовский ветер –
сырой и холодный. Словно недоумевая, почему водитель все еще здесь, он яростно бросался
на машину, стремясь распахнуть жалобно поскрипывающую водительскую дверь. Никита не
пошевелился. Сегодня утром он уже попытался прибавить этому миру Света, и, по большому
счету, ничего хорошего из этого не вышло. Сейчас шансов сделать мир лучше было еще
меньше. Да и зачем? Все идет своим чередом: Сумрак получает эмоции. Приспешники Тьмы
из числа людей ослабляют ряды, мордуя и убивая друг друга. Тратить на них Силу и
драгоценные воздействия – лишать шансов тех, кто еще может встретиться на пути
предстоящей дозорной ночью. А если патрульные Дневного Дозора крутятся где-то
поблизости, все еще больше осложнится. Они точно не упустят шанс предъявить счет
дозорному, влезшему в чужие разборки.
Поразмыслив, Никита решил начать совершать добрые дела с малого – позвонил в
полицию. Заканчивая короткий разговор, он заметил юную бизнес-леди, которая вместо того,
чтобы переждать заварушку, сломя голову помчалась к своей машине, стоявшей неподалеку
от пострадавшего джипа. Сурнин вздохнул, покачал головой и, не покидая своего
наблюдательного пункта, прикрыл девчонку защитным заклинанием. Едва не уронив пакеты
в грязь, она запихнула покупки в салон и прыгнула на водительское сиденье, стремясь уехать
отсюда как можно скорее и как можно дальше, пока по ее любимому авто случайно не
прилетело бейсбольной битой. Кажется, она очень любила эту машину. Любила всю,
целиком, от новенькой упаковки влажных салфеток в «бардачке» до рисунка протектора на
зимних колесах, и это наводило на грустные мысли о пылкой девичьей любви, которой могло
найтись и более достойное применение.
Тем временем одного из бойких парней уже приложили мордой о капот замызганной
«нексии». Неподалеку собралась кучка зевак – те, что посмелее, прицелились в дерущихся
холодными глазками видеокамер. Полиция почему-то не спешила.
Никита не выдержал, чертыхнулся, все-таки вышел из машины, зло хлопнул дверцей и
шагнул в Сумрак. Ветер стих. Участники потасовки застыли прозрачными куклами, по
щиколотку увязшими в зыбком чернильном пятне. Торговый центр переродился в готическое
здание с бездонными провалами ворот, глотавшими посетителей. Глотало оно их очень
медленно и смачно, с протяжным низким гулом всасывая тени покупателей и неохотно
отпуская их из туманного чрева. На ближайшем входе в обрамлении синего мха застыла
вертушка, похожая на уродливую карусель, на которой проекции человеческих тел замерли в
неестественных позах.
Никита зашагал к эпицентру потасовки, поглядывая на выцветшие остовы автомобилей.
Тьма под ногами дерущихся почуяла Светлого Иного. По призрачному грязному пятну
прошла волна, оно загустело, маслянисто заблестело и ощетинилось рябью.
«Начнем с простого», – усмехнулся про себя Никита, растопырил пальцы и поднял
руку, чувствуя, как разгорается в ладони белый огонь.
– Не-ет, – едва слышно простонал кто-то у него за правым плечом, как раз со стороны
входа в ТЦ, где, наматывая на ось синий мох, медленно проворачивалась карусель с
человеческими тенями.
Сурнин отскочил в сторону, в последний момент успел сжать пальцы в кулак. Свет едва
не сорвавшегося заклинания, обжигая, рвался наружу.
– А-ах ты…
Что-то черное, истерзанное и очень жалкое попыталось закрыться от едва
сдерживаемого сияния, качнулось назад и навзничь рухнуло на землю.
Вампир! Причем едва живой, если к вампирам вообще можно применить такое
определение.
– Эй! – неуверенно сказал Сурнин.
Вампир не шевельнулся.
Никита быстро огляделся по сторонам. В Сумраке он был не один, это ясно. Ловушка
для Светлого дозорного? Тогда какая-то чересчур хитрая, со сверхсложным секретным
механизмом, который жужжит, скрипит, крутится, растягивает пружины, но никак не дает ей
захлопнуться. Допустим, полудохлый вампир под ногами – приманка, как и драка на
парковке, но где же тогда прячутся охотники? Сурнин поднял перед глазами тень и
просмотрел второй слой. Никого.
Тем временем куча черного тряпья у него под ногами шевельнулась, перевернулась на
бок и, жутко постанывая, поползла к дерущимся, из последних сил цепляясь за холодную
землю рукой с длинными когтями.
Временно забыв про полупрозрачных снулых людей, тянувших из карманов кто
травмат, кто нож-бабочку, Никита еще раз осмотрелся, подошел к вампиру вплотную, присел
на корточки, взял за шкирку ползущее чучело, перевернул и приподнял.
– Подставить хочешь, Темный? – как можно увереннее спросил он.
Клыкастой тварь можно было назвать очень условно. Из нечеловеческой морды
сиротливо торчал правый клык. Левый отсутствовал. Сурнин не считал себя тонким знатоком
вампирьей анатомии, но и так было ясно, что вся эта грозная сумеречная анатомия-
физиология у Темного нарушена: начиная с торчащих над выбитым зубом осколков скуловых
костей и кончая перебитой левой рукой, которая висела плетью. Похоже, что он отчаянно
защищался. От кого? Ответ нашелся сразу же. Через всю грудь Темного, сквозь вспоротые
черные одежды его сумеречного облика, дымился четкий росчерк – смертельный ожог,
оставленный Светом. Оперативник Сурнин отлично знал, как именно Свет оставляет на
Темных Иных такие следы.
– «Меч мага»! – шепотом воскликнул он, не веря своим глазам.
Вампир захрипел и обмяк, его аура начала тускнеть.
– Но-но! Только не у меня на руках!
Никита перехватил его поудобнее и потащил как раз туда, куда Темный так стремился и
скорее всего успел бы добраться до того, как потерять сознание, если б не натолкнулся на
Светлого дозорного, так некстати преградившего путь.
Не выходя из Сумрака, Никита швырнул истерзанное тело вампира под ноги браткам,
фонтанирующим Тьмой. Жаль, ни одному человеку из тех, что стояли около торгового центра
и снимали драку, не дано было оценить весь символизм картины – Сумрак надежно скрывал
ее от людских глаз. Да и некогда им было – людям. Потасовка на парковке подошла к апогею,
полностью завладев вниманием участников и зрителей.
И тут Никита сообразил, что подыхающий вампир встретился ему как нельзя более
кстати. Не желая того, он здорово помог Светлому дозорному, поскольку как пылесос
всасывал в себя отрицательные эмоции, кормившие Тьму. Люди-доноры мгновенно
выдохлись, их ярость утекла в Сумрак как вода в песок, уступив место полнейшей апатии и
навалившейся усталости. Жестокая драка превратилась в пьяную возню в грязи.
Никите практически не пришлось вмешиваться: он сотворил простенького технофага и
прямо из Сумрака толкнул к парню, сжимавшему в руке травматический пистолет. «Оса»
дзинькнула, как разбитый стакан. Из гнезд лопнувшей кассеты высыпались патроны, зеваки,
толпившиеся у края парковки, получили возможность снимать дальше без риска словить
пулю. Единственное, ради чего Никите пришлось высунуться на несколько мгновений в
реальный мир, рискуя попасть в объективы видеокамер, – это лезвие ножа, который один из
братков упорно вдавливал в бедро коротко стриженному мордовороту из джипа.
До бедренной артерии оставалось не больше сантиметра. Никита перехватил руку, с
хрустом вытряхнул из нее окровавленный нож, убедился, что он отлетел достаточно далеко –
под колеса припаркованных машин, и нырнул обратно в Сумрак, запустив в нерасторопный
полицейский наряд заклинанием «императив».
Это в общем-то малоэффективное заклинание Сурнин очень любил за то, что оно
заставляло человека вспомнить свой долг. Ну вот вспомнил и вспомнил – пошел исполнять…
Где здесь прямое воздействие Света? Темные потом просто наизнанку выворачивались,
чтобы доказать насильственное склонение человека на сторону добра сотрудниками Ночного
Дозора. И как правило, ничего у них не получалось. По использованию Силы «императив» не
дотягивал даже до седьмого уровня. С таким же успехом можно было обвинять дозорных в
том, что они отправили по телефону эсэмэс с напоминанием.
Правда, далеко не во всех случаях «императив» работал так, как рассчитывали Светлые
Иные. Короткое слово «долг» люди понимали очень по-разному. В прошлом году Никита
опрометчиво запустил этим заклинанием в какого-то религиозного фанатика. Следующие
полдня он оправдывался перед начальством, расхлебывал последствия применения магии и с
ее же помощью возмещал ущерб, причиненный выставке современного искусства.
Но сегодня на парковке ему повезло. Полицейский наряд, который как раз направлялся
к торговому центру, слово «долг» понял однозначно: повязали всех.
Вампир, перевернувшись на живот, тыкался мордой в лужу крови, медленно
просачивающуюся из реальности на первый слой, нервно повизгивал и чавкал.
– Никита Сурнин. Ночной Дозор. Третий уровень Силы, – церемонно представился
Сурнин, схватил несчастного за шиворот и оттащил от единственного доступного источника
жизни. Тот даже не стал сопротивляться. Просто заплакал от безысходности, вздрагивая всем
телом.
– Кто тебя так уделал – дикий Светлый? – жестко спросил Никита. – Ты его знаешь?
Видел раньше?
Вампир закатил глаза и застонал в ответ.
– Ну-ну! Я просто уверен, что ты меня слышишь и понимаешь, – усмехнулся Никита,
не ослабляя хватку и не забывая время от времени оглядываться по сторонам. – Расскажешь
мне все как было – вызову тебе патруль Дневного Дозора прямо сейчас. Не расскажешь –
затащу на третий уровень Сумрака. И лет так примерно через двести, если ты все-таки
восстановишься, а не развоплотишься, можешь попробовать предъявить мне обвинения. А я,
разумеется, скажу, что хотел тебя спасти, с матрицей воссоединить в родной стихии.
Посмотрим, что ваши смогут мне предъявить. Будешь говорить?
Вампир ничего не соображал. Он облизывался и вращал глазами, пытаясь если не
вырваться, то хотя бы посмотреть в сторону спасительной кровавой лужи. Из разбитого рта
текла не то слюна, не то сукровица.
– Да черт с тобой… Тьфу!
Никита с отвращением выпустил несчастную жертву предполагаемого Светлого дикаря
и посмотрел, как вампир снова присосался к вожделенной дармовой крови, слизывая ее с
грязной мерзлой земли. В человеческом мире на этом месте сейчас, наверное, целая
проталина образовалась.
– Никуда не уходи, – усмехнулся Сурнин, брезгливо вытер руку о штаны и достал
мобильник.
Вызывать оба Дозора лучше было не из Сумрака по нескольким причинам. Во-первых,
мобильная связь с первого слоя хоть и возможна, но крайне энергозатратна – мобильник
потом придется заговаривать заново. А во-вторых, у Темного патруля не должно возникнуть
подозрения, что Светлый дозорный хоть как-то замешан в этом деле. Молодняка у Темных
традиционно немало, карьеристов всех мастей – вообще хоть отбавляй. Светлый Иной,
стоящий рядом с поверженным Темным, для них настоящий подарок. Решит какой-нибудь
ведьмачок ретивый выслужиться – не отмоешься потом.
Изувеченное существо за спиной перестало шипеть и чавкать и вдруг совершенно по-
человечески закашлялось.
– Не звони… Дневной Дозор… пожалуйста… Не надо!
– Да ладно! Что тебе не нравится, там же свои, – бросил Сурнин через плечо, но
остановился. – Плюс все прелести страховой медицины.
Вампир замотал головой, переводя дух.
– Нет, значит… Подохнешь, дурак, – предупредил Никита. – «Белый меч» – это же не
перочинный ножик, это концентрированный Свет, пойманный в сети заклинания. И оно все
еще действует. Этой крови тебе не хватит не только чтобы восстановиться, но даже чтобы
просто выбраться с первого слоя. Тебя размоет Сумраком! А на меня это повесят.
– Я отплачу…
Вампир завозился, приподнялся и бездыханным грохнулся на тщательно вылизанную
землю. Бросить его сейчас – одним кровососом меньше…
– И чем это, интересно, ты мне платить собрался? Добычей поделишься или донорской
кровью? Ну, вот… Это у меня еще смена не началась, – проворчал Никита, подошел к
искалеченному парню, тихо матерясь, дотащил его до машины и только у самой
пассажирской двери вынырнул на реальный слой.
Непростая это была задачка – выйти в человеческий мир с Темным Иным на руках.
Тень не отступала, не ложилась под ноги, она яростно преследовала Никиту, поскольку
Темный, даже находясь без сознания, стремился как раз наоборот – растоптать Свет. В конце
концов Никита соорудил что-то вроде шахматной арки, в которой ослепительно-белые поля
чередовались с бездонно-черными, и не без труда уложил под ноги эту крайне нестабильную
конструкцию. Затем он запихнул парня в машину на пассажирское сиденье и собирался
захлопнуть дверь, когда заметил, что в правой руке тот сжимает какой-то Темный артефакт.
– Ах ты, поганец! Ты меня еще и прикончить собирался? – скорее удивленно, чем зло,
сказал Никита, выцарапал кожаный кружок из сведенных пальцев и тщательно обыскал
своего нежданного попутчика. Ключи от квартиры, потрепанный бумажник и пригоршню
мелочи он извлек на свет, внимательно осмотрел и рассовал обратно по карманам. Паспорт,
обнаружившийся во внутреннем кармане куртки, бесцеремонно выдернул и только после
этого надежно пристегнул слабо дернувшегося мальчишку. Спешить было некуда –
экстренные службы, расцвечивая мигалками туман и снег, временно перегородили выезд.
Сурнин уселся за руль, повертел в руках чужой паспорт, погрел между ладонями,
раскрыл… Бумага не содержала ни грана магии – обычный человеческий документ, – только
уголок подпален яростным пламенем «белого меча».
«Светлов Владимир Данилович», – прочитал Сурнин и покосился на пассажира.
Подходящая фамилия. И с каких это пор вампиры на охоту с паспортами выходят?
Вампир мелко дрожал, развалившись на сиденье.
– Эй, Вовка, может, скажешь по дружбе, кто это тебя так?
Не дождавшись ответа, Никита пожал плечами и развернул бумажку, вложенную между
страниц паспорта.
«В моей смерти прошу никого не винить. Этот несчастный случай произошел по моей
глупости», – гласила записка. Детский сад какой-то… причем до крайности пафосный!
Быстро сунув чужой паспорт себе в карман вместе с нелепым посланием, Никита
самым тщательным образом изучил исцарапанный кожаный кружок, смахивающий на
пиратскую черную метку, какой ее изображают в мультиках и приключенческих фильмах.
Если смотреть не отрываясь, царапины начинали складываться в корявые буквы.
«Алевтина Терентьевна Картузова. Ведьма», – гласила надпись. Ниже был выведен
адрес.
На улице коротко взвыла сирена. «Скорая», вызванная драчунам заботливыми
полицейскими, погрузила раненых и освобождала проезд. Никита привычным движением
повернул ключ зажигания и посмотрел на «черную метку» через Сумрак.
Все то же самое, только кружок зловеще потемнел, да откуда-то взялась непоколебимая,
как Сокровенное Знание, уверенность в том, что кожа, из которой он сделан, – крысиная.
Если так дальше пойдет, для карточек, оставленных ему силами Тьмы, придется покупать
специальную визитницу.
Никита покачал головой, достал мобильник и набрал номер Ночного Дозора.
– Оперативный дежурный.
– Мне…
Он честно хотел сказать: «Мне нужна информация по Темным Иным таким-то».
– Ночной Дозор. Я слушаю. Говорите!
– Это Сурнин. Я опоздаю.
Никита тронул машину с места, пристраиваясь за «скорой помощью», деловито
выруливавшей с парковки.
Покалеченный парнишка на соседнем сиденье вроде бы не дышал. Или дышал едва-
едва. Но насколько помнил Светлый дозорный, для нежити это не являлось серьезной
проблемой.
Настоящая проблема заключалась в другом. Отказавшись от помощи родного Дозора,
Никита теперь ехал в полную неизвестность. Ведьму, которая, как и положено любой ведьме,
работает с магией опосредованно – через зелья и побрякушки, – и так-то непросто
отклассифицировать по уровню Силы, а уж явившись к ней в логово, где Темная защита
максимальна, – и подавно.
На подъезде Никита покрепче взялся за руль левой рукой, подозрительно покосился на
бесчувственного пассажира и вытащил из «бардачка» боевой амулет, горячий от
концентрированного Света. Близкое присутствие Тьмы взбудоражило Силу, закованную в
тяжелый кулон. Он нервно запульсировал на груди, когда Никита повесил его поверх
болтавшейся там пустышки. Не время для маскарада и творческих подходов к работе. Старые
методы самые действенные. Теперь оставалось только надеяться, что это проверенное
средство устрашения сработает, и ведьма десять раз подумает, ввязываться ли ей в
неприятности. Никаких боевых заклинаний Сурнин заранее плести не стал, не будучи
уверенным, что вампир не притворяется и не следит за ним из-под полуприкрытых век
стеклянно поблескивающими глазами. Цену технологиям и всяческим ноу-хау Никита
отлично знал и не собирался демонстрировать врагу процесс подготовки к бою Светлого
мага.
Ведьма Алевтина Терентьевна жила в самой что ни на есть типовой хрущевке,
стоявшей на окраине парка. В грязноватом подъезде воняло кошками, кислым пивом из
пустых бутылок, громоздившихся на подоконниках, и бычками из консервных банок,
заботливо выставленных на площадках курящими жильцами. Между вторым и третьим
этажами, кроме стандартного набора из бутылок, банок и окурков, на подоконнике
неожиданно обнаружились вялый цветок в горшке и лишайный кот, который его старательно
объедал. На появление Иных кот отреагировал бурно – с воем вскочил на открытую
форточку, которую со скрипом раскачивал ветер, выгнулся тощей дугой и едва не вывалился
наружу.
Нужная квартира располагалась этажом выше. Честно говоря, Никита думал, что таких
дверей, обитых растрескавшимся от времени дерматином, в природе не осталось. На взгляд
Иного, правда, обивка выглядела куда интереснее. При взгляде сквозь сумеречную тень
каждый мебельный гвоздь с потускневшей от времени шляпкой превращался в
пульсирующий темный сгусток. Сквозь дерматин проглядывал сложный узор из натуральной
кожи, полоски которой были наклеены прямо на дверное полотно и сплетались в тяжелую
решетку – черную, словно ее выковали из чугуна. Так просто не зайдешь даже через Сумрак.
Никита прислонил глухо застонавшего вампира к дверному косяку и позвонил.
В глубине квартиры раздались шаркающие шаги. Смолкли. Вампир начал сползать в
простенок. Не давая мальчишке ни упасть, ни внезапно напасть, Никита одной рукой схватил
его прямо за горло и прижал к стене, а другой вдавил звонок и держал до тех пор, пока по ту
сторону снова не зашевелились.
– Ну, хорош, хорош трезвонить-то. Чего надо, Светлый?
– Мне, бабушка, от тебя ничего не надо, – усмехнулся Сурнин. – Визитку мне твою
дали. Вот.
Он отпустил кнопку звонка, схватил вампира за плечи, встряхнул и поставил перед
глазком, как живой щит. То есть как неживой щит. На ногах парень не держался, голова упала
на грудь. С той стороны повисла секундная тишина, защелкали замки, и под ворчливое
«ладно-ладно, вижу, заходите, коли пришли» дверь все-таки открылась. Сурнин,
поморщившись, подхватил подопечного на руки, прежде чем шагнуть в темноту.
Темно вокруг было во всех смыслах. Пока Никита неловко протискивался за старухой
по захламленному проходу, он всей кожей чувствовал чужеродность этого дома, хозяйки и
существа, постанывающего у него на руках. И никак не мог вспомнить, где он недавно видел
эту безобразную старуху. Такие лица и такие ауры не забываются.
– Куда ты? Еще не хватало. На пол клади! – скомандовала ведьма, увидев, что, шагнув в
комнату, Светлый дозорный намеревается сгрузить ношу на старую софу.
Над софой свешивались бесчисленные зеленые усы и мясистые листья каких-то
растений. Горшки и кашпо были развешаны по всей стене, словно коллекция холодного
оружия, цветы стояли на узких полочках и болтались на цепях, спускавшихся с потолочных
крючьев почти до пола. У некоторых были косо срезаны листья. Зеленоватый сок капал в
стеклянные пузырьки из-под пенициллина и банки из-под детского питания, подвязанные к
срезам цветными тряпочками. Пахло в комнате как в заплесневевшей аптеке.
Сурнин выпустил из рук полумертвого вампира, развернулся лицом к ведьме и
вспомнил, где ее видел. В парке! Как раз перед входом в Сумрак и эффектным появлением
Андрея Старкова.
С вытертого ковра, на который с мягким стуком свалилось тело, уполз под софу целый
выводок жирных пиявок, оставляя за собой осклизлые дорожки. Под софой что-то зашипело,
и на потертые подушки, распушив хвост, выскочил колоритный черный котяра. Это животное
в отличие от подъездного собрата Иных не боялось ни капельки. Глядя на Светлого
дозорного лимонно-желтыми глазищами, оно утробно и как-то даже вожделенно заурчало,
словно в этом доме Светлые маги с завидной регулярностью перерабатывались в кошачий
корм.
Старуха бегло оглядела раненого вампира, но не двинулась с места. Она стояла возле
огромного – во всю противоположную стену – шкафа с бесчисленными занавешенными
полками и запертыми дверцами. Заклинаний, корректирующих внешность, Алевтина
Терентьевна, видимо, не признавала. Потому внешность ведьмы Картузовой, одетой в
многослойное тряпье и домашние шлепанцы, была традиционно страшненькая. Волосенки
седые жиденькие, скрученные в нелепый узел на макушке, лицо морщинистое, как печеное
яблоко, зубы редкие, глазки колючие, а под носом ко всему прочему еще и волосатая
бородавка.
