Вы находитесь на странице: 1из 890

Ранее в рамках издания «Языки мира»

были опубликованы следующие тома:

• Уральские языки
• Тюркские языки
• Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки.
Японский язык. Корейский язык
• Палеоазиатские языки
• Иранские языки. I. Юго-западные иранские языки
• Иранские языки. II. Северо-западные иранские языки
• Иранские языки. III. Восточноиранские языки
• Дардские и нуристанские языки
• Кавказские языки
• Германские языки. Кельтские языки
• Романские языки
• Индоарийские языки древнего и среднего периодов
• Славянские языки
• Балтийские языки
• Семитские языки. Аккадский язык.
Северозападносемитские языки
• Древние реликтовые языки Передней Азии
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

Новые индоарийские
языки

Москва
2011
УДК 811.1 Издание осуществлено при финансовой поддержке
ББК 81.2.3. Российского гуманитарного научного фонда
И 60 (проекты №№ 03-04-00247а, 07-04-00140а, 11-04-16098д)
и Минобрнауки РФ (государственный контракт № 02.740.11.0595)

Издание «Языки мира» основано В.Н. Ярцевой


Главный редактор издания «Языки мира» — А.А. Кибрик
Группа «Языки мира»: О.И. Беляев, В.Ю. Гусев, Ю.Б. Коряков, Ю.В. Мазурова,
Е.Б. Маркус, Н.В. Рогова, О.И. Романова
Языки мира: Новые индоарийские языки / РАН. Институт языкознания. Ред. колл.:
Т.И. Оранская, Ю.В. Мазурова, А.А. Кибрик, Л.И. Куликов, А.Ю. Русаков. ― М.:
Academia, 2011. — 896 с.
Очередной том многотомного энциклопедического издания «Языки мира», которое создается в
Институте языкознания РАН, посвящен новым индоарийским языкам, входящим (наряду с
мертвыми языками) в индоарийскую группу индоевропейской языковой семьи. Основная об-
ласть распространения этих языков — страны Южной Азии: Индия, Пакистан, Бангладеш, Не-
пал, Бутан, Шри-Ланка и Мальдивская Республика. Том включает также раздел об индо-
арийских по происхождению цыганских языках и диалектах, отделившихся от основного ин-
доарийского ареала. В данный том, помимо описаний крупных языков, включены очерки о
малых индоарийских языках и диалектах, в том числе бесписьменных и вымирающих; описа-
ния некоторых из них публикуются здесь впервые. Статьи написаны в соответствии с единой
типологически ориентированной схемой, которая применяется во всех томах издания «Языки
мира». Она обеспечивает сопоставимость структурных характеристик различных языков и
включает также социолингвистические сведения. Статья о письменностях индоарийских язы-
ков и языковые карты являются важным дополнением к грамматической информации. Том
представляет собой одновременно и фундаментальный труд, содержащий научное описание
языков, и издание с широким кругом адресатов, включающим лингвистов различной специа-
лизации, историков, этнографов, преподавателей, студентов и аспирантов, а также всех инте-
ресующихся индоарийскими языками.
ISBN 978-5-87444-394-8
Languages of the World: New Indo-Aryan Languages. Edited by Tatiana I. Oranskaia, Yulia V.
Mazurova, Andrej A. Kibrik, Leonid I. Kulikov, Aleksandr Y. Rusakov. ― Moscow: Academia,
2011. ― 896 pp.
This book continues the encyclopedic multi-volume series “Languages of the World”, which is be-
ing prepared at the Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences. This volume is dedicated
to the New Indo-Aryan languages which, along with their now extinct relatives, comprise the Indo-
Aryan group of the Indo-European language family. These languages are primarily spoken throughout
South Asia, including India, Bangladesh, Pakistan, Nepal, Bhutan, Sri Lanka, and the Maldives. The
volume also includes information about the languages and dialects that separated from the main Indo-
Aryan area, particularly Romani. Apart from the descriptions of the major Indo-Aryan languages, this
volume also contains information on many minor languages and dialects of the region, including un-
written and endangered languages. Systematic grammatical descriptions of some of these are pub-
lished here for the first time. Each essay follows the typologically oriented template maintained
throughout the “Languages of the World” series. This template imposes a uniform sociolinguistic and
synchronic structural characterization upon the individual languages and thereby ensures the compa-
rability of the descriptions of the different languages. This volume also contains an article on the writ-
ing systems used for these languages and a set of language maps. The volume is intended both as a
fundamental linguistic study and as a reference source. It is addressed to a wide audience of linguists
of various specializations, historians, cultural anthropologists, teachers and students, and all those in-
terested in Indo-Aryan languages.
© Институт языкознания РАН, 2011 г.
СОДЕРЖАНИЕ

Об издании «Языки мира» ........................................................................................... 9


Предисловие ................................................................................................................ 11
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей.
Новые индоарийские языки ................................................................................... 14

Центральные индоарийские языки


Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык .................................................................. 47
А.И. Коган. Авадхи язык .......................................................................................... 105
А.И. Коган. Брадж язык ............................................................................................ 119
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Урду язык ................................................................. 131
Г.А. Зограф. Раджастхани язык................................................................................ 139
Д. Краса. Банджари/ламбади язык........................................................................... 146

М. Вайнрайх. Домааки язык ................................................................................... 165

Языки пахари
К.П. Цоллер. Пахари языки ...................................................................................... 195
К.П. Цоллер. Бангани язык ....................................................................................... 219
Г.А. Зограф, Ю.В. Мазурова. Непальский язык ..................................................... 262
Б. Прасайн, T. Поудел, Й.П. Ядав. Боте язык.......................................................... 282
Бх. Бхандари, Г. Банджаде, Й.П. Ядав. Данувар язык .......................................... 291
Д.Н. Дхакал, Й.П. Ядав. Дараи язык........................................................................ 299
Бх.Л. Гаутам, К.П. Параджули, Й.П. Ядав. Кумал язык...................................... 305
Бх. Бхандари, М.К. Чаудхари. Тхару язык .............................................................. 310

Языки бихари
Г.А. Зограф. Бихари языки ....................................................................................... 317
Й.П. Ядав. Майтхили язык ....................................................................................... 322
М. Варма. Бходжпури язык ...................................................................................... 335
Ш. Варма. Магахи язык............................................................................................ 351
С. Киран, Дж. Петерсон. Садани/садри язык........................................................ 367

Восточные индоарийские языки


Г.А. Зограф. Ассамский язык ................................................................................... 380
Ш. Маханта. Ассамские диалекты ......................................................................... 392
Г.А. Зограф, Е.Р. Крючкова, Ю.В. Мазурова. Бенгальский язык.......................... 396
М. Тулмин. Раджбанши/камта язык (в Индии и Бангладеш) ................................. 429
Т. Поудел, Й.П. Ядав. Раджбанши язык (в Непале)................................................ 439
Г.А. Зограф. Ория язык............................................................................................. 446
6 Содержание

Северо-западные индоарийские языки


Л.В. Хохлова. Панджаби язык .................................................................................. 456
А.И. Коган. Потхохари язык..................................................................................... 516
Х. Рехман, М.А. Робинсон. Хиндко язык................................................................. 527
Г.А. Зограф, А.И. Коган. Синдхи язык ................................................................... 537

Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Парья язык............................................................... 559

Юго-западные индоарийские языки


П.Дж. Мистри. Гуджарати язык ............................................................................. 565
Я.Р. Смит. Саураштра язык..................................................................................... 584
Г.А. Зограф, Н.Г. Краснодембская. Маратхи язык ................................................ 596
Дж. Петерсон. Конкани язык.................................................................................. 616

Островные индоарийские языки


Н.Г. Краснодембская. Сингальский язык ............................................................... 638
Л.И. Куликов. Мальдивский/дивехи язык ............................................................... 662

Цыганские языки
А.Ю. Русаков. Цыганский язык (цыганские диалекты Европы)........................... 680
Я. Матрас. Домари язык .......................................................................................... 775
В.С. Восканян. Ломаврен язык ................................................................................ 811

Ю.Б. Коряков. Письменности новых индоарийских языков................................. 819


Авторский коллектив................................................................................................ 851
Принятые сокращения .............................................................................................. 854
Список типичных аналитических глагольных структур
новых индоарийских языков................................................................................ 857
Указатель названий индоарийских языков и диалектов........................................ 859
Приложение: Типовые схемы статей ...................................................................... 886
Ю.Б. Коряков. Карты индоарийских языков и диалектов ..................................... 888
CONTENTS

About the publication “Languages of the World”........................................................... 9


Preface........................................................................................................................... 11
G.A. Zograph, T.I. Oranskaia, L.I. Kulikov, P.K. Pandey.
The New Indo-Aryan Languages.............................................................................. 14

Central Indo-Aryan languages


G.A. Zograph, T.I. Oranskaia. Hindi ............................................................................ 47
A.I. Kogan. Awadhi..................................................................................................... 105
A.I. Kogan. Braj .......................................................................................................... 119
G.A. Zograph, Yu.V.Mazurova. Urdu.......................................................................... 131
G.A. Zograph. Rajasthani............................................................................................ 139
D. Krasa. Banjari/Lambadi ......................................................................................... 146

M. Weinreich. Domaaki ............................................................................................. 165

Pahari languages
C.P. Zoller. Pahari....................................................................................................... 195
C.P. Zoller. Bangani.................................................................................................... 219
G.A. Zograph, Yu.V. Mazurova. Nepali ...................................................................... 262
B. Prasain, T. Poudel, Y.P. Yadava. Bote ................................................................... 282
Bh. Bhandari, G. Banjade, Y.P. Yadava. Danuwar..................................................... 291
D.N. Dhakal, Y.P. Yadava. Darai ................................................................................ 299
Bh.L. Gautam, K.P. Parajuli, Y.P. Yadava. Kumal ...................................................... 305
Bh. Bhandari, M.K. Chaudhari. Tharu ....................................................................... 310

Bihari languages
G.A. Zograph. Bihari................................................................................................... 317
Y.P. Yadava. Maithili .................................................................................................. 322
M. Verma. Bhojpuri..................................................................................................... 335
Sh. Verma. Magahi...................................................................................................... 351
S. Kiran, J. Peterson. Sadani/Sadri ............................................................................. 367

Eastern Indo-Aryan languages


G.A. Zograph. Assamese............................................................................................. 380
Sh. Mahanta. Assamese dialects ................................................................................. 392
G.A. Zograph, E.R. Kryuchkova, Yu.V. Mazurova. Bengali ....................................... 396
M. Toulmin. Rajbanshi/Kamta (in India and Bangladesh) .......................................... 429
T. Poudel, Y.P. Yadava. Rajbanshi (in Nepal) ............................................................ 439
G.A. Zograph. Oriya.................................................................................................... 446
8 Contents

North-Western Indo-Aryan languages


L.V. Khokhlova. Punjabi.............................................................................................. 456
A.I. Kogan. Pot(h)ohari ............................................................................................... 516
Kh. Rehman, M.A. Robinson. Hindko ......................................................................... 527
G.A. Zograph, A.I. Kogan. Sindhi ............................................................................... 537
G.A. Zograph, T.I. Oranskaia. Parya ......................................................................... 559

South-Western Indo-Aryan languages


P.J. Mistry. Gujarati .................................................................................................... 565
I.R. Smith. Saurashtra .................................................................................................. 584
G.A. Zograph, N.G. Krasnodembskaya. Marathi ........................................................ 596
J. Peterson. Konkani ................................................................................................... 616

Insular Indo-Aryan languages


N.G. Krasnodembskaya. Sinhala................................................................................. 638
L.I. Kulikov. Maldivian/Dhivehi ................................................................................. 662

Romani and other separated Indo-Aryan languages


A.Yu. Rusakov. Romani (Romani dialects of Europe)................................................. 680
Ya. Matras. Domari..................................................................................................... 775
V.S. Voskanyan. Lomavren ......................................................................................... 811
Yu.B. Koryakov. Writing systems of the New Indo-Aryan languages......................... 819
Authors........................................................................................................................ 851
Abbreviations .............................................................................................................. 854
List of analytical forms of the New Indo-Aryan languages ................................. 857
Index of New Indo-Aryan languages and dialects ...................................................... 859
Appendix: Templates ................................................................................................... 886
Yu.B. Koryakov. Maps of New Indo-Aryan languages and dialects............................ 888
ОБ ИЗДАНИИ «ЯЗЫКИ МИРА»

Многотомное энциклопедическое издание «Языки мира» подготавливается одно-


именной рабочей группой в Институте языкознания РАН в течение ряда лет. Целью
издания является описание возможно большего числа естественных языков. Главная
идея издания состоит в том, что описание всех языков, независимо от их генеалоги-
ческой принадлежности и социального статуса, выполняется в сопоставимой форме,
по единым стандартам. Таким образом, издание «Языки мира» формирует базу дан-
ных для любых сопоставительных и типологических исследований.
Статьи об индивидуальных языках и языковых группах написаны в соответствии с
типовыми схемами (см. Приложение к настоящему тому). Статьи включают общую и
социолингвистическую характеристику языков, сведения о диалектах, письменности
и истории языков, внутриструктурное описание фонетики, грамматики и лексики, а
также основную литературу. Схемы статей являются типологически обоснованными
и приложимы к языкам самых различных типов.
В перспективе нескольких ближайших лет готовятся к публикации тома, посвя-
щенные, главным образом, языкам Евразии. Статьи группируются в тома по генеало-
гическому принципу, а в тех случаях, когда это невозможно или неудобно, — по аре-
альному принципу. Ранее были опубликованы тома: «Уральские языки» (М.: Наука,
1993), «Тюркские языки» (Бишкек: Издательский дом Кыргызстан, 1997; М.: Индрик,
1997), «Палеоазиатские языки» (М.: Индрик, 1997), «Монгольские языки. Тунгусо-
маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык» (М.: Индрик, 1997), «Иран-
ские языки. I. Юго-западные иранские языки» (М.: Индрик, 1997), «Дардские и нури-
станские языки» (М.: Индрик, 1999), «Кавказские языки» (М.: Academia, 1999),
«Иранские языки. II. Северо-западные иранские языки» (М.: Индрик, 2000), «Иран-
ские языки. III. Восточноиранские языки» (М.: Индрик, 2000), «Германские языки.
Кельтские языки» (М.: Academia, 2000), «Романские языки» (М.: Academia, 2001),
«Индоарийские языки древнего и среднего периодов» (М.: Academia, 2004), «Славян-
ские языки» (М.: Academia, 2005), «Балтийские языки» (М.: Academia, 2006), «Се-
митские языки. Аккадский язык. Северозападносемитские языки» (М.: Academia,
2009), «Древние реликтовые языки Передней Азии» (М.: Academia, 2010).
Вслед за настоящим томом в первую очередь должны выйти следующие тома:
«Семитские языки. Эфиосемитские языки»;
«Семитские языки. Арабский язык. Южноаравийские эпиграфические языки.
Современные южноаравийские языки»;
«Дравидийские языки»;
«Языки манде»;
«Реликтовые языки Европы»;
«Индоевропейские языки Передней и Центральной Азии»;
«Австроазиатские языки».
10 Об издании «Языки мира»

В порядке подготовки к публикации «Языков мира» ранее были изданы следу-


ющие коллективные монографии:
Принципы описания языков мира. М.: Наука, 1976.
Теоретические основы классификации языков. М.: Наука. Т. 1, 1980. Т. 2, 1982.
Языки и диалекты мира. М.: Наука, 1982.
Журинская М.А., Новиков А.И., Ярославцева Е.И. Энциклопедическое описание
языков. Теоретические и прикладные аспекты. М.: Наука, 1986.
На формирование концепции «Языков мира» оказали влияние многие ученые, од-
нако в первую очередь необходимо упомянуть вклад В.А. Виноградова, М.А. Журин-
ской, В.П. Калыгина, И.Ш. Козинского, А.А. Королёва, В.Я. Порхомовского и
Я.Г. Тестельца, разработавших типовые схемы, лежащие в основе статей. Разумеется,
создание томов «Языков мира» не было бы возможно без огромной творческой рабо-
ты авторов, представляющих различные научные центры, города и страны, без труда
редакторов и технических работников, обрабатывавших материалы томов на самых
разных этапах. Всем, кто прямо или косвенно способствовал подготовке издания
«Языки мира», редакционная коллегия выражает самую искреннюю признательность.
Редакционная коллегия тома и группа «Языки мира» благодарят Российский гума-
нитарный научный фонд за финансовую поддержку издания.
ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящий том многотомного энциклопедического издания «Языки мира», по-


священный новым индоарийским языкам, имеет долгую историю. Работа над ним
началась еще в конце 1980-х гг., вскоре после разработки единых типовых схем опи-
сания языков и диалектов. Выдающийся советский индолог Георгий Александрович
Зограф (1928–1993) написал черновые варианты статей по крупным официальным
языкам, таким как хинди, урду, ория, панджаби, маратхи, синдхи, непали и др., а
также очерк о новоиндоарийской группе в целом. Кроме того, среди материалов,
присланных им в редакцию, были наброски к статьям о некоторых неофициальных и
малых языках этой группы, в том числе парья, догри, подгруппа бихари. Со скоропо-
стижной кончиной Г.А. Зографа, ставшей тяжелой утратой для отечественной индо-
логии, работа над томом прервалась почти на десятилетие и возобновилась уже в XXI в.
Изменения, произошедшие в мире за это время, сказались на состоянии изучения
индоарийских языков, на методах лингвистического исследования, а также на воз-
можностях сотрудничества ученых. Для настоящего тома эти обстоятельства имели
большое значение. Внимание индологов-лингвистов стали все больше привлекать
малые бесписьменные языки, диалекты и вариативность языков. Появились описания
идиомов разного статуса, в том числе основанные на полевых исследованиях, учиты-
вающие новые результаты общелингвистической теории и использующие новые ме-
тоды анализа.
Значительные результаты были получены в области описания малоизученных
языков, распространенных, в частности, в труднодоступных районах Южной Азии.
В этой изменившейся ситуации потребовалось добавление описаний языков, карди-
нальная переработка и дополнение редакторами — а в ряде случаев и новыми авто-
рами — написанных Г.А. Зографом статей и, в конечном счете, существенное расши-
рение (более чем в три раза!) изначально запланированного объема тома.
В настоящем томе представлены все национальные и официальные новые индоа-
рийские языки за исключением догри, а также ряд менее значительных по количест-
ву носителей и статусу, в том числе малые бесписьменные языки. Часть книги по-
священа цыганским языкам и диалектам. Выбор языков, не имеющих официального
статуса, по понятным причинам не был подчинен единому принципу: включены те из
них, специалистов по которым удалось найти и привлечь к сотрудничеству. В ре-
зультате проект приобрел статус международного, а задача координации и редакти-
рования статей существенно усложнилась.
Сотрудничество исследователей новых индоарийских языков c разных концов све-
та стало возможным благодаря электронным средствам связи. Помимо ряда россий-
ских лингвистов в число авторов статей вошли зарубежные специалисты — ученые
из Индии, Непала, Пакистана, стран Западной Европы, Канады, США и Австралии.
Для некоторых авторов исследуемый язык является родным, что особенно ценно при
12 Предисловие