– Ну, что скажешь, касатик? – почти ласково проскрипела ведьма, шлепая отвисшей
нижней губой.
– Лицензия где? – хмуро спросил Сурнин.
– Ой, насмешил. А если нету лицензии, тогда что?
– Тогда сама знаешь.
– А коли не знаю, то что? – прищурилась старуха. – Давай звони куда следует, пущай
приедут да растолкуют мне все как есть, а я подожду. Вон, с городского можешь.
– Ладно, без звонков обойдемся.
– Тот-то, родственничек, поди? – миролюбиво предположила ведьма, кивнув на
распростертое на полу тело, заметно дымящееся сквозь рассеченную «мечом» одежду и
плоть.
– Нет.
– Ишь ты. А чего с ним возишься?
– Не твое дело.
Старуха премерзко захихикала, не сводя с незваного гостя цепких колючих глаз.
– Светлому чужая беда никогда покоя не дает. Беспокойные вы, чтоб вас всех размазало
по всем слоям да по уровням. Глядишь, Света враз по всему миру прибавится. Из самого
Сумрака пойдет сияние-то. Хе-хе-хе!
Баба Яга оказалась тем еще троллем. Никита глубоко вздохнул и выразительно
посмотрел на нее сверху вниз.
– Ишь какой решительный да сердобольный! – продолжала Алевтина Терентьевна,
сделав крошечный шажок назад. – Это, видать, по молодости лет, пройдет с годами. В
первую сотенку всем охота детей человечьих спасать, инициированным помогать да порядки
менять. Потом ничего, успокаиваются, притираются…
– Короче, сможешь ему помочь или нет?
– Хочешь, чтоб помогла, так ступай отсель, добрый молодец, нечего амулетом светить,
да глазами на меня зыркать, всю животину в дому распугал. Или еще постоишь как пень,
подождешь, пока не развоплотится твой братец названый да не упокоится?
– Хорошо, Алевтина Терентьевна, как скажешь. Только чур я к тебе еще наведаюсь, –
пригрозил Никита, пятясь задом от старухи к спасительному выходу.
– А и заходи, милок, чайку попьем, – прошамкала та и многозначительно махнула рукой
на прощание.
В квартире захлопали двери – межкомнатные закрылись с тяжелым грохотом, как будто
вели в банковские хранилища, а входная, наоборот, красноречиво распахнулась настежь и
грохнула только за спиной у Светлого мага, пулей вылетевшего в подъезд.
До сотого дня рождения, после которого старая ведьма накаркала ему спокойствие и
умиротворение, оставалось еще больше полувека, так что в своем нынешнем
дисгармоничном состоянии Никита был зол как черт. Хотя, если разобраться, в словах и
действиях старухи, указавшей ему на дверь, не было ничего оскорбительного. Темные и
Светлые Иные никогда не позволяли наблюдать за своими обрядами сотрудникам
противоположных Дозоров либо делали это с большой неохотой. Темные еще и собственных
коллег рангом ниже не жаловали. Да и сам Никита только что шел на риск, не подвесив
боевые заклинания из опасения, что вампир шпионит и всего лишь изображает обморок.
Естественно, Алевтина тоже предпочла избавиться от Светлого свидетеля, прежде чем начать
творить свою магию.
Никита несколько раз глубоко вздохнул и, сдерживая шаг, начал спускаться по
лестнице. Где живет ведьма, он теперь знал. Вампира можно легко пробить по базе данных
Ночного Дозора, а еще лучше – лично завезти ему паспорт прямо на указанный там адрес.
Вернуть документ мальчишке, пока тот был без сознания, Никита и не подумал, рассчитывая
обменять на него кое-какую информацию.
В офисах обоих Дозоров получить дубликат любого документа – раз плюнуть. Но по
какой-то причине вампир Вовка Светлов так боялся своих, что предпочитал умереть на руках
у злейшего врага, но не принять помощь Темных дозорных. При таких граничных условиях
эксперимента за паспорт с ним можно и поторговаться.
Москва, засыпанная мокрым снегом и сверкавшая наледью, наглухо увязла в вечерних
пробках. Справиться с этим злом Никите Сурнину не помогли ни солидный водительский
стаж, ни сверхчеловеческие способности. На Сокол к офису Ночного Дозора он подъехал,
когда уже совсем стемнело.
Пересменка давно закончилась не только у рядовых сотрудников, но и у оперативных
дежурных, и вместо сурового дядьки, отвечавшего по телефону днем, за диспетчерским
пультом Ночного Дозора сидела румяная, полненькая и ужасно шустрая Леночка. На взгляд
Никиты, лучше с обязанностями оперативного дежурного не справлялся никто. Может быть,
все остальные справлялись не хуже, но точно не умели так улыбаться голосом, что вокруг
ощутимо прибавлялось не только Света, но и какого-то густого исконного, почти
материнского тепла.
– Ну, вот! Держишь слово, дозорный! Сказал опоздаю – опоздал! – заулыбалась
Леночка, на секунду выглянув из-за пульта. – Все как у меня записано.
– Я нечаянно! – заверил ее Никита. – Лен, что у нас? Двадцать минут у меня есть? Мне
надо в нашей базе покопаться, собственно, я потому и заехал.
– Пожалуйста, оставайтесь на линии… Переключаю на архив… Минуту… Повторите…
Нет, вблизи метро «Пражская» нет никакой активности человеческих служб спасения. Да. И
МЧС тоже… Никита! – Леночка приподнялась со стула.
– Я здесь, куда бежать?
– Тебя Басоргин ждет в переговорной, чуть не забыла! Сначала к нему подойди, а потом
посмотрим, где обстановка накаляется. Скажу по секрету, центр и юг пока спокойно…
Оперативный дежурный!
Никита почти вплотную подошел к пульту, который когда-то казался стажеру Сурнину
совершенно необъятным из-за множества тумблеров, змеящихся кабелей и пузатых
кинескопных телевизоров, а теперь изящно перемигивался сенсорами и тлел
жидкокристаллическими экранами, озаряя пухлые Леночкины щечки. Дежурная прижала
пальцем тангенту микрофона.
– Я тебе полную смену поставила, – громко зашептала она, – не переживай.
– Спасибо, Лена. Теперь не буду, – пообещал Сурнин таким же громким шепотом.
Леночка заулыбалась и замахала рукой – иди уже.
Никита немного постоял в полутемном коридоре, собираясь с мыслями, и прошел в
переговорную, щурясь от яркого света.
– Извините, Эдуард Карлович, я задержался. Дежурная сказала, вы хотели меня видеть
до начала смены?
– Да, Никита, добрый вечер.
Басоргин недовольно пошевелил усами и выразительно посмотрел на часы.
– Что ж, раз до начала смены не удалось, постараюсь тебя сильно не задерживать.
Начнем с Насти. У нее все в порядке.
– Э-э…
– Теперь дальше. А что ты стоишь? Садись. По второму пункту так быстро не
получится.
Никита подошел к столу, сдвинул в сторону два пустых стула и уселся напротив.
Эдуард Карлович потер веки, закрыл и снова открыл ноутбук, стоявший на офисном столе, и
приступил к разговору.
– Так, Никита, – сказал он. – Дело вот в чем. Я не являюсь твоим прямым наставником,
как ты понимаешь, но есть один вопрос, который ребята из информационного центра почему-
то адресовали именно мне. А я задам тебе… скажем, на правах старшего товарища.
– Задавайте, Эдуард Карлович, – великодушно согласился Сурнин.
– Вопрос такой: у тебя все в порядке?
– В полном. Наш информационный отдел только это интересует?
– Нет, не только. Ты опаздываешь на службу, отсылаешь аналитикам, которые и без того
загружены под завязку, пустяковые запросы с пометкой «сверхсрочно», у тебя полные
карманы Темных артефактов, а в ауре – очень интересные цвета.
– Мне кажется, Эдуард Карлович, сейчас вообще нелегко найти Иного с цветами
умиротворения в ауре, – заметил Никита, раздосадованный тем, что не выложил в машине
вампирский паспорт, ведьмовской кружок и визитку Старкова перед тем, как зайти в офис. –
Все остальное непосредственно связано с моей работой в оперативном отделе.
– Значит, и это тоже.
Басоргин развернул ноутбук.
Никита посмотрел на экран. На черно-белой записи с камер видеонаблюдения он
дружески беседовал с Андреем Старковым во дворе элитной многоэтажки, а затем они бок о
бок шагали по улице до дверей кабачка. Причем на входе Старков галантно пропускал гостя
вперед.
– Вот как… – сказал Никита, оттолкнулся от стола и откинулся на спинку стула. – В
эпоху информационных технологий информация превращается в оружие. С людьми не
поспоришь.
– Не секрет, что мы с удовольствием используем перспективные человеческие
наработки, – сказал Эдуард Карлович, закрыл ноутбук и аккуратно переставил на край стола,
словно устраняя барьер между собеседниками. – В частности, с недавнего времени наш
информационный центр круглосуточно мониторит ситуацию в городе, используя все
возможности. Однако люди склонны переоценивать значимость своих достижений.
Видеокамеры – это хорошее подспорье в работе, но не более того. Ты не представляешь,
какой ажиотаж случился в 1895 году, когда правительство Англии впервые одобрило и
разрешило к применению систему Гальтона. Панические настроения среди Иных, угроза
раскрытия Дозоров, череда скандалов и взаимных обвинений с неопровержимыми уликами…
То еще времечко было.
– Это мы про что сейчас говорим? – уточнил Сурнин.
– Отпечатки пальцев, Никита, – пояснил Эдуард Карлович. – Конец девятнадцатого века
– самое начало широкого применения дактилоскопии. А говорим мы с тобой о том, что
информация сама по себе это не оружие. Весь вопрос в том, кому она попадет в руки.
Отпечатки пальцев не солгут, но в конечном итоге все зависит от экспертов, судей и
адвокатов, которые занимаются интерпретацией фактов. Мы, конечно, изъяли запись, но не
поручусь, что Темные не успели снять копию. Они могут использовать ее как компромат при
первом же удобном случае. Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?
– Точно.
– Ну и очень зря! Я, как ты понимаешь, не из праздного любопытства с тобой беседую.
Тебе помощь нужна?
– Помощь нужна не только мне, Эдуард Карлович. Всему Дозору позарез нужен
надежный способ борьбы с тотальным видеоконтролем. Камеры всех достали, особенно на
дорогах. И решением этого вопроса должен заниматься технический отдел. Здесь требуется
системный подход, а не разговоры с Иными о том, как лучше модифицировать «сферы
отрицания и невнимания» при выходе из Сумрака в центре города и на охраняемых объектах.
Кустарщина это все.
– Никита, я говорил не об этом.
– Значит, я вас не понял.
– Ох, Никита… Знаешь, от чего все твои неприятности, дозорный? Ты не умеешь
работать в команде, – сказал Эдуард Карлович.
Далась им всем эта работа в команде… Он что, сговорился со Старковым?! Ну, Темный,
предположим, какие-то тайные цели в разговоре преследовал. Но Басоргин! Этот-то с чего
взял, что он не умеет, если не так давно Никита как раз в его команде работал вместе с Сашей
Спешиловым, причем вполне успешно!
– Это вам кажется! – ляпнул он с досады.
Эдуард Карлович приподнял бровь, выдержал паузу, после чего заговорил тихо, как бы
по-стариковски ворча себе под нос, но слышно его было прекрасно:
– Зря мы отказались от рангов в пользу уровней Силы. Не тот вес у этого слова, не
тот… Ни к чему хорошему эта демократия не приводит, поскольку панибратство не есть
плодотворное сотрудничество единомышленников. Если уж существует строгая вертикаль
распределения Силы по слоям Сумрака, то, допуская разболтанность в этом вопросе, мы
противоречим собственной природе в угоду сиюминутным модным тенденциям.
– По-моему, без разницы, – хмуро заметил Никита, покривив душой.
Старомодное «ранг» действительно прозвучало отрезвляюще, по-военному емко и
лаконично по сравнению с мягкотелым современным «уровнем», единым для всего мира
Иных, как система СИ. Услышав это хлесткое «ранг», Никита внутренне подобрался, разом
вспомнив, с кем разговаривает. Он уже приготовился извиниться за поведение перед
«старшим по званию», но Басоргин его опередил.
– Так вот, Никита, – решительно сказал он. – Чтобы ты понимал: сейчас у меня не
только нет оснований подозревать тебя в чем-то, но и желания это делать. Наша работа
иногда требует весьма непростых решений… Но завтра в девять ноль-ноль эта запись войдет
в информационную сводку, которую разошлют по всем руководителям подразделений, и к
этому времени у тебя должно быть внятное объяснение необходимости контакта с
высокопоставленным сотрудником Дневного Дозора в нерабочее время. Не забывай, в связи с
последними событиями мы практически на военном положении, – сухо закончил Басоргин и
первым поднялся из-за стола, прихватив ноутбук.
Никита тоже встал, сделал несколько шагов к выходу и остановился в коридоре,
залитом тусклым дежурным светом. Лестница слева вела в полуподвал, где располагались
госпиталь и гостевые комнаты. Возможно, в одной из них от Тьмы и Света, от своих и чужих
прятали сейчас его Настю… Он представил, как она бесцельно ходит от стены к стене под
бормотание телевизора или, сидя на постели, изучает спутанную пряжу защитных
заклинаний на стенах.
Эти гостевые комнаты-камеры сейчас точно не пустуют. Наверняка в них скрываются
те, кого Ночной Дозор столицы в смутные времена взял под охрану: Иные с какими-то
уникальными особенностями, не утерявшие своего дара в момент, когда мир содрогнулся,
наиболее значимые Пророки и самая большая по нынешним временам ценность –
изготовители амулетов… Те сейчас вообще на вес золота.
В принципе изготовить обычный рабочий амулет любому Иному особого труда не
составляет, в учебной программе Дозора есть такой спецкурс. Но это как на стол накрыть:
приготовить что-то съедобное каждый сможет, да не каждого возьмут шеф-поваром в
дорогой французский ресторан. Мастер видит шире, он знает все тонкости, всю специфику
процесса. Если хороший мастер сработает на совесть, его амулет не потеряет Силу многие
столетия. Если это очень хороший мастер – его амулет сможет работать на тех уровнях, до
которых ему самому никогда не подняться. В руках Высших магов, наполняясь чужой Силой,
такие игрушки превращаются в артефакты, сметающие с лица Земли целые города.
И вот мир Иных лишился их разом. И все надо начинать сначала. Так что очень может
быть, что Настя не сидит в заточении, точно красная девица в темнице, а помогает какому-
нибудь усатому румяному парню в кожаном фартуке, и ей вовсе не так одиноко и холодно,
как Никита себе представлял. Она, может быть, вообще не здесь, а в каком-нибудь тайном
надежном убежище…
– Молодой человек, вы ко мне?
– Что?
Погруженный в невеселые думы Никита и не заметил, как ноги сами принесли его к
лестничной площадке. Мужчина с чеховской бородкой, которому он практически
перегородил выход, придерживал рукой полуоткрытую дверь и вопросительно смотрел на
Сурнина, строго поблескивая круглыми стеклами очков.
– Я спрашиваю, вы ко мне?
– Ох! Здравствуйте, Иван.
Без привычного белого халата штатный целитель Ночного Дозора выглядел не так
внушительно, но все равно не узнать его было невозможно.
– Извините! – Никита торопливо отступил на несколько шагов, освобождая дорогу.
– А-а, Никита… Оперативный отдел, если не ошибаюсь? – уточнил целитель, узнав
парня, которого как-то однажды притащили в госпитальный комплекс прямо из дежурки, где
его скрутило смертельное Темное заклятие.
– Да я… тут случайно, – смущенно признался Сурнин.
– Не случайно, а очень кстати! – улыбнулся Иван. – Во-первых, у тебя явные признаки
переутомления, судя по цвету ауры и общей задумчивости. А во-вторых, нам очень нужен
оперативник. Я как раз собирался дежурному по пути заявку оставить. Будь добр, загляни к
нам в ординаторскую. Тебе Дима все расскажет.
Целитель куда-то очень спешил. Врач, конечно, профессия круглосуточная, но это не
означало, что целители Ночного Дозора не имели права выхода за территорию.
– Понимаете, Иван, – начал Никита, – вы…
Он хотел сказать: «Вы извините, мне некогда, я и так на смену опоздал, а у меня, как на
грех, еще собственное расследование наметилось».
Скорее всего Иван, умудренный жизненным опытом, все бы понял правильно. Как не
понять? Баланс Сил нарушен. За окном двенадцатимиллионный мегаполис,
захлебывающийся Тьмой. Дозорные сбиваются с ног, увещевая Светлых и осаживая Темных.
Перекраиваются границы государств, сотрясаются устои, люди мечутся между добром и
злом, и каждый мелкоуровневый маг, давно забросивший колдовство из-за проволочек с
лицензиями, готов поверить в то, что он Сумеречный Избранник, которому в надвигающемся
хаосе дано определить судьбы мира!
В свое время сослуживцы притащили Никиту Сурнина в госпитальный блок в
бессознательном состоянии и практически без давления. И если бы целитель Ночного Дозора
не распознал ведьмовское заклятие под маской молниеносной формы пневмонии и
дыхательной недостаточности, Никита бы сейчас с ним попросту не разговаривал. И уже
много лет никуда не спешил. И трещавший по швам миропорядок его бы не беспокоил.
– Вы когда мимо дежурной пойдете, предупредите, что я еще немного задержусь, –
сказал он.
– Да-да, конечно!
Охраны на входе в госпитальный блок не было, кроме традиционных защитных
заклинаний, ключом к которым служили обычные метки Ночного Дозора. Это означало, что
секретных или архиважных пациентов за последние сутки целителям не поступало. Уже
легче.
Сурнин покосился на матовые стекла дверей, за которыми располагалось отделение,
куда он однажды угодил, подошел к двери с надписью «Ординаторская» и постучал.
– Войдите!
– Здравствуйте, вы Дмитрий?
Никита, остановившись на пороге, дождался короткого кивка от незнакомого Иного,
которого оставили в госпитале за старшего, и представился:
– Никита Сурнин. Оперативный отдел. Третий уровень Силы. Можно на «ты».
– Ого! Вот уж в самом деле – оперативный, заикнуться не успели! Тогда можно просто
Дима.
– Что у вас случилось, Дима?
Интересный поворот событий – зайти к врачу в кабинет и спросить: «Ну-с, на что
жалуетесь?» Целитель, вероятно, подумал о том же и заулыбался в ответ на Никитину
ухмылочку.
В отличие от Ивана, чем-то похожего на доброго доктора Айболита, Дима –
круглолицый, гладко выбритый и одетый в современный хирургический костюм темно-
зеленого цвета – походил не то на перспективного аспиранта, не то на представителя фарм-
компании, специально нарядившегося «под врача». На его столе валялся перевитый пояс с
множеством подвесок, карабинчиков, испещренных рунами, серебряных петель с
разноцветными камнями, амулетов, блестящих то ли ложечек, то ли шпателей и прочих
инструментов и склянок, о назначении которых Никита пожелал себе никогда не узнать.
Дмитрий указал гостю на широкое кресло, а сам уселся на крутящийся стул, смахнув
целительский набор в ящик стола.
– Да странный какой-то случай, – задумчиво произнес он. – Два часа назад к нам
обратился за помощью некто Леонид… Леонид… – он взглянул в монитор компьютера, –
Вересаев. Девятнадцать лет, Светлый Иной шестого уровня Силы.
– В базе есть? – уточнил Никита.
– Да, сейчас распечатаю вместе с диагнозом и выпиской. В общем, для Иного ранения
не очень серьезные, мы ему их быстро залечили. Но вот что удивительно – пришел к нам
Леонид Вересаев своим ходом и про то, что с ним случилось, молчит как партизан.
– То есть как это молчит?
– Вот так. Не помню, говорит, кто напал, – сознание потерял, а как очнулся, поймал
такси и рванул в офис Дозора, поскольку знал, что здесь госпиталь для Иных имеется.
– Что, и охрану прошел? – удивился Сурнин.
– Нет, как раз охранник с первого поста его сюда и доставил. А на вопрос, почему сам
добирался, не позвонил никуда, дозорных не вызвал, говорит, мол, плохо соображал из-за
потери крови.
– Ничего себе тайны мадридского двора.
– Мне тоже это все показалось странным, Никита. Иван вообще только его увидел,
первое, что сказал – лучше с оперативниками посоветоваться.
– Дима, а может, он все сочиняет? У него потеря крови была вообще? – спросил
Сурнин.
– Была, – кивнул Дмитрий, – и приличная. Мальчишка крапивный заговор наложил,
молодец, не растерялся. И кровопотеря, и рваные раны, и слабость с головокружением – все в
наличии. Кроме потери памяти.
– Крапивный заговор, говоришь… Почему не «Авиценну»? – чуть рассеянно спросил
Никита.
– «Авиценна» ему пока не по силам, равно как и любые другие заклинания
самовосстановления, – слишком сложно. В общем, Никита, помощь мы Леониду Вересаеву
оказали, могли бы в принципе и отпустить, несмотря на путаницу в показаниях. Ну, подрался
парень или с магией неудачно поэкспериментировал – с кем по молодости не бывало? Да есть
одна загвоздка.
– Ты выяснил, кто его порвал! – уверенно сказал Сурнин. – С памятью поработали?
Дмитрий удивленно вскинул брови. Ох уж эти великие принципы Светлых целителей!
Сейчас начнется…
– Никита, ты это серьезно?! Что мы, палачи средневековые, чтоб детям память
выворачивать? По характеру ранений все понятно!
– Да-да, извини, я тебя перебил.
– М-да… Так вот… Мальчишка чем-то напуган. В личном деле сказано, что полгода
назад его инициировали, а через три месяца он вдруг категорически отказался продолжать
обучение, с наставником на контакт не идет. Тут разбираться надо, а не память
перетряхивать! У него еще вся жизнь впереди.
Где-то сбоку тихо прожужжал принтер, Дима встал со своего места, протянул руку и
через секунду вручил Никите распечатку с краткой биографией и диагнозом пациента.
– Хорошо, разберемся, память трогать не будем, индивидуальный подход обеспечим. В
итоге, кто его порвал-то?
– Вампир.
Никита отложил лист, уперся руками в подлокотники и медленно поднялся.
– Знаешь что, Дима… Дай-ка я его до дома провожу.
***
– Нет, ты мне скажи, как найти эту границу между, как ты говоришь, самолюбием и
болезненным самолюбием до того, как она пройдена! – азартно перебил Никиту Саша
Спешилов, поставив пластиковый стакан с кофе на уголок готового рапорта.
Никита издал нечленораздельное глухое рычание.
– Ой. Извини.
Санек подхватил стакан, отхлебнул и присел на подоконник, сдвинув жалюзи. Никита
отложил лист подальше. Чтобы не болтаться в дежурке, рапорт он пошел писать в
переговорную, а Санек, который остался в конторе дожидаться начала рабочего дня, вызвался
помочь.
– Я сказал – уязвленным самолюбием, – заметил Сурнин, с наслаждением выпрямился
и с видимым облегчением бросил ручку в органайзер, стоящий на столе.
– Это не важно! Вот ты представь, Никит, ты вдруг узнаешь, что ты – Иной…
– Легко. Все через это проходили.
– Да, проходили, но только тебе после инициации что сказали? У тебя, дорогой друг,
потрясающий потенциал, далеко пойдешь! Так ведь?
Сурнин поморщился.
– Далеко пойдешь – не говорили! Скорее наоборот, мол, нахлебаешься.
– Не суть! – Саша вскочил с подоконника. – А ему что сказали, Трофиму Евгеньичу
нашему: извини, не разглядели? Может, он отказался бы от инициации, если бы знал с самого
начала, какой именно перевертыш из него получится.
– Этак, Саша, мы без сторонников останемся, если к каждому будем подходить и
говорить: «Извините, девушка, грациозная черная пантера – это не про вас. Вы у нас
будущий кокер-спаниель. Вид у него в Сумраке не слишком внушительный, грация не та,
блохи опять же. Может, не будете инициироваться? Вдруг вам Темные что получше
предложат».
– А-ха-ха. Не смешно, – сказал Санек, одним глотком допил кофе и отошел от окна, за
которым медленно светлело хмурое небо.
– Нисколько, – подтвердил Никита. – Трофима, между прочим, насильно в Сумрак не
тащили. Он Свет выбрал осмысленно, попросил дать ему неделю подумать и, как из личного
дела следует, сам попросил об инициации. И кстати, долгую жизнь и сверхспособности ему
выдали, как и было обещано. Так?
– Ты утрируешь.
– Нет, ты скажи, выдали?
– Ну да.
– Ну и какого рожна ему еще надо? В Дозоре он работать не захотел, чужда ему, видите
ли, наша контора из-за косности мышления и постоянного контакта с Темными!
– Никита, да не о том речь! Ты себя представь на его месте! Просто представь. Ты –
дерево! Не саблезубый тигр и даже не кокер-спаниель… Де-ре-во. Дуб средних
способностей.
– Спасибо, что не жаба. Он что, сказок не читал? – мрачно сказал Сурнин.
– Ты еще положительные примеры ему из них приведи. Типа Яблонька в свое время
Аленушку с Иванушкой спасла от Темной ведьмы и неминуемой гибели. Очень
жизнеутверждающая история для человека с ученой степенью, который в вузе преподавал.
Утешает! Трофиму Евгеньевичу к моменту инициации, между прочим, сорок лет
исполнилось. Для него это был очень и очень непростой выбор. И трижды осмысленный, а
мы ему – сказочку про Светлую Яблоньку.
– Можно еще про энтов, они ходячие.
– А он – нет!
Саша прошелся по комнате и бросил в корзину смятый стаканчик.
– Никита, давай начистоту, – тихо предложил он. – Парню перед тобой говорят, что он
боевой маг, девушке – что она волшебница с перспективой дорасти до первого уровня и
самостоятельно определиться со специализацией, до тебя очередь доходит и…
– Не бывает у нас очередей!
– Это опция, я о сути.
– А если о сути, то я, Саша, на его месте удавился бы с досады, – признался Никита и
вздохнул. – Я же говорю – уязвленное самолюбие. Ты понимаешь, что ты – уникум, а куда с
этой уникальностью податься? И вдруг судьба подбрасывает такой шанс проявить себя:
Великий Договор на волоске висит! Сколько лет этот Трофим сидел и думал, какое
применение себе найти, как можно использовать и трансформировать в Сумраке
неповоротливое тело. Целую систему связи изобрел, тренировался, наверное. Только решил
опробовать – и тут снова мы ему все испортили. Честно говоря, я нашим Высшим не
завидую. Ума не приложу, что они ему говорить будут.
– Почему это, Никита, нашим Высшим не позавидуешь? Вы еще кого-то в офис
притащили?
Никита поднялся, Саша обернулся. В дверях стоял Эдуард Карлович Басоргин. В
расстегнутом темном пальто, в брюках со стрелками и начищенных до блеска демисезонных
ботинках. Плохой погоды для него, кажется, не существовало.
– Здрасьте, Эдуард Карлович, – сказал Санек.
– Доброе утро. Александр! Спасибо за помощь, ты свободен.
Саша бросил на Никиту сочувственный взгляд и безропотно проследовал к выходу,
оставив того один на один с наставником.
– Ох, Никита, – произнес Эдуард Карлович вместо своего привычного «так», с которого
он обычно начинал разговор. Плохо дело.
Басоргин поискал глазами шкаф для одежды, не нашел и с недовольным видом
пристроил пальто в совершенно неподобающее место – на спинку стула.
– Не надо было его брать, потому что его агентурная сеть нам еще пригодится? –
негромко спросил Сурнин.
– Нет! Его не надо было брать потому, что тебе этого не поручали!
Басоргин прошествовал к окну, поправил жалюзи, беспечно сдвинутые в сторону
Сашей Спешиловым, и развернулся.
– Доволен собой? Всем все доказал? – устало спросил он.
Никита предпочел бы отмолчаться, да где там.
– Что ты тут вытягиваешься во фрунт, как околоточный перед участковым приставом! Я
спрашиваю, что ты обо всем этом думаешь, дозорный?
– Э-э… Вы знали, что я проколюсь и настрою Трофима против своих?
Басоргин вздохнул, отставил свободный стул почти к противоположной стене и сел.
– Еще варианты есть?
– Н-ну… Он мог меня в чем-то нехорошем убедить, а остальные бы устояли, нет?
– Нет, Никита. Ограничения касались еще нескольких сотрудников оперативного
отдела, один из них – боевой маг. Наложены они были исключительно потому, что каждый из
вас благодаря опыту работы и личным качествам моментально напал бы на след
Проповедника и в кратчайший срок взял бы его с поличным!
– А… что, не надо было?
– Надо было, но не так быстро. Есть вероятность, что подобная тайная структура с
агентурной сетью организована силами Тьмы. И Дневной Дозор ее негласно прикрывает. Мы
надеялись, что в ближайшее время Трофим нас на нее выведет – они конкурируют в одной
плоскости, их интересы обязательно должны были пересечься. Аналитики просчитывали
ситуацию…
Никита вспомнил вампиров в парке, засветившихся перед Светлым дозорным и до
смерти перепугавшихся при появлении дозорного Темного. «Да! Точно!» – чуть не
воскликнул он вслух, но вовремя удержался.
«Я знаю, как выйти на Темную сеть, туда только что затащили новых сторонников,
дайте мне два часа», – тоже лучше было не говорить.
– Ты хотел что-то предложить?
– Нет-нет, Эдуард Карлович. Я хотел сказать, что сегодня в офис Леонид Вересаев
придет, будет вас искать, вы с ним поговорите, пожалуйста, по душам. И передайте ему, что
его мобильник я у дежурного оставил, пусть заберет.
– Хорошо, я уже в курсе. Так… Оставляй объяснительную и иди дальше работай,
Никита. У тебя в округе патруль уже с ног сбился. Как только появится реальная сверхзадача,
с которой одному тебе из всего Дозора суждено справиться, я тебе лично позвоню.
По пути к метро Никита достал черную визитную карточку, сбавил шаг и за
ближайшим поворотом набрал номер.
– Что ты готов предложить мне за Проповедника? – не поздоровавшись, спросил он.
– Ты его взял? – уточнил Андрей Старков.
– Я от него в пяти минутах.
Это утверждение полностью соответствовало истине. Врать Темным небезопасно. Так
уж повелось, что Светлые лучше чувствуют чужую боль, а Темные – чужую ложь.
– Ничего. Мне он уже не интересен. Сами с ним разбирайтесь, – ответил Темный и
отключился.
Никита посмотрел на померкший экранчик и убрал сотовый в карман. Значит, Басоргин
сказал чистую правду. Старков как собаку натравил Светлого дозорного на Светлого же
Проповедника, чтобы обезопасить собственную пропагандистскую машину, и Никита с
легкостью купился на его трюк!
Сурнин постоял, обхватив голову руками, и медленно провел ладонями по щекам.
Может быть, однажды принятое решение уйти из Дозора было правильным? И он зря
вернулся. И ошибался он вовсе не тогда, когда писал заявление об уходе, а когда писал другое
заявление – о восстановлении в оперативном отделе Ночного Дозора города Москвы…
Он посмотрел на клочок порозовевшего неба, который стремительно затягивали
лохматые тучи, подстерегавшие рассвет за крышами высоток, и побрел к метро.
Пролог
***
***
Кружка с горячим чаем стояла на столе, Никита смотрел на заметенный город. Как
будто и не было холодной ясной ночи со сверкающим льдом и тусклыми высокими звездами
– к полудню улицы снова замело, как в феврале. За окнами кафе, волоча за собой лопату,
уныло бродил дворник, отчаявшийся справиться со стихией.
Воздух неестественно сгустился, просветлел, Никита почувствовал, как берут его
координаты, и раскрылся, облегчая коллегам задачу: наверняка криво написанной
объяснительной и свидетельских показаний Леньки Вересаева руководству показалось
недостаточно. Можно спорить, что это Эдуард Карлович разыскивает дозорного, которого так
опрометчиво отпустил сегодня утром.
Воззвал к нему из Сумрака действительно Басоргин, но во всем остальном Никита
ошибся.
«Никита!»
«Да?»
«ЧП на “Мосфильме”! Немедленно туда! Работаете вместе со Спешиловым».
– Ого! Сейчас буду.
Он вскочил из-за стола, соображая, как быстрее добраться. Машина стояла на парковке
за углом кафе, но с учетом девятибалльных пробок на дорогах поездка могла затянуться.
Девушка в наушниках, направляясь к свободному столику, обошла его как ни в чем не
бывало. Мир людей менялся. Еще каких-то двадцать лет назад молодой человек,
эмоционально разговаривавший сам с собой, непременно вызывал бы удивленные взгляды
посетителей кафе. В век мобильных устройств это никого не удивляло. Может быть, лет
через двести и в Сумрак можно будет входить, не тратя Силу на формирование хитроумных
«сфер»? Люди спишут исчезновение человека на вошедший в моду телепорт, как сейчас
списывают громкий разговор с невидимым собеседником на мобильный телефон.
Никита быстро зашагал к выходу.
«Что там такое?» – спросил он через Сумрак.
«Оборотень. Есть пострадавшие, в том числе и наш сотрудник. Информация об
инциденте крайне скудная и противоречивая. Целителя подберете по дороге. Транспортом
обеспечим».
«Эдуард Карлович…»
«Садись в машину, на месте разберетесь».
«В какую машину?» – хотел спросить Никита, но Сумрак уже оглох.
К кафешке с трескучим воем несся джип, разбрызгивая с крыши ядовито-синий свет
мигалки. Грустный дворник едва успел отскочить в сторону и выдернуть лопату из-под колес.
С заднего сиденья махнул Саша Спешилов.
– Садись! – крикнул он, на ходу распахнув дверь.
За рулем сидел незнакомый Светлый перевертыш. Он даже не обернулся. Над зеркалом
заднего вида полыхнул невиданной силищи амулет, ослепительно блеснула по салону вязь
заклинаний, и машина с тугим хлопком въехала на первый слой. Чтобы целый джип с
дозорными мчался по городу в Сумраке – такого Никита не помнил. В глубине души
встрепенулось забытое мальчишеское «Эх, мне бы так!» Последний раз он испытывал нечто
подобное в восемнадцать лет, на вводном занятии по боевой магии, когда ко всеобщему
восторгу Светлых новичков преподаватель шагнул в небытие и мгновенно появился в другом
конце аудитории с целым набором подвешенных заклинаний.
Целительница ждала их в Сумраке в районе Киевского вокзала. Ее одежды остро
сверкали в полутьме, точно сшитые из накрахмаленного снега, волосы сияли. За этим
заревом невозможно было даже примерно определить возраст и уровень. Второй? Первый?
Команда, собравшаяся в заколдованном джипе, могла запросто устроить Светлый переворот в
какой-нибудь банановой республике, будь на то воля Пресветлого Гесера.
По сравнению с предыдущими облавами, в которых Никите доводилось принимать
участие, это был аттракцион неслыханной Силы и офисной щедрости.
– Саш, что это за сафари? Что там за оборотень такой?! И откуда у нас этот амулет? –
шепотом спросил он, кивнув на пульсирующий шар над лобовым стеклом.
– Басоргин сказал, что от самого Бориса Игнатьевича. В городе пробки, шеф приказал
через Сумрак добираться.
Никита тихонько присвистнул. Величайший из магов одаривает простых оперативников
амулетом, изготовление которого требует неимоверной Силы и мастерства. Плохо дело! В
смысле – хорош противник…
– А что касается оборотня, мне сказали – Алексей Малявин. – Санек бросил взгляд на
нереальный пейзаж за окном и тихо добавил. – Обалдеть, да?
– Да. А Малявин – это кто?
Саша недоуменно пожал плечами.
– Н-ну… в инете Темные раскручивают сериал с его участием.
– Ребята, вы что, телевизор не смотрите? – спросила целительница с переднего сиденья.
– Нет! – хором ответили оперативники.
Женщина обернулась.
– Это у вас принципиальная позиция или времени нет, как всегда у дозорных? –
уточнила она и улыбнулась.
Под внимательным взглядом могучей Светлой волшебницы хотелось стать лучше. Если
для этого требовалось смотреть телевизор каждый день по два часа утром и вечером, Никита
уже был готов. Лишь бы она улыбалась, и этот Свет продолжал струиться по салону в его
сторону.
– Меня зовут София. – Целительница ободряюще посмотрела на примолкших
оперативников.
– Саша… Э-э… Александр!
– Никита.
– В таком юном возрасте – и не интересоваться, что происходит в мире людей. Хм…
Очень странно. Что это за веяние среди новичков конторы?
Для нее не существовало разницы в возрасте между Сашей Спешиловым и Никитой.
– Принципиальная позиция, – промямлил Санек. – Интернет…
– Ах, да. Я совсем упустила из виду это новшество. Вы знаете, Александр, вот как раз в
интернете есть такая страница, называется «ВКонтакте» – там общаются поклонники сериала
«Одинокий волк». Вы, наверное, сориентируетесь, раз вы так любите эту всемирную
паутину. Очень рекомендую взглянуть.
– Я?.. То есть… Конечно.
– Алексей Малявин – Темная звезда этого проекта. Исполнитель главной роли.
– Сериал про оборотней, – пробормотал Сурнин. Где-то он что-то такое слышал или
видел. Точно! В метро рекламный плакат висел.
– И между прочим, прекрасный сериал, – сказала София, одобрительно кивнув
Никите. – При всем обилии боевых сцен – очень интригующий и неглупый. Мне кажется, в
нем куда меньше Тьмы, чем хотелось бы Завулону. Нам с вами вряд ли понравится, о
достоинствах и недостатках проекта тоже можно спорить. Но это, безусловно, значимое
культурное явление на территории современной России, что бы там ни говорили.
Никита заслушался. Сумеречный джип с оперативниками Ночного Дозора летел в
полную неизвестность по затуманенному руслу Москвы-реки, похожему на старую взлетно-
посадочную полосу, где вместо травы рос в стыках плит синий мох.
О том, что творилось сейчас в офисе Темных, у которых повис на волоске один из
самых дорогих и перспективных проектов последнего времени, можно было только
догадываться.
А в этой Светлой целительнице переливами Силы текла сквозь века сама жизнь.
Уверенная, всепобеждающая, прощающая миру такую досадную ошибку, как Тьма с ее
приспешниками.
Рядом с Софией было Светло до слез. А уж как стыдно за давешнюю старушку в МФЦ!
Никита был готов сквозь землю провалиться за свою неуклюжую попытку привлечения
сторонников. Глупо и цинично получилось, чего уж там.
«Почему эту Софию не спрятали, как Настю? – удивился он. – Она же во сто крат
опаснее для Тьмы, чем любой из нас! Она самим своим существованием кладет их всех на
лопатки! Почему наши за нее не переживают? Потому что такая волшебница никогда не
будет воевать? Не пойдет работать в Ночной Дозор, не станет проповедовать среди людей,
как Трофим. Дневному Дозору проще позаботиться о том, чтобы о ее существовании знало
как можно меньше людей, чем ее одолеть. Сворой ведьм или вампиров здесь не обойтись –
София их разгонит, как поганых мух. А Высших Темных, которые могли бы с ней справиться,
не так много, наш шеф их всех наперечет знает и просто так это дело не оставит».
Неизвестно, о чем думал в присутствии целительницы Саша Спешилов, но когда
Никита посмотрел на напарника, тот многозначительно кивнул в сторону переднего сиденья,
как бы говоря: видал? Вот это я понимаю – Светлая Иная.
– Приготовьтесь, мы подъезжаем! – сказал водитель.
За окном, взбаламучивая серую хмарь, пронеслась в Сумраке лихая призрачная тачанка.
– Ты видел, видел?! – воскликнул Санек, завертев головой.
– Фабрика грез, – хмыкнул Никита, снял с шеи медальон-пустышку и засунул в карман.
Начало мероприятия наводило на мысль, что никого он здесь не сможет ввести в
заблуждение. И уж что-что, а заклинание «длинный язык» ему точно не пригодится. На груди
дозорного остался только боевой служебный амулет. Саша, шевеля губами, сплетал каркас
будущей защиты. Никита без особого энтузиазма подвесил несколько простых заклинаний.
Серебристый игрушечный самолетик чуть впереди засиял в свете фар джипа. Он
приветливо покачал крыльями, словно был полноправным жителем сумеречного мира,
таинственным Светлым стражем, а не жалким фантомом чего-то, что существовало в
реальности.
Амулет над зеркалом заднего вида потускнел, съежился, и машина, сбавив скорость,
выкатилась на реальный слой у самых дверей шестого съемочного павильона. Света разом
стало меньше, но он не исчез.
Тьма играла на «Мосфильме» ту же роль, что и темнота в кинозале, погружавшая мир
во мрак, чтобы все внимание зрителей сосредоточилось на светлом прямоугольнике экрана…
На территории киностудии Великие Силы переплетались в своем соперничестве так чудно́ и
тесно, что оперативники Ночного Дозора, оказавшиеся здесь впервые, не верили глазам.
«Здесь наши позиции сильны! – удивленно подумал Сурнин, выходя из машины. – Не
зря Темные так носились с этим сериалом».
Зря он их помянул. Из дверей павильона, преграждая дорогу чужим дозорным,
выскочила всклокоченная ведьма. Выглядела она карикатурно, точно бульварная красотка,
которая собиралась сыграть Бабу Ягу, уже нацепила нечесаный парик, посадила на клей
силиконовую старчески сморщенную шею и, чего-то не на шутку испугавшись, опрометью
выбежала из гримерки.
Не успели Светлые дозорные выйти из машины и шагнуть ей навстречу, как сзади
раздался приглушенный скрип тормозов, удерживающих тяжелую машину на скользком
ледяном крошеве. Едва на долбанув джип в задний бампер, прямо за ним косо встал
тонированный «лексус» Андрея Старкова.
– Треугольник выбрасывай, когда из Сумрака паркуешься, – зло бросил Андрей
неразговорчивому Светлому водителю и так бахнул дверью машины, что «лексус»
развернуло еще больше. – Дневной Дозор!
– А ты на изоленте по зиме не езди – не выдрючивайся, – посоветовал водила, смерив
Темного мага тяжелым взглядом.
Не удостоив его ответом, Андрей рявкнул ведьме:
– Открывай ворота!
И махнул рукой куда-то за угол.
Похоже, Темный маг пребывал не в настроении не только от того, что Ночной Дозор
обогнал его на дорогах столицы, использовав запрещенный прием. Выглядел он каким-то
помятым, без перчаток, без шарфа, дорогое пальто расстегнуто. В машине тепло, конечно…
И где, интересно, его Темные прихлебатели? Сотрудника Дневного Дозора, вхожего к
Завулону в кабинет, обычно целая орава сопровождает: ведьмаки, вампиры, оборотни и
прочая мелкая шушера. Вся эта свора наверняка тоже мчалась по городу и непонятно с чего
отстала… Или он ближе всех оказался?
Пока Никита вертел головой в поисках приспешников Старкова, София вышла вперед
из-за плеча прикрывавшего ее водителя.
– Здравствуй, Андрюша, ты не возражаешь, мы зайдем?
Свет и Тьма! Она так и сказала – Андрюша…
На несколько секунд все застыло. Даже нетерпеливый Санек, подскочивший к тяжелым
дверям съемочного павильона в обход ведьмы.