описании малоизученных языков как, например, магахи или хиндко. Редколлегия не


без гордости может отнести к своим заслугам то, что в состав тома входят первые в
истории всемирной индологии публикации, систематически — хотя и очень кратко —
описывающие грамматику нескольких языков. Это малые языки восточной части
Гималайских предгорий (боте, данувар, дараи, кумал, тхару) и уникальный по арха-
ичности лексики бангани, на котором говорят в одной из горных долин западных
Гималаев.
Новыми материалами и разнообразием взглядов на грамматические явления на-
стоящий том обязан в значительной мере интернациональному составу авторов. Од-
нако виртуальное объединение ученых, находящихся на расстоянии тысяч километ-
ров друг от друга и от редакторов, имеет наряду с несомненными преимуществами и
отрицательные стороны. Никакие самые совершенные средства связи не могут заме-
нить непосредственного общения автора и редактора, возможности, сидя рядом, об-
судить текст. Достаточно жесткая структура описания, принятая в серии «Языки ми-
ра», предполагает общность теоретических позиций, навыков представления мате-
риала и терминологии. При том пестром авторском коллективе, трудами которого
создан настоящий том, достичь структурного единства описаний было крайне слож-
но. Эта задача усугублялась проблемами перевода на русский с английского и немец-
кого языков. Проблемы эти были порождены, в частности, терминологическими рас-
хождениями. Следует отметить, что при редактировании статей стало особенно оче-
видно, какой удручающий разнобой царит в грамматической терминологии. Это
касается даже терминов, употребляемых российскими индологами, не говоря уже о
различиях в интернациональном сообществе лингвистов, занимающихся индоарий-
скими языками. Поскольку собственно русские термины и термины на латинской ос-
нове далеко не всегда соотносятся по содержанию один к одному, пришлось пойти на
использование в томе гетерогенной терминологии.
Неодинаковое употребление терминов объясняется также совмещением в много-
уровневых аналитических формах разных категорий, таких, например, как вид и вре-
мя, вид и наклонение, их сочетания с разными типами представления характера дей-
ствия и пр., которые разные исследователи трактуют по-разному. Невероятное разно-
образие вариантов грамматических форм, характерное в первую очередь для
бесписьменных языков, препятствует единообразному толкованию их семантики, тем
более что множество идиомов плохо или вообще не изучено. Состояние исследова-
ния письменных, прежде всего национальных и официальных, языков дает основания
для значительно более высокой оценки, однако и оно оставляет желать лучшего.
Значительная работа по унификации формата описаний включала, в частности,
унификацию фонологической транскрипции — область, где в индологической лите-
ратуре также существует разнобой. Однако в некоторых статьях сохранена традици-
онная транскрипция, поскольку уровень изученности ряда языков не позволяет вы-
явить фонологический состав.
Отсутствие надежных сведений о ряде языков усугубляет сложности создания ге-
неалогической классификации внутри новоиндоарийской группы. Редакторы, однако,
не ставили перед собой этой, вероятно, неразрешимой задачи. Объединение языков в
группы и последовательность групп, определяющая структуру тома (см. Содержа-
ние), ни в коей мере не претендует на отражение генеалогических связей, но следует
сугубо географическому принципу, который у соседствующих языков, как правило,
поддерживается более сильным типологическим сходством.
Предисловие 13

Центральная роль в координации работы над томом, типологическом редактиро-


вании, техническом оформлении и переводе англоязычных статей принадлежит сотруд-
нице Сектора ареальной лингвистики Института языкознания РАН Ю.В. Мазуровой.
Сбор статей и редактирование с позиций индологии осуществляли члены редак-
ционной коллегии тома — специалисты по индоарийским языкам Т.И. Оранская,
Л.И. Куликов и А.Ю. Русаков (цыганские языки и диалекты), общее руководство
проектом взял на себя главный редактор издания А.А. Кибрик.
Данный том представляет собой, с одной стороны, фундаментальный труд, содер-
жащий научное описание языков и диалектов, а с другой — издание, рассчитанное на
широкий круг читателей, включая не только лингвистов разных специальностей, но и
историков, этнографов, политологов, преподавателей вузов и школ.
Как и во всех томах энциклопедии «Языки мира», здесь представлены статьи об
отдельных новых индоарийских языках, написанные по типовым схемам II (основ-
ная) и IV (сокращенная), о группах языков и диалектов (схема I), а также статья, со-
держащая общую и типологическую характеристику новоиндоарийских языков (схе-
ма I). В справочный аппарат тома входят указатель названий языков и диалектов,
схемы статей, список сокращений названий языков и диалектов, список сокращений
лингвистических терминов.
Книга включает также статью Ю.Б. Корякова о письменностях индоарийских язы-
ков и снабжена составленными им же языковыми картами.
Выход этого тома — дань светлой памяти Георгия Александровича Зографа, пер-
вого автора многих статей в нем.
Не довелось увидеть эту книгу опубликованной еще одному автору — Маниндре
Варме, скончавшемуся 1-го мая 2011 г. Светлая память!
Редакционная коллегия выражает признательность всем, кто участвовал в подго-
товке тома, и благодарит Российский гуманитарный фонд за финансовую поддержку
проекта (исследовательские проекты № 03-04-00247а, 07-04-00140а, издательский про-
ект № 11-04-16098д). На заключительном этапе исследовательская работа поддержи-
валась также грантом Минобрнауки РФ, государственный контракт № 02.740.11.0595.

Редколлегия
НОВЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей


НОВЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

1. Название новые индоарийские или новоиндоарийские (англ. New Indo-Aryan,


нем. neuindoarische, франц. indo-aryenne) языки отражает три характеристики
этой группы: хронологически новые противопоставлены древним и средним ин-
доарийским языкам; слово «арийские» (от др.-инд. ā́ rya, др.-иран. airya ‛благо-
родный’) объединяет их c иранскими языками, вместе с которыми индоарийские
языки образуют индоиранскую ветвь индоевропейской языковой семьи; наконец,
«индо-» определяет основную область их распространения — Индийский суб-
континент. Дардские языки, которым вместе с нуристанскими языками в серии
«Языки мира» был посвящен отдельный том, не включены в настоящее описа-
ние. Настоящий том следует как по содержанию, так и по времени публикации
за томом «Языки мира: Индоарийские языки древнего и среднего периодов»
(2004 г.), все статьи в котором (за исключением статьи о письменности) были на-
писаны выдающимся индологом и лингвистом Татьяной Яковлевной Елизарен-
ковой (1929–2007).
2. Основная область распространения новых индоарийских языков (Н.и.я.) —
Индийский субконтинент. Этот регион, определяемый геополитически как Юж-
ная Азия, включает Индию, Бангладеш, Пакистан, Непал, Бутан, Шри-Ланку и
Мальдивскую Республику. Афганистан также относится к Южной Азии со вре-
мени его вступления в 2007 г. в Южноазиатскую ассоциацию регионального со-
трудничества, но основные языки в этой стране — иранские. На Н.и.я. (напри-
мер, хиндко) в Афганистане говорит незначительное число этнических мень-
шинств; часть населения, преимущественно мужчины, владеет урду.
Отдельные, крайне малочисленные группы носителей Н.и.я. оказались в Юго-
Восточной Азии, на Ближнем Востоке и в Африке, очевидно, еще в Средневеко-
вье. Однако широкое распространение этих языков по всему миру началось в
ХIХ в., преимущественно в результате трудовой миграции. Индийцы, которых
вывозили чаще всего принудительно, для работы на плантациях в английских,
французских, голландских и португальских колониях, принесли свои языки в
Юго-Восточную Азию, Африку, Южную Америку, в Меланезию, на Маккарен-
ские и Антильские о-ва. Географическое распределение Н.и.я. за пределами Ин-
дийского субконтинента в определенной мере отражает место происхождения и
характер деятельности ранних эмигрантов. Так, бходжпури, относящийся к под-
группе бихари, был преимущественно языком рабочих на плантациях (например,
Маврикий, Гайана, Суринам); на гуджарати (например, Южная и Западная Аф-
рика) говорил в основном торговый люд; панджаби в истории Сингапура связан
со служившими там индийскими солдатами, главным образом сикхами. Языки
колониальной миграции, разумеется, подверглись изменениям, но до сих пор со-
хранились. Н.и.я являются также основой некоторых креольских языков (напри-
мер, креол морисьен на Маврикии) и пиджинов (например, фиджийский пиджин).
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 15

Особенно интенсивной стала эмиграция из Южной Азии, в первую очередь из


Индии, в последние десятилетия ХХ в. Ее основные направления определяются
языковым наследием колониального периода: принимающими странами являют-
ся главным образом англоязычные Великобритания, США и Австралия. Растет
число говорящих на Н.и.я. и в континентальной Европе.
В южноазиатских диаспорах ведется активная деятельность, направленная на
сохранение родных языков. Этой цели служат радио- и телеканалы, газеты и
журналы на Н.и.я. Культурные ассоциации эмигрантов из Южной Азии органи-
зуют для детей из южноазиатских семей занятия по изучению языка страны их
предков. Культурные ассоциации нередко организованы по языковому признаку,
сопряженному с культурной, а для некоторых языков, как, например, панджаби
или урду, и с религиозной принадлежностью. Между диаспорой и странами ис-
хода поддерживаются тесные связи.
Почти все Н.и.я. сформировались на основной территории их сегодняшнего
бытования, в северной и срединной части Индийского субконтинента. Здесь, от
Гималайских предгорий почти до середины Деканского плоскогорья (16° с. ш. на
западе и 18° с. ш. на востоке), сплошным массивом, лишь местами разрываемым
небольшими вкраплениями дравидийских, тибето-бирманских (сино-тибетская
семья) и мунда (австроазиатская семья) языков, представлена наиболее значи-
тельная подгруппа индоарийских языков — северноиндийская. В нее входят 13 ли-
тературных языков официального статуса (хинди, урду, панджаби/пенджабский,
синдхи, непали/непальский, догри, маратхи, конкани, гуджарати/гуджаратский,
майтхили, бенгали/бенгальский, ория, ассами/ассамский) и около 500 средних и
малых языков и диалектов, частью подводимых под перечисленные выше языки,
а частью объединяемых по геолингвистическим признакам в отдельные группы,
среди которых наиболее значительны бихари, раджастхани, пахари и лахнда/
ленди (западный панджаби). Цифра 500 достаточно условна, как условна (и, до-
бавим, разноречива и неравномерно для разных районов ареала изучена) сама
стратификация форм речевого общения, представляющих здесь диалектно-
языковой континуум. Соответственно, когда речь идет о идиомах, не имеющих
статуса официального или литературного языка, особенно о малых, термины
«язык» и «диалект» употребляются в настоящем томе, в том числе в названиях
статей, также условно, повторяя то определение идиома в отношении этих кате-
горий, которое обычно используется в научной литературе.
К северному новоиндоарийскому континууму географически примыкают ма-
лые Н.и.я. и диалекты, бытующие на территории Афганистана, а также дардские
языки. В Таджикистане и Узбекистане бытует язык парья. В Среднюю Азию его
носители пришли в XIX в. из Афганистана, где, возможно, осталась часть этой
этнической группы.
Значительно дальше, как географически, так и по лингвистическим признакам, от-
стоят от Н.и.я., существующих в Южной Азии в настоящее время, цыганские язы-
ки. Группы их носителей, вероятно, мигрировали в последние века I тыс. н. э. из
западных районов Индийского субконтинента и шли разными путями, которые
привели большинство из них в Европу, где в основном и распространены сейчас
цыганские языки и диалекты. В других частях света, главным образом в Америке,
носители цыганских языков оказались в результате поздней миграции из Европы.
16 Новые индоарийские языки

В островных государствах Южной Азии основными официальными Н.и.я. яв-


ляются сингальский язык на Шри-Ланке и мальдивский язык, или дивехи, в
Мальдивской Республике. Последний, распространенный также на о-ве Миникой
в группе Лаккадивских о-вов (Индия), генетически тесно связан с сингальским.
Н.и.я. формируются с начала II тыс. н. э. в процессе структурных преобразова-
ний средних индоарийских языков путем последовательного расщепления в XI–
XV вв. ранее существовавших языковых общностей (см. 5.). Для Н.и.я. весьма
существенны их ареальные характеристики: они входят в южноазиатский языко-
вой союз вместе с дравидийскими, сино-тибетскими и австроазиатскими языками,
черты которых проявляются в подгруппах Н.и.я. как субстратные. Взаимодействие
между этими языками и Н.и.я. продолжается и поныне, сказываясь наиболее очевид-
но на идиомах, находящихся на границах индоарийского языкового континуума.
3. Согласно оценке на 2001 г., число говорящих на Н.и.я. составляло примерно
один миллиард человек. Эта оценка основана на переписях населения 2001 г., а
для тех стран, где перепись в указанном году не проводилась, — на данных более
ранних переписей. Подавляющее большинство составляют носители северноин-
дийских языков — 97%, сингальского — 1,5%, цыганского — примерно 1% (ста-
тистических данных нет; существующие оценки колеблются между 2,5 и 8 млн.).
Среднегодовой прирост населения в Южной Азии составил в последнее десяти-
летие (2001–2011) примерно 1,6% (ср. данные, опубликованные на сайтах
https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/fields/2002.hml и http://
censusindia.gov.in/2011-common/censusdataonline.html), что дает основания для
весьма приблизительной оценки числа говорящих на сегодняшний день в
1,17 млрд. чел., включая носителей Н.и.я. за пределами субконтинента.
До периода европейской колониальной экспансии индоарийские языки зани-
мали крайнее южное и крайнее восточное положение по отношению к другим
языкам индоевропейской семьи. Распространение английского языка в Новое и
Новейшее время изменило эту геолингвистическую ситуацию. В настоящее вре-
мя на Н.и.я. помимо исконной территории их обитания — Южной Азии — гово-
рят во всех остальных частях света. Южноазиатская диаспора, история которой
насчитывает уже почти два столетия, переживает период особенно бурного роста
в последние десятилетия. Результатом миграций, вызванных в первую очередь
экономическими причинами, стало распространение Н.и.я. и связанной с ними
культуры, включая литературу и средства массовой информации, по всему миру.
Социально-политические и культурные изменения второй половины XX в. —
начала ХХI в. в странах Южной Азии тесно связаны с процессами глобализации,
а именно с резко усилившимся политическим и экономическим давлением, ока-
зываемым центрами современного развития цивилизации на традиционные об-
щества. В результате перехода значительных масс молодых носителей средних и
малых языков на языки более высокого статуса происходят существенные изме-
нения социолингвистической ситуации в этом регионе и, как следствие, в языко-
вой структуре многих Н.и.я. В первую очередь процессом разложения вследствие
смешения с доминирующими языками затронута, естественно, лексика, однако
Н.и.я. претерпевают изменения и на других уровнях системы. Три высших сту-
пени с точки зрения престижности языка представлены соответственно 1) ан-
глийским языком, находящимся, несмотря на относительную малочисленность
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 17

населения, владеющего им как родным, на вершине социально-языковой пира-


миды, так как он дает доступ к лучшему образованию и более широким эконо-
мическим возможностям; 2) государственными/национальными языками на на-
циональном уровне; 3) официальными языками провинций/штатов на субнацио-
нальном уровне.
Статус языка зависит от числа его носителей по отношению к общей числен-
ности населения страны, а также от его культурного значения в настоящем и
прошлом. Эти факторы, в значительной мере определяющие этнополитическое
сознание его носителей, сказываются на языковой и образовательной политике
государств, их геоадминистративной структуре, а в обратном направлении — от
политики к языку — на номенклатуре языковых единиц. В результате деятельно-
сти социально-политических и культурных национальных движений, особенно
активизировавшихся с конца XX в., ряд идиомов получили официальный статус
языков. Так, вместо 18 языков, которые значились в Восьмом списке Приложе-
ния к Конституции Индии между серединой 1960-х гг. и концом ХХ в., список
официальных языков включает ныне 22 индийских (из них 15 индоарийских —
санскрит и 14 новоиндоарийских, в том числе один дардский язык — кашмири),
а также английский язык. Некоторые из них являются также государственными
языками соседних стран (бенгальский в Бангладеш, урду в Пакистане, непаль-
ский в Непале) или официальными языками административных единиц (напри-
мер, панджаби, синдхи) .
Только в Индии в настоящее время еще 33 идиома претендуют на признание в
качестве официальных языков. Весьма вероятно, что в результате политико-
языковых движений, рассматриваемых как составная часть демократического
процесса, еще ряд языков стран Южной Азии, в том числе индоарийских (напри-
мер, тхару в Непале, сирайки в Пакистане), будут признаны средством админи-
стративно-культурной коммуникации на субнациональном уровне.
Индоарийские языки, которые по численности говорящих определяются как
средние и малые, подвержены в настоящее время особенно сильному «типологи-
ческому выравниванию» по грамматическим моделям административно и куль-
турно доминантных языков. Этот процесс вызван не только естественным по-
глощением малых языков их более сильными соседями, но и, как это ни парадок-
сально, развитием в прямо противоположном направлении, а именно — с дея-
тельностью определенных групп, направленной на сохранение малых идиомов.
Эта деятельность отчасти связана с резко усилившимися в последние 10–15 лет
центробежными тенденциями во внутренней политике, которые проявляются,
например, в образовании новых штатов в Индии и в региональных движениях за
культурно-политическую автономию в Индии, Непале и Пакистане. Ряд средних
и малых языков и диалектов, прежде вообще не употреблявшихся в официальной
коммуникации, используется теперь как средство массовой информации в преде-
лах общностей, пользующихся этими языками (например, садри, майтхили, рад-
жбанши, бундели и др.). Этому в значительной мере способствует распростране-
ние информационных технологий, дающих возможность публикаций в интернете
и дешевого производства печатной продукции. Существование электронных ва-
риантов всех индийских шрифтов и компьютерных программ на официальных
языках стран Южной Азии позволяет использовать их для издания печатных га-
18 Новые индоарийские языки