София в человеческом мире была не так прекрасна, как в сумеречном. Но все равно
хороша: в коротком полушубке, теплых брючках, с распущенными русыми волосами,
расчесанными на прямой пробор. Такая уютная, аккуратненькая, не очень высокая, она
смотрела на Темного дозорного снизу вверх светло-серыми прозрачными глазами и звала его
по имени. Она что, никогда не видела его в истинном облике?! Или… Или как раз наоборот!
Она видела его настоящим, знала до инициации! Самому Андрею лет немало, а она намного
старше. Для нее, должно быть, он остался подростком, который бывал у них в доме, юношей
с недюжинным потенциалом Иного. И она ведь переживает за этого мальчика до сих пор,
несмотря на то, что он уже давным-давно говнюк первостатейный.
Казалось, сейчас она ласково скажет:
– Что-то ты в последнее время совсем забыл нас, Андрей. Отчего ты перестал бывать у
нас в доме?
А он подойдет, звякнет шпорами, поцелует ей ручку:
– Простите великодушно, София Мироновна, и рад бы, но – не поверите! Совершено
погряз в делах…
Лет им обоим наверняка было как минимум за двести, но поскольку Никита историей
особенно не интересовался, а родился не так давно, картинки у него в голове складывались
какие-то околореволюционные. В советских школах этот период любили. И в советском
кинематографе тоже. София запросто могла бы сыграть потомственную дворянку,
открывшую дверь родового имения наряду красноармейцев. Она назвала бы их господами,
непременно предложила бы выпить чаю. Лихой красный командир, который грозился
ворваться в дом с обыском, неловко шмыгая носом, приказал бы своей солдатне «не трогать
барышню». А Старков… Ну, со Старковым все ясно – этот точно «контра недобитая».
Никита, который раньше не замечал за собой склонности к историческим фантазиям,
тряхнул головой. Сумрак, переполненный миражами, творил чудеса похлеще Софии,
заставившей отступить и грустно улыбнуться озлобленного пособника Тьмы.
Благодаря целительнице в съемочный павильон Светлые вошли первыми. Ведьмы у
дверей встречали их злобными взглядами. Но следом шагал сотрудник Дневного Дозора. Им
ничего не оставалось, как подчиниться и снять защитные заклинания, пропуская внутрь всех
желающих.
В просторном прямоугольном помещении горел верхний свет. В центре вокруг
поврежденных декораций валялась аппаратура, стояли уцелевшие камеры и светили под ноги
два упавших софита, один из которых искрил и мигал. Люди, опутанные черной паутиной,
застыли тут и там в нелепых позах. Те, кого ведьмовское заклятие застало на бегу, не
удержали равновесие и попадали на пол, как сломанные манекены.
В нескольких шагах от входа распростерся на полу Светлый Иной, которому не хватило
сил выползти на улицу сквозь наложенные ведьмами чары. Темные девицы, разумеется, не
стали его добивать. Они даже любезно поставили рядом с парнем аптечку и теперь
победоносно смотрели на сотрудников Ночного Дозора. Помогли! А как уж он там справился
одной рукой – это его дело. За дозорным тянулся к дверям кровавый след и размотавшийся
намокший бинт.
Возле скамейки, увитой жухлым пластмассовым плющом, валялся силиконовый труп с
развороченными внутренностями и кишками, живописно выпавшими на дорожку,
посыпанную искусственными желтыми листьями. Выглядел он еще более устрашающе, чем
искалеченный дозорный и девушка с полуоторванной головой, погибшая в центре декорации.
Все смешалось: реальность, вымысел, трупы, силиконовые куклы, люди, Иные – все это
походило на стоп-кадр из какой-то фантасмагории, кровавой драмы, которая в кошмарном сне
приснилась Квентину Тарантино в ночь на Хэллоуин.
– Ур-род, – констатировал Темный дозорный, первым нарушив неестественную тишину
звукоизолированного помещения.
Больше Старков не произнес ни слова, но и без пояснений Темных Иных было ясно, что
оборотень сорвался. Брать такого оборотня надо как можно быстрее. Иначе до следующего
новолуния дикий зверь в его двойственном существе будет раз за разом побеждать
человеческую натуру. А это значит, что ежедневно или, если невероятно повезет,
еженедельно полицейские и Светлые дозорные будут находить по городу растерзанные тела.
По столице поползут слухи об очередном маньяке, экстренные службы захлебнутся от
тревожных звонков перепуганных мам, бабушек, прохожих, по интернету пойдут гулять
пугающие записи с видеорегистраторов автомобилей и фотографии покалеченных домашних
любимцев…
Искать Алексея Малявина нужно быстро. Пока его не нашел и не взял под крыло
Дневной Дозор, который начнет свою операцию немедленно. Все, что может натворить
оборотень, Темные Иные прагматично расценивают как незаслуженный подарок Силам
Света. И если Старков не отловит Алексея Малявина, пока тот не успел наворотить кровавых
дел, Тьма, извиняясь за его деяния, будет вынуждена отступить в Москве, где Темные
недавно отгрохали новый офис.
Ночной Дозор получит перевес, одобренный Инквизицией, Светлая магия польется не
только на москвичей, но и на гостей столицы, которые разъедутся по своим странам и
регионам… Да Старков не просто перевернет мегаполис с ног на голову. Чтобы этого не
допустить, он сожрет киношного «Одинокого волка» с потрохами! Куда там Черному
Охотнику – сериальному злодею, порожденному бедной человеческой фантазией…
Из Светлых дозорных первым очнулся водитель джипа. Он кивнул своим, шагнул в
Сумрак, на миг отразивший тень свирепого пса, и исчез.
– Саша, помоги мне!
София сотворила какой-то неведомый целительский знак, ударила им в пострадавшего
дозорного точно боевым заклятием и через секунду уже стояла в центре поврежденных
развалин из гипсокартона с бесчувственной девушкой на руках. Санек бросился к
застонавшему парню.
В противоположном конце павильона распахнулись ворота, внутрь на двух машинах
ворвалась черная лавина подоспевших сотрудников Дневного Дозора. Захлопали дверцы,
Темные посыпались как из рога изобилия. Когтистый Велихов наградил Никиту,
прикрывавшего своих, неприязненным взглядом и шагнул навстречу Андрею, срывавшему
досаду на нерасторопных подчиненных. Чьей команде зачистки сегодня предстоит
потрудиться, вопросов не вставало, хотя обычно сотрудники Дневного Дозора были не прочь
поторговаться на сей счет.
Редкий случай, когда Темным Иным можно смело доверить заботу о людях и не
сомневаться, что отношение к ним будет уважительным и предупредительным, ложные
воспоминания – приятными, доставка домой – за счет заведения. Любой каприз, лишь бы
поменьше шума и претензий со стороны Ночного Дозора. И десяти минут не прошло, как
съемочная площадка опустела. Из Темных остались только Велихов, Старков и обе ведьмы –
свидетельницы происшествия, наперебой шептавшие что-то Андрею в уши. На их томные
взгляды Темный дозорный особого внимания не обращал, а вот к словам прислушивался
очень внимательно.
Никита максимально усилил «щит мага», которым прикрывал своих. София вышла из
Сумрака, бережно положила бесчувственную актрису на пол и шагнула к пришедшему в себя
дозорному. На шее Виктории Карминовой от страшной раны не осталось и следа. Софит, все
еще лежавший на полу, безжалостно пронизывал светом шелк ее сценического костюма, от
чего девушка, укутанная в воздушную ткань, казалась нереально тоненькой и хрупкой.
Побывав в руках Светлой целительницы, она, кажется, еще больше похорошела. Теперь она
напоминала Спящую красавицу из волшебной сказки. И только мертвенно-бледные язычки
гаснущей ауры красноречиво свидетельствовали о том, что ни одному принцу на Земле не по
силам разбудить ее поцелуем.
Поймав вопросительный взгляд Никиты, София отрицательно качнула головой. Жизнь
остановилась для Виктории Карминовой. Даже дойдя до тех слоев Сумрака, где в застывшем
времени девушка была еще цела, София не смогла ей помочь. Непрочная человеческая аура
практически истаяла к приезду дозорных, и никакие Великие Силы не смогли бы ее
восстановить. Красивое тело вновь стало безупречным, но так и осталось безжизненным.
– Наблюдатель Ночного Дозора, допущенный на съемки, первым применил боевую
магию, и сделал это без достаточных оснований, – хмуро объявил Андрей Старков. – Ваш
сотрудник обвиняется в нарушении Великого Договора.
Он говорил так уверенно, словно всю прошедшую ночь репетировал обвинительную
речь. Саша Спешилов, который помог раненому дозорному и, усевшись напротив, о чем-то
негромко его спрашивал, вскочил на ноги.
Старков на него даже не взглянул.
– В результате грубой провокации со стороны сил Света оборотень Алексей Малявин
был вынужден уйти в Сумрак и принять то обличье, в котором его возможности выживания
многократно возрастали. Это была необходимая самооборона. У меня два свидетеля. – Он
кивнул на ведьмочек, заметно похорошевших под его взглядом.
– Но это неправда! – прошептал раненый дозорный и попытался встать.
– Они знают, Коленька, знают, – тихо сказала София и опустилась рядом с ним на
колени, положив руку на плечо.
Наблюдателя все еще колотило от шока и слабости.
– Файербол – тоже неправда? – холодно осведомился Старков, смерив его взглядом.
– Файербол… он был, да… но потом!
– Тише, дружок, насколько я знаю, ты можешь сейчас им не отвечать.
– Показания двух Темных Иных, обвиняющих Светлого, – это еще не доказательство,
Андрей, верно? – сказал Никита, пока Санек не начал сыпать цитатами из нормативных актов
Ночного Дозора, которых за многие столетия противостояния накопились целые тома. – Нам
следует допросить самого Малявина. Все предельно просто: кто возьмет оборотня первым,
тот и выиграет раунд.
– А стирание памяти свидетелям из съемочной группы будет расцениваться как
несанкционированное вмешательство и подлог! – все-таки выступил Спешилов.
Велихова, стоявшего по правую руку от Андрея, перекосило от злости. Александра
Спешилова он давно и люто ненавидел.
– Раненый сотрудник Ночного Дозора еще и память успел кому-то стереть? –
издевательски осведомился Старков. – Да у него не шестой уровень Силы, а высший!
Хорошо, мы проверим, работал кто-нибудь с памятью членов съемочной группы или нет.
Если что-то случайно подчистится, расценивай это как побочный эффект проверки, которую
ты только что санкционировал. Заберите труп, – мрачно бросил он своим. – И чтобы к
завтрашнему утру здесь и следа происшествия не осталось.
Довольно ухмыляющийся Велихов подхватил на руки погибшую актрису.
Никита придержал взбешенного Санька.
– Андрей, я тебя очень прошу, только не надо некромантии, – болезненно передернув
плечами, попросила София.
– Как скажешь, София, – нехотя согласился тот после небольшого раздумья. –
Некромантии не будет, разве что самая малость. Будет театр! Против театральной постановки
у Ночного Дозора нет никаких возражений? Девушку уже не спасти, вам все равно, как мы
инсценируем ее смерть, так что советую согласиться.
Честно говоря, Никита просто не знал, что ответить – ему не хватало опыта просчитать
последствия. Вроде бы команда зачистки Дневного Дозора работала на киностудии
совершенно официально, не таясь, не скрываясь в Сумраке от сил Света. Наверное,
инсценировка смерти известной актрисы входила в круг их обязанностей?..
Саша тоже промолчал, боясь совершить еще одну ошибку, а София как целительница
была только против некромантии, веками оскорблявшей ее чистое ремесло.
– Я так и знал, что возражений не будет, – удовлетворенно подытожил Андрей Старков,
на секунду задержал на целительнице взгляд, развернулся и зашагал рядом с Велиховым,
который что-то ему предлагал, понизив голос почти до шепота.
Из Сумрака, тяжело дыша, вывалился Светлый перевертыш. В одной руке он держал
изорванные рубашку и брюки, а в другой – легкие мужские туфли.
– Не нашел, пусть кто из магов проверит, – отрывисто сказал он. – На первом слое
оборотень пробыл недолго, следы беспорядочные. Потом вышел. Ищите в городе. Раненого и
целительницу заберу, машину не дам. Амулет шефа подотчетный – и не мечтайте!
Запыхавшийся дядька – плотный, коренастый – бросил на пол лохмотья, в которые
Малявин, корчившийся в трансформации, превратил дорогой костюм.
Никита подумал, что немногословный до неприличия Светлый перевертыш больше
похож на водителя фуры, в свое время отмотавшего срок, чем на доброго волшебника.
– С чего начнем? – слегка сконфуженно спросил Санек, перевел взгляд с изорванной
одежды оборотня на звякнувший айфон, хмуро пояснил: – Ориентировка на Малявина
прошла, – и вопросительно посмотрел на Никиту.
– Здесь все равно надо осмотреться в Сумраке. Ну и город тоже… – После повторного
столкновения с Андреем Старковым, которому он давеча так глупо проиграл с
Проповедником, Никита выглядел не намного увереннее Александра Спешилова. Уделал
Темный Иной обоих сотрудников Ночного Дозора, что и говорить.
Съемочный павильон опустел. В дальнем конце закрылись тяжелые двери. Обе ведьмы
выскочили следом за Старковым и, провожая его до машины, клянчили помощников в деле
наведения порядка на киностудии.
– Я могу в город, – предложил Санек. – Может, оборотень не ушел далеко, прочешу с
патрульными район и звякну.
– Давай. Тогда я не спеша в Сумраке осмотрюсь и проверю территорию самой
киностудии, – согласился Никита.
Он обернулся к Софии, которая еле держалась на ногах после неудачной попытки
оживить человека. Тем не менее к раненому дозорному от нее тянулся тонкий ручеек Силы.
– Спасибо за помощь, – сказал Никита и перевел взгляд на ее подопечного. – Слепок
ауры оборотня можешь мне передать?
Раненого дозорного качнуло от этого простого магического действа. Суровый водитель-
перевертыш, который только-только помог ему подняться, что-то недовольно проворчал,
обхватил парня волосатой ручищей за талию и повел прочь. Но слепок ауры Сурнин получил.
Перед глазами встал нечеткий образ, едва просвечивавший сквозь легкие серебристые мазки
медицинской магии, похожие на перистые облака. Это София… Неудивительно. Без ее
участия парень не смог бы в сознание прийти, не то что осуществить ментальную передачу.
Никита мысленно очистил изображение, бережно сдув серебряную паутину, и
всмотрелся в нечеткие лепестки ауры – оборотень как оборотень. Непонятно только, почему
вокруг него сияет такая многоцветная радуга. Непосредственно перед трансформацией,
особенно спонтанной, спровоцированной кем-то или чем-то, оборотень бывает похож на
желто-багровую свечу. Он словно весь горит в огне, пожирающем все остальные цвета его
ауры. Пламя охоты и голода захлестывает его с головой, полная луна сводит с ума.
Ощущение собственной силы и вседозволенности рвет мозг – так Темный зверь стремится на
свободу из человеческой оболочки. Темные целители утверждают, что во время
неконтролируемой трансформации у молодых и неопытных оборотней случаются переломы
и вывихи из-за перенапряжения скрученных мышц.
А Малявин, убивший человека и так жестоко ранивший Светлого Иного, судя по ауре,
либо вовсе не собирался перекидываться, либо сделал это совершенно осмысленно.
«Хм-хм, не сменить ли мне облик?» – должен был спокойно и рассудительно спросить
оборотень, имевший такую ауру, и заговорщически подмигнуть полной луне. А луна, между
прочим, еще не полная!
Никита выскочил вслед за коллегами, которые только-только уложили раненого
дозорного на переднее сиденье джипа.
– Подождите! – крикнул Сурнин. – Мне надо с ним поговорить.
– Ему плохо, Никита, – предупредила целительница, которая как раз усаживалась сзади
слева.
– Я быстро, София! Как его зовут?
– Николай.
– Коля! Коля, скажи мне, кто на самом деле напал первым?
Раненый приоткрыл глаза.
– Темный… Почему… ты спрашиваешь?!
– Хорошо, я верю. Верю! Ты лежи. Давай я скажу, как было, а ты поправишь. Можешь
отвечать мне только «да» или «нет». Малявин вошел в Сумрак, перекинулся, вырвался оттуда
уже волком и напал на людей. Так?
– Да.
– Кроме Виктории Карминовой, никто не погиб. У Малявина был с ней роман?
– Нет…
– Коля, ты бросился ей на помощь, но оборотень оказался намного сильнее, чем ты
думал?
– Да…
– Тогда почему ты еще жив?
– Никита, или как там тебя, ты чё, совсем охренел? – спросил водила с переднего
сиденья.
– Я… Я не знаю… Он был… прямо надо мной… скалился… и ушел.
Парень вздрогнул, по лицу прошла судорога.
– Никита, – укоризненно сказала София, придвинулась к пострадавшему вплотную и
сжала его виски руками.
Сурнин поднял голову:
– Какие у него еще повреждения на теле, кроме оторванной кисти? Есть еще что-то?
– Перелом грудины. Мы поехали! Николая как можно скорее надо доставить в
госпиталь, – сухо подытожила Светлая волшебница. Даже ее терпение лопнуло.
– Спасибо, София. Выздоравливай, Коля!
Никита захлопнул дверь и заслонился рукой от грязного снежного крошева,
полетевшего из-под колес джипа в его сторону. Грешно так думать про коллег, но Никите
показалось, что не случайно.
Он отряхнулся, вошел в Сумрак и побрел обратно в съемочный павильон, ориентируясь
по безобразным черным кляксам. Мир Иных курился Тьмой. Ведьмы, наводившие порядок,
старались вовсю и качали из Сумрака энергию для заклинаний, распугивая миражи
«Мосфильма».
Что тут можно найти в таких условиях? Если бы была хоть малейшая зацепка, Светлый
перевертыш обязательно бы ее учуял. Вот интересно, поганый характер и Свет являются
взаимоисключающими категориями или нет? Был бы этот Иной чуть доброжелательнее,
может, и уровнем Силы дополнительным разжился бы…
Никита поймал себя на размышлениях, весьма далеких от поставленной задачи, и
огляделся в сумеречном мире. Совсем рядом словно упал в воду морской якорь: чугунная
кошка с длинными изогнутыми зубцами повисла в воздухе, раскинула крючья. Вокруг нее
сгустился мрак, вся конструкция неожиданно сжалась в пульсирующий черный клубок,
дернулась и стремительно истаяла. Ведьма, остававшаяся на реальном слое, зачерпнула Силу
для своих священнодействий. Наверное, склеивала с помощью магии испорченную
декорацию.
Не так часто Светлым дозорным выпадал шанс увидеть, как Тьма одаривает Силой
собственных адептов. Как правило, если Темные Иные работают с Сумраком, Светлые стоят
у них на пути, лицом к лицу и тоже черпают Силу для противостояния. Чаще всего это
происходит на одном и том же слое. И очень быстро. Посмотреть, как зарождаются чужие
заклинания на глубинных уровнях, у оперативника Ночного Дозора попросту не хватает
времени. Если, конечно, он не готов рискнуть жизнью ради такого наблюдения. По крайней
мере Никита никогда раньше не видел Темные заклятия в процессе формирования. Он
получал их уже готовыми, достигшими максимальных энергий и направленными на себя.
Это был интересный опыт наблюдения за ведьмами, но, к сожалению, этим опытом
исчерпывался результат осмотра места происшествия в Сумраке. Следов оборотня Никита
там не нашел. Для очистки совести он прошел на второй слой, недоступный для Светлого
перевертыша и оборотня. Здесь было немного прохладнее и намного спокойнее, чем в
суматошном человеческом измерении и на верхнем уровне Сумрака, хранившем его
отпечатки. Сюда не проникала ведьмовская магия и фантомы киностудии. В мерцающих
небесах багровели отблески кроваво-красной луны, только-только показавшейся из-за
горизонта. Белая – в разгар дня пряталась где-то в вечной тени. Время желтой и вовсе еще не
пришло, но…
Никита тихо ахнул и непроизвольно сделал несколько шагов назад.
Желтая луна – огромная, как тусклое инопланетное солнце, стояла на плоской равнине
точно монета на ребре. На ее поверхности сквозь невнятный рисунок гор и долин проступал
пепельно-серый силуэт волка. Несколько секунд он был виден отчетливо, затем смешался,
растекся. В полной тишине желтая луна съежилась до привычных размеров, размазанной
дугой пронеслась по хрустальному небосводу, заставив Никиту инстинктивно втянуть голову
в плечи, качнула небо и землю под ногами и исчезла, точно вспомнив, что выступила не в
свой черед. И вслед за этим противоестественным полетом небесного тела из глубины
Сумрака донеслось басовитое глухое ворчание, словно ужасный зверь просыпался где-то там,
далеко-далеко, и от его жаркого дыхания содрогались все семь сумеречных слоев.
Никита пулей вылетел в реальный мир сквозь двойную тень, как оказалось – в угол
съемочного павильона. Тяжело дыша, он сел на пол, прислонился спиной к стене и несколько
раз провел ладонью по лицу и шее, стирая липкий пот. Сердце колотилось от страха как
припадочное. Ведьмы оглянулись на сотрудника Ночного Дозора, многозначительно
зашептались и мерзко захихикали. Спасибо, не стали пальцем показывать и предлагать
нашатыря, еще остававшегося в растрепанной аптечке. Сегодня Светлые маги один за
другим, точно сговорившись, демонстрировали им чудеса непрофессионализма. В то время
как Темные Иные трудились не покладая рук.
Декорацию они практически восстановили. Обесточенные софиты и камеры стояли на
своих местах, в помещении горел верхний свет. Никита еще раз потер лицо ладонями,
поднялся на ноги и, не обращая внимания на ведьм, зашагал к выходу.
Для очистки совести он прошерстил всю необъятную территорию «Мосфильма». Без
помощи поисковых заклинаний и попутных машин, снующих между корпусами, на это ушло
бы, наверное, несколько недель. А в бесчисленных переходах главного корпуса, даже
задействовав «истинное зрение» и «ясный взор», он все равно заблудился, проплутал минут
двадцать и обнаружил выход совершенно случайно. Скорее всего это произошло
исключительно благодаря повышенному коэффициенту удачи дозорного.
Как ни хотелось Никите проверить, остались ли на своих местах три луны второго слоя
и видны ли они днем, он предпочел в Сумрак больше не входить. Случалось, что в его
обманчивой прохладе Иные подхватывали не только ангину, но и кое-что посерьезнее. У
оперативника с нервным расстройством вроде постзаклинательной депрессии шансы напасть
на след и обезвредить Темного зверя падали до нуля, а Сумрак на киностудии был каким-то
особенным, если не сказать – жутковатым. Он с удовольствием играл в человеческие игры,
ежедневно переполнялся эмоциями и образами и бережно хранил в своих глубинах
множество фантомов. Иным он являл то черно-белые миражи, сплетенные из Тьмы и Света,
то цветные сцены из фильмов, подернутые серой дымкой…
Загадки – штука, конечно, очень увлекательная, но их можно разгадывать годами, а по
городу бегал взбесившийся оборотень.
– Саша, что у тебя? – спросил Сурнин в телефон, закончив беглый осмотр.
– Ничего пока. Патрульных по всей Москве и Подмосковью подняли, работаем. А у
тебя?
– Пусто. – Никита посмотрел на часы. – Давай, может, перекусим, обсудим все, пока
затишье. Что-то мне подсказывает, что ночью не присесть будет.
– А ты где сейчас?
– Еще на киностудии, только что закончил.
– Тогда давай на Киевской? – предложил Санек. – Или сразу в «Европейском», на
фудкорте.
Никита поежился под налетевшим порывом ветра.
– В «Европейском»!
– Договорились.
Сурнин вышел с территории «Мосфильма» и взмахнул рукой, тормозя попутку. Как же
это иногда приятно – добиваться желаемого без всякой магии. Через двадцать минут он уже
был у торгового центра – в бесконечных пробках наконец наметился хоть какой-то просвет.
«Вот так встретились случайно в торговом центре два заклятых школьных врага Ленька
Вересаев и Вовка Светлов, – думал Никита, стоя на эскалаторе. – Выяснили, что каждый из
них раз и навсегда выбрал сторону, и давай спорить. Надолго их, конечно, не хватило,
философствование в таком возрасте штука немыслимая, а потому словесная дуэль быстро
переросла в дуэль сумеречную. Если еще учесть, что оба недавно инициированы, и все, чем
они теперь обладают, кажется им сверхспособностями запредельной крутизны… Как тут не
подраться, как не проверить?»
Никита оглядел занятые столики.
– Привет! – Санек махнул ему рукой. Он пришел раньше и шагнул навстречу. –
Поищем, где потише?
Никита кивнул, они прошли за стеклянные двери какого-то кафе. Шум торгового центра
сразу смолк. Санек выложил на стол неизменный айфон.
– О’кей, Гугл, как поймать оборотня? – улыбнулся Никита, усаживаясь напротив.
– Здесь Сири, – снисходительно поправил Саша.
– Кто?
– Ее так зовут.
– Ах, да! Ну, Сири так Сири. Все равно она не знает… – вздохнул Сурнин, которому
почему-то вспомнилась девушка с парковки, влюбленная в автомобиль.
Спешилов истолковал его задумчивый вздох по-своему.
– Значит, наш водитель – он же перевертыш – оказался прав. В Сумраке на киностудии
никаких следов?
– Никаких, – подтвердил Сурнин. – Слушай, Саша, а ты его раньше видел, перевертыша
этого?
– Видел один раз. Темные от него во все стороны разбегаются, как от собаки
Баскервилей. Меделяна сейчас даже в Сумраке нечасто встретишь.
– Меделян? Это что, фамилия?
– Это порода. В сумеречном воплощении он очень на эту собаку похож, только еще
больше. Я сам чуть наутек не бросился, когда впервые увидел, – признался Саша. – Но я
тогда с ним не общался, он с другой опергруппой на облаву приезжал. Он, как я заметил,
вообще не разговорчивый.
– Волкодав! – почти восхищенно сказал Сурнин.
– Насчет волков – не знаю, а на медведей с этими собаками точно ходили, я читал.
– Жаль, что наш оборотень удрал, я бы хотел это видеть, – пробормотал Никита.
– Наш оборотень, похоже, залег в каком-то логове на неделю или уехал из Москвы в
свой… откуда он родом? – Саша глянул в айфон, – в свою Пермь. Тишина пока в столице. И
полиция никаких таинственных происшествий не фиксирует. Пьяная езда, пьяная же
стрельба в кабаке, парочка воров, которую взяли с поличным сотрудники вневедомственной
охраны, драка в общежитии мигрантов. Одна неудачная попытка взлома банкомата – вот
дебилы! И куча мелочовки… Пока зацепиться не за что. Но у нас вся ночь впереди, еще
только восемь.
– Подозрительно тихо, Саша, да?
– Почему подозрительно?
– Да потому что наш оборотень ушел голодным! – сказал Сурнин. – Ни в каком логове
на голодный желудок под нарастающей луной ни одному оборотню не лежится. А особенно
этому Малявину, который только-только куснул человечины, как у него кусок изо рта вынули.
Если бы он сейчас в Пермь ехал, с поезда уже покалеченные тела бы снимали. А что на
автомобильной трассе бы творилось, если б он решил автостопом добираться…
– Может быть… – Саша побарабанил пальцами по столу. – Начнем сначала? –
предложил он.
– Начнем. Ты с этим Колей пострадавшим говорил?
– Да. Во время съемки очередного эпизода оборотень внезапно ушел в Сумрак,
выскочил зверем, все вокруг покрошил, девушку разорвал, Светлого дозорного едва не убил,
после чего снова скрылся в Сумраке.
– Как в кино, – хмыкнул Никита. – Считаешь, тут все понятно?
– Непонятно, почему наши послали наблюдателем парня из информационного центра, а
не оперативника. В кабинетах, конечно, сотрудники Ночного Дозора не должны
засиживаться, но надо ж думать головой, куда их отправлять на ротацию!
– Саша, а куда еще? На улицу в патруль, чтобы гарантированно пострадали или
напортачили? Сериал согласован со всеми, с кем только можно. Оборотень раньше, я так
понимаю, ни в каких противозаконных действиях замечен не был: кушал мясо с рынка,
потроха с бойни и лицензированных жертв, которых ему на дом доставляли…
– Актер-оборотень, Никит, с ума сойти! – воскликнул Санек. – Вампир – еще куда ни
шло, они себя позиционируют как натуры утонченные, но оборотень… Я впервые о таком
слышу.
– Э-э… Алексей Малявин – он что, в самом деле профессиональный актер? – удивился
Никита.
– Самый что ни на есть! – заверил Санек. – Говорят, неплохой, особенно по меркам
провинции, но Тьма ему, конечно, обаяния добавила. Ты его досье в рассылке читал?
– Не успел еще.
– У-у, целая история! На отдельный сериал потянет – серий так на десять-двенадцать.
Два года назад пермский Ночной Дозор чего-то с Темными не поделил. Инквизиция решила
вопрос в пользу сил Тьмы, а в качестве компенсации местный вожак оборотней выпросил
пополнение в стаю. Узаконенная инициация во взрослом возрасте через укус. Девушка-
поклонница кусала, кстати, у Малявина дома. По возможности нежно с Алешенькой
обошлись. Как бы этот акт… выразить в изящной словесной форме: инициация, не лишенная
приятности?
– Да уж.
Санек невесело улыбнулся.
– Сань, а как он из Перми в Москву попал?
– Очень просто. Примерно через год после инициации Малявина Темные продавили на
«Мосфильме» сериал. Вампиры, естественно, приготовились прославлять Тьму с экрана,
будучи уверенными, что после успеха «Сумерек» все главные роли у них в кармане. А
оборотни их обошли, разыграв патриотическую карту. Мол, вампирские саги – это все
иностранщина поганая, а у нас сценарий, построенный на отечественном материале, где
Серый волк – положительный персонаж… Не изящный ход, конечно, грубый, но какой
выигрышный! – почти восхитился Санек.
– Тут вампиры, конечно, решили, что их эстетические чувства унижены, – со знанием
дела подхватил Никита, – и дружно завопили: «Человеку никогда достоверно не сыграть
Иного, а вампир не станет играть оборотня!»
– Именно! Ты представляешь, как их перекорежило, когда мужланы-оборотни заявили,
что у них есть исполнитель главной роли, и поставили Лешу Малявина пред Темные очи
Завулона!
– В общем, с Малявиным все понятно до того момента, как он сорвался, – подытожил
Никита. – С чего бы вдруг, а? Дела у него последнее время шли лучше некуда.
– Оборотень, – пожал плечами Саша. – Ты что будешь? – спросил он, заметив
приближавшегося официанта.
– Да все равно. Я голодный как не знаю кто, только чай пил. Давай мяса какого-нибудь.
– О! – многозначительно сказал Спешилов и отвернулся к официанту, склонившемуся
над развернутым меню.
– Ничего не «О», – понизив голос, возразил Никита, как только официант принял
заказ. – Ты представляешь, что значил для Темных этот проект?! Я думаю, Малявина
кормили на убой, разве что девственниц нелицензированных еженедельно не поставляли. Не
был он голоден, руку на отсечение!
– Знаешь, Никита, ты поаккуратнее с такими заявлениями, – заметил Санек, – одному
вон уже откусили. Слышал, что мне Коля рассказывал? Жуть натуральная.
– Нет, не до того было. Темных принеслась орда целая, – поморщился Никита. – Я
потом ему пару вопросов задал, когда они в машину грузились. Странно все это.
– Что именно?
– Что Малявин нашего Колю не загрыз. У парня грудина сломана. Оборотень не просто
его на землю свалил, он ему лапами на грудь встал! Значит, никакого сопротивления уже не
было… Только зубами щелкнуть – и конец. А Малявин вместо этого бросается наутек. Что
могло его так напугать?
– Свет, – неуверенно предположил Санек. – Говорят, Великие Силы иногда приходят на
помощь, – добавил он совсем тихо.
– Чушь! – сказал Сурнин. – В смысле в данном конкретном случае. Карминову Малявин
к тому времени уже покусал, ему кровь глаза застилала. Если бы он действительно сорвался,
ни Тьмы, ни Света в их высшем значении он бы уже не видел. Он бы и на самого Бориса
Игнатьевича кинулся, несмотря на убийственное сияние. И нашли бы мы труп Коли и кучку
пепла, оставшуюся от оборотня.
– Он ее не кусал, Никита.
– Что-о? Карминову… Как это? – растерянно спросил Сурнин.
– А вот так. Коля видел, как он прыгнул на нее из Сумрака и отхватил лапой голову,
после чего принялся скакать и выть как бешеный. Конечно, дозорный на него бросился!
– Знаешь, я бы тоже бросился на его месте, – признался Никита.
– И я.
– Сань, а он не мог ничего напутать? Коля-то наш в шоке, еле-еле языком ворочает и
белый как простыня.
– Да не похоже. София подтвердила, что рана на шее Виктории Карминовой оставлена
когтями.
– Значит, мы Малявина не найдем, – заявил Сурнин.
– Почему?
Александр Спешилов чуть не лопнул от нетерпения, вынужденный замолчать, пока
вернувшийся с полным подносом официант расставлял тарелки. Ночь предстояла долгая и
тревожная, так что оба дозорных предпочитали не тратить Силу по пустякам: заклинаний,
отвлекающих внимание, они не использовали.
– Спасибо, больше ничего, – торопливо сказал Саша и почти сразу же воскликнул
шепотом, – почему не найдем?!
– Потому что мы не того ищем, – пояснил Никита. – Ночной Дозор разыскивает
взбесившегося оборотня, который, обезумев от крови, носится по Москве и рвет людей. Он
ничего не соображает, щедро следит в Сумраке и в реале, периодически заваливается в
наспех приготовленное логово отдыхать и копить Силу и снова – на разбой во славу
растущей луны. Его аура полыхает как маяк в кромешной тьме. И те патрули, которых, Саша,
ты лично инструктировал, сейчас при малейшем подозрении вглядываются в Сумрак в
надежде обнаружить там желто-багровый факел. Мы ищем взбесившуюся Темную тварь.
– Э-э… Да! А кого ж еще? – запальчиво воскликнул Санек, забыв про еду. – Если даже
Андрей Старков его уродом обозвал!
Солидный мужчина за соседним столиком бросил на Санька неодобрительный взгляд и
снова уткнулся в ноутбук.
– Ты слепок ауры Малявина видел? – спросил Никита, понизив голос.
– Нет, конечно. Откуда?
– От Коли, откуда еще, – чуть раздраженно сказал Сурнин. – Я с Малявиным тоже
лично не знаком!
– Ну, знаешь, Никита, одно дело подкачать Силы и спросить, как дело было, пользуясь
тем, что рядом стоит опытный целитель, и совсем другое – требовать от Коли ментальной
передачи и прочей магии. У него у самого аура серая, все цвета сумеречные… А если бы он в
таком состоянии умер от перенапряжения? Это только кажется, что слепок перекинуть так
просто. Ты вспомни, сколько мы учились. А у него, между прочим, уровень Силы шестой, а
не третий, как у тебя или у меня.
– У меня с первого раза получилось, – мрачно сказал Сурнин, под испытующим
взглядом Санька почувствовав себя Темным экзекутором.
– Так Эдвард при мне говорил, что ты со временем до второго прокачаешься по
потенциалу. А для Коли шестой уровень – предел.
– Оставь мой потенциал в покое!
– Никит… ты чего?
– Ничего. Извини, замотался совсем… В общем, Коля не видел в ауре Малявина следов
охоты и голода.
– Может, все слишком быстро произошло? – предположил Саша. Зависнув над тарелкой
с ножом и вилкой, он все еще не сводил с собеседника удивленных глаз. – Коля
сосредоточился на боевой магии: сначала файербол, потом «белый меч». И то, и другое для
него раньше существовало только в теории. Или как показательное занятие в школе новичков
при Ночном Дозоре. Ауру Малявина он до того сто раз видел в спокойном состоянии,
поскольку бок о бок проработал с ним полгода. Представляешь, как за это время она ему в
мозг впечаталась? Вот он ее тебе и описал, находясь под воздействием медицинской магии.
Ничего удивительного.
В самом деле, Коля, который на тот момент плохо соображал, действительно мог
транслировать оперативнику образ, глубоко въевшийся в память.
– Хорошо, ты меня убедил, – ровным голосом сказал Никита. – Агрессивный оборотень
с полыхающей аурой не тронул Карминову, истекающую кровью, затем передумал кусать
заклятого врага – Светлого Иного, развернулся и спокойно потрусил прочь. Так, по-твоему?
Или там был еще кто-то, кто его спугнул?
– Зря ты отрицаешь покровительство Великих Сил, – убежденно сказал Саша. – Свет
хранит тех, кто ему служит.
– Через взаимодействие с Сумраком с помощью магических ритуалов и заклинаний!
По-моему, Саша, ты ищешь сверхъестественное там, где его нет.
Саша многозначительно заулыбался в ответ и выразительно оглянулся на небольшой
зал, где, кроме двух Светлых дозорных, не было ни одного Иного. С точки зрения
окружающих людей вокруг не происходило ничего сверхъестественного.
– Да ладно, я не о том говорил, – чуть улыбнулся Никита.
– Если честно – я не знаю, кто мог его спугнуть. Мутная какая-то история. Давай
поедим, – предложил Санек.
– Сань, а почему Алексея Малявина вообще понесло в Сумрак? – спросил Никита через
некоторое время, отодвинув пустую тарелку. – Обычный съемочный день, привычная
обстановка, с чего он вдруг туда ринулся?
– Перекидываться, – уверенно предположил Саша. – Может быть, его алкоголь
подхлестнул или растущая луна. Даже самые опытные оборотни не могут оттягивать
трансформацию бесконечно, рано или поздно наступает разрядка. А Малявин – это тебе не
Хена, чтобы произвольно обличие менять. Как оборотень он еще совсем неопытный, два года
назад инициирован. К тому же говорят, Леха наш выпить не дурак, а последнее время, когда
он внезапно зазвездил, до запоев дошло. Поймаем – узнаем. Вопрос, где его искать?
Искать оборотня можно очень долго. Это существо ведет себя как человек, а путает
следы как дикий зверь… Темный зверь двуличен, жесток и коварен. Кроме Сумрака, на его
стороне обаяние Темного Иного, обостренные инстинкты и чутье. А если предположить, что
Алексей Малявин все-таки действует в здравом уме, хоть Саша Спешилов и не допускает
такой мысли, то дело становится еще сложнее. Такой «холодный» оборотень никогда не
попадется случайно, не наследит лишнего, не оставит зацепок… И он обязательно убьет
неопытного Светлого дозорного, вставшего у него на пути, чтобы не оставлять свидетелей.
Коля не должен был остаться в живых. Смерть Виктории Карминовой и вовсе выходила за
рамки любой логики, даже Темной.
По полю вероятности, словно по бескрайней заснеженной равнине, пронесся
всклокоченный зверь…
Сурнин вздрогнул и устало потер глаза рукой. А что он, собственно, собирался увидеть
в своем ближайшем будущем, принимая участие в облаве на оборотня?
– Саша, что будет в завтрашних таблоидах, наши аналитики уже просчитали?
– Да.
– Ты смотрел заголовки?
– Дважды, – кивнул Санек.
Он ласково коснулся айфона пальцами и развернул гаджет экраном к собеседнику.
– «Известная актриса найдена мертвой у себя в ванной», – прочитал Никита. – «Звезда
сериала «Одинокий волк» Виктория Карминова погибла в своей московской квартире от
передозировки наркотиков». «Проклятие, нависшее над съемочной группой сериала
«Одинокий волк». «О медийной ереси. Разговор с отцом Иннокентием в нашей рубрике
«Церковный час».
– И все в таком духе, – кивнул Спешилов, когда Никита поднял глаза. – Ссылку кинуть?
– Не надо. Вот, значит, что Старков имел в виду, когда обещал Софии устроить
представление.
– Театр, – мрачно поправил Саша.
– Что?
– Темный пообещал ей театр. Как только эта София может с ним так… обходительно. –
Саша передернул плечами. – И вообще, что это за «непротивление злу насилием»?! Ее бы к
нам в Дозор с ее силищей! Эх.
– Нам еще не понять, расслабься, – пробормотал Никита. – Мы оба по сравнению с ней
вчера вечером инициированы… Ну конечно… Театр!
Алексей Малявин не просто оборотень – он актер, который еще помнит время, когда
был человеком. Малявин не станет путать следы точно тварь, пришедшая из дикого леса, и
уж конечно, не начнет жрать невинных младенцев… Допустим, он все-таки в здравом уме, не
голоден и понимает, что натворил. Для него не существует варианта прийти и честно
сознаться, как сделал бы на его месте Светлый Иной. Темные не простят ему срыв
съемочного процесса, Светлые – крови невинных жертв. В Дозоры он по доброй воле не
явится.
Как он поступит?
Безусловно, Малявин станет спасать свою шкуру и бегать от правосудия – это заложено
в него самой Тьмой. Но совсем не так, как представляют себе оперативники Ночного Дозора,
опираясь на классические сведения об оборотнях. Шансов уйти от облавы у Алексея
Малявина нет, значит, никуда он не бежит! Он сидит где-то рядом с киностудией и трясется,
поджав хвост, поскольку понятия не имеет, что такое настоящее волчье логово и как
замаскировать его, используя Силу.
– Ну что, пойдем? – спросил Саша.
Никита молча встал и сдернул куртку с вешалки.
– Патруль прочесывает округ, а мы, наверное, в сторону Подмосковья двинем? Вряд ли
он в центр Москвы стремится попасть, – рассуждал вслух Саша Спешилов, рассовывая
гаджеты по карманам.
– Да, хорошо, я подъеду через час-полтора. Хочу еще раз на «Мосфильме» осмотреться.
– Слушай, Никита, Эдуард Карлович сказал вдвоем работать. Как-то очень настойчиво
сказал. Мне показалось, он что-то об этом оборотне знает. По нынешним временам поставить
в пару двух троек – это ж роскошь неимоверная!
«Дело совсем не в оборотне, Санек, – подумал Никита. – Дело во мне. Я, кажется, и в
самом деле не умею работать в команде, а Эдвард – тот еще хитрец, если взялся с твоей
помощью за мое перевоспитание…»
– Так мы вдвоем и отработаем, – произнес он вслух. – Я быстро.
– В плохом кино, кстати, все с этого начинается.
– С чего с этого?
– Со слов «давайте разделимся».
– Да ладно, Сань, в нашем кино я такого не припомню. Это Голливуд дерьмо
штампует… И потом, я тебе не Коля, чтобы в одиночку «белым мечом» махать направо-
налево. Если что, я позвоню или свяжусь с тобой через Сумрак… Хочешь, пойдем вместе?
Для того чтобы ответить «да», Саша был слишком Светел и слишком амбициозен. С
одной стороны, он доверял напарнику, с другой – не терял надежды взять оборотня в
одиночку. В отличие от того же Коли у Саши Спешилова – Светлого Иного третьего уровня
Силы, имеющего опыт работы в оперативном отделе, – это действительно могло получиться.
Какой оперативник в начале карьеры не мечтает о героических подвигах и славных победах
над Тьмой?