зет и журналов и — в еще большей мере — для создания страниц в интернете на


языках, прежде не имевших собственной письменности. Некоторые официальные
языки в традиционной графике используются в мобильных телефонах.
Благодаря новым техническим средствам и росту образовательного уровня у
формирующейся «этнической» интеллигенции возникает стремление фиксиро-
вать тексты на своих языках. Для малых и средних Н.и.я. используется по боль-
шей части шрифт деванагари (например, для языков кумал, данувар), что ведет к
искажениям в представлении фонологических систем. К отрицательным с лин-
гвистической точки зрения результатам этого процесса относится выработка
грамматического стандарта, ориентированного на близкородственные языки, в
которых такой стандарт уже имеется (хинди, непали, маратхи и др.).
Многим Н.и.я., как и языкам других семей в Южной Азии, грозит вымирание.
В первую очередь это касается малых бесписьменных языков и диалектов, не
имеющих официального статуса, однако процесс распада затрагивает и литера-
турные языки. Интенсивные изменения в лексике и грамматике Н.и.я. под влия-
нием доминирующих языков региона являются очевидным признаком этого про-
цесса. Правительство Индии, самой большой страны субконтинента, на террито-
рии которой находится основная масса Н.и.я., предпринимает попытки сохранить
свое языковое богатство. Речь идет, с одной стороны, о развитии языков путем
повышения их культурно-социального статуса, с другой — о планомерной, но
быстрой документации (включая тексты устной традиции) нестабильных и исче-
зающих языков, а также их реабилитации. Проекты, направленные на эту цель,
включены в 11-й пятилетний план государственного развития 2007–2012 гг. (Ин-
дия сохранила пятилетки и после открытия рынка в 90-х гг. XX в.), и на них вы-
делены средства. В числе этих проектов составление речевых баз данных хинди,
бенгальского и непали, частотных словарей хинди и бенгальского в Центральном
институте индийских языков в Майсуре (см. http://www.ldcil.org/publications.aspx),
поддержка публикаций на малых языках/диалектах, а главное — деятельность,
направленная на их использование как языка обучения в начальной школе и их
преподавание как отдельного предмета в средней школе в районах их распро-
странения. Эта деятельность интенсифицировалась после публикации устра-
шающих статистических данных, в том числе по Индии (198 нестабильных и вы-
мирающих языков) и другим странам Южной Азии, в последнем выпуске «Атла-
са вымирающих языков», издаваемом организацией ЮНЕСКО (UNESCO Atlas of
the World’s Endangered Languages 2010). Следует отметить, что значительное
число Н.и.я. языков, которым грозит исчезновение, в этом атласе не учтено, на-
пример, ангика, бхили, каччхи, кхандеши, бундели, раджбанши и многие другие.
При подготовке 12-го пятилетнего плана Индии (2012–2017) предусматривается
необходимость более активно и последовательно продолжать деятельность по
сохранению и возрождению языков. Исчезновение грозит и Н.и.я., бытующим за
пределами Индийского субконтинента (парья, цыганские диалекты). К сожале-
нию, современные социокультурные и — что еще важнее — экономические ус-
ловия дают мало поводов для оптимизма: вероятность того, что малые Н.и.я. со-
хранятся в ХХII в., невелика.
4. Генеалогической — в строгом смысле термина — классификации Н.и.я. нет
и, очевидно, быть не может, поскольку почти все Н.и.я. (за исключением языков
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 19

небольших групп, мигрировавших за пределы Южной Азии) всегда существова-


ли в соседстве друг с другом. При отсутствии затрудняющих контакты географи-
ческих препятствий постоянное взаимодействие между ними никогда не прекра-
щалось, и в засвидетельствованный исторический период в основной области
распространения Н.и.я. наряду с дивергентными шли и встречные, конвергент-
ные процессы, наиболее заметные в центральной части этой области. Помимо
географического смешения языков картину родственных отношений между ними
затемняют, хотя и в меньшей степени, заимствования из более ранних языковых
слоев, стимулируемые преемственностью культуры. Древнеиндийские грамма-
тические и лексические элементы постоянно вовлекались и продолжают вовле-
каться в новые средства языкового выражения.
Все классификации Н.и.я. опираются в первую очередь на структурные при-
знаки, которые соотносятся с географическим распределением членов этой язы-
ковой группы на территории Южной Азии. Это соотношение наглядно представ-
лено в исследовании К. Масики: классификационные схемы языков наложены на
упрощенный до геометрических форм абрис Индийского субконтинента. В клас-
сификациях выделяется от четырех до пяти подгрупп Н.и.я., в каждой из которых
есть «стержневые» языки, относимые во всех классификациях (за исключением
классификации Г.А. Зографа) к одной и той же подгруппе: северо-западные —
лахнда и синдхи; восточные — ассамский, бенгальский и ория; южные — ма-
ратхи (включая конкани) и сингальский (включая мальдивский); устойчивый
член центральной подгруппы — западный хинди. Остальные языки в зависимо-
сти от классификации могут относиться к разным подгруппам, непременно, од-
нако, соседствующим географически. Так, например, в разных классификациях
панджаби перемещается из центральной в северо-западную подгруппу; языки
пахари либо выделяются в отдельную северную подгруппу, либо причисляются к
центральным или к северозападным языкам и т. д. Следует отметить, что смеше-
ние структурных признаков отличает, как в случае с панджаби, даже крупные
языки, имеющие литературную норму, не говоря уже о малых, а тем более бес-
письменных языках.
Из ранних попыток представить отношения между Н.и.я. как генеалогическое
древо следует упомянуть классификацию Р. Хёрнле (1880), в основу которой
легла идея о двух последовательных волнах арийской миграции в Индию. Клас-
сификация Дж. Грирсона в «Обзоре языков Индии» (Linguistic Survey of India,
1903–1928) тоже основана на этом тезисе, но Дж. Грирсон, развив идею своего
предшественника, разделил Н.и.я. не на две, а на три ветви: внешнюю (языки,
связанные с первопришельцами) и внутреннюю (языки, восходящие к речи вто-
рой волны ариев, «раздвинувших» первопришельцев и оттеснивших их на окраи-
ны ареала) с промежуточной между ними. Эта классификация в упрощенном ви-
де, соотнесенная со схематически представленными географическими очерта-
ниями Индийского субконтинента, заимствована, как и следующая за ней
классификационная схема, на основании работ Р.Л. Тёрнера, из монографии
К. Масики (1991).
20 Новые индоарийские языки

Схема на основе классификации


Д ж. Г р и р с о н а в «О б з о р е я з ы к о в И н д и и»
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 21

С х е м а н а о с н о в е р е к о н с т р у и р о в а н н о й К. М а с и к о й
к л а с с и ф и к а ц и и Р. Л. Т ё р н е р а:

Нужно отметить, что выделение «внутренних» и «внешних» языков, от кото-


рого первым отказался, очевидно, С.К. Чаттерджи (1926), не было признано и по-
следующими исследователями (Р.Л. Тернер, Ж. Блок, Д. Паттанаяк, Г.А. Зо-
граф). Тем не менее идея бинарного членения в генеалогии Н.и.я. и в наши дни
не полностью отвергнута и нашла продолжение в недавних исследованиях
Ф. Саутворта.
Классификация Г.А. Зографа (1976), учитывающая только морфологические и
морфосинтаксические признаки, исключает генеалогический подход. Однако
представленные в ней соотношения между структурными характеристиками
Н.и.я. могут быть, очевидно, проецированы на диахроническую ось. Эта морфо-
логическая классификация отчасти сходна с классификациями Р. Хёрнле и
Дж. Грирсона, но на ее верхнем уровне противопоставляются не внешняя и внут-
ренняя ветви, а «западный» и «восточный» типы северноиндийских Н.и.я.; цы-
ганский и сингальский (к которому редакция добавила мальдивский) вынесены
за пределы основной классификационной схемы. Такое графическое представле-
ние, соответствующее географической отдаленности этих двух языков от прочих
Н.и.я., отражает их обособленность по морфосинтаксическим характеристикам.
На следующем уровне выделяются четыре группы: западные, центральные, пере-
ходные и восточные языки. Из них две первые группы относятся к «западному»
22 Новые индоарийские языки

типу, восточные языки — к «восточному», а переходные языки занимают, соот-


ветственно, промежуточное положение между двумя типами.
Ниже приведена схема, отражающая морфологическую классификацию
Г.А. Зографа.

Северноиндийские языки
I («западный») тип II («восточный») тип
Западные Центральные Переходные Восточные
синдхи (лахнда) панджаби восточные диалекты хинди ория
конкани хинди (с западными языки Бихара бенгальский
маратхи диалектами) непальский ассамский
раджастхани
гуджарати

цыганский сингальский и мальдивский

Сходную классификацию, из которой, однако, исключена «переходная» груп-


па, предложил Дж. Кардона.
Выбрать из этого множества классификаций одну, которая была бы принята
всеми или хотя бы большинством авторов тома, невозможно. Разработка новой
классификации (если исходить из того, что генеалогическая классификация
принципиально возможна) — задача, которая в настоящей статье не ставится. По
этой причине классификационная принадлежность языков, описываемых в отдель-
ных статьях тома, определяется в зависимости от точки зрения авторов статей.
5. Расчленение северноиндийских языков на подгруппы может быть отнесено
к среднеиндийскому периоду их истории (середине I тыс. до н. э.), а выделение
современных языков в этих подгруппах — уже к новоиндийской эпохе. Так, от-
деление ория от бенгальско-ассамского можно отнести к Х–ХII вв., разделение
бенгальского и ассамского — к ХV в. (по мнению С.К. Чаттерджи; ср. исследо-
вания Д.П. Паттанаяка); окончательное расчленение гуджарати и раджастхани
(марвари) произошло, по мнению Л.П. Тесситори, в XVI в. Вместе с тем на со-
временном этапе изучения истории Н.и.я. можно с большими основаниями су-
дить об относительной хронологии их разделения, чем об абсолютной, поскольку
для надежных датировок недостаточно материала.
Cингальский, генетическая соотнесенность которого с каким-либо из родст-
венных языков на материковой части Южной Азии неясна, отделился от прочих
индоарийских языков, очевидно, еще в раннесреднеиндийский период, во второй
половине I тыс. до н. э. Согласно преобладающей точке зрения (например,
С. Гипперт-Фриц), к этому же периоду относится начало формирования тесно
связанного с ним генетически мальдивского языка.
Принято считать, что цыганские языки отделились от северноиндийских язы-
ков на ранненовоиндийском этапе развития — на рубеже I тыс. н. э.
Язык парья отделился от основного индоарийского массива, очевидно, не
раньше XVII в. Он тяготеет к панджаби и раджастхани — языкам центральной
группы, граничащим с северо-западными (по классификациям Дж. Грирсона и
Г.А. Зографа).
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 23

6. Грамматические и лексические системы Н.и.я. сложились в результате про-


должавшихся многие века изменений исходной древнеиндоарийской субстанции
под влиянием чрезвычайно интенсивных языковых контактов. Многие струк-
турные черты Н.и.я. вызваны влиянием дравидийских языков. Оно объясняется,
во-первых, тем, что последние существовали на основной территории распро-
странения древнеиндийских диалектов до прихода ариев на субконтинент и яви-
лись субстратом для древнеиндийского, а во-вторых — непрекращающимися
разноуровневыми контактами между представителями двух языковых семей. Ре-
зультатом явилась перестройка грамматической системы, ранние следы которой
заметны уже в ведийских текстах. Среднеиндийский период характеризуется
усилением тенденций, ведущих от флективного строя к агглютинативному и от
синтетизма к аналитизму. В Н.и.я. смешаны элементы этих типов. Соотношение
типологических характеристик в разных Н.и.я. неодинаково; грамматические яв-
ления в Н.и.я. в большей мере, чем фонологические признаки, дают основания
для классификации этих языков (см. 4.).
Следует также отметить, что в некоторых Н.и.я. стандартный литературный
(высокий) и разговорный (низкий) варианты настолько различаются, что многие
грамматические категории таких языков выражаются двумя или более спосо-
бами. Бенгальский и сингальский являются яркими примерами языков с ди-
глоссией.
Контактное взаимодействие Н.и.я. с другими языками никогда не прекраща-
лось, оно продолжается и в наши дни, различаясь в разные периоды происхожде-
нием и, соответственно, характеристиками взаимодействующих языков. Почти с
самого начала своего существования Н.и.я. подверглись влиянию персидского и
арабского языков, принесенных на Индийский субконтинент мусульманскими
завоевателями. Персидские и арабские слова входят в лексический состав всех
языков Южной Азии, их корни и аффиксы могут сочетаться с индоарийскими
морфемами. Наиболее значительным результатом явилось возникновение урду
как следствие использования арабо-персидских лексических и словообразова-
тельных элементов в грамматических структурах.
Начиная с XIX в. Н.и.я. подвергаются влиянию английского — языка британ-
ских колонизаторов. Вопреки идеям о ведущей роли собственных языков после
освобождения от колониального господства, сопровождавшим борьбу за незави-
симость, английский сохранил свои позиции в Южной Азии. Более того, его
влияние на Н.и.я. усиливается, затрагивая их в той или иной мере практически на
всех уровнях системы и на всех социальных уровнях. И в этом случае возможны
гетерогенные структуры на основе грамматики Н.и.я., включающие индоарий-
ские или арабо-персидские элементы в сочетании с английскими.
Отдельные характеристики индоевропейского языка-основы, сохранившиеся в
древнеиндийском лучше, чем в прочих родственных ему древних языках, про-
должают существование в ряде Н.и.я. К ним относятся, в частности, оппозиция
звонких аспирированных и неаспирированных смычных; фонологическое проти-
вопоставление долгих и кратких гласных; трехчленная оппозиция по граммати-
ческому роду (в гуджарати, маратхи и конкани), а также главные принципы
строения сложноподчиненных предложений.
24 Новые индоарийские языки

Некоторые языковые подсистемы прошли циклическое развитие, восстановив


древнеиндоарийский тип. Так, др.-инд. дифтонги ai, au, упростившиеся в средне-
индийский период, возникли в Н.и.я. вторично из соответствующих гласных,
оказавшихся рядом в результате падения интервокальных звонких смычных в
среднеиндийских языках; в сингальском исконные долгие гласные были утраче-
ны, а новые возникли из последовательностей гласных. Случаем циклического
развития является также вторичная именная флексия в некоторых Н.и.я. (восточ-
ная подгруппа, непали), явившаяся результатом стяжения агглютинативных па-
дежных показателей с именем, или формирование новых падежей на основе кон-
струкций с послелогами или сложных слов (как в сингальском и других Н.и.я.).
Большинство наследственных признаков характерно для языков, занимающих
срединное положение на территории континуума новоиндоарийских языков.
Очевидное объяснение этому явлению заключается в том, что конвергенция на
границах языкового континуума сильнее, чем в его внутренних частях. Разумеет-
ся, эта закономерность не абсолютна, о чем свидетельствует, например, упомяну-
тая выше трехчленная оппозиция по грамматическому роду в языках западной
части субконтинента, причем два из них — маратхи и конкани — соседствуют с
дравидийскими языками, не имеющими грамматического рода.
Приводимые ниже фонологические и грамматические характеристики касают-
ся в первую очередь основного массива Н.и.я., т. е. языков, распространенных в
материковой части Южной Азии.
Ф о н о л о г и ч е с к и е с в е д е н и я.
В области фонологии и фонетики Н.и.я. различаются в большей мере, чем в
области грамматики. Именно фонетические и фонотактические различия в пер-
вую очередь являются, наряду с лексическими расхождениями, основным пре-
пятствием к межъязыковому взаимопониманию. Вместе с тем можно выделить
ряд общих принципов в организации новоиндоарийских фонологических систем.
Следует отметить, что фонология Н.и.я. изучена еще хуже, чем более высокие
уровни языковых систем. Разнобой в описаниях поразителен: даже в одной и той
же работе могут встретиться противоречащие друг другу факты. Это относится,
как правило, к средней части в системах вокализма, фонологическому значению
назализованности гласных, к сонорным и периферийным согласным.
В вокалических системах Н.и.я. выделяется от шести (ория) до тринадцати
(сингальский) чистых гласных. Необходимо отметить, что, во-первых, количест-
во фонем определяется для языкового стандарта в языках, таковым обладающих,
а для прочих — в зависимости от диалектных данных, использованных в каждом
конкретном исследовании. То же относится к назализованным гласным: число
звукотипов, составляющих фонемный контраст с чистыми гласными, определя-
ется разными исследователями по-разному даже для таких сравнительно хорошо
исследованных крупных официальных языков, как хинди или панджаби. Для ря-
да языков нет единого мнения о трактовке количественного признака (например,
конкани). Обобщая определяющие признаки, можно выделить два основных типа
вокалических систем: восточную — с минимальным набором фонем, и цен-
тральную — с десятью чистыми фонемами, наиболее близкую классической
древнеиндийской системе. Последняя приведена в таблице.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 25

Гласные
Ряд
Подъем
Передний Средний Задний
i: ĩ: u: ũ:
Верхний
ɪ ɪ͂ ʊ ʊ͂
Средний закрытый е ẽ o õ
Средний открытый ɛ ɛ͂ ɐ ɐ͂ ɔ ɔ͂
Нижний ɑ: ɑ̃:

Дифтонги редки. Маратхи, бходжпури и магахи имеют по два дифтонга — [əɪ̯ ]


и [əʊ̯]. Сочетания гласных, относящихся к одному слогу, встречаются в ряде язы-
ков (например, кумал [sə.bəɪ̯ ] ‛все’, [dhoʊ̯.lək] ‛вымытый’), но из описаний неяс-
но, являются ли они истинными дифтонгами.
В системе вокализма Н.и.я. объединяет организация гласных по четырем ос-
новным ступеням раствора (позиция нижне-среднего подъема может замещаться
дифтонгами), наличие только одного гласного нижнего подъема (исключение —
ассамский), неогубленность гласных переднего и среднего рядов при огубленно-
сти гласных заднего ряда, наличие в ряде языков фонологического признака на-
зализации. Важнейшее различие заключается в противопоставлении по долготе
(напряженности) — краткости (ненапряженности) «периферийных» и «централь-
ных» гласных в языках центра и северо-запада, представляющее собой классиче-
ский вариант вокализма Н.и.я. Оно утрачено в восточных языках и стирается в
промежуточной зоне и на юго-западе. К числу языков, в которых отмечена ней-
трализация оппозиции гласных (или некоторых из них) по количественному при-
знаку, относятся ассамский, бенгальский, боте, гуджарати, данувар, дараи, кон-
кани, кумал, майтхили, маратхи, ория, раджбанши и садри. Языки, где эта оппо-
зиция присутствует, делятся на две подгруппы: те, где долгих гласных больше,
чем кратких (например, хинди, урду, панджаби, синдхи, догри, лахнда), и те, в
которых количество долгих и кратких одинаково или кратких больше (все ос-
тальные языки). Вокалические системы первой группы, возможно, находятся на
пути нейтрализации оппозиции между долгими и краткими.
Частные отклонения в заполнении позиций системы гласных демонстрируют
прежде всего ория и ассамский; возможны они в диалектных подсистемах и на
западе региона. Характерная историческая изоглосса — сохранение общеиндо-
арийского *а, реализующегося как [ɐ], [ʌ], или [ə] на западе и в центре, но пере-
ход его в [ɔ] или [o] на востоке (включая частично диалекты непальского и паха-
ри). В некоторых системах (например, ория) центральный среднего подъема от-
сутствует, в других (например, в бенгальском) может находиться в отношении
дополнительной дистрибуции с огубленным заднего ряда среднего подъема.
Почти все Н.и.я. имеют назализованные гласные. В большинстве из них про-
тивопоставление назализованный/неназализованный фонематично и охватывает,
хотя и неравномерно, все гласные. В языках с симметричной системой вокализ-
ма, таких как хинди и панджаби (см. табл. выше), краткие назализованные нахо-
дятся на периферии системы. В восточных языках и некоторых соседствующих с
ними идиомах, таких как, например, диалекты непали, нет назализованного о.
26 Новые индоарийские языки