В сущности, и сам Никита об этом грешным делом подумал. Оборотней голыми руками
ему еще тоже брать не приходилось. Но кроме желания одержать верх над Темным в
поединке, у Никиты Сурнина было за душой еще кое-что: огромная плоская луна с ликом
зверя. В содрогавшемся Сумраке она была похожа на волчий медальон, который зачастую
носит на груди вожак стаи. Это – статусная вещица. Кому попало ее на шею не надевают, для
оборотней она немало значит. Оборотень, который ее носит, является родоначальником стаи
на данной территории и выполняет роль смотрящего. Сейчас после всех войн и
противостояний таких волков мало осталось – свирепых, исконных, древних. Насколько
помнил Никита, их Темные особенно уважали.
Если Малявин увидел в Сумраке матерого волка, это действительно могло его напугать
до такой степени, что он бросился наутек. И без того проштрафившемуся Алексею эта
встреча могла только навредить. Такой хищник, окажись он в Москве, мог наворотить
кровавых дел, а Малявина автоматически бы записали в сообщники.
Так что найти Алексея Малявина – это полдела, надо обязательно заставить его
говорить, пока не стало хуже. Пока оборотни, вдохновленные жестоким примером, не
потянулись за таинственным вожаком. Силища у того должна быть просто запредельная,
если он умудряется оставлять в Сумраке такие следы. И возможно, перетрусивший Малявин
прячется сейчас вовсе не от Дозоров, а от своего собрата. Не зря же он выскочил из Сумрака
как ошпаренный. Его сейчас обратно никакими коврижками не загонишь.
«Он где-то поблизости, и он в реале, – подумал Никита. – Это единственное, что я знаю
точно. Если он тоже видел Лунного Волка, значит, это не галлюцинация и не моя
разыгравшаяся фантазия. Если никакого Лунного Волка нет – мне остается взять Малявина,
привести в Дозор, оформить по всем правилам и идти просить помощи у целителей. Вот уж
против чего Басоргин точно не будет возражать, – улыбнулся про себя Никита. – Наверное,
чего-то такого он и ждет, не просто же так он Санька ко мне приставил, очень ненавязчиво,
кстати. Что ж… Порадую старика, как только Малявин мне все выложит… Дело за малым –
найти перепуганного оборотня в мегаполисе».
Сурнин вернулся на Мосфильмовскую улицу, перешел дорогу, остановился у знакомого
шлагбаума и после короткого раздумья решительно повернулся к нему спиной. На
территории киностудии делать ему было нечего – он осмотрел ее со всем тщанием, на какое
был способен.
Порыв ветра залепил лицо снегом. Днем город засыпали тяжелые подтаявшие хлопья, к
ночи в свете фар и уличных фонарей заблестела на лужах тонкая корка льда, снежинки
превратились в промерзшие жесткие колючки. Никита поежился и поднял воротник. Зря он с
утра пренебрег советами радиоведущих выбирать одежду по погоде. Это за рулем сидеть в
короткой куртке было удобно, а на заснеженных улицах ближе к ночи – совсем не так
комфортно. Особенно если учесть, что шапка и теплые перчатки лежали в машине,
брошенной возле кафе, откуда увез Никиту дозорный джип.
Никита повернулся к ветру спиной, как можно глубже засунул руки в карманы и, чтобы
немного согреться, зашагал по улице вдоль ограды «Мосфильма». В кармане он нащупал
сложенный вчетверо бумажный листок. Еще утром бойкая девчонка сунула ему флаер, а
Никита за весь день так и не нашел времени выбросить мусор. Он машинально достал его и
развернул:
«Эверест вашей мечты! – гласила надпись в самом верху. – Квартиры в Москве.
Элитная недвижимость…»
Ну, это неинтересно. Никита скомкал глянцевую бумажку, поискал глазами урну и
невольно окинул взглядом улицу, над которой возвышался небоскреб. Это здание Сурнин
видел еще днем. Выглядело оно действительно как настоящий Эверест мечты.
Величественная рукотворная вершина возвышалась над холмами и долинами мегаполиса,
соперничая с одинокими пиками таких же современных высоток, почти невидимых из-за
непогоды. В ней было, наверное, этажей пятьдесят, если не больше. Плавно изгибаясь,
гигантская башня возносилась над ночным городом, поблескивая тоннами стекла и мрамора.
Никита остановился, задрал голову и сунул скомканный флаер обратно в карман.
Сумрак смывал непрочный и изменчивый человеческий мир с лица земли, стоило
Иному сделать шаг в тень. И всегда он был одинаков – прохладен и тягуч, и всегда был
разным, то играл с фантомами, то являл взору невиданные постройки и растения. Но ни один
Светлый Иной из тех, с кем Никите доводилось работать или общаться, никогда не
проваливался в Сумрак, как в кроличью нору, падая бесконечно долго, чтобы достичь дна, и
не возносился на немыслимые высоты, сделав единственный шаг в поднятую тень. Скорее, в
мире Иных можно было говорить о перепадах уровней – слоях Сумрака, но не о горных
пиках, подобных человеческой земле.
– При входе в Сумрак нет перепада высот! – прошептал Никита, столбом
остановившись посреди улицы. – По крайней мере для Иных моего уровня и ниже, и
наверняка – для оборотней тоже.
А человеческий мир не стоял на месте. Уже возносились на сотни метров ввысь бизнес-
центры из стекла и бетона, летали над планетой самолеты и космические корабли. Чтобы
попасть из Сумрака в летящий самолет – надо изрядно потрудиться. И не столько из-за
скорости. Время в глубоких слоях течет настолько медленно относительно человеческого
мира, что с этой бедой еще можно справиться. Но сколько сил надо потратить, чтобы
преодолеть высоту в девять тысяч метров, на которой идет обычный пассажирский лайнер?
При учете, что Иной с каждым шагом вверх все больше отрывается от «матрицы». Такое под
силу разве что Высшим Иным, и то, скорее, они провесят портал…
Как-то однажды Никита расспрашивал Светлого Иного, проходящего свидетелем по
делу о Темных мошенниках, об особенностях Сумрака в горах. Дядька был заядлым
альпинистом и катался по всему миру. В Дозоре он не работал, приставать к нему с
вопросами было не слишком удобно, но любопытство победило. Светлый снисходительно
похлопал тогда еще совсем молодого дозорного Сурнина по плечу.
– Э-э, брат, не поймешь, пока не побываешь, – подмигнул он. – Как в песне поется:
«Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал!» Хочешь – поехали со мной
на Кавказ.
Но Никита его влюбленности в горы не разделял. Сумрак, Ночной Дозор извечное
противостояние Света и Тьмы и боевая магия интересовали его тогда куда больше.
– Ах, Сумрак… – задумчиво сказал альпинист. – Он там тоже особенный. Он разный,
обманчивый, иногда непредсказуемый, как погода. Есть горы, которые и в Сумраке горы, а
есть такие, от которых следа не остается. А бывает, стоишь ты у подножия, смотришь вверх,
на ту группу, что вперед ушла, глядь через Сумрак, а они не вверху, а далеко-далеко впереди,
их и не видно почти в тумане. Или позади. Там, брат, такое иногда увидишь!
– А второй слой? – зачарованно спросил тогда Сурнин.
– Да куда мне с моим седьмым уровнем Силы на второй слой, – рассмеялся
альпинист. – Мне и на первом-то непросто. Так что я лучше дедовским способом, зато всю
красотищу видно! А красотища там… Ты, стажер, звони, не стесняйся, если на экскурсию
захочешь, организуем в лучшем виде.
Никита получил еще одну колючую порцию снега в лицо, развернулся и решительно
зашагал к жилому комплексу, подпиравшему лохматые тучи. Через несколько минут он уже
миновал черный прямоугольник мраморных дверей, оценил по достоинству просторный
вестибюль, отделанный натуральным деревом и камнем, и решительно зашагал по галерее в
жилую секцию, оставив подземный паркинг на закуску.
Малявин догадывается, что оба Дозора ищут озверевшее чудовище. Все темные
закоулки, подвалы, паркинги, бомбоубежища, все то, что находится ниже уровня земли и так
или иначе притягивает отрицательную энергию, они будут прочесывать в первую очередь.
Его единственное преимущество в данной ситуации – здравый рассудок, позволяющий
сделать нестандартный ход. И один этот ход он уже сделал.
Алексей Малявин отразил нападение Светлого дозорного и кинулся наутек. Коля
собственными глазами видел, что удирал волк в Сумраке. Но перевертыш-меделян,
бросившийся в погоню, носом перепахал первый слой на территории «Мосфильма» и не
нашел никаких следов, кроме брошенной одежды. А это означало, что, сделав два прыжка,
якобы спятивший и озверевший Малявин преспокойно из Сумрака вышел и дальше
действовал вполне разумно. Найти одежду на киностудии для Иного, которому открыты все
запертые двери, – не проблема. В гримерках и хранилищах его ждал широчайший выбор
моделей и размеров – от исторического костюма до простой спецовки. Проскользнуть
незамеченным по территории ему раз плюнуть. И даже свирепый пес-меделян не найдет
никаких следов на реальном слое, вернее – он в них запутается, поскольку Алексей Малявин
еще до происшествия истоптал всю киностудию, его запах витает здесь повсюду…
За шлагбаумом Малявина поджидал огромный город, наводненный патрульными, два
Светлых дозорных Третьего уровня Силы и Темный маг Андрей Старков, бледный от злости.
Сколько простой оборотень продержится на улицах против сил, брошенных на его поиски
обоими Дозорами? Несколько часов, сутки – максимум.
И кому он ни попадись, все едино: Светлые не простят ему покалеченного сотрудника и
смерть человека, Темные – сорванных планов и вложенных денег. Сто лет назад такой
оборотень залег бы в дремучей чаще, подальше от человеческого жилья, в мрачном логове,
защищенном магией, и десятки окрестных волков сторожили бы его убежище.
Но Алексей Малявин вырос в большом современном городе, жил в двух кварталах от
Пермского театра оперы и балета, учился в Питере, а в лесу был три раза в жизни, когда еще
в школе, до инициации, ездил туда с родным дядей за грибами. Город – его стихия… Где
может прятаться волк, чтобы охотники не сразу догадались?
Никита сел в лифт и доехал до пятнадцатого этажа небоскреба. Дальше – только
пешком, шаг за шагом, скрываясь за густой сетью маскировочных заклятий, надеясь не
столько на поисковые заклинания, которые оборотень может почуять, сколько на удачу –
вечную спутницу дозорного. Волк где-то здесь, ему больше некуда бежать. Тьма, сжавшаяся
в комок, таилась на верхних этажах здания. Из двух зол – страх высоты и страх перед
Дозорами – Малявин выбрал меньшее. Потому перевертыш-меделян ничего и не нашел,
рыская по первому слою Сумрака и роя носом землю.
Тридцать седьмой…
За время восхождения Никита с удивлением обнаружил, что элитный дом еще до конца
не заселен. В просторных холлах встречались двери, затянутые пленкой – то ли жильцы этих
квартир делали ремонт и не спешили с переездом, то ли квартиры еще ждали будущих
счастливых обладателей.
Сороковой…
Отличный обзор. С такой высоты съемочные площадки киностудии должны быть
видны как на ладони. Окна квартиры, которую выбрал Малявин, наверняка смотрят на
Мосфильмовскую улицу. Суету, возникшую сегодня возле шестого павильона, наблюдать
отсюда одно удовольствие. Всего в Сумраке не утаишь. Если знать, что искать, кое-какую
информацию можно и с реального слоя почерпнуть. Если бы это было не так, не
существовало бы в мире людей ни сказок, ни примет, ни религиозных верований, ни таких
понятий, как «сглаз» или «порча».
Последний жилой этаж. Теперь маскировка уже не имела значения. Найти оборотня и
не спугнуть Никите почти удалось, но если тот не захочет говорить и бросится наутек – так
тому и быть.
Никита не удержался и еще раз взглянул в окна. Вдали сияли Светом купола
Новодевичьего монастыря, черная звезда расплылась по башням Москва-Сити в проекции
офиса Дневного Дозора. Но эта узаконенная Тьма пока неприкасаема.
Сурнин подвесил парочку заклинаний, на секунду прикрыл глаза и шагнул к первой
попавшейся двери. Именно так! К первой попавшейся. Не стоит мешать Великим Силам,
иногда они лучше знают, куда тебе обязательно надо войти. Люди каждый день решают для
себя – Свет или Тьма. Иные, для которых этот вопрос уже давно не стоит, делают другой
выбор: я сам или Свет за меня. В первом случае можно дров наломать, во втором – скатиться
в фанатизм, а истина, как всегда, останется где-то посередине…
Замок провернулся с пружинным щелчком, Никита рывком распахнул дверь.
– Алексей! Я знаю, ты никого не убивал. У меня есть к тебе несколько вопросов, –
сказал он и только после этого вошел в квартиру.
В просторную прихожую выскочила высокая стройная блондинка. Подтянутая
любительница фитнеса и диет чуть отстраненно посмотрела на вошедшего оперативника из-
под тонкой сеточки чужой «доминанты».
– Привет, я Маша, – сказала девушка.
– Хорошо. Это, наверное, хозяйка, да, Леш? – нарочито громко спросил Никита, не
тронувшись с места.
Тьма клубилась в глубине квартиры, озлобленная, чуткая.
– Я не хозяйка, я – дизайнер. Я здесь работаю! – с гордостью произнесла Маша.
Со стороны казалось, что девушка немного выпила, и этого ей как раз хватило для
смелого и непринужденного разговора с незнакомым мужчиной.
– Привет! – радостно повторила она.
Кажется, незнакомец ей понравился. Какие обходительные пошли нынче оборотни –
«доминанту» накладывают бережно, позволяя жертве ходить на длинном поводке.
– Здравствуй, Маша.
«Ничего не выйдет. Не получится у нас разговор, – вдруг подумал Сурнин. – Я ему все
испортил. Он мог здесь месяц отсиживаться, ждать, пока все стихнет. Девчонка и еду бы
носила, и новости. На нее никто бы внимания не обратил. У патрульных Ночного Дозора
взгляд наметанный, конечно, но чтобы они заподозрили, что «темная вуаль» на глазах у
девушки – это не ревность подружки, а заклятие, ей надо повстречаться с ними нос к носу…»
– Алексей, отпустишь девушку? Все равно я тебе вечер испортил, давай поговорим. –
Никита сделал несколько шагов вперед. – Маша, иди домой, – предложил он.
Если бы девчонка сейчас развернулась и вышла из квартиры, это был бы хороший знак.
– Здесь будет терракотовый оттенок, но светлые вертикальные элементы декора
разбавят насыщенный цвет, не волнуйтесь! Я бы сама так жила, – вздохнула Маша.
Не сводя одурманенных глаз с дозорного, медленно двигавшегося вперед, она пятилась,
играя роль живого щита. «Бабник ты у нас, Леха, – подумал Сурнин. – Вторая девчонка
сегодня из-за тебя умереть готова…»
– Не хочешь по-хорошему?
«Хрустальный клинок» вспорол черную «доминанту». Маша ахнула и схватилась за
голову.
– Марш домой! – крикнул ей Сурнин и вытолкал из квартиры.
В комнате справа послышалось движение, Сурнин прыгнул вперед, оборотень отскочил
и вжался в стену. Был он весь всклокоченный, нерешительный, почти жалкий в застиранном
рабочем комбинезоне с чужого плеча и нелепых домашних тапочках, которые Маша
принесла ему из ближайшего супермаркета вместе с едой и валявшимся на полу одеялом.
Дизайнеру, кстати, здесь было где разгуляться. Квартира продавалась без мебели и
отделки, в панорамных окнах отражалось несколько дежурных лампочек, по гладким стенам
гуляло гулкое эхо, а за окнами таинственно сияла огнями ночная Москва.
Секунду Никита и Алексей стояли друг против друга.
– Ты не поверишь… Никто не поверит! – истерично крикнул Малявин и прыгнул прямо
в стену. Точнее – прямо в Сумрак.
– Стой!
«Саша, я его нашел!»
Сурнин вывалился в другую реальность. Небоскреб в Сумраке не истаял – он немного
просел, потерял часть стен, этажей и перекрытий и стал похож на недоделанный макет, чудом
державшийся на выставочном стенде, или произведение современного искусства,
иллюстрирующее мир постапокалипсиса.
Оборотень, заканчивая трансформацию, прокатился по серому полу соседней квартиры,
глухо взвыл, вскочил на неестественно низкий и широкий подоконник, скорее напоминавший
скальный выступ, и отчаянно сиганул в гигантский провал окна. Никита рванулся следом.
Вот это был спуск! За диким волком, мчавшимся вниз по отвесной стене, к ее подножию,
мимо пустых глазниц окон. По лестничным площадкам, похожим на разрушенные причалы,
по лестницам, напоминавшим кружева из бетона, мимо квартир, из которых лучился Свет,
растекалась липкая Тьма или зияла пугающая пустота. С прыжками в несколько этажей за
кувыркающимся в полете оборотнем.
– Стой, придурок! Я тебя через второй слой достану! – сквозь вязкий ветер, шумевший
в ушах, крикнул Сурнин у самого подножия.
На ровной поверхности за четвероногим хищником не угнаться. Никита метнул «белое
копье». Но, опасаясь убить зверя раньше времени, он промазал. Свет, полыхнувший где-то
впереди справа, никого не смог напугать.
– Твою мать! – сказал Сурнин и ступил в тень второго слоя.
Не испытываемый доселе животный страх перед Сумраком сжал ему сердце. Никита
заставил себя поднять глаза. Три луны, как и положено, висели в хрустальной пыли. Он
облегченно вздохнул, протопал вперед, отыскал медленно бултыхающийся в глицерине
силуэт волка, мчавшегося по первому слою, и вышел прямо перед ним.
Зверь резко прыгнул в сторону, по инерции прокатился по земле, снова вскочил на все
четыре лапы и вырвался из Сумрака, отбросив световые сполохи, подобно тому, как Светлые
дозорные сбрасывают тень.
– Ах ты ж скотина!
Никита выскочил следом и влетел, как ему показалось, в медный или даже золоченый
купол, почему-то стоявший на земле.
Он инстинктивно выставил руки вперед, с хрустом проломил крашеный пенопласт и
поднялся, поскользнувшись на булыжной мостовой. Вокруг раскинулся в темноте сказочный
город. Судя по треску и звуку падавших досок, оборотню повезло меньше, он угодил
прямиком в фасад исторического здания и теперь барахтался в сыпавшемся сверху
гипсокартоне, кроша остатки хрупких перекрытий.
«Ты где?! – встревоженно спросил через Сумрак Саша Спешилов. – Я тебя потерял!»
Под ноги Никите грохнулась вывеска «Модный домъ», написанная на старинный манер
с твердым знаком на конце, и горшок с искусственными цветами, чуть не угодивший в
голову.
«Сам не знаю!» – отозвался оглушенный Никита, оказавшийся в нереальном
игрушечном прошлом Российской империи. Он оглянулся на ненастоящую церквушку,
бутафорские купола и разномастные фасады, которые тянулись вдоль извивавшейся мощеной
улицы, тесно примыкая друг к другу, на секунду зажмурился…
Декорация «Старая Москва»! Ну конечно. Киногород, специально построенный для
съемок на открытой площадке. Он даже вспомнил указатель для туристов, мимо которого
проезжал сегодня днем на попутке во время осмотра территории.
Оборотень выскочил из проломленного муляжа здания, развернулся, чтобы броситься
наутек, и вдруг, заскулив, осел на задние лапы, словно кто-то невидимый дал ему в лоб. В
пятнадцати метрах впереди на булыжную мостовую шагнули из Сумрака Темный маг
Велихов и вампир Альберт Селиверстов, еще не успевший втянуть хищные клыки.
– Дневной Дозор!
– Ну что, добегался, Алеша? Эти с тобой церемониться не будут, – тихо сказал Сурнин в
спину волка, не сводя глаз с подоспевших Темных. – Последний шанс.
Волк прижал уши, отступая, вздыбил шерсть на загривке и повернул голову к Светлому
дозорному.
– Я все расскажу, – прорычал он.
– Тогда в Сумрак! – скомандовал Никита, проваливаясь в тень.
В поблекшем мире он подскочил к Малявину и схватил его за загривок, снова увлекая
за собой.
– Идем глубже!
– Я не пойду… Не могу! Нет!
Волк отчаянно мотнул головой.
– Со мной!
Опыт входа-выхода с бесчувственным вампиром на руках оказался как нельзя кстати.
Захочешь – не угадаешь, какой навык может пригодиться в дозоре. Никита, увлекая с собой
трясущегося от страха оборотня, провалился на второй слой сквозь шахматную черно-белую
арку.
Совсем рядом взрывалась Тьма, вспарывая Сумрак заклинаниями чужих дозорных,
ринувшихся в погоню.
– Вставай, вставай, Темный! Долго я тебя тут не продержу! – Никита дернул зверюгу за
шкирку, как котенка. Тот трясся всем телом, ребра ходили ходуном.
Сурнин стремительно тащил его прочь до тех пор, пока оборотень не вывалил язык и не
начал на глазах худеть и облезать. С каждым шагом он все больше становился похож на
горбатую рахитичную борзую, а вернее – на ее труп, пролежавший на свалке несколько дней.
Второй слой был ему не по силам. Никита чертыхнулся и выдернул Малявина из Сумрака.
Человеческий мир встретил их длинным и протяжным гудком автомобиля. Человек и волк
кубарем откатились к обочине с проезжей части.
– Ты, мужик, или не бухай, или собак не держи! – посоветовали из притормозившей
машины.
Для того чтобы транслировать сочувствие и негодование, совсем не обязательно
опускать стекла. Сочувствие – Светлому, негодование – Темному. Человек и волк
одновременно вскочили на ноги.
– Они идут, Светлый, я чую! – прохрипел Малявин.
Никита оглядел улицу. Машин немного, людей почти нет. Еще на один рывок сквозь два
слоя Сумрака ни у него, ни у спутника сил не хватит. Темный Иной попросту сгорит в
Светлой магии, выпущенной на свободу ради его же блага.
Где-то недалеко Санек и опоздавший патруль Ночного Дозора… а из Сумрака вот-вот
вывалятся вампир и Темный маг четвертого уровня Силы. На их зов уже мчится Андрей
Старков, и если он успеет первым – все вопросы останутся без ответов.
Никита вскинул руку, прямо перед носом затормозила машина, резко вильнула к
обочине.
– Дальше пешком!
Водитель, подчиняясь воле Иного, выскочил на дорогу. Никита отшвырнул его с
проезжей части.
– Лезь назад! Поедешь со мной, там разберемся, – крикнул он Малявину, усевшись на
место водителя.
Замок и ручка жалобно хрустнули под заклятием. Правая задняя дверь широко
распахнулась, застонало сиденье под тяжестью потустороннего зверя, прыгнувшего в салон.
Никита вдавил педаль в пол. Хлопая неисправной дверью, легковушка с визгом развернулась
и понеслась прочь. Через несколько кварталов Сурнин бросил чужую машину и поймал
такси.
– Почему собака без намордника? – равнодушно спросил таксист.
– Это терьер, – устало отмахнулся Никита. – Йоркширский.
Мужик под безволием пожал плечами и что-то недовольно проворчал. Заклятие Сурнин
накинул на таксиста крайне небрежно, поскольку старался не упускать из виду оборотня,
неспокойно ворочавшегося на заднем сиденье, и поминутно оглядывался сквозь Сумрак,
опасаясь погони.
– Куда? – спросил водитель.
Никита, сидевший рядом, взглянул на датчик бензина. Бак был почти полон. Темные
вроде бы отстали.
– На МКАД, – приказал он, немного отдышавшись.
– На МКАДе куда?
Никита прикусил губу, полез в карман за мобильником, взвесил его в ладони, выбросил
в открытое окно и поднял стекло.
– Езжай по внешней стороне, пока не скажу.
Таксист замолчал.
– Рассказывай, – обернулся Никита к оборотню, развалившемуся на заднем сиденье.
От стресса у Малявина разыгрался аппетит, и он то и дело облизывался, плотоядно
глядя в затылок водителя.
– Я так не могу, – прорычал он, разбрызгивая слюну. – Язык не слушается.
Человеческая речь и в самом деле давалась ему с трудом. Огромный волчара дергал
головой, по-собачьи взлаивал, сипел и шепелявил.
– Ты уж расстарайся, Леша. Здесь не лучшее место, чтобы перекидываться, да и одеть
тебя не во что… Еще раз на водилу облизнешься, я тебе эту штуку в глотку засуну! –
пригрозил Сурнин и выразительно коснулся цепочки служебного амулета, висевшего на
груди. – Если ты не убивал Викторию Карминову, то кто? Что на самом деле случилось на
киностудии?
– Я ее нечаянно. Задел. Ваш Светлый набросился… Вот! – Оборотень завозился,
демонстрируя бок, опаленный файерболом.
– Во-первых, для тебя это полная фигня, а во-вторых, меня твои оправдания не
интересуют. Мне интересно, почему ты был так уверен, что тебе не поверят, что даже в бега
ударился… Да говори, Леха, не бойся, все равно дела у тебя хуже некуда! Значит, Викторию
ты убил случайно, без всякого злого умысла, правильно?
– У-у, – согласился оборотень. – Ты меня спасешь, Светлый?
– Я?! Хотя… Смотря что ты расскажешь и смотря от кого. От Завулона – нет, конечно.
– От смерти. – Малявин закатил желтые глаза.
– Та-ак… Леша, что ты видел в Сумраке?
– Я видел Призрака Рода, – просипел волк. – Я был мертв. Моя душа отделилась от
тела. Говорят, оборотни всегда видят его перед смертью…
Зверь поджал хвост и затрясся всем телом. Никита открыл рот, чтобы задать
следующий вопрос и замолчал на полуслове.
«Я мертва, – говорила несчастная старушка в МФЦ. – Моя душа отделилась от тела…»
Но пожилая женщина действительно умирала, а Алексей Малявин не только находился
в расцвете сил, но и не так давно превратился в Иного, которому суждено прожить не одну
сотню лет!
– Что еще за Призрак Рода? – озадаченно спросил Никита, у которого по спине забегали
мурашки, словно Темный заразил его трусливым ознобом. – Профиль волка на фоне желтой
луны?
– Ты ви-и-идел?! – взвыл Малявин во всю Темную дурь.
Водитель дернулся и чуть не вышел из-под контроля. Все-таки заклятия, даже уходя от
погони, надо накладывать тщательно. Никита схватился за руль, не дал машине удариться в
отбойник и взял таксиста под прямой ментальный контроль. Машина завиляла по полосам,
но удержалась на дороге. Они проскочили очередную развязку, оплеванные сердитыми
гудками других автомобилей. Горящие цифры, разрешавшие движение со скоростью сто
километров в час, пронеслись над лобовым стеклом.
– Держись правее, скорость девяносто, – негромко приказал Сурнин водителю и снова
обернулся к потустороннему пассажиру. – Престань орать: «Мы все умрем»! – рявкнул он. –
Что за Призрак Рода?
– Это наш тотем. Оборотни, они же разные, Светлый. Кто-то волк, а кто-то, например,
филин…
– Я знаю, встречались такие. Дальше!
– У каждого вида оборотней есть предок. Звериный прародитель, от которого началась
ветвь. В Китае, например, лис очень много…
– Оставь Китай в покое, там свои Дозоры работают. Значит, по вашим поверьям, перед
смертью оборотень видит в Сумраке самого себя?
– Не себя! Свой образ, который поглощает вышедший из глубины Сумрака тотем –
Призрака Рода, – прошептал Алексей Малявин и закатил желтые глаза. – Теперь я
непременно умру! Смерть уже близко…
Если бы шепот не сопровождался звериным подвыванием и клацаньем зубов, его
можно было бы назвать трагическим. Косматый оборотень развалился на заднем сиденье
кверху брюхом, страдальчески запрокинул морду и, не сумев вытянуться во весь рост, уперся
задними лапами в дверь, процарапав ее когтями.
– У меня, наверное, уже ауры нет, Светлый. Ты посмотри, есть у меня еще аура?
– Сейчас не будет, – пригрозил Сурнин. – Рассказывай все с самого начала!
– У меня в горле пересохло!
– Ничего, потерпишь.
Выслушав жутковатую историю о появлении гигантского волка из монохромного
чужого Сумрака, Никита устало покачал головой. Какое-то время в такси, ехавшем по
МКАДу, царила тишина. Алексей Малявин, измаявшийся в зверином обличье, тяжко
вздыхал, переваливался с боку на бок, время от времени сползал на пол или принимался
рвать лапой обивку сиденья, проковыряв дыру до пружин.
Если все то, что услышал от Алексея Малявина Светлый дозорный, узнают другие
оборотни, это может дестабилизировать и без того взрывоопасную ситуацию в городе. Кто
знает, не возьмет ли верх звериная составляющая Темных Иных и не устроят ли они,
охваченные животным страхом, кровавое пиршество перед смертью? С их точки зрения, если
Призрак Рода явился за ними из Сумрака – гибели не избежать. Какие уж тут Договоры перед
неминуемой кончиной! Кто будет их соблюдать, будь они хоть трижды Великие…
Значит, Темным Алексея Малявина сдавать нельзя, независимо от того, поверят они ему
или нет. Что остается? Ночной Дозор?
Ночной Дозор все тщательно проверит, убедится в том, что Сумрак на киностудии такой
же, как и везде, с поправкой на пресыщенность человеческим вниманием и неспокойные
времена. Светлые решат, что Малявин любой ценой хочет оправдаться за смерть
Карминовой. Его или будут судить, или выдадут Темным, обменяв на что-нибудь ценное.
Например, на обещание прикрыть проект «Одинокий волк» и прекратить массированную
рекламу сил Тьмы по всем каналам. А значит, оборотни все-таки узнают все то, что только
что узнал Сурнин. И задача будет сведена к известной.
– Поворачивай, – приказал Никита водителю. – Съезжаем с МКАДа. Алексей, как ты
относишься к вампирам? – спросил он.
– Снобы, – презрительно фыркнул оборотень. – Критиканы! Сериал – это, видите ли,
низкий жанр! А их экспериментальный театр – это что?! Как они смеют утверждать, что
голые кровососущие трупаки это и есть истинный Чехов и настоящий Шекспир! Убожество
духа. Упадок нравов! Да я, может, тоже Гамлета сыграть могу… Ау-у-у!
Сурнин тихо застонал и схватился за голову. Нет, нельзя выдавать оборотням лицензии
на артистов, иначе мы получим подлинно звериное искусство. Вообще нельзя выдавать им
лицензии. Люди должны оставаться людьми. К черту Великий Договор!
– Заткнись!
Оборотень глухо заворчал, недобро поблескивая желтыми глазищами. Никита накрыл
ладонью боевой амулет, разгоревшийся Светом на груди, усмирил рвущуюся на свободу
Силу.
– Значит, так. Вампира зовут Володя Светлов. Расслабься, Леша, он не имеет отношения
к искусству, зато живет в стратегически важном районе – рядом с офисом вашего Дозора.
Надеюсь, у себя под носом Темные тебя искать не будут. Так что посидим там, пока все не
успокоится.
– Что, все вместе? – мрачно поинтересовался немного успокоившийся Малявин.
Его совсем не радовала перспектива провести ночь, а то и не одну, под присмотром
Светлого оперативника. – И как долго?
– Столько, сколько понадобится.
Эпилог
***
«А может быть, платье – это слишком?! – в ужасе подумала Варя за полчаса до выхода
из дома. – Не надо было его покупать»
В самом деле, кто ей сказал, что на поэтическом вечере нужно соблюдать какой-то
дресс-код? И рваные джинсы вполне подошли бы! Но платье было таким красивым, дорогим,
почти вечерним, а поводов его надеть всего один. Варя нагнулась, схватилась за подол, чтобы
сорвать с себя неуместный наряд. И тут ее осенило.
Через пять минут она выскочила из ванны с мокрыми волосами, безжалостно смыв
прическу, ради которой полтора часа просидела в обед в парикмахерском кресле. Вот так!
Распущенные волосы на прямой пробор как признак неформальности и платье густого
винного цвета. Двадцать минут! Всего двадцать минут, чтобы исправить макияж! Какая
непростая штука эта высокая поэзия…
Не сказать, чтобы Варя была совсем не знакома с искусством стихосложения. Однажды,
еще будучи абитуриенткой Литинститута, она побывала на поэтических чтениях в клубе,
работавшем при районной библиотеке. Клуб этот демонстрировал не только чудеса
жизнестойкости, но и чудеса неизменности, застряв в вечных семидесятых. Он с честью
выдержал испытание сменой эпох.
Ветры перемен проносились над ним ураганами. Из тьмы и смуты грозил жуткий оскал
капитализма, все здания в округе дрожали от рейдерских захватов. В перестроенном до
неузнаваемости бывшем детском садике «Василек» расположился офис банка, люди
поклонялись золотому тельцу, в новостях творился настоящий апокалипсис, бушевали
экономические войны, зверствовали террористы… А в литературном клубе
«Библиолюбитель» все так же сидел во главе стола седенький старичок Петр Евграфович.
Секретарь Нинель Ивановна, склонив крашенную хной голову над пожелтевшими листами,
вела учет заседаниям, авторы торжественно подписывали и вручали друг другу тощие
самиздатовские сборники, изданные на серой бумаге, и сладко посапывал в углу старейший
поэт клуба, по слухам, друживший в свое время с Евтушенко.
Варя высидела от начала до конца одно заседание, и больше в «Библиолюбитель» ее
было не загнать никакими силами. Не то чтобы она не любила березки русской стороны,
воспетые членами клуба, или отрицала нравственность и чувственность. В благостном
нафталиновом раю «Библиолюбителя» ей попросту было неимоверно скучно.
Фен упал с полки в раковину, зацепив по пути тюбик крема, но, к счастью, Варя уже
выдернула его из розетки. Когда это случилось, она стояла в прихожей, заталкивая в сумку
пакет с туфлями. Антистатик. Помада. Ключи. Время вышло!
Варя распахнула дверь навстречу мечте и выскочила на лестничную площадку. Она
опаздывала всего на каких-то десять минуточек. Маша, кстати, говорила, что опаздывать
полезно, мужик должен понервничать. У Маши наверняка нашлась бы еще парочка ценных
советов подружке по фитнесу, увы, ее телефон не отвечал.
Край длинного платья почти на ладонь свисал из-под синтепонового пальто, но Кирилл,
встретивший Варю на выходе из метро «Улица 1905 года», не обратил на это внимания. Он
был молчалив и задумчив, ведя ее вдоль одноименной улицы, казалось, нетвердо помнил, где
именно в этот раз проводилась встреча литобъединения «Мистикоморфия». Дворами они
вышли к Большой Декабрьской. Взгляд Кирилла блуждал по ряду домов, словно пытался
отыскать не клуб, а некий тайный знак.
Варя уже хотела спросить, но в этот момент ее сопровождающий неожиданно
остановился и вздохнул с облегчением. Девушка удивленно подняла глаза на мрачное
недостроенное здание… Недостроенное? Вовсе нет, глупости какие! В неоновом окне висела
яркая афиша. Изумленной Варе показалось, что еще секунду назад ни этого входа в виде
готической арки, ни афиши на промозглой улице и в помине не было, но мимолетная тревога
улетучилась, когда Кирилл сказал: «Мы пришли», тепло улыбнулся своей спутнице и
распахнул перед ней дверь.
Внутри царил приглушенный свет. Справа и слева от входа стояли в нишах торшеры на
тонких высоких ножках, на которые как на шампур были нанизаны растрепанные томики
книг. Увенчанные сахарно-белыми плафонами торшеры отбрасывали в простенки уродливые
тени. При взгляде на этот смелый дизайнерский ход у Вари почему-то все сжалось внутри.
Старые книги, объединенные пробитыми сердцами в безжизненные гирлянды, вызвали у нее
какое-то странное сочувствие. Эти никому не нужные тома не попали ни на свалку, ни в печь
на растопку, но они жили и в то же время не жили, нанизанные на стальную штангу
безжалостной рукой дизайнера.
В главный зал вели четыре ступеньки, внизу располагались фуршетные столики, между
которыми перемещались гости и члены клуба, а вдоль стен, увешанных картинами,
выстроились в тщательно спланированном художественном беспорядке мягкие кресла и
небольшие диванчики.
Время от времени кто-то из присутствовавших брал в руки микрофон и читал стихи.
Иногда – с места, иногда – выходя вперед и становясь перед аудиторией. Изредка – свои, но
чаще чужие.
Из смежного помещения доносились звуки музыки: играли рояль и скрипка.
Небольшой гардероб справа от входа Варя поначалу и не заметила, но Кирилл помог ей
разобраться с пальто, терпеливо подождал, пока спутница приведет себя в порядок, и почти
втолкнул в зал.
– Посиди, послушай, я поздороваюсь кое с кем и вернусь, – шепнул он, как только
нижняя ступенька лестницы осталась позади. Он был чем-то недоволен или расстроен.
Время от времени уголки его губ подрагивали в нервной полуулыбке. Варя проводила его
сочувствующим взглядом, остановилась в нерешительности и прислушалась.
Словарному запасу, эрудиции и памяти присутствующих можно было позавидовать, но
очень скоро Варя с удивлением обнаружила, что от высокопарных слов и громоздившихся
друг на друга метафор ее клонит в сон ничуть не меньше, чем от запыленных березок
русской стороны, столь почитаемых старичками из «Библиолюбителя». Пустота скрывалась
за причудливой рифмой – пугающая, бездонная, обрывавшаяся сбивчивым ритмом так,
словно обрывалось дыхание…
Варя прошлась мимо столиков, налила себе минеральной водички, отправила в рот
канапе из терпкого французского сыра, увенчанного глянцевой маслиной, и уселась на
диванчик в углу под торшером. Отсюда она могла безнаказанно разглядывать
присутствующих. Дресс-код все-таки оказался не обязательным. Среди поэтов обнаружился
парень в грязной желтой толстовке и пожилая женщина в мятой юбке, стоптанных ботинках
и растянутой трикотажной кофте, схваченной на груди массивной брошью. Но эти все же
выглядели исключениями. Большая часть публики была одета прилично, если не сказать
разодета в пух и прах. У Вариной соседки по сдвоенному диванчику висела на шее
массивная золотая цепь.
Варя вздохнула, поискала глазами Кирилла и встретилась взглядом с благообразным
старичком, который ее беспардонно разглядывал. Он молодецки вскочил, схватил микрофон
и, не отводя от девушки заблестевших глаз, поднес его к губам.
(Б. Пастернак)
Варя действительно подумывала, не забраться ли на диван с ногами. На диванчике
напротив белокурая красотка, скинув туфли, положила ноги на колени кавалеру и
блаженствовала, откинув голову на мягкий подлокотник. На фоне публики, которая вела себя
раскованно, если не сказать развязно, Варя казалась себе чопорной и чужой, точно девочка,
которая надела взрослое мамино платье, туфли на шпильках и незваной пришла на вечеринку.
Стихи и музыка сливались для нее в какой-то странный, почти сладкий звон в ушах, голова
кружилась. Приближающегося Кирилла она видела сквозь дрожащую дымку. И совсем-
совсем не слышала, о чем он беседует со своим спутником.
– Зачем ты сюда ее притащил? У нас лицензионный клуб.
– Ну, перестань, дружище, не первый раз, не последний. Кто из нас без греха? Я же
знаю, у тебя найдется лишняя лицензия? Или ты перестал выманивать их у наивных юнцов в
обмен на донорскую кровь?
– Дело не в лицензиях, Кирилл. Ночной Дозор в ярости из-за того, что мы ускорили
инициацию некоторых членов клуба и расширили наши ряды. За нами следят.
– За всеми следят. Мы живем в мире тотальной слежки с момента заключения Великого
Договора. Я бы мог оставить ее здесь и навещать. Я был бы тебе очень обязан… мы могли бы
навещать ее по очереди. Что скажешь?
– Только не сейчас. Ситуация обострилась донельзя.
– И твой ответ «нет»?
– Нет, Кирилл. Не здесь. Забирай девчонку, и проваливайте. У меня нет для тебя ни
лицензии, ни лишней комнаты, ни лишней жертвы. Я не собираюсь прикрывать тебя в этот
раз именем Дневного Дозора. И будь осторожен на улицах – Светлые усилили патрули.
– Это что, угроза?
– Предупреждение. Нынче без регистрационной печати ты долго не проходишь, а
донорскую кровь такой гурман, как ты, пить побрезгует. Зря ты вернулся в Москву, Кир.
Литературный институт – это, конечно, неплохое прикрытие, но времена нынче не те.
– Это мы еще посмотрим! – прошипел Кирилл.
Он вернулся в зал и грубо оттолкнул плечом старика-чтеца, заставил его замолчать и
позабыть о Пастернаке и о возможной легкой добыче в лице случайной гостьи.
Варя чуть растерянно и бесконечно преданно посмотрела в глаза своего избранника.
– Заскучала? – спросил Кирилл и тепло улыбнулся.
И он начался – волшебный вечер! Лились стихи и музыка, Кирилл больше не отходил
от Вари ни на шаг, не прошло и получаса, как он обнял ее так, словно она была единственной
женщиной мира, достойной крепких мужских объятий. Он блистал остроумием и в прах
разносил нелепые стихи прилизанных юнцов, которые, закатив глаза, надрывно читали
скучные баллады. Он высмеивал порочных дев, затянутых в черный латекс, и разодетых
неудачниц, завывавших о любви.
Варя растворялась в нем. Варя знала, что рано или поздно он перед ней раскроется, и
это случилось. Варе хотелось мчаться с избранником на край света…
Микрофон взяла бледная как полотно молодая девушка и тихим болезненным голосом
объявила название стихотворения:
– Посмертная жизнь.
Варя тихонько фыркнула.
Раскачиваясь из стороны в сторону, девушка шептала, словно в забытьи:
***
Миновав ограду Ваганьковского кладбища, Никита еще немного прошел вперед и
остановился на заасфальтированной площадке у центрального входа. Он был здесь всего
однажды и очень давно – приходил на могилу Владимира Высоцкого вскоре после приезда в
Москву. Разумеется, было это днем.
Алексей Малявин тревожно втянул носом ночной воздух. Никита передернул плечами
от холода.
– Перекидывайся, – предложил он.
– Я тебе не собака Светлая – по чужой команде трансформироваться, – гордо возразил
Малявин. – Я так не могу. Надо мной властвует природа Тьмы, луна, зов измененной
крови… – Он начал загибать пальцы, перечисляя необходимые условия для трансформации.
– Тише, я знаю. Тогда идем так.
– Как так?
Никита повернул влево и зашагал по аллее между могил параллельно улице Сергея
Макеева, стараясь не углубляться на территорию кладбища. Как-то гадко ему было от мысли,
что придется нарушить вечный покой этого места сомнительными экспериментами. И
потому дозорный почти инстинктивно старался держаться ближе к дороге.
Оборотень семенил рядом.
– Как так? – повторил он.
– Как есть. На первом слое разберемся с Темными обличьями.
– Сходи один, а я покараулю? – предложил трусоватый Малявин. – За забором.
– Угу. Ты идешь первым!
Никита был категоричен. Он не собирался оставлять за спиной оборотня, пусть даже
раздавленного животным страхом перед тотемом и моральными терзаниями по поводу
разрушенной карьеры. Алексей нервно вздохнул, раздувая ноздри, и мотнул головой.
– Там что-то есть. Что-то Темное шевелится, – прошептал он и начал медленно
раздеваться на ледяном ветру. – Может, не пойдем?
– Где там?
Свет фар проехавшей машины выхватил из темноты мраморную фигуру печального
ангела, какой-то не то склеп, не то склад инвентаря, скользнул по оградам, по граниту
памятников, и кладбище снова погрузилось во мрак.
– В Сумраке.