Тенденция к назализованному произношению всех гласных, характерная, на-


пример, для бундели (один из западных диалектов хинди), резко снижает фоне-
матичность этого признака.
В языках юго-западного и южного региона (маратхи, саураштра, бхили) наза-
лизованных гласных меньше, чем неназализованных. В некоторых языках, таких
как например, кумал, боте, данувар, фонематическая назализация является, со-
гласно описаниям, периферийным явлением.
В гуджарати отмечена смыслоразличительная роль придыхательной фонации,
являющейся следствием падения [ɦ], ср. [baɾ] ‛двенадцать’ и [bɑ̤ɾ] ‛снаружи’
(< [bɑɦɐɾ]). То же явление присутствует при нормальном темпе речи и в других
языках, ср. хин. [ʃe̤ ɾ] ‛город’ (< [ʃəɦəɾ]) и [ʃeɾ] ‛тигр’. Специального графического
отражения придыхательные гласные не имеют, но могут быть со значительной
долей вероятности определены по наличию знака для /h/ ([ɦ]) между гласными и
по их характеристикам. Падение /h/ в интервокальной позиции может вести к на-
зализации гласного, в котором слились гласные, прежде им разделяемые, напри-
мер, пар. [pā͂ɽ] ‛гора’ < [pəɦāɽ].
Гласные Н.и.я. имеют многочисленные аллофоны, связанные с фонотактиче-
скими и просодическими условиями, в том числе с тоном — в языках, где тон
фонологичен. Вариации сопряжены как с качественными, так и с количествен-
ными изменениями: понижение или повышение ступени подъема, передвижение
по ряду, сокращение и удлинение, а также полугласный приступ перед гласными,
открывающими слог (например, в бхили). Наиболее устойчивы к изменениям по
степени раствора гласные самого верхнего ([i]) и самого нижнего подъема ([ɑ]);
количественные изменения затрагивают, очевидно, все гласные. В ассамском за-
свидетельствована позиционная дифтонгизация гласных, за исключением [i].
В ряде Н.и.я. действует гармония гласных, например в конкани, майтхили. Как
правило, ее действие ограничено морфологически и/или фонетически.
Представление о типичной для центральных Н.и.я. системе консонантизма да-
ет хинди (см. таблицу на с. 27). Как и система гласных, она ближе древнеиндий-
ской, чем прочие новоиндоарийские системы согласных.
Характерны пять основных локальных рядов, в основе каждого лежат по четы-
ре взрывных (в палато-альвеолярном — аффрикаты), различающихся глухостью/
звонкостью и непридыхательностью/придыхательностью, дополняемые фрика-
тивными и сонорными. Индийскую специфику составляют согласные ретроф-
лексного ряда и аспираты.
Важнейшие расхождения проявляются в следующем:
— панджаби, догри и гуджри не имеют звонких аспират;
— в синдхи представлены звонкие инъективные, расширяющие пучки смыч-
ных до пяти членов;
— в маратхи появился шестой ряд — переднеязычных аффрикат, которые от-
мечены также в диалектах ория и пахари;
— в ряде восточных языков (ассамский, диалекты бенгальского — читтагонг-
ский и майменсингский — в Бангладеш) ретрофлексные слились с зубными в
альвеолярные;
— в кумал, боте и некоторых других малых языках Непала место ретрофлекс-
ных занимают, согласно имеющимся описаниям, альвеолярные (скорее всего,
апикально-альвеолярные) смычные;
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 27

Согласные хинди
По месту образования
Губные Переднеязычные
Средне- Задне- Глот-
По способу
образования губно- губно- зуб- ретро- палато- языч- языч- таль-
альвео-
губные зубные ные флексные лярные ные ные ные
Гл. Непридых. p t ʈ k
Взрыв- Придых. ph th ʈʰ kʰ
ные Зв. Непридых. b d ɖ g
Придых. bʰ dʰ ɖʰ gʰ
Шумные

Гл. Непридых. ʧ
Аффри- Придых. ʧʰ
каты Зв. Непридых. ʤ
Придых. ʤʰ
Фрика- Гл. (f) s [ȿ] ʃ h
тивные Зв. (z)
Носовые m n [ɳ] [ɲ] [ŋ]
Сонорные

Боковые l
Дрожащие и Непридых. ɾ (ɽ)
одноударные Придых. (ɽʰ)
Глайды υ j

П р и м е ч а н и я: В круглых скобках даны периферийные фонемы, реализующиеся пре-


имущественно в заимствованиях или (иногда за одним-двумя исключениями) в одном единст-
венном фонетическом контексте; в квадратных — для удобства транслитерации — позицион-
ные варианты фонем, имеющие графические соответствия. Фонемы, встречающиеся исключи-
тельно в заимствованиях (как правило, это арабские, персидские и древнеиндийские фонемы),
в таблицу не включены. Спирант [h] обычно определяется как глоттальный. Поскольку вопрос
о том, глухой он или звонкий, трактуется по-разному и фонологически несуществен, этот зву-
котип обозначается здесь для простоты как глухой. Лишь в отдельных случаях, когда этот при-
знак фонетически значим, используется знак звонкого [ɦ]. Отметим, что в некоторых исследо-
ваниях спирант этого типа описывается как фарингальный [ħ].

— в ассамском среднеязычные аффрикаты перешли в переднеязычные сиби-


лянты;
— мальдивский — единственный из Н.и.я., в котором есть гортанная смычка
(аллофон t и ś).
Оппозиция по признаку «дентальный/ретрофлексный» выдерживается непо-
следовательно в языках без литературного стандарта, таких как, например, па-
рья, бундели. Противопоставление v и b, характерное для всей западной части
субконтинента (в меридиональном направлении), ослабляется начиная уже с за-
падных диалектов хинди, в восточных языках v и b сливаются в b.
Частные различия касаются состава фрикативных и сонантов: в бенгальском
исторические сибилянты реализуются как [ʃ], в ассамском — как [x], тогда как
зубные фрикативные являются новообразованием вследствие упрощения пала-
тальных аффрикат ([s] < [ʧ], [ʧʰ] и [z] < [ʤ], [ʤʰ]), в маратхи и гуджарати есть и
28 Новые индоарийские языки

[s], и [ʃ], в остальных — исторические сибилянты отражены как [s]. В маратхи, а


по некоторым сведениям, также в диалектах раджастхани и центрального и за-
падного пахари, ретрофлексный ṣ имеет фонемный статус. В отдельных диалек-
тах гуджарати глухие сибилянты отражены в глухом [h]. Варьирует по языкам
набор и фонологический статус носовых согласных: например, ретрофлексный
[ɳ] является фонемой в ассамском, непали, гуджарати, панджаби и др., но алло-
фоном [n] в хинди и маратхи; в бходжпури, маратхи, конкани и других языках
есть придыхательные носовые, а для хинди тот же фонетический сегмент интер-
претируется как сочетание носового смычного с [h].
В большинстве Н.и.я. есть альвеолярный одноударный (англ. tap), в некоторых
же, например, в бхили, ряде диалектов синдхи, ту же позицию в системе занима-
ет многоударный дрожащий (trill). Последний может выступать как аллофон од-
ноударного, например, в маратхи и, очевидно, в ряде других языков. Уникальный
случай фонематического противопоставления одноударного и многоударного
сонорных звуков в Н.и.я. являет каччхи — один из диалектов синдхи. Это фоно-
логическое противопоставление встречается также в некоторых дравидийских
языках.
Второй тип ротацизма в Н.и.я. — ретрофлексный, звук также одноударный.
Только в мальдивском языке отмечен многоударный ретрофлексный сонорный.
В маратхи в ряду ретрофлексных вместо [ɽ] имеется латеральный аппроксимант [ɭ],
противопоставленный альвеолярному. Эта оппозиция присутствует еще в неко-
торых Н.и.я. (например, панджаби, ория, ламани и др.), значительно реже иссле-
дователями отмечается противопоставление альвеолярных латеральных по при-
дыхательности/непридыхательности (например, бходжпури, саураштри, конкани).
Наиболее существенными признаками, отличающими аллофоны согласных от
их основных вариантов, являются долгота (языки северо-запада, в меньшей мере
хинди, а также ассамский и бенгальский), огубленность (ассамский), спирантиза-
ция (ассамский, бенгальский, догри) и — практически во всех Н.и.я. — ассими-
ляция носовых следующими смычными. Сдвоенные (долгие) согласные харак-
терны в первую очередь для панджаби и лахнда, синдхи и гуджри, в которых со-
хранились среднеиндийские геминаты, тогда как в большинстве Н.и.я. они
сократились с компенсирующим удлинением предшествующего гласного.
П р о с о д и ч е с к и й с о с т а в. Большинство исследователей признают в
Н.и.я. наличие словесного ударения, включающего динамическую составляющую.
Носителем ударения является слог. Место ударного слога определяется соотно-
шением слогов в слове по тяжести. При равновесных слогах наиболее сильна по-
зиция предпоследнего слога.
Важная просодическая особенность панджаби, лахнда, гуджри и догри — раз-
витие системы смыслоразличительных тонов, компенсирующих утрату звонких
аспират или звука [h]. Предполагается существование фонологических тонов и в
отдельных граничащих с этими языками диалектах раджастхани и пахари. Не ис-
ключено, что это явление присутствует еще в некоторых Н.и.я.
П о з и ц и о н н а я р е а л и з а ц и я ф о н е м. Конечные краткие гласные
редуцируются и практически утрачены повсеместно, кроме синдхи, языков биха-
ри, ория, сингальского и некоторых диалектов конкани. Гласные в исходе слова,
графически обозначенные как краткие, в быстром и нормальном темпе речи фо-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 29

нетически мало отличаются от долгих, которые в конечной позиции теряют дол-


готу. Хиатус допускается.
С л о г. Вершиной слога в Н.и.я. всегда является гласный, основной тип слого-
вой структуры (C)V(C), независимо от количества гласного.
Более сложные слоговые структуры, включающие группы согласных (CVCC,
CCVC, CCVCC, CCCVCCC), возможны только в заимствованиях из санскрита и
английского. Последняя модель даже в санскритских словах встречается лишь в
считанных случаях.
Группы согласных в слоге почти всегда организованы по принципу возрас-
тающей сонорности для начала слога и убывающей сонорности в коде. Соответ-
ственно, начальные консонантные группы представляют собой чаще всего соче-
тания взрывной + сонорный: хин. grām ‛деревня’, klānt ‛утомленный’. В коде
этот порядок следования соответственно меняется: хин. mārg ‛дорога’, майтх.
surj ‛солнце’; возможны два сонорных хин. kāry ‛дело’, два взрывных хин. śabd
‛слово’, носовой + взрывной ank ‛число’. Исключениями из правила сонорности
являются начальные группы шипящий + взрывной, которые также ограничены
заимствованиями: из скр. strī ‛женщина’, из англ. sṭeśan ‛вокзал’. Группы соглас-
ных в пределах одного слога реализуются только в тщательном произношении у
людей, получивших хорошее языковое образование, владеющих литературным
стандартом одного из официальных языков. В произношении подавляющего
большинства носителей Н.и.я. группы согласных упрощаются, вследствие чего
увеличивается количество слогов в слове, причем слоги структурно соответст-
вуют основному типу: surj [su.ruj], kāry [kā.ri.ya], strī [is.trī], [ti.rī], sṭeśan [is.
ʈe.śan], [ʈi.san] и т. д.
Слоговая граница в многосложных словах проходит перед согласным, в груп-
пах согласных — после первого согласного; геминаты распределяются между
слогами, составляя коду предшествующего и начало следующего слога.
Бхили и мальдивский имеют асимметричную структуру слога для начальной и
неначальной позиции.
М о р ф о н о л о г и ч е с к и е с в е д е н и я.
В части дистрибуции фонем Н.и.я. продолжают среднеиндийскую тенденцию
избегать консонантных кластеров, которые возможны только в заимствованных
словах, а в исконной лексике — на стыке морфем. Группы согласных обычно
представляют собой сочетание смычного с сонантом или сибилянтом; в началь-
ной позиции возможна трехчленная группа s + смычный + сонант. Ограничения
на двуконсонантные сочетания в исходе слова относительно немногочисленны,
строже всего в ламани: только -st. В разговорной речи группы согласных, как
правило, разобщаются редуцированным гласным или упрощаются эпентезой,
например, марат. [səpəʂʈə], графически spaṣṭ. Большинство Н.и.я. допускает дол-
гие согласные в середине слова, но в исходе слова они возможны (с ограниче-
ниями) только в панджаби и синдхи (в диалекте каччхи).
Одиночные согласные в конечной позиции чаще всего носовые и шипящие.
Внутреннее сандхи ведет к возникновению алломорфов: марат. dāṭ-tānā ру-
гать-ДЕЕПР.НЕСОВ > dāṭ-ṭānā, bas-śīl садиться-БУД.2ЕД > baś-śīl, хин. laṛkī-ā͂ де-
вочка-МН.ПРЯМ > laṛkiy-ā͂/laṛki-yā͂ (возможны обе морфологические интерпрета-
ции). Изменение формы слова может вести к количественному изменению глас-
30 Новые индоарийские языки

ного (марат. mūl ‛дитя’ — mul-a ‛дети’), а в случае краткого a — к его элизии
(хин. saṛak ‛улица’ — saṛk-e͂ ‛улицы’). Фузионные процессы в санскритских за-
имствованиях и при образовании новых композит из древнеиндийских лексем по
древнеиндийским морфонологическим правилам здесь не рассматриваются. От-
метим только, что неосанскритские образования возникают в результате и фузии,
и конкатенации.
Корневые морфемы в новоиндоарийских словах чаще оканчиваются закрытым
слогом: хин. ghar ‛дом’, ā͂kh ‛глаз’, марат. misaḷ- ‛смешивать’, maṭar ‛горох’, ор.
ās- ‛приходить’; эта тенденция особенно сильна в существительных. Аффиксаль-
ные морфемы могут быть представлены одним согласным, гласным или одним
слогом, в котором нет стечения согласных. Именные флективные морфемы вы-
ражены чистыми и носовыми одиночными гласными или -n, которому предшест-
вует краткий гласный (например, в брадже, авадхи косв. п. мн. ч. -(a)n, -un, тогда
как в других языках то же значение выражено назализованным гласным -ā͂, -o͂ ).
Флективными показателями глагольной парадигмы могут быть и гласные (хин.
kar-ū͂ делать-СОСЛ.1ЕД, kar-e͂ делать-СОСЛ.1МН), и согласные (марат. kar-t-o-s де-
лать-НАСТ-М.ЕД-2ЕД).
Последовательного фонологического противопоставления различных типов
морфологических единиц не засвидетельствовано. Служебные морфемы отлича-
ются от корневых тем, что они могут быть представлены одним согласным: ма-
рат. kar-t-o-s делать-НАСТ-М.ЕД.-2ЕД, один из суффиксов номинатива множест-
венного числа существительных женского рода в домааки -ŋ. Корни, состоящие
из одного согласного, имеет, по-видимому, только вспомогательный глагол
«быть»: h-, th-, ch- и др., а также некоторые местоимения, включая союзы место-
именного происхождения, и частицы, например, синг. -t ‛тоже’, некоторые по-
слелоги (например, хин. k-ā ГЕН-М.ЕД.ПРЯМ, бандж. r-o, то же).
Т и п ы ч е р е д о в а н и й. Чередования в Н.и.я. относятся преимуществен-
но к глагольному формообразованию и характерны, в первую очередь, для обра-
зований, связанных с изменением валентности. Фонологически они чаще всего
выражаются в аблауте по степени подъема (хин. khul- ‛открываться’ ~ khol-
‛открывать’, синг. pæle- ‛разбиваться’ ~ pala- ‛разбивать’), по долготе/краткости
(гудж. ughaḍ- ‛открываться’ ~ ughāḍ- ‛открывать’, хин. piṭ- ‛быть битым’ ~ pīṭ-
‛бить’), реже в чередования вовлечены разные гласные, что связано изначально
со степенью подъема (хин. khā- ‛есть’ ~ khi- ‛кормить’, бенг. pɔṛ- ‛падать’ ~ pāṛ-
‛бросать’). Случаи лениции редки и сопровождают аблаут, например, хин. chūṭ-
‛отправляться’ ~ choṛ- ‛покидать’. Эти явления могут быть связаны с изменением
количества морфем (сир. mār- ‛бить’ ~ mar-īj- ‛быть побитым’, хин. khā- ‛есть’ ~
khi-lā- ‛кормить’, ṭūṭ- ‛ломаться’ ~ tuṛ-vā- ‛(заставлять) ломать’), а в отдельных
случаях — с противопоставлением грамматических форм (хин. kar-t-ā
‛делающий’ ~ ki-y-ā ‛сделанный’).
В новоиндоарийском именном словоизменении чередование гласных является
скорее исключением, например, домааки им. п. ед. ч. póo ‛нога’ ~ ген. п. paáye.
Разнообразные чередования в лексических подсистемах Н.и.я., выполняющие
роль морфонологических средств словоизменения и словообразования в языках-
источниках заимствований, здесь не рассматриваются. Ограничимся нескольки-
ми примерами из хинди с указанием происхождения лексики: из скр. sundar
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 31