– Ах, в Сумраке? – саркастически переспросил Сурнин. – Вот сейчас и проверим. Давай
входи, я за тобой!
Темному не верь? А вот и не угадали! Иногда лучше Темному не просто верить, а еще и
внимательно слушать, что он говорит. Ночь – его стихия, она раскрывает Темному Иному
свои секреты куда охотнее, чем Светлому дозорному.
Алексей растворился в тени, перейдя в иную реальность, Никита шагнул следом.
Мартовская ночь с черными прогалинами асфальта и осевшими сугробами, с заледеневшими
дорожками, холодными звездами в разрывах туч и растущей луной осталась где-то далеко-
далеко. В мире людей, где призрачный свет, стремясь, как встарь, коснуться могил на
погосте, безнадежно растворялся в электрическом зареве.
На первом слое Сумрака Ваганьковское кладбище предстало перед глазами смазанной
холмистой равниной, простиравшейся под приспущенным небом. Среди серых холмов ярко
горели две ауры. Одна из них – человеческая, лучилась странной смесью восторга и страха,
тускло вспыхивала красным – все реже и реже, точно гаснущий маяк. Вторая принадлежала
Темному Иному.
Судя по тому, как часто Никита стал встречаться с нежитью в дозоре, расплодилось ее в
столице за последнее время видимо-невидимо.
– Вампир! – прошептал Малявин.
– Жди здесь, не вздумай удрать! – крикнул ему Сурнин, бросившись вперед.
Кровосос дернул окровавленной мордой и выпустил из рук тело девушки, с тихим
вслипыванием сползшее к его ногам.
Густой Темный всплеск. В глазах Никиты запрыгали черные кляксы, подобно тому, как
в яркий солнечный день прыгают солнечные зайчики. Он даже не сразу нашел свою тень,
чтобы продавить ее и не упустить вампира, удравшего на второй слой.
– Стоять! Ночной Дозор!
Наверху остались оборотень и окровавленная жертва. Испуганно выпрямившись при
виде незваных гостей, вампир порвал ей горло. Как раз сейчас Сумрак пьет остатки ее
невеликих человеческих сил, подгоняя надвигающуюся смерть. А оборотень Алексей
Малявин перекидывается, подчиняясь Темной природе, подступающему голоду и суровым
сумеречным законам. Из прокушенной артерии у девчонки бьет кровь, дразня зверя самым
желанным запахом на свете, и до обессиленной жертвы ему остается два-три волчьих
прыжка… Если он успеет – девушке даже вампиршей не жить.
Сколько времени отведено дозорному на решение вечной задачи: одна спасенная жизнь
или множество? Упустить вампира и заняться девчонкой – обречь на гибель десятки
невинных людей, до которых рано или поздно доберется этот незарегистрированный
гастролер.
Пуститься сейчас в погоню за вампиром, упокоить его, спасти их всех? Но за это время
его невинная жертва на первом слое Сумрака истечет кровью, и ее мумифицированное тело
вышвырнет в реальный мир. Или не вышвырнет. Успел ее инициировать вампир или не успел
– в любом случае оборотень, капая слюной с клыков, последует за ней. Как бы хорошо ни
кормили его Темные на прошлой неделе, как бы ни была печальна история актера, не по
своей воле потерявшего человеческий облик, раненая жертва неминуемо разбудит в нем
зверский аппетит.
Вампир разворачивал крылья, стоя в Темном ореоле, словно в полупрозрачном коконе.
Скрюченные пальцы распрямлялись, демонстрируя изогнутые когти, отточенные Тьмой.
Тело, скованное холодом перехода на второй слой, стремительно выпрямлялось, набирало
массу, укрывая перекрученные ребра серой броней из переплетения кожи и мышц.
Никита вывалился следом. Как и ожидалось, не было у заезжего кровососа
регистрационной печати! Никогда эта трехстолетняя тварь не следовала правилам и не
собиралась. Доигрался дозорный Сурнин в героя-одиночку.
«Серый молебен» отпадал. Наверху кладбище, еще неизвестно, какая легальная нежить,
согласованная с Ночным Дозором, там квартирует, чтоб не сказать проживает. Какие ритуалы
планируют этой ночью законопослушные Темные маги и волшебницы, какие
лицензированные запасы снадобий хранят в пустующих урнах колумбария, кто бродит
поблизости…
Вампир, от выпитой крови лоснившийся багровой Тьмой, не давал Никите ни
отступить, ни снова поднять тень и уйти в глубину, недоступную нежити.
Он носился кругами, суживая спираль. Тянул время? Знал, гад, что там, на первом слое,
от его жертвы и по совместительству свидетельницы злодеяния скоро останутся лишь
обглоданные косточки.
«Белое копье». Мимо!
«Длинный язык», свернутый в амулете-приманке, самопроизвольно выстрелил из
кармана, когда Никита вкладывал Силу в боевое заклинание, и вместо смертоносного
«копья», унесшегося в пустоту, вампиру в глотку впился прозрачный лепесток Света.
Лучше бы, конечно, наоборот.
– Я нашел ее в институте, – нехотя зашипел Темный, кувыркнулся в густом воздухе и
царапнул горло, стараясь сорвать невидимый ошейник. – В Европе проще – там кампусы.
Там закон. Светлые ведут себя прилично… Дикий край… Девки!.. Кровь!.. – вывалилось из
него. Казалось, он почти победил чужую магию, замолчал, но заклятие так просто не
сдавалось. – Мальчики – не то… Совсем нет. Они быстрее возбуждаются, кровь пахнет
гормонами… – доверительно сказал кровосос. – Ненавижу дозорных!
Это была сущая правда. Вообще все, что вампир говорил под воздействием заклинания,
было сущей правдой, а уж его отношение к дозорным – и подавно. Он яростно ощерился и,
закинув голову, не глядя, не разбирая дороги, бросился на Светлого Иного.
«Щит мага» Никита успел поднять, но тот едва выдержал. А должен был отбросить
нежить, пробороздившую по земле черными крыльями, на несколько метров.
Никиту обдало сумеречной прохладой, словно он вложил в «щит» всю Силу, которую
имел. Что такое?! Как простой «щит» мог столько сожрать?
На лбу выступила испарина.
Вампир вскочил, заозирался, вытянул перед собой узловатые руки.
– Я тебя слышу, я тебя чую, тебе не уйти, гаденыш, ну, давай, посверкай еще своими
Светлыми игрушками, – проскрипел он и неожиданно выдал почти дикторским голосом: –
Мне двести девяносто шесть полных лет, на момент инициации имел жену и троих
малолетних детей… – С шипением плюнул и замолчал.
Слабый язычок Света на его шее погас.
«Он что, меня не видит?» – удивился Никита.
«Пресс»!
Куда там. Вампир, которого поначалу прижало к земле точно гигантскую летучую
мышь, приподнялся, уперся руками в землю и прополз вперед, оставляя на сумеречной земле
глубокие борозды. Затем он с видимым усилием распрямился и, неестественно выворачивая
ключицы, сделал шаг вперед, еще один…
Он был похож на серо-черного паука с тонкими окровавленными жвалами, для чего-то
прицепившего к спине тяжелые крылья. Еще мгновение, и он справится с «прессом». Снова
дохнуло холодом, отчаянно засосало под ложечкой, и тут Никита вспомнил! Самодельное
маскировочное заклинание, которое он сам на себя навесил! Сплетенное из нескольких
«сфер», оно подпиталось магией, украв часть Силы из «щита» и «пресса», и теперь работало
вовсю, исподволь обессиливая создателя.
А не надо было бегать от своих и чужих.
Никита одним движением развеял все заклятия, которые на втором слое оказались ему
не по силам, и отскочил сторону. Когда внезапно оборвалось давление «пресса», вампир не
устоял на ногах и кубарем покатился вперед. Боевой амулет послал ему вслед струю белого
пламени, обжигая крылья. Никита поднял раскрытые ладони.
– Спайдерфлейм!
Вампир окутался синеватыми огоньками.
– Не-ет, дозорный, не угадал, – озлобленно прошипел он. – Тебе, сопляк, еще учиться и
учиться…
Огоньки густо осыпались на землю, вампир сжался в упругий комок, то ли выдавливая
из себя остатки чужой магии, то ли группируясь перед решающим прыжком.
Где-то на краю сознания послышался прерывистый волчий вой, словно Леша Малявин
никак не мог определиться, на какую луну из трех сегодня выть. Никита, переводя дух,
рефлекторно взглянул на пыльно-серебряное небо. На нем не было цветных лун. В небе
летели серебряные птицы, взмахивая тяжелыми крыльями, плыли пузатые рыбы, набитые
стальными опилками, парили извивающиеся змеи и гады, и переливалась розовая патока
четвертого слоя, рождая бесчисленные голограммы зверей и птиц. И весь этот небосвод,
полный полупрозрачных видений, опускался на землю, по которой стройными колоннами
маршировали в тумане обезличенные манекены, уходя на немыслимую глубину,
перемешиваясь, поднимаясь кверху. Все вокруг заклубилось и закружилось. Если верить
Трофиму – Сумрак продолжал перезагружаться и активировать архетипы живых существ,
следуя каким-то своим, неподвластным пониманию программам.
Вампир, успевший прыгнуть, взвыл от ужаса, вспахивая хриплым криком
студнеобразный воздух. На миг земля и небо соприкоснулись, жизнь и время остановились, а
затем Сумрак выплюнул в реальный мир всех четверых: Светлого дозорного, Темных Иных и
истекающую кровью девушку. Никита едва успел оттолкнуть от себя когтистую вампирью
ручищу, как упыря с силой отбросило назад, небо рвануло вверх под аккомпанемент волчьего
воя…. Или не успел? Внизу живота стало горячо и липко, в самом животе больно… Никита
вцепился в загривок Малявину, подбиравшемуся к окровавленной девчонке, и вместе с
оборотнем покатился по земле.
– Не смей! – прохрипел он, намертво обнял зверя за шею и дернул прочь от жертвы.
Сбивая мусорные контейнеры и кувыркаясь друг через друга, они вывалились с аллеи
кладбища на какой-то хозяйственный двор. Вампир, тоже выпавший в человеческую
реальность, ошалело помотал головой и бросился вслед за ними – добивать свидетелей, с
нечеловеческой легкостью перемахивая через памятники и могилы.
За оградой на улице взвыла сирена, раздался визг тормозов.
– Ночной Дозор! Стоять!
Старые бетонные столбы, установленные вдоль кладбищенской аллеи, заканчивались
слепыми отрезками железных прутьев. Фонари здесь были вроде и ни к чему, но этой ночью
ядовито-белые магические огни вспыхнули на слепых столбах почти праздничным
освещением. Кладбище залил рассеянный свет, от оград и гранитных плит протянулись
черные тени.
– Саша, вампир! Без печати! Гастролер… – прохрипел Сурнин, чувствуя, как ослабли
под руками стальные мышцы оборотня, и зверь, прерывисто дыша, осел на задние лапы. – Он
опасен, крови под завязку… нажрался… Возьмите его…
– Я понял, за мной!
Вездесущий Саша Спешилов ударил знаком Силы вслед кровососу, бросившемуся
наутек. Мимо Никиты и оборотня промчался в белом сиянии боевой маг Володя Меркушев и
нырнул в тень, уходя в Сумрак вслед за Саньком. Потом пришла боль, Никита попытался
встать, схватился рукой за живот и упал на четвереньки, уткнувшись в горячий бок волка.
– Пошли отсюда, дозорный! – прорычал Алексей Малявин. – Сейчас на меня еще
девчонку повесят!
Никита что-то нечленораздельно простонал в ответ.
– И тебя!
Над ухом лязгнули клыки. Оборотень цапнул Светлого дозорного за шиворот и как
куклу потащил прочь, через хозяйственный двор, на улицу, проломив забор и не обращая
внимания на слабые попытки жертвы вырваться. Не выпуская добычи, он выскочил на
проезжую часть, пустую в глухой ночной час, разжал челюсти и завертел головой.
Такси появилось как по волшебству. Машина остановилась рядом с ощерившимся
волком и окровавленным мужчиной, корчившимся на асфальте. Раздувшись от гордости, на
переднем сиденье рядом с водителем сидел Вовка Светлов. Он все-таки не смог
противостоять искушению настоящего ночного приключения. Как тут устоишь? Еще
несколько дней назад он был подслеповатым неудачником, у которого из всех земных благ
имелась только комната в московской коммуналке. И личный враг Ленька, благополучный до
тошноты. Но избрав путь Князя Тьмы, Вовка приобрел нечеловеческие способности, которые
не терпелось проверить в деле. Он слышал ночь и видел, как днем, он чуял зверье,
крадущееся в темноте, улавливал каждый шорох и всей кожей впитывал ласкающий холодок
лунных лучей. При регистрации в Дневном Дозоре ему выдали бонусный пакетик донорской
крови, ее вкус наливал тело Иной жизнью, а разум – чувством вседозволенности. И он,
конечно, был самым благородным из злодеев! Только чересчур любопытным, непоседливым
и совсем неопытным. Это Никиту и спасло.
– Грузи! – прорычал Малявин.
– Стой… – Никита вцепился в густую шерсть оборотня и приподнялся, стараясь
дотянуться до уха. – Что… ты… видел? – прошептал он.
– Много волков. Черно-белых, – пролаял Малявин и передернул шкурой.
– А… Сумрак…
– Исчез вместе с ними. Грузи! – снова рявкнул оборотень и стряхнул с шеи руку
Светлого дозорного. – Умрет – мы виноваты будем! Меня Светлые рядом с ним видели.
– Не умрет. Я знаю, что делать!
Вовка затащил Сурнина, потерявшего сознание, на заднее сиденье, заскочил в машину
рядом с водителем, такси рвануло с места. Сзади огромными прыжками понесся косматый
оборотень. Он появлялся в зеркалах заднего вида то справа, то слева, до тех пор, пока не
запрыгнул в открытый кузов какого-то фургончика, ехавшего в том же направлении. Так они
и проделали большую часть пути до дома Алевтины Терентьевны. Других Темных целителей
новоиспеченный вампир Владимир Светлов просто не знал. А чтобы тащить раненого
Светлого Иного в офис Ночного Дозора… на это у него благородства натуры не хватило. При
таком раскладе Вовка рисковал мгновенно превратиться из значимой фигуры в
нашкодившего щенка, сунувшего нос не в свое дело.
По прокуренному подъезду Темные Иные шли шумно. Алексей Малявин,
находившийся последнее время в состоянии перманентного стресса, от расстройства сожрал
тощего кота, прикорнувшего на подоконнике. Лишайный доходяга при виде процессии заорал
во всю ивановскую, взлетел на форточку. Оборотень запрыгнул на подоконник, с грохотом
смахнув цветочный горшок, смял лапой консервную банку с окурками, щелкнул челюстями и
перекусил бедолагу пополам вместе с частью оконной рамы. Раздался треск и звон стекла.
Испуганный Малявин подавился, грохнулся обратно в подъезд и, отплевываясь от занозистой
деревяшки, скатился вниз на один лестничный пролет.
– Ну, ты, придурок, тише! Иди сюда, помоги мне! – зашипел Светлов.
От вида свежей крови у него шумело в ушах, сладко ломило все тело, и лезли изо рта
клыки. Он выпустил Светлого дозорного, мешком свалившегося к ногам, испуганно отскочил
и жадно облизал руки, испачканные в его крови. В конце концов, он же принял сторону!
Одним Светлым магом меньше – и мир Иных станет чище, а кровь – доступнее…
Когда Алевтина Терентьевна распахнула дверь на шум, ее глазам предстало весьма
необычное зрелище. На лестничной площадке стоял оборотень-волк и тяжело дышал
открытым ртом. К его морде прилипли рыжие клочья, в свалявшейся шерсти блестели
мелкие осколки стекла и окурки, а между клыками застрял ржавый изогнутый гвоздь. С его
спины сползал на пол окровавленный Светлый дозорный, который давеча притащил к ведьме
в дом молодого глупого вампирчика. Сам вампир стоял рядом и придерживал Светлого за
плечо. Он горбился, облизывался и все ниже и ниже склонялся к шее Светлого Иного, почти
касаясь ее клыками.
– Ты, касатик, клыки-то втяни, – посоветовала ведьма, осмотрев добрых молодцев,
топтавшихся на пороге.
Вовка нервно дернул головой и нехотя выпрямился.
– Зачем пожаловали? Мне кровь Светлого без надобности, печень и гусиная сгодится, а
зубы толченые я сама найду. – В голосе старухи звучала неприкрытая насмешка.
– Здрасьте, Алевтина Терентьевна… А ему помочь сможете? – тихо и почти виновато
спросил Вовка, очнувшийся от кровавых видений, и придержал сползавшего Сурнина.
– Так ведь Светлый он, безмозглый ты упырь!
– Да я знаю.
– Что, набедокурили? – усмехнулась старуха. – Порвали дозорного, а под Трибунал не
охота?
– Это не мы! – хором сказали вампир и оборотень, попытавшийся лапой выковырять из
пасти гвоздь, застрявший между зубами точно рыбья кость.
– Угу. Когти-то вампирьи, нет? Или я в старости видеть плохо стала?
Вовка судорожно отер с подбородка кровь Светлого дозорного и облизнулся.
– Это не он, – роняя слюну, хрипло подтвердил Малявин.
Ведьма перевела взгляд с оборотня на вампира.
– А ежели ты со мной, касатик, полвека расплачиваться будешь? За такие услуги-то. Как
тебе, не боязно?
– Он то же самое говорил.
Вовка кивнул на тихо застонавшего в забытьи дозорного. Алевтина пошире распахнула
дверь и прошла вперед по захламленному проходу.
– Ишь прозорливый какой… Ладно, заходите. И мага чужого заносите. Все-то они
видят, Светлые, акромя собственной погибели. Им это неинтересно, видать. А ты если прямо
сейчас перекидываться начнешь, так на улицу иди, нечего шерстью трясти. У меня тут негде.
Пальтишко вон возьмешь, за дверью висит. Да вернуть не забудь, как одежду найдешь. А то
много вас тут таких псов безродных шастает, не напасешься.
Вслед за ведьмой оборотень практически волоком тащил раненого Светлого дозорного.
Черный хозяйский кот бесшумно преследовал чужаков, скользя под потолком по запыленным
полкам, вешалкам и громоздившимся друг на друга картонным коробкам со всякой всячиной.
Лимонно-желтые глазищи вспыхивали в темноте зеленоватым огнем, заставляя
впечатлительного Алексея Малявина нервно вздрагивать. Последним, притворив входную
дверь, шагал вампир. Он ориентировался в квартире старой ведьмы лучше всех. Но старуха
миновала знакомую комнату и в узком коридоре остановилась возле глухой стены, за которой
должна была располагаться соседская квартира.
– Дальше без вас обойдусь. Ну что, касатики, должны будете! – на какой-то
замогильной частоте изрекла Алевтина Терентьевна.
Малявин стряхнул со спины Светлого дозорного, ударился боком о шкаф, выплюнул
злосчастный гвоздь и испуганно поднял морду.
– А чего делать надо, бабушка? – спросил оробевший Вовка Светлов.
– Для начала ступайте, в подъезде приберитесь, да про людей смотрите не забудьте,
чтоб никто ни сном не духом наутро! А дальше вот что. Как мне какой Дозор чего предъявит,
так вину на себя возьмете. Я в тишине люблю заговоры творить и зелья варить. Шумно мне
от вас от всех. Вот вы мой покой и посторожите. А может, еще каких должников приведете.
Хе-хе. На-ка вот, отдашь кому-нибудь при случае. – Бабка сунула оборотню в ухо черный
кожаный кружок.
Малявин затряс головой, втянул носом гниловатый запашок, которым тянуло с кухни, и
тихо заскулил от безысходности.
– Да не боись, мне редко предъявляют.
– А с ним что будет? – все-таки спросил Вовка, прежде чем двинулся к выходу.
– А не ваша это теперь забота. Врете, поди, что не вы его изувечили, – прошамкала
старуха себе под нос. – Уж больно жалостливые, неспроста это… Кыш отсюда! Р-развелось
низших!
Светлов и Малявин пулей вылетели из ведьмовской квартиры.
– Каждый так и норовит с магом сравняться. Тьма-то не бездонная. На всех не хватит, –
ворчливо неслось им вслед из-за закрывающейся двери.
***
***
***
Оказавшись наконец дома, Никита наполнил водой поилку для кота, рухнул на кровать
и беспробудно проспал почти сутки. Воскресным вечером в замочной скважине неожиданно
провернулся ключ, дверь распахнулась, и на пороге возникла Настя – живая, невредимая и
страшно обиженная на наставников за бесцеремонное заточение. Так что вторую ночь
Сурнин, наоборот, практически не спал. И уж конечно, ему было не до планирования
операции по доставке Трофима в офис Ночного Дозора.
План неожиданно созрел у него в голове к рассвету понедельника, точно иллюстрируя
поговорку «утро вечера мудренее». План столь коварный, что Никита, обнимавший жену,
которая доверчиво прижималась к нему во сне, подивился сам на себя. Еще совсем недавно
он готов был рвать и метать из-за того, что Светлые руководители использовали его втемную.
Он не наговорил Басоргину гадостей и не наделал глупостей исключительно потому, что
валился с ног от усталости. И вот двух дней не прошло, как за утренним чаем он,
заговорщически подмигнув жене, втянул ее в «секретную операцию» и даже не подумал
посвятить в детали.
– Настя, поедешь со мной в офис? – спросил он. – Басоргин обещал рассказать кое-что
интересное, я хочу, чтобы ты тоже послушала.
– А давай! – предсказуемо согласилась заинтригованная Настя, у которой заблестели
глаза от предвкушения дозорных тайн и приключений, по которым она успела здорово
соскучиться.
– Тогда начинай собираться, я за машиной схожу. Бросил ее в дозоре посреди города.
Никита встал из-за стола, стремительно вышел в прихожую и выскочил за дверь,
счастливо избежав лишних вопр