‛красивый’ ~ saundarya ‛красота’, из араб. mulk ‛страна’ ~ muluk ‛страны’, из


перс. (rah-)gīr ‛путник’, букв. ‛(дорогу) берущий’ ~ (ke) gir-ift (mẽ) ‛(в чьем-либо)
владении’, букв. ‛(в) хватке’.
С е м а н т и к о - г р а м м а т и ч е с к и е с в е д е н и я.
Типологически Н.и.я. характеризуются смешением флексии и агглютинации,
синтетизма и аналитизма. Как неоднократно отмечалось в литературе, в частности,
в работах Г.А. Зографа и К. Масики, явления флексии и синтеза сильнее выражены
в западной части континуума Н.и.я., тогда как на востоке этой территории более
отчетливы агглютинативные и аналитические черты. Это связано отчасти с ос-
лаблением грамматической категории рода в направлении с запада на восток — в
восточных языках она отсутствует. Такое географическое распределение типоло-
гических признаков охватывает и именную, и глагольную систему. Для глагола
наличие/отсутствие категории рода в языке релевантно, поскольку значительная
часть личных форм включает причастия или развилась на основе причастий.
Для именной системы Н.и.я. в целом типичны послеложные показатели па-
дежных значений, для которых в последнее время утвердилось расплывчатое
обозначение «клитики». С некоторыми оговорками они могут рассматриваться
как агглютинативные показатели. В этом томе они, однако, считаются служеб-
ными словами и конструкции с ними, соответственно, — аналитическими. Ср.
гудж. (запад) chokr-u͂ ребенок-СР.ЕД.ПРЯМ ~ chokr-a=ne ребенок-СР.ЕД.КОСВ=ДАТ
‛ребенку’ и ор. (восток) pila ребенок:ЕД.ПРЯМ ~ pila=ku ребенок:ЕД=ДАТ
‛ребенку’. Существительное в примере гуджарати принимает перед послелогом,
выражающим падежное значение, форму первичного (флективного) косвенного
падежа, тогда как в ория присоединение послелога к существительному не вызы-
вает в последнем никаких изменений. Это различие свидетельствует о более вы-
сокой степени аналитизма в восточных Н.и.я. Кроме того, восточные Н.и.я. отли-
чаются от западных наличием ряда агглютинативных показателей числа, опреде-
ленности/неопределенности, а также детерминантов, сходных по функции с
маркерами именных классов.
В глагольной системе аналитические структуры часто используются для вы-
ражения аспектуально-временных значений и значений способа действия.
Система ч а с т е й р е ч и в Н.и.я. в целом может быть представлена так:
именные части речи (существительные, прилагательные, числительные), наре-
чия, местоимения (включающие подклассы, соответствующие по морфологиче-
скому членению и синтаксическим функциям трем из вышеназванных частей ре-
чи, исключая числительные), глаголы, частицы (послелоги, собственно частицы,
союзы), междометия. Все классы выделяются по морфологическим и семантиче-
ским свойствам, а также по синтаксическим функциям. Между всеми частями
речи существуют зоны пересечения по формальным и/или функциональным при-
знакам. Наиболее тесно связаны, с одной стороны, существительные, прилага-
тельные и наречия, а с другой стороны, неличные формы глагола. Наречия, ис-
ключая небольшую группу неизменяемых слов адвербиальной семантики, при-
мыкают к прилагательным. В сингальском числительные имеют специфические
морфологические признаки.
Грамматические категории для северноиндийских языков достаточно универ-
сальны, больше расхождений дает их наполнение, т. е. состав охватываемых ка-
32 Новые индоарийские языки

тегорией граммем, но основные различия связаны с типом и материальной реали-


зацией категориальных значений (см. статьи о конкретных языках).
В хинди, панджаби, синдхи, раджастхани, западном и центральном пахари по-
следовательно различаются два р о д а, в гуджарати, маратхи и конкани — три.
В этих языках согласование по роду проявляется в определительных синтагмах,
если определение выражено изменяемым словом, а также в причастиях, входя-
щих в состав большинства личных форм глагола, и во временных формах, исто-
рически восходящих к причастиям (аорист, именуемый также претеритом или
простым прошедшим, некоторые формы вспомогательного глагола «быть»).
Категория рода утрачена восточными языками, практически отсутствует в
группе бихари, в непальском и других языках восточной подгруппы пахари, а в
диалектах, особенно восточных диалектах хинди, грамматическое противопос-
тавление по роду реализуется нерегулярно. Во всех этих языках род проявляется
лексически и присущ существительным, обозначающим живые существа: маг.
buṛh-ā ‛старик’ — buṛh-iyā ‛старуха’. Ограниченное согласование по роду на-
блюдается в именных группах, в которых и прилагательное, и существительное
женского рода являются санскритскими заимствованиями, а также в редких соче-
таниях санскритских прилагательных с несанскритскими существительными, ср.
санскритское прилагательное, в котором выражен род определяемого, и бенгаль-
ское существительное: śundor-i meye красивый-Ж девочка ‛красивая девочка’, но
śundor mukh красивый лицо ‛красивое лицо’ (род не выражен). Предикативные
формы этих языков не имеют согласования по роду.
Противопоставление по грамматическому роду может быть также связано с
величиной обозначаемого предмета (гудж. cəmc-o ложка-М ‛(большая) ложка’ —
cəmc-i ложка-Ж ‛маленькая ложка, ложечка’) или с оценочным значением (гудж.
nɔkr-i работа-Ж ‛работа’ — nɔkr-ũ работа-СР ‛плохая, непрестижная работа’).
В гуджарати наблюдается необычное расхождение между биологическим по-
лом и грамматическим родом: формы среднего рода множественного числа оп-
ределения и сказуемого употребляются как гонорифические по отношению к
женщине.
Всем Н.и.я. присуща категория п е р с о н а л ь н о с т и, не вполне четко от-
деляемая от категории о д у ш е в л е н н о с т и и в некоторых языках совпа-
дающая по форме выражения с категорией определенности. Выражается она в
предпочтительном оформлении персонального прямого объекта направительным
показателем (неперсональный в равных условиях имеет тенденцию оставаться
неоформленным). Следует подчеркнуть, что речь идет о тенденции, а не о прави-
ле, и двоякое оформление существительного, обозначающего человека, в роли
прямого объекта, как правило, возможно:
(1) марат. tyāne͂ cor/ cor-ā lā dhar-l-ā
он:ЭРГ вор:ЕД.ПРЯМ/ вор-КОСВ АКК хватать-ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Он поймал вора’.
В восточных языках категория одушевленности определяет выбор аффиксов
множественности и классификаторов, например, в ория для обозначения людей
jɔṇɔ, букв. ‛человек’ (после числительного), -mane: ḍaktɔr-mane врач-МН.КЛАСС
‛врачи’, ḍaktɔr dui jɔṇɔ врач два КЛАСС ‛два врача’, тогда как для обозначения не-
одушевленных объектов используются -guḍakɔ, -ṭa, -ṭi: bɔhi-guḍakɔ книга-МН.КЛАСС
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 33

‛книги’. Показатели неодушевленных объектов могут использоваться и при су-


ществительных, обозначающих людей, привнося пейоративное значение: ḍaktɔr-
guḍakɔ ‛какие-то там (плохие) врачи’, но употребление классификаторов со значени-
ем ‛человек, люди’ при неодушевленных объектах невозможно: *bɔhi-mane ‛книги’.
Сингальскому и цыганскому свойственна категория одушевленности, прояв-
ляющаяся в различии парадигм склонения.
Иерархия имен по а к т и в н о с т и проявляется в наборе их синтаксических
и семантических ролей, а на морфологическом уровне — в сочетаемости с теми
или иными падежными показателями. Так, в эргативных конструкциях семанти-
ческие субъекты выражены, за редким исключением, существительными, обо-
значающими существа, чаще всего людей, и имеют роль агенса. Существитель-
ные, обозначающие неодушевленные объекты, в форме эргативного падежа
встречаются редко. Семантические субъекты предложений, выраженные оду-
шевленными именами в формах косвенных падежей (за исключением эргативно-
го, так называемые неноминативные субъекты), сигнализируют об отсутствии
контроля над ситуацией (конструкции типа «мне холодно», «у него есть жела-
ние», «нет в ней того, чтобы…» и т. п.). К этому типу относятся также конструк-
ции с модальными значениями, такими как «ему нужно», «тебе следует», «мне
придется» и т. п. Из неноминативных субъектов наибольшим количеством ти-
пичных для этой синтаксической функции признаков обладает субъект в форме
дательного падежа, он чаще других встречается в такого рода конструкциях.
Классифицирующие глаголы в Н.и.я. не отмечены. Прилагательные подразде-
ляются морфологически на изменяемые, в которых выражено согласование с оп-
ределяемым именем по роду, числу и падежу, и неизменяемые. В Н.и.я., не
имеющих категории рода, изменяемых прилагательных нет, если не считать сан-
скритских заимствований в форме женского рода. По семантическим признакам
полнозначные прилагательные бывают только качественными. Значения, прису-
щие относительным и притяжательным прилагательным, передаются определе-
нием, выраженным родительным падежом определяющего существительного,
например, хин. skūl-k-e bacc-e (школа-ГЕН-М.МН ребенок-М.МН) букв. ‛школьные
дети’, т. е. ‛школьники’; конк. ʃejary-a-č-ĩ bhurg-ĩ (сосед-М.ЕД.КОСВ-ГЕН- СР.МН.ИМ
ребенок-СР.МН.ИМ) ‛соседские дети’. Во всех Н.и.я. есть притяжательные место-
имения. Атрибутивное значение передается также, в зависимости от происхож-
дения лексики, примыканием или сложными словами.
Все Н.и.я. различают два ч и с л а. В западных и центральных языках эта ка-
тегория в именах выражается по преимуществу флективными показателями, на
востоке — агглютинативными. Флективные морфемы со значением множествен-
ности могут сочетаться со следующими за ними агглютинативными показателя-
ми (например, в гуджарати), а также с классификационными показателями, со-
храняющими лексическое значение имени, на основе которого они сложились:
хин. bacc-e log-o͂ =ko ребенок-М.МН.ИМ люди-МН.КОСВ=ДАТ ‛детям’. В личных
местоимениях 1-го и 2-го лица число выражается супплетивными основами, в
3-м лице (личные местоимения 3-го лица одновременно являются указательными
местоимениями) единственное и множественное число в прямом падеже могут
формально не различаться.
Оппозиция инклюзивных и эксклюзивных местоимений отмечена на западе
(маратхи, гуджарати, некоторые диалекты раджастхани) и в ория.
34 Новые индоарийские языки

Число служит также средством выражения категории г о н о р а т и в н о -


с т и, передающейся специальными формами местоимений 2-го и 3-го лица; зна-
чение множественного числа выражается при них морфологически и/или синтак-
сически — в сказуемом.
В западных и центральных языках личные глагольные формы согласуются в
числе с подлежащим в предложениях номинативной конструкции или с прямым
объектом в предложениях эргативной конструкции. В предикатах, включающих
причастие и вспомогательный глагол, а также в будущем времени, число в фор-
мах мужского и среднего рода выражено дважды (в отличие от форм женского
рода, где эта категория не дублируется):
(2) марат. sohan kāl dewḷāt ge-l-ā ho-t-ā
Сохан:М.ЕД.ИМ вчера деревня уходить-ПЕРФ-М.ЕД быть-ПРОШ-М.ЕД
‛Сохан вчера ходил в деревню’.
(3) хин. ham likh-ẽg-e
мы писать-БУД.М.1МН-М.МН
‛Мы напишем/будем писать’.
В восточных языках категория числа выражается нерегулярно, в некоторых из
них согласование по числу отсутствует. Так, в бенгали числовое значение под-
лежащего не выражено в сказуемом. В ория, напротив, число выражено в сказу-
емом, даже если форма подлежащего в числовом отношении нейтральна:
(4) ор. pila kheḷ-uch-ɔnti
ребенок играть-ПРОГР-НАСТ.3МН
‛Дети (сейчас) играют’.
Немаркированное существительное может быть нейтрально по числу в гуджа-
рати, где наблюдается сходное с ория распределение числовых показателей в
главных членах предложения — либо в имени, либо в личной форме глагола. По
большей части маркировано множественное число, но может быть маркировано
и единственное, как, например, в ория, где счетные показатели выражают значе-
ния единичности и неопределенности: bɔhi-ṭe книга-НЕОПР ‛одна книга’.
Счетная система в Н.и.я. — децимальная. Некоторые языки, например парья,
сохранили элементы вигезимальной системы счета. Ч и с л и т е л ь н ы е, вклю-
чающие единицы и десятки, как правило, продолжают среднеиндийские сложные
числительные, вследствие чего относящиеся к разным разрядам числительные в
их составе на синхронном уровне выделяются неотчетливо. Такие числительные
могут замещаться новообразованиями по типу: разряд десятков + и + разряд еди-
ниц («пятьдесят и два»), как в конкани. Разряды числительных начиная от сотни
обозначаются существительными, причем до ста тысяч каждая следующая сте-
пень десяти имеет лексическое выражение; следующий разряд, обозначенный
отдельным словом — десять миллионов, затем — миллиард.
Наиболее распространенные лексемы, обозначающие дроби: «четверть», «по-
ловина», «три четверти», а для сочетаний полных единиц с неполными — «с чет-
вертью» и т. п., а также «полтора» и «два с половиной». Порядковые числитель-
ные по морфологическим свойствам представляют собой прилагательные. Чис-
лительные сингальского языка отличаются специфическими морфологическими
характеристиками.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 35

П а д е ж н ы е значения основных актантов в большинстве Н.и.я. зависят от


переходности/непереходности глагола и — при переходном глаголе — от его ас-
пектуальной формы. (Ср. ниже описание структуры простого предложения.)
Субъекты непереходных глаголов и неперфективных форм переходных глаголов
являются формальным подлежащим, т. е. оформляются соответственно прямым
падежом (номинативом). Перфективная форма переходного глагола в предикате
требует оформления агенса косвенным падежом (в большинстве языков сочета-
ется с эргативным послелогом); глагол согласуется с объектом. Если объект мар-
кирован как определенный/одушевленный, он принимает форму косвенного па-
дежа, вследствие чего глагольное согласование, как правило, нарушается. Кос-
венный падеж не препятствует глагольному согласованию лишь в некоторых
языках: с объектом — в гуджарати, раджастхани и некоторых диалектах маратхи,
с субъектом — в непальском. В восточных языках падеж субъекта не зависит от
переходности/непереходности глагола. Ряд глаголов со значениями восприятия,
чувственного и физического состояния требуют оформления семантического
субъекта — экспериенцера — дательным падежом (ср. выше, иерархия имен по
активности). Субъект может принимать также показатели других косвенных па-
дежей, в том числе инструменталиса. При так называемых двойных каузативах
инструменталис маркирует непосредственного исполнителя действия.
В Н.и.я. нет глагола «иметь». Типичным способом выражения з н а ч е н и я
п р и н а д л е ж н о с т и являются форма родительного падежа существитель-
ного и притяжательные местоимения. Это справедливо для случаев, когда посес-
сивные отношения относятся к известной информации в предложении, см. (5).
Если отношение принадлежности составляет новую информацию (т. е. является
основным содержанием предложения), то обладаемое становится формальным
подлежащим при сказуемом, выраженном глаголом «быть», тогда как обладатель
оформляется в зависимости от типа посессивных отношений. При отношении
неотчуждаемой принадлежно сти обладатель оформляется так же, как в
первом случае, родительным падежом, см. (6). В некоторых Н.и.я. вместо роди-
тельного падежа может употребляться дательный, см. (7). Значение отчужда-
емой принадлежно сти передается средствами выражения пространственной
семантики — граммемами со значением «у», «рядом», см. (8).
(5) хин. merī / naukar=kī beṭī udhar ga-ī
мой:Ж / слуга=ГЕН.Ж дочь туда идти-ПРОШ.СОВ.Ж
‛Моя дочь / дочь слуги туда пошла’.
(6) хин. merī / naukar=kī beṭī hai
мой:Ж / слуга=ГЕН.Ж дочь быть:НАСТ.3ЕД
‛У меня / слуги есть дочь’.
(7) бандж. tamēn tīn bhen cha
вы:ДАТ три сестра быть:НАСТ.3ЕД
‛У вас (есть) три сестры’.
(8) хин. mer-e / naukar=ke pās baig hai
мой-КОСВ / слуга-ГЕН рядом сумка есть
‛У меня / слуги есть сумка’.
36 Новые индоарийские языки

Энклитические местоимения в тех языках, где они имеются, замещают облада-


теля (почти всегда анафорически) и присоединяются к обладаемому, обозначая
известный факт принадлежности: пар. beṭo=so сын=его/ее ‛его/ее сынʼ. Поссес-
сивное отношение может выражаться в предложении также местоименными
суффиксами, присоединяющимися к глаголу-сказуемому (например, в магадхи,
майтхили). Падежные значения в существительных выражаются тремя ярусами
форм. Первичные — флективные — падежные формы сохраняются на западе и в
центре региона. Универсальным здесь является противопоставление прямого и
косвенного («припослеложного») падежей, третьим членом оппозиции на западе
обычно выступает звательный падеж, который может совпадать с общекосвен-
ным. В отдельных языках, особенно на западе региона, рудиментарно, для строго
ограниченных семантически и формально подклассов имен, сохраняются синте-
тические формы локатива, инструменталиса и аблатива: гудж. ghar-e ‛дóма’
(лок. п.), ор. sɔkaḷ-u ‛утром’ (абл. п.). Чаще всего они обнаруживают тенденцию к
лексикализации и переходу в наречия, реже генерализуются и включаются в сис-
тему вторичных падежей (например, инструменталис-агенс в гуджарати) или
вступают с ними в дополнительное распределение (инструменталис-локатив на
-е/-у в бенгальском). Второй ярус представляют формы с первообразными (или
«простыми») послелогами, наращивающимися обычно на общекосвенный падеж.
В результате их стяжения с именем возникли вторичные падежные формы в язы-
ках восточной подгруппы, непальском, сингальском и некоторых других. Тот же
процесс заметен и в западной части новоиндоарийского языкового континуума,
например в гуджарати. Для западных и центральных языков специфична «адъек-
тивная» форма, образующаяся присоединением послелога, изменяемого по пара-
дигме прилагательного. В качестве третьего яруса формальных показателей вы-
ступают производные (или «сложные») послелоги, сочетающиеся с именем через
адъективный (реже — какой-либо иной) послелог или присоединяемые непо-
средственно к форме косвенного падежа.
В прилагательных и в морфологически тождественных им образованиях (при-
тяжательные местоимения, причастия) падеж выражается только в изменяемых
словах и только первичными формами.
Качественные глагольные классификации, такие как л и ц о и в р е м я, пе-
редаются в Н.и.я. только личными формами глаголов, все прочие имеющиеся в
каждом данном языке категории в большей или меньшей степени релевантны и
для неличных форм.
П е р е х о д н о с т ь / н е п е р е х о д н о с т ь, как правило, в сочетании с ас-
пектом глагола-сказуемого, определяет в большинстве Н.и.я. тип структуры пред-
ложения (см. ниже). Эта категория не имеет регулярного морфологического вы-
ражения, хотя различие в валентности однокоренных переходных и непереходных
глаголов обычно явствует из их формы. Некоторые языки, например бенгали,
практически утратили синтетические способы передачи этой категории. Для пе-
реходных сложно-отыменных глаголов характерно использование образующего
глагола со значением «делать», противопоставленного глаголу «быть» в соответст-
вующих непереходных: бенг. mukto kɔra ‛освобождать’ (букв. ‘свободным делать’) —
mukto hɔwa ‛свободным быть, освобождаться’ и т. п. Особые морфологические
признаки имеют каузативы, составляющие подгруппу переходных глаголов.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 37

Почти во всех Н.и.я. имеется регулярная формальная оппозиция активного и


пассивного з а л о г о в. Чаще всего пассивный залог выражается аналитически
сочетанием причастия совершенного вида смыслового переходного глагола с
глаголом «идти» в качестве вспомогательного:
(9) пандж. mænū͂ pasãd nahī͂ kītā giā
я:АКК нравящийся ОТР делать:ПРИЧ.СОВ идти:ПРОШ.СОВ
‛Меня невзлюбили’.
Бенгальский, в котором регулярная залоговая оппозиция отсутствует, исполь-
зует в аналитическом пассиве глагольное имя:
(10) бенг. bɔy kena jay
книга покупать:ГЛАГ.ИМЯ идти:НАСТ.3
‛Можно купить книгу/книги’.
Потенциальное значение, явствующее из последнего примера, может выра-
жаться аналитическим пассивом, но в большей мере характерно для синтетиче-
ского пассива, сохранившегося и иногда сосуществующего с аналитическим в
ряде Н.и.я. Примеры синтетического пассива: неп. mār-i-yo убить-ПАСС-
ПРОШ.3ЕД ‛убит’, гудж. khərid-a-śe купить-ПАСС-БУД-3ЕД ‛будет куплен’ в значе-
нии ‛может быть куплен’. Суффиксы синтетического пассива включают гласный
переднего ряда верхнего (синд. -(i)j-, pадж. -īj-, неп. -i-, брадж -i-/-iy-), среднего
(синг. -е-) или нижнего подъема (гудж., бих. -ā-, марат. -av- и др.). Модальное
значение присуще также структурно тождественным пассиву формам непереход-
ных глаголов, большей частью с отрицанием, обозначающим в этом случае не-
способность субъекта к совершению действия (инабилитив). В таких конструк-
циях субъектная позиция, за редким исключением, заполнена, что, в частности,
отличает их от «истинного» (т. е. образуемого переходными глаголами) пассива,
в котором субъект выражается относительно редко, зачастую с помощью иного
показателя, чем при непереходных глаголах.
В Н.и.я. имеются контактные и дистантные к а у з а т и в ы. Первый тип име-
ет значение «побуждать кого-либо сделать что-либо»; значение второго типа —
побуждение к действию через третье лицо. Этому семантическому различию,
выражающемуся в неодинаковом наборе актантов, может соответствовать раз-
ное количество суффиксов каузативных глаголов. Помимо суффиксации средст-
вом выражения каузативности служит аблаут, который в редких случаях сопро-
вождается леницией: потх. ṭur- ‛гулять’ — ṭor- ‛выводить на прогулку’, конк.
kɵr- ‛делать’ — kɵrɵi- ‛заставлять делать’, пандж. ut̩ h-āu-ṇā ‛поднимать (само-
му)’ — ut̩ h-w-āu-ṇā ‛велеть поднять’. Суффиксация может сочетаться с аблаутом:
потх. vec- ‛продавать’ — vicā- ‛заставлять продавать, продавать через посредни-
ка’. Первый тип может по морфологическим признакам пересекаться с переход-
ными, но некаузативными глаголами, например хин. choṛ- ‛оставлятьʼ, banā- ‛де-
лать’, ‛создавать’.
Средствами сокращения числа валентностей являются аблаут и/или уменьше-
ние (в считанных случаях — увеличение) числа суффиксов.
В большинстве Н.и.я. имеется трехчленная оппозиция по в и д y: совершен-
ный/несовершенный/прогрессив. В описаниях некоторых Н.и.я. категория вида
интерпретируется как четырехчленная, включающая также общий, или ней-
38 Новые индоарийские языки

тральный, вид. В языках с бинарной оппозицией отсутствует прогрессив, кото-


рый грамматикализовался в составе новоиндоарийской видовой подсистемы зна-
чительно позже двух других. Эта форма, как правило, аналитическая, маркирова-
на по отношению к другим членам оппозиции. Вид выражен в личных и нелич-
ных глагольных формах. Наиболее типичные носители контрастивных видовых
значений — причастия и деепричастия. Видо-временная система Н.и.я. зиждется
на видовых различиях. Некоторые синтетические временные и модальные фи-
нитные формы глаголов почти полностью совпадают с лежащими в их основе
причастиями, отличаясь от последних — и то не всегда — лишь одним членом
парадигмы (например прошедшее или общее совершенное, отрицательные фор-
мы несовершенного вида, условное/ирреальное наклонение).
Для причастий несовершенного вида характерны суффиксы, представленные
дентальными смычными, ср. хин. -t-: khā-t-ā, в западных -(n)d-: пандж. khã-d-a
есть-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД ‛едящийʼ, в сингальском в этой роли выступает носо-
вой — na-, -nnā-. Суффиксы совершенного вида на востоке, а также в маратхи и
один из суффиксов с этим значением в гуджарати включают -l-, либо одиноч-
ный, либо в сочетании с предшествующим гласным (например, садри mil-ʌl
‛нашедшийсяʼ); в остальных языках суффикс совершенного вида -y-/-0-. Алло-
морф -y- присоединяется к основам с исходом на гласный, -0- — на согласный.
На основе видовых сложился ряд личных форм глагола, в которых те же показа-
тели служат выражению временных или модальных значений.
Система личных глагольных форм конструируется из широкого круга анали-
тических и менее многочисленных синтетических. В числе синтетических выде-
ляются первичные, собственно флективные, и вторичные, образуемые присоеди-
нением аффиксов агглютинативного типа к первичным формам или же к прича-
стным основам. Примеры первичных форм: бенг. kin-i покупать-НАСТ.1ЕД ‛(я)
покупаюʼ, конк. pʌrt-ʌt изменяться-СОСЛ.3ЕД ‛(если) изменится/будет менятьсяʼ;
примеры вторичных форм: хин. likh-e-g-ā (писать-3ЕД-БУД-М.ЕД) ‛(он) напишет/
будет писатьʼ, майтх. kəir-t-əhũ (делать-УСЛ-2ГОН) ‛(если бы) Вы сделали/делалиʼ.
Аналитические формы также можно разделить на первичные и вторичные.
Первичные образуются вспомогательным глаголом-связкой, присоединяющимся
к причастиям, передающим значение вида, реже к спрягаемым формам; вторич-
ные образуются довольно широким кругом глаголов, передающих в сочетании с
формами смыслового глагола ф а з о в ы е значения и значения г л а -
г о л ь н о й м н о ж е с т в е н н о с т и. Эти две группы значений могут пере-
даваться личными и неличными формами. Так, например, инфинитив смыслово-
го глагола в сочетании с личной формой глагола со значением «прилагаться,
примыкать» выражает инхоатив, а в сочетании с некоторыми послелогами —
терминатив. Континуатив может передаваться аналитической личной глагольной
формой, сочетающей причастие несовершенного вида смыслового глагола с гла-
голом «оставаться», ср. (11), а может быть выражен редупликацией причастных
или деепричастных форм:
(11) пандж. ó jāg-d-ā rǽ-ā
он бодрствовать-ПРИЧ.НЕСОВ-М.ЕД оставаться:ПРОШ.СОВ-М.ЕД
‛Он продолжал бодрствовать’.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 39

Сходные формальные типы используются для итератива (в индологической


традиции употребляется термин «фреквентатив»). Значения глагольной множе-
ственности присущи неоднородной категориальной группе «способ действия»,
включающей разнообразные аналитические формы. В некоторых неличных фор-
мах это значение выражается их полной или частичной редупликацией.
Видо-временная форма перфекта может в определенных контекстах рассмат-
риваться как один из способов выражения терминативности. Результативное зна-
чение, присущее перфективным формам, может маркироваться дополнительно,
сообщая смысл «состояние».
Наиболее типичным средством выражения терминативного значения являются
лексико-грамматические образования, включающие более одного (как правило,
два) глагола, в русской терминологии «сложно-интенсивные» (англ. compound
verbs). Они сочетают основу или деепричастие смыслового глагола с лексически
ослабленными функциональными глаголами движения и перемещения, как пе-
реходными, так и непереходными: хин. chūṭ ga-y-ā отправляться:ОСН уходить-
ПРОШ.СОВ-М.ЕД (СЛ-ИНТ)) ‛отправилсяʼ, paṛh li-y-ā читать:ОСН брать- ПРОШ.СОВ-
М.ЕД (СЛ-ИНТ) ‛прочел (до конца)ʼ.
В и д о - в р е м е н н а я система и система н а к л о н е н и й складываются
из совокупности синтетических и первичных аналитических форм, которые мо-
гут быть организованы в схему по двум параметрам: 1) форма смыслового глаго-
ла (непричастная, причастие несовершенного, несовершенного или прогрессив-
ного вида) и 2) форма вспомогательного глагола-связки (или соответствующий
тип окончаний значащего глагола). В Н.и.я., представленных как центральные в
морфологической классификации Г.А. Зографа (см. 4.), эта схема допускает
функциональную интерпретацию: по типу причастия дифференцируется несо-
вершенный, совершенный, а во многих языках также прогрессивный вид, тогда
как непричастные формы понимаются как общий вид; по связке и окончаниям
дифференцируются настоящее, прошедшее, будущее время изъявительного на-
клонения и сослагательное, предположительное и условное наклонения.
В остальных Н.и.я. эта схема варьирует либо за счет редукции ее частей (не-
дифференцированность форм совершенного и несовершенного вида в ассамском;
отсутствие общеиндийских форм условного наклонения там же, а также в синдхи
и лахнда и пр.) или, напротив, усложнения (маратхи, непальский, бихари). За-
метны различия в структуре и материальном оформлении основных компонентов
этой схемы. Так, причастным компонентам аналитических форм западных и цен-
тральных языков в восточных соответствуют деепричастные. В гуджарати, раджа-
стхани, пахари вместо причастного компонента в настоящем времени (а иногда и
в имперфекте) выступает личная форма (сослагательного наклонения). Причас-
тие несовершенного вида в предикативном употреблении повсеместно выступает
как форма условного наклонения и/или прошедшего обычного, но в синдхи —
как форма будущего. Вторичные личные окончания при формах причастной эти-
мологии обычны на западе и востоке, но не в центре. К сингальскому и цыган-
скому эта схема вообще неприложима. Более частные отличия даны в статьях по
конкретным языкам.
М о д а л ь н о с т ь выражается личными формами косвенных наклонений,
различающих в общем случае три степени вероятности действия: высокую
40 Новые индоарийские языки

(предположительное наклонение), среднюю (сослагательное наклонение) и нуле-


вую (ирреалис, или условное наклонение), а также повелительными формами,
различающими от двух (например, хиндко) до пяти степеней вежливости. Если в
языке специально выражается вежливое побуждение, то для него используется
форма оптатива, исторически связанная с пассивом. Побуждение, выраженное
сослагательным наклонением, в том числе сослагательным пассива, передает еще
более высокий уровень вежливости.
Возможность (при отрицании — невозможность) может быть выражена кон-
вербом (например, в конкани), сложным глаголом, включающим в качестве обра-
зующего модальный глагол со значением «мочь», а также формами пассива. То-
ждественные пассивным формы непереходных глаголов с отрицанием выражают
неспособность субъекта к совершению действия.
Категория э в и д е н ц и а л ь н о с т и отмечена в непальском и сингальском
языках.
Выражение л и ц а в имени и глаголе присуще всем языкам, но полнота ма-
нифестации этой категории в глаголе варьируется. Оно нейтрализуется: 1) в имен-
ных предикативных формах, восходящих к причастиям; таковы формы прошед-
шего совершенного (в иной теминологии также претерит или аорист), аналитиче-
ские формы прошедшего времени и формы условного наклонения в центральных
и западных Н.и.я. (кроме синдхи, маратхи и некоторых диалектов); 2) там же по-
всеместно в формах совершенного вида переходных глаголов (не имеющих субъ-
ектного согласования).
В организации системы местоимений, изначально достаточно единообразной,
наиболее яркое отличие представляет категория г о н о р а т и в а в восточных
языках, включающая четыре степени вежливости и находящая последовательное
выражение в противопоставлении не только форм местоимений 2-го и 3-го (а от-
части и 1-го) лица, но и соответствующих форм глагола. Особенность майтхили
и магахи представляет согласование переходных глаголов по лицу и степени
вежливости:
(12) майтх. ham torā mār-b-au
я тебя:ФАМ бить-БУД-1ЕД.СУБ-2ФАМ.ОБЪЕКТ
‛Я тебя побью’.
Глагол может включать до трех личных аффиксов. В северо-западных синдхи
и лахнда актантные позиции также отражаются в структуре предиката, где они
заполнены местоименными энклитиками.
На западе и в центре противопоставление по гоноративности ограничено сфе-
рой местоимений 2-го лица: единственное число — фамильярное, множествен-
ное число — нейтральное, возвратное — почтительное.
Для Н.и.я. характерно использование указательных местоимений для выраже-
ния 3-го лица.
Категория о п р е д е л е н н о с т и отражается в имени во всех северноин-
дийских языках в предпочтительном оформлении определенного прямого объек-
та направительным показателем (послелогом или вторичным падежным аффик-
сом), тогда как неопределенный объект (обычно и неличный — см. выше) такого
оформления не имеет. Кроме того, в языках восточной подгруппы существует
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 41

система специальных показателей, как универсальной (kā и т. п.), так и избира-


тельной сочетаемости, аффигируемых к основе существительного (в дополни-
тельном распределении к агглютинативным показателям множественности) или
к числительному. В сингальском и мальдивском, напротив, имеется аффикс не-
определенной формы существительного -(e/а)k, тогда как определенная форма
никак не маркирована. Указанные значения повсеместно могут передаваться и
лексически: определенность — префиксацией указательных местоимений, нео-
пределенность — неопределенными местоимениями или числительным «один».
Выражению п р о с т р а н с т в е н н о й о р и е н т а ц и и служат указа-
тельные местоимения двух, реже трех, степеней удаления: ближнего плана, даль-
него плана и соотносительные (они же анафорические); последние две ступени
нередко совмещаются. В сингальском различаются четыре степени удаления.
К лексическим средствам пространственной ориентации относятся наречия,
местоименные наречия, а также сочетания указательных местоимений с сущест-
вительными пространственной семантики, например, хин. u-s taraf тот/та-КОСВ
сторона ‛в той стороне, в ту сторонуʼ. Все местоименные разряды, кроме личных
местоимений, включают слова с пространственным значением. Послелоги пере-
дают основные типы локативных значений.
Все Н.и.я. различают три абсолютных в р е м е н и: настоящее, прошедшее и
будущее. Согласование времен отсутствует. Таксис выражается различными ти-
пами сочетаний личных, последовательностью неличных, а также порядком рас-
положения личных и неличных глагольных форм.
Значительное разнообразие наблюдается в способах выражения о т р и ц а -
н и я. Наиболее универсальна частица nа, выступающая в препозиции к глаголу
(в ассамском ее гласный обычно ассимилируется гласному корня). Наряду с ней
распространены частицы типа хин. nahī̃, ор. nāhĩ, бенг. nāi и т. п., развившиеся из
отрицательной формы связки (в маратхи и лахнда сохраняют остаточное спряже-
ние и поныне) и употребительные преимущественно при видо-временных фор-
мах индикатива. Заслуживает внимания асимметрия утвердительных и отрица-
тельных конструкций аналитического презенса (реже — имперфекта) в гуджара-
ти, раджастхани, пахари, парья, где первые опираются на личную форму
значащего глагола (т. е. иррегулярны с общей новоиндоарийской точки зрения), а
вторые — на причастную (т. е. «восстанавливают» регулярную конструкцию).
В соответствии со сказанным, обычная с т р у к т у р а и м е н н о й с л о -
в о ф о р м ы центральных и западных языков отличается от таковой в восточ-
ных Н.и.я. В центральных и западных Н.и.я. на основу существительного нара-
щиваются: 1) флективный показатель числа и падежа (иногда также агглютина-
тивный показатель множественности с необходимой флексией); 2) первообразный
послелог или адъективный показатель; 3) производный послелог. В восточных
языках основа последовательно присоединяет: 1) показатель определенности или
множественного числа; 2) (вторичный) падежный аффикс; 3) (производный) по-
слелог. В обоих случаях развертывание формы в целом линейно.
Наращением служебных элементов к основе развертывается и г л а г о л ь -
н а я с л о в о ф о р м а, но последовательно линейный порядок соблюдается
здесь лишь в ограниченных пределах. Непосредственно к основе присоединяют-
ся либо первичные личные окончания, либо непредикативные (причастные, дее-
42 Новые индоарийские языки

причастные) аффиксы; на последние могут наращиваться вторичные личные


окончания. Образованные таким путем (но чаше всего — равные причастиям или
деепричастиям) формы присоединяют первичный вспомогательный глагол, в
свою очередь, оформляющийся одним из описанных выше способов (т. е. лич-
ным или непредикативным аффиксом). Дальнейшее развертывание — образова-
ние вторичных аналитических форм — происходит как бы «вклиниванием» со-
ответствующих вспомогательных глаголов, которые могут быть определены как
вторичные, между смысловым и всеми словоизменительными компонентами
словоформы: к основе значащего глагола присоединяется непредикативный аф-
фикс, выбор которого диктуется вторичным вспомогательным глаголом, а сам
этот глагол принимает на себя всю необходимую цепочку описанных выше син-
тетических и первичных аналитических показателей.
Обычные способы с л о в о о б р а з о в а н и я — суффиксация и словосло-
жение. Префиксация наблюдается почти исключительно в заимствованиях.
С и н т а к с и ч е с к и е с в е д е н и я.
Основной порядок слов в Н.и.я. SOV. Отсюда вытекает обычная препозиция
определения и послеложное управление именем. В языках суб-подгруппы за-
падный пахари может доминировать порядок слов с глаголом во второй позиции,
типичный для соседствующих с ними дардских языков.
Порядок слов в предложении Н.и.я. допускает высокую степень варьирования.
Изменению порядка слов сопутствуют, как правило, изменения в коммуника-
тивной структуре. С точки зрения коммуникативной структуры предложения
наиболее сильная позиция — это позиция перед предикатом, которую при пере-
ходных глаголах обычно занимает объект, а при эмфатическом выделении —
член предложения, находящийся в фокусе высказывания. Возможны и другие ва-
рианты инверсии. Той же цели служат эмфатические частицы; личные и указа-
тельные местоимения имеют эмфатические формы.
Для строя большинства Н.и.я. характерно смешение аккузативного и эргативно-
го типов. Расщепленная эргативность более отчетливо представлена в центральных
и западных Н.и.я., где эргативная конструкция используется при наличии в ска-
зуемом перфективной формы переходного глагола, тогда как при имперфектив-
ной форме конструкция предложения номинативная. При непереходных глаголах
эргативная конструкция в принципе исключена (однако в некоторых вариантах
западного пахари отдельные непереходные глаголы вызывают построение пред-
ложения по модели, которая интерпретируется как эргативная). Субъект (агенс)
эргативной конструкции стоит в косвенном падеже и оформляется либо специаль-
ным послелогом агенса (хинди, панджаби, парья), либо инструментальным (гуджа-
рати, маратхи, непали), либо не присоединяет послелога (синдхи, ассамский, мар-
вари). Прямой объект (пациенс), как уже указывалось, может стоять либо в прямом
падеже, либо в косвенном с направительным послелогом (выбор формы диктуется
не глаголом, а персональностью/неперсональностью и определенностью/неопре-
деленностью объекта). Если при объекте нет послелога, глагол-сказуемое с ним
согласуется, при объекте, оформленном послелогом, — принимает несогласо-
ванную (абсолютную) форму, совпадающую с единственным числом мужского
(в отдельных языках среднего рода. Исключение составляют гуджарати и диа-
лекты раджастхани, где глагол согласуется с объектом независимо от его формы.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 43

Примеры эргативной конструкции.


Сказуемое согласуется с объектом:
(13) пандж. tarkhān-ne kursi-ā̃ banā-ī-ā̃
плотник-ЭРГ стул:Ж-МН.ПРЯМ делать-ПРОШ.СОВ-Ж.МН
‛Плотник сделал стулья’.
Объект маркирован дательно-винительным послелогом, глагол-сказуемое
употребляется в нейтральной форме, совпадающей с мужским родом единствен-
ного числа:
(14) пандж. jasbīr-ne āpṇī pæ̀ ṇ-nū̃ wekh-i-ā
Джасбир-ЭРГ своя сестра-АКК/ДАТ видеть-ПРОШ.СОВ-НЕЙТР.ЕД
‛Джасбир увидел свою сестру’.
В непальском субъект переходного глагола-сказуемого оформлен как агенс
(инструментальным падежом) не только при перфективных формах глагола: гла-
гол согласуется с субъектом, несмотря на то, что он оформлен косвенным паде-
жом; объектного согласования нет. В ассамском последовательно различаются
формы субъекта (агенса) переходных и непереходных глаголов. Синдхи и лахнда
(в одной форме также маратхи) являют в эргативной конструкции двойное —
субъектное и объектное — согласование:
(15) синд. ciṭī likh-ī ho-mi
письмо:Ж.ЕД писать-ПРИЧ.СОВ.Ж быть:3ЕД-1ЕД
‛(Я) написал письмо’.
В ряде языков, как, например, в стандартном бенгальском, садри, ория, а также
в сингальском эргативности нет.
В конструкциях долженствования датив — типичный падеж субъекта, кото-
рый, однако, может иметь ту же форму, что и агенс, например, в пакистанском
урду — показатель -ne:
(16) пакист. урду salīm-ne jānā hai
Салим-ДАТ.АГЕНТ идти:ИНФ быть:НАСТ.3ЕД
‛Салиму надо идти’.
Ср. хинди и стандартный индийский урду: salīm=ko (ДАТ) jānā hai с тем же
значением.
Совпадение формы агенса и субъекта конструкции долженствования отмече-
но, в частности, в западном пахари. В конструкциях чувственного восприятия
субъект также принимает дательно-винительный (изредка — инструментальный
или генитивный) показатель, но не эргативный.
Возможность двоякого оформления объекта (пациенса) — постоянная харак-
теристика Н.и.я., сохраняющаяся и при пассивной трансформации (дает вариан-
ты типа: «он побит» и «его побито»; позиция агенса при этом часто остается не-
заполненной. Агенс конструкции с пассивным значением, в которой действие
выражено не личной формой, а причастием совершенного вида переходного гла-
гола, предстает в форме посессора: mā̃ -kā banā-y-ā khānā мать-ГЕН готовить-
ПРИЧ.СОВ-М.ЕД.ПРЯМ еда:М.ЕД ‛еда, приготовленная матерьюʼ. В этом случае
субъект имеет ту же форму, что и посессор при значении неотчуждаемой при-
надлежности (см. выше).
44 Новые индоарийские языки

В о п р о с и т е л ь н ы е предложения по структуре в основном не отличают-


ся от повествовательных. В побудительных предложениях позиция субъекта за-
мещается редко, и замещение имеет дополнительные коммуникативные функции.
В с л о ж н ы х предложениях — как сложносочиненных, так и сложнопод-
чиненных — сохраняется порядок слов простого предложения. Большинство ти-
пов придаточных предложений, как правило, предшествуют главному. И в слож-
носочиненных, и в сложноподчиненных предложениях преобладает союзная
связь. В разговорном языке и в неофициальном стиле письменного языка союзы,
вводящие придаточные, часто опускаются, однако союз, вводящий главное пред-
ложение, практически обязателен. Не опускаются также относительные место-
имения, вводящие придаточные определительные и являющиеся их членом. Они
коррелируют с указательным местоимением в главном предложении:
(17) хин. jis kamre=mẽ sāmān rakkhā hai
который:ОТНОС.КОСВ комната=в багаж положенный быть:НАСТ.3ЕД
us=ko band kar do
он:3ЕД=АКК закрытый делать давать:СЛ-ИНТ.ИМП
‛Запри комнату, в которой сложен багаж’.
В ряде случаев придаточные предложения могут быть «свернуты» в обороты с
неличными глагольными формами: придаточные определительные трансфор-
мируются в причастные, временные — в деепричастные или инфинитивные
обороты.
Более подробные сведения о языках, упомянутых в настоящем обобщенном
представлении новоиндоарийской группы, читатель найдет в статьях этого тома.

ЛИТЕРАТУРА
Актуальные проблемы изучения языков Юж- Елоева Ф.А., Русаков А.Ю. Проблемы язы-
ной Азии: Материалы конференции. М., 1987. ковой интерференции: Цыганские диалекты
Бабакаев В.Д. Ассамский язык. М., 1961. Европы. Л., 1990.
Быкова Е.М. Бенгальский язык. М., 1966. Захарьин Б.А. Типология языков Южной
Вентцель Т.В. Цыганский язык: Северно- Азии. М., 1987.
русский диалект. М., 1964. Зограф Г.А. Языки Индии, Пакистана, Цей-
Выхухолев В.В. Сингальский язык. М., 1964. лона и Непала. М., 1960.
Дымшиц З.М. Грамматика языка хинди: Зограф Г.А. Морфологический строй новых
В 2-х кн. М., 1986. индоарийских языков. М., 1976.
Дымшиц З.М. Грамматика языка урду. М.,
Зограф Г.А. К классификации индоарий-
2001.
ских языков // Теоретические основы класси-
Егорова Р.П. Язык синдхи. М., 1966.
Елизаренкова Т.Я. Эргативная конструкция фикации языков мира: Проблемы родства. М.,
в новоиндийских языках // Эргативная конст- 1982.
рукция предложения в языках различных ти- Зограф Г.А. Языки Южной Азии. М., 1990.
пов. Л., 1967. Катенина Т.Е. Язык хинди. М., 1960.
Елизаренкова Т. Я. Исследования по диа- Катенина Т.Е. Язык маратхи. М., 1963.
хронической фонологии индоарийских язы- Карпушкин Б.М. Язык ория. М., 1964.
ков. М., 1974. Королёв Н.И. Язык непали. М., 1965.
Елизаренкова Т.Я. Индоарийские языки // Куликов Л.И. К типологии индоарийского
Сравнительно-историческое изучение языков каузатива // Актуальные проблемы изучения
разных семей: Современное состояние и про- языков Южной Азии: Материалы конферен-
блемы. М.,1981. ции. М., 1987.
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская, Л.И. Куликов, П. Пандей. Новые индоарийские языки 45

Оранская Т.И. Условные конструкции в Chatterji S.K. The Origin and Development of
языке хинди // Типология условных конст- the Bengali Language. Calcutta, 1926, pt. I-II.
рукций / Ред. В.С. Храковский. СПб., 1998. Dhongde R.V., Wali K. Marathi. Amsterdam,
Оранская Т.И. Язык парья // Языки Россий- 2009.
ской Федерации и соседних государств: Эн- Ferguson C.,Chowdhury M. The Phonemes of
циклопедия: В 3-х т. М., 2001, т. II (К–Р). Bengali // Language, 1960, vol. 36.
Проблемы истории языков и культуры на- Fritz S. The Divehi Language: A Descriptive
родов Индии: Сб. ст. памяти В.С. Воробьева- and Historical Grammar of the Maldivian and its
Десятовского. М., 1974. Dialects. Würzburg, 2002.
Савельева Л.В. Язык гуджарати. М., 1965. Ghai V.K. Studies in Phonetics and Phonol-
Смирнов Ю.А. Язык ленди. М., 1970. ogy. New Delhi, 1991.
Толстая Н.И. Язык панджаби. М., 1960. Goswami G.C. An Introduction to Assamese
Чаттерджи С.К. Введение в индоарийское Phonology. Poona, 1966.
языкознание. М., 1977. Grierson G.A. (ed.) Linguistic Survey of India.
Языки Азии и Африки. I. Индоевропейские Vol. I. Part I: Introduction. Calcutta, 1927.
языки: хетто-лувийские языки, армянский Hoernle R. A Comparative Grammar of the
язык, индоарийские языки. М., 1976. Gaudian Languages. London, 1880.
Языки Азии и Африки. II. Индоевропейские Kachru Y. Hindi. Amsterdam, 2006.
языки: иранские языки, дардские языки. Дра- Kelkar A.R. The Phonology and Morphology
видийские языки. М., 1978. of Marathi: PhD Dissertation. Ithaca; New York,
Языки мира: Дардские и нуристанские язы- 1958 (Cornell University).
ки. М., 1999. Kelkar A.R. Studies in Hindi-Urdu. I: Intro-
Языки мира: Индоарийские языки древнего duction and Word Phonology. Poona, 1968.
и среднего периодов. М., 2004. Masica C.P. Defining a Linguistic Area: South
Almeida M. A Description of Konkani. Panaji, Asia. Chicago, 1976.
1989. Masica C.P. The Indo-Aryan Languages.
Beames J. A Сomparative Grammar of the Cambridge, 1991.
Modern Aryan Languages of India. London, Masica C.P. (ed.) Grammar and Semantics of
1872–1879, vol. I–III. Indo-Aryan Languages, Delhi, 2007.
Bhaskararao P. and Karumuri V.S. (eds.) Non- Modi B.V. Rethinking of “Murmur in Guja-
nominative Subjects. 2 vol. Amsterdam, 2004. rati” // Indian Linguistics, 1986, vol. 47.
Montaut A. A Grammar of Hindi. München,
Bhatia T.K. Punjabi: A Cognitive-Descriptive
2004.
Grammar. London; New York, 1997.
Neukom L., Patnaik M. A Grammar of Oriya.
Bloch J. L’indo-aryen du Veda aux temps
Zürich, 2003.
modernes. Paris, 1934.
Ohala M. Aspects of Hindi Phonology. Delhi,
Bloch J. Application de la cartographie à
1983.
l’histoire de l’indo-аryеn. Paris, 1963.
Pandey P.K. Word Accentuation in Hindi //
Breton R.J.-L. Atlas of the Languages and
Lingua, 1989, vol. 77.
Ethnic Communities of South Asia. Wallnut Pandey P.K. Developments in Indian Linguis-
Creek, CA, 1997 [Subedition: Sage Publications tics 1965–2005: Phonology. New Delhi, 2005.
(CA) 1997]. Pandharipande R.V. Marathi. London; New
Bughio M.Q. Sociolinguistics of Sindhi: Study York, 1997.
of Language Variation and Change in Sindhi Pattanayak D.P. A Controlled Historical Re-
Spoken in Sindh, Pakistan. München, 2001. construction of Oriya, Assamese, Bengali and
Bykova E.M. The Bengali Language. Moscow, Hindi. The Hague; Paris, 1966.
1981. Rusakov A. The North Russian Romani Dia-
Cardona G. A Gujarati Reference Grammar, lect: Interference and Code Switching // Circum-
Philadelphia, 1965. Baltic languages. Vol. I: Past and Present / Ed.
Cardona G. and Jain D. (eds.) The Indo- by Ö. Dahl and M. Koptjevskaja-Tamm. Am-
Aryan Languages, London; New York, 2007. sterdam; Philadelphia, 2001.
Chandralal D. Sinhala. Amsterdam, 2010.
46 Новые индоарийские языки

Singh R. et. al. (eds.) The Yearbook of South Apabhramça and to Gujarati and Marwari // In-
Asian Languages and Linguistics. Berlin; New dian Antiquary, 1914–1916, 43–5.
York, 1998–2006. Turner R.L. A Comparative Dictionary of the
Singh R. et. al. (eds.) Annual Review of South Indo-Aryan Languages. London, 1966.
Asian Languages and Linguistics. Berlin, 2007; Verma M.K., Mohanan K.P. (eds.) Experiencer
2008; 2009; 2011. Subjects in South Asian Languages. Stanford, 1990.
Southworth F.C. Linguistic Archaeology of Verma M.K. Complex Predicates in South
South Asia. Oxford, 2005. Asian Languages. Delhi, 1993.
Tessitori L.P. Notes on the Grammar the Old Yadav R. A Reference Grammar of Maithili.
Western Rajasthani with Special Reference to Delhi, 1996.
ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

Г.А. Зограф, Т.И. Оранская


ХИНДИ ЯЗЫК

1.1.0. Общие сведения.


Хинди (Х.я.) — один из пяти крупнейших языков мира. Его носители живут
ныне не только в Южной Азии, но во всех частях света.
1.1.1. Хинди (hindī, англ., нем. Hindi, фр. hindi), как и более ранние этимологи-
чески родственные названия хиндави, хиндустани, значит «индийский». Термин
«хинди» в узком смысле обозначает главный официальный и важнейший литера-
турный язык Индии, в основе которого лежит диалект кхари боли. В этом, отчас-
ти функциональном, понимании его наряду с многочисленными территориаль-
ными диалектами относят к языковой общности, также носящей название хинди,
которое в этом случае интерпретируется в широком смысле, а именно как конти-
нуум родственных языков и диалектов (так называемый «пояс хинди», англ. Hin-
di belt), нередко не имеющих современного литературного стандарта и достаточ-
но близких хинди, чтобы их носители приняли его в качестве официального язы-
ка. Взаимопонимание между носителями диалектов на западной и восточной
границах этого континуума практически отсутствует (см. 1.2.1.). С точки зрения
грамматической системы и основной лексики язык урду (см. статью «Урду язык»
в наст. издании) тоже входит в эту языковую общность, однако в официальной
статистике ему по политическим соображениям — как национальному языку Па-
кистана — отведена отдельная графа. В настоящей статье дается грамматическое
описание Х.я. в узкой интерпретации этого термина.
1.1.2. Х.я. принадлежит к центральной подгруппе индоарийской группы языков.
1.1.3. Основную область распространения Х.я. составляют в Индии штаты Ут-
тар-Прадеш, Харияна, Мадхья-Прадеш и союзная территория Дели. Он служит
официальным и основным письменным языком также в «поясе хинди», а именно
в штатах Раджастхан, Химачал-Прадеш, Уттаракханд, Бихар и Чхаттисгарх
(см. 1.2.1.). В той или иной мере он используется на всей остальной территории
страны, а также в других странах Индийского субконтинента, в первую очередь в
Непале, в меньшей степени в Пакистане и Бангладеш. В форме дакхини (см. ста-
тью «Урду язык» в наст. издании) он употребителен в Индии в штате Андхра-
Прадеш. В XIX в. выходцы из Индии принесли Х.я. в Юго-Восточную Азию,
в Южную и Западную Африку и в Южную Америку, в том числе на Антильские
острова. В результате миграционных потоков из Южной Азии, особенно уси-
лившихся в конце XX–XXI вв., Х.я. распространился на все континенты. За пре-
делами Индии наибольшее число говорящих на нем живет в Великобритании
(преимущественно в Англии) и других англоязычных странах: США, Канаде,
Австралии, Новой Зеландии, а также в Республике Фиджи.
В силу отмеченной широты понятия Х.я. число носителей этого языка опреде-
ляется неоднозначно, и конкретные цифры зависят от различий в интерпретации
исходных данных. По результатам переписи населения Индии 2001 г., Х.я. явля-
48 Центральные индоарийские языки

ется родным языком для 258 млн. чел., хинди в широком смысле — для 422 млн.,
что составляло на момент переписи 41% населения страны. Общее число жите-
лей Индии, понимающих Х.я. и способных на нем объясняться, оценивалось в
2001 г. в 700 млн. чел. Предварительные данные переписи населения Индии
2011 г. позволяют оценить прирост населения за последние 10 лет на территории
распространения хинди в широком понимании этого термина в 21,6%. Это дает
основания для грубой оценки числа носителей хинди в Индии в 513 млн. чел.
Сюда следует добавить хиндиязычную часть обширной индийской диаспоры,
сколько-нибудь надежные статистические сведения по которой, к сожалению,
отсутствуют.
1.2.0. Лингвогеографические сведения.
1.2.1. Понятие Х.я. охватывает две основные группы локальных диалектов:
— западный хинди, куда входят кхари боли (он же каурави), харияни/хариянви
(он же бангару, или джату), брадж (он же антарбеди, см. статью «Брадж язык» в
наст. издании), канауджи и бундели (он же бунделкханди);
— восточный хинди, куда входят авадхи (он же косали, или байсвари, см. ста-
тью «Авадхи язык» в наст. издании), багхели (багхелкханди, он же риваи) и чхат-
тисгархи (он же лария, или кхалтахи).
Следует еще раз подчеркнуть, что ряд идиомов, обозначенных выше как диа-
лекты, могут считаться отдельными языками. На них существует богатый фольк-
лор. На брадже и авадхи были созданы важные индуистские литературные тек-
сты Позднего Средневековья, относящиеся к традиции бхакти. Важнейшим па-
мятником средневековой литературы на брадже является «Сур Сагар» («Океан
поэзии Сур Даса», по имени поэта Сур Дас, ХVI в.), на авадхи — «Рамачарита-
манас» («Море подвигов Рамы») поэта Тулси Даса (ХVI–ХVII в.). Особенно зна-
чительную роль в истории литературы Северной Индии играл брадж, который
оставался главным языком поэзии хинди до 30-х гг. ХХ в., тогда как в прозе уже
с конца ХIX в. господствовал литературный хинди на основе диалекта кхари бо-
ли. На всех диалектах, преимущественно на брадже, авадхи и бундели, создаются
современные литературные произведения, транслируются телевизионные и ра-
диопрограммы. Этой культурной деятельности присуще также политическое из-
мерение, которое особенно очевидно в случае бундели. Утверждение культурно-
языковой специфики региона Бунделькханд поддерживается и используется по-
литическими силами, стремящимися к созданию на этой территории штата с тем
же названием.
Четких границ между диалектами нет; они представляют континуум языковых
черт, который включает ряд субдиалектов. Трудности взаимопонимания возни-
кают, как было отмечено выше, между крайними пределами очерченной области.
Несмотря на тенденцию к возрождению и культурно-политическому утвержде-
нию диалектов в районах их распространения, значение стандартного хинди как
основного языка всего региона продолжает расти. Растет и его влияние на ло-
кальные диалекты, вследствие которого их грамматические структуры замеща-
ются функционально аналогичными структурами Х.я.; локальная специфическая
лексика вытесняется из обихода. Язык городов на территориях существования
диалектов — это так называемый микс, в котором соотношение языковых харак-
теристик локального идиома, хинди и английского варьирует, как правило, в за-
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык 49

висимости от социально-культурного статуса говорящих: чем выше статус, тем


ниже содержание диалектных черт в речи, тем выше степень грамматической
стандартизации хинди и доля английских языковых элементов.
В переписи населения Индии 2001 г. названы 49 языков и диалектов, подпа-
дающих под обобщающее название хинди. Кроме того, к нему относятся языки и
диалекты, объединенные обозначением «прочие» — число носителей каждого из
них меньше 10 000 чел. В 2004 г. догри и майтхили, прежде учитывавшиеся в
рубрике «хинди» в его широком значении, получили статус официальных языков
и вошли в Восьмой список приложения к Конституции Индии. Эти меры языко-
вой политики, возможно, скажутся в непропорциональном сокращении числа но-
сителей хинди в статистических данных переписи 2011 г.
Доля дву- и многоязычных носителей Х.я., по оценке, превышает 3/4 от их
общего числа.
Следствием широкого распространения Х.я. как средства межязыкового обще-
ния являются его территориальные формы, обильно включающие элементы кон-
тактных языков. Из многочисленных (территориально-)функциональных форм
Х.я. следует в первую очередь упомянуть бамбайя или мумбайя хинди (бомбей-
ский/мумбайский хинди) и хинглиш — пиджинизированный хинди, неограни-
ченно использующий английские лексемы и синтаксические сочетания, включая
предложения. В случае бамбайя/мумбайя хинди речь идет о смешении кодов раз-
ных новоиндоарийских языков, на которых говорят в метрополисе Мумбаи, штат
Махараштра, и английского. Переключение и смешение хинди и английского ко-
дов, особенно интенсивное в больших городах, — неотъемлемое явление индий-
ской языковой действительности.
1.3.0. Социолингвистические сведения.
1.3.1. Х.я. в письменной форме на деванагари служит официальным языком
Республики Индия и официальным языком ряда ее штатов (см. 1.1.3.), где он ис-
пользуется в административной, общественной и культурной жизни. Служащие
центрального государственного аппарата и государственные служащие в хинди-
язычных штатах должны предъявить официальное свидетельство знания хинди.
Действует трехступенчатая система экзаменов и подготовительных курсов к ним,
в том числе посредством электронного обучения. Однако, несмотря на то что
хинди пользуется государственной поддержкой, он уступает английскому языку
в ключевых сферах политической, административной и экономической деятель-
ности. Намеченная Конституцией Индии 1950 г. цель — перейти к 1965 г. от ис-
пользования английского как основного и хинди как вспомогательного языка
деятельности парламента и делопроизводства в государственных учреждениях к
использованию хинди как единственного официального языка государства — не
была достигнута. Через 15 лет после принятия конституции хинди и английский
официально поменялись ролями, и хинди получил статус основного языка в ука-
занных выше сферах деятельности, однако общественное значение и престиж
английского языка, который с 1965 г. значится как вспомогательный, не только
не снизились за более чем 60 лет независимости Индии, но неизменно возраста-
ют. Английский остается к тому же языком законодательной власти и судопроиз-
водства на уровне Верховного суда Индии (Supreme Court of India) и высших ор-
ганов судебной власти штатов Индийского союза и союзной территории Дели
50 Центральные индоарийские языки

(High Courts). Согласно Конституции Индии, ее текст, равно как и все поправки к
ней, существуют в английском оригинале и в переводе на Х.я.
Процесс глобализации, прежде всего вследствие сопровождающего его рас-
пространения английского языка, играет амбивалентную, но преимущественно
отрицательную роль в развитии Х.я. Социально-экономические преимущества
владения английским ведут к тому, что дети представителей многочисленного
индийского среднего класса, включая отчасти даже его низшие слои, учатся в
школах с преподаванием на английском. Зачастую это уже второе, а нередко и
третье или даже четвертое поколение, обучающееся на языке бывших колониза-
торов. В этих условиях совершенно естественна интенсивная пиджинизация Х.я.
(как и других языков Южной Азии) или замещение его как первого языка анг-
лийским. Одновременно Х.я. как самый большой и значительный язык не только
Индии, но и всего Индийского субконтинента, вытесняет локальные языки, а
также официальные языки индийских штатов и даже Непала из ряда социальных,
экономических и культурных сфер употребления. С одной стороны, увеличение
числа говорящих и геополитическое распространение Х.я. сказывается положи-
тельно на его статусе, с другой стороны, смешение кодов в результате этого про-
цесса также ведет к дестабилизации его грамматической и лексической систем.
В немалой степени благодаря обширной индийской диаспоре, особенно эмиг-
рации начиная с предпоследнего десятилетия ХХ в., возросло международное
значение Х.я. Для образованных, влиятельных и экономически состоятельных
индийцев-эмигрантов Х.я. является языком культурного наследия и важным при-
знаком культурной связи с родиной. Многие из них поддерживают знание Х.я. в
семье и в своем кругу и участвуют в общественной деятельности, направленной
на пропаганду Х.я. В диаспоре действуют любительские театральные группы,
ставящие спектакли на Х.я., на нем создаются литературные произведения и из-
даются журналы. Например, Уша Приямвада, известная писательница на хинди,
живет в США. В США находится также центр Viśva hindī nyās (World Hindi
Foundation, Всемирный фонд хинди) — международной организации, содейст-
вующей распространению Х.я. Ей принадлежит ежеквартальный литературно-
публицистический журнал Hindī jagat («Мир хинди»), выходящий с 2000 г. Ряд
такого рода организаций, к сожалению, не свободен от идеологии «хиндутва»,
определяемой как индусский национализм.
Диаспора связана с Индией многими нитями. В числе мероприятий, направ-
ленных на международную пропаганду Х.я., в организации которых выходцы из
Индии принимают активное участие, следует назвать Всемирные конференции
хинди. Начиная с 1975 г. они проводятся каждые три или четыре года в Индии
или странах массовой миграции индийцев. Тесные связи с Индией сохраняют
Гайана и особенно Маврикий, где находится центр Всемирного Секретариата
хинди (World Hindi Secretariat). В исполнительный комитет Секретариата входят
члены правительств Индии и Маврикия. Основная цель Секретариата — способ-
ствовать распространению Х.я. как средства международного общения и его при-
знанию как официального языка ООН. Для достижения этих целей Секретариат
действует сообща с правительством Индии, при котором в 2003 г. был учрежден
Комитет по подготовке предложения признать Х.я. одним из официальных язы-
ков ООН. Преодолеть политические и финансовые трудности на этом пути пока
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык 51

не удалось. В международной политике Индии Х.я. официально отводится место


рядом с английским: тексты международных договоров готовятся на обоих язы-
ках, представитель Индийской делегации в ООН теоретически может держать
речь на хинди (в истории ООН известен лишь один такой случай) и т. п.
1.3.2. Еще в Средние века, начиная с ХII–ХIII вв., на основе диалекта кхари
боли начал складываться межобластной разговорный язык — лингва франка Се-
верной Индии, известный первоначально как хиндави (хиндуи), а позднее как
хиндустани (хиндостани, хиндустхани, индустани, гиндустани). Этот язык про-
ник частично и в Южную Индию; его южная разновидность носит название дак-
хини — «южный» (см. статью «Урду язык» в наст. издании).
На хиндустани опираются два литературных стандарта — Х.я. (современный
литературный хинди; он известен также как śuddh hindī ‛чистый хинди’ — вари-
ант, описанный в этой статье) и урду, оформившиеся в XIX в. Ныне они офици-
ально квалифицируются как разные языки. Оба значатся в Конституции Индии в
списке официальных языков государства. Х.я., получивший после раздела коло-
ниальной Индии в 1947 г. статус официального языка Индийского союза, и урду,
ставший национальным языком Пакистана, мало различаются фонетически и
грамматически, расхождения между ними связаны по преимуществу с заимство-
ванной лексикой, поэтому структурно они рассматриваются лингвистами как
один язык. А. Келкар предложил для него наименование «хирду», которое долж-
но было заменить прежнее название «хиндустани», ставшее после образования
двух государств политически некорректным. Новое наименование, однако, не
привилось, а термин «хиндустани» продолжает, хотя и нечасто, употребляться
для обозначения чисто языковой субстанции, в смысле, исключающем культур-
но-политическое противопоставление. В последнее время в индийской публици-
стике и литературе, в том числе научной, появляются критические замечания по
поводу языковой политики, навязывающей искусственное, противоречащее ис-
тории языка и культуры страны, разграничение хинди и урду.
Х.я. и урду расходятся словарным составом в части, выходящей за пределы
обиходной лексики: религиозно-философской, социально-политической, научно-
технической и прочей терминологии, а также лексики, связанной с традиционной
культурой. Это расхождение, подкрепленное различием письма, постепенно уси-
ливается вследствие пополнения словарного состава в названных сферах на ос-
нове санскритской лексики для Х.я., тогда как источником пополнения соответ-
ствующей лексики урду является преимущественно арабский. Одновременно
идет процесс в противоположном направлении: общий для обоих языков лекси-
ческий слой расширяется вследствие освоения английских заимствований, широ-
ко используемых в рекламе и средствах массовой информации.
Произведения, относимые специалистами к ранней литературе хинди, создава-
лись на языках, которые ныне считаются диалектами Х.я. (авадхи, брадж, бундели)
или подпадают под широкое понятие хинди. К последним относятся, в частности,
героические баллады (расо). Их язык ближе всего современным языкам раджастха-
ни, что не мешает относить их к истории литературы хинди. Автор самой значи-
тельной из них, «Притхвираджрасо», по имени Чанд Бардаи повествует о собы-
тиях XII в., но язык письменных текстов относится ко времени не раньше XV в.
Формирование литературного языка на основе диалекта кхари боли неразрыв-
но связано со становлением современной литературы хинди во второй половине
52 Центральные индоарийские языки

XIX в. Этот процесс, отразивший изменения в общественном сознании населения


Северной Индии в результате колонизации страны Англией, был стимулирован
политикой колониальных властей, противопоставлявших индусское население
мусульманскому. Литературный хинди сложился как язык индусов в противопо-
ложность языку индийских мусульман — урду. В первой половине XX в. вождь
движения за независимость Индии, Махатма Ганди, пытался преодолеть разли-
чие этих культурно-религиозных форм, сделав общий язык хиндустани знаменем
языковой политики. Возобладала, однако, политика, основанная на выдвинутой
М.А. Джинной идее «двух наций», т. е. индусов и мусульман Индии. Разделение
страны на Индию и Пакистан в 1947 г., сопровождавшее освобождение от анг-
лийского колониального господства, стимулировало дальнейшее расхождение
Х.я. и урду, исключив термин хиндустани из политического обихода.
1.3.3. В хиндиязычных штатах Индии преподавание на Х.я. ведется на всех уровнях
системы образования. В государственных школах он является языком преподава-
ния. В частных школах, число которых быстро увеличивается, языком преподавания
служит английский, тогда как Х.я. преподается в качестве отдельного предмета.
В высшем образовании Х.я. используется почти исключительно в сфере гумани-
тарных и социальных наук. Языком преподавания точных, естественных, техни-
ческих и некоторых социальных наук (например, экономики) является английский.
Центры научного исследования Х.я. в Индии находятся в Дели, Агре, Варана-
си, Аллахабаде, Лакхнау, Майсуре, Хайдарабаде, Кочине и многих других горо-
дах. За пределами Индии он наиболее активно изучается в странах с большим
числом индийских иммигрантов — США и Великобритании, а также в России,
почти во всех странах Европы (прежде всего в Германии), в ряде государств
Азии (Япония, Корея, Узбекистан и др.) и Африки, в Австралии и Новой Зелан-
дии и многих других странах мира.
1.4.0. Для Х.я. используется алфавит деванагари, о происхождении которого
см. статью «Письменности индоарийских языков» в наст. издании. Каждый из
основных знаков алфавита передает слог: одиночный гласный или согласный,
сопровождаемый гласным а. Все другие гласные в сочетании с согласными рас-
сматриваются как результат замещения ими а.
Знаки гласных: अ а, आā, इ i, ई ī, उ u, ऊ ū, ऋ r̥ , ए e, ऐ аi, ओ o, औ аu
ऋ r̥ встречается только в заимствованиях из санскрита, в котором он обознача-
ет слогообразующий дрожащий. В стандартном произношении Х.я. ему фонети-
чески соответствует сочетание [ɾɪ] ri.
Знаки согласных:

क kа ख khа ग gа घ ghа ङ ŋа
च cа छ chа ज jа झ jhа ञ ñа
ड ḍа ढ ḍhа
ट ṭа ठ ṭha ण ṇа
ड़ ṛа ढ़ ṛhа
त tа थ thа द dа ध dhа न na
प pа फ phа ब bа भ bha म ma
य yа र rа ल lа व va
श śа ष ṣа स sа ह hа
Г.А. Зограф, Т.И. Оранская. Хинди язык 53

Остальные знаки, традиционно интерпретируемые как обозначения гласных при


согласном, — так называемые матры гласных — имеют следующие начертания
(пунктирный кружок является здесь условным знаком для графемы согласного):
◌ा ā (का kā), ि◌ i (िक ki), ◌ी ī (की kī), ◌ु u (कु ku), ◌ू ū (कू kū), ◌ृ r (कृ kr̥ ), ◌े e (के ke),
◌ै ai (कै kai), ◌ो o (को ko), ◌ौ au (कौ kau).
Отсутствие гласного при согласном обозначается значком «вирам» ◌् (напри-
мер, क् k) или слиянием знаков согласных в лигатуру (क्त kta); гоморганный но-
совой, предшествующий неносовому согласному, — лигатурой или значком
«анусвара» ◌ं (надстрочная точка), который может интерпретироваться как ŋ, ñ, ṇ,
n или m (ср. разные написания слова «хинди»: िहंदी hiṃdī и िह दी hindī, первое с
анусварой, второе — с лигатурой nd произносятся одинаково — [hindī]); назали-
зация гласного — значком «анунасика» ◌ँ Ṽ , который может подменяться «анус-
варой», например एं вместо एँ ẽ и т. п.
Графемы арабского письма, обозначающие отсутствующие в хинди или заим-
ствованные из персидского звуки, передаются в письме деванагари дополнитель-
ными знаками — с точкой внизу: क़ [qɐ] qa, ख़ [χɐ] ͜kha, ग़ [ʁɐ] g͜ ha, ज़ [zɐ] za, फ़ [fɐ]
fa. В заимствованиях из английского краткий открытый гласный заднего ряда /ɒ/
обозначается графемой деванагари для долгого ā с надстрочным значком ◌ॉ
(डॉक्टर /ɖɒkʈɐɾ/ ‛доктор’) . Использование описанных выше дополнительных зна-
ков не обязательно.
1.5.0. Принято считать, что среднеиндийской основой Х.я. явился шаурасена
апабхранша, развившийся из пракрита шаурасени, восходящего к древнеиндий-
скому языку. История собственно Х.я. начинается с XI–XII вв., однако по сохра-
нившимся источникам трудно проследить ее более или менее прямолинейно. Де-
ло в том, что средневековый период истории литературы хинди (до конца
XVIII в.) характеризуется неоднократным перемещением основных центров ее
развития, в соответствии с чем менялась диалектная основа популярной для той
или иной эпохи или направления формы литературного языка. Так, эпико-геро-
ические поэмы раннего периода (XIII–XV вв.) создавались преимущественно на
западных диалектах, относящихся, строго говоря, к раджастхани (дингал), поэзия
бхакти кришнаитского толка (XVI–XVII вв.) — на брадже, а рамаитская поэзия
того же периода — на авадхи.
Для восстановления преемственной линии развития современных Х.я. и урду,
опирающихся на диалект кхари боли, особый интерес представляет творчество
суфиев, проповедовавших в Западной Индии и на Декане (XIV–XVI вв.), свет-
ская поэзия на дакхини, культивировавшаяся при дворах деканских княжеств
Биджапур и Голконда (конец XVI–XVII вв.), и ранние образцы делийской поэзии
на урду, или рехта (XVIII в.), а также отдельные произведения авторов-
индуистов, языковая основа которых определяется как кхари боли. Немалое зна-
чение в этой связи имеет, несмотря на свою диалектальную неоднородность, со-
хранившееся наследие популярнейшего северноиндийского поэта-реформатора
конца ХV в. — начала ХVI в. Кабира, а также его последователя, основателя
сикхской общины Нанака (1469–1538), признаваемого одним из основоположни-
ков панджабской литературы. Здесь уместно заметить, что для успешного иссле-
дования ранней истории хинди-урду привлечение панджабского материала пред-
54 Центральные индоарийские языки

ставляется необходимым ввиду присущих хиндустани (кхари боли) черт, обособ-


ляющих его от таких характерных диалектов западного Х.я., как брадж и кана-
уджи, и сближающих его с панджаби.
Структурные изменения в средневековом Х.я. сводятся прежде всего к форми-
рованию современной системы аналитических форм имени и, главное, глагола, а
также к утрате некоторых архаичных синтетических форм (например, пассивных).
Современный период истории Х.я. (с XIX в.) непосредственно связан с разви-
тием прессы и книгопечатания, способствовавших стандартизации прозаических
литературных форм языка — современного литературного хинди и урду (до на-
чала XIX в. проза как на диалектах Х.я., так и на раннем урду практически не
культивировалась и представлена единичными памятниками, занимающими изо-
лированное положение в общем потоке литературы). В этот период происходит и
существенное разобщение хинди и урду.
Индуистская традиция явилась прямым продолжением линии развития древ-
неиндийской культуры, давшей стране ее основ